Что-то о фрустрации. Сборник рассказов [Захария Свон] (fb2) читать онлайн

Что-то о фрустрации

Посвящается Лампочке. Без тебя этой книги не было бы.

От автора: приветствую, читатель! Впереди тебя ждет пять наполненных абсолютным бредом сумасшедшего рассказов, но я надеюсь, что они придутся тебе по душе. По крайней мере, знакомые, близкие и друзья сказали, что у меня получается не очень плохо. Приятного чтения!*

*На самом деле, я просто страницу совсем уж пустой оставлять не хотел .

Писатель

В подвальчике было абсолютно темно. Писатель с трудом нащупал на столе ручку и ткнул ей куда-то в пустоту – кончик уперся в стол. Писатель немного сдвинул руку вправо, потом влево и, наконец, нащупал тетрадку и принялся писать. В полной темноте это было очень неудобно, рука то и дело срывалась куда-то вниз, соскальзывала с листа и царапала стол. «Мда» – сказал Писатель – «Надо бы чем-нибудь здесь посветить». На ощупь найдя ящичек и кое-как открыв его, он пошарил на дне рукой, благо, там почти ничего не хранилось, и поэтому зажигалка быстро нашлась. После пары щелчков показалось маленькое пламя, свет которого едва ли освещал тетрадный лист. Взглянув на начало своей рукописи, Писатель вздохнул, слова скакали по странице, буквы извивались так, будто их охватила агония, смысл написанного совершенно терялся. Еще и огонь зажигалки вовсе не обнадеживал, угрожая затухнуть через минуту или две. Писатель поднял руку повыше, чтобы освятить стол и с радостью обнаружил на нем подсвечник, но сразу опечалился, потому что из шести возможных, там была только одна свеча, да и то – маленькая и скрюченная. Как только он зажег ее, огонек зажигалки сразу потух. Ну, теперь можно и оглядеться. Самый обычный стол, самая обычная тетрадь, самый обычный подвальчик. Ничего интересного, у других бывает и получше. Такой же обыкновенный комод у обшарпанной стены. Самое интересное было на потолке. Люстра. Нужно было лишь вкрутить Лампочку. Которой не было. А поискать в комоде Писатель не решался. «Хватит отвлекаться» – подумал он – «нужно писать пока горит свеча». После этих мыслей он принялся строчить свой роман. Но дело не заладилось. То подходящее слово никак не приходило на ум, то предложение получалось слишком корявым, время от времени терялась мысль. «А может мне и не стоит писать?». Честно признаться, Писатель никогда настоящим писателем и не был, лишь пытался им стать, но постоянно ему что-то мешало. Так он, по крайне мере, думал. А потом он нашел этот подвал, куда сбегал от всяких проблем и сложностей, иногда здесь ему удавалось написать страницу-другую, но на этом все и заканчивалось. Ни одно своё произведение он не довел до конца, многие хорошие задумки так и не реализовал. Да и по жизни дела у Писателя шли так себе. Ни преданных друзей, ни любви. Грустно, короче.

Так он и сидел, уставившись в полупустой лист, а свеча тем временем, почти сгорела. Совсем рядом маячила перспектива снова погрузиться в беспросветный мрак. А с темнотой опять придут «те мысли», от которых Писатель так сильно хочет отгородиться. Мысли о собственной никчемности, ненужности, бесполезности и бессилии. Именно от них он бежал в этот подвальчик, но даже здесь Писатель не мог спрятаться.

И тут ему в голову пришла одна сумасбродная идея – нужно найти Лампочку. И вкрутить. От таких мыслей у Писателя перехватило дыхание. Да и он сразу отринул их – уж слишком невыполнимы и фантастичны. Во-первых, Лампочки здесь нет, во-вторых, он Писатель, а не Электрик. Вспомнив его, Писатель поморщился. Именно он издевался над ним и стал причиной, из-за которой пришлось прятаться в подвале. Да и в целом, Электрик – неприятный тип. Строит из себя душу компании и рубаху-парня, но всегда обидит слабого или жестоко подшутит. И еще конечно к девушкам относится, словно к вещам. Это было выше понимания Писателя. Именно за вежливость, учтивость и открытость Электрик издевался над ним.

Свечка почти сгорела. Но Писатель, удивив сам себя, поднялся из-за стола и открыл ящик комода. Пусто. Следующий – такой же результат. И только когда он открыл самый нижний, ему улыбнулась удача. В нем лежала коробочка, внутри которой была Лампочка. Красивая, новая Лампочка. Такая его и спасет. В этот миг Писателя охватила гордость за себя, он вдруг понял, что не такой бесполезный и беспомощный, каким привык себя считать. Стены подвальчика перестали быть такими обшарпанными, стол и тетрадь обрели какую-то индивидуальность в глазах Писателя. Он вдруг заметил, что у стола очень красиво загибаются у пола ножки – прямо как он и хотел, а тетрадь не тонкая и грязная, а толстая и в красивой обложке. Даже свеча стала сгорать не так быстро. Ну, а теперь пока вкручивать Лампочку.

Писатель потянулся к люстре и вдруг остановился. Каким бы Электрик не был плохим, он все же лампочки вкручивать умел. А Писатель нет. Он резко обернулся – показалось, что кто-то положил руку на плечо, причем руку склизкую и липкую. Но всего лишь показалось, а в голове, тем временем, стучала мысль – «я бесполезный и никчемный». Казалось, будто стены вновь обшарпываются, а тетрадка и стол приходят в негодность. Свеча стала гореть с какой-то умопомрачительной скоростью и через минуту подвал погрузился в абсолютный мрак.

«Ну я и слабак»

«Бесполезное ничтожество»

«Как же я жалок»

В голове так и роились черные и мерзкие мысли. Писатель сидел на полу, забившись в угол и обхватив колени руками. Так всегда. В этом вся его жизнь и такой она останется навсегда. Или нет? Раньше он не сжимал в руках Лампочку. Вдруг показалось, что Лампочка что-то пытается сказать, Писатель не мог толком разобрать что, но, казалось, будто она просит его не переживать и уверяла в успехе.

Разве Писатель теперь имел право сидеть в углу и страдать, жалея себя? Конечно нет. Он встали и в полной темное полез на стол, чтобы достать до люстры. Упал. Было очень больно. Но снова полез. В этот раз смог устоять. Размахивая в темноте руками, он наконец-то нашел свою цель. «Ничего не выйдет» – думал он, но сразу же эту мысль перекрывала другая – «Все получится». В кромешной темноте, на ощупь, он совместил Лампочку и патрон. Оборот. Еще один. И еще. Лампочка вошла до упора, но ничего не изменилось. Через секунду загорелся свет. Яркий и ослепительный. Писатель чувствовал, как черные, густые мысли, которые раньше не давали ему нормально жить и писать, сгорают, умирая и исчезая навсегда. Он с любовью посмотрел на Лампочку. «Какая же она красивая» – думал он.

Опустившись на стул, он принялся писать. Слова лились рекой, складываясь в стройные и ровные предложения. Такой легкости Писатель не испытывал очень давно. Наконец, он закончил своё произведение. Оглядевшись, он не узнал свой подвал. Теперь это был дворец, за окном которого раскинулся прекрасный сад. Через секунду Писатель понял, что подвал, в котором он так хотел спрятаться от дурных мыслей, на самом деле и был этими мыслями, которые окружили его и не давали даже спокойно дышать. А теперь им на замену пришли совсем другие, которые и воздвигли дворец. Писатель был уверен в себе, своих силах, не считал себе хуже других, отныне он никогда не называл себя бесполезным или никчемным. Все благодаря Лампочке. Он посмотрел на нее. Она украшала собой самую большую дворцовую люстру, висевшую в самом центре зала. Если бы не она, то он бы и дальше гнил в своём подвале. Сейчас Писатель хотел вновь приступить к работе, так он был вдохновлен. Садясь за стол, он вновь посмотрел на свой светоч. Секунду он думал, что же все-таки его сподвигло на такое свершение. Ответ нашелся сразу. Любовь к Лампочке. Ну конечно. Что же еще. Успокоенный этой мыслью, Писатель принялся за новый роман, теперь ничто не мешало ему быть счастливым.

Искатель

Он шел сквозь густой сосновый лес, отовсюду слышались звуки животных, пение птиц, разлапистые ветви деревьев скрывали почти весь солнечный свет, а тот, которому все же удавалось проникнуть сквозь зеленую занавесу, лишь отчасти разгонял темноту, из-за чего в лесу время будто бы остановилось в тот момент, когда на него опустились сумерки. Длинный синий плащ тащился за путником по земле, скрывая рыцарский доспех, на поясе висел одноручный меч средней длины, а на спине был прикреплен щит. Под ногой путника хрустнула веточка, из чащи раздался рев, и навстречу рыцарю вышел огромный бурый медведь, в глазах животного ярость быстро сменилась на животный интерес. Зверь подошел к рыцарю и лизнул его шлем, затем, когда человек погладил его, развернулся и, издав довольный рев, убежал. Путник продолжил свой путь.

Выйдя из леса и поднявшись на вершину холма, рыцарь увидел вдалеке в горах огромный, величественный замок, который, к сожалению, пожирало время. Несколько башенок и флигелей обрушились, фрески со стен исчезли почти полностью, окна зияли пустотой и унынием. Рыцарь вздохнул и двинулся в путь.

Он полз по отвесным обрывам, шагал по камням, увязал по пояс в грязи и чуть не утонул в реке, но все же добрался до замка, войдя внутрь, рыцарь быстро нашел тронный зал, поглядев на старый разрушенный до основания трон, он достал фонарик и зажег его, сразу же огромную комнату почти полностью наполнили призраки, и один из них, который был больше всего похож на короля, спросил у рыцаря – «кто ты такой, добрый странник, что пробудил нас?».

–Приветствую, достопочтенный король. Прошу простить меня, что прервал ваш многовековой покой. Как зовут меня, я уже и не помню. Могу лишь сказать, что десять тысяч лет назад, когда в мире этом была еще жизнь, я ушел на поиски Священного Грааля. Шел с самого края мира, из королевства, которое погибло одним из первых. Мудрецы, когда я уходил в путь, сказали мне, что цель моего путешествия может быть здесь, в самом центре мироздания. Ваш замок, достопочтенный король, последний замок, который я смогу встретить на своем пути, ибо дальше, как вы знаете, до самого горизонта расстилаются земли, вход в которые был запрещен. Я разбудил вас, что испросить разрешения пройти дальше и совета на случай непредвиденных осложнений.

Призрак короля улыбнулся, конечно он позволил рыцарю идти дальше. Рассказ пробудил воспоминания о былых временах, когда мир еще населяли люди.

Рыцарь шагал по запретным землям, на ум ему приходило прошлое, уже такое далекое. Он, еще будучи мальчиком, записался в академию, где показал небывалые до этого успехи. Рыцарь быстро продвигался по службе, казалось, ему просто благоволит удача. Он повстречал прекрасную девушку, которая стала его женой, у него были дети – сын и дочь. Но это было очень давно. Все, что он имеет сейчас, – это цель путешествия в виде Священного Грааля.

Один неосторожный шаг и путник сорвался с обрыва. Несколько раз ударившись спиной о камни, рыцарь, скатившись вниз, застыл в неестественной позе. Его шея была вывернута на несовместимый с жизнь угол. Прошла минута. Рыцарь издал стон и поднялся. Всего его раны исчезли, а вывернутая шея встала на место. Так случалось всегда, когда она умирал. Стоило ему полежать минутку, как все приходило в норму. Это был его дар, помогающий преодолевать столь сложный путь.

На закате Рыцарь увидел на земле следы, что очень сильно удивило его. Кто? Кто это мог быть? Неужели есть кто-то еще? Да и так рядом с Граалем? Рыцарь понял, что ему стоит ускориться. В голову лезли мысли о прошлом, о счастливых моментах, о играх с детьми и, почему-то, воспоминания о запахе волос жены. Разумеется, это мешало продвижению вперед.

Хижина. Посреди пустыни. Обычная покосившаяся хибара, каких много в захолустных деревнях. Именно в такой родился Рыцарь. Зайдя внутрь он увидел человека в черных доспехах, на разваливающимся столе лежал маленький шарик, источающий золотой свет.

–Привет. – сказал человек в черном. – вот ты и нашел Грааль. Доволен?

Рыцарь ничего не понимал.

–Не беспокойся. – продолжил незнакомец. – Я это часть тебя. И наоборот. По сути, Рыцарь – это мы вместе. Мы две его разных стороны. Так, я, например, темная часть рыцарской души. А ты, наоборот, светлая.

Грааль на столе начал видоизменяться и принимать привычную форму чаши. А Черный Рыцарь тем временем продолжил:

–Я пришел сюда очень давно. Еще когда часть людей была жива. Прорубил себе путь. Перешагивал через их тела, убивал. А ты? Уверен, ты такого не делал. Ты всего лишь пошел по пути своей судьбы – искать Грааль. А точно ли это была судьба? Тебя же спрашивали, хочешь ли ты отправиться в это путешествие или нет. Я, кстати, отсоединился от тебя ровно в этот момент. Мы оба стали бессмертными. Оба двинулись навстречу неизвестности. – Рыцарь слушал своего антипода, но в голову навязчиво лезли воспоминания о семье. – Только вот я сразу сел на самого быстрого коня и поскакал, как загнал его, так пересел на другого. Если на моем пути вставали разбойники, я, не раздумывая выхватывал меч. И убивал. Много убивал. Тех, кто это заслужил. А ты нет. Ты помогал всем подряд. Наставлял на путь истинный. Конечно. Ты же у нас Рыцарь Света. Но так ли это?

В детстве Рыцарь часто думал о том, кем станет, когда вырастет. Разумеется, ему хотелось стать великим. Его мечтой с самого детства было найти Священный Грааль. Все его детские игры были посвящены этому, юношеские стремления основывались на этой мечте. Даже свою любовь он завоевал увлеченностью Граалем. Девушка влюбилась в него именно из-за этого романтизма, но в глубине души понимала, что она все равно будет на втором месте для Рыцаря. Потому что на первом месте всегда был и будет Грааль. Когда Рыцаря признали достойным, он незамедлительно согласился отправиться в путь. Но это означало, что ему придется бросить семью. И он это сделал. Без всяких колебаний. Попрощавшись на пороге с женой и последний раз обняв детей, он развернулся и без сожалений отправился в путь. Если ему на дороге встречались нуждающиеся, то он помогал им, ибо он тот Рыцарь, молва о котором должна быть вечной. Ведь так он сможет прославиться.

–А может, темная сторона – это ты? Я что-то не помню, чтобы ты как-то отреагировал на известие о смерти жены. Да и я собственно тоже был мало заинтересован. – Продолжал Рыцарь в черном. – Хотя, скорее всего, мы с тобой оба сволочи. Я ведь и много невинных убил, ослепленный желанием найти это безделушку. – он покачал Грааль пальцем. – Только вот и зачем мы ее искали?

По щекам светлого Рыцаря потекли слезы. Воспоминания о прошлом, семье, друзьях и потерянном счастье просто разрывали его голову. Правда ли он так хотел найти Грааль? С чем это желание всегда было сопряжено? Правильно, с желанием прославиться. Он заговорил:

–Да, ты прав. Мы оба друг друга стоим. По-другому не может быть. Я мечтал прославиться, думал, что если найду Грааль, то стану кем-то великим. Я просто хотел быть любимым. Когда я был ребенком, то у меня не было друзей, совсем. Я был изгоем, потому что был не такой, как все остальные. Мне было очень одиноко. И тогда я решил – если я стану кем-то большим, то ко мне потянуться, я смогу стать интересным для других. И поэтому… поэтому я бросил тех, кто действительно любил меня. Я не замечал их чувств, потому что был слишком увлечен воспоминаниями о том одиночестве, что преследовало меня в детстве. И, что самое забавное, я нашел Грааль, но людей больше нет. Некому слагать обо мне легенды.

–Вот как. – сказал Черный Рыцарь. – А я был слаб. Меня в детстве постоянно били одноклассники. Пустым местом считали. Потом я стал сильнее, отомстил обидчикам, но сам с собой примириться не смог. Всегда казалось, что я живу в чьей-то тени. Поэтому, когда выдалась возможность заграбастать Грааль, я сразу же ей воспользовался. Чтобы доказать самому себе, что я могу, что я не ноль без палочки. Хотя на тот момент я нашел уже много людей, которые считали меня равным себе или даже брали с меня пример. Но я, как и ты, не замечал этого. Был ослеплен обидами из прошлого. Нашел Грааль, доказал, а зачем? Ведь тех людей, что уважали меня, больше нет. Я сам отказался от них.

Оба рыцаря замолчали. Потом Черный поднялся и, положив руку на плече Светлого, растворился в воздухе. Они вновь стали единой личностью и раздробленные части воспоминания Рыцаря слились в единую картину. Глядя на Грааль, он подумал – «теперь я точно все сделаю правильно», в голове прозвучал ответ – «разумеется».

Рыцарь взял в руки Грааль и закрыл глаза. Открыв их, он увидел перед собой Настоятеля Академии, вопрошающего – «Желаешь ли ты отправиться на поиски Священного Грааля и потратить на это жизнь, если потребуется?». Рыцарь нашел глазами в толпе зрителей свою жену и ответил Настоятелю – «нет». Пройдя мимо шокированного Настоятеля, он подошел к ней и обнял, вдыхая такой знакомый запах её волос.

Злодей

Седые волосы старика спадали до самых плеч, опускаясь на черное пальто. Опершись на бамбуковую трость, увенчанную серебряным орлом, он, глядя на приближающегося человека сказал – «Надо же, кого я вижу». Пришедший на секунду остановился, посмотрев на старика. Желтый лист опустился на землю около его ног. Огромный парк поглощала осень.

Старик был Злодеем, а его только что появившийся собеседник – Героем. Множество раз они сражались между собой. Много раз Герой побеждал Злодея и не давал тому захватить власть, уничтожить мир, освобождал заложников. Но после каждого боя Злодей снова поднимался из пепла и продолжал борьбу. Так прошло долгих шестьдесят лет. Но сейчас им на замену пришли молодые. Новый злодей разрушал города, новый герой сражался против него и побеждал.

–Ну, – обратился Злодей к севшему рядом Герою, – ничего не меняется?

–Ага. – Герой посмотрел вдаль. – И никакой засады?

–Нет. А зачем? К тому же, я устал. Пойдем, пройдемся напоследок.

Два старика поднялись. Медленно шагая по каменным дорожкам, они разговаривали обо всем, что хотели обсудить все шестьдесят лет, проведенные в сражениях.

–Почему я решил творить зло? Ну, это ты так думаешь. Для меня-то все это злом не было. Просто как-то раз я проснулся утром и понял, что все в мире неправильно. Мне захотелось его починить. Я глянул в окно и увидел тебя, раздающего тумаки грабителям. Сразу стало понятно, что место героя занято, поэтому пришлось занять противоположенную сторону. Нет-нет. Не говори, что я мог бы стать твоим напарником, мы бы могли вместе очищать город от шпаны и кого покрупнее, не надо, оба же понимаем, что это бред несусветный. Да и не смогли бы мы. Героизм, – Злодей помедлил, – он где-то не здесь, не мирское это. Это скорее, когда тебе в голову сила какая-то с размаху бьет, и не можешь с собой ничего поделать, в горящий дом бросаешься один, хотя за пожаром толпа целая смотрит. Или, вот идешь по улице и вдруг видишь, как бьют кого-то. Ну вот откуда ты знаешь, за что его бьют, может от плохое кому-то сделал и теперь расплачивается, но тут тебе в голове голос говорит – «ворвись», и ты врываешься, потому что раз голос так сказал, то точно бьют его не ради наказания. И пусть засранцев этих пятеро, а ты один. Все равно победишь. Вот это – героизм.

Герой покачал головой. Частично он соглашался со Злодеем.

–И тебе так ни разу в голову не било? Да не поверю. Ты не настолько законченная мразь, уж я-то тебя за шестьдесят лет, поди, изучил. Помнится, ты однажды… – Герой призадумался, копаясь в воспоминаниях, но ничего, что бы могло оправдать Злодея, на ум не приходило. – Да точно помню, что такое с тобой было. Да и вот это все про «не от мира сего», «в голову бьет» – это мелочно как-то, что ли. У героя Великая Цель должна быть, глобальная, которая вдохновляет его на этот треклятый героизм и подвиги. У меня это… Впрочем, не важно. Иначе героизма и не получится, один раз в жизни на улице хулиганов разгонишь и на этом все кончится. А цель, она будет толкать тебя, заставлять что-то делать. Разве нет?

Злодей поморщился.

–Вот ты сейчас взял и все обесценил. Хочешь сказать, что спасти человек из пожара – это не героизм? Цели то под собой великой это не имеет. Лицемерием попахивает. Великая цель твоя как раз-таки героизм на корню и убивает. Безусловно, на пути к ней может быть много опасностей, много хороших и добрых поступков, но это уже не то. Это, получается, холодный расчет, помноженный на крепкую волю. И, честно говоря, в самом начале мне тоже в голову било, тут ты прав. Пару раз вступился за кого-то, утопающего спас, но ты обо мне тогда не слышал. Трагичность ситуации заключалось в том, что я как-то слишком быстро осознал, что таким образом ничего не исправить. И составил свой первый план. Помнишь его? Господи, каким же он был тупым и алогичным. Но и ты тогда был не лучше. Никакой тактики, просчета, ворвался ко мне и давай кулаками махать. Ха-ха-ха. И смех, и грех, но ведь так забавно! – Герой тихо хохотнул в усы. Действительно, воспоминания о молодости развесили их. – Но ведь я искренне считал, что делаю что-то полезное, что таким образом смогу восстановить справедливость и навести порядок. И Великую Цель я тоже имел. Все, что я бы ни делал, было ради нее. Только вот, шел я к ней, видимо, не теми путями.

–И вообще угрызений совести не испытывал? – спросил Герой.

–А вот это и есть проблема твоей цели. Любая великая цель уничижает человека. Вот смотри, хочу я создать мир без преступности. Без зла в принципе. Начинаю всех перевоспитывать. Но попадается мне кто-то, кто ну вот прямо хочет совершать зло и быть поганцем. Все складывается так, что я его убиваю. Зло совершил? Ну, да, наверное. Но ведь это для счастья всех на земле. И начинаешь ты так себя успокаивать, и это абстрактное «счастье для всех» перевешивает частные случаи. И со временем ты начинаешь намного проще отправлять в расход «мешающих» тебе людей. Самое страшное – осознание, что это «всеобщее счастье» есть лишь маленький мирок, в которым ты хочешь спрятаться от всех своих проблем, приходит слишком поздно.

Два старика, прогуливаясь по парку, набрели на ухоженное кладбище, сами того не заметив.

–И в погоне за золотой клеткой, в которую так хочешь упрятать себя, теряешь всю человечность. – Злодей посмотрел Герою прямо в глаза. – Я усыпал свой путь трупами, бедствиями и грехами. Все ради того, чтобы в итоге ничего не достичь. Знаешь, я никогда не считал себя злым. Я думал, что другие меня просто не понимают. Мое добро отличается от их добра, вот и все. И даже когда меня объявили злодеем, я очень удивился, но, как сейчас помню, усмехнулся и подумал – «пора опровергнуть старый тезис о вечной победе добра над злом». Видимо, все-таки это кристальная правда.

Герой закурил. Были у него причины не любить разговоры про добро и зло. Особенно ему не нравилась мысль что первое всегда побеждает второе. Подумав над словами Злодея, он в чем-то с ними согласился. Подумав еще, сказал:

–А знаешь, я тебе даже благодарен. – Герой оперся на белый надгробный камень. «Здесь покоится трижды спасший мир» – гласила надпись на нем. – Ведь без тебя не было бы меня. В смысле, я бы не стал таким, каким ты меня сейчас видишь. Не знаю, можно ли сказать, что ты меня мотивировал, но… я бы не спас школу, если бы ты ее не захватил. Я надеюсь, понимаешь, что я хочу сказать.

–Да, – Злодей кивнул, – понимаю. Я тоже частенько об этом думал. Чем страшнее злодейство, тем более великое геройство приходит на битву с ним.

–Именно! Я это и хотел сказать. Но все это натолкнуло меня на мысль, что добро и зло… они ка бы существуют только парой. И одно может порождать другое. Они антиподы, но и без друг друга не могут. Ведь, если так подумать, наши поступки всегда оценивались в системе норм, которую же сами люди и, пусть неосознанно, создали. Тогда получается, что мы сами всегда решаем, что есть зло и добро?

–А я минуту назад, о чем говорил? Отсюда все конфликты и случаются. И это нормально. Постоянно усиливающие друг друга добро и зло необходимы, потому что в этой борьбе и рождается нечто, формирующие ту систему, в которой люди будут оценивать это самое добро и зло. То есть система создают сама себя, как бы это не странно не звучало. Только глянь, современный герой не чурается убивать своих врагов, а для тебя это было неприемлемо! А злодей? От его выкрутасов даже мне немного не по себе становиться. А все почему? Мы с тобой в нашей долгой борьбе породили что-то, изменившее старую систему. Она постоянно сама себя обновляет. Вот что хочу сказать!

Герой вдруг закашлялся. Старику стало плохо. Злодей помог ему опуститься на землю и прислонил спиной к могильному камню. На нем было высечено – «В память и Презренном, что чуть не сжег мир дотла»

–Символично. – С усмешкой сказал Герой.

–Что ты имеешь в виду?

–Помнишь, я говорил про великую цель? Так вот слушай.

Из последних сил Герой начал свою речь.

Давным-давно, шестьдесят пять лет назад, Злодей взял в заложники принцессу. На выручку ей уже спешил Герой. Когда они встретились в битве, голову Злодея не покидала одна мысль – «Мы сражаемся, но я должен проиграть. Так было всегда. Добро побеждает зло. Это такой ритуал». В самый яростный момент, когда Злодей уже ожидал финальный удар, призванный сорвать весь его коварный замысел, Герой не смог отразить простой удар. Клинок врезался ему в грудь. «Видимо, мы не поняли наши роли» – сказал он, умирая с улыбкой на устах.

–Нет, нет, нет! Не правильно! – Злодей подхватил убитого Героя на руки. Ужасная пустота наполняла его, он все потерял. Его место в мире, роль в глобальном спектакле, все исчезло. А еще он потерял кусочек себя. Какую-то часть, что дополняла его делала целым. Из комнаты навстречу ему вышла принцесса.

–И все-таки Злодеем был не ты? – он хотел ответить, что она ошибается, что это какое-то недоразумение, ведь не может добро проиграть, но слова не шли, застревали в горле.

Через несколько дней, Злодея объявили новым Героем. И все что он делал до этого, стало считаться хорошим. Теперь его методы наведения порядка в городе стали основными, его взгляды на мир воспринимались почти как эталон. Но что самое главное, его поступки стали считаться добром. И все же, добро опять победило зло.

-Вот как. – сказал Злодей, выслушал рассказ Героя на кладбище. – Ты не дал добро победить и занял его место?

–Да… И я всегда хотел оправдать свой грех. Это была моя Великая Цель. И сейчас оглядываясь в прошлое, я понимаю, что тоже многое возложил на ее алтарь. – Герой посмотрел вдаль. – Убей меня.

Злодей сел рядом.

–Нет. Ведь тогда цикл повториться снова. У них уже есть новые мы. Пусть развлекаются, раз нас выбросили. Ведь что герой, что злодей – все едино. И то, и другое – идеи. А мы перестали соответствовать духу времени. Как твой герой тогда, наверное.

–Да… Он хотел остановить меня… я похитил дочь местного короля, потому что люди голодали. Служить ему раньше считалось добром, но он пользовался этим и рушил жизни. Я же хотел пойти против него, и, убив героя, смог.

–Вот видишь. Старое добро отжило свой век и новое встало на его место. И старое зло погибло. Наверняка кто-то появился тогда.

–Ну да.

–Вот видишь. Все наши сегодняшние мысли – правда.

Герой закрыл глаза. Через пару минут его тихое дыхание прервалось.

–Покойся с миром. Брат.

Злодей резко вдохнул и, схватившись за грудь, обмяк рядом. Ветер унес их, превратив в прах, а на их месте появился камень. «В память о тех, кто разрушили собственный мир на кусочки, чтобы даровать жизнь нашему» – такова была эпитафия. Вдалеке слышался звук битвы нового Героя и нового Злодея.

Доктор

Подъезжая к деревне, Доктор привычным движением извлек длинную маску-клюв из сумки, висящей на боку вороного коня, и надел. Длинная красная полоса на маске говорила, что Доктор добился значительных успехов на своем поприще. Через грязные стеклышки мир сразу начал видеться темнее, чем он есть. Хотя куда уж темнее. Эта уже четвертая деревенька, пожираемая Чумой. А за ней будет пятая, шестая, седьмая и восьмая, так будет продолжаться, пока она не пожрет весь мир, пока последний бедняк и последний король не упокоятся у ног этой старухи с клюкой. Или прекрасной женщины. Или благородного мужчины. Или ребенка. Все представляют себе Чуму по-разному, но Доктора это уже не заботило. Он занимался врачевательством уже четыре года. Один раз ему пришлось лечить чумных больных, но тогда это был только один человек, которому уже было не помочь, и все, что оставалось – это прекратить его страдания, но сейчас все иначе. Так много трупов Доктор ещё никогда не видел. В каждой деревне одно и то же. Рыдающие матери и испуганные дети, мольбы о спасении, злые взгляды, когда умирает ещё один человек, плевки в спину, когда снова не удалось кого-то спасти, презрительные взгляды, когда позволяешь себе поспать пару десятков минут, после того как десять часов вскрывал бубоны, чтобы спасти хотя бы одного из тридцати, попытки объяснить, почему трупы надо сразу сжигать, а не хоронить, вопреки привычному порядку. И везде смерть и трупы. В домах, на улицах, на кострах. Эту пьесу Доктор уже видел, и, к сожалению, она составляла весь возможный репертуар.

Глядя на дорогу, Доктору померещилось, что он видит ещё следы, ведущие в деревню. Но такого не может быть, во время Чумы никому не позволено приезжать в населенные пункты или покидать их. Кроме докторов. Мысль, что в одно и то же место могут отправить двух врачей, казалось Доктору глупой. На секунду отвлекшись, он снова посмотрел на дорогу, но в этот раз следов не заметил.

Перед его вороным конем деревенщина раболепно расступалась, давая дорогу. Как всегда. Спаситель приехал. Сейчас он поведет рукой, и все они будут спасены. Нет. И большая часть сейчас восхищено смотрящих на своего спасителя, возненавидит его уже завтра. Доктор спрыгнул с коня, его сапоги скрипнули, полы черного плаща заляпала грязь. Он посмотрел на какого-то мужика и вопросительно повел рукой, тот сразу указал на большую избу, стоящую по середине деревни. В маске не так-то просто разговаривать, приходится обходиться жестами. Зайдя внутрь, Доктор тяжело вздохнул. Ну, как всегда. Рядом с больными обязательно крутятся какие-то сердобольные. Доктор коснулся до плеча такой женщины и указал на выход. Ей чудом удалось не заразиться, но она сидела около юноши, на шее которого виднелся огромный бубон. И уходить она не собиралась. Кроме них в доме было ещё два человека и оба больны. Видимо, одна семья. И раз Доктора сюда отправили в первую очередь, семья старосты деревни или кого-то важного. Доктор взмахнул рукой, чтобы женщина хотя бы ушла. Она отстранилась, но недалеко. Осмотрев юношу, Доктор достал скальпель, чтобы вскрыть бубоны. Женщина что-то говорила Доктору, но он её не слушал, прекрасная понимая, что она хочет сказать. Когда скальпель почти коснулся бубона, женщина кинулась к руке Доктора и истошно завыла. Он оттолкнул её, но это не помогло. Она мешала ему работать. Доктор вытолкал женщину за дверь. Уже сейчас он заметил недовольные взгляды, обращенные в его сторону. Но показалось, будто бы в толпе стоит кто-то в белых одеждах. Мельком оглядев людей еще раз, Доктор понял, что ему показалось. Зайдя внутрь, он услышал крик – «Он их там режет!». Тяжело вздохнув, врач подумал – «ничего нового».

На деревню опустилась ночь. На улице разводили костер. Доктор только что засвидетельствовал ещё одну смерть. С его прибытия прошло только три дня. Слишком долгий срок по мнению местных. Доктор посмел не излечить их всех сразу по приезде. Видимо, он плохой врач. Доктор откинулся на стуле, хотелось протереть глаза. Плащ, сапоги, перчатки, все было покрыто кровью. Он не спал уже почти сутки. Местные не слушались его приказов и всё равно пытались выходить из домов, когда кто-то умирал, не сразу же сжигали, а устраивали прощание. На секунду Доктор задумался. Действительно ли они все ещё люди для него? Видит ли он в чумных крестьянах работников, отцов, сыновей, людей? Мать и дочь для него только что умершая женщина? Те, кто ещё здоров, люди ли они для него? Он стал слишком циничен. Это не здоровые люди, это «те, кто ещё не заражен», и «те, кто уже заразился». Доктор словно ребенок, играющий с оловянными солдатиками отделяет одних от других, подобно казначею, пытающемуся снизить расходы и увеличить прибыль, стремится понизить число вторых и преумножить первых. Можно сколько угодно долго успокаивать себя, что это делается по благо людей, чтобы спасти как можно больше, но ведь при таком подходе эта деревенщина – уже не люди, а лишь цифры, «больные» и «здоровые», человечность где-то теряется.

–Здравствуйте.

Доктор обернулся и удивленно поглядел на вошедшего. Во-первых, он не слышал, как скрипнула дверь, во-вторых, гость был одет в белую, а самое главное, чистую одежду, в-третьих, это был такой же врачеватель Чумы, в-четвертых, он ясно и четко говорил при надетой маске.

–Ну же, что вы молчите? А, понял. Не волнуйтесь. Попробуйте сказать что-нибудь. Россказни о том, что в этом клюве нельзя говорить преувеличены. А пока вы собираетесь с мыслями позвольте мне представиться. Я Королевский Врач, – Доктор удивился отсутствию красной полосы на маске гостя, – меня прислали помогать вам. – Половицы под ногами пришедшего вовсе не издавали и звука, столь его шаг был легок.

Доктор представился, и, к его удивлению, голос под маской прозвучал очень четко и ясно. Он указал гостю на соседний стол, где лежал ещё одни труп. Бубоны надо вскрыть раньше, чем они взорвутся и забрызгают заразным гноем все вокруг. Королевский врач потыкал скальпелем воспалившейся лимфоузел и, глянув на Доктора, спросил:

–А зачем?

–Что зачем?

–Зачем мы вскрываем бубоны? Смысл? Можем же просто сжечь тела.

–Вы разве не понимаете? – Доктор удивленно посмотрел на собеседника. – Пока мы дотащим его до костра, то запачкаем гноем все вокруг. Заражение усилиться, больше людей…

–А вас это волнует? Нам же их не спасти. Мы должны не дать Чуме разойтись дальше, не дать ей сожрать другие города, до которых она еще не добралась. А эта деревенщина… ну… они же уже мертвы. Вы разве не понимаете? – Королевский врач будто передразнивал Доктора.

–Что… – рука со скальпелем поникла, – вы говорите такое?! – Доктор хотел бы не на шутку разозлиться и поспорить, но где-то в глубине души он чувствовал то же самое. Да даже сейчас где-то в глубине разума таилась крамольная мысль – может стоит спасти многих ценой жизни уже обреченных? Собрать ещё здоровых и вывезти из деревни, а остальных…Нет. Он – Доктор. Он должен спасать жизни. – Вы… – попытавшись что-то ответить, он лишь сказал, – так похожи на моего отца. Он мыслил очень схоже.

–О, он тоже был врачом?

–Он был прекрасным доктором, но однажды… – Королевский врач поднял руку. – Слышите? – спросил он.

Доктор прислушался и, выйдя на улицу, он увидел то, что увидеть боялся. Крестьянин, закашливаясь, сгибался в три погибели, харкал кровью и гноем, окружавшая его семья в страхе металась вокруг, жена, подбежав к доктору, хотела что-то сказать, но он все понял и без объяснений. Почти подпрыгнув к больному, он схватил его за плечи и потащил в избу. Своего коллегу он попросил завести семью в дом и посадит в соседней комнате. Когда Доктор увидел, что домочадцы больного столпились вокруг него, он бешено рявкнул, чтобы их увели и заперли где-нибудь. Королевский врач куда-то делся, но дети и женщина поняли, чего от них хотел Доктор, и ушли в соседнюю комнату. Он положил пытающегося что-то сказать крестьянина на стол и приказал молчать. Сразу же появившейся королевский врач тоже хотел озвучить свое мнение.

–Помолчите. И слушайтесь моих приказов. – Быстро осматривая больного и смешивая в стакане какие-то лекарства, доктор будто говорил сам с собой. – Вот, значит, как ты решила, да? Как в тот раз? Нет, ты даже не думай. Все равно ничего не выйдет! – Доктор заливал в рот больному лекарство.

Следующие два дня он не спал. Вместе с Королевским врачом они обошли всю деревню, ища больных, у которых чума перешла в легочную форму. И таких оказалось немало. Всех поместили в карантин. Теперь чумные бубоны казались непозволительной роскошью. Королевский врач постоянно жаловался на бесполезность их действий. Ведь «все равно они все умрут». У Доктора не было сил с ними спорить.

Он повалился на постель и почти сразу уснул. За окном шел дождь. Было уже за полночь, когда Доктор проснулся. Никаких звуков кроме мерного стука капель. Какая-то жуть поднималась к горлу, сковывая сердце и грудь. Становилось сложно дышать. Доктор накинул плащ и вышел на улицу. Тишина. Гробовая тишина и дождь. В черных пятнах угадывались безжизненные силуэты избушек. Свет горел лишь в паре из них. Все остальные жители были в лазарете, на первом этаже которого доктор и жил. «Но ведь он прав» – послышался голос. С крыши лазарета спрыгнуло существо, похожее на паука. Доктор оцепенел. У твари было семь мохнатых и шипастых ног, не симметрично расположенных на абсолютно гладком, без единой волосинки теле. Из «паучьего» туловища будто росло человеческое, с тремя скрюченными руками, на каждой их которых были слишком мало, либо слишком много пальцев, не имеющих ногтей. С их кончиков капала кровь. Монстр медленно поворачивался к Доктору, который боялся увидеть лицо своего незваного собеседника. «Вы разве не понимаете? Он прав». Доктор понял, что как такового лица у чудовища нет, оно крутилось на месте, чтобы встать поудобней. Но в свете луны Доктор смог рассмотреть голову, завершающую «человеческое» тело. Длинная, овальная и белая, она вся была усыпана маленькими кластерными отверстиями, расположившихся в каком-то причудливом, одновременно пугающим и завораживающим узоре. Когда Доктор увидел, что отверстия расположены полностью симметрично, ужас еще сильнее сжал его горло. «Идите спать доктор, завтра всех ждет трудный день». Молвив это, существо запрыгнуло на крышу лазарета. Доктор на ватных ногах вернулся в постель.

Утром он выкинул увиденное из головы, списав на дурной сон. Королевский врач где-то запропастился. На улице Доктор увидел, как из домика напротив на него смотрит здоровая семья. Отец, мать, двое дочерей. Их единственного сына он забрал в лазарет, и, на удивление мальчику стало лучше. Утренний обход совершен, теперь надо проверить здоровых, не заболели они.

Когда Доктор вернулся в лазарет, к нему подбежал Королевский врач и сказал, что одной из женщин стало намного хуже. Быстро добравшись до больной, Доктор увидел, что Чума решила забрать её. Женщина захлебывалась в собственной крови, отхаркивала куски легких. Доктор прижал её к кровати, чтобы хоть чуть-чуть успокоить и привести в чувство. Кровавый плевок запачкал маску и одно стеклышко.

–Тут уже один способ. – Сказал Королевский врач.

А женщина все кашляла и кашляла. Казалось, что у нее вот-вот вытекут глаза. Она умоляюще смотрела на доктора. А все лежащие рядом, вперили в него вопросительный взгляд. Дрожащий рукой врачеватель достал скальпель. «Ты уже делал это» – успокаивал он себя. Секунду собравшись с силами, Доктор взмахнул инструментом, перерезав больной горло. Один всхлип и её страдания прекратились. Вопросительный взгляд других пациентов сменился на ошарашенный и напуганный. Осмотрев всех остальных невидящим взглядом, Доктор поплелся вниз. Спустившись, он через открытую дверь увидел, как маленький мальчик бежит по улице. Это был как раз сын той здоровой семьи. Доктор пустился за ним в погоню, ребенок еще был заразен.

–Мама, он нас убивает! – кричал тот набегу.

Доктор понимал, что не успевает догнать его. Как вдруг он заметил Королевского врача, выходящего из-за угла и взводящего пистоль. «Нет!» – закричал Доктор, но было поздно. Оружие громыхнуло, и мальчик повалился убитый. Крики, вой, Доктор хочет сказать, чтобы не подходили к убитому, но не может, его взгляд приковывает чудовище их его ночного кошмара, сидящие на крыше дома. Оно показывает лапкой за спину Доктора. Тот оборачивается и среди леса видит гигантское существо, деревья которому едва ли достают до колен. Это огромный черный скелет, на черепе которого еще висят лоскуты прогнившей гожи. Он двигает челюстями, будто пытаясь что-то сказать, но Доктор его не слышит. Страх гонит его в лазарет. Там он запирается у себя в комнате и баррикадирует дверь. Королевский врач опять куда-то пропал.

Ночью к Доктору снова пришел паукообразный монстр. «Не бойтесь» – сказал он –«я вам не враг». «Королевский врач напоминает вам отца, не правда ли?» – существо немного помолчало. – «Но ведь он прав, всех не спасти, лучше сосредоточиться на тех, кто ещё здоров».

–Почему они тебя не видят? – Доктор нашел в себе силы заговорить.

«Ну, видят, но не так, как вы. Они так же, как и вы, смотрят на трупы и безысходность медленно пожирает их души. Но ведь вы уже отчаялись окончательно. Только такие могут меня видеть, а теперь, Доктор, спите».

Доктору снились давно минувшие события. Он возвращается домой и застает убитой Чумой семью, лишь один отец все ещё жив, но он тоже уже агонизирует. Перед смертью он говорит сыну, что заразились они от брата Доктора, что отец пытался спасти его, но не смог и проморгал стадию, когда Чума перешла в воздушно-капельную форму. Что в попытках спасти умирающего, он забыл о живых. «Двадцать лет назад я дал умереть сорока пяти тысячам человек. Я не спасал от болезни живых, а пытался уберечь от смерти зараженных. Спасай живых, сын». После этих слов Доктор прекратил страдания отца.

В голове какая-то непривычная легкость. Все как будто бы уже предрешено. Остались ли в деревне здоровые – это уже не важно. Доктор положил маску на стол. Лишь красная полоса на ней словно умоляла что-то сделать. Как-бы говорила – «Ведь ты тот самый Доктор, который закончил Академию, будучи моложе всех на два года. Да и как закончил! Лучший ученик за всю историю!» Доктор взял ватку, промоченную спиртом и стер полосу. Он сам вызвался воевать с Чумой, думал, что сможет отомстить ей за семью, но… Чума лишь посмеялась над ним. Каждый раз, когда выживал один больной, она, хохоча, убивала сотню. Доктор уверился, что Чума непобедима и всесильна. Там, где ступает её нога, она уже победила. Доктор видел уже четыре деревни, где люди сами шли в её объятия, но как бы он не пытался спасти их, они словно не хотели этого. Доктор покрутил маску на столе. Покой наполнял его душу и разум. Но это был прогнивший покоймертвеца, покой, проникающий куда-то глубоко внутрь и лишающий сил, но вместе с тем такой сладкий и мягкий. Он говорил – «все будет так, как было всегда. Тебе не под силу победить, будь у тебя хоть три полосы на клюве. Другого конца просто не может быть». Доктор отдался этому покою, и как-то сразу исчезло желание мстить Чуме. Доктор больше не видел причины для этого. Ведь все закончиться так, как заканчивалось бесчисленное количество раз до этого.

Утром Доктор стоял в центре деревенской площади. Скелет медленно приближался к нему, но никто его не замечал. Гигант наклонился и почти на ухо сказал Доктору – «спасай живых». Доктор решился. Отведя глаза в сторону, он увидел, как к нему приближается паук. «Я помогу вам» – все, что сказал монстр.

Да, все правильно. Все попытки, совершенные до этого, были бессмысленными. Гордыня и самоуверенность застилали глаза Доктора, он не смог увидеть того, что Чума хотела сказать ему. Он прикинул уме. Примерно полторы тысячи смертей. Он ведь мог предотвратить их, если бы спасал живых. Теперь тот самый покой, что до этого опутал его душу, вложил ему в голову способ спасения этих самых живых. Доктор не сомневался, что должен сделать это. Ведь это единственный выход, иного просто нет.

Загнать всех людей в лазарет было несложно. Запереть все входы и выходы тоже. Поджечь проще простого.

Уже закат. Доктор сидит, прислонившись спиной к горящему зданию. Паук вдруг говорит – «Вот видите, Доктор, чего вы хотели добиться? Спасти всех? Может быть. А добились ли? Определенно нет. А знаете, почему нет? Потому что захотели поднять камень, который вам не по силам. Да и не только вам. Всем. Это проклятие всех гениев. Ведь вы гениальный врач, не так ли, Доктор? Возомнили, что все можете. И в итоге бессилие побороло вас. Вам наверняка же интересно, что это за скелет? Это и есть Чума. Такая, какой вы ее видите. Это она сказала вам «спаси их». Но способ вы выбрали такой, потому что не знаете другого. – рядом с Доктором на землю опустился Королевский врач. – Способ вам подсказал отец на смертном одре. Взгляните же ему в лицо последний раз. – Королевский врач снял маску. Под ней был отец Доктора. – а я помог Вам».

Отец протянул Доктору пистоль.

«Он прав» – подумал Доктор. – «Я не мог никого из них спасти с самого начала. Нужно было поступить так намного раньше. Чтобы я не делал, конец всегда один. Так был ли вообще смысл пытаться?».

Приставив пистоль к виску, Доктор спросил у паука, как его зовут.

«Безысходность».

Прогремел выстрел.

Художник

Милан поправил позолоченные очки и вновь указал на маленький огонек, являющийся элементом огромного полотна, которое выставлялось в музее уже пару десятков лет.

–И в этом небольшом огонечке заключается образ дома, который еще теплится в душе юношу, ушедшего покорять мир. Он, безусловно, стал слабее, чем был раньше, но если вы обратите внимание, то без этого маленького светоча, невозможны все события картины, ведь он является единственным источником света. Без него весь мир утонет во мраке, и герой не сможет добиться своей цели. Таким образом, великий Густав де Фернандо иллюстрирует важность памяти о доме, своих корнях и воспоминаниях о прошлом. А нам остается лишь еще раз признать его гениальность.

Зал разразился бурными аплодисментами. Милан Моро был один из самых известных исследователей творчества Густава де Фернандо – художника, почти всю жизнь проведшего в роли отшельника. Первый раз картину маэстро Милан увидел, будучи семилетним ребенком. Маленький мальчик, у которого не было друзей, сразу проникся произведением. Он долго рассказывал родителям, что чувствовал, глядя на полотно. Они поддерживали увлечение сына, но не понимали его. Как и почти все вокруг. А мальчик лишь видел во всем вокруг смысл. Открывая новую книгу, Милан искал там не приключения героев, а кусочки души автора. И Густав дал ему эти кусочки, он отдавал Милану в картинах всю свою душу. Мальчик часами рассматривал другие произведения, а потом, уже двенадцатилетним ребенком, писал критические анализы, пытаясь разгадать, что было заложено в ту или иную картину, причем в своих поисках он пытался докопаться до самого сокровенного. Как не трудно догадаться, Милан выбрал для себя профессию искусствоведа. Его дипломная работа тоже была посвящена работам художника-отшельника. Университет он закончил с отличием. В его практике встречались работы и других художников, которые он тоже разбирал по косточкам и писал о них проникновенные статьи, которые могли привлечь к искусству человека, вовсе им не интересующегося, но труды, посвященные именно де Фернандо, сделали Милану имя в обществе искусствоведов.

Отчитав сегодняшнюю лекцию, Моро спустился с кафедры, чтобы пообщаться с гостями. К нему подошла красивая девушка в вечернем платье.

–О, мсье Монро, мне очень понравилась ваша лекция! Слушайте, до меня доходили слухи о Вас, и мне не терпится их проверить. Правда ли Вы можете найти смысл абсолютно во всем?

Маленькая иголочка вонзилась в сердце Милана, от укола растекалась боль, заставляя вспоминать о той единственной цели, которой он никак не мог достичь.

–Хм, во всем, говорите, ну давайте попробуем.

–Ну, вот, например, какой смысл, скажем, в Ваших очках?

Милан снял их и прикоснулся к позолоте:

–Ну, смотрите, вот эта завитушка – фирменной клеймо мастера. И если обратите внимание на элемент, похожий на орлиное крыло, то сможете сказать, что наш мастер считал себя лучше остальных, поэтому… – Милан заметил, что дама заскучала. «Разумеется» – подумал он.

Распрощавшись с гостями, Моро уходил из музея, слушая стук своих каблуков. К выходу вело множество путей, но он всегда выбирал этот, потому что он проходил мимо картины, тайну которой Милан так и не выяснил. Огромная фиолетовая касатка с головой белки каталась на скейтборде по волнам зеленого цвета, а на заднем плане возвышались башни из мух, сложенных кирпичиками. «Вот и что ты хотел сказать?» – каждый раз думал искусствовед проходя мимо.

Придя домой, Милан откупорил бутылку вина. Сегодня было особенно плохо – проклятая картина не выходила из головы, туда же лезла фраза про его возможность найти смысл где угодно.

Милану снилось, как та самая касатка садится к нему на постель и облизывает его за ухо, а потом на своем скейтборде выпрыгивает в окно, где её подхватывают мухи, унося на башню.

-И как это понимать? Какой отпуск? – начальник Милана ударил ладонью по столу. – У тебя семь лекций на неделе, а ты в отпуск собрался!

-Я оставлю вам тексты. Кто-то другой прочитает.

–Люди хотят видеть именного тебя, поэтому…

–Поэтому я увольняюсь. – Милан отстраненно посмотрел в сторону.

–Ладно, бери свой отпуск и проваливай.

Самолет. Поезд. Автомобиль. Конь. Пешком. Тибет. Милан добирался до места обитания своего кумира весьма долго. Но оно того стоило. Домик Густава уже виднелся на горизонте. День пути и можно будет задать вопрос лично.

Милан набрался смелости и постучался в дверь. Ответа не последовало, он постучал вновь. Раздалось недовольное молчание. Дверь открылась. Голый старик секунду смотрел на Милана, затем ругнулся и захлопнул дверь. Через минуту дверь вновь открылась. Густав, уже одетый в халат, спросил:

–Ну? – Милан пару мгновений не понимал, что ему стоит сказать.

–Я хотел спросить о вашей картине… – от удивления Милан даже забыл поздороваться.

–Ясно. Пока. – Густав захлопнул дверь перед его носом.

Уже поздним вечером Густав, взяв подмышку краски и мольберт, толкнул дверь своей хижины, она ударилась о голову Милана, опущенную на землю. Сам искусствовед стоял на коленях, по его лицу текли слезы. «Умоляю… умоляю, ответьте» – шептал Моро.

–Что, прям так сильно хочешь спросить?

Художник, сидя на валуне, слушал рассказ Милана о той самой картине. Старик сначала долго не мог вспомнить свою работу, а потом не мог взять в толк, что от него хочет собеседник. А когда все же понял, то рассмеялся. «Да нет в ней никакого смысла. Что в приходе после гашиша увидел, то и нарисовал» – так он ответил. Ответ сразил Милана наповал. Искусствовед начал расспрашивать про другие картины. И про все из них Густав отвечал похоже. Все их он нарисовал «просто так». Потому что захотел, а не хотел что-то вложить. Так, в его понимании, работает вдохновение. Художник лег на траву и указал Милану на место подле себя, а после, вскинув руки к звездному небу спросил, – «вот какой смысл в звездах? Они просто есть, и они красивые, поэтому я хочу их нарисовать. А про вложение какого-то смысла… ну может если только у писателей так. Ведь ты подумай, когда какое-то произведение создаешь, то ты же рисуешь мир, что у тебя в голове прячется, но ведь никто другой его найти не может».

На следующий день Милан распрощался со стариком и двинулся в обратную дорогу. По пути он останавливался, чтобы полюбоваться природой. Глядя на водопад, он вдруг подумал – «в нем и правда нет смысла. Ведь его никто не создавал. Он появился сам по себе. Но разве из-за этого он стал бесполезен? Нет. Он все также красив. Если бы Густав нарисовал его – я нашел бы в нем смысл. А на самом деле Густаву просто понравился водопад. Вот и все. Но ведь водопад вдохновил его на создание шедевра. В этом был его смысл, может быть? Но почему тогда только Густав нарисовал его? В этом был его смысл для Густава».

Милан рассмеялся, он понял, что не стоит пытаться найти тайное послание автора в любом произведении, ведь в одной и той же вещи разные люди могут найти разный смысл. Сказанное автором – лишь мир, который существует в его голове, в свою очередь являющийся отражением мира реального, а любой найденный смысл в произведении, проекция существующего в голове смотрящего мира. Милану потребовалось столько лет чтобы понять эту простую истину. Помочь ему в этом – смысл водопада для него. Милан Моро счастливый вернулся домой.