Егорка и Булат [Владимир Александрович Жуков врач] (fb2) читать онлайн

Егорка и Булат

Дедушка Егор Петрович работал на конюшне, приютившейся за околицей села. Немного осталось лошадей. Их предрассветное ржание совсем потонуло в рокоте тракторов и в гуле машин. Редко кто теперь обращается к Егору Петровичу за лошадьми. Разве что, когда потребуется односельчанам завезти во двор сено или дрова на зиму.

Чаще берут лошадей на ферму, но и там давно хозяйничают колесные трактора с высокими тележками-кормораздатчиками. Грустно старику видеть эти перемены. Совсем было решили в селе от конюшни избавиться, да Егор со своим старым другом Максимом упросили. Вот теперь Егор и ухаживает за лошадьми, хоти давно на пенсии.

«Что ж это за село без конюшни, – сетует он иногда. – Главные персоны в селе, кроме людей, – лошадь, собака и петух.

Однажды Егор Петрович проснулся раньше обычного. Но услышал, как в соседней комнате зашлепали по полу босые ноги его пятилетнего внука Егорки. Через мгновение он стоял на пороге и глядел на дедушку черными, как у цыганенка, глазами.

– Деда, возьми меня с собой, – тянул внук давнюю песню.

– А шалить будешь?

– Не буду, – пообещал малыш. Он прямо с порога бросился к деду, обхватил его колени руками, а глаза восторженно просияли.

– Тише, нос расшибешь, – погладил внука ладонью по голове старик и в который раз подметил в нем свои черты лица. «Нашей породы, – с гордостью подумал он. – Смышленый растет малыш». Льстило Егору Петровичу и то, что дочка и зять назвали внука его именем. Он давно собирался показать внуку лошадей, пусть, мол, привыкает к крестьянскому делу и поэтому скомандовал:

– Собирайся!

На улице они встретили Максима Тихоновича.

– Решил и я навестить конюшню, – сказал он. – Слышал, что Зорька жеребенка привела, дай, думаю, взгляну…

Егорка прислушивался к разговору больших людей, и многое ему было непонятно.

– Я вот гляжу на нынешнюю молодежь, – продолжал Максим Тихонович.– До чего дошло, лошадь, как следует запрячь в телегу не способны. Ходят, не знают с какой стороны к ней с хомутом подступиться. И что за жизнь без доброго коня – красавца. А ведь прежде любо было глянуть, как мальчишки, да и девчонки, галопом скачут.

– Да-а, – поддержал его Егор Петрович. На мгновенье призадумался. – Жалею я, Максим, поймут ли теперешние парнишки, что за красота пасти лошадей в ночное. Вспомяни наше детство, хоть и было оно суровым, а конями не расставались.

Глаза у Максима Тихоновича помолодели.

– А как же, помню. Тишина кругом, лишь кузнечики в траве стрекочут, да пламя потрескивает, обжигая хворост. Лошади тихо переступают, словно серебряные под луной.

– А что, – вдруг оживился Егор Петрович. – Сгоняем лошадей в ночное. Костер разведем, картошки напечем.

Максим сначала было поддался на уговоры, но потом печально замахал руками:

– Теперь я не ездок. В седле не удержусь.

– На Зорьке можно, – успокоил его сразу Егор. – Она смирная. Вот и внука с собой возьму.

– Я больше пешком привык ходить,– прищурил глаза Максим и указал на палочку.– Вот с этим посохом.

– Ничего, как-нибудь доберемся до луга.

Максим согласно кивнул головой. Так незаметно за разговорами они пришли на конюшню. Для Егорки здесь все было в диковинку: и конюшня, срубленная из березовых бревен, и огороженный баз с кормушками. Дедушка Егор отворил ворота конюшни. В нос ударил резкий запах конского навоза и пота. Егорка увидел в полумраке больших лошадей и испуганно вцепился в дедушкину руку.

– Не бойся, малыш, – дед ласково погладил внука по голове. Пока внук рассматривал лошадей, старики наполнили кормушки травой. Сверкая зубами, животные уминали корм, кося по сторонам свои фиолетовые зрачки. Егорку привезли в село из города, поэтому он делал для себя открытия.

– Хочешь поглядеть на жеребенка? – наклонился к мальчишке Егор.

– Хочу, хочу…

По дощатому настилу, покрытому соломой, они прошли в глубину конюшни, где за небольшой оградой стояла кобылица Зорька. Она тихо заржала, повернула большую голову в сторону людей.

– Зорька, Зорька, – окликнул ее Егор. Услышав знакомый голос, лошадь успокоилась. Максим бросил ей в кормушку охапку травы, погладил ладонью. Возле Зорьки, на соломенной подстилке лежал красногрудый жеребенок. Он неуверенно держал на тонкой шее голову с белым пятнышком на лбу.

– Вот он, красавец наш!– радостно улыбался Максим. Егорке тоже хотелось увидеть красавца, но мешали переборки изгороди. Он уже хотел сказать о своем горе дедушке. Но не успел, сильные руки Егора приподняли над изгородью. Теперь Егорка с высоты видел маленького жеребенка.

– Деда, а почему он спит с открытыми глазами? – спросил внук. Оба старика рассмеялись. Егорка недоуменно поглядел на них. И вдруг жеребенок, встревоженный шумом, приподнялся на передние, потом на задние ноги. Еще неокрепший, он мелко вздрагивал, ища защиты у Зорьки.

– Имя-то дал ему? – указал голо вой на жеребенка Максим.

– Придумать не могу, – вздохнул дедушка.

– Слышишь, давай назовем его Булатом? – оживился Максим. Егор поразмыслил:

– Что ж, Булат так Булат. Имя богатырское.

Он погладил жеребенка по белой звездочке и словно внуку пожелал:

– Расти, малыш. Нравится тебе Булат, Егорка?

Внук утвердительно кивнул головой и, осмелев, прикоснулся рукой к Булату. Тот доверчиво стоял, втягивая воздух в розоватые ноздри.

Теперь Егорка целыми днями пропадал у дедушки на конюшне.

– Ты что, старый, совсем из ума выжил, – ругала дедушку бабушка. – А вдруг мальчонка под копыта лошади попадет, что тогда?.. Загубишь дитятко, чует мое сердце…

Егор лишь улыбался, потрагивая усы:

– Я из него, Машенька, заправского ездока сделаю. В городе на ипподроме будет выступать, может и в фильмах сниматься. Жокеи и каскадеры неплохо зарабатывают. Станет знаменитым.

– Сдался ты со своим ипподромом, – беспомощно разводила руками старушка. – Вот напишу я доченьке в город, чтобы тебя приструнила.

Егорка привязался к Булату, и жеребенок охотно откликался на свою кличку. Мысль о ночном не покидала дедушку Егора и вскоре он отважился.

Выехали вечером, когда красное солнце опускалось где-то за селом на дальних покосах. Края облаков пылали в лиловом огне, отсвет ложился на черепичные крыши домов. Егор Петрович ехал впереди, держа рукой внука. Сзади на покладистой Зорьке восседал Максим Тихонович. Егорка оглядывался на Булата, бежавшего рядом с Зорькой. Вместе со стариками увязалось несколько деревенских мальчишек. Они, звонко смеясь, и гикая, все норовили пустить своих лошадей вскачь, но робели под строгим взглядом конюха. Когда проезжали по селу, из дворов выходили люди с любопытством смотрели на кавалерию.

– Петрович, никак в партизаны надумал? – окликнул дедушку одни из мужиков. – Запиши в отряд.

Егор лишь хмыкнул, но ничего не ответил, слегка тронул крутые бока лошади стременами. Егорка зажмурил глаза, и ему казалось, что он плывет по бескрайнему морю, легко покачиваясь на волнах.

Ночь стояла звездная, полнолунная. Лошадей пустили пастись. Терпко пахло луговой ромашкой и другим разнотравьем. Посреди поляны развели костер вспыхнувший ярким пламенем, потрескивал хворост. Егорка уловил запах дыма. Ребятишки присели поближе к костру. Полная луна заливала поляну серебряным светом. Тихо шуршали травой лошади, чутко прислушивались к ночным звукам. Деду Егор высыпал из холщовой сумки картошку.

– Сейчас поужинаем, – обвел он собравшихся взглядом, и часть картофелин присыпал сизой, вспыхивающей угольками золой. Мерно текла медвяная тишина. Скоро подоспела картошка и Егор тонкой тросточкой выкатил ее из золы.

– Налетай! – скомандовал он ребятишкам. И те, обжигая пальцы, хватали обугленные картофелины.

– Булат, Булат! – позвал Егорка. Из тишины донесся дробный стук копыт.

– Он тоже хочет картошки, – обратился к старику внук. Жеребенок, подбежав к костру, остановился, и блики отразились в его умных глазах. Зафыркала Зорька. Булат картошку есть не стал, а убежал на призывный голос матери.

В небе было много звезд, и они кружились, кружились… Ресницы у Егорки слипались. Затухал костер.

– Угомонился Егорка, – тихо промолвил, обращаясь к Максиму, дедушка. Он осторожно взял внука и положил его на разостланный на траве тюфяк. А Егорке снился сон. На залитой солнцем поляне резвился красногрудый жеребенок со звездочкой на лбу, до самой головы закидывая тонкие ноги. Позвякивала маленькая уздечка. Егорка хотел поймать Булата, но он вырывался из рук и убегал далеко – далеко…

Вскоре Егорку увозили в город. Он, попрощавшись с Булатом, все оборачивался, надеясь увидеть красногрудого жеребенка. Но его не было, лишь со стороны конюшни слышалось тоскливое ржание Зорьки.

– Не грусти, Егорка. К следующему лету и сам подрастешь, и Булат окрепнет. Оседлаем его и станешь настоящим всадником, кавалеристом, – обнадежил дедушка и заметил улыбку на лице внука.

Потап и Остап

Приметил однажды охотник Иван Лыков в лесу медвежью берлогу. Притаился в засаде, чтобы подстеречь Бурого. Час прошел, второй и тогда он засомневался, а не напрасно ли убивает время, может берлога нежилая, покинутая? Осторожно, озираясь по сторонам и держа охотничий карабин «Сайга» наготове, он заглянул в берлогу и увидел двух маленьких, отощавших медвежат. Они наползали друг на друга пушистыми комочками, жалобно визжали от голода,

– Почему так долго нет вашей матушки-кормилицы медведицы? – вслух, будто желая получить от медвежат ответ, произнес Лыков. – Где это она затерялась? Если ее кто-то застрелил, то и малыши не выживут без заботы и кормления.

Жалко ему стало медвежат. Положил их в мешок и принес домой бревенчатую избу, расположенную на окраине приморского города.

– Угадай, что я с охоты тебе принес? – спросил Иван у своей десятилетней дочери Ирины, поставив шевелящийся мешок возле стены у окна.

– Зайчика! – обрадовалась девочка, захлопав в ладоши.

– Не угадала, медвежат, – и он достал из мешка малышей.– Видишь, какие маленькие и симпатичные, а когда вырастут, превратятся в больших бурых зверей. Сейчас они дети и нуждаются в уходе.

– Я за ними буду ухаживать, – запрыгала от восторга Ирина.

– Принеси с кухни молоко, а то они изголодались, – велел отец.

– А что же их мама-медведица не накормила? – удивилась девочка.

– Похоже на то, что они сиротки. Наверное, медведица пошла добывать для них пищу и погибла, – ответил Лыков. – В лесу и зверей немало опасностей подстерегает.

Девочка принесла кувшин с молоком и две миски. Наполнила их и медвежата с жадностью принялись лакать. Девочка с сияющими глазами ласково гладила их по шерсти, а потом предложила:

– Давай дадим им имена, чтобы можно было их отличить.

– Правильно мыслишь. Они оба мальчики, – согласился отец и предложил.– Назовем их Потапом и Остапом. Солидные медвежьи имена, не хуже чем у Топтыгина, о котором бы в книжке читала. Некрасов написал о его приключениях.

– Как же, помню. Топтыгин на санях вместо барина-генерала ехал, – рассмеялась дочка. – Будь, папа, по-твоему.       Она погладила по бурой шерсти одного из медвежат:

– Вот этого назовем Потапом.

Затем приголубила другого малыша:

– А его братика Остапом.

Ирина проявила себя заботливой, прилежной хозяйкой – медвежата окрепли, пошли в рост. Лыков с тревогой наблюдал, как они набирают вес, опасаясь за дочь: « Все-таки звери и представляют опасность. Был бы один медвежонок, куда не шло, а то ведь двое и каждый с характером». Поэтому срочно приобрел для них намордники, но от когтей на лапах не уберечься, если Потап или Остап вдруг поссорятся. Не одевать же им на лапы варежки? Своими опасениями Иван поделился с приятелем Дмитрием, работавшим старпомом на рыболовецком траулере.

– А подари-ка ты одного из медвежат нашему экипажу, – попросил он. – Овчарка Колли и кот-перс у нас уже есть. Для полной компании им не хватает лишь медвежонка. Организую трио рыбакам для забавы, цирковое представление. Без животных в море тоскливо и неуютно. Они своим присутствием напоминают о родном доме и земле. Для твоей Иришки и одного медвежонка будет достаточно.

Девочка расплакалась и поначалу не хотела расставаться ни с Потапом, ни с Остапом, но все же ее уговорили. Она не могла решить, с кем из медвежат разлучиться. По жребию пришлось подарить более озорного Остапа.

– Не грусти, Ира, твой дружок не пропадет, – пообещал дядя Дима. – На судне вдоволь рыбы и других лакомств. Устрою его поближе к камбузу, где у щедрого кока Сидора всегда есть, чем поживиться. Экипаж будет очень доволен этим сюрпризом и станет Остап заправским рыбаком. А после возвращения из рейса обязательно встретится с тобой и с братишкой Потапом. Родня при любой погоде должна чаще общаться.

Эти слова немного утешили грустную девочку. Попрощались, как полагается, за лапу и Остап вместе с Дмитрием отбыл нести нелегкую рыбацкую вахту. Теперь все внимание Ирины после занятий в школе было посвящено Потапу. Он оказался на редкость смышленым и способным учеником. Зимой по просьбе девочки или папы с запорошенного снегом двора, где находились дрова, в избу к печке приносил охапки поленьев.

– Две,– говорила ему девочка, изображая пальцами количество, и подросший медвежонок в точности выполнял команду. Однажды она просто приказала:

– Принеси, Потап дрова, печку растопим, бока свои погреешь.

Сама отвлеклась, так он наносил целую гору. Пришлось потом часть во двор возвращать. Спал Потап у теплой стены, примыкавшей к русской печи. Приучила его Ирина и в магазин за покупками ходить, где продавец к визитам, хотя и грозного, но вежливого мохнатого покупателя привыкла. В корзинку Ирина клала кошелек с деньгами и записку с названием товаров. Когда денег было больше, девочка ему говорила:

– Потап, жди сдачу.

А если в кошельке было под расчет, предупреждала:

– Сдачу не надо.

Однажды засуетилась и позабыла о напутствии, а денег в кошельке было в самый раз, но Потап то об этом не знал. Продавец по записке и сумме денег, наполнила его корзину продуктами, среди которых было и любимое лакомство косолапого – сгущенное молоко.

– Все, Потап, иди, гуляй, мы в расчете,– сделала ему прощальный жест рукой женщина. Но Потап стоял ни с места, где, мол, сдача. Полчаса простоял у прилавка, пока Ирина, обеспокоенная его длительным отсутствием, сама не наведалась.

– Ох, девичья память, надо узелки завязывать, – по взрослому укорила она себя за забывчивость и тут же нашла выход из ситуации. Подала несколько монеток продавцу и та положила их в медвежью лапу. В знак благодарности Потап кивнул головой. Помня об этом случае, Ирина, отправляя его за покупками, не забывала о напутствии.

Тем временем Остап подружился с рыбаками, с овчаркой Гердой и котом Адонисом. Рыбаки научили его драить палубу шваброй, тянуть сети с уловом. При этом он умудрялся первым попробовать рыбу, будь то ставрида, сельдь, скумбрия или мойва. Во время короткого досуга Остап по просьбе старпома Дмитрия и кока Сидора развлекал рыбаков.

Заслышав звуки аккордеона или гитары под умелыми руками радиста Артема, он плясал на палубе и в награду получал сгущенное молоко. Оно, как и мед, не случайно медведи совершают походы на пасеку, самое любимое лакомство. Лишь одного боцмана Никифора Остап невзлюбил за его своенравный характер. И однажды летом, когда боцман на него накричал и замахнулся, Остап сгреб его в охапку и бросил за борт траулера. Тот конечно, как пробка, всплыл, но обиду на Остапа затаил и пожаловался капитану. Уговоры старпома и других рыбаков, полюбивших косолапого, на капитана не повлияли. По возвращению в порт устроили медведя в зоопарк. Такая же судьба постигла и Потапа, где братья, наконец-то, повстречались.

Ивана Лыкова, как человека военного, майора авиации, живущего по приказам, перевели из Мурманска в Крым. С Потапом пришлось расстаться. Ведь он подрос и изба для него стала тесновата. Новым жильем для Потапа стал зоопарк, где его вместе Остапом поместили в отдельный вольер. Ирина, да и сам Иван, считавшие зверей членами своей семьи, тяжело переживали эту разлуку. Ирина, вытирая с ресниц слезы, заметила, что и у Потапа тоска и печаль в больших слезящихся глазах.

– Папа, он тоже плачет,– вздохнула девочка.

– Словно человек, все понимает, – с грустью ответил отец и напомнил. – Прав, Антуан де Сент-Экзюпери, автор «Маленького принца», мы в ответе за тех, кого приручили. Братья наши меньшие, тоже чувствуют и страдают от разлук с добрыми сердечными людьми. Но, к сожалению, в этом мире не прожить без тревог и потерь.

Они пошли от вольера, а Ирина все оглядывалась на Потапа и Остапа и боль сжимала ее маленькое доброе сердце.

Орел Степа

Молодой орел впервые самостоятельно взлетел с вершины кургана на охоту. Распластав крылья в потоках воздуха, он парил над степью, высматривая добычу. От его зорких глаз не могли затаиться ни серый заяц, петлявший по степи, выжженной горячим солнцем, ни перепелки и куропатки…

Он выбрал дичь крупнее – зайца и, нацелившись, камнем упал с высоты, как учили его родители, Но эта наука продолжалось недолго – отец-орел попал в ловко расставленные силки, а мать подстрелил охотник, превратив в чучело для зоологического музея. Не хватило молодому орлу сноровки и точности. Опытный заяц, напуганный стремительной тенью, отпрянул в сторону и сиганул по кочкам, только пятки замелькали. Орел, приготовивший для атаки острые когти и клюв, ударился о жесткую землю и подвернул левое крыло. Подскакивая, попытался взлететь, но крыло беспомощно обвисло. В отчаянии клекотал, но оторваться от земли так и смог.

Еще издалека его увидел пес Вулкан, помогавших чабану Якову Брусову управляться с отарой овец цигейской породы. Он остановился в трех метрах от угрожающе клекотавшего с открытым клювом орла. Залаял, оглядываясь на хозяина. Яков подошел, внимательно осмотрел птицу.

– И как тебя угораздило поранить крыло? – произнес чабан. – Следов борьбы, клочьев шерсти, перьев, пятен крови не видно. Наверное, по неопытности. Такое случается с молодыми и слишком самоуверенными орлами. Если оставить тебя здесь в степи, то пропадешь без воды и пищи или лиса задерет и полакомится. Заберу я тебя, домой. Авось поправишься и тогда вольному воля. Да и сыну Вадику будет о ком позаботиться.

Изловчившись, Брусов набросил на раненую птицу тонкую капроновую сеть, которую, как и другие полезные вещи, носил в большой сумке вместе с водой и провиантом. Вечером, когда на небе проклюнулись яркие звезды и в зените повис ковш Большой Медведицы, пригнал овец на кошару. Отару оставил под присмотром сторожа и Вулкана, а сам с раненным орлом, окрестив его Степой, заторопился проселочной дорогой в поселок городского типа с двух и пятиэтажными зданиями. Там он проживал с сынишкой – восьмилетним Вадиком. Застал его за подготовкой домашнего задания. Он учился во втором классе.

– Пап, почему так долго, мне без тебя скучно, – упрекнул он и поинтересовался, глядя на трепещущий мешок в отцовской руке. – Что у тебя там, ягненок, Бяшка-кудряшка?

– Теперь тебе не скучно будет, – хитро усмехнулся Яков и аккуратно вытряхнул молодого испуганного орла. Он забил здоровым крылом по полу, норовя спрятаться в дальний угол.

– Вот это да! – восхитился мальчишка, приблизившись к птице. – Это беркут? Кто его поранил?

– Степной орел, поэтому я назвал его Степой,– ответил отец.– Молодой еще, неопытный, неудачно атаковал дичь, вот и пострадал, подвернул крыло. Но дело поправимое. Сейчас мы его перевяжем и, до свадьбы, крыло заживет. Думаю, что вы подружитесь.

– Конечно, подружимся, – ответил сын. Яков аккуратно перевязал крыло бинтом. Накормили Степку зерном, напоили водой и определили место в углу комнаты. И он начал привыкать к жизни в необычных условиях. Однажды, спустя неделю, возвратившись с занятий, Вадик увидел в комнате, где проживал Степа, на полу осколки стекла от вазы и понял, чьих это крыльев дело. Постарался скрыть следы, но отец его застал за уборкой помещения.

– О-о, поправился наш Степан, если на радостях посуду бьет, – заметил Яков. – Или это ты нечаянно обронил вазу?

Вадик потупил взор, размышляя, как бы защитить Степку, но солгать не решился.

– Ладно, сынок, не переживай. Разбитая посуда – на счастье, а вот зеркало и люстру надо поберечь, – сказал Брусов. – Тесно здесь Степке, переселим его на лоджию.

Убрали с лоджии все хрупкие и острые предметы. Степка принялся обживать новое место на высоте пятого этажа. За стеклом в ветвях высокого тополя щебетали птицы – синички, кричали белобокие сороки и черные вороны, но, заметив на лоджии орла, испуганно разлетались в стороны. Степка с тоской в глазах поглядывал на своих младших собратьев. За этим созерцанием застали его Яков и Вадик.

– Придется отпустить нашего друга на свободу, – произнес отец.

– Почему папа? – встревожился сын. – А потому, что эта птица в неволе жить не сможет. Для того, чтобы у Степки были сильные крылья и зоркие глаза, ему необходим простор, воздух, высота…

– Папа, мне без него будет скучно.

– Не грусти. Вадик, я тебе на птичьем базаре куплю кенара или попугая. Им к жилью людей не привыкать, – пообещал Брусов. – А Степку отпустим, он не городской, а степной житель. Видишь, тоскует о своем доме.

– Разве у него есть дом? – удивился мальчишка.

– Есть, но только без стен, крыши, дверей и окон. Просторная степь – его дом. К тому же он из семейства хищников и ему на роду написано охотиться на зайцев, мелких зверюшек и пернатых.

– Ладно, папа, – согласился с доводами отца Вадик. – Давай сейчас его и отпустим.

– Молодец, сынок, доброе у тебя сердце, – похвалил Яков. – Отнесем его туда, где я его подобрал. В поселке много линий электропередач и других опасных препятствий и Степка может снова попасть в беду. Поэтому не будем рисковать.

Не откладывая дело в долгий ящик, на следующее утро вместе с орлом, спрятав его в мешке, чтобы не запомнил дорогу, прибыли в степь, подальше от поселка. Яков развязал узел и выпустил на землю орла. Несколько секунд он с недоумением взирал на людей. Вадик погладил его по голове и перьям.

– Давай, Степка, не робей, ты ведь не воробей, – напутствовал его Брусов. Орел расправил крылья, взмахнул и оторвался от земли. Круг за кругом набирал высоту, уменьшаясь в размерах. Мальчишка, запрокинув голову, следил за полетом птицы.

– Все, сынок, попрощались, сделали доброе дело, пора в путь, – тронул отец сына за плечо и увидел в его глазах слезы. – Не плачь, Степка возвратился в свою родную стихию. И запомни: надо поступать так, чтобы было хорошо не только тебе, но и тем, кто живет рядом, в том числе, птицам и другим живым существам.

Они неотрывно следили за Степкой, пока то не растаял в сиреневом мареве…

Эта история со временем забылась бы, уступив место очередным, ибо Брусков, как и обещал, приобрел пару попугаев-волнушек, которых назвали Кешей и Герой. Но однажды, находясь в комнате, за столом с учебниками и тетрадями, Вадик услышал громкий стук со стороны лоджии. Вышел через дверь и увидел крупную птицу, сидящую на бруске для бельевой веревки и долбившую клювом в стекло.

– Папа, пап! – позвал мальчишка отца. – Наш Степка возвратился. Ура!

– Он прилетел, чтобы поблагодарить за заботу, – произнес отец. – А говорят, что животные и птицы ничего не понимают. Это бы мало знаем о них.

– Давай его пригласим в дом и чем-нибудь угостим? – Теперь его в квартиру и калачом не заманишь. Степка ощутил простор степи, свободу и у него свое меню.

– Попробуем, а вдруг?! – не унимался с блеском в глазах мальчишка и, открыв витражи лоджии, позвал. – Степа, Степа-а!

Наверное, признав его голос, орел заклекотал и взлетел в небо, над крышами.

– Папа, а как он узнал дом, в котором мы живем? – озадачил Якова сын.

– Сложно сказать, обязательно спрошу у орнитологов, изучающих птиц, – ответил он. – Нередко живые существа обладают особыми чувствами и инстинктами, которыми их наделила матушка-природа. Еще несколько раз Степка прилетал к лоджии, стучал в стекло, а потом исчез. Вадик томился в ожидании крылатого друга.

– Не грусти, сынок, у птиц своя судьба, – утешал его отец, осознавая, что только время способно вылечить доброе сердце.

Уголек

В субботний, хотя и пасмурный день, я наведался в урочище. Здесь на листьях кленов, грецкого ореха, лещины, шиповника и боярышника волшебница осень разводит свои акварели. Легкий ветерок бросает золотые, пурпурные, багряные монеты листвы на землю, укрывая ее диковинным ковром. В любую пору года, будь то весной, летом, зимой, а тем более, осенью, в лесах и урочищах благодать.

Деревья, кустарники одаривают плодами, сбрасывают свои одеяния, готовясь к покою. Пауки старательно ткут серебряные нити. Ощутим запах прели, хвои, увядающих листьев и трав.

Лишь сосны, незаметно теряющие свои иглы и шишки, шелестят темно-зелеными кронами, давая приют белкам и птицам.

Едва на несколько метров углубился в урочище, как увидел собаку черной масти с полоской белой шерсти на груди и передних лапах. Внешне он похож на добермана, но, видимо помесь. Пес доверчиво подошел ко мне и в его голодных глазах я ощутил мольбу.

Но, увы, я вышел на прогулку на два-три часа и поэтому не взял с собой провиант, а то бы охотно поделился бутербродами. Развел руками, давая понять, что нечем угостить. Однако пес, ощутив доброжелательность, побрел за мной. На пути в сосновый бор, куда я вышел на разведку, чтобы узнать, не появились ли грибы «мышата», шампиньоны, повстречались с побуревшей листвой деревья грецкого ореха.

«Для голодного, будь то путника или животного, грецкий орех – первое лакомство. Не случайно воины Александра Македонского, отправляясь в дальние походы, запасались грецкими орехами», – подумал я.

Среди желтых, шуршащих золотистой фольгой листьев оттыкал несколько орехов. Охотничьим ножом расколол скорлупу и предложил ядро псу. Он прямо с ладони аккуратно съел янтарно-белое ядро. Понравилось и в ход пошли следующие орешки, около двух десятков. Благо их, кое-где подточенных мелкими грызунами, отыскалось немало – хватило и четвероногому другу и себе впрок.

Насытившись, пес прилег в траве, положив морду на передние лапы. В отличие от белок и тех же сообразительных ворон, давно оценивших питательность грецких орехов и лещины, орехи не входят в состав собачьего меню, иначе бы, бедняга не страдал от голода. Вороны за долгий свой век умудрились, взяв грецкий орех в клюв, бросать его с высоты на твердые предметы – камни, бетон, асфальт, пока не расколется скорлупа.

Урочище, сосновый бор собакам приглянулись из-за того, что с ранней весны и до поздней осени любители пикников оставляются после себя остатки пищи и, к сожалению, тару, мусор и непогашенные костры. Обожженные стволы сосен, обгоревшие кусты шиповника, терновника, боярышника и сухой травы вызывают тревогу и горечь от действий таких «ценителей» природы.

«Как же тебя назвать, ведь это не последняя встреча? – размышлял я, глядя на пса. – Может, Агатом? Нет, слишком барственно и холодно, эта кличка больше подходит породистым собакам. А вот Угольком в самый раз, просто и душевно».

– Уголек, Уголек! – окликнул я пса и он поднял голову, среагировал не столько на кличку, сколько на интонацию голоса. С этого момента он не отставал от меня ни на шаг, очевидно, верный инстинкту – быть рядом, служить, помогать человеку.

Мне припомнились великолепные есенинские стихи, посвященные, по его же меткому выражению ,«братьям нашим меньшим». Одно из них романтично и трогательно повествует о том, как в юности поэт писал записки своей возлюбленной, которые доставлял пес, но она их не читала и «мой почерк ей был незнаком». Спустя долгие годы, став знаменитым поэтом, он возвратился в родное село и повстречался с сыном той собаки, что служила ему почтальоном:

Мать честная! И как же схожи!

Снова выплыла боль души.

С этой болью я будто моложе,

И хоть снова записки пиши…

Да, четвероногие друзья способны оживить самые яркие и милые сердцу облики людей и события. Наверняка, в памяти многих людей сохранились милые, забавные эпизоды.

Уголек вывел меня на поляну, где среди сухой травы и островков изумрудно-зеленого мха я обнаружил колонию грибов «мышат» с пепельно-серыми шляпками на белоснежных ножках.

Невольно создалось впечатление, что пес в знак благодарности, привел в это грибное место. Ему, обладающему тонким чутьем, как хозяину территории, знаком здесь каждый укромный уголок.

Пока я собирал грибы, он резвился, вспугнул фазана, сверкнувшего на взлете радужным оперением и скрывшегося в глубине урочища.

Пес проводил меня до опушки и остановился, явно не испытывая желания посетить поселок. Конуре, ошейнику, хозяйской кормежке, цепи или поводку он предпочел урочище с его суровой в зимнюю пору, но вольной жизнью. Столь доверчив, а не агрессивен к людям, потому что никому не служит, а живет сам по себе.

– До новой встречи, Уголек! – произнес на прощание. Пес понял, завилял хвостом и долго еще глядел мне вослед.

Тренер для лягушек

Зимой огненно-рыжий кот Адонис с янтарными глазами, чаще всего обитая на подоконнике, с грустью взирал из окна на заснеженный двор. На ночлег устраивался вблизи радиатора отопления. По его поведению не трудно было догадаться, что томится, тоскует в ожидании весны, мечтает погулять на природе. Наверное, завидует псу Угольку, с которым я часто совершаю прогулки в окрестностях города.

И вот наступили погожие весенние дни. Я привел Адониса на лужайку. В ее низине протекает речка Джарджава, кое-где окаймленная зарослями сухого камыша. Вначале кот растерялся от обилия запахов свежей травы и цветов. Наклонив голову, подобно парфюмеру, оценивал запахи шелковисто-изумрудных стеблей, рассыпанных бисером мелких, едва различимых соцветий анютины глазки с белыми, сиреневыми, фиолетовыми и синими лепестками…

Вблизи русла Джарджавы виднелись посеребренные солью прогалины, островки с ржаво-медной порослью солончаков и готовые к цветению кусты тамарикса.      Адонис, пребывая в рыжей шубенке, подчиняясь инстинкту самосохранения, норовил спрятаться в редких кустах боярышника, терновника, в островках пожелтевшего сухостоя или в рытвинах.

Вскоре осмелев, он приблизился к реке, откуда доносилось хоровое пение, а иногда и сольные вкрапления неугомонного лягушачьего племени. Среди прошлогодних жестких стеблей камыша, журча на перекатах, в заторах текла речка, а на зеленом берегу, замаскировавшись в зеленой траве, грелись лягушки. Наверное, впервые завидев диковинного пушистого зверя с большими глазами и длинными усами, лягушки одна за другой попрыгали в воду.

Адонис важно, хвост трубою, повторяя изгибы русла, пошел у самой кромки воды, спугивая и заставляя очередных обитателей водоема совершать прыжки. Те, из аборигенов, что попрыгали в самом начале, когда кот удалился, снова заквакали и выбрались на берег. Однако Адонис степенно развернулся, смело прошествовал в обратном направлении и вновь раздались звонкие шлепки о поверхность воды.

– Ай, да, молодец Адонис! Словно тренер, взбодрил лягушек, – похвалил я его за смекалку. Раза три-четыре он устраивал старты ошалевшим от экстрима лягушкам. Однако эта процедура ему наскучила. Да и лягушки, выпучив глаза над поверхностью воды, затаились у противоположного берега. Я улыбнулся неожиданно возникшей мысли: если с котом позаниматься недельку-другую, то научится дирижировать этой пучеглазой капеллой. То-то будет забавное зрелище. Осознав, что лягушек не заставишь смирно сидеть и, глядя на пушистого, хвостатого дирижера, усердно квакать, отказался от этой затеи, Ведь при его появлении они сразу же утрачивают свои вокальные способности, прячутся в глубине.

Одну из квакух он попытался выловить когтистой лапой, но она резво ушла в глубину. Последовать за ней кот не отважился, ведь он не пловец. После знакомства с лягушками Адонис приметил в траве зеленовато-желтую ящерицу. Попытался ее поймать, но она выскользнула из его лап и спряталась под мшистым камнем. Тогда он нашел себе другое занятие – отыскивал в траве целебные растения, и жевал стебельки, восполнял дефицит витаминов.

Не претендуя на лавры знаменитого дрессировщика Куклачева, зная, что в отличие от собак, коты гуляют сами по себе, все же решил, что потешный номер с тренировкой лягушек Адонису удался. Мы оставили их в покое и вскоре неутомимые вокалисты-солисты огласили округу однообразным хоровым пением. Дома щедро я угостил «тренера» куриным крылышком и сметаной.

– Ешь, дружок, набирайся сил, заслужил, – нахваливал я его, гладя ладонью по густой шерсти. – Завтра снова наведаемся на берег Джарджавы к твоим зеленым пучеглазым ученикам.

Адонис поднял голову от лакомства, завилял хвостом и замурлыкал. По осмысленному выражению его глаз я сделал вывод, что он меня понял и готов продолжить свою тренерскую практику.

Боб и Каркуша

В саду росла старая высокая алыча. На ее верхушке в сплетении веток находилось сложенное из тонких прутьев гнездо. Летом, когда были собраны желтые плоды, а осенью опали листья, гнездо было похоже на черную шапку. Однажды бабушка Дарья Павловна с четырехлетней внучкой Дашей гуляли по саду и услышали жалобный писк. Внучка первой увидела в пожухлой траве и опавшей листве черного птенца.

– Птичка, птичка! – захлопала она в ладоши. – Бабушка, бабушка, хочу птичку.

– Наверное, первый полет для него оказался неудачным, – посетовала Дарья Павловна. – Выпал из гнезда, ушибся, поранил крылышко. Жаль вороненка.

Она подняла птенца. Выбившись из сил, он затих, затаился на ее ладонях с испугом в глазах-бусинках. Девочка бережно погладила по голове.

– Надо возвратить его в гнездо, – сказала бабушка. Взглянула вверх и поняла, что без высокой лестницы или ловкого мальчишки до него не добраться.

– Бабушка птичка больная, я буду ее лечить, – предложила Даша. – Возьмем ее в дом.

– Хорошо, Дашенька, пусть будет по-твоему. Накормим, напоим твою птичку. Придумай ей имя.

Это предложение озадачило внучку: «У собаки имя Бобик, хотя все для краткости и звучности зовут его Боб, у кошки – Ася, у попугая – Кеша. Как же назвать птичку? У нее должно быть необычное имя». Бабушка поспешила на помощь.

– Дашенька, запомни, что взрослые вороны каркают, сороки – стрекочут, а соловьи – поют, – сообщила она. – Поэтому предлагаю назвать его Каркушей.

– Каркуша, Каркуша! – воскликнула девочка и радостно запрыгала. Вороненка принесли в дом. Накормили пшенкой, крошками хлеба, напоили водичкой. У девочки прибавилось забот. Теперь она ухаживала не только за Бобом, Асей и Кешей, но и особенно, старательно за Каркушей. Даша решила их подружить, но Боб облаял, а Ася, выгнув спину, зашипела на птичку. Вскоре отец Егор, чтобы уберечь вороненка от острых зубов и когтей Боба и Аси, смастерил просторную клетку. Установил ее во дворе, недалеко от собачьей будки. Решил, что со временем их жильцы привыкнут друг к другу и подружатся. Потекли дни за днями. Вороненок подрос, а вот летать не мог, крыло не срослось, лишь подпрыгивал.

Однажды в полдень Даша вынесла Бобу миску с кашей. Тот запрыгал, завилял хвостом и принялся кушать кашу. Вдруг за спиной услышала лай. Обернулась, лай доносился из клетки с вороненком. Девочка удивилась, а потом побежала в дом.

– Бабушка, бабушка, Каркуша лает, – сообщила внучка Дарье Павловне. Та вышла во двор и убедилась, что птица точно имитирует лай Боба, признавшего в ней своего сородича. С того времени домашние питомцы поочередно несут вахту, встречают лаем незваных гостей. Когда же у ворот появляются несколько незнакомых людей, то напоминают о себе общим лаем.

– Не только попугай, но и ворона, очень способные ученики, – пояснила бабушка. – Точно имитируют разные звуки и даже слова. Вот и Каркуша в благодарность тебе за заботу проявил свои способности.

Вскоре Боб, Ася и Каркуша подружились и свободно гуляли по двору.

Фазан в урочище

С утра рыбалка на каменистом берегу залива, что в районе Бочарки, не заладилась. Оно и не удивительно, ведь нынче немало охотников не только на красную рыбу, кефаль и пиленгаса, но и на бычка. Если бы еще промышляли, как рыболовы-любители спиннингами и удочками, а то ведь тралами, сетями и драгами тонны живого серебра выгребают со дна Азовского моря и его заливов.

Рыбацкая удача от меня и приятеля Сергея с шестилетним сынишкой Мишей, явно отвернулась. К тому же со стороны крепости Еникале и пролива задул резкий норд-ост. Набежавшие крутые волны выбрасывали на камни зеленовато-бурые плети водорослей и разбивались на мириады сверкающих в ярких лучах осеннего солнца брызг. Бычки, если и водились на мелководье, то спрятались под камни в ожидании тихой погоды.

Мы собрали улочки и миновав старый полуразрушенный дождями и ветрами грот, поднялись по козьей тропке на холмы, кое-где со стороны залива обрушенные оползнями. По узкой тропинке, с левой стороны которой блистало море в белых гребешках, накатывающихся бочками волн, направились к темнеющему массиву сосново-дубового бора. Справа шелестела на ветру нетронутая косой высокая сухая трава, среди которой редкими островками догорали цветы: желтые, синие и фиолетовые.

В трехстах метрах начинался кустарник, переходящий в бор с высокими деревьями. Тропинка, вывела нас на старую дорогу, ведущую вдоль глубокого, заросшего колючими кустарниками шиповника и терновника рва, за которым таились невидимые отсюда казематы и подземные сооружения крепости – форта Тотлебена.

С кустов шиповника уже облетели листья и среди веток с острыми шипами поблескивали красные плоды. Столь же щедро уродил боярышник и серебристый лох, осыпанный кистями мелких плодов, словно бисером.

Мишка-непоседа с тросточкой в руке бежал впереди нас, радуясь простору и возможности порезвиться. Вдруг из густой травы выскочила вспугнутая им птица и через дорогу устремилась в заросли. Мальчишка остановился, с удивлением взирая на диковинную птицу.

– Глядите, смотрите, какая цветная курица! – с восторгом прозвучал его голос. Мы тоже успели, до того, как птица успела спрятаться, увидеть ее переливающееся цветами радуги оперение.

– Миша, это не та курица, что у бабушки в селе ходит по подворью, а фазан, – пояснил сынишке Сергей. – Это вольная птица, которая, как кот, гуляет сама по себе.       В этом урочище и его окрестностях мне и прежде доводилось встречать фазанов, зайцев и редких пернатых. Однажды увидел, как косарь, подсекая острым лезвием, тогда еще сочную траву, вспугнул целый выводок. Неказистая птица тревожно кричала и металась, оберегая своих беспомощных птенцов. Они живо разбежались в разные стороны, а она отвлекала на себя косаря, чтобы потом, когда опасность минует, призывным криком собрать свое семейство.

Косарь был без собаки и поэтому выводок не пострадал. Вот и сосновый бор, манящий своей таинственностью и прохладой, запахами хвои, трав и пожухлой слежавшейся листвы, иголок и истлевшей коры. Деревьям тесно: рядом с соснами растут дубы с молодой порослью. Среди резных продолговатых листочков свисают зеленовато-бурые желуди. Изредка, прошелестев листьями, они падают на землю, где уже отдыхают их собратья, поблескивая лакированной овальной поверхностью.

Первое лакомство для диких кабанов, но они здесь не обитают. Зато в древние времена из желудей мололи муку и пекли лепешки. Сейчас желуди, так и просятся на низку для бус или четок. Это, пожалуй, лучше, чем варварски переводит можжевельник, бук и другие ценные породы кустарников и деревьев крымских лесов на разные поделки. Держа на ладони приятно ощущать их теплоту и изящную форму, сотворенную природой. Поблизости разбросаны коричневые сосновые шишки, а среди зеленой хвои в смолистой окалине вызревают молодые.

– Эх, упустил ты фазана, Мишка, – пожурил мальчишку отец и велел, – Теперь собирай желуди и сосновые шишки. У них нет ни ног, ни крыльев, поэтому не убегут и не улетят.

Мальчишка с радостью собрал несколько шишек и горсть желудей, чтобы пополнить коллекцию домашних игрушек. И в эту чащу проник шиповник и боярышник с красными светляками своих плодов.

Мне нравятся, в отличие от окультуренных, такие естественные уголки природы, где в гармонии, в переплетении ветвей, принося плоды, живут разные деревья и кустарники, выдерживая испытания и холодом и зноем, дождями и ветрами…

В благодарность за стойкость в весеннюю пору цветения, в благодатное лето и щедрую осень, певчие птицы выводят в тишине свои волшебные мелодии.

К сожалению, и этот бор у мыса Ак-Бурун, где расположена крепость Керчь, не избежал набегов любителей пикников и развлечений, оставивших после себя следы от костров, бутылки из-под горячительных напитков и воды, консервные банки и пакеты. Эти чужеродные детали, явно нарушают красоту и величие сосново-дубового бора.

Терн и орех

В один из погожих дней поздней осени, прогуливаясь в сосновом бору, что вблизи поселка Аэрофлотское, я набрел на густые заросли терновника, Его кряжисто-колючие ветки сцепились, переплелись друг с другом, образовав непролазную чащу на дне и склонах оврага с растущими на верхних террасах соснами. Представил, как весной здесь все утопало в белопенном цветении, словно кудесница, мастерица развесила белоснежные кружева. Над изящными цветками хлопотали пчелы и золотисто-бархатистые шмели.

Ныне в золотую пору листопада, почти все листья облетели, лишь кое-где желтыми лепестками трепещут на ветру. Зато заросли обволокло дымчато-синим туманом от обилия созревших ягод. Среди них видны красные, словно раскаленные угли, плоды шиповника, взятого в плен колючим сородичем. А растущий на склоне боярышник, свесил вниз плети ветвей, густо усыпанных крупными и сладкими ягодами.

Хотя и существует присказка «терновый куст не бывает пуст», однако урожайность могу снизить холода во время цветения, поздние заморозки и засуха. Поэтому вольготно терну в пойме и на берегах рек, озер, прудов, где много влаги. А также в глубоких затененных крутыми склонами оврагах. Ветки с налетом желтизны на старой коре и острыми шипами сцеплены и через непролазную чащу нелегко пробраться к зарослям, унизанным бусами иссиня-черных плодов. Тогда ягоды вызревают крупные, соразмерные плодам вишни или черешни, а вот на суходоле мелкие, словно ягоды смородины или паслена.

Зная о пользе богатых витаминами плодов этих растений, я все же начал пробу с ягод терновника. Собрал горсть, вкусил несколько сладковато-терпких плодов. Из них приготовляют варенья, джемы, компоты, повидло, хмельной напиток – терновка и даже делают маринады и тогда плоды становятся подобны маслинам или оливам. Собирая ягоды в пакет, неожиданно увидел на земле грецкий орех в желтовато-кремовой скорлупе инесколько коричневых сосновых шишек.

«С шишками все понятно, скатились вниз от растущей вверху сосны. Но откуда здесь взяться ореху, ведь в радиусе трехсот метров, ни одного орехового дерева? – подумал я. – Если орех нечаянно обронил человек, то он бы его поднял».

Разгадка пришла неожиданно. Однажды я шел по набережной Салгира. Вдруг впереди меня, что-то упало на бетонные плиты. И тут же следом сверху метнулась черная ворона. Она недовольно каркнула и схватила клювом этот предмет, в котором я успел разглядеть грецкий орех. Взлетела повыше и снова обрушила его на бетон. Орех раскололся надвое, обнажив желтовато-белое ядро. Ворона с радостным криком опустилась рядом и принялась лакомиться. Тут же налетели ее неугомонные сородичи и быстро опустошили скорлупу. Вот тогда я и вспомнил об орехе, найденном в терновнике.

Очевидно, в пору, когда заросли были зелеными, непроницаемыми, нерасторопная ворона замешкалась и обронила орех. Потеряла его из вида и с досадой полетела дальше. Сказывают, что эти сообразительные птицы живут до ста лет, поддаются обучению и не хуже попугаев воспроизводят человеческую речь. Потому то и догадались, как добраться до вкусного и полезного орехового ядра. Жизнь, как говорится, всему научит. Я часто подмечал, что несозревшие орехи на ветках бывают, пока скорлупа не затвердела, продолблены клювом. Это все те же ушлые вороны потрудились.

Следует быть зорким, наблюдательным и тогда нам откроется многое интересное и удивительное в жизни «наших братьев меньших», в том числе и пернатых, восхищающих своей сообразительностью.

Как гора стала городом

Рядом с девятиэтажным домом развернулась новая стройка. На месте глубокого котлована и фундамента поднялся первый, затем второй и третий этажи. Пятилетний Алеша с лоджии пятого этажа, где в квартире жила семья, с интересом наблюдал, как к площадке один за другим подъезжали грузовики с большими белыми каменными кубами. Над ними, разворачиваясь в высоте, нависала стрела башенного крана, На тросах спускался вниз металлический зажим. Рабочий, находясь в кузове, закреплял его на камне и, подавая знак рукой, кричал:

– Майна, вира!

После этого крановщик поднимал белый камень на площадку четвертого этажа. Монтажники, скрепляя раствором бетона, устанавливали его на край. Несколько таких камней и стена готова.

– Скажи, где они берут такие большие и ровные камни? – спросил малыш у отца Дмитрия.

– Добывают в карьере, – ответил он. – Вся гора, поросшая сверху лесом и травой, – это огромный камень. Специальные машины со стальными фрезами распиливают ее на стеновые блоки. А из небольших кусков изготовляют облицовочную плитку. После разработок в горе образуются длинные штольни, похожие на пещеру. Зато в городе появляются новые дома, люди справляют новоселье.

– Я видел дома не только из камня, но стекла и железа, – сообщил Алеша.

– Ты прав, дома, здания для заводов, театров, школ, музеев, цирка, а также стадионы, мосты строят не только из камня, но железобетона, стали, стекла, – заметил отец. – Но почти все материалы для изготовления железа, стали, чугуна, цемента, стекла добываются в горных карьерах. Кроме белого камня и ракушечника скульпторы и архитекторы для создания памятников и украшения зданий используют мрамор, гранит, базальт и розовый туф. Вот так гора постепенно превращается в красивый белокаменный город.

– Что такое майна и вира? – спросил малыш.

– Для машиниста крана, чтобы он не ошибся, майна означает вниз, а вира – вверх, – ответил отец, довольный любознательностью подрастающего сына.

Яблоня и виноград

В палисаднике росла яблоня по имени Услада и виноград – душистый Мускат. Не удивляйтесь, у многих растений, как и у людей, есть свои имена, ведь они отличаются по плодам, цвету, аромату и вкусу. Яблоня своими ветвями стремилась вверх, к ласковым лучам солнца. В марте, как только наступила оттепель, сошел снег, зажурчали ручейки и запели птицы, на ветках проклюнулись почки, вскоре появились изумрудно-зеленые листья. А в апреле Услада зацвела бело-лиловыми лепестками, словно невеста под кружевной накидкой.

Мускат, согретый солнцем, тоже не дремал. На лозах появились ростки с бархатисто-зелеными листьями. Если яблоня растет вширь и ввысь, то винограду нужна жердь или какая-нибудь другая опора, чтобы лозы, цепляясь усиками, могли плестись. Огляделся Мускат, а рядом ни деревца, ни тростинки. И тогда он обратился к яблоне:

– Услада, помоги моим лозам подняться вверх.

– Хорошо, – согласилась она. – Пусть плетутся по моему стволу и веткам. Вдвоем нам будет расти веселее.

Обрадовался Мускат и направил лозы к яблоне. После щедрого дождя они быстро разрослись. Оплели ствол дерева, забрались на ветви, почти до самой верхушки. Осень, когда созрели фрукты и ягоды, глядя на яблоню, все удивлялись. Среди листвы пламенели красные яблоки, а рядом – золотисто-янтарные гроздья винограда. С тех пор Услада и Мускат стали неразлучными друзьями. А детишки и взрослые охотно лакомились их вкусными плодами.

Кто построил в небе мост?

Неожиданно разразилась гроза. Сверкали молнии, гремел гром, струи дождя щедро поливали деревья и цветы в палисаднике. Когда тучи разошлись, выглянуло яркое солнце, то между ними вспыхнула радуга.

– Дедушка, погляди, какой красивый мост! – с восторгом промолвила внучка Дина.

– Этот мост называется радугой, – ответил Василий Борисович.

– Кто его построил? Наверное, волшебник из Изумрудного города?

– Да, волшебник и не один, – усмехнулся старик. – Этих волшебников зовут Гроза и Солнце. Они и есть мастера радуги.

– Почему она цветная?

– После грозы в воздухе остались мельчайшие капельки воды. Солнечные лучи сквозь них преломились в разные цвета. Так и возникла радуга, – пояснил он.

– Без акварели, цветных фломастеров и карандашей? – удивилась Дина.

– Много потребовалось бы краски, фломастеров и карандашей, чтобы раскрасить такой большой мост. Лучше посчитай, сколько в нем цветов?

Глядя на арку чудесного моста, внучка загибала пальчики, сначала на одной, а потом другой руке.

– Семь цветов, – сообщила девочка.

– Чтобы их запомнить, надо выучить присказку: каждый охотник желает знать, где сидит фазан, – произнес Василий Борисович и пояснил. – Каждый, означает красный, охотник – оранжевый, желает – желтый, знать – зеленый, где – голубой, сидит – синий, фазан – фиолетовый цвета. Если поняла, то повторяй за мной: каждый охотник желает знать, где сидит фазан.

Дина нараспев повторила и вдруг замерла, взирая на поблекшую радугу.

– Дедушка, куда делся мост? – огорчилась она.

– Растворился, он ведь сказочный, – ответил старик и утешил. – Не грусти, Дина, после грозы и дождя радуга снова вспыхнет на небесах. А сейчас живо возьми чистый лист бумаги и цветные карандаши и нарисуй радугу.

И девочка с радостью занялась любимым делом.

Почему арбуз полосатый?

На лето пятилетнего сына Ваню родители привезли в село к бабушке Тамаре и дедушке Григорию. Перед тем, как возвратиться в город, они его наставляли.

– Помогай дедушке и бабушке ухаживать за цветами и овощами на грядках, а подружись с ребятами, играй с ними в прятки, – говорил отец Виктор. – Тогда станешь крепким, бодрым и выносливым.

– Кушай фрукты, ягоды и овощи, запасайся витаминами и быстро подрастешь, – советовала мама Светлана.

Чем только бабушка не потчевала внука, парным молоком, сметаной, творогом, блинами и оладьями… Дедушка угощал дарами с огорода: клубникой, малиной, шелковицей, смородиной и крыжовником.

Путешествуя по двору и огороду, Ваня хорошо изучил, где, что и на какой грядке растет. На дальнем участке он обнаружил бахчу. Среди переплетенных стеблей под листьями лежали темно-зеленого цвета арбузы и начавшие желтеть продолговатые дыни.

– Дедушка Гриша, а когда они созреют? – спросил внук.

– Скоро, потерпи немного, – произнес он. – Чтобы быстрее созрели, возьми лейку и полей.

Ваня охотно принялся из небольшой лейки поливать арбузы и дыни. Однажды заметил, что они стали крупнее. Дедушка увидел, что хвостики у арбузов присохли, а ботва завяла, дыни пожелтели и сообщил:

– Вот теперь созрели.

– Дедушка, почему арбуз полосатый? – спросил внук.

– Зови своих друзей, тогда и раскрою секрет, почему арбуз полосатый, – с загадочной усмешкой велел он. Ваня выбежал на улицу и вскоре послышался его голос:

– Петя, Ксюша, Илья, приходите в гости. Будем кушать арбуз.

Ребята сбежались стайкой и обступили дедушку. Он выбрал самый крупный арбуз и, держа его в руках, пояснил:

– Полосы на нем для того, чтобы тот, кто возьмет арбуз в руки, не забывал, что надо поделиться с друзьями. Это и есть ответ на вопрос, почему арбуз полосатый?

Он аккуратно разрезал арбуз и подал каждому дольку с сочной красной мякотью и пожелал:

– Кушайте, ребятки, ягоду на здоровье.

– Ягоду? – переспросил Ваня и рассмеялся. – Ягоды маленькие, а этот великан?

– Бывают ягоды и большими, – ответил Виктор. – Не забывайте, что не только арбузом, но и другими плодами надо делиться с друзьями.

Летучие одуванчики

Однажды Татьяна с четырехлетней дочерью Аленой вышли на прогулку. Увидели, что на зеленой лужайке, еще недавно усыпанной, словно золотыми монетами, желтыми цветами одуванчиков, появились белые пушистые шарики.

– Мама, мамочка, куда делись красивые цветочки?! – огорчилась девочка.

– Отцвели и превратились в шарики, – ответила Татьяна. – Это происходит со многими растениями. У фруктовых деревьев и кустарников после цветения остаются завязи плодов. Из них созревают черешни, вишни, яблоки, груши абрикосы, персики, малина, смородина, черника… А у цветов и трав появляются семена.

– Значит, шарики и есть семена? – сообразила дочка.

– Верно, ты угадала, – похвалила ее мама и осторожно сорвала стебель одуванчика. Выдернула из шарика несколько пушинок и указала на крохотное семя.

– Эта пушинка, словно маленький парашют, летит по ветру и там, где на землю упадет, там новый одуванчик вырастет. Давай поможет ветру разнести семена.

Она сорвала еще один стебелек, подала его дочери и велела:

– Делай, как я.

Подула на шарик – он облетел. Алена последовала ее примеру. Подхваченные легким ветерком, пушинки полетели вдаль. Девочка радостно захлопала в ладоши.

– Мама, расскажи, как семена других растений передвигаются?

– По-разному. Одни, как репьях, цепляются за шерсть овец, коз, диких животных или одежду людей, а потом падают на землю и начинают расти. Другие – созревают и осыпаются на почву, их разносят ветер, потоки дождя или талой воды.

А вот перекати-поле, словно колесо, под порывами ветра катится и разбрасывает семена. Но у одуванчика и некоторых других растений самый оригинальный способ перелета. Люди решили не ждать милости от природы, а для сева пшеницы, ячменя, кукурузы, риса, гречки, проса и других зерновых растений изобрели сеялки и поэтому всходы получаются густыми и ровными.

Алена с грустью увидела, как налетевший ветер сдувает пушинки.

– Не печалься, – Татьяна обняла дочку. – Через год лужайка снова зацветет одуванчиками.

Цветы тоже спят

– Вставай, лежебока. Кто рано встает, тому Бог счастье дает, – с этой присказкой Андрей разбудил пятилетнего сыны Сережу. – Пойдем за село на полянку, накосим корове Тайке свежую травку и заготовим сена впрок. Ты ведь любишь парное молоко и сметану?

– Люблю, – признался малыш и проворно спрыгнул с кровати на пол.

С вечера, чтобы утром быть наготове, Андрей наточил бруском лезвие косы. Они с сыном, позавтракав, почти с первыми петухами, едва на востоке зарозовел рассвет, отправились за околицу села к сосновому бору.

Вскоре оказались на месте среди разнотравья с прозрачными росинками на стеблях и листьях.

– Папа, а почему цветы вялые? – спросил малыш, вспомнив, что вчера в полдень поляна утопала в цветах.

– Поздним вечером и ночью, когда солнце зайдет за горизонт, растения, цветы, спят. Им, как и людям нужен отдых, – пояснил отец. – Вот увидишь, как только встанет солнышко, так цветы и проснутся.

Андрей, расправив плечи, принялся косить зеленую траву и сразу воздух наполнился пряными запахами. Небосклон заалел, выкалилось большое солнце. По мере того, как оно поднималось над горизонтом, становилось меньше, ярче и жарче.

– Папа, цветы проснулись, – весело сообщил малыш. Лилово-сиреневые лепестки крокусов и золотисто-оранжевые адониса, словно, ресницы, разлепились от прикосновения теплых лучей солнца. И другие цветы взбодрились, повеселели.

– Они не только проснулись, по и целый день будут смотреть на солнце, поворачиваться за ним следом до самого заката. А когда, наступят поздний вечер и ночь, снова сомкнут лепестки, – пояснил отец.

– Вжик, вжик – вжик, – пела коса. Под лезвием ложился ровный валок скошенной травы. За два часа до полудня они возвратились домой. Сережа с букетом полевых цветов, а Андрей – с гостинцем для Тайки.

Лебединое озеро

Еще в холодную пору на озере вблизи села Белоглинки поселилась пара белоснежных лебедей. Откуда они сюда прилетели, гонимые холодом и голодом? Возможно, с Лебяжьих островов, что в Каркинитском заливе. Укромное озеро в пойме протекающего рядом Салгира и расположенного террасами на возвышенности темно-зеленого соснового бора им явно понравилось.

Несколько раз во время прогулок наведывался к этому месту и всегда замечал неразлучную пару птиц. Постоянно находятся рядышком, плывя то в одну, то в другую сторону. Не случайно эти грациозные и гордые создания с давних пор в легендах, сказках и песнях о любви были и остаются символами верности. Белыми каравеллами плывут по воде и в тихую погоду кольцами расходятся волны. Сблизившись, галантно раскланиваются, беседуют на своем птичьем языке…

Наверное, продолжают обживать озеро, потому что осторожничают, держатся в середине, дальше от берега у косы-отмели, поросшей сухими стеблями камыша. А возможно, местные мальчишки, рыбаки не успели прикормить. Хорошо, что не отпугивают криками, иначе бы птицы покинули беспокойное место. А пока у озера есть шанс стать лебединым.

Если этой паре понравится уютный водоем, то покличут своих сородичей с тех же Лебяжьих островов, где порою от обилия обитателей яблоку негде упасть, а здесь приволье. И станет на озере белым-бело, как в снегопад. Если еще ребятишки начнут потчевать гостинцами, то лебеди точно не улетят. Своим присутствием будут украшать озеро, радовать людей, особенно малышей. Те, что постарше, уже норовят открыть плавательный сезон, а вот на прежде пустынных берегах, поросших изумрудно-зеленой травой с бисером ярких соцветий «анютиных глазок», появились первые рыбаки.

Насадили на крючки наживку, шарики хлеба или теста, закрепили удилища и бдительно взирают на красно-белые поплавки, застывшие на поверхности воды. Может, и самому достать спиннинг, привезенный из Керчи, где увлекался ловлей бычков в заливе на камнях за Бочаркой, и попытать удачу? Понаблюдал несколько минут за рыбаками и за неподвижными поплавками, и понял: сидят ради спортивного интереса.

– В это озеро следовало бы запустить щуку, чтобы карась не дремал, – пошутил я. – Тогда рыба, спасаясь от хищника, будет проворнее, быстрее набирать вес.

– Щуки здесь нет, а вот окуньки, правда, мелкие водятся, но карасю и пескарям они не угрожают, – отозвался один из аборигенов. – Для настоящего рыбака не столько важен улов, сколько азарт и сам процесс. На этом озере приятно отдыхать, а тут еще лебеди поселились, радуют своей красотою взор.

Все же рыбаку повезло – один из поплавков заплясал на воде. Он успел подсечь. Вскинул удилище, на тонкой леске в лучах солнца заблистала золотистой чешуей мелкая рыбешка. Я предложил сделать снимок, но рыбак смутился.

– Когда выловлю крупного карася или окуня, тогда охотно, – усмехнулся он и посетовал. – Но, похоже, долго ждать придется.

Осторожно снял рыбешку с крючка и, пожелав «расти большой», отпустил в родную стихию.

Благостно у озера. Плакучая ива, уронив ветви к самой воде, обрядилась светло-зеленой вуалью. Поблизости на колючих ветках терновника проклюнулись клейкие листочки, а затем раскинутся белопенные кружева соцветий, чтобы осенью одарить сладко-терпкими ягодами. И на гибких лозах барбариса тоже появились почки. У берега, где обилие влаги, растения быстрее набирают силу и рост. К вечеру подают робкие голоса лягушки, как признак того, что вода в полдень прогрелась, и вскоре окрестности огласятся их неугомонной какофонией.

Смеркалось, рыбаки собрали удочки. Лишь пара лебедей осталась охранять полюбившееся озеро. До утренней зорьки они будут скользить по синей глади среди серебряных звезд, отраженных в зеркале воды.

«Змеелов»

В ласковую пору золотого бабьего лета я вышел на берег залива, ощутив свежее дыхание розы ветров. В ярких бликах солнца на мелководье, шевеля зеленовато-бурыми плетями водорослей, набегала легкая волна. И тут же откатывалась назад, чтобы возвратиться снова. Я окинул взором бирюзовый простор. Вдалеке по проливу у темной полоски косы Тузла проходили в Азовское море и в обратном направлении суда: танкеры, сухогрузы, изредка рыболовецкие сейнеры.

В заливе скользили яхты, виндсерфинги, вспарывали воду гребными винтами прогулочные катера. В двухстах метрах от берега, то появляясь на поверхности, то уходя вглубь, выгнув черные блестящие тела, два дельфина, охотились за кефалью, любимым лакомством.

Я тоже, охваченный азартом охотника, решил заняться древним промыслом. Наладил удочку, насадил на крючок креветку и забросил леску со свинцовым грузилом в воду. Сфокусировал взгляд на поплавке из гусиного пера. Вскоре поплавок стремительно ушел вглубь и в тот же миг я взметнул бамбуковое удилище. На крючке, сверкая серебром, извивалось какое-то непонятное существо. Оно было длинным и тонким, по форме не похожее на рыбу. Неужели змея? Перехватив леску, я оглядел добычу и пришел к выводу: это не змея, ведь обличье рыбье, плавники и рыбий хвост.

Так это ж сарган!– вспомнил я иллюстрации об обитателях Азовского моря. Обычно этот вид рыбы, очень вкусной в вяленом, копченом и жареном качестве, водится в определенных, известных лишь бывалым рыбакам, местах. А это какой – то приблудный и попался на креветку-рачка, которого обожают и другие его собратья. После этого случая сарган мне больше на мелководье Бочарки не попадался.

Однажды зацепилась камбала-глосса, наверное, мигрировавшая из Сиваша и акватории Арабатской стрелки. Чаще всего клюет бычок во всех своих разновидностях, а в отдельные периоды, с изумрудно-желтыми переливами зеленуха.

Но змею мне все же, удалось поймать на удочку. Не верите? Я бы и сам не поверил, если бы не убедился в этом воочию. Обитающие в прибрежной зоне эти земноводные пресмыкающиеся, в летне-осеннюю пору любят охотиться на бычков в теплом, пронизанном лучами солнца, мелководье. Я забросил леску с наживкой и закрепил удилище в камнях, а сам занялся добычей деликатеса мидии, очень богатой белком.

Забравшись по грудь в воду, на ощупь, сдирал с камней черные ракушки с желтыми моллюсками внутри. Наполнял ими садок из мелкоячеистой сети. Увлекся занятием, словно охотой за грибами.

Вдруг услышал за спиной громкий плеск воды. Обернулся – бамбуковое удилище, выгибаясь, трепетало от туго натянутой лески, которая, того и гляди, лопнет, как струна. Поплавок то уходил на дно, то пробкой выпрыгивал на поверхность. Наверняка, крупный пиленгас или кефаль попалась, подумал я, предвкушая сюрприз. Быстро выбрался на берег.

Потянул на себя удилище. Увидел голову змеи. Она извивалась на леске. Я вытянул ее на сухую из водорослей подстилку. Как это ее угораздило клюнуть наживку? Пригляделся – из ее рта торчит голова маленького бычка и представил себе ситуацию, которая возникла в воде. Бычок первым попался на крючок, а когда его выследила и атаковала змея, он, удерживаемый леской, не смог от нее спрятаться под камнем. Поэтому бычку суждено было стать живцом.

Оказавшись на суше и, движимая инстинктом самосохранения, змея, изловчившись, выплюнула едва живого бычка. Быстро скользнула в расщелину между выбеленных солнцем камней. Через минуту я увидел над поверхностью воды ее черную головку. Надо сказать, что змеи, увлеченные охотой, очень чутко реагируют на движение на берегу.

Стоит только наклониться, чтобы поднять камешек, или взмахнуть рукой, как она исчезает в глубине и нескоро появляется в нескольких десятках метрах от прежнего места. Поднял, как мне показалось печально взирающего фиолетовыми зрачками бычка в награду за его стойкость, пережитый стресс и дарованный мне сюжет, выпустил его в воду. Шевельнув хвостом и плавниками, он спрятался под поросшим зелеными водорослями камнем, над которым промелькнула шустрая рыбешка – игла. Так по воле случая я из рыболова превратился в «змеелова».

Едва я забросил удочку, как на его поплавке устроилась стрекоза, решившая, что он предназначен для посадки в воде, нечто вроде микро-буйка для насекомых. Вовремя снялась, когда поплавок ушел под воду.

Василек и Кузька

С юного возраста белый и пушистый кот Кузька ко всему проявлял интерес. Кличку ему дал пятилетний Вася, которого ласково за васильковый цвет зрачков называли Васильком. Кот по своему нраву и поведению был похож на вездесущих мальчишек и девчонок, охотно познающих окружающий их мир.

Особенно его интересовали домашние животные: коровы, козы, овцы, собаки, гуси, куры, утки и другая живность, блуждавшая на лугах или по сельскому подворью. События происходили в селе с чистым и поэтическим названием Родниковое. В каждом дворе колодец, а в озере, блиставшем бирюзовой чашей, били родники. Отсюда и название села.

С наступлением весны Кузька превратился в непоседу. Побывал в подвале, гараже, облазил крыши дома и летней кухни.

Выбрался на огород и, как акробат или каскадер, ловко забрался на верхушки раскидистого тутового дерева, яблони, вишни и сливы. А потом, преодолев сетку, на соседский участок наведался. Особенно его привлек водоем, под который сосед Петр, будучи заядлым рыбаком, экскаватором вырыл котлован. Он быстро наполнился родниковой водой. Петр запустил мальков и, спустя, несколько месяцев, уже сидел с удочкой, вылавливая пескарей, карасей и даже зеркального карпа.

Другой бы рыбак на его месте приготовил уху или завялил карасей под пиво. Но Петр аккуратно снимал рыбешку с крючка и отпускал в водоем. Прямо, как в сказке А.С. Пушкина о рыбаке и золотой рыбке, но без торга и выкупа. Петру нравился не улов, а сам процесс ужения.

Вот и Кузька повадился на водоем, берега которого и мелководье успели зарасти длинными и жесткими стеблями камыша. Кот не только зорко наблюдал, как у поверхности воды, иногда выпрыгивая, резвятся рыбешки, но наловчился одну из них, приблизившуюся к кромке берега, схватить когтистой лапой.

– Кузька, Кузя, – звал его Василек, потчуя молоком или сметаной в блюдечках. Кот лишь ради приличия дегустировал и, мурлыча, отходил в сторонку. Зато кошка Аська и ее сынок Зюзька от угощения никогда не отказывались. Мышей ловить не хотели, разве, что ради забавы.

Кузька отличался благородством, охотно уступал им еду. И если, он освоил навыки рыболова, то Зюзька с удовольствием стремился стать птицеловом. Завидев птичку, воробья или синичку, в мгновение ока забирался на ветки деревьев, однако чаще всего пернатым удавалось избежать его острых когтей и зубов.

Однажды Кузька бесследно исчез. Обычно на ночлег, особенно в непогоду, он просился в дом. стучит в стекло окна лапой. Открыв фрамугу, взрослые или сам Василек, впускал его в комнате. Минули сутки, вторые, но Кузька не появился. Василек и его родители, особенно мама и бабушка, всполошились. Принялись его разыскивать в гараже, подвале, сарае и на огороде, но, увы.

– Кузя, Кузька! – неустанно звали мальчишка и взрослые, но кот не отзывался. На глаза Василька навернулись слезы. Он загрустил, потерял аппетит.

– Не плачь, Кузя обязательно возвратиться, – утешала малыша мать. – Знаешь ведь, что он любознательный. Наверное, Кузьке стало скучно, поэтому без разрешения отправился путешествие.

– Животные, словно малые дети, любят приключения, – вторила ей бабушка, бережно гладя внука по голове с белесыми волосами. Успокаивая мальчишку, они понимали, что с Кузькой случилась беда. Возможно, он забрел в чужой двор или ястреб схватил и унес. При белой шерсти очень трудно спрятаться среди зелени огорода.

Василек упорно продолжал поиски своего любимца, а взрослые размышляли над тем, чтобы мальчишка менее болезненно перенес потерю Кузьки. Он часами бродил по двору, звал кота и вдруг услышал, едва уловимое: мяу, мяу.

Звук доносился сверху. Мальчишка оглядел крону цветущей вишни, но кота не было. Тогда он обратил взор на соседский дом. Увидел приставленную к двери, чердака переносную лестницу. Заметил, что край двери из листов фанеры расщеплен. Из нее просунулась белая лапа, а потом и часть кошачьей мордочки.

– Кузька! – с радостью воскликнул Василек, узнав кота. Побежал домой и сообщил:

– Мама, бабушка, спасите Кузьку, он закрыт на чердаке.

Женщины вышли во двор и узнали Кузьку, который тщетно пытался выбрать через узкую расщелину. Очевидно, соседи, что-то делали на чердаке и оставили дверь открытой. Любознательный кот воспользовался этим о оказался запертым. Первые двое суток для него прошли терпимо, а затем голод и особенно жажда, вынудили искать выход. Сработал инстинкт самосохранения и смекалка. Он когтями расщепил фанеру и, мяукая, подал сигнал бедствия. К счастью, Василек его услышал.

Сосед по нашей просьбе охотно выпустил Кузьку на свободу.

– Кузя, Кузька, какой ты молодец, – приговаривал Василек, прижимая к себе кота. Его напоили и накормили. После этого случая Кузька стал осторожным, а малыш старался не оставлять его без внимания.

Для белок и птиц

После умеренно теплой первой половины зимы подморозило, землю запорошило белым снегом. Пейзажи стали резко контрастными, словно на черно-белой гравюре художника. Снег, блеск, сияние придали бодрости и настроения, а вездесущим ребятишкам – радости и резвости от катания на санках, лыжах и коньках, лепки снеговиков, игр в снежки. Вот только «братья наши меньшие» – белки, птицы в парках, скверах, сосновых борах и ореховых рощицах приуныли – труднее стало добывать корм.

В былые времена изготовлением кормушек, подкормкой зверей и птиц занимались школьники, юные натуралисты. С малых лет прививалось заботливое, бережное отношение ко всему живому, что обогащает, одухотворяет жизнь человека и сохраняет благоприятную среду обитания. У детей, подростков воспитывались добродетели, формировались эстетические вкусы, возникало понимание экологических связей, взаимозависимостей и гармонии в природе.

Традиции заботы о «братьях меньших» следовало бы возобновить среди воспитанников дошкольных учреждений и школьных, профессионально-технических и других учебных заведений. Участники организаций и обществ защиты животных, экологи и другие ценители природы не должны остаться в стороне от гуманной и благородной работы. Чтобы весной в кронах деревьев резвились белки, слух своим пением услаждали птицы, человек обязан помочь им пережить суровую пору года.

Для сооружения временных кормушек затрат не потребуется. Достаточно в пластиковой бутылке из-под минеральной воды вырезать ножом или ножницами небольшое, радиусом в 5-6 сантиметров, оконце, а с двух сторон – узкие прорези, через которые продеть шнур и закрепить бутылку вниз горлышком с завинченной пробкой к стволу сосны или другого дерева – и кормушка готова.

Остается наполнить ее зерном, крупами, грецкими или лесными орешками, другим кормом. Таким же способом, можно сделать и поилку, но в стужу, вода замерзнет. Для птиц, которые с высоты полета всегда отыщут Салгир, другие речки или озера и пруды, поиск воды несложен, а вот для белок поилки не будут лишними. Пластиковых бутылок на местах недавних пикников в сосновых борах и на полянках не счесть. Они могли быть успешно использованы для кормушек, привязанных к стволам деревьев.

Прогуливаясь в сосновых борах, что в окрестностях поселка сел Белоглинка, Богдановка, устроил несколько кормушек и теперь без гостинца для белок и птиц в бор не выхожу. Позаботьтесь о «братьях наших меньших», обитающих в том же в парках и скверах городов, поселков и сел, не забудьте угостить диких уток в холодных заводях рек, озер и других водоемов.

Оглавление

Егорка и Булат

Потап и Остап

Орел Степа

Уголек

Тренер для лягушек

Боб и Каркуша

Фазан в урочище

Терн и орех

Как гора стала городом

Яблоня и виноград

Кто построил в небе мост?

Почему арбуз полосатый?

Летучие одуванчики

Цветы тоже спят

Лебединое озеро

«Змеелов»

Василек и Кузька

Для белок и птиц