У любви есть время [Екатерина Шерив] (fb2) читать онлайн

Из-под камня того ведьма-речка бежит…»

И тут же ей на глаза попался огромный серый камень, который находился рядом с «ведьмой-речкой», а секунду спустя, вдалеке за деревьями, она увидела холмы, один из которых был больше остальных и напоминал гору, хотя и не лысую. И ведьма-речка, и чёртов камень и гора – всё было как в песне!

Пройдя до конца лесной тропинки, Аэлита увидела большой пруд, в котором плавали утки. Она направилась к нему.

Когда Аэлита оказалась у воды, то опустилась на корточки и дотронулась до неё; она была прохладной.

Посидев так несколько секунд, Аэлита встала и уже хотела развернуться, чтобы пройтись по бережку этого пруда. Но она обратила внимание на мужчину, который сидел на лужайке спиной к ней. Аэлите показалось, что её сердце остановилось. Если это был тот, о ком она думала, то…

Медленно и почти не дыша, она стала приближаться к нему. А когда подошла совсем близко, мужчина немного повернулся, и она увидела его профиль.

– Максим?..

Аэлита не слышала себя. Она следила только за движениями этого человека.

Когда он полностью повернулся к ней, ей показалось, что небо и земля поменялись местами. Потому что это был он! Тот, о котором она столько думала! Тот, на встречу с которым она так надеялась! Тот, которого она хотела увидеть больше всего на свете!

Аэлита не знала, сколько они простояли, глядя друг на друга, прежде чем Максим, наконец, подбежал к ней и крепко обнял.

– Боже мой, Аэлита, неужели это ты? – услышала она его шокированный голос. – Я не верю… не верю…

– Максим, это невероятно… – проговорила она и коснулась его лица раскрытыми ладонями. – Как это возможно?..

– Аэлита, я знал, что ты в Москве, но…

– Откуда?..

– Ты же мне говорила, что твоя мама хочет выдать тебя замуж за сына московской подруги…

– А… – протянула она, а потом сделала от него пару шагов.

– Я пытался найти тебя по своим медицинским связям, но информации, которую я о тебе знал, им оказалось недостаточно. Я так мало успел о тебе узнать. Даже твоё шикарное редкое имя не помогло найти тебя в таком огромном городе. Это точно сам Бог помог нам с тобой встретиться. Какое же счастье…

Аэлита бегала глазами по всей его фигуре и в какой-то момент заметила, что он улыбается ей. После этого она приложила руки к щекам.

– Максим, неужели ты рад меня видеть?..

В ответ на её слова он сначала спрятал улыбку, а потом подошёл к ней и коснулся её губ.

Ей показалось, что этот поцелуй стёр последние три месяца её жизни. Она снова вернулась в те дни, когда они с Максимом встречались в Полуночном и у них были планы на будущее. Аэлита почувствовала, что у неё снова появился шанс поступить так, как она хотела. А именно узнать, что это такое быть с Максимом.

Неужели Господь пощадил её и вернул возможность стать счастливой? Невероятность этой встречи захватила её в полном объёме и по её щекам потекли слёзы.

– Милая моя, не надо плакать, – услышала она тихие слова Максима. – Теперь всё будет хорошо. Я рядом с тобой.

После этих слов Аэлита уткнулась в его плечо, а её руки стали крепко прижиматься к его спине.

– Максим, прости меня. Я сделала глупость. Я люблю тебя. Пожалуйста, помоги мне выбраться отсюда…

– Я помогу тебе, Аэлита. Мы уедем ко мне в Екатеринбург и будем вместе.

Она заплакала сильнее, крепче ухватившись за его спину. От тепла его тела ей было так уютно. Как будто её укутали в плед и дали чашку горячего кофе осенним дождливым вечером.

Так они простояли очень долго. Ощущение реальности стало возвращаться к Аэлите только, когда она почувствовала, что её руки, обнимавшие его, затекли до онемения. После этого она подняла голову с плеча Максима и произнесла:

– Прости меня, пожалуйста.

– Всё хорошо, – ответил Максим и улыбнулся, взяв её за руки. – Не хочешь прогуляться?

– Да, – ответила она, и он повёл её к лесной тропинке.

***

– Знаешь, нам так о многом нужно поговорить, – сказал Максим, когда они оказались под тенью высоких деревьев. – В последнее время я часто здесь бываю и обнаружил очень интересное место. Пойдём туда?

– Конечно, – ответила Аэлита и, крепче ухватившись за его руку, пошла за ним.

Они свернули с тропинки и направились вглубь леса. Аэлита постоянно натыкалась на разные ветки, камни и прикрывала лицо руками, чтобы сучья деревьев не оцарапали её.

Но в результате мучительного похода они оказались на небольшой территории, очищенной от всего того, что ей только что попадалось под ноги. А вокруг этого пустого места росли деревья. Создавалось впечатление, что в лесу была маленькая комнатка, вместо стен у которой были деревья.

– Максим, как здесь красиво… Какое интересное место.

– Я рад, что тебе нравится. Присядем?

Аэлита кивнула, и он расстелил на земле свою куртку. Когда они присели на неё, Аэлита спросила:

– Ты правда меня прощаешь?

Он провёл рукой по своим тёмно-русым волосам, а потом сказал:

– Я долго не мог прийти в себя, когда узнал… А потом попытался понять тебя. Думаю, ты хотела отомстить мне.

– Так и есть… Но ты должен знать, что это был всего лишь импульс. Я так жалею, так… – она ударила кулаком по земле.

– Аэлита, я не могу держать на тебя зло. Просто такая уж ты есть… Очень темпераментная, решительная и смелая. Ты бросаешься в костёр, не думая о том, что можешь сгореть. И я люблю тебя такой. Да, теперь ты замужем, – он громко вздохнул, – но это можно исправить.

– Господи, Максим… – она приложила руки к груди. – Ты даже не представляешь, как я рада это слышать. Ты так понимаешь меня. Я тоже люблю тебя! Сильно-сильно!

Она положила голову ему на грудь, а потом почувствовала его руки, приглаживающие её волосы.

– Максим, а как ты узнал о моём замужестве?

– Твоя мама прислала мне письмо, в котором написала, чтобы я забыл о тебе, потому что ты вышла замуж и уехала из города.

– О, господи, мама… – Аэлита вздохнула. – Она когда-нибудь перестанет удивлять меня в плохом смысле… Знаешь, что ещё она сделала? Вытащила из моей сумки блокнот, в котором был записан твой номер телефона. Поэтому я не могла до тебя дозвониться.

– Вот в чём дело… Я тоже тебе звонил, но номер телефона был заблокирован.

– Ты ведь понимаешь, кто об этом «позаботился»?

– Понимаю, – он поцеловал её в макушку. – Не вини себя больше. Ведь в этом есть и моя вина. Я обязан был что-то предпринять, но… Ты ведь знаешь, что меня задержали полицейские?

– Да.

– Это было что-то с чем-то… Они ворвались в мой гостиничный номер, надели на меня наручники, ничего не объяснили… Я чувствовал себя настоящим преступником. Я хотел тебе позвонить, но они отобрали у меня телефон…

– Максим, не надо. В том, что я теперь замужем виновата только я. Твоё прощение для меня такое же чудо как и наша встреча. Теперь я хочу исправить всё как можно скорее. Когда мы сможем уехать отсюда? – она подняла голову с его груди.

– Тебе нужно официально расторгнуть свой брак.

– Я могу подать на него хоть завтра!

– И… у меня здесь тяжёлые пациенты.

– Пациенты? – переспросила Аэлита.

– Да. Я забросил все дела в Екатеринбурге, приехал в Москву искать тебя, а чтобы не сойти с ума, обзавёлся новой работой.

– А… И как долго ты планируешь их наблюдать?

– Лита, этого никто не знает.

После известия о пациентах Максима Аэлите показалось, что время растянулось в бесконечность. Сколько же ей ещё ждать?

– Но… я хочу, как можно скорее уехать с тобой из Москвы, – произнесла она, покачивая головой.

– Я тоже этого хочу, но сделать это быстро никак не получится. Дело не только в моих пациентах. На оформление развода тоже нужно время.

– Если честно, то мне глубоко наплевать на этот развод, – выпалила она, схватившись за его руки. – Давай просто уедем? Ведь мы же этого хотели. Со временем всё как-нибудь уладится.

– Аэлита, так нельзя, – он стал поглаживать её напряжённые руки. – Чтобы начать новую жизнь, нужно сначала уладить все дела со старой жизнью. Поверь, если ты этого не сделаешь, то потом будешь ужасно жалеть.

Эти слова моментально охладили её горячую голову. Если бы рядом с ней был кто-то такой же рассудительный в момент, когда она решила выйти замуж за Павла, то ей бы удалось избежать этого брака.

– Ты прав, – произнесла она, опустив голову. – Тогда… я завтра же подам на развод. Мой муж сейчас в Сочи. Его не будет около двух месяцев. К его возвращению это дело должно сдвинуться.

– В Сочи? На два месяца? – переспросил Максим, сморщив лоб. – А он хочет развода?

– Нет.

– Но почему?

– Максим, мне трудно объяснить тебе его ко мне отношение. Может быть когда-нибудь я захочу рассказать тебе об этом подробно, но только не сейчас. Просто знай, что он не хочет, чтобы наша совместная жизнь заканчивалась.

Максим кивнул, пробежав глазами по земле, а потом сказал:

– Значит, тебе нужно будет обращаться в мировой суд.

– Хорошо. Я обращусь туда и напишу заявление. Только… – Аэлита задумалась, – мой паспорт у Павла. А наше свидетельство о браке я в глаза ни разу не видела.

– Но без этих документов суд вряд ли примет твоё заявление. Давай так, – он сделал паузу и его карие глаза внимательно посмотрели на неё, – мы дождёмся возвращения твоего мужа, а потом начнём действовать.

– Но, Максим, это же всё так затянется…

– Другого выхода нет. Милая, всё не так плохо как тебе кажется, – произнёс он, убрав прядь её чёрных волос за ухо.

В этот момент защебетали птицы, и лёгкий ветерок зашуршал в листве, окружающих их деревьев.

Максим продолжил:

– Смотри, мы с тобой встретились, и теперь будем видеться каждый день. А если к возвращению твоего мужа я ещё не успею закончить дела со своими пациентами, то заберу тебя к себе. Я тут недалеко снимаю комнату, – он сменил интонацию на более глубокую. – Или, если хочешь, переезжай ко мне хоть сегодня…

Он взял её руку и стал покрывать поцелуями. Аэлита чуть отсела от него и почувствовала, как напряглось её тело. Эта реакция ей показалась странной, потому что раньше его прикосновения приносили ей только приятные ощущения.

– Максим, я пока не могу переехать к тебе, – произнесла она и приложила руку, которую он целовал, к груди. – Ты же понимаешь… мы с тобой не муж и жена…

– Хорошо, я понимаю… – медленно сказал он, опустив взгляд на землю.

– Пожалуйста, не обижайся. Я тебе обещаю, что у нас всё будет хорошо, как только мы окажемся у тебя дома в Екатеринбурге.

– Я не обижаюсь, – он широко улыбнулся ей. – Для меня уже счастье – что ты снова рядом со мной.

– Максим…

Она потянулась к нему, и они провели в объятиях друг друга несколько минут.

***

Аэлита вернулась домой к вечеру. По пути в свою комнату она никого не встретила и, захлопнув дверь спальни, сразу же отправилась в душ.

После приятных водных процедур Аэлита развалилась на кровати, подложив под влажные волосы полотенце. Она подумала о том, что сегодня будет спать в этой кровати одна, и эта мысль раскрутила ураган в её груди. Аэлита восторженно вскрикнула и, лёжа на спине, подпрыгнула на кровати.

Через пару минут в комнату постучалась Маргарита Васильевна. Она принесла с собой ужин на подносе.

– Милочка, ну как же вы нас напугали! Я слышала, как кто-то вошёл в дом, но вы так быстро поднялись на второй этаж, что я не успела вас догнать. Подумала, что толку ругать вас на лестнице? Поэтому я решила прийти к вам сразу с ужином.

Кухарка, как и утром, поставила поднос на кровать, а сама расположилась на её краю.

– Маргарита Васильевна, я вас очень прошу, не ругайте меня, – сказала Аэлита, подсушивая волосы полотенцем. – Вы должны понять меня. Я так хотела побыть одной.

– Для этого не обязательно убегать от водителя, который увёз вас в такую даль от дома. Что вы делаете? Вы же не знаете города. А вдруг с вами что-то случится?

– Всё хорошо…

– А Серёжа приехал без вас весь белый как мел, – перебила её Маргарита Васильевна. – Он сказал, что вы сбежали от него на автобусе. И он мог бы последовать за вами, потому что знал маршрут этого автобуса, но вы увели его слишком далеко от машины. Бедный Серёжа… Я его еле успокоила. Надо будет ему позвонить и сказать, что вы вернулись целая и невредимая. Иначе мальчик просто не уснёт этой ночью.

Аэлита догадалась, что Маргарита Васильевна говорила о водителе, от которого она сегодня сбежала.

Женщина продолжила:

– А когда Павлик позвонил, а трубку взяла эта нерасторопная Вика, которая чуть нас всех не сдала… Павлик, наверное, спросил её, как вы себя чувствуете, а она и слова нормально произнести не смогла. Через каждый слог заикалась. Слава богу, в этот момент подошла я и, выхватив у неё трубку, сказала Павлику, что Вика простудилась, а вы с Серёжей уехали на экскурсию по Москве и ещё не вернулись. Тогда он сказал, чтобы Вика держалась подальше от вас и что он перезвонит вечером. Вот-вот должен позвонить… – кухарка тяжело вздохнула.

– Маргарита Васильевна, не волнуйтесь так. Я обещаю, что ни вы, ни кто-либо ещё в этом доме не потеряете работу. Так всем и скажите. Я не скажу Павлу ни слова, но и вы тоже должны пообещать, что будете позволять мне уходить из дома одной без сопровождения, хорошо?

Женщина поморщилась:

– Если честно, то мне всё это не нравится… И к тому же я волнуюсь не только за работу, но и за вас…

– Ну, пожалуйста, Маргарита Васильевна! – Аэлита коснулась подбородка сложенными ладонями. – Я здесь как пленница. Вы сами это прекрасно знаете. А насчёт моей безопасности можете не переживать. У меня есть голова на плечах и со мной ничего не случится.

– Даже не знаю…

– Я вас очень прошу, – Аэлита сделала паузу и, сменив тон голоса, особо подчеркнула следующие слова. – Обещаю, что когда вернётся Павел, я ему распишу в самых ярких красках, как вы все хорошо за мной ухаживали. Я очень хорошо умею вра… то есть я хочу сказать, что я хорошая актриса, правда. Ну, пожалуйста!

Аэлита сжала губы в ожидании ответа кухарки.

– Ну, хорошо, – сдалась Маргарита Васильевна.

От радости Аэлита подняла руки вверх, а потом несколько раз ударила ладонями по матрасу, чуть не опрокинув при этом поднос с едой.

– Спасибо вам огромное, – произнесла она, глядя в сероватые глаза женщины. – Обещаю, вы ни о чём не пожалеете.

– Очень надеюсь, – выдохнула кухарка. – Я раньше никогда не обманывала Павлика.

– Но он ведь раньше и не вёл себя так, правда? – произнесла Аэлита, взяв с подноса кругленький пирожок.

– Это действительно так. В последнее время я не узнаю моего мальчика, – сказала женщина, кинув взгляд вдаль.

– Только не говорите, что это я испортила «вашего мальчика». Я здесь абсолютно ни при чём, – Аэлита надкусила румяный пирожок и, разобравшись, что он был с яблочной начинкой, довольно причмокнула.

– Всё как раз происходит из-за вас.

– Что?

– Тише, не сердитесь. Я имею ввиду, что именно вы стали причиной резких изменений в Павлике, но не потому что вы на него дурно влияете… Я бы даже сказала, что всё как раз наоборот.

– В чём же тогда, по-вашему, дело?

– Всему виной… любовь.

– Что?! – Аэлита чуть не поперхнулась пирожком. – Вы хотите сказать, что он любит меня? Это же просто смешно!

– Не совсем так, милочка.

– А как тогда? Или может, вы хотите сказать, что я его люблю? Но это вообще бред!

– Послушайте меня. Я хочу сказать, что никакой любви пока между вами нет; вы не даёте этому чувству развиваться. Вы его постоянно притормаживаете. Поверьте, я знаю, о чём говорю. Достаточно понаблюдать за вами и Павликом во время ужина и всё становится понятным. Каждый из вас из-за чего-то боится давать другому шанс. И хотя по вам нельзя сказать, что вы – идеальная супружеская пара, однако вы и отпускать друг друга не хотите.

– Насчёт него, может, вы и правы. Он помешался на мне. Но я бы с большой радостью от него ушла, если бы он не держал меня здесь как птицу в клетке.

– Но эту же птицу иногда выпускают из клетки. Почему бы ей не воспользоваться шансом и не улететь?

Аэлита в ответ только пожала плечами. Она не могла рассказать женщине о Максиме.

– Ну, мне пора идти на кухню, – резко закончила разговор Маргарита Васильевна. – Приятного аппетита, милочка.

– Спасибо.

И кухарка скрылась за дверью спальни.

***

Было уже за полночь, когда Аэлита, забираясь в постель, решила лечь спать. Она наносила на тело увлажняющий крем и одновременно думала о словах Маргариты Васильевны. То, что она сказала про неё, про Павла и про их возможную любовь, было самым настоящим бредом. Конечно, эта женщина хорошо знала Павла. Да и пусть он, собственно, влюбляется в неё сколько угодно! Ей всё равно! Так даже лучше. Если он её полюбит, то будет страдать от неразделённой любви. И он этого заслуживал. Ведь когда-то Аэлита поклялась, что сделает так, что он полюбит её.

Закончив дела с кремов и уже собравшись выключать свет, Аэлита подумала о Максиме и о том, что сегодня он предложил ей переехать к нему. Её оправдание, что они не муж и жена прозвучало нелепо, но Максим не стал с ней спорить и даже не задал никаких вопросов. Если мысли Максима были для неё недосягаемыми, то почему она не могла понять себя? Наверное, Аэлита была просто не готова к браку. Когда Максим ещё в Полуночном делал ей предложение, она попросила его не спешить. Ей нравилось проводить с ним время, но начинать настоящую семейную жизнь для неё было ещё рано. Если быть с собой до конца честной, то Аэлита не представляла, что их отношения с Максимом в ближайшее время могли зайти так далеко.

Оказавшись в полной темноте, Аэлита забралась под одеяло, но её глаза не хотела закрываться. Она уговаривала себя, что со временем сомнения уйдут. Просто Павел сбил её с намеченного пути, и теперь она чувствовала себя дезориентированной, несмотря на то, что не сомневалась, что хочет быть с Максимом.

В течение этих двух месяцев, которые они проведут вдвоём, Аэлита точно разберётся в этой путанице. Самым главным было то, что они с Максимом нашли друг друга, и он её простил. Всё остальное было только вопросом времени.

Придя к этому выводу, Аэлита закрыла глаза и, расслабившись, быстро задремала.

***

На следующий день Аэлита поговорила с прислугой об условиях, о которых они вчера вечером беседовали с Маргаритой Васильевной. Труднее всего пришлось с водителем Сергеем. Он так боялся потерять работу, что Аэлита была вынуждена сказать ему, что поговорит с Павлом, чтобы тот поднял ему зарплату взамен на то, что он не будет сопровождать её. В конце концов, тот согласился, и Аэлита с этого дня могла свободно гулять по Москве.

Они с Максимом встречались каждый вечер, и Аэлита наслаждалась каждым мгновением, проведённым с ним.

Однажды они прогуливались по каменной аллее рядом с шумной автотрассой. Холодный октябрьский ветер пробирал до костей и Аэлита с наслаждением пила горячий кофе.

Она вдруг вспомнила, что ещё до свадьбы с Павлом Максим говорил ей о какой-то тайне. Это было, когда она предложила ему уехать из Североуральска в Екатеринбург. Аэлита напомнила ему об этом. После этого руки Максима, которые до этого он спокойно держал за спиной, вдруг стали «непоседливыми» и начали елозить по его голове, шеи и лицу.

– Милая, давай мы сначала окажемся с тобой у меня дома в Екатеринбурге, а потом поговорим об этом?

– Но в тот раз ты наоборот не хотел из-за этой тайны везти меня в свой дом. Я не понимаю…

– Лита, я решил, что займусь разрешением этой проблемы, как только мы с тобой будем вместе окончательно.

– Что это значит? – удивилась она. – Ты неуверен, что у нас получится уехать в Екатеринбург? Но почему? Ты думаешь, я не смогу развестись с Павлом или… что?

– Лита, прошу тебя, не нервничай, – он остановился и положил руки на её плечи. – Просто я решил, что будет лучше, заняться этими делами, когда у нас с тобой всё станет чётко и ясно. Я всё улажу, обещаю. Но перед этим я должен быть уверен, что ты решилась навсегда остаться в моей жизни.

– Максим, что ты говоришь? – качая головой, спросила она. – Ты мне не веришь? Не веришь в мою любовь к тебе?

– Верю. Но вместе с тем я вижу, как ты запуталась в своей жизни. Несмотря на то, что я очень тебя люблю и хочу, чтобы ты была со мной, я не могу не думать о том, чего хочешь ты. Извини, но я сомневаюсь, что ты действительно готова бросить эту жизнь и уехать со мной.

Эти слова заставили её съёжиться. И холодный ветер тут был ни при чём.

– Максим, нет… не говори так. Мне нужен только ты. Павел запутал меня, да…

– Аэлита, расскажи мне о нём. Какой он вообще?

– В смысле?.. – она сморщила лоб.

– Он красивый?

– Ну… я не знаю… – Аэлита стала почёсывать шею, а её глаза смотрели ни на Максима, а на проносящиеся мимо них машины, – да… нормальный он. Максим, причём тут его внешность? Зачем ты меня об этом спрашиваешь?

– Скажи мне, как ты к нему относишься?

Этот вопрос заставил её взглянуть на него. Максим смотрел на неё внимательным взглядом и не моргал.

– Я ненавижу его за то, что он влез в мою жизнь.

– Но помимо этого вы прожили вместе уже три месяца. За это время ты наверняка успела узнать его лучше…

– Максим, не надо, – перебила его она. – Я не хочу говорить о нём. Я решила, что буду с тобой. Я в этом уверена. Я тебя очень прошу, не сомневайся во мне, а то я начинаю сомневаться, что нужна тебе.

– Аэлита, я могу поклясться тебе в том, что ты мне дороже всех на свете, – он забрал из её рук пустой бумажный стаканчик из-под кофе и выбросил в мусорку. Потом он взял её руки в свои и стал согревать горячим дыханием.

– Тогда почему ты не хочешь говорить мне о своей тайне сейчас?

– Лита, поверь, я знаю, что делаю. Если ты действительно хочешь быть со мной, то эта тайна только укрепит наш с тобой союз.

– Тогда, хорошо… – протянула она.

А что ещё ей оставалось? Она не могла заставить его раскрыть этот секрет сейчас. А его сомнения… Наверное, это нормальные мысли в связи с её решением выйти замуж за другого ему в отместку. Она должна доверять человеку, которого любит. По-другому никак нельзя.

Они прошли по тротуару в молчании пару минут. После чего Аэлита сказала:

– Павел скоро вернётся. Скажи, как твои пациенты?

– Почти выздоровели.

– Как скоро ты сможешь их оставить?

– Аэлита, пойми, я занимаюсь медициной. А в медицине ничего нельзя прогнозировать на сто процентов…

– Тогда прогнозируй на семьдесят процентов, на пятьдесят… – произнесла Аэлита, резко жестикулируя руками. – Хоть на сколько-нибудь!

– Лита, только спокойно. У меня есть для тебя хорошие новости, – он улыбнулся. – Под моим наблюдением остался всего один пациент.

– Надо же!

– Ты рада?

– Я буду рада, если он завтра сможет забрать вещи из больницы и вернуться домой.

– Ну, такой расклад вряд ли возможен…

– Максим, послушай, – она остановилась посреди тротуара и посмотрела на него. – Павел должен вернуться уже через несколько дней. Я сразу же заявлю ему о том, что подаю на развод. А после этого я хочу уехать отсюда. Пожалуйста, увези меня из этого города поскорее.

– Я могу забрать тебя к себе.

– Максим, я не могу.

– Хорошо. Тогда я перееду в гостинцу и сниму для тебя отдельный номер.

– Дело не в этом. Павел весь дом поставил на уши, чтобы со мной ничего не случилось. Мне стоило трудов уговорить прислугу отпускать меня одну на прогулки. Если я уеду до приезда Павла… я не представляю, что он им устроит.

– Понимаю… Тогда я заберу тебя сразу после возвращения Павла.

Аэлита наклонилась и пропустила сквозь пальцы пряди своих чёрных волос. Это ожидание сведёт её с ума.

– Милая, послушай, самое важное уже случилось: мы с тобой встретились. Остальное мы преодолеем. – Максим провёл рукой по её щеке. – Ты столько уже вытерпела. Осталось совсем чуть-чуть. Что нам может помешать?

– Я боюсь, что если мы как можно скорее не уедем отсюда, то что-то… сможет помешать, понимаешь? – она говорила, пряча от него глаза. – Что-нибудь… неожиданно возникнет и помешает нам.

– Ничего не случится. Успокойся…

Аэлита закрыла глаза и попыталась взять в грудь побольше воздуха. Сделав это, она тихо произнесла:

– Я хочу одного – определённости. Хочу проснуться утром и знать, чего мне ждать от этого дня.

– Скоро так и будет. Я тебе это обещаю.

И Аэлите пришлось поверить. Ничего другого ей не оставалось.

***

Максим не мог дождаться дня, когда он сможет увезти Аэлиту к себе в Екатеринбург. Но человеческая жизнь была на первом месте. Он должен довести лечение своего пациента до конца.

То, что ему удастся встретить Аэлиту в Москве казалось ему практически невозможным, но несмотря на это он всё равно отправился в этот город искать её. Максим не мог представить, что их многообещающие отношения могут так резко оборваться. Он должен был выяснить истинные причины её замужества. Слава богу, он оказался прав, и Аэлита тоже мечтала о том, чтобы встретить его. Скоро всё обязательно будет хорошо: он поставит своего пациента на ноги, Аэлита разведётся с мужем, они уедут в Екатеринбург и начнут совместную жизнь!

Единственное, что волновало Максима так это то, что он до сих пор не раскрыл Аэлите свою тайну. Но он не мог! Он же потеряет её в ту же секунду, как только скажет ей правду. Нет, он не переживёт этого. Нужно сделать так, чтобы они уехали из Москвы и дома в Екатеринбурге, он всё ей расскажет. Там ей будет проще понять его. К тому же с ним ей в любом случае будет лучше: своего мужа она не выносила, а с мамой – не хотела даже разговаривать. А его она любила и доверяла. Нет, он не разочарует её. Он обязательно позаботится о ней. Надо только дождаться выздоровления его пациента и с этого момента начнётся отсчёт их счастливой жизни.

Однажды они договорились встретиться на Чистопрудном бульваре. Погода была очень неприятной: осенний ветер и затянутое тучами небо – всё это могло быть предвестниками первого снега в этом году.

Когда Максим заметил Аэлиту, то на его лице тут же растянулась улыбка. Она шла ему навстречу, и её длинное пальто с разрезами по бокам изящно развевалось на ветру. Когда они оказались друг напротив друга, Аэлита сразу сообщила ему:

– Павел приезжает послезавтра.

Частица радости с его лица тут же улетучилась.

– Да… – протянул он. – Но мы ведь знали, что рано или поздно это случится.

– И что ты на это скажешь?

Аэлита смотрела на него, не отрывая глаз.

– Даже не знаю, милая… Видишь ли, Ивану Игнатьевичу сегодня ночью стало хуже.

Она развела руками и отошла от него на небольшое расстояние. Максим знал, что новости о его пациенте её мало волновали, но он не мог давать ей заведомо ложную надежду.

– Лита, прости. Я знаю, о чём ты сейчас думаешь, – Максим тяжело вздохнул. – Но тебе придётся запастись терпением.

Аэлита развернулась и посмотрела на него.

– Я знаю, что ты хочешь мне сказать. Поэтому можешь зря не стараться, – и она снова отвернулась от него.

– Лита… – Максим подошёл к ней и развернул её тело к себе. – Пойми, мне тоже трудно. Я хочу, как можно скорее увезти тебя отсюда. Но у меня есть обязанности перед моим пациентом. Я не могу его бросить.

Ему казалось, что она не слушает его. Её отстраненный взгляд говорил о том, что её мысли были далеко отсюда. Потом он обратил внимание на её бледные губы. Он никогда не видел её с накрашенными губами, но они всегда были у неё алого здорового цвета.

Он коснулся рукой её лба и не почувствовал жара.

– Лита, с тобой всё в порядке? Ты не заболела?

– Я не заболела! – ответила она, резко встряхнув головой. – А усталый вид у меня от усталости! Я устала всё время чего-то ждать, понимаешь?

Максим шумно выдохнул:

– Лита, я не понимаю… Как только Павел вернётся, ты скажешь ему о том, что подаёшь на развод и сможешь сразу переехать ко мне…

– Меня беспокоит не только это.

– Что ещё?

Аэлита опять отвернулась от него, а потом медленно отошла в сторону.

– Лита, не пугай меня. Что случилось?

– Максим, я так боюсь… – они прикрыла лицо рукой. Ему показалось, что таким образом она сдерживала слёзы.

– Чего ты боишься?

Он подошёл к ней ближе, но на этот раз не стал разворачивать к себе.

– Максим, давай поговорим об этом завтра. Я хочу домой, – вдруг сказала она.

– Домой?.. Уже сейчас? – часто моргая, спросил он. – Скажи мне честно, ты плохо себя чувствуешь?

– Да, немного…

– Давай я отвезу тебя в больницу и…

– Нет, Максим, не нужно. – Аэлита попыталась улыбнуться. – Завтра мы с тобой поговорим. Я поеду домой.

– Подожди, давай я сам отвезу тебя…

– Я не хочу, чтобы ты знал, где я живу. Может случиться всё что угодно, а встречи вас двоих вместе я не переживу.

– Но что может случиться, если я приеду к тебе домой?

– Максим, я уже не удивлюсь любым событиям. А вдруг в один прекрасный день тебе взбредёт в голову приехать ко мне и начать что-то выяснять с Павлом. Я не хочу этого!

– Но, Лита, я же вижу, ты неважно себя чувствуешь. Я беспокоюсь о тебе.

– Я в порядке, Максим. Не волнуйся обо мне, – произнесла она с твёрдостью в голосе. – Я поеду на такси. К тому же, мне ещё нужно… в магазин.

Максим посмотрел на неё, сильно сморщив лоб.

– Мне всё это не нравится. Так, давай завтра мы с тобой не будем встречаться на улице. Погода совсем испортилась. Я не хочу, чтобы ты простудилась. Приезжай ко мне домой. У тебя есть бумага и ручка?

– Да.

Она открыла сумочку и достала оттуда то, что попросил её Максим. Он быстро написал на бумажке свой адрес и протянул листок Аэлите.

– Я буду ждать тебя у себя дома. Приезжай в любое время. Завтра моя смена начнётся только ночью.

– Хорошо.

На прощанье он притянул Аэлиту к себе: её волосы пахли шампунем, но сами объятия были слабыми как никогда раньше. Господи, главное, чтобы она, не дай бог, не скрывала от него болезнь. Только этого сейчас не хватало…

В нескольких шагах от них стояло пустое такси. Аэлита подошла к нему. По кивкам молоденького водителя Максим понял, что он был свободен. Она развернулась, помахала рукой Максиму и, сев в такси, отправилась в путь.

***

Аэлита ехала в машине с тяжёлым сердцем. Ведь то, что ей очень хотелось рассказать Максиму, она не могла рассказать до тех пор, пока окончательно не убедится в реальности этого.

Она так сильно боялась, что её страхи окажутся правдой, что до самого последнего момента тянула время.

Но больше медлить было нельзя. Послезавтра Павел окажется дома, и она была просто обязана развеять все сомнения.

Магазин, о котором она говорила Максиму, оказался аптекой.

Да, у неё была задержка. Раньше с ней такого никогда не случалось. Её менструальный цикл был как часы. Аэлита боялась даже подумать о том, что это могло значить.

Она купила пять самых дорогих тестов на беременность и, снова заняв место в такси, продолжила свой путь.

Когда машина притормозила у ворот дома, Аэлита быстро вылезла из неё и вошла внутрь.

Закрыв дверь спальни, она бросила на кровать тесты и долго смотрела на них.

Ей нужно принять правду, какой бы она не оказалась.

Аэлита сделала все тесты и все пять тестов дали положительный результат.

Она была беременна…

Боже, у неё будет ребёнок…

Аэлита не знала, что ей делать: кричать, плакать, биться в истерике? В результате она стала метаться по комнате из стороны в сторону. Все прежние страхи показались ей ерундой по сравнению с её предполагаемым будущим. У неё будет ребёнок от мужчины, которого она ненавидела. И она будет связана с ним на всю жизнь, если немедленно что-нибудь не предпримет. Сейчас ей точно нужно уезжать из этого города как можно скорее.

Завтра утром она поедет к Максиму, всё расскажет, и они немедленно уедут. Если он действительно любит её, как говорит, он сделает это. Конечно, он её любит! Разве может быть как-то иначе? А в противном случае… Господи, ей даже думать об этом не хотелось! Павел не оставит её никогда! Ей придётся терпеть его всю жизнь ради ребёнка. Ведь она сама выросла без отца и не допустит, чтобы её ребёнок рос в неполной семье. А Максим стал бы для этого малыша прекрасным отцом. Он ведь так мечтал о детях! Если всё будет так, как она думает, то Павел никогда больше о ней не услышит и не узнает о её беременности. Пусть катится ко всем чертям этот проклятый развод! Самое главное, поскорее убраться из этого города и из этой жизни.

Аэлита провела в размышлениях несколько часов и в конце концом пришла в себя. Ужас, в который привело её известие о беременности, постепенно сменился на лёгкую радость. Она скоро станет мамой, и это было прекрасно в любом случае.

Она спустилась вниз на кухню и немного «поклевала» тушёного картофеля с куриной грудкой.

Потом Аэлита вернулась в спальню и легла в постель. Укрывшись одеялом, она попыталась расслабиться, но беспокойные мысли не давали покоя. Её жизнь снова круто менялась, и к чему приведут эти изменения, она не представляла.

В течение оставшейся ночи ей так и не удалось заснуть.

***

После того как совсем рассвело, Аэлита спустилась на кухню и с трудом запихнула в себя одно варёное яйцо.

Погода со вчерашнего дня не изменилась, и Аэлита снова накинула на себя тёплое осеннее пальто. Прихватив с собой сумочку через плечо, она вышла из дома и отправилась к Максиму.

Пока ещё Аэлита внутри себя чувствовала совсем крошечную тревогу. Она старалась изо всех сил не давать ей разрастаться.

Когда Аэлита проходила по коридору многоэтажного дома, ища взглядом номер квартиры Максима, ей навстречу попался молодой мужчина. Она заметила его игривый взгляд. Он был очень высоким, мускулистым, немного лысоватым и довольно симпатичным. Наверное, она ему понравилась и Аэлита смущённо улыбнулась.

Она нашла нужную ей квартиру, постучалась и стала ждать. Частые удары сердца отдавали ей в уши.

Максим открыл дверь через несколько секунд. Он улыбался ей, а в его движениях была бодрость и энергичность.

– Лита, как же я рад тебя здесь видеть! Проходи скорее! – накрыв её губы лёгким поцелуем, он отошёл в сторону, пропуская Аэлиту внутрь квартиры.

Ей сразу врезался в нос запах старой мебели. Но квартира была чистой, несмотря на давнишний ремонт и скрипучие полы.

– Я снимаю одну комнату. Идём, я покажу тебе её. Жильцов второй комнаты сейчас нет, так что нам никто не помешает.

Максим провёл её в свою комнату. В ней было всё только самое необходимое: односпальная кровать, маленький квадратный столик с пустой вазочкой, пара простеньких табуретов, небольшой темно-зелёный диванчик и старенький лакированный шкаф.

– У тебя очень уютно.

– Я рад, что тебе нравится. Садись.

И они присели на диванчике.

– Как ты себя чувствуешь? – спросил Максим.

– Сегодня чуть лучше. Максим, мне нужно тебе кое-что сказать… Случилось непредвиденное…

– Что? Павел уже вернулся?

– Нет. Он должен вернуться завтра, так что у нас осталось ещё немного времени.

– Времени на что? Лита, ради бога не тяни… – Максим встал с дивана и стал нервно ходить по комнате.

– Нам нужно как можно скорее уехать отсюда. Тебе придётся найти для своего пациента другого врача.

– Но я не понимаю…

– Я не хотела тебе говорить раньше, потому что не была уверена. Но теперь я знаю наверняка, – она посмотрела ему в глаза. – У меня будет ребёнок.

После этих слов Максим не сел, а упал на диван и взялся руками за голову.

– Да… не ожидал я такого… – проговорил он.

– Я тоже, – быстро сказала она не сводя с него глаз. Максим смотрел в пол, и Аэлите оставалось только мучиться ожиданием того, когда она наконец сможет встретиться с ним взглядом и что-то понять.

Потом Максим сделал жест, как будто ему было противно.

– Это просто… – пробурчал Максим и громко выдохнул. Она понимала, что ему было непросто привыкнуть к только что сообщённой ею новости, но Аэлите было необходимо узнать, что он об этом думает прямо сейчас.

– Мы с тобой… – она стала говорить осторожно, – просто обязаны уехать немедленно…

– И что даст наш немедленный отъезд? Ты собираешься скрыть от мужа свою беременность?

– Максим, если я скажу ему об этом, он меня никогда не оставит…

– Аэлита, ты как будто до конца не можешь понять, как изменила свою жизнь, – Максим развёл руками и горько усмехнулся. – Ты думаешь, что твой брак – это ничего, можно развестись или сбежать от мужа. Теперь беременность – тоже пустяк, можно просто её скрыть. Лита, извини меня, но у этих проблем есть источник. Это ты сама. Это последствия от твоих же собственных действий. А ты ведёшь себя так, будто этого ничего не существует. Но тебе, увы, придётся за всё это ответить. Ты не сможешь скрыть от Павла беременность, и эту проблему вы будете решать вместе.

Его рассудительность вызвала у неё раздражение. Ей так хотелось, чтобы он вытащил её из этих проблем. А вместо этого он навешал на неё кучу ответственности, которую не каждая человеческая спина выдержит.

– Ты хочешь быть со мной или нет? – спросила она, сдвинув брови.

– Аэлита, на свой вопрос ты прекрасно знаешь ответ. Лучше посмотри правде в глаза, прошу тебя. Если Павел откажется от ребёнка, и вы разведётесь, я заберу тебя к себе и приму твоего ребёнка как своего.

– А если нет? – быстро спросила она, не сводя с нег глаз.

– Если нет, значит вы должны будете развестись, но у вас останется совместная опека над ребёнком.

Аэлита опустила голову и приложила ко лбу свои ладони. Ей казалось, что головоломку сложнее этой она ещё ни разу в жизни не разгадывала.

– Максим, может быть так и будет. И я когда-нибудь смогу принять всё это. Но сейчас мне очень нужна определённость, – она посмотрела ему в глаза. – Если ты увезёшь меня отсюда, я буду чувствовать себя под твоей защитой и тогда я смогу справиться с любыми трудностями. Но если ты поселишь меня в гостинице, а сам будешь носиться со своими пациентами, я буду чувствовать себя так, как будто заблудилась в лесу. Если бы не беременность, я бы смогла выдержать это, но сейчас уже не смогу. Максим, – она взяла его за руку, – моя просьба немедленно увезти меня из Москвы – не каприз взбалмошной девчонки. Ты сейчас мне очень нужен.

– Но я и так с тобой, – произнёс он и покрепче ухватился за её руку.

– Сейчас ты не со мной, а со своим пациентом. Он – главный персонаж в твоей жизни. Разве ты не видишь, принимая решения, ты в первую очередь думаешь о нём. Ты же сам понимаешь, что он может болеть очень долго, а я больше ждать не могу. Я знаю, ты хочешь, чтобы обе эти истории закончились хорошо, но это невозможно. И у какой-то из этих историй появится риск кончиться плохо. И у какой именно зависит от тебя. Ты должен сделать выбор. Найди своему пациенту другого врача, умоляю…

От переполнявших эмоций Аэлита больше не могла сидеть на диване. Она встала и прошла к окошку. На улице по-прежнему стояла серая и пасмурная погода. Как раз под стать её настроению.

– Аэлита, я не могу так поступить, – услышала она голос Максима за спиной. – Я взял на себя ответственность за жизнь своего пациента. Я не могу вот так просто возложить её на кого-то другого. У меня достаточно опыта и знаний, чтобы вылечить этого пациента, и я не уверен, что у другого врача их хватит.

– Максим, что ты такое говоришь? Мы же в Москве. Неужели здесь мало квалифицированных специалистов?

– А ты знаешь, что такое квалифицированный специалист? – этот вопрос мигом перенёс Аэлиту в учебную атмосферу, когда она слушала лекции в институте. Она развернулась и посмотрела на него с удивлением, а он продолжил:

– По большей части это человек, у которого хватило денег, чтобы приобрести диплом, доказывающий это. И ты хочешь, чтобы я передал жизнь своего пациента в руки какого-то недоучки? Я повторяю, речь сейчас идёт о жизни человека.

– А моя жизнь значения не имеет?

Максим положил руки на колени и, с усилием встав с дивана, прошёл поближе к ней. Аэлита не могла вспомнить, когда последний раз видела его таким напряжённым.

– Аэлита, ты сейчас стоишь передо мной, слава богу, в добром здравии. А у Ивана Игнатьевича целый набор болячек, благодаря которым он балансирует между жизнью и смертью. И свою жизнь он доверил мне. Назначенное мной лечение даёт положительную динамику. Я должен довести своё дело до конца иначе он может и не выжить.

Максим говорил будто с трибуны мира, а Аэлита чувствовала себя всего лишь одной из его многомиллионных слушательниц.

– Ты… стал так категоричен из-за моей беременности, да? Тебе противна… даже сама мысль оней, – запинаясь проговорила она.

– Мне противно думать о том, что ты… о причинах твоей беременности.

– Но, Максим, я же… не виновата… – Аэлита растерялась и слишком поздно поняла, что начала оправдываться, использую неверные слова. Максим даже не дослушал её.

– Не виновата в чём? Ты мне то и дело говоришь о том, как ненавидишь его.

– Это правда. Но я же говорила тебе, что Павел помешан на мне.

– Ты хочешь сказать, что спишь с ним не по доброй воле?

Этот разговор приобретал грязноватый оттенок. Аэлита почувствовала отвращение. Ей не хотелось залезать в такие дебри.

– Максим, пожалуйста, давай не будем рассматривать это под микроскопом. Я просто скажу тебе: Павел собственник и он считает нормальным брать то, что считает своим по праву.

– Ты не ответила на мой вопрос, но я и так всё понял…

– Что ты понял? Я с ним не по доброй воле, а по воле то, что я его жена. Павел страшный эгоист. Не стань я его женой, между нами ничего и никогда бы не было. Но я ею стала, и он не считает правильным отказываться от всех привилегий, которые даёт этот статус, потому что твоего благородства у него нет.

Он грустно улыбнулся, а потом, посмотрев в потолок, тихо произнёс:

– Ты сейчас говоришь будто бы моё благородство – это порок.

– Максим, я знаю, что сама всё испортила… Из-за минутного порыва гнева я сделала ошибку, последствия которой так и тянутся… Но я хочу всё исправить! Помоги мне, пожалуйста! – Аэлита часто задышала и заговорила громче. – Я люблю тебя, а его… сил моих больше нет его терпеть! Я бы очень хотела переписать эту историю заново, но это невозможно! Максим, я тебя просто умоляю, спаси меня от него! Увези меня из этого города, прошу тебя!

Она начала захлёбываться в собственных словах. Слёзы готовы были вот-вот ручьём политься из её глаз.

– Аэлита, я тебя обязательно спасу. Твоё спасение – вопрос времени…

– Я устала всё время чего-то ждать! Меня тошнит от этой неопределённости! Мне надоело постоянно теряться в догадках! – Аэлита перешла на крик. Она отказывалась верить, что Максим не хочет делать так, как она просит.

– Тише, Аэлита. Тебе вредно волноваться.

Он говорил это с каким-то безразличием. Или, может, ей тогда так показалось, потому что она почувствовала, что его слова не успокаивают, а злят её.

– Максим… – произнесла она. – Ты должен сделать так, как я говорю. Или я умру…

– Не говори так. Ты что?..

Он наконец подошёл к ней и крепко обнял. Слёзы вырвались из глаз Аэлиты как только её щека коснулась его плеча. Она так давно мечтала о его объятиях, а он только говорил, говорил и говорил. Ей даже пришла в голову мысль, что он сделал это только потому, что она заговорила о смерти.

– Я тебя не понимаю, Максим… Ты же говорил, что любишь меня. Неужели тебе меня не жалко? Я так страдаю, так мучаюсь… Ты же сейчас буквально отдаёшь меня ему… Ты не борешься за меня, не защищаешь… Не понимаю, не понимаю… Почему ты не хочешь помочь мне? Пожалуйста, отбери меня у него!

– Отобрать… тебя у него? Лита, что это значит? Разве ты не моя?

Максим взял её за плечи, заставив тем самым приподнять голову и посмотреть на него.

– Сейчас, вот в эту секунду, ещё твоя, – проговорила она. – Я тебя ещё раз спрашиваю, ты сделаешь так, как я прошу?

Его взгляд вдруг снова стал нежным и глубоким. Надежда затрепетала в ней как воскресившаяся бабочка.

– Аэлита, то, о чём ты меня просишь, невозможно. Но я обещаю, что как только я закончу дела со своим пациентом, мы сразу уедем. Я клянусь в этом!

После его слов в ней заговорило чувство дежавю.

– Максим, ты не хочешь меня услышать…

– Лита… – он медленно провёл рукой по её виску.

– Всё хватит! – она резко оттолкнула его руку. – Я ухожу!

– Нет. Я не могу отпустить тебя в таком состоянии…

– Можешь! Прекрасно можешь! – она толкнула его в грудь, и он сразу отпустил её. – Ты это отлично продемонстрировал во время нашего разговора. – Аэлита вытерла остатки слёз. – Слушай меня внимательно, Максим Петров!

Последние слова она выкрикнула. Ей показалось, что Максим даже вздрогнул.

– Сейчас ты сделал женщину, которую, как ты говоришь, любишь, самой несчастной на всей земле и на всю жизнь. А теперь слушай, что я решила. Я… – Аэлита почувствовала лёгкое головокружение и пошатнулась. Максим попытался приблизиться к ней, чтобы помочь.

– Лита…

– Не трогай меня! – она подошла к шкафу и облокотилась на него. Приступ головокружения быстро прошёл и она продолжила:

– Ты говоришь, что я должна ответить за свои поступки. Что ж, я отвечу за них. Ну и пусть я огребу по полной. Поделом мне! Так вот знай, что завтра вернётся мой муж, и я сразу скажу ему, что беременна. Я постараюсь сделать всё, что будет в моих силах, чтобы мой ребёнок родился и вырос в нормальной семье, с мамой и папой. А тебе я больше не верю. Не могу верить…

Аэлите так хотелось сказать ему это как можно жёстче, но сейчас она чувствовала себя настолько несчастной, что у неё просто не хватило на это сил. Ей хотелось только плакать и плакать. Кажется именно сейчас решалась её судьба.

– Нет, Аэлита… Ты ведёшь себя так, будто снова пытаешься мне отомстить за то, что я тебя бросаю. Но это не так…

– Хватит, Максим! Я больше не хочу обсуждать это! Ты решил, что будешь со своим пациентом до конца. Я тебя поняла, но согласиться с тобой не могу. В какой-нибудь другой раз твой альтруизм привёл бы меня в восхищение, но только не сейчас. Всё…

Она развернулась и направилась быстрыми шагами к выходу. Максим догнал её у самой двери.

– Нет, стой! – он схватил её за руку, когда она собралась выйти из квартиры. – Ты не можешь вот так уйти. Я не могу потерять тебя опять.

– Можешь! Не пытайся убедить меня в обратном. Тебе дороже твои пациенты, а не я. Как ты этого только сам до сих пор не понял.

– Нет, Аэлита, только ты… Ты дороже мне всех на свете. Я люблю тебя. Пожалуйста, ты должна мне верить. Ты не можешь уйти.

– Обратись к своему разуму, Максим. То, что ты чувствуешь ко мне – не любовь. Ты спутал это чувство с каким-то другим. Хорошенько подумай об этом.

Аэлита пыталась вырваться, но Максим не отпускал её. Ей удалось только открыть дверь и немного выйти в коридор.

– Ты не можешь уйти! – крикнул он ей в дверях. – Ты моя жизнь. Давай ещё раз поговорим, Аэлита. Не будь такой безжалостной.

– А ты думаешь, мне легко это говорить? Я чувствую, что изнутри умираю…

– Я знаю… Я чувствую тоже самое… Послушай, мы должны поговорить. Ты не можешь уйти так, будто я твой заклятый враг.

– Слишком поздно. Это наша последняя встреча. Каждый из нас сделал свой выбор. Мы должны смириться, – Аэлита ещё яростнее пыталась высвободиться из его рук. – Нет! Отпусти меня! Ты только что выгнал меня морально, и тебе ни за что не удержать меня физически! Отпусти!

Аэлита продолжала вырываться, но у неё практически ничего не получалось. Она мимолётно посмотрела в его глаза. Они были полны страха, отчаянья и даже паники.

Вдруг она почувствовала, как кто-то оттолкнул её в сторону от Максима. Она пошатнулась и увидела, что Максима держал тот парень, которого она недавно встретила в коридоре.

– Ты что не понял? Девушка сказала, чтобы ты её отпустил! – голосом героя боевика произнёс он.

– Аэлита! Нет! Не уходи! – продолжал кричать ей Максим. – Ещё не поздно всё исправить, но если ты уйдёшь, то уже ничего нельзя будет исправить! Пожалуйста, подумай!..

Она посмотрела на двух мужчин и медленно попятилась от них. Максим изо всех сил пытался высвободиться, но это было бесполезно. Молодой парень крепко зажал его тело своими мускулами.

– Беги скорее! – крикнул ей лысоватый качок. – Я задержу его.

Аэлита ещё раз взглянула на Максима и бросилась бежать вниз по подъездной лестнице.

***

Был самый разгар дня, когда Аэлита неслась по московским улицам во всю силу. Лишь бы поскорее испариться, пока Максим не догнал её.

Когда она окончательно выбилась из сил, то остановилась, чтобы отдышаться. Она не знала, где оказалась. Но она всё ещё была в непосредственной близости от Максима, и ей нужно было срочно исчезнуть отсюда.

От непривычной беготни у неё заболел бок и она, схватившись за него, зашагала вперёд. Аэлита шла до тех пор, пока не увидела автобусную остановку. Она села в первый же автобус, который остановился.

Проехав пять остановок, Аэлита сошла с автобуса и попыталась по своей карте сориентироваться, где находилась. На это ей понадобился целый час. Она не хотела спрашивать у прохожих, на чём ей можно было добраться до дома. Москвичи были не слишком доброжелательными людьми. К тому же ей было необходимо чем-то занять свои мысли.

В результате напряжённых поисков Аэлите удалось добраться до дома только к вечеру.

Оказавшись в спальне, она закрыла дверь на ключ и в следующую секунду всё, что Аэлита старалась сдерживать по дороге, вырвалось наружу. Она начала плакать, а потом громко зарыдала.

Аэлита забежала в ванную, тоже заперлась и включила воду во весь напор. Звуки рёва приглушились, но увеличилась его интенсивность. Аэлита в эти минуты не была способна даже думать. Она просто плакала и плакала. Слёзы текли из её глаз ручьём, а всё внутри сжималось от боли так, что ей казалось, что ещё немного и она умрёт.

Прошло много времени, прежде чем Аэлита смогла унять свои рыдания. Она думала, что после них ей станет легче, но когда слёзы высохли, в её голове начали появляться мысли, которые стали наносить ей удар за ударом. Ей казалось, что каждая мысль била по её внутренним органам. Ей хотелось остановить этот водоворот безжалостных мыслей и снова начать рыдать, но теперь её рев превратился в набор непонятных звуков, которые она произносила каждый раз, когда очередная мерзкая мысль ударяла по её сознанию.

Мысли-убийцы продолжали мучить её и их пытки казались бесконечными. Ей так хотелось, чтобы рядом был человек, который смог бы поддержать её, и кому она могла поплакать в жилетку. В доме на такую роль подходила только Маргарита Васильевна. Но она, увидев свою хозяйку в таком состоянии, наверняка запаниковала бы так, что у Аэлиты от этого появилась ещё одна головная боль. Нет, у неё больше не было никого, на кого она могла положиться. Её тётя и дядя были далеко. Даже её мама! Сейчас Аэлита была бы рада увидеть даже её, несмотря на их отношения.

Так было трудно смириться с реальностью…

Максим, Боже, Максим… Он был её единственной надеждой. Она так радовалась, когда они встретились в парке, а теперь её надеждам пришёл конец.

Спустя ещё некоторое время мысли Аэлиты начали превращаться в убийственные умозаключения, которые как будто медленно выпускали яд по её телу.

Она не могла понять Максима. Ведь он говорил, что любит её и говорил абсолютно искренне. В этом Аэлита была уверена. И, несмотря на это, он так с ней поступил. Ей даже казалось, что он сам не понимал этого противоречия. Как можно было причинять страдания человеку, которого любишь?

Из глаз Аэлиты снова потекли слёзы, но на рёв сил у неё больше не осталось. Теперь она плакала тихо.

Она вышла из ванной и забралась в кровать. Ей хотелось заснуть, но она была почти уверена, что ей это не удастся. Она накрылась одеялом с головой, но в этот момент её умозаключения уступили место мучительным воспоминаниям, от бешеного потока которых ей хотелось кричать.

Аэлита свернулась калачиком под одеялом и стала издавать звуки, похожие на вой волка. Несмотря на то, что она находилась в полной темноте, перед глазами у неё было ярко: она чётко видела моменты, которые ей посчастливилось испытать с Максимом. Она будто смотрела фильм про свою жизнь, но не могла нажать на «стоп». Всё происходило в независимости от её воли.

Она долго металась в кровати из стороны в сторону. Когда она выглянула из-под одеяла, то совсем не поморщилась. Уже было темно. Аэлита вылезла из кровати и попыталась встать. Ноги и руки у неё затряслись, и она была вынуждена остаться в постели.

Аэлита вспомнила слова, которые говорила себе, перед тем как сделать тест на беременность:

«Я должна принять правду, какой она бы не оказалась».

Ей нужно быть с собой честной. Случилось так, что она ждала ребёнка, и от этого уже никуда нельзя было деться. Максим бросил её. А Павел… Насчёт него Аэлита не знала. Что он скажет, когда узнает о её беременности? Ответ она узнает завтра, когда он вернётся. Ей было трудно даже предположить, как он отреагирует. Ведь он только играл в семью. А вдруг он заставит её сделать аборт? О, боже!

Эта мысль так напугала её, что она даже прикрыла рот рукой. Господи, ну почему всё должно быть так, как он сказал? До каких пор она будет позволять ему над собой издеваться? С другой стороны, сейчас вопрос касался не её, а ребёнка. А это уже совсем другое дело. Нет, чтобы заставить её избавиться от ребёнка, Павлу придётся сначала убить её. Если понадобится, то она будет защищать зубами своего малыша!

Вдруг Аэлита поймала себя на мысли, что её уже особо не волновал ни Максим, ни Павел, ни даже крушение её надежд. Её внимание сконцентрировалось на маленьком существе, которое жило внутри неё.

Сейчас Аэлита увидела обратную сторону медали своих страданий и переживаний. Она слишком много думала о себе, а теперь возник этот маленький человечек, который скоро появится на свет. Раньше ей, в общем-то, и не о ком было думать, кроме себя. А теперь её будущий малыш стал для неё важнее, чем она сама. А ещё она подумала, что, когда ребёнок родится, то будет похож на неё. Ей нравились эти мысли и чувства!

Аэлита улыбнулась. Боже, из-за какой же глупости она совсем недавно рыдала и плакала. Всё это было такой ерундой. Если бы Павел принял ребёнка и сказал, что у них будет настоящая семья, это бы сделало её максимально счастливой, насколько это могло быть возможным в её случае. И она не просила ничего экстраординарного. Это было простое семейное счастье, какое бывает у большинства простых смертных.

Она чувствовала, что была абсолютно права в своих мыслях. Мужчины могут прийти и уйти из нашей жизни, а дети – это то, что даётся нам навсегда. Это наша кровь и наше продолжение. Да, дети вырастают и со временем создают свои семьи, покидая родителей, но это естественный и правильный процесс. Мужчин мы выбираем как сладкое пирожное к чаю: какой приглянётся и придётся по вкусу, такого и возьмём. И даже имеем право вернуть или обменять. Но ребёнок – это подарок свыше. И если он появился у тебя, то ты обязан воспитать его и сделать из него человека.

Аэлита испытывала лёгкий приятный шок от стольких открытий за один вечер. Но они заставили её приободриться и она больше не чувствовала себя несчастной.

Уже начало рассветать, когда она решила спуститься вниз. Встав на ноги и почувствовав относительную твёрдость в них, Аэлита отправилась на кухню. Может, ей удастся, наконец, что-нибудь нормально поесть?

Когда она шла по коридору, то вдруг обнаружила, что пыталась уснуть не только во вчерашней одежде, но и в верхнем пальто. Как она могла забыть снять его?

Оказавшись уже на середине лестничного марша, Аэлита услышала, как хлопнула входная дверь и остановилась на ступеньках.

В гостиную с огромным чемоданом в руках вошёл Павел.

***

Увидев его, Аэлита как вкопанная, застыла на месте. Она просто морально не успела приготовиться к его приезду.

Пока Павел был занят своим чемоданом, Аэлите захотелось убежать обратно к себе в комнату… а потом… спуститься по балконной лестнице в сад… а потом… обойти дом с другой стороны, а потом… Боже, о чём она думает? Усилием воли она заставила себя остаться на месте.

Дотащив чемодан до лестницы, Павел наконец заметил её. Он смотрел на неё так, как будто видел что-то такое, чего она не знала. Потом он бросил свой чемодан и направился к ней. От этого у Аэлиты закружилась голова, но она ничем это не показала; просто вцепилась в перила лестницы до боли в руке.

Когда Павел встал напротив неё, то стал зачем-то поправлять её волосы и одежду. Причину, по которой он так делал, Аэлита поняла только спустя минуту. Ведь она провела бессонную ночь, много плакала, голодала, ворочалась в кровати в этой одежде… А ещё… Боже, её тушь не была водостойкой. Да она сейчас была чудовищем!

Павел, не прекращая своих действий, спросил:

– Что с тобой случилось?

В этот момент Аэлита онемела. Она открыла рот, чтобы что-нибудь сказать, но так и не смогла этого сделать.

Прекратив свои сложно определяемые действия, Павел опять внимательно посмотрел на неё.

– Я переувольняю их всех к чёртовой матери за такое!

– Нет… – произнесла Аэлита и почувствовала, что её почти не слышно, потому что у неё пропал голос.

Она прокашлялась:

– … не стоит их увольнять…

Аэлита вспомнила обещание, которое дала Маргарите Васильевне, что опишет в ярких красках то, как вся прислуга за ней хорошо ухаживала. Наверняка кухарка думала о нечто большем, чем о вполголоса произнесённом: «Нет, не стоит их увольнять».

Вдруг Павел сказал:

– Идём, тебе надо отдохнуть.

Он взял её за руку и повёл в комнату. Когда они преодолели все лестничные ступеньки и оказались в коридоре, Аэлита упёрлась ногами в пол и остановилась.

– Нет, подожди. Мне нужно поговорить с тобой.

Павел обернулся и посмотрел на неё.

– В спальне расскажешь.

Он снова развернулся и повёл её за руку в том же направлении. Но Аэлита изо всех сил пыталась остановить его. Она даже удивилась, откуда в ней столько сил. Павел не мог сдвинуть её с места.

– Постой. Мне нужно сказать тебе что-то очень важное прямо сейчас.

Он ещё раз взглянул на неё, а потом схватился одной рукой за её спину, а другой – за колени и поднял на руки. Аэлите пришлось схватиться за его шею и их лица оказались напротив друг друга совсем близко. Почувствовав, как кровь прильнула к её лицу, Аэлита сразу же отвернулась от него в сторону.

Павел донёс её до комнаты и положил на кровать. В момент, когда он склонился над ней максимально близко и хотел сделать движение, чтобы уйти, Аэлита вцепилась в его рубашку.

– Не уходи никуда. Мне срочно нужно сообщить тебе важную новость.

– Хорошо, – сказал Павел и сел рядом с ней.

Аэлита поудобнее устроилась на кровати.

«Господи, с чего же начать? – подумала она. – Он явно не ждёт от меня услышать то, что я собираюсь ему сказать. У него такой беззаботный вид. Впрочем, как и всегда…»

– Что ты хотела мне сказать? – спросил он.

– Я… я не знаю, как тебе сказать… это так… – промямлила Аэлита, взъерошив себе волосы.

– Говори, как есть, – произнёс он.

Его невозмутимость усилила её нервозность. Она почувствовала в ушах свой бешеный пульс.

– Я… О Боже! Я боюсь тебе это говорить…

Она больше не могла терпеть огромный комок в горле и расплакалась. Слова как будто застряли внутри неё, и она не могла вытащить их наружу.

Павел притянул её к себе и обнял.

Почувствовав тепло его тела, она ещё сильнее разрыдалась.

– Почему ты боишься мне говорить? – спросил он, а потом вдруг отстранился от неё и посмотрел, сморщив лицо. – Это Носик? Он преследовал тебя? Это он довёл тебя до такого состояния? Почему ты мне об этом не сказала?

– Нет, – замахала головой Аэлита. – Носик здесь ни при чём. Я не видела его с того вечера.

– Тогда в чём дело?

– В том, что… я не знаю…

Аэлита поймала себя на том, что не хотела ему ничего говорить. Страх неизвестности захватил её настолько сильно, что Аэлите хотелось забиться в угол от всех проблем и вопросов.

– Эл, мне ты можешь сказать, что угодно. Ты что-то натворила? Если это так, то мы всё уладим. А если тебя кто-то обидел, то я разберусь с этим человеком.

Эти слова могли успокоить её, если бы они означали, что он догадывался о том, что она хотела ему сказать. Но это было не так. Тогда он впервые назвал её Эл. Аэлита не поняла, что это значило. И думать над этим ей было некогда. Это было из-за того, что Павел вдруг встал с кровати и направился к выходу со словами:

– Отдохни, а потом расскажешь мне всё…

– Нет! Стой! Ты куда? – выкрикнула Аэлита и подбежала к нему, уцепившись за воротник его рубашки. – Ты не можешь уйти.

– Тогда говори мне, что случилось?

– Я…

Закатив глаза к потолку и шумно выдохнув, он отцепил её руки от своего воротника и ухватился за её запястья.

– Если ты прямо сейчас не скажешь мне, что с тобой, то я запру тебя в этой комнате, и тебе придётся через дверь кричать обо всём том, о чём ты сейчас не решаешься мне говорить.

Аэлита замахала головой. Как же ей было страшно. Ведь этот человек с тёмно-зелёными глазами был отцом её ребёнка. Ну почему её мысли рисовали страшные картины, когда она представляла, как говорит ему о беременности?

– Я тебя предупреждаю в последний раз… – услышала она твёрдый голос Павла и вслед за его словами выдохнула:

– У меня…

– Что?

– У меня будет ребёнок…

Первые секунды Павел молчал, сильно сморщив лоб. Его глаза при этом просветили её с головы до ног. Потом он медленно отпустил её и отошёл на шаг.

– Так вот в чём дело…

Аэлите показалось, что от её слов он испытал облегчение. И вообще её удивило, что он не переспросил её, когда она сказала, что ждёт ребёнка. А ещё не спросил, уверена ли она в своих словах. Уж слишком правильная реакция.

– Когда ты узнала? – спросил он после короткой паузы.

– Вчера, но догадывалась уже давно.

Аэлита вспомнила моменты, когда сомнения медленно подкрадывались к ней, постепенно превращаясь в страх того, что это может оказаться правдой. И с каждым днём она боялась всё больше, но никак не могла решиться всё выяснить.

– Не понимаю, к чему нужно было столько реветь? – спросил Павел и пожал плечами.

– Реветь? По-твоему я не имею право на проявление своего страха? – она посмотрела на него, поджав губы, а потом резко отвернулась

– Ну, прости, – Павел подошёл к ней и, развернув к себе, схватился руками за её спину. – Конечно, ты имеешь право на слёзы. Но чего ты боишься?

Аэлита поморщилась.

– Ты что правда ничего не понимаешь? Я не хотела, чтобы у нас с тобой всё так далеко зашло. Господи, во что ты меня втянул? Ещё даже полгода не прошло с тех пор как мы знакомы. Я тебя почти не знаю, но мы с тобой женаты и я жду от тебя ребёнка. Боже… Что нам теперь делать?

– Для начала успокоиться. Да, теперь ты беременна, но это не проблема.

Она покосилась на него и почувствовала, как сжались её челюсти.

– Ты хочешь заставить меня избавиться от ребёнка? – спросила она так, что почувствовала, будто по её горлу принеслось авто с неисправным двигателем.

– Конечно нет! С чего ты это взяла? – поморщился он.

– Правда? – переспросила Аэлита, прищурив глаза.

Павел убрал прилипшие от слёз волосы с её лица и произнёс:

– К твоему сведению, я считаю, что иметь ребёнка от такой девушки как ты – это большая удача. А мысли об аборте у меня возникали только в отношении тебя, – он сделал паузу, остановив на ней свой взгляд. – Я всегда думал, что ты никогда не захочешь рожать от меня.

– Но я… хочу этого ребёнка.

– Я тоже, – прошептал он и улыбнулся ей так, что Аэлита почувствовала, как будто с её груди свалилось что-то тяжеленное.

– О господи… Неужели всё хорошо?.. Поверить не могу… – она опустила голову вниз и приложила ладони ко лбу.

В эти секунды ей захотелось не просто обнять его, а раствориться в его руках. Но это желание постоянно перебивалось другим чувством. Оно как будто предостерегало её и говорило: «Ты рано радуешься. Правдивость его слов ты сможешь проверить только со временем». Наверное, это была её интуиция и Аэлита послушалась её.

– Я тебе давно говорил о том, что со мной ты будешь в безопасности, – произнёс он тихим голосом. – Если бы ты верила мне, то не извела бы себя до такой степени своими страхами.

Аэлита почувствовала, что больше не в силах говорить с ним на эту тему. Нет, это пора было закачивать, иначе она доведёт себя до обморока.

– Мне… мне нужно поспать, – сказала Аэлита, и он кивнул ей.

Она подошла к кровати и нагнулась над ней, чтобы отбросить одеяло.

– Только скажи мне, – услышала она его голос за спиной. – А это … случилось в нашу последнюю ночь, да?

– Скорее всего, – быстро ответила она, тряхнув одеялом.

– Скорее всего?

Аэлита приложила пальцы к вискам. Когда уже кончится этот день?..

– Да, да, да! Именно тогда! Я почти уверена! Ты доволен? – Аэлита взяла в руки подушку и попыталась её взбить. Подушка осталась той же формы, какой и была.

– Ещё как… – в светлейшей интонации произнёс Павел, а потом его голос прозвучал совсем рядом с её ухом.

– Знаешь, а мы с тобой ещё не говори о ней…

– О ней? О ком это, о ней? – спросила она его через плечо.

– О той ночи?

– Всё! Хватит уже!

Аэлита сделала шаг, чтобы отойти от него подальше, но Павел поймал её и сомкнул руки на её талии.

– Перестань! Ты… ты меня смущаешь, – она попыталась высвободиться, мотая головой в разные стороны.

– Неужели? А тогда ты совсем не смущалась…

– Хватит! Во всём был виноват твой коктейль. Ты специально напоил меня и воспользовался моим состоянием в своих корыстных целях.

– Аэлита, о чём ты? Мы же с тобой были не на свидании. Мне незачем тебя спаивать, чтобы затащить в постель. Мы с тобой уже в браке, – он сделал паузу, а потом заговорил очень мягким голосом. – И почему ты только так меняешься, когда чувствуешь себя уязвимой? В такие моменты ты мне кажешься самой настоящей и искренней…

– Пожалуйста, хватит, – перебила его она. – Я очень устала. Отпусти меня!

Она почувствовала, что покраснела. И он конечно же это заместил. Боже… Нет, ничего крепче кваса или кефира она больше даже нюхать не будет!

– Ладно. Мы как-нибудь вернёмся к этой теме, а насчёт всего остального можешь больше не волноваться. Теперь у нас с тобой будет настоящая семья.

– Настоящая семья? – переспросила она, приподняв брови. – Очень странно слышать от тебя такие слова.

– Почему?

– Да потому что для тебя брак – это игра.

– Хорошо. Если мы с тобой до этого момента играли в брак, то давай с завтрашнего дня будем играть в семью?

– Что ты говоришь?

Аэлите хотелось сказать ему, что она сейчас очень нуждалась в том, чтобы рядом с ней был именно взрослый человек. Ей хотелось чувствовать себя защищённой. Но вслух она произнесла:

– Всё это очень серьёзно. Не шути так. Ребёнок – это большая ответственность.

– Знаю. Я просто стараюсь сделать так, чтобы ты немного расслабилась и…

Он посмотрел на кровать.

– Почему ты до сих пор не в постели? Сейчас же ложись!

– Что?! – Аэлита оттолкнула его, сморщив лицо. Павел в ответ на это заливисто рассмеялся, а потом сказал:

– Аэлита, поверь, я был бы совсем не против того, о чём ты подумала, но сейчас тебе нужно хорошенько выспаться. Ты выглядишь просто ужасно.

Она отвернулась от него и промолчала. Любые слова сейчас поставили бы её в ещё более нелепое положение. А она сегодня и без того много раз выглядела перед ним жалкой.

– Я не уйду, пока не буду уверен, что ты спишь, – услышала она его твёрдые слова.

Аэлита подошла к кровати и забралась в неё.

– Я думаю, тебе нужно снять это пальто. Давай-ка его сюда! – Павел помог ей стянуть с себя пальто.

Она во второй раз чуть не уснула в нём. Просто невероятно!

Он убрал пальто и опять оказался рядом с ней.

– Теперь спи. Сколько ты уже не спала?

– Сегодня и вчера вообще не спала… – она зевнула, – а прошлыми ночами спала очень плохо.

– Ну, теперь всем твоим сомнениям конец и ты можешь спокойно отдыхать, да?

Аэлита помахала головой и закрыла глаза. Она уснула, не услышав, как он ушёл.

***

Она открыла глаза, когда почувствовала, что кто-то будит её. Это был Павел.

– Ты проснулась? Тебе нужно поесть.

– Сколько я спала? – хриплым голосом спросила Аэлита, приподнимаясь в кровати.

– Почти четырнадцать часов, – Павел сел рядом с ней и пододвинул поднос с едой. – Мы с Марго решили, что тебя нужно разбудить, чтобы ты поела. Я сказал ей, что ты ждёшь ребёнка.

– Ясно, – Аэлита уселась на кровати. – Если ты, конечно, говоришь о Маргарите Васильевне?

– Да. – Павел усмехнулся. – Только пусть это останется между нами. Если она узнает, что я её так называю, то закатит такой скандал…

– Могу представить… – сказала Аэлита и посмотрела на то, что ей принёс Павел: в глубокой тарелке был дымящийся куриный суп, на поверхности которого плавали золотистые круглые жиринки, а ещё немного нарезанных овощей и стакан молока. Она почувствовала, что очень голодна.

– А который час? – спросила Аэлита.

– Скоро девять вечера.

Она подумала о том, насколько же сильно была вымотана, но вслух ничего не сказала.

– Ладно. Ты ешь, а я пойду вниз. Хочу позвонить родителям и сообщить им новость, а потом приду за подносом.

– Ты до сих пор им не сказал? Я думала, ты это сделал, пока я спала.

– Работы было много, – Павел потянулся, подняв руки вверх и выгнув спину. – К тому же, мне самому нужно было время, чтобы привыкнуть к этой мысли.

– Я поняла, – кивнув, ответила Аэлита.

– Ну ладно…

С этими словами Павел встал с кровати и направился к выходу.

– Ты ведь никого не уволишь, правда? – спросила она, когда он уже оказался в дверях спальни. – Пойми, они не виноваты в том, что со мной случилось. Я не хочу, чтобы они лишились работы из-за меня.

– Не волнуйся. Я никого не собираюсь увольнять. Они действительно не виноваты, – сказал Павел и потёр дверную ручку.

– Спасибо, – выдохнула Аэлита, а потом зачерпнула ложкой суп и медленно проглотила горячий бульон.

Ей казалось, что с этого дня будущий ребёнок занял почти всё место в её голове и сердце, вытеснив собой всё остальное. Слава богу Павел воспринял эту новость, как надо и теперь… О господи, да. Ей нужно признаться себе в том, что с этого дня она связала свою жизнь с Павлом до конца своих дней. Пока ещё эта мысль укоренилась в её голове не на все сто процентов, но со временем она должна привыкнуть к ней. Теперь её малыш был для неё на первом месте. Её собственная жизнь и с кем она её свяжет для неё мало что значило. Главное, чтобы Павел полюбил своего будущего ребёнка и заботился о нём.

Она не заметила, как съела всё, что ей принёс Павел, и даже была не против съесть ещё, но подумала, что резко объедаться не стоит.

Аэлита решила, что перед тем как снова провалиться в сон, ей нужно принять душ. Она вспомнила, как Павел рассматривал её, когда увидел.

Взглянув на себя в зеркале в ванной, Аэлита чуть не отскочила: тушь на её ресницах была размазана по всему лицу. Она выглядела как плохо раскрашенный индеец. И как только Павлу удалось всё это время так спокойно разговаривать с ней? Ведь они говорили о таких серьёзных вещах.

Стоя под тёплым душем, Аэлита подумала о Максиме. Наверняка он, чтобы пережить их разрыв, уйдёт с головой в работу. А её мысли теперь будут заняты будущим ребёнком. С этого дня они пойдут каждый своей дорогой. Значит так должно быть.

Она вымылась, посушила волосы феном, а когда вышла из ванной, то увидела, что на кровати не было подноса. А ещё она заметила, что постельное белье было другим.

«Марго…» – подумала про себя Аэлита и улыбнулась.

Когда она забралась в свежую постель, то впервые за долгое время почувствовала, что ей уютно. Но это было только физически. В её душе ещё жила тревога. Она уже не раз ошибалась, когда пыталась планировать будущее. А вдруг всё опять будет не так, как она думает?

Ход её мыслей остановил звук шагов в коридоре. Через несколько секунд в комнату вошёл Павел. Он был одет в серую пижаму.

– Мои родители всё знают, – произнёс он, оказавшись рядом с кроватью. – А ещё я позвонил твоей маме. Так что завтра ожидай поздравлений.

– Как они отреагировали?

– Двусмысленно.

– То есть?..

– Я думаю, что мысли моих родителей крутились вокруг двух вещей: радостью, что у них скоро будет внук и тревогой за взаимоотношения его родителей. А вот что касается твоей мамы, то она была на седьмом небе от счастья.

– Я и не сомневалась.

Павел внимательно вгляделся в её лицо:

– Ты в порядке?

– Да, почти.

Он посмотрел в сторону, а потом провёл рукой по поверхности прикроватного столика.

– Слушай, я хочу, чтобы сегодня ты хорошо отдохнула. Я могу лечь в другой комнате. И если тебя это интересует, то я даже почти не обижусь.

Аэлита опустила глаза в пол на пару секунд, а потом сказала:

– Нет. Не нужно. Останься со мной.

– Хорошо, – сказал Павел и бодро залез в кровать.

– Да, пока я не забыл, – сказал он, укрываясь одеялом. – Завтра утром мы с тобой поедем в больницу.

– Зачем?

– Как зачем? Тебе нужно встать на учёт и контролировать беременность.

– Точно. А я совсем забыла…

– Ничего. Давай спать. Я сегодня тоже кошмарно устал.

Павел выключил светильник на ночном столике и затих. Аэлита медленно придвинулась к нему и положила голову рядом с его плечом. Когда она почувствовала, что его руки обняли её спину, то расслабила своё напряжённое тело и закрыла глаза.

Ей так хотелось, чтобы рядом с ней был кто-нибудь. Всё равно кто! Лишь бы ощущать, что ты не одна. И пока Павел был добр к ней, она воспользуется этим, а он может думать про неё, что хочет.

Она уснула моментально.

***

С каждым днём жизнь Аэлиты становилась всё более насыщенной. Её беременность оказалась в центре всего и все остальные вещи стали крутиться вокруг её будущего ребёнка и напрямую зависеть от него.

Она решила, что пока не узнает пол ребёнка, то ничего покупать для него не будет. А ещё её раздражали вопросы, кого она больше хочет, мальчика или девочку. На это она всем отвечала одинаково: «Кто у меня родится, того я и хочу». У неё не было предпочтений относительно этого вопроса.

Родители Павла стали уделять Аэлите много внимания. После того как Павел сказал им, что у них скоро будет внук, они стали часто приходить к ним в гости. Сергей Петрович много улыбался Аэлите и расспрашивал о её самочувствии. Он делал это настолько искренне, что у Аэлиты от этого даже становилось теплее на сердце.

Мария Борисовна радовалась будущему внуку от всей души, но делала это, плохо скрывая переживания. Что именно её беспокоило, Аэлита даже не могла предположить. Но она была уверена, что эта женщина желала ей только добра.

Изабелл тоже активно интересовалась самочувствием Аэлиты и протеканием беременности. Теперь она звонила каждый день и иногда, Аэлите казалось, что мама находилась от неё не за сотню километров, а жила с ней под одной крышей.

Что касается Павла, то его поступки шокировали Аэлиту до тех пор, пока она к ним не привыкла. С тех пор как он вернулся из Сочи, то стал спокойнее, сосредоточеннее и молчаливее, а его привычка подшучивать над ней испарилась. Теперь, заботясь о ней, он проявлял осторожность, которую можно было не сразу разглядеть. Но на самом деле она была очень глубокой.

Например, однажды, когда Аэлита смотрела фильм в спальне, Павел вошёл в комнату с кипой книг в руках.

Когда он положил книги на кровать рядом с ней, то сказал:

– Они написаны на оригинальном английском языке. Если будет нужно, я могу принести книги и на других языках. Я подумал, что тебе сейчас не повредит умственный труд.

Аэлита в ответ на это открыла рот, но ни одного слова так и не смогла произнести.

– Они сказали, чтобы ты перевела пару страниц. Потом они прочитают, и если им понравится, то ты сможешь заниматься этим серьёзно и даже получать за это деньги. Попробуй. Я уверен, ты легко с этим справишься.

После этих слов Павел вышел из комнаты. Когда дверь за ним закрылась, Аэлита перевела взгляд открытых до предела глаз на книги.

За этот жест она смогла сказать ему «спасибо» только за ужином.

***

Павел вынужден был признать, что такого же большого энтузиазма как у его жены по поводу рождения их ребёнка он не чувствовал. Ему были интересны все эти изменения в его жизни, но он испытывал по отношению к ним только любопытство. Наверное, к мысли, что он скоро станет отцом, ему ещё нужно было привыкнуть.

В день, когда им должны были сообщить пол ребёнка, Павел сам повёз Аэлиту в клинику. Всю дорогу она поглаживала свой живот и разглядывала январский снежок за окном.

Наблюдающий Аэлиту молодой, но седоволосый врач разрешил Павлу присутствовать на ультразвуке. Его это предложение взволновало, но он решил согласиться, потому что ему показалось, что этот момент может стать очень значимым в его жизни.

Когда врач положил на живот Аэлиты какую-то трубку, а на экране показалось невнятное изображение их будущего ребёнка, Павлу было трудно что-то почувствовать. Если бы он заранее не знал, что сейчас на экране изображён его сын или дочь, то вряд ли смог сам об этом догадаться. Он долго рассматривал картинку на экране и, не разглядев в ней ничего, кроме ряби и неопределённого движения, взглянул на Аэлиту. Она тоже смотрела на экран, но при этом широко улыбалась.

Впервые за время, что они прожили вместе, Павел обратил внимание на улыбку своей жены. Это вдруг стало для него до такой степени важным, что он почувствовал, что готов на всё, чтобы видеть Аэлиту такой как можно чаще. Но слово «всё» в данном случае звучало очень ограниченно. В последнее время её радовало только то, что касалось ребёнка.

Врач сообщил, что у них будет девочка. От этой новости улыбка на лице Аэлиты ещё сильнее растянулась. Павел ни разу не видел, чтобы её голубые глаза так ярко сияли.

Домой их повёз водитель Сергей. Когда Аэлита и Павел сели в машину на заднее сидение, машина сразу двинулась с места.

– Девочка… Как же это здорово, – произнесла Аэлита, обхватив руками свой живот, а потом взглянула на Павла. – Ты рад?

– Конечно.

– Что-то незаметно. Такое чувство, что до тебя ещё не дошло, – улыбнулась она.

– Аэлита, не в этом дело. Просто я так засмотрелся на тебя… ты такая… Скажи, ты всегда хотела иметь детей?

– Я люблю детей. Конечно я не планировала заводить их сейчас, но я очень жду появления на свет этой девочки. Кстати, нам же теперь нужно придумать ей имя.

– Ты уже думала об этом? – спросил Павел.

– Не особенно…

– В это трудно поверить.

– Я же не знала, кто у нас будет. Но теперь мы знаем точно и должны прямо сейчас придумать ей имя.

– Хорошо, давай подумаем!

– Давай! – Аэлита азартно потёрла руки и стала полушёпотом перечислять разные имена.

Павел стал внимательно наблюдать за её мимикой и жестикуляцией. В основном она морщила лицо; иногда сильнее, иногда меньше. Он подумал о том, что если бы Аэлита сейчас играла в спектакле, то зрители бы наблюдали за ней затаив дыхание. Наверное, дело было в вырабатываемой ею сейчас бешеной энергии.

– Знаешь, имя… это не просто так. Оно должно подходить ей.

– Может, дождёмся момента, когда, она родится, и потом дадим ей имя?

– Нет, – Аэлита развела руками. – Она уже должна стать для меня реальной. А для этого ей необходимо имя. Я уверена, мы сможем придумать его до приезда домой. Оно должно быть очень красивым и… таким звучным… короче говоря, необычным.

– А тебе никогда не хотелось назвать свою дочь или сына испанским именем?

– Конечно, хотелось. Но мне кажется, испанское имя в России будет ей мешать.

– Если ты не собираешься назвать её Дураной, то проблем с именем у неё не будет.

Павел засмеялся от собственных слов.

– А какое сегодня число? – вдруг спросила Аэлита.

– Восемнадцатое января, а что?

– Хочешь, я тебе что-то расскажу?.. – в тоне ярой заговорщицы прошептала Аэлита.

Он кивнул в знак согласия, а потом сосредоточил на ней свой взгляд.

– Когда мне было лет тринадцать, мы с мамой ходили в гости к её подруге, тёте Вале. Это тоже было восемнадцатого января. Тётя Валя была очень набожным человеком; часто ходила в церковь, читала молитвы и так далее. В тот день мы сидели на кухне в её квартире, и пили чай. Они с мамой вели какой-то разговор, в который я не вслушивалась. Но когда тётя Валя заговорила о Крещении, я рот раскрыла от интереса. Она так вдохновлёно говорила об этом празднике. Тётя Валя сказала, что это не просто церковный праздник, а праздник чудес и что сны, которые снятся Крещенской ночью очень светлые и они всегда сбываются. Тогда я дала себе слово, что запомню свой сон.

– В Крещенскую ночь сбываются сны? Я слышу о таком впервые… – произнёс Павел, качая головой. – Но тебе, я так понимаю, что-то приснилось?

Аэлита хихикнула:

– Мне приснилась я, беременная.

– Да?.. – Павел приподнял брови.

– Но это не самое удивительное. В этом сне я гуляла полесу. Мой живот был таким огромным… И вдруг мне навстречу вышла женщина. Кстати, она мне чем-то напоминает Маргариту Васильевну. Ветер выбил из кармана её кофты пятитысячную купюру. Я сказала ей об этом. Она подняла деньги, поблагодарила меня, а когда я собралась уходить, шепнула мне: «Твоя дочурка будет самой ласковой девочкой на свете».

– Да… Интересно… – проговорил Павел.

– Представляешь? Я никому об этом не говорила. Но сейчас, подумала, что время пришло. Ведь я жду ребёнка, и будет именно девочка.

– Хорошо, что ты рассказала…

Павлу пришла в голову одна идея, и он сказал водителю:

– Серёга, остановись у ближайшего книжного магазина.

– Хорошо, – ответил он ему.

– Зачем тебе книжный магазин? – поинтересовалась Аэлита.

– Скоро узнаешь.

Минут через пять машина притормозила, и Павел вышел из неё. В книжном магазине он попросил продавщицу на высоченных и тонких шпильках принести ему книгу имён. Она быстро принесла ему четыре разные книжки. Павел выбрал одну из них, расплатился и вернулся в машину.

Увидев его с книгой, Аэлита округлила глаза.

– Что это за книга? – спросила она.

– Сейчас… сейчас… – пробурчал он, отряхивая себя от снега, а потом стал перелистывать страницы.

Когда Павел нашёл нужную страницу, то, улыбнувшись, объявил:

– Знаешь, какое имя с греческого переводится как «ласковая»?

Аэлита в ответ «забегала глазами». Он не стал ждать её ответа, а просто развернул к ней раскрытую книгу и одновременно с этим сказал:

– Представляешь, это Эмма.

– Эмма?.. – переспросила она и, забрав книгу из рук Павла, опустила в неё глаза.

Он наблюдал за её сосредоточенным взглядом, а потом Аэлита произнесла:

– Эмма… Какое красивое имя. И оно мне так нравится! Я лет восемь прокручивала этот сон, и мне ни разу не пришло в голову то, что только что пришло тебе.

Она посмотрела на него таким взглядом, каким смотрит ребёнок на фокусника, поразившего его.

– Я рад, что тебе понравилась моя идея.

– Только, знаешь, имя Эмма слишком короткое и простое. Чего-то как будто не хватает…

– Если хочешь, мы можем дать нашей дочери двойное имя?

– Это… – Аэлита часто заморгала, а потом выдохнула, обмахивая себя раскрытой ладонью. – Да ты сегодня просто в ударе! Двойное имя – это так экзотично. Я именно этого хотела. Знаешь, я думаю, второе имя должно быть символичным. Ведь благодаря ей, – Аэлита погладила свой живот, – у нас появилась вера в лучшее…

Аэлита перевела на Павла сосредоточенный взгляд, а потом воскликнула:

– Ну конечно! Это то, что надо! Нашу дочь мы назовём Вера! Нет… Лучше Вероника! Да, Вероника!

– Вероника? – переспросил Павел.

– Да, Вероника! И только Вероника!

– Прекрасно! Когда мы будем произносить её имя, то будем верить в наше ещё лучшее будущее… – протянул Павел.

– Ты прав. Господи, как же это прекрасно… – выдохнула она, глядя в боковое окно машины. – Эмма Верóника… Как же красиво звучит… Просто песня… Мы будем звать её крошка Вера-Эм.

– Креативно! – произнёс Павел и засмеялся, откинувшись на спинку сиденья. Он подумал, что с такой фантазией его жене нужно не переводом книг заниматься, а писать свои собственные.

– Я так рада всему этому. Так рада… О. я же совсем забыла! – она посмотрела на него с яркими серебристыми огоньками в своих голубых глазах. – Нам же нужно столько всего купить! Надо заехать в магазин детской одежды, в магазин игрушек и… Конечно, в книжный магазин! Ещё раз… Мы уже отъехали от него, да? Зря… Ну, ладно, заедем в другой раз. Я ведь совершенно ничего не знаю о воспитании детей. Говорят, с ними можно разговаривать, когда они ещё в животе…

***

Аэлита начала закупать для своей Веры-Эм разные вещи. Она была готова скупить всё, что продавалось на полках в детских магазинах. Пару раз Павлу даже приходилось за руку выводить её из отдела, предназначенного для детей дошкольного возраста. Аэлита делала покупки почти каждый день и постепенно их с Павлом спальня становилась похожа на отдел детских товаров.

Накупив кучу книг о воспитании и развитии детей, Аэлита пыталась «правильно» разговаривать со своей малышкой. Она считала, что в её животе уже находится личность, с которой нужно постоянно общаться. Павел часто становился свидетелем таких разговоров. Он пытался разговаривать со своей дочерью, но у него это получалось не так хорошо, как у Аэлиты.

Когда она видела его разочарования, связанные с неудачными попытками общения с их крошкой, она сразу прикладывала его руку к своему животу и Эмма сразу давала знать о себе, отвечая папе своими пиночками. После этого Павел сразу воодушевлялся и начинал общаться со своей дочерью увереннее.

Чтобы разбавить заботы о своей Вере-Эм, Аэлита спускалась в подвал, чтобы заниматься переводом книг. Там Павел оборудовал для неё маленькую комнатку. В ней находился специально оборудованный стол с компьютером, заставленный различными канцтоварами, пушистый коврик с подушками, маленький столик, на котором стоял электрический чайник и просторный угловой диванчик тёмно-фиолетового цвета.

На стенах Аэлита повесила картины с пейзажами четырёх времён года. Она приобрела их на выставке начинающих художников, которую они однажды посетили с Павлом. Эти четыре картины были написаны разными людьми, но Аэлита решила, что они смогут помочь ей в творчестве, так как олицетворяли для неё что-то непрерывное. Она развесила их на каждой из стен. Перевод книг всегда был для Аэлиты процессом, который не ограничивался по времени. И она считала, что спускаясь в этот подвал, должна погрузиться в соответствующую атмосферу.

Помимо творческого подхода Аэлита видела в переводе книг и некое искусство. Поэтому она попросила Павла прибить полочки в этой комнате, на которых разместила несколько скульптур: здесь была египетская чёрная кошка с удлинёнными пропорциями тела и пять изящных белых статуэток, изображающих древнегреческих богинь. Аэлита купила их в сувенирном магазине за копейки, но эти вещицы создавали на её рабочем месте нужное ей настроение. А чтобы рабочий процесс проходил ещё плодотворнее, она зажигала ароматические свечи и включала классическую музыку.

Дни, насыщенные такими приятными занятиями, наполняли жизнь Аэлиты смыслом. Она смотрела только вперёд и с каждым днём воспоминания беспокоили её всё меньше.

***

Однажды вечером, когда Павел вернулся с работы, он увидел, как Аэлита, сидя в кровати, вышивала на детском покрывале. Оказавшись рядом с ней, он разглядел, что это была ромашка.

Она мимолётно взглянула на него и произнесла:

– Как ты снова поздно, – а потом снова принялась за своё дело.

– Работы полным-полно. Не знаю, когда этот сумасшедший поток клиентов станет хоть чуточку меньше.

Павел рухнул на кровать в форме звезды и спросил:

– Опять рукодельничаешь?

Она кивнула, не отрываясь от работы. На ней был атласный сиреневый халат, а её круглый живот был похож на холм, на вершину которого можно было запросто поставить бокал с чаем. Это было неудивительно, ведь она была уже на седьмом месяце беременности.

Он часто возвращался с работы и видел её в такой позе: сидящей в кровати и что-то читающей или вышивающей. Ему вдруг пришло в голову: неужели были времена, когда он приходил домой и не видел её? Разве могло быть такое, что он был способен испытывать радость, когда её не было в его жизни?

– Оставь на завтра. Уже поздно, – Павлу показалось, что его голос изменился; он услышал в нём несвойственные ему бархатные нотки. – Ты слишком сильно напрягаешь зрение.

Аэлита взглянула на него, а потом опять перевела взгляд на свою незаконченную ромашку.

– Да, ты прав. Закончу завтра, – и она, положив работу на ночной столик, протяжно зевнула. Её потягивающее тело навеяло на него странную меланхолию. В этом моменте он увидел столько домашней теплоты. Было трудно принять то, что когда-нибудь это может закончиться. Но ведь их жизнь только начинается. Откуда у него эта непонятная тоска?

Взглянув на него, она спросила:

– Что ты там говоришь у тебя на работе?

– Всё отлично, – Павел приподнялся с кровати и, придвинувшись к Аэлите, накрыл её губы лёгким поцелуем.

Отстранившись от неё, он опять без сил рухнул на кровать и тоже начал зевать. Через минуту он снова обратил на неё внимание. На ней не было косметики, но её яркие глаза, чёрные брови и ресницы не нуждались в подчёркивании. У него возникло ощущение, что он смотрит на девушку с обложки журнала.

Ему это напомнило момент, когда он в детстве нашёл газету с изображением длинноволосой девушки. Это было чёрно-белое фото, но оно обладало невероятным магнетизмом. Своими детскими глазами он смотрел на незнакомку как на инопланетянку. Ему казалось, что она живёт какой-то особенной жизнью, ведь он считал, что в газету могут попасть только необычные девушки. И вот сейчас Аэлита казалась ему такой же. Но почему? Ведь она его жена? Они знают друг друга уже почти год.

– Почему ты так на меня смотришь? – спросила она, вероятно заметив его внимательный взгляд.

– Да так. Просто… тебе так идёт беременность.

– Неужели? – в её голосе послышалось недоверие. – Я сейчас похожа на бочку. Ты смеёшься надо мной?

Ему показалось, что она его отчитывает. Но это выглядело очень забавно.

– И да, и нет, – с улыбкой произнёс он, продолжая разглядывать её. – Но почему же бочка? Я бы сравнил тебя… с малиной.

– С чем? – спросила она резким недовольным тоном.

– Есть такая ягода, ты знаешь? – спросил он так, будто не заметил сурового выражения на её лице. – У малины ведь… у неё такая форма… Она такая круглая, пухленькая… А какой у неё вкус, какой аромат… Так и хочется съесть…

И Павел снова прикоснулся к её губам. На этот раз более настойчиво. Он почувствовал её руки на своей шее; в пальцах была сила. Он даже ощутил слабую боль от воткнутых в его тело ногтей. Но она вдруг резко убрала руки.

– Хватит! – она попыталась оттолкнуть его от себя. – Ты надо мной просто издеваешься.

– Так и есть! Знаешь, сто лет не видел тебя такой рассерженной.

Он опять поцеловал её. Аэлита вдруг заливисто рассмеялась. Отчего-то у него возникло ощущение, что это был защитный смех.

– Почему ты улыбаешься? – спросил её он. – Ты должна быть в ярости.

– Тебе на зло. Я учусь распознавать твои уловки. Не стану я выходить из себя из-за твоих глупых шуточек.

– Ты уже вышла…

Павел оттащил её от подушек и, положив на кровать, осторожно нагнулся над ней и стал щекотать. Аэлита смеясь, стала ёрзать по кровати, пытаясь высвободиться, но её попытки терпели неудачу.

– Хватит! Ну перестань! Что на тебя нашло? Я же беременна. Эмме это не понравится, – произнесла она сквозь смех, пытаясь поймать его руки.

– Эмме будет полезно немного повеселиться, – сказал Павел, не прекращая своих «пыток».

– Да перестань ты, в конце концов! Я всё равно не буду злиться. Такого удовольствия я тебе не доставлю. Но твоя щекотка меня раздражает. Лучше снова меня поцелуй.

На секунду, он замер, а она перестала смеяться. Их взгляды встретились. За это время её глаза пообещали ему многое, но он не смог разгадать, что из этого правда, а что – притворство.

Через пару секунд они оба рассмеялись.

– Моя спелая ягодка захотела поцелуя?.. Нет, Эл, мне ужас как не хватает твоего темперамента в последнее время, поэтому…

Он не успел договорить, потому что Аэлита одним рывком приподнялась с постели и, схватившись за его спину, сама поцеловала его. Как ей это удалось с её животом для него осталось загадкой.

Павлу было весело, но что-то всё равно было не так. Их «игра» ему одновременно нравилась и не нравилась. Он не мог понять, в чём дело. То, что сейчас между ними происходило напомнило ему хорошее исполнение актёров своих ролей. Её поцелуй больше выражал благодарность, чем чувства. Но разве это было плохо? Чего же он на самом деле хотел?

Когда они оторвались друг от друга, она заявила:

– Начинай привыкать и к таким поворотам событий. Теперь я тоже буду выигрывать.

В ответ на это Павел широко улыбнулся и задрал голову к потолку.

– Аэлита, ты только что сама меня поцеловала. Где, по-твоему, я проиграл?

– Да ну тебя! Как тебе только это каждый раз удаётся? – и она, вооружившись подушкой, стала колотить его. Ему по-прежнему было весело, но чувство чего-то ненастоящего не покидало его. Как будто он пытался добраться до сахара на дне стакана, но никак не мог и пил только подслащённую воду.

– Всё хватит! – она отбросила подушку и уселась поудобнее в кровати. – Эмма ещё успеет накататься на каруселях, когда родится.

Он так и не смог разобраться в своих ощущениях. Может быть в следующий раз ему это удастся. А пока он поговорит с ней о вещах, которые решить сейчас было реально.

– Знаешь, а у меня есть для тебя новости, – сказал Павел.

– Какие? Надеюсь, это что-то хорошее?

– Я думаю, да. Помнишь моего друга Дениса?

Аэлита кивнула.

– Так вот, завтра он женится.

– Вот это да! Так неожиданно.

– Просто его девушка ждёт ребёнка.

– Ясно. Значит, это брак по необходимости… – Аэлита выдохнула.

– Дело не в этом. Они и так бы поженились, но всё не так просто. Родители Насти, так зовут его невесту, против этого брака. Их даже на свадьбе не будет.

– Очень жаль… А почему они против?

– Да потому что они всё решили за неё. Её женихом должен был стать один парень, с которым она знакома с детства. Родители Насти были уверены, что они поженятся. Да и этот парень вроде был не против, но, когда узнал, что она влюблена в другого, сразу отступил. Родители Насти тут же набросились на него с обвинениями. Вроде того, что он слабак и не хочет за неё бороться. А он сказал, что ему всё равно, что они думают, потому что он хочет, чтобы его подруга была счастлива.

– Что же такого особенного в том парне, если родители Насти так ценят его?

– Всё очень просто. Толстый кошелёк. А для Дэна пока всё только начинается. Да, зарабатывает он не так много, но он толковый парень. Я уверен, он добьётся успеха.

– Да уж… Эта история кажется мне до боли знакомой… – произнесла Аэлита, глядя в сторону от Павла.

– Ты права, Эл… – произнёс он мягким голосом. – Но давай не будем вспоминать прошлое. Ведь сейчас у нас всё хорошо.

– Я и не хочу вспоминать. Это вышло само собой.

Помолчав пару секунд, она добавила:

– И что, он пригласил нас на свадьбу?

– Да, просил поддержать. Я сомневаюсь, что на ней ещё кто-нибудь будет, кроме нас.

– Мы должны пойти. Я хочу познакомиться с этой девушкой. Бедная Настя… Ей, наверное, сейчас так трудно… Я её прекрасно понимаю…

Павел смотрел на Аэлиту и, видя только её профиль, чувствовал, что может сейчас прочитать её мысли.

– Свадьба уже завтра, – сказал он.

– Да, хорошо… – ответила Аэлита и, устроившись в постели, улеглась в противоположную сторону от него.

***

– В этом платье я похожу на куклу с витрины магазина, – сказала Аэлита, рассматривая своё отражение в зеркале. Для свадьбы Дэна и Насти Павел выбрал для неё шифоновое розовое платье с вертикальной линией декора.

– Ты отлично выглядишь, – сказал Павел, разбрызгивая парфюм на свою шею. – И тебе очень идёт розовый цвет.

Аэлита в ответ пожала плечами, а потом отошла от зеркала и присела на кровать, чтобы обуть сапоги.

– В любом случае, апрель – не лучший месяц для свадьбы. Столько всего нужно на себя нацепить, чтобы не замёрзнуть. Да и сама свадьба такая странная, – сказала Аэлита, застёгивая сапоги.

– Свадьба как свадьба. Меня больше волнуете вы с Эммой, – произнёс Павел и подошёл к ней. – Аэлита, уже семь месяцев… Точно всё хорошо?

– Абсолютно. Вчера мы с Эммой поговорили, и я рассказала ей о свадьбе. Точно тебе говорю, что она готова к этой поездке.

– Тогда поехали! – объявил Павел и через несколько минут, они вышли на улицу и сели в машину.

Когда они приехали в ЗАГС, жених с невестой уже были там. Когда Аэлита взглянула на них, то сразу отметила, что они подходили друг другу, как две половинки одного целого.

Раньше Аэлита считала это выражение бредом. Она всегда считала, что люди могут подходить друг другу и нравиться, но при этом всегда оставаться самими собой по отдельности. Но сейчас её теория разрушилась.

Маленькое личико Насти было таким светлым и милым. Тем более в такой счастливый для неё день. Денис Аэлите тоже понравился. Она видела его раньше, но подолгу они никогда не разговаривали. У него было по-мальчишески доброе выражение лица, а во взгляде иногда мелькала точно такая же уверенность, которую она не раз замечала во взгляде своего мужа.

На Насте было скромное свадебное платье с длиной в пол. Её тёмно-русые волосы были закручены в простой тугой пучок, с которого свисала белоснежная фата. Её карие глаза, особенно, когда она улыбалась, становились такими узкими, что Аэлите сначала показалось, что Настя имеет отношение к кавказской национальности, но приглядевшись, поняла, что ошибалась.

– Вот это да! Какой же у тебя большой живот! – воскликнула Настя, когда Павел познакомил её с Аэлитой. – Тебе наверное рожать со дня на день?

– Осталось чуть меньше двух месяцев, – Аэлита нежно погладила свой круглый живот. – А у тебя, я смотрю, ещё ничего не заметно.

– Да. Я недавно узнала.

Аэлита автоматически вспомнила, как она узнала о своей беременности. Как же она тогда была напугана…

Она постаралась отогнать эти мысли. Всё это было в прошлом.

– Дэн сказал, что вы с Пашей назовёте её Эмма Верóника, – произнесла Настя. – Такое чудесное имя!

– Да я просто в восторге от него! Мы его придумали, когда только узнали, что у нас будет девочка.

Павел и Денис окликнули их, и Аэлита с Настей подошли к ним. Настало время им идти в зал регистрации.

Аэлита обратила внимание на стены ЗАГСа, обклеенные в скучный серый цвет. Никакого ощущения праздника! Ей пока понравились только огромные зеркала у самого входа. Может хотя бы сам зал регистрации будет выглядеть повеселее?

Когда Денис и Настя отошли немного вперёд, Павел обратился к Аэлите:

– Послушай, Эл, тут такое дело. – он стал говорить тише. – Понимаешь, они собирались снимать квартиру и как раз сегодня должны были въехать, но Дэну только что позвонили и сообщили, что всё откладывается. У хозяев возникли какие-то проблемы с жильём. В общем, нашим без пяти минут молодожёнам негде жить, и я предложил Дэну пока пожить у нас. Надеюсь, ты не против?

– Конечно, не против! Пусть живут, сколько понадобится. Места всем хватит. А где раньше жил Денис?

– Он снимал комнату. Но сейчас он хочет, чтобы его супруга жила в отдельной квартире. И всё к этому шло, но… видишь, чем это обернулось. Он даже хотел звонить хозяину той старой комнаты, чтобы вернуться туда, но я его отговорил.

– И правильно сделал! Им сейчас и так нелегко. Пусть хотя бы с жильём у них не будет проблем.

– Отлично!

В этот момент они оказались в зале регистрации. Он был посимпатичнее безликих коридоров, но в нём было мрачно как в тёмном лесу. Но Аэлита с интересом наблюдала за тем, как расписывали эту молодую и воодушевлённую пару.

– Объявляю вас мужем и женой, – торжественно объявила регистратор ЗАГСа, сверкнув ослепительной улыбкой. – А теперь настал момент для первого супружеского поцелуя!

Вдруг после этих слов в зал с криками ворвались мужчина и женщина. Они были низкорослыми и упитанными. Аэлита интуитивно догадалась, что это были родители Насти. Позже она в этом убедилась. Они, выпучив глаза, набросились на дочь с упрёками и обвинениями.

Настя пыталась им что-то сказать, но расплакалась, и за её рыданиями почти ничего невозможно было разобрать. Денис старался изо всех сил утихомирить своих родственников, но отец Насти пошёл на него с кулаками. Павел вовремя вмешался, а потом им с Денисом на помощь пришла охрана ЗАГСа и драка не состоялась.

Когда охранники вывели Настиных родителей из зала регистрации, Настя разрыдалась ещё сильнее. Денис сразу подбежал к ней и, крепко прижав к себе, стал поглаживать её голову.

Глядя на эту девушку, у Аэлиты сжималось сердце.

***

Они приехали домой в подавленном настроении. Павел выделил для своих друзей комнату, но для сна было ещё рано. Поэтому Аэлита с Настей сидели в спальне, а Денис с Павлом решили поговорить в комнате для молодожёнов.

– Ну хватит тебе так переживать, – сказала Аэлита, глядя на Настю, которая сидела на диване и утирала слёзы. Фата лезла ей в лицо, и она отталкивала её в стороны. Аэлита подала ей стакан воды. Настя взяла в руки стакан и сделала из него несколько глотков. Тушь на её ресницах немного растеклась, а тёмные волосы повылазили из пучка.

– Посмотри на это с другой стороны, – продолжила Аэлита, усаживаясь на диван рядом с Настей. – Ты же замужем за любимым человеком. Разве это не прекрасно? И у тебя будет от него ребёночек.

– Да, конечно, – Настя улыбнулась, вытирая слёзы с опухших глаз. – Но мои родители… Как же они жестоки… – и она с усилием отцепила фату. Аэлите показалось, что она бросит её на пол, но Настя подержала белоснежную ткань в воздухе, а потом разжала руку и фата медленно упала на подлокотник дивана.

– Со временем они поймут тебя, – сказала Аэлита. – Тебе сейчас нужно думать о беременности и ждать появления на свет своего малыша. А за это время Денис проявит себя на работе. Я уверена, он будет стараться ещё больше, ведь теперь у него семья. И когда твои родители поймут, что вы серьёзная семейная пара, они обязательно помирятся с вами.

– Ты так думаешь? – спросила Настя и Аэлита заметила в её глазах призрачный огонёк надежды.

– Конечно! – произнесла Аэлита, расправив плечи. – Только самое главное, не бей их тем же оружием. Не оскорбляй и не пытайся унизить так, как это сделали они. Через пару дней позвони им сама. Даже если они не захотят с тобой разговаривать, продолжай показывать, что нуждаешься в них.

– Я действительно очень в них нуждаюсь, – Настя высморкалась в платок. – Извини…

– Ничего.

– Надеюсь, что всё будет так, как ты говоришь. Но я не понимаю, откуда в них взялось столько ярости и жестокости?

– Наверное, ты была послушной девочкой и всегда делала так, как они хотели?

– Да, почти всегда. Просто мы никогда не были богатыми людьми. Родители старались изо всех сил, чтобы я ни в чём не нуждалась. Они думали, что Стас продолжит заботиться обо мне. Он-то из обеспеченной семьи и он очень хороший… Но я влюбилась в Дэна. – Настя засмеялась, и её лицо снова приобрело цветущее выражение. – Он появился как гром среди ясного неба. Мне кроме него никто не нужен. А Стас всегда будет для меня очень хорошим другом.

– А этот Стас не влюблён в тебя?

– Нет.

– Он поступил правильно, отказавшись жениться на тебе и уступив тебя мужчине, которого ты любишь, – Аэлита тяжело вздохнула, отвернувшись в сторону.

Если бы много месяцев назад Павел поступил точно так же, как этот Стас, всё у неё сложилось бы иначе.

– Знаешь, наверное, ты права! – сказала Настя, а потом набрала воздух в грудь и медленно его выпустила. – Главное, что мы успели пожениться и теперь вместе. Если бы не эта квартира… Надеюсь, мы вам не помешаем?

– Что ты! Я только рада, что вы поживёте с нами. Мне иногда бывает так скучно. Тем более ты тоже беременна. Хотя и у нас разные сроки, я уверена, нам с тобой будет, о чём поговорить.

– Ещё как будет! Я бы хотела знать всё-всё о детях. А ты, я смотрю, уже так основательно подготовилась к её рождению, – Настя оглядела комнату. – У вас тут просто чудесно!

– Ты бы знала, с каким азартом я здесь всё оформляла. Жду не дождусь, когда она наконец появится на свет.

– Она будет настоящей красавицей! Кто ещё может родиться у такой красивой пары как вы с Пашей.

Аэлита улыбнулась, держа руку на животе, но ничего говорить не стала.

– Знаешь, Дэн мне про вас рассказал, – голос у Насти стал тише. – Если честно, то от вашей истории у меня побежали мурашки по коже.

– Он… он всё тебе рассказал? – спросила Аэлита и почувствовала, как от этого вопроса у неё задрожал подбородок.

– Наверное, – ответила Настя. – Аэлита, если не хочешь, то не говори ничего.

– Да всё в порядке. Эта история в прошлом. Сейчас совсем другие времена, – произнесла Аэлита, обхватив руками свой живот.

Она была рада поговорить с кем-то об этой старой истории. Жаль только, что они с Настей раньше не были знакомы. Дружеская поддержка ей была нужна давным-давно, а сейчас слова девушки ложились на душу Аэлиты ровным и без эмоциональным слоем. Невозможно было убрать ненужные кирпичи из уже построенного дома.

– Но Паша – хороший человек, – улыбнулась Настя. – Кроме того, он так помог Дэну. Он настоящий друг. Да и о тебе, мне кажется, он очень хорошо заботится.

– Да. После того, как я сказала ему, что беременна, он очень изменился. Мне кажется, это событие заставило его повзрослеть.

– Я уверена, когда у вас родится Эмма, ваша жизнь станет ещё лучше, – с твёрдостью в голове произнесла Настя.

– Главное, чтобы она была здоровой и счастливой девочкой. Это для меня сейчас самое важное.

***

Аэлита не стала затягивать этот, по её мнению, грустный разговор и предложила Насте переодеться. Та с ней согласилась с улыбкой на лице. Аэлита дала Насте футболку и лёгкие штаны, а сама надела хлопковое домашнее платье.

Часов в семь Маргарита Васильевна принесла им горячего супа на ужин и свежевыжатый сок. В это время Аэлита показывала Насте детские вещички, которые она приготовила для Эммы.

Когда совсем стемнело, и в спальню пришёл Павел, Настя сразу же встала с дивана и сказала, что ей пора идти к своему мужу. Аэлита дала ей кое-какую одежду, и Настя ушла.

Как только дверь за Настей закрылась, Павел присел на диван рядом с Аэлитой.

– Как вы поговорили? – поинтересовался он, откинувшись на спинку дивана.

– Отлично, – ответила Аэлита, крутя в руках плюшевого утёнка. – Настя такая хорошая девушка. Думаю, мы сможем стать подругами.

– Это здорово!

– А как вы поговорили с Денисом?

– Тоже неплохо. Надеюсь, я смог убедить его в том, что у них со временем всё будет хорошо.

– Я тоже надеюсь, что смогла убедить в этом Настю.

– Ну ладно, я пойду в душ и спать, – сказал Павел, потерев глаза. – Сегодня был очень насыщенный день.

Когда Павел ушёл, Аэлита переоделась в ночнушку и забралась в кровать. Укрывшись одеялом, она стала думать о Насте, Денисе и о том парне, который отказался жениться на Насте.

Несмотря на то, что Аэлита признавала свою вину, она не могла забыть то, что именно Павел первым заварил эту кашу с их свадьбой. Она заставляла себя не думать об этом, ведь с прошлым ничего нельзя было поделать. Но история Насти и Дениса всколыхнула в ней воспоминания и мысли о том, как всё у неё могло быть, если бы Павел отказался жениться на ней.

Аэлита не заметила, как заснула. Но среди ночи она подскочила в кровати как ошпаренная. У неё заболел живот.

Павел тоже проснулся и включил ночную лампу.

– Что с тобой? – спросил он.

– Всё в порядке, – ответила Аэлита, морща лицо и придерживая живот. – Эмма всё-таки дала о себе знать.

– Давай я вызову врача? Мне это не нравится…

– Нет. Не нужно. Я знаю, что с ней всё в порядке. Она это из-за меня. Ну, тише, Вера-Эм, всё же хорошо. Да что же она так…

Аэлита стала глубоко дышать, но болезненные ощущения мешали ей сосредоточиться.

– Что можно сделать, Эл, чтобы она успокоилась? – спросил Павел, и Аэлита заглянула в его мечущиеся глаза.

– В детском столике лежат наушники с Вивальди, – делая вдохи почти через каждое слово, произнесла она. – Принеси их сюда.

Через три секунды Павел принёс Аэлите то, что она попросила.

Она приложила наушники к животу и включила плеер.

– А это точно поможет? – спросил Павел, сморщив лоб.

– Надеюсь. Иначе она просто сделает дырку в моём животе.

Аэлита продолжала стараться дышать глубже. После того как наушники оказались на её животе с каждой минутой у неё это стало получаться всё лучше. Неприятные ощущения стали проходить.

– Вроде успокоилась, слава богу, – запрокинув голову к потолку, сказала Аэлита.

– Точно? Тебе лучше? – спросил Павел, и она услышала его частое дыхание.

Аэлита мельком взглянула на него, а потом утвердительно махнула головой.

– Я так испугался за вас, – произнёс Павел.

Искреннейший тон его голоса просто вынуждал отреагировать на его слова, посмотрев ему в глаза.

Но в этот момент Аэлита побоялась сделать это. От его последних слов у неё возникло чувство, что он переживал ещё больше, чем она. Но Аэлита не смогла разделить это чувство с ним. Вместо этого ей захотелось плакать. Она еде сдержала себя.

– Всё… давай спать, – расправляя на себе одеяло, произнесла она. – Я устала. А наушники… Пусть Эмма ещё немного послушает музыку.

Павел ничего не сказал. Он выключил свет и стал устраиваться. Аэлита придвинулась к нему и положила голову ему на плечо. Она давно не делала этого. Но ей не хотелось думать о причинах своих действий.

Устроившись поудобнее, она почувствовала себя лучше и заснула.

Больше в эту ночь она не просыпалась.

***

Пока Настя и Денис жили с ними в доме, Аэлита пребывала в приподнятом настроении. Они с Настей подружились, и много времени проводили вместе: часами болтали о беременности и обменивались мнениями.

На одной из прогулок по книжным магазинам они откопали кулинарную книгу будущей мамы, которая привела их в восторг. Они убедили Маргариту Васильевну взять рецепты из этой книги и готовить им по ней.

Аэлита помогала Насте подбирать мебель для их будущей квартиры. Из-за стеснения в денежных средствам им приходилось поломать голову над тем, чтобы найти хорошую мебель за «недорого». Аэлита очень увлеклась этим непростым поиском и могла часами вместе с Настей просматривать сайты, соотносить цены и заниматься подборкой дизайна.

Им было весело и интересно друг с другом, но время летело быстро, и вопрос с квартирой молодожёнов благополучно разрешился: через две недели после свадьбы Настя и Денис въехали в новое жильё.

Аэлита была рада за них, но расставание не далось легко и подруги прощались чуть ли не плача. Но они договорились, что будут продолжать общаться, навещая друг друга в гостях.

Так и случилось. Они виделись почти каждый день то в её доме, то в их с Денисом квартире. Настя работала в текстильной промышленности художником по росписи ткани. Она расписывала шторы специально для комнаты своего будущего ребёнка и Аэлита помогала ей. Настя разработала оригинальную композицию из сюжетов советских мультфильмов. Работа была очень кропотливой, но увлекательной.

Время шло и в одно прекрасное летнее утро у Аэлиты начались схватки. Павел в этот день был дома. Он быстро отвёз жену в больницу.

Аэлита немного волновалась, но роды прошли хорошо, и на свет появилась долгожданная Эмма Верóника.

Она родилась седьмого июня. Именно в тот день, год назад, когда поженились её родители. Аэлита и Павел долго смеялись над этим.

На свою дочурку Аэлита не могла наглядеться; Эмма была такой крошечной, несмотря на то, что весила четыре с лишним килограмма.

Когда Аэлиту с дочкой выписали из больницы, к ним в гости стала часто приезжать Мария Борисовна. Она помогала Аэлите с Эммой и давала много полезных советов.

Настя тоже не забывала подругу и тогда, когда не могла приехать, звонила Аэлите. В день рождения Эммы Насте сообщили, что у неё будет мальчик. Эта новость сделала её ещё счастливее, несмотря на то, что с родителями у неё по-прежнему были напряжённые отношения.

Аэлита наслаждалась материнскими заботами: новая роль ей очень нравилась. Её дочурка с каждым днём становилась всё красивее. Эмма родилась с ярко-голубыми глазами, и ей хотелось, чтобы цвет её глаз не изменился и остался, как у неё. Но со временем они стали зелёными, как у Павла. Но Аэлиту это не расстроило, ведь у её крошки была светленькая кожа и редкий пушок чёрных волос.

Эмма не доставляла Аэлите лишних хлопот. Она легко засыпала, у неё был хороший аппетит, а в моменты слёз Аэлита быстро распознавала, что расстраивает её малышку. Она устраняла эту проблему, и Эмма сразу переставала плакать.

На несколько дней в Москву приезжала Изабелл. Она была рада видеть свою внучку. Наблюдая за мамой, Аэлита ощущала, что внутри неё просыпаются сильные чувства. Ей было сложно сказать какие именно, потому что она не позволяла себе думать об этом. Аэлита говорила с мамой исключительно об Эмме. Изабелл несколько раз пыталась поговорить с ней о её жизни с Павлом, но Аэлита отвечала односложно. Только об Эмме она готова была говорить часами и в самых ярких эмоциях.

Павел проводил с дочерью немного времени. Он был завален работой и возвращался домой очень поздно. Аэлите казалось, что он просто не представлял, что делать с такой крохотной малышкой. Он мог несколько минут стоять у кроватки Эммы и просто рассматривать её. Что творилось в эти моменты в его голове, Аэлита могла только догадываться. Она не решалась ни о чём его спрашивать.

В ноябре родила Настя. Роды у неё прошли не так гладко как у Аэлиты. Настя мучилась целых семнадцать часов, прежде чем на свет появился её сынишка, которого она назвала Пётр. Малыш родился здоровым, а Настя, оправившись от трудных родов, не могла нарадоваться сыну.

Через пару дней, после того как Настя родила Петю, к ней в больницу приехали её родители и у них состоялся серьёзный разговор.

За эти месяцы жизнь у Дениса и Насти устоялась. Карьера Дениса шла в гору и их семье хватало не только на самое необходимое. После длительных переговоров родители сдались и, наконец, помирились с дочерью. Ключевую роль в их перемирии сыграл новорождённый Петя. Оказывается, так звали Настиного папу. Аэлите и Павлу оставалось только радоваться за своих друзей.

***

Когда Эмме исполнился год, Аэлита вынуждена была признать, что Павел изменился. Она уже не могла сослаться на сомнения и надежды, что всё наладится само собой. Он по-прежнему мало интересовался дочерью, а с Аэлитой стал вести себя отстранённо. Они практически не разговаривали друг с другом. Павел приходил с работы уставшим и недовольным. Ещё она стала чувствовать запах спиртного от его дыхания. Пару раз она пыталась поговорить с ним, но он игнорировал её вопросы или давал ничего не значащие ответы.

Поначалу это мало заботило Аэлиту: все её мысли были сконцентрированы на дочери.

Но спустя неделю после празднования первого дня рождения Эммы в доме раздался звонок. Вика подошла к телефону и попросила хозяйку взять трубку.

– Аэлита, привет! Это Дэн.

– Привет, Денис!

Звонок ей показался странным. Денис никогда раньше ей не звонил.

– Мне нужно поговорить с тобой. Это насчёт Павла. Знаешь, он меня сильно беспокоит…

– Почему он тебя беспокоит?

– С ним что-то происходит. В последнее время он стал таким грубым. Того и гляди пошлёт весь мир куда подальше.

Денис сделал паузу и продолжил:

– Аэлита, он проигрывает одно дело за другим. Он под угрозой увольнения. Ты знаешь, что с ним творится?

– Проигрывает дела?.. Ничего себе… – ахнула Аэлита. – Денис, я понимаю, о чём ты говоришь, потому что вижу его каждый день. Но я не могу ничего от него добиться… Он не хочет со мной разговаривать.

– Плохо дело… Ведь он всегда был таким энергичным, предприимчивым, у него была масса идей… А сейчас ему не до чего. Весь в своих мыслях. С клиентами разговаривает так, как будто они ему платят за одно присутствие. Это очень похоже на депрессию.

– Но у нас всё хорошо. Эмма… от неё просто глаз не отвести. Я и не знаю, что тебе сказать… – Аэлита развела руками. – У него нет причин для депрессии.

– Какая-то причина всё-таки есть… Я пытался поговорить с ним, но это бесполезно. Он замкнулся в себе. А ещё он стал много пить…

– Это я тоже заметила…

– Аэлита, прошу тебя, поговори с ним ещё раз. Мне кажется… не обижайся, пожалуйста, на меня, но я думаю, что дело в тебе.

– Во мне? – удивилась Аэлита. – Но я ничего плохого ему не сделала.

– Я не говорю, что ты сделала ему что-то плохое. Но… проблема в ваших отношениях.

– В наших отношениях?.. – Аэлите не понравились эти намёки. В голове судорожно забегали дурные мысли. – Денис, если ты что-то знаешь, то говори прямо? У него кто-то есть?

– Аэлита, нет…

– Тогда о чём ты говоришь?

В трубке послышались виноватые ужимистые звуки.

– Аэлита, извини меня. Я не должен лезть в ваши дела. У Павла никого нет. Даже не сомневайся в этом. Поверь, если бы это было так, то я бы об этом знал и тебе не звонил. Просто… попробуй ещё раз поговорить с ним. Пожалуйста, попытайся. А то я уже не знаю, что делать. Не хочу, чтобы он погубил себя. Я стольким ему обязан. Когда-то он помог мне и теперь, когда настала моя очередь, я ничего не могу сделать. Я чувствую себя никчёмным другом.

– Денис, ты что?.. Это ты никчёмный друг? Да такого друга как ты ещё поискать надо.

– Спасибо! Ну так… что ты скажешь?

– Я попробую, Денис, но… я не уверена, что смогу достучаться до него, – сказала Аэлита и шумно выдохнула.

– Ты главное попробуй. А дальше – посмотрим. Спасибо тебе!

– Пока не за что.

– Есть за что. Удачи тебе!

***

После этого звонка Аэлита стала внимательнее наблюдать за мужем. Он мог прийти с работы, зайти в комнату и лечь спать даже не поздоровавшись с ней. В таком состоянии она даже боялась его о чём-то спрашивать. Ей казалось, что он мог обойтись с ней до такой степени грубо, что она не выдержит. Но иногда Аэлита замечала, что его подавленное настроение передавалось ей. У неё возникало желание подойти к нему и просто обнять. Потом ей становилось стыдно за такие мысли. Ведь он из-за чего-то сильно переживал, а она решила с помощью объятий избавить его от таких страданий. Это же глупо!

Аэлита считала, что Денис ошибался в том, что дело было в их с Павлом отношениях. Ведь они жили в мире и с момента, когда она сообщила ему о беременности, они больше не занимались выяснением отношений. Между ними всё было ясно. У них была семья: он зарабатывал деньги, а она заботилась об их дочери. Все были здоровы. Чего ещё ему могло не хватать?

Иногда Аэлита замечала в его глазах какой-то вопрос, обращённый к ней. Это случалось, когда она пыталась добиться от него определённого ответа. Например, она спрашивала: «Что завтра попросить Маргариту Васильевну приготовить на ужин?» А он отвечал, что не знает, а она продолжала настаивать. И тогда он в течение нескольких секунд странно смотрел на неё. Этот невысказанный вопрос казался ей таким знакомым. Но ей не удавалось разгадать его, как она не старалась это сделать.

Время шло, но ничего не менялось. Аэлита больше не могла этого выносить. В конце концов, Павел отец её дочери!

Однажды, когда он вернулся с работы поздно вечером, она решилась поговорить с ним.

В тот вечер Павел вяло поздоровался с ней, а потом стал собираться в ванную. Он копался в шкафу в поисках чего-то. Аэлита в это время лежала в кровати и листала журнал.

Она спросила его:

– Почему ты опять так поздно?

– Я тебе уже раз сто говорил, что у меня полно работы, – ответил Павел, а потом резко бросил рыться в шкафу. Он опустился на край кровати, взявшись за голову. Аэлите опять передались его чувства. Ей стало его так жаль. Она хотела помочь ему. Её потянуло к нему, и она приблизилась к тому месту, где он сидел, всё ещё поддерживая голову рукой.

– У тебя болит голова? – спросила она.

– Немного. Жара, наверное…

Откуда у неё это сильное желание обнять его? Сомкнуть руки на его груди и положить голову ему на плечо? Аэлите было трудно бороться с этими чувствами. Ей казалось, что они вырывались за пределы её тела. Но это же было глупо! Он её почти не замечает. Зачем ему такая форма поддержки от неё? Она опять заставила себя не обращать внимания на эти глупые мысли.

Несмотря на то, что он сидел к ней спиной, Аэлита почувствовала от него запах спиртного.

– Скажи мне, что происходит? – задала она вопрос.

Павел медленно развернулся к ней и посмотрел туманными глазами.

– А что может происходить?

– Это я у тебя спрашиваю.

– По мне, так всё нормально.

– Нормально?

– Да, всё нормально.

Он попытался улыбнуться, но головная боль или ещё что-то ему этого не позволили. Он зажмурился, а потом опять взялся за голову.

– Пойдём! Я хочу тебе кое-что показать, – сказала Аэлита, а потом встала с кровати и, взяв Павла за руку, подвела к детской кроватке, в которой спала Эмма.

– Это твоя дочь, – объявила Аэлита.

– Ты в своём уме? Я вообще-то в курсе

Павел понял её буквально и ответил втоне униженного. Она пропустила мимо ушей его грубость. Не ради высказывания обид она затеяла этот разговор.

– А я так не думаю. Знаешь, я всегда думала, что упрямее меня нет человека на земле, но ты составил мне достойную конкуренцию. Поэтому я не буду тратить время на то, чтобы вымолить у тебя признание: мне это не удастся. По себе это знаю. Лучше взгляни на неё.

Аэлита указала жестом на дочь и спросила:

– Ничего не замечаешь?

– Она… прекрасна… – Павел наклонял голову в разные стороны, пытаясь лучше разглядеть Эмму.

– Это знают и без тебя. Спроси любого и он это скажет. Я тебе о другом говорю.

– Аэлита, я тебя не понимаю, – качая головой, проговорил Павел. – Я пойду в ванную…

– Я ещё не закончила, – скомандовала Аэлита и Павел, на удивление, послушался. Он развернулся и посмотрел на неё круглыми глазами, а Аэлита продолжила:

– Если ты посмотришь внимательнее, то увидишь, что это твоя дочь.

Аэлита взяла малышку на руки и Эмма проснулась. Она потёрла глаза, а потом стала произносить набор непонятных звуков, подёргивая мать за волосы.

– Посмотри… – улыбнулась Аэлита, коснувшись щеки дочери. – У неё такие же зелёные глаза, как и у тебя. А её волосы… Они такие же чёрные, как и у меня, но уже сейчас видно, что они станут волнистыми и жёсткими, как и твои волосы.

Павел, морща лоб, смотрел то на жену, то на дочь.

– Когда-то давно я потеряла веру. И вот, – Аэлита взглянула на дочь, – я её нашла. Если бы не это маленькое существо, я не знаю, была ли я сейчас жива.

Аэлита одним уверенным движением отдала дочь в руки Павла.

– Я не знаю, что там с тобой происходит, но хочу напомнить тебе, что есть на свете человек, кроме тебя самого, которому ты нужен и которому нужна твоя любовь.

Она опять уловила в его глазах этот невысказанный вопрос. Аэлита вся напряглась, ожидая, что вот сейчас он всё расскажет ей, но он этого не сделал, а перевёл взгляд на Эмму, которая стала звонко смеяться, подёргивая отца за нос и уши.

Аэлита продолжила:

– И этот человек твоя дочь. Когда тебе опять станет плохо, просто вспомни о ней и о том, что ты ей нужен. Она уже любит тебя. Не дай, чтобы эта любовь потерялась.

После этих слов Аэлита вышла из комнаты. Боялась ли она? Конечно, боялась! Её муж был не в лучшем расположении духа, а сейчас там с ним была её дочь. Но она была и его дочерью. Ей ничего не оставалось, как довериться ему.

Аэлита спустилась вниз и провела в гостиной около получаса. На большее её не хватило. Она поднялась в комнату, открыла дверь и увидела, как Павел играл с Эммой на кровати. Свидетелем такой картины она ещё не была. Аэлита облегчённо выдохнула и вошла в комнату.

Она присоединилась к ним и как бы между прочим стала расписывать все достоинства Эммы. Её рот не закрывался, а Павел выглядел растерянным и с трудом воспринимал новую информацию. Но Аэлиту обнадёживало то, что он с интересом слушал её.

С этого дня Аэлита каждый вечер стала делать так, чтобы Павел проводил как можно больше времени с Эммой. Это привело к тому, что однажды она поняла: её помощь больше не нужна. Павел сам первым делом после работы спешил увидеть дочь, а потом подолгу играл с ней.

Она была рада, что ей удалось убедить Павла в том, что дочь нуждается в его внимании, а он – в её. Аэлита часто вспоминала, как он поддержал её, когда она узнала, что ждёт ребёнка. Если бы не та уверенность в завтрашнем дне, которую он тогда дал ей… Она даже боялась представить, что тогда могло случиться. А теперь «заблудился» он, и пришла её очередь указать ему дорогу.

***

Однажды, когда Аэлита перебирала постиранные вещи Эммы, а Павел возился со своими бумагами, он вдруг сообщил ей:

– Знаешь, мне кажется, прошло уже достаточно времени, и настала пора мне вернуться в свет.

– О чём ты?

– Я о светских тусовках для юристов. Как ты знаешь, я давно их не посещал.

Конечно, Аэлита помнила о них. Точнее, об одной из них: необычные сборы, коктейль, поцелуй с Носиком, а потом… Аэлита взглянула на платьице своей дочери, которое держала в руках. Не много ли всего случилось за один вечер?

– Значит, ты решил возобновить всё это? – спросила Аэлита, аккуратно складывая платье Эммы для глажки.

– Давно пора. Мне нужны новые знакомства. Кроме того в этом году их устраивают только четыре раза. Июньскую и июльскую вечеринки я уже пропустил, но на августовскую и сентябрьскую обязан попасть, – сказал Павел, а потом отложил бумаги и уселся на кровати, распределив локти по коленям. – Могу тебя сразу же успокоить. Я не собираюсь брать тебя с собой.

– Ты изменяешь своим принципам.

– Ты хочешь пойти?

– Конечно нет. Я просто так сказала.

– Ясно. Тем более я бы не хотел, чтобы ты встречалась с Носом. В последнее время у нас с ним началась открытая война. Точнее, у него со мной, потому что мне до него нет никакого дела.

– Открытая война? – удивилась Аэлита. – Что же ты ему сделал?

– Он проиграл одно дело. Клиент подал апелляцию, которую не отклонили. Дело передали мне, а я его выиграл.

– Наверное, он просто рвал на себе волосы?

– Не то слово! С тех пор, у меня стали пропадать важные бумаги из кабинета. Мне даже пришлось перевести своего секретаря из приёмной к себе.

– Что же он за человек? Лучше бы поучился у других людей как нужно работать, а не пакостничал.

– Увы, но ему не интересно самосовершенствование. Он предпочитает другие методы, – пожал плечами Павел.

– Так ты пойдёшь один?

– Конечно, нет! Ты что забыла? – засмеялся Павел. – На такие мероприятия нельзя ходить одному.

– Прости, запамятовала, – Аэлита приняла кающееся выражение лица. – Тогда с кем ты пойдёшь? Может, со своим секретарём? Если он, конечно, женщина.

– Да, он, как ты сказала, действительно женщина, – Павел потёр ладони. – Но, хотя она и старается выглядеть шикарно, ей почти пятьдесят лет.

– Какая жалость… – растягивая слова, произнесла Аэлита. – Так ты откроешь мне эту великую тайну?

– Прости, я понимаю, что ты умираешь от ревности, поэтому я расскажу тебе о своих соображениях…

– Во-первых, ты обольщаешься, – перебила его Аэлита, подняв руку, – а во-вторых… у тебя на этот счёт есть только соображения?

– Насчёт обольщения я бы с тобой поспорил, а вот мои соображения… Я думал взять с собой Вику.

– Вику? Горничную?

– Да, а что?

– Но она такая глупышка. Её самый большой талант – это болтать и распространять сплетни.

– Просто я думал взять того, кто каким-то образом связан с моей жизнью.

– Возьми с собой лучше Аню. Она гораздо серьёзнее. Хотя…

– Вот именно. Аня замужем и у неё довольно консервативные взгляды.

– А Маша?

– С Машей тоже не всё просто. Видишь ли, когда-то давно она была в меня влюблена, а если я ей это предложу, то она может подумать, что…

– Я поняла. Что ж, бери с собой Вику, – сказала Аэлита и, взяв в руки стопку белья, понесла её к гладильной доске. – Ничего сложного ей там делать не придётся. Но только… в качестве кого ты её с собой возьмёшь?

– В качестве своей любовницы. Кого же ещё?

– Ты что так прямо и представишь её всем?

– Там не нужно никого представлять, – вставая с кровати, произнёс Павел. – Все и так всё поймут. Думаешь, я там один такой?

Павел улыбался ей так, как будто хотел на что-то спровоцировать. Кажется, она дала ему кучу поводов думать, что ему это удалось. Её руки уже раз пятнадцать зачем-то пригладили и без того гладкую поверхность гладильной доски.

– Какая гадость! – сморщившись, произнесла она. – Знаешь, делай, что хочешь, но только не говори мне больше про эту грязь.

Павел медленно подошёл к ней и встал напротив.

– На случай, если в твоей головке появились вопросы… – сказал он и упёрся руками в гладильную доску. – С Викой у меня никогда ничего не было.

Его пристальный взгляд начал выводить Аэлиту из себя. Она услышала своё шумное дыхание через нос. Но через пару секунд вдруг поняла, что поддаваться на его провокации было глупо. Она тоже распределила руки по краю гладильной доски и, посмотрев ему в глаза, произнесла:

– Спасибо, что сообщил, но я ни о чём таком не думала. Единственное, чего я не понимаю, так это того, зачем тебе нужно играть этот спектакль с Викой? Этим ты же вываляешь собственную семью в грязи.

– Моя работа никак не связана с моей семьёй, – сказал Павел, глядя Аэлите в глаза, а потом наклонил голову. – Мне всё равно, что они подумают.

В этот момент Аэлита увидела в его взгляде столько невысказанного. Она не могла понять, что именно он скрывал от неё, но была вынуждена признать: несмотря на внушительный срок их совместной жизни, она почти не знала этого человека. Аэлита чувствовала, что внутри себя он скрывал от неё множество секретов.

– Я знаю, что с тобой бесполезно спорить, поэтому не буду тратить силы, – сказала Аэлита, опустив глаза в пол. – Поступай, как знаешь.

Она решила выпить чай на кухне, чтобы немного прийти в себя после этого разговора. Но как только Аэлита развернулась, чтобы выйти из спальни, в комнату вошла Вика, которая держала в руках стопку постельного белья.

– Вика, как хорошо, что ты пришла, – обратился к ней Павел. – У меня к тебе есть деловое предложение.

– Какое?.. – сморщив лоб, спросила девушка.

– Видишь ли, я должен присутствовать на одном важном мероприятии, на которое просто необходимо прийти с женщиной, – сказал Павел, сцепив руки в замок. – Моя жена не может пойти со мной по причинам, которые я не буду озвучивать. Поэтому я решил предложить тебе составить мне компанию. Что ты думаешь об этом?

– Даже не знаю, Павел Сергеевич… – проговорила Вика, потерев руки о белый фартук.

– Я заплачу тебе как за дополнительные рабочие часы.

После этих слов Вика опустила взгляд со слабой улыбкой в пол, а потом, пригладив свои собранные в пучок чёрные волосы, спросила:

– А когда нужно идти? И.. что мне нужно будет делать?

– Это будет через неделю. А делать тебе ничего особенного не придётся. Смотри, мы туда приедем, я тебя угощу коктейлем, – Павел, сделав ударение на последнее слово, посмотрел на Аэлиту, – несколько раз сходишь со мной поздороваться с коллегами, потом посидишь за барной стойкой, да и, собственно, всё.

– Я так понимаю, что это… особенный вечер, – теребя пальцы, сказала Вика. – У меня нет для него подходящего платья.

– Не беспокойся. Думаю, моя жена не откажется тебе в этом помочь?

Аэлита поймала его веселящийся взгляд, а потом, посмотрев в сторону, кивнула в ответ.

– Отлично! – ещё шире улыбнувшись, произнёс Павел.

От этой увертюры к предстоящему спектаклю у Аэлиты пропало желание пить чай. Она включила утюг и приступила к глажке.

***

Вика была на седьмом небе от счастья. Этот вечер обещал быть запоминающимся. Она давно мечтала побывать на подобном мероприятии, но её туда никто не приглашал. Наконец-то ей улыбнулась удача!

Её хозяйка не поскупилась и одолжила Вики шикарное платье, сказав при этом, что она может его не возвращать. Вика была в восторге! Ведь это было облегающее вечернее платье длиной в пол из синего атласа с разрезом на спине и кружевной накидкой. С её распущенными чёрными волосами оно смотрелась просто сногсшибательно!

Когда они с Павлом прибыли на место, Вика не привыкшая бывать в таких местах, находилась под впечатлением. Всё здесь было таким богатым: женщины разодеты в дорогущие платья, а на их шеях сверкали бриллианты, а мужчины – в элегантных смокингах и белых рубашках. А какая обстановка: несколько круглых столиков разбросанных по всему залу, который напоминал аристократическую гостиную в королевском дворце.

Павел представил её нескольким юристам, которым она определённо понравилась. Они все улыбались ей и целовали руку. Вика чувствовала себя одной из главных героинь этого вечера.

Затем Павел посадил Вику за барную стойку и заказал для неё коктейль. Она услышала, как он шепнул бармену, чтобы коктейль был слабоалкогольным настолько, насколько это было возможным. Из-за этого Вика почувствовала себя ребёнком. К чему приходить в такие дорогие места, если тебя заставляют хлебать из разукрашенного фужера обыкновенный лимонад?

Потом Павел, предупредив, что отправляется заводить новые знакомства, оставил Вику одну. Но она не расстроилась! Ведь здесь было полно богатых юристов.

Вика сняла с себя кружевную накидку, открыв плечи и вырез на груди, а потом подозвала бармена и заказала для себя настоящий коктейль, в основе которого была водка. Неизвестно сможет ли она ещё когда-нибудь попасть на подобную вечеринку. Слава богу, она прихватила с собой деньги и могла позволить себе то, что ей нравилось. Вика и подумать не могла, что её далеко небедный хозяин зажмёт для неё хороший коктейль.

Когда она, наслаждаясь вкусом коктейля и двигаясь в такт музыке, сидела на высоком барном стуле и улыбалась, то вдруг услышала позади от себя:

– Ты с Казариным?

Вика обернулась и увидела напротив себя симпатичного брюнета с серыми глазами.

– Да… А что? – задала вопрос Вика.

– Просто хотел узнать… кто же ты такая? – спросил парень, не сводя с неё глаз.

– Меня зовут Вика. А кто вы?

– Вика… – в мягкой интонации произнёс он. – А я Саша.

– Очень приятно, – сказала Вика и улыбнулась.

– Значит, ты подружка Казарина?

– Да! Что-то в этом роде, – Вика решила придать своей персоне красивый образ. Во время поездки в машине её хозяин определённо дал ей понять, что на этой вечеринке им было необходимо разыграть пару.

– Как же тебе удалось заставить его взять тебя с собой? Ведь он вроде как… женат? – спросил Саша и присел на барный стул рядом с ней.

Вика «включила» актрису.

– Женат, да. Но его жена ему уже поднадоела, – она хихикнула. – Ведь они женаты уже два года.

– Могу себе представить! Значит, ты своим появлением избавила его от рутины?

Она засмеялась ещё звонче.

– Именно. Вообще-то я работаю в его доме.

– Неужели?

Вика, отхлебнув из бокала, продолжила:

– Он же с ней только из-за ребёнка. А я вношу немного разнообразия в его скучную семейную жизнь.

– Наверное, это неблагодарный труд. Ты же для него на вторых ролях, а всё самое-самое достаётся только его жене.

– Это так, но ведь всё может поменяться… Возможно когда-нибудь он решится и разведётся с ней. Я могла бы стать прекрасной мамой для Эммы. И мне бы даже не пришлось портить фигуру, чтобы рожать ему детей.

Вика прикусила язык. Похоже она далековато зашла в своей фантазии. Видимо, третий заказанный ею коктейль был лишним…

– Всё это может оказаться лишь пустыми мечтами. – Саша взял её руку и нежно провёл по ней кончиками пальцев. – Вика, ты заслуживаешь лучшей жизни. Не такой, какую тебе предлагает Казарин.

– О чём ты говоришь?.. – растягивая слова, спросила Вика.

– Вика, чего ты сейчас хочешь от жизни?

Она откинула длинные пряди своих чёрных волос за спину и немного пригнулась, продемонстрировав своё декольте.

– Ну, я хотела бы, чтобы у меня наконец-то появился настоящий парень, который дарил бы мне подарки, водил по интересным местам… А я бы перед ним в долгу не осталась… – ответила Вика, не отрывая от него взгляд.

Саша сразу улыбнулся и провёл по ней глазами снизу вверх, а потом спросил:

– Вика, а ты не хочешь прогуляться со мной? Тут недалеко…

***

– Эл, проснись. Скорее просыпайся, – услышала Аэлита сквозь сон и открыла глаза.

Павел будил её, присев на край кровати.

– Что такое? Что-то с Эммой? – чуть шевеля губами, спросила она.

– Нет. С ней всё в порядке. Ты проснулась?

– Сейчас.

Аэлита приподнялась в кровати и потёрла глаза.

– Что случилось?

В ответ на её вопрос Павел шумно вздохнул.

– В чём дело? Это как-то связано с твоей вечеринкой? – допытывалась Аэлита. – Что-то с Викой? Ну, говори…

– Да, да, да! Понимаешь… – Павел провёл рукой по своим волнистым волосам. – Вика… и этот Нос…

– Вика и Александр Носик? Что они?..

– Они переспали.

– Что?! – громко переспросила Аэлита, а после этого почувствовала, что как будто и не спала. – Но… как ты узнал?

– Она сама мне рассказала. Он напоил её, и Вика мне всё выложила по дороге домой.

Аэлита была в шоке от этой новости. Она не могла представить, как кому-то могло прийти в голову всерьёз связаться с этим типом. У него же слово «подлец» было на лбу написано. Какая же Вика глупая!

– Мы должны были предупредить её насчёт него… – цокнула Аэлита. – Надеюсь, никто об этом не знает?

– Пока нет. Но он будет распространять сплетни. К тому же их видели вместе. Я опять по уши в грязи из-за него… – сказал Павел и опустился на кровати, уткнувшись руками и лицом в ноги Аэлиты, укрытые одеялом.

– Мне очень жаль… – проговорила Аэлита, качая головой.

– Эл, ты должна пойти со мной в следующий раз, – быстро произнёс Павел, резко приподнявшись с кровати.

– Нет! – выкрикнула Аэлита и прижала к себе колени. Ей показалось, что словом «должна» и своим тоном Павел не оставлял ей выбора.

– Пойми, мне сейчас очень нужны новые знакомства. Чтобы оставаться на плаву моё имя должно быть у всех на слуху. И не как адвоката-скандалиста с запутанной личной жизнью, а как хорошего специалиста…

– Ты хотя бы слышишь себя? – перебила его она. – После того, что сегодня было, ты просишь меня сопровождать тебя?

– Я понимаю, что ситуация в разы усложнилась, но… тебе нужно будет просто там присутствовать. Даже разговаривать ни с кем не придётся. Я бы не уговаривал тебя, но это будет заключительный и самый большой сбор. На него придут Дэн с Настей и даже с Петей. Мы тоже можем взять с собой Эмму.

– Ещё чего? Брать ребёнка в этот дурдом. Что она там увидит?

– Нет, ты не понимаешь. Смотри, с задней стороны здания, где будет проходить это мероприятие, есть детская площадка. Там соберутся мамы со своими детьми. Ты сможешь к ним присоединиться, пока я буду заниматься своими делами. Ты даже не заметишь, как пролетит время! Главное, чтобы погода была хорошая, – Павел сделал паузу. – Ну правила такие идиотские… я понимаю. Мужчин, которые приходят на такие мероприятия одни, воспринимают, как неудачников. Якобы потому, что они не могут даже пару себе найти на вечер, а что уж говорить о работе.

– Какой бред… – проговорила Аэлита.

– Знаю… Эл, пожалуйста, соглашайся. Ведь эта вечеринка последняя в этом сезоне. Следующая будет не раньше мая следующего года. Это точно!

Но Аэлита не хотела с этим связываться. После истории с Викой и Носиком… когда все теперь думают, что её муж встречается с другой женщиной у неё за спиной… Да и после того скандала, когда они с Носиком поцеловались у всех на глазах… Вряд ли об этой истории все забыли. Но Павел смотрел на неё с такой уязвимостью в глазах… А для того, чтобы её убедить использовал дипломатический стиль общения, в отличие от предыдущего раза.

– Сделай это ради нашей семьи, – добавил он. – Ведь наше материальное положение зависит от моего успеха.

Аэлита посмотрела ему в глаза и тихо произнесла:

– Хорошо, я пойду.

В ответ он широко улыбнулся ей, а потом взял её руки в свои и крепко сжал. Ей казалось, что позор, который так или иначе накроет её, не перевесит то нечто более важное, чего своим согласием она могла достичь. И дело было не в достижении лучшего материального положения, а скорее, душевного.

***

Аэлита для этой вечеринки выбрала шифоновое платье розового цвета на тонких бретельках с узором из цветков роз. Ей казалось, что она выглядела в нём через чур романтично, а настроение у неё в тот день было прямо противоположное. Она решила обуть к этому платью чёрные туфли, чтобы казаться хоть чуточку строже, а ещё добавила к своему образу серьги с чёрными агатами и сумочку того же цвета.

До самого последнего момента Аэлита была против того, чтобы брать с собой Эмму. Девочке к тому времени исполнился уже год и три месяца, и Аэлита не хотела, чтобы её дочь дышала сигаретным дымом и наблюдала за пьяными и сквернословящими людьми. Но Павел заверил её, что большую часть вечеринки они с Эммой проведут на заднем дворе, где соберутся такие же мамочки со своими детьми. Прогноз погоды в этот день обещал тёплую погоду без дождя. Несмотря на это на улице уже стояла осень, хотя и самая ранняя. Аэлите нужно было прихватить с собой тёплых вещей для дочери. В итоге, после не коротких и бурных споров Эмма, в конце концов, отправилась с ними.

Когда они втроём вошли в зал, освещённый тусклым вечерним светом и заполненный разодетыми людьми с фужерами и рюмками в руках, Аэлите показалось, что они её узнали и посмеивались над ней. Неужели у этих людей не было тем поинтереснее? Наверняка были! Скорее всего дело было в её негативном настрое. Она просто накручивала саму себя.

Через минуту Аэлита увидела Дениса. Когда они подошли к нему он сказал, что Настя и Петя уже были на детской площадке. Аэлита сразу высказала желание отправиться к ним. Из-за шумной обстановки и собственных негативных мыслей ей хотелось поскорее покинуть этот зал, но Павел попросил её ненадолго остаться.

Он оставил её и Эмму за круглым столиком, а сам ушёл по своим делам. Аэлита заказала себе чашку чая, но у неё не получалось сделать из неё и глотка, потому что Эмма не могла усидеть на месте. Она вела себя крайне непоседливо. Видимо дело было в шумной и многолюдной обстановке.

Плюс к этому Эмме понравился изумрудный брелок в виде дракончика, прикреплённый к сумочке худощавой женщины в чёрном деловом костюме. Она сидела за соседним столиком. Аэлита не могла оторвать дочь от предмета её пристального внимания. В это время Павел махнул Аэлите рукой из толпы в знак того, чтобы она подошла к нему.

– Эмма, пойдём погуляем, хорошо? – сказала Аэлита и взяла дочь на руки.

Но как только она это сделала, Эмма начала хныкать и тянуть руки к «дракончику».

– Вы посмотрите, как мы расстроились, – сложив губы трубочкой, сказала обладательница сумочки с дракончиком. – Ты такая прелестная девочка, что я бы с радостью подарила тебе этот брелок, если бы он не стоил целое состояние. Ну не плачь, не плачь…

Аэлита сделала шаг от женщины. В ответ на это Эмма подняла рёв, который приглушил царившую вокруг шумиху от музыки и десятков гостей.

– Какие же мы настойчивые… Девушка, если вам нужно срочно идти, то идите. Я за ней присмотрю, – сказала женщина, обнажив белоснежные зубы. – Когда вы вернётесь, её нетерпение превратится в безразличие. Дети в этом возрасте быстро теряют интерес к понравившимся вещам. Я знаю, о чём говорю. Троих детей вырастила.

– Я бы не хотела… – сказала Аэлита, пытаясь успокоить дочь.

– Не беспокойтесь. Мы просто посидим вместе за столиком. Да, красавица?

Женщина протянула руки вперёд, и Эмма потянула к ней свои. Аэлита заметила, что её дочь теперь принялась изучать края чёрной шляпки женщины.

Павел снова позвал её из толпы, а Эмма по-прежнему капризничала. Аэлита задумалась. Несмотря на то, что этой женщине на вид было около пятидесяти лет, а одета она была как английская бизнесвумен, от неё веяло знанием о том, как нужно обращаться с детьми. У всех людей свои причуды, но Аэлита уже научилась распознавать в человеческих глазах истинную любовь к детям.

Она отдала дочь в руки женщины, и та сразу уселась на стул и стала играть с Эммой на коленях. Звонкий смех дочери стал для Аэлиты ещё одним подтверждением искренности этой женщины.

– Я ненадолго. Только, пожалуйста, не уходите отсюда, пока не вернусь я или мой муж.

– Конечно, – улыбнулась женщина, – мы будем здесь.

Когда Аэлита сквозь толпу пробралась к Павлу, то сказала ему:

– Давай побыстрее. Я пока оставила Эмму с одной женщиной.

– С какой?

– Такая высокая, в чёрном костюме и в шляпе.

– А! Леди Мэри, – засмеялся Павел. – Мы её так называем. На самом деле её зовут Мария Косина. Она славится в прокурорских кругах, а ещё плюс к этому она – гений в воспитании детей. Из всех гостей – она лучшая, кому ты могла доверить Эмму.

– Я очень рада, – быстро произнесла Аэлита. – Давай скорее. Я хочу быстрее пойти к Насте и Пете.

– Не переживай, это быстро. Я только познакомлю тебя с несколькими людьми, а потом сразу можешь идти на детскую площадку и сюда уже не возвращаться. Как только я закончу, то приду к вам и мы поедем домой.

– Хорошо, – ответила Аэлита, и Павел взял её под руку и повёл к гостям.

***

Аэлита машинально улыбалась многочисленным юристам и даже не старалась запоминать их имена. Павел водил её по гостям, наверное, минут десять, но это время растянулось для неё в часы. Когда Павел сказал, что она может идти, Аэлита облегчённо выдохнув, отправилась сначала в туалет. Новые туфли прилично натёрли ей большой палец. Ей нужно было поскорее приклеить к повреждённому месту пластырь, иначе болячка станет больше.

В туалете не работал свет, и Аэлите пришлось приспосабливаться к неудобным условиям. Вдобавок она ещё и торопилась, ведь её дочь была в руках незнакомой, хотя и внушающей доверие женщине.

Кое-как расправившись с пластырем, она быстрым шагом направилась в зал с гостями. По дороге туда она почувствовала вибросигнал мобильного телефона в своей сумочке. Она подумала, что это, скорее всего, Настя зовёт её, но номер оказался незнакомым.

– Я слушаю, – ответила на звонок Аэлита.

– Здравствуй, – раздался мужской голос в трубке. – Давно не виделись.

– Кто это?

– Сейчас я освежу твою память. Мы познакомились два года назад на вечеринке подобной этой…

«О, Боже! Это же был Александр Носик!» – подумала про себя Аэлита.

– Откуда у тебя мой номер?

– Значит, узнала. Слушай, мне кажется, что между нами осталось много нерешённых вопросов…

– Кто тебе дал мой номер? – допытывалась Аэлита.

– Детка, прошу тебя, не веди себя как дура. Я юрист, чёрт возьми, и могу достать такой номер, какой только пожелаю. – Носик сделал паузу. – Я бы хотел с тобой поговорить.

– Нам с тобой не о чем говорить. И вообще я не понимаю, почему до сих пор с тобой разговариваю…

– Не спеши, детка. Мы с твоей дочуркой отлично поладили и ждём только тебя.

После этих слов Аэлита остановила свой быстрый шаг и застыла на одном месте.

– О чём ты? Где моя дочь? – бегая глазами туда-сюда, спросила Аэлита.

– Мне было приятно представиться леди Мэри твоим мужем и увести с собой нашу, якобы, дочурку. Она у тебя прелестна. Вся в тебя.

Господи, что за бред нёс этот псих? Ведь она предупредила ту женщину, чтобы она не отдавала Эмму никому кроме неё и Павла. Но она могла и не знать кто её муж. Неужели Носик и правда забрал Эмму с собой? Зачем?

Аэлита резко сорвалась с места и бегом направилась к тому месту, где оставила Эмму. Но за этим столиком никто не сидел. Аэлита стала оглядываться по сторонам, развеивая свои длинные чёрные волосы по сторонам.

– Ну, так что? Когда нам тебя ждать? – услышала Аэлита ехидный голос Носика в трубке.

– Где моя дочь? – тяжело дыша, спросила Аэлита.

– Не надо, детка, не нервничай. С ней всё будет в порядке, если ты прямо сейчас поднимешься на третий этаж и пройдёшь по коридору налево в самую последнюю дверь.

– Я сейчас подойду, – Аэлита отключила телефон и направилась в назначенное Носиком место. Она не видела перед собой ничего и никого. В эти минуты, наверное, даже крики о том, что в доме пожар не остановили её.

Она поднялась на третий этаж. К этому времени на улице уже стемнело, и там, как на чердаке, ничего не было видно. Когда она оказалась напротив нужной двери, то с бешено колотящимся сердцем открыла её и вошла внутрь.

В комнате оказалось ещё темнее, чем в коридоре. Её освещал только тусклый свет с улицы, исходивший через два больших окна.

– Как же мы давно не виделись, – услышала Аэлита голос Носика откуда-то из темноты. А потом он толкнул её вглубь комнаты и закрыл дверь, провернув в ней ключ.

– Какого чёрта?! – выкрикнула Аэлита и попыталась отнять у него ключ, но он бросил его куда-то в сторону. – Что ты делаешь? И где моя дочь? Её же здесь нет!

– Как ты быстро догадалась. Конечно, её здесь нет.

Из-за темноты силуэт Носика казался Аэлите зловещим. Он был похож на мрачную тень, которая обитала в доме с приведениями.

– Тогда где она?

– Не волнуйся так. Подойти поближе к окошку, и я тебе её покажу.

Аэлита сразу же подбежала к окошку и посмотрела на улицу. Носик приблизился к ней сзади и взялся руками за её талию. Аэлита вздрогнула, но продолжала, не двигаясь с места всматриваться в слабоосвещённую местность.

А потом она увидела свою дочь, играющую с Петей в песочнице. Рядом с ними Аэлита разглядела и Настю. Наверное Павел забрал Эмму и привёл на задний двор. Какая же она идиотка! Ей нужно было сначала самой поискать Эмму, а только потом задумываться над тем, подниматься ли на третий этаж. Но страх за дочь лишил её способности спокойно и логически думать. Теперь она была в ловушке.

– Видишь, она играет вместе с остальными детьми. И ей весело, – сказал Носик, и Аэлита почувствовала его дыхание на своей шее. – Тебе незачем о ней беспокоиться.

– Что тебе от меня нужно? – спросила Аэлита, отцепив от себя его руки. Она сморщила лицо от отвращения и предчувствия, что в ответе на свой вопрос не услышит ничего хорошего.

Носик вдруг разразился жутким смехом, а потом резко развернул Аэлиту лицом к себе.

– А ты всё такая же…

Встретившись с его бледно-серыми глазами, у Аэлиты пересохло во рту.

Она выкрикнула:

– Выпусти меня!

– Ни за что на свете. Скажи, ведь за эти два года ты ещё сильнее возненавидела своего мужа? Теперь ты готова отомстить ему по полной программе?

– Что ты несёшь? Я не собираюсь ему мстить.

– Серьёзно? Неужели за это время ненависть превратилась в любовь?

– Слушай, два года назад я была глупой эгоистичной девчонкой, которая не решала свои проблемы, а создавала новые. Но сейчас я не хочу так делать. Поэтому отпусти меня! Я не собираюсь больше иметь с тобой никаких дел.

Аэлита чувствовала, что её голос начал подрагивать. Она вцепилась в сумочку, чтобы Носик не заметил её трясущихся рук.

– Я тебя понял, но меня больше не интересует, хочешь ты иметь со мной дела или нет. Сейчас мне достаточно того, что дело с тобой хочу иметь я.

– И что ты намерен делать?

– Думаю, ты и так поняла, – сказал Носик и провёл рукой по её плечу.

– Я тебя к себе и близко не подпущу, – твёрдым голосом произнесла Аэлита и сбросила его руку со своего плеча.

– Детка, я не собираюсь спрашивать у тебя разрешения. Я хочу отплатить твоему муженьку как следует, – Носик сделал паузу, а потом добавил:

– С помощью тебя.

– А как же Вика?

– Вика… – глядя в потолок, сказал Носик. – Знаешь, когда на прошлой вечеринке я увидел её вместо тебя, то подумал, что у вас с Казариным всё покатилось с горки, и он обзавёлся любовницей. Ты знаешь, эта Вика – не ты… сразу на всё согласилась, и я подумал, что наконец-то у меня появилась возможность отомстить твоему муженьку по полной. Но потом эта Вика призналась мне, что Казарин привёл её сюда «для галочки» и они даже ни разу не спали вместе. А я опять сумел всего-навсего опозорить его при народе. Но я хочу задеть его чувства, понимаешь? Чтобы он мучился. А из-за этой девицы он мучиться не будет. А вот из-за тебя он помучается… Это я точно знаю.

– Но я… я для него ничего не значу, – промямлила Аэлита.

– Да не пори ты ерунду!

Носик с силой оттолкнул её от себя так, что ей пришлось присесть на подоконник. Он стал ходить рядом с ней из стороны в сторону, почёсывая затылок.

– Почему ты говоришь, что ничего для него не значишь?

– Потому что наш брак с самого начала был ненастоящим. Я хотела отомстить человеку, которого любила, а он женился на мне ради развлечения.

– Что значит ради развлечения?

– А то и значит, что ему просто захотелось поиграть в мужа. Он использовал меня…

– Аэлита, я не пойму, ты действительно дура или меня за дурака держишь? Я бы тебе поверил, если бы вы были женаты месяц, а не два года!

– Это из-за Эммы. Если бы ни она, мы бы давно расстались. Говорю тебе, мы в браке просто по необходимости. У нас есть общий ребёнок…

– Я ни за что не поверю в необходимость каждую ночь спать рядом с женщиной, которая для тебя ничего не значит. Ты ему дорога, Аэлита. Я не знаю, в какой степени, но это совершенно точно. А именно это мне и нужно…

Носик встал напротив Аэлиты и замер. Ей казалось, что он в любую секунду мог броситься на неё, сделав всего один прыжок.

Аэлита почувствовала, что вцепилась в свою сумочку так, что с её руки капельками стал стекать пот.

– Да не нужна я ему, – произнесла она на надрыве. – Ты ничего не добьёшься. Хватит искать способ отомстить. Лучше займись своей карьерой, а не компенсируй свои неудачи местью конкурентам.

Носик тяжело вздохнул, а потом сказал:

– Аэлита, знаешь… ведь у меня красный диплом юриста. Не купленный, заметь. После института я устроился в хорошую юридическую компанию, где у меня всё складывалось успешно. Я пользовался уважением коллег и спросом среди клиентов. И тут появляется твой муженёк и выступает в роли новатора. От его свежих идей и методов начальство приходит в восторг. А я постепенно начинаю уходить на второй план. Мои клиенты перебегают к нему. Скажи, по-твоему, это справедливо?

– Но он не сделал тебе ничего плохого. Он просто выполнял свою работу, как умел. Что ему было делать? Молчать о своих идеях, чтобы ты не терял своего блеска?

– Если ты решила попробовать уговорить меня его понять, то лучше не теряй время. Я никого понимать не собираюсь. Скажи, почему ему так везёт? – спросил Носик, коснувшись пряди её волос. – Сначала в работе, теперь с тобой…

– Он просто делает свою работу и ни в чём не виноват ни перед тобой, ни перед кем-то ещё. А я… Что ты обо мне знаешь, чтобы решить, что ему со мной повезло?

– Я знаю, что ты очень красивая… – он заговорил тише. – Знаю, что никогда не изменишь ему… Знаю, что ты родила ему ребёнка, которого очень любишь. Видишь, за две наших встречи я успел многое о тебе узнать. Не знаю, каким надо быть дураком, чтобы считать, что с такой женщиной, как ты, кому-то может не повезти.

Носик усмехнулся, а потом положил руки на подоконник и приблизился к Аэлите так, что ей пришлось врезаться затылком о стекло окошка. Ей захотелось сразу вырваться, но она решила, что резкие движения окончательно его взбесят, и он больше не сможет держать себя в руках. Интуиция подсказывала ей, что нужно потянуть время, несмотря на то, что так омерзительно она себя ещё ни разу в жизни не чувствовала.

– Ты ничего не добьёшься. Твой способ причинит боль только мне одной.

– А ты ни разу не слышала, что боль любимого человека воспринимается гораздо болезненнее, чем собственная.

– Да не любит он меня!

– Хватит меня отговаривать! – крикнул Носик, оттолкнувшись от её коленей, а потом отошёл на пару шагов. – Да ещё таким идиотским способом. Я до сих пор помню, как он заехал мне в челюсть после того нашего поцелуя.

– Он ударил тебя, потому что была задета его мужская гордость. Я тут ни при чём.

– Чёрт возьми! У тебя на всё есть ответ в свою пользу. И с каждым разом они становятся всё дурнее.

Аэлита не знала, что ему ещё сказать. Эти разговоры были пустой тратой времени. Он уже давно всё решил. Через несколько секунд он просто набросится на неё и всё. Нужно было сделать так, чтобы её нашли. Но как это сделать? Они были на третьем этаже. Сюда никто не заходил.

Она обратила внимание на пустую вазу на подоконнике. Времени на раздумье не было. Аэлита одним быстрым движением схватила эту вазу и швырнула в окно. Стекло с шумом разбилось.

– Дура! – выкрикнул Носик и схватил Аэлиту за волосы. Она захотела закричать, но Носик достал откуда-то нож и приставил его к её лицу.

– Один звук и я за себя не отвечаю!

После таких действий и слов Аэлита застыла на месте.

– Иди вперёд! – рявкнул он.

Носик по-прежнему, держа нож рядом с ней, потащил её к двери. Аэлита чуть не задохнулась от досады, когда увидела, что дверь всё это время, была открытой. Носик, оказывается, просто притворился, что запер её.

Но долго думать об этом ей не пришлось. Носик потащил её в другой конец коридора и вошёл с ней в другую комнату, которую на этот раз точно запер.

– Детка, благодаря тебе у нас почти не осталось времени. Что ты вцепилась в эту сумку? Что у тебя там? Телефон есть?

Аэлита кивнула.

– Быстро отключи его!

Она достала телефон из сумочки. Носик продолжал держать нож у её шеи, а сам стоял сзади неё и другой рукой придерживал за живот.

– Отключай его! – крикнул он.

Когда Аэлита нажала на кнопку своего мобильного, то увидела в нём десять пропущенных звонков от Павла и три – от Насти. Носик в это время начал медленно целовать её шею.

Вместо того, чтобы отключить телефон, Аэлита включила в нём диктофон и положила на какой-то стол или тумбочку. Из-за темноты она почти не разбирала предметы, окружавшие её.

– Одумайся, пока не поздно, – сдавленно произнесла она. – Ты же не хочешь попасть за решётку?

– Я в неё не попаду. Я собираюсь преподнести всё так, что все подумают, что мы оба этого хотели. И главное, я наконец заполучу то, что принадлежит Казарину, – Носик приложил лезвие ножа к её щеке. – А после этого я оставлю на твоём прелестном личике изящную царапинку… в виде моих инициал. Чтобы он, уже наверняка, запомнил моё имя на всю жизнь.

– Нет, пожалуйста, не надо…

Носик засмеялся, а потом стал играючи водить ножом перед лицом Аэлиты туда-сюда. В её голове мелькали мысли о том, что если бы она не пошла на эту вечеринку… Если бы сразу пошла с Настей и Эммой на площадку… Если бы сразу догадалась, что дверь открыта… Если бы… если бы… если бы…

А теперь она стояла здесь с этим сумасшедшим, который в любую секунду мог сделать с ней самое страшное. И потом уже ничего нельзя будет исправить. Мгновения казались Аэлите вечностью. Он продолжал водить ножом совсем близко от её лица, время от времени делая резкие движения, от которых Аэлите казалось, что её сердце от бешеных ударов вылезет из её груди наружу.

Наигравшись с ножом, Носик оттащил Аэлиту к стене, а потом отошёл на пару шагов.

– Детка, ты прекрасна. Но особую красоту тебе предаёт статус жены Казарина. Как же я его ненавижу…

Он отбросил нож в сторону и, набросившись на Аэлиту, швырнул её на что-то мягкое. Аэлита попыталась встать, но не смогла, потому что почувствовала на своих ногах его вес. Потом он начал быстрыми движениями разрывать на ней платье. Она завизжала и схватилась за его руки, попытавшись убрать их от себя, но его движения были резкими и точными. Аэлите показалось, что всего за пару секунд на её теле не осталось места, которого он ещё не касался.

Но вдруг ей послышался звук шагов в коридоре. Носик никак на это не отреагировал. Но в ней поселилась надежда, что, несмотря на то, что она уже пережила, этому мерзавцу не удастся осуществить свой план до конца.

Она закричала во весь голос. Носик проигнорировал это, продолжая шарить по её телу своими грязными руками. Аэлита выворачивалась, пыталась оцарапать его, била руками и ногами изо всех сил, но остановить его не могла.

Звуки в коридоре стали громче. Теперь Аэлита была уверена в том, что они ей не послышались, и она продолжила громко кричать. В дверь постучались, а потом заколотили по ней. Носик по-прежнему ни на что не реагировал.

Когда дверь с треском выломали и озарили комнату ярким светом, Аэлита закрыла лицо руками. Через пару секунд она перестала чувствовать прикосновения Носика. После этого Аэлита приподнялась. Она разглядела в нескольких шагах от себя старый облезлый комод и убежала к нему, а потом спряталась за ним.

***

Она слышала голоса, но не разбирала, кто и о чём говорил. На тот момент ей хотелось одного: остаться в этом убежище навсегда. Аэлита попыталась оглядеть себе, но видела всё так расплывчато. Позже до неё дошло, что это было из-за её глаз, переполненных слезами.

Нижнее бельё было на ней. Она постаралась поправить его. А где же её платье? Наверное оно было там, где она слышала голоса, но ей туда ни за что не выйти. Аэлита села на корточки и, уткнувшись головой в колени, зарыдала.

Потом она услышала, что кто-то хочет пробраться в её убежище. Она вся съежилась. Этим человеком оказался Павел. Он стал поправлять её волосы.

– Эл, только скажи мне, что мы вовремя? Это так? Он тебе что-то успел сделать?

За потоком собственных слёз Аэлита не смогла разобрать выражения его лица.

– Почему ты молчишь? Неужели случилось самое ужасное?.. Это я, Эл. Ты меня не узнаёшь?

Аэлита открывала рот, но слова не выходили из неё. Онакак будто разучилась говорить.

– Боже… ну всё. Живым этот урод отсюда точно не выйдет, – услышала она от него, а потом Павел отдал ей платье и скрылся из её виду. Аэлита расправила платье; оно было разорвано, но более или менее цело.

Натянув на себя лохмотья когда-то изысканного платья, Аэлита решилась выйти из убежища. Когда она это сделала, то увидела, что всё это время находилась в комнате, захламлённой старой мебелью. Помещение напомнило ей деревенский чердак.

К ней тут же подбежала Настя и стала задавать какие-то вопросы. Аэлита просто кивала, не осознавая, о чём именно её спрашивают.

Носика она узнала не сразу. Почти все его лицо было в кровоподтёках. Он стоял возле стены, держась обеими руками за лицо. В нескольких шагах от него Денис и какой-то парень в белой рубашке удерживали Павла, который вырывался из их рук, устремив свой взгляд на Носика. Ещё в комнате было несколько незнакомых ей мужчин. Они толпились возле двери.

Постепенно Аэлита начала понимать, о чём окружающие люди разговаривали.

– Да, я же вам говорю! – говорил Носик. – Она пришла сюда специально. Вы что забыли тот случай пару лет назад?

– Александр, вы хотите сказать, что эта девушка сама назначила вам здесь встречу? – спросил незнакомый Аэлите мужчина. Он был наполовину лысым и выглядел очень солидно в костюме с галстуком.

– Именно. Она горит желанием вывалить своего мужа в грязи.

– Тогда как объяснить её крики, вазу, которая вылетела из окна, её разорванное платье?.. – развёл руками незнакомец.

– Она та ещё штучка! В ней столько страсти. Неудивительно, что она пришла ко мне. Рядом с ней же нет настоящего мужчины.

Павел дёрнулся так резко, что Денису и парню в белоснежной рубашке, пришлось схватиться за него ещё крепче. Павел изо всех сил пытался вырваться, и Аэлите казалось, что ещё секунда, и они не смогут его удержать.

– Закрой свой поганый рот! – заорал Павел. – Сукин сын, ты мне за всё ответишь!

Носик на его слова усмехнулся, а потом сказал:

– Как вы все не понимаете! Эта горячая штучка специально выкинула вазу, чтобы сюда прибежали люди и увидели нас вместе. И ей это удалось!

– Что вы на это скажите? – солидный незнакомец обратился к Аэлите, и воцарилась тишина. Все смотрели на неё. Аэлита по-прежнему не могла произнести ни слова. Видимо она ещё не успела отойти от шока.

Павел продолжал вырываться из рук Дениса и молоденького парня.

– Да, уймись же ты! – обратился к нему Денис. – Он уже получил достаточно от тебя. За всё остальное он ответит в суде.

– Мальчик, очнись, в каком суде? – спросил Носик Дениса, помахав ему рукой.

– Перед которым ты предстанешь за попытку изнасилования, – твёрдым голосом ответил ему Денис.

– Да что ты говоришь! Не было никакого изнасилования. Эта дама сама пришла ко мне, чтобы сделать то, что вы нам сделать помешали. Хотя… – Носик подмигнул Аэлите. – Я думаю, нам всё удалось, детка…

Она вспомнила его мерзкие прикосновения. Да она уже считала их изнасилованием!

– Скотина! Урод! Извращенец! – выкрикнула Аэлита, не узнав свой грубый низкий голос. Потом она схватила со стола первое, что ей попалось. Это оказался её телефон. Аэлита пошла с ним на Носика. Настя попыталась остановить её, но ей это не удалось. Аэлита почти дошла до Носика, но её кто-то остановил, схватив сзади за плечи.

– Тварь! Ты не уйдёшь из этого безнаказанным! Я ещё лично буду наблюдать, как ты будешь гнить в тюрьме!

– Детка, да перестань ты уже, – махнул на неё рукой Носик. – Твой муженёк снова опозорен с головы до ног. Как и в прошлый раз.

Аэлита снова попыталась наброситься на него, но её опять кто-то остановил.

– Отпустите же меня! Я хочу оставить ему подарок. На память от себя.

– Спасибо, детка. Но какой-никакой подарок я от тебя уже получил, – ответил Носик, пытаясь остановить кровотечение из носа.

– Похоже, здесь всё ясно, – сказал лысоватый незнакомец. – Эта девушка уже и вправду успела заработать не лучшую репутацию в нашей компании. Видимо, он прав. Она опять решила опозорить вас, Павел Сергеевич.

Незнакомец посмотрел на Павла. Тот молчал, опустив глаза в пол. А потом все уставились на Аэлиту.

– Нет! Это неправда! – выкрикнула она.

– Что-то вы поздновато опомнились. Мы уж хотели поставить точку в этой истории без вашего участия, – сложив руки в замок, произнёс незнакомец.

– Да как вы можете ему верить?! – её голос вопил как сирена. – Неужели вы думаете, что я… я могла… Нет!

– Тогда как всё было?

Аэлита потными ладонями убрала волосы, которые лезли ей в глаза, за спину и произнесла:

– Он позвонил мне и сказал, что моя дочь у него. Можете посмотреть последний звонок в моём телефоне…

– Детка, да перестань ты уже прикидываться! – перебил её Носик. – Просто подтверди мои слова и всё. У нас же всё получилось! А насчёт звонка… Да, я ей позвонил, но для того, чтобы сказать, куда прийти для осуществления нашего плана. А её дочь… – Носик усмехнулся. – Она играла за домом на площадке.

– Это так, Павел Сергеевич? – спросил незнакомец.

– Да, но…

– Хорош уж тебе, Казарин! – сказал Носик. – Твоя жена просто хотела побыть со мной. Что здесь такого? Тебе что, жалко поделиться?

– Закрой свою пасть! – рявкнул Павел. Его голос в этот момент напомнил Аэлите объёмный звук от лая грозного пса.

– Так хватит! – скомандовал незнакомец. – Что было дальше? – обратился он к Аэлите.

– Он сказал мне по телефону, чтобы я поднялась сюда, но только не в эту комнату, а в ту, из окна которой я выбросила вазу. Потом этот тип запер дверь и стал приставать ко мне. Мне пришла в голову мысль выбросить вазу из окна, чтобы привлечь внимание людей. Тогда он… – Аэлита запнулась, – он достал нож и…

Она прикрыла рот, чтобы подавить подступающий приступ плача. В этот момент Аэлита мельком взглянула на Павла. После упоминания слова «нож», его пальцы снова сжались в кулаки, а на руках проступили крупные жилы.

– Рассказывайте дальше, – сказал незнакомец.

– Он приставил нож к моему лицу и вывел меня из комнаты, которая оказалась не запертой. Тогда мне показалось, что он её запер…

Незнакомец посмотрел на неё, сильно сморщив лоб.

– Потом он привёл меня в эту комнату и стал водить ножом перед моим лицом. Он угрожал покалечить меня. Потом он бросил нож куда-то в темноту и свалил меня… куда-то… и… и начал…

Аэлита не выдержала и разрыдалась. Через секунду она почувствовала Настины объятия. Подруга положила её голову к себе на плечо.

– Хватит! – крикнул Павел. – Достаточно уже мучить её. Вы что не видите, в каком она состоянии?

– Но мы должны знать… – заговорил незнакомец.

– Что вы должны знать? Она вам уже всё рассказала!

– Версия вашей жены, Павел Сергеевич, неубедительна. Кто кроме неё может подтвердить её слова?

– Когда мы вошли, эта тварь… – Павел посмотрел на Носика. – Чёрт побери! Вы же сами всё видели!

– Мы ничего не видели. Вы вошли первым и сразу же набросились на Александра с кулаками.

На пару секунд повисла тишина, а потом незнакомец обратился к Аэлите:

– Вы можете ещё что-то добавить?

– Я… я не знаю… Наверное…

Аэлита стала усиленно вспоминать. Она обязана защитить себя! Она не позволит этому извращенцу выйти сухим из воды и оставить её, невиновную, по уши в грязи. Нужно вспомнить всё!

– Он… он попросил меня отключить телефон и…

Она стала оглядываться по сторонам.

– Что вы ищите? – спросил незнакомец.

– Телефон? Где мой телефон?

– Он у вас в руках.

Аэлита посмотрела на свой телефон. Слава богу, диктофон всё ещё работал.

– Диктофон! – воскликнула Аэлита. – Я записала всё на диктофон!

Все посмотрели на неё округлёнными глазами. Из-за своих трясущихся рук Аэлита долго возилась, но, в конце концов, смогла включить запись.

В комнате раздался сначала её голос, а потом голос Носика.

– Одумайся, пока не поздно. Ты же не хочешь попасть за решётку?

– Я в неё не попаду. Я собираюсь преподнести всё так, что все подумают, что мы оба этого хотели. И главное, я наконец заполучу то, что принадлежит Казарину. А после этого я оставлю на твоём прелестном личике изящную царапинку… в виде моих инициал. Чтобы он, уже наверняка, запомнил моё имя на всю жизнь…

Когда запись закончилась, Носик подбежал к Аэлите и попытался вырвать у неё телефон. Но Павел вовремя подбежал к ним, и Носик получил ещё несколько ударов по лицу.

– Я хотел бы попросить у вас прощения, – заговорил с Аэлитой незнакомец. – Я устроитель этого мероприятия. Меня зовут Белов Виктор Владимирович. Я мировой судья. Обещаю, что этот человек ответит за всё, что сделал вам.

***

После того как со всеми разборками было покончено, Павел повёз Аэлиту домой. Она пребывала в шоковом состоянии и всю дорогу молчала, смотря в одну точку. С ними поехала Настя. Павел договорился с Дэном, чтобы он привёз Эмму домой на своей машине, чтобы она не видела мать в таком состоянии.

Павел оставил жену и Настю наедине в их спальне. Он надеялся, что разговор с подругой поможет Аэлите справиться с этим кошмаром. Прошлое невозможно исправить, и поэтому он решил, что сделает всё возможное, чтобы справедливость восторжествовала в будущем.

Со своей стороны он сделает так, чтобы Носик получил по максимуму. Но это было дело завтрашнего дня. Пока Настя разговаривала с Аэлитой, он решил поговорить с Викой.

Он нашёл её в комнате своей дочери. Вика стелила постель. При виде Павла она бросила подушку, в которую заправляла зелёную наволочку и уставилась на него глазами ночного филина.

– Мне нужно поговорить с тобой, – жёстким голосом произнёс Павел.

Вика застыла на месте:

– Да, Павел Сергеевич… – протянула она.

Наверное, она боялась, что он может уволить её за интрижки с Носиком. Но сейчас ему был на руку её страх.

– Ты ещё наверное не в курсе, что сегодня произошло на вечеринке, но когда-нибудь ты всё узнаешь. Я решил предупредить тебя.

Она посмотрела на него, склонив голову на бок, а Павел продолжил:

– Говорю, как есть, твой новоявленный бойфрэнд сейчас за решёткой. Его обвиняют в попытке изнасилования и в угрозе причинения морального и физического вреда.

Вика округлила глаза ещё больше и присела на кроватку Эммы, приложив руку к груди:

– Вы… говорите… про…

– Я говорю про… – Павел набрал воздух в грудь, – про Александра Носика.

– Но это же… – Вика совсем растерялась и от волнения не знала, куда деть руки. – Попытка изнасилования?.. Саша?.. Поверить не могу… Но… кого он?.. Кто?..

– Моя жена! – Павлу показалось, что от звуков его голоса дрогнули стены.

– Ва… ваша жена?.. – ахнула Вика. – Не может быть…

– Это правда. И пока ещё не поздно, я должен сказать тебе кое-что.

Павел подошёл к Вике и, упёршись руками в кровать, уставился на неё, заговорив ещё жёстче:

– Если ты предпримешь хотя бы одну, даже самую малюсенькую попытку помочь этому гаду, ты не только вылетишь из этого дома. Я лично прослежу за тем, чтобы тебя не смогли взять на работу даже посудомойкой. Москва закроет свои двери для тебя навсегда. Никаких встреч, никаких звонков, даже никаких мыслей о нём. Ты поняла?

Вика нервно закивала.

– Тогда повтори то, что я тебе сказал.

– Я не должна помогать ему… ни в коем случае…

– Кому ему?

– Саш… Александру Носику.

Павел видел, что уже достаточно запугал эту глупышку. Но Вика была в первую очередь человеком, который как и все люди прежде всего хотели быть счастливыми. И этот урод, наверняка, сумел запудрить ей мозги обещаниями о прекрасной жизни. Он решил сбавить напор и, смягчив тон, сказал:

– Очень хорошо, что ты всё поняла. Пойми, я это делаю не со зла. Я предупреждаю тебя ради твоего же блага.

Павел сделал паузу и добавил:

– Он чудовище. Когда-нибудь ты порадуешься, что избавилась от него так рано.

***

Было уже за полночь, а Настя всё не выходила из спальни. Павел весь извелся. Кроме того, своим беспокойством масла в огонь подливала Маргарита Васильевна. Он сказал пожилой женщине, что пока не может рассказать, что случилось с его женой. Но назойливая кухарка не отставала от него.

В результате, когда Настя, наконец, вышла из комнаты и сказала Павлу и Маргарите Васильевне, что с Аэлитой всё в порядке, женщина смогла более или менее успокоиться. Настя выглядела уставшей, но её голос был бодрым. Павел отправил измученную беспокойством Марго спать, а сам пошёл провожать Настю.

Когда они оказались у ворот дома, выражение лица Насти изменилось с точности до наоборот.

– Паша, прости. Я соврала. Я не хотела беспокоить Маргариту Васильевну… – она замолчала и стала часто сглатывать.

– Настя, скажи мне, пожалуйста, правду, – сказал Павел, глядя в её влажные глаза.

– Я очень старалась, правда, но она совсем немного поплакала и всё. Она говорила об этом кошмаре как-то отстранённо… как будто это всё произошло не с ней. Я её понимаю, но… ведь лучшее лекарство от несчастья – это выброс отрицательных эмоций. А она… не хочет об этом говорить, но и чувство шока её не покидает. Я не знаю, что делать…

Настя расплакалась и стала прикладывать к лицу белый носовой платок.

– Настя, выходит… – проговорил Павел. – О господи… Значит, он всё-таки её изнасиловал…

– Нет, Паша, до этого, слава богу, не дошло. Вы успели вовремя. Но, несмотря на это, она всё равно страшно перепугалась.

Павел шумно выдохнул, опустив голову вниз.

– Тогда всё не настолько страшно, – продолжил Павел. – Настя, не надо так себя терзать. Ты сделала всё, что могла. И, поверь, твоя поддержка не осталась для неё незамеченной. Просто… в её положении помочь ей способно только время. Больше никто…

Настя закивала, вытирая нос платком:

– Знаешь, сейчас я поеду домой. Но завтра утром снова вернусь. Я очень хочу ей помочь. Паша, пожалуйста… – она впилась в него заплаканными глазами. – Не оставляй её. Если бы такое пережила я… я не знаю, что было бы со мной… У меня не получилось… но у тебя обязательно должно получиться. Я знаю, у вас с ней не всё просто, но сейчас ты ей нужен. Время, как ты говоришь, ей безусловно поможет, но ещё раньше можешь помочь ты. Пожалуйста, Паша…

– Настя, перестань, прошу тебя… Ты же меня практически умоляешь! Ты что думаешь, я способен бросить её в такой момент? – возмутился Павел.

– Прости… Я не хотела тебя обидеть. Но, по-моему, ты и представить себе не можешь, сколько у тебя на самом деле возможностей помочь ей. Ты говоришь мне про время… Да пока это время пройдёт, она уйдёт в себя и совсем разучится общаться с внешним миром.

– Настя, что ты говоришь… Да какие у меня возможности? У тебя их в миллион раз больше, чем у меня.

Павел повернулся к Насте спиной, взявшись рукой за задвижку, которая высовывалась из-за ворот.

– Паша, я не хочу влезать в ваши отношения, но… просто пойми. То, что ты надовал этому Носику по физиономии и говорил мне по дороге сюда, что добьёшься максимального срока для этого урода – всё это, конечно, правильно и вызывает у меня чувство восхищения по отношению к тебе. Но, пойми, ты способен дать Аэлите нечто большее, чем…

– Настя, пожалуйста, не надо, – Павел громко ударил по задвижке, и она спряталась за воротами. – Ты была права, тебе действительно не стоит вмешиваться в наши отношения. Спасибо тебе… и приезжай завтра. Аэлита будет рада видеть тебя.

Павел так и не смог повернуться к ней лицом и попрощаться как следует.

– Пожалуйста, прости меня ещё раз… – услышал он от неё, а потом каблуки зацокали по асфальту.

Только, когда Павел оказался внутри дома, до него дошло, что он даже не догадался вызвать Насте такси. Куда она побрела в такой поздний час? Где будет его ловить? А потом вдруг вспомнил, что перед тем как выйти из дома, Настя сама вызвала себе такси. Наверное водитель припарковался не у самого дома раз ей пришлось какое-то время бежать, звонко цокая каблуками.

Поднимаясь по лестнице, Павел думал о словах Насти. Какую ерунду она говорила! Он не был способен ей помочь. Павел был уверен, что она скорее пойдёт открывать душу к Марго, чем к нему.

Когда он вошёл в спальню, то увидел, что Аэлита лежала на кровати. Он осторожно прикрыл дверь и подошёл к ней. Её глаза были закрыты, а ноги – прикрыты одеялом. Длинная шёлковая ночнушка нежно-сиреневого цвета и волосы, разбросанные по подушке даже с его стороны кровати, делали её похожей на русалочку из американского мультика.

Павел смотрел на Аэлиту и думал о том, что эта прекраснейшая девушка жила в его доме, делила с ним постель, родила ему ребёнка, а на розовой заламинированной бумажке было написано, что он заключил с ней брак. Как же много у него причин считать эту девушку своей. Но сейчас он смотрел на незнакомку, с которой прожил два с лишним года. За это время он узнал её не многим больше, чем её гинеколог. Ему было стыдно думать об этом, но это нелепое сравнение было так похоже на правду.

Павел тяжело вздохнул и начал снимать с себя одежду. Нет, больше думать о таких вещах сегодня он был не в силах. Забравшись под одеяло, он закрыл глаза. Ему понадобилось много времени, чтобы сон наконец-то сморил его.

***

Но он проснулся не от того, что наступило утро. Его разбудили крики жены. Открыв глаза, он увидел, как Аэлита металась по кровати. Он несколько раз попытался взять её за плечи, но она отталкивала его руки, смотря в пустоту.

– Нет! Да сколько можно?! Я этого больше не вынесу!

После этих слов, Павел одним резким движением развернул её лицом к себе. Их взгляды встретились, и она сразу замерла. Несмотря на чёрно-белые очертания, он заметил, что её лоб был покрыт бисеринами пота, а лицо – напоминало негатив на фото.

– Аэлита, спокойно. Ты в безопасности. Ты дома, – произнёс Павел. – Всё хорошо, слышишь меня?

Она тяжело задышала и проговорила:

– О, боже… Мне только что приснилось…

– Что тебе приснилось?

– Нет, это ужасно… – Аэлита сжала руки в кулаки и замахала ими в разные стороны. Но Павел придерживал её за плечи.

– Расскажи мне… Тебе станет легче.

– Нет, мне не станет легче. Это будет преследовать меня всю жизнь! – она опустила голову и зарыдала.

Павел притянул Аэлиту к себе и обнял, а потом почувствовал её слёзы на своей груди.

– Вот увидишь, пройдёт время и всё это забудется… – шептал он ей.

– Как же мне плохо… плохо… – она прижалась к нему всем телом.

– Знаю…

– Я хочу стереть эти воспоминания из своей памяти. Мне теперь что, будет сниться весь этот ужас каждую ночь? Как я буду спать? Как я буду жить со всем этим?

– Всё будет хорошо… – он попытался убрать прилипшие от слёз волосы с её лица. – Тебе больше ничто не угрожает. Этот мерзавец сейчас за решёткой и останется там надолго, поверь мне… Он больше никогда не причинит тебе вреда, обещаю… Пожалуйста, успокойся… Не плачь…

Павлу казалось, что он убаюкивал её как крошечного ребёнка. Она действительно сейчас была ребёнком: испуганным, плачущим, обиженным. Он по-прежнему обнимал её, поглаживая волосы и спину.

Через пару минут её всхлипы прекратились. Она лежала, прижавшись к его груди, время от времени шмыгая носом. И вдруг среди этой темноты и тишины раздался её придавленный и глухой голос:

– Мне приснилось, что он провёл ножом по моей щеке… Я почувствовала это так, словно это произошло на самом деле… А потом он стал наносить мне порез за порезом по всему моему телу… Я поняла, что мне снится сон, но никак не могла проснуться… Я всё ещё чувствую это ощущение, когда по твоему лицу проводят острым ножом… и эта кровь… и эти его проклятые кровавые инициалы…

Аэлита ещё сильнее прижалась к нему и уткнулась носом в его грудь.

Павел крепче сомкнул руки на её спине и произнёс:

– Это только сон… Ничего этого не произошло на самом деле.

– Как же это страшно… Он же мог на самом деле покалечить меня… Что чувствует человек с изувеченным лицом? Я была так близка к тому, чтобы понять это… Он готов был это сделать со мной, – Аэлита подняла голову с его груди и посмотрела ему в глаза. – Почему ты так долго не приходил за мной?

– Аэлита, я бросился на третий этаж, как только кто-то выбросил вазу из окна. До этого я названивал тебе, но ты не брала трубку.

– Ты понимаешь, что бы могло случиться, если бы ты пришёл хоть на минуту позже? Я бы не смогла жить после такого…

– Аэлита, самое главное ты должна понять, что самое ужасное не случилось. Пожалуйста, перестань думать о плохом.

– Я постараюсь, – проговорила она, а потом приподнялась и посмотрела в окно, из которого исходил седой фонарный свет.

– Мне кажется, эта ночь никогда не закончится, – тихо произнесла Аэлита, но каждый звук её голоса был чётким, как запись в профессиональной студии. – Как же хочется, чтобы поскорее рассвело…

– Тебе нужно поспать…

– Я боюсь спать! – громко сказала она. – А вдруг мне опять это приснится? Я с ума сойду…

– Но я же буду рядом. Я никуда не уйду, – произнёс Павел и она, оторвав взгляд от окна, посмотрела на него. – Если тебе приснится кошмар, то он окажется всего лишь сном, а я буду здесь, чтобы убедить тебя в этом.

Павел взял её за руки и, притянув к себе, лёг на кровать. Аэлита придвинулась к нему и вся съежилась. Павел хотел накрыть её одеялом, но она сказала:

– Нет, не нужно одеяла. Мне не холодно. Но… обними меня ещё крепче, пожалуйста… Настолько крепко, насколько сможешь. Не бойся, я не сломаюсь и не задохнусь…

Она вдруг прижалась к его груди с такой силой, что это ему показалось, что он сейчас сломается или задохнётся. Похоже, истинный смысл выражения «крепкие объятия» он начал понимать только в эти мгновения.

Павел ощущал её тёплое дыхание на своей груди и отчётливо слышал сердцебиение, которое постепенно становилось менее интенсивным. Он почувствовал, как она уснула, но сам так и не смог заснуть в ту ночь.

***

Следующие несколько дней для Аэлиты были очень тяжёлыми. Она стала бояться даже своих любимых ночей, которых всегда считала защитниками. Теперь они превратились во врагов.

Ей продолжали сниться кошмары. Иногда ей снилось, что Носик проводил ножом по её телу, а иногда, что изнасиловал. После каждого такого сна она просыпалась в жутком ужасе. Она всегда рассказывала Павлу, что ей снилось. Он выслушивал её, а потом подбирал такие слова, которые действительно успокаивали её на какое-то время.

Настя тоже поддерживала её. Аэлита виделась с подругой почти каждый день: то в её доме, то в их с Денисом квартире, а иногда они вместе отправлялись на прогулку с детьми. Аэлита даже боялась представить, что было бы с ней, если не Настя и Павел.

Она благодарила Настю за помощь и поддержку каждый день по нескольку раз, но Павлу не могла сказать даже простого «спасибо». Каждый раз, когда она собиралась это сделать, то видела в его глазах что-то такое, что заставляло её молчать. Она не могла объяснить причину этому, несмотря на то, что понимала – он должен знать, насколько важна для неё его поддержка.

Еще одним тяжёлым испытанием для Аэлиты оказалось присутствие на суде. Ей пришлось несколько раз рассказывать о том, как всё произошло. Павел защищал её просто блестяще и делал всё возможное, чтобы ей говорить приходилось как можно меньше.

На суд в качестве свидетеля вызывали Вику, которая не сказала ни одного слова, которое могло быть расценено как слово в поддержку.

В результате Носика признали виновным и посадили в тюрьму.

Чтобы поскорее забыть эту историю, Аэлита решила загрузить себя делами с утра до вечера. В результате она расписала каждый свой день по минутам. Утром она готовила завтрак для себя и Эммы. Потом занималась либо уборкой в доме, либо стирала или гладила. После обеда она гуляла с дочерью, ходила за покупками, а вечером занималась переводом книг.

В итоге её день был заполнен полностью, и к ночи она без сил падала на кровать и крепко засыпала до самого утра.

***

После истории с Носиком Павел стал обращаться с Аэлитой так, как будто она сделана из хрусталя. В течение дня он часто звонил ей и спрашивал о том, чем она занимается и как себя чувствует. А когда они ложились спать одновременно, он крепко обнимал её и, поцеловав в лоб или щёку, желал спокойной ночи.

В такие минуты Аэлита пыталась разглядеть в нём какой-то намёк, позволяющий ей считать, что он хотя бы думает о восстановлении супружеской жизни, но ничего такого она не видела.

Однажды ночью, когда она выходила из душа, то увидела, что Павел собирался ложиться спать. Увидев её, он задержал на ней свой взгляд:

– Тёплый халат? Но я сейчас почти не накрываюсь одеялом. У нас так тепло. Ты не заболела?

– Вряд ли. Просто мне как-то холодно…

– Холодно? Подойди сюда. Я посмотрю, нет ли у тебя температуры, – сказал Павел с такой серьёзностью, что Аэлиту это даже рассмешило. Ведь она-то точно знала, что не больна.

Она присела на кровать рядом с ним.

Он потрогал её лоб сначала одной рукой, потом другой. Затем обеими руками дотронулся до её шеи и плеч.

– Да… нет. С тобой вроде всё в порядке. Но мне кажется, ты какая-то бледная. Ты сегодня сильно устала?

– Не особенно. Я в основном занималась стиркой и переводила книги, а в остальное время была как обычно с Эммой. А вот ты выглядишь очень уставшим.

– Ещё бы! Человек и не может выглядеть иначе, когда возвращается домой с работы к полуночи, – сказал Павел и махнул рукой в сторону.

– Мне не нравится, что ты так часто работаешь допоздна, – услышала она свой тихий, но бархатный голос. – Эмма практически не видит тебя. Ты уходишь – она ещё спит, приходишь – она уже спит. Нельзя жить одной работой.

Он посмотрел на неё, приподняв брови.

– Я почти всегда так работал, но ты никогда раньше мне этого не говорила.

– Ну вот… я говорю сейчас.

Повисла пауза, во время которой они просто смотрели друг другу в глаза. Аэлите казалось, что он хотел услышать от неё нечто большее, но одновременно был доволен и тем, что она только что сказала.

– Ты ведь… можешь что-то с этим сделать? – спросила она, потянув мочку своего уха.

– Я постараюсь, – мягким тоном сказал он. – Закончу с этими делами, а потом буду брать поменьше дел, если… ты действительно этого хочешь…

– Хочу. То есть… мы с Эммой этого хотим, – Аэлите показалось, что она выдавила из себя эти слова как остатки зубной пасты из тюбика. Почему ей было так трудно? Она ведь говорила то, что действительно думала.

– Я рад это слышать…

Она мельком взглянула на него и увидела, что он улыбается, глядя на неё. Аэлита тоже не смогла сдержать улыбку, но сделала это, опустив голову вниз.

– Как же давно я не видел, как ты улыбаешься, – произнёс он, приподняв её подбородок. – Ты так редко это делаешь. При мне. Ты даже не представляешь, как… редко.

Его взгляд вдруг стал таким глубоким. Как будто он приоткрыл для неё дверь во что-то очень личное и сокровенное.

Аэлита была застигнута врасплох. Этот взгляд пугал её и манил одновременно. Ведь это был взгляд незнакомца, но при этом кого-то очень знакомого ей.

– Ты обращаешь внимание на такие вещи?.. Я не знала… – произнесла она.

Ей вдруг стало так жаль, что всё действительно было, как он сказал. Она и вправду не могла улыбаться ему. Не потому, что его вид её не радовал. Но заставить себя она тоже не могла. Он бы сразу распознал в ней неискреннюю улыбку. Ей не хотелось разочаровывать его. Он так много делал для неё. И это ещё раз подтвердили его следующие слова:

– Если бы я что-то мог сделать, чтобы видеть твою улыбку как можно чаще… Если бы я мог стереть из твоей памяти все эти кошмары…

И не сводя с него глаз, она вдруг резко выпалила:

– Поцелуй меня.

– Что?.. – переспросил он, сморщив лоб.

– Что слышал. Пожалуйста, поцелуй меня. Поцелуй меня сейчас…

Она уже начала забывать, что такое, его поцелуй. Но его губы моментально напомнили ей об этом. А потом она почувствовала его руки на своей спине и крепко прижалась к нему. Но через пару секунд он остановился, когда развязав пояс её халата обнаружил, что под ним у неё абсолютно ничего нет. Она «услышала» его немой вопрос и полушёпотом произнесла:

– Понимаешь… у меня был небольшой план…

Она рассчитывала, что эти слова обескуражат его в хорошем смысле, но его лицо по-прежнему было полно серьёзности.

– Ты уверена?.. Я готов ждать сколько угодно. Если ты…

– Нет, нет… Всё в порядке, правда… Поцелуй меня ещё…

Через секунду её халат валялся уже где-то на полу, а она услышала от него:

– Как же я по тебе соскучился…

– Я тоже…

Ей казалось, что откровеннее этого «я тоже» она ещё ничего в жизни не произносила. Она испытывала и гордость, и стыд за свою инициативу, но знала наверняка, что по-настоящему этого хотела.

***

Время летело быстро, и когда Эмме исполнилось три года, родители отправили её в детский сад.

Аэлите без дочери дома стало тоскливо, и она решила записаться на курсы углублённого английского языка. Она была уверена, что ей пришло время повысить уровень квалификации, потому что книги для перевода ей стали присылать всё сложнее. Ещё она продолжала заниматься домашними делами и со временем привыкла к новому образу жизни.

А ещё через год Аэлита и Павел отпраздновали четырёхлетие Эммы Вероники и пятилетие своего брака. Этот день принёс Аэлите много радости. Ведь её любимая дочурка росла и Аэлита с каждым днём всё больше восхищалась ею. Она была уверена, что эта зеленоглазая кучерявая брюнетка очень скоро будет сражать наповал мужские сердца.

Аэлита считала, что её жизнь устоялась: она была замужем, у неё росла дочь, и она занималась любимым делом. Чего ещё она могла желать?

Единственное, что время от времени беспокоило Аэлиту, это не совсем понятные для неё отношения с Павлом. Да, они уже давно хорошо ладили, но между ними оставалось ощущение недосказанности. Как будто они играли роль примерных мужа и жены. Аэлита чувствовала, что однажды наступит день, когда этот знак вопроса между ними исчезнет, оставив после себя какой-то ответ. И чем больше она думала об этой неопределённости, тем сильнее пугалась её.

Она смотрела на своего мужа и не могла понять, как случилось, что за те пять лет, что они прожили вместе, она почти не узнала его. Они жили привычками, которые выработали за эти годы. Аэлита иногда ловила себя на том, что улыбалась не потому что хотела, а потому что так было надо, ведь Эмма должна видеть её весёлой. И Аэлите казалось, что Павел поступал также. Она могла только теряться в догадках, что между ними происходило на самом деле.

Аэлита боялась, что всё построенное ею и Павлом с таким трудом, может однажды рухнуть. Если они начнут всерьёз выяснять отношения, то это может привести к разводу. Но а как же Эмма? Эта милая девочка обожала их обоих и даже не догадывалась о проблемах между своими родителями. Аэлите так хотелось вырастить своего ребёнка в полной семье. Но сколько ещё она сможет выдержать? И сколько ещё сможет выдержать Павел?

***

Все эти мысли перестали беспокоить Аэлиту, когда её дочь серьёзно заболела. У Эммы поднялась высокая температура, а страшный кашель как будто разрывал её маленькие лёгкие. И это случилось в самый разгар лета! Слава богу, Аэлита вовремя заметила недомогания дочери и сразу же вызвала врача на дом. Возрастной и опытный доктор сказал, что Эмма подхватила вирус и ей необходим постельный режим и медикаментозное лечение.

Аэлита сильно переживала, но держалась изо всех сил, чтобы не показывать свой страх перед дочерью. Она была рядом с Эммой двадцать четыре часа в сутки и выполняла все рекомендации врача. Через несколько дней Эмма пошла на поправку.

Когда ей уже можно было вставать с постели, Аэлита отправилась с ней в больницу, чтобы окончательно убедиться в её выздоровлении.

В кабинете во время осмотра упитанный врач в круглых очках оптимистично заявил:

– Не волнуйтесь. Ваша дочь окончательно поправилась. Я выпишу витамины, чтобы организм быстрее восстановился. А так вас только можно поздравить с такой сильной и здоровенькой девочкой!

У Аэлиты в этот момент с души упал огромный камень. Она посмотрела на Эмму, которая открыла какую-то папку с бумагами на столе врача и внимательно рассматривала то, что в ней было.

– Спасибо вам огромное! – произнесла Аэлита, положа руку на грудь.

– Подождите немного в коридоре, – улыбнулся доктор. – Я напишу список витаминов, и вы сможете приобрести их в нашей аптеке.

– Ещё раз спасибо вам! – сказала Аэлита и они с Эммой вышли в больничный коридор.

– Мамочка, пойдём отсюда скорее! – прозвенела Эмма своим тонким голоском. – Мне не нравится, как тут пахнет. У моих кукол сегодня пикник, а я ещё ничего не приготовила.

– Мы очень скоро пойдём, солнышко, – Аэлита дотронулась до кончика носа дочери. – Только подождём, пока доктор выпишет витамины для тебя.

– Хорошо. А что мы будет делать, пока он пишет?

Аэлита улыбнулась. Её дочь не знала, что значит растрачивать время впустую!

– Давай я расчесу твои хвостики. Они у тебя растрепались.

– Ладно. А потом я расчесу тебя!

Усевшись на больничную скамью, Аэлита посадила Эмму себе на колени. Потом она достала из сумочки расчёску, которую носила с собой специально для Эммы и стала расчёсывать её чёрные волнистые волосы.

– Мамочка, – произнесла Эмма и стала приглаживать юбку на своём платьице в горошек. – А у нас в садике появилась одна девочка, которую тоже зовут Эмма. Мне так это не нравится! Когда воспитательница говорит «Эмма», мы обе оборачиваемся. Когда мне это надоело, я подошла к этой девочке и спросила: «Тебя зовут просто Эмма и всё?» Она сказала «да». Тогда я подошла к воспитательнице и попросила называть меня Вероника, чтобы не путать меня с той Эммой. А воспитательница не поверила, что меня зовут ещё и Вероника. Я видела, как она у тебя спрашивала, правда ли это. Ты ещё так разозлилась.

Эмма захихикала и Аэлита вспомнила тот случай. Удивительно, как только её ребёнок смог увидеть злость в её глазах, которую она так тщательно пыталась скрыть. Она действительно разозлилась, когда воспитательница усомнилась в словах её дочери.

– Да, солнышко, это правда. Но тебя же теперь в садике называют Вероникой?

– Ага! Чаще Никой. Меня теперь все так называют. Даже мальчики.

Аэлита уже не в первый раз замечала, что в Эмме сочетались её своенравность и умение добиваться своего, которое было не отнять у Павла. Да, её ребёнок был самым необыкновенным ребёнком на свете!

– Мамочка, теперь давай я тебя расчесу! – сказала Эмма и сделала такой резкий поворот, что расчёска выпала из рук Аэлиты и улетела на почтительное расстояние.

– Ой… – Эмма прикрыла рукой рот.

– Ничего страшного, милая, – улыбнулась Аэлита. – Сейчас мы её поднимем.

– Я сама! – выкрикнула Эмма и сделала движение, чтобы слезть с колен Аэлиты. Но в момент, когда она оказалась на ногах, мужчина, который проходил мимо по коридору, увидел их расчёску. Он поднял её с пола и протянул Аэлите. Её рука вместо того, чтобы взять эту расчёску, зависла в воздухе.

У Аэлиты внутри всё опустилось вниз. Ведь она узнала в этом мужчине Максима. Что он здесь делает? Она думала, что никогда больше его не увидит. И надо же им было встретиться здесь. Господи, это снова случилось… Зачем? Для чего?

Она уставилась на него округлёнными глазами, а он смотрел на неё глубоким взглядом своих карих глаз.

– Я должна была её поднять! Дайте её мне! – Эмма отобрала расчёску, которую Максим ещё не успел отдать в руки Аэлиты. – Держи, мамочка! А теперь тебя расчесу я!

Эмма сунула расчёску в руку Аэлиты и стала приглаживать волосы матери.

– Хорошо… Ты можешь меня расчесать… – и Аэлита снова отдала расчёску своей дочери.

– Мамочка, ты что? Это же моя расчёска. У тебя же есть своя. Или ты забыла? Такая синенькая.

– Да… Она здесь… Сейчас, – промямлила Аэлита и медленно полезла в сумочку, не отрывая от Максима глаз.

В этот момент из кабинета вышел доктор, держа в руках листок бумаги.

– А вот и ваши витамины! – объявил он. – Больше не болейте. А, Максим, и ты здесь!

Они пожали друг другу руки.

– Ну как твой Сидоров поживает? – спросил доктор.

– Он полностью здоров. Сегодня его выписывают.

– Уже сегодня? Как тебе удалось так быстро поставить его на ноги?

– Он настоящий боец.

– Думаю, дело не только в этом. Ты просто гений. Значит, теперь ты нас покидаешь?

Максим сделал неуверенный, но положительный кивок головой.

– Очень жаль… – пожал плечами доктор. – Такие люди, как ты нужны столице.

– Мамочка, ну идём же! – выкрикнула Эмма. – Нам же принесли витамины!

– Да, дорогая. Мы уже уходим, – проговорила Аэлита, а потом обратилась к доктору. – Спасибо вам ещё раз.

Когда Аэлита произнесла эти слова, её взгляд снова остановился на Максиме.

– Мамочка-а-а-а-а! – прокричала Эмма, тряся Аэлиту за руку.

– Так, я думаю, нам с тобой нужно прогуляться до первого этажа, – обратился доктор к Эмме, а потом перевёл внимательный взгляд с Максима на Аэлиту.

– Зачем? – спросила Эмма.

– Чтобы взять для тебя эти витамины. Твоя мама всё равно в них не разбирается.

– Это точно! Мама совсем не понимает ваших бумажек. Она говорит, что вы пишите как курица лапой!

Эмма засмеялась, и её звонкий смех разлился по всему коридору.

– Что ж, скажу тебе по секрету, – прошептал доктор, опустившись на колени. – Она не первая, кто так говорит. Кроме того у нас рядом с аптекой есть лавка с такими вкусными сладостями… М… м… м… Идём, я тебя угощу!

После упоминания о сладостях, Эмма тут же поджала губы от удовольствия и, взяв доктора за руку, зашагала вместе с ним по коридору.

***

Аэлита смотрела ей вслед до тех пор, пока Максим, не затащил её в кабинет, из которого она совсем недавно вышла с Эммой. Аэлита прошла вглубь кабинета, а Максим, закрыв дверь, облокотился на неё спиной.

– Я не верю своим глазам… – проговорила она, запустив пальцы в пряди своих волос. – Что ты здесь делаешь?

– Аэлита… – произнёс он на выходе, – Как же я рад видеть тебя…

Максим сделал пару шагов навстречу ей, но Аэлита выставила руки вперёд:

– Нет! Не подходи ко мне. На что ты рассчитываешь? Что я брошусь к тебе на шею?

– Я просто хочу обнять тебя, – водя глазами туда-сюда, ответил Максим.

– Зачем?

– Потому что все эти годы я не переставал думать о тебе.

Аэлита не могла поверить собственным глазам и ушам. Но это правда был Максим! И он снова смотрел на неё тем же мягким взглядом. Она заметила тоненькие кисточки седины на его висках, которых раньше у него не было. И всё равно он был неотразим.

– Максим, зачем ты мне это говоришь? Какой в этом теперь смысл? Разве мы с тобой всё не решили несколько лет назад?

– Нет. Это ты всё решила за нас двоих, – твёрдым голосом сказал он.

– Максим, я не хочу сейчас снова поднимать эту тему. Я хочу уйти отсюда.

Аэлита направилась к двери. Но когда она проходила мимо Максима, он поймал её за обе руки и притянул к себе.

– Максим, не трогай меня! – она попыталась вырваться, но он удержал её.

– Лита, успокойся, прошу тебя. Почему ты так себя ведёшь?

– Потому что я замужем, Максим. Я больше не хочу ничего выяснять. Продолжай идти своей дорогой, а я буду идти своей.

– Ты… ты хочешь сказать, что счастлива в своём браке? – затаив дыхание, спросил он.

После его вопроса Аэлита опустила голову вниз.

– Почему ты молчишь? – допытывался Максим. – Чтобы окончательно отпустить тебя, я должен быть уверен, что ты живёшь лучшей жизнью, чем могла бы жить со мной. Ответь мне, Аэлита. Тебя действительно всё устраивает в твоей жизни?

– Я… я не знаю… – замотала головой Аэлита. – Иногда мне кажется, что… в моей жизни что-то не так.

– Конечно не так, – он коснулся рукой её щеки. – Потому что ты не должна быть с ним, а должна быть со мной. Разве не этого ты всегда хотела?

– Хотела, но теперь всё изменилось.

– Ты меня больше не любишь? – спросил он и задержал на ней взгляд.

– Я не думаю об этом, понимаешь? Меня это не волнует. Я не думаю о том, кого я люблю, и кто меня любит. Меня волнует только моя дочь. И я буду делать так, как будет лучше для неё.

– Ты думаешь, когда она вырастит и узнает, что из-за неё ты прожила всю жизнь с её отцом, которого не любила, то скажет: «Мама, спасибо тебе за то, что принесла себя в жертву ради меня»?

– Максим, я не хочу всего этого… – произнесла Аэлита и почувствовала лёгкую тошноту.

– Лита, эта наша встреча – наш с тобой шанс. И мы будет жалеть до конца жизни, если не воспользуемся им. Ты сама этознаешь. Послушай, мы уедем ко мне в Екатеринбург, как хотели давным-давно. У меня там двухкомнатная квартира с большой кухней. Мы будем там жить. Я найду тебе работу в издательстве, а Эмму мы отдадим в детский садик. А ещё мы будем с тобой гулять по вечерам и выходным. Рядом с моим домой большой парк. Там так красиво. И вообще Екатеринбург не такой суетной город как Москва. Нам с тобой будет так хорошо вместе. Ты же хочешь этого? Я знаю, что хочешь…

За этими словами Аэлита не заметила момента, когда он наклонился к ней и коснулся её губ своими. Почувствовав это, она тут же отскочила от него. Но его прикосновение успело унести её в события пятилетней давности. Когда она была наивной, юной, не знающей бед провинциальной девчонкой, которая больше всего на свете хотела быть с человеком, который сейчас держал её в своих руках.

– Максим, я так не могу… С чего ты решил, что имеешь право обнимать меня и целовать меня?

– Потому что я люблю тебя и не хочу снова потерять. Прошу тебя, дай нам ещё один шанс… – Максим взял её лицо в свои ладони. – Боже, ты стала ещё красивее. Какое же счастье, что эта встреча произошла. Позволь хотя бы обнять тебя. У меня уже нет сил себя сдерживать…

Максим, не дождавшись её ответа, притянул Аэлиту к себе ещё ближе и крепко обнял. От его объятий из её глаз вырвались слёзы. Ну почему ей было так хорошо в его руках? Почему она таяла как льдинка на солнце, когда он говорил ей о своей любви? И откуда у неё это огромное чувство тоски, которое накрыло её сразу после его слов?

Его объятия были такими горячими, что Аэлита почувствовала, как начала потеть. А когда она ощутила его губы на своей шее, то сразу же высвободилась из его рук.

– Максим, так нельзя… – Аэлита отошла от него на пару шагов.

Его взгляд вдруг стал таким потерянным. Сколько же чувств он разом обрушил на неё сегодня…

– Аэлита, скажи мне, что ты думаешь о моих словах?

– Максим, я не могу так поступить, – она сделала паузу. – Из-за дочери.

– Аэлита, сделав несчастной себя, ты не сделаешь своей дочери лучше, – Максим покачал головой. – Умоляю, пойми это сейчас, иначе потом будет поздно.

Аэлита, взявшись за голову, сделала несколько шагов по кабинету. Её мысли и чувства были в полном беспорядке.

– Максим, ты застиг меня врасплох своим появлением, своими словами…

– Я понимаю и поэтому… – Максим взял со стола листок бумаги и быстро на нём что-то написал. – Вот мой адрес. Приезжай хоть сегодня. Я буду ждать тебя вместе с твоей дочуркой. Как ты её назвала?

– Эмма… Эмма Верóника.

– Эмма Верóника? – переспросил Максим, а потом улыбнулся. – Ничего себя… Вот это, я понимаю, имя. Звучит как музыка.

– Да…

– Я буду ждать вас вместе с Эммой. Сегодня вечером я должен был возвращаться в Екатеринбург, но я подожду вас. Без тебя и Эммы я никуда не уеду. Я люблю тебя.

Господи, как же она мечтала услышать от него такие решительные слова несколько лет назад. Но разве сейчас уже не было слишком поздно? Тогда почему что-то внутри неё отзывалось на его слова? Ей захотелось не просто идти, а бежать за ним.

– Максим, наверное, ты прав, – потирая ладони, произнесла она. – Но я… боже, как же всё это непросто и… страшно.

– Чего ты боишься?

– Сделать хуже.

– Ты не сделаешь хуже. Ведь ты моя и всегда была моей. Тебе нужно будет просто собрать вещи, вызвать такси и приехать ко мне.

Аэлита улыбнулась, глядя на него. Она чувствовала, как будто в её душе расцвели одуванчики, на которые он подул и воздушный вихрь обрушился на неё, захватив её чувства.

– Я должна всё обдумать, Максим. Это очень серьёзно.

Он кивнул, приняв строгое выражение лица.

– Хорошо. Ты права. Это всё действительно серьёзно. Я буду ждать вас столько, сколько потребуется.

***

Аэлита больше не могла себя обманывать. Максим был прав. Их встреча не случайна. Она была обязана поступить так, как подсказывало ей сердце. А оно кричало ей о том, что она должна что-то менять в своей жизни. После встречи с Максимом ей стало понятно, что именно она должна изменить. «Искусственная» семейная жизнь с Павлом когда-нибудь доведёт её до края пропасти. Нужно было спасать себя, пока жизнь давала ей такой шанс.

Вернувшись домой после встречи с Максимом, Аэлита отпустила Эмму вместе с Марго в сад, что её дочь смогла организовать своим куклам пикник, а сама поднялась в спальню.

Тихо прикрыв за собой дверь, она огляделась вокруг. Нет, это было не её место. Ей нужно навсегда покинуть его. Максим увезёт её далеко отсюда, и она начнёт новую жизнь вместе с ним.

Оглядывая комнату, в которой прожила пять лет, Аэлита вынуждена была признать, что ей хотелось плакать, думаю о том, что она должна распрощаться с ней. Нет, это простая привычка! Когда она уезжала из дома в Североуральске, то тоже переживала из-за разлуки с привычным гнёздышком. Её болезненная привязанность к вещам была плохой привычкой. Но она это переживёт!

Павел… Этот человек стал её мужем на пять лет. Но Аэлита вынуждена была признать, что они были друг для друга чужими людьми. Они жили как соседи в коммунальной квартире. Нет, так прожить всю жизнь она не хочет. И Павлу будет лучше без неё. В последние годы он был так добр к ней, и Аэлите хотелось, чтобы он встретил женщину, которая полюбит его. Он этого заслуживал. А она сможет построить счастливую семейную жизнь с Максимом. Слава богу, что они сегодня встретились. Эта встреча расставила всё по своим местам.

Только одна вещь вызывала у Аэлиты сильное беспокойство. Как сказать Эмме, что её папа больше не будет жить с ней? Господи, неужели её дочери тоже суждено стать безотцовщиной? Нет! Она этого не допустит! Ведь у неё есть Максим, и он сможет заменить Эмме родного отца. Неизвестно конечно, когда это произойдет, но она всё для этого сделает!

Через пару часов Аэлита начала собирать вещи и одновременно думала над тем, как всё сказать Павлу.

***

Он вернулся домой, когда она заканчивала собирать вещи. Было только два часа дня. Увидев её с чемоданов в руках, он улыбнулся и, сморщив лицо, спросил:

– Ты что собралась к маме?

– Почему ты так рано? – округлила глаза Аэлита.

– Я сегодня чертовски устал, – потягиваясь, сказал Павел. – Завтра задержусь, если будет нужно. Как Эмма?

– Сейчас спит. Врач сказал, что она здорова.

– Слава богу.

– Да… – проговорила она.

– Так всё-таки, куда ты собралась? – повторил свой вопрос Павел.

Её сердце учащенно забилось. Аэлиту накрыло чувство торжественности, как перед игрой в спектакле. Но это возбуждение не было приятным.

– Просто я решила… решила уйти от тебя, – и она вместо того, чтобы сложить последнюю кофточку, просто бросила её в чемодан, а потом начала его закрывать.

– Уйти… – услышала она его чёткое, но тихое слово. – С чего вдруг? Что случилось?

Она почувствовала, как он начал делать медленные шаги ей навстречу. Но она по-прежнему была занята застёгиванием чемодана, и её глаза были опущены.

– Сегодня в больнице я встретила… встретила Максима, – выдохнула Аэлита. – Мы поговорили я… я решила, что ухожу к нему.

Застегнув чемодан полностью, Аэлита спустила его с кровати и покатила к двери.

– Вещи Эммы я уже собрала, – добавила она. – Я разбужу её, и мы уйдём. Не волнуйся, ты сможешь видеть её. Потом мы обо всём договоримся.

Аэлита вышла из комнаты, так и не сумев взглянуть на него. Как бы ей хотелось, чтобы на этом всё закончилось. Но Павел догнал её, когда она собиралась войти в комнату дочери.

– Ты Эмме что-нибудь говорила? – спросил он, подбежав к ней.

– О чём?

– О том бреде, про который ты мне только что сказала.

– Я ей ещё ничего не говорила. Объясню всё по дороге.

Она взялась одной рукой за дверь комнаты Эммы, но Павел не позволил ей её открыть. Он забрал у неё чемодан и сказал:

– Сначала поговорим.

А потом он повёз чемодан за собой по коридору.

– О чём нам говорить? Я тебе всё сказала! – выкрикнула Аэлита ему вслед.

Павел ничего не ответил. Аэлите пришлось последовать за ним. Она увидела, что он спускается с лестницы. Когда Аэлита его догнала, они оба оказались в гостиной.

– А теперь говори, как есть, – произнёс он и сложил руки перед грудью.

– Повторяю, я тебе сказала всё.

Павел в ответ на её слова сначала опустил голову вниз, а потом произнёс, глядя ей в глаза:

– Если ты сказала мне действительно всё как есть, то ты нашла очень оригинальный способ послать то, что у тебя пока ещё есть, к чёрту.

– Я просто хочу сделать так, как хотела давным-давно. Когда-нибудь я бы всё равно ушла.

– И тебе вдруг стало плевать на собственную дочь?

– Не говори ерунды! Ты отлично знаешь, что я её люблю больше жизни.

– Теперь я в этом сомневаюсь.

Аэлита провела рукой по вспотевшему лбу.

– Мне всё равно, что ты думаешь. Я решила, что уйду и сделаю это. Пусти, я заберу Эмму.

Аэлита попыталась подняться вверх по лестнице, но Павел загородил ей путь.

– Иди, если хочешь, но Эмма останется со мной.

– Нет! – Аэлита продолжила свои попытки, но Павел схватил её за плечи и оттолкнул назад.

– Она останется со мной, – повторил Павел.

– Ты не можешь помешать мне забрать её. В первую очередь ей нужна мать!

– Ей будет плохо с матерью, которая своими бредовыми решениями навредит ей.

– Нет! Она всё поймёт! – Аэлита убрала волосы за уши и почувствовала, как её голос слегка задрожал. – Многие дети живут на два дома. Мы всегда ограждали её от неприятностей. Но она должна узнать, что не всё бывает так, как мы хотим. Это будет её первый горький жизненный опыт.

– Аэлита, ты можешь делать, что хочешь, но я не позволю, чтобы за собой ты потащила ещё и нашу дочь. Что с тобой произошло? Я думал, ты уже давно оставила этого доктора в прошлом?

Павел слабо улыбнулся и приоткрыл губы. Аэлита, вздёрнув подбородок, посмотрела на него и произнесла:

– Да, я действительно почти забыла о существовании Максима, но не только о нём. Вычеркнув его из своей жизни, я вычеркнула и свою надежду на счастье. Но сегодня, встретив его, я поняла, чего лишила себя. Когда появилась Эмма, я просто смирилась с жизнью, в которую ты меня втянул. Но я больше так не могу! Не могу терпеть жизнь рядом с тобой!

– Неужели ты и вправду только терпела меня? – спросил он, покачивая головой и не сводя с неё глаз. – Всегда терпела?

– Да! Да! Да! – прокричала она, нервно взмахнув руками. – Неужели это сюрприз для тебя? В начале нашей совместной жизни я скандалила, устраивала истерики, пыталась найти способ уйти от тебя. А после рождения Эммы я просто стала тебя терпеть. Но всё! У меня больше нет сил! Я сыта по горло этой лживой пятилетней жизнью с тобой!

После её слов повисла тишина. Аэлита слышала только своё дыхание.

– Ты решила это окончательно? – спросил Павел.

– Окончательно и бесповоротно!

– Тогда скатертью дорога, но Эмма останется со мной!

Его зелёные глаза потемнели и стали казаться практически чёрными.

– Ты опять пытаешься меня удержать? Сколько можно?

– Разве я пытаюсь тебя удержать? Наоборот, я тебя отпускаю. Но я же не могу остаться ни с чем, правда? Ты вернёшься к своему доктору, а с чем останусь я? Моя дочь останется со мной.

Аэлите казалось, что этими словами он разрывал ей душу пополам. Он заставлял её сделать выбор между дочерью и Максимом.

– Пожалуйста, не делай хуже, – она почувствовала, как её глаза увлажнились. – Позволь мне забрать дочь. Поступи по-человечески.

– Ты предлагаешь мне, как говоришь, по-человечески выкинуть свою жизнь на помойку? Если в моей жизни не будет ни тебя, ни Эммы, значит, я сотру из неё целых пять лет.

– Ты знал на что шёл, когда женился на мне. Я всегда была против нашего брака. Ты сам виноват в том, что сейчас происходит.

– Зачем ты лезешь в прошлое, Аэлита? С тех пор прошло сто лет. Какая теперь разница кто и в чём был виноват?

Действительно, теперь это не имело значения. Важным было только одно – её дочь. Она будет вырывать её у него собственными зубами, если понадобится.

– Ты должен отдать мне Эмму!

– Моя дочь останется со мной, – настаивал Павел.

Аэлита сжала руки в кулаки и почувствовала, как в её груди что-то загорелось.

– Она не твоя дочь! – выпучив глаза, выкрикнула она.

От этих слов лицо Павла побледнело, а его глаза широко открылись.

– Что ты сказала?

– Что слышал. Я родила её не от тебя.

Он приподнял брови и сморщил лоб:

– Это враньё!

– Нет, это правда. Помнишь, ты ездил в Сочи? – сказала Аэлита и не узнала свой механический голос. – На следующий день, сразу после твоего отъезда, я отправилась на экскурсию по Москве. В Измайловском парке я встретила Максима. Она его дочь. Я родила Эмму от него.

– Что ты несёшь? Это не может быть правдой!

Павел сцепил руки на животе и громко задышал. Аэлита, выставив грудь колесом, наблюдала за ним.

Через несколько секунд он подошёл к лестнице и опёрся о её перила. Аэлита слышала его дыхание, но лица рассмотреть не могла: он встал к ней спиной и опустил голову, поддерживая её рукой.

– Ничего не понимаю… Если это правда, тогда почему ты тогда не ушла к нему? – спросил он. – Почему пришла ко мне?

Аэлита ответила ему ледяным тоном:

– Потому что Максим поставил на первое место не меня, а свою работу. Я хотела отомстить ему. Но когда я увидела его сегодня, то поняла, что глупо было так поступать. Эмма его дочь и он должен об этом знать.

Павел горько засмеялся, продолжая стоять рядом с лестницей, отвернувшись от неё:

– Всё это, конечно, замечательно… – проговорил он. – Только причём здесь я? Что я тебе сделал, чтобы заслужить обман такого масштаба?

Как же Аэлите хотелось сказать, что Эмма его дочь, а соврала она только потому, что он не оставил ей выбора. Но она не могла этого сделать. Потому что другого оружия против его настырности просто не существовало.

– Я больше не хочу об этом говорить… – сказала она и хотела отойти от него. Но Павел подбежал к ней и схватил за плечи. Ей стало больно от его резких движений, и она сморщила лицо.

– Нет, Аэлита. Ты думаешь, я не человек? Что я бесчувственный? Что со мной можно поступать, как с вещью? Объясни мне всё сейчас же!

Но Аэлита не хотела продолжать этого разговора. Её ответ толкал её к ещё одному вранью. Но если она признается Павлу, что соврала в том, что Эмма не его дочь, он точно ей её не отдаст.

– Да, я сволочь. Да, я обманула тебя, – выкрикнула она ему в лицо. – Вот такой я на самом деле человек. Что? Не веришь мне? Тогда спроси Маргариту Васильевну или кого угодно из прислуги. Они подтвердят, что на протяжении двух месяцев, что ты отсутствовал, я каждый вечер уезжала из дома. Всё это время я была с Максимом.

Павел с брезгливым выражением лица отцепил от неё руки и сделал один шаг назад.

– Почему ты уверена, что Эмма его дочь? Она может быть и моей.

– Я женщина и мне лучше знать.

– Ты не женщина, – он сложил руки на пояс и наклонил к ней голову. – Сказать, кто ты?

– Называй меня, как хочешь, но только отдай мне дочь.

Аэлита предприняла ещё одну попытку, чтобы подняться за дочерью, но Павел оттолкнул её в сторону так, что она чуть не упала. Его глаза полностью почернели, а фигура напомнила разъярённого зверя в прыжке.

– Даже если то, что ты сказала правда, я всё равно не отдам тебе Эмму. Я люблю её и мне не важно родная она мне или нет. Она зовёт меня папой и тоже любит меня. Я буду бороться за неё. Если ты дура настолько, что не видишь счастья, которое у тебя перед носом, то можешь делать всё, что захочешь со своей жизнью. Но Эмма останется со мной!

Аэлита почувствовала, как мурашки побежали по её телу, а губы задрожали. Нет, она боялась не того, что он может ударить её. Ей было страшно, когда она думала о других последствиях, к которым могли привести его слова.

Павел продолжил:

– Надумаешь подавать в суд? Милости прошу в мой мир! Я из кожи вон вылезу, чтобы тебе даже с ней видеться не позволили. Война так война, Аэлита. Я не отдам тебе Эмму.

– Ты просто сошёл с ума! – громко произнесла она. – Как она будет без матери?

– Я что-нибудь придумаю, чтобы не травмировать её. За это – будь спокойна. Пусть лучше Эмма останется с отцом в родном доме, чем окажется в дебрях вместе с сумасшедшей матерью и её любовником.

Аэлита облизала подсохшие губы и произнесла:

– Со мной ей никогда не будет плохо. Я этого не допущу. Когда-нибудь Максим полюбит её и…

– Закрой свой рот! – выкрикнул Павел и, сделав шаг вперёд, оказался рядом с ней. – И больше никогда не связывай мою дочь с этим человеком. Эмма – моя дочь. Я растил её с самого рождения. Я наблюдал за ней, пока она росла в твоём животе. Всё это имеет гораздо большее значение, чем кровь. Если ты уходишь к нему, то она не будет жить с вами. Будешь приходить в наш с Эммой дом по расписанию.

– Нет… – покачала Аэлита головой. – Ты не посмеешь так поступить.

– Я не вижу другого выхода. Аэлита, посмотри на себя, – он сложил руки и окинул её оценивающим взглядом. – У тебя ни денег, ни жилья. Я уже молчу про твоего любовника. А у меня с деньгами всё в порядке. Суд отдаст Эмму мне.

– Какой ещё суд? – сморщив лоб, спросила она.

– В который тебе придётся подать, чтобы забрать у меня Эмму.

– Ты просто спятил.

– Может быть, – тихо сказал он. – Но сейчас уже я сам хочу, чтобы ты ушла. Аэлита, уходи.

Павел стал выталкивать Аэлиту из гостиной к выходу.

– Нет! Не выгоняй меня без дочери! Я не представляю свою жизнь без неё.

– Меня это не волнует. Я больше не хочу тебя видеть.

Павел вытолкнул её на улицу, а потом позвал Сергея, своего водителя. Аэлита изо всех сил сопротивлялась, но они вдвоём запихнули её в машину вместе с чемоданом и заблокировали двери.

– Отвези её куда она попросит, – сказал Павел, когда Сергей сел за руль.

Он смотрел на неё через полуоткрытое боковое стекло автомобиля. Он часто дышал, а его ноздри раздувались.

Его бегающий по ней взгляд и приоткрытый рот говорили о том, что он хотел ей что-то сказать.

Но он этого так и не сделал.

В какой-то момент Павел стукнул по машине. Через секунду автомобиль двинулся вперёд.

Аэлита смотрела на него до тех пор, пока машина не завернула за поворот. А потом она разрыдалась, уткнувшись лицом в заднее сиденье.

***

Сердце у Аэлиты разрывалось на части. Может Павел был прав? Неужели она совершила ошибку? Но ей так хотелось стать, наконец, счастливой. Целых пять лет она жила не своей жизнью. Сначала была игрушкой в руках мужа, а потом её мыслями и чувствами завладела её любимая дочурка. Как она будет без неё?

Она приехала на тот адрес, который дал ей Максим. Он снимал скромную однокомнатную квартиру далеко от центра, которая нуждалась в ремонте. В комнате стоял только один раскладной диван и старенькая тумбочка. Встроенный шкаф располагался в коридоре. На кухне даже не было гарнитура, а стояли только шумный холодильник, стандартная газовая плита, начищенная раковина и деревянный стол с двумя табуретами. Ванная и туалет тоже выглядели небогато.

Максим встретил Аэлиту с распростёртыми объятиями, но огорчился, увидев её без Эммы. Он пригласил её в кухню, где уже был накрыт стол для чаепития. Пока Максим делал последние приготовления, Аэлита рассказала ему, почему приехала без дочери.

– Лита, зачем ты его обманула?.. – качая головой, произнёс Максим, опустившись на стул рядом с ней. – Пойми, если у вас с Павлом дойдёт дело до суда, то там вас обязательно заставят сдать тесты на родство. Что ты будешь делать, когда все узнают, что Эмма – дочь Павла, а ты всех пыталась обмануть?

– Максим, он не оставил мне выбора… – проговорила Аэлита и приложила руку к горлу, почувствовав в нём комок. – Он не отдавал мне дочь. Я сказала это от отчаянья…

– Милая, прошу тебя, позвони ему как можно скорее и признайся в своей ошибке, – мягким голосом произнёс Максим. – Иначе потом ты точно не сможешь забрать у него дочь.

– Хорошо, Максим, но только не сегодня… Я не могу… – Аэлита сморщила лицо.

– Я понимаю, – сказал Максим и коснулся её щеки. – Лита, мы обязательно преодолеем все трудности. Мы же теперь вместе. Сейчас я заварю тебе травяной чай, и ты успокоишься.

Но как чай мог помочь ей успокоиться? Ей станет легче только, когда её дочь будет рядом с ней.

***

Аэлита всё-таки подала в суд на развод и на определение места жительства Эммы с ней. В глубине души она не понимала, зачем это делает. Павел был прав. У неё ничего не было. Ничего, кроме огромной любви к своему ребёнку. Но суду одной любви было мало.

Вскоре после подачи заявления ей сообщили, что она не сможет видеться с дочерью до вынесения решения суда. Аэлита была в бешенстве. Она отлично знала, кто был виноват в этом. А ещё её муж поспособствовал тому, чтобы судебное заседание постоянно откладывали. Как он смог добиться того, что четырёхлетней девочке не позволяли видеться с матерью, Аэлита не представляла.

Когда её сотая попытка дозвониться до Павла потерпела неудачу, она отправилась в его дом. Но ворота были заперты. Она стала колотить по ним и через пару минут к ней вышла Маргарита Васильевна. Она сказала через ворота, что не впустит её. От этого Аэлита начала колотить по воротам ещё сильнее и стала кричать, чтобы кухарка впустила её. Но Маргарита Васильевна попросила её не делать хуже, потому что Павел сказал Эмме что-то такое, что не огорчило её и она сейчас спокойно относится к отсутствию матери. А если девочка увидит её в такой истерике, то сразу начнёт переживать. От этих слов Аэлита, прислонив голову к воротам, стала плакать и говорить, что это несправедливо. На что Маргарита Васильевна сказала, что прежде чем обвинять кого-то в несправедливости, ей самой изначально нужно было поступать по ней. А потом пожилая женщина ушла, громко топая ногами.

Когда Аэлита попыталась позвонить на домашний телефон, то оказалось, что этот номер теперь принадлежит другим людям.

Она сходила в детский сад, но воспитательница сказала, что Павел перестал водить сюда дочь.

Аэлита не сдавалась и стала караулить возле дома.

Однажды она подкараулила Вику. Аэлита набросилась на неё с просьбами и мольбами впустить её, но Вика убежала от неё как от чумы. Перед этим она сказала, что выполняет распоряжение своего хозяина, от которого зависит её работа и зарплата. А ещё Вика напомнила ей, что такими поступками она нарушает предписание суда и если ещё такое повторится, ей придётся вызвать полицию.

Аэлита не могла прийти к Павлу на работу, потому что просто не имела представления, где он работал. Она попыталась связаться с его родителями, но они только отчитали её и больше не захотели разговаривать. Павел наговорил им кучу чепухи о том, что она бросила дочь и сбежала к любовнику.

Она даже попросила помощи у мамы, но Изабелл встала на сторону Павла. Она сказала, что он никогда не причинит её внучки вреда и его решение в связи с поступком Аэлиты правильное.

Единственным человеком, который поддерживал Аэлиту, была Настя. Но она постоянно капала ей на нервы тем, что пыталась уговорить вернуться в семью. Аэлита, которая и так была всё время на взводе, не могла выдержать Настиных нравоучений и, в конце концов, сказала подруге, что не нуждается в её помощи. В принципе Настя и не хотела ей помочь. Она хотела её переубедить. Но Аэлита даже и не думала отступать.

***

Её ожесточённость шокировала Максима с каждым днём всё больше. Они не говорили ни о чём, кроме Эммы и о том, как поскорее забрать её у Павла. Всё это время Аэлита была озлоблена. Она практически перестала есть, и Максим не мог заставить её нормально питаться, потому что для неё кроме Эммы больше ничего не имело значения.

Максим пытался её успокоить, но ему это не удавалось. Каждая его новая попытка терпела поражение. Единственное, что могло привести Аэлиту в чувство, так это присутствие дочери. Но она не могла получить её и от своего бессилия злилась ещё больше.

Когда первого августа наконец назначили первое судебное заседание, Аэлита была готова к нему, как воин был готов к битве. Максим отправился вместе с ней. Но суд так и не состоялся, потому что на него не явился Павел, у которого была, как им сказали, уважительная причина. Аэлита рвала и метала. Она была зла, как никогда раньше. Максим даже боялся, что её могли арестовать. Ему еле-еле удалось увести её из суда без последствий.

Максим смог успокоить Аэлиту только дома. Когда она вся в слезах бросилась на диван и уткнулась в него, Максим подошёл к ней и попытался обнять. Аэлита прижалась к нему и заплакала ещё громче. Он стал успокаивать её, как маленького ребёнка, шепча на ухо слова утешения. Когда её всхлипы стали тише, Максим не смог удержаться и поцеловал её, свалив на диван. Аэлита тут же начала вырываться. Когда она встала на ноги, то выкрикнула:

– Как ты можешь думать об этом сейчас?!

– Аэлита, я…

– Мне нужна моя Эмма… Мне нужен мой ребёнок… Я так хочу её увидеть, обнять… – бормотала она, смотря куда-то в пустоту, а потом громко произнесла:

– Я позвоню Павлу!

Максим схватил Аэлиту за руку, не позволив ей взять телефон.

– Ты звонишь ему каждый день по сто раз. Хватит мучить себя! – сказал он твёрдым голосом.

Аэлита, сильно сморщив лицо, с силой освободила свою руку.

– Максим, как ты не понимаешь, я должна что-то делать иначе сойду с ума! Я не перестану трезвонить ему, потому что вчера он всё-таки ответил мне.

– Ответил? – переспросил Максим, приподняв брови. – Ты ему сказала, что Эмма на самом деле его дочь?

– Я не успела, – Аэлита развела руками. – Он мне издевательски намекнул, что я испробовала уже все способы, чтобы связаться с ним, но ни разу не догадалась сделать это через его работу. Да я просто не знаю адреса его чёртовой работы! А он отказался мне его дать! И что мне теперь делать?

Она уставилась на него взглядом своих ярких синих глаз. Но Максим так ей ничего не ответил. Тогда Аэлита схватила свой телефон с дивана и нервно стала тыкать в него пальцами.

– Я дозвонюсь до него… Я должна знать, как там моя дочь… Он должен взять трубку… Я достану его своими звонками. Он не выдержит и ответит мне.

Максим больше не мог видеть её такой.

Пока она была занята попытками дозвониться Павлу, он ушёл на кухню. Там он набрал номер телефона одного своего пациента, которому когда-то спас жизнь. Он работал в полиции и через несколько минут Максим знал, где работал Павел.

Когда он вручил бумажку с адресом в руки Аэлиты, то увидел, как её глаза неестественно заблестели. Он даже не успел предложить сопровождать её, потому что Аэлита в ту же секунду пулей вылетела из квартиры на улицу.

***

Павел работал в высотном современном здании, напоминающем идеальный картонный домик. Она догадывалась, что её могли не пропустить к нему: наверняка, он предупредил о ней охрану. Несмотря на его телефонные намёки, было понятно, что просто так она не сможет к нему пройти. Она решила подождать его.

Аэлита караулила его четыре часа, и вот, наконец, Павел вышел из офиса.

Он направился к своей машине и Аэлита пошла вслед за ним. Когда она подошла к нему, он стоял к ней спиной, собираясь открыть дверцу автомобиля. Аэлита окликнула его и он обернулся.

Первое, что она сделала, так это залепила ему пощечину со всей силы, которая только была в ней. Видимо, сил на тот момент у неё было не мало, потому что Павел от её действий пошатнулся в сторону и облокотился спиной о машину. Он смотрел на неё с широко раскрытыми глазами, держась рукой за щёку.

– Верни мне мою дочь или я тебя убью! – Аэлита заорала во весь голос, несмотря на то, что Павел был совсем рядом.

Вдруг его удивление перешло в усмешку:

– Лучше скорее уноси отсюда ноги, истеричка.

Павел снова принялся открывать дверцу. Но Аэлита набросилась на него и стала бить по нему руками. Он развернулся к ней и попытался утихомирить. Она продолжала кричать:

– Отдай мне Эмму! Ты всё равно отдашь её мне! Меня ничто не остановит! Я заберу её у тебя! Украду!

На её крики подбежал высокий и широкоскулый охранник. Он оттащил её от Павла.

– Держи её крепче. Она не в себе, – предупредил его Павел.

– Так это и есть ваша жена! – сделал круглые глаза охранник. – Бесполезно кричите, девушка. Вы не можете видеть свою дочь по распоряжению суда.

– Что это за суд такой, который не позволяет матери видеть своего ребёнка?

– А вот то, что вы хорошая мать будете доказывать суду. А сейчас бессмысленно устраивать эти сцены. Уходите сами или я вызову полицию!

Аэлите показалось, что охранник говорил заученные фразы. Видимо, Павел не только подготовил персонал к её появлению, но и даже ввёл в курс их дела.

Она немного угомонилась, но охранник по-прежнему держал её.

– Ты собираешься свести меня с ума? – крикнула Аэлита, посмотрев на Павла. – Я больше не могу без дочери! Я не видела её целый месяц и даже не представляю, как она, потому что ты, чёрт бы тебя побрал, даже не отвечаешь на мои звонки!

– Аэлита, ты наплевала на свою дочь, когда уходила от меня.

– Не смей так говорить! Я ушла от тебя, а не от неё. Если тебе не жаль меня, пожалей хотя бы Эмму. Она не видела мать целый месяц!

– Эмма уверена в том, что ты на секретном задании, – сказал Павел, сложив руки в карманы джинсов.

– Что? Что за чушь ты наговорил моей дочери?

– Долго объяснять. Ты просто будь уверена, что Эмма в порядке.

Аэлита вдруг осознала, что ей пришлось пройти через столько препятствий, убить такое количество нервных клеток, чтобы, наконец, просто услышать – её дочь в порядке!

– Неужели было так трудно взять трубку и сказать мне об этом по телефону? Я себе места не находила всё это время. У тебя просто нет сердца!

– Могу и про тебя сказать тоже самое.

Аэлита прекрасно понимала, что эта встреча была её единственным шансом увидеться с дочерью. И она добьётся этого любым путём!

Она притворилась, что потеряла сознание. Охранник придержал её, и она не упала. Потом Аэлита почувствовала, что Павел подбежал к ней и стал махать ладонью перед её лицом. В этот момент Аэлита резко подскочила и вцепилась в мужа. Охранник предпринял попытку оттащить её, но Аэлита не заботясь о том, какими будут последствия от её действий, одной рукой ухватилась за Павла, а другой ударила охранника кулаком в лицо. Она попала по его губе, а потом заметила на ней кровь.

– Безмозглая дура! – с этими словами охранник хотел схватить Аэлиту и ей даже показалось, что он стал замахиваться на неё, но Павел жестом остановил его и сказал, что дальше он сам во всём разберётся. Мужчина, бросив на Аэлиту злобный взгляд, стал удаляться.

Она смотрела поверженному мужчине вслед, как вдруг услышала слова мужа:

– Ты здорово похудела. Неужели твой дорогой и единственный не кормит тебя? Или ему хватает средств только на оплату шикарных апартаментов, в которых вы живёте?

– Отвези меня к Эмме! – Аэлита проигнорировала его издёвку и вцепилась ногтями в его рубашку. – Я хочу увидеть её и обнять. Пожалуйста… Есть в тебе хоть что-то человеческое?

– Я просто так ничего для тебя делать не буду.

– Хорошо. Я готова на всё. Что тебе нужно?

Она впилась в него взглядом и, не моргая, ждала ответа.

– Я прямо сейчас отвезу тебя домой, и ты сможешь увидеть Эмму. Я даже обещаю договориться о том, чтобы суд назначали раньше срока. Возможно, его даже перенесут на послезавтра.

– Ты говоришь правду?

– Чистейшую.

– Что ты хочешь взамен этого?

– Тебя, – и он резко, взяв её за запястья, буквально отодрал её ногти от области чуть ниже ключицы. Она увидела, что поцарапала его до крови. Но из-за его ответа о чувстве жалости по отношению к нему не могло быть и речи.

Аэлита, в общем-то, ожидала услышать подобные слова. В конце концов, что ещё у неё было, кроме самой себя? Но это не помешало ей разозлиться на него ещё больше.

– Какой же ты всё-таки нахал… Ты всегда был нахалом, – она постаралась произнести эти слова с отвращением.

– Ты согласна, как я понимаю? Ты же сказала, что готова на всё.

– Как тебе только хватает наглости предлагать мне такое? Ведь я ушла от тебя к другому. Чёрт бы тебя побрал, но у меня нет выбора! Нет смысла даже спорить с тобой. Я слишком сильно хочу увидеть свою дочь. Я действительно пойду ради неё на всё!

Павел усмехнулся.

– Мне абсолютно наплевать, что ты думаешь об этом. Когда-то ты изменила мне с ним, а теперь изменишь своему любовнику со своим мужем. Смешно, не правда ли? И перестань строить из себя недотрогу! Мы занимались этим столько раз. Подумаешь, будет ещё один. Всё просто – ты встречаешься с Эммой, но остаёшься со мной на всю ночь. Как в старые добрые времена, вся семья будет вместе.

Аэлита, сжав челюсти, произнесла:

– Я была уверена, что это время больше никогда не настанет.

А потом она резко открыла дверцу машины и села на заднее сиденье.

***

Всю дорогу они ехали храня молчание. Аэлита не знала, что скажет Максиму, когда вернётся. Она ничего не взяла с собой. В кармане её бежевого вязаного кардигана были только мелкие деньги и проклятая бумажка с адресом работы Павла. Она не могла вспомнить номера мобильного Максима. Да даже если бы она и знала его номер, что бы она ему сказала? Что ради встречи с дочерью она должна остаться со своим мужем на всю ночь? Бред, бред, бред…

Во что превратилась её жизнь? Она стала сплошной путаницей. Сегодня ночью она должна будет изменить Максиму со своим мужем. Но Максим никогда не был её любовником, поэтому она не знала, можно ли было расценивать это как измену. Да какая разница? Главное, что она наконец-то увидит свою Эмму и сможет обнять её! Больше её ничто не интересовало. Во всяком случае, пока.

Когда Аэлита вошла в дом, то испытала смешанные чувства. Она не стала заострять на них внимание в основном по тому, что они были ей очень неприятны.

Аэлита подумала, что Эмма в это время, скорее всего, играла в своей комнате и решила подняться к ней. Она переступила всего через одну ступеньку и резко остановилась, потому что услышала голос своей дочери:

– Папочка, это ты так рано?

Эмма выбежала на лестницу и, увидев Аэлиту, тут же бросилась к ней.

– Мама! Мама, приехала!

От звуков её голоса у Аэлиты внутри всё передёрнулось. Её захватил смех сквозь слёзы. Она присела на колени и, когда Эмма оказалась в её объятиях, она почувствовала себя самой счастливой на свете.

– Мамочка, ну наконец-то ты приехала! Мы с папой тебя заждались. Почему ты так долго?

Эмма надула губы, вцепившись в своего плюшевого жирафика.

– Не волнуйся, солнышко. Я больше никуда не уйду. Теперь я всегда буду с тобой. Родная моя…

Аэлита тут же пожалела о своих словах. Ну что она несла? Но она не могла думать о завтрашнем дне в состоянии такого всеобъемлющего счастья.

– Значит, ты выполнила своё задание? Мы спасены?

– Да, да… – Аэлита вспомнила о том, что Павел говорил Эмме о том, что она была на каком-то секретном задании.

– Вот здорово! Мамочка, хватит плакать. Мы же спасены! Надо радоваться, а ты плачешь. Хватит…

Эмма своими нежными маленькими пальчиками стала вытирать слёзы с её глаз.

– Прости, милая. Я больше не буду плакать.

– Как всё-таки хорошо, что ты спасла мир. А то папа говорил, что у тебя не получится… что инопланетяне тебя заберут с собой. Я так испугалась…

Эмма опустила глаза. Аэлита развернулась и увидела Павла, который стоял сзади них всего в паре шагов. Он глядел в потолок и делал вид, что был абсолютно ни при чём. Аэлита снова повернулась к дочери.

– Эмма, папа пошутил. Тем более я же здесь. Инопланетяне всё сделали, как я им сказала. Они больше не потревожат нашу планету.

– Вот и хорошо! У них есть свой дом. Пусть там и живут, а нас не трогают.

Аэлита улыбнулась и кивнула дочери.

– Тогда давайте пойдём в парк! – воскликнула Эмма, подпрыгнув на месте. – Папа обещал меня сегодня сводить туда, если придёт пораньше!

Эмма посмотрела в сторону Павла, а потом Аэлита услышала его голос.

– Конечно, дорогая. Собирайся и мы все вместе пойдём в парк.

И Эмма, громко топая ногами, побежала вверх по лестнице и через пару секунд скрылась из виду.

Аэлита медленно встала с пола и повернулась к Павлу.

– Как ты мог сказать Эмме, что я могу к ней больше не вернуться? Ты же напугал её!

– А что ты мне предлагаешь? Может быть, я должен был ей сказать, что ты умерла? Это было бы лучше, на случай если бы ты её бросила?

– Как ты можешь такое говорить? – качая головой, произнесла Аэлита. – Я бы её никогда не бросила.

– Да неужели? Раньше я тоже так думал. Но раз тебе хватило ума уйти в тот раз, то я не исключал, что ты способна совсем забыть о дочери.

– Какой же ты дурак! Тогда я ушла от тебя, а не от неё. Я устала тебе это повторять!

Прежде чем сказать, он осмотрел её с ног до головы несколько раз:

– Нет, Эл. Тогда ты ушла от себя.

После этих слов Аэлита услышала топот детских ножек. Эмма появилась, держа в руках розовую кофточку и лаковую сумочку того же цвета. Она подбежала к родителям и, взяв их обоих за руки, вывела из дома на улицу.

***

Во время прогулки в парке Аэлита не могла наглядеться на дочь. Наблюдать за тем, как она улыбается и радуется, когда катается на каруселях, для Аэлиты было ни с чем несравнимым удовольствием. Кроме того на улице стояла такая солнечная летняя погода. Но от присутствия Павла ей было некомфортно. Она избегала его взгляда, стараясь больше общаться с дочерью. Но когда Эмма отправлялась кататься на аттракционе и они оставались вдвоём, Аэлита не знала, куда себя деть.

Видимо, Павел заметил её нервозность. И когда Аэлита наблюдала за Эммой, катающейся на огромной карусели, Павел подошёл к ней сзади и произнёс почти в ухо:

– Аэлита, ты нервничаешь как в первую брачную ночь. Неужели тебя мучает совесть по поводу измены своему любимому?

– Заткнись, – сквозь зубы произнесла она, – не порти мне настроение.

– Настроение? – переспросил он. – Аэлита, ты бы видела себя сейчас? Ты даже толком прогулкой с дочерью насладиться не можешь. Вся как натянутая струна.

После его слов Аэлита почувствовала такую сильную усталость. Как будто он своими словами снял с неё сомнения, и теперь она могла точно сказать, что запуталась в собственных ощущениях.

– Пожалуйста, – произнесла она, прикрыв рот ладонью, – не говори мне ничего такого. Я не хочу, чтобы Эмма видела меня плачущей.

Она услышала его тяжелый вздох, а потом почувствовала, как он положил руки на её плечи и немного сжал пальцы. Господи, он что хотел довести её до истерики? Ну почему любые его действия или слова так задевали её? Но его руки задержались на её плечах всего на пару секунд, а потом он отпустил её и ушёл в сторону.

***

Было около девяти часов вечера, когда они вернулись с прогулки. Эмма спала на ходу и Аэлита сразу отправилась её укладывать. И уже через пятнадцать минут Эмма лежала в своей кроватке, укрытая лёгким одеялом и обнимала любимого мягкого жирафика. Аэлита продолжала любоваться этой озорной зеленоглазой малышкой. Но, несмотря на наблюдение за такой наипрекраснейшей картиной, она ощущала подступающие слёзы в своих глазах.

Но нет! Плакать сейчас было не время!

– Солнышко, давай я почитаю тебе сказку, хорошо? – произнесла Аэлита и подошла к книжной полке.

– Хорошо, мамочка! Мамочка?..

– Да, – сказала Аэлита и вернулась к Эмме, присев на её кровать.

– Ты ведь больше не уедешь? Я без тебя очень скучала. Не уезжай больше, ладно?

В этот момент в дверь постучались, и в комнату вошла Маргарита Васильевна. Если бы не её «вторжение» Аэлита бы разрыдалась, как младенец и больше никогда не выпустила Эмму из своих объятий.

– Надо же, какой сюрприз? – в голосе всезнающей кухарки чувствовалась ирония.

– Маргарита Васильевна, мама вернулась с секр… ой, – Эмма прикрыла рот рукой, – то есть… мама вернулась из далёкой-далёкой поездки и теперь больше никуда не уедет.

– Неужели? Надеюсь, эта далёкая-далёкая поездка многому научила твою маму?

– Нет. Это мама учила умному инопла… в общем… других людей.

– Всё ясно, – женщина вздохнула. – Да, милочка, не ожидала я от вас такого…

– Маргарита Васильевна, я бы попросила вас не встревать, – перебила её Аэлита. – Я разговариваю с дочерью.

Женщина посмотрела на неё взглядом потемневших глаз.

– Что ж… Я хотела уложить Эмму спать. Но вижу, что сегодня это может сделать человек, который должен, по идее, заниматься этим каждый день. Мне нужно будет с вами поговорить, милочка. Я подожду вас за дверью, – произнесла кухарка, а потом смягчила голос и посмотрела на Эмму. – А тебе, красавица, я желаю самых сладкихснов.

В ответ на её слова Эмма хихикнула и тоже пожелала своей нянюшке спокойной ночи.

Когда кухарка скрылась за дверью, Эмма шепотом сказала:

– Мамочка, ты не обижайся на Марго.

– Марго?.. – переспросила Аэлита.

– Ты только не говори, что я её так называю, а то она разозлится, – Эмма звонко засмеялась.

– Конечно, милая.

– Она просто не знает о твоём суперважном задании. Об этом мне только папа рассказал по секрету. Ой, я же чуть не проболталась! Думаешь, она не поняла?

– Я в этом уверена.

– Мамочка, знаешь, не надо мне читать сказку. Я так сильно устала, что и так быстро усну. Иди лучше к папе, – сказала Эмма и положила голову на подушку.

После этого Аэлита почувствовала, что её как будто лишили опоры, которая позволяла ей не делать того, чего она не хотела.

– Хорошо, милая. Отдыхай. Спокойной тебе ночи и самых прекрасных снов.

Она нагнулась и поцеловала Эмму, погладив её чёрные блестящие локоны.

– Спокойной ночи, мамочка… – протяжно зевая, произнесла Эмма.

Оказавшись у двери и уже приоткрыв её, Аэлита ещё раз взглянула на дочь. Неужели ей снова придётся покинуть её?

– Знаете что, милочка! – услышала Аэлита слова Марго, которая вдруг схватила её за локоть и вывела из комнаты в коридор.

– Вы можете потише? Эмма же спит.

Маргарита Васильевна, не отпуская локоть Аэлиты, отвела её подальше от комнаты Эммы.

– Скажите мне только одно, – впившись в неё обесцветившими голубыми глазами, сказала кухарка. – Павлик сказал мне правду? Вы бросили его и Эмму ради другого мужчины?

– Нет, нет… Я не бросала Эмму!

– А вы думали, что Павлик и Эмма никак не связаны друг с другом? Они отец и дочь! Вы можете бросить только их обоих, но не по отдельности.

– Я хотела забрать Эмму, но он мне не позволил.

– И куда бы вы её отвели? В чужой дом и к незнакомому ей мужчине? Вы просто сошли с ума! Да и ещё подали на Павлика в суд. Надо же было вам до такого додуматься…

– Я её мать! – выкрикнула Аэлита, ударив ладонью себя по груди. – Я её мать, её отец и её дом. Когда я рядом – у Эммы есть всё.

– Милочка, не бросайтесь такими словами. Вы как будто саму себя хотите в чём-то убедить. Павлика Эмме никто не заменит.

– А меня значит заменить кто-то может?

– Конечно нет…

– Маргарита Васильевна, прошу вас, не вмешивайтесь, – твёрдым голосом произнесла Аэлита. – Мы сами со всем разберёмся. Вы же не знаете, что происходит между нами…

– Да ни черта вы сами не разберётесь! – протягивая к ней голову, воскликнула женщина. – Потому что это вы ничего не знаете! Вот скажите, – кухарка сложила руки перед грудью, – вы думаете, что после вашего поступка единственным желанием Павлика стало во что бы то ни стало отобрать у вас Эмму?

– Ну да… – проговорила Аэлита.

Эта женщина вдруг стала похожа на кипящую воду под крышкой. Казалось, ещё секунда и вода начнёт выплёскиваться и потушит огонь на плите.

– Маргарита Васильевна, если вы так сильно хотите мне что-то сказать, то говорите. Я вас выслушаю. Но только не смотрите на меня так…

– Если бы я была вашей матерью, то давно бы влепила вам пощёчину.

Слова женщины заставили Аэлиту раскрыть глаза до предела.

– За что? Боже мой! За то, что я хочу сделать так, как хочу именно я? Я что не имею на это права? Я хочу делать то, что мне хочется, а не то, что должна!

Маргарита Васильевна опустила глаза и несколько раз провела взглядом по полу. Её плечи опустились.

– Господи, значит вы никогда не любила моего Павлика… Вы всю жизнь ждали момента, чтобы бросить его. И даже Эмма не остановила вас. А вот он… Как же так?..

– О чём вы говорите? – спросила Аэлита.

– Теперь говорить что-то нет смысла, – сказала женщина, задрав голову через чур высоко. – Раз всё обстоит так, как вы говорите, значит лучше всего вам сейчас уйти.

– Маргарита Васильевна, я не уйду. Я обещала поговорить со своим мужем.

Аэлита не стала ждать, когда женщина что-то ей скажет или попытается выставить из дома. Она просто развернулась и направилась в сторону спальни.

Маргарита Васильевна сказала ей в спину:

– У вашего мужа, между прочим, есть имя.

Эти слова заставили Аэлиту остановиться. Она развернулась обратно и подошла к женщине.

– Маргарита Васильевна, если вы хотите что-то сказать, то я вас прошу, скажите. Мне нужно знать всё.

– Зачем? – пожала плечами кухарка. – У вас есть какие-то сомнения?

Аэлита шмыгнула носом, а потом произнесла на надрыве:

– У меня есть сердце, которое в течение пяти лет не знает покоя. И я не уверена, что обрету его, если свяжу свою жизнь с другим мужчиной.

Маргарита Васильевна смягчила выражение лица и остановила на ней взгляд.

– Сразу после того как вы ушли, Павлик стал сам не свой. Он сказал всем, что того, кто посмеет впустить вас, он собственными руками вышвырнет из этого дома в чём есть. Он постоянно был на взводе. Орал на нас всех. Количество спиртного в доме резко сократилось. А я… – у женщины дрогнул голос, – а я даже не могла поговорить с ним, потому что он никому не давал даже рта раскрыть, сразу посылал к чёрту…

Последние слова женщина произнесла со слезами. У Аэлиты от этой картины тут же сжалось сердце.

– Маргарита Васильевна, пожалуйста, не волнуйтесь так… – Аэлита чуть коснулась её морщинистой руки.

Кухарка сделала паузу, набрала воздух в грудь и продолжила:

– Единственного человека, которого он не трогал, была Эмма. Когда она появлялась, даже если это было неожиданно, он моментально менялся в лице и начинал улыбаться. Боже, но какой мучительной была эта улыбка… Всё свободное время он проводил в своей комнате и ни с кем не разговаривал. И вот буквально позавчера я услышала громкие крики в гостиной. Я выбежала и увидела Павлика вместе с его другом… Денисом. Павлик чуть ли не силой выталкивал парня из дома, орал на него так, как будто бы это он был виноват во всех его бедах. Бедный парень… Как он только это выдержал… Я набралась смелости и вышла к ним. Мы вдвоём с этим Денисом угомонили Павлика. У меня было такое чувство, что он вот-вот расплачется при нас. В конце концов, этот парень отвёл его в кабинет и там они долго разговаривали.

Маргарита Васильевна тяжело вздохнула.

– Я не знаю, что у вас с ним на самом деле случилось, да и знать мне это ни к чему… Я бы только хотела помочь Павлику, но это, увы, не в моих силах, – она пристально посмотрела Аэлите в глаза. – Если бы вы только знали, милочка, как адски болит сердце, когда смотришь на молодого парня, который тебе как сын и наблюдаешь за его разбитой вдребезги жизнью.

После этих слов женщина развернулась и ушла. Аэлита смотрела ей вслед до тех пор пока она не скрылась из её виду.

Она спрашивала себя, так уж ли на самом деле сильно слова этой пожилой женщины удивили её? Сколько ещё она будет обманывать себя?

Аэлита посмотрела вперёд и медленно направилась в сторону спальни.

***

Оказавшись перед дверью, Аэлита повернула ручку и вошла. В комнате горел только бра у прикроватного столика.

Павел стоял спиной к ней, облокотившись о шкаф.

Заметив её, он чуть обернулся.

– Пришла… – проговорил он.

– Я пришла, потому что обещала.

Павел усмехнулся:

– Обещала? Не говори ерунды! Ты могла уйти в любой момент. Я тебя не удерживал и, как видишь, не удерживаю.

Аэлита не знала, что на это сказать. Она облокотилась о дверь и почувствовала, что её трясёт.

– Эл, скажи, как ты поживаешь? – спросил он.

– У меня всё хорошо.

– Ты счастлива с Петровым, да? Нисколько не жалеешь о своём выборе?

– Мою жизнь пока нельзя назвать счастливой, потому что в ней нет моего ребёнка.

– А если бы я тебе отдал Эмму, ты бы смогла назвать себя счастливой?

В этот момент он обернулся и посмотрел на неё. Уже стемнело, и она не смогла разглядеть выражения его лица.

– Да, – тихо ответила Аэлита.

Ей было трудно объяснить, что с ней происходило. Но ей показалось, что сказав сейчас да, она соврала. Её сердце так сильно забилось, что она отчётливо услышала его удары.

Павел снова отвернулся от неё.

– Тогда мне всё ясно. Я добьюсь того, чтобы послезавтра состоялся суд. Обещаю, что не буду вести нечестную игру. Пусть суд сам всё решает, потому что я… я не знаю… я просто не представляю, кто из нас прав…

На последних словах его голос дрогнул. Аэлита почувствовала сильное желание подбежать к нему и обнять. У неё было почти физическое ощущение, что часть её сердца как будто вылезла наружу и потянулась в сторону, где стоял Павел. Ей еле-еле удалось перебороть этот порыв и остаться на месте.

– Помнишь, ты говорила, что мы не можем всегда получать то, что хотим. Тогда я был уверен, что ты неправа. У меня-то это всегда получалось. Но своим последним поступком ты доказала обратное…

Павел сделал паузу, и Аэлите захотелось заткнуть уши, чтобы не слышать того, что он собирался сказать. Но она продолжила слушать его.

– Сейчас я понимаю, что так и не смог создать с тобой настоящую семью. Ты была права, когда говорила, что мы пять лет прожили во лжи. Ты обманывала меня, а я обманывал себя. Самым разумным будет покончить с этим раз и навсегда.

Он сделал ещё одну паузу и стал нервно теребить рукой по шкафу.

– Уходи прямо сейчас. Иди к своему счастью, Эл. Я надеюсь, ты сможешь простить мне эти пять лет, которые тебе пришлось терпеть рядом со мной.

Аэлита не могла поверить в то, что это говорил ей он. За те годы, что они прожили вместе, она ни разу не слышала от него ничего подобного.

Она повернула дверную ручку и вышла из комнаты. Когда Аэлита делала медленные шаги по коридору, её колотило как в тридцатиградусный мороз. Как будто ей было холодно, но она не замёрзла. Или ей так казалось… А ещё она почувствовала сильную слабость. Когда же она нормально ела в последний раз?

Неожиданно на неё навалились воспоминания. Она вспомнила, как случилось так, что она вышла замуж за Павла: как ненавидела и боялась его и как клялась прямо здесь, на месте, где она сейчас находилась, что отплатит ему за всё. Это было перед их первой ночью. Она клялась, что сделает так, что он полюбит её, а при первой же возможности бросит и тем самым заставит страдать так же, как и он заставлял страдать её.

Это было так давно, что она почти забыла о своей клятве. Но прошло столько времени… Неужели эта клятва до сих пор имела для неё значение? Разве её отношение к Павлу осталось таким же как и пять лет назад? Господи, они столько лет молчали о своих чувствах! Эта постоянная недосказанность в его взгляде… Она заставит его сказать ей всё прямо сейчас!

Аэлита развернулась и через несколько секунд снова оказалась у двери спальни. Она не успела отрыть её, потому что это сделал Павел. В его взгляде эмоции сменяли друг друга одна за другой. Аэлита не успевала за ними. Он что, тоже хотел догнать её? Зачем? Он же позволил ей уйти.

Она решила заговорить первой, но слова вдруг стали даваться ей с большим трудом:

– Я не могу уйти, пока ты… не скажешь мне всё… Я вижу, что ты не договариваешь и…

Аэлита не успела закончить. Павел схватил её за блузку и, втащив в комнату, прижал к двери. Ей показалось, что в тот момент у неё поднялась температура до градусов сорока.

– Что ты хочешь от меня услышать?! – выкрикнул он. – Неужели тебе мало того, что я тебе уже сказал?

– Нет! Ты сказал мне не всё! Я знаю это! Я уже много лет вижу в твоём лице эту проклятую недосказанность! Неужели ты не понимаешь, что всё это происходит потому, что мы с тобой никогда не говорили о своих чувствах…

– О чувствах? А в тебе есть они, эти чувства? Зачем ты пришла, Аэлита? Я же сказал, чтобы ты уходила! Скажи, зачем ты сюда вернулась?

– Чтобы выполнить данное тебе слово… Я ведь обещала…

– Обещала? Видимо, ты неправильно меня поняла … – он крепче ухватился за её блузку и, придвинувшись совсем близко, тихо произнёс. – Ты пришла, чтобы отдать мне своё тело, но этой ночью я хочу твою душу. Если ты не готова отдать её мне, то можешь сразу уходить. Потому что твоим притворством я сыт по горло. Я теперь хочу только тебя настоящую.

От его слов у неё перехватило дыхание, и её рот немного приоткрылся, потому что дышать только через нос она больше не могла.

– Что ты?.. О чём ты говоришь?..

– Ты прекрасно меня поняла, – отчеканивая каждый слог, ответил он.

Аэлите в тот момент было невыносимо думать об этом. Она не могла сделать так, как он просил. Но уходить она тоже не хотела. Ей было необходимо выяснить всё здесь и сейчас.

– Если уж на то пошло, то я тоже сыта твоим притворством по горло! Ты никогда не был искренен со мной. Почему ты сейчас так запросто меня отпустил?

В полумраке она разглядела, как в его зелёных глазах промелькнула искра. Он по-прежнему не отпускал руку от её блузки и заговорил так, что калейдоскоп из многообразных эмоций стал отражаться в его голосе и мимики.

– Потому что я понял, что ты не моя, Эл, понимаешь? Я так и не смог сделать тебя по-настоящему своей. Ты, как оказалось, всегда любила этого проклятого докторишку, а я был для тебя никем. Только последние годы я как дурак думал иначе. Знаешь, какой была моя жизнь до твоего появления? Сейчас я тебе скажу. Я жил на работе. Я приезжал домой, чисто, чтобы поесть и поспать, а иногда даже это делал на работе. Но с тех пор как в моём доме появилась ты, я просто летел с работы. Мне хотелось поскорее увидеть тебя, прикоснуться к тебе… Мне было интересно! Потому что твоя красота сводила меня с ума, твой темперамент заинтриговывал меня, а твоя чистота заставляла меня верить, что ты не способна на предательство. Глядя на тебя, я действительно верил, что теперь у меня есть всё, что нужно. А сейчас… а сейчас ты говоришь, что Эмма его дочь. Скажи мне ещё раз, что это правда! Скажи! Мне до сих пор трудно в это поверить! Эмма его дочь?

Аэлита открыла рот, но так ничего не смогла произнести. Он впервые так открыто говорил ей о своих чувствах. Но она никогда и подумать не могла, что его увлечение ею было настолько серьёзным. Ей всегда казалось, что он только развлекался с ней, а потом появилась Эмма и именно она стала причиной продолжения их совместной жизни.

– Аэлита, очнись! Я задал тебе вопрос! – ему пришлось похлопать её по щекам, потому что Аэлита после его слов никак не могла выйти из прострации. Она вспомнила, что Максим просил её признаться Павлу в том, что она его обманула.

– Я… я… – она смогла проговорить только это, глядя в пол.

– Аэлита, хватит мямлить. Скажи правду, но только мне в глаза, – он взял её за подбородок, и ей пришлось встретиться с его яркими зелёными глазами. – Что это за вина вдруг появилась в твоих глазах? Неужели тебе передо мной стало стыдно?

Аэлита молчала. Она снова опустила глаза в пол, не выдержав его взгляда.

– Ну же, Эл, будь смелее и признайся мне во всём. Я уже говорил, что даже если это правда, то Эмма всё равно останется моей дочерью. Меня приводит в бешенство только одно – ты изменяла мне с ним! – Павел стал трясти её за блузку, и с неё улетело несколько пуговиц.

– Перестань!

– Нет, я тебе всё выскажу! Когда я уехал в Сочи, то знал, что Петров в Москве. Об этом мне сообщила твоя мать в тот день, когда ты познакомилась с моим отцом. Но я и представить себе не мог, что вам удастся встретиться. А теперь получается, когда я был в Сочи, ты была с ним! В Сочи! Господи, я же тогда… я с ума сходил… После той истории с Носиком и… после той нашей ночи… Да у меня весь мир перевернулся. Ты меня никогда об этом не спрашивала, но я проиграл то дело… просто вдрызг! А теперь оказывается… в это время… ты и он! Он и ты!

Павел так вцепился в её блузку, что стал захватывать и кожу. Аэлита зажмурила глаза от боли, но говорить ему ничего не стала. Отвечать на его вопросы ей было гораздо больнее чем терпеть это.

– Ты сама хотела, чтобы я высказал тебе всё, что во мне накопилось. Теперь твоя очередь быть со мной честной! Говори, сколько раз ты спала с ним, пока меня не было?!

– Хватит…

Аэлита почувствовала головокружение и опустилась на пол. Павел опустился вместе с ней и по-прежнему держал её за блузку.

– Говори! – настаивал он. – Я не отстану от тебя!

Она вспомнила, как Максим предложил ей переехать к нему, когда они с ним встретились в парке. Аэлита до сих пор и близко его к себе не подпускала. Она только врала, врала и врала, чтобы сделать Павлу как можно больнее и расквитаться с ним за прошлые обиды.

– Хватит на меня давить! Мне плохо, плохо…

– Нет, ты не упадёшь в обморок.

Павел взял её за подбородок и потряс.

– Ты тоже скажешь мне всё начистоту! Потому что только правда способна помочь мне смириться. И я хочу её знать вне зависимости от степени её горькости! Если я так ошибался в тебе… если считал тебя лучше, чем ты есть на самом деле, то скажи мне! Аэлита, скажи мне правду! Я повторяю, сколько раз ты была с ним? Мне противна даже сама мысль об этом, но я должен услышать это от тебя!

– Я… не знаю… не помню… – она почувствовала, что задыхается.

– Ты врёшь! Врёшь! Врёшь! Врёшь! Ты всё равно скажешь мне правду! Сколько раз?!

– Ни разу! – истерично завизжала она, и её вдруг охватило странное чувство. Ей показалось, что этими словами её вырвало, и она избавилась от некой тяжести. Сразу после этого она почувствовала прилив новых сил.

– Ни разу! – ещё раз прокричала она. – Ты доволен?! Теперь иди к чёрту со своим прессингом!

Аэлита попыталась встать, но так и не смогла сдвинуть Павла с места. Она ворочалась на полу у двери как придавленный ботинком тараканчик. От её внезапных и активных действий Павел ещё жёстче скрутил её блузку в своих руках. Аэлите даже стало труднее от этого дышать.

– К чёрту я отправлюсь только вместе с тобой! И я недоволен! – его голос был полон недоверия. – Тебе придётся сейчас же мне всё объяснить! Ты говорила, что Эмма его дочь. Не может быть, чтобы ты ни разу с ним не спала. Хватит врать! Скажи, наконец, правду!

– Я скажу тебе эту чёртову правду! – теперь Аэлита чувствовала, что у неё нет сил, чтобы молчать. – Если ты не веришь моим словам, то поверь хотя бы своим глазам. Ведь она похожа на тебя даже больше, чем на меня. Эмма твоя дочь! Твоя и больше ничьей быть не может! Знаешь, почему? Потому что я никогда не спала с Максимом. Ни тогда, ни сейчас! Я никогда не спала ни с кем, кроме тебя! Ты доволен?! Доволен тем, что, несмотря ни на что, я всё равно осталась верной тебе?

Павел смотрел на неё, сморщив лоб, а его глаза с каждой секундой всё больше округлялись от удивления.

– Я хотела… тогда, когда ты уехал… – тон её голоса с каждым словом становился спокойнее и уравновешеннее. – Я встретила его и была уверена, что моим мучениям настал конец. Ты был далеко, а он появился так внезапно. Это можно было бы назвать только чудом. Мы действительно встречались каждый день, но ничего больше. Он… предложил мне переехать к нему, но я отказалась… Я не смогла…

Аэлита зажмурилась. Ей было противно говорить ему об этом. Она почувствовала себя побеждённой, жалкой и униженной. Но эти чувства владели ею недолго. Только что произнесённые слова придали ей сил. Она открыла глаза и, посмотрев в его потрясённое лицо, продолжила:

– А потом я узнала, что жду ребёнка и всё… так запуталось. Сначала я испугалась, я не знала, что делать, что думать… Потом была уверена, что он увезёт меня из Москвы, но чувство долга остановило его. Смертельно больной пациент на его руках… Он не смог бросить его ради меня… а я не могла ждать, потому что моим вниманием полностью завладел мой ребёнок. Мне была нужна определённость, а он все тянул и тянул, а потом… я поняла, что его пациент ему дороже, чем я и…

– Знаешь, кто он после этого? – перебил её Павел.

– Не нужно оскорблений, – сказала она, схватив его за руки, которые на тот момент свернули большую часть её блузки в комок, – пожалуйста… Это ни к чему.

– Хорошо, – произнёс он, переведя взгляд на её руки, которые коснулись его. – Значит, вот каковы были причины твоего странного состояния в тот день… И виноват в этом был он.

– Он просто сделал свой выбор.

– А если бы нет? Ты бы сбежала с ним беременная моим ребёнком? Хотя что я спрашиваю, ведь тебе хватило ума уйти к нему сейчас, чуть было не прихватив с собой мою четырёхлетнюю дочь.

– Но тогда я ведь пришла к тебе…

– От безвыходности?

– Да, от безвыходности. Но это было правильно. Я должна была сказать, что ты станешь отцом, а потом… потом всё уже зависело от твоей реакции. Я страшно боялась, что ты оставишь меня или принудишь сделать аборт. Поэтому я так долго не могла сказать тебе о беременности.

– Я тогда думал, что сойду с ума. Когда я увидел тебя в тот день на лестнице всю растрёпанную, помятую, с размазанным макияжем… я не знал, что делать. Эта мука в твоих глазах… Ты без слов умоляла меня о помощи… Но что я мог сделать, если ты никак не хотела ничего мне говорить?

– Ты столько всего сумел сделать для меня в тот день… Без твоей поддержки я бы не выстояла тогда. А эта история с Носиком…

– Что ты имеешь ввиду?..

– Я знаю, ты верил мне, а не этому мерзавцу до того, как все услышали ту красноречивую запись. Ведь меня обвиняли, этот тип поливал меня грязью, а ты… ты всё равно был на моей стороне. Если бы ты только знал, как для меня это было важно. Прости… я никогда не говорила тебе спасибо. Но я очень благодарна тебе…

Он на пару секунд перевёл взгляд в сторону, а потом, заглянув ей в глаза, сказал:

– А ты, Эл, сможешь простить мне то… такое трудное для тебя начало нашей совместной жизни? Прости, но я наверно тогда не умел по-другому. Не знал, как завоевать тебя так, чтобы ты не страдала, – его ладонь медленно прошлась по левой половине её лица. – Ты наверно ещё сильнее возненавидишь меня за это, но… я ни о чём не жалею. Если бы можно было повернуть время назад, то я бы поступил точно также. Но мне, честное слово, очень жаль, что из-за меня тебе пришлось плакать и переживать. Ты могла бы попытаться простить меня?..

Этот вопрос он произнёс почти шёпотом, а потом задержал на ней свой взгляд. Аэлита сделал вдох, а когда её губы разомкнулись, чтобы произнести слова ей показалось, что заговорило её сердце, а не ум:

– Я думаю, что давно простила тебя. Ты столько всего для меня сделал…

На его лице тут же растянулась лёгкая, естественная, она бы даже сказала, сияющая улыбка, перед которой никто бы не устоял. Но она смогла только слегла приподнять уголки губ.

Вдруг он наклонился к ней совсем близко и едва не коснулся губами её лица. Аэлита замерла в ожидании. Но он вдруг снова отстранился от неё и заговорил обычным голосом:

– Знаешь, от чего я до сих пор не могу успокоиться? Целый месяц… Тебя не было рядом со мной целый месяц… Целый месяц ты жила с ним под одной крышей… Неужели он даже не приставал к тебе? Я надеюсь, вы спали в разных местах?

Аэлите пришлось применить усилие, чтобы стать восприимчивой умом к его словам. Она поймала себя на том, что ей уже не хотелось говорить об этом.

– Я… давай не будем об этом… – проговорила она, отвернувшись в сторону.

– Нет, будем. Смотри мне в глаза, Аэлита, – он взял её за подбородок и развернул к себе, – и ответь мне.

Она сморщила лоб, но, собравшись с силами, ответила:

– Приставал… то есть он пытался, но… я опять не смогла… Да разве мне было до того? Все мои мысли были только о том, как вернуть Эмму. А спала я на диване, а он на полу. Ты доволен?

Он опять заулыбался, а потом спросил:

– Тогда ответь мне, почему ты отказалась переехать к нему, когда я был в Сочи? Почему, Эл?.. Я хочу знать… – он заговорил низким грудным голосом.

– Когда ты был в Сочи?.. Да как бы я смогла?.. Я бы никогда не посмела… потому что ты уже… ты уже…

Аэлита зажмурилась от подступивших к ней слёз. Своим вопросом он вернул её в прошлое и задел что-то очень болезненное.

Павел придвинулся к ней ещё ближе и ухватился за её блузку поудобнее. А потом другой рукой взял её лицо и заставил смотреть в глаза.

– Что… я уже? Говори мне всё, Аэлита…

Волнение захлестнуло её горячей волной. Она почувствовала, как лицо стало огненным, а в руках появилась дрожь. Но она заставила себя собрать всю волю в кулак.

– Я встретила его на следующий день после того, как мы с тобой… как мы с тобой были вместе… после той вечеринки, на которую ты потащил меня силой…

– О какой вечеринке ты говоришь, я понял. И что дальше?..

– Разве ты не понимаешь?..

– Не понимаю, – не отступался он. – Я хочу, чтобы ты мне сказала.

– Неужели ты думаешь, что я смогла бы позволить ему до себя дотронуться после того что между нами было? После этого стать чьей-то ещё я не могла. Потому что в ту ночь я впустила тебя глубоко в своё сердце. Так глубоко как не позволяла никому и никогда. И я не могла позволить тоже самое сделать другому, потому что у меня одно сердце. И в нём есть место только для одного человека.

Аэлита не выдержала и заплакала, а её голова обессилено упала на бок. Павел молчал, но она слышала его прерывистое и волнительное дыхание. Ей захотелось свободы, а он по-прежнему удерживал её за блузку, вцепившись в неё мёртвой хваткой.

– Отпусти меня. Пожалуйста, отпусти… Мне нечем дышать.

Она резко вырвалась из его рук, но оказавшись на ногах, не смогла сохранить равновесие и упала бы, если бы Павел снова не поймал её в свои руки.

– Что с тобой? – услышала она его взволнованный голос. Она не видела его, потому что перед глазами у неё все плыло.

– Голова… так сильно кружится…

Он подхватил её на руки, а потом положил на кровать. Аэлита закрыла глаза руками, попытавшись таким образом положить конец головокружению.

– Выпей воды, – сказал он.

Павел придвинул к её рту стакан. Аэлита сильно зажмурила глаза, а потом схватилась обеими руками за стакан и начала пить.

Утолив жажду, она устроилась в кровати поудобнее. Открывать глаза она боялась. Вдруг головокружение ещё не прошло.

Потом она почувствовала, как Павел стал проводить мокрыми пальцами по её лицу и шее, а затем капельки воды попали на её живот и грудь через полурасстёгнутую блузку.

– Аэлита, пожалуйста, прости меня… Я вёл себя как тиран. Если тебе очень плохо, то так и скажи мне и я вызову скорую. Прошу тебя…

Он сказал это с таким волнением и тревогой. Аэлита должна была увидеть его лицо.

Она медленно открыла глаза и посмотрела в его побледневшее лицо. Он часто дышал, и его зрачки были расширены.

– Со мной всё будет в порядке. Не надо никого звать, – она коснулась его плеч. Его тело было просто в жутком напряжении.

– Ты же сам еле держишься. Забирайся в кровать и тоже ложись.

– Я в порядке… Ты как?

– Я буду в порядке, когда ты ляжешь в кровать. Хватит строить из себя неуязвимого.

Павел забрался в кровать и лёг достаточно далеко от неё, раскинув руки и ноги. Аэлита повернулась к нему и легла на бок.

Он около минуты смотрел в потолок и пытался отдышаться. Когда его дыхание стало тихим, он повернул голову в её сторону. Его зелёные глаза были такими яркими, несмотря на то, что из света в комнате был включен только ночник на тумбочке.

Она не знала, сколько времени они пролежали друг напротив друга, в молчании и без движения. Ей казалось, что весь мир замер. Как бы ей хотелось нажать на «стоп», чтобы эта ночь длилась сколько она пожелает, и дала ей возможность окончательно разобраться в своей жизни.

Аэлита забыла обо всём на свете и её мысли были только о человеке, который сейчас смотрел на неё с таким вниманием, что она ощущала себя единственным цветком, оставшимся на планете.

– Ты и вправду сильно похудела, – сказал он, повернувшись на бок в её сторону. – Может, спустимся вниз и поедим? Марго приготовила сегодня солянку.

Она утвердительно махнула головой, не в силах произнести ни звука.

Он привстал и, взяв её за обе руки, подтянул к себе. Они оказались друг напротив друга, стоя на коленях. Их взгляды были опущены вниз, но смотреть в его глаза не было смысла. Она чувствовала его, а это было ещё более захватывающе, чем теряться в глубине его глаз.

Они прошли в кухню, и Павел сразу подошёл к плите. Включив огонь, он достал из холодильника кастрюлю и поставил её на огонь.

Аэлита присела на стул и стала внимательно наблюдать за ним. Он встал к ней спиной и, взяв в руки половник, стал медленно помешивать суп, чтобы он не пригорел.

Глядя на него, у Аэлиты возникло ощущение, что внутри неё кипел самый настоящий бульон из эмоций и чувств. Она больше не могла держать их в себе. Она встала из-за стола и, оказавшись за его спиной, медленно обняла его за плечи. Он немного дёрнулся, но она пустила руки вперёд, а затем соединила свои ладони на его груди. Потом она положила голову к нему на спину, и уткнулась в неё носом, попытавшись вдохнуть его запах.

Она чувствовала его сердцебиение, которое было достаточно ритмичным, но не бешеным. Аэлита готова была простоять с ним так очень долго. Много разных слов крутилось у неё в голове в тот момент. Она открывала рот, но у неё не получалось произвести ни звука. Всё смешалось в голове настолько, что она была не в силах произнести разборчивое предложение.

Он тоже молчал, но она чувствовала, как его тело откликалось на её прикосновения. И вот она ощутила, как он коснулся её скрещенных рук. Вначале ей показалось, что он хотел прижать её руки к своим, но эта мысль просуществовала всего секунду. Он разжал её руки, а потом повернулся к ней лицом и спокойно сказал:

– Доставай тарелки.

Аэлита даже не пыталась скрыть разочарование. Но с другой стороны, чего она от него ждала? После того что она наговорила ему в день своего ухода он не должен был вообще с ней разговаривать. А он продолжал проявлять заботу по отношению к ней. Это было просто невероятно! Она действительно не знала этого человека или просто не хотела знать?

Заглянув в шкаф, Аэлита вытащила оттуда две глубокие тарелки с синим цветастым узором. Павел разлил суп по тарелкам, и они сели за стол.

Её голова ходила кругом от бесконечного количества мыслей, но она не могла поймать ни одну из них за хвост, чтобы получше о ней подумать. Ей хотелось только чувствовать. Даже этот горячий ароматный суп. Она хотела почувствовать его вкус. Она хотела есть. Она хотела слушать это молчание и редкие булькающие и поскрипывающие звуки от перемешивания супа ложкой. Ей хотелось смотреть на него и ей становилось жутко, когда в её сознание пробиралась мысль, что он может в любой момент выгнать её.

Когда они закончили есть у Аэлиты наконец построилась в голове логическая фраза:

– Я думаю, мы с тобой должны закончить то, что начали.

Павел поднял на неё многозначительный взгляд, на который она не смогла ответить. Её глаза опустились вниз. Тогда он молча взял со стола пустые тарелки и стал убирать их в раковину. Только избавившись от его пристального взгляда, Аэлита смогла продолжить:

– Я имею ввиду наш разговор. Знаю, ты наверняка хочешь, чтобы я как можно скорее ушла отсюда, но прошу тебя, пожалуйста, не выгоняй меня. Нам нужно договорить…

К концу своей речи Аэлита запнулась, потому что у неё вдруг опять как будто закончился запас слов.

В это время Павел стоял к ней спиной, уткнувшись руками в раковину, и смотрел в потолок.

Слушая его молчание в ответ на свои слова, Аэлита почувствовала, что её глаза увлажнились. Она сморщила лицо и прикусила губу, а потом привстала со стула со словами:

– Если тебе так противно находиться рядом со мной, то мне лучше…

Она зарыдала, прикрыв ладонью рот, и выбежала из кухни в гостиную. Павел догнал её у лестницы и, поймав за плечи, развернул к себе лицом:

– Куда ты собралась?

– Я хочу уйти отсюда! Мне невыносима мысль, что ты не хочешь меня здесь видеть!

– Кто тебе это сказал?

– Я и сама это вижу!

– Аэлита, как можно быть такой слепой?.. – он прикоснулся ладонями к её лицу. – Почему ты так ревёшь? Тише… успокойся…

Павел положил её голову себе на грудь и стал приглаживать её растрёпанные чёрные волосы.

– Я не виню тебя за это… – произнесла она, уткнувшись в его плечо. – Наверное я заслужила такое отношение и всё это происходит не просто так…

Через несколько секунд её руки вдруг сжались в кулаки.

– Только не надо меня жалеть!

Она хотела оттолкнуть его от себя, но Павел поймал её и удержал за запястья.

– С чего ты взяла, что я тебя жалею?

– Тогда зачем ты возишься со мной?! – визгливым голосом спросила она. – Почему не позволил мне расшибиться от головокружения? Для чего привёл на кухню есть суп? Если тебе противно меня здесь видеть, то лучше скажи мне об этом и я уйду. Я готова заплатить за свои ошибки такую цену, которую заслужила. Но не жалей меня…

Аэлита замерла в ожидании его реакции. Только бы он не выгнал её. Она хотела разобраться в их отношениях ещё глубже. Несмотря на то, что Аэлита чувствовала себя морально вымотанной, она знала, что должна пойти до конца.

Смотря сейчас ему в глаза, она видела в них бушующее море из страстей и чувств. Если у безразличности есть прямо противоположное значение, то это были его глаза в тот момент. Если он мог так смотреть на неё, что тогда творилось у него в голове?..

И он, наконец, сказал:

– Аэлита, знаешь, я вот так уже наелся твоей ложью. Но больше всего меня поражает то, как ты врёшь самой себе. Если бы у меня было желание выгнать тебя отсюда, я сделал бы это раньше. Я не хотел, чтобы ты получила травму, поэтому поймал, когда у тебя закружилась голова. А накормил я тебя, чтобы…

Он вдруг задышал очень громко. У Аэлиты замерло сердце. Его пауза напугала её до дрожи.

– … чтобы у тебя хватило сил выдержать то, что сейчас будет!

И он подхватил её на руки и понёс вверх по лестнице. Её сердце забилось просто с бешеной силой. Ей вдруг стало так страшно. Но она не хотела бороться с ним, ведь что-то удивительное хрупкое и нежное внутри неё покорилось ему. Это была та её часть, с которой она сама пока не была знакома. Что-то глубже и истиннее того, кем она являлась даже когда была ещё ребёнком.

Она вдруг почувствовала, что упала на кровать.

– Хватит прятать себя от меня, Аэлита! Мне надоели твои одолжения и притворство. Этой ночью тебе придётся узнать правду о себе и столкнуться с собой настоящей лицом к лицу. И не волнуйся. Я выполню твою просьбу. Жалеть я тебя сейчас уж точно не собираюсь…

Когда он стал целовать её с такой жадностью, как будто хотел забрать себе целиком, Аэлита потеряла ощущение времени.

Оказывается, она раньше никогда по-настоящему не чувствовала того, что живёт. Сейчас она ощущала жизнь каждой клеточкой своего тела, а внутри себя обнаружила то, что называется бессмертием. Её тело и раньше было способно испытывать мгновения блаженства и радости, но то, что сейчас испытывала её душа, имело отношение к вечности.

Она словно стояла на пороге жизни и смерти и благодарила их обоих. Человек, который вскружил внутри неё эти чувства, не мог быть просто человеком. Он был тем, кто придавал ей силы, когда она была слаба и тем, кто доказывал ей, что она являлась для него исключительным человеком.

Позволить другой душе раствориться в своей душе и понять друг друга так, словно на короткие мгновения вы становитесь одним целым разумом и чувством – вот к чему, оказывается, она стремилась всю свою жизнь…

Маски были сброшены. Правда предстала перед ней ещё более обнажённая, чем её душа. Но что ей было делать с этим великим открытием?..

Возможно, если бы эта ночь, действительно, могла длиться столько, сколько она пожелает, Аэлита смогла бы не только увидеть правду, но и принять её, тут же привнести в свою жизнь и больше никогда не отказываться от неё.

Но первые лучики утреннего солнца начали облицовывать другую правду её жизни, напичканную её упрямством, непрощёнными обидами и упёртой точкой зрения, которым было в два счёта перебороть ту чистую, ранимую, уязвимую и ещё неокрепшую правду её настоящего сердца.

***

Окончательно пробудившись, Аэлита посмотрела на спящего мужа и, убедившись, что он действительно спал, медленно сползла с кровати и стала одеваться. Она нашла свою блузку, на которой висело всего две пуговицы. Аэлита вспомнила, что перед уходом взяла с собой немного вещей, оставив большую их часть здесь. Она открыла шкаф и увидела, что её одежда по-прежнему висела и лежала на своих местах. Почему он её не выбросил?

Она обернулась и ещё раз посмотрела на Павла. Нет, думать сейчас о нём и о том, что между ними произошло, ей было невыносимо. Она прекрасно знала, что на самом деле сделать это ей было необходимо. Но нет… Что-то заставляло её бежать отсюда. Наверное, это была трусость. А может ей нужно ещё время. Но она не могла представить, что Павел проснётся и ей нужно будет посмотреть ему в глаза и что-то сказать… Нет! Ей надо торопиться!

Аэлита быстро вытащила белую блузку из шкафа. Она была похожа на ту, в которой она пришла, только вместо пуговиц на ней была молния. Ей оставалось надеяться на то, что Максим не особо обращал внимание на её одежду.

Максим… Что она ему скажет? Что ей придумать? Существовало ли на свете хотя бы одно объяснение, способное заставить его поверить в то, что между ними ничего не было? Опять придётся врать! Она первая начала эту лживую игру, а теперь не могла остановиться. Потому что если уж начал врать, то остановиться уже невозможно. Ведь ложь приравнивается ко лжи, а не к правде. Боже, о чём она задумалась? Павел может проснуться в любую минуту!

Когда Аэлита оделась, она тихо вышла из спальни, заставив себя не оглядываться назад. Оказавшись перед комнатой дочери, она приоткрыла дверь и посмотрела на спящую Эмму. Её чёрные локоны рассыпались по подушке подобно кучерявому солнышку.

Зачем только она пообещала ей, что больше не уйдёт?.. Теперь Эмма разочаруется в ней и даже может никогда не простить.

Сморщив лицо от подступивших слёз, Аэлита закрыла дверь комнаты Эммы и побежала по коридору. Слёзы заполнили её глаза так, что она почти не видела дороги. Ей показалось, что в этот момент её тело и душа разорвались на две части; одну часть она оставила здесь, а вторую увезла с собой.

***

Дорога в такси пролетела быстро и Аэлита оказалась у подъезда многоэтажного дома, в одной из квартир которого она жила с Максимом последний месяц. Открыв дверь, Аэлита услышала звук телевизора. Оказавшись в комнате, она увидела Максима, который сидел на диване и смотрел в телевизор.

В какой-то момент он повернул голову в её сторону, а потом снова вернулся к телевизору.

– Я думал, ты уже не вернёшься, – сказал он, сидя к ней спиной.

– Максим, что ты… Просто мне… мне удалось встретиться с дочерью.

– Рад за тебя, – сказал он, не поворачиваясь к ней.

– Прости, что… не предупредила и не позвонила…

Максим взял с тумбочки её телефон и продемонстрировал его, подняв руку.

– Да… я была в таком состоянии, что забыла его взять.

Аэлита прошла в комнату. Максим смотрел в телевизор пустым не моргающим взглядом. Она присела на диван рядом с ним.

– Максим…

– Мне пора в больницу, – объявил он, вставая с дивана.

Быстро обув ботинки в коридоре, он вышел из квартиры и закрыл за собой дверь.

***

– Привет, папочка! А мама уже проснулась? – Эмма сонно потягивалась в кровати, когда Павел пришёл к ней в комнату. Он присел рядом с её кроватью.

– Не сердись, дорогая, но мне нужно тебе кое-что сказать, – Павел тяжело вздохнул. – Инопланетяне…

Эмма ахнула и прикрыла рот рукой.

– Не волнуйся, милая. Мама уже на месте, чтобы всё уладить.

– Нет! Не может быть! Опять эти инопланетяне! Ну что им нужно от нас? Мама только приехала, а они опять чем-то недовольны.

Эмма уселась в кровати, надув губы.

– Я уверен, мама сможет всё исправить… – сказал Павел, убрав непослушный локон с её лица.

– Ты не понимаешь! Мама обещала мне, что больше никуда не уедет, а теперь из-за этих инопланетян ей пришлось уйти.

Глядя сейчас на то, как Эмма всерьёз воспринимает его историю об инопланетянах, Павел мог только радоваться тому, что у его дочери такая богатая фантазия. Пока она принимала всё написанное в фантастических книгах за то, что реально может где-то существовать.

– Эмма… – улыбнулся Павел. – Я думаю, что на этот раз мама справится.

– Да я в этом и не сомневаюсь! Только… когда она теперь вернётся…

Эмма опустила голову и стала чертить пальцем линии на одеяле.

– Она вернётся очень скоро. Ты ведь не обижаешься на неё?

– Немножко… Но ведь инопланетяне могут убить нашу планету, а значит, и нас всех может больше не быть. Поэтому пусть мама попробует ещё раз научить их. Иначе потом за них возьмусь я!

Павел засмеялся. У его дочери всё было хорошо как с фантазией, так и с храбростью.

– Я думаю, в этом не будет необходимости. Ведь вчера мама увидела тебя и теперь с новыми силами возьмётся за инопланетян.

– И не только меня. Ещё мама увидела тебя. Неменя же одну она любит!

Боже, да его дочь просто гений. Оказывается, она ещё и в своём четырехлетнем возрасте прекрасно разбирается в чувствах.

– Дочь, как же хорошо, что ты у меня есть, – произнёс Павел, удерживая внутри себя слёзы.

Эмма бросилась к нему на шею, и они крепко обнялись.

– Папочка, я тебя люблю! Сильно-сильно!

– И я люблю тебя, моя крошка.

В этот момент Павла накрыло ощущение наполненности до краёв. Он вдруг понял, что желать ему было больше нечего. Оставалось только оберегать то, что у него уже есть.

Через минуту Марго позвала их к завтраку. Эмма пошла умываться, а Павел отправился к себе в спальню. Когда он закрыл за собой дверь, то вдруг заметил блузку Аэлиты с отлетевшими пуговицами, которая валялась на полу.

Павел долго смотрел на неё, а потом поднял и прижал к груди.

Он вспомнил свой недавний разговор с Денисом. Боже… до какой же степени он тогда был зол на весь мир. Настоящий друг – ещё один подарок, который сделала ему жизнь.

– Уходи, чёрт бы тебя побрал! Разве непонятно?! Я не хочу никого видеть! Никого! Оставь меня в покое! – орал Павел, указывая Денису на дверь своего кабинета.

– Я всё равно не уйду, – ровно и тихо сказал Денис. – Кто-то должен сказать тебе правду в лицо.

– Какую ещё правду? Ничего правдивее того, что я уже знаю просто не существует! Уходи я тебе сказал!

– Хватит уже орать! – Денис тоже повысил на него голос. – И прекрати, наконец, бросаться на людей! Прислуга от тебя уже шарахается! Я знаю, что тебе сделали очень больно, но нужно же взять себя в руки! Посмотри, на кого ты стал похож! На больного неуравновешенного психа!

– Тебе легко говорить, – голос Павла немного выровнялся, и он прошёл за свой рабочий стол и упёрся в него руками. – Настя бы с тобой так никогда не поступила. Как же я был слеп! Она меня с самого начала и в грош не ставила. Но я всегда думал, что это простое упрямство… А на самом деле это я вёл себя как упрямый осёл. Я что-то там себе напридумывал… Какой же я дурак! Лгунья, притворщица… Да лучше бы она продолжала относиться ко мне как к пустому месту в открытую, чем делать вид, что со всем смирилась!

– Не говори так. Я не знаю, что конкретно она тебе наговорила, но неужели ты думаешь, что я поверю в то, что ты для неё совершенно ничего не значишь? Не смеши ни меня, ни себя! А просто пойми, что твоя жена не просто кукла с хорошенькой внешностью. Она ещё и человек со своим характером, в который тебе тоже следовало бы влюбиться или хотя бы принять его. Да, Пашок, когда речь заходит о чём-то стоящем всегда бывает нелегко. А ваши отношения – это и есть что-то стоящее, поверь мне. Да ты и сам это знаешь, но непонятно почему напрочь отказываешься бороться!

– Бороться! За что бороться? Она сказала, что изменила мне с ним! Что Эмма его дочь! Такая женщина не стоит борьбы!

– Изменила?.. – с удивлением произнёс Денис, медленно пройдя ближе к столу, за которым стоял Павел, растопырив руки. – Когда это?

– Когда я был в Сочи! Мы тогда были женаты, может быть… чуть больше пары месяцев… Короче, меня долго не было и вот… Невероятная встреча двух влюблённых! Чудо! Отсюда тебе и измена, друг! И ребёнок, которого она выдала за моего!

– Зачем ей это было надо?

– Они, видите ли, тогда поссорились и он её бросил… Что-то в этом роде.

– Ты сам-то хоть в это веришь?

Павел ничего не говорил. Он уже не был способен отличить ложь от правды.

После его затянувшегося молчания Денис продолжил:

– Друг, раскрой глаза…

– Да, да, да! Я знаю, что ты сейчас скажешь: «Она похожа на тебя, как две капли воды». Как будто я и сам этого не знаю! Но она наговорила мне столько… и так… Ты себе и представить не можешь! Я могу пересказать тебе её слова, но выражение её глаз, интонацию её голоса… Я не могу…

Павел взялся за голову, попытавшись перекрыть вход болезненным воспоминаниям, которые хотели захватить его. Но Денис вовремя вмешался:

– Хорошо, хорошо… Я всё понял. И могу тебя заверить в том, что когда ты подумаешь об этом на чистую голову, то придёшь к единственно верному заключению: Эмма твоя дочь.

– Допустим. Но её измена, даже в этом случае, никуда не исчезает!

– Да уж… Ну, знаешь… – Денис немного замялся. – Мне, конечно, немного боязно тебе это говорить, но… Ты что, вправду удивлён тому, что Аэлита изменила тебе с человеком, которого тогда определённо точно ещё любила?

– Что?..

От слов Дениса Павел почувствовал, что у него волосы встали дыбом. Он был способен даже размазать низкорослого друга по стене за такие слова. Но Денис тут же стал объясняться:

– С вашей свадьбы тогда прошло всего пара месяцев! Да она тебя тогда ещё на дух не переносила. Какой верности ты от неё ждал? С чего?

Павел молчал, медленно водя глазами перед собой. Ему удалось задуматься над словами друга, но ни о каком спокойствии пока и речи не было. Денис поспешил ещё с несколькими доводами:

– Конечно, я её не оправдываю. Ни в коем случае! Но если ты помнишь, она просила тебя дать ей развод…

– Она не должна была… не могла… – Павел смотрел в пустоту перед собой, а его кулаки в это время сжимались. Но Денису опять было, что сказать:

– Конечно. По-твоему, она стала целиком и полностью принадлежать тебе с момента подписания бумаг в ЗАГСе. Да и в принципе так оно и было, но… она хотела от тебя уйти. Очень сильно хотела, а ты её не отпускал.

Павел был вынужден согласиться с тем, что только что сказал Денис, но от этого, так сказать, «открытия» ему легче не стало. Скорее, наоборот. Принять измену жены это одно, а узнать, что она имела на это право, совсем другое. Денис поторопился смягчить удар.

– Но… возможно, никакой измены и не было. Это… вероятно, ещё одна ложь…

– Ну естественно! – Павел хлопнул руками и уселся в кресло, откинувшись на его спинку. – Мы только что выяснили, что Эмма всё-таки моя дочь и, как следствие, выходит, что Аэлита не могла мне изменить! Железная логика!

– Нет, конечно нет, но… Понимаешь, не верю я, что Аэлита способна на такой поступок. Даже принимая во внимания, что она так любила этого человека… – Денис стал потирать руки. – Она из тех девушек, которые… как бы это сказать…– он сделал паузу, а потом шумно выдохнул и быстро проговорил:

– Ну короче говоря, я не верю, что она способна спать с двумя мужчинами одновременно. Ну не такая она!

Павел в ответ на это фыркнул в сторону.

Денис продолжил:

– Кроме того… Скажи, а у неё с ним что-то было до тебя?

– Нет, – пробурчал Павел себе под нос.

– Ну вот! Тем более! – Денис почесал затылок. – Мне кажется, ты и сам это всё знаешь. Тебе просто нужно сосредоточиться на своих чувствах, а обиды оставить в стороне. И самое главное помни, если ты как можно скорее не вмешаешься, может случиться так, что она сделает неправильный выбор.

– Откуда мне знать, что для неё правильно, а что нет, – резко ответил Павел.

– Но ты для начала реши, что правильно для тебя. Аэлита наверняка соврала, чтобы найти способ забрать у тебя дочь. Ты ведь не хотел ей её отдавать, так?

Павел молча кивнул головой.

– Ну вот… – Денис сел в кресло напротив Павла и стал говорить, активно жестикулируя руками. – Пойми, то что сейчас происходит между вами, когда-нибудь должно было произойти. Рано или поздно, но это бы всё равно вылезло из неё наружу, потому что просто так простить тебе то, что ты ей причинил не каждый человек сможет. Ты должен признать, что не всегда обращался с ней хорошо. Из-за тебя она пролила немало слёз. Слава богу, что со временем у вас всё наладилось, но настала пора отвечать за прошлые ошибки. Аэлита запуталась и сама не понимает, что давно от тебя без ума. Твоя задача открыть ей на это глаза и постараться вымолить у неё прощение. Ну а потом тебе надо будет самому простить её.

– Очень хорошо, Дэн, если всё так, как ты говоришь. – Павел сложил руки перед грудью и, облокотившись ими на стол, вытянулся навстречу Денису. – А если ты ошибаешься? Что если она действительно до сих пор любит его и ушла к нему навсегда? И что мне тогда делать? Отдать ей Эмму и снова взяться за старую жизнь? Менять женщин как можно чаще лишь бы не оставаться одному? Ночевать на работе? Я не хочу так, понимаешь? Мне нужна она. Она одна и больше никто. Ты, кажется, говорил, что у неё есть характер, с которым мне нужно как-то мириться. Да я обожаю её характер! Я с ума схожу по ней всей целиком! Только одно я никак не могу забыть! С какой жестокостью, с какой ненавистью она говорила со мной… И как же ей было безразлично то, что я чувствовал в тот момент… Да я для неё ноль. Пора бы уже мне это понять и начать мириться с этим. И я, наверное, смирюсь… В конце концов, жизнь на этом не кончится, но… я не хочу без неё… – и Павел опустил голову, уткнувшись лбом в стол.

– Знаешь, если бы всё было так, как ты говоришь, она бы давно от тебя ушла. Сама. Без всяких поводов.

– Она ждала удобного момента… – приглушённо сказал Павел из-за только что принятой позы.

– Пашок, какой ещё момент? Неужели ты действительно в это поверил?

– Ты не видел её. Ты не слышал её тогда. Она на себя похожа не была… – Павел поднял голову и произнёс тихо, глядя сквозь пространство. – Как будто маску с лица сняла…

– Или, наоборот, одела. Услышь ты меня наконец! – Денис несколько раз постучал ладонью по столу. – Она соврала тебе! Я представляю, что между вами началось, когда она захотела забрать Эмму с собой, а ты её не отдавал!

– Всё не так просто, Дэн… – сказал Павел, продолжая смотреть в пустоту. – Ведь я с самого начала хотел заставить её испытывать ко мне то, что невозможно заставить испытывать. Но я смог лишь заставить её научиться притворяться. Только мне это ненужно.

После этих слов на лице Дениса Павел разглядел растерянность, но она быстро исчезла, уступив место прежней уверенности.

– Нет, Тебе меня не переубедить, – вставая с кресла, сказал Денис. – Ты вбил себе это в голову потому, что больше всего боялся потерять её именно таким образом. И теперь, когда это случилось в реальности, тебе проще всего сделать из этого такие выводы. Говорю тебе, будь ты ей настолько ненавистен, она ушла бы от тебя давным-давно. Какой смысл ей было терпеть тебя столько времени? Тебе нужно взять себя, наконец, в руки! И ты сам отлично знаешь, как тебе надо действовать. Не мне тебя учить.

Он развернулся и направился к двери.

– Нет. Научи меня, – Павел посмотрел на него исподлобья, когда Денис снова развернулся к нему. – У меня совсем пусто в голове, а у тебя холодный рассудок. Ты соображаешь ясно. Если я действительно для неё ничего не значу, то она должна дать мне это понять.

Денис выдержал длинную паузу, прежде чем сказать:

– Если ты на самом деле ждёшь от неё только этого, то я тебя уверяю в том, что тебя ждёт большой сюрприз.

***

Ближе к вечеру Аэлите позвонили из суда и сообщили, что заседание по её иску состоится завтра в одиннадцать часов дня.

Сейчас она скорее была озадачена, а не рада этой новости.

В её голове творился жуткий бардак. Она думала о прошедшей ночи весь день. После того как они с Павлом наконец сказали друг другу всё, что накопили за эти годы, Аэлита уже не могла представить, что придёт в суд и будет пытаться отнять у него дочь.

Теперь ей просто нужно было время, чтобы окончательно понять, чего она на самом деле хочет. А завтра ей предстоит выступать в суде и говорить о своих конкретных желаниях, которых у неё на данный момент не было. Что же ей делать?

Максим вернулся поздно вечером, и Аэлита сообщила ему о дате суда. В это время они сидели на кухне, и пили чай. Аэлита наслаждалась этим моментом. Ей почему-то было так спокойно, когда она держала в руках чашку ароматного горячего чая и чувствовала его согревающий вкус. Ей казалось, что сейчас она была в безопасности.

– На этот суд я пойду вместе с тобой, – сказал ей Максим, поднося к губам белую кружку, а потом вдруг спросил:

– Если ты конечно всё ещё хочешь идти на него? – его взгляд в этот момент изучал поверхность стола в красной скатерти.

– Я… я не знаю, Максим, – проговорила Аэлита, поставив свою чашечку с блюдцем на стол. – Видишь ли, сегодня я поняла, что никогда не выиграю это дело.

– Ты сказала Павлу, что Эмма его дочь?

– Да. Но дело в том, что если мы будет спорить о том, с кем будет жить Эмма, то суд оставит её с Павлом. У него хорошая работа, дом, а у меня… Я с самого начала это понимала, но злость и бессилие заставили меня заварить эту кашу, – она пожала плечами и сделала глоток чая.

– Аэлита, это судебное заседание может быть не единственным. Ты можешь пообещать суду, что, например, в течение трёх месяцев устроишься на работу. За это время мы с тобой можем пожениться, и моя собственность станет твоей. У тебя появится столько же прав, сколько их сейчас у Павла. Тебе нужно будет только развестись с ним.

– Да… Ты думаешь, я могу прийти завтра на суд и заявить об этом?

– Конечно. Вопрос только в том хочешь ли ты всего этого?

Аэлита почувствовала, как будто он этими словами ударил по её сердцу, и от этого оно сразу забилось быстрее.

– Если честно, то меня всё это очень пугает, – тяжело вздохнув, проговорила она. – Эмма будет очень страдать от всего этого.

– Она будет страдать в любом случае. Даже если Павел сам тебе её отдаст без всяких судов. Но я тебя спрашивал не о дочери. Ты всё ещё хочешь уйти от Павла?

Аэлита приложила ладони к лицу, а потом несколько раз пригладила свои прямые чёрные волосы.

– Максим, ты должен знать кое-что. Если мне не удастся забрать дочь у Павла, я вернусь к нему. Даже если он меня не впустит в свой дом, я поселюсь на его пороге, но буду рядом со своим ребёнком.

– Аэлита… – Максим усмехнулся и сделал громкий глоток из кружки. – Я понял только то, что единственное от чего ты хочешь сейчас уйти так это от ответов на мои вопросы.

– Максим, – произнесла Аэлита, опустив голову вниз, – давай дождёмся завтрашнего заседания. Посмотрим, что скажет суд.

Он в ответ ей просто кивнул. Аэлита вдруг почувствовала ужасную тяжесть на сердце. Ей казалось, что испытания, которые ей приготовил завтрашний день, она не вынесет.

***

Аэлита долго не могла уснуть. Она думала о том, как сформулировать суду своё заявление. Если быть честной с собой, то Аэлите уже не хотелось идти на этот суд. Ей уже ничего не хотелось. Только бы вернуть Эмму, а всё остальное было уже не важно.

Утром у неё в голове образовалась такая каша, что Аэлите стало казаться, что любая мысль, уже неважно какая, приносила ей физическую боль. Она так и ничего не придумала. И что ей говорить суду?

Несмотря на свои противоречие мысли, Аэлита поехала с Максимом на это заседание. Она про себя надеялась на то, что может быть Павел снова решит затянуть это дело и не приедет. Но Аэлита увидела его, как только они с Максимом вошли в строгий коридор здания суда. Павел стоял у входа в зал судебного заседания вместе с родителями.

Только один раз взглянув на него, Аэлите захотелось взять его за руку, вывести из этого здания и поехать с ним домой к их дочери, а весь этот последний жуткий месяц просто стереть из памяти.

Если бы можно было разрешить всё так просто?..

Она, в конце концов, решила сказать судье, что не будет судиться с мужем из-за ребёнка и что они сами разберутся с этой проблемой. Пусть это не решит всё разом, но так она хотя бы остановит клубок, чтобы он не разматывался дальше.

Она не представляла, какие последствия потянутся от её решения. Может быть Павел возразит ей и скажет, что пусть она не хочет с ним судиться, зато этого хочет он. А вдруг суд приостановит дело об определении места жительства Эммы, а затронет вопрос расторжения брака? И начнёт расспрашивать её и Павла хотят ли они развода?

Нет, надо сказать суду всё как есть. Что она запуталась и сама не знает, чего хочет. Пусть этим признанием она доведёт себя до истерики, но это было лучше, чем придумывать новые и новые оправдания и предпринимать действия, которые могли привести её к краху.

Аэлита не стала рассказывать Максиму о своём решении. В основном потому что сама не знала толком, что будет говорить. Ей казалось, что собственные слова могли удивить как окружающих, так и её саму. Кажется, она устроит настоящее представление прямо в зале суда.

Когда их пригласили в зал судебного заседания, и слушанье должно было вот-вот начаться, Аэлита чувствовала, как её потряхивает. Сцепив дрожащие руки в замок, она наблюдала, как морщинистый и полный судья в старомодных очках принялся раскладывать бумаги на своём столе.

И вдруг Павел изъявил желание взять слово, не дождавшись начала судебного заседания.

– Ваша честь, я приношу свои извинения, но возникли непредвиденные обстоятельства. Я прошу вас сделать небольшой перерыв, потому что мне необходимо поговорить с женой до начала слушанья.

От этих слов сердце у Аэлиты забилось чаще. Всё-таки Павел что-то задумал. Но что это было?

Судья принял недовольный вид, сделав складку на лбу между глаз ещё более выраженной.

– В коридоре до начала слушанья у вас была масса времени, чтобы поговорить.

– Да, но дело в том, что я только сейчас принял одно решение. Ваша честь, поймите, я должен сказать жене нечто важное и нетерпящее времени.

Судья продолжил хмурить лоб.

– Истица!

Аэлита встала.

– Да, ваша честь.

– Вы не возражаете, если суд сделает перерыв, чтобы вы смогли поговорить с вашим мужем?

Аэлита подумала о том, что это был неплохой шанс потянуть время. Неизвестно конечно, что именно задумал Павел, но может быть его слова помогут как-то разрешить эту ситуацию.

Она открыл рот, чтобы ответить, но Павел вдруг её перебил.

– Ваша честь, разрешите? – Павел встал. – Я должен кое-что добавить, потому что истица не в курсе этого. Дело в том, что вопрос, который я хотел бы с ней обсудить касается нашей дочери.

Аэлита сморщила лоб и посмотрела на Павла, склонив голову набок. Только бы с Эммой было всё в порядке!

Павел продолжил:

– Если истица не согласится, то своим отказом она продемонстрирует всем нам своё истинное отношение к дочери. Я думаю, в этом не может быть никаких сомнений.

Судья задержал на Аэлите свой взгляд, и она встала.

– Если дело действительно касается моей дочери, то я, конечно же, согласна.

***

Высокий и худощавый судебный пристав повёл их куда-то по коридору. Когда они проходили мимо Максима и родителей Павла, Аэлита заметила недоумение на их лицах. Она жестом показала Максиму, что всё в порядке. Такой же жест сделал Павел, посмотрев на своих родителей.

– У вас есть двадцать минут, – сказал им пристав, и открыл перед ними дверь небольшого кабинета.

Аэлита понятия не имела кому мог принадлежать этот кабинет, но обстановка в нём была рабочая. В центре располагался огромный стол, по всей площади которого лежали пачки бумаг.

– Что с моей дочерью? – спросила она, сжав кулаки.

Павел в ответ улыбнулся в пол и тихо произнёс:

– Аэлита, нехорошо уходить не попрощавшись…

– Спрашиваю ещё раз, что с моей дочерью? – Аэлита повысила голос.

– С нашей дочерью всё в полном порядке. Ты можешь нисколько за неё не переживать.

– Тогда зачем ты?.. О, господи…

Она вдруг всё поняла и ещё сильнее сжала руки в кулаки.

– Аэлита, признайся, ведь ты сама не знала, зачем приехала сюда. Я наблюдал за тобой. Такой напряжённой и растерянной я тебя ещё не видел.

– Это всё потому, что я… я уже ничего не знаю… – она резко дёрнулась с места. – Я хочу уйти отсюда!

Павел заградил ей путь у самого выхода.

– Аэлита, ты не можешь уйти по той простой причине, что суд думает, что ты согласилась на этот разговор из-за дочери. А если ты уйдёшь, когда с момента нашего разговора не прошло и минуты, то я заставлю судью поверить, что ты отказалась слушать новости о дочери.

– Ты по-прежнему хочешь забрать у меня Эмму? Даже несмотря на…

– Несмотря на что? – спросил Павел и впился в неё своими зелёными глазами.

– Несмотря на то, что мы с тобой всё выяснили. Я надеялась, что теперь мы сможем сами со всем разобраться.

– Хорошо. Давай разбираться. Именно для этого я нас сюда и затащил.

Аэлита нервно провела рукой по лбу. В кабинете было жарко. Она вдруг почувствовала, что ей здесь тесно и как будто мало воздуха. Но это было не из-за жары.

Она сняла верхнюю кофту и осталась в трикотажном платье-рубашке фиолетового цвета. Поправив поясок на талии, она прошла ближе к столу.

– Я не хочу сейчас ни в чём разбираться, – Аэлита подвинула бумаги и села на стол. – Я очень устала.

Павел по-прежнему не отводил от неё взгляд. Он сел рядом с ней. Аэлита сразу отодвинулась от него.

Просидев в молчании пару минут, она спросила:

– Скажи, как Эмма? Я обещала ей, что больше не уйду.

– Эмма мудра не по годам. Она умнее нас всех вместе взятых. Можешь не волноваться. Она не страдает из-за твоего отсутствия.

Аэлита отвернулась от него в сторону: в горле у неё застрял комок. Она почувствовала, что Павел взял её за руку.

– Эл, прекрати мучить себя и всех. Хватит…

– Я не хотела никого мучить, – пробормотала она, – я не знаю, с чего всё началось… не знаю…

– Тогда тебе об это скажу я! – Павел дёрнул её за руку и развернул к себе, схватив за плечи. – Всё началось с того момента, когда ты предпочла скрывать то, что я стал для тебя что-то значить.

– Нет, нет… Это не так. Ты не должен так думать. Позавчера я осталась с тобой, потому что обещала, – она опустила глаза вниз. – Мы же договорились с тобой…

– Обещала? Ты уверена, что дело только в этом? Может быть напомнить тебе, как ты за позавчерашнюю ночь несколько раз отключалась… А как мне приходилось прикрывать тебе рот, чтобы ты не перебудила весь дом…

– Хватит… – она мотала головой из стороны в сторону, не осмеливаясь смотреть ему в глаза.

– А как ты просила меня дать тебе поспать, а я тебе этого не позволял…

– Пожалуйста, перестань… – она тяжело задышала, попытавшись слезть со стола, но Павел крепче ухватился за её плечи, и ей пришлось остаться на месте.

– Аэлита, посмотри на меня, пожалуйста.

Но она не смогла этого сделать. Тогда его руки отпустили её плечи и, коснувшись висков, его пальцы вплелись в пряди её чёрных волос. Ей пришлось поднять на него глаза, но её взгляд был мечущимся.

Он продолжил:

– Скажи, что тебя заставляет врать самой себе? Ты же всё прекрасно понимаешь. Но почему ты не признаёшь этого? Ответь, что тебе мешает?

Вдруг он сам опустил глаза и прошёлся по ней взглядом снизу вверх. Когда он снова посмотрел на неё, она почувствовала яркую вспышку в груди, а потом словно молния пронзила её тело от головы до ног. Боже… Нужно бежать отсюда со всех ног!

Аэлита напряглась, чтобы спрыгнуть со стола, но Павел тут же схватил её за колени. Она не смогла сдвинуться с места.

– Не держи меня… Я хочу уйти… – она попыталась сбросить его руки, но он накрыл своими ладонями её руки, которыми она обхватила колени.

– Ты никуда не пойдёшь! – крикнул он ей почти в ухо, а потом его тон смягчился. – Какие же у тебя холодные руки… Тут же дышать нечем…

Сначала ей показалось, что он решил растереть её руки, но он стал медленно поглаживать их, чуть касаясь пальцами.

– Почему ты не хочешь признать то, что есть между нами? – услышала она его вопрос.

– Я не могу… у меня не получается… прости… Я сейчас не сколько хочу уйти к нему, сколько хочу уйти от тебя… Пожалуйста, не держи меня…

Она убрала от него руки и, соединив между собой свои, приложила к своей груди.

– Я ничего не понял, – качая головой, проговорил он. – Чего ты так боишься?

– Я боюсь себя, когда я рядом с тобой, – её лицо исказилось от вырвавшихся слёз. – Это была не я… позавчера с тобой… я не способна на такие чувства… то, что я говорила тебе… то, что я чувствовала – это так… я такой никогда не была. Это ты что-то со мной сделал… я такую себя не знаю.

– Аэлита, этого не надо бояться, – улыбнувшись, он попытался вытереть слезинки с её лица. – Этому надо радоваться. Узнать себя и найти своё место в жизни – к этому же стремятся все люди.

– Я не готова к этому… я не могу… это слишком сложно и запутанно…

– Аэлита, пойми, сложная и запутанная – это и есть ты. Ты настоящая. Ты яркая и эмоциональная личность, способная испытывать глубокие чувства. И он бы тебя никогда не смог раскрыть. И мне это удалось не сразу, и я бы даже сказал, что я сделал это не до конца… потому что ты сложная, Аэлита. И этим ты мне и интересна.

Слушая его слова и смотря в его вдохновенное лицо, Аэлита просто поражалась тому, как он мог с таким чувством смотреть в её зарёванное лицо. Он столько раз видел её плачущей, а в последнее время особенно, но несмотря на это его взгляд был полон восхищения.

– А как же ты тогда?.. – спросила она. – То, что я услышала от тебя позавчера… я ушам своим не поверила. Почему ты так долго скрывал себя от меня?

Теперь Павел отвёл от неё взгляд и заговорил, смотря в сторону от неё:

– Я уже давно понял, насколько ты мне дорога. Но говорить тебе об этом не решался, потому что не чувствовал того же от тебя. Ты всегда любила только Эмму, а на меня не обращала внимания. Помнишь, момент, когда ты заставила меня вспомнить о дочери? Я, наверное, тогда был сам не свой и ты наконец заметила это. Ты тогда подвела меня к ней и сказала: «Посмотри, она твоя дочь. У неё же зелёные глаза и волнистые волосы».

Они оба чуть улыбнулись и его глаза встретились с её.

– Тогда я решил, что раз я не нужен тебе, то буду жить ради этой малышки, которая так похожа на меня. Но я не смог, Аэлита. Для полного счастья мне нужна ещё и ты. И у меня не получилось заполнить дочерью ту пустоту, которую должна была заполнить ты.

– Я и подумать об этом не могла, – со вздохом проговорила она.

– Не могла или не хотела? – в его голосе появилась строгость.

– Ты продолжаешь меня шокировать… Я думала, что позавчера ты сказал мне всё…

– Всё? – усмехнулся он. – Аэлита, я не знаю хватит ли мне всей жизни, чтобы успеть рассказать тебе всё. И ты не ответила на мой вопрос. Хотя… можешь не отвечать. Я и так всё понял. Жаль, что ты не можешь признаться в этом самой себе.

Аэлита приложила усилие, чтобы заставить себя на несколько секунд поверить только ему, забыв о своей правде. Она сделала это, чтобы задать ему вопрос:

– Если всё так, как ты говоришь, тогда почему мы так долго не понимали этого?

Он вдруг заговорил так серьёзно как ни делал этого никогда. Ей показалось, что перед ней не молодой парень, а зрелый мужчина, повидавший жизнь.

– Я думаю, чтобы вырасти настоящему чувству всегда требуется время. Точно так же, как растению нужно вырасти, чтобы дать свои плоды. Нашему чувству понадобилось пять лет, чтобы мы наконец почувствовали его вкус. Но оно того стоило. Я никогда даже не представлял, что способен испытать такое огромное счастье.

– Я тоже… – прошептала Аэлита.

Она почувствовала, как его губы накрыли её. А потом его руки обвили её спину, словно заключив в ловушку. Вес его тела вдруг стал для неё непосильным, и она стала сгибаться как тростинка. Но кипы бумаг, которыми был завален стол, не позволили ей увлечь себя дальше и она, словно очнувшись ото сна, вдруг вспомнила, где они находились. А ещё она вспомнила, что Максим находился совсем рядом. Она вела себя по отношению к нему просто омерзительно!

Аэлита попыталась вырваться.

– Ты забыл, где мы находимся? Сюда могут войти в любой момент. Отпусти меня сейчас же!

Павел сразу отстранился от неё. Аэлита не могла поверить, что он так запросто послушался её. Получив свободу, о которой только что просила, Аэлита не могла сдвинуться с места. А потом она увидела, как Павел одним резким движением сбросил на пол огромную кипу бумаг.

Аэлита вытаращила на него глаза, когда поняла, что он задумал.

– Вот именно! – сказал он. – Мы сделаем это здесь и сейчас, но на этот раз за дверью будет находиться он. Но несмотря на это ты не скажешь мне нет… Нет… ты не скажешь нет…

– Ты спятил? Здесь наверняка есть видеокам…

Она не успела договорить, потому что он накрыл её рот ещё одним поцелуем. Повторная попытка вырваться из его рук обернулась для неё тем, что она просто свалилась на стол. А он в это время лишил её той одежды, которая мешала им достичь максимальной физической близости. Она была бессильна… Но не против него, а против собственных чувств.

***

– Ты просто сумасшедший… – сказала Аэлита, поправляя на себе одежду.

– Можно подумать, я один в этом участвовал… – ответил Павел, но Аэлита не могла понять, где он находился. Наверное, он был где-то рядом, но сейчас она не могла найти в себе силы, чтобы посмотреть на него.

Она сползла со стола и подошла к двери.

– Теперь я уже точно не смогу пойти на это заседание… – Аэлита прислонилась к дверному косяку.

– Представь себе, я вообще не собирался в нём участвовать, – услышала она его голос.

– Ты меня прости, пожалуйста… – выдавливая из себя, проговорила Аэлита. – Если сможешь конечно, но… несмотря ни на что, я должна сейчас уйти.

Повисла мучительно долгая пауза. Аэлита уже хотела открыть дверь и выйти из кабинета, как вдруг Павел подбежал к ней и схватился руками за её плечи.

– Аэлита, я не понимаю тебя! Почему ты должна уйти? Какая сила заставляет тебя идти к нему? Я думал, мы сказали друг другу всё самое важное, но ты опять чего-то не договариваешь. Скажи мне всё прямо сейчас.

Его тёмно-зелёные, почти чёрные глаза умоляли её, несмотря на властные ноты в его голосе. Ей казалось, что своим поведением она была способна довести его до слёз.

Аэлита чувствовала себя расколотой на две части. Она боролась со своим противоречивым состоянием, но это отзывалось только жжением в груди. Внутри неё горел настоящий пожар. Она видела из этого единственный выход – быть откровенной до конца.

Она глубоко вздохнула, а потом невыносимое, мощнейшее и непреодолимое желание обнять его распустилось в ней как утренний цветок. Вдруг её голова оказалась на его плече, а руки заёрзали по его спине как карандаши по бумаге в неуклюжих детских руках.

– На самом деле я не хочу уходить. Я хочу остаться с тобой, – сказала она, касаясь губами его плеча через рубашку, – но я… начинаю ненавидеть себя за это.

Вдруг пальцы её расслабленных и мягких рук резко сжались, и она хотела оттолкнуть его, но Павел практически вплотную подвёл её к двери, одной рукой обнял за талию, а второй – приподнял за подбородок.

– Объясни.

Он создал ей такие условия, в которых трудно было в чём-то объясняться. Но, несмотря на это, она чувствовала себя так хорошо и безопасно, как под крышей во время проливного дождя или в тёплой куртке в зимний мороз. Окутанная ощущением уюта, Аэлита вдруг заговорила свободно и уверенно:

– Я хотела быть с Максимом… хотела жить простой и понятной жизнью. Но вы с мамой вмешались в это и превратили мои мечты в ноль. Вы заменили мои мечты своими. Я не могу простить вам этого! Не могу! Вы решили, что жизнь с Максимом – не моя жизнь. И сейчас… боже мой… это подтверждается! Но мне невыносима мысль об этом. Мне нужно то, во что я верила, а не навязанное и приписанное мне тобой и мамой!

– Аэлита, ты думаешь, я и твоя мама были уверены, что у нас с тобой всё сложится? Конечно же нет, – его пальцы скользнули от подбородка вверх по её щеке, медленно сделав несколько поглаживающих движений. – Твоя мама хотела для тебя лучшего. Она сразу поняла, что он тебе не подходит…

– Откуда она могла это знать? Одна я имею право распоряжаться своей жизнью! Вы же до сих пор не понимаете насколько сильно задели моё чувство собственного достоинства. Я же чувствовала себя никчёмной… как будто у меня собственных мозгов нет и за меня всё вынуждены решать другие. А у меня есть ум, есть индивидуальность, а вы растоптали это! Как я могу простить вас? И как ужасно понимать, что я оказывается прогнулась под ваши с мамой представления о моей жизни. И сейчас… глупо это отрицать. Я и не отрицаю… но я не могу, не могу смириться с этим!

Она попыталась вырваться, но Павел не отпустил её, и от бессилия её голова повисла на собственном плече.

– Аэлита, я и представить себе не мог… – Павел изумлённо заморгал. – Я не знал, насколько глубоко ты это переживала… Но ты должна понять, что… искалечишь себе жизнь, если разорвёшь то, что есть у нас с тобой…

Аэлита подняла голову и вцепилась в его большие ладони своими тонкими острыми коготками.

– Вы переписали мою жизнь по-своему, а я хочу свою жизнь обратно. Мне не нужна жизнь в вашем представлении. Мне нужна моя. Только моя!

– Аэлита, это же было триста лет назад. Зачем тебе возвращаться в прошлое? Его больше нет. Ты сделаешь себя несчастной. Ты этого хочешь?

Он практически вдавил её в дверь. Если бы сейчас кто-то открыл дверь с той стороны, они бы расшиблись от удара об пол.

– Я хочу почувствовать себя человеком, а не куклой. Пожалуйста, дай мне возможность разобраться в этом самой. Отпусти меня!

– И ты собираешься уйти с ним? – его руки крепко обхватили её запястья.

– Прости, но мне больше некуда уйти…

– И ты предпочитаешь разбираться в себе рядом с ним, а не со мной? – его неожиданно ровный и бесстрастный голос напугал её до жути. Она в панике попыталась найти ответ.

– Да… потому что рядом с тобой это невозможно. В последнее время… все наши разговоры заканчиваются одинаково.

– А ты не боишься, что и ваш с ним разговор может закончиться также?..

Этот вопрос прозвучал для неё, как будто под «закончиться» он имел ввиду чью-то жизнь. Аэлита собралась с силами.

– Не дави на меня! Я ничего ещё не решила! Ты что не видишь, в каком я состоянии? Вы тянете меня каждый в свою сторону, а я не могу разорваться на две части!

– Аэлита, я уверен, ты теперь не сможешь позволить ему даже обнять себя как следует. Но, чёрт возьми, я в нём не уверен! И поэтому, как ты меня не просила, но простить тебе этого я не могу. Это практически измена. Теперь иди! Желаю удачной разборки! – он сделал от неё несколько шагов. Аэлита сразу почувствовала лёгкое головокружение. Она снова могла дышать полной грудью.

– Прошу, не злись на меня… – проговорила она, нащупывая рукой дверную ручку. – Возможно, я прошу слишком многого… возможно я веду себя через чур неприемлемо, но… давай не будем делать друг другу ещё больнее. Давай не будем ещё больше всё усложнять…

Он стоял к ней спиной, и Аэлита ждала, когда он повернётся. Как только он это сделал, она сразу разглядела на нём маску притворного безразличия. А потом он, скривив лицо в ухмылке, произнёс по слогам, показывая зубы:

– Да-вай!

***

Аэлита пронеслась по коридору со скоростью ветра и, схватив Максима за руку, выбежала вместе с ним из здания суда.

– Увези меня отсюда! Пожалуйста, скорее… – сквозь слёзы сказала она.

– Аэлита, да что с тобой? А как же суд?

– Суда не будет. Я всё объясню тебе дома. Поехали скорее!

Максим привёл её к машине и посадил на переднее сиденье. Потом он сам сел за руль и, включив мотор, заставил машину сдвинуться с места.

– Лита, сейчас же скажи мне, что он тебе сделал? Он тебя ударил?

– Нет, Максим, всё нормально. Мне просто нужно успокоиться и привести мысли в порядок. Пожалуйста, дай мне время, а потом мы поговорим.

Аэлита отвернулась от него и стала смотреть на проплывающий за окнами пейзаж.

Ей казалось, что на улице шёл дождь. На самом деле дождь был из её слёз.

***

– Аэлита, скажи мне, наконец, что произошло? – спросил её Максим, когда они приехали и вошли в квартиру.

Она прошла в комнату и посмотрела в окно. На небе собирались густые тучи. Несмотря на дневное время, в комнате был полумрак.

– Пойми, мне трудно даётся разрыв с дочерью… – разглядывая вид из окна, произнесла Аэлита. – Мне очень её не хватает.

– Но ведь тебе трудно не только из-за этого?

Аэлита кивнула.

Максим на это тяжело вздохнул, а потом она услышала от него:

– Почему мы сбежали с заседания суда? Ведь ты его так ждала. Ты всё-таки передумала?

Она не отвечала.

– О чём вы с ним говорили?

Её снова начали душить слёзы. Как же она устала всё время плакать!

– Аэлита, посмотри на меня, пожалуйста.

Максим подошёл к ней сзади и стал ждать, когда она повернётся к нему.

Она медленно развернулась. В выражении его лица было много тоски и сочувствия.

– Аэлита, если бы ты только знала, как сильно я тебя люблю…

Он взял её лицо в свои ладони. Она заплакала сильнее.

Максим своими руками стал стирать слёзы с её лица, но они никак не хотели заканчиваться.

Тогда он обнял её. Аэлита прижалась к нему, но уже через секунду почувствовала неудобства: она коснулась его плеча, сменив левую щёку на правую, потом убрала руки с его груди и хотела переложить их на его плечи, но её движения вдруг стали такими неловкими что она, ощутив острую необходимость в свободе, высвободилась из его объятий.

– Максим, не нужно меня утешать. Я сама скоро успокоюсь.

Она прошла немного вперёд и встала посреди комнаты, приложив ладони к лицу. Её захватило ощущение тупика и безысходности.

Вдруг Максим подошёл к ней и поцеловал. Аэлита не ожидала этого. Она напряглась, но не оттолкнула его.

– Максим, зачем ты это делаешь? Не нужно…

Аэлита пыталась увернуться от него, но он захватывал её губы и требовал от неё ответных чувств.

Потом он потащил её к дивану. Его решительные действия говорили сами за себя. Аэлита представила, как Максим будет снимать с неё одежду, прикасаться к её телу… Она почувствовала просто бешеный протест. Она не могла позволить этому случиться!

– Нет, нет, нет! Отпусти меня!

– Аэлита, просто доверься мне. Это должно было случиться давным-давно…

– Нет, Максим, постой… Я не могу…

Ей было непросто, но именно сейчас, в этот момент, ей пришлось признать, что существовал только один мужчина, которому она могла позволить до себя дотронуться. И это был не Максим.

– Скажи, что любишь меня, – совершенно неуместная требовательность в его словах прозвучало для неё дико. Она широко открыла глаза, не веря, что это действительно сказал Максим. Ей стало страшнее даже чем, когда ей пришлось терпеть издевательства Александра Носика.

– Отпусти меня! – сморщив лицо, крикнула она.

– Почему, Аэлита? Что, в конце концов, с тобой происходит? Скажи мне!

Он пригвоздил её своими руками к дивану так, что она почувствовала боль. Несмотря на это она из последних сил напрягла тело и смогла немного приподнять голову.

– Почему ты снова говоришь мне нет? Ответь! – продолжал настаивать он.

Аэлита зажмурила глаза:

– Мне невыносима даже мысль, что ты можешь зайти так далеко. Пожалуйста, отпусти меня.

Она снова расплакалась. У неё больше не было сил, чтобы сопротивляться. Она ослабла так, будто её тело ранило пулей. Из признаков жизни у неё осталось только бешеное дыхание, которое доказывала её без конца вздымающаяся грудь. Если бы Максим захотел он бы воспользовался этой возможностью. Она уже не смогла бы остановить его. Но он медленно ослабил хватку, а потом она почувствовала его прикосновение к её щеке: это было так, будто её тела коснулся самый кончик невесомого пёрышка.

– Кого я только обманываю?.. – услышала она его ослабевший голос. – Преданное женское сердце встречается так редко. Меня опередили… – проговорил он и, подойдя к стене, уткнулся в неё лбом.

Его слова привели Аэлиту в чувство. Она приподнялась с дивана и посмотрела в его сторону.

– Максим, прости меня. Я тебя понимаю, но и ты пойми меня. Мне трудно. У меня всегда был только один мужчина.

– Мне не нужны твои оправдания, – приглушённо произнёс он. – Ты же слышала, что я тебе только что сказал.

– Слышала, но… я ничего не поняла.

– Неужели? – усмехнулся он, и Аэлита сразу приняла рассерженный вид.

– Давай начистоту, – продолжил он, развернувшись в её сторону. – Когда мы познакомились, между нами вспыхнули чувства. Я верил в твою любовь и нисколько в ней не сомневался. Но ты вышла замуж. Ты же понимаешь, что за время этого брака могло произойти…

– Замолчи! – выкрикнула она. – Не надо читать мне проповеди! Ты не знаешь, какого это стать женой человека, которого почти не знаешь. Я столько вытерпела! Он был рядом со мной слишком долго. Я привыкла к нему.

– Только привыкла? – допытывался он.

– Что за намёки, Максим? – она со всей силы ударила кулаком по дивану.

– Я всего лишь хочу, чтобы ты была честной не только со мной, но и с собой. Не издевайся, Аэлита, а скажи мне правду, – он подошёл к дивану и присел на колени, оказавшись сней на одном уровне. – Ты любишь его?

– Нет! – Аэлита заткнула уши. – Замолчи! Не говори мне этого!

Максим попытался убрать её руки от ушей.

– Аэлита, прекрати…

– Нет, это ты прекрати говорить мне всякую ерунду!

– Так значит, это неправда?

– Разумеется, нет!

– Тогда посмотри мне в глаза и скажи, что за последние два дня между вами ничего не было.

Аэлита сразу почувствовала, как по спине прошла горячая волна: она вспотела, покраснела, одеревенела. Она открыла рот и поняла, что, не в состоянии управлять словами. Её язык заговорил сам по себе.

– Максим, я…

– Прошу, избавь меня от любых слов по этой теме. Мне достаточно твоего взгляда. Как же горько это произносить… Но ты любишь его. Любишь… Просто боишься себе в этом признаться.

Он встал и, пройдя немного вперёд, остановился посередине комнаты.

– Нет, Максим, это не так… – продолжала настаивать она.

– Когда это случилось? Как я это допустил? Почему я не заметил того момента, когда твоё чувство ко мне исчезло?

Для Аэлиты было очевидно, что Максим задавал эти вопросы самому себе, но она не унималась.

– Нет. Оно не исчезло… оно не могло исчезнуть…

– Замолчи, – бросил он ей через плечо. – Не делай мне ещё больнее…

Аэлита захотела встать с дивана, но почувствовав слабость, присела на самый его краешек. Она закрыла лицо ладонями, согнувшись вперёд. Ей казалось, что она исчерпала весь запас жизненных сил.

– Максим, – хрипло произнесла она, – мне нужно побыть одной. Я хочу прогуляться…

Она медленно встала с дивана, держа одну руку у виска.

– Постой, – сказал Максим. – Сперва выслушай меня. Я должен сказать тебе нечто очень важное.

– Я очень устала от разговоров, – сказала она. – Давай поговорим, когда я вернусь.

Она полезла в шкаф и вытащила оттуда чёрный плащ. Набухшие тучи за окном явно не предвещали солнечной погоды.

– Аэлита, я очень прошу выслушать меня сейчас. Пожалуйста, присядь.

Неожиданно Максим подошёл к ней и, взяв за руку, привёл к дивану. Аэлита села, уставившись на него во все глаза. Вид у него вдруг стал сосредоточенным.

Он встал напротив неё, расположив руки по бокам.

– Помнишь, когда-то я говорил, что, как только мы с тобой окажемся в Екатеринбурге, я расскажу тебе что-то очень важное?

За время произнесения этих слов его взгляд, казалось, обошёл всё пространство в комнате, исключив только её.

– Да, я помню…

Его глаза «бегали» по потолку, зубы сжались, а губы то открывались, то закрывались в попытках что-то ей сказать.

Наконец он выдохнул, замерев как статуя на несколько секунд, а потом его глаза устремились на неё. Новизну его взгляда ей пришлось разгадывать недолго.

– У меня есть жена, Аэлита, – его тихие слова оглушили её подобно раскату грома.

– Что?.. – еле слышно произнесла она.

– Она больна… серьёзно больна. Она страдает неизлечимым психическим заболеванием и содержится в специальном учреждении.

Он перевёл дыхание и продолжил:

– Когда мы поженились, она была абсолютно нормальной: темноволосая красавица с ослепительной улыбкой. Я был счастливейшим из людей. Но через несколько лет она сильно изменилась. Сначала я этого не замечал. Просто боялся признаться, что моя жена сходит с ума. Но, когда я всё понял, было поздно. Её уже нельзя было вылечить. Ей становилось хуже с каждым днём и врачи сказали, что её необходимо поместить в специальное учреждение. Мне это казалось ночным кошмаром. Но это не всё…

– Что ещё?.. – сжав губы, спросила Аэлита, разглядывая пол.

Максим продолжил:

– До того, как я узнал о её болезни, у нас родился сын. Такой прелестный мальчик. И его тоже не обошла стороной эта проклятая болезнь. Слава богу, я вовремя спохватился и теперь его состояние находится под постоянным контролем врачей. Поскольку мы приняли меры, и болезнь не прогрессирует, его разрешили воспитывать в домашних условиях. Он живёт с бабушкой, матерью моей жены. Периодически я навещаю их обоих, но это причиняет мне огромнейшую боль. Они моя семья, но они живут в другом мире, и мы не понимаем друг друга. Когда я встретил тебя, то подумал, что наконец-то у меня появился шанс обрести счастье.

Аэлита взглянула на него, а потом опять опустила глаза вниз.

Максим присел на колени, попытавшись поймать её взгляд, но она отвернулась от него в сторону.

– Ты была… такая юная, красивая, просто… моя мечта. И ты тоже полюбила меня. Ты была сокровищем, которое мне необходимо было оберегать. Ты была подарком, посланным мне свыше. Но, боже мой, как же я раньше не понимал, что даже за подаренной книгой необходимо вести уход… Я знаю, что не смог… не смог сохранить эту любовь в тебе. Мне не хватило мудрости сберечь то, что я так долго искал и… нашёл… и теперь потерял…

Он замолчал, и Аэлита услышала его тихий плач. Сил на то, чтобы его жалеть у неё не осталось. Её мечтам о Максиме, оказывается, никогда не суждено было сбыться. Это был всего лишь прекрасный сон. Но почему Максим заставил её спать так долго?..

– Какой кошмар, – хватаясь за голову, проговорила она. – Как ты мог скрывать от меня такое? Я всегда думала, что у тебя какие-то проблемы с жильём… только и всего, а тут оказывается… Мне и в голову никогда не могло прийти, что ты способен так меня обмануть. Ты должен был мне всё рассказать. Рассказать сразу…

– Я знаю, но я боялся, Аэлита. Ты не представляешь, как я боялся потерять тебя.

Она молчала, глядя на него и покачивая головой.

Он продолжил:

– Моя жизнь кончилась в тот день, когда я запер свою жену в психушке, а сына отвёз к её матери. Женясь на Еве, я хотел обрести простое семейное счастье, но моё желание обернулось для меня в тяжёлую ношу. На моей жизни был поставлен крест. Я был уверен, что меня ждут впереди одни серые будни, но ты… раскрасила мою жизнь в яркие краски и…

– Максим, замолчи! Господи… зачем ты только предлагал мне выйти за тебя замуж, если уже был женат?

– Я просто… Лита, меня разъедали противоречия, – он ударил ладонью себя по голове. – Мы столько пережили с тобой… Каждый раз я пытался подстроиться под обстоятельства… Мне казалось, что самым сложным было бы рассказать тебе правду. И я каждый раз придумывал всё новые и новые планы действий.

– И… как долго ты планировал играть со мной, если бы я не вышла замуж?

– Какие игры?.. Я всегда любил тебя…

– Нет, Максим! Когда любишь – говоришь правду. А ты скрыл от меня жену и сына. У меня просто в голове это не укладывается. Как ты мог? Но ведь, мама… – Аэлита широко раскрыла глаза. – Мама наверняка знала. Она собирала на тебя информацию. Почему она мне ничего не сказала? Не могу понять…

Он быстро ответил на её вопрос:

– Видимо… если она что-то проверяла, то проверяла ЗАГСы, – он поймал её взгляд. – А мы с Евой венчались только в церкви. А сын… я его прятал ото всех. Об этом знало только двое моих друзей. Даже на работе все думали, что я не женат и бездетен.

Аэлита взялась за голову и опустила её вниз.

– Лита, прости меня. Я знаю, что не должен был так поступать, но… посмотри на свою реакцию сейчас. Ты в ярости. Я был уверен, что именно такие эмоции у тебя вызовет известие о существовании моей семьи. Но если бы нам удалось уехать в Екатеринбург, я бы обязательно открыл тебе правду.

– Максим, это жестоко! А ты меня сначала не хотел спросить, готова ли я вообще к такой жизни? Ты совершенно не думал обо мне! Ты думал только о себе!

– Ты права, Аэлита. Такой размазнёй я себя ещё ни разу в жизни не чувствовал. Ты имеешь полное право меня презирать.

– Твой поступок… он просто… Это трусость! Ты говорил, что любишь меня, но когда любишь, то желаешь любимому человеку счастья. Ты же хотел сделать счастливым только себя. На меня тебе было плевать! Господи… у тебя есть жена и сын… У тебя уже есть семья! Я жила пять лет тем, чего никогда не могло быть…

– Почему не могло быть? Я действительно хотел, чтобы ты была рядом со мной, в Екатеринбурге…

– В качестве твоей любовницы?

– Нет, мы бы обязательно поженились. Я же говорю, мы с Евой только венчались в церкви, а до ЗАГСа так и не дошли. Я бы добился развенчания…

– Максим, ты слышишь себя? Да ты сам болен. Зачем ты предлагал мне уехать с тобой, когда мы месяц назад встретились в больнице? Тебе же на самом деле нечего было мне предложить. А я… я на столько ради тебя пошла. А сейчас оказывается, что всё это было впустую. А если бы я развелась с Павлом и отняла у него дочь… и уехала бы к тебе… А потом после всего этого ты планировал обрушить на меня новости о существовании своей семьи? Какой ужас, Максим… Я не верю, что ты на самом деле был способен так поступить со мной…

– Просто я всегда очень сильно любил тебя… – произнёс он, глядя ей в глаза и склонив голову на бок. – Когда я увидел тебя в тот день в больнице… Мы с тобой почти пять лет не виделись. За всё это время мне я разучился радоваться. У меня просто не было для этого повода. А когда я встретил тебя, я вспомнил, что это такое. Мне захотелось во что бы то ни стало вернуть тебя, потому что я вдруг понял, что только в тебе заключён весь смысл моей жизни. Ты единственный огонёк, возле которого я могу согреться. А теперь я вижу, что ты по-прежнему горишь. Но только уже не для меня.

Аэлита громко вздохнула:

– Максим, ты понимаешь, насколько всё было бы проще, если бы ты сразу открыл мне правду?

– То есть… ты бы оставила меня, узнав не сейчас, а пять лет назад о моей тайне? Аэлита, я согласен, что поступил жестоко, но и ты сейчас ведёшь себя не лучшим образом. Я всегда думал, что если ты, узнав о моей тайне, сумеешь простить меня, то твоё чувство ко мне настоящее. А сейчас выходит, ты меня никогда не любила… Я считаю, что когда любишь, то принимаешь человека со всем «багажом» проблем и недостатков.

– А ты открыл мне этот «багаж»? Максим, как ты не можешь понять… Меня не волнует, что у тебя есть жена и сын и то, в каком они состоянии. Меня волнует только твоя ложь! Ты хотел обманом привезти меня в свой дом… чтобы я раскрашивала твои серые будни… Но не для такой жизни я появилась на свет. Я не твоё утешение!

Аэлита схватила в руки плащ и пулей вылетела из квартиры. Оказавшись на улице, она увидела, что дождь вот-вот начнётся. Вдалеке гремел гром и поднялся шквалистый ветер.

***

Порывшись в кармане плаща, Аэлита обнаружила немного денег, которых могло хватить только на метро. Если она сейчас поедет к Павлу, то от метро до дома ей нужно будет идти не меньше часа. Но куда ей ещё идти? Больше некуда!

Всё бесполезно. У неё ничего не получилось. Слишком многое изменилось в её жизни, и давние мечты перестали иметь смысл. Она жила только прошлым, не думая о настоящем, которое постоянно менялось. От этого появлялись новые мечты, но она не замечала их. Она думала только о том, что однажды наступит день, и она обретёт счастье и спокойствие, которых она лишилась, когда в её жизни появился Павел.

Она пошла вперёд по улице, не представляя, где находится метро в этой местности. Ей пришлось бродить по улицам Москвы больше часа, прежде чем она наконец обнаружила метрополитен. Аэлита заметила его ещё вдали и сразу ускорила шаг, потому что начался дождь.

Ей удалось почти сухой добежать до метрополитена, но Аэлита знала, что если дождь не прекратится, то она успеет вымокнуть до нитки, пока доберётся до дома.

Аэлита благополучно доехала до нужной станции, а когда вышла на улицу, дождь мелко крапал. Она долго думала, ждать ли ей пока дождь закончится или идти сейчас и надеяться, что ливень не застигнет её по дороге.

Она всё-таки решила рискнуть и отправилась домой.

Домой… Неужели дом мужа стал и её домом? Чего ей там ждать? А вдруг Павел выгонит её на улицу? Если он так сделает, то окажется прав. Она заслуживала такого отношения.

Аэлита отошла на почтительное расстояние от метрополитена, когда дождь начал усиливаться. Она ускорила шаг, но дождь пошёл сильнее и моментально превратил дорожную пыль в густую грязь. Аэлита поскользнулась и упала, сильно ударившись о колено. После этого из её глаз сразу же вырвались слёзы. Рядом никого не было. Только стена из ливня. Но сквозь почти беспросветную жалость к себе у Аэлиты в мыслях промелькнул образ дочери.

Вся в слезах и основательно перепачкавшись в грязи, она еле-еле поднялась на ноги, и хромая побрела дальше.

Уже через пять минут ходьбы Аэлита промокла насквозь. Из-за ушибленного колена, она не шла, а как будто ползла на двух ногах. Но эта боль не могла заглушить боль её души. Она чувствовала, словно бродила по лабиринту и никак не могла найти выход. Ей хотелось остановиться, рухнуть на землю и закрыть глаза. Но она продолжала идти вперёд. Образ Эммы мелькал у неё перед глазами подобно путеводной звезде, и она шла на её свет, стиснув зубы. Но не только образ дочери подталкивал её идти вперёд. Аэлите было трудно признаться в этом даже себе, но лицо Павла маячило перед её глазами чаще, чем лицо родного ребёнка.

Дорога заняла, по её ощущениям, бесконечное количество времени. Когда Аэлита, наконец, оказалась у ворот дома, к которому шла, то испытала смешанные чувства. Она считала, что ей не было прощения. Поэтому ей было трудно даже поднять руку и нажать на кнопку звонка. Но если она этого не сделает, то ей останется только умереть.

Вдруг она почувствовала дрожь внутри тела, которая волнами вывела на поверхность кожи такой жуткий озноб, что у неё задрожали даже зубы. Аэлиту затрясло и ей показалось, что холод окружил её со всех сторон и больше никогда не выпустит из своей власти.

У Аэлиты подкосились ноги, и она прислонилась к воротам. Что ей делать? Она не знала, ждали ли её здесь… Ждали ли её вообще где-нибудь?

Перед тем как упасть без чувств у порога в грязную лужу, Аэлита успела нажать кнопку звонка.

***

Павел услышал дикие вопли Марго и выбежал из своей комнаты на лестничный марш. Он не мог поверить своим глазам, когда увидел, как Аня и Маша на руках вносят в дом бесчувственную Аэлиту.

– Господи, да она вообще жива или нет? – верещала Маргарита Васильевна. – Милочка, милочка! Очнитесь! Боже мой…

Когда до Павла дошло, что это действительно его жена лежит перед ним без сознания, вся насквозь промокшая и перепачканная в грязи, он нервно провёл рукой по вспотевшему лбу, а потом прикоснувшись к щекам Аэлиты, почувствовал, что она вся горит.

Крики Марго стали заразительны для Ани и Маши и они начали паниковать вслед за ней.

– Быстро все успокоились! – рявкнул на них Павел. – Сейчас же вызовите скорую помощь, а я пока постараюсь что-нибудь сделать.

Он подхватил Аэлиту на руки и понёс наверх.

– Быстро вызовите скорую помощь! – продолжал кричать он, поднимаясь с Аэлитой по лестнице.

Павел принёс её в спальню и положил на ковёр рядом с кроватью. А потом он стал быстро снимать с неё мокрую одежду.

– Что же ты творишь, глупая?.. Что же ты творишь?.. – приговаривал он.

Он достал из шкафа большое полотенце и стал обтирать им Аэлиту. Несмотря на сильный жар, её руки и ноги были ледяными. Павел старался разогреть их. Потом он посушил полотенцем её волосы, затем надел тёплую пижаму и уложил в постель, накрыв одеялом. Аэлита по-прежнему была без сознания.

– Эл, прошу тебя, очнись. Пожалуйста, открой глаза…

Павел просидел с ней около пяти минут, пытаясь согреть её руки, и мысленно проклинал, что скорая помощь так долго не едет

Вдруг он заметил, что Аэлита зашевелилась и немного сжала его руку.

– Уйди от меня… уйди…

Павел сначала подумал, что эти слова были адресованы ему и убрал руки. Но потом он понял, что Аэлита бредила.

– Нет… нет… нет… Убери от меня руки! Уйди… уйди…

– Аэлита, пожалуйста, успокойся… Ты в безопасности…

Но она не слышала его, а только продолжала мотать головой и бесцельно двигать руками.

Но потом Павел услышал, как она произнесла его имя.

– Паш… Паш… где ты? Пожалуйста, помоги мне… Где ты? Ну, где же ты?..

Своё имя из её уст он слышал впервые. Вдруг собственный голос одновременно удивил Павла и выдал очевидное. Он порывисто прижал её руки к своей груди и произнёс:

– Я здесь, любимая… здесь… рядом с тобой.

Он попытался согреть её ладони, прикасаясь к ним губами.

– Любимый, где же ты?.. Я так хочу к тебе…

Её голос переливался и горькой тоской, и проникновенным чувством, но Павел не был уверен, что последние слова были обращены к нему. Да и у него не было времени, чтобы об этом размышлять. Через две секунды в комнату вбежали Маргарита Васильевна и врач скорой помощи.

– Она здесь, доктор. Пожалуйста, спасите её… – прикладывая носовой платок к заплаканным глазам, произнесла женщина.

Доктором оказался уже немолодой седовласый мужчина в очках и с весьма серьёзным видом. Он имел вид человека, который немало повидал за свою жизнь.

– Оставьте меня с пациенткой наедине, – строгим голосом сказал он.

– Но я-то могу остаться? – спросил Павел.

– Я сказал наедине, – повторил мужчина тоном жёстче.

– Но я её муж, – скопировал Павел его тон.

– Вы что, оглохли? Я сказал, всем выйти из комнаты, чтобы я смог осмотреть пациентку.

Павел почувствовал, что мышцы на его лице стали подёргиваться. Он взял Маргариту Васильевну за руку и вышел с ней из спальни.

– Господи, Павлик, что же с ней произошло? – спросила Маргарита Васильевна.

– Откуда мне это знать! – нервно ответил Павел.

Когда врач наконец-то вышел из спальни, Павлу показалось, что прошла целая вечность. И он, и Маргарита Васильевна вопросительно посмотрели на него.

– Вы, я так понимаю, муж?

– Да. – Павел не стал препираться. – Как она?

Врач покосился на Маргариту Васильевну. Она выглядела так, как будто самое страшное уже случилось.

– Мы можем с вами пройти куда-нибудь и поговорить? – спросил врач, глядя на Павла.

– Да. Пройдёмте.

Павел повёл его в свой кабинет.

– Павлик, но… – только и успела произнести Маргарита Васильевна, когда Павел вместе с доктором вошли в кабинет и закрыли дверь.

– Я не стал говорить при этой женщине. Вид у неё слишком нервный.

– Неужели с ней что-то серьёзное? – спросил Павел.

Доктор снял очки и произнёс:

– С ней всё будет в порядке.

Павел шумно выдохнул.

– Но меня беспокоит её душевное состояние, – продолжил врач. – Наряду с простудой и ушибом колена у неё ещё и сильное нервное истощение. К тому же я могу предположить, что последние несколько дней она почти ничего не ела. Если бы дело было только в том, что она попала под дождь и сильно простудилась, то она уже завтра смогла самостоятельно встать с постели.

– Что же мне делать? – спросил Павел.

– Ну, для начала понять, что вы действительно её муж, а не какой-нибудь сосед…

– То, что я плохой муж, можете мне не говорить. Я и сам это отлично знаю.

– Хвалю. Признавать свои ошибки дано не каждому.

Сделав короткую паузу, доктор продолжил:

– Если до утра температура не спадёт, вызывайте скорую помощь, и мы госпитализируем её. Список необходимых лекарств я оставил на ночном столике.

– Это всё, что вы можете мне сказать? – спросил Павел, когда доктор уже собирался уходить.

– Нет. Ещё хочу сказать, что вам повезло. У вас очень красивая жена, – сказал доктор и вышел из кабинета.

Но дверь за ним не успела захлопнуться, потому что в комнату тут же вбежала Маргарита Васильевна. Она стала заваливать Павла вопросами. Он пересказал Марго слова врача, которые касались здоровья Аэлиты, а потом отправил её в аптеку за лекарствами.

***

Маргарита Васильевна изо всех сил старалась помочь Аэлите поскорее поправиться. Она готовила для неё особую пищу и внимательно следила, чтобы она вовремя принимала лекарства. Но проходили дни, а состояние её хозяйки почти не менялось. Маргариту Васильевну это сильно беспокоило.

Однажды, когда она принесла ей очередной обед с приложением всяких лекарств, Аэлита спросила её:

– Маргарита Васильевна, где Павел?

– Он на работе, – не сразу ответила она, звеня посудой на подносе.

– Уже три дня прошло как я здесь… Я ни разу его не видела… И свою дочь тоже.

– Павлик решил пока не говорить Эмме, что вы здесь. Он запретил ей входить в эту спальню без его разрешения. И не спорьте, пожалуйста. Вы и сами понимаете, что так будет лучше.

– Но с моей девочкой всё хорошо? Она здорова?

– Не беспокойтесь. Эмма бодра и весела как всегда.

– Слава богу…

Внезапно Аэлита тяжело задышала и, заворочавшись в кровати, стала нервно прикладывать руки к своему телу.

– Милочка, что с вами? – встревожилась Маргарита Васильевна.

– Мне… я…

Аэлита развернулась в противоположную сторону и, закутавшись в одеяло, приглушённо зарыдала.

– Оставьте меня! Я не хочу есть! Я ничего не хочу…

– Это же вздор, милочка! Вы должны есть, иначе не выздоровеете. Ну что случилось? Может, я могу что-то для вас сделать?

Но Аэлита молчала продолжая рыдать, уткнувшись в белую подушку.

– Ну же, милочка, ответьте мне, – Маргарита Васильевна попробовала пробраться в «убежище» Аэлиты, попытавшись скинуть одеяло с её лица. – Перестаньте упрямиться. Ведь я могу для вас что-то сделать, верно? Может мне стоит кого-то позвать и вам сразу станет легче?

Аэлита по-прежнему плакала, отвечая резкими движениями на попытки Маргариты Васильевны пробраться к ней.

Она так ничего не добилась от неё. Эта упрямая гордячка никогда не поправится, если будет продолжать вести себя подобным образом! А сколько раз она твердила Павлику о том, чтобы он к ней зашёл. Да эти двое сведут её в могилу раньше срока!

Маргарита Васильевна отправилась на кухню, чтобы выпить травяного чая. Состояние Аэлиты и так беспокоило её, а после такой выходки тем более. О том, что чувствовала её молодая хозяйка она могла только догадываться, но то что унять свои переживания в одиночку она не могла, было для неё очевидным.

Когда Павел вернулся с работы, Маргарита Васильевна набросилась на него с порога.

– Где тебя носит столько времени?!

Услышав такую бурную речь, его каменное лицо переменилось.

– Что случилось? – он подбежал к Маргарите Васильевне и, ухватившись за её плечи, стал требовать от неё ответа, мельком поглядывая на второй этаж. – Отвечайте! Что-то произошло, пока меня не было? Почему вы мне не позвонили?

– Угомонись, Павлик. Ничего страшного пока не случилось.

Она почувствовала, как он ослабил хватку на её плечах.

– Но случится, если ты прямо сейчас не поднимешься к своей жене. Она сегодня ничего не ела кроме пары ложек овсяной каши на завтрак.

– Почему?..

– Тебе, мне кажется, лучше знать. Ведь она твоя жена. И она хочет тебя видеть.

Павел отвёл глаза в сторону и, отвернувшись от Маргариты Васильевны, задумчиво произнёс:

– Она… меня звала?

– Она спрашивала, где ты. Тебе этого мало? А то, что она поправляется с черепашьей скоростью тебе тоже мало?

– Я-то чем могу ей помочь?.. – произнёс он и тяжело вздохнув, взялся за голову.

– Не строй из себя глупца. Ты далеко не дурак! Прямо сейчас иди к ней и всё! Мне надоело смотреть на то, как вы мучаете друг друга!

И Маргарита Васильевна ушла, повторяя те же слова себе под нос.

***

Павел поднялся вверх по лестнице и, подойдя к двери спальни, остановился. На него вдруг навалилось чувство тоски. Но он должен убедить Аэлиту нормально питаться. Нельзя допустить, чтобы она начала морить себя голодом.

Открыв дверь, он заметил, что Аэлита спала. Он медленно подошёл к ней и, присев на колени, стал рассматривать. Было темно, но он заметил её измученное и бледное лицо. Но её длинные чёрные волосы, беспорядочно рассыпанные по подушке, своим ярким и насыщенным цветом как будто оставляли на своей хозяйки, принадлежащий ей несмотря ни на что, отпечаток жизни.

Его руки импульсивно потянулись к её сложенным на животе рукам и Аэлита, вздрогнув, резко проснулась.

– Это ты… ты…

– Аэлита, тише… Извини, я не хотел тебя напугать.

Она нервно заёрзала в кровати.

– Давно ты здесь? Почему ты меня не разбудил?

– Не волнуйся так. Я только что вошёл.

Но ни о каком спокойствии она, по-видимому, сейчас и думать не могла. Его приход произвёл на неё сильное возбуждение: она тяжело дышала, глаза её округлились до максимума, лицо и шея заблестели от пота, и она постоянно двигалась, как будто готова была в любой момент вскочить с кровати.

– Скажи, почему ты пришёл ко мне только сейчас? Ты не хочешь меня здесь видеть, так? Если, да, то скажи мне об этом и я уйду отсюда…

Она попыталась встать.

– Аэлита, успокойся. Тебя никто отсюда не гонит.

В попытках угомонить он коснулся её щеки. Почувствовав жар, ему пришлось ощупать её лицо полностью.

– У тебя, кажется, опять температура… Марго сказала, что сегодня ты почти ничего не ела. Что ты делаешь? Тебе нужны силы, чтобы поправиться, а для этого тебе необходимо нормально питаться. Я сейчас пойду на кухню и принесу сюда суп. Тебе придётся съесть всё до последней капли…

– Да меня тошнит от еды, пойми ты наконец… – сдавленно произнесла она.

– Почему тебя тошнит?

Он заметил, как на её глазах заблестели слёзы.

– Послушай, я пережила сильное разочарование. Сейчас я не в состоянии тебе о нём рассказать, Но оказалось, принять это разочарование мне было проще, чем пережить последствия поступков, которые я совершила в результате ложного очарования. Мне нужно знать… Ты теперь ненавидишь меня и терпишь здесь из жалости, да?

– Аэлита…

– Пожалуйста, успокой меня… или добей окончательно.

Она привстала и, затаив дыхание, впилась в него взглядом, от которого было невозможно спрятаться. Такого дикого выражения на её лице он ещё не видел. Казалось, она ждала от него только плохого ответа и готова была в любой момент дёрнуться с места.

– Аэлита, я хочу, чтобы ты поправилась, понимаешь? Хочу видеть тебя здоровой. Я не ненавижу тебя и не терплю здесь. И я не хочу тебя жалеть, а хочу заботиться о тебе. Позволь мне это делать… Я хочу, чтобы ты поела.

Теперь он услышал её громкое дыхание, и она немного расслабившись, поменяла положение в кровати.

– Хорошо, но принеси суп и для себя. Поешь здесь со мной, пожалуйста… Мне… мне очень плохо от того, что ты ко мне не приходишь… Мне кажется, что ты меня презираешь…

– Аэлита, это же глупо. Пойми, все твои домыслы идут не от меня, а от тебя. Ты сама вбила эти мысли себе в голову и поверила в них, но это неправда. Пожалуйста, поскорее выздоравливай и мы обо всём поговорим, хорошо?

Она кивнула, вытирая с глаз слёзы.

– Я сейчас принесу для нас суп. Признаться честно, я и сам сегодня почти ничего не ел.

Через несколько минут он принёс наваристый куриный суп, который они оба съели с аппетитом. Он пытался отвлечь её, рассказывая сначала о работе, а потом стал говорить об Эмме. После упоминания о дочери на лице Аэлиты сразу заиграла слабенькая улыбка, а глаза загорелись интересом и радостью.

Когда они закончили ужинать он стал складывать посуду на поднос и в процессе этого занятия сказал:

– Уже поздно. Пора спать и тебе нужно хорошенько отдохнуть.

– Оставайся со мной, – обволакивающе-бархатистым голосом произнесла она. От этого Павел на несколько секунд застыл на месте с ложкой в руках. – Почему ты спишь в другой комнате? Тебе противно спать рядом с больным человеком?

– Аэлита, ты опять говоришь глупости. Я же хочу, чтобы ты лучше отдыхала… чтобы у тебя было больше пространства.

– Я знаю, что это не единственная причина, но… я хочу, чтобы ты остался со мной. Ты сделаешь это?

Она смотрела на него такими глазами, что казалось стоит ему сказать нет, как у неё начнётся нервный срыв. Ему не хотелось потакать всем её прихотям, но ведь она сейчас была больна. Несмотря на её последние выходки, ему нужно было признать, что в данный момент из них двоих ей было тяжелее, чем ему.

– Хорошо. Я останусь с тобой. Только попрошу у Марго лекарства для тебя. Я так понял, что как и еду ты сегодня их тоже игнорировала. Надеюсь, они тебе помогут. Мне не нравится твой горячий лоб.

Аэлита на его слова послушно кивнула и поудобнее устроилась в кровати, а потом взяла в руки книгу.

Павел отнёс поднос на кухню и даже вымыл посуду. Когда он заканчивал это делать, вошла Маргарита Васильевна.

– Павлик, зачем ты это делаешь? – удивлённо спросила она.

– Просто захотелось, – улыбаясь сказал он, вытирая руки полотенцем.

Кухарка замерла на месте, внимательно наблюдая за ним, а через пару секунд полезла в шкафчик, не отрывая от него заинтригованный взгляд.

– Вот, – она вытащила коробочки с лекарствами и стала выдавливать из них таблетки. – Дай всё это своей жене. Конечно принимать ей это необходимо три раза в день, но сегодня пусть хотя бы перед сном это примет. Надеюсь, другие принятые ею сегодня лекарства окажут на неё лучшее воздействие.

Кухарка вручила Павлу несколько разноцветных таблеток на бумажной салфетке.

– Хорошо! Я как раз хотел вас об этом спросить.

– Ну, естественно! Ну и как, кстати, суп? Ей понравился?

– Понравился. И мне тоже. Ничего вкуснее в жизни не ел. Вы, Маргарита Васильевна – настоящий мастер своего дела!

– Павлик, очнись! Это обыкновенный куриный суп и…

Павел аккуратно взял салфетку с таблетками в руку и, проходя мимо Марго, звонко поцеловал её в щёку.

– Спокойной ночи, Маргарита Васильевна!

– И тебе, Павлик… – услышал Павел её растерянные слова, прежде чем закрыл дверь кухни.

Когда он вернулся в спальню, то увидел, что Аэлита по-прежнему читала при свете ночной лампы. Она не обратила на него особого внимания. Казалось, чтение захватило её.

Павел подошёл к ней и встал рядом. Только тогда она подняла на него глаза.

– Тебе нужно принять эти лекарства.

– Хорошо, – слабо улыбнувшись, сказала она и взяла салфетку из его рук.

Они ещё какое-то время мельком посматривали друг на друга, пока Аэлита пыталась найти место для таблеток на ночном столике.

– Я… пойду схожу в душ, – сказал Павел.

– Конечно, – ответила Аэлита, взяв со столика стакан, в котором уже была вода и стала морщась глотать одну таблетку за другой. Павел, понаблюдав за ней пару секунд, отправился в ванную.

За пару дней он успел соскучиться по своей ванной комнате, которая была обставлена всеми необходимыми вещами. Так получилось, что ванные в гостевых комнатах не были оборудованы шампунями, бритвами, мылом, зубными щётками и всем остальным. Кое-что он купил в магазине, но мелочи вылетали у него из головы. Однажды ему даже пришлось воспользоваться губкой для мытья посуду, чтобы намылить гель для душа.

Когда он вышел из ванной, Аэлита по-прежнему читала книгу. Он забрался в кровать, при этом внимательно наблюдая за ней.

Через пару секунд она немного задвигала руками и ногами, и её взгляд стал бегать по странице книги то вверх, то вниз. Она отложила книгу и посмотрела на него.

– Ты не боишься от меня заразиться?

– Нет, иначе я бы не пришёл к тебе.

Она посмотрела на него, сдвинув брови.

– Скорее выключай свет и засыпай, – сказал Павел. – Спокойной тебе ночи.

Он положил голову на подушку и, накрывшись одеялом, стал укладываться.

Щелчок и свет погас.

– Ты тоже не будешь бояться от меня заразиться, если я лягу поближе к тебе? – услышал он её слова.

Господи, и что за голос у неё вдруг открылся… Она никогда не говорила так мягко, нежно и проникновенно. Да и ещё её голос звучал в полной темноте и тишине… Ему следует быть осторожным. Ещё парочка таких фраз, которые, как он не сопротивлялся, но неизбежно попадали ему в самое сердце, и он забудет обо всех её последних выходках.

Павел приподнял голову и посмотрел на тёмные и размытые очертания её силуэта. Потом он приподнял угол одеяла. Она придвинулась к нему и с кошачьей грацией уложила голову к его плечу, сложив кулачки прямо у себя перед носом, коснувшись его груди. Павел никогда не был романтиком, но в тот момент ему вспомнились обрывки сентиментальных романов, которые он откуда-то подхватил за свою жизнь. Ему показалось, что его сердце забилось не просто сильнее, а с новой силой, потому что к его телу присоединилась его долгоотсутствующая часть.

Он укрыл её краешком одеяла и его угол загнул за её спину. От этого она немного зашвырялась, пытаясь поуютнее устроиться. Потом её дыхание стало плавным, и еле слышно она произнесла:

– Спасибо тебе за всё… – а затем, по-видимому, сразу же задремала.

Павел медленно провёл рукой по её голове и поцеловал в макушку.

Наверное, в ту же секунду сон завладел и им.

***

Когда Аэлита начала идти на поправку, Павел позволил дочери её навестить. Эмма сильно испугалась, потому что подумала, что инопланетяне что-то сделали её маме. Аэлите, чтобы успокоить взволнованного ребёнка, пришлось выдумать историю о том, как ей удалось спасти мир от инопланетян.

С каждым днём состояние Аэлиты улучшалось. Только побаливало колено, и она испытывала слабость.

Теперь Павел заходил к ней каждый день, и они говорили о прошедшем дне. Иногда к ним присоединялась Эмма, которая своим задором вносила веселье в их компанию.

Павел оставался с ней на ночь, когда Аэлита его об этом просила. Она должна была признать, что ночи, проведённые без него, были тревожными, а её сон был поверхностным и беспокойным. Но она не могла просить его оставаться с ней каждую ночь. Потому что, когда она его об этом просила, то наблюдала за задумчиво-сопротивляющимся выражением на его лице. Нет, она не имела права злоупотреблять его добротой.

Конечно ни о какой физической близости между ними в эти ночи не могло быть и речи. Павел никогда бы так с ней не поступил из-за её болезни. Да и причём тут её болезнь, когда между ними выросла целая стена из вопросительных знаков.

***

Окончательно выздоровев, Аэлита решилась поговорить с Павлом. Этот разговор должен был окончательно расставить в их отношениях всё по местам.

Однажды Павел после работы зашёл к себе в кабинет. Аэлита подождала минут десять и отправилась за ним.

Уже приоткрыв дверь до неё вдруг дошло что она даже не подумала о том, чтобы переодеться. На ней была пижама с длинными рукавами и свободными штанами бледно-голубого цвета. Нет, ей не об этом сейчас нужно думать…

Войдя в кабинет, она увидела, что Павел сидел без света в полумраке и не был окружён рабочей обстановкой: на столе – идеальный порядок, компьютер выключен. Он просто сидел за столом, тупо уставившись в пол.

– Я не помешаю? – спросила она, хотя знала, что если и могла помешать, то только его размышлениям.

Павел посмотрел на неё. Его лицо не выражало на тот момент никаких эмоций.

– Проходи садись, – сказал он, поменяв положение в кресле.

Она потянулась к выключателю.

– Я включу свет…

– Нет, – остановил он её. – Только начало темнеть, а яркий свет меня угнетает. Если тебе хочется, то я могу включить настольную лампу?

Аэлита кивнула и Павел, нажав на кнопку, залил бледным светом небольшой участок на своём столе.

Она прошла внутрь кабинета и присела в кресло, предназначенное для деловых клиентов.

Он вопросительно смотрел на неё.

– Я сегодня чувствую себя гораздо лучше. И думаю, что смогу выдержать любую правду, которую услышу от тебя.

– О какой правде ты говоришь?

– Во время моей болезни ты вёл себя по отношению ко мне щадяще. Но прикрываясь холодной вежливостью и выдержанной заботой, ты прятал от меня свои настоящие чувства.

– Аэлита! – он усмехнулся. – Твоя прямота в последнее время меня просто обескураживает.

– Из-за недоговорённостей мы оба сильно пострадали. Нужно прекращать так делать.

– Я совершенно с тобой согласен!

Аэлите показалось, что он произнёс эти слова с излишним энтузиазмом.

– Ты меня так и ни разу не спросил, почему я пришла к тебе тогда… да и ещё в таком состоянии…

– Так тебе есть, что мне рассказать? Даже не знаю… Лично мне всё кажется простым. Ты решила прогуляться часик-другой, но попала под дождь и простудилась. Банальная ситуация, ты так не считаешь?

В этот момент Аэлите захотелось развернуться, уйти и больше никогда не начинать этого разговора. Но она подавила в себе это желание и продолжила, как будто не заметила колкости в его последних словах:

– Если тебе неинтересно, то я не буду ничего говорить. Я… я много думала и решила, что… – она запнулась и, посмотрев в пол, дотронулась пальцами до лица.

– Что же ты решила? – он задал ей вопрос в такой манере, как будто она собиралась сказать, что решила приготовить на ужин.

– Ты знаешь, что я не могу жить без дочери… и я поняла, что зря всё это затеяла. Я больше не хочу, чтобы из-за меня страдали другие и… если ты сможешь, то я готова продолжить жить так, как раньше. Как будто ничего не было.

– Как будто ничего не было… – повторил за ней Павел, растягивая слова, а потом спросил:

– Ты сама-то хочешь этого?

– Конечно. Зачем бы я тебе это говорила?

Павел горько улыбнулся после её слов, потом встал, подошёл к окошку и заглянул в него.

– Ты так говоришь только потому, что я не отдаю тебе Эмму? Ты будешь продолжать терпеть меня, лишь бы она не страдала?

– Конечно же это не так. Но меня волнует твоё мнение. Если ты не захочешь жить со мной после того, что я натворила, я тебя полностью пойму. Ты только скажи об этом сразу.

– Разве я тебя отсюда гоню?

– Нет, но судя по твоим колкостям, я понимаю, что ты не в восторге от моего присутствия.

Он ничего не ответил на её слова и Аэлита, тяжело вздохнув, продолжила:

– Я знаю, что сама всё испортила. И мне невыносимо жить с тобой под одной крышей и наблюдать за твоим презрением. И Эмме будет лучше остаться пока в твоём доме. Мне сейчас негде жить, и понадобится время, чтобы найти приличное жильё. Но имей ввиду, когда я встану на ноги, моя дочь будет жить со мной.

– Ты здраво рассуждаешь. Только почему тебе негде жить? – он развернулся к ней и сложил руки перед грудью, сделав при этом излишне серьёзное лицо. – Ведь до того дня, когда ты пришла ко мне, было где.

– Ты сам не захотел слушать, когда я собиралась тебе об этом рассказать. Я знаю, о чём ты думаешь, но… между мной и Максимом всё кончено.

– Опять? – прищурившись спросил он. – Ты это говоришь, насколько я успел заметить, уже в третий раз. Ты просто ещё немного подумай. Глядишь, и снова найдёшь повод быть вместе с ним.

– Прошу тебя, хватит язвить. Сейчас не время…

– Я говорю так, как считаю нужным! – грубо ответил он.

Аэлита глубоко вздохнула и продолжила:

– Я и Максим никогда не будем вместе. Это дело решённое. Я буду искать жильё и работу. Подрабатывать переводчиком я продолжу, но на содержание квартиры и дочери мне понадобится больше денег. Я хочу попробовать устроиться экскурсоводом для иностранных туристов. Думаю, я справлюсь. Я благодарна тебе за помощь. Спасибо, что не выставил на улицу в трудный для меня период. Я прямо сейчас пойду собираться…

– Но ты же ещё не нашла себе жильё. Куда ты пойдёшь?

– Я решу эту проблему. Деньги, которые я получала за перевод книг, я почти не тратила. На первое время мне их хватит. Я что-нибудь придумаю.

– Даже не сомневаюсь. Твои решительные планы на будущее просто не оставляют других вариантов.

– Я много думала о своей жизни и…

Она встала с кресла и добавила:

– У меня к тебе только одна просьба. Не запрещай мне видеться с Эммой. Я постараюсь приезжать сюда каждый день. Ты отлично знаешь, что я ей очень нужна.

Павел в ответ на её слова опустил глаза вниз. Так и не дождавшись от него никаких слов, Аэлита развернулась, чтобы выйти из кабинета.

– Подожди, – сказал он, и Аэлита повернула голову и посмотрела на него.

– Что?

– Я хочу знать… Расскажи мне, что у вас с ним произошло?

Протяжно вздохнув, Аэлита вернулась в кресло:

– В тот день, когда я пришла к тебе, он открыл мне тайну, о которой молчал с самого начала нашего знакомства, – она посмотрела в пол и механическим голосом произнесла. – Максим женат и у него есть сын.

– Ну и дела… – усмехнулся Павел и прислонился к стене рядом с окошком. – Но он ведь может развестись. Что это меняет, если ты его любишь?

– Дело в том, что… его жена и сын психически нездоровые люди.

– Тоже не вижу в этом преград. Брак с недееспособным, если приложить усилие, расторгнуть возможно…

– Хватит уже! – крикнула она.

Его простой взгляд на вещи, которые были для неё серьёзнейшими, подействовал ей на нервы.

– Почему ты злишься, Аэлита? Неужели тебя напугали трудности, и ты решила егобросить?

– Да дело не в трудностях, а в его вранье! Когда я была в него влюблена, он не сказал мне о существовании своей семьи. Разве это справедливо? Да он бы с ней не развёлся! Он же последние силы отдаст ради ущербных! Он бы сделал меня своей любовницей, и я бы жила как какая-то… Мне омерзительна такая жизнь!

Собственная нервозность удивила её. Она пожалела о своей излишней прямолинейности, но признать была вынуждена: она действительно так думала.

– Как же жестоко, Аэлита… – протянул он. – Ну а как же любовь? Разве ты откажешься от этого чувства ради своих принципов и гордости?

Аэлита решила и дальше идти путём прямолинейности. На пару секунд закрыв глаза, она сказала:

– Я хотела подарить Максиму гораздо больше, чем хотел подарить мне он. Знаешь, у меня сильное сердце. Я могу любить страстно, полностью отдавая себя. И мне нужен такой же человек, а не тот, который способен подарить мне лишь часть себя. Не меня напугали трудности, а нашу с ним любовь. И она, увы, не выдержала…

– Аэлита, ты красиво говоришь, – перебил её он, пригладив ладонью шею, – но мне кажется, ты просто пудришь и мне и себе мозги.

– Это не так! – возмутила она. – Я…

– Ты пришла поговорить со мной начистоту, но по-прежнему сидишь передо мной и не можешь сознаться в очевидном даже себе, – Павел подошёл к ней и встал напротив кресла, в котором она сидела. – Уйти от Петрова мотивируя это тем, что у него есть душевнобольные жена и сын очень удобно…

– Дело не в этом, а в том, что…

– … в том, что он тебе соврал, да, я помню. Это тоже неплохой предлог, – он упёрся руками в подлокотники её кресла и, впившись в неё взглядом, стал говорить, с каждым словом громче и громче. – Но ведь правда в том, что узнав о существовании его семьи до тебя наконец дошло то, чего ты на самом деле хочешь! Эта новость настолько шокировала тебя, что ты поняла, что нет у тебя к нему никакой любви! Разве я не прав, Аэлита? Скажи мне, если я не прав?

Его агрессия вывела её из состояния контроля. Она нервно взялась за голову и её глаза забегали туда-сюда.

– Да, ты прав… – с трудов выдавила из себя она.

Он продолжил говорить более спокойным голосом:

– Я знаю, что не появись я и если бы он открыл тебе правду в самом начале, ты не задумываясь отправилась бы за ним. Ждала бы того момента, когда он разведётся и терпела бы все тяготы такой жизни, потому что у тебя действительно сильное сердце. И его бы хватило надолго. Вот только он не смог бы поддержать в тебе этот огонь, и ты бы в конце концов погасла.

Аэлита положила голову на стол и заплакала, взявшись за голову. Человек, которого она всю жизнь и в грош не ставила сейчас как будто говорил за неё. Он знал её лучше, чем она сама. Ей было больно от собственной глупости. Её прежняя жизнь растоптана ей же самой. В какой именно момент она так ошиблась?..

Она подняла голову со стола и увидела его сидящим рядом с ней на коленях. В его взгляде не было и намёка на радость от очередной победы над ней. Только яркие зелёные искорки, которые поблёскивали, когда он водил по ней взглядом.

– Ты сейчас описал мою жизнь с Максимом, которая привела бы меня в пропасть. Наверное… может быть… так оно и было, но сейчас это уже не важно. Важна реальная жизнь… жизнь, которую я связала с тобой, – она оглядела комнату, вернувшись во времени немного назад. – Ведь не Максим захотел жениться на мне против моей воли. Не Максим отказался дать мне развод, когда я его об этом умоляла. И не он покоя мне не давал, досаждая своими шуточками, колкостями и приставаниями.

Произнося эти слова, Аэлита почувствовала, как злость вернулась к ней в той же мере, как и несколько лет назад.

– Аэлита, ты же говорила, что простила меня за всё это?

– Если бы я не простила тебя, это означало бы, что я не человек, а монстр какой-то. Ты сделал для меня больше, чем кто-либо в моей жизни. Но я хочу знать, почему ты так со мной поступал? Мне до сих пор больно, понимаешь? Больно от того, что человек, ставший впоследствии для меня самым близким, когда-то унижал меня, словно… бросая под пресс мои желания. Ответь мне! Чем была вызвана твоя бесчувственность?

– Аэлита… – Павел отошёл от неё и засмотрелся в окно, а потом заговорил так, как будто он тоже вместе со своими словами вернулся ненадолго в прошлое. – Я ведь тогда с ума по тебе сходил. Я боролся за тебя всеми возможными способами… Я хотел завоевать тебя… хотел добиться взаимности от тебя.

– Но я ведь тогда была влюблена в другого… а ты совсем не щадил меня… Не щадил моих чувств.

– Аэлита, ты думаешь, что я животное, которое совершенно не думает о чувствах других? – он посмотрел на неё. – Когда я впервые увидел тебя, то сразу заинтересовался тобой. Ты мне очень сильно понравилась. Но ведь тебе понравился и я. И не говори мне сейчас, что я всё выдумываю! Вспомни нашу встречу в ресторане «Глория». Как мы ужинали, говорили, танцевали… Тебе нравилось, как я себя с тобой веду. Я знаю, потому что чувствовал это. Да что там ресторан! А наша первая встреча. Я отлично помню, как ты смотрела на меня. В твоём взгляде был интерес ко мне, а у меня, следовательно, появился шанс. Поверь, если бы я не почувствовал твоего небезразличия ко мне, то сразу отошёл бы в сторону. Ты сама дала мне шанс, импульс к действию, может быть, невольно, но дала мне его сама.

Она молчала, переваривая только что сказанное им. Аэлита никогда не думала об этом. Но сейчас его слова показались ей самим собой разумеющимся.

– Ты никогда не говорил мне об этом… – проговорила она. – Почему, чёрт возьми, ты молчал об этом?

Павел ответил ей, пожав плечами:

– А смысл? Ты бы мне всё равно не поверила. Да я и сам не знаю, почему говорю тебе это сейчас. В любом случае это уже не имеет значения…

– Нет! Имеет! Имеет! – с возгласом первооткрывателя прокричала она. – Так ты, выходит, затеял эту канитель со свадьбой только потому, что подумал будто я тобой тоже заинтересовалась?

– Не подумал, Аэлита, а был абсолютно уверен.

– Я всё поняла… – она встала с кресла и стала ходить по кабинету. – Пазл, который я никак не могла сложить, наконец-то сложился. Всё встало на свои места… Теперь ты… – она подошла ближе к нему, – ты не можешь простить мне ошибки, которые я совершила, да? Поэтому ты не приходил ко мне, когда я болела до тех пор, пока тебя не заставила Марго? И поэтому проводил ночи в другой комнате?

Он смотрел на неё, не делая никаких движений, но в его взгляде она читала подтверждение своим словам.

– Господи, до какой же степени я запутала собственную жизнь… Ты сможешь меня простить? Что я могу для этого сделать? Умоляю, скажи мне… Скажи, что тебе мешает простить меня?

– Аэлита, для тебя всё слишком просто… – горько усмехнулся он.

– Но я должна знать, что тебя мучает? Скажи мне об этом… – она пыталась поймать его взгляд, но не могла, потому что он отводил от неё глаза. – Я ведь знаю, на самом деле ты не хочешь, чтобы я уходила… чтобы я жила отдельно… – в своём сильном желании она практически дотянулась до его головы. – Ведь не хочешь, да?

– Конечно нет! – он отодвинул её от себя, схватив за локти. – Но как я могу жить с женщиной, для которой я в течении пяти лет был человеком без имени и, как оказалось, существовал в статусе «мистер Никто»? Ты это чётко дала мне понять в тот день, когда сообщила, что уходишь к нему, и что Эмма его дочь и…

– Прости, я вела себя просто чудовищно… – она сильно сморщила лицо. – Я не хочу, чтобы ты держал на меня зло. Попытайся меня понять… В тот день, когда я сказала, что ухожу от тебя, с тобой говорила Аэлита пятилетней давности. Это была обиженная, злая, жаждущая мести девчонка, у которой отобрали детскую мечту. Не верь ей, прошу тебя… А поверь той, которая стоит сейчас перед тобой. Я знаю, что была неправа. Пожалуйста, прости меня…

Несмотря на то, что он по-прежнему держал её на расстоянии, схватившись за её локти, она всё равно, протянув руки до максимума, зацепилась пальцами за верхние края его рубашки.

– Как я могу быть уверен, что ты не передумаешь и не сбежишь от меня? После твоей бесконечной лжи верить тебе сейчас опасно.

От его слов она тут же нахмурила лоб:

– А что безопасно? Позволить мне сейчас уйти? Развестись со мной?

– Не понимаю, Аэлита… – со вздохом произнёс он, – ради чего было так вымаливать у меня прощение, если после простого предостережения, которое прозвучало в моих предыдущих словах, ты снова приравниваешь к нулю наши с тобой с трудом сделанные выводы?

– Я пытаюсь изо всех сил быть с тобой искренней, а ты постоянно сомневаешься во мне. Думаешь, это приятно?

– Что тебя удивляет в моих сомнениях? Вспомни, сколько раз ты врала мне? Сколько притворялась? Думаешь, мне легко поверить тебе?

– Нет, ты должен мне верить, – смягчилась она. – Ещё в тот день я многое поняла, когда поговорила с Максимом и…

– Вот видишь, Эл! – взорвался он. – Ты никогда не сможешь выкинуть его из головы! Говори хоть миллион раз, что между вами всё кончено – выйдет наоборот! Отправляйся-ка лучше к нему прямо сейчас! Мне осточертело слышать его имя!

Павел стал выталкивать её из кабинета.

– Подожди, я ещё не всё сказала, – она попыталась ему помешать.

– Зато я услышал всё, что хотел!

Он вытолкнул её из кабинета и, захлопнув дверь, закрыл на ключ. Аэлита начала колотить по двери.

– Нет! Впусти меня. Паш, ну пожалуйста. Перестань строить из себя обиженного и выслушай меня. Я хочу договорить…

– Аэлита, ты сегодня просто полна сюрпризов! С каких это пор ты стала звать меня по имени?

– Прости… я хочу всё исправить. Не прогоняй меня, пожалуйста. Ну же, впусти меня.

Он молчал.

– Ты просто обязан впустить меня. Нам нужно разобраться в этом до конца. Я не позволю тебе всё оборвать, когда мы почти дошли до финиша. Я не уйду, пока ты не впустишь меня. Не забывай, что я серьёзно болела и мне ещё нельзя надолго вставать. Я могу упасть в обморок в любой момент. Если мне станет хуже, это будет на твоей совести!

– Ты решила выманить меня отсюда шантажом?

– Понимай, как хочешь, но я не уйду. И я начинаю чувствовать себя плохо. – Аэлита заговорила громче. – Я серьёзно!

Она тяжело задышала.

– Мне плохо. Я сейчас упаду…

Через пару секунд Аэлита услышала, как зашевелился ключ в замке, и прислонилась к двери всем телом. Когда Павел открыл дверь, она упала на него. Он поймал её, а потом подхватил на руки и понёс по коридору.

– Аэлита, ты сведёшь меня с ума своими фокусами…

– Это ты виноват. Я тебя предупреждала, – произнесла она, прижимаясь к нему сильнее.

Он принёс её в спальню и положил на кровать. Но как только убрал руки, она тут же схватилась за воротник его рубашки.

– Я же сказала, что ещё не договорила.

Аэлиту удивила собственная сила. Её пальцы вцепились в него намертво.

– Ты что притворялась? – спросил он, сморщив лоб.

– А у меня был выбор?

– Ты в своём уме? Я уже собирался звонить врачу!

Павел сделал движение, чтобы уйти, но она дёрнула его воротник с такой силой, что услышала как треснула ткань.

– Стой! Ты никуда не уйдёшь! Если ты это сделаешь, я пойду за тобой. А если вздумаешь меня здесь запереть, я буду бегать по комнате до тех пор, пока по-настоящему не упаду в обморок.

Он смотрел на неё, как будто пытался понять не шутит ли она. Учитывая, что Аэлита говорила со всей серьёзностью, он наверняка нашёл ответ в её лице. Она почувствовала, как он немного расслабился, а потом вдруг его дыхание стало громким и частым.

– Отцепись от меня! – в приказном тоне сказал он.

Она на это лишь усмехнулась и, прежде чем убрать руку, сначала аккуратно поправила его воротник.

– Аэлита, ты вымотала меня дальше некуда. Я больше не могу выяснять с тобой отношения. У меня трещит голова от попыток понять смысл твоих решений, поступков, озарений…

Со вздохом он перекатился через неё и улёгся на своей половине кровати.

Аэлита приподнялась и посмотрела на него. Внезапно её сердце забилось чаще, и она ощутила в груди «подъём на лифте». Это был неожиданный и мощный прилив сил. Ей захотелось что-то сделать для него. Желание было просто невыносимым!

– Я всё поняла! – произнесла она. – Можешь больше ничего не говорить. Ты устал. Отдыхай. Я сейчас принесу тебе свежую пижаму. Я думаю, она тебе пригодится, потому что у нас прохладно. А потом я спущусь вниз и принесу сюда ужин. Ты ведь не ел? Хотя, что я спрашиваю. И так всё понятно. А пока я буду на кухне, ты прими душ, хорошо?

– Аэлита?.. – произнёс он, поворачиваясь к ней.

– Нет, не спорь со мной. Я хочу тебе помочь. Что ещё я могу для тебя сделать, скажи мне?

Павел смотрел на неё таким взглядом, как будто впервые видел.

– Не знаю… Ты ведёшь себя как-то странно… Твоё поведение… это на тебя не похоже. Что случилось?

Он приподнялся и коснулся её лба:

– Температуры нет… Не понимаю…

– Я себя хорошо чувствую, – она взяла его руку со своего лба и сжала в руках. – Ты столько заботился обо мне. Я тоже хочу что-нибудь для тебя сделать.

Павел открыл рот, но Аэлита не дала возможности ему что-то сказать. Она встала, подошла к шкафу и вытащила оттуда аккуратно сложенный комплект синий пижамы.

– Переоденься в это, когда примешь душ, – она отдала одежду в его руки, – а я пойду на кухню.

– Аэлита, ты ведёшь себя через чур взбудоражено, – он поймал её руку во время передачи одежды. – Ты ещё не набралась сил после болезни. Такая суета может навредить тебе.

В его голосе чувствовался серьёзный настрой. Она улыбнулась ему, немного качнув руку, которую он держал в своей.

– Не волнуйся обо мне. Всё хорошо. Правда.

Она вышла из спальни и почти бегом отправилась на кухню.

***

Ею овладело состояние полёта и ей казалось, что она была способна свернуть горы в те минуты.

Аэлита порылась в холодильнике и среди кучи разных продуктов нашла кастрюлю, в которой было какое-то пюре зелёного цвета. Понюхав это сомнительное блюдо, она почувствовала нетипичный для картошки запах и отложила кастрюлю в сторону. В холодильнике готовой еды больше не было.

Интересно, если она пожарит банальную яичницу с сосисками и сделает салат из огурцов и помидоров Павел не швырнёт в неё этим набором? Но она не могла кормить его этой зелёной смесью, потому что просто не понимала, что это. А вдруг Марго забыла об этой кастрюле и картофельное пюре просто испортилось?

Она решилась на свой план. Достав из холодильника необходимые продукты, Аэлита принялась готовить. Конечно она могла приготовить что-то посложнее, но сейчас Павлу нужно было поскорее поесть, чтобы он лёг спать пораньше.

Аэлита должна была признаться, что собственные мысли и действия пугали её. Они были до того непривычными, что казались ей противоестественными. Но что-то внутри подсказывало ей, что она поступает правильно.

Приготовив нехитрый ужин, она уложила его на поднос и понесла наверх.

Войдя в спальню, она услышала, как льётся вода в ванной. Значит Павел всё ещё принимал душ.

Она пригнала к его стороне кровати тумбочку на колёсах, которую Марго использовала, чтобы кормить её, когда она болела.

Разглядывая поднос, ей понравилась картина. Несмотря на то, что она торопилась, яичница и сосиски в меру обжарились, овощи в салате были порезаны одинаковыми кусочками и это выглядело аппетитно. В ней самой даже проснулось желание поесть!

Павел вышёл из душа минут через пять. Он вытирал волосы полотенцем. Взглянув на поднос, выражение его лица оживилось.

– В ванной я чувствовал такие запахи, что моё воображение разрисовало атмосферу ресторана, а тут просто сосиски и яйца…

– Извини, – пожав плечами, произнесла Аэлита, – в холодильнике больше ничего не было. Мне пришлось готовить самой…

– Не извиняйся. Знаешь, я не помню, когда последний раз ел жареные яйца и сосиски. Я поем их с огромным удовольствием!

Широко улыбнувшись, он сел рядом с ней, продолжая сушить волосы полотенцем.

– Спасибо. Знаешь, тебе пора отчитать Марго за невнимательность. Она хранит протухшую еду в холодильнике. Зря я не выбросила это сразу…

– О чём ты?

– В холодильнике стоит кастрюля с испорченным пюре.

– Почему ты решила, что оно испорчено?

– Оно жутко зелёное и пахнет странно.

– Аэлита! – Павел звонко рассмеялся. – Оно не испортилось. Это картофельное пюре с зелёным горошком и мятой.

– Господи, зачем так извращать продукты? Мята в картошке! Бр-р-р-р…

– Ничего не поделаешь! Наша дорогая Марго такова и она всегда в своём репертуаре. И кстати это дико вкусно.

– Мне этого, видимо, не понять. Знаешь, что я считаю вкусным? Простую еду. Например, как эта! Я с твоего разрешения тоже поем. Эти запахи разыграли во мне аппетит.

Они начали пробовать еду.

– Аэлита, я уже начал забывать эти вкусы, – сказал Павел, прожёвывая еду. – Ты поступила гениально, решив приготовить ужин сама.

– Слава богу! Я так боялась, что тебе не понравится. Только знаешь, особо не рассчитывай, что я буду так суетиться каждый вечер. Боюсь, у меня не хватит на это сил.

– Бодрость, как и всё на свете, не вечна. Если ты будешь делать это когда у тебя достаточно сил, я уже буду рад.

– Хорошо, – улыбнувшись, ответила она, поймав в его взгляде что-то такое, что ещё больше прибавило ей смелости и сил. – Я подумала, у тебя же завтра выходной? Мы можем провести его вместе с Эммой. Как тебе?

– Мне нравится твоя идея.

– Отлично! Я ещё подумала, может нам переделать что-то в спальне? Например, переклеить обои. Что ты скажешь, если в ней будет поменьше бежевого и больше сиреневого цвета, например? А ещё я хотела посадить цветы возле дома. Ты понял, о каком месте я говорю? Маленький кусочек земли, который ничем не засажен и который Захар полностью игнорирует. Конечно я хочу сделать это следующим летом, ведь осень уже не за горами. А ещё я хотела спросить, когда у тебя отпуск? Я просто подумала, может нам втроём стоит куда-нибудь съездить? Эмме было бы полезно посмотреть новые места…

– Аэлита, остановись на секунду, – он пристально посмотрел на неё, приподняв руку. – Ты сама-то за собой успеваешь? Когда только эти мысли успели прийти тебе в голову?

– Пока я готовила ужин.

– С ума сойти…

– Извини, я сама не знаю, что со мной творится…

– Если уж ты сама этого не знаешь, то я просто в диком недоумении, – ответил он, доедая последний кусочек с тарелки.

– Ты поел? Я тоже закончила. Давай я отнесу это на кухню, а ты ложись и отдыхай.

– Давай я сам…

– Нет-нет. Не стоит. Ты выглядишь уставшим, а я гораздо бодрее тебя.

– Да… С этим не поспоришь.

Аэлите хватило пяти минут, чтобы сбегать на кухню и даже вымыть посуду.

Когда она вернулась, то увидела, что Павел лежал в постели укрытый одеялом, но его глаза наблюдали за ней.

– Хорошо, что ты уже лежишь. Выключай свет. Я ещё сбегаю в туалет.

– Аэлита, во-первых, свет я не выключу, пока ты тоже не ляжешь, а во-вторых, не обязательно сообщать мне о каждом своём шаге.

– Я поняла.

И Аэлита убежала в ванную.

Когда она вернулась и забралась в постель, то довольно заохала, испытывая наслаждение от укладывания в мягкую и тёплую кровать. Ей было уютно, спокойно и приятно. Она укрылась одеялом, вдыхая свежий аромат постельного белья.

– Давай спать, – сказал Павел и потянулся к выключателю.

– Не могу спать… – со вздохом произнесла она.

– Почему?

– Меня мучают вопросы, ответы на которые я не знаю.

– Какие вопросы?..

– Ты знаешь какие… Ведь знаешь?

Павел задержал на ней свой взгляд.

– Я знаю, что не знаю тебя. Я уже говорил о твоей сложности. Но у меня такое ощущение, что ты усложняешься на глазах. Я уже не знаю, чего от тебя ожидать.

– А ты не жди. Ты наблюдай.

Они улыбнулись друг другу, а потом Аэлита взяла его за руку и произнесла:

– Паш, я не хочу тебя терять. Не хочу начинать новую жизнь без тебя. Мне нужно знать… ты думаешь также по отношению ко мне или нет?..

– Аэлита… – он медленно провёл рукой по её щеке. – Я хочу, чтобы ты осталась здесь. Этот дом всегда будет твоим. Конечно, если ты сама этого хочешь.

– Я очень хочу этого.

– Тогда оставайся. И давай просто будет жить и наблюдать, как ты только что сказала. Пока мне всё очень нравится.

– Мне тоже.

– Тогда давай спать?

– Давай.

Она положила голову ему на плечо и тут же задремала.

***

В течение следующих двух недель Аэлита наблюдала за ходом своей жизни с особенным интересом. Она вдруг почувствовала родство с домом, в котором жила последние годы. Ей захотелось заниматься им, улучшать его и держать в красоте и порядке. Она обошла его весь, исследовав каждый уголок и составила список «исправлений», которые по её мнению было необходимо сделать. В основном это была уборка, лёгкий ремонт и декор.

Она обсудили свои мысли с мужем. Павел долго слушал её не перебивая с внимательным и глубоким взглядом. Аэлите показалось, что он остановил её рассказ, потому что устал слушать как она тараторит, а потом сказал, чтобы она делала всё, что посчитает нужным. На следующий день Аэлита созвонилась с нужными специалистами и договорилась о работе.

Кроме того она стала бурно обсуждать с прислугой домашние дела: теперь без участия Аэлиты не решался вопрос даже о том, что готовить на завтрак, обед и ужин.

В саду Аэлита, следуя советам Захара, высадили зимостойкий сорт роз под названием «Фея».

В её руках всё горело, а новые идеи появлялись каждый день.

Когда Павел возвращался с работы, они много разговаривали. Её стало интересовать, как обстоят его дела. Она даже стала кое-что понимать в его профессии.

Поначалу их отношения были больше приятельскими, чем супружескими. Они болтали, смеялись, веселились. Аэлита замечала, что Павел наблюдает за ней. У нее создалось чувство, что он как будто проверяет её. Она не могла осуждать его за недоверие.

Круговорот этих дел настолько поглотил Аэлиту, что она не удивилась, когда однажды вечером Павел пригласил её поговорить в саду.

Стояли уже последние деньки августа, и на улице было прохладно. Аэлита набросила на плечи белую шаль, решив, что в хлопковом цветастом платье на бретельках она замёрзнет.

Аэлита подумала, что Павел хотел показать ей какое-то растение или поговорить о нём. Оказавшись в саду, она первым делом стала глазами искать это растение. Но взглянув на мужа, Аэлита догадалась – дело было в чём-то совершенно другом.

Одетый в тёмно-серую рубашку и джинсы он стоял и смотрел на неё, облокотившись о ствол дерева. Уже прилично стемнело, но свет фонаря горел ярко. Она видела искры таинственности в его глазах. Он встретил её в той части сада, где росли яблони. Они были высажены прямым рядом и их листва тихо шелестела от лёгкого ветерка, создавая приятные ненавязчивые звуки. Плюс к этому в фонтане журчала вода. Прочувствовав необычность момента, Аэлита тут же отключилась от домашних забот, с которыми в последние дни ушла с головой. Она смотрела в его глаза и с замиранием сердца стала ждать, что же он ей скажет.

– Аэлита, – он чуть усмехнулся, – я не хочу тянуть время, поэтому скажу тебе сразу. Сегодня у меня возникло желание провести вечер с тобой. Ты не против?

Она улыбнулась, ненадолго переведя глаза в сторону:

– Не против.

– Хочешь чай или кофе?

Он отошёл немного в сторону, и Аэлита увидела сквозь темноту маленький столик, скрывающийся в зелени яблони, на котором стояло две белые чашки и два термоса. Она прошла вперёд и заметила рядом со столом два табурета.

– Я не стал приносить шампанское или вино, – продолжил Павел. – Решил, что для нашей встречи подойдёт что-то уютное и домашнее. Мы ведь не первый день друг друга знаем, верно?

– Верно. Надо же! – она коснулась одного термоса. – Ты не стал приносить сюда чайник, а принёс то, что долго сохраняет тепло. Похоже, ты спланировал не короткий вечер?

– Ты права. Так тебе чай или кофе? Есть чай с имбирём и лимоном без сахара, а кофе сладкий, но с молоком.

– Я пожалуй начну с кофе.

– Я тоже. Кроме того сегодня немного прохладно.

– Да, – Аэлита поправила на своих плечах шерстяную шаль.

Павел стал разливать кофе по чашкам. Аромат наполнил воздух, а лёгкий парок над чашками придал ситуации еще больше таинственности. Павел вручил Аэлите чашку и они, улыбнувшись, стукнулись друг с другом чашками. Она сделала глоток. Кофе был великолепным на вкус.

– В последнее время ты такая энергичная, – сказал Павел. – Мне нравится наблюдать за тобой.

– Во мне правда проснулась энергия. Последний раз такой подъём я ощущала, когда начала учиться в институте. Меня захватила будущая профессия, и я загорелась желанием выучиться.

– Мне хочется верить, что причина твоего нынешнего подъёма кроется в чём-то досягаемом для тебя… что находится где-то рядом с тобой, – сказал Павел, отпивая кофе из чашки.

– Это так. Причина в тебе и Эмме. Мне хочется всё это делать ради вас, чтобы вы больше радовались. И я делаю это не из-за чувства вины. Я просто хочу это делать.

– Мне приятно это слышать. Но я бы хотел, чтобы ты не забывала и о себе.

– А я и не забываю. Я всерьёз задумалась о работе экскурсоводом для иностранных туристов. Как раз завтра хотела съездить по одному объявлению. Понимаешь, мне хочется больше быть в деятельности, что-то и для кого-то делать, приносить пользу, выполняя работу, которую я делать умею.

– Я понимаю. У меня такое же чувство на моей работе. Знаешь… – он забрал чашку из её рук и отправил её и свою на столик. – Я уже столько времени смотрю на тебя…

Вдруг он положил одну руку на её спину, а второй – захватил её плечо. Белая шаль соскользнула с неё. Потом он коснулся её губ так, как касается лепестков распустившихся роз заботливый флорист. Она моментально почувствовала слабость, и желание идти за ним, куда бы он не позвал.

– Сегодня вечером я тебя не отпущу, – услышала она его голос. – Знаешь, чего я хочу?.. Хочу танцевать с тобой всю ночь напролёт.

Аэлита даже не поняла, откуда в этот момент заиграла музыка. Это было какое-то классическое произведение. Ей показалось, что ничего прекраснее она в своей жизни ещё не слышала, а также не чувствовала и не видела. Какое же счастье способны подарить человеку собственные ощущения!

Она положила голова ему на плечо и запустила руки за его спину. Он немного покачивал её, следую ритму музыки. Ей казалось, что так хорошо и спокойно ей не было уже лет сто.

Пригладив несколько раз его шею, она нащупала рукой что-то твёрдое. Это оказался шов на рубашке.

Аэлита приподняла голову с его плеча и внимательно посмотрела на его рубашку.

– Боже мой… Неужели это та рубашку, которую я?.. – она широко раскрыла рот от удивления. – Это было за день до нашей свадьбы. Ты пришёл в нашу с мамой квартиру на обед…

Павел широко улыбнулся ей.

– Значит, узнала!

– Я просто не могу поверить… Ты сохранил её. Что тебя заставило это сделать?

Он остановил на ней свой взгляд и произнёс:

– Просто уже на тот момент я так сильно сходил по тебе с ума, что эта рубашка стала для меня как самый лучший подарок. Сама подумай! Ты её стирала, зашивала и гладила… Эта рубашка так много времени провела в твоих руках… Я не мог её выбросить.

Аэлита не знала, что ему на это сказать. После его слов в её голове одновременно родилось столько прекрасных мыслей. То, что она чувствовала, было слишком широко и слишком огромно, чтобы это выразить с помощью одних слов.

– Дорогой мой… – произнесла она и уткнулась в его плечо. – Ты – самый лучший подарок, который сделала мне жизнь.

– Я очень рад, что это у нас с тобой взаимно, – услышала она его тихие слова.

Больше говорить о чём-то не было смысла. Она ощущала тепло его тела, чувствовала биение его сердца, слушала его дыхание и её поглощало бесконечное чувство нежности в моменты, когда соприкасались их руки, сжимались пальцы…

Время вдруг стало течь новым для неё образом: она растворилась в нём, забыв, что существуют секунды, минуты и часы.

Каждый раз, когда она произносила его имя, чтобы сказать что-то, чего она сама не знала, он тут же отстранялся от неё, а потом, прикасаясь своими губами к её губам, не давал договорить.

Этот вечер был словно полёт в космос прямо на земле. И она не хотела приземляться.

            ***

С этого дня Аэлита стала вести счёт своей счастливой жизни. Ей казалось, что времени прекраснее она ещё не переживала.

Спустя неделю после их сказочного вечера в саду, когда Павел ещё был на работе, а Эмма – в детском саду, Аэлита решила испечь бисквитный пирог. На него её вдохновила случайно обнаруженная баночка клубничного варенья, сваренного прошлым летом Марго. Аэлита сходила в магазин и купила недостающие продукты.

После похода по магазинам она почувствовала усталость и решила сначала полчасика отдохнуть, а потом приступить к приготовлению пирога.

Оказавшись в спальне, Аэлита прилегла на кровать и от души потянулась. Тишина стала действовать на неё убаюкивающее, и она почувствовала, что её клонит в сон.

Неожиданно в состоянии этой дремоты у неё перед глазами появился образ мамы. Сначала она не обратила на это внимания: желание уснуть секунда за секундой уносило её в сон всё больше. Но в какой-то момент у неё в груди будто что-то кольнуло. Она приподнялась и задумалась.

Потом Аэлита выдвинула ящичек из тумбочки и достала оттуда белый слегка потрёпанный конверт.

В этом конверте она хранила чёрно-белую фотографию Изабелл. Ей нравилось это фото, потому что оно было сделано в Испании. Здесь её маме было всего семнадцать лет. Она стояла на фоне реки и, улыбаясь, махала рукой. Её густые чёрные волосы развивались в разные стороны от сильного ветра, а лицо было сильно сморщено видимо от яркого солнца.

Но не только испанские пейзажи привлекали Аэлиту в этом фото. Здесь лицо Изабелл излучало необычную уверенность. Такую уверенность излучают дети, которые не сомневаются в своём могуществе и в том, что у них непременно будет всё так, как они мечтают. На этой фотографии мама была запечатлена до того как жизненные трудности изменили её.

Аэлита приложила фото к груди. Ей захотелось помириться с мамой. Для неё больше не имело значения, кто из них был прав и виноват, ведь у неё всё было хорошо.

Вдруг она услышала шаги за дверью. Интуитивно почувствовав, что это был Павел, она ринулась к двери.

Он вошёл в комнату и улыбнулся ей:

– Привет, Эл!

Она порывисто обняла его и поцеловала.

Павел продолжал смотреть на неё с улыбкой, но спустя пару секунд, его лицо помрачнело. Наверное он заметил беспокойство на её лице.

– Что-то случилось?

Аэлита показала ему фотографию и произнесла:

– Мама.

Павел медленно перевёл взгляд с Аэлиты на фото и спросил:

– С ней всё хорошо?

– Надеюсь. Я не знаю…

Он положил свою большую ладонь на её голову и, поцеловав в висок, спросил:

– Когда вы последний раз говорили по телефону?

– Не помню… Может месяц или… больше.

Собственные слова привели Аэлиту в ужас. Правда обрушилась на неё внезапно как гром среди ясного неба. Она ничего не знала о собственной матери. Её взгляд снова остановился на фото, и она взяла его из рук мужа.

Аэлита отошла на небольшое расстояние, глаз не сводя с фотографии, а потом резко развернулась к Павлу и воскликнула:

– Мама здесь на моей второй Родине! В Испании! Город Монтихо. На фоне реки Тахо.

Павел усмехнулся, почесав затылок:

– Так ты по маме скучаешь или мечтаешь посетить места своих предков?

Она звонко засмеялась.

– Я сейчас позвоню маме и приглашу её к нам в гости. Ты не против?

– Не против, – он подошёл к ней и убрал её волосы за уши. – А потом мы могли бы слетать в Испанию и заглянуть в город Монти… Как ты только что сказала?

– Монтихо… – открыв рот, произнесла Аэлита, почти не двигая губами. – Ты что, серьёзно?

– Конечно серьёзно. Я возьму отпуск на работе.

– Боже мой! – вскрикнула Аэлита. – Паш… это так неожиданно. Мне не верится! Это же моя мечта!

– Мечты должны сбываться, на то они и мечты!

– Ты прав, – она улыбнулась. – А как же Эмма?

– Отправим её вместе с бабушкой посмотреть Североуральск. Она будет в восторге. А на следующий год съездим куда-нибудь втроём.

– Ооо… это будет прекрасно! Я согласна с тобой на все сто! Невероятно… Монтихо… Родной мой! Я вправе его так называть, ведь я столько читала про этот город. Я обожаю его! Боже… ведь там возможно живут мои родственники. А вдруг нам удастся их найти…

– Возможно. Если конечно у нас получится выудить из твоей мамы хоть каплю информации о них.

– Я кое-что знаю!

Аэлита бросилась к своей тумбочке и, порывшись в ящике, вынула еще одну фотографию.

– Смотри! – она подбежала к Павлу. – Здесь мама сидит за праздничным столом с мужчиной и женщиной. Возможно это её родители. Мама здесь совсем маленькая, лет пять или шесть. Но на обороте есть адрес. – Аэлита перевернула фото. – Видишь! Это скорее всего название улицы и номер дома.

– Да… точно, – произнёс Павел. – Откуда у тебя эти фотографии? Ведь ты уехала из дома без вещей.

– Но сумка-то моя была со мной. Эти фотографии я давно у мамы забрала. Она терпеть не могла вспоминать об Испании и когда я попросила забрать себе фотографии, она была не против. Эти фото я берегу как семейные драгоценности. Ведь у меня никого не было кроме мамы… Мама… я же хотела ей звонить.

– Позвони. Я пока схожу в душ, а потом посмотрю варианты поездки. Вечером обсудим?

– С удовольствием! Ой… я же ещё хотела испечь пирог. Совсем забыла…

– Пирог?

– Да, мне вдруг захотелось самой испечь пирог. А когда Эмма придёт из сада, мы все вместе попьём чай. Аня вроде бы здесь… Отправлю её за Эммой, а сама пойду на кухню… но сначала позвоню маме! Да… и ещё. Паш, подожди. Не уходи пока в душ.

– Что?

– Я знаю, тебе это не понравится, но… мне нужно последний раз поговорить с Максимом.

Его зелёные глаза сиюсекундно потемнели.

– Я надеялся, что это имя в своём доме я больше не услышу.

– Прости… – она стала делать поглаживающие движения по его груди, – я знаю, как это тебе неприятно, но…

Павел остановил её, поймав за руки.

– Зачем тебе это?

– Пойми, мне необходимо поставить точку в наших с ним отношениях. В тот день, когда я ушла от него… тогда он сказал мне о своей жене и сыне… я практически не выслушала его. Я была шокирована и ушла, не дав ему возможности всё объяснить… Сейчас, я чувствую, что должна поговорить с ним.

– Ты видимо никогда не успокоишься…

Он резко выхватил полотенце из шкафа и быстрым шагом направился в ванную.

Аэлита последовала за ним:

– Паш, подожди.

Она обогнала его и заградила путь, встав перед дверью ванной комнаты. Он избегал её взгляда.

– Паш, посмотри на меня, пожалуйста.

Она подошла к нему вплотную.

– Прости, что я доставляю тебе такие неприятные эмоции по этому поводу. Но посмотри же на меня! Я здесь. Я рядом с тобой. Неужели ты до сих пор во мне сомневаешься?

– В тебе я не сомневаюсь. Но меня приводит в бешенство даже упоминание об этом человеке. А ты собралась к нему на встречу.

– Я хочу расстаться с ним по-человечески. Как бы не была горька правда, но он не чужой мне человек и у меня есть причины волноваться о нём. Но… если ты не сможешь отпустить меня, я обещаю, что не буду с ним встречаться. Этот человек по-своему мне дорог, но ты в миллион раз дороже и я не причиню тебе боли, если эта встреча будет для тебя совершенно невыносимой.

Павел глубоко вздохнул, смотря в сторону от неё.

– Я хочу это сделать, пока он не уехал из Москвы… – продолжила Аэлита. – Если он до сих пор не уехал…

– Когда ты хочешь поговорить с ним? – спросил Павел, посмотрев на неё в упор.

– Я прекрасно понимаю, что оттягивать нельзя, но пока я не готова к разговору с ним.

– Скажи мне, когда будешь готова, и я сам отвезу тебя. Но помни, только при условии, что мы поедем вместе я позволю тебе встретиться с ним. Одну я тебя к нему не отпущу.

После этих слов у Аэлиты словно перехватило дыхание. Волна сильных чувств накрыла её       с головой. Она стала обнимать его спину и плечи, а потом целовать его лицо.

– Дорогой мой… любимый мой… спасибо тебе за твоё понимание, за твоё великодушие. Теперь я люблю тебя ещё сильнее. Обещаю, я не сделаю ничего плохого. Это только для того, чтобы успокоить моё сердце…

Вдруг Павел остановил её, опять поймав за руки:

– Сердце… место в котором мне похоже всю жизнь придётся делить с ним…

Этими словами он словно ножом прошёлся по её груди.

– Нет. Это не так…

– Всё в порядке, Аэлита, – бросил он ей, оказавшись уже наполовину в ванной. – Мы с тобой в церкви не венчались, но если бы это случилось мне пришлось бы поклясться любить тебя в болезни и здравии. Похоже Петров – это твоя болезнь. Неизлечимая болезнь.

Павел захлопнул дверь и закрыл её на защёлку. Аэлита не поняла говорил ли он серьёзно или нет. Да, она просила слишком многого. Похоже, придётся отказаться от этой идеи. Но для неё будет невыносимо жить с таким грузом. Что же ей делать?..

***

В этот же день Павел купил билеты на самолёт, забронировал номер в отеле и через две недели они должны были вылететь из Москвы в Испанию. Аэлита не могла дождаться момента, когда они окажутся в этой стране. Ведь до отъезда ей нужно было многое сделать.

Когда Аэлита позвонила маме и пригласила её приехать в Москву. Изабелл сразу же согласилась. А ещё она пришла в восторг, когда Аэлита предложила отправить Эмму к ней в Североуральск.

Аэлита очень нервничала перед встречей с мамой, ведь они не виделись с тех пор как родилась Эмма. Да и вообще произошло столько всего…

По счастливой случайности Изабелл сейчас находилась в отпуске и уже через три дня смогла приехать в Москву. Аэлита, Павел и Эмма встретили её в аэропорту.

Аэлита отметила, что Изабелл почти не изменилась. Только немного отрастила волосы и стала носить каре. А в остальном она была такой же уверенной в себе и с ярким блеском жизни в глазах.

Изабелл приехала утром, и они провели весь день вчетвером. Несмотря на то, что была практически середина сентября, погода радовала теплом и они съездили в зоопарк, посетили несколько московских парков и много фотографировались. Эмма была в восторге от общения с бабушкой.

Они вернулись домой к ужину, после которого Аэлита показала маме её комнату. Измучавшись перелётом и длительной ходьбой, Изабелл сразу же отправилась отдыхать.

На следующий день они продолжили экскурсию по столице. На этот раз Изабелл была самой бодростью, и Аэлите оставалось только удивляться тому, как же легко её маме удавалось так быстро привыкать к изменениям.

Вечером после насыщенного дня Аэлита решила заглянуть в комнату мамы. Когда она вошла то увидела, как Изабелл, сидя перед зеркалом, примеряла серёжки в виде кисточек, которые купила сегодня.

– Лита, как ты думаешь, мне вообще стоило покупать эти серьги? Я сейчас на них смотрю, и мне кажется, что я уже видела что-то подобное в Североуральске.

– Мама, это нормально в наше время. Разница может быть только в цене.

– А ну и ладно! Я же не ради серёжек сюда приехала, – она отложила серьги и посмотрела на Аэлиту. – Я приехала, чтобы убедиться, что моей девочке живётся хорошо.

Аэлита сначала улыбнулась в сторону, а потом посмотрела матери в глаза и сказала:

– Нет, мама, мне живётся не хорошо, – она сделала секундную паузу. – Я просто счастлива и всё.

– Дорогая моя, я так рада, – Изабелл подошла к дочери и крепко обняла её.

– Приезжай к нам почаще, – в улыбке растягивая слова, сказала Аэлита, качая в объятиях мать из стороны в сторону. – Мы будем рады. И Эмма от тебя в восторге.

– Хорошо. Но и вы ко мне заглядывайте.

– Обязательно! Как у тебя вообще дела? Как на работе?

– В работе я просто растворена, – Изабелл взяла Аэлиту за руку и, они обе расположились на мягком матрасе двуспальной кровати. – Живу ей, хотя сейчас весь мир кричит о том, что так жить нельзя. Но поверь, я тоже счастлива. А если вы с внучкой будете чаще меня навещать, то моя жизнь вообще станет приторно сладкой. Ну, хватит обо мне! Ты лучше расскажи, как случилось, что ты обнаружила себя счастливой?

– Мама… – Аэлита закатила глаза к потолку, – я пережила многое. И Павел тоже. Но сейчас нам так хорошо вдвоём. И у нас есть Эмма.

Изабелл улыбнулась, убрав за уши кончики своих чёрных волос.

– Не обращай внимания на то, что давно имело для тебя значение. Время идёт и всё меняется. Но за настоящее счастье всегда надо платить. Ты не хотела, но я заставилатебя заплатить за него. Я не могу просить у тебя прощения. Я ни о чём не жалею, несмотря на то, что отлично знаю, что заставила тебя страдать.

Аэлите пришлось признать, что она испытала протест после слов Изабелл. Ей разу захотелось высказать свою, совершенно другую, точку зрения, но она быстро передумала. Какой смысл был спорить о прошлом? Значение имело только настоящее, которое было прекрасным.

– Мама я, наверное, никогда не смогу понять логики твоих поступков. Но, как и ты не можешь сказать мне «прости», так и я не могу сказать тебе «спасибо». Но сейчас уже ничего не важно. Я так рада тебя видеть!

Они ещё раз крепко обняли друг друга. Аэлита не захотела затягивать этот разговор. Самым главным было то, что она сумела отпустить старые обиды и теперь надеялась, что они с мамой больше никогда не будут вспоминать прошлое.

– Знаешь, – произнесла Аэлита, – я так и занимаюсь переводом книг.

– Тебе это по-прежнему нравится?

– Да!

– Это очень хорошо! Любимое занятие должно быть у каждого.

– Согласна! Кроме того, ты же знаешь, как мне нравилось учиться… нравились языки. Но это не совсем то, чего я хочу. Это работа на дому. Я бы еще хотела устроиться экскурсоводом для иностранных туристов. Я узнавала, но для того чтобы там работать мне нужно закончить курсы разговорного английского. Как оказалось у меня с этим… проблемы. Но этим я займусь после возвращения из Испании…

– Я очень хотела поговорить с тобой об этом! – перебила её Изабелл, подняв указательный палец вверх. Её чёрные глаза уставились на неё, не моргая. – Если ты задумала эту поездку, чтобы разыскать своих родственников…

***

В тот вечер они ещё долго разговаривали. Аэлите еле-еле удалось заставить маму поверить в то, что цель их с Павлом поездки в Испанию – побыть вдвоём. Конечно, Аэлита мечтала хотя бы издалека взглянуть на родных со стороны матери. Но Изабелл ни за что бы не сказала о них ни слова. Она давно вычеркнула свою семью из жизни и не собиралась менять своё мнение. Аэлита решила, что не будет на этом зацикливаться. Ведь у неё была фотография. «Волшебная» фотография с адресом!

Поговорив с мамой, Аэлита испытала облегчение и освобождение. Теперь она была готова для разговора с Максимом. Она посмотрела на часы. Восемь часов вечера. Нет, она не сбежит к нему одна. Она обещала Павлу, что поедет только с ним. И она сдержит слово.

Когда она вошла в спальню, то увидела, как он разбирает свои бумаги на подоконнике. Он не обратил на неё внимания, но Аэлита знала, что он слышал как она вошла.

Она медленно подошла к нему и обняла со спины.

– Паш, если ты не захочешь, чтобы я с ним встречалась, я не буду. Скажи, что ты думаешь?

На секунду он замер, а потом продолжил заниматься своим делом. Аэлита стала терпеливо ждать его ответа, время от времени касаясь губами его шеи.

– Ты говоришь, что хочешь убедиться, что с ним всё в порядке, – наконец сказал он, продолжая перебирать бумаги. – А если он будет не в порядке, что ты будешь делать?

– Я буду переживать и… буду переживать до тех пор пока не увижу, что с ним всё в порядке.

– Но он взрослый человек и должен сам о себе заботиться. Я верю, что он тебя действительно любит, но ты не в силах помочь ему забыть о тебе. – Павел развернулся к ней лицом. – Что за чувство у тебя к нему?

– Мне жаль его. У меня есть ты и Эмма, а у него… У него тоже есть семья, но они нуждаются в ещё большем внимании. Когда-то этот человек был центром моей жизни. Я не могу с ним вот так расстаться…

Его лицо выражало противоречие: он водил глазами туда-сюда, прикладывал руки к голове, тяжело вздыхал. Это была борьба.

Но когда он всё-таки взял ключи от машины и сказал, что будет ждать её на улице, она ещё раз убедилась, что у неё лучший муж на свете.

***

По дороге Аэлита молила Бога, чтобы Максим оказался дома. Павел всё это время хранил молчание.

Когда они подъехали к многоквартирному дому, Аэлита убедилась, что Бог услышал её молитвы: на скамейке возле подъезда сидел Максим. Он не двигался, а его голова была опущена вниз. Аэлита почувствовала, как от этой картины сжалось её сердце.

– Паш, он здесь. Я подойду к нему.

Павел ответил, смотря в сторону:

– Хорошо.

Аэлита вышла из машины и направилась к Максиму. Погода всё ещё стояла тёплая, но под вечер заметно похолодало – Аэлита поправила воротник своей вязаной кофты.

Когда Максим заметил её, то подскочил со скамейки как ошпаренный кипятком.

– Лита… Ты пришла!

Она подошла к нему. Свет фонарей оттенял его белую одежду, из-за чего она казалась желтоватой. Его вид был измученным, а взгляд – мутным. Но в глазах начал разгораться огонёк, как в костре, в который перед затуханием успели подкинуть дров.

– Лита… – Максим хотел подойти к ней ещё ближе, но она сделала шаг назад.

– Максим… Я так рада, что смогла застать тебя… Я боялась, что ты уже уехал из Москвы.

– Я уезжаю сегодня ночью, – он сделал паузу, разглядывая её. – Аэлита, ты пришла… Значит, ещё не всё потеряно…

– Нет, – она отрицательно замахала головой. – Я пришла, чтобы попрощаться с тобой.

Огонёк в его глазах начал затухать, а тело на глазах расслаблялось, принимая ту же форму, в которой она его увидела, когда ещё сидела в машине.

– Нет… Когда я увидел тебя, то подумал… Господи ну конечно! – он сложил руку в кулак и стукнул им себя по голове. – Какой же я дурак! Как ты можешь остаться с человеком, который обманывал тебя. Я знаю, что был виноват, скрыв от тебя жену и сына. Но я всё равно люблю тебя.

– Максим, давай не будет говорить об этом. Я не хочу считать обиды и выяснять кто из нас прав.

– Потому что ты любишь его?

Она ответила быстро, потому что он, казалось, не сомневался в её положительном ответе:

– Да.

– Я понимаю тебя… – еле шевеля губами, проговорил Максим. – Он твой муж, у вас общий ребёнок. А я обманщик и слабак… Твой выбор очевиден.

– Максим, ты не так всё понимаешь. Да, у меня есть муж и дочь. Но у тебя тоже есть жена и сын. Возвращайся к ним. Не беги от своей судьбы. Они – твоя жизнь, а не я. Ты сам понимаешь, что это правильный путь.

– Но я люблю тебя…

Аэлита почувствовала укол в сердце. Он говорил с такой нежностью, а она не могла ответить на такое искреннее чувство взаимностью.

– Максим, подумай хорошенько. Ты заблуждаешься в своих чувствах. Ведь ты всего лишь хотел с помощью меня сбежать от реальности, которая была невыносима для тебя. Но тебе придётся принять эту реальность. Тебе придётся отпустить меня…

– Но я не смогу!

Неожиданно выкрикнул он и резко подбежал к ней, схватившись за её плечи.

– Неужели ты действительно больше не любишь меня?

Аэлите казалось, что её лицо было для него, словно яма, в которой рылся отчаявшийся старатель, пытавшийся в последних попытках добыть золото.

– Я любила тебя… Я правда любила тебя больше всех на свете. Но это на самом деле была не любовь, а влюблённость. Ведь любви нужно время, чтобы оправдать своё название. Не обманывай себя и не держись за меня. Иди вперёд, – она улыбнулась. – Ты очень добрый и светлый человек… Ты ещё обязательно встретишь женщину, которая будет любить тебя…

– О чём ты говоришь? О чём ты говоришь? – Максим резко дёрнулся и отошёл подальше. – Мне уже сорок пять! А моя жена в сумасшедшем доме…

Ей показалось, что его голос сорвался на последних словах. Он приложил руку к лицу так, как будто пытался спрятаться от неё, а потом уставился в асфальт.

– Она совсем плоха? – спросила Аэлита.

– Иногда она всё понимает, а иногда…

Аэлита не стала ждать, когда он закончит фразу. Было очевидно, что он этого делать не собирается.

– Максим, я и представить себе не могу насколько это тяжело. Но она твоя жена и нуждается в твоей заботе. Она узнаёт тебя?

– Время от времени, – не отрывая взгляда от асфальта проговорил Максим.

– Ты ещё любишь её?

Он поднял глаза и посмотрел в сторону от неё. Его лицо немного смягчилось и просветлело. Казалось он говорил, обращаясь к безмолвной ели, зелень которой трудно было отличить от черноты, которую создавал фонарный свет.

– Бывает, я ловлю в её взгляде что-то родное и моё сердце переполняется чувствами. Но чаще всего я не узнаю эту женщину, – он перевёл взгляд на неё. – Душа, Аэлита… у неё больна душа… Я мог бы попытаться вылечить её тело, но не душу.

– Максим, боже мой… – она приложила руку к груди и не смогла сдержать слёз. – Как же это страшно… За что только тебе это?..

Аэлита не знала, как его поддержать. Да кем она возомнила себя считая, что может помочь этому человеку вылезти из такой тупиковой беды?

И вдруг её будто осенило и она, задыхаясь проговорила, подойдя к нему ближе:

– А сын? Твой сын? – она пыталась заглянуть в его глаза. – Ты говорил, что его случай не настолько страшен?

– Это так.

– Тогда почему ты так мало общаешься с ним?

– Боль, Аэлита… – хрипло произнёс Максим. – Он напоминает мне о моей разбитой жизни.

– Максим, но он твой родной ребёнок и прежде всего хочет почувствовать твою любовь.

– Мне нечего дать ему, Аэлита. Я пуст.

Он подошёл к той самой еле и упёрся в неё лбом.

– Ты просто устал и измучил себя, но ни в коем случае не пуст. Как бы я хотела помочь тебе…

Максим развернулся и теперь опирался на чуть покатый ствол ели спиной и плечами.

– То, что ты сюда приехала, уже огромная помощь. Я не мог и мечтать, что ты захочешь меня ещё раз увидеть.

– Максим, ты мне дорог и я хочу, чтобы у тебя всё было хорошо. Я понимаю, тебе невыносимо трудно. У меня от твоего рассказа сердце разрывается на части, что уж говорить о том, как ты живёшь с этой бедой… Но ты добиваешь свою жизнь окончательно, когда бежишь от родных людей. Ты должен быть рядом с ними как бы больно и тяжело тебе не было.

– А ты бы так смогла? – в его вопросе не было издёвки. Скорее, просьба о совете.

– Мне страшно это даже представить. Я наверно ночами бы выла от боли… Максим, но они же не виноваты. Мы живём на этом свете, чтобы учиться мудрости и становиться лучше. Тебе досталось тяжкое бремя, но ты выдержишь. Не стремись к лёгкой жизни: она существует только в красивых историях. Ты обретёшь покой, когда примешь свою жизнь такую какая она есть.

– Ты права, Аэлита, – он оторвался от ели и прошёл чуть вперёд. – Твоя правда идеальна как кристалл.

Потом он повернул в её сторону и подошёл почти вплотную.

– Но я не могу представить свою жизнь без тебя.

И опять эта нежная интонация… Ей не давала покоя мысль, что она делает этого человека несчастным, хотя и не виновата в этом.

– Ты заслуживаешь настоящего счастья. Я не могу подарить тебе его. Ты хочешь от меня того, что я тебе дать не способна. Я уверена, ты будешь счастлив. Ты заплатил за своё счастье вперёд высокую цену.

Ей захотелось обнять его, но она знала, что Павел наблюдал за ними. Своим эмоциональным порывом она сделает Павлу больно. Поэтому Аэлита постаралась выразить всё своё чувство одним взглядом. Она так хотела хоть как-то поддержать Максима. Он был похож на брошенного щенка.

– Верь, ты навсегда останешься в моём сердце… Прощай…

Она развернулась, чтобы уйти, но он бросился к ней и, упав на землю, ухватился за её ноги.

– Нет, Аэлита! Я люблю тебя! Ты мне нужна… Я уже столько раз переживал разлуку с тобой. Я не смогу пережить эту! Ты меня убиваешь, не давая умереть… Без тебя моя жизнь потеряет всякий смысл. Нет, нет, нет… Не могу, не могу отпустить тебя…

Он заплакал, и она заплакала вслед за ним, а потом тоже опустилась на землю.

– Максим, пожалуйста, не мучай ни меня, ни себя. Мне тоже больно говорить тебе «прощай», но это неизбежно, Прошу тебя, возвращайся в Екатеринбург. Ты знаешь, что тебе там делать.

– Позволь мне хотя бы поцеловать тебя в последний раз?..

Аэлита даже вздрогнула. Увидев их, сидящих на асфальте, Павел уже наверняка был готов в любой момент выпрыгнуть из машины, чтобы покончить с этой сценой расставания. Ей нужно было спешить.

– Нет, Максим. Пойми, это ни к чему… Я уже никогда не смогу поцеловать тебя так, как раньше. Если ты сейчас меня поцелуешь, то сразу поймёшь, что я тебя больше не люблю. Тебе станет ещё больнее. Лучше вспоминай наши поцелуи, в которых была любовь…

Максим, казалось, не слышал её. Он уже захватил её руки и стал покрывать их поцелуями так, как будто пытался укрыться от холода, который тут же настигнет его, как только её тело покинет его руки.

– Отпусти её, – услышала Аэлита голос Павла. Его слова подействовали на неё как паралич, и она сразу перестала плакать и даже испытывать жалость к человеку, пытавшемуся удержать её. Максим тоже угомонился и они оба встали на ноги. Аэлита посмотрела в сторону мужа.

– Садись в машину, Эл, – сказал Павел.

Она медленно стала направляться к машине. Оказавшись рядом с дверцей, Аэлита оглянулась и стала переводить взгляд с одного мужчины на другого.

Все трое будто замерли в непонятном ожидании чего-то. Это длилось около минуты, а потом Аэлита села в машину и захлопнула дверцу. Стёкла были закрыты, и она не могла слышать, о чём они говорили.

Глядя на их противостояние, ей представилась картина волны, которая со страшной силой бьётся о скалу; как будто пытается сбить её со своего пути, но это ей не удаётся. Сначала лицо Максима было подобно этой упрямой волне. Он что-то говорил Павлу, а тот ему невозмутимо отвечал. Но через несколько секунд лицо Максима покинуло напряжение, тело расслабилось и он что-то сказал Павлу через плечо. Эта фраза была, как последняя, заведомо побеждённая попытка ударить по скале, но теперь уже с достоинством успокоиться и продолжить течь дальше.

Когда Павел сел в машину Аэлита спросила:

– О чём вы говорили?

– Это был мужской разговор, – ответил он, не глядя на неё. – Знаешь, ты раньше говорила о его благородстве. Меня это страшно раздражало, и я ненавидел это в нём. Это качество казалось мне качеством слабака, – пальцы его рук с силой сжали руль. – Но теперь я понимаю насколько это качество сделало его несчастным, а меня – самым счастливым человеком на свете.

***

На протяжении следующих нескольких дней Аэлита по-прежнему беспокоилась за Максима. Ей снились плохие сны, и она просыпалась в испуге. Павел почти не реагировал на это; ей был слышен только его протяжный выдох и тихое шуршание подушки и одеяла.

В это время Изабелл уже уехала из Москвы. Ей нужно было вернуться на работу, потому что её отпуск закончился. Но она обещала приехать в день их отъезда в Испанию, чтобы забрать внучку в Североуральск. С одной стороны, Аэлите было жаль, что маме продёться повторно приезжать в Москву, но с другой стороны она была рада, что мама не видит её переживаний.

Аэлита решила поговорить с Настей. Как-то раз она пришла к Аэлите в гости вместе с Петей. Когда Эмма и Петя устали от активных игр и заснули, Аэлита пригласила подругу на кухню и включила электрический чайник:

– Настя, я не знаю, что мне делать… Я места себе не нахожу.

– Это ненормально, Лита, – сказала Настя, усевшись за кухонный столик. – Подумай хорошенько, ведь этот человек – твоё прошлое, а ты беспокоишься о нём так, как будто он твой второй муж.

– Я знаю, но ничего не могу с собой поделать.

– Паша знает о твоём беспокойстве?

– Конечно знает. То есть… мы об этом не говорили, но он точно догадывается, – Аэлита выдвинула стул напротив Насти и обессилено рухнула на него. – Я знаю, что не имею права на проявление таких чувств, но они есть и я не могу делать вид, что их не существует.

– Да уж… – протянула Настя, сложив руки перед собой. – Тебе лучше было бы поговорить об этом с Дэном. Он бы тебе живо всё по полочкам разложил.

– Что ты… Я никогда не решусь. Мне и тебе стыдно об этом говорить. И Павла мне жаль… Он терпит эти мои причуды, стиснув зубы.

– Он любит тебя, – улыбнулась Настя, и её лицо приобрело треугольную форму, точно сердечко.

– Знаю… Настя, я и представить себе не могла раньше, что в нём столько выдержки. Иногда мне даже становится жаль, что он любит именно меня.

– Не говори ерунды, – отмахнулась Настя. – Ты – прекрасный, интересный и любящий человек. А проблемы в отношениях есть всегда. Главное, чтобы каждый из вас хотел сохранить любовь.

– Я хочу! Я очень хочу! – Аэлита несколько раз стукнула ладонью по столу. – Мне нужен только Павел. Я люблю только его.

– Ты уверена в этом? – заглядывая подруге глубоко в глаза, спросила Настя.

– Да! – сразу же ответила Аэлита. – Он – вся моя жизнь.

Настя улыбнулась, ненадолго опустив глаза в пол, а потом сказала:

– Лита, пойми, – она выдвинула корпус тела немного вперёд, навстречу подруги и заговорила на тон тише, – ты не несёшь ответственности за этого человека…

– Но я чувствую эту ответственность! – выпалила Аэлита, стукнув по столу теперь обеими ладонями. – Пойми, я его очень любила и между нами быстро возникла тесная связь. Любовь прошла, но связь осталась. Это как навык, как рефлекс, который не уйдёт. Если ты отберёшь у художника кисти и краски, он всё равно останется художником.

– Да, Лита, трудно тебе придётся жить с таким «навыком», – Настя, опустив ненадолго глаза вниз, опять посмотрела Аэлите в глаза. Она проделала эту процедуру несколько раз, изящно взмахнув своими длинными ресницами.

– Нет, Настя, – со вздохом произнесла Аэлита. – Я уверена, стоит мне увидеть, что с ним всё в порядке – я тут же успокоюсь и отпущу его. Мне бы только узнать, что он нашёл в себе силы жить дальше.

В результате этой беседы они пришли к выводу, что Аэлите нужно поговорить с Павлом. На это Аэлита решилась на следующий день.

***

Она пришла к нему в кабинет, когда Павел работал там поздно вечером.

– Я должна поехать к нему, – сообщила она почти с порога.

Павел посмотрел на неё, застыв на месте с листком бумаги в руке.

– Пойми, я должна убедиться, что с ним всё в порядке, иначе я сойду с ума… Помоги, мне достать его адрес… – она нависла над столом, схватившись руками за его края и пристально посмотрела мужу в глаза.

– Эл, ты в своём уме? Ты хотя бы представляешь, о чём и кого ты об этом просишь?

– Паш, я отлично знаю, что тебе это неприятно, но я не могу… Не могу успокоиться!

Она рухнула в кресло для клиентов и стала тереть рукой лоб.

– Аэлита, твоё поведение странное, если говорить мягко. И меня твоя тревога за бывшего возлюбленного, тоже мягко говоря, вводит в заблуждение. – Павел встал с кресла и спросил, повысив тон. – Зачем ты к нему поедешь? Что ты собираешься ему сказать?

– Я должна собственными глазами убедиться, что с ним всё в порядке…

– Боже мой, Аэлита, а если с ним будет не всё в порядке?! – громко произнёс Павел, схватившись за голову. – Что ты собираешься делать тогда? Приезжать к нему раз в месяц-два и подбадривать?

– Паш, я не знаю… Я правда не знаю, что мне делать, – Аэлита сжала руки в кулаки и положила их на стол. – Да, правильнее было бы никуда не ехать и забывать обо всём, но я не могу заставить себя не переживать за него.

– Значит, ты его всё ещё любишь?

Аэлита подняла глаза на мужа. Он смотрел на неё сверху вниз и его взгляд был, как у судьи. Казалось, он готов был хладнокровно выдержать любой её ответ.

– Люблю, – жалостливо произнесла Аэлита. – Но не так как любит женщина мужчину. Не так как люблю тебя я. Я скажу тебе больше, я никогда его так не любила. Не знаю, как это правильно называется… Знаешь, однажды, когда я была маленькой, мне первый раз подарили шоколадного деда Мороза. Я так обрадовалась. Я подумала – сколько же в нём шоколада. Вот сейчас я объемся! Но я и представить себе не могла, что он внутри пустой. Мне казалось, что он весь заполнен шоколадом. Я съела его на раз-два. Вот также и моё чувство к нему.

Павел усмехнулся, но без веселья. Аэлита стала говорить очень медленно:

– Если бы ты до меня любил девушку: добрую, нежную, заботливую, а потом встретил бы меня и решил именно со мной связать жизнь… А эта девушка страдала бы, мучилась, потому что у неё очень ранимая душа. Неужели ты бы спокойно смотрел на её страдания? На страдания человека, который был для тебя всем. Для тебя бы имело значение в этом случае слово «был»?

– Мне трудно сказать, Аэлита, – ответил он, уставившись в стену. – До тебя я никого не любил и даже не был привязан ни к кому. Но я думаю, меня волновал бы этот человек.

– И что бы ты сделал, если бы знал, что после расставания она страдает и не может найти опору в жизни? Как бы ты ей помог?

Павел выдохнул, надув щёки, а потом сказал:

– Нашёл бы ей парня.

– Паш, ну что ты такое говоришь, – рассмеялась Аэлита, прикрывая ладонью лицо.

– А что такого? – переспросил он. – Нашёл бы, организовал как бы случайную встречу… Аэлита, – Павел сел в кресло, положив локти на стол, и сложил руки. Аэлита сразу почувствовала себя одним из его клиентов, – если честно, я не знаю, что тебе на это сказать. Такая история никогда бы не произошла со мной. А если бы и произошла, то решение я принимал бы, реально существуя в этих обстоятельствах. Я не могу себе их представить. У меня не так всё хорошо с фантазией как у тебя.

– Но что же делать мне? – она сильно ссутулилась в кресле.

– Аэлита, я не твой хозяин, чтобы держать тебя на привязи. – Павел смотрел на неё, приложив пальцы обеих рук друг к дружке. – Если ты на самом деле считаешь, что эта поездка успокоит тебя, то ты сама знаешь, что делать. Но хорошенько подумай, что ты будешь делать, если увидишь его разнесчастным.

– Тогда я силой потащу его к сыну. – Аэлита вцепилась ногтями в подлокотники своего кресла. – Я запру их в комнате и уеду с чистым сердцем, потому что буду знать, что сделала всё, что было в моих силах.

***

Аэлита отправилась в Екатеринбург поездом на следующее утро.

Она решила, что будет делать всё возможное, чтобы Максим её не увидел. Прошла всего неделя с их последней встречи. Никто не знает, что может случиться, если он узнает, что она была так близко. Аэлита провела в дороге двадцать восемь часов.

Оказавшись в Екатеринбурге, на Аэлиту нахлынули воспоминания. Ведь она училась здесь целых три года. А ещё этот город мог стать её домом… Когда-то давно она мечтала о том, что будет счастлива здесь с Максимом. Но время показало, что это невозможно и вот она здесь, чтобы убедиться, что с человеком, который был ей по-прежнему дорог, всё в порядке.

Сев в нужный автобус, она направилась к дому, в котором жил Максим. Павел прислал его адрес на её мобильный в сообщении, когда она ехала в поезде.

Оказавшись перед обычным пятиэтажным домом, Аэлита решила спрятаться за желтовато-зелёными деревьями, которые находились рядом с детской площадкой. Она будет ждать до тех пор, пока не увидит Максима в независимости от того, сколько это займёт времени.

Сидя в своём «тайнике из деревьев» с маленькой сумкой, в которой было несколько бутербродов и бутылка воды, Аэлита чувствовала себя так нелепо и при этом ощущала какой-то азарт. Да, ей было безумно интересно узнать, как живёт Максим! Теперь, когда она была так близка к нему, её беспокойство о нём почти исчезло. Интуиция подсказывала ей, что с ним всё в порядке. Но она приехала сюда, чтобы увидеть это собственными глазами.

Она просидела в кустах почти восемь часов, не представляя, как ей удалось столько вытерпеть. И вот, наконец, Аэлита увидела, как «синяя десятка» Максима подъехала к подъезду. Внутри у неё всё замерло. Она притаилась. Казалось, что даже её сердце на тот момент перестало биться.

Потом она увидела, как Максим вышел из машины и направился в подъезд. Его походка была не быстрой, но и не медленной, движения чёткими, а выглядел он опрятно и свежо.

На тот момент было шесть часов вечера. Наверняка он вернулся с работы.

Любимая работа… Толька она способна была заставить его забыться… Его призвание…

От этих мыслей Аэлита сидела и улыбалась в своём убежище.

Она обратила внимание, что Максим с кем-то говорил по телефону. Аэлита расслышала только слова «… мы скоро поедем…». Значит, он куда-то собирался. Что ж, она посидит здесь ещё и узнает.

Через минут сорок Максим вышел из подъезда, держа за руку маленького мальчика.

– О боже… Это же его сын… – произнесла Аэлита вслух.

Она наблюдала за ними пока они садились в машину. Благодаря острому зрению Аэлита смогла хорошенько разглядеть мальчика. На вид ему было около десяти лет, и он был очень похож на отца. Максим говорил, что его сын страдает каким-то психическим заболеванием, но Аэлита не заметила в нём внешних отклонений. Только цвет его кожи, возможно, был немного бледнее, чем должен быть. Аэлита не могла насмотреться на них: они улыбались друг другу и что-то говорили. Звонкий смех мальчика разносился по всему двору.

Аэлита готова была кричать от радости. Она правильно сделала, что приехала. Да даже если бы ей пришлось просидеть здесь двадцать часов! Всё равно! Это того стоило!

Когда они уехали, Аэлита решила, что ей, наверное, пора отправляться на железнодорожный вокзал. Но ей захотелось подождать того момента, когда они вернутся. Что-то подсказывало ей, что она может узнать ещё что-то важное.

Они вернулись меньше, чем через полчаса. Когда Максим и мальчик вышли из машины, они отравились на детскую площадку. Аэлита постаралась ещё лучше спрятаться. Потом она заметила у мальчика чёрно-белый футбольный мяч. Наверное, они ездили за ним.

Аэлита с улыбкой наблюдала за тем, как отец с сыном играли на зелёной лужайке, перемешанной с жёлтой листвой, перекидывая друг другу мяч. У Аэлиты от этой картины на глазах выступили слёзы.

Через несколько минут Аэлита заметила, как к дому подъехал ещё один автомобиль, тёмно-красная Лада Калина. Она не обратила бы на это внимания, если бы мальчик сразу же не бросился к этому автомобилю. Из машины вышла молодая женщина тридцати-тридцати пяти лет. Сентябрьский ветер, казалось, играл с ней, раздувая её расстёгнутую ветровку и растрёпывая русые непослушные кудри волос.

Мальчик сразу же потащил её за руку к Максиму и стал показывать свой мяч. Аэлита не могла расслышать о чём, они говорили, но предположила, что эта женщина была, скорее всего, няней мальчика. Но ведь она могла быть не только няней… Аэлита стала внимательнее наблюдать за её разговором с Максимом: деловая вежливость, время от времени мелькали лёгкие улыбки… Кто знает?..

Она была очень рада за Максима. Пусть Павел, мама, Настя – да кто угодно думают, что хотят, но этот человек навсегда останется в её памяти. Да, на два фронта жить она не могла. Увы, но слово «мужья» редко употребляется во множественном числе. Это всё-таки не подруги, которых может быть сколько угодно… Боже, о чём она только думает? Ведь она любит своего мужа, а Максима, свою первую любовь, она будет вспоминать с теплотой и улыбкой.

– Господь, ты слышишь меня? – произнесла Аэлита вслух. – Я благодарна тебе за то, что этот человек был в моей жизни. Он замечательный и заслуживает счастья даже больше, чем я.

Аэлита заметила, что Максим и эта женщина так увлеклись своим разговором, что мальчику пришлось играть в мяч одному. И в какой-то момент он далеко закинул его. Мяч полетел в сторону Аэлиты и подкатился к ней. Она подняла его.

Мальчик вприпрыжку подбежал к ней и стал ждать, когда она отдаст ему мяч. Аэлита смотрела на него и не могла налюбоваться. Перед ней стояла уменьшенная копия Максима.

– Как тебя зовут? – спросила она.

– Меня зовут Павлик, – чётко произнёс мальчик.

Аэлита даже не знала, как ей реагировать на это. Поэтому она просто улыбнулась и, бросив ему мяч, сказала:

– Будь счастлив, Павлик!

Мальчик поймал мяч и, поджав губы, быстро произнёс:

– Спасибо. А вы очень красивая, – а потом сразу побежал ко взрослым.

***

Павлик нёсся к отцу и няни со всей скорости. Он ещё никогда не видел такой красивой девушки. Надо побыстрее всё рассказать папе!

– Ты почему так далеко убегаешь, Павлик? – спросил его отец, пытаясь в который раз показаться строгим, но у него это опять не получилось. – Мы со Светланой Ивановной тебя потеряли. Между прочим, твоей няне через полчаса нужно уезжать. А ты пригласил её в гости на чай, который кстати сам собирался заварить.

– Просто мой мячик улетел к деревьям, – старательно выговаривая слова, сказал Павлик. – А ещё там была девушка, которая мне его кинула.

– Какая девушка? – спросил отец, а потом посмотрел в сторону деревьев.

– Наверное, она уже ушла, – предположил Павлик, не заметив никого в деревьях. – Она спросила, как меня зовут, а потом сказала, чтобы я был счастлив. Ну, пойдёмте пить чай! – Павлик от удовольствия запрыгал на месте. Ведь кроме чая дома его ждали любимые булочки со сгущёнкой.

– Павлик, я же тебя столько раз предупреждала, чтобы ты не разговаривал с незнакомцами, – нотки строгости и заботы переплелись в голосе Светланы Ивановны.

– Постой, сынок, – вдруг отец присел на колени и посмотрел на него огромными глазами. – Как выглядела эта девушка?

– Она была очень красивой, – улыбаясь, произнёс Павлик. – С такими длинными чёрными волосами.

Папа улыбнулся ему такой широкой улыбкой, которую он ни разу в жизни у него не видел, а потом похлопал его по плечу и крепко прижал к себе.

– Я так люблю тебя, сынок.

Павлику было приятно, когда папа обнимал его и говорил таким ласковым голосом.

Когда он отстранился от него и снова посмотрел в глаза, то ещё добавил:

– И знаешь, эта девушка права. Ты обязательно будешь счастлив.

***

Когда Аэлита ехала домой, то вдруг почувствовала себя абсолютно свободной: её душа, ум и тело – наконец ворвались в ячейку «её настоящей». Теперь она могла спокойно воспитывать дочь, общаться с мужем, мамой и друзьями. Да, проблемы будут, ведь они неизбежны. Но она была уверена, что решать их теперь ей будет проще.

Страницу с Максимом она перевернула. Но, боже, его сына зовут Павел! Аэлита не смогла сдержать лёгкий смех и заметила, что на неё сразу обратили внимание другие пассажиры. От их взглядов ей стало ещё смешнее и ей еле-еле удалось сдержаться, чтобы не расхохотаться.

Находясь в поезде, она написала Павлу сообщение на мобильный о времени её приезда в Москву. Может быть, он встретит её… Ей так хотелось его обнять.

Когда Аэлита сошла с поезда и оказалась на вокзале, то решила, что ей нужно быть готовой к тому, что Павел может не встретить её.

Покинув помещения вокзала и оказавшись на улице, она стала оглядываться по сторонам. Было уже два часа ночи, и рассмотреть окружающих людей было проблематично.

Она улыбнулась, заметив его, в метрах десяти от себя. У неё возникло сильное, просто безумное желание подбежать к нему и обнять. И у неё не было никаких причин, чтобы отказать себе в этом. Она бросила свою сумку на дороге и бросилась к нему со всех ног.

Сцепив руки у него за спиной, Аэлита почувствовала его крепкие объятия.

– Прости меня, пожалуйста, ещё раз, – проговорила она, уткнувшись в его плечо.

Он чуть отстранился от неё, и ей пришлось поднять голову с его плеча.

– Мне не за что прощать тебя, – он стал поправлять длинный шарф на её шее, который развевался от ветра во все стороны. – Ведь я люблю не только тебя, но и твоё своенравное сердце, которое, увы, шло вместе с тобой в комплекте.

Аэлита рассмеялась, удивляясь новым открытиям, которые продолжала обнаруживать в нём.

Они потянулись друг к другу одновременно и этот поцелуй стал очередным доказательством любви, которая объединяла их.

– Ты не хочешь забрать свою сумку? – услышала она его голос, пробивающийся сквозь гул толпы. – Смотри, сколько народа. Её могут украсть.

Она ещё крепче обняла его спину.

– Самое дорогое, что у меня есть, сейчас находится в моих руках.

***

Со сбором чемоданов тянуть было нельзя: уже через два дня у Аэлиты и Павла был самолёт до Испании. Аэлита упаковала ещё и вещи своей Веры-Эм. Изабелл приехала в Москву в день их отъезда и забрала внучку к себе в гости. Проводив дочь, Аэлита и Павел отправились в аэропорт.

Перелёт прошёл отлично. Аэлита впервые летела на самолёте и ей понравились ощущения, когда ты находишься «в небе».

Ступив на землю своих предков, Аэлита испытала восторг. Впереди её ждали удивительные открытия. Ведь яркое солнце, воздух с новыми запахами, приятно щекочущие нос, чувственный испанский говор, который слышался чаще русской речи – это всё моментально дало ей понять, что она на неизведанной территории.

Чернокожий таксист довёз их до отеля. Дорога была удивительно прекрасной. Про кое-какие места Аэлита даже могла сказать, что это незнакомые улочки Москвы, если бы не возвышающие на каждом углу высокие пальмы.

Номер их отеля тоже привёл Аэлиту в восхищение. Его дизайн был выполнен в цветочном стиле: на стенах висели картины с полевыми цветами, на подоконниках стояли горшочки с фиалками, а покрывало на двуспальной резной кровати было разрисовано цветочными тёмно-бардовыми узорами. И всё было чистым и аккуратным.

Аэлита предложила Павлу отправиться в Монтихо на следующее утро, и он согласился. Поскольку они приехали в отель около шести вечера, то оставшееся время провели в номере, отдыхая от перелёта и массы впечатлений.

На новом месте Аэлите снились необычные цветные сны. Словно она гуляла по сказочной стране. Она не поняла ни смысла, ни сюжета своих сновидений, но проснулась в отличном настроении.

Они позавтракали в кафе при отеле. Аэлита съела вкуснейшие оладьи со сладкой подливкой и омлет, который показался ей необычным на вкус. Позже официант сказал ей, что это из-за того, что в состав омлета входит белый лук, который придавал блюду сладковатый и мягкий вкус.

Дорога до Монтихо была ещё богаче, чем от аэропорта до отеля. Аэлита почти не отводила глаз от окна машины: луговые пейзажи сменялись городскими, а городские – сельскими. Такое ощущение, что эта страна вобрала в себя все оттенки лета, искусно компоновала старину и современность, а исключала только снежные красоты. Хотя Аэлита могла увидеть и это, если они с Павлом вдруг решат совершить горную прогулку.

Чтобы отыскать дом по адресу на старом фото Аэлите и Павлу понадобилось несколько часов. Аэлита немного говорила по-испански, но её знаний оказалось недостаточно для того, чтобы без проблем сориентироваться в этой местности.

Но когда Аэлита оказалась напротив заветного дома, то замерла в предвкушении чего-то грандиозного. Сравнив фото и то, что сейчас было перед её глазами, она улыбнулась: дом белого цвета, на внешних подоконниках которого цвели красные и белые розы.

Тёплое солнце грело её своими лучиками, а песок проваливался под босыми ногами. Павел стоял рядом, обнимая её за плечо и улыбался. Соломенная шляпа бросала клетчатую тень на его уже успевшее загореть лицо.

На этой чужеземной, но родной для неё земле была спрятана ещё одна её часть.

Аэлита сделала шаг вперёд, чтобы узнать о себе больше.

Дорогой читатель!

Благодарю Вас, что прочли мой роман!

Если моя книга пришлась Вам по душе и у Вас появилось желание узнать о моём творчестве больше, то я приглашаю Вас в своё сообщество https://vk.com/club190931825

Подписывайтесь и узнавайте новости.

Люблю Вас!