Серый волк [Мэри Черри] (fb2) читать онлайн

Мэри Черри Серый волк

Сентябрь горит,

Убийца плачет,

Но он не смог поступить иначе.

(из песни «Сентябрь» группы Stigmata).

Глава 1. У каждого свои недостатки

– Господи! Ну, неужели опять?!

У ног Сергея распласталось тело. Казалось, будто кровью его полили специально, для устрашения. Сергей почувствовал, что в правой руке держит какой-то предмет. Это был хорошо вымазанный в крови нож. Он раздраженно бросил его на землю, рядом с телом. Без энтузиазма посмотрел на труп. Сомневаться в отсутствии признаков жизни не приходилось.

Сергей раздраженно цокнул языком, и, чтобы отвести взгляд, посмотрел вверх. Тут же (как будто готовились), листья стряхнули дождевую каплю точно ему в глаз. Он сделал шаг назад, тыльной стороной руки вытирая веко, и почувствовал, как к нему подбирается веселье. Ну, понятно, повода особого не было. Но веселье от него не зависело, оно накрывало его эйфорией. Как если бы он что-то принял, и, независимо от его желания и обстоятельств, вещество поступило в мозг и теперь усердно заставляло гипоталамус вырабатывать эндорфин и закачивать его в кровь.

Становилось легко и приятно. И весело. Улыбка расплылась до ушей.

Сергей посмотрел на свои руки. На ладонях была кровь. И не сказать, что немного. Попало и на свитер. Провидение подсунуло ему под ноги лужу. Он аккуратно стянул свитер и вывернул наизнанку. Сел на корточки, ополоснул руки. Холодная вода отлично смывала чуть запекшуюся кровь. На всякий случай ополоснул лицо. Оставшись в футболке и джинсах, он пошел прямо, не особо разбираясь, куда идет. Ему казалось, что он в этом лесу первый раз, и не имел ни малейшего представления, куда надо идти. Но ведь куда-то он придет. Лес шутливо подсунул ему тропинку, приведшую в тупик. Но ему было наплевать. Ему было хорошо и весело. Он мог весь этот лес исходить вдоль и поперек, не устав.

Хотя были сумерки, и явственно чувствовалось, что август собирается одарить природу настоящей октябрьской ночью, а Сергей был в легких летних джинсах и футболке, ему не было страшно, тоскливо или не по себе. Веселье дошло до той точки, когда он засмеялся в голос. Хихикая, вышел на дорогу. Вдалеке ехал велосипедист, который, видимо, не одобрив беспричинного смеха, развернулся и укатил в другую сторону.

Скоро Сергей вышел к железной дороге. Справа виднелась станция. Зажглись два фонаря. Он бодро направился в сторону платформы, по дороге выбросив окровавленный комок свитера в мусорный контейнер.

На платформе в сторону Москвы было несколько человек. Он подошел к пожилой женщине и вежливо спросил:

– Не скажете, когда ближайшая на Москву?

– Через семь минут, – старушка окинула его дружелюбным, но внимательным взглядом. – Промок весь, по грибы ходил, небось?

– Ага.

– И как?

– Ни одного не нашел, – сказал Сергей с удовлетворенным придыханием.

Старушка оглянулась на пару мужичков с полными корзинами белых и быстро отошла, поняв, что собеседник пьяный.

Сергей стоял, засунув руки в карманы, покачиваясь с пятки на носок, глубоко вдыхая свежий подмосковный воздух и жмуря глаза.

На платформу поднялись парень с девушкой, осторожно прижимаясь друг к другу. Один наушник был вставлен в левое ухо девушки, другой – в правое ухо парня. Шнур тянулся к телефону в руках парня. Оба курили.

Сергей подошел к паре, постучав двумя пальцами по губам. Парень осторожно достал из кармана «Кент», протянул открытую пачку. Внутри к сигаретам льнул черный «Крикет». Сергей достал сигарету, вопросительно ткнул пальцем в зажигалку, получив кивок, достал зажигалку, прикурил, приложил руку к груди и чуть поклонился, благодарственно.

Слегка шальная походка Сергея окончательно убедила старушку, внимательно за ним наблюдавшую, что он нетрезв.

Он докурил до фильтра и выбросил окурок в мусорку. Подошла электричка.

***

Сергей проснулся за две минуты до будильника. Голова гудела, как после попойки.

– Я же вчера курил! – выдохнул он, натягивая одеяло до подбородка.

Ему стало ужасно стыдно. Что скажет мама, если узнает? Если бы она узнала, что Сережа курит, даже не знаю, что бы произошло. Ремень? В угол? Без ужина? Все перечисленное являло собой обязательную почти ежедневную программу в детстве и безо всяких поводов. А за сигарету можно было и башкой об печку получить.

Сергей съежился от одной мысли о том, что мать каким-то магическим образом узнает, что он вчера выкурил сигарету.

Он потер лицо и приказал себе собираться на работу. Делать обычные бытовые процедуры совершенно не хотелось. Он с трудом вытащил себя из кровати. Умывшись, еще минут пятнадцать сидел на бортике ванны, ни о чем не думая. Хотелось позвонить Самуилу Аркадьевичу и сказать, что заболел. Но так делать было некрасиво.

Наконец, он натянул бежевую куртку, мало подходившую к джинсам, и вышел. Переходя Тверскую через подземный переход, он вдруг вспомнил, что вчера опять кого-то убил. Сергей даже не знал кого. Омерзение и отвращение нахлынули, как потоки ливня.

Работа не шла. Сергей сидел в кабинете перед чашкой кофе, который приготовила Юлия Яковлевна – его секретарь. Он потер пальцем лоб и посмотрел в окно. В августовском мареве вырисовывались четыре башенки протестантской церкви.

Последний раз Сергей убил три года назад. Даже чуть больше. Какого-то районного алкоголика. Он отлично помнил тот приступ, то состояние души (если она есть). На улице был конец марта. Весна не желала начинаться ни при каких обстоятельствах. На тот момент он уже год жил на Тверской без особенных колебаний настроения. Самуил Аркадьевич намекал, что если Сергей поднажмет, он повысит его и даст отдельный кабинет. Отдельный кабинет! Ради уединения можно было постараться. Он точно помнил, как через полгода после того убийства его опять накрыло. Ему было тяжело, одиноко, болела голова – короче, все признаки приближающегося припадка. И тогда он потратил весь свой запал на работу. Сублимировал, как это называли в журнале по психологии, который он почитывал. Директор был в восторге. Подарил ему кожаный портфель и назначил специалистом по финансовым вопросам. Теперь клиенты, желавшие увильнуть от налогов или похитрее расписать финансовую схему бизнеса, отправлялись непосредственно к Сергею. Клиенты были интересные, их было немного, но суммы, которые он получал, легко давали возможность купить (не в ипотеку) хорошенькую двушку в центре Москвы, а в придачу к ней какого-нибудь быстроходного немца. Можно было съездить на Мальдивы или в Исландию, или и туда, и туда.

Но Сергей не знал, что так можно, и просто нес деньги в банк, даже не заботясь о страховании вклада. Съемную квартиру на Тверской оплачивал офис. Прав у него не было. Дима, его институтский друг, однажды предложил вместе сгонять в Турцию: «Горящий тур, Серег, погнали – оторвемся», пришел в ужас, узнав, что у Сергея нет загранпаспорта.

Единственное, что он хотел от жизни – перестать убивать. Он прекрасно понимал, кто он. И от слова «мания» у него начинал чесаться нос. У Сергея была картотека всех известных маньяков, он изучил их детство, до неприличия похожее на его собственное. Он знал, что его смешанный с преклонением страх перед матерью – абсолютно естественное поведение для такого человека (человека?), как он. И он старался делать всё, чтобы не быть таким, как они. Отшатывался от рубашек в клетку, не подходил к шахматам и до дрожи боялся хозяйственных магазинов со всеми этими веревками, лопатами и прочими мешками.

Но, несмотря на все старания, он ничего не мог с собой поделать. Примерно раз в полгода – ранней весной и поздней осенью (какая пошлость) на него «накатывало». Он посылал сам себя к чертовой бабушке, а потом очухивался в каком-нибудь лесу над трупом. Он их не закапывал, не расчленял, не стирал свои отпечатки с ножа, если таковой имелся. Просто уходил. И никто никогда его не искал.

И вот теперь, когда он получил отдельный кабинет, а вместе с ним обязанности, требующие серьезной мыслительной активности, после того, как он влился в коллектив, а Самуил Аркадьевич, кое-что узнав о его детстве, взял над ним шефство, как над родным сыном, всё прекратилось. Даже голова перестала болеть. Весной и осенью Сергей пил витамины, смотрел комедии, бегал по утрам на Патриарших прудах. Он стал нормальным. Больше не появлялся этот мистер Хайд, выключающий его сознание. Его удалось выдавить.

Первый год он ждал свои «сезоны» со страхом. На второй недоверчиво заглядывал внутрь себя – там резвились котята. Прошел третий год. Все благополучно. И он обрадовался. Наконец-то!

И тут на тебе.

Сергей мрачно смотрел на оконные жалюзи.

Нет, я не человек. Я урод.

Он вышел в холл, собираясь идти домой. В холле администратор Алина снимала пустую бутылку с кулера. Сергей подошел, взял полную бутылку и установил на аппарате.

– Спасибо, Сергей Сергеич!

– А где Юлия Яковлевна?

– Она с земельниками. Проверяет документы.

– Передайте ей, что я ушёл.

– Хорошо.

Через пятнадцать минут он уже поднимался к себе на третий этаж. Пока возился с ключами, из квартиры напротив вышла соседка.

– Ой, Сереж, здравствуй! – как бы обрадовавшись неожиданной встрече поприветствовала она.

– Здравствуйте, Нина Ивановна, – он улыбнулся.

– Сереж ты мне не поможешь? Ящик заклинило.

Сергей с готовностью прошел к ней в квартиру, на кухню.

Возле раковины из кухонной тумбы торчал ящик. Одной стороной он уже вырвался на свет божий, вторая половина наглухо застряла в нутре тумбы.

Сергей поставил портфель на пол, достал телефон и включил на нем фонарик. Посветил в ящик.

Нина Ивановна заглядывала ему через плечо.

– Мне кажется, застряло что-то в полозьях.

– Сейчас выясним, – игриво сказал Сергей и открыл тумбочку, чтобы посмотреть на ящик снизу. Из тумбы гулко вывалился пакет с мукой, покрыв синие джинсы и черные ботинки Сергея нежной пуховой белизной.

Сергей отступил. Тумба не собиралась отдавать ящик без борьбы. И готова была применять самые безнравственные методы.

Нина Ивановна запричитала и побежала за совком.

Минут через пятнадцать Сергею, при помощи кухонного ножа, наконец, удалось высвободить ящик. Оказалось, что там действительно застряла маленькая пуговичка. Вызывало серьезное подозрение наличие подобного предмета в ящике для ножей и вилок возле раковины, и нет-нет, но напрашивалось предположение, что Нина Ивановна сама её туда засунула, чтобы с интересом провести время в обществе молодого соседа.

Но Сергей ни о чем таком даже не собирался думать, гордо вручил пуговичку Нине Ивановне и отправился домой.

Коридор квартиры привычно загудел люминесцентной лампой. Сергей снял ботинки, поставил их в шкаф. Отнес портфель в кабинет.

Оттуда пошел в спальню. Задернул темно-коричневые шторы, и комната погрузилась в полумрак. Включил свет, открыл шкаф и достал из него ремень, повертел в руках, повесил обратно, вытащил из халата пояс. Навернув пояс на руки, попробовал разорвать. Пояс был качественный, и рваться не собирался. Сергей выключил верхний свет и сел в кресло, предварительно переложив с кресла на столик журнал. Журнал был открыт на тесте «Психопат ли вы?» Обведенные ручкой ответы приводили к итогу – «Вы не психопат». Сергей чуть усмехнулся и положил журнал на пол. Затянул эшафотный узел. Аккуратно положил пояс на кресло и ушел на кухню за табуреткой.

Лампа была укутана желтым абажуром, сильно смахивающим на улей. Сергей провозился с ним пару минут, прежде чем понял, как его снять – конструкции никогда не были его сильной стороной. Он выкрутил лампочку из патрона и подергал шнур. Хороший крепкий шнур. Привязал к нему пояс халата, накинул петлю и, слегка подпрыгнув, смахнул правой ногой табуретку. Раздался треск разрываемой ткани, и Сергей рухнул на пол, ударившись коленом об угол табуретки.

Глава 2. Моя попытка номер два

Сергей приподнялся, зажмурившись от острой боли в колене. Попытался повернуть голову, чтобы посмотреть на потолок, но в шее что-то стрельнуло и помешало воплотить движение.

– Черт, заклинило, – испуганно пробормотал он.

Осторожно потер шею, медленно повернул голову в одну сторону, потом в другую. Всё нормально (идиот).

Он осторожно ослабил узел обрывка пояса и сбросил его на пол.

Шнур немного рубануло из-под штукатурки.

«Красота! Наверное, в этой комнате кто-то когда-то повесился.»

Патрон держал обрывок пояса. Хорошую вещь испортил. Мать бы тебя за такое…

Сергей осторожно поднялся. Колено чуть ныло. Пошел в ванную, чтобы умыться и посмотреть на свою глупую рожу в зеркало.

Рожа была не глупая, а скорее испуганная и грустная. Ну, не получилось. В конце концов, можно попробовать другой способ. Сергей пошел на кухню и поставил греться чайник. За неимением табуретки уселся на подоконник и погрузился в глубокую задумчивость.

Поджечь квартиру. А другие люди? Они в чем виноваты? Можно, конечно, ещё раз попробовать повеситься на ремне, но теперь эта затея представлялась сомнительной. Вскрыть вены в ванне? Он где-то читал, что так покончил с собой Эпикур. Тот еще весельчак. Можно утопиться в Яузе, а можно спрыгнуть с крыши дома. Хотя здесь всего четыре этажа, но это сталинка, и дом довольно высокий.

Его размышления были похожи на мысли поварихи, которая была на диете, и потому не пробовала свои блюда, а лишь кормила других, но теперь она, наконец, скинула вожделенные четыре килограмма и могла позволить себе десерт.

Мысли о способе приготовления блюда были грубо прерваны свистком чайника, возвещавшем, что к любому десерту полагается чай.

Сергей поднялся, достал из шкафчика над раковиной одну из двух имевшихся там чашек, налил из маленького чайника заварки и залил чашку кипятком под ободок. Дымок ложился на глянцевую поверхность чая.

Он догадался, что нужно делать.

Глава 3. Дима

– Работай, подлая тварь!

Дима слегка потряс соковыжималку, пощелкал выключателем, отошел на полшага и, уперев руки в бока, задумчиво уставился на строптивый агрегат.

Потом достал поршень из верхней части, сунул палец и слегка подтолкнул морковь вниз. Соковыжималка с готовностью взвизгнула и закрутила морковь в уничтожительном вихре, чуть не прихватив Димин палец.

Дима стал по одной закидывать морковь в плотоядное нутро, придавливая поршнем. Затем достал из холодильника свежую рыбину и, быстро разделав ее на специальной доске рыбным ножом, разложил освобожденные от костей кусочки на бирюзовой тарелочке. Поставил ее на бордовую салфетку, расстеленную на полу.

– Инесса! Мур-мур-мур! – позвал он.

С дивана легко стекла пушистая дымчатая кошка, поигрывая серебром меха. Она неторопливо, сохраняя достоинство, подошла к завтраку и, внимательно все обнюхав, принялась за трапезу. Дима тем временем налил ей воды из фильтра. Удостоверившись, что у кошки все хорошо, он налил себе морковный сок, и, страдальчески посмотрев на него, залпом выпил почти полный стакан. Остатки стряхнул в раковину.

Он прочувствовал, как витаминный заряд проникает внутрь него, обогащая кровь витаминами и минералами. Затем Дима вышел из дома, достал из гаража велосипед и поехал на Тверскую, миновав Садовое.

В подъезде было черте-что. Во-первых, возле проездной арки нетерпеливо помаргивала проблесковыми маячками «скорая». Дверь подъезда подпирал кирпич. Внутри самого подъезда на лестнице стояла бабулька (соседка Серого?).

Поставив правую ногу на верхнюю ступеньку и упершись обеими руками в васильковую юбку, она с мольбой смотрела вверх. Обернувшись к упавшей на нее тени, она с благодарностью устремилась к Диме.

– Ой, Дмитрий, слава богу.

– Здравствуйте…

Нина… Нина Ивановна, нет вроде не Ивановна, Алексеевна, наверное.

– … а что… случилось? – Дима подыскивал нужное слово.

– Сергей, ой, Сергей…

Она замахала руками, чтобы не заплакать. Дима не понимал, что происходит.

– С ним плохо…

Что?

– Ох, как же это. Понимаешь, у меня соль закончилась, я хотела попросить у Сережи. Он ведь всегда такой аккуратный. Соль всегда есть. Не то, что я, растяпа.

Она спустилась на ступеньку ниже, держась за сердце и тяжко охнув.

– И вот я ему стучу-стучу. Ты же знаешь, звонок-то у него не работает. Стучу. И что-то вот как-то нехорошо мне стало, подумалось такое знаешь… нехорошее что-то. Я подергала дверную ручку. И на ж тебе. Дверь не заперта. А он ведь всегда запирает. И между нами говоря, правильно делает, потому что кругом ворье.

Тут она снова замахала руками, но это не помогло. Слезы потекли, бороздя морщины старческого лица.

– И я захожу, а он лежит там… а кругом эти таблетки. Господи!

Тут сверху стали спускаться санитары, держа носилки, осторожно поглядывая себе под ноги. Позади шла врач.

Дима метнулся наверх, понял, что помешает пройти, вернулся. Соседка отошла в сторону. Когда лицо врача стало достаточно хорошо видно, Дима собрал волю в кулак и спросил:

– Что с ним?

– А вы кто? – холодно посмотрела на него врач.

– Родственник – соврал он.

– Таблеток наглотался. Что ж вы за родственником не смотрите? По-вашему, государство должно следить, что ли?

– Нет … я не… А он сейчас как?

– Без сознания.

– Выживет? – Дима не верил, что это он говорит такое слово, да еще всерьез.

Мимо в носилках проплыло зеленое с желтым, абсолютно мертвое лицо Сереги.

– Естественно. Куда ж ему деться. Промоем и вернем чистенького. Только вы уж следите, чтоб он опять не попытался.

Врач чуть смягчилась, посмотрев на испуганного Диму.

Пропустив носилки, в подъезд вошел милиционер.

– О, Лен, привет!

– Привет, – хмуро отозвалась врач.

– Таблетки?

– Да пенталгин. Думают, он до сих пор с кодеином.

Но она ошиблась. Сергей ничего не думал, он просто хотел избавить мир от такого подонка, как он.

– Надо осматривать?

– Да что там осматривать. Даром что мужику почти тридцать, как подросток, ей-богу. Я тебе так перечислю, что он там сожрал.

Они вместе вышли из подъезда.

Дима стоял в полной растерянности.

Соседка всплеснула руками.

– Господи! Квартира-то нараспашку у него!

И побежала наверх, насколько можно было применить слово «бежать» к человеку, которому перемахнуло за семьдесят, а самым длинным маршрутом являлся поход в поликлинику. И проблема была не в пенсии. Пенсия у коренной жительницы сталинского дома на Тверской была вполне удовлетворительная (да простят ей это подмосковные пенсионеры). Ей просто было скучно на даче, в консерватории или Европе.

Диму вывела из ступора поспешность старушки. Он даже чуть усмехнулся. Что там брать у Сереги?

Но поспешил за ней. Не из боязни, что кто-нибудь в эти две минуты украдет обе пары ботинок из гардероба его друга, а потому, что хотел увидеть, что произошло.

Картина была классическая.

На столе пустые упаковки из-под таблеток, рядом раздавленные пластинки с выгнутыми пластиковыми кармашками. Пенталгин, спазмалгон, суматриптан, цитрамон. Стол сдвинут, из лужицы опрокинутой чашки чая медленно капля за каплей собирается на полу черное озерцо. Видимо, Серега толкнул стол, когда падал.

Но за каким чертом? Зачем ему это понадобилось?

Дима никогда не сталкивался ни с чем подобным. То есть он, конечно, знал, что существуют на свете самоубийцы. И даже как-то раз Ирка (его бывшая) с преувеличенным ужасом и упорно стараясь трагически к этому отнестись, рассказала, что она узнала о своем однокласснике, который бросился под поезд в метро. И действительно сделал это сам, а не случайно попал.

–А ведь я ему списывать давала в третьем классе, – всхлипывала она.

И слова, и слезы были враньем – никогда троечница Ирка не могла никому ничего давать списывать. Даже в третьем классе.

Но, пожалуй, этим случаи самоубийства, связанные с ним лично хотя бы косвенно, ограничивались.

И тут вдруг Серега? Что это? У него даже депрессии не было. Они еще позавчера вместе смеялись под крафтовое пивко. Ну, то есть Серега не пил. Но это для него нормально, он вообще не любитель бухать.

Нет. Все это было непонятно.

Соседка задумчиво смотрела на пролитый чай. Потом неуверенно как-то огляделась и обратилась к Диме:

– Не знаю, вытирать ли. Наверное, приедет милиция, описывать будут.

– Да не, он вроде сказал, что не пойдет, – сказал Дима, имея в виду милиционера, который сразу просветлел, услышав, что врач сама расскажет, какие были таблетки.

– Ну да… Хотя могли бы и наведаться! Ох, ну и страна у нас! – возмутилась пенсионерка, стоя под четырехметровыми сталинскими потолками.

Потом она двинулась в сторону раковины, видимо, намереваясь взять тряпочку, но Дима вежливо остановил ее.

– Да ну что вы, что вы…

Нина Михайловна? Петровна?

– Спасибо. Вы уже и так сделали сколько. Я сам.

– Да? – с некоторой неуверенностью отозвалась соседка, как будто сомневаясь в способностях Димы вытереть пролитый чай. – Ладно, – решилась она доверить эту сложную задачу ему. – Пойду. Прилягу. Сердце ведь… Стара я уж для таких вещей. Ты мне скажи, как он, когда позвонят.

– Угу. Конечно!

И как только закрыл за ней дверь, сообразил, что не позвонят. Телефон у Сергея отключен за ненадобностью. Его мобильный не спрашивали. А в какую же больницу его повезли?

Он порылся в интернете с телефона, нашел номер Склифосовского. Собрался звонить, но вспомнил, что есть еще районная, и логичнее начать с нее. Быстро отыскав номер, позвонил – занято. Ближайшие десять минут автопрозвона не изменили результат. Дима бросил это занятие, поняв, что все равно не знает, о чем их там спрашивать.

Велосипед! Твою же мать!

Дима ринулся вниз. Велик валялся у подъезда, там, где Дима его бросил. Н-да!

Он затащил его наверх и втолкнул в коридор Серегиной квартиры.

***

К своему огромному неудовольствию, Сергей обнаружил в своей квартире Диму. Тот вышел в коридор из кухни как-то боязливо, с трудом натягивая улыбку.

Дима явно не знал, подходящий ли это случай, для того, чтобы обнять своего друга интроверта, который не любил вообще никакие прикосновения. Он засунул руки в карманы поглубже, чтобы уберечь Серегу от возможного похлопывания по плечу.

– Здорова! Ну, ты как брат? Нормально все?

Во рту у Сергея была горечь, его подташнивало. Он поднял большой палец вверх.

– Фуф, ну и напугал ты меня, честно говоря. А я это … прикинь… я велик оставил на улице. Минут тридцать там провалялся, наверное. И главное, не стащили. Вот, что значит центр. У нас бы на Волгоградке сразу увели.

Сергей недоуменно посмотрел на велосипед, прислонившийся к стене пустого коридора.

– Да я это, думал заскочить к тебе. Мне Ирка фотку лайкнула, прикинь. Я хотел обсудить лично. Ну, все-таки знаешь, чтоб не сделать какую-нибудь тупость. А тут … «скорая», все дела. Менты даже! Ужас просто.

Сергей напрягся.

– Приходили из полиции?

– Да ты не волнуйся, – Дима шагнул было вперед, чтобы ободрить приятеля похлопыванием по спине, но вовремя взял себя в руки. – Он даже подниматься не стал. Это обалдеть. А вдруг тебя жена пыталась отравить. Даже не посмотрел!

Сергей успокоился. Он никогда не возмущался бездействием органов правозащиты.

Все также молча он пошел на кухню. Дима, не переставая говорить что-то, проследовал за ним. Сергей поставил чайник, вылил заварку, вымыл руки под кухонным краном и вытер их о похрустывающее голубое вафельное полотенце.

– Тут эта твоя соседка, Нина-как-там-ее, она скорую вызвала. А я ведь даже не знал. Ты же не… Я не понял, что это было, если честно. Серый ты это… У тебя депрессия что ли?

Эти сутки Дима не терял даром. Развалившись на Серегином диване, он внимательно изучал статьи о суициде, пользуясь Серегиным же ноутбуком, благо, пароля на нем не было (Сергей не держал в сохраненных картинках фотографии окровавленных жертв).

Сергею больше всего хотелось, чтобы Дима ушел или хотя бы замолчал. Но он не знал, как его выгнать. Голова отказывалась работать. Хотелось лечь.

– Слушай, надо ей сказать. Что с тобой все нормально. Старушенция реально переволновалась. Еще окочурится там.

– Какая старушенция?

– Ну, соседка твоя, эта… Блин, я забыл, как ее отчество?

– Ивановна, – сухо подсказал Сергей.

– Ладно, пойду ей скажу.

Дима направился в сторону двери.

– Дим, ты скажи, что я сплю, – попросил Сергей.

Дима успокоил его жестом руки – ну, понятно, братан, о чем речь.

Сергей понял, как ему избавиться от Димы.

– Слушай, Дим. Ты не обидишься? Я просто действительно очень спать хочу…

– Да, конечно, какие проблемы. Иди, спи. Я у тебя в компе пока посижу, – Дима уже взялся за дверную ручку.

– Э-э-э, да нет. Я вообще-то хотел побыть один, – Сергею не нравилась непонятливость приятеля.

Дима замялся. Обитатели фейсбука единогласно не рекомендовали оставлять суицидника в одиночестве.

– Слушай, Серег. Я понимаю, да. Но… Я ж все-таки волнуюсь.

Серега открыто улыбнулся Диме.

– Спасибо, брат.

Даже хлопнул его по плечу.

– Но я действительно хочу побыть один. Я тебе обещаю, голову в духовку совать не буду.

Про духовку Дима и забыл.

Он несколько секунд внимательно смотрел на Серегу. Инесса одна дома уже сутки. А друг выглядит вполне бодро и даже улыбается.

– Ну ок, – пожал он плечами.

Дима взял велосипед, развернул его, выходя, еще раз посмотрел на Серегу.

– Слушай, ты береги себя.

«Ну, до чего дебильная фраза», – заметил он мысленно.

Сергей улыбнулся еще раз.

– Хорошо. Спасибо, Дим.

Дима осторожно вывел велосипед из арки на Тверскую. Вдалеке слева виднелся Исторический музей. Верный друг уже перекинул ногу и собрался выехать на велосипедную дорожку, как некая неведомая сила заставила его повернуть обратно.

Нет. Нельзя его оставлять. Дима ведь даже не понял, что с Серегой произошло. Инесса простит его. Ну, то есть, наверное, не простит. Наверное, она уже сейчас дерет его с таким трудом выращенный бамбук. Но все-таки.

***

Кто-то стучал в дверь, как сумасшедший. Наверное, Нина Ивановна. Черт бы их всех побрал. Ну, им-то какое дело, что он тут собрался с собой делать. Прямо они жить без него не смогут.

Колотили все настойчивее.

Брякнул телефон.

От Димы.

«Открой. Забыл у тебя ключи».

Ну, конечно, как же.

Сергей швырнул в сторону раковины нож. Похоже, придется какое-то время повременить, пока они не успокоятся. И заодно придумать нормальный способ. Это ж надо было так напортачить с теми таблетками.

В дверном глазке маячила салатовая футболка Димы.

Сергей приоткрыл дверь, и футболка втиснулась внутрь квартиры.

Сергей смотрел на Диму с улыбкой.

– Где ключи-то забыл?

– Слушай, Серег, извини. Я понимаю, ты спать хочешь и все такое, но я реально не могу тебя оставить. Ну, я знаю, это глупо с моей стороны, но серьезно. Ты ведь мне даже не сказал, чего ты таблеток-то нажрался?

Сергей понял, что ему сейчас должно быть стыдно. Он потупил взор, виновато улыбнулся Диме.

– Да это… ну, глупая ситуация… Старая любовь.

– Да ладно, Серый! Придется тебе рассказать!

Сергей понял, что Дима вознамерился проявить все качества настоящего друга. Тот считал, что они повязаны многим. Все-таки редко кто сохраняет институтскую дружбу дольше трех лет, а они были не разлей вода уже почти десять. И это при том, что Дима даже не закончил университет, а Серега был отличником, настоящим ботаном. Красный диплом и все такое. При этом Серега не был козлом. Он всегда прикрывал Диму на парах, когда тот просыпал будильник. Он всегда мирил его с Иркой, а когда тот ее бросил, поддержал друга всей душой. Он даже соглашался кормить его кошку, когда Дима уезжал. Короче, они были настоящие кореша. И теперь он должен не повести себя как скотина, бросив друга в беде, а выяснить, что это за такая любовь, из-за которой дружбан решил наглотаться таблеток.

Сергею Дима был глубоко безразличен. Его совершенно не интересовало, что там у него происходит с его Леркой, или как там ее. Ему было до лампочки, на какие шиши он живет, и чем вообще занимается. Но он знал, что у маньяков не бывает близких друзей. А поскольку Сергей шел против «системы», он решил, что ему нужен близкий друг. Дима подходил идеально. Он был совершенно зациклен на себе и никогда не лез в дела Сереги. Сейчас он ему очень мешал, но видимо, так должно было быть. Они прошли в комнату.

Сергей отвел глаза в сторону, как бы не желая рассказывать, что пробудило новую волну любопытства у Димы.

– Так, чел, всё. Ты мне никогда не рассказывал про своих. Давай, колись, что там за несчастная любовь.

– Помнишь Маринку?

– Это толстая такая. Да ладно?! Она? – удивлению Димы не было предела.

Сергею понравилась реакция, и он уже собрался подтвердить, но побоялся, что Дима может с ней связаться в сети.

– Нет, ее подруга…

Дима был чуть разочарован.

– Но той же весовой категории.

Снова восторг Димы.

– Ну, в общем, мы встречались время от времени больше полугода. И нам было так хорошо вместе…

«Сладкий ноябрь», «Кейт и Лео», «Римские каникулы», – Дима обожал эти фильмы, хотя вслух говорил, что фанатеет от «Бойцовского клуба».

– И я сделал ей предложение. Она сказала, что подумает. А через месяц, как раз несколько дней назад, я узнал, что она выходит замуж.

Восторженное любопытство на лице Димы сменилось обидой. (Перебор).

– Ты сделал ей предложение? То есть замуж позвал?

– Э-э-э, – отступать было некуда. – Ну да. Но я…

– То есть я не то что про твоих девчонок не знал, я бы даже не знал про твою жену. Я так понимаю, ты меня и на свадьбу приглашать не собирался?

– Ой, ну Дим, ну какая свадьба…

– Какая? Ну, я не знаю какая. Какая у всех. ЗАГС, Красная площадь, тамада, торт.

– Дим, ну извини. Естественно, я бы тебя позвал. Я просто не хотел сглазить. Но видишь, все равно, не получилось…

Диме стало стыдно.

– Блин, дружбан, прости. Я это… Не, но ты серьезно из-за этого таблеток нажрался? Из-за девки?

– Слушай, я действительно… Ну, то есть мне казалось, что я действительно ее люблю. Это было глупо. Я знаю. Я, наверное, просто покрасоваться хотел.

– Покрасоваться? – в голосе Димы снова сквозила обида. – Нет, чувак. Ты не хотел покрасоваться. Ты реально хотел это сделать. Даже записку не оставил. Я всю квартиру обыскал.

Обыскал всю квартиру. Так.

– Ну, хорошо, ладно. Это был импульс. Я очень расстроился и сделал такую дурость. Но ведь все обошлось.

– Чудом.

– Ну да, чудом, – согласился Сергей. Он бы сейчас согласился на что угодно, лишь бы Дима ушел.

Дима немного помолчал. Они сидели в кабинете. Дима на диване, Серега на офисном стуле у компьютера.

– Я хочу, чтобы ты мне реально поклялся, что такого больше никогда не сделаешь.

– Клянусь.

– Нет, погоди.

Дима поднялся, посмотрел на книжные полки, потом взгляд его упал на завешенную платком икону, висевшую в углу.

– Это икона?

– Ну… да, вроде, – Сергей с опаской посмотрел на приятеля.

Дима встал на подлокотник дивана, собираясь снять тряпицу.

– Стой, ты что делаешь? – вскочил Сергей.

– Хочу снять тряпку, чтобы ты поклялся мне на иконе, – спокойно ответил Дима.

– Что за бред? – холодно поинтересовался Сергей.

– Не бред. Бред – жрать таблетки из-за какой-то дуры, – справедливо заметил Дима.

– Дим, успокойся. Не буду я больше этого делать. Не трогай икону, я все равно не собираюсь на ней клясться.

– Почему?

– Потому что, если я действительно решу уйти из этого мира, мне будет плевать на обещания, которые я в нем давал. Хоть на иконе, хоть – без, – спокойно ответил Сергей.

Дима спустился с дивана. Не потому, что поверил Сереге. Его просто как-то смутило, что икона занавешена. Он не разбирался в религии. Мало ли, может, это что-то значит. Он вспомнил, как его обругала женщина за то, что он не снял кепку в храме. Он просто стоял в церкви и разглядывал картину на стене, которую как раз реставрировали. А тетка прямо как с цепи сорвалась. Он тогда быстро снял кепку и перекрестился, чтобы не бесить ее.

– Ладно. Короче, я вчера почитал об этом всем. И думаю, что тебе надо сходить к психиатру, – со вздохом сказал Дима.

– Прямо вот сразу к психиатру? Может, все-таки к психологу? – уточнил Сергей.

– Нет. Именно к психиатру. Психолог – это не то. Я сам ходил к психологу одно время. Это скорее такое развлечение. А психиатр – врач, – строго объяснил Дима и добавил, оправдываясь, – не думай, что я тебя психом называю. Поход к психиатру, это не значит, что в психушку тебя положат. Просто опытный человек скажет, что с тобой, совет даст или витамины пропишет. Может, вообще, дело не в этой девке, а в чем-то другом.

Ой, Дима, ты и не представляешь, насколько ты прав.

– Ну, я не знаю. Как-то бессмысленно это. Из-за одной попытки, – неуверенно заметил Сергей, радуясь, что Дима забыл про икону.

– А нужна вторая? А если удачная получится? – с едкой иронией спросил Дима.

– Ну ладно, хорошо. Я подумаю, – Сергей снова сел на стул.

Дима также уселся на диван.

– Я там на форуме нашел одного психиатра. Вроде нормальный. Народ рекомендует. Я тебе скину на вотсап его контакты, – Дима стал листать экран смартфона.

– Ладно.

Сергей пропустил все это мимо ушей. Сообщение открыл, чтобы Дима видел, что оно прочитано. Какой к чертям психиатр? Доктор, вы знаете, у меня есть маленькая проблема. Я иногда, не очень часто, но бывает, убиваю людей. И как долго это у вас? Лет двенадцать, не больше. А, ну вот вам рецепт. Попробуйте это. И диету надо соблюдать. Исключите из рациона бананы, от них, знаете, все звереют.

Глава 4. А не псих ли вы, дяденька?

– Ты чего это убежал вчера, Сергей?

Самуил Аркадьевич зашел в кабинет, убирая в карман пиджака телефон.

Сергей как раз закончил просмотр документов по одному делу, и теперь задумчиво потирал верхнюю губу, пытаясь понять, каким законом можно прикрыть не самую белоснежную схему одной крупной строительной организации.

Самуил Аркадьевич уселся в клиентское кресло через стол. Сергей в три движения собрал документы и убрал их в папку.

– Да что-то нехорошо себя почувствовал. Подозрительную шаурму съел.

– Ну, вот сколько раз я тебя предупреждал. Ты как помоечный кот, – пожурил его директор.

Сергей улыбнулся этому сравнению.

– А я тебя, между прочим, неслучайно ругаю, – складывая руки на животе, заметил Самуил Аркадьевич. – Ты упустил очень интересного клиента. Пришлось Владику его перепоручить.

– Я уж испугался, что для фирмы его потерял, – улыбнулся Сергей.

– Нет. Для себя. И мне не нравится, что ты упускаешь ценных клиентов. Вообще несколько расслабился. Как попал в этот кабинет, так и все, – директор внимательно посмотрел в лицо Сергею.

– Зря вы так, Самуил Аркадьевич. Я сейчас пять дел веду. И за прошлый месяц ни одного проигранного.

– Это, конечно, замечательно. Но они к тебе не возвращаются.

– То есть как? Мы же выигрываем. Дело заканчивается, зачем им возвращаться? – удивился Сергей.

– Слушай, Сереж. Вот ты хороший юрист, но паршивый бизнесмен. Все эти люди, так или иначе, нарушают законы. Если бы они платили все налоги, уже давно по миру пошли. Им нужно защищать свои интересы. И нужно им объяснять, что только ты сможешь защитить их достойно.

Сергей был не дурак. И все это он прекрасно понимал. Но его совсем не тянуло возиться с этой ерундой.

– Да, Самуил Аркадьевич. Я постараюсь, – заверил он начальника.

– Вот и молодец. А то портфель отберу.

Оба рассмеялись.

– А ты слышал про ребят из японского посольства?

Так назывались их конкуренты, которые занимали офис в здании напротив японского посольства.

– Нет, а что с ними? – изображая любопытство, спросил Сергей.

– О, да так ты все новости пропустил! Я думал, тебя уже просветили, – Самуил Аркадьевич махнул рукой и повернулся к Сергею боком, конфиденциально наклонив к нему голову.

– Их Витька съехал с катушек, – сказал он тихо.

– Как это? – не понял Сергей.

– А вот так. В прямом смысле. Посреди дня вбежал в кабинет Сансеича и стал ему доказывать, что номер на его машине совпадает с датой какой-то газетной статьи, ну и все в этом духе. Ну, Сансеич, ты знаешь, без церемоний. Выкинул его из кабинета. Так Витька притащил из машины канистру, причем никто не видел, даже на ресепшене. Впрочем, ты знаешь, как у них ресепшн работает.

Они с Сергеем понимающе покивали.

– Уже достал спички, чтобы все поджечь. Слава богу, Иваныч увидел.

– Не сгорели?

– Нет, – с некоторым неудовольствием, но сохраняя выражение облегчения, ответил директор.

– И что с Вить… ктором? – теперь уже с искренним интересом спросил Сергей.

– В Алексеевскую отправили, которая бывшая Кащенко.

– Ого!

– Ну, а ты, что думал.

– Да, невеселая история. И что, его признали невменяемым? – Сергей перекладывал документы с места на место.

– Этого уж я не знаю, какой там диагноз. Но Сансеич не стал возбуждать дело. Понятно, не из сострадания к Витьке, – со знанием дела заметил директор. – Там, если в суд залезть, такое вскроется.

Самуил Аркадьевич искренне верил, что у него в фирме не вскроется. Просто нечему вскрываться. Чисты, как дети. Себе в убыток, можно сказать, работают.

Вечером Сергей написал психиатру, контакты которого дал Дима.

Фейсбук почти мгновенно тренькнул в ответ.

Сеанс был назначен на завтра. И никаких скайпов. Только личное присутствие.

– Да, доктор прямо-таки нарасхват, – с недоброй иронией пробормотал Сергей, отпивая теплое молоко.

Когда он перебрался в Москву, он был уверен, что здесь есть все. Рай в самом полном смысле этого слова. И это почти соответствовало действительности. Кроме молока. Хотя ему и в деревне не слишком часто приходилось его пить, – у матери никогда не было денег. Но все же, это было чаще, чем в Москве. В этом славном бурлящем, шумящем, шипящем городе настоящего молока не было в принципе.

И все же, даже это подобие молока успокаивало. Давало ощущение умиротворения.

Глава 5. Психиатр

Светло-фисташковые стены вызывали желание уйти. И никогда не возвращаться. Хотя казенная краска давала надежду на то, что, возможно, психиатр настоящий, получивший еще советское образование, а не распечатавший себе диплом с помощью фотошопа и арендовавший яркий офис с навесными потолками и кондиционером.

Евгений Валерьевич дописывал какие-то бумаги. На нем был белый, чуть потрепанный халат. Пластиковый стол, море бумаг. Никаких кушеток и гипнотических маятников.

– Добрый день! Присаживайтесь.

Психиатр указал сильно нервничающему Сергею на стул.

Сергею все это не нравилось. Казенщина какая-то. Да он ведь только и умеет, что бумаги заполнять. Ладно, к черту.

Он уселся на стул напротив психиатра, как неоднократно усаживались клиенты напротив него самого.

Психиатр сложил руки на столе и вопросительно поднял брови.

Сергей достал из внутреннего кармана пиджака белый конверт с двумя купюрами и положил на стол.

Евгений Валерьевич к нему даже не притронулся, но взгляд его потеплел.

– На что жалуетесь? – он водрузил на нос крошечные очки и продолжил свою писанину, периодически бросая взгляд поверх очков в толстую тетрадь.

– Да я, честно говоря, даже не знаю, как объяснить…

Я убиваю людей! Доктор, помогите!

– У меня какие-то перепады настроения бывают весной и осенью… И, ну как бы… Беспричинная агрессия.

Последние два слова Сергей сказал твердо и в упор посмотрел на врача, будто собираясь к нему применить эту самую беспричинную агрессию.

Евгений Валерьевич вскинул на него взгляд поверх очков. Снял их, отложил в сторону вместе с бумагами, и на освободившийся клочок стола положил руки, касаясь пальцами друг друга.

– И в чем это проявляется? – серьезно спросил он.

– Да не в чем таком особенном, – замялся Сергей.

– Вам хочется кого-нибудь ударить? Без причины.

– Да, – твердо сказал Сергей.

– Но пока никого не ударили? – уточнил психиатр.

– Нет, – так же твердо ответил Сергей.

– Так. Понятно.

Евгений Валерьевич взял чистый бланк для рецепта и быстро что-то написал на нем каракулями.

Придавил печатью. Передал заполненный бланк Сергею через стол. Затем откинулся в кресле, снял очки и, зажмурившись, потер переносицу.

– По-одной-таблетке-три-раза-в-день-после-еды. Ну, в Алексеевскую, думаю, смысла особого нет ехать. Посмотрим на вас так. Пьете эти таблетки, стараетесь не загружать себя. Никаких серьезных книг, артхаусного кино, карьерных гонок. Займитесь спортом. Я бы вам рекомендовал не силовой спорт, а какие-нибудь восточные боевые искусства. Побольше ешьте и пейте воду. Постарайтесь исключить алкоголь. Вы курите?

– Да нет.

– Рекомендую бросить.

Евгений Валерьевич говорил жестко и строго. Ощущение было, что у Сергея опасное заболевание, которое можно успеть вылечить, если принять меры.

– Простите… Я думал, что немотивированная агрессия довольно частое явление, и тут нет ничего серьезного, – осторожно поглаживая рецепт, спросил Сергей.

– А я говорю вам, что у вас что-то серьезное? – психиатр внимательно посмотрел на Сергея.

– Нет, но просто и спорт, и ограничивать стрессы, и курить бросить.

– Совершенно верно, а если врач предлагает подобные меры, это означает, что пациент при смерти? – Евгений Валерьевич начинал сердиться.

– Нет, но, мне кажется, немного странная реакция на то, что я сказал, – бесстрашно заметил Сергей.

Евгений Валерьевич снова нацепил очки и пододвинул к себе бумаги для заполнения. Продолжив переписывать что-то из толстой тетради, он сказал:

– Дело не в том, что вы сказали, дело в том, как вы это сказали, – мягко проговорил он.

Тут он поднял поверх очков глаза на Сергея и по-доброму ему улыбнулся.

– Всё будет хорошо.

Сказать, что остаток дня Сергей провел в недоумении, значит смазать краски. На самом деле, он был почти в панике. Он готов был поверить в чтение мыслей, телекинез, во что угодно. Он провел в кабинете врача три минуты. Ровно! А тот с ним говорил так, будто знает всё. Но. Если бы он знал все, вряд ли бы так ласково ему улыбался. Он бы испугался и не подал виду, либо под каким-нибудь предлогом вышел из кабинета и вызвал полицию. Хотя. Что бы он полиции сказал? А может, он знает даже, где тела, если так насквозь его читает. И опять же, не стал бы он так мягко с ним беседовать.

Сергей собирался зайти к психиатру для очистки совести. На случай, если у него совсем того с головой, опытный врач сразу увидит. Но все равно, это не та реакция, которой он ожидал.

«Всё будет хорошо».

Для кого? Для него? Вот уж, прямо скажем, сомнительно. Для него закрыт путь даже в чистилище. Его душу ожидают вечные страдания. И он бы рад прикинуться атеистом, сказать, что после смерти ничего не остается. Но он верил. Верил в то, что душа его поплатится за то, что он делал. А тут его заверяют, что всё будет хорошо.

Так может, это была дежурная фраза? Ну, конечно. Вот идиот романтичный. С чего он взял, что это было сказано лично. Он говорит это всем пациентам. Потому и хвалят его, потому и приносят каждый божий день по нескольку конвертиков с голубыми, а может и оранжевыми, купюрами.

Сергей немного успокоился. И все-таки рецепт. Он достал его из кармана пиджака и попытался прочитать. Секретныйшифр. Масоны.

Он зашел в аптеку и молча сунул рецепт в окошко фармацевту. Женщина в таком же белоснежном халате, как у врача (точно, тайный орден), молча посмотрела на рецепт и выдвинула один из множества одинаковых ящиков. Достала оттуда две коробочки.

– Пятнадцать или тридцать миллиграмм? – спросила она пароль.

– А-э-э, – промычал Сергей.

Она убрала одну коробочку в ящик.

– Три девятьсот тридцать. Социальная карта есть?

Глава 6. Очищение

Сергей пропил курс «Арипризола» и записался на ушу.

Он перешел с кофе на цикорий. Цикорий ему не нравился, но он заставлял себя его пить. Он бегал по утрам, хотя это было совершенно невыносимо. Он вкладывал всего себя в работу, решая неразрешимые задачи, и Самуил Аркадьевич уже подумывал перевести его старшим в свой второй офис. Единственное, что его останавливало – нежелание расставаться с собеседником и таким хорошим парнем.

В каждом из профилирующих юристов, работавших в офисе Самуила Аркадьевича, было какое-то пятнышко. Владик слишком много ставил на карьеру. В общем-то, буквально всё. И Самуил Аркадьевич понимал, что вежливое и дружелюбное отношение Владика к нему – ни что иное, как желание понравиться начальству. Максим был хорош, но слишком неравнодушен к женскому полу, из-за чего у него возникали регулярные проблемы с девицами и собственной женой. И хотя Самуил Аркадьевич был не ханжа, и напоминал себе, что это не его дело, все же, нет-нет, но его коробило от подобного халатного отношения Максима к браку.

Но вот Сережа. Это был человек, которых поискать. Если бы таких людей было в мире больше, наша жизнь была бы вполне приятной штукой. Он не лебезил, не надевал масок, не врал без необходимости, не грубил. С ним было о чем поговорить. На сомнения Самуила Аркадьевича по любому вопросу, не обязательно деловому, у Сергея был какой-то ответ, мысль, которыми он безбоязненно делился с начальником. Заметно было, что он не гонится за деньгами, что даже как-то странно в наш век, не носит модных шмоток, не хвастается. Но при этом его нельзя было назвать скучным, и он точно не был психом. Он не отказывался от спиртного, хотя сам и не выказывал инициативу. Не гонялся за юбками и не рассказывал пошлых анекдотов, при этом сам охотно над ними смеялся. Нравился женщинам. Добрый отзывчивый парень с тяжелым нищим детством в деревне и огромным желанием учиться, что привело к прекрасным результатам. Другим бы пример с него брать.

Но при этом Самуил Аркадьевич беспокоился за Сережу. Одно время тот часто жаловался на головные боли. Хотя сейчас перестал. Но вдруг ни с того ни с сего стал следить за своим здоровьем. Очень тщательно. И видно было, что это не дань моде, а некая суровая необходимость. Все это натуральное питание, отказ от кофе, ушу. Однажды Самуил Аркадьевич застал его за тренировками регулирования сознания. Со стороны казалось, что Сергей просто приложил средние пальцы к вискам и задумался, но директор знал, что делает Сергей, поскольку сам увлекался подобными практиками в юности. Не то, чтобы это пугало или казалось странным. Но возникало ощущение, что Сергей пытается от чего-то избавиться. От какой-то болезни, может высокого давления или чего-то подобного. Это волновало директора. Не только из-за того, что он переживал за хорошего парня, который был ему почти как сын, но и потому что мог лишиться по болезни ценного сотрудника. Очень ценного.

Вернувшись с работы, Сергей либо шел на тренировки, которые проходили два раза в неделю, либо на пробежку возле Патриарших прудов. Иногда на пробежке к нему присоединялся Дима, а потом они вместе болтали о чем-нибудь, попивая всевозможные травяные чаи, которые приносил приятель. Дима нашел неподалеку магазинчик лекарственных трав, и теперь покупал там различные сборы.

Глава 7. Зов приключений

Сергей проснулся от нестерпимого раздражения. На улице шел дождь. Окно было открыто настежь по случаю жары, но задернуто плотно шторами, чтобы дневной свет не проникал в помещение. Шторы намочило дождем.

Он это понял по просвечивающим мокрым пятнам. Сергей резко вскочил с кровати, быстро подошел к занавескам и яро их отбросил, чуть не сорвав с колец. Со звоном захлопнул старые деревянные ставни и, надавив на рассохшееся дерево, закрепил шпингалетами.

После этого он босиком прошел на кухню и поставил чайник. Хотелось курить. Ну, уж нет! Голова не болела, но как будто начинала гудеть – буревестник.

Пока закипал чайник, он открыл Яндекс на своем телефоне и пробежал новостные заголовки. Новости были дурные, как будто генератор намеренно выбирал статьи из самых желтых изданий.

Две политические. Третья новость утверждала, что в ближайшем Подмосковье на Западе объявился свой «бостонский душитель». Говорилось о найденном недалеко от платформы теле. Место было то самое.

«Так я же его ножом, почему “душитель”?», – удивился Сергей про себя.

«А что, ты единственный маньяк в Подмосковье?» – саркастически отозвался неприятный внутренний голос.

«Но это мое место», – обиженно заметил Сергей.

«Тогда создай группу в соцсети и собери там всех маньяков, чтобы разграничить территории, распределить права и обязанности, определить сумму ежегодных взносов», – гнусно посоветовал внутренний голос.

Остальные статьи ни словом не упоминали об удушении. Видимо, молодому копирайтеру, передиравшему статью, было известно словосочетание «бостонский душитель», и он решил блеснуть эрудицией в своей статье, пусть и без привязки к теме.

Но если отбросить эту неточность, открывалась не самая славная картина. Брошенное им тело нашли. И не просто нашли, но обратили на него внимание прессы. А значит, полиции не останется ничего другого, как завести уголовное дело. Далее, одно из двух. Об этом деле скоро забудут, и полиция быстренько избавится от него под благовидным предлогом. Либо, скучающие журналисты будут мусолить эту историю, и тогда… Его начнут искать. Наверное. Наверняка.

Какой нестандартный ход событий.

«А почему бы тебе не пойти и не грохнуть еще одного кретина. Ты же количеством и Пичушкина сможешь переплюнуть?» – предложил внутренний голос.

«Не смогу. Я убивал только весной и осенью, значит, около двадцати. Ну, может, чуть больше. До шахматной доски Битцевского маньяка мне еще далеко», – серьезно ответил Сергей.

«Так можно поднажать. Как раз осень заходит», – напомнил внутренний голос.

Сергей отшвырнул телефон. Хотелось курить. Да что ж это такое! Прямо заядлый курильщик нашелся. Он умылся здесь же на кухне холодной водой. Вытерся вафельным полотенцем. До выхода на работу оставалось еще два часа. Он быстро надел зеленый тренировочный костюм и вышел на пробежку по бульварам.

На Рождественском шел ремонт, и Сергей выбежал на проезжую часть, осторожно двигаясь по краю, чтобы при первой возможности вернуться на бульвар. Пробки только начинались, и машины двигались достаточно быстро. Рядом замедлил ход красный «солярис». Опустив стекло, водитель крикнул:

– Ты еще между машин побегай, спортсмен хренов! Легких не жалко? Лучше б курил.

Шедший впереди автомобиль свернул из ряда, и «солярис» поспешил занять его место.

Злоба Сергея усиливалась.

Вот сейчас бы выследить эту мразь и увеличить список.

Сергей угрюмо стал следить за «солярисом». Он забежал на аллею, чтобы сверху проще было наблюдать. Машина повернула на Цветной бульвар и быстро поехала в сторону Садового. Скорость увеличилась, и Сергей не мог за ним угнаться. Что-то подсказало ему, что «солярис» просто пошел на разворот, и сейчас выедет со стороны Трубной. Это было предвидение.

Он пробежал по переулку на Трубную. Издалека как раз приближался красный автомобиль. Сергей перебежал дорогу и остановился наверху за углом. Машина ехала очень медленно, выискивая парковку и периодически получая недовольные гудки в спину. Наконец водитель нашел местечко и стал долго и основательно парковаться, чем привел раздражение Сергея в наивысшую степень. Две машины, ехавшие за «солярисом», скрылись из виду. Улица была совершенно пуста. Можно было бы прямо сейчас подойти к водительскому окну, попросить опустить стекло, и, не давая ему высунуться, задушить там же на водительском сидении. Но всегда существовал риск, что где-то в домах стоит скучающий сотрудник и лениво разглядывает улицу из окна офиса.

Наконец, водитель удовлетворился тем, как поставил машину, вышел из нее, свистнул сигналкой и пошел в сторону бизнес-центра. Сергей устремился за ним и вошел в фойе.

«7:15. Ранний птенчик».

Пока водитель звонил кому-то по телефону, теребя растение в кадке, Сергей быстро прошел у него за спиной и уселся в глухом кресле так, что его не было видно, зато он слышал каждый звук пустого в этот ранний час холла.

Через пару минут к водителю вышел кто-то грузный и сопящий.

– Доброе утро!

– И тебе не хворать. Ну, что там? – казалось, что собеседник только вдыхает воздух, но не выдыхает его обратно.

– Передал.

– Взял, нормально всё? – осведомился сопящий.

– Да, без проблем. Сказал, что завтра пришлет разрешение на строительство.

– Завтра? Ты ведь должен был сразу его забрать. Он нас кинет, – сопение усилилось.

– Нет, все нормально. Пока вот такое дал.

Зашуршал лист бумаги.

– Да ты совсем дурак что ли, Саш? Эта бумажка бензина не стоит, которого ты нажег на своем драндулете. Если я это покажу Мосгорнаследию, они знаешь, куда меня пошлют? – было ощущение, что у сопящего сейчас случится удар.

– В том и дело, что там как раз была проверка от них. Не мог же он при Денисиваныче разрешение выписывать, – оправдываясь, проговорил водитель «соляриса».

– Там Денис Иванович был? – напрягся собеседник.

– Да, он даже поздоровался со мной, – заверил водитель.

– Он тебя что, узнал? – вдохи перешли в хрипы ужаса.

– Нет. Просто из вежливости поздоровался. Но вы же понимаете, что он не мог при нем, – заискивающе проговорил водитель.

– А ты-то как смог ему деньги при Мосгорнаследии передать? Саш, мне иногда кажется, что ты совсем дурной, – казалось, сопение вновь вошло в нормальное русло. – Не надо было ему ничего давать. Нет бумаги – нет денег. Нам теперь только на его честность рассчитывать. Хотя какая на… (на улице резко загудел «камаз», перекрывая все звуки) честность. Ладно, иди.

– Э, так это … Вы не забыли про меня? – голос водителя казался испуганным.

– Я помню. Получу бумагу, получишь свой лям.

Миллион. За передачу взятки. Сколько ж сама взятка составляет.

Водитель явно хотел возразить, но в фойе, болтая, зашли две женщины. При них выяснять отношения, видимо, было нежелательно. Шаги водителя направились в сторону выхода. Зашуршала вертящаяся дверь. Сергей досчитал до десяти и также направился к выходу. Водитель как раз подошел к машине и задумчиво уперев руки в боки, уставился на свой «солярис».

Как-то скудно для такой зарплаты. Хотя, наверное, это рабочая машина.

Автомобиль двинулся по Трубной, и, если бы продолжил движение по бульвару, то Сергей смог и дальше его преследовать, но день водителя «соляриса» начался не так неудачно, как ему казалось – он свернул к Садовому и, прибавив скорости, быстро исчез из виду. Но Сергей уже потерял к нему интерес. Его беспокоило другое.

Судя по занятиям этого товарища, если бы Сергей избавил от него мир, планета явно не обеднела бы. Хотя, кто знает, может, он хороший семьянин и отправляет заработанные деньги в приюты для бездомных животных. Потому и ездит на недорогой машине. Всё несчастным животинам. Но все же Сергею было не по себе. А что, если то видение, тот сон или как его назвать (он пока так и не выяснил, как правильно называется то явление, которое произошло с ним в детстве), были не плодом воображения, а действительно неким знаком свыше?

Нет. Это была фантазия. Фантазия его собственного больного уже тогда мозга. И не надо спихивать свои проблемы и свою вину на какое-то мифическое провидение.

Но все же любопытно. Он никогда не знал, кого убивает. Обычно это происходило более или менее спонтанно. Иногда всё проходило в бессознательной фазе, и он приходил в себя уже стоя над бездыханным телом. Бывало, что он пару-тройку дней выслеживал жертву. Но опять-таки не наблюдалось явных критериев, по которым он отбирал жертв. Мужчины и женщины. Все ли они курили? Нет, не все. Может, были пьяные? Тоже далеко не всегда. Грубили? Вот это случалось частенько (во всяком случае, те, за которыми он следил). А, так вот в чем дело. Он очищает мир от грубости. Зеленый свет – воспитанным людям. Нет, суть таилась где-то глубже. Похоже, придется поискать информацию о его «клиентах». И как? Он даже имен их не знал. Можно начать с последнего. О котором заговорили в СМИ.

***

На работе, разделавшись с бумажной волокитой и проконсультировав одну забавную ипэшницу, которая постоянно его развлекала своими чрезмерно хитроумными идеями и схемами, как снизить страховые взносы в пенсионный фонд, Сергей налил себе растворимого кофе (да! Потому что от цикория его уже воротило) и погрузился в чтение статей об убийстве в Подмосковье.

О жертве было известно немного. Это был мужчина сорока лет. Тараскин П.И. Работал менеджером в магазине автозапчастей. При этом у самого не было ни автомобиля, ни прав. Не был женат. Родственники остались в Ростове, откуда он родом. Жил неподалеку от места убийства. Снимал квартиру.

Сергею этого явно было мало. И всё? Но где зацепка? Чем он ему не понравился? Может, тоже грубил всем вокруг.

Сергей побарабанил пальцами по столу, после чего решил позвонить автору статьи, в которой были наиболее подробные сведения о жертве.

Он нажал кнопку на интеркоме:

– Юлия Яковлевна, не отвлекаю?

Интерком прошуршал в ответ.

– Вы можете связать меня с одной журналисткой?

Он назвал секретарю издание и фамилию журналиста.

Меньше, чем через полчаса журналист сама позвонила ему. Это оказалась очень разговорчивая молодая девица, которая была в восторге от серийных убийц и особо это не скрывала.

Да, можно получать восторг, вникая в детали, изучая истории, но вряд ли она получит удовольствие, если ей придется принимать участие в самом действии. Хотя. Зависит, конечно, в какой роли она будет выступать. А вообще получают ли жертвы удовольствие? Бывают ли такие? Мазохисты, например.

Сергей мысленно проиграл в голове лица тех, кого он помнил в момент убийства.

Нет, пожалуй, удовольствия там не наблюдалось. Ну… если только очень специфическое.

– А собственно, почему вы интересуетесь им? – спросила его журналистка на десятой минуте разговора, большая часть которого исполнялась соло.

«А я-то думал, что журналисты в основном задают вопросы», – заметил он про себя, слушая веселый щебет девушки в трубке. Вслух он сказал:

– Объясню. Я – адвокат. Ко мне обратился клиент, который был связан с жертвой и всем этим делом. Подробности? Пока, к сожалению, не могу вас в них посвятить. Может быть, позже, когда дело будет закрыто. И, разумеется, с согласия клиента. Но я буду вам чрезвычайно признателен, если вы сможете сообщить мне полное имя-отчество этого Тараскина, а также адрес квартиры, в которой он жил.

– Да можно, в принципе, раз вы адвокат, – дружелюбно откликнулась девушка. – Запишите?

Зажав трубку между плечом и ухом, Сергей взял листок для заметок и мелкими каракулями записал адрес.

– А вы сами там были? – поинтересовался он.

– Где? На месте преступления? – уточнила журналистка.

– Нет. В квартире.

– Да, была. Он снимал на двоих, с одним парнем из Ростова. Я поболтала с этим парнем, но он мне ничего особенного не сказал. Только, что Тараскин этот был очень жадным, каждый вечер пил пиво и частенько хамил. Ну, как-то про умершего такое писать… Сами понимаете. Меня вообще удивило, что он так зло о нем отзывался. У меня тоже соседка не очень по характеру, но, мне кажется, если бы она стала жертвой маньяка, я бы не стала говорить о ней плохо.

«А если бы ты стала жертвой?»

Сергей улыбнулся. И резко одернул себя. Хватит этих игр!

– Я, честно говоря, даже подумала, может, это он его убил… Я бы провела расследование, но мне редактор не разрешает, – пожаловалась журналистка.

– Думаю, не стоит, – заметил Сергей. – Мне кажется, это опасно. Ведь, если он действительно убийца, а вы его раскроете, он, ну, понимаете…

– Типа, убьет меня? – весело спросила девушка.

– К примеру, – осторожно согласился Сергей.

– Я ведь журналист, – сообщила она ему успокаивающе, как бы напоминая, что у нее есть страховка на все случаи жизни.

Сергей чуть было не рассмеялся в голос.

– Ну да, – снова согласился он. – Ладно, я, пожалуй, съезжу к нему. Большое спасибо за помощь.

Ехать уже не имело смысла. Он выяснил, всё, что хотел. Человек, с которым Тараскин жил в одной квартире, земляк, между прочим, после зверского убийства отзывается о нем, мягко говоря, нелестно. Это показательно.

И что. За это его убивать?

«Но я же не приговор выношу. Я просто пытаюсь выяснить, какая у меня система, – оправдывался Сергей перед собой. – Если она вообще есть. Должна быть. У всех маньяков есть система. А я один из них».

И все же. Один человек –не показатель. Он должен узнать о других.

Глава 8. Следователь

«Пора заводить инстаграм», – подумал Андрей, разглядывая фотографию жертвы. Тело нашли через четыре дня после убийства. Не самое приятное зрелище. Андрей рассматривал фотографии уже минут тридцать. Материалы он позаимствовал и помнил, что до полудня их надо вернуть.

В кабинет без стука вошел начальник. Майор был старше Андрея, и теперь с нетерпением ожидал выхода на пенсию. Следить за весом при таком безумном рабочем графике ему не особо удавалось, в последнее время раздражало высокое давление, а снижаться ему, имея в распоряжение такого сотрудника, как Андрей, было не с чего. Нет, с одной стороны, Андрей ему нравился. В последние пятнадцать лет людей, работавших за идею, почти не осталось, и на Андрея он посматривал со смешенным чувством уважения и раздражения. Уважение вызывало стремление следователя всё сделать правильно. Собственно, причина раздражения заключалась в том же, но сюда добавлялся еще и совершенно несносный характер подчиненного, которому в запале сам черт был не брат. А запала было не занимать. Андрей походил на уголь в мангале, пропитанный жидкостью для розжига, от которой неслабо разит соляркой, – чиркни и полыхнет.

– И чем это занимаешься? – настороженно спросил майор.

Андрей продолжал разглядывать фотографии.

– Да вот, изучаю, – неопределенно промычал он.

Майор, придерживая одной рукой живот, перегнулся через стол, чтобы взглянуть на снимки.

– Это ведь менеджер, – удивился он.

Андрей оставил это замечание без ответа.

– Андрей, своей работы у тебя нет? – в голосе майора чувствовалось напряжение.

Андрей, не отрываясь от фотографий буркнул:

– У меня перерыв.

– Вот как? – майор сложил руки на животе. – А ты в курсе, что в перерыв положено отдыхать? Или хочешь заработать нервный срыв от перенапряжения?

– Не заработаю, – вновь буркнул Андрей.

Майор уже забыл, зачем вообще зашел к подчиненному. Он помолчал, сжав губы, посмотрел на лысеющий лоб Андрея, ожидая, что тот оторвет глаза от трупных пятен и соизволит посмотреть на него. Но Андрей не собирался этого делать. Он не обязан смотреть на этого упыря, пусть хоть чечётку отбивает.

– Андрей, а теперь на меня посмотри, – не выдержал майор.

Андрей с равнодушным видом поднял взгляд к начальству.

– Послушай, это дело Володи и Стаса, – терпеливо начал разъяснять майор. – Когда я решу, что пора заменить Стаса тобой, тогда будешь изучать их материалы. Занимайся своей работой. У тебя план в этом месяце опять не выполнен, – начальник старался говорить спокойно, но глядя в нарочито скучающее лицо Андрея, начинал выходить из себя.

– Вы хотите, чтобы я, как Стас, занимался тем, что сам фабриковал и закрывал дела ради статистики? – Андрей медленно поднялся из-за стола, сжав зубы.

– Я хочу, чтобы ты выполнил план! – рявкнул майор и вышел, несильно, но жестко хлопнув дверью.

Андрей сел за стол и вновь принялся изучать фотографии. Вдруг с раздражением отбросил их, откинулся на стуле, постукивая пальцем над губой.

Он прекрасно знал, что майор не одобрит его интерес к делу о серийнике, – а что это была серия, пусть и прерывистая (между последними двумя убийствами прошло чуть больше трех лет), следователь не сомневался. Дело было у Володи. И если ему не удастся найти этого психопата, а при таких скудных данных, скорее всего не удастся, то его достаточно легко будет уговорить скинуть это дело при первом удобном случае. А вот если каким-то образом Андрею удастся забрать его в свои руки, он не отпустит убийцу до тех пор, пока этот псих не сядет. И, конечно, майору в условиях нынешней жёсткой статистики и бюрократии такие идеалисты даром были не нужны.

Андрей и сам видел, что он не может выполнять план, он просто не в состоянии в такие короткие сроки по-настоящему расследовать дела. Его раздражало, что коллеги занимаются ерундой, лишь бы привести в порядок бумаги. Какая-то мелкая коррупция, торговля без лицензии, – черте-что, когда по району ходят насильники, воры и, как теперь выясняется, серийный убийца.

Он хотел это дело. Больше всего на свете он хотел доказать, прежде всего самому себе, что он чего-то стоит, что он настоящий следователь, борец со злом, а не просто удачно занявший кабинет блатной. И вот теперь представился такой случай. Если бы он смог забрать это дело у Володи… Володя бы отдал за милую душу, какие вопросы, но майор этого точно не допустит.

Андрей несильно хлопнул ладонью по столу. Придвинул папку с материалами и принялся изучать документы. Дела еще не объединили, но Андрей знал, что работал один человек. Если такого урода вообще можно назвать человеком. Он при первом просмотре понял, что все три убийства совершило одно лицо. Пусть и разными способами. В его районе безнаказанно разгуливает маньяк, серийный убийца. Да, все три жертвы были мужчинами, но кто знает, может приняться за женщин и детей.

Он подумал о том, что жена, когда везет дочку к бабушке, проходит через этот лесок, подходя к электричке. Там обычно пустынно. Редкие велосипедисты, иногда районные алкоголики – в особо погожие деньки. И этот подонок.

Хотя в каком-то смысле и не совсем подонок. Во всяком случае, все три жертвы при жизни были малоприятными людьми. Оба зарезанных, так или иначе, были связаны с автомобильным бизнесом. Один – менеджер по продаже запчастей, второй работал в жульническом сервисе на дороге.

Автомобилист?

А вот третий не вписывался в эту компанию. Он был преподавателем в одном уважаемом ВУЗе. И, как выяснилось, брал взятки со студентов, чтобы они могли сдать его предмет. Профильный предмет, без которого невозможно перейти на следующий курс. С парней брал деньгами, ну а студенткам предлагал, так сказать, скидки.

М-да. Рыбак рыбака. Урод на уроде и уродом погоняет.

Значит, этот товарищ следит за ними, выясняет, чем они занимаются, и, поняв, что клиент заслужил наказание, приводит приговор в исполнение. Молодец, ничего не скажешь. Кто без греха, пусть первым бросит в меня камень. Видимо, считает себя посланником божиим. Карающей рукой.

Религиозный фанатик?

Надо бы посмотреть соседние участки. Вряд ли он ограничился тремя жертвами. Только кто ж Андрею позволит это сделать?

«Занимайся своей работой», – вспомнил он слова майора.

Он раздраженно сгреб документы, аккуратно сложил в папку и пошел в кабинет Володи.

Глава 9. Кто эти люди?

Сергей изучал странички в соцсетях, звонил знакомым юристам, адвокатам, в налоговую. Проще говоря, собирал информацию о собственных жертвах. Хотя бы о тех, имена которых знал. Их было не так много. Чем усерднее он искал, тем больше брови его ползли вверх.

Настасьина Инга Адольфовна. Вот это имя! Была настоящим местечковым наполеоном. Держала свою семью в черном теле буквально. Дочку с малых лет отправляла под различными благовидными и не очень предлогами в больницы, а сама выбивала у государства пособия. Даже каким-то образом добилась пособия по инвалидности. Мальчика била. Регулярно. Соседи неоднократно жаловались в службы. Но ничего не менялось. Заставляла его делать всю женскую работу. Только женскую. Стирать, выбрасывать мусор, мыть посуду, шить, вышивать. Никакого общения со сверстниками. Ее соседка выложила в фейсбук историю про то, как эта Инга Адольфовна (имена были изменены, но Сергей понял, о ком речь) увидела в окно своего сына, играющего в футбол, вышла во двор, при всех сняла с него штаны и выпорола ремнем. Мяч выбросила на проезжую часть.

Сергей вспомнил, как мать гонялась за ним по дому с молотком. Он не мог убежать, потому что на улице уже несколько дней бушевала метель, а он еще не успел расчистить тропинку. Причиной было то, что он не принес воды из колодца, а ей хотелось пить после вчерашнего.

– Я снег должна жрать по-твоему?! Так ты с матерью?! Сам и будешь его жрать!

Во время погони она выронила молоток, и теперь, схватив его за шиворот, головой засунула в пухлый колючий сугроб у двери.

Сергей потрепал волосы, стряхивая фантомный снег.

Следующим шел Васюкин Антон Сергеевич. Районный алкаш, бил жену смертным боем, а когда та сбежала с ребенком, нашел ее и нанес увечья, в результате чего та получила инвалидность, но, в отличие от дочери Инги Адольфовны, вполне реальную. Было заведено уголовное дело, и Васюкину дали два года условно.

Теперь в памяти возник один из материных сожителей, который…

Не отвлекаемся. Дальше.

Дальше шла пожилая дамочка, занимавшаяся разливом технического спирта по бутылкам, на которые наклеивалась этикетка «Джек Дениелс», и алкоголь уходил на продажу. Она же поставляла воду в детские сады.

Еще был мужик, который сжег конюшню своего соседа. Погибли все лошади и пьяный сторож. Владелец конюшни после этого повесился.

Сергей смог найти информацию только о четверых из десяти, имена которых были ему известны. Хотя уже эти четверо были показательными случаями в его картотеке.

Еще троих он нашел в Одноклассниках, но никакой резонирующей информации там не наблюдалось. О тех четверых он узнал через своих коллег, юристов разных профилей. Но они могли дать информацию только в том случае, если личность хоть как-то затрагивала кодексы – гражданские, административные, уголовные. Они не могли сказать, приятные ли были эти люди, остались ли их дети сиротами, разбились ли сердца их близких.

Вообще, тот факт, что никто никогда не заявлял о пропавших, говорил о том, что разбитых сердец, скорее всего, не было.

Пропал из жизни неприятный сосед/родственник/коллега. Да и черт с ним.

А финансы?

Но он уже кинул список своему коллеге, занимающемуся банковскими операциями. Пока тот ничего не сказал.

«Может в полицию обратиться? Пусть помогут мне найти моих жертв», – Сергей улыбнулся этой мысли.

Он уже обратился в полицию, хотя пока этого не осознавал.

Глава 10. Не ходи туда, там крокодил

Старший следователь Владимир вертел в руке фотографию убитого Тараскина, ожидая, когда откроют дверь. Андрей и Стас стояли позади.

Андрей разглядывал обшарпанный подъезд. Оконные рамы были заменены на пластиковые, и стояли новенькие батареи. Все это контрастировало с облупившейся краской и застоявшимся запахом табачного дыма. На лестнице постоянно курили, подтверждением чему служила помятая пивная банка на подоконнике, набитая окурками.

Стас – помощник следователя – уныло водил пальцем по экрану смартфона. Все трое были в штатском.

Дверь открыл, опасливо на них поглядывая, молодой мужчина, не старше тридцати, спортивного телосложения.

– Анатолий Анатольевич, верно? – Владимир приветливо улыбнулся.

Мужчина кивнул.

Владимир поздоровался, представив себя и своих коллег, и сказал, что хочет поговорить по поводу убийства соседа.

– А, сейчас, я только оденусь, – неуверенно сказал мужчина, на котором были шорты и майка.

– Ехать никуда не нужно, – остановил его Владимир. – Можно у вас поговорить. Если вы не против, конечно.

Андрея всегда поражала в старшем товарище эта вежливая манера общения. Он никогда не видел и не слышал, чтобы Володя кому-то грубил или даже просто повышал тон. Из них мог бы получиться отличный тандем – добрый и злой следователь. Жалко, отделы разные. Андрею и так еле удалось уговорить начальство отпустить его на этот допрос. Место убийства он вообще сам смотрел, после работы пошел, хорошо хоть представлял, куда идти нужно. Так-то, Володя со Стасом вдвоем должны были на допрос ехать.

Андрей взглянул на Стаса.

«Тот еще работник. В смартфоне улики что ли ищет? В приложении».

Анатолий вновь неуверенно посмотрел на них.

– А там протокол, записи всякие вести разве не нужно?

– Да, с вашего разрешения, мы включим диктофон. И, конечно, будем вести протокол, – Володя повернулся в сторону Стаса, который уже убрал смартфон в карман и устало смотрел на Анатолия.

– А, ну хорошо, если так можно, я только за, – Анатолий открыл дверь шире, приглашая их войти.

Все трое пошли за ним на кухню.

– А то ведь вы увезете, а обратно-то своим ходом, – засмеялся он.

– Ну, зачем же так, – в тон ему ответил Владимир, и без перехода спросил. – Здесь одна комната, правильно?

Анатолий кивнул.

– Посмотрим комнату? Ордер мы не выписывали, но если вы позволите просто взглянуть, – Владимир как будто извинялся.

На самом деле, ордер был, на всякий случай. Андрей об этом знал. Но такая уж у Владимира была тактика. Не хотел пугать свидетелей излишними бюрократическими формальностями. Если артачились, тогда конечно, бумага извлекалась на свет божий.

– Да конечно, без проблем! – Анатолий открыл дверь в комнату.

Комната была в бабушкином стиле. Старый потрескавшийся паркет, чугунная батарея, стыдливо прикрытая долгополым выцветшим тюлем, за тюлем пепельница на подоконнике. Доисторический шкаф с зеркалом посередине. Один диван возле двери, один – у окна. На дальнем – аккуратно заправленная пледом постель, на другом – раскиданное одеяло, смятая простынь. Неизменный ковер на стене.

– Который ваш? – как бы из простого любопытства спросил Владимир.

Анатолий показал на заправленный диван у окна.

– Понятно. Курите?

– Нет.

Володя повернулся к Стасу.

– Стас, сделай опись пока, а мы пойдем на кухню, поболтаем. В ванную потом заглянем. Тут ведь совмещенный санузел? – обратился он уже к Анатолию.

– Да, то есть, нет, раздельный, – как ни был Владимир приветлив, Анатолий все равно чувствовал себя не в своей тарелке, возможно из-за Андрея, который своим пристальным хмурым взглядом портил Владимиру всю миролюбивость.

Они прошли на кухню. Андрей понял, что может делать что угодно, только не мешать. Пока Володя заполнял стандартный бланк, выясняя у Анатолия его данные, Андрей вернулся в комнату.

Стас неторопливо писал в блокнот и фотографировал все детали. Андрей двумя пальцами приподнял уголок небрежно висевшей на стуле футболки-поло.

– «Лакоста». Неплохо так, – заметил он вскользь.

– Думаешь – убитого? – без интереса спросил Стас.

– Ну, точно не соседа. В нее два таких как он поместится.

– Красиво жить не запретишь, – отделался Стас шаблонной фразой.

«А вот помешать можно», – цинично подумал Андрей.

Он вернулся на кухню, где Анатолий, уже расслабившись, – наверное, в отсутствии Андрея, – рассказывал Володе о том, какой паршивый человек был его сосед.

Андрея это не особо удивило. Даже на фотографии по искаженному лицу жертвы было видно, что при жизни человек был неприятный. Андрей неплохо разбирался в физиогномике и умел считывать характер. Признаться, он редко встречал по-настоящему приятные лица, но менеджер сразу вызвал у него резкое отвращение. Рассказ Анатолия только подтверждал мнение Андрея об убитом.

Он пригляделся к лицу свидетеля. Обычный парень. Работает. Жена в Ростове. Деньги туда отправляет. Не курит, не пьет, только, может, изредка пивка с ребятами. Не дурак. Обычный. На патологического вруна не похож. Андрей знал, что Владимир его еще будет проверять, и не такой он следователь, чтобы только по одному ощущению вычеркнуть человека из списка подозреваемых, но Андрей уже знал. Анатолий – не маньяк.

– Хорошо, – сказал Владимир, записав слова свидетеля. – Я задам стандартный вопрос – видели ли что-нибудь необычное, странное в тот день или, может быть, накануне?

Анатолий всерьез задумался.

Он видел в тот день, как по двору пробежала черная кошка, которую он там никогда не замечал прежде, но решил следователям об этом не говорить.

– Да нет, наверное, ничего такого, – он пожал плечами.

– Понятно, – Владимир протянул ему свою визитку. – Вот, возьмите. Это мой личный телефон. Если вдруг вспомните что-то – звоните смело. Хоть в час ночи.

Анатолий кивнул.

– Ладно, – он убрал визитку в карман шорт.

Проводил их до двери, сохраняя выражение глубокой задумчивости на лице. Все трое попрощались и вышли.

Володя и Стас спустились по лестнице, Андрей чуть задержался, рассматривая надписи на стене, среди которых цензура была не в почете.

Дверь снова открылась, из нее выглянул Анатолий с озабоченным лицом. Увидев Андрея, он растерялся, но, все же решился и сказал:

– Извините…

Андрей повернулся к нему:

– Да. Что-то вспомнили?

– Ну, да, возможно, – Анатолий чуть поморщился. – Дня за три до всего этого, у нас по двору возле гаражей ходил какой-то мужчина. Немного необычно выглядел. Деловой костюм, портфель такой дорогой, ну вроде крокодиловой кожи. В смысле, для нашего двора странновато смотрелся.

Андрей кивнул.

– Не знаю, имеет ли значение, просто… – Анатолий замялся.

– Все правильно. Очень хорошо, что сказали, – успокоил его Андрей.

Анатолий кивнул и закрыл дверь.

Андрей поспешил вниз, чтобы рассказать об этом Владимиру.

Владимир и Стас дожидались его на улице.

– Крокодиловый портфель? – удивился Володя. – Представляю себе это зрелище.

Андрей и сам представил. Они стояли на потрескавшемся асфальте, который и асфальтом-то по-хорошему назвать нельзя было, между двухэтажным домом с облупившейся бежевой краской и ржавыми рядами гаражей. В стороне расположилась песочница, над ней на веревке, натянутой между двумя покосившимися металлическими столбами, висело белье. Неподалеку стояли два барака. Крокодиловый портфель был эффектным дополнением к этой картинке, ничего не скажешь.

Глава 11. Звоночек

Прошло больше года от последнего всплеска раздражительности Сергея, когда он следил за водителем «соляриса». За это время его мистер Хайд ни разу не просыпался и не давал о себе знать. Это вселяло надежду. У него исчезли головные боли, и совсем не хотелось курить. Даже открылось какое-то доселе неведомое ему дружелюбие. Раньше Сергей только изображал его. Изображал очень хорошо, нередко люди называли его хорошим другом, человеком, на которого можно положиться в трудные минуты. Но прежде это была только маска. А теперь Сергею действительно нравилось вести беседы с Самуилом Аркадьевичем, его всерьез заботило, что сказал ветеринар, после того как Лора, чихуа Самуила Аркадьевича, съела ночью коробку конфет, он искренне радовался свадьбе дочери Юлии Яковлевны, и ему на самом деле стало интересно, как продвигаются дела у Димы в его новом проекте.

С Димой они теперь разговаривали, как настоящие друзья. Сергей даже немного рассказал ему о своем детстве в деревне, но того привел в такой ужас рассказ о том, как мать заживо сварила курицу, что больше о деревне Сергей не распространялся.

Он сидел в кабинете, изучая документы.

– Сергей Сергеевич, к вам Надежда Петровна, – голос секретаря вывел из задумчивости.

Пришла его любимая ипэшница.

– Сергей Сергеич! – дама, укутанная в долгополое пурпурное платье, как в саван, взирая из-под шляпы в тон платью, молитвенно сложила руки. – Только вы сможете меня спасти! Я погибаю!

Сергей улыбнулся и, обойдя стол, предложил даме кресло.

Усевшись напротив, он еще раз ей улыбнулся. Искренне.

– Ну, давайте вас спасать. Рассказывайте.

– Ах, это какой-то тихий ужас. Триллер! – она закатила глаза и прижала руки к сердцу. – Вы знаете, что на мне ничего нет. Гола, как церковная мышь. Всё на моем муже. Конечно, мы не оформляли свои отношения в ЗАГСе.

– Нотариальный договор, я помню, – кивнул Сергей.

– Так вот. Вчера мне пришло письмо от судебного пристава, что мой муж… Мой муж! Должен почти пять миллионов… Ах!

Без какого-либо стеснения, она достала из сумочки флакончик с нюхательной солью и пару раз потянула носом над пузырьком.

– Господи, они наложили ограничения на нашу квартиру. Ту, которая в Коломенском.

Она с выражением первобытного ужаса посмотрела Сергею в глаза, как бы не видя его, и прошептала:

– Что же теперь будет?

Сергею стоило больших усилий сдерживать улыбку.

– Документы принесли? – спросил он, стараясь быть строгим.

Она засуетилась, доставая откуда-то из-за платья портфельчик и вытаскивая документы.

– Да-да-да… Вот тут всё, всё есть. Разберитесь, голубчик, выручите из беды.

Сергей полистал бумаги.

– Я думаю, что они подозревают нечистую схему и запугивают вас. При беглом взгляде могу сказать, что вынесение ограничений неправомерны, но, конечно, нужно разбираться.

Надежда Петровна покусала губы, поерзала в кресле, вздохнула и прошептала:

– Сергей Сергеевич. Постановление вынес Тверской суд.

– Понятно. Это не страшно.

– Правда?

– Конечно. У меня там хорошие отношения с судьями. Не Конева, случайно, выносила постановление?

– Она, – кивнула дама.

– Так вообще прекрасно, – сказал Сергей, захлопнув папку.

Надежда Петровна радостно подпрыгнула на стуле и хлопнула в ладоши от счастья.

Сергей сделал серьезное лицо.

– Подождите радоваться, – прервал он ее восторг. – То, что шансы хорошие, еще не гарантирует стопроцентный результат. Я сейчас внимательно изучу ваше дело, и, если все хорошо, позвоню Коневой. Скорее всего, подадим апелляцию. Мы еще успеваем.

Надежда Петровна приложила к груди руку, усыпанную массивными перстнями, и закатила глаза.

– Сергей Сергеевич! Вы мой герой!

Сергей предостерегающе поднял палец. Она тут же всплеснула руками – молчу-молчу, – поднялась и, как большое пурпурное облако, выплыла из комнаты.

Сергей позволил себе наконец усмехнуться и стал листать документы. По всей видимости, ему удастся снять ограничения и вообще отменить этот нелепый долг.

Тот факт, что Надежда Петровна вела серые схемы, нисколько не беспокоил Сергея. Он знал, как ее любил муж, хотя здесь была меркантильная причина, но главное – внуки. Они просто обожали бабушку.

Вошел Самуил Аркадьевич. Он аккуратно прикрыл за собой дверь.

– Что, в трудах аки пчела? – поинтересовался он.

– Да у Надежды Петровны тут проблемка, – объяснил Сергей.

– Надеюсь, ничего серьезного? – обеспокоенно спросил директор.

– Нет, ерунда.

– Это ха-ра-шо, – Самуил Аркадьевич уселся в кресло напротив Сергея чуть боком и положил левую руку на стол.

Сергей посмотрел на него, ожидая рассказа о чихуа.

– А я вот, знаешь, тут подумал. Всё взвесил, – начал Самуил Аркадьевич. – Возможно, я тороплюсь, но хочу, чтобы у тебя была, как это сейчас модно говорить, дополнительная мотивация.

Сергей вопросительно посмотрел на Самуила Аркадьевича, догадываясь, на что тот намекает.

– Сережа. Ты ведь знаешь мою вторую контору на Рождественке?

– Конечно, – кивнул Сергей.

– И Лихачева ты помнишь?

Лихачев был заместителем Самуила Аркадьевича во втором офисе.

– Видел пару раз.

– Ну, так вот. Этот шельмец все сбежать от меня хочет, – продолжал директор. – В Англию надумал уехать. Но я ему сказал: пока замену не найду, развивай в себе патриотизм.

Сергей улыбнулся.

–Я думаю, в целом, ты уже готов, только паре вещей тебя обучить, – заявил юрист. – В пять соберемся у меня в кабинете, Владик и Максим введут тебя в текучку по своим делам, и ближайшее время ты будешь их курировать. Если все пройдет гладко, месяца через три станешь мной на Рождественке. Устраивает тебя?

Сергей распустил улыбку до ушей.

Впервые за много месяцев он улыбался не совсем искренне. Карьерный рост. Он, деревенский дурачок, в двадцать семь лет уже заместитель самого Самуила Аркадьевича, матерого юриста, прошедшего девяностые. Но. Ведь теперь он не будет появляться в этом офисе, не будет видеть Юлию Яковлевну, которая стала ему почти как старшая сестра. И вообще, тут он чувствовал себя по-настоящему хорошо. Да и с Самуилом Аркадьевичем они будут встречаться гораздо реже. А хотелось ли ему этого? Нужна ли ему эта карьера? Конечно, нет. Но, с другой стороны, работы прибавиться, а для Сергея это безусловно хорошо.

– Ну как, подходит тебе мое предложение? – повторил директор.

– Конечно, подходит! – Сергей снова радостно улыбнулся.

– Вот и замечательно. Да ты не грусти. Знаю, о чем ты думаешь. Мне и самому с тобой не хочется расставаться. Но мы ведь приходим в этот мир по одному. И должны делать свое дело. А все эти дружеские привязанности, это так, приправа.

Сергей усмехнулся.

– Да, похоже на то, – согласился он.

– Вот и молодец. А теперь, давай, не подведи меня. В пять жду тебя в своем кабинете, – Самуил Аркадьевич легонько шлепнул по столу и вышел.

Сергей вернулся домой в девятом часу. По дороге он зашел в кафе и взял ужин с собой. Он здорово проголодался и устал. Три часа слушать про хитросплетения земельного кодекса. И это всего по одному делу. Да, земля – дело сложное.

Но и усталость и голод были приятны. Сергей разложил ужин на кухонном столе, с удобством устроился на табуретке, потом мечтательно посмотрел в левый верхний угол, встал и достал из шкафчика полбутылки красного вина, налил себе треть стакана.

– Ну, ваше здоровье, – прошептал он, поднимая стакан.

Из прихожей донесся нарастающий звонок телефона. Сергей забыл достать мобильник из кармана куртки, которую повесил в шкаф. Судя по тому, что он услышал телефон, звонили давно и настойчиво.

«Наверно, прихватил какие-то документы Владика», – подумал Сергей, поставил стакан на стол и пошел за телефоном.

На экране высветилось одно слово: «Мать».

Внутри все похолодело, руки задрожали. Он быстро провел пальцем по экрану, телефон не среагировал, провел еще раз.

– Алло.

– Ты чего там, дрочишь? Забыл, как трубку брать? – резанул голос матери.

Его передернуло.

– Прости, мам, я не слышал, – начал оправдываться он.

– Не слышал он, конечно. Небось, СПИД там уже схлопотал себе, вот ухи и не слышат.

Сергей облизал губы.

– Так. Вот что. Я по делу звоню, – перешла мать на деловой тон.

Без дела она никогда не звонила.

– Помнишь гроб, который стоит на чердаке? – спросила она.

– Да.

– Замечательно. Память еще цела. Ну, вот приедешь и достанешь мне его, – скомандовала она.

– Господи, мам, ты что?! С тобой все хорошо? Ты заболела? – испугалсяСергей.

– Вот как был дебилом, так и остался. Не делает Москва людей из дебилов. Не-де-ла-ет. Гроб нужен соседке нашей, Тамарке. Померла она. Денег естественно нет там ни у кого. Во всяком случае, на похороны.

Она крякающе хохотнула.

– Я им свой гроб отдам. Все равно он уже подгнил. А ты мне новый купишь. Чай, не бедствуешь там, – заметила она.

– Так как же я…

– Завтра чтоб был. Утром. Все понял?

– Да… но… там что, никого нет, кто может этот гроб достать? – он даже сам испугался своей дерзости.

– Так, я пОняла, ты там совсем обнаглел. Я тебе сказала завтра утром быть дома.

Разговор прервался. Сергей стоял весь в холодном поту. Во рту пересохло.

Он пошел в ванную, быстро скинул с себя одежду и встал под холодный душ, с жадностью глотая холодные струи.

Выйдя из душа, оделся, посмотрел расписание. Через два часа шел автобус от Тушинской. Взяв куртку, он быстро вышел из дома.

Стакан с вином и остывающий ужин остались на кухонном столе.

На Тушинской Сергей купил себе гамбургер, но так и не притронулся к нему за всю поездку.

Глава 12. Мать

Как у всякой матери, у Любови была ментальная связь с сыном. За это она его и не любила. Чем-то задним она чувствовала, что он – продолжение ее самой. А самой себе она не слишком нравилась. И хотя Любовь была властная и сильная женщина, она считала себя ущербной, никчемной, туповатой. Ей так внушили в детстве, и она прожила с этой уверенностью все свои сорок четыре года.

В четвертом часу утра Сергей вышел из автобуса на трассе и за полчаса по тропинке дошел до деревни.

Около шести из деревни выезжали только три машины, по-видимому, спешившие на работу в Тверь. Остальная часть населения спала. Хозяйством почти никто не занимался. Большинство населения разъехалось по городам или спилось.

Сергей подошел к калитке. Трава белела инеем августовского утра. Деревья струились черными лентами по небу. Было еще темно. Сергей замерз, пока шел через лес, одежда намокла. Волосы слиплись. Он стоял и смотрел на свой покосившийся дом с облезшей зеленой краской и пятнами разнокалиберного шифера на крыше. Двор, как и прежде, был в бурьяне, приникшем к земле и пожухлом, по случаю прошедшего жаркого лета.

Юрист? Москва? Ценит начальник? Ты никто. Вот твое место.

Он посмотрел себе под ноги, потом приподнял калитку и открыл ее. Это привычное движение врезалось в его сознание.

Мать еще спала. С огромной русской печи, занимавшей добрых две трети комнаты, разносился ее гудящий храп с присвистом. Такой знакомый. Она и в его детстве редко просыпалась раньше полудня. Только во времена особо сильных запоев, бывало, вставала еще до зари. Злая.

На столе было пусто, если не считать полной полулитровой банки окурков. Дом не проветривался, и сигаретный дым резал глаза. Сергей зажал себе рот рукой, чтобы не закашляться. Он совсем отвык.

Переодеться было не во что. В доме холод. Мать даже зимой топила не каждый день, по причине отсутствия дров, что уж говорить про середину августа.

Он зашел за печку, где по-прежнему стоял сундук с наваленными на него драными ватниками – его постель. Сел на сундук и стал энергично тереть брюки и куртку, чтобы высохнуть.

Немного согревшись, Сергей пошел в сарай, стоявший на другом конце двора. Сарай пришел в еще более унылое состояние, чем раньше. Он давно уже был кособоким, теперь же столбы повисли почти в горизонтальном положении, крыша обвалилась.

Да. Здесь его и посетило то видение. Не просто видение. Послание, руководство к действию. Разве можно ему противиться? Сергей потряс головой, отгоняя нелепые предрассветные мысли и быстро нашел то, что искал – старую деревянную лестницу без двух ступенек.

С её помощью он скоро очутился на чердаке. Отряхнувшись от пыли и паутины, он вглядывался в темноту. В сумерках проступали очертания гроба. Телефон почти сел, но фонарик еще можно было включить. Гроб стоял точно посередине с закрытой крышкой. Мать купила его себе как-то раз, когда работала. Ему тогда было лет шесть. Сказала, что в этом гробу он будет ее хоронить. Прежде здесь стоял гроб, который купила себе бабушка. В нем ее увезли на кладбище.

Он подошел к гробу, намереваясь его открыть, и взялся левой рукой за крышку.

Там бабушка.

Да что с тобой такое?

Сергей открыл крышку. В углу гроба уютно расположилось мышиное гнездо.

Он стал вычищать его рукой. На первом этаже что-то зашуршало, через пару минут по лесенке кто-то быстро поднялся, Сергей обернулся, готовясь встретить незваного гостя, кто бы это ни был. В глаза ему ударил свет фонарика.

– Какого мать его хрена лазиешь тут?! Щас ты у меня получишь, упырь! – прорычал незнакомый голос.

Сергей, загораживаясь от фонарика рукой, отозвался:

– Спокойно-спокойно. Я Любин сын. Сергей.

– А, – разочарованно отозвался голос, и фонарик тут же погас.

Его владелец, кряхтя, слез по лестнице и вернулся на исходную позицию внизу.

Сергей последовал за ним. В бледном свете подготавливающегося утра они рассмотрели друг друга.

Обладатель фонарика был довольно крупным, чернявым, коренастым мужиком с испитой физиономией и недельной щетиной. Черные патлы начинали седеть. Нос был когда-то сломан.

– Сергей, говоришь. Ну что ж, это хорошо, я тоже Сергей.

Он протянул руку, и Сергей неуклюже ее пожал.

– А мамка твоя говорила, что и батька твоего Серегой звали. Выходит, я тебе теперь как бы заместо него, – ухмыльнулся он.

«Незаменимых нет. Если больше двух месяцев с ней, уже, считай, долгий заход».

– Понятно, – Сергей посмотрел на его нос без выражения.

Новый отчим поскреб в затылке и пожал плечами.

– А я, ты знаешь, че-то не это самое. Любка-то мне вчерась говорила, что сынок приедет. А я че-то и не понял. Думал, мальчонка какой. А тут вон лось здоровый.

Он заржал и хлопнул Сергея по плечу.

– Я и не врубаюсь, что за ху…, в смысле, кто там по чердаку скребется. Сначала подумал, что кошка, – делился он своей логической цепочкой. – Но потом смотрю, че-то не похоже на кошку. Шумно больно. А кошки-то, они ж наоборот как бы… Бесшумные. Ну, я и решил, что ворье какое. Или бомж. Напугать-то не хотел. Ты уж извини.

– Да ерунда, – пожал плечами Сергей.

– О, молодец. Надо проще к делу подходить. Ну, пойдем мамку будить.

Они вошли в избу. Помещение по-прежнему оглушал материн храп.

– Люб! – позвал новый отчим. – Любка!

– Храу-у-у-у-у-хр-р-р-ры-ы-ы-ы, – был ответ.

– Любка, мать твою, приехал твой!

– Хиу-у-у-у-у-ур-р-р-р-р!

Мужик повернулся к Сергею, прикрыв глаза и выставив ладонь вперед – мол, не боись, ща все будет.

Он поднялся по лесенке, прислоненной к печи, на две ступеньки, осторожно приподнял драный плед, под которым спала мать, быстро обхватил одну из щиколоток рукой, второй рукой стал чесать ей ступню. Нога задрыгалась, послышался несильный визг, после чего над печкой, пытаясь высвободить ногу, показалась сама Любка, тряся нечёсаной бесформенной копной блеклых волос.

– Ай, паразит, выродок окаянный, отдай ногу!

Пытка продолжалась.

– Да проснулась я уже, прекрати!

Мужик вошел во вкус.

– Ах ты сука!

Любка свободной ногой треснула ему в рожу, он откинулся назад, отпустив, наконец, ее ступню, и грохнулся с лесенки.

Ворчливо матерясь, она стала спускаться с лесенки. «Отчим», который уже успел вскочить на ноги, смачно шлепнул ее по заднице. Она не отреагировала.

Сергей смотрел на это молча, тая неприязнь в себе, никак не показывая, зная свое место, осознавая свою никчемность, которую мать внушила ему с рождения.

Она сунула ноги в драные шлепки, один из которых был зашит бечёвкой. Прошлёпала мимо Сергея, не взглянув, села за стол, взяла сигарету из пачки, и, чиркнув старинным огнивом, прикурила, щурясь на дым.

– Ну что, мы, наконец, получили явление Христа народу? – все-таки удостоила она его приветствием.

В детстве у него были какие-то совершенно иные ассоциации с этой фразой. Но в Москве он сходил на экскурсию в Третьяковскую галерею, где подробно рассказывали о картине. И теперь эта фраза звучала не так обидно. Даже совсем не обидно. А скорее как-то нелепо. Вряд ли его мать видела хотя бы репродукцию той картины.

Мужик уселся на второй табурет. Сергей остался стоять, так как сесть было некуда. Он прислонился к бывшей когда-то белой печке.

Мать тут же протянула вперед руку с сигаретой.

– Ну, куда ты прислоняешься, идиот несчастный?! Щас же весь рукав белый будет. Совсем отвык в городе?

Сергей поспешно отошел от печки и отряхнул рукав, который действительно немного испачкался в мелу.

– Представляешь, по чердаку шарился, – то ли наябедничал, то ли просто поделился мужик с Любкой.

– Это зачем еще? – она как-то испуганно посмотрела на сына.

– Хотел посмотреть, в порядке ли гроб. Вы же еще спали, – попытался объясниться Сергей.

– Какой гроб? – мать еще сильнее испугалась.

Сергей сглотнул.

– А, ну да. Еще не проснулась, – мать тоскливо вздохнула. – Да, вот так. Живет человек, и нету.

– Все там будем, – подхватил новый «отчим».

«Ты в первую очередь», – Сергей мрачно посмотрел на него исподлобья.

– А ты его достал? – спросила мать.

– Н-нет. Не успел, – Сергей начал общипывать заусенцы у себя на пальцах.

– Ну, так достань. Надо отнести его. А то вон мечутся, ищут. Конечно, послать бы их, по-хорошему, надо. Тамарка-то сквалыгой той еще была. Я, надысь, у нее полтинник просила, так не дала. Но да ладно. Мертвых что уж попрекать. Зла не держу я.

По ее поджатым губам было видно, что держит.

– Хорошо, – послушно отозвался Сергей, как будто ему снова было десять, и сделал шаг к двери, потом обернулся.

Ему не жалко было денег на гроб для матери, но очень не хотелось задавать этот вопрос.

– А ты… – начал он, надеясь, что мать догадается, о чем он.

Мать скучающе на него посмотрела.

– То есть, гроб я сейчас отнесу, потом как…

Мать вскипела мгновенно:

– Да что ты елозишь, как по мокрому? Чего хочешь сказать – говори.

– Нет, ничего.

Он вышел во двор, обошел дом и собрался уже забраться по лестнице, как позади послышались торопливые шаги «отчима».

Он лучисто улыбнулся Сергею, показывая гнилые зубы.

– Ты это, Сереж, говорят, ведь юристом, да?

Сергей кивнул, вспоминая, сколько у него денег с собой.

– Не одолжишь? Помянуть надо, а у меня голяк полный.

Сергей быстро достал из внутреннего кармана почти высохшей куртки кожаный кошелек (подарок Юлии Яковлевны), вынул тысячерублевую купюру и отдал её своему тезке.

Глаза того загорелись удивлением и восторгом.

– Не, ну столько-то зачем. И пары сотен бы хватило, – сказал он, торопливо убирая тысячу в карман брюк.

Уже через несколько секунд шаги его зашуршали с другой стороны забора.

С гробом Сергею пришлось повозиться. Он был тяжелым и так долго стоял на одном месте, что почти прирос к полу. Сергей вспомнил, как в детстве играл, будто умер и ложился в гроб, закрывая крышку. Он мог лежать так часами, иногда даже засыпал. В гробу было очень уютно. Порой он представлял, что лежит в обнимку с мамой – спокойной, доброй, не пьяной. Правда, он не помнил, была ли она когда-нибудь такой.

Он нашел веревку, обвязал гроб поперек и вдоль, как торт. Второй конец веревки перекинул через центральную балку, выходившую наружу. Подергал – крепко. Да, однажды такое «крепко» его уже подвело. Он осторожно вытолкнул гроб из окна, твердо держа второй конец веревки, но не рассчитал, веревка выскользнула у него из рук, и тяжеленный ящик грохнулся оземь, уткнувшись острым концом в землю, успев перед падением чиркнуть по лестнице и повалить ее.

Сергей посмотрел на творение своих рук. Гроб с тянущейся от него веревкой, как поверженный воздушный змей, и лестница лежали на земле.

Как спрыгнуть с десятиметровой лестницы и не разбиться?

Он тихо выругался про себя. В доме послышалось шебуршание.

Господи, сейчас придет мать и увидит, что он уронил гроб!

Не раздумывая, он прыгнул. Опавшие золотые листья и клубок сорняков смягчили падение, но все равно было довольно больно. Он вскочил и положил гроб так, как будто только что аккуратно спустил его на веревке. В этот момент из-за угла появилась мать.

– Ты чего тут устроил? – с подозрением спросила она.

– Ничего, все нормально. Вот, опустил, – шумно выдыхая, отчитался он.

– А лестница чего валяется? – не успокаивалась мать.

Черт, про нее он забыл.

– Положил, чтобы унести, – объяснил сын.

– Куда унести, дебил? А если на чердак кому-то понадобится? – она слегка постучала пальцем себе по лбу.

– Но…

– Что «но». Поставь обратно, – приказала мать.

Сергей быстро поставил лестницу вертикально.

– Идиот, – прошипела мать и ушла в дом.

Сергей выдохнул.

Вскоре явился какой-то извилистый и зыбкий сосед, с которым они вдвоем дотащили гроб до нужного дома. Народу на поминках было не так уж мало, в основном, люди за пятьдесят и несколько алкашей Сережиного возраста. Он их не знал.

Помянули.

На Сергея смотрели доброжелательно, но при этом как-то настороженно. Он никого здесь не помнил.

Когда он шел обратно, из-за угла вырулила болотная куртка маминого сожителя. «Отчим» радостно помахивал бутылкой водки. Навстречу ему выскочила дворняжка – учуяла колбасу, торчащую из кармана. «Отчим» поманил ее колбасой, и, когда она приблизилась, со всего маху дал ей ногой по носу. Дворняга взвизгнула и стремглав унеслась.

«А ведь вот мое отличие от других маньяков. Я никогда не мучил животных. А вот тебя я бы ткнул пальцем в глаз», – отметил про себя Сергей, неприязненно глядя в спину тезке.

Он поймал себя на колющей боли в виске.

«Черт, я даже таблеток с собой не взял».

«Они тебе не помогут. Ты знаешь, что тебе нужно», – пропищал внутренний голос.

«Нет. Этого я больше делать не буду», – заявил Сергей внутреннему голосу.

«Ну, только этого козла, пожалуйста!» – взмолился голосок.

Сергей запустил пальцы себе в волосы и, схватив шевелюру, резко потянул. Кожа головы приятно заныла. Он потер лицо и направился к калитке.

Когда Сергей вошел, мать и ее кавалер успели уже выпить по первой. Мать чуть подобрела.

– Отнес? – осведомилась она.

– Угу.

– Спасибо сказали? – с деланным безразличием спросила она.

– Да, очень благодарны, спросили, зайдешь ли, – соврал Сергей.

– Нет уж, сделаю им приятное – не зайду. Козлы чертовы, – прошипела мать.

Она чиркнула огнивом и прикурила «Яву».

– Ладно, ты когда обратно-то? – посмотрела она на сына.

Сергей опешил.

– Так ты меня … действительно, только, чтобы я гроб этот отнес, позвала? – заикаясь спросил он.

Мать не ожидала подобной наглости от сына.

– А ты что развалился оттого, что помог? – поинтересовалась она у строптивого отпрыска.

– Нет, но я не понимаю…

– Чего тут понимать?! – рявкнула она. – Серега не мог этот ё… (где-то громко кукарекнул петух) гроб спустить. У него спина не гнется.

– А соседи что, сами не в состоянии? – обратился Сергей к «отчиму». Он бы не позволил себе так разговаривать с матерью.

– Пускать этих упырей ко мне в дом? – возмутилась мать.

Сергей чувствовал, как в нем закипает неконтролируемая злость. Нет, мать он, конечно, не тронул бы. Но этого ее дружка…

Дружок вмешался.

– Ну ладно, Сергунь, че ты кипешуешь? Все ровненько. Мне завтра на смену, вместе до остановки дойдем, я доеду до Зобов, а ты дальше. Автобус до Бежецка. А там пересадку сделаешь до Твери.

– Вместе? – Сергей злобно улыбнулся тезке, но тот не заметил агрессии.

– Ну да. Всё веселей, – подытожил тот.

– О, вот и с отчимом уже сдружился, – заметила мать. – А ты говоришь – зря вызвала. Мать всегда знает, что для сына лучше, – у нее уже начинал заплетаться язык. Бутылка стремительно пустела. – Я тебя, сволочь такую, рОстила, кровью своей, считай, кормила. Свинья неблагодарная.

Последние слова она произнесла вполне миролюбиво.

Сергей уснул быстро, несмотря на то, что сундук ему был маловат. Под ноги пришлось поставить табуретку. Но в самом сундуке он нашел траченный молью серый плед. Тот самый, который остался от бабушки, и которым он укрывался первые пятнадцать лет своей жизни. Плед его быстро усыпил.

Глава 13. Только один разочек.

Когда он проснулся, было еще темно. Часов не было. С печи раздавался материн храп.

Накануне было выпито три бутылки на двоих. Сергей только на третьей бутылке понял, что это не водка, а не самый качественный самогон. Сам он не пил, да ему и не предлагали.

«Господи, надеюсь, этот идиот наклюкался, и ни на какую смену сегодня не поедет», – подумал он сонно.

«А я надеюсь, что он ответственный работник», – бодро парировал внутренний голос.

«Иди к чёрту».

Сергей вышел на кухню. Там в темноте «отчим» жадно пил воду из ковша. Выпив полный ковш, он швырнул его в ведро с водой, смачно выдохнул, вытер губы рукавом и, судя по тому, как он повернулся, уставился на Сергея.

– Ой, фуф, крех-х-хм, Серег, напугал. Ща пойдем. Есть хочешь?

– Нет.

– Вот и хорошо, потому что все равно нечего, га-а-а-а, – заржал он.

Сергей вышел на улицу. Была непроглядная ночь.

«Наверное, и четырех нет», – подумал он, безнадежно пытаясь в черном небе увидеть хотя бы одну звездочку или проблески зари.

Мрак нарушал только отсвет фонаря вдалеке, у которого почему-то до сих пор не выбили лампочку.

Сергей обернулся на дверь. На крыльце мелькнуло лезвие ножа.

Что за добрый человек его здесь оставил? Такой маленький подарок судьбы. Непрозрачный намек.

Сергей положил нож в карман.

В этот момент вышел «отчим».

Они быстро пересекли деревню и вышли на тропинку, ведущую через поле к лесу.

Материн сожитель посмотрел на ноги Сергея.

– Ой, да ты без сапог. Ща весь вымокнешь, – констатировал он.

– Как вымокну, так и высохну, – угрюмо заметил Сергей.

– Наш человек. Слушай, я рад, что ты приехал. Мамка-то про тебя особо не рассказывала. Да ты знаешь, все как-то не до разговоров было, – он сделал неприличный жест бедрами и гнусно заржал.

Сергей стиснул зубы.

– Молодая у тебя мамка. Любка тебя, что, лет в пятнадцать родила?

– В шестнадцать, – буркнул он.

– Ух, шалава, – «отчим» снова гнусно заржал.

Некоторое время они шли молча. Сергей чувствовал отчаянную головную боль, хотелось курить. Он потер лицо. Нужно о чем-то говорить.

– А как вы с ней сошлись-то? – спросил он.

– С мамкой твоей?

«Нет, с коровой Зорькой».

Сергей кивнул, подтверждая вопрос.

– Да ты понимаешь, я с тюрьмы ехал. Оправдали там по одной левой теме.

– Что за тема? – поинтересовался Сергей.

– Ишь, любопытный какой. Ну ладно, мы почти родственники, а ты парень, вижу, понимающий. Да там одну дуру нагнули. Но ничего не доказали, слава те. Жорка, дружбан мой, меня подбил.

– Понятно.

– Ну а че, сама виновата. Юбка вот такая, водку жрет, а как до этого, так извините, я не такая, я жду трамвая, – откровенничал «отчим».

– Угу.

Они подошли к самому лесу. Хотя на поле уже видны были первые розоватые порезы рассвета, лес чернел непроглядным мраком.

– Ну вот, и мы, понимаешь, с Жориком приняли, считай, дело-то какое, ща бы уже по этапу за Тамбов тряслись, – продолжал сожитель матери. – Сил, так сказать, не рассчитали. Короче проснулся я, смотрю – какой-то полустанок. Я сдуру выбежал. Думаю, пойду что ль поищу, че тут, мож, деревня какая есть. Дело-то к ночи шло. Шел по тропинке, заблудился нахрен. Ну, наконец, вышел, а дом-то ваш крайний. Я зашел. А она уже походу приняла нормально, Любка, в смысле, и спала. Ну, я решил, да, фиг с ним. Лег на сундук этот. Ой, с утра такое началось! – он замахал руками. – Но у меня деньги-то были, я пол-литра поставил, сразу и помирились, – он опять гнусно хохотнул.

«На сундук лег».

– Понятно, – повторил Сергей, достал из кармана нож, мягко повернулся к тезке и, резко откинув руку, быстро и точно всадил ему нож в живот. В мгновение дряблость сменило твердое жесткое мясо, услужливо расходящееся под напором железа. Сергей почувствовал, как лезвие царапнуло ребро. Нож был туповат. Но это уже не имело значения.

Недоумение на лице тезки сменилось изумлением.

Сергей резко, чуть выдохнув, выдернул нож, мужик согнулся. Сергей мгновенно оказался у него за спиной, схватил левой рукой за волосы, правой со всего маху вонзил нож ему в горло, прижимая к себе грузное тело.

«Отчим» издал присвистывающий хрип и повалился набок. Сергей не стал ни удерживать, ни добивать жертву.

Он посмотрел в еще живые глаза «отчима» и сказал:

– Только я могу обнимать мою маму.

Это было забавно. Он отшвырнул нож в траву, сунул руки в карманы и весело, слегка посвистывая, вошел в лес и пошел по тропинке, ведущей к остановке на трассе.

Когда он вошел в лес, может быть из-за неожиданного после Москвы количества кислорода, а может, из-за его обычной реакции после «акта», как он иногда называл свои убийства, Сергей начал смеяться. Смеяться сильно и долго, в голос. Он никак не мог угомониться. Обнял рядом стоящую березу и, прислонившись к ней, сотрясался от смеха. На глаза навернулись слезы. Сергей смахнул их, дважды глубоко вздохнул. Плавно поднял и опустил руки. Но снова прыснул и зашелся в нездоровом хохоте. Он оторвался от березы и стал продираться через кромешную тьму утреннего августовского леса. Травы под ногами почти не было, всюду мешали какие-то коряги и поваленные деревья. Так он шел, периодически останавливаясь из-за особенно сильных приступов хохота, пока окончательно не потерял тропинку. Он заблудился. Но его это не беспокоило. Он просто шел. Наконец, он потратил достаточно сил, чтобы перестать смеяться и хоть немножко начать реагировать на окружающий мир. Издалека послышался шум проезжающей фуры. Сергей пошел в ту сторону, откуда донесся звук. Через несколько секунд проехала еще одна фура, но теперь, казалось, немного левее. Он пошел левее. Теперь правее. Так по синусоиде он постепенно приблизился к трассе настолько, чтобы слышать ее шум. Теперь он шел уверенно прямо, или почти прямо, насколько позволяли коряги под ногами. Наконец, трасса зашумела совсем близко, за деревьями замелькали огни фар. Сергей вышел к дороге. Стало чуть светлее, но фары по-прежнему были очень яркими и слепили глаза. Он загородился рукой от их света. Движение было оживленное.

Сергей встал на обочине и вытянул руку, ловя попутку. Фуры проносились мимо с громким воем, пытаясь отбросить его потоками воздуха.

«Нам Камазы не указ», – вспомнилось ему, и он зашелся в таком приступе смеха, что согнулся пополам. Раздался скрежет тормозов. У него за спиной, метрах в пятидесяти остановился красный «Рено-Дастер». Сергей побежал к нему, без разговоров шлепнулся на переднее сиденье, захлопнул дверь и издал вздох удовольствия. Повернулся к водителю.

На него недоуменно смотрела девушка.

Она смотрела так, будто остановилась, чтобы посадить в машину подругу, а вместо нее плюхнулся этот незнакомый парень, весь вымокший в лесу, какой-то изгвазданный и … в крови?

«Это что, кровь у него на куртке? Господи… Да нет, просто грязь, упал, наверное. Ну и дура, какая кровь. Надо поменьше ужастиков смотреть».

Все эти мысли пронеслись в голове девушки молниеносно.

– С вами всё в порядке? – спросила она.

Он радостно повернулся к ней, сверкнув белоснежной улыбкой на фоне темного лица, как в голливудском кино.

– Да! Спасибо за беспокойство. Я немного заблудился, но, слава богу, трасса шумела, – объяснил он.

– Просто вы стояли у дороги, согнувшись. Я подумала, что вам плохо, – заметила девушка.

– Да нет, – отмахнулся он. – Всё в порядке.

– Вы весь мокрый. Я включу печку, – она потянулась рукой к регулятору.

Печка загудела, выпуская в салон горячий воздух. Удовольствие захлестнуло его с новой силой, когда холодные промокшие ноги окутались теплым потоком. Машина медленно тронулась.

«Дастер» пристроился за фурой. Девушка пару раз сжала губы, потом все-таки решилась и спросила:

– Вы упали? У вас грязь на куртке.

Только теперь он увидел, что вся куртка в запекшейся крови. И на брюках.

– А, это не грязь, – радостно объявил он. – Мы на охоту ходили с ребятами. Утку подстрелил! В первый раз удалось. Правда, зараза, всего меня кровью забрызгала. Да и заблудился еще. Но все равно приятно. Все-таки, первый трофей.

Он посмотрел в напряженное лицо девушки, и добавил:

– Ой, простите… Вы, наверное… Я не хотел так в подробностях.

– А, да все нормально, – успокоила она Сергея. – У меня папа охотился. Как раз ему нравилось в этих лесах. А где же утка ваша?

– Ах, ты ж! Я ее там на обочине оставил, – спохватился он.

– Забыли там? Давайте развернемся, – всполошилась она.

Девушка стала глазами выискивать разворот.

– Ой, да ну ладно, – отмахнулся он снова. – Как мы это место найдем? Ребята и так поверят. А даже если не поверят, черт с ними.

Он зашелся в смехе. Она сначала тоже заулыбалась, но его смех был какой-то уж очень продолжительный.

«Зачем ты его подобрала? Это явно псих какой-то. Может, на наркотиках вообще».

Она взглянула на пассажира. Смеяться он перестал, но на лице расцвела идиотская улыбка, и он отвернулся к окну, чтобы ее скрыть.

Точно наркотики.

Фура шла слишком медленно, и девушка вывела машину на левую полосу, чтобы совершить обгон.

Сергей внимательно посмотрел на ее лицо.

– Света?

От неожиданности она резко повернула руль, машина ушла вправо, подрезав фуру. Та протестующе загудела.

Взглянула на Сергея.

– Вы меня знаете? – чувствуя, как колотится сердце, спросила она.

– Да. Но вы меня не вспомните. Мы дружили в детстве. Летом. Когда вы приезжали в деревню. Кривино, – добавил он.

Она взглянула на него еще раз. Потом опять, чуть нахмурившись.

– Сережа? – спросила она.

Никакая печка не смогла бы сравниться с тем теплом, которое ворвалось в его душу с этим словом. С тем, как она его произнесла. Это действительно была Света.

– Нет, серьезно ты? Я тебя вообще не узнала. Ну, то есть, – она опять бросила на него взгляд. – То есть совсем. Ты очень изменился. Совсем другой. Ты ведь светлый был.

«А теперь я темный. Ха-ха-ха».

– Многие с годами темнеют, – объяснил он. – Да и мы с тобой виделись всегда летом. У меня тогда волосы выгорали. Сейчас-то я все время в офисе сижу.

– В Твери работаешь? – поинтересовалась она.

– Нет, в Москве.

– В Москве, серьезно? Слушай, это супер. И живешь там? – она была поражена.

– Ага.

– Ну, ничего себе. Молодец, – похвалила Света. – В этой деревне ты бы точно спился, там же вообще нечем заняться. Я сейчас оттуда. По-моему, вымерла деревня. Те, кто остался, пьют.

– Ну да. Я пробовал, но как-то не мое.

– Пить, что ли? – она рассмеялась.

Несколько секунд оба молчали. Сергею бросилась мысль, при каких обстоятельствах он, теперь действительно темный, встретился с ней, с кем он не смеет дышать одним воздухом, кого он оскверняет одним своим присутствием. Он с грустью посмотрел на Свету, и ему захотелось выброситься из машины, он машинально взглянул вправо – кнопка на двери была опущена.

– Слушай, ну надо же, – вновь удивилась она, чуть помолчав. – А я смотрю, человек какой-то. Даже не знаю, почему тебя подобрала. Я никогда не останавливаюсь. Ну, мало ли. На трассе кого-то подбирать опасно. А это ты. Как вообще могло так сойтись? Ты заблудился, неизвестно, сколько ходил по этому лесу и вышел, когда я проезжала. Это просто судьба.

Он посмотрел на нее пристально. Она не отрывала взгляда от дороги. Фура, которую Света только что ненароком подрезала, прибавила ходу, прошла по левой полосе и мстительно перестроилась прямо перед ее «Рено». Свете пришлось резко нажать на тормоза. Их откинуло вперед. Сергей этого даже не заметил.

Света, это ты.

– А ты, ты в Москве живешь? – запинаясь, спросил он.

– Да. Я никуда не уезжала. Правда, теперь живу на Юго-Западной, – с легкой грустью уточнила она.

– Работаешь?

– Ага. Пишу диссертацию. Занимаюсь исследованием фильтров для очистки воды, – это она произнесла с деланной гордостью.

– Интересно.

– Да уж, – она приподняла бровь.

Они замолчали на некоторое время. Восставшее солнце подбивало к революции деревья, и верхушки их уже пламенели бордово-золотыми знаменами, освободившись от ига ночи, но внизу тянулась еще не свергнутая, укрытая горностаевой мантией в сверкающих бриллиантах инея, зеленая трава.

Перед Сергеем с неудержимостью кино на большом экране включились воспоминания.

Он вспомнил, о том, как начал заикаться в детстве после того, как мать по белочке пыталась его засунуть в горящую печь. Ту самую русскую печь. Ему тогда удалось вырваться и убежать. Но на следующий день он обнаружил, что не может нормально говорить. Все время сбивался. В том году он пошел в школу. И все дети дразнили его. Он никогда не защищал себя, потому что знал, что они наябедничают родителям, те придут к его матери, и тогда… Нет, уж пусть дразнят.

А потом он увидел ее. Она бежала через деревню. Неслыханная дерзость для дачницы. Детям дачников было запрещено ходить по деревне. Во всяком случае, так считали деревенские, и свято соблюдали это правило. Но ей было можно. Ей разрешалось все. Никто и никогда не смел ее обидеть.

Она бежала через деревню в белом сарафанчике, и ее ножки в розовых сандалиях мелькали быстро-быстро, а два длинных шелковых хвоста, перетянутых разноцветными резинками, развевались по ветру, пытаясь догнать этот неуловимый лучик света. Света.

Она играла с ним. Она научила его перестать заикаться. Она все свое время проводила с ним. Или почти все время. Иногда она играла с другими детьми, но он не обижался. Он вообще не понимал, почему она с ним дружит.

Однажды она поцеловала его в щеку.

Он вспомнил это ощущение. Как будто провалился куда-то. В какой-то тоннель, на другом конце которого оказалась счастливая яркая страна. Страна чудес. Страна исполнения желаний.

Страна Светы.

– Ну, а чем ты занимаешься? Как тебе удалось уехать из деревни? – прервала она молчание.

– А, да просто надо было как-то устраиваться. Сначала пошел в колледж в Твери, там давали направления, повезло поступить на юридический в Москве, – обыденно рассказывал Сергей. – Стипендию получил, а потом пригласили работать в одну фирму. Вот. Теперь юристом.

– Круто. Честно говоря, неожиданно, – заметила она.

– Да, я знаю.

– И что, квартиру купил? – уточнила она.

– Нет, съемная.

– А где? Не рядом со мной, случаем? – она улыбнулась.

– Да нет, в центре. На Тверской, – ему стало обидно оттого, что квартира не на Юго-Западной.

Она уставилась на него круглыми глазами.

– Ты сейчас серьезно это говоришь?

– Ну да. Я сам знаю, что необычно, – уже спокойно сказал он.

Сергей засмеялся. Это был здоровый смех.

Она облизнула губы и глянула в боковое зеркальце.

– Женился?

– Нет.

– Понятно.

– А ты? – спросил он, чувствуя, что дыхание сбилось.

– Я тоже не женилась, – она рассмеялась.

Он улыбнулся.

Слава богу, к теме убитой утки Света не возвращалась.

Глава 14. Свои – чужие

Ко всеобщему изумлению, в марте Владимира перевели в Генеральную прокуратуру. Не то, чтобы он это не заслужил. Заслужил, конечно, причем очень давно. Изумляла как раз справедливость.

Андрей опасался, что Володя может забрать дело серийника с собой, но на того навалилось неимоверное количество самой разной работы. И речи не было о том, чтобы забирать какие-то дела с собой.

Андрей готов был на коленях умолять майора отдать ему дело. До мольбы, правда, не дошло, но криков и мата хватило. Наконец, было принято компромиссное решение, на которое Андрей пошел, полный внутреннего – да и внешнего, чего уж там, – презрения. Договорились, что если Андрей не закроет это дело сам в ближайшее время, то закроет с помощью майора при первом же удачном случае. Майор понимал, что находится в положении девушки, которой обещают жениться, и не особо верил в честность обещания, но осознавал, что если прямо сейчас не согласится отдать дело, следователь доведет его до инсульта.

Андрей получил материалы и с бешеным рвением принялся за поиски маньяка. Но с прошлого августа след уже остыл, и его забросало снежком, так что оставалось только искать какую-то зацепку, крюк, торчащий из сугроба, чтобы найти убийцу. Андрей повторно заказывал экспертизу и опрашивал свидетелей, большинство из которых давно успело испариться, ночами читал и перечитывал, увы, крайне немногочисленные документы. Ничего не происходило. Никакого крюка из сугроба не торчало – ледяная пустыня.

Осенью должна была быть серьезная проверка, и пришлось оставить серийника, чтобы заняться более свежими, но значительно менее важными – по мнению Андрея –делами.

И вот теперь в кабинет следователя быстрой довольной походкой вошел начальник. Он хлопнул на стол протокол, затем сам шлепнулся на стул напротив и с удовольствием сложил ладони на животе.

– Все, Андрей, закончились твои страдания. Точнее мои. Только что ребята приволокли Офтальмолога.

Офтальмологом прозвали мужика, который по пьянке взял охотничье ружье, на него же зарегистрированное, и перестрелял свою семью: тещу, жену и десятилетнего сына. Его ловили два месяца, и вот теперь привезли в участок. Он не отпирался, сразу выдал признание и вот уже двадцать минут безостановочно рыдал. Прозвище Офтальмолог он получил, потому что работал водителем небольшого универсала, который развозил товары в магазины оптики.

– Ему все равно пожизненный светит. Сейчас мы на него всех твоих трех красавцев и повесим.

Андрей, который уже было взял протокол, собираясь его проглядеть, протянул бумагу начальнику.

– Нет уж. Спасибо. Халтурить не в моих правилах.

Майор холодно посмотрел на Андрея.

– У нас был уговор, – напомнил он.

Андрей отвел глаза в сторону.

– Он не отменяется. Но вешать ни на кого не буду.

Начальник посмотрел на протокол, встал и заорал на Андрея:

– Да ты окончательно, что ли, умом поехал? Ты хоть знаешь, как маньяков ловят? Это федеральный розыск надо объявлять, леса прочесывать, конвой ставить. И огромная вероятность того, что псих твой давно самообслужился!

Начальник чиркнул себе большим пальцем по горлу.

– От него ни слуху, ни духу больше года. Он закончился, всё!

Начальник схватил протокол, который до сих пор протягивал ему Андрей, быстро пошел к двери, возле выхода обернулся и помахал документом в сторону Андрея.

– Кстати, а почему ты так уверен, что это не Офтальмолог? – язвительно поинтересовался он.

– Уверен, – сказал Андрей, обиженно глядя в окно.

Начальник злобно плюнул в пол и хлопнул дверью.

«Дурак. Завтра он твою дочурку угандошит, а у тебя дело закрыто», – мрачно подумал Андрей.

Потом он вспомнил, что у начальника нет дочурки, а вот у него как раз есть.

Хотя рабочий день еще не закончился, Андрей взял свои заметки и фотографии, сунул все это в прямоугольную сумку на молнии, повесил ее на плечо и пошел домой.

Идти было недолго. Уже через десять минут он поднимался на одиннадцатый этаж в недавно установленном лифте фирмы OTIS. Всем домом скидывались на этого жеребца, что не мешало лифту раз в месяц застревать.

Он повернул ключ в замке, вошел в квартиру и в темноте споткнулся о сапоги жены, которые стояли прямо перед дверью. Неслышно выругался, отшвырнул сапоги в сторону. Отодвинув со скамеечки две женские сумки, расчистил себе, таким образом, место, уселся и переобулся в тапочки. Сумку, за неимением свободного пространства на полках, поставил на пол. Потом тихо подошел к детской, приоткрыл дверь и заглянул. В детской было убрано, кроватка застелена, кукольный домик сложен.

Андрей рассерженно закрыл дверь и пошел в спальню. Там царил обычный беспорядок. Поверх наброшенного на незаправленную постель покрывала валялся шелковый пеньюар его жены, на прикроватной тумбочке журналы вперемежку с бутылочками, какими-то таблетками, витаминами, кремами. Шкаф-купе открыт настежь, на полу и в кресле груды одежды – следы поспешных сборов. Всё как обычно.

Андрей чуть раздраженно зарычал и пошел на кухню. Вымыв руки средством для мытья посуды, он вытер их о свежее полотенце. Судя по полотенцу и отсутствию грязной посуды в раковине, в квартире побывала бабушка. Значит, Пелагея у нее.

Андрей цыкнул, достал из холодильника яйца и быстро пожарил себе яичницу.

Когда он вытирал тарелку хлебом, вошла жена.

– Лиза, какого черта, почему Пелагея у бабушки? – заворчал он с набитым ртом.

Лиза шумно сняла пальто, запихнула его в переполненный шкаф, потом села на расчищенное Андреем место на скамеечке и расшнуровала изящные сапоги, облегченно вздохнув, вытянула ноги, после чего протопала на кухню, заглянула в сковородку, в холодильник.

– А что, мама ничего не приготовила? – спросила она вместо ответа.

Жена достала колбасу и сделала себе два бутерброда, успев при этом включить полупустой чайник.

– Тебе мама что, вместо кухарки? – огрызнулся Андрей.

– Ой, Андрей, не начинай, пожалуйста.

– Я не начинаю, я просто пытаюсь понять, почему ты отправила Пелагею к бабушке? И мне даже не сказала, – обиженно заметил он.

– Я ее не отправляла. Мама сама приехала, – безразлично объяснила Лиза.

– Ну, это я уже понял. Ты бы к посуде не притронулась.

Жена вскипела одновременно с чайником.

– Слушай, я не меньше твоего работаю, ладно? Я, знаешь, не железная. И ребенок, и посуда, и готовка, и работа. Совесть должна быть?

Андрей пристально посмотрел на жену и чуть остыл.

– Ладно. Я просто спрашиваю, почему ты не спросила меня, можно ли ребенка отправить к бабушке? – допытывался он уже спокойнее.

– А почему я должна тебя спрашивать? – не унималась она.

– Ну, например, потому, что у меня сегодня более-менее свободный день, и я хотел с ней погулять.

– А, то есть ваше величество соизволило, наконец, погулять с ребенком. Звоним бабушке, пусть везет обратно, – ответствовала жена.

Она огляделась, ища телефон, потом с бутербродом в руке вышла в прихожую, прижала сумочку ногой, достала из нее телефон.

Глядя в экран, держа бутерброд на уровне уха, она вернулась на кухню.

– Мама звонила. А я телефон в сумке оставила. Ты ее застал?

– Нет.

Она быстро засунула остатки бутерброда в рот, вытерла руки о полотенце, и, дожевывая, стала звонить. С телефоном ушла, расчесывая пальцами свои длинные завитые волосы. Сегодня они были рыжие. А еще вчера – какого-то непонятного карамельного оттенка.

Андрей посидел за столом, барабаня пальцами возле пустой тарелки. Услышал голос жены, приближавшийся к кухне.

– На недельку, да, нормально, я думаю. Ну, тебе-то несложно? Ну и хорошо.

Она вошла в кухню, рассеянно глядя на Андрея и слушая, что ей говорят в трубку.

– Да знаю я, – раздраженно процедила она.

Она положила телефон на стол, подошла к Андрею и поцеловала его в щеку.

– Велела тебя поцеловать.

Взяла его тарелку и поставила в раковину.

Он слегка усмехнулся.

– Я так понял, Пела уехала на неделю, – подытожил Андрей.

– Угу, – кивнула жена, убирая колбасу и хлеб.

– Ясно, – он раздражённо хлопнул себя по коленям и встал.

Жена не обратила на него никакого внимания, снова убежав в спальню.

Андрей прошелся по кухне, открыл окно настежь и посмотрел на улицу, вдыхая холодный сентябрьский воздух.

С одиннадцатого этажа открывался прекрасный вид на Ильинское шоссе, особенно сильно шумевшее после дождя. Двойные стеклопакеты глушили звук, и когда Андрей открыл окно, шум ворвался в кухню, заполоняя собой пространство.

На той стороне дороги из начинавших желтеть облаков осенней листвы поднимались бело-голубые многоэтажки. Андрей задумчиво оперся ладонями о подоконник и смотрел на то, как машины группируются на светофоре, поблескивая мокрыми кузовами в мерцающем из-за облаков солнце. Взял сигареты, лежавшие рядом и закурил.

Затушив полсигареты в пепельнице, он принес из прихожей свою сумку, вытащил из нее материалы по делу о маньяке и разложил на кухонном столе фотографии.

Ничего особенного он не искал в них. Здесь все было предельно понятно, и все схожие черты жертв ему были известны. Фотографии просто помогали размышлять, подстегивали ход мыслей.

Андрей сидел, потирая верхнюю губу, глядя на фотографию последней жертвы, найденной прошлым летом. Задушенный менеджер магазина автозапчастей.

Чуть больше года прошло. Осень. Самое время.

Но ведь необязательно в этом районе. Можно и рядом.

Эх, карта на стене в кабинете удобная. Зря ушел. Хотел с дочкой погулять.

Андрей достал смартфон, чтобы открыть карты.

Вошла жена. Она скривила театральную гримаску отвращения при виде фотографий.

– Андрей, тебе что, на работе мало этой мерзости?

Он неторопливо собрал фотографии и убрал в карман.

Она включила вытяжку над плитой. Та противно загудела.

– Я же просила тебя не курить. Неужели нельзя выйти на лестницу? Ребенок в доме.

– Ребенок у бабушки, – напомнил Андрей, водя пальцами по экрану, чтобы разглядеть соседние районы.

– Ну, какая разница? Что хорошего будет, если она вернется в прокуренный дом?

– Лиз, может, перестанешь меня пилить? – попросил он.

– Я тебя не пилю. Просто прошу не курить в доме.

Андрей поднял глаза на нее и несколько секунд задумчиво смотрел.

– Так, ладно, – сказала она несколько неуверенно. – У меня спектакль через два часа, мне надо там всех загримировать. Так что я побежала.

Она посмотрела по сторонам, ища телефон, потом с некоторым подозрением, как будто удостоверяясь, нормальный ли он, посмотрела на Андрея, и быстро ушла в спальню.

Андрей вышел в коридор. В открытую дверь спальни было видно, как Лиза расшвыривает одежду, какие-то блузки прикладывает к себе перед зеркалом, снова отшвыривает.

Лучше вернуться в кабинет. Можно позвонить по служебному телефону следователям соседних районов.

***

В кабинете было гораздо спокойнее. На стене висела карта Московской области. Андрей обозначил на ней карандашом все ближние лесополосы, заброшенные стройки и воткнул туда канцелярские флажки.

Потом стал по очереди обзванивать следователей. Ни у кого не было никаких подозрительных инцидентов. На удивление, даже у Костина, у которого чуть ли ни каждую неделю была пьяная поножовщина в посёлке, последний месяц стояла тишь.

Оставались Бугримов и Лёшин. Но Бугримов вряд ли ему что-то скажет. Попробовать, однако, стоит.

Андрей набрал номер Бугримова.

– Да, – рявкнула трубка.

– Денис, привет. Это Евсеев. Слушай, у меня тут серийник завелся, прочесываю по соседям, не было ли похожего. У тебя никого там ни душили, ни резали?

– Евсеев, я тебе сказал, чтобы ты мне не звонил. Если только с извинениями.

– За извинениями обратись к Господу Богу за то, что он позволил тебе появиться на свет.

– До свидания.

– Всего доброго.

Раздался резкий щелчок. Андрей так же злобно положил трубку.

«Ну, молодец. Тебе слабо было извиниться?».

«Нет уж, спасибо. Я не виноват, что у него в архиве незакрытые дела лежат».

Андрей сжал губы и набрал Лёшина.

Особой радости в голосе собеседника не послышалось, но хотя бы он готов был разговаривать.

Лёшин выслушал его вопрос и, вздохнув, сказал:

– Слушай, Андрей, не знаю, что там за очередная шлея тебе под хвостпопала, но скажу так. У меня все чисто. Была одна пьяная драка, но это не твой случай, я там знаю всех участников. Да это и не мокруха. Но я вчера общался с одним лейтенантом из Твери, и он мне рассказал довольно странную историю. Там в селе нашли убитого мужика, зарезанного. Если бы нашел кто угодно другой, ничего не было. Закопали бы и дело с концом. Но на него наткнулся владелец местного агрохолдинга, который как раз осматривал поля. Там их была целая комиссия, и конечно, втихую сделать ничего не удалось. Пришлось заводить уголовное дело. Не думаю, что это твое, просто история какая-то нелепая.

– Действительно. Спасибо, – коротко ответил Андрей.

– Да не за что.

Они повесили трубки. Андрей взглянул на карту. Тверская область на карте была обозначена краем. Он открыл карту в интернете и нашел деревню, о которой говорил Лёшин. Далековато. Мог ли он так далеко забраться? Мог. Почему нет. Вон Раевский чуть не по всему Советскому Союзу колесил, да и тот же Чикатило, если уж на то пошло. Без машины. А этот, с его ненавистью к работникам автопрома, наверняка водитель. Так что заправил да поехал.

Андрей сделал запрос в Тверскую область на получение материалов по делу и сам позвонил следователю. Сомнений в том, что это работал его маньяк, у Андрея не оставалось.

Мысль о том, чтобы просто закрыть дело, успокоившись, раз серийник убрался в другой, причем довольно отдаленный район, даже не возникла в голове Андрея.

Глава 15. Клятва

Светин «Дастер» выбрался с Ленинградского проспекта на Тверскую и теперь медленно полз под проливным дождем к Пушкинской площади.

– Да, неплохо ты устроился – самый центр, – заметила Света.

– Свет, да не стоило сюда-то везти. Ведь не по дороге. Ты могла меня у метро высадить, – Сергей начинал нервничать. От былого возбуждения не осталось и следа.

– Ой, нет. Я так не люблю. Мне самой всегда не нравилось, когда едешь с кем-то на машине, и тебя у метро высаживают. К тому же, я рассчитываю на то, что ты мне покажешь свою обитель, – она кокетливо посмотрела на него.

Сергей почувствовал, как у него холодеют ладони.

– Ты хочешь ко мне в гости? – придушенным голосом уточнил он.

Она бросила быстрый взгляд на его испуганное лицо.

– Ой, да нет, ну если неудобно. Прости, я не хотела напрашиваться.

– Да нет-нет, ну что ты, конечно. Зайдем. Тебе надо отдохнуть с дороги.

Она внимательно на него посмотрела.

– Точно ничего страшного?

– Да конечно. Я наоборот буду очень рад. Правда, покормить тебя не смогу. У меня ничего нет, – он совсем разволновался и не знал, что говорить.

– А, я так и знала. Снимаешь квартиру в центре, и на еду денег не остается.

Они рассмеялись.

– Да это ничего. Я не хочу есть. Хотя нет, вообще-то хочу. Но у тебя же там есть рядом магазин?

– Да, – обрадовался Сергей. – Есть. Прямо у подъезда.

– А, ну так совсем замечательно, – улыбнулась она и начала перестраиваться в правую полосу.

Крошечный магазинчик, укрывающий своим крыльцом нескольких кошек от дождя, Свету поразил. Внутри было необыкновенно душно от четырех работавших холодильников. Промокшая одежда покупателей создавала тропическую влажность. Продавщица, не слишком хорошо говорящая по-русски, но все понимающая, лучезарно улыбалась. Она как раз обвешивала двух китайцев.

Света глянула в витрину с колбасой.

– Да, цены тут у вас конечно, – протянула она.

– Свет, не волнуйся, ты скажи, что хочешь, – Сергей достал кошелек.

– А, да нет, я вообще. Ну, давай вон «любительской» возьмем, – она махнула рукой в сторону нарезки.

Набрав пакет продуктов, они пробежали под дождем к подъезду, почти не промокнув. Светин «Дастер» уютно устроился на внутренней парковке, благодаря волшебному заклинанию для шлагбаума, которое было известно Сергею.

В квартире, как только лампа в прихожей соизволила перестать мигать, Света скинула туфли, отдала Сергею свою кожаную куртку и пошла по коридору в сторону запертой комнаты.

– Свет, направо гостиная, – Сергей напряженно следил за ней.

Она завернула в гостиную, но сразу вышла оттуда и вернулась на изначальную траекторию. Сергей быстро повесил куртку в шкаф и побежал за ней. Света уже приблизилась к запертой двери и взялась за ручку. Он догнал ее и прислонился к двери плечом.

– Это хозяйская комната. Она заперта, – сказал он, весело улыбаясь.

– Понятно. А что там? – она все еще держалась за ручку.

– Да всякий хлам. Может, пойдем на кухню? – предложил он.

– Да, пошли.

Несмотря на то, что было уже обеденное время, из-за дождя, листвы и тюля на окне в квартире царил полумрак. Сергей включил свет.

Света поморщилась.

– Ой, не люблю днем свет включать. Давай шторы отдернем.

И не дожидаясь ответа, она выключила свет и раздвинула тюль.

Сергей сглотнул, напряженно посмотрев в окно, ожидая увидеть каких-то неизвестных ему наблюдателей.

Потом он бросил взгляд на стол и увидел свой позавчерашний ужин.

Света засмеялась.

– Ну вот, а говорил, есть нечего.

Она взяла стакан с вином и понюхала.

– Ага, употребляешь?

Он с улыбкой забрал у нее стакан, выплеснул вино в раковину, убрал со стола, поставил чайник и переложил колбасу на одну из двух имевшихся у него тарелок. Параллельно поставил сковородку на газ, разбил в нее яйца.

Мысль о том, что Света здесь, с ним, наполняла его неким неизъяснимым чувством. С одной стороны, это было бесконечное удовольствие, эйфория, почти, как после… да…

С другой стороны, ощущалась непонятная тревога, будто тот факт, что они встретились, и теперь она сидит у него на кухне, ожидая яичницу, было ошибкой мироустройства, тем, чего при нормальных обстоятельствах быть не могло, а значит, во вселенской гармонии произошел серьезный сбой.

Он посмотрел на Свету, которая распустила влажные волосы и теперь слегка теребила их пальцами, с откровенным восторгом и удивлением оглядывая кухню.

Сергей почувствовал, что хочет пить. Он открыл кран и наклонился к воде.

Света в ужасе уставилась на него.

– Ты пьешь из-под крана?

Сергей чуть растеряно посмотрел на нее.

– Ну да.

– А фильтр? – строго спросила она.

– Не знаю, как-то не думал о нем.

– Слушай, я тебе как специалист говорю, ты даже не представляешь, что ты пьешь.

– Да я просто…

– Всё. Мы купим тебе фильтр.

«Мы». Она взяла его под свою опеку.

– Смотри, сейчас сгорит, – напомнила она про яичницу.

Сергей выключил газ.

Они ели прямо со сковородки, вместе, запивая горячим сладким чаем.

Света. Ест вместе с ним.

Он хотел, чтобы они сидели здесь вот так – она на табуретке, он на подоконнике, – всегда. Не доев яичницу, Света посмотрела время на телефоне, вздохнула и сообщила страшную вещь – ей нужно уходить.

Проводив её до машины, Сергей вернулся в квартиру и несколько минут стоял на кухне, с нелепой улыбкой глядя на стол. Потом сел на табуретку, на которой до этого сидела Света, взял её чашку бережно, как берут хрустальную статуэтку на выставке, прикоснулся губами к тому месту, которого касались её губы и замер так на несколько секунд, закрыв глаза. Он погладил чашку и поставил на место. Затем взял её вилку нежно и, как будто пробуя изысканный десерт, который может оценить только истинный гурман, коснулся ее языком.

Он вздохнул, поднялся, не смог заставить себя отправить посуду в раковину и прошелся по квартире в некотором забытье. В спальне он поймал себя на том, что мечтательно смотрит вверх. На потолке хорошо был виден шнур, торчащий из-под штукатурки – следы его неудавшегося самоубийства.

Сергей нахмурился. Он не может позволить ей быть, даже просто общаться, с таким психопатом, как он. А что если он посягнет на её жизнь? Ведь многие убийства он совершил неосознанно.

Но если он перестанет убивать? Он ведь смог продержаться долгое время. Если бы не та поездка к матери, которая буквально вывернула его наизнанку, лишила всякой опоры и уверенности в себе, он бы даже не подумал о том, чтобы взять в руки нож.

Да, но ведь возможны стрессовые ситуации. Он ведь не может жить в вакууме. В конце концов, рано или поздно, ему придется когда-то опять съездить к матери. Хотя бы на ее похороны.

Его перекосило. Он в панике схватился за волосы и сел на корточки, весь сжавшись.

Мама не может умереть.

Потом резко встал, отчего у него потемнело в глазах. Дал себе две сильные пощечины и вышел из спальни. Он пошел в кабинет, встал на диван и снял покрывало с иконы. Икона изображала Неопалимую Купину – Богоматерь, держащую в руках две лестницы, по которым поднимались в Царствие Небесное фигурки людей. По белой лестнице шли праведники, обозначенные светлыми красками, по черной лесенке поднимались грешники – их отличали темные тона.

Сергей встал на колени. Перекрестился трижды. Когда-то, будучи подростком, он выучил по книжке, взятой в школьной библиотеке, «Отче наш». Сбиваясь, забыв середину, с трудом добравшись до конца, он произнес молитву. Потом посмотрел на икону, в глаза Богоматери и, направляя всю искренность своей души в эти слова, сказал:

– Я обещаю тебе. Клянусь. Я больше никогда не буду убивать.

Он снова трижды перекрестился. Поднялся, взял покрывало, брошенное на диван, собрался вновь завесить икону, но передумал. Сложил его и убрал в один из ящиков секретера.

Раздался глухой стук. Кто-то стучал во входную металлическую дверь. Обивка глушила звук. Но стучали настойчиво.

Сергей, наверное, впервые в жизни не испугался и не вздрогнул от стука. На душе его было легко и спокойно.

Он открыл дверь. На пороге стояла Нина Ивановна, соседка. Она потирала костяшки пальцев старческой руки.

– Ой, здравствуй, Сереженька! Все пальцы себе отобьешь, пока до тебя достучишься. С тобой все в порядке, милок?

– Да, все хорошо, Нина Иванна.

– Я видела от тебя барышня выходила, поняла, значит, ты дома.

Сергей густо покраснел.

Нина Ивановна сделала вид, что не заметила, но про себя пришла в полный восторг.

– Тебя ж тут намедни искали. Тоже барышня. Но другая.

Нина Ивановна лукаво посмотрела на Сергея.

Сергей недоуменно нахмурился.

– Уже и не упомнишь, какая? – Нина Ивановна радостно захихикала замешательству Сергея. – Она тебе записку просила передать. Вот она, сейчас.

Соседка покопалась в оборчатых карманах домашнего платья, достала смятый клочок бумаги и отдала ему.

– Я уж не читала, сам понимаешь, – по ее глазам было видно, что читала и очень внимательно. – Но спросила ее, кто такая. Она назвалась Юлией, с работы, мол.

«Сергей, пожалуйста, срочно позвоните. Мы очень волнуемся. Если вы не вернетесь до понедельника, Самуил Аркадьевич объявит в розыск» – значилось в записке.

– Да. Это мой секретарь, – ответил Сергей, глядя в текст. – Мне пришлось срочно уехать к матери, я не успел их предупредить. И телефон сел.

– Ой, голубчик, – на лице Нины Ивановны выразились испуг и сожаление, прикрывающие любопытство. – С мамой все хорошо?

– Да, все в порядке. Замуж собралась выходить.

Зачем он это сказал?

– Она что ж у тебя, молодая? – выражение лица соседки изменилось на недоверие, смешанное с неодобрением.

– Да, молодая. Но я ее отговорил. Неподходящий претендент.

Да что с ним такое? Зачем он это говорит?

– Ах, вот как, – Нина Ивановна смотрела на него в полном замешательстве.

– Ладно, Нина Ивановна, вы уж простите меня. Мне надо срочно позвонить на работу, а то разыскивать начнут, – улыбаясь, сказал Сергей.

– Да-да-да, конечно, голубчик, конечно, – Нина Ивановна засуетилась. – Да и мне пора бежать, у меня там кабачки тушатся.

Сергей закрыл дверь и поспешно достал севший айфон. Пришлось подождать пару минут, пока телефон хоть немного зарядится.

Оживший аппарат оповестил владельца, что за прошедшие два дня ему звонили восемнадцать раз. Большинство звонков было от Юлии Яковлевны, три от Самуила Аркадьевича. Четыре раза ему пытался дозвониться Дима. Три звонка от клиентов. Вотсап разрывался. Девять смсок.

Прямо первый парень на деревне.

Он поспешил набрать Самуила Аркадьевича. Извинившись и обрисовав ситуацию, умолчав, однако, про гроб, а также про то, что он сделал с маминым сожителем, Сергей получил прощение. Хотя Самуил Аркадьевич не столько сердился, сколько беспокоился за него. Потом написал Юлии Яковлевне и Диме.

Глава 16. Любовь и прочие обстоятельства

Прошло две недели с того дня, как Сергей встретил Свету. Все это время они виделись каждый день. Перед работой он получал от нее неизменную смс: «Сережа! Сегодня ты выиграешь все суды!» Иногда, в обеденный перерыв, она присылала какие-то смешные картинки. В большинстве случаев он не понимал смысл мемов, но каждый раз его переполнял восторг от ее внимания к нему.

Каждый вечер, выходя из офиса, он поворачивал теперь не налево, в сторону Тверской, а направо. Пересекал Большую Никитскую и через Кисловские переулки выходил на Воздвиженку. Там в шуме машин, Света и Сергей шли навстречу друг другу.

Первое время они гуляли. Хотя Сергей уже несколько лет жил в этом районе, он плохо знал Москву. У него не было желания или необходимости гулять по атмосферным переулкам центра. В самом начале, только поселившись в городе, он побывал на Арбате и Красной площади, чтобы не засмеяли. Он был на Патриарших и на бульварах, поскольку там было удобно бегать, но выходил всегда одним маршрутом и не слишком хорошо ориентировался в названиях улиц.

Света прекрасно знала центр. Она училась на Китай-городе, а сейчас работала на Воздвиженке, и просто обожала здесь гулять. Теперь она с восторгом настоящего гида водила Сергея по своим любимым улочкам, показывая ему необычные дома и рассказывая всякие забавные истории о жителях девятнадцатого века.

Но в середине сентября погода испортилась, часто шел дождь, и они предпочли прогулкам посиделки в кафе. И тут Света также оказалась настоящим знатоком. Она водила его в самые необыкновенные и замысловатые заведения.

Сергею было совершенно все равно, какая изюминка отличает то или иное место, для него не имело значения, нужно ли платить за чай или за то время, пока ты его пьешь. Его не трогало европейское кино, которое крутили с помощью старого проектора на простыне, и он не отличал вкуса тыквенного маккиато от арахисового капучино. Для него было важно только одно – она с ним. И если ей хотелось пить имбирный чай с маракуей, он готов был ехать с ней на другой конец города или идти через десять кварталов, лишь бы ей было хорошо, а он мог находиться с ней рядом.

Они говорили безостановочно. Точнее, больше говорила Света, а Сергей слушал. Она рассказала, почему перестала приезжать в деревню, когда ей исполнилось двенадцать лет.

Ее отец в девяностых занимался какими-то темными делами. Она и сама не знала, какими конкретно, но в любом случае, прибыльными.

В голове Сергея вспыхнула картинка, на которой маленькая Света, держа в руках роскошную Барби, вылезает из папиного Ауди. Он узнавал о ее приезде по звуку мотора. Только ее машина издавала такой звук.

В какой-то момент появились деловые партнеры папы или люди, которые так себя называли. Родителям пришлось на некоторое время уехать из их дома и жить в другом месте. Ей тогда запрещали выходить на улицу. Накануне Нового года – 2000-го – родители погибли в автокатастрофе. Оба. Роскошная квартира на Пречистенке куда-то испарилась – видимо перешла «деловым партнерам». Девочку воспитывала тетка. Света уехала от нее, когда поступила в институт, не потому, что тетка была злой или нехорошей. Наоборот, она чрезмерно опекала Свету и мечтала только об одном – поскорее выдать племянницу замуж. Но Света хотела жить своей жизнью, встать на ноги, и сама помогать тете, когда та будет встречать старость. Пока Света училась в институте, они с подругой снимали комнату. Но вот уже три года, как она поселилась в отдельной квартире и копила деньги на собственное жилье.

Впервые за много лет Сергей вспоминал детство. Точнее Свету в этом детстве. Как ее встречает бабушка, а мама вручает дочке пакет со сникерсами и марсами, давая строгое указание, что съедать можно не больше батончика в день. Указание сразу нарушалось. Она делилась батончиками со всеми. Ей даже самой не оставалось. Конфеты заканчивались в два дня, но с ней продолжали дружить. Потому что она была замечательная. И всем хотелось побыть рядом с этой доброй и веселой девочкой. Ему тоже хотелось, но он не решался. Она сама приходила к нему. Они тайком играли в сарае. Том самом. И если он видел в щель между досок, что приближается мать, он бросал на Свету испуганный взор, она все понимала и быстро убегала через проем в стене.

А теперь. Родители погибли. Съемная квартира. Обратная сторона счастья.

Но ее лицо. В отличие от Сергея она совсем не изменилась. Такая же, как в детстве. Улыбка, глаза, губы. И по-прежнему светлые волосы, такие же золотистые, как раньше. Он был уверен, если прикоснется к ним, почувствует в руках шелк.

Они говорили обо всем. Иногда вспоминали детство, свои игры, но чаще Света рассказывала случаи из жизни, как она ездила за границу, о своей работе, какие-то забавные истории.

Он хотел, чтобы она говорила постоянно, ему так нравился звук ее голоса и осознание того, что все это она говорит ему, ему одному.

Обычно после всех прогулок они садились в метро, и он провожал ее домой. Ему ничего не стоило заказать такси, но на такси ведь получалось быстрее.

Вчера Света предложила подняться к ней. Когда они выходили из лифта, под ноги им бросился шпиц, яростно лая, оберегая свою хозяйку – широкую тетку в золотистом пальто – от всех монстров мира. Сергей сделал вид, что испугался собаки. Света засмеялась.

Тетка сладенько улыбнулась Свете.

– Что, нового ухажера себе завела? Ух, коза! – она закурлыкала индюшачьим смехом, тряся подбородками.

– Здрасьте, – процедила Света, роясь в сумочке.

Они вошли в квартиру. Прихожая была крошечная, поэтому Сергей стоял в дверном проеме, пока Света снимала свои бежевые, мягкие как южные абрикосы, на остром пугающем каблуке, туфли.

Сергей смотрел на ее разувающиеся ноги, чуть наклонив голову.

– Заходи. Ну, ты извини, у меня, конечно, не сталинка, – поддела она.

Комната была нормальных жизнеутверждающих размеров с дверью, ведущей на широкий балкон.

Мягкий фиолетовый диван, открытая дверца шкафа, на которой висело платье; стол и стул возле дивана были завалены распечатками, текстами, книгами, тетрадями. Поверх тетрадок лежали Светины очки для чтения.

– Прости, у меня тут совершенный бардак.

– Да ну что ты.

– Чай будешь? – предложила она.

Кухню тоже нельзя было назвать маленькой. Окно выходило на тот же балкон.

– Представляешь, можно из окна вылезать на балкон и переходить в комнату, – засмеялась Света, гордясь квартирой.

Кухня сверкала девственной белизной. В мусорном пакете, который висел на ручке, виднелись упаковки от готовой еды. Чай Света искала довольно долго, но, в итоге нашла запечатанную пачку пакетированного «Липтона» в дальнем шкафчике.

– Я как-то в основном по кофе, – смущенно улыбнулась она.

Они выпили чай с готовыми сэндвичами, которые обнаружились в холодильнике. Света включила только лампу над плитой, сверкающей идеальной чистотой – плиту заботливо оберегали от готовки.

Было уютно, за окном шел дождь, уже совсем стемнело.

Все важные темы – любимая музыка, домашние животные, отношение к спорту – обсудили. Разговор не шел.

Света подперла щеку ладонью, играя ложечкой в чашке, искоса смотрела на Сергея, как будто чего-то ожидая.

Сергей почувствовал, как позвоночник ему сводит судорогой. Он потер шею, сделал большой глоток горячего чая, закашлялся. Сделал еще глоток осторожнее. Он боялся смотреть на Свету и пытался в полумраке разглядывать кухню.

Дотянулся рукой до холодильника и снял магнитик, изображающий пирамиду. Повертел его в руке.

– Это ты в Египте была? – спросил он.

– Ага. Было прикольно. Мы с Наташкой ездили.

– Здорово.

Он повесил пирамидку обратно.

– А я вот не был за границей, – сказал он, чтобы что-то сказать.

Внимание Светы переключилось. Она резко выпрямилась и посмотрела на него, округлив глаза.

– Ты ни разу не был за границей? – Она даже рот открыла от удивления.

Он улыбнулся.

– Да как-то не случалось. У меня и загранпаспорта нет.

Света еще больше округлила глаза и шокированно улыбнулась.

– В наше время есть люди, у которых нет загранника?

Он улыбнулся и пожал плечами.

– Ну, ты даешь! А я ведь… – Она замялась и смущенно опустила голову.

– Что?

– Ну, честно говоря, я хотела предложить поехать на Новый год вместе куда-нибудь.

Позвоночник снова свело, и Сергей молча посмотрел на Свету.

– Тоньку мою взять, твоих друзей каких-нибудь, – она сказала это так, что было понятно – в существование Сережиных друзей она не верит. – Лёхе можно предложить. Помнишь, мы его встретили позавчера, когда шли через парк?

– А, да, приятный парень, – Сергею стало легче.

Ему все-таки удалось сбежать. Он искусно разыграл начинающуюся простуду, и Света его отпустила.

Пока он шел к метро через парк, несколько раз ему хотелось развернуться, но он упорно возвращал себя на заданную траекторию.

«Я должен выдержать год, – уговаривал он себя. – Если за год у меня не будет ни одного приступа, я смогу позволить себе быть с ней. А иначе…»

«Но приступ может случиться и через пять лет», – возник откуда-то жужжащий голосок.

«Нет. Год. Этого будет достаточно. Я все делаю правильно. Тогда у матери я позволил выбить себя из колеи, потерять стержень. Я должен управлять своим сознанием. Я специально поеду к матери и докажу себе, что я – хозяин своих желаний».

Он был тверд и решителен, как парень, впервые открывающий собственный бизнес.

«А будет ли она ждать тебя год?» – мерзкий голосок не желал умолкать.

Сергей входил в метро в потоке людей.

«Она будет меня ждать. Она любит меня. Я знаю».

Он увидел, что люди стараются держаться от него на расстоянии – его губы шевелились.

«Я объясню ей, почему мы должны подождать».

На эскалаторе впереди него ехали парень с девушкой, которые страстно целовалась. Ему стало завидно. Чем он хуже них? Да есть тут одно отличие.

На следующий вечер Света изъявила желание пойти к нему домой.

Они смотрели фильм, сидя на диване. Света сидела в неудобной позе, положив голову на спинку дивана, поджав под себя ноги, периодически поглядывая на Сергея. Сергей сидел рядом, ровно, сложив руки на коленях.

Она переместилась на диване ближе к нему, он сразу встал и пошел на кухню за чаем. Света поставила кино на паузу. Встала, прошлась, разминая ноги. Включила лампу и пробежалась глазами по названиям книг, стоящих на полках. Юриспруденция. Водя пальцем по корешкам, она задела фигурку волка. Немного нелепая гипсовая игрушка, маленькие лапы и непропорционально большие клыки. Она взяла фигурку в руки и разглядывала, скривив рот, когда вошел Сергей с чашками.

– Я тебе с лимоном сделал.

– Спасибо. Это что за ужас? – она показала ему фигурку.

– А. Да это Димка подарил. А почему ужас? По-моему, забавный.

Света с сомнением посмотрела на волка.

– Да ну. Какой-то нелепый.

Сергей пожал плечами.

– А что за Димка? – спросила Света.

– Приятель мой институтский.

– Почему ты меня с ним не познакомил? – удивилась она.

– Да как-то не знаю, повода не было.

– Я хочу познакомиться с твоим другом, – она твердо посмотрела на него.

– Хорошо, – Сергей засмеялся. Ее слова прозвучали, как приказ.

Они вновь сели на диван, Сергей потянулся за пультом. Лампу не выключили.

– Честно говоря, я не ожидала, что у тебя есть друзья, – сказала Света смущенно.

Сергей повернулся к ней с улыбкой.

– Да я вообще-то и сам не ожидал. Ну, как-то так получилось. Общаемся и общаемся. С университета еще.

– Он тоже юрист? – поинтересовалась она.

– Нет, он ушел с третьего курса.

– А чем занимается?

Чем занимается Дима? Ах да, он же рассказывал про какой-то проект.

– У него там какое-то световое шоу, что-то вроде того. Я познакомлю вас, и он сам все расскажет, – предложил Сергей.

– Давай устроим завтра вечеринку у тебя? – Света хлопнула в ладоши. – Можно поиграть в покер. Ты умеешь?

– Нет, – мысль о вечеринке его развлекла.

– Я тебя научу. Это просто. Я, правда, не знаю, можно ли играть втроем. Мы всегда впятером играли. Но это очень интересно, особенно, если играть на деньги. Ну, не на серьезные, а так.

Сергей улыбнулся Свете. Он опять восторженно смотрел на нее.

Она совсем запуталась. То смотрит на нее, как приворожённый, не сводит глаз с ее ног, и тогда, в баре, когда она танцевала, она точно видела, что он сейчас чуть не взлетит от восторга. То отодвигается и даже опасается к ней прикоснуться. Да что не так?

– Ну, так что, давай завтра? – уточнила она.

– Надо Диму спросить, – замялся он.

– Напиши ему сейчас. Можешь? – Она нетерпеливо дернула Сергея за рукав.

Он взял телефон и написал Диме сообщение: «Дим, хочу завтра познакомить тебя с моей подругой. Придешь?» Через мгновение в ответ пришел смайлик с выпученными глазами и текст: «Конечно!!!!».

Света прочитала это, заглядывая Сергею через плечо. Он повернул экран, чтобы ей было лучше видно.

– Похоже, он экстраверт, – серьезно прокомментировала она. – Только экстраверт пришлет столько восклицательных знаков.

– Ну да, наверное, ты права, я никогда не думал об этом, – Сергей положил телефон на стол.

– Дружба экстраверта и интроверта – самая лучшая, – заявила Света.

– Вполне может быть. Будем дальше смотреть фильм? – Сергей взялся за пульт.

– Ага.

Света снова забралась с ногами на диван и уселась, прижавшись щекой к плечу Сергея.

Весь остаток фильма он просидел, не шелохнувшись, прикрыв глаза. Он не слышал и не видел, что творилось на экране. Единственное, что он ощущал – тепло ее кожи. Вся информация поступала в его мозг только через плечо. Других частей тела не существовало.

Глава 17. Начальник всегда прав

Пришли материалы по тверскому убийству. Даже на нечетких ксерокопиях фотографий было видно почерк. Андрей на всякий случай достал фотографию мертвого менеджера автозапчастей. Сомнений не оставалось. Нужно ехать на место, опрашивать свидетелей, разговаривать со следователем.

Андрей вздохнул. Требовалось разрешение начальства. Ехать придется минимум на сутки. Он пошел в кабинет майора. По дороге встретилась младший лейтенант Егорова, смурно взглянувшая на него.

А как смотреть по-другому на старшего, который постоянно придирается. Юбка ему не понравилась короткая. Если хорошие ноги, почему надо закрывать их этими унылыми серыми «карандашами»?

Андрей хотел сделать ей замечание, что она не отдает честь, но махнул рукой.

«В этом хаосе – мартышкин труд».

Он без стука вошел в кабинет начальства. Глядя на портрет президента, Андрей, не давая ничего сказать, выпалил:

– Товарищ майор, мне нужно ваше разрешение на однодневную командировку в Тверь.

Закипающий майор поднялся из кресла.

– На кой черт она тебе понадобилась?

– Товарищ майор…

– Перестань! Я тебе враг что ли? Чего ты со мной бодаешься?

Андрей посмотрел на фикус у окна и перевел взгляд на майора. Тот смотрел на него почти отечески. Следователь смягчился.

– Хорошо. Алексей Николаевич, мне на самом деле нужно туда съездить. Я беру всю ответственность на себя. Я совершенно уверен, что там найду этого подонка и представлю его вам.

Майор сел в кресло и махнул рукой в сторону дивана. Андрей нетерпеливо уселся.

– Андрей, – начал майор таким тоном, будто пытался уговорить непослушного ребенка зайти в кабинет стоматолога. – Я все понимаю. Маньяк, серийник, это прекрасно. Безусловно. Но и ты войди в мое положение. В отделе у меня под началом три следователя. И Миша, и Стас отлично справляются со своей работой. Да, есть ошибки, есть недочеты, но план они выполняют. Ты же, Андрей, мало того, что по характеру не подарок, но это уж ладно, благо мне с тобой не детей крестить. Но раскрываемость твоя на нуле. Ты уж прости за пошлую фразу, но ты мне портишь статистику. Причем очень серьезно. Миша и Стас…

– Миша и Стас сами открывают дела, несуществующие, и сами их закрывают! Отсюда и статистика, и вы это не хуже меня знаете! – Андрей поднялся, с трудом сдерживая бешенство.

Майор хлопнул ладонью по столу.

– Не перебивать! Мне наплевать, какими способами они делают положительную статистику. Мы по Мособласти едва вышли на предпоследнее место. К нам комиссию присылали из Министерства весной. Забыл? Забыл, какой ужас тут творился? А ты знаешь, что мне говорил Николай Степанович, вот здесь, сидя на том же диване, на котором сидишь ты? Не знаешь? А я тебе скажу! Он собирался меня снимать к чертям собачим, если мы не выровняемся. Ты хоть представляешь, что для меня сейчас будет, если меня снимут? Да жена сразу уйдет, даже «пока» не скажет! Я тут перед ним пресмыкался, обещал исправиться, как щенок обоссавшийся. Мне тогда еще надо было тебя уволить к черту, да пожалел дурака.

Андрей снова с мрачным лицом смотрел на портрет президента.

– Короче так, – майор ещё раз хлопнул рукой по столу, на этот раз несильно. – Сколько у тебя сейчас основных дел открыто?

Он прищурил глаза, как будто пытаясь считать эту информацию с Андрея.

– Четыре, – процедил Андрей.

Майор взорвался.

– Четыре?! Четыре?! Ты издеваешься?! Ты меня под монастырь пустить хочешь?! Совсем спятил! Значит так. Никаких Тверей. Урода своего вешаешь на Офтальмолога, закрываешь оставшиеся три дела каким угодно способом, мне плевать, а дальше, если уж тебе так охота гоняться за чикатилами, берешь отпуск и гоняешься. Ты понял меня?

Андрей посмотрел начальнику в глаза и, не отрывая взгляда, подошел к нему вплотную – их разделял только стол.

– Нет. Не понял. Я следователь, а не офисная крыса, подбивающая циферки в отчетах. Я не буду вешать его на Офтальмолога, и я не буду закрывать те три дела и брать отпуск, пока не разберусь с этим.

Сказав это, он повернулся, вышел и хлопнул дверью.

Майор, весь багровый от ярости, остался смотреть на дверь. Потом сел за стол и собственноручно составил приказ об увольнении. Оставив бумагу без даты, секунду поколебавшись, он положил приказ в верхний ящик стола.

Андрей в бешенстве вернулся в свой кабинет, взял сумку с документами, куртку, проверил, на месте ли паспорт и удостоверение, сложил высохший после утреннего дождя зонт и, заперев кабинет, помчался на Ленинградский вокзал. Он еще успевал на скоростной поезд.

Сев в электричку, следователь какое-то время крутил в голове мысли по поводу идиота начальника и предательской глупости системы, но минут через десять успокоился. Затем позвонил Романову, который вел тверское дело. Он уже успел с ним коротко познакомиться, но пока еще не рассорился вдрызг. Был шанс посотрудничать.

– Але, Геннадий! Здравствуйте, это Евсеев, – поздоровался он. – Да-да. Я тут смог вырваться, еду в Тверь, хотел все посмотреть и побеседовать со свидетелями, если это возможно.

– Андрей, рад слышать! – отозвалась трубка. – Ну, посмотреть-то и побеседовать вы, в принципе, можете, но дело мы уже закрыли.

Андрей помрачнел. Ему хотелось узнать подробности. Но делать это в поезде было неудобно.

– Хорошо. Мы с вами сможем сегодня встретиться? – спросил он.

– Да, подъезжайте. Я здесь до четырех, – ответила трубка.

– Отлично.

Андрей убрал телефон и с досадой посмотрел в окно. В пейзаже нескончаемым потоком тянулись серые дома, улицы, деревья.

Затем он с подозрением оглянулся на пассажиров и достал из сумки последний детектив Марининой, открыл страничку с загнутым уголком и погрузился в чтение.

Глава 18. Друзья

Дима с ускорением двигался в потоке машин по Неглинной. Он в очередной раз похвалил себя за пристрастие к велосипеду – насколько удобнее, чем стоять в этих адовых пробках. Но пришлось прервать самолюбование для объезда ремонта коммуникаций.

«Приносим свои извинения за доставленные неудобства. Ремонт на время, а польза навсегда. Окончание работ: апрель 2018».

Табличка хорошо смотрелась на фоне витрины магазина, с элегантными манекенами, укутанными в осенние пальто и надписью «Осень-зима 2018. Новая коллекция».

Дима свернул на Кузнецкий мост, где из-за готовящейся ярмарки пришлось спешиться, и осторожно провел велосипед к магазину соевых продуктов. Забыв на время о ненависти Сергея к сое, Дима приобрел в магазинчике различные деликатесы (во всяком случае, он считал их таковыми), подумал было взять соевое молоко, но решил, что для знакомства больше подойдет ежевичное вино, которое и приобрел в соседнем отделе.

С гостинцами он вернулся в поток автомашин и переулками быстро добрался до Тверской.

Затащив велосипед на третий этаж, Дима, недовольно ворча, полез в карман за мобильником – звонка у Сергея не было.

Мобильник, лежащий на стеклянной столешнице в гостиной, противно затрещал.

Света, командовавшая Сергеем, который в этот момент передвигал кресло к столику, радостно запрыгала, хлопая в ладоши.

– Это Дима, да? Пришел? Ой, а можно я открою? Давай его удивим!

– Если хочешь, – Сергей улыбнулся.

Света выбежала в коридор, жестом приказав Сергею оставаться в комнате. Он остался, улыбаясь и прислушиваясь.

Дверь квартиры распахнулась перед Димой. Ему предстал темный коридор, в котором Света нарочно не включила лампочку.

– Чувак, а че, лампочка перегорела? Ну, где твоя-то? Показывай! – затараторил он шепотом, втаскивая велосипед.

Света выглянула из-за двери.

– А, здравствуйте! Проходите, располагайтесь, чувствуйте себя, как дома, – сказала она, по-хозяйски включая лампу.

Дима смутился.

– Ой.

– Да вы не стесняйтесь. Тапочки вам дать? – предложила Света.

– А… да … нет…

Дима осторожно прислонил велосипед к стене, не сводя взгляда со Светы.

Миниатюрная блондинка в узких джинсах с немного растрёпанными (по-домашнему) волосами в мужском свитере (Серегином) смотрела на него с серьезным видом. Выдержав театральную паузу, она рассмеялась.

– Здравствуйте! – она протянула ему руку. – Извините, я просто хотела немного пошутить.

Сергей вышел из комнаты, держа руки в карманах и улыбаясь.

Вряд ли Дима когда-нибудь видел его таким довольным и счастливым.

Дима пожал руку Светы.

– Света, очень приятно, – сказала она уже мелодичным, не хозяйским голосом.

– Дима, – он отметил про себя, какая нежная у нее кожа.

Света пошла в гостиную. Дима подмигнул у нее за спиной Сергею и одобрительно толкнул его в плечо. Сергей усмехнулся.

Дима вошел в гостиную и сразу увидел икону. Он никогда не видел ее без покрывала. Хотел было спросить, но решил, что сейчас некстати.

– Дим, садитесь на диван, – предложила Света.

– Нет, давайте вы с Сергеем на диван, а я напротив сяду, в кресло. Я просто… Свет, не знаю, может он вам наболтал, что он ловелас. Но я, честно говоря, за десять лет нашей дружбы ни разу не видел его с девушкой. Ну, с парнем тоже, если что.

– Вы уверены? – рассмеялась Света.

– Нет, ну нравился мне там один голубоглазенький, – Сергей мечтательно посмотрел в потолок. – Но при Диме мы не будем это обсуждать, а то он приревнует.

Дима засмеялся. «Серега шутит? Кажется, где-то на горе свистят раки».

– Так, Дим, – Света хлопнула себя по коленям. – Мы решили, что сегодня будем играть в покер. Вы как?

– А может на ты? А то я как-то неловко себя чувствую, – смутился Дима.

– Окей. Ну, это я из вежливости, – пояснила она.

– Ох, уж это современное поколение! – деланно вздохнул Сергей.

– Да мы же с тобой ровесники! – возмутилась Света, игриво толкнув его.

– А вот и нет, – сказал Сергей таким тоном, будто собирался раскрыть ей неизведанную тайну. – Я тебя на год старше.

– Как это? Мы ведь с тобой познакомились, когда оба переходили во второй класс. Я в школу пошла в семь.

– А я в восемь.

Лицо Димы надо было видеть. Он вытянулся носом и подбородком вперед чуть не на полметра, глаза распахнулись, челюсть отвисла.

– Погодите. Я не понял. Вы что, друзья детства?

– О нет, – ответил Сергей, как будто поправляя ученика на выпускном экзамене. – Мы встретились, когда звезды только зарождались, а после Большого взрыва минуло секунд, – он прищурил глаза, прикидывая, – да, секунд пятнадцать, не больше.

– Перестань, – Света засмеялась. – Нет, на самом деле, Дим, мы действительно дружили в детстве, когда я приезжала в деревню. И не виделись много лет. А недавно встретились. Настолько случайно! Это вообще необыкновенно!

– Ой, расскажите, расскажите! – Дима был похож на младшеклассника, который требует от друзей рассказать, как они ночью лазили в заброшенный дом и видели привидение.

Сергей вздохнул, собираясь, видимо, вставить опять какую-то замысловатую реплику, но его обогнала Света.

– Ну вот представь, Дим. Еду я на машине.

– Маленькой, красненькой, – заметил Сергей, многозначительно поглядывая на Диму.

– Я как раз ездила в эту деревню, – продолжала Света, игнорируя комментарий. – Мне надо было бабушкин дом сфотографировать. И вот еду я обратно. В Москву. Утро. Только рассвело. Часов шесть, наверное. Это же август был? – она вопросительно повернулась к Сергею.

– Да, одиннадцатое августа, – сказал он без улыбки.

– Точно. А он машину на трассе ловил. Ты представляешь? Причем не на остановке, а просто на обочине – заблудился, когда охотился, и вышел там на дороге.

Сергей резко повернулся к Свете.

– Вот скажи мне, Дим, какова была вероятность того, что мы вот так пересечемся?! – закончила она в восхищенном удивлении.

Но у Димы был еще один повод удивляться.

– Ты охотился? – Дима в недоумении уставился на Сергея.

– Да, причем с неизвестными друзьями, – ответила за Сергея Света. – На твоем месте, Дим, я была бы начеку. Походу, он тебе изменяет с какими-то деревенскими трактористами, – Света интригующе посмотрела на Диму.

Дима вопросительно смотрел на Сергея.

– А, да не то чтобы охотился, – Сергей провел рукой по волосам. – Я к матери ездил, и там сосед мне предложил попробовать. Ну, вот.

– Чувак, ты мне не рассказал, – Дима явно собирался обидеться, но держался в присутствии Светы.

– Ну а что рассказывать? – изобразил непонимание Сергей.

– Между прочим, он утку подстрелил, – подлила масла Света.

– Ну, какая разница, я ведь все равно ее там потерял, – сказал Сергей, поправляя диванную подушку.

Света покачала головой, как бы восторгаясь человеческой безалаберности.

– У тебя что, и ружье есть, про которое ты мне не рассказал? Или тебе сосед дал? – Дима явно был возмущен.

Тут Света посерьезнела.

– Погоди. А действительно. Чем ты ее подстрелил? У тебя же ничего с собой не было.

– Ой, ну какая разница. Мы, Свет, с тобой тут сидим, уток обсуждаем, а Дима, между прочим, голодный, – Сергей встал, собираясь идти на кухню.

– Блин, слушай, точно, – спохватился Дима. – Я же вам тут принес кое-чего.

Дима поспешил в коридор за своими соевыми яствами.

Глава 19. Двое из ларца

Андрей застал тверского следователя, когда тот уже собирался уходить. Он специально задержался, чтобы дождаться Андрея, но было видно, что ему не очень хочется обсуждать это дело. Все списали на несчастный случай, дескать, человек попал в состоянии алкогольного опьянения под молотилку.

Андрея тошнило от этой халтуры.

Выслушав бессмысленные аргументы Романова по поводу того, что, это не маньяк, а обычная пьяная потасовка, Андрей поехал на место, даже не попрощавшись. Романов не выражал желания ехать с ним, и просто выдал ему координаты.

– Они хотя бы точные? – скривив губы, спросил Андрей.

– Обижаешь, – возмутился Романов.

– Ну-ну.

Пришлось брать такси, иначе общественным транспортом Андрей попал бы на место не раньше девяти часов вечера, а уже и так темнело. Такси стоило недешево, но выхода не было.

Он вышел из машины при въезде в деревню. Прямо перед ним в поле уходила тропинка. Андрей сверился с координатами. Кажется, тропинка должна привести его, куда нужно. Из-за ближайшего дома вышли два налысо бритых паренька в спортивных костюмах. Они шли ссутулившись, засунув руки в карманы.

– Парни, привет! – Андрей остановил их, когда они подошли чуть поближе. – Эта тропинка к трассе ведет, на остановку?

– Ага, – отозвался один ломающимся хриплым голосом.

– А что за мужика тут убили в августе? – Андрей перешел сразу к делу.

Парни молча переглянулись и собрались пройти мимо.

– Э, стойте.

Андрей достал удостоверение и развернул у них перед глазами.

В глазах парней отразился испуг.

– Это не мы, – нестройным хором отозвались они.

– Замечательно. Я и без вас знаю. Что за мужик?

– Да это, алкаш. У тети Любы жил, – отозвался тот же, что ответил про тропинку.

Второй угрюмо молчал и явно хотел уйти.

– Очень хорошо. У вас время есть? – Андрей не собирался их отпускать, но, спросил, чтобы они не чувствовали себя под пятой.

Парни пожали плечами.

– Меня Андрей Витальевич зовут, – следователь посмотрел на словоохотливого.

– Валера, – отозвался тот сипло и протянул руку для приветствия, как-то боком, по-орангутангски.

Андрей пожал руку и выжидающе посмотрел на второго.

– Колян, – второй повторил жест товарища.

– Итак, Валерий, Николай, мне нужно поймать человека, который это сделал с тем алкашом, потому что он уже много кого отправил на тот свет, и я сомневаюсь, что остановится. Следующими можете стать вы или кто-то из ваших друзей.

Колян проявил эмоцию искреннего удивления.

– Это что, типа маньячина какой-то?

– Правильно мыслишь, Николай, – похвалил его следователь.

– Так ведь маньяки баб убивают? – вступил в дискуссию Валерий.

– Не обязательно. Зависит от вкуса, – объяснил Андрей.

Парни поморщились.

– Ну что, покажете мне место, где лежал труп?

Парни переглянулись и кивнули.

Они свернули на тропинку, и Андрей последовал за ними. Почти у самого леса они вышли на вытоптанный пятачок, в сторону уходила линия примятой тропы. Больше никаких примечательных деталей.

Валера встал на пятачке и показал на землю указательным пальцем.

– Тут он его почикал.

– А ты его видел, Валер? – Андрей решил избрать тактику дружелюбия.

– Кого? – не понял Валера.

– Труп.

– А, не. Ну, то есть издалека только, когда тут мусора… в смысле, менты приехали, – поправился он. – Но почти ничего видно не было. Ну, лежал такой весь раскорякой, мухи летали, вонища, как от свиньи дохлой. Отстой, короче.

Валера перевел палец в сторону примятой травы.

– А там ножик валялся.

Колян резко толкнул его и зыркнул глазами.

– Ты че, дебил? – прошипел он.

Андрей вскинул голову.

– Ножик?

Валера ничего не ответил, виновато посмотрев на Коляна.

Следователь прошел по примятой траве метров десять. Дальше начинались камыши.

– Здесь валялся ножик? – Нож Андрея очень заинтересовал, учитывая, что он не фигурировал ни в материалах дела, ни в рассказах Романова.

Валере пришлось кивнуть.

Андрей вернулся.

– И кто его нашел?

Колян, выпучив глаза, злобно смотрел на Валеру. Валера искосаглянул на товарища.

Андрей подошел вплотную к Коляну и постарался изобразить миролюбивую заботу. Получилось не слишком правдоподобно.

– Коль, ты что ль нашел? Не бойся, тут плохого ничего нет. Наоборот хорошо.

– Да я и не боюсь, – буркнул Колян.

«Легко тебя на понт взять», – усмехнулся Андрей.

– Ладно. Дом тети Любы покажете, где алкаш жил?

– Угу, – хором гукнули они.

Они молча вернулись по тропе, пересекли заасфальтированную площадку перед деревней и зашли в поселок с противоположного конца, прошли мимо двух заброшенных домов, небольшого еловника, и вышли к стоящему в самом конце деревни, на отшибе, деревенскому дому с облезшей зеленой краской и покосившимся, местами с провалами, забором.

Андрей повернулся к Коляну.

– Нож-то покажешь?

Колян недоверчиво посмотрел на Андрея.

– А вы его заберете?

– Придется.

Колян кивнул и молча ушел по дорожке к соседним домам. Андрей, нахмурившись, посмотрел ему вслед.

– Я надеюсь, он вернется?

– Да, ща ножик принесет, – ответил Валера, знающий манеру своего товарища. – Может, не будете забирать?

– Не могу.

– Но, если бы мы не сказали, вы бы о нем и не узнали, – справедливо заметил парень.

– Да. Но вы сказали. А он мне может очень сильно помочь.

– Вы че отпечатки пальцев с него будете снимать? – глаза Валеры загорелись.

– Обязательно.

– Так там же Коляна отпечатки и мои тоже, – испугался парень.

– Ничего страшного, ваши отпечатки я тоже сниму, – Андрей достал небольшую коробочку, похожую на калькулятор. – Вы же плохого ничего не сделали, так что бояться вам нечего, – добавил он.

Валера неуверенно переступил с ноги на ногу, но любопытство взяло верх над страхом, и он успокоился, с удивлением видя, что в коробке не калькулятор, а какие-то белые полоски.

– Давай руку, – сказал Андрей.

Валера осторожно протянул вперед левую руку. Следователь приложил к его пальцам сначала фиолетовую полоску, потом белую.

– Молодец.

Через минуту пришел Колян и отдал нож Андрею. Андрей оглядел его. Обычный кухонный нож, не очень-то острый, с перемотанной синей изолентой ручкой. На лезвии и ручке виднелись темные пятна – несомненно крови, если повезет, то может и крови маньяка – вдруг порезался?

– Да-а-а, – протянул Андрей, но этим его комментарии в сторону работы полиции ограничились. Он достал из своей сумки пленку и завернул нож. Затем снял отпечатки у Коляна, который сначала не на шутку испугался, но Валера тоном опытного человека заверил его, что все правильно.

– Ладно, ребят, жаль вас лишать штуковины, но ничего не поделаешь. А вам большое спасибо.

Андрей крепко пожал руки парням. Те смутились.

Он хотел было добавить, что они помогли ему больше, чем все его коллеги вместе взятые, но решил не размусоливать.

– До свиданья, – буркнули парни и ушли по дороге.

Андрей подошел к калитке и положил руку на штакетник, собираясь с мыслями.

Темный двор освещал мертвенно-бледный свет, падавший из заклеенного полиэтиленом окна.

Андрей попробовал открыть калитку – она не поддавалась, явно цепляясь за что-то, пришлось чуть приподнять.

Оставив калитку незакрытой, он направился к дому.

Глава 20. Беседы о вере

Весь вечер Света, Дима и Сергей играли в покер и болтали, пересыпая разговор шутками, историями из жизни, размышлениями на различные темы.

Дима понравился Свете. Она никак не могла понять, почему, если он постоянно катается на велосипеде и ест натуральные продукты, он настолько, ну, не толстый конечно, но, скажем так, в теле. Она не решалась спросить, но разговор сам вышел на эту тему.

– Еще год назад я весил сто двенадцать килограмм, – сказал Дима, отправляя со смаком, который точно не мог оценить Сергей, соевую чипсу в рот. – Но потом я понял, что если буду продолжать в том же роде, уже к тридцати придется пить таблетки от давления, и я переключился на здоровое питание. Сергей вот ненавидит все натуральное, а мне понравилось. Серьезно, без обмана. Всё это можно приготовить так, что пальчики оближешь.

– Сереж, ты что, действительно не любишь натуральные продукты? – Света недоверчиво взглянула на Сергея.

Сергей поморщился, взглянув на упаковку с соевыми чипсами как на неприятное насекомое.

– Но почему? Как можно не любить натуральную еду? – не успокаивалась Света.

– Свет, понимаешь, я ведь вырос в деревне, – начал объяснять Сергей. – Мы, бывало, всю зиму ели эту натуральную картошку и соленые огурцы, – что вырастили, то и было. Так что возвращаться к этому сейчас, когда есть возможность покупать нормальную еду, мне совсем не хочется.

И, чтобы закрепить свои слова действием, он взял поджаренный наггетс, вывалял его в соусе и отправил в рот, облизав пальцы.

– Слушай, – протянула Света. – А я ведь помню, как ты копал эту картошку. Да, точно! Я иногда приходила к тебе играть, а тебе нужно было на огороде возиться, и я сидела рядом, болтала. Еще мать твоя как-то меня увидела и накричала, что я тебе мешаю.

Сергей покраснел. Он живо вспомнил тот день. Мать рявкнула на Свету, чтобы она убиралась и не сверкала перед ее сыночком своими ягодицами, а потом, когда он вернулся домой, так избила его, что он потерял сознание.

Он потер лицо рукой, сгоняя воспоминание.

– А вот мне Серега ничего про свое детство не рассказывал, – насупился Дима.

– Почему же, про курицу рассказал, – напомнил Сергей.

– Ой, да это трэш какой-то, – отмахнулся Дима.

– Так там больше ничего и не происходило, – искренне заметил Сергей.

– Ну конечно. Наверняка, куча всего интересного происходило. Но ты молчишь. А я вот тебе все про себя рассказываю.

– Ну и зря, – Сергей с притворным сочувствием посмотрел на друга.

– Ой, да ну тебя! – Дима отвернулся, насупившись.

Они потихоньку пьянели от ежевичного вина. За окном крупные капли дождя сбивали слабеющие осенние листья.

В карты играть бросили, единогласно признав, что Света выиграла. Она собрала колоду и потянулась, чтобы положить карты на полку. Дима отметил про себя, как изящно очерчивается ее грудь под блузкой.

«Да, отхватил себе Серега», – с завистью подумал он.

Положив карты, Света прижалась к Сергею и положила руку ему чуть ниже спины, на поясницу, но он отодвинулся, делая вид, что поправляет что-то на столе. Света смутилась.

Дима, видевший эту сцену, недоуменно нахмурился.

Света поднялась, начала собирать пустые упаковки со стола. Дима тоже встал, чтобы помочь ей. Вдвоем они ушли на кухню.

На кухне Дима смотрел, как Света сминает пустые бумажные пакеты перед тем, как отправить их в мусор.

Он любовался ей. Дима не мог определить, что больше всего ему понравилось в Свете. Этот плоский живот, обтянутый плотной блузкой?

«У Ирки всегда живот был дрябловатый. Даже, когда она ходила в фитнес», – злорадно подумал Дима.

Или эти пышные волосы?

Как будто угадывая мысли Димы, Света запустила пальцы в свою копну волос, и откинула их назад.

– А что это за краска? – спросил Дима, дотрагиваясь до ее волос, чтобы ощутить их мягкость. – «Мэйбелин»?

Света рассмеялась.

– Я не крашу волосы, – она игриво взглянула на его русый ежик. – А ты, значит, предпочитаешь «Мэйбелин»?

– Ни в коем случае, – подыгрывая, ответил Дима. – Только «Лореаль»!

На кухню вошел Сергей. Чуть мрачный, как показалось Диме. Приятель, на всякий случай, отступил на шаг от Светы.

Но это просто тень от абажура упала, Сергей улыбался.

– Чай будете? – спросил он.

– Обязательно, – заявил Дима. Он только сейчас ощутил, что не совсем трезв. – Мы должны съесть соевый торт.

– Хорошо, что я купил пирожные, а то чаепитие было бы испорчено, – заметил Сергей и поднес чайник под струю воды.

Захватив торт и чашки, они вернулись в комнату.

Неизвестно почему, Дима ощущал легкую неловкость. Он снова заметил икону, и подошел к ней поближе, отыскивая тему для беседы.

– Я смотрю, ты ее открыл? – Дима внимательно разглядывал грешников и праведников.

– Кого? Америку? – уточнил Сергей, расставляя чашки.

– Да нет, икону, – объяснил Дима.

– А. Ну да.

– Слушай, а правда, – Света тоже вгляделась в икону. – Когда я была у тебя первый раз, она была закрыта платком.

Она тоже подошла к иконе, встав рядом с Димой, и слегка прищурилась.

– Какой странный сюжет, – заметила Света.

– Наоборот, он очень оптимистичный, – Сергей примеривался ножом к торту. – Икона говорит, что спасутся все, даже грешники, если увидят знак, который подает Богоматерь.

Света нахмурилась.

– Так ты верующий?

– Не знаю. Не могу сказать наверняка, – ответил Сергей, не задумываясь.

– Как это? Либо веришь, либо не веришь. Я вот могу тебе точно сказать, я – атеист, – Света хмурилась. Она как будто обиделась на Сергея, но непонятно было за что. За то, что он не отвечал на ее ласки или за его сомнения в вере. Она и сама, наверное, не знала, почему сердится.

Света налила себе еще немного вина.

«Напоить бы ее, – мелькнула пьяная мысль в голове у Димы, но он сразу спохватился. – Так, прекращай. Это девушка Сереги».

Он снова повернулся к иконе.

– А я верю, – заявил Дима. – Все-таки согласитесь, странно было бы. Так сложно устроена жизнь. Все эти ДНК, специфические условия для зарождения жизни, вся эта эволюция. Как-то не верится, что это происходит само собой, без участия высшего разума.

– ДНК и эволюции как раз доказывают, что Бога нет, и планета сама управляет жизнью. Я не верю в высшие силы именно потому, что я ученый, – Света как будто была чем-то раздражена.

Дима удивленно сел напротив Светы.

– Вы ученый? – он неожиданно перешел на «вы». – А что вы изучаете?

– Воду для фильтров изучает, – ответил за Свету Сергей, нарезая торт.

Свете стало обидно, и это послышалось в ее тоне.

– Да, я действительно пишу диссертацию на тему очистки питьевой воды. И могу тебя, Дим, заверить, что ни в одном из результатов анализов не видела и следа Бога. Может, он, конечно, где-то в других местах обитает, но вот не в воде, которой вообще-то восемьдесят процентов на планете.

«Ничего себе. Не только красивая, но еще и умная. Да где он ее нашел?» – поразился Дима.

– Ну, хорошо, допустим, мне понятна твоя точка зрения, Свет, хотя я с ней и не совсем согласен. – Диме определенно понравилось вести научный дискурс. – Многие ученые вообще-то верили в Бога. И, собственно, именно эта вера помогала делать им величайшие открытия.

Он хотел привести какой-нибудь пример, но никого не вспомнил.

– Ну, это ладно, – продолжал он. – А вот мне действительно непонятно, почему у Сереги сомнения? Либо да, либо нет, Света правильно сказала, – с видом профессора он посмотрел на Сергея.

Тот взглянул в сторону иконы, как бы в поисках ответа.

– Не знаю, я не могу с уверенностью ответить. Мне бы хотелось верить, и, наверное, я скорее верю. Но мне непонятно, если Он все-таки есть, тогда почему в мире столько зла, почему Он позволяет быть этому злу, зачем?

– Чтобы интереснее было жить, – ответил профессор Дима.

– Интереснее? – Сергей вскинул на него взор. – Что же тут интересного, когда люди страдают, кричат от боли, мучаются?

– Ну, ты в крайности впадаешь, – смутился друг. – Но согласись, если бы просто все шло ровно и хорошо, жить было бы очень скучно.

– Ну, вот ты живешь, мне кажется, ровно и хорошо, тебе скучно?

– Нет, – Дима как-то стушевался, и от профессорского тона совсем ничего не осталось. Ученый разговор ему надоел, но хотелось доказать свою правоту. – Ну, хорошо. Но все-таки. Ты ведь согласен, что есть что-то, скажем, сверхъестественное? У тебя ведь было какое-нибудь необъяснимое явление в жизни, выходящее за рамки, я не знаю, законов физики. Было?

– Не могу ничего такого вспомнить.

Сергей выронил нож, вымазанный в креме, на пол. Взял бумажную салфетку, вытер лезвие.

– У меня, кстати, однажды, тарелка на спиритическом сеансе вертелась, – гордо заявил Дима.

Света посмотрела на Диму разочарованно.

– Нет, серьезно. Мы детьми совсем были. Лет по двенадцать, наверное, – Дима решил поразить их широтой взглядов, основанной на потрясающей истории. – Уселись вокруг стола. Днем, кстати. Стол вообще квадратный был. То есть, ну все против правил. И медиумом у нас была тетка, мама моего друга. Короче, мы стали вызывать там кого-то, я уж не помню. И тарелка реально начала крутиться. Причем как волчок. То есть не то, что там пару раз дернулась, а именно вертелась. Мы заорали, как сумасшедшие, разбежались. А тетка эта через полгода умерла от рака. А в тот момент даже никто не знал, что она больна. Вот такая фигня. Ну, что, неужели у вас никогда не было никаких таких странных вещей в жизни? Серег?

Сергей быстро отрицательно потряс головой.

– Свет?

Света посмотрела куда-то вбок, потом бросила взгляд на Сергея и сказала, обращаясь к Диме:

– Слушай, ну, ты понимаешь, что с этой тарелкой есть нормальные рациональные объяснения? Скорее всего, кто-то ее крутил. Тем более, если вы были детьми, та же тетка могла вас просто разыграть. А что касается того, что никто не знал про ее болезнь, с раком почти всегда так и бывает. Все нормально-нормально, потом бац – и все.

Дима внимательно посмотрел на нее.

– Ты не ответила на вопрос. Бывали у тебя такие сверхъестественные опыты?

– Нет, – ответила Света.

Она встала и вышла на кухню, чтобы принести пирожные. Дима хотел было снова пойти с ней, но взглянув на Сергея, решил, что, пожалуй, не стоит.

Глава 21. Сказочная женщина

Андрей несильно постучал в дверь. Тишина. Он стукнул сильнее. Молчание. Тогда он потянул дверь на себя, и она, чуть сопротивляясь, скрипнула в его сторону.

Он вошел в сени, где на импровизированной лавке из доски и двух пеньков стояло цинковое ведро с водой и ковшом, в углу – старая тумбочка, два бидона. Рядом валялась неопознанная куча хлама, в которой угадывались валенки, бушлат, сапоги. Он прошел через сени ко второй двери и снова постучал. Снова никакого ответа. Тогда он толкнул дверь и вошел в помещение.

Перед ним за столом сидела грузная тетка, несколько потасканная, с жидкими, облезающими желтоватой краской волосами. Большим и указательным пальцами она держала сигарету. Все было подёрнуто легкой дымкой табачного дыма. В комнате было холоднее, чем на улице.

Как только Андрей перешагнул порог, тетка встрепенулась, со страхом и негодованием посмотрев на него.

– Ты кто такой? Какого рожна лезешь в дом?

Тетка бросилась на него с кулаками, но он успел выхватить из внутреннего кармана удостоверение и сверкнуть перед ней двуглавым гербом, как магической защитой от вампиров и ведьм.

– Спокойно, спокойно! Я следователь, Любовь, извините, не знаю, вашего отчества, – быстро проговорил он.

Она с презрительным недоумением глянула в удостоверение, недоверчиво посмотрела ему прямо в глаза, отчего у Андрея, которому приходилось видеть самые разные взоры, пошел мороз по коже.

– А орден? – строго спросила тетка.

– Ордер, – поправил ее Андрей. – Ордер требуется при обыске, а я хотел просто с вами поговорить. Извините, я не хотел вас напугать.

– Ну, конечно, – язвительно заметила она. – Садись, коль пришел.

Он сел боком к столу.

– Ну что, следователь, по душам будем разговаривать или как? – спросила она его, на что-то намекая.

Он усмехнулся.

– Ну, лучше-то по душам, наверное, – он попытался ей открыто улыбнуться, но в условиях общения двух социопатов улыбка сработала неэффективно.

Любовь достала из-под стола бутылку водки и потянулась за стаканами.

– Э, нет, уважаемая. Пить мы не будем, – он жестом отринул предложенный стакан.

Она крякнула.

– Тогда где ж тут по душам? – справедливо заметила она.

Она убрала водку, села напротив, взяла наполовину истлевшую сигарету и быстро докурила до фильтра, затем, не потушив, кинула дымящийся окурок в пустую, серую от пепла стеклянную банку.

Андрей успел оглядеть кухню, благо разглядывать было особо нечего – русская печь вся в замазке, с выступающими кирпичами и грязной драной занавеской наверху, к печи приставлена деревянная лесенка. Ухват, который, похоже, стоял тут не в качестве декорации. Одно окно с такой же драной занавеской, как на печи, прожженной в нескольких местах сигаретой. На подоконнике какой-то неизвестный предмет, похожий на экспонат из музея русского быта. На простом дощатом столе с рассохшимися досками рядом с банкой для окурков полупустая пачка «Явы». Ни спичек, ни зажигалки. Под потолком болтающаяся в патроне энергосберегающая лампочка, отдающая мертвенным белым светом. В печи виднелся пузатый чайник, украшенный истертым рисунком в горошек.

Холодильника, если только он не стоял за печью, не было. Ни икон, даже маленьких бумажных, ни картинок или плакатов – ничего.

– Осмотрелся? – также язвительно осведомилась Любовь, беря новую сигарету из пачки.

Раскрылся секрет отсутствия зажигалки, а заодно выяснилось предназначение предмета на подоконнике – это было огниво. Любовь прикурила от него и пыхнула (намеренно) Андрею в лицо.

– Ну, зачем пожаловал? Ты ведь не следователь. Он ко мне приходил. Редкостный дегенерат, – дала она характеристику.

– И все-таки я – следователь. Из Москвы, – объяснил Андрей. Он не стал уточнять, что на самом деле, из ближнего Подмосковья. Проще было сказать: Москва.

Чем-то тетка ему импонировала. Наверное, тем, что назвала Романова дегенератом.

– Ого! Примите мое почитание, – она притворно приложила руку к сердцу и поклонилась. – Москва – край далекий. Охота в такую даль переться? Уж, наверное, не из-за идиота моего, которого козел какой-то прирезал?

– На самом деле, именно из-за него. Видите ли, Любовь…

Она молчала.

– Любовь … ваш муж не первая жертва. На него напал серийный убийца, которого я хочу поймать. Иначе, он может убить кого-то еще.

– Да и черт бы с ними, – без эмоций сказала Любовь.

– Ну как же. А если вы станете жертвой? – он попробовал применить отеческий тон, который давался ему не лучше дружелюбного.

– Да и, слава богу, быстрее отмучаюсь, – так же ровно заметила она.

– А если это будет близкий человек, например, ваш сын? – бросил Андрей пробный шар.

Она с подозрением посмотрела на него, глянула на кончик сигареты и ледяным тоном осведомилась:

– Откуда про сына знаешь?

«В яблочко!»

Андрей сделал неопределенный жест рукой.

– Навещает хоть? – он вопросительно кивнул.

– Да вот, с месяц назад был, успел этого идиота живым застать.

– Вот как, а долго пробыл-то? – заботливо спросил Андрей.

– На день заехал и сразу к себе умчался, – презрительно ответила Любовь.

– Понятно. А когда был убит ваш муж? – Следователь пытался по датам рассчитать, когда приезжал сын.

– Да что ты все заладил, муж да муж, – рассердилась она. – Сожитель он мой был, да и все. Через пару дней, после того, как этот кретин уехал, тринадцатого августа.

«Это она сына “кретином”, значит. Тринадцатого августа. Ошибочка. Тогда его нашли, а убит он был одиннадцатого».

– А в течение трех дней муж, в смысле, сожитель, где был, не помните?

– Да я ему сторож что ли? Шлялся где-то.

Андрей задумался. Нужно было узнать у нее адрес сына, но даст ли? Уж очень не хотелось пить паленую водку.

– Любовь …, я закурю, вы не против? – он достал пачку «Винстона».

– Ой, да оставь ты эти манеры для Москвы.

Он расценил это как разрешение, протянул пачку Любови. Она вытащила две сигареты. Андрей прикурил ей от своей зажигалки.

Она с удовольствием дернула головой.

– Любовь, адресок-то тверской сына не скажете?

– Да понятия не имею, где он там живет. Вот только и знаю, что на Тверской, а где там, что там, думаешь, он меня ставит в известность?

«На Тверской? В Москве?».

– Ну да, молодежь нынче такая. Моя вон тоже, чтобы хоть раз мне сказала, куда идет. К подруге – и весь разговор, – сказал он, чтобы быть на равных с Любовью.

– Ремнем их надо, – с придыханием посоветовала мать Сергея. – Сколько лет-то?

– Дочуре? Восемнадцать, – проинформировал Андрей.

– Что-то молод ты для такой. Хотя, чего уж. Моему вон тоже три года до тридцати.

Андрей мысленно записал возраст клиента.

– Не может быть. Вам же и сорока еще нет.

– Ой, перестань ты льстить, – она раздраженно затушила окурок и снова взглядом с того света посмотрела ему в глаза. – Чего надо тебе, говори? Ходит вокруг да около. Не тяни кота за яйца.

– Мне надо пообщаться с вашим сыном.

– Ну, общайся, кто ж тебе не дает.

– Как его по батюшке-то? – осведомился Андрей.

– Сергеич, – недовольно ответила она.

– Это его отца что ли убили? – недопонял Андрей.

– Ох, ну что ж ты чушь-то городишь? – рассердилась Любовь. – Мало что ль этих Сергеев. Их как опят – бери да соли. Егойный папаша исчез в тот же миг, как я заикнулась, что на сносях, мразь такая.

– Уяснил. А фамилия? – допытывался Андрей.

– Вот пристал, не отдерешь. Сергей Сергеевич Ивлев его зовут. А теперь ищи его там по всей Москве, – рявкнула она. Разговор уже порядком ей наскучил.

– Телефон его дадите? – попросил он.

– Щас, может, тебе его еще в отдел привести, за ручку? Иди-ка, следователь, ты отсюда, надоел мне хуже горькой редьки.

Андрею и самому не терпелось уйти, хотя он и не представлял, как ему сейчас, под ночь, выбираться из этой деревни.

Он встал. В глазах Любови отразился испуг, как будто она не ожидала, что он действительно уйдет.

– Ой, да ну ладно тебе, я ж пошутила, – запричитала она медовым голосом. – Ну, куда ты пойдешь-то на ночь глядя? Переночуй, да езжай.

И снова этот смертный взгляд.

– Спасибо, Любовь …, но я все-таки пойду.

Она встала и подошла вплотную, положила руку ему на спину, куда-то между лопаток. Ростом она была совсем немного ниже него.

– Андрюш, ну что ты дурака-то валяешь? – зашептала она ему в ухо. – Оставайся да спи. На печи (ледяной). А я тебя согрею, – последние слова она прошептала, заглядывая в самое его нутро.

Ему стало жутко.

Он быстро вывернулся из ее полуобъятий и вышел в сени, оттуда на улицу, не оглядываясь, пошел к калитке. Она уже кричала ему с порога:

– Ну и козел ты ублюдочный, за малолетками гоняйся, импотент сраный.

Глава 22. Голый ли король?

Света сидела с Сергеем в небольшой кондитерской возле своей работы. Она задержалась. Несмотря на то, что сентябрь только подбирался к концу, все говорило о том, что зима грянет. И грянет скоро. Днем температура еще как-то соблюдала приличия – около десяти градусов выше нуля, но к вечеру падала до отрицательных значений. Вдобавок, в самый неожиданный момент из-за угла, как гопник, укравший телефон, вырывался ветер и с вертухи бил в лицо гуляющему.

Сергей сначала ждал Свету в вестибюле офисного здания, где она работала, но через какое-то время она позвонила и предложила ему подождать ее в кафе неподалеку. Они туда никогда не заходили, потому что заведение было слишком обыкновенное. Но погода предложила испытание их эстетическим запросам. И они его не выдержали.

Теперь Света сидела рядом с Сергеем за стойкой и смотрела в окно. В стекле в ярком освещении хорошо были видны они, сидящие друг против друга, поставив стулья боком к столешнице. На спинках висели Светино пальто и куртка Сергея, на столе два горячих капучино, от которых поднимался пар, а рядом Светины шарф и сумочка.

Ее замерзшие щеки горели от тепла и горячего кофе, и она всерьез подумывала зайти в WC, чтобы снять свитер. Делать это при Сергее почему-то ей казалось неудобным. Она все никак не могла понять, нравится ему или нет.

Света наклонила сахарницу с дозатором над своей чашкой, продолжая защищать Диму.

– Ты на него наговариваешь! Он отличный парень. И, кстати, смешно шутит.

– Я и не говорил, что у него нет чувства юмора, – оправдывался Сергей. – Я вообще его не обвиняю. Просто сказал, что он не живет самостоятельно, вот и все.

– Ну как это, у него же своя квартира, – возмутилась Света.

– Да, от родителей.

– Ой, у меня тоже была бы квартира от родителей, если бы не вся эта катавасия.

– Да, но у тебя ее нет. Ты сама зарабатываешь себе на жилье, – строго напомнил Сергей.

– А он, значит, не работает? – уточнила она.

– Честно говоря, я никогда не мог понять, чем он занимается, вечно какие-то проекты.

– Но деньги у него откуда-то берутся? – донимала Света.

– Берутся, – признал Сергей.

– Ага! – Света наставила на него чайную ложку. – Тебе просто завидно, что тебе нужно работать, чтобы заработать деньги, а он добывает их каким-то более интересным способом.

– Да, наверное, я просто скучный тип, – усмехнулся он с грустью.

– Нет, ты, совсем не скучный, – она на мгновение замолчала и добавила тише, глядя в чашку. – И ты мне очень нравишься.

Его бросило в жар.

– В любом случае, Дима твой клёвый, – добавила она. – Веселый, неглупый, вежливый…

– Ну, что он тебе понравился, я понял, – сказал Сергей, разглядывая отражение Светы в окне.

Света изумленно на него посмотрела.

– Ты ревнуешь?!

Он потер лоб тремя пальцами.

– Господи, конечно, нет.

– Ты ревнуешь! – ей стало весело, она откинулась на стуле. – Как ты можешь меня к нему ревновать, он же голубой!

Сергей удивленно посмотрел на Свету, сделал глоток кофе и не стал ее разубеждать.

Дима, не подозревающий о том, какие в этот момент на него навешивают ярлыки, подравнивал бороду в барбершопе. Закончив, он сел на велосипед и по дороге домой заскочил в рыбную лавку, где для него оставили отличную жирную форель.

– Инесса просила передать вам мур-мур-мур, – сказал он ежевечернюю фразу продавщице, и та, как всегда, заулыбалась.

На улице он приладил пакет с рыбой к багажнику велосипеда, накинул капюшон непромокаемой куртки и неторопливо направился домой.

Глава 23. Ультиматум

Андрей пришел на работу совершенно разбитый. Явно чувствовалось приближение, а если быть до конца честным с самим собой, то уже расцвет среднего возраста. В молодости Андрею нужно было смешать вино с водкой и пивом, причем по нисходящей, а из закуски ограничиться яблоком, чтобы так отвратительно чувствовать себя на утро. А теперь просто долгая поездка и три часа сна привели его в состояние тяжелейшего похмелья. Он достал из тумбочки аспирин и съел две таблетки, запив водой из электрического чайника, стоявшего на подоконнике. В тот момент, когда две таблетки уютно устроились у него прямо в середине горла, и он безуспешно пытался протолкнуть их водой из чайника, вошел майор.

Начальник ногой развернул стул, сел на него так, чтобы видеть Андрея, положил ногу на ногу, а руки в карманы, выставив большие пальцы наружу и направив их на Андрея.

– Ты же у нас вроде как непьющий? – сурово поинтересовался майор.

– Да, – сказал Андрей неподобающе хриплым голосом.

– Понятно. Накатался?

– Да, – ответил Андрей тем же голосом, обошел стол и сел на свое место.

– Замечательно. Я очень рад за тебя, – в голосе майора чувствовалось полное отсутствие радости.

– Послушайте, – Андрею хотелось сказать, что он нарыл ценную информацию, по сути, он уже знает маньяка, ему осталось только вычислить его место жительства и арестовать.

И майор по его глазам понял, что именно это Андрей и собирается сказать. Эти идеалистические басни за тридцать лет службы ему порядком поднадоели. Как хорошо, когда у людей нет вот этих идиотских стремлений сделать мир лучше, как хорошо, когда у подчиненного одно желание – заработать побольше денег. Тогда и статистика нормальная, и дурацких историй не происходит, а главное, нет невинно пострадавших из-за неудачных попыток вершить справедливость.

В начале девяностых был у него напарник, такой же, как Андрей, повернутый на справедливости, Лешка Михалёв. Он поддался рассуждениям Лёшки о правде, истине и всей этой требухе, и они вдвоем вычислили и отправили на смертную казнь одного насильника, который, как потом выяснилось, насильником не был – его подставили. А вдова его осталась одна воспитывать троих детей. Это было еще до «шоковой терапии». Он и раньше-то сомневался в высшей справедливости, а после того случая окончательно убедился, что не в том сила, брат.

– Нет, на этот раз, ты меня послушай, – перебил его майор холодно и жестко.

Он достал из кармана сложенный вчетверо приказ об увольнении, развернул его и положил на стол перед Андреем.

Андрей быстро пробежал его глазами, чуть хмыкнув.

– Я помню, кто твой дядя, а потому меня особенно удивляет твое рвение. Ты мог спокойно сидеть и не рыпаться, – майор недоуменно развел руками. – Но тебе обязательно надо стать героем. – И добавил резко. – А мне в отделе герои не нужны. Это в кино они решают проблемы. В жизни герои проблемы только создают. Короче так. До конца месяца у меня должны быть твои три закрытых дела. Кроме маньяка. С ним потом разберемся. И вот имей в виду, я сейчас с тобой не шутки шучу. Если ты будешь продолжать ерепениться, я сделаю так, что ты уйдешь. Да, мне не хватит сноровки объяснить твоему дяде, что ты не годишься для органов, и скорее всего тебя просто куда-то переведут, но у меня в отделе ты работать не будешь. Осознал?

Майор вопросительно кивнул Андрею. Тот нехотя утвердительно кивнул в ответ.

– Вот и замечательно.

Майор сложил приказ и убрал его обратно в карман, после чего встал, развернул стул, как тот стоял изначально, и вышел из кабинета, оставив Андрея наедине с его таблетками, которые упорно сидели в горле.

Андрей посидел пятнадцать минут, ожидая, пока аспирин подействует, затем устало потянулся к папкам с делами. Дело маньяка на время отложил в сторону. Кажется, впервые в жизни он готов был сделать некачественную работу, скомкать тяп-ляп, лишь бы скорее освободиться от двух краж с одним разбойным нападением и вернуться к убийце, чтобы обезвредить эту бомбу до того момента, когда она вновь взорвется.

Одну из краж удалось спихнуть в отдел финансовых махинаций, так как там фигурировали фальшивые купюры. Слава богу, он еще не рассорился с Нелли, которая курировала отдел. Правда, эти мирные отношения нельзя было считать достижением Андрея в области самоконтроля. Просто он очень нравился Нелли, и она видела в социопатии Андрея какой-то ей одной понятный шарм. Благодаря ее извращенным вкусам, он довольно легко всучил ей дело о краже фальшивок.

Следователь занялся ограблением. Это был вооруженный захват терминала по оплате мобильных телефонов. В принципе, терминал могли тяпнуть обыкновенные наркоманы. Достаточно наведаться в гаражи к Кухарке и объяснить ей, что она неправа. Понятно, что она не занимается кражей терминалов, но точно знает, кто это сделал. Если, конечно, терминал утащили наркоши.

Он просмотрел третье дело. Кража. Совершенно глухая. В поезде у пьяного свистнули портфель с документами и бумажник. Можно было бы плюнуть, но пьяным, как назло, оказался заместитель главы районной администрации. И самое паскудное, что секретарю, а точнее, самому главе, нужны были не виновные, а портфель с теми самыми документами.

Поразмышляв, он решил поехать к Кухарке.

Проехав несколько остановок на автобусе, Андрей вышел в промзоне. Быстро, знакомой еще по старым делам, тропой он прошел через гаражные корпуса. Под ногами хлюпала холодная рассыпчатая грязь с песком. По назначению гаражи давно не использовались. Где-то в первой линии расположился автосервис, за ним в глубине пара гаражей служили обычными сараями, в одном он когда-то летом видел уютно обустроенное гнездышко, где пожилой мужик вытачивал деревянные игрушки. Андрей забрался в самые дебри, где дорога была настолько разбита, что даже если кто-то и хотел поставить здесь машину, вряд ли стал бы рисковать подвеской и пытаться сюда пробраться.

Андрей услышал, как скрипнула задвижка внутри дальнего гаража, подошел к нему. Гараж номер 637, полностью проржавевший, из крыши торчала небольшая труба, выпускающая тоненькую струйку дыма.

Андрей постучал.

– Танька, открывай, медведь пришел, – позвал он.

Послышались шорохи, приглушенные голоса, какой-то скрип. Затем дверь гаража приоткрылась ровно настолько, чтобы Танька, она же Кухарка, смогла выглянуть. Хотя Андрей давно ее не видел, она совсем не изменилась. Все такая же молоденькая девчушка с лицом добрым и злым одновременно. Русые волосы были зачесаны назад, рукава широкой мужской джинсовой рубашки закатаны выше локтя. Видимо, вовсю шло приготовление основного блюда – варился винт.

– Здорова, – она была сразу и рада и не рада ему. – Давно не показывался.

– Так вела себя хорошо, чего беспокоить, – Он дернул уголком рта.

– А сейчас провинилась? – Она оглянулась, шикнув на кого-то в гараже.

– Ты – нет. А вот дружки твои – провинились.

– Слушай, лейтенант, я вообще-то сейчас немного занята, к экзаменам готовлюсь. Нельзя ли нашу беседу отложить? – Она нагло посмотрела на него.

– Тань, прошли уж те дни, когда я был лейтенантом. Давно капитан. И не могу тебе быть за это неблагодарным. По химии экзамен, чай? – уточнил он.

– Ладно, уходить ты, я так поняла, не собираешься.

Андрей поставил ногу в проем между дверью, понимая, что если сейчас на железную дверь с той стороны навалятся три человека, ноге будет предоставлен высококлассный массаж.

– Ты тон поубавь, я тебе не клиент-торчок. Хочешь по-быстрому, давай по-быстрому. Кто терминал спер?

– Какой нахрен терминал? – Она насупилась и еще раз повернулась, сделала кому-то жест рукой, видимо прося убавить огонь на плите.

– За аптекой, – показывая, что сдерживает раздражение, процедил Андрей.

Она вздохнула. И молча показала глазами куда-то поверх Андрея вдаль. Он оглянулся на многоэтажки, видневшиеся вдалеке.

– Сиплый? – одними губами спросила Андрей.

Она отрицательно покачала головой и выпучила на него глаза, заставляя догадаться.

– Технарь и Лысый? – все также без звука предположил Андрей.

Она кивнула недовольно.

– Они у тебя вечером будут?

– Да ты охренел? – громко выпалила ему в лицо Таня, раскрыла дверь шире и с силой треснула Андрею по ноге.

Он схватился за ушибленную ногу, она захлопнула дверь и, судя по звуку, задвинула щеколду. Потерев ушибленную щиколотку, Андрей, прихрамывая, двинулся в обратный путь из гаражей.

– Прямо по косточке, сука, -шептал он, кривясь от боли.

Он обернулся. Дым из трубы над гаражом усилился.

Андрей недовольный тем, что приходится отвлекаться на всю эту ересь, вернулся в отдел и отправил кортеж к Технарю и Лысому, точнее Тихонову и Гришанову, а сам, собрав документы, направился домой.

Было уже темно, и Андрей взглянул на окна своей квартиры, когда подходил к дому. Как ни странно, на кухне горел свет. Их квартира была угловая, кухня – крайняя, и поэтому ошибиться в окнах было сложно.

Лиза редко возвращалась раньше десяти. Он поднялся и обнаружил на кухне свою тещу – Тамару Григорьевну. Теща была приятной пожилой женщиной немного старше шестидесяти. Вопреки современным идеям, она не гналась за жизнью самодостаточной женщины, не пыталась игнорировать свой возраст. Это была настоящая бабушка, готовящая борщи, делающая заготовки на зиму и старающаяся поддерживать гармонию в семье дочери. Она обожала внучку, но ее беспокоило то, что Лиза на нее часто кричит, и девочка становится нервной и грубой. С Лизой у них были напряженные отношения. Лиза считала, что мать хоронит себя за плитой, а занятия на грядках полагала бессмысленной тратой времени. Лиза постоянно упрашивала Тамару Григорьевну начать путешествовать и вообще побольше думать о себе. Ей совсем не хотелось стать в старости такой же – скучной занудной дачницей. Тамара Григорьевна, в свою очередь, считала, что Лизе в ее тридцать пять пора перестать вести полубогемный образ жизни, тем более, что никем выше помощника гримера в областном театре она не стала. И начать больше внимания уделять мужу, ребенку и кухне. Лиза презирала подобные советы.

А вот с зятем у Тамары Григорьевны складывались прекрасные отношения. Он очень радовался, когда заставал ее, они подолгу беседовали. Теща уважала его за то, что он серьезно относится к своему делу, не халтурит, не гонится за быстрой деньгой, любит дочь и жену. В глубине души она считала, что Лиза ему не пара, ему нужна опора, женщина, которая поддерживала бы его, создавала уют в доме. Но так уж сложилось.

Когда Андрей вошел в кухню, Тамара Григорьевна как раз тушила морковь с луком для супа, бурлящего в кастрюле. Она улыбнулась зятю.

– Ой, Андрюша, хорошо, что ты пришел. Через десять минут будет суп.

Голодного как волк Андрея сия новость не могла не обрадовать. Он привел себя в порядок, переоделся в домашнее, заглянул в комнату дочки. Малышка тихо посапывала на своей кроватке, зажав подмышкой плюшевого жирафа.

Тамара Григорьевна закончила с готовкой, нарезала хлеб, чеснок, достала сметану из холодильника и поставила на стол дымящуюся тарелку, где из пурпурного озера игриво выглядывали куски мяса.

Андрей даже вздохнул от удовольствия.

Тамара Григорьевна села напротив. Потом спохватилась, приготовилась встать.

– Водочки, Андрюш?

Андрей, уже занявший челюсти перемалыванием мяса, отрицательно завертел головой.

Она подождала, пока зять прожует мясо, затем спросила:

– Лиза в театре что ли?

– Ну да. Там вроде премьера у них.

– М. А у тебя как на работе?

Андрей вдохнул, чтобы ответить, затем шумно выдохнул и покачал головой.

– Не спрашивайте, Тамара Григорьевна. Полный бардак.

– Ты так всегда говоришь, – она улыбнулась.

– Да, но на этот раз все действительно плохо.

– Что такое? – озабоченно спросила теща.

Андрей отправил в рот еще одну ложку супа, раздумывая о том, как рассказать про непойманного маньяка, да и вообще стоит ли.

– Ты можешь мне рассказать, – как будто угадав его мысли, предложила Тамара Григорьевна. – Не волнуйся, к своим годам уже разобралась, что мир не только добрыми людьми полнится.

Андрей вздохнул.

– Маньяка я ловлю. А мне мешают.

– Конкурируют? – уточнила она.

– Да если бы. Просто из тупости непроходимой, – он устало махнул рукой с куском хлеба.

– Ну, таков мир. Глупости здесь больше, чем ума, – заметила теща.

– Да, но почему? Почему так? Я хочу, чтобы в мире стало больше ума, – он смотрел на нее почти с мольбой.

– Слабо себе представляю, как ты собираешься этого добиться.

– Если бы мне не мешали… – начал он.

– Если бы тебе не мешали, – перебила его тёща, – ты бы придумал ещё какую-то отговорку, чтобы не делать те великие дела, о которых все время рассуждаешь.

Андрей виновато уставился в опустевшую тарелку.

– Наверное. Но начальник обещал уволить меня, если я немедленно не займусь другими случаями.

– Интересно, почему же он до сих пор тебя не уволил? – тёща со скептической усмешкой забрала у него тарелку. – Ну, понятно, Леонид не позволит обидеть племянника.

Андрей сложил пальцы в замок и посмотрел в сторону.

– Да нет. Не в этом дело. Жалеет дурака.

– Плох тот начальник, который дурака из жалости не увольняет. Что ж он у вас, такой размазня?

– Думаю, размазней его не назовешь, – признал Андрей.

– Значит, он тебя не увольняет по другой причине, – предположила Тамара Григорьевна.

– По какой же?

– Возможно, тоже хочет, чтобы ты нашёл этого маньяка. Просто подгоняет тебя, – она посмотрела на него вопросительно.

– Интересный метод, – саркастически заметил Андрей. – Сказать, что если я буду заниматься этим делом, он меня уволит.

– А он тебе прямо так и сказал? – удивилась теща.

– Нет, – Андрей уже не был уверен в тупости начальника. – Сказал, чтобы я другие дела закрыл, а потом уже этим занимался.

– Ну, так в чем же трудность? Закрой, чтобы и тебе и ему ничего не мешало, и лови своего насильника, – теща пожала плечами.

– Он не насильник. Он убийца, – поправил ее Андрей.

– Извини, не хотела обидеть, – тёща посмотрела на него через плечо, стоя у раковины.

Андрей усмехнулся.

Он встал и подошёл к окну. Глядя на дома напротив, светящиеся окошками, как лампочками новогодней гирлянды, он протянул:

– Да. Возможно, так и сделаю. Но я не могу отделаться от чувства, что знаю его. Не в смысле лично, – поправился он. – А в каком-то космическом смысле. Я уверен, что если увижу этого убийцу… Где угодно. В метро в час пик. Я узнаю его.

Он повернулся к Тамаре Григорьевне, которая выключила воду и с пенящейся губкой в руке внимательно слушала Андрея.

– Я уверен, – жёстко сказал Андрей. – Что он прямо сейчас готовится кого-то убить. Я не могу объяснить, откуда, но я это знаю.

Повисла тишина, после чего тёща осторожно, взвешивая каждое слово, произнесла:

– Андрей. Ты же понимаешь, что твое знание не дает тебе право арестовать его.

– Понимаю, – сказал Андрей и повернулся к окну. – Арестовать не дает.

Тёща несколько секунд смотрела на его спину, потом вздохнула над раковиной и продолжила мыть посуду.

Глава 24. Женские секреты

Света открыла маленький пластиковый чемоданчик и методично убрала в отделения двенадцать пробирок с пробами воды.

Накинула белый лабораторный халат, в лифте спустилась на второй этаж.

Лаборатория, в которую она вошла, представляла собой средних размеров помещение с белыми шкафами, в которых размещались пластиковые ящики и пробирки с водой. На столах красовались микроскопы и наборы для анализов.

У входа за столом сидела девушка лет двадцати пяти, в белом халате, застегнутом на все пуговицы. Тёмные волосы были гладко зачесаны и убраны в пучок под полиэтиленовую шапочку. Она быстро печатала что-то на компьютере.

При виде Светы, девушка нажала Enter, повернулась на офисном стуле, взяла голубые полиэтиленовые перчатки, которые лежали рядом на полке, и поднялась ей навстречу.

– Привет, Оль, вот, нужен минеральный состав.

Света поставила свой пластиковый чемоданчик на стол.

Оля взяла с полки металлический контейнер и быстро переставила туда все пробирки из чемоданчика.

Затем она перешла к столу у окна, на котором в больших бутылях покоились реагенты и лежали в коробке одноразовые пипетки в индивидуальных упаковках. Оля по очереди открывала пробирки и пипетками набирала воду, после чего, на отдельном стеклышке капала на них реагентом и помещала стеклышки в устройство, выводящее на монитор таблицы. После каждой операции она делала пометки в блокноте.

Пока Оля готовилась, раскладывала пробирки и запускала прибор, Света подошла к ней и села напротив, наблюдая за манипуляциями коллеги.

– Ну, как там твой Сережа? – спросила Оля, не отрываясь от работы.

Света пригладила волосы и положила ногу на ногу.

– Не знаю. Ничего не могу понять. Позавчера сидели у него, с его другом.

– Так у него всё-таки есть друзья? – заметила Оля. – Ты говорила, он вообще ни с кем не общается.

– Ну да, я так думала. Но, оказалось, есть друг, причём вполне адекватный, даже приятный.

– И че твой? – задала логичный вопрос Оля.

– Да он как бы не мой, – смутилась Света.

– По-прежнему сторонится? – Оля смотрела пробирку на свет.

– Оль, я вообще не могу ничего понять, – пожаловалась Света. – Нравлюсь ему или нет. То он на меня смотрит волчьими глазами, меня аж в краску вгоняют эти еговзгляды…

Оля оторвалась от пробирки и скептически посмотрела на Свету.

– Тебя в краску?

– Вот представь себе, – Света всплеснула руками. – Просто ощущение, что он на меня сейчас бросится. Но как только я сама начинаю к нему что-то как-то, он отодвигается, чуть ли не фыркая при этом.

Оля оторвалась от пробирок и посмотрела на подругу.

– Света, ну я не хочу тебя обидеть, но просто этот вариант тоже надо рассматривать. – она посмотрела на подругу оценивающе, чуть с прищуром. – Может, ты себе эти жаркие взгляды надумала? И на самом деле ничего такого нет?

Оля внимательно смотрела на Свету. Та задумалась, потом решительно ответила:

– Да я уже тысячу раз все это прокручивала в голове. Но это реально есть. Вот, даже пугает, серьёзно. Я, когда туфли снимаю или надеваю, он как загипнотизированный смотрит.

– Так он, наверное, фетишист? – предположила Оля, продолжив возню с пипетками.

– Ну, может быть, конечно, – не стала спорить Света. – Но я знаю, что он ко мне неравнодушен. По его взглядам, словам. Представляешь, тут на днях, попросил, чтобы я отдала ему свою пилочку для педикюра.

Оля внимательно посмотрела на Свету, потом покачала головой.

– Это ненормально.

– Я знаю. А вечером, мы сидели, смотрели кино, я решила к нему прижаться, ну знаешь, чтоб уютней было, без какого-то сексуального подтекста, а он сразу встал и ушёл.

– Да он, наверное, просто стесняется, – решила Оля.

– Ты думаешь? – Света с сомнением посмотрела на подругу.

– Уверена. Мужики сейчас вообще нереально стеснительные. У меня парень был в прошлом году, так вот ей-богу, если бы я сама в баре к нему не подошла, ничего бы не было. А он тоже сидел, пожирал глазами.

– Это Никита который?

– Не, Славик.

– Славик? Что-то я не помню… – Света нахмурила лоб. – А! Так он же тебе после той ночи и не позвонил.

– Ну, какая разница-то? – Оля раздраженно пожала плечами. – Важна сама ситуация.

Света усмехнулась, глянула в таблицы.

– Нет. Я не хочу с ним один раз переспать и всё, – заявила она.

– Да я поняла. Просто я объясняю, что тебе надо сделать первый шаг самой. Ты должна с ним объясниться.

– Самой? – Света смотрела на Олю с сомнением.

– А иначе он до старости будет вздыхать и бояться что-либо сказать, – предупредила подругу опытная Оля.

– Ох, я не знаю. Просто это будет как охота на богатого мужика, – сомневаясь, сказала Света.

– А он что, богатый? – Оля насторожилась.

– А как ты думаешь, если он на Тверской живёт.

– Это ж не его квартира.

– Ну да, но за неё платит фирма, он там занимает серьезную должность, крутой юрист. Понимаешь, если, ну… – Света замялась.

Оля продолжала свои опыты.

– Короче, если мы поженимся, мне вообще работать не надо будет. Я буду с ним, он купит квартиру, все такое, – она позволила себе чуть мечтательный тон.

– Ты ж говорила, что хочешь быть сама по себе, не зависеть от мужа, – напомнила Оля заявления подруги.

– Ну, это да, но… – Света задумчиво посмотрела на свой безымянный палец.

Оля отставила пробирки в сторону, повернулась к Свете и уперла одну руку в бок.

– Ладно, короче. Ты на его деньги охотишься? Или хочешь быть с ним? Так сказать, в богатстве и бедности.

– С ним, конечно, – потупилась Света.

– Ну, так иди и скажи ему об этом. Он будет на седьмом небе. Уж поверь.

В словах Оли чувствовалось знание.

Света задумалась.

Глава 25. Подмосковные вечера

Сергей безрезультатно пытался уснуть уже два часа. Вечером на работе у него начала кружиться голова, слегка мутило, яркий свет резал глаза, а пальцы еле заметно неприятно подрагивали. Хотя сама королева бала – мигрень – пока еще не появилась, но послала свиту, чтобы ее визит был оценен по достоинству. Сергей готовился к приему знатной гостьи заранее.

Он постарался скорее завершить текущие дела, и ушел домой пораньше. Юлии Яковлевне сразу сообщил, что у него болит голова, и это ее не на шутку встревожило. Она помнила его предыдущие приступы головных болей, которых, надо заметить, не было уже больше года. И она помнила, какой Сергей становился странный после этих приступов. Иногда у него появлялась нездоровая возбужденность, он болтал всякую ерунду, порой странно шутил, и неизменно на следующий день у него было что-то вроде похмелья – круги под глазами, бледность, рассеянность, – он не мог сосредоточиться на простейших делах. Приступы эти случались, слава богу, нечасто, но и ее, и Самуила Аркадьевича очень беспокоили такие проблемы со здоровьем ценного сотрудника. Юлия Яковлевна уже намекала директору, что неплохо бы отправить Сергея на какое-нибудь оздоровительное лечение, но приступы прекратились, и она успокоилась – само прошло.

И вот опять.

Домой Сергей пришел в начале седьмого, выпил сладкого чая, принял таблетку и лег в постель, надев на голову шерстяную шапку, надеясь успеть дать отпор надвигающейся боли.

Но через два часа бессонного перекатывания с боку на бок, он сорвал шапку и раздраженно бросил ее в угол.

«Нет, больше я себе этого не позволю. Я хочу быть со Светой».

«Чего не позволишь?», – писклявенький голосок выражал недоумение перед мнительностью своего хозяина.

«Может, и правда, это просто головная боль?», – с надеждой предположил он.

«Ну, конечно, просто головная боль. В офисе включили отопление. Душно было. Вот и началось. Надо проветриться», – писклявый голосок, казалось, хотел помочь.

«Да, в шапке только хуже стало», – признал Сергей правоту мерзкого голоска.

Он встал. В глазах потемнело. Пришлось сесть на кровать и несколько секунд дать организму восстановиться после такой внезапной физической активности. Он с трудом открыл окна, плотно запертые на все шпингалеты. Потянуло морозцем. Сергей несколько раз глубоко вдохнул и выдохнул, прикрыв глаза. В голове прояснилось.

«Кажется, и правда, лучше стало. Наверное, надо лечь и уснуть при открытом окне? Свежий воздух…».

«Ну, какой тут в городе воздух, – перебил голосок. – Да и лежать не стоит. Кровь застоится. Надо прогуляться, проветриться. Лучше в Подмосковье. Сейчас на Войковскую по прямой, и там на электричке за МКАД прокатиться».

Сергей прокручивал в голове подаренную голоском мысль. Он посмотрел на предложение со стороны.

«Одинокий парень едет на ночь глядя, в слякоть и холод в Подмосковье проветриться. По лесополосе, конечно, приятней погулять будет. И нож с собой надо захватить. Вдруг грибы найду», – он с усмешкой посмотрел в створку шкафа, туда, где было зеркало. Но ничего не увидел. В комнате было темно.

Писклявый голосок обиделся.

«Ну, если у тебя комплексы, и ты настолько себе не доверяешь, то конечно, лежи тут, мучайся мигренью. Ты прекрасно знаешь, как бы это ни казалось кому-то со стороны странным, слякоть и грязь тебя нисколько не раздражают, а прогуляться, действительно, не мешало бы».

Сергей вздохнул, слегка встряхнул головой, чтобы проверить ощущения. В голове, не поспевая за тряской, медленно бултыхалось что-то густое.

Он потянулся, оделся, посмотрел, смутно надеясь, что можно будет никуда не идти, расписание электричек, – в ближайшие два часа поезда отправлялись каждые двадцать минут.

Меньше, чем через полчаса он уже подходил к платформе. У дороги стоял небольшой магазинчик «Продукты 24», в котором ежеминутно открывалась и закрывалась дверь, пропуская покупателей. Аллея, ведущая к платформе, не освещалась, на фоне подозрительно малинового московского неба выделялись черные обрубки тополей. В открывающуюся дверь магазина порционно выплескивался на улицу теплый уютный свет. Сергей зашел в магазин.

Напротив него продавщица подняла створку, скрывающую табачные изделия. Ему хорошо был виден богатый ассортимент.

«Может быть, сигарета поможет сбить головную боль? Клин клином».

«Ну, хуже точно не будет», – подтолкнул внутренний голос.

Сергей купил пачку легкого «Кэмела» и розовую зажигалку.

«Глупо. Мне вот только курить сейчас не хватало. Зачем я ее купил?» – Сергей поглаживал запечатанную в полиэтилен пачку сигарет в кармане.

«Ну, не захочешь – выбросишь. Что такого?» – успокоил его голосок. Кажется, в кои-то веки этот мерзкий внутренний голос, который появлялся обычно перед приступом, был на стороне Сергея и заботился о нем.

Сергей встал на перроне, размышляя о том, не покурить ли ему прямо сейчас, но решил, что лучше сначала погулять, возможно, ему станет лучше без сигарет, и проблема отпадет сама собой.

Он не учел, что собрался ехать в Подмосковье вечером буднего дня. Хотя час пик уже спадал, в вагоне было много людей. Он примостился на скамейке с краю. Рядом с ним сидела уставшая тетка, прикрыв глаза, она держала на руках большую сумку. Ее пальто промокло под дождем, и теперь от него исходило тяжелое тепло. Напротив сидели три подростка, которые беспрерывно говорили что-то на малопонятном молодежном жаргоне и давились от смеха.

На следующей остановке вошла молодая женщина с ребенком лет четырех. По ней было видно, что она не жадничала, накладывала на лицо автозагар, хайлайтер, тени, румяна и тушь щедрой рукой. Несмотря на холод, царивший на улице, женщина была в сверхкоротком леопардовом платье и остроносых белых сапогах на шпильке. Заметно было, что она уже устала от этих красивых сапожек. Ребенок обещал вырасти баскетболистом, так приходилось ему вытягиваться, чтобы достать мамину руку.

Два поддатых мужичка галантно уступили места даме с ребенком. Малыш не мог обойти громадный тюк, который поставили посреди прохода цыгане, и мать, или кто она там была, резко дернула его за руку и зашипела.

– Сел быстро.

Мальчик слегка захныкал, и женщина снова жестко дернула его за руку. Хныкать он перестал и вскарабкался на скамейку, где стал беззвучно хлюпать носом, видимо, собираясь заплакать.

Женщина повернулась к нему и сказала негромко:

– Если собрался тут сопли распускать, я сейчас выйду, и ты дальше один поедешь, пока дядя-машинист не выкинет тебя в лесу.

Последствия плача представились малышу в новом свете, и, быстро все взвесив, он умолк.

Они сидели на сиденьях напротив Сергея, ему хорошо был виден коротко стриженный затылок женщины и отлично слышно всё, что она говорит.

В вагоне было душно, и Сергей почувствовал, как в горле возник ком, изъявляющий желание выбраться наружу. Голова заболела сильней. К мигрени добавилась боль в области лба.

Объявили следующую станцию. Сергей стал пробираться к выходу. Женщина с ребенком также направилась в тамбур. Она прокладывала себе дорогу значительно энергичнее, чем Сергей, хорошо работая локтями, и при необходимости обращаясь к не самой цензурной речи.

Несколько человек вышли на платформе. Сергей огляделся. Ему показалось, что он был здесь. Верно. Летом прошлого года, когда зарезал того мужика. Первое объявленное убийство. А может, и еще когда-то.

«Ну, вот видишь. Опасаться совсем нечего. Ты же не будешь убивать там, где тебя уже разыскивают», – успокаивал его тоненький голосок.

Малыш впереди еле поспевал за женщиной. Он держался за ее руку, вытянувшись изо всех сил и быстро семенил ножками. Она шла широкими шагами, слегка покачиваясь, – видимо, сапоги натерли ноги, – и тащила ребенка за собой.

– Мама, я не успеваю, – прерывисто дыша, сказал мальчик.

Мать повернулась к нему, резко встряхнула за руку и почти зарычала:

– Я тебе сколько раз, придурку, говорила закрыть пасть? Мы сейчас придем домой, и я все скажу папе.

Мальчик захныкал.

– Он не папа.

Она дала ему короткую затрещину, и у ребенка слетела шапочка.

Он заскулил, скорее от боли, чем от обиды.

– Вот я папе эти твои слова передам, и он тебя высечет так, что прошлый раз тебе покажется сладким сном, понял?

Мальчик перестал скулить и испуганно кивнул.

Сергей не слышал разговор и не видел, как она ударила ребенка. Их разделила группа таджиков, вышедшая из вагона. Те шумно переговаривались, курили, слушали какую-то восточную музыку, включив динамик на телефоне.

Сергей предпочел немного отстать, и шел неторопливо, глядя в сторону леса, который высился на противоположной стороне, за железной дорогой, вдыхая свежий холодный и влажный воздух.

Он спустился с платформы и пошел по тропинке, чавкая по грязи, через лес. Остальные пассажиры свернули в сторону небольшого пятачка с продовольственными палатками и забрались в маршрутку.

Сергей наблюдал за тем, как люди заходят в маршрутное такси, являвшее собой обыкновенную «Газель», и удивился вместительности. В машину влезли все, кто шел по перрону. Человек тридцать – не меньше.

Он пошел по дорожке, глядя в основном себе под ноги. Неяркий свет пробивался с освещённого шоссе сквозь оголившиеся деревья. Вдалеке виднелись огни микрорайона. Скоро тропинка закончилась, Сергей вышел на асфальт к шоссе. На противоположной стороне была автобусная остановка, за ней пустырь. Сергей дождался зелёного сигнала светофора и перешёл к остановке. Оттуда по еще одной тропинке, уже чуть подмёрзшей, через пустырь двинулся к многоэтажкам.

На пустыре его захватил пронизывающий ветер, за спиной шумела трасса, под ногами ничего не было видно, глаза слепили прожекторы с ближайшего строящегося многоэтажного дома.

«Прекрасное место для прогулки ты выбрал», – саркастически заметил он себе.

«Ну почему? Ведь в прошлый раз ты шел здесь через лес, были дачи, шоссе точно никакого не наблюдалось», – оправдывал его писклявый голос.

«Да, наверное, просто дачи и лес с противоположной стороны, – согласился Сергей. – Я ведь даже смотрел на этот лес, почему не свернул?».

«Все повернули сюда, и ты повернул. К тому же дачи, наверняка, обитаемы только летом, и сейчас там непролазная грязь», – в этот раз голосок точно был на его стороне.

Неужели наконец-то он живет в гармонии с собой, и внутренний голос не толкает его на ужасные вещи, не унижает и не втаптывает в грязь за каждую провинность, а дает дельные полезные советы, успокаивает и забоится о своем обладателе. Наверное, это из-за иконы. Гармония с Богом.

Сергей вышел с пустыря на небольшую асфальтированную дорогу, вдоль которой сплошь стояли припаркованные машины. Он прошел мимо строящегося здания и повернул к ближайшей жилой многоэтажке. На первом этаже сверкал вывеской мини-маркет.

Сергей остановился, посмотрел на магазин, огляделся, – улица, несмотря на обилие припаркованных автомобилей, казалась пустынной. Видно было, что все уже вернулись с работы, поставили машины, зашли в магазин за пивком и хлебом на утро, поднялись в квартиры и теперь наслаждаются отдыхом. И никакая сила не могла оторвать их от экранов, к которым они припали. Если сейчас подъедет какой-нибудь запоздавший трудоголик, ему придётся долго колесить по району, выискивая свободное парковочное место.

Стройка по соседству, видимо, тоже замерла до утра. Единственным признаком жизни были прожекторы, которые освещали не столько само здание, сколько пустырь вокруг.

Из мини-маркета вышла женщина в кроссовках и большой мужской куртке. В руке у нее болтался пакет-маечка.

Она встала возле урны, поставила, звякнув стеклом, пакет на землю, достала из кармана пачку сигарет, и, отворачиваясь от ветра, прикурила. Лица ее не было видно из-за капюшона. Сергей стоял в тени строящегося здания и смотрел на густые из-за холодного влажного воздуха облака дыма, которые она выпускала.

Быстрыми шагами он подошел к ней.

– Девушка, прошу прощения, помогите мне, пожалуйста, я ключи потерял на объекте, а без очков ничего не вижу – в машине оставил, – он кивнул в сторону двух припаркованных мерседесов.

Дружелюбно ей улыбнулся.

Она смотрела на него с подозрением.

– Вы хотите, чтобы я с вами на стройку эту пошла? – уточнила она.

– Господи, да нет, конечно. Там при входе сразу. Я вам дам фонарик, вы мне посветите, а я поищу, – успокоил он ее.

Он достал из кармана айфон, включил фонарик и протянул ей.

Она медленно переложила сигарету в пальцы левой руки и протянула правую за телефоном. Сергей качнул телефоном, приглашая ее не бояться и взять предложенное.

Сложно устоять, когда вам протягивают айфон последней модели, особенно, если перед этим вы держали в руке самые дешевые тонкие сигареты, размышляя, наскребете ли на платеж по кредиту в этом месяце.

Девушка взяла айфон, подняла свою авоську, и, светя фонариком, пошла за Сергеем на стройку. Они вошли в проем подъездной двери, где самой двери еще не было. Он повернулся к ней и резко ударил ребром ладони в основание капюшона. Она охнула и присела. Пакет звякнул о пол. Сергей скинул с неё капюшон, схватил за горло, развернув к себе, и надавил большими пальцами в надгрудную выемку.

Девушка захрипела, выпучила глаза, попыталась оторвать его руки от своей шеи. Он понял, что это та самая мамаша, которая ехала с ним в электричке. Она оказалась здесь раньше, чем он, потому что сократила путь на маршрутке. Завела ребенка домой, передав отчиму. А Сергей знал, чем может захотеть заняться отчим, оставшись с маленьким мальчиком наедине. Скинула сапоги, натершие ноги, надела кроссовки, и в мужниной куртке пошла за пивом. И тут фортуна – мужчина на мерседесе, с айфоном, просит о помощи.

Наконец, она затихла, глаза ее закатились, а розовый с белым налетом язык вывалился наружу. Возникало ощущение, что она грубо дразнит Сергея. Она резко потяжелела, и он положил ее на пол, заметив, что она сломала несколько ногтей, царапая его. Он оглядел свои руки. Царапины отчетливо были видны на кистях и запястьях. В нескольких местах из ссадин выступила кровь.

– Идиотка, – прошипел он.

Он поднял отброшенный в угол айфон – по диагонали через стекло шла трещина.

Глава 26. Признание

Домой Сергей вернулся не слишком поздно, на часах еще не было одиннадцати. Он достал из кармана нетронутую пачку «Кэмела» и положил ее на кухонный стол.

«Ну, вот. Голова прошла, я же говорил, воздух Подмосковья поможет. И курить не пришлось», – обрадовался он за себя.

В кармане завибрировал тот самый айфон.

– О-о, Светочка. Самое время, – прошептал он, посмотрев на экран.

Он взял трубку и сказал в нее не своим, пошлым и неприятным голосом:

– Светуля, в столь поздний час, неожиданно. Соскучилась по мне?

– Дим, это ты что ли? – раздался удивленный голос Светы.

Сергей разозлился.

– Никакого Димы тут нет. Ты звонишь Сергею. Запуталась в номерах?

– Ой, Сереж, извини. У тебя просто такой странный голос. Я тебя не узнала.

Он усмехнулся, как муж, который знает, что жена его обманывает, и собирается ее наказать.

– И чего звонишь? – поинтересовался он.

– Слушай, прости, что так поздно, но мне надо с тобой поговорить, – голос ее слегка дрожал. – Если ты не занят. А то мне кажется. Мне кажется, я даже уснуть не смогу. Я… может, встретимся? Я могу в кафе какое-нибудь подъехать.

– Ну, зачем же так все усложнять? Я сам к тебе приеду, – последнюю фразу он сказал низким приглушенным голосом, от которого у Светы побежали мурашки по спине, и она не вполне отдавала себе отчет, это были мурашки удовольствия или страха.

Вдруг он резко рассмеялся.

– Я ведь ни разу не был у тебя после полуночи, – давясь от смеха, он продолжил. – Докажу тебе, что я не оборотень.

Теперь бегущие мурашки однозначно указывали на страх, но Света не придала этому значения. Она знала, что у Сергея иногда бывают несколько необычные настроения. Ей очень хотелось поговорить с ним и наконец все выяснить.

Сергей положил трубку, не попрощавшись, и сразу заказал такси. Хотя время было уже позднее, и час пик давно миновал, видимо, из-за начавшегося сильного дождя, на проспектах стояли глухие пробки. Когда он выходил из машины у подъезда Светиного дома, было уже без трех минут полночь.

Света сидела в комнате на диване. Горела только настольная лампа. Она смотрела в стену, прокручивая в голове их будущий разговор. Он поцелует ее, когда она признается? А вдруг он будет недоволен, что она поспешила с этим разговором? А если он решит закрепить ее признание в постели? От последней мысли по спине у нее опять забегали мурашки, а внизу живота разлилось тепло.

У телефона, лежавшего на подлокотнике, загорелся экран, возвещая о начале новых суток, и одновременно протяжно зазвенел звонок входной двери. Света поправила волосы и пошла открывать.

Сергей с веселой, но неприятной ухмылкой, прошел мимо Светы в комнату, не снимая ботинок. В комнате он уселся в центре дивана, закинув ногу на ногу, руки раскинув по спинке, и посмотрел на Свету наглым взором.

– Сереж, – она растерянно показала на его ботинки.

Он, продолжая смотреть ей в глаза, сделал вид, что не понял.

– Что?

Она махнула рукой.

– Ладно, ничего.

Она откатила стул от своего письменного стола и села напротив Сергея.

Он с веселым безразличием смотрел за ее действиями.

– Итак, госпожа, зачем вызывали? – он насмешливо наклонил голову.

Света нахмурилась.

– Сереж, слушай, я знаю, это ужасно, когда девушка вдруг решает выяснить отношения и говорит эту знаменитую фразу: «Нам надо серьезно поговорить». И как это ни глупо, я действительно хочу с тобой поговорить… о нас.

Он повертел головой, как будто ему только что рассказали сложную математическую формулу.

– Погоди, я не понял, слишком много слов.

– Сереж, послушай. Я просто хочу понять… Ну, нравлюсь ли я тебе? Ты так странно себя ведешь, я ничего не понимаю. Просто. Ты мне очень нравишься, – она отвела глаза, чувствуя себя по-дурацки и надеясь, что он сейчас её успокоит.

Он молчал несколько секунд, потом усмехнулся с наигранным сожалением.

– Свет, извини, но ты не в моем вкусе.

Она ошарашенно посмотрела на него.

Он смерил её взглядом, как бы что-то прикидывая.

– Ну, то есть разочек, конечно, можно было бы. Если хочешь, – добавил он. – Но так вообще, не совсем то.

Он сочувственно посмотрел на нее.

– Сережа… Я… Я не понимаю…

Ей ни разу в жизни никто не говорил подобного, и она пыталась понять, насколько это нормально. Ведь то, что он говорит искренне, это же вроде как… хорошо. Какой-то бред! Что происходит вообще?

– Но зачем же ты… Зачем же мы встречались и… ну ты так смотрел…

Сергей притворно-испуганно посмотрел на нее и приложил руку к сердцу.

– Свет, прости, прости, я не думал, что ты всерьез воспримешь. Просто мне казалось, что тебе как-то одиноко, хочется погулять, побыть в мужском обществе. Даме ведь нужен кавалер.

Света бессмысленно смотрела на него. Она не заметила, что поднялась с кресла и теперь стояла перед ним, как бедная родственница, которая не поняла, что к ней просто проявляли сострадание.

Света сглотнула. В голове был полный бардак. Все оказалось совершенно не тем, чем казалось. Может, она совсем свихнулась в своей лаборатории?

Она быстро помотала головой и приложила руку к виску. Глядя в пол, тихо попросила:

– Сереж, ты не мог бы уйти, пожалуйста?

– Да, конечно. Извини, Свет. Я не хотел тебя обидеть.

Сергей вышел за дверь, и Света подбежала к ней, чтобы скорее запереть замок, будто опасаясь, что он сейчас вернется.

В ступоре она опустилась на тумбочку в прихожей и сидела так минут десять, приоткрыв рот. Затем глаза начали застилать слезы, хотя она по-прежнему ничего не понимала.

Она побежала в комнату и бросилась лицом вниз на диван, судорожно рыдая и царапая плюш. Ее рука наткнулась на телефон, свалившийся с подлокотника и застрявший между спинкой и сиденьем.

Света посмотрела на экран, но из-за слез ничего не разглядела. Вытерла слезы, увидела, что есть сообщение в вотсапе от Димы.

Они переписывались втроем, обсуждая Новый год. Дима чуть больше часа назад прислал ссылку в общую переписку.

Света написала ему личное сообщение: «Ты занят? Можно позвонить?»

Глава 27. Утешитель

Дима сидел у себя дома, на полу и, опершись спиной о диван, играл в Dandy. Недавно увидел на гаражной распродаже это чудо. Но еще большим чудом было то, что приставка была в идеальном состоянии, с десятком картриджей, и отдавали все это, видимо, по незнанию, за пять тысяч рублей.

Вот уже неделю он наслаждался ощущениями детства. Он предлагал Сергею вспомнить эти счастливые мгновения мальчишеской радости и сыграть на двух джойстиках в «Марио», но оказалось, что для Сергея это другая галактика. Он не только не играл в детстве в приставки, но даже не знал об их существовании.

Периодически Дима останавливался и поглядывал на мобильник. После десяти вечера ему обещал позвонить его компаньон, с которым они решили делать новое световое шоу. Точнее компаньон делал шоу, все организовывал, нанимал диджеев, оформителей, зал, давал рекламу и прочее. Задача Димы заключалась в том, чтобы привезти и помочь установить световое оборудование. Он уже закупил основные прожекторы на деньги родителей и нанял грузовик. Компаньон сказал, что приедет завтра утром, и они вместе поедут на место. Сказал, что позвонит сегодня. Время близилось к полуночи, но компаньон все не проявлялся. Дима пробовал звонить ему около одиннадцати вечера, но тот был вне зоны доступа. В метро он ехать не мог, так как сам при знакомстве с Димой, как раз на той гаражной распродаже, сказал, что не спускался в подземку уже года два и показал стоящий в гараже собственный «Ягуар». Правда, через щелку, потому что не было с собой ключей. Но все равно впечатляло.

Диму нисколько не беспокоило, может, только совсем чуть-чуть, что компаньон до сих пор не вышел на связь. Кинуть Диму он не мог, в этом не было никакого смысла, а то, что до сих пор не позвонил, объяснялось тем, что еще не закончил свои дела. Подготовка к шоу – дело всегда сложное, муторное и непредсказуемое. Скорее всего, он просто застрял где-то с заказчиками или диджеями или кем-то еще. Позвонит. Человек серьезный.

Игра близилась к концу. В качестве Марио Дима представлял себя, а принцесса виделась ему Светой. Наверное, это очень плохо, что ему нравится девушка друга. Тем более, что у Сергея никогда не было пары. А тут сразу такая шикарная. Натуральная блондинка, обалдеть. И что она в нем нашла? В сущности, Серега очень странный чувак. Молчаливый. Ну, интроверты, конечно, все странные, но все-таки. Наверное, она с ним просто потому, что друзья детства. Может, через некоторое время он ей наскучит, и тогда…

Дима помотал головой. Нет, нельзя о таком думать. Это очень нехорошо.

Пиликнул вотсап. Дима поставил игру на паузу и посмотрел сообщение. От Светы.

«А вдруг у нас телепатическая связь», – мелькнуло в голове Димы.

Она спрашивала, можно ли ему позвонить. Вероятно, хочет обсудить тот новогодний тур.

Он набрал ей сам.

– Свет, привет, – брякнул он.

– Привет, – сказала она как-то сдавленно. – Извини, я тебя не разбудила?

Ее голос был очень грустен и напряжен. Дима заволновался.

– Что-то случилось?

Она помолчала несколько секунд, потом в трубке совершенно точно послышались рыдания. Дима встал с пола, удивленно глядя в пространство.

– Свет, что такое? Хочешь, я приеду?

– Нет… я… – она справилась со слезами. – Слушай, это будет очень неприлично, если я сама к тебе приеду? Я просто не могу сейчас сидеть дома.

– Господи, конечно, приезжай. Заказать тебе такси?

– Да нет, я сама. Скажи только адрес.

Он, сбиваясь, назвал адрес.

– Там въезд через шлагбаум. Ты как подъезжать будешь, набери мне, я открою.

– Хорошо. Я с тобой хочу о Сереже поговорить, – сказала она, будто оправдываясь.

– Да, конечно, конечно. Ты, может, это… тебе купить чего-нибудь?

– Нет-нет, спасибо. Я скоро буду.

Она приехала через тридцать минут. После полуночи пробки, наконец, спали.

Даже заплаканная она была обалденная. Дима помог ей снять пальто и дал тапочки, в которых раньше ходила Ира.

«Велики», – мысленно кольнул он Ирку, видя, что для Светы нужно явно что-то размера на два меньше.

Она остановилась на пороге кухни-студии и повернулась к нему, закрыв лицо руками.

– Слушай, нет, я, наверное, лучше обратно поеду.

Дима осторожно погладил ее по плечам, и прошептал испуганно:

– Да ну что ты?! Куда ты поедешь? Давай мы сейчас с тобой сядем вот тут…

Он подвел ее к барной стойке, усадил на высокий стул. Быстро обежал стойку, из только что вскипевшего чайника налил в две чашки кипяток.

– Попьем чайку, – продолжал он успокаивающим голосом. – Ты какой будешь?

Он поднес ей две коробки с пакетиками. Она выбрала зеленый с ежевикой.

– О, отлично, мой любимый, – сказал он и взял себе ромашковый.

Макнул пакетики в чашки. Поставил на стойку, достал с полки облепиховое варенье.

– И ты мне все расскажешь, – заключил Дима, открыв банку.

Она улыбнулась. Осторожно сделала глоток.

– Горячий.

– Может, воды? – он взялся за фильтр.

– Нет, пусть так остывает, – сказала она, почти успокоившись.

Света пригладила волосы, провела ладонями по лицу.

– Ну, рассказывай, что случилось. Тебя Серега обидел? Ты из-за него плакала? – спросил Дима, ожидая, что сейчас она, удивленно отбросив подобное предположение, объяснит ему, что же на самом деле стало причиной ее слез.

Но вместо этого, она только грустно кивнула и неслышно прошептала:

– Да.

Дима нахмурился.

– Ну, а что конкретно он такого сказал… или сделал? – уже с сомнением произнес Дима.

– Он сказал, что я ему не нравлюсь, – она всхлипнула и сразу усмехнулась. – Знаю, надо быть дурой, чтобы из-за такого плакать, мне же не пятнадцать лет. Но я, наверное, даже не от обиды, а от неожиданности.

– Погоди-погоди, – Дима остановил ее жестом руки. – Ты что-то не так поняла. Серега, наверное, просто неправильно выразил свою мысль. Он же не спец общаться с женщинами. Скорее всего, от смущения сказал какую-то чушь, а ты приняла близко к сердцу. Ты можешь дословно мне пересказать?

– Могу, – ответила она твердо, глядя Диме в глаза. – Он сказал: ты не в моем вкусе.

Она улыбнулась, показывая свою объективность.

Дима нахмурился сильнее.

– Ты не в его вкусе? Прямо так и сказал? – не верил он.

– Угу, – она снова всхлипнула.

– Бред какой-то. Да он же тебя обожает, – Дима ничего не понимал.

– Он тебе это говорил? – Света чуть напряглась.

– Нет, – неуверенно протянул Дима. – Но, елки-палки, это же и так видно!

– Ну, вот мне тоже казалось, что видно, а, на самом деле, все не так.

Она посмотрела куда-то себе за плечо, сжав губы и опять расплакалась.

– Ну-ну-ну, – запричитал Дима и убежал в ванную. Вернулся с намоченным полотенчиком, промокнул Свете лицо и обнял ее. Неизвестно как, но они поцеловались, и тут же резко отпрянули друг от друга. И погрузились в поцелуи уже осознанно.

Целовался он шикарно, что тут говорить. Вообще голубые умеют. Чувственные ребята. Она как-то целовалась с таким парнем, в клубе, так что ее не сильно удивило рвение Димы.

Он стал стягивать с неё свитер. Она открыла глаза и посмотрела на него удивленно.

– Ты что делаешь?

– Прости, я думал, что можно, – он убрал руки.

– Э-э, ну, вообще, я не знаю, – засомневалась Света. – Но ты разве не голубой?

Дима ошеломленно засмеялся.

– Нет, конечно! Ты почему так решила?

– Не знаю, – она замялась, пытаясь понять, а и правда, почему она так решила. – Все эти соевые продукты, здоровый образ жизни, ухоженная борода, – она огляделась. – Да и квартира. Все так стильно, аккуратно.

– Погоди, – он обиделся и в недоумении сел напротив нее. – То есть ты хочешь сказать, что, если парень следит за собой и не засирает свое жилище, то это означает, что он голубой?

Ее чуть кольнуло слово «засирает», но в целом стало неловко за себя от его слов. Ведь она именно поэтому и решила, что он голубой. Больше не было никаких признаков. Вёл он себя обычно.

– Извини. Мне, наверное, просто не везло с нормальными парнями. Все мои приятели, у которых были чистые аккуратные квартиры, были голубыми, – объяснила она смущенно.

– Их что много было? – удивился Дима.

– Ну, двое, – она попробовала засмеяться.

Мгновение он помедлил и тоже усмехнулся.

– Ладно, – сказал он. – Это знак. На самом деле, мы не должны этого делать. Скорее всего, у вас все выясниться. Что-то он там брякнул, черт его не знает, может пьяный был.

– Он же не пьет, – с сомнением заметила Света.

– Ну да, пьяным я его никогда не видел. Только еще студентом, и то, один раз.

Она секунду помолчала. Потом посмотрела на Диму неуверенно, сомневаясь, можно ли его о таком спросить.

– Слушай, Дим, а если честно, он ничего не употребляет? Может, травку?

Дима задумался. Даже обычная травка многое бы объяснила в Сереге. Хотя бы эти его жутковатые настроения. Но как-то не вязалась с ним тайная наркомания.

– Он, действительно бывает иногда странным, – согласился Дима. – Но я сомневаюсь, что он мог бы столько лет от меня скрывать подобные пристрастия. Даже в институте отказывался от травы. Никогда не курил.

Света задумчиво посмотрела в сторону окна.

– Да. Ладно, – она вздохнула. – Дим, закажи мне такси, пожалуйста, я все-таки поеду. А то, правда, ненормально все это. И в любом случае, ты меня действительно очень утешил. Я сама не своя была.

Дима улыбнулся ей и достал телефон.

Пока он водил пальцем по экрану, к стойке подошла Инесса и начала тереться о ноги Светы. Дима удивленно посмотрел на это действие.

– Ого. Никогда не видел, чтобы она о кого-то терлась. Ты ей определенно нравишься.

– Она очень красивая.

Света наклонилась и почесала кошке за ухом. Та одобрительно муркнула, без чрезмерного восторга, сохраняя достоинство.

Глава 28. Удачный день

Технарь и Лысый раскололись мгновенно. Взяли их с поличным.

Они сидели дома у Лысого, как раз собираясь выпить, потому что без поллитра с проклятым терминалом, который они затащили в квартиру, разобраться не удавалось. Железо, как и замок, было очень крепкое. Они успели сломать два диска пилы по металлу, которые были у Лысого, и тот предложил остановиться, не желая продолжать порчу инвентаря. Сходили с Технарем за водкой. Все было бы конечно проще, если бы на столе перед ними красовались не два стакана, чашка для запивки и заваренный ролтон на закусь, а ложка, шприц и жгут. Но для того и утащили терминал, чтобы найти капусту на белый, а в её отсутствие приходилось довольствоваться простой беленькой с нижней полки алкомаркета.

Как раз когда Технарь отвинтил крышку и собирался разлить по стопкам, прозвенел звонок. За ним последовал второй, и, видимо, стоило, как в театре ожидать третьего перед началом представления, но его не последовало.

Лысый и Технарь переглянулись, после чего хозяин дома вышел в коридор и посмотрел в глазок. Тот был залеплен скотчем.

– Менты, – прошептал Лысый подошедшему Технарю.

– Бляха-муха. Что делать будем?

– Подождем. Может, уйдут.

Они стали ждать, но оставлять их в покое никто не собирался. Звонок повторился через пару минут, потом через минуту, а затем стал трезвонить без перерыва.

Технарь поглядел на Лысого с решимостью.

– Не уйдут. Надо спрятать ящик и открыть. Ордера все равно у них с собой нет.

– И то верно, – согласился Лысый.

Они вдвоем зашли в маленькую комнату, где на боку лежал терминал, накрыли его старым одеялом, закрыли дверь и приставили к ней шкаф. Все это они делали под саундтрек неритмично дребезжащего звонка.

Технарь по команде Лысого пошел в кухню и сел за стол, напряженно смотря в прихожую. Лысый изобразил заспанную физиономию и приоткрыл на пол-ладони дверь.

– Вы чего трезвоните? Человек со смены пришел, поспать не дают.

Договорить ему не дали. Под давлением человеческих рук, дверь распахнулась, в квартиру вошли три милиционера.

– Вы не имеете права… ордер, – пискнул Лысый, растерявшись.

Старший лейтенант сверкнул перед ним бумагой. Двое закрыли дверь и встали возле нее, так что выход на улицу стал невозможен. Старший без разговоров направился к двери, выглядывающей из-за шкафа. Легко, как картонный, отодвинул шкаф, который Лысый и Технарь еле осилили вдвоем. Распахнул дверь и откинул одеяло с терминала. Достал смартфон, сфотографировал терминал со всех сторон.

– Ну, поехали в участок, – сказал он, подводя черту под первым законченным делом и переходя ко второму.

Технарь и Лысый поняли, что отпираться бесполезно и согласились ехать. По дороге, правда, Технарь, пытался кричать, что понятия не имел, что у друга в комнате ворованный терминал. Но уже в кабинете Андрея оба признали вину. Неожиданным образом, оказалось, что Технарь знает специалиста по вагонным кражам. Андрей пообещал помочь, и тот безо всяких колебаний дал адрес и мобильный номер Гиви.

– Он что, грузин, что ли? – поинтересовался Андрей.

– Да нет, – Технарь видимо устал за годы общения с Гиви объяснять людям природу происхождения странного прозвища. – Наш он. В детстве старший брат дразнил Гиви, вот и приклеилось.

– Бедолага, – притворно посочувствовал Андрей. – С таким прозвищем поневоле вагоны грабить начнешь.

– Ну да, – неуверенно согласился Технарь, не понимая, шутит следователь или всерьез жалеет Гиви.

Сегодня явно был день Андрея. Гиви оказался дома и согласился на разговор без протокола. Он готов был отдать чемодан, поскольку для него он не представлял никакой ценности. А оставил у себя по случаю, надеясь по возможности продать законному владельцу, но раз уж дело сложилось таким образом, что за чемоданом пришел не владелец, а следак, он готов был расстаться с сокровищем бесплатно, однако при условии не возбуждения уголовного дела. Андрей согласился без дальнейших торгов.

Уже через два часа следователь бодро нес чемодан в администрацию, собираясь застать там заместителя главы. На звонки тот не отвечал, хотя гудки шли. Но, если судить по расписанию приема населения, сегодня как раз принимал с трех до пяти.

Андрей вошел в здание администрации в три пятнадцать, поднялся на второй этаж и без труда нашел кабинет заместителя. Секретарь была на месте. А вот самого заместителя почему-то не наблюдалось. В приемной волновалась очередь.

К секретарю удалось пройти не сразу. Андрея остановила разъяренная пожилая дама с фиолетовыми волосами, требуя, чтобы он занял очередь. На ее крики он, ни слова не говоря, достал из внутреннего кармана удостоверение, показал, и собрался уже его убрать, но старушка схватила его за кисть руки, свободной рукой нашарила в сумочке, висевшей у нее на шее, очки, нацепила их на длинный нос и внимательно изучила удостоверение.

Он хотел предложить ей лупу, но решил не усугублять. Наконец, ему позволили, хотя и не без недовольного ропота, проникнуть в кабинет секретаря.

Секретарь – женщина в возрасте с волевым лицом и неброским макияжем, ходила по кабинету, доставала какие-то бумаги, складывала их на стол. На Андрея она оглянулась недовольно и привычным тоном человека, оберегающего начальствующее лицо от излишних треволнений, отчеканила:

– Выйдите. Я сейчас закончу и все объявлю. Сегодня приема не будет.

– Я из полиции.

Она смягчилась.

– Насчет поезда? – туманно уточнила она.

– Да, чемодан нашелся.

– Да вы что! – удивительно, с какой скоростью она сменила холодную отстраненность на почти подобострастный восторг.

Она протянула руки к чемодану.

– Нет, извините, – Андрею даже пришлось отступить на шаг, чтобы она не схватила чемодан. – Я могу отдать только лично в руки.

– Да, понимаю, понимаю.

– Его сегодня вообще не будет? Дома я его смогу застать? – допытывался Андрей.

Секретарь с сомнением и тоской поджала губы, покосилась на дверь, за которой чувствовалось, несмотря на звуконепроницаемую обшивку, волнение посетителей, и приблизилась к Андрею для конфиденциального заявления.

– У Семена Павловича разбили машину.

Андрей развеселился бы над тем трагическим тоном, каким она это сказала, но сейчас ему было не до веселья. Из-за того, что Семен Павлович сейчас, запершись у себя дома на чердаке, пьет водку, оплакивая любимый автомобиль – или что он там делает – Андрей не мог сдать отчет шефу и заняться, наконец, своим делом.

– Я понял, – только и сказал он.

– Знаете что, – нашлась секретарь. – Вы мне дайте свою визитку, я позвоню, как только он сможет забрать чемодан.

Андрей полез за визиткой, но секретарь нашла такую же, лежащую возле монитора.

– А вот, у меня есть, мне Семен Павлович давал ведь, я и забыла.

Андрей кивнул и вышел.

Очередь не подозревала, что человек, который, казалось бы, получил желаемое, то, чего никак не могла добиться сама очередь – попасть в кабинет к заму – может там, в кабинете, разъяриться больше, чем все, кто стоял в очереди, вместе взятые.

Андрей вышел, сдерживая бешенство, сжав губы, изо всех сил стараясь контролировать свои эмоции и не толкнуть или не пнуть чемоданом кого-нибудь со злости.

Вернувшись в участок, он, как всегда, без стука вошел в кабинет к майору, и, как всегда, этим его разозлил.

– Андрей, какого черта? – начал майор, поднимаясь.

Следователь его перебил:

– Я закончил. Все сделано, отчеты пришлю, только найденный чемодан еще не отдал, этот сегодня не принимает…

Теперь его перебил майор, нарастающим ревом:

– Какой чемодан? Кто такой этот? Что ты несешь?!

Андрей поморщился и собрался пуститься в разъяснения:

– Дело об ограблении…

Майор снова его перебил:

– Да мне наплевать, что за ограбление. Я тебе объяснил – сначала закрываешь дела, потом идешь к Стасу и забираешь у него свои материалы, – майор чуть успокоился и сел, переводя дух.

Андрей помрачнел.

– Вы отдали мои материалы Стасу?

Майор нехотя посмотрел на Андрея.

– Да, отдал. Он был помощником Володи. И в курсе жертв, – майор с вызовом смотрел на следователя.

Андрей выпрямился и ледяным тоном произнес:

– Главная жертва Стаса – его служба родине.

Майор поморщился.

– Ой, давай без своей высокопарности. Всё. Свободен.

Андрей понял, что разговаривать дальше бессмысленно и отправился в кабинет, чтобы поскорее покончить с бумажной волокитой.

Глава 29. Похмелье

Сергей вышел из Светиного дома в крайне приподнятом настроении. Легкой пружинящей походкой он двинулся через парк, с наслаждением вдыхая холодный воздух. Если бы существовало приложение, распознающее чувства и ощущения других людей, оно ввело бы в недопонимание, поскольку выдавало, что Сергей находится в расположении духа человека, майским теплым вечером прогуливающегося по зеленеющему парку, в котором поют соловьи и цветет сирень, а люди радостные и улыбчивые. Нельзя было и предположить, чтобы у нормального прохожего вызывала такие положительные эмоции слякоть ночного сквера, черные стволы деревьев и полное отсутствие не только улыбчивых, а вообще каких бы то ни было людей. Ко всему добавлялся ледяной дождь, густыми струями заливающий город.

И, тем не менее, Сергея охватывал восторг. Наверное, именно в таком настроении грабят почтовые отделения. Но разве может какой-то грабеж по ощущениям сравниться с чувством от убийства человека.

Сергей подошел к станции «Проспект Вернадского» и спустился в метро. Поезд пришлось ждать долго. В вагон вошло много людей, так что некоторым пришлось стоять. Сергей прислонился к стеклу, загородив спиной надпись «Не прислоняться». Он оглядывал из-подполуопущенных ресниц пассажиров.

Едущий в последнем поезде московского метро далеко не сразу сможет отличить маньяка среди пассажиров, поскольку они почти все претендуют на эту роль.

Сергей не думал о Свете, её как будто не существовало. Произошедшее в квартире походило на случайную шутку с кассиром в супермаркете, о которой вы забудете сразу, как только возьмете пакет с продуктами и выйдите через стеклянные двери на улицу.

А вот случившееся в строящемся доме он прокручивал в голове вновь и вновь. Как дрыгалось под его руками это тоненькое тельце. Приятно, что это оказалась та сука из электрички. А что станет с малышом? Хорошо бы найти еще и мужика этой дуры. А если и не найдет, то нестрашно. Материн сожитель, распускающий в ее отсутствие руки, не такая уж плохая школа жизни для парнишки. Он вырастет и продолжит дело того, кто расправился с его мамашей.

– Ведь я не вечен, и кто-то должен продолжить мое дело – очищать мир от грязи. Не я решаю, кто это будет делать, не я решаю, кто будет избранным. Но я. Я – карающая десница!

Краем глаза Сергей заметил, что двое мужчин пристально смотрят на него, и понял, что поезд стоит на станции «Фрунзенская», выключив двигатель, а последние слова он произнес вслух.

Неловкости Сергей не ощутил.

Доехав до «Охотного ряда» он вышел из метро. Дождь закончился, и в воздухе стояла холодная морось. Сергей пошел в Александровский сад, решив немного прогуляться. Он долго смотрел на Вечный Огонь и пустые будки караульных. Прошел до конца сада, вышел на Воздвиженку.

Машин было мало. У одного из фонарей стояла спецтехника, моргающая оранжевыми огнями. Стоя на выдвижной лестнице, рабочие меняли лампу.

Сергей повернул в переулок. Сразу за углом он увидел офисное здание, в котором работала Света. Это его удивило. Он никогда не подходил сюда с этой стороны. Сергей посмотрел на серый камень и окна здания, отражающие пурпурное небо. В душе шевельнулось смутное беспокойство. Но оно испарилось под воздействием владеющего Сергеем уже несколько часов самолюбования.

Наконец, он добрался до своей квартиры. Прогулка хотя и не утомила его, но позволила уснуть.

Через три часа он проснулся, нежась в ощущениях дремы. Во сне он обнимал Свету и шептал ей на ухо слова: «Я люблю тебя». Она поднимала к нему улыбающееся лицо. Какой приятный сон. Неужели бывают такие сны?

Сон. Это только сон. А в действительности он сказал ей… О, господи! Он сказал ей: «Ты не в моем вкусе». И окинул ее взглядом, каким окидывают дорожных проституток. Свету!

Он перевернулся на живот, впиваясь ногтями в лицо и зарываясь в подушку.

«Нет! Я не мог так сделать! Мне надо ей срочно позвонить, и…»

Он схватил телефон с тумбочки. Глаза резанул свет экрана.

5:07.

«И что? Позвонить и спросить, говорил ли я тебе такое, а если говорил, то я другое имел в виду. Просто пошутил».

Сердце его бешено колотилось, лоб похолодел. Зачесались глаза. Он резко сел на кровати и стал колотить матрас.

«Черт! Черт! Черт! Черт! Какого хрена я тебя послушал?!».

«Но голова-то перестала болеть», – с готовностью откликнулся писклявый голосок.

«Иди ты к дьяволу!».

Сергей хотел швырнуть в него телефон. В кого? В себя? Стиснув зубы, он упал на кровать и уставился в серый потолок. Предрассветные сумерки еще и не намечались, но московское небо никогда не давало полной темноты. Даже за плотными шторами.

Звонить Свете не имело никакого смысла. Вряд ли возможно примирение, если он вроде свихнувшегося поклонника разбудит её со своими извинениями в пять утра.

Да и что бы он ей сказал?

«Прости за мои слова, в меня вселился бес, со мной такое бывает. А теперь давай договоримся: ты моя девушка и права на тебя есть только у меня, но в течение года мы эти отношения замораживаем, поскольку мне нужно уничтожить в себе этого самого беса». Конечно, она сразу все поймет и скажет: «Без проблем, Сереж. Ты нисколько не обидел меня теми словами, я готова ждать, пока ты разберешься со своими демонами, хоть всю жизнь».

Он простонал и зажмурился. Продолжил смотреть в потолок.

«Я должен что-то делать с этой чертовщиной. Теперь, после той дуры… – он опять зажмурился. – Девушки, – поправился он. – Стало понятно, что силой воли делу тут не поможешь. Я могу сколько угодно держаться, терпеть, радоваться отсутствию приступов, но когда этот самый приступ начинается, мною завладевает другая часть моего я. В журнале по психологии они называли это альтер эго. Дальше мне на все наплевать, я в его власти, и делаю то, что он хочет. А потом мучаюсь совестью. Нет. Это ненормально. Я должен понять, что это, кто он, кто моё альтер эго. Я должен с ним познакомиться».

Он повертел руками перед собой. Сложил пальцы, как научила его Света в детстве, чтобы при помощи лампы показать на стене тень собачки. Правая собачка сказала левой: «Привет, я Сережа. Я – хороший». Левая ответила: «Я тоже Сережа. И я – плохой». После чего вцепилась в нос правой собаке.

Сергей со вздохом опустил руки на кровать.

– Идиотизм, – прошептал он.

«Но все-таки, – продолжал он про себя. – Если я хочу с ним познакомиться, мне нужно поймать момент, когда он появляется. А появляется он только во время приступов, ведь так?».

«Допустим. Но как долго мне ждать следующий приступ? Последний промежуток был почти в полтора года. Хотя. Я делал все возможное, чтобы заставить его не появляться. А если я попробую его вызвать? Мне для этого что, нужно заставить себя хотеть кого-то убить? Вызывать его – все равно, что вызывать демона. Хоть «Отче наш» наоборот читай. Господи! Я же клялся на иконе! Ведь, если он демон, он должен был испугаться иконы. Но, если тот сон или видение было на самом деле, то он не демон, а… наоборот».

Сергей опять зажмурился, запутавшись в сложностях богословских вопросов.

«Может, какой-нибудь священник объяснит мне, что это было? Но я же не смогу рассказать ему все, что я делал. Или смогу? Тайна исповеди. Да, мне нужно пойти в церковь».

Прозвенел будильник. Сергей лежал и размышлял уже больше двух часов.

Он поднялся и стал собираться на работу.

Оставалось решить, в какую церковь идти. Казалось, вопрос простой. Да в любую. Благо уж в чем, а в церквях Москва недостатка не испытывает. И он решил, что так и поступит. По дороге на работу выберет церковь, и на обратном пути в нее зайдет.

Утро, как будто насмехаясь над вчерашним днем, залило блестящие подмерзшие за ночь улицы, ярким солнечным светом.

По дороге Сергею встретилось четыре церкви, если не считать протестантскую, напротив которой он работал. Это были красивые, недавно отреставрированные здания, все яркие, с золотящимися колоколами и крестами. Два храма даже украшали наружные фрески. Но почему-то ему не хотелось туда заходить.

«Это потому, что ты отмечен дьяволом», – злорадно объяснил он себе.

Но нет. Он чувствовал, что дело не в этом. То есть, даже если он и был отмечен дьяволом, это не могло помешать ему зайти в любой из этих четырех храмов. Было что-то другое. Он не знал, что именно. Может, дело именно в том, что здания слишком красивые, – он вспомнил, как у одной из этих церквей видел вечером экскурсионную группу, люди внимательно слушали гида, рассказывавшего об архитектурных достоинствах здания, фотографировали церковь на фоне закатного неба.

Наверное, там было слишком много людей, и ему не хотелось втискиваться в толпу. Он решил прогуляться вечером. Возможно, сейчас он еще не готов.

Но и вечер не принес лучших результатов. Сергей ушел далеко за Белорусский вокзал, присматриваясь к каждой встреченной церкви, ругая себя, что судит книжку по обложке, но не мог заставить себя зайти внутрь. Окончательно замерзнув и устав, он вернулся домой.

В гостиной Сергей пристально посмотрел на икону, надеясь, что Богоматерь, если и не подскажет, то хотя бы натолкнет на правильный путь, который приведет к нужной церкви. Икона молчала. Да и с чего бы ей с Сергеем разговаривать, если он не умеет держать слово.

Он уныло поплелся на кухню. Проходя мимо входной двери, вздрогнул от внезапного стука в дверь. Посмотрел в глазок. У двери стоял потирающий щеку Дима. Сергей открыл дверь и впустил неизменный велосипед, а за ним друга.

– Привет! Хорошо, что ты услышал. А то у меня телефон сел, не мог тебе позвонить.

Он был как-то напряжен, это уловил даже Сергей, не особо чувствительный к эмоциям других людей.

Пока Дима устанавливал велосипед у стены широкого коридора, Сергей попробовал вежливо его прогнать.

– Димон, слушай, ты бы предупредил, я, честно говоря, засыпаю.

– Да я и сам устал, – бесстрастно ответил Дима. – Но. Мне надо с тобой поговорить.

И не дав Сергею возможности успеть придумать какой-нибудь предлог, добавил:

– О Свете.

Сергей испугался. Он даже сам не до конца понял, чего именно.

– О Свете? – вдруг потеряв воздух, переспросил он.

– Угу, – кивнул Дима, не глядя Сергею в глаза.

Затем прошел мимо него на кухню. Как бы ни хотелось Сергею прямо сейчас открыть входную дверь и убежать, пришлось идти за Димой.

– Чай будешь? –поставив чайник на огонь, спросил Сергей.

– Давай. У тебя ведь крепче ничего нет?

– Вино есть, – обрадовался Сергей своей запасливости.

– Да ладно? Давай сюда. А то я это. Короче, наливай.

Сергей достал один из двух граненых стаканов и бутылку вина из кухонной тумбы. Выдернул пробку, понюхал. Вроде, нормальное.

Налил полстакана и поставил перед Димой. Дима, поморщившись на этикетку «Арбатское», взял стакан и в свою очередь понюхал.

– Себе тоже налей, – скомандовал он.

Обычно Дима спокойно мог пить алкоголь, пока Сергей потягивал сок или чай. Он еще в институте узнал, что мать Сергея алкоголичка, и с уважением относился к тому, что друг предпочитает оставаться трезвым. Но сейчас ему нужно было, чтобы они находились на одной волне.

Сергей безропотно достал второй стакан и налил себе треть.

Дима взял свой стакан, с мучением глядя на красное полусладкое. Это было серьезное испытание для его чувствительного вкуса, но чего не сделаешь для друга.

– Ну, давай. За тебя, – произнес он искренне, даже как будто с надломом, а не просто ради того, чтобы исполнить традицию не пить молча.

Он слегка коснулся своим стаканом стакана Сергея, который тот сжал в руке, забыв, что нужно чокаться.

Дима, чтобы не мучиться, залпом выпил содержимое стакана. Сергей последовал его примеру.

– Напомни зайти с тобой в «Красное и Белое», взять «Пино-Гри», – Дима с отвращением глядел на порозовевшее стекло.

Сергей почувствовал легкий перепад давления. Одновременно с этим что-то надавило на переносицу.

Дима вздохнул, посмотрел на друга и скорее сказал, чем спросил:

– Что у тебя со Светой?

Сергей взглянул на Диму и сразу отвел глаза.

– Дим, думаю, я не готов с тобой это обсуждать.

Дима сжал губы, посмотрел в пол. На языке вертелось: «Слушай, чувак, не будь собакой на сене. Если она тебе не нужна, то я буду с ней, а ты не обижайся». Но вслух он этого не сказал.

– Возможно, я лезу не в свое дело.

– Да, – просто сказал Сергей, глядя в окно.

Дима поднялся. Посмотрел на Сергея с нетерпением.

– Я просто хочу, чтобы вы помирились.

– Мы не ссорились, – отрезал Сергей.

Дима рассердился.

– Не ссорились? А почему она приехала ко мне вся в слезах после вашей милой беседы?

Сергей испугался всерьез, тоже встал и посмотрел на Диму, широко раскрыв глаза.

– Она приехала к тебе? Вчера? Ночью?

– Да. Ночью, – подтвердил Дима, в душе радуясь замешательству друга.

Сергей стоял бледный. Легкое опьянение сняло как рукой.

Дима качнул головой.

– Да не волнуйся. Ничего не было, – он решил, что поцелуи не считаются. – И я бы не стал лезть в ваши отношения, если бы она сама не пожаловалась.

Сергей продолжал молча смотреть на Диму, пальцы подрагивали, в груди теснило. Он не верил, что ничего не было.

– Она сказала мне, что ты, мол, ей выдал, типа, она не в твоем вкусе. Ты правда так сказал? Или это она себе что-то придумала? – Дима во что бы то ни стало решил добиться достоверности.

Сергей снова повернулся к окну. Он понимал, что не может винить ни Диму, ни Свету за их близость. Он буквально сам толкнул ее к нему в постель.

Дима позвал откуда-то издалека:

– Серег, ты ей реально это сказал?

Сергей опустился обратно на табурет, закрыл лицо руками и кивнул головой, что-то мыча.

– Чувак, слушай, я не понял.

Сергей опустил руки от лица и, глядя в стол, пробормотал:

– Да, я ей так сказал.

Дима сел на стол, не сводя глаз с Сергея.

– Но… Зачем?.. То есть, почему? Почему ты ей такое сказал?

– Я не знаю, – Сергею хотелось прекратить этот разговор прямо сейчас. Какого черта этот полудурок лезет в его дела? А, впрочем, сам виноват.

Он посмотрел на Диму исподлобья, и друга поразили красные больные глаза Сергея.

– Я псих, понимаешь? Психопат. У меня винтики с болтиками в разные стороны, – Сергей повертел большими пальцами у висков.

Дима размяк и обнял Сергея за плечи, забыв, что тот ненавидит, когда его касаются.

– Чувак. Ты не псих. Я тебе говорю. Ты самый нормальный и адекватный человек, – Дима слегка толкнул Сергея кулаком в плечо и посмотрел ему в глаза. – Мы дружим десять лет. Наверное, я бы заметил, что у тебя какие-то проблемы.

Дима улыбнулся. Сергей цокнул языком и отвел глаза.

«Н-да, кое-что, друг, ты не заметил».

Диму охватила решительность. Он снова сел на стол и погрозил Сергею пальцем.

– Вот видишь! Ты сам себя накручиваешь. У тебя негативное мышление. У всех нас некоторые винтики не в ту сторону, – он покрутил пальцами у головы, повторяя жест Сергея. – Но кто-то из-за этого загоняется, а кто-то использует в свою пользу. Не проблема или ненормальность, а изюминка, понимаешь? Как у Карнеги: если вам достался лимон, сделайте из него лимонад.

«О, я могу сделать лимонад, – усмехнулся про себя Сергей. – Или, более вероятно, фарш».

Он саркастически посмотрел на Диму.

– Ты пессимист, чел. А в наше время это не вариант, – постановил Дима.

– Помешает мне быть успешным? – Сергей поднял брови, глядя на Диму в упор.

Дима на секунду осекся, вспомнив, в какой фирме работает Сергей, но быстро нашелся.

– Ну, с девушками-то явно мешает, – Дима вопросительно посмотрел на Сергея.

Сергей вздохнул и отвел глаза. Черт с ними, с девушками. Ему нужна она. Света. А он ее обидел. Оттолкнул от себя. Пессимист? Нет. Просто чокнутый придурок. И недостоин ее. Пусть с ней будет Дима. Так лучше. Так правильнее.

«Да что ты сопли распустил, как пацан, – дал ему подзатыльник внутренний голос. – Гони в шею этого психолога».

Сергей снова поднялся. Дима вместе с ним.

– Ладно, Дим, спасибо тебе большое, но я, правда, очень устал и хочу спать.

Дима кивнул.

– Серег, ты только не подумай, что я к тебе плохо отношусь. Я просто, ну… говорю тебе правду. Поэтому и объясняю про негативное мышление.

Сергей кивнул.

– Я понял. Потому и говорю – спасибо. Просто не готов сейчас это обсуждать.

– Хорошо. Но ты помиришься со Светой? – Дима, которого Сергей уже направлял в сторону выхода, посмотрел на него через плечо почти с мольбой.

– Я попробую, – Сергей шел с Димой ко входной двери.

– Просто позвони, извинись. Придумай какую-нибудь чушь. Скажи, что обкурился. Она тебя простит. Она нормальная девка, – говорил Дима на ходу, все время оглядываясь на Сергея.

– Я знаю, – Сергей упорно вел Диму к выходу.

Он открыл другу дверь, тот выкатил велосипед, и уже на лестнице, опять посмотрел на Сергея.

– Ты позвонишь ей сейчас? Имей ввиду, я буду стоять на страже ваших отношений. Я тебе не дам упустить такую девчонку. Это надо быть полным придурком, чтоб от такого отказаться.

Сергей усмехнулся.

«Я и есть полный придурок».

– Ладно. Пока. Не промокни там, – Сергей махнул ему рукой.

Дима поднял большой палец и стал спускать велосипед.

Сергей устало запер дверь и какое-то время стоял, держа руку на щеколде. Затем поплелся в спальню. Там рухнул на постель.

«Позвонить извиниться, – крутилось в голове. – Сказать, что обкурился. А она поверит? Может, обкуренные по-другому себя ведут».

«Света простит. Она нормальная девка», – слова Димы отдавались эхом.

«Она-то нормальная. Не просто нормальная. Она идеальная. А я – нет».

С этой мыслью он уснул.

Глава 30. Ценный клиент

На следующий день после того, как Дима зашел к нему, Сергей опять проснулся рано и долго размышлял, после чего написал смс: «Света, прости, я вел себя как идиот. Я и есть идиот». Собрался отправить, но решил, что лучше все-таки превозмочь себя и позвонить.

Он пришел на работу, разложил бумаги, проверил текущие дела, и только в половине двенадцатого, наконец, решился.

Стоя у окна, закрытом жалюзи, набрал ее номер. После второго гудка он собрался сбросить звонок, но не успел.

– Да, – сказала в трубку тень ее голоса.

У Сергея пересохло во рту.

– Света, – сказал он беззвучно. Прокашлялся. – Света, – повторил он уже тверже. – Ты как?

– Нормально, – теперь ее голос звучал недовольно.

– Свет, я хотел извиниться, что обидел тебя.

– Ты меня не обидел.

– Правда?

– Правда, – холодное безразличие.

Он перевел дыхание.

– Ну, тогда, мир? – его пальцы так дрожали, что когда он случайно коснулся кружки на столе, кружка упала.

– Мир, – жестко сказала Света и добавила. – Все, Серег, извини, у меня работы полно.

– Да-да, конечно, пока.

Она положила трубку.

Сергей сел за стол и схватился за голову над опрокинутой чашкой, из которой лужицей вытек остывший кофе.

Эту трагическую сцену увидел входивший в кабинет Самуил Аркадьевич. С ним был кто-то еще, кому он сделал знак подождать в коридоре.

Сергей быстро пригладил всклокоченные волосы, вскочил, поднял кружку и положил на лужицу лист бумаги.

– Ты чего это? – удивился директор.

Сергей неловко улыбнулся.

– С девушкой поссорился.

Самуил Аркадьевич расцвел.

– А-а-а! – Он лукаво погрозил Сергею пальцем. – Ты смотри! За девушками глаз да глаз. Значит, цветы и конфеты… сильно обиделась?

Сергей кивнул.

– Плохо дело, брат. В ювелирный тебе дорога, – он засмеялся и хлопнул Сергея по плечу. – Да не переживай. Женщины народ такой. Сегодня дуется – завтра пирог печет. Тридцать лет женат, знаю.

Сергей улыбнулся.

– Ладно, я вообще-то к тебе по делу, – Самуил Аркадьевич махнул рукой в дверной проем.

В кабинет вошел крупный, пожалуй, даже грузный мужчина с лысиной и серьезным деловым лицом. Отличный костюм, сшитый на заказ, скрывал грузность и превращал ее в солидность. В руке мужчина держал портфель, настолько туго набитый документами, что застежки еле справлялись.

Мужчина вопросительно посмотрел на Самуила Аркадьевича, получив утвердительный кивок, поставил портфель на стол Сергея.

– Вот, Сергей Сергеевич, – сказал директор официальным тоном. – Познакомьтесь, прошу любить и жаловать, так сказать. Игорь Владимирович – наш новый клиент.

Мужчина протянул освободившуюся правую руку Сергею. Тот пожал ее через стол.

Самуил Аркадьевич продолжал:

– Игорь Владимирович пришел ко мне по одному деликатному делу. Этим я займусь сам. Но попутно выяснилось множество нюансов по налогам. У нас тут несколько фирм, – он указал на портфель.

Игорь Владимирович невозмутимо смотрел Сергею прямо в глаза, касаясь пухлыми пальцами портфеля.

– Мне бы хотелось, чтобы вы ознакомились с отчетностью и дали свои комментарии и советы. Будет прекрасно, если сможете взять под свое крыло налоговые вопросы. Если, конечно, получится, всё охватить. – он покосился на Игоря Владимировича. – Пока прошу просто изучить. Получится, Сергей Сергеевич? – директор вопросительно посмотрел на адвоката.

Сергей не мог оторвать взгляд от нового клиента. Он не помнил, чтобы с кем-нибудь так долго играл в гляделки. По-хорошему, он вообще крайне редко смотрел людям в глаза. Резко заныл правый висок. В него как будто выстрелили из строительного степлера.

Игорь Владимирович первый отвел глаза, открыл портфель и достал оттуда лист с записями.

– Сергей Сергеевич, вам будет проще по возникающим вопросам обращаться к моим секретарям. Здесь указаны все нужные телефоны, – он протянул листок Сергею, который, продолжая смотреть ему в глаза, взял бумагу. – Сверху мой номер, но, честно признаюсь, там девочки лучше знают все детали, – он дернул ртом, видимо, изображая улыбку.

Сергей посмотрел на лист.

– Хорошо. Здесь все бумаги? – он взглянул на портфель.

– Если чего-то не хватает, девочки вам сразу пришлют, – заверил его клиент.

Он говорил как-то странно, как будто вдыхая, но, не выдыхая воздух, и Сергею показалось, что где-то он уже слышал этот голос.

– Ты сейчас сможешь ознакомиться? – спросил Самуил Аркадьевич, забыв про официальный тон.

Сергей бросил взгляд в открытый ежедневник.

– Да, попробую.

– Прекрасно! – директор повернулся к клиенту. – Если Сергей Сергеевич согласится вести ваши дела, можете больше не беспокоиться ни о чем. Это лучший налоговый адвокат Москвы.

Сергей смущенно опустил глаза. Такой лести он никогда не слышал. Было приятно и необычно.

Игорь Владимирович повернул голову в сторону Сергея и сказал вполне дружелюбно:

– Что ж, буду рад, если сработаемся. Вижу, вы человек серьезный.

«Этот вывод он сделал по разлитому кофе у меня на столе?».

Самуил Аркадьевич просиял от похвалы своему адвокату и повел Игоря к двери.

Сергей посмотрел на широкую спину нового клиента, и степлер вторично выстрелил ему в висок.

Он открыл портфель и достал первые несколько файлов.

Изучать пришлось долго. Налоговая база была запутана настолько, насколько это вообще возможно сделать, не разозлив ФНС. Сергей заглянул в листок с телефонами, созвонился с главным бухгалтером, разговаривал с ней не меньше часа, после чего, наконец, картина начала проясняться. Когда он разобрался с документами первой фирмы, дело пошло проще.

Схемы ухода от налогов в фирмах Игоря Владимировича были не то что серые, и даже не черные, а какие-то черно-бурые. Но само по себе это еще не говорило о том, что их владелец – плохой человек. В конце концов, бизнес есть бизнес.

Полностью овладеть предоставленной информацией у Сергея получилось только к пяти часам вечера. Закончив, он выдохнул, откинулся на спинке стула и потянулся. Затем взял блокнот, в котором набросал записи по работе с клиентом, и пошел к Самуилу Аркадьевичу.

Сергей легонько постучал и приоткрыл дверь кабинета директора.

– Можно, Самуил Аркадьевич?

Старый юрист сидел за широким письменным столом красного дерева, в глубоком кожаном кресле. Он задумчиво смотрел на выключенную настольную лампу, когда стук в дверь вывел его из размышлений. Он как-то встряхнулся, приподнялся и махнул Сергею рукой.

– Да-да, заходи, Сереж.

Сергею нравилось бывать в кабинете директора. Книжный шкаф красного дерева, под стать столу, с аккуратными рядами книг по праву, глубокие кресла с высокими спинками, отделанные кожей, приглушенный свет, мягкий бордовый ковер, – здесь все дышало уверенностью, достатком и роскошью, которая не бросалась в глаза. У Самуила Аркадьевича был вкус.

Сергей сел в одно из двух кресел напротив стола и загляделся на висевшие в рамках фотографии чихуахуа. Фотографии были разные, – чихуа с хозяином, чихуа со всей семьей, чихуа на выставке. Отдельный ряд лучащихся жизнью фотографий, сделанных по заказу известным московским фотографом. Не на всех фотографиях присутствовала нынешняя любимица, были и прежние, давно покинувшие этот мир, и в глазах рябило от бесчисленного множества крохотных собачек. Сергею на мгновение показалось, что они сейчас все залают, и кабинет наполнится бесконечным тявканьем.

Отгоняя от себя эту жуткую звуковую картину, он посмотрел в блокнот на свои записи и повернулся к Самуилу Аркадьевичу.

Директор, казалось, вновь погрузился в задумчивость. Он смотрел мимо Сергея, на второе кресло.

– Самуил Аркадьевич? – тихо позвал Сергей.

Юрист вторично вышел из оцепенения, сел в кресле поудобнее, потом переменил положение, положил руки на стол, легонько качнул рукой воздух.

– Да, Сереж, что у тебя? Изучил?

– Переплел он, конечно, все так, что черт ногу сломит, – покачал головой Сергей. – Но смысл понятен. На самом деле, в наших услугах он не нуждается, у него все схвачено. Ни ФНС, ни банки, даже прокуратура не подкопается.

Самуил Аркадьевич нахмурился и улыбнулся одновременно.

– Сережа, вот сколько раз тебя учить? Он нуждается в наших услугах, – юрист пристально посмотрел на Сергея.

Тот виновато закивал.

– Да-да, я в целом, – поправился он. – У меня есть для него пара страховочных вариантов, я здесь набросал. В принципе, эти действия ему без надобности, но и не навредят, – Сергей протянул директору блокнот.

Самуил Аркадьевич взял в правую руку очки, и, не надевая их, посмотрел через линзы на записи Сергея. Пару раз утвердительно качнул головой, пробормотал «угу-угу» и вернул блокнот. Положил очки на стол.

– Что ж, отлично. Позвони ему и предложи. То, что у него хорошие схемы, еще ничего не значит. С такими делами рано или поздно ему все равно понадобятся наши услуги, – казалось, юрист говорит готовую фразу. Он снова думал о своем.

– Да, конечно, – согласился Сергей. – Уже понадобились.

– Что? – переспросил директор, глядя на Сергея, как будто пытаясь сфокусироваться.

– Он ведь пришел к вам с какой-то проблемой.

– А, да-да, с проблемой, – Самуил Аркадьевич нахмурился. – Это у него по другому вопросу.

Директор отпустил его, и Сергей направился в свой кабинет, ощущая легкое покалывание в виске.

Глава 31. Только посмотреть

Всю субботу и воскресенье Сергей штудировал новые поправки к законам и готовился к суду, который должен был состояться на следующей неделе. Несмотря на то, что он был предельно занят и полностью погружен в юридические тонкости, стоило ему поднять голову от кодекса или пойти на кухню, чтобы налить себе чая, перед глазами незамедлительно появлялся образ Игоря с пухлым портфелем в руках. Сергей отмахивался от призрака и спешил вновь погрузиться в работу. Но как только он отрывал взгляд от «Консультанта плюс», чтобы взять карандаш, призрак легонько хлопал по плечу: не забудь про меня.

В понедельник, когда Сергей вошел в кабинет, на столе уже лежала подготовленная Юлией Яковлевной аккуратная желтая папка с подшитыми документами по фирмам Игоря.

Сергей посмотрел в настольный календарь. Игорь приходил в пятницу, сегодня – понедельник. Документы лучше отправить дня через три. Так учил его Самуил Аркадьевич.

«Если ты звонишь клиенту через пять минут с ответом, что он о тебе подумает? Решит, что ты ему шаблон предлагаешь. Подожди пару дней, промаринуй его, – говорил старый юрист, знающий толк в кулинарии. – Пусть дойдет. Конечно, если дело не срочное, – добавлял он. – Если срочное, то на сковородку и побольше огня».

В случае с Игорем дело было определенно не срочное, и Сергей убрал папку, поставив про себя внутренний таймер – отправить документы в четверг утром. Теперь он мог спокойно заниматься другими делами, не думая о папке, чтобы вспомнить о ней в назначенное время, как по звонку. До появления Игоря данный метод работал безотказно.

Но клиент не шел из головы. Это было как наваждение. Игорь его буквально преследовал. Или он Игоря? Кто еще кого мариновал.

В среду у Сергея было судебное заседание на другом конце города. Суд он выиграл. Выйдя из кабинета, принимал поздравления, что-то отвечал восторженному истцу, который жал ему руки. Но Сергей даже не помнил, что говорил на заседании, настолько пребывал в своих мыслях.

Вернувшись домой, он повесил пальто в шкаф, надел тапочки и пошел в спальню. Там, как был, в деловом костюме, бухнулся на кровать и уставился в потолок.

«Игорь». Сергей мысленно спроектировал его образ на белый потолок.

«Значит, я… нет. Мы. Да, правильно. Мы хотим убить Игоря», – как бы в подтверждение трещеткой отозвался висок.

«Но я не хочу», – ему казалось, он сейчас заплачет. Кажется, он не плакал лет с четырех.

«Как же так? Ты ведь хотел познакомиться со своим альтер эго», – едко напомнил писклявый голосок.

Сергей шумно выдохнул.

«Да, хотел. И хочу. Но что, если это ошибка? Что, если я убью обычного человека, просто потому, что альтер эго … скажем, решил меня разыграть? – думал он. – Что плохого в этом Игоре? То, что он мухлюет с налогами, еще не значит, что он заслуживает стать жертвой маньяка».

«А вот это не тебе решать», – голос был не писклявый. Басистый и громкий.

Сергей приподнялся на локте.

«Что за черт?» – он инстинктивно посмотрел в сторону окна.

Откуда-то издалека доносился стук. Он прислушался. Тишина. Зазвонил телефон, который он оставил на кухне. Сергей пошел к телефону, взял трубку.

– Серег, открывай, я уже час стучу, – раздался в трубке голос Димы.

Сергей мотнул головой, отгоняя наваждение, вышел в коридор, открыл дверь.

Дима стоял на пороге, недовольно глядя на Сергея.

– Ну, вот и что? Договорились посидеть, а ты залег в своей норе и заперся. Как барсук какой-то, – он пожал Сергею руку через порог.

– Привет, – извиняющимся тоном произнес Сергей. – Прости. У меня после суда совсем голова не варит.

– Ладно, ерунда.

Дима по-прежнему стоял в коридоре.

– Заходи, – Серега шагнул в сторону.

Дима почесал затылок.

– Слушай, я машину оставил возле арки, не уверен, что она там хорошо стоит. Может, откроешь шлагбаум?

Сергей пару секунд смотрел на Диму, после чего поднял ладонь, прося подождать, и пошел за телефоном. Вернулся.

– Я с тобой спущусь.

Он открыл стенной шкаф, чтобы достать пальто.

– Зачем? – удивился Дима. – Я быстро заеду и поднимусь.

Сергей посмотрел на него со смесью сомнения и какого-то внутреннего вопроса.

– Дим, может, покатаемся? – вдруг предложил он.

Вот теперь Дима удивился всерьез.

– Покатаемся? – переспросил он, как будто не был уверен, что Сергей сказал именно это слово. – Зачем?

– Ну, мы же друзья? – Сергей чуть лукаво улыбнулся. – А ни разу не катались.

Дима окончательно опешил.

– Ну да, – он пожал плечами и смирился. – Хорошо, поехали.

Сергей снова попросил подождать, быстро прошел в кабинет и достал из стола папку, приготовленную для Игоря. Сегодня была среда, документы нужно было отправить на следующий день. Он вернулся в коридор, надел пальто, в котором ездил в суд, и они с Димой пошли к машине.

Блекло-серый «Ларгус»-фургон, который Дима взял напрокат, чтобы перевезти оборудование, стоял на крайнем парковочном месте-островке, месте, являвшемся темой постоянных дискуссий между водителями, стоит ли там парковаться.

Сергей сел на пассажирское сиденье. Дима скинул куртку и засунул ее в тесное пространство за спинкой, после чего устроился за рулем.

– Ты можешь снять пальто, – сказал он, заводя двигатель. – Я сейчас включу печку.

Сергей привстал на сиденье, сделал пару движений, достойных упражнений из йоги, снял пальто, свернул его валиком, с трудом засунул за сиденье.

– Здесь что только два места? – спросил он.

Дима крутил регуляторы печки.

– А ты что по дороге собирался девочек захватить?

Сергей усмехнулся.

– Тесная машинка, – прокомментировал он.

Действительно, как он ни пытался удобно расположить руки, локоть все равно касался рукава Диминого свитера.

– Это да, – согласился Дима. – Зато дешево. И все вмещается.

Он, наконец, выбрал нужное положение регуляторов, приглушил заоравшее внезапно радио, протер дворниками лобовое стекло. Затем, как человек, который не слишком часто водит машину, последовательно проверил, снят ли ручник, горят ли фары, и после этого посмотрел на Сергея, изображая презрительно-безразличное выражение лица матерого таксиста.

– Куда едем, шеф? – спросил он басом.

Сергей задумался. Действительно, куда?

Он повернулся к Диме корпусом, чтобы сидеть лицом к нему. Просил он когда-нибудь человека о помощи? Никогда. Нельзя сказать, что он не верил в чье-то желание помочь ему или считал, что никому нельзя доверять. Нет. Он просто не знал о существовании подобной возможности. И вот теперь в нем проснулась некая доверительная сила. Сергей не знал, что ему делать, он летел вниз по дороге, в конце которой виднелся обрыв. Никто не мог остановить его падение, он уже был в свободном полете и знал это. Он знал, что улетит с этого обрыва. Это было так же неизбежно, как пельмени, которые вы сыпете из вскрытой упаковки в кастрюлю с закипевшей водой; также неизбежно, как бензин, который начинает течь по шлангу в бензобак вашего автомобиля, когда вы вернулись от окошка кассира, где скрепя сердце, выложили кровную тысячу.

Но что там, за этим обрывом? Как выглядит эта пропасть? Там острые камни или море в двадцати метрах внизу, а, может, это не обрыв, а небольшое возвышение над мягким лужком? Ему нужен был ответ. Он впервые в жизни готов был довериться человеку, чтобы попросить его просто пойти взглянуть, что там за обрывом.

Сергей посмотрел Диме в глаза, тот слегка напрягся и вытянулся лицом. Он и сам чувствовал, что с другом что-то происходит. Он не сказал бы, что видит фатальность в его взгляде. Нет. Дима не употреблял таких слов. Но что Серега смотрел как-то странно, это было заметно даже ему.

– Дим, я хочу взглянуть издалека на одного своего клиента. Ну, знаешь, увидеть человека со стороны, как он себя ведет, когда на него не смотрят.

Дима секунду подождал, что Сергей еще что-то скажет, но тот молчал.

– Погоди, ты хочешь проследить за ним? – Дима был поражен.

Сергей посмотрел вверх, проверяя, правильное ли это слово, затем кивнул.

– Да, именно так. Но кроме того, я хочу, чтобы ты мне сказал свое первое впечатление о нем. Что это за человек. Ты ведь знаешь, что первое впечатление – самое верное? – Сергей пристально смотрел на Диму, и тому стало совсем не по себе.

У Димы возникло ощущение, будто Серега просит его решить судьбу совершенно незнакомого ему человека. А ему не нравилось решать чьи-либо судьбы. Между нами говоря, ему и свою судьбу не очень нравилось решать. Он предпочитал не заморачиваться и, по возможности, жить в свое удовольствие. Но так, чтобы никого не напрягать. Ему всегда казалось, что это самая правильная жизненная философия.

Он поежился и отвел взгляд.

– Серег, ты ведь знаешь, я в людях не разбираюсь, – неуверенно произнес он.

Сергей тоже отвел взгляд и ответил тихо:

– Это хорошо.

– Почему? – Дима не понял.

– Потому что обычно в людях гораздо лучше разбираются те, кто считает, что не разбирается. И наоборот, те, кто утверждают, что видят людей насквозь, не знают, что творится на душе у самых близких, – Сергей снова посмотрел на Диму, и тот вжался в сиденье. Что-то он не помнил, чтобы Серега хоть раз вдарялся в философию.

Дима, кажется, впервые увидел, что у друга зеленые глаза. Но они были серые, он точно помнил, у Сереги – серые глаза. И помнил он это из-за дурацкой шутки. Как-то к нему на третьем или четвертом курсе подошла девчонка и, скрывая смущение смехом, спросила:

– Дим, а как зовут вон того сероглазого?

Дима ответил, восхищаясь своим остроумием:

– Так и зовут – Серый.

Кажется, эта девчонка потом даже подходила к Сереге один или два раза, но у них ничего не склеилось. Никогда у него не получалось с девчонками. Как бы снова спросить его про Свету? Сейчас точно момент неподходящий.

Дима почувствовал, что виноват перед Серегой и решил согласиться на этот странный эксперимент.

– Ладно, – он деланно засмеялся. – Уговорил, поехали. Но тебе все равно придется назвать адрес.

Дима достал телефон и включил навигатор. Затем надел желтые водительские очки, в которых стал похож… ну на того парня, который был в фильме «Страх и ненависть в Лас-Вегасе», вы его знаете.

Сергей открыл папку и продиктовал адрес.

– Рублево-Успенское шоссе, – заметил Дима с уважением. – Типа, крутая шишка?

– Вроде того, – улыбнулся Сергей.

Потолкаться им пришлось только в центре, и, когда они выехали на Кутузовский проспект, Дима включил четвертую передачу. Уже через двадцать минут радостный голос Оксаны из навигатора объявил им, что они приехали.

– Ого, – только и смог вымолвить Дима, снимая очки.

Комментарий этот соответствовал увиденному. В глубине Жуковки на дороге, ведшей к озеру, окруженному соснами, спрятался за сентябрьски-пестрой живой изгородью роскошный замок молочно-персикового цвета. Черепица крыши золотилась на солнце, напоминая чешую золотой рыбки, две башни по бокам были украшены высокими шпилями. На одном медленно поворачивался флюгер в виде дракона, на другом развевался флаг Российской Федерации.

«Ларгус» остановился напротив высоких ворот с кованной ажурной решеткой и золотыми шпилями наверху. За воротами на подъездной мощеной камнем дорожке стоял черный «Мерседес» последней модели. Чуть дальше в гараже за поднятыми воротами в тени притаился белоснежный «БМВ», а рядом с ним горделиво и вальяжно отдыхал ярко-красный «Шевроле-Импалла» с натертым воском кузовом и лениво поблескивавшем в густом сентябрьском солнце хромированным бампером.

«Как в старых американских фильмах», – мог бы подумать Сергей. Но он так не подумал, потому что не видел этих фильмов. А потому лишь скользнул безразличным взглядом по корпусу ретро автомобиля.

Подъездную дорожку от лужайки с клумбами отгораживали невысокие зеленые кусты, подстриженные затейливым узором. На лужайке под несколькими большими деревьями, которые явно выросли здесь не сами, а были привезены из каких-нибудь закрытых питомников, стояла изящная деревянная детская площадка с лесенками, качелями, горками, домиком и батутом. Всё, кроме батута, было выкрашено в яркий розовый цвет.

Посреди лужайки между двумя клумбами с хризантемами спал пушистый бобтейл.

Замок с затейливыми карнизами, башенками и шпилями походил на дополнение к детской площадке. Этакий кукольный домик в натуральную величину. Не хватало только рыцарей в блестящих доспехах на лошадях, украшенных к большому турниру.

Пока Сергей разглядывал дом, парадная дверь отворилась, из нее вышла маленькая девочка, державшая за руку Игоря. Вместе они направились к «мерседесу».

Сергей махнул рукой Диме. Тот не заставил себя упрашивать и на первой скорости проехал дальше по дороге. На углу развернулся.

Почти сразу, из ворот, светя задними фарами, выехал «мерседес» и, мгновенно набрав скорость, умчался в противоположном от «ларгуса» направлении.

– Поехали за ним, – сказал Сергей нетерпеливо.

– Как ты себе это представляешь? – поднял брови Дима, но все-таки попробовал ускориться.

«ВАЗ» и «Мерседес» по-разному ведут себя на скоростном шоссе, но все марки и модели уравнивает такое явление транспортного потока, как пробка. Довольно скоро приятели увидели свой объект преследования, неторопливо подползавший к железнодорожному переезду. Их удачно разделяло три машины. Впереди «мерседеса» к переезду подъезжали две «газели». Душераздирающе зазвенел предупреждающий сигнал, заморгали красные фонари, поднялась защита от тех, кто останавливается только перед бетонным блоком, и опустился шлагбаум.

Дима перевел дух, как будто гнался за «Мерседесом» не на автомобиле, а на своих двоих.

– Ну, Серег, ты даешь, – сказал он. – Что за гонки? Мы в боевике что ли?

Сергей пожал плечами и, улыбнувшись, повернулся к Диме. Тот отметил про себя, что улыбка у Сергея какая-то нездоровая. То есть все было бы нормально, но почему он чуть щурит правый глаз?

Сергей отвернулся и легонько потер правый висок.

– Мы ведь договорились, что ты скажешь свое мнение о человеке. Значит, нужно, чтобы ты его увидел.

Дима откинулся на спинку кресла.

– Знаешь, я думаю, все мое мнение о нем сложилось, как только я увидел эту домину. Это офигеть просто! – Дима повернулся к Сергею и сказал твердо. – Он – крутой чувак.

Сергей чуть заметно и совсем невесело усмехнулся.

– Хочешь быть таким же? – спросил он.

– Не отказался бы, – ответил Дима и засмеялся.

Сергей улыбнулся, но опять невесело.

– И все же, это не ответ на вопрос, что за человек. В конце концов, дом даже не дает гарантии, что он умеет делать деньги, – Сергей снова посмотрел на Диму. – Может, это жена заработала, или родители состояние ему оставили.

– Да ну, чувак, какие родители, – Дима глянул в окошко слева. – Ладно, я понял, что ты имеешь в виду. Ну, если на пути нам попадется еще пара дорожных переездов и непролазная пробка, то, возможно удастся увидеть этого чувачка. Сколько ему лет хоть?

– Тридцать девять, – ответил Сергей.

На Кутузовском «мерседес» пропал из виду раньше, чем «ларгус» успел включить вторую скорость. Но, когда они подъезжали к Триумфальной арке, Сергей увидел справа припаркованный черный «мерседес». Возможно, это был просто похожий автомобиль, но они остановились.

Номера на «мерседесе» подсказали, что ошибки нет. Хотя ни Игоря, ни девочки видно не было.

Дима поставил машину на парковку, и они с Сергеем пошли к Парку Победы.

Пока Дима разглядывал два памятника, Сергей осматривал площадь и вдруг увидел Игоря с девочкой возле лотка с кукурузой. Девочка радостно подпрыгивала на месте, ожидая, пока Игорь расплатится. У Димы, когда Сергей указал ему на Игоря, в первый момент на лице появилось выражение чуть заметного презрения, но оно продержалось буквально пару секунд, затем он стал внимательно разглядывать бизнесмена, как студент, готовящийся отвечать на экзамене и сейчас читающий и перечитывающий вопрос в тесте.

Игорь с девочкой углубились в парк. Сергей с Димой последовали за ними, держась на почтительном расстоянии, оставляя перед собой достаточное количество людей.

Они шли по аллее, Игорь, наклонившись к девочке и показывая на памятники, что-то ей объяснял. Она радостно кивала. Через некоторое время она протянула к нему ручки, и солидный владелец «Мерседеса», посмеиваясь, посадил ее себе на шею, где девочка, расположившись с комфортом – плечи Игоря были для нее, как большой мягкий диван – продолжила поедание кукурузы. Он подносил ее к трофейным пушкам, она трогала маленькими пальчиками колеса орудий и гусеницы танков.

Чем дальше они продвигались в парк, тем меньше попадалось людей, и Сергею с Димой становилось сложнее скрывать свое присутствие.

– Серег, мне кажется, я уже на него нагляделся, – сказал Дима. – Нам лучше уйти, пока он тебя не заметил. Он же знает, как ты выглядишь?

– Да, мы знакомы, – сказал Сергей, неохотно поворачиваясь.

Они неторопливо двинулись в обратную сторону. Неожиданно кто-то положил Сергею руку на плечо. Он обернулся – перед ним стоял Игорь. Дима побледнел от ужаса и покосился на Сергея. Тот радостно заулыбался.

– Игорь, здравствуйте! Очень рад вас видеть, а мы вот ходим, ищем вас.

Глаза Игоря скрывали широкие темные очки, поэтому сложно было сказать, поверил ли он в это утверждение. Внешне он сохранял спокойствие, но когда заговорил, в голосе его послышались радость и неуверенность.

– А я смотрю, думаю – вы – не вы. Решил, подойду, если что – извинюсь.

Губы его растянулись в довольнойулыбке.

С лица Сергея наоборот улыбка ушла, появилось серьезное выражение. Он открыл желтую папку, которую взял из дома, и стал перелистывать страницы. Найдя нужную, повернул папку Игорю.

– Я, собственно, почему вас искал. Хотел отправить документы вашему бухгалтеру, но у меня возник один вопрос, и я решил, что сначала надо у вас уточнить.

Игорь снял очки. В глазах его не было ни злости, ни хитрости. Скорее легкое недоумение и даже, простоватость? Да, Диме точно показалось, что Игорь как-то простоват для владельца роскошного дома. В его глазах не было глупости, но присутствовала совершенно не шедшая к его дорогому костюму наивность.

Игорь посмотрел в документ и покосился на Диму.

Сергей поспешил успокоить клиента.

– Это мой друг и коллега. Он специализируется по другим вопросам, не волнуйтесь, свой человек.

Игорь кивнул, удовлетворенный такой характеристикой и снова внимательно посмотрел в папку.

Сергей указал на какую-то графу пальцем.

– Я хотел уточнить по поводу этого счета. Здесь одни реквизиты, а тут, – он указал на другую графу. – Отличаются. Об этом можно знать вашему бухгалтеру?

Игорь засмеялся.

– Разумеется. Это она придумала так сделать.

Сергей недоверчиво и весело посмотрел на Игоря.

– Вот как? Хитро, ничего не скажешь.

– Ну так, – горделиво согласился Игорь. – Она ведь раньше с Прохоровщиковым работала. Давно еще. Мне тогда пришлось ей тройную сумму предложить, чтобы переманить. Но того стоит, как видите.

– Еще бы, – пораженно согласился Сергей.

Дима переводил взгляд с одного на другого, ничего не понимая.

Сергей посмотрел за спину Игоря. В отдалении девочка с восторгом лазила по стоящему на постаменте танку. Заметив, что на нее смотрят, она приняла эффектную позу и помахала им.

Сергей взмахнул рукой в ответ. Дима последовал его примеру. Игорь повернулся, глядя на девочку.

– Ваша дочка? – спросил Сергей.

– Да, – гордость, беспокойство и нежность перемешались в ответе Игоря. – Светочка моя.

Сергей почувствовал укол в сердце.

Игорь повернулся к ним.

– Господа, вы меня извините, надо идти, снимать ребенка с танка, – он засмеялся, разводя руками.

Сергей поднял руки, отпуская Игоря.

– Конечно, конечно. Извините, что побеспокоили!

Игорь небрежно отмахнулся.

– Все правильно, всегда лучше переспросить, – заулыбался он.

Они попрощались.

Дима и Сергей молча двинулись обратно к парковке. Дима был в полном недоумении. Сергей сначала посмеивался, потом они как будто поменялись настроениями – на лице Димы расцвела восторженная улыбка, а Сергей уныло и вопросительно смотрел себе под ноги.

Они уселись в машину, и только тогда Дима, решив, что больше можно не опасаться внезапного похлопывания по плечу, высказал, что он думает.

– Слушай, Серег, ну, я повторюсь, я не разбираюсь в людях, но этот Игорь – очень хороший человек. Как мне кажется, – добавил он.

Сергей, который сидел и смотрел в пол, уныло кивнул, как если бы Дима выносил приговор. Только непонятно было кому – то ли Игорю, то ли самому Сергею.

– Я думаю, – продолжал Дима, не замечая уныния друга, – что человек, который так хорошо относится к дочке, может творить любую ерунду, ну, то есть, совершать любые грехи, это не будет считаться. Как бы обнуляется.

Дима повернулся к Сергею, чтобы увидеть выражение лица друга. Сергей посмотрел на приятеля.

– Любые грехи? – переспросил он.

Дима снова уселся прямо.

– Ну да, – сказал он, положив руки на руль. – Я не знаю, как объяснить, но просто видно, что он любит дочку, и дочка любит его, и это, как бы, при каких угодно раскладах, указывает на то, что он хороший человек. Вне зависимости, какие косяки он творит по жизни, понимаешь?

Сергей внимательно смотрел на Диму.

– Да, – кивнул он. – Я понимаю то, что тебе стоило не бросать юридический, и становиться адвокатом, – добавил он, улыбаясь Диме.

«А мне прокурором», – про себя добавил он.

Дима серьезно покачал головой.

– Нет, – сказал он. – Ты помнишь, как мои родители бесились, когда я бросил универ на третьем курсе. Но это действительно не мое.

Сергей понимающе покачал головой и отвернулся к окну, высматривая, не идет ли Игорь к своей машине.

– Ладно, – он хлопнул себя по колену, подводя итог. – Поехали домой?

Дима посмотрел время на смартфоне. Потом с сомнением почесал в затылке.

– Слушай, мне скоро надо ехать за аппаратурой, – он виновато посмотрел на Сергея.

– А, да никаких проблем. Извини, заставил тебя покататься, – Сергей тоже виновато улыбнулся. – Ты мне очень помог. Можно сказать, решил мою судьбу.

Дима вздрогнул от того, как Сергей облек в слова его смутные мысли.

Они попрощались, Дима поехал на склад, куда должны были привезти технику, а Сергей неторопливо двинулся к метро.

По дороге Дима размышлял обо всем произошедшем. Эта поездка было очень странная. Серегу вытащить куда-нибудь потусить было настоящим подвигом, как для Димы, так, собственно, и для Сереги. И теперь, этот интроверт устраивает настоящую шпионскую гонку за каким-то нереально крутым челом. Дима был совершенно уверен, что в девяностых Игорь носил малиновый пиджак, ну или что-то в этом роде.

Он отвлекся от своих мыслей, перестраиваясь на Третьем Транспортном.

И когда этот Игорь их поймал, боже, да у Димы душа в пятки ушла. Он был уверен, что вот тут им конец. Сейчас они начнут мямлить что-то нечленораздельное, и черт его знает, чем это могло кончиться, от физической разборки до иска по делу о вмешательстве в частную жизнь, или еще чем похуже.

Ему даже не хотелось думать, что могло быть похуже. Он загляделся на открывшиеся взору голубые с терракотовым вкраплением скалы Москва-сити.

И что сделал Серега? Этот молчаливый чувак, который в институте нормально говорил только отвечая преподавателю, а все остальное время либо молчал, либо бурчал себе под нос что-то неразборчивое, и Диме приходилось выступать при нем переводчиком.

Серега берет и врет этому мужику, который застал его врасплох. Причем врет четко, гладко, даже папку откуда-то выудил с документами. Если честно, Дима в первые минуты решил, что Сергей говорит правду, и он действительно хотел поговорить с Игорем. Не следил за ним тайком, а выбирал подходящий момент для разговора.

«Интересно, а Игорь этому поверил?», – мысленно спросил себя Дима.

Судя по выражению его лица – поверил. Да, Дима точно не ожидал такого … коварства (он усмехнулся этому слову) от недотепы Сереги.

Ему сразу стало стыдно, что он назвал друга, пусть и только мысленно, недотепой. Нет. Серега хороший парень. И неглупый.

«Не забывай, где твой друг-недотепа работает», – напомнил Дима себе и глянул в зеркало.

Но все же, что-то во всей этой истории не давало Диме покоя. Хотя произошедшее, в принципе, не подразумевало душевный покой, но было что-то неясное, что он ощущал как некий силуэт. Как бывает, когда смотришь на размытую фигуру через дымчатое рифленое стекло, и никак не можешь разглядеть. Только знаешь, что там что-то есть.

В пробке с видом на Москву-сити очень удобно размышлять. Там при желании даже медитировать можно. Дима решил разложить все по полочкам. Сжал левую руку в кулак и начал оттопыривать пальцы.

«Мне не понравилось, когда он сказал, что я решил его судьбу», – подумал Дима, сосредоточенно выставив кулак.

– Раз, – вслух сказал он и оттопырил большой палец.

«Мне не понравилось, что он находился в каком-то унынии после встречи».

– Два, – он оттопырил указательный палец.

«Но что еще?».

Пришлось положить левую руку на руль, чтобы переключить скорость и пропустить спешащую куда-то красненькую «Тойоту».

«Господи, да он действительно был подавлен, а учитывая тот случай…», – перед глазами Димы вспыхнули носилки, на которых санитары несли Серегу.

«Это все из-за Светы. Я должен поговорить с ним. Просто обязан. А я еду за этим дурацким оборудованием. Надо поддержать Серегу. Иначе, какой я нафиг друг?».

Вдруг, буквально на секунду, даже меньше, возникла не мысль, а скорее скелет мысли, что если бы Серега сейчас покончил с собой, то они со Светой смогли бы встречаться.

Но скелет не успел обрасти мясом и пропал так быстро, что Дима даже не успел устыдиться подобного предположения. Он набрал Серегу. Абонент был вне зоны доступа.

«Ну, конечно, ты, такой хороший друг, отправил его домой на метро, чтобы он там под поезд кинулся».

«Но я же не знал!», – неизвестно перед кем начал оправдываться Дима.

Он взглянул на часы, – успеет ли сначала к Сереге, а потом за оборудованием. Точно не успеет. Минуту поколебался, – сделать он все равно ничего не мог, поскольку стоял на мосту в глухой пробке.

«Ладно, – решительно сказал он себе. – Сначала за оборудованием, потом к Сереге».

С этой мыслью он вцепился в руль, что, впрочем, ничего не меняло. Он по-прежнему двигался со скоростью, приближенной к нулю. Во всяком случае, курьер с пиццей, который взобрался на мост, когда Дима пропускал «Тойоту», уже давно его обогнал.

Когда Дима приехал на склад, его заказ долго не могли найти, что было немыслимо, учитывая размер склада, – с небольшую комнату, – и размер заказа, который должен был занять весь грузовой отсек «Ларгуса».

Вскоре выяснилось, что заказ еще не поступил, и прибудет не раньше, чем завтра после трех. Дима скорчил недовольную гримасу, но ругаться побоялся. Все-таки еще завтра сюда ехать.

Посмотрев на часы, он понял, что дико устал, и если сейчас поедет к Сереге, то дома будет не раньше, чем часа через три. А спать хотелось уже сейчас.

«В сущности, чем я ему помогу, если буду сидеть сонный, не зная, о чем говорить? Лучше завтра позвоню», – решил Дима и со спокойной совестью человека, решившего помочь другу (пусть и завтра), отправился домой.

Глава 32. Лежбище волка

Андрей вошел в свой кабинет, закрыл дверь, несколько секунд шумно дышал, потом взял сигареты с подоконника и закурил.

«Черная магия какая-то», – подумал он, глядя в окно на мокрый асфальт.

Не докурив, он потушил сигарету в маленькой стеклянной пепельнице, повернулся к столу и проверил свои записи.

«Ивлев Сергей Сергеевич», – значилось в блокноте.

«Негусто», – заметил он блокноту.

Андрей включил компьютер и открыл интернет.

«Фейсбук? Нет. Скорее, ВКонтакте или Одноклассники».

Он пролистывал страницы, вновь забивал имя и город в поиске. Что-то подсказывало ему, что, как только он увидит Ивлева на фотографии, он его узнает, поймет, что это тот, кто ему нужен. Но фотографии молчали, изредка лишь вызывая раздражение.

Андрей оторвался от соцсетей и стал просматривать свидетельские показания. Собственно, всё, что у него было, это записи, которые он сам сделал, когда Володя допрашивал соседа последней жертвы.

– Высокий, худой, волосы не помнит, лицо не разглядел, – Андрей вполголоса перечитывал несколько строчек в своем блокноте. – Деловой костюм, крокодиловый портфель… н-да…

Андрей задумался, мысленно пытаясь нарисовать описанного человека. Это вообще мог оказаться не маньяк, которого он ищет, а просто какой-то случайный парень.

«Случайный парень с крокодиловым портфелем в таком райончике, ну-ну. Парень этот явно неслучайный», – размышлял Андрей.

Но кто может ходить в деловом костюме и с дорогим портфелем? Может, бизнесмен на хорошем авто, которому менеджер продал некачественные запчасти? Но менеджер даже не занимался иномарками. А если какой-нибудь чиновник или из налоговой? Да нет, что такому человеку могло понадобиться от торговца подержанными подсосами для жигулей?

Вопросам не было конца.

«А вот поболтать бы сейчас со Стасом, взять у него протокол допроса свидетелей. Всех, – Андрей мечтательно закрыл глаза. – Нет уж. Стасик пусть школьников за курение в неположенном месте отчитывает».

Стас точно захочет примазаться. Он и к Володьке тогда льнул. Андрей без сопливых разберется. Если бы только не мешали.

Он встал и прошелся по кабинету. Мыслей не было. Сел за компьютер, набрал в Маркете «Портфель. Крокодиловая кожа», стал разглядывать изображения совершенно одинаковых немыслимо дорогих сумок. Почувствовал, как поднимается раздражение, и выключил экран. Андрей сложил руки на груди и стал крутиться на стуле из стороны в сторону.

Вдруг он резко хлопнул себя по лбу.

«Тверской следователь! Как я до сих пор о нем не подумал?».

Андрей взял телефон и набрал Романова. Романов, как и все, не слишком обрадовался голосу Андрея. Разговор их был недолгим, потому что, разумеется, тверской следователь ничего о сыне Любови не знал. Даже не в курсе был о его существовании, но дал личный номер участкового, в ведении которого находилась деревня Кривино.

Андрей поблагодарил Романова и сразу набрал участкового. Из другой ячейки сотовой связи до него донесся приятный и мягкий голос, чуть шепелявящий.

Как-то не ожидаешь услышать подобный голос от участкового, который и в дождь, и в слякоть вынужден колесить по просторам Тверской губернии. И Андрей даже усомнился, правильно ли попал. Но участковый рассеял его сомнения, заявив, что слышал об Андрее от пацаненка из Кривино, который приходится деверем его свояченице.

Андрей потряс головой, опасаясь серьезно застрять в перепутанных вьюном и крапивой ветвях генеалогического древа участкового, и сразу перешел к сути дела, а именно выяснении личности сына Любови.

– Если нужно, я могу сделать официальный запрос, – поспешил заверить он участкового.

По голосу было слышно, как тот отмахивается.

– Да ну какой жапрош?! Я тебе итак вще, что жнаю рашкажу. Мне Колька про тебя говорил. Шкажал – хороший мужик, неглупый. А Колька мой людей видит.

Андрей попытался вспомнить, Колька – это ведь паренек, который угрюмо не желал с ним разговаривать и пихал под бок товарища, когда тот проболтался о ноже. Да, неисповедимы потайные уголки человеческой души.

Участковый рассказал немного, но достаточно. Оказалось, что дела с Ивлевым он не имел, поскольку тот ни в каких нехороших поступках замечен не был. Пару раз драли ему уши ребята из Лесной Охраны, заставая парня на месте поджога сухой травы по весне, но участкового там не приглашали, разбирались на месте. Учился Ивлев вроде как средне, и после девятого класса поехал в Тверь, поступать в ПТУ. Поступил в юридический колледж, а уж что там дальше было, сказано на другой странице сказки, от участкового закрытой.

Он явно хотел еще побеседовать с Андреем и уже начал задавать вопросы, хорошо ли платят в московской полиции, и скоро ли можно получить повышение, но Андрей быстро это пресек, изобразив вызов от начальства, сердечно поблагодарил участкового и, окончив разговор, вновь ринулся на просторы интернета.

На этот раз он искал нечто определенное. И нашел. Действительно, есть такой адвокат Ивлев Сергей Сергеевич, двадцати семи лет от роду, специализирующийся по налоговым вопросам в частной юридической фирме.

Андрей, торопясь, выписал адрес конторы в блокнот, взглянул на часы, схватил куртку и помчался к электричке.

Когда он выходил из метро, был уже шестой час. Следователь поморщился и открыл в смартфоне карты. Пройти по Тверской, у мэрии повернуть.

«Главное, здесь не запутаться», – сказал себе Андрей, глядя в замысловатое переплетение переулков на схеме. Он снова глянул на время и стремительно пошел в сторону мэрии.

Через десять минут он поднимался в офис, где работал Сергей. Пустынная лестница, залитая белым светом, льющимся из больших окон, отдавала эхом старого здания. Не таким холодным эхом, как лестница у них в участке, а каким-то необыкновенным, почти сказочным. Андрей не слишком хорошо разбирался в архитектуре, но понимал, что здание, скорее всего, историческое.

«Ну, центр, знаете ли», – напомнил он себе и остановился перед металлической дверью с отделкой под дерево.

Возле двери был звонок домофона. Сверху красовалась небольшая табличка с номером «406».

«Странная нумерация, – отметил Андрей. – Этаж, ведь, третий».

Он позвонил в звонок, и почти сразу раздался писк открывшегося замка.

Внутри кипела жизнь. Следователь вошел в просторный офис. Перед ним располагалась стойка ресепшна, позади у окон и стен стояли несколько столов, за которыми сидели юристы. Одни говорили по телефону, другие консультировали клиентов, сидевших напротив. Слева расположился кулер и несколько кресел для ожидающих. На колонне за ресепшном висела большая гравюра, изображающая сцену охоты: две собаки обнюхивали землю, не подозревая, что за кустами притаился волк. Андрей разглядел совсем неприметного, почти сливающегося с кустарником испуганного кролика в углу. Следователь нахмурился, сомневаясь, что такая сцена возможна в реальности.

Андрей подошел к стойке ресепшна. За ней сидела молоденькая девушка в белой блузке с каштановыми волосами, уложенными в замысловатую прическу. Зажав трубку телефона между плечом и ухом, она быстро печатала на компьютере.

– Да. На какое время? Нет, Максим Вениаминович может принять вас только во второй половине дня. Да, на четыре, хорошо.

Она положила трубку и, вежливо улыбаясь, подняла голову к Андрею.

– Добрый день, вашу фамилию, пожалуйста, – девушка посмотрела в экран компьютера и щелкнула мышкой.

– Я не записывался, – сказал Андрей, отмечая, как вежливое выражение лица девушки сменяется на шаблонное сожаление.

– О, мне очень жаль, но боюсь, сейчас никто не сможет вас принять…

Он не дал ей договорить и достал из кармана удостоверение.

Она взглянула на карточку, но выражение лица не изменила.

– Я не за консультацией, – пояснил Андрей. – Мне нужно поговорить с одним из ваших юристов. С Ивлевым Сергеем Сергеевичем. Он ведь здесь работает?

– Да-а, – неуверенно протянула девушка. – Но его сейчас нет. Он в суде.

– Он сегодня вернется? – Андрей как всегда неудачно попробовал изобразить дружелюбную улыбку.

«Ведь знал, что не твой день, чего помчался, как угорелый?», – рассердился он на себя.

Девушка, видя его мучения, дружелюбно улыбнулась ему в ответ.

– Одну минутку, я сейчас узнаю, – она встала с кресла, прошла через весь зал и скрылась за одной из дверей.

Через минуту она вернулась вместе с высокой холеной женщиной, которой, было под пятьдесят, что отметил про себя опытный взгляд следователя, но выглядела она лет на тридцать пять, не больше. У нее было строгое выражение лица и подходящий под это выражение деловой костюм.

Девушка вернулась на свое место за стойкой. Женщина подошла к Андрею.

– Добрый день, – сказала она без тени улыбки. – Меня зовут Юлия Яковлевна. Я секретарь Сергея Сергеевича. Могу я узнать, по какому вопросу вы хотите его видеть?

«Личный секретарь. Черт, серьёзный товарищ», – мелькнуло в голове у следователя.

Андрей вторично достал удостоверение. Юлия Яковлевна внимательно его изучила.

– Мне нужно поговорить с вашим шефом. Просто побеседовать, – он старался добавить мягкости в свой голос.

– У вас есть ордер?

– Нет-нет, это не арест. Мне нужны его свидетельские показания.

– Простите, мне нужно знать точнее, по какому вопросу. Если вы мне скажете, я смогу позвонить ему сейчас, все объяснить, и вы договоритесь о встрече, – Юлия Яковлевна явно не питала симпатии к Андрею.

И, казалось Андрею, дело было не только в его отталкивающем характере и неумении улыбаться людям. Ей не нравилось именно то, что он следователь. Похоже, она или знала, или подозревала темные делишки за Ивлевым, и не хотела отдавать его Андрею без боя. Но, с другой стороны, а могло ли обойтись без темных делишек у специалиста крупной юридической компании, офис которой располагался в историческом здании в центре Москвы?

– Извините, я не могу вам сказать, – просто ответил Андрей. – Вы ведь знаете, что такое профессиональная тайна? У следователей она тоже есть.

Он поднял уголки губ, холодно глядя на нее.

Она чуть дернула бровью.

– Хорошо, я передам, что вы заходили.

Андрей вдруг забеспокоился. Он, конечно, может попробовать записаться к Ивлеву на консультацию. Но не сбежит ли тот, узнав от секретарши, что его искал следователь?

– Ладно, – сказал он, как будто делая уступку. – Скажите ему, что я искал его по делу о фальшивомонетчестве. Он должен быть в курсе.

«Купится он? Пятьдесят на пятьдесят».

На лице Юлии Яковлевны отразилась чуть заметная тень удивления.

– Хорошо, я передам, – сказала она уже не таким ледяным тоном. – Визитку или телефон оставите?

– Я лучше запишусь к нему на консультацию.

Она пожала плечами. Андрей вопросительно указал на стойку ресепшна.

– Да, запишитесь у Алины, – кивнула Юлия Яковлевна, прикрыв глаза.

Андрей вернулся к ресепшну.

Пока девушка открывала форму записи в компьютере, Андрей быстро оглядел стойку. В углу под бортиком был прикреплен роутер. На нем белел приклеенный скотчем прямоугольник с буквами IP и номером. Не зная, для чего он это делает, Андрей достал телефон и незаметно сфотографировал листок.

Подняв глаза, он увидел, что Юлия Яковлевна наблюдает за ним. Андрей как бы рассеяно взял визитку из коробочки, стоявшей здесь же, на стойке, и стал вертеть ее в руках.

– Знаете, – сказал он девушке. – Я лучше по телефону запишусь. Так ведь можно?

– Да, – сказала она, отрываясь от компьютера. – Но, в любом случае, Сергей Сергеевич сможет принять вас не раньше, чем в начале октября.

– Хорошо, – Андрей кивнул. – Я позвоню.

– Конечно, – улыбнулась девушка.

Андрей отвернулся, у двери еще раз бросил взгляд через плечо. Юлия Яковлевна по-прежнему стояла в зале, присматривая за ним, как за опасным животным.

Обратно он ехал злой. Цепной пес, которого дразнит ворона с ближайшей ветки.

«Тебе, кретину, все знаки указывали на то, что сегодня не надо ничего предпринимать! – бесился он. – Ты уже разговаривал сегодня с одной секретаршей. Тебе оказалось мало. Нужно было нарваться еще и на секретаршу маньяка».

А точно Ивлев маньяк? Точно. В этом Андрей не сомневался. Он бы не удивился, если б узнал, что эта Юлия Яковлевна в курсе похождений своего шефа и прикрывает его. Как то семейство из Ростова. Тоже баба всем верховодила. Андрея передернуло.

«Надо идти на поклон к Стасу, – с отвращением подумал он. – Мне нужны материалы. Может получиться раскопать, где живет этот выродок».

Андрей, стараясь придать лицу хоть сколько-нибудь приветливое выражение, зашел в кабинет к коллеге.

Стас его ждал. Он сразу закрыл тетрадь, в которую что-то записывал, привстал и через стол протянул руку Андрею. Тот вяло ее пожал.

– Ты чего как будто щавеля объелся? – дружелюбно осведомился Стас.

Андрей пожал плечами на дурацкое высказывание. Казалось, Стас вообще не умеет говорить нормально. Как и работать. Он понял, что его так раздражает в этом кабинете. Здесь все вещи лежали не на своих местах. Бардака не было, но все было как-то неаккуратно, – некоторые книги на полках выступали корешками, степлер на столе вылезал за край и мог упасть в любую секунду, но не падал, лампа была повернута в сторону окна.

«Ты бы в лицо ее себе повернул», – порекомендовал про себя Андрей.

Стас прокашлялся, заполняя паузу, возникшую из-за молчания Андрея.

– Ты, я так понял, за материалами? – он осторожно посмотрел на коллегу, опасаясь, что тот, как всегда вспылит. Стас это не любил.

– Да, – коротко ответил Андрей.

– Слушай, – Стас поерзал в кресле и предпочел встать. – Алексей Николаевич сказал отдать тебе их, только после его разрешения.

Андрей засопел тяжело, как бык.

– Разрешения? Может, он еще в угол меня поставит, если я что-то сделаю без его разрешения? – он сверлил Стаса глазами.

Стас посмотрел на свои пальцы, которые касались края стола, ногтем попробовал отколупнуть край пластиковой накладки.

– Тебя, может, и не поставит, – буркнул он. – А меня может и поставить. Причем со стороны улицы.

«Боишься увольнения, – едко подумал Андрей. – И не зря».

– Ладно, – сказал он, пытаясь изобразить примирение. – Дай мне материалы, я их прогляжу и отдам тебе. Мне только одну вещь надо уточнить.

– Нет, – Стас смотрел в сторону.

«Вот идиот-то», – желание примирения исчезло быстрее, чем возникло. Андрей мечтал хорошенько врезать Стасику, но понимал, что это точно будет перебор.

Стас чуть выдохнул, взглянул на Андрея.

– Давай я сам посмотрю и скажу тебе. Что тебе нужно узнать? – он повернулся и протянул руку к ящику стола.

Вот это он явно зря сказал. Лучше бы просто стоял на своем «нет».

– Не твое собачье дело, что мне нужно узнать, – злобно выплюнул Андрей.

Вот теперь даже Стас рассердился.

– Ну, вообще-то, мое, – прищурив глаза, посмотрел он на Андрея.

«Ты мне еще в ляжку вцепись, бультерьер чертов», – Андрей презрительно смотрел на коллегу.

– Я тебе просто напомню, Андрей, – тихо начал Стас, – что это я был помощником Владимира. И дело это должны были поручить мне. Но у тебя перевес под названием «дядя».

– «Дядя», вот как? – Андрей опешил. – А, может, перевес заключается в том, что я хорошо делаю свою работу? А не вешаю нераскрытые дела на бомжей?! – последние слова он проревел почти в истерике.

– Вешаешь или нет, а серийника ты не поймал, – хмуро заметил коллега.

– Пока не поймал, – проревел Андрей. – Он бы куковал в «Полярной Сове» уже два месяца как, если бы всякие идиоты, вроде тебя и … – он хотел назвать майора, но поостерегся, что Стас стуканет, с него станется, – …других мне не мешали!

С этими словами Андрей вылетел из кабинета, треснув дверью так, что в руке осталась дверная ручка. Он тупо посмотрел на нее, решил, что, значит, паршивая и была, как все у Стаса, и швырнул ее в угол коридора.

В конце коридора как раз показался майор. Увидев разъяренного Андрея, он ускорил шаг. Следователь, сделав вид, что не замечает начальника, развернулся и быстро пошел в сторону своего кабинета.

– Андрей, – позвал майор.

Андрей, не оборачиваясь, шел к кабинету.

– Андрей! – Майор ускорил шаг.

Андрей вошел в свой кабинет, хлопнул дверью вторично и повернул ключ в замке.

Глава 33. Хорошо иметь домик в деревне

Как-то, гуляя по переулкам возле Нового Арбата, Света с восторгом повернулась к Сергею и двумя руками легонько шлепнула его по предплечьям.

– У меня гениальная идея, – сказала она тогда, вся сияя. – Я тебе сейчас покажу шикарный вид.

С этими словами, она перешагнула небольшой бордюрчик и зашагала по тропинке, которую Сергей сначала не заметил. Света остановилась, повернулась к Сергею и, нетерпеливо взмахнув рукой, произнесла:

– Ну, что ты стоишь, пошли!

Он повиновался, и очень скоро они из тихих переулков вышли через арку к гремящей магистрали. На город начали опускаться жаркие августовские сумерки, и в глаза била яркая реклама с домов-книжек.

– Я не знал, что мы так близко к Арбату, – с удивлением заметил Сергей, слегка оглушенный внезапно обрушившимся на него ревом проспекта.

– Да ты много чего не знаешь, – шутливо заметила Света и легко взбежала по ступенькам подъезда высотного дома.

Он поднялся за ней, немного нервничая и опасаясь, что они сейчас пойдут к кому-нибудь в гости, спросил:

– Куда это мы?

– Увидишь, – сохраняя интригу, Света набрала четверку и два нуля.

Сергей у нее за спиной искусственно улыбнулся, примеряя запылившуюся маску приятного гостя.

Они вошли в подъезд. Из стеклянной будочки на них выстрелила заряженным дробью взглядом, консьерж.

– В шестьдесят пятую, – не поворачиваясь, сказала Света.

Сергей на всякий случай опробовал маску приятного гостя на консьерже и был удостоен холодного внимательного взгляда жреца.

«Пожалуй, если я сейчас убью Свету, эта тетка опишет мое лицо так, что по фотороботу меня опознает любая продавщица или контролер в метро», – эта шутливая мысль ему тогда не понравилась. Он с тревогой посмотрел на Свету, будто опасаясь, что на нее, против его желания сможет напасть то темное существо, которое сидит в нем, а он будет отстранено смотреть, как связанный.

К его облегчению, ни в какие гости они не пошли. Лифт поднял их на последний, двадцатый этаж, и оттуда они вышли на общий балкон.

Вид, шум, запах города обрушились на Сергея с неистовой силой, он широко открыл глаза и рот, прижавшись к стене и боясь сделать шаг вперед. Света смотрела не на город, а на Сергея.

– Ты что, никогда не был на такой высоте? – смеялась она.

Он смог только отрицательно покачать головой.

– Вообще, что ли, выше своего третьего этажа никогда не поднимался? – она продолжала смеяться.

Сергей, наконец, смог справиться с собой, и хрипло произнес:

– Дима на шестом живет.

– О, да! Это меняет дело, – она, дразня его, подошла к перилам и немного перевесилась вниз, делая вид, что внимательно смотрит на машины, но на самом деле, краем смеющихся глаз наблюдала за ним.

Он испугался за нее, и, боясь отпустить стенку, потянулся к Свете, не достал, сделал шаг вперед и взял ее за руку.

Она обвила свою руку вокруг его, и город с запахами, шумом и головокружительной высотой исчез. Остались только он, она и тепло ее локтя.

– Ну, видишь, совсем не страшно, – ее голос звучал, как мелодия, доносящаяся откуда-то изнутри.

Он стоял, прикрыв глаза, и наслаждался.

– Посмотри, – повелительно сказала она и слегка дернула его локоть.

Он посмотрел вниз, на машины, сверкающие брильянтами фар, несущиеся по магистрали, обгоняющие друг друга, на людей неторопливо идущих под неслышную отсюда музыку, доносящуюся из магазинов. Слева было видно кремлёвскую башню, справа устремлялся ввысь шпиль гостиницы «Radisson», протыкая догорающее закатом августовское небо. Она рассказала ему тогда про здание, но он ничего не запомнил. Он был так счастлив.

Теперь Сергей стоял на этом же самом балконе, снова наблюдая закат, но уже не жаркого августовского вечера, а холодный закат сентября. Не было того волнительного чувства, потому что рядом не было ее. Он посмотрел на реку, играющую бликами оттенка гречишного мёда, на темнеющие крыши домов и несущиеся внизу машины. Затем вышел в общий коридор, прошел по нему до конца и вышел на другой балкон с противоположной стороны здания.

Здесь было тихо. Перед глазами запестрели меж домов медные, золотые и кирпичные оттенки осенней листвы. Малиновым выстрелом растекся по серой стене дома клен. Перед Сергеем была площадка пожарной лестницы. Он вышел на нее и посмотрел сквозь металлическую конструкцию себе под ноги. Там, на неизмеримой глубине виднелся асфальт двора. У Сергея снова захватило дух, как тогда, и он рефлекторно схватился за перила. Подняв глаза, он увидел, что, кроме перил, нет никаких заграждений, и поднял глаза наверх. Там, за оканчивающейся лестницей, плыли, будто облитые сливовым вареньем, закатные облака. Безотчетный страх того, что сейчас внезапно все прутья лестницы обвалятся, и он полетит вниз, заставил его вернуться на балкон. Там он вцепился в парапет и перевел дух.

«Если я сейчас сброшусь, все проблемы решатся сами собой. Надо только взять себя в руки».

Перила были на уровне солнечного сплетения, и ему не составляло никакого труда забраться на них. Он огляделся в поисках ненужных свидетелей. Вспомнил о консьерже, которая в этот раз, как и тогда, проводила его холодным изучающим взглядом, и, он не сомневался, узнала его. Узнала не потому, что он был какой-то особенный, а потому что она запоминала всех, вообще всех, как будто у нее регистратор был встроен в сетчатку глаз.

Окна дома напротив были значительно ниже, и по большей части темнели, показывая, что их обитатели предпочли провести этот сентябрьский вечер вне стен своих уютных квартир в центре.

Сергей перекинул ногу, и в этот момент открылась дверь. На балкон заглянул молодой парень с фотоаппаратам на шее. Увидев Сергея, который успел вернуть ногу на место, парень приветливо кивнул. Он подал кому-то руку, и на балконе появилась накрашенная девица на шпильках и с таким наглым и развратным лицом, что Сергею показалось, что он бы ее прямо сейчас задушил сам, безо всяких альтер эго. Молодой человек снова обернулся к Сергею, пока девица, нисколько не стесняясь, поправляла лифчик.

– Мы пофотографируемся немного, не помешаем? – сказал он, вынимая из чехла фотоаппарат.

Сергей пожал плечами.

– Конечно, я все равно ухожу, – улыбаясь спине парня, сказал он.

Сергей спустился на лифте вниз и, двигаясь интуитивно, направился в сторону Тверской.

Выйдя на улицу, он уже знал, что должен делать. Проходя по знакомому переулку и решив, что здесь уже не заблудится, Сергей достал телефон и набрал номер директора. Спохватившись, взглянул на время – восьмой час.

Самуил Аркадьевич ответил после второго гудка.

Сергей поздоровался, оглядывая перекресток, соображая, куда поворачивать.

– Привет-привет, ну что, как суд? – осведомилась трубка.

– А, – Сергей и забыл про суд. – Все хорошо, мы выиграли.

– Ну, я в тебе не сомневался, – по голосу чувствовалось, что директор улыбается.

– Самуил Аркадьевич, я сегодня видел Игоря, – сообщил Сергей.

– Так, – голос на той стороне чуть напрягся. – И что он?

– Мы вместе проверили документы, все в порядке, – Сергей не знал, как правильно подойти к вопросу, который он хотел задать.

– Отлично, – протянул директор, ожидая, что еще скажет подчиненный.

– Я, собственно, почему звоню, – решился, наконец, Сергей. – Самуил Аркадьевич, я хотел бы взять отгул на несколько дней. С Владиславом мы все обсудили, Максим пришлет мне документы на почту, мои основные дела закрыты, спешного ничего нет, – торопливо добавил он.

– Я ничего не имею против, – сказал голос в трубке. – Ты у меня, по-моему, ещё ни разу не был в отпуске. Даже не болел.

Сергей остановился.

– Я хочу к матери съездить, – добавил он.

«Ты ему еще скажи, зачем ты хочешь к ней поехать», – язвительно предложил он себе.

– Это похвально. Родителей надо навещать, – в голосе Самуила Аркадьевича слышалось облегчение. – Где мама-то живет?

«Почему он спрашивает? Зачем ему это знать?».

– Под Тверью.

– А, ну хорошо. Значит, завтра тебя не ждать? – уточнил директор.

– Нет, я рано утром поеду, – Сергей остановился, не узнавая переулок.

– Ладно. Хорошо тебе отдохнуть, – напутствовал его Самуил Аркадьевич.

– Спасибо, – Сергей убрал телефон в карман. Огляделся. Вроде он шел правильно, и здесь должно было стоять зеленое здание. Но вместо здания он видел перед собой только строительный забор и пустоту за ним.

«Снесли», – догадался Сергей. Он определил, где находится, и вывернул из переулка на Спиридоновку.

Начинало темнеть, включились фонари и подсветка на исторических зданиях. Проходя мимо одного из таких, он увидел на противоположной стороне экскурсионную группу. Гид, театральным взмахом руки, указывая на здание, мимо которого Сергей сейчас проходил, сипло гремел в микрофон:

– А из этого большого окна вылетела Маргарита и полетела к Арбату.

Из толпы потянулась рука, и грузный мужчина пропищал тоненьким голоском:

– Простите, но ведь Арбат с той стороны, а окно выходит сюда, как же она летела?

Гид мгновенно разозлился и прошипел, доходчиво объясняя:

– Она на метле летела. Развернулась и полетела к Арбату.

Мужчина согласно закивал. Своей грузностью он напомнил Игоря, и Сергей поскорее пошел прочь, отгоняя от себя образ. Он устал думать об Игоре, повсюду узнавать его облик, в каждой мелочи видеть напоминание о нем. Прямо влюбился, черт бы его подрал!

Сергей поднялся к себе и уже вставил ключ в замочную скважину, как услышал, что за спиной открывается дверь. Он не успел скрыться в квартире, и был пойман соседкой.

– Ой, Сереженька, здравствуй, поздно ты сегодня что-то, – раздался голос Нины Ивановны.

Он бессмысленно посмотрел на дверь, раздвинул губы в улыбке и повернулся к соседке.

– Здравствуйте, Нина Ивановна, давно вас не видел.

– Ну, ты амуры крутил, забыл про старую совсем, – захихикала она. – Ну, ничего-ничего, правильно бросил ее.

Она подошла к нему и, заговорщицки приблизив свое лицо к лицу Сергея, насколько это было возможно, учитывая ее рост, оглянувшись, чтоб никто не услышал, прошептала:

– Непутевая девка. Не пара она тебе.

Сергей отпрянул, улыбка на секунду слетала с его лица, он ее подобрал и быстро вернул на место.

Но Нина Ивановна успела увидеть его злое лицо.

– Знаю-знаю, – подняла она руку в миротворческом жесте. – Тебе сейчас слышать неприятно. Но помяни мое слово, еще рад будешь, что отделался.

Затем менторское выражение сменилось жалостью. Она легонько погладила Сергея по плечу и, глядя на уровне своих глаз, – куда-то ему в грудь, – добавила:

– Береги себя, Сереженька, ты человек волнительный. Не переживай из-за дуры.

Сергей, который и так стоял вплотную к своей двери, теперь вжался в нее и забормотал, отведя глаза:

– Да-да-да, хорошо, Нинванна, спасибо…

Она подняла голову и посмотрела на его бледное лицо, вздохнула.

– Ладно, – прошептала она и засеменила к себе. – Пойду.

На пороге обернулась, посмотрела на Сергея, который все еще стоял, вжавшись в дверь, и добавила обычным голосом:

– Она еще локти себе будет кусать, уж поверь старухе.

С этими словами соседка закрыла дверь.

Сергей потрогал ладонью лоб, зашел в квартиру и запер за собой дверь. Постояв минутку, освобождаясь от послевкусия встречи с назойливой бабкой, он достал из стенного шкафа спортивную сумку и начал собираться.

Из ванной взял бритвенные принадлежности, зубную щетку. В спальне сначала аккуратно сложил на кровати, а потом убрал в сумку смену белья, свитер, таблетки.

Потом пошел в кабинет, достал ключ, поднял его на уровне глаз и слегка усмехнулся. Прошел по коридору к дальней запертой двери, отпер ее, вошел и щелкнул выключателем. Под потолком тускло загорелась сороковаттная лампочка. Он повернулся к стеллажам, легонько провел рукой по металлическим полкам.

– Ну что, Сергей Сергеевич, я у вас кое-что позаимствую, вы не против? – сказал он чуть слышно.

«Сам с собой уже разговариваешь, молодец», – добавил он про себя.

Кажется, впервые, он был здесь в сознательном состоянии. Хотя не совсем так. Он наведывался в эту комнату два или три раза, все из нее выбрасывал и запирал, но затем, магическим образом, безо всякого его участия, альтерэго само пополняло запасы на стеллажах. А Сергей после находил на столе смятые чеки из хозяйственного магазина или видел уведомление об оплате интернет-заказа в телефоне.

Но сейчас он зашел в эту комнату не для того, чтобы все выбросить.

Он взял с полки выкидной нож, раскрыл его и пальцем коснулся лезвия. Включил в розетку шнур от электроточилки, которая была привинчена к полкам. Круглый камень быстро завертелся. Сергей осторожно поднес к нему лезвие ножа, брызнул сноп искр. Ему казалось, что он проделывает эту операцию впервые, но руки двигались уверенно, будто занимались привычным делом. Он провел ножом с одной стороны, затем с другой, снова потрогал лезвие. Результат его удовлетворил, и он выключил точилку. На втором стеллаже он отмотал с бобины пеньковую веревку и отрезал кусок ножом, который держал в руках.

«Ну вот. А я не знал, на чем вешаться», – усмехнулся он, сматывая веревку.

Некоторое время с сомнением смотрел на новенькую раскладную дорожную лопату. Взял ее.

– Берешь лопату, возьми и мешки, – порекомендовал он себе.

Он взял два мешка из стопки, лежащей рядом.

С этим джентельменским набором вернулся к двери, огляделся, – ничего ли не забыл, – выключил свет. Все принадлежности он аккуратно сложил и убрал на дно сумки, прикрыв сверху свитером. Затем вернулся к оставленному в замке ключу, запер дверь, ключ убрал на место. Спохватился, что не позвонил матери.

Прошло гудков, наверное, двадцать, и он уже собирался сбросить звонок, когда в трубке послышался нетрезвый голос Любови:

– Сынка, ты ли это? – с грустной радостью сказала она.

«Лирическая стадия», – отметил он про себя. Он знал пошагово все стадии опьянения у своей матушки. Лирическая, пожалуй, нравилась ему больше всего. В этом состоянии она никогда не унижала его, во всяком случае, специально, частенько любила всплакнуть и пожалеть себя. Как-то раз, – он хорошо помнил тот случай, – обняла его.

– Здравствуй, мам, – сказал он в трубку, чувствуя, как пересыхает у него в горле. – Ты как?

Она что-то пробурчала в ответ.

– Я хочу приехать, – сказал он, справляясь с сухостью во рту.

Трубка не ответила.

– Мам? – прошептал он.

В трубке послышался храп. Любовь уснула.

Он посмотрел на экран, проверяя, есть ли соединение. С сетью было все в порядке, а вот абонент, похоже, из зоны доступа вышел. Сергей снова прижал трубку к уху. Отчетливо доносился храп.

«Ну и ладно», – подумал он.

Он проверил расписание автобусов и подошел к двери. Посмотрел в глазок, – пустая лестничная площадка. Щелкнул замком и, на сантиметр приоткрыв дверь, прислушался, – тишина. Быстро вышел, запер дверь и спустился вниз.

Через несколько часов он уже входил в дом матери. Внутри стояла мертвая тишина. Рассвет сипло пробивался сквозь грязное окно, заклеенное, по случаю приближения холодов, пленкой. Сергей огляделся. Стол хранил следы вчерашнего традиционного ужина на одну персону, – полная банка окурков, две смятые пачки из-под сигарет, открытая банка соленых огурцов, от которых комната пропиталась запахом семян укропа, алюминиевая кружка. На полу валялась пустая трехлитровая банка без крышки.

Сергей зашел за печку и положил возле сундука свою сумку, заглянул наверх – пара драных ватников и лезущее ватой грязное одеяло. Он вернулся на кухню и понюхал трехлитровую банку. Несмотря на то, что банка лежала открытая, резкий запах паленого самогона ударил Сергею в нос. Он поморщился и поставил банку на место. В этот момент в сенях раздались шаги, открылась дверь. В комнату вошла мать. На ногах у нее были фиолетовые пластиковые галоши на босу ногу, подранная у шва черная юбка, зимняя камуфляжная куртка, не закрывающая поясницу. Белые, выжженные некачественной краской, волосы были растрепаны, лицо перекошено и помято. В глазах стояла холодная твердая острая злость. Она уставилась на Сергея.

– Ты чего тут вынюхиваешь? – прохрипела мать.

«Ведь действительно вынюхиваю», – с мистическим ужасом Сергей подумал о банке, которую только что понюхал, и вся его решимость быть твердым и непреклонным, держать себя в руках и встретить лицом к лицу свое альтер эго, слетела как полиэтиленовый пакет под порывом мартовского ветра.

Мать прошла к своему табурету, злобно пихнув сына, стоявшего на пути, локтем в бок. Села, похлопала себя по карманам, пошарила в смятых пачках на столе, прошипела что-то матерное, нечленораздельное.

Сергей ругал себя за то, что встал на дороге.

– Чего приперся-то? – злобно косясь на него, поинтересовалась мать. – Хоть сигарет бы захватил. А то, как хвост прижали, так сразу бежит к мамке под юбку, а чтоб позаботится о родителе, так …

Она продолжала плескать желчь, а Сергей обрадованно кинулся к своей сумке и достал из нее блок сигарет, предусмотрительно купленный на автовокзале.

– Парламент? – презрительнобуркнула она, увидев появившуюся перед ней на столе упаковку. – Ты же знаешь, не курю я эту …

Она закашлялась. Сергей взял пустую кружку со стола, суетливо подбежал к чайнику, стоявшему в печи, налил из него воды, подал кружку матери.

Она оттолкнула ее рукой, отчего часть воды расплескалась.

– Убери ты ее от меня на… – снова приступ удушающего кашля.

Он поставил кружку и быстро разорвал полиэтилен на блоке, забыв о специальном язычке, достал пачку, разодрал полиэтилен и на ней, подал сигарету матери, выбил искру от огнива, лежавшего рядом на окне, прикурил.

Она затянулась сквозь кашель, с хрипом выпустила дым, затянулась еще раз, выпустила дым уже без кашля.

– Твою мать, детские что ли? Они вообще без никотина? – прокомментировала она уже нормальным голосом без кашля. Оглядела пачку. Прочитала содержание никотина и прокомментировала более детально.

Затем сквозь облачко дыма, с прищуром оглядела Сергея, который стоял перед ней, судорожно соображая, что нужно сделать, чтобы мать была довольна.

– Ну и чего явился? – вернулась она к первоначальной теме. – Что, выдавила тебя Москва? Ну, и правильно. А то ишь решил тут построить из себя. В столицу уехал. Сиди здесь, картошку копай, идиотище.

– Да нет, я просто, – почти беззвучно начал оправдываться Сергей.

Мать его перебила громовым голосом:

– Чего ты мямлишь? Говори нормально, я нихрена не слышу.

Сергей вдохнул воздух и заговорил, с силой пропуская его через связки, но громкости это прибавило чуть.

– Я ненадолго приехал. Просто навестить.

Она саркастически подняла брови.

– Ну-ну. Водки, конечно, взять не догадался.

Он снова начал проклинать себя за недальновидность. На самом деле, он хотел купить водки матери, но когда приехал на автовокзал, алкоголь уже не продавали – было слишком поздно.

– Нет, – прошептал он.

– Ну, еще бы, чего от такого дефективного выпердыша ожидать. Деньги хоть есть? – она посмотрела на него с высочайшей мерой презрения.

Сергей обрадовался, нащупал кошелек и достал его.

– Есть, есть, мам.

– Нехрен тут мамкать. Сходи к Семеновне и возьми у нее трехлитровку.

Он с облегчением поднял банку с пола, поискал глазами крышку, не нашел, и, боясь спрашивать у матери, вышел. В сенях услышал ее оклик.

– Ты ее пальцами, что ли, закрывать собрался? Крышку возьми, придурок, – тон ее начал добреть. Посторонний наблюдатель вряд ли бы это заметил, но Сергей знал, что «придурок» – это переходная форма к «сынушке». «Сынушкой» она называла его в лирической стадии.

Он вернулся в комнату, взял крышку со стола и отправился к Семеновне. Та его не узнала, хотела погнать со двора, пришлось объяснять, что он сын Любови. Семеновна потребовала деньги вперед. Сергей с готовностью выложил пятьсот рублей. Она пробормотала что-то насчет сдачи, но он только отмахнулся. Остаток вычли из долга Любови.

Минут через двадцать смягчившаяся Любовь смотрела на сына.

– А где этот мужчина, который в прошлый раз тут был? – неуверенно начал разговор Сергей.

– Какой мужчина? Ах да, – она провела рукой по лицу. – Убили остолопа. Ну, по нему давно кладбищенская землица плакала. Хрен с ним. Тут дело затеяли. Следователь приходил. Даже два.

Сергей безучастно кивнул, как будто все это не имело к нему ни малейшего отношения.

– Первый такой, обычный. Спросил имя-фамилию, да и разошлись. А вот второй, – она подвинула к себе банку с огурцами, запустив в нее пальцы. – Второй чудной. С Москвы.

Она посмотрела в алюминиевую кружку, выпила залпом содержимое, запрокинув голову, загрызла огурцом, придвинула кружку Сергею, которому уже было позволено сидеть напротив на втором табурете. Он приподнял почти полную трехлитровую банку и налил самогон в кружку.

– Вот этот основательно все выспрашивал. Про тебя интересовался.

Сергей внимательно посмотрел на мать.

– Сказала ему твое имя-отчество. Про то, что в Москве живешь, он и сам откуда-то выяснил.

Сергей пару секунд смотрел на нее.

– И всё?

Она вскинула на него недовольное лицо.

– А что я ему еще могла сказать? Ты ж меня в известность не ставишь, кто ты, что ты, где живешь, кого обрюхатил, – она снова уставилась в кружку.

Сергей покраснел.

Примерно через час мать напилась основательно и полезла на печку. Ее кренило вбок, и Сергей с трудом помог ей забраться наверх. Там она мгновенно уснула, даже не укрывшись одеялом, хотя в доме было холодно.

Сергей слегка поежился, – то ли от холода, то ли от разговоров о следователе. Затем убрал со стола, принес воды из колодца и наполнил пустые, уже подсохшие баки, вышел на улицу в поисках дров. В углу двора стояла сухая без листьев старая яблоня. Взяв топор, который пришлось довольно долго точить, чтобы привести в рабочее состояние, он срубил яблоню, пилой аккуратно отрезал ветки и распилил ствол на несколько частей, после чего стал рубить дрова.

В какой-то момент он поймал себя на мысли, как привычны для него эти бытовые действия, хотя последний раз он проделывал их, пожалуй, лет десять назад, если не больше. Он уже столько лет живет в Москве, и до сих пор не очень хорошо знает свой район, но распилить узловатую яблоню – плевое дело.

«Может, мать права, и правильнее мне жить здесь? Что я делаю в городе? Кто я там? Мне самое место здесь. Сидеть, заботится о матери, а весной и осенью отдаваться своему альтер эго, которое все равно я никогда не смогу победить».

Он продолжал колоть дрова и постепенно мысли улетучивались из его головы. Теперь Сергей лишь внимательно следил за тем, чтобы в глаз не ударил сучок, и топор бил туда, куда он намечал.

Глава 34. Волк и медведь

Дома Андрея ждал приятный сюрприз.

Не успел он войти в дом, как на него с громким визгом: «Папа!» бросилась дочка. Он подхватил ее на руки и начал тискать и подбрасывать, от чего та залилась радостным смехом.

Посадив ее себе на шею, и чуть согнувшись, чтобы она не задела что-нибудь головой, Андрей медленно пошел на кухню, – грязная посуда в раковине, морозилка не закрыта до конца. Андрей захлопнул ногой дверцу.

Покатал еще немного дочку по квартире, потом вернулся с ней на кухню, усадил на стул, сам сел напротив.

– А ты как тут очутилась, солнышко мое?

Он часто называл ее солнышко, потому что до сих пор не мог привыкнуть к имени Пелагея. Это имя указала жена, оформляя документы, не посоветовавшись с ним. Сам бы он ни за что так не назвал ребенка. В детском саду ее вроде бы не трогали, но неизвестно, как отнесутся к такому имени детишки в школе, в которую она пойдет через год.

– Тебя разве не бабушка привезла?

Пелагея энергично замотала головой, отчего кудрявые хвосты, обрамленные пышными розовыми резинками, хлестнули по ее очаровательному носику.

– Нет! – громко и радостно объявила она. – Нас привез мамин друг.

Она недавно научилась говорить «р» и теперь рычала эту букву во всех словах, в которых она попадалась, а иногда вставляла и в те слова, где она не требовалась.

Андрея кольнуло слово «друг», но он напомнил себе, что ему это сказала шестилетняя девочка.

– Какой еще друг?

«Кто-то из театра. Мишка Рыжов», – подумал Андрей, прежде чем Пелагея ответила.

– Большой такой! Медведь! – выпалила она, подняв высоко руки, показывая величину друга.

«Не Рыжов. А кто же? Новый режиссер что ли?».

– И на чем вы приехали? На машине его?

– Да! На Бэ-Эм-Вэ! – проскандировал довольный ребенок.

«Это кто ж у них в театре на такой кредит разорился?» – недовольно подумал Андрей, но допытываться не стал. В конце концов, можно ведь и теще позвонить, она ему скажет, кто там в очередной раз вьется за Лизкой.

Особого беспокойства Андрей не испытывал. Хотя ему никогда не нравились эти околобогемные театральные приятели Лизы, но дальше тусовок в кафе с излишним, по его мнению, употреблением спиртного дело не заходило. Во всяком случае, насколько он знал. Он был уверен в Лизе. Она, конечно, любила пустить пыль в глаза, и ее вполне можно было назвать ветреной, но Андрей знал, она бы никогда не стала ему изменять. Хотя ей нравилось, когда на нее обращают внимание, и сама была не прочь строить глазки. Но границ не переступала. Так что можно быть спокойным. Но теще позвонить, на всякий случай, можно.

– Папа! Почему у нас нет Бэ-Эм-Вэ?! – девочка старательно выговаривала название понравившейся ей машины.

«Прекрасно!», – мелькнуло в голове Андрея.

– Ну, когда-нибудь, может, и будет, – он ей улыбнулся. – Ты есть хочешь?

– Нет! Я у бабушки поела. Котлеты и суп! – гордо отчиталась она.

– Так вы недавно приехали?

– Да! – девочка вывернулась всем телом и посмотрела на часы, висевшие на стене. – Длинная стрелка была на тройке, а короткая на пятерке.

– Полчаса назад? – уточнил Андрей.

– Да, – на этот раз чуть тише ответила дочь, не слишком уверенная в том, что прошедший отрезок времени называется «полчаса».

– А мама?

– Что?

– Мама сразу ушла?

– Да, она меня завела, и сразу ушла. Она не заходила. Только дверь открыла, – девочке уже наскучил этот допрос, она ерзала на стуле.

– Ну, иди, играй, – Андрей потрепал ее по голове.

– Осторожно, прическа! – она комично поправила волосы и унеслась в детскую.

«Замечательно! – язвительно подумал Андрей. – Дочка без присмотра, морозильник черте сколько уже открыт. Если мы будем так обращаться с техникой, на бэ-эм-вэ, – он мысленно повторил выговор дочки, – накопим нескоро».

Кстати, что она там искала? Он посмотрел, не размораживается ли на столе курица к ужину. Сел на корточки, открыл морозильник. Пара упаковок с овощами, ждущие своего часа пельмени, формочки для льда. Двух кубиков не хватало. Он плотно закрыл дверцу, встал, посмотрел на посуду в раковине. Несколько тарелок, кружки из-под кофе, ложки, вилки, – никаких стаканов. Для чего, спрашивается, ей могли понадобиться два кубика льда?

Андрей помотал головой.

«Ты бы лучше маньяка так исследовал, как холодильник», – сделал он себе выговор.

Он зло покосился на кран и начал мыть посуду. Еще больше, чем само мытье посуды, он ненавидел грязные тарелки в раковине. Все должно быть на своем месте.

Перемыв посуду и протерев стол, он достал с верхней кухонной полки ноутбук, поставил на стол, включил. Пока тот загружался, пошел посмотреть на дочку.

Пелагея с упоением переставляла мебель в своем кукольном домике. Две Барби терпеливо ожидали, когда их переоденут и сделают новые стрижки.

Андрей вернулся к компьютеру. Он собирался поискать информацию об Ивлеве, желательно найти фотографию, но его отвлек дребезжащий в кармане телефон.

На экране высветилось имя звонящего: «Леонид Михайлович».

– Твою мать, – тихо выругался Андрей и сказал уже в трубку. – Да.

– Опять истерики закатываешь, Андрей? – голос дяди хоть по телефону, хоть без, всегда казался Андрею магнитофонной записью. Металлический с шелестом и сипом. – Совсем не в состоянии держать себя в руках?!

– Да ручку я дверную сломал, прямо страшный погром. Пусть из зарплаты вычтут, – обиженно сказал Андрей.

«Ну, вот расплачивайся теперь за свой блат. Племянничек. Оголи поясницу и получи десять ударов розгами», – злобно и кисло подумал Андрей.

– Я тебя из зарплаты вычту! – прогремел голос Леонида Михайловича. – Может, тебя лучше охранником в психиатрическую перевести? Там и помогут, если что.

Андрей уставился на свои носки и с отвращением заметил, что на большом пальце вот-вот протрется дырка.

– Ну, вот что, – металл в голосе почти полностью сменился шелестом, и по-прежнему был совсем недружелюбен. – Ты мне нужен, дружок. Пора отдать долг.

«Так», – в голове Андрея будто лопнул надутый пакетик.

– Ты меня слушаешь там вообще? Или в носу ковыряешь? – опять взвился голос.

– Слушаю, – проворчал Андрей, поднимаясь со стула.

– Вот, слушай внимательнее. В прокуратуре затеяли одно дельце. Антикоррупционное, – последнее слово он процедил, как щелочь. – Я тебя направлю к ним. К моему огромному сожалению, племянник у меня один, – голос деланно вздохнул. – Будешь докладывать мне о каждом их шаге, каждой мысли, которая появится в их тупых головах. Если только услышишь слово «Купринов», можешь прямо при них мне звонить. Проморгаешь что-нибудь, уволю ко всем чертям, ни в органы, ни в частные детективы, даже в ЧОП никто тебя не возьмет, понял? Я устал слушать скулеж из-за твоего поведения, – в голосе добавились новые нотки, как будто в стиральную машину насыпали гвоздей.

Андрей молчал.

– Ты все понял? – уточнил дядя.

– Все.

– Завтра в восемь чтобы явился ко мне.

– Хорошо.

Андрей сбросил звонок, не обременяя себя нежным прощанием с родственником. Он хотел излить бешенство в громком потоке ругани, но опасался, что услышит дочь, поэтому ограничился тем, что со всей силы хрястнул кулаком в стену. Обернувшись, он увидел, что дочка стоит и смотрит на него испуганными глазами. Наверное, весь разговор тут стояла.

– Пап, ты чего? – спросила она, сжимая двух Барби.

Андрею показалось, что она сейчас заплачет, он испугался и мгновенно смягчился. Присел перед ней на корточки.

– Ничего. На работе рассердили, – он тронул ее носик.

Андрей поднял дочку и усадил к себе на колени.

– Что это у тебя? – он указал на Барби.

Дочка сразу заулыбалась и подняла кукол повыше, к глазам папы.

Одна явно подверглась неумелой стрижке. От роскошной гривы остались только невразумительные клочки, торчащие тут и там.

– Я им придала новый образ, смотри! Красиво?

– Очень, солнышко! А чего у этой волосы короткие?

– Сейчас так модно! – пояснила Пелагея.

В замке повернулся ключ, вошла Лиза. Настроение у нее было приподнятое. Она быстро разулась, скинула легкую кофту и подошла к ним.

– А кто это у меня тут такой славный собрался? – она сжала Андрея с дочерью в объятиях, потеревшись щекой о затылок Андрея.

– Смотрю, премьера прошла успешно? – Андрей отпустил Пелагею, которой срочно понадобилось что-то подкрасить у одной из кукол, и она убежала в детскую.

– Премьера была вчера. Но да, она действительно прошла отлично.

– Ты что-то прохладно оделась. И без зонта, – Андрей осторожно оглядел ее, проверяя не промокла ли. Его только зонт и спас, пока он добирался домой.

– Меня приятель подвозил, – сказала Лиза, взъерошивая ярко-красные волосы.

– На «БМВ»? – Андрей саркастически усмехнулся.

– О, смотрю, Пелаша тебе уже рассказала?

Еще больше, чем «Пелагея», Андрею не нравилось, когда жена называла дочь «Пелаша».

– Ну, как рассказала? Пожелала, чтобы у нас появился такой же, – он усмехнулся.

– Было бы, конечно, неплохо, – без тени улыбки заметила Лиза.

Андрей приподнял брови на эту непосредственность. Он закрыл крышку ноутбука и убрал его на место.

– И кто же этот друг? – вновь спросил он, усаживаясь и внимательно глядя на жену.

Она взмахнула руками и уселась на стул, напротив него, почти касаясь его коленей своими.

– Ладно, я тебе расскажу, – сказала она воодушевленно. – Хотя я очень боюсь сглазить. Короче, вчера на премьеру пришел один мой старый приятель, с которым я работала еще по Вологде. Ну, помнишь, когда мы гастролировали.

Андрей кивнул.

– Ну вот, и он привел своего знакомого, а этот знакомый оказался нереально богатым мужиком, который к тому же интересуется искусством и театром. Ему очень понравилось, какой грим у актеров, – она восторженно вздохнула и запищала. – И он хочет Риту переманить в театр на Таганке, ты представляешь?!

Она закатила глаза и с восторгом положила свою ладонь на колено Андрея.

– Рита – это ваш главный гример, что ли? – он пытался понять суть рассказа Лизы.

Лиза закатила глаза вторично, на этот раз возмущенно.

– Ну конечно! Ты что ее, не помнишь что ли? Я вас знакомила в прошлом году, когда ты заходил!

– А, да-да-да-да-да, – спохватился Андрей, который не помнил эту Риту, хоть убей, да и помнить не хотел. – Ну, хорошо, а ты-то здесь причем?

Лиза обиделась и отодвинулась.

– Как это причем? Я ведь ее правая рука. Это вообще-то я краску накладываю и все делаю, а она так, типа руководит, – Лиза надула губки. Андрей вспомнил, как ему раньше это нравилось, и попытался выудить из памяти, почему нравилось, но не выудил.

– Понятно. То есть друг на «БМВ», это товарищ из театра на Таганке.

– Кто? А, нет, – отмахнулась Лиза, встала и пошла в прихожую за сумкой. – Это так, приятель один.

Андрей раздраженно выдохнул. Вот уж что-что, а ее нелогичность и непоследовательность раздражали его всегда, даже в первые дни их знакомства.

Он вспомнил, как они познакомились с Лизой, хотя давно уже не обращался мыслями к тому дню.

Андрей был по работе на выставке современного искусства. К нему подошла девушка, которая приняла его за художника. Он не стал валять дурака и сразу сказал ей, что случайно здесь, да и такое искусство не понимает. Секунду назад восхищавшаяся полотнами, девица заявила, что ее тоже тошнит от подобной мазни.

Андрея перекосило от такой непоследовательности, но девушка ему понравилась, они начали встречаться, и он, что называется, утонул в ней. А затем решил, что ее непоследовательность – это просто небольшой недостаток, на который можно закрыть глаза, и купил кольцо.

Лиза вернулась в кухню с сумкой.

– О чем задумался? – спросила она, вытаскивая телефон и зарядку.

– Да так, – он улыбнулся и посмотрел на нее, пробуя быть ласковым. – Вспомнил нашу с тобой встречу.

– В кино, что ли?

– Ну, в каком кино, – ласковости надолго не хватило. – В картинной галерее.

Она секунду смотрела на него в недоумении, потом лицо ее прояснилось.

– А, вспомнила, – она тряхнула зарядкой. – Ты еще разыгрывал передо мной художника.

Андрей вздохнул и встал.

– Кто ребенка укладывает сегодня? – спросил он, потягиваясь.

– Ты, – ответила она, листая экран. – Я дико устала.

– Ладно, – он усмехнулся.

Он тоже устал, но ему нравилось возиться с дочкой, читать ей на ночь. Часто бывало, что эти детские книжки наводили его на полезные мысли. Одно дело даже раскрыл, благодаря сказке про молодильные яблочки. Правда, в том деле, которое он вел, яблочки заменял героин, но в целом, история была похожая.

«Почитаю ей про Робина Гуда, – решил Андрей, разглядывая на полке в прихожей книжки. – Может, подскажет, как мне поймать эту сволочь». Он вошел в детскую. Пелагея уже послушно улеглась в кроватку, не выпуская из рук двух Барби.

– Папа, почему ты хочешь поймать эту сволочь? – спросила она, поглаживая кукол.

Андрей сообразил, что, похоже, последнюю мысль произнес вслух.

– Пела, так нельзя говорить.

– Как? – Пелагея пыталась выдернуть несколько волосинок у несчастной Барби.

– Ну, слово «сволочь» говорить нельзя, – не придумав ничего лучше, пояснил Андрей.

– Почему?

– Потому что это ругательство, а девочки не ругаются.

– Хорошо! – согласилась Пелагея.

Лишняя часть прически у Барби была выдрана, и дочка посмотрела на папу.

– А почему ты хочешь ее поймать? – Пелагея вернулась к своему вопросу, перефразировав его.

– Кого? – не понял Андрей.

Девочка была поставлена в тупик. Она решила, что шёпотом можно и произнесла тихо:

– Эту сволочь.

Андрей выругался про себя. Затем собрался с мыслями и решил, что ребенку лучше не врать.

– Понимаешь, солнышко, человек, которого я хочу поймать, нехороший. Он как волки из сказки, – Андрей не помнил, читал ли он дочери сказки про волков, но надеялся, что она поймет, о чем он.

– А что волки – плохие? – удивилась Пелагея.

– Ну, не всегда хорошие. Они стаями нападают на ягнят, убивают овец, например, – Андрей не был уверен, что правильно говорить такие вещи маленькой девочке, но не мог же он ей сказать, что человек, которого он ловит, режет ножом менеджеров и душит девиц в подъездах.

Девочка слушала объяснения отца с сомнением.

– А еще, в стае волки выбирают самого слабого и мучают его, ты знала об этом? – продолжал Андрей.

Она отрицательно покачала головой и спросила:

– Так он тот слабый волк?

– Нет, он вообще сам по себе, – ответил Андрей.

Девочка минутку подумала, потом высказала свое мнение:

– Но если он сам по себе, он не в стае. Это гордый серый волк. Он хороший, как в сказке про «Ивана Царевича».

Андрей вспомнил, что недавно читал эту сказку дочке и понял, что выбрал неудачный пример с волками. Не найдя, что ответить, он потрепал Пелу по голове.

– Может, мы в этой книжке найдем пример? – предложил он ей, показывая обложку, на которой был нарисован бородатый мужчина в зеленой шляпе с пером.

Пелагея закивала.

Он открыл и начал читать, с первых строк понимая, что благородным разбойником этого психопата Ивлева точно не назовешь.

Глава 35. Вызов демона

Сергей в полузабытье смотрел на золотистую, с проплешинами облетевших листьев березовую рощу на той стороне маленькой речки. Он вспоминал, как ловил тут рыбу, частенько служившую ему ужином.

Сейчас, первого октября, Сергей был здесь один. Дачники разъехались, а деревенские и раньше ходили сюда нечасто. Но, скорее всего, летом здесь было так же пустынно. Речка обмелела и покрылась ряской, берега поросли кустарником. Сергею это нравилось. Он мог не опасаться внезапного появления людей.

Это было подходящее место, чтобы заняться оккультизмом и вызвать своего внутреннего демона, свое альтер эго.

Сергей пробыл у матери неделю. За это время он почти ни о чем не думал, кроме насущных дел, – наколоть дров, принести воды, приготовить ужин. Сейчас было не так, как в детстве. Ему не нужно было выворачиваться, чтобы прокормиться. Он просто шел в автолавку и покупал продукты, договаривался с трактористом, и тот привозил ему срубленные березы, в огороде дел не было, поскольку мать давно его забросила. У соседа Сергей купил для нее несколько мешков картошки. Он вообще не понимал, чем она питается. Было ощущение, что весь ее рацион состоит из паршивой самогонки. Семеновна, у которой мать покупала пойло, объявила Сергею, что та берет у нее самогонку по три раза на неделе, и долг там сумасшедший. Сергей долг погасил.

Весть о щедром сыне облетела деревню, как запах, и уже на выходе из дома Семеновны, Сергея поджидала тетка Римма, которая сообщила, что прекрасно его помнит, и нянчила вот таким еще (она нагнулась, чтобы показать его тогдашний рост, и с трудом выпрямилась). Он не помнил. Но это было неудивительно. Пожалуй, кроме Светы, он вообще мало что помнил о своем детстве. А то, что было в памяти, предпочел бы забыть. Как бы то ни было, тетка Римма объявила Сергею, что Любовь задолжала ей пять сотен.

Пока Сергей дошел до дома, который был в двух минутах ходьбы от Семеновны, он избавился от денег в кошельке, расплачиваясь по материным долгам. Однако, отсутствие наличности не вызвало никаких проблем – оказалось, что все, включая продавщицу из автолавки, являются счастливыми обладателями банковских карт, на которые можно переводить столько денег, сколько хочешь.

За эту неделю деревенские полюбили его так, как не любили никогда. Он в буквальном смысле пользовался всеобщим обожанием. Пока Сергей колол дрова, два или три раза с ним здоровались через забор, при том, что дом был крайним, и случайные прохожие были здесь редки. В автолавке пропускали без очереди, угощали чаем с вареньем и даже принесли банку мёда. Соседи с одобрением и удивлением обсуждали, какой замечательный у Любки вырос сын, и многие отмечали, что по нему сразу было видно, что гадкий утенок обернется лебедем.

Сергею, который приехал к матери со вполне определенной целью, такое настроение соседей хотя и было непривычно, играло на руку. Тем лучше, значит, на него не подумают, ну или подумают не сразу. Никаких ответных нежных чувств к людям он не питал. Он смутно подозревал, что испитый, улыбающийся щербатым ртом, тракторист, привёзший ему бревна, – тот самый мальчишка, который однажды при всем классе сдернул ему штаны. А тетка из кирпичного дома, – единственного кирпичного дома в деревне, – та, которая выставила его за ворота, когда он под ночь пытался спрятаться у нее за калиткой от разъяренной белой горячкой матери, гонявшейся за ним с топором.

Может быть, это было только его воображение, и тот мальчишка давным-давно спился и помер от цирроза, а тетка превратилась в дряхлую старуху и околела, но он отлично помнил, что в деревне всегда был изгоем. И не потому, что делал что-то плохое или странно себя вел, а просто потому, что он был сын своей матери, женщины, которая не пропускала ни одного кобеля и, как говорили соседи, ведьмачествовала.

Он улыбался им, выплачивал мифические материны долги, которые давно уже перевалили все мыслимые цифры, – соседи просто не дали бы ей столько денег взаймы. Он пил с ними чай и спрашивал о здоровье, но в душе его ничего не происходило. Он не презирал их. Просто для него эти люди были вроде картонных манекенов на какой-нибудь ярмарке.

И вот теперь он стоял, глядя на березовый лес и вызывал свое альтер эго. Он закрыл глаза и сосредоточился.

– Давай, – прошептал Сергей. – Давай, выходи.

Ничего не происходило. Не было никаких мыслей.

Он зажмурился и стал тереть висок.

– Ну же, – прошептал он чуть громче. – Я хочу убить.

Пустота.

Он открыл глаза, слегка поморщившись от брызнувшего ему в глаза солнца, и вздохнул.

«Наверное, надо определить, кого именно я хочу убить», – понял он причину отказа альтер эго идти на контакт.

С объектом проблем возникнуть не должно. По сути, можно выбирать первого встречного прохожего. Он решил так и сделать, и направился по еле заметной заросшей тропинке обратно к деревне. По дороге ему попался паренек с сигаретой, прятавшийся за покосившимся забором. Парень явно предпочел провести этот теплый осенний денек где-нибудь на воле вместо школьного класса.

Сергей с сомнением взглянул на подростка, который, при виде него, испуганно, как котенок, юркнул в кусты.

«Нет», – покачал он головой.

Он вышел на главную и единственную улицу деревни и огляделся. Его взгляд упал на крепко сбитый бревенчатый домик с пластиковыми окнами. Хозяин дома работал охранником где-то в Твери. В свои выходные пил и смертным боем колотил жену. Как раз пару дней назад он вернулся с вахты и успел избить свою благоверную до такой степени, что вызывали скорую. Правда, пока скорая приехала, соседка уже обработала все ссадины и ушибы и наложила шину на сломанную руку.

Сергей мысленно настроился на охранника, снова направляя запрос альтер эго. Ему показалось, что в виске сгустилось давление. Он решил на следующий день, поутру, заглянуть к охраннику, пока тот еще не успеет набраться, чтобы познакомиться. Посмотреть, как отреагирует внутренний писклявый голосок. Пока он молчал.

***

Сергей проснулся и уставился в темноту, из которой смутно проступали очертания потолка. С печи доносился храп матери. Определить, сколько сейчас времени не представлялось возможным – за печью всегда царил полумрак.

Он легко поднялся, пошел на кухню, включил электрический чайник, который по его заказу привезла продавщица автолавки, и вышел на улицу. Предрассветный холодок заставил поежиться. Он умылся водой из бочки, холодной, но без ледяной корочки – до сих пор не было заморозков. Дождавшись, пока вода в бочке успокоится, он посмотрел на свое отражение – темный силуэт в окружении розового свечения предрассветного неба. Сделал небольшую разминку, чтобы согреться, вернулся в дом – чайник только что выключился. Сергей налил горячей воды в умывальник, добавил холодной, потом приладил на уровне глаз осколок старого автомобильного зеркала. Снова зашел за печку и достал из своей сумки бритвенный набор. Сначала попробовал бриться без освещения, но света, проникавшего в мутное окно, не смотря на все попытки Сергея его отмыть, явно было недостаточно. Закусив нижнюю губу, он щелкнул выключателем – вспыхнул свет. Мать продолжала храпеть. Сергей выдохнул, отпустил губу и под аккомпанемент храпа быстро побрился. Сполоснул бритву, выключил свет, убрал бритвенные принадлежности. Из отдельного кармашка сумки достал расческу, причесался. Затем снял с гвоздя самодельную вешалку, на которой висела его приготовленная с вечера чистая одежда – джинсы и рубашка. Облачившись, он вышел на улицу и проверил, нет ли пятен побелки на джинсах, все ли аккуратно. Еще раз посмотрел на предрассветное небо и пошел к охраннику.

К его большому огорчению, ни охранника, ни его жены дома не было. Дверь была заперта, «Нива», на которой ездил хозяин дома, отсутствовала.

Когда Сергей стоял на крыльце, размышляя о том, что ему делать дальше, его окликнула соседка, – милая симпатичная женщина лет пятидесяти, которая одна из немногих еще не подходила к Сергею насчет долгов матери.

– Здравствуйте, вы Федора ищете? – спросила она звонким голосом некурящего человека.

– Да, – ответил Сергей, который не знал имени охранника.

– Они уехали в город, – сообщила женщина. – Наверное, только к вечеру вернутся. Может, им передать что-то?

Сергей спустился с крыльца, подходя к ней.

– Даже не знаю. Я хотел с ним поговорить насчет работы. Он ведь в охране? – Сергею понравилось лицо женщины. Впервые за долгое время он видел черты лица, лишенные себялюбия, наглости, хитрости.

– Федька-то? Да, в охране, – подтвердила она, и, чуть замявшись, спросила. – Простите, а вы его знакомый? Я что-то вас не припомню.

Ей самой было неловко оттого, что она не помнит, кто он, но не нашлась, как спросить иначе.

Сергей улыбнулся и протянул ей руку.

– Меня Сергей зовут. Я сын Любови, крайний дом.

Она засмеялась и неловко пожала его руку.

– А! Вот оно что! Любу-то я знаю, а про вас только слышала. Ну, что у Любы сын в Москве. Я здесь всего несколько лет живу.

Сергей улыбнулся, любуясь ее глазами, – ясными и светлыми.

– Меня Вера зовут, – спохватилась она.

– Очень приятно, – искренне ответил Сергей.

– А вы говорили, что хотите работу Фёдору предложить? Вы уж извините, что я так любопытничаю, просто мы с Надей, его женой, дружим, подумала, что…

– Да нет, – прервал он ее, – все нормально. Даже хорошо будет, если вы мне скажете, что он за человек. Я его плохо знаю. У нас в московском офисе нужен охранник, и я хотел ему предложить. Тоже вахтой. Но моему начальнику нужен человек надежный, – последнюю фразу Сергей сказал, вопросительно глядя Вере в глаза.

Глаза она отвела и слегка сжала губы. Видно, в душе ее шла борьба между честностью и желанием помочь подруге. Победила честность.

– Ох, боюсь, не подойдет он вам. В Твери склад охраняет. Много пьет. Они бы, наверное, уволили его, но там все пьют, поэтому тут шило на мыло менять. Хотя, лучше, конечно, чтоб он подальше от дома был.

– Почему? – спросил Сергей, пытаясь выразить удивление.

– Ну, понимаете, – она замялась. – Федька человек, вообще хороший…

Она помяла пальцы.

– Но? – Сергей прислушивался к ощущениям в виске.

– Но, когда пьет, это ужас. Надьку бьет так, что, – Вера перекрестилась. – Знаете, как говорят – бьет, значит, любит?

Сергей кивнул.

– Вот это про Федю. Любит Надю, но водку любит не меньше. Его бы отучить, да как? Уже и кодировали и перекодировали – хоть бы что.

Сергей мрачно наклонил голову.

– Я честно вам скажу, Сереж, – она перешла на шепот. – Я боюсь… боюсь, однажды он ее так и убьет. А потом рыдать будет.

Она снова судорожно перекрестилась.

Глаза Сергея потемнели.

«Я должен убить его до того, как он убьет жену», – эти слова он произнес про себя как заклинание. Недействующее заклинание.

Когда он вернулся домой, мать уже проснулась и похмелилась. Она сонно, как мясная осенняя муха сидела на крыльце, греясь в лучах небывало теплого октябрьского солнца. Сергей сначала ее не увидел. Он смотрел себе под ноги, выискивая среди бесконечного золотого ковра березовых листьев красные листья клена. По дороге от Веры он придумал себе такую игру, – если найдет двадцать кроваво-красных кленовых листочков – убьет охранника.

«Шестнадцать, – считал про себя Сергей. – Семнадцать. А нет, это осиновый. Значит, шестнадцать».

У самой калитки его ждал семнадцатый листочек. Сергей оглядел кругом, усердно выискивая красное пятнышко, приподнял калитку, вошел, продолжая глядеть вниз, поставил калитку на место. Восемнадцатый листок упорно прятался.

– И где тебя черти носят? – хрипло и тихо окликнула его мать.

Он вздрогнул. В страхе посмотрел на нее. Убедившись, что она уже немного выпила, он чуть расслабился. Как раз начиналась его любимая стадия. Мать была мягкой и доброй. Самое страшное происходило, конечно, с похмелья. Когда она говорила такое, что у Сергея выступали слезы на глазах от осознания собственной никчемности, его переполняло желание покончить с этим раз и навсегда, он туманно заглядывался вверх, ища подходящий гвоздь в потолке или сучок на дереве, за который можно зацепить веревку и повеситься. Но он не мог так огорчить мать. В Москве-то без разницы, а здесь самоубийство сына доставит ей массу хлопот.

По причине того, что материно похмелье пугало его больше, чем страх смерти, он старался, чтобы в доме всегда была водка. Покупал он ее в автолавке, поскольку не хотел, чтобы мать травилась паленкой Семеновны. Частенько на него накатывал стыд от осознания того, что, по сути, он спаивает мать, чтобы жить припеваючи без ее похмелья. Да, только он один виноват в том, что мать пьет. Ведь, рассуждая глубинно, мы увидим, что, если бы двадцать семь лет назад не появился на свет маленький ревущий Сережа, у Любови могла быть совершенно другая жизнь – свободная и счастливая.

Руководствуясь этими рассуждениями в первые дни своего пребывания у матери, он пробовал контролировать ее употребление спиртного, – заваривал ей чай, просил пройти лечение в лучшей клинике Москвы, предлагал кодировку и многое другое. Вторые сутки лишенная спиртного мать носилась по дому как разъяренная бешеная собака. Она швыряла в сына все, что попадалось под руку. Чайником с кипятком угодила ему в голову, и обожжённое ухо слегка пощипывало до сих пор, хотя прошло несколько дней. На третьи сутки воздержания матери Сергей проснулся ночью, внезапно, сам не зная почему, и обнаружил мать, стоящую с занесенным над ним поленом. Он едва успел отскочить, и полено с глухим стуком опустилось на то место, где секунду назад были его мирно закрытые веки. Она принялась гоняться за ним, выкрикивая такие вещи, от которых Сергею становилось физически плохо, и подкашивались ноги. Наверное, если бы это говорил кто угодно другой, он бы и внимания не обратил, но мать, которую он так любил, игнорировать не получалось.

Истерика кончилась в десятом часу утра, когда Сергей, рыдая и ползая на коленях перед матерью, устало сидевшей на табурете посреди кухни, протягивал ей кошелек, умоляя пойти и купить водки. Она устало тыкала ему в подбородок носком галоши и приговаривала:

– Споить мать хочешь? Хочешь… тебе этого и надо.

У Сергея все расплывалось перед глазами, он ничего не понимал, кроме того, что он грязь и ничтожество.

Наконец, она взяла из его руки кошелек, сказав:

– Ну, будь по-твоему, – с этими словами и кошельком она ушла.

Сергей упал лицом в дощатый пол и лежал так до тех пор, пока мать не вернулась с бутылкой.

После того случая, он окончательно осознал, что действительно ее спаивает, потому что он урод, сумасшедший маньяк и подонок, и не пытался ее отговаривать.

Теперь он смущенно сел рядом с ней на нижнюю ступеньку и заискивающе посмотрел снизу вверх.

– Как спалось, мам? – прошептал он.

Она закашлялась.

– Хреново. Мрак какой-то снился, – она шумно отхаркнула. – Принеси водки.

Сергей послушно встал и пошел в сени. На обычном месте водки не было. Он осторожно выглянул на крыльцо:

– Мам, – шепотом позвал он. – Там нету.

– А я тебе, мудаку, сказала оттуда принести? – раздраженно уточнила мать.

Он все понял и пошел к Семеновне, поскольку автолавка должна была приехать только завтра.

Паленкой, от которой она уже немного отвыкла, мать напилась быстро, и буквально с одной бутылки перестала что-либо соображать. Ей казалось, что Сергей – это муж, который собирается ее бросить.

– Как же ты оставишь меня с дитем твоим? – бормотала она, уткнувшись носом в грудь.

Сергей не понимал, о чем она, и решил, что стоит проводить мать домой, – она до сих пор сидела на крыльце, – а там помочь забраться на печь.

– Мам, пойдем, а?

– Да за тобой хоть на край света, только не бросай, – взмолилась она, и это ужаснуло Сергея. Он начал дрожать.

Минут через двадцать ему удалось довести ее до печи.

– Ты первый, – игриво предложила она.

Сергея снова бросило в дрожь.

– Нет, давай ты, а я помогу.

Она покачнулась и упала ему в объятья. Нелегкая ноша, но Сергей терпеливо держал ее, пока она путалась в ногах, пытаясь поймать ступнями пол.

– Сережа, дорогой, скажи, что тебя гложет? Ты знаешь, я ведьма, я помогу тебе, – и она посмотрела совершенно трезво ему в глаза.

У Сергея перехватило дыхание, он как будто оказался в другом измерении или во сне, словом, в таком месте, где возможно все. Он понял, почему любит мать. Пусть и кажется, будто она обычная алкоголичка, на самом деле, она волшебница, колдунья, ведьма, а все остальное лишь для отвода глаз.

– Я уберу то черное, что есть в тебе. Но ты должен назвать свой грех, – она все также смотрела ему в душу.

Он почувствовал, что у него кружится голова и прошептал еле слышно, нагнувшись к ее уху:

– Я убиваю людей.

– Я не слышу, что ты говоришь, – сказала она, и ему показалось, что в глазах ее мелькнула злость. – Громче, – прошипела она.

– Я маньяк! Я убиваю людей, – прокричал он во все горло, не волнуясь о том, что его могут услышать.

В ту же секунду, как он выкрикнул эти слова, стало легче, совсем хорошо. Но в следующее мгновение к его ужасу, мать грохнулась перед ним на колени, обняла за ноги, нагнулась и судорожно, обливаясь слезами, начала целовать его кроссовки.

– Сережа, миленький, не оставляй меня, рожать через два месяца, как же я без тебя, любимый мой, Сереженька.

Он рефлекторно отступил, и она поползла за ним на карачках, потом качнулась, упала, ударившись о каменный угол печи, и затихла.

Несколько секунд Сергей стоял не шелохнувшись, потом осторожно приблизился к матери, поднес руку ко рту, проверяя, дышит ли, – непонятно. Он встал, машинально взял, ничего не видя, автомобильное зеркало, перед которым брился, поднес к ее рту. Зеркало запотело. Он шумно выдохнул, приподнял ее голову и осмотрел затылок, – никаких следов ушиба. Поднять мать на печку было не в его силах, поэтому он принес драные ватники, на которых спал, положил рядом с ней и осторожно передвинул ее теперь уже храпящее тело на эту импровизированную постель, подложил под голову сложенный свитер и накрыл пледом. Оглядел свою работу, и все еще пребывая в состоянии близком к обмороку, вышел на крыльцо.

Разгорался солнечный октябрьский день. Было тепло – настоящее бабье лето. Он оглядел игриво машущие ему желтыми гирляндами березы. Невыносимо голубое небо сияло, окаймляя золото листвы.

Сергей на негнущихся ногах прошел в сарай. Землю полосами резало солнце. В одном месте в крыше была дыра, размером в два листа шифера, и на полу разлилось большое солнечное пятно. Сергей лег на этот солнечный коврик, раскинув руки, как на кресте. Закрыл глаза, не имея возможности играть с солнцем в гляделки. Он лежал так без движения несколько минут, пытаясь вспомнить в подробностях видение, которое настигло его в этом сарае почти двадцать лет назад. Ему тогда было лет семь или восемь. Он точно не помнил.

Сергей лежал, и все больше к нему приходило убеждение, что это было не видение и не сон. Всё произошло на самом деле.

Он чувствовал за ирреальными стенами сарая колыхание деревьев на ветру, и казалось, что это шелест крыльев ангела. Огромного, метра четыре в высоту, а может и больше, с широкими, совершенно бутафорскими крыльями и нимбом из позолоченного обруча на проволоке. Ангел кружил рядом, пытаясь проникнуть в сарай, но боялся сломать окончательно истлевшие доски своим могучим оперением. Наконец, он сообразил заглянуть в проём крыши и дохнул оттуда Сергею в лицо потоком холодного воздуха.

Сергей проснулся и сел, потирая лицо. Солнечное пятно давно ушло, на земляном полу было холодно. Он попробовал встать на ноги, но тупая боль в пояснице потребовала бережного отношения. Он поднялся, разминая скованные холодом суставы.

С заспанным лицом вышел на улицу, если сарай можно было считать не улицей. День клонился к закату. Небо теперь приобрело легкий розоватый оттенок. На западе появились перистые облака. Сергей оглянулся, сам не зная зачем, пытаясь понять, приснился ему ангел или нет. Потом встряхнулся, сгоняя с себя сон, и пошел в дом. Мать лежала в той же позе, оглашая избу мощным храпом, отдающимся от пустого оцинкованного ведра эхом. Сергей глотнул воды из чайника, зашел за печь и достал со дна сумки кусок веревки.

– Подойдет, – глупо улыбаясь, прошептал он, засовывая веревку за пазуху.

Он вышел на улицу и двинулся к дому охранника.

Ворота стояли настежь, во дворе белела «Нива», у которой были открыты все двери и багажник. Из дома стремительно выбежала толстая курносая тетка, ее левая рука была перевязана и покоилась на повязке, на лице толстым слоем лежал тональный крем. Она подбежала к «Ниве» и достала из багажника несколько сумок, с трудом, в одной руке потащила их к крыльцу.

– Извините, вы Надежда? – окликнул ее Сергей.

Она обернулась с таким подозрением на лице, будто знала, зачем пришел Сергей.

– Да, – вопросительно-тревожно протянула она.

Сергей ослепительно улыбнулся.

– Извините, что отвлекаю. Я Сергей – сын Любови из крайнего дома. Мне бы с вашим мужем поговорить. Насчет работы.

– Аа, – протянула она, видимо не поняв, о чем он говорит, и сделала два шага в сторону крыльца, потом обернулась. – Он вас не сможет пристроить. У них нет мест. Ужо Мишка спрашивал.

– Да нет, это я ему работу хочу предложить. В Москве, – Сергей продолжал лучезарно скалиться.

– А! – теперь она поняла и закивала обрадовано. – Сейчас позову.

Она побежала было к крыльцу, развернулась к Ниве, снова к крыльцу, бросила сумки и стремглав кинулась в дом.

Через минуту на крыльце появился мужик с таким же выражением подозрительности на лице, как у жены.

Он смурно посмотрел на Сергея.

– Здравствуйте, – Сергей, будто радуясь старому другу, двинулся ему навстречу, протягивая руку.

Охранник поколебался и пожал ее, не сходя с крыльца.

– Меня зовут Сергей, я…

– Надька сказала, – буркнул охранник, перебив его.

Висок запульсировал. Сергей пришел в восторг. Нахальное поведение, головная боль, – всё, как надо. Он вызвал альтер эго.

– Потолкуем? – Сергей качнул головой в сторону леса, подражая неизвестно кому.

Охранник чуть насмешливо на него посмотрел.

– Сейчас, только сигареты возьму, – с этими словами он исчез в доме.

Вернулся через мгновение, надевая куртку. Они вместе вышли на боковую улочку, где стояли дачные домики, молча прошли по ней и зашли в лес.

Там Сергей повернулся к охраннику.

– Итак,Федор. Вы ведь Федор? – уточнил он.

– Угу, – буркнул Федор.

– Работа высокооплачиваемая в хорошей фирме. Вроде телохранителя. Будете охранять наш офис. Об условиях вахты можно договориться.

Федор сумрачно смотрел в сторону. Выражение подозрения не сходило с его лица.

– Но, – Сергей огляделся. – Нужно будет соблюдать полную тишину.

– Что? – не понял Федор и повернулся к нему.

– Конфиденциальность. Все, что услышите в офисе, не должно выйти за его пределы. Понимаете? – Сергей осторожно расстегнул куртку, стараясь не показывать веревку.

– Угу, – снова буркнул Федор.

– Ну как, подходит? – весело спросил Сергей, не сомневаясь в ответе. Но вместо ответа услышал вопрос.

– А я-то вам зачем? Че профессионала не пригласите? – мрачно глядя в сторону, спросил Федор.

– Ну, мы же земляки. К своим особый подход, – с этими словами Сергей выхватил веревку и скрутил ее на шее Федора.

Тот выгнулся, сделал резкое движение, в глазах у Сергея померкло, и через мгновение он понял, что сидит на земле с острой болью в области солнечного сплетения.

– Ты что, одурел?! – завопил Федор, стягивая с себя веревку, путаясь в ней.

– Это тест, – просипел Сергей. – Проверка на бдительность.

Федор, наконец, выпутался из веревки и швырнул ее в Сергея.

– Козлина. Я тебя помню, ты и в детстве был того! – Охранник быстро повернулся и пошел обратно к деревне. Потом вероятно что-то вспомнил, обернулся и прокричал. – Увижу тебя у своего дома, убью. Понял, урод?!

Сергей мог только держаться за живот.

«Не ты решаешь, кого убивать. Ты инструмент», – донесся откуда-то извне или изнутри, а возможно из солнечного сплетения чей-то басистый голос.

Сергей с трудом поднялся и посмотрел в темнеющее небо.

«Пора домой».

Глава 36. Возвращение

Сергей вошел в офис чуть настороженно. Он прикинул, что его не было почти две недели, и, хотя поездка расценивалась как отпуск, она была незапланированной. Как ни странно, встретили его чрезвычайно радостно. Юлия Яковлевна, когда Сергей зашел в офис, оторвалась от документов, на которых проставляла печати, и обрадованно ему улыбнулась. Он подошел к ее столу.

– Как ваш отпуск? – спросила секретарь, оценивая его внешний вид.

Конечно, Сергей не загорел за неделю в деревне, но казался расслабленным, даже похорошевшим.

– Замечательно. Засиделся, совсем счет времени потерял, – извиняющимся тоном сказал Сергей.

Юлия Яковлевна всплеснула руками.

– Засиделись! Я думала вас раньше середины месяца и не ждать. Отдыхать тоже нужно, – строго и весело сказала она.

Сергей улыбнулся. Ему показалось, что волосы ее как-то изменились.

– У вас новая прическа? – он принял этот игривый тон. – Вам очень идет.

Юлия Яковлевна заулыбалась, польщенная. Сергей первый, кто отметил ее старания, хотя в салоне она была три дня назад.

– Пойду к себе, – как бы насильно отрывая себя от беседы с Юлией Яковлевной, сказал Сергей. – Самуил Аркадьевич тут?

– Да, – кивнула головой секретарь. – Скажу, что вы вернулись. И принесу чай.

– Лучше кофе, – с хитрецой попросил Сергей.

– Хорошо, – кивнула Юлия Яковлевна. Она и сама предпочитала кофе и недолюбливала людей, отказывающихся от него.

Сергей вошел в кабинет с удивлением, по-новому оценивая привычную обстановку.

Юлия Яковлевна принесла кофе. Он поблагодарил и с кружкой в руке подошел к окну, осторожно приоткрыл жалюзи, которые обычно держал закрытыми. На улице ветер гнал по асфальту несколько золоченых листьев, сбежавших от дворников.

– Сережа! Наконец-то вернулся! – раздался за спиной радостный возглас директора.

Сергей обернулся и поставил кружку с кофе на полку стеллажа. Самуил Аркадьевич, к полной неожиданности Сергея, крепко его обнял и поцеловал в обе щеки.

– Дорогой мой, здравствуй! – глаза директора лучились неподдельным счастьем.

– Здравствуйте, Самуил Аркадьевич, – смущенно ответил Сергей и поспешил сесть на свое место, чтобы их разделял стол.

Самуил Аркадьевич, довольный, уселся напротив и сложил руки на груди.

– Ну, рассказывай, как отдохнул? Как мама поживает? – директор хотел знать о качестве отдыха любимого сотрудника.

– Отлично, – кивнул Сергей, вспоминая вереницу бесчисленных бутылок водки, опустошаемых матерью.

– Это хорошо. Все-таки, Сережа, родители, это самое главное. Цени маму. Береги ее, – Самуил Аркадьевич неожиданно погрустнел. – Без родителей тяжко.

Сергей стиснул зубы и отвернулся, чтобы директор не видел его лица. В глаза ему бросилась чашка кофе, стоящая на стеллаже, и он встал, чтобы исправить этот вопиющий беспорядок.

Самуил Аркадьевич взял серьезный тон.

– Ну, что ж, Сергей, ты молодец, хотя мог и подольше отдохнуть. У нас тут всё под контролем. Приходила твоя любимая ипэшница, с ней занимался Макс, там не было ничего серьезного, так что она не расстроилась. По остальным вопросам тебя введет в курс дела Юлия Яковлевна.

– Хорошо, – кивнул Сергей и сделал глоток.

– Как разберешься со своими, приходи ко мне, мы с тобой побеседуем. Я хочу, чтобы через две недели ты возглавил офис на Рождественке.

Сергей поставил кружку на стол.

– Так скоро? – удивился он.

– Да, – Самуил Аркадьевич кивнул. – Лихачев в начале ноября хочет уехать. Там семейные дела. А ты, я думаю, давно готов. Все вопросы как орешки щелкаешь.

Сергей смотрел на Самуила Аркадьевича.

– Да, хорошо. Спасибо, – спохватился он.

Самуил Аркадьевич продолжал.

– И вот еще что. Мне сейчас нужно принять у него все дела, закрыть разные вопросы, в общем, заняться структурной организацией. Поэтому дело Игоря Владимировича поведешь ты. Мы с ним уже обговорили, он тобой доволен, так что всё должно быть в порядке.

Сергей снова кивнул и задумался, как задать волнующий его вопрос.

– Что? – спросил Самуил Аркадьевич. – Спрашивай, если что-то смущает.

– Меня просто удивило, что вы сказали, будто он мной доволен. Мы же с ним толком не работали. Я просто отправил документы на почту и все. Ничего не разбирали, не переписывались.

Самуил Аркадьевич удивлённо поднял брови на Сергея.

– Вот, Сергей, сколько мы с тобой работаем, не перестаёшь меня удивлять этим недоверием к самому себе. Клиент тем и доволен, что не пришлось переписываться, уточнять, – ты расписал все предельно ясно. Потому я тебя и назначаю своим замом, странный ты человек.

Сергей потер лоб.

– Ну ладно, – сказал Самуил Аркадьевич, поднимаясь. – Со всеми разберешься – и ко мне. Если сможешь завтра, будет очень хорошо.

– Как скажете, Самуил Аркадьевич, – улыбнулся Сергей, глядя на директора.

– Ну вот, – одобрительно кивнул юрист. – И он еще удивляется, почему им клиенты довольны.

Покачивая головой в деланном недоумении, Самуил Аркадьевич покинул кабинет.

Глава 37. Почувствуй нашу любовь

Света не видела и не общалась с Сергеем после того идиотского звонка с псевдоизвинениями. Хотя нет. Один раз виделись. Через пару дней после того случая, Дима, движимый ролью миротворца и мечтавший прекратить их ссору, позвал Сергея и Свету в кино. Они пошли в «Соловей» на Красной Пресне и смотрели новую голливудскую комедию. Кино было хорошее, смешное, кресла удобные, попкорн хрустящий, но все это не доставило Свете никакого удовольствия. Она хотела, чтобы Дима сел между ними, но тот настоял, чтобы Света обязательно была рядом с Сергеем.

Весь фильм Сергей сидел, подобно каменному изваянию, держа на коленях большой стакан с попкорном. Света и Дима пригоршнями зачерпывали у него кукурузу. Сам Сергей ни разу не притронулся к ней.

«Как наказанный, ей-богу», – с неудовольствием отметила Света, взглянув в середине фильма на ничего не выражающее лицо Сергея.

Она улыбалась комичным сценам, но не смеялась, как обычно. Дима же заливался оглушительным хохотом, подталкивая Сергея локтем. Лицо Сергея походило на маску. Было ощущение, что он даже не моргал.

«Господи, как я могла полюбить такого эмоционального тупицу?!», – возмущалась Света своей неразборчивостью.

После кино Дима предложил зайти в Бургер-Кинг, но Свете не хотелось смотреть на Сергея, молча жующего гамбургер. Она уже предчувствовала, как это будет ее раздражать.

Она даже удивилась своему резкому отвращению к нему. Мысленно прикинула, сколько дней остается до начала следующего цикла. Еще две недели, даже чуть больше. Нет, дело не в ПМС. Он действительно ее раздражал.

Она отказалась, объяснив, что ей нужно поработать над диссертацией, и ушла в сторону вестибюля метро. Оглянувшись у входа, увидела, что Дима неуверенно смотрит ей вслед, а Сергей идет к подземному переходу. Она сделала вид, что не заметила взгляда Димы и нырнула в метро. В поезде ей хотелось плакать.

«Боже, я ведь хотела выйти за него замуж!», – ужаснулась она тогда, вызывая в мыслях застывшее лицо Сергея.

Сейчас Света быстро ходила по квартире, собирая тетради, разбросанные тут и там. Из-за дождя в квартире царил полумрак. Она не смотрела в окно, за которым из-за серой стены мороси все равно ничего не было видно, но, ходя по квартире, заваривая себе чай, перекладывая бумаги, ощущала этот октябрьский холод всей душой. В какой-то момент она сдалась и включила свет, иначе приходилось ломать глаза в темноте, читая ярлыки на пробирках, которые она раскладывала в чемоданчике.

Раздалась птичья трель дверного звонка.

– Открыто, – крикнула она, защелкивая чемоданчик с пробирками и поворачиваясь к стопке папок на столе.

В прихожую, отфыркиваясь и стряхивая с себя дождь, вошел Дима.

Света оставила папки, подошла к Диме, забрала зонт и раскрыла над ванной, где он остался стекать, как большая мокрая летучая мышь.

Рукава шерстяного пальто Димы также пострадали от дождя, и теперь пахли мокрой собачьей шерстью. Он снял его и вытряхнул в общем коридоре, затем повесил на плечики, влажный шарф расправил, бросив на спинку стула. Достал с нижней полки в прихожей тапочки и переобулся, оставив подмокшие ботинки за дверью.

– Может, дать сушилки для обуви? – предложила Света.

– Не, – отмахнулся Дима. – Они только снаружи мокрые. Сейчас высохнут. У нас же минут двадцать еще есть?

Света глянула на экран смартфона.

– Да, есть, – кивнула она.

– Отлично, – обрадовался Дима. – Я бы выпил чая.

– Угу, сейчас чайник поставлю, – Света пошла на кухню, где стала колдовать с чашками и чайными пакетиками.

– Есть хочешь? – обернулась она к Диме.

Дима замялся.

– А у тебя спаржи нет? – спросил он с надеждой.

– Нет, – усмехнулась Света. – Ореховую пасту хочешь?

– Да ты что! – Дима отпрянул в панике. – Она калорийнее шоколада.

– Да, что-то я не подумала, – вторично усмехнулась Света.

Света поставила перед Димой на стол чашку с утонувшим в черном омуте пакетиком «Липтона».

Дима осторожно сделал глоток.

– Горячий, – прокомментировал он.

– Водички? – предложила Света.

– Не, наоборот хорошо. Я замерз жутко, – Дима поежился, вспоминая, что ему пришлось пережить по дороге от метро до Светиного подъезда.

– Там что, действительно так холодно? – с опасением спросила Света, усаживаясь напротив Димы.

– Ну, не то чтобы именно холодно, а промозгло. И ветер дует. Так что зонт мало спасает, – сообщил Дима.

Света машинально потерла предплечья и глянула в сторону окна. Там по-прежнему была серая морось, и отдельные тонкие струйки уныло ползли по стеклу.

– Может, не поедем? – с надеждой спросил Дима.

Света вздохнула.

– Не могу. Надо все сдать, чтобы Оля успела сделать анализ. Она в пятницу уходит в отпуск, а у меня на следующей неделе отчет.

Дима кивнул, потом удивленно вскинул брови.

– В отпуск? Холод же собачий.

– Ну, она в Таиланд летит или в Индию, я не помню, – Света махнула рукой.

– А, ну тогда да, класс, – Дима отпил еще глоток. – Кстати, в Таиланде вот это все оборудование, которое у нас стоит бешеные деньги, можно найти вообще за копье.

Света скептически посмотрела на него.

– Что, хочешь слетать в Таиланд за парой прожекторов? – она с иронией смотрела на него.

– Нет, ну, а что, можно было бы отличное шоу сделать, – смутился Дима и подергал чайный пакетик за веревочку.

– Как с тем парнем, с которым ты познакомился на гаражной распродаже? – Света чуть наклонила голову.

– Свет, ну что ты сразу, – Димин голос поднялся на октаву. – Я же не знаю, что там, может, с ним вообще что-то случилось.

– Ничего с ним не случилось. Он просто тебе наболтал, а ты и уши развесил, – Света встала, собираясь идти в комнату.

– Да ну, какой ему смысл врать? Я ведь ему даже денег не давал, – возмутился Дима, не слишком уверенно.

– Ой, Дим, а зачем вообще люди врут? – Света прикрыла глаза и поправила волосы. – Ладно, пора собираться, а то действительно опоздаем.

Она взяла чашку с недопитым чаем и поставила ее на кухонный стол.

– Так, – она указала пальцем на Диму. – В комнате ашановская сумка, там папки. Ее понесешь ты.

Она пошла в комнату. Дима встал, допил быстрыми глотками чай и пошел за ней.

Приподнял, стоявшую посреди комнаты, зеленую сумку.

– Погоди, – остановила его Света, – две тетради еще.

Она взяла папки со стола и стала быстро раскладывать, – одни на стол, другие – в сумку.

– Это не две, – уныло заметил Дима, глядя, как сумка наполняется до краев.

– Всё, пошли, – освободившимися руками Света схватила чемоданчик и пошла в прихожую, где села на тумбу и начала натягивать сапоги.

Дима с натугой поднял сумку.

– А у вас в компании знают, что уже изобрели компьютеры, и необязательно отчеты составлять на бересте? – попытался он пошутить.

– Очень смешно, – сказала Света, застегивая непромокаемую куртку.

Они вышли на улицу. Света отчаянно поморщилась, когда ветер швырнул ей в лицо несколько дождевых капель.

«Хорошо, что не накрасилась», – мелькнуло у нее в голове.

– Может, на такси? – неуверенно предложила она, глядя на потоки усилившегося дождя.

– В пробку встанем. Больше часа точно займет, – Дима и сам не хотел идти под ливень, но на карте после вчерашнего занятия по йоге оставалось меньше пятисот рублей.

Они раскрыли зонты и вышли из-под козырька. Шли через парк, понурив головы, так как дождь норовил бить именно в лицо. Волосы Светы потяжелели от влаги, и теперь свисали прядями. Она шла через потоки воды и размышляла о том, как было бы хорошо, если бы рядом сейчас шел Сережа. Ей бы тогда никакой дождь не был страшен. С ним всегда так хорошо, тепло, уютно. И весело. А с Димой… Странно, он вроде и шутит смешно, и развлечь ее пытается… Сережа-то в основном молчал, больше она говорила. Только с ним почему-то было весело, а с Димой…

Она подняла голову, чтобы определить, что за недочеты в этом красивом холеном парне, но ветер откинул ей прядь волос в глаза, и она поспешила снова опустить голову.

Уже через полчаса они шли от метро к офису, где она работала. Выходить из подземного перехода не хотелось, – московское небо было рассерженно на все: на машины, людей, пробки, бесконечные стройки и ремонты. Теперь оно извергало проклятья бесконечным потоком ледяного дождя, подкрепляя свои оскорбления нецензурно-холодными потоками ветра. На Воздвиженке дуло, как в трубе. Можно было подумать, что у Москвы климакс, и она забыла, или из вредности не захотела принять таблетки.

До нитки промокшие под своими бесполезными зонтами, Света и Дима вбежали в теплый полумрак подъезда с высокими дореволюционными потолками, в которых будто что-то вибрировало.

Дима со стоном поставил сумку на пол и разогнулся, шумно выдохнув.

Света, которая уже бежала по ступенькам к лифту, оглянулась на него.

– Ты чего? Пошли! – она откинула со лба мокрую прядь.

– Да погоди ты, – Дима шумно дышал, попутно смахивая с себя влагу. – Дай отдышаться.

Света взглянула на часы, белым пятном выделяющиеся из полумрака лифтового вестибюля, спустилась к Диме и поставила свой чемоданчик на широкий подоконник. Окно выдавало условный серый свет.

Она расстегнула куртку и потрясла полами.

Дима к тому моменту отдышался и теперь смотрел на Свету игриво-оценивающе.

– А ты помнишь, как вначале решила, что я гей? – сказал он, ухмыляясь во весь рот и делая шаг к ней.

Света деланно закатила глаза.

– Ты все время это вспоминаешь! Я же извинилась, ну, что такого?! – она дернула уголками губ.

Он сделал еще шаг и, приобняв ее за талию, потянул к себе, собираясь поцеловать. Она отвернулась.

– Дим, не сейчас, у меня губы обветрились, – она высвободилась из его объятий и взяла чемоданчик. – Пошли!

Дима подхватил сумку и пошел за ней по лестнице, разглядывая ее ноги, закрытые непробиваемой броней сапожек, джинсов и куртки, которая прятала ее изящные формы.

«Заработаю на этом шоу штукарь и куплю ей шубу», – решил он. Потом спохватился про себя, что еще нужно отдать родителям, собственно, как раз тот самый штукарь, если считать по нынешнему курсу.

«Ладно, родителям потом отдам», – нашелся он, мысленно вырисовывая облик Светы в шубе и без.

Глава 38. Стейк

Сергей обзванивал клиентов, обсуждая детали залежавшихся дел. С большим облегчением он обнаружил, что дела у всех в порядке, по возникавшим вопросам людей проконсультировали Юлия Яковлевна или Максим, никто не раздражён и не в бешенстве, и вообще все отлично. Многие спрашивали, как он отдохнул.

Да, Самуил Аркадьевич, конечно, говорил, что им все довольны, но всерьез в это Сергей никогда не верил. Полагал, что это тактика начальства – просто предпочитает не кнут, а пряник. Но выяснялось, что люди действительно хорошо к нему относятся и считают его отпуск естественным событием.

Затем к Сергею подошла Юлия Яковлевна с новыми документами и запросами от клиентов. Пока он проглядывал записи, она перечисляла, кто звонил.

– Изольда Васильевна снова хочет к вам обратиться. По квартирному вопросу, я записала ее на среду.

Сергей кивал, делая пометки в ежедневнике.

– Строительная компания. Не договорились с подрядчиками, – Юлия Яковлевна раскладывала перед ним на столе бумаги.

Сергей быстро проглядывал их и помечал в блокноте.

Наконец, они закончили, и Сергей попросил принести ему кофе.

– Я ведь в деревне совсем не употреблял кофеин, могу себе позволить? – спросил он Юлию Яковлевну шутливо.

Она улыбнулась и пошла к двери. На пороге обернулась.

– Сергей, забыла вам сказать. В тот день, когда у вас был суд, приходил следователь. Настойчиво хотел с вами побеседовать.

Сергей оторвался от ежедневника и поднял глаза на Юлию Яковлевну.

– Сказал, по поводу фальшивых денег, – Юлия Яковлевна пожала плечами. – Мол, вы знаете.

Сергей, как хороший компьютер мгновенно перебрал в уме все дела, которые хотя бы косвенно могли быть связаны с фальшивками – ничего.

– Он записался на консультацию? – спросил Сергей.

– Сказал, что запишется, взял визитку, но, как я поняла, не позвонил. Вроде ерунда, но я решила, что лучше вам знать, – Юлия Яковлевна чуть скривила губы.

– Да-да, – кивнул Сергей, размышляя, что за следователь. – Спасибо!

Юлия Яковлевна ушла за кофе, а Сергей остался разбирать бумаги строительной компании. Через минуту он понял, что смотрит в копию договора, не читая. Он думал о следователе. Конечно, бывало, и, не так уж редко, что люди приходили, спрашивали о консультации, но потом не решались, – или сами улаживали дела, или уходили к другим адвокатам, где не такие драконовские цены («Там и работают не драконы, а хомяки», – говорил в таких случаях Самуил Аркадьевич).

«Но этот следователь сообщил про какие-то фальшивые деньги, и сказал, что я знаю, о чем он. Может, это какой-то тайный шифр?»

«Ну, что за бред», – рассердился он на себя.

Возможно ли, что Юлия Яковлевна неверно передала слова следователя? Исключено.

Сергей посидел, глядя в сторону приоткрытых жалюзи и барабаня кончиком карандаша по документам.

«А не тот ли это следователь, что приезжал к матери? Он вычислил, где ты работаешь, пришел, сам знаешь, по какому вопросу, но узнав, что тебя нет, побоялся спугнуть и придумал первое нелепое объяснение? – гнусно хихикая, пропищал внутренний голосок. – Просто ляпнул первую чушь, как можно более далекую от сто пятой статьи?».

Сергею эта мысль не доставляла удовольствия. Но отогнать ее не получалось. И даже не то, чтобы она ему не нравилась. У него часто бывало желание, чтобы его поймали, и прекратился весь этот кошмар, который с ним творится. Но не теперь. Он должен узнать себя. И случай с охранником, пусть и неудачный, подсказывал, что у него есть такая возможность. Он уже готов был убить Игоря, пусть тот невинен, лишь бы узнать себя, то, что внутри него.

«А что, если это спасательный круг? Что если этот следователь найдет меня прежде, чем я загублю невинную душу, и все станет хорошо?», – Сергей прищурился, хватаясь за эту идею.

– И будет Хэппи-энд, – последнюю мысль он сказал вслух, как раз, когда входила Юлия Яковлевна с кофе.

– Что, простите? Я не расслышала? – переспросила секретарь.

Она поставила перед ним кофе.

– Я сказал «Хэппи-энд». Вспомнил фильм, который смотрел у мамы, – он дружески ей улыбнулся.

Она не смогла сдержать ответной улыбки.

– А тот следователь визитки никакой не оставил? – уточнил он как бы между прочим.

Юлия Яковлевна сокрушенно покачала головой, взяла с его стола письма, которые нужно было отправить, и ушла, прикрыв дверь.

«Если следователь побывал в офисе, он мог зайти домой. Но Нина Ивановна тогда не упустила бы возможность мне об этом рассказать, – размышлял Сергей. – Или он мог попробовать поговорить с кем-то из моих клиентов».

Сергей никогда не читал детективных романов, не смотрел сериалов про расследования, и не знал хотя бы на уровне кино, как действует и размышляет следователь, разыскивающий серийного убийцу. Они, правда, как-то с Димой смотрели фильм (очередная попытка заполнить пустое отделение под названием «Кино» в голове друга) про какого-то психопата в маске и девушку-детектива, но Сергей ничего не понял, и Дима, сокрушенно махнув рукой, притащил следующим вечером «Очень страшное кино», которое Сергею, кстати, понравилось.

Но вряд ли что-то из этих фильмов могло помочь ему понять логику следователя.

«Дима, – внезапно возникла у него мысль. – А не заходил ли он, часом, к Диме?».

Сергей взял телефон, чтобы написать приятелю, но решил, что лучше поговорить лично. Следователь мог и не сказать Диме, кто он.

В ответ на стандартное приветствие, Сергей получил восторженный отклик и радостные смайлики: «Вернулся?!!» Они договорились о встрече. У Димы заболела кошка, поэтому он не мог надолго отлучиться из дома, и Сергей пообещал вечером заскочить к нему.

Закончив работу, Сергей сложил документы стопкой, навел порядок на столе и, накинув куртку, вышел на улицу.

Холодный октябрь звонко опрокинул на голову бессмысленно-лазурное небо, хотя солнце уже спряталось за квадратами и прямоугольниками зданий. На секунду Сергей пожалел, что не задержался в деревне еще на пару дней. Ему хотелось посмотреть закат. Раньше никогда его не интересовали эти причуды солнца. Прежде единственное в деревне, что его действительно волновало, – где достать еды и как сделать так, чтобы мать не покалечила его в порыве пьяного безумия. До закатов как-то руки не доходили. А сейчас ему хотелось увидеть, как солнце, будто винный шар тонет в лунке елового леса.

Легкой походкой, окидывая беглым взглядом знакомые дома, по которым он уже успел соскучиться, Сергей пошел в сторону метро.

Дима его ждал. Хотя было видно, что ему очень хочется обнять друга после долгой разлуки, Дима держал себя в руках. Вид кошки не вызывал никаких опасений. Инесса в своей обычной манере неторопливо прохаживалась по владениям, высоко задрав несоразмерно пушистый хвост.

– Ты говорил, она болеет? – поинтересовался Сергей.

– Да, – в голосе Димы слышалась тревога. – Она чихает.

Словно в подтверждение этому кошка чихнула и посмотрела на Сергея, как на источник своей аллергии. Дима потер губы, с нарастающей тревогой глядя на кошку, затем хлопнул в ладоши, повернулся к Сергею.

– Ты есть хочешь? Знаю, что хочешь. Не волнуйся, – пресек Дима возможные возражения друга. – Никакой сои. Я только что специально для тебя сбегал за стейком.

Дима поставил на модную газовую плиту какую-то навороченную сковородку, достал из холодильника пакет с мясом. Инесса с интересом взглянула в его сторону, но не двинулась с места, считая бессмысленным растрачивать энергию на пустяки. Следом из холодильника были извлечены листовой салат и помидоры.

Дима принялся готовить, бормоча себе под нос что-то про специи. Сергей уселся за барную стойку и рассматривал квартиру. Он давно здесь не был, обычно Дима приходил к нему в гости. Появился какой-то новый тренажер, успевший, правда, запылиться. Когтеточка для кошки стояла нетронутая. Зато только что смененная обивка на диване пестрела царапинами на подлокотниках. Под потолком висел стробоскоп.

– Стробоскоп себе повесил? – указал на него Сергей.

Дима оглянулся.

– А, да. Со скидкой купил. Под него лучше думается, – Дима продолжал готовить, непривычно молчаливый.

Он перевернул мясо на сковородке, заправил салат маслом.

– Ну, а ты? Как отдохнул? – спросил он, эффектным движением насыпая на тарелку молотый перец.

– Отлично, – кивнул Сергей.

– Купался? А вообще, наверное, холодно было, – отменил свой вопрос Дима.

– Ну, для купания да.

Дима достал две тарелки и поставил их на барную стойку.

– Я пойду, руки помою, – сказал Сергей, видя, что уже вовсю идет сервировка.

Дима кивнул, ища какой-то соус в шкафчиках.

В ванной без ванны Сергей включил воду и несколько раз надавил на клапан флакона с жидким мылом. Раздалось мокрое сюрпанье – мыло закончилось. Он приоткрыл кабинку душа, чтобы взять гель. В глаза ему бросилась розовая бутылочка с нарисованным сердечком. На полке ниже лежала такая же розовая бритва.

«Он ведь не бреется, – сообразил Сергей. – Вернулась Ира?».

Но он уже знал, что это не Ира.

Сергей рассеянно вытер мокрые руки о махровый халат и вышел из ванной. При виде него Инесса демонстративно спрыгнула с дивана и удалилась в спальню. Сергей увидел, что она сидела на Светином свитере. Он отлично помнил этот свитер, как вообще все вещи, которые когда-либо видел на Свете. А этот свитер помнился ему еще тем, что именно он был на Свете в тот вечер, когда он наговорил ей все это.

Он запустил пальцы в волосы, пытаясь отогнать от себя мысли о том дне.

– Так, мясо подано, – Дима раскладывал вилки и не смотрел на Сергея, который, надо отметить, в довольно-таки театральной позе стоял посреди его студии.

– Ты спишь со Светой? – выпалил Сергей хрипло.

Дима в этот момент стоял к нему спиной, собираясь взять миску с салатом. Сергей увидел, как плечи его сжались, потом Дима обернулся через плечо и с выражением страха мальчишки, застигнутого за воровством мелких денег из материного кошелька, уставился на него.

Серега стоял белый, под глазами темные круги, которых Дима сто процентов не видел у него еще минуту назад, губы сжаты.

Дима зубами попытался откусить подсохший кусочек кожи на нижней губе и отвернулся.

– Серег, просто я подумал, что раз ты…

– Спишь? – Сергей переспросил шепотом.

– Я знаю, я полный урод, я должен был сразу с тобой поговорить… – Дима посмотрел на ноги Сергея.

– Спишь? – голос Сергея, наконец, обрел силу.

– Да, – выдохнул Дима и горестно поморщился.

Сергей сокрушенно сел на диван и уставился в окно, за которым неторопливо темнело лазурное небо.

Прошла минута, в течение которой оба ничего не говорили.

«Зарежь его ножом для стейка, – заверещал, идиотски хихикая внутренний голос. – Он же хотел свежего мясца, тупой веган, а ты хотел познакомиться со своим альтер эго. Помогите друг другу», – снова идиотское хихиканье.

На лице Сергея не дрогнул ни один мускул.

Проползла, как гусеница, еще минута. Между приятелями степенно прошествовала кошка и, усевшись возле шторы, начала вылизываться.

Следующую минуту Дима не выдержал.

– Серег, – простонал он.

– М, – рассеянно отозвался Сергей, не слыша его.

– Серег, ты же сам сказал, что она не в твоем вкусе.

Сергей посмотрел на него.

– Я даже мирить вас пытался… ведь нельзя же сказать, что воспользовался ситуацией, или…

Сергей резко хлопнул себя по коленям и рывком встал.

– Да, ты прав, Дим. Я сам от нее отказался, действительно, что я занимаюсь ерундой? – он попробовал улыбнуться Диме, и ему это вполне удалось.

Дима не верил своему счастью.

– Правда? То есть ты не бесишься? – он попробовал заглянуть Сергею в глаза, но тот повернулся, чтобы подвинуть барный табурет.

Сергей отрицательно покачал головой, сел за стол, отрезал себе кусок мяса и начал быстро жевать.

– И мы друзья? – Дима в восторге, как малый ребенок, которому удалось уговорить маму купить ему и шоколадку и мороженое, а не что-нибудь одно, уселся напротив Сергея, мечтательно глядя ему в глаза.

– Конечно, – сказал Сергей с набитым ртом, подцепляя вилкой кусок помидора.

Дима выдохнул.

– Фуф! Блин. Чувак, ты не представляешь, сколько раз я пытался с тобой поговорить, да все как-то не доходило, а потом ты уехал, и она… – он положил себе салат. – Слушай, – он сурово и многозначительно посмотрел на Сергея. – Вот ты говорил, что ты псих, а на самом деле, ты самый нормальный и адекватный из всех людей. Честно говоря, я бы так не смог. Если бы, например, у меня кто-то стал за девушкой… – он осторожно посмотрел на жующего Сергея и оборвал фразу. – Нет, это действительно по-мужски.

Сергей кивнул и быстро отрезал еще кусок.

– Мясо – восторг! – похвалил он.

– Спасибо, – задумчиво ответил Дима. – Но слушай, а скажи, ты видеться-то с ней можешь?

– С кем? – не понимая, Сергей поднял глаза на Диму.

– Ну, со Светой, – пояснил Дима тихо.

Сергей отмахнулся вилкой пренебрежительно.

– Конечно, могу, – последнюю фразу Дима понял только по интонации, настолько был у Сергея забит рот мясом.

– Отлично! Не, ну ты мой герой! Вот правильно, что было, то было. Дружить-то можно. Это ведь и отличает нас от американцев, например.

Кажется, ни Сергей, ни Дима, не поняли, при чем тут американцы. Но это было неважно.

Дима предложил немедленно закрепить дружбу втроем посещением открывшейся на московских бульварах ярмарки. Это рядом с домом Сергея, так что если вдруг, ну, мало ли, он почувствует, что не готов общаться со Светой, сможет всегда удрать домой. Сергей одобрил этот план, Дима списался со Светой, и через двадцать минут они вместе ехали в сторону Тверской, предоставив несчастную чихающую Инессу своей кошачьей судьбе.

Глава 39. Друзья-подружки

Света только что вышла с подружками из лекционного зала. На ней было ярко-голубое пальто, которое прекрасно оттеняло светлые волосы, убранные в изящную прическу по случаю серьезного мероприятия. Рядом, взяв Свету под руку, шла ее подруга Тоня – высокая, темно-русая, с необыкновенными синими глазами, которым, казалось, добавляли еще синевы круглые очки в пятнистой оправе. Пальто у нее было такого же кроя, как у Светы, но цвета горького шоколада. Справа чуть впереди шла Люда, маленькая и тоненькая, словно фея, в стильной куртке-пиджаке и мини-юбке. Вся троица дружила со школы, но виделись не слишком часто.

Лекция девушкам не понравилась, и теперь они смеялись, перебивая друг друга и передразнивая манеру речи лектора.

На улице было довольно прохладно, дул ветер. Подружки были в туфлях на каблуках, чтобы показать друг другу, что за полгода, пока не виделись, они не растолстели, держат себя в тонусе, и вообще на стиле. Так что прогулка заняла не слишком много времени – до первого кафе.

Усевшись за столик и заказав по коктейлю, – фея, презрительно фыркнув, предпочла бокал полусухого, – они, отсмеявшись, наконец, стали расспрашивать друг друга за жизнь.

– Да нет нормальных мужиков, Свет, пойми, ну нету, – твердила Тоня, вешая свое пальто на вешалку у столика. – Катюху помнишь?

– Конечно, – кивнула Света.

– Ну, все, развелась, – победоносно объявила Тоня.

– Да ладно? – Света подалась к подруге.

Фея Люда оторвалась от меню и посмотрела на Свету взглядом «а ты ожидала чего-то другого?»

– И почему? – спросила Света, обращаясь по-прежнему к Тоне. Та чуть сникла, поморщилась.

– Ну, дурацкая история вообще, это он ее бросил, она там накосячила со своим бывшим, но не суть. Важен сам факт, – Тоня вновь вздернула подбородок и гордо посмотрела на Свету. – Нормальных мужиков нет.

Наверное, у Светы засосало под ложечкой, но сколько раз она читала эту фразу в романах, никогда не могла понять, где эта ложечка, и что это за ощущение. Ей просто стало немного не по себе. Она убрала прядь волос со лба, отгоняя бесполезные сожаления.

– Это действительно так, – вступила в разговор Люда, откладывая меню. – Ну, правда, мой, тьфу-тьфу-тьфу, – она легонько постучала по пластиковой столешнице, и к ним с другого конца зала двинулся официант. – Но вообще да, – она взглянула на Тоню. – Если бы сейчас мы по каким-нибудь – ну, я не знаю, все бывает, – причинам, расстались, я не представляю, где бы я искала мужчину.

Подошел официант. Люда заказала себе карбонару. Подруги с завистью посмотрели на нее.

«Ну как?! – спрашивали они друг друга глазами. – Ведь в ней килограмм сорок, максимум! При этом сожрать в один присест торт на ночь – ноль вопросов».

Они продолжали болтать. С мужчин переключились на косметику, обсудили школьных знакомых и учителей, ужасы на работе (тут на десять минут выступила с арией Тоня, рассказав с десяток случаев о своих клиентах, полностью подтверждающих факт деградации населения), вдруг вспомнили, что еще не коснулись личной жизни Светы.

– Ты как, с Лешкой еще? – спросила Люда, стараясь не съесть всю карбонару за раз.

– Каким Лешкой? – не поняла Света и нахмурилась. – Ах, этот! Да ты что! Мы с ним месяц всего встречались.

Тоня с Людой переглянулись.

– Пора бы тебе на ком-то остановиться, – заметила Люда, подцепляя макаронину.

Света досадливо отмахнулась.

– Нет подходящих кандидатов. Это я уже поняла. Знаете, девчонки, – решилась она на откровенность, помешивая трубочкой вторую по счету «Маргариту». – У меня тут был один. Я даже подумала – вот за него я бы вышла замуж.

– И? – Тоня кивнула вопросительно.

– Отшил меня, – Света в несколько глотков осушила почти полный бокал.

Девчонки недоуменно посмотрели на нее, потом друг на друга.

– Как это отшил? – не поняла Тоня.

Света пожала плечами.

– Как всех отшивают. Сказал: ты не в моем вкусе, – она жалела, что рассказала, чувствуя, как слезы наполняют глаза, щиплет в носу. Оглянулась, ища глазами официанта. Тот находился в ином пространственно-временном континууме.

– Да ну, чушь, – констатировала Тоня, отпивая свой коктейль.

– Нет, это естественно, – сказала Люда, соскребая остатки макарон с тарелки.

Тоня и Света удивленно посмотрели на нее.

– В контексте того, что нет нормальных мужиков, – разъяснила свой вывод Люда. – Светка-то нормальная, даже более чем.

– Факт, – согласилась Тоня, одобрительно кивая Свете.

Та застенчиво поморщилась.

– Ну вот, – продолжала Люда, взмахнув рукой. К ней подскочил официант. Люда попросила меню. – Соответственно, придурок, видя Свету, идет на попятную, потому что понимает, что он и так придурок, а на её фоне будет выглядеть придурком в квадрате.

Вновь подбежал официант, на этот раз с меню. Люда взяла его и, не разворачивая, посмотрела в упор на Свету. – Вот он тебя и заминусовал, чтобы хоть как-то утвердить свою самооценку, которая, судя по всему, у него находится где-то ниже щиколоток. Козел, – заключила она, пожав плечами, и с интересом принялась изучать раздел с пиццами.

Свете понравилось такое объяснение, оно льстило самолюбию. Но все же хотелось, чтобы Люда сказала что-то другое. Даже после того вечера, Света никогда не считала Сергея козлом. Она их много повидала, и умела отличать.

– Да нет, он хороший парень, – сказала Света осторожно, глядя в сторону.

Тоня и Люда, пользуясь тем, что Света не смотрит на них, многозначительно переглянулись.

– Хорошие девочки частенько влюбляются в уродов, – заметила Тоня.

Света посмотрела на нее холодно.

– Я в него не влюблялась. Я вообще никогда не влюбляюсь. И ты это знаешь, – она укоризненно посмотрела на Тоню.

Подруга нехотя кивнула.

– Я просто подумала как раз о том, что можно на нём остановиться, это хороший кандидат, – оправдывалась Света, стараясь говорить твердо и доходчиво. – Он преуспевающий юрист, квартира на Тверской, любит меня… То есть, мне так казалось, – сбилась она.

– Квартира на Тверской? – Люда отбросила меню, ошарашенно глядя на Свету.

– Фирма ему оплачивает, – объяснила Света.

– А, – слегка разочарованно протянула Люда.

– Ну, все равно, знаешь ли, – тихо заметила Тоня, глядя на Люду.

– Ну, вообще, да, – согласилась Люда, мечтательно взглянув на потолок.

– Короче, не суть, – вернулась Света к своим объяснениям. – Я не хочу быть просто чьей-то женой. Понимаете? Я хочу быть сама по себе. Сохранить фамилию папы. Вот я есть Света Тархова, я не хочу быть Ивановой, Петровой или какая там еще фамилия будет у мужа. Я хочу доказать, – себе, прежде всего, – что имя Света Тархова что-то значит. Так что, хоть это и было неприятно, но то, что он меня отшил, на самом деле, хорошо.

– То, что нас не убивает, делает сильнее, – вставила Тоня.

– Да, – согласилась Света, указывая на нее пустым бокалом. – Я закончу свою диссертацию, сделаю карьеру и куплю квартиру. Сама. Я не феминистка. Просто считаю, что так правильно. И не буду чьей-то женой, пусть даже богатого юриста, симпатичного и доброго, – она шмыгнула носом и отвернулась.

– Правильно говоришь, – поддержала её Люда. – На мужиков сейчас нельзя полагаться, – она оглядела подруг. – Может, пиццу возьмем?

Девушки опасливо покосились на нее и вяло отказались.

– Ну, я себе тогда возьму, – она захлопнула меню, и возле нее, будто вылетел из-под скатерти, возник официант.

У Светы пиликнул телефон. Она лениво взяла смартфон в руку. Скука на ее лице сменилась чуть заметной озадаченностью.

– Кто пишет? – спросила Тоня, помешивая трубочкой лед в бокале.

Лицо Светы выражало все большую озадаченность.

– Дима, – глаза ее бегали по строчкам вотсапа.

– Дима – юрист? – уточнила Люда.

– Нет, его друг…

Тоня с Людой переглянулись.

Глава 40. Истина в вине

Сергей с Димой неторопливо брели по Тверскому бульвару, любуясь открытой фотовыставкой, посвященной церквям и храмам, – купающимся в золоте, утопающих в зелени, пестреющих мозаичными стенами.

Сергею особенно понравилась фотография, где все полотно застилал белый туман, а в отдалении островком выглядывал силуэт купола с крестом.

– А, да, классно сфоткали, – оценил Дима, увидев, что Сергей остановился возле фотографии.

Сам он изучал площадки московской ярмарки. Из рупоров, прикрепленных на столбах, лились старые советские мелодии. Улыбающаяся, пестрая, по-осеннему мягко одетая толпа обтекала их. Отовсюду неслись звуки развлечений: шорох гравия на игровых площадках, стук мячей, неумелая, но динамичная игра на ксилофоне. Чуть подальше, на уличной эстраде негромко пела в микрофон девушка. Приятели двинулись дальше. Остановились посмотреть, как четверо мужчин играют в какую-то игру, сбивая металлические шарики на песке.

– Сыграем? – предложил Дима.

– Не будем мешать.

Они прошли еще немного и увидели стоящие строем столы для пинг-понга. Везде были игроки, наполняющие окружающее пространство непрерывным стрекотом ударяющихся о ДСП шариков. Но тут парень с девушкой у крайнего столика рассмеялись, положили свои ракетки и, обнявшись, пошли к фонтанам. Дима вопросительно посмотрел на Сергея.

– Я не умею, – сказал Сергей.

Но Дима уже взял ракетку с шариком и обошел стол.

– Кому ты рассказываешь? Я видел, ты в универе играл.

Сергей улыбнулся, застигнутый врасплох.

– Ну, давай, – он взял вторую ракетку.

Сначала просто несколько раз отбили шарик, чтобы размяться, затем сыграли на подачу. Дима выиграл. К середине тайма Сергей распалился не на шутку.

Они ждали Свету, и Сергей согласился сыграть только для того, чтобы хоть как-то отвлечься. Но пинг-понг не помогал. Всё это время, с самого момента Диминого признания, у Сергея было одно неотступное желание, – его собственное желание, – убить Диму. Сергей шутил, улыбался, отвечал смехом на смех друга. А внутри него прокручивался план: пройтись с ним по бульвару, усыпить его бдительность, а потом, когда друг увидит, что нет и тени ревности или агрессии, завести его к себе в квартиру и разрезать на части. Он хорошо помнил, что альтер эго припас для него, – о, спасибо тебе, приятель, я не ценил тебя прежде, – какое-то едкое китайское средство для прочистки труб, которое, судя по обещаниям в описании, да и отзывам в интернете, растворяет даже волосы. Это средство предназначалось для очищения от сложных засоров в промышленных прачечных, поэтому его можно было без опасений использовать в ванной. Сергею было наплевать, что у него не болит висок, и что сейчас он размышляет сознательно, а его темную сторону как губкой стерло. Он хотел убить Диму.

Но сначала нужно показать, что в нем нет враждебности. И сделать это было трудно, крайне трудно. На пару секунд его отвлекло изображение церкви, он даже стал искать, не написано ли название храма, надеясь, что это некий знак свыше, и в этой церкви ему помогут. Но никаких названий не было – просто красивая фотография.

Теперь он сосредоточился на игре. Всю свою ненависть, все тайные инстинкты он направил на шарик, и, казалось, что Сергей управляет им не ракеткой, а взглядом, некоей магнитной силой. Шарик летел туда, куда он хотел. Он забивал голы с нарастающей скоростью, и вскоре на лице Димы стали появляться недоумение и даже страх.

Они закончили третью игру со счетом 18:3.

– Да-а, я не знал, что ты так хорошо играешь, – Дима неуверенно вертел ракетку в руке и смотрел на друга.

Сергею было жарко. Он скинул куртку, достал из кармана пакетик с бумажными носовыми платками, вытер лоб и верхнюю губу. Положил куртку на ближайшую скамейку.

– Может, поменяемся? – предложил Дима, который, хотя и начал подозревать, что Сергей мастер спорта, все же хотел отыграться.

Они поменялись местами и ракетками. Теперь Дима стоял лицом к Пушкинской площади, а Сергей видел перед собой бесконечность бульвара.

Они снова принялись за игру, и опять Сергей забивал голы. Дима пытался разозлиться, надеясь, что это поможет, но все время пропускал удары.

Сергей загасил шар, и вдруг всё замерло. Его обдало жаром, люди на бульваре превратились в мыльные пузыри, музыка исчезла, и далеко, в глубине аллеи он увидел Свету. Она шла неторопливо, поглядывая по сторонам.

Диме удалось отбить загашенный мяч, тот ударился о край ракетки, которую Сергей опустил на стол, отскочил, попал в столб фонаря и рикошетомстукнул Сергея в левый висок.

Дима секунду стоял с открытым ртом, потом засмеялся.

– Убит! – захохотал он. – Я тебя застрелил пинпонговым шариком, ах-ха-ха! – он оперся руками о стол, держа ракетку, не в силах угомониться. – Ты бы видел со стороны!

Сергей ничего не видел и не чувствовал. Только её. Света подошла совсем близко, но он не догадался помахать ей. Наконец, Дима увидел, что Сергей смотрит куда-то ему за спину, обернулся и радостно замахал Свете. На лице её вспыхнула улыбка, и она замахала в ответ, ускоряя шаг. Но не побежала. Мешали высокие каблуки.

Сергей стоял, теребя ракетку, отщипывая кусочки резины, и смотрел на Свету так, будто видел впервые. И это была любовь с первого взгляда. Небо при появлении Светы перестало хмуриться и с интересом направило на нее солнечный луч. Ее отброшенные назад волосы, раздуваемые потоками звенящего ветра падали золотом на голубое пальто. Темные ресницы и брови пылали яркими углями, выделяя смеющиеся серые глаза. При виде Сергея радость ее смешалась, приобрела серебряный оттенок.

Дима подошел к Свете и, чуть приобняв за талию, поцеловал в щеку, пронзив этим сердце Сергея обоюдоострым мечом. Сергей стиснул зубы, и на секунду перед его мысленным взором возник флакончик с китайскими иероглифами на этикетке.

– Привет, – сказала Света.

Сергей смог только выдохнуть в ответ. В глаза ему скатилась капелька пота, и он зажмурился.

– А мы тут в пинг-понг играли, – доложил Дима.

– Да, я вижу, – она бросила скептический взгляд на ракетки. – Кто выиграл? – без особого интереса спросила она.

– Серега. Это было что-то, – Дима выпучил глаза и замахал руками. – Он монстр! Ты даже представить себе не можешь, что скрывается за этим тихоней. Он мне такой разнос устроил, а в конце… – Дима опять начал смеяться. И стал ей рассказывать про рикошет, пытаясь подавить смех.

Сергей тем временем взял свою куртку, достал бумажный платок и вытер лоб.

«Я должен взять себя в руки», – уговаривал он себя, стоя спиной к Свете.

Затем он резко повернулся, подошел к ним, несильно хлопнув одновременно Свету и Диму по плечам и сказал:

– Он меня убил.

На мгновение Дима и Света опешили, и Сергей постарался исправить положение. Вздернул брови и в удивлении показав руками на Диму, добавил:

– Пинпонговым шариком! Ты ей рассказал? Знаешь, как в этих роликах, где используют принцип домино. Он отбил мяч под острым углом, чтобы тот отскочил от ракетки, потом в столб и угодил мне точно в висок, представляешь?! – в изумлении он уставился на Свету.

– Да это случайно вышло, – засмеялся Дима.

– Ну конечно, – в притворном негодовании посмотрел на него Сергей. – Не слушай его, Свет, он сделал это специально, это был точный, до миллиметра выверенный расчет.

Дима опять засмеялся, а Света, глядя на Сергея, который находился в таком необычно приподнятом настроении, начала улыбаться.

Он обнял их за плечи, как заправский зазывала и развернул в сторону бульвара.

– Я предлагаю чего-нибудь выпить! – сказал Сергей проникновенно. Ему вдруг страшно захотелось курить. – Ты как, Свет? Тут вроде должен продаваться глинтвейн.

– А ты будешь? – посмотрела на него Света.

– Конечно! – он приложил руку к сердцу и запрокинул голову.

Они двинулись по бульвару под беспрерывную болтовню Сергея. Он рассказывал какие-то анекдоты, шутил и то и дело похлопывал своих спутников по плечам. Дима и не подозревал, что Сергей знает анекдоты, да еще такие смешные. Сергей и сам об этом не догадывался. Они заливались до упаду.

Остановившись у деревянного теремка с глинтвейном, дали себе возможность чуть передохнуть. Дима полез в карман за кошельком.

– Секундочку! – Сергей выудил свой кошелек первым. – Я угощаю.

Он купил три глинтвейна и какие-то сомнительного вида кексы.

Света, стоя с глинтвейном в одной руке и кексом, который очень хотелось выбросить в урну, в другой, смотрела на Сергея. В его веселье был какой-то неприятный привкус, и не оттеняющей горчинки, а именно портящей радость горечи. Вроде все было хорошо, – Сергей на нее не обижен, всем весело, он смеется и шутит, как никогда не шутил. Но в том и дело. Он никогда так не шутил. Он никогда не был таким… наглым? Настырным? Шутом? Вообще-то был. Один раз. В тот вечер в ее квартире. Правда, тогда он не травил анекдоты, но в нем был вот этот … она не могла подобрать слова. Адский кураж?

Они двинулись дальше. Света еще до глинтвейна была не совсем трезва. Когда она сообщила подругам, что Дима зовет ее гулять вместе с Сергеем в знак их примирения и тройственного союза, девушки решили, что она должна идти туда, как королева. И, чтобы добавить ей королевского шарма, заказали по текиле. Это ее совсем опьянило. Кусок пиццы, который она все-таки съела из тарелки Люды, мало исправил положение.

На воздухе Свете стало легче, и, пока она дошла до бульвара, немного протрезвела, но глинтвейн мог нанести серьезный удар. Света принялась за кекс. Он тоже был с горчинкой, как и вся прогулка.

Дойдя до площади Никитских ворот, троица остановилась. Дима чуть не подавился крошкой, когда смеялся над очередным анекдотом. Сергей предложил похлопать.

– Тебе станет легче, – он принялся усердно хлопать в ладоши.

От этого Дима согнулся пополам в новом приступе хохота, выронив из рук остатки кекса. Света подскочила к Диме.

– Да перестань ты паясничать, – огрызнулась она на Сергея.

Она с силой два раза хлопнула Диму по спине. Его отпустило. Он разогнулся, пытаясь отдышаться, утирая выступившие слезы. Покачал пустым стаканчиком из-под глинтвейна, проверяя, не осталось ли чего. Света передала ему свой стакан, и Дима сделал два глотка, прочищая горло.

– Серега, с тобой так умереть можно, – заметил он, со стоном выдыхая.

Свете было не до смеха. Пока они шли, она настороженно посматривала на Сергея, заливающегося соловьем. Пару раз – она не поверила своим глазам, – он даже пристал к прохожим с какими-то дурацкими разговорами. Он почти сразу выпил свой глинтвейн, и теперь, похоже, был слегка пьян, хотя слегка ли? Вот она точно была пьяна, несколько глотков горячего вина, которые она сделала, безусловно, были лишними. Она чувствовала, что ее покачивает, и пришлось опереться на предложенную, – конечно, с поклоном, – руку Сергея.

– Ладно, – она решила, что пора брать ситуацию в свои руки. – Я думаю, все было здорово, а теперь пора закругляться. Я уже ноги себе стерла.

– Я вообще не понимаю, как ты можешь ходить на таких каблучищах, – Сергей нагнулся к самой земле и пальцами замерил высоту ее каблуков.

Он поднялся, ошарашенно, глядя на свои растопыренные пальцы, перевел взгляд на нее, потом на Диму. Встал на цыпочки в своих кожаных ботинках и попробовал пройтись.

Дима снова начал посмеиваться.

– Да нет, невозможно, – подвел итог Сергей, завершив круг.

– Тебе просто надо купить такие же и потренироваться, – сказала Света без улыбки.

– Точно! – подхватил Сергей. – Сначала я буду делать небольшие прогулки. До офиса и обратно, потом…

Дима опять зашелся в смехе. Света остановила речь Сергея.

– Ладно, мы поняли. Давай вернемся к метро.

– Пожалуйста, как скажешь, Светуль! – он снова подхватил Свету с Димой под руки и развернул.

– Нет, – остановила его Света. – Тут слишком много людей. И гравий. Мне неудобно идти. Пойдем по переулку.

Сергей, казалось, слегка растерялся.

– Туда, – скомандовала Света и повернулась к пешеходному переходу.

– Окей, – согласился он.

Они перешли на тротуар, и за театром свернули в переулок.

Сергей в притворном ужасе покосился на темную громаду здания, напоминающую крематорий, и зашептал:

– Света, куда мы идем? Нас там съедят волки? – они проходили через узкий проем между двумя домами.

– Тебя – да, – зло ответила ему Света, и Сергей притих.

Наконец, они вышли в кривой, широкий и пустой переулок.

– Обалдеть, – заметил Дима. – Вообще, никого. А там не протолкнуться, – он махнул рукой в сторону бульвара.

Света молча шла вперед.

– Свет, – начал Сергей без шутовской нотки. – Я хотел извиниться.

Она чуть вздернула подбородок.

– Прости за то, что наговорил тебе тогда. Я… я поссорился с матерью и был на взводе, поэтому вышел пройтись и случайно встретил одного приятеля из института.

Дима повернулся к Сергею.

– Это кого? – Дима не знал, что кроме него у Сергея были еще какие-то приятели в университете. Серега ведь был настоящим отшельником.

– Никиту Степанова, – быстро ответил Сергей.

– Степанова? – удивился Дима еще больше. Степанов на лекциях-то практически не появлялся, как он мог случайно узнать Сергея на улице.

– Ну, мы разговорились, вспомнили о всяком, туда-сюда…

Удивлению Димы не было предела. Света с не меньшим недоумением слушала этот рассказ.

– Он сказал, что умер наш однокурсник, – Сергей старался выудить у Светы сострадание, совсем забыв, что рядом Дима.

– Кто это? – встрял Дима.

– Калашов, – вновь коротко бросил Сергей.

– Подожди, как это, я с Калашовом переписываюсь Вконтакте, – от Димы было не отделаться.

– Не он сам, его брат, – чуть раздраженно объяснил Сергей.

– У Калашова есть, то есть, был брат? – не унимался Дима.

– Да – младший, – отрезал Сергей. – Спроси его сам. Ну, вот, мы поболтали, и он мне предложил покурить. Травы, – уточнил Сергей.

Света недоверчиво повернулась к Сергею.

– Я никогда не пробовал, – продолжал он. – А тут, все как-то смешалось, – ссора, смерть брата однокурсника, короче, я решил покурить. А потом ты позвонила. Господи, мне не надо было приезжать, я просто был сам не в себе, – сказал он, закатывая глаза в воображаемом отчаянии.

Света остановилась и, прищурив глаза, посмотрела на Сергея.

– Так ты обкуренный был? – в голосе ее слышалось презрительное оправдание. – То есть все эти гадости ты мне наговорил, потому что накурился в подъезде с каким-то наркошей?

Света была в бешенстве.

Сергей посмотрел на Свету виновато.

– Да, Свет, – тихо сказал он. – Прости меня. Я каждый день мучаюсь оттого, что сказал тебе тогда, – здесь он не врал.

Дима стоял чуть в стороне, переваривая услышанное. Степанов, травка, подъезд? Он попробовал представить себе Сергея, который стоит со Степановым на лестнице пятиэтажки и вдыхает дым из пластиковой бутылки. Представить не получалось.

Тем временем Света распалялась.

– Ты мучаешься? – она уже почти кричала. – Мучаешься?! А я? Ты думаешь, мне было приятно услышать все это от тебя? Или считаешь, я могу выслушать такое, отряхнуться и пойти?! Да мне никогда в жизни не говорили таких мерзостей! – она шипела, будто кошка, в глазах блестели слезы.

Света резко повернулась и быстро пошла по проезжей части, едва заметно припадая на стертые ноги. Через несколько шагов остановилась, резко повернулась и ткнула в Сергея указательный палец как дуло пистолета. Он стоял, не шелохнувшись, все еще слегка пьяный.

Тирада Светы была для него как ураган с дождем, холодным освежающим дождем после долгой изнурительной жары.

– Если ты так мучался, какого же черта не позвонил мне и не извинился нормально?! Что это был за кретинский звонок?! Извини – мир, – передразнила она его писклявым голоском.

Он с ужасом подумал, как этот издевательский голосок напоминает ему его собственный внутренний голос.

«Может быть, все издевательские голоса так звучат?», – мелькнула у него мысль, и память услужливо предоставила ему школьные воспоминания.

«Ой, смотрите, Ивлев пришел ручки помыть, – визжит толстый пятиклассник, на два года старше его. – Помой сначала голову». Голова Ивлева проваливается в холодную, липкую воду унитаза.

«Ивлев заикается, писюн показать стесняется», – пищит одноклассник, стягивая с него штаны.

«Ивлеву мать наколдовала попу вместо головы, ха-ха-ха!» Еще чье-то верещание, а затем весь класс скандирует: «Попа вместо головы, попа вместо головы».

Он схватился за голову, пытаясь унять этот скрежет сверл. Вдруг Света сильно качнулась, сделала два шага в сторону, одной рукой опершись о стену, другой схватилась за живот.

Сергей с Димой бросились к ней. Она стояла, уставившись на носки своих туфель.

– Свет, что с тобой? – опасливо спросил Дима, придерживая ее рукой.

– Мне кажется, меня сейчас вырвет, – сдавленно сказала она.

– Блин, ну давай, – предложил Дима. – Тебе что, волосы подержать?

Свободной рукой он попробовал собрать ее прическу. Она отрицательно покачала головой.

– Не надо, сейчас пройдет, – и через несколько секунд она действительно выпрямилась. Поморгала глазами, тряхнула головой. Прядь упала ей на глаза, и она осторожно убрала волосы за ухо. – Голова кружится.

Дима положив ее руку себе на шею, спросил:

– Идти можешь?

Она кивнула.

Он обернулся к Сергею:

– Пойди сюда, возьми ее под вторую руку.

Сергей послушно подошел и осторожно положил ее правую руку себе на шею. Он был слишком высок для нее, и пришлось нагнуться, чтобы рука не заламывалась. В таком виде трех подвыпивших морячков они двинулись в сторону Тверской.

Когда они подходили к улице, Света всё так же сдавленно попросила Диму:

– Вызови мне такси.

Дима посмотрел ей в лицо:

– А тебя в такси не вырвет?

Света неуверенно промолчала.

– Так, вот что, – Дима сказал твердо, обращаясь к Сергею. – Давай к тебе ее заведем. Пусть отлежится, а потом я ее отвезу.

Сергей только кивнул.

Минут через двадцать, хотя обычно Сергей доходил здесь за пять минут, они были у него дома. Накануне включили отопление, и в квартире было жарко. Свету окончательно развезло. Они всё также втроем стали протискиваться по неподходящему для таких парадов коридору в сторону гостиной. Дима неуверенно взглянул на диван.

– Он не раскладывается? – спросил он Сергея.

Сергей не знал. Никогда не пробовал.

– Ну, давай тогда к тебе на кровать.

Сергей побледнел. Он уже давно протрезвел, а шутовской дух выветрился еще в переулке, и теперь сердце его забилось, как пулемет.

«Света у меня в постели».

Его передернуло от развратности этой мысли. Облаком проплыло в голове: «Осквернение».

– Подожди, я сменю белье, – проговорил он скороговоркой, вынырнул из-под Светиной руки и бросился в спальню. Света пьяно повисла на Диме.

– Чувак, да забей, – успел только крикнуть ему вслед Дима.

Когда они добрели в спальню, Сергей в спешке вытаскивал из пододеяльника одеяло, путаясь, тащил простыню за один край, одновременно, стягивая подушки. Дима стоял со Светой в дверях, пока Сергей стремительно менял и так свежее, еще пахнущее порошком белье.

Наконец, вдвоем они уложили её. Света лежала солдатиком посередине кровати, голова в спутанных волосах покоилась на взбитой подушке, ноги в туфлях лежали поверх одеяла. Под распахнутым пальто обнаружилось эффектное нежно-розовое коктейльное платье.

– Надо бы раздеть её что ли, – задумчиво проговорил Дима, стоя рядом с Сергеем над Светой.

Сергей, побелев, посмотрел на него.

– Да я пальто имею в виду, – усмехнулся тот.

Он присел рядом со Светой, неуклюже попытался ее приподнять и высвободить один рукав, ему это не удалось и он, махнув рукой, встал, направляясь к двери.

– Ладно, пофиг, – был его вердикт. Он исчез в коридоре.

Сергей двинулся за ним. На пороге нерешительно обернулся. Вновь подошел к кровати, осторожно присел в ногах Светы, медленно повернулся к ней и едва заметно коснулся двумя пальцами её щиколотки. По коже пробежали мурашки, он замер, чувствуя, как давление падает, и в голове становится пусто. Он осторожно провел пальцами по ее ступне к носку туфли, второй рукой обхватил верх каблука, потянул и освободил ногу. Положил туфлю себе на колени. Затем, так же осторожно касаясь, снял вторую туфлю и поднес к губам.

В этот момент вошел Дима.

– Слушай, а где у тебя тазик или что-нибудь такое? – он посмотрел на Серегу, сидящего с туфлями Светы на коленях.

– А туфли ей снял, это правильно. Надо бы еще окошко приоткрыть. Так где у тебя таз?

– Что? – не понял Сергей, у которого все ощущения и мысли сейчас сфокусировались на кончиках пальцев, которыми он мгновение назад касался ног Светы.

– Ну, какой-нибудь тазик. Её ведь реально может вырвать, – объяснил Дима.

– А, – наконец, сообразил Сергей.

Он аккуратно поставил туфли возле кровати на коврике, пошел за Димой в ванную. Тазика не нашлось, зато на кухне, в нижнем ящике обнаружилась большая эмалированная миска с оббитыми краями.

– Пойдет, – покладисто кивнул Дима.

Они вернулись к Свете. Дима опытной рукой поставил миску на пол, рядом с прикроватной тумбочкой, подхватил туфли и отставил их в сторону.

– Заблюет, – уверенно заявил он, кивая на туфли.

Сергей приоткрыл форточку.

– Накрыть бы ее, а она на одеяле лежит, – заметил Дима.

– Сейчас, – Сергей открыл шкаф и вытащил с верхней полки большой шерстяной плед, похожий на тот, что был у него в деревне, – специально купил такой, чтобы вспоминать бабушку.

Он бережно укрыл Свету.

Дима и Сергей встали рядом, глядя на дело своих рук. Света мирно спала, еле заметно похрапывая.

«Как мама», – с нежностью подумал Сергей.

– Ладно, пойдем, че мы тут на нее уставились, как два маньяка, – сказал Дима, и они пошли на кухню.

Сергей по привычке поставил чайник и уселся на подоконник, находясь в легком мечтательном настроении. За окном догорал день.

Дима сел на табурет и почесал голову.

– Мне кажется, это все кекс. Мне самому как-то не очень, – заметил он, вопросительно глядя на Сергея. – Тебе не показалось, что он горчил?

– Кто? – удивился Сергей, который в этот момент, прикрыв глаза, подобно коту, изучал свое мироощущение.

– Ну, маффин этот, – объяснил Дима.

– А, да нет, вроде нормальный, – рассеяно ответил Сергей.

– Да что с тебя взять, – махнул рукой Дима. – На «Роллтонах» неделями живешь.

Посидели молча. Из оцепенения их вывел свист чайника. Сергей хотел налить Диме чай, но тот отказался. Налил себе.

Дима сидел как-то напряженно, поглядывая на Сергея, который снова разместился на подоконнике, скрестив ноги и поставив чашку с горячем чаем возле себя.

– Как думаешь, она долго будет спать? – неуверенно спросил Дима.

Сергей пожал плечами. Он был не против, если бы она спала так вечность, а он иногда приходил и гладил её ступни. Он выглянул в окно. Листва уже почти вся облетела, и были видны окна противоположного дома.

Дима опять задумался.

– Блин, я просто думаю, – начал он неуверенно. – Я-то планировал, что мы погуляем немного, и я вернусь домой. Там ведь Инесса.

В душе Сергея вспыхнуло радостное предположение.

– Она ведь болеет, – все также осторожно и неуверенно продолжал Дима. – Ну, то есть, я понимаю, что Света тоже заболела, но ведь она может так и до утра проспать, – он вопросительно посмотрел на Сергея.

– Может, – уверенно согласился Сергей, глядя на приятеля.

Дима вновь замолчал, подыскивая слова, которыми смог бы оправдать свой побег. Сергей решил, что другу нужно помочь. Он спрыгнул на пол.

– Слушай, – сказал он твердо. – Мне кажется, тебе надо съездить, проверить Инессу.

Дима посмотрел на друга с надеждой, но все еще неуверенно.

– Ты думаешь? – прося уговорить его, спросил Дима.

– Конечно, – кивнул Сергей. – Света никуда не денется, я за ней пригляжу. Вдруг кошке плохо, и её нужно срочно к ветеринару везти, а ты не знаешь.

Дима чуть побледнел при этих словах. Но он по-прежнему был не уверен. Почесал затылок, вдыхая воздух через зубы.

– Блин, – снова употребил он любимое словечко. – Если Света проснется и увидит, что меня нет…

Н-да, будет, мягко говоря, некрасивая история. Света тут лежит, может быть, отравилась серьезно, а он, видите ли, к кошке своей поехал.

Сергей не мог спокойно смотреть на мучения друга.

– Дим, я всё ей объясню. Не переживай. Скажу – тебе соседи позвонили, сказали, что кошка воет, – предложил Сергей.

Дима в панике посмотрел на Сергея.

– Воет? – Наконец, он понял, что сможет пережить небольшой скандал со Светой, а вот, если Инесса будет выть от боли, у него сердце остановится. И решил – надо немедленно ехать.

Уже выйдя за дверь, он опять встревоженно посмотрел на Сергея.

– Точно всё нормально будет? – подстраховался он.

– Все будет идеально! – заверил его Сергей. – Напиши, как там кошка.

Дима кивнул, и Сергей, не дожидаясь каких-то еще слов и сомнений, запер дверь. Потом пошел на кухню, выключил свет. Прислушался. Квартира была наполнена тишиной и полумраком. Он тихо и, нарочно мучая себя, медленно пошел к спальне.

Уже стемнело, и Сергей долго стоял в дверях, привыкая к полумраку, разглядывая её силуэт на постели. Она лежала в той же позе. Волосы разбросаны на подушке, под пледом угадывается рельеф ее тела. Сергей осторожно присел на пол и мягко потрогал ее туфли. Правой ладонью дотронулся до стельки и скользнул пальцами внутрь. К носку туфля сужалась, и пальцы невольно переплелись. Сергей посидел так некоторое время, ощущая свою ладонь внутри, поглаживая подкладку, изучая каждую шероховатость, неровность. Затем он медленно провел рукой по своему бедру. От колена вверх. Закинув голову, вдохнул.

Предельно осторожно, стараясь не издавать ни звука, он присел на кровать с самого края, возле ног Светы. Внимательно посмотрел ей в лицо. Она спала, как под клофелином, и вся эта медлительность и осторожность Сергея были совершенно излишни. Она не проснулась бы ни при каких условиях, даже если бы он начал…

Он резко ударил себя по лицу. В тишине пощечина прозвучала, как удар джазовых тарелок. Он испуганно взглянул на Свету, опасаясь ее внезапного пробуждения. Света спала.

Сергей повернулся и, сантиметр за сантиметром приподнял плед, обнажая кончики пальцев ее ног, обтянутых тонкими колготками. Он дотронулся до большого пальца ее левой ноги и снова внимательно посмотрел на лицо Светы, замерев. Никакой реакции. Указательным пальцем он по очереди коснулся подушечки каждого пальца ее правой ноги, сначала от большого к мизинцу, затем в обратном порядке. Слегка улыбнулся и почувствовал, будто где-то вдали зазвенел музыкальный треугольник. Стало хорошо. Он уже без опаски оперся левым локтем на кровать, а пальцами правой руки, осторожно касаясь, обхватил мизинец ее левой ноги.

– Расскажи мне правду, – прошептал он, пытаясь разглядеть выражение ее лица. На душе было весело. Он решил, что вопрос должен звучать более конкретно. – Ты любишь Диму?

Никакой реакции. Улыбка ушла с его лица, и он прошептал одними губами:

– Ты любишь меня?

Из груди Светы вырвался чуть слышный стон. Сергей отдернул руку. Некоторое время он сидел не двигаясь и смотрел на нее. Сколько – десять минут? Полчаса? Несколько секунд? Затем ее ноги вновь притянули его магнитом, и он также, чуть касаясь, обхватил ее ступню правой рукой, мягко и осторожно поглаживая. Закрыв глаза, сделал глубокий выдох и ненадолго замер.

Ночью, под покровом тишины время отступает на второй план.

Когда Сергей понял, что засыпает, он посмотрел в сторону окна. Было темно. Он поднялся, подошел к шторам и отодвинул край. К его удивлению небо стало светлее. Ночь заканчивалась. Он устало, как после долгого марафона, подошел к креслу и рухнул в него.

Сколько раз этой ночью сердце его ускорялось до пулеметной очереди и внезапно замирало, сколько раз приходилось ему закусывать до крови губу, чтобы подавить стон и не разбудить Свету, – он не знал. Теперь, усевшись в кресло, Сергей мгновенно уснул.

На работу он не проспал, хотя, когда открыл глаза, пора было выходить. Света спала на боку, наполовину сбросив с себя плед. Сергей тихо вышел из комнаты, быстро побрился в ванной и, не переодеваясь, пошел на работу. На телефоне, который всю ночь пролежал на кухонном столе, было одно сообщение от Димы: «Инесса стала чихать чаще. Завтра еду к ветеринару, напиши, когда Света проснется».

Сергей улыбнулся и положил телефон в карман.

Глава 41. Пробуждение

Света проснулась и, открыв глаза, ничего не увидела, – все было мутное. Она потерла веки, прогоняя туман, и ее взору предстал потолок с лампочкой, висящей на шнуре, частично выдранном из-под штукатурки.

«Что это?», – прогремел глухим выстрелом вопрос в голове. И отдался колоколом. Голова звенела.

Во рту было сухо и чувствовался привкус просроченного кефира.

«Боже, я вчера напилась!», – с ужасом осознала Света. За всю жизнь она напивалась два раза. Первый раз на школьном выпускном, по неопытности, и второй раз – вчера.

«Вот это номер!», – прогудел древний рекламный голос откуда-то с подкорки.

Света попыталась сообразить, где находится. И не сообразила. Она могла только с уверенностью сказать, что это не ее комната, и не спальня Димы, но чья конкретно, она не понимала. Вообще-то раньше, в студенческие годы, когда случалось просыпаться в гостях у друзей-подруг, ей нравилось первые минуты не понимать, где находится. Такой элемент путешествия. Но сейчас в спину легонько стучал инстинкт самосохранения, напоминая, что радоваться нечему, поскольку ситуация мало того, что постыдная и неприятная, но может быть еще и опасной. Особенно беспокоил этот шнур. Вглядевшись в него, она поняла, что вид провода вызывает впечатление, будто на нем кто-то когда-то повесился.

Она испуганно села и осознала, что одета полностью, даже более чем. На ней до сих пор было пальто.

«Надо было зонт прихватить», – хмуро пошутила она сама с собой.

Вместо зонта на полу она обнаружила большую миску, и стыд накатил второй волной, более сильной. Она прижала руку к губам.

«Боялись, что меня стошнит», – поняла она, по-прежнему, не сознавая, кто именно боялся.

Она оглядела комнату, в которой – она была в этом уверена – никогда не бывала прежде.

Только выйдя в коридор, Света поняла, что находится в квартире Сергея.

«Ну, прекрасно», – почему-то с сарказмом подумала она.

Затем на носочках прошла по холодному полу коридора и заглянула в гостиную – никого.

Кухня и ванная подсказали ей, что в квартире она одна, и, догадавшись взглянуть на электронные часы, стоявшие в гостиной на полке, Света поняла, что Сергей на работе. Было начало одиннадцатого.

Глава 42. Нужна ли реклама «БМВ»?

Открыв утром новости в Яндексе, Андрей увидел сообщение про обыск, произведенный ранним утром в квартире Купринова, в результате которого было обнаружено триста восемнадцать миллионов рублей, спрятанных в стенном шкафу.

«Отлично», – подумал Андрей. Не столько саркастически, сколько с облегчением, – наконец-то дядя отстанет.

Но все же, как бы Андрей ни внушал самому себе идеи высокой морали и презрение к материальным ценностям, было обидно. Если у дядиного друга такие суммы хранятся в шкафу, сколько ж припрятано в тумбочке у самого дяди? При этом Андрей даже машину себе позволить не может, не влезая в кредит. Родственничек тоже. С другой стороны, было понятно, что вся эта сумма принадлежит Купринову не единолично, а это общак, и сейчас его будут колоть относительно других пайщиков предприятия. И можно не сомневаться – одним из пайщиков является дядя. Если дядю снимут с поста и посадят, у Андрея пропадет мощная стена за спиной. Но ему, в общем-то, было наплевать. Он никогда не опирался на эту стену, никогда не просил помощи у Леонида Михайловича. Собственно, все, что сделал дядя, – порекомендовал Андрея, когда тот попросился в следователи. Хотя надо признать и тот факт, что большую часть выходок Андрея майор прощал, опасаясь, что обидев его, может навлечь на себя гнев полковника, а потому смотрел на вопиющее поведение своего подчиненного сквозь пальцы. Но беспокоиться из-за этого сейчас не имело смысла.

Главное – теперь Андрей свободен. Он наконец-то может вплотную заняться расследованием и выйти на Ивлева. А когда он произведет арест, уже будет неважно, кто его дядя, – крупный начальник или севший вор, – главным будет Андрей, поймавший серийного убийцу.

Андрей, удовлетворительно вздохнув, откинулся на спинку стула и сделал глоток кофе. Он понимал, что дядя не сможет предъявить ему никаких претензий по поводу Купринова. Леонид Михайлович предполагал, что того будут ловить на взятке, и поставил Андрея своего рода часовым над этой операцией. Но то ли ребята из ФАС раскусили этот ход, то ли изначально разрабатывали несколько планов, в любом случае, зашли они с другой стороны.

Андрей даже не стал уточнять у Леонида Михайловича, свободен ли он. Он понимал, что у дяди с сегодняшнего утра другая головная боль, и о племяннике скорее всего вообще забыл. Не смотря на ранний час, Андрей был уже на работе. Он открыл ящик стола и достал папку с материалами по Ивлеву, собираясь просмотреть данные, чтобы освежить подробности в памяти. Первое, что он увидел, был листок с записью IP. Он сразу вспомнил, как переписал эти цифры с фотографии, которую сделал на телефон.

Потерев верхнюю губу, Андрей взял смартфон со стола, быстро нашел в списке контактов нужный номер и нажал кнопку вызова. После нескольких гудков, в трубке раздалось сиплое «Да?». Судя по голосу, можно было предположить, что его обладатель давно ни с кем не разговаривал, и бездействующие голосовые связки вконец расслабились, выдавая вместо нужного звука почти беззвучное шипение.

– Иван, привет, – поздоровался Андрей, теребя в руках листок с записью. – Помощь твоя нужна.

– Да, Андрей Витальевич, что нужно? – голос хакера звучал почти дружелюбно, насколько вообще возможны проявления эмоций у компьютерщиков.

Ивана следователь однажды отмазал от довольно-таки глупого обвинения по нарушению авторских прав. До этого Андрей не был с ним знаком, но, как всегда, сунул нос не в свое дело и увидел, что обвинение, хотя имеет под собой базу, явно сфабриковано. Тогда он решил помочь парню, заручившись, таким образом, поддержкой первоклассного хакера. В своей дальновидности он не ошибся. Ваня уже несколько раз помогал ему с различными сетевыми тонкостями.

– Иван, я тут одного человечка разыскиваю, опасного парня. Был у него на работе, но перехватить не получилось. Сфотографировал ай-пи на ресепшне… не знаю, честно говоря, есть ли в этом какая-то польза, но, ты можешь с этим что-то сделать? – Андрей не знал, чего он хочет от Ивана и надеялся, что тот сам предложит ему что-то конкретное.

– На роутере что ли? – уточнил тот.

– Ну да, – кивнул Андрей.

– Вы хотите, чтобы я по их внутренней сети пошарил? – снова уточнил Иван.

– Это уж ты сам решай, – признался Андрей. – Мне очень поможет, если ты найдешь домашний адрес этого парня.

– Поищем. Я еще по своей базе пробью, – предложил Иван.

– Отлично, давай! – Андрей продиктовал номер IP и фамилию подозреваемого.

– Погодите, Андрей Витальевич, я сразу посмотрю тут, – последовала пауза в полминуты. – Вот, его прописка. Тверская область, деревня Кривино…

Андрей перебил его:

– Этот я знаю. Мне нужен московский адрес. Возможно, Тверская улица.

– Понял, буду искать, – сказал Иван.

Андрей повесил трубку. Теперь только ждать. Можно бы, конечно, еще разок наведаться в офис, но велика вероятность, что его просто не примут. Лучше пока съездить в суд и получить ордер на арест. Если его вообще выпишут.

Следователь быстро допил кофе, надел куртку и вышел на улицу. Судебный участок находился относительно недалеко, можно было дойти за пятнадцать минут или проехать две остановки на маршрутке. Он остановился возле остановки автобуса, обернулся, ища глазами маршрутку. Горизонт был чист. Андрей двинулся дальше, скользнув взглядом по белоснежному «БМВ», мигавшему «аварийкой» на противоположной стороне дороги.

Утро еще только начиналось, и прохожих, как и машин, было немного. Вдруг взгляд Андрея приковало лиловое пальто, такое же, как у его жены. Приглядевшись, он увидел, что это и есть Лиза, быстрыми шажками выбегающая с аллеи и приближающаяся к «БМВ». Андрея это удивило. Он никогда не видел, чтобы Лиза вставала так рано. Она была любительницей поваляться в постели до десяти, а то и до одиннадцати утра. И всегда спала, когда Андрей уходил на работу.

Лиза подбежала к машине, обогнула ее и остановилась у водительского окна. Открылась дверь, и чья-то рука, – Андрей вытаращил глаза, – сочно скользнула ей под пальто и привлекла к себе. Лиза почти полностью исчезла в машине, усевшись, видимо, водителю на колени. Андрей видел только ее ноги, по которым жадно шарила мужская рука. Затем Лиза вынырнула из машины, быстро обежала ее, – радостная и раскрасневшаяся, – и уселась на переднее сиденье.

«БМВ» с ревом умчался, увозя жену Андрея с собой.

Следователь, открыв рот, смотрел вслед автомобилю. Он почувствовал, как к горлу подступает ком то ли отвращения, то ли небывалой тоски. Он стоял так без движения, как будто ассенизаторская машина только что окатила его плотной коричневой струей из шланга. Затем все также, с отрытым ртом, Андрей резко повернулся и пошел в участок.

Несильно, но громко захлопнул дверь кабинета. Несколько секунд стоял, глядя на свой стол, заваленный бумагами. Откуда-то из самых пяток, скапливаясь в мощный удар, нарастало бешенство.

Он схватил настольную лампу, вырвав шнур из розетки, и швырнул ее через кабинет в стену, скинул документы со стола – одним движением не получилось, пришлось смахивать три стопки, каждый раз напрягая силы, чтобы свалить всю бумагу. Затем взял стул за спинку и колесиками ударил по тумбочке, отколов кусок пластика, еще раз ударил, на этот раз по столу. От удара выдвинулся средний ящик, и Андрей увидел свой табельный пистолет. Он отпустил стул, тот с грохотом упал. Быстро достал пистолет и проверил обойму, – полная. Пистолет приятно охлаждал руку. Он чувствовал, как оружие влилось в ладонь, став ее продолжением. Продолжением, без которого было плохо, – Андрей сейчас это понимал, – как без пары пальцев.

В окно он увидел супермаркет «24 часа», в который нередко забегал, чтобы взять какой-нибудь еды для микроволновки, когда не было времени нормально пообедать. Он внимательно посмотрел на магазин.

«Все вы там животные. Без морали, совести, принципов. Думаете только о себе, своих жалких интересах, думаете, что вы личности. Вы уроды, а не личности. Мой отец был личностью, но это поколение ушло. Сейчас всем вам нужны только деньги и развлечения. Вы просто мясо, возомнившее себя людьми. Давно пора почистить этот мир. Или хотя бы этот район», – все это пронеслось в его голове не отдельными мыслями, а единым образом.

Держа пистолет в руке, но, еще не сняв предохранитель, он досчитал до десяти, чтобы взять себя в руки и спокойно без спешки пойти в супермаркет и перестрелять там всех к чертовой матери.

В дверях стоял перепуганный Стас.

Андрей не собирался стрелять в Стаса, так как понимал, что в этом случае из отделения он точно не выйдет, и манящий супермаркет останется полным живых людей (или существ, думающих, что они люди).

Стас осторожно двинулся к Андрею. Шаг, еще один.

– Андрей, ты чего? – мягко спросил он, приблизившись на достаточное расстояние, резким ударом ноги выбил пистолет из руки Андрея, и без перехода кинулся на следователя.

Повалившись, они какое-то время боролись, но Андрей быстро сник, видя нелепость ситуации. Стас, который уже успел оседлать Андрея и хорошенько врезать ему, поднялся сам и помог подняться Андрею. Как только Андрей поднялся на ноги, он рывком выдернул свою руку из руки Стаса и отскочил.

Оба отряхнулись. Стас быстро поднял пистолет, проверив предохранитель, положил себе в карман.

– Какого хрена тебе здесь нужно? – Андрей старался не смотреть на Стаса, прикрывая злостью чувство слабости, за которым его застиг коллега.

Он не должен был бороться с ним. Надо было сразу убрать пистолет, а лучше сделать вид, что проверяет гашетку. В глубине души Андрей понимал, что дело было не столько в пистолете, сколько в его взгляде, который настолько напугал коллегу, что заставил его действовать решительно, хотя прежде за Стасиком подобного не наблюдалось.

Стас поднял руки, будто сдавался, и привалился к сдвинутому во время борьбы столу, чтобы отдышаться.

– Ну, ты чего, Андрей? Что случилось-то? – спокойно и даже с искренним участием спросил он.

Андрей угрюмо взглянул исподлобья, вздохнул и, мысленно плюнув на все, сказал:

– Жену увидел с другим мужиком, – теперь он уже пристально смотрел на коллегу, ожидая, как промелькнет усмешка или выражение лица, говорящее «что ж тут удивительного», но Стас только сказал:

– О.

И больше ничего. После минутного молчания он не нашел ничего лучше, как спросить:

– Ты ее любишь?

Вопрос поставил Андрея в тупик. В начале их совместной жизни и даже еще пару лет после рождения Пелагеи, несмотря на своенравность и упрямство супруги, Андрей точно знал, что любит ее. Но потом чувства как-то притупились. Работа, усталость, своя жизнь у Лизы. Несколько секунд он думал, что мог бы ответить: «нет» или хотя бы «я не знаю», но с его губ сорвалось твердое:

– Да.

Стас кивнул.

– Н-да, ситуация, – протянул он. Посмотрел на Андрея, осторожно приблизился к нему, проверяя, не начнет ли тот опять психовать.

Андрей стоял спокойно. Стас пару раз неуверенно хлопнул коллегу по плечу.

– И все же, – осторожно начал он. – Согласись, не стоит какая-то интрижка, или даже серьезное предательство, жизней ни в чем не повинных людей.

«Супермаркет! – взорвалось в голове у Андрея. – Это ж насколько читалось у меня на лице, если даже он догадался».

– Да ну что ты, Стас, – бодро сказал Андрей. – Не собирался я там никого стрелять.

«Собирался».

Андрей махнул головой, отгоняя совесть.

– Просто, ну… понимаешь, – он не мог подобрать слов и посмотрел в сторону.

– Мечтал, – подсказал Стас.

– Ну да, – согласился Андрей с неподходящим словом.

В дверях возникла третья фигура. Следователи повернулись к майору, который выпученными глазами смотрел на бардак в кабинете.

– Это что такое? – прозвенел он.

– Всё нормально, – ответил Стас, поднимая ладонь. – Мы сейчас уберем. Немного повздорили.

Майор, видимо, не ожидая такой твердости от подчиненного, который всегда лебезил перед ним, пожевал губами, махнул рукой и ушел.

Андрей долго и пристально смотрел на Стаса, который принялся поднимать и поправлять пострадавшую мебель.

– Спасибо, – тихо произнес Андрей.

– А, ерунда, – буркнул Стас, разглядывая порванный шнур настольной лампы. – Изолента есть?

– Да я сам, – сказал Андрей.

В углу, видимо, отброшенный ударом стула, задребезжал смартфон. Андрей сначала огляделся, не понимая, где он трезвонит. Когда нашел, увидел, что звонит Иван.

Следователь с неуверенным предвкушением нажал значок зеленой трубки.

– Кажется, нашел я то, что нужно, – без предисловий обрадовал его Иван. – Файл в отделе бухгалтерии с реквизитами оплаты съемных квартир сотрудников. Написано: Ивлев, Тверская, номер дома и квартиры, аренда плюс ЖКХ.

«Наконец-то, – подумал Андрей, но к радости примешался оттенок зависти. – Неплохо устроился подонок. Не только аренду, но даже коммуналку оплачивает фирма».

– Спасибо, – вслух сказал он. – Это то, что нужно.

– Между прочим, компьютер самого Ивлева я тоже изучил, – бесстрастно заметил Иван.

Андрей, далекий от технологий, даже не рассматривал такую возможность. Он поднял стул и сел.

– Нашел там что-нибудь? – спросил он.

– Тут, конечно, много чего интересного, – туманно отозвался хакер. – Вы его за мошенничество ловите?

Андрей усмехнулся про себя: «Ну и тип этот Ивлев».

– Да нет, по сто пятой.

– Убийство что ли? – уточнил Иван, в свою очередь далекий от уголовного кодекса, во всяком случае, от сто пятой.

– Да, – подтвердил Андрей. – Там нет фотографий трупов? Какой-нибудь расчлененки?

– Ничего такого. Даже порнухи нет. Компьютер явно используется исключительно по работе, в игры и те не играет. Зато масса всего интересного со схемами по уходу от налогов и прочей мутотой. Не очень в этом разбираюсь, но дела явно нечистые. Есть целая папка, в которой фигурирует некий Зааненский И.В., там куча разных фирм со всякими гендирами, но, как я понял, владелец везде этот Зааненский.

– Интересно. Ты можешь мне все это прислать? – спросил Андрей, которому не терпелось помчатся на Тверскую.

– Без проблем, – ответил Иван.

Андрей попрощался и повесил трубку.

– Хорошие новости? – спросил Стас, видя, что лицо Андрея, кажется, впервые, просветлело.

– Пожалуй, да, – ответил Андрей и посмотрел на часы. Если поедет прямо сейчас, есть шанс перехватить Ивлева до того, как тот уйдет на работу.

Он схватил куртку и оглядел кабинет, который, благодаря коллеге, имел вполне сносный вид. Стас нашел все-таки изоленту и заматывал шнур лампы.

– Стас, пистолет придется отдать, – стараясь выглядеть беспечно, заметил Андрей.

Коллега недоверчиво посмотрел на Андрея, доставая пистолет.

– Давай в ящик стола положу? – предложил он.

– Я на задержание еду, с ордером, – Андрей похлопал себя по карману, где лежал воображаемый ордер.

– Один? – удивился Стас.

– Там надо без шума, – объяснил Андрей.

Стас пожал плечами и отдал оружие. Андрей проверил предохранитель и засунул пистолет за ремень, после чего рысью побежал к электричке.

Глава 43. Умопомрачение

Сергей немного опаздывал на работу, но сейчас его это не беспокоило. Он шел легкой непринужденной походкой, полуприкрыв глаза. Губы чуть саднило, и во рту ощущался легкий солоноватый привкус. Продираясь через толпу в подземном переходе, он случайно наступил какой-то женщине на ногу, за что был яростно обруган. Но это нисколько не поколебало его состояние нирваны.

Когда он уселся за свой стол и включил компьютер, первое напоминание в ежедневнике было про Игоря. У Сергея загудел висок. Он рухнул с небес на землю, вспомнив, что не может наслаждаться безмятежным счастьем со Светой, потому что он это он.

Игоря предстояло убить. Сергей это понимал. К тому же, где-то находится следователь, целеустремлённо охотящийся на Сергея. Удастся ли ему безнаказанно убить Игоря, или его поймают раньше и отправят пожизненно отдыхать за полярный круг, как бешеного психопата, которым, что уж тут отрицать, он и является, – неважно. При любом повороте событий, мечтать о том, что он может быть со Светой, не имело смысла.

Но Сергей был благодарен судьбе за прошедшую ночь. Он хотел, чтобы она никогда не кончалась, но такое уж свойство у времени. Прошедшую ночь, хотя он и мог еще любоваться ею в потоках времени, все дальше относило к горизонту, и скоро ее не будет видно совсем.

Сергей вздохнул, собрал бумаги и пошел в кабинет к Самуилу Аркадьевичу.

Когда он поднял руку, чтобы постучать в дверь, голову пронзила резкая, убивающая на повал, боль. Он дернулся влево и схватился ладонью за правый висок. В глазах потемнело, подступила тошнота. Он сделал короткий резкий вдох и замер. Боль отступила. Но не ушла до конца, притаившись, чтобы перезарядить дробовик.

Он выпрямился, убрал руку, прислушался к своим ощущениям и осторожно, стараясь не делать резких движений, постучал. Открыв дверь, заглянул в кабинет. Самуил Аркадьевич сидел застолом, надев очки для чтения, и что-то напряженно изучал в ноутбуке. При виде Сергея, он приветливо улыбнулся и захлопнул крышку.

– А, Сережа, привет! Заходи! – юрист снял очки.

Сергей сел в одно из кресел и положил на стол бумаги, развернув их к Самуилу Аркадьевичу.

– Юлия Яковлевна ввела меня в курс дел, – сказал Сергей, с неудовольствием понимая, что взор его затуманивается.

– Очень хорошо, – ответил директор, беря в руки документы и, просматривая их, повторил. – Очень хорошо. С Владиком и Максимом ты уже разговаривал?

– Да, – ответил Сергей, хотя сейчас не был уверен, разговаривал ли с ними на самом деле. Окружающая его реальность начинала все больше походить на сон. Ему казалось, что если захочет, он сможет оторваться от земли и полететь по кабинету. Сосредоточив всю волю, он пристально посмотрел на документы, пытаясь вернуться к действительности.

– Отлично, – отметил Самуил Аркадьевич. – Ну, все, заканчивай свои дела и готовься к тому, что с понедельника, будешь работать в новом кабинете на Рождественке.

– С понедельника? – переспросил Сергей будто в трансе.

– Да, думаю, нет смысла тянуть. Завтра отправимся туда вместе, я тебя познакомлю с Лихачевым, он тебе передаст руководство.

Сергей пьяно кивнул.

– Хорошо, – проговорил он хрипло и осторожно, затем, стараясь не шататься, поднялся. – А вы хотели мне поручить дело Игоря Владимировича? – Неуверенно спросил он, пытаясь сфокусироваться на лице Самуила Аркадьевича, но вместо этого глядя куда-то на спинку его кресла.

Самуил Аркадьевич поднял взгляд на адвоката, собираясь с мыслями. Он внимательно посмотрел в глаза Сергея, и только сейчас увидел, сколько в них неизъяснимой доброты. Да, пожалуй, таких добрых глаз он не видел никогда и ни у кого… Может, только у матери, и то в самом раннем детстве, когда она смотрела на него с постоянной заботой и нежностью.

«Нет, не стоит отдавать ему это дело. Если даже меня с моим опытом так коробит, для него подобная моральная дилемма может стать настоящим шоком», – решил Самуил Аркадьевич и вслух ответил:

– Нет, Сереж. Там вскрылись новые обстоятельства, лучше я сам закончу. Я уже погрузился…, – он, не глядя, сгреб бумаги в стопку и передал их через стол.

Сергей, стараясь скрыть, что не видит бумаги, поймал их, проведя рукой снизу-вверх по диагонали, и, радуясь, что его больше не задерживают, неуверенно повернулся вполоборота.

– Я могу идти? – уточнил он.

– Да. Ты сегодня в офисе?

Сергей, который уже подходил к двери, обернулся, и, глядя в сторону окна, сказал:

– Мне нужно съездить в суд, подать иск, – соврал он, сам не зная зачем.

– А, ну хорошо.

Сергей вышел.

Дверь прикрылась, но не защелкнулась, затем закрылась снова чуть сильнее, на этот раз плотно.

Самуил Аркадьевич, нахмурившись, посмотрел на дверь, снова открыл ноутбук, взял телефон и набрал номер Игоря.

Игорь ответил после второго гудка.

– Самуил Аркадьевич?

– Доброе утро, – сказал юрист без теплоты в голосе. – По вашему делу возникли небольшие осложнения.

– Какие осложнения? – в голосе Игоря послышалось волнение.

– Отец девушки подал иск.

– Как же так? – удивленно проговорил Игорь. – Вы мне обещали, что все устроите.

– Обещал. Но я не говорил, что иска не будет, – спокойно заметил Самуил Аркадьевич. – В любом случае, проблем быть не должно. Он подал иск сам, адвоката не нанимал. Мы разобьем его в первом же слушанье.

– А, ну отлично, – успокоился Игорь.

– Я бы не сказал, что отлично, – остановил его Самуил Аркадьевич. – Иск довольно истеричный, не факт, что его вообще примут, но тут сказано, что водитель, то есть вы, находясь в состоянии алкогольного опьянения, что могут подтвердить свидетели, сбил его дочь и скрылся с места аварии, не оказав ей необходимой помощи, проявив, таким образом, халатность. Также сказано, что если бы ее доставили в больницу на двадцать минут раньше, она бы осталась жива.

На том конце провода ощущалось напряженное молчание.

– Если бы да кабы, – пробормотал с неуверенной злобой Игорь.

– Я хотел уточнить у вас, – перебил юрист. – Откуда у него могут быть свидетели, которые готовы подтвердить то, что вы были нетрезвы?

– Понятия не имею, – резко ответил Игорь, но тут же перешел на спокойный тон. – Послушайте, я собственно, потому и хотел попросить передать это дело Сергею. Он ведь мастер мудрить с налогами. И мы можем просто разорить этого борца за справедливость судами по его бизнесу. У него не останется ни денег, ни времени, чтобы гоняться за мной с этими его претензиями.

– Эту вашу схему я понял, вы объясняли в прошлый раз, – сухо напомнил Самуил Аркадьевич.

– Так в чем проблема? Я уверен, Сергей сможет найти, к чему придраться. Папаша-то продуктами торгует. Думаю, там иски можно как на конвейере штопать, – вкрадчиво проговорил Игорь.

– Это все понятно, да. Но Сергея я не хочу отвлекать. У него сейчас очень много работы, – быстро проговорил Самуил Аркадьевич и вернулся к изначальному разговору. – То есть вы не помните, чтобы там кто-то был?

– Да нет, конечно, я вообще все это плохо помню. Я со дня рождения друга ехал, темень была, а эта дура еще в черной куртке…

– Но вы ведь ее на тротуаре сбили, – прервал его Самуил Аркадьевич.

– Ну, это уж я не уверен, – стушевался Игорь.

– А с вами в машине был кто-то?

Игорь замялся, но все-таки ответил:

– Была девка эскортная…

– Она могла связаться с отцом сбитой девушки?

– Да нет, – неуверенно сказал Игорь. Затем резко перешел в наступление. – Самуил Анатольевич, вы что-то прокурорский тон взяли.

– Аркадьевич, – спокойно поправил его юрист.

– Аркадьевич, – согласился Игорь, но продолжал агрессивно. – Я вам плачу за то, чтобы меня избавили от неприятностей с этим старым дураком. Вот и выполните свою работу, будьте так добры.

– Именно этим я и занимаюсь, – холодно заметил юрист и повесил трубку.

Он помрачнел. Занимаясь разными делами в своей адвокатской практике, он много чего навидался, и не ждал от людей морали, честности или каких-то еще высоких качеств. Но все-таки большая часть грязных дел была в девяностых. И теперь ему не нужно бороться за кусок хлеба и за свою жизнь. Зачем ему это гнусное дело? Пусть даже и за те деньги, которые предлагает Игорь.

Он устало потер глаза.

«Ладно, – решил юрист. – Если иск примут, буду думать, а сейчас нечего рассуждать».

Когда Игорь пришел к нему со своей проблемой, все выглядело несколько иначе. Он вел машину, действительно был слегка пьян, в чем и была основная загвоздка. Но ехал осторожно. И вдруг какая-то сумасшедшая бросилась ему под колеса, сама. А теперь родственники хотят его засудить.

Самуил Аркадьевич взялся за это дело больше из спортивного интереса. Но скоро выяснилось, что Игорь пьян был не слегка, а в доску. И девушка явно не собиралась кончать с собой, а стояла в стороне от дороги. Засудить же его хотят не условные родственники, а отец, у которого она была единственной дочерью.

Но юрист уже взял аванс, плотно закрутил дела с Игорем по налоговым вопросам, и теперь все рвать и посылать его к черту по причинам морального толка было… нерационально.

Юрист устало вздохнул и махнул рукой, решив, если не сможет ночью спокойно спать, завтра позвонит Игорю и разорвет с ним все договоры.

Пока директор взвешивал на весах Фемиды деньги и справедливость, в голове Сергея всё сильнее сгущался туман. Он уже не понимал, где находится, хотя сидел за столом в своем кабинете, вполоборота к столу, сгорбившись и уставившись в плинтус. В голове звучал оркестр, состоявший из тамтамов, барабанной установки и пионерской трубы, а на фоне солировал писклявый внутренний голосок, сейчас разросшийся до визга, который кричал, дико хихикая:

– Соскучился по мне? Ах-хи-хи-хи-хи! Вызывал? Слово-то какое придумал – альтер эго. Ну, вот я здесь, пора нам подружиться, а то как неродные. Ах-хи-хи-хи! Да, мы же с тобой одно целое. Вот и пора заняться любимым делом, тем, для чего мы предназначены! Хи-хи-хи-хи-хи!

Сергей вяло сопротивлялся: «Ни для чего мы не предназначены. Нет никакого мы. Есть только я».

– Ой, не могу, уморил! – не унимался голосок. – Пойдем, пойдем скорее!

– Кто ты? – вполголоса спросил Сергей, вставая против своей воли.

В голове у него была вата, сквозь которую висок бурило тонкое алмазное сверло.

– Ах-хи-хи! Кто я? Я это ты! – заливался голосок.

Сергей встал, ничего не видя перед собой. Это походило на самогипноз или транс, или сильнейшее алкогольное опьянение, когда уже ничего не соображаешь, а наутро с отвращением слушаешь рассказы друзей о том, что ты творил накануне.

Но стоял он ровно, его не кренило и не заносило. Хотя видел перед глазами только белую дымку.

Сергей подошел к стеллажу, взял расческу и посмотрелся в зеркало, аккуратно расчесывая волосы на пробор. На секунду туман разошелся, и он увидел в отражение свои глаза, – пустые, безумные, ярко-голубые.

«Боже, мне нужны темные очки», – мелькнуло у него в голове. Но затем всё снова заволокло туманом.

Сергей вышел из кабинета с портфелем в руке и прошел через холл. В дверях он столкнулся с Юлией Яковлевной.

– Сергей, вы уходите? – спросила она.

– Да, нужно съездить в суд, подать иск, – сказал он, глядя сквозь нее.

Секретарь заглянула в его глаза и поразилась сквозившей в них доброте.

«Какие у него глаза, – почти влюбленно подумала она. – Никогда раньше не замечала».

Он вышел из офиса и, немного ломаной походкой спустился вниз.

Глава 44. Свидетель

Андрей подошел к нужному подъезду и набрал номер последней по счету квартиры. Никто не ответил. Набрал предыдущий, через несколько секунд в домофоне раздался старческий голос:

– Валечка, ты?

Андрей нагнулся к домофону и сказал:

– Из ЖЭКа. Протечка у вас, – он не хотел, чтобы Ивлев услышал, что в его дом пожаловал следователь.

Домофон гостеприимно запиликал. Андрей вошел в подъезд, осматриваясь. Хотя со стороны казалось, что дом высокий, здесь было всего четыре этажа. Лифта не наблюдалось. Следователь прикинул, что нужная ему квартира, скорее всего, на третьем этаже. Он начал подниматься, и на втором пролете зацепился за что-то ногой. Чтобы не упасть, пришлось ухватиться за узкие перила. Он огляделся, пытаясь понять, обо что споткнулся, но внизу были только ступеньки. Следователь неодобрительно хмыкнул на себя и двинулся дальше.

На третьем этаже металлическая дверь квартиры была украшена табличкой с номером «33», но звонка не было. Андрей отошел на шаг, осматривая дверь и площадку.

Оставалось решиться. Он идет ва-банк. Ордер на арест отсутствует, а вместо него имеется огнестрельное оружие, которое, сомнений не было, Андрей применит в случае, если Ивлев будет сопротивляться. В отделении ему придется выбивать из него показания и получать ордер задним числом. Теперь все зависело только от способности следователя уговорить Ивлева во всем признаться и не артачиться. Крайне мало шансов, что удастся. Надеяться на умение Андрея находить с людьми общий язык не приходилось. Единственный шанс, что маньяку, как это нередко бывает, захочется похвастаться своими преступлениями, и он не будет применять свои возможности матерого юриста.

Да уж, шаткий план.

Но Андрей не мог, физически не мог, сейчас взять и уйти, предоставив этого психопата самому себе, позволить ему убить кого-то еще.

Следователь подошел к двери и кулаком забарабанил в дверь, не уверенный, что стучит достаточно громко. Прислушался. Уловить хоть какие-то звуки за толстым слоем железа не представлялось возможным.

Вдруг у него за спиной раздался щелчок открываемого замка, скрип и старческий, такой же, как у обитательницы предпоследней квартиры, голос:

– Вы Сережу ищете? Его дома нет. Может, передать чего?

Андрей оглядел соседку Сергея. Старушка неопределённого возраста. Может за пятьдесят, а может и все семьдесят. Волосы крашены луковой шелухой, халат в цветочек, заостренный нос и плохо скрываемое любопытство на лице.

Андрей, как всегда безуспешно, попытался улыбнуться.

– Здравствуйте! Меня зовут Андрей Витальевич, я из полиции. Хотел поговорить с вашим соседом, – любопытство на лице Нины Ивановны усилилось. – Мне он как свидетель нужен по одному делу, – любопытство уменьшилось на одно деление.

– Ах, ну так я передам, он вечером придет как с работы, я ему все сразу и скажу, – затараторила Нина Ивановна.

– А сейчас на работе он? – уточнил Андрей.

– Да, на работе. Хороший парень, с утра до ночи трудится на своем заводе.

– На заводе? – Андрей напрягся. – Он ведь юрист, разве нет?

– Юрист-юрист, я ведь так и сказала сразу, – не стала спорить Нина Ивановна.

– Простите, а вы… – протянул Андрей.

– Нина Ивановна, – пришла соседка ему на помощь, гордо складывая руки на животе. – Вронская моя фамилия, как в романе. И неслучайно. В «Анне Карениной» то всё живые люди описаны, семья писателя. А Вронский был мой двоюродный прапрадед. Так что мы с Тургеневым вроде как родственники. Отца-то моего репрессировали в тридцать седьмом. За буржуазное происхождение. В войну реабилитировали. Посмертно, – она горестно вздохнула, – только я уж не помню его совсем…

Андрей с сомнением выслушал эту красивую биографию, прикидывая, могла ли Нина Ивановна быть хотя бы сорокового года рождения.

– Так вы, стало быть, ребенок войны? – осторожно спросил он.

Нина Ивановна обиженно выпрямилась.

– Почему же войны. Я пятьдесят второго года рождения, что ж ты мне так лишних семь лет накинул?

– Простите, – усмехнулся он. И поняв, что отделить правду от лжи в показаниях такого свидетеля будет довольно трудно, спросил без особого энтузиазма. – А Ивлева вы давно знаете?

На лице ее появилось выражение умиления.

– Сереженьку-то? Да я его на руках нянчила. Мамка его, помню, бывало, уйдет за хлебом, просит приглядеть. Ну, я приглядываю, а мне что, – только в радость. Парень-то тихий, смышленый, воспитанный.

«Ну-ну», – подумал про себя Андрей, пытаясь представить, как мать Ивлева миролюбиво отправляется за хлебом. Трезвая.

– Так он ведь всего несколько лет как сюда переехал? – кольнул ее Андрей.

Но Нина Ивановна не смутилась ни на секунду:

– Правильно все говоришь, точнее, три года назад, летом. Я ему вещи помогала переносить… Ну, не руками, конечно, хе-хе. Стояла на площадке приглядывала, пока он носил сумки. А то ведь только моргни, сразу утянут, что плохо лежит, – она подняла голову в сторону лестничного пролета и сказала громко. – Тут ведь одно ворье живет.

– Понятно, – сказал Андрей разочарованно, но решился на еще одну попытку. – А Сережа, значит не ворье?

– Чего? – Нина Ивановна ошеломленно посмотрела на Андрея.

– Вы говорите, что здесь все воры, – заметил следователь.

– Да господь с тобой, Сережка – божий человек, какой же он вор. Последнюю рубашку с себя снимет, отдаст! – она снова посмотрела в сторону лестничного пролета и усилила голос. – Другим бы пример брать!

Андрей насторожился.

«Шизофреник?», – мелькнула мысль.

– Божий человек? В смысле, блаженный? – уточнил он.

– Ну, нет, – протянула Нина Ивановна, как бы взвешивая это определение. – Не блаженный, нет. Умный парень.

«Добрый, умный парень», – мысленно подвел итог Андрей.

– Ну ладно, – вслух сказал он, слегка вздохнув, показывая, что ему жаль заканчивать беседу. – Вы ему тогда передайте, что я заходил. Он мне очень нужен, как свидетель, – еще раз подчеркнул он.

– Хорошо-хорошо, все передам, как свидетель, – вновь затараторила Нина Ивановна, радушно улыбаясь.

Андрей стал медленно спускаться, оглядываясь на Нину Ивановну, раздвинув губы в улыбке. Она махала ему рукой, улыбалась, в квартиру не уходила. Андрей спустился на площадку внизу, слушая, не захлопнется ли дверь, но было понятно, что Нина Ивановна ожидает того же от Андрея. Тогда он быстро сбежал по лестнице, оглядывая подъезд на предмет какого-нибудь камня или кирпичика. Подъезд был чисто выметен. Он приоткрыл дверь на улицу, огляделся, увидел, что возле урны стоит пивная бутылка. Андрей открыл дверь настежь, быстро добежал до урны, схватил бутылку и вернулся к двери до того, как она успела захлопнуться. Забежав внутрь, он дождался, пока дверь подъезда закроется. Через несколько секунд захлопнулась дверь на третьем этаже.

«До чего пронырливая старушенция», – подумал Андрей и вновь вышел из подъезда. Подложил бутылку горлышком между дверью и косяком, чтобы оставался крохотный зазор, но домофон не пищал.

Он сделал насколько шагов назад, оглядывая здание в поисках окон Сергея. Шторы. Никаких признаков жизни. Вдруг ему показалось, что в окне мелькнуло женское лицо, но он не был уверен, что это окно Ивлева. Возможно соседское.

Андрей вернулся в подъезд, убрал бутылку и стал тихо подниматься. На втором пролете он споткнулся на том же месте, где и в первый раз, снова чуть не упал, хватаясь за перила. Разозленный он обернулся, и на этот раз ему показалось, что одна ступенька чуть шире остальных. Он подавил раздражение и прислушался. Подъезд молчал. Тихо, ступенька за ступенькой поднялся на третий этаж. Подсунул под коврик свою визитку, так, чтобы она выглядывала, но при этом не улетела от случайного сквозняка. Он приложил ухо к замочной скважине. Из-за двери не доносилось ни звука.

Внимательно посмотрев на дверь Нины Ивановны, он также тихо спустился и вышел.

Возможно, визитку не было смысла оставлять. Но сейчас следователь мог надеяться только на откровенный разговор с Ивлевым. Если же он, увидев сию весточку, решит сбежать, Андрей снова его найдет. Не важно, как. Уйдет из органов и посвятит все время поискам. Плевать. Он его найдет.

Выйдя на улицу, Андрей снова стал разглядывать окна, ожидая, не появится ли опять та женщина.

Глава 45. Маленькие тайны

«Начало одиннадцатого. Вот это соня», – обругала себя Света.

К головной боли прибавилось неприятное ощущение от собственной безответственности и безалаберности. Она позвонила на работу, и с неприязнью обнаружила, что голос у нее низкий и сиплый.

Света извинилась, сказав, что у нее несварение.

«Кексом отравилась», – мрачно подумала она.

Её действительно слегка мутило. Она снова вышла в коридор и почувствовала неприятный холод пола. Заглянула в стенной шкаф и обнаружила тапочки Сергея. Не столько надев, сколько нырнув в них, – они были больше ее ноги размеров на шесть, – она прошлепала в ванную и умыла лицо с мылом, сначала горячей водой, потом холодной. Когда она посмотрела на себя в зеркало, вокруг глаз расплылись большие черные круги, что придавало ей сходство с енотом. Растрепанные волосы сбились на сторону и свалялись.

«Ну и видок, – мрачно подумала Света. – Неплохо бы принять душ».

Она оглядела полки ванной на предмет шампуня и фена, затем вернулась в спальню и, покосившись на выпирающий из-под штукатурки шнур лампочки, открыла шкаф. На одной из полок аккуратными стопками были сложены полотенца. Она взяла одно и снова пошла в ванную.

Чувствовала себя Света вконец разбитой. Головная боль накатывала волнами, сжимая затылок и лоб в тисках. Из носа текло, подступала тошнота. Посреди коридора она остановилась и несколько раз громко чихнула, каждый раз хватаясь за голову от боли.

«Еще только простудиться не хватало!», – расстроено подумала Света и решительно направилась в душ. Задумчиво посмотрев на огромную ванну, она решила, что может себе позволить понежиться в горячей воде. В конце концов, Сережа на работе, да и вряд ли он был бы против.

Ванна была настолько велика, что, когда Света погрузилась в растворяющую все тревоги горячую воду, она даже не доставала ногами до стенки. Несколько раз с удовольствием окунувшись и задержав дыхание под водой, она почувствовала, как оживает. Головная боль чуть отступила. Света тщательно смыла косметику мылом, стараясь не попасть пеной в глаза, вымыла волосы, ополоснулась под душем. Затем, пересилив себя, выключила кран с горячей водой и, поеживаясь, тщательно остудила себя холодной. Вытершись, надела банный халат («Его халат», – нежно подумала она), обернула волосы полотенцем.

В спальне она брезгливо посмотрела на кровать, в которой спала всю ночь в пальто, стащила одеяло, встряхнула его и, перевернув, постелила. После чего улеглась и прикрыла глаза. Головная боль все еще мучила, но уже не тошнило. Она полежала несколько минут и решила, что нужно найти аспирин.

Света исследовала содержимое прикроватной тумбочки. Верхний ящик не оправдал ожиданий, – несколько журналов по психологии, экспандер. Света задумчиво покрутила его в руке, попробовав несколько раз сжать. В нижнем ящике она увидела небольшую резную шкатулку, открыла ее и обнаружила там маленькое детское треснутое зеркальце, с нарисованной на обратной стороне Покахонтас. Это что-то смутно ей напомнило.

«Моё зеркало?», – удивленно подумала она, припоминая, что у неё было такое же в детстве.

Она пошла в кабинет, наполовину отдернула шторы и внимательно осмотрела книжные полки. Никаких признаков аптечки не наблюдалось. Тогда Света села за письменный стол и стала выдвигать ящики. В них были всевозможные карандаши, ластики, степлеры, папки с бумагами, в которые она не стала заглядывать.

В нижнем ящике среди прочих мелочей она увидела ключ. Света достала его и принялась разглядывать.

Обычный ключ, очень простенький. Наверное, от комнаты.

«От той комнаты», – вдруг поняла она. Любопытство на минуту отогнало головную боль. Она задумчиво положила ключ на стол.

«Ведь ничего страшного не будет, если я пойду и посмотрю, что в той комнате?», – подумала она, но не встала.

Она легонько покручивалась на кресле, – вправо-влево, вправо-влево. Диван – книжные полки, диван – книжные полки. Диван… Она подняла голову и посмотрела на икону. Образ опять был закрыт покрывалом.

«Хм», – только и подумала Света и встала, оставив ключ на столе.

На кухне, в ящике над плитой она обнаружила небольшую коробку, в которой был настоящий Клондайк для страдающих от головных болей, – спазмалгон, аспирин, нурофен, пенталгин, суматриптан, несколько упаковок с неизвестными Свете названиями. Она достала нурофен, налила себе из чайника полстакана воды, проглотила таблетку и запила ее двумя глотками. Поставила чашку с остатками воды на стол и собралась уже вернуться в гостиную, чтобы продолжить свои размышления над ключом, как услышала гулкий стук в дверь.

«Дима!», – вспыхнуло у нее в голове. С самого своего пробуждения мысли о Диме в голову ей не приходили, как будто его не существовало на свете. Она постаралась вспомнить, был ли Дима вчера, когда ее укладывали на кровать, но она совершенно не помнила, как это происходило, и кто присутствовал.

«А я тут в халате разгуливаю», – с досадой на себя, а заодно и на Диму, подумала она.

Она осторожно подошла к двери и посмотрела в глазок. Увидела, что дверь соседки приоткрыта, сама соседка стоит рядом и с кем-то разговаривает. Ее собеседника Света не видела. Она прижала ухо к замочной скважине.

«Репрессировали, но … посмертно», – услышала она.

Света недоуменно нахмурилась.

«Журналисты, что ли?»

Она снова нагнулась к замочной скважине и на этот раз уловила мужской голос, но что он говорил, разобрать было невозможно. Ей только показалось, что он сказал: «Ивлев».

Она снова посмотрела в глазок. Соседка продолжала говорить.

Открывать дверь Свете не хотелось. Устав жмурить левый глаз, она отошла на шаг от двери. Теперь ей был слышен еле различимый гул голосов. Через какое-то время голоса смолкли. Она снова прильнула к глазку. Соседка стояла у двери. Света тоже не спешила уходить. Наконец, дверь захлопнулась. Света вернулась в кабинет и осторожно выглянула в окно. Во двор вышел лысоватый мужчина, обернулся и посмотрел точно на нее. Света отшатнулась, машинально запахивая ворот халата.

«Увидел? – испуганно подумала она, но сразу себя одернула. – Ну, увидел, и что?».

Она подошла к столу, и взгляд ее снова упал на ключ.

«Может, это был знак? – с надеждой и сомнением подумала Света. – Он посмотрел в окно, а я посмотрю в комнату… Ой, ну что за чушь!», – вновь одернула она себя.

Света села в кресло и продолжила крутиться из стороны в сторону. Потом резко остановилась и пристально посмотрела на ключ.

«Пожалуйста, – сказала она себе наставническим тоном. – Вчера ты напилась, уснула в чужой квартире, сегодня забила на работу, так давай уж, гуляй на всю, наплюй на остатки морали и зайди в чужую запертую комнату, в которую, тебе ясно дали понять, не надо заходить».

В голове возник образ Сергея, прислонившегося плечом к двери, когда она хотела заглянуть туда.

Она встала, развернула полотенце, растрепала и взъерошила волосы и снова укутала их в чалму. Таблетка подействовала, и головная боль полностью прошла.

«А не оставил ли этот журналист или кто он там, какую-нибудь записку?», – подумала она.

Света подошла к входной двери и открыла ее. Осмотрела дверь. В этот момент она услышала щелчок задвижки у себя за спиной, и, обернувшись, увидела разочарованную соседку, которая, видимо, вышла с той же целью, что и Света, – проверить, не осталось ли тайного послания.

Света напряженно улыбнулась.

– А, здравствуй… Леночка, кажется? – Нина Ивановна сладко улыбнулась.

– Светлана, – поправила ее Света.

«Специально имя перепутала», – раздраженно подумала Света. Тут взгляд ее упал на карточку, торчащую из-под коврика.

«Ха-ха», – мстительно подумала она, подняла карточку и также сладко улыбнулась соседке.

Та смотрела на визитку, как на приз, незаслуженно доставшийся другому претенденту.

Света осторожно, чтобы не свалилось полотенце, кивнула и юркнула за дверь.

Заперев дверь, она прошла в кабинет, чтобы прочитать визитку на свету.

«Андрей Витальевич Евсеев, – значилось на визитке. – Следователь», – бухнуло в голове отдаленным взрывом.

Она перевернула карточку. На обратной стороне было написано ручкой.

«Сергей, пожалуйста, позвоните мне. Я могу вам помочь».

«Опа!», – снова бухнуло в голове.

Но что означало это «опа», Света не могла себе объяснить. Она опустилась на диван с визиткой в руке, вновь и вновь перечитывая фразу, переворачивая и глядя на слово «следователь».

«Наверное, какие-то юридические дела», – неуверенно подумала Света.

Она снова посмотрела на ключ, все также непринужденно, ни на что не намекая, лежавший на столе.

«Я просто проверю, от комнаты ли он вообще. Может, она и не заперта, а ключ от чего-то другого», – решила она, встала, взяла предмет своих сомнений и вышла в коридор.

Для верности она пару раз подергала за ручку. Нет, комната действительно была заперта.

Она пригляделась. В полумраке коридора, под дверной ручкой было хорошо видно измазанную белой краской замочную скважину. Света вставила ключ. Он легко вошел. Осторожно попробовала повернуть по часовой стрелке. Ключ не поддался. Повернула в другую сторону, ключ мягко сделал поворот до середины и дверь сама приоткрылась.

Света несколько секунд стояла, напряжено глядя в черное пространство между дверью и косяком.

– Это уже смешно! – сказала она, резко открыла дверь и вошла.

Сердце гулко забилось в страхе неизвестности. Она стала шарить рукой по стене, наткнулась на выключатель, попробовала его нажать, подергать и, наконец, повернула. Зажегся тусклый свет. Перед ней стоял большой тяжелый шкаф, судя по всему, загораживающий окно. Она медленно подошла к шкафу, еще медленнее приоткрыла одну дверцу. В шкафу лежали большие черные полиэтиленовые мешки. Она пальцем дотронулась до них. Что-то мягкое. Пахло пылью. За шкафом слышался шум несущихся по Тверской машин. Она осторожно отогнула край и заглянула внутрь мешка. Какие-то тряпки.

«Дура, – прокомментировала она свое поведение. – Он же сказал еще тогда, что тут хозяйский хлам».

Она хмыкнула носом, сжала губы и повернулась, чтобы уйти. Теперь Света увидела стеллажи, стоявшие рядом с дверью, на которые сначала не обратила внимание. Она подошла к ним.

Бабина с веревкой, сложенные мешки. На нижнем ярусе два больших пакета с надписью «Хлор». Ей стало не по себе. Несколько ножей, лежавших аккуратно на бархатной подкладке, – разделочные, обоюдоострые, выкидные, тесак.

Рядом точилка. Складная лопата.

– Господи, – выдохнула она.

Она резко замотала головой.

«Да ты просто насмотрелась триллеров! – мысленно попробовала она успокоить себя. – Это просто вещи хозяев, – она почувствовала, как немеют пальцы. – Хозяев-маньяков».

Рядом с точилкой Света увидела школьную зеленую тетрадку. Взяла ее дрожащими руками, открыла и прочитала:

«Я никогда не мучил животных, не носил клетчатые рубашки, у меня нет ненависти к людям, я не играю в шахматы. Я не маньяк», – руки у нее затряслись, но она заставила себя перевернуть страницу. На следующей странице столбиком были написаны имена и фамилии. Ни одна из этих фамилий Свете не была знакома.

Она с тетрадкой в руках вернулась в спальню, где на кресле осталось ее пальто. Достала из кармана смартфон. Набрала в поисковике последнюю фамилию из списка. Первой выскочила статья об убийстве в Подмосковье, указанная фамилия принадлежала жертве. Света в ужасе отбросила тетрадь и смартфон, как будто они были испачканы кровью.

«На мне его халат», – выпрыгнула мысль и сразу затмилась ощущением отвращения. Она быстро сбросила с себя халат, путаясь в рукавах и упавшем полотенце.

Сергей, наверное, дорого бы отдал за то, чтобы оказаться в этот момент в своей спальне. Хотя, он, скорее всего, закрыл бы глаза и отвернулся в смущении.

Она спешно, дрожащими руками натянула свою одежду. Волосы еще не высохли и неприятно холодили плечи. Одевшись и чуть успокоившись, она судорожно провела руками по волосам и подняла смартфон. Не понимая, что делает, она вернулась в кабинет, села за стол, абсолютно спокойно открыла лежавший на столе ноутбук и включила его. Все также, ни о чем не думая, дождалась включения. Зашла в браузер и, не зная толком, что ищет, открыла историю.

В первых же ссылках она увидела фамилию Игоря. Вся история браузера за последние несколько дней была посвящены этому человеку. Света открыла несколько ссылок и пробежала текст, – страницы в соцсетях, информация о юридическом лице, статья в финансовом издании. Создавалось впечатление, что пользователь ноутбука всерьез изучал этого человека.

– Он ведь юрист. Просто искал информацию о клиенте, – от волнения она заговорила вслух, машинально теребя волосы, чтобы они быстрее высохли.

Чем больше ссылок она проглядывала, тем больше крепло в ней убеждение, что Игорь – следующая жертва.

Она откинулась на спинку кресла.

– О, Господи! Сережа… – в этих словах, которые она прошептала почти плачущим голосом, были и отчаяние, и ненависть, и страх, и жалость, и отвращение, и любовь.

Она любила его. Больше всего на свете. Больше себя. Она хотела быть с ним.

«И если когда-нибудь он захочет убить меня, пусть будет так. Я готова», – в каком-то экстазе подумала она. Затем резко встряхнула головой.

«Ты с ума сошла? – мысленно обругала она себя. – Это опасный психопат. То, что ты, как дурочка влюбилась, твои проблемы. Это просто влечение, гормоны. Ты же разумный человек, – отчитывала себя Света. – У тебя всё в порядке с головой? Ты не пустишь свою жизнь под откос, потому что гормоны сказали, что ты должна его хотеть».

Она решительно встала и сделала два шага в сторону двери, но остановилась, не зная, что ей делать дальше. Ехать домой сушить волосы? Но ведь она знает или предполагает, что Сергей хочет убить человека.

Она огляделась, ища, куда положила визитку следователя. Увидела ее на журнальном столике у дивана. Взяла карточку и вновь перечитала текст. Затем медленно подошла к окну, осторожно выглянула во двор. Лысоватый мужчина, сложив руки на груди, стоял, подпирая плечом стену, и смотрел в сторону подъезда.

«Ждёт», – подумала Света. Она посмотрела на экран смартфона, который все это время держала в руках и, поглядывая на мужчину, набрала номер, указанный на визитке.

В трубке раздались гудки, она увидела, как мужчина выпрямился, достал из кармана брюк телефон и приложил его к уху.

– Слушаю, – раздался в трубке неприятный голос.

«Как у чекиста», – почему-то мелькнуло в голове Светы.

– Здравствуйте, – она бросила взгляд на визитку. – Андрей Витальевич?

– Да, это я, – коротко ответила трубка.

Света видела, что мужчина смотрит теперь не на подъезд, а на окно, и, кажется, заметил ее, хотя виду не подавал.

– Меня зовут Светлана, – она перевела взгляд на подоконник. – Вы оставили визитку под ковриком…

– Слушаю, – в голосе его проскользнула заинтересованность.

Света вздохнула:

– Я так понимаю, вы ищете Сергея, – она вновь посмотрела на мужчину, увидела, как он выпрямился, и добавила, – Ивлева.

– Да, мне нужно с ним побеседовать, – осторожно сказала трубка.

– Понятно. Думаю, я смогу вам помочь, – Света вновь начала теребить занавеску, не зная, что говорить дальше.

Трубка молчала.

– Понимаете, я его подруга. И я кое-что узнала… – она размышляла, стоит ли вдаваться в долгие разглагольствования, и решила, что лучше перейти сразу к сути. – Я думаю, он собирается убить человека.

– Вот как? – ей показалось, что в голосе прозвучала насмешка.

Боже мой! Да она просто напридумывала себе какой-то чепухи, все это похмельный бред, может, у нее вообще температура. Что, у человека не может быть ножей и веревок в кладовке? А список жертв, да он, наверное, их адвокат, он ведь юрист. Света, Света! Парень тебя отшил, так ты уже и маньяком его готова назвать от обиды.

Все эти мысли пронеслись в её голове меньше, чем за мгновение, которое прошло между первой и второй фразой следователя:

– Вы думаете, он собирается это сделать в ближайшее время? – никакой насмешки в голосе не было.

Она замялась:

– Честно говоря, я не знаю, но ведь медлить, наверное, нельзя?

– Нельзя, – согласился он, секунду помолчал, затем спросил. – Вы можете связаться с Ивлевым? Узнать, где он находится?

– Думаю, могу, – обрадовалась Света руководству к действию.

– Хорошо, перезвоните мне, – он положил трубку.

Света не отходя от окна, дрожащими пальцами нашла в телефоне номер Сергея, секунду помедлила и нажала «вызов».

Восемь долгих гудков прозвучали в трубке. Она уже собиралась сбросить звонок, как в телефоне раздался далекий, как смерть, голос Сергея:

– Света?

Она постаралась придать своему голосу непринужденность.

– Сережа, привет, – сказала она как-то вопросительно. – А я вот проснулась, решила тебе позвонить.

– А, хорошо, – ответил все такой же далекий голос, кристально чистый от эмоций, растягивающий слова. – Как спалось?

– Отлично, – она глупо засмеялась. – У тебя такая мягкая кровать.

– М, – кажется, в голос просочилась нежность, но следующие слова снова были лишены эмоций. – Что ж, я рад. Как ты себя чувствуешь?

– Прекрасно! – Света говорила быстро и сбивчиво. – Я приняла ванну, освежилась, вот теперь отдыхаю, а ты где?

– Я? – Голос провалился. – Да я тут по работе бегаю.

Трубка громко пискнула Свете в ухо и заговорила по-английски: «The number is not available now, please call back later».

Света перезвонила Андрею и следила в окно, как он прикладывает трубку к уху.

– Похоже, он в метро, – быстро сказала она. – Мы разговаривали, а потом прервалось, связь пропала. И на фоне шум был.

– Ясно, – отчеканила трубка. – Вы не заметили странных интонаций в его голосе?

– Странных? Да я вообще никаких интонаций не услышала, он как робот говорил, –призналась Света.

– Понятно, – также резко дыхнула трубка. – Светлана, скажите, вам удастся с ним встретиться, если вы его попросите?

– Думаю, да, – неуверенно ответила она, не понимая, куда он клонит.

– Очень хорошо. Мне нужно, чтобы вы поехали со мной. Сейчас, – сказал Андрей тоном, не терпящих возражений. – Это ведь вас я вижу в окне?

Света рассердилась на себя.

«И чего тебе надо было в этом окне торчать? Могла бы сказать, что ты на другом конце Москвы, – она расстроено отошла вглубь комнаты, и тут же скептически заметила про себя. – Ну да, а про визитку узнала телепатически. Черт, и чего я полезла?».

Ей совсем не хотелось ехать. Она уже поняла, чего хочет Андрей, – использовать ее, как манок. Она представила себе картину, как назначает Сергею свидание в парке. Октябрь, падают листья, светит солнце. Он приходит с букетом красных гвоздик. Она делает шаг назад и шепчет: «Прости». Из-за каждого дерева выбегают полицейские и хватают его.

В ее фантазии полицейские были одеты в пальто и шляпы, как сыщики семидесятых. Но в целом, ничего приятного в этой картинке не было.

– Ну, так как? – поторопил ее следователь.

– У меня волосы мокрые, я только из душа, – призналась она.

– Послушайте, девушка, – посуровел голос. – Я понимаю, что вы можете простудиться. Но из-за ваших сомнений могут убить человека.

– Вы думаете, он действительно поехал, чтобы?… – она не договорила, боясь произнести это страшное слово «убить».

– Уверен на восемьдесят процентов, – ответил голос. – Выходите, я вызову такси.

Звонок прервался. Света с отчаянием посмотрела на трубку.

– Сережа, – прошептала она.

Затем она выпрямилась и быстро пошла в спальню, где осталось пальто. Взяв его, она, не совсем понимая, зачем это делает, вернулась в кабинет, нашла фигурку серого волка и положила ее в карман. После чего поспешила на улицу.

Глава 46. Я и снова я

Сергей шел знакомой дорогой к метро, слабо сознавая, что делает. Такое бывало в его жизни. Он знал, куда и зачем идет, но не мог собой управлять. Он будто вселялся в свое тело, которым управлял кто-то другой. Если бы он захотел, например, расстегнуть куртку или достать телефон из кармана, он не мог этого сделать. Его тело и воля были полностью подчинены.

Сергей понимал, что едет убивать Игоря. И хотя ему не хотелось этого делать, сейчас он был готов. Он как бы сказал себе: «Хорошо, альтер эго, действуй. Я не могу тебе помешать, но я не хочу быть без сознания, я хочу видеть и понимать, что ты делаешь». И альтер эго радушно откликнулось на это предложение. Теперь Сергей шел, точнее, его вело к Тверской улице. Конечности почти не ощущались, – будто руки и ноги находились в состоянии болевого шока. Сергей понял, что говорит по телефону, когда услышал откуда-то издалека, из другой жизни, голос Светы.

Он плохо разобрал, о чем с ней говорил, как будто не участвовал в разговоре, а подслушивал на линии с помехами.

Сознание иногда оставляло его, но не более чем на пару минут.

Вскоре он понял, что сидит в вагоне метро.

Сергей ехал, с любопытством рассматривая пассажиров, которые находились в поле зрения, доступном ему.

Со стороны он казался совершенно нормальным парнем, не просто обычным, а даже приятным, – аккуратный костюм, мягкий и добрый взгляд, ноги не раскинуты на полвагона, а стоят рядом; прическа, правда, не стильная, просто зачесанные на пробор волосы, но для его интеллигентного лица вполне подходящая.

Он заметил, что на него посматривает девушка, сидящая по диагонали напротив. Он хотел ей улыбнуться, но не мог. Альтер эго сделал это за него. Он понял это по тому, как девушка заулыбалась в ответ и смущенно опустила глаза.

Глава 47. Разговор по душам

Когда Света вышла из подъезда, Андрей двинулся к ней быстрой и, как ей показалось, враждебной походкой. Ей не понравилась его залысина и злой взгляд. Но, стараясь быть объективной, она напомнила себе, что этот человек работает с уголовниками, и вряд ли у него на работе часто бывают поводы для улыбки. Соответственно, особых причин быть добрым, у него нет.

– Светлана? – уточнил следователь.

– Да, – она улыбнулась и протянула ему руку.

Он помедлил секунду и пожал ее.

Света еще раз приветливо улыбнулась:

– Приятно познакомиться.

– Угу, – хмыкнул он.

Они вышли из арки к ожидавшему их такси. Андрей зашел со стороны проезжей части и сел в машину. Света также устроилась на заднем сиденье, полагая, что в такси им нужно будет поговорить.

Как только машина тронулась, Света повернулась к следователю и спросила немного неуверенно:

– А куда мы едем?

– Туда же, куда Ивлев, – хмуро ответил Андрей.

– А откуда вы знаете, куда он едет? – удивилась Света.

Он посмотрел на нее скептически.

– Так вы… – начала она.

Но Андрей ее перебил:

– Я это я. Вы уже знаете, что я следователь и разыскиваю серийного убийцу. А кто вы, хотел бы я выяснить? И что вы делали в его квартире? – вопрос был задан таким тоном, как будто он ее подозревал.

Света смутилась, будто действительно была ответственна за то, что мужчина, которого она любит, убивает людей.

– Я… – она не знала, какое слово подобрать.

– Вы его девушка? – предположил Андрей. Тон его чуть смягчился, самую малость.

– Нет, я подруга. Точнее, я девушка его друга, – призналась она, умолчав о том, что очень хотела бы стать девушкой Сергея. Во всяком случае, до того, как узнала, кто он на самом деле.

– У него есть друг? – удивился Андрей. – Давно они общаются?

– Насколько я знаю, с университета.

– Понятно. И это он познакомил вас с Ивлевым? – допрашивал он Свету.

– Нет, наоборот. Я Сергея знала в детстве. Потом мы много лет не виделись. И недавно снова встретились. Тогда он познакомил меня с Димой, – быстро рассказала Света.

На лице следователя вновь появилось скептическое выражение, и он пристально посмотрел на Свету.

«Оценивает», – подумала она с неприязнью.

– Светлана, позвольте задать вопрос? – как-то подозрительно вежливо поинтересовался Андрей.

– Да, конечно, – согласилась она дрогнувшим голосом.

– А почему вы мне позвонили? – он внимательно посмотрел на нее.

Она опешила.

– Но ведь, – она смутилась. – Он же собирается… то есть, мне показалось, что собирается кого-то убить. То есть, не кого-то, а я даже предполагаю, кого именно.

– Так, – следователь слегка хлопнул себя прямой ладонью по колену. – И почему же вам так показалось?

– Ну, просто, – она пожала плечами.

– Просто? – он улыбнулся неприятной улыбкой, изображая удивление. – А вот мне почему-то не кажется просто, что кто-то собирается убить. А было бы полезное качество в моей работе. Вам надо в следователи идти, – он повернулся к ней и зло посмотрел.

«Точно, чекист», – мелькнула у нее мысль. Она насупилась.

«Н-да, придется рассказать весь этот бред».

Света вздохнула и повернулась к Андрею корпусом.

– Понимаете, Андрей Витальевич, – решила она чуть его задобрить. – Всё дело в женском любопытстве. Мы женщины по природе очень любопытны.

– Полезное качество, – неожиданно заметил он.

– Да, иногда, – согласилась она с сомнением. – Ну, так вот. У Сергея одна комната в квартире заперта.

Андрей весело, но по-прежнему неприятно улыбнулся.

– И мне, конечно, было интересно, что там. А утром я случайно нашла ключ.

«Прямо, Синяя Борода», – с недобрым восторгом подумал Андрей. Он не читал эту сказку Пелагее, но сюжетпомнил.

– Так-так, – подбодрил он Свету.

Она с подозрением посмотрела на него исподлобья и быстро сказала:

– Короче, в комнате был полный инвентарь маньяка и тетрадка с фамилиями. Я посмотрела последнее имя в интернете, это жертва. А потом залезла в историю браузера на его компьютере, там очень много ссылок об одном человеке, – она откинулась на спинку сиденья и повернулась к окну, расстроенная и раздраженная, что пришлось все это рассказывать.

– И как зовут этого человека?

– Игорь Владимирович… Зна… Знаменский, что ли, – сказала она. – Не догадалась записать.

– Зря, – жестко заметил он.

– Ну, извините, – едко парировала она. – Я как бы в шоке была от всего этого.

– А тетрадку тоже не догадались захватить? – поинтересовался Андрей.

– Нет, – пробурчала она, внутренне негодуя на себя за несообразительность.

– Ладно, – сказал Андрей. – Опустим сейчас вопросы, что все-таки вы делали в квартире друга своего парня…

Света чуть покраснела и сильнее вывернула шею, смотря в окно.

– И почему вы решили мне позвонить, – добавил Андрей.

– Потому что, как бы я к нему не относилась, – заносчиво выпалила Света. – А на такие вещи сквозь пальцы не смотрят. Потому что, если я сейчас не позвоню и не скажу, в другой раз, когда меня кто-то соберется убивать, человек, знающий об этом, тоже не позвонит и не скажет.

– Верите в карму? – уточнил Андрей.

– В причинно-следственные связи, – поправила его Света.

– Что ж, это хорошо. Тут мы с вами совпадаем в точках зрения.

«Если у меня совпадают точки зрения с таким неприятным человеком, что же я за человек?», – мелькнуло в голове у Светы, но она не стала развивать самокопание, оставив эти мысли для бессонных ночей.

– Мы уже подъезжаем. Скоро понадобится ваша помощь, – Андрей перешел на деловой тон. – Вы должны позвонить Ивлеву и узнать, где он находится.

Света удивленно посмотрела на Андрея.

– Вы же сказали, что знаете, куда он поехал.

– Я знаю только район. Он убил здесь несколько человек. Последний эпизод был совсем недавно, в конце сентября.

«В конце сентября», – эхом отдалось в голове у Светы.

– А какого числа? – выдохнула она.

– Двадцать первого сентября, – четко ответил Андрей.

«Двадцать первого! – с ужасом подумала Света. – Так ведь тогда он ко мне приходил. Это была не травка. Он был после убийства».

Она инстинктивно закрыла рот руками, подавляя стон.

Андрей нахмурился.

– Что с вами?

– Скажите, – она внезапно осипла. – А одиннадцатого августа не было эпизода? – от волнения она перешла на профессиональный сленг следователя.

«Убийство под Тверью», – высветилось в голове Андрея.

– Был, – осторожно сказал он. – Но не здесь.

– В Кривино, – прошептала она.

Андрей прищурился. Света выглядела так, будто только что увидела жуткое существо из рассказов Стивена Кинга, только не в кино, не в романе, а в реальности.

– Боже, – простонала она.

Андрей видел, что она готова заплакать.

– Ладно, не время сейчас взвинчивать себя, – сказал он жестко. – Звоните ему.

Света не видя ничего из-за слез, наполнивших глаза, послушно полезла в карман за телефоном.

Глава 48. Долгий путь домой

Из метро Сергей пересел в электричку и проехал несколько остановок. Он вышел на первой станции за МКАДом, так знакомой ему, но двинулся не к новостройкам, и не к дачному поселку, а пошел по старому микрорайону, вдоль тянущихся рядов пятиэтажек.

Боковым зрением Сергей заметил церковь.

«Если бы я мог зайти туда. Если бы я спросил, что мне делать. Мне бы помогли», – церковь постепенно уходила из поля зрения, а он даже не мог повернуть голову.

«Господи, позволь мне зайти в храм!», – взмолился он.

И вдруг почувствовал, что владеет своим телом. Сначала он не мог сделать ни шага, потому что во всех членах до кончиков ногтей ощущалось мучительное покалывание, словно кровь хлынула по затекшим конечностям, и нервные окончания не понимая, что происходит, в панике отправляют в мозг сигнал об опасности.

Но через минуту тело стало ему послушно, и Сергей неторопливо повернулся к церкви, разминая ноги. Как только он понял, что может идти, быстрым шагом, почти бегом направился к храму.

Церковь стояла возле дороги, в оживленном месте, и выглядела вполне презентабельно. Свежая алая краска самого здания и черные, светящиеся в ледяном солнце октября, купола.

Сергей был уверен, что внутри увидит множество людей, и все они испугаются его безумного взгляда. Или, чего доброго, его убьет молнией на паперти.

Он быстро прошел через церковный дворик и вошел в храм, толкнув тяжелую старинную дверь. Внутри стояла тишина. Было холодно, изо рта вырвалось облачко пара. Он огляделся, как затравленный зверь. Отовсюду на него смотрели лики святых. Потрескивали свечи. Сергей заметил в углу небольшой закуток, где продавали иконки, цепочки и прочее. Он подбежал к закутку, надеясь увидеть там кого-нибудь, у кого можно спросить, где найти батюшку. Но за прилавком никого не было.

Тогда он выхватил из коробки свечку и обернулся к иконам. Чуть помедлил, затем прошел к прямоугольной подставке с левой стороны, которая чем-то ему приглянулась, зажег свою свечу от соседней и установил. Свеча не хотела стоять, падала, но ему все-таки удалось приноровить её. Он отошел в сторону, судорожно крестясь.

В церкви по-прежнему никого не было. Сергей дважды быстро прошел по помещению храма – огоньки свечей не колыхнул ни единый порыв сквозняка.

«Как будто я призрак», – в панике подумал Сергей.

В этот момент душераздирающе громко в кармане зазвонил телефон. Он быстро, путаясь в куртке, достал смартфон, мельком взглянув на экран, приложил телефон к уху.

– Света, – выдохнул он.

***

Света посмотрела на сидящего рядом Андрея и кивнула.

Сейчас голос Сергея казался обычным (живым), возможно, только чуть взволнованным.

– Сережа, ты где? Мне тебя срочно надо увидеть, – сказала Света, стараясь говорить ровно.

– Я в церкви, – ответил Сергей обрадованно.

– А что, что за церковь? – спросила Света. – Как она называется?

Сергей промычал что-то в сомнении.

– Света, я сейчас выйду и посмотрю на табличке. Пожалуйста, приезжай! Мне нужна твоя помощь! – казалось, он в полном отчаянии.

– Сережа, где эта церковь? В Красногорске?

Разговор прервался внезапно.

Андрей внимательно смотрел на Свету, чуть нагнувшись к ней.

– Что-то со связью, – объяснила Света.

Она попробовала еще раз позвонить. Абонент был вне зоны доступа.

Андрей задумчиво посмотрел мимо Светы.

– Если он там, то неподалеку от станции. Значит, он возле церкви святого Николая. Это рядом с моим домом, – объяснил Андрей и нагнулся к водителю, чтобы сказать, куда ехать дальше.

Света нервно теребила пуговицу пальто.

«Сережа просит меня помочь, а я сдаю его», – мучаясь, думала она, не зная, что предпринять.

***

Сергей снова был во власти своего демона. Он увидел, как быстро выходит из церкви, уставившись себе под ноги, и снова проходит церковный дворик. На этот раз у калитки стояла нищенка.

– Даже не крестится на храм, басурманин, – прошамкала она злобно.

Тот, кто управлял Сергеем, повернул его голову к нищей. Сергей увидел, как она попятилась от него, крестя воздух перед собой.

Он продолжал свой путь, периодически выхватывая из окружающего мира знакомые кусочки пейзажа.

Теперь он видел впереди высокий многоквартирный дом. Но не из тех строящихся, где в прошлый раз удушил девушку. Дачи и стройки остались с другой стороны. Он подошел к одному из подъездов и остановился. Как герой компьютерной игры, которому нужно найти код, чтобы открыть портал.

Он терпеливо сканировал доступный ему радиус. Через пару минут мимо прошла школьница лет четырнадцати и открыла дверь подъезда. Он повернулся, чтобы успеть проскочить в дверь за ней.

– Ох, слава богу, – услышал он свой голос. – А то ключи забыл и стою тут как дурак.

Девочка настороженно посмотрела на него, но спорить не стала.

***

Такси подъехало к церкви. Андрей вышел из машины, и, придерживая дверь, осмотрелся.

Посмотрел на церковь, оглядел дворик и перевел взгляд на собственный дом. Листва уже сильно поредела, и ему хорошо была видна дверь подъезда. Он увидел, как в подъезд заходит девчонка, кажется, на тринадцатом живет, а следом какой-то парень.

– Господи, вон он, – прошептал Андрей и бросился к подъезду.

Света в волнении тоже собралась выскочить, но таксист проворно схватил её за рукав пальто.

– Куда? Восемьсот рублей, – он ткнул свободной рукой в сторону экрана планшета.

Света, путаясь в карманах, вытащила кошелек и телефон, бросила на переднее сиденье и вылетела из машины, устремляясь к подъезду.

Такси осталось стоять с двумя распахнутыми задними дверцами.

***

Сергей краем глаза уловил бегущую в его сторону фигуру и буквально вломился в подъезд, заталкивая девочку в лифт и нажимая сразу несколько кнопок верхних этажей.

Дверь подъезда и двери лифта закрывались очень медленно. Девочка пыталась вырваться, но тот, кто управлял Сергеем, удерживал ее корпусом. Наконец, двери лифта закрылись, и одновременно захлопнулась дверь подъезда. Но тут же Сергей услышал, как домофон снова запищал. Затем послышались шаги, устремившиеся вверх по лестнице, и он понял, что бегущий опережает лифт. Сергей прикинул, что лифт проехал два этажа, и в этот момент увидел, как его палец нажимает кнопку с цифрой «3». Лифт немедленно открыл двери. Сергей выскочил на лестницу, перепрыгивая через ступеньки, ринулся вниз. Топот ног сверху сменил направление. Преследующий понял его маневр.

Сергей выбежал на улицу и помчался к ближайшему углу дома.

Андрей выскочил за ним. Видя, что его цель сейчас скроется за углом, он не раздумывая, достал пистолет, снял предохранитель, и, почти не целясь, выстрелил. Бегущий подпрыгнул, выгнулся, и, приземлившись, продолжил бег. Андрей побежал за ним, не видя, что по пятам несется Света.

На углу дома Света догнала Андрея, но куда делся Сергей, было неизвестно. Он мог кинуться в гаражи или спрятаться за мусорным баком, или же перебегать от машины к машине, которыми был заставлен задний двор.

Андрей мгновение размышлял, какой выбрать путь, но вдруг страшная мысль пронзила его сознание.

«Он вбежал в мой подъезд. Он узнал, кто я, и решил показать, что с ним шутки плохи. Лиза!», – Андрей понял, что если сейчас выберет неверный маршрут, маньяк обежит дом, успеет ворваться в квартиру и убить Лизу. Она наверняка сейчас дома.

– Вы убили его! – истерически крикнула Света в лицо Андрею.

– Только ранил, – бесстрастно ответил Андрей. И помчался к своему подъезду.

Света, глубоко дыша, посмотрела ему вслед, чувствуя свою беспомощность, затем обернулась и, не соображая, куда бежит, бросилась через двор, огибая припаркованные машины.

Оставив двор позади, она выбежала на проезжую часть неширокой дороги. Впереди высилась лесопарковая зона. Слева вдалеке виднелся пешеходный переход и асфальтовая дорожка, ведущая в лес. По ней медленно двигалась из парка молодая женщина, толкая перед собой коляску.

Света бросилась через дорогу, даже не посмотрев, не мчится ли какой-нибудь сумасшедший автомобиль. По ковру листьев побежала к кустарнику, предваряющему лес. Она заметила на ветке несколько желтых листьев с капельками чего-то красного, и, подбежав ближе, поняла, что это кровь. Не раздумывая, она ринулась через кустарник, царапая о ветки лицо и руки, вбежала в тихий холодный лес. Хотя листва уже значительно поредела, и землю устилал никем не тронутый ковер пестрых листьев, было видно только метров на пятьдесят, дальше мешали спутанные ветки. Она сделала несколько шагов, поворачиваясь из стороны в сторону, и замерла, прислушиваясь. Ей показалось, что она услышала стон где-то впереди слева и скорее побежала к тому месту, откуда донесся звук.

Света не ошиблась. Возле высокой осины, еще не скинувшей багряную королевскую мантию, стоял Сергей, тяжело опираясь одной рукой о ствол, другой держась за правый бок. Она не успела ничего сказать или сделать, как он качнулся, тяжело опираясь о дерево, и осторожно лег, будто укладываясь не на холодную октябрьскую землю, а на мягкий плюшевый диван.

Света подошла ближе. Глаза Сергея были закрыты, лицо спокойно. Если бы не рука, зажимающая кровоточащую рану в боку, можно было подумать, что он просто гулял, устал и прилег отдохнуть.

Он почувствовал, что она рядом, и открыл глаза, сквозь пелену разглядывая её лицо. На губах его расцвела спокойная мягкая улыбка.

– Света, – тихо и радостно сказал он.

– Сережа, – прошептала она, боясь, что сейчас заплачет.

Она опустилась перед ним на колени, даже не почувствовав, как холод земли сковывает ее ноги в тонких чулках.

Глядя на нее с тихим восторгом, Сергей поднял левую руку и ладонью мягко провел по ее скулам, обрамленным растрепанными волосами. Устало опустил руку себе на грудь и закрыл глаза, отдыхая и наслаждаясь присутствием Светы.

Он знал, что она его любит, и ему было хорошо. Он был рад, что не пришлось убивать Игоря. Альтер эго испарилось. Он чувствовал, что теперь навсегда. Он сам управлял собой. Ему было приятно ощущать всю мощь острой боли в боку, не через туман, не как марионетка или робот.

– Сережа, – вновь прошептала Света, чувствуя, что губы ее растягиваются, глаза застилают слезы, и она вот-вот заревет в голос, как в детстве, когда, бывало, падала с велосипеда, ушибив локоть.

Он снова открыл глаза и мягко взял её за руку, правой рукой по-прежнему держась за рану. Кровь уже испачкала весь правый бок, залила брюки, пока он бежал, намочила манжету и рукав.

Он чувствовал, как все его споры с самим собой рассеиваются также, как с первыми лучами июньского солнца рассеивается утренняя дымка.

– Я сейчас вызову скорую, – Света приподнялась и стала обеими руками шарить по карманам пальто, с ужасом вспоминая, что расплатилась телефоном (что за безумие?!) с таксистом.

– Не надо, – тихо сказал Сергей и она снова вложила свою ладонь в его.

Он прижал ее руку к сердцу.

– Зачем? Чтобы я дальше убивал? – он ощущал сердцем тепло ее руки.

– Сережа, я люблю тебя, мне все равно, что ты делаешь, – она уже плакала.

Он посмотрел на нее встревоженно.

– Света, – выдохнул он и снова устало закрыл глаза. – Что может быть прекраснее, чем встретить свою судьбу?

Он улыбнулся. Кровь сгустком вылилась из раны, он поморщился и втянул воздух, стиснув зубы.

– Сережа, зачем ты это говоришь? – она старалась перестать плакать. – Сережа, я любила тебя всегда, с самого детства, я никогда ни в кого не влюблялась. Ну, зачем, зачем ты всё это делал? Почему? – она вытерла глаза рукавом и посмотрела на него, не надеясь, что он ответит.

Он открыл глаза и задумчиво посмотрел в небо.

«Господи, дай мне сил рассказать ей», – попросил он про себя, глядя на большие белые облака.

Затем снова закрыл глаза, чтобы не растрачивать силы, и начал говорить. Чуть запинаясь и прерываясь, когда боль в боку становилась нестерпимой.

– Мне было лет восемь. У мамы завелся очередной ухажер. Я не помню, как его звали, не удивлюсь, если Сергей, – он осторожно усмехнулся. – Как-то раз мать ушла, мы остались с ним вдвоем. И он решил сделать со мной … ну, не очень приятную вещь, – он на секунду открыл глаза, чтобы увидеть, понимает ли его Света.

На лице Светы отразился испуг.

– Я начал вырываться. Он несколько раз ударил меня, сшиб с ног, и когда я вскочил, треснул головой об печь, – Сергей резко вдохнул, задерживая дыхание, но быстро совладал с собой. – Меня мать била головой об печь и до, и после, но так сильно, – ни разу.

Света перевела взгляд на его лоб, с зачесанными на левую сторону волосами, свободной рукой отодвинула прядь и увидела повыше брови широкий старый шрам.

– Я все-таки убежал, – продолжал Сергей. Он очень хотел объясниться перед ней. Ни для того, чтобы она пожалела или оправдала его, а просто, чтобы она знала то, что знал он. – Я бежал по огородам, кто-то окрикнул меня, потому что я прыгал прямо по грядкам. Но я делал это не специально, – вот теперь он действительно оправдывался перед ней за чью-то помятую двадцать лет назад капусту. – Я просто ничего не видел. Вернее, видел, но вроде как через красный фильтр. Кровь застилала глаза, но не щипала. Как будто красные очки надел.

– Сережа, что ты пережил, – с болью в голосе произнесла Света, проведя рукой по его лицу.

Он отнял вторую руку от раны и взял ее ладонь.

– Я не оправдываюсь, – сказал он. – Многих детей били и даже насиловали, но они не вырастали маньяками.

Он снова прижал ладонь к ране, и лицо его исказилось.

– Уже темнело, я боялся, что упаду где-нибудь без сознания, поэтому вернулся домой и пробрался в сарай. И как только лег на землю, видимо, сразу отключился. У меня начались галлюцинации. Или видение. Или сон. Не знаю, – он замер на несколько секунд, пытаясь пересилить внезапную острую боль. – Надо мной возник ангел. Он был совершенно материальный. То есть не казался воздушным, прозрачным. Как огромная игрушка. Я видел каждое перышко на его крыльях. Мне казалось, что если встать, я смогу потрогать эти перья или даже выдернуть одно на память, – он снова чуть усмехнулся. – Казалось, даже нимб я могу проверить на ощупь. Наверное, где-то я видел картинку или что-то подобное, и теперь, после удара головой, мозг играл со мной такие шутки, – он снова прервался, чтобы перевести дух. Кровь по-прежнему сочилась из раны.

Света напряженно смотрела на него. Она понимала, что от такой потери крови, он в любую секунду может потерять сознание, и надеялась, что он успеет сказать всё. Сергей хотел того же.

– И вот этот ангел сказал мне. Не громогласным голосом, просто довольно сильным. Я даже испугался, что в доме услышат, и прибегут мать с этим ее мужиком. Но сделать я ничего не мог. У меня не было сил. Я просто лежал, смотрел и слушал. Он сказал мне… Я не смогу тебе точно слова воспроизвести. Но суть была такая, что он посланник Божий, и я избран Господом. Он спросил, знаю ли я, что этот мамин приятель – плохой человек? – Сергей опять чуть заметно улыбнулся и заметил. – Прямо Капитан Очевидность. Я сказал, что знаю. Тогда он сказал, что на земле сейчас много плохих людей. И Господь хочет их истребить. Поэтому он выбирает себе помощников, десниц, которые выполняют за него эту грязную работу. И что я как раз такой избранный. Короче говоря, он передал, что Господь хочет, чтобы я убивал плохих людей, – Сергей облегченно выдохнул.

Света сидела молча, не шелохнувшись.

– Я спросил его, можно ли избавить меня от подобного одолжения. Он ответил, что хотя ему и очень жаль меня, но, отказаться нельзя. Ну вот. Этим миражом я успокаивал себя, что я не сам по себе такой плохой, а Господь Бог мне повелел, – закончил Сергей саркастически. Боли он уже почти не ощущал. – Я понимаю, что я сумасшедший. Я много читал о маньяках и знаю, что ими часто руководят голоса, они считают себя посланниками Бога и тому подобное.

Света несколько секунд помолчала, ожидая, что он скажет что-нибудь еще.

– Я тоже видела этого ангела, – произнесла она.

Сергей открыл глаза и от удивления даже приподнял голову, глядя на нее, но сразу же застонал и опустился обратно.

– Я помню этот вечер, – продолжала Света. – Мы поругались тогда с бабушкой, я не помню из-за чего, и я выбежала на улицу, хотя было уже поздно. Увидела тебя. Было очень тихо, и я не хотела громко звать, поэтому я просто побежала за тобой. Увидела, как ты входишь в свою калитку и заходишь в сарай. Тогда я забежала со стороны задней стенки. Ты лег на землю, и я уже хотела пролезть через доски, как появился этот ангел. Я подумала… Нет, я ничего не подумала. Я ведь маленькая была. Я просто слушала то, что он говорил тебе.

Сергей всё еще лежал, ошеломленно глядя на нее.

– Ты все это слышала? – прошептал он.

– Да, но… – она пожала плечами. – Мы с тобой об этом не говорили. А потом я решила, что это просто померещилось. Мало ли что в детстве рисует воображение.

Сергей удивленно смотрел на облака.

Затем он улыбнулся и мягко погладил пальцами ладонь Светы, которую все еще держал у сердца.

– Я рад, что всё закончилось, – тихо сказал он.

Света посмотрела на него с нежностью, наклонилась, коснулась его губ своими и почувствовала его выдох. Она выпрямилась, закрывшись ладонью, сдерживая слезы.

Сверху, медленно кружась, опустился ярко-красный лист и лёг на грудь Сергея.

Глава 49. Игорь

Андрей вбежал в подъезд и нажал кнопку вызова лифта.

«А если он застрянет именно сейчас?», – промелькнуло в его голове, и он понесся уже второй раз за сегодня наверх, перепрыгивая через две ступеньки.

Хотя он старался следить за формой, все же к пятому этажу бежал, наступая на каждую ступеньку, а, начиная с седьмого этажа, пошел быстрым шагом.

Наконец, Андрей достиг одиннадцатого этажа. Дыша с присвистом и опираясь на перила, дрожащими от возбуждения и бега руками он выудил ключи из кармана, понял, что они не нужны, открыл дверь и вошел в квартиру, прислушиваясь. Мельком глянул в сторону кухни, – никого. Зато ему показалось, что какие-то звуки доносятся из спальни.

«Он все-таки успел раньше меня!» – В отчаянии подумал Андрей, вспоминая прошелестевший мимо него наверх лифт.

Следователь взял пистолет наизготовку и рывком открыл дверь в спальню.

Андрей совсем забыл про утреннюю сцену с Лизой. И теперь видел худшее, что может видеть муж.

На кровати лежал грузный, заплывший жиром мужчина и жадными наглыми глазами смотрел на голую Лизу, которая сидела на нем верхом. Его жир трясся и покачивался, как наполовину застывшее желе. Рядом на тумбочке в блюдце лежали подтаявшие кубики льда. На полу валялись розовые мохнатые наручники.

Мужчина увидел Андрея и замер. Лиза, которая, видимо, не слышала из-за своих стонов, как распахнулась дверь, прошептала: «Не останавливайся». Мужчина по-прежнему не двигался, и тогда Лиза обернулась и увидела Андрея с пистолетом в руке.

Она соскочила с любовника и замерла рядом на постели, закрывшись до шеи одеялом.

Андрей, дождавшись, чтобы она убралась с прицела, выстрелил точно в лоб жирдяю.

– Игорь! – заверещала Лиза и выскочила из-под одеяла, быстро пятясь от кровати, как будто под ногами у нее рушилась земля. Она согнулась, отвернула голову и выставила вперёд руки, словно собираясь отгородиться ими от пуль.

Андрей для проверки направил пистолет на нее, понял, что не сможет выстрелить, и быстро вышел из комнаты.

Пелагея была у бабушки.

Эпилог

Андрей некоторое время раздумывал, может ли он поступиться своими принципами и не признаваться в убийстве Игоря. Поколебавшись, решил, что может. Он выстроил дело так, будто это Сергей убил Игоря (как и должно было случиться, если бы Андрей не влез), но Игорь успел ранить Сергея, и тот скончался от потери крови. Дело было закрыто.

Леониду Михайловичу удалось выпутаться из заварушки, в которую он угодил по милости своего приятеля Купринова, и даже получить еще одну звезду на погоны. Он предложил Андрею должность районного прокурора. Андрей согласился, в глубине души считая, что хотя формальности и не соблюдены, он может гордиться собой. Ведь он очистил мир от очередного маньяка.

***

Дима, после того, как узнал обо всем, находился в состоянии психического потрясения в течение нескольких недель. У него путались мысли, он не мог нормально есть. Бывало, что не спал всю ночь, засыпая только к полудню и просыпаясь к вечеру, совершенно не соображая, где он находится, и какой сегодня день. Он пытался понять, как могло случиться, что человек, его лучший друг, с которым они постоянно виделись и близко общались на протяжении десяти лет, оказался серийным убийцей, маньяком и психопатом. Он искал в себе чувство вины за то, что допустил это. Пытался понять, мог ли он ему помочь. Взял у Светы тетрадку с фамилиями жертв и изучил их все. Оказалось, что первое убийство, если опираться на список, произошло, когда Сергей был на первом курсе, то есть когда они уже познакомились. Дима хватался за голову, пил успокоительные чаи, начал есть мясо, – ничего не помогало.

Наконец он пришел в себя, если и не поняв, то, во всяком случае, приняв факты. Он распродал остатки аппаратуры, удалил номера всех своих компаньонов, поставщиков и прочих, связанных с его попытками сделать бизнес, последний раз занял у родителей деньги, и, к восторгу матери, поступил в институт на психолога. Тогда же он устроился работать на линию бесплатной экстренной психологической помощи. И единственное, что в нем осталось прежним, – любовь к Инессе.

Инесса, кстати, дожила до двадцати двух лет. За это время пришлось четыре раза менять обивку на диване. В какой-то момент Дима сдался, выбросил старый диван и купил новый с деревянными подлокотниками. Инессе подлокотники не понравились, и она предпочла точить когти о спинку дивана.

***

Света защитила диссертацию, пошла на литературные курсы и попыталась написать роман о серийном убийце. Но ничего путного у неё не вышло.

Оглавление

Глава 1. У каждого свои недостатки

Глава 2. Моя попытка номер два

Глава 3. Дима

Глава 4. А не псих ли вы, дяденька?

Глава 5. Психиатр

Глава 6. Очищение

Глава 7. Зов приключений

Глава 8. Следователь

Глава 9. Кто эти люди?

Глава 10. Не ходи туда, там крокодил

Глава 11. Звоночек

Глава 12. Мать

Глава 13. Только один разочек.

Глава 14. Свои – чужие

Глава 15. Клятва

Глава 16. Любовь и прочие обстоятельства

Глава 17. Начальник всегда прав

Глава 18. Друзья

Глава 19. Двое из ларца

Глава 20. Беседы о вере

Глава 21. Сказочная женщина

Глава 22. Голый ли король?

Глава 23. Ультиматум

Глава 24. Женские секреты

Глава 25. Подмосковные вечера

Глава 26. Признание

Глава 27. Утешитель

Глава 28. Удачный день

Глава 29. Похмелье

Глава 30. Ценный клиент

Глава 31. Только посмотреть

Глава 32. Лежбище волка

Глава 33. Хорошо иметь домик в деревне

Глава 34. Волк и медведь

Глава 35. Вызов демона

Глава 36. Возвращение

Глава 37. Почувствуй нашу любовь

Глава 38. Стейк

Глава 39. Друзья-подружки

Глава 40. Истина в вине

Глава 41. Пробуждение

Глава 42. Нужна ли реклама «БМВ»?

Глава 43. Умопомрачение

Глава 44. Свидетель

Глава 45. Маленькие тайны

Глава 46. Я и снова я

Глава 47. Разговор по душам

Глава 48. Долгий путь домой

Глава 49. Игорь

Эпилог