Во власти лжи [Нана Робертовна Лемонджава] (fb2) читать онлайн

Пролог

Дорогой читатель, прежде чем начать свой рассказ, мне следует представиться. Зовут меня Анна, я всегда была благодарна родителям за это имя, есть в нем что-то особенное, притягательное, глубокое. Такое сложно объяснить, ты просто чувствуешь некую магию. Тебе, конечно же, интересно сколько мне лет, но пусть это пока останется тайной, ибо сейчас это совершенно не имеет значения. Скажу лишь, что в момент описанных ниже событий мне было шестнадцать, тогда я еще училась в школе, в последнем классе.

Ты, наверняка, слышал банальную фразу, вроде «мы живем лишь один раз»? Кстати, умираем мы тоже лишь однажды, если только ты не депрессивный человек, умирающий несколько раз на дню. Но суть в другом, друг мой, что же мы ценим больше, долгую жизнь или же скорейшую смерть? В моё время ответ был точен, а вот в твоё – не знаю. Может ты, читатель, живешь за век до меня, а может все это уже наступило. Наверняка ты спокойно лежишь в своей постели, либо примостившись на уютной, мягкой софе, медленно пьешь свой горячий напиток. Возможно это кофе с молоком и ложечкой сахара – он идеально подходит. Скорее всего, ты беспечно читаешь эти строки и задаешься вопросом наподобие «какой безумец это пишет?». Ты не думаешь сейчас о смерти и о том, что завтра может не стать твоих близких, да и тебя самого. А мы думали, каждый день просыпаясь с мыслью, что скоро придется проститься с ними.

Читатель, друг мой, товарищ, это не книга нравоучений, не пособие по выживанию и уж точно не современная библия. Это просто моя история, которой я хочу с тобой поделиться, пусть за чашечкой кофе, словно я сейчас с тобой рядом. Твой верный друг и собеседник.

Глава первая

Стоит морозный февральский день. Первое число календаря. Дата впивается в меня, прожигая каждую клетку, так больно и медлительно, как окурок от сигареты. Словно держишь его в руке, он догорает, оставляя за собой лишь пепел, и ты чувствуешь на своих пальцах, как они медленно обжигаются о горячий, дымящийся её остаток. Павле, мой маленький Павле, ему всего девять лет. Что он видел в жизни? Почему он? Почему именно первое февраля – новое «выигрышное» число этой поганой лотереи?

Я смотрю в экран телевизора, но из-за пелены слез, лишь расплывчато вижу лицо своего брата. На нем надет колпак именинника, лицо сияет, в голубых глазах пылает детская, неподдельная радость.

Что за чудесное сочетание мороза и солнца? Как люблю я такие дни, но только не этот. Вот он, гивер, отдает подарочную коробку Павле, тот принимает подарок и открывает. Мой брат счастлив, он бережно и с восторгом берет пистолет, лежащий внутри коробки и отдаёт гиверу, тот же, в свою очередь, торжественно дарит пулю Павле в лоб. Конец. Фейерверки с грохотом взрываются, шары, подобно стае птиц, летят в небо, далеко-далеко, словно души тех, кто только что стал очередной жертвой лжи.

Горячая, молодая кровь проделывает путь по лицу Павле, сначала стекает по векам, затем маленькому, но слегка широковатому носику, юным алым губам. Я не могу это вынести, бросаю в телевизор стоящую подле вазу, и она вдребезги бьётся, оставив паутинный след на разбитом экране. Они убили его, маленького, невинного мальчика. ОНИ УБИЛИ ПАВЛЕ! УБИЛИ МОЕГО БРАТА!

Я просыпаюсь в холодном поту, чувствуя мамины прикосновения на своей макушке. Вид у неё, как всегда, уставший, лицо осунувшееся. Ей всего тридцать девять, но выглядит мама гораздо старше. Вся ее живость исчезла после смерти отца. Её горящий взгляд и блеск в глазах потухли, изящные, модные костюмы сменились бесформенными платьями и кардиганами, румянец на щеках также бесследно пропал. Она пытается успокоить меня, в последнее время мама уже привыкла к моим кошмарам и крикам во сне. Она шепчет: «тише, тише, Анна». Но тише не получается, хочется кричать от беспомощности. Я тяжело дышу, настолько тяжело, что отчетливо слышу свое дыхание, словно оно подключено к динамикам и звук разносится по всему дому. В комнату, с радостным воплем «Анна проснулась!» и лучезарной, местами беззубой, улыбкой на устах, забегает Павле. Он жив. Он рядом. Мой братик жив. Это все было лишь глупым сном. На нем хлопковая пижама синего цвета с изображением разных супер героев, он говорит, что любит их за смелость, вот бы и мне стать такой, стать примером подражания, но я лишь жалкая трусиха.

Павле подбегает ко мне, я приподнимаюсь, чтобы поцеловать его. Коснушвись этой нежной щеки, я думаю о том, как бы мне хотелось всегда чувствовать мягкость его детской кожи. Мама встает и молча уходит, она вообще мало что говорит после смерти отца.

– Ложись ко мне под одеяло, Павле, – шепчу я.

– Анна, ты помнишь? Скоро мой день рождения! – в миллионный раз произносит он.

Я обняла его не ответив, мне не хочется думать о том, что Павле может не стать. Он ложится рядом со мной, лицом уткнувшись в мою шею. Я чувствую его теплое дыхание и начинаю тихо плакать, чтобы он не слышал и целовать маленькие ручки. У Павле на правой руке отсутствует половина мизинца, мама рассказывала, что когда он был совсем маленький в палец попала инфекция и единственным выходом была ампутация некоторой его части. Я беру эти пальчики и по одному целую каждый. В голове начинают мешаться вопросы: почему мы родились именно в это время? Почему не повезло именно нам? И почему всю безотрадность нашего времени понимаю только я?

23 января 2166 года. Демографический взрыв и перенаселенность Земли привели к нехватке продовольствия и ресурсов, поэтому человечеству осталось недолго. Никто не предполагал, что рождаемость повысится в таких масштабах, а медицина добьется колоссальных успехов и сможет оттянуть смерть на длительные сроки. Больше нет рака, ВИЧа, цирроза и других смертельных болезней, от них избавляются так же легко как от простуды, так же легко как от «лишних» людей…

Людей, действительно, стало в избытке. Семнадцать миллиардов ртов – пищи на всех не хватит. Поэтому ОНИ придумали новый способ как не дать Земле погибнуть – создать из убийства «лишних» целое шоу: фейерверки, шары, конфетти, всё как полагается. Мы празднуем день рождения лишь один раз в жизни, но этот первый раз для нас и последний. Ведь нас убивают в случае, если в лотерее выпадет наша дата рождения.

В последний день текущего месяца разыгрывается лотерея чисел следующего. Трансляция, конечно же, идет на всех экранах планеты. Принцип в каждой стране единый, поэтому в данный период мы все становимся одинаковыми, независимо от цвета кожи, языка, на котором разговариваем, традиций, которые соблюдаем, мы все – просто пушечное мясо. Бывали такие случаи, когда лотерея для грядущего месяца и «счастливый день именинника» выпадали в один день. Да уж, это было грандиозное событие, ничего не скажешь. Сначала смотришь и ждешь какое же число выпадет, а затем наблюдаешь за, уже получившими свою «путевку в рай», счастливчиками.

Думаете мы несчастны? Отнюдь. Те, чей месяц наступил, с радостной тревогой ждут и надеются, что они станут победителями. После объявления победившего числа, весь город готовится к праздничному мероприятию. Украшают целые городские площади, куда впоследствии и выведут «именинников». Разделенные по парам, они встанут в шеренгу, все четко, как солдаты в армии. Порой получается несколько рядов, в зависимости от того, насколько число популярно у рождаемых. Остается ждать самого главного – подарка от гивера.

Гивер – это человек, преподносящий презент. Они чем-то напоминают палачей из средневековья, однако выглядят не так устрашающе. Верно, ведь никто не хочет нас напугать, только праздник, только настроение счастья. На них надеты черные латексные костюмы и такого же материала черные маски, в которых есть лишь отверстия для глаз. Гиверы, по большей части, мужчины, хотя в редких случаях бывают и женщины. У каждого именинника свой гивер, это делается для того, чтобы подарок все получили одновременно. Пока «счастливчики» строятся в ряд, палачи, уже с подарками в руках, идут к своим жертвам. Встают напротив и вручают презенты, рожденник открывает его, а внутри – пистолет. Он собственноручно передает оружие гиверу, тот же, садит пулю в лоб, и всегда в застывшее, довольное лицо. Ведь все мы считаем, что жили именно ради этого момента. Так уж нас научили. Мы получаем информацию только из огромнейших экранов, установленных в каждом доме. Неважно, смотришь ты передачу о животных, рыбалке или о кулинарии, когда ИМ надобно, твой досуг прервут, только бы дать тебе «нужную» информацию. Поэтому каждый месяц я наблюдаю за очередными счастливыми лицами убитых.

Кроме кричащих экранов, где то и дело, идут развлекательные передачи или новости, информацию нам неоткуда брать. У нас и не имеется способности анализировать. Для этого ОНИ сделали все возможное: уничтожили книги, живопись, все искусство, кроме музыки и кино. Но это была та музыка и такого рода фильмы, что никогда не заставят тебя о чем-либо задуматься. Откуда это знаю я? Мой отец рассказывал мне, но при этом ни он, ни я никогда не видели книг, картин и не слушали хорошую музыку. Мы просто знали, что когда-то это было. Конечно, это делалось для того, чтобы народ хорошо усваивал и поглощал ИХ ложь. Ведь в искусстве смерть показывалась в трагическом ключе и навряд ли хоть какие-либо разумные аргументы заставили бы человека полюбить кончину. Если только не принудить его думать о превосходстве смерти над жизнью, если только не лишить его права думать иначе. Жизнь, некогда считалась абсолютной ценностью, но время все изменило. Теперь смерть стала всесторонним смыслом, отныне главенствует она и своей властью вытесняет значимость бытия.

Считается, что чем быстрее выпало твоё число, тем лучшим человеком ты являешься. Обычно, тех, кто уже дожил до пятидесяти и более считают скверными и негодными людьми. Но не все подвергаются такой критике, к примеру ОНИ никогда не выйдут на площадь за «подарком», ибо приносят себя в жертву, во благо общества, по крайней мере так они говорят. И люди верят, восхищаются ими, вешают дома портреты своих «спасителей».

Кошмарные сны с убийством моего брата не покидают меня с самого начала января. Каждый год, когда наступает этот месяц, они возвращаются ко мне. Павле родился первого февраля, это значит, что в следующей лотерее может выпасть его число. Брат счастлив, ожидает и надеется что выиграет он.

Глава вторая

В классе было очень светло, лучи пробирались даже через жалюзи, но они не создавали тепло на моей душе, наоборот – лишь раздражали. Я бы предпочла оказаться в кромешной тьме, только бы не видеть все эти лица, я бы хотела заткнуть себе уши самыми мощными наушниками, только бы не слышать все эти голоса. В школах мы изучали только пять предметов: биологию, физику, химию, математику и географию. Никакой истории, литературы, искусствоведения, ничего такого, что заставило бы нас размышлять о большем.

Все упражнения ученики выполняли в электронном формате. Мы не пользовались ручками и тетрадями для записей, не рассказывали домашнее задание устно, для всего у нас имелись гаджеты. Я ненавидела это место, но не потому что мне не нравилось учиться, причина скрывалась в другом – здесь был исток «промывания» мозгов. Тебе внушали выдуманную истину с малых лет, а затем тщательно за тобой наблюдали. В школе часто проводили тесты, чтобы выявить тех, кто опасен для правительства. Они хитрыми вопросами проверяли насколько далеко ты ушел в своих мыслях. Думаешь ли ты о том, о чем не положено думать. Мне приходилось прилагать много усилий, чтобы ответить так, как им требовалось. Но я приспособилась.

Сегодня, учитель, вместо объяснения новой темы обсуждала приближающуюся лотерею. Это была женщина в возрасте, достаточно крупного телосложения, она внушала страх, но при этом обладала жутким, писклявым голосом. Даже имя ее звучало мужественно – Этери, да и характер был у нее такой же. Она преподавала у нас все перечисленные предметы. Этери, как и все учителя, была из числа неприкасаемых, жертва благого дела. Ее число хоть и выпадало в лотерее, она никогда не получала и не получит подарка.

Этери не очень то любила меня, а скорее даже презирала, поскольку вела я себя всегда отстраненно. Мне казалось, что она видит во мне угрозу, но я старалась не подавать лишнего повода и всегда молчала. Она не могла ко мне придраться.

В целом, учителей в стране было не очень много, ведь и детей особо не добавлялось. К примеру, у нас до пятого класса числилось сорок человек, однако сейчас, в последнем, десятом классе, нас осталось всего лишь девятнадцать. Вы могли бы подумать, что они перешли в другие школы, но нет, всех их уже убили. Постепенно все шло к тому, что рождаемость и смертность не просто стали равны, а смертность даже начала превышать рождаемость, соответственно, людей становилось меньше, что в принципе было на руку «людям сверху» – меньшая трата продовольствия.

Зачастую, на уроках, вместо того, чтобы слушать Этери, я думала о своем, входя в какой-то транс, полудрему, называйте это как хотите. В этот день произошло нечто странное, стоило мне закрыть на секунду глаза, как пред взором появился молодой человек, которого я никогда раньше не видела. Внутри все стало сжиматься, скручиваться, по коже пробежали мурашки. Я успела разглядеть его серо-голубые глаза, темные волосы, и расплывающиеся в улыбке, губы. Какое же тепло исходило от него, кем он был? Этого я не понимала. Глаза мои открылись, но я все ещё ломала голову над тем, что это за странные грёзы меня посетили. Из пучины своих мыслей меня вырвал крик моих одноклассников, они о чем-то яро спорили на повышенных тонах:

– Быть такого не может, Саба. Ты окончательно спятил! – это был Бадри, главный любимчик Этери. Я не понимала, о чем идет разговор, но впервые увидела, что Этери злобно таращится не на меня, а на другого ученика – Сабу. Наблюдая за спором, она поглаживала свою любимую вазу, стоявшую на столе. Это была одна из ее странных привычек. Видимо, вышеупомянутый стеклянный сосуд был очень дорог Этери.

– До меня дошли такие слухи, правду говорю тебе. Мой друг сказал мне, что раньше не было лотереи и «счастливого числа именинника». Я ведь это не выдумал, это он мне рассказал.

В классе наступила тишина, ребята стали переглядываться и шептаться.

– Саба, сейчас же замолчи, а после уроков останься в классе, слышишь ?! – Этери была вне себя от злости и паники, хоть и пыталась это скрыть. Я не общалась с Сабой, как в принципе ни с кем другим в нашем классе, но у меня было плохое предчувствие и я стала беспокоиться за него, зря он это сказал.

По окончанию урока, ученики стали выходить, я же старалась максимально замедлиться, чтобы хоть немного узнать, что же Этери будет делать и какие вопросы ему задавать. Но не вышло.

– Анна, поторопись! – Этери повышенным тоном выгнала меня из кабинета. Внутри остались только она и Саба. Это был последний раз когда я видела своего одноклассника.

На следующий день нам трагически сообщили о том, что Саба отравился, а из-за неоказания первой помощи случился летальный исход. Это в общем-то заодно объяснило ребятам его неадекватные слова, произнесенные вчера. Этери заявила, что он был в бреду. Поверили все. Но не я. Что с ним сделали, так и осталось неразгаданной тайной, однако странным образом, при отравлении его хоронили в закрытом гробу.

Мне было восемь лет, когда я узнала истину. В родительской спальне было пусто и я, как и все дети, полезла в самые укромные уголочки, перевернула все вверх дном и тут моё внимание привлекла странная, но красивая вещица, одиноко лежащая на самом дне шкафа, под обувными коробками. Это был гладкий, слегка потрепанный картон в форме книжки, на лицевой стороне большими буквами было выведено «С днём рождения!». Внутри были написаны разные пожелания, но особенно меня удивили слова: «долгих тебе лет жизни». Я впервые видела такую необычную штуковину, поэтому немедленно побежала к папе, атаковав его вопросами.

Отец опешил, увидев, что я несу в руках. Он моментально выхватил у меня странное изобретение и коротко, слегка грозно сказал:

– Анна, это не твоё дело!

Но я уже не могла угомониться, любопытство брало вверх, хоть мне и было страшно, что папа может сильно разозлиться.

– Ну па, ну скажи! Я ведь уже нашла, какой смысл теперь скрывать? Что это такое, расскажи мне.

Он не хотел рассказывать, считал, что мне будет проще жить в сладкой лжи, люди всегда так думают. Но его честность и справедливость вынудили отца обличить окружающий обман. Мама пыталась его остановить, но отец был упрям и всегда заканчивал начатое, в этом мы с ним были очень похожи. Немного замешкавшись он заговорил:

– Доченька, то, что я тебе сейчас расскажу, ты не должна никому рассказывать. Иначе проблемы будут у нас всех. У твоей мамы, у меня и даже у маленького Павле, хотя ему всего год, – он добродушно улыбнулся, – Эта вещь называется открытка, ее люди дарили друг другу на разные праздники, в том числе и день рождения…

– День рождения? Пап, но в день рождения нам дарят другой подарок, по телевизору который показывают.

– Понимаешь, Анна, раньше день рождения был совершенно иным. Это действительно был праздник, и никого не убивали, наоборот желали ему долгих лет жизни. А то, что делается сейчас, это…

– Важа, не надо, прошу тебя! – прервала мама отца, но тот лишь мельком взглянул на неё, после чего продолжил:

– То, что делается сейчас, это просто новый способ избавления от людей.

– Но зачем от нас избавляться, папа? – я совершенно недоумевала.

– Анна, людей стало слишком много. Сложно прокормить всех, и поэтому ОНИ придумали такую легенду, что якобы в день своего рождения ты обязан уйти из этого мира. Уже больше века они твердят это людям, уничтожили все старые календари, вычистили весь интернет, чтобы абсолютно ничего не помогло нам узнать правду.

Я тогда молча удалилась в свою комнату и думала о сказанном. С тех пор мои мысли постоянно были заняты тем, что все вокруг – сплошной обман и ложь. Мы не живем для того, чтобы умереть, нас вынудили так думать. Мы можем большее, мы достойны большего. С каждым годом, по мере взросления, я стала относиться к данному явлению все серьезнее и серьезнее, хотелось остановить происходящее.

Через пару недель после этого разговора отца не стало. Его число выпало в лотерее. Родился он в конце сентября, 29 числа, хотя листьев почему-то в тот период не было. Помню как он умирал, нам с Павле позволили подойти к папе близко, мама тоже была с нами. Никогда не забуду, что в этот момент он не улыбался, как остальные, напротив, в его глазах стояли слезы и когда пуля пронзила лоб, слеза, так и скатилась по его щеке. Это было восемь лет назад, но я все ещё отчетливо помню своего отца. Его грустные, зеленые глаза с желтоватым оттенком, длинные пальцы. Он частенько брал мои ладони в свои и тогда мне казалось, что у него просто огромнейшие лапы, ведь мои ручки в них просто тонули. Он не хотел оставлять нас, я знаю. Мама также все понимала, но она была совсем другая. Она никогда не говорила со мной о происходящем и ей не нравилось, что отец позволяет себе это. А когда отца не стало, мама совсем изменилась, она стала рассказывать нам о плюсах лотереи. Мама говорила о том, что если выпадет наше число, мы должны радоваться, ведь это самое лучшее событие в жизни, ведь ради этого мы и живем. Я не начинала с ней спорить. Никогда. Я лишь стала играть в ее игру, просто прикидывалась, что считаю также. А что делать? Тяжелее, чем притворяться обычным, только быть не таким, как остальные.

Глава третья

24 января. На часах застыли цифры – 15:33. В библиотеке, как всегда, тихо. Но это не та библиотека, которую вы, уверена, представили в своих мыслях. Эта библиотека электронная. Что-то вроде компьютерного класса, оформленного в белом цвете, даже стулья и столы были белыми. В этом месте куда ни посмотри, везде стоят, излучающие свет, экраны. Суть данного учреждения в том, что не на все сайты можно войти с домашних гаджетов и именно со здешних устройств, можно искать всевозможный материал, поскольку большинство информации хранится в местных архивах. Обычно тут очень мало людей, так как в социальные сети можно заходить отовсюду, а больше людям и не надо. Такая незаинтересованность объясняется тем, что единственная цель в жизни каждого современного человека – их выигрышное число.

Я не знаю чего я ищу в этих компьютерах, какую информацию пытаюсь добыть. Никаких напоминаний о таком празднике, как день рождения не имеется, к тому же, следует быть очень осторожной. Правительству на руку такой компьютерный класс, ведь сюда приходят за каким-либо материалом, следовательно, можно отслеживать кто и что ищет. Мне хочется однажды просто открыть очередную ссылку и там большими буквами будет написано «как всё остановить», но это, конечно же, небылица, которая никогда не станет явью.

В библиотеке очень светло, большие окна выходят на потрясающий вид на город. Высокие стеклянные здания, рекламные ролики на огромных экранах, множество людей на улицах. Это ещё больше заставляет желать продлить этим людям жизнь, дать возможность подольше любоваться голубым небом, лужайкой в парке, наслаждаться солнечными днями и друг другом.

Из окна библиотеки видно самое главное здание нашего города – это огромнейшая высотка, длиною в семьдесят шесть этажей. Здание облицовано стеклом, снаружи оно просто завораживающее, отражает свет солнца и переливается. С улицы видно все, что происходит внутри. Что-то вроде эффекта «прозрачной власти», очередная уловка. Никаких подозрений и абсолютное доверие со стороны народа. Только вот кто знает сколько «подпольных этажей» у этой прозрачности.

Ручка, которую я всегда носила с собой, уже размякла от моих укусов, и что за бредовая привычка грызть вещи во время раздумий? Мои мысли уносились всё дальше и дальше, а открытое окно на компьютере резало глаза своими лучами.

– Привет! – из омута собственных дум меня выносит чей-то голос.

Кто этот человек? Что ему нужно? Я не могла сразу сфокусироваться из-за поступающего в комнату света из окон и от компьютеров. Но когда мне удалось сосредоточить свой взгляд на нем, я невольно вздрогнула. Как знакомы были мне эти серо-голубые глаза. Они были очень большие и отдавали блеском, отчего сразу же привлекли моё внимание. Припухлые и слегка обветренные губы расплылись в улыбке, за которыми скрывались ровные-ровные зубы. Та же улыбка, которую я видела в своем странном видении. Ощущение было такое, словно это дежавю, вот только меня всю трясло от волнения.

– Я часто здесь бываю, это ведь самое безлюдное место, но тебя я видел уже несколько раз. Однако ты всегда погружена в чтение и я не смел тебя отвлекать. Да и ты вовсе не замечала меня, – он ожидал ответа, но я промолчала, – Ты прости, если побеспокоил. Я… Ну, интересно стало. Меня Амиран зовут, – он протянул мне руку, но моего рукопожатия в ответ не последовало.

– Тебе чего? – выпалила я.

– Ничего, я просто хотел познакомиться с тобой. Как я уже сказал, сюда мало кто заходит, – собеседник мой явно был озадачен такой реакцией.

– Вообще-то я хожу сюда почти каждый день. Кто тебя подослал? – ко мне в голову уже начали забираться сомнения, страх, ладони вспотели. Тут точно что-то не так.

– Никто. Почему меня должен был кто-то подослать? Какая-то ты странная. Ладно, счастливо оставаться, – молодой человек поспешно удалился и сел за другой стол, и что-то усердно стал читать на компьютере.

Теперь было просто невозможно расслабиться, мне казалось он следит за мной. Остался специально, чтобы посмотреть на мои действия, узнать, что же ищу я. Черт, лучше уйти. Я закрыла ссылку, выключила компьютер, после чего быстрым шагом вышла из библиотеки. Оказавшись на улице, я бегом понеслась домой, мне было страшно. Я подвергаю опасности не только себя, но и маму с братом тоже. В голову постепенно забирались не самые приятные мысли, мне хотелось бежать от них, спрятаться, как прячутся дети от под кроватных монстров.

На двадцать шестой этаж, где находится наша квартира, я поднялась не на лифте, а пешком. Я бежала по лестнице, потому что мне постоянно казалось, что стоит только остановиться и меня схватят. И несмотря на боль в боку я стремилась выше и выше по ступенькам.

В доме царила тишина, мама молча готовила на кухне, а Павле делал уроки и периодически запевал какие-то песни.

Я взглянула в зеркало стоящее в прихожей и ужаснулась; темно-каштановые волосы стали мокрыми от пота, лицо красное и запыханное, зеленые глаза стали казаться черными из-за расширенных зрачков. Не хотелось бы, чтобы мама или брат меня видели в таком виде, поэтому я максимально тихо стала пробираться к себе в комнату.

Наша квартира выполнена в светлых тонах, в доме нет ни единой темной мебели. Интерьер реализован в стиле минимализма, нигде ничего лишнего. Каждая вещь лежит на своем месте. Куда ни посмотри, везде идеальная чистота, ни пылинки. Иногда такое чувство, что здесь трудно дышать. Я никогда не могу спокойно расслабиться на огромном бежевом диване, который словно царь, восседает в нашей гостиной. Он такой безупречный, что ты боишься на него даже сесть. Я пыталась зайти незаметно, но мамин зоркий глаз заметил всё:

– Анна, что с тобой произошло? – я остановилась на пол пути к ванной комнате в полном ступоре, что же ей сказать, где я была и почему в таком виде?

– Да так, мам, просто погода ужасная на улице, я замерзла и бежала домой, – больше в голову мне ничего не лезло, но мама вроде как поверила, хотя погода стояла чудесная. Она лишь предупредлила о возможности простудиться такими темпами и вернулась на кухню к своим делам. Я же направилась в ванную, безумно хотелось поскорее снять всю эту мокрую одежду, накрыть себя горячей водой и наконец согреться.

Когда я вышла из ванной комнаты, мама уже закончила готовить и собиралась подать на стол. Я хотела помочь ей, но сил просто не было, поэтому я напряженно прилегла на тот самый диван и включила телевизор. Тонкий, словно осенний лист, экран, сразу зажегся на стене, а в нем – наглое, надменное лицо. Идеально выглаженный, дорогущий костюм, подстриженные волосы и, конечно же, улыбка.

– Повода для беспокойства нет, запасы еды не кончаются. Все это слухи и не более. Если бы угроза была, мы бы уже что-то предприняли. И вы бы знали об этом, – дальше слушать я не стала. Они и так приняли меры – избавляться от нас.

Мама закончила с сервировкой и позвала нас к столу. Мы с ней, как всегда, молча ужинали, но зато Павле рассказывал все, что случилось с ним за день. Так же молча мы убрали со стола и отправились по своим комнатам. Я поцеловала брата на ночь и удалилась.

Рядом со мной всегда был мой верный друг. Он каждый день ждал меня в моей комнате под кроватью – мой дневник. Ему я рассказывала абсолютно все, дневнику можно было доверить самые сокровенные тайны и быть уверенной, что он не осудит и всегда поймет. Привычка вести дневник появилась у меня еще в детстве, после смерти папы, когда я никому не могла рассказать о своих переживаниях. С тех пор мы стали неразлучны. Вот и сейчас, после такого странного происшествия, мне захотелось поделиться с ним тем, что меня тревожило. Достав ручку, я принялась заполнять страницы своего лучшего друга.

Ночью я плохо спала, постоянно просыпаясь, только вот кошмары мне уже не снились. Теперь ко мне во сне вновь пришел тот молодой человек, но впредь я уже знала кто он. Это парень из библиотеки. Несмотря на то, что от него исходило непередаваемое тепло, я все же боялась, что из-за моей опрометчивости пострадают мама и Павле.

Глава четвертая

25 января. Я считала секунды до окончания урока, так надоело нахождение в этой поганой школе. Меня не покидало чувство, что я не в том месте, где должна быть. Меня тянуло в библиотеку и несмотря на страх, хотелось вновь встретиться с тем человеком из моего сна. Ни на минуту я не переставала думать о нем, а в груди все сжималось от странного предчувствия.

Этери прервала мои раздумья. Именно сегодня она решила стать ответственным учителем и вызвала меня к доске. Огромный сенсор, как всегда, резал глаза, а электронная ручка не слушала пальцы. Казалось, что хуже меня пишут только дошкольники, Этери конечно же успела это отметить. Я не понимала задание, да и честно говоря, никогда не вникала в то, чему нас учили на уроках. Хотя особо то ничему и не учили. Наверное, я слишком долго игнорировала вопросы Этери, потому что она стала на меня кричать. Прямых оскорблений она себе не позволяла, тем не менее умела задеть человека. Однако меня никогда не беспокоили ее слова и на это она злилась вдвойне. Этери стала эмоционально жестикулировать, раскидывая руки в разные стороны, быстро, с силой. И вот, драгоценная стеклянная ваза, с треском упала на мраморный пол и разлетелась в разные стороны. Этери вскочила, лицо ее стало багровым от злости. Злилась она явно на меня, хотя была виновата она сама. Единственное, что мы готовы делать с радостью, так это винить других в случае собственной неудачи.

– Анна, останешься после урока и уберешь это все, ясно?! – конечно, вина была не моя, но спорить и возмущаться я не стала и лишь кивнула головой.

По окончанию урока Этери указала мне на подсобку, где я могла взять веник, а сама куда-то удалилась, наверняка в столовую. В подсобке было темно и царствовал бардак: документы, химические вещества, пробирки, все это в разброс валялось по всей комнате. Не думала, что поиск веника окажется таким сложным заданием. Я стала заглядывать под стол, затем в шкаф, а открыв его дверь увидела большое зеркало. Да уж, вид у меня был не самый лучший и я точно не подходила под описание супер модели, хотя рост мог это позволить. Тем не менее ничем особенным я не отличалось и красивой, в широком понятии, не была: большие зеленые глаза, тонкие губы, ровный в профиль, однако широковатый нос, почти черные волосы ниже лопаток и самое главное – усталость в глазах, что отнюдь не красило мой образ. На себя смотреть мне не доставляло особого удовольствия, поэтому вскоре я закрыла дверцу шкафа и продолжила поиски. Усилия прикладывать не пришлось, я заметила веник между большой деревянной тумбой и шкафом, пришлось протянуть руку сквозь пыль, чтобы достать его от туда. Когда я вытащила веник, и подняла голову, то заметила на тумбе книгу, она называлась «О, дивный новый мир», это была самая настоящая книга! Во мне все стало бурлить, сердце билось учащеннее. Я оглянулась по сторонам, словно за мной в этот момент могли наблюдать и взяла книгу в руки. Пальцы ощупали приятную бумагу, от нее исходил особый аромат, пожелтевшие старые страницы так и одурманивали своим запахом. Я с удовольствием перелистывала страницы, буквы медленно проплывали перед взором, мне хотелось утонуть в них. Но стоило перелистнуть очередную страницу, как все удовольствие было прервано. Я вскрикнула от ужаса и немедленно закрыла книгу, тяжело дыша я стала пробираться к выходу, в подсобку зашла Этери.

– Что ты возишься тут? Давай быстрее иди убирай!

Если тебе, читатель, интересно заметила ли Этери то, что я обнаружила у нее в подсобке, отвечу – нет. Я молча вышла, не подав повода что-то заподозрить. Спокойно закончила уборку и только выйдя из класса дала волю чувствам. Меня стало трясти, увиденное не давало покоя. Это были фотографии Сабы с отрезанными конечностями. Он лежал в луже крови, скорее всего его пытали, чтобы выведать правду. Не думаю, что это сделала сама Этери, но она точно была причастна. Теперь стало ясно, почему его Сабу похоронили в закрытом гробу.

Страх, мучивший меня, после этих фотографий словно испарился. В голове была только решительность. Полностью отдавшись зову сердца я помчалась в библиотеку. Я знала, чувствовала, что все это время ходила туда не зря, что именно там и найдутся ответы на все вопросы. Самое странное, что где-то внутри себя я понимала, что хотела бы увидеть Амирана, но одновременно с этим, открывая дверь библиотеки, я боялась этой встречи.

Внутри было очень светло, настолько, что от солнечного света, пробирающегося из окон, глаза начинали слезиться. Сложно было разглядеть есть ли тут кто-то, пока глаза не привыкли к свету. И да, он был тут. Сидел и молча читал с экрана. Он поднял на меня глаза, но затем вновь впился в текст, не сказав ни слова. Я задержала на нем взгляд, но не выказала знак приветствия. Выбрала себе компьютерный стол и начала поиски. Открыв множество ссылок я надеялась, что в какой-либо из них, найду то, что мне нужно. До чего же нелепо я выглядела, когда вычитывала информацию из статьи про сельскохозяйственную культуру, что же могла я найти в ней? Постепенно я ужеперестала читать, а только делала вид, что занимаюсь этим. Теперь я стала наблюдать за своим странным товарищем. Он внимательно, следя пальцем за текстом, что-то вычитывал, а затем переписывал в блокнот. Он посмотрел на меня. Долго. Я отвела взгляд, и наверное покраснела, словно меня уличили в чем-то. Тут он внезапно нажал кнопку на экране и закрыл все вкладки, собрал свои вещи и удалился. Но Амиран не заметил, как упал бумажный лист из его блокнота. Зато это не ускользнуло от меня.

Он что-то знает. На этот раз моя очередь следить за ним. Стоило ему выйти, как я, не теряя времени, подбежала к его столу и подняла бумажку с пола. В ней говорилось о том, как сделать алюминиевую пружину. И зачем ему это? Мне стало смешно от самой себя, я уже в чем-то его подозревала, а он просто выписывал как сделать пружину. Я залилась хохотом. Анна, Анна! Дурочка! Хорошо, что кроме администратора, никого в библиотеке не было. Но внезапно меня потревожила мысль, что кто-то наблюдает за мной. Знаете, иногда такое чувство возникает, когда на тебя, действительно, смотрят. Ты ощущаешь на себе взгляд. Возможно у меня уже была паранойя, тем не менее я аккуратно сложила листок и положила в карман своих джинсов, после чего взяла сумку и кинулась к двери.

На улице уже было темно, а возле библиотеки, как обычно, тихо. Надев капюшон, я быстрым шагом преодолевала путь, мне казалось, что если сравнить сейчас мчащийся поезд и скорость моего шага, они были бы равны. Я непроизвольно оглянулась, словно за мной могли гнаться. Но этот жест еще больше заставил меня бояться. Позади меня, шел человек, его лица не было видно из-за накинутого капюшона. Либо я совсем стала всего бояться, либо мне правда не показалось, что он идет за мной. Однако стоило ускорить шаг и мои опасения подтвердились. Я услышала, что человек также увеличил темп своей ходьбы. Постепенно звук его шагов и дыхание становилось все ближе, а вот мой страх нарастал и нарастал. В один момент они настигли меня, я почувствовала его дыхание на своём затылке даже сквозь крутку.

Это конец! Они убьют меня и всю мою семью. Он схватил меня за плечо, и потянул за собой в какой-то закоулок:

– Зачем ты следила за мной ? – незнакомец снял капюшон, это оказался Амиран. Мне стало легче, несмотря на то, что он, судя по всему, был не очень доброжелателен. Я даже улыбнулась ему.

– Чего? Кто еще следил? – ответила я со смехом

– Ты читала то, что я записал, зачем тебе это? – он пристально следил за мной своими серо-голубыми глазами.

– Мне… мне просто было интересно.

– Это ОНИ тебя подослали, да?! – он значительно повысил тон.

– Ты о ком? – недоуменно ответила я вопросом на вопрос.

– Не прикидывайся! Говори правду! – он схватил мою руку так больно и крепко.

– Я честно не понимаю о чем ты! – в горле всё сжималось от наступающих слез, но я старалась говорить ровно. Теперь мне уже не было весело. Нет, только не плачь сейчас, держись, ты выдашь себя.

– Я же сказал, не прикидывайся! – закричал он и тут случилось непредвиденное, такого поворота событий я не ожидала. Амиран достал пистолет, вроде самодельный, и направил прямо на меня. Мне не было страшно, но я подумала о Павле и маме. Будет ли им лучше, если меня не станет? В своих мыслях я представила смерть брата на площади, его алую кровь. Все это случится, если сейчас Амиран выстрелит. Это поколебило меня, я заплакала и в истерике, сквозь слезы, выдала все:

– Я не шпионила за тобой, никем не подослана. Я хожу в библиотеку в попытках найти хоть какую-то подсказку. Мой маленький брат скоро может быть убит. У него день рождения первого февраля. Я просыпаюсь с криками. Я хочу остановить это. А за тобой я следила, чтобы убедиться, что ты не шпионишь за мной.

Он замолк. Я почувствовала, что его хватка стала слабее, вскоре он отпустил меня. Тяжело вздохнул и прошептал:

– Прости…

Амиран отпустил меня и ушел прочь. Внутри все свертывалось, я чувствовала, что это предзнаменование чего-то. О чем он говорил? Что задумал? Почему пошел за мной? Он говорил о том, что я следила, боялся чего-то. Чего же?

Я еще долго бродила по городу и вернулась домой лишь поздним вечером. Брат тихо посапывал в своей кровати. Мама сидела у телевизора, однако признаки бодрствования также не подавала. Мне не хотелось есть, несмотря на то, что целый день я была с пустым желудком. Мне было не до еды, слишком тревожным выдался вечерок. Завтра надо точно отправиться в библиотеку и поговорить с Амираном. А сейчас мне просто хотелось лечь и расслабиться, у меня было такое чувство, что я весь вечер таскала целый грузовик тяжелых предметов.

Я легла, однако уснуть мне не удавалось очень долго. Ворочаясь в кровати, я прокручивла в голове то, что произошло после ухода из библиотеки. Страх и одновременно любопытство заставляли меня разобраться в этом. Узнать, кто же он такой.

С утра, залпом выпив приготовленный мамой кофе, я попрощалась с родными и выбежала на улицу, прямиком в библиотеку. Учебу я решила пропустить, хотя от мамы достанется, когда ей позвонят, чтобы спросить, где ее дочь. Но я обязана найти Амирана.

На улице было светло, поэтому я ожидала, что он уже может быть на месте. Но его еще не было. Взглянув на часы я расслабилась, еще рано, всего лишь девять часов утра, так что буду ждать. А пока я взяла наушники и включила музыку, полностью отдавшись звукам настигающим мой мозг. Это не была песня с глубоким смыслом, обычный набор нелепых слов, но мне она все же доставляла удовольствие. Вся музыка в нашем мире была подобного жанра. Не существовало никаких лирических композиций, об этом я уже упоминала. Ведь власти боялись, что именно лирика может вызвать поток нежелательных мыслей. Что мы задумаемся о смысле жизни, о драме и трагизме, будем копаться в самом себе, анализировать.

Сильный бас стучал в ушах, а я то смотрела в окно, то на дверь, то просто взирала на включенный экран компьютера. Прошел час, два, три. Вскоре настал вечер, а Амиран так и не появился. Не пришел он и на второй, и на третий день, а я все караулила. Страхи вновь подобрались слишком близко. Я надеялась увидеть его вновь и не переставала ждать. Ведь он что-то знал.

Глава пятая

28 января. Сидя в библиотеке в ожидании своего новоиспеченного знакомого, я смотрела в окно выходящее на город. До чего было прекрасно глядеть на голубое безоблачное небо и зимнее солнце. Даже в теплом помещении ощущался приятный уличный холодок. Тишина вокруг давала мне возможность слышать каждый звук: по городским дорогам мчались машины, ребятишки резвились на детской площадке, группа юношей и девушек задорно хохотали, усевшись на лавочки, а в компьютерном зале мирно тикали часы. Заворожённая окружающей средой, в полной бездне собственных мыслей, просидела я несколько часов. Стало темнеть. Ждать Амирана не было смысла и я стала собираться. Хотелось побыстрее выйти отсюда и забыть все, не лелеять больше надежд. Может мне и вправду показалось, приснилось, померещилось. И нет никакого спасения, все это лишь мираж. Когда нас касается безысходность, тогда мы начинаем верить в несбыточное.

Пока я складывала вещи в сумку, дверь медленно открылась. Он все-таки пришел. Читатель, ты наверняка чувствовал, каково это, долго чего-то ждать, уже потерять всякую веру и внезапно получить то, чего хотел. В таком случае, я не буду расписывать как все мои внутренние органы стали перемешиваться от восторга, сердце заколотилось, а губы не могли сдержать улыбку. Кивнув в знак приветствия, Амиран взял стул и подсел ко мне, совсем близко. Серо-голубые глаза заранее сообщили, что он собирается сказать нечто важное. Скорее всего, он долго решался на это и поэтому не появлялся здесь.

Его темные волосы сегодня блестели по-особенному, припухлые губы были тревожно сжаты. Он смотрел на меня в упор, лицо Амирана имело серьезное выражение, но на душе мне было легко. Я не отводила взгляд и вновь слегка улыбнулась ему. На этот раз и он расплылся в улыбке, щеки его стали багровыми, думаю мои тоже, поскольку я стала ощущать невероятный прилив крови и жар. Прежде чем заговорить, он оглянулся по сторонам, словно боялся, что кто-то нас услышит. Амиран потянулся ко мне и прошептал:

– Идем за мной! Я тебе кое-что покажу, – он встал, зная, что я последую за ним. Именно это я сделала, совершенно не колеблясь.

Мы шли не проронив ни слова, я и не думала задавать вопросов. Путешествие длилось недолго, спустя минут пятнадцать мы дошли до какого-то переулка. Амиран остановился у большой, железной двери, ввел на ней код и мы зашли. Это было обычное здание, что-то вроде заброшенного госпиталя. Мы спустились в подвал, здесь было сыро и темно. Я осталась у порога, поскольку внутри ничего не было. Амиран же подошел к самому углу заплесневевшего подполья. Я не понимала, что он ищет, ведь тут было пусто. Вдруг мой спутник стал стряхивать ногами земляной покров. Все это выглядело странно, он словно собака рыл землю. Что там было и почему он остановился в этом месте, я не видела, однако вскоре показался открытый люк и исходящий из него свет.

– Сюда, за мной! – тихо сказал он и стал спускаться по лестнице ведущей вниз. Я последовала за ним, без какой-либо опаски и закрыла за собой люк. Запахздесь стоял иной, нежели в подвале, свет был яркий, послышались голоса. Сфокусировавшись после темноты, я наконец смогла увидеть куда мы пришли. Перед глазами простиралось небольшое помещение, похожее на лабораторию. На стенах были развешаны разные чертежи, надписи, на потрепанной зеленой доске висели фотографии представителей власти. Посмотрев в правый угол я заметила склад оружия, а за столом, стоящим рядом с этим складом, юноша, лет семнадцати, возился с самодельным пистолетом. На огромном сером диване расположились две девушки, они что-то яро обсуждали. В момент когда мы вошли, словно остановилось время. Прекратились разговоры и всякий шум. Все смотрели на нас. Тишину прервал Амиран.

– Ну вот, ребят. Знакомьтесь, это… – он замолк, точно, я ведь так и не сказала ему свое имя.

– Анна, – дополнила я.

К моему удивлению, присутствующие меня дружески поприветствовали. Я не знала кто эти люди и видимо на моём лице было написано в каком я пребываю недоумении.

– Судя по всему Амиран не сказал тебе куда ты идёшь. А просто без объяснений привел тебя сюда, – со смехом сказал бледноватый парень с безупречными зубами и улыбкой. Его лицо показалось мне очень знакомым, где-то я этого человека точно видела. – Итак, знакомься, я Ладо, это Ника, Кристина и Цира, – он указал на каждого из ребят, – Наверняка, ты понятия не имеешь, кто мы такие и где ты. Не бойся, я все поясню. Амиран у нас такой, много говорить не любит, – засмеялся Ладо. Вроде я правильно запомнила его имя. – Ты хочешь спасти своего брата, это мы знаем. Каждый из нас тоже хочет кого-то спаси. Кто-то мать, кто-то отца, а кто-то просто беззащитных людей. Мы хотим прекратить эти зверства и игры.

Так, а вот этого я никак не ожидала. Тайное общество? Революционеры? Что здесь такое происходит? Они молча ждали моей реакции, я же, в свою очередь, не могла выдавить ни слова. Представьте, еще вчера я думала, что в целом мире нет человека, преследующего ту же цель, что и я. А тут у них целая команда. Вот так сюрприз. Глаза у меня бегали по сторонам, затем по лицам присутствующих. А потом я посмотрела на Амирана. Что за ухмылка на его лице? Ему смешно видеть моё потрясение. Но он так добродушно наблюдал за мной, и я невольно расплылась в улыбке. И постепенно мы все залились хохотом от нелепости ситуации.

Ребята провели мне экскурсию по своей лаборатории. Документы, фотографии, какие-то костюмы, здесь, кажется, было все что угодно, даже огромный холодильник, еды там, наверное, хватило бы на целую армию. Кристина, румяная, коротковолосая девушка небольшого роста, с голубыми глазами и отчерченными алыми губами, объяснила это явление тем, что во время раздумий постоянно хочется есть.

Мы шли дальше и дальше, рассматривая каждый уголок. Здесь ребята делали самодельное оружие, вот для чего Амиран выписывал информацию о том, как делать пружину, она нужна для любого огнестрельного оружия. Да уж, тут велась целая подготовка. Иметь оружие в нашем мире было запрещено всем гражданам, кроме представителей власти. Единственный раз, когда мы можем взять пистолет в руки – «день рождения», как иронично. В лаборатории, как ее называли ребята, было несколько телевизоров и все они находились рядом, как в какой-нибудь звукорежиссерской студии. На каждом из них транслировались разные каналы, и звук, исходящий из экранов перебивал друг друга. Имелся здесь и длинный стол, на котором стояло десять компьютеров и все было завалено бумагами, фотографиями и маршрутными картами.

– Каким образом вы хотите остановить правительство? – я особо не любопытствовала в новой компании, чтобы не показаться наглой, однако вопрос вырвался сам по себе. Ладо не колеблясь ответил мне, хоть и очень лаконично.

– Мы их просто уничтожим, – он произнес только это, но больше ничего не уточнял. По нему было видно, что он и не хочет. Ладо можно было понять, я только пришла к ним в команду. Тем не менее такое недоверие меня огорчило, наверняка по моему выражению лица было видно, что я испытала не самые приятные чувства, поскольку в разговор вмешался Амиран, а вернее он тактично поменял его направление:

– Кстати, Ладо скоро будет праздновать день рождения, послезавтра, тридцатого января, – Амиран непринужденно похлопал товарища по плечу. А я почему-то вспомнила, что январских именинников еще не поздравляли, а ведь уже двадцать восьмое число.

Глава шестая

Задачу проводить меня домой Амиран взял на себя. Мы долго шли молча, обменявшись лишь парочкой слов в начале пути. Я боялась сказать лишнего, его присутствие затуманивало разум, было неловко, я краснела, поэтому благодарила солнце за то, что оно уже попрощалось и затаилось в своем замке. Такого со мной раньше не было и объяснить это поведение я не могла. Однако одно я знала точно – мне не хотелось, чтобы наш путь заканчивался. Пусть свет фонарей будет бесконечен, дорога бескрайней, а мой дом все отдаляется. Я посмотрела на Амирана. Интересно, а о чем думает он? Также ли аритмично бьется его сердце, так же ли боится он что-то произнести?

Молчание становилось невыносимым, поэтому я решилась на самый главный и острый вопрос. Пришлось постараться, чтобы собрать свои мысли и сделать голос твердым и уверенным:

– Так как же вы хотите избавиться от правительства?

Амиран долго молчал, прежде чем начать говорить. Не думаю, что он мне не доверял, иначе не показал бы их лабораторию, скорее Амиран просто думал как это преподнести. И наконец он тихо заговорил:

– Помнишь я сказал про Ладо? У него и вправду день рождения послезавтра. Его число выпало в январской лотерее, – и тут меня осенило, вот почему его лицо показалось мне знакомым. Я видела его фотографию в числе победивших именинников, – В общем, в этот день, то есть в свой день рождения, Ладо отправится на площадь, чтобы получить «подарок», но мы должны будем не дать этому случиться. Остальные ребята и я, в том числе, должны пробраться в здание правительства.

– Туда разве можно просто так войти? Это ведь самое охраняемое место в городе. Я слышала, что туда могут зайти только те, кто там работает, при чем по отпечатку пальца.

– Да, это так. Но это не проблема для нас, мы войдем по моему отпечатку, Ладо уже создал специальную пленочную наклейку, где в точности отобразил мои папиллярные узоры на пальце.

– А у тебя то откуда пропуск?

– Скажем так, приходилось работать там. В общем, это не важно. Главное, что мы сможем зайти. И кстати, на самом деле с задней стороны здания есть, так называемый, «черный вход». Это дверь, сделанная из стекла, как и само здание, наверное, чтобы никто не догадался о ее существовании. Она сливается со всем сооружением и если бы мы не следили, то точно бы не поняли, что она существует. Именно через нее мы и войдем, хотя отпечаток понадобится и там, но мы вызовем меньше подозрения, поскольку об этой двери знают только работники. Мы проследили сквозь окна, кто там ходит и что делает. В здании есть уборщицы, охрана и секретари. Ника сделал снимки этих людей, чтобы в точности воссоздать их униформу и пробраться внутрь.

– Да, но… Что вы будете делать дальше, когда зайдете туда? – перебила я Амирана. Все это казалось неосуществимым.

– Наша цель – ОНИ. Когда мы доберемся до последнего этажа, заблокируем все выходы. В это время будет транслироваться «счастливый день именинника», но вместо этой трансляции мы покажем другую, на которой заставим ИХ сказать народу всю правду.

– По-вашему люди в это поверят? В наше сознание вбили мысль, что умереть в свой день рождения – лучшее, что может случиться. Вы думаете, что парочка предложений из уст представителя власти что-то изменит? Народ может подумать, что это сказано под угрозой.

– Да, мы это предусмотрели, для этого есть видеозаписи.

– Что за записи?

– Анна, ты такая нетерпеливая! – Амиран обнажил свои идеальные белые зубы и продолжил, – Ты слышала что-нибудь о том, как отмечали день рождения раньше?

– Да, я знаю. Папа рассказывал мне, благодаря ему я понимаю всю ситуацию в нашем мире. Он не хотел, чтобы я была слепа, как остальные.

– Серьезно? Твой отец тоже хочет это изменить? Значит он один из нас! – воскликнул восторженно Амиран.

– Был… – только не плачь, Анна. На этот раз не надо. В горле встал ком, было сложно говорить, я незаметно задержала дыхание, чтобы предотвратить поток слез. Не хотелось вновь при Амиране разрыдаться, чтобы он считал меня ранимой и хрупкой.

– Лотерея? – шепотом спросил он.

Я молча кивнула, все еще не решаясь произнести ни слова. Боялась, что мой голос задрожит.

– У меня была прекрасная семья; мама, папа, сестра… – начал Амиран, – Мама, ну просто здоровски готовила. Помню, когда я приходил из школы, а дома всегда пахло свежеиспеченными булочками. Мама знала, что я безумно люблю их. Она смеялась, когда внутри плавился сыр и я начинал играться с ним, растягивать его так, что приходилось вставать на стулья. У нее был успокаивающий смех и добрые глаза. Я видел в них грусть и тревогу, часто задавался вопросом что же ее так беспокоит, но никогда не решался спросить. Лишь спустя много лет я понял это. Мне было одиннадцать, когда выпало ее число, это случилось семь лет назад. Я не смотрел эту трансляцию, не мог, мне было больно, хотя тогда я еще ничего не понимал. Вскоре именинником стал и отец. Меня отправили в детский дом вместе с Нино, моей младшей сестрой. Там я познакомился с Ладо и остальными ребятами, они были очень недоверчивы, поначалу не хотели принимать меня в свою компанию. Как оказалось, их объединяло одно – смерть родителей и жажда избавить других от боли, которую испытали они. Родители ребят были хорошими друзьями, строили планы по освобождению от заданной идеологии, именно поэтому их убили. Всех, кроме матери Ладо, бедняга просто сошла с ума после смерти мужа. Долгое время она лежала в психбольнице, а когда Ладо исполнилось восемнадцать, он взял маму под свою опеку, теперь она дома вместе с ним. Вроде выжила еще одна из этой группировки, но ее имени и личности я не знаю.

Я была впечатлена таким поворотом событий и долгое время выдерживала паузу, но тут вспомнила про сестру Амирана, я подумала может кто-то из девчонок и есть она:

– А где твоя сестра?

– В детском доме тоже не удалось избежать смерти. Нино должно было исполниться шесть. Я видел на экране, как она умирает. Я ожидал счастливое выражение лица, ведь она не знала правду, но оно было искажено болью, а в глазах застыли слезы. Лицо Нино сразу переключили на другое, но ведь она моя сестра, я успел все заметить. Тогда мне было уже почти четырнадцать и я твердо решил – это нужно остановить. В тот же день, я молча сидел в столовой и ко мне подошел Ладо. С того момента мы и стали друзьями.

Я не могла вымолвить ни слова в ответ. Он потерял всю семью, видел смерть маленькой сестры. Как сложно порой выслушивать подобные откровения, после них ты ломаешь голову над тем, как бы человека утешить, а ведь утешить никак не получится. Мне захотелось обнять его, дать понять, что я рядом и понимаю его. Мы знали друг друга несколько дней, но иногда, чтобы понять, насколько человек тебе близок, достаточно одного взгляда, а порой и жизни не хватит. Мне казалось, что этот рослый парень, выше меня на голову – беззащитный ребенок. Несмотря на внутренние колебания и нерешительность, я обняла его. Мы стояли так, кажется, целую вечность. Сильные руки зафиксировались на моих плечах, отдавая искрами, а подбородок впивался в мою макушку, но совсем не больно, наоборот – приятно. В этих объятиях заключалось все: сочувствие, понимание, поддержка и готовность менять действительность, вопреки страху. Я медленно выпустила его из тисков своих рук, и возобновила разговор:

– Так ты не договорил, что дальше, с этими видеозаписями?

– Ммм… На чем я там остановился? А, все, вспомнил. Так вот… – слова Амирана прервали выстрелы, разнесшиеся неподалеку.

– Какого черта? Что это было? – шепотом произнес Амиран.

Ответ последовал сам: из еловой аллеи появились двое людей, одетых, с ног до головы, во все черное. Они тащили по земле человека, судя по всему уже мертвого. Один держал за руки, другой за ноги. Они тихо что-то шептали друг другу и явно не хотели быть замеченными. Я и мой спутник застыли на месте, боясь даже вздохнуть. Нужно было сматываться отсюда как можно скорее, однако ноги не позволяли нам двигаться. Мы молча ждали пока эти странные люди покинут местность. Но абсолютная тишина не спасла нас.

По телу пробежали мурашки, когда человек в черном поднял на нас взгляд. Глаза из-под маски впились сначала в меня, а затем в Амирана, словно хищник в свою добычу. Он что-то крикнул своему товарищу, они забросили труп под дерево и бросились в нашу сторону. Амиран схватил меня за руку и стал бежать так быстро, что мне не хватало дыхания. Между нами и нашими соперниками было приличное расстояние, но бегать бесконечно никто из нас не сможет. Я заметила впереди небольшой пень, но только я успела крикнуть Амирану «осторожно!», как он уже споткнулся об него и всем телом упал на ногу. Теперь мой спутник лежал на земле и завывал от боли. Расстояние межу нашими преследователями и нами уменьшалось.

– Анна, чего ты стоишь?! Беги, давай!

– Без тебя? Ну уж нет!– как же я могла оставить его, этого варианта у меня и в мыслях не было.

– Делай, что говорю, слышишь?! Я не могу бежать!

– Я тебя не оставлю, понятно? Давай, поднимайся, скорее! – я стала помогать ему встать, опираясь на меня. Мои пятьдесят с лишним килограмм с трудом выдерживали его, руки отяжелели, плечи болели. Но я не собиралась сдаваться. Мы старались бежать, однако Амиран прихрамывал и люди в масках все сокращали и сокращали дистанцию.

– Амиран, что нам делать? Куда бежать? – погоня не могла продолжаться вечно.

– Видишь закоулок впереди, свернем пока туда, а потом посмотрим.

Так мы и сделали, теперь мы временно были вне зоны видимости для наших преследователей. Я увидела вентиляционную решетку в стене старой многоэтажки, в голову забралась бредовая мысль, но она должна была спасти нас.

– Амиран, нужно снять решетку и залезть в вентиляционную шахту.

– В шахту? Ты с ума сошла?

– Деваться некуда, они догонят нас, давай же! – я стала стаскивать решетку. – Помоги же!

Общими усилиями мы все-таки ее сняли. Амиран запустил меня первой, а затем залез сам. Внутри стоял жуткий запах сырости, плесени и мокрого бетона. Шаги уже приближались, нам оставалось поставить решетку на место. Амиран в спешке стал закрывать ее, а шаги слышались все ближе и громче.

– Ну же, Амиран, что там такое? – в панике произнесла я.

Тут решетка с грохотом захлопнулась, в этот же момент люди в черном пришли к началу закоулку. Все стихло. В абсолютной тишине хруст снега, под ботинками неприятелей, разносился по всей округе. Они медленно обходили местность в поисках нас.

Свет, проникающий через интервалы решетки, внезапно заслонился. Люди в черных масках подошли к нам вплотную. Моё дыхание участилось, я старалась дышать как можно тише.

– Послушай, Дато, мы должны найти этих ублюдков! Иначе нам конец.

– Я и без тебя это знаю.

– Что нам делать? Они смылись, здесь их нет.

В ответ не последовало ни слова.

– Ты слышишь меня или нет ?!

– Черт тебя побери! Слышу я тебя, слышу, дай же подумать! – наконец подал голос второй. – Ведь никто не знает, что свидетели были…– продолжил он.

– Но нам же приказали убрать того…

– Заткнись и слушай меня! Мы никому не скажем, что нас видели и все!

– А если они…

– Они не пожалуются никуда! Соображай, что несешь, их убьют если узнают!

Диалог был окончен, судя по всему они решили оставить нас в покое. Но они не уходили. В шахте было слишком мало места для нас двоих, также удручал стоявший внутри запах, кислорода уже еле хватало, нужно было скорее выбираться наружу. Валите же отсюда! Наконец они стали удаляться, оставалось только потерпеть. Но организм не будет тебя слушаться. От нехватки кислорода я невольно откашлялась. Вот черт.

– Ты слышал это?

– Они где-то здесь!

Казалось, замерло абсолютно все, даже наше с Амираном дыхание. Я мысленно молилась о том, чтобы они нас не нашли. Однако Вселенная то ли не услышала мои прошения, то ли была не на нашей стороне. Грубые, большие пальцы схватили решетку и стали ее дергать.

– Что нам делать, Амиран?! – все еще шепотом пробормотала я, несмотря на то, что преследователи уже обнаружили нас.

– Спокойно, Анна. Отодвинься немного вглубь коридора.

Так я и сделала, Амиран же, до этого смотрящий лицом в решетку, теперь лег на спину и поджал ноги, направив их к выходу. Мне было непонятно зачем он это делает, но все происходило в считанные секунды и времени на объяснения не было. Решетка с грохотом открылась. В этот же момент до меня донесся звук удара и вопль боли. Это Амиран ударил по ногам одного из недоброжелателей. Резким движением мой спутник оказался за пределами коридора. Я тоже приблизилась к выходу, картина представшая передо мной одновременно воодушевляла и вызывала страх: Амиран ловко наносил удары то одному, то другому сопернику, хотя габариты всех троих были практически идентичны. Удары сыпались отовсюду: слева, справа, сбоку. Амиран, в очередной раз, тяжелым толчком откинул одного из противников на асфальт, в это время борясь с другим. Но борьба затянулась, и второй уже вновь ринулся в бой. Тогда они, пользуясь преимуществом, повалили Амирана на землю. Пока я наблюдала, страх медленной волной накрывал меня. Трусость, колебание, нерешительность, все мои отрицательные черты сплелись воедино. Я видела, что кровь начинала сочиться из ран моего приятеля, но оторопь была гораздо сильнее меня. Амиран не выл от боли, а лишь молча принимал удары, но кажется терпение его подвело. Громкий вопль заставил меня рефлекторно вылезти из зоны безопасности. В голову пробрались восхищенные высказывания Павле о супер героях, что добавило мне решимости. Я схватила решетку, одиноко лежащую на чуть подбитом асфальте, подбежала к месту схватки и не задумываясь, со всей силы, ударила железной решеткой одного из неприятелей, затем еще и еще, пока тот ничком не упал на землю. Второй накинулся на меня, но я твердым носком своих кроссовок, во всю прыть, огрела его по ноге. Тот взвыл от боли. Мне нужно было уносить отсюда Амирана. Пока неизвестные не могли встать от боли, я помогла Амирану подняться и, приложив все усилия, мы стали удалятся с места событий. На руках я ощущала теплую, липкую кровь. Белая майка Амирана слегка пропиталась ею. Мы уже были рядом с моим домом, поэтому я потащила своего товарища к себе. Казалось время остановилась, после нажатия кнопки вызова лифта. Руки тряслись, а сердце колотилось. Наконец послышался долгожданный шум открывающейся двери железной коробки, которая в миг унесла нас на двадцать шестой этаж. Мы остались незамеченными.

Биометрический замок, распознав мой отпечаток пальца, разрешил нам войти внутрь. Мама задремала на огромном диване в гостиной, но услышав шум, немедленно проснулась. Да, она всегда обладала чутким сном, а после смерти отца и вовсе стала блуждать в полудреме. Ужас и удивление застыли на ее лице при виде окровавленного Амирана в разорванной футболке, еле стоящего на ногах.

– Анна, в чем дело, кто это? – только и смогла она вымолвить.

– Мам, я все объясню, а сейчас помоги мне. Нужно отвести его в ванную и промыть раны.

Мама сразу же ринулась мне помогать, что меня даже удивило. Она принесла в ванную комнату мягкий табурет. Мы помогли ему Амирану снять с себя остатки футболки. Провозившись со ссадинами, уложили его в моей спальне, а сама я решила поспать вместе с мамой. Она не стала докучать вопросами и оставила нас наедине перед сном.

– Эй, Анна, ты молодец! Спасибо… – сквозь боль проговорил Амиран.

– Я не могла тебя оставить…

– Да, знаю! Ты смелая, Ан. Я не успел рассказать тебе до конца про видеозаписи.

– Расскажешь потом, а сейчас отдыхай! – я погладила его по голове и уже собиралась уходить.

– У нас есть архивные видеозаписи со времен, когда день рождения считался настоящим праздником и никого не убивали. Кстати, люди раньше задували свечи на торте в свой день рождения, знала об этом?

– Свечи? Зачем?

– Считается, что свечи зажженные в день рождения – гарантия исполнения желаний. Забавно, говорят, что если задуть все одним выдохом, то желание точно сбудется. Этот день был для каждого именника особенным.

– Я никогда не видела празднование дня рождения, знаю только по рассказам папы.

– А ты хочешь увидеть?

Во мне поднялось волнение. Рассказы папы, вопросы, на которые я искала и не могла найти ответы. Амиран хочет дать мне возможность увидеть все самой и в полной мере дать убедиться, что папа говорил правду. Я не раздумывая ответила:

– Хочу!

– Завтра обязательно дам тебе посмотреть эти записи.

– Спокойной ночи, Амиран! – я развернулась и направилась к выходу, он остановил меня своей рукой.

– Спокойной ночи, Анна! – прошептал он и медленно отпустил мою руку.

Мама ждала меня в гостиной и сразу осыпала вопросами вроде: «кто это?», «что произошло?» и так далее. Я рассказала все как есть, утаив некоторые подробности, в частности кто такой Амиран и откуда он взялся. Лишних вопросов она задавать не стала и позволила мне пойти спать. Но безмятежный сон мне не светил. В животе все сжималось, мысли шли кругом, сердце словно потеряло ритм. Какие все-таки бездонные у него глаза, а это прикосновение руки будто пронзило меня током самого высокого напряжения.

Глава седьмая

С самого утра, даже не позавтракав, мы с Амираном покинули мой дом и отправились к ребятам. Футболка моего спутника была разорвана в клочья, поэтому мама дала ему джемпер отца, она все ещё хранила его вещи в шкафу. Джемпер пришелся как раз в пору, а глубокий черный цвет ещё больше подчеркивал яркость серо-голубых глаз Амирана. Когда я увидела эту картину, в моё сердце вонзилась тысяча иголок, в горле встал ком. Как же я помнила этот джемпер, отец был одет в него в тот день, когда я прибежала к нему с открыткой в руках. В тот день, когда все моё представление о мире разрушилось.Мысли, ценности, точка зрения, навязываемые на протяжении девяти лет, столкнулись с ледяным и непреодолимым айсбергом – истиной.

Ребята, как всегда, были в лаборатории. Мне казалось, что они никогда отсюда не уходили, здесь они работали, ели, спали. В этом небольшом помещении поместилась вся их жизнь.

Кристина разместилась на диване и усердно что-то высчитывала на прозрачном, сенсорном калькуляторе. Цира затерялась на кухне, откуда доносилось громкое скворчание яичницы с ветчиной, а ее чудеснейший аромат уже медленно пробирался в комнату и давал о себе знать. Ника возился с оружием, его румяные щеки ещё больше побагровели при виде нас. Ребята оторвались от дел и приветливо поздоровались, все кроме Ладо, он с головой погрузился в компьютер. Огромный экран окунал его в океан люминесцентного света.

– Эй, Ладо, привет ! – Амиран подошел к товарищу и похлопал его по плечу.

– О, привет, ребята! – наш компьютерный гений развернулся в своем кожаном кресле и приспустил узкие очки.

– Что ты там ищешь? Даже не заметил, что мы пришли.

– О, сейчас покажу… Я, в общем-то, кое-что придумал для видеозаписей. Так сказать, небольшое дополнение. Мне кажется, что мы должны не просто показать записи, нам нужно внушить народу правду. Я сделал озвучку, что позволит нам подействовать на людей не только визуально, но и аудиально.

– Это отличная идея! Так будет намного эффектнее. Ну, включай, что ты там сделал. Я, как раз, обещал Анне показать видео.

Ладо перевел взгляд на меня и добродушно улыбнулся, подозвав меня к монитору. Видео начало воспроизводиться, зазвучал мягкий голос Ладо:

– День рождения – это особенный день в жизни каждого из нас, – теперь уже прибежали остальные ребята и мы с любопытством слушали. На экране, под голос Ладо, шли видеоизображения, на которых именинники задували свечи на торте, их все обнимали и вокруг царило веселье. –День, когда каждый ощущает любовь окружающих людей, – продолжил закадровый голос, – Их внимание, и море теплых пожеланий. Поразительно, что нам позволили потерять возможность осознавать ценность своей жизни. Ведь день рождения – это никакой не день смерти. Наоборот, это повод ценить каждый последующий день, повод осознать, что время не стоит на месте и нужно радоваться каждому мгновению! – на этом голос замолк и последовал звук самих видео: громкие возгласы и поздравления. Видеоряд длился около трех минут, однако содержал в себе всю жизнь. В голову пришла безумная мысль и я ее озвучила:

– Ребята, я пойду с вами в здание! – присутствующие синхронно обернулись на меня.

–Ты хочешь принять участие в операции? – удивленно спросил Ника.

– Да!

– Но ты ведь ничего не знаешь, мы готовились к этому несколько лет. Ты можешь все испортить! – произнес Ладо.

– Не волнуйтесь, я не подведу. Я хочу бороться, не хочу сидеть и ждать от вас вестей. Дайте мне возможность!

Ребята стали переглядываться, даже Амиран не ожидал этих слов. И вот, после недолгого молчания, Ладо, вздохнув, произнес:

– Ладно, Амиран тебе все расскажет.

Можно было понять сильнейшие волнение, которое окутывало мысли Ладо. Завтрашний день не обещал завершиться благоприятно. А ему и вовсе стоило предстать лицом перед самой смертью.

Было решено, что я надену униформу уборщицы, как Цира и Кристина. Ребята для подстраховки имели несколько запасных рабочих костюмов. Сравнив снимки и форму, которую мне показал Амиран, я была поражена сходством. Это, явно, сделал человек отлично владеющий выкройкой и шитьем.

– Это все Цира, она собственноручно реконструировала их, – осведомил меня Амиран.

Пока я примеряла форму, девочки уже побежали на кухню. Загремела посуда, по всей лаборатории пронесся звонкий стук столовых приборов. Запахи стали смешиваться; яичница, свежие огурцы, хлеб, кофе, аромат сочных апельсинов. Аппетит, диким зверем, взял нас в свои лапы, и мы дружно направились к столу.

За непринужденными разговорами и шутками мы сметали все вкусности, что попадались на глаза. И пусть все уже были не голодны, но глаза – опасный инструмент, они хотели ещё. Глаза вообще заставляют нас делать многие глупые вещи. Я взглянула на Амирана, сидящего подле меня, он ложками уплетал вкуснейший клубничный джем, оживленно болтая с Ладо и заразительно смеясь. Амиран не упустил моего взгляда и также в упор посмотрел на меня. Взор серо-голубых очей накрыл меня с головой. Казалось, вокруг все замерло, стихли разговоры, посуда не шумела, даже звук кондиционера предпочел помолчать. Это была какая-то игра в гляделки, и проиграла в ней я. Улыбнувшись, я отвела взгляд и ощутила сильнейший прилив крови, стало жарко. Кажется и от ребят не ускользнуло это событие:

– О-о-о-о-о! – со смехом воскликнул Ника.

– Ника! – с укором произнесла Кристина.

Все разразились добрым смехом, в том числе я и Амиран, он нашел мою руку под столом и взял ее в свою. Мои щеки вспыхнули, но, благо, Ладо начал говорить и все отвлеклись на него:

– Друзья! Мы множество раз обсуждали это, но я повторюсь. Завтра мы можем изменить историю. Мы все прекрасно понимаем, что могут убить нас всех. Но помните, если мы сумеем провернуть это дело, то сможем добиться справедливости. Мы пошли против системы. Мы не зря нашли друг друга в этой жизни, и ты Анна, так же член нашей семьи. Если не станет никого из нас – люди будут становиться жертвами и пешками ещё долго, пока вновь не появятся те, кто будет смотреть на происходящее трезвым взглядом. Я готов завтра умереть на этой чертовой площади, но только вы держитесь, пожалуйста … – голос у Ладо стал сдавленным, на глаза навернулись слезы, но он продолжил, – Единственнное, если меня все-таки убьют, скажите маме, что я люблю ее и все это делал ради того, чтобы мы с ней смогли жить счастливо и беспечно.

– Эй, друг, перестань! Мы справимся, мы задумали все это, не для того, чтобы сдаться, – бодро сказал Амиран. Он подошел к другу и обнял его, тут из-за стола поднялась Кристина и также бросилась на ребят с объятиями, а затем и Ника с Цирой. Я сидела на своем месте, любуясь этой картиной. Цира взглянула на меня и протянула руку, чтобы я вступила в эти истинные дружеские узы. То же самое проделали и другие и я вместе с ними окунулась в это море тепла, любви и дружбы.

Весь день я пробыла в лаборатории. Мы подробно репетировали проникновение в здание, кто за кем зайдет в это царство лжи, как мы будем действовать. Ладо понарошку начал репетировать то, как он выйдет на площадь.

– Ладо, Ладо, тебе колпака не хватает, – сказала Цира и все залились смехом.

– Это не проблема, колпак сейчас будет! – он устремился к полке с бумажными листами, чертежами, тетрадками. – Так, что из этого можно использовать, сейчас посмотрим…

Пока Ладо решал из какой тетрадки вырвать лист, мне пришла в голову идея поздравить его, когда часы пробьют 00:00. Я тихо шепнула об этом Цире, она одобрительно кивнула и передала мою мысль остальным. Ребята воодушевленно согласились.

Ладо вернулся к нам с уже готовым бумажным конусом и продолжил свою шуточную репетицию.

Я его перебила:

– Ребят, мне нужно уходить, Цира меня проводит, – заявила я присутствующим. Естественно, никуда уходить я не собиралась, но нужна была причина, чтобы выйти за тортом.

– Я думал, что сегодня ты останешься с нами, – удрученно сказал Ладо, – ну ладно, аккуратно там, девчонки. И Анна, не опаздывай завтра, с утра ты должна быть здесь.

Я попрощалась со всеми ребятами и мы с Цирой тронулись в магазин на поиски торта. Конечно, найти его было не большой проблемой, в наше время их все еще пекли, просто покупали торты как что-то обыденное, не придавая никакого значения.

– Слушай, было бы здорово, если бы у нас были и свечи, – сказала мне Цира, когда мы уже сделали покупки. Мы взяли шампанское и торт, при чем купили их по отдельности, чтобы продавцы ничего не заподозрили. Хотя как они могли что-то заподозрить, если ничего не знали. Но страх все же жил в нас.

– Давай сильно скрутим бумагу, сделаем жгут и подожжем его? – предложила я. – Будет одна большая свечка.

– Не самый идеальный вариант, но лучше, чем ничего.

Оставалось пять минут до дня рождения Ладо, подойдя к дому, в котором находилась лаборатория, я позвонила Амирану, с просьбой вынести нам листок бумаги и спички, что он и сделал.

– Ну вы, девчонки, молодцы! А зачем вам бумага?

– Сейчас увидишь! – я принялась делать жгут, крепкий-крепкий, чтобы он хорошо горел. – Когда будет 23:59 зажигаем свечу и спускаемся, – я вставила жгут в торт и мы стали ждать, когда наступит время.

На электронных часах появилась долгожданная цифра, Цира быстро спустилась вниз, чтобы выключить свет, затем мы с Амираном подожгли бумагу и последовали за ней в лабораторию. Мы не знали слова тех песен, что пели именинникам на видеозаписях. Но все ребята, пусть и не синхронно, прокричали: «Ладо, с днем рождения!».

– Давай, задувай! – крикнул Амиран.

Если бы изумление нашего именинника было так легко передать, я бы в подробностях о нем рассказала вам, дорогие читатели. Однако, всякий тот, кто поздравлял своего друга, неожиданно для него, знает и помнит это выражение приятного удивления.

– Ну вы даете, ребята. Спасибо! – он все еще не мог поверить. И ведь раньше в этом не было ничего удивительного, но представьте, каково было Ладо сейчас, в 2166 году, когда подобные поздравления в день рождения просто истребили.

Шампанское было разлито по кружкам, другой посуды здесь не было. Оно приятно шипело, так и маня в свое логово легкой туманности. Мы пытались поздравить Ладо, это было затруднительно, учитывая, что мы никогда не делали ничего подобного. Но шампанское постепенно брало свое, словно освобождая нас из клетки, и мы уже не стеснялись высказывать то, что было на душе. Затем полились танцы, песни. Приятный хмель окутал абсолютно каждого и мы чувствовали себя свободными, настоящими, будто бы и не было всей лжи и тисков, которые ждали нас вне этой маленькой лаборатории.

Я и вправду должна была пойти домой, чтобы увидеть родных, может быть в последний раз. Амиран, заботу проводить меня, вновь взял на себя. И вот, мы шли, по окутанной ночью, дороге. Во мраке светили лишь луна, фонари и его глаза. Он остановился, томно посмотрел на меня и взгляд этот, словно горячая лава, стал разливаться по мне. Одновременно приятно и страшно было тонуть в них. Амиран приблизился, не отводя глаз, аккуратно убрал прядь моих волос, а затем медленно и нежно прикоснулся теплыми губами к моим. И стих ветер, что бросал в лицо колючие снежинки, застыл суровый январский мороз, замер звук проезжающих машин, вокруг остановилось абсолютно все. Лишь двое молодых, безумных глупцов оставались в этом сумраке подвижными.

Отступив он заговорил:

– Прости… Просто, если бы я не знал, что завтра могу умереть, я бы не был таким решительным, а все ещё метался бы в своих колебаниях, – произнес он, – Наверное человеку именно это и нужно. Осознание, что скоро его может и не быть, чтобы он перестал бояться делать то, чего ему по-настоящему хочется.

Глава восьмая

Не помню, сколько времени было на часах, однако ночь была в самом разгаре, когда раздался телефонный звонок от Амирана. Чуткий сон позволил мне сразу же очнуться. Я успела только произнести «Алло!», он стал в спешке говорить:

– Анна, это срочно, у нас проблемы! Я стою возле твоего дома, нужно идти в лабораторию!

Чего это он так волнуется, что происходит. Я была в полнейшем недоумении.

– В чем дело? Что-то случилось? – спросила я.

– Случилось. Я жду тебя на улице!

По мне пробежался холодок, но я постаралась отогнать плохие мысли. Одевшись в считанные минуты, я разбудила маму своими сборами. Она, вся сонная, в халате, вышла из своей комнаты. Взгляд у нее был не одобрительный.

– Ты куда собралась в такое время?

– Мам, прости, это срочно, объясню все потом.

Она даже не успела слово вставить, как я выбежала на улицу, закрыв за собой дверь. Черт, как же она меня, наверное, ругала в тот момент. Мне бы хотелось рассказать ей все, успокоить, но в этом не было смысла, мама все равно не поймет. Отец бы понял, но она – нет.

В сумерках я заметила высокий силуэт Амирана, он ждал меня недалеко от подъезда. Впопыхах я бросилась к нему:

– Что случилось?

– Большие проблемы. С компьютера Ладо исчезли все записи, а без них план провалится.

– Что значит исчезли записи?

– Если бы я знал, Анна. Мы заснули, все, кроме Ладо, он решил все перепроверить. Вскоре разбудил меня и сказал, что видеозаписи пропали.

Я все равно не ощущала внутри никакой паники, записи можно найти, они не могли взять и испариться. Мы добрались до лаборатории быстрыми темпами, времени оставалось мало, проблему нужно было решать как можно скорее. Когда мы спустились, передо мною открылась непривычная картина; никто не улыбался, все пребывали в напряжении, лица были окутаны отчаянием, ребята даже не переговаривались, лишь усердно рылись в стоявших в лаборатории компьютерах.

– Ну, что там у вас? Новости есть какие-то? – прервал безмолвие Амиран.

– Пока никаких, вообще не находит ничего подобного. Ты же помнишь с каким трудом мы добыли те видеозаписи, тогда нам просто повезло. Сейчас их словно удалили, на просторах интернета ничего нет, – ответила Цира. Я впервые видела её в таком состоянии: на хмуром лбу прорисовались линии, поджатые губы слегка дрожали, словно она вот-вот заплачет.

– Но не могли ведь они пропасть. Поищите в интернете с разных браузеров, – парировал Амиран, явно озадаченный происходящим.

– Мы с уже пытались, записей нигде нет, – сказал Ника.

Ладо в это время не произносил ни слова, он усердно копался в компьютере, никого не замечая вокруг, а на зовы Амирана вовсе не откликался. Но вдруг он резко заговорил, вот только не с нами, а с самим собой:

– Вот черт! Только не это! – Ладо схватился за голову и взглянул на нас.

– В чем дело? – спросил Амиран.

– Они нашли нас.

Сердце бешено забилось, живот начало скручивать от волнения, мы испуганно переглядывались. Первая подала голос Кристина:

– То есть…как это… н-нашли? – от страха она стала заикаться и говорила очень тихо.

– Записи действительно удалили. Мы ведь нашли их в «глубоком интернете» и не знаем кто их залил туда. Но факт в том, что их удалили, а вместе с тем и обнаружили последнее скачивание, а вернее ID компьютера, с которого оно было произведено. Они сумели забраться в систему нашего компьютера и все удалили. Ребят, я знаю, насколько наше положение ужасно, но сейчас не время задавать вопросы. Думаю, что они будут здесь с минуты на минуту. Нужно сматываться как можно скорее.

Вопросов больше никто не задавал мы бросились собирать вещи, все что могли.

– Не нужно брать все вещи, только униформу и оружие, остальное следует сжечь, – крикнул Ладо. Сжечь? Все? Здесь уйма ценных вещей. А как же карты, фотографии, расписанные планы? – Слушайте, вычислили ID и скорее всего уже в пути. Все собрать мы не успеем, поэтому берем самое важное.

Мы собрались за пару минут, взяв то необходимое, о чем говорил Ладо –униформы и оружие. Амиран вытащил из-под раковины канистру с бензином, не знаю, зачем они ее там хранили, скорее всего предполагали, что может случиться что-то подобное. Амиран беспощадно облил все лабораторию веществом, зажег спичку и, без колебаний, отправил все годы работы в огненное, горячее пламя. Я не могла сдвинуться с места, тянуло на слезы. Да, я пришла к ребятам лишь пару дней назад, но казалось, что на протяжении всей жизни моя душа обитала здесь, с этими людьми в этом крохотном пространстве. Мы стали лезть вверх по лестнице как можно быстрее. От огня становилось жарко, а от дыма слезились глаза.

– Тянуть нельзя, надо уходить. Но не всем вместе, это будет подозрительно, –сказал Амиран, когда мы выбрались наружу. – Давайте по двое. Анна, ты идешь со мной, мы пойдем последними. Кристина и Ника, вы вместе, ну и Ладо с Цирой. Выходим поочередно. Встретимся в парке возле моего дома.

Ребята стали уходить. Само здание еще не горело, однако дым уже оккупировал всю округу. Большой, черный его сгусток летел прямо в небо. Погода была пакостная, жуткий ветер сопровождался мелким зимним дождем. Я и мой спутник отошли к детской площадке, что была неподалеку.

– Очень страшно не знать, что будет дальше… – заговорил Амиран.

– Да… А что делать с видеозаписями?

– Если бы я знал, Анна.

– Мы никак не сможем их восстановить?

– Думаю, что нет, ребята бы могли это сделать, но раз они не нашли записи, значит… – Амиран резко замолчал и притянул меня к себе, крепко обняв. Действие было, крайне, странным в такой ситуации, сейчас не время для нежностей. Он шепнул:

– Ш-ш-ш. Они здесь.

По телу побежали мурашки, где-то сзади я услышала шаги, множество шагов. Вмиг они стихли, и я почувствовала на спине пристальный взгляд. Мне стало страшно. Очень. Амиран поднял глаза на людей сзади, я же – не смела обернуться.

– Что-то случилось? – радушно спросил он.

– Вы не видели здесь никого? – раздался низкий мужской голос.

– Нет, мы просто гуляем.

Все же внутренний голос подсказывал мне, что лучше бы развернуться. Обернувшись, я разглядела человек десять, окруживших заброшенную больницу. Все они были одеты в черное, на них были плотные маски, в которых виднелись лишь глаза. Словно стая ворон, зловещих и мрачных, облегли они место, в котором готовилось нападение на них самих. Один из солдат внимательно глядел на меня, я уже видела эти глаза, но не могла понять откуда я их знаю. Амиран приобнял меня и медленно стал уводить от устрашающих ребят, но тот взгляд все продолжал следить за мной. Только спустя время я поняла, кто это был. Бадри, мой одноклассник… Солдаты стали пробовать проникнуть в здание, но пламя уже полностью забрало его в свои владения. Мы удалялись, а жар, исходящий из сгоревших окон, отдавался по нашим спинам. Позади осталось уйма работы и проведенных вместе лет. Меня не было все эти годы, но силу утраты я чувствовала сполна.

Шли мы молча, пока пылающее здание и солдаты не оказались совсем далеко от нас.

– Надо вызвать такси, – прервал тишину Амиран.

– Такси? А нам далеко идти?

– Далековато отсюда, лучше поехать.

Начался дождь, но вызванная машина уже остановилась перед нами. Двери открылись, приглашая нас внутрь. Можно сказать, что в пространстве железной кареты мы были одни, ведь современные машины работали без водителей. Тем не менее, наедине я и Амиран все равно не остались, этот механический монстр повсюду был снабжен микрофонами и камерами. Свободно существовали лишь наши мысли. Амиран держал меня за руку и мы стремительно мчались сквозь городские огни.

Я жила в районе среднего класса, там же находилась лаборатория. Эту территорию автомобиль уже преодолел и мы заехали туда, где такие,как я, обычно, не ходят. Здесь жили разные финансовые тузы, в том числе и ОНИ, мне было неведомо, почему мы приехали сюда. Я вопросительно глядела на своего спутника.

– Все в порядке, не беспокойся, – с нотками смеха сказал мне Амиран.

Машина остановилась. Двери ее должны открыться после платежа, Амиран приложил свой палец к сканеру, встроенному в ручку двери, свет загорелся зеленым, оплата была произведена и мы могли выйти из железного монстра.

Огни освещали улицы настолько, что мне стало казаться, будто бы сейчас не поздняя ночь, а самый яркий день. Светящиеся вывески, ослепительный свет фонарей, здесь все было иным… сказочным. И даже свет луны блек в подобном освещении.

– Ты здесь живешь? – спросила я в недоумении.

– Да! Не ожидала? – усмехнулся Амиран, – Пойдем, ребята заждались наверное.

Перед нами открылась небольшая, но богатая деревьями, аллея. Ладо и остальные разместились по парам на скамейках, в ожидании нас. Амиран тихонько сказал мне, чтобы я не останавливалась, а просто шла мимо и он подаст им знак. Так он и сделал, взглядом указал ребятам на высокое, стеклянное здание. Как же ярко оно переливалось в свете уличных огней и луны!

Прозрачный, масштабный лифт ждал нас на первом этаже. Здесь царила идеальная чистота, а мраморный пол блестел так, словно его только что помыли.

– На какой этаж едем? – осведомилась я, созерцая свое отражение в огромном зеркале, на котором не было ни пятнышка.

– На последний… шестьдесят пятый. На самую вышку, – засмеялася Амиран, протянув слово «самую».

Его квартира была роскошна, в самом широком понимании этого слова. Она выглядела как те, что мы видим в фильмах у людей высшего общества: просторная, безукоризненная. Интерьер, выполненный в стиле постмодернизма, смотрелся так упоительно и дорого, что мне стало не по себе, я никак не вписывалась в эту атмосферу. В самом углу, на стене пространной гостиной, висели фотографии. Я подошла, чтобы разглядеть их поближе. На них, совсем еще маленький Амиран, радушно улыбается, сидя на карусели. Затем шло семейное фото, оно привело меня в недомогание – лицо мужчины на изображении было вырезано. На моё «что это?» Амиран только холодно улыбнулся. Не хотел рассказывать? Я думала он доверяет мне. Больше я о фотографиях ничего не спрашивала, зато был еще один вопрос, немало волновавший меня. Откуда у Амирана, ребенка из приюта, такая квартира? Он замешкался, а когда собирался дать мне ответ, зашли ребята. Теперь уже не до моих вопросов, присутствующие были увлечены другим:

– Что ж, что нам теперь делать? Где достать видеозаписи до завтра? – начал Амиран.

– Они удалили их с простора интернета, это единственное, что я понял. Найти видео там – нереально. Они уже однажды допустили оплошность, теперь наверняка перепроверили все сайты, – ответил Ладо, расположившись на большом сером диване.

Наступило молчание. На самом деле я не понимала всю ценность этих видео и почему ребята так тревожатся о них. Мне пришла в голову одна идея, как оказалось, абсолютно дурная, но эти поникшие лица, приводили меня в замешательство, поэтому свою идею я сказала вслух:

– А может запишем сами?– по реакции ребят, недоуменно посмотревших на меня, стало понятно, что затея бредовая. Амиран пояснил, что врать они не хотят.

– Мы можем пойти без видео! – с энтузиазмом заговорила Кристина, – Что это мы тут устроили, стоим чуть ли не плачем из-за каких-то записей! Готовились к этому событию несколько лет, изучали чуть ли не каждый дюйм этого проклятого здания, чтобы не ошибиться, а сейчас готовы сдаться.

– Ты прекрасно знаешь, что эти видео – главная часть нашей операции. Люди не поверят нам, пока не увидят своими глазами, – парировал Ладо.

– Что же ты предлагаешь делать, Ладо? Ты говоришь так, словно и вовсе стоит забыть обо всем и жить как ни в чем не бывало! Может ты и на площадь рванешь? – Кристина уже была на взводе, нотки ее тона поднимались все выше и выше.

– Приди в себя! Это безответственно, если мы просто бросим все на самотек. Уже четыре часа утра, к сегодняшнему мероприятию мы не успеем. Поэтому да, ты права, я пойду на площадь и получу свой подарок, как и должен. А у вас будет время до следующей лотереи, чтобы придумать новый план, подумать, что можно сделать, чтобы уверить народ в своей правоте, – сказал Ладо. Это заявление повергло всех в шок. Глаза говорящего становились мокрыми, однако он не плакал.

– Ты смеешься над нами? Ты думаешь, что мы отпустим тебя туда? – Амиран, судя по его тону, не воспринял слова друга всерьез.

– Если они обнаружат, что я отсутствовал на вручении подарков, пойдут к моей матери. А затем и вас вычислят. Все гораздо серьезнее, чем вы думаете.

– Сколько опасностей было пройдено вместе, а сейчас ты просто пойдешь и получишь пулю в лоб ?

– Амиран, я должен это сделать.

– Нет, не должен. Мы что-то придумаем, и к следующей лотерее найдем решение.

– Пока мы найдем решение, нас всех переубивают.

– Подумай о матери, ты ведь помнишь каково ей было, когда убили твоего отца, – эти слова Амирана окончательно сломили Ладо, застывшие в глазах слезы, медленно спустились по его щекам. Амиран обнял друга, так по-мужски, крепко, что не нужно было никаких слов.

К счастью, после долгих уговоров, было решено, что Ладо не пойдет на площадь. После чего мы дружно отправились спать. Утомительный выдался денек, к тому же уже пять часов утра, ноги еле донесли меня до кровати. В доме Амирана было очень много места, он с удобством разместил всех нас: девочки легли в одной комнате, мальчики расположились в другой.

Я позвонила маме и сказала, что останусь у друзей. Она ворчала, чтобы я возвращалась домой, но покидать ребят мне не хотелось, поэтому я просто бросила трубку. Знаю, это поступок не самой лучшей дочери, но мне не хотелось слушать ее упреки.

Несмотря на то, что заснули мы под утро, в десять уже стояли на ногах. До «вручения подарков» оставалось четыре часа. В обеденное время весь люд предвкушал трапезу, заволоченную кровью именинников, что развернуто покажут по большому, настенному экрану их домов. Так сказать, домашние посиделки в стиле хоррора.

Ну, забудем о плохом, лучше принять во внимание то, что наша девичья команда состряпала прекрасную утреннюю яичницу, в которой было все: помидоры, бекон, сыр, зелень, лук. Существует мнение, что яичницу могут делать все, но нет, скажу я вам, делать, то делают, но вкусно или нет – другой вопрос. Вот нам, уж точно удалось, аромат разносился по всей квартире, мальчики жаждали побыстрее сесть за стол. Пока Цира и Кристина резали овощи и раскладывали по порциям яичницу, я занялась хлебом. Амиран в это время тоже не отдыхал, он решил сделать свежевыжатый ананасовый сок. Лезвие ножа скользило по хлебу как по маслу, оно было очень острое, будто бы совсем новое. Амиран так старательно, засучив рукава, управлял соковыжималкой, что я невольно отвлеклась наблюдением за ним. Я и не заметила как подставила палец второй руки под лезвие, острая боль дала о себе знать: «ай, черт!» тихо произнесла я и приложила палец к губам, чтобы смочить рану слюной, как мы рефлекторно делаем. От Амирана это не ускользнуло, он подбежал ко мне.

– Анна, что случилось? Покажи палец!

– Ничего страшного, порезалась, – ответила я.

– Нужно срочно промыть и обработать, идем в ванную.

Я последовала за Амираном в ванную команту, ибо спорить с ним было бесполезно. Ванная была также выполнена в посмодернистском стиле, угловатая раковина мирно стояла под большим, обложенным лампочками, прямоугольным зеркалом.

– Промой рану, а я за аптечкой, – заявил Амиран и оставил меня одну в царстве серых плит, и стеклянных полок.

Обратно он уже пришел с целой коробкой разных мазей, лекарств, бинтов и так далее. Амиран передал мне вату, чтобы я плотно приложила ее к ране и попыталась остановить кровотечение. Сам он, в этом время, шустро разбирал аптечку. Достал бинт, взял ножницы со стиральной машинки и мазь, которая была мне неизвестна. Он взглянул мне в глаза и окутал улыбкой.

– Ну вот и все, готово! – бодро и гордо заявил мой лекарь. Мы вышли из ванной комнаты, ребята, конечно же, смотрели на нас по-доброму насмешливо. – Спокойно! Анна просто палец порезала, – посмеялся Амиран, а за ним и все остальные.

Я стала помогать девочкам накрывать стол.

– Ты можешь успокоиться и просто посидеть? – строго спросил у меня Амиран. В ответ я только засмеялась и продолжила раскладывать тарелки. Он подошел ко мне и забрал посуду из моих рук. – Пошли за мной! – повелительным тоном приказал он мне.

Я не стала пререкаться и вновь последовала за ним. Комната, куда он меня привел, была светлая, выполненная в дубовом цвете, что позволяло чувствовать себя в ней уютно. Он стал что-то искать в шкафу.

– Можешь присесть, – он указал на огромную деревянную кровать.

Это я и сделала, почувствовав себя в каком-то воздушном царстве. Кровать была невероятно мягкой. Амиран достал потрепанную папку и передал ее мне. Внутри были фотографии. Вот мальчик, лет семи смеется, сидя на велосипеде. Это, по видимому, Амиран. На следующей фотографии была запечатлена уже целая семья. Красивейшая жещина с темными волосами, она была высокая, складно сложенная, на ее руках разместился грудной ребенок. Рядом с женщиной стоял статный, высокий мужчина, но лицо его было вырезано как и на фотографиях в гостинной.

– Это мои родители и сестра. Их давно не стало, я рассказывал, – начал он. –Знаешь, то, что мы делаем – единственное, что может меня утешить. Я начинаю жить надеждой. Верить, что больше не останется таких покинутых, одиноких детей. Верю, что родители смогут воспитывать их, видеть как они в первый раз пойдут в школу, влюбятся, женятся. Понимаешь? Они имеют на это право.

Но меня больше волновала мысль, почему лицо мужчины на фотографиях вырезано? Я решилась вновь спросить это у Амирана. Он слегка помедлил с ответом, после чего заявил:

– После смерти отца, мама просто обезумела, места себе не находила. Чтобы меньше думать об утрате, ей пришлось стереть со всех фотографий его лицо и пробовать не думать о нем, ради нас.

Молча размышляя об этой ужасной трагедии, ко мне подобралась странная мысль. Насколько я помню, Амиран рассказывал, что его мать умерла первой. Какая-то путаница, видимо мне изменяет память, но спрашивать я не стала.

Глава девятая

Амиран

Я не долго буду беспокоить тебя, читатель, ибо обо всей этой истории повествует наша хрупкая, но отважная Анна. Однако эта глава нуждается в том, чтобы я рассказал ее от своего лица. Поскольку труднее всего для меня было пережить это событие, о котором мы пока не имеем никакого представления. Ведь, пока что, пишущий эти строки, вместе со своими товарищами, просто утопает в омуте веселья.

Мы решили не вдаваться в подробности современной казни, что вот-вот случится на площади. Пусть этим займутся другие: те, кто будет жевать жаркое из сочной курицы под звуки выстрелов, кто будет запивать чудесную пищу ароматным бокалом красного полусладкого вина и наслаждаться кровью, стекающей с простреленных лбов именинников. А наше скромное товарищество, пусть хоть сегодня, отдохнет от забот и ежедневной работы.

В моем холодильнике было полно изысканной еды, то, что подходит для настоящего празднества, или как говорят люди высшего общества «délicatesse»: черные бусинки икры, копченный лосось, креветки. Было ко всей этой красоте морепродуктов и белое сухое вино. Поэтому весь день мы, кажется, то и делали, что наедались всякими вкусностями и поздравляли Ладо с днем рождения.

Казалось бы, все беззаботно протекало, но Анна очень обеспокоена всей этой историей с роскошной квартирой. Но еще более ее смущает вырезанное лицо на фотографиях. Читатель, я бы мог поделиться этой информацией, но, как говорится, всему свое время. Эта глава о другом. И уже как раз начинает вечереть, небо заливается синим цветом, а солнце почетно сходит с пьедестала, значит мы уже близимся к тому, о чем я хотел вам поведать.

Я помню, что с утра Ладо созванивался с матерью и сообщил ей, что остался у меня, предупредил, чтобы не беспокоилась. Он также сказал ей прощальные слова, на что Госпожа Тинатин громко разрыдалась в трубку. Мне стало ее искренне жаль, она потеряла мужа и еле справилась с этим, а теперь и в ожидании потери сына. Ладо не стал рассказывать ей, что сегодня он умирать не намерен. Позже, друг сообщил мне, что ему хотелось сделать сюрприз матери. Ничего себе сюрприз, подумал тогда я, воскреснуть и явиться к маме, пожалуй после такого ее вновь заберут в лечебницу. Но Ладо твердо решил именно так и сделать. Прошло уже часа три с момента, как мой товарищ должен был с улыбкой лежать на асфальте и истекать кровью, поэтому он посчитал, что это самое время позвонить матери. Он пробовал несколько раз, но попытки оказались тщетны, Госпожа Тинатин не брала трубку. Я понял, что друга нужно успокоить, он, как и все смертные, нагонял на себя ужасные мысли. Радостное выражение лица, постепенно сменилось на тревожное и обеспокоенное.

– Ладо, не стоит переживать, может она занята и не слышит, – я старался утихомирить своего товарища.

– Я периодически звоню ей уже на протяжении двух часов, а она не берет трубку, – начал он. Нотки страха проскакивали в его голосе, зрачки расширились, а пальцы не слушались.

– Не накручивай себя, друг мой.

– Это моя мать, она не берет трубку, я не пошел на площадь, как думаешь накручиваю ли я себя, а, друг мой?! – воскликнул Радо яростно. Затем, выдохнув, он более спокойно продолжил, – У меня плохое предчувствие, я должен пойти домой, проверить как она.

– Ты чего, с ума сошел ?! Тебе нельзя выходить на улицу и уж тем более появляться дома, тебя наверняка уже ищут.

– Значит, я тем более, должен проведать мать.

Что же, я понимал его чувства, но отпускать Ладо за пределы квартиры, было делом опасным. Поэтому я решился пойти к нему домой сам, убедиться, что Госпожа Тинатин в порядке и возвратиться с хорошими вестями. Моё предложение было одобрено нашим товарищеским кругом, и наказав ребятам веселиться, я удалился. Навряд ли Ладо последовал бы моим указаниям, но я надеялся на влияние ребят.

Проезжая мимо громоздких зданий, в машине такси, я наблюдал за городом. На улице уже наступило полнейшее затишье, никаких украшений и шаров, даже и не скажешь, что несколько часов назад здесь было настоящее празднество. Дом Ладо находился далековато от моего, ехать пришлось около тридцати минут, и на протяжении всей поездки, мне и в голову не приходили плохие мысли. Да, я ожидал, что постучусь в дверь, в которую так часто стучал на протяжении своей жизни, и Госпожа Тинатин с улыбкой впустит меня внутрь. Но, читатель, как часто мы заблуждаемся в своих предположениях, мы слишком самоуверенны, чтобы думать об исходах, которые нас бы не устроили. Даже когда прислонившись к ручке входной двери, я обнаружил, что она не заперта, даже тогда я не задумался о том, что, возможно, был не прав. Но затем, когда самонадеянность насмехалась мне в лицо, я задавался вопросом: что для меня было сложнее, увидеть висящую на веревке, в дверном проеме, мать моего друга или извещение его об этом событии?

Я долго бродил по улице собираясь с мыслями. Мне хотелось пройтись пешком, несмотря на звонки ребят, на которые я просто не мог ответить. Они ждали меня, ждали с хорошими новостями, но что хорошего мог я сообщить им?

Прошло около трех часов, пока я неспешно шагал по проспектам, но вот мой дом уже предстал перед моими глазами, назад пути не было. От второго ужаса за день, меня отделяли шестьдесят пять этажей, и это расстояние все сокращалось. Возможно в тот момент мне хотелось, чтобы лифт застрял. Надолго. Очень надолго. Но обстоятельства, вновь с издевкой, смотрели на меня. Двери лифта отворились и дрожь пробежала по всему телу. Сообщить другу о том, что его мать убили – куда сложнее, чем это увидеть. Теперь я знал ответ на свой вопрос наверняка. Долго стоял я, приложив палец к сканеру отпечатка, но так и не решался на него надавить. Моё замешательство вскоре было прервано, Ладо сам открыл дверь. То ли почувствовал, что я тут, то ли видел меня с окон, я не знаю.

– Что с тобой такое? Почему не заходишь?

Читатель, как тебе передать то, что творилось внутри меня в тот момент. Я был бессилен, это была та самая ситуация, когда ты чувствуешь себя абсолютно беспомощным.

– Ладо… – начал было я, но продолжить уже не смог, без слов я обнял друга и слезы, которые я так сдерживал, медленно выползли наружу. Он все понял.

– Как? – тихо спросил Ладо. – Как они убили ее?

– Прошу… не надо…

– Просто скажи мне.

Я лишь сумел оторвать лицо от дружеского плеча и взглянуть в его глаза. Мне не хотелось рассказывать обо всем ужасе той картины, что я видел у них в квартире.

– Амиран, скажи мне! СКАЖИ МНЕ! ПРОШУ ТЕБЯ! – кричал он в отчаянии. На его крики прибежали остальные, я увидел, что они тоже плачут.

В тот день я пришел к выводу, что нам приходится терять близких, как бы мы ни старались их защитить.

Глава десятая

Поздним вечером, когда я вернулась домой, мама лежала на диване, а Павле расположился подле нее и они вместе смотрели какую-то передачу про животных. Мне пришлось уйти от ребят, никому ничего не сказав, поскольку я не смогла вынести, описанной раннее, картины скорби.

Мама обернулась на звук открывающейся двери, но увидев меня ничего не сказала. Думаю она очень на меня обижена за вчерашнее. А вот Павле радостно завыл и побежал ко мне навстречу:

– Анна вернулась! Где ты была? Тебя теперь почти никогда нет дома!

– Были кое-какие дела, малыш, тебе разве не пора спать? Уже одиннадцать часов, завтра разве не нужно в школу, а?

– Завтра нет школы, ты что забыла? Завтра же лотерея февраля, все отдыхают, – с укором произнес Павле.

Точно, как я могла не подумать. Завтра же разыгрывается лотерея, и в этот день всеобщий выходной, не работают ни школы, ни другие учебные заведения, даже на работу можно не выходить. Делается это для того, чтобы никто не пропустил розыгрыш, который должен начаться в два часа дня.

Павле вскоре отправился спать, мы с мамой остались наедине. Честно, мне этого совсем не хотелось, поскольку я знала – она начнет меня отчитывать. Её дочь приводит в квартиру окровавленного парня, не приходит домой, пропускает школу. Однако, вопреки ожиданиям, мама направилась в свою комнату и сказала лишь одну фразу – «Будь осторожна, Анна!». Мне стало даже противно от этого отношения. Ей что вовсе не было дела, где я хожу и чем занимаюсь? Лучше бы она ругалась, она же моя мать, почему ей так на все плевать?! Возможно, если бы она знала, во что ввязалась ее дочь, она бы вела себя по-другому, может, наконец, проявила бы участие в моей жизни. С этими мыслями я удалилась в свою комнату и завалилась на кровать, как хорошо было здесь, в любимой комнате, каждый уголок которой, пропитался моими грезами, слезами, мыслями и переживаниями. Мне нужно было поделиться с кем-то происходящим. На это случай ко мне на подмогу всегда приходил мой дневник. Я нагнулась под ложе, чтобы вытащить своего любимого собеседника, рукой я до него не дотянулась, он лежал дальше, чем обычно. И зачем я его так далеко забросила? Пришлось сползти с кровати, а затем под нее. Держись, мой товарищ, я иду спасать тебя из заточения! Наконец дневник оказался у меня в руках, и я стала излагать произошедшее за последние дни.

«Дорогой дневник! Друг мой, прости меня, я совсем забыла о тебе. Столько всего случилось, что описывать это будет очень долго, но я постараюсь. Начнем с того, что я кое-что поняла… В жизни всегда все идет не по плану, готовься ты часами, неделями или годами – предсказать исход невозможно. В один момент все может пойти наперекосяк. Наши планы по захвату здания развалились и все из-за каких-то видеозаписей. Ладо говорил, что они очень нужны, ибо народ не поверит ни в одно слово, если не будет хоть одного доказательства. Хотя я, если честно, так и не поняла всю значимость этих видео. Но это еще не самое страшное. Мать Ладо убили, из-за его неявки на площадь. Не помню, чтобы мне когда-либо было так больно смотреть на человека. Амиран рассказал ему о смерти матери. Это была ужасная сцена, поэтому я молча ушла. Мне хотелось сидеть в своей комнате и рассказывать тебе истории, как это было раньше.

Еще кое-что… завтра будет разыграна февральская лотерея, Павле так рад, а я вот молюсь, чтобы выпало не его число. Не знаю, что делать дальше…».

Утро стартовало обычным чередом. Мы с мамой вместе готовили завтрак, пока Павле нежился в постели. Он до последнего не хотел вставать, пока не пришлось силой вытащить его из кровати и отправить чистить зубы.

На протяжении всего утра Амиран звонил мне несколько раз, интересовался куда я ушла вчера, как себя чувствую сейчас, какой настрой, боюсь ли начала лотереи. За окном царствовала полная пустота, не было ни машин, ни людей, хотя морозное утро, прекрасно сочетаясь с лучами теплого солнца, так и манило выйти погреться под ними. В общем, протекало все беспечно, а часы быстролетно стремились вперед, и вот стукнуло два часа дня.

– Анна, мама! Сюда, быстрее, начинается! – позвал нас Павле, который уже уселся возле телевизора в ожидании лотереи.

Заиграла та самая торжественная мелодия, под которую стали проноситься разные кадры, где именинники со счастливой улыбкой принимают от гиверов коробку, затем открывают ее и музыка стихает… Перед нами, под звуки выстрелов, проносятся лица с пронзенными пулями лбами. Но все они с застывшей на губах улыбкой.

Освещенная прожекторами студия, резко констатирует с предшествующими кадрами. Выполненная в фиолетово-черном цвете, с множеством зеркальных шаров на потолке, она впечатляет зрителя своим великолепием. Два знакомых нам лица, как обычно, приветствуют аудиторию лучезарными, ослепительными улыбками. Мамука и Геронти – излюбленные обществом, ведущие данной лотереи. Они – уже потрепанные временем мужчины. Сколько себя помню, лотерею всегда вели эти двое. Но стоит сказать, что их лица все еще сияют, только теперь от изобилия ботокса и питательных кремов. Волосы давно уже поседели, но этой седины нам не лицезреть, потому как она тщательно замалевана краской темно-каштанового цвета. Блестящие желтые костюмы ярко выделяются на фоне студии. Раздался зычный, громкий голос Мамуки. Шоу началось.

– Добрый день, дамы и господа! Я и Геронти, как раз, перед выходом в эфир, обсуждали, насколько же вам повезло, в отличие от нас. Мы никогда не выйдем на площадь и не получим подарка, нам суждено лишь озвучивать выигрышные номера. Но, дорогие друзья, мы счастливы! Счастливы дарить вам радость, это перекрывает все минусы нашей профессии. А теперь о вас, что может быть лучше, чем стать победителем? Ведь это значит, что именно вы достигли своего безукоризненного существования и заслужили всеми желанный подарок.

– Действительно, Мамука, ты, как всегда, прав, – своим слащавым, приторно ласковым голосом, заговорил Геронти. – Я безумно рад быть тем человеком, кто объявит нашим друзьям выигрышное число. Перед тем, как начать лотерею, традиционно дадим слово нашим уважаемым правителям.

Из студии мы перенеслись на самый верхний этаж здания правительства, откуда открывался вид на весь город. Крупным планом на экране предстало холеное и надменное лицо, его ярко-голубые глаза властно смотрели прямо в упор. ОН начал свою речь:

– Дорогие сограждане! Нам, в очередной раз, предоставилась возможность осчастливить кого-то из вас и я очень этому рад. Вы знаете, что каждое такое событие – это воплощение наших традиций и истории., поэтому мы должны с уважением относиться к нему. Что же, февральские именинники, желаю всем вам удачи, пусть ваше число выпадет в нынешней лотерее.

Экран погас, музыка заиграла еще громче, а прожекторы загорелись еще ярче. Праздник настал. Мамука заголосил:

– Итак, дамы и господа, наши февральские числа! Встречайте!

Двое неприметных в масках вывезли огромную стеклянную вазу, стоявшую на мраморном столике на колесиках. В вазе лежали двадцать девять лотерейных шариков белого цвета, на каждом из них красовались цифры золотистого цвета.

– Ну вот он, тот самый волнительный момент! Не будем томить, начинаем! – с энтузиазмом произнес Геронти.

Шарики начали перемешиваться в вазе от поступающего внутрь воздуха. Сие действие продолжалось ровно минуту, можно было отслеживать время на установленных подле песочных часах. Все шестьдесят секунд моё сердце аритмично билось, учащенность его ударов не позволяла мне нормально дышать. И вот, последняя песчинка медленно коснулась дна – момент настал. Мамука опустил в вазу свою изящную руку, долго-долго шарил внутри и наконец-то вытащил шарик. Этот миг растянулся на целую вечность, казалось, что он поворачивал к нам шарик битый час. Наконец цифра оказалась перед зрителями. Вы когда-нибудь смотрели фильм ужасов? Я всегда их боялась, но не самих мистических существ, показанных в подобных кино, а то, как они резко появлялись на экране. Именно так предстало это число перед моими глазами, что я вскрикнула от испуга.

– Дамы и господа! Поздравляю именинников, рожденных в первый день февраля! Вы этого заслужили! До новых встреч, дорогие!

Сквозь ступор я взглянула на Павле. Он радостно завизжал на весь дом:

– Это я, мам. Анна, это я! Я буду именинником. Я получу подарок!

Не знаю, что меня повергло в шок больше. Число на экране или же слезы на маминых глазах. Она молчала и плакала.

– Мам, почему ты плачешь? – спросил у нее Павле, увидев эту непривычную картину. Она сразу же смахнула слезы, улыбнулась и ответила:

– Да, сыночек, ты счастливчик, поздравляю! – мама крепко-крепко его обняла, будто бы пытаясь защитить.

– Анна, а ты чего молчишь? – теперь Павле напал на меня. В ответ я лишь кивнула и сказала, что мне нужно идти.

– Ты же вернешься до того, как меня поведут на площадь?

– Вернусь, обещаю!

Мама так и ничего мне не сказала, а я выбежала на улицу – подальше от всего этого. Последний январский день был таким теплым, хотелось, чтобы он никогда не заканчивался, чтобы завтра никогда не наступало. Но это не сказка, где все бывает так, как ты хочешь. Это непреклонная, грубая реальность. Я дышала так глубоко, что внутри меня все начало замерзать. Нельзя просто стоять здесь и рыдать, нужно попробовать что-то сделать. Я немедленно позвонила Амирану, тот пообещал приехать как можно скорее.

Я сидела на лавочке возле своего дома, когда подле меня остановилась серебристая машина из которой вышел тот, кому я звонила.

– Анна! – он крепко обнял меня. – Мы все исправим, слышишь?

Глава одиннадцатая

Мама

Зачастую, мы думаем, что вся наша жизнь запланирована у нас от и до. Не каждая минута, но более глобальные события. Все мы планируем побыстрее отучиться в школе, поступить в университет, кто-то желает выйти замуж, посвятить себя семье, другие же – выбирают карьеру. Но каждый из нас, так или иначе, старается представить свою дальнейшую жизнь. И я так делала, но мои планы никогда не осуществлялись. Я хотела никогда не вспоминать того, что когда-то случилось в моей жизни, хотела не делать того, что привело бы нашу семью к гибели. Но этот план, так же как и другие, вдребезги разбился.

Не думала, что настанет тот день, когда я вновь встану на прежний путь. Я словно вернулась на двадцать лет назад, когда была еще совсем юной, восемнадцатилетней девушкой. Первый день в университете, факультет компьютерной инженерии, обширная аудитория, а за последними рядами он – Важа. Несмотря на свой возраст, выглядел он намного статней и взрослее своих ровесников. Зеленые глаза ярко выделялись на фоне кудрявых черных волос и белой кожи. Он был очень красив. Его волосы привлекали блеском, отчего я невольно посмотрела на свои, причем с негодованием. Представьте моё удивление, когда после лекции этот красавец подошел и заговорил со мной, хотя я не была лучше ни одной девушки в аудитории. Каково же мне было, когда спустя три года он сделал мне предложение! И вот, я вновь вернулась в то время, когда мы боролись за справедливость. Я бы не сделала этого, но когда в лотерее выпало число моего сына, больше ничего не оставалось. Я никогда прежде не позволяла себе читать дневник Анны, но когда она стала вести себя очень странно, это было единственным выходом. Мои опасения подтвердились, Анна была такая же, как и мы с ее отцом.

Мне пришлось потерять мужа, теперь у меня хотят забрать и сына. Всю жизнь я обманывала Анну, обманывала Павле, теперь настало время все исправить.

Анна

Я все еще утопала в утешительных объятиях Амирана, когда в кармане джинсов завибрировал телефон – это мама. Честно сказать, мне не хотелось брать трубку, но Амиран заставил это сделать.

– Да, мам?

– Анна, приходи домой, у меня есть кое-что для тебя.

– Мне некогда …

– Это связано с лотереей.

Больше она не сказала ни слова и просто бросила трубку. На мои ответные звонки она не отвечала, оставалось только идти домой и узнать все на месте. Я объяснила ситуацию Амирану и попросила подождать меня на улице.

Когда я зашла, Павле сидел за барной стойкой и объедался любимыми хлопьями, а мама посиживала рядом и с нежностью глядела на своего сына. Она подняла на меня взгляд и сразу же пошла навстречу. Павле обернулся:

– Ого! Уже вернулась!

Мама перебила его, сказав, что мне надо будет уйти вновь и увела меня в свою комнату, наказав Павле не заходить туда. Я последовала за мамой, она прикрыла за мной дверь. Сначала она в нерешимости теребила пальцы и молчала.

– Мам, ну говори уже, мне уходить надо! – мне пришлось ее поторопить.

– Анна, я… Я на самом деле знаю, что происходящее вокруг – это неправильно. Ты думаешь, что я из тех, кто слепо верит ИМ. Но это не так. Я не позволяла вашему отцу говорить вам правду, но только ради вас. Мы с твоим отцом были такими же, как ты сейчас. Не смотри на меня так… Да, я прочла твой дневник, прости меня. Но только так я смогла узнать, где ты пропадаешь все время. Мы не смогли доделать начатое с твоим отцом, его убили.

– Я помню, как он умер…

– Ты не помнишь как все было в действительности и не знаешь почему. Анна, число твоего отца не выпадало в лотерее. Его убили в мае, а день рождения у него в октябре. У нас было тайное общество мятежников, мы готовили восстание, но ОНИ узнали о нас. Убили всех, кроме меня и моей подруги, которая впоследствии сошла с ума и ее поместили в психиатрическую больницу. Сейчас я не знаю, где она и что с ней, – зато я понимала, она говорила о матери Ладо. – Ваш отец был убит на ваших глазах, а гивером… – мама замолчала, слезы подступали к ее глазам, голос начал дрожать. Она выдохнула и продолжила, – гивером была я. Они держали тебя и Павле, приказали мне убить Важу, иначе с каждой минутой будут отрезать вам по одному пальцу. Я не могла убить твоего отца, Анна. Но стоило мне и Важе услышать крик Павле, чтобы места для сомнения больше не было. Я выстрелила. Вот почему у Павле отсутствует кончик мизинца, каждый раз когда я смотрю на него, вспоминаю ту ужасную сцену. Вся рука твоего брата была в крови, ты сидела рядом и плакала. Тело Важи унесли, а меня оставили наедине со своим горем. Тогда я взяла себя в руки и решила, что сохраню жизнь вам обоим. Решила, что мы будем жить мирно, больше никаких революций, станем послушными гражданами. Я думала, что уберегу вас, но каждую лотерею внутри меня все тряслось от волнения, хоть я и не подавала виду. Павле удалось воспитать так, как я планировала. Тебя – нет.

– Мам, я…

– Дай мне договорить. Важа мне очень дорог, был есть и будет. Я знаю, что ваш план провалился, из-за видеозаписей. Если бы не выпало число Павле, возможно, я бы оставила все в тайне. Но ты должна завершить то, что мы начали с твоим отцом, – заявила мама. Она передала мне большую черную коробку. Открыв ее, в ней обнаружилось множество CD дисков.

– Что это, мам? Уже ни на одном компьютере нет дисковода, как мне посмотреть их?

Она полезла под кровать и достала старый ноутбук, какие уже нигде не продавались.

– Да, забыла. Посмотри через этот.

Мы с Амираном выбежали из такси и неслись к его дому сломя голову. Путь, длиною в шестьдесят пять этажей, растянулся на целую вечность. Мне так хотелось порадовать ребят, показать им то, что сейчас хранилось в моих руках. Амирану я сказала только, что есть шанс все исправить.

Наконец дверь его квартиры предстала перед глазами, мы вошли внутрь. Ладо лежал на кресле в зале и смотрел в никуда. Остальные ребята прибежали к нам, стали расспрашивать куда я пропала вчера.

– Нужно кое-что вам показать, – перебила я всех и показала коробку. Амиран поставил ноутбук на журнальный столик, все с интересом наблюдали, даже Ладо оторвался от своих мыслей и с красными от слез глазами, смотрел на мои действия. – Эту коробку дала мне мама, – произнесла я и вытащила содержимое наружу.

– Что это? CD диски? – спросила Цира.

– Да, поэтому я взяла старый ноутбук, там есть дисковод. Сейчас вы все увидите сами.

Я запустила диск и настала тишина. От резкого крика «С днем рождения!» все вздрогнули. Кадры один за другим проносились мимо. Это были праздничные видеозаписи с поздравлениями, задуванием свеч на торте, пожеланиями и так далее. То, что нам было нужно. Когда завершилось последнее видео, Ладо спросил:

– Откуда это у твоей мамы?

Я не стала вдаваться в подробности, лишь коротко ответила:

– Она тоже пыталась бороться с реальностью.

– Что ж, Анна, это радостные новости, правда! – на грустном лице Ладо появилось что-то наподобие улыбки.

– Завтра моему девятилетнему брату предстоит быть убитым. Я хочу, чтобы мы завершили начатое.

Глава двенадцатая

Первое февральское утро выдалось каким-то холодным. Особенно когда выходишь на балкон после теплого царства постели. На электронных часах красным цветом мигали цифры – 8:49, когда я решила выползти из кровати. На самом деле, все мы планировали проснуться пораньше. Но если другие поставили будильник на 9:00, то я обошлась без него. Может потому что всю ночь я думала о предстоящем событии, а может потому, что от меня зависела жизнь моего брата. Вопреки обещанию, домой я не пошла, проще было остаться у Амирана вместе с остальными, да и правильнее. Павле будет дуться, знаю, но важнее не допустить ошибки в предстоящем деле. Ночью мне снились кошмары, много кошмаров. Во всех из них лицо Павле с продырявленным лбом, крупным планом проплывало в моем подсознании. Я чувствовала, что это лишь сон, но все равно не смогла избавиться от этих картинок в голове. Черт бы побрал эту отдельную душу нашего мозга, которой мы не можем управлять. Порой она рисует нам такие жуткие вещи, заставляет думать о странных, несвойственных нам вещах, просыпаться в холодном поту или весь день раздумывать об увиденном.

Я стояла на балконе в одной футболке. От холода на кожа показались мурашки, а зубы застучали, но я словно пыталась закалить себя, подготовиться к предстоящему. Я простояла на холоде около десяти минут, с высоты птичьего полета созерцая город. Вскоре до меня донесся звук будильника из других комнат, ребята сейчас проснутся, поэтому пришлось войти во внутрь.

Девчонки только-только пробуждались, приподнимаясь на кровати и расправляя руки. Однако стоило услышать громкий стук в дверь, крик Амирана «просыпайтесь, девчонки!» и сонливость как рукой сняло. Цира и Кристина перепугались, а за дверью парни залились хохотом. Мы вышли в коридор, но вместо пожелания доброго утра услышали это:

– Давайте в темпе. Надо поесть и начать подготовку. В два часа, по обыкновению, начнётся трансляция. За час до этого мы уже должны быть на месте. Так что… У нас есть всего четыре часа до выхода.

Вокруг всё ожило; шум посуды, текущей воды в душе, шелест заправляющихся постелей. Все вели себя так, словно сегодня самый обычный день. Но ни на минуту не могли, действительно, расслабиться. Я обещала Павле вернуться и увидеться с ним перед тем, как его уведут. На меня внезапно нашла ужасная мысль… а вдруг вчера и вправду был последний раз? Вдруг все провалится. Как же я могла так поступить с братом? Сердце сжалось от боли, я чувствовала себя самым плохим человеком на планете. Я несла тарелки на стол совершенно безучастно, думая о своем. Внимательный Амиран это заметил:

– Анна, все в порядке? – спросил он.

– Да.

– Я чувствую, что нет. Ты переживаешь за брата? – он подошел ко мне и приобнял за плечи, – Ты должна собраться. У нас все получится, даже не допускай мысли о том, что твоего брата убьют.

Я обняла Амирана, положив голову ему на плечо и на душе стало спокойно. Да, он прав. Все будет хорошо.

Мы переодевались в небольшом закоулке, близ огромнейшего здания правительства. Было слишком опасно ходить в форме по городу, поэтому мы решили надеть ее перед самой операцией захвата. Ладо остался дома, изначально и не планировалось, что он пойдет с нами, а теперь уж подавно. Ведь его повсюду ищут.

Только сейчас я заметила, какое же это здание огромное, надменное, устрашающее. Оно было красивым, очень, но мне бы хотелось никогда его не видеть. Переливающиеся, здоровенные стекла переходили то в голубой, то в фиолетовый цвет. Можно было смотреть на эту красоту непрерывно, как на море, но когда ты знаешь, что происходит внутри – хочется побыстрее отсюда уйти. Где-то там, наверху, дадут приказ выстрелить в моего брата, насчет раз два три, словно это какая-то игра. Где-то там, сидят настоящие убийцы, чьи руки тонут в крови, но эта кровь спряталась под мантией власти, денег и лжи. Здорово владеть богатством, но куда привлекательнее иметь власть над разумом людей, тогда ты уже не простой смертный, а сверхчеловек или даже божество. Отправная точка каждого, изначально держит путь только к материальному благополучию, затем к его избытку, а когда и эта цель достигнута, понимаешь – просто деньги тебе не нужны, нужно нечто большее. И появляется кое-что привлекательнее – желание стать богоподобным, завладеть миром, людской свободой и управлять человечеством. Мои мысли прервал Амиран, приказав начать операцию:

– Как и репетировали, первым идет Ника. Через пятнадцать минут пойдешь ты, Цира. – И Ника пошел, его маленькая фигурка в костюме охранника вскоре растворилась в этом дворце зла. Интересно, каковы были его мысли в тот момент, не убили ли его сразу как он только вошел? Может нас видели с окон? Может мы все это делаем совершенно зря? Казалось, пятнадцать минут длились вечно. Все молчали. Было страшно. Несмотря на такую долгую подготовку, никто не мог предсказать, что будет происходить внутри.

Амиран дал команду Цире и сказал подготовиться Кристине. У всегда боевой и бесстрашной Циры затряслись руки, она пыталась совладать с собой. Чтобы успокоить ее, мне пришлось пообещать, что «все будет хорошо». Хотя обещать я ничего не могла. Она улыбнулась мне в ответ и бодро сказал «да!», после чего неспешно отправилась к черному входу здания. Через пятнадцать минут и Кристина скрылась в хранилище несправедливости. Мы остались вдвоем – Амиран и я. Он взял меня за руку и сказал: «Не бойся. Просто представь, что вмиг этого здания просто не станет».

И я представила. Невероятной красоты стекла, медленно вырывались наружу, разлетаясь на мелкие осколки. Я видела все в замедленном действии. Лишь я и Амиран, здесь, держимся за руки и смотрим как рушится то, что испортило нам жизнь. Смотрим, как создается новый мир.

При свете дневного солнца стекла были исключительно красивы и отражали свет уходящего солнца. Вокруг все искрилось. Амиран начал вставать, и не отпуская своей руки потянул меня за собой:

– Идем, время пришло! – И мы пошли, возможно обрекая себя на смерть, но вместе.

Маленькая, незаметная дверь, скрывала за собой целый мир. Несмотря на то, что здание выполнено из стекла и можно было увидеть многое, что здесь происходит, когда ты заходишь во внутрь – все меняется. Если до этого ты ощущал себя больше и сильнее всего этого, то теперь, внутри – оно стало сильнее тебя.

– Анна, встретимся на последнем этаже. Ребята уже там. Нужно идти порознь, – шепнул мне Амиран.

Мы разошлись по разные стороны коридора, делая вид, что даже не смотрим друг на друга. Наш путь лежал к лифту, его двери были широкими, стеклянными, красивыми и дорогими, как и все вокруг. Амиран прошел чуть вперед, а я плелась позади и уже начала заходить в лифт, как услышала голос сзади:

– Эй, уборщица!

Во мне все стало холодеть, они нас вычислил. Двери лифта закрылись прямо передо мной. Амиран в спешке стал нажимать на кнопки лифта, но уже было поздно, лифт устремился вверх. Я осталась одна наедине с охранником и своим страхом. Он вплотную подошел ко мне.

– Наверх собралась? – насмешливо спросил незнакомец.

Моим ответом послужило лишь короткое мычание и еле заметный кивок головой.

– Следуй за мной!

Я думала о том, чтобы убежать, но все же последовала за охранником. Он размашисто шагал по просторному коридору, словно все эти хоромы принадлежали ему. Подумать только, надели людей хоть малой частью власти и они в разы преумножат ее в своем уме. Надменный сторож вел меня за собой, постоянно оборачиваясь и насмехаясь надо мной. Мы долго шли по обширным проходам мимо разных отделов: тут были офисы бухгалтерии,секьюрити, фотографов правительства и многих других. Все эти люди работали на одну цель – обманывать других. Вокруг стояла абсолютная тишина, слышны были лишь наши с охранником шаги. Он внезапно остановился посреди коридора. Никаких тоннелей, комнат для пыток и подвалов.

– Вы думаете, что от нас можно что-то утаить? Мы видим все! – залившись хохотом, высказался охранник. Мои руки начали дрожать, я молчала. Он продолжил: – А ты думаешь, зачем нам камеры? Мы следим за вами. Ну, чего молчишь, недотепа? Испугалась меня?

Я решила, что нужно собраться и не показывать своего страха. Убьют и убьют. Разве этим они сделают плохо мне? Жить в таком мире или умереть? Второй вариант даже привлекательнее. И я гордо, глядя ему прямо в глаза, ответила: «нет!». Не успела я это сказать, как он схватил меня за горло, оттащил к одной из стеклянных стен и начал бить об нее головой. Видимо стекла были непробиваемые, но голова у меня, казалось, сейчас разобьется вдребезги.

– Значит не боишься, да? – кричал он на меня, продолжая ударять об стену. Я уже плохо оценивала происходящее, в глазах начинало мутнеть. Внезапно он отпустил меня и приказал: – Вон там, убери осколки вазы. Кто-то разбил ее и эти осколки валяются здесь уже часа три. А вы все ходите и стройте глазки всем подряд, вместо того чтобы заниматься делом. И да, убери то, что запачкала тут.

И он ушел. Так все было из-за какой-то разбитой вазы? Голова жутко болела, я приложила к ней ладонь, та сразу стала влажной от крови. Надо было побыстрее уходить отсюда. Я осмотрелась по сторонам, но никто из работников даже не посмотрел на меня, словно происходящее им не в ново. Мои ноги поспешно несли меня к лифту, но не успела я нажать на кнопку, как двери открылись сами и из них вышел Амиран, удивленный и перепуганный. Он обнял меня так, будто бы мы не виделись годами. Своей ладонью он накрыл мою голову, я застонала от боли, Амиран немедленно убрал руку.

– Что с тобой? – он посмотрел на свою окровавленную ладонь и все понял, –Кто это сделал с тобой?

– Сейчас не время. Нам нужно удаляться скорее отсюда.

– Нас накрыли?

– Нет, нет. Все в порядке, но действовать нужно немедленно.

Приехал лифт и мы немедленно зашли в него.

Ребята уже ждали нас на верхнем этаже, порознь расхаживая по широкому коридору. Амиран подал знак, что нужно начинать. По словам ребят, весь последний этаж был самым главным в здании, однако существовала одна комната, где постоянно собирались самые важные особы страны. Амиран знал тут все наизусть, мы последовали за ним к большой металлической двери.

– Слушайте внимательно, мы заходим и сразу блокируем дверь, на внутренней ее стороне будут кнопки, на которых нужно набрать комбинацию «A8M8R» и дверь заблокируется снаружи. Анна, этим займешься ты. Ну все, вперед!» – Амиран толкнул дверь и зашел, мы повторили за ним.

Содержимое, находящееся за дверью, было похоже на небольшой зал заседаний. Посреди большой комнаты стоял огромный дубовый стол в форме круга. А по всему периметру зала разместились мягкие кресла викторианского стиля, в которых восседали несколько мужчин, одетых в самые роскошные костюмы и покуривая сигары. Спроси меня, все это было похоже на какой-то роскошный бал восемнадцатого века, где собирались лишь избранные генералы, чиновники и богатые купцы, вот только женщин тут не было. Когда мы вошли, зажиточные господа оторвались от своих утех и высокомерно взглянули на нас.

– Кто вы такие? – насмешливо воскликнул один из них.

– Быстро всем встать! – приказал им Амиран.

И они, в недоумении переглянувшись, повиновались, что меня очень позабавило. Деньги, власть, богатство, высокомерие, все это мгновенно испарилось, стоило Амирану только повысить голос. Их было пятнадцать человек, я успела это посчитать, пока наш предводитель усердно вглядывался в каждого. Во взгляде Амирана читалась неподдельная ненависть, меня это даже насторожило. Было такое чувство, словно он готов собственноручно свернуть им шею или чего хуже. Он был сам не свой. Мне показалось, что он кого-то ищет.

Навесные электронные часы показывали, что время уже поджимает – 13:51. До трансляции оставалось жалких девять минут, а Амиран, вместо того, чтобы выбрать одного из присутствующих, метался по залу и терял время. Наконец Ника осмелился его остепенить.

– Амиран, нельзя терять время. Что ты все бегаешь, выберем одного и начнем!

Но тот проигнорировал слова своего товарища, лишь продолжая кого-то выискивать в зале.

– Где главный?! – внезапно подал голос Амиран, его крик разнесся по всей комнате.

Все молчали, но Амиран вновь и вновь повторял свой вопрос. Мы с ребятами переглядывались в полном непонимании. Кто такой главный? Они все вместе руководили страной, общим советом. Однако Амиран, кажется, знал больше нас, он упорно стоял на своем, продолжая спрашивать, но не получая ответа.

Время шло… Вдруг раздался громкий, властный голос – это был красивый, статный мужчина лет сорока пяти, он показался из открытой двери, ведущей, судя по всему, в рабочий кабинет. Мужчина выглядел безупречно, в его темно-каштановых волосах виднелись несколько седых прядей, на лице сияла белозубая улыбка. Несмотря на небольшую упитанность, он имел вид вполне презентабельного человека, находившегося в хорошей, подвижной форме. На нем красовался изящный серый костюм, а на руках поблескивали часы, на которые у меня бы в жизни не хватило средств. Он кого-то мне очень сильно напоминал.

– Ты меня ищешь? – мягко произнес он, показав все свои идеальные зубы.

Глава тринадцатая

– Амиран, что это с тобой? Пришел, запугиваешь моих людей, – продолжил безукоризненный мужчина. А мы с ребятами стояли в ступоре, совсем не понимая, что происходит, откуда этот человек знает нашего друга. Молчал и сам Амиран, так и не дав ответ. Тогда этот загадочный человек продолжил:

– Сынок, я спрашиваю зачем ты явился сюда и кто эти сопляки ?

Сынок ?! Но ведь отец Амирана умер, вернее его убили, он сам мне рассказывал. О чем он говорит? Я посмотрела на ребят, они также недоумевая переглядывались. Наконец Амиран подал голос.

– Замолчи! Мы пришли сюда, чтобы ты наконец рассказал людям правду!

Мне показалось, что мужчина очень удивился этим словам, однако его голос остался таким же хладнокровным.

– О чем ты толкуешь? Какую еще правду?

– Что мы живем не ради смерти!

– Кто тебе это сказал? Ты ведь знаешь наши традиции. Мы ждем свое выигрышное число, и тогда получаем настоящий шанс быть счастливым.

– Не лги мне! – уже в истерике прокричал Амиран, – Я уже не маленький мальчик, который тебе верит. Я… я больше не дам тебе никого убить. Я лучше убью тебя и поверь, ничуть не пожалею, отец.

– То что случилось с твоей матерью и сестрой – не моя вина. Просто пришло их время. И они счастливы, поверь. Они ушли от нас со спокойной душой. Я очень любил их, как и ты, ты это знаешь.

– Как ты можешь так говорить? – Амиран почти плакал, – Ты отправил маму на смерть только чтобы не потерять власть и деньги. Как ты смеешь говорить, что любил ее?! Всё зависело от тебя, если бы ты прекратил это. Но нет, для тебя семья была не так важна как власть. Ты убил маму, но как ты мог убить и свою маленькую дочь? Ей ведь было всего 3 года. Неужели ты даже не дрогнул, когда приказал нажать гиверам на курок? Скажи мне! – кричал в отчаянии Амиран.

Я хотела спрятаться, уйти, убежать, только бы не слышать и не осознавать этого. Отец Амирана – один из НИХ.

– Я старался ради тебя, сынок!

– Ради меня ?! Ради меня?! Убив мою мать и сестру?!

– Я хотел, чтобы у тебя было все. Чтобы ты ни в чем не нуждался. Если бы я захотел революции, это бы ничего не изменило в людском мнении. Потому что наша идеология укоренилась. Зато пострадали бы мы с тобой, нас бы изгнали, я не хотел, чтобы моя семья скиталась.

– Но у тебя не осталось семьи.

– Ты – моя семья, Амиран.

– Ты сказал, что не хотел, чтобы я в чем-то нуждался. Знаешь, отец, у тебя не получилось. Я нуждался всю жизнь… В маме, сестре и хорошем отце.

Последняя фраза видимо выбила хладнокровного отца из колеи. Тот растерялся и лишь промолвил:

– У вас все равно ничего не выйдет, сознание людей уже не изменить. Они привыкли к этому. А привычка – болезнь неизлечимая, сынок. Ты можешь заставить меня говорить что угодно, они все равно не поверят.

– Мы это предусмотрели, отец, не волнуйся! Цира, Ника, вы знаете что делать!

Цира бросилась готовить наши записи для трансляции, а Ника побежал к камере, в которую должен был говорить вступительную речь отец Амирана и направил ее на его лицо. Через минуту трансляция должна была начаться.

– Ну, папа, начинай!

Тот лишь посмеялся в ответ:

– Амиран, не выдумывай. Это бесполезно. Заканчивай свой цирк и убирайся отсюда.

То, что произошло дальше, напугало меня и всех остальных присутствующих. Амиран выстрелил в ногу своего отца, и резко заговорил: – Ты думаешь я поиграть пришёл? Я сказал, говори! Немедленно!

До начала трансляции оставалось 36 секунд.

– Расскажешь людям всю правду, иначе попрощайся с жизнью, папа!

– Ты этого не сделаешь.

– Ты убил мою мать и сестру, как думаешь, сделаю я это или нет?

Распрю между отцом и сыном прервала Цира. По ее словам, им не удается разблокировать компьютер.

– Черт! Анна, займись им, – Амиран указал головой на отца.

До начала трансляции было три секунды. Три… Два… Один…

– Начинайте! – приказала я ему.

Мама

Ночь для меня прошла в бодрствовании, я не отходила от пастели Павле, с которым мне нужно было расстаться утром. Когда он проснулся, завтрак уже лежал на столе, я хотела сделать все возможное для него. В момент, когда мы понимаем, что потеря близка, начинаем тщательно делать все, что ранее не было столь значимым для нас. Кто-то готовит завтрак еще до пробуждения человека, кому он предназначен. Кто-то накрывает самым мягким одеялом, кто-то не отходит от постели и хочет поухаживать подольше, всего этого мы не делали раньше, или делали, но не с такой лаской и порывом.

Облачив своего сына в самую лучшую его рубашку и брючки горчичного цвета я напоследок прижала его к груди и расцеловала. Выходя из двери он сказал мне:

– Анна обещала, но не пришла… – и он заплакал.

Я не успела его утешить, так поспешно увели от меня моего сына люди в черных масках. Я смотрела в окно, как Павле посадили в машину и она унеслась на главную площадь в руки самой смерти. С этого момента, время начало стремительно лететь, словно не хотело дать мне насладиться осознанием того, что мой сын все ещё жив. Ждать или действовать? У меня было два пути, возложить все на плечи Анны и молча сидеть дома или же пойти на площадь и быть рядом с сыном. Я выбрала второе. Вопреки себе и своему новому характеру.

На площади во всю мощь играла музыка, вокруг все было украшено шарами и лентами, а пушки с конфетти стояли в боевой готовности. В последнюю секунду, вместе с выстрелом в именинников, стреляет и пушка, разбрасывая повсюду эти цветные бумажные кружочки. Павле особенно любил этот момент, он говорил, что похоже, будто бы, миллион звездочек решили упасть с неба.

На виновников торжества надели праздничные колпаки, и поочередно выстроили в несколько рядов. Я заметила маленького Павле среди сотни людей разного возраста, роста и телосложения. Тут были и старики, и совсем юные, и зрелые и даже младенцы. Павле улыбался. Гиверы стали подходить к своим именинникам, неся подарочную коробку в руках.

Прежде, чем людям вручат подарок, должна быть произнесена речь одного из НИХ. Я была уверена, что Анна там, наверху, она не могла подвести.

Внезапно, большие экраны, установленные по всему периметру площади, зажглись. ЕГО голос прозвучал отчетливо для каждого. Я боялась того, что ОН скажет. ОН был напряжен, очень напряжен, это читалась по глазам. ОН заговорил:

– Прежде всего, хочу поприветствовать каждого из вас. Сегодня особенный день, для вас, для нас, для всех, – Он замолчал, я заметила как его взгляд, полный злобы и ненависти, упал на кого-то вне камеры. Он замешкался и замолчал. Если другим было непонятно такое поведение, то я прекрасно знала, что там происходит – решает говорить людям правду или продолжить свою игру. Я молилась об одном – пусть его сердце не окажется настолько жестоким. Он ухмыльнулся в камеру, словно бросая вызов и бодро продолжил, – Мы чтим и уважаем традиции наших предков и никогда не будем относиться к ним пренебрежительно. Каждый такой день – это целая история. Те, кто сейчас ждет своего часа на этой площади – счастливые люди… – Нет, нет, нет! Только не это! Остановись, прошу! Я кричала это в своих мыслях. Они убьют Павле, так как убили Важу много лет назад, ничего не вышло, – Вы заслужили нахождение здесь. Лотерея выбрала именно вас, значит вы те люди, которые достигли верха непогрешимости. Итак, начинаем отсчет.

Анна

Когда Павле рассказывал о супер героях, я всегда хотела стать одной из них. Но, товарищи, природа порою просто не позволяет тебе стать частью геройского мира. Ты жалкий трус, слабак, недотыка и тебе не тягаться с грубостью и жестокостью мира. Именно так и можно было меня описать. Я, даже имея козыри в руках, не смогла противостоять этому человеку. Он, в очередной раз, посмеялся надо мной, поигрался, как с марионеткой. Амиран, услышав последние его слова, оторвался от гаджетов, с которыми они с Цирой все еще не разобрались, и накинулся на меня с криками.

– Что за черт?! Почему ты позволила ему сказать это?

В ответ мне оставалось лишь молчать, оправданий у меня не было. Я могла выстрелить ЕМУ в ногу, руку, да куда угодно, но я позволила ЕМУ, даже без оружия, управлять моим разумом. Тем временем, агрессия Амирана по отношению ко мне не утихала.

– Какого черта, Анна?! Твой маленький брат сейчас там, ты этого хочешь? Его смерти? Почему ты не остановила его?

Секунды тикали на всех экранах, а толпа произносила мелькающие цифры вслух.

– Как остановить эту чертову трансляцию? Цира, выруби это! – Амиран вопил и негодовал. Но оставалось слишком мало времени…

А я сидела где-то в углу этого огромного зала, абсолютно немощная, понимая, что я обрекла брата на смерть. Сама.

Мама

Мирное тиканье секунд вовсе не внушало спокойствия, толпа вопила. Шесть… Пять… Мысли мешались, только не в этот раз, не в этот раз… Четыре… Больше я не позволю… Три… Просто иди вперёд… Два… Быстрее иди вперёд, беги же… Один… Выстрел.

Никогда не думала, что в этот момент тебе становится так тепло и постепенно так холодно. Ноги леденели, в глазах все мутнело, вокруг была суматоха, люди кричали и разбегались по площади. Павле заливался слезами и маленькими ручонками ударял меня в грудь, крича, что я «лишила его подарка», но боли я уже не чувствовала. Я старалась произнести слова, но из меня выходили лишь какие-то сдавленные звуки. Он не понимал меня. Силы все отходили, сознание покидало меня. Полузакрытыми глазами я увидела силуэт, может это была Анна? Этого я уже не знаю. Я сказала сыну, что люблю его. Дальше – темнота.

Анна

Мы опоздали, время истекло. Но ребята продолжали пробовать включить видеозаписи. До меня доносились обрывки разговора, но мне было уже совершенно все равно…

– Видео не получится включить, система не принимает никаких других устройств. Сделать это может только программист, у меня нет таких навыков, – Цира была на взводе.

– Черт побери! Что мы наделали! – взревел Амиран, хватаясь за голову.

– Ребята, взгляните-ка в окно! – окликнул нас Ника.

Все немедленно подбежали к окну, лишь я осталась сидеть в углу.

– Анна… – прошептал Амиран, – Посмотри…

За окном творилось невероятное, люди разбегались по сторонам, разбрасывая колпаки по дороге. Солдаты пытались их догнать, а некоторых уже схватили. Я искала в толпе своего брата, но не могла найти. Но я знала одно – мы выиграли время. Отец Амирана бросился к окну, увиденное произвело на него не самое благоприятное впечатление, он побагровел от злости, его взгляд метался из стороны в сторону, видимо в поиске средства связи. Я поняла, что он хочет отдать приказ о расстреле сбежавших именинников. Я никогда не стреляла, но прицелилась, надеясь все-таки попасть. Бах! Но мимо. Он успел взять трубку. Я могу выстрелить в него и спасти жизни тысячи людей за окнами просто убив его. Он убил моего отца, мать Ладо, испортил жизнь Амирану, обрекая его детство на слёзы и тоску по матери и сестре. Я четко прицелилась. На этот раз, я знала, что попаду, оставалось только нажать на курок. В голове проносились мысли о Павле, маме, папе. Нам было хорошо вместе. Я сделаю это ради них. Я приготовилась к выстрелу, пистолет уже стал влажным, ладони вспотели. Где-то в мыслях зазвучал голос отца, размеренный, отчетливый – мой любимый голос. Он рассказывал мне о былых временах и о том, как все поменялось. Однажды он сказал мне: «Мы перестали любить и ценить друг друга. Жизнь, некогда считавшаяся даром, стала чем-то лишним, неважным. Если мы все еще люди, где же наша человечность?». Я опустила пистолет. Нет, это их методы, не мои. Отец Амирана уже начал отдавать приказ, как дверь внезапно распахнулась – это был Ладо.

– Я знал, что вы без меня не справитесь, – заявил он с легким смехом. – Ну и в чем проблема?

– Ладо! Откуда ты… – начала было Кристина.

– Неважно, что случилось? Все пошло не по плану, как я понял.

– Видео, они не включаются, – пояснил Амиран. – Ошибка какая-то. Разберись быстрее, только ты это умеешь делать.

Ладо немедленно подбежал к компьютерам. Да, это было его стихия, он знал, что делать. Шустрые пальцы резко били по клавишам, затем перебирали что-то на сенсорном мониторе. Я слышала как отец Амирана сказал в трубку:

– Расстреляйте!

В то же время Ладо произнес:

– Готово!

– Запускай скорее! – во весь голос крикнула я.

Зазвучало пение целой семьи, поздравлявшей малыша с днем рождения. Наступила тишина, я выглянула в окно, все уставились на экран. Чередовались разные праздничные кадры, после чего зазвучал голос Ладо, наложенный на видеозаписи:

– Вы не рождены умереть, не рождены, чтобы жить ради одного дня – дня своей смерти. Нам внушили, что жизнь не имеет смысла и только смерть – истинная благодать, что к ней мы и должны стремиться, забывая обо всем другом. Мы больше не хотим развиваться, не хотим чего-то достигать в этой жизни, мы лишь молимся о том, чтобы поскорей умереть. Наши предки не были такими, век тому назад они отмечали день рождения, как настоящий праздник. Именинника не убивали, ему желали жить долгие годы, ибо каждый день, который нам далось прожить прекрасен и достоин того, чтобы мы это ценили. День рождения – это праздник, дающий повод напомнить себе, что каждое мгновение дорого, друзья мои. Они обманывали нас на протяжении долгих лет. Не дадим же сделать это снова.

За окном творилось безумие, рассвирепевшие именинники бросались на гиверов, шла настоящая борьба. Амиран, под прицелом, приказал отцу немедленно отдать приказ о прекращении сопротивления и снять с себя полномочия. Тот теперь уже повиновался. Мы вышли, заблокировав снаружи дверь. Так ОНИ и остались в этом роскошном зале, полном алчности и злобы. ОНИ навсегда погрязли во власти лжи, мы же – освободились. Наша команда безумцев удалялась, оставляя за собой пороховые дорожки. Их было много. На каждом этаже. Мы предупреждали всех работников и просили покинуть здание. Мы улыбались. Сами себе, друг другу, всем, кто шел навстречу. Амиран разжег спичку, бросил ее в пригоршню пороха у порога здания и вытянул меня на улицу.

Мы успели убежать к нашему логову, откуда все начиналось и смотрели как стекла летели в разные стороны. Амиран держал меня за руку, и мы наблюдали это вместе. Как и хотели.

Эпилог

На этом моя история могла бы закончиться, дорогой читатель, и закончиться счастливо, но я обещала рассказать ее до конца – значит, увы, придется вновь окунуться в то, что случилось после взрыва здания.

В сопровождении ребят, я радостно бросилась к площади, на которой и должно было произойти кровопролитие, предотвращенное нами. Мы пустились на поиски моего брата. Среди обезумевших, но уже медленно приходящих в себя людей, искали мы маленького Павле. Обойдя весь периметр зловещей местности, наконец мы на него наткнулись, но рядом с ним был ещё один человек – моя мама… мертвая мама, из ее простреленного сердца продолжала сочиться кровь. Она пришла сюда, и защитила своего сына. Так вот почему гиверы не выстрелили в именинников, когда пробила последняя секунда, вот почему произошел переполох, это она бросилась к брату… Я знала маму настоящей лишь несколько минут, когда она рассказала мне правду об отце и теперь у меня ее забрали. Я бы хотела больше не говорить об этой минуте скорби, думаю вы можете понять каково мне было. Это даже не стоит расписывать, каждый из вас понимает, как сложно терять близкого человека. Но должна признаться ещё кое в чем…

Читатель, мне больно писать об этом, прости меня за мою несвязность слов, за неизящность мыслей, но в тот момент, когда Павле не откликался на мои зовы, я поняла нечто страшное, а повернув брата к себе лицом обнаружила – он больше не дышит. Красная точка, с уже засохшей кровью, восседала на лбу моего брата. Глаза его были недвижны, они в упор смотрели на меня, но в них не было ничего, кроме застывшего испуга. Я кричала от боли, а дальше уже ничего не помню.

Придя в себя, я думала об одном. Я так и не выполнила обещания, не увидела его перед смертью. Сколько раз он спросил приду ли я, а я не придала этому значения. Теперь, только теперь, когда его больше нет в живых, я думаю о том, как он хотел увидеть меня перед своей кончиной. Я пренебрегла этим, убежала к друзьям, забыв о брате. Конечно, впоследствии, Амиран убеждал меня, что я всегда думала о нем, именно поэтому и ушла, чтобы предотвратить его смерть.

Друг мой, прости меня за такую призрачную надежду на хеппи-энд, это изложение могло бы закончиться именно так, но не в наше время, не в нашем мире, не в моей истории. Я лишилась отца, матери, брата… за жизнь которого боролась.

Но я смею и обрадовать тебя. Вижу, как ты недоумеваешь, ибо представлял, что я забрала брата с площади живёхоньким и мы счастливо зажили в свободном мире. Нет, этого мне сделать не удалось, но улыбнись за меня! Поверь, есть причина радоваться.

Первое время народу было сложно испепелить в себе навязанный образ жизни. Люди слишком привыкли к происходящему, воспринимая это за истину и прошёл не один месяц, прежде, чем они стали мыслить иначе. Несмотря на попытки властей других стран сдержать распространение информации о том, что произошло в нашем государстве, люди по всему миру начали восстания. Держать их во власти лжи, впредь, не удавалось.

Но самое главное, читатель, думаю тебя это немало волновало. Помнишь, в начале истории я не сказала тебе о своем возрасте? Так вот, сейчас, по окончании моего рассказа, я могу сообщить тебе, сколько мне уже лет – тридцать шесть. Описанные события происходили зимой 2166 года, двадцать лет назад. Мы с Амираном поженились спустя два года после этого. У нас двое детей – старшая девочка, ее зовут Нино, ей уже шестнадцать и маленький сын Павле, ему на днях исполнилось девять. Но им не приходится повторять нашу историю. Они живут в свободном мире. Они счастливы. Мы счастливы.