Сказка о китах. Сборник рассказов [Карина Алиева] (fb2) читать онлайн

Сашенька

Свет тёплыми волнами лился из окон маленького опрятного домика, стоявшего на окраине небольшого городка. Летом он скромно прятался за зелёными кронами могучих деревьев, зимой укрывался за высокими сугробами. Лидия Ивановна, хозяйка дома, обычно сидела на потёртом диване и что-то вязала, смотря новости по старенькому телевизору. Рыжий кот спал на коленях, укрытых клетчатым пледом, и время от времени мурлыкал, когда женщина гладила его по голове. Иногда приходили подруги – Наталья Кузьминична и Егоровна, приносили сушки да коротали с ней вечерок за неспешной беседой.

Сегодня было не до отдыха – Лидия Ивановна ходила из кухни в комнату и обратно, расставляя на столе у окошка столовые приборы и незатейливые блюда. Праздник особый: хозяйке исполнялось 70 лет и ожидала она сегодня особого гостя – любимого сыночка Сашу. Жил он в другом городе и редко наведывался к матери. "Что ж поделаешь, работа у него такая. Вот, обещал приехать на день рождение, ждать буду. В прошлом году платок мне подарил, цветастый, одеваю только по особым случаям!" хвасталась перед подругами женщина.

– Так, Барсик, не мешай! Иди на диване полежи! – уговаривала сорванца хозяйка. С раннего утра она стояла у плиты, готовя любимые блюда сына – солянку, вареники с картошкой, грибочки маринованные, даже пирожки с капустой испекла. Ох, и намучилась! Пальцы почти не слушались, начинка вылезала из теста, ещё кот то и дело прыгал на колени и заглядывал на стол. Но женщина не жаловалась – для Сашеньки готова была и два дня готовить, лишь бы приехал, лишь бы не забыл.

Лидие Ивановне, в молодости – Лидочке, было тридцать, когда сын появился на свет. Отца мальчик никогда не знал – да и к лучшему это, безответственным он был, уехал в другую область, как только о беременности услышал. Отговаривали подруги Лидочку от ребёнка, мол, молодая ещё, как справляться собирается? А она не слушала, ходила счастливая, в ожидании маленького чуда…

Красивым и умным ребёнком был Сашка – любили его и соседи, и учителя в школе, а Лидочка нарадоваться не могла. В 16 лет уехал сын учиться в институт, а женщина на две работы устроилась: днём на заводе трудилась, а по ночам на складе подрабатывала. Не хотелось, чтоб её мальчик в чем-то нуждался, да и обучение дорогое. В городе вон все какие – нарядные, гордые, смотрят свысока на приезжих. И отдавала последние деньги студенту Сашеньке, чтоб не отличался от других.

– Выучится, устроится на работу, тогда и о матери подумает, – говорила она соседям. – Он хороший у меня, всего достигнет.

Годы пролетели быстро, вырос сын, должность хорошую получил – счастлива была Лидия Ивановна. Со временем и квартиру купил, и машину, а она осталась в своём городке. В гости не ездила (куда ей в свои годы на автобусе тащиться!), Сашу отвезти не просила.

– Что я в этом городе не видела! – говорила она Кузьминичне и Егоровне, – Шум, пыль, суета, люди неприветливые. Пусть лучше ко мне приезжает, посидим спокойно, поговорим.

Подруги в ответ только кивали и поддакивали – нечасто наведывался сын домой. Что уж тут скажешь!

– Вот, Барсик, все готово! – сказала Лидия Ивановна. – Сейчас мальчик мой приедет, пора принарядиться.

Женщина подошла к шкафу и достала с верхней полки вязаную кофточку и платок – тот самый, который в прошлом году сын подарил. Полюбовалась на себя в зеркало, поправила пучок седых волос и села у окна в ожидании. Кот сразу же прыгнул к хозяйке и улёгся на руках. Прошло несколько минут и вдали показался свет фар, послышалось жужжание мотора.

– Сашенька! – воскликнула хозяйка и пошла открывать дверь. В коридоре, как назло, перегорела лампочка и Лидия Ивановна ступила на заснеженное крыльцо, чтоб встретить сына. Он успел припарковать машину и, притопывая, чтоб согреться, говорил по телефону. Женщина решила не мешать и ждала, когда сын подойдёт ближе и заметит её.

– Да, да. Все хорошо. Я к матери приехал, у неё день рождение, – говорил Саша. Женщина счастливо улыбнулась и подумала «Помнит ведь, а. Выкроил минутку, приехал!».

– Подождите меня, через час буду. – продолжал беседу мужчина. – И закажите нормальной еды в ресторане – готов есть всё, кроме вареников. Мать лепит их каждый раз, как приеду.

– Что? – спрашивал он невидимого собеседника. – Скажу, что начальник вызывает. Все, я перезвоню позже.

Лидия Ивановна стояла, не смея шевельнуться. Внутри противно тянуло, плечи опустились, а губы сомкнулись крепко-крепко. Тихо, пока сын её не заметил, женщина зашла в дом и закрыла дверь, прислонившись к ней спиной. Руки предательски задрожали и потянулись к замку, когда послышался стук, но она сдержалась. Слышно было, как мужчина потоптался на крыльце, обошёл вокруг дома, заглядывая в полные света окна.

– Алло, это я. – снова звонил он кому-то. – Приеду быстрее. Нет, дома её нет, ушла куда-то. Старая уже, может, забыла, что приеду. Да все с ней хорошо, записку оставлю. Пока!

Шаги быстро удалялись от дома, завёлся мотор, послышался звук отъезжающего автомобиля. Лидия Ивановна медленно побрела в комнату с накрытым праздничным столом. Кот подбежал к хозяйке, ласково потёрся о её ноги. Женщина присела у окна, погладила любимца. Слезы обиды быстро наполнили глаза и она даже не стала их смахивать. Подперев рукой подбородок, долго всматривалась в ночную темноту. Вдруг зазвонил телефон.

– Слушаю! – в голосе послышалась надежда. – А, Наташа, ты? Спасибо, спасибо, очень приятно. Сын? Да, приехал, сидим, ужинаем, уплетает все за обе щеки. Что ты говоришь? Ага, передам, да. И тебе хорошего вечера. Пока, родная.

Лидия Ивановна положила трубку, подошла к комоду и взяла в руки фотографию белокурого мальчика с синим мячиком. Поставила напротив себя на стол и улыбнулась сквозь слёзы:

– Привет, Сашенька…

Сказка о китах

– Мам, а расскажи мне сказку!

– Хорошо, родной. А какую?

– О китах!

– Снова?

– Ага. Ну, пожалуйста!

– Тогда слушай…

…Давно это было. До того, как люди стали верить, что Земля на черепахах и слонах лежит. Придумали чудачества всякие. Земля была круглая. Всегда. Представляешь? И небо было голубым-голубым, как море. Море было таким же, как небо. И белая пена на гребнях волн, словно в зеркале, отражалась в курчавых белых облаках. Солнце никогда не заходило – перемещалось из воды в небо и обратно. И меж двух голубых бесконечностей отдыхала Земля.

– Расскажи, расскажи о Земле!

…Земля была бесконечно зелёная. Свежая, сочная, наполненная ароматом цветов. Тёплая, словно впитала в себя все солнечные лучи. Мягкая и податливая. Нежная. Тихая. Когда небо искрилось молниями, а море неистово бушевало, она предлагала уют и защиту у своих берегов. Убаюкивала ласковым пением сидящих у костров людей. Лелеяла, как самую драгоценную жемчужину в мире. Любила…

– А киты? Расскажи о китах! – шепнул малыш.

…А киты плавали в небе. Правда! Гордые, свободные, величественные! Словно птицы! Рассекая хвостами лазурную гладь, рисовали разноцветную радугу. Резвились в облаках, наблюдая за тем, как дети сломя голову несутся в волны, пытаясь повторить волшебный танец. Было время… Киты любили людей, а люди любили китов…

– И что дальше?

– Ты же знаешь, малыш…

…Однажды в одном из селений, пропала девочка. Светловолосая, словно утренний лучик, хрупкая, чистая, как капля утренней росы. Она обожала бегать за китами в небе, пытаясь догнать их тень. С раннего утра, сидя на песчаном берегу, пела песни о том, как коснётся босыми ногами солнечного луча и убежит по золотой дорожке в облака. Вера её была настолько сильна, что девочка сделала этот шаг. Волны – могучие, сильные, – унесли малышку далеко-далеко в океан. На закате, когда между небом и водой стирается граница, киты бережно подняли ребёнка высоко вверх. До самого утра на берегах двух тёмных бесконечностей, обнажив сердца, грустно пели киты и люди.

Голоса звучали всё тише и тише. Тише и тише… На рассвете с глубокого синего неба начали падать киты… И беззвучным было их падение. Словно камни, опускались всё ниже и ниже на самое дно морских глубин. А на песке, склонив головы, стеной стояли люди. И разносилось по земле гортанное “Мммм”… Мммм… ммммммммммм…

– Мам?

…Когда солнце скрылось в океане, на темнеющем небе появилась новая звезда. Бледная, круглая, стеснительная, она взглянула на людей и китов. Улыбнувшись, коснулась воды, проложив светлую дорожку до самого берега.

“Я достигла неба!” – пела маленькая Луна сидевшим у костров землякам.

“Спасибо, что спасли!” – шептала китам девочка, отражаясь в брызгах соленой воды…

– Но если всё хорошо закончилось, почему мы прячемся от людей в волнах? Мам?

– Они до сих пор ревнуют нас к Луне… Малыш, пора спать… Ммммм…

Большой кит на миг выпрыгнул из зеркальной поверхности ночного океана и почти бесшумно нырнул обратно. Как миллионы лет назад. Как будто он только что упал с глубокого синего неба, спасая маленькую девочку.

Старый пёс

Знаете, бывает так – живешь себе день за днем и ничего вокруг не замечаешь. Раньше казалось, что только твоя жизнь однообразная, а потом понимаешь, что и другие живут так же. Просыпаются, завтракают, идут на одну и ту же остановку, чтоб успеть вовремя на работу, куда-то бегут, что-то пытаются изменить… И через двадцать четыре часа встречаются в том же месте. Но не подают вида, мол, я тут впервые, не знаю кто вы вообще такие. И так из года в год… Думаете, я всё придумал? Ага, ошибаетесь. Вон, видите женщину в красном пальто? Тааак… Сейчас подойдёт к краю тротуара, сердито взглянет в сторону поворота, из-за которого должна появится маршрутка. Оп! Бинго! А тот мужчина с огромным кожаным портфелем. Видите? Как раз собирается достать пачку “Parlament”, хоть и знает, что выкурить сигарету не сумеет – зажжет, сделает затяжку и бросит на проезжую часть. Пытается бороться с никотиновой зависимостью. Года два уже или три – точно не помню.

Я вообще всё замечаю. До мелочей. Чутьё у меня такое от природы. Эх, слыхал, что некоторые этот дар по-другому использовать научились. Живут хорошо, ни в чём не нуждаются – что уж тут сказать. Как говорят, не выбираем мы ни судьбу, ни родителей. Своих вообще не помню. Нет, иногда вижу смутные такие сны, будто мама рядом и её теплый мягкий бок заменяет мне весь мир. Но давно это было… Да…

А, вы наверно, в замешательстве, забыл представиться, пардон. Я – Пёс. Да, просто Пёс. И у меня нет Человека. Есть просто мир – он мой, а я его. Есть ещё люди, но их мир отличается. Он мне не нравится. Мой намного лучше. По крайней мере я могу бегать, где хочу, спать сколько угодно, валятся на солнышке целый день – но это только летом. Зимой всё далеко не так весело. Хотя, вы и так знаете. Думаю, в ваших домах тоже очень холодно, раз вы так крепко их запираете. Раньше в подъезде можно было погреться, но и там замки. Понимаю, люди без шерсти, им хуже. Ладно, потерплю – не впервой же. Тут недалеко теплотрасса, переночевать можно, а утром побегал-побегал да и согрелся. Ещё и зарядка. Живем!

Только не надо думать, мол, глупый Пёс, философствует тут. Я ж тихонько, никого не трогая. Даже не лаю. Гав! Нет, как-то строго… Гааааав! Напыщенно, что ли. Надо мягче… Гафв! О! То, что надо! Гавф, люди! Гавф, мир! ГАВФ! Да всё, всё, молчу. Не надо шикать… Вы же говорите, как хотите и сколько хотите… Гавф…

К чему это все я? Уже и сам запутался, а ведь хотел историю рассказать. На эту самую остановку уже месяца два девочка начала приходить. Не знаю, сколько ей лет – для меня это не важно, я по-другому Человека определяю. По взгляду. Вот у неё глазищи так и искрятся добром! Идет – поет, подпрыгивает, пританцовывает, головкой всем кивает. Загляденье! Я хоть Пёс и строгий, но хвостом нет-нет да и подвиливал. Наблюдал за ней. И вот – глупая башка, однажды решил, что она могла бы стать моим Человеком. Замечтался, старый дурак…

Пять дней назад моя девочка, как обычно пришла на остановку. Она болтала с кем-то по телефону и, подойдя к краю тротуара, глянула в сторону приближающейся маршрутки. Внезапно поскользнувшись, девочка оступилась и упала прямо на дорогу. И люди этого даже не заметили! Недолго думая, я сорвался с места, подбежал к девочке и, схватившись зубами за её руку, потащил прочь. Я чувствовал её боль и страх, но остановиться не мог – ещё минута и мой Человек бы погиб…

Кто-то кричал, кто-плакал, кто-то пытался меня отогнать. Приехали странные машины, а я продолжал сидеть возле моей девочки. Гафффф, гаффф… Все пройдет… Не бойся, малышка, гаффф… Га…. Что это?

Очнулся уже в какой-то грязной клетке. Да и вокруг с десяток других стоит. Нас тут много – все о чём-то рассказывают, спорят, но это новички. Я уже пятидневка – сижу, молчу да поглядываю. Ещё два дня и отправлюсь в собачий рай. Говорят, туда преждевременно попадают только озлобленные… Но я же спас Человека? Ничего не понимаю. Старый дурак, старый Пёс! Жил бы себе под забором и никто бы тебя не тронул. Хотя, кто знает, может есть и другой рай – для хороших собак? Наверно, так и есть и я его заслужил…

Красное яблоко

Короткий зимний день быстро клонился к закату и солнце почти скрылось за тёмной стеной спящих деревьев. Голые ветви слегка покачивались под набирающим силу ветром, птицы спешили вернуться в свои гнёзда – тёмные тучи успели плотно закрыть часть неба. Через час на землю спустится первая снежинка и начнётся снегопад.

– София! – вдруг раздался крик среди леса. – София, где ты?

Худенькая девушка в высоких валенках на босу ногу, в цветастом платье, едва прикрытая бушлатом и платком, бежала среди молчаливых холодных сугробов, то и дело спотыкаясь. В её глазах таилось отчаяние и страх, но она продолжала углубляться в чащу. Перед ней тоненькой цепочкой виднелись детские следы, блуждающие среди деревьев.

– София! Софиииия! – голос срывался на высоких нотах и дрожал.

– Нина! Я тут! – послышался в ответ детский шёпот.

В нескольких шагах у поваленного дерева стояла маленькая девочка лет пяти. Не переставая шмыгать носом и вытирать крупные слезы, она улыбнулась, как только увидела старшую сестру. Пытаясь сделать несколько шагов навстречу, София чуть не упала, но сразу же была подхвачена.

– Да что же ты… Зачем ты пошла одна в лес,а?

– Там был зая, такой смешной-смешной. А ма говорила, что он приносит подарки, пока я сплю. Яблочко. Я хотела дать ему яблочко. – ответила малышка и показала зажатое в варежке ярко-красное яблоко.

– Софи, ты могла заблудиться. Мама не знает, что ты ушла, давай быстрее домой пойдём. Замёрзла? – спрашивала Нина, заботливо растирая ладошки младшей сестре.

– Неа, не холодно. Только капельку. А заю пойдём искать?

– Завтра, милая, завтра. Пошли домой, пока совсем не стемнело.

Нина с тревогой поглядывала в небо, которое затягивали тяжёлые тучи. Она так спешила, что даже не запомнила, в каком направлении остался дом. Идти надо быстро, пока ещё видны следы, по которым нашла Софию. Только бы успеть до снегопада, только бы успеть.

Прошло несколько минут и крупный тяжёлый снег непрерывной стеной отделил девочек от всего мира. Он забивался за шиворот, слепил глаза, и что хуже всего – полностью замёл тоненькую тропинку. Сделав ещё несколько шагов Нина поняла, что не знает, куда идти дальше. Все казалось таким одинаковым, белым и бесцветным. «Где же деревня?».

– Нин, – прервал размышления тоненький голосок, – мне страшно. И я замёрзла.

– Ничего, ничего, потерпи, давай пойдём быстрее, ты согреешься. Подожди, вот стой, я тебя платком укутаю.

Девушка быстро сняла с себя пушистый платок и заботливо накинула на сестру, стараясь как можно плотней завязать его на маленьких плечиках. Сама же она осталась в старом бушлате, который едва держался на нескольких пуговках. Руки почти окоченели и Нина изо всех сил сжимала и разжимала пальцы, чтоб вернуть чувствительность. Снег продолжал идти, и сугробы становились все выше и выше… Маленькая София спотыкалась все чаще, пока не остановилась совсем:

– Я не могу больше. Я устала, Нин. Долго ещё?

– Ещё капелька, сестрёнка, ну же, давай. Придём домой, попьём чаю, а зая тебе подарок принесёт. Идём, идём.

– Нет, не могу. Холодно так, – тихонько прошептала София, – у меня глазки закрываются, я спать хочу.

– Нет, вставай, давай, иди ко мне.

Нина расстегнула пуговки и собрав оставшиеся силы подняла младшую сестру на руки, пытаясь соединить полы бушлата. Она не чувствовала ни холода, ни страха, только ответственность за Софию. Её надо принести домой!

– Соф, не спи, расскажи мне о зайке. Милая, смотри на меня, держись крепче! – отчаянно пыталась уговорить Нина малышку. Девочка становилась все тяжелее, сползала вниз, открывая холодному ветру хрупкую фигурку Нины. «Господи, дай мне силы донести ее домой!» молча молилась девушка.

Дом. Там сейчас так тепло и уютно, ма стоит у плиты, а отец читает газету, удобно устроившись в старом кожаном кресле. В камине весело потрескивают дрова, а огонь отбрасывает причудливые узоры на стены. Они бы с Софией читали любимую книжку, о маленьком кролике Флаффи, который любит кушать яблоки. Малышка знала ее наизусть, но внимательно продолжала слушать каждое слово, то вскрикивая, то задорно смеясь над приключениями зверька.

Нина не заметила, как опустилась на заснеженную землю, продолжая крепко обнимать сестру. Дыхание становилось все тише, сердце билось медленней.

– Софи… – едва слышно прошептала девушка, – Софи, прости…

Слова застыли на губах и едва видимое белое облачко быстро растворилось в воздухе. Её широко открытые глаза, полные надежды, были устремлены в тёмную глухую чащу. Цветастое платье, выглядывающее из-под бушлата, словно протест зимнему холоду, заботливо укрывало ноги девушки. А снег все шёл и шёл…

…Пожилая женщина смахнула слезу со щеки и судорожно вдохнула обжигающе холодный воздух. Она стояла одна у края столетнего леса, молчаливого, тёмного и грозного. Медленно достала что-то из кармана и положила возле ближайшего дерева.

– Спасибо, Нина, – тихо прозвучали её слова.

Развернувшись женщина медленно пошла в сторону ярких огоньков небольшой деревеньки, уютно расположившейся под звёздным небом. А позади на снегу осталось лежать ярко-красное яблоко.

Мила

Мила была слишком любопытной и немного хитрой – едва Надзирательница убедилась в том, что она в кровати и вышла из комнаты, девочка тихонько вылезла из-под одеяла. Стараясь как можно тише ступать по старому деревянному полу, она прислушивалась к звукам, доносившимся из-под широкой щели внизу двери. Через несколько секунд Мила аккуратно выглянула в коридор. Никого. Из соседних комнат не слышался даже смех подруг, любивших проболтать до утра вопреки строгому режиму.

Длинная белая ночная рубашка с кружевным подолом мешала шагать, то и дело шурша при каждом движении. Тряхнув копной светлых волос, Мила слегка её приподняла и на носочках пошла вдоль стены к каменной лестнице, ведущей на второй этаж. Ей казалось, что Надзирательница наблюдает за ней и стоит лишь ступить на первую ступеньку, как послышится высокий строгий голос, приказывающий вернуться в комнату. Девочка не раз сбегала по ночам, исследуя здание, в котором приходилось жить после Земли. Выходки не прошли безнаказанно – срок первичного обучения ангельскому ремеслу увеличили в два раза. Некоторые подруги перешли на второй курс и красовались своими безупречными белыми крыльями. Конечно, они не были столь большими, как у старших учеников, но все же!

– Ничего, ничего. – пробормотала под нос девочка, – Я вас ещё догоню!

Мила не помнила, как оказалась в Небесной школе. Раньше были мама, папа, младшая сестра и в один миг все исчезло, а перед ней стояла Надзирательница, монотонно перечисляя правила поведения. Первые дни прошли словно в тумане – утренняя прогулка, занятия в классе, обед, несколько часов свободного времени и отбой. Быстро подружившись с другими девочками, Мила расспрашивала их о прошлом, но никто ничего не мог рассказать. Чтобы избавиться от скуки и рутинного распорядка, она решила разузнать, что же на самом деле произошло с её прошлой жизнью.

Первая попытка проследить за Надзирательницей увенчалась неудачей – её быстро заметили и отправили спать. Несколько дней Мила пыталась быть послушной, чтоб усыпить бдительность и вскоре повторила ночную прогулку. Узнала немного о школе: она состояла из четырёх этажей. На первом размещалась столовая и классы для дневного обучения, на втором располагались спальни для учениц, на третьем этаже были личные комнаты учителей, а на четвёртом – огромная библиотека, в которую никогда никого не пускали. На двери отсутствовал замок, но боясь наказания, никто и не пытался туда пробраться…

Мила с опаской оглядывалась на лестницу, медленно приближаясь к дверям библиотеки. Она слегка потянула на себя ручку и уже приготовилась войти, как вдруг услышала шаги, направляющиеся в её сторону. Не теряя времени девочка проскользнула в комнату и спряталась за ближайшим высоким стеллажом с книгами. «Сколько же здесь пыли!», подумала Мила, едва сдерживаясь, чтоб не чихнуть. Между тем в комнату вошёл высокий мужчина – это был Старший учитель. Он всегда улыбался и не делал замечаний во время уроков, разрешая ученицам перебрасываться записками и тихонько хихикать.

Подойдя к столу, стоявшему посредине библиотеки, Старший учитель начала что-то искать, перебирая стопки бумаг. Через несколько минут он удовлетворенно улыбнулся и вышел из комнаты, держа в руках какие-то списки. Девочка ещё немного подождала и потом тихонько выглянула из-за стеллажа. Кругом стояли книги – от самого пола до потолка; толстые и тонкие, со старыми и новыми обложками, с невероятными витиеватыми узорами на корешках. Подойдя поближе к одной полке, Мила положила ладонь на ровный ряд книг и чуть не вскрикнула – некоторые были тёплыми и… живыми! Удивлённая и испуганная девочка начала читать названия вслух:

– «Филимонова Евгения, 1989 г. р.», «Фомина Наталия, 1965 г. р.», «Яворская Инна, 2003 г. р.».

Мила ошарашенно перебирала надписи одну за другой, пока не нашла нужный раздел. Ряд книг на букву «К» находился почти под самым потолком, пришлось приставить старую лестницу. Взобравшись по скрипящим ступенькам, Мила провела пальцем по корешкам и достала следующую книгу.

– «Кожевникова Мила, 2006—2016 гг.», – начала она читать вслух название, потом быстро раскрыла книгу и пролистала до предпоследней страницы. – Убита второго января 2016 года Яном Видловским. Принята на обучение в Небесную школу.

Девочка быстро спустилась и побежала к стеллажу с наклейкой «В». Через несколько секунд она лихорадочно раскрывала книгу «Видловский Ян, 1970 г. р.», листая страницу за страницей. «1985 год. Первое убийство, жертва – Иванна Михайловская, возраст – 5 лет… 1990 год, жертва – Инна Терехова, 10 лет… 2000 год, жертва – Светлана Игнатьева, 10 лет… 2006 год, жертва – Мила Кожевникова, 10 лет». Записи обрывались на середине книги, последняя гласила «Предположительное количество будущих жертв – 5 девочек. Предположительная дата смерти – 2035 год».

Мила была не в состоянии дальше сдерживать слёзы – она вспомнила тот зимний январский вечер. Её пригласила подруга, жившая в доме напротив, они допоздна смотрели фильмы и Мила одна пошла домой. Уже возле подъезда её кто-то схватил сзади за шею и повалил на землю. Руки сжимались всё сильней, дыхание оборвалось и последнее, что запомнилось – тихое-тихое небо, полное холодных и далёких звёзд.

Бегая от одного стеллажа к другому, Мила находила имена своих подруг, искала причину смерти, выхватывала со следующего ряда Книгу жизни виновного и бросала её в быстрорастущую кучу. Девочка вырывала страницы, яростно топтала, разбрасывала по комнате. Не в силах с собой совладать, она выскочила в коридор и схватила свечу, которая всегда горела в маленьком окошке. Мила подожгла ненавистные книги – огонь жадно лакомился податливыми страницами, оставляя после себя только пепел. Девочка не заметила, что была уже в комнате не одна – позади стояла Надзирательница и молча наблюдала за происходящим.

– Глупая дерзкая девчонка, – прозвучал высокий голос, – чего ты добиваешься?

Мила резко развернулась и выкрикнула:

– Они не достойны жизни! Пусть горят! Пусть погибнут! Это настоящая справедливость! Я должна была жить! Я!

– Милая моя, – ответила Надзирательница, – это всего лишь копии.

Меня зовут

Мелкий дождь не переставал моросить, размывая и без того блёклые краски огромного города. Прохожие, словно стаи бескрылых птиц, опустив взгляд шагали в сторону своей работы, мечтая только о бесплатном стаканчике кофе из потёртого автомата. Солнце казалось лишь грязным пятном на тяжёлом свинцовом небе. «А всё кажется более унылым, чем из окна автомобиля», подумала Ольга, осторожно обходя очередную лужу и уворачиваясь от бегущего навстречу мальчишки. «Спешит, видать, учиться!», усмехнулась женщина. Её комфортную машину ещё вчера одолжила сестра, в очередной раз забыв вернуть.

– Оленька, солнышко, прости! Не могу приехать, никак не могу. Денёчек, один лишь денёчек! Возьми такси или попроси кого! – не переставала тараторить в трубку Маша.

– Хорошо, но это последний раз, когда…

– Моя ты хорошая! Люблю, люблю, люблю! – перебила Ольгу сестра и закончила разговор, пока она не передумала.

– И тебе хорошего дня! Мда…

Несколько дней назад Ольге исполнилось 30, но праздник соперничал с повышением в должности – главный редактор журнала "Summer". Тёплые (и не совсем) поздравления друзей и коллег порядком надоели, а желанный отпуск откладывался на неопределённое время. А тут ещё и мерзкая погода, мокрый тротуар и толкающиеся люди. До метро оставалось всего несколько шагов, как вдруг неосторожный прохожий толкнул Ольгу и она уронила на землю зонт, бесполезный в борьбе против тумана. Чертыхнувшись про себя несколько раз, женщина наклонилась за отлетевшим к стене зонтом и тут же встретилась взглядом с мальчиком, сидящим на куске картона. Мгновенно пронеслась мысль: «Сейчас будет просить на хлеб». Она старалась придать лицу надменное выражение, но в тот же миг в её душе что-то надломилось.

Худенькая фигурка ребёнка казалась слишком хрупкой и слабой на фоне бесконечного потока людей. Маленькая статуя неизвестного художника, на которую набросили отрез мешковины, чтоб хоть как-то защитить от разрушающего соседства шумного мира. У ног мальчишки не было ни таблички, ни шапки для подаяний, он не тянул жалобные молитвы и прошения. Обняв себя руками, просто сидел и смотрел сквозь мелькавшую мимо жизнь, отстранившись от шума. Его лицо было живым изваянием человеческого равнодушия и праздности и только глаза – глубокие, тёмные, грустные глаза отражали потерянную душу.

Ольга не могла оторвать взгляд от мальчика – маленький магнитик тянул к себе, приглашал почувствовать и разделить одиночество. Забыв обо всем на свете, она подошла к ребёнку и опустилась рядом на грязный тротуар, подставив сжатые в кулак ладони под подбородок. Окружающий мир отошёл на задний план, мелькающие ботинки и сапоги отбивали размеренный ритм затихающей песни жизни, наполненной радостью и теплом. Единственный источник чего-то настоящего сидел рядом с ней, погруженный в созерцание вечного двигателя человеческого безразличия. Ольга слегка вздрогнула, когда тёплая ладошка мальчика погладила её по руке – она не успела повернуться, как ребёнок исчез в тёмном туннеле метро. Тихая и подавленная, женщина медленно возвращалась домой…

Несколько недель подряд Ольга приходила на то же место у метро, но так и не встретила мальчика. Часами она стояла у серой стены, в ожидании маленького чуда, пробудившего её душу, а потом решила действовать. Останавливая всех попрошаек она расспрашивала о ребёнке, который сидел у метро:

– У него глаза… Такие глаза… Ты должен его знать! – продолжала твердить очередному беспризорнику женщина, получая в ответ лишь язвительный смех. Почти смирившись с бесполезностью поиска, Ольга в последний раз задала свой вопрос:

– Ты знаешь мальчика? У метро сидел, не просил, не плакал… Просто сидел.

Девчонка шмыгнула носом, потянула руками оборванные рукава и ответила:

– Ааа, так вы Мусор имеете в виду?

– Да какой мусор, о чём ты говоришь! Мальчик, тёмненький такой… Мальчик.

– Ща, я покажу. Он же дебил у нас в детдоме – мы его назвали так. Сидит, молчит и пялится.

Ольга едва сдержалась, чтоб не отвесить затрещину наглой малой.

– Отведи меня к нему! – скомандовала в ответ.

– Да неужели спёр что-то? – удивилась малая. – Вот шкура!

Через двадцать минут они остановились у высокого мрачного здания. Табличка у входа гласила, что всех приветствует дом для сирот “Солнышко”. Узкие коридоры были выкрашены синей масляной краской, стёртые половицы жутко поскрипывали в такт шагам. Последовав грязному девичьему пальцу, указывающему на коричневую дверь, Ольга зашла в комнату. Четыре старые кроватки, едва прикрытые жёлтыми одеялами, одиноко стояли у белых стен. Две тумбочки, одно зеркало и кривой умывальник довершали убогий интерьер. На фоне окна, расположенного напротив двери, вырисовывалась знакомая фигурка мальчика, обнимающего себя руками. Он не слышал шагов Ольги, медленно подошедшей к деревянному стулу, на котором сидел. Женщина аккуратно опустила ладонь на стриженую голову ребёнка, погладила его по плечу и присела рядом. Не отрывая взгляда от окна, мальчик достал что-то из кармана и протянул Ольге. Развернув клочок измятой бумаги, она сквозь слезы едва смогла прочитать аккуратно выведенные слова…

«Превіт! Мене звати Сміття”

Палата 23

Боль. Резкая, глубокая, порой едва выносимая – она стала постоянным жителем холодной больничной палаты №23. Жесткие простыни, отдающие хлором, едва прикрывали хрупкое тело пятилетней Лизы, лежавшей в центре громадной кровати. Её руки, обращённые вверх ладошками, слегка дрожали, а длинные нити капельниц, казалось, вытягивали остатки надежды из маленькой девочки. На бледном лице с поджатыми губками, заостренным носиком и впалыми щеками горели лишь карие глаза. За два последних года в них утонуло детство, уступив место обречённости и безмолвному ожиданию. Повернув голову в сторону окна, Лиза часами смотрела на мир, полный жизни – недоступной и далекой для маленького сердечка.

Однажды пробегавшее мимо больницы Лето, ощутило на себе взгляд. От неожиданности оно споткнулось и в недоумении уставилось в строгое личико девочки, но, не увидев в её глазах изумления, ушло восвояси. ''Показалось!'' – пронеслась мысль. До конца дня оно носилось по городу, выполняя свои сезонные обязанности, но наступившая ночь достала из шкатулки невидимый магнитик и положила его на подоконник палаты №23. Притянутое невидимой силой, Лето тихо подкралось к тёмному окну – и встретилось глазами с Лизой. Покорённая стихия смотрела на ребенка, боровшегося с жестокой болью, вольно плескавшейся в глубоких глазах.

– Расскажи мне сказку, – прошептала девочка и быстро сомкнула губы, чтоб не выпустить ни капли страданий. Лето сломя голову бросилось наружу. Разогнав тучи, укутывающие дремавшую луну и разбудив ленивых сверчков, легким дуновением ветерка заиграло листвой деревьев, рисуя их тенью на белой больничной стене далёкие страны. Лиза уснула и отступившая боль единственной слезой скатилась по её щечке…

Июньской бессонной ночью, когда приступы всё чаще сковывали тело беззащитного человечка, девочка вновь попросила нового друга:

– Я хочу увидеть снег в последний раз, пожалуйста.

С минуту задумавшись, Лето побежало на окраину города, минуя мирно отдыхавшие дома и пустые улицы. Больше часа оно носилось от одного дерева к другому, чем-то набивая свои бездонные карманы, и вскоре вернулось к девочке. Убедившись, что малышка не спит, диким вихрем ворвалось в комнату, подняв в воздух мягкие облака тополиного пуха. Через несколько минут поверхность каждого предмета в комнате была укрыта тёплыми белыми сугробами и Лето увидело самую яркую в мире улыбку…

В последнюю ночь августа Лиза страдала больше от боли душевной, чем телесной – к последней она привыкла, смирилась с ней, оставив в своей жизни как постоянного спутника. Девочка пыталась придумать последнюю просьбу для Лета, чтоб хоть на миг задержать его подле себя. Сосредоточенно вглядываясь в окно, ждала необычного друга, который едва переступив черту комнаты, услышал новое желание.

– Помоги мне дойти до звезд.

Вначале Лето хотело попытаться воскресить в ребёнке остатки воли и любви к жизни, но потом бессильно опустило руки. За три месяца их дружбы больничная кровать, казалось, выросла в несколько раз и медленно продолжала поглощать кукольное тело Лизы. Всё чаще её глаза оставались закрытыми и лишь лёгкое дрожание век говорило о том, что она рада его присутствию. Ещё несколько часов и придется уйти, уступив место строгой осени – а сможет ли она полюбить его девочку? И если б у стихии было сердце, в этом момент оно погружалось в пучины мрачной безысходности.

Яростно сорвавшись с места, Лето диким порывом ветра разбило стекла бездушных окон, разбросав их остатки по кафельному полу. Подбежав к Лизе, сбросило вниз простыни и аккуратно освободило её руки от впивавшихся змей капельниц. Оно гладило, прижимало к себе ребёнка, кружило по комнате в медленном танце свободы. Когда мягкий свет луны коснулся мозаики разбитого стекла, оно засияло разноцветными искрами. Босые ноги девочки коснулись пола и она, держа Лето за руку, стояла среди миллиона подаренных ей звёзд, впервые ощущая счастье…

Рано утром, когда первые лучи солнца коснулись осенней земли, посреди больничной палаты №23 на потухших осколках лежала хрупкая девочка Лиза, заботливо укрытая простынёй. Победив боль последних лет своей улыбкой, она вместе с Летом вернулась к вечным звёздам.

Блокнотик в мягкой обложке

– Скажите, пожалуйста, что стало отправной точкой для вашего творчества?

Ева улыбнулась. Капля волнения просочилась сквозь тонкие пальцы, сжимавшие потёртый блокнот, и тотчас растворилась в воздухе. Ровно пять лет назад всё было наоборот – тревога из внешнего мира свободно захлестывала опустевшие страницы девичьего сердца.

“Вестник”, 10 декабря 2010:

“Взгляд Горгоны. Пятая жертва серийного убийцы. Общественность потрясена жестокостью маньяка. Кто следующий?”

“Вестник”, 5 февраля 2011:

“Взгляд Горгоны. Десятая жертва серийного убийцы. Правоохранительные органы отказываются признать свою беспомощность!”

“Вестник”, 1 марта 2011:

“Горгона увидела свое отражение. Мир склоняет голову в память о погибших…”

– Оставьте меня в покое! Уйдите, прошу вас!

– Послушайте, вы должны…

– Я ничего никому больше не должна! Вон!

Девичий крик пробивался сквозь двери больничной палаты, заглушая негромкие увещевания доктора. Медсёстры сокрушенно вздыхали и молча переглядывались между собой. Больные не пытались жаловаться на шум – угловая комната верхнего этажа стала священной. Ведь её пленница увидела Горгону и выжила.

Девушку нашли на шоссе Е15 ясным весенним утром. Босая, в разорванной ночной сорочке, она шагала посреди дороги, вытянув вперед трясущиеся руки. Услышав шум автомобиля, упала на колени, чуть приподняв лицо. Вместо испуганных глаз водитель увидел окровавленную повязку, едва прикрывавшую глубокие раны…

…

– Не пытайся принять теорию высшего предназначения, навязываемую СМИ. Ева, перестань отрицать жизнь, какой бы она не казалась в данный момент. Ты продолжаешь дышать, способна выбирать, менять свою судьбу как заблагорассудится. Не замыкайся в себе, – звучал спокойный голос Елены Андреевны. Третий месяц терапии не давал результатов. Первая злость и боль уступили место отрешенности – девушка молча приходила в кабинет, терпеливо отсиживала час и так же молча уходила.

– У меня есть предложение и если ты мне поможешь, я больше не буду заставлять приходить на сеансы. Ежегодно я провожу несколько недель в лагере для незрячих детей. Мы помогаем им вновь полюбить мир, научиться радоваться, даём возможность побыть в окружении людей, которые не акцентируют внимание на недостатках.

– И что смогу сделать я?

– Нам не хватает несколько человек для ночного дежурства. Если ты только согласна. Итак?

…

Звуки природы вперемешку с детским смехом, создавали неповторимую мелодию счастья. Уходящий день прощался с весёлыми друзьями, ласково гладя их щёчки тёплыми лучами. Приподнявшись с лавки, стоявшей под тенистым деревом, Ева медленно направилась в сторону здания. Позже вечером, уютно устроившись на кровати, девушка прислушивалась к затихающим голосам детей, пока их не сменило размеренное дыхание. Уснули.

Любовь. Это чувство переполняло маленькие сердечки, которые не жаловались, не плакали, а радовались каждому моменту. Дети научились рисовать собственные миры на уготованном им вечно черном полотне. В первый же день их нежные ладошки коснулись души Евы, подарив свет и исцеление.

– Ева! – послышался шепот от одной из кроваток, – Иди сюда, пожалуйста.

Девушка тихо присела на край детской постели и поправила одеяло. Маленькая Даша не отходила ни на шаг, всегда крепко держась за руку. Через несколько дней им придется расстаться и малышка пыталась использовать любую свободную минутку, чтоб хоть ещё чуть-чуть побыть рядом с Евой.

– Ты почему не спишь?

– Расскажи мне еще одну историю.

– Хорошо, выбирай любую.

– Нет,– ответила Даша, – сочини для меня. Я хочу, чтоб она была только моей.

– Истории надо записывать, иначе они забудутся. И ещё…

– Вот, это тебе! – перебила девочка. Порывшись под подушкой, Даша достала небольшой блокнотик, нащупала руку Евы и вложила в неё.

– Я сама его сделала, но мне немного помогала Елена Андреевна.

– Даш, но я…

– Нет, нет, начинай придумывать, а я всё запомню, честно!

Ева не могла произнести ни слова. Закусив губу, погладила ладонью блокнотик, открыла первую страницу и произнесла:

– В далекой стране был тёмный-тёмный город, но однажды там появилась маленькая девочка, которая очень любила улыбаться. Каждый день она выходила за огромную каменную ограду, собирала по капельке солнечный свет и раскрашивала им все вокруг.

Лунный свет мягко освещал удивительную живую картину – на коленях Евы, водившей указательным пальцем по чистым страницам, затаив дыхание лежала Даша. Их лица были обращены на однотонные стены комнаты, но сердца ушли в путешествие вслед за тихим голосом. Закончив рассказ, девушка уложила спящего ребенка на подушку и ощупью направилась к своей кровати, крепко сжимая подарок в мягкой обложке.

…– Творчество? Жестокий человек украл моё зрение, заперев в комнате отчаяния и страха. Но одна маленькая девочка помогла открыть дверь в новый удивительный мир неограниченной фантазии.

– Нескромный вопрос – вы бы хотели вернуть способность видеть?

– Нет, – улыбнулась Ева. – Иначе я не смогу писать истории для самых драгоценных поклонников. Свет, живущий в их сердцах, ценней самого яркого летнего пейзажа…

Оглавление

Сашенька

Сказка о китах

Старый пёс

Красное яблоко

Мила

Меня зовут

Палата 23

Блокнотик в мягкой обложке