Париж в Кишинёве [Георгий Александрович Каюров] (fb2) читать онлайн

Часть первая

С раннего утра в городе наблюдалось оживление. Со всех концов Молдавии съезжался народ на столичные рынки. Люди готовились к воскресным выходным и длинными очередями штурмовали базары и магазины. Казалось, этому не будет конца.

У здания главпочтамта часы пробили семь часов вечера.

Жаркий, душный солнечный день сменялся вечерней прохладой. После дневной суеты столица заметно пустела: – всякий старался провести свободное время в зелени, на свободе, подальше от пыли и скуки старика Кишинёва.

По одной из прилегающих к центру и малолюдных улиц медленно шли две особы. Со стороны можно было обмануться, полагая – идут подруги, на крайний случай – сёстры-погодки. Однако ж…

Одна из них была прехорошенькая блондиночка с симпатичным беленьким личиком, вздёрнутым носиком и выразительными чёрненькими глазками, а другая – уже заметно пожившая, нарумяненная и вообще сильно подкрашенная дама лет пятидесяти. Она относилась к тем особам, о которых за глаза говорят: маленькая собачка – до смерти щенок. На блондиночке было надето чёрное шёлковое платье с глубоким декольте, обнажавшим бледные рёбра слабо развитой груди, и модная соломенная шляпка с пригнутыми полями, сохраняющими в тени лицо. Девушка часто поправляла белую кофту из тонкого трикотажа, накинутую на плечи и нелепо обвисающую по обе стороны. На голове её спутницы тоже красовалась шляпка, украшенная таким множеством цветков и стекляруса, что невольно напоминала большой цветник. Из-под шляпки во все стороны торчали волосы после только что сделанной химзавивки. Надо отметить, спутница блондиночки одета была богато, но крайне безвкусно. Каждый мужчина, проходящий мимо, обращал на них внимание, что заставляло юную особу беспрестанно смущаться. Тем не менее она с восторгом рассматривала прохожих.

– Наденька, да будь же посмелее, – наставляла дама, заметив зарумянившиеся щеки девушки, и ещё успела кивнуть проезжавшему красному автомобилю, сверкающему хромированными детальками и безделушками. Автомобиль ответил переливающимся на всю округу оглушительным сигналом и, резко затормозив, остановился напротив кинотеатра «Бируинца», перегородив проезд. Из него вышел моложавый мужчина и, улыбаясь, направился к нашим особам. Его слегка полноватое тело не мешало движениям и по тому, как он резво вскочил на бордюр, особо не заботило хозяина. Перед тем как приблизиться к женщинам, он осмотрелся и, успокоившись, что вокруг нет публики, игриво помахал пальцами сразу обеим.

– Здравствуйте, дорогие дамы, – с этими словами мужчина церемонно поклонился каждой в отдельности: – Клавдия Платоновна! Сколько лет, сколько зим!? – обратился он к старшей даме.

– Здравствуйте, Виктор, – Клавдия Платоновна сладострастно заулыбалась и произнесла имя мужчины на французский манер, сделав ударение на о.

– Вы здесь? – наигранно удивился Виктор. – Почему не едете за город, на природу? – сыпал вопросами мужчина, поглядывая на юную особу.

– В эти выходные природа отменяется, – Клавдия Платоновна лукаво подмигнула мужчине. – Решила показать новой «племяннице» нашу столицу, – при этом она как-то особенно твёрдо сделала ударение на слове «новой». – Хотим сходить в парк и покушать мороженое.

Слова женщины произвели определённый эффект. Виктор уставился на спутницу Клавдии Платоновны, бесстыже рассматривая с ног до головы с видом дореволюционного лошадиного барышника и похотливо улыбнулся. От глаз стороннего наблюдателя не ускользнуло, что мужчина едва удержался, чтобы не потянуться от нахлынувшего удовольствия. Виктор всё-таки подхватил девушку под локоть и притянул к себе ближе, бравадисто поведя плечами. Наденька, краснея, конфузливо оглянулась на «тетушку», но та не сводила глаз с Виктора и чему-то, только им понятному, улыбалась, одобрительно кивая. Девушке осталось отдаться в руки «судьбы», и вот она уже стояла плотно прижатая к Виктору, его же ручищей.

– Вы, мадемуазель, вероятно, совсем недавно в Кишинёве? Откуда, если не секрет? – делая паузу после каждого слова проговорил он, выдавая в голосе интерес, и снова подмигнул старшей женщине. Та коротко улыбнулась и поспешила отвести взгляд, кого-то отыскивая на другой стороне улицы. Наденька глупо растягивала губы и продолжала глазами искать поддержки у «тётки». Щёки её горели от смущения и оттого, что было неудобно стоять в таком положении. Она попыталась отстраниться, но Виктор удерживал крепко.

– Наденька такая ещё дикарка, – ответила за неё Клавдия Платоновна, – она только со школьной скамьи. Приехала в Кишинёв поступать в институт, педагогический. Провалила экзамены. Теперь годик подготовится и на следующий раз поступит.

– Обязательно поступлю, – с вызовом выпалила Наденька и с такой силой оттолкнулась от прижимавшего её Виктора, что едва не свалилась и не опрокинула навязчивого новоиспечённого покровителя. «Тётка» недовольно зыркнула на «племянницу».

– Сегодня выехала в первый раз в город погулять, – продолжала монолог Клавдия Платоновна, сделав упор в этот раз на слово «погулять» и, прищурившись, хитро посмотрела на мужчину.

Виктора уже не интересовало настроение Клавдии Платоновны. Его довольная физиономия лучилась предвкушением перспектив на вечер.

– Будущая студентка, – с этими словами он выставил локоть, – берите меня под руку, покажу вам столицу. – Не дожидаясь, пока девушка примет его предложение, Виктор схватил её руку и обвил вокруг своей, увлекая за собой. – Лучше меня этого никто не сделает.

На этот раз Наденька решила воспротивиться всерьёз, пытаясь отцепить крепко её удерживающие руки, но Клавдия Платоновна только подтолкнула её. Наденьке всё-таки удалось вырваться, оставив мужчину в недоумении, но она ничего другого не придумала, как спрятаться за «тёткиной» спиной.

– Наденька, что же ты упрямишься? – Не ожидая подобной прыти от подопечной, Клавдия Платоновна схватила за плечи взбрыкнувшую девицу и резко развернула обратно: – Иди, развлекись, – и тихо, в самое ухо девушки протараторила. – Это очень богатый человек. Его папа один из первых кооперативщиков у нас в городе. Ты не пожа-ле-ешь.

Однако девушка отстранилась от шептуньи и собралась уйти, но «наставница» крепко схватила её за запястье и уже не скрывала крайнего недовольства. Назревающий конфликт прервал ядовитый сигнал, и Виктор обернулся, даже встал на цыпочки, высматривая. За его сверкающей машиной собралась вереница автомобилей, водители, на чём свет честили раззяву, перегородившего улицу.

– Одну секундочку, дорогие дамы, – скороговоркой проговорил он и вальяжно направился к своему авто, бросив через плечо: – Встречаемся в парке Пушкина у ресторана «Норок».

– Виктор, закажите нам столик, мы сейчас подойдём, – с этими словами Клавдия Платоновна резко повернула к себе девушку и, уводя в сторону, зашептала ей какие-то наставления. По выражению лица было видно, это нелицеприятные для юной особы слова.

– Никуда я не пойду, – пыталась возражать Наденька.

– С большим удовольствием, – прокричал из окна авто вслед дамам Виктор и, вся округа прорезалась рёвом сорвавшейся с места машины.

– Так не-нельзя делать, – Клавдия Платоновна продолжила отчитывать новую «племянницу» и не скрывала недовольства. – Я ведь сама небогатая женщина и, как видишь, о тебе позаботилась, приютила, кормлю, плату за койку не беру…

– Да что же я сделала? – оправдывалась Наденька, голос её срывался от слёз. – Я заплачу вам за койку. За всё заплачу. Мама приедет и заплачу.

Дамы медленно шли и объяснялись, но только Наденька думала, что всё для неё закончилось, а для Клавдии же Платоновны всё только начиналось. За разговором она искусно вела «племянницу» в направлении парка Пушкина, как верная подруга барышника исполняла план – дойти до кафе. Внимая нравоучениям, Наденька в душе успокоилась – ведь малознакомый мужчина, которому хотела, вот так запросто, отдать её «тётка», исчез.

– Очень хорошо, – смягчилась «наставница», продолжая крепко держать девушку под локоть. – Вот и заплатишь. Только зачем с матери три жилы тянуть. Скажи, пожалуйста… Что за беда, если ты посидишь с Виктором вечерок… Он такой образованный и вполне обстоятельный. Не то, что какой-нибудь студентишка-шантрапа. Он никогда не обидит девушку. У него большой бизнес… – Клавдия Платоновна не успела договорить, как неожиданно над ними громыхнул знакомый басок:

– Кафе заполнено!

Женщины подняли головы и увидели свесившегося через перила Виктора, с расплывшейся в улыбке физиономией.

– Разрешите предложить вам Наденька незначительный презент, – он прытко сбежал по ступенькам и протянул девушке плитку шоколада.

Наденька от неожиданности обомлела и глядела на подошедшего Виктора хорошенькими, но заплаканными глазками, боясь даже моргнуть. Ей ничего не оставалось, как молча принять подарок в яркой обёртке.

– Иван Иванович! – неожиданно вскрикнула Клавдия Платоновна. Она резво развернулась на каблуках и, указывая неопределенно куда-то в кусты, застучала каблучками, на ходу бросив: – Наденька, ты подожди меня в компании Виктора, а я сейчас вернусь, мне нужно сказать несколько слов.

– Давайте прогуляемся, – предложил мужчина, едва Клавдия Платоновна скрылась за кустами, и поспешил добавить. – Пойдём следом и подсмотрим, чем занимаются и о чём шепчутся старики.

– Нехорошо подсматривать, – парировала Наденька, но ей и самой хотелось пойти следом за «тёткой». В этом она видела хоть какую-то безопасность для себя, но и не решалась покинуть людное место.

– Не стоять же истуканом, – развёл руками Виктор и, заметив, что девушка колеблется, отвернувшись, разыграл обиду.

– Хорошо. Пойдёмте, – согласилась Наденька, желая поскорее догнать Клавдию Платоновну.

– Чур, не так быстро, – Виктор поднял руки вверх, показывая, что сдаётся и быстро идти не собирается. Наденька умерила шаг, и они пошли рядом.

Виктор много рассказывал о Кишинёве, о парке по которому они прогуливались, был любезен и предупредителен. Наденька неустанно оглядывалась по сторонам, настойчиво выискивая знакомый силуэт. Постепенно она успокоилась и даже стала поддерживать беседу, поведав о родном посёлке, в котором прошло её детство и сейчас жили родители. Прогуливаясь, они вышли на площадь перед огромным зданием.

– В этом доме находится руководство страны, – махнув в сторону высоких дверей, пояснил Виктор.

Из здания вышли несколько человек и расселись в черные «волги». Машины тут же укатили. У входа остались те, кто открывал и закрывал двери министерских авто. Они тихо переговаривались и, наскоро попрощавшись, разошлись. Один из них направился навстречу нашей парочке. Виктор оживился и даже подтянулся, но человек шёл, опустив голову и не обращая внимание на окружающих.

– Михал Иванович! – Виктор подскочил к мужчине, когда тот поравнялся с ними, и подобострастно протянул руку.

– А, Витя. Привет, – мужчина задержал шаг и окинул Наденьку утомлённым взглядом.

– Михал Иваныч, рад вас видеть, – зачастил Виктор. – На сегодня всё?

– Да, – сухо ответил мужчина. – Ты звони, – и снова бросив короткий взгляд на спутницу Виктора, добавил: – А то и заходи, – кивнув на прощание, мрачный мужчина ускорил шаг.

– Ты знаешь, какой это человек!? – с восторгом выпалил Виктор, поворачиваясь к Наденьке. Её спутник так сиял от удовольствия, что его настроение передалось и Наденьке. Она оглянулась, ещё раз посмотреть и удостовериться, «какой это человек», но тот уже скрылся из виду. Виктор продолжал возбуждённо, о чём-то рассказывать. Наденька его не слушала, сердце у неё трепетало от осознания того, что она идёт с человеком, с которым поздоровался этот, угрюмого вида мужчина, вышедший из дома правительства, и даже уточнил: «Ты звони, а то и заходи». Больше она не опасалась Виктора и, когда переходили улицу, сама взяла его под руку и уже не отпускала. Они прошли ещё один квартал и оказались у небольшого сквера.

– Это наш Арбат, – равнодушно пояснил Виктор.

Наденька разглядывала суетящихся людей. Одни упаковывали картины, другие – различные рукодельные украшения.

– Почему Арбат? Он, кажется, в Москве? – неуверенно проговорила Наденька, предчувствуя глупость вопроса и то, как над ним будет смеяться её спутник.

– Ты бывала на Арбате в Москве? – вместо ответа поинтересовался Виктор.

– С мамой в детстве, – выдохнув с облегчением, соврала Наденька. Виктор не ответил, вместо этого они пошли обратно. Оба молчали. Наденька даже забеспокоилась.

– По мне, так лучше назвали бы Версаль, – прервал молчание Виктор.

– Почему Версаль? – прекрасно удивилась Наденька. Она не знала, что такое Версаль.

– Версаль мне напоминает Париж, – мечтательно пояснил Виктор.

– Это в Париже? – неуверенно переспросила Наденька.

– Н-да-а, Наденька, н-да-а, – задумчиво протянул Виктор и снова умолк.

– Вы были в Париже? – восторженно проговорила Наденька. У неё перехватило дух. В воображении замелькали огни и её представилось, как она гуляет по улицам Парижа в шикарных нарядах и галантные мужчины ухаживают за ней, поправляя шаль, сбившуюся от вечернего ветерка. Она совсем забыла о «тётке», а когда подошли к парку и, остановились у входа.

– Наденька, давайте поедем где-то перекусим, – весело предложил Виктор, – а то вы меня уморите пешими прогулками. Я вообще-то не хожу так много пешком.

– Ходить пешком полезно, – игриво возразила Наденька.

– Ещё полезнее соловья кормить не только баснями, – Виктор опустился на одно колено и крикнул: – Сжальтесь!

Неожиданная выходка смутила Наденьку. Она оглянулась по сторонам. На них устремились людские взоры со всех сторон.

– Вставайте. Идёмте, едем, только вставайте. Люди смотрят, – хватая за руку Виктора, тихой скороговоркой пролепетала Наденька.

Ухватив под руку довольного Виктора, зардевшаяся, с низко опущенной головой, Наденька спешила покинуть людное место. Она не успела опомниться, как уже сидела в той самой сверкающей машине и они катили по сумеречному городу. Виктор молчал, и это молчание нагнало тревогу на Наденьку.

– Что это за рога на потолке? – удивилась Наденька, разглядывая салон.

– Это хорошо ты отметила, – Виктор взглянул, на что указывала девушка, улыбнувшись, задумчиво проговорил: – Потолок и рога, – и тут же пояснил: – Это не рога. Это Эйфелева башня. Вершина уходит на заднее сидение. То, что ты назвала рогами – нижняя часть – опоры.

Наденька решила больше ни о чём не спрашивать и вообще не разговаривать, чтобы не казаться глупой. Она внимательно следила за дорогой, стараясь запомнить, куда они едут, и для себя решила, как только свернут в тихую улицу, выпрыгнет из машины на ходу. Они никуда не свернули, а остановились у ярко освещенного ресторана. Виктор открыл дверь и подал ей руку. Наденька вложила в его руку свою и выпорхнула из машины. У входа в ресторан их встречали.

– Виктор батькович, доброго вам вечера, – поприветствовал Виктора швейцар в ливрее и белых перчатках.

– Привет, привет, – сухо процедил Виктор.

Едва они вошли в вестибюль, угодливый официант открыл дверь и указал, куда следует идти. Миновав общий зал, пара оказалась у резной двери, которую официант открыл склонив голову набок. Почётных гостей принял небольшой, уютный кабинет. В центре стоял уже сервированный стол на две персоны, словно их ждали, у стены – широкий диван, а все стены покрыты красным бархатом с изображением видов Парижа. Наденька улыбнулась увидев и здесь Эйфелеву башню, которая растянулась до самого потолка.

– Это заведение я называю – мой маленький Париж. Располагайтесь, Наденька, – указывая рукой на кресло, знакомил девушку с обстановкой Виктор.

Наденька, прохаживаясь, рассматривала комнатку, в которой очутилась, а вокруг уже сновали официанты. Её спутник отдавал распоряжения и как по мановению волшебника на столе появлялись различные угощения: ваза с фруктами, ананас, нарезанный дольками, газировка, бутылка шампанского и многое другое, которому Наденька не знала названий. Она всему удивлялась и с каждым приходом официанта поглядывала на своего спутника, тот в свою очередь изучал, какое впечатление всё это производит на девушку. Наденька отмечала для себя, что её спутник довольно симпатичный человек и даже укорила себя в том, что сразу подумала о нём плохо.

– Садитесь, – Виктор ухаживал за дамой.

Сам же расположился напротив и взял бутылку с шампанским.

– Вы позволите налить вам полфужерчика? – ожидая решения Наденьки кавалер, для убедительности, добавил: – Холодненькое.

– Нет, нет, – не решилась Наденька. – Я только воды.

– Кто же в ресторанах пьёт воду? – Виктор подмигнул официанту, а тот с иронией окинул провинциалку. Девушка уловила в его взгляде насмешку и снова покраснела.

– Наденька, – чуточку. Это вас освежит, только глоток. Не понравится, не будете пить. Принесут воду, – продолжал уговаривать Виктор и, не ожидая согласия девушки, налил в её фужер игристого напитка до краёв. Наденька, встретившись глазами с официантом, стыдливо отвернулась.

– Выпьем за знакомство, – восторженно предложил Виктор, поднимая бокал с шампанским. Наденька уступила настойчивости спутника, отпив несколько глотков. Да и ехидная физиономия официанта ей надоела.

– Холодное, – ставя бокал на стол, подтвердила она. – Совсем не пьянит.

– Я же говорил, – довольной физиономией закивал Виктор.

Он много балагурил. Осушив бокал, кавалер громко рыгнул, выпуская газы, и налил себе опять полный. И снова повторились те же упрашивания, а как самый доказательный аргумент Виктор привёл следующее:

– Давайте, Наденька, выпьем. Видите, вам больше не наливаю. Сами попробовали, что это вино не пьянит, – и они выпили, но на этот раз Виктор проследил, чтобы девушка выпила до дна. И она выпила. Наденьке стало веселее, и в её маленькой и хорошенькой головке появились какие-то странные и непонятные мысли. Тепло разлилось по всему телу. Она становилась разговорчивее и разговорчивее – это ей стало нравиться и самой. Она перестала стесняться, перейдя со всеми на «ты», и смело отдавала распоряжения официантам. А Виктор снова и снова наполнял до краев бокал. Пока Наденька пила очередную порцию вина до дна, Виктор любезно поддерживал её за талию, потом за плечики, затем гладил животик и всё подливал и подливал, с каждым разом любезнее и любезнее, поддерживая за ножку фужер, чтобы барышня допила до дна. К окончанию ужина Наденька едва могла себя контролировать.

– Поедем, прокатимся по ночному городу, – предложил Виктор.

– Поедем, – согласилась Наденька, и, пошатываясь, встала. Она только оглянулась на диван, поскольку не помнила, как очутилась на нём.

Виктор предупредительно обхватил Наденьку за бёдра, и они направились к выходу. В дверях столкнулись с Клавдией Платоновной.

– Я вас обыскалась, – весело пропела «тётка» и оценивающе окинула подопечную, которая стояла, прилипнув к Виктору, чтобы не упасть. Довольная переменами, произошедшими с «племянницей», она деловым тоном поинтересовалась у Виктора: – Как складывается вечер?

– О-очень хорошо, – пьяно протянул тот и собрался прильнуть к Клавдии Платоновне, но та отстранилась, коротко прошипев:

– Четыреста.

– Побойтесь бога, Клавплатонна, – еле выговорил Виктор и оценивающе окинул с ног до головы девицу. Наденька жалась к спутнику и, расплываясь в пьяной улыбке, пялилась на Клавдию Платоновну.

– Двести, – промямлил Виктор.

– Ладно, давай триста, – быстро согласилась Клавдия Платоновна.

Виктор, покачиваясь, достал бумажник и отсчитал три бумажки. Наденька с удивлением посмотрела на незнакомые деньги.

– Ой, а что это такое? – она собралась потрогать диковинные вещицы, но Клавдия Платоновна, по-своему истолковав желание девицы, выхватила протянутые купюры и моментально исчезла.

Довольный Виктор крепче обвил за талию и за бёдра свою спутницу, и они направились к машине.

– Недурно, – бубнил он, жадно мацая хорошенькую фигуру молоденькой девушки.

– Я люблю ездить на переднем сидении, – капризно промямлила Наденька, когда они подошли к задней двери автомобиля.

– Будет и переднее, но сейчас сначала посидим на заднем, – отрезал Виктор, и на Наденьку уже уставились глаза торговца. – Полюбуемся Эйфелевой башней, – сквозь отрыжку проговорил он. – Ты же хочешь в Париж?

– Хочу, я уже видела Эйфелеву башню, – еле проговорила Наденька и её пьяные глаза закатились, когда девушка валилась на заднее сиденье, обессиленная с избытком выпитым алкоголем.

Часть вторая

Прошло несколько месяцев с того дня, когда Наденька стала добычей Виктора. Наступил октябрь, а вместе с ним и холодные осенние вечера. В парке Пушкина играла музыка. Многим горожанам это показалось странным, и люди потянулись посмотреть. За пару лет набиравшей темпы «горбачёвской перестройки», парк сильно изменился. Фонари разбиты, туалеты загажены, никто не спешит подметать тропинки, замусорены газоны и даже скульптуре мишки, сделанной из бетона, оторвали голову. И тут музыка на весь парк и центр Кишинёва. Люди стекались к центральному входу и буквально устремлялись к фонтану, чтобы удовлетворить воспоминания о прежних временах. Светлая надежда на лицах всех роднила и объединяла. Некоторые находили обычным, как и прежде, здороваться со всеми подряд. Встречались и мрачные посетители, но они тоже, хоть и не спеша, подтягивались к фонтану.

На улице Киевской у входа в парк Пушкина остановился автомобиль, весь сверкающий никелированными детальками, и оттуда выпорхнула наша знакомая – хорошенькая блондиночка Наденька. Вслед за ней, тяжело оттолкнувшись, вылез из машины Виктор.

Наденька блистала красотой, шикозным, богатым и модным нарядом, в её прекрасных ушках поблескивали серёжки с маленькими бриллиантиками. Так заверил Виктор. Опытному глазу понятно – обычные феониты. Но – даритель сказал бриллианты, значит, бриллианты. Виктор слегка погрузнел, но всё также самодовольно улыбался и, оглядываясь, корчил оплывшей физиономией по сторонам:

– Здрасьте… здрасьте… здрасьте… – выпускали его пухлые губы направо и налево.

Минуя фонтан и поглазев на многолюдье, парочка направилась к ресторану. Девица смело порхнула мимо швейцара: судя по его угодливой улыбке, места для денежных гостей были припасены. Она привычно направилась к отведённому для них столику. Наденька уже не терялась и даже не краснела, как прежде, а наслаждалась жизнью и пользовалась всеми её благами. Сунув швейцару пятерку, Виктор вперевалочку двинулся догонять спутницу.

– Тебе чего заказать, Викторчик? – сухо поинтересовалась Наденька, перелистывая меню.

– Пить, пить и пить, – проговорил Виктор, пот с него катился градом.

– Я выпью ликер кофейный, – капризно надув губки, Наденька отбросила меню в сторону. – Всё одно и то же.

Виктора не занимали ни настроение, ни капризы подруги. Он дежурно улыбнулся и принялся обтирать платком вспотевшее лицо. Презрительно взглянув на спутника, Наденька скучливо потянулась и осмотрелась по сторонам. Её взгляд остановился на знакомой физиономии, это была Клавдия Платоновна, которая, лучась золотыми коронками, тут же помахала веером. Наденька просияла, кивнула ей своей хорошенькой головкой и пристальным взглядом оценила юную брюнеточку, скромно сидевшую справа от «тётки» и во все глаза глядевшую на Наденьку. Клавдия Платоновна пальцем перегородила губы, заговорщицки повела глазами и, отложив веер, вышла из-за стола.

Не прошло и четверти часа, как наши старые знакомки встретились после длительного перерыва. Клавдия Платоновна, завидев «племянницу», резво пошла навстречу. Женщины обнялись и расцеловались.

– Довольна ль ты им? – радость встречи не помешала Клавдии Платоновне начать с бесцеремонного вопроса.

– Ужасно глуп и прижимист, – Наденька недовольно скривила губки. Она не смогла скрыть внезапно нахлынувшую тревогу, и, ничего не придумав убедительнее, просто отвернулась.

– Я, напротив, слышала, живёшь как вишня в шоколаде, – голос Клавдии Платоновны звучал в красноречивой тональности, – его хозяйка не потерпит лжи.

Наденька, от внезапно нахлынувшего волнения зарделась, но через мгновение её личико покрылось белыми нервными пятнами.

– Какая там вишня, – заплаксивилась Наденька, но взглянув на «тётку» осеклась. Предчувствие её не обмануло – предстояло выдержать натиск наставницы.

– Про подруг совсем забыла, – «тётку» не волновала нервозность молодухи. – Ты что же думала, я тебя задаром свела с Виктором?

– Что значит «задаром»? – обижаясь, промямлила Наденька.

– Не прикидывайся пень-колодой. За то, что пользуешься Виктором, помесячно платить следует.

Наденька собралась возразить, но сразу сообразила, – бесполезно. Её «благодетельница» крепко держала ситуацию в своих «когтях». Наденька порылась в сумочке и тайком сунула деньги в жменю Клавдии Платоновны.

– Я недавно встретилась с вашим старым знакомым Михаилом Яковлевичем Лившицем… – Наденька попыталась перевести разговор на другую тему, она ещё что-то хотела сообщить, но не успела. Клавдия Платоновна пересчитала бумажки и зло уставилась на неумело хитрящую подопечную.

– Зубы мне не заговаривай, – процедила «тётка». – Хочешь пятисотенной за все месяца рассчитаться?

– Тёть Клава, – попыталась разыграть истерику Наденька.

– В племянницы не спеши записываться, – грубо оборвала та. – Гони ещё тыщу.

– За что тыщу-та? – широко раскрыв глаза, возмутилась Наденька.

Клавдия Платоновна оглянулась по сторонам, резко дёрнувшись вперёд, вцепилась в щёку «племянницы» и, что было мочи, рванула из стороны в сторону.

– Я тебе на всю жизнь память на лице оставлю, – шипела озверевшая в злобе «наставница». – В зеркале будешь каждый день вспоминать, что подруг кидать не следует.

Наденька вскрикнула от пронзившей боли, но закусила губы и тихо заплакала, покорно пригибаясь вслед, куда таскала «наставница». На спасение девушки на аллее показалась пара прогуливающихся. Клавдия Платоновна напоследок зло дёрнула, да так, что Наденька свалилась на землю. Сама же, оправив блузу, собралась покинуть сидящую на коленях и тихо рыдающую в ладони «племянницу». Что-то её остановило.

– Быстро вставай! – зашипела «тётка» и с силой пнула девушку. – Люди идут. Тыщу тотчас же принесёшь, – в довершение прорычала Клавдия Платоновна и, виляя иссохшими бёдрами, пошла прочь.

– Оставьте меня! – в истерике прокричала Наденька и, борясь с обидой, со слезами, льющимися ручьями, она осталась сидеть на земле.

Наденька подождала, пока люди пройдут, вытерла слёзы и, покрутила чулки, перетягивая крупную стрелку на внутреннюю сторону бедра. Насколько можно, привела себя в порядок.

Заждавшийся Виктор прохаживался у входа на улице. Он всплеском рук встретил возлюбленную.

– Любовь моя, что с твоим лицом? – от его взгляда не скрылась расцарапанная щека.

– Рухнула в кусты, – не моргнув, солгала Наденька.

– Как так могло случиться? – прихватив за руку подругу, Виктор повернул за подбородок её лицо к свету.

– Что ты себе позволяешь!? Я что тебе лошадь и упасть не могу? – раздражаясь, вырвала руку Наденька. – Говорила тебе, не бери эти туфли, я в них как хромая корова.

– Сама убеждала меня, – они удобные, – растеряно оправдывался Виктор, идя следом.

Наденька, прикрыв платком щёку, быстро прошла за столик. Заказ уже принесли. Она на ходу махнула официанту.

– Водкой разбавь, – приказала Наденька, подтолкнув фужер с ликёром к подбежавшему официанту. Тот поймал фужер, но не спешил исполнять, ожидая согласия кавалера. Виктор же тем временем, пытался объяснить, но девица не слушала, нервно потирая руки и хрустя пальцами.

– Чего стоишь, уши развесил? – взорвалась на нерасторопного официанта Наденька. – Я сказала – быстро!

Официант не сдвинулся с места, продолжая пристально глядеть на Виктора. Такое поведение официанта вывело из себя Наденьку, и она с силой пнула ногой стол. Официант успел схватить пустой стакан, который опрокинулся и покатился к краю. Наконец Виктор кивнул официанту, и тот кинулся исполнять.

Тем временем Наденькина головка была занята поиском ответа на вопрос: под каким предлогом попросить тысячу рублей. По сегодняшним меркам невесть какие деньги, но всё-таки. Её сосредоточенный взгляд перескакивал с предмета на предмет, пока не остановился на ликёре, уже разбавленном водкой. Она так нервничала, даже не заметила, как официант вернул фужер. Наденька схватила его и залпом выпила. Виктору не понравился жест подруги, и он отвернулся, скрывая раздражение, вид у него был измученным. Алкоголь делал своё дело, и настроение Наденьки улучшалось. Неожиданно она встретилась взглядом с Клавдией Платоновной, которая энергично указывала глазами на Виктора и грозила «козой». Наденька состроила мину и, как ни в чём не бывало, обвила руку Виктора и, прильнув к его плечу, плаксиво попросила:

– Викторчик, ты не мог бы дать мне тысячу рублей?

Тот не ответил, продолжая сидеть не шелохнувшись.

– Ну, Викторчик! – капризно пропела Наденька, игриво дёргая возлюбленного за руку, но не помогало. Тогда она совсем по-детски залезла коленками на диван и, обвив покровителя за шею, принялась шептать ему на ухо и каждое слово подкреплять поцелуем в щёку. Виктор не выдержал, его лицо смягчилось, губы подёргивались в примирительной улыбке.

– Ты скажешь, что с твоей щекой? – доставая портмоне, поинтересовался он.

– Викторчик, я же объяснила, – скуксившись и смешно вытягивая губки, пролепетала Наденька. Она продолжала висеть на плече возлюбленного. – Я шла по аллее. Дорогу перегородили два урода. Они так шли, что я не смогла с ними разминуться, оступилась, каблук соскочил с асфальта на газон, и я рухнула в кусты.

– Ты пошла в туалет. Как ты оказалась в парке? – горячился Виктор, уличая подругу во вранье.

– Я так плакала, – сделав вид, что не расслышала вопроса, Наденька достала носовой платок и уткнулась в него. Плечи её дрогнули от нового приступа слёз. В этот раз Виктор сдался, обнял возлюбленную и принялся утешать, целуя расцарапанную щёку. За всей комедией восторженно наблюдала Клавдия Платоновна. Гордость за подопечную распирала её. Она даже выставила большой палец и лукаво подмигнула, когда встретилась глазами с Наденькой, которая, активно работая губами в поцелуе с Виктором, шарила по залу глазами. Неожиданно Клавдия Платоновна засобиралась. Она подозвала официанта и попросила счёт. Новую «племянницу» она предусмотрительно отправила погулять. Стороннему наблюдателю могло подуматься – женщины что-то вспомнили и заспешили, на самом же деле Клавдия Платоновна удостоверилась, как тысяча рублей перекочевала в Наденькину сумочку. Довольный Виктор тоже рассчитался с официантом, и пара собиралась покинуть заведение.

Клавдия Платоновна в какой раз пудрила носик у зеркала в женском туалете, когда наконец-то появилась Наденька.

– Какая ты молодец! – искрящимися коронками встретила «племянницу» «тётка», словно не она полчаса назад драла ей лицо в парке. – Прямо как я в молодые годы!

– Вот тыща, – сухо процедила Наденька, сунув деньги вымогательнице и намереваясь уйти. Однако, неожиданно, прыснув слезами, припала к плечу Клавдии Платоновны.

– Тёть Клава, помогите мне от него избавиться, – плечи девушки затряслись от всхлипываний.

– Ну, ну, – похлопала подопечную по лопатке Клавдия Платоновна. – Ты ещё в том возрасте, когда можешь позволить себе пять раз подряд отказать.

– Как это? – не поняла Наденька.

– Когда будешь ждать шестого предложения – поймёшь. Тогда у тебя будет много времени для раздумий, – продолжала говорить загадками «наставница». – Я всё ещё жду.

– Какого шестого? – не понимала Наденька премудростей «тётки».

– Ладно, оставь. Приходи завтра ко мне домой, пошепчемся. Теперь иди. Виктор не должен ничего заподозрить, пока я всё не улажу, – с этими словами «тётка» развернула Наденьку к двери и хлопнула по попе. – Марш.

На следующий день, принимая Наденьку у себя в квартире, Клавдия Платоновна с порога засыпала вопросами:

– Что у вас там приключилось? Чем ты не довольна Виктором?

– Ужасно глуп и жмот.

– Ну, глупость – не порок, а вот жмотство – это да-а! – задумчиво протянула «тётка». – Для нашей профессии это губительно.

– Какой профессии? – не поняла Наденька.

– Мужская глупость, напротив того, часто… даже самое лучшее качество в содержателе, – пропустив мимо ушей глупый вопрос, авторитетно добавила Клавдия Платоновна.

Проходя мимо Наденьки, она мимолетом взглянула на её щеку и буркнула:

– До свадьбы заживёт.

– Да-а, заживёт, – Наденька вспомнила вчерашнюю обиду. – Больно-то до сих пор.

Она собралась пожалиться на излишнюю грубость старшей подруги, но Клавдия Платоновна оградилась движением ладони, показывая, что сантименты больше, чем она допускает, не уместны. От резкой перемены настроения «тётки» у Наденьки глаза наполнились слезами.

– Всё ему не то, – справляясь с эмоциями, заговорила Наденька. – То неделю дуется из-за того, почему я почесала живот. То заметил, как я смотрю в окно, и снова неделю не разговаривал, – Наденька подняла раскрасневшиеся глаза на «тётку». – Тёть Клав, разве можно по таким глупостям устраивать сцены?

– Э-э, не-ет, не скажи, – задумчиво глядя в окно, протянула «тётка». – Много лет назад, когда я была вот такой же дурочкой, как ты сейчас, – Клавдия Платоновна уставилась на девушку размытым взглядом. – Я почёсала нос, и это обошлось мне очень дорого… – «тётка» снова умолкла, и Наденьке показалось, что та даже прослезилась. Переведя дыхание, женщина продолжила исповедь: – Муж меня избил, как следствие, выкидыш, и судьба распорядилась переквалифицироваться из жён в тётки – для таких, как ты.

– Как это избил? – удивилась Наденька. – За то, что почесали нос? Пусть меня только пальцем тронет! – неожиданно глазки Наденьки загорелись, и она заговорила, возбуждаясь, словно что-то для себя открывая, но так же быстро и сникла: – Нет, он меня побьёт, как-нибудь. Однажды я даже в темноте заметила, как загорелись у Виктора глаза. Почувствовала, что сейчас ударит. С испугу стала кричать, если хоть пальцем тронет, ввек не увидит больше! – Наденька перевела дыхание и, потупившись в пол, с недоумением проговорила: – И всего-то зевнула потихоньку, – она посмотрела на «тётку», ища сочувствия, но та стояла не шелохнувшись. – Я и рот прикрыла, как он учил. Так он аж озверел. Отвернулся от меня и уснул. Неделю как будто не замечал. Разве это жизнь?

– Дурочка ты, – тяжело вздохнув, задумчиво проговорила Клавдия Платоновна, не отрываясь от окна. – После того случая я ещё много раз чесала себе нос, живот, зевала, смотрела в окно, думала о сапогах. С разными мужиками по-разному, но жалею только о том случае. Если б можно было всё вернуть… Разве я о такой судьбе мечтала, убегая от матери в Кишинёв? – Клавдия Платоновна обвела комнату тоскливым взглядом и устремила на свою подопечную уже горящие ненавистью глаза.

– Я тоже как-то думала… о туфлях, – неожиданно призналась Наденька, не замечая перемен в настроении наставницы и уже возбуждённо добавила. – Сам виноват! Купили туфли. Я хотела пойти в них погулять, на дискотеку сходить, а он – давай отдыхать, давай понежимся, займёмся любовью, завтра погуляешь. Мужикам только одного и надо, что же мне делать, если я очень хотела в новых туфлях погулять?

– И что Виктор? – ухмыльнулась Клавдия Платоновна.

– Заметил.

– Как заметил? – не поверила «тётка». – Может, догадался?

– Про туфли как он заметит? Про туфли не знает, я же думала о них. Заметил, что смотрю в окно.

– И что же? – уставившись на Наденьку, ждала ответа Клавдия Платоновна, едва сдерживая улыбку.

– Обиделся. Неделю не разговаривал.

– Как-то был у меня один, – с какой-то злой иронией начала свой рассказ Клавдия Платоновна. – Пока он на мне отдувается, я могла и семечки щелкать. Думала, на этом борове отыгрываюсь за всех мужиков – вам только этого от меня надо, нате вам, никому любви своей не подарю. А ему всё было нипочём. Оттарабанит своё и рухнет замертво спать. Храпел страшно, – Клавдия Платоновна брезгливо поморщилась и добавила: – Вонюч был ещё страшнее, а в любви клялся каждую минуту и всё норовил целоваться. Курил сигарету за сигаретой. Как-то нацеловалась с ним так, что табачный смрад долго в горле стоял комом, – Клавдия Платоновна тяжело вздохнула и продолжила: – В один день, сидим с подружкой в кафе, а за спиной парочка воркует. Мы заслушались – не слова, а песня лилась. Обзавидовались. Дождались, когда рассчитаются и будут выходить, очень хотелось взглянуть, что за любовники. Я и обомлела – это мой боров. У девки его цветы в руках. Лекарственной ромашки от него не видела, – с гневом выпалила Клавдия Платоновна, а успокоившись, продолжила. – Он её под локоток поддерживает, сам весь парфюмом благоухает, и что обидно – сидели в зале для некурящих. Она, видите ли, запах табака не переносит, – Клавдия Платоновна надолго замолчала, а едва смогла перевести дыхание от подступившего кома, с горечью в голосе закончила: – Вот и отыгралась. Видно, судьба такая, чтобы нас драть, как кошек, а любовь другим дарить, – она пристально посмотрела на притихшую Наденьку, которая скучливо позёвывала на диване.

– Чего? – взгляд «тётки» застал её врасплох.

– Видно, пришла на своё место, – в ядовитой усмешке скривила рот «тётка».

– И вы туда же. Прямо уж и зевнуть нельзя, – огрызнулась Наденька. – Можно подумать, жена не может попасть в такую ситуацию?

– Жене поделом, если она подличает, а меня-то за что? Браком не связан, семеро по лавкам не лежат… Идёшь ко мне добровольно. Зачем, как к животному относиться?

– Да ну их, – отмахнулась Наденька. – Все они, мужики, подлецы. Хотят только этого, пусть получают, только подороже, а любовь надо беречь для любимого.

– Когда любишь… страсть кипит… родной человек сжимает тебя в объятиях, а ты жмёшься к нему всем своим существом… – Клавдия Платоновна вела монолог, не обращая внимание на лепет молодухи. – Эх! Что тебе рассказывать? Тогда ни нос, ни пузо, которое скоро отвиснет у тебя, как и моё, и захочешь, чтобы погладили, да никто не позарится, ничто не чешется и о туфлях не думается. Ми-и-лочка-а! Тебе этого не понять, да и не надо. Твоя судьба другая… – Клавдия Платоновна умолкла, и Наденька услышала, как заскрипел по стеклу её палец, нервно растирая запотевшее стекло.

– Я уже говорила, – решила напомнить Наденька, желая перевести непонятный разговор на более волнующую её тему. – Встречалась с Лившицем.

– И что же? – с особой живостью воскликнула собеседница.

– Мило поговорили, – начала было откровенничать Наденька, но осеклась.

– Не тяни, не тяни, до чего договорились? – нетерпеливо затараторила Клавдия Платоновна подсаживаясь к подопечной на диван, и подёргивая ту за рукав.

– Всё пристаёт ко мне…

– И что же, что же?

– Просит, чтобы я переехала к нему…

– Ах, Надюша, Надюша! Чего же медлишь? Если мужик оказался скуп, меняй без сожаления. Лившиц не человек – золото!

– Он такой противный… толстый… рыжий, щёчки подвисают… – Наденька брезгливо скорчилась и смешно надула губки.

– Вот ещё, пустяки какие, – жёстко проговорила Клавдия Платоновна, так и подпрыгнув на своём месте. Она с такой силой чеканила слова, что с каждым вылетала добрая порция слюны.

– Для вас, может, и пустяки, не для меня… – упорствовала Наденька.

– Нашла с чем сравнивать, – процедила Клавдия Платоновна, как будто и не слышала бестолковую девицу. – Надюша! Кто же тебе помешает, живя у Лившица на полном обеспечении, завести себе какого-нибудь лоботряса или студентика-голодранца. Бестолковая же ты! Деньги сами к ней идут, а она швыряется ими, – Клавдия Платоновна разнервничавшись метнулась по комнате и, остановившись, как вкопанная, тоскливо протянула: – Мне бы её фигурку, я такие бы барыши снимала! – Она прислонилась лбом о косяк и с горечью прошептала: – Сегодняшние времена эдак лет на двадцать назад перенести.

Раскрасневшаяся и с виноватой улыбкой на лице Наденька сидела на диване и следила за метаниями «наставницы». Она слушала Клавдию Платоновну, и выражение лица её менялось с плаксивого на восторженное.

– И не думай перебирать, – оправившись от мимолетной тоски, продолжила наставления «тётка». Она входила в раж, видя, как меняется в лучшую сторону настроение подопечной. – Я думала, Виктор давно надоел тебе, а ты с ним месяцами высиживаешься. Да ты знаешь, что в мои-то лучшие годы я больше недели и не пила из одной пиалки. Ты же словно в девках с этим Виктором. Может, ты какая-то кривая там… – Клавдия Платоновна глазами указала под юбку и умолкла, смешно застыв с широко раскрытыми глазами и отвешенной нижней губой. Она специально сделала попытку задеть за «больное место» свою жертву.

– Тоже мне скажете, – развеселясь смешным видом Клавдии Платоновны, парировала Наденька. – Всё у меня там нормально. Вы же меня с этим Виктором познакомили исдали ему против моей воли, – уточнила в завершение Наденька, лукаво сощурившись.

– Как против твоей воли? – дрогнула Клавдия Платоновна и тут же заластилась. – Тебе же славно жилось. Глянь, как выглядишь. И потом, Виктор – приличный человек. Он жениться хотел на тебе. – Клавдия Платоновна заметно занервничала. Она не ожидала, что «племянница» догадается так повернуться к древней профессии. Продолжая оправдываться, Клавдия Платоновна внимательно следила за реакцией девушки, пытаясь угадать – ляпнула от бестолковости или зубки прорезываются у селяночки. – Что ты глупости говоришь, милочка? Я и не думала… Так, помогала найти подходящую партию. Это мой долг перед его мамочкой. Мне показалось, что тебе понравился Виктор. Я тогда вернулась, но вы уже уехали…

Наденька только вздыхала задумчиво и выкатывала катышки на диванном гобелене. О чём призадумалась подопечная, Клавдия Платоновна никак не могла угадать и, как бы расставляя силки, наговаривала всё, что приходило на ум.

– Опять же, например, – начала вкрадчиво искать выход с другой стороны Клавдия Платоновна, – я знаю одного отличного человека, который души не чает в молоденьких особах. Если тебе не по душе Лившиц, то я бы могла… – Клавдия Платоновна умолкла и, не моргая, пристально смотрела на девушку, изучая каждое изменение в её мимике.

Наденька продолжала молчать, уставившись в одну точку. Черты лица её смягчились, и Клавдия Платоновна уловила внутренний интерес, который разыгрался у её подопечной.

– Он кооперативщик, – шёпотом продолжила она. – Богач страшный… красавец со.. – при этих словах рассказчица как бы поперхнулась.

– Кто ж он? – неожиданно вырвалось у Наденьки.

Она, было, спохватилась, но Клавдия Платоновна торжествовала. Хитрица была разоблачена и снова сидела в силках.

– Вот и славненько! – всплеснула руками «наставница».

– Не тяните, тёть Клава, – Наденька, залившись краской, уже не могла сдержать улыбки, понимая, что выдала себя с головой.

– Ли-ив-ши-иц, – с ехидцей протянула Клавдия Платоновна.

– Ой, ну опять вы с этим Лившицем, – капризно залепетала Наденька, но это уже не интересовало «тётку». Она понимала, – дело сделано. Оставалось только отполировать комбинацию.

– Он же старик, – попыталась сопротивляться Наденька.

– И что же? Ему всего-то шестьдесят. Да и тех, пожалуй, не будет, – стала перечислять достоинства новой партии Клавдия Платоновна. – Он бывший работник Совнархоза. Начал кооперативное дело одним из первых в Кишиневе. Ведёт его успешно, с размахом…

– Какие шестьдесят? – воскликнула Наденька. – Я видела его. Он одна сплошная развалина. И пахнет от него по-стариковски – плесневелостью.

На этот раз Клавдия Платоновна не сочла возможным отстаивать молодость протеже, она заехала с другой стороны.

– Как хочешь, милочка, – с расстановкой проговорила она. Со стороны могло показаться – мадам отказалась от задуманной идеи, но на самом деле она уже высчитывала барыши, которые сможет вывернуть из Лившища за молодуху. И в этот раз ни Наденька не соскочит, и Лившиц будет у неё в руках. Она даже взглянула на трещину под потолком, кое-как заделанную и покачала головой: в квартире требовался ремонт. – Я могу тебя заверить, – после некоторой заминки продолжила Клавдия Платоновна. – Он влюблён в тебя и раньше Виктора просил познакомить с тобой. Скажу по секрету, он готов озолотить тебя. И машину получишь, и квартиру отдельную, и… – Клавдия Платоновна снова в мыслях отвлеклась, чего бы она ещё хотела включить в счёт для Лившица. Не найдя, каким перечислением продолжить, отрезала: – Много чего. Только бы душа наша пожелала.

– Чья «наша»? – не поняла Наденька.

– Что «чья наша»? – не поняла «тётка». – Твоя, милочка, твоя душа, – состроив любезную мину, оскаблившись, уточнила Клавдия Платоновна. – Это ты можешь себе позволить испить чашу до дна, а я уже в том возрасте, когда надо не прогадать отпить только свой глоток.

– Какую чашу, тёть Клав? Какой глоток? Не пугайте меня, – испугалась странных высказываний «наставницы» Наденька.

– В твоём возрасте ещё рано пугаться. Это мне надо угадать – от лишнего захлебнёшься, а не допьёшь – от жажды высохнешь.

– Последнее время вы, тёть Клав, всё загадками говорите. Не понимаю вас, – и Наденька, состроила забавную гримаску.

– Если, делился по секрету Лившиц, она согласится жить со мной, – полировала ситуацию Клавдия Платоновна, не обращая внимания на девицу, – то я с удовольствием положу на её имя целое состояние, куплю бриллиантов, чтобы из принцессы выросла королева, – Клавдия Платоновна для убедительности даже закатила мечтательно глаза. Затем она медленно склонилась, и на Наденьку уставились хитрющие глазищи, которые буравили девушку, желая узреть, какое впечатление на неё произвели последние слова.

– У меня и без него полно бриллиантов, – равнодушно огрызнулась Наденька.

– Эти? – брезгливо скривив рот, ширкнула маникюром по её ушкам Клавдия Платоновна и пропела: – Не позорься! Твои фиониты не в пример того, что может обеспечить Лившиц. То ли дело настоящие бриллианты!

Каждое слово «наставницы» ставило Наденьку в тупик. Откинувшись на спинку дивана и постукивая пальцем по губам, она прикидывала все выгоды, все «за» и «против».

– Впрочем, – устало вздохнув и демонстрируя, что собирается распрощаться с гостьей, Клавдия Платоновна покрутила в руках Наденькину сумочку, – я попробую Лившицу сплавить Настасью. Она тоже молоденькая и смазливенькая, – и себе под нос добавила: – Барыши, правды ради, будут поскромнее.

– Как всё это грустно, – поспешила заговорить Наденька, чтобы удержать на диване собеседницу и когда та успокоилась и снова расслабилась, то придвинулась к ней и продолжала медленно протягивая каждое слово. – Глупо… пошло… я же не этого хотела… я мечтала о счастье… – Наденька теребила платок, облокотившись о колени «благодетельницы». Слёзы мгновенно застлали образ «наставницы», пока Наденька утирала их, боясь размазать тушь, то уже и не увидела, что напудренную даму нисколько не волновали эмоции девицы. Клавдия Платоновна лишь снисходительно, как бы с сожалением, улыбнулась.

– Ах ты, ребёнок, ребёнок! – заметила она, больше для себя, вспомнив девичество, и покачала головой.

– Кто богаче? – неожиданно даже для самой «тётки» поинтересовалась Наденька.

– То есть… что значит «кто»? – растерянно переспросила Клавдия Платоновна, с непониманием уставившись на девушку. Вопрос застал её врасплох.

– Виктор или ваша рекомендованная развалина Лившиц?

– Ах ты, боже мой! Ах ты, шутница! – снова придя в яростный восторг, запричитала Клавдия Платоновна и неожиданно замерла. И тот и другой в её глазах имели много достоинств, из-за которых стоило похлопотать и потрудиться. Категорический и решительный вопрос Наденьки положительно застал её врасплох и заставил задуматься, но, впрочем, только на самое короткое время, так как эта дама знала до тонкостей своё ремесло и с кем она имеет дело. Сейчас Клавдия Платоновна вспоминала, ничего ли она не пропустила в судьбе Виктора за последнее время и не стал ли он богаче Лившица. Итак, надо подумать немного, раскинуть мозгами. Клавдия Платоновна пожала плечами и задумчиво проговорила:

– Как тебе сказать, ангелочек ты мой. И тот и другой очень богаты. Ты же сама говорила… – Клавдия Платоновна снова замешкалась в размышлениях, но быстро собралась. – Ты же сама почувствовала, Виктор прижимистым стал, – она опять замолчала, размышляя над последней фразой, и, когда наконец осмыслила её, воскликнула. – Виктор стал прижимистее! Значит, Лившиц богаче!

– Кто же богаче? Как тут не прогадать? Отдашь молодость, а… – Наденька, не расслышала «благодетельницу», сама погрузившись в размышления.

– Ты права! Нужно навести справки, – согласилась Клавдия Платоновна. Ей тоже не хотелось прогадать.

– И когда вы это сделаете, тёть Клав? – деловито осведомилась девушка.

– Тотчас займусь, – решительно вставая, заявила Клавдия Платоновна и указала пальцем в пол. Она собралась уйти, но неожиданно расплылась в улыбке и, потрепав Наденьку за щёку, прошептала: – Да разве вам, барышня, это так экстренно нужно?

– Да… – задумчиво кивнула Наденька. Было видно, внутренне она согласна на Лившица. – Мне так надоел этот дурак.

– Что так?

– Жмот – раз. Цепляется по мелочам – два. Вздумал ревновать – три, – Наденька призадумалась, силясь припомнить ещё, но не получилось: – А что, этого мало?

– Ба, ба, ба! – протянула Клавдия Платоновна, удивляясь тому, как преобразилась её подопечная. Она быстро смекала, что и из этого могла бы приобрести для себя небольшой интерес.

– Он начал устраивать сцены ревности на ровном месте, – продолжала распаляться Наденька.

– Может, ты его плохо обслуживаешь? – задалась вопросом «тётка».

– Что значит «обслуживаю»? Скажете тоже, – обиделась Наденька.

– Ну, я имею в виду в постели, – пропустив обиду подопечной, продолжала допытываться Клавдия Платоновна.

– Как все, – сдалась Наденька. – Жду, когда мужчина возбудит. И пошло-поехало.

– Ну, да, ну, да, – непонимающе уставилась на девушку «наставница» и неожиданно рассмеялась: – Хи-хи! Ну, да! Пока то да сё, есть время о туфлях подумать или живот почесать, позевать, наконец.

– Мне, что ему, канкан танцевать, – обидевшись, взорвалась Наденька. – Может хору выписывать, чтобы он на меня охотней залезал.

– Хорошо, – воспалялся интерес к разговору у Клавдии Платоновны. – Если сам не пристаёт, что делаешь?

– Что делаю? – удивилась Наденька. – Что и все женщины – отворачиваюсь и сплю. Ужасный дурак, этот ваш Виктор.

– Скажите, пожалуйста. Кто же мог ожидать? Надо его менять, – в унисон, поддерживала её Клавдия Платоновна.

– Что? – не поняла Наденька, к чему последняя фраза.

– Ах, какой негодник! Какой негодяй! – подбрасывала в разжигающийся огонь Клавдия Платоновна, качая головой, а сама думала: «Ну и штучка ты. Как же я прозевала в тебе такую прыть?»

– Да ну их! Всем им одно и то же надо! – деловито заключила Наденька.

– Переезжай ко мне обратно, – предложила нерешительно Клавдия Платоновна, всё ещё никак не отвязавшись от своих размышлений. У неё созрел план, как нажиться на раскрывшейся ситуации, и она принялась реализовывать его тут же. Наденька в ответ только улыбнулась.

– Разве нам было плохо вместе? Переезжай, – глядя в сторону, осторожно уговаривала «наставница». Она зацепилась за ситуацию и теперь знала, как её реализовать.

– Нет, нет, пока не могу. Много моих вещей у Виктора. Он может сразу и не отдать.

– Мы отлично жили бы вместе… – мечтательно проговорила Клавдия Платоновна, уйдя в себя. – И все такие красавчики… и ты, золотая курочка…

Тут Клавдия Платоновна прильнула к Наденькиной головке и принялась быстро нашёптывать. «Племянница» слушала, но никак не реагировала.

– По тыще, да по две тыщи рублей, – добавила громче «тётка» для убедительности своих слов. Наденька, не проронив ни слова, отрицательно покачала своей хорошенькой головкой.

– Подумай над моей идеей, – вкрадчиво проговорила Клавдия Платоновна, – квартира у меня престижная, вся в антиквариате. Любого гостя не зазорно принять. Я всегда могу погулять или у подруги заночевать, а это уже тыщи денег, – продолжала Клавдия Платоновна, не сводя глаз с лица Наденьки и пытаясь уловить любые изменения на нём.

– Нет, нет и нет! Я не могу. Мне ещё моя жизнь не надоела, – вспылила Наденька и тут же сникла. – Я не об этом мечтала…

– Кому же она надоела? Посмотри вокруг, Надю-юша, – Клавдия Платоновна развела руками. – Разве Ниночка, моя закадычная подруга Марья Николаевна, Леночка, Стеллочка, Корнелия Фокина, Кларочка, Оленька-пловчиха, да посмотри на наших девочек. Все они разве не так живут? И всё у них в шоколаде. Опять же, Настенька вот появилась… Идёт к нам молодёжь.

– Ну и пускай, – скинула плечом руку «тётки» Наденька. – Я так не хочу. Разве об этом я мечтала, отправляясь в Кишинев. Мне учиться надо…

– Как знаешь, дорогуша. Насильно мил не будешь. – Клавдия Платоновна покачала головой и, выдержав паузу, швырнула на диван зеркальце и зло прошипела: – Какая учёба? Посмотри на себя. О чём ты мечтаешь – голытьба?

– Заболталась с вами, тёть Клава. Пойду, – резко поднявшись, отрезала Наденька.

– И то, правда. Так что, узнавать, кто побогаче будет – Виктор или Лившиц?

– Нет! Я на днях перееду к Лившицу, – Наденька долгим взглядом посмотрела на Клавдию Платоновну, торжествующе разглядывая её обалдевшую от услышанного физиономию и, насладившись, закончила: – Он телефон оставил и сказал: «Звони в любое время».

– Вот и отлично!

– Там видно будет, – накидывая сумочку на плечо, задумчиво проговорила Наденька.

– Ну, да!

– Он обещал к переезду подарить мне серьги с бриллиантами.

– Ах! Какая умница! – причитала «тётка», не находя, с какой стороны удобнее подойти к девушке.

– Обещал купить не дешевле тридцати тысяч рублей!

– Он сдержит слово, сдержит, – захлебнулась от известия Клавдия Платоновна. – Он богат. Ты же не забудь про подруг. Мы должны друг за другом…

– Ещё он обещал на содержание мне давать деньги, квартиру, ну и всё такое, чтобы на булавки и шпильки, говорит, хватало… Влюблён в меня, – продолжала добивать «наставницу» Наденька. – Жаль только, что он урод уродом…

– Это не беда, – вздохнула Клавдия Платоновна. – Сегодня деньги самое главное.

– Ах! – отмахнулась Наденька, подражая «тётке».

– Что это ты, Наденька? – засуетилась та.

– Ах, если бы вы видели тёть Клав, какой у нас сосед живёт, хорошенький мальчик – просто красавец!

– Вот шалунья, шалунья, что тут скажешь! – всплеснула руками Клавдия Платоновна. – Неужели влюбилась?

– Вот как? – Наденька провела ладонью поверх макушки.

Клавдия Платоновна сочла уместным ласково улыбнуться и притвориться сильно заинтересованной словами подопечной.

– Ну, и что же? – у «тётки» глаза сузились в две тонкие щелки и оттуда, вцепившись в молодуху, зорко следила хищница.

– Ничего из этого не выйдет, – Наденька опять глубоко вздохнула.

– Да ты что, познакомилась с ним? – раздражаясь рассеянностью Наденьки, выпалила Клавдия Платоновна.

– То-то и дело, – поведя плечиком, ответила Надя. – То-то и дело, что нет.

– Что же так?

– Да я и не знаю, как это сделать.

– Хочешь, я помогу в твоём затруднительном деле? – тут же подрядилась «наставница».

– Милая Клавдия Платоновна, – растроганная Наденька бросилась к «благодетельнице», но что-то её одёрнуло. – Ах, ну что вы. – При этом Наденька холодно прикоснулась щекой к щеке той и засобиралась, но было заметно, – уходить ей не хотелось.

– Ладно тебе, – отмахнулась Клавдия Платоновна. Для неё стал неожиданным откровением эмоциональный всплеск Наденьки. – Можно подумать, все белые и пушистые, а я такая вся пятнашка, замарашка. – Клавдия Платоновна неожиданно переменила настроение. – Милая моя, ты ведь, кажется уже знаешь, что я готова на всё ради тебя… Стоит ли не доверять друг другу?

– Ладно. Пойду я, – вздохнув, решительно заявила Наденька. – Я к вам завтра заеду.

– И отлично сделаешь, – Клавдия Платоновна тоже нуждалась в передышке, чтобы всё осмыслить и выработать единственный безупречный план. – Я буду целый день дома. Завтра вечера мудренее, – помахав пальчиками, пропела «наставница».

– Утро, – поправила Наденька.

– Что утро? – не поняла Клавдия Платоновна.

– Утро вечера мудренее.

– Какая разница? – Клавдия Платоновна на мгновение задумалась. – Завтра поговорим, и расставим по полочкам.

– Ладно. Всё отлично, – согласилась девушка.

– Пока, пока, пока, а то мы поссоримся.

Наденька больше не хотела продолжать бессмысленное вытягивание слов. Она ещё раз приложилась к щеке благодетельницы и не торопясь отправилась к выходу.

– Завтра в восемнадцать ноль-ноль в кафе, – на прощание крикнула в подъезд Клавдия Платоновна.

– Да, да… завтра в восемнадцать, – задумчиво повторила за ней Наденька и, было спохватилась, но дверь уже захлопнулась.

Как бы быстро ни хотела покинуть квартиру «благодетельницы» Наденька, всё же по ступенькам она спускалась не спеша, задумчивая. Она хотела перемен, но не была готова так быстро их принять.

«Завтра, так завтра», – красноречиво показал её резвый соскок с последней ступеньки, и так была поставлена точка в окончательном решении.

Из подъезда выходила уже другая Наденька. На улице её ждал Виктор. Он встретил возлюбленную широко распростерев объятия:

– Что же так долго, Наденька?

– Ох, надоел ты мне, – брезгливо отстраняясь, отрезала Наденька. – Можешь ехать, не держу.

На следующий день, как и условились, Наденька спешила к восемнадцати быть в кафе. Она нервно подгоняла Виктора и всячески направляла, как короче ехать. Когда они остановились, она даже не подождала возлюбленного, а быстрыми шагами направилась в кафе. Виктор был озадачен поведением подруги, но чтобы не попасть под острый язычок, провинциалка быстро научилась отбривать, сносил её причуды, молча. В фойе Наденька умерила пыл и, нетерпеливо притопывая каблучком, ожидала отставшего ухажёра. В зал они входили, как и положено, вместе.

Едва Наденька села и перекинулась несколькими словами со своим обожателем, как мимо них прошёл второй претендент на её руку и сердце, о котором они говорили с Клавдией Платоновной последние несколько дней. Лившиц был известным чиновником-партаппаратчиком в Молдове. Когда наступили новые времена, навеянные «горбачёвской перестройкой», стал не менее известным кооператором. И хотя возраст Лившица перевалил за шестьдесят, с годами он сохранил стать и дюжую фигуру. Смолоду был плечистым и коренастым мужчиной, лицом приветлив, только портила его рыжеватая щетина. Округлость лица придавала ему детское выражение, но проницательный взгляд отталкивал и вызывал у собеседников опаску. Говоря по правде, хотя и Лившиц не отличался особой красотой, но и не был уж таким уродом, каким представлялся в глазах Наденьки.

Проходя мимо, он мельком взглянул на девушку, на мгновение, успел согреть взгляд похотливой надеждой. Виктору он коротко кивнул.

– Михаил Яковлевич! Давайте к нам! – вскакивая, громко позвал Виктор.

– Спасибо, – сухо поблагодарил тот, даже не взглянув. – У меня встреча, – и указал на мужчину, сидевшего за небольшим столиком в глубине зала, ему он и поклонился. Как Виктор ни пытался поздороваться, Лившиц прошёл мимо, сделав вид, что не заметил протянутой руки. Наденька тоже узнала визави Лившица, – это был тот самый мрачный человек, который в первый день знакомства её с Виктором вышел из здания правительства, сказав: «Ты звони, а то и заходи».

Наденька чутко следила за происходящим, хотя с виду можно было подумать – девушка просматривает меню. Она даже приложила руку к конфузу приятеля. Выйти из-за стола Виктору мешали её ноги, но она специально наклонилась к столу, создавая дополнительное препятствие. Совсем сбитый с толку поведением подруги за последние несколько дней, он не решился потревожить возлюбленную, а поздороваться через стол не получилось – Лившиц отверг подобное приветствие. Подойдя к столику Михаил Яковлевич не спешил садиться, а подозвал официанта и что-то прошептал тому на ухо. Получая распоряжения, официант окинул взглядом зал, ища тех, о ком идёт речь, и, виляя задом, проворно удалился. Мужчины перекинулись короткими фразами, и только тогда, Лившиц занял кресло садясь спиной к залу. Весь этот спектакль, был замечен Наденькой, пока она активно работая губами, отвечала на страстный поцелуй Виктора. Так, как закручивались события, её устраивало, и теперь она ожидала кульминации, чтобы вступить в решающую сцену хозяйкой.

– Посиди, – сухо буркнула она своему спутнику и, прихватив сумочку, встала. – Я сейчас приду.

– Ты куда? Сейчас принесут заказ? – удивился Виктор.

– Можешь проводить меня, – брезгливо бросила на ходу Наденька и направилась в другой конец зала, где находился коридор к женскому туалету. Виктор успел привыкнуть к резким переменам настроения подруги и ничего не ответил. Наденька сделала пару шагов по тёмному коридору и, столкнулась с официантом, получившим распоряжение от Лившица. Тот незамедлительно протянул шоколадку, из-под обёртки которой белел краешек листика.

– Это что такое? – прекрасно удивилась Наденька, пытаясь разыграть сцену непонимания.

– Вам записочка, – заговорщицки прошептал официант.

– А…а… – Наденьку смутил ехидный тон и даже в темноте светящаяся физиономия официанта. Она схватила шоколадку и поспешила скрыться за дверью туалета. Развернув листик бумаги, Наденька прочла: «Милая барышня, ваше желание – или, вернее, приказание – исполнено. Если вы ещё не передумали, ключи от вашей квартиры у официанта. Вас буду ждать у соседнего здания через дорогу. Ваш Миша».

Наденька несколько раз пробежала записку глазами. Она ожидала, даже хотела скорейшей развязки, но не таким образом. Теперь же не знала, как поступить. Она сполоснула руки и, мелко изорвав записку, вышла в коридор.

– Ух! Что ещё? – переводя дыхание от легкого испуга, раздражённо спросила Наденька, преградившего дорогу официанта. Парень не спешил отвечать, а только выше поднял руку, на пальце которой висели ключи. Девушка замешкалась, нервно прикусила губу, никак не решаясь вот так запросто принять подарок из рук лыбищегося нахала. Осознание того, что официант знает текст записки, обезоруживало, словно выставляло её голой. Наденька схватила ключи и собралась убежать поскорее от этого, ставшего ей ненавистным, типа, но он схватил её за руку:

– Может, порезвимся сегодня? – притягивая девушку к себе, официант тут же прихватил девицу за попку.

Наденьку взбесила выходка официанта, она, словно фурия, вцепилась обеими руками в его физиономию и тихо, прямо в ненавистную физиономию прислуги проговорила:

– Ща-ас! У Лившица разрешения спрошу, – отпуская опешившего официантишку, добавила: – И порезвимся. Так мне куда идти – к Лившицу или…

– Нам сюда, – указав глазами на двери в противоположном конце коридора, официант трусцой побежал впереди.

«Ах, да, – мелькнуло в голове у Наденьки. – В записке написано, что он будет ждать». Не отдавая себе отчёта, Наденька круто повернулась и, чтобы не стучать каблуками, засеменила на цыпочках следом. Они вышли на задний двор.

– Пройдёте вон туда, – указал рукой в сторону ворот официант. – Там открыто. Вернётесь так же. Я подожду.

Наденька зло сверкнула глазами, но официант поспешил уточнить:

– Чтобы проводить в зал.

Наденька пересекла двор и у самых ворот остановилась поправить одежду, взбила волосы, на мгновение призадумалась и, махнув рукой…

– Была ни была! – с этими словами она выскочила на улицу. У тротуара её ожидала чёрная «волга». Едва в воротах появилась девушка, задняя дверь машины распахнулась. Слегка склонив голову набок и не оглядываясь по сторонам, Наденька, юркнула в салон авто. Дверь захлопнулась, и машина, обогнув здание, со двора заехала в его подземные гаражи. Покружив по подъёмнику, они остановились у дубовой двери. Встречал Наденьку сам Лившиц. При виде девушки он расплылся в улыбке.

– Ожидай здесь, – сухо приказал он водителю:

Наденьке же, любезно склонившись, Лившиц указал на дверь. Длинные коридоры вывели их к просторному кабинету, у дальней стены которого стоял широкий стол с приставленным к нему другим длинным и узким столом для совещаний. На этом их путешествие не закончилось. Лившиц толкнул одну из створок стенного шкафа и перед Наденькой открылась следующая комната. Мужчина снова любезно склонился, двумя руками приглашая гостью пройти. Лившиц не стал закрывать за ними дверь, и Наденька успокоилась. Помещение походило на небольшую двухкомнатную квартиру. Комната, в которой они оказались, – для отдыха меблирована диваном, двумя креслами и журнальным столиком. В открытую дверь напротив Наденька рассмотрела и другую комнату. В ней тоже виднелись диван и кресла. Вся квартира хорошо освещалась.

– Поговорим здесь, – предложил Лившиц, усаживаясь в кресло.

– Для чего вся это комедия? – сделав круг по комнате и, расположившись напротив, с ехидцей в голосе поинтересовалась Наденька.

– Для того, во-первых, чтобы сделать вам, барышня, этот скромный презент, – с этими словами Лившиц привстал и положил на журнальный столик открытый небольшой футляр, в котором поблескивали серьги. На лице Наденьки просияла счастливая улыбка.

– Боже! Как они хороши, – едва дыша, проговорила она, рассматривая крупные бриллианты. – У меня нет слов, Михаил Яковлевич. Я даже не знаю… Мне так неудобно… Нет, нет. Я не могу принять такой дорогой подарок, – с этими словами Наденька вернула футляр на столик и слегка пододвинула Лившицу, но глаз оторвать не могла.

– Что вы! Что вы, Наденька. Примите от меня. Это такой пустяк, – выдвигаясь на край кресла, быстро заговорил Лившиц. – Считайте, что это моя небольшая благодарность за то, что вы согласились со мной поговорить, – Лившиц долгим взглядом оценил переполняющий девушку восторг и, оставшись довольным переменами в лице гостьи, продолжил, волнуясь уже сам. – Поверьте, что я не пожалею ничего, если вы только согласитесь исполнить… мою просьбу… небольшую просьбу…

– Вы очень хотите, чтобы я жила с вами? – запросто, придав голосу шутливо-лукавый тон, поинтересовалась Наденька. Она искрящимися глазками смотрела на Лившица, который уже перестал казаться ей уродом. От столь провинциальной откровенности Лившиц даже растерялся. Он взмок от этой простенькой, но сногсшибательной фразы.

– Всё отдам… – только и смог он промямлить по-стариковски.

– Хорошо… – Наденька замялась, морально напрочь избавляясь от прежней жизни, которая осталась за стенами этого здания, и, с облегчением выдохнув, закончила: – Я согласна.

Лившица едва не хватил сердечный приступ. Он, немо раскрывал рот, не зная, как унять неожиданный приступ восторга, пробежался взад-вперед по комнате, схватил графин и, наполнив стакан водой, залпом осушил его.

– Когда! – наконец вырвалось у него.

– Когда хотите, – торжественно объявила Наденька, закидывая ногу на ногу.

– Сегодня! Сейчас!

– Как же? Там Виктор… – растерянно проговорила девица, но по лицу было видно, она готова отправиться с футляром, который уже крепко держала в руках, куда угодно и когда угодно.

– Этот вопрос уже улаживается надёжными людьми, – таинственно проговорил Лившиц. Он уловил настроение девицы и решил поднадавить, а для скорейшего достижения цели начал приводить различные доводы за и против решения переехать незамедлительно. Он уверенным тоном заявил, что его покровительство избавит молодую особу от любых выяснений и, более того, оградит её от прежнего окружения.

«Значит, не надо будет платить Клавке» – тут же промелькнула обнадёживающая мысль в Наденькиной головке. Она даже пристально посмотрела в глаза своего покровителя, чтобы удостовериться в правдивости его слов.

– Что такое? – встревожился Лившиц.

– Ничего. Я слушаю, говорите, – мило пролепетала Наденька.

С каждой фразой Лившиц всё ближе подходил к Наденьке, и та, за сладкими словами нового покровителя, даже не заметила, как с каждым словом Лившиц страстно целовал то одну её руку, то другую. Обещание оградить от всех без исключения сработало как последний самый убедительный аргумент, и Наденька отдалась в руки мужчины. Лившиц притянул в объятия девушку и страстно шептал, перечисляя подарки, которыми одарит свою юную богиню. С каждым новым названным подарком руки его поднимались всё выше и выше, наконец, они достигли головки избранницы, и Лившиц двумя пальцами, трясущимися от назревающей страсти, за подбородок повернул Наденькино личико к себе и страстно впился в её губы. Остановить Лившица не мог уже никто. Финальный аккорд поборол окончательно всю нерешительность Наденьки. Она ему отвечала взаимностью и заодно успевала рассмотреть интерьер комнаты подробнее, – ведь ей предстояло бывать здесь чаще, – а также помечтать о том, какую квартиру приготовил для неё новый поклонник.

– Хорошо, – Наденька едва выговорила, налившимися от засоса губами. – Но я в пустую квартиру не поеду.

– С кем ты хочешь быть? – не понял каприза девицы Лившиц, переполняемый страстью, он вообще мало что соображал.

– Ну, не так, что стоит одна кровать и тумбочка, – пояснила Наденька, вкладывая в сумочку футляр с серьгами.

– Что ты, Надюша, – расплылся в улыбке Лившиц. – Всё в полном ажуре. Квартира укомплектована по последней моде. Будешь жить, как королева, – с этими словами Лившиц обнял Наденьку и собрался снова расцеловать, но та отстранилась, положив на его губы пальчик.

– А в Париж поедем?

– Наденька! Париж будет у твоих ног прямо в Кишинёве! – воскликнул возбуждённый Лившиц.

– Как это? – удивилась Наденька.

– Духи, бельё, обувь, всё, что пожелаешь, – сделано в Париже! Зачем куда-то ехать? Я привезу для тебя Париж в Кишинёв, – торжественно объявил Лившиц. – Что-то не так? – Лившиц удивлённо поднял брови, ожидая согласия девушки.

– Хорошо, я готова, – объявила Наденька и покружилась на каблуках, чтобы показать, что она собрана и готова идти с новым покровителем в её новые пенаты. Простенькое слово «хорошо» возбудило Лившица, и он снова кинулся расцеловывать юную содержанку. Своим «хорошо» Наденька поставила печать на владение Лившицем, и он больше не контролировал своих действий. Лившиц – хозяйничал.

Девушке стоило большого труда, чтобы убедить страстного обожателя покинуть не совсем подходящее помещение, тем более, как сообщила Наденька:

– Эти стены пугают меня.

Из квартиры, из кабинета и даже из здания они выходили, прилепившись друг к другу. На каждом шагу Лившиц целовал Наденьку. Он всё время норовил целовать только в губы. В лифте Наденька позволила себе ответить ухажеру взаимностью, чтобы хоть чуть-чуть удовлетворить его пыл, но и тут же пожалела, Лившиц крепко прижал её к стенке и не успела Наденька опомниться как с неё рывком сорвали трусики. Спасло её только то, что лифт остановился и открылись двери.

– Дома есть новые, – пряча разорванные трусики в карман, возбуждённо сообщил Лившиц. Наденьке оставалось глупо улыбаться, она не знала, что делать и только сейчас почувствовала, что боится Лившица. Боится каким-то странным, доселе незнакомым страхом. Она также поняла: на Клавдию Платоновну рассчитывать, если что, не придётся.

Всё, то же самое продолжалась и в машине, и в лифте дома. Наденька уворачивалась и находила всяческие предлоги рассматривать всё вокруг и удивляться всему, только чтобы вертеть головой. Тогда Лившиц целовал в любое место, которым поворачивалась к нему Наденька, а руки его хозяйничали по всему телу девицы. Несмотря на возраст, а Лившицу было уже за шестьдесят, он умел любить и, как показали события последних часов, – влюбляться по уши, как школьник. Коридор приготовленной для Наденьки квартиры, стал свидетелем более откровенных событий, но оставим наших героев без посторонних глаз.

Что же Виктор? Ему некогда было скучать. Едва Наденька исчезла, появилась Клавдия Платоновна. Она бесцеремонно расселась за его столиком и даже отхлебнула из Наденькиной чашки. Это был дурной знак. Виктор с горечью улыбнулся и потянулся за сигаретой. Исчезновение Наденьки, как бы внезапное появление Клавдии Платоновны, а главное, её нахальство сразу ясно объяснили – всё кончилось, и птичка перешла в новую клетку.

У Виктора испортилось настроение. Такие моменты в их отношениях с Клавдией Платоновной бывали. Он нервно выслушивал успокоительную песню старой сводницы, но едва держал себя в руках. Только пальцы слегка подрагивали, когда он сбивал пепел с очередной сигареты. Аккуратно сложенные вокруг него обстоятельства нисколько не удивили и даже не опечалили его, они его убили. Он отдавал себе отчёт в том, что любил Надю по-настоящему. Виктор в какой-то момент перестал слышать, о чём повествует Клавдия Платоновна. Он поднял на сводню мутные глаза и, притушив сигарету, встал.

– То, что случилось с тобой однажды, – с усмешкой проговорил он, – случится ещё раз.

Достал из кармана скомканные деньги и бросил на стол. Клавдия Платоновна быстро сунула ему записку. Так и распрощались – молча, каждый исполнил свою часть пьесы.

Уже в машине Виктор развернул записку и прочитал:

«Прошу передать мои вещи моей подруге Клавдии Платоновне. Надежда».

Виктор ехал ужинать в другой ресторан.