Воспоминания рыжего барда [Анна Лисса] (fb2) читать постранично

Анна Лисса Воспоминания рыжего барда

ПРОЛОГ

В одном городишке, не слишком большом, но и не маленьком, сейчас стоял глубокий вечер, грозящий вот-вот перейти в ночь. На улице уже было темно и лил мелкий дождь, покрывая землю слякотью и превращая ее в месиво грязи. Фонари и факелы, разумеется, не горели и улицы освещались только скудным светом свечей из окон домов, которые постепенно, один за одним угасали, так как местные жители ложились спать.

Луна укрылась с головой одеялом из туч и не желала выглядывать обратно, чтобы хоть немного осветить людям путь. Впрочем, это не особо-то и требовалось, ибо в такое позднее время люди либо уже ложились спать, либо торчали в местной таверне с просторным длинным залом. Таверна эта была популярным местом этого городка, в нее каждый вечер стекались не только местные жители, но и путешественники, проходящие через город, так как хозяин сдавал еще и комнаты.

Парочка людей в длинных плащах и надвинутых на головы капюшонах, шлепая сапогами по грязи и намокая от дождя, вошли в таверну, впустив за собой сырой воздух и капли дождя. Зал был набит практически битком, посетители лениво посмотрели на вновь прибывших, полностью укутанных в плащи, а затем так же лениво вернулись к своим делам. Кто-то выпивал в одиночестве, кто-то в компании, при этом они громко смеялись и что-то рассказывали и эти звуки смешались по всему залу.

У дальней стены стоял трактирщик за стойкой прямо у лестницы на второй этаж и привычно протирал стаканы и кружки на удивление чистой тряпкой. Парочка только что вошедших путешественников заняла свободный стол в самом углу и молоденькая девушка с веснушками и двумя длинными косичками поспешила принять у них заказ. Путешественники так и не сняли накинутые от дождя еще на улице свои капюшоны, но из-под них пробивались белые седые волосы. Трактирщик только раз посмотрел в их сторону и продолжил дальше протирать кружки. Таких странников он видел каждый день, обычные торговцы или наемники, зашли в таверну, чтобы переждать дождь. Да половина зала сейчас битком набита такими же путешественниками. Кроме одного, который сидел напротив трактирщика за стойкой и явно выделялся из всей толпы, которую только довелось видеть хозяину таверны.

Человек этот был приятной внешности, да что там – хорош собой. Яркие рыжие волосы были аккуратно подстрижены и красиво уложены, словно бы дождя этот человек сегодня вообще не застал. Тонкая рыжая бородка покрывала подбородок мужчины, придавая ему вид этакого столичного щеголя. Узкие и слегка заостренные в уголках голубые глаза смотрели на мир так, словно бы искали, чем бы еще в нем заняться. Прямой нос и точеные скулы придавали лицу дополнительного шарма. Пару раз трактирщик замечал, что этот щеголь подмигивал Марине, девушке с косичками, что разносила еду по залу и в ответ она густо краснела и отворачивалась. В такие моменты трактирщик бросал тяжелый взгляд на выскочку, но тот делал вид, что ничего не замечает.

Трактирщик впервые видел рыжего щеголя в своей таверне, но был наслышан о его репутации. Сердцеед и стихоплет. Он был бардом. Но не обычным бардом, которые пели песни или играли на музыкальных инструментах. Нет, этот бард вместо лютни или дудки носил с собой стальной меч в обычных ножнах, а вместо песен и баллад рассказывал истории или читал стихи собственного сочинения. Одевался этот выскочка тоже всегда вычурно и ярко, но сегодня изменил своему чувству стиля – на нем была полосатая черно-белая рубашка и темные штаны, которые плотно обхватывали его ноги и выгодно подчеркивали ягодицы. На ногах бард носил высокие сапоги, которые практически никак не испачкались грязью, что местные гордо именовали дорогой, даже когда ее размывало во время дождя. Но что еще слегка удивило трактирщика, так это то, что бард этот, вопреки своей репутации одеваться как можно ярче и заметнее, сейчас не носил на голове шляпу с пером. Скорее всего, она пострадала от дождя и рыжий спрятал ее в дорожный мешок, который сейчас лежал у него под стулом вместе с мечом.

– Еще одну кружку своего лучшего пойла, дядя Миша, – заказал бард. Голос у него был слегка высоковат, но неприятным для уха его назвать было нельзя.

– Для тебя я Михаил, – буркнул трактирщик.

Он вытер руки о фартук, плотно обхватывающий его толстое пузо. Трактирщик был не из этих мест и его имя для местных и проходящих путников казалось каким-то экзотичным, но он уже столько лет прожил в этом городе, выкупив таверну у прошлого хозяина, что все жители давно уже привыкли и к его имени и к его иногда угрюмому характеру и стали звать трактирщика дядей Мишей, а его таверну «таверной дяди Миши», хотя у нее было свое официальное название, которое в народе не прижилось.

– Ты уже восьмую кружку заказываешь и ни за одну еще не заплатил, – дядя Миша поджал губы.

Трактирщик посмотрел прямо в голубые глаза барда. Странно, в слухах, которые дядя Миша слышал об этом щеголе, люди упоминали, что у него были то ли серые, то ли