Коза – Дереза [Ирина Трифоновна Северинчук] (fb2) читать онлайн


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]





Коза – Дереза.



 Часть -1.  «Осторожно, злая собака»



– Я не хочу спать.


– Спи, а то Хока заберёт тебя.


– А она страшная?

– Хока вся зелёная, лохматая, с большими злыми глазами и длинными руками. Ходит ночью под окнами и слушает, кто из деток не спит. У неё большой мешок, в него сажает непослушных детей, а затем уносит к себе в пещеру. Я старалась придать голосу больше таинственности. Сашка от страха закрыл глаза и, взяв меня за руку, притих. В комнате стояла тишина, нарушаемая тиканьем настенных часов. Сашка пошевелился.


– Тань, а папку с мамкой Хока тоже заберёт?


– Почему ты так думаешь?


– Баба Дуня сказала, что они много водки пьют, и на них управы нет.


– Заберёт, только другая – большая и очень страшная. Чтобы успокоить его,  погладила по голове, но Сашка шмыгнул носом и плаксиво выговорил:



– Не хочу, чтобы их забирала Хока, мне их жалко. Затем доверчиво прижался ко мне и, уткнувшись  в моё плечо, тихо засопел.



– Хорошо, мы папку и мамку не отдадим, – и, укрыв его одеялом, тихонько  запела  колыбельную песенку. Через десять минут  дыхание Сашки  стало спокойным, и он уснул, а я подумала:


«Почему именно на  нашу долю  выпали такие испытания? Зачем Бог дал нам таких родителей?» Эти вопросы я часто задавала себе. И не находила на них ответа. Брат   маленький, и многое ещё не понимал. У него доброе детское сердце и ранимая  душа.  И чтобы соседи не говорили  за наших родителей, он всегда переживал и  заступался за них. Он  по-своему любил их и считал, что его папка самый сильный и смелый, а мамка самая добрая и красивая.



Мне  пятнадцать лет,  брату Саше пять, но мы стали сиротами при живых родителях. Отец во время перестройки в стране стал безработным. Мать тоже потеряла работу. От безысходности, они упали духом. У них появились такие же друзья – безработные и  слабовольные, с которыми они проводили почти всё своё время.



 В деревнях многие гонят самогонку. Постепенно народ  спивается. Вроде бы незаметно, по чуть-чуть, но организм привыкает и человек становится зависимым от алкоголя. Мы с братом чувствовали себя заброшенными и никому ненужными. Забыли что такое материнская ласка и  отцовская забота. Порой даже было, не на что купить хлеба. Нам самим приходилось думать, как прожить и не умереть с голоду.



Всё ценное из дома родители пропили – обменяли на самогон. Исчез холодильник,  ковры, хорошая посуда, микроволновка. Электрический утюг и то, пропили!  Отец  не пожалел даже свою любимую гитару, он очень хорошо играл.


Работы, как таковой, у нас в деревне нет. Есть фермеры, они нанимают людей  в поле, но это временные и сезонные работы.



Весной решила пойти к фермеру на работу, чтобы что-то заработать и прокормиться. Я чувствовала  большую ответственность за брата и желание помочь своей семье.  Деревня наша  Кузьминка небольшая, домов двести будет. Люди держат хозяйство, выращивают фрукты, сажают огороды, за счёт этого в основном и живут.


А на прополку берут всех желающих, даже стариков и детей. Сегодня встала пораньше, вместе с солнышком.


 Нас десять человек: двое взрослых парней, три женщины, три бабульки и двое детей – я и соседка Тоня. Она училась в десятом классе. В школу  ходила не каждый день. У неё от пьянства рано умер отец, а мать постоянно болела.


Тоня, закончив полоть свои  рядки, пошла мне навстречу.  Где-то на середине мы с ней встретились.


– Вот, решила тебе немного помочь, – сказала она, вытирая пот со лба.



– Спасибо.


 Я была ей очень благодарна, потому что с непривычки натёрла мозоли, да и сами руки болели от напряжения.



Денёк выдался тёплым. К часу дня работу закончили. Все сели  на обед. Достали  сумки с едой. У меня в пакете лежал кусочек хлеба и бутылка с водой. Я  попила воды. Сделала вид, что не хочу есть.



Женщины расстелили на земле чистую тряпицу и стали выкладывать на неё:  сало с варёными яйцами; колбасу с маринованными огурцами и помидорами; котлеты с жареной рыбой и салатами; пироги и компот. У меня закружилась голова.


И если бы Тоня не взяла за руку и не потянула к этой трапезе, я бы, наверное, упала в обморок. Усевшись рядом со своей соседкой, украдкой глотала  слюни.



– Чего смотришь, деточка? Ешь, милая, не стесняйся, – сказала сердобольная бабулька, обращаясь ко мне.



– Танюша, смелее, бери что нравится. Вот попробуй моих вкусных котлеток, – заботливо произнесла тётя Валя.


 Она моя соседка, жила напротив нас.



Я взяла котлетку, уж больно они аппетитны. Отломила маленький кусочек, и замерла. Она показалась мне райской едой, мгновенно растаявшей во рту. Я уже не помнила, когда мы с братом ели что – то на подобии. Для нас это непозволительная роскошь.



Полоть  ходила через день. Ещё успевала готовиться к экзаменам. Я была в девятом классе. Вот так  училась и работала. Помню, когда дали первые, заработанные  двести рублей и, держа их в руке, не верилось, что это мои кровные денежки. Я чувствовала в душе гордость за себя и, зайдя в магазин, с важным видом обратилась к продавщице тёте Клаве:



– Дайте мне, пожалуйста, молока и хлеба.



Хотелось потратить  всё: купить конфет, мороженого. Но этого позволить не могла.


Только братику купила сосательную конфетку на палочке. И была довольна собой, что являюсь кормилицей. Пёс Трезор встретил меня радостным лаем. Отломила ему кусок от хлеба. Кот Васька сидел на крыльце, увидев меня, побежал навстречу. Мурлыкал – просил поесть. В его мисочку  налила  молочка.



В доме прохладно, нужно протапливать печь, чтобы не завелась сырость. Вот уже целую неделю отца не было дома. Где-то с другими алкашами «зависал» на хате, где гонят самогон.


Пьяная мать спала на диване. Сашка сидел за столом и  на клочке бумаги что– то рисовал. Увидев меня,  показал свой рисунок.



– Тань, смотри, я нарисовал самолёт. Когда вырасту, то стану лётчиком!



– Станешь, обязательно станешь, а сейчас умойся, я тебе вкусненькое дам.



– Не хочу, я чистый, – пробубнил он.



– Ты же с утра не мылся? Чумазый весь.  Если не послушаешься, то не получишь, – и  показала ему карамельку на палочке.



При виде конфеты,  глаза у Сашки заблестели. Он быстро вскочил и побежал к умывальнику. Намочил руки, протёр глаза и обратно ко мне, даже не вытер. Схватил и всю, прямо с бумажкой засунул в рот.


От  удовольствия  зажмурился. Давно он не ел сладкого, но сегодня  у него  большой праздник.


– Саша,  бумажку  убери.


– Тань, она так не скоро закончится.


– Я послезавтра пойду на работу и ещё  куплю. Убирай!  Сашка нехотя снял с конфеты  обёртку.


А я пошла во двор, наколоть дров. В это время ко мне подошла соседка баба Дуня.


– Таня, позови мать. Нужно с ней поговорить.



– Спит.



– Чего это днём спит? Мало ночи, никак опять пьяная? Я не произнесла ни слова, а соседка сделала вывод:


– Господи! Это же надо, так часто пить, организм гробить. А какая красавица и умница была, и за какой – то год совсем спилась, что не узнать человека. Ладно, мужик, а то мать двоих детей. Таня, беда у вас. Отца твоего забрала милиция, подозревают в убийстве.



 От её слов мне стало нехорошо. Почувствовала в теле слабость и топор выпал из  рук. Придерживаясь за забор, тихо спросила:



– Баба Дуня, а вы не знаете, кого убили?



– Как же не знаю, знаю – Ивана Степановича. Убили  и очень большие деньги  своровали.  Люди говорят, что алкаши это сделали, деньги нужны на выпивку. Кроме них некому. Отец твой первый подозреваемый, ходил  к Ивану Степановичу, просил денег, а тот ему не дал. Вот он и убил его,– произнесла она таким тоном, словно  вынесла моему отцу приговор.



 А убитый Иван Степанович уже в возрасте и давно на пенсии. До перестройки работал в колхозе главным инженером и жил от нас через три улицы.


« Не мог мой отец убить человека! Не мог! Да, он любит выпить, но он не убийца!  В прошлом году, когда мы с Сашкой и  отцом были на речке, то из всех отдыхающих, только он бросился в реку, спасать тонущего маленького щенка, хотя сам не умеет плавать. И как он переживал за него, взял  домой и ухаживал за щенком. Теперь этот щенок превратился в здорового пса Трезора.



Папа у нас добрый, а такой человек никогда не сможет убить», – подумала я, заходя с охапкой дров в дом. Мне бы возненавидеть своих родителей за их слабоволие – постоянное пьянство, но родителей не выбирают. Я их по– своему, как и Сашка – любила и жалела.


Решила управиться по дому, а потом сходить к участковому и узнать за отца.



Принялась готовить обед. На печь поставила кастрюлю с водой.  В шкафу в пакете была крупа и неполная  бутылка растительного масла,


а в корзине под лавкой – картошка и лук. Это мать вчера принесла  от  бабы Дуни. Она к Пасхе побелила соседке хату. И бабушка дала ей продуктов и  денег. На деньги мать купила самогонки и весь вечер пила.



А я же не все деньги потратила. Сдачу решила оставить на хлеб. Спрятав деньги, стала готовить суп. В комнате вкусно запахло жареным луком.



 У нас сегодня была еда!


После обеда помыла посуду, подмела пол и села учить уроки. В школе говорили, что я способная ученица, что у меня хорошая память. Вот только жаль, что приходилось учиться от случая к случаю.



В школу  ходила с удовольствием, правда, стеснялась своей одежды. Одета  была очень скромно, даже, можно сказать бедно, но зато чисто. Вещи приходилось стирать вручную. Стиральную машину родители пропили на Новый год. Я  покупала хозяйственное мыло и им отстирывала одежду.



Скоро лето,  решила, что буду работать на птицеферме. Дядя Федя – фермер, обещал меня взять. Работа несложная – наливать в поилки воду и насыпать корм в кормушки. На заработанные деньги нам нужно к зиме купить тёплую одежду и обувь. Ближе к вечеру проснулась мать, подошла к ведру с водой, зачерпнула полную кружку  и залпом выпила.



В старом  байковом халате,  растрёпанная, и с опухшим лицом, она выглядела ужасно. Вообще-то мама у меня красивая – с родинкой на левой щеке, с пышными вьющимися волосами и прекрасными карими  глазами. Но, я уже забыла, когда  глаза матери светились радостью.



Водка пагубно действовала на её красоту – говорили все.



– Мам, с папкой беда, его забрали в милицию. Подозревают в убийстве, – с тревогой произнесла я. Мать как– то спокойно отнеслась к этой новости. Не проронила ни слова, будто  твёрдо знала, что не отец убийца и всё будет хорошо. Меня это сильно удивило.



– Я сейчас схожу до дяди Пети и узнаю за отца. Мать молчала. Тогда я поменяла тему разговора.



– Мам, на, причешись, а то очень лохматая, – и протянула расчёску. Мать нехотя взяла  и три раза лениво провела по  густым, спутанным волосам.



– Я суп сварила, купила молока, хлеба. Поешь, а то ведь голодная.



– Деньги, где взяла? – спросила она, доставая бутылку  из-под дивана.



– Заработала. Ходила на прополку. Там ещё требуются люди. Хозяин хочет, чтобы к концу недели закончили. Может, пойдём вместе?



– Может и пойдём. Сколько заплатили? – поинтересовалась она, наливая самогонку в стакан.



– Двести рублей.



– Деньги все потратила?



– Нет, оставила на хлеб.



 Вылив полный стакан самогонки  в рот, есть отказалась, только отломила маленький кусочек хлеба. Сначала понюхала, а потом сжевала его и опять завалилась на диван. Я наказала брату: никуда из дома не уходить. А сама пошла в участок до дяди Пети.



– Здравствуй, здравствуй,  Коза-Дереза! Как дела?



– Не очень хорошо.



– Танюшка, мать дома?



– Дома.



– Пьяная?



Мне было стыдно за мать, и я промолчала.



– Ты чего пришла?



– Дядь Петь, что с  папкой?



– Плохи дела, подозревают  в убийстве, даже есть свидетели, которые видели, как он ходил к Ивану  Степановичу.



– Не верю, не мог мой папка убить человека!– воскликнула я.



– Твоего отца знаю с детства. Тогда я начинал  службу в милиции, а он был подростком. Вырос на моих глазах. Я тоже не верю, чтобы  Анатолий мог убить человека. Но, он пьющий человек и против него есть свидетели. Тут уж ничего не поделаешь.



– А можно что-то сделать?



– Можно, но очень трудно. Следственные органы  работают, но им проще обвинить твоего отца и закрыть дело.



– Дядь Петь, а вы поможете?



– В чём?



– Доказать, что мой отец не виноват, и найти настоящего убийцу.



– Ух! Прямо следственный отдел! И как  ты это представляешь?



 Я любила читать детективы и особенно  про Шерлока Холмса. Это был мой любимый книжный герой. Я так была увлечена всеми историями про знаменитого сыщика, что порой мне снились цветные сны, в которых я помогала Холмсу в раскрытии всяких преступлений. И вообще, я мечтала выучиться на  следователя.



– Мы же можем сами провести расследование?



– Танюшка, я подумаю, чем можно помочь твоему отцу. Завтра  кое – что постараюсь выяснить и уточнить.  Может, это поможет нам в деле.


 После слов дяди Пети, я с радости бросилась к нему и, обняв его за шею, поцеловала в щёку.



– Ой, Коза-Дереза! Ну, беги скорей домой! Завтра после обеда встретимся и поговорим, – с улыбкой произнёс он.



Вечерело. Солнышко уходило за горизонт, багряным закатом озаряя  полнеба. Где – то на берегу реки  слышалась песня. Женский голос плавно и нежно выводил  грустную мелодию. Разлетаясь по окрестности, она будоражила слух и душу. Я присела на скамейку возле двора и, дослушав песню до конца, вошла в калитку.


Сашка с Трезоркой  играли возле крыльца.



Когда совсем стемнело, позвала брата в дом и уложила спать. Телевизор у нас сломан, денег на его ремонт не было.


Сашка заснул, я тоже легла и подумала: «Завтра надо идти в школу. Деньги на хлеб есть, и супа ещё хватит на день». А мать тихо похрапывала на диване.



***



Проснулась от крика соседского петуха. Он сидел на заборе и громко выводил своё ку-ка-ре-ку-у!



Матери не было в комнате.



«Куда это она спозаранку ушла?» – мелькнула у меня мысль. Но к этому нам с братом  не привыкать. Родители часто исчезали из дома на несколько дней, а то и на целую неделю.  И также неожиданно появлялись.  Без них в доме присутствовала тишина и спокойствие – ни опухших лиц, ни перегара от выпитой  самогонки, ни  криков и постоянных ссор не было. И это нас радовало.



 Сашку решила не будить, встанет и сам поест. Он уже не маленький. Такая жизнь нас многому научила.


Мы стали не по возрасту взрослыми и самостоятельными. Учились выживать. Перед выходом из дома,  подошла к своему тайнику, где прятала деньги. В старом, ещё от бабушки доставшемся нам комоде, в коробке из-под конфет, купленных отцом ещё два года назад, хранила деньги.



Достав коробку, с ужасом обнаружила, что денег там нет.  В ней находились все мои заработанные деньги. Понемногу откладывала на хлеб и собиралась заплатить за свет и воду, а то контролёры грозились отключить за неуплату.



От четырёхсот рублей не осталось ни копейки.  Я поняла, что это мать взяла деньги на пропой. Сев за стол и обхватив голову руками, заплакала. От моего плача проснулся Сашка. Он подошёл ко мне, обнял и пожалел:



– Тань, не плачь, вот скоро вырасту и буду тебе помогать. Я  сильным буду, я же мужик.



После его слов, ещё больше заревела. Было обидно и больно за мать, что она так с нами поступила.


 В этот день  не пошла в школу, а пошла, искать работу. На ферме, где держали телят, нужно почистить навоз и из шланга помыть полы.


Телят выгнали в загон. Дул прохладный ветерок, нагонял тучки. Двери корпуса с двух сторон распахнуты настежь.



 Со мной работали две женщины. К обеду мы управились. Хозяин фермы остался доволен. Работа тяжёлая, но сделана хорошо и вовремя.


Нам заплатили по триста рублей. Для кого-то это копейки, для нас же это были большие деньги, доставшиеся в поте лица. Домой пришла уставшая, но довольная.



Деньги решила оставить, нужно заплатить за коммунальные расходы.


Ночью почувствовала озноб. Видно продуло на сквозняке.  Да, ещё после работы выпила полную кружку холодной воды.



Ледяная вода застудила горло, началась ангина. Этого только не хватало. Мать так и не появилась. Сашка мирно спал, был час ночи.



Мне стало очень плохо, а в доме не было лекарств. Больница от нас находилась в пяти километрах. Обслуживала несколько деревень. Я боялась, что умру, и  Сашка останется один. Пересилив себя, с трудом встала и вышла на крыльцо.



Ветерок стих, но шёл дождь. Зонта не было. Из комода достала бабушкин старый пуховый платок. Закутавшись в него, медленно пошла в сторону больницы. Дождь хлестал в лицо. Моё весеннее пальтишко насквозь промокло, да и платок изрядно впитал в себя воды. В окошке горел свет. Дежурная медсестра сидела за столом и что-то писала. Я собралась с силами и постучала…



Очнулась  на больничной койке под капельницей. Возле меня никого не было. Вспомнила про братика, стало тревожно: «Как он там?» В палату вошла медсестра и  радостно воскликнула:



– Слава Богу! Проснулась! Танюшка, ну и напугала ты нас. Двое суток  проспала. Мы все за тебя очень переживали, но страшное уже позади. Это я  нашла тебя под окном, меня звать Люба.



– А где мой братик Саша? –  пошевелила я губами.



– Не волнуйся, он у бабушки Дуни, вашей соседки. Она и за домом присматривает. Сейчас позову доктора,– и, отключив капельницу, повернулась уходить из палаты. В дверях столкнулась с дядей Петей. Он был в своей милицейской форме и смотрелся солидно.



– Ну, где здесь моя, Коза – Дереза? – улыбнулся он и положил на тумбочку большой пакет с гостинцами.



– Она молодец! Идёт на поправку,– произнесла медсестра и вышла из палаты. Мне стало интересно, чего дядя Петя успел узнать об отце. Я приподнялась и хотела встать с кровати.



– Лежи, лежи! Не вставай! Ещё рано! Набирайся сил! Я поговорил с доктором, домой пойдёшь  через недельку. Вот тогда и займёмся расследованием.



 А в обед пришла баба Дуня с Сашкой. Принесли  пирожков и клубничного компота. Когда меня выписали, то на другой день  пошла до дяди Пети  в участок. Он был рад мне, напоил чаем.



– У меня друг, Иван Иванович Кольцов работает  в прокуратуре.  На днях съезжу  к нему. А как мать? Появилась дома?



– Нет больше недели. Я волнуюсь. Вчера приезжали две тётеньки с опеки. Сашку хотят забрать. Дядь Петь, что делать?



– Мать лишат родительских  прав, это точно. А Саше и  тебе, может, лучше поехать в  детский  дом? Будете в тепле и сыты.



– Не хочу в детский дом! Мне дома хорошо! Я сама справлюсь с братом!– выразила я своё недовольство.



Вскоре очередная страшная новость  облетела  округу. Мою мать нашли мёртвой в лесополосе, недалеко от речки. Смерть была насильственной.  Но следственные органы не стали особо разбираться. Сказали, что она что-то не поделила с алкашами. Правда, опрашивали многих, но ничего толком не выяснили, особо  и не старались, дело замяли.



«Время  в стране такое – перестройка. Властям  не до народа – делят власть и богатство. А народ спивается, идёт на преступления и  выживает, кто, как может», – рассуждала баба Дуня. Она была бойкой старушкой. В молодости работала главным бухгалтером в колхозе.



У нас в деревне любили давать всем прозвища, так бабу Дуню звали « Би – би – си» – британская радиостанция. Она знала это, но не обижалась на людей, ей даже льстило, что прозвище имело международное значение. У неё на любой вопрос был готовый ответ.



Она всё про всех знала – кто что делает, куда едет, в чём замешан и с кем спит. Я ещё толком не понимала её высказываний на счёт властей, но в душе негодовала на высокопоставленных дядей и тётей, которым было наплевать на меня, мою семью и таких же простых людей. Но верила, что жизнь наладится, и наступят лучшие времена.



 А денег на похороны мамы у меня не было.  Мать похоронила  дальняя родственница, тётя Нина. Она жила в соседней деревне. Брата Сашу всё – таки забрали в детский дом. Мне дали время – сдать экзамены.  В детдом, я категорически не хотела. Ладно, Сашка, он ещё маленький, может, ему там будет  и лучше.  Меня же волновал вопрос об отце, а тут ещё и случай с матерью.


Мечтая стать следователем, я решила, что буду с помощью дяди Пети вести своё расследование.


Не знаю почему, но  чувствовала какую – то уверенность в себе. У меня было большое желание – доказать всем, что мои родители хоть и слабовольные люди, но убийцами не могут быть. Я поняла, что честь моей семьи, кроме меня никто не защитит.


Чтобы избежать детдома, я поехала к тёте Нине. Они с мужем жили вдвоём. Детей у них не было. Я попросилась к ним. У них большой огород, надо полоть, поливать и хозяйства много. Утром и вечером доить корову. Убираться в доме и готовить обед. Тётя всегда  больна.


Меня они взяли с удовольствием, а вот брата моего почему– то не захотели брать. Я вставала рано, ложилась поздно.



Работы не боялась, к ней была привычна. Меня радовало то, что  ещё находила время и ездила до дяди Пети в участок. Управившись с делами, садилась на старенький велосипед и под предлогом посмотреть, как там дома, быстро мчалась в участок. Дядя Петя всё это время собирал сведения – опрашивал односельчан.


Я попросила его ещё параллельно заняться расследованием по маме. Он сказал, что уже много чего интересного узнал. Как только проверит ещё одну версию, то сразу же всё мне расскажет.



– Танюшка, чтобы не забыть и ничего не упустить, я всё записываю вот в этот блокнотик,– сказал дядя Петя и показал мне  блокнот серого цвета. – А на днях поеду в прокуратуру. Дядя Петя на работу всегда приходил рано и засиживался допоздна. И я часто в это время ездила к нему. Чтобы по холодку успеть вернуться и заняться домашними делами.



Однажды утром, поставив велосипед к забору, зашла в кабинет.



Дядя Петя сидел за  столом, но что– то странное было в его позе. Голова склонилась на бок и глаза закрыты. Подумав, что задремал, позвала его по имени, но он молчал. Мне сделалось страшно.  Дотронувшись до  плеча,  толкнула.



Его голова откинулась назад, а бледное лицо и полуоткрытый рот, ещё больше напугали меня.


«Спокойно, ты же будущий следователь, привыкай», – сказала я сама себе и проверила пульс. «Пульса нет, его убили!» – подсказала мне интуиция.



«Что же делать? Звонить в район, нет, нельзя засвечиваться», – и,  вспомнив про блокнот, порылась в столе,  блокнота там не оказалось. «Где же он?» – и, посмотрев на настенные часы, поняла, что надо уезжать. Весь день была, как на иголках. А вечером, сев на велосипед, помчалась в свою деревню к «Би – би -си».  Она мне и рассказала про нашего участкового дядю Петю.



– Умер наш Пётр Васильевич, прямо на рабочем месте. Нашли сегодня утром. Но говорят: смерть наступила вчера вечером от сердечного приступа.



– А когда похороны? – только и спросила я.



– Через два дня, ждут родственников с Украины. Брат с женой должны приехать, – ответила баба Дуня и пошла, управляться по хозяйству.



На похороны  я отпросилась, народу много. Люди собрались со всех деревень. Жена дяди Пети – тётя Люда невысокого роста и приятной внешности. Подойдя к ней,  выразила соболезнование и поинтересовалась:



– Тётя Люда, а у дяди Пети часто болело сердце? Женщина вытерла слёзы.



– Удивляюсь его смерти, он был совершенно здоров и никогда в жизни не жаловался на сердце. Но последнее время много работал, даже ночами. Уже не молодой и видно организм дал сбой. Затем посмотрев на меня внимательно, добавила:



– За неделю до этого, он показал мне серый блокнот и сказал, что если  с ним что – то случится, то чтобы я этот блокнот отдала тебе. Он его постоянно прятал, всё боялся, чтобы никто чужой его не взял.



Получив в руки блокнот, я с нетерпением ждала, когда не спеша смогу его прочитать. Но время выдалось только на поздний вечер. Закрывшись в своей комнате,  с сильным волнением раскрыла таинственный  серый блокнот.


Прочитав всё,  узнала не только об убийстве Ивана Степановича, но ещё больше шокирована тем, что было сказано о моей семье. Я поняла, что пришло время действовать…



В нашем клубе каждую субботу проводились вечера отдыха. Со всех других деревень к нам на танцы собиралась молодёжь. Экзамены в школе успешно сданы. И я решила позволить себе – отдохнуть. Кроме того хотела  кое-что уточнить по записям из блокнота дяди Пети.



 За неделю до этого, в комоде, среди всякого тряпья нашла  бабушкино крепдешиновое платье. Из него, соседка Тоня помогла сшить мне симпатичную обновку. Туфли дала тётя Нина. Мы с Тоней пошли на танцы. У неё был мальчик, встретившись в клубе с ним, она оставила меня одну. Но я не скучала.



Когда объявили дамское танго, то осмелилась и пригласила  высокого парня. Он из города, а в нашей деревне гостил у родственников. Парень красивый и всем девчонкам очень нравился. Я заметила, что Юра мной заинтересовался. После танцев  вызвался  проводить.



Стоял летний тёплый вечер. Мы вышли из клуба и направились в сторону моего дома. Остановились возле кустов сирени. И тут неожиданно, Юра схватил меня за плечи, притянул к себе и поцеловал. Я возмутилась. Это мой первый поцелуй с парнем и тем более без моего согласия. Оттолкнув его, я  побежала. Он меня догнал, схватил за руку и со злостью прошипел:



– Чего ломаешься, как сдобный пряник? Сама же этого хотела.



– Ничего не хотела, пусти,– и старалась выдернуть свою руку из его руки. Но он  крепко держал. Не успела опомниться, как  завалил меня на землю и стал рвать  моё единственное красивое платье.


 Меня охватила  неописуемая злость и обида. «За кого он меня принимает?» – и тут же  укусила его за ухо, да так сильно, что наверно, ещё чуть– чуть и откусила бы. От неожиданности и боли, он закричал и ослабил  руки. Этого стало достаточно, чтобы я смогла вырваться. Убегая, громко прокричала:



– Убийца! Тебя уже ищет милиция! Я специально спровоцировала его. От страха, что про него всё стало известно, он должен был испугаться и сделать глупость. Это был мой козырный ход.


Мне бы убежать домой и сообщить взрослым, но я приняла другое решение. Пробежав до поворота улицы и завернув за угол, спряталась за кучей кирпича. Погони не слышно.


Прождав где – то с полчаса,  отправилась к дому убитого Ивана Степановича.


Три больших окна, выходившие на улицу, темны. Фонарей в деревне мало и все в основном на центральной усадьбе.



 Но мне помогала  огромная луна. Со двора слышался жуткий собачий вой, в нём звучало столько боли и тоски, что становилось не по себе. На воротах висела табличка «Осторожно, злая собака».


 Почуяв меня, огромная собака, перестав выть, залаяла. Цепь удерживала её. По соседству находилась хата, в ней жила одинокая старушка и собаки у неё не было.



Я решила: через её двор, по огородам, проникнуть к дому Ивана Степановича с тылу. Окно кухни выходило во внутренний двор и ярко светилось. Собака находилась в первом дворе. Невысокий забор с калиткой разделял два двора. До окна высоко и что делается в комнате, не видно.



У стены дома стояли небольшие ящики из-под картошки. Поставив пять ящиков,  друг на друга, я взобралась на них и осторожно заглянула. Прозрачная  тюлевая занавеска позволяла увидеть, что творилось внутри.



Юра ходил  по комнате и  курил. Видно, что он волновался. На его лице  явно  был выражен страх. А собака, почуяв моё вторжение на их территорию, громко лая, старалась сорваться с цепи. Я поняла, что Юра после моих слов в его адрес сильно напуган и не знал что предпринять. Это и требовалось выяснить. И мне надо было, как можно скорей отсюда убегать, и я поспешила.



Но подвели ящики.  Пошатнувшись, потеряла равновесие и с грохотом  повалилась на землю. Сильно не ушиблась, но нога подвернулась, и я не смогла быстро встать. В какую – то минуту почувствовала,  что меня схватили за воротник платья  и приподняли. Это был Юра.



– Не ожидал, что обнаглеешь и придёшь. Ну, я с тобой ещё разберусь, тварь!– выразил свою злость и поволок меня к подвалу. Я упиралась ногами. Воротник трещал по швам, но я уже не думала о своём платье.



Главное – вырваться из рук Юры. Но мне неудобно, он находился сзади, и зацепить или укусить его  не могла. В это время  собака громко  лая, со всей силы  рвалась с цепи.  Казалось, что ещё чуть – чуть и сорвётся.



В деревнях для хранения  продуктов, заготовленных впрок, используют в основном  погреба. Только у зажиточных крестьян добротные подвалы со ступеньками. Вот в такой подвал Юра закрыл меня.



– Посиди до утра, а я подумаю, что с тобой сделать, – угрожающе произнёс он и подтолкнул меня в спину.



Я не плакала, но было очень страшно. Радовало то, что свет не выключил. Под потолком горели две лампочки. Потирая ушибленную ногу, осмотрелась. Вдоль стен висели  полки, на которых стояли банки с компотами, огурцами, помидорами и вареньем. Моё сознание работало чётко. Я понимала, что мне грозит большая опасность, может, даже смерть. Этот человек, заметая следы, способен на зло.



Терять ему уже нечего. Сна не было ни в одном глазу, я усиленно думала и придумала. Сняла с полки две банки с яблочным повидлом. В деревянной  кадушке  нашла камень, который обычно кладут для гнёта, чтобы сок прикрывал капусту.


Приноровилась и отбила  верхушки у  банок. Начиная сверху  и до самого низа,  разлила по всем ступенькам. В небольшом ящике был песок, чтобы  не бросалось в глаза, присыпала песком. И последнее, что сделала, камнем  разбила лампочки и принялась ждать.


Видно Юре не спалось. Ещё солнце не взошло, как он, грохоча цепочкой и замком, открыл дверь.


Свет от лампочки над входной дверью, создавал полумрак. Щёлкнув несколько раз выключателем, Юра стал спускаться. Где – то на второй ступеньки, его ноги поскользнулись на повидле и разъехались в стороны. Матерясь, «на чём свет стоит», он полетел вниз.



А мне этого и надо. Я бросилась по ступенькам вверх. Чтобы ноги не  скользили, старалась прижиматься ближе к стеночке.  Вылезла наружу, но радоваться не пришлось. Была схвачена Юрой за волосы и  от боли  громко вскрикнула. Но ещё страшней стало, когда увидела, что на меня бежала огромная овчарка. Ей всё– таки удалось сорваться с цепи.



 Когда она с разгона подлетела, где – то на полтора метра в высоту, я успела заметить на её животе соски кормящей самки. «У  неё щенки. Всё, мне конец! Она защищает своих детёнышей от меня», –  подумала я и,  закрыв лицо руками, приготовилась к худшему.



Но произошло непредвиденное.  Собака подпрыгнула не для того, чтобы разорвать меня, она хотела достать Юру. Овчарка пастью вцепилась ему  в лицо. Юра старался оторвать животное от себя. Но это бесполезно.



 Его безумные крики всполошили всю округу и разбудили соседей. Я отползла в сторону. От  страха не было сил встать на ноги, только с ужасом наблюдала, как овчарка расправлялась с Юрой. Кто – то из соседей вызвал милицию и «скорую помощь». Изрядно изуродовав Юры лицо, собака не стала ждать, когда соберётся  народ, она, почуяв свободу, метнулась в огород.



Меня усадили на скамейку, успокаивали и поили водой. Вот тут– то я дала волю слезам. Всхлипывая,  поведала присутствующим историю своего плена и спасения. А  кто-то  приводил в чувство Юру. Толпа собралась большая. К нам подошла соседская бабушка. Она и рассказала  интересную историю. Оказывается, собака очень умная, она служила на границе.



Прежний  хозяин познакомился с покойным  Иваном Степановичем в больнице.  Диагноз болезни у бывшего хозяина собаки  был, как приговор. Зная, что жить ему осталось мало, он пристроил свою любимицу в хорошие руки. Иван Степанович любил собаку, а вот его племянник после смерти дяди, сильно издевался над животным. Несмотря, что собака должна  в скором времени ощениться, Юра порой забывал, а может специально не хотел её кормить.



 Когда его не было дома, старушка  приносила ей еду. Мало того, когда на свет появились щенята,  он их убил. Граблями, чтобы собака не достала его, отгрёб от неё щенков и прямо на её глазах вчера вечером, перед уходом на танцы, стукнул об стену дома.



Бедная собака с горя долго выла. Она затаила на Юру злобу. Покалечив ему лицо,  овчарка отомстила за своих щенят.



– Я  знаю, где сейчас собака,– произнесла  старушка, направляясь в огород. Несколько смельчаков и я, пошли за ней. В конце огорода  лежала собака, а возле неё трое мертвых щенков.


 Юра даже не закопал их, просто выбросил в кусты малины. Овчарка вылизывала своих детёнышей, пыталась  привести в чувство. Кроме старушки никто не осмелился подойти к собаке. Наклонившись к щенкам, женщина заметила, что самый маленький из них подаёт признаки жизни.



– Господи! Чудо! Один живой! После её слов,  позабыв страх перед «злой» собакой, все бросились к  старушке. А она, бережно держа маленькое существо в руках, обратилась к собаке:



– Джессика, пойдём со мной. Будешь жить, и воспитывать своего сыночка у меня. Произнеся эти слова, женщина спокойно направилась до своей хаты. Собака послушно побежала за ней, затем остановилась и повернулась к мёртвым щенкам. Бедная овчарка посчитала, что и этих двоих надо забрать с собой.



– Я сейчас попробую её обмануть, а вы быстро закопайте мёртвых, – сказала старушка. Не знаю, что сделала женщина, но щенок, находившийся в её руках, тихонько запищал.



Услышав голос своего детёныша, собака побежала за женщиной, а та, быстро пошла к себе домой. Зайдя в коридор и запустив собаку, старушка прикрыла дверь. Остальных мёртвых щенков сосед закопал.



В это время с района приехала милиция и «скорая помощь», Юру увезли в больницу. А я поехала в районное отделение милиции, чтобы показать блокнот дяди Пети и дать показания на счёт Юры. И попросила ещё пригласить с прокуратуры друга дяди Пети.



После этих событий  прошёл месяц. Юру в больнице подлечили. Раны на лице зажили, но на него было жутко смотреть. Свежие шрамы придавали его лицу звериный оскал. Для допросов, его из  больницы  привозили в милицию.



Меня с разрешения Ивана Ивановича допустили в специальную  комнату, где через стекло всё видно и слышно. Юра во всём сознался. Он племянник убитого  Ивана Степановича. Ему двадцать пять лет, нигде не работал. С института выгнали за прогулы. Родители бедные, обеспечить его не могли. Поэтому Юра часто приезжал к богатому дяди. Дядя баловал любимого племянника, давал ему  деньги. Парень проиграл в карты огромную сумму денег. Такую сумму дядя отказался ему дать.



В тот день к Ивану Степановичу приходил мой отец и просил занять сто рублей. Но тот был не в настроении, накричал и  выгнал его.  Находясь в соседней комнате, Юра всё слышал и решил пойти на преступление. Подстроил  всё так, как будто это мой отец убил.



Никто не знал, что Юра в то время был у дяди. Приехал поздно ночью на такси и из дома никуда ещё не выходил. Ему сделала алиби его подруга с города. Вроде бы он появился в тот момент, когда мой отец уходил от его дяди. Будто он застал дядю мёртвым и сам вызвал милицию. Ему поверили. Вот только участковый дядя Петя, зная про то, что Юра проиграл большие деньги, стал вести расследование.



 А когда моя мама сама пришла до Юры и прямо в глаза сказала, что он убийца и у неё есть доказательства, то он принял меры – убил мою маму и вывез в лесополосу.  И когда понял, что участковый «копает» под него, то и его убрал. Придя вечером в участок, он быстро набросился на участкового и сделал укол, от которого у дяди Пети остановилось сердце. Лекарство для укола ему дала его знакомая с города, она работала в аптеке. Всё стало ясно,  вот только осталось загадкой, как мама догадалась, что убийца Юра.



 А на самом деле всё оказалось просто. Моя мама воспитывалась в детском доме. Её мама умерла, когда ей было десять лет. Отец жил  с другой семьёй. Когда она выросла, то   у них состоялся  серьёзный разговор. Мама не смогла его простить. Она даже скрывала от людей и моего отца, что мы родня. Как ни странно, ей это удавалась, но вот дядя Петя знал это. Потому что он с Иваном Степановичем дружил.



И как-то  Иван Степанович открыл ему душу. Выходит, Иван Степанович мой дед, а Юра оказался моим дядей. Дядя Петя всё старался помирить мою маму с  Иваном Степановичем. Он часто приглашал её к себе в кабинет и вёл разговоры о жизни. Стало ясно, мама знала, что Юра её брат. Она также от дяди Пети узнала, что Юра проиграл в карты большие деньги, и она сделала своё заключение на счёт Юры.



И  как написал в своём блокноте дядя Петя, мама уже готова была простить своего отца. Если бы Юра не убил Ивана Степановича, то у меня был бы дед. Жаль, очень жаль  маму, Ивана Степановича и дядю Петю. Пусть их души покоятся с миром, так  сказала тётя Нина. Но у меня появилась и радость. Отца освободили. Вернувшись, домой, он долго не мог поверить, что мамы больше нет. Он очень переживал  смерть мамы.


Что – то в его душе перевернулось и может, это стало толчком к лучшему. Отец сильно изменился – плакал и говорил, что мама ему постоянно снится. Один человек посоветовал отцу поехать в  монастырь и сказал куда. Там его три месяца  лечили. Стал другим человеком. Он бросил пить и нашёл работу. Конечно, в этом и я ему помогала. Сашу  с детдома  забрали домой. Мы семья и это замечательно!



Знаете, мне выпало в  жизни  рано понять – осмыслить одну истину, что главное, чтобы не случилось, надо верить в себя, в свои силы и стараться не падать духом. И всё будет хорошо!



    Часть 2.    Лошадиные хвосты.



Над Юрой состоялся суд. Народ  негодовал и желал  ему очень строгого наказания. Но его признали душевнобольным и поместили в психиатрическую больницу. Это конечно всех шокировало, особенно меня. Но, я думаю, он там останется надолго, если не навсегда.


 Его поместили в отдельную комнату с решёткой.  Вроде бы зло было наказано и всё стало на свои места, но в душе у меня жила рана – боль за родных и близких мне людей, которых уже не вернуть. Я часто ходила на кладбище. Приносила цветы и мысленно общалась с мамой.


Рассказывала ей про нашу жизнь. Не забывала проведать могилки дяди Пети и деда. Как бы не было грустно, печально за прошлое, жизнь в настоящем продолжалась. Надо было жить – радоваться всему хорошему, мечтать о будущем и думать, о живых.



Брата Сашу устроили  в детский садик. Он мальчик  добрый и общительный, ему нравилось там. И он с большим удовольствием ходил туда. Папу взяли на стройку мастером. Зарплата, правда, небольшая, но нам, привыкшим жить скромно, было достаточно, чтобы наладить свою жизнь. Я перешла в десятый класс. Решила: серьёзно взяться за учёбу и больше не пропускать уроки. А после окончания школы  поступать учиться в школу милиции.



Моё прозвище, данное дядей Петей: Коза – Дереза, так и осталось за мной. Меня так звали уже все. Я не обижалась, это даже мне нравилось. Всё лето  управлялась по дому. Наводила везде порядок. Во дворе, в доме выгребла весь мусор, старые вещи и на большом костре сожгла.



Это я уничтожила всё плохое, что было в прошлом. В свободное время ходила в гости  к  бабушке Фиме. Это та старушка, которая забрала собаку Джессику. Щенок уже подрос и  окреп. Бабушка назвала его Малышом. Он был толстым, неуклюжим и смешным. Я любила с ним играть.  Подружилась с Джессикой, и она сопровождала меня, когда я ходила купаться на речку.



 Бабушке Фиме восемьдесят лет, она  жила одна. Родных у неё не было. Муж умер года три назад, а детей Бог  не дал. Старушка очень добрая и общительная. Её домик всегда полон гостей. Могла  лечить от многих болезней, отовсюду за помощью к ней приезжал народ. Худенькая, невысокого роста и с приятной улыбкой на лице, она всегда приветливо встречала гостей. Я часто приходила до бабы Фимы, помогала ей по дому и в огороде.



А иногда оставалась с ночёвкой. Мы с бабушкой  разговаривали о жизни. Она была интересным собеседником, знала много всяких историй, которые любила  рассказывать. Общаясь со мной, бабушка не сидела без дела. Я  с восторгом смотрела, как её пальцы умело пряли пряжу. Веретено быстро вертелось в руках бабы Фимы. Из клочка овечьей шерсти выходила нить, из которой потом можно было что угодно связать. В один из таких вечеров, работая руками,  она рассказала мне легенду, зародившуюся в этих краях ещё в начале прошлого века.



« Когда – то очень давно, жил в этих краях  атаман. У него была единственная дочь. Выдав её замуж за богатого старого соседа, атаман мечтал наладить свои дела. Но девушка славилась не только красотой, но и своеволием. Она влюбилась в молодого  казака. Зная  намерения отца, решила вместе со своим возлюбленным сбежать из дома.


 Атаман как – то узнал об этом. Не успели молодые вскочить на коней, как были схвачены. Жестокий  атаман у всех на глазах казнил молодого казака, отрубил емуголову и  выбросил его тело в реку. Дочь же посадил на цепь и приставил старую казачку охранять.



Когда наступила ночь, девушка стала умолять:  отпустить её. Взамен предложила дорогой перстень. Казачка оказалась жадной, взяла перстень и, вспомнив ещё прошлую обиду на атамана, решила отомстить ему. Она  сняла цепи с ног пленницы.



 А девушка, долго не думая, с высокого берега реки бросилась в воду. С тех пор появилась легенда о не счастливой любви. И мало того, после этого все, кто ночью ловил рыбу в реке, часто видели молодую женщину, выходившую из воды. Утопленница  забирала с собой одиноких рыбаков.



Говорили, что это дочь атамана ищет своего любимого, поэтому забирает мужчин с собой».

Эта легенда дошла и до наших дней. Были случаи, что мужчины пропадали, а потом их находили  в заводи. Это такое место, где от реки отходит  небольшой  водоём. Вода там застойная, без движения.



Почему я вспомнила эту легенду? Потому что она коснётся дальнейших событий, произошедших в нашей деревне.


Время шло быстро, позади уже десятый класс. На место  дяди Пети к нам прислали нового участкового. Это  молодой парень Данила, он только что окончил школу милиции. Я с ним подружилась и часто приходила к нему в участок.



– Таня, хочу дать тебе задание, сходи в контору колхоза. У них произошло что – то необычное. Расспроси у директора подробно, а я пока съезжу в район.


Ты слышала новость? Прошлой  ночью был пожар в психиатрической больнице. Много людей погибло.  Всех участковых вызывают в отдел.

Я ничего про пожар не слышала.



– Данила, узнай про Юру, жив или погиб? Мне было очень интересно знать, ведь со дня его помещения в больницу, прошёл год.



Бывший колхоз «Путь коммунизма» после перестройки  был переименован в АОО «Светлый путь». Директором стала Анна Ивановна Маслова. Многие звали её просто Нюра. Она была молодой, но очень энергичной и деловой, поэтому её и выбрали на эту должность.



Я пошла в контору колхоза.  Анна Ивановна в кабинете отсутствовала, пришлось подождать. Когда она появилась, то прямо с порога ругаясь,  стала звонить в район:



– Да, какая теперь разница! Едрёна вошь, выставка – то сорвалась! Кобылки остались без хвостов! Да, пьяный сторож проспал, а какая – то сволочь состригла лошадкам хвосты! Вредительство и только, а может, какая месть! Конкуренты? Что теперь делать? Хрен его знает! Да, что вы на меня – то кричите? Где я возьму хвосты? Сейчас вот возьму рожу и приклею! К чёрту! Обойдётесь без моих лошадок! – и, бросив трубку телефона, достала сигарету.


Прикурив, посмотрела на меня.



– Таня, тебе чего надо?


– Меня прислал Данила. Что у вас произошло?


– Слышала разговор? Лучших лошадок изуродовали, обрезали хвосты. А мы готовили их на областную выставку.


– Анна Ивановна, я хочу сходить и поговорить со сторожем.


– Иди, потом расскажешь.



В конюшне  двое конюхов чистили помещение. Лошадки находились в летнем загоне. Сторож дед Михей наливал им воду. Конюшня небольшая, вмещала всего двадцать лошадок, десять жеребят и троих жеребцов. Рядом строили два больших корпуса.



Управление колхоза собиралось всерьёз развести  породистых лошадей. Гордостью всех были две лошадки – Мэрилин и Августа. Их за большие деньги купили за границей. Но на фоне других,  в данный момент, они выглядели куце. Шикарные хвосты  были отрезаны под самый зад. У кого только  поднялась рука на такую красоту?  Ясно одно, кто – то не хотел, чтобы они участвовали в выставке. Но кто? Это нам с Данилой предстояло выяснить.



Загон огорожен  деревянными столбами, соединёнными  жердями, которые были прибиты  в три ряда. Я поздоровалась с дедом Михеем и расспросила его о происшествии.



– Грешен я, выпил в то дежурство и уснул, как убитый. И странно, мне показалось после, когда очнулся, никогда я так быстро не засыпал после трёх стаканчиков. Сразу не мог вспомнить и понять, сколько пил и где я.



– А что пили?


– Как всегда, самогонку.


– А у кого брали?


– Постоянно беру у Пантелеевны, у неё водка без запаха и крепкая.


– Когда брали?


– Сам не ходил, посылал внука Ваньку.



Он в тот вечер помогал мне управляться с лошадками.


– А где сейчас ваш внук?



– Любит рыбачить, часто пропадает на речке, а иногда  помогает мне в конюшне.



– Вы передайте ему, что нужно с ним поговорить. Пусть вечерком придёт в кабинет участкового.



Я уже собиралась уходить, как увидела на столбе пучок из длинных конских волос, который зацепился за маленький сучок.



 Взяв его в руки, точно определила, что это конские волосы. Но откуда они тут оказались? Может, какая лошадка подошла и почесалась об столб.



«А вдруг!– Неожиданная мысль возникла в моей голове. – Это волосы от хвостов. Кто – то перелазил через ограждение и хвостами зацепился за столб».



– Дедушка, посмотри, чьи это волосы.



– Похоже от хвостов Мэрилин и Августы. Только у них одних кремовый цвет. Редкая порода.


– Выходит, воры  здесь перелазили.



– Да, дочка, получается, что так.



Но мне интересно стало: в чём воры несли отрезанные хвосты, не держали же их  в руках. Если судить по другим лошадкам, то хвосты  Мэрилин и Августы должны быть на много пышнее – иметь больший объём и просто так их не унести.



Пучок  волос  находился на столбе  напротив тропинки, ведущей к воде. Воры пришли со стороны  реки. Сделав соответствующий вывод, я  попрощалась с дедом и пошла по тропинке, она прямо от изгороди вела к реке. Пройдя по берегу к мостику, который выступал  на три метра, села на край, сняла шлёпки  и свесила ноги в воду.


 Вода мутная, прохладная, а течение реки быстрое.


Противоположный берег – высокий, глинистый, испещрённый норками, служил пристанищем птицам. Просидев на мостике с час и полюбовавшись на ласточек, стрижей и воробьёв, постоянно круживших над своими гнёздами, я  обратила внимание на длинный волос. Одним концом он зацепился за край мостика, а другой развивался на ветру.



 Мне стало ясно, что воры были здесь. Да, сомнения уходили прочь. Отсюда только на лодке можно уплыть. Но куда?


Я быстро побежала  в милицейский участок, но дверь была на замке.  Данила ещё не вернулся с района.



Я пошла к бабе Фиме и поделилась с ней новостью.



– Хочу тебе сказать, я часто с мужем плавала на лодке. Вверх по реке за высокими камышами есть остров. Незнающему человеку его практически не найти. Мы с моим Степаном часто там бывали, даже с ночёвками. Построили добротный шалаш, ловили рыбу, варили уху и отдыхали от суеты.



 И это было нашей тайной. Но много времени прошло с тех пор. Может, кто ещё из рыбаков знал про этот островок. Вы бы  сплавали туда и проверили. Эта мысль показалась мне заманчивой. Возле участка, сидя на скамейке и строя всякие предположения, я  с нетерпением ждала Данилу с района.



Уже солнышко совсем спряталось за горизонт, но мне уходить не хотелось. Было предчувствие, что – то неизбежное должно случиться, и оно оправдалось. Торопясь и сильно задыхаясь, к участку прибежал дед Михей.



– Ой, дочка, беда! Внука моего, Ваньку! Мальчишки нашли в заводи, – на одном дыхании  выпалил дед, опускаясь рядом со мной на скамейку.



– Дедушка, успокойтесь! – взволновалась я  за деда, видя, как он трудно дышит. «Как бы чего с ним не случилось», – подумала я.



– А когда они его нашли?



– Час назад. Они там рыбачили и уже уходя домой пошли мимо заводи. Он прямо сверху там плавал. Прибежали к нам, а я к соседям, попросил помощи.  Николай вместе с сыном Гришкой  вытащили  внука и  привезли  во двор. Господи, что он делал в этой заводи?


 Рыбачил всегда в другом месте. Да и плавает хорошо, я его сам в детстве обучил.



– А он пьющий?



– Вот что нет, то нет! В рот не брал! И меня часто ругал, что выпиваю, но я много не пью, норму знаю.


А Ванька мне часто говорил: «Дед, я этим никогда не увлекусь. У меня другие планы на жизнь. Открою свой бизнес. Хочу жить в удовольствие. На себя работать буду».



– А я ему говорил, мол, а что мешает?



А он мне: «Дед, деньги нужны, вот скоро заработаю и тогда начну свой бизнес».



– А где он работал?



– Да нигде! Кто – то из города, что– то ему обещал.



– А вы знаете кто?



– Какой – то деловой человек. Он меня не посвящал в подробности.



В это время фары подъехавшей машины  осветили нас. Приехал Данила. Новость, которую сообщил нам участковый,  тоже была потрясающей. Психиатрическая  больница прошлой ночью сгорела почти вся. Гореть начала с трёх сторон. В живых остались  всего десять больных и то им помогли спастись прохожие.



 Когда вызвали пожарных, то по закону подлости, машины приехали без воды. Пока они заправлялись водой, стала гореть  крыша. Шифер так трещал и «стрелял», что опасно было близко подходить.



Как выяснило следствие, сгорел дежуривший в ту ночь врач и двое санитаров, а также тридцать больных. Юра в своей комнате тоже сгорел. Обгорелые трупы забрали родственники.



Я не знала, что и думать. Мысль сама мелькнула в голове: «Всё –  таки правосудие над Юрой свершилось до конца». Нет, я не злорадствовала, даже жалела своего дядю, что он погубил хороших людей и свою душу отдал дьяволу.



«Всё плохое, совершённое в этом мире, наказуемо свыше», – так сказала  бабушка Фима.


Утром во двор деда Михея  приехали следственные органы  с района, труп Вани увезли на экспертизу. Мы с Данилой стали ждать результатов медицинского заключения. Через несколько дней  Ваню похоронили, а заключение гласило: в крови имеется  большая доза алкоголя, насильственных признаков смерти на теле не обнаружено.



Дед Михей не переставал удивляться, сожалеть и сокрушаться.



– Дедушка, а вы нашли вещи, с которыми Ваня ходил на рыбалку?



– Да, у него с собой была холщовая сумка, лёгкая куртка, удочка. В сумке были остатки  еды. Он в тот день ходил с ночёвкой. Всё нашли на берегу в кустах, недалеко от мостика.


– А можно осмотреть всё это?


– Смотрите.


Мы с Данилой сделали неожиданное заключение…



Но чтобы точно всё подтвердилось, нужно провести маленькое расследование. Мы  попросили у деда Михея на прокат лодку и готовились отправиться в маленький поход по реке. Своё путешествие планировали дня на два, с ночёвкой. Лодка у деда старая, но вместительная, рассчитанная на шесть человек.



 Жаль, без мотора. Нужно грести  вручную, но это нас не пугало. Взяв всё необходимое, мы отправились в плавание по реке. Плыть решили до острова, про который узнали от бабы Фимы. Была одна трудность – плыть  против течения.  Мы решили первую ночь провести на берегу реки у костра. Не забыли прихватить с собой удочки. Рыбы поймали немного, но на уху на двоих хватило.



Сидя у костра, я рассказала Данилу легенду об утопленнице – дочери атамана.



– И ты веришь в эту сказку?



– Не то, чтобы верю, просто легенда  гласит про загадочные обстоятельства, покрывающие многие несчастные случаи уже из современной жизни.


И смерть Вани какая-то странная и схожа с легендой. Что на это скажешь?



– Просто совпадение.



Я в душе с Данилой не согласилась, но спорить не стала.



Наутро мы пустились в плавание. Продвигались небыстро, но уверенно. Данила налегал на вёсла, да и я старалась, гребла изо всех сил. Ориентиром на островок  нам служило высокое дерево, находившееся недалеко от берега.



Где – то через пять  часов были на месте. Наша лодка бесшумно вошла в камыши. Оглядываясь на дерево, чтобы не сбиться с правильного пути,  вскоре причалили к островку. Перед самым носом лодки вспорхнула дикая утка. От неожиданности я вздрогнула. Островок встретил нас безмолвием. Кругом стояла необычная тишина. И как – то становилось не по себе.



Я промолчала и ничего не сказала. Данила, парень городской и ему не понять этой тишины.



Обследовав весь островок, нашли шалаш. Что нас удивило, так это то, что зола от костра возле шалаша свежая. Видно кто– то из рыбаков был недавно здесь. Ничего удивительного  и необычного мы на острове не обнаружили. Когда стемнело, разожгли костёр и приготовили  ужин. Спать не хотелось. Данила долго и увлекательно рассказывал за свою учёбу в школе милиции.



Мне было интересно, и я с удовольствием слушала его. Небо тёмное и всё усыпано звёздами. Луна  поглядывала сверху. Вроде бы всё спокойно и прекрасно. Но меня не покидало ощущение, что за нами кто-то наблюдает. Я оглядывалась по сторонам и всматривалась в темноту, но ничего не замечала. О своих ощущениях и страхах Даниле не говорила, боялась, подумает, что я трусиха.



Мне захотелось в туалет, нужно было отойти в сторонку от шалаша. Я решила пойти  ближе к воде. Присев на корточки, увидела – в метрах  трёх от берега, плыла лодка. В свете луны видно, что в ней находилась женщина. Одетая во всё белое и с длинными волосами, она неподвижно сидела боком ко мне. Лодка плыла сама. Я замерла от страха, и казалось, что сердце выскочит из моей груди. Когда лодка исчезла из вида, я пулей бросилась к шалашу. Данила уже улёгся спать. Но увидев меня, вскочил на ноги.


– Ты чего такая напуганная?



– Там! Там! Я видела её, она проплыла на лодке мимо меня! – со страхом быстро проговорила я.



– Кто она? Кого ты видела?



– Её видела! Утопленницу!



– Тебе примерещилось.



– Нет, я чётко видела её! Сон пропал, спать  перехотелось, и я, сев у костра, пыталась успокоиться. Данила накинул мне на плечи свою куртку и присел рядом.



– Ты много думала про эту легенду, вот тебе от  страха и показалось.



– Да, говорю же, я её чётко видела, как тебя сейчас. Луна освещала её лицо. Знаешь, спокойное такое, не живое, как у мумии.



– Ладно, успокойся, верю. И что теперь будем делать?



– Не знаю. Хочу домой, мне страшно.



– Через  три часа начнёт светать, тогда и поплывём.



Эти три часа показались мне целой вечностью.


 И как только небосклон посветлел, я толкнула локтем задремавшего Данилу.



– А, что такое?! – воскликнул он.



– Пора.



Мы быстро, молча, собрали  все свои вещи и погрузились в лодку. Плыть в обратный путь легко. Течение реки помогало.



И вдруг, я заметила, что через щель, неизвестно откуда взявшуюся в днище, просачивается вода и быстро заполняет лодку.



– Данила, у нас пробоина в лодке! – испуганно прокричала я. Данила сидел  впереди, спиной ко мне.  Быстро обернувшись, и глядя на пробоину, он, как будто извинялся:



– Таня, что делать? А я плавать не могу.



У меня мурашки «забегали» по спине. Но я не растерялась.



– Греби быстрее к берегу! А я буду вычерпывать воду!– Схватив котелок, в котором варили уху, усердно принялась за работу. Но дыра в днище лодки ещё больше расширилась.


 И, несмотря на мои старания,  вода всё  прибывала. Я умела хорошо плавать, поэтому надеялась выплыть и спасти Данилу.



– Держись за меня! – приказала я ему, когда мы полностью погрузились в воду.


Данила схватился за моё плечо, но видно не удержался.



Сильное течение разделило нас и понесло на середину реки. Я увидела, как Данила  ушёл с головой под воду. Метра через три его голова показалась из воды,  и не знаю, чем бы это закончилось, если бы он не зацепился за большую корягу, которая проплывала мимо него. В этот момент  я  услышала рёв лодочного мотора.



Подняв левую руку вверх, я сильно закричала. Моторная лодка приблизилась ко мне. Моего крика они точно не слышали, но меня заметили.  В лодке находились три человека. Они приглушили мотор и бросили мне ярко жёлтый спасательный круг.



 Я с раннего детства научилась плавать. Переплыть реку не составляло труда. Но в данный момент  была сильно взволнована, поэтому от помощи не отказалась. Мне удалось вцепиться в круг. Как только  поняла, что они меня услышат, я прокричала:

– Коряга! Спасайте! Там человек!– На счастье, люди в лодке поняли меня  и,  заведя мотор, поплыли за корягой. Обогнав её, лодка поплыла навстречу коряге.



Сравнявшись с ней, один мужчина спрыгнул с лодки. Я видела, как он схватил Данилу за ворот куртки и поплыл к берегу.

– Слава Богу! – взмолилась я вслух и сама старалась грести к берегу. Все мы благополучно добрались до суши. Лодка тоже причалила.



 Данилу пришлось откачивать, ему досталось – нахлебался воды. Нас спасли рыбаки  рыбнадзора.  Я  чувствовала себя удовлетворительно.


После этого события прошло пять дней. Несмотря на все злостные приключения, мы не переставали думать о лошадиных хвостах. А  из моей головы не уходил образ женщины в лодке.



Мне она даже приснилась. Будто схватила меня, когда я купалась в реке и, держа над моей головой большой нож,  произнесла: « Ты  принесена в жертву». И замахнувшись ножом, хотела  меня убить. Но я сильно закричала во сне и проснулась.  Долго ещё лежала с открытыми глазами и не могла заснуть. Этот сон я рассказала  бабе Фиме.



– Это тебя  ангел-хранитель предупреждает об опасности. Не совершай никаких необдуманных поступков. Но в моей голове уже созрел план новых действий. Всё – таки во мне наверно «жил ген» сыщика.



Меня опять потянуло к нераскрытым и загадочным тайнам. Через неделю все мои страхи прошли. Успокоившись, взялась  за  расследование, но сама, без Данилы.



Чувствовала, что после случившегося на реке, он не скоро решится войти в воду, а время торопило, и я приняла необдуманное решение. В помощники взяла овчарку Джессику. Втихомолку, чтобы баба Фима не догадалась, я выманила собаку из дома и как обычно пошла, купаться на реку. Джессика с радостью сопровождала меня. План мой состоял в том, чтобы переплыть реку,  пройти по берегу, ещё проплыть немного до острова и сделать засаду. Я не отдавала себе отчёта, чем это могло закончиться для меня.



Мне казалось, что у меня всё получится. Чтобы не замочить  вещи,  завязала их на голове, и смело вошла в воду. Собака поплыла за мной. К вечеру удалось добраться до островка. Найдя укромное местечко среди коряг, мы с Джессикой залегли в засаде.



Видно по собаке, что она была  хорошо обучена. Команды  все понимала  и имела  завидное терпение сидеть тихо. Когда совсем стемнело, но луна ещё не вышла из-за тучи, я услышала тихий всплеск воды. Совсем рядом кто-то грузный тяжело двигался в нашу сторону. Стало жутко.



Я прижалась до Джессики и почувствовала, как тело собаки напряглось. В это время луна кокетливо выглянула и опять спряталась за тучку, но этого было достаточно, чтобы увидеть то, что двигалось на нас. Это было что – то огромное, толстое, но похожее на человека.



Обхватив собаку рукой,  вместе с ней  прижалась к земле. Затаив дыхание, мы с  Джессикой старались слиться с землёй. Да, это был человек и, неся на спине большой мешок, прошёл в метр от нас. Когда он удалился на безопасное расстояние, я решила пойти за ним.



Стараясь не шуметь, мы  двигались по его следам. Джессика шла впереди, я осторожно ступала за ней. Неизвестный  шёл по направлению к большому камню, лежащему возле кустов  тёрна.



Луна решила поиграть с нами в прятки, она, то выглядывала на минутку, то пряталась. Когда незнакомец  очутился возле камня, луна спряталась, а когда опять выглянула, то незнакомца не было, он исчез, словно растворился в воздухе.



Мы с Джессикой остановились  в недоумении. И тут, я почувствовала сильную боль в затылке и, проваливаясь в темноту, услышала, как взвизгнула Джессика. Очнулась в какой – то пещере, освещаемой факелом. Ноги и руки связаны верёвкой. Я лежала на сухой траве. Джессики рядом не оказалось. Кружилась голова. Попробовала пошевелиться, но резкая боль отдалась в голове. Тогда я закричала.



Пещерное эхо гулко отдалось под каменным сводом. Через несколько минут услышала шаги и увидела перед собой мужчину с заросшим лицом и длинными волосами, доходившими  до плеч. Одет был в длинный балахон из серой дерюжки.



– Хочу пить, – простонала я. Мужчина удалился, но через некоторое время, показавшееся мне бесконечностью, появился.

– Развяжите меня. Почему  держите  связанной? Но он молча притулил к моему рту кружку. Я жадно выпила всю воду. Развязывать не стал, ушёл вглубь пещеры.



 «Где же Джессика?»– подумала я, впадая в сон.



 Сколько прошло времени не знаю, но когда  открыла глаза, то почувствовала, что мне уже легче. Сильная  боль прошла, и голова не кружилась. Посередине пещеры горел костёр. Пятеро мужчин, в одинаковых одеждах, суетились  возле огня.



Двое же других  тащили  Джессику к костру. Она упиралась и хрипела, так как горло было сильно перетянуто верёвкой. В руках у одного мужчины появился большой нож. Я сразу поняла, что сейчас произойдёт что – то ужасное и непоправимое. И как только собака очутилась возле огня, человек с ножом подошёл к ней вплотную.



Собравшись с силами, и вдохнув всей грудью, я издала такой пронзительный крик, что сама чуть не оглохла. Все присутствующие замерли на минуту, а этого стало достаточно, чтобы Джессика рванулась из рук державшего её мужчины. Собака сделала прыжок в мою сторону, хотела бежать ко мне на помощь.



Но я поняла, что нам не справиться с этими «козлами». Успела дать команду собаке:

– Джесси, домой! Бегом, марш! Собака рванула на выход из пещеры, и ей удалось это. Суматоха и крики прекратились с появлением женщины в белом. Я была шокирована, это та самая утопленница, которую видела ночью, плывущей в лодке.


 Усевшись на пенёк напротив, она уставилась на меня немигающим взглядом. Её лицо, вымазанное белым веществом похожим на мел, смотрелось ужасно. Губы имели кровавую окраску, а глаза и брови, подведённые чёрной краской, придавали ещё больше уродства. И меня сильно удивило, когда я увидела на голове  этой дамочки вместо волос,  лошадиные хвосты. Да, те самые, которые мы разыскивали.



Подозвав одного из своих подчинённых, дамочка что – то шепнула ему на ухо. Ко мне подошли  двое и, взяв меня под руки, подвели к ней. Она протянула ко мне руку и попыталась потрогать мою грудь. Я сделала резкое движение и отклонилась. Она не рассердилась, а только усмехнулась. Но в этой ухмылке было столько сарказма, что мне стало нехорошо.



Один из мужчин схватил меня за руку, и потащил в  узкий проход, который вывел в небольшое замкнутое пространство. Оставив меня одну, он удалился. На стене ярко горел факел.



Возле противоположной стены находился деревянный настил, покрытый сухой травой, видно, он служил кроватью. Руки и ноги ломило от тугих верёвок. Я осторожно опустилась на край ложа из трав и подумала за Джессику:


 « Наверно, она уже добралась до дому и скоро приведёт ко мне на помощь людей».


 Послышались  шаги. Ко мне вошла  утопленница.



– Как звать тебя? И зачем пожаловала на мой остров? – непонятно, каким голосом – мужским или женским, произнесла она.



– Если хотите что – то от меня узнать, то развяжите мне руки и ноги, – смело заявила я, всё ещё надеясь на помощь Джессики.


В руках утопленницы сверкнуло лезвие ножа, и я с ужасом вспомнила свой сон. Но она не стала убивать меня, а быстрым движением перерезала мои верёвки.



Я с большим облегчением вздохнула и принялась растирать больные места. Она молча ждала, когда я закончу свои процедуры. Затем совершенно спокойно сняла с головы лошадиные хвосты, обнажив лысину. И также решительно принялась снимать свой балахон.



Я с ужасом смотрела на неё. Передо мной  возникла мужская фигура. Почему мужская? Потому, у неё не было груди. На дамочке – утопленнице была только набедренная повязка, и оставалось только догадываться, что находилось под ней.



– Раздевайся! Услышав её приказной тон, повергший меня в шок, я сделала вид, что не поняла её.  Тогда она подошла ко мне и быстрыми  рывками с помощью ножа сорвала мою одежду.



Я не успела опомниться, как обнажённая очутилась перед ней. Обойдя вокруг, она с большим любопытством  осмотрела меня с ног до головы. Я была как будто в каком – то кошмарном сне. Не могла шевелиться.  Мой разум и тело подчинялись ей или ему, мне уже было всё равно кому.



 Но когда почувствовала, что её руки сильно сдавили мне грудь, я словно проснулась. Вспомнив, что могу кусаться, а в данный момент это было моё грозное оружие. С большим желанием вонзила свои зубки в её плечо. Видно, получилось очень глубоко, что на какую – то секунду я почувствовала  солоноватый привкус человеческой крови.


Выплюнув всё, что было у меня во рту прямо в лицо утопленнице, которая от боли завопила благим матом, я, развернувшись, бросилась бежать, позабыв, что голая.



 Удалось выбежать из пещеры, но споткнулась о небольшой каменный выступ и со всего размаху распласталась на земле. Меня схватили и притащили к костру. Дамочка – утопленница, уже одетая в свои маскировочные наряды, приказала мужикам:



– Принести в жертву!

И со злостью, глядя на меня своими чёрными глазищами, левой рукой поглаживала правое плечо, где был мой укус.


Да, он был большим аргументом, чтобы наказать. У меня была длинная русая коса, заколотая шпильками на макушке. Её распустили, и волосы рассыпались до талии.



Моё лицо помазали какой – то вонючей мазью. Затем  поставили на большой пень, к которому был прибит шест и крепко привязали к нему. Обложили вокруг  сухим хворостом и подожгли. Всё это произошло в одно мгновение, что я только тогда поняла, что меня хотят сжечь на костре, когда почувствовала запах дыма, ощутила огонь под ногами и увидела моих мучителей с вымазанными лицами и пританцовывающими вокруг костра.


Они что – то несуразное мычали и, держась за руки, двигались по кругу.



– Боже!– взмолилась я.– Неужели это правда, и я сгорю!



Огонь быстро разгорался. От подступающего жара к моему телу и едкого дыма, я стала задыхаться и терять сознание. В последнюю минуту услышала крики и прогремевший выстрел.



Очнулась на свежем воздухе, одетая в милицейскую рубашку и прикрытая курткой, да ещё в объятиях Данилы. Он нежно гладил меня по голове и шептал:



– Вот дурёха, точно, Коза – Дереза. Надумала,  одна «бодаться» и с кем? С целой  шайкой язычников! А если бы я не успел, чтобы было? Я себе этого не простил бы.



– Данила, а где Джесси?– тихо прошептала я.



– Не знаю, её здесь нет.

– А разве не она вас привела?



– Нет, я сам собрал мужиков-охотников, когда понял, что ты исчезла.



– Неужели она погибла, а может, эти «козлы», убили её? – сожалела я.



– Допросим и узнаем, что они сделали с собакой.



Добиться что – то вразумительного от язычников на счёт собаки не удалось. Их арестовали и увезли. В областной газете через день появилась большая статья про деятельность этой секты.



Даниле в районе от знакомого следователя удалось узнать, что Ваня, внук деда Михея был замешан в этом деле. Его случайный знакомый из города свёл его с язычниками. Дамочка – утопленница была мужиком, вернее сбежавшим зеком, который проявил находчивость и внушил сектантам, что он особенный и послан им самим сатаной.



Ване, сектанты обещали заплатить большие деньги за помощь им. Он им во всём помогал, надеялся на их порядочность. Это он напоил своего деда самогонкой со специальным настоем,  который ему дали сектанты. Когда дед крепко уснул, он отрезал хвосты у лошадок и, затолкав их  в свою холщовую сумку, отвёз на лодке на остров.



Но хвосты были пышные и из сумки выглядывали. Поэтому, когда Ваня перелазил через забор, то зацепился за маленький сучок и на столбе остался пучок волос. Но в том, что внук деда Михея причастен к воровству, подтвердило и то, когда мы с Данилой осматривали вещи  Вани, то на дне сумки нашли несколько конских волос. А на мостике  я нашла ещё один волос. И когда всё сопоставили, то пришли к выводу, что Ваня замешан в воровстве.



А  баба Фима подсказала нам за остров, и мы решили проверить, и как оказалось не напрасно.  Ваню,  сектанты убили по приказу своего главного, потому что он не захотел платить Ване большие деньги. Насильно влив ему большую дозу самогонки, утопили в заводи. А  Джессики не было нигде. Мы уже похоронили её, думая, что она утонула в реке.



Бабушка Фима очень переживала, да и я не могла спокойно думать о собаке. И как– то, сидя у бабушки, мы пили  чай. Услышав шорох, открыли дверь и застыли   в изумлении. Перед нами стояла Джессика. Собака радостно скулила и виляла хвостом. Вся в грязи, худая, с верёвкой на шее, выглядела она плачевно.  Выкупав собаку и накормив, мы с бабушкой долго не могли успокоиться. И даже,  лёжа в постели, долго говорили о ней.



На другой  день от охотника Михаила узнали, что это он нашёл собаку в лесу. Запутавшись  верёвкой  за кусты, она протяжно выла, звала на помощь и лишь на пятые  сутки её спасли. Как только Михаил освободил её, она бросилась в сторону дома.



Вот и вся история про лошадиные хвосты. Только осталось уточнить маленькие нюансы. Почему лодка с утопленницей сама плыла? Да потому, что я со страха не поняла, ведь её несло быстрое течение реки. И ещё, тот здоровый человек с мешком на плечах, который напугал нас с Джессикой, когда мы были в засаде, оказался мельником с соседней деревни. Он постоянно снабжал язычников продуктами и хорошо осведомлённый про жизнь секты,  подробно рассказал следствию про язычников.



 Сбежавший зек по кличке Абрек, играл роль женщины – утопленницы, специально, чтобы отпугивать рыбаков от острова. И нашу лодку продырявили сектанты, это чтобы мы утонули. А происхождение пещеры связано с очень  далёкой древностью.



Она образовалась с помощью подземных вод. Вход в пещеру находился возле большого камня и снаружи искусно замаскирован. В дальнейшем изучением этой пещеры займутся археологи, потому что там обнаружили кое – что интересное, но это будет уже другая история.



Да, кстати, лошадиные хвосты вернули на конюшню. Их повесили на стену в качестве сувениров. А у лошадок – Мэрилин и Августы потихоньку стали отрастать новые. Продолжение следует.