Выход на посадку был изменен [Наталья Юрьевна Баранова] (fb2) читать постранично

Выход на посадку был изменен

С утра и до ужина

Италия, Верона

Утренняя Верона – ясная и спокойная. Еще не проснулись зрители, убаюканные вчерашней оперой в Арене, что закончилась только в полночь. Спят те, кто накануне до позднего вечера сидел в одном из кафе на площади, наслаждаясь правильным, полным итальянским ужином от аперо до дижестива. Не добрались пока до города автобусы с китайскими туристами. Солнце еще не раскалило брусчатку, не запустило свои раскаленные лучи в узкие улицы, и пока только мягко скользит по крышам и площадям.

В базилике Сан-Дзено Маджоре утренняя служба заканчивается в половине девятого. Посетителей просят не входить до окончания мессы, но как только навстречу начинают выходить итальянские синьоры под руку с мамами и подругами – путь открыт. Вдохнуть запах роз, растущих во внутреннем дворике, зайти в гулкую, прохладную, пустую церковь и улыбнуться в ответ чернокожему святому Зинону, неподвижно сидящему на своем деревянном троне.

Десять минут вдоль реки – и вот почти центр. Магазины – те, что попроще, уже распахнули двери, от которых тянет холодным воздухом, когда проходишь мимо, и слышно, как внутри гремит музыка. Брендовые бутики открываться не спешат: наплыв покупателей случится в полуденную жару, когда слегка утомленные туристы передохнут за обедом и отправятся коротать часы до приятно-теплого вечера в прохладных залах за неспешным выбором. Сквозь панорамные витрины видно, как в дорогих магазинах полируют полки, натирают полы, поправляют наряды на манекенах и аккуратно расставляют сумки.

Во дворике дома Джульетты даже в это время бродят несколько человек. Но всё же это намного лучше, чем вечером, когда здесь приходится буквально протискиваться между людей, к статуе несчастной девушки выстраивается очередь, а на балконе непрерывно сменяют друг друга Джульетты разных возрастов и национальностей.

Торре дей Ламберти – башня в центре старого города –  открывается ровно в десять утра. Подгадаешь – или просто повезет – поднимешься на смотровую площадку первым, обойдешь ее всю по кругу, как будто обходя по-хозяйски весь город, охватишь взглядом каждый уголок, каждую черепичную крышу, каждый балкон, увитый цветами.

Когда спускаешься с башни, сразу видишь: за эти пятнадцать минут, что ты был наверху, город окончательно проснулся и, уже стоя у столика, делает последний глоток кофе, готовый бежать дальше, навстречу новому дню.

***

На Верону опускается вечер. Итальянцы в красивых костюмах тянутся в сторону долгожданного аперо, призванного смыть все тяготы рабочего дня и подготовить к ужину. Туристы уже облюбовали столики с клетчатыми скатертями и листают меню, выбирая, чем бы порадовать себя сегодня.

Я с некоторым трудом нахожу маленькое кафе, где хотела поужинать, но внутри темно, а на двери висит любопытное объявление: закрыто по личным причинам. И это так по-итальянски, что даже почти не обидно. На примете есть еще несколько мест, но одно из них далеко, в другой части города, другое – скорее бар, где можно, конечно, потаскать антипасти – пару шариков аранчини или маленьких брускетт, но ничего серьезного, а в последний вечер грех не отдать должное итальянской кухне в лучших ее формах.

Я бреду наудачу, и, свернув в переулок, выхожу к церкви, обозначенной на карте как San Matteo, втиснутой между домами так, что разобрать можно только вход. Только вот над входом горит неоновая надпись “Ristorante Pizzeria”¹ . Так мой ужин находит меня сам.

Спустя двадцать минут и три хрустящие хлебные палочки в тарелке передо мной теснятся, уложенные спинками друг к другу, тортеллони. Конвертики из тонкого желтого – не пожалели желтков – теста, наполненные воздушным грибным муссом. Вокруг рассыпаны кубики овощей: цуккини, баклажан, сладкий перец – идеальное аль-денте, выверенный баланс между сырым и припущенным состоянием – чаши весов стоят ровно, ни одна не перевешивает другую. И тонкая паутинка сверху – первые, только показавшиеся, еще со скорлупками семечек на концах, росточки с таким нежным, едва уловимым, самым первым вкусом, что узнать его невозможно.  Рядом – плошка тертого пармезана. Не сорваться бы, не начать бы есть его прямо ложкой! Но обязательно зачерпнуть ее полную, может, и не одну, и щедро посыпать толстяков-тортеллони сверху. Боже, храни Италию!

Забирая посуду, официантка улыбается: Dolce?

–No, no, grazie, – качаю головой я.

–Limoncello di casa?²

От лимончелло отказаться невозможно, да и нельзя – он как точка, финальный аккорд, последний кадр перед титрами.

–Si, – киваю я.

Девушка уходит и через минуту возвращается с рюмкой в вуали инея. Делаю крошечный глоток, чтобы распробовать, какой ликер дают здесь, а допиваю залпом. Сладкая лимонная свежесть забирает послевкусие, оставляя о прекрасном ужине только – но не менее – прекрасные воспоминания.

Время платить, здесь для этого надо подойти на кассу у