Вкус вишнёвой лжи. 1 часть [Марсия Андес] (fb2) читать онлайн

Ложь 1. Стас

– Костян! – кричу я, но смех и визги заполняют пространство, накрывая, словно волна цунами. – Костян!

Кучка девчонок в мокрых обтягивающих майках словно пробка закрывают проход между двумя машинами. Девушки без лифчиков – отчётливые бугорки выступающих сосков отвлекают моё пьяное внимание. Я усмехаюсь, заглядываясь на самую привлекательную грудь, и забываю обо всём на свете. Это длится несколько секунд.

– КОСТЯН!

Девушки хихикают. Времени думать нет – отступаю для разбега, а затем срываюсь с места, запрыгивая на капот и ловко оказываясь на противоположной стороне баррикады.

– Костян! Чёрт… – на меня кто-то налетает, и я останавливаюсь.

Вечеринка на пристани разгорается на славу. Так и хочется притащить огнетушитель и начать остужать разгорячённые тела. Машины образуют полукруг: их фары включены, а свет падает на толпу веселящихся ребят. Музыка разлетается над рекой и, наверное, достигает даже противоположного берега.

Чуть в стороне стоят мотоциклы, один из которых принадлежит мне. Отсюда я не могу разглядеть байк, но точно знаю, что мой железный конь находится где-то там. Напиваться я не собираюсь, но выпить бутылку пива мне никто не запрещает.

Большую часть присутствующих я не знаю. Лица незнакомые, радостные и пьяные, и запоминать их не имеет никакого смысла. На подобных тусовках всегда так: одни приходят, другие уходят. Вечный нескончаемый поток тел.

– Костян!

Наконец, замечаю друга возле красного пикапа. Кузов опущен, и парень сидит на нём как на обычной скамейке. Ноги не достают до земли, и в этот момент друг похож на невинного ребёнка. Ага, ну, конечно. Невинный… Выглядит как отпетый отморозок. В кожаной куртке, рваных джинсах и с кастетом на правой руке. Его светлые волосы мокрые и растрёпанные.

– До тебя не доберёшься, – сажусь рядом с парнем. – Устроился тут на отшибе. А ты чего мокрый?

Хватаю его куртку, оттягиваю в сторону и смотрю на влажную футболку. Костя одёргивает одежду, отмахиваясь, и кивает в сторону девчонок.

– Купался с тёлочками, – довольно лыбится. – Сиськи на халяву пощупал.

– А, – делаю глоток из бутылки.

– Слышь, Стас?

– Что?

– Когда ты меня со своей подружкой познакомишь? – друг толкает меня в бок, иронично дёргая бровями. – Ты все уши прожужжал про неё, а даже фотку не показал. Не по-пацански, чувак.

Какой-то парнишка начинает танцевать брейк, и толпа сгущается вокруг него. Где-то взрывается несколько петард, визжит девчонка, и другие подхватывают её словно эхо.

– Фотку, говоришь… – бормочу я, скользя языком по губам, чтобы слизать капли алкоголя.

Достаю из кармана телефон, нахожу снимок своей подружки и уверенно наклоняюсь к другу. Наши плечи соприкасаются – я тычу экраном в лицо Кости, и парень в очередной раз пихает меня в бок. Отбирает мобилу.

На фотографии блондинка с аккуратными ухоженными волосами, миленьким носиком и большими серыми глазами в коричневую крапинку. Губы покрыты прозрачным блеском, на шее золотая цепочка с кулоном.

– Ничё такая, – лыбится. – У вас уже что-нибудь было? Колись. По любому уже шпили-вилите каждую ночь.

– Умри, – скалюсь, отбирая телефон. – Ничего у нас не было. Она не одна из твоих куриц, которых ты натягиваешь каждые выходные.

– Пф-ф, – Костян делает вид, что обиделся. – Ну, да. Она же у тебя… из высших кругов. Фифа, с богатыми родителями. Разбрасывает деньги налево и направо. Покупает, что ей вздумается. Пищит, когда у неё ноготь ломается. Ой, каблук треснул. Сумочка поцарапалась. О, мои волосы… Моя дорогая одежда от дольче-сранно-гобанно порвалась, это конец света!!!

– Она не такая! – возмущаюсь я, пряча телефон в карман.

– Все они не такие, – отмахивается Костя, проследив взглядом за девчонкой в коротких шортиках.

– Если ты не забыл, у меня тоже богатые предки.

– Не, ты другое дело.

– Да ну?

– Ага. Я тебя сто лет знаю, ты ни разу не строил из себя золотого мальчика с набитым кошельком. Поэтому мы с тобой всё ещё друзья.

– Слышь! – смеюсь я, толкая Костю в бок.

– Не слышу! – вдруг кричит этот ненормальный. – Мы здесь веселимся, а не подружек обсуждаем!

Друг спрыгивает на землю, отбирает у проходящего мимо парня банку с пивом и залпом осушает её. Пена льётся по подбородку на грудь, пачкает футболку, даже попадает на джинсы. Не в силах справиться с напитком, Костя фонтаном сплёвывает остатки и начинает кашлять – я смеюсь, пытаюсь уклониться от брызг, но часть всё равно попадает на рубашку.

Парень сжимает алюминиевую банку, выбрасывает куда-то в сторону словно бейсбольный мяч и издаёт неистовый крик, похожий на брачный зов орангутангов.

– Ты чё, нарываешься?! – бедняга, у которого только что забрали пиво, очевидно, не собирается закрывать на такой наглый поступок глаза.

Он толкает Костю в плечо.

– Слышь…

Вот и всё. Понеслось.

Костян сплёвывает, хватает парня за кофту и замахивается, ударяя противника в челюсть с такой силой, что тот падает на землю. Я морщусь – звук поцелуя кастета и челюсти весьма неприятный.

– Это у тебя, – бурчит друг в перерывах между ударами, – сейчас будут, – замахивается, заезжая уже левой рукой, – проблемы.

Останавливать Костю нет никого желания, но, кажется, всё-таки придётся, ибо незнакомец, по глупости нарвавшийся на моего друга, кажись, уже в отключке. Его лицо всё в крови, губы и бровь разбиты.

Бедняга. Просто оказался не в том месте, не в то время.

Вокруг собираются несколько зевак, начиная снимать происходящее на камеры. Я засматриваюсь на них, поэтому не сразу замечаю угрозу.

– Костян! – кричу я.

Друг оборачивается. В последний момент замечает биту, летящую прямо ему в челюсть, успевает уклониться, но удар всё равно слегка задевает его в районе губы. Парень заваливается на бесчувственное тело нарвавшегося на него бедняги.

Я спрыгиваю на землю, собираясь прийти на помощь. Костя со звериным рыком поднимается на ноги – его губа разбита, и кровь стекает прямо на подбородок, устремляясь к шее.

– Живой? – спрашиваю я, оказываясь рядом с другом.

– Живой, – довольно улыбается.

Мы стоим плечом к плечу, а напротив нас трое незнакомцев, у одного в руках бита. Друг стирает кровь тыльной стороной руки, размазывая по щеке. Ему явно по кайфу эта ситуация. Все, кто знаком с Константином Назаровым, знают, что он любит помахаться.

– Беру того, что с битой, – на выдохе сплёвывает друг, срываясь с места.

Увернувшись от замаха биты, Костя ударяет парня под рёбра и пытается завалить на землю. Я не отстаю. Набрасываюсь на второго, ударяю его в нос с такой силой, что меня даже передёргивает из-за громкого хруста. Третий парень оттаскивает меня за шкирку и бросает на землю – ноги подкашиваются, и я падаю.

Слышу чей-то визг, крики, вспышки камер. Музыка пульсирует в ушах, алкоголь ударяет в голову. Поднимаюсь на ноги.

Уклоняюсь от стремительного удара блондина, ухожу в сторону, со всей силы заезжая ему ногой по голени. Хватаю за шкирку и толкаю. Оборачиваюсь к последнему врагу.

Вдруг улыбаюсь, показушно зовя парня к себе, но тот не успевает сделать даже шага. Бита разрезает воздух и с противным звуком ударяет беднягу в затылок. Рыжий оседает на землю и больше не поднимается, а я в замешательстве смотрю на шумно дышащего Костю.

Всё вокруг кружится, а вместо азарта и адреналина медленно зарождается страх. Я сглатываю. В ушах пульсирует, хочется пить.

Словно в замедленной съёмке вижу нависающую над другом фигуру последнего противника. Открываю рот, чтобы предупредить Костю, но тот резко оборачивается, замахивается битой и заезжает ему по рёбрам. Парень стонет, сгибается пополам и оседает на землю.

Секунда длится целую вечность – обстановка наваливается на меня со всей дури, и я трясу головой. А затем громкий крик, разрывающий на кусочки, вырывает нас всех из пелены происходящих событий.

– МЕНТЫ!!! ВАЛИМ!!!

– Мусора!

– Полиция…

Все начинают суетиться и разбегаться в разные стороны. Музыка стихает, заводятся двигатели машин. Некоторые ребята бросаются врассыпную, исчезая в темноте.

Я подбегаю к Косте, не в силах оторвать взгляд от бесчувственного нокаутированного тела парнишки. Он хоть дышит? Будут проблемы, если нас поймают. А ещё больше, если этот идиот откинется прямо здесь.

– Валим, – отбираю у друга биту и толкаю парня в плечо, чтобы привести в себя. – В машину! Я на байке за тобой.

Назаров кивает, перепрыгивает через парня и бежит в сторону своего пикапа.

Выбрасываю биту в воду, слышу громкий всплеск, бегу в сторону мотоцикла. Мимо проезжают авто и байки, пытаясь поскорее убраться с места вечеринки.

Я седлаю железного коня и завожу его, рывком выезжая на дорогу. Авто Кости ревёт, сдаёт назад, а потом срывается с места и мчит в сторону выезда – я стараюсь не отставать.

Слышу сирены полицейских машин. Лишь выехав на дорогу и прибавив скорости понимаю, что где-то потерял шлем. Или его спёрли. На байке его, вроде как, не было.

Ночной город раздражает своими пустыми улицами, особенно сейчас, когда у нас на хвосте парочка полицейских авто. Сирены убивают – я щурюсь, следя за дорогой. Глаза слезятся, кожа на лице немеет. Распахнутая рубашка развевается за спиной словно флаг.

Костян сигналит, пару раз щёлкая фарами, и я понимаю, что он собирается свернуть на следующем перекрёстке налево, но я знаю, что лучше разделиться. Так у нас больше шансов уйти.

Сбавляю скорость, перестраиваюсь в крайний ряд, сворачиваю направо.

Ускоряюсь, проскакивая целую улицу на полной скорости. Адреналин зашкаливает, в висках стучит, такое чувство, словно я парю. Нет, правда! Я лечу! А неистово бьющаяся рубашка у меня за спиной будто крылья.

Но долго не удаётся насладиться полётом: впереди появляются ещё полицейские машины, неожиданно преграждая путь. Чёрт, не проехать. Здесь даже развилок нигде нет… Придётся вернуться.

Я сбавляю скорость практически до минимума, пытаюсь развернуться, чтобы проскочить мимо патрульных позади, но мой план проваливается. Двигатель глохнет – заканчивается бензин. Класс! Единственный раз поленился заправиться, и на тебе…

Я останавливаюсь, упираясь ногой в асфальт, чтобы не уронить байк.

Две машины позади со свистом тормозят, из них выскакивают менты. Свет фар ударяет в лицо, и я зажмуриваюсь, с запоздание понимая, что на меня направлены пистолеты.

Зашибись. Добегался.

– Подними руки! – кричит один из полицейских хриплым низким басом.

Бежать некуда. Да и смысл? Брошу байк – найдут по отпечаткам, ещё и припишут «сопротивление при задержании». А так отсижу немного в СИЗО и гуляй, пташка!

Я поднимаю руки, показывая, что сдаюсь. О’кей, ребята. Принимайте. Мне не привыкать…

***

– Стас Скворецкий, – бормочет следователь, просматривая бумаги, собранные на меня. – Уже в двенадцатый раз тебя принимаем. Ночные вечеринки, вождение в нетрезвом виде, хулиганство, сопротивление при аресте, мелкие кражи… – мужчина захлопывает папку и пристально смотрит на меня. – Добегался?

Я сижу напротив него на жутко неудобно стуле. Наручники натирают кожу, голова раскалывается из-за духоты. Хочется пить.

В обезьяннике я просидел практически всю ночь. Оформлять протокол, видите ли, было некому, а просто так отпускать меня никто не хотел, вот и запихнули в самую помойную камеру в ожидании утренней смены.

Какой-то пьяный бомж в рваном грязном пиджаке наблевал в углу камеры, и затхлый тошный запах пробирал до костей.

Я даже глаз не сомкнул, выслушивая нудные философские истории от своего сокамерника. Под утро чувак заснул, оставляя меня в покое, зато начал буянить кто-то по соседству.

В общем, утро не задалось.

– Тебя взяли с поличным, когда ты удирал от патрульных на мотоцикле. Был в состоянии алкогольного опьянения, без шлема, превысил дозволенную скорость, – продолжает Антон Юрьевич.

Мужчина в коричневой водолазке с высоким обтягивающим горлышком, у него дешёвые часы на левой руке и обручальное кольцо на безымянном пальце. Сквозь тёмные волосы на висках проступает седина. Серые глаза смотрятся дико тусклыми на фоне смуглой кожи.

– Антон Юрьевич, – вздыхаю я. – Мы уже это проходили миллион раз. Даже если я очень при очень захочу у вас остаться, мой отец этого не позволит. И Вы это прекрасно знаете.

Следователь вздыхает, чешет нос. Несколько секунд молчит: берёт бутылку с водой, наливает в стакан ровно до половины и пододвигает ко мне. Наблюдает, пока я жадно пью.

– Боюсь, в этот раз ты просто так не отвертишься.

Я со туком ставлю стакан на столешницу.

– В смысле?

Антон Юрьевич внимательно прожигает меня своим взглядом, словно я только что спёр у него нечто ценное. Становится неуютно, и неприятная пелена заволакивает внутренности.

– Ты знаком с Игорем Григорьевым? – задаёт вопрос.

– Нет. Первый раз слышу.

– Он сейчас в больнице, – продолжает мужчина. – С пробитым затылком. Пока без сознания в реанимации. Врачи прогнозируют кому.

Перед глазами мелькает картинка, как Костя со всей дури заезжает парнишке битой по голове. Чёрт… Если Назарова поймают, то закроют на несколько лет. Ему не отвертеться просто так.

– Видимо, на вечеринке была драка, – вкрадчиво продолжает следователь, наблюдая за мной. – Парню проломили череп. Возможно, как раз перед тем, как приехала полиция. Ты видел, кто это сделал?

– Меня в чём-то подозревают? – холодно интересуюсь, прекрасно понимая, что говорить про драку в любом случае ничего нельзя.

Антон Юрьевич прищуривается, затем вздыхает, скрещивает руки на груди и морщится, словно у него неожиданно разболелась голова.

– Пока нет, – вкрадчиво тянет он.

– Я ничего не видел, – отрезаю. – Был на другом конце вечеринки. Потом появились патрули и спугнули всех. Я сел на байк и уехал. Вот и всё.

Стараюсь держаться ровно, чтобы не выдать волнения. Я хорошо умею лгать, если того требует ситуация.

Но ведь это всё равно конец.

И я падаю, чувствуя, как страх медленно и верно захватывает мои внутренности. Кости Назарову хана. Когда менты найдут биту на дне реки, распознают отпечатки пальцев. Зеваки снимали драку на камеры: если видео сольют в сеть, сразу станет понятно, кто участвовал во всём этом и кто отправил Игоря Григорьева в больницу.

Если парень откинется, это посчитают как непредумышленное убийство. Если выживет: нанесение тяжкого вреда. Это от пяти до двенадцати. Может, даже больше. Меня могут взять как сообщника.

Отец, конечно же, отмажет.

А вот Костяну нельзя в тюрьму. Никак нельзя.

– Ладно, Стас, – сдаётся Антон Юрьевич. – Можешь быть свободен. Но ты всё равно остаёшься на учёте. Плюс я могу вызвать тебя, если появится новая информация. Будь моя воля, ты бы здесь надолго прописался, но, увы, приказ сверху не позволяет.

Я киваю, напряжённо поднимаясь на ноги.

– Если что-то вспомнишь…

– Обязательно сообщу, – вру я, приветливо улыбаясь.

Трясу наручниками, мол, всё равно никуда не денусь от вашего пристального взора.

– Всё? – следователь кивает. – До свидания.

Направляюсь к выходу, чтобы охранник за дверью, наконец, избавил меня от противных натирающих пут.

Нужно срочно найти Назарова и предупредить его. Пусть пока не высовывается…

Ложь 2. Ира

Вибрирует телефон, вырывая меня из сладкого сна. Вожу рукой по кровати, пытаясь нащупать под подушкой нарушителя спокойствия, но получается не сразу. Хватаю пальцами сотовый, чуть приподнимаю голову, чтобы взглянуть на экран и понять, кто же такой наглый звонит мне с утра пораньше, и с трудом открываю глаза.

Элли.

С тихим стоном падаю на подушку, проклиная всех на свете. Отвечаю на вызов и подношу мобильник к уху.

– Ирка! Просыпайся!

Я морщусь, не в силах снова разлепить веки. Сегодня у меня единственный выходной на этой неделе, так что я хотела провести его дома. Сладко посапывать в объятиях сна и забыть о существовании всех на свете. Пусть мир провалится в ад, всё равно. Просто оставьте меня в покое.

– Ирка-а-а!

– Ну, что? – невнятно бормочу, собираясь с силами, чтобы хоть что-то произнести.

– Просыпайся, солнце моё! – её голос бодрый и радостный.

Хотя, почему бы ей не радоваться? У неё богатые родители, куча денег, трать – не хочу. А у меня больная бабушка на плечах и три гнилые подработки. Я даже передохнуть не успеваю, а бодрой быть в девять утра у меня уж точно нет никакого настроения.

Но жаловаться на трудности – это не для меня. Как говорила мама: никто не должен знать, что творится у тебя на душе. Стойко принимай невзгоды, проходи испытания судьбы с гордо поднятой головой и никогда не позволяй кому-либо манипулировать собой с помощью денег. Они не главное в нашей жизни.

Это были её последние наставления, прежде чем она умерла.

Мама умерла пять лет назад. Тогда мне было всего двенадцать, но я прекрасно помню, какой ужасно страшной и жуткой она была в последние часы, пока её сердце всё ещё трепетало в груди, из последних сил цепляясь за жизнь.

– У меня выходной, – стону я, переворачиваясь на другой бок и зарываясь в одеяло.

– Ирка! – обиженно бурчит Элли. В последнее время из-за моей летней работы мы с ней почти не видимся. – У меня есть для тебя новости. И мне нужна твоя помощь. Ну, Ир! – почти проваливаюсь в сон, но громкий возглас подруги вытаскивает обратно в реальность. – Ольханская!

– Да не сплю я…

Умудряюсь даже разлепить намертво склеенные веки.

– Что за помощь? – неохотно спрашиваю.

Элли тут же оживляется.

– Встретимся в нашей кафешке через час, и я тебе всё рассажу! Угощаю!

– Ладно, – вздыхаю я.

Подруга радостно пищит, а потом отключается. Я опускаю руку с сотовым поверх одеяла и долго бессмысленно смотрю в потолок. Мозги не работают, мыслей нет. Хочется закрыть глаза, чтобы хотя бы ещё пять минут поспать, но у меня ничего не получается. Будто спички вставали.

Сажусь будто робот. Свешиваю ноги с кровати. Широко зеваю.

Прежде чем выйти из комнаты, останавливаюсь перед зеркалом и скольжу взглядом по своей заспанной физиономии. Волосы тёмные, растрёпанные. Глаза настолько карие, что даже зрачков не видно. Вид уставший и измученный. Синяки под глазами. На щеке след от подушки.

Элли скажет, что я выгляжу отвратительно. Заставит пойти в какой-нибудь салон, чтобы сделать причёску, вылечить кожу и получить массаж.

Я, конечно же, откажусь. Мне и так неплохо.

На кухне меня ожидает сюрприз: отец сидит с кружкой кофе и читает утренний выпуск газеты, которую приносят бабуле. Он в футболке и в джинсах. Обручальное кольцо сразу же бросается в глаза, и внутри меня зарождается отвращение.

– А ты что тут делаешь? – интересуюсь я, заглядывая в холодильник.

– И тебе доброе утро, – бормочет. – К бабушке заскочил. Проверить, как она.

– Плохо. Лекарства нужны.

– Я деньги оставил в коридоре на тумбочке…

Кривлюсь, сдерживаясь, чтобы не выдавить: «не нужны нам твои деньги», но это было бы глупо даже для меня. Деньги нужны. Очень. Таблетки для бабушки чертовски дорогие, а пенсии не хватает ни на еду, ни на квартплату.

– Ага.

Достаю молоко и хлопья из верхнего шкафчика, только потом вспоминаю, что нужно почистить зубы. Становится лень, и я решаю, что приведу себя в порядок после завтрака.

– Что нового? – безразлично спрашиваю.

Папа знает, что я ненавижу, когда он рассказывает про свою новую жену и их общего ребёнка, поэтому каждый раз, когда я задаю этот бессмысленный вопрос, предпочитает завести тему про работу.

– Парнишка в коме, – хмурится он, делая шумный глоток кофе. – Два дня назад после вечеринки нашли на пристани. Видимо, драка была. Схватили тогда одного, но он молчит как рыба. Ясно одно, точно что-то знает.

– Отпустили?

– Пришлось. Папочка у него богатый. В Москве владеет настолько большим бизнесом, что даже наше начальство трясётся перед его связями.

Я отправляю в рот ложку с хлопьями и с наслаждением морщусь. Кайф. Интересно, что сын богатенького бизнесмена забыл в нашей дыре? Покоряет провинциальные просторы?

– Ну, найдёте… С кем не бывает. Выйдет из комы, вспомнит, кто его так, – пожимаю плечом.

Отец вздыхает и смотрит на меня поверх газеты.

– Сложно всё, – заверяет он. – Улик пока нет, свидетелей тоже. А у этого бедняги, что в коме, тоже родители со связями. Требуют, чтобы полиция предоставила им виновника, а иначе грозятся расформировать весь отдел. Вот начальство и наседает.

Я хмыкаю. Богатеи совсем охренели. Властью наслаждаются как кот сырой рыбой. Лучше бы на благотворительность деньги отсылали. Воспитывать детей надо, а не потакать. Небось ещё и по головке погладили…

Я больше не задаю вопросов, а папа не заговаривает со мной. Он постарел, осунулся, увяз с головой в работе.

Мои родители развелись где-то за год до смерти мамы. Папа изменил ей и ушёл к другой женщине. Они расписались, стали жить вместе. У них родилась дочь. Плюс ко всему у мачехи есть ещё сын от прежнего брака. Вот и живут вчетвером в одной квартире, а я с бабушкой.

Да и мачеха меня терпеть не может, вечно придирается, словно я обидела её до глубины души. Наверное, боится, что отец мне больше внимания будет уделять, чем ей.

В прочем, эта неприязнь взаимна.

На отца я больше не могу злиться. Сил нет. Но отношения между нами всё равно напряжённые.

Раньше я винила его в смерти мамы. У неё был диабет, а после развода впала в депрессию, перестала принимать препараты, ела всё подряд и в итоге добралась до почечной недостаточности. Ну, а дальше итак всё понятно…

Разобравшись с завтраком, я, наконец, умываюсь, привожу себя в порядок, одеваюсь и двигаю на встречу с Элли. Благо, кафе находится недалеко от моего дома, так что я даже умудряюсь прийти пораньше. Пока жду подругу, заказываю мороженое.

Элли как обычно опаздывает. В прочем, ничего нового.

– Прости-прости, – верещит подруга, когда наконец добирается до меня.

Она ставит пакет из бутика на стол, широко улыбается и плюхается напротив. Подзывает официанта и заказывает большую порцию мороженого и два стакана вишнёвого сока.

Элли весёлая и заразительная блондинка с глазами цвета серого неба в коричневую крапинку. У неё всегда идеальная одежда, маникюр и макияж, будто девушка только что вышла из салона.

– Это тебе, – довольно мурлычет она, кивая на пакет.

Я скептично кривлюсь, хватаю пальчиком край и заглядываю внутрь. Там две новенькие лакированные сумочки.

– Сумки? – бормочу я. – Зачем они мне?

– Ну, я просто не знала, какую выбрать, поэтому купила две. Можешь одну забрать, мне не жалко, – продолжает улыбаться своими идеальными белоснежным зубами.

– Не, спасибо. Оставь себе.

Подруга надувается, хватает пакет и ставит рядом с собой на диванчик, чтобы тот не мозолил глаза.

Родители Элли не миллионеры, но владеют небольшой сетью отелей, поэтому могут баловать единственную любимую дочь всевозможными подарками. Да и сама блондинка мало в чём себе отказывает.

– Почему ты всегда отказываешься? – возмущается Элли. – Может, я хочу сделать тебе подарок, а ты вечно нос воротишь…

Я закатываю глаза, поддеваю ложкой слегка растаявшее мороженое и отправляю в рот.

– Мне хватает того, что ты платишь за еду, – улыбаюсь.

Подруга лишь отмахивается.

– Так, зачем ты меня вытащила в такую рань? Сейчас я могла бы сладко спать… Это был мой единственный выходной за всю неделю.

Элли снова улыбается, облокачивается предплечьями о столешницу и наклоняется ко мне, будто боясь, что нас могут подслушать.

– Стас предложил мне встречаться, – на выдохе заявляет блондинка. – И я согласилась!

Задумчиво хмурюсь, пытаясь вспомнить, что это за Стас и с чем его едят.

– Какой Стас? – переспрашиваю я. – Ты же, вроде, с Артёмом встречалась.

– В том-то то и суть, – заговорщически тянет девушка. – Я встречаюсь с ними обоими.

Официант приносит заказ, желает приятного аппетита и уходит. Элли пододвигает один из стаканов ко мне, чтобы задобрить. Знает, что я люблю вишнёвый сок, чертовка!

– В смысле, ты одновременно с двумя мутишь? Так вообще можно?

Сок холодный, а на дне стучат друг о дружку кубики льда. Это словно бальзам для моей души, такой приятный звук!

– Можно, – улыбается Элли. – Но осторожно. Главное, чтобы они не узнали друг о дружке. Поэтому мне и нужна твоя помощь.

– И в чём же?

Элли принимается за своё мороженое, но потом оставляет его в покое и снова смотрит на меня.

– В пятницу вечером Артём пригласил меня на семейный ужин. Его родители приезжают сюда из Москвы, чтобы решить какие-то дела в филиале. Тёма решил, что пора мне познакомиться с ними, – рассказывает Элли.

Я поджимаю губы. Вот у них как всё серьёзно, уже и с родителями знакомятся. А если выяснится, что она обманывает его? У неё же куча проблем тогда будет.

– Но Стас зовёт меня на вечеринку, – продолжает Элли. – Я не могу ему отказать, потому что будет ровно месяц, как мы с ним познакомились! Он хочет сделать сюрприз…

Я неуверенно смотрю на подругу. Ну, так в чём проблема… Пусть выберет одного парня и развлекается с ним. Зачем обоих-то вокруг пальца водить?

– А я при чём? – не понимаю.

Элли вздыхает.

– Ты должна пойти на вечеринку вместо меня, – решительно заявляет подруга.

– В смысле, тобой притвориться?!

– Да нет! Я скажу Стасу, чтобы он присмотрел за тобой. Познакомил со всеми, нашёл тебе парня и всё такое. Ты меня прикроешь. Оттянешь время. А как только я разберусь с ужином, сразу примчу к вам.

Я скептично морщусь.

– Но ты можешь сказать Стасу, что задержишься. Я-то тебе зачем? И не нужен мне никакой парень, чёрт возьми! Что ты удумала такое!

Элли надувает губы, умоляюще смотря на меня.

– Ты – моя лучшая подруга, – настойчиво говорит блондинка. – Я сказала, что приду на вечеринку с тобой. Так что ты просто проследишь за тем, чтобы Стас ничего не заподозрил. Пообщайся с ним, наплети, что я опаздываю.

– Глупости какие-то, – откидываюсь на спинку. – Я не хочу в этом участвовать. Просто скажи Стасу, что не сможешь увидеться с ним. Или Артёму. Господи, выбери просто одного и всё!

Элли поджимает губы, ковыряя мороженое.

– Ты не понимаешь, – бурчит подруга. – Они оба кружат мне голову. Ирка! Я не могу сделать выбор. Да и не хочу. Зачем? Если я могу одновременно получить то, что мне нравится.

Я ничего не отвечаю. Никогда никого не любила, да и не целовалась даже ни с кем. У меня вечно только работа на уме, да учёба. Времени нет на глупых парней.

– Ну, Ир… Тебе всё равно нужно развеяться, ты кроме своих подработок ничего не видишь…

– Ах, вот зачем всё это! – вдруг догадываюсь я. – Мне неплохо и так, и вечеринки не нужны.

– Нужны! Всем нужны! – Элли умоляюще хлопает глазами. – Расслабишься, Стас там присмотрит за тобой, а ты за ним. А потом я приду, и всё будет круто! И с меня подарок. Какой ты захочешь.

– Блин, Элли, – бурчу я. – Ты же знаешь, что я не любитель вечеринок.

– Хватит ныть, Ира, – она тычет в меня ложкой, словно строгая учительница указкой. – Сегодня вечером ты идёшь на вечеринку к Стасу, так что никакие возражения не принимаются.

Я шумно вздыхаю. С ней бесполезно разговаривать. Хоть головой о стол бейся, всё равно не поймёт. А если упрётся, так вообще конец света…

Ложь 3. Стас

– Назар, перезвони. СРОЧНО! Прослушай уже эти сраные сообщения!

Спустя пару часов после освобождения из полиции я наконец добираюсь до дома. Приходится тащить байк до заправки, чтобы покормить проголодавшегося железного коня, а потом мчать через весь город по переполненным машинами улицам.

Костя не отвечает на звонки, и я начинаю волноваться.

В подъезде дома прохладно.

Я захожу в лифт, нажимаю на самый последний этаж и прислоняюсь спиной к стене. Снова проверяю сотовый, но ни звонков, ни сообщений не нахожу.

Двери закрываются, и лифт приходит в движение.

Зря я волнуюсь. С Костяном точно всё хорошо, он всегда выходит чистеньким из воды. Его удаче можно только позавидовать.

Кабина останавливается – поспешно выхожу на площадку и достаю из кармана ключи от квартиры. Уверенно открываю дверь, захожу внутрь. Бросаю ключи на тумбочку, стягиваю кроссовки и только в самый последний момент замечаю чью-то фигуру в кресле.

Я живу в студии. Большой и просторной. Можно сказать, даже огромной. Кровать в дальней части слева за углом. Пол покрыт гладким паркетом. У меня есть барная стойка, кухня слева, кожаные диванчики с креслами перед телевизором. Столовая сделана в стиле кафешки: стол у стены с диванчиками напротив друг друга. Везде развешены картины и карточки моих любимых групп. Книжные полки, шкафы, даже парочка цветов в горшках. Боксёрская груша. Большие панорамные окна в пол, выходящие на балкон. И всё остальное так, по мелочи. В общем, настоящее жилище холостяка.

Человек сидит в кресле, закинув ногу на ногу. Его пальцы скользят по планшету, а брови сведены и нахмурены. Идеальная укладка тёмных волос, редкая еле заметная седина на висках. Брюки, синяя рубашка, солнцезащитные очки на голове. Безупречно вычищенные лакированные чёрные ботинки.

Вот, что представляет из себя мой богатенький бизнесмен-отец.

– Какого черта тут делаешь? – бросаю я, недовольно поджимая губы.

– У меня есть ключи, конечно же, – спокойно тянет папа, не отрываясь от своего занятия.

– Я же сменил замки, – бурчу, проходя на кухню.

– Ты думаешь, меня это остановит? – интересуется отец. – В прочем, тебя никогда не останавливал закон. В который раз тебя ловят?

Кривлюсь.

– В двенадцатый, – получается куда радостнее, чем я рассчитываю, и папа даже поднимает на меня свой скептичный взгляд.

– Да, ну? Я думал, больше, – его лицо остаётся серьёзным и непроницаемым. – В общем, так, Стас. Твой брат больше не может тебя контролировать, поэтому я здесь. Если ещё раз тебя поймают менты, будешь сам выкручиваться. Так же и с правами. Отмазывать тебя больше не собираюсь. Лишишься и мотоцикла, и прав. Понял?

Поджимаю губы и прислоняюсь спиной к столу. Он здесь из-за меня? Ага, конечно. Мы с ним не общались несколько месяцев, всю грязную работу по моему воспитанию делает дотошный братец, в том числе и стучит на меня папочке в Москву. Видимо, тот так его достал своим нытьём о моём поведении, что отец решил спуститься с небес на землю.

– Брат всегда так говорит и каждый раз всё равно вытаскивает меня.

– Зато в этот раз я урезал твои карманные в два раза, – поднимается на ноги и осматривается.

– Да пожалуйста, – бурчу. – Можешь вообще их не оставлять. Сам заработаю.

– Ага, знаю я, как ты заработаешь, – взгляд отца пристально скользит по пространству, пытаясь найти что-нибудь, к чему можно было бы придраться, но в моей квартире всегда идеальный порядок. – В пятницу у нас семейные ужин, так что соизволь явиться.

– Пусть братец тебя развлекает, – скрещиваю на груди руки. – Я не собираюсь участвовать в вашем цирке.

Взгляд отца добирается до меня и замирает. Становится неловко, но я не отвожу глаза в сторону.

– Моё терпение на исходе, Стас. Ещё одна выходка, и отправишься в закрытый пансионат за границу. Или в военную академию. Мне без разницы, – смотрит на наручные часы, проверяя время. – Лишь бы из тебя дурь выбили. Вот армия, кстати, хорошая идея…

Отец вздыхает, направляется в сторону двери так вальяжно, словно он – король этого мира, но у выхода останавливается и снова смотрит на меня.

– Я тебя предупредил. Этот раз точно был последним. Через неделю я улетаю в Гонконг, полностью оставлю тебя на попечение брата, а он не такой терпеливый как я. И про ужин не забудь.

– Ага.

Я всё равно не приду.

Отец недоверчиво смотрит на меня, уже собираясь уйти, но, словно вспомнив что-то важное, замирает.

– И да. Следующие месяцы ты сидишь тихо и не высовываешься. Парнишка, которого у вас на вечеринке отправили в кому, – сын депутата, Антона Григорьева. Он – большая шишка, так просто не успокоится и в любом случае докопается до правды. Если ты замешан в этом, лучше говори сразу, иначе будут большие проблемы. Не хотелось бы твоё тело вылавливать из реки.

Я замираю. Так, тот парень – сын депутата? Тогда у нас точно огромные проблемы. Если они узнают, что во всём виноват Назаров, ему конец. А отец сделает всё, чтобы вытащить меня из дерьма, даже сдаст Костяна.

– Я уже сказал полиции, что был в другой части вечеринки и ничего не видел, – сдержанно говорю я.

Отец прищуривается, пытаясь уличить меня во лжи. Явно не верит ни единому слову.

– Я очень на это надеюсь, – бросает он, прежде чем выйти из квартиры.

Отец всё время был таким: спокойным и рассудительным. А мне всегда казалось, что ему попросту плевать. Когда я захотел переехать в другой город, он купил квартиру и начал давать деньги на проживание, но с условием, что я окончу школу и получу аттестат. Приставил ко мне братца. На мои проблемы с законом он постоянно закрывает глаза, да и, в прочем, на всё, что я делаю, тоже. Папа даёт деньги, лишь бы отмахнуться, вытаскивает из неприятностей, чтобы его репутация не испортилась заголовком в какой-нибудь дешёвой газете: «сын бизнесмена Скворецкого оказался за решёткой».

Я у него как собачка. Назойливая и проблемная, которую сбагрили «няне», чтобы самому не мучиться.

Вот только я вовсе не собачка. Я живу сам, готовлю сам, разбираюсь с делами по хозяйству и решаю все проблемы. Единственное – трачу деньги отца. Без них я вряд ли бы справился с самостоятельной жизнью. Но разве это важно? Мне осталось отучиться в одиннадцатом классе, получить аттестат, а после я могу либо пойти работать, либо поступить куда-нибудь. Я ещё не решил. Когда смогу сам себя обеспечивать, деньги отца мне не будут нужны. Я просто исчезну, словно меня и не было. Стану другим человеком, без клейма: «у него отец – бизнесмен».

Я облегчённо вздыхаю, когда хлопает входная дверь, пересекаю комнату и заваливаюсь на диванчик. В руках снова оказывается мобильник. Стираю недавно написанное, но неотправленное сообщение, предназначенное для моего друга, и пишу новое: «Жду у меня дома. Есть серьёзный разговор».

***

Звонок в дверь раздаётся меньше чем через два часа. За это время я успеваю подремать и даже заказать пиццу.

– Здорово, Стас, – Костя вваливается в квартиру словно ураган. – Чё, как дела? С ментами проблем не было? Нормально отпустили?

Назаров плюхается в кресло и тянется к коробке с пиццей, беря в руки огромный кусок и начиная уплетать его так, словно не ел несколько дней.

– Да куда они денутся, – бросаю я, садясь на диван и в упор смотрю на гостя. – Проблема в другом.

Сегодня на нём футболка и всё те же рваные джинсы. Кастета на руке нет, так же как и кожаной куртки.

– В чём же? – с набитым ртом спрашивает Костя, сверля меня взглядом мутно-синих глаз.

Я пытаюсь подобрать слова, чтобы лучше и доходчивее объяснить ситуацию, в которую мы вляпались.

– Короче. Тот пацан, которого ты битой вырубил, в коме, – говорю я.

– М, бедняга. Сильно я его, видать, – в голосе Назарова нет ни грамма сожаления.

– Это ещё не всё. Следователь меня расспрашивал про драку. Улик пока нет и подозреваемых, следовательно, тоже. Но этот пацан, Игорь Григорьев, сын депутата, – закидываю ноги на столик, думая, взять ещё один кусок пиццы или же нет. – Отец у меня с утра был. Сказал, чтобы я залёг на дно, потому что этот депутат так просто не остановится. Если они узнают, что мы замешаны во всём этом, нам конец. Тебе в особенности. Так что…

– Ой, да успокойся, – отмахивается Костя. – Никто ничего не узнает, если не будем болтать. А твой папаша пусть катится ко всем чертям. Мне самому виднее, когда залечь надо, а когда можно и расслабиться.

– Блин, Костян! – не выдерживаю я. – Перестать делать вид, что тебе пофиг. Это не местного гопника вырубить. Если они достанут биту из реки, найдут наши отпечатки. Тогда точно не отвертимся.

Парень запихивает в рот остатки пиццы и прожёвывает её. Только после этого продолжает разговор.

– Да никто даже не додумается нырять в реку ради какой-то биты, – тянет Назаров. – Это просто вечеринка на пристани. Там даже купаться запрещено, так что никто ничего не найдёт. Чувак, дело закроют через пару месяцев и даже париться никто не станет.

Я поджимаю губы. Судя по его реакции, Костян даже не расстроен из-за того, что отправил парнишку в кому. По любому только рад, что ещё один богатенький отпрыск вышел из игры.

Костя Назаров ненавидит богатых людей. Искренне и бесповоротно.

Несколько лет назад его родители и младшая сестра попали в аварию. Жуткую и ужасную: всё было всмятку, от автомобилей практически ничего не осталось. Виновником был пьяный парнишка, гнавший по автостраде с такой скоростью, словно попутал реальность и видеоигры.

Суд был быстрым и до нелепости глупым. Парень оказался из «золотой молодёжи» с богатыми предками. Они откупились от наказания, добились условного срока, плюс заплатили семье Назара полтора миллиона рублей в качестве компенсации. Естественно, справедливости никто не добился и глупо было вообще надеяться на неё.

С тех пор Костя каждый раз плюётся ядом, когда речь заходит о богатых людях со связями. Особенно о детях с предками-миллионерами.

Я – исключение. Назаров долго не знал о том, что у меня богатые родители, потому что веду я себя как пацан с улицы, деньгами никогда не разбрасываюсь. Так что мы с ним быстро поладили.

– Даже если они не найдут биту, есть видео. Это раз. Когда парень очнётся, он тут же сдаст и тебя, и меня. Это два, – продолжаю настаивать.

– Если этот парень очнётся, – поправляет Костя, принимаясь за следующий кусок пиццы. – А с записями я разберусь. Проблем не будет.

– Я к тому, что нужно залечь на дно, понимаешь?

– Да, ладно-ладно, – отмахивается. – Я тебя услышал. Буду вести себя тихо. У нас вопрос поинтереснее. Когда ты меня со своей подружкой познакомишь? Обещаю, что не буду придираться к тому, что она богатенькая, – поспешно заверят меня парень. – По крайней мере, постараюсь.

Я поджимаю губы. Вот умеет же Назар перепрыгивать с темы на тему, когда ему это нужно. Чёрт бы его побрал.

– В пятницу у нас будет ровно месяц, как мы с ней познакомились, – всё-таки беру кусок пиццы, пока друг не съел всё сам. – Так что я устрою сюрприз. Будет вечеринка, там и познакомишься с ней. Только, пожалуйста, веди себя адекватно.

– Пф-ф, – Костя оскорблённо смотрит на меня. – Когда я вёл себя неадекватно?

Я задумчиво хмурюсь, откусывая кусочек от пиццы.

– Ну, например, когда танцевал стриптиз на столе, – смеюсь я.

– Не помню такого, – отмахивается.

– Или когда устроил драку на прошлой вечеринке.

Костя поджимает губы, понимая, к чему я клоню. Не выделяться, не дебоширить, не привлекать к себе внимания. Вообще ничего не делать.

– Ладно. Буду тише мыши, – обещает Назаров. – И в драки влезать тоже не стану.

– Класс, – довольно улыбаюсь.

В пятницу у нас будет семейный ужин, но вместо этого я отправлюсь на вечеринку и проведу время со своей любимой девушкой. Вот и всё. Шах и мат. Все счастливы и довольно. Ну, почти все…

Ложь 4. Ира

– Это настоящее безумие! – возмущаюсь я, смотря на себя в зеркало и пытаясь натянуть как можно ниже короткое блестящее платье. – Я на такое не подписывалась!

– Ты выглядишь здорово! – блондинка вытряхивает свой шкаф, разбрасывая вещи по всей комнате и пытаясь отыскать что-нибудь приличное. – Ты хоть знаешь, сколько это платье стоит?!

Скептично кривлюсь, рассматривая отражение в большом зеркале. Мои ноги на огромных шпильках кажутся неестественно кривыми, а платье, еле-закрывающее неприличные места, и вовсе придаёт вид дешёвки.

Ну, не ношу я такие вещи! Мне не комфортно в них. Понятия не имею, как в этом ходит подруга, но я точно в таком виде даже носа на улицу не высуну.

– Мне плевать, сколько ты отгрохала за эту тряпку, но я такое носить не собираюсь!

Отхожу от зеркала и пытаюсь снять с себя неудобную вещицу. Наконец, избавившись от платья и ужасающих каблуков, устало заваливаюсь на кровать и шумно вздыхаю.

– А можно я пойду в рубашке и в джинсах? – в очередной раз ною я, устало зарываясь в ворох одежды. – Какая разница, в чём идти? Это же просто вечеринка. Даже не тусовка богатеньких деточек, а обычное сборище пьяных придурков, так и норовящих заглянуть тебе под юбку.

– Стас за тобой присмотрит, – Элли, наверное, думает, что я беспокоюсь о своей безопасности, но дело совсем не в этом.

Уж кто-кто, а я смогу засебя постоять. Не зря же пятый год хожу на самозащиту и рукопашные бои. С моим отцом, борющимся с криминальным миром, грех не заняться подготовкой. Мало ли, какой-нибудь преступник решит отомстить ему через меня.

– Я не хочу, чтобы он за мной присматривал, – продолжаю я. – Вообще не хочу туда идти. Мне завтра на работу, я планировала отдохнуть, а не веселиться. И вообще, я передумала.

– Но ты обещала! – Элли обиженно поворачивается ко мне, держа в руках два платья. Одно голубое, а второе бежевое. – Ты. Мне. Обещала!

Ну, началось. Ещё ножкой для эффекта топни…

Ничего не отвечаю и лениво сажусь, проводя руками по обнажённым ногам. Я в одном белье, и мерить очередной наряд не хочу ни под каким условием.

– Да знаю я, – бурчу. – Ты ведь всё равно не отстанешь. Потом ещё припоминать каждый день будешь.

– Не буду, – Элли лучезарно улыбается. – Какое? – показывает мне сначала одно, затем другое платье.

– Голубое, – наконец, сдаюсь я. – Но это последнее. Если не понравится, то я иду в джинсах.

– Хорошо-хорошо, – подруга радостно подпрыгивает на месте, чуть ли не хлопая в ладоши.

Неохотно поднявшись с кровати, забираю из её рук платье и нелепо надеваю его, лишь с третьего раза умудряясь отыскать в этом лабиринте складок рукава.

– Вот это мне уже нравится, – уверенно говорю я, в сотый раз оказываясь напротив зеркала.

Голубое платье с одной стороны выглядит простеньким, но с другой явно не куплено на распродаже. Чуть выше колен, с изящным ремешком на поясе и складками в районе груди. Лёгкий материал как раз подходит для удушающего летнего вечера.

– И вот эти туфельки, – блондинка улыбается, держа в руках босоножки.

Ну, хоть не с километровыми шпильками.

– Ладно, – отбираю у неё обувь. – А теперь запихивай всё обратно в шкаф, развела тут бардак.

Осмотрев громадные кучи одежды, валяющиеся на полу, я ставлю босоножки на столешницу рядом с ноутбуком, чтобы те не затерялись среди остального барахла, и вздыхаю. Безумие какое-то. И зачем я согласилась на эту авантюру? Слабохарактерная идиотка…

– Мне не нравится эта идея, – в очередной раз повторяю я, когда мы уже стоим на улице и дожидаемся машину.

Поправив подол платья, переступаю с ноги на ногу. Возвращаю лямку дорогой сумочки обратно на плечо. Чувствую себя в этом наряде нелепо и отвратительно.

– Ты уже сто раз это говорила, – отмахивается Элли. – Знаешь, если бы ты действительно не хотела, то не согласилась бы. Тебе пойдёт на пользу расслабиться. Стас за тобой присмотрит, я ему уже позвонила и сказала, что ты скоро приедешь. Водитель отвезёт тебя в нужное место, а потом довезёт прямо до дома. Так что не стоит волноваться. Всё под контролем!

Я поджимаю губы, ничего не отвечая.

Элли права. Если бы я не хотела, я бы не согласилась на глупое предложение подруги. Получается, что я в тайне жажду попасть на эту вечеринку? Но зачем? Мне там будет скучно, нудно… Не интересно. Да и я никого не знаю.

– Так, стоп, – не понимаю я. – В смысле, «довезёт прямо до дома»? То есть, ты меня ещё и бросишь потом?

Блондинка закатывает глаза и отмахивается, будто я глупый ребёнок.

– Я к тому, что тебе не придётся добираться своим ходом, – поясняет Элли. – Понимаешь? Тратиться на такси и всё такое. Я всё спланировала, – она смотрит на наручные часы с тоненькой серебряной оправой. – Так, через час я должна быть у Артёма, так что к вам я приеду примерно… Ну… Часа через два-три. Ты как раз пока познакомишься со Стасом и его друзьями. Может, тебе даже приглянется кто-нибудь.

– Даже не думай!

– Уже, – Элли улыбается. – О, вот и водитель. Ну, всё, дорогая. Развлекайся. Если будут какие-то проблемы, пиши, звони. Я на связи.

Подруга проворно целует меня в щёку своими влажными губами, а после ретируется обратно в здание. Я обречённо смотрю ей в след, пока Элли окончательно не скрывается из виду.

***

Весь ужас ситуации, в которую я вляпалась, обрушивается лишь в тот момент, когда машина останавливается возле ретро-бара, расположенного недалеко от реки. Я знаю это место – старое потрёпанное временем заведение, в котором познакомились мои родители. У меня даже где-то их совместная фотка валяется.

Я прекрасно понимаю, почему мы приехали именно сюда: Элли обожает ретро вещички. Тащится по этому стилю и не упускает ни одной возможности прикупить какой-нибудь сувенир.

Тёплый, но резкий ветер теребит подол платья, как только я выбираюсь из авто. Поправляю на плече сумочку – Элли всё-таки заставила её взять, потому что «так образ будет завершённым», – и осматриваюсь.

Смотрю на поблёкшую вывеску «Мир ретро» и вздыхаю. Мама столько раз рассказывала про её первую встречу с отцом в этом самом заведении, что кажется, будто я сама присутствовала там. Я была ещё ребёнком и любила выдумывать всякие сюжетные линии об их встрече, поэтому оригинальная история смешалась с бесконечными фантазиями и перестала существовать. Наверное, в реальности всё было куда обычнее и скучнее, чем мои ложные воспоминания.

– Ты Ира? – резкий голос незаметно подкравшегося парня заставляет меня вздрогнуть.

Оборачиваюсь, отступая на шаг в сторону, и смотрю на незнакомца.

Это блондин с синими глазами и лёгкой еле заметной щетиной. Одет в кожаную куртку, потёртые джинсы, кроссовки. На шее цепочка, на левой руке тоже. Губа, судя по всему, была разбита несколько дней назад – от раны остаётся только яркая полоска словно мазок фломастера. Парень коренастый, чуть выше меня ростом.

– Да. А ты не похож на Стаса, – замечаю я.

Вспоминаю, что на фотографиях парень Элли был с тёмными волосами и с татуировкой на шее.

– Потому что я не Стас, – усмехается блондин. – Он опаздывает, попросил встретить тебя. Я Костян.

Кивает в сторону бара. Сумочка съезжает на локоть, и мне приходится вернуть её на плечо. Ладно. Костя так Костя. Наверное, это друг Стаса. Элли о нём ничего не рассказывала… Сколько ему лет? Двадцать? Явно уже не учится в школе, да и выглядит не прилежным мальчиком.

Костя останавливается возле дверей и достаёт сигареты. Прикуривает – я вижу, как дым расползается в пространстве и исчезает, наконец, достигая моего носа. У меня нет вредной привычки, но я ничего не имею против курильщиков. Это их дело. Очевидно, парень понимает мой изучающий взгляд иначе:

– Я не буду спрашивать у тебя разрешения, чтобы покурить, – тянет Костя так, словно я только что предложила ему самую глупую и оскорбительную вещь на свете.

– Эм, – пытаюсь выйти из неожиданного ступора. – Я вроде как ничего против не говорила…

– Ой, да ладно, – бурчит парень. – Знаю я таких, как ты. Вечно нос воротите, словно кусок говна в лицо суют.

«Таких, как я?». Это кого он имел в виду?

– Таких, как я? – переспрашиваю.

– Ну, – Костя затягивается, а потом шумно выдыхает дым, смотря куда-то в сторону. – Богатенькие девчонки. Вы же вечно ноете, когда вам что-то не нравится. То туфли запачкали, то курят рядом, то ноготок сломался. Пищите как собака, которой на лапу наступили.

Я возмущённо фыркаю. Он только что назвал меня богатенькой девочкой? Совсем что ли страх потерял?

– Я вообще-то не из богатой семьи.

– Ага, ну, да, конечно, – Костя осматривает меня с ног до головы.

Смотрю на своё платье, недовольно скрипя зубами. Ладно, сегодня я выгляжу иначе, одета в дорогой наряд, да и сумочка стоит не пятьсот рублей, но это всё равно не даёт ему прав так разговаривать со мной.

– Послушай, ты… – собираюсь отчитать блондина, но тот перебивает меня.

– Так, ты подруга девчонки Стаса? – спрашивает он.

Скрещиваю руки на груди, поджимая губы. Если этот парень продолжит так отвратительно вести себя, я точно ему врежу.

– Да.

– Да, – передразнивает Костя. – И ты ещё пытаешься возражать, что у тебя родители не богатые? – усмехается. – Ну, тогда я тоже из семьи миллионеров, у меня за баром Феррари припаркована. Хочешь прокачу?

– У тебя в штанах максимум девятка, а не Феррари, – язвлю я.

– Слышь…

– Слышь! – в унисон ему. – За языком следи. Костян.

Его взгляд такой дикий, будто парень хочет отправить меня в нокаут с одно удара, но потом блондин прикусывает губами фильтр сигареты и отворачивается.

– И где же твоя подруга? – игнорирует моё предупреждение. – Девушки не опаздывают, а задерживаются?

– У неё семейные дела, – отрезаю. – А твой друг? Элли сказала, что Стас меня встретит.

– У него тоже дела. Он уже едет, – Костя выкидывает под ноги сигарету и небрежно тушит ногой.

Мы замолкаем, обмениваясь недружелюбными взглядами. Тоже мне, нашёлся умник. Судит людей по внешнему виду.

– Внутрь идёшь? – грубо интересуется блондин. – Или это место слишком ущербно для такой, как ты?

– Иду.

Он усмехается и первым направляется в бар, а я, осмотревшись по сторонам, неохотно следую за ним. Надеюсь, что Стас окажется не таким придурком как его друг. Иначе их общество я точно не вынесу.

Ложь 5. Стас

– Костян, выручай! – почти кричу в трубку. – Я опаздываю. Элли сказала, что у неё семейные проблемы, так что она чуть позже подъедет. Просила встретить её подругу возле бара.

Друг недовольно рычит, будто я только что предложил ему что-то неприятное и неинтересное, требующее колоссальных усилий и невероятной сноровки.

– Да блин, Стасян, – тянет он. – Мне заняться что ли нечем, кроме как какую-то девицу развлекать?

– Братан, умоляю, Элли с меня три шкуры сдерёт, если с её подругой что-нибудь случится, – закрываю квартиру ключами. – Её Ира зовут. Тёмненькая такая, приедет на машине прямо к бару через минут десять. В голубом платье.

Наконец справляюсь с дверью и поспешно направляюсь к лифту, сразу же нажимая на кнопку вызова и начиная нетерпеливо постукивать пальцами по бедру.

– Элли сказала, что она симпатичная, так что, может, тебе понравится, – шучу.

А вот сейчас должна последовать реакция, что ему не сдались богатые девчонки.

– Ага, ну, конечно. Мне богатенькие цыпы не интересны, – бурчит Костя.

Ну, я же говорил!

– По любому, какая-нибудь цаца приедет и начнёт строить из себя диву, – фыркает. – Терпеть не могу таких.

– Да, да, – отмахиваюсь. – Просто пригляди за ней и всё, я скоро буду. Только не надо там грубости всякие говорить, как ты любишь!

– Подкаблучник.

Закатываю глаза.

– Не подкаблучник, а влюблённый идиот, – смеюсь. – Ладно, всё. Буду в баре минут через двадцать-тридцать. Надеюсь, ты не разнесёшь его к чертям.

– Ага. Поторопись.

Сбрасываю вызов и захожу в только что подъехавший лифт. Ладно, подумаешь, немного опоздаю. Я же не думал, что ко мне заявится братец и начнёт мозги выносить на счёт моего поведения. Еле отделался от него, жуть.

На дорогу у меня уходит чуть больше времени, чем я планировал, – приходится ехать в объезд из-за ремонта. Чёртовы рабочие всё перегородили, не пройти, не проехать.

Наконец паркуюсь рядом с баром, оставляю своего железного коня и решительно захожу внутрь. Здесь прохладно, пахнет выпивкой и корицей. А ещё сдобными булочками.

Свет приглушён: помещение оформлено в стиле ретро. В красно-бежевых тонах, с различными картинами знаменитостей, плакатами из прошлого и разными фотографиями. Дубовый бар, куча столиков и диванчиков, на одном из которых я вижу Костяна. Он сидит за столиком с девушкой, и, судя по выражению их лиц, они не особо-то рады обществу друг друга.

Подхожу ближе – Костя замечает меня первым и облегченно вздыхает. Девушка сидит с краю, закинув ногу на ногу, словно готовая сбежать отсюда в любой подвернувшийся момент. На ней не дешёвое голубое платье, идеальный вечерний макияж и уложенные волосы.

Я здороваюсь с парочкой приятелей, которые играют в бильярд, прежде чем подойти к Назарову.

– Ну, наконец-то! – выпаливает друг.

Толкаю его локтём в бок, заставляя подвинуться, и парень неохотно пересаживается на соседнее место.

– Привет, – улыбаюсь Ире.

– Привет, – спокойно здоровается девушка, изучающе скользя по мне взглядом тёмных карих глаз.

– Он тебя не достал ещё? – шучу, кивая на Костю. – А то кого хочешь до белой горячки доведёт.

– Слышь…

Она пожимает плечом, неохотно помешивая трубочкой даже нетронутый коктейль. Да… Обстановка явно накалилась в моё отсутствие.

– Назар, сгоняй за пивасом, – прошу я, чтобы позволить Ире хоть немного расслабиться в отсутствие друга.

– Да почему я?

– Назар!

Девушка вскидывает голову после слова «пивас», и я сразу же догадываюсь, что с выбором коктейля друг явно прогадал.

– И Ире тоже принеси, что ты ей взял какую-то отраву?

– Я откуда знаю, что у нас элита пьёт, – недовольно бурчит Костя, поднимаясь на ноги.

– И поесть захвати чего-нибудь, – бурчит Ира. – Пожалуйста.

– Да, госпожа, – язвит Костя, картинно кланяясь, а затем уходит.

Девушка недовольно кривится.

– Что у него за проблемы с богатыми людьми? – не понимает она.

– Долгая история, – отмахиваюсь я. – Ты извини его, он не умеет общаться с девушками.

Ира расслабленно вздыхает, отодвигая в сторону бокал с голубым напитком.

– Так, ты Элли давно знаешь? – решаю сменить тему.

– С детства, – Ира смотрит прямо мне в глаза. – С первого класса, если быть точнее. Мы с ней в одной школе учимся.

– И какая она?

– Какая? – смеётся девушка, видимо, не ожидая такого вопроса. – Ну. Весёлая. Душа компании. Всегда красиво одевается, следит за внешним видом. Без комплексов.

Достаю сотовый, проверяя сообщения, но никто не пишет. Блокирую экран, кладу телефон на столешницу. Вскоре возвращается Костя с подносом, на котором три кружки светлого пива и картошка с мясом.

– Прикинь, Ира с Элли в одном классе учатся.

– Я ж говорил, что она богатенькая цаца, а ещё отрицает, мол, нет, нет, – передразнивает Назар, недовольно отпивая алкогольный напиток.

– Ты перестанешь? – раздражается Ира. – Я тебе уже в сотый раз повторяю, что я НЕ ИЗ БОГАТОЙ СЕМЬИ!

– А я нефтяной магнат, – ядовито говорит парень.

Смотрю на них по очереди, сдерживая улыбку. Вот же чудики!

– Ещё слово, и я тебе врежу, – девушка притягивает к себе тарелку и начинает уплетать картошку с таким усердием, словно не ела несколько дней подряд.

– Ну, так, врежь! – хлопает по столу ладонью, с вызовом прожигая её взглядом. – Или боишься ноготь сломать? Пищать же потом будешь…

Она шумно вздыхает, прикрывая глаза.

– Какой же ты тупой, – проговаривает Ира. – Эта одежда принадлежит Элли. Ясно? – тычет на своё платье. – Это третий раз, когда я тебе говорю об этом. Сколько раз нужно повторить, чтобы до тебя дошло?

– Да ты брешишь, принцесса, – Костя наклоняется, чтобы оказаться ближе к девушке. – Я тебя насквозь вижу, и ты меня не обманешь.

Ира неожиданно замахивается и ударяет Назара кулаком в нос, но не настолько сильно, чтобы сломать его.

Костян хватается за нос, отшатывается назад. Матерится.

– Ах, ты, швабра! – бросается к Ире, но я хватаю друга за плечи, пытаясь остановить.

– Чувак, – смеюсь я. – Успокойся, Назар. Ха-ха. Тебе только что девчонка врезала! Ха-ха! Красава, Ир!

Костя отпихивает меня, избавляясь от хватки, и обиженно замолкает. Берёт кружку с пивом и залпом выпивает половину.

– Костян, а она вообще-то права! – улыбаюсь я. – Ира не из богатой семьи.

– О, ну, хоть один умный человек!

Мы сидим долго, болтая с Ирой я всяких глупостях. В основном девушка рассказывает смешные истории про Элли. Школьные конфузы, забавные перепалки, неудачи в её любовных отношениях. Про себя Ира говорит мало.

Единственное, что я узнаю: Ира учится с моей девушкой, они лучшие подруги, и «обычно я так не одеваюсь, это всё Элли».

Костян упорно молчит, а в кокой-то момент и вовсе исчезает.

– Элли не говорила, когда именно приедет? – спрашиваю я, смотря на время.

Уже почти девять вечера.

– Эм… нет, – пожимает плечом. – Сказала где-то через два-три часа. У неё там… семейные дела какие-то. Она не уточняла.

– Понятно… – пишу своей девушке, чтобы та поторопилась, а то сюрприз придётся отдать её подруге. И куча смешных смайликов. Следом поцелуйчики. – Ну, в принципе, вечер только начинается!

– Ага.

Осматриваю бар, ища взглядом Назарова, но того нигде не видно. Сегодня какая-то тухлая вечеринка – ретро бар, очевидно, плохое место для сборища, но я ведь исходил не из общих интересов.

– У меня здесь родители познакомились, – говорит Ира, смотря в сторону барной стойки.

– Оу, это же круто! Может, ты тоже сегодня свою судьбу здесь встретишь? – шучу.

– Как же, – усмехается Ира. – Пойду в туалет, – коротко улыбается.

Я киваю, провожая её взглядом, и уже собираюсь заказать что-нибудь в баре, но не успеваю. Возвращается Костя.

– Чувак, го, покурим. Тема есть, – Назар хлопает меня по плечу.

На улице прохладно. Я достаю сижки из кармана и протягиваю Назарову, но тот отмахивается: у него свои. Мы прикуриваем.

– Что за тема? На счёт Иры?

– Да какая Ира?! – возмущается Костян. – Я на счёт ментов. Побазарил с ребятами, доходчиво объяснил, что видео нужно удалить, – затягивается. – Они и удалили.

Качаю головой, прекрасно понимая, что означает это «доходчиво объяснил».

– Дело закрыто, можно не беспокоиться, – довольно улыбается.

Я вздыхаю, качая головой.

– Как раз-таки, беспокоиться стоит.

Из бара выходят несколько ребят, шумно болтая. Один из знакомых замечает меня и останавливается.

– Стас! Мы переезжаем к Максону на хату, здесь совсем тухляк! Вы с нами?

– Да, мы с вами! – отвечает за меня Костя, и я недовольно кошусь на него.

– Элли должна приехать, – с упрёком говорю я.

– И чё? Слушай, чувак, просто скажи, что место встречи перенесено, она подъедет к Максу, здесь рили делать нечего, – Костю, кажется, вообще ничего в жизни смутить не может.

Я качаю головой. Хотел же показать Элли ретро бар, чтобы порадовать, а тут все сваливают. Я что виноват, что им подавай шумные тусы с морем алкоголя и голых девиц? Весь сюрприз коту под хвост.

Возле обочины тормозят несколько такси. Одна из машин забирает четверых и уезжает, остальные спокойно дожидаются пассажиров.

– Короче, так! – решаю вернуться к теме о полиции. – То, что ты разобрался с видео, ещё ничего не значит. Где-то что-то могло и сохраниться. Это раз. К тому же остаётся бита на дне реки, это два. Тебе нужно залечь, понял? Мы это обсуждали сотню раз.

– Да всем плевать! – злится Назаров. – Подумаешь, пришиб какого-то пацана.

– Да тише ты…

– Что тише-то? – ещё больше раздражается парень. – ЧУВАКИ! Я ОТПРАВИЛ В КОМУ СЫНА ДЕПУТАТА! СЛЫШИТЕ?! БИТОЙ ПРЯМО В ЗАТЫЛОК!!! – орёт Костя.

– Рехнулся совсем?! – толкаю его в плечо.

– Да спакуха, – усмехается он, выкидывая бычок на землю. – Пошли, заберём принцессу и поедем к Максу.

Парень смеётся, направляется к бару, но неожиданно замирает, устремляя взгляд на двери, возле которых стоит испуганная Ира. По её виду сразу понятно, что она подслушала наш разговор и теперь в курсе, что Назаров причастен к травме сына депутата. Это плохо… Это очень плохо.

Костян бледнеет на глазах, но вряд ли от испуга: скорее от злости. Парень срывается с места и несётся к Ире словно дикий зверь.

– Кость! – пытаюсь остановить его.

Поздно спохватившись, Ира хочет вернуться внутрь, но Назар хватает её за плечи, разворачивает и грубо прислоняет к двери.

– Что ты слышала? – рычит ей в лицо, тряся за плечи. – Что ты, мать его, услышала!!!

Она испуганно сжимается под натиском друга. Я бы сам перепугался, если бы на меня такое животное набросилось. Он же сейчас собственными слюнями захлебнётся!

– Костян! – подбегаю ближе, собираясь оттащить Назарова от девушки, но в этот момент парень решительно подхватывает Иру, закидывает на плечо словно мешок с картошкой и, не обращая внимания на бесполезные попытки девушки сопротивляться, тащит к одной из припаркованных машин. – Назар! – следую за ним. – Что ты творишь?

– Отпусти меня!!! – кричит Ира, молотя Назара по спине кулаками и неистово извиваясь.

– Костян, да пусти ты её!

Назаров открывает дверь и грубо запихивает девушку на заднее сидение. Ира пинается, брыкается и визжит так неистово, словно её сейчас собираются пустить на органы.

– Чувак, это уже край, какого чёрта ты удумал? – хватаю его за плечи, чтобы оттащить от машины, и в этот момент девушка заезжает ему каблуком прямо между ног.

– Уй!!! – стонет друг, хватаясь за пах и складываясь пополам.

Я морщусь.

Так ему и надо! Нечего девушек в машину затаскивать. Водитель, по ходу, вообще прифигел…

Ира на удивление притихает, будто сама от себя не ожидала такого.

– Уй, – сдавленно рычит Костя. Ему бы отступить, да оставить девушку в покое, но этот безумец проворно забирается на заднее сидение, пытаясь угомонить Иру, которая снова начинает дубасить его ногами. – Залезай, Стас!

Я шумно вздыхаю, осматриваясь по сторонам. Боже, что происходит? Какое-то безумие! Элли же должна скоро приехать…

Но и оставить Иру наедине с этим идиотом я тоже не могу, тем более, когда она подслушала наш разговор. Час от часу не легче.

Решительно открываю дверь и забираюсь на переднее сидение. Что ж… Остаток вечера точно будет весёлым.

Ложь 6. Ира

– Костян, завязывай! – Стас тянется к другу с переднего сидения и хватает за шкирку. – Всё, хорош. Успокоились оба! Да не трогай ты её!

Последний раз пихаю ногой парня, пытаясь стряхнуть его наглые руки со своих лодыжек. Блондин кривится, оставляя меня в покое, и я наконец затихаю. Щёки горят – хлопаю по ним ладонями, пытаясь привести себя в чувство. Поверить не могу, что меня только что нагло запихнули в машину и куда-то везут, но это не самая важная из всех проблем.

Чёрт меня дёрнул выйти на улицу, чтобы подышать свежим воздухом!

Так, Ира. Спокойно.

– И куда мы едем? – спрашивает Стас. – К Максу?

– Да какой Макс? – бурчит Костя. – К тебе. Сейчас не до вечеринок.

Прикрываю лицо руками, пытаясь успокоиться. Я только что услышала то, что мне не положено было знать.

Дело, которое ведёт мой отец, можно сказать, раскрыто. Я знаю, кто отправил парнишку в кому. Если расскажу всё, то меня привлекут как свидетеля, участок не расформируют, папа не потеряет работу, а парня моей подруги привлекут как соучастника.

– Я никуда не поеду, – решительно заявляю я, смотря на Стаса. – Вы меня сейчас же высадите, ясно?!

– Чёрта с два, принцесса, – рычит Костя. – Ты останешься с нами.

– Остановите машину! – требую у водителя. – Остановите сейчас же!

Хватаюсь за дверную ручку, но Костя перехватывает меня за локоть, дёргая обратно и отрезая все попытки выбраться.

Водитель уже сбавляет скорость, но Стас его останавливает.

– Езжайте, заплачу тройную цену, – просит парень. – Ир, – поворачивается ко мне. – Всё нормально. Костян тебя больше не тронет, я прослежу. Просто поговорим. Я уже написал Элли, чтобы она к моему дому подъезжала, когда освободится.

Мысленно чертыхаюсь, вспоминая подругу. Когда она освободится? Да, судя по всему, ей и без нас весело на семейном ужине своего второго бойфренда.

– Нормально? – шиплю я. – Это, по-твоему, нормально?! Как только Элли узнает, что здесь произошло, тебе конец. Я тебя сдам, и тебя тоже! – тычу пальцем в блондина.

Конечно же я никого не сдам. Я не из тех людей, кто треплет языком, не думая о последствиях, но парни то этого не знают.

Костя злится, но я предостерегающе смотрю в его сторону, лишь бы он снова не прикасался ко мне.

– Ир, пожалуйста, – вздыхает Стас. – Мы всё тебе объясним, как только приедем ко мне. Ничего с тобой не случится.

– Уверен? – рычу я. – Ты это ему скажи, – киваю на его друга.

Стас притихает, отворачиваясь. Мы долго едем молча – я продумываю варианты побега, но все они кажутся слишком безумными.

Наконец авто тормозит: Костя хватает меня за локоть. Мы выбираемся из машины и ждём Стаса, который оплачивает проезд.

– Может, отпустишь? – кривлюсь я из-за болезненных пальцев Кости, впившихся в локоть.

– Ага, чтобы ты сбежала? Я за тобой бегать не собираюсь, принцесса, – язвит блондин.

– Хватит меня так называть!

– Да прекратите уже! – раздражается Стас, направляясь в сторону подъезда.

Меня тащат вслед за ним, буквально силком заталкивают в здание, а потом и в лифт. Двери закрываются, и только тогда Костя отпускает меня.

– Назар, – бросает Стас. – Хорош. Серьёзно.

– Да что? – не понимает тот.

– Ничего. Угомонись. Вечно из-за тебя одни проблемы.

– Ну, естественно. Я всегда виноват…

Бросаю взгляд на своё отражение в зеркале, и кривлюсь: вид дикий, волосы растрепались, макияж смылся, взгляд мутный и уставший, платье, кажется, порвалось.

Лифт останавливается – Стас первым выходит из кабинки, а я медлю, пока Назаров не толкает меня в спину, чтобы поторопить.

– Топай.

Пока Стас открывает квартиру, я осматриваюсь. Сбежать вряд ли получится, тем более на каблуках. Я даже пару метров пробежать не успею, да и Костя не позволит.

Наконец, дверь поддаётся, и парень подруги проникает внутрь. Меня снова толкают в спину – медленно переступаю порог, осматриваясь по сторонам. Стас включает свет, и лампы по очереди загораются, уходя вглубь квартиры.

Это студия и невероятно крутая! Огромная! Больше моей квартиры, наверное, раза в три. Или даже в четыре.

Позади щёлкает замок – я останавливаюсь возле двери, словно это спасёт меня от неприятностей, а парни оказываются прямо передо мной, будто бандиты загнавшие жертву в угол.

Костя стоит слева, скрестив руки на груди, а Стас справа.

– И? – наконец, не выдерживаю я. – Вы меня сюда притащили, чтобы поглазеть?

Стас вздыхает, откидывает назад голову, снова смотрит на меня. Видимо, их план заканчивается на том, чтобы привести меня сюда, а что дальше? Сами не знают, что со мной делать? Идиоты.

– Что ты услышала? – решительно спрашивает Костя, имея ввиду подслушанный разговор.

Я пожимаю плечом, скрещиваю на груди руки.

– Ничего.

– Врёшь, – почти рычит. – Что. Ты. Успела. Услышать.

– Ир, правда, нам нужно знать, – голос Стаса звучит умоляюще. – Мы ничего тебе не сделаем.

Добрый и злой полицейский?

– Знаете, что, – тяну я. – Мне плевать, что вы там сделали и какие у вас проблемы. Я в это влезать не хочу. Так что давайте просто забудем и разбежимся.

Стас переглядывается с Назаровым, Костя коротко качает головой, поджимает губы.

– Не разбежимся, пока не расскажешь всё, что услышала, – настаивает Костя. – Мы можем здесь всю ночь просидеть. И никуда ты не денешься…

– Костян! – толкает его в плечо. – Ир. Пожалуйста. Мы же знаем, что ты слышала, как минимум, последнюю часть разговора. Нам просто нужно знать…

– Последнюю часть? – кривлюсь я. – Да этот придурок так орал, что весь район уже знает, кто кого замочил…

– Никто никого не… – Стас осекает, пытаясь правильно подобрать слова.

Одёргиваю подол платья, пытаясь поправить его, стаскиваю босоножки. Раз меня не собираются отпускать, то хоть избавлюсь от неудобной обуви.

– Я слышала, что этот, – тычу пальцев с Костю, – ударил битой сына депутата, который сейчас в коме. Всё. Больше я ничего не знаю. Довольны?

Скрещиваю на груди руки. Парни снова переглядываются.

– Ну, класс, – Стас поджимает губы, с упрёком смотря на Назарова.

– Избавимся от неё, – решительно говорит Костя.

– Пошёл ты на хрен, – толкает друга в плечо. – Иди в душе охладись.

Костя вскидывает руки и отходит от нас, направляясь в сторону холодильника. Хозяин квартиры кивает на диван, приглашая пройти в квартиру, но я не двигаюсь.

– Скажи мне хотя бы одну причину, по которой я должна молчать, – вкрадчиво говорю я.

Стас опускает взгляд, затем смотрит на своего друга, нагло роющегося в холодильнике. Он как варвар! Без комплексов, страхов и совершенно невоспитанный. Дикарь…

– Если его поймают, ему конец, – тихо говорит Стас. Делает шаг ко мне, чтобы было проще говорить. – Тогда была драка. Всё произошло быстро и случайно. А у того парня оказался отец депутатом. Если Костю поймают, его отправят далеко и надолго. Богатые ведь всегда так поступают, когда им что-то нужно. Покупают всех. Судей, адвокатов, свидетелей. Лишь бы свершить свою гнилую месть.

Я кривлюсь, прекрасно понимая слова Стаса. Те, у кого есть деньги, правят миром.

– Но он сам виноват, – замечаю я. – Парень-то в коме.

– Я знаю. Но Назар мой друг. Он меня убьёт, если я расскажу, но… Его сестра и отец погибли в аварии, виновником которой был чувак из богатой семьи. Был пьяный и, возможно, даже под наркотиками. В итоге его родители подкупили судью, и парень отделался условкой. А Костя с матерью получили денежную компенсацию. Его мама теперь инвалид. Поэтому у него вечные проблемы с «золой молодёжью». Назар неплохой парень, безбашенный немного, но… – Стас вздыхает. – Я ему обязан. И не хочу, чтобы он снова пострадал.

– Хватит там шептаться! – недовольно бросает Костя, проходя к дивану. – Я всё слышу…

Несколько секунду молчу, взвешивая все «за» и «против». По сути, Костя сам виноват. Парень в коме, может остаться инвалидом на всю жизнь, если вообще очнётся. Но Стас в какой-то степени прав, пусть Назаров и чокнутый, но, если его поймают, депутат добьётся самого строгого приговора. Сложный выбор.

– Я не хочу влезать в эту историю, – спокойно говорю я. – И не хочу, чтобы вы меня в неё втягивали. У меня и без этого хлопот полно. Так что сделаем вид, что я ничего не знаю. Идёт?

– Спасибо, – благодарит меня Стас. – Нет, правда. Буду должен.

– Забей.

– И да, можешь Элли тоже ничего не рассказывать?

Пожимаю плечом.

Ещё одна тайна на моих плечах. Скоро голова взорвётся от этих секретов, а потом ещё и виноватой останусь, что ничего никому не рассказывала.

Привет. Я Ира Ольханская. И я лгунья.

Ложь 7. Стас

– Не, ребят, это уже край, – не выдерживаю я удручающей отвратительной обстановки.

Ира сидит в кресле с непроницаемым лицом, Костян упорно сверлит взглядом телевизор, словно он его враг номер один, и я как идиот пытаюсь хоть как-то избавиться от плотной массы напряжения. Если это продлится ещё хотя бы пару минут, я выброшусь в окно, так и не дождавшись приезда Элли.

На часах почти половина одиннадцатого, а от девушки ни слова. Трубку не берёт, на сообщения не отвечает.

– Хорош, чувак, – Костя наконец поворачивается ко мне, его взгляд недовольный и раздражённый. – Смирись. Тебя продинамили.

– Она не такая!

– Все они… «не такие», – презрительно бросает Назар, смотря на Иру, и та скалится в ответ, обнажая ровные зубки.

Я цокаю языком. Костян прав. Элли нагло меня продинамила. Могла бы предупредить, чтобы я её не ждал.

– Да пошло оно всё! – поднимаюсь на ноги. – Есть никто не хочет? Можно пиццу заказать.

Подхожу к холодильнику и открываю его. Скольжу взглядом по содержимому. Да, не густо. Зато осталось пиво! К счастью, братец не стал проверять наличие бухла в доме, когда приходил отчитывать за непристойное поведение. Ну, да. Он же у нас праведный папенькин сыночек, который должен унаследовать семейный бизнес. Только и делает, что задницу отцу лижет.

– Если Элли не приедет, то я лучше домой вернусь, – говорит Ира.

– Принцесса испугалась? – язвит Назар.

Девушка недовольно косится на него.

– Ир, правда, – соглашаюсь с другом. – Подумаешь, Элли не приедет. Просто потусим немного, ничего не случится. Пицца, пиво, музыка. Тем более, время ещё детское, – достаю пиво из холодильника и ставлю на стол.

Костя, заметив бутылки, тут же вскакивает на ноги, направляясь ко мне. Ну, прям как кот на запах сосисок.

– Мне на работу завтра, – неодобрительно бурчит девушка.

– Какая работа, принцесса? – гогочет Назаров, забирая две бутылки. – У тебя денег навалом.

Девушка шумно вздыхает. Костян сегодня побил рекорд собственной тупости, хотя он никогда особой сообразительностью не отличался.

Ира уж точно не из богатой семьи. Я знаю «золотую молодёжь» не понаслышке, раньше часто тусил среди них, и подруга Элли не похожа ни на одну девчонку с богатыми родителями. К тому же её поведение, манеры, разговор – простушку за дорогими нарядами скрыть чертовски сложно.

– Возьми, – Костян грубо пихает бутылку в руки Ире. – И хорош уже строить из себя недотрогу.

– Да кто строит-то? – возмущается девушка.

Идея затусить в квартире с двумя парнями ей явно не нравится, но кто ж её спрашивать-то будет?

– А, может, к Максону рванём? Там как раз тусовка в разгаре, – предлагает Костян.

Офигеть идея. А потом он набухается, устроит с кем-нибудь разборки, а мне опять вытаскивать его из неприятностей.

– Не. На фиг Макса, – возвращаюсь к дивану и беру сотовый. – Ща пиццу закажем, будет весело. Вруби пока музыку.

Второй раз просить не приходится – Костя переключает на музыкальный канал, и громкая песня заполняет студию. Хорошо, что соседи у меня те ещё тусовщики, сами порой по трое суток веселятся.

– Не, ребят, я всё-таки сваливаю, – громко говорит Ира, стараясь перекричать музыку.

Девушка поднимается на ноги, ставит бутылку на столешницу. Либо много не пьёт, либо боится оставаться наедине с парнями, но мы же не насильники какие-то. Костян ещё тот придурок, не спорю, но я-то милый и пушистый! Как меня можно бояться?

– Стопэ, принцесса! – Костя оказывается рядом с ней раньше меня. – Мы ещё не решили на счёт того, что ты подслушала, так что уйти у тебя не получится.

Пытается припугнуть? Нет. Шутит просто. Но за такие шутки снова может отхватить удар между ног. Ирка – девчонка боевая.

– Как раз-таки мы всё решили! – тычет пальцем в грудь Назара. – Мне нет дела до тебя и твоих проблем. Можешь не беспокоиться за свою задницу, от меня никто ничего не узнает.

Костя перехватывает её запястье и притягивает к себе, зачем – не знаю. Ира неожиданно хватает его за предплечье, уходит в сторону, ударяет по голени ногой так сильно, что парень падает на колени, и ловко делает захват, заводя руку за спину. Ого-ого, страсти накаляются!

– Ещё раз без разрешения дотронешься до меня, я тебе что-нибудь сломаю, – решительно предупреждает она. – Понял?

Костян пытается вырваться – подаётся назад, да так резко, что Ире приходится отступить. Удержать Назарова у неё не выйдет – он ж тот ещё кабан. Подобные мелочи не сработают на бойцовской собаке.

Она отпускает его – Костя рывком поднимается на ноги, поправляя одежду, затем поворачивается к Ире.

– Понял, – нагло ухмыляется.

Берёт пиво со стола и протягивает девушке – той ничего не остаётся, как принять бутылку.

– Неплохой приёмчик, но силёнок маловато, чтобы со мной справиться, – наверное, это должно было прозвучать как комплимент, но в итоге оказалось просто насмешкой. – Так, ты остаёшься?

Ира поджимает губы, смотрит на меня, будто ища поддержки. Я лишь пожимаю плечом.

– Ладно, – сдаётся. – Но в двенадцать я сваливаю.

– Что, в полночь карета в тыкву превратится, принцесса? – кривится Назар. – А где твои хрустальные туфельки?

– Не нарывайся, – Ира хлопает парня по плечу. – А то одна из этих туфелек окажется в твоей заднице.

– Воу, воу, ребята, легче, – смеюсь я.

Да за ними глаз да глаз нужен!

Я заказываю пиццу, а потом мы с Назаром выходим на балкон, чтобы покурить. Ира присаживается на высокий барный стул. Она ещё просто не знает, что значит зависать в нашей компании. Обычно мы отрываемся на полную катушку.

– И всё-таки со своей тёлочкой ты меня так и не познакомил, – Костя облокачивается на перила.

На улице темно – небо затянуто тучами, скрывающими звёзды. Они чёрные, прям как лёгкие Назарова. Думаю об Элли, и обида заползает сердце. Всё-таки неприятно, когда девчонка, которая тебе чертовски нравится, динамит.

– Ну, сорян, – пожимаю плечом. – В следующий раз познакомлю.

– Ага, – кривится. – Если она не пришлёт вместо себя очередную подружку.

– Да что ты прицепился к Ире? Она, вроде, неплохая девчонка. Легко на контакт идёт, поговорить можно, – не понимаю я.

– Она меня раздражает, – бурчит Костя. – Строит из себя простушку, хотя сама с набитыми карманами.

Закатываю глаза. Ну, ты и тупой, Назар.

Бесполезно что-то ему доказывать, он же как баран. В лепёшку расшибётся, но всё равно будет считать Ирку «золотой девчонкой».

– Ты совсем помешался на своей ненависти.

– А не должен? – Костя с упрёком смотрит на меня. – И какого хрена ты рассказал ей про мою семью? Тебя кто об этом просил?

Пожимаю плечом. Я ж как лучше хотел: на жалость надавить, все дела. Так бы она точно болтать не стала.

– Просто объяснил, почему ты такой придурок, – поджимаю губы. – Да и так она будет держать язык за зубами.

Костя сплёвывает с балкона. Недолго молчит – злится, что я растрепал про его прошлое.

– Костян, – вздыхаю я. – Моя интуиция когда-нибудь подводила тебя?

Парень шмыгает носом, затягивается. Неохотно качает головой.

– Дело не в ней, – выдавливает Назар. – Ненавижу, когда меня жалеют. Я тебе не человек-трагедия.

Ничего не отвечаю. Продолжу разговор – ещё больше обиду кинет и будет ходить как индюк. Знаю, проходили.

Смотрю на ночной город. Скольжу по нему взглядом от огня к огню, прислушиваюсь к рёву машин и каким-то голосам под окнами. Улыбаюсь.

В это же время раздаётся звонок в дверь.

– Как-то быстро пиццу привезли, – выбрасываю недокуренную сигарету с балкона.

Возвращаюсь в квартиру, решительно направляясь в сторону двери, машинально хватаю пульт, чтобы сделать музыку тише.

Пицца-пицца, моя любимая пицца…

Открываю дверь, уже собираясь похвалить доставщика за такую быструю работу, но, увидев гостя, тут же поникаю. Класс. Его ещё здесь не хватало.

– Ты что тут забыл?

– Угадай, – недовольно бурчит старший брат, уверенно переступая порог студии. Его рука настойчиво отодвигает меня в сторону, словно я простая коробка, оказавшаяся у него на пути.

В этот же момент Костя возвращается с балкона.

– Тёмыч, здорово, – язвительно тянет друг. – Не знал, что ты заглянешь к нам на огонёк.

Брат недовольно кривится, скользя взглядом по Назарову, затем замечает Иру, скромно сидящую за барной стойкой.

– А это кто? – по-хозяйски интересуется Тёма, да так небрежно, что даже меня это задевает.

– Моя девушка, – язвит Назаров.

Брат осматривает его с ног до головы, затем брезгливо морщится.

– Слишком хороша, чтобы быть твоей девушкой, – поворачивается ко мне. – Твоя?

– Зачем пришёл?

Тёма вздыхает, снова осматривает присутствующих. Парень ненавидит моих друзей, а Назарова в особенности. Ему кажется, что они тащат меня на дно. Уничтожают. Плохо влияют на меня и на моё поведение, а, следовательно, ухудшают жизнь. А что мы делаем с тем, что губит нас? Избавляемся.

– Ты же знаешь, что отец скоро улетает в Гонконг? – тянет Тёма.

– И чё?

– А ничё! – передразнивает. Брату становится неловко, ведь он не так воспитан, чтобы разговаривать на молодёжном сленге. Он у нас культурный мальчик, матом не ругается, ведёт идеальную жизнь. Аж тошнит. – Вечеринка заканчивается, – смотрит на Назарова, затем на Иру. – Забирай свою подружку, и чтобы через минуту тебя здесь не было.

Костя кривится. Особой любви к моему брату парень не испытывает, и сдерживается лишь из уважения ко мне.

– А ты не охренел тут приказы раздавать? – не понимаю я. – Это не твоя квартира.

– И не твоя. Куплена на деньги отца. Так что будь добр, скажи своим друзьям, что им пора домой. У меня к тебе серьёзный разговор.

Поджимаю губы. Разговор? Настолько серьёзный, что он притащился сюда в такое время и выгоняет «посторонние уши»?

Смотрю на Костю – тот понимает с одного взгляда.

– Пошли, провожу тебя, – бросает Ире.

Та, словно почуяв неладное, послушно слезает с барного стула. Я прощаюсь с друзьями, пытаясь избавиться от чувства вины и тревоги. Серьёзный разговор… Чёрт бы побрал все эти пустые слова. От них толку никакого. Что отец, что брат. Только и могут разбрасываться угрозами. За всю жизнь я вдоволь ими наглотался.

Позади хлопает дверь, и я остаюсь наедине со своим старшим братом.

Он выше меня и шире в плечах. Серые глаза матери, тёмные волосы отца. Прямо нос, идеальная кожа.Парень куда симпатичнее, а я, так, бракованная версия родителей.

– Я обещал отцу, что тщательно займусь твоим воспитанием. Ты пропустил сегодняшний семейный ужин, и это была последняя капля, так что пока отец в Гонконге, ты будешь играть по моим новым правилам. И вот ещё что… – заявляет Тёма. – Отец сказал, если ты не будешь выполнять всё, что я тебе скажу, отправишься в военную академию.

Ну, прям слова папы! Точь в точь. Чёртов выскочка.

– Я к тому, что с этого момента у тебя комендантский час. Никаких вечеринок, алкоголя и прочей дряни. Дома быть ровно в десять вечера. Я буду приезжать каждый день и проверять, и если хоть где-то накосячишь…

Возмущённо открываю рот, чувствуя себя рыбой на суше. В смысле, «никаких вечеринок», в смысле, «без алкоголя»? В смысле, ДОМА В ДЕСЯТЬ ВЕЧЕРА?! Да я раньше часа ночи никогда не возвращаюсь!

– А больше ты ничего не хочешь?! – выпаливаю я.

– Отец с тобой ещё поговорит перед отъездом, – брат явно доволен собой. – Это всё, что я хотел тебе сказать. И ещё, впредь деньги на карманные расходы будешь получать лично у меня. Никаких переводов на карту, никаких передач через секретарей. Наличные буду давать каждую неделю, плюс при их получении жду письменный отчёт, на что ты их потратил. Желательно с чеками.

Ну, класс. Дожили. Это что, тоталитаризм намечается? А где свобода действий и личной жизни? Это уже переходит все границы.

– А иначе отец сплавит меня в какой-нибудь военный пансионат? – издеваюсь я. – Или куда там? Может быть, сразу туда отправите, чтобы я не мучился?

Злость пропитывает, проникая до самых костей. Я пристально прожигаю взглядом брата, ненавидя его всем сердцем. Если ему хочется ползать в ногах у отца, пусть делает, что хочет. Зачем меня втягивать в свои игры? Я не собираюсь заниматься семейным бизнесом, не горю желанием вообще участвовать в делах семьи. Я не такой, как они. Я вообще не должен был появляться на свет, они меня не хотели. Я просто ошибка, которая усложняет им жизнь и от которой невозможно избавиться.

Зачем тогда я им сдался?

Ложь 8. Ира

– Что это сейчас было?

Мы спускаемся в лифте на первый этаж – Костя Назаров усмехается, наблюдая за моими стараниями. Обувь неудобная, но жаловаться нельзя: она стоит, наверное, дороже, чем вся моя жизнь. Ещё потом Элли возвращать…

– Это брат Стаса, – бурчит парень, облокачиваясь на перила. – Тот ещё дегенерат.

– Строгий…

Выпрямившись, смотрю на себя в зеркало: выгляжу терпимо.

– Да урод он, а не строгий, – почти плюётся Костя. – Бабки мозги затуманили. Считает, что круче всех, раз должен унаследовать компанию папаши. И отец его тот ещё козёл.

То есть, получается, у Стаса богатые предки? Хотя, по его квартире легко можно было догадаться.

Лифт останавливается: Назаров первым выходит из кабинки, даже не подумав о том, чтобы пропустить меня вперёд, а мне и не нужно. Лишние неловкости только испортят ситуацию.

На улице прохладно, и я ёжусь, жалея, что не прихватила с собой кофточку. Город давно тонет в темноте, и лишь фонари освещают дороги. Машины проносятся по главной улице, свистя и ревя где-то вдалеке будто дикие звери. Голоса и смех прохожих проникают в голову, ненавязчиво отвлекая от всех мыслей.

Я вспоминаю слова Элли, что её водитель услужливо подбросит меня до дома. Идти пешком с этого района придётся как минимум час, если не больше.

– Ты где живёшь? – спрашивает Костя, останавливаясь возле крыльца, чтобы закурить.

Достаёт пачку и щёлкает зажигалкой. Взгляд синих глаз прикован ко мне.

Неохотно называю район и улицу.

– Серьёзно? – не верит. – Я в том же районе, только в другой части. Нам по пути, значит.

– Тогда я могу подбросить, – предлагаю я. – Элли обещала, что её водитель довезёт меня до дома. Попрошу, чтобы и тебя подвезли.

– Пешком пойдём.

Он сплёвывает, выбрасывает недокуренную сижку и небрежно тушит ботинком. Прячет руки в карманах, всем своим видом показывая, что возражения не принимаются.

– С ума сошёл? Пилить больше часа, – бурчу. – Я на каблуках.

– Тебя понести что ли? – не понимает Назаров. – Пошли, принцесса. На каблуках она. А у меня сижка последняя, и что?

Поджимаю губы, устало вздыхая. Ну, что за человек такой? Как же с ним сложно… Надеюсь, сегодня был первый и последний раз, когда я общалась с Константином Назаровым. Больше никакой помощи Элли. Пусть сама со своими парнями разбирается. Ишь, скинула мне своего Стаса, мол, следи за ним, развлекай, а сама даже приехать не соизволила. Тоже мне, подруга…

– Ну, ты идёшь или как? – раздражается парень.

Достаю сотовый и смотрю на время. В принципе, не так уж и поздно, можно и прогуляться немного. Тем более, погода неплохая. Романтика, все дела.

Смотрю на Костю. М-да. Романтика… С этим парнем можно только пивко в подъезде попить.

– Ладно. Но когда я устану…

– Так уж и быть, понесу.

– Я имела в виду, что машину вызову.

– Да ладно тебе, – тянет Костя. – Прогуляешься хоть. А то бледная, словно из дома целыми днями не выходишь.

Поджимаю губы. Ну, по сути, так оно и есть. Я либо на работе, либо дома. Особо никуда не хожу. Так что сегодняшняя вылазка – целое достижение.

До осени остаётся совсем немного: дальше школа, экзамены и выпускной. Подрабатывать буду меньше, лишь на выходных, да после занятий. Всё-таки на бабушкину пенсию прожить сложновато, а денег отца не всегда хватает.

Мы идём медленно словно парочка, прогуливающаяся по ночному городу. В одном платье прохладно, но я не подаю виду, что замёрзла: Назаров не из тех людей, кто будет предлагать девушке кофту.

– Так, как ты познакомился со Стасом? – решаю завязать диалог, чтобы не молчать.

Костя косится на меня сверху вниз, будто оценивая, достойна ли я услышать его историю. Шмыгает носом, потирает его как простуженный.

– Раньше я работал охранником в клубе, и как-то раз там проходила тусовка богатеньких деток. У одной из гламурных девочек была днюха. Я вышел покурить на улицу. Перед входом стояла кучка парней. С сижками, травкой и колёсами. Они где-то раздобыли наркоту и собирались накачать каких-то тёлок, чтобы потом затащить их в приват.

Я морщусь, но Костя не останавливается.

– Я стоял в стороне и всё прекрасно слышал. Вмешиваться чертовски не хотелось – до конца смены оставалось буквально пара часов, я бы отработал и спокойно свалил домой, – Назаров хмурится. – Но я же, блин, до фига правильный. Докурил. Подхожу к ним, мол, пацаны, наркоту в клуб проносить нельзя. Либо выбрасываете, либо сваливаете с вечеринки. Ну, они и начали: «ты вообще никто», «да ты знаешь, кто наши родители», «да ты просто охранник», – замолкает на пару секунд. – Нельзя бить клиентов. Особенно тех, у кого предки депутаты, бизнесмены и большие шишки. Ударишь – лишишься работы. Но меня разве это когда-то останавливало? Началась потасовка. Я был один, их человек пять-шесть. А потом появился Стас. Словно из-под земли, я даже его вначале и не заметил. Он влез в драку, растолкал всех. А потом такой: «Наркота ваша, ребят? Может полицию вызвать?». И пакетиком перед их носом трясёт. Те и драпанули. Только потом я понял, что испугались они вовсе не полицию, а Стаса. Сначала думал, что парень просто мимо проходил, но оказалось, что Скворецкий был на той вечеринке. Так и познакомились. С тех пор и зависаем вместе.

Назаров замолкает. Удивительно то, что парень вообще решился поведать свою историю. Может быть, дело в алкоголе? Или просто поддался атмосфере?

– Стас отличный парень, – бросает Костя. – А то, что твоя подружка продинамила его, лишь доказывает, что она ему не пара.

Ничего не отвечаю, потому что Назаров в какой-то степени прав. Стас действительно неплохой, а Элли так нагло обманывает его. Мало того, была на семейном ужине с другим парнем, так ещё и не пришла на вечеринку, которую устроили специально для неё. Это, как минимум, некрасиво. И мне противно от самой себя, что я покрываю подругу.

– У неё, наверное, должны быть весомые обстоятельства, – продолжает Назаров. – Хотел бы я послушать, как она начнёт объясняться. Что же для неё важнее любимого парня?

Другой любимый парень.

– Я бы на месте Стаса послал бы её.

Но ты не Стас.

– И не парился бы. Чё за бабы пошли в последнее время? Вообще чужие жизни не уважают. Вот ты… – вздрагиваю, готовясь к очередной колкой шутке в мою сторону. – Парень хоть есть?

– Нет.

Почему я сейчас чувствую себя ущербной?

– Наверное, потому что ведёшь себя как кукла манерная, – кривится.

– Что? Похоже, что я веду себя как манерная кукла?! – возмущаюсь я, скрещивая руки на груди. – У самого-то девушка есть?

– А зачем она мне? – не понимает Костя. – Чисто перепихнуться я с любой могу, а так слишком много хлопот. Подарки, свидания, рестораны. А всё для чего? Чтобы в постель затащить? Я что на миллионера похож, так деньгами разбрасываться…

– Да потому что ты хам, вот у тебя никого и нет, – обижаюсь я. – Не всем девушкам нужны подарки и рестораны. Достаточно простого внимания и парочки тёплых слов.

Костя возмущённо взмахивает руками.

– Да где ты такую видела? – не понимает он. – Есть те, кто в постель по щелчку прыгает, и те, кто прыгает туда, но только после цветов и подарков. Результат один и тот же, только в первом случае особо тратиться не приходится.

Качаю головой, шумно вздыхая. Да… У этого человека бесспорно сломана система восприятия окружающих людей. Что ж он всех под одну гребёнку то сгребает. Это же неправильно. Люди-то разные.

– Получается, ты просто пользуешься девушками, – спокойно говорю я. – Они для тебя как вещь. И как с тобой говорить о любви или каких-то чувствах, если мы для тебя – расходный материал?

– А я и не говорю ни о какой любви, – бросает Назаров. – Стоит только почувствовать что-то, так вы пользуетесь этим. Разбиваете сердце. Гадите в душу. Вон, Стас – не пример разве? Она его продинамила, а он теперь будет загоняться. А потом простит её. И всё по новой. В какой-нибудь момент твоя подруга просто уничтожит его.

– Тоже самое и с парнями. Влюбляешься в них, а они тебя пережёвывают и выплёвывают словно жвачку. Так что не думай, что только девушки бывают стервами.

Костя ничего не отвечает. Очевидно, мой аргумент достаточно убедительный, чтобы закончить этот бессмысленный спор.

Мы идём молча, как минимум, минут пятнадцать, если не больше. Болтать не хочется, а находиться в обществе Кости тем более, но я почему-то не решаюсь достать сотовый, набрать номер водителя Элли и попросить заехать за мной.

Смотрю на профиль Назарова, на его растрёпанные светлые волосы и думаю о том, что уже сто лет не гуляла вот так просто с парнем. Последнее время только и делаю, что работаю. Думаю о счетах, продуктах, бабушкиных лекарствах. Готовка, уборка, магазины, почта, работа. Вот, из чего состоит моя жизнь.

– Назар!? – громкий голос хохочущих парней вырывает меня из мыслей.

– Вот, блин… – бурчит Костя, отворачиваясь, словно надеясь, что таким образом превратится в невидимку.

– Костян! – уже второй голос. – Стоять, Костян! Да стопэ, чувак…

Они догоняют нас, и Косте приходится притормозить. Я останавливаюсь в стороне, обнимая себя руками, и осматриваю незнакомцев. Четверо парней, все как на подбор: местная шантрапа, как любит называть их мой отец. Один бугай, у второго фингал под глазом, третий тощий со впалыми щеками, а последний с длинными волосами, собранными в хвостик.

– Чё? – грубо спрашивает Костя.

Его руки в карманах, плечи опущены. Смотрит на них словно недоверчивый бродячий пёс.

– Чё-чё, топор в очё, – гогочет тот, что фингалом. – Слышал, ты брательнику моему угрожал. Чё там за видос такой, из-за которого ты кипишь на районе поднял, а?

– Видос был, теперь нет, – бросает Назаров. – Если поднял, значит, надо было. Проблемы?

Парни переглядываются, будто пытаясь понять смысл слов.

– Брательник мой теперь с раскорёженным лицом шастает, – недовольно бормочет тот. – Думаешь, тебе это так просто с рук сойдёт?

Костя шикает.

– Нечего было на понты выступать, – спокойно говорит мой спутник. – Довыпендривался, вот и ходит раскрашенный. Не мои проблемы.

– Проблемы-то как раз твои, – встревает бугай. – И чё это с тобой за тёлочка?

Вот поэтому я и хотела поехать на машине, а не шляться по тёмным улицам, где на каждом шагу можно повстречать таких вот придурков. В принципе, с тощим и с длинными волосами я смогу справиться. Не зря же на самооборону хожу, а вот остальные не моей весовой категории.

– Хлебало завали, – почти рычит Костя. – Хочешь тоже раскрашенный ходить? Могу устроить.

– Пацаны! Тут вызов! – гогочет тощий. – Давайте уделаем Назара, а потом его тёлку себе заберём! Во, веселуха будет…

– Заткнись, Ржавый. Башкой хоть соображай, – отрезает его парень с фингалом. – Костян, – шмыгает носом и делает шаг вперёд, ну, отпетый гопник, ничего не скажешь. – Ты сам виноват. За брательника я порву любо…

Он не успевает договорить, потому что Назаров делает резкий выпад и заезжает ему кулаком по лицу с такой силой, что парень падает на асфальт. Не дожидаясь, пока остальные поймут, что здесь происходит, Костя набрасывается на бугая. Я отступаю в сторону, чтобы меня ненароком не зацепило.

Тощий прыгает на Назарова и повисает на его спине, начиная душить – тот пытается сбросить наглеца, но у него ничего не получается. Парень с длинными волосами заезжает Косте кулаком в живот, затем в лицо, и я вижу, как разбитая губа начинает кровоточить. Наконец, избавившись от «груза», Назаров сбивает с ног длинноволосого. К этому времени бугай и парень с фингалом успевают подняться. Вижу лезвие в руке одного из нападающих и уже собираюсь крикнуть «осторожно» или ещё что-нибудь в этом духе, но не успеваю.

Лезвие разрезает воздух, одежду, а потом и тело Кости.

А я так и стою в стороне, совершенно не понимая, что мне делать и что вообще происходит. Куда пришёлся удар? Задеты ли важные органы? Насколько серьёзно ранение? А, может быть, мне просто показалось, что парня порезали?

Безумие какое-то…

Ложь 9. Стас

– Ты издеваешься надо мной?! – злюсь я.

– Не ори, – голос отца недовольный, но тихий.

Серьёзно? «Не ори?». Лучше бы это ты на меня накричал, чем присылал ко мне Тёму с его новыми правилами.

Раньше было куда проще: родители жили в Москве, занимались своими делами, раскручивали бизнес, звонили только по праздникам… Как-то в один момент я понял, что столица меня душит. СМИ, репортёры, папарацци, семейный бизнес. Я хотел сбежать от пристального внимания людей и пожить спокойной жизнью, вот и договорился с отцом на некоторые условия. Он покупает мне квартиру в одном из городов, где у компании есть филиал, приставляет братца, чтобы тот присматривал за мной. Я поступаю в одну из местных школ, получаю аттестат и дальше делаю всё, что пожелаю. Вот только Тёма всё это время был занят работой, поэтому внимания уделял не так уж и много. Что сейчас-то изменилось?

– Я не ору! – хватаю полупустую бутылку с пивом и делаю глоток. Иду к окну, резко разворачиваюсь и возвращаюсь обратно. – Знаешь, папочка, – ядовито выделаю последнее слово, – не пойти бы тебе куда подальше? Моя жизнь тебя касаться не должна!

Ну, почему они не могут оставить меня в покое? Я прекрасно и один могу справиться. Жил же два года как-то без их присмотра, и оставшиеся смогу прожить.

Злость закипает. Словно лава переполняет вены, впитывается в тело, так и норовя вырваться на свободу, будто я чёртов вулкан.

– Не хами.

– Я не хамлю, – уже спокойнее говорю я, но слова всё ещё продолжают сочиться ядом. – Я просто хочу, чтобы вы все оставили меня в покое. Я со своей жизнью разберусь сам, понятно?

Огибаю стеклянный столик, чтобы он не попался под горячую руку. Или ногу.

– Слушай сюда, Стас, – и почему у тебя такой спокойный голос? Тебе совсем плевать на меня? Ну, конечно же, у тебя только Артёмка на первом месте. Он же самый лучший сын на всём белом свете, потому что в ногах у тебя ползает, лишь бы получить в наследство бизнес. – Пока я в Гонконге, ты будешь слушаться своего брата, ты понял? Все мои требования он тебе передал. Никакого алкоголя, вечеринок и дома быть ровно в десять вечера. Если не будешь слушаться…

– То что?! – перебиваю его. Морщусь из-за злости, сковывающей тело. – Отправишь меня в какую-нибудь военную академию? Или в армию? А, может, сразу в боевую зону? Слушай, а это ведь отличная идея, – тяну я. – Получу аттестат, подпишу контракт и свалю куда-нибудь в Чечню. Может быть, там ты меня оставишь в покое? Хотя ты и туда доберёшься…

– Успокойся, Стас…

– Что, успокойся? Ты вообще в последний раз когда интересовался, как у меня дела? Появляешься только тогда, когда я накосячу. А почему? Да потому что тебе не нужен сын с проблемами в полиции. Ты же у нас идеальный бизнесмен, пример всем плохим коррупционерам! – на секунду замолкаю, успокаиваясь. – Знали бы, сколько ты грязного бабла поднял за счёт своих клиентов, давно прикрыли бы твою контору.

И тишина. Что, на больное место наступил? Правда глаза режет?

– Ты ведь всегда таким был, – продолжаю я. Остановите меня, личные демоны, а то отправлюсь к вам в ад до скончания времён. – Только и думал о своём бизнесе. Компания, работа, деньги, партнёры, – ставлю ногу на кресло и облокачиваюсь о колено предплечьем. Одной рукой прижимаю сотовый к уху, второй взбалтываю пиво в бутылке. – Всё внимание только Тёме. Идеальный папенькин сыночек. Будущий глава компании. Надо же кому-то наследство оставить. Аж, тошнит от всего этого. Ты хоть помнишь, когда у меня день рождения? – фыркаю. – Конечно же, нет. 28 августа, папочка. Где ты будешь в этот раз? В Гонконге? Или в Японию смотаешься? Может быть, в Англию? Да плевать. Забирай Артёма, мать и всю свою прислугу. А жертву порванного презерватива можешь оставить здесь, он не обидится. Слышишь? Или отключился уже?

Смотрю на экран. А, нет. Вызов всё ещё идёт.

– Чего молчишь? Всплакнул? Можешь не утруждаться.

Я наконец замолкаю. Всё, я пуст. Все эмоции и негодования вырываются на свободу и отправляются в вольное странствие, а я остаюсь с чёртовой дырой внутри. Да кто я такой, чтобы жаловаться?

– Ты мои условия услышал, Стас, – как ни в чём не бывало говорит отец. Он что, мобильник отложил в сторону, чтобы не слушать моё нытьё? Классно. – Если твой брат хоть раз на тебя пожалуется, отправишься в Англию. Или в Германию. А, может быть, и правда в Чечню. Ты меня понял?

Сжимаю челюсть, скрипя зубами.

– Я не слышу.

– Понял, – неохотно.

Короткие гудки. Отключился. Он просто взял и отключился после всего, что я ему наговорил!

Зло замахиваюсь и выбрасываю бутылку в стену – та не долетает до неё и падает на пол, так и не разбившись. Катится по полу. Шумно вздохнув, устало падаю в кресло.

Долго смотрю на заставку телефона – Элли, моя милая крошка. Где ж тебя, блин, носит?

Набираю номер Костяна, чтобы извиниться за брата и узнать, не убила ли его Ирка. Или он её.

Но Назар не отвечает. Пробую дозвониться до Элли – тоже тишина. Они что, сговорились сегодня?

Поднимаюсь на ноги – бросаю сотовый на диван и иду к балкону. Курить. Надо срочно покурить, иначе я свихнусь.

Свежий воздух успокаивает, и я расслабляюсь. Чиркаю зажигалкой, вдыхая едкий дым, заполняющий лёгкие. Да, то, что доктор прописал.

Эта семейка когда-нибудь доведёт меня до нервного срыва. Отец, неожиданно решивший взяться за моё воспитание. Да по любому Артём его надоумил. «Это пойдёт ему на пользу». «Давно пора взяться за него». «Он просто невоспитанный ребёнок, пора запретить ему делать всё, что он хочет».

Так и слышу его тошную интонацию. Вот сидит у себя на золотом троне в ожидании, что скоро отец перепишет компанию на его имя, и сидел бы дальше! Нет, нужно до меня докопаться.

Иногда кажется, что я приёмный. Но нет, глаза как у матери. Да и на деда в молодости похож. Но ведь это не показатель…

Может, тест ДНК сделать? Хм, а это мысль…

Слышу громкий звонок мобильника, который я оставил на диване. Да кто там ещё?

Выбросив сигарету с балкона, возвращаюсь в квартиру. Хоть бы не отец. И не Артём. Умоляю.

Мольбы услышаны – на экране светится симпатичная фотография моей девушки. Сердце радостно подскакивает, пускаясь в цыганские пляски, но я одёргиваю себя, пытаясь избавиться от глупой улыбки.

Так, Стас. Она тебя продинамила. Ты должен сделать вид, что обиделся. Ты же обиду кинул? Кинул же?

– Да, – делаю тон холодным.

В прочем, после разговора с отцом, особых усилий на это не требуется.

– Зайка! – звонкий голосок с другого конца трубки. – Котик, прости. Я так забегалась со своими делами, что совсем потеряла счёт времени. У меня тут такое! Ты не представляешь. Думала, что с ума сойду. Ты не обижаешься, милый?

Кривлюсь. Я обижаюсь. Обижаюсь, чёрт возьми! Сегодня ровно месяц, как мы познакомились. Почти что праздник. Это даже лучше, чем годовщина…

– Нет, – слабак. – Что-то серьёзное было? Ты на звонки не отвечала.

– Ой… – она радостно вздыхает. – Завтра увидимся, и я тебе всё в подробностях расскажу. Как там прошла вечеринка? Ты Ирку не обижал?

– Не-е-ет, – тяну я, вспоминая, как девушка весь вечер воевала с Костей. – Никто её не обижал. Ей было весело… – ага, так весело, что плакать хочется. Один факт того, что её Назар в машину запихнул, чего стоит. – Она уже домой ушла, так что…

– Да? – расстраивается. – Я ей звоню, она не отвечает.

Странно. Костя тоже трубу не берёт. Не может же быть, что они…

Пф-ф-ф. Нет, бред какой-то. Эти двое скорее прирежут друг друга, чем окажутся в одной постели.

– Может быть, спать уже легла. Или не слышит, – предполагаю я. – Жаль, что тебя не было. Я скучал…

Сажусь на диван, пытаясь прогнать тоскливую дрожь в груди.

– Я тоже очень скучала, котик, – делает обиженный голосок. – Очень-очень. Мне так жаль, что я не смогла приехать. Прости…

– Да забей, – отмахиваюсь. – Завтра увидимся?

– Конечно, милый.

Я улыбаюсь, уже представляя долгожданную встречу. Сколько мы с Элли не виделись? День? Два? Кажется, целую вечность. Ещё одной такой я не вынесу.

– Ладно, котик, я так устала за сегодняшний день! Сил нет. Пойду спать. До завтра, – она чмокает воздух.

– Спокойной ночи, – улыбаюсь. – Целую.

Снова короткие гудки. Да чтоб их.

Бросаю сотовый на диван и шумно вздыхаю. Ну, ладно. Завтра, так завтра. Все проблемы буду решать утром, а сейчас пусть всё катится в ад…

Ложь 10. Ира

Костя хватается за левый бок – сквозь его пальцы вижу проступающую жижу вязкой багровой крови, пропитывающую футболку. Словно сок спелой сочной черешни, липкой паутиной пачкающий губы и руки неумелого ребёнка.

Я слышу лишь свой медленный выдох, в то время, как весь остальной мир становится немым, будто кто-то выключает громкость телевизора.

Тук-тук. Тук-тук. Тук-тук.

– Ты чё, шакал?! – рык Назарова оглушает как гром.

Костя хватает бугая за грудки и рывком притягивает к себе, со всей силы ударяя головой в лицо. Тот стонет, хватаясь за нос, и отшатывается. Нож падает на асфальт и звенит громче, чем должно быть на самом деле.

– Назар… – тот, что с фингалом, пытается вмешаться, но Костя вдруг нагибается и подбирает нож с окровавленным его же собственной кровью лезвием. – Остынь, чувак.

Предмет в его руке ловко складывается, а потом снова раскрывается, будто Костя пытается показать, что умеет обращаться с холодным оружием. Делает шаг вперёд – его слегка шатает в сторону, наверное, из-за боли. Направляет лезвие сначала на фингала, потом на тощего. Остальные двое топчутся в стороне.

У меня дрожат пальцы, и я сжимаю их в кулаки. Стискиваю зубы. Да что они тут устроили? Это же статья. Нападение, причинение вреда здоровью. Сколько за это дадут? Если бы отец узнал, во что я ввязываюсь, застрелился бы из своего табельного.

Чёрт, сейчас вообще не время думать об этом.

Костя ранен, и нужно понять, насколько серьёзно.

Бугай сплёвывает, держась за нос, – всё его лицо в крови. Видимо, сломана перегородка. Но это мелочи, по сравнению с ножевым ранением.

– Костян, ты это… – фингал отступает, шмыгая носом. – Не горячись, ладно. Мы щас свалим. Только спокойнее…

Назаров сплёвывае.

Он похож на дикого волка, готово наброситься на обидчиков и разорвать им глотки. Даже мне становится неуютно, глядя на этого парня. Но, неужели, он такой страшный, когда злится, что даже четверо гопников испытывают ужас рядом с ним?

– Валим, пацаны, – командует фингал.

Отступает, пристально смотря на Костю. Только оказавшись на безопасном расстоянии, разворачивается и пускается в бегство.

– Ты зачем нож достал, дебил? – слышу голос одного из гопников.

– Ну, а чё…

Лишь когда парни скрываются в темноте переулка, Назаров опускает оружие и шумно вздыхает. То ли облегчённо, то ли из-за боли.

Он оборачивается и смотрит на меня, оценивая обстановку, а я так и стою в стороне, не в силах заставить своё тело двигаться.

Нужно подойти к Косте и проверить рану. Оказать первую помощь. Остановить кровь. Давай же, Ира. Ты же, мать его, ходила на медицинские курсы, просто обязана сделать хоть что-то, пока парень не истёк кровью.

– Живая? – спрашивает Назаров.

Я киваю.

Возьми себя в руки, тряпка.

Шаг.

Да, правильно, Ира. Двигайся.

Ещё один.

Ещё.

– Покажи, – напряжённо говорю я, наконец преодолевая это бесконечное расстояние до Кости.

– Да пустяки, – отмахивается, продолжая держаться за бок. – Не в первый раз.

– Давай, показывай! Надо проверить, насколько всё серьёзно, – требую я.

Назаров морщится, вздыхает. Неохотно приподнимает футболку – ткань прилипает к коже, пропитываясь кровью, и нехотя поддаётся его движениям.

Кровь всё ещё сочится, стекая по коже к штанам. Рана глубокая, но нож прошёл прямо по касательной, даже не задев внутренние органы. Будто бы просто шов разошёлся на одежде, словно врач собирался сделать операцию, но дальше разрезанной плоти идти так и не рискнул.

– Тебе нужно в больницу, – решительно говорю. – Рану нужно обработать и зашить.

– Никакой больницы, – отрезает Костя. – Я туда не сунусь.

– Сдурел? – возмущаюсь. – Тебе повезло, что нож по поверхности прошёл. Но может попасть инфекция. И кровь нужно остановить. Я вызову скорую…

Костя складывает нож и убирает в карман джинс, продолжая прижимать руку к боку, но я вижу, что кровь так и просачивается сквозь его пальцы, не намереваясь останавливаться.

Открываю сумочку, доставая сотовый, но Назаров неожиданно отбирает телефон, пачкая его в крови, и тычет в меня пальцем.

– Я же сказал, никакой больницы! – рычит.

– Да почему? – не понимаю. – Тебе окажут первую помощь. Хочешь умереть от потери крови?

– Да нельзя мне туда! – повышает голос, заставляя замолчать. Становится неуютно, и я отступаю на шаг назад. Парень мнётся. Осматривается. – Я засвечусь, понимаешь? Они ментов вызовут из-за ножевого. А там недолго и до сына депутата.

Ну, да. Врачи сто процентов сообщат в полицию. Но что теперь с открытой раной ходить что ли? Её в любом случае нужно обработать. Блин… А у меня даже знакомых врачей нет.

– Ты в медицине сечёшь что ли? – вдруг спрашивает Костя, осматривая меня.

– Немного…

– Ништяк. Вот ты меня и зашьёшь, – решительно заявляет он.

Парень морщится, снимая футболку. Скомкав вещь, прижимает к ране.

– Что? Я никогда не накладывала швы! – пугаюсь я.

– Да плевать, – сплёвывает и протягивает мне сотовый. – Без него справимся. Звони водителю, пусть отвезёт нас. У тебя дома кто есть? Мне к себе нельзя, у меня мать больная…

Качаю головой, пытаясь собраться с мыслями.

– Бабуля, – неуверенно бормочу я. – Но она… спит как убитая.

– Класс. Водка, спирт есть?

– Д..да. Да. Есть, – забираю сотовый.

– Вот и отлично.

Мобильник в крови, но я не обращаю на это внимания. Нахожу номер водителя Элли и звоню ему: прошу приехать по нужному адресу.

– Через десять минут будет.

Скольжу по его обнажённому торсу взглядом, цепляюсь за кровавые отпечатки. Замечаю парочку шрамов в районе рёбер. Да, видимо, Костя не врал, когда говорил, что не впервые получает ножевое ранение.

Татуировка на правой груди в виде пронзённого ножом скорпиона выглядит агрессивной.

– Не боись, жить буду, – усмехается Костя.

Вот блин, во что же я вляпалась-то. А всего лишь согласилась помочь подруге. Могла бы сейчас мирно спать в постели. Не узнала бы про сына депутата, не видела бы, как на моих глазах дерутся гопники, а теперь ещё и рану зашивать нужно.

Замечательное приключение.

И теперь я должна привести в дом человека, которого разыскивает полиция. Повезёт, если отцу не приспичит прийти навестить меня в такое время. А он может…

– Ты больной на голову, – констатирую факт. – Безбашенный псих. Боже…

– А ты думаешь, они испугались, что я их ментам сдам, поэтому и драпанули, а, принцесса? – спрашивает Костя.

– Я ничего не думаю, – огрызаюсь я, постепенно расслабляясь после стычки с гопниками. – Кто это вообще был?

– Да так, местные упыри, – шмыгает носом, проверяя свою рану. – Не останавливается.

– Плотнее прижми, – бросаю я. – Потеряешь много крови – помрёшь. Я тебя тогда здесь брошу.

– Какая ты добрая, – скалится, но делает так, как я ему говорю.

Ничего не ответив, обнимаю себя руками, осматриваясь по сторонам. Дома нависают над нами, мигая светом окон, которые то загораются, то тонут во мраке будто новогодняя ёлка. Поблизости никого нет – темнота окутывает пространство, и лишь фонари позволяют не утонуть в бездне ночи.

Небо покрыто облаками, звёзд не видно. Они всё равно вымирают в городах, и насладиться романтикой космоса здесь практически невозможно.

Иногда хочется уехать в какую-нибудь деревню, чтобы отдохнуть от городской суеты и насладиться великолепием нависающего ночного полотна.

Водитель Элли приезжает раньше, чем обещает, – свет фар ослепляет, когда авто подъезжает ближе. Мужчина даже не задаёт лишних вопросов, когда мы забираемся на заднее сидение.

Ещё через двадцать минут машина останавливается возле моего подъезда. Поблагодарив водителя и извинившись за отнятое время и немного испачканные сидения, мы двигаемся к дому. Костю пошатывает, но парень даже виду не подаёт, что ему больно.

– Голова кружится? – спрашиваю я, когда мы заваливаемся в лифт.

Он облокачивается на перила, продолжая прижимать к ране почти полностью пропитанную кровью футболку.

– Немного, – признаётся Назаров.

– Плохо. Терпи, почти приехали…

– Ты меня за кого принимаешь, принцесса? – кривится парень. – Я от такой мелочи не откинусь.

– Хватит… – злюсь я. – Называть меня принцессой. Бесишь.

Костя издаёт короткий смешок, а потом морщится из-за боли. Лифт останавливается, и двери с тихим звоном открываются.

– Пошли, – первая выхожу из кабинки. – Идти-то можешь?

– Могу.

Сделав усилие, Назаров отстраняется от перил и выходит на площадку.

Тусклая лампа освещает лестницу и три старые двери, одна из которых ведёт в мою квартиру. Пахнет сыростью и рыбой. В углу вижу светящиеся глаза соседского кота, который тут же юркает в темноту, как только замечает нас.

Прежде чем позволить Косте войти в квартиру, я тихо открываю дверь и прислушиваюсь. Телевизор молчит, обуви отца в коридоре нет. Значит, всё спокойно. Бабуля, наверное, уже приняла снотворное и дрыхнет, так что можно не волноваться, что нас застукают.

– Заходи, – говорю я, пропуская Костю.

Закрыв за ним дверь, стаскиваю неудобные босоножки и облегчённо вздыхаю. Без каблуков Назаров оказывается куда выше, чем я рассчитываю. Включаю свет в коридоре, бросаю сумочку на тумбу.

Узкий коридор обычной старой советской квартиры. Облезлые обои, шкаф, лампочка без люстры. Зато ковёр новый… Сама купила недавно.

Не хоромы, но жить можно.

Костя стаскивает кроссовки, осматриваясь и морщась – каждое движение причиняет ему боль.

– На кухню, – командую, показывая на дверь слева.

Сама скрываюсь в спальне, чтобы переодеться и не запачкать дорогущее платье Элли кровью. Быстро снимаю его, бросаю на кровать. Натягиваю шорты и домашнюю футболку, завязываю волосы в хвост и только после этого возвращаюсь к Косте, который уже сидит за столом, откинувшись на спинку диванчика.

– Живой?

– Ага.

Достаю бутылку со спиртом, который бабушка использует для растирания ног. Осталось меньше половины, но, думаю, хватит.

– А ты… Живёшь здесь? – скептично бормочет Назаров.

– Да, – достаю из нижнего шкафчика коробку с нитками и иголками. Выбираю шёлковые. – А ты чего ожидал? Царские хоромы?

– Ну, – он пожимает плечом. – Так ты и правда не из богатой семьи…

– Бинго! – подхожу к раковине и тщательно мою руки с мылом. – Я тебе об этом весь вечер твержу.

Надо прокипятить нитки, чтобы продезинфицировать, иначе занесу какую-нибудь дрянь, потом инфекция пойдёт, а следом и заражение крови. Достав кастрюлю, наливаю воду, отрываю нужную длину и ставлю всё это добро на огонь. Так… Надо ещё что-то с иглой сделать. Просто промыть спиртом – не вариант. Может и не прокатить. Если только накалить на огне.

Прикусив губу, смотрю на Костю, который пристально наблюдает за мной.

– Ненавижу тебя.

– Я знаю, – улыбается.

Вода закипает чертовски долго, а когда начинает бурлить, я хватаю тряпку и переставляю кастрюлю на другую конфорку. Открываю крышку и смотрю на нитки будто это огромный тарантул. Огонь не выключаю.

Перед тем, как достать нитки из кипятка, беру вилку, тщательно промываю её и свои руки спиртом, после накаляю на огне и только потом осторожно поддеваю «варево», вытаскивая на свободу. Недолго жду, пока нитки остынут, беру их кончиками пальцев. Дальше игла. Тонкая, хрупкая, как моё душевное состояние. Аккуратно накаляю с двух сторон, обжигаю пальцы, морщусь.

Дальше последний штрих: пытаюсь продеть нитку в ушко, но руки трясутся и не слушаются. Одна лишь мысль о том, что сейчас придётся зашить рану человеку, приводит в ужас.

Наконец справившись с иглой, поворачиваюсь к Косте – тот пристально смотрит на меня, и его взгляд такой уверенный, что я готова отдать ему эту чёртову иглу и позволить всё сделать без моей помощи.

Вот он, сидит на моей кухне, прижимая футболку к ране, и смотрит так, словно я должна спасти ему жизнь.

Набравшись решимости, подхожу к нему. Ставлю бутылку со спиртом на стол, после сажусь перед ним на колени. Он раздвигает ноги, чтобы мне было удобнее. Смущающая поза… Но, слава Богу, снимать с него штаны я не собираюсь.

– Футболку убери, – мой голос напряжённый и сиплый.

Костя послушно убирает вещь, позволяя увидеть рану.

– Надо продезинфицировать…

Без лишних слов парень хватает бутылку, открывает, делает ровно три жадных глотка, словно пьёт обычную воду, а после уверенно выливает немного спирта прямо на рану.

– С-с-с, – шикает парень, с громким стуком возвращая бутылку на стол. – Давай, – сдавленно мычит. – Пока не передумал.

Костя шумно дышит, облокачиваясь затылком о стену и прикрывая глаза. Его грудь вздымается, нога нервно почти незаметно дёргается.

Осторожно прикоснувшись к его животу, замираю, пристально вглядываясь в порез. Пытаюсь избавиться от дрожи в руках и успокоиться. Хирурги же как-то работают. А тут просто рана… Ничего серьёзного.

Чем раньше возьмусь за дело, тем быстрее покончу с этим.

Осторожно вонзаю иглу в кожу, чувствуя, как Костя дёргается, сдерживая стон. Ещё один раз. Медленно стягиваю – рана поддаётся подобно ткани. Ещё один, и ещё, пока открытый порез не стягивается и не превращается в полоску, окутанную штрихами ниток.

Я с облечением вздыхаю, прикрывая глаза. Вот и всё. Немного неровно, но для первого раза довольно-таки неплохо.

– Обычно тёлки так стоят передо мной для других целей, – усмехается Костя, смотря на меня сверху вниз.

Его губы кривятся в усмешке, а до меня не сразу доходит смысл его слов.

– Дурак, – поднимаясь на ноги. – Надо ещё раз промыть.

Хватаю бутылку со спиртом и решительно выливаю на рану остатки алкоголя, заставляя исчезнуть нахальную улыбку с лица Назарова.

Тот шипит, стукаясь затылком о стену.

Я отхожу в сторону и выбрасываю пустую бутылку в урну.

– Спасибо, принцесса, – тянет Костя.

– Сочтёмся.

Поворачиваюсь к парню, осматривая с ног до головы. Выглядит Назаров уставшим и вымотанным.

Вспоминаю, что у парня мама инвалид и вряд ли будет рада, если сын заявится домой в таком виде.

– Можешь переночевать здесь, – предлагаю я. – Но утром свалишь, пока бабуля не проснулась. Мне в восемь на работу вставать, со мной и пойдёшь.

– Класс. Мерси, – выдыхает он.

– Ага, – устало вздыхаю я. – Пойду в душ. Можешь порыться в холодильнике.

Он ничего не отвечает, пристально пронзая меня взглядом. Секунду медлю, а после выхожу из кухни, оставляя парня одного.

Да уж. Тот ещё денёк. Это похлеще двенадцатичасовой смены на работе, которая ожидает меня с утра. А она уж точно не будет приятной…

Ложь 11. Ира

Сегодня будильник особенно жесток – не успеваю сомкнуть глаза, как этот нахал разрывает тишину и вырывает меня из сладкого мира снов. Сил шевелиться нет, да и желания, признаться, тоже. Голова тяжёлая, веки еле-еле разлепляются. И то приходится прищуриваться, чтобы хоть что-нибудь разглядеть. Теперь, главное, не рухнуть обратно на подушку, а то усну и больше никогда не проснусь.

Собрав все свои силы, сажусь на кровати, потирая лицо ладонями. Как же раскалывается голова и хочется спать. Давненько пробуждение не было для меня таким болезненным.

Долго сижу, смотря в одну точку. Кто я и что должна сделать? Какие вообще у меня планы на день? Куда-то нужно идти? Что-то решать? Ах, да. Работа. Беру телефон и смотрю на время. Восемь часов и пять минут.

Сегодня мне к десяти, так что в девять нужно выдвигаться: пока доеду, пока то да сё.

Шумно вздохнув, свешиваю ноги с кровати и широко зеваю. Взгляд натыкается на матрас, расстеленный на полу: одеяло скомкано, подушка смята, будто на ней кто-то совсем недавно спал.

Только кто?

Ах, да. Назаров. Я же разрешила ему переночевать.

Тело ломит, когда я встаю и лениво плетусь в сторону выхода. Останавливаюсь возле зеркала и несколько секунд вглядываюсь в отражение. Это точно я? Почему у меня такое жуткое выражение лица, словно я всю ночь охотилась на девственниц и приносила их в жертву?

Поправив непослушные волосы, выхожу в коридор и лениво плетусь в сторону кухни с ядовитым желанием умереть.

Ничего не подозревая, широко зеваю, смахивая навернувшиеся слёзы, и захожу на кухню, но в дверях приходится замереть, потому что передо мной предстаёт картина, которую я меньше всего готова видеть.

Костя Назаров сидит за столом в моей чёрной широкой футболке (со стороны и не скажешь, что она женская), в его руке кружка с чаем, при чём тоже моя, волосы растрёпаны, а на губах играет улыбка. Я точно вчера вечером зашивала ему ножевое ранение?

Но это не самое главное во всей картине, потому что напротив Кости сидит мой отец, и он тоже улыбается.

То ещё зрелище.

Парень, который отправил сына депутата в кому, мило болтает со следователем, тем самым, что ведёт это дело. Ситуация довольна комична, если бы не вселяла ужас.

– О, Ир, – папа первым замечает меня.

Я встречаюсь взглядом с Костей, но улыбка на его лице лишь увеличивается. Интересно, он уже выведал у отца, что тот работает в полиции? Мне кажется, если бы парень был в курсе, то не вёл бы себя так беспечно.

– Чё… – я моргаю, переводя взгляд на папу. – Чё ты припёрся в такую рань?

Он как ни в чём не бывало пожимает плечом, поворачиваясь к Косте.

– Я же говорил.

О чём он тут говорил? Что вообще происходит?

– Заскочил перед работой, – улыбается отец. – Мне Константин как раз рассказывал, что вчера стряслось.

– Да, – поддакивает Назаров, и я удивлённо перевожу на него взгляд. – Я рассказал Антону Юрьевичу, как спас тебя от тех гопников. Как они меня порезали, а ты привела домой и подлатала. Ещё и разрешила переночевать, а то у моей матери инфаркт бы случился, если бы я в таком виде пришёл домой. Она ведь болеет… – Назаров смотрит на моего папу, и тот в ответ понимающе кивает.

– Болеть – это плохо, – вздыхает он. – Моя бывшая жена, мама Иры, тоже болела… Так и не спасли.

– Заткнись, – бросаю я. – Хорош трепаться обо всём подряд.

Поджав губы, подхожу к столу и наливаю в стакан воды. Папа не обращает на меня внимания.

Так, значит,Костя выкрутился, рассказав сказку про то, что он случайно оказался рядом, когда на меня напали гопники. В итоге в драке его ранили ножом, а я, такая вся благородная, спасла его. Вот только поверил ли ему отец? Он же тот ещё хитрожопый, может притворяться, а сам наблюдать и анализировать.

– Но ты не волнуйся, Константин, мы их найдём и накажем. Так просто не отделаются… – заверяет его отец.

Стоп. Значит, он уже рассказал, что работает в полиции? Кошусь на Назарова, чтобы проверить его реакцию, но тот продолжает безмятежно улыбаться.

– Так, я ж говорю, темно было. Всё так быстро произошло, я даже лиц запомнить не успел, – говорит Костя. – Помню только, что их было четверо. А дальше всё как в тумане.

– Ничего, разберёмся, – успокаивает тот. – Главное, что все живы и целы.

Смотрит на меня, но я лишь закатываю глаза. Залпом жадно допиваю воду и со стуком ставлю стакан на столешницу.

– Я в душ, а вы тут даже не смейте обо мне сплетничать, ясно? – цокаю языком, выходя из кухни и направляясь в ванную.

Мне требуется около получаса, чтобы привести себя в порядок: душ, волосы, одежда. И вот я уже, взбодрившись, готова покорять миры. Завтракать дома нет никакого настроения, так что перекушу перед работой, а пока нужно забрать Назарова и утащить из квартиры, прежде чем они с отцом успеют подружиться.

Прежде чем вернуться на кухню, останавливаюсь в коридоре и прислушиваюсь к разговору: отец рассказывает какую-то историю из своей жизни, судя по всему, связанную со мной.

– Я ухожу, – с ходу говорю я, появляясь в дверях и заставляя папу замолчать. – Пошли, – смотрю на Костю.

Тот покорно кивает, поднимается на ноги и, на моё удивление, протягивает отцу руку.

– Приятно было познакомиться, – приветливо улыбается Назаров.

Скептично кривлюсь. То же мне, джентльмен. Вспомнить только, как он меня в машину вчера запихивал.

– Взаимно, Константин, – папа аж поднимается на ноги.

Мы выходим в коридор и начинаем обуваться.

– Не забудь разбудить бабушку, – приказываю отцу. – И соседке напомни, чтобы приходила к нам и проверяла её. У меня смена двенадцать часов, я поздно вернусь.

– Конечно. Удачного дня. И тебе, Константин. Заглядывай к нам, всегда рады, – какой-то он сегодня подозрительно-милый.

– Не заглянет, – отрезаю я. – Делать ему здесь нечего. Всё, – хватаю рюкзак и вешаю на плечо. – Мы пошли.

Даже не взглянув на отца, открываю дверь и выхожу из квартиры.

– До свидания, – невинно говорит Костя, следуя за мной.

Папа закрывает дверь – я подхожу к лифту и нажимаю на кнопку, буквально чувствуя на себе прожигающий пристальный взгляд парня. А ещё мне кажется, что отец наблюдает за нами в дверной глазок, и, наверное, Костя тоже об этом думает, поэтому и молчит. Когда мы оказываемся в кабинке, а двери на за нами закрываются, парень хватает меня за локоть и разворачивает к себе.

– У тебя отец, что, опер? – шипит Назаров, буквально за секунду превращаясь из невинного ребёнка в демона.

– Вообще-то следователь, – выпутываюсь из его хватки, поджимая губы. – И хватит уже хватать меня, когда тебя вздумается.

Парень шумно вздыхает, облокачиваясь о перила.

– Я даже не знаю, что из этого хуже, – говорит Костя. – Он же в отделении этого района работает?

– Нет, – холодно отзываюсь. – В другом.

Парень осматривается, ища камеры в лифте, но здесь их нет и сроду никогда не будет.

– В каком?

Впивается в меня взглядом. Я открываю рот, шумно вздыхая. Стоит ли говорить, что мой отец ведёт дело сына депутата? Они же меня тогда втянут в ещё большие неприятности. А мне это надо? С другой стороны, ничего не случится, если я просто предупрежу его об этом.

– В том, на чей земле тебя ножом пырнули.

– Вот же, – бурчит парень. – Набережная – тоже их земля. Значит, и дело парня, которого я битой отхерачил, тоже там. Охренеть. Надо со Стасом перетереть. Со мной поедешь, всё расскажешь ему.

– Что? А ты, часом, не обнаглел? – возмущаюсь я. – Мне на работу надо. И вообще я связываться с вами не хочу. Я уже Стасу сказала, что ничего рассказывать никому не собираюсь.

Лифт останавливается, выпуская нас, и я решительно выхожу из кабинки. На улице Костя снова останавливает меня за локоть.

– Так, Назаров! – злюсь я. – Я иду на работу. Точка. Ты вали куда хочешь. Точка. Я надеюсь, что больше ни о тебе, ни о Стасе, и вообще об этой ситуации не услышу. Договорились? Я держу язык за зубами, вы меня не втягиваете. У меня и без вас хлопот по горло. А теперь я, с твоего позволения, пойду. Меня ждут двенадцать часов ада.

Не дождавшись ответа, разворачиваюсь и направляюсь в сторону остановки, чтобы поймать маршрутку и убраться отсюда подальше. К счастью Костя не преследует меня. И, очень надеюсь, что мы с ним больше не пересечёмся. Мне и одного безумного дня хватило на всю жизнь. Пусть дальше сами разбираются.

Ложь 12. Стас

Звонок в дверь. Ещё один, а потом сразу несколько. Ставлю сотку, что это Костян. Больше никто не ломится ко мне с таким упорством.

Даже не смотрю в глазок, прежде чем повернуть ключ, – преграда распахивается, чуть ли не ударяя меня по носу, и впускает незваного гостя.

Ну, конечно же, это Назаров, кто же ещё.

– Здорова, – на выдохе бросает парень, уверенно переступая порог и закрывая за собой дверь. Он осматривается, кривится. – Чё, убираешься что ли?

– Ну, да, – пожимаю плечом. – А что, в свинарнике сидеть?

Настроения нет, и я даже не пытаюсь изобразить из себя мистера дружелюбие. Голова раскалывается после вчерашнего, а стоит только вспомнить, что учудили мои родственники, так хоть вешайся.

Осматриваю Костяна с ног до головы, поджимаю губы.

– У кого футболку отжал?

Парень проходит вглубь квартиры, но до кресла так и не добирается. Оборачивается ко мне. Думает, но явно не о футболке.

– А. Это Иры, – небрежно.

– Иры? – скептично кривлюсь. – В смысле? – смешок. – Погоди, вы чё, переспали?

Назаров смотрит на меня с таким видом, словно я задаю самый глупый вопрос на свете. Или, наоборот, самый умный, на который парень не знает ответа.

– Ага, ну, конечно, – бурчит. – Меня вчера шайка Рябы порезала. Ира меня зашила.

– Да хорош…

Костя поднимает футболку: его талия перебинтована, а с левой стороны алыми разводами проступает кровь.

– Ничё серьёзного, жить буду, – заверяет парень. – У нас другая проблема. Её батя следак в местном отделе. Скорее всего, там дело сына депутата и двигается.

Твою мать.

– Откуда знаешь? – подхожу к кухонному столу и облокачиваюсь на него, наблюдая за передвижениями друга.

Костя нагло заглядывает в холодильник и достаёт оттуда питьевой йогурт. Ногой захлопывает дверцу, задумчиво кривится.

– С утра наткнулся на него, – облокачивается рукой о холодильник и смотрит на меня. – Я у Иры ночевал. Не хотел домой идти, там мать же. Расстраивать её лишний раз… – качает головой. – Утром просыпаюсь, думаю, попью чайку, пока принцесса спит, а потом свалю. А там батя её. Типа: «Ну, привет». Я короч ему наплёл, типа, шёл домой, увидел, как на Иру гопники напали, ну и помог. А она меня подлатала. Показал рану, чтоб наверняка. Вроде, отмазался, – Костя открывает йогурт, бросает крышку на стол, и делает парочку глотков.

Я спокойно жду продолжения. Назар терпеть не может, когда его перебивают или поторапливают.

– Чёт разговорились с ним, он начал благодарить, что я Иру спас и всё такое. А потом и грит, тип, я мент, поймаем мы этих упырей. Ну, ясен фиг, я ж не буду Рябу сдавать. Повяжут его, а он меня за собой потянет. Сказал, что лиц не разглядел, темно было.

– А чё Рябе вообще от тебя надо было? – не понимаю я. – Ты ж с ним дел никаких не имеешь.

Костя пожимает плечом, слизывает с губ йогурт.

– Да я это… На братана на его наехал же, чтобы он видос удалил, – немного неуверенно отвечает друг. – А тот бычить начал. Ну, я его и раскрасил. Ряба узнал, ну и вот…

Я вздыхаю, прикрывая глаза. Что ни день, то новое приключение.

– Стоп, а как батю Иры зовут, не знаешь? – вдруг спрашиваю я.

– Антон Юрьевич… – Назаров допивает йогурт, выбрасывает банку в урну под раковиной.

Дверца громко хлопает, но я не обращаю на это внимания. Антон Юрьевич, здрасте, приехали. Ещё этого не хватало. Что же за чёртовы совпадения-то такие?

– Это он ведёт дело, – бросаю я, кривясь.

– Да хорош, – тянет Назар.

– Чё хорош? – огрызаюсь. – Меня в его отделе уже каждый мусор знает. Это он рассказал, что Григорьев в коме, когда меня в последний раз приняли.

Костян цокает языком.

– Может, мне замутить с Ирой? – вдруг предлагает парень.

– Ты дурак совсем?

– Ну, а чё? – смотрит так, словно ему в голову пришла гениальная идея. – Влюбится в меня, и смысла тогда рассказывать о нас в принципе не будет. Да и я буду знать все новости по делу.

Шумно вздохнув, качаю головой.

– Во-первых, Ира с тобой мутить не будет ни за что на свете. Во-вторых, ты точно дурак, – констатирую факт. – Её отец вряд ли будет раскрывать подробности дела. Да другие на твоём месте подальше бы от неё держались, а ты сам на рожон лезешь. Если её отец узнает, кто ты и что ты сделал, тебе сразу хана. А если и меня с вами увидит, то точно проблем не оберёмся. Я ж у него как зверушка, которая попадает в приют, а её снова и снова выкупают хозяева. Не вариант вообще.

– Тогда чё делать будем?

– Ничего! – раздражаюсь. – Вообще не лезь никуда и не высовывайся. И к Ире не вздумай соваться. И вообще, ты сюда надолго? Ко мне сейчас Элли придёт.

– Отлично, вот и познакомлюсь с ней, – непринуждённо заявляет парень. – А, может, заглянем к Ире на работу сегодня? Она в десять заканчивает. По-любому твоя подружка в курсе, где у неё смена.

Громко стону, потирая лицо ладонями. Бросаю на парня короткий взгляд и отхожу к дивану, чтобы проверить наличие новых сообщений. Думать на счёт невероятных совпадений, где отец подруги моей девушки оказывается следователем, не раз допрашивающим меня в отделе, нет настроения и желания. К тому же Ира обещала молчать, так что беспокоиться не о чем.

– Забей, Костян, – сообщений не оказывается, и я бросаю сотовый в кресло. – Ни к какой Ире мы не пойдём. Да к тому же у меня… типа, комендантский час в десять, так что всё равно не получится.

– Чё? – ржёт Назаров. – Тебе папочка запрещает из дома на ночь глядя выходить.

– Ни разу не смешно.

– Да хорош, не верю, – отмахивается он, запрыгивая на кухонную тумбу.

Скрещиваю руки на груди и смотрю на друга с укором. Не верит? Я вот тоже не верил, пока не поговорил с ним. К тому же братец, тот ещё говнюк. Он со мной вести переговоры не станет, если я накосячу. Сразу сдаст отцу, а тот отправит в какой-нибудь закрытый пансионат.

– Блин, – до Назара доходит, что я говорю серьёзно. – За этим твой брат вчера припёрся?

– Ага, – скептично кривлюсь, садясь в кресло. – За чем же ещё. А потом я очень мило поболтал с отцом по телефону. Так что, пока он в Гонконге – я в лапах Тёмы. Светиться нельзя. Иначе запрут в самой жопе мира.

– Херово, – бурчит друг.

Я не отвечаю.

– Слушай. Всё-таки на счёт Иры надо что-то решать, – не унимается Костя.

– Понравилась что ли? – издеваюсь. – Чё ты так с ней носишься?

– Я на кого похож, чтобы за бабами бегать? – скалится Назаров. – Для дела всё.

Ага, ну, да. Для дела. Как же.

Неожиданный звонок в дверь избавляет от язвительного комментария в сторону друга. Я не успеваю встать – Костя спрыгивает на пол и направляется к выходу, чтобы впустить гостя.

– Я открою, – уверенно бросает Назаров.

Костя решительно отпирает замок и распахивает преграду, и я буквально вижу его насмешливую ухмылку.

Это Элли. Девушка в белой рубашке, заправленной в кремовые брюки. На ногах чёрные туфли, идеальная причёска и лёгкий макияж. На голове солнцезащитные очки.

– Привет, красотка, – нагло тянет Назаров.

Губы Элли еле заметно кривятся то ли в отвращении, то ли в презрении, то ли в неумелой улыбке. Она медленно переступает порог, будто собирается купить эту квартиру, и оценивающе осматривает Костю. Цепкие пальцы с идеальным маникюром хватают футболку Назара и оттягивают, словно прицениваясь в магазине.

– Женская, – подытоживает.

Вальяжно обходит Костю, направляясь ко мне. Я еле сдерживаюсь, чтобы не рассмеяться. Ух, сейчас Назар взбесится…

– Привет, – улыбаюсь я.

– Привет, Котик, – нежно целует меня в губы, затем отстраняется и осматривает квартиру. – Прости, опоздала. Пробки…

Медленно снимает очки с головы и кладёт их на столик, рядом ставит маленькую сумочку.

Костян захлопывает дверь и отходит к холодильнику, с таким видом наблюдая за Элли, будто обиженная до глубины души собака.

– Это Костя, – решаю представить друга. – Я про него рассказывал.

– А, – небрежно тянет девушка. – Помню, – поджимает губы и смотрит на Назарова. – Ему бы манерам поучиться…

Бросаю в друга предостерегающий взгляд, потому что знаю, что парень может ляпнуть что-нибудь язвительное и обидное, но Костя на удивление спокоен. Делает вид, что ему всё равно.

Элли улыбается, а потом садится в кресло, закинув ногу на ногу.

– Ну, – пожимаю плечом, понятия не имея, что делать.

Чаю что ли предложить?

От необходимости разруливать ситуацию спасает входящее сообщение. «Не хочу подниматься, спустись сам. Важное дело». Тёма.

Вот же…

Шумно вздохнув, поджимаю губы.

– Вы тут поболтайте пока, я скоро вернусь, – говорю я. – Дело важное.

Никто из них не отвечает, и я поспешно направляюсь к выходу. Надеюсь, они не переубивают друг друга, пока меня нет. И, самое главное, квартиру не разнесут, а то я только убрался…

Ложь 13. Ира

Всего у меня три подработки, и одна из них – небольшой магазинчик, где продают аниме-товары. Да-да. Именно аниме, а не просто какие-то там иностранные мультики. Манга, одежда, фигурки, сумки, значки и прочая ерунда для фанатов популярных аниме-сериалов. В основном сюда заглядывают подростки, чтобы прикупить рюкзак с логотипом «Атаки титанов» или же линзы с каким-нибудь шаринганом из «Наруто» и «Боруто». Часто покупают мангу, игрушки и чехлы для телефонов. Так что скучать не приходится. В последнее время очень популярны аксессуары по «Черному клеверу», последнему сезону «Мастера меча» и «Токийскому гулю».

Я не поклонник японской анимации, но за время работы узнала о многих популярных экранизациях. В основном по рассказам напарника, который каждый раз без умолку пересказывает сюжеты любимых аниме.

Обычно у меня смена – пять-шесть часов, так как я работаю неофициально, да ещё и несовершеннолетняя, но я беру две подряд. Так больше платят, да и время зря не пропадает. Вряд ли это законно, но начальница только в плюсе.

Иногда в магазине не протолкнуться, а порой так тихо, что только и остаётся зевать и наблюдать за неторопливой стрелкой часов.

И сейчас как раз один из таких дней.

– Смотри, что нам завезли вчера! – из подсобки выходит пухлый Гриша.

Пыхтя будто чайник парень тащит коробку, в которой находится, очевидно, что-то тяжёлое. Я кривлюсь, наблюдая за ним. Сейчас опять задвинет тему про «Семь смертных грехов» или же какой-нибудь «Психопаспорт». Для меня вообще все аниме-персонажи на одно лицо. Вот откроешь любую мангу, а там герои одинаковые. И причёски, и глаза, и одежда.

То ли авторы тырят друг у друга образы, то ли просто фантазии маловато. Иногда, конечно, встречаются нормальная рисовка, но…

Не фанат я аниме, не фанат.

– Что там? – безразлично спрашиваю.

Гриша старше меня на семь лет, но при этом до сих пор живёт с родителями. Он пухлый, и у него на лице постоянно скапливаются капли пота, особенно в те моменты, когда он перебирает коробки на складе. Не смотря на постоянно работающий кондиционер, парень потеет, будто каждая его мышца ежесекундно занимается спортом.

Волосы у него чёрные, завиваются постоянно, и глаза неприятно-карего цвета. Почему неприятного? Просто парень вечно подводит их чёрным карандашом и думает, что выглядит круто.

– Завели футболки и кружки с «Ванпанчменом»! И не только!

– А… – делаю вид, что в теме.

Гриша достаёт запечатанные идеально упакованные вещи и раскладывает на столешнице.

– Ну, помнишь, я тебе рассказывал? – не унимается парень, расплываясь в довольной улыбке. – Где игроки попали в виртуальный мир и не могли выбраться. Умрёшь в игре, умрёшь в реале!

– Что-то припоминаю, – зеваю.

Я сижу рядом с кассой на стуле, подперев голову рукой и сонно рассматриваю всевозможные товары, которыми забит наш магазинчик. Думаю, когда начнётся учёба, останусь здесь. Это самая лёгкая и скучная работа из всех, что сейчас лежат на моих плечах. Сиди, зевай, иногда продавай что-нибудь. Красота.

Тихо бренчит колокольчик, спасая меня от рассказа Гриши. Я бросаю взгляд в сторону выхода и удивлённо вскидываю брови. Надо же, какие люди.

В дверях стоит Элли, осматривая заставленное стеллажами помещение скептичным взглядом. Подруга поджимает губы, перекладывает лакированную сумочку из правой руки в левую, задерживает взгляд на каких-то заинтересовавших её вещах, а после кривится ещё сильнее.

Наконец замечает меня и расплывается в улыбке.

– Ирка! – уверенно пересекает магазинчик, громко стуча каблуками. – Привет, моя сладкая.

Элли нагибается, чтобы чмокнуть меня в щёку.

– Элеонора, – на выдохе тянет Гриша. – Твоя красота пронзила моё сердце. Выходи за меня.

Элли наконец-то обращает внимание на моего напарника и кокетливо-обречённо-брезгливо смеётся.

– Шутки у тебя, Гриша, – отмахивается блондинка. – Тебе бы умыться не помешает. Да спортом заняться. Брюхо убрать, всё такое. И сними уже, наконец, эту ужасную зелёную жилетку.

– Ну, вот, – вздыхает Гриша, забирая коробку с футболками. – Она снова меня отшила. Пойду заем своё горе пирожками…

Парень демонстративно разворачивается и скрывается в подсобке, а Элли облокачивается локтём о прилавок и смотрит на меня с таким видом, будто ей известен какой-то секрет.

– Ну, как тебе мой Стасик? Как вчера всё прошло?

Вздыхаю.

– Ну, – тяну я. – Нормально.

Рассказывать подробности уж точно не собираюсь. Во-первых, долго, а, во-вторых, ей об этом знать не обязательно. Стас захочет – сам поведает.

– Стас неплохой. Весёлый, – вспоминаю, как они запихнули меня в машину. – И вообще, – вдруг приободряюсь. – Какого чёрта ты вчера не явилась? Мне пришлось развлекать их одной…

– Прости-прости, – виновато бормочет Элли. – Ты не представляешь, что вчера было. После ужина Артём потащил меня на романтическую прогулку, а потом отвёз домой, так что я решила, что уже поздно к вам ехать. Да и, когда я Стасу позвонила, он сказал, что вы уже разошлись.

– А ужин как прошёл?

– У него такие милые родители! – ещё шире улыбается Элли. – Отец занимается бизнесом, а мама рисует картины. Знаменитая в узких кругах художница. Я, правда, в этом не разбираюсь, но картины у неё отпадные! И представляешь, – Элли наигранно вздыхает. – У Тёмы есть младший брат. Он тоже должен был прийти на ужин, но так и не явился. Говорят, тот ещё хулиган, совсем отпетый. Ведёт разгульный образ жизни, в полиции постоянно бывает. В общем, на ужине они решили, что Тёма будет за ним присматривать. Так что, если этот парнишка хоть раз оступится, его отправят в военную академию. Или ещё куда-нибудь, они так и не определились. Бедный Тёма…

– Ага.

– В общем, собственно, почему я сюда пришла-то, – не унимается Элли. Вот, откуда у неё столько энергии? Без умолку болтает… – Помнишь Костю?

Меня аж передёргивает. Как же не помнить-то? Он же мне всю кухню в крови перепачкал.

– Друга Стаса? Ну, да. А что с ним?

Неужто копы поймали?

– Ирка! – воодушевлённо улыбается подруга. – Ты ему очень понравилась!

– Что? – смеюсь. – Ага, ну, как же. Не неси бред.

Я понравилась Назарову? Да кому скажешь, никто не поверит.

– Я тебе отвечаю, – заговорщически тянет Элли. – Он мне сам признался. Была сегодня у Стаса дома, а там его друг. Костя. Как его там… Не помню фамилию. Но не суть. Говорит мне, мол, ты же подруга Иры? Она мне понравилась вчера, а номер взять не успел.

– Только не говори, что ты дала ему мой сотовый! – ною я.

– Лучше, – довольно улыбается Элли. – Просил, чтобы я показала ему, где ты сегодня работаешь. Он на улице стоит.

– Ты издеваешься? – медленно проговариваю я, чтобы подруга поняла суть моих слов и прочувствовала всю боль.

Шумно вздыхаю и прикрываю лицо руками. За что мне всё это?

– Ир, – Элли улыбается. – Тебе пора завести отношения. А Костя показался мне неплохим парнем. Грубоват, правда, немного, но вы с ним поладите. Я прям вижу, какая из вас отличная пара выйдет…

– Элли! – ною я. – Ненавижу тебя, – шиплю сквозь зубы.

– Знаю, – довольны лыбиться будто подвиг совершила.

Неохотно поднявшись на ноги, выхожу из-за прилавка.

– Жди тут.

– Ещё потом спасибо скажешь! – кричит вслед подруга, но я уже толкаю дверь и выхожу на улицу.

Осматриваюсь, щурясь от света. Голоса людей, шум машин, крики, смех, что-то хлопает, падает. Настоящее месиво…

А вот и Костя: стоит в паре метров от входа и курит. Футболку уже поменял: теперь вместо моей на нём потрёпанная синяя со стёртыми надписями.

– Какого чёрта ты тут делаешь? – злюсь я, скрещивая на груди руки.

Назаров оборачивается, смотрит сверху вниз, немного прищуривается.

– Футболку принёс, – небрежно бросает мне небольшой оранжевый пакет, затягивается.

Ловлю пакет, заглядываю внутрь: моя чёрная футболка аккуратно сложена.

– А теперь отвечай, зачем ты на самом деле пришёл, – уже тише спрашиваю я. – На хрена ты Элли сказал, что я тебе нравлюсь? Она же меня теперь достанет!

Пожимает плечом.

– А ты хотела, чтобы я правду сказал? – усмехается Костя. – Ой, вчера я ночевал у твоей подруги, потому что меня пырнули ножом. Я одолжил футболку, так что не могла бы ты отвести меня к ней на работу, чтобы я вернул вещь?

Ничего не отвечаю. Ну, да. Глупо получилось бы. Но всё равно врать, что я ему нравлюсь, – это не самая лучшая идея.

– Да и ты симпатичная, думаешь, не сможешь мне приглянуться? – издевается парень.

– Заткнись, – бурчу. – Мне парни, для которых девушки – расходный материал, не нужны. Спасибо, что вернул футболку, а теперь, будь добр, исчезни.

Я разворачиваюсь, чтобы вернуться в магазин.

– Да погоди ты, – смеётся Назаров, хватаясь пальцем за ворот моей футболки.

Он в последний раз затягивается, тушит окурок о край урны и выбрасывает его.

– Я вот о чём хотел перетереть с тобой… – бормочет парень, оказываясь в опасной близости, но я не даю ему договорить.

– Нет! – отступаю на шаг. – Даже слушать не хочу. Ты меня в свои игры не втянешь, понял?

– Да я даже ещё ничего не сказал…

– И не надо! Всё, гуляй, – пытаюсь уйти.

– Ир, – хватает меня за локоть, разворачивая обратно.

Какая-то машина сигналит совсем рядом, проезжая мимо. Вдали тявкает собака, а солнце так слепит, что приходится щуриться, смотря снизу-вверх на Костю.

Слева открывается дверь, выпуская кого-то на улицу.

– Назаров! – вскрикиваю я. – Хватит! Я не хочу с тобой разговаривать. И отпусти ты уже меня, – пытаюсь выдернуть руку из цепких пальцев, но они держат слишком крепко.

– Да чё ты вот, – Костя цокает языком. – Я просто поговорить хочу.

– А я не хочу!

– Ир, – он дёргает за локоть, чтобы я перестала вырываться, но это злит лишь сильнее.

Пакетом что ли ему по лицу заехать?

– Она же сказала, что не хочет разговаривать, – незнакомый мужской голос заставляет меня и Назарова замереть. – Девушку отпусти.

Ну, вот… Только спасителей здесь не хватает. Сейчас ещё поцапаются перед магазином. Я смотрю на парнишку с тёмными волосами и с щетиной. Выглядит старше своих лет, но не думаю, что ему больше 25. Единственное, что меня привлекает, – кольцо в левом ухе. Оно как-то неестественно переливается в лучах солнца.

– Слышь, потеряйся, – бросает ему Костя. – Без тебя разберёмся.

– Чё, тупой совсем? – незнакомец хватает его за руку, которой Назаров держит меня, и дёргает, заставляя разжать пальцы. – Девушку оставь в покое, – толкает в грудь, вынуждая отступить назад.

Я морщусь, не зная, что делать. Вмешаться или же просто свалить в магазин и сделать вид, что я никого из них не знаю?

– Я те башку щас сломаю, – сплёвывает Костя, делая к незнакомцу пару решительных шагов.

Не выдержав, влезаю между ними, толкаю Назарова в грудь, чтобы он отступил.

– Всё, всё, всё, – снова толкаю его, потому что этот идиот не слушается. – Успокойся, – упираюсь ладонью в его грудь, чтобы остановить, а потом оборачиваюсь к незнакомцу. – Спасибо. Всё в порядке. Я справлюсь.

– Точно? – недоверчиво смотрит то на меня, то на Костю.

– Да. Всё в порядке, – повторяю я, наблюдая за тем, как парень неохотно уходит.

А после оборачиваюсь к Назарову:

– Ты нормальный? – не понимаю я. – Тебе лучше пойти домой.

– Ир…

Решительно открываю дверь и захожу в магазин, даже недослушав.

К счастью, Назаров не преследует меня. Вот и славно. Надеюсь, в этот раз я окончательно от него избавилась.

Ложь 14. Ира

– Чтобы больше я никогда про Назарова не слышала! – заявляю я, возвращаясь за прилавок.

Элли невинно хлопает глазками будто совершенно не при чём, и это раздражает ещё сильнее. Ставлю пакет с футболкой под ноги и сажусь на табурет. Безумие какое-то…

Подруга постукивает ноготками по стеклу, осматривает полки позади меня и явно дожидается подходящего момента, чтобы ретироваться. Смотрю на её идеальный макияж, уложенные волосы, стильную одежду и думаю о том, как вообще мы с ней начали общаться? Совершенно ведь противоположные личности. Она – богатенькая девчонка, получающая всё, что пожелает, а я живу с больной бабушкой и загибаюсь на трёх подработках. У неё обеспеченные родители, а у меня только отец, и тот живёт в другой семье. У Элли куча возможностей, лишь щёлкни пальцами и уже несут на блюдечке, а мне приходит довольствоваться малым.

Два разных мира, две жизни и две судьбы, которые никогда не должны были пересечься.

Но они соприкоснулись, и вот мы сейчас здесь в аниме-магазине, в котором мне ещё торчать как минимум пять часов.

– О чём говорили? – как бы просто так спрашивает подруга.

– Ни о чём, – бурчу я.

Пожимает плечом, смахивает с плеча невидимые соринки, а после выпрямляется и хлопает в ладоши

– Ну, я своё дело сделала, так что не буду мешать, – заявляет блондинка.

Чем, собственно, она мне мешала, понятия не имею, ведь я всё равно здесь ничего не делаю, но спорить с ней бесполезно. Не удивлюсь, если она побежит догонять Назарова, чтобы расспросить о нашем разговоре, а потом ещё начнёт советовать, как добиться моего сердца.

– Увидимся, дорогая, – Элли нагибается, целует меня в щёку, хватает сумочку и пружинистой походной направляется к выходу.

Бренчит колокольчик, и тишина обрушивается на меня вместе с давящим одиночеством.

Макеева Элеонора Викторовна – моя одноклассница. Я знаю её с первого класса, но тесно общаться мы начали только после смерти мамы. Это был шестой класс, мне было двенадцать. Тогда я сильно переживала, часто пропускала школу, отдалилась от друзей и совсем замкнулась в себе. Никто не пытался меня подбодрить. Одноклассники видели, какой мрачной я становилась, и это их пугало. Постепенно я вообще перестала с кем-либо общаться, держалась в стороне, вообще не участвовала в жизни класса.

И тут появилась Элли словно лучик света, будто капля надежды в тёмном безжизненном мире. Она растрясла меня, взбодрила и вернула в реальность. Единственная девочка, которая попыталась помочь. С тех пор мы не разлей вода.

– Она уже ушла? – разочарованно бормочет Гриша, выходя из подсобки.

– Ага.

Парень мечтательно вздыхает.

– Эх, какая женщина! – тянет он. – Эталон красоты и элегантности.

– Ей восемнадцати нет, чувак, – морщусь я. – Прибереги свои развратные мыслишки для кого-нибудь другого, а то восемь лет получишь.

Гриша фыркает, возмущённо кривится и отворачивается, пряча налившееся кровью лицо. Тоже мне, альфа самец. Хотя на Элли все парни заглядываются. Это вам не я, девочка в спортивном костюме, которая знает приёмы самообороны и выглядит так, будто не спит уже неделю.

– А, может, ты мне номерок её дашь? – невинно спрашивает парень.

Я закатываю глаза.

– Гриш, вот тебе двадцать пять лет, а ведёшь себя будто ребёнок, – упрекаю его. – Возьмись за ум уже. Найди себе девушку нормальную и перестань задрачивать на аниме-тянок.

– Двадцать четыре вообще-то, – обижается парень. – И я не задрачиваю на них.

– Ну, да…

– Ты не понимаешь, – парень приносит ещё одну табуретку и усаживается на неё. – Элли – самая красивая девушка, которую я когда-либо видел в жизни! Она идеальна!

– Она не твоей весовой категории…

– Это да, – вздыхает Гриша. – Может быть, правда записаться в спортзал?

– Ну, запишись.

Дверь открывается, впуская посетителей и избавляя меня от разговоров про неразделённую любовь Гриши. Что ж, работа ждёт, не время расслабляться!

***

Домой возвращаюсь поздно, примерно в двенадцатом часу. Бабушка спит, сидя в своём любимом кресле перед включённым телевизором, но я не спешу укладывать её в постель. Для начала захожу к себе в комнату, чтобы переодеться, бросаю на кровать пакет с футболкой.

Надев домашние шорты и майку, потягиваюсь и широко зеваю. Чертовски устала, а спать почему-то совершенно не хочется. Но завтра придётся снова вставать в восемь и идти на работу, благо, смена всего пять часов, так что вечер обещает быть свободным. Хотя, это как сказать. Нужно зайти в аптеку, в магазин, может, даже на почту заскочить, чтобы оплатить счета. Дел невпроворот.

Достав футболку из пакета, мну в руках, решая, стоит ли закидывать вещь в стирку или же повременить. Ткань почти незаметно пахнет духами Назарова. Или одеколоном. Может быть, даже просто дезодорантом.

Встряхиваю футболку, чтобы выпрямить, и вдруг замечаю, как из складок выскальзывает бумажка, падая на покрывало. Это небрежно сложенный тетрадный лист, смутно напоминающий школьные приколы. В него плюют и начинают передавать по классу, пока какой-нибудь идиот не раскроет ловушку и не измажется.

Но вряд ли это здесь уместно, поэтому я решительно беру листок и разворачиваю его. На нём корявым почерком написано несколько фраз.

«Типа если не захочешь со мной разговаривать. Глубоко извиняюсь за тачку и моё непристойное поведение. Вспылил, каюсь. И типа за наезды что ты из богатых тоже сорян. Короче спасибо что зашила. Захочешь норм извинения звони».

А дальше номер.

И никаких запятых… Ну, хоть без ошибок написал.

Тоже мне, мастер извинений.

Плюхаюсь на кровать и несколько раз перечитываю послание. Так, вот, что ему нужно было от меня в магазине. Просто попросить прощение… А я так заистерила словно идиотка. Даже совестно теперь.

Блин.

Беру в руки телефон и долго всматриваюсь в экран. Думаю, ничего не случится, если я отвечу. Тем более при желании парень запросто узнает мой номер, это лишь дело времени.

«Извинения приняты. Больше не нарывайся на неприятности. Прощай. Ира».

Отправляю.

Вот. Вроде бы ясно дала понять, что всё забыто, прощено. Да и что общаться с ним я не горю желанием.

Тогда почему я так глупо улыбаюсь, перечитывая письмо? Разве это не противоречит всем моим мыслям?

Ложь 15. Стас

Элли утыкается носом в мою шею – мы сидим в обнимку на диване и молчим. Да и зачем разговаривать, когда вместо слов есть прикосновения, поцелуи и объятия? Нежные и почти невесомые, заставляющие сердце трепетать, яростно разрывая всё внутри на части. Нам ничего больше и не нужно. Мне не нужно.

Она целует меня в шею, и я улыбаюсь, вздрагивая из-за неожиданных мурашек. Её дыхание щекочет, пальцы осторожно сжимаю футболку, будто ища спасения.

Её волосы пахнут кокосовым маслом, они такие идеальные, ровные и красивые, а ещё чертовски мягкие будто одеяльце, накрывающее младенца. Я вдыхаю приятный запах, с наслаждением прикрывая глаза, и хочется парить. Как Питер Пэн, взлететь под потолок и умчать вместе с Элли в Нетландию.

Тихо работает телевизор, но я не слышу его. Мне так хорошо, что я готов вечно обнимать девушку, прижимать к груди, осторожно гладить мягкую горячую кожу, мечтать о всяких глупостях, нелепо улыбаться.

Ещё ни одна девчонка не срывала мне так голову! Я даже представить не могу, что Элли не будет рядом. Я задыхаюсь, когда мы порознь, разрываюсь на кусочки, скучая по этому звонкому всегда позитивному голосу, красивой улыбке и глазам. Таким огромным невероятным глазам!

– Как думаешь, Ира сможет сойтись с твоим другом? – тихо спрашивает девушка.

Не сразу понимаю суть вопроса. Что за Ира? Какой ещё мой друг?

– В смысле? С Костяном что ли? – коротко смеюсь. – С чего вообще у тебя таким мысли?

Ага, как же. Сойдутся они. Да скорее на нас инопланетяне нападут, чем Назар замутит с Иркой. Это же два совершенно несовместимых человека.

– Скажу тебе по секрету, – томно тянет Элли, поглаживая меня по талии. – Сегодня утром, когда ты оставил нас одних, Костя признался, что Ирка ему очень сильно понравилась, – она довольно улыбается. – Сказал, что забыл взять её «координаты», – делает в воздухе кавычки. – Ну, номер телефона и всё такое. Сказал, что хочет узнать её получше. «Чем она дышит и вообще кто по жизни». Я сказала, что могу дать её страницу «вконтакте» или же номер телефона, но он попросил показать, где Ира работает…

Твою мать.

– И? – как-то обречённо спрашиваю я.

– Что «и»? – не понимает Элли, чуть отстраняясь. Краем глаза вижу, что девушка смотрит на меня. – А ты думал, куда я ушла сегодня? Конечно же повела твоего друга на работу к Ирке. Она, правда, не особо была рада…

Фыркаю. Ещё бы она обрадовалась такому сюрпризу.

–…они там поговорили о чём-то на улице. Ира была не в духе, когда вернулась…

Ожидаемо.

–…Но я уверена, что у них что-нибудь да и получится!

А вот это уже вряд ли.

Элли отстраняется и садится, устремляя уверенный взгляд в телевизор.

– Я давно хочу свести её с кем-нибудь…

Не с Костяном же…

–…Она так много работает, ничего, кроме своих подработок, не видит. А тут хотя бы любимый человек появится. Хоть что-то приятно, правда же?

Неохотно пожимаю плечом. Мне-то откуда знать, что для Иры лучше? Но уж точно не Костя Назаров. Я, конечно, ничего против друга не имею, да и ему тоже пора бы найти кого-нибудь для серьёзных отношений и перестать метаться от девчонки к девчонке, но…

В этом случае сводить Назарова и Иру – самая глупая затея в этом мире. Учитывая, что её батя ведёт дело Григорьева…

– Может, ей лучше самой решить?

Элли обиженно поджимает губы. Ну, началось. Сейчас обиду как киданёт, что я не поддерживаю её идею. Будет дуться весь вечер.

– Да что она может решить? – возмущается девушка. – Нам обязательно нужно свести её с Костей, и ты мне в этом поможешь!

Ага. Разбежалась. Хочешь, чтобы я собственноручно свёл преступника и дочку следака? Да это самоубийство.

– О, нет, ты меня не заставишь этим заниматься! – кривлюсь я. – Пусть сами разбираются. Вообще не думаю, что это хорошая идея: лезть в её жизнь. Если не хочет общаться с Назаром – её право.

– Ста-а-ас! – Элли строит умоляющие глазки. – Ну, Котик… – надувает губки.

Нет, Скворецкий, не поддавайся! Только не в этой ситуации. Только не с Назаром и с Ирой. Ни. За. Что. Ни за что. Никогда.

– Элли, – осторожно говорю я. Кладу ладонь на её спину, чтобы успокоить и вразумить, немного поглаживаю. – Нет. Оставь их в покое. Если Назару действительно нравится Ира, то ему уж точно помощь не понадобится.

Девушка скептично смотрит на меня, мол, как это кому-то не нужна её помощь?!

А затем возвращается ко мне в объятия.

– Думаешь? – тихо бормочет она.

– Уверен. Так что забей.

– Ладно, – вздыхает девушка. – Тогда расскажи, кто к тебе с утра приходил?

Мысленно покривившись, несколько секунд медлю. Нельзя, чтобы Элли узнала о моих проблемах в семье. Не хочу её расстраивать. Будет лишний раз переживать. А потом я ей так и не сказал свою настоящую фамилию, так что она даже не в курсе, что я сын Скворецкого.

Я представился девичьей фамилией матери. Так что для Элли я не Стас Скворецкий, сын бизнесмена, а просто Стас Верховский. Без прошлого, но с ярким настоящим.

Моё имя, в отличие от брата, не на слуху. Тёма всегда появляется с отцом в свете на разных мероприятиях, ужинах, партнёрских встречах. Все в столице, да и, наверное, в стране знают, что мой брат должен унаследовать компанию отца.

Я же просто какой-то там младший ребёнок, о котором никто толком ничего не знает. Они в курсе, что я существую, но не более. Как собачка знаменитости, что сидит дома и лишний раз не высовывается. Какой интерес от бесполезного животного, если его даже с собой никуда не берут?

– Да там на счёт электричества приходили, – вру. – У меня проводка барахлит в последнее время, вот и написал жалобу.

– А, – делает вид, что ей интересно. – Сделали?

– Ага, уже всё в порядке.

А точно всё в порядке?

Думать о проблемах совершенно не хочется. Могу я хоть один вечер спокойно провести со свей любимой?

И пусть этот момент длится до бесконечности, направляясь в бездну невозвратных чувств. Пока мы рядом – нам ничего не страшно. Пока наши пальцы переплетены, руки сцеплены в замок, губы обмениваются дыханием, теплом, пока…

– Я люблю тебя, – вырывается у меня.

Сорвалось так быстро, что даже я этого не ожидал.

Элли поднимает голову и смотрит прямо мне в глаза.

– И я тебя, котик…

Девушка приближается и осторожно целует в губы, шумно и судорожно выдыхая. А мне сносит крышу: чувства охватывают с головой, перекрывают доступ к кислороду, запрещают мыслям сталкиваться друг с другом в невероятном водовороте. Поцелуи, прикосновения, нежные, но крепкие объятия. И хочется большего, хочется обладать Элли полностью, подчинить не только её разум, но и тело. Стать с ней единым целым.

Но я не могу, потому что обещал Элли, что не буду торопиться. У неё ещё никогда не было секса, она так невинна, как только что распустившийся цветок. И её мечта – впервые переспать с парнем на выпускном. А до него ещё целый год.

Что ж, Стас. Любишь, значит можешь и подождать. Это того стоит…

Ложь 16. Ира

– Бабуль, я сегодня рано вернусь, – громкого говорю я, проходя мимо открытой двери комнаты, в которой бабушка всё так же сидит в своём излюбленном кресле и смотрит телевизор.

В прочем, ничем другим она не занимается. Либо спит, либо уставится в телик, где по «России» крутят бесконечные мыльные сериалы, но мне это на руку. Пока бабуля пялится в ящик, можно не волноваться, что она выйдет из дома и потеряется на соседней улице. С памятью у неё в последнее время совсем туго – выйдет за порог квартиры и напрочь забудет, где живёт.

– Милая… – слышу её хриплый голос и выхожу из ванной с зубной щёткой во рту. – Михайловна сегодня придёт?

– Угу, – быстро чищу зубы, слегка морщась из-за чересчур мятной зубной пасты. – Чуть позже заглянет. Я ещё сегодня заскочу в аптеку, куплю лекарств. Они закончились. Не забудь! Из дома не ногой, я сама всё куплю.

– Конечно, Ирочка, – выглядывает из-за спинки кресла, чтобы взглянуть на меня. – Может, тебе завтрак приготовить, пока ты собираешься?

Ничего она не приготовит. Возьмёт тарелку и забудет, зачем вообще пришла на кухню, так что вкусностей от неё не дождёшься. Помню, были времена, когда бабуля целыми днями проводила у плиты: пекла пироги, готовила разные салаты, мясо, картошку.

А теперь всё приходится делать самой.

– Спасибо, бабуль, – улыбаюсь. – Я уже приготовила.

– Ну, ладно, – она, кажется, особо и не расстраивается.

Вид у неё уставший и смертельно одинокий, в прочем, как по мне, такой бывает у всех стариков, проживших долгую и насыщенную жизнь. Уж, не знаю, насколько насыщенной была судьба у бабушки, да и вряд ли она вообще хоть что-нибудь умудрится вспомнить. Теперь смысл её жизни – это сериалы.

Отец сегодня не приходит, и это первая хорошая новость за утро. Вторая – после смены мне заплатят за прошлую неделю, так что смогу позволить себе купить какую-нибудь безделушку. Хотя, стоп. Скоро первое сентября, так что мне нужны деньги на школьные принадлежности, да и потом надо начинатькопить на выпускное платье.

Ванная-кухня-комната-ванная-комната-кухня-коридор.

И вот я уже у двери натягиваю кроссовки, попутно набирая Элеоноре сообщение: «Зайдёшь вечером? Отдам одежду. Или встретимся где-нибудь?».

Отправить. Отлично.

– Бабуль, я пошла! – кричу, но ответа уже не слышу.

Опаздываю! Нужно поторопиться: на этой подработке задержки так просто с рук не спустят. Это не аниме-магазин, где можно халявно провести парочку часов.

Выхожу на лестничную площадку, уже собираюсь закрыть дверь, как замечаю висящий на ручке с обратной стороны подарочный пакет. Хватаю его, попутно закрывая ключом дверь, заглядываю внутрь. Книга.

Достав её, с удивлением вскидываю брови.

Рэй Брэдбери. «Из праха восставшие».

Вы серьёзно? Я хочу купить эту книгу уже пару месяцев, но денег жалко, а читать в электронном варианте не люблю. Что за чертовщина? Иду к лифту, нажимаю на кнопку вызова, только после этого проверяю пакет на наличие каких-нибудь записок или открыток, но, кроме книги, внутри ничего нет.

Кто мог знать о том, что я хотела книгу, и кто вообще мог додуматься оставить её на двери?

Отец? Он такими вещами не занимается, да и с роду никогда бы не догадался, что я люблю читать. Мы с ним не настолько близки.

Элли? Возможно. Я могла при ней упоминать об этой книге. Но подруга никогда исподтишка ничего не дарит, всё время пытается втюхать открыто, будто жертвует на благотворительность.

Возможно, Гриша знает. Мы много с ним болтаем ни о чём, но с чего ему вообще что-либо дарить? Парень даже не в курсе, где я живу.

А больше я ни с кем и не общаюсь.

Двери лифта открываются, и я захожу внутрь, нетерпеливо нажимая на кнопку первого этажа. Открыв книгу, пролистываю её. Ничего. Ни надписей на страницах, ни пожеланий на форзаце, даже цены нет.

Лифт останавливается, и я поспешно вырываюсь на свободу, запихивая книгу и пакет в рюкзак. После подумаю над таинственным отправителем, сейчас нужно поторопиться на работу, иначе точно лишусь аванса.

Но, как только я вырываюсь из пропитанного сыростью, затхлым запахом и холодом подъезда, очередное событие обрушивается на голову, да так внезапно, что заставляет в ступоре замереть.

А это ещё что такое?

«Ира прости».

Назаров, урод!!!

Хоть бы запятую поставил!

Неровные буквы написаны белой краской прямо на асфальте перед подъездом и явно не сотрутся после первого дождя. Ну почему не мел, твою мать? Зачем так позорить-то?

Сидящие по бокам на скамейках бабульки, заметив меня, начинают хихикать и причитать. А всё почему? Потому что я единственная Ира во всём этом сраном подъезде.

– Ирочка, доброе утро!

Расселись тут ни свет, ни заря. Сплетни собирают. Небось, уже весь район в курсе, держу пари, кто-нибудь из них даже видел этого вандала.

– Доброе утро, Наталья Сергеевна, – притворно улыбаюсь, стараясь сдержать возмущение и негодование.

– Как там бабушка? Зайду сегодня к ней.

– Что это у тебя за ухажёр, признавайся? – перебивает её вторая.

– Хулиган, а не ухажёр. Ты посмотри, что с асфальтом сделал! Кто теперь оттирать будет-то, а? – возмущается третья.

– Да в тебе, Петровна, никакой романтики! – отмахивается ещё одна.

– Какая тут романтика-то? Когда так в душу гадят!

Я не обращаю внимания, подхожу к надписи и останавливаюсь, начиная недовольно вглядываться в слова, словно надеясь, что это поможет избавиться от них. Ну, Назаров. Ну, ты и нарвался, козёл. Этого я тебе точно не прощу…

Достаю сотовый и нахожу номер Назарова. Уверенно звоню ему, совсем не думая о том, что сейчас почти девять, и парень, скорее всего, ещё спит.

«Абонент не отвечает или временно…»

Сбрасываю.

Чертыхнувшись, качаю головой и направляюсь в сторону остановки – работу ведь никто не отменял. Попутно набираю Элли. На удивление девушка берёт трубку быстро.

– Дай номер Стаса, – с ходу говорю я, не дожидаясь, пока подруга начнёт сюсюкаться со своими «Дорогая» и «Зайка».

– Стаса? – удивляется блондинка. – Зачем?

– За тем, что нужно поговорить с ним на счёт Назарова, – злюсь я. – Скинь сообщением. Сейчас!

– А… – тянет Элли. Держу пари, она в курсе его выходки. – Ладно. Сейчас скину.

– Давай, – отключаюсь.

Нет желания выслушивать её нескончаемую болтовню, снова ведь начнёт подсовывать Костю или жаловаться на неудачный маникюр. Нет, скорее всего, начнёт рассказывать про своих парней, а это последнее, что я хочу сейчас слышать.

Пиликает сообщение, и я опять утыкаюсь в мобильник. Так, отлично. Звоню Стасу и обрушиваю на него весь накопившийся гнев, пусть со своим другом сам разбирается. Как я поняла, только Стас может повлиять на Костю.

– Алло.

– Стас? Это Ира, – с ходу говорю я, нетерпеливо высматривая нужную маршрутку.

– Ира? – удивляется. – Ого. Случилось что?

– Я на счёт Назарова. Звонила ему, но он не отвечает. Этот придурок мне весь асфальт перед домом исписал. В конец заигрался. Не знаю, чего вы с ним добиваетесь, но я это просто так не оставлю.

– Воу-воу, погоди, – парень прокашливается, пытаясь переварить информацию. Он что, только что проснулся? Ах, да. Это же я вечно с утра пораньше на работу бегу, а им-то и без этого неплохо живётся. – Я же его просил к тебе не лезть, – вздыхает Стас. – Слушай, а ты уверена, что это он?

– А кто ещё?! – возмущаюсь я. – «Ира, прости», – передразниваю. – Теперь вся округа знает, что у меня кто-то завёлся. Ещё и книгу притащил, по любому это Элли его надоумила.

Стас вздыхает и что-то невнятно бормочет себе под нос. Я, наконец, замечаю маршрутку и машу рукой, чтобы та остановилась.

– Он вчера слёг с температурой, – признаётся парень. – К ночи ему хуже стало, сказал, что отлежится пару дней.

– С температурой? – захожу в транспорт и оплачиваю проезд. Протискиваюсь в самый конец маршрутки. – Это плохо. Скорее всего, началось заражение раны. Если жар не спадёт, ему срочно нужно в больницу.

– Погоди-погоди! – встревоженно перебивает Стас. – В смысле, заражение?

– В прямом, – усаживаюсь на свободное место. – Рана глубокая, да и я могла плохо продезинфицировать. Он хоть повязку менял?

– Чёрт его знает…

– Проверь рану, – советую я. – Увидишь воспаление или гной, тащи в больницу.

Стас несколько секунд молчит, обдумывая мои слова. Бросаю взгляд за окно, проверяя, где мы едем. Выходить ещё рано.

– Он не пойдёт в больницу, – отрезает Стас. – Короче, Ир. Можешь приехать и посмотреть его?

– Что? – возмущаюсь. – Я же сказала, больше не втягивайте меня…

– Я знаю, знаю!

Какая-то бабка возмущается, что мы слишком быстро едем, и ей начинает поддакивать половина салона. Водителю приходится сбавить скорость, и я мысленно скулю. Ну, опоздаю же!

– Это последний раз, Ир, – просит парень. – Назар как баран. Он не пойдёт в больницу. А я вообще не понимаю в медицине. Хотя бы просто посмотри и скажи, что нам делать.

– Я сейчас на работу еду.

– После. Пришли адрес, я заеду.

– Мне нужно в аптеку за лекарствами для бабушки, – новая отмазка.

Ну, не хочу я ехать к Назарову и смотреть его рану!

– Я куплю, пришли названия. Деньги потом вернёшь.

– Они по рецепту…

– Заедем по дороге тогда, возле дома Костяна есть аптека. Пожалуйста, Ир. Это займёт всего ничего, и больше ты нас не увидишь…

Кривлюсь, пытаясь собрать свои силы, чтобы отказать парню. Позвонила, блин, на свою голову. Скажу «нет», тогда совесть замучает. Костя ведь не пойдёт в больницу, а без должного лечение всё только ухудшится. Если не проверю рану, пойдёт заражение крови, а после и смерть. Смогу ли я простить себе такое?

– Ладно, – сдаюсь. – Но я только посмотрю и скажу, что делать. Всё.

– Отлично! Спасибо, Ир, буду должен!

– Ты мне и так должен за молчание, – шучу я. – Ладно. Пришлю адрес и время. Не опаздывай.

Стас смеётся, а я качаю головой и шумно вздыхаю, сбрасывая вызов. Отлично, Ира. Ты только что снова подписалась на очередную авантюру этих двух идиотов. А что будешь делать, если они тебя ещё во что-нибудь втянут?

Ложь 17. Стас

Назар живёт с матерью в двухкомнатной советской квартире на третьем этаже. Лифта в доме нет, так же как и домофона – последний вырван из двери в буквальном смысле слова. Бухой сосед Костяна по лестничной клетке, дядя Витя, выкорчевал его ломом словно пень, потому что постоянно по пьяни забывал ключи. В прочем, в этот раз домофон продержался дольше, но, по ходу, никто из жильцов ремонтировать его всё равно не собирается.

Взбегаю по ступеням, пугая двух облезлых котов. Перепрыгиваю через спящего на площадке алкоголика, нежно прижимающего к груди пустую бутылку водяры. Наконец добираюсь до нужной квартиры. Нажимаю на звонок, но в ответ тишина.

Ах, да. Сломан же.

Колочу в дверь.

– Назар, открывай… – бурчу себе под нос.

Прислушиваюсь, достаю сотовый и смотрю на время. Почти одиннадцать, значит, парень должен проснуться. Он обычно встаёт ни свет, ни заря, даже если ляжет под утро. Жаворонок фигов.

Снова стучу кулаком. Бам. Бам. Бам.

– Ну, чего ты колотишь как ненормальный? – хрипит у меня за спиной бабка.

Приходится обернуться.

Она спускается с верхнего этажа, держась рукой за перила. Синий платок плотно укрывает голову, старая потрёпанная одежда бог знает какого года выпуска, в руке пакет, а лицо покрыто глубокими морщинами. Не смотря на внешний вид, выглядит бодренько.

– Срочные дела, бабуль!

– Срочные дела у него, – кряхтит бабка. – Спят они ещё! – говорит с такой уверенностью словно недавно была у них в гостях. – Костя даже в магазин не выходил, а мать его подавно. Нечего тут шуметь…

Она проходит мимо и начинает спускаться на этаж ниже. Жду, пока её укутанная в кучу тряпок фигура исчезнет из виду, а после снова возвращаюсь к двери. Стучу, но уже не так уверенно, как в начале.

В магазин, говорите, даже не выходил? Видно, дела хуже, чем я думал. Может, зайти к соседям и перелезть по балкону, вдруг что случилось…

Неожиданно щёлкает замок и дверь приоткрывается. Мой взгляд падает на Костяна – парень сонный и явно только что проснулся. Лицо бледное, футболка взмокла из-за пота, да и волосы тоже, спортивки надеты наизнанку.

– Ты чё с дуба рухнул? – скалится Назаров. – По голове себе постучи…

Костя чуть прищуривается, фокусируя на мне взгляд.

– А, это ты, – бурчит. – Думал, дядя Витя припёрся…

– Он там в отрубе валяется на лестнице, – бросаю я, уверенно проходя в квартиру. – А, может, это не он. Чёт ты херово выглядишь, – закрываю за собой дверь и машинально стаскиваю ботинки. – Короче, звонила Ира и рассказала, что ты устроил…

Костя шикает. Приходится понизить голос, чтобы его мать не услышала.

– Вот только нотации не надо читать, – бурчит Назаров. – Сделал и сделал.

Хмурюсь, осматривая парня с ног до головы. Уже собираюсь спросить на счёт раны, но меня отвлекает тихий приглушённый голос.

– Костя-я-я, – доносится из-за закрытой двери.

Друг кривится, морщится, делая шаг в сторону комнаты, открывает дверь.

– Чё, ма?

– У нас гости? – голос уставший и протяжный.

– Это Стас пришёл, – Назаров просовывает голову внутрь, но преграду полностью не открывает. Ему всегда неловко, когда кто-то посторонний видит его мать в таком состоянии.

– О, Стас, – голос приободряется. – Так угости его чем-нибудь. Нужно, наверное, чайник поставить. А у нас не убрано… – начинает суетиться.

– Не надо, лежи, – грубо отрезает Костя. – Я сам. Всё равно ничего нет, потом в магаз сгоняю. Мы в комнате у меня посидим.

Дальше она что-то неразборчиво бормочет, но Назар уже закрывает дверь и направляется к себе. Хмурится, сутулит плечи.

Дышит медленно и тяжело, хрипло.

– Температуру мерил? – спрашиваю, прикрывая за собой дверь и осматриваясь.

Здесь как обычно бардак. Вещи разбросаны по полу, одежда небрежно вываливается из открытого шкафа, старый компьютер на столе и гитара под кучей ненужных вещей. Ступить некуда.

– Да. Тридцать восемь, – с тяжёлым вздохом заваливается на кровать.

– Таблетки пил? – смахиваю со стула грязную одежду и сажусь на него.

– Ага. Толку от них… Лучше не стало.

– Ира сказала, что это может быть из-за заражения… – Костя лежит на спине, свесив ногу с кровати, и смотрит из-под наполовину прикрытых век. – Повязку хоть менял?

Цокает, прикрывает веки.

– Чё ты как моя мать? – ещё и недоволен. – Забыл. Не до этого было.

– Ну, ты даёшь, Назар! – возмущаюсь я.

– Да чё?

– А ничё!

Замолкаю и смотрю в окно, где за неплотно задвинутыми шторами виднеется соседний дом, а там на балконе какая-то девчонка в широкой рубашке выкуривает сигарету. Вот, к ней выходит парень, что-то говорит, и они вместе уходят в квартиру.

– Уговорил Иру прийти, осмотреть рану. Так что вечером сгоняю за ней. Ты ж ведь всё равно к врачам не пойдёшь…

– Блин, Стас, – он приподнимается на локте. – Сдурел? Нельзя ей сюда.

Пытается подняться, но, видимо, кровь ударяет в голову и заставляет парня прикрыть веки. Я шикаю, встаю со стула и силком укладываю Костяна обратно на кровать.

– Сдохнуть хочешь? – злюсь. – Скажи спасибо, что она вообще согласилась.

Поднимаю его футболку и морщусь. Повязка почему-то грязная, местами пропитана кровью и чем-то жёлтым. Даже не хочу спрашивать, что Назар вчера делал.

Костя морщится, когда я приподнимаю бинты. А теперь приходит и моя очередь кривиться: зашитая рана покраснела, а кожа вокруг шва опухла. Тут явно само собой ничего не пройдёт, нужна профессиональная помощь.

Но ведь Назар баран, в больницу не сунется…

– Я звоню Ире, – уверенно говорю я.

Костя не возражает.

Набираю номер и подношу мобильник к уху. Гудки раздражают, девушка отвечает не сразу, но, хвала всевышнему, вообще берёт трубу.

– Ну, чего опять? – её голос приглушён и раздражён.

– Всё фигово, – смотрю на друга. – Я у Назарова, он тут помирает.

Она вздыхает и несколько секунд думает.

– Что там с раной?

– Покраснела, вздулась. Не очень выглядит.

– Кровь идёт?

– Нет.

Молчание.

– Короче, возьми перекись водорода, можно «Фурацилин» развести. Промой рану. Дальше обработай область вокруг неё йодом или зелёнкой. И повязку наложи, – говорит девушка. – Вечером заберёшь меня, посмотрю, насколько всё плохо. Пока этого должно хватить.

– Ладно, спасибо.

– Мне пора, пока.

Она поспешно сбрасывает вызов, а я смотрю на Назарова и кривлюсь. Ну, что ж. Настало время поиграть в доктора. Не так я себе подобные игры представлял…

Ложь 18. Ира

Моя работа номер два: кафешка под названием «Пир Духа». Смешное, неправда ли? Я работаю в «Пир Духе». Пирдухе…

Название под стать заведению. Начальник тот ещё деспот, постоянно орёт на всех и матерится. Один прокол, и можешь собирать вещички. Персонал – идиоты полнейшие. На кухне творится настоящий балаган: уборщики помогают с готовкой, повара отдраивают помещения, и все орут, ссорятся, матерятся словно на базаре. А вот владельца боятся – слово лишнее при нём сказать не могут. Зато за спиной…

Я подрабатываю официанткой. Весь день бегаю от столика к столику, принимаю заказы и пытаюсь не нахамить особо наглым клиентам, которых, поверьте мне, хватает. Чувствую себя бешеной белкой в колесе, которая напилась кофеина и теперь не может остановиться.

Этот безумный день заканчивается быстро, не то что в аниме-магазине, где приходится часами сидеть и ждать покупателей, изнывая от скуки и ненавидя стрелку на часах, которая дьявольски медленно нарезает круги. Если занят делом, совсем не замечаешь времени, а в этом месте и присесть-то некогда. Обслужи столик, прими заказ, подмени, отнеси, прибери, чего без дела стоишь, зря плачу что ли?

После смены я забираю деньги за прошлую неделю и счастливая-довольная прощаюсь со своими горе-коллегами. Осталось только заскочить в аптеку и прикупить бабуле лекарств. И ещё Назаров… Чёрт бы его побрал.

Когда выхожу из кафешки, Стас уже дожидается у входа. Парень стоит, облокотившись на байк, и роется в телефоне, с кем-то переписываясь. Его чёрные растрёпанные волосы неряшливо торчат в разные стороны, из-под кожаной куртки на шее выглядывает татуировка. Заметив меня, парень блокирует экран и прячет мобильник.

– Привет, – улыбается.

– Привет, – осматриваю мотоцикл. Блестит, засранец, словно новенький. Чёрный, красивый, мощный. – Как Назаров?

Стас пожимает плечом.

– Сделал всё, как ты сказала, но температура не спадает, – качает головой.

– Не всё же тебе сразу, – бурчу я. – Главное, рану обработали. Если гноя нет, значит, всё куда лучше, чем я думаю. Ладно, поехали. Мне ещё потом надо в аптеку и домой, лекарства отвезти.

Стас кивает и протягивает запасной шлем – чёрный словно тьма, и я решительно надеваю его, прячась от окружающего мира. Надев шлем, парень седлает байк, снимает его с подножки и заводит двигатель. Ждёт, когда я соизволю присоединиться.

Поправив рюкзак, неумело запрыгиваю на мотоцикл и осторожно обнимаю Стаса за талию. Ни разу не каталась на байках, но, думаю, в этом нет ничего страшного.

Мотоцикл ревёт будто дикий зверь и срывается с места. Мне приходится прижаться к Стасу, чтобы не свалиться с железного коня. Руки сильнее обнимают парня за талию – его спина крепкая и напряжённая словно сделана из камня, и мне вдруг становится невероятно спокойно, даже несмотря на то, что сердце разрывается из-за адреналина.

Мы мчимся по дороге, обгоняя автомобили, виляем между ними, оставляя позади недовольно-сигналящих водителей. Поток ветра набрасывается будто течение непослушной реки, но я прячусь за спиной Стаса. Руки леденеют, пальцы перестают слушаться. И лишь рёв двигателя сопровождает нашу поездку будто преданное животное.

Наконец мы добираемся до моего района и едем в сторону дома Кости. К этому моменту я уже перестаю чувствовать тело – оно задеревенело, стало твёрдым и неподвижным как статуя.

Мотоцикл сбавляет скорость и сворачивает к жилым зданиям, вскоре окончательно останавливаясь. Стас глушит мотор, упирается ногой в землю и снимает шлем. Мне же требуется время, чтобы сообразить, что мы приехали.

С трудом оторвав руки от талии парня, снимаю шлем и, облегчённо вздохнув, слезаю с байка.

– Транспорт для самоубийц, – замечаю я, и Стас коротко смеётся.

Он забирает у меня шлем, спрыгивает со своего железного коня и кивает, чтобы я следовала за ним.

Обычный жилой квартал старых пятиэтажных домов, детская площадка, на которой резвятся и кричат школьники, припаркованные машины в стороне, с окон глазеют вышедшие на балкон жильцы. Ничего интересного, в моём дворе точно такая же атмосфера.

Догоняю парня и следую за ним в сторону подъезда. Домофон вырван и висит на парочке проводов, двери распахнуты. Лифта нет. Мы поднимается по лестнице на третий этаж, подходим к ближней двери и останавливаемся. Стас достаёт ключи, собираясь отпереть преграду, но, прежде чем сделать это, поворачивается ко мне.

– Только это… У него мать дома. Так что особо не кричи на счёт ранения и всё такое, – просит парень.

Киваю. Щёлкает замок, и дверь открывается. В коридоре останавливаемся, чтобы разуться, – здесь полутемно и пахнет жареной рыбой. Сбоку вешалка для курток, маленькая тумбочка у зеркала, разбросанная обувь на пороге. Напротив закрытая дверь, слева, очевидно, кухня, а справа ещё парочка запертых комнат. Здесь тихо и как-то странно, будто в этой квартире живёт старый умирающий человек, который вот-вот должен покинуть этот мир.

Мы направляемся направо к самой дальней двери – Стас открывает её и заходит первым, я же неуверенно прохожу следом. Комната небольшая, захламленная. Вещи валяются везде, где только можно. Да… Уборка здесь точно не помешает.

Назаров лежит слева на небольшой узкой кровати и, скорее всего, спит. Его брови нахмурены, лицо красное, дыхание глубокое и тяжёлое.

– Давно в отключке?

– Пару часов, – предполагает Стас. – Я уходил, он ещё продолжал скалиться, чтобы я тебя не приводил сюда.

Ничего не отвечаю, нависая над Назаровым, прикладываю костяшки пальцев ко лбу, проверяя температуру. Горячий…

Отодвинув одеяло, которым накрыт парень, смотрю на повязку. Бинты новые, чистые, видно, что Стас хорошо постарался. Замечаю на тумбочке перекись, йод, зелёнку и почти наполовину пустую бутылку водки. Даже не хочу спрашивать, пили её или же использовали для дезинфекции.

Скользнув взглядом по напряжённому лицу Кости, снимаю рюкзак, бросаю его на пол и присаживаюсь на корточки рядом с кроватью.

– Дай ножницы, придётся бинты разрезать. Слишком плотно замотал, – говорю я.

Стас осматривается. Находит лишь спустя пару минут под кучей одежды, которую Костя свалил на стол. Снова бросив взгляд на лицо Назарова, осторожно разрезаю бинты и отодвигаю в сторону, раскрывая рану.

Она покраснела и немного опухла, как и говорил Стас. По краям измазана зелёнкой.

– Запаха нет, гноя тоже, – тихо говорю я. – За раной нужен уход, а не просто забинтовал и жди, пока заживёт.

Замечаю на полу у кровати старые грязные бинты.

– Что он вообще с ними делал? – не понимаю я.

– Чёрт его знает, – Стас садится на стул. – Как обычно шлялся по подворотням, махался кулаками и выяснял отношения. Чем ещё он может заниматься?

– Повязку надо каждый день менять. Обрабатывать рану антисептиками. Я не знаю, какой именно подойдёт, нужно в аптеке спросить, – говорю я. – И постельный режим. Рану не мочить, не тревожить, а то долго заживать будет. Температуру надо сбить… Слушай, – шумно вздыхаю и поворачиваюсь к Стасу. – Я не врач. Ему нужно в больницу, и ты это прекрасно знаешь. Если жар не спадёт, а рана начнёт гноиться, то без врача никак.

– Да знаю я, – бурчит парень. – Но Костян не пойдёт туда. В этом проблема. Вся надежда на тебя…

Вот влезла же на свою голову.

– Ладно, сделаю, что в моих силах, но, если будет хуже, поведёшь к врачу. И мне плевать, кого вы там грохнули, отправили в кому или обокрали, – Стас послушно кивает, потупив взгляд. – Сейчас идёшь в аптеку и спрашиваешь какую-нибудь мазь от воспаления. И заодно прихвати мне лекарств, я тебе дам денег и рецепт.

– Хорошо, – снова кивает, поднимаясь на ноги.

Хмурюсь, смотря на Назарова. Его грудь вздымается, дыхание шумное и хриплое. Может, он просто заболел? И никакая это не инфекция? Потому что, единственное, что я в силах сделать, – это обработать рану и наложить повязку.

Надо спросить у Элли, есть ли у неё знакомые врачи, которые смогут помочь нам и при этом не засветить в официальных бумагах. Чёртов Назаров! Почему именно я должна разгребать его проблемы?..

Ложь 19. Ира

Господи, что я здесь делаю? Почему сижу на коленях в комнате Кости Назарова перед его кроватью и смотрю на зашитую воспалившуюся рану. Никогда не сталкивалась с такими порезами, поэтому понятия не имею, что нужно делать. Может быть, это естественный процесс заживления? Просто немного распухла из-за того, что парень вчера шлялся чёрт знает где.

На поверхности гноя нет, никаких признаков. Возможно, он внутри раны, но для этого нужно разрезать шов и заново всё обрабатывать, потом зашивать…

Что, если я сделаю только хуже?

Смотрю на напряжённое лицо Кости – парень всё ещё спит – хмурюсь, несколько секунд вслушиваюсь в голоса за стенкой, а, когда те смолкают, достаю сотовый и звоню Элли.

Гудки острыми клинками вонзаются в сердце, я потираю лицо, чтобы избавиться от волнения, но оно с каждой секундой лишь нарастает.

– Да, дорогая, – голос Элли сбивает с толку.

Я забываю, зачем вообще звоню, но лицо Назарова тут же возвращает воспоминания.

– У тебя есть знакомый врач, который может помочь без официальных документов? – с ходу спрашиваю я.

– Врач? Что-то случилось? – испуганно лепечет подруга. – С тобой всё в порядке?

Прикрываю глаза, выжидаю пару секунд.

– Да, я в порядке. Моему другу нужна помощь, но он не может пойти в больницу. Нужно, чтобы его осмотрели и помогли, но без лишнего шума, чтобы никто ничего не узнал.

Слышу, как девушка задумчиво мурлычет, о чём-то думая. Несколько секунд молчания перерастают в настоящую вечность.

– Думаю, смогу помочь, – наконец отвечает Элли. – Пришлю знакомого доктора, он сделает всё без лишних вопросов, но ему нужно будет заплатить. В прочем, это не проблема. Я ему позвоню, а ты пока пришли адрес, куда нужно приехать.

– Хорошо. Спасибо, – облегчённо вздыхаю. – Только платить не надо, сама справлюсь. Главное, чтобы он просто посмотрел и сказал, что делать…

– Ира, – перебивает меня блондинка. – Я всё сделаю. Просто положись на меня. Зачем ещё нужны подруги? Тем более, это пустяки.

За что я люблю Макееву, так это за то, что она не задаёт лишних вопросов. Надо – сделает. Зачем, почему – ей совсем не важно. Если и станет любопытствовать, то потом, когда всё закончится. К тому же не так часто я её о чём-то прошу. Да и Элли прекрасно знает, если я звоню ей в поисках помощи, то дела совсем плохи.

– Ладно, ладно, – тихо бормочу я. – Просто пришли этого врача и…

Чьи-то пальцы хватают меня за руку, которой я прижимаю сотовый к уху, и сжимают запястье. Я вздрагиваю, замолкая, и встревоженно смотрю на Костю. Его веки наполовину прикрыты, уголки губ опущены, взгляд такой холодный словно осуждающий. Как много он успел услышать?

Забыв про подругу, сбрасываю вызов, выпутываюсь из хватки Назарова.

– Где Стас? – сипло спрашивает парень.

– В аптеку пошёл.

– Чё ты там про врача говорила? – он пытается приподняться на локте, но я силой возвращаю его обратно. – Нормально всё со мной…

Кривится, шумно вздыхает, прикрывая глаза.

Поджав губы, хватаю с тумбочки градусник, стряхиваю, протягиваю Косте.

– Меряй. И не рыпайся. Если у тебя заражение, то можешь сразу завещание писать.

– Я же сказал, – злится, но градусник принимает, неохотно засунув под мышку.

– Не переживай, всё будет анонимно. Элли пришлёт своего врача, так что никто ничего не узнает…

Вспомнив, что нужно отправить подруге сообщение, возвращаюсь к мобильнику. Так, а, собственно, где мы сейчас находимся?

– Какой у тебя адрес? – выжидающе смотрю на парня, но тот не горит желанием отвечать.

– Мне не нужна ничья помощь, – скалится Назаров. – Особенно от твоей подружки. И вообще, я говорил Стасу, чтобы он не звал тебя. Могла бы и не приезжать…

– А ты мог бы не портить асфальт перед моим подъездом, – раздражаюсь. – И кстати… – беру свой рюкзак, который лежит рядом на полу, и достаю книгу. – Оставь себе.

Кладу вещь на кровать у ног парня, демонстративно вздёрнув нос. Раз Назаров воротится от помощи, то и я откажусь от его подарков.

Костя цокает языком, шумно вздыхает. Уже собираюсь подняться на ноги, чтобы присесть на стул или же, возможно, вообще покинуть квартиру (хотя у Стаса мои деньги на лекарства, так что без них всё равно нельзя уходить), но вдруг слышу, как поворачивается дверная ручка. Поспешно прикрыв одеялом рану Кости, оборачиваюсь как раз в тот момент, когда в комнату просовывается женская голова.

– Костя… – её голос хриплый и тихий словно у немощной старухи, хотя, по сути, ей не больше пятидесяти.

Редкие грязные волосы собраны в небрежный маленький хвостик, и непонятно, какого они цвета: то ли русые, то ли светло-каштановые; лицо бледное, осунувшееся, большие синяки под глазами, губы потрескавшиеся, лишь глаза такие же как у Кости – синие.

Выглядит женщина так, будто уже неделю не вылезает из запоя.

– О, – замечает меня и дёргается назад, но, видимо, решив, что это некрасиво, возвращается обратно. – Не знала, что у нас гости…

– Ма, – Назар пытается встать, но я снова нажимаю на его плечо.

– Здрасте, – приветливо улыбаюсь, поднимаясь на ноги. – Я Ира. Подруга Кости. Пришла проведать его.

Женщина нервно осматривает комнату, наверное, думая, что здесь бардак и некрасиво приглашать гостей в такой беспорядок. Её веки подрагивают, пальцы сильно сжимают край двери. Такое чувство, что она вот-вот сбежит, лишь бы не видеть посторонних людей.

– Я Анна… Анна Алексеевна… – рассеянно кривится, словно упустив нить разговора или же пытаясь вспомнить собственное имя. – Надо, наверное, чай поставить… А у нас холодильник пустой… – неуверенно бормочет женщина.

– Ма, иди в комнату, я сам разберусь, – раздражается Костя.

Снова предпринимает попытку встать, но падает обратно на подушку.

– Не стоит, Анна Алексеевна, – продолжаю улыбаться. – Всё в порядке. Скоро Стас вернётся, принесёт лекарства для Кости, а я пока присмотрю за ним. Вы лучше отдыхай, я сама со всем справлюсь. Может быть, это Вам чай сделать? Могу что-нибудь приготовить, или в магазин сходить…

– О, нет-нет, дорогая, – качает головой. – Я лучше пойду… К себе. Если что, зовите.

Она нервно улыбается и закрывает дверь. Отлично, дело сделано. Главное, больше говорить, всё равно ведь откажутся от помощи, а, если и согласятся, то ничего страшного.

Костя шумно вздыхает – медлю, а после отхожу от кровати и присаживаюсь на стул.

– Она после аварии такая? – догадываюсь я, вспоминая рассказ Стаса.

Парень неуверенно пожимает плечом. Видимо, поэтому он не хотел, чтобы я сюда приходила. Стыдится матери и того, что с ней случилось. Не хочет, чтобы его жалели. Или осуждали. Она у него как страшная тайна, которую никому нельзя рассказывать.

– У неё депрессия, фобии. Из квартиры вообще не выходит, людей избегает. Левая рука из-за травмы отказала. Психоз там какой-то, фиг её разберёт, – бурчит парень. – С кратковременной памятью проблемы. Она через пять минут забудет о твоём существовании.

Грустно потупив взгляд, неуверенно поправляю кофточку.

– Она хоть живая, – тихо говорю я.

Костя косится в мою сторону, собирается что-то сказать, но передумывает.

Назаров достаёт градусник и поджимает губы.

– Тридцать семь и восемь. Уже меньше. Это ведь хорошо?

– Да, – киваю. – Но врач не помешает, так что говори адрес, если не хочешь, чтобы я пошла и рассказала твоей маме, что тебя пырнули ножом и ты умираешь.

Костя кривится, медлит. Шмыгает носом, а потом всё-таки называет район, улицу, дом и номер квартиры. Я поспешно отправляю полученную информацию Элли и облегчённо вздыхаю. Что ж, остаётся только ждать. На большее мы не способны.

Ложь 20. Стас

– Да, любовь моя, – кое-как отвечаю на звонок Элли, выходя из аптеки.

Не хочу разговаривать с ней – в голове сейчас один Назаров, которому нужно принести лекарства, иначе он коньки отбросит. Жопой чую, что в этой раз сухим из воды точно не выкарабкается. Вроде, взрослый человек, двадцать один год, а ведёт себя как придурок. Я в свои семнадцать (почти восемнадцать) мыслю гораздо адекватнее.

– Чем занимаешься? – невинно интересуется девушка.

Чёт мне не нравится её тон, по любому сейчас какой-то подох выскочит.

– Да в городе, – отмахиваюсь. Быстро иду в сторону дома Костяна. – Увидеться хотела? Я немного занят.

– А чем занят? – её голос такой, будто Элли скучающе рассматривает свой маникюр.

Вот же пристала… Не люблю я врать человеку, который мне небезразличен, но и рассказывать правду тоже не вариант. Да и что я скажу? Иду домой к Назарову, который умирает из-за ножевого ранения, а Ира пытается его спасти? Тот ещё мыльный сериал.

– Другу помогаю. У него тут проблемы, попросил разобраться, – вру и не краснею.

– А Ира с тобой? – докапывается Элли.

Всё внутри замирает. Ну, здрасте, приехали. Про Ирку-то то она как узнала? Следит что ли за мной? Машинально осматриваюсь по сторонам, ища подозрительных людей.

– А почему она должна быть со мной? – делаю удивлённый голос.

– Она просила твой номер, – безмятежно тянет блондинка. – Да и звонила сейчас, просила, чтобы я прислала врача. Говорит, что её друг болен. Вот я и подумала, мало ли, с тобой что случилось.

Твою мать. Они что реально привлекли Элли с доктором? Это же безрассудство. Как они могли это сделать, не посоветовавшись со мной?! Что за самодеятельность!

– Да нет, всё со мной в порядке, – выдавливаю. – Она просто звонила на счёт Назарова. Мы с ней не пересекались.

– А, ну, понятно, – оживляется. – Тогда не буду отвлекать. Пока.

Отключается, прежде чем я успеваю попрощаться. Чуть не попался! Как она вообще пришла к логическому выводу, что утренний звонок Иры выльется к тому, что мне нужен будет врач?

Но проблема в другом. Этот самый доктор явится в квартиру Костяна с минуты на минуту. А это может вылиться в ужасные последствия.

Спрятав сотовый в карман, ускоряюсь. Минут за пять добираюсь до дома Назарова, поднимаюсь на нужный этаж и отпираю дверь.

Здесь тихо, прохладно и пахнет сигаретами. Ментоловыми – такие курит мать Назарова, когда дико нервничает.

Скидываю обувь, почти бесшумно прохожу к комнате Кости, открываю дверь и замираю. Ирка сидит на стуле, друг всё ещё в постели, проснулся. Окно открыто. Странно попахивает только что оборванным разговором.

– Кто из вас додумался позвонить Элли и вызвать врача? – с упрёком смотрю на девушку, следом на парня. Прикрываю за собой дверь.

– Логично предположить, что я, – признаётся Ира.

Шумно вздыхаю.

– Ты забыла, что Костяну нельзя светиться? Не только Элли втянула, ещё и ставишь нас под угрозу. Может, нам сразу в полицию пойти?

– Стас, – Назар пытается перебить меня, но я даже не смотрю в его сторону.

– Ты хоть думаешь своей башкой, что делаешь?!

Она прикрывает лицо рукой, трёт будто только проснулась.

– Ты совсем двинулся? – спокойно спрашивает Ира. – Косте нужна помощь. Ты больше печёшься о его свободе или жизни? Хватит из ничего трагедию делать. Врач проверенный, сделает всё без шума. Ему нужно только заплатить. Ты вообще-то мог сам до этого додуматься, а не дёргать меня.

Пыл остывает, и я поджимаю губы.

– Я оказала ему первую помощь, сделала всё, что в моих силах. Уж извини, что моя самодеятельность привела ко всему этому. Я не врач, и даже не медсестра. Вообще не обязана вам помогать в этом дерьме. И трогать его рану я больше не собираюсь, понял? Лекарства купил?

– Купил, – бурчу, протягивая пакет.

Назар коротко смеётся, морщится.

– Тебя только что уделали, Стасян, – хрипит парень, я лишь бросаю предостерегающий взгляд.

Ира забирает пакет, достаёт оттуда лекарства. Те, что для Назарова, кладёт на тумбочку, свои прячет в рюкзак.

– Врач приедет примерно через час, так что для начала нужны деньги, – уверенно говорит девушка.

– Деньги – не проблема, – отвечаю. – Мне только с карты снять. С собой налички нет.

– Тогда – вперёд.

Киваю, мысленно кривлюсь и выхожу из комнаты. Ну, и девка. С ней лучше не спорить, а то загрызёт. А с виду такая милая…

***

Через час и десять минут появляется врач. Мама Кости начинает шуметь в своей комнате – не удивлюсь, если прямо сейчас баррикадирует дверь, чтобы никто не смог добраться до неё. Мужчина с чемоданчиком проходит вглубь квартиры, осматривается, оценивает ситуацию в комнате, затем смотрит на Назарова. Тот в ответ скептично морщится.

– Так, и что у вас здесь случилось?

Его идеально уложенные тёмные волосы больше подходят для актёра или же модели, но никак не для врача. Аккуратная щетина, карие глаза.

– Ножевое ранение, – Ира поднимается на ноги. – Я вчера зашила рану, но сегодня у него поднялась температура.

Его даже не смущает фраза «зашила рану», которую произносит школьница. Мужчина ставит чемодан на пол рядом с кроватью, закатывает рукава и без лишних вопросов принимается за осмотр. Мы стоим в стороне и ждём окончательного приговора.

– Как именно Вы зашивали рану? – интересуется врач.

– Шёлковые нитки прокипятила, иглу накалила, плюс ещё спирт, – неуверенно бормочет та.

Молчание. Открывает чемодан, достаёт ножницы, начинает снимать швы. Морщусь, бросая взгляд на рану. Через несколько секунд мужчина снова подаёт голос.

– Болит сильно?

– Терпимо, – Назар.

Ну-ну, у тебя же болевой порог высокий. Хоть живьём кожу снимай, мало что почувствуешь.

– Гноя внутри нет, но рана слегка воспалена, – констатирует врач. – С должным уходом всё пройдёт быстро. Я её обработаю, наложу шов, выпишу мази. Если появится гной или станет ещё хуже, то звоните, я оставлю свою визитку.

– Спасибо, – Ира опережает меня. – А как быть с температурой?

– Вколю жаропонижающее…

А потом мужчина принимается за лечение: химичит с раной, делает местный наркоз, зашивает.

– На первое время – постельный режим, чтобы шов не разошёлся. Менять повязку каждый день, рану обрабатывать этими лекарствами, – достаёт из чемодана визитку и бумажку с ручкой. Что-то записывает. Этот врач настолько крут, что у него даже почерк идеальный. – Воспаление скоро должно сойти, главное хорошо ухаживать за раной. Организм молодой, крепкий, всё заживёт быстро.

– Ага, как на собаке, – бурчит Костян.

Мужчина протягивает бумажки Ире.

– Если что, номер на визитке.

– Спасибо, – кивает девушка.

– Ну, что ж. Сделал всё, что в моих силах, надеюсь, больше не увидимся.

Он это к тому, что квартира, мы и ситуация в целом – настоящее дно, или же просто пожелал скорейшего выздоровления?

– А сколько мы Вам должны? – встрепенувшись, спрашивает девушка, прежде чем врач покидает комнату.

– Нисколько. Элеонора уже заплатила, – улыбается.

Уходит.

Слышу, как закрывается входная дверь.

– Ну, что, всё? – оживлённо улыбается Ира, хлопая в ладоши. – Вот визитка, лекарства, – отдаёт бумажки мне. – За раной следите сами, всё такое. Удачи, здоровья. Я пошла.

Хватает рюкзак и поспешно выходит из комнаты. Я смотрю на Костяна, пока не слышу, как снова хлопает входная дверь.

– Ну, хотя бы теперь знаем, что делать с твоей раной, – пожимаю плечом.

– Да она и так бы зажила. Не в первый раз… – Костя шумно вздыхает, прикрывая глаза. – Принеси чё-нить пожрать, а? А то я не могу встать.

– Тоже мне, больной, – бурчу, послушно выходя из комнаты.

Ложь 21. Ира

Раздавать листовки – не самое интересно занятие, да и платят мало, но деньги – есть деньги. Стоя под палящими лучами обжигающего солнца, я радуюсь, что прихватила с собой солнечные очки, кепку и наушники. Теперь хотя бы не приходится щуриться, криво улыбаясь прохожим и протягивая рекламные брошюры магазина одежды.

На моей третьей подработке нет кондиционера, шумных посетителей, еды и зловредного начальника, но стоять посреди улицы со стопкой никому ненужных рекламок – то ещё удовольствие. К счастью, их осталось немного, да и отведённое время заканчивается, а завтра выходной, так что лучше сегодняшнего вечера и быть ничего не может.

Стас с Костей не связываются со мной уже четыре дня – это здорово, потому что с одной стороны Назаров идёт на поправку, а с другой ребята наконец решают оставить меня в покое. Даже Элли не пытается намекнуть, что мне нужно получше познакомиться с Костей. Единственное, что досадно во всей ситуации, – книга, которую я с горяча вернула Назарову. Надо было всё-таки сначала прочитать…

Звонит телефон – приходится достать сотовый из кармана и взглянуть на экран, тот отсвечивает, и я не сразу умудряюсь разглядеть имя.

Отец.

Ну, и что же ему от меня нужно?

– Алло? – отвечаю на вызов, машинально протягивая какому-то мужчине листовку.

Тот берёт её и, даже не смотря на меня, исчезает в толпе.

– Ирочка, здравствуй, – приторный голос мачехи разрезает пространство, и я морщусь, будто проглотив слишком кислый лимон.

И чё она звонит с номера отца?

– Здрасте, тёть Марин! – нарочито громко отзываюсь я. – Что-то случилось?

Она судорожно вздыхает – ненавидит, когда кто-то кричит или повышает голос, привыкла к тишине и спокойствию. А ещё её чертовски бесит, когда я обращаюсь к ней «тётя Марина».

«Какая я тебе тётя?! Я Марина Сергеевна».

Но тётя Марина и есть тётя Марина. Как бы меня не переучивали, раздражать эту женщину – сплошное удовольствие.

– Ничего не случилось, – поспешно говорит, и в этот момент я почему-то вспоминаю сову из детского мультика «Винни-Пух». – Нужно, чтобы ты приехала к нам сегодня вечером и забрала кое-что для бабушки. Твой отец не сможет в ближайшие дни зайти, у него и так завал на работе. Так что жду тебя сегодня, – выделяет последнее слово. – Ты приедешь?

– Ладно, – неохотны выдавливаю я. – Через пару часов буду. А Полина дома?

Полина – моямладшая единокровная сестра, ей сейчас примерно четыре года. Дочь папы и Марины. Я, конечно, недолюбливаю этот союз, но всё-таки Поля не чужая. Да и любит эта мелочь, когда я приезжаю к ним в гости и привожу гостинцы.

– Дома. И Коля тоже дома.

А это мой сводный брат – сын Марины от первого брака. Не скажу, что мы с ним лучшие друзья, да и пересекаемся редко, но взаимоотношения у нас неплохие. Ему девятнадцать, учится в местном колледже, живёт в общаге, но периодически всё равно тусит у матери. Там халявная еда, интернет и прочие ништяки.

– Ага, – бросаю я. – Ждите, короче, тёть Марин, скоро буду.

Сбрасываю, убираю мобильник в карман. Думаю.

А какие вообще вещи есть в доме Марины, которые принадлежат бабушке? Отец приезжает только привести деньги на лекарства да на прочие нужды, а всё остальное у нас и так есть. Странно как-то…

Но думать об этом не хочется: я раздаю последние листовки, возвращаюсь в агентство, чтобы забрать деньги, заскакиваю в магазин за шоколадкой для Поли и еду на встречу к противной мачехе. На всё про всё у меня уходит чуть больше часа, поэтому возле нужной квартиры оказываюсь куда раньше запланированного времени. Настойчиво жму на дверной звонок, прислушиваюсь.

Двери открываюсь почти сразу.

– О, здорова, – это Коля.

Высокий коренастый парнишка со светлыми волосами и карими пронзительными глазами. Он в домашней футболке и в шортах, вид заспанный, небрежный.

– Не знал, что ты приедешь, – парень отступает, пропуская в квартиру, и я переступаю порог.

– Ага, я тоже, – наспех сбрасываю кеды. – Марина позвонила, сказала, что нужно забрать вещи бабули.

– Мать у соседей, – зевает Коля, проходя в гостиную.

Ну, класс. Ещё и ждать.

– Ила плишла, Ила плишла, – неожиданный детский визг разлетается по квартире. Поля выбегает в коридор и набрасываясь на меня с объятиями. Девчонка практически не выговаривает букву «р», из-за чего её голос становится ещё милее.

– Привет, – улыбаюсь, подхватывая сестру на руки. – А смотри, что я принесла.

Достаю из рюкзака шоколадку.

– Ула! Ладка! Ладка!

Ладка – это Поля так у нас шоколадку называет. Она хватает сладость и впивается в неё маленькими ручонками.

Прохожу в гостиную, отпускаю Полину и осматриваюсь. Коля на диване, лениво щёлкая каналы, сестра начинает виться словно юла, сбивая на своём пути все предметы. Парень даже не обращает на неё внимания.

Здесь уютно, ремонт, все дела. Новая мебель, идеальные обои, ковёр. Не то, что в нашей старой советской квартире, где сыплется потолок и окна деревянные – не пластиковые. А ещё здесь всегда пахнет выпечкой.

– Чё, как дела? – спрашивает Коля.

– Да нормально, – прислоняюсь плечом к косяку – проходить вглубь квартиры не хочется. – Работа, дом, скоро учёба. Всё как обычно.

– Слухи тут ходят разные, – протяжно говорит парень, откидываясь назад, чтобы посмотреть на меня.

– Слухи? – не понимаю.

Какие ещё, к чёрту, слухи?

Коля пожимает плечом.

– Говорят, что ты с Назаровым затусила…

Я странно хрюкаю, сама не зная, что собираясь этим показать. То ли усмешку, то ли шок, то ли ещё что. Какие вообще, блин, слухи? Кто их распустил? И меня-то откуда знают? Я ведь целыми днями работаю, сижу с бабушкой, опять работаю, потом снова с бабулей. Ну, вылезла пару раз со Стасом и Костей, это же не повод сплетни разводить.

– Пересекались пару раз, – уклончиво отвечаю. – Ничего общего. А ты его откуда знаешь?

– Это ж Назаров, – усмехается Коля. – Его все дворовые пацаны знают. Хотя я с ним лично не знаком. Просто слух пошёл, что видели тебя с ним во время стычки с Рябой.

– С Рябой? Не знаю, кто это, – кривлюсь.

– И хорошо, – улыбается. – Да не бойся, я никому ничего не скажу. Особенно твоему папочке. Ничего личного, конечно, но он у тебя тот ещё урод.

Не отвечаю, ибо спорить на счёт отца желания нет. Единственный вопрос, который заседает в голове, – Ряба. Неужели это один из тех парней, которые порезали Костю? Хотя, мне вообще до них дела нет.

Дверь открывается – оборачиваюсь.

– О, Ирочка, – бормочет Марина, проникая в квартиру. – Я ждала тебя позже.

– Смогла пораньше.

Женщина поджимает губы. Непунктуальность – это ещё одна вещь, которая её раздражает. Договорились через два часа, значит, именно в это время я и должна прийти. Не раньше, не позже.

– Так, что за вещи?

Марина – блондинка. Ей за сорок, волосы идеально пострижены и еле достигают подбородка. Каре-зелёные глаза, родинка на скуле. Одета в домашний спортивный костюм. Явно переодеться к моему приходу не успела, обычно ведь выпендривается украшениями и идеальной одеждой.

– Проходи на кухню, – машет рукой, разуваясь.

Покорно пересекаю коридор – через несколько секунд появляется мачеха. Хватает меня за локоть, тянет к диванчику, почти силой усаживает за стол. Я в замешательстве. Что это на неё нашло?

– Кушать будешь?

«Буду».

– Нет, спасибо.

Не обращая на меня внимания, Марина достаёт из холодильника пирог, разрезает его, кладёт небольшой кусок на тарелку и ставит предо мной.

Странно. Обычно от неё ни крошки не дождёшься.

– Вещей, видимо, здесь нет, – прихожу к выводу я.

Мачеха садится на стул рядом и переплетает пальцы.

– Нет, – соглашается она.

– И зачем же я тогда здесь?

Смотрю на пирог – а, фиг с ним. Предлагают – бери, пока не передумали. Всё-таки Марина готовит вкусно. Осторожно придвигаю к себе тарелку и принимаюсь за лакомство. М… Яблочный.

– В общем так, – уверенно говорит Марина, будто я должна ей крупную сумму и сейчас решается судьба всей моей дальнейшей жизни. – Ты же знаешь, что я занимаюсь живописью и хочу в следующем месяце открыть выставку картин?

– Что занимаешься – знаю, а про выставку впервые слышу, – с набитым ртом отвечаю, мысленно усмехаясь над недовольным взглядом мачехи. – При чём тут я вообще?

– Мне не хватает денег на открытие, а Антон тратит изрядную сумму на лекарства твоей бабушке.

А, ясно, откуда всё это растёт.

Марина неловко поводит плечами, вздыхает.

– У меня есть знакомая, которой очень нужны официантки на званый ужин. Платят очень хорошо. За один вечер заработаешь на два месяца вперёд, плюс ещё чаевые, – мачеха улыбается. – Так что и ты в плюсе, и я смогу открыть выставку.

Хм. Работать официанткой на каком-то мероприятии? В принципе, в подобных местах хорошо платят, да и действительно смогу много денег поднять всего за один вечер. Заманчивое предложение…

– А можно ещё пирог? – нагло спрашиваю.

Марина прищуривается, медлит. Затем неохотно забирает тарелку, поднимается на ноги, а после приносит весь пирог целиком.

– Можешь домой взять, бабулю угостишь…

Какая щедрость!

– Ладно, я согласна, – говорю я. – Когда, где, во сколько?

Марина довольно улыбается, чуть ли не подпрыгивая от счастья.

– Я всё узнаю и позвоню тебе. Мероприятие в следующую субботу. Так что не забудь.

– Ага.

Ну, ладно. Работа – это всегда хорошо. Лишние деньги не помешают, да и заработаю гораздо больше, чем отец подкидывает. Пусть Марина подавится своей выставкой.

А пирог всё-таки вкусный…

Ложь 22. Стас

– В следующую субботу двенадцатого августа в шесть часов вечера состоится благотворительный вечер, на котором ты в обязательном порядке должен быть.

Тёма говорит прерывисто, выделяя каждое слово. Шумно вздыхаю, откидываю назад голову, смотрю в потолок. Сижу в кресле у себя дома и выслушиваю очередное распоряжение от братца. Расхаживает тут передо мной словно король мира. В своём идеальном костюмчике, выглаженной рубашке, блестящих ботинках. Тошнит.

– Это распоряжение отца.

Его руки сцеплены за спиной, а невидящий застывший взгляд даже не замечает меня. Он что, заучил слова отца? Выглядит как в школе у доски, словно рассказывает неинтересный параграф по истории. Теперь знаю, что чувствую учителя, когда слушают наши пересказы.

– Не появишься на вечере – пеняй на себя. Урежу карманные деньги в два раза, смещу комендантский час с десяти до девяти…

– А ты, случаем, не обнаглел ли? Это всего лишь какой-то вечер. Туда припрутся зажравшиеся буржуи с набитыми карманами, и что мне там делать? Светскую беседу с ними вести?

– Мне глубоко плевать, что ты там будешь делать, – выделяет каждое слово. – Главное, веди себя прилично. Никому не хами, ты всё-таки Скворецкий, а не какой-то отброс общества, – на Назарова намекает? – И оденься нормально. Костюм, галстук, причёска, ботинки…

Осматривает меня с ног до голов, кривится.

Я сижу в чёрной домашней футболке и в серых спортивных штанах. Босиком, поджав под себя ноги. И мне довольно-таки комфортно.

– Нет у меня костюма, – огрызаюсь я. – Уже не помню, когда носил его в последний раз.

– Так купи, – как ни в чём не бывало. – Деньги у тебя есть, если не хватит, я тебе дам. Могу с тобой даже съездить…

– Нет уж.

Вздыхает. Останавливается, переставая мельтешить перед глазами. Впивается в меня взглядом. Они у него серые как у мамы, но смотрят так же презрительно как отцовские. Это лишь сильнее бесит. Два сапога пара. Идентичные характеры, взгляды на жизнь, приоритеты. Они могли бы жениться друг на друге, если бы была такая возможность, и никто слова бы не сказал.

Но что меня действительно бесит в этом несправедливом мире: внешне на отца больше похож я, чем брат. Те же глаза, волосы, скулы, нос, даже телосложение. Я как будто его клон, копия, просто фальшивка. Может быть, поэтому отец так пренебрежительно относится ко мне?

– Суббота, шесть вечера. Будет пресса, фотографы, влиятельные и богатые люди, так что я жду от тебя хотя бы раз в жизни нормального поведения. Друзей своих не брать, – отрезает брат, словно я собираюсь спросить, а можно ли притащить на ужин Назарова. Не собираюсь, да и Костян туда даже носа не сунет. – Можешь привести девушку, если она у тебя есть, конечно. И я говорю, не про одноразовых особ…

Брат никогда не позволяет себе грубо выражаться, особенно по отношению к людям, это для него непростительные слова. Словно Волн-де-Морт в мире «Гарри Поттера», имя которого все боялись произнести. Зато эти его «одноразовые особы» зазвучат куда обиднее.

Думаю про Элли. Если она согласится составить компанию, то будет здорово, но…

Макеева не в курсе, что я из богатой семьи, поэтому окажется странно, если я приглашу её на этот светский вечер. Ещё одна проблемка…

– Суббота, шесть часов…

– Не тупой, – грубо перебиваю.

Тёма замолкает, поджимает губы. Неловко поправляет воротник рубашки.

– У тебя неделя, чтобы подготовиться. Не забудь купить одежду. И не то дешёвое барахло, которое ты находишь на распродажах. Что-нибудь приличное и дорогое. Не хочу, чтобы у меня потом спрашивали, почему мой брат ходит во всяком тряпье.

Фыркаю. То же мне, тряпьё. Нормально я одеваюсь. Зато экономлю сколько на одежде! Среди дешёвых вещей тоже можно что-нибудь крутое найти.

– Погоди, так ты тоже там будешь? – кривлюсь.

– Естественно, – вздёргивает нос. – Пока отец в Гонконге, я веду дела его компании, и мне нужно привлекать дополнительных клиентов. Знакомства никогда лишними не бывают.

О, да. И в этом весь ты. Уже представляю, как буду слоняться мимо богатеньких людей и кривиться каждый раз, когда взгляд упадёт на старуху, чьё лицо изгажено кучей пластических операций. Такие женщины обычно похожи на жаб. И зачем вообще я там нужен? Ладно, братец. Будет там в своём идеальном образе с какой-нибудь богатенькой куклой приветливо улыбаться и заводить эти его самые «новые знакомства». От меня толку никакого.

Артём смотрит на наручные часы.

– Мне пора. Заедешь ко мне в офис за деньгами.

– А с собой ты не мог их привести? Скинь на карту …

– Я сказал, заедешь, значит, заедешь. Завтра до трёх часов. После я буду на совещании. Понял?

– Понял.

Чуть прищуривается, цокает.

– Увидимся.

– Угу.

Тёма уходит, хлопая дверью, а я ещё долго сижу в кресле и прислушиваюсь к посторонним звукам. Этот перец никогда с первого раза не сваливает, вечно возвращается, мол, забыл то, забыл сё. А сам проверяет, на начинаю ли я собираться на тусовку.

Сейчас десять вечера и обычно в это время я катаюсь по городу или же развлекаюсь на вечеринках. А теперь приходится торчать дома, потому что братец играет роль надзирателя. Не удивлюсь, если Тёма приставил ко мне охрану, которая докладывает ему о каждом моём шаге.

Но Артём не возвращается, что очень странно, да и я всё равно никуда не планирую сбегать. Настроения развлекаться нет. Какая-то хандра, наверное, из-за приближающейся осени. Скоро ведь в школу, последний год, экзамены, а дальше свобода.

Безграничная и необузданная.

Я думаю о том, чтобы уехать куда-нибудь подальше. В другой город или же, может быть, даже за границу. Начать всё заново, забыть о родителях, заняться чем-нибудь…

Но пока что это только мечты. И ничего больше…

Ложь 23. Ира

В холле дьявольски дорогого магазина одежды прохладно и почему-то пахнет приторным запахом цитруса, хотя стены с двух сторон от примерочных усыпаны изображениями сочных вишенок. Играет тихая энергичная музыка, консультантки в идеальных нарядах бегают туда-суда, пытаясь угодить богатеньким клиентам, а мужчина, сидящий рядом на диванчике, уже в третий раз спрашивает у меня время. В конце концов, я поднимаюсь на ноги и отхожу в сторону, начиная прохаживаться мимо вешалок.

Кругом одни платья. Пафосные, разноцветные, строгие, с блёстками, кроткие, длинные. Вот только…

Присматриваю себе красивое чёрное платье, смотрю на ценник и чуть ли не хрюкаю. Сорок три штуки! М-да… Почти сотка за какую-то тряпку. Да я точно такое же могу найти на распродаже за тысячу.

И какой нормальный человек захочет купить себе вещь за такую безумную цену?

– Ирка!

Ах, да. Вот этот человек.

Элли выходит из примерочной и крутится передо мной в очередном платье. Красное в пол с большим вырезом на груди. Левая нога игриво выглядывает через разрез в подоле, притягивая взгляды.

– Как тебе? – интересуется подруга, рассматривая себя в зеркале.

Подхожу ближе и задумчиво кривлюсь. Честно? Я бы никогда в жизни такое не надела, да и Макеева в нём выглядит словно роковая штучка.

– Неплохо, – пожимаю плечом, надеясь, что это платье – последнее.

– Мне тоже нравится.

Блондинка расплывается в довольной улыбке, внимательно разглядывая себя со всех сторон. Вещь сидит идеально: подчёркивает изгибы тела, выделяет красивую грудь, даже стройнит. А когда девушка нацепит каблуки, так будет ещё привлекательнее.

У Макеевой это всегда получается без проблем. Даже в домашнем костюме с растрепавшимся пучком на голове она смотрится безупречно. Не то что некоторые. Мне, например, потребуется хирургическая операция, чтобы выглядеть идеально.

– И сколько оно стоит? – безразлично интересуюсь я.

– Сто двадцать, – говорит так словно цена не в тысячах, а в рублях.

Сто двадцать, мать их, штук. Я на эти деньги смогу несколько месяцев прожить, не работая, а тут какая-то тряпка, которую Элли наденет один раз в жизни, а потом бросит в шкаф к остальным и забудет о её существовании.

– Надеюсь, мероприятие того стоит… Ты, кстати, так и не рассказала, куда собираешься пойти.

Элли машет консультантке, и та поспешно семенит к нам.

– Благотворительное мероприятие, – отмахивается. – Светский вечер, деньги с которого отправятся в фонд борьбы с детским раком. Кажется, там будет выставка художников или концерт, я точно не знаю. Меня Артём пригласил. Его отец сейчас в Гонконге, и Тёме приходится разбираться с делами компании, – в этот момент к нам подходит девушка, и Элли переводит всё внимание на неё. – Я беру это платье. И ещё, принесите туфли. Красные. Все, что есть. Примерю, пока платье не сняла, – консультантка кивает и поспешно ретируется. – Так вот, – смотрит на меня. – Тёма сказал, что там будет его младший брат. Помнишь, я как-то рассказывала о нём?

– Ну, да… что-то припоминаю, – бормочу. – Стоп, погоди. А когда будет этот вечер?

Элли задумчиво прикусывает губу и морщит носик.

– В субботу. Да, точно. В пятницу у меня встреча со Стасом, а в субботу вечером с Тёмой.

Вздыхаю, поджимая губы. Когда-нибудь эта ситуация выйдет из-под контроля.

– Ха. Вот те раз, – фыркаю. – Марина предложила поработать официанткой на одном благотворительном вечере в субботу. Типа, отец слишком много отдаёт мне денег, а ей, видите ли, не хватает на открытие своей выставки.

Блондинка кривится.

С Мариной у неё давняя неприятная история. Когда мамы не стало, бабушка не могла за мной присматривать, поэтому опекунство отдали в руки папы, и я поселилась вместе с ним у мачехи. Он постоянно пропадал на работе, а Марина сидела дома и рисовала свои отвратительные картины, в тайне мечтая, что станет вторым Пикассо или Ван Гогом. А, может, хотела придумать ещё один квадрат Малевича и прославиться. Она не работала из-за декрета, вечно торчала в студии, изредка за гроши продавала картины.

Мне было лет четырнадцать. Как-то раз мы с классом собирались отправиться на несколько дней в Питер, но Марина убедила отца, что у нас нет денег, и, следовательно, поехать я никуда не смогу. Элли прознала об этом и начала возмущаться, мол, на дорогие краски, холсты и прочую чепуху Марина деньги тратит, а мою экскурсию оплатить её жаба душит. Подруга предложила мне денег на поездку, но я отказалась.

И тогда Макеева пришла к нам домой, скупила все картины Марины и заявила:

– Вот теперь у вас есть деньги, и Ира может поехать в Питер.

Мачехе ничего не оставалось, как согласиться.

А потом мы с Элли сожгли картины на заднем дворе возле мусорных контейнеров. До сих пор помню, как приятно было смотреть на пылающие холсты с отвратительными безвкусными рисунками.

– Ну, я не удивлена, – бурчит блондинка. – Это в её духе…

Консультантка приносит несколько коробок с обувью и начинает демонстрировать туфли. Элли отмахивается от первых двух пар, а третьи решает примерить.

– Так, значит, ты тоже там будешь! – улыбается подруга. – Слава Богу, а то я уже настроилась на скучные светские беседы. Они снова начнут интересоваться моей матерью, спрашивать, как у неё дела и всё такое… Тебе нравится? – поворачивается ко мне, показывая бархатные туфли на высокой платформе.

– Нет, – кривлюсь. – Ты в них взвоешь. Попробуй вон те, – показываю на пятую коробку, где стоят изящные босоножки на тонкой шпильке.

– Познакомлю тебя с Тёмой, – заявляет Элли, но я лишь отмахиваюсь.

– Ещё чего! Судя по твоим рассказам, он до меня спускаться с Олимпа не станет. Тем более, я буду в костюме официантки. Как ты вообще себе это представляешь? О, смотри, это моя лучшая подруга, она разносит закуски и выпивку!

Блондинка виновато морщится.

– Да. Я как-то не подумала… – небрежно снимает туфли и надевает босоножки. – Предлагать тебе пойти как гостье – не вариант?

– Не вариант.

Она вздыхает, смотрит на себя в зеркало и расстроенно стучит ногой по полу, словно проверяя, не оторвётся ли каблук.

– Ладно. Познакомлю в другой раз, – тянет Элли. – Беру эти. Упакуйте.

Макеева снимает босоножки и отдаёт консультантке, а сама направляется в кабинку, чтобы переодеться. Обижается ещё. О чём она вообще думала, предлагая познакомиться с её вторым парнем? Мне и первого хватило.

Ложь 24. Ира

Долгий и изнурительный рабочий день в аниме-магазине не приносит ничего, кроме скуки и отвратительного настроения. К нам заглядывает мамаша и устраивает разнос из-за того, что мы продали её сыну наклейки с персонажами из аниме «Проза бродячих псов». Видите ли, нельзя продавать детям подобные «гипнотические картинки, затуманивающие разум» и бла, бла, бла. Мальчишке, кстати, тринадцать лет, а на наклейках нет никакой цензуры и возрастного ограничения.

К несчастью, разбираться с недовольной клиенткой пришлось мне, потому что Гриша свалил на перекур в соседний магазин. Как чувствовал прям. Объяснить женщине, что в аниме нет ничего криминального, у меня не получается, а товар всё равно возврату не подлежит, так что меня полили изрядной волной грязи и удалились восвояси.

Вот так продавай что-то детям, обязательно найдётся сумасшедшая истеричка, решившая обвинить тебя во всех смертных грехах. Мне за всю жизнь хватило Марины, которая только и делала, что тыкала в неряшливость, неопрятность, немощность и халявное проживание в её квартире.

Кстати, о мачехе. С работой Марина не обманула: я связалась с её подругой, которая устраивает благотворительное мероприятие, и та с радостью согласилась взять меня официанткой. Сказала, что Марина очень настойчиво рекомендовала мою персону, хвалила, что я трудолюбивая, аккуратная и честная девочка, как раз подрабатывающая в одной из кафешек.

В общем, в субботу я должна буду прийти пораньше, чтобы помочь подготовить столы, напитки и закуски. Ничего сложного делать не придётся, просто ходить мимо гостей и предлагать им выпить/перекусить. Идеальней работы и не найдёшь.

Единственное, о чём я в последнее время постоянно думаю, – деньги. Как бы где бы что-нибудь подзаработать, чтобы перестать сводить концы с концами. И порой от всего этого становится чертовски грустно. В моём возрасте подростки развлекаются, ходят по клубам, вечеринкам, да просто сидят на шее у родителей и ничего не делают. А я горбачусь на трёх работах, чтобы оплатить лекарства бабушки, коммунальные услуги и еду.

Колокольчик звенит, и я устало поднимаю взгляд на посетителя, сдерживая жадный зевок, но, как только вижу в дверях гостя, сонливость как рукой снимает.

Парень скептично осматривается, скользя взглядом по стеллажам, медленно, но уверенно, направляется в сторону прилавка. Посетителей за день мало, так что Гриша решает спохватиться и проявить инициативу.

– Вам чем-нибудь помочь? – приветливо улыбается.

Парень подходит к нам, осматривает Гришу с ног до головы, чуть прищуривается.

– Нет, – наконец говорит он.

А потом взгляд его синих пронзительных глаз устремляется прямо на меня, и всё внутри неожиданно скручивается.

– Здорова, – парень шмыгает носом.

Я шумно вздыхаю, совершенно сбитая с толку. Сразу почему-то хочется вскочить на ноги, чтобы не чувствовать себя жалкой, а тем более не смотреть на Костю Назарова снизу-вверх.

– Думала, что больше не увижу тебя, – подпираю голову рукой.

Костя кладёт на прилавок книгу и прячет руки в карманах, сутулит плечи, чувствуя себя неловко.

– Решил отдать.

– Я же… – качаю головой, но договорить не дают.

– Это в знак извинений, – перебивает Назаров. Косится на Гришу таким устрашающим взглядом, что напарник тут же тушуется и исчезает в подсобке. – Мне она не сдалась. Не люблю читать.

Помедлив, беру в руки книжку и смотрю на неё. Рэй Брэдбери. «Из праха восставшие».

– Спасибо, – неуверенно бросаю, решив, что отделаться от подарка не получится. Раз Костя притащился ко мне на работу, чтобы вернуть книгу, то, если буду упрямиться, Брэдбери окажется в урне. При чём, чувствую, отправлю туда его именно я. – Как рана?

– Отлично, – кивает. – Заживает. Жить буду.

– Это хорошо.

– Что это за место? – вдруг интересуется Назаров, осматриваясь по сторонам. – Сатанистские штуки какие-то…

Я неожиданно смеюсь, и напряжение разом рушится и разлетается по полу будто глыба льда.

– Это аниме-атрибутика. Ну, сделаны для любителей японских мультиков, – объясняю я.

Но Костя, видимо, мало что понимает.

– М-да, – выдаёт Назаров. – Я тут… Это. Подумал. Может, захочешь погулять? Ну, в знак благодарности, – поспешно добавляет парень. – За то, что зашила и… доктора там позвала.

– Свидание? – вскидываю брови.

– В знак благодарности, – настойчиво повторяет.

– Даже не знаю, – пожимаю плечом. – Я особо-то ничего не сделала, так что… книги достаточно.

Гриша выходит из подсобки и начинает шумно рыться под прилавком, Костя пристально наблюдает за ним, и я невольно отрываю взгляд от растрёпанных светлых волос парня и смотрю на напарника. Тот, видимо заметив напряжённую тишину, поднимает голову, смотрит то на меня, то на Костю, а потом снова сбегает с таким видом, словно его только что застали за чем-то непристойным.

– Короче, книга – это за то, что я запихнул тебя в машину и повёл себя, как дебил. А… – он, наверное, хочет сказать «свидание», но передумывает. – А это за то, что ты помогла мне. Просто хочу поблагодарить. Это не свидание, если что.

Пристально смотрю на него, не понимая, что вообще происходит. Костя Назаров только что пригласил меня погулять, заявив, что это «не свидание». Как-то всё странно…

– Ну… – неуверенно пожимаю плечом. – Вообще… Ладно, – зачем-то соглашаюсь. – В субботу. Я буду работать на благотворительном вечере, закончу очень поздно, так что, можешь проводить меня до дома. Только если на тебя снова нападут, зашивать не буду.

Назаров смеётся.

– Отлично. Тогда в субботу. Напиши, где и во сколько тебя встретить.

– Хорошо.

Парень улыбается, чуть прищуриваясь, отступает. И только спустя три шага разворачивается и уходит, а я остаюсь сидеть за прилавком, в недоумении прокручивая в голове разговор. Господи, зачем я согласилась? Обещала же больше не иметь с ними ничего общего, а тут…

Ну, хотя бы до дома проводит. Всё-таки мероприятие закончится поздно, а на такси деньги тратить жалко. Да и пешком далеко идти. А так сэкономлю, да и отделаюсь от благодарностей Кости. Убью двух зайцев одним махом. Неплохой-таки расклад.

Беру в руки книгу, открываю её, с наслаждением вдыхая приятный запах.

Рэй Брэдбери.

«Из праха восставшие».

Пролог. Она здесь, прекрасная…

Ложь 25. Ира

Чёрный выглаженный пиджак идеально сидит на плечах, белоснежная рубашка заправлена в брюки, галстук под цвет костюма выглядит дьявольски вызывающим. Он обтягивает шею, не сдавливая её, а словно шепча «я рядом, малышка, лишь протяни руку». Идеальный хвост, лёгкий совсем незаметный макияж и туфли на невысоком каблуке. Чувствую себя на вечеринке в честь Хэллоуина, а не на работе. Хвала Богам, одежду выдаёт организатор. Одинаковые официанты и официантки, выставленные в ряд будто военные на построении, кажутся клонами. Надень на нас маски, друг от друга и не отличишь.

– Сегодняшний вечер, – с придыханием лепечет женщина в красивом сиреневом платье, расхаживая перед нами. – Важен не только для гостей, но и для бедных детишек, больных раком. Все собранные средства отправятся в фонд борьбы с этой ужасной болезнью.

В служебных помещениях душно – рядом находится кухня, и жар из-за готовящихся блюд добирается даже досюда. Стоящий рядом со мной парень еле заметно вздыхает, и я чувствую всю его боль: Наталья Аркадьевна рассказывает нам свою речь уже в четвёртый раз за последние два часа.

– Всё должно пройти идеально, – продолжает женщина. – Никаких происшествий, ничего. От вас требуется только разносить напитки и закуски. Никаких казусов, лишних разговоров и, умоляю, чтобы не было ни единого испорченного костюма гостей, их наряды стоят больше, чем ваши жизни вместе взятые… Все всё поняли?

– Да, Наталья Аркадьевна, – почти в унисон отчеканиваем мы.

За весь вечер повторяем эту фразу не меньше двадцати раз, поэтому работаем почти как команда. Почти, потому что есть здесь несколько человек, которые не внушают доверия. Видимо, не в первый раз работают на подобных мероприятиях, раз строят из себя всезнаек. Раздавать советы – единственное, что у них хорошо получается.

– А теперь в зал! Гости вот-вот прибудут, – женщина осматривает каждого из нас, тщательно проверяя костюмы, а после машет руками, поторапливая.

Мы разбираем подносы и выходим в пока что пустое огромное помещение. Зал заставлен шведскими столами, по краям стоят небольшие столики, большая сцена в дальнем конце, куча всяких наворотов и столов со стеклянными ящиками для пожертвований. Охрана у дверей, множество камер и уже сейчас шныряющие фотографы. Один из них зачем-то снимает меня на фоне шикарной вывески.

Встретившись взглядом с Димой, парнишкой, с которым я успела подружиться, пока помогала готовить зал, я замираю. Он стоит в четырёх метрах от меня и одними губами произносит: «Мажоры в деле». Это его коронная фраза со скрытым смыслом, мол, пора обслуживать богатеньких людей.

Фыркаю и отворачиваюсь.

По крайней мере, я ещё ни разу в жизни не выглядела так стильно, а раз костюмы шили специально на заказ, то Наталья Аркадьевна обещала отдать их как бонус за хорошую работу. Мелочь, а приятно. Всё равно ж в шкафу будет пылиться, я его смогу надеть только на какую-нибудь костюмированную вечеринку.

Мероприятие начинается в шесть вечера, но многие гости опаздывают, будто и вовсе не торопясь появляться. Красивые леди в дорогих нарядах и мужчины в костюмах разбиваются на кучки и начинают беседовать, обсуждая сплетни, работу, семью, и лишь изредка тематику вечера. Я слышу обрывки фраз, пока пробираюсь мимо них словно призрак, позволяя взять с подноса бокал шампанского. Напитки заканчиваются, и я возвращаюсь на кухню за новыми, и так восемь раз, пока зал полностью не заполняется гостями, а на сцену не выходит ведущий.

Здесь так много народу, что почти не протолкнуться. Теперь понятно, почему Наталья Аркадьевна так переживала, что мы можем испортить костюмы гостей. Действительно, стоит навернуться, задеть кого-нибудь или же на тебя случайно налетят, и всё. Скандала не избежать.

Акции компании подорожали…

Дополнительные контракты…

Прибыль за последний год упала на два процента…

Этот вечер обещает быть чудесным…

Деньги…

Партнёры…

Где же Элли?

Только спустя три часа после начала вечера я вижу её. Красное платье, которое она купила в прошлый раз в магазине, идеальная причёска, босоножки, лакированная сумочка. Макеева улыбается, услужливо кивая налево и направо, выглядит статной и дьявольски красивой. Элли направляется прямо в сторону шведского стола, и, убедившись, что с ней нет спутника, я осторожно протискиваюсь в ту же сторону.

– Ты как всегда опаздываешь, – замечаю я, перекладывая поднос на левую руку, потому что правая уже затекла.

– О, Ирка, – Элли кладёт обратно на тарелку пирожное и отряхивает пальцы. – Я не опаздываю, я задерживаюсь, – улыбается блондинка. – Здесь всё равно нет ничего интересного. Я приехала с Артёмом примерно полчаса назад, но он так зол, что его брат до сих пор не появился, что совершенно забыл обо мне. Решила перекусить. Кстати, неплохо выглядишь.

Она осматривает меня с ног до головы, а я лишь фыркаю.

– Только не говори, что мне идёт костюм официантки. Это прозвучит так, словно на большее я не способна…

– О, нет-нет! – поспешно кривится Элли да так громко, что на нас оборачиваются. – Я не это имела в виду. Просто он… хорошо на тебе сидит…

Качаю головой, протягивая ей поднос. Макеева медлит, берёт последний бокал с шампанским, и теперь я наконец-то могу опустить руку и расслабиться.

– Надеюсь на неплохие чаевые, – смеюсь я.

Блондинка поспешно открывает сумочку и достаёт оттуда несколько купюр.

– Господи, Элли! – шиплю я. – Я же шучу. Засунь обратно свои деньги.

Макеева поджимает губы, видимо, не понимая таких шуток, но купюры не убирает. Вместо этого нагло запихивает их в мой нагрудный карман пиджака.

– Пойду искать Артёма, – обижается. – Увидимся позже.

Вот же… И почему я чувствую себя виноватой? Всего лишь пошутила на счёт чаевых, а она уже обиду кидает. В стиле Элли.

Ладно, через пять минут уже забудет. Найдёт своего бойфренда номер два, погрузится в атмосферу вечера, а потом начнёт настаивать на том, чтобы подвести меня до дома, но я откажусь, потому что договорилась встретиться с Назаровым. Та ещё Санта-Барбара.

Возвращаюсь на кухню за очередной порцией шампанского, а после возвращаюсь в зал. Играет живая классическая музыка: молодые музыканты под взмахи дирижёра исполняют приятную навязчивую мелодию. И сразу тепло становится, хорошо. Даже шум разговоров не смущает. Когда ведущий снова возвращается на сцену, чтобы продолжить выступление в стиле «а-ля мы такие щедрые, собираем деньги на лечение детей», ко мне подбегает Элли и хватает за плечи, чуть встряхивая. Еле умудряюсь не расплескать напитки.

– Что случилось? – бурчу, отступая подальше, чтобы избежать очередных порывов подруги прикоснуться ко мне.

Элли в панике. Уже и не помню, когда в последний раз видела эту спокойную улыбчивую девчонку в таком ужасе. Лицо раскрасневшееся, дыхание сбившиеся, ногти с идеальным маникюром вонзаются в сумочку с такой силой, словно собираются разорвать её на кусочки.

– Стас здесь, – шипит подруга.

– Что? – выпаливаю я, осматриваясь по сторонам, но из-за множества людей трудно вообще кого-либо разглядеть.

– Я не знаю, что он здесь делает, но нельзя, чтобы он меня увидел! – Элли почти плачет. – Особенно с Тёмой. Понимаешь? Это катастрофа!

Поджимаю губы, шумно вздыхая. Да, та ещё сцена получится, если Стас встретится со вторым парнем Элли, скандала не избежать. Ну Макеева и вляпалась.

– Помоги, – скулит блондинка. – Стас у главного выхода, Артём ищет меня, чтобы представить партнёрам. Мне нужно как-нибудь незаметно уйти отсюда…

– Стопэ, не паникуй, – холодно отзываюсь я, лихорадочно думая, что же можно сделать в этой ситуации. – Короче, так. Вон там дверь в служебные помещения. По коридору направо, там кухня. Через неё попадёшь к чёрному выходу. Дальше сама.

– О, ты моя спасительница! – Элли бросается ко мне, чтобы обнять, но я выставляю руку, мол, не смей. У меня поднос, напитки и… И уже гости рядом начинают коситься в нашу сторону. Не хватало ещё, чтобы мне Наталья Аркадьевна штраф выписала за непристойное поведение.

Макеева осматривается, замирает.

– Вот чёрт, Артём идёт!

– Так сваливай быстрее, – шиплю.

Элли кивает, поспешно скрываясь в толпе и направляясь в сторону служебных помещений. Слежу за ней взглядом, пока девушка не исчезает из виду, а после оборачиваюсь. Очередная неприятная волна, сковывающая мои движение, обрушивается с такой силой, что хочется бросить к чертям этот глупый поднос и рвануть вслед за подругой, но ноги прирастают к полу, не позволяя даже пошевелиться.

Ко мне направляется парень, коротко улыбаясь гостям и здороваясь с некоторыми из них. Высокий, с широкими плечами. Тёмные волосы, серые холодные глаза, шикарный костюм, походка, причёска, кожа. Да, чёрт возьми, в нём всё идеально. Кроме одного факта.

Это старший брат лучшего друга Назарова.

Я и подумать не могла, что брат Стаса и парень Элли, – это один и тот же человек! Артём. Много ли в этом городе парней с именем Тёма? И какова вероятность, что…

А ведь Элли, по ходу, даже не подозревает, в какую историю влипла. Встречается одновременно с двумя братьями и не знает об этом. Это словно ходить по лезвию ножа. Один неверный шаг, и всё. Конец. Разоблачение. Финиш. Провал!

Артём останавливается рядом, совершенно не обращая на меня внимания, осматривается. Видимо, ищет Элли. Лишь, перед тем как развернуться и уйти, парень останавливает на мне взгляд и замирает. Я таращусь в ответ во все глаза, не в силах отойти от наваливавшейся информации.

– О. Это же ты, – скептично тянет Тёма. – Девушка Назарова.

Я фыркаю, трясу головой, отгоняя прочь все мысли.

– Я не девушка Назарова, – недовольно бурчу. – Ищешь кого-то?

Артём поджимает губы и ещё раз осматривается.

– Стаса не видела? Был где-то здесь, – безразлично бросает.

– Был у входа. Шампанское? – протягиваю поднос, невинно хлопая глазками.

Тёма впивается в меня взглядом. Берёт бокал с напитком и, ничего больше не сказав, уходит.

Ложь 26. Стас

Я курю в стороне. Мобильник в кармане настойчиво вибрирует – братец. Злится, наверное, я ведь и так опоздал почти на два часа. Да, в принципе, я и приходить-то не хотел, надеялся, что пронесёт. Не пронесло.

Идеальный чёрный костюм, который я прикупил специально для этого вечера, смотрится на мне нелепо. Белая рубашка без галстука с небрежно расстёгнутыми верхними пуговицами. Вместо классических ботинок кеды. Тоже новенькие, стильные. Чтобы брат не придирался.

В последний раз затягиваюсь, бросаю под ноги окурок, небрежно тушу ногой. Достаю из кармана «Орбит», отправляю в рот парочку пластин, жую примерно секунд двадцать, после сплёвываю на асфальт. Урн поблизости нет.

Достаю сотовый, отвечаю на звонок.

– Да пришёл я, прекрати звонить, – шиплю в трубку.

Сбрасываю.

Направляюсь в сторону входа, уверенно преодолевая расстояние до дверей. Девушка внутри проверяет мой пригласительный и улыбается, позволяя пройти. Внутри шумно, гости стоят кучками, либо поодиночке.

Я осматриваюсь – телефон в очередной раз вибрирует, заставляя мысленно выругаться. Да что б его. Я же сказал, что приехал.

Достаю сотовый и выключаю звук, скольжу взглядом по гостям, хватаю с подноса официанта бокал с шампанским и делаю небольшой глоток. Терпеть не могу эту газировку, но, к сожалению, здесь не бар.

Кто-то со мной здоровается, и я машинально улыбаюсь, кивая. Аккуратно иду в сторону шведского стола, выискивая взглядом знакомые лица.

Взгляд скользит по красивым дорогим платьям и нарядам, милым кокетливым улыбками, блестящим украшениям, идеальным причёскам. Терпеть не могу все эти светские вечера, они нужны лишь для того, чтобы показать свой статус, похвастаться богатством. За их масками дружелюбия лишь алчность и зависть.

Меня случайно толкают в плечо – мужчина останавливается, коротко бросает «прошу прощения» и уходит, а я даже внимания на него не обращаю, потому что взгляд цепляется за красное элегантное платье, обладательница которого стремительно пробирается сквозь толпу.

Это же… Элли?

Неужели, она тоже здесь? Медлю, не зная, что делать. Убедиться, что это Макеева, или сбежать? Она не в курсе, что я из богатой семьи. Если увидит рядом с братом, сразу догадается, кто я такой. Но, в принципе, когда-нибудь я всё равно должен во всём признаться. Почему бы не сейчас? Раз я здесь и она…

Залпом осушаю бокал, начиная пробираться сквозь толпу в сторону, куда направилась девушка в красном платье. Где же она? Так быстро скрылась в толпе словно мираж.

– Извините, – протискиваюсь мимо парочки женщин.

Останавливаюсь, осматриваюсь, но нужного красного платья так и не нахожу. Может, обознался?

Тереблю в руках пустой бокал, задумчиво осматриваясь. Ну, в принципе, если это действительно Элли, то до конца мероприятия ещё есть возможность пересечься, а, если не она, то даже к лучшему.

Замечаю официантку и подхожу к ней, осторожно поставив на поднос пустой бокал. Уже собираюсь отвернуться, как встречаюсь с девушкой взглядом.

– Ира? – удивлённо вскидываю брови.

– И тебе привет.

– Ты… – осматриваю её.

– Официантка, да, – негромко смеётся.

– Я не… – качаю головой. – Слушай, а Элли здесь? – снова осматриваюсь. – Мне показалось, что я её видел.

Ира пожимает плечом.

– Не знаю, – бросает девушка. – Она мне не говорила, что пойдёт. Кстати, твоего брата видела буквально минуту назад. Искал тебя.

– А, – кривлюсь, пряча руки в карманах. – Ну, да. Заставил меня прийти.

Беру с её подноса ещё один бокал, но не пью.

– А ты вообще, как? Поживаешь, в смысле, – интересуюсь я.

Последний раз, когда я пересекался с Ольханской, был у Костяна дома. Она ушла вслед за врачом, и больше я её не видел.

– Неплохо, – кивает Ира. – Подрабатываю вот, – показывает поднос. – А так всё по-старому, дом-работа, работа-дом.

– Понятно, – осматриваюсь, ища взглядом Тёму, но народу слишком много, чтобы отыскать брата с первого раза. – Спасибо тебе, – зачем-то говорю. – Ну, за Костяна. И что помогала нам. Я даже как-то не поблагодарил нормально.

– Успокойся, – вкрадчиво говорит Ира. – Мне и простого «спасибо» достаточно. А ещё лучше, если вы больше не будете втягивать меня в неприятности.

Смотрю на неё сверху вниз, легко улыбаюсь. Ирка такая простая, живая. Не строит из себя леди и не заботится о мнении окружающих, местами может подколоть, пошутить, не обижается по пустякам и не заставляет вымаливать прощение. Настоящая противоположность Макеевой. Как вообще эти двое умудрились подружиться?

– Но всё-таки я у тебя в долгу, – настаиваю. – Если тебе понадобится помощь, звони.

– Ладно, – сдаётся она. – Я запомню. Твой номер у меня есть.

– Ага, а у меня твой, – улыбаюсь.

– Звучит с намёком, – шутит.

Пожимаю плечом.

– Если бы моё сердце не было занято Элли, то,возможно, – смеюсь я. – Это чтобы ты не подумала, что я налево хожу и всё такое. Так и передай ей.

Девушка фыркает и поднимает руку, мол, я даже не хочу влезать в ваши отношения.

– А вообще, я серьёзно. Если что, я всегда помогу, так что не стесняйся.

Взгляд Иры падает куда-то в сторону, и улыбка на губах чуть меркнет. Обернуться не успеваю – цепкая рука опускается на моё плечо.

– Вот ты где, – недовольный голос брата портит настроение. – Я за тобой весь вечер должен бегать?

Сбрасываю его руку, оборачиваясь.

– Ну, извини. Я всё время был здесь, – пытаюсь придать голосу мягкий тон, но не получается.

– Пошли, – коротко приказывает Тёма.

– Прости, детка, дела ждут, – шутливо смеюсь.

Залпом осушаю бокал с шампанским и ставлю на поднос.

Ира закатывает глаза, но всё равно улыбается. Ничего не остаётся, как состроить гримасу и отправиться вслед за братом. Знакомства с партнёрами компании никто не отменял, приказ отца ведь, всё такое. Надеюсь, надолго это не затянется…

Ложь 27. Ира

так, в этот раз Элли умудряется улизнуть, избежать позорного разоблачения и скандального окончания вечера. Как долго она собирается бегать от братьев, понятия не имею. Нотки совести прореживаются словно молочные зубы у младенца, и, смотря на то, как Стас с Тёмой разговаривают с какими-то важными шишками, пытаюсь представить, что будет, если я попробую раскрыть правду.

Если скажу Стасу, что Элли крутит роман с его старшим братом, что тогда случится? У них и так натянутые отношения с Артёмом, а после такого они даже знаться друг с другом не станут. По Стасу сразу понятно, он по уши влюблён в Макееву, такой расклад разобьёт ему сердце. Терпеть не могу делать людям больно, даже если в этом совсем не будет моей вины.

А если я расскажу Элли, что она встречается с двумя братьями, захочет ли подруга разорвать с кем-то из них отношения и выбрать одного? Вряд ли.

А что делать мне? Я ведь тоже останусь виноватой. Знала и ничего никому не сказала.

Стас улыбается, о чём-то оживлённо болтая с мужчиной в костюме, и тот одобрительно кивает. Парень хорошо адаптируется к подобным условиям, даже несмотря на то, что пытается отрицать причастность к «золотой» жизни. Всё-таки Стас родился в богатой семье, вырос в ней и… И почему в этот момент он кажется мне таким чертовски привлекательным?

Трясу головой, отворачиваясь. Он парень Элли, нечего заглядываться.

Кто-то берёт с моего подноса бокалы с шампанским, и приходится оглянуться, чтобы проверить, не утащили ли все напитки. Взгляд падает на парочку парней в строгих изящных костюмах – те отходят в сторону и останавливаются в трёх метрах от меня. Они начинают о чём-то переговаривать, но я особо не вслушиваюсь. До того момента, пока не слышу знакомое имя: Стас Скворецкий.

Скольжу взглядом по незнакомцам – те смотрят в сторону братьев, и взгляд у них не особо-то приветливый.

– Уверен? – тихо спрашивает блондин, и его слова я практически читаю по губам.

– Да, это точно он, – второй.

Из-за шума трудно разобрать, о чём именно они ведут речь и что замышляют. Любопытство пожирает – я осторожно приближаюсь к парням и встаю на достаточном расстоянии, чтобы разобрать хотя бы часть слов.

– Тогда темно было, – продолжает блондин. – Думаешь…

– Я же сказал, это он! – его собеседник повышает голос, затем осматривается, проверяя, обратил ли кто-то на них внимания. – Думаешь, я Скворецкого не знаю? Это он со своим дружком Игоря в кому отправил.

Я открываю рот, пытаясь сдержать удивлённый вдох. Так эти двое в курсе, что натворил Назаров! Если они свяжутся с ментами или же с отцом того парнишки, тогда беды не избежать.

– И что ты предлагаешь? – блондин делает глоток шампанского. – К копам пойти?

Сердце замирает, а затем начинает сильно бухать в груди. Я напрягаю слух, чтобы разобрать каждое слово, но голова от волнения идёт кругом, и у меня такое впечатление, что все фразы пролетают мимо ушей, даже не добираясь до мозга.

– Сдурел? – второй. – На вечеринке была наркота… если… мои…

– О, моя сладкая, я так счастлива… – громкий голос стоящей рядом со мной женщины заглушает и так еле слышные голоса парней.

Мысленно чертыхнувшись, подбираюсь ещё ближе. Настолько, что стоит кому-то из парней заметить меня, то они тут же поймут, что я могла их подслушивать.

– Копы не вариант… – второй прокашливается, снова смотрит на Стаса. – Если кто-то прознает, что мы были на той вечеринке, всплывёт наружу то, что мы с тобой сделали. У нас есть алиби, забыл? Нас там не было.

– Да знаю я, – блондин поджимает губы. – Но…

– Ты что, хочешь сесть за изнасилование? – шипит на него второй. – Та тёлка уже заяву накатала. Узнают, что мы там были, точно просто так не отделаемся.

– Да нас отмажут…

– Не в этот раз, – второй замолкает и снова осматривается. – Нельзя, чтобы кто-то узнал, понял? Даже бате Игорька рассказывать не вздумай.

– Тогда, что будем делать? – не понимает блондин.

– Что-что? Сами разберёмся. Прижмём Скворецкого, выйдем на его дружка. Будет знать, как с нами связываться.

Вот те раз! Так эти двое кого-то изнасиловали на той вечеринке? Тогда, почему отец ни слова про это не сказал? Дело должны были в его отдел отправить. И так просто говорят об этом, как будто каждый день подобное совершают. Вот их точно можно сдать, даже не колеблясь! Вот только… потонут они, потянут за собой и Назарова. Нужно предупредить Стаса.

Один из парней резко оборачивается, наверное, чтобы уйти, и я не успеваю отступить. Он налетает на меня, матерится и корчит недовольную рожу.

– Чё ты тут стоишь? – грубо спрашивает второй парень.

Я неловко отступаю, встревоженно прикусывая губу. Ну, всё. Попалась. Они теперь меня в покое не оставят.

– Шампанское? – невинно хлопаю глазками.

Парень прищуривается, осматривается по сторонам.

– Свали, – раздражённо толкает плечом, проходя мимо.

Еле умудряюсь удержать равновесие. Блондин осматривает меня с ног до головы и следует за своим другом. Парни уходят, а я облегчённо вздыхаю, радуясь, что ничего страшного не произошло.

Нужно поговорить со Стасом. О таком я уж точно молчать не смогу, зная, что может случиться беда. Это уже не игры с любовным треугольником, а кое-что пострашнее.

Осмотревшись, нахожу взглядом братьев Скворецких и уверенно начинаю пробираться сквозь толпу. Главное, чтобы те двое в этот момент за мной не наблюдали, а то точно поймут, что я заодно со Стасом. Нужно как-нибудь осторожно и незаметно вытащить младшего в укромное местечко.

Добираюсь до другого конца зала и останавливаюсь чуть в стороне от Стаса. Осматриваюсь, но заговорщиков не нахожу.

Снова перевожу взгляд на Скворецкого. Вот он, улыбается, весь светится, играет на публику, оживлённо что-то обсуждая. И у него такие симпатичные ямочки на щеках, так и хочется схватиться за них и потискать. Теперь понятно, что в нём нашла Элли. Стас дьявольски харизматичен, что не скажешь о его старшем брате.

Ну, же. Посмотри на меня. Просто взгляни в мою сторону, пожалуйста. Я же не могу подойти к вам и вырвать тебя из беседы в присутствие таких важных шишек. Как это будет смотреться со стороны?

Уверенно направляюсь в сторону Стаса, но в разговор не влезаю. Торможу позади мужчин, чтобы попасть на глаза парню, и тот замечает меня практически сразу. Не перестаёт улыбаться, чуть прищуривается. Я киваю головой в сторону, мол, нужно поговорить. Стас вскидывает бровь, и мне приходится кивнуть ещё два раза.

Парень неуверенно переступает с ноги на ногу, облизывает губы, а после, извинившись, кивает и отходит в сторону. В это время я начинаю пробираться в сторону служебных помещений, чтобы найти спокойное тихое местечко, где нас не смогут подслушать.

Толкаю дверь, жду, пока Стас догонит меня, а после захожу в пустой коридор, решительно направляясь в сторону подсобки.

– Что случилось? – не понимает Скворецкий, поравнявшись со мной.

– Давай сюда, – толкаю дверь и захожу в небольшое помещение. Поставив на одну из коробок поднос, шумно вздыхаю, нахожу выключатель, дарую этому помещению свет. – Короче так, – пристально смотрю на Стаса, как только преграда за ним закрывается. – Я обещала, что не буду взлезать в ваши дело, но…

– Да в чём дело? – хмурится.

– Я случайно подслушала разговор…

– А, ну, это ты можешь, – смеётся парень, и я слегка смущаюсь.

– Погоди радоваться, – смотрю прямо в его синие глаза. – Там были два парня, они обсуждали тебя и Назарова. Говорили, что вы виноваты в том, что Игорь в коме. Как я поняла, это тот самый парень, которого Костя битой…

Стас бледнеет, и ухмылка исчезает с его безмятежного лица. На мгновение кажется, что он вот-вот набросится на меня с расспросами, но Скворецкий лишь прикрывает глаза и шумно вздыхает.

– Они сказали, что копам ничего не расскажут. Потому что сами на той вечеринки изнасиловали какую-то девчонку, – эта фраза даётся мне с трудом, приходится перебороть себя, чтобы продолжить дальше. – У них, типа, алиби. И ещё сказали, что отцу того парня тоже ничего не скажут. Но они хотят разобраться с тобой сами, а потом выйти на Назарова. Всё. Решила, что тебе стоит об этом знать.

Стас молчит, обдумывая мои слова, и чем дольше длится молчание, тем сильнее я начинаю беспокоиться.

– Спасибо, что сказала, – благодарит Скворецкий. – Теперь хотя бы буду ожидать. А они не сказали, когда именно…

– Я не помню, – не даю договорить. – Нет, вроде, ничего не говорили.

– Ясно. Будь осторожнее, вдруг они тебя видели вместе со мной. Лучше за вечер больше ко мне не подходи.

Киваю, пытаясь прогнать навязчивые мысли, сильно прикусываю губу. Беру поднос в руки и подхожу к Стасу, останавливаясь рядом с ним в ожидании, когда же парень отойдёт в сторону и позволит мне пройти, но Скворецкий словно превращается в статую. Хмурится, смотрит на меня так, будто не узнавая, и мне становится неловко. Находиться с ним наедине в тесной подсобке как-то странно.

– Стас? – привлекаю к себе внимание.

Он вздрагивает – его взгляд опускается на мои губы, затем возвращается к глазам.

– Ах, да. Прости, – отступает. – Я чуть позже выйду.

– Ага. Не нарывайся на неприятности…

Парень кивает, и я, последний раз бросив на него взгляд, открываю дверь, выходя в коридор. Ладно, я сделала доброе дело, и совесть моя чиста. Теперь могу вернуться к работе. Надеюсь, этим вечером ничего страшного не случится. Особенно… Чёрт, ведь Назаров должен зайти за мной. Если его здесь увидят, если…

Может, позвонить и отменить всё?

– Ирина! – голос начальницы заставляет вздрогнуть. – Ты что здесь делаешь? – она поспешно подходит ко мне, но не дожидается ответа. – Давай-давай, в зал. Потом отдохнёшь. Скоро уже конец…

– Да… – меня подталкивают в спину и буквально силой выставляют к гостям.

Видимо, связаться с Костей вряд ли получится. Ладно, думаю, всё-таки здесь никто не станет устраивать беспорядки, да и Назаров придёт к чёрному ходу, так что…

Всё будет в порядке. Да. Всё будет отлично…

Ложь 28. Стас

– Где ты всё ходишь? – недовольно спрашивает Тёма, когда я возвращаюсь к нему после разговора с Ирой.

Сегодня брат куда злее, чем обычно. И чего так взъелся? Я же приехал? Приехал. Даже нормально веду себя, болтаю с его шишками, вежлив, обаятелен. Что ещё-то не так? Слишком очарователен что ли?

– Я в туалете был, – бурчу.

В голове только одна мысль: те два парня, изъявившие желание выловить меня и отомстить за Григорьева. Плюс ко всему они те ещё отморозки, раз изнасиловали кого-то. Да и, думаю, подобные случаи в их жизни не редкость. То, что я в курсе их секрета, может сыграть мне на руку. Никто же не хочет, чтобы их правда всплыла, так же как та бита со дна реки.

– Если ты не заметил, у нас был важный разговор, – продолжает парировать брат. – А ты ушёл, даже ничего не объяснив.

– Ну, приспичило. Сорян! – не выдерживаю я, устремляя на Артёма взгляд. – Я должен по каждому шагу отчитываться?

Он поджимает губы, прищуриваясь, и я уже слышу его следующую фразу, мол, всё расскажу отцу, но брат молчит. Даже странно.

– Иногда мне кажется, что твоя цель в жизни, выводить меня из себя. Делаешь всё, лишь бы напакостить.

– Тебе не кажется, – тихо огрызаюсь, стараясь не привлекать к себе внимания.

Кто же всё-таки эти двое, о которых говорила Ирка? Дружки Григорьева? Если парень в коме, а они в курсе, кто именно засветился в драке, значит, либо были свидетелями, либо участвовали в разборках. Скорее всего, второй вариант. Это тоже плюс, потому что они есть на видео, а, следовательно, сольются, если им пригрозить записью. Но мы в одинаковых положениях. Поймают их, значит, конец Назарову. И наоборот. Угрозы бесполезны.

У меня плохое предчувствие. Нужно набрать Костяна и поговорить с ним. Стоп. Он же тогда помчится разбираться, его ж не остановить. Вляпается ещё во что-нибудь.

Нужно подумать.

– Вечер скоро подойдёт к концу, – это брат. Уже и забываю о его присутствии. – Надеюсь, задержишься до конца.

– Ага…

Рассеянно осматриваюсь, почему-то чувствуя на себе пристальные взгляды. Воображение разыгралось? Достаю сотовый, смотрю на время. Двенадцатый час. Ну, ничего себе время пролетело! Только что пришёл, а уже уходить пора.

Поднимаю взгляд на брата – тот всё ещё недолго разглядывает меня, словно собираясь что-нибудь сказать, а потом просто молча разворачивается и уходит.

Отлично!

Набираю номер Костяна.

Гудки раздражают – осматриваюсь, отхожу чуть в сторону, чтобы спрятаться за жуткой статуей некрасивого ребёнка, прислоняюсь к ней плечом.

– Да, Стас, – отвечает не сразу.

– Нужно встретиться, тема есть, – с ходу говорю я, приглушая голос.

– Ладно. Завтра заеду.

– Не завтра, а сейчас, – настаиваю. – Это важно.

– Блин, чувак. Сейчас не могу. У меня планы.

– Так отмени! – чуть громче, чем надо. – Это важно.

Он шумно вздыхает, и на заднем плане я слышу шум двигателя машины. Назар за рулём? Его тачка же в ремонте… Недолго молчит – я уже представляю, как сдвигаются его брови, когда друг не может принять нужное решение. Что же у него там за планы такие важные?

– Не, – всё-таки говорит Назар. – Не могу. Обещал быть в другом месте. Если это реально так важно, заеду к тебе через два-три часа. Идёт?

Я вздыхаю. Мне ж прям даже интересно стало, что там у него за планы такие…

– Ладно, – бурчу я. – Это не телефонный разговор. Жду, как разберёшься со своими делами.

– Отлично! – Костян шмыгает носом, тихо чертыхается. – Ну, всё тогда. Увидимся.

– Ага.

Сбрасывает.

Приходится убрать сотовый и ещё раз осмотреться, прежде чем выйти из укрытия и раствориться в толпе. Брат не лукавит: вечер действительно подходит к концу. Музыканты приступают к завершающей мелодии, ведущий начинает благодарить всех за присутствие.

Я пробираюсь к выходу, не дожидаясь окончания благотворительного вечера, и оказываюсь на улице. Свежий воздух отрезвляет, помогает сосредоточиться.

Сбегаю с крыльца, отхожу в сторону на достаточное расстояние, чтобы никто не посмел подумать, что я присутствовал на вечере. Следом достаю сигареты и прикуриваю.

Новая информация смешивается в голове и никак не хочет раскладываться по полочкам.

Два парня. Изнасилование. Вечеринка на пристани. Бита на дне реки. Игорь Григорьев в коме. Как же это всё связать и найти выход?

Затягиваюсь – кончик сигареты становится чуть ярче, а после снова затухает. Как переключение с дальних фар на ближние.

Ладно, пора домой. Пока жду Назарова, вздремну немного, чтобы голову освежить. Да и в душ не помешает сходить…

Взгляд цепляется за двенашку, припаркованную на обочине чуть дальше, – рядом с ней стоит парень и курит, прислоняется спиной к машине, смотрит куда-то под ноги.

Да ну нафиг, не может быть…

– Костян?! – вырывается у меня, когда я подхожу ближе.

Парень поднимает голову, смотрит на меня чуть прищурившись, собирается затянуться, но передумывает.

– Стас? Ты чё тут делаешь? – немного напряжённо спрашивает друг.

Подхожу ближе.

– Это я тебя собирался спросить, – кривлюсь. – Откуда тачка?

Пожимает плечом.

– Да так, одолжил погонять, – теребит пальцами сигарету, не курит. Нервничает? – А ты как тут?

Сплёвывает на асфальт.

– Да я на вечере был, брат заставил прийти, – в отличие от Назара, я докуриваю сижку и выбрасываю под ноги. – А ты?

– Да дела у меня, – коротко бросает Костя.

– Здесь? – осматриваюсь по сторонам.

– Ну, да.

Его сигарета догорает, и парню приходится выбросить её.

Костян молчит, я тоже. И мы стоим вдвоём как два дурака. Мне бы попрощаться, забить и пойти к своему байку, чтобы вернуться домой и забыть обо всём, что сегодня произошло, но я стою и смотрю на друга, не понимая, что вообще происходит.

– Ты, это… – наконец, бурчит Назар. – Уходить-то собираешься?

– Уходить? – не понимаю я. – А… Ну. Да. Домой поеду. Байк недалеко стоит.

– Ну, пока тогда.

Прищуриваюсь. Что-то с Назаром не так. Во что опять вляпался и что ему нужно рядом с местом, где проходит благотворительный вечер? Неужели, грабануть мажоров решил? Не, тогда я чёрта с два отсюда уйду!

– А что за дела у тебя?

– Да так.

– Что «так»?

– Дела и дела, в чём проблемы-то? – не понимает Костя.

– Да ни в чём. Подозрительно это! Стоишь тут рядом с собравшейся тучей богатеев и что-то замышляешь…

– Ой, да ничего криминального! – раздражается.

Я лишь поджимаю губы, и мы стоим. Уходить не собираюсь, да и Назар тоже. Выкуривает остатки сигарет, не произнося не слова. Нервничает. И я вместе с ним, потому что плохое у меня, чёрт его дери, предчувствие. Он ведь ничего не рассказывает, молчит как рыба, а мне гадай, что задумал.

Назаров смотрит на время, проверяет телефон.

– Ты так и будешь за мной следить как мамочка? – не понимает Костян.

– Пока не скажешь, что задумал. Подозрительно это всё…

– Придурок.

– Дебил.

– Да я же сказал, ничего криминального! Встреча у меня здесь, – его взгляд скользит вдоль дороги, губы взволнованно кривятся.

Явно не хочет, чтобы я здесь торчал и спалил его, но я ведь всё равно не отстану, и Назаров это прекрасно понимает. Вляпается во что-нибудь, а разгребать-то мне!

– Чёрт, – бурчит, отворачиваясь.

В это же время слышу позади шаги и громкий знакомый голос:

– Ну, я же просила к чёрному входу!

Оборачиваюсь как раз в тот момент, когда девушка замирает в паре метров от меня.

– Ира? – удивляюсь.

– Стас? – вскидывает бровь.

Смотрит то на меня, то на Назара.

– Так ты с ней встречался? – накидываюсь на Костяна. – И чё молчал-то? Я думал, ты грабануть кого хотел.

Назаров косится на меня, затем смотрит на девушку.

– Прости, там въезда не было. Решил здесь подождать, – отстраняется от машины и открывает переднюю дверь, услужливо приглашая Иру забраться в салон.

Она шумно вздыхает, неловко топчется, смотря на меня. Видимо, не ожидала, что я тоже здесь буду. А я-то как не ожидал! Да я в шоке просто! Как так вообще получилось, что Костян приехал сюда за Ирой? Это же…

– Увидимся, Стас, – чуть улыбается девушка, а после забирается в авто.

Назар захлопывает дверью.

– Да, увидимся, Стас, – дразнит друг. – Заеду к тебе позже.

Обходит тачку, забирается внутрь и газует. Они уезжают, а я стою и смотрю им вслед. И почему у меня такое чувство, словно меня только что кинули?

Ира и Костян. Да. Ну. Нафиг. Нет. Этому должно быть какое-то разумное объяснение. Они ведь не могли сблизиться. Ни разу, ни за какие коврижки…

Моя логика сломана, и мне срочно нужен отдых. Достаю из кармана пачку, вытаскиваю одну сигарету и прикусываю зубами. Хлопаю по карманам, в поисках зажигалки. Да где же она? Выпала что ли?

Смотрю под ноги, скользя взглядом по асфальту, но той нигде нет. Ладно, дома покурю.

Осторожно убираю сижку обратно в пачку, но в карман спрятать не успеваю. Всё происходит как хлопок. Бац. И всё.

Что-то ударяет меня по затылку, и я погружаюсь в темноту. Последнее, что помню, – стремительно приближающийся к лицу асфальт.

Ложь 29. Ира

Я сижу в машине Кости Назарова и пытаюсь понять, как вообще так получилось, что я оказалась здесь? Рядом с парнем, который не контролирует свой гнев, машет кулаками налево и направо, нарушает закон, да и вообще по жизни отмороженный? Его разыскивает мой отец, какой-то там депутат, чей сын сейчас в коме, парочка богатеньких парней, решившая отомстить за друга, возможно, ещё кто-то. Человек за рулём авто просто одна глобальная проблема.

А ещё Стас… Как-то неловко получилось. Теперь будет думать, что между мной и Костей что-то есть. А ведь ничего нет! И не может быть. Вообще. Никогда.

Кошусь в сторону Назарова, скользя взглядом по его профилю. Светлые волосы растрёпаны, на губах полуулыбка, глаза чуть прищурены, пальцы правой руки отбивают такт негромко играющей песни по рулю.

– Откуда у тебя тачка? – спрашиваю я.

– Одолжил погонять, – бросает Костя. – Это, конечно, не «Феррари», но тоже неплохая малышка.

Пытается произвести впечатление?

– Я думала, мы пешком пойдём, – смотрю в окно, чувствуя себя чертовски неловко.

– Ага, – фыркает парень. – Хочешь через весь город пешком пилить? Ты чё, мать? Тащиться часа два придётся, – несколько секунд молчит, а затем поспешно оборачивается. – Не, ну, если ты так хочешь, можно и пешком…

– Нет, – качаю головой. Лучше уж так, зато быстрее до дома доберусь. – Просто не ожидала, что ты на машине будешь.

Костя тихо смеётся, чуть сбавляя скорость, и сворачивает на перекрёстке.

– Ну, рассказывай, как там богатеи поживают?

– Всё такие же буржуи, – коротко смеюсь. – А так, на самом деле, отлично. Разносила напитки, виляла хвостиком, улыбалась. Типичные будни официанток.

– Будни, – задумчиво кривится.

– Тебе, кстати, Стас ничего не рассказывал? – спрашиваю я, вспоминая подслушанный разговор.

– Нет. А должен?

Пожимаю плечом. Не знаю, насколько разумно рассказывать Косте, что за ним охотится парочка мажоров. Он ведь не Стас, спокойно выслушать не сможет. Сразу рванёт на поиски негодяев и попытается их вразумить, а при таком раскладе лишь ещё больше неприятностей найдёт.

– Я про вечер, – отмазываюсь. – Вы стояли вместе, и я подумала, что обсуждали встречу. Типа, благотворительность, концерты всё такое.

Боже, что я несу? Какие ещё благотворительные концерты, это же Назаров. Он ненавидит подобную тему, даже слушать не станет.

– А, не, – отмахивается. – Стас вообще случайно меня увидел. Я даже не знал, что он там будет. Сказал, его брат заставил…

– Ага. Тёма там в бешенстве, весь вечер бегал по залу и искал Стаса, чтобы затащить его в свои светские беседы, – делаю зловещий тон, и Костя смеётся.

– Это он может…

– А ты чем занимался весь день?

Он неопределённо пожимает плечом.

– Да всяким, – неохотно тянет. – О, песня шик! – делает громче и начинает качать головой, смешно двигаясь. – Недавно под неё с моста сиганул.

Не могу сдержать короткий смешок. С моста он сиганул, ага, ну, конечно. У нас в городе нет мелких мостов, чтобы с них запросто можно было спрыгнуть, да к тому же у Кости только рана зажила. Какой вообще идиот захочет «сигануть с моста»?

Смотрю на парня, скептично осматривая. Ну, да. Этот идиот точно может.

– Ты серьёзно?

– Ну, да, а чё? – смотрит на меня так, словно речь идёт о бабушкиных пирожках. – Пацаны врубили музон, я и… – показывает рукой прыжок.

– Чё, прям… – тоже показываю это движение.

– Ну, в смысле, на тросах, а не так, – поясняет парень. – Я чё дебил что ли без страховки с моста прыгать?

Начинаю смущённо смеяться, потому что именно так я и подумала. Безумие какое-то. Вообще не понимаю, что сейчас происходит. Я в машине с Назаровым еду по ночному городу и хохочу под весёлую танцевальную песню.

– Ты меня совсем за больного принимаешь? – шутит Костя. – У меня так-то голова на плечах, – замечает мой скептичный взгляд. – Ну, периодически присутствует, – улыбается.

– Ладно-ладно, – сдаюсь. – Как скажешь, мистер с головой на плечах. Следи за дорогой лучше.

Назаров улыбается, чуть прищуривая веки, а потом отворачивается. Парень давит на газ, ускоряясь, и мы мчим по практически пустым улицам, не заботясь о правилах дорожного движения.

Время пролетает быстро, и я даже не успеваю насладиться нелепыми шуточками водителя, как на горизонте появляется мой дом. В молчании мы заезжаем во внутренний дворик комплекса и двигаемся к подъезду. Костя останавливается прямо на надписи: «Ира прости» с пропущенной запятой, но двигатель не глушит.

Не люблю подобные нелепые расставания. По закону жанра я должна поблагодарить Костю за то, что он подбросил меня до дома, составил компанию и вообще не поленился в такое время заехать за мной, а потом мы бы поцеловались и понеслось. Но к чёрту этот жанр. Целоваться я ни с кем не собираюсь, и это вовсе не свидание.

– Спасибо, что подвёз, – благодарю, после чего тянусь на заднее сидение за сумкой.

– Да без проблем, – бросает Костя.

Выпрямляюсь, устремляю взгляд на парня, думая о том, какие же у него большие синие глаза, а после, разворачиваюсь и выхожу на улицу, не позволяя неловкой паузе затянуться.

– Пока, – нагибаюсь, чтобы ещё раз взглянуть на Костю.

– Ага, – поднимает руку в прощании.

Улыбаюсь, хлопаю дверью и отступаю назад, наблюдая за тем, как машина газует и срывается с места, словно дразня меня.

Ну, что ж, вот и всё. Вечер в компании Кости Назарова окончен.

Его большие синие глаза продолжают преследовать меня, пока я поднимаюсь по лестнице на нужный этаж, проникаю в квартиру, скидываю с себя одежду и забираюсь под одеяло, даже не приготовившись ко сну. Лишь когда почти засыпаю, мысли переключаются на то, что завтра у меня выходной.

Однако, все надежды на сон до обеда рушатся вместе с настойчивым дверным звонком. Я вздрагиваю и открываю глаза, даже не понимая, смогла ли я заснуть или же так и провалялась всю ночь. Который час? На улице светло, значит, уже утро.

Голова раскалывается из-за трели, и я раздражённо выбираюсь из постели, сразу оказываясь в объятиях прохлады. Да кого там притащило в такую рань?

Кутаюсь в халат, небрежно завязывая пояс, неохотно плетусь к выходу. Хочется закричать, что я сейчас открою эту чёртову дверь, чтобы перестали трезвонить, но тогда точно испугаю бабулю. Хотя, её даже танком не разбудишь…

Бегло смотрю на часы, висящие на стене в коридоре. Почти семь утра. Вот же чёрт…

Даже не взглянув в глазок, открываю дверь и с ненавистью впиваюсь взглядом в незваного гостя. Выходной, утро, и я не в своей любимой постели. Виновник должен пройти все семь кругов ада, прежде чем я его прощу.

На пороге стоит растрёпанный парень в мятой кофте и со свежей ссадиной на скуле. Когда только успел подраться?

– Костя? – голос хриплый, и я прокашливаюсь. – Какого чёрта ты здесь делаешь?

– Проблемы, – нагло заходит в квартиру, прикрывая за собой дверь, и мне приходится отступить. – Стас пропал.

– В смысле?

– В прямом. Дома его нет, на звонки не отвечает.

– Может, шляется где-то, – предполагаю. – Я не знаю.

Костя шумно вздыхает.

– Мы договорились встретится, как только я отвезу тебя домой, – на удивление спокойно бормочет парень. – Он сказал, что у него есть важный разговор. Стас просто так никогда не исчезает. Я его всё утро ищу, но ничего.

Скрещиваю на груди руки, смотря в сторону двери, за которой спит бабушка. Обычно она просыпается в восемь, иногда позже. Точно в это же время приходит отец, если, конечно, у него нет более важных дел. Если Назаров задержится, второй встречи со следователем ему точно не избежать.

– Почему ты ко мне-то с этим пришёл? Да ещё в такую рань, – зеваю, устало наблюдая за тем, как мои мечты поспать до обеда медленно, но верно испаряются под решительным и настойчивым взглядом собеседника.

– Мне больше не к кому прийти, – врёт. Точно врёт. – И ещё вот это, – достаёт из кармана помятую пачку сигарет, и я непонимающе качаю головой, мол, и что это такое? – Это сижки Стаса. Нашёл их рядом с местом, где мы вчера с ним расстались. Сечёшь?

Не секу.

– Я не… – пытаюсь придумать разумное объяснение, но в сонную голову ничего путного не приходит.

– Он никогда бы не выбросил её вместе с сигаретами, – медленно и чётко говорит Назаров, и в этот момент я чувствую себя совсем тупой. – Понимаешь? С ним что-то случилось. Жопой чую.

Я прикрываю глаза, пытаясь не выругаться из-за внезапной мысли. Вчерашний благотворительный вечер, двое парней, собиравшихся подкараулить Стаса и отомстить за друга, сижки на асфальте. Этого же не может быть. Нет. Они же не могли напасть на Скворецкого сразу же после встречи. Глупо же. Так глупо, что даже я хочу застонать от безысходность.

Мысленно скулю, понимая, что если расскажу Косте всё, что знаю, а потом отпущу в свободное плавание, то быть беде.

– Ладно, я помогу тебе, – проклинаю себя за каждое слово. – Но сначала оденусь и позавтракаю. Никуда твой Стас не денется.

Этим двоим нужен Назаров, так что пока не доберутся до Кости, Скворецкого не тронут.

Ложь 30. Ира

Итак, что мы имеем?

Скорее всего, Стаса похитили те два упыря, разговор которых я случайно подслушала на благотворительном вечере. Удивительно, как я вообще оказалась поблизости, иначе пришлось бы гадать, куда делся Скворецкий. С другой стороны, нельзя исключать вариант, что Костя спешит с выводами. Ну, подумаешь, парнишка на звонки не отвечает. Загулял, забылся. Не маленький же. Может быть, с Элли торчит. Кстати, надо будет позвонить подруге, чтобы проверить этот вариант.

– Твой батя не нагрянет? – спрашивает Костя, сидя на кухне за столом и нервно подёргивая ногой.

Кстати, да. Назаров всё ещё в моей квартире. Сидит тут, переживает, нервничает, пока я безмятежно готовлю завтрак. На самом деле, я просто делаю вид, что мне всё равно. В мыслях уже сотню раз решилась на то, чтобы рассказать всё отцу. Сдам тех уродов, что изнасиловали какую-то бедняжку, а потом ещё и похитили Стаса, расскажу правду и смогу спокойно вздохнуть.

Но, если сделаю это, неприятности только увеличатся.

– Может, – спокойно отзываюсь я, перемешивая яичницу с помидорами. – Не переживай, отмажу как-нибудь. Всё-таки он думает, что ты меня спас.

– А разве нет? – фыркает Костя. – Пожертвовал своим телом, чтобы они до тебя не добрались.

– Я им и не нужна была, – коротко смеюсь.

Парень вздыхает, откидывается на спинку и замирает, переставая ёрзать. Вкусный запах распространяется по квартире, заставляя живот скручиваться и требовать большую порцию еды.

– Может, по дороге поешь? Я куплю тебе шаурму, – снова ноет Костя. – Время здесь только тратим.

– Шаурма… – грустно вздыхаю. – Ты и так мне её купишь за то, что я тебе помогаю. Могла бы вообще выгнать.

– А, типа, одолжение делаешь? – ещё и оскорбляется. – Ясно, короче. Больно надо с тобой возиться, сам справлюсь.

Слышу, как парень поднимается на ноги, и закатываю глаза. Какие мы обидчивые…

– Ой, сиди, а! – бурчу. – Сказала, что помогу, значит, так и будет. Достань из шкафа тарелки. Пока завтракаем, расскажу кое-что.

– Что расскажешь? – оживляется парень, тут же передумывая уходить.

Показываю на шкаф, и Костя послушно подходит к нему, открывая скрипучую дверцу. Пока парень достаёт тарелки, я выключаю плиту.

– На счёт Стаса, – отвечаю на вопрос Назарова. – Я, кажется, знаю, что с ним случилось.

Костя громко ставит тарелку на стол и резко оборачивается.

– И молчала всё это время?!

– Да тише ты, – шикаю на него. – Бабушку разбудишь. Если уже этого не сделал. И хорош на меня так смотреть, – с помощью тряпки беру сковородку и подхожу к столу, начиная накладывать завтрак на тарелки. – Я не рассказала, потому что ты сразу же рванёшь чёрт знает куда и натворишь бед. Нужно придумать нормальный план. Так что сел, – киваю на диванчик, – и ешь.

Назаров цокает языком, покорно заваливаясь обратно. Широко раздвигает ноги, облокачиваясь о них предплечьями, задумчиво хмурится. Его взгляд скользит по полу, по старым облезлым обоям, отклеившимся у потолка, замечает сломанную дверцу нижнего шкафа, останавливается на моих босых ногах.

Оставив немного яичницы для бабули, я возвращаю сковородку на плиту и сажусь на табурет, придвигая к себе тарелку. Костя переводит хмурый взгляд на меня, и в этот момент почему-то кажется, что думает парень вовсе не о пропавшем друге.

Я только сейчас понимаю всю комичность и нелепость данной ситуации: я сижу вместе с Костей Назаровым на кухне и завтракаю. В этой квартире с роду не было никого кроме Элли, бабушки, отца и парочки соседей. Ну, мачеха когда-то приходила с братом, да и, кажется, всё. Раньше мне всегда было стыдно приводить сюда знакомых, потому что квартирка у нас бедная, маленькая, ремонт делали ещё в советские времена.

А потом со временем стыд испарился вместе с необходимостью сближаться с людьми до такой степени, чтобы звать их в гости. Вместо неловкости теперь безразличие: что обо мне подумают, что скажут за спиной, какого мнения останутся.

Костя неожиданно трогает мою коленку, и я вздрагиваю от его горячих пальцев. Мы встречаемся взглядами, и мне на мгновение кажется, что парень жалеет меня.

– Рассказывай, – тихо просит Назаров, и я понимаю, что вовсе это не жалость. Просто беспокойство за друга.

– А ты ешь, – киваю на завтрак. – Остынет.

Парень вздыхает, выпрямляется и пододвигает к себе тарелку.

– В общем, так, – выжидаю, пока Костя проглотит три ложки яичницы. – Вчера я случайно подслушала разговор. Речь была о Стасе и о тебе. Они знали, что вы замешаны в коме того парнишки. Идти в полицию не хотели, потому что сами на вечеринке начудили и кого-то изнасиловали. Говорить отцу парня в коме тоже не собирались, – замолкаю, давая время Назарову переварить слова. Тот спокойно ест завтрак, хмурясь. – Они собирались сами выловить Стаса, чтобы через него выйти на тебя.

– Вот, о чём Стасян хотел поговорить, – тихо бурчит Костя. – Вот уроды… – несильно ударяет кулаком по столешнице.

Шмыгает носом, стирает со лба пот. Облокачивается предплечьем о столешницу и опускает голову так низко, что я не могу разглядеть его эмоции. Настороженно жую яичницу, наблюдая за гостем. Так и кажется, что парень вот-вот перевернёт стол, разгромит кухню и умчится в закат, но вместо этого Назаров лишь медленно поднимает голову и смотрит прямо мне в глаза.

– Знаешь, кто они?

Качаю головой.

– Понятия не имею, – пожимаю плечом. – Просто два мажора каких-то. Один блондин. Второй, вроде бы, тёмненький. Говорили так, словно тот парень в коме, их друг.

– А я, кажись, в курсе, – берёт тарелку и вываливает в рот остатки завтрака, начиная тщательно пережёвывать. – Ешь быстрее, у меня есть план…

Вздыхаю, доедаю яичницу и поднимаюсь на ноги. Оставив тарелку в раковине, направляюсь в свою комнату:

– С тебя шаурма, – коротко бросаю напоследок.

– Угу.

В комнате избавляюсь от халата и домашней одежды. Надеваю лифчик, джинсы, быстро стягиваю волосы в хвост, после чего начинаю рыться в шкафу в поисках чистой футболки, но нормальной одежды так и не нахожу.

Из глубины ящика достаю бордовую спортивную футболку, выворачиваю её, в тайне радуясь, что вещь не мятая и гладить не придётся, и уже собираюсь одеться, как вижу в отражении зеркала Назарова. Дверь наполовину приоткрыта (она частенько шалит, открываясь в ненужные моменты. Ручки-то нет, сломалась), парень стоит в коридоре в пол-оборота и наблюдает за мной, чуть склонив голову.

Замираю, не сразу сообразив, что стою в одном лифчике, быстро прикрываю грудь футболкой и оборачиваюсь, но Кости в дверях уже нет.

Натягиваю футболку, пытаясь утихомирить быстро бьющееся сердце и избавиться от смущения. Чёрт бы его побрал, этого Назарова!

Ложь 31. Ира

Когда выхожу из комнаты, Костя уже полностью одетый спокойно стоит в коридоре и дожидается меня с таким видом, словно подглядывать за девушками для него привычное дело.

Прежде чем натянуть на ноги кроссовки, заглядываю к бабушке. Та мирно спит, даже не думая просыпаться. Опять, наверное, до ночи телевизор смотрела. Вот, делать-то человеку нечего: спать не уложишь, так и просидит в кресле.

Прикрываю дверь, убираю в карман телефон и поспешно обуваюсь, после чего мы молча выходим из квартиры, старательно делая вид, что всё в порядке.

– Хата у тебя на соплях держится, – спокойно комментирует Назаров, как только мы оказываемся на лестничной площадке.

– Ну, что уж тут поделать, – бурчу я, направляясь к лифту. – Это всё равно не повод за мной подглядывать.

Он фыркает и уверенно нажимает на кнопку – двери почти сразу же распахиваются.

– Чё я там не видел? – спокойно спрашивает парень. – Сиськи как сиськи.

Ну, офигеть! И он так спокойно говорит об этом? У этого человека вообще нет никаких манер, а комплексов тем более.

Скрещиваю на груди руки, чтобы скрыть смущение и спрятаться от скользящего по мне Костиного взгляда. В кабинке лифта тесно и очень душно, а моя неловкость лишь сильнее накаляет обстановку. Щёки горят, тело сводит из-за напряжения.

– Ещё раз подобное сделаешь, сломаю тебе руки, – предупреждаю.

– Силёнок не хватит, – усмехается.

Решаю ничего не отвечать, но желание посильнее врезать нахалу всё ещё распирает изнутри. Руки так и чешутся залепить ему оплеуху, но я сдерживаюсь, продолжая прожигать спину парня взглядом. Костя стоит в шаге от меня рядом с дверьми, а я позади у перил, что даёт мне отличный обзор и неплохую позицию для атаки. Ударить по голени, заломить руку за спину. Как меня тренировали. Вот только в прошлый раз удержать Назарова в таком положении не получилось. Слишком уж он превосходит меня в силе.

Скольжу взглядом по его шее, растрёпанным светлым волосам, нахожу родинку, выглядывающую из-под воротника. Руки Назарова спрятаны в карманах, а плечи опущены, и в этот момент мне почему-то ещё сильнее хочется хлопнуть его ладонью по спине, чтобы хоть как-то избавиться от накативших противоречивых эмоций.

Наконец, мы добираемся до первого этажа и выходим из тесной кабинки. Сразу становится легче и спокойнее, словно я сбрасываю с плеч давно накопившийся груз.

– Ну, и какой у нас план? – спрашиваю, выходя вслед за Назаровым на улицу.

Этим утром свежо и прохладно, и я сильнее скрещиваю на груди руки, чтобы согреться. Надо было прихватить кофточку, а не выскакивать с утра пораньше в одной футболке. Хотя, к обеду всё равно погода разыграется, и жара снова начнёт властвовать над городом.

– Двинем кой-куда, – Костя прищуривается, осматриваясь, а после направляется к припаркованной в стороне машине.

На ней он вчера подвозил меня до дома.

– Это куда?

– Узнаешь, – парень открывает авто и забирается на водительское сидение, затем тянется к противоположной двери и открывает её, позволяя мне забраться внутрь, но я не спешу. Нагибаюсь, чтобы взглянуть на парня.

– Зачем тебе я? – не понимаю. – Если у тебя есть план и ты знаешь, кого искать.

– Нравишься ты мне! – громче, чем надо, заявляет Костя. – Залазь, давай!

Медлю, несколько секунд сомневаясь в правильности своих действий, но, когда парень заводит двигатель, всё-таки забираюсь в машину и хлопаю дверью. Всё, путей к отступлению больше нет.

– Если бы я тебе нравилась, ты бы, наоборот, захотел, чтобы я не влезала во всё это, – бурчу я, пристёгиваясь.

– А я по-особенному испытываю симпатию, – хмурится Костя, резко надавливая на газ и рывком выезжая на дорогу. – Тем более, разве это не весело? Находить бандитов и наказывать их.

– Ничего в этом весёлого не вижу, – бурчу себе под нос, но парень умудряется услышать.

– Тебе понравится.

– Сомневаюсь.

– Спокойно, – выезжаем из жилого корпуса и двигаемся в сторону главной дороги. – Сейчас заскочим кой-куда, узнаем инфу на счёт этих ребят, а затем быстренько их отыщем. И всё, дело сделано. Потом я тебе куплю шаурму и отвезу домой… – прикусывает губу, чуть нагибаясь, чтобы проверить дорогу, затем давит на газ, выскакивая вслед за резвой иномаркой.

– И всё-таки, куда мы едем? – не унимаюсь я.

– Тебе лучше не знать, – коротко смеётся. – Да не волнуйся, – замечает мой недовольный взгляд. – Я, конечно, понимаю, что дёргаю тебя в последнее время туда-сюда, но я реально один не справлюсь.

И это говорит Костя Назаров? Тот, кто бездумнолезет в драки, затаскивает девушек в машины, дерётся словно животное? Как-то не верится. Что-то здесь не так.

Долго ехать не приходится. Мы не покидаем район и оказываемся в нужном месте всего через десять минут.

– Почти приехали, принцесса, – издевается Костя, сворачивая в жилой комплекс.

– Хватит меня так называть! – злюсь.

Тот лишь коротко хохочет, высматривая место, куда можно поставить машину. Притормозив у дерева, глушит мотор и шумно вздыхает. Недолго молчит.

– А теперь слушай сюда, – спокойно говорит парень, осматриваясь по сторонам, – пойдёшь со мной. Держишься рядом, внимания не привлекаешь. Ясно?

Ничего не ясно. Куда мы идём? Зачем? Почему я не могу остаться в машине?

– Может, я лучше посижу здесь? – осторожно спрашиваю, надеясь, что мою идею одобрят, но Костя качает головой.

– На выход, мадмуазель.

Назаров коротко смотрит в мою сторону, а после уверенно выходит из машины, громко хлопая дверью. Теребит в руке связку ключей, снова осматривается. Здесь что, такой опасный двор, раз даже Костя ведёт себя как на вражеской территории?

Покидаю авто вслед за парнем, хлопаю дверью. Даже не закрыв машину, Костя кивает в сторону, мол, пошли, и первым направляется к ближайшему подъезду.

Внутри противно и неприятно. Воняет мочой, куревом и кошками. В прочем, мы не привередливые, привыкли. Хотя даже в нашем доме жильцы себе подобного не позволяют. Лифта нет, стены исписаны непристойностями по типу «Юля – шкура», «Катя даст за сотку (и номер телефона)», «Наш мир иллюзия» (зачёркнуто последнее слово, а рядом написано: «дерьмо»). И прочие бредни. На втором этаже на стене из листов бумаги выведены слова «Полина, я люблю тебя». Некоторых букв уже нет, но надписи угадываются.

Останавливаемся на четвёртом этаже возле старой двери без номера. Костя сразу громко дубасит кулаком по преграде, игнорируя звонок. Хотя тот, судя по всему, не работает.

Я останавливаюсь позади, гадая, кто же нам сейчас откроет? У кого Назаров хочет выведать информацию про двух мажоров? Да и как вообще человек, живущий в подобном месте, может знать о «золотой» молодёжи? Странно всё это.

Костя стучит ещё три раза, прежде чем щёлкает замок, и дверь открывается.

– Назар? – голос из-за чуть приоткрытой двери звучит испуганно. – Ты это, чё… Живой ещё что ль?

– Здорова, Ряба, – Костя грубо толкает преграду, заставляя хозяина квартиры показаться нам во всей красе.

Ряба? Погодите, это что, тот гопник, который со своими дружками порезал Назарова? Да быть этого не может.

– Жив-здоров я, – как ни в чём не бывало тянет Костя, нагло заходя в квартиру.

Я медлю, неуверенно топчась на месте. Идти вслед за своим спутником особого желания нет, но оставаться одной посреди жуткого подъезда, где живут такие люди, как Ряба, не хочется ещё сильнее, поэтому я уверенно подхожу к открытой двери и переступаю порог квартиры, осторожно прикрывая за собой дверь.

– Назар, – Ряба испуганно смотрит то на меня, то на Костю. – Ты это, ну. Мы не хотели тебя резать. Случайно получилось.

– Да плевать мне на тебя и твою шайку, – огрызается парень. – Я не по этой теме. Мне нужно видео.

Осматриваюсь, неуверенно прикусывая губу. Квартирка маленькая, такая же старая, как и моя, но вещей здесь куда больше. Разный хлам, коробки, куча всяких электронной фигни на подобие разобранного телефона, компьютеров и прочей техники. Думаю, вряд ли законно приобретённой. Слева стоит старый велик.

– Нету его, – шмыгает носом, поправляя дырявую футболку. – Удалили же. Как ты и просил.

Его волосы взмокли из-за духоты. Лицо раскрасневшееся, нервное. Сразу видно, что парень боится Назарова и без своих дружков не хочет с ним связываться.

– Ой, да не заливай! – возмущается Костя. – Я в курсах, что твой брательник копию себе сделал. Мне нужно это видео. Сейчас.

– Я же говорю… – его взгляд нервно блуждает по коридору, не в силах зацепиться ни за какой предмет.

– Короче так, – Костя делает шаг вперёд, и Ряба нервно отшатывается. – Эта девчонка – дочь следака. Не дашь мне видос, она своему бате сдаст и тебя, и твои незаконный делишки, и наворованную технику. Усёк?

Ах, вот зачем я нужна Назарову! Чтобы Рябу моим отцом запугать! А как будто сам он не мог выбить информацию из своего дружка. Пара ударов, запугиваний и всё. Видео в кармане.

– Ладно-ладно, – хозяин квартиры испуганно смотрит на меня. – Щас принесу.

– Отлично, – спокойно улыбается Костя, провожая взглядом скрывшегося в соседней комнате Рябу.

Где-то в квартире играет музыка, закипает чайник. Кажется, в дальней комнате есть кто-то ещё, помимо Рябы. И, если не ошибаюсь, оттуда доносятся женские голоса.

– Ты же мог и без меня справиться, – упрекаю Назарова. – Пугать моим отцом своих приятелей – не в твоём стиле.

– Да, – так быстро соглашается, что я даже удивляюсь. – Я же сказал. Нравишься ты мне, вот и прихватил.

– Шутишь всё…

Костя не успевает ответить, потому что к нам возвращается Ряба. Парень неуверенно протягивает Назарову телефон.

– Вот видео. Единственная копия. Больше нет, – нервничает.

Парень ловко снимает блокировку и находит нужный файл, тут же запуская видео. Заглядываю через его плечо и смотрю на сотовый, на экране которого разворачиваются такие страсти, которые больше похожи на фильм, чем на реальную драку. Назаров резко ставит на паузу и показывает мне телефон.

– Они?

Вглядываюсь в два пьяных безумных лица, застывших на экране. Блондина видно хорошо, а вот второго парня смутно – он стоит чуть позади и в пол-оборота, но я узнаю их. Это те двое, разговор которых я подслушала на вечере. Это точно они.

– Да, – с трудом отрываю взгляд от телефона и смотрю на встревоженного Назарова.

– Отлично, – прячет сотовый в карман. – Живи пока, – бросает Рябе.

Хозяин квартиры молчит, и мы без проблем выходим на лестничную площадку. Внутри меня зарождается тревога, от которой я никак не могу избавиться. Значит, те два мажора тоже участвовали в драке. Но, даже если мы знаем их лица, как сможем отыскать в таком большом городе? Найти место, где они держат Стаса, – нереально. Не знаю, как Костя, а я точно понятия не имею, что мы будем делать дальше.

Ложь 32. Ира

Назаров решительно спускается по лестнице, отдаляясь от квартиры Рябы с такой скоростью, что приходится постараться, чтобы не отстать от него. Такое чувство, что он вовсе забывает о моём существовании, а я всё никак не могу выловить момент и спросить, что мы собираемся делать дальше.

После просмотра видео становится неловко. Я будто увидела то, что мне не нужно знать. Нечто страшное и опасное, способное разрушить жизни сотен людей. На записи Костя куда агрессивнее и жестче, чем во время перепалки с Рябой. Словно совершенно другой человек, опаснее, чем я представляла.

На первом этаже Костя грубо толкает деревянную дверь, но та ударяется о стену и возвращается обратно. Парень матерится и раздражённо бьёт по преграде кулаком с такой силой, что ещё немного и бедняга слетит с петель.

На улице останавливается и достаёт помятую пачку сигарет. Нервно щёлкает зажигалкой, та капризничает, не позволяя пламени вырваться на свободу.

– Чёрт, – выбрасывает предательницу в траву. Впившись в меня взглядом, спрашивает: – Куришь?

– Нет.

– Плохо, – сминает без того потрёпанную пачку и убирает в карман.

Шакальим взглядом осматривает двор. Между его бровей собираются морщинки, а лицо искривляется как у человека с мигренью. Так обычно делает мачеха, когда отец заводит неприятный для неё разговор.

– И что мы делать будем? – спрашиваю, скептично осматривая спутника.

Выглядит он не как человек, у которого есть разумные идеи, куда нужно двигаться дальше.

– Мы – никуда, – тут же отзывается Костя. – Отвезу тебя домой, а дальше сам.

Возмущённо фыркаю, хватая ртом воздух. То есть, он так просто сливает меня?

– Что? – непонимающе выпаливаю. – Ты это серьёзно?

Встретившись с ним взглядом понимаю, что Назаров действительно не шутит. Что же его заставило передумать? Он ведь сказал, что без меня не справится, а теперь хочет сбагрить, думая, что я так просто соглашусь на это?

– Я тебя с собой взял, чтобы ты опознала этих парней, – небрежно бросает Назаров. – Дальше тебе не за чем за мной таскаться. Пошли.

Парень поджимает губы и разворачивается, направляясь в сторону припаркованной машины.

– А ну стой! – догоняю Костю, толкая его в спину и заставляя остановиться. – Ты ко мне припёрся в выходной с утра пораньше, умоляя помочь, а теперь врёшь, что я нужна была лишь для опознания? Да ты знать не знал про них, пока я не рассказала! Я с тобой еду, понял?

– Сказал же, что нет, – злится парень, но я выдерживаю его яростный взгляд и даже не разрываю зрительный контакт. – Сейчас ты сядешь в эту машину, и я отвезу тебя обратно, иначе…

– Иначе что? – перебиваю, повышая голос. – Насильно домой затащишь? Ты ведь только это и можешь сделать. По-другому у тебя не бывает, да? Давай, запихни меня в тачку как животное и вали творить очередную хрень.

Назаров неожиданно хватает меня за локоть и встряхивает, притягивая ближе и яростно смотря в глаза. Его пальцы грубые и сильные – мне больно, но я не подаю виду, отвечая парню таким же злым взглядом.

– Да что с тобой не так?! – раздражённо дёргаю рукой, чтобы высвободиться.

– Это с тобой что не так? – не понимает Костя. – Ты идти-то со мной не хотела, а тут рвёшься помогать. Думаешь, это всё игрушки? Это только в книжках бывает «и жили они долго и счастливо», а тут, мать его, реальность.

Это задевает меня ещё сильнее, и я со всей силы сжимаю челюсть, скрипя зубами. Да как он вообще может такое говорить? Думает, я неженка что ли? Постоять за себя не могу?

Кран с чувствами отвращения и злости открывается на полную катушку, и мерзкая субстанция начинает заполнять лёгкие.

Приближаюсь практически вплотную к лицу Назарова, хватаю свободной рукой его за грудки и с презрением выплёвываю:

– А ты ничего не попутал? Уже забыл, кто я такая? Мне твоя защита не сдалась, понял? Хочешь искать Стаса один, да пожалуйста. Только потом не прибегай ко мне в слезах, что всё испортил.

Костя молчит, видимо, в замешательстве от такого поворота событий. Я же знаю, что будет дальше: парень скажет «оке’й» и пошлёт к чёрту, а после натворит ещё больше дел, которые, чувствую, мне же и придётся разгребать. Думает, я ничего могу? Что я просто девчонка, за которой нужно присматривать? Ладно. Пусть и дальше тонет в этих заблуждениях. Я сама найду Стаса, пока Назаров всё не испортил.

Грубо вырываю свою руку из хватки парня, встряхиваю его за одежду, чтобы ещё сильнее сбить с толку, а потом незаметно вытаскиваю сотовый Рябы из заднего кармана его джинс – тот так сильно выпирает, что достать его не составляет и труда. Развернувшись, поспешно направляюсь прочь, пока Назаров не обнаружил пропажу.

– Ну, и вали! – слышу вслед, но не оборачиваюсь.

Хлопок двери, звуки ревущего двигателя и уезжающей машины. Хм. Вот тебе и «умный» Костя Назаров. Как он будет искать тех парней, если у него нет даже фотографии? Теперь будет знать, как называть меня «богатенькой принцессой». Что я, жизни что ли не видела? Прекрасно понимаю: парни, которые, скорее всего, похитили Стаса, опасны. Одной их искать – самоубийство.

Нахожу тихое место в соседнем дворе и присаживаюсь на пустую скамейку. Разблокировав телефон, снова просматриваю видео, на этот раз от начала и до конца. Неистовая уличная драка без правил и чести словно стычка двух стай волков. Здесь даже есть кадр, как Костя ударяет битой того парнишку.

После криков «полиция» запись не обрывается. Тот, кто снимает, куда-то бежит, – картинка расплывчатая и смазанная, пока «оператор» не добирается до безопасного места. Он останавливается, переводит дыхание. Вижу его ноги и руки, упирающиеся в колени. Это брат Рябы? Или кто-то другой?

– Ты чё, дебил, быстрее, – второй голос поторапливает «оператора».

Какой-то несвязный мат.

– Видал это? Выложим на «Ю-туб», такой трешь затащим… – сквозь сбившееся дыхание проговаривает первый.

– Спятил? Назар тебе кишки выпустит. Даже не вздумай.

Парни идут дальше проулками, но кроме темноты и изредка появляющихся ног я ничего не вижу.

– Тоже мне, придурки. Устроили чёрте шо, – прокашливается «оператор». Слышу звук щёлкающей зажигалки второго парня. – Костян, конешн, совсем двинулся.

– Так он ж пол семьи потерял, с тех пор и ненавидит всех, – отзывается тот. – Слыхал, его мамаша совсем того. Даже из хаты не выходит. А про бабу-то его знаешь?

– Это которая с каким-то мажором на стороне мутила? – первый.

– Ну, да. Как её там. Юля, вроде. У неё ж тогда тоже кто-то погиб в той аварии. Они с Костяном во время суда и познакомились, – прокашливается, окончательно выравнивая дыхание. Шумно затягивается. – Замутили после. Им тогда лет по семнадцать было…

– Да не, Юлька ж его на пару лет старше, – отмахивается первый.

– Не суть. Короче, жила она у него. Пару лет, кажись, вместе были, он её, можно сказать, содержал. Всё Юля-Юля. Слюни пускал, рожу за неё всем бил. А потом просёк, что она затусила с каким-то богатеньким мажором. Заявила, что достойна лучшей жизни и что Костян её потянуть уже не может. Ну, с тех пор Назар никаких отношений не заводит. После неё совсем его переклинило. Бросается на всех как шакал.

– А ты-то откуда знаешь?

– Так я жил раньше с ним в одном подъезде. Год назад переехал.

– Дай курнуть…

Они замолкают, обмениваясь сигаретами. Недолго идут молча.

– Ой… я ж запись не остановил… – бормочет «оператор».

Видео останавливается, а я сижу и в ступоре пялюсь на экран мобильника, не в силах поверить в услышанное. Какой-то Костя совсем невезучий. Все проблемы у него из-за богатых людей. И отец с сестрой и мать, а теперь ещё и девушка.

Может быть, решил, что не сможет сдерживаться, когда отыщет Стаса, поэтому и сбагрил меня, чтобы не видела ничего? Чёрт знает, что у него в голове творится. То помоги, то вали домой. Но в любом случае, позволить Косте творить самосуд тоже не могу. Загубит же не только свою жизнь, но и Стаса. И меня с Элли зацепит.

Нужно найти Скворецкого раньше, чем до него доберётся Назаров. А для этого потребуется помощь, и не одного человека. Что ж, Ира. Пора взять ситуацию в свои руки.

Ложь 33. Ира

Проулки, чужие дворы, детские побитые жизнью площадки, старые машины, кучки пацанов, девчонок, детей – всё это меркнет на фоне бесконечных мыслей о Косте Назарове. Я не жалею его. Мне нельзя этого делать, иначе проникнусь состраданием и бесконечными бесполезными терзаниями. У каждого свои проблемы: он потерял семью, его предала девушка. Я потеряла мать, меня предал отец. Вязнуть в чужих проблемах – не для меня. Не так воспитана, чтобы переживать за каждую пропащую душу.

Но я не оставляю затеи найти Стаса и помочь ему. Всё-таки не в моих принципах бросать в беде хороших людей, а парень как раз из таких. Носится со своим Костей как с непослушным ребёнком. А там и Элли рядом, машет перед ней хвостиком как преданная собака. Дурак. Снять бы ему розовые очки и выбросить в свалку жизни.

– Чёрт, – останавливаюсь за поворотом дома, со всей силы пиная стену. – Блин… – морщусь от боли.

Прислоняюсь рукой к поверхности и опускаю голову, пытаясь успокоиться. Пульсирующая боль пронзает палец, и я концентрируюсь на этой точке, не в силах собраться с мыслями.

Незадолго до того, как я оказалась в этом месте у незнакомого дома, я сделала два звонка.

Один Элли, второй Коле.

Подруге скинула скрин из видео, надеясь, что она узнает тех мажоров. Сводного брата попросила помочь разобраться с парочкой придурков, пообещав, что парень сможет забрать все их дорогие побрякушки.

Помощь брата мне не помешает. Он уличный пацан, как Назаров, но не такой дурной. Лишний раз на рожон не полезет.

Телефон вибрирует, и я достаю его из кармана.

«Костя».

Засуетился? Понял, что я мобилу Рябы спёрла?

Усмехнувшись, сбрасываю вызов, откидываю назад волосы и осматриваюсь. Старые советские здания обступают двор, отбрасывая на него огромную тень. Кучка детей под присмотром родителей располагаются на солнечной стороне – их крики и визги разлетаются по пространству, создавая ощущение дикой неправильности. Недалеко возле машины, из открытых дверей которой вырывается громкая музыка, тусуются трое парней. Они матерятся, и бабулька, проходящая мимо, что-то неодобрительно бурчит себе под нос.

Жизнь кипит с утра пораньше, и мои мозги вместе с ней.

Собравшись с силами, иду дальше, сама не зная куда. Машина Назарова сейчас была бы кстати, и, если бы он не задел мою гордость и не прогнал восвояси, то вместе мы справились бы быстрее.

До места, где я назначаю встречу, добираюсь лишь спустя полчаса. Коля уже здесь: дверь авто со стороны водителя открыта, а сам парень сидит на краю сидения, упираясь ногами в асфальт, и курит.

– Привет, – останавливаюсь рядом с ним, переводя дыхание.

После быстрой ходьбы я вспотела и жутко взмокла, но грех в нынешней ситуации жаловаться.

– Здорова, – смотрит на меня снизу вверх. – Чё за кипишь? Обидел кто?

– Не совсем, – осматриваюсь по сторонам, но Элли не видно. Без девушки план полетит к чертям, ведь кроме неё никто не сможет отыскать этих придурков. – У меня есть знакомый, которого, по моим сведениям, похитила парочка мажоров. Надо его вытащить.

Колю ничуть не удивляет рассказ, словно он каждый день сталкивается с подобными ситуациями.

– Да без «б». Куда гнать, кого бить? – выбрасывает сижку, небрежно туша ногой.

– Да пока никого, – бурчу, пряча руки в карманах. – Сейчас подруга должна подъехать, у неё вся инфа.

– Ну, ок, – шмыгает носом. – Подождём. А чё за подруга? Элли что ли?

– Ага.

– А. Ну, тогда я успею сгонять в магаз за сижками. Она точно ближе к вечеру только притащится, – криво усмехается.

Коля знает Макееву, мы ведь с ней не разлей вода. Пару раз даже пытался подкатить к подруге, но безрезультатно.

– Не в этот раз, – прищуриваюсь, разглядывая остановившуюся рядом с нами машину. – Посидишь без сижек.

Дверь авто открывается: сначала на свет вылезает изящная ножка в красных лакированных туфлях, дальше вторая, а следом и всё тело. Захлопнув дверь, блондинка осматривается.

Макеева замечает меня и расплывается в улыбке, поспешно перебирая тоненькими ножками, обтянутыми голубыми джинсами. Всегда идеальная и привлекательная словно вечно под прицелом папарацци.

– Привет, Ирочка, – блондинка смачно целует меня в щёку. – Коля…

– Здоров, – парень всё так же сидит наполовину выбравшись из авто и смотрит на нас снизу вверх.

– Ну, что? – нетерпеливо интересуюсь я, впиваясь в подругу взглядом. – Узнала что-нибудь?

Элли шумно вздыхает, скрещивая на груди руки, и с упрёком смотрит на меня.

– Узнать-то узнала, – тянет подруга. – Но какого чёрта тебя их связывает? Во что ты ввязалась? Да ещё и этого прихватила с собой… Рассказывай. В этот раз я не буду тебе помогать, пока не убедишь, что это не опасно…

– Ну, Э-э-элли-и! – скулю, запуская пальцы в волосы и убирая их назад. – Вот именно сейчас тебе нужно включить «мамочку». Я тебя часто о помощи прошу? Знаешь же, если втягиваю во что-то, то это вопрос жизни и смерти.

Она громко цокает, отворачиваясь и смотря вдаль. Несколько секунд думает, а я всё это время пытаюсь подавить злость и сдержаться, чтобы не схватить её за плечи и не потрясти. Мобильник снова разрывается, но я в очередной раз сбрасываю звонок Назарова. Пусть помучается.

– Я никогда тебя ни о чём не расспрашиваю, – кривится Элли. – Без лишних вопросов исполняю все твои просьбы. Но в этот раз я так просто не позволю тебе вляпаться в неприятности. Эти двое настоящие отморозки, и я не хочу, чтобы с тобой что-нибудь случилось! Ира…

– Да какие неприятности?! – начинаю злиться. – Ты можешь просто сказать, как их зовут и где их найти. Всё.

– Ага, разбежалась, – тычет в мою грудь наманекюренным пальцем, и я прикрываю глаза, чтобы успокоиться.

Чем дольше мы тянем, тем меньше шансов отыскать Стаса. Может, тогда стоит рассказать всё Макеевой? Как она отреагирует? Если узнает, что помощь нужна Скворецкому, сразу побежит спасать. Была не была, без её помощи мы всё равно не справимся.

– Ладно! – вскрикиваю так резко, что подруга даже отшатывается. – Короче, тянуть кота за яйца не буду. У этих двоих зуб на Стаса и Назарова. По словам Кости, они похитили твоего парня и держат в заложниках. Так что, если ты…

– Что?! – взвизгивает девушка, да так истерично, что я замолкаю. – Ты серьёзно?! – голос переходит на писк. – Эти… О, Боже. Ну, я им устрою. Чтобы моего Стасика… Похитить… – роется в сумочке. Их зовут Дима Максимов и Женя Антипов. Те ещё придурки, – бурчит Элли, продолжая рыться в своих вещах. – Сейчас же звоню охране, пусть весь город перероют.

– Не надо никому звонить, – Коля, молча наблюдавший за нашим разговором, поднимается на ноги. – Покажи фотки.

Незадолго до этого я переслала скрин из видео на свой мобильник, а после скинула картинку подруге. Показывать ей запись нельзя, она ведь не в курсе про драку.

Коля забирает телефон и долго вглядывается в лица парней, после чего блокирует экран и поджимает губы.

– Есть тема, – осматривается. – Только объясните мне вот что… Каким боком здесь делает Назар? И это что, получается, похитили того Стаса, с которым Костян таскается? Скворецкого что ли?

– Какого Скворецкого? – возмущается Элли. Ах, да, она же не знает, что Стас – это… Стас. – Его зовут Стас Верховский. И я понятия не имею, что этим придуркам от него надо…

– Короче Назар тоже ищет его, но… мы разделились. Он хотел сбагрить меня домой, и я… стащила у него мобильник. Не его сотовый, в смысле, а другой, со скрином, – делаю невинный вид, но Коля лишь усмехается, хлопая меня по плечу.

– Красава, – качает головой. – А теперь звони Назарову и назначай встречу. Нужна его помощь.

– Чё? Не буду я ему звонить, – возмущаюсь.

Ни за что на свете никто не заставит меня связаться с Костей и извиняться перед ним за телефон. Никогда. Нет.

– Звони, – настойчиво требует мой сводный брат. – Я знаю, кто поможет нам выйти на след похитителей, но без Костяна никак. Я один туда не полезу.

– Куда? Может, проще тогда связаться с охраной Элли и попросить о помощи? Пусть поднимут всё на уши!

– Ага, – усмехается парень, отдавая сотовый. – На уши-то всех поднимут, а эти двое пронюхают и успеют твоего Стаса ещё круче припрятать. Или хуже. Я знаю способ выйти на них без шума, но он тебе точно не понравится.

– И с чего я должна согласиться?

– Потому что она уже готова, – кивает на Элли.

Оборачиваюсь, встречаясь с решительным взглядом подруги. Видимо, слова Коли о том, что Стас может пострадать или даже умереть, произвели на неё сильный эффект. Да такой, что Макеева словно по щелчку переметнулась на сторону Коли.

– Нет, – коротко качаю головой. – Мы не будем влезать в это. Ты не понимаешь, во что он хочет нас втянуть…

И я, в принципе, тоже.

– Ира! Звони Косте, – сквозь зубы шипит подруга.

– Да вы что, сговорились?! – вскидываю руками, смотря то на парня, то на девушку. – Что там за идея, которая мне не понравится? Приманку хочешь из Назара сделать, да? Или что? Признавайся! – грубо толкаю его в плечо, да так, что Коля отступает, упираясь спиной в машину.

– Да спакуха! – поднимает ладони. – Всё пройдёт гладко. Никакой приманки не будет, просто позвони Назарову и попроси приехать. Сейчас, Ир. Дольше тянешь, время уходит. Тебе же хуже.

Шикаю, сильно поджимая губы. Да что же это такое? Я прошу у них помощи, а они заставляют делать то, что я не хочу. Звонить Косте! Да он меня сожрёт и не подавится, когда увидит.

– Не надо взваливать все проблемы на свои плечи, – спокойно тянет Коля. – Мы здесь и готовы помочь. Просто поверь.

Поверить? Да ты же ещё сильнее нас в неприятности втянешь. Вот же…

Сотовый снова начинает разрываться, и я неохотно достаю его из кармана. Ну, кто бы сомневался. Назаров собственной персоной, и сейчас придётся выслушать его оскорбления, прежде чем я скажу, что нужно встретиться. Сколько это продлится? Минута? Две? Можно я просто закрою уши?

Покривившись, всё-таки отвечаю на звонок.

– Ира! – гаркает Костя – приходится отстранить мобильник от уха, чтобы не оглохнуть. – Какого хера ты мобилу стянула?! И не отвечаешь, дура! Я те втащу, когда увижу, поняла? Где ты щас?

– Я тебе сама втащу! – обиженно морщусь. – Я не одна. И у нас есть план. Так что тащи свой зад сюда, – называю адрес, высмотрев его на ближайшем доме.

– В смысле, не одна?! – злится. – Кого ты ещё втянула? Чёрт… Ладно, жди. Буду через десять минут. Ток попробуй свалить, я…

Не дождавшись окончания угрозы, сбрасываю вызов и обиженно скрещиваю на груди руки.

– Едет уже, – бурчу под нос, злясь и на саму себя, и на Колю и даже на Элли, а на Костю больше всех.

– Вот и славно, – Коля усмехается, достаёт из кармана телефон и отходит в сторону, чтобы кому-то позвонить, а я остаюсь наедине с Элли, не в силах побороть себя и посмотреть на подругу.

– Поверить не могу, – фыркает Элли, нарушая молчание. – И ты ещё пыталась провернуть это за моей спиной. О чём ты думала?

Ну, класс, я ещё и виноватой осталась.

Ничего не ответив, смотрю на брата, разговаривающего с кем-то по телефону. На душе неспокойно, и я никак не могу понять причин. Потому что втянула подругу? Или же просто сейчас подъедет Назаров и начнёт наезжать? Блин, хотела сама со всем справиться, а в итоге получилось черти что.

«Не надо взваливать все проблемы на свои плечи», – жужжит в голове голос Коли.

Ну, да. В этом вся я. Вечно всё пытаюсь решить без чьей-либо помощи.

– Короче, так! – голос брата возвращает меня в реальность. – Ждём Назарова и двигаем. Я поговорил со знакомым, проверил инфу. Так что всё должно прокатить.

– Может, расскажешь, что задумал? – не унимаюсь я.

– Спокойно, Костян подъедет, тогда и расскажу. Оставь это дело мужикам, вы, девчонки, вообще на рожон лезть не должны…

– Слышь, – возмущаюсь, еле сдерживаясь, чтобы не толкнуть парня в плечо. – Меня не сольёшь, понял? Я тебе не девчонка.

– А кто? Пацан в юбке? – коротко хохочет. – Серьёзно, Ир. Ты попросила помочь, вопросов нет. Но подставлять тебя не хочу, я ж не знал, что всё так серьёзно. Думал, отлупить парочку парней надо, а тут целое похищение, да ещё и Назаров. Опасный тип, какого ты вообще с ним общаешься?

Качаю головой, пытаясь избавиться от непонятно откуда взявшегося чувства вины и стыда. Меня словно родители отчитывают за плохие оценки и непристойное поведение.

– Не общаюсь я с ним, – бурчу себе под нос. – Так получилось.

Элли начинает постукивать каблуком по асфальту, нетерпеливо кусая нижнюю губу. В разговор влезать не собирается, но от этого не легче.

Несколько минут стоим молча. Я думаю о Стасе и пытаюсь представить, где он и что с ним сейчас происходит. В порядке ли парень или же его избили до полусмерти? Связан ли или валяется без сознания на холодном полу? А, может быть, просто загулял, потерял телефон, лежит сейчас на какой-нибудь вечеринке в обнимку с грудастой красоткой и пускает на её сиськи слюни, а мы тут суетимся, ищем его… Это будет иронично.

Свист колёс заставляет обернуться: в нашу сторону на всей скорости мчится тачка Назарова. Она резко тормозит в нескольких метрах от нас, дверь практически на ходу открывается, и на улицу вылезает разъярённый Костя. Хлопает дверью так громко, что стёкла дребезжат, а машина стонет.

Решительная фигура быстро направляется к нам – меня пробирает страх, и я еле сдерживаюсь, чтобы не сорваться с места и не рвануть куда подальше, лишь бы не натолкнуться на этот ураган. Впервые при виде Назарова меня сковывает ужас.

– Какого хера, Ира?! – орёт парень, двигаясь прямо ко мне, и я испуганно отступаю на шаг назад. – Поиграть со мной решила?! Я таких шуток не понимаю!

Костя практически добирается до меня, но Коля в самый последний момент влезает между нами и толкает Назарова в грудь, заставляя остановиться.

– Спокойно… – тянет брат, но разъярённого парня это не останавливает.

– Ты вообще кто такой?! – грубо хватает Колю за грудки и со всей силы впечатывает спиной в машину, упираясь предплечьем бедняге в шею.

Тот морщится, перехватывая руку Назарова, но оттолкнуть это животное у него не получается. Страх неожиданно сменяется злостью, и я решаю вмешаться.

– Отвали от него! – толкаю Костю в плечо, но его тело каменное словно статуя. – Это мой брат! Да что с тобой не так?! Какого фига ты на людей бросаешься? – пытаюсь оттащить его, но Назаров отмахивается и грубо отталкивается от Коли, отступая назад.

Костя протягивает руку ладонью вверх.

– Мобилу, – сквозь зубы тянет, но я медлю. – Теху гони, Ира! – повышает голос.

– Не ори на меня! – вторю ему, неохотно возвращая украденный телефон Рябы.

Парень убирает его в карман и коротко смотрит на Элли.

– А эту зачем позвали?

Подруга возмущённо открывает рот, но никто не обращает на неё внимания. Коля шмыгает носом, поправляя футболку, и отстраняется от машины. Видимо, уже жалеет, что заставил меня позвать Назарова.

– Чё там у вас за план? – уже спокойнее, но не менее зло спрашивает Костя.

Мы молчим, не горя желанием брать инициативу в свои руки. Я смотрю на сводного брата, потому что только он в курсе нашего так называемого плана, но парень медлит.

– Короче так, – спокойно начинает Коля, стараясь избегать недовольного взгляда Кости. – Я слышал, что эти двое скупают наркоту у одного дилера. Он толкает порошок местным «золотым детишкам», без шума и лишних неприятностей. Недавно мои ребята тему перетирали, что Максимов брал у него двойную дозу и часть денег не заплатил. Торчит некую сумму. Заглянем к этому дилеру, попросим вытащить Максимова на встречу, перехватим, выпытаем, где Стаса держат. Всё.

– Офигеть! – не выдерживаю я. – Ты это сейчас серьёзно? Хочешь наведаться к какому-то дилеру и «попросить»? С чего бы ему соглашаться?

– Согласится, – Назаров сплёвывает под ноги. – Я прослежу.

– Вот чёрта с два…

– Ты вообще помалкивай, – огрызается Костя, бросая на меня раздражённый взгляд. – Я с тобой ещё не закончил, – затем обращается к Коле. – Куда двигать, знаешь?

– Да.

– Так погнали! – кривится. – Ты со мной, – коротко смотрит на меня.

Я уже собираюсь возмутиться, мол, не поеду я с тобой в одной машине, но под злым взглядом Назарова даже желание спорить пропадает. Ну, стащила я сотовый, и что такого? Подумаешь…

– Я тоже с вами, – заявляет Элли, либо не желая оставаться наедине с Колей, либо оставлять меня с Назаровым.

– Не с нами ты, – скалится парень, затем бросает мне. – Пошли.

Не дождавшись ответа, Костя разворачивается и, сутуля плечи, направляется в сторону машины. Я медлю, пытаясь перебороть себя и заставить тело следовать за парнем. Да что он себе позволяет? Раскомандовался тут!

Смотрю на Элли, которая готова то ли разреветься, то ли взорваться от негодования, и становится ещё противнее. И от себя, и от всей ситуации, и от Назарова.

– Ну, ты идёшь?! – кричит Костя.

– Иду!

Цокаю языком, сдерживая обиду, злость, раздражение и ещё кучу всяких неприятных эмоций. Придётся ехать с ним в одной машине и выслушивать обвинения. Просто отлично…

Ложь 34. Ира

Сидеть рядом с разъярённым Костей Назаровым – то ещё удовольствие. Напряжение давит так сильно, что хочется открыть дверь и на ходу выпрыгнуть из машины, а тишина невыносимо плющит мозги, заставляя нервно кусать губы и постукивать пальцами по обивке сидения.

Авто брата спокойно двигается впереди нас, и Костя внимательно следит за ним, стараясь не упускать из виду. Его брови сдвинуты, губы плотно сжаты, вид недружелюбный – я вижу это, когда краем глаза кошусь в сторону водителя.

– Харэ! – одёргивает меня парень, и я перестаю отбивать такт пальцами.

Шумно вздохнув, откидываюсь на спинку сидения и скрещиваю руки на груди.

– Ну, и какого фига здесь происходит? – не выдерживаю я. – Что за наезды?

Молчит.

– Лучше бы спасибо сказал за помощь…

– О, спасибо тебе огромное! – гаркает Костя. – Ты зачем влезла вообще? Ещё и тёлку Стаса притащила…

– «Зачем влезла»?! – возмущение пронзает огромным копьём, заставляя напряжение разбиться на острые осколки. – Ты сам ко мне припёрся и начал просить о помощи. Да если бы не я, ты бы никогда не узнал, что со Стасом! А когда узнал, было бы уже поздно!

Назаров со всей силы ударяет ладонью по рулю, и я вздрагиваю. Дальше говорит спокойнее и тише:

– Ты понятия не имеешь, во что ввязалась.

– Во что ты меня втянул, – поправляю.

Снова молчит.

Несколько секунд проходят в тишине, а потом я не выдерживаю и, вздохнув, через силу тяну:

– Ладно, прости, что стащила телефон.

– А ты за то, что накричал, – неохотно бормочет Костя.

– Проехали.

После извинений обстановка превращается в нечто несусветное и раздражающее, злость отступает и на её место приходит пустота, отбирающая остатки сил.

Я не знаю, куда мы едем, но машины покидают черту города, а вскоре сворачивают с трассы в стороны загородных поселений. Я здесь никогда не была, но примерно понимаю, где мы находимся и что это за место.

Наконец, авто Коли тормозит недалеко от каких-то гаражей-складов-домов. Трудно понять, учитывая, что все постройки выглядят сплошняком под копирку. Народу поблизости нет, вереница зданий кажется заброшенной и одичалой, а густые деревья, нависающие над ними, отбрасывают огромные тени.

Костя молча глушит мотор и выходит из машины – в это же время Коля с Элли делают то же самое, и мне ничего не остаётся, как последовать их примеру.

– Это здесь, – брат кивает на здание, стоящее чуть в стороне. – Я забил встречу с ним, но без понятия, кто там будет.

– Плевать, – Назаров осматривается, сплёвывает под ноги и, не смотря на меня, бросает. – Ты с блонди машины караулишь. Даже не смей туда лезть, поняла? Если чё, кричи.

Я возмущённо открываю рот: снова они хотят слить меня? Это уже переходит все границы! Я им не девчонка, которая за себя постоять не может!

– Я с вами, ты меня так просто не бросишь, – уверенно заявляю я.

– Ты чё тупая? – взгляд Кости наконец добирается до меня и впивается с такой неприязнью, что я забываю все слова. – Здесь жди.

– Серьёзно, Ир. Костян дело говорит. Тебе там делать нечего. К тому же тачки могут угнать, так что…

– С каких пор ты с ним скорешился? – не понимаю я, обиженно смотря на брата. – То же мне…

Парни ничего не отвечают. Убедившись, что я не собираюсь идти за ними, ребята решительно направляются в сторону нужного здания и исчезают внутри, оставляя меня с Элли сторожить машины. Да кому нужны эти развалюхи? Тем более, здесь поблизости вообще никого нет.

Элли небрежно осматривается, поджимая губы так сильно, что те превращаются в узкую полоску.

– Так вы что… С Костей… – Элли врывается в мои беспорядочные мысли. – Вместе что ли?

– Что? – не сразу понимаю вопрос, сверля взглядом здание, в котором исчезли парни.

– Ну, встречаетесь?

Пару секунд молчу, думая о своём.

– Что?! – наконец-то до меня доходит. – Нет, конечно же! Упаси Боже…

Хлопаю себя по карманам, нервно пытаясь нащупать телефон, чтобы проверить время. Именно в этот момент жалею, что не курю. Хочется чем-то занять руки и сделать парочку затяжек, воспользоваться стереотипами, что сигареты успокаивают. Не правда ведь, всё самовнушение! Сигареты никак не расслабляют организм, кроме самых первых затяжек. А потом привычка. Стресс – нужно покурить – куришь – хорошо. Сам себя убеждаешь, сам же и барахтаешься в собственной паутине.

– Как ты вообще с ним вместе оказалась? – не понимает Элли, видимо, решая скоротать время за разговорами.

– Как? А ты не помнишь? Сама же попросила прикрыть тебя перед Стасом.

– Я не про это! – обижается. – И что вообще этим придуркам надо от Стасика? – надеюсь, это риторический вопрос. – Он же никакого отношения к ним не имеет. Никогда даже не влезал в компании мажоров.

Ага, плохо ты его знаешь, подружка.

– Надеюсь, с ним ничего не случится, – продолжает причитать Элли, манерно вышагивая от машины к машине. – Поверить не могу, что эти уроды додумались похитить его! – она вдруг замирает и смотрит на меня широко распахнутыми глазами. – А, может быть, они узнали, что он встречается со мной, и решили припугнуть? Это всё из-за меня!

– Да хватит уже! – не выдерживаю. – Ты здесь вообще не при чём!

– А кто?! – делает шаг ко мне, но замирает.

Я прикусываю язык, чтобы не сболтнуть лишнего, и отворачиваюсь, упираясь руками в крышу машины Назарова. Голова трещит, всё внутри закипает от нервозности и напряжения. Не могу я здесь торчать и ждать, пока эти двое натворят неизвестно чего. Нужно было пойти с ними и проконтролировать. Из них же переговорщики никакие, ребята сразу в драку полезут.

– Ира! – Макеева пытается вернуться к разговору, но я упорно игнорирую её. – Ир…

Со всей силы хлопаю ладонью по крыше и резко оборачиваюсь.

– Ну, что?!

Её взгляд направлен в сторону, и я неохотно оглядываюсь, замечая, как к нам направляется кучка местных гопников. Ну, классно! Этого ещё не хватало! И парни как назло чёрт знает где!

Киваю подруге, чтобы она села в машину, но до Элли не доходит. Она лишь огибает тачку и встаёт перед капотом, видимо, надеясь, что её не заметят. Я же снова поворачиваюсь к авто и облокачиваюсь на крышу предплечьями, пряча голову за руками. Остаётся только молиться, что парни пройдут мимо и не станут до нас докапываться. Да я даже не буду на Назарова злиться, если нам повезёт! Буду слушаться его, делать всё, что он скажет. Признаю, что он умнее и способнее. Да даже грубить перестану… Только пусть это стадо гопников пройдёт мимо и…

Кто-то из них свистит, смеётся.

М-да. Видимо, не судьба мне проникнуться добротой к Косте.

– Ни чё се, кого сюда занесло, – тянет один из парней.

Я оборачиваюсь, почему-то чувствуя облегчение: трое ребят смотрят на Элли, совершенно не обращая на меня внимания.

– По любэ к Чику подкатила за дорожкой.

Ребята гогочут, останавливаясь недалеко от Макеевой. Всё внутри замирает и напрягается, пропитываясь страхом. Уходите. Просто идите дальше и забейте на нас…

– Слышь, бэйби, го с нами, мы тебя бесплатно угостим.

– Ну, сначала угостим, а потом пошалим, – смеётся второй.

Элли ничего не отвечает, с опаской посматривая на ребят, а я только и дожидаюсь момента, когда можно будет вмешаться. Ещё рано, ещё есть шанс, что они повеселятся и уйдут.

– Чё, немая что ли? – один из парней достаёт сигареты из кармана спортивных штанов и прикуривает.

Я стараюсь не делать резких движений, чтобы не привлекать к себе внимания, потому что взгляды незнакомцев сейчас направлены только на Элли, и она на фоне ребят выглядит загнанной в угол антилопой.

– Я жду друзей, так что, спасибо за предложение, но я обойдусь, – голос Макеевой на удивление спокойный.

Парни снова смеются.

– Да ладно, Пахан, пошли. Чик уже заждался… – говорит тот, что с сижкой.

– Да подождёт, – криво усмехается. – Чё, не сечёшь? Богатенькие за дозу всё что угодно сделают. А у меня как-раз завалялся подарок от Руслана.

– А тачки-то – корыто. Не похоже, что она из «Золотых».

– Тем лучше.

– Ты че, на какую-то бабу хочешь его потратить? Лучше бы загнал кому-нибудь…

Один. Два. Три.

Пусть они забьют на Макееву и оставят её в покое.

Четыре. Пять.

Пройдут мимо и забудут о нашем существовании.

Шесть. Семь. Восемь.

Я реально перестану злиться на Назарова и перечить ему. Обещаю.

Девять.

И почему так страшно? Я единственная, кто способен сейчас хоть что-то сделать. Хотя бы оттянуть время и дождаться Костю. Элли сама за себя не постоит, и мне придётся защищать её.

Десять.

Гопник делает шаг к подруге, и я понимаю, что тянуть дольше нельзя.

– Так, ребят. Посмеялись и хватит, – холодно говорю, отталкиваясь от авто и уверенно пересекая расстояние до них.

Встаю между Макеевой и парнями, почему-то чувствуя себя только что откинувшейся с зоны преступницей. Ребята снова смеются.

– Хочешь присоединиться? – усмехается Пахан.

– Хочу, чтобы ты забрал свою шайку, развернулся и пошёл по своим делам, – сдержанно тяну я. – Вас ведь уже Чик заждался? Думаю, ему не понравится, если вы навредите его клиентам.

Лицо Пахана кривится, и нос картошкой становится невероятно огромным по сравнению с маленькимиприщуренными глазками.

– Она чё… – неуверенно переступает с ноги на ногу. – Угрожала мне ща?

– Ну, типа того, – усмехается парень с сижкой.

– Ни фига се… – шмыгает носом и делает небольшой шаг ко мне. – Ты это… место своё знай. Думаешь, раз тебе Чик толкает порошок, то можно тявкать? Мы таких как ты нагибаем каждый день.

– Мальчики, – Элли пытается помочь. – Давайте разойдёмся мирно. Сейчас вернутся наши друзья, и мы уедем. Нам не нужны проблемы.

– Да, проблемы вам не нужны, – коротко хохочет Пахан, продолжая играть со мной в «гляделки». Кажется, мой решительный наполненный отвращением взгляд ему не особо нравится. – Так что не дерзи мне…

Пахан поднимает руку, наверное, чтобы дотронуться до меня или же толкнуть в плечо, этого никто из нас никогда не узнает, потому что я ловко перехватываю его руку, тяну на себя, ухожу чуть в сторону и заламываю за спину, заставляя парня упасть на колени.

– Ах, ты! – орёт парень, кривясь от боли.

Элли взвизгивает, а я даже не успеваю обернуться, потому что крепкая рука одного из гопников хватает меня за плечо и рывком тянет назад. Я ведь не думала, что остальные двое испугаются девчонку и драпанут?

– Резвая кобылка, – усмехается над ухом парень «с сижкой», прижимая меня к груди и перекрывая кислород предплечьем.

Пытаюсь вырваться, но ничего не получается: рука незнакомца такая твёрдая, что я не могу даже сдвинуть её. Беспомощность проникает в кровь, сводя с ума, и я готова разреветься. Ненавижу это чувство. Терпеть не могу, когда кто-то оказывается сильнее. Я ведь ничего не могу сделать, вообще. Прав был Назаров: я просто девчонка. И это бесит. Так сильно, что я позволяю ненависти заразить кровь, пульсирующую в висках. Чувствую себя зверем, загнанным в клетку, который может только скалиться.

Пахан рывком поднимается на ноги и подходит к нам с такой решительностью, словно собирается врезать мне по рёбрам, но, видимо, вспоминает, что я просто девчонка, и замирает. Сплёвывает. Яростно осматривает сначала меня, затем своих приятелей. Он так зол, что я вижу, как вздуваются вены на его висках.

– Ладно тебе, Паш, – смеётся третий парень. – Ты просто не ожидал, вот и всё…

– Да его тёлка уделала, – ржёт мой «конвоир». – Кому расскажи, оборжутся.

– Заткнись, Данила, – шипит Паша. – Шкура, – снова сплёвывает. – Знаешь, чё я сделаю? Трахну твою подружку у тебя на глазах, – облизывает нижнюю губу, наблюдая за моей реакцией. – А потом и до тебя доберусь. И твои дружки тебе не помогут.

– Я те кадык вырву! – пытаюсь освободиться от хватки, но в ответ лишь смех.

Даня встряхивает меня, чтобы я перестала сопротивляться, а в лёгких закипает ядовитая пучина злости. Как меня учили на занятиях по самообороне? Если по-честному не получается, используй всё, что попадётся под руку.

Извернувшись, я со всей силы кусаю предплечье Данилы, и тот от неожиданности шипит, отпуская меня. Освобождаюсь от его хватки, стараясь не обращать внимания на неистовый вопль Макеевой. Что ж, Назаров сказал «если чё, кричи», вот пусть и сигналит ему.

Извернувшись, заезжаю коленом прямо в пах Дане, и парень складывается пополам. В это же время грубая рука сжимает мои волосы и оттягивает назад так резко, что я вскрикиваю. Паша делает рывок назад, и мне уже кажется, что сейчас последует смачный поцелуй моей головы и машины Коли, но…

– Пацаны… Пацаны!

Третий парень, до этого не горевший желанием ввязываться в наши разборки, привлекает к себе внимание. Краем глаза вижу, как он делает рывок в сторону, словно собираясь кого-то остановиться. Мерзкая рука отпускает волосы – я резко оборачиваюсь, пытаясь сфокусировать взгляд на происходящем.

Я вижу Назарова, сильным ударом сбивающего с ног третьего парня. Коля заваливает Пашу и ударяет его по лицу три раза, пока тот не перестаёт сопротивляться. Даня, всё ещё корчившийся из-за моего удара, поднимает руку, пытаясь предупредить, что сдаётся, но Костя не реагирует на «белый флаг» и ударом колена заставляет того упасть на землю.

– Свалили! – рычит Назаров, и горстка гопников, с трудом поднявшись на ноги, кое-как драпает восвояси.

Я шумно вздыхаю, прислоняясь спиной к машине, запускаю руки в волосы и зажмуриваюсь. Элли продолжает пищать.

– Да закрой рот! – гаркает на неё Костя, и Макеева стихает.

Через пару секунд чья-то рука хватает меня за плечо, и я резко вскидываю голову.

– Ты как? – Назаров.

– Нормально, – выдавливаю из себя, пытаясь собраться с мыслями.

Внутри месиво, из которого я не в силах выбраться самостоятельно. Сердце стучит, голова идёт кругом, тошнота подступает к горлу, колени подкашиваются. Поверить не могу, что я только что лично выступила против трёх пацанов, справиться с которыми у меня не было ни единого шанса.

Смотрю на Назарова, скользя взглядом по разбитой губе, ссадинам на скулах и размазанной по коже крови. Но я не видела, чтобы кто-то из парней давал сдачи, эта стычка оказалась односторонней.

– Что с лицом?

Костя хмурится, собирается отвернуться, но я хватаю его за плечо и останавливаю.

– Дай взгляну…

– Нормально всё! – раздражается Назаров, отпихивая меня. – Поехали.

Бросаю взгляд на Колю и понимаю, что его лицо тоже потрёпано. Это они так на встрече с дилером «поговорили»? Серьёзно, блин? Так и знала, что ничего путного не получится.

– Куда? – не унимаюсь я, следуя за Костей к машине. – Вы узнали, где искать Стаса?

– Узнали, – Коля. – Залезай в тачку, Ира. И ты тоже, – бросает Элли.

Поджимаю губы, всё ещё не в силах прийти в себя после происходящего. Зарекалась не ввязываться в неприятности, а тут целое приключение! Да после такого Назаров, как минимум, неделю меня шаурмой кормить должен…

Ложь 35. Ира

– Что там было? – не отстаю я, в очередной раз осматривая ссадины на лице Кости.

Мы едем быстро и рывками, удаляясь прочь от логова местного дилера и кучки струсивших гопников. Я на всякий случай пристёгиваюсь – целоваться с бардачком у меня нет ни малейшего желания в моменты, когда Назаров резко давит по тормозам.

– Поговорили.

– Вижу, как вы поговорил! Нельзя было без драк обойтись?

– У тебя есть сорок тысяч? – повышает голос, впиваясь в меня взглядом, и я в ступоре замираю. Конечно же у меня нет таких денег, а если бы и были, отдавать их какому-то дилеру за информацию точно бы не стала. – Вот и всё.

Отворачивается.

– Перестань меня сейчас доставать.

Вскидываю руками, отворачиваясь. Ладно! Чёрт с ним. Пускай делает всё, что захочет.

Молчание длится долго, но, когда мы добираемся до цивилизации, я снова подаю голос, не в силах больше барахтаться в раздирающей тишине.

– И куда мы едем?

– Стаса вытаскивать.

Раздражение вонзается в кости едкой вибрацией – требуется много сил, чтобы не сорваться. Я поняла, что Скворецкого спасать, но как именно мы будет это делать? Я не могу так просто сидеть и накручивать себя всякими безумными мыслями, это невыносимо!

– Куда? – спокойно переспрашиваю. – Можешь объяснить, что происходит?

Парень резко выкручивает руль, объезжая медленно плетущуюся иномарку, а потом ещё сильнее давит на газ. Если нас остановят менты, точно проблем не оберёмся. О чём только Назаров думает?

– За город, где дачный посёлок. Километров тридцать. Была там?

– Нет.

– Теперь будешь.

Я цокаю, затем потираю переносицу, пытаясь собраться с мыслями. Загородный дачный посёлок? Ну, да. Логично. Почему бы не увезти Стаса подальше от города в какую-нибудь глушь, я бы так и сделала.

– Чик сегодня ночью толкнул им порошок, – продолжает Костя. – Сказал, что есть у них дача. Даже адрес назвал, прикинь. Был там как-то на тусе. Я, правда, ему фейс разукрасил перед этим, но ничего. Жить будет. Наверное. Заскочим к ним, заберём Стасяна и всё. Домой. Проблем не будет. Сделаю всё гладко.

– Это меня как раз и волнует! – не выдерживаю я. – Что ты там собрался делать? Морду им набить? Или, может, опять кому башку проломишь? Ты не можешь так просто зайти туда, забрать Стаса и уйти!

– Почему нет? – не понимает Костя. – Могу и сделаю. А ты мне не мать, чтобы жизни учить.

Вскоре мы покидаем затхлый город и двигаемся по шоссе, а после, наверное, спустя целую вечность въезжаем на территорию дачного посёлка. Здесь пусто и как-то совсем одиноко. Некоторые участки прячутся за высокими заборами, другие видны как на ладони. Нас провожает лай собак и порой даже заинтересованные взгляды приехавших на огород горожан.

– Классно здесь, да? – Костя замечает мой взгляд.

– Ну, так. Неплохо, – бормочу. – Спокойно. У нас раньше тоже была дача, но её пришлось продать. Не здесь, правда, но…

Парень усмехается, медленно выруливая авто на нужную улицу. Пригнувшись к рулю, Назаров всматривается в здания.

– Короче, так, принцесса, – тихо, но решительно говорит Костя. – Ты со своей подружкой ждёшь на улице. Как только мы вытащим Стаса, валим. А потом, так уж и быть, я куплю тебе шаурму…

– Замечательно, – с сарказмом отвечаю я.

Назаров хмурится, высмотрев нужный ему дом, а потом усмехается и паркует машину перед воротами. Рядом с нами останавливается авто Коли, но никто из нас не покидает салон, встревоженно вглядываясь в окна двухэтажного дома.

– Смотри-ка, не наврал, – тянет парень. – Фигня на крыше.

Мне приходится чуть нагнуться, чтобы взглянуть на самый верх здания, где с правой стороны возле печной трубы присобачен неподвижный флюгер в виде стрелки «Север-юг» и золотой птицы на ней. Половина фигуры отломана, будто какой-то непослушный ребёнок надкусил леденец «Петушок».

Сердце предательски пропускает удар, а волнение лишь усиливается, когда Костя решительно выходит из машины. Медлю. Щелчок. Отстёгнутый ремень безопасности. Непослушные пальцы тянут на себя дверную ручку, голова идёт кругом, когда я оказываюсь на свежем воздухе.

– Ну, что? – Назаров смотрит на Колю. – Гоу?

Тот кивает, склоняет голову к плечу, разминая шею, чуть подпрыгивает на месте. Не нравится мне это. Ой, как не нравится. И ведь снова придётся ждать, пока парни разбираются с проблемой. Но пойду с ними – буду мешаться. Почему-то именно сейчас я понимаю это как-никогда лучше.

Костя подходит к воротам и осматривается. После недолгих раздумий, ловко перелезает через них – сидит секунду на самом верху, осматриваясь, – и спрыгивает на другой стороне. Через несколько секунд ворота с протяжным скрежетом открываются.

Не дожидаясь приглашения, Коля решительно заходит на территорию коттеджа. Красивая каменная дорожка ведёт в сторону небольшого крыльца, по бокам слегка заросший газон и небрежные кусты с цветами. В окнах темно, и отсюда я не вижу, что происходит в доме.

Хлопает дверь авто – я от неожиданности вздрагиваю, оборачиваясь, но это всего лишь Элли, решившая выбраться на свежий воздух. Девушка осматривается, подозрительно помалкивая, скользит взглядом по соседним домам, убирает выбившуюся прядь за ухо.

Молчим долго. По крайней мере, мне так кажется. Я нервно хожу туда-сюда перед воротами, пытаясь избавиться от дрожи в коленях и перестать заламывать руки. Даже в школе перед выступлениями я так не волнуюсь, как здесь, стоя перед домом, внутри которого творится чёрте что.

– Я вызвала полицию, – говорит подруга таким голосом, словно уже давно собиралась признаться.

Это всё равно что сказать парню «я беременна» или услышать «у тебя рак».

«Я вызвала полицию». Фраза вибрирует в голове несколько секунд, прежде чем я понимаю её смысл.

– Ты что?! – почти срываюсь на крик, оборачиваясь и смотря на подругу, но та картинно отворачивается, мол, я поступила правильно и не смей меня в чём-то упрекать.

Вот же дерьмо. Если сюда заявятся менты, то нам точно крышка. Вывернут так, словно мы вломились в дом, угрожали хозяевам и собирались его обчистить, да ещё и наркоту найдут. Повесят на нас и что тогда? Нужно срочно валить…

– Когда? – рычу я, делая шаг в сторону Макеевой.

Та мнётся, но всё-таки отвечает:

– Минут пять назад. Послушай, Ир, я не могу так больше, это же безумие какое-то…

Но я уже не слушаю.

Пять минут назад. Как я проглядела? Сколько им потребуется, чтобы добраться до посёлка? Десять минут? Пятнадцать? Как далеко отсюда участок? Нужно срочно предупредить парней…

Я оборачиваюсь, собираясь отправиться вслед за ребятами, но здание подобно монстру нависает, всматриваясь в душу своими огромными глазами-окнами. Мир кружится, парализует, заставляет бояться. Всё это длится несколько секунд, а потом я перебарываю себя, чертыхаюсь и решительно захожу в огромные ворота, срываясь на бег. Просто предупрежу их, и мы уедем. Назаров не станет рисковать, ему сейчас в полицию ну никак нельзя.

Тело с трудом слушается, руки леденеют, страх сковывает всё внутри, но я всё-таки добираюсь до дверей и захожу в прохладный холл. Прислушиваюсь, пытаясь понять, где именно находятся парни. Хочется позвать их, но я не решаюсь.

А потом слышу чьи-то голоса, эхом пульсирующие не только по моему сознанию, но и по дому, и срываюсь с места. Вот я проношусь мимо разбитой вдребезги вазы, влетаю в арочный проём, поскальзываясь то ли на вине, то ли ещё на какой-то красной жиже, громко матерюсь, скольжу по полу почти метр и с грохотом заваливаюсь на пол, больно ударяясь спиной. Успеваю лишь перевернуться на бок, прежде чем передо мной предстаёт картина: Назаров на коленях, а позади него парень с занесённой битой. Коля в стороне с безумными глазами – на него направлен пистолет. Чуть дальше Стас, привязанный к стулу. Его лицо покрыто кровью, и сложно сказать, что именно у него разбито.

Видимо, моё появление отвлекает парней, потому что брюнет замирает, останавливая замах, и чуть опускает биту, оборачиваясь. Несколько секунд присутствующие смотрят на меня, а я никак не могу избавиться от мысли, что нужно бежать, пока никто не сообразил, что происходит.

Итак, что мы имеем? У меня есть лишь пара секунд, чтобы оценить обстановку. Коля на прицеле. Назаров повержен. Скворецкий связан. И я. А ещё менты. И Элли на улице. И эти двое. По идее нас больше, но у этих пушка. Приедут копы, всё выставят как вооружённое ограбление. Повесят на нас, да?

Назаров приходит в себя первым. Откидывается назад, толкая брюнета в живот и пытаясь сбить парня с ног. Коля делает рывок вперёд, выбивая из рук блондина пистолет, – оружие катится по полу в мою сторону, но не дотягивает парочки метров. Всё происходит так быстро, что я даже не успеваю уследить за событиями. Единственное, что поселяется в моей голове: пистолет. Он лежит совсем рядом и манит, нашёптывая «возьми меня», «я тебе нужен», «я помогу». И я делаю это: с трудом поднимаюсь на колени, кое-как проползаю расстояние до оружия и хватаю его, неуверенно направляя на брюнета.

В этот же момент резкий удар биты достигает цели: громкий хруст кости, сдавленный стон Назарова. Кажется, ему только что сломали локоть.

– Костян… – невнятное бормотание Стаса.

Назаров заваливается на бок, держась за левую руку, но брюнет на этом не останавливается, собираясь ударить беднягу ещё раз.

А я стою на коленях и целюсь парню прямо в спину, пытаясь не поддаться на безумную мысль спустить курок и прикончить этого ублюдка.

Но я стреляю. Поднимаю руку вверх и с трудом нажимаю на крючок, позволяя пуле с оглушительным выстрелом вырваться на свободу и пронзить потолок. Отдача такая сильная, что сводит запястья. В ушах звенит, и несколько секунд я ничего не слышу. Хочется отбросить оружие в сторону как ядовитого паука, но это был бы самый глупый поступок на свете.

Брюнет машинально нагибается, прикрывая голову руками, даже Коля с блондином перестают суетиться. Брат, воспользовавшись секундной паузой, заезжает противнику кулаком в голову, и тот заваливается на пол. Нокаут.

– Следующая размажет твои тупые мозги по всей комнате! – снова направляю оружие на брюнета. Я почти не слышу своего голоса, кажется, словно я под водой, поэтому невольно срываюсь на крик. – Отошёл от него!

Парень оборачивается, впиваясь в меня взглядом с невероятно огромными зрачками, и мне становится не по себе. Он под кайфом.

– Там был всего лишь один патрон, крошка, – усмехается он, моментально разрушая мою уверенность.

В ушах всё ещё звенит, и большую часть слов приходится угадывать, но смысл я понимаю. Один патрон, который только что отправился в полёт.

– Проверим? – сквозь зубы спрашиваю я, осторожно поднимаясь с колен. – Скоро здесь будут менты. Посмотрим, как ты заговоришь. Как там тебя? Дима?

Я помню, что кого-то из них зовут Дима, а кого-то Женя, вот только кто из них кто мне совершенно плевать. Ухмылка медленно испаряется, парень ставит биту на пол и упирается на неё словно на трость.

– Пистолет-то у тебя.

И снова прямо в цель. Верно, оружие в моих руках, и отпечатки пальцев теперь тоже на нём. Если сюда ворвутся копы и увидят меня, то повяжут без разговоров. Всё внутри леденеет, пульсируя и превращаясь в отвратительную смесь ужаса. Я сама же загнала себя в этот угол, подставила, уничтожила.

– Тогда я могу выстрелить. Всё равно ведь на меня повесят. Вот только под наркотой ты и девчонку изнасиловал тоже ты, так что только дай мне повод…

Дима (наверное, всё-таки он), поднимает руку, мол, хорошо, ты победила и отходит чуть в сторону, волоча по полу деревянную биту.

– Кость, ты как? – напряжённо интересуюсь я, пристально наблюдая за брюнетом.

– Нормально… – парень поднимается на ноги, корчась от боли. – Чё там с ментами?

– Элли вызвала. Надо валить прямо сейчас.

Костя подходит ко мне – его горячие пальцы накрывают мои, сжимающие пистолет, и кое-как отбирают оружие. Только освободившись от ужасной ноши, я понимаю, как сильно трясутся руки и дьявольски больно трепещет сердце. Целясь здоровой рукой в Диму, парень прижимает травмированный локоть к боку, кривясь то ли от боли, то ли от отвращения.

– Помоги Стасу и валите из дома, мы за вами.

Оценив состояние Назарова, я послушно киваю и на негнущихся ногах добираюсь до Скворецкого. Тёмные растрёпанные волосы, торчащие из-под воротника татуировки, рваная одежда, кровь, разбитое лицо.

Дрожащими руками развязываю парня, освобождая от пут, и помогаю подняться. Стас даже стоит с трудом: перекинув его руку через плечо, обнимаю парня за талию и тащу Скворецкого к выходу. Рядом с Костей замираю.

– Пошли, – зову его. – Ты же не хочешь ещё больше бед наворотить.

– Спокойно, – кривится Назаров. – Дай мне минуту.

Поджав губы, помогаю Стасу добраться до холла. Учащённое дыхание парня щекочет висок и шею, руки отчаянно цепляются за меня, словно боясь остаться без опоры, ноги еле передвигаются.

– Спасибо, – хрипло тянет Стас мне в ухо, и неожиданная волна жара скользит по спине, заставляя сердце пропустить удар.

Что за чертовщина? Парень просто поблагодарил за помощь, какого лешего я так реагирую? Наверное, это всё из-за близости. Когда я вообще в последний раз вот так нагло прижималась к противоположному полу?

– Сочтёмся, – выдыхаю я, пытаясь скрыть смущение.

Толкнув дверь, буквально на себе вытаскиваю парня на улицу и волоку в сторону машин, возле которых суетится Элли. Полиции пока не слышно, так что, думаю, сбежать успеем. Если, конечно, Назаров не начнёт творить какую-нибудь фигню.

– Стасик! – подруга замечает нас.

Позабыв обо всём на свете, Макеева в припрыжку бежит на своих каблуках через весь двор – «объятия» Скворецкого расслабляются, и парень с трудом встаёт ровно, избавляя меня от лишнего веса, вот только вместо физической тяжести меня неожиданно атакует душевная. Элли бросается в объятия парня, что-то скуля и вереща словно преданная собака, давно не видевшаяся с хозяином. Стас улыбается ей, приникая к губам поцелуем, и ядовитое копьё пронзает меня насквозь. Подхватив за талию, подруга с трудом тащит своего возлюбленного к машинам, а я так и стою посреди двора не в силах справиться со своими эмоциями.

Почему мне так неприятно смотреть на этих двоих? Почему у меня такое состояние, словно кто-то только что облил меня ледяной водой? И куда делся весь кислород? Эй, народ, что происходит? Как весь мир всего за мгновение стал таким отвратительным и пустым?

– Чё стоишь, принцесса? – тяжёлая рука перевешивается через моё плечо, и очередной нож проникает под рёбра. – Тащи меня, я умираю.

С трудом оторвав взгляд от Стаса с Элли, я сбрасываю руку Назарова и отступаю в сторону.

– У тебя локоть травмирован, а не ноги, – спокойно и безразлично отвечаю я. – Сам дойдёшь.

Глубоко вдохнув воздух, переступаю через накатившие эмоции и спешу к машинам.

– Ты поведёшь! – кричит мне вслед. – Умеешь ведь?!

– Умею, – бормочу себе под нос, прекрасно понимая, что это никто не услышит.

Да какой дьявол меня укусил?

Действительно, какой?

Почему я всегда оправдываю поведение Стаса, хотя прекрасно понимаю, что он просто избалованный сын богатых родителей, бунтующий против системы?

Почему я вечно помогаю с Назаровым, стоит Скворецкому только свистнуть?

Почему я даже не сомневалась, когда согласилась помочь Косте в поисках Стаса?

Почему так рвалась сама найти пропавшего парня, хотя могла просто забить и поехать домой?

И почему меня так тошнит от одного взгляда на обнимающуюся парочку?

Я забираюсь в машину Назарова и завожу двигатель, так сильно сжимая челюсть, что сводит зубы. Стас с Элли сидят в тачке Коли, и это первый раз за день, когда я рада, что не еду с подругой в одном авто.

Костя кривится, забираясь на пассажирское рядом со мной, хлопает дверью, а я, со всей силы сжимая руль пальцами, рывком выезжаю на дорогу, да так неаккуратно, что пассажир шипит из-за боли.

– Легче… – просит парень, но я его не слышу.

Давлю на газ, пытаясь как можно быстрее убраться прочь от дома, дачного посёлка и от места, где я осознала очень важную вещь.

Я ошибалась, когда думала, что постоянная злость на Назарова, – это симпатия, которую я так усердно пытаюсь скрыть. Потому что на самом деле мне нравится другой парень. Не знаю почему, как и когда именно это произошло, но…

Кажется, я влюбилась в одного из парней своей лучшей подруги. И никто никогда не должен об этом узнать.

Ложь 36. Ира

– Слышь, не гони, – просит Костя. – Менты тормознут.

Смысл улавливаю лишь краем уха – тело само реагирует, и я сбавляю скорость. Внутри настоящее месиво, словно внутренности прожевали, выплюнули и небрежно запихнули обратно. Мысли как вата – удивительно, что в таком состоянии у меня получается нормально вести машину.

– Кто тебя водить учил? – не отстаёт Назаров. После спасения Стаса его будто подменили. Радостный теперь, шутит, злости словно и не было никогда. – Угробишь нас. Да я с одной рукой тачку лучше поведу…

– Ты можешь… – не выдерживаю, затем замолкаю и говорю спокойнее. – Ты можешь помолчать хоть немного, пожалуйста.

Парень ничего не отвечает, и я на мгновение прикрываю глаза, глубоко вздыхая.

Поверить не могу, это же полнейший бред! Не может мне нравиться Стас. Мне вообще никто не может нравиться, нет у меня времени на парней! Всему этому должно быть какое-то другое объяснение…

Может, меня просто задело то, что именно я вытащила парня из переделки, рисковала жизнью да вообще, если бы не я, то Назарову размозжили бы череп битой, а Колю пристрелили. Я их спасла, а Элли просто торчала на улице. А слава всё равно досталась Макеевой.

Мне вовсе не нравится Стас.

Тогда почему, когда я смотрю в зеркало заднего вида на машину Коли, думая о том, что сладкая парочка сейчас обнимается и сюсюкается на заднем сидении, моё сердце каждый раз пронзают тысячи клинков?

И мне не хочется плакать. Я просто в ступоре из-за неожиданно накативших эмоций. И весь мир уходит на задний план, оставляя место лишь отвратительному безумию.

– Да чё с тобой? – не унимается Костя. – Всё ведь позади.

Пропускаю его слова мимо ушей, лишь сильнее стискивая пальцами руль. Мне уже плевать кто кого там наказал, я просто хочу домой. Забраться под одеяло и уснуть, забыв обо всех проблемах. Посплю, и всё пройдёт. Точно. Так и сделаю.

– Отвезу тебя в больницу, – спокойно говорю я. – Тачку оставлю на парковке. Дальше сам.

– А ты?

– Домой пойду, – бурчу себе под нос. – И не вздумай сваливать, тебе нужно рентген делать, вдруг перелом.

Он цокает языком.

– И что я скажу, по-твоему? – фыркает Назаров. – Машина сбила? Ментов вызовут. Подрался? Тоже ментов. Упал? Да, смачно так, что аж по асфальту харей проехался пару метров.

– Никто никого не вызовет. Отвезу тебя в нашу районную. Там всем плевать кто и как тебя отделал. На крайняк придумаешь что-нибудь.

Парень не отвечает, видимо, решив, что лучше послушаться. Перелом – это не ножевое, так просто не исправишь. Тем более, после прошлого раза у него осложнения начались, так что, надеюсь, хотя бы здесь Костя своевольничать не станет.

Костя прикрывает глаза и откидывается на спинку сидения, вытягивая ноги и расслабляясь. Вид у него потрёпанный, лицо в крови, одежда местами грязная и порванная. Такое чувство, что его каток переехал. А что было бы, если бы Элли не вызвала полицию, а я не рванула бы в дом? Или же прибежала на пару секунд позже? Назаров валялся бы там с пробитым черепом, как лежал тот парнишка, которого Костя ударил битой.

– Сильно болит? – бросаю короткий взгляд на его руку.

– Терпимо.

Когда мы добираемся до города, в кармане оживает сотовый, а на экране настойчиво начинает маячить имя «Элли». Только разговора с ней мне не хватало. Сбрасываю вызов, но подруга не сдаётся. У меня сейчас нет настроения ни с ем разговаривать.

Выключаю телефон, чтобы ничто не отвлекало от дороги, и прячу мобильник обратно в карман.

Мы долго едем через город, стоим в пробках, пытаясь не привлекать внимания и не нарушать правила дорожного движения, чтобы у ДПСников не было повода тормознуть машину. Ведь в таком случае нас заберут в участок. Назаров избит и травмирован, прав у меня нет, машина чужая.

До районной больницы мы добираемся без проблем. Оставив тачку недалеко от входа, я выбираюсь на улицу и осматриваюсь, дожидаясь, пока Костя последует моему примеру. Ему требуется время, чтобы справиться с дверью.

– Сам дойдёшь? – оцениваю его состояние.

– Да.

Мы стоим по разные стороны от машины и смотрим друг на друга, словно ожидая каких-то слов или признаний.

– Спасибо, – вдруг говорит парень, когда я уже собираюсь попрощаться. – Ну, за всё, – чуть мнётся. – Там… За помощь. И за штуку с пушкой…

– Обращайся, – не подумав, бросаю я. – Хотя, нет. Лучше не стоит. В любом случае, вали в больницу.

Костя усмехается, прижимая локоть к боку и придерживая его здоровой рукой.

– Да, мам.

Качнув головой, поднимаю руку, прощаясь, потому что сил говорить «пока» у меня нет и, оторвав взгляд от парня, ухожу прочь. На улице жара, но мне почему-то зябко. Только сейчас понимаю, что жутко хочется есть, выпить горячего чая и забраться под одеяло.

Но сначала нужно добраться до дома и убедиться, что отец заглядывал к нам и покормил бабулю. Надеюсь, она не спалила квартиру или не затопила соседей, хотя… что это я? Всегда ведь оставляю её одну, постоянно пропадая на работе. Если что, соседки за ней присмотрят, да и бабуля вечно сидит перед телевизором словно под гипнозом, под дулом пистолета не оттащишь от ящика.

В прочем, когда я добираюсь до дома, квартира оказывается в порядке, бабушка всё так же сидит перед телевизором, а за стенкой в очередной раз тётя Люба орёт на своего сына-разгильдяя. Устало сбросив ботинки, плетусь в свою комнату и заваливаюсь на кровать, чувствуя себя выжатым лимоном.

Я дома. Неужели всё это наконец-то закончилось? Этот длинный безумный день. Сейчас точно был последний раз, когда я помогала Назарову и Скворецкому. Хватит с меня приключений. На всю жизнь нагулялась. Уткнувшись носом в подушку, я думаю о Стасе, и неприятная волна скользит по моим лёгким.

Неужели, он действительно мне нравится?

Ну, в принципе… Парень красив. Всегда улыбается, приветлив, беспокоится о Косте как о брате. И общаться с ним приятно, не то, что с Назаровым. С последним мы постоянно ругаемся и злимся друг на друга.

Но Стас любит Элли.

Да и вообще, не собираюсь я уводить у лучшей подруги парня! Пусть у неё их и два. Это подло. Так что просто выброшу его из головы и буду заниматься своими делами.

Скоро сентябрь. Нужно накопить как можно больше денег, пока есть возможность, иначе зимой придётся сосать лапу.

Перевернувшись на другой бок, грустно смотрю в стену, прежде чем собрать остатки сил и подняться с кровати. Приму ванну, приготовлю поесть, а потом можно уже и поваляться.

Никого я не люблю и никто мне не нравится. И одной неплохо. У меня, вон, Пончик есть. Словно подтверждая мысли, притягиваю к себе тигрёнка и обнимаю, зарываясь под одеяло с головой. Подумаешь, запала на парня подруги. И не через такие трудности проходили. Так что справлюсь. Переболею и справлюсь.

Ложь 37. Стас

Удар. Кровь. Тупая боль. Смех. Музыка. Порошок. Удар по рёбрам. Разбитая губа. Слюни, смешанные с кровью. Разрывающаяся на части голова.

И, по сути, всё давно позади, но череп до сих пор сверлят дрелью неистово хохочущие черти. Закрываю глаза – вижу картинки. Пистолет в руках, бита, Назар на коленях. В ушах вибрирует хруст кости и громкий выстрел.

Костян не отвечает. Не могу до него дозвониться с того момента, как Элли настояла на «поехать домой, я ведь вызвала врача». Да и Ира трубу не берёт. Сговорились что ли?

– Милый, я сделала чай, – верещит Элли.

– Ага, спасибо.

Тупо пялюсь в телевизор, периодически замечая в тёмных участках своё отражение. Лицо осунулось, пластыри на скуле и брови, ссадины, покраснения, а под футболкой сочные синяки в районе ребер. Я будто не просыхал несколько дней подряд. А ещё язык постоянно цепляется за неприятно-режущий сломанный зуб. К счастью, брат ещё не в курсе мясорубки, в которой я побывал, так что всё в порядке. Пока что.

Макеева изящно ставит кружки на стеклянный столик и присаживается у меня под боком – машинально обнимаю девушку, продолжая пялиться в отражение на плазме. Оно смешивается с кадрами из фильма, образуя бешенный коктейль флэшбеков событий прошлой ночи, которые я никак не могу выбросить из головы.

Даже не притронувшись к чаю, целую Элли в макушку и с трудом встаю с дивана, успевая заметить скорчившееся от боли отражение.

– Ты куда? – возмущается.

Вымученно улыбаюсь.

– В туалет.

Элли расслабляется, но я чувствую на себе её пристальный прожигающий взгляд вплоть до самой ванной. И даже после, оказавшись в одиночестве, неприятное чувство продолжает преследовать. Прохладно, вибрирует тишина, стены давят как дьявольские тиски.

Облокотившись руками на холодную раковину, я снова вижу своё отражение. Потрёпанный зверь, волчьим взглядом смотрящий на обидчиков. Вблизи лицо вызывает ещё больше отвращения: синяки, ссадины, кожа бледного цвета. Смотреть тошно.

Отворачиваюсь.

Достаю сотовый из кармана спортивок и в очередной раз набираю Костяна. Абонент не отвечает или…

Чёрт.

Бросаю мобильник в раковину, морщась от резкого звука. Закрываю глаза и опускаю голову, пытаясь выбросить из мыслей всё, что произошло после благотворительного вечера.

Меня вырубили практически сразу после того, как уехали Назар с Ирой. Очнулся уже в загородном доме, руки связаны, ноги тоже. Голова гудит, идёт кругом, музыка разрывает на части.

Дима Максимов и Женя Антипов. Никогда с ними не общался: крутиться в их компашке настоящее самоубийство. Когда-нибудь их запрут далеко и надолго, даже деньги не смогут отмазать этих придурков от того, что они делают.

Наркотики, вечеринки, изнасилования, азартные игры, драки и прочее дерьмо, о большей части которой я даже не в курсе. Не удивлюсь, если на их руках есть парочка смертей.

Они хуже Назарова. По сравнению с ними, Костян белый и пушистый.

Максимов не собирался убивать меня, знал, что с моей семьёй опасно связываться. Парни хотели повеселиться, а после позвонить Костяну, чтобы выманить на встречу и «заставить почувствовать то, что испытал на себе Игорь Григорьев». Битой по затылку. Хоп. И всё.

Они не боялись меня. Знали, что я ничего никому не расскажу, потому что в таком случае придётся признаться, что это Костя отправил сына депутата в кому. В печальном исходе никто ни о чём молчать не стал бы. Погорели бы все. Вот парочка и развлекалась на славу.

Это даже не месть за друга в коме, а какой-то больной фанатизм.

Дорожки порошка на столе. Смех. Громкая музыка.

Снимки на камеру мобильника. Удары. Кровь.

Я сидел на том стуле несколько часов и ничего не мог сделать. Даже не думал, что меня кто-то хватится. Странно, что брат не поднял панику. Наверное, после благотворительного вечера решил не утруждаться и пропустить проверку «а-ля я папенькин сынок и обязательно приду в десять вечера, так что твоя задница должна быть дома». Сегодняшний визит станет для Тёмы сюрпризом.

Назаров, пистолет, бита.

«На колени или башку разнесу ему».

Незнакомый приятель Кости.

Ира.

Она знала, что нас хотят выловить парочка мажоров. Вот только до сих пор не могу понять, как именно Ольханская сдружилась с Назаровым.

И каким боком там оказалась Элли.

Сотовый неожиданно вибрирует, отчаянно мигая в раковине. Вздрагиваю. Медлю. Пристально вглядываюсь в экран, на котором настойчиво светится фотография Назарова.

– Да, – подношу мобильник к уху, встречаясь взглядом с потрёпанным парнем напротив.

Это не я. Кто-то другой.

– Стасян, ты как? – голос Кости бодрый и на удивление весёлый.

Даже обидно. Я здесь пытаюсь выбросить из головы произошедшее, а ему хоть бы что. Как будто обычная стычка на районе.

– В порядке, – парень напротив не оставляет меня в покое. Смотрит, скалится. – Как рука?

– Отлично, – довольно мурлычет. – Сломана. Гипс наложили, сказали, жить буду.

– Это хорошо. Я звонил тебе…

На заднем фоне шум улиц: машины и голоса людей смешиваются подобно коктейлю в дешёвом клубе, от которого потом мутит.

– Сорян. Мобильа накрылась. Взял у маман, всё равно не пользуется. Симки ток поменял. Я заскочу вечером? Поговорим.

– Ага.

– Ток свистни, когда твой брат уйдёт. Думаю, после десяти подъеду.

– Ага.

– Ну, всё, давай.

– Ага.

Сбрасывает.

Тишина.

Парень напротив пялится исподлобья как озлобленный щенок. И всё, что я могу: спрятать сотовый в карман и вернуться в объятия Элли, чтобы хоть как-то отвлечься от неприятных мыслей.

В любом случае, всё позади. Думаю, второй раз эти двое на нас не полезут, к тому же будут бояться, что я всё солью отцу. И тогда им точно конец. Ира же упоминала про изнасилование, верно? Тогда Максимов в курсе, что мы знаем их секрет. А Женя без команд Димы – пустое место. Беспокоиться не о чем…

***

– Плохо выглядишь, – кривится Назар, стоя у меня на пороге.

– Да ты тоже…

Осматриваю загипсованную руку и довольно-таки свежие ссадины на подозрительно счастливом лице.

– Что, где твоя кукла? – Костяну не нужно разрешение, чтобы зайти.

Прикрываю дверь и лениво плетусь к дивану.

– Элли? Домой пошла, – присаживаюсь, откидываюсь на спинку и вытягиваю ноги. – А братец свалил в Питер на три дня, так что отделался сегодня звонком.

– Это хорошо, – нагло заглядывает в холодильник. – Шибко до твоей рожи докапываться не станет. Уже придумал отмазку?

Пожимаю плечом. Друг этого, конечно же, не видит, но мне плевать.

– Скажу, подрался. Мне не привыкать.

Костя не отвечает. Хлопает дверца холодильника, раздаётся звук открывшейся банку «Пепси». Протяжное «Т-с-с» ещё несколько секунд вибрирует в дальнем конце разума.

– Знаешь, что, – друг заваливается в кресло, смотрит на банку, но не притрагивается к ней. – Мне, кажись, это. Ирка нравится…

Не успеваю сдержать смешок – вместо него получается хрюканье, которое я неумело пытаюсь скрыть за кашлем.

– Влюбился что ли? – не верю я.

– Не влюбился! – возмущается Назар. – Просто нравится. И ничего больше. Ты же знаешь, я отношения не завожу после бывшей.

После бывшей…

Ну, да. Была у него как-то девчонка, от которой Костян башку потерял. Юля, вроде. Я её не застал, появился уже после того, как они разошлись. Она ему с каким-то мажором изменяла, к тому же оказалась жертвой аварии, в которой погибла почти вся семья Назарова. Мутная история.

– Так сколько времени уже прошло, пора забыть её.

Друг молчит, но индикатор активности и позитива в нём заметно снижается.

– Да знаю я…

– И чё делать будешь? С Ирой. Она тебя, вроде, терпеть не может.

Пожимает плечом, делает три глотка из банки, откидывается на спинку стула.

– Да как-нибудь разберусь. Чё, к тёлкам не подкатывал что ли…

Ну-ну. Удачи. Ирка тебе не одна из куриц с вечеринки, готовая по щелчку прыгнуть в постель. Хотя, если уж Костян что-то решил, то точно не отступится. Надеюсь, не натворит ещё больших бед, а то расхлебывай потом бардак за ним.

– На счёт этих ребят, – резко меняет тему, и я не сразу понимаю, о ком речь. – Можешь не париться. Больше к нам не сунутся.

Молчу. Это он про Максимова?

– С чего ты так уверен?

Подозрительно как-то. Задумал что-то?

– Да так. Доходчиво поговорил с ними под конец, так что рисковать не станут. Может, на тусу сгоняем куда-нибудь? Отметим победу?

– Ой, иди сам куда хочешь, – отмахиваюсь. – У меня и так всё тело ноет.

Друг смеётся, удобнее устраивая на подлокотнике загипсованную руку. Устремляет взгляд на телевизор и замолкает. М-да. Как в старые времена, когда мы после неистовых драк сидели у меня и просто молчали. Давненько такого не было.

Ложь 38. Ира

Помните, я говорила, что проведу выходной в постели за просмотром какого-нибудь сериала или фильма, а, может быть, даже мультика? Лениво похрустывая отцовскими семечками, которые тот вечно не доедает по утрам, и попивая переслащённый чай? Так вот, нифига.

Проваляться без дела я смогла не больше часа, а фильм никак не заходил из-за посторонних мыслей и звонков Элли, которые каждый раз приходилось сбрасывать. Невозможно в таких условиях отвлечься от навязчивых воспоминаний и глупого накручивания. Стоит только вспомнить воссоединение Макеевой и Скворецкого, как сразу хочется что-нибудь сломать или, ещё лучше, залепить самой себе пощёчину. Так что лежать и ничего не делать – это не моё. Руки чешутся, на месте усидеть не получается, будто постель напичкали камнями. Принцесса, мать его, на кирпичах.

Привет. Меня зовут Ира Ольханская. И я пытаюсь избавиться от мыслей о Стасе с помощью генеральной уборки в квартире, которую ничто на свете уже не сможет привести в порядок. Сколько не убирай, всё равно помойка. Но моя, любимая, родная.

Старый компьютер с до дикости медленным интернетом, что я до капли высасываю из модема «Йота», радует и раздражает одновременно. Музыка и навязчивые сообщения от Элли, периодически щёлкающие в «Вконтакте», в руках тряпка, рядом ведро с водой, в комнате бабушки громко работающий ящик, на кухне кипящие пельмени. У меня нет даже секунды, чтобы подумать о чём-нибудь лишнем.

Полы выдраены. Пельмени для бабули сварены. Привет, стирка. Машинка давно уже не работает, так что приходится по старинке, руками. На новую денег нет, а починить старую мне уж точно не по силам.

В прочем, «насладиться» тяжёлой работой у меня не получается, ибо настойчивый звонок в дверь трелью вонзается в тело и заставляет смачно выругаться. Кого там ещё принесло? Папа что ли решил заскочить посреди дня? А, нет. Скорее всего, Макеева. Я ведь со вчерашнего вечера трубу не беру, волнуется, видимо, переживает. Но поговорить с ней в любом случае придётся, так что лучше это сделать сейчас, чем тянуть до последнего. Не в моих правилах убегать от проблем. Хотя, погодите-ка. Разве игнорирование телефонных звонков не является «избеганием проблем»?

Ополоснув руки, небрежно вытираю их о футболку и выхожу из ванной, неохотно приближаясь к двери. Даже не проверив личность гостя, поворачиваю ключ и открываю дверь ровно настолько, насколько позволяет цепь.

– Йоу.

Говорит человек, видеть которого я хочу меньше всего.

– Нет, – трясу головой, не в силах определиться: захлопнуть преграду или же всё-таки выслушать гостя. – Даже не смей просить меня о чём-то…

– Да я шаурму принёс, – Назаров шуршит пакетом, настойчиво маяча перед щелью, будто собираясь прямо так просочиться в квартиру. – И не одну. Типа, поблагодарить всё-такое, – медлю, всё ещё не решаясь впустить Костю. От него же проблем не оберёшься. Каждое появление парня заканчивается какой-то фигнёй. Но, блин. Шаурма… И я проголодалась какраз. – Не, если не хочешь, я сам…

– Ладно, заходи, – сдаюсь.

Закрываю дверь, снимаю цепочку и, всё ещё переполненная сомнениями, впускаю парня в квартиру. Выглядит Костя так себе: на гипсе парочка корявых неразборчивых надписей, сделанных чёрным маркером, некоторые ссадины на лице всё ещё опухшие, заметная болячка в уголке губ и фингал под глазом.

Назаров протягивает пакет, стаскивает кроссовки, оттягивая их ногой за пятку, и осматривается. Уже думаю, что парень скажет, мол, «ты что прибралась?» или «здесь так чисто», но вместо этого Костя спрашивает:

– Чё трубу не берёшь?

– А, – пожимаю плечом, даже разочаровываюсь. – Звук выключила, не слышала.

Киваю в сторону кухни и первой направляюсь туда.

– Чай будешь? – кладу пакет на стол и, не дожидаясь ответа гостя, хватаюсь за чайник.

– Ага, – присаживается, одной рукой вытаскивая четыре шаурмы и нелепо сминая пустой пакет. – Как дела-то?

– Нормально…

Не считая того, что каждую свободную секунду я вспоминаю Стаса и ненавижу себя за это. Говорят, все беды от девушек. Вот ни фига! От парней тоже проблем хватает.

– А ты как? Как рука? – достаю кружки, пакетики с чаем, сахар.

– Жить буду, – его ноги широко раздвинуты, а загипсованная рука висит на уже грязном бинте, перекинутом через шею подобно автомату – я вижу это, когда оборачиваюсь, чтобы сесть за стол.

«Это хорошо», – мысленно соглашаюсь, но сказать вслух забываю, а потом уже момент упущен и смысла во фразе нет.

– Как Стас? – спрашиваю я, и сердце на имени парня пропускает удар.

Зачем я про него спросила? Вот нафига? И почему всё внутри так неприятно скручивается в ожидании ответа?

– Да жив, чё с ним будет, – Назаров берёт шаурму и неумело открывает её. – Дома сидит. Блонди кудахтает над ним второй день…

Так, Элли с ним?

Удар под дых, и слова подобно бусинам разлетаются по полу. Отскакивают, прыгают, сталкиваются друг с другом и затихают.

Чтобы занять себя хоть чем-нибудь, тянусь к шаурме и разворачиваю обёртку: приятный запах «кошки» проникает внутрь, заставляя желудок скрутиться. Как долго я прибиралась в доме? С утра ничего не ела, даже пельмех не отведала. И теперь, сидя за столом напротив Назарова, чувствую себя невероятно уставшей. Тело ломит, руки не слушаются, голова идёт кругом, хочется завалиться в постель и страдать. Всё-таки без стиральной машинки жить грустно.

– Твой батя-то не заявится? – интересуется парень, откусывая огромный кусок шаурмы (которую купил мне!).

– Не должен, – говорю. – Работает сегодня. Хотя, кто его знает. Вечно без предупреждения заваливается. Прям как ты.

– А я звонил! – возмущается с набитым ртом. – Ты не отвечала.

Отмахиваюсь. Это надо ещё проверить, звонил он или нет. В прошлый раз как-то парень не додумался набрать меня и сообщить о том, что Стас пропал. Я хоть подготовилась бы морально к его приходу.

Чайник закипает как раз в тот момент, когда я расправляюсь с невероятно вкусной шаурмой, и приходится собрать остатки сил, чтобы приготовить обещанный чай. Хотя по виду Кости, ему уже нафиг он не сдался. Довольная морда, схомячившая один из моих подарков, похожа на обожравшегося кота.

– Ты вообще надолго? – интересуюсь я, поставив перед Костей кружку.

– В смысле?

– Ну, торчать тут долго будешь, – присаживаюсь напротив. – Мне ещё стирать…

– Так поставь машинку, – пожимает плечом, шумно отхлёбывая горячий напиток. – Уже выгоняешь что ли? Даже чай не дала допить.

Фыркаю, поджимая под себя ноги, несколько секунд дую на чай, пытаясь остудить его, а потом шумно вздыхаю.

– Машинка сломалась. Я руками, – безразлично отвечаю.

– Ну, ты чё, мать, – кривится парень. – Давай, починю. Я свою знаешь сколько латал, сейчас пашет как лошадка.

– Ага, с одной рукой-то? Иди домой лучше, отдыхай, – смеюсь я. – Я и сама здесь справлюсь.

– Ну, да, – поникает Назаров, задумчиво почесав нос. – Короче, как снимут гипс, я тебе её сделаю. Или там всё плохо?

Пожимаю плечом.

– Да течёт там. И ещё какая-то фигня трещит постоянно, после чего всё вырубается. Погоди, не надо мне её чинить, – вдруг возмущаюсь. – Сама разберусь.

Мне только помощи Назарова не хватало. Если будет часто ошиваться здесь, соседи слух пустят, а потом ещё и до отца информация дойдёт. Начнёт расспрашивать, копаться, может, даже до секрета парней доберётся. Мне такие проблемы не нужны.

– Ну, ниче, посмотрю потом. Хотя два месяца придётся эту шнягу носить. Может, попрошу кого зайти… Хотя и с одной рукой справлюсь.

– Да ничего не надо… – бурчу я, но парень меня уже не слушает.

Блин, приехали. Зачем только сказала, что машинка не работает?

– Короче, разберёмся, – снова хватается за чай. – Может, ещё что починить?

– Да ничего не надо!

Игнорит.

Шумно вздохнув, потираю переносицу. Теперь же не отвяжешься… Пристанет как банный лист, а потом ещё и Стаса притащит. За что мне такое счастье? Как будто других проблем не хватает…

Ложь 39. Стас

– Пусечка моя, – слащаво тянет Элли.

Нагло обхватывает мою талию руками, прижимается грудью к спине. Нахалка. Рёбра всё ещё ноют, даже когда просто смеюсь.

– Помочь?

Заглядывает через плечо, окидывая взглядом стол. Помочь? Да она картошку-то чистить не умеет, не то что мясо готовить. Я же за время проживания в одиночестве давно приспособился к готовке. К тому же у меня есть неплохой учитель в лице Назара.

– Не, я сам, – улыбаюсь.

Поворачиваю голову, чтобы поцеловать девушку, и та послушно встаёт на носочки, приникая к моим губам. Сладкая. Отстраняется, хлопает меня по заднице, смеётся. А смех заливистый, звонкий, пробирается в душу и плавится внутри подобно шоколаду.

Каким-то я до слащавости романтичным становлюсь рядом со своей девушкой. Вечно вспоминаю слова Костяна. «Под каблуком».

Нет. Не под каблуком. Просто Назар не понимает, что значит по уши влюбиться в кого-то. Так сильно, что сносит крышу, улыбка расплывается от одной лишь мысли о ней, руки так и тянутся, чтобы сделать приятное, подарить что-то, купить, заставить улыбаться. Ты ею дышишь, думаешь только о ней, живёшь ею. И даже когда она не рядом и даже если занят чем-то другим. Мы как две половинки, как белое и чёрное, как виски и «Кола», орехи и шоколад, торт и вишенки.

– Ирка уже два дня на звонки не отвечает, – жалуется блондинка, заваливаясь на диванчик. – Представляешь? Я ей звоню-звоню, переживаю, а она сбрасывает. Не понимаю, что я сделала не так? Может, купить ей что-нибудь? Подарочек? Задобрю её? Точно! Только вот что ей купить…

– Может, ты просто сгоняешь к ней домой и поговоришь? – предлагаю я. – Обсудите то, что произошло. А вместо дорогих штучек купи ей что-нибудь вкусное.

– Вкусное? – Элли садится, задумчиво кривясь. – Думаешь, ей понравится? Может, лучше купить что-то из одежды? Или сумочку… А, может, просто денег подкинуть…

Вздыхаю. Макеева точно мыслит в неправильную сторону.

– Да просто купи торт какой-нибудь. Что она там любит-то? Зайди в «Мак» или в «Чикен», накупи там ништяков всяких. И всё.

Блондинка кривится.

– Это же вредно! – писклявым голосом возмущается Элли, поднимаясь на ноги. – Ты хоть знаешь, из чего в этих забегаловках готовят? Столько всякой ерунды в еду запихают, что будь здоров! Тогда уж лучше закажу из какого-нибудь ресторана…

Вот же блин. В каком месте у этой девушки логика? Дураку же понятно, что Иру едой из дорогого ресторана не впечатлишь.

– Блин, зай, – откладываю нож и поворачиваюсь к Элли. – Сделай так, как я тебе сказал, и точно задобришь свою подругу.

Блондинка скрещивает на груди руки и смотрит на меня с таким видом, словно я предлагаю ей убить соседского кота. Несколько секунд мы играем в «гляделки», а после Макеева сдаётся и шумно вздыхает.

– Ладно! Уговорил, – обижается. Да на что, блин?! – Но, если ей не понравится, скажу, что идея твоя.

Пожимаю плечом, мол, без проблем, и возвращаюсь к мясу. Я бы, если честно, тоже не отказался от какого-нибудь гамбургера или картошки-фри, вот только в моих руках говядина, и нужно поставить её в духовку, пока желудок не начал завывать.

Но вместо моего живота завывать начинает мобильник. Требуется время, чтобы ополоснуть руки и добраться до телефона. Тот уже оказывается в наглых пальчиках Элли с красными яркими ногтями.

– «Пиздобратец»? – хмыкает блондинка, и я кривлюсь.

Вот только его не хватало.

– Ага, – забираю мобильник, пока Макеева не сглупила и не решила ответить на звонок. – Если ты звонишь, чтобы проверить меня, то не волнуйся. Сижу дома, готовлю говядину. Если бы ты только мог почувствовать этот превосходный аппетитный запах… – с ходу говорю я, возвращаясь обратно к столу.

Оцениваю состояние мяса и удовлетворительно хмыкаю. Осталось только приправить и запихнуть в чудо-печку.

– Не смешно, – голос Артёма как обычно недовольный. – Я возвращаюсь завтра вечером. Надеюсь, в моё отсутствие ничего не случилось.

Ну, конечно же, ничего. Меня всего лишь похитили два богатеньких идиота, избили, держали привязанным к стулу несколько часов и даже воды не предложили. А так всё замечательно!

– Ну, круто, – безразлично. – Поздравляю. Наверное, отлично повеселился.

Тишина.

– Выпендриваться будешь перед своими подружками, – деловито заявляет брат. – Отец возвращаться лишь в сентябре, так что дай только повод. Один косяк и…

– Да, да, – отмахиваюсь. – Нажалуешься папочке и отправишь меня в страшную военную академию, – смешно меняю голос. – Я понял. Косяков не будет, – по крайней мере, ты о них не узнаешь, – так что можешь не волноваться.

– Я уж надеюсь.

Тишина.

Сбрасывает первым. Вот же гад! Вздохнув, убираю сотовый в карман шорт и возвращаюсь к мясу. И чего он звонил? Сообщить, что завтра приезжает? Или же надеялся припугнуть? А, наверное, вернётся раньше, чтобы проверить, как я себя веду. То же мне, Шерлок.

– Ты не говорил, что у тебя есть брат, – голос Элли тих и мелодичен.

Она подходит ко мне и облокачивается бедром о стол. Легко улыбается.

– Да как-то возможности не было, – пожимаю плечом. – К тому же мы с ним не особо ладим.

Девушка молчит, неловко осматривая стол, запачканный мукой, специями и приправами. Почему-то становится неуютно и даже совестно. Ничего лучше не придумав, я пачкаю её аккуратный курносый носик в муке. Элли фыркает как кот и отстраняется, а потом толкает меня в бок.

– Дурачок!

Уходит, пытаясь привести себя в порядок. Ну, вот, теперь будет пудриться полвечера. Ну, хотя бы с вопросами доставать не станет, я ведь так и не рассказал про свою семью и настоящую фамилию. Либо Элли ещё не догадалась об этом (что вероятнее всего), либо догадалась и молчит (что маловероятно, потому что блондинка молчать уж точно не станет).

Нужно выбрать подходящий момент и раскрыть карты, но точно не сегодня…

Потому что впереди у меня вкусный ужин и интересный фильм, который мы с Элли собираемся посмотреть. И портить этот вечер нудными разговорами и разборками как-то не особо хочется.

Ложь 40. Ира

Я проспала – осознание этого приводи в ужас лишь через несколько секунд после пробуждения. Видимо, проснувшись в первый раз, я случайно выключила будильник, вместо того чтобы отложить его на десять минут. И что теперь? Никакого душа, плотного завтрака и косметики. Последней, к счастью, я пользуюсь редко.

На смену в кафешку опаздывать нельзя, а значительная часть времени уже отправилась в топку. Даже если помчусь со всех ног, всё равно не успею. Пока оденусь, приведу себя в порядок, доберусь до работы, опоздаю как минимум на пятнадцать минут. В худшем случае отделаюсь выговором или штрафом. На всякий случай позвонила девчонкам и попросила прикрыть.

Отец не приходил, а, учитывая его частые побеги от Марины ко мне, это странно. Наверное, работы много, начальство бушует, депутат из-за сына в коме наседает. Некогда папочке заглянуть к любимой дочурке и проверить, как у неё дела.

Кстати, на счёт того парнишки, которого Назаров почти пришиб битой. После «приятного» знакомства с его дружками, трудно испытывать к сломанному золотому мальчику сочувствие. Нельзя, конечно, утверждать, что он такой же, но… Будем реалистами. Как там говорят? Скажи, кто твой друг, и я скажу, кто ты? Судя по похитителям Стаса, парень в коме тот ещё придурок.

Но и потакать Назарову нельзя. Тоже хорош. Кто вообще битами размахивает направо и налево? А если бы убил парня?

Вроде бы старше меня, а ведёт себя как ребёнок.

– Бабуль, я опаздываю! В холодильнике вчерашние пельмени! – кричу я, проносясь мимо распахнутых дверей комнаты.

На ходу натягиваю футболку, второй рукой пытаюсь привести в порядок волосы.

Бабушка что-то отвечает, но я уже не слышу, потому что настойчивый дверной звонок разлетается по квартире.

– Да кого ещё принесло? – бурчу себе под нос, направляясь к двери. В глазок не смотрю, сразу распахиваю преграду, в тайне надеясь, что это отец, пришедший проверить бабулю. Хотя бы смогу оставить её в надёжных руках. Но планы рушатся так же быстро, как и появляются, потому что на пороге стоит Назаров и нагло улыбается. – Чё припёрся? – раздражаюсь.

Тратить время на препирания не хочу, у меня есть максимум пять минут, чтобы окончательно собраться и выйти из дома.

– Машинку пришёл чинить, – нагло заходит в квартиру и ставит на пол рюкзак.

Только после этого оборачивается и прикрывает за собой дверь.

– Милая, это Михайловна? – тянет из комнаты бабушка.

– Нет, бабуль! Это ко мне! – бегло осматриваю гостя. – Не надо мне ничего чинить, сказала же! Я на работу опаздываю, забирай вещички и уходи.

Разворачиваюсь и захожу в свою комнату, беру со спинки стула кофту и небрежно натягиваю, хватаю рюкзак, поспешно выхожу в коридор.

Назарова мои слова ничуть не смущают – парень нагло разувается и безмятежно проходит в квартиру.

– Я же сказала, я на работу ухожу, – протискиваюсь мимо Кости, чтобы натянуть кеды.

Невыносимо жарко: всё-таки собираться впопыхах – адское дело. Я вспотела, покраснела, взмокла и вся на нервах, и присутствие в квартире Кости Назарова не спасает ситуацию. Чего вот он припёрся с утра пораньше? Не мог минут на десять попозже прийти?

– Я и без тебя починить смогу, – шмыгает носом, осматривается, будто собираясь что-то стащить, хотя и красть-то у меня нечего.

Бабушку, если только, а потом выкуп требовать, но я ему такой выкуп устрою! Да и не похож Костя на человека, который обворовывает пенсионерок и школьниц.

Зашнуровываю кеды, закидываю на плечо рюкзак, смотрю на парня.

– Ты ведь не свалишь, – уже не вопрос. Назаров давит лыбу, и это раздражает ещё сильнее. – Хрен с тобой, – достаю из кармана ключи. – Закончишь, закроешь. И за бабулей присмотри. Покорми её заодно, а если отец припрётся, скажи, что машинку чинишь. Наплетёшь что-нибудь, ты это умеешь.

Бросаю связку ключей парню, и тот ловит её здоровой рукой.

– Есть, капитан, – шутливо отдаёт честь. – А ключи куда?

– В «Пир духа» завезёшь, адрес потом скину, – уже хватаюсь за ручку, как Костя начинает громко смеяться.

– Чё? «Пирдуха»? Ха-ха-ха. Названьице, конечно… Я б ни за что не сунулся в заведение с таким названием…

Подобная реакция не удивительна, и я не первый раз с ней сталкиваюсь, но почему-то именно сейчас мне становится чертовски обидно.

– Заткнись, – бурчу себе под нос, поспешно покидая квартиру.

Разговаривать с наглым гостем не хочу, тратить на него время тоже. Пусть делает, что хочет. Хоть машинку стиральную чинит, хоть бабулю выносит. Достали! Почему я всегда должна париться из-за всего? У меня и своих проблем хватает.

Итак, оставлять проблемного парня в квартире, в которую в любую минуту может заявиться отец, плохая идея, но выгонять Костю бессмысленно. Только время потрачу. Пусть хоть машинку починит, если уж ему приспичило. Хуже точно не сделает. Компьютер у меня запоролен, компроматов нет, еды в доме мало, денег тем более, драгоценностей и дорогих вещей и в помине не водилось. Телик бабули только, да моя заначка. Но там максимум штук пять на школьные принадлежности и, возможно, миленькое дешёвое платье на выпускной. Плюс деньги, которые я откладываю на чёрный день.

Единственное, что Назаров может сделать, порыться в моём белье, но, надеюсь, он не настолько извращенец.

Из-за пробок опаздываю почти на сорок минут, и приходится выслушать длинную поучительную речь от начальника, что негоже пренебрежительно относиться к работе, которую он мне даровал из-за доброты душевной. Очень щедро и благородно с его стороны, учитывая, что я получаю в месяц не больше одиннадцати штук, при этом работаю неофициально и беру дополнительные смены. Всё ещё, конечно, зависит от чаевых, но ими меня тоже обделяют, так что особо радоваться не приходится.

Настроение портят хихикающие официантки, наблюдающие за тем, как после продолжительного разговора с начальником я выхожу из его кабинета. Не собираясь доставлять им ещё большего удовольствия, воодушевлённо улыбаюсь, держа путь прямиком в служебные помещения, где быстро переодеваюсь и принимаюсь за работу.

Всё классно, Ира. Тебя не уволили, осталось отработать всего ничего, а потом начнётся учебный год, экзамены и выпускной. А что будет дальше, понятия не имею. Вряд ли буду куда-то поступать, устроюсь на полный день в какую-нибудь забегаловку, чтобы оплачивать счета. Есть ещё вариант пройти курсы медсестры или… Я даже не знаю. Мне нужно присматривать за бабулей, покупать лекарства, заниматься по хозяйству. Колледж – не школа. Буду пропускать пары – выпрут. Не сдам зачёты – выпрут. Да и денег на обучение у меня тоже нет, а на бюджетную основу поступить я вряд ли смогу.

– Ира, не спи! – ругает меня Наташа, одна из официанток, когда я присаживаюсь на минутку, чтобы перевести дух.

Да кто здесь, блин, спит? Бегаю туда-сюда последний час, больше всех работаю. Уже отдохнуть нельзя что ли? Стерва.

Проводив неодобрительным взглядом девчонку, делаю вид, что мне плевать. Достаю сотовый, вспоминаю, что забыла отправить Назарову адрес кафе, исправляю косяк. А потом пишу ещё одно сообщение:

«Как бабуля? Отец не приходил? И что с машинкой?».

Ответ приходит почти сразу:

«Норм. Нет. Делаю».

Класс. Очень информативно.

– Ира-а-а! – Наташа возвращается из зала. – Давай быстрее, не на курорте!

Закатываю глаза, убираю мобильник в карман и поднимаюсь на ноги. Тело ломит и не слушается, но работу никто не отменял.

– Да иду я! – раздражённо огрызаюсь. – Хватит уже доставать! В отличие от вас, я тут работаю, а не выхожу курить каждые пять минут.

Наташа возмущённо открывает рот, наверное, собираясь что-то сказать, но я уже подхожу к столу, забираю поднос с заказом и под громкое насмешливое «ха» повара Димы выхожу в зал. Достали. Вечно на меня всю работу скидывают, насмехаются, что я здесь лишь из-за жалости начальника, палки в колёса пихают, потому что я работаю лучше и продуктивнее, а потом ещё и мои чаевые себе тащат. Думаете, только среди золотой молодёжи бывают придурошные люди? У нас среди простого народа и похлеще индивиды найдутся.

Расправившись с ещё парочкой заказов, я с чистой совестью направляюсь на кухню, чтобы перекусить, но даже такая простая задача оборачивается для меня фиаско. Появление Кости Назарово на пороге с утра пораньше никогда не сулит ничего хорошего.

чьим-то заказом «выплывает» Наташа. В любой нормальной ситуации, когда встречаются две машины на дороге с двустороннем движением, авто проедут параллельно друг другу и направятся в разные стороны по своим делам. Но бывают такие случаи, когда в жизни подобных встреч появляется ещё одна тачка, портящая систему. В момент, когда две первые машины на секунду оказываются параллельно друг другу, третья нагло врезается в первую, а та в свою очередь задевает вторую. И всё! Фиаско. Потрачено.

Месиво, крики, авария.

Проще говоря, один из клиентов случайно врезается в меня, а я налетаю на Наташу, которая из-за столкновения роняет поднос. Битая посуда, испорченный заказ, неодобрительные взгляды людей, весьма неискренние извинения парня, толкнувшего меня.

Такое бывает. Редко, но случается. Со мной, правда, впервые, но пару месяцев назад одна из работниц случайно разбила графин, и стоимость вычли из её зарплаты. В этом случае виноватых, можно сказать, нет, потому что причина всего – клиент, а клиент всегда прав и к тому же разбил косвенно. Заказ был в руках у Наташи, но она тоже не виновата, потому что толкнула её я, а меня в свою очередь посетитель.

Но самое гадкое в этой ситуации то, что я вообще здесь не при чём. На меня налетели, я не могла контролировать тело, а, следовательно, избежать трагедии тоже не получилось бы, но почему-то именно я сейчас сижу в кабинете начальника и именно меня обвиняют во всём происходящем.

– И что мне с тобой делать, Ирина? – деловито-устало бормочет начальник, после очередной лекции «как плохо я поступила».

Я же сижу на стуле, виновато сцепив пальцы и смотря на них будто провинившаяся школьница. Знаю, если начну пререкаться и винить во всём Наташу или же посетителя, то на меня ещё и клевету повесят. У них тут устойчивая прогнившая система, в которой давно работающие официантки живут за счёт высасывания жизненной энергии из новеньких. К тому же я здесь временно, неофициально, даже договор не заключала. Буду спорить, точно попрут и даже не заплатят.

Александр Викторович – начальник, по совместительству владелец кафе «Пир Духа», тот самый тиран и жестокий человек, орущий на подчинённых, перед которым все трясутся и боятся сказать лишнее слово. Согласна, от него исходит неприятная энергетика, подавляющая, сбивающая с толку, да и голос у мужчины низкий и грубый, даже когда начальник разговаривает спокойно.

Чёрные волосы, щетина, маленькие серые глазки и тонкие губы. След от обручального кольца на пальце, дешёвые часы, рубашка с расстёгнутыми верхними пуговицами, позволяющими чёрным кудрявым волосам на груди выглядывать наружу. Кожа белая, местами красная из-за солнечных ожогов, мужчина не худой и не жирный, но живот у него проглядывает, а ещё у него толстые короткие пальцы, которыми Александр Викторович сжимает край стола.

Мужчина нависает надо мной, облокачиваясь рукой о столешницу и, видимо, тщательно разглядывает мой смиренный виноватый вид. А я пялюсь на сардельки-пальцы и думаю о том, какие же на них противные кудрявые волосики.

– Мало того, что ты опоздала на целый час…

На сорок минут, вообще-то.

–… так ещё и разбила дорогую посуду и испортила заказ…

Да тарелки от силы пятьсот рублей стоят.

–…и теперь посетителям придётся ждать новую порцию, а мне принести извинения и угостить их бесплатным десертом…

Какая щедрость.

–…знаешь, сколько всё это стоит, Ирина? Много. Очень много.

Да пару тысяч максимум…

Я не поднимаю взгляд, мечтая поскорее убраться отсюда подальше. Неожиданно звонит телефон, и я поспешно достаю его из кармана. Вижу недовольный взгляд Александра Викторовича, мол, какого фига я ношу на работе мобильник.

Назаров.

Выключаю звук, убираю сотовый. Хочу извиниться, но язык не поворачивается.

– Ещё и сотовый, – на удивление спокойно вздыхает начальник. – Ох, Ирина. Придётся всё это вычесть у тебя из зарплаты. Две тысячи за посуду, тысяча за заказ, плюс испачканная форма Наташи, моральный ущерб посетителей и компенсация за десерт.

Я мысленно считаю: три тысячи, за форму минимум тысяча, уже четыре, а там халявный десерт и моральный ущерб, это ещё штуки две. Семь, плюс-минус. И того зарплата у меня в этом месяце будет… четыре. Четыре, мать его, тысячи.

Телефон в кармане снова вибрирует, но я игнорирую его.

– Ира, – Александр Викторович присаживается на край стола. – Ирочка… – голос становится слаще, и я не сразу понимаю, почему это мой начальник называет меня «Ирочка». – Я знаю, что у тебя в семье трудности с деньгами, поэтому мне очень не хочется лишать тебя зарплаты. Ты умная девочка, и работник из тебя хороший.

Надо же, хоть раз в жизни мне сказали, что я отлично справляюсь с работой, но, если честно, мне не нравится то, куда плавно перетекает наш разговор.

– Я нашёл выход из этой сложной и запутанной ситуации, – продолжает Александр Викторович, а я всё никак не могу оторвать взгляд от его руки и посмотреть в глаза, чтобы проверить, с каким выражением на меня смотрит мужчина. Что он хочет мне предложить? Дополнительные смены? Бесплатно работать на него целый месяц? Прийти сюда после школы на постоянную основу? Нет, Ира, не будет такой наивной. Ты прекрасно знаешь, к чему он клонит. – Ирочка, – повторяет мужчина. – Ты очень красивая девочка, и я не буду лишать тебя денег, но взамен ты выполнишь одну мою маленькую просьбу…

Наконец, его отвратительная рука с жуткими волосиками на пальцах отпускает край стола и уверенно направляется ко мне. Я даже не успеваю сообразить, что происходит, как толстые пальцы прикасаются к моей шее и плавно скользят по плечу.

– Ты охренел?! – так резко вскакиваю, что этот упырь даже пугается. Отшатывается назад, чуть не сносит стол, озадаченно пялится на меня, будто это первый раз, когда на него кто-то кричит. – Сраный извращенец, засунь свои деньги себе в задницу! Я ухожу!

Снимаю фартук официантки и бросаю на стол, уже собираясь развернуться, но крепкие пальцы начальника хватают меня за локоть и тянут назад. Уж не знаю, что он там собирался сделать, но, видимо, это останется загадкой века, потому что я даже не задумываюсь о последствиях, когда заезжаю начальнику (бывшему) коленом в пах. Александр Викторович скулит и отпускает меня, сгибаясь пополам.

Меня пробирает дрожь – всё ещё ощущаю на руке отголосок пальцев мужчины. Фу. Как противно. И что он, скажите мне, собирался предложить несовершеннолетней школьнице?

Не дожидаясь, пока в мужчине снова проснётся жажда молоденьких тел, пулей вылетаю в коридор, сталкиваясь со столпившимися под дверью любопытными работницами, и, не обращая внимания на их причитания, направляюсь в служебные помещения. Забираю вещи, переодеваться не собираюсь.

Твою мать, я даже подумать не могла, что тиран-начальник начнёт меня лапать! Пусть подавится своими деньгами, урод. Ничего, без одиннадцати штук как-нибудь проживу. В крайнем случае останусь без платья на выпускной, так что не велика беда. Время до школы ещё есть, попрошу в анимэ-магазине больше смен…

Хлопаю дверью так сильно, что дребезжат стёкла, и лишь оказавшись на улице чувствую, как подступающие слёзы неприятно сдавливают горло. Меня передёргивает из-за мыслей о противных волосатых пальцах, и я сильно сжимаю челюсть. Знаете, есть такое чувство, когда хочется взорвать весь мир к чертям, через секунду упасть на колени и зарыдать от несправедливости, а ещё через пару секунд расхохотаться? Вот сейчас я чувствую себя точно так же.

Но ничего из этого не происходит, потому что взгляд падает на Назарова, курящего в стороне от дверей.

– Ты чё здесь делаешь?! – не хочу кричать, но голос повышается сам по себе.

Костя в замешательстве переступает с ноги на ногу.

– Ключи принёс, – осторожно отвечает.

– А…

Подхожу к парню, сдерживая желание выхватить сигарету из руки Назарова и смачно так затянуться. А потом закашляться, понять, что мир – это ничтожное дерьмо, и пойти домой, чтобы пострадать в одиночестве. А утром меня ждёт смена в магазине и очередные истории от Гриши.

Костя отдаёт ключи, и я прячу их в карман.

– Я починил машинку, – выбрасывает окурок, перед этим потушив его о край урны.

– Класс, спасибо.

Мне плевать на машинку. Пусть хоть взорвётся к чертям. Я лишилась одиннадцати, мать его, штук. И именно сейчас эта сумма почему-то кажется дьявольски огромной.

– Чё случилось-то? – не понимает Костя.

– Ничего, – резко разворачиваюсь и ухожу, потому что не смогу вынести дотошных расспросов.

– Ир, – Костя не отстаёт. – Да стой ты!

Хватает за плечо, останавливает, преграждает путь.

– Тормози, – приказывает. – Что случилось?

– Ничего не… – пытаюсь пройти, но парень не даёт.

– Рассказывай!

Трясу головой. Нет. Никто об этом не узнает, слишком стыдно и противно. Уж лучше пусть останется дурным воспоминанием. Это унизительно, низко.

– Ир!

Кривлюсь, опускаю голову, чувствуя, что вместо слов из меня сейчас полезет бутерброд, который мне втихаря подсунул Дима во время перерыва. Я не могу во всём признаться, не могу! Мне противно от самой себя, от того что я способна вызывать у кого-то извращённые желания.

– Да говори уже! – злится Костя, и я сдаюсь.

– Я ушла! – срываюсь, поднимаю голову. – К чёрту эту работу! – Костя вскидывает брови, видимо, не удовлетворённый ответом, и я сбавляю пыл. Скрещиваю на груди руки, отступаю. – Меня толкнули, я налетела на официантку, та разбила посуду и испортила заказ. Всё свалили на меня, хотя я вообще не при чём! – жалуюсь. – А потом этот урод начал приставать. Я ему по яйцам врезала и свалила. Деньги так и не выплатил за месяц, говнюк.

Замолкаю, вдруг понимая, что зря я всё это рассказала. Зато полегчало немного, хоть какая-то польза.

– Щас не понял, – говорит Костя.

Цокаю, устремляя на парня взгляд.

– Что непонятного, я уволилась и осталась без денег!

– Я не про это. Кто там к тебе приставал?

– А, – кривлюсь, отворачиваясь. Хочу уйти, чтобы не находиться рядом с отвратительным кафе, но Назаров, кажется, не собирается брать меня за ручку и вести на прогулку в парк. – Да начальник, – неохотно бормочу. – Говорит, типа, не буду деньги у тебя вычитать из зарплаты, но ты должна выполнить маленькую просьбу. И лапать полез. Э… ты куда?! – непонимающе смотрю на Назарова, который решительно направляется в сторону кафе, уже не обращая на меня никакого внимания. – Балин…

Бренчит колокольчик, и Костя исчезает внутри. Не знаю, что мне делать: пойти за ним или же остаться тут.

Но чем дольше тянется время, тем неспокойнее становится на душе. Что он там делает? Пытается вытащить начальника на разговор? Попросить его вернуть деньги? Не, это не в стиле Кости. Надеюсь, Назаров там не разнесёт половину кафе, потому что лишние проблемы ему уж точно не нужны. Хотя, признаться, я буду только рада, если «Пир духа» превратится в «Мир праха».

Проходит минут пять, прежде чем возвращается Костя.

– На, – протягивает пачку денег, в которой явно больше чем одиннадцать тысяч.

– Что это? – не понимаю.

– Да бери! – суёт мне, и я неуверенно принимаю деньги. – Это компенсация.

Замечаю сбитые костяшки на здоровой руке Назарова, которую парень поспешно прячет в карман. Костя сплёвывает, смотрит куда-то вдаль, а потом молча направляется прочь от кафе. Я же в замешательстве смотрю то на деньги, то на уходящего парня, всё ещё не в силах поверить в происходящее. Он что только что побил моего начальника и забрал деньги? Это же… Это…

Блин, и почему мне так приятно?

– А если он подаст на тебя в суд? – кричу я, пряча деньги в рюкзак и поспешно направляясь за Костей.

Тот оборачивается, улыбаясь.

– Тогда ты подашь на него за домогательство! У тебя же батя следак!

– Сумасшедший придурок, – бормочу себе под нос.

Костя ждёт, пока я догоню его, а потом мы вместе идём прочь от отвратительной забегаловки.

Ложь 41. Стас

– Костян, ты где?

– У Иры.

– Что ты там опять делаешь?

– Дверь чиню.

– В смысле?

– Ну… у неё замок в комнате на соплях держится, решил подлатать. А что хотел-то?

– Поговорить надо.

– Так приезжай сюда.

– А если её батя придёт? У меня с ним не особо дружеские отношения.

Пауза.

– Ну тогда позже. Доделаю и приеду. И вообще, что за кипишь… До вечера не подождёт?

– Нет.

– Ладно. Куда подкатить?

– К Филину. Как освободишься, набери.

– Ага.

Писец. Влюблённый Назаров – та ещё заноза в заднице. В чувствах никогда не признается, зато из кожи вон вылезет, чтобы помочь. Странно, что Ира его ещё не выгнала, он там у неё ведь скоро поселится. Это они ещё на Антона Юрьевича не нарвались, а если вдруг пересекутся? Костян ходит по лезвию ножа.

Да к тому же теперь каждый наш с ним разговор перетекает на тему Иры. Вот я ей машинку починил, а потом проучил урода-начальника, ах, да, я ещё подогнал ей ноут, который отжал у Рябы. Интересно, Ольханская в курсе, что штука краденная?

Неужели я с Элли точно так же себя веду?

А вообще скоро 28 августа. Осталось три дня до моего совершеннолетия, но не думаю, что после этой даты жизнь существенно поменяется.

Я даже уже представляю, как пройдёт этот день. Меня атакуют звонки и сообщения от приятелей и родственников, обязательно позвонит мама. Возможно, отец, но это не точно. Он за границей, да и вряд ли вообще помнит про мой день рождения. Скорее всего, Артём пришлёт какую-нибудь ненужную вещь и деньги, а вечером я соберусь с друзьями, чтобы повеселится.

В этот раз устраивать грандиозную вечеринку не хочу. Позову Костяна, Элли и, думаю, Иру. Может быть, посидим на квартире, или же рванём в какой-нибудь бар.

Я не знаю.

К чёрту ДР.

Нет никакого настроения.

«Милый, я сегодня не смогу приехать. Буду на выставке с мамой. Прости, пупсик :*».

Класс.

Ещё один повод закрыться в ванной и ни с кем не разговаривать.

На самом деле, после моего похищения желание развлекаться медленно, но верно превращается в кучу вонючих помоев.

«Ок. Тогда буду жрать пиццу в одиночестве».

Нет, слишком сухо.

Отправляю следующее смс:

«Удачно погулять с мамой)) Люблю*».

Тишина.

Сижу на диванчике перед тихо работающим телевизором и думаю о том, чем бы себя занять. Ничего не хочу. Ни выходить из дома, ни смотреть фильмы, ни пить, ни веселиться, даже курить не тянет. Последствия похищения медленно заживают, и теперь не доставляют дискомфорта, однако странная пустота исчезать не собирается. Я не выхожу из дома, еду мне приносит либо Костян, либо курьер. Брат периодически заглядывает по вечерам, Элли зависает у меня лишь до 8 вечера, часто приходит Назаров и вываливает бесконечную информацию про Иру.

Кладу на колени ноутбук. Открываю, медлю. Закрываю. Снова открываю.

Захожу в «ВКонтакт» и кликаю на страницу Элли. Онлайн с телефона. Полистав фотографии, вдруг заглядываю в список её друзей и нахожу Ирину Ольханскую. Щёлкаю мышкой. Просматриваю профиль. В отличие от Макеевой, у Иры нет бесконечных фоток и постов из пабликов про сумочки и косметику, а также репостов с глупыми цитатами.

У неё лишь пять фото, несколько репостов с сериалами и музыкой. Всего 53 друга. Один общий (Элли). В аудиозаписях «Сплин», «7Б» и «Металлика». Просматриваю всё вскользь и лишь под конец замечаю, что девчонка онлайн с компа. Интересно, Костян реально чинит ей дверь или же они…

Да нет. Глупости. Назар не будет спешить. Да и вряд ли Ира так просто кинется к нему на шею.

Недолго думаю, прежде чем отправить заявку в друзья. Зачем: не знаю.

Закрываю крышку ноута, откладываю в сторону.

Пишу Костяну:

«Забей на Филина. Поговорим потом. У меня появились дела».

Пусть развлекается сколько хочет. Не буду им мешать.

Просматриваю последние сообщения от Элли.

«Сегодня не смогу приехать».

Ну, и ладно. Проведу вечер в одиночестве, посмотрю какой-нибудь сериал или же действительно закажу пиццу. Кстати, о ней. Я ведь даже не обедал, перекусил парочкой бутеров и всё.

Заказываю через приложение. Жду.

28 августа через три дня. Три дня. Это первый раз, когда я не рад этому празднику.

Ложь 41.1 Ира

– Я тебя не просила чинить ручку, – с упрёком бормочу я, протискиваясь мимо Кости, который расселся возле двери, пытаясь одной рукой починить её.

Да, она постоянно открывается сама по себе, и однажды из-за этого Назаров увидел, как я переодеваюсь, но это не значит, что можно нагло врываться в квартиру и «ой, я починю это, а то как ты здесь живёшь-то».

– А тебе норм? – даже не смотрит на меня. – Она ж постоянно слетает.

– Я живу здесь с бабушкой, – продолжаю причитать. – За мной некому подглядывать.

– А вдруг…

– Не вдруг, – перебиваю.

Ухожу на кухню, чтобы проверить готовность картошки, но та ещё не сварилась. Зато подливу уже можно выключать, что я, собственно, и делаю.

Теперь осталось только накормить бабулю, загрузить отремонтированную машинку и… И всё. До завтра можно отдыхать.

– У тебя ещё дверца на кухне сломана и обои отклеились! – продолжает Костя, и я машинально поднимаю голову, чтобы взглянуть на упомянутые предметы.

Ну, да, действительно, дверца висит на одной петле, да обои у потолка отклеились, но что здесь такого? Я же живу, и нормально. Меня лично всё в этой квартире устраивает, так что…

– Вот только не надо мне тут ремонт делать по всему дому! – возвращаюсь в коридор. – Вообще не понимаю, каким боком ты здесь тусуешься. У тебя других дел нет что ли?

Нагло протискиваюсь мимо парня в свою комнату, задевая спину Кости коленями, но парень даже не оборачивается.

– А кто тебе ещё-то починит? – не понимает Назаров. – У тебя батя здесь даже не появляется.

– Больно надо, чтобы он мне тут чинил что-то, – кривлюсь, усаживаясь за компьютер. – Хорошо, что он вообще не заходит. Видимо, пытается распутать дело того парня в коме. Знал бы он, что виновник этого ужа-а-асного преступления чинит мою дверную ручку.

– Ха-ха, как смешно, – невесело смеётся. – Между прочим, я своей шкурой рискую, находясь здесь.

Фыркаю, поворачиваясь на стуле и смотря на Костю.

– Мне тебя боготворить теперь?

Назаров смотрит на меня, сидя на корточках около разобранной ручки, и усмехается.

– Было бы здорово, принцесса, – усмехается.

Закатываю глаза, отворачиваясь, и пару раз щёлкаю мышкой. О-па, новая заявка в друзья. Наверное, очередной озабоченный придурок решил познакомиться, или же реклама ногтей. Уже устала их банить.

Но когда я вижу имя человека, то падаю. Не в буквальном смысле, физически я продолжаю сидеть на стуле, но такое чувство, что все внутренности разом проваливаются в чёрную дыру и падают, падают, падают, падают, а, достигнув дна, разлетаются на тысячи острых осколков.

Стас Верховский?

То есть… Зачем он пытается меня добавить «ВКонтакте»? Даже Назаров этого не сделал, хотя в последнее время только и делает, что надоедает.

Но сейчас не об этом.

Стас.

Только что добавил меня в друзья.

Такое незначительное событие готово перевернуть весь мой мир и сжечь дотла. Мне страшно. Нет, я в ужасе. Только начала избавляться от глупых мыслей о симпатии к парню подруги, как он сам врывается в мою жизнь. Зачем? Почему?

Возможно, хочет что-нибудь узнать на счёт Элли. Или же Кости. Но для этого у него есть мой номер, мог бы просто позвонить и…

– У тя картоха кипит! – громкий голос Назарова заставляет меня вздрогнуть, но в реальность я возвращаюсь не сразу.

Как в тумане поднимаюсь на ноги, пересекаю комнату, протискиваюсь мимо парня, добираюсь до плиты и выключаю картошку, а потом так же в нирване возвращаюсь обратно к компьютеру.

Заявка от Стаса никуда не пропадает. Парень не в сети.

Медлю. Нельзя его добавлять. Ни в коем случает. Тогда я буду постоянно заходить к нему на страницу и страдать ещё больше. Так всегда бывает. И я не исключение.

Но вдруг у него что-то серьёзное.

Глупости.

Но вдруг…

И я делаю это. Принимаю заявку, а после поспешно сворачиваю браузер и поднимаюсь на ноги.

– Чё побледнела? – шутит Костя.

– Ничего я не побледнела, – отвечаю, пытаясь придать своему голосу больше уверенности.

Проходя мимо зеркала, бросаю взгляд на своё отражение, чтобы проверить слова парня, и понимаю, что вид у меня действительно потерянный.

– Долго ещё? – интересуюсь я, скрещивая на груди руки.

– Нет. Почти готово. С двумя руками было бы быстрее… – прикусывает высунутый язык.

– Тебя никто не заставляет, – получается немного резко, и мне становится стыдно. – Но всё равно спасибо, – уже мягче.

– Да без проблем.

Смотрю на Назарова, пытаясь избавиться от навязчивого чувства неприятного одиночества, оставшегося после заявки Стаса в друзья. Пытаюсь представить, как вместо Кости мою дверь чинит Скворецкий, но потом выбрасываю глупые мысли из головы.

Протискиваясь мимо парня, хлопаю его по спине.

– Заканчивай, картошка сварилась.

– Ага, – отзывается тот, увлечённый работой.

Подумать только, безбашенный парень, с которым я не хотела иметь ничего общего, чинит вещи в моей квартире. И куда катится моя жизнь?

Ложь 42. Ира

Девятый раз. Я девятый раз захожу настраницу Стаса, чтобы просмотреть фотографии, записи на стене или же просто на секунду взглянуть на профиль. Глупость какая. Никогда не думала, что превращусь в одну из ревнивых/надоедливых/помешанных девчонок, следящих за парнями в соц-сетях.

Это ненормально.

Но я ничего не могу с собой поделать.

У Стаса нет совместных фоток с Элли, да и у Макеевой тоже. В принципе, с подругой всё ясно: у неё два ухажёра, каждый из которых может запросто спалить её профиль. К тому же она поступила умно: скрыла страницу Скворецкого, давив в приватный список. Возможно, Артёма тоже, а, может быть, парень так занят бизнесом, что у него попросту нет времени на глупую социальную сеть.

Кстати, Стас не скрывал Макееву. И если его старший брат вдруг заметит «свою девушку» у него в друзьях, выглядеть это будет странно. Но, видимо, Тёма действительно чертовски занят работой, раз до сих пор ничего не узнал.

Ещё и песни дьявольски грустные. Хочется взвыть и залезть на стену, лишь бы избавиться от сводящих с ума мыслей.

Это не я.

Ира Ольханская всегда плевала на парней, у неё без них хлопот полно.

Это точно не я.

Да хватит, всё. Пошло оно к чёрту. Никто мне не нужен, мне и одной неплохо. Пусть сами разбираются со своими проблемами, лезть в чужие дела я точно не стану.

«Привет. Как дела?)».

Простите-простите, я только что сказала, что мне никто не нужен? Это было до того, как мне написал Стас после продолжительного молчания.

И теперь сердце разрывается на части, пока я смотрю на новое сообщение и пытаюсь собраться с мыслями, чтобы заставить тело вырываться из оцепенения.

«Привет. Всё классно. Супер. А ты как? – замираю на несколько секунд. – Как твои травмы?».

Отправляю. Жду.

Долго жду.

За это время успеваю поставить чайник, сделать кофе, перекусить невкусными печеньями и даже чуть прибраться в комнате.

Подвигаю ноутбук к стене – его недавно притащил Назаров, заявив, что тот всё равно валяется без дела, но «в принципе, работает норм, даже получше твоего». Мило, конечно, но меня и старый дряхлый комп устраивает. К тому же Костя наотрез отказался забирать ноут обратно, мол, «у меня больная рука, я не смогу дотащить его до дома». Спорить было бесполезно. Даже с аргументом, что сюда-то парень как-то притащил его.

«Жить буду, ничего серьёзного. Чё пишу. 28 у меня ДР, так что приходи. Будет весело».

День Рождения? У него 28 день рождения? Вот те раз. И он пригласил меня! Это же… Это…

Да я просто подруга Элли, вот он и позвал. Ничего личного, угомонись. Блин, ещё и подарок покупать придётся. За это я терпеть не могу праздники, денег и так нет, а с пустыми руками идти неудобно. К тому же 28 я работаю.

Хочу написать, мол, не смогу купить подарок. Или что у меня смена. Или вообще хоть что-нибудь, чтобы отказаться от встречи. Не хочу пересекаться со Стасом, а видеть его с Элли тем более. Будет неприятно, отвратительно, больно.

Но какая-то часть меня всё же отчаянно жаждет этой встречи, поэтому я пишу:

«А кто будет? Я вообще работаю 28 до девяти».

Ответ приходит почти сразу.

«А 29?».

«Выходной».

«Тогда норм. Костян за тобой заедет после работы. Будет небольшая вечеринка у меня на квартире. Ты, Элли, Назар и ещё парочка приятелей».

Мы четверо и ещё парочка приятелей. Ну, хотя бы смогу затеряться среди гостей и не привлекать к себе внимания.

Так, стоп. Минуту назад я вообще не хотела никуда идти!

«Ок. Забились».

Я это сделала. Согласилась прийти к Стасу на праздник, хотя это дьявольски отвратительная идея. Прекрасно же знаю, что нормально повеселиться не получится. Буду пялиться на Скворецкого и делать вид, что всё классно.

А вернувшись домой опять полезу на стену.

Единственный адекватный выход: разорвать все связи со Стасом и Назаровым, а так же избегать встреч с Элли, когда та тусуется с парнями. Но нет же. Надо лезть в кучу дерьма, чтобы вымазаться и остаться ни с чем.

Вот она, типичная глупая женщина, страдающая из-за неразделённой любви. Вместо того, чтобы бежать, она ищет любой повод столкнуться с ней лоб в лоб. А после страдает, поедая тонны мороженного за просмотром мелодрам.

И, видимо, я не исключение.

***

Самым трудным отказывается выбрать для Стаса подарок, учитывая моё материальное положение. Похоже, максимум, что я могу купить – открытку. Потому что, во-первых, понятие не имею, что нужно парню, а, во-вторых, он богат и может приобрести всё, что только пожелает.

Но я всё-таки взяла немного денег из заначки и купила серебряную подвеску с мотоциклом. Потратила на неё чуть больше тысячи и не почувствовала угрызения совести, что дико странно, ибо даже на себя я столько денег не трачу. Но, благодаря Назарову, проучившего владельца «Пир Духа», у меня есть немного лишних денег.

Кстати, об этом. Раз уж на то пошло, наличные лишними никогда не бывают, и так просто разбрасываться ими на безделушки – кощунство.

Но дело сделано, и поворачивать обратно поздно, потому что я вместе с Костей Назаровым стою напротив деверей квартиры Стаса и нервно кусаю губы, пытаясь не грохнуться в обморок из-за одной лишь мысли, что встречусь со Скворецкий.

– Чё они там, уснули что ли? – бурчит Костя, настойчиво нажимая на звонок.

Нервно сжимаю в кармане маленькую коробочку, аккуратно обрамленную подарочной упаковкой. Зря я сюда пришла. Лучше сбежать, пока не поздно. Прямо сейчас без слов развернуться, зайти в лифт и спуститься на первый этаж, чтобы никогда в жизни больше не возвращаться.

Однако ноги приросли к полу, а колени даже не сгибаются. Это первый раз после похищения, когда я увижу Стаса, и мне чертовски страшно. В какой момент жизнь перевернулась с ног на голову и уничтожила весь пофигизм, скапливающийся во мне годами?

Закрываю глаза.

Я справлюсь. Стас не виноват, что я так глупо влюбилась в него. Переболею, переживу, и всё будет классно. По-старому. Как и раньше. И никто никогда не узнает о моих чувствах.

Открываю глаза.

– Чёрт, – бормочет Костя, пытаясь залезть пальцем под гипс и, видимо, почесать руку, но у него ничего не получается.

Дверь наконец-то открывается, и перед нами возникает сияющее лицо Стаса. Сердце пропускает удар, а неожиданный жар мгновенно распространяется по всему телу. Следом за ним внутренности болезненно сжимаются от мыслей, что я никогда не смогу преодолеть пропасть между нами и признаться парню в чувствах.

Эта тайна уйдёт со мной в могилу.

– Ну, наконец-то! – улыбается Стас. – Мы вас заждались.

Он отступает, чтобы позволить нам войти. Костя первым пересекает порог квартиры, тут же обхватывая друга за шею здоровой рукой и стискивая в объятиях.

– С днюхой, братан, – хлопает по спине, отстраняется.

– Спасибо, Костян…

Пока парни переговариваются, я захожу внутрь и прикрываю за собой дверь. Играет музыка, не слишком тихо, но и не настолько громко, чтобы не слышать голоса друг друга. Народу здесь больше, чем я ожидала, и разглядеть среди них Элли с первого раза не получается. Потом я всё-таки замечаю девушку рядом с барной стойкой, в её руках сотовый, а лицо нахмурено. Видимо, переписка не из приятных.

Назаров оставляет именинника в покое и отходит в сторону, чтобы снять кеды, а я в ступоре замираю, натыкаясь на взгляд Стаса. Мнусь всего пару секунд, сжимая пальцами коробочку, а после улыбаюсь и достаю её из кармана.

– Поздравляю, – протягиваю подарок.

– О, спасибо, – парень забирает его и неожиданно обнимает меня.

По-дружески, будто приветствуя старого знакомого, но от его прикосновений подкашиваются колени и перехватывает дыхание. Я умудряюсь уловить слабый запах духов. Приятные. Никогда раньше не думала, что парни могут настолько вкусно пахнуть.

– Проходи, – подталкивает меня вперёд. – Что будешь пить?

Не сразу соображаю, что ответить на вопрос и, чтобы занять себя хоть чем-нибудь, начинаю разуваться. Сначала хочу спросить: «А что вообще есть?», но в последний момент передумываю.

– Пиво.

– Сейчас принесу. Если что, выпивка в баре и в холодильнике, а еда на столах. Чувствуй себя как дома, – улыбается Скворецкий.

Коротко киваю – Стас отворачивается, направляясь в сторону бара и на ходу пытаясь открыть мой подарок. Сразу становится страшно и неуютно, вдруг ему нафиг не сдалась такая безделушка, но Костя толкает меня в бок загипсованной рукой и кивает, мол, чего встала, пошли.

Краем глаза вижу Элли: подруга улыбается, о чём-то переговариваясь с именинником, и я вдруг думаю, а не заявится ли сюда Артём? Придёт такой поздравить брата с праздником, а здесь Макеева. Неловкая ситуация.

И почему я думаю об этом с надеждой?

– А брат Стаса не разгонит нас?

– Не, – отмахивается Костя. – Он в Питере.

Парень забывает обо всём на свете, как только натыкается на одного из гостей. Ребята увлекаются разговором, и мне ничего не остаётся, как пройти дальше. За столиком никто не сидит, поэтому я присаживаюсь на диванчик. Уже жалею, что согласилась прийти сюда, нет никакого настроения веселиться.

– Держи, – передо мной на столе оказывается бутылка с пивом, после чего напротив присаживается хозяин квартиры. – Чего такая кислая?

Беру холодную бутылку, чтобы занять руки, пожимаю плечом. Не могу поднять взгляд на Стаса, потому что каждый раз, когда смотрю на него, перехватывает дыхание.

– На работе устала.

И я не вру. Сегодня действительно был тяжёлый день. Народу – тьма. К тому же пришлось на складе разгребать коробки и подсчитывать товар. И единственное, что я сейчас хочу, забраться в постель и уснуть.

– Прости, что так вытащил тебя, – облокачивается о столешницу – всеми клетками тела чувствую на себе его пристальный взгляд синих глаз. – Я вообще не планировал тусовку, хотел позвать только Элли, тебя и Костяна. Всё это спонтанно получилось, так что переносить было поздно.

Оправдывается?

– Ну, да, тут явно не «парочка приятелей».

Стас смеётся, и я невольно поднимаю взгляд. Вот он, сидит так близко, и нужно лишь протянуть руку, чтобы дотронуться до его тела. Чёрные волосы, синие глаза, татушки, выглядывающие из-под одежды. Интересно, много ли у него их?

Чёрная футболка, джинсы.

И моя подвеска поверх одежды. Он надел её, надел! Сердце радостно подпрыгивает, и улыбка сама по себе расплывается по лицу.

– Спасибо за подарок, классный, – замечает мой взгляд.

Пожимаю плечом, наконец-то открываю бутылку и делаю глоток. Холодно. И пальцы замёрзли.

Стас недолго молчит, и я тоже.

– Спасибо тебе, – вдруг говорит Скворецкий, и я непонимающе вскидываю бровь. – Ну, за то, что помогла мне тогда. И что за Костяном присматриваешь.

Фыркаю, невесело улыбаясь. Ну, да. Назаров. О чём ещё мы можем говорить со Стасом?

– Присматриваю? Да его не выгонишь. Если наткнётся на моего отца, сам будет выкручиваться.

– Это да, – улыбается. Опускает взгляд. Снова недолго молчит. – Если проголодалась, еда на столе.

– Ага.

– Не скучай.

Встаёт из-за стола, и я провожаю его взглядом: парень пробирается мимо гостей, кого-то хлопает по плечу, с кем-то переговаривается, продолжает улыбаться.

Ну, вот и поговорили. И у меня чувство, что повеселиться сегодня точно не получится. Достаю сотовый и захожу «ВКонтакт», недолго листаю ленту, отвечаю на сообщения Гриши по поводу работы, а потом вдруг вспоминаю о том, что скоро сентябрь, и мне пора бы уже купить обновки для школы. Завтра, думаю, отправлюсь в магазин.

Пиво заканчивается, но я всё ещё трезвая. Нехорошо. Раз не могу повеселиться, хотя бы напьюсь и забуду обо всём на свете. И плевать, что со мной будет.

Поднявшись на ноги, нахожу бутылку с виски и «Спрайт» (терпеть не могу пить алкоголь с «Колой»), дальше захватываю немного еды и возвращаюсь обратно за столик. Подвигаюсь к стенке и навожу себе смертоносный алкогольный коктейль.

К счастью, никто из гостей не обращает на меня внимания. Стакан за стаканом, пицца, какой-то салат, халявный «Wi-fi». Хорошо, что я захватила зарядку, а прямо рядом со мной есть розетка. Очень удобно.

Но несмотря на ништяки, всё равно грустно. Настолько, что хочется встать и уйти. Наверное, никто и не заметит моей пропажи, возможно, лишь под конец.

А куда делась Ира? Та, что сидела весь вечер в одиночестве на пару с бутылкой вискаря?

– Привет, красотка, – рядом со мной присаживается парнишка, и я удивлённо вскидываю голову.

Пытаюсь сфокусировать взгляд на незнакомце, но оценить его внешность получается с трудом. Сколько я тут сижу, раз успела напиться? Хотя пьяна я не настолько, чтобы вообще ничего не соображать.

– Привет.

У парня тёмные волосы и красная футболка. Приглядевшись, различаю его карие глаза. Интересный факт, когда ты пьяная, все парни кажутся симпатичными.

– Чего грустишь здесь? Пошли потанцуем, – вытягивает руку, кладя её на спинку диванчика, и мне приходится чуть отстраниться, чтобы не наткнуться на его наглые пальцы.

– Не хочу, – выдавливаю из себя улыбку.

– Ну как хочешь, – продолжает пялиться. – Меня Лёха зовут.

– Ира.

Пауза.

– Ты, типа, подружка Стаса?

Подружка Стаса…

Как же это обидно звучит, учитывая, что его подружка – Элли. Уже открываю рот, собираясь сказать что-нибудь язвительное или же пошутить, но не успеваю.

– Она, типа, моя подружка, – громкий голос заставляет Лёшу вздрогнуть и обернуться.

А потом парень неожиданно подскакивает на ноги, ударяясь коленом о ножку стола, и громко матерится.

– Костян, сорян, не знал, – поднимает руки, отступая в сторону. – Ты это…

– Свалил, – бросает Назаров, нагло присаживаясь рядом со мной.

Лёша послушно исчезает в другой части квартиры, а я подпираю голову рукой, насмешливо рассматривая Костю.

– Когда это я успела стать твоей подружкой? – издеваюсь.

Игнорирует вопрос, осматривая стол.

– Ты чё почти всю бутылку вискаря в одну харю выжрала? – недовольно кривится.

Я поджимаю губы, грустно проверяя наличие алкоголя в стакане. Пусто. И как назло газировка закончилась, а пить чистый виски желания нет.

– Ты чё, мать, – толкает меня загипсованной рукой в бок.

– Да в чём проблема? – не понимаю я. – Все бухают, а мне нельзя что ли?

Парень качает головой, осматривая моё состояние. Видимо, дальше должна последовать тирада, что мне нельзя так много пить, особенно в одиночестве, потому что всякие типы вроде Лёши могут что-нибудь сделать. Но вместо лекции Костя бросает:

– Пошли на балкон, проветримся, – поднимается из-за стола и протягивает руку.

Не хочу никуда идти. Встану – и тут же упаду. Я как коктейль, который ни в коем случае нельзя взбалтывать.

– Не…

– Давай-давай, а то опять какой-нибудь упырь пристанет. Я покурить хочу, – ждёт.

Вздохнув, неохотно убираю мобильник в карман, а после с трудом выбираюсь из-за стола. Приходится принять помощь Назарова и ухватиться за его руку, потому что твёрдо стоять на ногах получается не сразу. Та-а-ак, в ближайшее время точно не стоит больше пить. Нужно немного протрезветь.

Костя не отпускает – его рука горячая и крепкая, и за мыслями о ней я не замечаю, как оказываюсь на балконе. Хватаюсь за перила, пытаюсь справиться с головокружением.

– Как краси-и-иво! – тяну я, рассматривая ночной город и бескрайнее звёздное небо.

– Ага.

Щёлкает зажигалкой, прикуривает.

Вид действительно великолепный, вот именно сейчас, когда я выпила и готова к любым пинкам судьбы.

– Смотри, не выпади, – предупреждает Костя, но я отмахиваюсь.

Всё вокруг кружится, и я сильнее сжимаю перила руками, чтобы удержать равновесие. Свежий воздух приводит в чувство, и впервые за весь вечер моё настроение поднимается на планку выше.

– Извини, – вдруг говорит он.

– За что?

Пожимает плечом.

– Да просто, – смотрит куда-то вдаль. – Бросил тебя, а ты напилась.

Фыркаю.

– Ты же не папочка, чтобы присматривать за мной, – шучу.

Костя усмехается, затягиваясь.

– Всё равно.

– Не будь занудой, – издеваюсь. – Я не из тех девчонок, за кем нужно следить.

– Ага, все вы так говорите, – облокачивается на перила предплечьем. – А потом моргнуть не успеешь, как уже куча мужиков вокруг. Как моя бывшая…

Вспоминаю историю про девчонку, с которой раньше тусил Назаров. Она, кажется, изменяла ему с богатеньким придурком, а потом бросила, заявив, что Костя ни на что не годен. Почему-то становится обидно, я ведь не такая.

– Ты меня с бывшей сравнил? – толкаю его в плечо. – Серьёзно, блин?

Делаю это в шутку, но, видимо, парень решает, что я реально наезжаю.

– Не сравнивал я тебя ни с кем! – злится. – Сдалась ты мне. Думаешь, если я тебе по хате помогаю, то сразу втюрился что ли? Хрена с два.

Чего? Это здесь при чём?

Костя затягивается в последний раз и выбрасывает окурок с балкона.

– Да больно надо! – обижаюсь. – Не хватало ещё, чтобы ты втрескался в меня!

Он фыркает. Кривится.

– Не дождёшься. Такие как ты меня не привлекают. Ни сисек, ни жопы. Тебя пока завалишь, от старости умрёшь.

А вот это удар ниже пояса. Я всего лишь пошутила, а он на пустом месте взъелся. Придурок. И всё у меня нормально с фигурой! Подумаешь, второй размер, люди и с нулевым как-то живут.

– Да пошёл ты!

Разворачиваюсь, собираясь уйти с балкона и по возможности свалить с вечеринки, но Костя неожиданно хватает меня за локоть.

– Ир, прости, – голос звучит мягче. – Я так не думаю, правда. Извини.

– Отвали, – толкаю его в плечо, чтобы увеличить дистанцию и избавиться от хватки. – Думать надо, прежде чем рот открывать.

– Да стой, – оказывается у меня на пути, закрывая своим телом дверь. – Прости, я дебил, да. Не знаю, что на меня нашло.

– Уйди с дороги, – злюсь, неумело пытаясь оттолкнуть Костю в сторону.

– Ир…

– Да уйди же! – на грани злости и слёз вскрикиваю я.

Но вместо того, чтобы освободить дорогу, Назаров делает шаг вперёд, кладёт правую руку на мою шею и нагибается, настойчиво целуя в губы. Мир вновь делает резкий наклон, не позволяя сознанию отчётливо воспринимать происходящее, голова идёт кругом, а разум отключается, не в силах больше офигевать.

А потом всё снова приходит в движение, будто кто-то нетерпеливый ускоряет видео, чтобы промотать неинтересный момент.

Вот я хватаю Костю за плечо.

Вот заезжаю коленом в пах.

Вот парень сгибается, а я на всех парах покидаю балкон.

Твою мать. Твою мать. Твою мать. Твою мать!

Он только что поцеловал меня!

Взгляд падает на Стаса, танцующего медленный танец с Элли, и очередной удар под дых заставляет меня забыть, как дышать.

Костя Назаров украл мой первый поцелуй. Стас Скворецкий отобрал сердце.

Да что со мной не так? Зачем я вообще согласилась прийти на эту вечеринку? Дура. Надо было сидеть дома и не рыпаться.

У меня нет больше сил находиться здесь. Я слишком расстроена и чересчур пьяна, чтобы держать язык за зубами. Поэтому я забираю вещи и ухожу. Вызову такси, доберусь до дома и завалюсь спать. Утром мне обязательно станет легче.

Ложь 43 Ира

Произошедшее на вечеринке Стаса кажется сном. И ссора с Назаром, и поцелуй. Я просидела там максимум пару часов, но успела так напиться, что с утра еле проснулась.

По сути, я почти не пью. Так, по праздникам. По сравнению с моими сверстниками – я настоящий трезвенник, так что каждый раз после глобальной пьянки целый день умираю. Лежу на кровати, смотрю фильмы и деградирую.

Но сегодня 29 августа, так что нужно собраться с силами и отправиться в магазин за покупками. И, кстати, работу по дому никто не отменял. А ведь первого сентября ещё и линейка, на которой мы будем выступать. Одиннадцатый класс всегда отводит первоклашек в их личный ад, в котором им предстоит гореть следующие четыре года, а потом ещё несколько лет до самого выпуска. Хорошо, что у нас три параллельных потока, и мне удалось отвертеться от глупых репетиций и заучивания слов. Мне некогда заниматься подобной ерундой.

А вот Элли будет петь. Она рассказала об этом ещё до того, как я познакомилась со Стасом и Костей. Анна Геннадиевна (наша классуха) попросила её исполнить какую-нибудь песню про первое сентября.

Макеева хорошо поёт. А ещё играет на скрипке и немного на пианино.

У меня же нет никаких талантов, кроме того, чтобы в свои семнадцать горбатиться на трёх работах, чтобы оплатить лечение бабули.

У неё пенсия – четырнадать тысяч. Из них примерно семь каждый месяц уходит на таблетки. Две-три – на коммуналку. Остальное на еду, сотовый, интернет. Плюс периодически нужно вызывать врача, чтобы проверять состояние бабушки, и возить её на различные процедуры. В последний месяц ей стало хуже, и ко всем проблемам добавились таблетки, стоимостью примерно тысяча рублей. Две штуки. Врач прописал минимум четыре в неделю.

Плюс мои подработки. Платят мало, да и не всегда столько, сколько обещают. Максимум, что я зарабатывала в месяц – тридцать тысяч. Минимум – семь.

Кстати, вернёмся к талантам Элли. Ещё один из них: заставлять людей делать то, что она хочет. Например, сейчас. Понятия не имею, каким образом Макеева увязалась вместе со мной в магазин, чтобы закупиться хламом для школы.

– Представляешь, – причитает Элли, возмущённо размахивая рукой. – Артём звал меня в Питер. Но я не могла поехать туда, ведь у Стасика день рождения!

Она хватает первую попавшуюся тетрадь и бросает в корзину, следом отправляются набор ручек и какой-то блокнот. В отличие от подруги, я тщательно изучаю цены, прежде чем решить что-нибудь купить.

– И Тёма обиделся! Говорит, что я в последнее время уделяю ему мало внимания, – хватает с полки пенал и отправляет вслед за блокнотом. – Но как я могу видеться с Тёмой, когда Стас такое пережил?! Это похищение… Такой стресс! Вдруг с ним опять что-нибудь случится, а меня не будет рядом?

Так, два карандаша. Самая дешёвая ручка. Ладно, возьму две. Пусть будет запасная. Так… Купить тетради или же общий блок? В принципе, можно просто листы, у меня с прошлого года остался старый.

– И всю ночь я переписывалась с Тёмой, пыталась убедить его, что у меня просто такой период. Школа послезавтра, я репетирую, у меня выступление! – её голос поднимается до писка, и Элли замолкает.

Берёт ещё парочку толстых тетрадей и небрежно бросает в корзину.

– Поэтому я к тебе не подошла на вечеринке, – уже спокойнее говорит подруга. – Сначала ссорилась с Тёмой, потом Стас от меня не отходил…

От имени Скворецкого что-то внутри начинает неприятно шевелиться, а потом я вспоминаю поцелуй с Костей, и весь мир в очередной раз становится невыносимо тошным. Нет, не потому что Назаров отвратительно целуется, я, признаться, была так пьяна, что практически не помню этот момент.

– Ирочка, прости, – в очередной раз извиняется Элли, видимо, заметив, что я не особо горю желанием разговаривать.

– Проехали, – вздыхаю.

Решаю взять листы для общего блока и несколько тонких тетрадей: в линейку и в клетку. На первое время хватит. Остался дневник и… Да и, в принципе, всё. Учебники выдадут в школе, а остальное у меня осталось с прошлого года.

– Нет, правда. Я хотела подойти к тебе позже, но ты уже сбежала. Что случилось-то, кстати? Я думала, ты останешься до конца.

– Ничего. Просто устала. Я, между прочим, после работы приехала к вам, – отмахиваюсь я, останавливаясь возле стеллажей с дневниками.

– А, – делает вид, что понимает.

Я выбираю не самый дорогой, но и не самый отвратительный дневник. На обложке изображены бордовые цветы.

– И чего Тёма так взъелся? – Элли возвращается к изначальной теме.

– Да выбери уже кого-нибудь одного и успокойся, – получается немного резко, поэтому я немного смягчаюсь. – Вот ты хоть представляешь, что случится, если кто-то из парней узнает, что ты его обманываешь?

Элли смеётся, небрежно отмахиваясь, мол, что ты такое говоришь, у меня всё под контролем.

– Я люблю их обоих, – жалуется она. – Это всё равно что выбирать между шоколадным и вишнёвым мороженным. Хочется всё и сразу.

Пожимаю плечом.

– Я бы взяла шоколадное.

Улыбаюсь.

Элли подмигивает мне и больше про своих парней не заговаривает, зато вплоть до самого расставания без умолку рассказывает свежие сплетни о школе и одноклассниках.

Но на этом сюрпризы не заканчиваются. Не успеваю я вернуться домой, как раздаётся дверной звонок, а на пороге моей квартиры во всей своей красе предстаёт Костя Назаров со свежим синяком. И когда успел?

– Извини за вчерашнее, – с ходу говорит парень, виновато топчась на пороге. – Я напился и вёл себя как козёл.

Хочется сказать: «почему как?», но вместо этого просто пожимаю плечом. Одна только мысль о том, что мы вчера поцеловались, добавляет в общение неловкость.

– И ты прости. Не хотела тебя бить. Само как-то получилось.

Держу дверь чуть приоткрытой: не хочу, чтобы Костя заходил в квартиру и снова что-нибудь чинил. Вообще нет желания ни с кем видеться и разговаривать, мне нужно время, чтобы подумать, побыть в одиночестве и набраться сил. Да и, кажется, парень не собирается надолго задерживаться.

– Мир? – протягивает кулак.

Константин Назаров по-братски предлагает мне помириться? Что-то новенькое. Но всё-таки воротить нос глупо: мы были пьяны и наговорить могли что угодно.

– Мир.

Стукаюсь с ним кулаками.

– Ну, я пошёл, – улыбается Костя. – Увидимся потом?

– Ага. Увидимся.

Он кивает и уходит, а я снова остаюсь среди своих мыслей до тех пор, пока телефон не оживает, настойчиво начиная показывать имя Стаса. А вот теперь у меня действительно начинается паника!

– Алло.

Голос не дрожит, и это уже хорошо.

– Привет, Ир. Слушай, хотел извиниться, что вчера так получилось…

– Ой, да забей, – перебиваю его я. – Всё нормально, правда.

Парень молчит, и мне становится неловко.

– Всё хорошо, Стас, не переживай, – повторяю я. – Я просто устала, так что решила по-тихому уйти. Извини, если что. Всё-таки твой праздник…

– Да, нет-нет, – смеётся. – Просто неудобно получилось. Меня гости разрывали. Там половина вообще левые пришли. Видимо, знакомые позвали. Ничего не успевал…

– Я же говорю, всё хорошо.

Устало разваливаюсь на кровати, смотря в потолок. Говорить-то по сути нечего, поэтому молчу. Сердце медленно, но громко бухает в груди, голова идёт кругом. Хочется что-нибудь ляпнуть, чтобы разрядить обстановку, но язык отнимается.

– Ладно, – мне кажется, что парень курит. – Как-нибудь заглажу косяк. И ты, это… На Костяна не обижайся. С ним сложно, но он нормальный парень, – фыркаю. – И спасибо за подарок.

– Да брось, мелочи, – смеюсь.

– Это лучше, чем набор дорогущей мужской косметики…

– Стой, что? Тебе Элли косметику подарила? Серьёзно?

– Ага.

Мы смеёмся, и напряжение неожиданно превращается в пыль, оставляя после себя невероятное спокойствие.

– Ну, это в её стиле.

– Я даже не удивлён, – прокашливается. – Ладно, пойду я. Надо квартиру убрать, а то бардак такой, что ступить некуда.

– Ага, давай, – киваю сама себе, прекрасно понимая, что никто этого не увидит.

Он отключается первым. Ещё несколько секунд вслушиваюсь в тишину, а потом опускаю руку.

Мне только что звонил Стас и просил прощение за вечер. Поверить только. Сначала Элли, затем Костя, а теперь вот Скворецкий. Дальше на нас должны напасть инопланетяне с зомби? Даже не знаю, какой из этих вариантов лучше. Наверное, всё-таки зомби. Они тупые и с ними проще справиться, а у зелёных есть бластеры и летающие тарелки.

И о чём я только думаю, блин?

Ложь 44. Ира

Время пролетает невероятно быстро. Первое сентября остаётся позади, следом октябрь и ноябрь. Страница за страницей, день за днём. Школа, работа, работа, школа, выходные.

Погода буквально в одно мгновение становится отвратительной: жара испаряется под натиском дождей и холодов. Приходится попрощаться с футболками и платьями, достать из шкафа кофты, куртку и шарф, чтобы в один из противных дней не слечь с простудой. А вот сапоги у меня расклеились, так что довольствуюсь кроссовками. В принципе, осень в этом году тёплая, и заморозков пока что не было.

За последние месяцы в моей жизни мало что поменялось.

Элли всё так же крутит два романа, чудесным образом умудряясь избежать позорного разоблачения. В основном мы общаемся только в школе, потому что в остальное время я либо работаю, либо занимаюсь уроками, либо пытаюсь вычислить формулу, как не умереть на пенсию бабули в ожидании зарплаты.

Отец заглядывает редко. Целыми днями пропадает на работе, пытаясь разгрести завал из нераскрытых дел. Раз в неделю приносит денег и жалуется на сотрудников, мол, никто работать не хочет.

Кстати, тот парнишка всё ещё в коме. Улик нет, свидетелей тоже. Отец говорит, что спустя столько месяцев уже вряд ли что-то можно сделать. А ещё рассказывает по секрету, мол, скорее всего, кто-то очень влиятельный заметает следы.

Мне кажется, это дело рук отца Стаса.

Иногда Скворецкий приезжает к нам в школу на своём классном байке и забирает Элли после занятий. Мы перекидываемся с ним парочкой слов по типу «Привет. Как дела?», и расходимся.

Часто представляю, как вместо Макеевой на байк Стаса забираюсь я, и мы уезжаем прочь под завистливые взгляды моих одноклассниц.

Но единственный, кто караулит меня у ворот школы, – Назаров. Ему там как мёдом намазали, постоянно приходит, выжидает, высматривает, курит в сторонке и даже иногда болтает с какими-нибудь школьниками. Ему, кстати, сняли гипс, и теперь парень радуется свободой.

Сегодня пришлось отпроситься с занятий, чтобы успеть на работу. Гриша заболел, и придётся отрабатывать смену на пару с любителем «Хентая». Это такая мультяшная порнушка, которую смотрят извращенцы. В отличие от Гриши, Женя отвратительный собеседник. К счастью, видимся мы с ним редко. Смены не совпадают.

– Эй!

– А ты что здесь делаешь? – удивляюсь я, замечая недалеко от ворот школы Костю Назарова.

Он ведь не мог знать, что я освобожусь на пару часов раньше.

– Да просто мимо проезжал, – парень кивает на красный старый пикап, припаркованный рядом. – С ремонта вчера забрал. Почти пять месяцев мусолили.

Хвастается?

– Не знала, что у тебя есть машина, – осматриваю авто.

Крутое такое. Красное. Блестит от чистоты даже без солнца. А на боку рисунок чёрного китайского дракона, будто бы вырвавшегося со страниц книги.

– Так она на ремонте была, – повторяет Костя. – Накрылась после той тусы на пристани.

– Долго латали, – замечаю я.

– Ну так, – мнётся. – Там своя тема. Давай, подброшу. Тебе на работу ведь?

– Ага. А откуда узнал, что я раньше закончу?

Назаров услужливо открывает дверь. Ничего себе, какой он сегодня вежливый. Снег что ли пойти должен?

– А я не знал, – пожимает плечом. – Делать нечего было, вот и приехал.

Делать ему нечего было? Поэтому он притащился с утра пораньше ко мне в школу? Ну, ладно. Допустим. Чёрт знает, что у него в башке творится, но в какой-то степени это даже приятно. Мило, когда тебя встречают с занятий на машине. Не одной же Элли можно выпендриваться.

Ложь 45. Стас

– Я не хочу участвовать в этом цирке! – огрызаюсь в телефонную трубку. – Справитесь без меня.

На меня налетает сгусток из мелких пацанов, словно рой пчёл хаотично передвигающийся по школьному коридору, и почти сбивает с ног. Кто-то больно пихает локтём под рёбра, я чертыхаюсь и пытаюсь пнуть ближайшего мальчишку под зад. Тот уклоняется, показывает язык и исчезает в толпе.

– НЕ БЕГАЙТЕ ПО КОРИДОРАМ! – неистово кричит рядом со мной училка младших классов.

Вот что за день? Везде суета! Нигде спокойно нельзя поговорить по телефону.

– Мне куда меньше хочется видеть твою удручающую физиономию во время ужина, – голос брата как всегда безразличен. – Но отец возвращается из Гонконга в субботу, так что будь добр и почти нас своим присутствием.

– Ни. За. Что! – по слогам проговариваю я.

Добираюсь до нужного класса, дёргаю за ручку. Закрыто.

– Слушай, Стас… – в этот время в трубке раздаются короткие гудки.

Я смотрю на экран и вижу имя своего тату-мастера.

– Так, Тём, у меня вторая линия, так что пока.

Сбрасываю звонок брата, уже представляя его недовольно скорчившуюся физиономию, и отвечаю на другой вызов.

– Здорова, Макс.

– Йоу, чувак. Я на счёт воскресения. Всё в силе?

– Да! – радостно улыбаюсь. – Наберу тебя на выходных, ещё раз обсудим.

– Ага. Я тебе скинул эскиз, зацени. Если что, переделаю.

– Без «б». На созвоне.

Сбрасываю. Ох, это воскресенье! Собираюсь наведаться к Максу и набить ещё одну татуировку. Знаю, у меня и так их дофига, но всё равно хочется. Сложно остановиться, когда ты безумный фанат рисунков на теле.

Уже собираюсь зайти в социальную сеть, чтобы посмотреть эскиз, но в этот момент в очередной раз звонит брат. Приходится ответить, иначе он никогда не отстанет, а после заявится ко мне домой и начнёт прокручивать мозги через мясорубку.

– Что? – резко отвечаю.

– Отец… – да-да, отец, куда ж без него-то, – задержался в Гонконге на два месяца. Когда он вернётся, будет семейный ужин. И ты обязан там быть. Это приказ отца. Если не хочешь отправиться за границу, лучше сделать так, как он хочет. Можешь привезти с собой подружку, если она у тебя, конечно, есть.

Думаю про Элли. Взять её с собой на семейный ужин? Ну уж нет! Я ведь до сих пор не признался, что я Скворецкий. Мне кажется, она и так уже сто раз догадалась, просто ждёт, пока я созрею для признания. А я всё откладываю и откладываю разговор, да и момента подходящего не подворачивается. Так что брать Элли на ужин я не буду.

– Полчаса, – кривлюсь я. – Я пробуду с вами полчаса, а потом свалю. Так отцу и передай.

– Отлично! В субботу в шесть. Не опоздай.

Сбрасываю, даже ничего не ответив. Мысли о татуировке настолько сильно повышают настроение, что даже семейный ужин не кажется таким отвратительным. Полчаса я ещё смогу вытерпеть компанию отца и брата. Не велика беда.

***

Прежде чем зайти в подъезд и подняться в квартиру родителей, я выкуриваю три сигареты. Ради получасовой встречи с родителями мне пришлось приехать в Москву из другого города. Оставаться в столице на ночь я не собираюсь и планирую вернуться обратно как можно быстрее.

Я здесь лишний. Не вписываюсь в их идеальную семейку. Меня вообще не должно было быть. Но я есть, и мне нужно перебороть собственную гордость и отсидеть обещанные полчаса, чтобы избежать отправки за границу. Я ведь не глупый. Смогу справиться. Всего каких-то тридцать минут…

«Иду на семейный ужин. Готовь бухло. Вернусь в город после девяти», – отправляю сообщение Назару.

«Увидимся завтра вечером? У меня для тебя сюрприз. Люблю :*», – а это отправляю Элли.

Что ж. Пора. Я и так опоздал на двадцать минут, больше тянуть смысла нет.

«Без проблем», – Костя.

Когда захожу в подъезд и поднимаюсь на нужный этаж приходит сообщение от моей крошки:

«Хорошо. Я тебя тоже очень люблю, пупсик :*».

Довольно усмехаюсь, нажимаю на дверной звонок. Жду, нервно покусывая губы. Блин, я ж сижками провонял, надо было хотя бы жвачку купить… Но суетиться поздно: замок поворачивается, преграда открывается.

– Стас, милый, ну, наконец-то! – причитает мать.

В этот раз у неё огненно-рыжие волосы, убранные в идеальную причёску, и красное вечернее платье. Она нервно трясёт рукой, чтобы я поскорее зашёл в квартиру, а потом смачно чмокает в щёку.

– Ну, мам, – бормочу я, пытаясь оттереть след от помады.

– Отец сразу сказал, что ты опоздаешь, так что не волнуйся, – улыбается она. – Сегодня такой замечательней день, мы заключили договор с китайской компанией…

Мама хватает меня за ворот рубашки и поправляет её. Критично осматривает внешний вид. Ну, да. Я напялил чёрную рубашку и джинсы с кедами. Это я могу. Никаких костюмов, идеальных ботинок и уложенных волос.

– Не разувайся, проходи так, – хватает меня под локоть, настойчиво уводя вглубь квартиры.

В этом вся моя мать. В отличие от отца, она на месте усидеть не может и постоянно говорит, говорит, говорит, как будто в противном случае её тело вспыхнет и превратится в пепел.

Пентхаус родителей просторный и дьявольски дорогой. Не помню, когда я был здесь в последний раз, но такое чувство, что ничего в этом месте не изменилось. Всё такая же кухня-столовая с огромными панорамными окнами, арочной проём, уходящий в гостиную, и где-то там спальня. А ещё балкон и большая ванная.

Мы заходим на кухню и направляемся к большому стеклянному столу, за которым спиной ко мне сидят двое. Мой брат, а справа от него девушка.

– А вот и мы! – громко улыбается мама. – Дорогой, ты где?

Мать вдруг уходит на поиски отца, а я так и стою как вкопанный, прожигая взглядом спины присутствующих.

Рядом с братом сидит блондинка в розовом платье с прямыми распущенными волосами. Я не вижу её лица, но неприятная дрожь пробирается под кожу подобно паразитам. Даже представить сложно, что кто-то захочет быть рядом с моим братцем. Он же зануда! Видимо, Тёма неплохо так спонсирует девчонку, раз она соглашает проводить с ним время.

Ноги сами несут меня к столу. Я хочу выпить. Прямо здесь и сейчас, чтобы легче перенести всё это наказание. Артём сидит с краю в идеальном костюме – в его руках планшет, а на экране какие-то диаграммы. Братец не собирается отвлекаться, чтобы поздороваться со мной.

Ещё пара шагов, и я торможу сбоку от стола, хватаю бутылку и ближайший стакан, очевидно, поставленный для Артёма, но плеснуть в него виски не успеваю. Взгляд падает на блондинку – тело в ступоре замирает.

Вот она, сидит рядом с моим братом, теребит идеальными ноготками бокал с соком, смотрит то ли с замешательством, то ли с удивлением.

– Какого хрена? – невольно вырывается у меня.

Это Элли. И она здесь, за столом моих родителей, сидит, будто всё так и должно быть. На мгновение глупая мысль, что Макеева каким-то невероятным образом прознала о семейном ужине и решила сделать всем сюрприз, мол, здравствуйте, я девушка Стаса, заползает в мою голову, но потом я понимаю, что это полнейший бред.

– Чё ты здесь делаешь? – не понимаю я.

– Это ты что здесь делаешь? – возмущается так, будто это я без приглашения заявился к ней в разгар важного официального мероприятия и теперь порчу всю картину своим нелепым видом.

Тёма наконец-то отрывается от планшета и смотрит сначала на меня, а потом на девушку.

– Вы знакомы? – спокойно интересуется брат.

Я открываю рот, чтобы возмутиться, но потом закрываю его, потому что слова разбегаются, а мысли превращаются в хаотичное месиво.

На кухню, порхая, заходит радостная мама, а вслед за ней появляется отец. Его руки в карманах брюк, верхние пуговицы рубашки расстёгнуты, вид уставший, походка медленная, но уверенная.

– О, Стасечка, дорогой, ты уже познакомился с девушкой Тёмы? – она подходит к шкафу и достаёт оттуда бутылку вина. Подзывает отца пальчиком, взглядом прося о помощи. – Чудное создание…

С девушкой Тёмы? Серьёзно?!

– Так, это твоя девушка? – мне требуется чертовски много сил, чтобы заставить голос звучать спокойно.

Пристально пялюсь на брата, не в силах взглянуть на Макееву. Кажется, если я сделаю это, то весь мир полетит в тартарары.

– Да, Стас, Элли моя девушка, – безразлично соглашается брат. – И я не понимаю, чего ты так завёлся.

Я фыркаю, стираю со лба пот и убираю назад волосы. Как это понимать? Это прикол какой-то? Решили так подшутить?

Сильно сжимаю пальцами бутылку, небрежно наливаю в стакан виски, расплёскивая часть по столешнице.

«Это моя девушка».

«Моя девушка».

«Девушка».

«Моя девушка, Стас».

С одного раза осушаю стакан.

Отец открывает бутылку вина, и звук покидающей горлышко пробки выводит меня из равновесия. Замахиваюсь – стакан летит в стену и вдребезги разбивается.

– Что за хрень, Элли?! – вскрикиваю я. – Ты за моей спиной с моим братом шашни крутила?!

Мама коротко то ли взвизгивает, то ли пищит. Отец издаёт нечто похожее на короткое «ха». Макеева вздрагивает, сжимаясь под моим яростным взглядом.

– Стас… Стас, я… – хватает ртом воздух, собирается подняться со стула, но тут же опускается обратно. – Стас, я не знала… – пищит Элли.

– Что ты не знала? Твою мать… – запускаю пальцы в волосы.

Руки так и чешутся что-нибудь сломать или разгромить. А ещё больше я хочу разукрасить тупое лицо своего брата. Почему он так спокоен?

Пинаю ближайшийстул – он отлетает в сторону и падает, практически задевая отца, решившего всё-таки сесть за стол и поужинать. Ни капли не смутившись, папа спокойно проходит мимо меня и садится напротив Артёма. Стула мало: я словно кот смахиваю со стола ближайшие тарелки, и те с грохотом разлетаются по полу.

Элли лепечет что-то невнятное. Отец придвигает к себе тарелку с мясом и безмятежно принимается за ужин.

– Стас, что происходит? – испуганно бормочет мама. – Что ты здесь устроил? Как это понимать?

Никто не обращает на неё внимания.

– Это правда? – спокойно спрашивает Тёма после непродолжительного молчания.

Смотрит на Макееву, чуть поджимает губы. Расстроен, даже злиться. Я вижу это. Вижу сквозь спокойную маску, которую братец вечно держит ради отца.

Элли вот-вот разревётся. Её щёки красные, губы дрожат, взгляд испуганный и стыдливый.

Так и не дождавшись ответа, брат спокойно поднимается на ноги.

– Выйдем, Стас. Поговорим, – не смотрит на меня, и это так сильно бесит, что я не выдерживаю.

– Давай прям здесь! – мне требуется шаг, чтобы оказаться рядом с Тёмой и схватит его за грудки.

Секунда, и мой кулак наконец-то достигает лица брата, затем ещё раз и ещё, пока парень не заваливается на пол, а я вместе с ним. Брат не сопротивляется и, видимо, не собирался этого делать с самого начала. Какого чёрта он не ударяет в ответ? Я ведь был с его девушкой, целовал её, трогал, обнимал. Делал с ней всё, что только хотел! Единственное лишь не трахал.

Мама пищит и просит отца остановить нас, но тот даже не поднимается с места.

Губа брата разбита, бровь тоже, и кровь застилает половину лица. А Тёма просто лежит и позволяет мне избивать его словно грушу.

– Прекратите! – слышу голос Элли. – Стас! Тёма! Хватит! – рыдает? – Я беременна!

Замираю – кулак так и не достигает брата – и, кажется, куда-то падаю.

– Твою мать! – отец неожиданно бросает ложку в тарелку. – И кто из вас так налажал?

Мне почему-то становится смешно. Ярость испаряется, а лицо Тёмы перестаёт интересовать меня в качестве груши. Я сижу на нём как девчонка на парне, зачем-то хлопаю по груди ладонями, а потом небрежно пытаюсь стереть с его щёк кровь. Лишь сильнее размазываю, оставляю в покое, поднимаюсь на ноги. Протягиваю руку брату, чтобы помочь встать, и лишь потом оборачиваюсь к Макеевой.

– Ну, явно не я, – смеюсь. – Да, ведь? Моя любимая Элли, – с издёвкой. – Ты так долго динамила меня. «Я хочу особенный первый раз», – передразниваю девушку, наслаждаясь её слезами. – А сама прыгала на члене моего братца. Браво.

Аплодирую ровно четыре раза. Блондинка закрывает рот руками, содрогаясь в рыданиях, но мне не жаль её. Ни капли.

– Поздравляю, Тём. Скоро станешь папочкой, – хлопаю брата по плечу. – Ну, или кто-то другой. Она ж у нас любвеобильная дама.

Больше оставаться здесь смысла нет. В последний раз осмотрев присутствующих, иду к выходу. Я опустошён. Выжат. Изуродован. Уничтожен. Сожжён заживо. Скормлен псам.

Спускаюсь на лифте, пытаюсь оттереть от рук кровь брата. Не получается. Достаю сотовый, снимаю блокировку. Тут же натыкаюсь на незакрытую вкладку с сообщением от Элли.

«Я тебя тоже очень люблю, пупсик».

Сучка.

Ложь 46. Стас

Не помню, как покидаю Москву и добираюсь до дома. Останавливаюсь возле припаркованного байка, медлю, а затем со всей силы пинаю мотоцикл – тот с грохотом заваливается на бок, издавая противный скрежет. Направляюсь в здание. Лифт. Нужный этаж – кнопка не слушается, приходится раздражённо нажать несколько раз – дверь. Ключи два раза выскальзывают из трясущихся пальцев, а потом заедают в замке.

Справившись с преградой, оказываюсь в студии. Закрываю дверь на замок, зло отбрасываю связку в сторону.

Замираю.

Пустота.

В висках пульсирует тишина, душно, я задыхаюсь.

Не понимаю, где я и что делаю.

Меня тошнит.

Я стою посреди квартиры словно статуя, а потом иду. Открываю холодильник, пустым взглядом осматриваю его, закрываю. Поворачиваюсь к бару – иду к нему будто под гипнозом. Достаю бутылку с водкой, стакан. Делаю всё машинально – внутри пустота и какая-то противная зарождающаяся хрень. Паника? Злость? Боль? Что это, мать его, такое?

Наливаю немного водки, залпом выпиваю. Морщусь. Наливаю следующий.

«Я беременна».

Ярость вспыхивает неожиданно: не успеваю сообразить, как бутылка летит в стену и разбивается. Следом отправляется стакан. Стул оказывается в моих руках, а потом летит в бар. Стекло, бутылки, зеркала – всё это с дребезгом разлетается на части.

Это не успокаивает: за ножки хватаю другой стул, подхожу к плазме, замахиваюсь. Телевизор стонет, трескается, а после третьего удара падает на пол. Не останавливаюсь: ломаю стеклянный столик, пинаю кресло, переворачиваю диван. Стул трещит после удара о пол, ломается, и я бросаю его в сторону.

Сраный телевизор, которым мы с ней смотрели.

Чёртово кресло, в котором она любила сидеть, обнимая колени.

Диван, ещё помнящий наши объятия и поцелуи.

«Девушка Тёмы».

«Моя девушка».

«Девушка».

«Я беременна».

Опрокидываю шкаф, и книги водопадом разлетается по полу. Одна из них открывается, и в сторону отлетает фотография. Улыбающееся лицо Элли пронзает душу острыми клинками, будто палач за моей спиной вонзает в спину острые ножи, как только подвернётся момент. Я и забыл, что использовал снимок Макеевой в качестве закладки.

Злость неожиданно исчезает, возвращается удушающая боль. Такая сильная, что хочется разодрать ногтями глотку, лишь бы вытащить этот кусок дерьма из души.

Нагибаюсь, поднимаю. Несколько секунд смотрю на девушку, а потом медленно сминаю фото. Пальцы расслабляются, и комок падает под ноги.

Почему так больно, когда тебе разбивают сердце? Оно ведь целое, нетронутое. Просто кусок мяса, гоняющий кровь по венам. Его в принципе невозможно разбить. А такое чувство, будто его вырывали из груди, раздавили, потушили о него окурки, а потом запихнули обратно.

Да здравствует любовь. Самое светлое чувство во вселенной.

Ложь 46.1 Ира

Этот день не предвещал беды.

Я закончила смену в магазине, на удивление легко стерпела развратные шуточки Жени, который всё ещё заменял Гришу, вернулась домой, сделала уроки, приготовила ужин, уложила бабулю.

Вечером я посмотрела фильм, а потом легла спать.

Я помню, что мне ничего не снилось: я закрыла глаза, а затем резко проснулась из-за настойчивой трели. Кто-то неистово пытался заставить меня вылезти из тёплой кровати и открыть дверь. И тогда, поднимаясь с постели, я даже не подозревала, что стоит только впустить гостя, как весь мой мир рухнет. Жёстко так. Неистово. Безвозвратно.

Сонно потирая глаза, я выхожу из комнаты. На мне домашняя футболка и шорты, волосы растрёпаны, голова раскалывается, дико и невероятно сильно хочется спать. И скулить. Кого там принесло в два часа ночи?

Даже не взглянув в глазок, открываю дверь. Желание накричать на незваного полуночника испаряется в тот момент, когда я вижу заплаканное лицо Элли.

– Что случилось? – отступаю в сторону, позволяя подруге войти в квартиру.

Макеева неуверенно переступает порог, а потом бросается ко мне на шею, начиная сотрясаться в рыданиях. Это сбивает с толку: девушка обычно не нарушает моё личное пространство, потому что прекрасно знает, что я этого не люблю. Прикрыв ногой дверь, неуверенно отступаю, пытаясь удержаться на ногах.

Холодно. Подруга в меховой жилетке, надетой поверх кожаной куртки, и я вздрагиваю из-за прохлады. Всё-таки на дворе не лето.

– Да что случилось? Тебе кто-то что-то сделал? – пытаюсь растормошить блондинку, но та начинает завывать ещё сильнее.

Глажу её по спине. Да что с ней такое? Неужели нарвалась на каких-то парней? Надо позвонить отцу, отвезти Элли в больницу, где зафиксируют нападение, а потом Макеева напишет заяву. Да. Это самый оптимальный вариант. По свежим следам найдут их и закроют далеко и надолго.

– Стас… – сквозь слёзы пытается выговорить Элли, и вся моя решимость сгорает как бумажный лист.

– Что? – не понимаю я. – Стас тебе что-то сделал?

– Не-е-ет, – снова начинает завывать. – Стас… – сквозь слёзы бормочет подруга, и её голос рядом с моим ухом подобен нашёптываниям Сатаны. – Узнал про Тёму…

Не понимаю, как умудряюсь устоять на ногах с весом Макеевой, такое чувство, что пол уходит из-под ног, и меня затягивает вниз. К центру Земли, к самому ядру, в котором черти приготовили мне отдельный котёл для лжецов. Богиня тайн. Королева лжи. Гореть тебе вечно за враньё.

– Что? – только и могу выговорить я. – Как это произошло?

Подруга неожиданно успокаивается, будто бы с самого начала ждала этого вопроса, отстраняется и отступает, усердно начиная стирать со щёк слёзы. Всхлипывает, набирает в лёгкие воздух, обнимает себя руками.

– Тёма позвал меня на семейный ужин, – пищит Элли, и её хрупкая фигура в полумраке кажется ненастоящей. – А потом пришёл Стас. И оказалось, что он и есть тот самый брат, про которого мне постоянно рассказывал Артём. А я даже подумать не могла! Они подрались, – снова бросается в слёзы. – И Стас ушёл.

Я закрываю лицо ладонями, пытаясь переварить слова Элли. Значит, Стас в курсе. И сейчас он чёрт знает где. Надеюсь, парень не наделает глупостей…

– Когда-нибудь это должно было случиться, – скорее себе нежели Макеевой говорю я.

– Что?

– А ты думала, вечно будешь скрывать от них? Не надо было вообще всё это дерьмо начинать…

Сон как рукой снимает. Ещё несколько минут назад я мечтала вернуться в тёплую постельку, а теперь в голове такая каша, что невозможно даже думать. Две противоположные мысли сталкиваются, создавая торнадо, и оно разрывает меня на части, так и норовя вырваться наружу. Нужно найти Стаса и поддержать, но это глупо, потому что его проблемы совершенно меня не касаются. Я не хочу пользоваться его состоянием и в итоге оказаться «девушкой для утешения». Он любит Элли. Сильно. Очень сильно. А она разбила ему сердце.

– Я… Я не знаю, что мне делать, – несвязно бормочет Элли, но замолкает, потому что входная дверь, которую я так и не закрыла на ключ, неожиданно открывается.

В квартиру без стука нагло врывается Назаров. Его даже не смущает то, что я стою в коридоре посреди ночи перед незапертой дверью.

– Ир, помощь нужна, – на выдохе произносит Костя.

Он не сразу замечает притихшую в стороне Элли, но я вижу какая звериная ярость вспыхивает в его глазах, как только парень видит Макееву.

– А она чё здесь делает?! – громко рычит Костя.

Назар делает шаг к девушке – Элли сжимается как маленькая мышка, её начинает трясти.

– Заткнись, бабушку разбудишь! – шиплю я. – Это ты чего сюда припёрся посреди ночи?

– Да её пушкой не разбудишь! – громко вскрикивает парень, рывком оборачиваясь ко мне. – Че за дела, Ир, зачем ты её вообще пустила?

– Пошёл вон! – не громко, но достаточно зло рычу я. Выталкиваю Костю из квартиры. – И ты тоже! – хватаю Элли за локоть и насильно выволакиваю за порог. – На улицу, живо. Оба! Я оденусь и спущусь, – уже собираюсь прикрыть дверь, но потом обращаюсь к Назарову: – Пальцем тронешь её, убью.

– Да больно надо, – дёргает плечом, разворачивается и быстро спускает по лестнице.

Элли продолжает стоять на площадке до тех пор, пока я не надеваю кеды, спортивки и не накидываю куртку поверх пижамы. Мне требуется время, чтобы собраться с мыслями и сообразить, что происходит. Костя пришёл не просто так. Он в курсе про ситуацию, значит, хочет, чтобы я помогла ему со Скворецким. Но мне стыдно смотреть Стасу в глаза, я ведь знала правду. Знала и не сказала.

Собрав все силы, я проверяю бабушку и, убедившись, что та не проснулась, выхожу из квартиры. Иду к лифту – Элли тенью следует за мной. Мы спускаемся на первый этаж, выходим на улицу. Мозги превращаются в кашу, я выпадаю из реальности и даже холодный ветер не доставляет дискомфорт, потому что рядом с подъездом стоит пикап Назарова, а внутри сидит Стас. Костя курит в метре от машины и оборачивается, услышав нас.

Зачем притащил сюда Стаса? Я должна ему психологическую помощь что ли оказать?

Стою как вкопанная, а Элли прячется за моей спиной. Скворецкий пока что нас не замечает.

– Чё встала? Сюда иди, – зло командует Костя, но я не знаю, к кому именно он обращается.

В любом случае стоять и пялиться на парней издалека глупо, так что я собираю всю свою решительность и иду к машине. Мне-то чего бояться?

– Доигралась? – продолжает ругаться Костя, нервно сминая сигарету. Уже собираюсь ответить, при чём тут я, но под конец понимаю, что парень смотрит на Элли. – Классно было с двумя сразу мутить? Шлюха.

– Следи за языком! – пищит блондинка, видимо, не собираясь терпеть оскорбления. – Ты хоть понимаешь, с кем разговариваешь?

– Конечно, – фыркает парень. – С очередной шкурой.

Сейчас, смотря на Стаса, который залипает в машине, видимо, пьяный, единственное желание умоляет меня вернуться обратно в квартиру. Забраться под одеяло и забыть обо всём на свете. Всё равно что смотреть на ссору родителей и понимать, что ничего не можешь сделать.

– Да ты никто! – на эмоциях выпаливает Элли. – У тебя ничего нет. Ни семьи, ни денег. Так что не смей меня оскорблять! Моя жизнь тебя не касается!

А вот это она зря.

Назаров меняется на глазах. Щелчком отбрасывает недокуренную сигарету в сторону, сжимает челюсть так сильно, что я вижу пульсирующие желваки, делает несколько шагов по направлению к Макеевой, а та пугливо прячется за моей спиной, сжимая пальцами плечи и прикрываясь как щитом.

– Рот закрой, – рычит Костя, оказываясь в опасно близости от меня.

Я толкаю его в грудь, пытаясь увеличить дистанцию, но парень неожиданно хватает меня за локоть и рывком тянет на себя, вырывая из рук Элли. Я отлетаю в сторону, но не падаю. Первый раз вижу Назарова в такой ярости, и даже мне становится страшно.

– Чё, борзая такая, а? – Макеева отступает назад.

В этот момент она похожа на испуганного трясущегося чихуахуа, возомнившего себя овчаркой. Парень делает выпад вперёд, чтобы напугать.

– Отвали, придурок! – голос подруги дрожит, а Назаров почему-то неожиданно смеётся.

Невольно вспоминаю его бывшую девчонку, которая бросила Костю ради богатенького придурка, и мне становится не по себе. Представляю, что сейчас чувствует Назаров, вновь столкнувшись с подобной ситуацией.

Краем глаза вижу движение в машине, и всё моё тело в ужасе замирает. Стас наконец-то приходит в себя и замечает нас. Пытается выбраться наружу, но у него ничего не получается, потому что у Назара сломана ручка. Дверь можно открыть лишь снаружи. Ручку сломали ему после того, как авто забрали с ремонта, но при каких обстоятельствах, я не знаю.

Парень пьяно осматривает салон, нажимает куда-то, заставляя окно медленно, но верно опуститься.

Я стою как вкопанная и наблюдаю за неумелыми попытками парня через окно дотянуться до ручки. В конце концов Стас бросает это дело, почти наполовину высовывается из тачки и заплетающимся языком кричит.

– Пошла вон, шлюха!

Костян оборачивается. Скворецкий мрачнеет, зажимает рот рукой, сдерживает рвотные позывы. Успокаивается.

– Иди и дальше трахай моего брата. Совет вам, да любовь… – некоторые слова Стас произносит неверно или заглатывает окончания, но я умудряюсь понять суть.

Элли спала с Тёмой? Серьёзно, блин?

– И пойду! – неожиданно взвизгивает подруга. – А вы оставайтесь. Тоже мне, правильные нашлись, аж тошнит. Между прочим, твоя идеальная Ирочка всё знала, – скалится блондинка, обращаясь к Косте. – И познакомиться с вами согласилась, чтобы меня прикрыть. Я тогда с Тёмой была! У вас на ужине, между прочим, на который ты так и не явился, – а эти слова адресованы Стасу. – И знаешь, что, Стасик! С Тёмой я познакомилась куда раньше тебя, так что не думай, что ты такой особенный…

Пощёчина обжигает щёку Элли, и я удивлённо смотрю на Назарова. Не вижу его лица – парень стоит спиной ко мне, плечи опущены, волосы растрёпаны. Девушка ошарашенно хватается за щёку, отступает. Лишь через несколько секунд Костя оборачивается и смотрит на меня, и холод скользит по венам вместо крови.

– Ты знала? – спокойно спрашивает Назаров.

Молчу. Не знаю, что сказать, потому что справа от меня Стас, а слева в стороне Костя, и врать в этой ситуации бесполезно, потому что я действительно знала.

Мне вдруг хочется обидеться и уйти, оставить их всех одних. Элли только что сдала меня, при чём в такой форме, будто пытаясь оставить крайней. Назаров глядит волком, а уж на Стаса я и смотреть боюсь.

Но что-то во мне под осуждающим взглядом Кости рвётся, трескается и ломается. И из всех доступных вариантов развития дальнейших событий я выбираю самый худший.

– Да, я знала! – вскидываю руки, с вызовом смотря на Назарова. – И про тебя со Стасом я много чего знаю. Рассказать? Раз уж раскрываем карты, – успеваю прикусить язык, чтобы не взболтнуть лишнего, потому что любовный треугольник ничто по сравнению с парнем в коме. – И не надо смотреть на меня так! Я вообще не понимаю, зачем вы сегодня ко мне припёрлись! Вечно появляетесь, только когда что-то нужно. Хочется поныть про парней? Пожалуйста, Ира для этого и нужна. Со Стасом проблемы? Да без проблем, Ира поможет! Я вам не пункт бесплатной помощи!

Замолкаю, всё ещё слыша свой голос, эхом пульсирующий между стенами зданий. Сразу становится как-то холодно и неуютно. Давно я так не кричала, да и на людях не срывалась, старалась спокойно разруливать ситуации.

Но ведь всё происходящее действительно несправедливо! Да, я молчала. Да, ничего никому не рассказала. Но это не моё дело. У меня нет привычки разбалтывать чужие секреты. Они не мои. Я не имею на это права.

Ребята молчат. Внутри зарождается неловкость, но она тонет в пульсирующей злости. Я сейчас должна была спать и видеть десятый сон, а не выслушивать оскорбления от лучшей подруги и терпеть обвинения парней.

Я не виновата.

Не говоря ни слова, Костя идёт ко мне. Я пугаюсь, что парень ударит меня точно так же как Элли, но Назаров проходит мимо, огибает машину, садится за руль и заводит двигатель. Я ловлю на себе его переполненный разочарованием взгляд.

Наконец-то решаюсь посмотреть на Стаса, но не вижу в его глазах ничего, кроме пьяной дымки. Парень прожигает взглядом Элли, совсем не замечая меня.

Становится неприятно.

Я не виновата.

Машина срывается с места и уезжает, пропадая из виду.

Чертыхаюсь, разворачиваюсь, натыкаясь на виноватый взгляд Элли, и, не говоря ни слова, ухожу.

Я не виновата.

– Ир…

Я не виновата.

Поднимаюсь на лифте на нужный этаж, захожу в квартиру, поворачиваю ключ.

Я не виновата.

Стягиваю кеды, небрежно разбросав их в коридоре, кидаю куртку на пол, закрываюсь в комнате, а потом со всей силы ударяю ногой по ближайшему стулу, и тот с грохотом падает на пол.

Я не виновата!

Ложь 47. Стас

Пробуждение даётся с трудом. Сначала не понимаю, жив ли вообще. Дальше пытаюсь сообразить, где я. И только потом, как меня зовут и что я здесь делаю. Бошка трещит, во рту насрали кошки и парочка скунсов. Дико хочется пить – пытаюсь собрать силы, чтобы заставить тело двигаться, но умудряюсь только пошевелить рукой. Пальцами вляпываюсь во что-то липкое, морщусь.

– Проснулся? – тихий голос пронзает похуже ножа. – На, похмелись.

Наконец-то открываю глаза и с трудом переворачиваюсь на спину. Не сразу узнаю Костяна, настойчиво пихающего мне холодную бутылку «Жигулей».

Я у него дома, и я ничего не помню. Единственное, на душе как-то совсем плохо, и мне требуется несколько долгих секунд, чтобы понять причину.

Элли. Предательница.

Со стоном сажусь на кровати, принимаю бутылку и делаю жадные глотки. Становится легче.

– Чё вчера было-то? – хрипло спрашиваю я.

Костя в домашней футболке и в спортивках, волосы растрёпаны, но вид не сонный. Наверное, давно проснулся. Он пересекает комнату и присаживается на стул.

– Ты нажрался в нулину, – спокойно говорит парень. – Три дня не просыхал. А вчера закончилось бухло, а мне было лень идти. Ты начал буянить, а потом отрубился.

Не сразу понимаю смысл его слов: пытаюсь вспомнить подробности, но ничего не получается. Голова болит, не позволяя мыслям построиться в шеренгу и отдать честь командиру. Они хаотично копошатся подобно новобранцам и не понимают, что им нужно делать.

– Стоп, я у тебя три дня уже тусуюсь?

– Угу, – бурчит парень, утыкаясь в телефон.

Так, значит, с момента семейного ужина прошло три дня. Сегодня, получается, среда? Или вторник?

– Я подчистил твою хату, – безразлично оповещает меня Костя. – Барной стойке капец. И телику тоже.

Молчу. Да, я помню, как разгромил половину студии в приступе ярости, а теперь во мне болезненная пустота. Ничего не хочу. Даже пить уже нет сил, хотя спасительное пиво неплохо-таки помогает.

А ещё я помню Элли и Иру. Вот только откуда?

– Мы что к Ирке ездили? – прокашливаюсь, откидываюсь назад, облокачиваясь затылком о стену.

– В субботу, – отчитывается Назар. – Она, оказывается, знала всё.

Очередной укол пронзает душу, подобно наркотикам вгоняя в неё прожигающую боль. Делаю ещё один глоток из бутылки, только сейчас замечаю, что руки замотаны грязными бинтами, покрытыми кровью. Где это я так?

– Ожидаемо, – бурчу я. – Они же подруги. По любому Элли всё ей рассказывала.

– Ожидаемо? – возмущается Костя. – Чувак, она знала и ничего не сказала! – я морщусь из-за его громкого голоса. – Я был о ней другого мнения.

А мне как-то плевать. Я пуст, выжат и раздавлен. И не знаю, что делать…

– А ещё она знает, что ты замочил Григорьева, – замечаю я. – Ей тоже стоит рассказать об этом?

Назаров мнётся, снова утыкается в сотовый.

– Нет, но… – пытается подобрать аргумент, но у него ничего не получается. – Просто неприятно как-то. Не знаю.

– Это не её дело, – шумно вздыхаю. – Правильно, что молчала. Крыс никто не любит… Бли-и-н… есть таблетка? Бошка раскалывается.

Назаров молча поднимается на ноги и уходит, а через несколько минут возвращается с кружкой воды и аспирином. Я закидываю в рот таблетку и жадно осушаю стакан.

Ставлю всё добро на тумбочку, прикрываю глаза. Пытаюсь прогнать навязчивое лицо Элли и её имя, водоворотом заполняющее сознание.

Элли. Элли. Элли. Элли. Элли. Элли. Элли. Элли. Элли. Элли. Элли. Элли. Элли. Элли. Элли. Элли. Элли. Элли. Элли. Элли. Элли. Элли. Элли. Элли. Элли. Элли. Элли. Элли. Элли. Элли. Элли. Элли. Элли. Элли. Элли. Элли. Элли. Элли. Элли. Элли. Элли. Элли. Элли. Элли. Элли. Элли. Элли. Элли. Элли. Элли. Элли. Элли. Элли. Элли. Элли. Элли. Элли. Элли. Элли. Элли. Элли. Элли. Элли. Элли. Элли. Элли. Элли. Элли. Элли. Элли. Элли. Элли. Элли. Элли. Элли. Элли. Элли. Элли. Элли. Элли. Элли. Элли. Элли. Элли.

Убирайся…

– Твой брат тебя искал, – вдруг говорит Костя.

Кривлюсь.

– Пошёл он.

– Сказал, чтобы ты набрал его, как просохнешь.

– Ага, щас.

– Типа, важно очень. Отца касается. И всей этой фигни.

– Да плевать мне! – злюсь я, поднимаясь на ноги.

Направляюсь к выходу.

– Ты куда?

– В туалет…

– Там маман.

– Ну, на кухню тогда! Покурю.

– Сижки закончились…

– Сожру тогда чё-нить.

Достал.

– Стас.

– Что? – оборачиваюсь.

Молчит. Смотрит с жалостью, будто я собираюсь сигануть с балкона. Хотя, нет здесь его. Если только в форточку с разбега так, чтобы наверняка.

– Я знаю, что тебе плохо, но это пройдёт. Поверь мне. Всегда проходит.

Ничего не отвечаю, выхожу в коридор. Назар когда-то был в аналогичной ситуации, вот только вся проблема в том, что больно-то мне сейчас. И ещё нужно пережить всё это и дождаться этого «потом». Станет легче. Обязательно. Но мне плевать на это потом, потому что оно ещё не наступило.

Элли. Элли. Элли. Элли. Элли. Элли. Элли. Элли. Элли. Элли. Элли. Элли.

Перестань о ней думать!

Дверь туалета открывается, и передо мной возникает мама Кости. Как обычно нервная и запуганная.

– О, Стасик, – пищит женщина, не зная, спрятаться ли обратно в туалет или же выйти из него.

Она теребит дверь костлявыми руками и неуверенно улыбается.

– Здрасте, тёть Ань, – мой голос хриплый и грубый – это пугает женщину ещё сильнее.

Она наконец решается выйти из туалета.

– Ты это, не шуми больше так, – просит Анна Алексеевна. – Спать мешаешь…

Пробирается по стенке в сторону своей комнаты. Её волосы неопрятно собраны в хвост, домашний халат уже, видимо, давненько не стирали, синяки под глазами, кажется, увелись.

– Извините, – бурчу я, запираясь в туалете.

Пока справляюсь со своими нуждами, слышу трель. Шаги Кости, открывающаяся входная дверь, голоса.

Элли. Элли. Элли. Элли. Элли. Элли. Элли. Элли. Элли. Элли. Элли. Элли.

Её глаза, волосы, смех, прикосновения, голос, губы.

Со всей силы ударяю правой частью кулака по стене туалета, чтобы избавиться от удушающего чувства в груди. В узком пространстве особо не размахнёшься.

Элли. Элли. Элли. Элли. Элли. Элли. Элли. Элли. Элли. Элли. Элли. Элли.

Поправляю штаны (кстати, не мои, а Назарова), выхожу в коридор и замираю, потому что на пороге квартиры стоит Артём и настойчиво пытается пройти через порог, но Костя его не пускает. Заметив меня, брат замирает.

– Стас, надо поговорить.

– Проваливай, а! – возмущается Назаров, пытаясь вытолкнуть Тёму и закрыть дверь, но я вдруг делаю то, чего никогда бы в жизни на за что на свете не стал творить.

– Всё нормально, Костян. Дай мне пару минут.

Назар оборачивается, хмуро осматривая меня.

– Уверен?

Киваю.

Недовольно поджав губы, друг всё-таки впускает Артёма в квартиру, а сам уходит на кухню, чтобы не мешать. Требуется немного времени, чтобы преодолеть неприязнь и подойти поближе к братцу.

– Не о чем нам с тобой разговаривать, – спокойно говорю я. – В прошлый раз всё выяснили.

– Это ты всё выяснил, – хмурится Тёма. – Я хотел просто поговорить, а ты драться полез.

Лицо брата покрыто ссадинами и синяками, я отлично помню, как отделал его на ужине. Давненько не видел его таким потрёпанным.

– В смысле, поговорить? – фыркаю я. – Типа, кому достанется Элли? Да забирай себе.

– Я тоже в такой же ситуации, как и ты, – продолжает брат.

– Ага. Вот только ребёнок-то не мой. Она мне даже не дала. Что она вообще нашла в тебе такого?

Он молчит. Опускает взгляд, поджимает губы.

– Отец сказал, что не хочет скандала. Требует, чтобы Элли сделала аборт.

Коротко смеюсь. Ну, не удивительно. Это в стиле папочки. Он же у нас такой крутой, популярный бизнесмен, важная шишка. Если в газетах начнут писать, что от его сына залетела школьница, это будет фиаско.

– Ожидаемо, – пожимаю плечом. – А я тебе зачем? Хочешь, чтобы я уговорил его передумать?

Криво усмехаюсь. Нащупываю в кармане чьи-то ключи и сжимаю их со всей силы, позволяя физической боли перекрыть душевную.

– Нет. Я уговорил его преподнести всё так, словно мы с ней женимся по любви. Я хочу попросить тебя, чтобы ты никому ничего не рассказывал. Про то, что у тебя был с ней роман. Вся эта ситуация должна остаться между нами.

Люди не дураки. Как только увидят живот Элли, сразу догадаются, что свадьба по залёту. Пойдут сплетни, слухи.

– Ты совсем? – смотрю на него с презрением. – Мне дела нет ни до тебя, ни до неё. Разбирайся сам со своими проблемами, – собираюсь развернуться, чтобы уйти, но передумываю.

– Стас…

– Она обманула не только меня, но и тебя тоже. Тебе по кайфу жениться на такой девушке?

– Она носит моего ребёнка, – холодно отвечает брат. – Я не ты. Мыслю в этой ситуации рационально. А тебе пора бы перестать думать только о себе. Повзрослей.

Последнее слово остаётся за ним – Артём разворачивается и покидает квартиру. Я смотрю на закрытую дверь ещё несколько секунд, надеясь, что она откроется и появится брат. Скажет, что пошутил, что всё это было враньём, розыгрышем, отвратительно постановкой. И ужин, и предательство Элли, и ребёнок и даже новость о намерениях брата жениться на Макеевой.

Но ничего из этого не происходит. Дверь остаётся закрытой, тишина сдавливает со всех сторон. Я стою в коридоре и тону в разрастающейся злости.

Неожиданно достаю руку с ключами из кармана, сжимаю их ещё сильнее, а потом с размаха ударяю кулаком в стену. Из комнаты раздаётся визг, а после что-то падает. Ну, вот. Кажется, я напугал маму Костяна.

Бросаю ключи на тумбочку, встряхиваю рукой, смахивая выступившие капли крови.

Потом, говоришь, станет легче?

Ложь 48. Ира

Это было зимой. Кажется, в январе. Мама укутала меня в тёплую одежду, надела две кофты, колготки под штаны и неудобную громоздкую шапку, от которой лоб постоянно чесался. Всунула в руки санки, поцеловала в щёку и вытолкала из дома.

В детстве я любила зиму, морозы и хрустящий под ногами снег. Я выходила на площадку перед домом и играла с соседскими детьми: мы строили горки, катались на санках, смеялись, играли в снежки, барахтались в сугробах, а потом приходили домой вспотевшие, мокрые, но счастливые.

Мама не разрешала уходить далеко от дома, но мне и не хотелось. Детская площадка была для меня целым миром. Я могла играть в дочки-матери, лепить снеговиков, крепости, пиратские корабли, замки и даже космические станции. Можно было творить всё, что вздумается, лишь бы хватило воображения.

Но в тот день случилось то, чего я ни разу себе не позволяла.

Я покинула детскую площадку, сбежав от пристального взора окон жилого комплекса, а, следовательно, от присмотра матери. Она, наверное, даже не заметила моего отсутствия. Может быть, была занята (работала журналистом, постоянно сидела за компьютером и что-то писала), а, может быть, просто занималась домашними делами.

Я ушла с площадки, потому что Миша Попенко, мальчик с соседнего подъезда, предложил сходить в ларёк. У него было две сотки, которые ему подарила бабушка на день рождения, и он решил накупить всяких сладостей втайне от матери.

Побросав санки, совки, лопатки, мы направились вслед за Мишей совсем забыв о строгом наказе родителей не покидать площадку.

Ларёк находился сразу за жилым комплексом рядом с проезжей частью. На самом деле, не слишком далеко: стоит только завернуть за угол, а там метров сто, и уже на месте, но тогда этот путь казался невероятно огромным.

Это произошло, пока Миша покупал сладости. Я увидела машину, остановившуюся недалеко от ларька: меня привлекла красная игрушка, болтающаяся на зеркале подобно маятнику. За рулём сидела женщина, на пассажирском – мужчина. Они улыбались, что-то говорили друг другу, а потом поцеловались.

Я не сразу узнала его. Лишь когда мужчина выбрался из авто, нагнулся, чтобы попрощаться с женщиной, я поняла, что это отец, а дама за рулём – не моя мать.

Марина показалась мне невероятно красивой женщиной. Красная помада на губах, прическа, дорогая одежда. Тогда она была гораздо симпатичнее мамы, которая постоянно торчала дома и с головой уходила в написание статей. Сейчас, думая об этом, я понимаю, почему папа ушёл. Но тогда я не понимала.

Я разозлилась на него. Бросила друзей, рванула обратно домой, не знаю, как добралась до квартиры. Единственная мысль, крутящаяся в голове: рассказать всё маме. Я не понимала, как отец мог целоваться с другой женщиной, не знала, почему он улыбался, выглядел таким счастливым. Обида, злость, непонимание, разочарование: вот, что я чувствовала, колотя маленькими кулачками в дверь.

Когда мама открыла, я влетела в квартиру и с порога рассказала о том, как увидела отца с другой женщиной. Тогда мне казалось, что это единственный правильный выход, теперь же я понимаю, что нет.

Мама лишь потрепала меня по голове и сказала:

– Я же просила тебя не уходить с площадки.

Я разозлилась ещё сильнее: как так? Она узнала, что отец ей изменяет, но при этом улыбается и отчитывает меня.

Я думала, что, если мама узнает, всё встанет на свои места. Она отругает папу, тот бросит ту женщину, и всё будет как раньше. Но вместо счастливого воссоединения, я получила тонны скандалов и криков. Отец ушёл из дома, затем родители развелись.

Я часто думаю о том, что было бы, если бы я ничего не рассказала. Ведь, по сути, я виновата в том, что отец бросил маму, а та разболелась и умерла. Я убила свою мать. Всё из-за того, что я не умела держать язык за зубами.

Я послужила исходной точкой произошедшего, и с тех пор пообещала, что никогда больше не буду ей. Не хочу стать пулей, разрубающей оковы иллюзии. Хватит с меня.

Сейчас же, когда я решила не вмешиваться в происходящее, все почему-то обернулись против меня. И, знаете, что? Мои глаза будто открылись. Словно кто-то перевернул песочные часы, и я смогла посмотреть на мир с совершенно с другого угла.

Элли никогда не была моей лучшей подругой. Я её такой сделала, потому что Макеева единственный человек, с которым я неплохо общаюсь.

Элли лишь иллюзия друга. Появлялась в моей жизни в двух случаях: поныть про парней/жизнь/неудачи, обсудить что-то, либо попросить о помощи.

Меня это всегда устраивало: Макеева говорила только о себе и никогда не интересовалась мной. Это было на руку, ведь я не любитель откровенничать.

Может быть, я сама превратила нашу дружбу в подобное, а, может быть, дружбы никогда и не было.

Не знаю, в какой момент всё изменилось, но после попытки Макеевой выставить меня виноватой, я поняла, что больше не хочу всего этого. Встреч в кафешках, прогулок, вечного нытья про личную жизнь, про сумочки, которые она не смогла купить, про дорогие наряды, про выпускной, про парней.

Назаров тоже хорош. Сначала подлизывался, набивался в друзья ни с того, ни с сего, а тут я просто «сохранила секрет подруги» и всё. Уже другой человек. Не Ирина Ольханская, а Ирина королева вранья.

Вообще никого из них не хочу больше видеть. Ни Элли, ни Костю, ни Стаса.

О последних не слышно больше двух недель. Макеева же наседает в школе, пытаясь извиниться, и даже то, что я пересела за другую парту, не останавливает блондинку. Она раскаивается, шлёт сообщения с извинениями, звонит, подкидывает записки, подходит лично, наверное, надеясь, что я остыну и прощу её.

***

Примерно через три недели после ночной стычки, я выхожу из школы, мысленно проклиная отвратительную погоду. Сильный ноябрьский ветер хлещет по щекам, забираясь под куртку, моросит дождь, мрачное окутанное тучами небо навевает тоску. Хочется поскорее добраться до дома, заварить чай и с усмешкой наблюдать из окна за непогодой.

Натянув до подбородка куртку, быстро направляюсь к воротам школы, и уже собираюсь свернуть в сторону остановки, как до боли знакомый голос окрикивает меня.

– Ира!

Ноги прирастают к асфальту, сердце замирает. Я узнаю его. Этот звонкий всегда немного насмешливый голос, прожигающий в моей груди дыру от огромной сигареты.

Оборачиваюсь и вижу чёрный байк. Рядом с ним стоит Стас, прижимая к боку мотоциклетный шлем. Ветер теребить чёрные волосы, расстёгнутая джинсовая куртка заставляет поёжиться от холода. Я в свитере-то мёрзну, а он в летней одежде, совсем с ума сошёл!

Что ему нужно? Зачем он приехал?

Подхожу ближе.

– Если ищешь Элли, она ещё в школе, – говорю я, пряча руки в карманах.

Смотрю на парня исподлобья, чтобы моросящий дождь не пробрался за шиворот. Выглядит уставшим и замученным. Чем он занимался всё это время?

– Я к тебе, – протягивает шлем. – Садись.

Мои внутренности радостно подпрыгивают, а потом с грохотом падают на самое дно. Стоп, что? Стас приехал ко мне? Да бред какой-то. Я с ним после той ночи даже не общалась. Ах, кажется, я догадываюсь.

– Если хочешь выпендриться перед Макеевой, то без меня, – качаю головой.

– Да, не. Поговорить нужно.

Мнется, осматриваясь.

– Говори здесь.

Выходящие из ворот школы ученики начинают коситься на нас. Парочка девчонок из параллельного класса специально останавливаются, пытаясь уместиться под одним зонтом. Хихикают, о чём-то переговариваются.

– Да, Боже мой, возьми ты этот шлем и сядь на байк, – чуть повышает голос.

Поджимаю губы, забираю шлем. Стас первым садится на железного коня, я следом. Обнимаю парня руками.

Знаете то чувство, когда вроде выбрасываешь человека из головы, думаешь, что тебе плевать, уже перегорело, больше нет никаких чувств, ничего, лишь пустота. А потом встречаешься с ним с глазу на глаз, и всё начинается по новой. Словно влюбляешься заново, погружаешься в этот бассейн необузданных чувств.

Я думала, что забыла Стаса. Думала, что смогу встретиться с ним и ничего не почувствовать. Но как же я ошибалась…

Кажется, я просто очередная глупая девчонка, готовая на всё ради любимого. Пусть везёт меня куда захочет, делает всё, что пожелает. Я даже допускаю мысль, что у нас с ним может что-нибудь получиться, раз теперь его не сковывают отношения с Элли. И уже плевать, что я могу оказаться просто заменой или попыткой уйти от боли. Только сейчас я понимаю, когда Стас рядом, мне плевать на всё.

Оставив байк на улице, мы поднимаемся на лифте и заходим в студию. Я думаю, что там нас будет дожидаться Назаров, но Кости здесь нет. Квартира пустая и одинокая. Барной стойки нет, телевизора тоже, книжный шкаф пуст. Одно из кресел тоже исчезло.

Стас бросает ключи на тумбочку, но промахивается, и связка падает на пол.

– Не разувайся, – говорит. – Извини за бардак.

Ничего не отвечаю. Неуверенно снимаю рюкзак, оставляю его возле дверей, потом расстёгиваю куртку, но не снимаю.

– Выпить хочешь? – спрашивает Скворецкий.

– Нет, спасибо.

В студии беспорядок: в раковине полно грязных тарелок, везде разбросаны коробки от китайской еды, пиццы и даже суши.

– О чём ты хотел поговорить?

Наверное, сейчас он начнёт обвинять меня в том, что я знала правду, но ничего никому не сказала, но ошибаюсь.

– О Назаре.

Меня пронзает укол злости. Ну, да. О чём же ещё со мной можно разговаривать? Настроение сразу опускается на планку ниже, и желание разговаривать со Скворецким пропадает. Я должна была догадаться, надо было с самого начала сказать «нет» и пойти домой. Я злюсь на себя, на Стаса, на всю эту ситуацию. И даже на Назарова.

– Пиццу будешь? – убирает с дивана вещи и бросает куда-то в сторону, чтобы освободить место.

Есть действительно хочется, так что отнекиваться смысла нет. Всё-таки сняв куртку, кладу её на рюкзак, прохожу к Стасу и присаживаюсь. Парень плюхается рядом и ждёт, когда я возьму ломтик пиццы.

– Не злись на Костяна, – коротко бросает парень. – Он дубина. Ты в этой ситуации совсем не при чём.

Сердце радостно подпрыгивает: Стас не считает меня предательницей!

– Да плевать, – пожимаю плечом. – Это не моё дело, сами разбирайтесь. Я чужими секретами не разбрасываюсь.

– Спасибо.

Видимо, благодарит за то, что я не рассказала отцу про Назарова. Недолго Стас молчит, но я чувствую на себе его пристальный взгляд. Откусываю пиццу, начиная усердно жевать. Пытаюсь избавиться от напряжения, но оно никуда не проходит.

Я здесь. В квартире Стаса Скворецкого, наедине с человеком, который мне безумно нравится. И я ничего не могу с собой поделать. Ни со своими мыслями, ни с эмоциями, ни с телом. Хочется повернуться к парню и рассказать о своих чувствах, а потом броситься в его объятия и никогда не отпускать, но я ничего из этого не делаю, потому что это полный бред.

Стас разбит после расставания с Элли. Даже если он ответит на мои чувства, это будет лишь притворство, фальшь, попытка уйти от реальности.

– На самом деле я хотел поговорить не о Косте, – спокойно говорит он, и я замираю. – Расскажи всё, что ты знаешь, – просит Стас. – Про Элли и моего брата.

Замираю, почему-о разочаровываясь. А чего я ожидала? Что Скворецкий начнёт признаваться мне в любви?

Неуверенно пожимаю плечом, потому что чертовски не хочется обсуждать Макееву. Это же глупо!

Я поворачиваюсь к Стасу, чтобы сказать ему четкое «нет», но замираю, когда вижу умоляющий взгляд. Парень сидит в пол-оборота, правую руку положив на спинку дивана, и в этот миг мне кажется, что если я откажу в просьбе, то весь его мир рухнет и рассыплется на кусочки.

– Ну, – прокашливаюсь. – Не особо-то много знаю, – отворачиваюсь – смотреть в глаза Стаса невыносимо. – Я была в курсе, что она встречалась с неким Артёмом. Потом Элли позвала меня на встречу и сказала, что ты предложил ей встречаться, а потом попросила прикрытье её. Тогда она была на ужине с Тёмой, а ты устроил для неё вечеринку. Элли сказала, что придёт позже, и мне нужно просто отвлечь вас. Я и согласилась, а она так и не пришла, – замолкаю, вспоминая первую встречу с Костей Назаровым и Стасом. Мысленно улыбнувшись, продолжаю. –Потом на благотворительном вечере узнала, что Артём твой брат. Тогда Элли сбежала с вечера, чтобы с тобой не пересекаться. Ну, а затем было твоё похищение. Так что я больше ничего не знаю. Просто факт того, что она встречалась с вами двумя, и что её второй парень, Тёма, твой брат.

Замолкаю, разглядывая кусок пиццы. Он не лезет в горло, но я всё-таки запихиваю его в рот и заставляю себя проглотить. Интересно, какое сейчас у Стаса выражение лица? О чём он думает? Смотрит ли на меня с отвращением или же с пониманием? Почему мне кажется, что он начнёт кричать?

– Понятно, – спокойно говорит парень. – Значит, ты Элли не говорила, что её второй парень – мой брат?

– Нет. Я никому ничего не говорила, – всё-таки набираюсь смелости и поворачиваюсь к Стасу.

Он сидит ко мне боком со сцепленными руками. Смотрит на них, думает.

– Спасибо.

– За что? – не понимаю я.

– Если бы ты рассказала ей правду, она бы не пришла на семейный ужин. Я бы ни о чём не узнал.

Да, точно. Если бы Элли знала, что её парни братья, то никогда бы не допустила такой промашки. Вот это Санта-Барбара! Вот это опасность!

– Слушай, – пытаюсь подобрать слова, чтобы подбодрить Стаса, но из меня плохой психолог. – Прости, что ничего не сказала. Я думала, так будет лучше. Ты был счастлив с ней, и мне не хотелось всё рушить, – замолкаю, поняв, что мои слова никак не влияют на парня. – Когда я узнала, что отец изменяет матери, я сразу же ей всё рассказала. А потом они развелись и оставили лишь осадок после своих ссор. Иногда я думаю, что было бы, если бы я сохранила этот секрет в тайне. Может быть, наше семейное счастье продлилось бы подольше.

– Тогда всё это было бы фальшем, – смотрит на меня искоса, я лишь киваю. – Я любил её. Не думал, что, если мы расстанемся, мне будет так плохо.

– Так всегда бывает, – зачем-то говорю я, хотя понятия не имею, каково это: когда тебя предаёт любимый человек. – Потом станет легче.

Стас коротко смеётся.

– Назар так же говорит.

– И правильно говорит, – толкаю его в бок локтём. – Забей на Макееву.

Парень фыркает, откидывается на спинку дивана и смотрит на меня. Не знаю, о чём или о ком он думает, разглядывая моё лицо, но становится неловко. Нервозность усиливается, и, чтобы избавиться от волнения, я хватаю второй кусок пиццы и притворяюсь, что дико голодна. Расправившись с ломтиком, облизываю губы и бегло осматриваю стол в поисках воды, но её нигде нет.

Вновь смотрю на Стаса. Он медлит, а затем, будто бы вырвавшись из сна, протягивает руку и осторожно прикасается к уголку моих губ большим пальцем, очевидно, стирая остатки пиццы. Его касания подобны разряду тока: я разрываюсь от противоречивых желаний отшатнуться в сторону или же плотнее прижаться к его руке.

Мне страшно. Тело не слушается, цепенеет. Я ужасаюсь своему желанию сократить расстояние между нами и впиться в идеальные губы Стаса, забраться к нему на колени, почувствовать его сильные руки, хотя бы на мгновение побыть кому-то нужной.

Наверное, отвратительно-пугающее движение головой, позволяющее чуть плотнее прижаться к замершим на моей шее пальцам, заставляет Стаса дёрнуть вперёд и оказаться в опасной близости от меня. Его дыхание обжигает кожу, пальцы зарываются в волосы, а вторая рука облокачивается на диван. Чтобы не упасть, я машинально хватаюсь за плечи Скворецкого и замираю. Наши губы не соприкасаются, но я желаю этого так неистово, что хочется кричать. Между ними всего несколько сантиметров, стоит чуть наклониться вперёд и всё. И нас ничего уже не сможет остановить.

Но Стас этого не делает: его взгляд пустой и невидящий, бессмысленный, отвратительный. Парень не понимает, что делает. Ему просто нужно отвлечься, уйти от адской боли, хотя бы на время спастись в моих объятиях. И не важно, в моих или нет. Если бы здесь сидела другая девчонка, ничего бы не поменялось.

– Прости, – шепчет Стас, чуть отворачиваясь.

Парень отпускает меня и садится ровно. Молчит.

– Я, наверное, пойду, – бормочу я, пытаясь справиться с сердцебиением. Поднимаюсь на ноги, пока неистовое желание дотронуться до Скворецкого не разорвало меня на кусочки. – Можешь не провожать.

Прикусываю губу, поспешно направляясь к двери.

– Ир.

Останавливаюсь, оборачиваясь. В груди зарождается бессмысленная надежда, что парень попросит меня остаться.

– Костян в тебя по уши втрескался, – говорит Скворецкий. – Никогда в этом не признается, но он давно в тебя влюблён.

Вот, почему Стас остановился. Я нравлюсь его другу, я запретная территория. Я была в такой же ситуации, когда запала на парня своей подруги.

Неопределённо машу рукой, сбитая с толку.

– Если нужна будет помощь, звони, – бросаю я. – И хватит за Назарова всё делать, он не маленький.

Разворачиваюсь, хватаю куртку с рюкзаком и выскакиваю из квартиры. Что за чертовщина? Почему всё так сложно?

Ложь 49. Стас

Впервые я увидел Элли в конце мая. Она стояла на мосту в парке и улыбалась. Лил дождь, и её голубое платье прилипало к тонким ногам, а мокрые волосы небрежными локонами закрывали лицо. Она была обычной. Красивой, завораживающей и невероятно привлекательной.

До этого я никогда не верил в любовь с первого взгляда, но в тот момент показалось, что у меня за спиной прорастают крылья.

Элли выглядела особенной. Я считал, что не достоин её, боялся, если расскажу о семье, девчонка будет со мной лишь из-за статуса. Многие хотят засветиться рядом со Скворецкими, попасть в журналы, новости. Я не хотел, чтобы моя жизнь, которую я всей душой ненавижу, всё испортила.

А потом Макеева окончательно вскружила мне голову, и я нёсся всё выше и выше на обретённых крыльях. Я был слеп. Наивен. А крылья мои были из бумаги. Они сгорели, и я рухнул вниз.

Это подобно озарению. Пелена чувств теперь не ослепляет, и я смотрю на вещи без розовых очков.

Я схожу с ума. Думаю о ней каждую секунду. Когда пью, еду на байке, с кем-то разговариваю, курю, слушаю музыку, смотрю фильмы. Такое чувство, что Макеева сидит внутри и ковыряется в мозгах, тормошит их, разрывает, вонзается идеальными ноготками, вгрызается зубами.

Я не могу перестать размышлять о том, почему она так поступила. Я думаю, и думаю, и думаю, и постепенно схожу с ума.

Сколько уже прошло времени? Месяц? Два? Всё как в тумане.

Мозги набекрень. Ещё и на Иру пытался наброситься. Зачем пытался разузнать про Макееву? Что я хотел доказать? Что Элли любила меня больше, чем брата? Или просто искал повод случайно встретить её? Она ведь стояла там. Видела, как я уезжал с Ольханской.

О чём она думала в тот момент?

Бессмысленно листаю ленту «Вконтакте», будто пытаясь отыскать ответ на все вопросы. Ноутбук, наверное, единственная техника в этом доме, которая избежала моей ярости. Телика нет, и теперь в квартире неестественно тихо. Телефон вечно разряжается – забываю поставить его на зарядку, в студии срач и беспорядок.

Но у меня нет сил убираться. Я устал. Мне ничего не хочется.

В конце концов, я больше не могу находиться дома: хватаю ключи от байка и уезжаю. Не знаю куда и зачем, просто хаотично ношусь по городу, до тех пор, пока меня не тормозят полицейские. А мне уже плевать. Делайте со мной, что хотите.

***

Удивительно, как личная трагедия может повлиять на восприятие реальности. Обезьянник больше не кажется отвратительным, и даже сосед по камере оказывается приятным собеседником. Даже в какой-то степени получаю удовольствие, просиживая штаны в затхлом клоповнике. Видимо, здесь мне самое место.

– Выходи, Стас, за тебя заплатили залог, – устало говорит Антон Юрьевич, отец Иры, неожиданно лично решивший навестить меня.

– Залог? – не понимаю я, даже разочаровываюсь. – Отец что ли?

Звенят ключи, и решётки открываются, но я не спешу выходить. Мне требуется немного времени, чтобы осознать ситуацию.

– Нет, – мужчина выглядит уставшим, заспанным. – Секретарь соединил меня с твоим братом, но он отказался тебя забирать, – безразлично тянет мужчина. – Достал ты, видимо, всех. Давно мы тебя пьяным за рулём не ловили.

Морщусь, неохотно покидая камеру. Двери с лязгом закрываются.

– Я не пил, сколько повторять? – раздражаюсь. – Просто до этого месяц бухал.

Он смотрит на меня и молчит, но я одёргиваю себя. Оправдываться не собираюсь. Пусть делают, что хотят. Хоть байк забирают, хоть отправляют за решётку. Мне плевать.

– Иди уже, – бросает Антон Юрьевич, протягивая мой мобильник. Я забираю сотовый и убираю в карман. – Тебя на улице ждут.

Особого приглашения не дожидаюсь. Прячу руки в карман и огибаю следователя, поспешно направляюсь к выходу.

– И, Стас, – окрикивает меня мужчина – приходится обернуться. – Увижу, что ты трёшься рядом с моей дочерью, тебе никакие деньги не помогут.

Меня будто обливают водой. Так он в курсе? Знает про Иру? Откуда? Почему-то думаю о моменте, когда пытался поцеловать Ольханскую, и всё внутри холодеет. Что-то здесь не так. Почему именно Антон Юрьевич пришёл выпускать меня из СИЗО? Обычно этим занимаются другие.

Кто же всё-таки заплатил залог? Костян? Или же Ира…

Ничего не ответив, разворачиваюсь и ухожу. Всю дорогу до выхода думаю о моём спасителе и никак не могу выбросить из головы слова мужчины. Он знает. Он догадался. Ещё немного и просечёт про парня в коме.

Рывком открываю дверь и вырываюсь на свежий воздух. Светло. Холодно. Где-то обед.

Сбегаю по ступеням и осматриваюсь, ища взглядом знакомые лица. Замираю. Стоит чуть в стороне, смотрит на меня исподлобья. Это не Костян и не Ира. Глупо было думать об этом, у них ведь нет таких денег, чтобы отмазать меня.

Это не отец и даже не мой брат.

Это Элли.

Злость закипает внутри подобно чайнику. Хочется развернуться и уйти, сбежать, чтобы больше никогда не видеть этих серых глаз в коричневую крапинку, не чувствовать разрастающуюся боль.

Она ждёт, пока я подойду. Манит будто паук, притягивает в сети. И я иду к ней, останавливаясь достаточно далеко, чтобы не произошло физического контакта.

– Братец послал? – с издёвкой спрашиваю.

– Нет. Я сама приехала, – тихо отвечает блондинка, пристально смотрит, словно не знает, что я могу сделать.

Медлю. Вот она, стоит совсем рядом. Такая чужая, незнакомая. Поверить трудно, что каких-то пару месяцев назад я мог без сомнения прикасаться к ней и целовать. Сейчас же всё в этом человеке вызывает лишь отвращение.

– Вышли мне чек, – безразлично бросаю я.

Не хочу быть у неё в долгу. И не буду. Оторвав от девушки взгляд, ухожу.

– Стас! – окрикивает меня Элли, но я не останавливаюсь. – Стас!

К черту. Нет больше никакого Стаса.

Я ухожу на достаточное расстояние, совершенно забываю про байк, видимо, оставшийся где-то на стоянке участка, и лишь когда добираюсь до другого квартала, в кармане звонит сотовый.

– Что? – раздражённо отвечаю я, не глядя на экран.

– Ты че, за Иркой вчера заезжал? – недовольный голос Назарова лишь сильнее распаляет мой пыл. Да чего им всем надо от меня?

– Да, – пытаюсь говорить спокойно. – Хотел поговорить. В чем проблема-то?

Неужели Ольханская рассказала про мою попытку поцеловать её? Да нет… Она бы не стала. Костян убьёт меня, если узнает.

– Ты её подставил, чувак, – продолжает злиться друг. – Твоя блонди растрепала всем какую-то фигню про тебя и Иру. Её теперь вся школа гнобит.

– Погоди, что? – не понимаю я.

Костя недолго молчит.

– Ты где? – уже спокойнее спрашивает друг.

– В паре улиц от участка.

– Тебя менты повязали? – снова бурчит Назар. – Вот же… Жди там, короче. Щас подъеду.

Он отключается, а я в замешательстве всё ещё прижимаю мобилу к уху. Да что вообще происходит?

Ложь 49.1 Ира

На следующий день в школе происходит нечто странное. Сначала я решаю, что это просто моё воображение, но потом понимаю, что нет. Практически половина учеников пялится, перешёптывается, улыбается, словно меня облили белой краской или повесили на спину бумажку «Пни меня». На всякий случай проверяю одежду, лицо, волосы, но ничего странного не замечаю.

– Ну, ты, Ирка, даёшь! – смеётся Катя Щеголко, моя одноклассница, когда я прохожу мимо её компашки, устроившейся у окна.

На первые два урока я не пришла, потому что у меня были дела на работе, поэтому появляюсь здесь только к третьему. Неужели из-за моих прогулов вся эта суета? Приходится сменить траекторию и подойти к девчонкам.

– В смысле? – не понимаю я.

Они смеются.

– Да все уже в курсе, – улыбается Катька. – Про тебя и Стаса. Все видели, как вы вчера уезжали вместе.

Непонимающе поправляю на плече рюкзак.

– Ну, уезжала и что дальше? – немного грубо. – Это ничего не значит.

Они многозначительно переглядываются.

– Ой, да ладно тебе, – Наташа чуть кривится. – Элли нам всё рассказала.

– Что, всё? – не понимаю я. Неужели Макеева проболталась про свой двойной роман? Хотя… При чём тогда здесь я?

Катя делает шаг вперёд, будто собираясь дружески обнять, но вместо этого наклоняется к моему лицу и вкрадчиво проговаривает каждое слово.

– О том, почему вы с ней не общаетесь последний месяц, – заговорщически тянет девушка. – Как ты увела у неё Стаса. Не знала, что ты у нас такая шлюшка.

Пол всего на мгновение уходит из-под ног, а потом в груди вспыхивает злость, готовая разорвать тело на куски.

– За языком следи, – толкаю её в плечо, и Катя растерянно отступает, видимо, не ожидая от меня такой реакции.

Резко развернувшись, на всей скорости направляюсь в класс. За спиной слышу «чокнутая». По дороге встречаю ещё парочку одноклассников, слышу обрывки их фраз:

«Увела у лучшей подруги парня…»

«По любому, повелась на деньги…»

«А казалась такой невинной».

Ну, Макеева. Я тебе сейчас такое «увела парня» устрою! А ведь я ещё подумывала простить её… Подруга называется.

В дверях кабинета сталкиваюсь с Андреем, буквально врезаясь в него.

– О, Ирка, – весело смеётся одноклассник. – Любительница богатеньких…

– Рот закрыл! – огрызаюсь я.

Бегло осматриваю класс, замечаю Макееву за своей партой – она о чём-то разговаривает с девчонками, делая жалостливый и страдальческий вид. Заметив меня, Элли замолкает, а её шайка новых подружек преграждает мне дорогу, начиная наперебой кричать что-то вроде «оставь Элли в покое, ты и так разрушила её счастье». Не обращаю внимания на тупых куриц и, грубо растолкав их, оказываюсь перед блондинкой.

– Какого чёрта?! – повышаю голос. Элли делает вид, что всё так и должно быть. На меня даже не смотрит. – Че за чушь ты наплела всем? Сама налажала, а меня крайней решила сделать?! Или мне рассказать всем правду? О, лучше я подожду до объявления о свадьбе…

За спиной начинают шептаться «Какая свадьба?», «Че за свадьба?» «С кем?».

Элли вдруг вскидывает голову и смотрит на меня со злобой.

– Да ты у меня за спиной со Стасом крутила шашни!

– Чушь не неси! – хлопаю ладонью по столу, облокачиваясь на него руками. Блондинка вздрагивает. – Он любил тебя! А ты разбила его! Уничтожила! А всё потому что тебе было мало!

Макеева вдруг вскакивает на ноги, отодвигая назад стул.

– А ты решила моментом воспользоваться?! Утешить его хочешь? Да такая как ты ему на хрен не сдалась! Он попользуется тобой и бросит! А знаешь, почему? – наклоняется ближе – меня вдруг наполняет нерешительность и стыд, потому что именно такие мысли крутятся в моей голове в последнее время. – Потому что Стас любит меня. А ты для него никто. Так что давай. Иди. Потом расскажешь, какой он в постели. Или, может, уже сейчас есть чем похвастаться? Не зря же ты вчера с ним после школы свалила.

Вспоминаю момент, когда Стас пытался меня поцеловать, и думаю о том, а что было бы, если бы мы с ним реально переспали?

– Я не такая как ты, Элли, – сквозь зубы тяну. Хочу, чтобы меня услышала только Макеева, но в классе стоит мёртвая тишина. – Можешь говорить про меня всё, что захочешь, но больше не смей больше умолять меня о прощении.

Последнее слово остаётся за мной. Бросив на блондинку взгляд отвращения, я сажусь за последнюю парту, пытаясь не обращать внимания на нарочито громкие утешения одноклассниц, столпившихся вокруг Элли.

Плевать. Я никогда ни с кем из них не дружила, да и не собираюсь. Поговорят месяц, другой и забудут.

Настроения на учебу нет. Я еле отсиживаю алгебру, литературу, забегаю на пять минут в столовую, а потом переживаю тесты по обществознанию. Вокруг ничего не меняется, кроме того, что почти вся школа пялится на меня как на прокажённую, а некоторые парни бросают обидные шуточки. Мне не стыдно, я злюсь. И еле сдерживаюсь, чтобы не заехать этим упырям по роже.

Хотя в душе всё равно неприятно. Никогда бы не подумала, что Элли сможет такое сотворить. Отомстить решила за то, что я со Стасом уехала? Так она сама его проворонила. Нечего было дурью страдать.

После школы меня ожидает ещё один сюрприз в виде Кости Назарова. Опять на своём пикапе поджидает у ворот школы – я заприметила его ещё из окна класса. Стоял там как минимум час, то курил, то с ребятами общался. И чего ему нужно?

– Ирка-подстилка, любительница золотых членов! – кричит какой-то пацан класса с седьмого, когда я прохожу мимо.

Не глядя показываю фак, заставляя группу старших парней рассмеяться. Дегенераты. Злость смешивается с обидой, и когда я подхожу к Назарову, вид у меня мрачнее тучи.

– Привет, – Костя встречает меня у ворот.

Блин, теперь будут сплетничать, что я с двумя роман кручу. Вчера со Стасом уехала, сегодня с Назаровым. Элли раздует из мухи слона.

– Привет, – бурчу, косясь на осуждающие взгляды девчонок.

Хочется провалиться сквозь землю.

– Ир, сколько стоишь? Может, успею до выпускного накопить! – гогочет мой одноклассник.

– Не потянешь, – скалюсь, показывая фак.

Тот притворяется, что расстроен, а потом уходит. Смеётся.

– Че за дичь? – не понимает Костя.

Пожимаю плечом. Говорить об этом нет никакого настроения, да и задерживаться здесь тоже.

– Зачем приехал?

Назаров мнётся, поправляя шапку.

– Извиниться хотел…

– Знаешь, у нас какое-то странное общение. Ты вечно творишь хрень, потом извиняешься. Это ненормально, – раздражённо бурчу.

Не хочу срываться на Косте, но удержаться не получается.

– Это да, – смущается парень, не обратив внимания на мой тон. Косится на проходящих мимо ребят, хмурится. – Да че случилось-то? Че они все пялятся?

Не хочу говорить. Не хочу. Просто уйти бы отсюда, да ноги приросли к земле, а в груди закипает сгусток отвращения и злости. Я думала, что справлюсь, но, видимо, нет.

– Что, Ир, нового хахаля уже нашла? – мимо проходит парень из параллельного класса. – Быстро же ты.

– Рот закрой, – гаркает на него Назар. – Чё вылупился? Вали отсюда.

Тот тут же тушуется и уходит. Костя хватает меня за плечо и силком тащит к машине. Не хочу с ним ехать, не хочу. Вспоминаю вчерашний вечер, Стаса и его мотоцикл. Поцелуй, которого не было. Нежные руки, горячее дыхание.

– Да перестань, – останавливаюсь, сбрасывая руку.

– Че за хрень происходит, – допытывается Костя, сокращая между нами дистанцию. Отступаю. – Ир!

– Да что б тебя, – кривлюсь. – Вчера меня Стас забрал со школы. Хотел поговорить. А Элли всем растрепала, что я у неё парня увела.

– Вот, же, – ругается Костя, осматривается по сторонам, словно надеясь застать Макееву и поквитаться с ней. – Ладно, садись в тачку. Довезу до дома.

– Я не…

– Сядь, я сказал, – злится.

Открывает дверь и почти запихивает меня внутрь, но я успеваю отмахнуться.

– Какого черта? Я сама доберусь до дома. Ты приехал извиниться? Извинился. Всё. Прощаю. Пока.

Разворачиваюсь, но парень хватает меня за локоть.

– Ир, – останавливаюсь.

«Костян в тебя по уши втрескался».

– Я тебе нравлюсь? – вдруг оборачиваюсь, не понимая, как эти слова вырываются из моего рта.

Костя неуверенно переступает с ноги на ногу, расслабляет хватку. Видимо, не ожидает такого вопроса – я застаю его врасплох.

– Ну… – мнётся.

Смех на заднем плане выворачивает наизнанку. Я хочу убраться отсюда, хочу испариться, начать всё заново, переродиться в нечто новое.

– Ну? Нравлюсь или нет? – злюсь.

– Нравишься.

Всё сжимается внутри, и я больше не соображаю, что творю. Подаюсь вперед и целую – мы стукаемся зубами, Костя от неожиданности чуть отступает, но не отстраняется. Его горячие губы, вкус сладкой вишни, колючая щетина. Я целую Костю Назарова, но представляю на его месте Стаса, и боль сжигает всё внутри от осознания того, что это неправда. Всё не так. Всё не по-настоящему. Фальшиво и нереально.

Оттолкнув растерявшегося парня, ухожу. Не хочу ехать с ним в одной машине и неловко молчать, а ещё больше меня пугает ситуация, что придётся оправдываться. Зачем я его поцеловала?

Мне больно, противно, неприятно. И не из-за ситуации в школе, не из-за поцелуя, а потому что всё неправильно. Всё, что происходит вокруг меня. Тошно от самой себя, от мыслей, ложных надежд и лжи. Она окружает, течет по венам, проникает в органы, становится мной.

Я запуталась. Я не знаю, что мне делать.

Впервые за долгое время думаю о маме, и становится дико одиноко. Мне хотелось бы с ней поговорить, попросить совета, поделиться переживаниями. Да хотя бы одним глазком просто увидеть…

Интересно, что бы она сказала, если бы встретила меня сейчас. Ту, кем я стала. О чём бы она подумала, увидев то, во что превратилась?

Ложь 50. Ира

– Привет, бабуль! – кричу я, захлопывая дверь.

Скидываю кеды и несусь в комнату, чтобы запереться в своём маленьком мирке и избавиться от проблем. Щёки горят, голова идёт кругом. Бросив в угол рюкзак, небрежно расстёгиваю куртку и прямо в одежде заваливаюсь на неубранную постель. Утыкаюсь лицом в одеяло и кричу словно ребёнок, которому не купили шоколадку. А когда кричать больше нет сил, замолкаю, чувствуя неприятную пульсацию в горле. Отставить сопли! Я ведь не плакса!

Вспоминаю все обидные словечки, что пришлось выслушать в школе, думаю об Элли и Назарове. О поцелуе. О Стасе. Интересно, какие у Скворецкого губы на вкус? Тоже вишня? Или нечто другое?

Переворачиваюсь на спину и смотрю в потолок. А ведь некоторые школьники видели поцелуй. Завтра снова сплетни будут распускать.

А-а-а! Взлохматив волосы, через силу поднимаюсь с кровати и выхожу в коридор. Отправляю куртку на вешалку и захожу к бабушке.

– Есть хочешь, бабуль? – интересуюсь я, без сил заваливаясь в кресло.

– Нет, милая, – она сидит перед телевизором в своей кресле-качалке.

Маленькая, уставшая, с седым пучком на голове и в куче кофт. На подлокотнике лежит пульт, а по телику показывают какой-то сериал. В прочем, ничего нового.

– Я скучаю по маме, – вдруг говорю я, не в силах больше молчать.

Бабушка смотрит на меня, улыбается по-доброму, а потом бормочет своим хриплым голосом:

– Ты так на неё похожа, внученька.

Сомневаюсь, что бабуля понимает, о ком говорит.

– Ага, – отвожу взгляд в сторону, осматривая комнату.

Старый ковёр на стене, кровать со взбитыми подушками, стол с кружевной скатертью. Раньше здесь жила мама, всё было как-то по-другому, иначе, уютнее. А после её смерти сюда перебралась бабушка и оборудовала комнату на свой вкус, но с годами её разум мутнел и теперь она просто сидит перед теликом и пьёт таблетки.

– Ба, что мне делать? – не смотрю на неё. – Я люблю человека, который страдает из-за расставания с моей подругой. А в меня влюблён его друг, но мне больно находиться рядом с ним. Я думаю о Стасе, когда целую Костю. И, кажется, что всё как-то неправильно. Ещё и Элли пакости делает. Теперь вся школа смеётся надо мной…

Наконец смотрю на бабушку. Она внимательно слушает меня, но я прекрасно понимаю, что через пять минут все мои слова вылетят у неё из головы.

– Не драматизируй, – улыбается бабуля. – Просто делай то, что и всегда. Это же не конец света. Все живы, здоровы. Вон, у Михайловны сын недавно умер, и ничего. Веселится.

– Ба, у неё сын помер почти десять лет назад, – бурчу я. – И она радовалась, когда этого алкоголика не стало.

Бабуля лишь улыбается.

– А он красивый?

– Кто?

– Тот мальчик?

Я думаю о Стасе и невольно улыбаюсь.

– Очень. Но какой в этом смысл, если я ему не интересна?

– Кому? – кудахчет бабуля.

– Стасу.

– Кто это?

– Никто, ба, – поднимаюсь из кресла, понимая, что разговаривать с ней дальше нет никакого смысла. Она потеряла нить происходящего и напрочь забыла, о чем мы только что говорили. – Пойду поесть приготовлю.

– Иди, иди, внучка, – машет рукой, отворачиваясь к телику.

Я грустно улыбаюсь, а потом выхожу из комнаты. Есть не хочется, готовить тем более. Я запираюсь у себя, включаю дряхлый компьютер с медленным интернетом, а потом делаю то, на что не решалась весь последний месяц. Удаляю Элеонору Макееву из друзей. Ну, вот и всё. Конец нашей дружбе. Прощай детство. Прощай, Элли.

Ложь 51. Стас

– Вот же! – злюсь я, когда Костян рассказывает подробности случившегося в школе. – Не ожидал от неё такого.

Мы сидим в кафешке и завтракаем: Назар угощает, потому что у меня с собой нет ни копейки. Передо мной чай и венские вафли, а друг пьёт кофе, заедая его уже третьим пирожным. Говорит, аванс получил, вот и шикует.

– А я говорил, – бурчит парень. – Предупреждал тебя, а ты «люблю, люблю, она не такая».

– Не нагнетай, – прошу я. – И так тошно. Видел её недавно, заплатила залог за меня, потому что братец отказался приезжать. То же мне.

Друг зло бросает ложку в тарелку и откидывается на спинку диванчика.

– Жаль я её не видел, – злится Костян. – Совсем охреневшая баба. Слышь, – наклоняется ко мне и понижает голос. – А, может, сдадим её прессе? Типа, что она с тобой мутила, и с твоим братом. У тебя же фотки есть с ней совместные? Отомстим, так сказать.

– Да не, – отмахиваюсь я, делая глоток горячего чая. – Пошла она. Мне плевать.

Назар смотрит недоверчиво, не верит.

– Чувак, я месяц бухал. Пытался понять, чё ж ей не хватало-то. Чё её на брата моего тянуло, – замолкаю, подавляя злость и отвращение. – Всё, хорош. Я устал. У нас есть проблемка посерьёзнее. Отец Иры, следак тот, видимо, догадался, что я могу общаться с Ольханской. По любому из-за Элли. Может, она даже стуканула ему, они ж с Иркой подруги, он её хорошо должен знать. Так что поосторожнее надо быть. Как он тебя ещё не спалил, не понимаю.

Друг отмахивается.

– Всё под контролем, – заверяет меня Костя. Слышать от него такое как минимум странно.

Зеваю. Хочется спать, голова трещит, тело ломит. И байк ещё нужно забрать, а то менты себе загребут и скажут, что так и было. А вернее не было. Исчез. Угнали. Испарился.

После стычки с Тёмой в квартире Назара я ни разу не встречался ни с отцом, ни с матерью, ни с братом. Один раз мне перечислили деньги на карту, и всё. Тишина. Словно забыли обо мне как о проблеме, которую не хочется решать.

Да, мне обидно. Больно. Неприятно. Я злюсь, нет, я просто в ярости, но жизнь на этом не заканчивается. Самое смешное, что об этом мне сказал бомж в СИЗО. Рассказал мне про свою житуху, и я понял, что у меня не так уж всё и плохо. Подумаешь, девушка от брата залетела. Пустяки…

И кого я пытаюсь обмануть?

– А чё у тебя с Ирой? – пытаюсь поменять тему.

Костя пожимает плечом.

– Да сложно как-то всё, – бурчит парень. – То злится, то целует, то бьёт. Короче, не знаю.

– Ну и правильно делает, надо же тебя контролировать хоть как-то, – коротко смеюсь.

Друг ничего не отвечает. Я смотрю в окно на испортившуюся погоду, и на душе становится грустно. Из моей жизни выпал целый месяц, а для меня это как вся жизнь. Нужно возвращаться в реальность. И первый шаг – новая татуировка. Логично, да?

Ложь 52. Стас

«Наследник крупной московской маркетинговой компании Артём Скворецкий объявил о помолвке с Элеонорой Макеевой. Дата свадьбы назначена на 4 января. Церемония будет закрытой, а…»

Переключаю канал, но улыбающееся совместное фото брата и Элли продолжает мелькать перед глазами. Весь декабрь только и делают, что крутят по всем каналам новость о свадьбе Тёмы. Думают, что так народ быстрее поверит в эту сказку?

4 января свадьба моего старшего братца и моей бывшей любимой девушки. Меньше чем через две недели.

Что теперь? Остались только злость и… свобода. Я будто потерял крылья, но обрёл рога. И хвост. А вместе со всем этим новую татушку на спине: сгоревшие перья крыльев, растущие из окровавленного настоящего сердца. Получилось эпично.

Какое счастье, что не успел набить имя Элли, а то пришлось бы сводить. Планировал сделать ей сюрприз в воскресенье сразу после семейного ужина. А получилось всё как-то не по плану.

Звонок в дверь.

Отрываюсь от новой плазмы и направляюсь к двери. Поворачиваю ключ, открываю преграду.

– А ты рискованная, – усмехаюсь.

– Испугался моего папочку? – улыбается.

Пожимаю плечом, отступая в сторону.

– Назар в курсе, что ты здесь? – интересуюсь я.

– В курсе. Просил передать.

Ира переступает порог, протягивает пакет и, пока я закрываю дверь, начинает раздеваться. Снимает красную шапку, смахивает с неё снег, шумно вздыхает. Лицо девушки раскрасневшееся из-за мороза, зато глаза светятся так ярко, словно Ольханская только что выиграла медаль на Олимпиаде.

Я помогаю Ире снять верхнюю одежду и, пока девушка расстёгивает сапоги, ухожу к столу.

– А где Костян? – спрашиваю я, вытаскивая из пакета несколько банок с полирующими средствами для моего байка. И ещё какие-то нужные ништяки.

– Работает.

– Так, я не понял, вы с ним мутите или нет? – поворачиваюсь к Ире – та, взъерошив волосы, проходит к дивану, но не садится.

Облокачивается о спинку и встаёт лицом ко мне.

– Нет. Мы с ним не мутим, – выделяет каждое слово. – Просто в последнее время часто общаемся. Это разные вещи. Он меня… – осекается. – В общем, помог справиться с ситуацией в школе.

Хм. Звучит как-то двусмысленно.

– Как там… – хочу сказать «Элли», но передумываю. – Как в школе?

Ольханская отмахивается, всё ещё пытается отойти после мороза и отогреться. Я вижу это по её лицу.

– Спокойно, – улыбается. – По началу, конечно, доставали, да и Элли подливала масло в огонь. Несла пургу всякую. Типа, я отбила у неё парня из-за денег, а потом затусила с его другом. Да и Костя только хуже делал. Приходил в школу и запугивал всех. Меня из-за этого ещё больше чмырили. В общем, неприятная ситуация.

Убираю банки в шкаф и поворачиваюсь к девушке. Стоит в своей бежевой кофточке и в джинсах, волосы растрёпаны, ни грамма косметики, щёки всё ещё красные. Ни в какое сравнение с идеальной Элли не идёт. Зато живая, настоящая. Не искусственная.

– Да плевать, – замечает мой взгляд. – Осталось доучиться полгода и всё.

– А потом куда?

– Не знаю, – пожимает плечом. – Не думаю, что буду куда-то поступать.

Ничего не отвечаю – спорить на эту тему не хочется, к тому же её право, что делать со своей жизнью. Глядишь, после выпуска передумает.

– А ты как? – наконец решает спросить Ольханская.

Это последнее, о чём я хочу с кем-либо разговаривать.

– Отлично, – заверяю её. – Решил байк перебрать, – киваю в дальнюю часть студии, где за кучей хлама стоит наполовину разобранный мотоцикл.

Не знаю, замечает Ира его только сейчас или просто делает вид, что удивлена. Девушка оценивает обстановку в квартире, затем поворачивается ко мне и останавливает взгляд на кулоне, который подарила на мой день рождения. Он небрежно висит поверх футболки, и на мгновение мне хочется спрятать его под одеждой.

– Я хотела поговорить на счёт Кости, – вдруг выдаёт Ира. Я хмурюсь. – Меня напрягает то, что он слишком сильно сдружился с моим отцом.

– Что? – выпаливаю. – Я не знал… Он ничего не говорил. Погоди, в каком смысле сдружился?

Отстраняюсь от стола, собираясь подойти поближе к Ольханской, но резко меняю траекторию, оказываясь возле холодильника. Достаю вишнёвый сок, хлопаю дверью.

– В прямом, – пристально смотрит на меня. – Однажды папа припёрся ко мне и застал Назарова. Тот чинил мне конфорку в плите, – поджимает губы. – Ну, и понеслось. Теперь отец думает, что я с Костей встречаюсь. Сюсюкается с ним как с сыном. Костя то, Костя это. Какой хороший мальчик, вы отличная пара и бла, бла, бла. Меня это напрягает, – признаётся.

– А Костян что? – делаю глоток холодного напитка и только потом предлагаю девушке. Та отказывается.

– Что, что, – передразнивает. – Играет с огнём твой Костян. Ведёт себя как ни в чём не бывало. Как будто они старые приятели. А я постоянно думаю, что отец что-то вынюхивает, пробивает Назарова по базам, ищет, подозревает. В последнее время начал часто приходить ко мне и спрашивать, как дела у моего друга.

Морщится.

– Если твой отец пронюхает, что я друг Назарова, то это конец. Я не знаю, что Макеева наплела ему про меня, но… она ведь в курсе о похищении, видела Костяна в деле. Думаешь, всё будет в порядке?

Ира думает. Я стою рядом с ней в паре шагов и пристально вглядываюсь в задумчивое лицо девушки, её нахмуренные брови, плотно сжатые губы, ямочки на щеках.

– Я не знаю, – поднимает голову, встречаясь со мной взглядом. – Вообще не знаю. Но мне не нравится эта ситуация. Жопой чую, что что-то всплыть должно. Что-то, о чём мы забыли.

Например, бита на дне реки. Под снегом и льдом, увязшая в иле. Интересно, сколько хранятся отпечатки и ДНК? Если спустя полгода её отыщут, смогут ли определить виновника?

Или, ещё хуже, какая-нибудь копия видео просочится в сеть. Назар не мог всё удалить, что-то где-то должно остаться. Но если ничего не всплыло за последние месяцы, почему должно именно сейчас?

– Я поговорю с ним, – обещаю я. – А тебе стоит держать его подальше от отца.

Ира корчится.

– Чё вот я вообще с вами связалась! – бурчит, смешно морща носик.

– Ир, – тихо тяну я, и Ольханская бросает на меня исподлобья взгляд. – А тебе Костян нравится?

Она замирает, словно я только что сказал нечто шокирующее, отводит взгляд в сторону.

– Я не хочу, чтобы моим парнем был безбашенный придурок, который не думает головой, – немного резко отвечает Ира. – Мне пора. Ещё к Марине нужно заехать.

Не смотря на меня, направляется к выходу.

– И поговори с Назаровым! – поспешно одевается, застёгивает сапоги и небрежно натягивает на голову шапку. Оборачивается, широко улыбаясь. – Иначе мне придётся переехать в другой город подальше от вас.

Задерживает на мне взгляд чуть дольше, чем надо. Спохватившись, иду к ней, чтобы попрощаться. Ну, там, обнять или хлопнуть по плечу, как мы делаем в последнее время, но Ира резко отворачивается и поспешно покидает квартиру. Слегка разочаровываюсь, но дверь за гостьей всё-таки запираю.

Хорошая она. Костяну повезло. Элли конкретно облажалась, раз смогла просрать такого человека как Ольханская. Надеюсь, Назар не налажает. Было бы здорово, если бы Ира с Костей действительно начали встречаться, а не творили чёрт знает что. Друг заслуживает шанс на счастье, учитывая, как с ним поступила жизнь.

Интересно, а заслуживаю ли я?

Стоп, я что сейчас почувствовал зависть? Нет, глупости какие-то. После стычки с Элли мне уж точно не до новых отношений. Я опустошён, разбит и обессилен. Нужно для начала реабилитироваться, а потом уже думать о личной жизни.

Только заваливаюсь на диван, как звонок в дверь в очередной раз отвлекает меня от бессмысленного времяпрепровождения. Неужели, Ирка что-то забыла? Сердце почему-то радостно подпрыгивает – я вскакиваю на ноги и несусь к двери. Заранее расплываюсь в улыбке, чтобы пошутить по поводу её внезапного возвращения, но весь план рушится на сотни осколков, как только я открываю дверь.

На пороге моей квартиры стоит мать, а за её спиной прячется Элли и два охранника. Последние, кстати, возвышаются над гостьями чуть ли не на две головы и уж точно не пытаются заползти под плинтус, как моя бывшая подружка. Злость вспыхивает неожиданно, затуманивая разум.

– Что вы здесь забыли? – не понимаю я. – Пришли пригласить на свадьбу? Так я всё равно не приду.

Элли не смотрит на меня, а глаза матери скрыты за солнечными очками. По охранникам уж точно ничего не понять: как обычно с постными кислыми лицами. Если бы я был главой компании, нанял бы народ повеселее.

Губы мамы неожиданно начинают дрожать – она шумно выдыхает и бросается ко мне в объятия. Тут же пробирает дрожь из-за внезапного холода, и я мысленно скулю.

– Не будет никакой свадьбы, Стас, – с нескрываемой неприязнью в голосе говорит Элли, нагло заходя в квартиру.

Охрана проходит следом, прикрывая дверь.

Мать издаёт непонятный звук, напоминающий хриплые стенания призраков, и начинает рыдать.

– Братец свадьбу отменил? – издеваюсь я, а сам мысленно ликую, потому что ещё ни разу в жизни не видел Макееву такой… злой? Даже не знаю, как описать её эмоции. Она то ли в ярости, то ли в отчаянии, то ли так странно радуется. – Хоть что-то Тёма сделал правильно.

При звуке имени брата, мама неожиданно отталкивает меня и неровной походной направляется к новенькому бару, даже не разувшись. Конечно, проходите. Стас всё равно потом приберётся. И полы вымоет, и проветрит, и… да проще сжечь эту студию, чтобы забыть обо всём, что здесь когда-то происходило. Я думаю, что до этого осталось недалеко.

Никто ничего не говорит. Элли стоит ко мне спиной в белой шубке, осматривает захламленную квартиру, будто собираясь купить. Мать садится на стул и небрежно наполняет стакан крепким напитком.

– Чё происходит? – скрещиваю на груди руки. – Добить меня решили?

– Это конец, Стас, – снимает очки и кладёт на стол, залпом осушает стакан. Как давно она пьёт? Неделю? Неужели из-за разрыва помолвки? Это на неё не похоже.

– В смысле, конец? – не понимаю я. – Объясните нормально, в чём дело.

Мама открывает рот, но ничего не говорит. Отворачивается, наливает половину стакана, выпивает.

– Я не могу, – бормочет она. – Я так не могу. Я так больше не могу… – запускает руки в волосы, бормочет непонятную дичь.

– Ты можешь объяснить нормально? – начинаю злиться.

Мама осушает третий стакан и только после этого поворачивается ко мне лицом. Медлит.

– Твой отец… и твой брат, – тихо говорит она, – попали в аварию. Максим в больнице в тяжёлом состоянии, а Тёма… – осекается. – Тёмы больше нет…

Трясущейся рукой закрывает рот и отворачивается, начинает снова рыдать. Её плечи дрожат, голова опущена, слышны лишь всхлипы и несвязные бормотания.

Я цепенею. Меня кто-то вырывает из собственного тела и уносит в никуда. Услышанное кажется шуткой, сказкой, сценой из дешёвой мелодрамы. Мой отец в больнице, а брат… что значит «Тёмы больше нет»?

Это такая попытка заставить меня вернуться в семью? Изощрённая манера наладить со мной отношения? Это ведь бред. Полный бред. Не может этого быть. Сейчас они рассмеются и скажут, что пошутили. Ну, же. Давайте. Не тяните.

– Когда? – только и могу выговорить я.

– Три дня назад, – через силу почти воет мама.

– Три дня назад? – возмущаюсь я, не понимая, что чувствую: обиду, ужас или ярость. – А почему мне только сейчас сказали?

– А тебе не плевать?! – неожиданно вскрикивает Элли, поворачиваясь ко мне лицом. – Ты только и думаешь, что о себе! Какой я бедный маленький мальчик, меня никто не любит, я никому не нужен! А ты сам хоть раз пытался наладить отношения с братом? Хоть с кем-нибудь?!

– Да что ты знаешь?! – в ответ кричу я, делая шаг к блондинке. Краем глаза вижу, как дёргается один из охранников, но ничего не предпринимает. – Ты изменяла у меня за спиной, а сама клялась в любви. Это нормально, по-твоему?!

– При чём тут это?! – взвизгивает Элли. – Речь о Тёме. Тебе всегда было плевать на него, ты его ненавидел! А он все уши про тебя прожужжал. Младший брат, младший брат. Да он о тебе думал больше, чем о компании! А теперь он мёртв!

Элли осекается, замолкая, и на меня неожиданно обрушивается осознание происходящего. Заплаканная мать, невеста брата в истерике, охрана с каменными лицами.

Нет. Это всё бред. Если бы Тёма действительно погиб… Даже если бы была авария… За три дня по новостям это выпотрошили и собрали бы миллион раз. Все бы только и кричали о несчастном случае, произошедшем с главой крупной компании. Ничего не было. Ничего! До сих пор ведь говорят только о свадьбе брата…

– Нет, – скалюсь я. – За три дня весь мир бы об этом узнал, не только я.

– Информация ещё не просочилась в сеть, – уже спокойнее отвечает Элли, а я только сильнее злюсь из-за рыданий матери, выводящих меня из равновесия. – Пока что всё конфиденциально, но это ненадолго.

class="book">Запускаю пальцы в волосы, а потом надавливаю руками на глаза. Какой-то бред. Всё неправда. Всё ложь…

Я не верю.

– Ты, – резко поворачиваюсь к одному из охранников. – Отвезёшь меня к отцу.

Тот смотрит на мать, спрашивая разрешения, но той плевать. Она хватается за бутылку и осушает хрен знает какой по счёту стакан. Надеваю ботинки и беру куртку. Заметив, что охранник медлит, раздражаюсь:

– Живо давай, – скалюсь я, после чего первым выхожу из квартиры.

А в голове так и крутится: ложь, ложь, ложь. Они все лгут. Всегда, везде, каждую секунду. Я не поведусь на их обман, пока сам во всём не удостоверюсь. Пока лично не увижу.

Ложь 53. Ира

Декабрь подходит к концу, нещадно уничтожая своими морозами. Зима в этом году холодная и неприятно-тоскливая. За месяц мало что меняется: ситуация в школе стихает, шутки практически пропадают, косые взгляды тоже.

Назаров достаёт, но избавляться от него уже поздно. Как-то привыкла, что он всегда рядом, что-то чинит по дому, шутит, вытаскивает из депрессии, поднимает настроение. Нечто родное, но в то же время жутко далёкое и неправильное.

Я не влюблена в Костю так как в Стаса. При виде Скворецкого у меня ноги подкашиваются, сердце разрывается на части, а мысли путаются и ставят в неловкое положение. Я становлюсь безумной, но мне нравится это сумасшествие. Нравится проводить время наедине с парнем, пусть и просто разговаривать, случайно касаться, ловить на себе взгляды синих глаз, представлять другую жизнь, в которой мы могли бы быть вместе.

С Костей проще, легче. Можно болтать ни о чём, не стесняться, не думать, что выгляжу глупо. Наверное, было бы лучше, если бы я ответила на чувства парня, но моё сердце отчаянно требует другого. Ему хочется безумия, запретный плод, зреющий в руках лучшего друга Назарова.

Всё сложно. Мне не у кого попросить совета, а самой разобраться не получается. Поэтому всё плывёт как-то само собой по течению и, возможно, когда-нибудь куда-то приплывёт.

Никогда не думала, что так сложно быть взрослой.

Марины дома нет, брата, похоже, тоже, а мелкая сейчас должна быть в садике. Дверь никто не открывает, но я обязана встретиться с мачехой и забрать у неё «важные вещички», о которых эта женщина прожужжала мне все уши. Оттягивать встречу с ней глупо, ещё одного нудного звонка я точно не выдержу.

Хорошо, что у меня есть запасные ключи от квартиры отца, так что хотя бы мёрзнуть не придётся. Пальто отправляю на вешалку, а сапоги в самый угол, чтобы не мешались. Пока никого нет дома, терроризирую холодильник.

А потом я жду, и жду, и жду, и жду, пока кто-то не начинает открывать входную дверь. Слышу весёлые голоса на лестничной площадке и сразу же узнаю противный смех Марины. Ну, наконец-то!

Судя по звукам, в квартиру заходят двое. В коридоре начинается возня – они раздеваются, а я терпеливо сижу на кухне и жду «долгожданной» встречи. Вот она обрадуется, когда увидит меня.

– Ну, Дима, дай хоть раздеться, – хихикает Марина, и я замираю. Холодок скользит по спине, заставляя прислушиваться к каждому шороху.

Дима? Что ещё за Дима?

– Иди ко мне, моя помпушечка, – мурлычет незнакомый голос.

Помпушечка? Какого дьявола они там творят?

Я вскакиваю на ноги и подхожу к двери, прячась рядом с ней и осторожно выглядывая. Хорошо, что стол находится в другой части кухни, и со стороны входа его невозможно заметить.

– Подожди, а твой муж не вернётся?

– Нет, он на дежурстве. Совсем со своей работой помешался, – бурчит мачеха. – Вот, погоди, ещё немного, и я с ним разберусь. И тогда мы с тобой будем вместе…

Марина взвизгивает, что-то падает. Я вижу их: раскрасневшиеся на морозе, весёлые, смеющиеся. Мужчина с пышными усами и горбатым носом пытается поцеловать мачеху, а та игриво уклоняется от его рта, но Диму это не останавливает. Мужчина небрежно стаскивает с Марины шарф, куртку и начинает целовать в неприкрытые места. Такими темпами они перебираются в спальню, попутно хихикая и разбрасывая одежду.

Марина изменяет моему отцу с каким-то Димой! Усатым и противным… Фу! И что значит «разберусь с ним?». Вот я влипла-то… Надо валить, пока меня не заметили.

Бесшумно проскальзываю в коридор, незаметно преодолеваю расстояние до входной двери. Одеваться некогда: хватаю сапоги, пальто и как можно тише покидаю квартиру, а потом со всех ног несусь вниз по лестнице. Только оказавшись на безопасном расстоянии, натягиваю одежду, обувь и, даже не надев шапку, выскакиваю на улицу.

Вот, почему вокруг меня постоянно происходит какая-то фигня?

Не успеваю переварить произошедшее и добраться до остановки, как неожиданный телефонный звонок вырывает меня из мыслей.

Элли? Что ей надо?

– Алло.

– Ира? – не узнаю голос подруги. – Где Стас?

Прокашливаюсь.

– Я-то откуда знаю. Дома, наверное.

Она молчит.

– Его нет дома, он…

– Ну, не знаю, гуляет, – раздражаюсь, всё ещё пытаясь выбросить из головы измену мачехи. Господи, у меня теперь будет психологическая травма! – Позвони ему сама!

Отключаюсь, убираю сотовый в карман и на несколько секунд останавливаюсь посреди дороги. Сначала Марина, теперь Элли. Да что за день-то сегодня такой?

Так, ладно. Вернусь домой, подумаю о произошедшем, взвешу все за и против, а потом буду решать, что делать. Рассказать отцу? Это разобьёт ему сердце. Хотя, будет лучше, если они с Мариной расстанутся. Но ведь он тогда переедет ко мне… Ему же негде будет жить. Нет, лучше не рассказывать.

Чем ближе оказываюсь к дому, тем сильнее меня съедают противоречия. Я думаю о маме, о том, как рассказала ей об измене отца. Думаю о Марине, о реакции папы, о том, что будет дальше, если всплывёт правда. В любом случае мачеха собирается выгонять папу из дома, значит, при любом раскладе он переедет ко мне. Новость, конечно, так себе.

Ладно, раз результат один и тот же, значит, лучше рассказать всё отцу. Нечего Марине своевольничать! Точно. Как только увижу его, сразу же сдам мачеху. Так и сделаю.

Но моя решительность моментально спадает на нет, как только я выхожу из лифта на лестничную площадку и вижу сидящего рядом с моей дверью Стаса. Всё происходящее моментально испаряется в дымке и исчезает, как только Скворецкий поднимает голову и смотрит на меня слишком уж отчаянным взглядом.

– Стас? – неуверенно подхожу к нему – парень опускает голову.

Сидит на холодном полу, прислонившись спиной к стене, обнимает колени руками.

– Что случилось, Стас? – тихо спрашиваю я, садясь перед ним на корточки.

Почему он здесь? Скворецкий умный. Ни за что на свете не стал бы просто так приходить, зная, что может наткнуться на моего отца. Должно случиться нечто ужасное, нечто жуткое…

Уже собираюсь снова позвать Стаса по имени, но парень странно кривится, словно только что съел кислый лимон целиком за раз.

– Мой брат погиб, – шепчет он. – Его нет. Вообще нет, понимаешь? Я не верил им. До последнего не верил, а потом… Прости, я не знал, куда идти. У Костяна они будут искать меня в первую очередь…

Он утыкается носом в колени, а его плечи начинают подрагивать. Пытаюсь подобрать нужные слова, но в голове настоящая каша. Так вот зачем Элли звонила.

Осторожно обнимаю Стаса, чтобы хоть как-то показать, что я рядом. Внутри меня настоящий водоворот, каша, месиво, хаос. Парень шумно втягивает в себя воздух – я утыкаюсь носом в его волосы и прикусываю губу.

– Я здесь, – бормочу, поглаживая его затылок. – Всё будет хорошо, – не могу этого обещать, но слова сами вырываются изо рта. – Пошли в дом, ты замёрз…

С трудом заставляю Стаса подняться на ноги – он прислоняется плечом к стене, чтобы удержать равновесие и ждёт, пока я отопру дверь. Вот он, стоит у меня на пороге будто маленький ребёнок. Разбитый, уничтоженный, сломленный. Пусть у него и были проблемы с братом, но он его семья, самый родной и близкий. Потерять кого-то – самое ужасное, что может случиться в этом мире. Я знаю. Я проходила через это. И я в курсе, насколько это больно.

Открываю дверь и пропускаю Скворецкого внутрь, а потом захожу следом, и почему-то в этот момент мне кажется, что всему вокруг приходит конец. Жизням, миру, вселенным. Пути назад нет и никогда не будет. Это будто задание в игре, где тебе нужно сделать выбор, который в дальнейшем повлияет на сюжет. Но разве не из этого состоит вся наша жизнь? Череда нескончаемых выборов. И я делаю свой, ни капли не сомневаясь.

Вот только кто знает, куда он меня приведёт…

Конец 1 части.