Алиска [Анна Всеволодовна Воронова] (fb2) читать постранично
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
- 1
- 2
Алиска
Тикитикитикитики-цокцок-цок—цок—цок-цок-тык-тук-тык-тук
шлип-цик-шлип-цик-цик
«МЦК →»
Сырой подземный переход. Мерные жёлтые лампы, как будто с тускнеющей плёнки советского кино, мелькают в чёрных смолистых лужах. В глянцевом задыхающемся асфальте отражаются ноги, много ног. Шлип-цик-шлип-цик.
Сначала едва заметно. Силишься расслышать. Кажется или нет? Нет же, нет! Сквозь скрежет каблуков пробиваются ошмётки звуков. Всё отчётливее и отчётливее. Выстраиваются в линию. Сплошной поток. Как струя свежего воздуха, случайно ворвавшаяся в затхлую, преющую комнату.
Расстёгнутое чёрное пальто буквой «А» поигрывает полами. Красный с оранжевым шарф вяло обнимает шею и тяжёлой плетью падает почти до земли. Она пристукивает каблучком серенького ботиночка. Иногда отворачивается, иногда смотрит исподлобья блестящими чёрными глазами, словно выписанными ловким и точным движением китайского каллиграфа. Но чаще она закрывала глаза. И каждую ноту, казалось, вытягивала остреньким подбородком, напрягая прозрачную шею.
Она пела песни неизвестных народов на непонятных языках. И лики каждого народа отражались в её голосе, и были сами отражением её. Шлип-цик-цок-тык-тук-тык-тыки.
Он шёл хмуро и разболтанно. Исхоженные кеды, подраненная кожа тёмной куртки. Остановился возле неё, пытливо наблюдая за её вокальной сценой.
Дождавшись паузы:
– Поёшь?
Она отвернулась и, метнувшись обратно, небрежно поправив выпавшие чёрные прядки волос, очертя голову начала новую песню.
– Давно поёшь? – громче сказал он.
А она только лукаво поглядывала на него, но как бы не видела, и продолжала петь.
– Будешь чаю? – спросил он после того, как почти смиренно, но без разочарования, простоял ещё несколько песен.
– Буду. Алиса, – она протянула ему руку и, тут же резко освободившись от пожатий, юркнула к своим вещам, стоявшим поодаль, проворно собрала брошенные ей кем-то на ходу деньги и бодро зашагала вперёд. Опомнившись, он кинулся за ней.
– Я Ваня. Ну, вдруг тебе это интересно.
Не обращая на него внимания, она завернула в ближайшее кафе. Скорее, магазин-кафе: такие обычно располагаются около крупных пересадочных станций, где все прохожие – мимопрохожие, проходящие.
Она купила не чай, а просто кипяток и достала из сумки небольшой кулёк с пирожками, который развернула перед Иваном:
– Бери. Ну, спрашивай! Чего ты там хотел узнать?
– Хорошо, спрашиваю… Давно поёшь?
– Всегда.
– Кру-у-то… Где-нибудь учишься?
– Везде!
– Даже так? И чему же ты учишься?
– Всему, – пожав плечами, ответила Алиса не раздумывая.
– Понятно… А ты прикольная, Алиска! Я хотел бы познакомить тебя со своей женой.
– Зачем? – Алиса осторожна глотнула кипяток. – Ты любишь цирк?
– Цирк? Не знаю… Может быть…
– А я нет.
– Почему?
– Просто. Просто не нравится. Когда приходишь к ним, ощущение, что они – циркачи – знают о тебе всё. Они знают, когда ты будешь смеяться, когда ты вожмёшься в кресло от страха. Ты – в их мире. Соглашаешься на их правила – а что делать, но сам сидишь тундуком и ничего не понимаешь.
– И не решаешь?
– Наверное.
– Я музыкант.
– Я знаю. Струнник – по пальцам видно. Скорее всего, гитарист. Но это я уже по лицу поняла.
– Хех. Что, так плохо?
– Ну, слегка несвеже – потаскано. Слушай, можешь, когда допьёшь, оторвать ярлычок от своего чайного пакетика? Я их собираю.
– А сама, значит, только кипяток дуешь?
– Ну так тем и интереснее коллекционировать: отбираю у собеседников по чае– или кипятокопитию. У меня их уже много.
– Ки-пя-то-ко-пить – ки-пя-то-ко-пить… Хорошее вступление для песни.
– А ну-ка! Давай попробуем.
Продавщица магазина сначала насторожилась, даже оторвалась от переписки по телефону. Из подсобки вышла другая. Они переглянулись друг с другом, и, заулыбавшись, стали слушать импровизацию тех странных двоих, сидящих в углу зала. Обычно по вечерам оттуда доносятся совсем другие песни.
– А ничего так вышло. Как, говоришь, твою жену зовут?
…
– Оля, знакомься, это Алиса. Она будет с нами петь.
В коридоре маленькой квартирки стояла худощавая женщина с ребёнком на руках. Сзади неё была растянута верёвка с сушившимися детскими футболками и шортиками. Из комнаты выбежал ещё один малец с опухшими от слёз глазами, но, испугавшись чужого человека, шмыгнул обратно.
– О, да у вас тут дым коромыслом, как я поглажу.
– Алис, ты проходи-проходи.
«Ну, минут сорок?»
«Думаю, да. Для начала»
«Значит, нам нужно собрать репертуар на сорок-шестьдесят
- 1
- 2
Последние комментарии
10 минут 57 секунд назад
8 часов 15 минут назад
8 часов 35 минут назад
9 часов 43 секунд назад
9 часов 4 минут назад
18 часов 35 минут назад