Как умирает любовь. Исповедь [Любовь Бессмертная] (fb2) читать онлайн

Никогда не видьтесь с теми, кого когда-то любили

Это нехорошие встречи, все равно как с покойником

Максим Горький

Молодой мужчина худощавого телосложения медленно поднялся по ступенькам, и открыл тяжелую металлическую дверь. Половицы при каждом шаге издавали скрип, словно идешь по сухому снегу, который бывает при сильном морозе. Мужчина вошел в большой и просторный дом. В доме стоял терпкий запах табака, он как будто въелся в эти обои, которые не переклеивались уже много лет, в эти пыльные занавески на окнах с дохлыми мухами на подоконниках, в эти заскорузлые полы с черными трещинами между половицами. Вся обстановка в доме говорила о том, что много лет здесь не было женщины, которая смахнула бы веником паутину в углах стен, вычистила бы мутные стекла окон, пыль на мебели лежала толстым слоем. Все вещи были пропитаны запахом старости. А в доме стоял дух тоски и одиночества.

Хозяин дома был одет в кожаную коричневую куртку местами протертую от времени, пояс коричневых брюк затягивал грубый толстый ремень, на ногах резиновые сапоги, от которых при каждом шаге отваливались куски грязи. Грустный и пустой взгляд блуждал по пустой комнате. Он сел на стул возле когда-то белого камина, который сейчас напоминал грязный кусок стены с желтыми разводами и серыми прорехами, которые образовались в результате отлипания старых кусков засохшей побелки. Вынул из кармана шерстяных брюк коробок спичек. Он вытащил одну из спичек и задумчиво долго смотрел на коричневую горошинку на конце тонкой белой палочки – порох, потом чиркнул ее о край коробка, и спичка вспыхнула ярким пламенем. Вся жизнь на секунду встала у него перед глазами. Вся его никчемна, бесцельная и неудавшаяся жизнь. Глаза уставились в одну точку, потом спичка догорела и обожгла пальцы, это вывело его из оцепенения. Он резко бросил догоревшую спичку на пол и зажег другую. Поднес сигарету к этому пламени, которое постепенно угасало и превратилось в маленький огонек, рискуя скоро загаснуть и обжечь кончики пальцев. С наслаждением затянулся. Серые клубы дыма поднимались вверх кольцами и рассеивались под нависающим и угрожающим рухнуть серым потолком.

Докурив папиросу, молодой человек медленно встал. На вид мужчине было около сорока лет, но чересчур медленные движения, дававшиеся с неимоверными усилиями, невольно превращали его в глубокого старика, который готовится отойти в мир иной, однако жизнь безжалостно не дает ему это сделать, как будто нарочно продлевая его мучения, а сердце бьется вопреки желанию жить.

Мужчина снял с большого ржавого гвоздя охотничье ружье, достал из ящика стола патроны и с профессиональной точностью зарядил оружие. Уверенные и четкие движения выдавали профессионализм стрелка, однако еле заметная дрожь рук и влажные ладони говорили о том, что стрелок изрядно нервничает. Шум открывающейся двери сделали его движения более скорыми. Он резко посмотрел туда, откуда издаются звуки приближающихся шагов и с поспешностью поставил ружье на пол дулом вверх. Сам встал на колени и приставил ружье к горлу. Раскаты грома, которые разверзли небо на две половинки искрящейся желтой молнией, заглушили выстрел.

В дом вошла женщина. Ее взгляд упал на раскрытую книгу, которая лежала на полу. Черные буквы утопали в темно-красном пятне, которое как лужа после дождя расползалось по раскрытым страницам книги. Она медленно перевела взгляд с раскрывшихся страниц на человека, который лежал тут же, беспомощно раскинув руки в разные стороны. Лужа крови расползалась медленно, но уверенно пытаясь затопить собой все ближайшее пространство. В остекленевших, но еще живых глазах угасал взгляд затравленного зверя – уставшего от вечной гонки и борьбы за жизнь.

Ужас и непонимание овладели ею. Она тихо наклонилась к распростертому телу и слезы помимо ее воли закапали леденящим душу дождем. Прозрачные капли стекали тонкими струйками по мертвому лицу вниз на пол и тонули в красной луже, которая источала терпкий запах свежей крови. Она снова перевела взгляд на книгу, лежавшую рядом, и в глаза бросились строчки: «Ты умер. Ты умер для меня навсегда. Я тебя похоронила так же, как хоронят самых обычных мертвецов». Дрожащей рукой она подняла книгу и в угасающем как пламя свечи сознании мелькнуло: «Не успела».

Глава 1

Все в жизни неслучайно. Каждый человек, который вторгается в нашу жизнь, для чего-то нужен: научить, наказать, дать совет, напутствие, что-то доказать, указать на ошибку, покалечить или даже убить. Кто-то осознанно впускает людей в свою жизнь, кто-то не хочет, но обстоятельства складываются таким образом, что не оставляют ему выбора; кто-то усердно ищет и находит, а кто-то обходит стороной, но его настигают. Случайностей не бывает, и быть не может. Все предопределено свыше.

Я много думала, зачем я встретила тебя на своем пути, ведь таких как ты было много, однако ты останешься единственным среди них, кто как раскаленным железом врезался в мою память и оставил там клеймо на всю жизнь, ноющее и отдающее нестерпимой болью при малейшем соприкосновении прошлого и настоящего. Сначала я думала, что ты был моей самой первой любовью, потом – самой горькой ошибкой, но теперь я поняла, что ты встретился на моем пути, как и многие другие, чтобы я получила самый горький и самый важный урок в своей жизни – научилась любить по-настоящему. Но, увы, это был не единственный урок, который я усвоила после наших с тобой отношений. Ты также научил быть жесткой, нетерпимой, циничной. И хотя уроки, которые мы усваиваем в течение жизни, зависят во многом от характера человека, воспитания родителей, мировосприятия, обстоятельств, в которых проходит «учеба» и конечного результата, твое влияние на меня, мою судьбу в дальнейшем, было неоправданно велико.

Любовь и ненависть всегда идут рука об руку рядом. Это не ново. Когда заканчивается любовь или когда одна половинка решает прервать ее жизненный ход, вторая – начинает ненавидеть. Паника, что конец близок, переходит в тоску, потом так щемит сердце, что хочется умереть и наконец, разум побеждает. Чтобы уберечь себя от угрожающего сумасшествия, разум призывает гнев и ненависть на помощь. Вот почему так часто люди после расставания выносят всю грязь, которая была на дне души, на поверхность. Редко, кто не прибегает к этому мерзкому способу, но так проще пережить разлуку и потерю любимого человека.

Теперь я понимаю, что должна была тысячу раз умереть от счастья и две тысячи раз – от горя, когда отказалась от тебя навсегда, отказалась осознанно, глупо, но неизменно, как будто все было предрешено заранее, еще до нашей встречи, до нашего безумного знакомства, которое повергло нас в ту безудержную любовь. Мы словно утонули в океане счастья, которое бывает раз в жизни. Да я не побоюсь этого сравнения и скажу, что настоящая любовь бывает лишь раз в жизни. Нельзя любить дважды, нельзя любить трижды, это просто влюбленности, которые мы принимаем за любовь. А потом пытаемся найти замену, чтобы жить дальше. Это называется инстинкт самосохранения. Когда мозг человека не в силах совладать со своей болью он ищет замену и непременно находит… на время, а иногда навсегда.

Иногда я думаю, что ты встретился на моем пути, чтобы направить на мой истинный путь – писательства. Ведь именно ты – журналист – дал мне толчок в моем личностном развитии как журналиста, хотя выбор профессии произошел еще задолго до твоего появления в моей жизни. Я начала писать с такой уверенностью в свои силы, что все выходило настолько легко и непринужденно, как будто я занималась этим всю свою сознательную жизнь. И хотя ты ни разу не высказался ни с восхищением, ни с разочарованием о том, что я писала, но уже тогда начал ревновать к моему зарождающемуся хобби. Когда ты прочтешь эту книгу ты, наконец, получишь ответы на два терзающих тебя вопроса: Что стало причиной расставания? И кто виноват?

Я встретила тебя суровой зимой, когда снег белыми меховыми шапками лежал на деревьях, придавая им форму огромных грибов. От мороза воздух скрипел, а изо рта непроизвольно выходили облачка пара, поднимаясь вверх и растворяясь в холодной мгле. Стояла настоящая русская зима, которой я не знала еще в своей жизни. Но молодость не знает плохой погоды. Ей все равно, что за окном завывает ветер, а все дорожки превратились в белые снежные полосы и руки на морозе мерзнут даже в меховых варежках. Я с детства любила снег, потому что там, где я выросла, он выпадал крайне редко. А если это чудо происходило, то сердце замирало в груди от трепета перед предстоящими снежными гуляниями, лепкой снеговиков и просто кувырканиями в белоснежной перине. Приехав в красивый, но чуждый мне город, я узнала, что такое настоящая зима и разлюбила ее. Так люди часто влюбляются в то, что неведомо их сердцу, потому что воображение рисует им прекрасные картины, на которые можно любоваться годами, но стоит оказаться внутри этой картины, и ты понимаешь, что это совсем не то, о чем ты мечтал и совсем не то, как ты представлял себе.

Ты ждал меня у бара, чтобы поговорить о моей будущей профессии. Ты работал в той же компании, куда пытался устроить и меня. И хотя заочно мы уже давно были знакомы, это была первая личная встреча глаза в глаза после многих лет жизни рядом друг с другом, не ведая этого.

Высокий, статный и красивый, ты был самоуверен, но это не бросалось в глаза, ты знал себе цену, но твой взгляд говорил, что «я достоин тебя». Немного высокомерный, с повадками интеллигента, ты приковывал и восхищал своими большими умными глазами, в которых всегда отражалась нотка сарказма. Да, ты любил юмор во всех своих проявлениях, но это не обижало, а придавало нашему общению нотку флирта.

Ты стоял в своей кожаной куртке коричневого цвета и переминался с ноги на ногу от пронизывающего ледяного ветра. Безразличным взглядом окинув мою худенькую хрупкую фигурку в серой курточке ты пригласил в кафе обсудить все детали предстоящей работы, на что я с радостью согласилась, потому что промерзла до костей. Мои волосы развевались тонкими прядками и спадали на лицо легкой волной, закручиваясь на концах в кудряшки. Тогда я не осознавала еще, что мой немного наивный детский взгляд вонзился в твое сердце острой стрелой, и стрела застряла там на многие, многие годы, причиняя тебе почти физическую боль даже при одном упоминании моего имени.

Мы вошли в бар и сели за первый свободный столик. Ты заказал нам выпить и стал с безразличным видом рассказывать о работе, а я с открытым ртом ловить каждое твое слово. Мне было 20 лет. Наивная хорошенькая девушка еще не познавшая все жестокостей этого мира, в который я так неуверенно шагнула, вылетев неоперившимся птенцом из родительского гнезда. Да, именно такой ты меня и увидел: наивной маленькой девочкой, но не рассмотрел другого. За наивностью пряталась настоящая, искренняя, верующая, и любящая мир таким, каким он был, без прикрас. Такой меня воспитали родители, и совсем другой я стала спустя десятки лет. Беспощадная, жестокая жизнь. В нашем мире купли-продажи человек быстро меняется, также быстро как проданный товар. Мир ломает человека под себя, прогибает так же, как снег ветви деревьев. «Иначе нельзя, иначе не выжить» – думает каждый из нас, оправдывая свои дурные поступки, когда трудности давят на плечи своей тяжестью, и ты либо ломаешься и уходишь вникуда, либо ломаешь все, что попадается тебе на пути: чужие судьбы, включая и свою собственную. Законы жизни всегда неизменны: либо ты, либо тебя. Твое Я становится сильнее, жестче, неприступнее и ты закрываешься, как улитка в своей раковине, в которую теперь не достучаться совести, жалости и милосердию. Однако пятью годами ранее, когда я еще училась еще в школе с твоим братом, я знала о твоем существовании, но никак не предполагала, что нам суждено встретиться и прожить маленькую, но сумасшедшую жизнь. По иронии судьбы мы выросли в одном маленьком приморском городке и жили в соседних домах, даже ни разу в жизни не повстречав друг друга даже случайно и уж совсем не предполагая, что много лет спустя жизнь сведет нас совершенно в другом городе и предоставит шанс стать счастливой парой.

Так вот я училась в школе с твоим родным братом, он был моим ровесником и ты был его старше почти на восемь лет. Стыдно признаться, но я была немного влюблена в него тогда. Школа – это пора бесчисленных влюбленностей, которые, как правило, заканчиваются невинными поцелуями и романтичными прогулками под луной, но не более того.

Мы вместе ходили на школьные дискотеки, вместе ездили в школу на автобусе. И хотя этот робкий мальчик всегда держался как бы в тени, его нельзя было не заметить, потому что появлялся он в самые неожиданные моменты. Однажды после очередного школьного праздника, мы учились тогда в десятом классе, мы сидели большой компанией в кафе, и я забыла там туфли. Чужие туфли, мне их дала соседка надеть на школьный праздник. Кто-то, вероятно, решил, что их можно продать, выручив за них хоть и небольшую сумму денег, но которую хватит на бутылку «горяченькой». Когда спустя 20 минут я вспомнила о забытых туфлях и вернулась в кафе их забрать, их уже там не оказалось, а наши попытки узнать у бармена, кто же забрал пакет, не увенчались успехом.

Я плакала так, как будто умер мой любимый кот, а твой брат просто молча держал меня за руку, и было так тепло от его прикосновения и хотелось, чтобы это продолжалось вечно. Ни один мужчина больше так мне не сочувствовал – ни тогда, ни потом. Не знаю, был ли он также в меня немножко влюблен, но он не стал героем моего романа, потому что им суждено было стать тебе. Твой брат по прихоти судьбы стал связующим звеном в наших с тобой судьбах. Город, в который я приехала совсем к другому человеку, свел нас троих.

Глава 2

Величественный и благородно-красивый Киев. Неприступный и чуждый для всех, кто пытается покорить его «вершины». Я любила этот город и ненавидела одновременно. Красота завораживала, но не давала ощущения покоя и комфорта. Язык, обычаи, культура – все мне претило с самого начала, с самого приезда и даже красота мест этой великой столицы не могли влюбить меня в себя с такой силой, чтобы я захотела остаться там жить навсегда. Цветущие каштаны весной, широченная река Днепр с ее бездонным дном и темно-синими водами завораживала, но не манила. Я помню, как я прыгала в воду с пятиметрового моста в реку, и быстро плыла к берегу, рискуя быть унесенной течением. Переплывать реку поперек с одного берега на другой тоже была детская забава, и мне это удавалось, ведь я выросла на море и хорошо умела плавать.

Да, этот был солнечный зеленый город, с причудливыми облаками, современной архитектурой, могучими деревьями среди каменных джунглей, прохладными фонтанами, окруженными толпами туристов. Все было по-новому красиво, но чуждо моей натуре, которая знала только широту полей и лугов, зелень хвойных лесов и пенистые воды Черного моря. Я обожала Хрещатик с его многочисленными гостями-иностранцами, которые так и норовили украсть меня у тебя. Я обожала фонтаны на площади Независимости с прозрачной и чистой водой, которую так хотелось пригубить в знойный летний день. Я садилась на краю каменного изваяния, в центре которого высилась статуя, и капельки воды словно дождинки орошали мое уставшее от летней жары лицо. И хотелось сидеть так вечно и ни о чем не думать, но самые разные мысли, которые роились в моей шальной и сумасшедшей голове, не давали мне насладиться свежестью этого раннего утра в полной мере.

Все было необычно для меня. Я широко раскрытыми глазами смотрела на эту мощь и красоту, но столица не покорялась мне. Молодость – опасное время. Молодость – время неудовлетворенных амбиций, безутешных слез, радужных надежд и веры, что весь мир будет лежать у твоих ног, что только ты достойна всех благ, какие существуют на этом свете. Но все разбивается вдребезги при соприкосновении с действительностью, совершенно иной.

Этот город не закрался в мою душу тайной, которую хочется познавать снова и снова, вызывая чувство опьянения, тоски, ностальгии и непременного желания возврата.

Может поэтому я решила сбежать в другой мир, в другой город, в другую страну – не менее мощную, не менее красивую, но более холодную. Не потому ли, что душа всегда стремится в родные стены, а язык хочет говорить на родном языке, а может моя детская мечта желала воплотиться в жизнь, а это было не то место, которое могло утолить мои желания недавнего прошлого.

Глава 3

Итак, я стала работать в той же компании, где и ты. Разные этажи, и разные офисы не стали препятствием для наших встреч. Мы стали переписываться в социальных сетях. Я взяла инициативу на себя, совершенно не думая о последствиях.

Переписка в социальной сети:

Я: – Пропажа ты где?

Ты: – Ходил обедать. Соскучилась?:)

Я: – Чем обедало Ваше величество?)

Ты: – Тем же, чем вечером собираюсь угостить тебя: вкусной пиццей. Хочешь?

Я: – Заманчиво…Я подумаю

Ты: – Думай быстрее. Лимит моего желания провести с тобой вечер – на исходе

Я: – Фи, как грубо. Тогда придется согласиться

Ты: – Ну, до вечера?

Я: – Надежды юношей питают

Играючи мы после работы шли ужинать в ближайший ресторан, играючи ты показал мне квартиру, в которой коротал одинокие ночи. Итак, с момента встречи двух серых глаз закрутился бурный роман, который продолжался 15 месяцев. Каждый вечер после работы ты водил меня в ресторан и под звуки музыки мы наслаждались друг другом. Ты брал меня за руку и нежно гладил пальцы, смотря чуть пьяным взглядом мне в глаза, спрашивая как бы: тебе хорошо со мной? Мой взгляд уверенно отвечал: «да, милый, лучше не бывает».

Говорят, что найти человека, с которым приятно молчать – большая редкость. Я совершенно не помню, о чем мы говорили тогда, потому что за нас говорил язык любви, а значит, все слова были не важны. Взгляд, движение, улыбка – этого было достаточно для того, чтобы парить, словно в облаках, ощущая неземную легкость бытия.

Потом ты провожал меня домой и всю дорогу в маршрутке мы страстно целовались, не замечая осуждающих взглядов пассажиров, нам было все равно. «Да, это была любовь» – скажет кто-то. «Нет – это была страсть» – отвечу я. Такой сильной, жестокой, всепоглощающей может быть только страсть. Я приходила домой, где меня ждал другой. Тот другой, который любил меня со всеми моими недостатками, с которым я прожила три года, который в меня, говоря современным языком, «вложился» по полной, будучи уверенным, что я стану его женой. В один из последних вечеров перед тем, как покинуть этого уже близкого и родного мне человека, я сидела на кухне и смотрела в одну точку пустым взглядом. Только в голове кружился вихрь мыслей, уносящий меня в неведомое будущее, которое манило и пугало одновременно. В душе пустота и страх перед неизвестностью.

Он сел рядом и вложил в мои руки алую розу. Он часто дарил мне цветы, делал дорогие подарки. Это было не просто ритуалом, это было подтверждением его любви. По крайней мере, он так думал. Я думала так же. Конечно, в его умную и практичную голову давно закрались подозрения, что я веду двойную жизнь. И хотя все выходные я проводила в его квартире, украдкой отправляя тебе сообщения, он понял, что скоро случится неизбежное и старался изо всех сил этому воспрепятствовать. Отец, которого он пригласил приехать из другого города, чтобы нас познакомить, был несколько озадачен тем, что я его встретила холодно и враждебно, за что потом долгие месяцы упрекал себя в нашем расставании, думая, что он что-то сделал не так. Мне даже было его немного жаль. Но колесо судьбы закрутилось с такой неимоверной скоростью, что остановить его было не под силу ни одному человеку.

В любви всегда один любит, а другой – позволяет. От этого было досадно и обидно до слез. Ведь я не смогла оценить все благородные порывы и искренность того, с кем провела последние три года жизни. Он делал предложение руки и сердца, но всегда получал отказ, потому что слишком рано встретился на моем пути. Он был слишком взрослым для меня, взрослым не по возрасту, а по уму, по взглядам, по отношению к жизни. Я пребывала в том возрасте, когда невозможно оценить все это. Молодости больше свойственно желание страсти. Я была просто потребителем в этих отношениях, не давая взамен ничего, кроме своего созерцания, пустого созерцания пустой красоты.

Роза лежала в моих руках, такая красивая и колючая. Я расплакалась, а он заволновался, не понимая, что происходит, и с парализующей все тело болью, которую выдали глаза, спросил: «Да что с тобой?». Но как я могла смотреть в эти любящие глаза, и сказать жестокую правду: что я ухожу навсегда, что я уже давно с другим, что каждый вечер я предательски целую другого, что все мои мысли по ночам только о нем. Нет, я не могла этого сказать. Я струсила. Я продолжала приходить поздно вечером, ссылаясь на работу, отрешенно ложилась спать, ожидая скорейшего наступления утра, чтобы как можно быстрее уехать на работу, которая соединила нас с тобой – любимый – как ниточка, и давала возможность видеть тебя каждый вечер. Заканчивался день, мы брались за руки и шли по улицам ночного города в никуда, и каждый шаг отдавался в сердце приятной истомой и ощущением безграничной радости. И только один вопрос стоял между нами: а что дальше? Но мы боялись на него ответить и прятались в шумных барах с кричащей музыкой, закрыв глаза и уши.

Глава 4

«Когда человек не может принять решение, за него его принимают другие». Все случилось в Новый год, который я отмечала с тобой. Я приготовила тебе подарок. Это были часы. Обычные настенные часы, очень миленькие в красивой оправе, яркие и праздничные, прямо как начало наших отношений. Когда ты раскрыл упаковку, ты остолбенел. У тебя был не просто испуг в глазах. Твое лицо исказил ужас и паника. У меня в глазах застыл немой вопрос: «что не так?». А ты с таким остервенением отпрянул от подарка, что мне стало не просто неловко, а до жути больно и неприятно. «Часы нельзя дарить!». Ты словно выплюнул эту фразу, а потом взял себя в руки и уже спокойно положил часы на диван, все еще оглядывая их с нескрываемой досадой. «Почему?» – виновато спросила я и тоже с досадой посмотрела туда, где лежал злосчастный подарок. Часы ритмично отбивали стук, а секундная стрелка проворно бежала по кругу, словно убегая от кого-то. «Плохая примета» – выдохнул ты и почувствовал себя неловко. Я облегченно вздохнула. «Все-таки лучше пусть будет плохая примета, чем отвратительный подарок» – подумала я. Впрочем, в данном случае одно другое не исключало. «И что значит эта примета?» – спросила наивно я. Ты промолчал.

Конечно, женское любопытство победило и я не смогла не заглянуть в книгу примет и не прочитать следующие строки: «Подаренные часы начнут отсчитывать время до расставания и разлуки. Даже если часовой механизм будет работать долго, все равно рано или поздно грядет расставание. В том случае, когда стрелки остановятся, разлад в отношениях наступает моментально». У меня пробежал по спине холодок и, хотя я не верила в приметы, стало как-то неуютно, но моя натура оптимиста отвергла все прочитанные строки о неизбежном расставании и в сердцах я крикнула: «Ерунда». Конечно, меня удивило, что мужчина верит в такую чушь, обычно это прерогатива женщин, но я быстро забыла об этом маленьком неприятном происшествии.

А ты молча повесил часы на стену и каждый раз, когда твой взгляд падал на стену, где висели злосчастные часы, твое лицо принимало выражение мученика, которому подписали смертный приговор, но не сказали дату и время. Впрочем, вся наша жизнь рано или поздно подходит к концу. Твоя беда была в том, что ты был слишком суеверен, а я слишком легкомысленно относилась ко всем приметам, зная, что если не верить, то и не сбудется. Так наши часы начали отсчет нашей безумной любви. А мы поехали праздновать Новый год к твоим друзьям, совсем не думая о будущем, но остро чувствуя настоящее, упиваясь им, как дорогим и редким вином.

В Новый год я вошла с новой любовью. Мне было до жути страшно, ведь я совершенно тебя не знала. Это было ощущение нереальной эйфории, никогда мною ранее не испытанной. И невозможно описать словами то, что я ощущала тогда. Но именно сейчас, когда я пишу эти строки, я переживаю все заново. Такое возможно. Память – очень опасная штука. Она может вернуть нас туда, где мы были счастливы, со всеми оттенками эмоций, которые мы переживали.

Безмятежный праздник испортил мой «бывший», который именно в Новый год осознал все случившееся, и вся горечь разочарования обрушилась на него с мощью цунами, которая своей разрушительной силой без разбора сметает все на своем пути. Вся его безграничная любовь ко мне была унесена смертельными волнами ненависти и злости. Он написал сообщение по телефону, что мои вещи ждут меня у дома.

Мы вместе поехали за моими вещами, которые мой теперь уже бывший мужчина «благородно» сложил возле мусорного бака во дворе многоэтажки, в которой мы прожили последние несколько месяцев. Но я не злилась, я не осуждала. Я лишь про себя сказала: «так мне и надо!». Ну а ты ликовал и не мог скрыть этого. «Отвоевал» – рапортовал ты с пугающей самоуверенной улыбкой на губах. Любовный треугольник распался на части. Остались только мы с тобой. И хотя меня обуял жуткий страх перед неизвестным будущим, выбора не оставалось.

Глава 5

Я переехала к тебе, в ту маленькую однокомнатную квартирку и со всем своим женским чутьем начала обустраивать и обуютивать ее. Ты внимательно наблюдал за мной, надеясь увидеть ту хозяйственность, которую каждый мужчина мечтает увидеть в своей женщине. Ту, которую он наблюдал с раннего детства ежедневно; хозяйственность, присущую только его родной маме. Но ни один мужчина, увы, не поймет, что ни одна женщина не сможет заменить ему мать, ни одна мать не сможет заменить ему жену. И это-то и становится камнем преткновения в отношениях влюбленных. Это стало для тебя откровением, собственно как и для любого мужчины в этом мире, который не может смириться с тем, что мама уже никогда не будет заботиться о нем так, как она заботилась в детстве. Конечно, я не была похожа на твою мать, я даже не пыталась этого делать. К тому же я была еще молода, чтобы стать тем, кем ты хотел меня видеть: заботливой, ласковой и нежной, готовой жертвовать своими интересами ради интересов любимого человека. Мне в принципе было не присуще поведение любящей женщины, но это совсем не говорило о моем безразличии к тебе. Вот такой закрытой чувствам я была с детства. Не знаю, насколько тебе претило это, но ты никоим образом не показывал мне этого.

Ты простил мне мою нелюбовь к приготовлению изысков, и мы питались исключительно в местных кафешках и ресторанах, которые со временем набили у меня оскомину до такой степени, что я готова была заняться хозяйством, лишь бы не тащиться завтракать в накуренную кафешку с утра пораньше. Однако ты был непреклонен и тратил на «развлечения» все до последней копейки, надеясь, что это спасет нашу любовь от рутины, поглощающей все самые светлые чувства в человеке.

В выходные мы ездили по магазинам, чтобы купить мелких безделушек, которые внесли бы в наше жилище частичку наших сердец. Ведь квартира была арендована и только так мы могли сделать ее хоть на время «нашей». С разрешения хозяйки мы поклеили новые обои, купили письменный стол, за которым я по вечерам писала статьи и заметки в журналы. Это скромное на вид жилище дало приют двум любящим сердцам, и впитало в себя запах наших тел, наших мук, страданий, слез и безмерного счастья.

Все будни были одинаково похожи, но неизменно в них было одно – любовь во всех ее проявлениях. Это тот период, когда все видишь в розовом свете.

Как-то ты сказал мне, что ты по натуре волк, а волки одиноки по жизни. И если мы расстанемся, то я буду последней в твоей жизни. Действительно ли ты так думал – я не знаю, но тогда мне это польстило. Ведь ты был для меня всем на свете, и уж ни в коем случае я не могла подумать, что именно я стану причиной твоего вечного одиночества. Ты сдержал слово…Я же в свою очередь оправдывала все твои выходки, всю свою жизнь я выкраивала под тебя, чтобы не дай бог не обидеть, чтобы не сделать больно, не сказать лишнего. Это было несвойственно моей противоречивой, эгоистичной и бунтующей натуре. Периодами было очень сложно совладать с собой, промолчать, не заметить, тогда возникали ссоры. Ну куда без них? Наши ссоры были безобидны. Так маленький ручеек превращается в реку с порогами, а потом становится блестящей гладью озера.

Помню, как я с юмором и каким-то ненормальным умилением рассказывала своей подруге, как ты напился прошлой ночью и завалился спать на кровати, страшно храпя, а я в это время ютилась на другом диванчике, свернувшись калачиком и всю ночь страдая от ужасных звуков, раздающихся из другой половины комнаты. Все казалось милым, безобидным. Я воспринимала тебя как маленького шаловливого котенка. Но то, что меня умиляло в первые месяцы нашей любви, стало раздражать и пугать в дальнейшем, спустя полгода. Но пока я смотрела на все глазами любящей женщины, а любящая не осудит, а оправдает всегда и во всем.

Мы стали частью друг друга, мы не могли друг без друга прожить и минуты. Мы дома даже не завтракали, сложно было назвать домом ту маленькую однокомнатную квартирку, в которой мы провели полтора года нашей безумной жизни. Мы ложились на старенький уютный диван, включали ноутбук и смотрели фильмы по вечерам, желание переполняло нас, и фильм редко досматривался до конца. Мы рано просыпались и убегали прочь из этой тесной коморки в мир, полный красок. Зимой – то были парки с зелеными елями в снежных шапках, весной – пушистые цветущие каштаны, летом – мосты, по которым мы переходили широкую реку Днепр с коричневыми берегами, любуясь зелеными просторами Киева, осенью – моросящие дожди, от которых мы прятались в кафешках, где ели ароматные шашлыки, запивая красным вином с запахом Изабеллы. Это было мое любимое вино, любимым оно осталось и по сей день, потому что Изабелла – самый ароматный и вкусный виноград на свете.

Так проходили неделя за неделей, месяц за месяцем, наша любовь росла с каждым днем. Когда говорят, что в животе летают бабочки – это правда, это наиболее точное определение того чувства, которое испытывают влюбленные. Но когда мы ссорились, эти бабочки превращались в гусениц и начинали ползать, вызывая приступ тошноты, от страха потерять друг друга. Я стала задумываться о семье, даже такая феминистка как я, полная амбиций и непостоянства, захотела семью, потому что рядом был Ты. Но ты медлил, ждал чего-то, хотя мне и торопиться было некуда, 20 лет – тот возраст, когда для одних слишком рано, а для других слишком поздно создавать семью. Мне было еще слишком рано… Разум и сердце всегда спорят между собой в таких вопросах. Сердце любит, а разум говорит, что любовь не вечна, а как же карьера, а как же свобода, а пресловутая самостоятельность и независимость? «Ограничения! Тебя посадят в клетку» – кричал разум. – «Да, я уже в клетке» – отвечало сердце. Нельзя любить и быть свободной! Это противоречит всем законам природы. И только отсутствие кольца на пальце дает ложное ощущение свободы, но оно ложное…

Но стоило тебе надеть мне на пальчик заветное колечко, и я была бы твоей навсегда. А может не навсегда. Может мы просто избежали звания «разведенок», а может, упустили настоящее счастье в погоне за эфемерным будущим. Но ты присматривался ко мне, и когда я прошла твой тест «будущей жены» на «ура», ты провалил тот же самый тест «будущего мужа». Время сыграло не в нашу пользу, оно стало врагом нашей любви.

Глава 6

Однажды, когда мы в очередной раз ехали с работы, в подземном переходе метрополитена мой взгляд приковал маленький пушистый серый комочек – маленькая кошечка, которую пыталась продать женщина почти задаром. Огромные зеленые глаза смотрели на меня с такой мольбой, что сердце рвалось на части. Она протягивала ко мне свои крошечные лапки, мурлыкая и ластясь. Я взяла ее на руки, и она прижалась своим теплым тельцем к моей груди, призывая спасти ее. И ты купил мне это беззащитное существо, как обычную мягкую плюшевую игрушку, именно такое значение имел для тебя этот комочек – сделать мне приятное, доставить мне очередную радость, зная мою слабость – безмерную любовь к кошкам. Купил, чтобы сделать приятное мне, не осознавая, какую боль причинишь в итоге – ему – беззащитному котенку. Тогда ты не думал о последствиях, ты решил, что это игрушка, которую можно выбросить или передарить, когда надоест. В этом был весь ты. Жить настоящим, не думая о будущем и не вспоминая о прошлом. Я так и не смогла научить тебя любить животных так, как любила их я.

Вскоре я горько пожалела, что поддалась искушению взять домой котенка, но ты никогда не узнал об этом. Ты стал ненавидеть это беззащитное маленькое существо, потому что она забирала часть моего внимания, которое должно было принадлежать всецело тебе. Ты стал грубо отталкивать ее ногой или запускал в нее тапок, а в минуты уединения со мной запирал ее на кухне, где она жалобно мяукала, не желая сидеть взаперти. Маленькое невинное существо, жизнь которого полностью была в человеческих руках – наших. Говорят, что люди, которые жестоко обращаются с животными, не способны на добрые чувства: на жалость, милосердие и любовь к другим людям. Я испугалась. Неужели ты совсем другой – не такой, каким я знала тебя все это время, с момента знакомства. Твоя сущность открывалась мне с другой стороны. Она меня начинала пугать.

Однако я молча сносила это пренебрежение, и спустя год отдала уже взрослую кошку чужим людям, где-то глубоко в душе предсказывая мой отъезд и несладкую судьбу оставленного зверька у тебя. Я плакала как ребенок, когда уезжала в отпуск на три недели и вверяла в чужие руки прирученную мной животинку. Но когда я вернулась, и женщина предложила оставить кошечку у себя, я отдала ее, в душе горюя и радуясь одновременно, что таким образом спасу ее от худшей участи. Я предала это доверившееся мне существо, потому что не могла видеть, как ты обижаешь ее у меня на глазах. Я выбрала тебя, но ты был единственным человеком в этом мире, кому я простила это предательство, простила тебя и всю жизнь корила себя, ведь «мы в ответе за тех, кого приручили». Сколько раз в жизни я пыталась спасти несчастных уличных кошек? Это нестерпимое желание помочь всем животным на свете и невозможность осуществления этого желания делала меня безумной.

Спасение началось еще в раннем детстве, когда я принесла домой огромного уличного кота. Я накормила его молоком и уложила спать на родительском диване. Спустя два часа, боясь разбудить его и моля одновременно, чтобы он быстрее проснулся сам, я стояла возле этого пушистого и большого комка шерсти с растерянным видом. Ведь мне нужно было уходить на занятия танцами, а оставить его дома одного я не могла. Это привело бы к конфликту с родителями, которые скоро должны были вернуться с работы. Но к моему удивлению кот как будто услышал мои мольбы, открыл свои раскосые зеленые глаза, сладко потянулся, широко зевая своим красным ртом с острыми белыми клыками и сам поплелся к двери, даже не оглянувшись на меня – того человека, который хотел его спасти. Это так похоже на нашу жизнь, в которой мы часто принимаем помощь других как само собой разумеющееся. Не знаю, спасением ли было то, что я подбирала неоднократно уличных кошек и в итоге оставляла их другим людям. В детстве я всегда мечтала, что когда стану взрослой, то обязательно открою питомник для животных и все, абсолютно все бездомные кошки и собаки будут жить в тепле и сытости. Одного я не понимала, что питомник – это тоже клетка. Это несвобода. Это тюрьма. Что бы выбрала кошка, умей она говорить, не узнает никто. Хотя кошки тоже бывают разные, как и люди. Кто-то жаждет жить в золотой клетке, а кому-то мало и целого мира.

Глава 7

Ревность – та стрела, которая бьет в сердце и ломает душу. Она стала ядом, который травил мое тело медленно, но верно. Я не могла выйти в магазин, чтобы потом не увидеть твое недовольство. Ты контролировал все: от социальных сетей до телефонных звонков. Ты знал, о чем я говорю и с кем. Твои галлюцинации, что ко мне прикасается другой, где бы мы ни находились, становились твоим ужасом и моим кошмаром. Ты убивал себя изнутри и душил меня своим вниманием и любовью, в которой я стала тонуть, тщетно пытаясь нащупать ногами дно. Как у утопленников перед смертью появляется паника, и они начинают барахтаться, что есть мочи, увлекая в пучину за собой спасателей, так и я стала бояться тебя, твоего эгоизма, твою жажду обладать всем: моим телом, душой, мыслями. Я перестала принадлежать себе, ты подчинил меня, чтобы уничтожить, уничтожить мою личность, которая только начала свое становление. Тебя раздражала моя работа, мое желание выйти за рамки, установленные тобой. Я хотела развиваться, писать, читать, но тебе было мало, всегда было мало меня. Ты ревновал даже к книгам. Это становилось невыносимо. Я стала отдаляться, потому что тебя стало слишком много в моей жизни, но при этом ты не перестал быть для меня всем. Пока ты топил свой страх в вине, я погружалась в работу с головой, чтобы не видеть, во что ты превращаешь нашу жизнь. Насколько ты привил мне любовь к журналистике, настолько же ты желал избавить меня от всего, что могло забрать меня у тебя. Любая поездка на интервью заканчивалась скандалом и недовольством. Постепенно в нашу жизнь вошли ссоры. Их становилось все больше, они как крысы заполняли трюм корабля перед тем, как покинуть его в смертельную бурю.

А помнишь, как я познакомилась с иностранцем и скрыла это от тебя? А ты узнал. И был вне себя от злости и ревности. А ведь я даже с ним не флиртовала. Я была слишком молода, и мне хотелось нравиться мужчинам, и я нравилась и дальше этого никогда ничего не шло. Мы просто болтали как два друга сидя на скамейке в тени каштанов. И я совсем не подозревала, что он имеет какие-то другие черные, пошлые мысли, кроме как просто побеседовать на совершенно безобидные темы. Наивность – то, что сопровождает юность или глупость.

Я не думала о том, что сделаю тебе больно, скрыв это маленькое приключение от тебя, и тем самым дам подозревать себя во лжи, в предательстве, в плохом умысле, в измене. Я просто хотела оградить наши отношения от недопонимания, которое непременно возникло бы. Я не учла одного: ты все равно все узнал, и стало только хуже. Ты жутко кричал, хватал меня за руки, пытаясь остановить. Потом мы вышли на улицу и, предугадывая, что я хочу уйти, ты крепко держал меня за руку, причиняя физическую боль. Мне стало по-настоящему страшно. Я никогда не знала тебя таким. «Нужно во чтобы то ни стало убежать» – подумала я и расслабила руку, давая понять, что я спокойна, тем самым пытаясь усыпить твою бдительность. Ты пошел в магазин за пивом, а я осталась стоять на улице. Когда дверь магазина за тобой закрылась, я опрометью бросилась бежать в подземный переход, в висках стучало с такой силой, что я не слышала своего громкого дыхания от быстрого бега. Я мчалась так, словно за мной гонится убийца. Перебежав дорогу я села в первый попавшийся троллейбус, и поехала куда глаза глядят. Быстро набрала номер телефона единственной подруги, и рассказала о случившемся. Она сказала, чтобы я ехала к ней домой переночевать. И я поехала. Ты чуть не сошел с ума от страха. Об этом я узнала на следующий день. Ты звонил 25 раз за ночь. Я отключила телефон, чтобы не слышать, как ты трезвонишь без остановки. Чего только я не пережила за ту страшную ночь без тебя. Я смирилась, что мы расстанемся, жуткий страх закрался в мое сердце. Ведь кроме тебя у меня никого не было в городе. Как жить дальше. Где жить? Как жить без тебя? Сон так и не пришел ко мне. Я слышала, как бьется мое сердце, казалось, что оно бьется так громко, что его стук слышат все в комнате, где я ночевала. Эта ночь украла у меня несколько лет моей жизни. Утром по дороге на работу я взяла трубку и услышала твой голос. От прежнего тебя накануне не осталось и следа. Ты снова превратился из тигра в маленького беззащитного котенка, который также нуждался в тепле и заботе. Страх, который ты так же пережил этой ночью, выдавал твой дрожащий голос.

Я согласилась встретиться в кафе. Твой взгляд был красноречивее любых слов. Я не забуду его никогда. Пронзительный и жалкий, как у побитого щенка, который, несмотря на все несправедливые побои своего хозяина, любит его и просит простить его за что-то, что явилось причиной ярости хозяина. И пусть он не знает за что, но это и неважно. Он просто преданно любит, так, как может любить только собака. А если хозяин побил его, значит, так нужно было, но это не умаляет его любовь ни на грамм. Ужасное чувство я пережила. Я смотрела на тебя, и мне было тебя жалко. Я забыла все слова, что ты говорил мне накануне, я забыла причину твоего гнева. Остались только эти глаза, смотрящие вглубь сердца, режущие до боли, и эти руки, горячие, дрожащие и крепко сжимающие в своих руках мои холодные пальцы, такие же холодные, как мой взгляд, острый как лед, режущий как нож, проникающий в самую душу своим прохладным дыханием остывающей любви.

Да, я была легкомысленна, я признаю это сейчас, но не тогда. Ты видел и знал меня, но ты был завоевателем. Тебе льстило, что твоя женщина нравится другим, это придавало остроту нашей любви. Ведь я принадлежала тебя. Но принадлежала ли? Ты так думал тогда.

И если бы не твоя бесконечная слежка за мной, моим телефоном, ты так и не узнал бы, а главное, не стал бы сомневаться в моей любви к тебе, и я бы ни за что на свете не променяла бы нашу любовь на этого престарелого итальянца с ужасным ломаным английским. Таких знакомств у меня было еще много. Ты это знал, и теперь старался мириться. Твои звонки стали навязчивыми до невозможности. Когда я уезжала на сессию в другой город, я не могла даже сходить спокойно в туалет, чтобы не услышать этот уже ненавистно дребезжащий телефон. Я с раздражением брала трубку, зная, что это снова звонишь ты, успокаивала тебя, рассказывала в подробностях, чем я занята, чтобы развеять твои опасения. Но твоя ревность доводила тебя до исступления. Однажды ты сорвался и приехал ко мне, потому что твой мозг утонул в океане ревности, которая затопила все твое сознательное и бессознательное и не давала тебе спокойно прожить безменя и двух недель. Но потом были упоительно-счастливые дни на съемной квартире в том городе, где я сдавала сессию, исступленно-страстные ночи, бесконечно надоевшие рестораны и ты – такой любимый и родной со своей больной любовью.

Ты ревновал меня к моему прошлому, как будто ты жил в нем и был его неотъемлемой частью. В моем прошлом я изменяла тебе с другими мужчинами, с тем, от кого ушла к тебе, с тем, кто был у меня до него. Ты презирал их всех за то, что они касались меня, за то, что им я дарила свою улыбку и свой взгляд, а тебя не было рядом, ты был с другой, а она тебя раздражала, ее запах, ее ласки, любовь к тебе.

А помнишь, ты прислал мне любовное письмо, которое писала тебе та – другая. Она назвала тебя «Падший ангел». Да, это был ты. Теперь я понимаю ее – ту девушку, что писала тебе это письмо.

Действительно ли со мной ты стал другим или я заблуждалась? Может ли любовь быть сильнее характера? Да. Ей неподвластна только смерть. Все остальное в ее руках. Она крепко держала тебя в своих объятиях, не желая выпускать ни на секунду, не давая передышки даже ночью, во сне. Меня же она коснулась только своим дыханием, но обожгла сильнее огня.

Зачем ты прислал мне это письмо? Хотел ли ты тем самым вызвать во мне приступ ревности или показать, как ты был любим? Не знаю, но чувство ревности было чуждо мне тогда, потому что твоя любовь ко мне затмила все недоверие. Ты отдался весь без остатка. Ты показал мне больное место и дал возможность бить туда, ты стал жертвой, ты хотел быть жертвой, как та женщина, приславшая тебе письмо, в котором признавала тебя всесильным, но не над вселенной, а над собой. А я не хотела тобой пользоваться и бить тебя, но ты раз за разом подставлял то место, приказывая: «Бей!» и в душе плача от боли и жалея себя. И мне было жаль. Жалость – вообще ужасное чувство, оно унижает того, кто просит ее и хочется плакать еще больше, ведь тебя унизили. Мне было тебя жаль, но еще больше я тебя любила, возможно эта любовь проявлялась совсем не так, как того хотелось тебе, как вообще она могла проявляться. Любовь нельзя измерить ни словами, ни даже поступками. Можно дарить цветы и подарки, а потом предать человека в самый ответственный и сложный для него момент жизни, а можно просто идти с человеком за руку и быть поддержкой и опорой без фейерверков и салютов, скучно, но уверенно и до конца. Я не стала тебе поддержкой и опорой, «Я предала тебя» – так решил ты тогда, так думаешь и сейчас.

Глава 8

Ты часто рисковал жизнью. Помнишь? Еще до меня. Ты прыгал с парашютом, получал свою дозу адреналина, необходимую тебе и прыгал снова. Я не знаю, сколько раз ты совершал это безумие, зато знаю, скольких друзей ты потерял в этом виде спорта. Их было четверо. Твой друг разбился, когда совершал свой очередной прыжок. Запутался в стропах, распутать не получилось. Потом второй друг покинул этот мир. Третий. И даже та белокурая девушка, в которую ты был чуть-чуть влюблен. Их всех не стало. Не стало глупо и безрассудно. «А разве бывают «умные смерти»?» – сказал ты. Потерять близкого человека – всегда больно. Больно потому, что ты не сможешь больше с ним поговорить, увидеть, почувствовать его рядом, страшно от того, что начинаешь чувствовать зыбкость жизни. Тебе было больно и страшно, но ты продолжал прыгать, будучи уверенным, что смерть не коснется тебя своим крылом. Мы всегда думаем, что будем жить вечно. Еще одна ошибка юности. Твои друзья тоже так думали, но их уже давно нет, а ты живой. И ты бросил свое хобби, а я была рада. Потому что боялась, боялась, что продолжишь прыгать, боялась, что смерть заберет тебя у меня, боялась и мечтала сама прыгнуть с парашютом, но ты не дал, а я так и не стала пробовать, никогда…

Чего ты искал: адреналина, эмоций, которых не хватало в жизни или просто прыгал, чтобы убить время? Ты говорил: «Прыгать страшно, страшно всегда, но от этого и кайф». Я могу сравнить это разве что с бешеной ездой на автомобиле ночью, когда дороги пусты, но за поворотом может оказаться то, что изменит твою жизнь навсегда, а возможно прервет ее безумный ход. В доли секунды ты чувствуешь, как по телу разливается что-то тягуче-вязкое, мурашки покрывают тебя с ног до головы, и ты ощущаешь, словно кто-то влез внутрь тебя, и сползает по венам сверху вниз, и это жутко приятно, до дрожи в руках. Потом ты проезжаешь этот злосчастный поворот, а это «нечто» в твоем теле уже добралось до самого низа и «ушло в пятки». «Фух» – выдыхаешь ты. И сердце ухает от переполнявшей радости. Ты выжила, ничего не произошло, еще один поворот пройден, но длится это всего несколько секунд, ведь впереди новый поворот и нужно в него проскочить и ни на что не наскочить и не вылететь за мнимую ограду, которая, по сути, стоит здесь для безопасности, не обеспечивая ее абсолютно. Все это похоже на нашу жизнь. Главное – не вылететь в кювет. Тише едешь – дальше будешь. Кто-то придерживается этого правила и спокойно доживает до старости, спокойной, размеренной жизнью. А кто-то не мыслит жизнь без взлетов и падений. Упасть сильнее, да побольнее, а потом взлететь так, чтобы перехватило дыхание и легкие разорвались от переполнившего экстаза.

Когда-то прыгнуть с парашютом была моя навязчивая идея, ведь я одна из тех, кто жить не может без адреналина, в этом мы были похожи. Я слишком не дорожила жизнью, зная, что проживу еще много лет. Это присуще молодости или глупости. Я была молода и глупа. Будучи уверенной в своем бессмертии, я часто рисковала за рулем, когда выезжала на встречную полосу, пытаясь сделать обгон в совершенно небезопасных для этого условиях. Но везло, везло всегда. Я прыгала с высокого моста в воду, рискуя неудачно упасть и разбиться о блестящую гладь реки. Я перебегала дорогу ночью в неположенном месте и слышала в шаге от себя свист пронесшейся мимо машины на огромной скорости и понимала, что Бог дал мне еще один шанс – жить. Я переплывала реку с сильным течением, не боясь утонуть, ведь я прекрасно плаваю. Я ныряла под воду, боясь грозы и молнии, зная, что вода – прекрасный проводник электричества. И бог знает чего еще я в жизни делала смертельно опасного, но осталась жива, потому что еще не пришло время, потому что «у Бога на меня другие планы». О тебе я знаю точно, что ты любил прыгать с парашютом, наверное, это затмит все то, что я делала в этой жизни безумного, потому что падать на огромной скорости вниз – это страшно. В своих кошмарных снах, которые обычно не предрекали ничего хорошего, я всегда падала вниз и в ужасе просыпалась, и пот струился по спине, и я понимала, что что-то будет, но я переживу и это. Может поэтому я так и не решилась на прыжок.

Странно, но ты боялся танцевать, потому что не хотел показаться смешным, ты боялся меня потерять, потому что решил, что я – именно та, без которой ты не сможешь существовать более. Ты много чего боялся в свои 27 лет, но ты не боялся одного – прыгать. Может таким образом ты хотел испугать смерть? Ты перестал прыгать. Теперь я знаю, что ты не присоединишься к ним – своим друзьям, по крайней мере, не сейчас и не таким способом.

Ты бесстрашно прыгал с парашютом, зато так и не встал на коньки. Боязнь упасть с полуметра об лед для тебя было ужаснее, чем упасть с 12-километровой высоты и разбиться в лепешку.

Зато я с тобой впервые встала на коньки и поехала, поехала так, как будто делала это много раз, и это стало удивлением не только для меня. Я помню, что как-то легко и свободно встала на них, словно вросла в них ногами и уже через несколько минут поехала, сначала неуверенно, но с каждой минутой разгоняясь все больше и больше. И вот я уже лечу на огромной скорости, обгоняя на поворотах таких же новичков и догоняя тебя на следующем круге. Однако ты не смог не только ехать на них, но и стоять. Практически все катание сопровождалось падением. Но стоит отдать тебе должное, несмотря на это, ты упорно пытался вставать и ехать, чтобы снова свалиться на скользкий белый лед, запорошенный снегом. Твоему упорству можно было позавидовать. Впрочем, это был первый и последний раз, больше мы не ездили на каток.

Русский бильярд – это было твой конек. Ты прекрасно в него играл и почти всегда выигрывал. Ты довел себя до совершенства, но однажды проиграл мне. Мне, неумелому игроку, я даже кий в руках не умела держать правильно. Вот что творит любовь. Я хотел доказать, показать, переплюнуть и у меня это получилось. Помнишь, как ты меня учил в него играть, и я обыграла тебя, загнав в лузы все шары. Это было невероятно и для меня, и для тебя. Я до сих пор в замешательстве и в голове стоит немой вопрос: ты мне поддавался? Но нет, это было невозможно. Сила мысли – вот что руководило мной. Позже я часто применяла это в своей жизни.

Для меня, на тот момент маленькой глупой девочки, многое с тобой было впервые. Я пришла в этот мир, чтобы стать писателем, но променяла свой талант на профессию журналиста. Говорят, что хороший журналист не может стать настоящим писателем, слишком много клише, которые заполняют мозг прожженного журналиста и не дают ему выйти за рамки, установленные профессией. Я не стала хорошим журналистом, все мои попытки не увенчались успехом, хотя в свои 18 лет подавала большие надежды. Я много писала, и, несмотря на кипу журналов с многочисленными статьями совершенно на разные темы, я не стала тем – кем мечтала, потому что писала ради денег, нужно было выживать, а значит стряпать то, что востребовано и за что хорошо платят.

Гораздо позже, узнав все тонкости этой профессии, во мне зародилась мысль, которая поселилась в моем мозгу и пустила корни, как цветок: а может я стану хорошим писателем? Но о чем писать? Я ничего в этом мире не видела, не узнала, чтобы писать и я продолжала тратить свое время впустую, печататься, редактировать чужой труд, мечтая о настоящем писательстве, но так к нему и не приступая, откладывая на потом: когда будет время, когда будет идея, когда выйду замуж, когда рожу ребенка. Вышла замуж, родила ребенка, пишу…А может вот оно– настало время?

Пишу не для других, а для себя. Получаю моральное удовольствие. Говорят, чтобы стать настоящим писателем, нужно писать хотя бы по странице в день ежедневно. Каждое утро отвожу дочь в садик, бегу 14 километров, завтракаю жареными яйцами и запиваю ароматным кофе, чтобы сесть и писать. Писать до одурения, пока в душе не появится опустошения, как будто вытащили душу, вытряхнули, и снова вложили. Пустота, спокойствие и удовлетворенность. Потом ложусь и читаю. Мысленно переношусь в чужой мир, мир книги, там необычно, там все по-другому, там живут другие персонажи, по-другому смеются, по-другому плачут, по-другому страдают. Забавно жить чужой жизнью хотя бы пару часов в день, забываешь о своих выдуманных проблемах. Мы с тобой теперь тоже персонажи, персонажи моей книги. Мы тоже жили, страдали, мечтали. Мечтали? Нет. Почему мы с тобой никогда не мечтали? Почему не строили планов, как мы поженимся, какие у нас будут дети, как мы их назовем. Странно, правда? А знаешь почему? Потому что в нашей ненормальной любви мы жили настоящим, мы проживали каждую минуту, секунду, наслаждаясь каждым мигом, как будто он был последний, как будто завтра уже не наступит. А наступало завтра, и мы снова сливались воедино и упивались нашем счастьем, ссорясь, страдая, хохоча и плача. Вот как надо жить, как в книгах! Как мы с тобой в ту пору…

Глава 9

Пока наша любовь набирала силу и крепла день ото дня, на Украине разворачивались такие события, которые вывернули жизнь многих людей наизнанку. В эту «мясорубку» попали и мы с тобой. Оранжевая революция варварски вторглась в нашу жизнь, лишая ее прежнего покоя и умиротворения.

На площади Независимости в Киеве – невообразимая грязь. Вся площадь заполнена людьми. Вместо революционеров я вижу пустые, стеклянные глаза… Вижу зашторенных, зомбированных людей, которых, возможно, впервые в их жизни привезли в столицу из глухих сел… Везде груды мусора и пустые бутылки из-под пива…

Я иду за руку с тобой и с каким-то удивлением, переходящим в негодование смотрю по сторонам. Вся площадь пестрит оранжевым цветом. Флажки, палатки, плакаты с призывами «Долой президента!». Люди жарят шашлыки и выпивают, жмут руки друг другу, и вся революция больше напоминает народные гуляния. Но вслушиваясь в разговоры, понимаешь, что люди настроены агрессивно, но вся эта агрессия какая-то напускная, искусственная, скорее результат выпитого алкоголя.

И хотя мы шли за руки, наши мысли, наши души оказались по разные стороны баррикады, которую воздвигла эта революция. Мы заговорили на разных языках и не понимали друг друга, мы не хотели слышать и слушать, каждый отстаивал свое, однако ответить на вопрос: что это: «свое?» – мы не могли. Неужели политика может вот так играть судьбами людей? Может, еще и как. Сколько семей разбито, сколько жизней унесено. Люди погибают не только в войнах, они гибнут всегда, когда властьдержащие опускают свою косматую лапу в ту страну, от которой ищет выгоды, и вершит там историю, совершенно равнодушно наблюдая за гибелью людей, за разрухой, которая остается после революций, перестроек.

Так и случилось на Украине, когда неожиданно вспыхнула Оранжевая революция и вовлекла в этот оранжевый хаос не только тех людей, которые в ней непосредственно участвовали, но и всех, кто явился свидетелем оной, независимо где: через СМИ или на улицах города. Она – революция – развела нас, как река Днепр разделила Киев на правый и левый берег. Не знаю, на каком из берегов оказалась я, но точно знаю, что ты был на противоположном. Мы принесли нашу любовь в жертву революции. Увы, жертва была напрасной и она не была нужна ни нам, ни уж тем более революции.

Людям давали деньги, чтобы они выходили на площадь, ставили палатки и кричали: «Долой президента!». И новым президентом становился именно тот, кого желал Майдан. Собственно, спустя несколько лет, площадь снова заполнялась людьми, и они кричали те же самые слова и свергали выбранного ими президента. Чего вы добиваетесь люди? Круг замкнулся, президенты сменяли друг друга, а в стране ничего не менялось. Хаос и разруха, подавленные и несчастные люди, разбитые семьи. Сделать несчастными одних во благо и счастье других. Увы, человеческой глупости нет предела.

Каждый день мы спорили до хрипоты о том, кто же станет президентом этой чертовой Украины и почему должен стать именно тот, а не другой. Мы сидели за столиком в ресторане, пили красное вино и смотрели с такой ненавистью друг другу в глаза, что можно было подумать, что сейчас произойдет взрыв Вселенной и прекратится этот спор навсегда. Все наше накопившееся недовольство друг другом вылилось в драку. Банально, но жизненно. Я могла бы придумать немного другой сюжет этой истории, чтобы сделать ее не такой банальной, не такой избитой, но сама жизнь пишет этот роман, и я не имею права менять здесь ни строчки, как бы мне этого не хотелось.

«Я не смогу жить в этой стране и разговаривать на чуждом мне языке, я не смогу работать по профессии, потому что все средства массовой информации будут переведены на украинский язык. Я стану никем в этой стране». Эта мысль пришла мне в голову также внезапно и неожиданно, как случилась эта революция, и тогда ко мне пришло жуткое осознание неизбежности конца. Ведь ты ни за что не согласился бы уехать со мной, а я ни за что не хотела оставаться здесь и становится заложницей чужих желаний.

Глава 10

Алкоголь – зеленый змей, который каждые десять секунд уносит жизнь одного человека. Я не знала, что такое пьющий мужчина, поэтому сначала все твои пьяные выходки я воспринимала как некую злую шутку. Я оправдывала твое пьянство, не понимая, что это пропасть, в которую мы падаем оба, держась крепко за руки. Ты увлекал меня за собой, не сознавая и не признаваясь себе в этом. А мне нравилось это чувство опьянения, которое я ощущала, делая очередной глоток красного вина, нравилось чувство легкости и свободы, чувство единения с тобой, чувство безграничной радости, что ты рядом, и уверенности, что мы всегда будем вместе, что мы созданы друг для друга.

Все дни и ночи проходили в легком опьянении, я ведь тоже начала выпивать, оправдывая, что бокал вина за обедом улучшает аппетит. 20 лет – это тот возраст, когда в человеке идет беспощадная борьба личностей и кто из них победит, покажет только время. Самый опасный возраст, когда еще нет четкого понимания, кто ты есть в этой жизни, но есть уверенность, что тебе все по плечу, что ты все можешь, что все, что происходит вокруг, подчинено тебе, что ты – это и есть окружающий мир. В этом есть и прелесть, и опасность этого чудного времени.

Тогда было забавно сидеть в баре и притворяться великосветской дамой с бокалом рубиново-красного ароматного вина в руке. Я как бы видела себя со стороны и любовалась собою, как героиней любовного романа. Тонкие пальцы с безупречным маникюром держат тонкую ножку хрустального бокала – такого же хрупкого, как наша любовь. Серые глаза с поволокой всматриваются в тягучую жидкость, а губы алого цвета жадно выпивают горько-сладкую жидкость. И в голове появляется приятный дурман и ощущение безграничного счастья от того, что я молода, красива и весь мир будет у моих ног, как и ты сейчас. Потом это ощущение входит в привычку, и существование без этого чувства становится нестерпимой мукой. Мозг предательски требовал ложного ощущения легкости и кайфа. Так и появилась зависимость, алкогольная или любовная – не важно, но полтора года я испытывала ее каждый вечер и настолько привыкла к ней, что отсутствие вызывало не только физическую, но и душевную ломку. Становилось настолько пусто и неуютно, как будто что-то потерял, неимоверно дорогое и ценное, только настоящее имя этому – ложь. И вот красная жидкость заполняет каждую клеточку твоего тела, и мозг начинает получать сигналы, которые отвечают за восприятие действительности, за настроение, плохие мысли улетают прочь, голова становится свинцовой, а ноги ватными, и жизнь налаживается сама собой. «Вот так люди становятся алкоголиками» – подумала я однажды, когда пила очередной бокал вина. Гораздо позже, когда я могла наслаждаться совершенно обычными вещами, не прибегая к спиртному, я поняла, что вино – это самый первый враг человека испокон веков. Под парами алкоголя люди совершают такие ошибки, которые потом невозможно исправить, говорят такие слова, которые ничем потом не стереть из памяти, в конце концов убивают…убивают друг друга, себя…Боже, сделай так, чтобы в мире не было алкоголя и люди могли наслаждаться жизнью в трезвом уме и трезвой памяти. Но это, увы, невозможно. Так случилось и у нас с тобой.

С каждым днем и с каждым выпитым бокалом вина ты увлекал меня в пропасть. Как мне хватило сил бросить твою руку и выбраться наружу только Богу известно, но я сделала это. Я отпустила тебя, и ты полетел вниз, без меня. А я несколько лет пыталась выкарабкаться из этой бездны, цепляясь за поиск работы, друзей, жилья в новом городе, как за корни деревьев, чтобы выжить, встать на ноги и наконец, начать жить полной жизнью после полутора лет больной любви к тебе.

Но вернемся в тот день, когда алкоголь сыграл роковую роль в наших отношениях. Мы отмечали на работе праздник – День защитника Отечества, благодаря которому каждый год 23 февраля позволяет мужчинам всей России почувствовать себя на один день нужными, главными, и такими любимыми. Женщины дарят подарки и нарочито преувеличивают значимость этих самых мужчин тостами, которые поднимают, чтобы выпить за их здоровье. Мужчины с важным видом и полным собственного достоинства принимают подарки в виде духов, часов, ремней и прочих ненужных безделушек, которые потом мертвым грузом лежат в шкафах, безнадежно дожидаясь своего часа.

Признаться, я в ту пору была не очень изобретательна в выборе подарков. Зная, что ремней у тебя валом, я все-таки купила еще один, за неимением других идей, но решила скрасить подарок своей подачей. А подачу я придумала следующую. Надев самое красивое платье, я уехала ждать тебя в условленном месте – ресторане, где мы частенько бывали. Напоследок я оставила много разных записок-наводок, чтобы ты мог найти подарок, а потом и меня.

Самую первую записку я положила тебе в карман брюк, в которых ты поехал на работу. Нашел ты их с помощью подсказки по смс-сообщению. Ну а там лежало послание, куда следует двигаться дальше. Дома ты нашел еще одну записку, след вел в шкаф, а там еще одну записку, и когда, наконец, ты нашел подарок, я уже сидела битый час в кафе, не надеясь тебя дождаться. Дальше хуже. Ты решил сразу надеть ремень и затянул его потуже на талии, чтобы скрыть свой слегка выпирающий животик. А поскольку я решила заморочиться, и выбрала ремень с автоматической пряжкой, а автоматика частенько нас подводит в самые ответственные моменты, так и случилось. Ты попался как заяц в капкан. Ремень затянулся «по самое не могу», взяв в плен твою талию и не желая отпускать тебя из своих «железных лап».

И вот сижу я жду, и вроде ты уже должен приехать, да тебя все нет и нет, а бутылка вина подходит к концу, и я все чаще смотрю на часы и начинаю нервно набирать твой номер телефона. Отвечает растерянный голос – твой, конечно.

– Да, да, я скоро приеду. Тут небольшая неприятность случилась с твоим подарком.

Я раздумываю и рисую в голове, что же могло произойти, и моя фантазия меня подводит. «Ну уж ремень как ремень, ничего особенного, если только в талии маловат» – подумала я и не угадала. В итоге ко мне ты приехал с опозданием, да это и ладно, бог с ним, но вот ремень врезался в твою талию намертво, а талию ты решил затянуть потуже.

«О, как ты постройнел» – заметила я с иронией в голосе. Но тебе было не до смеха, потому что ты едва дышал. Смехопанорама закончилась на том, что уже в ресторане я попыталась открыть пряжку, но безуспешно. В итоге нам пришлось просто его разрезать уже дома, а на следующий день поехать в тот самый магазин и поменять его на совершенно другой аксессуар, который к слову больше пришелся тебе по душе. На этом наш праздник не закончился.

Поскольку душа всегда требует продолжения банкета, мы поехали в гости к друзьям. Под конец вечера ты едва держался на ногах. Это было не в первый раз. Слово за слово и завязалась ссора. Ты поднял на меня руку. Это сложно назвать ударом. Ты был слишком пьян и не смог бы обидеть даже мухи. Ты как-то неуверенно взмахнул рукой в мою сторону и попал по лицу. Но весь ужас ситуации заключался в том, что ты сделала это намеренно. Это сквозило во всем: движениях, взгляде, мимике, я увидела злобу, агрессию и ненависть. Нет, мне не было больно. Но что-то надорвалось во мне после этого удара, что-то оборвалось, как будто долго натянутая струна лопнула, больно ударив по лицу, даже нет, не по лицу, она резанула по сердцу.

В ход пошли мои юношеские умозаключения о том, что мужчина, который бьет женщину – слабый. Но ты не был слабым и я это прекрасно понимала. Все было гораздо хуже. Ты был любимым и единственным в моей жизни. А значит, ты не имел права так поступить. Ты замахнулся не просто на меня, ты замахнулся на наше чувство, которое мы бережно несли в наших сердцах, ты растоптал его, ты утопил его в вине, ты надругался над ним, доказывая свою правоту, ты не внял моим мольбам и просьбам, ты цинично и уверенно прошелся по нему башмаками. Я легла спать в другой комнате и с какой-то внутренней уверенностью поняла, что уеду навсегда: от тебя, от нас, от этих сложных отношений, от осознания невозможного будущего.

И хотя после этой вечеринки мы еще жили два месяца вместе, в ту ночь была поставлена точка. Сессия начиналась через 60 дней. Это были самые сложные дни в моей жизни, когда в сердце теплится огонек любви, а разум говорит, что пора заканчивать эту сказку, которая в скором времени превратится в кошмар. Есть поступки, после которых невозможен возврат просто потому, что сердце разбивается на мелкие осколки и как бы ты не пытался их склеить, они будут вонзаться в твои руки и резать наживую при малейшем неверном движении, а жизнь – это движение и невозможно жить с постоянной болью.

На следующее утро я написала тебе письмо, зная, что ты уже на работе. Скорее всего, всю ночь ты заливал свое горе вином, это было для тебя привычно. Но страдал ты больше от того, что пьешь. Алкоголь в этом случае – не советчик. Но тебе было жаль не нас, не наши разбитые отношения, тебе было жаль себя. Ты был прав. Ты всегда считал себя правым, иначе хотя бы попытался что-то изменить. Тогда я написала тебе письмо, чтобы ударить в ответ, чтобы сделать больно, не физически, но морально. У меня это получилось.

Письмо

«Привет. Пришла. Знаешь, почему я хотела побыть одна эти несколько дней или хотя два дня? Не только потому, что я действительно не хотела тебя видеть и слышать, я хотела проверить смогу ли я без тебя и как оно? И знаешь, ты был прав… Смогу! Теперь уже смогу. Раньше не могла. Ты только представь! Раньше я не могла дня без тебя прожить, это было какое-то наваждение, а когда я была на сессии, вдали от тебя, я похоронила все свои мечты и решила, что никогда там не буду жить и вернусь к тебе, но теперь, теперь не знаю. Ты даже не представляешь что я испытала, когда была вдали от тебя, как я скучала, постоянно думала, а сейчас…Ты настолько все быстро и умело разрушил, что даже тебе этого не понять. Только я понимаю это…и поняла этой ночью. Когда я пришла домой вечером, мне было страшно. Страшно было быть одной, поначалу. Я даже было подумала позвонить тебе и попросить, чтобы ты приехал, но я удержалась, стала заниматься обычными делами, чтобы заглушить страх. У меня получилось. Более того, я испытала удовлетворение от того, что я одна, совсем одна дома. Мне стало так легко и свободно. Мне было так спокойно! За столько дней, недель, месяцев этих нервотрепок, мне впервые было хорошо и спокойно. Раньше я не могла без тебя и не могла с тобой, но больше – без тебя! Сейчас не знаю. Конечно, первое время трудно придется, все-таки память – страшная штука. А может быть, я просто усыпляю все свои чувства, чтобы было легче… Я это умею делать – поверь. Просто ты, наверное, никогда не задумывался, что любовь тоже можно убить. Ты слишком был самоуверен, ты ошибся. Я не все могу прощать, хотя прощала слишком много. Я все еще в раздумьях, к сожалению. А хотелось бы просто послать тебя подальше и забыть. Пока, увы, не могу».

Ответ:

«Сколько цинизма… Я не ожидал что ты, мой любимый человек, будешь упиваться тем, что можешь без меня… У меня нет, нет больше слов. Их нет. Я не знаю, какой надо быть скотиной, что бы говорить так. Ударить физически – это мелочь. Мелочь по сравнению с тем, как бьешь ты… А ведь я поверил. Поверил… Расслабился… И меня вот так ударили. Это хуже чем убить, милая…»

Глава 11

Конец письма. Конец любви, конец нашей истории. Начался хаос. Ты снова считал себя правым. «Ударить физически – это мелочь». Ты слишком много смысла вложил во фразу «смогу без тебя». Она оказалась для тебя убийственной, но это лишь слова. На деле все оказалось гораздо сложнее. Я смогла без тебя, да, и это был мой выбор, осознанный и обдуманный тысячу раз. Обрекая наши отношения на медленное умирание – разве так было бы правильнее? Неужели ты этого хотел? Мы побывали на вершине горы по имени «любовь» и спускались вниз. Спуск был еще долог, но конец был неизбежен, как и у любого пути всегда наступает конец, так и у нашей любви он рано или поздно наступил бы.

Когда я уехала от тебя навсегда и сообщила об этом, ты, конечно, подумал, что я нашла другого. Ну что тебе еще могла внушить твоя безумная ревность? Ты проклинал меня, а я так надеялась, что все эти проклятья убьют во мне остатки того безумного чувства, что съедало меня изнутри. Но нет, я ошиблась, ничто не могло убить во мне любовь к тебе: ни твоя неприкрытая ненависть, ни упреки, ни оскорбления. Та пустота, что образовалась во мне с момента осознания, что все кончено, стала съедать меня изнутри как раковая опухоль. Я действительно заболела, с каждым днем таяла на глазах, мое тело сохло и превращалось в прозрачную оболочку, но мой мозг лихорадочно работал и искал выход. Он пытался заполнить пустоту чем угодно, лишь бы выжить: поиск работы, походы в театры, пока были какие-то средства, было все, но не было мужчин. Ты ошибся. Я не могла тебе изменить, потому что ты был незаменим тогда для меня никем и ничем. Еще слишком свежа была рана, слишком заполнил ты собой мой внутренний мир. Я никогда не чувствовала такой боли, душевной, долгой и мучительной.

Спустя полтора года после расставания я попыталась знакомиться с мужчинами, вернее попыталась не отталкивать их при попытках знакомства со мной. Я как будто родилась заново и училась жить, общаться с противоположным полом, неумело, со страхом и стеснением.

Они были разные, но в каждом я видела тебя, я закрывала глаза, и передо мной стоял твой облик, и те же чувства вновь вспыхивали внутри, и я понимала, что это конец. Ты убил во мне все. Какая-то злость и остервенелость неведомая ранее появилась во мне. Я мстила им, видя в каждом из них тебя. Хотелось бить, кусать, унижать, не понимая, что это не изменит меня, это не изменит мою жизнь, это не вернет тебя, зато может покалечить жизнь другого человека. Я поступала эгоистично и глупо.

Знаешь, я часто после нашего расставания думала, а что бы было, если бы…Если бы я не уехала в другой город за своей мечтой, если бы ты не посеял во мне страх быть с тобой всю жизнь свое ревностью, если бы не было той пьяной ночи, если бы не случилась революция, что развела наши души, если бы нас соединил брак навеки вечные. Были бы мы также счастливы, как этот год, проведенный вместе, любили бы мы также друг друга, или мы стали бы одной из тех многочисленных пар, которые живут ради детей друг с другом, и привычка заменила бы нам страсть? А разве бывает иначе? Может любовь длиться до самой смерти, настоящая, искренняя, без упреков, грубости, желания убежать, желания изменить, желания найти лучше? Нет и нет, не бывает такой любви, и если я не права, то киньте в меня камень. Мы спасли нашу любовь, и ты знаешь это лучше меня. Она осталась у нас в сердце девственная, не тронутая равнодушием – главным ее врагом. Пока есть ненависть, пока есть крик, пока есть боль – любовь жива, но когда приходит равнодушие, наступает смерть, пустота. Любовь может пережить любую бурю, но только не равнодушие. Наша любовь осталась чиста и мы будем нести это чувство внутри себя всю жизнь, долгие-долгие годы, находясь вдали друг от друга, но чувствуя присутствие друг друга всеми фибрами души, и это будет нашей тайной. Не каждый может полюбить, и не каждый может сохранить то, что подарила ему жизнь в своих лучших проявлениях.

После последней бурной ссоры, когда ты решил дать время мне подумать, и уехал ночевать в гостиницу, не сказав мне ни слова, я вернулась в нашу квартиру одна. Страх переполнял мое сердце. Привычка каждый вечер видеть тебя, ощущать твое присутствие каждой клеточкой тела, быть мыслями с тобой всегда и везде дала о себе знать. Сердце рвалось к тебе, голова была холодна, и мозг работал с лихорадочной скоростью: «что делать дальше? Как уйти? Мы не можем быть вместе. Это точка. Я не смогу простить. У нас нет будущего. Но я же люблю!»

«Любовь можно затушить, как окурок» – так думала я тогда, но ошиблась. Любовь – не сигарета, это чувство, глубокое, терзающее и бесконечное. «Можно полюбить другого!» – пыталась внушить я себе. «А смогу ли? Боже, что делать?» – вопрошал мой разум.

Так была поставлена точка в наших отношениях, хотя вместе мы прожили еще два месяца, бесконечно-долгих, терзающих обоих. Ты видел, что я переосмысливаю всю нашу жизнь, что я о чем-то постоянно думаю, сомневаюсь, но втайне принимаю какое-то решение, неведомое тебе. В глубине души понимая – какое, но разум не хотел принимать это решение. «Мы переживем и это» – надеялся ты. Не пережили. Твои душевные муки, напоминающие предсмертные конвульсии стали подтверждением твоего страха перед неизбежным. Ты стал намекать на свадьбу, детей. Но не поздно ли? Ты предпринимал последние попытки сохранить то, что еще теплилось в наших сердцах, не понимая, что наше чувство ушло в кОму и только биение сердец говорило о том, что мы еще живы, но изменить мое решение было не под силу никому. Ты надеялся, что я вернусь, все жизненные перипетии со временем забудутся и все вернется на круги своя. Но цепочка, которая связывала нас, оборвалась, выпало одно из звеньев. Уважение друг другу. Это то звено, которое было необходимо для существования нашей любви.

Да, тысячи людей живут без этой важной составляющей, но только не любящие сердца. Как-то я пришла к ювелиру с порванной цепочкой. Я услышала: «спаять можно, но вряд ли это будет надолго. Скорее всего, она снова порвется в том же самом месте». Вот что говорят ювелиры об этих предметах красоты: «тончайшие соединения могут сломаться или перетереться от времени, от интенсивной носки, от неаккуратного обращения. Чем тоньше изделие, чем меньше его вес – тем оно более хрупкое». Так и в наших отношениях, я понимала, что разорванная цепь и спаянная заново уже никогда не будет прочной. Рубцы, которые остались в сердце от наших ошибок, всегда будут отдавать болью и никто не знает, когда эта боль утихнет и утихнет ли вообще.

Глава 12

Спустя три месяца я вернулась за своими вещами, ты не знал об этом, а может и знал. Я так молила, чтобы в квартире тебя не оказалось. Я так боялась встретиться с твоим взглядом, полным осуждения и презрения. Когда я открыла дверь и мне ответила только тишина, в душе я обрадовалась, но затем в нее ворвался страх, что ты сейчас придешь, нужно поторопиться, чтобы не встретиться. Я в панике начала кидать вещи в сумку без разбора, стараясь как можно быстрее собрать свой скарб и убежать из этого маленького мира, созданного вместе с тобой. Он так напоминал о том счастливом времени, которое ушло безвозвратно. Вдруг за дверью послышались голоса. Это был ты, с братом. Знал ли ты о моем приезде или это случайное совпадение? Твое наигранно равнодушное выражение лица однако выдавало бушевавшую внутри бурю. Зато я не старалась вовсе. Во мне проснулось бешенство. Что это было я до сих пор не знаю: защитная реакция, страх? Ты вошел в комнату и стал зачем-то собирать мои вещи, кидая их в мою сторону, и тут я поняла, с какой болью ты жил все это время, все три месяца разлуки. Но отчаяние, с которым я боролась все эти минуты, превратилось в агрессию. Ты подал мне вазу, в которой когда-то стояли цветы, цветы, подаренные тобой. В ней до сих пор была вода – затхлая, мутная, как наши чувства в этот момент. Она осталась после последнего подаренного тобой букета, который ты выбросил, а воду вылить забыл. Плохо соображая, что делаю, я бросила вазу на кровать, в которой мы провели столько безумных ночей, и вода выплеснулась на покрывало, образуя темное мокрое пятно. В твоих глазах смешались удивление и испуг. Ты не знал меня еще такой. Та покорность, к которой ты привык и та сумасшедшая ненависть, которая обуяла меня в тот момент, ввела тебя в ступор. Ты не сказал ни слова, а просто молча вышел на балкон и закурил. Больше я не видела твоих серых бездонных глаз. Я схватила сумку и пакеты с вещами, которые решила выбросить на помойку и с решительным видом вышла за дверь, даже не обернувшись напоследок. Очередная дверь в прошлое закрылась.

Я решила выбросить половину вещей на помойку, все, что могло напоминать о тебе – подаренное тобой нижнее кружевное белье, мягкие игрушки, подарки. Я выбросила на помойку все, что связывало меня с тобой. Ужасно глупо, отчаянно глупо. Я удалила твой номер телефона, потому что боялась, что руки сами наберут твой номер, я удалила все соцсети, в которых мы общались. Не осталось ни одной ниточки, которая связывала бы меня с тобой и могла вернуть все то, что я разрушила в один миг.

Глава 13

Как умирает любовь? Никак. Настоящая любовь не умирает, а уходит в анабиоз и ждет своего часа, чтобы возродиться, и будет каждый раз отзываться болью в сердце. Наше подсознание уберегает нашу психику и прячет чувства под замок. И только во снах, когда подсознание просыпается, любовь выходит на свободу. И тогда сердце начинает биться в два раза быстрее, и память воскресает то, что давно забыто, и тело начинается двигаться в такт ушедших лет, и мы вдыхаем ароматы той весны, а во рту ощущаем сладость того вина и невероятно горько становится от ощущения невозврата в прошлое.

Каждое лето ты мне снишься. Снишься не просто как дивное и яркое видение. Наша любовь оживает и еще некоторое время спустя мое сердце продолжает биться в том же ритме, в каком билось много лет назад, когда мы были вместе. Те же чувства и эмоции переполняют меня с утра, когда я открываю глаза и понимаю, что это был лишь сон.

Сегодня ты снова мне приснился. Я шла к тебе на свидание, а ты меня с нетерпением ждал, я видела твое лицо – такое дорогое и любимое. «Я живу все там же и жду тебя» – сказал ты. Я как сумасшедшая надела синее платье с глубоким вырезом, посмотрела на себя в зеркало и увидела в зеркале влюбленную женщину. Потом поспешно вышла из дома, и помчалась навстречу к тебе. Но как назло на моем пути возникали бесконечные препятствия, которые отодвигали час нашей встречи. Автобус, на котором я села, почему-то поехал в обратную сторону. «Куда мы едем?» – в панике я кричала водителю, но он лишь молча пожимал плечами. Я выбежала из автобуса, чтобы пересесть в такси, но и таксист поехал другой дорогой, незнакомой мне. Отчаяние охватило меня. Я опаздывала. Я видела тебя, каждую черточку твоего бесконечно дорого лица и ощущала все, что ты чувствовал. Долгое ожидание сменилось разочарованием и наконец, ты смирился и понял, что я уже не приду. А когда я, наконец, добралась до места встречи, и увидела тебя, ты совершенно не обратил на меня внимания и только твой взгляд сказал мне: «ты опоздала». Я узнала твоего друга, в то далекое и счастливое время мы не раз втроем сидели в каком-нибудь кафе и мирно болтали. Теперь ты также сидел рядом с ним и о чем-то разговаривал, делая вид, что не замечаешь меня. Мне стало больно и обидно. Я не успела к тебе. Все происходило вопреки. Однажды ты сказал мне, помнишь? «Любят не за что-то, а вопреки». Твоя любовь была именно такой.

И вот утром, уже проснувшись, но пребывая во власти сладкого сна, у меня возникло жгучее желание оказаться рядом с тобой, забыв все обиды и упреки, перелистнув все страницы книги жизни назад в прошлое. И как тогда снова ощутить эти крепкие объятия, в которые ты меня заключал каждый вечер, а я шутливо пыталась из них вырваться, но ты все крепче сжимал меня, причиняя почти физическую боль, но сладостную и приятную. Как хочется вновь ее ощутить и не отталкивать тебя, а прижаться и не отпускать никогда.

И ощущение чего-то горько-сладкого, но навсегда утерянного, живет во мне по сей день. И, несмотря на то, что любая боль со временем утихает, в наших с тобой снах снова начинает ныть душа и тело, и в голове только стучат как бой часов страшные и безнадежные слова, что все потеряно. Потому что у меня своя жизнь, а у тебя – своя и никому из нас больше нет места в жизни другого. Так было предрешено и не все ли равно теперь, кто был прав, а кто виноват в том, что произошло? Ты научил меня любить, я научила тебя ненавидеть.

Можно ли винить человека в том, что жизнь другого человека не сложилась? Мы часто отрицаем это, спихивая все на судьбу. А доля вины ложится на каждого, и эффект бумеранга никто не отменял, а лишь временно отложил. Все в жизни воздается по заслугам. И меня эта участь не миновала. Поверь, я за все ответила сполна: за твои мучения, разочарования, слезы, боль и обиду. Поэтому живи спокойно, прости и не суди. И хотя внешне я вполне счастлива и имею то, чего тебя жизнь лишила – семью и детей, но прежде чем все это получить, я заплатила немалую цену за все, что натворила в этой жизни, за всех людей, кого обидела, за всех мужчин, кого предавала и заставляла страдать. Жизнь не дает ничего просто так, она всегда что-то требует взамен.

Глава 14

Ты умер. Ты умер для меня навсегда. Я тебя похоронила так же, как хоронят самых обычных мертвецов. Я плакала, но понимала, что возврата нет. Я сделала выбор, самый трудный выбор в своей жизни, вычеркнув из нее тебя навсегда. Это было тяжелое решение. То, что я испытала, сродни чувству потери близкого и родного человека, когда тот уходит в мир иной. Мои мысли все возвращались и возвращались к тебе, к нам с тобой, к тому чувству, которое разрывало мое сердце и высасывало всю жизненную силу из меня, как паук, который оставляет после насекомого пустую оболочку, сухую почти прозрачную, выпивая всю кровь до последней капли. Мое тело также сохло, моя голова была занята одной мыслью: как выжить с этой болью. Но боль постепенно утихла, ее сменила цель: выжить любой ценой.

Когда заканчиваются деньги и нужно на что-то жить, ты непроизвольно забываешь обо всех своих проблемах, ставя впереди всех одну единственную – найти денег, чтобы жить дальше. Человек – примитивное существо и самые главные его потребности – еда, вода и крыша над головой, – должны быть удовлетворены в первую очередь. Так и случилось. Родные были далеко, друзья остались в прошлом. В полном одиночестве я начинала жизнь с чистого листа, в очередной раз. Мне не было страшно, поздно было бояться, все уже сделано, теперь нужно вставать с колен и учиться жить заново, среди других людей, других, но тех же самых, с теми же проблемами, с той же единственной целью – выжить. И я выжила.

Помнишь, я написала тебе в том последнем письме, что «я смогу без тебя». Я смогла. Не важно, как это произошло и сколько сил и лет мне потребовалось на это. Ад, в который я попала по собственной воле, помог мне забыть тебя и вспомнить только тогда, когда я через него прошла и все мои чувства сгорели в нем ярким пламенем, оставив серый пепел равнодушия, пустоты и горечи. Но я возродилась как птица Феникс из пепла. Возродилась, чтобы передать всю мою выстраданную любовь другому человеку – моему ребенку. Любил бы ты так же нашего ребенка, как я или твоя ревность не дала бы развиться отцовскому чувству? Об этом я уже не узнаю никогда.

И хотя в каждом новом мужчине я искала тебя, страх перед страданиями, которые искалечили мою душу, дал мне пристань с тем мужчиной, с которым суждено было быть изначально. На многие годы у меня осталось жуткое чувство вины не за то, что я тебя бросила, а за то, что не объяснила «почему». Да и не могла я объяснить, слишком много было этих «почему», а ты не хотел их слышать, когда я говорила о них еще тогда. Тыслишком любил, слишком любил и меня, и себя, и голос любви был громче моих слов и моей мольбы. А потом было поздно. Но я молчала до последнего. Я не смогла в лицо тебе сказать, что ухожу, я струсила. Впрочем, как всегда. Я знала, что моя любовь к тебе не даст произнести эти страшные слова, и я сбежала. Сбежала, как делала это всегда, сбежала, чтобы сказать тебе об этом спустя лишь многие годы, не видя твоих глаз, не видя твоих страданий, боли, но сама испытывая нечеловеческие мучения.

Что ж пора заканчивать это письмо мой незабвенный. Хотелось бы, чтобы в душе ты не таил на меня обиду и принял как насмешку судьбы то, что с нами произошло. Прошло 15 лет со дня нашего знакомства и спустя эти бесконечно долгие годы я пишу эти строки. Пишу, с каждым днем вспоминая все новые мелочи нашей жизни, увековечивая их на белом листе бумаги.

Символично, правда? В 2005 году мы похоронили нашу любовь, это случилось спустя 15 месяцев от момента «зачатия», спустя 15 лет я пишу эти строки. Если бы любовь была человеком, то после смерти на надгробии стоило бы написать. «Это была самая бурная, сумасшедшая и невероятно сильная любовь, какая бывает на свете. Она ушла из жизни 15 марта 2005 года, ее век был недолог, всего 15 месяцев, но то, что она пережила за столь короткое время, может вместить в себя 15 лет супружеской жизни двух любящих сердец. Спустя 15 лет «ушедшая любовь» пишет эту книгу, и кто знает спустя сколько лет ты возьмешь в руки эту рукопись и поймешь, кто ее написал… А может это не случится никогда. На все воля Божья…»