Михoля [Александр Игоревич Грянко] (fb2) читать онлайн

Глава первая.

Часть первая. Финал.

Здравствуйте, дамы и господа. Устраивайтесь поудобнее, ибо сейчас я погружу вас в этот невероятный мир прозы, который, как я полагаю, вам уже давно знаком, но так как это моя первая книга, мой мир вы увидите впервые. Специально для вас я запишу его на этой бумаге.

Я давно уже стар, вот-вот помру, не знаю, что мне вбрело в голову, (Вдохновение – такая штука, которая подкрадывается как тигр и потом резко набрасывается. Ты ничего не можешь с этим поделать, и поддаёшься этому зверюге. Жаль только, что этот тигр, наевшись, уходит поспать, и иногда очень надолго) но всё же, начало книге положено.

Вероятно, в таких случаях надо рассказать о себе, что я и сделаю.

Мне 70 лет. Живу я в небольшом домике за городом со своей женой. Жена у меня прекрасная женщина. Её имя, написанное на листе А4, висит над моей кроватью, но я его вам не скажу. Нет на свете больше таких замечательных людей, как моя жена. Все эти годы, как мы вместе, она терпела всякую мою проделку, и при этом, всегда улыбалась. Даже сейчас её улыбка выглядит как улыбка королевы Великобритании, только отличается она тем, что в ней доброта и искренность, а не показное притворство. Вы скажете, что у всех старых людей улыбка выглядит очень естественно и от этого она весьма прекрасна, но, друзья мои, скажу вам, что у моей жены улыбка Бога. В этой улыбке столько мудрости, сколько никогда бы не поместилось в голове у любого человека. Даже я со своей приличной начитанностью и жизненным опытом, умываю руки перед мудростью своей жены. Можно сказать, что нашему счастью поспособствовала обычная улыбка, хоть и называю я её обычной только лишь для того, чтобы вы, дамы и господа, поняли, что счастье кроется в таких мелочах.

Конечно, у моей жены есть и другие части тела, не только её милый морщинистый рот с божественной улыбкой, но и вполне себе красивые глаза, губы, хоть и узковаты, ну и всё остальное. Как я уже сказал, жена моя – прекрасная женщина.

Но ведь говоря, что я расскажу о себе, я должен рассказывать о себе, а не о своей жене, хотя без неё жизнь моя бы была ничтожной. Она – часть меня, моя половинка, поэтому рассказывая о ней, я говорю и о себе. Ведь гораздо приятнее слушать об улыбке милой старушки, чем о семидесятилетнем старикашке, тем не менее, рассказ обо мне также имеет место быть.

Кроме того, что мне семьдесят лет и я на пенсии, я ухаживаю за домашними растениями. Это мне приносит умиротворение и душевный покой. Думаю, стоит упомянуть, что главным моим хобби в эти годы, является чтение книг. Наверное, это то единственное, что никак не надоедает за всю жизнь. В целом, жизнь у меня идеальная, хотя это слово мне совсем не нравится. Идеального не бывает. Давайте перефразируем и скажем, что жизнь у меня достойная. У меня прекрасная жена, замечательные дети, о которых могу сказать только хорошее, несколько внуков-ангелочков, которые перенасыщают наши увядающие сердца счастьем, и, ещё не заплесневелый мозг, благодаря которому я вам, дорогие дамы и господа, это и повествую. Кстати говоря, на этом я хочу закончить рассказ о себе. Нет, совсем замолкать я не стану, потому что хочу рассказать об одном человеке, который младше меня, по крайней мере, лет уж на шестьдесят пять. И вот его история.

Часть вторая. Начало.

Добрый день. За окном, как это часто бывает, туман. Температура +16, атмосферное давление в норме. Ну а теперь можно кое-что рассказать. Про одного парня. Парень неплохой, обратного вы все равно не докажете. Да. Случилось это в далеком 1994 году в городе, похожем на Австралию, если смотреть на него сверху на карте. Однажды утром в одной из комнат роддома, пахнувшей еще советским прошлым, закричала женщина. Ей было около двадцати пяти. После моего рождения все с облегчением вздохнули. Да, роды шли долго и тяжело. Устала не только моя мать, но и все санитары, которые принимали в этом участие. Мой отец, конечно, приехал с цветами и забрал мать вместе со мной, но не думаю, что он стоял у больницы, ожидая, что мама покажет меня в окно, как потом позже я видел в фильмах, делают актёры.

Назвали меня Романом. Это был выбор мамы. Отец настаивал на Серёжке, потому что многих его друзей звали именно так. Жаль, что я ничего не понимал в те годы, потому что очень хотелось поблагодарить мать за такое хорошее имя, ведь сейчас я им вполне доволен, да и в школьные годы с ним обращались хорошо, и мне не приходилось переживать из-за этого.

Но до того как я достиг школьного возраста, я был тем ещё хулиганом и принёс очень много хлопот своим родителям.

Кстати, немного о себе. Меня зовут Романом. У меня смуглая кожа и карие глаза. Вешу я целых пять килограммов! Представьте себе, какой я силач! Мощнее самого Халка, наверное, хоть я и не знаю, кто это такой. Я вообще мало чего знаю, потому что в мои годы я только и делаю, что кричу, ем, да хожу под себя, поэтому знать что-либо мне некогда. А вот характер свой я описать смогу. Да он ужасный! Ведь я истеричный ребёнок. Вечно ору, плачу, и вообще, всем мешаю нормально жить. Не завидую я своим родителям. Они настрадались сполна. Но другого выхода у них не было. Я ведь их сын всё-таки.

Родители мои были строги со мной (видимо сказалось моё поведение), и, я бы не сказал, что справедливы. Нет, они были очень хорошими людьми, но им недоставало какой-то маленькой частицы, хлебной крошки, для того, чтобы я считал их классными родителями. В четыре года, благодаря им, я научился читать, а ещё, они научили меня очень важному, – благодарить. Когда мне кто-нибудь давал конфету, или другую сладость, я всегда благодарил этих людей за то, что они мне дали. И, вероятно, из-за этого, меня считали очень послушным и воспитанным ребёнком. Самое забавное, что читать я мог, а завязывать шнурки не мог. Эта была для меня огромнейшая пытка. Я никак не мог понять, каким образом эти тоненькие змейки превращаются в бантик, петли которого, как я узнал позже, очень мешают ходьбе. Конечно, позже родители меня научили приручать этих диких змеев, но с ними я всегда был в натянутых отношениях, как в прочем, и с родителями.

Скорее всего, в эти мои начальные годы происходило много интересного. К сожалению, мой мозг посчитал это ненужной информацией, и, через время, всё стёр. Я ненавижу его за это, ведь там наверняка было, что вспомнить, наверняка было несколько гениальных мыслей, которые годились бы в жизни и сейчас, ведь мозг ребёнка работает совсем не так, как мозг взрослого человека. Он ещё ничем не испорчен, не знает ни законов физики, ни законов никаких в принципе. Ведь подчастую именно законы и социальные ограничения мешают гениальному ходу наших мыслей. В прочем, гением я пробыл до шести лет, потому что потом началась школа.

Мои родители были не особо религиозными людьми, хоть и иконы, как это и полагается в русских семьях, висели в углу кухни. Тем не менее, перед началом учебного года, меня отвели в церковь. Нет, не крестить, конечно же, ведь я был уже крещёным, как и все дети. Уже прошли те страшные времена, когда священников считали преступниками, церкви сжигали, а младенцев крестили в подполье. Родители меня туда отвели, потому что думали, что это поможет мне в будущем хорошо учиться. Разве это зависит не от способностей самого ребёнка? Странные люди. Церковь находилась недалеко от нашего села, в другом селе. Нет, это не потому, что в нашем селе не было церкви, ведь все знают, что каждое село имеет свой религиозный шалаш, а потому, что в соседнем селе батюшка пользовался большим авторитетом, чем местный. Церковь напоминала строения ещё царской России, с белыми колоннами и большими коваными воротами. Внутри было много икон и пахло, как мне показалось на тот момент, телом господа. Первые ощущения были весьма странными. Мне было спокойно и страшно. Спустя несколько часов служба закончилась. Мама научила правильно креститься, а так же произносить молитву. Перед воротами, уходя, я сделал всё так, как сказала мама. После того, как я был уже дома, я задумался об этом походе в церковь, но те мысли уже никто никогда не узнает.

Часть третья. Знакомство.

Для похода в школу всё было готово. Букет цветов с домашнего огорода, чёрно-белая бабочка с костюмом, а также тёмно-синий рюкзак с Микки-Маусом, который мне подарила крёстная мать. На чёрных туфлях были четыре змеиных головы, которые торчали в разные стороны. Теперь я с гордостью мог с ними справиться. Первое сентября выпало на рабочий день, поэтому в школу я шагал сам, благо она была недалеко от моего дома.

Я очень хотел в школу ещё с пяти лет, но директор не собирался меня принимать, поэтому, когда настало время, я выбежал из дома намного раньше положенного. Я шёл мимо одного из подъездов соседнего многоэтажного дома, когда увидел новое лицо. Это был мальчик, лет шести, с букетом в руках и с портфелем на плечах. Сам не зная почему, я захотел с ним познакомиться. И тогда мне казалось, что это не только необходимо, но и не составит для меня никакого труда. Я подошёл поближе и сказал:

– Привет, а как тебя зовут?

На что он мне тихо ответил:

– Михоля.

– Как?

– Михоля. А тебя как?

– Меня Рома. Давай дружить?

– Давай.

После этого мы стали лучшими друзьями. В школе мы сидели за одной партой, да и вообще, многие годы прошли в дружбе. Но начну я рассказ именно с того момента, как мы познакомились.

Михоля был небольшого роста, небольшого веса, и одежда у него была тоже, небольшого размера. Ну, ещё бы, в шесть-то лет! У него были голубые глаза, средние губы и уши, впрочем, ничего выдающегося. Однако взгляд у него был очень умный и добрый. Это было заметно сразу. Да и после я утвердился в своих словах. Но мне никак не давало покоя его странное имя. Почти сразу я спросил у него, почему его не назвали по-другому, на что он мне сказал, что его родители увлекаются французской литературой, а в этом имени есть что-то французское. Я спросил, могу ли я называть его просто Мишей? Миша кивнул головой (Ведь он сам не любил, когда его называли полным именем). Больше имени Михоля на моих устах не было, да и согласитесь, как-то не подходит оно ему, как моему персонажу, не так ли? Это имя подходит для какого-нибудь любовного романа, написанного каким-нибудь французским писателем, или же португальским, который захотел внести в свой роман что-то экзотичное.

Я попросил Мишу рассказать о его родителях, но так и не услышал внятного рассказа. Он лишь сказал, что они очень странные, так сказать, не от мира сего, и любят всё держать в тайне. Я, конечно же, заинтересовался историей его родителей, потому что был очень любопытным ребёнком, но через пару дней всё это сошло на нет.

Мне больше было интересно именно то, что родители Миши дали ему, чему научили, потому что он был очень умён, что никак не соответствовало его годам. Я бы даже сказал, что он мудрый, но не мог этого сделать, потому что когда мне было шесть лет, я не знал значение этого слова. Для меня мудрец – это был просто старый человек с седой бородой, каких за свою жизнь я видел немало. У Миши не было бороды, хотя это выглядело бы очень забавно.

Мы весьма быстро сдружились, что некоторый детям давалось с большим трудом, так как твой друг должен был отвечать твоим требованиям, а именно: Вы оба должны были любить одни и те же мультики, а также делиться всеми игрушками и прочей ерундой.

Это сейчас я могу с лёгкостью назвать всю мелочь, которую мы собирали, ерундой, а раньше любой фантик для нас имел очень большую ценность, которую нельзя было заменить никакими деньгами. Но ведь цену деньгам мы узнали только после, когда поняли, что на них можно что-то купить, например жевательную резинку, или конфету. Испортило ли это нас? Возможно, для нас те мелочи, которые мы считали золотом, стали менее ценными, а со временем и вовсе утратили весь свой блеск, а ведь тогда мы были более близки к истине. Для нас каждый листок, каждая палочка имела ценность. И даже мысли были ценны. Сейчас много ненужных мыслей лезут в мою голову, и из-за этого совершается много ненужных дел. Но для нас многие вещи являются ненужными. Важность некоторых мелочей мы не в силах понять, потому что не имеем дар предвидения. А значит, так должно быть и так будет. И всё, что делается, не просто так. Соответственно, и эти записи не просто потраченные секунды моей жизни, а что-то очень важное и, возможно, не только для меня.

Этот незапачканный взгляд на жизнь с важностью мелочей улетучился с появлением в ней понимания денег. Именно тогда, хоть я этого и не подозревал, где-то внутри меня умер гений, который был во мне с самого рождения. И этот гений умирает в каждом из нас. Ведь никто ещё не смог выбраться из этих социальных сыпучих песков.

В нашей с Мишей дружбе было много интересного. Но что значит интересное? Значит ли это личную пользу, или же что-то, что радует нашего подкорочного друга, которому угодить, как вы знаете, не всегда просто. Интерес это лишь химическая реакция, или же что-то большее? Конечно, всё, что вокруг нас происходит – химическая реакция, но давайте не придираться к словам и подумаем вместе со мной. Если это химическая реакция, то почему она так возбуждает мозг? Что явилось причиной этому? Как мозг определяет, что его возбудит, а что нет? Наверное, это связано с эмпиричиским опытом, который я получил непосредственно до этого момента. Мне дали конфету. Она мне понравилась, потому что сахар, который в ней содержался, имеет такой химический состав, который при взаимодействии с мозгом создаёт реакцию, способствующую возбуждению всей нервной системы. И вот, после того, как мой мозг возбудился от конфеты, я запомнил то, что она имеет такой приятный эффект. После этого мне стали интересны конфеты. Да. Это именно так и работает со всем остальным. Будь то игрушка, сладость, или любовь. Даже деньги стали нас интересовать. Раньше мы интересовались лишь продуктом, который нам доставался с помощью денег, а теперь (Конечно же, я говорю о более взрослом возрасте, ведь в шесть лет мало кто понимает, почему деньги могут заинтересовать) нам интересны непосредственно сами бумажки. Можно провести параллель между взрослыми и детьми, ведь те и те играются бумажками, но в отличие от детей, взрослые очень серьёзны и ни в коем случае не поделятся ни с кем своей игрушкой, хоть ты тресни.

Я никак не могу продолжить рассказ про нашу с Мишей дружбу, потому что постоянно врываются мысли взрослого человека, которые мешают сосредоточиться. А мне очень важно рассказать об этом, ведь на ней будет построено всё повествование, так что отбросим все мысли в сторону и начнём уже.

Была одна очень важная вещь, которая нас с Мишей связывала, а именно, – умение играть с воображением, благо оно у нас было невероятно бурным. Нам всегда казалось, что мы живём в каком-то отдельном мире, которому нет подобных. В этом мире мы прожили довольно долго, ведь надо было где-то прятаться от школы и от всего, что в ней происходило.

Часть четвёртая. Ничего интересного.

Школа – это такое место, куда приводят детей для того, чтобы их обучали, ведь родителям такая роль вовсе не по вкусу, не так ли? Я заметил, что родители, как бы они не любили своих крошек, всё равно хотят поскорее от них избавиться. Конечно, никто в этом вам не признается, но это действительно так. Нас всегда отправляли погулять, чтобы мы не надоедали дома, отдавали в детский сад, в котором воспитанием занимаются совсем другие люди, и, конечно же, говорили нам про школу так воодушевлённо, что сложно было не поверить в волшебство этого учебного замка. Почему мы перестали сами заниматься воспитанием и обучением детей? Ведь это первостепенная задача родителей. Легко тебе говорить, скажете вы, но ведь надо ходить на работу, чтобы обеспечивать ребёнка всем необходимым, поэтому его и отдают в школу. Что в этом плохого? А ничего плохого. Просто вы получите ребёнка, которого воспитали не вы. Он не станет полноценным вашим наследником, потому что знание, которое вы ему передали, ничего не стоит. Его просто нет. У вашего ребёнка характер будет таким, каким его закаляли в саде и школе, а от вас останется лишь генетический код. А что главное в продолжении рода? Неужто само продолжение рода, как процесс? А как же духовное развитие? Ведь если вы не будете воспитывать ребёнка, то будущие поколения не будут прогрессировать, конечно, если вы считаете школьное развитие эталонным, то пусть так и будет. Пусть ребёнок развивается в школе, да и в других местах, куда вы его постоянно выгоняете. Но вашего вклада в будущие поколения рода не будет. Вы также можете сказать, что улица и школа – это уроки жизни, развитие, которое ребёнок не сможет получить дома и прочее. Здесь я частично согласен с вами, но постойте. Разве ваш ребёнок заслужил всё это в таком большом объёме, в котором предлагают? Разве стоят эти 11 лет обучения потраченного времени? А как же книги и домашние учителя? Ведь раньше именно так и учились те, кто мог себе это позволить, да и сейчас встречаются такие экземпляры. В общем, слишком много я написал лишь о том, что считаю домашнее образование лучше школьного. Надо двигаться дальше.

Мои родители не были особенными, поэтому я, как и все дети нашего дома, ходил в школу. Я был отличником в начальных классах, но никогда не был этому рад. Слишком уж большой ценой мне всё это досталось. Помните, я говорил о крошке, которой не хватает для того, чтобы я считал родителей классными? Так вот, этой крошкой было то, что меня били. Ну, может, кто-то сейчас поддержит их, мол, это ребёнку на пользу и всё такое, но у меня мнение абсолютно противоположное. Если вы называете пользой то, что я стал отличником, благодаря порке, то вы ошибаетесь. Пользы в этом никакой нет. Я не стал великим учёным, благодаря этому, и уж конечно не стал школьным учителем, ведь для этой вакансии ваш красный аттестат будет уместен. Также он будет уместен в беседе родителей с соседями, чтобы похвастаться успехами вашего сына, или дочери. Сомнительная польза, не правда ли? А вот пользы от того, что ребёнка не бьют, гораздо больше. Например, он не будет вас бояться, подружится с вами (если вы родитель, конечно), и будет вас любить до конца жизни. По-моему, это гораздо полезнее и важнее. Так вот, родители меня били. Причём это не просто дружеский хлопок по заднице, это был хук с лева какого-нибудь чернокожего боксёра, или же хоккейный толчок канадского тавгая. Помнится, что я делал домашнее задание по чистописанию (кажется, так это называлось), когда мне прилетел удар по голове молотом Тора. Я выводил имена своих родителей видимо слишком плохо, да так, что листы вырывали и заставляли писать заново. Не помню, куда потом делись эти листки, но их не выбрасывали в мусорное ведро, наверное, лежат где-то до сих пор. Так вот, этот удар молотом Тора (которого, кстати говоря, я тоже не знал на тот момент, как и Халка) на секунду отправил меня в другое измерение, в котором было темно. Быть может, я на секунду умер, но смерть не успела забрать меня к себе, потому что выпивала стакан бурбона в каком-нибудь баре, поставив косу в углу возле барной стойки. И таких невероятных приключений в другое измерение было множество. Позже, это стало проявляться не только относительно того, что я плохо делаю домашние задания. Это стало неким домашним увлечением моих родителей, своеобразным хобби. Что я только не делал, – ходил сквозь стены, сквозь предметы интерьера (так думал я, потому что считал, что у меня были способности супергероя), катался по ванной, и многое-многое другое. Это были классные приключения, которые запомнились мне на всю жизнь. Вероятно, именно из-за этих умопомрачительных аттракционов я и полюбил улицу.

Часть пятая. Войнушка.

Каждый раз, после того, как я приходил из школы, я выбегал на улицу (уроки я делал вечером), там меня всегда ждал Миша. Наверное, его родители тоже не хотели, чтобы он ошевался дома, поэтому проблем вроде: "С кем мне поиграть?" – у меня не было. Миша был в курсе моей ситуации с родителями, но всегда успокаивал меня. Я чувствовал в нём поддержку, настоящее дружеское плечо. Все его советы были очень взрослыми, я не понимал, откуда в нём столько ума. Он говорил мне, что родители всё равно меня любят, и что никогда не пожелают мне ничего плохого, а тот факт, что они меня бьют, просто результат их плохого настроения, или нереализованных ожиданий. Миша советовал мне чаще обнимать родителей и говорить им, что очень их люблю. Мне нравились эти советы, но воплотить в жизнь я их не мог, потому что супергеройская обида, которую я копил, как копят нитро в видеоиграх, уже не могла никуда деться. Она прилипла ко мне, как прилипает липучка-застёжка на ботинках (что, кстати говоря, очень удобно, в отличие от шнурков). Но, тем не менее, я очень дорожил этими советами.

Во дворе было много детей из школы, но ни с кем я не дружил так, как с Мишей. У нас была своя компания, своя тайна, которую никто не должен был знать, кроме нас двоих. Хоть мы ни с кем не дружили, это не мешало нам с ними играть. У этих ребят был, говоря взрослым языком, свой лидер. Его звали Коля. Но вся его компания называла его Колян, потому что он был очень крут. Так как я не его компания, у меня он так и будет, – Коля. Так вот, Коля был громадным! Представляете себе огромного циклопа с такой же, невероятно большой по размеру дубиной? Да, именно таким был Коля. Нет, глаз у него был не в единственном экземпляре, а как у всех людей, но нечеловеческий рост делал из него монстра. Мы с Мишей его боялись, как и все, но не только потому, что он был огромным, но и потому, что иногда нам от него доставалось. Честно говоря, он был ужасно злым человеком. Если бы его печатали в комиксах, то он, с вероятностью двести процентов, был бы злодеем. Может его надо почаще обнимать и говорить, что люблю? Да нет, в уличной атмосфере меня не так поймут, да и вообще, побьют и больше никогда не станут играть со мной.

О чём же это говорит? А лишь о том, что советы не универсальны. Где-то они актуальны, а где-то совсем наоборот. Ведь все люди разные, и найти к каждому свой подход весьма сложно. Кажется, это называется социальной адаптацией. Что ж, адаптироваться в сегодняшнем мире довольно непросто. Все люди воспитаны по-разному и, чтобы общаться с ними, надо знать их. Нет никакой идеальной модели, которая подойдёт для общения с каждым. Кому-то надо грубить, чтобы тебя приняли за своего, а к кому-то обращаться по-человечески. То, что все мы разные, очень хорошо, это развивает наш мозг. Ведь если бы все мы были одинаковыми, то при общении с такими клонами, наш мозг бы умер от однообразия. При этом, конечно, надо учитывать тот факт, что эти разные люди вполне адекватны и не тянут нас вниз. Что плохого в идеальной модели для общения и поведения в обществе? Лишь то, что её не существует, а если она и есть в том, или ином виде, то уж точно доступна не каждому. Ведь гораздо проще было бы жить, имея такую модель. Никто никому бы не грубил, было бы взимное уважение между людьми и вообще всё было бы идеально. Но без колючек кактус уже не кактус, а всё зло, что есть в людях, нам просто необходимо хотя бы для живого примера того, как делать не стоит.

Коля как раз был таким примером, хотя Миша так не думал. Он хоть и боялся Колю, но по-своему любил его (лишь как хорошего знакомого). Миша вообще всех любил. Для него не существовало плохих людей. Этим мы с ним отличались.

Когда мы с Мишей подходили к циклопу со своей компанией, они делились на команды для игры в войнушку. Это было недалеко от нашего пятиэтажного дома, рядом с железными рядами автомобильных гаражей, что идеально подходило в качестве поля боя. Мы с Мишей были в одной команде, как, в принципе, и всегда. Главным капитаном по выбору бойцов, конечно же, был Коля, вторым был его друг. Каждый был вооружён самыми лучшими боевыми комплексами с лучшей экипировкой и оружием, ведь палка-американка, как мы её называли, давала нам безграничные возможности по апгрейду наших пушек (которые, кстати говоря, сами были из палки) с помощью синей изоленты. Помимо этого, у нас был бесконечный запас патронов, хоть мы и перезаряжались, чтобы выглядеть, как настоящие солдаты. И вот, мы разбежались по разным сторонам. Внезапно гаражи превратились во фронтовые декорации, которые я видел в фильмах, а сама игра в боевую операцию войск специального назначения, где одной из главных особенностей была тактика скрытности. Я выглядывал из угла каждого гаража осторожно и медленно, боясь получить пулю, а внимание и слух усилились во стократ. И вот, пробежал первый враг. Я его заметил и побежал за ним. После того, как я приблизился к гаражам, между которыми он был, я, как и надо, во всё горло крикнул, высовываясь из-за угла -

–Тра-та-та-та-та-та-та! Убит!

Это был Коля. Когда он бежал, я его не узнал, но теперь понял, что совершил ошибку.

– А я думаю, что убит ты! – с улыбкой ответил Коля.

После этого я каким-то волшебным образом оказался на щебёночном полу. Коля взмахом волшебной палочки этому посодействовал. Он бил меня очень больно, так сильно, как это может делать семилетний ребёнок. Я закрылся руками как боксёр в стойке, но это не помогло от боли. Боевая операция спецназа закончилась, и декорации приняли свой прежний вид. Выстрелы, которые я слышал, уже не были выстрелами, а были обычными криками детей. Игра закончилась. Победила команда Коли.

После того, как наш отряд перебили, Миша подошёл ко мне и сказал:

– Наша жизнь намного интереснее, чем ты думаешь. В каждом из нас есть истина, и даже несколько истин. В каждом предмете и явлении есть две стороны, одна из которых может быть скрыта, или просто непонятна для нашего сознания. Кроме истин, также есть смысл. Смысл во всём, что нас окружает. Взять даже эту игру, в которой мы остались проигравшими. Один смысл – это ценность игры, как таковой, ценность самого процесса игры, которая нужна нам для удовлетворения наших детских потребностей, а второй – делать выводы, которые пригодятся в дальнейшей жизни. Что есть война? Для нас это детская игра, но она уже сейчас воспитывает в нас взрослые качества, которые нам не совсем нужны. Интерес, с которым мы ищем противника для того, чтобы убить, отразится в нашем характере. Ведь никто не играет в войну, как в игру. Все представляют себе реальные поля боевых действий, реальных противников и реальное оружие. Играя в войну серьёзно, мы становимся ближе к реальным убийцам, и перестаём считать убийство чем-то плохим. Конечно, всё не так плохо, как я говорю, учитывается не только это, но и воспитание родителей, и саморазвитие самого ребёнка. Но если сравнивать двух одинаковых детей, с разницей лишь в том, что один очень серьёзно относится к такой игре, а второй вообще не играл, то у того, кто играл, вероятность стать плохим гораздо больше, ведь так?

Миша продолжал:

– Война давно перестала быть благородной. Если раньше воин сражался за свою честь, за родину и за своё княжество, то сейчас это превратилось в сражение политиков руками солдат. Быть может, раньше такое тоже было, но уж точно не так, как это выглядит сейчас. Вообще никогда не было правильным убивать людей. Хоть и человек по своей природе убийца и хищник, это не значит, что убивать себе подобных правильно, даже за честь страны. Ведь человек для того и развивается, чтобы уйти от законов дикой природы к законам социальным. А иначе, зачем развитие вообще нужно? Что будет отличать нас от животных? Сделай выводы из всего, что я сказал, и такие выводы постарайся делать всегда, а я тебе в этом помогу.

Миша закончил свою мысль, а я уже вылуплял свою. Мой инкубатор работал на полную катушку, а лампа горела, как прожектор, излучая тепло вулканической лавы. Через секунду мысль пришла и в мою голову. Я всегда был согласен с Мишей, но, тем не менее, любил играть в войнушку. Но я погружался лишь в эту атмосферу фронта, никогда не пытаясь убедить соперника, что я его действительно убил. Я всегда играл честно, потому что думал, что так играть интереснее. И уж точно такое моё поведение не приблизило меня к убийце. Но как же так? Ведь солдаты действительно воюют за сомнительные интересы государства. Вы скажете, что не мог я до такого додуматься в свои семь лет? И будете правы, ведь здесь мои детские мысли перемешаны с взрослыми, а если вам это не нравится, то вы какашка. Я думаю, что в случае войны надо защищать свои реальные ценности, а не сомнительные. В моём случае, я бы хотел защищать свою семью, быть с ней рядом в такую трудную минуту, и всё такое. И я бы не считал себя трусом, и уж тем более, плохим человеком, ведь я не оставил свою семью в беде. Вообще, я бы убежал, если это было бы возможным, потому что я не хочу убивать. Вы хотите убивать людей за свою страну? Мне кажется, с вами что-то не так. Как вообще можно убивать людей? Животных убивать можно, потому что мы их едим. Убивать животных просто так – тоже не есть хорошо. Безусловно, война делает из людей самых настоящих животных, но если вы убьёте такого животного с автоматом, то сами в него и превратитесь. Всегда есть выбор. Если я бы мог не убивать на войне, то я бы так и сделал. А как сделаете вы, мне не ведомо.

Часть шестая. Машинки.

Мы потихоньку росли. Но, знаете, не так, что нам сейчас уже тридцать, а, скажем, семь с половиной, или около того. Вообще все дети хотят скорее стать взрослыми, но во взрослой жизни нет столько всего интересного. Улыбки сменяются морщинами, а конфеты былой радости не приносят.

Был тёплый летний денёк, хоть я и не помню, чтобы в детстве я жаловался на погоду. Ведь это никогда не было поводом для расстройства. Поводом для расстройства можно было считать то, что твоего друга не выпустили погулять, или то, что вместо утренних мультиков показали "Играй гармонь". Взрослые всегда жалуются на погоду, а ведь это действительно не важно, лишь бы твой друг, или любой другой близкий и дорогой тебе человек был рядом. Детьми мы любили бегать по лужам, лепить снежки, когда снег нам это позволял, поджигали тополиный пух, ездили на велосипедах по грязи. Всё, что я перечислил, происходило в разные времена года, и это не мешало нам наслаждаться этими временами. Вот и мы с Мишей наслаждались этой прекрасной погодой. Я набрал в карманы из дома несколько своих машинок и побежал на улицу. Из моих любимых, была одна машинка с железными, открывающимися дверями, которые уже давно были сорваны с петель, зато на дне был рычажок, который выдвигал фары из – под капота. Покрашена моя тачка была в белый матовый цвет, потому что красил я её сам, своими силами. В качестве краски я выбрал корректор, который мы называли штрихом. Его запах был одним из лучших, но бензину в этом рейтинге запахов он проигрывал. Кроме этого белого спорткара, у меня был пластмассовый грузовик-фура синего цвета. Мне почему-то очень нравились грузовики, наверное, потому, что к ним можно было приделывать прицеп, а может и потому, что в то время очень популярным сериалом были "Дальнобойщики". Взяв весь свой автомобильный запас, мы двинули в гаражи, что возле дома (ну вы помните), ведь между них в одном месте была кучка песка, которая нам была нужна для нашей замечательной игры. У Миши тоже был неплохой автопарк, но про его тачки я рассказывать не буду. Скажу только, что некоторые из его машинок запали мне в душу. Рядом с кучей песка было много мусора, который использовался на триста процентов в качестве строительного материала. Мы брали песок поглубже, потому что там он был мокрее, и таким песком было удобнее строить. Первым делом мы построили стоянку для машин, затем каждый построил свой дом, ну и, естественно, не обошлось без автомагистрали. В качестве дорожного катка использовались ровные доски, которыми мы прижимали песок, укладывая, таким образом, асфальт. Всё было готово. Вся инфрастркутура, необходимая для грузоперевозок и езды в своё удовольствие, была готова. Минусом таких дорог считалось лишь то, что колёса у машин быстро забивались песком, который, кстати говоря, было очень трудно потом убрать. Играя в машинки, я автоматически уменьшался до размера жука, потому что ехать в грузовике с моим-то настоящим ростом было не так уж просто, да и жить в доме, размером с пачку сигарет (вполне возможно, что дом и был пачкой сигарет), тоже было неудобно, поэтому моё сознание перемещалось в маленького лего-человечка, который мог жить в том крохотном мире. У него всё было идеально. Был большой дом, машина, любимая работа дальнобойщика, но почему-то не было жены. В детстве мы не считали противоположный пол таким необходимым для жизни. А почему? Быть может, природа устроила человеческий организм таким образом, что он начинает думать о женщинах лишь тогда, когда достигает полового созревания. Да нет, я просто уверен в этом. Значит ли это, что всё, о чем мы думали в детстве, не котируется, не является важным? Может быть, но такое положение вещей меня никак не устраивает, ведь со временем наше сознание лишь засоряется ненужной информацией, странными законами и прочим дерьмом, которым нас кормит государство. Как же тогда быть? Наверное, стоит оставаться детьми даже во взрослом возрасте, а то, как вы это поймёте, решать вам. Вернёмся к лего-человечку. У него всё было для идеальной жизни, но как ему это досталось? По-моему, не очень тяжело. Значит ли это, что игра в машинки учит нас тому, что всё в жизни человеку даётся легко? Думаю да, но хорошо ли это? Если ребёнок будет думать, что всё ему достанется легко, то не будет сильно стараться, а если подумает, что всё достаётся тяжело, то стараться не будет вовсе, опустив руки от безысходности. Единственный выход – воспитывать трудолюбие, тогда минусов в этом примере не будет.

Миша решил дополнить мои мысли и сказал:

– В этой игре мы с тобой управляем маленькими машинками. В жизни подобные ситуации тоже случаются, только в роли машинок – обычные люди. Есть целая система иерархии от низов до самой вершины, на которой сидит царь и управляет людьми, как марионетками, причем бывает и такое, что люди совсем непротив, чтобы с ними так поступали. Помнишь, однажды мы с тобой играли в Царя горы? Так вот там наглядно показано, как человек наверху сталкивает всех подряд, лишь бы его место оставалось за ним. В той игре есть и хорошая сторона. Сторона борьбы, которая воспитывает в нас стойкость ко всем сложным ситуциям. Всегда ли это качество можно считать хорошим? Конечно же, нет. Если его рассматривать, как настойчивость, то в ней есть как хорошее, так и плохое. Например, если девушка отказала парню, он может использовать свою настойчивость в плохом русле. Поэтому чтобы раскрыть все хорошие стороны любой вещи, надо всё делать с любовью. Любовь, в совокупности с настойчивостью, даёт только добродетель, в то время как совокупность со злыми намерениями превращает настойчивость в плохое качество.

Тут Миша стал говорить о том лего-человечке, причём наши мысли были очень похожи. Он сказал, что если человеку всё даётся просто, и при этом он не сделал ничего плохого, то эта ситуация вполне приемлима для жизни. Но чтобы это понять, надо пройти через некоторые сложности. Наш знакомый лего-человечек через эти сложности не прошёл, но ведь мы, когда строили дорогу, ощущали эти сложности на себе, поэтому тут всё в порядке.

Стало холоднее, и мы с Мишей ушли, оставляя за собой разрушенную цивилизацию из песка и камней.

Часть седьмая. Комната розового слона.

Холодало, поэтому приходилось часто бывать дома, вместо того, чтобы шастать по улице. Я старался избегать родительских взглядов, поэтому постоянно сидел в своей комнате. Комната могла быть чем угодно, но в обычное время она была пятнадцать квадратных метров, с белой дверью, сбитой из мусора (оставшегося после изготовления нормальных дверей) каким нибудь работягой, с диваном, за которым я часто прятался, и с цветными детскими обоями. Диван был цвета индиго, если я правильно разбираюсь в цветах, с большой спинкой, за которой было пустое пространство, сделанное вероятно для того, чтобы такие дети, как я, играясь, прятались именно там. Но это были совсем не те прятки, в которые мы часто играли на улице. Нет, это были очень серьёзные прятки, в них я действительно боялся, что меня найдут, ведь наказание, которое после этого я получу, было весьма серьёзным. Прячась от родителей, я нырял за эту диванную стенку и молчал, пытаясь дышать очень тихо. В этот момент моё сердце билось так сильно, как будто кенгуру колотило меня своими ногами и руками изнутри. Хоть я и боялся, одновременно с этим я чувствовал себя защищённым этой тонкой стенкой из низкокачественной древесины. Порой я лежал там по несколько часов, лишь бы скрыться от всего этого ужаса, который с каждым днём нарастал. Радовали в эти моменты лишь обои, на которых была огромная лягушка с огромными глазами, розовый слон, радуга, тучи с каплями и прочая наркомания этого типа.

Никогда не понимал, почему слона нельзя было нарисовать естественным, серым цветом? Почему всё детское очень яркое? Как мозг определяет, что это яркое, а другое нет, если это не касается света? Ведь все цвета одинаковы. Белый цвет тоже можно считать ярким, разве нет? Но почему-то для детей яркими цветами являются: желтый, красный, синий, зелёный. Да, это основные цвета, и из них можно сделать любой. Но ведь производные от этих цветов тоже яркие. Да взять хоть всё тот же белый. Он не так сильно бросается в глаза? Ну да, это верно. Тогда получается, что яркие цвета ярки лишь потому, что наш глаз так устроен? Почему же только цвета подстраиваются под строение нашего организма? Почему зима такая холодная, ведь наш организм без одежды совсем не приспособлен к такой зиме. Нам нужны дополнительные усилия и условия для того, чтобы не умереть в такую зиму. Или же всё-таки зима знает, что мы довольно развиты умственно, и сможем выжить, добыв себе кров в холодную погоду, таким образом, подстраиваясь под нас? Да, в жизни всё очень сложно устроено. Не понятно лишь, кто всё это так спроектировал.

Помимо всего прочего, в моей комнате было ещё много интересного. Например, ковёр. Я очень любил играть на ковре, потому что его узоры были уникальными. В них я мог разглядеть многое. Один и тот же узор можно было превращать сразу в несколько вещей. Например, был интересный узор, который был похож на овечку, в нём я также видел лягушку с большими глазами, которые совершенно недавно были рогами. К слову, в ванной комнате была плитка с водными каплями, в одной из которых я разглядел повара, летящего на метле. Это точно был повар. У него была белая шапка, которую носят повара в дорогих ресторанах, ну, эта, которая расширяется к макушке и свисает набок, как берет, хоть и должна стоять ровно. Вообще в квартире было много узоров, потому что практически везде были ковры. Даже на стенах, потому что это было очень модно в то время. И в каждом ковре я находил свой мир, который не мог понять никто, кроме меня.

Часть восьмая. Прятки.

Я был ещё маленьким, но это не мешало мне гулять до позднего вечера. Родители сильно не волновались по этому поводу, что меня вполне устраивало. В один из таких поздних вечеров мы с Мишей прогуливались возле соседнего дома. Около подъезда собрались все местные ребята, на которых родителям также было плевать. Чем-то нужно было скрасить вечер, и все решили играть в прятки. Собралась толпа больших пальцев, поднятных вверх, затем руки стали съедать эти пальцы, что в конечном итоге превратилось в этакую башню из рук. При таком раскладе выгодно было ставить руку в самом низу, потому что много народу. Если вы ещё не догадались, – это такая система установления крайнего, того кто будет водить, или маяться, ну а в нашем случае того, кто будет считать до ста и потом всех искать. Один из ребят начал считать снизу вверх: "Ма, не ма, ма, не ма, ма, не ма, ма, не ма, ма" (ма – видимо сокращение от «маяться».). Моя рука была где-то в середине, поэтому мне повезло, и я буду прятаться, как и Миша. Как только начался отсчёт, мы двинулись в рассыпную. Возле дома было много мест, куда можно было спрятаться, но проблема была в том, что все эти места уже знали наизусть, и приходилось дурить того, кто ищет, и прятаться в самом видном месте. Почему-то такую фишку знали не многие, а я всегда выигрывал в этой игре. Возле дома была парковка, стояло несколько машин, за которыми многие прятались, были кусты сирени, которые так же хорошо подходили для этого, росли небольшие берёзки, но за ними прятаться было сложно, так как стволы были тонкие. Иногда можно было просто лечь в траве, и никто тебя не замечал. Я не знаю, правильно ли мы играли, но у нас прятки были совмещены с догонялками, то есть, если тебя нашли, то ты можешь добежать быстрее, чем тот, кто водит, до места отсчёта и крикнуть: "За себя!", тогда ты не будешь водить в следующем кону. Многие на это и расчитывали, поэтому особо не заморачивались по поводу места, где можно спрятаться. Стало заметно холодней, да и время было совсем уж позднее, поэтому все начали расходиться по домам. Мы неплохо поиграли, а я так ни разу и не водил, конечно же, это был успех. После игры, я, уже по привычке, стал думать над тем, что же дала мне эта игра, какие выводы я из неё сделал?

Хорошо ли прятаться от людей? – подумал я. Наверное, в этом нет ничего плохого. Люди сейчас не очень-то и открыты, поэтому мы только и делаем, что играем с ними в прятки. Здесь так же существует две стороны. Хорошо прятаться потому, что от людей часто мы получаем лишь их негатив, зависть и прочие не самые приятные вещи. Если это люди, которые не занимаются саморазвитием, а только лишь пользуются телом, эксплуатируя свои инстинкты, то общаясь с ними, мы идём вниз, живём без развития. От таких людей прятаться весьма полезно. Но ведь есть и другие люди. Многие лучше нас в несколько раз. От таких людей лучше не прятаться, а наоборот, открыться им всей душой, и наслаждаться общением с ними. Но ещё лучше прятаться не от самих людей, а от их негатива, создавать себе воображаемый пузырь, который защитит от всего плохого, и который никогда не лопнет. Таким пузырём для меня был Миша. Его советы и мысли, до которых бы не додумался ни один взрослый, помогали мне, и я чувстовал себя космонавтом, который вышел в открытый космос в скафандре. Вокруг лишь звёзды и непередаваемая тишина. Миша дал мне то, чего мне не хватало, когда я лежал за спинкой моего дивана, будто бы судьба нас свела не случайно.

Часть девятая. Качелища.

Растут деревья и грибы, цветочки и трава, почему бы и нам не расти? И действительно, мы тоже решили стать немного старше, тем более что против биологических процессов в нашем организме не попрёшь. Кажется, мнебыло девять лет, когда я стал зарабатывать себе на жизнь, а жизнь тогда у меня была очень сложная. Ведь нужно было прокормить себя, да не простой едой, а супергеройской. В рацион супергероя входило: жевательная резинка Турбо, или Лав ис, мороженое в стаканчике пломбир шоколадный, а так же другая еда в тюбиках (космонавты ведь считались супергероями). Чтобы добыть себе часть супергеройской еды, надо было сдать целую дюжину бутылок. Коричневые были по семьдесят копеек за штуку, а зелёные по пятьдесят. Тогда нам очень симпотизировали дядьки-алкоголики, которые собирались в наших гаражах, и отмечали конец рабочего дня. После них оставалось немало бутылок. Бутылки были нашей валютой. Тот, кто нашёл больше всех, был самым крутым. Но были и коллекторы, точнее коллектор, который следил за тем, чтобы эта валюта была в срочном порядке изъята, например у меня. Таким коллектором был Коля. После каждой собранной партии бутылок я отправлялся к магазину. Возле магазина частенько стоял Коля. Если мне не удавалось проскользнуть мимо него, то вся моя валюта обесценивалась с помощью одного лишь его взгляда. Это была плата за то, чтобы меня не били. После такого досадного недоразумения мне хотелось улететь от этой реальности, поэтому мы с Мишей пошли к нашему двору и сели на качели. Эти качели были сварены местными мужиками-умельцами. Они представляли собой огромные толстые трубы и деревянные вставки под зад. Качели были буквой "Т", то есть, надо было садиться и отталкиваться ногами. Мы сели друг напротив друга, словно ковбои, собравшиеся в полдень на дуэль, и начали качаться. Были ручки, так же буквой "Т", за которые мы держались, но это были не просто ручки. Это был рычаг, который подбрасывал человека напротив прямо в космос. Система была такая: нужно было во время раскачки резко опустить рычаг вниз, а потом резко вверх и после этого космос становился ближе. Главное, – было держаться за рычаг, чтобы не улететь в другую галактику, а так же при приземлении быть осторожнее, потому что удар ягодицами по деревянным седушкам был весьма болезненным. После того, как мы закончили летать, мы сели на скамейку возле качелей. Скамейка давным-давно была прибита к деревьям, а теперь уж и вовсе приросла к ним. Спустя мгновение молчания, Миша сказал:

– Так вот и наша жизнь. Постоянно меняется. Она даёт нам взлёты и падения, но ведь мы почему-то радуемся только взлётам. Качаясь на качелях, такого не происходит. Мы же радуемся всему процессу, а не только той части, когда мы находимся наверху. Аналогично надо поступать и в жизни.

Я, молча, посмотрел на Мишу, ведь он был абсолютно прав.

Часть десятая. Слежка.

Был один из тёплых деньков, когда мы с Мишей отправились в очередное путешествие. Но не таких тёплых, чтобы можно было гонять в футболке и шортах, а таких, когда ходят в куртках, но при этом светит тёплое солнышко. Мы очень любили эти наши с ним путешествия, потому что открывали для себя много новых и интересных мест, где можно скрыться от реальности. Для таких путешествий нам нужно было серьёзное снаряжение, которое мы всегда брали с собой. Это могло быть всё, что угодно. Любая палка при желании превращалась в лазерный меч, а верёвка в снаряжение скалолаза. В этот раз мы ушли подальше от дома, и вот, мы уже идём вдоль бетонного забора. За ним – неизведанное, поэтому интерес перелезть через него был колоссальным. Этот забор шёл вдоль жилых домов, поэтому перелезть через него в этом месте было опасно. Мы обошли его с фланга, передвигаясь, словно ниндзя, ведь это была очень серьёзная операция. Рядом с забором была металлическая конструкция, похожая на большую мастерскую со станками, но станков там не было, как и крыши. Это здание было давно заброшено, вместо травы, повсюду росла стекловата, а из мусора были только ржавые консервные банки и металлические буквы "Е", назначение которых было всегда покрыто тайной. Так же из загадочных металлических штук были круги, похожие на диски сцепления (к слову, это и были диски сцепления, но я об этом не знал), которыми мы с успехом швырялись, представляя, что это диск Зены – королевы воинов. В этом железном здании была дыра, которая, минуя забор, привела нас к этому незнакомому месту. Это была территория завода, или какой-какой-нибудь лесопилки, но больше это было похоже на железнодорожное депо. Повсюды были разветвления рельсов и одно загадочное здание с маленькими окнами, по размеру как раз подходящее под вагон. Все пути были ржавыми, а шпалы заросшими травой. Нам двоим было очень страшно, потому что в любой момент нас могли обнаружить и побежать за нами (ну, мы так думали). Повсюду было много металлолома и камней, которые идеально подходили для того, чтобы разбить эти маленькие окошки в том гараже для вагонов. Как только мне пришла эта мысль в голову, Миша посмотрел на меня с презрением, как будто знал, о чём я думаю. Я взял в руку камень и уже хотел кидать в окно, но вдруг услышла детский смех за забором. Я узнал, чей это был смех. Конечно же, за забором стоял Коля, видимо поставив под ноги какой нибудь ящик. Он следил за нами. От самого начала нашего путешествия и до этого момента. Коля испортил всю нашу тайну, вся наша секретная операция рассекретилась и стала бессмысленной. Это очень подпортило моё настроение. Я кинул камень в сторону Коли, но не попал в него. Снова я уловил недовольный взгляд Миши. Через дыру-телепорт я снова попал в тот реальный, уже давно мне знакомый и скучный мир. По дороге домой я думал о том, что люди всегда будут смеяться у тебя за спиной, что бы ты ни делал, будут следить за твоими успехами и неудачами, которым, в отличие от успехов, будут искренне рады. Я понял, что это путешествие было бы гораздо интересней, если бы я не обратил внимания на Колю, а значит, так надо делать всегда. Никогда не стоит обращать внимания на что-то плохое, надо смотреть только вперёд и стремиться к цели. Но тут же я задумался, а что могло быть, если бы не Коля? Вдруг я разбил бы окно, и это обернулось бы мне чем-то плохим? Миша не шёл рядом, он остался там, когда я уходил. Некоторое время я его не видел…

Часть одиннадцатая. Жуки.

Майский денёк как всегда радовал своим тёплым приветствием, в воздухе лежал запах жжёных костров, когда я снова встретился с Мишей. Многие дети катались на велосипедах, но я не мог себе такого позволить (раньше я почему такой злой был, это потому что у меня велосипеда не было (с) Печкин). Вместо этого мы в резиновых сапогах бегали по лужам. Самым страшным в этом деле было то, что можно повредить сапог стеклом, и тогда вся вода польётся внутрь. Это было не очень круто, потому что можно было с лёгкостью заболеть, ведь мокрая часть тела теряет тепло в несколько раз быстрее, чем сухая, если вы не знали, поэтому ходить по лужам надо было очень осторожно. Самым крутым был тот, кто зайдёт дальше всех и больше всего погрузит свои сапоги в воду. Тогда мы мечтали о рыбацких сапогах, которые можно было натянуть по самые соски и ходить по самым глубоким лужам, но такого удовольствия не было ни у кого. Все, в том числе и мы, довольствовались советскими сапогами, которые по качеству были схожи с качеством резиновой грелки, вероятно, эти изделия собирались на одном заводе. Ходить, как цапли по лужам, было весело, ровно до тех пор, пока мимо нас не проехал Коля на своём велосипеде, и не обрызгал нас. Вся моя жёлто-зелёная куртка стала в чёрную крапинку. Естественно, заявляться в таком виде домой было опасно, к тому же, один из сапогов прохудился, и я намочил носок. Мы с Мишей пошли к песочнице с деревянным ограждением, по которому можно было ходить. Я снял сапоги и стал ходить по кругу, точнее по квадрату этой песочницы, в надежде на то, что носки высохнут, а Миша в это время выражал свои мысли:

– Каждый человек имеет определённые границы в некоторых вещах. Например, в своём поведении. Чем дальше ты заходишь в своей грубости, тем больше у тебя шансов на то, что ты получишь по морде, или в любви, – чем больше ты присваиваешь человека себе, тем больше боли тебе принесёт расставание с ним. Эти границы, словно твой резиновый сапог, оберегают тебя от ошибок, но стоит тебе зайти чуть дальше, и вода начинает заполнять его до краёв. Всегда держись середины, советовал Миша, и тогда балансировать в этом мире будет намного проще.

К этому времени мой носок уже высох и немного затвердел и тогда мы пошли домой. Дома меня ждали очередные бои без правил, где в красном углу были мои родители, а в синем был я. Причём синий цвет был не только в углу моего ринга, но и на всём моём теле. Некоторые синяки были похожи на космические снимки, в которых запечатлена какая-нибудь галактика, или туманность. Когда я смотрел на них, я ощущал себя частью этой вселенной.

Часть одиннадцатая. Лего го.

Этот день я решил провести дома. Какой день, спросите вы? Да самый обычный, ничем не отличающийся от других дней. Вообще в детстве все дни, как один. Мы не запоминаем то, что было вчера, а живём настоящим. Причём каждый из дней, которые мы проживали в том возрасте, был весьма насыщен чем-нибудь интересным. Но мне не припомнится момент, когда я ностальгировал, будучи ребёнком. Мы проживали дни так, будто больше не будет дней, и никогда не задумывались о будущем, кроме тех моментов, когда играя в мяч, разбиваешь люстру в доме, и думаешь о том, как тебе достанется от родителей. А ведь так надо жить всегда. Прошлое и будущее – это лишь теория в нашей голове. Ведь это люди придумали время. Всегда существовало лишь настоящее, которое умирая, превращается в новое настоящее, а будущее – иллюзия, ведь никто не знает, когда умрёт, а смерть не спрашивает о будущем, когда приходит, она лишь видит настоящее, и забирает с собой. Поэтому перед тем, как она придёт (это может быть абсолютно любая секунда), надо жить настоящим, не надеясь на то, что смерть пройдёт мимо тебя.

Мы с Мишей устроились на лоджии, которая была в моей квартире (если конечно лоджию считать частью квартиры), и стали выстраивать из того, что было, наш с ним мир. А было у нас вот что: Несколько лего-человечков, лего-колёса, лего-машинка, у которой были отломаны некоторые усики на детали, которая должна держать колёса, а так же несколько десятков блоков лего. Что тут говорить, это была лего-вечеринка. Кроме основного подоконника, напротив был ещё один, который располагался под окном, ведущим в зал. Хорошо, что мама тогда ещё так сильно не увлекалась фиалками, поэтому нам было, где поиграть. От подоконника так же шли небольшие выступы, тянущиеся вдоль стен, которые были использованы нами в качестве автомобильной дороги. На подоконнике же расположился гараж нашей машины, собранный из разноцветных блоков. На самом деле этих блоков было больше, но я не знал точной цифры, поэтому сказал, что их было несколько десятков. Лего в те времена считалось предметом роскоши среди детей, но это ни в коем случае не говорит о материальном благополучии нашей семьи. Лего-детали я находил на улице, и собирал их в карман, после этого отмывал от грязи, если это было необходимо, и добавлял их в свою коллекцию. Из всего моего набора, купленный был только лего-ковбой набор, состоявший из ковбоя на лошади, пистолетов и телеги, с полукруглой крышей, похожей на ангар. Наверное, это был дилижанс. Подоконник стал чуточку живописнее. Так как на улице находилось абсолютно всё, приходилось думать, как это разместить, чтобы было правдоподобно. Например, если мы строим современный дом с гаражом и машиной, то лошадь сюда никак не вписывалась, поэтому мы постоянно придумывали, как, используя все детальки, расположить всё по фен-шую. Коня мы поставили в загон, потому что наш лего-человечек любил ездить верхом после того, как приехал с работы. Этот загон был позади дома, и идеально вписывался в наш воображаемый мир. Когда всё было расставлено, мы стали использовать всё, что не связано с лего, но то, что подходило к нашему интерьеру, если наш городок можно было так назвать. Играли мы за лего-человечков, у каждого из которых была своя судьба. Они ходили друг к другу в гости, ездили за город, да всё, что было угодно, но подходило время, когда мои родители должны вернуться с работы, поэтому наш крохотный пластмассовый мир на время застыл в янтаре.

После того, как мы закончили, я понял, что жизнь не сильно отличается от лего. Ведь не важно, из каких блоков она состоит, а важно то, что в итоге из них получилось. Будь это блоки, на которые ты потратил кучу денег, или блоки, которые ты нашёл на улице, всё равно в итоге из них получатся совершенно одинаковые фигуры. Главное иметь цель, а достигнуть её можно совершенно разными способами, было бы желание.

Часть двенадцатая. Беспокойное море.

Мои родители, как всегда, за меня не волновались, когда я гулял, но волновалось море, причём не один раз. Эта игра в нашем кругу так и называлась: "Море волнуется раз". Ведущий должен был произнести название игры три раза, но, при этом, меняя концовку на "два" и "три", а затем назвать фигуру, которая должна замереть, например, фигура жирафа, и, в конце, сказать: "Замри". Целиком это звучало примерно так: "Море волнуется раз, море волнуется два, море волнуется три, фигура жирафа замри!". После того, как ведущий это сказал, мы все должны изобразить эту фигуру и простоять неподвижно в ней несколько секунд. У кого это лучше всего и похожее получилось, тот становится ведущим. Игра скучновата, как по мне, но это я говорю сейчас, когда потерял всякий интерес к играм, и когда мой мозг уже ничего подобного понять не сможет. Наверное, раньше в это играть было очень весело. Когда я находился в позе жирафа, я подумал, что мы теряем слишком много времени. Ведь когда мы застываем в своей жизненной роли, которая нацелена на что-то, кроме самой жизни, эта самая жизнь проходит мимо нас. Например, стоя в очереди за новым гаджетом, или золотым украшением. У каждого человека понимание жизни своё, но разве если нас спросят, что бы мы делали, если бы узнали, что скоро умрём, мы скажем, что будем покупать себе гаджет, или украшение? Вряд ли. Время очень дорого, явно дороже всех украшений и прочего. Похожие мысли мне раньше уже приходили, но ведь это значит лишь одно. Повсюду ловушки, попадая в которые, мы тратим свои драгоценные минуты всё больше и больше, что в конечном итоге приведёт нас к смерти. Но будем ли мы готовы умереть, достаточно ли мы сделали для того, чтобы душа была спокойна перед тем, как уйдёт из тела?

Воздух по-прежнему был свеж, а в небе стали появляться розовые пятна. То ли от выбросов с металлургического завода, то ли от того, что стало вечереть. По внешнему виду небо скорее отдавало химическим отливом, но по часам больше подходил второй вариант. Вечерело, после игры в "Море волнуется раз", я и Миша, вместе с некоторыми мальчишками, пошли к тем тонким берёзкам, которые не годились для игры в прятки, но вполне подходили для ловли майских жуков. Эти берёзки, почему-то их приманивали. Не знаю, кто придумал это занятие, но скорее всего он был гением своих лет, потому что это была очень крутая технология ловли. Жуки постоянно кружили возле берёз, но высота, на которой они летали, была для нас непостижима. Сачков у нас не было, потому что это было бы слишком просто. Зато у нас были толстовки, которые неплохо справлялись с ловлей. Увидев скопление жуков (обычно это был один жук), мы подбрасывали свои толстовки в воздух, в надежде, что они накроют насекомых. Кстати говоря, у нас это очень неплохо получалось. Редко когда я уходил домой без жука в спичечном коробке (сказано образно, домой я его не заносил, после охоты жуков мы отпускали). Это Миша настаивал на том, чтобы жуков отпускали, хотя я не думаю, что делал бы по-другому. После очередного спичечно-коробочного джекпота, ко мне подошёл Миша и сказал:

– Видишь, как сложна жизнь, которую мы проживаем. Жук всю жизнь считал себя свободным, да и все мы, спроси нас, свободен ли жук, ответили бы положительно, но, даже летая на безопасной, казалось бы, высоте, до него добрались. Будь осторожен в своей свободе. Не считай никогда её абсолютной, потому что в любой момент тебя могут достать, накинув толстовку.

Я открыл свою спичечную коробку, с надписью "Балабановские", и, провожая жужжание, отпустил майского бедолагу на волю, которая ему так нужна.

Часть тринадцатая. Люстра джедая с горячей пюрешкой и котлетками.

Дома было спокойно. После школы ещё оставалось время, чтобы побыть в тишине, потому что родители были на работе. В моей комнате висела советская люстра с пластмассовыми сосульками, похожими на хрусталь. Эти сосульки с лёгкостью отсоединялись, и автоматически превращались в лазерный меч, или джедайский кинжал, потому что спокойствие было нарушено солдатами империи. Все фильмы с Джеки Чаном и Стивеном Сигалом вмиг стали учебным пособием по дракам и, сразу же, вылились наружу все мои боевые навыки. Любой цилиндрический предмет в доме походил за ионную гранату, а рука была оружием силы. В зависимости от тематики нападений, вещи превращались в разные предметы, подходящие для этих декораций. Например, в нападении террористов были задействованы наручники и световые гранаты, а нападение инопланетных жуков было отражено бластерами. После шуршания в замочной скважине, все враги пропали, а я, надев первое, что попалось под руку, отправился гулять, сказав маме, что уроков осталось немного.

Возле одного из трёх пятиэтажных домов собралась кучка детей. У них был резиновый мяч, который, ударяясь об асфальт, издавал необычный звук "пум". На мяче северный и южные полюса были раскрашены красным и зелёным соответственно, а на экваторе расположились полосы аналогичных цветов. Наверное, кому-то из детей захотелось есть, потому что мы стали играть в "горячую картошку". Миша, как всегда, сел возле меня, остальные расположились по кругу. Мяч играл роль горячей картошки, которую, больше чем секунду, в руках нельзя было держать, при этом нельзя было лажать, когда тебе кидают мяч. Тот, кто картошку не ловил, или же держал её долго в руках, садился в центр круга, опуская голову вниз, а нам нужно было его выручать, выбивая его мячом, как при игре в волейбол.

Эта игра учит лишь одному, – не щёлкать, как говорится лицом щелкунчика и, опять же, не терять драгоценное время. Детство нам и даётся для того, чтобы изучить этот мир, понять, как всё устроено, чтобы в дальнейшем избежать ошибок, и чувствовать себя как рыба в воде. Конечно, взрослыми мы не перестаём учиться, но ведь если в детстве мы не потратим на это часть времени, то это время придётся тратить во взрослой жизни, а нам и без того не хватает драгоценных минут, если конечно, ценить эти минуты, что делают далеко не все.

Часть четырнадцатая. Сломанная нокиа.

Кажется, я стал немного больше весить. Нет, я не пожирнел, просто немного подрос. Сантиметров на пять максимум. Да это и не важно. Потому что из важного здесь только то, что многие из ребят собрались возле подъезда на лавочке, которую соорудили прямо на железном заборе, который, в свою очередь, огораживал небольшие земельные участки возле дома. На этой лавочке можно было делать только два дела, – либо грызть семечки, либо играть в "Сломанный телефон". Так как семечки – товар слишком ходовой, их у нас не оказалось, поэтому нам пришлось играть, да и спичечных коробков с нитью под рукой не оказалось, чтобы устроить телефонные переговоры без искажений. Причём тут спичечные коробки, спросите вы? Элементарно. Мы делали в них отверстия с помощью иглы, просовывая внутрь нить, затем завязывали на узелок. После этого нить натягивалась, а два человека стояли в нескольких метрах друг от друга, говоря что нибудь в коробок, и прислоняя ухо к нему же, чтобы услышать то, что сказал другой. Это реально работало, позже из курсов физики в школе мы узнали почему. Вместо спичечных коробков гораздо лучше было бы использовать, например, консервные банки, но мы почему-то до этого тогда не додумались. Для нас это была очень крутая технология. Мы представляли себя в качестве военных, общаясь в том же духе. Конечно же, у нас были и позывные. Общаться через нить было очень забавно, всем советую. Ещё очень забавно было играться с настоящим телефоном. В то время они все были с проводами, поэтому уйти в свою комнату не было возможности, и мы дожидались момента, когда родителей не будет дома, а затем устраивали телефонные розыгрыши. Не знаю почему, но тогда был очень смешным следующий розыгрыш: Мы звонили на незнакомый номер, представлялись господином N и спрашивали, не продают ли на том конце провода навоз. Ответы были самыми разными, но нас они не интересовали. Мы получили свою порцию смеха, и этого было вполне достаточно. Это была очень интересная игра. Но в тот день мы всё же предпочли играть в чёртов сломаный телефон. Не знаю, почему дети так любят жирафов, но одно из загаданных слов было именно жираф, хотя можно было бы придумать и другое слово для книги, ведь жираф до этого уже мною был использован, но мы здесь не плюшками балуемся, у нас всё правдоподобно, поэтому если тогда был жираф, то он будет вписан обязательно, хоть и второй раз. Так вот, наша небольшая толпа была похожа на бабулек-сплетниц, которые сидят на скамейках возле подъезда. Первый человек шепнул другому слово "жираф", но так, чтобы второй ничего не услышал. В итоге, второй услышал "штаб", третий "штопор", а последний вообще сказал "совы". Это было очень забавно, а детский искренний смех раскрасил такую серую и недовольную улицу.

После нескольких заходов, сломаный телефон починился, и мы перестали продолжать веселье, потому что быстро перегорели, и всем стало не интересно. Миша не мог оставить в покое эту игру, и после её конца подошёл и сказал:

– Видишь, какую ценность на самом деле имеет слово. Ведь оно как посылка, которую запаковали идеально, но пройдя сотни километров, до получателя она дошла помятая и отличающаяся от первоначального варианта. Именно поэтому, стоит ценить слово, его защищать. Чтобы получатель принял верную информацию, надо постараться, а для этого необходимо проследить весь путь к получателю, и, при надобности, вставить нужное разъяснение, защищая истинный смысл слова, или предложения. Ведь существуют люди, которые искажают действительность, дабы вам навредить, но если мы будем защищать своё слово, то этих сплетен мы избежим. Но даже если до вас дошли какие-то сплетни, подумайте, на что лучше обратить внимание, на то, кто говорит, или же на то, что он говорит. Если мы защитим своё слово, то истина доберётся до всех, но ещё мудрее вы будете, если молчания станет больше, чем слов, и тогда вам не придётся ничего защищать.

Я, молча, посмотрел на Мишу и всё понял. С тех пор разговоров стало меньше, а мыслей больше. Жалко, что в детстве это мало кто ценил.

Часть пятнадцатая. Гаражи с цепями.

Наступила зима. Самое любимое время года в то время. Ведь зимой можно было заделаться самыми настоящими строителями, используя вместо строительных материалов снег. Но помимо этого, было ещё очень много игр, – все и не вспомнить. В школе мы всегда радовались, когда наступало время каникул, но так же радовались мы и тогда, когда вводили карантин, или же когда были морозы до минус тридцати, и нам можно было не ходить в школу.

Этот день был одним из дней карантина. Навалило очень много снега, сейчас столько и не выпадает, будто бы он выпадал специально для детей, ведь в то время дети обожали играть в снегу, что не скажешь про детей нынешних, которые лепят снеговика в мобильном приложении. Миша уже ждал меня, но я очень долго одевался, потому что родители меня заставляли надеть розовый свитер, который достался мне от двоюродной сестры. Я уже мог показывать свой характер, но не мог ставить мощный блок, как у Джони Кейджа из Мортал Комбата, поэтому серия ударов, за которыми стояло фаталити, заставили меня облачиться в розовый, совсем не похожий на супергеройский, свитер, но эта ситуация имела и плюсы, – я вышел на улицу.

Мы всегда любили развлекаться и баловаться, но так, чтобы это было по-доброму. Ничего плохого в том, чтобы побегать по крышам железных гаражей, мы не увидели, поэтому сразу же побежали к ним. Мы ещё были малы для того, чтобы с лёгкостью залезать на такие огромные стальные горы. К счастью, снег нам в этом подсобил. На стандартном железном гараже есть четыре выступа на дверях, – петли. Обычно они были первым этапом для возхождения в эту гору, но сегодня снег завалил всё, что можно, поэтому между двумя гаражами было достаточно места для того, чтобы беспрепятственно залезть на крышу. Поначалу мы очень пугались прыгать по этим гаражам, часто тусуясь на каком-то одном, но позже во мне заиграл дух авантюриста, и я захотел открыть для себя и другие крыши. Естественно, Мишу я потащил за собой, хоть он и сильно не противился. В нашем возрасте уже был крутым тот факт, что мы достигли вершины этого "железного Эльбруса", но позднее, когда мы подрастём, это уже не будет считаться крутым. Самым крутым будет считаться тот, кто перепрыгнет через самый длинный промежуток между гаражами (к слову, я здесь преуспел), а так же тот, кто сделает сальто в снег с гаража, или прыгнет в снег с разбегу. Но всё это в будущем, а так как мы не в фильме Роберта Земекиса, продолжим быть в настоящем. Взобравшись на один из самых высоких гаражей, мы с Мишей закончили своё восхождение. Дальше был большой разрыв между гаражами (который позже мы уже с лёгкостью могли перепрыгивать), поэтому мы пошли обратно по крышам к тому месту, где залезали на эти крыши. Когда мы видели кого-нибудь на земле, мы сразу же ложились, чтобы нас никто не увидел, но в этот раз прохожий был, словно Нуб Сайбот, и мы заметили его в самый последний момент. Это был один из хозяинов гаражей, увидевший нас со своего балкона и пришедший нас сгонять с крыш. Он подошёл и, направив взгляд на нас, сказал:

– А ну-ка быстро слез оттуда, сучоныш, ты мне гараж сломаешь! Я всё твоим родителям расскажу, я запомнил тебя!

Вероятно, Миша успел лечь, а я стоял, как дурак, поэтому всё это досталось мне.

Конечно, почти сразу, как он начал говорить, мы тут же побежали спрыгивать, и после очень боялись, что родители узнают о нашем маленьком секрете, но никто им так и не сообщил, потому что детей очень легко напугать, а идти к родителям – дело затратное для организма, и, к тому же, мешала лень (странно, что лень не помешала тому человеку спуститься к нам, когда он увидел нас с балкона). Миша был гораздо спокойнее меня. Конечно, ведь дядька не упоминал его родителей, но я боялся возвращаться домой. Он пытался меня успокоить, а затем добавил:

– Не сердись на этого человека, ведь его наоборот нужно пожалеть. Наверняка у него давно не было счастливых моментов, поэтому он такой злой. К сожалению, люди не могут справиться со своим гневом и постоянно держать себя в руках. Этот дядька нуждается в чьей-то поддержке, в чьей-то любви, ведь ему так её не хватает. От этого страдают и его ценности. Он переживал лишь за свой гараж, хотя на крыше находился ребёнок, который мог с неё упасть и пораниться. И таких людей много. Всем им нужна помощь, но мы им помочь не сможем, так как для них мы никто, но мы можем помочь своим родным, попавшим в подобную ситуацию, а если каждый будет помогать своим родным, то таких ситуаций никогда не повторится.

Тут я подумал про своих родителей, но никак не мог перебороть свой страх, который я нарабатывал долгое время, поэтому по-прежнему боялся возвращаться домой.

Надо было задержаться на улице, поэтому мы пошли к тем берёзкам, которые я уже не раз здесь описывал. Рядом с берёзками, параллельно домам, был железный забор, по своему строению напоминавший деревянный, потому что он был не сплошным, а решётчатым. За забором находилось огромное поле, которое летом выполняло функцию огородов. Чтобы попасть на это поле, надо было обойти забор слева, но для нас это было слишком легко, поэтому мы пролезали под ним, благо он стоял так, что нам это удавалось, ведь перелезть через него в том возрасте было непросто. На поле было много народу, в том числе и наш "любимый" Николай. Они играли в "Разрывные цепи". Нас бы не взяли, но в Разрывные цепи гораздо веселее было играть большой толпой. Две команды уже стояли друг напротив друга, взявшись за руки в линию, образовав свою цепь. Суть игры была в том, чтобы сохранить свою цепь, приумножить её, а цепь другой команды оставить без звеньев. Одна команда произносила следующую речь другой команде: «Чёрные чернила, белое перо, вызываем Колю, больше никого». (Ясное дело, что вместо Коли говорили и другие имена) Коля бежал к той паре, которая его вызвала, и пытался своим телом разбить их сцепку. Если ему это удавалось, то он забирал одного человека из этого звена, если же нет, то оставался в команде соперника. Если игрок был сильным, то в его звено постоянно прыгали с попытками разбить звено и забрать его обратно. Так же были и хитрожукие ребята, которые специально слабо входили в звенья, чтобы перейти в другую, более сильную команду, или же, игроки, которые дружили между собой, но их разбросало по разным командам, сговаривались и целенаправленно расслабляли своё звено, чтобы его разбили, а игрок забрал друга в свою команду. Много было лазеек в этой игре, но от этого она становилась всё более интересной, если конечно не играть с такими, как Коля. Он был крупнее остальных, поэтому разбивал цепи с лёгкостью, и игра становилась унылой. Он это тоже замечал, и тогда Коля решил позабавиться. Он побежал к моему звену и, вместо рук, врезался в меня своим огромным плечом. Я упал, а Коля стал смеяться надо мной и обзывать слабаком. Как я уже говорил, характер показывать я уже мог, но у меня не хватало ума, чтобы показывать его умело. Он забрал к себе в команду соседа справа, Миша оставался со мной. В следующий заход, когда чернилам и перу вздумалось вызвать меня, я сделал сильный разбег и со всей дури врезался в Колю. Он стоял на месте, потому что моего веса было недостаточно, чтобы столкнуть его на землю, а вот я пострадал от этого удара больше, тем более что за ним последовали ещё удары, но гораздо больнее, чем моё ДТП с Колей. Переборщили мы с чернилами, и на следующее утро они были уже под моим глазом. А в тот момент мы с Мишей сразу же ушли после того, как я получил своё. Миша отругал меня за ярость и месть, которые в меня вселились, а я задумался над этой игрой, которая мне так нравилась.

Я думал, почему человеку так интересно соперничество? Ведь соперничество – основа всех игр. Оно развивает в людях стремление, но за счёт чего? За счёт поражений других. В Разрывных цепях было то же самое. Выиграла команда, физически сильнее другой, и, таким образом, победители унизили проигравших. Так всегда было и будет. Но верный ли это путь? Разве жизнь человека должна постоянно быть связана с соперничеством? По-моему, она должна быть связана с партнёрством, и только с ним. В детском возрасте подобные игры нужны для обучения и адаптации, но взрослые продолжают играть по этим дурацким правилам. Природа нам дала возможность быть сильнее и умнее животных, с ними мы и соперничали до того момента, пока не стали настолько развиты, что стали соперничать друг с другом. Куда приведёт такое развитие?

Мы стали отдаляться друг отруга, что отражается и в этой игре с цепями. Взявшись за руки, не проходит и минуты, как звена уже нет. Люди уже не держатся за руки, не общаются, а здороваясь, делают это так не искренне, что уже дальше продолжать общение совершенно не хочется. Наше общество потеряло силу, как теряет силу эта цепь. Наши звенья разбросаны повсюду, и мы никогда не сцепимся вновь. Единственная надежда – это семья, которая добавляет звеньев в цепь, но, кажется, в моём случае, меня спасала лишь моя будущая семья, но никак не нынешняя.

Часть шестнадцатая. Снежная крепость в снежках.

На следующий день, поле, отведённое для игры в "Разрывные цепи", было занято уже другой игрой. Точнее, это даже не игра, а занятие. Мы занимались тем, что строили снежные крепости и снеговиков. Снеговики были уже готовы, кто-то даже взял морковки из дома, поэтому снеговики получились вполне себе здоровыми, с носами. Кстати, вёдра тоже нашлись, но ржавые и с дырявым дном. По назначению их пользовать было бессмысленно, а вот для головного убора снеговиков они ещё были годны. Снеговики походили на стражей крепости, поэтому всё было весьма серьёзно. После того, как две крепости были готовы (они стояли друг против друга), началась эпичная битва снежками. Важно было взять с собой несколько пар перчаток, потому что они очень быстро намокали, и коэффициент полезного действия бойца уменьшался, потому что он начинал отогревать руки. Кстати, снежки заготавливались заранее, но готовые, они быстро кончались, поэтому через пару минут приходилось сначала лепить, а потом кидать. Это был не самый лёгкий процесс. Проблема была в том, что снег, который был вокруг крепости, уже был использован для самой крепости и снеговиков. В некоторых местах даже виднелась земля (ведь под снегом были огороды), или зелёная трава, которой под снегом было вполне комфортно. Снежки лепились из того, что было. Под конец даже отщипывали от крепости, ведь надо было перебросать соперников. Я себя представлял рыцарем в железных доспехах, сражаясь за свою крепость, свой город. Снежные стены превращались в кирпичные, а все ребята в воинов-лучников. Не хватало только катапульты, хотя были попытки кидаться огромными комами. Людей было много. Миша, как и всегда, был рядом, а вот Коли, к счастью, не было. Были так же и девчонки. Я заметил, что моей первостепенной целью были они. Я старался попадать только в них, видимо хотел показать, что я меткий стрелок, и, тем самым доказать свою крутость. И, конечно же, я бросал с большой силой, ведь нельзя было показывать слабину в таком деле. Это были мои первые попытки понравиться девушкам. Шучу, какие же они девушки? Им же по девять лет. Девочкам, я хотел сказать.

Дело подходило к концу. Крепости были полностью облеплены снежками, а снеговики стояли гордо, смотря друг другу в глаза. После игры мы всегда ломали крепости ногами с разбегу, но снеговики – святое, их мы никогда не трогали. Но в этот вечер им повезло меньше, чем обычно. Из-под железного забора вылез Коля. Он тут же побежал на этих снежных стражей и разбил, сначала одного, а затем и второго снеговиков. Никто не мог ему возразить. Он прекрасно знал, что мы никогда не ломаем снеговиков, но всё равно их разрушил своей ножищей. Я думал, почему он такой злой? Что повлияло на его поступки? Возможно, всё не так просто, как кажется. Я спросил это у Миши, на что он мне сказал, что Коля не злой, Коля хороший человек, и, когда-нибудь, я тебе это докажу.

Миша продолжил говорить, но уже про то, как мы игрались:

– У всех нас есть щит. Щит, который нас оберегает от многого. Например, доброта оберегает нас от зла, а любовь от ненависти. Прочность щита зависит от нашей терпеливости и преданности определённому чувству. Когда нас закидывают снежками злости, щит доброты держит нас на плаву, но с каждым новым снежком щит будет разрушаться, если терпеливость и преданность чувству ослабла. Очень важно не допустить, чтобы щит полностью разрушился, иначе нас завалят снежками, и мы уже не сможем выбраться из-под снега. Всегда поддерживай свой щит в полной боевой готовности, и не поддавайся соблазнам, которые разрушают его.

В словах Миши, как всегда, пряталась истина, и я старался её отыскать. Иногда она была на поверхности, а порой приходилось думать часами, чтобы найти то, о чём он говорил. В этот раз всё было предельно ясно, поэтому я пошёл домой с задумчивой улыбкой на лице.

Часть семнадцатая. Акулий сад с созревшими яблоками.

Снега не стало. Нет, поминать мы его не будем, потому что знаем, – реинкарнация реальна, и через год снег снова будет лежать на том месте, где лежал ранее. Было тёплое время года, но понять, весна это была, или лето, было невозможно. Деревья уже не были полностью лысыми, а земля стала чёрной, с редеющей зеленью.

Возле моего дома, помимо всего прочего, были трубы, сваренные таким образом, что конструкция вполне была годна для того, чтобы сушить на ней ковры. Но для нас, детей, эта сушилка для ковров была площадкой для игр. Мы залезали на неё и бегали по кругу (хотя это можно назвать оксюмороном, потому что сушилка была квадратной). Но чтобы беготня не была бесполезной, мы играли в "Яблочко созрело". Странное название, да и игра сама по себе странная. Интересно, она реально существовала, или мы сами её придумали? Видимо это останется тайной. Все ведь знают, как играют в жмурки. Ведущий завязывает глаза и наощупь пытается кого-нибудь найти. Так вот, здесь было почти то же самое. Ведущий отворачивался от нас, стоя перед сушилкой, и спрашивал: "Яблочко созрело?", что означало, готовы мы, или нет. Если все встали в понравившееся им место, то говорили, что созрело, и начиналась игра. С закрытыми глазами ведущий ходил вокруг сушилки, пытаясь кого нибудь зацепить руками. На уровне рук ведущего находились наши колени, и, конечно же, мы дразнили ведущего всяческим движением ног. Он ходил по кругу этой квадратной сушилки, а мы прятались по углам. Правила были таковы, что они позволяли передвигаться и по земле, слезая с сушилки, но если ведущий это видел, то он мог сказать: "Стоп земля", и тогда тот человек, который на ней находился, замирал, а ведущий, в свою очередь, делал три шага в ту сторону, откуда он услышал звук, и, если ведущий всё услышал верно, то с большой вероятностью человек будет пойман, и теперь уже он становится ведущим. Метод Стоп-земли был единственным методом выбраться из стези ведущего, так как дотянуться по диагонали до наших ног, через всю эту прямоугольную конструкцию, было трудно. Конечно, были и другие варианты. Например, подглядывать. Многие им с успехом пользовались, но я и Миша всегда играли честно, хотя к этому меня приучил Миша, сам бы я наверняка жульничал.

Мише нравилась эта игра, хоть в ней и не было такого глубинного смысла, как в некоторых. Я подумал, что в жизни есть такой же ведущий, который с закрытыми глазами кого-то ищет, например, свою любовь, или любимое дело. И, если жить честно, не подглядывая, так сказать, то очень сложно найти то, что ищешь, но это не значит, что этого нигде нет. Ведь надо всего лишь поймать момент, как со Стоп-землёй, и вот уже ты нашёл, что искал. Процесс поиска не самый приятный, но если запастись терпением, то можно найти всё, что угодно, всё, что хотел, или даже лучше того, что хотел. Главное здесь – не торопиться и не подглядывать.

После того, как мы закончили с яблочком, самое время было начать играть во что-то другое. Одним из вариантов была придуманная нами игра, которая называлась "Акула". Многие в детстве прыгали дома с кровати на диван, представляя, что вместо пола – лава, и ни в коем случае нельзя было на него наступать. Так вот, в "Акуле" было почти то же самое, только место для игры мы выбирали сами, и оно было на улице. Любой выступ, который был выше, чем уровень земли, считался островом, на который акула не могла забраться, а земля, соответственно, – морем. Акула бегала за бедными детьми, пока они были в море, но как только они вступали на остров, акула уплывала в другое место. Так как людей было довольно много, акуле было, кем пообедать. Мы должны были перебегать с острова на остров, иначе это уже была бы нечестная игра. Так же, если человек находился на очень маленьком острове, с маленьким выступом над водой, акула могла поставить ногу на пятку, а на носок другую ногу (естественно, человечью, ведь у акулы плавники, мы же играем), и, если таким образом она доставала до части тела ребёнка, то он автоматически становится съеденым. Акула должна съесть всех и тогда игра считалась законченой. Играть за акулу было не очень-то и интересно, как, в принципе, и в любой другое игре за ведущего. Поэтому надо было ставить палец вовремя. В этот раз нам с Мишей повезло (как, в принципе, и всегда, ведь я описываю в основном те игры, в которых мы не были ведущими), и мы играли не за акулу, но, к сожалению, нас очень быстро съели, и мы не успели полностью насладиться плаванием по земле.

А ведь действительно, чтобы не быть съеденым, надо бежать подальше от проблем, которые нам навязывает жизнь, ведь океан, в котором бродит акула, намного больше, чем клочки земли, которые и есть наш успех. Если мы будем бдительны, то не утонем и не будем съедены. То же касается и самой акулы. Если она будет бдительна, то никогда не упустит свой шанс на успех, который не так велик в силу того, что островов с едой очень мало.

День сменился днём потемнее, а в воздухе повеяло холодом. Акула должна была уходить на дно, а люди расходиться по домам. Как же быстро проходит день в игре. Во взрослой жизни этого очень не хватает. Все почему-то спешат взрослеть, а с этим и спешат прекратить детские игры, которые намного лучше и полезнее многих взрослых дел.

Глава вторая.

Часть первая. Взросление неизбежно.

Никто не тянул меня за уши, да и свечей я не задувал, но, тем не менее, лет мне стало немного больше. Скорее всего, одиннадцать, но память могла сыграть со мной злую шутку, поэтому я скажу, что мне около одиннадцати. Все росли, и очень этим гордились, в том числе и я. Сначала мы с гордостью показывали на пальцах, сколько нам лет, а потом, когда пальцы на руках закончились (как в моём случае), я стал громко и уверенно это проговаривать.

Мы цепляемся за это взросление, как альпинист за ледяную вершину, но не понимаем, что взобравшись на самый верх, пропадёт смысл этого похода и интерес к этой горе. На вершине ничего интересного. Самое лучшее – это процесс восхождения, который с каждым нашим шагом придаёт сил, добавляет смысла и отвлекает нас от всего ненужного.

Но я, как и все дети нашего двора, хотел поскорее стать взрослым, чтобы перестать слушаться родителей, или вовсе сбежать. Кстати о них. Мои родители не изменились. Они, словно художники, добавляли красок моему телу. Я уже давно приобрёл иммунитет к их хобби по отношению ко мне. Могу сказать, что родители, хоть и считались моими худшими врагами, злодеями, как в супергеройских мультфильмах, но всё же выполняли некоторые свои родительские обязанности. Я ходил обутый и одетый, к тому же, не страдал голодом. Бывает и хуже, – думал я, да и Миша мне об этом постоянно твердил.

Миша, так же, как и я, вырос. Стал чуть больше и ещё мудрее. Да-да, мудрее. Вы скажете, как можно быть мудрым в восемь, одиннадцать лет? А вот так! Миша мог не знать многих элементарных вещей, но нашу жизнь он знал очень хорошо. И, да, в свои годы, он давал мне очень мудрые советы. Откуда у него эти знания – я таки не понял, да и никогда не пойму. Его родителей я до сих пор не видел, да и ничего о них не спрашивал. Мне больше была интересна именно жизнь Миши, его мысли и поступки.

Мы окончили начальную школу с отличием (можете в этом убедиться, посмотрев на доску почёта, если её найдёте), но дальше оценки стали всё хуже и хуже, – сказался дворовый образ жизни, в котором не было много места для учёбы, зато было очень много места для новых игр и приключений, о которых будет приятно поведать вам, если только вы не собираетесь об этом говорить моим родителям. Уж они точно это не одобрят. Не потому, что им не всё равно, а потому, что их спокойствие будет нарушено вашей жалобой. Так что будет лучше, если я буду говорить, а вы молчать. Ну, договорились.

Часть вторая. Покемоны, фишки, слоупоки-мишки.

Это будет одним из самых ярких отрезков моей жизни. Ярким этот отрезок я считаю лишь потому, что в нём было изобилие всяческих цветов, которые изображались на фантиках, вкладышах, карточках и фишках. В то время были на самой вершине своей славы забавные зверушки – покемоны. О них мы узнали из телевизора, который, к тому времени, уже стал цветным. Рассказывать подробно про них я не стану, потому что вы уже взрослые, и, с лёгкостью, можете набрать в поисковике то, что вам нужно и информации там будет намного больше, чем я бы вам здесь рассказал. Скажу лишь то, что мы всегда ждали очередную серию этого восточного колоритного безобразия, а шум, который вокруг них стоял, заглушал самые громкие звуки того времени. Да у них был целый культ. Но самое интересное было в пачке, которая продавалась не очень-то и дёшево, но средств, собранных со сдачи бутылок и найденых на улице вполне хватало, чтобы эту пачку приобрести. Я уже вижу, как вам стало интересно, что это за пачка такая? Так вот, рассказываю. В этой пачке, с одноимённым названием того мультфильма, хранилось самое ценное сокровище для детей тех времён, – карточки со зверушками, так называемыми покемонами, с подробным описанием и характеристиками, которые были никому не интересны. В той же пачке был какой-то набор сладостей, но он также не заслуживал внимания, так как все покупали этот набор лишь для того, чтобы добавить нового покемона в свою коллекцию. Самой большой радостью было то, что пачка была набита карточками до предела, и, вместо трёх, попадались, например, шесть. Конечно же, попадались и одинаковые карточки, которые впоследствии и были ставкой для игры. С их помощью выигрывались новые покемоны, и коллекции друг друга всё больше росли.

Однажды я решил пополнить свой набор зверушек, но у всех ребят были карточки, которые уже были в моей коллекции. Мне сказали, что у Коли есть то, что мне нужно. Конечно, изначально эта была плохая идея, но ведь я уже сильный (какое заблуждение), годами стал старше, и всё такое, поэтому я решился на игру с Колей. Он жил в одном из соседних многоэтажных домов на третьем этаже. Я был с Мишей. Мы зашли во второй подъезд, который был тем самым. Поднимаясь по лестнице, я думал лишь о новых покемонах, а страх меня вовсе не тревожил. Ступеньки пахли свежей пылью, потому что кто-то из жильцов прыснул на них водой с помощью веника. Когда мы поднялись на сорок пятую ступеньку, я попросил Мишу меня подсадить, так как никто из нас не дотягивался до звонка. Дверь открылась, и из неё запахло какой-то смесью из домашнего обеда, людей и шерстяных свитеров. Вышел Коля со своими карточками. Я достал свои. Мы присели на ступеньки, договорились о покемонах, на которые будем играть, и положили свои ставки на бетонную плиту, отполированную временем до блеска. Игра началась. Нужно было сложить руки домиком, скрестив между собой, и ударить по карточкам. Воздушные массы подбрасывали эту кучу вверх, переворачивая некоторых покемонов брюхом вверх и рубашкой вниз. Если у соперника перевернулось большее количество карточек, то я должен был заложить карточки обоих в одну кучу, а тот, у кого выпало больше, хлопал по ним первым. Выбивать карточки можно было как одной, так и двумя руками. Мы несколько раз обменялись одинаковым количеством выбитых карточек, пока Коля не выбил на одну больше. Он сразу же сказал: "Закладывай!". Я сложил всё в одну кучу. Первым же ударом Коля выбил все карточки. Я был растерян. В один миг я проиграл всё, что у меня было. Всё, что я откладывал, для того, чтобы выиграть новых покемонов. Теперь у меня не осталось ничего, так как из своей коллекции я брать не мог. Это был крах. Я не знал, как мне жить дальше, ведь повторных карточек у меня не было, а покупать новые было не на что. Да, действительно я тогда воспринял всё это всерьёз, принял близко к сердцу, ведь в детстве нам такие вещи переживать очень сложно. Это гораздо серьёзнее, чем например, перелом руки, ведь дети никогда не переживают за своё здоровье, а за потерю карточек попереживать стоит, ведь это тогда была вся наша жизнь, потому что жили мы одним днём. Все эти мысли прошли в одну секунду, всё было очень быстро. После того, как всё это прошло через меня, я стал негодовать. Ведь я видел, как Коля подцепил карточки большим пальцем, когда их выбивал, что делать было категорически запрещено. В ответ на мои негодования, Коля лишь усмехнулся, закрыл за собой дверь, забрав с собой весь запах, который исходил из его квартиры, и ушёл, оставив меня без всего.

Миша не мог понять моих переживаний. Он говорил мне, что все эти карточки всего лишь временное увлечение, которое скоро пройдёт, а моё эмоциональное потрясение оставит след на всю жизнь, который потом даст о себе знать, причём не с лучшей стороны. Он говорил, что привязанность к определённым вещам не приводит нас ни к чему хорошему. Привязываясь к чему-то, мы даём власть над собой тому предмету, к которому привязались. Он не щадит нас, тянет к себе в трясину, выхода из которой просто не найти. Мы погружаемся в эти сыпучие пески, поклоняясь предметам, в которых нет по сути ничего, чему можно поклоняться с достоинством. Всё, к чему мы привязаны, скручивает нас, не давая освободиться. Мы становимся пленниками самих себя, не понимая этого. Лишь полное равнодушие, любовь без привязанности и суеты делает всех нас абсолютно свободными. Надо относиться к этим карточкам, как к игре, в которой приятно как выигрывать, так и проигрывать. Ведь игра интересна процессом, участием, а выигрыш лишь дополнительный бонус к уже полученному удовольствию от игры.

Я собрал около ста покемонов. До полной коллекции мне не хватало всего с десяток карточек, но после слов Миши я перестал их собирать. Одного урока мне было недостаточно. Я стал собирать фишки. А конкретнее, коллекцию серии "POG".

Фишки появлялись у меня сами по себе, волшебным образом, потому что я никогда их не покупал. Были какие-то наборы, но проще было выменять что нибудь на дюжину фишек, а уже потом, выигрывая, увеличивать их число. Многие находились на улице, многие просто давали даром, а многие и выигрывал. Пог – это какая-то непонятная зверушка, по типу чебурашки, который тоже, непонятно откуда взялся и не понятно, кто он вообще. На фишках изображались всяческие действия с этими зверушками, что было весьма интересно. Были, кстати, помимо картонных, фишки пластмассовые (тонкие и толстые. толстые назывались битками). Битки ценились вдвойне, хотя они мне никогда не нравились. Смысл игры в фишки был аналогичным карточкам, только вместо кучки образовывалась башня, которую били о землю, взяв тремя пальцами (теми же, кстати, которыми крестятся). Видев каждый день недовольное лицо Миши, я перестал играть вовсе, собрав к тому моменту около ста штук Погов, несколько десятков фишек с покемонами (которые всё никак не выходили из моды, но мне уже были не интересны, к тому же фишки покемонов ценности никогда и не представляли), серии из игры "Street Fighter" и "МК", а также очень много прочих фишек, включая фишки с различными диснеевскими мультфильмами, рейнджерами, Каспером и т.д.

Часть третья. Первое путешествие после долгого перерыва с кит-катом.

В этот раз мы с Мишей (ну а с кем ещё?) решили, что наше путешествие будет полностью конфиденциальным, поэтому, собирая рюкзаки, мы следили за тем, чтобы за нами не было хвоста, как в прошлый раз. Мы снарядили рюкзаки всем необходимым, взяли ножи, тушенку (которую стянули дома, ибо купить её не было возможности), и прочий хлам, который с помощью нашего воображения превращался в нужные вещи. Всё было готово, и мы отправились в путь. Погода была вполне приемлимой для нашего путешествия. Когда мы прошли мимо своих домов, увидели тропинку, которая шла вдоль огородов рядом с бетонным забором. На заборе росли дикие огурцы. Не знаю, может быть, оригинальное название у них совсем другое, но мы называли их именно так. Это были овальные огурчики с шипами, которые лопались с забавным звуком, когда их кидали об асфальт. Внутри была жидкость, которой был пропитан асфальт возле наших домов, так как бомбочки из диких огурцов взрывались там в огромном количестве. В конце забора виднелась асфальтированная площадка, к которой мы и направились. Забор возле площадки огораживал территорию завода. Того же завода, возле которого в прошлый раз нас обнаружил Коля, только с другой стороны. Забор был старым и пожелтевшим, в нём было несколько дыр, которые были залатаны кусками ржавой стали, поэтому попасть через забор таким образом было невозможно. В одном месте к забору стоял железный упор, похожий на кусок рельсы (возможно, это он и был). Нам повезло, ведь именно в том месте, над упором, колючая проволока, тянувшаяся по всей территории ограждения, была повреждена, и это дало нам шанс на то, что мы сможем попасть в запрещённое место. От конца упора до края забора было около полутора метра, поэтому надо было что-то придумать для того, чтобы мы, с нашим ростом, могли через этот забор перелезть. Недолго думая, мы взяли доску, которая лежала себе спокойно на асфальте (не понятно, каким образом подобные вещи оказываются в таких местах, для меня это всегда было загадкой), поставили её вертикально на упор, и по ней вскарабкались на забор. Высота, с которой нам предстояло спрыгнуть, была немного устрашающей, но уверенность, отсутствие страха и желание изведать всё неизведанное, помогли нам пройти через это испытание. Трава была мягкой, поэтому приземление было соответствующим, даже лучше, чем у космонавтов. Осмотревшись, мы увидели кучку металлолома, бетонное цилиндрическое кольцо (может даже и не одно), а также утоптанную площадку, свободную от травы. Поодаль начиналась непосредственно территория завода. Мы же были на окраине. На территории завода росли красные цветы (откуда же я знаю какие, ведь я не девочка, чтобы всё это знать, но сейчас могу сказать, что это могли быть тюльпаны). Рядом с клумбой стояла будка, похожая на будку милиции (не уверен, что это была она, потому что не понимаю, зачем на территории завода милиция). Вероятно, она стояла лишь для того, чтобы отпугивать таких, как мы. Вокруг царила тишина, лишь шум завода вторгался в это пространство. Эта тишина только нагнетала и без того беспокойные чувства, которыми, в эти минуты, я был переполнен. Мы, шаг за шагом, пробирались всё ближе, боясь, что в любую секунду нас могут заметить, но, вероятно, больше всего мы боялись не тех, кто нас заметит, а своих родителей, которые узнают об этом из уст заметившего и тут же побьют нас (ну меня уж точно). Миша не говорил ни слова, но его лицо могло сказать за него гораздо больше. Он явно чувствовал себя уверенней, чем я, а лицо его было настолько заинтересованным, что, кажется, не было никакого страха, поэтому я держался за ним. Когда мы подошли к утоптаной площадке, то увидели две будки, внутрь которых заглядывали цепи. Собаки. Этого мы ожидать не могли. Сразу же пропало желание к дальнейшим исследованиям этого места. Мы на чужой территории. Собаки порвут нас, стоит только им нас услышать. Шаг за шагом мы отступали, стараясь не произнести и звука, но злой рок решил над нами пошутить. Я наступил на сухую ветку и вдруг цепи зашуршали. Поднялся лай, а мы бросились бежать. Никто не знал, насколько длинные цепи у этих собак, поэтому до забора мы бежали не оглядываясь. Забраться обратно было невозможно. Этого мы не продумали. Собаки, кажется, были уже в метре от нас, а мы бегали, как угорелые, пытаясь найти место, в котором можно было спрятаться от собак, к тому же, лай повысил шансы на то, что нас обнаружат и люди, поэтому страх увеличился. Мозг в такие моменты работает только инстинктами, поэтому очень быстро нашлось решение для выживания. Мы со скоростью света взобрались на кучку металлолома, а с неё перепрыгнули на цилиндрическое бетонное кольцо, и потом спрыгнули вниз. Под нами была круглая площадка с зелёной травой, а вокруг нас только бетонные стены. Адреналина выбросилось столько, что его остатки ещё бегали по организму, отдавая каким-то приятным послевкусием, ощущением победы. Через несколько минут собаки стихли, а мы наконец-то почувствовали себя защищёнными. Солнце немного опустилось относительно того момента, когда мы только проникли сюда, но на улице ничуть не стемнело, хотя в нашей бетонной крепости стало меньше солнечного света.

Надо было выбираться оттуда, но это было не так просто. Спасло нас только то, что это бетонное кольцо начинало разрушаться от старости, и на нём образовались мелкие ямки, как будто нашлась крыса, которая ест бетон, и она немного пообедала им. Один бы я оттуда не выбрался. Всё это благодаря Мише, потому что это он помог мне преодолеть эту бетонную стену. Я вставил носок в одну из дырок, держась пальцами за другие, которые были повыше, затем, подтянувшись, я залез на край кольца. Я так же помог Мише залезть наверх. Когда мы оказались внизу, – поняли, что находимся совсем не там, откуда бежали. Это был город, а если точнее, то его окраина. Мы оказались в берёзовой роще, которая росла недалеко от города. К городу шла дорога, но не асфальтированная. Вокруг не было ни души. Кроме растерянности, мы ничего не чувствовали. Бояться было нечего, а интерес к неизведанному повёл нас дальше. Дорога скучала, потому что была окружена степью. Видимо наше появление её порадовало, ведь, судя по тому, как она заросла, пользовались ею не часто. Мы подошли к городу. Арка, служившая городскими воротами, веяла стариной, нам даже показалось, что мы попали в прошлое. Так это было, или нет, понять было сложно, поэтому мы отбросили подобные мысли и пошли дальше. Улицы были пусты. Всё это походило на испанскую сиесту, так как, несмотря на отсутствие людей на улице, всё же создавалось впечатление оживлённого города. Вдруг тишину нарушил небольшой синий фургон, который гнался за бездомными. Нам это показалось странным, и мы спрятались за угол здания, чтобы посмотреть, чем всё закончится. Из кабины фургона высунулся аркан, который накинули на первого бездомного, а затем другой аркан на второго. Фургон остановился. Из него вышли два огромных пса с человеческий рост, которые ходили на двух конечностях, как люди. Мы с Мишей широко открыли глаза и рот, потеряв дар речи и вообще всю голову. А псы, как ни в чём не бывало, забрали двух бездомных в свой фургон и куда-то повезли. Удивление наше было огромным, но подробно об этом рассказывать я не буду. Мы поняли, что в этом городе творится что-то неладное. Город стал потихоньку оживать. Мы увидели, как запряжённая людьми карета, каталась по городу, с лошадьми на своём борту, как кошки и собаки выгуливали людей на поводке, поедая Чаппи со вкусом человечины, при этом бросая кости прямо на асфальт, мимо урн. Всё это вызвало у нас шок, и мы решили, что не стоит появляться на виду. Мы надели капюшоны, и ушли вглубь, во дворы города, который, к сведению, был небольшим (ведь в нём не было домов, выше трёх этажей). Дворы были грязными и вонючими. Повсюду валялся мусор, видно, что урны не чистились больше недели. Возле одной из урн мы увидели ещё одного бездомного, который вылезал из большой пластмассовой штуки, похожую на крысиную ловушку, и что-то ел. Мы подбежали к нему и спросили: "Что здесь происходит?". Бездомный ничего не ответил, а только пропищал, как пищат собаки, когда им наступают на ногу. Через несколько секунд он упал замертво. Мы впервые видели мёртвого человека. В школе нас учили, что в подобных случаях надо звонить в скорую, или в милицию, но в этом городе всё было иначе, поэтому куда звонить и что делать мы не догадывались. Вдруг заскрипела дверь чёрного хода, относящаяся, по-видимому, к кафе, главный вход которого располагался на проспекте. Естественно, мы спрятались, потому что теперь мы боялись абсолютно всех в этом странном городе. Из двери вышла крыса, опять же, с человеческий рост (к слову, здесь все животные походили на людей и были с человеческий рост, так что больше я это повторять не буду). На ней был белый фартук и белая шляпа. Видимо это был (или была, кто их, крыс, разберёт) работник кухни. Крыса подошла к урне и выкинула что-то, похожее на фарш. Она посмотрела на мёртвого бездомного, и со словами: "Задолбали эти люди" подняла его и так же бросила в урну. Когда она зашла обратно, мы бросились бежать, хоть и не знали куда. Уже начинало темнеть и холодать, но мы об этом не думали. Наши мысли были заняты лишь тем, как отсюда выбраться. Короткими перебежками, через дворы мы подобрались к той арке, через которую вошли, но ворота в ней были закрыты. Видимо на ночь их закрывают, непонятно зачем. Мы поняли, что другого выхода нам не найти, потому что искать его было опасно. Наше решение было глупым, но в то же время, единственным, поэтому мы решили остаться на ночь в городе, а днём, во время очередной сиесты, свалить оттуда. Мы нашли лестницу, которая вела на крышу. Там будет безопаснее всего переночевать, подумали мы. Так и сделали. Залезли наверх, укрылись пустыми коробками, и легли спать, с желанием, что всё это сон, и утром мы проснёмся у себя дома, в тёплой постели.

Но утром ничего не изменилось. Мы проснулись на крыше. Ночью было очень холодно, но даже если было бы тепло, мы бы всё равно не выспались, потому что нам было страшно. Я решил посмотреть сверху на улицу, чтобы понять обстановку. Подошёл к краю крыши, взялся руками за железное ограждение, и смотрел, что происходит. Первые этажи домов были заняты торговыми площадями. Помимо всего прочего, меня поразили два места. Первое называлось челомагазин, в котором находились клетки с людьми разных рас, размеров и национальностей. Разные звери заходили туда, и выбирали себе подходящих людей. Видно было, что те звери очень любили людей, и относились к ним хорошо. Кроме клеток с людьми, внутри так же имелось всё необходимое для этих людей, включая поводки (в том числе с железными шипами для агрессивных), игрушки, одежду и прочее. На кассе стоял огромный хомяк, который что-то грыз. Неподалёку от этого магазина находилось то, что меня так же потрясло. Это была лавка мясника. Огромный свин стоял за прилавком, в белом фартуке и с большим ножом в руках. На прилавке лежало человеческое мясо, порубленное на определённые части. То ли для вида, то ли вместе со всем остальным лежала обожжённая человеческая голова. Чуть дальше, через дорогу слева виднелась рекламная надпись: "Приведи человека на кострацию, и получи прививки в подарок". Практически рядом с лавкой мясника пёс играл на гитаре, а рядом с ним лежал человек, которого пёс подкармливал. Всё это было жутким зрелищем. Звери стали потихоньку стягиваться по домам, а мы с Мишей уже были готовы к побегу. Нам нужно было пробежать около ста метров, чтобы выбежать через арку. Мы слезли с лестницы и побежали в сторону арки. Быстрее, чем тогда я в жизни не бегал, но это мне не помогло. Из припаркованного фургона выбежали псы и перекрыли нам дорогу. Они набросили на нас арканы и стянули их. Всё произошло очень быстро, да так, что мы не успели среагировать. Нас заволокли в фургон и куда-то повезли. Через несколько минут двери открылись, и нас взяли под руки. Сопротивляться было бесполезно, так как с этими псами мы бы ни за что в жизни не справились. Нас оттащили в здание, в котором находился человечий приют. Приют, конечно, это мягко сказано. Это была настоящая тюрьма с клетками, вонью и постоянно воющими людьми. Нас посадили вместе в одну клетку. Дали миску с пищевыми отходами и закрыли дверь. В качестве охраны на посту сидел пёс в синем комбинезоне, кепке и белой футболке под низом. Он сидел на кресле, полулёжа, и читал газету, а позади него висели мониторы, которые показывали, что происходит в клетках. Помимо этих, рядом был ещё один монитор, но он не показывал изображение с камер, а был обычным телевизором. По телевизору шла документальная передача, в которой рассказывали о производстве консервов. Кот-репортёр ходил по цеху и показывал цикл производства. Я видел, как людей подвешивают на крюках, обрабатывают чем-то, затем рубят на мелкие части, прессуют и укладывают в консервные банки. Я вспомнил, что в рюкзаке осталась банка тушёнки (рюкзак почему-то у меня не забрали). Я был очень голоден, но боялся, что банку увидят и нас убьют. К тому же, после просмотра той документалки, есть мясо было противно, поэтому я отложил эту идею на потом. Телевизор был единственным развлечением для нас, но развлечение это было сомнительное. По каналу "Хантер" показывали антилоп, которые ездили на джипе и отстреливали людей из винтовок, а потом показали и их коллекцию человеческих голов на стене. Так же была ещё одна документалка, в которой показывали, как из человеческой кожи делали одежду и обувь. На медицинском канале мы видели опыты над людьми, которые проделывали с целью открытия новых лекарств. Было лишь несколько хороших кадров, где звери играли с людьми, а у людей были довольные лица. Прошёл день, близилась ночь. Несколько попыток заговорить с кем-нибудь из соседних камер закончились провалом. Мы поняли, что люди здесь совсем не говорят, поэтому окончательно бросили эту затею. Голод съедал нас изнутри, но пищевые отходы, которые были в нашей миске, своим видом помогли нам полностью потерять аппетит. Консервы, которые были в моём рюкзаке, соблазняли нас всё больше, но возможности их съесть не представилось. Волшебным образом наступило утро, а мы проснулись. Оказывается, мы смогли уснуть (вероятно, прошлая ночь без сна дала о себе знать). Дверь в нашу камеру была открыта, в телевизоре мелькал канал "Пиплплэнет", а над нами стоял огромный пёс с дубинкой. Мой рюкзак пропал, видимо они всё знают. Пёс сказал, что мы поедем на консервный завод, чтобы посмотреть, как тушёнку делают из таких, как мы. Нас погрузили в тот же фургон, который нас сюда привозил, и повезли на завод. На пропускном пункте машина остановилась, пёс сообщил цель нашего визита, и мы поехали дальше. Возле входа в производственный цех нас встретил баран в тёмно-синем костюме. Видимо это был один из начальников. Из разговора с псом мы поняли, что идеально подходим барану в качестве сторожевых людей, и что экскурсия отменяется. Баран приказал надеть на нас ошейники с цепями, а цепь прикрепить к будкам, которые предназначались для нас. После того, как нас заковали, мы стали похожи на сторожевых псов, только люди. Ситуация была безвыходной. У нас не было ни сил, ни настроения. Мы залезли в свои будки и лежали там, смирившись со своей судьбой. Вдруг Миша услышал хруст ветки. Когда мы вылезли из своих нор, то увидели двух мальчиков, лет десяти. Они испугались и стали убегать от нас. Мы понимали, что, возможно, это наш последний шанс пообщаться с людьми и побежали за ними. Мальчики спрятались в бетонном сооружении, которое было недалеко от наших будок. Цепь позволяла залезть за ними. Мы встали на какие-то железяки, похожие на детали вентиляции, или станков, а с них перебрались в бетонный цилиндр. Спрыгнув вниз, мы потеряли сознание, то ли от сильного ушиба, то ли от голода. Когда мы очнулись, цепей на нас не оказалось. Мы быстро выбрались из этого бетонного кольца и поняли, что мы у себя дома, в нашем селе. По выступам в заборе мы забрались наверх. Спрыгнув, мы оказались на бетонной площадке, с которой всё и началось. Через тропинку, которая шла через огороды, мы побежали домой. Когда я оказался дома, то закрыл дверь своей комнаты, перелез за диван и лежал там, накрывшись одеялом. Это было ужасное путешествие, которое заставило меня задуматься о некоторых вещах (очевидно же о каких). После этого мы на время прекратили путешествовать. И есть консервы…

Часть четвёртая. Сегамегадрайв.

Я всегда себе хотел игровую приставку, но очевидно, что её у меня не было. Денди прошла не только мимо меня, но и мимо некоторых соседских ребят, а вот сега имела гораздо большую аудиторию. Сега была не простой игрушкой, а мечтой всех и вся. В моих мыслях мечтой она так и осталась, потому что родители мне её так и не купили, даже тогда, когда цена на неё упала, и стоила она не дороже похода к парикмахеру. Кто знает, может это было и к лучшему, потому что играли все целыми днями, таким образом, портив зрение. Но вы же не думаете, что я совсем не играл в сегу. Конечно же, я ходил в гости к тем, у кого она была. Соблазн поиграть был настолько большим, что я даже ходил к Коле.

Сега была разной. Чёрной и серой, с клавиатурой и без, с подключаемыми пушками, миниатюрной, и так далее, но самой популярной была чёрная приставка сега мега драйв. В версии подороже было больше бит, но я так и не понял, в чём разница. В общем, это была идеальная игрушка для нас. Я несколько раз прогуливал уроки, сидя у кого-нибудь, и, играя вдвоём, друг против друга. У сеги были джойстики с буквами: a,b,c,x,y,z. Конечно, так же были стрелочки, кнопка старта и сброса. Оригинальные джойстики долго не выходили из строя, а вот поддельные китайские служили недолго. Я не могу рассказать про джойстики, так сказать, из первых уст, потому что сеги у меня не было, как вы знаете, поэтому рассказываю то, о чём со мной делились знакомые. У Миши сеги не было, к сожалению, иначе я бы сутками зависал у него. Так вот, джойстики. О них всё. Был ещё блок, который постоянно нагревался до такого состояния, что на нём можно было сушить носки. Этот блок смекалистые родители прятали подальше, когда уходили на работу, но поисковые отряды, в которых я часто был одним из членов, быстро отыскивали этот клад. В сегу включали картриджи с играми. Игр было очень много, но самыми яркими представителями были: Мортал Комбат (если компания сега, и не только она, подаст на меня в суд за то, что я использую их бренд, мне придётся поменять многие названия здесь, что я делать совершенно не желаю, поэтому простите меня за всё, дайте книгу дописать, пожалуйста), Рад Раш, Черепашки ниндзя, Комикс зон, и другие. Больше всего были стёрты контакты от частого использования у картриджа Мортал Комбат. Эти драки я не забуду никогда. Играл я чаще всего за Сабзиро, потому что внешне он очень круто выглядел, но разумнее было играть за Нуб Сайбота, или Скорпиона. Стрелочка вниз, затем вперёд, затем буква а, и вот, противник заморожен. Затем, как правило, делались апперкоты снизу, потому что они отнимали много здоровья. Так я побеждал. Это случалось редко, потому что хозяева приставки целыми днями тренировались, а я мог только ждать, когда мне уже кто-нибудь даст поиграть. Однажды я пошёл вместе с Мишей к Коле, потому что он был единственным, кто мог в тот день пригласить к себе гостей. Когда мы поднялись на сорок пятую ступеньку, Коля уже нас ждал с приоткрытой дверью. В такие моменты я боялся сделать что-нибудь не так, ведь за любую глупость я мог получить удар по голове, и не от какого-нибудь Джакса в МК, а от Коли, самым настоящим кулаком. Мы сели на пол, а если быть точнее, то на ковёр. Практически в каждой квартире был ковёр, они ещё были тогда в моде. Коля дал мне джойстик, что похуже, и мы принялись играть. Я выбрал своего ледяного ниндзя, а Коля взял красного робота Сайракса. Я не знал никаких крутых комбинаций у своего персонажа, поэтому использовал только одну коронку (коронный удар), – заморозку. Таким образом, я обездвиживал робота и убивал его. После того, как я выиграл все раунды, Коля разозлился. Он сказал, что играть так, как играю я, – неинтересно. Может, это так и было, я увлёкся, и не мог больше ни о чём думать, кроме как о победе в этой схватке. Наверное, с помощью своего персонажа я хотел отыграться за свою реальную жизнь, в которой Коля меня постоянно избивал. В следующей схватке Коля взял Нуба Сайбота, потом Скорпиона, и просто уничтожил меня своим знанием коронных ударов. Я проиграл тогда, и затем больше не выигрывал. Через пару часов настала пора уходить. Я был рад тому, что ушёл от Коли целым и невредимым, а Миша почему-то был недоволен. После того, как мы спустились на первый этаж, он сказал мне следующее:

– Твоя реальная жизнь не может быть связана с виртуальным миром. Я видел, как ты злостно улыбался, когда выигрывал у Коли. В мести нет ничего хорошего, даже в виртуальной. Если в жизни каждого человека найдётся место для мести, то представь, сколько будет ссор, которые будут заканчиваться трагично. Это подогреет в народе агрессивное настроение, которое никогда ни к чему хорошему не приводило. Ещё ни один агрессор не сделал жизнь людей лучше. Ситуация с местью ясна. Если её много, то в этом нет ничего хорошего. Что же с прощением? Не будь его, мы бы давно поубивали друг друга из-за какой-нибудь ерунды. Скорее всего, прощение – правильный путь, но для баланса, и для того, чтобы всегда был пример того, как делать нельзя, месть тоже необходима. Она всегда будет, потому что люди не меняются, только быть тебе мстителем, или простить, – выбор нелёгкий. Месть, словно русалка, манит к себе, желает справедливости, равновесия, чтобы всем досталось по заслугам. Но эта русалка, в конце концов, утащит тебя под воду, где места прощению уже не будет, и ты станешь самым настоящим мстителем, но не мстителем-супергероем, а лишь антигероем, который подпитывает русалок своими поступками. Наша жизнь не виртуальна. Если виртуальная жизнь и существует, то мы не являемся её частью. Мы части своей, реальной жизни, а в ней не существует персонажей, которые не будут отвечать за последствия своих поступков. Здесь все мы заложники законов, которые появились сами собой, когда люди поняли, что верно, а что нет. И в этом нет ничего плохого. Это моральные законы, против которых идти стоит лишь в исключительных случаях. Другое дело законы государств, которые вызывают спор. Не следует жить в этом мире по виртуальным законам, которые допустимы в игре, но в реальном мире им нет места. Если бы мы посмотрели виртуальный мир изнутри, то, возможно, некоторые взгляды я бы пересмотрел, но, к сожалению, сделать это мы не можем.

У меня возникла мысленная дилемма. В целом, я поддерживал Мишу, но так же и не понимал, почему нельзя отыграться в виртуальной реальности, когда в жизни постигал только горечь поражений. Ведь виртуальность не реальна, и то, что существует там, не существует здесь и наоборот. После этого случая, я больше не ходил к Коле играть в сегу, а может быть и вообще перестал в неё играть. Об этом знает только Сабзиро, который всегда был со мной в моём виртуальном мире.

Часть пятая. Виртуальная реальность.

Мы с Мишей сидели перед телевизором у меня дома. Естественно, моих прекрасных родителей не было, потому что я старался звать в гости только тогда, когда был уверен, что орать на меня никто не будет, а при отсутствии родителей, вероятность этого была очень большой. Телевизор был встроен в стенку. Нет, не в ту, которая из бетона, а в ту, которая из опилок и шпона. Эта стенка была ещё советских времён, как и девяносто процентов того, что было у нас в квартире, ведь Советский союз распался не так давно, а мебель не так быстро ломается, чтобы менять её на что-то новое, тем более это было ни к чему, потому что финансы не позволяли (такие они, плохие ребята, эти финансы). Так вот, эта стенка была с множеством всяческих шкафчиков и полок, две двери были со стеклянными вставками, через которые было видно чайный сервиз, который хранился там только для красоты, потому что им никто никогда не пользовался. Были так же и книги, которые были неотъемлимой частью интерьера советской эпохи. Телевизор был толстым, и напоминал барсука. Назывался он "Золотая звезда". Качество картинки, диагональ и прочие функции были нам неинтересны. Гораздо больше нас интересовала встроенная в этот телевизор игра "Тетрис". Как выглядит эта игра, я даже рассказывать не буду, а если вы этого не знаете, то вам должно быть стыдно, и вообще, что вы тут тогда делаете? Сеги, как вы помните, у меня не было, а Тетрис был вполне себе доброй игрой без злых помыслов. Он научил меня тому, что если делать всё правильно, то все твои проблемы исчезнут, а если ошибаться, то они будут накапливаться и, в конце концов, приведут тебя к гейм оверу. Так же эта игра научила меня думать наперёд, выстраивать стратегию, быстро думать в сложных ситуациях и продлевать срок службы пальчиковых батареек, потому что пульт (или, как говорил один мой знакомый, дистанционка) часто подводил, и приходилось доставать батерейки, кусать их, и вставлять обратно. Первый уровень был лёгким. Не было ничего, кроме прямоугольного поля с, падающими рандомно, блоками. А вот второй уровень был посложнее. Мы проходили его по очереди, но всегда проигрывали, потому что ромб, который был теперь внизу прямоугольного игрового поля, мешал выстроить идеальную линию внизу, некое подобие фундамента. Мы играли в Тетрис с самого утра, потому что были очередные выходные в школе, которые совпадали с рабочими днями у родителей. После нескольких часов игры, попытки пройти второй уровень, изрядно поднадоели, но мы не сдавались. Каждый раз мы предлагали друг другу всё новые решения, и вот, во время очередной попытки, я решил, что точно пройду этот проклятый уровень. Я словно стал одним целым с этой игрой, а когда ромб стал испаряться, вместе с накопленными блоками, уровень был завершён. Радости нашей не было предела, но когда мы очнулись, когда пелена нашего успеха растворилась, мы поняли, что комната вокруг нас уже не комната, а огромные цветные блоки, выстроенные по плану моей квартиры. Сначала мы посчитали это за галлюцинации, потому что крыша съехать может у любого, кто будет играть в Тетрис столько же часов, сколько и мы, но потом поняли, что это очередное наше путешествие, к которому мы не были готовы. Быть может, мы бы больше не собрались в новый поход после того случая с собаками, но, видимо, такие походы нам необходимы, если судьба нас постоянно в них втягивает.

Так, как мы поняли, что это всего лишь новое путешествие, страха в наших глазах не было. Было лишь приятное ощущение неизведанного. Миша был рад тому, что виртуальный мир существует, а я тому, что за нами никто не следил. Мы опасались лишь того, что не взяли с собой рюкзаков, а в кармане был только фонарь и пульт от телевизора. Надо было найти выход из этого лабиринта. Хоть он и был точной копией моей квартиры, но была абсолютная темнота, и свет исходил только от цветных блоков тетриса, которые являлись стенами этой виртуальной квартиры. Знаете, как бывает в фильмах про виртуальную реальность, когда герои попали туда и стали такими же пиксельными? Так вот, с нами такого не случилось. Мы были обычными трёхмерными людьми из плоти, что было даже немного обидно, ведь можно было бы попрыгать, как Марио, или подраться, как Люкэн. Мы стали искать выход, опираясь на стены, но когда мы на них опирались, то отскакивали от них, как в Арканоиде, и блоки стали разрушаться. Вероятно, это был следующий уровень нашего тетриса. Возник вопрос, надо ли нам проходить его, или наоборот, оставить всё, как есть. Первый вариант был проще, потому что после первого касания стены, мы уже не могли остановиться, и, только и делали, что разрушали блоки. К выходу таким образом было не подобраться, если только попробовать поймать бонус. Я сейчас это спокойно говорю, но вы просто не представляете, как нас бросало из стороны в сторону от этих блоков. Попробуйте представить себе планировку квартиры, вид сверху, вместо стен – цветные блоки из тетриса, вместо шарика из Арканоида – мы, а ползунок, который передвигается внизу в Арканоиде и вовсе отсутствовал, поэтому нам было ещё сложнее уничтожить все оставшиеся блоки. Был страх того, что если мы разобьём все блоки, то ничего дальше не случится, и мы застрянем в этом уровне навсегда, но вдруг из стены в коридоре выпал бонус, который я поймал. Он дал нам возможность остановиться. Мы подошли к входной двери, в надежде, что она будет и выходной. Дверь была заперта. Очевидно, что придётся проходить уровень до конца. Мы старались не касаться стен без блоков, подходили к блокам и били их кулаками. Они пропадали. Когда вся квартира была очищена от этого тетрисного мусора, в мгновение ока (так красивее звучит. на самом деле мы спустились по лестнице) мы очутились в каком-то мегаполисе. Он был похож на современный Сингапур. В воздухе было много дорог, по которым ездили (а если быть точнее, то парили, потому что машины были на магнитной подушке) машины, похожие на капсулы. Это был суперсовременный город с небоскрёбами, воздушными дорогами и бешеным движением. Никаких зверей в этом городе не было, что уже нас обрадовало, но люди вели себя как-то странно. Их движения были похожи на движения роботов по определённой траектории. Но самое странное, то, что сразу бросилось в глаза, так это то, что нет никакого шума вообще. Люди в людных местах не шумели, транспорт тоже был абсолютно бесшумным, а заводов, или фабрик, которые могли издавать шум, мы и вовсе не увидели.

Мы решили прогуляться, потому что не видели ничего опасного в этом городе. Всё в нём было идеально. Было забавно видеть, что на земле нет ни одной машины, – одни только пешеходы. Идеальные по чистоте тротуары, ровные клумбы с цветами, никакой рекламы – всё это непременно радовало глаз. Но, как мы знаем, ничего идеального не существует, и мы решили отыскать в этом стоге сена иглу. Через несколько кварталов мы увидели скопление людей. Очередь тянулась в какой-то бар в китайском стиле. Нам стало интересно, почему там собралось столько народу, но спросить у кого-нибудь мы постеснялись, а заходить в бар детям было запрещено, да и подозрительно. Естественно, детское любопытство победило разум, и мы решили найти другой вход, или что-нибудь подобное. Уже вечерело, поэтому остаться незамеченными было намного легче, чем несколько минут назад. Мы обошли бар, и увидели окно, через которое можно было увидеть, что происходит внутри. Проблема, как всегда была в том, что наш маленький рост не позволял это сделать, как будто подобные вещи, вроде окон, специально были созданы в не доступном для детей месте. Позади бара проходили строительные работы, здание обросло строительными лесами, и быть может, полями, я не проверял. Нам было достаточно того, что в районе этих работ стояла стремянка, полностью белая от побелки и краски. Супергеройская сила помогла нам дотащить её до стены бара, далее дело нехитрое – залезть на стремянку вдвоём, потому что передать словами всё, что происходит, в нашем возрасте было очень трудно. После того, как мы оседлали этого ступенчатого коня, окно, и всё, что происходит за ним, стало доступно нашим глазам. А происходило там нечто невероятное. Зрители собрались вокруг ринга, на котором дрались двое бойцов, причём они были в костюмах Сабзиро и Скорпиона. Обстановка была нам знакомой. Мы подумали, что всё это было чем-то вроде театральной постановки, и с удовольствием лицезрели это представление. Драка происходила в обычном режиме, пока Сабзиро не заморозил Скорпиона, когда тот был в воздухе. Ну, подумали мы, раз это театральная постановка, значит Скорпион подвешен на тросе, и это всего лишь трюк. После трёх раундов Скорпион одержал победу и сделал, так называемое, фаталити. Назвать это театральным трюком было сложно, потому что Сабзиро лежал на полу в луже крови и без головы. Люди стали расходиться, но мы не отрывали глаз от Сабзиро. Через некоторое время он встал, вставил голову обратно и ушёл куда-то в глубину бара. Интерес и страх, который его сопровождал, пропали, так как Сабзиро был разоблачён.

Нужно было придумать, где переночевать. На самом деле, это была не такая уж и проблема, потому что климат был благодатный, к тому же, нас никто не хотел убить, поэтому можно было спокойно спать. По прошлому опыту мы поняли, что крыши домов не такое уж плохое место для того, чтобы там ночевать. Единственная забота, которую нужно было удовлетворить, так это то, что нам нужно было найти, чем укрыться. На той же стройке, с которой мы утащили стремянку, мы нашли полиэтиленовую плёнку, которая очень хорошо согревает, а если быть точнее, то просто не пропускает ветер и не даёт теплу от тела уйти.

Волшебным образом наступило утро. И почему оно наступает каждый раз? Почему солнце, словно часовой, постоянно на своём посту? Ведь это условие для нашего существования. Может наше существование кому-нибудь нужно? Миллиарды лет всё складывалось так, чтобы, в конце концов, человек ступил на землю. Если всё это случайность, значит ли это, что наше существование бессмысленно? Может и так, но, быть может, человеческий разум не в силах систематизировать случайности, и наш мозг не понимает, как это возможно, но вдруг, все эти случайности, которые происходят вокруг нас, на самом деле чей-то замысел, план, который выполняется миллиарды лет по человеческим меркам. Может быть результатом всего этого плана является что-то необыкновенное, ведь вселенная уже создала человека и весь наш мир. Разве всё это не удивительно?

Мы с Мишей бродили по городу, впитывая всю эту красоту и новизну в свой мозговой центр впечатлений. Тишина немного нас напрягала, но вскоре мы к ней привыкли. Уходить из города мы не хотели, да и впрочем, не знали, как это сделать. Через некоторое время мы вернулись к тому бару. То, что он был в китайском стиле, значило лишь одно: у него была крыша с углами, идущими на взлёт, к тому же, он был красно-жёлтым. Внутри не подавали китайскую еду, да и вообще, с чего я взял, что это был бар? Снаружи это здание напоминало бар, но внутри, кроме ринга и лавок больше ничего и не было. Это скорее было что-то, похожее на колизей. Вчерашняя ситуация повторилась. Возле входа в "колизей" снова собралось много народа. Мы, естественно, заняли свои вакантные места на стремянке. Сегодня мы ожидали увидеть новых героев, но нет. На ринг снова вышли Сабзиро и Скорпион. Когда драка началась, меня одолело какое-то странное ощущение дежавю, и вскоре я понял, почему оно появилось. В той драке я узнал один из наших боёв с Колей. Движения и коронные удары были точь-в-точь, как наши. Я слез на нижнюю ступеньку стремянки и задумался. Миша спросил у меня, в чём дело, на что я ему ответил:

– Кажется, я понял, что происходит. Мы оказались в виртуальном мире. Весь этот мир под управлением людей из реального мира. Например, этой дракой в "колизее" управлялия и Коля, а все люди здесь – это просто персонажи, которые вовсе не реальны, и существуют только как компьютерные команды. Всё, что здесь происходит – всего лишь игра для сеги, в которую играет весь наш настоящий мир, и благодаря только нам, этот мир существует.

На что Миша ответил мне:

– Да, ты прав. Всё в действительности так и есть. Я это понял ещё тогда, когда мы играли в тот странный тетрис. Всё это время я думал, что ошибался, когда говорил, будто виртуальный мир не реален и его не существует, как такового. Как ты видишь, мы оказались в этом месте, и оказались не случайно, ведь как иначе можно понять, что истина, а что нет, не пощупав и не попробовав это. Знаешь, ведь мир, в котором мы живём, тоже может быть таким, как этот. Быть может, не только мир, но и вселенная виртуальна для тех, кто ей управляет, а мы, включая всё, что вокруг нас, всего лишь персонажи какой-то игры. Что мы знаем о компьютерном коде? Каждая компьютерная команда отвечает за определенное действие. Только вместе эти команды образуют единый код, который будет работать. Если же одна команда написана неверно, то весь код ошибочен. Так работает идеальная система. Что же с людьми? Мы являемся этим набором символов, написанным кем-то с какой-то целью. Ничего не происходит просто так. Но и люди – не центр вселенной. Мы только пешки в этой бесконечно огромной системе, компьютерные команды, без которых вселенная не была бы такой, какая она есть сейчас. Ты не задумывался, почему мы наделены энергией, почему мы спим? Да, это нам необходимо для жизни, но мы же не видим то, что происходит по другую сторону экрана. Вполне возможно, что мы уходим спать тогда, когда игрок выключает свою приставку (или что там у них?), а наша жизнь – просто симулятор, в котором нужно как можно дольше сохранять жизнь своему персонажу. Те, кто играет плохо, новички, убивают своих персонажей очень скоро, например, ещё в утробе матери, а профессионалы держат персонажей-долгожителей. Вдруг всё то, что мы называем "случайностью", на самом деле замысел игрока, а наши мысли и диалоги давным-давно прописаны?

– Я не верю тебе, Миша! Наш мир реален! – сказал я.

– Почему ты так в этом уверен? Люди, которые живут в этом городе, знают, что их мир реален, и что не существует более реального мира, чем тот, в котором они живут. Ты ни за что в жизни не убедишь их в обратном.

– Я всё же попробую.

В нескольких десятках метров от нас был небольшой сквер с детской площадкой, в которой мы увидели детей нашего возраста. Я подошёл к одному из них и спросил, как его зовут, на что он мне ничего не сказал. Он вообще ничего не сказал, как и тот, который сидел рядом с ним. Я подумал, что, возможно, они тут все не говорят (что, кстати, было неверно. они говорили, но только тогда, когда игрок заставлял персонажа это делать), поэтому начал говорить сам. Я рассказал, что этот мир не реален, что есть другой мир, что всеми ими управляют другие, реальные люди и так далее. Меня слушали очень внимательно. В глазах тех детей я заметил искру интереса, что меня вполне устраивало. Пока я рассказывал, слушателей вокруг меня становилось всё больше. Я рассказывал, как мы живём в реальном мире, как делать правильно и как не правильно. Многим моя речь понравилась, тем более, что я говорил на понятном языке, не то, что эти взрослые. Кстати о взрослых, через несколько минут после моего рассказа, подошли эти самые взрослые, чтобы забрать своих детей. Те, в свою очередь, стали рассказывать им обо мне и моей речи. Взрослым это сразу не понравилось. Они накричали на своих детей и попросили показать того, кто научил их детей дурному. Лес указательных пальчиков указал в мою сторону. Взрослые с недовольным и суровым взглядом быстро взяли нас и потащили куда-то, взяв сначала за уши, а потом за футболку. Нас привели к какому-то важному человеку. Он сидел в чём-то наподобие трона, вокруг него было много людей, которые ему прислуживали. Всё это происходило прямо на улице, на небольшой площади. То место, в котором сидел важный человек, было под крышей, но над площадью крыши не было. Всё это было похоже на средневековый суд, и казалось, будто нас скоро повесят на этой площади. Важный человек был кем-то вроде судьи. Он принимал решения в этом городе. Не знаю, был ли у них президент, или кто-то ещё. Вполне возможно, что никого не было, ведь это виртуальный мир, а игр про президентов я и не припомнил. Выслушав всю нашу историю, судья вынес приговор не в нашу пользу. Он приказал нас казнить, отправив на ринг Мортал Комбата. Умирать на ринге нам не хотелось, ведь мы не знали, будет ли смерть здесь реальной в нашем мире, или нет, поэтому очень боялись за свою виртуальную жизнь, и до последнего пытались избежать смерти. Судья попросил доказательства, подтверждающие, что есть ещё один мир, который более реален, чем этот. Я не знал, как ему это доказать. Я подумал, что с этим мне поможет какая-нибудь вещь, которую я взял из реального мира, но в кармане был лишь пульт и фонарик. Мы обречены. Приговор стали выполнять люди в чёрных одеждах ниндзя. Нас вели на верную смерть. Люди со всех частей улицы собирались вокруг нас, чтобы посмотреть на будущих бойцов смертельной битвы. Огромная толпа окружала нас, пока нас под руки вели к тому "колизею". Когда нас туда привели, то вся эта толпа зашла внутрь вместе с нами. Наверное, это было единственное зрелище в городе, на которое все смотрели с таким большим удовольствием. Декорации поменялись. За рингом было что-то вроде пустыни. Нам предложили выбрать, за какого героя мы будем умирать. Миша выбрал жёлтого робота, я выбрал Сабзиро (очевидный выбор, не так ли?). Я был первым в очереди на смерть. Чтобы Миша не убежал, пока я дрался, его закопали по пояс прямо в том песке, что был за рингом. Против меня вышел Скорпион. Конечно же, противника в лицо я не знал, но что-то мне подсказывало, что это был Коля. Конечно, исход этого боя был очевиден, поэтому я попытался убежать с ринга. Конечно же, этого сделать мне не дали. Более того, меня привязали к углу ринга, а руки прявязали к бортам. То есть, это была смертная казнь. Скорпион приближался, но неспеша, будто смакуя, ведь смерть от меня уже никуда не уйдёт. Мои судорожные движения были направлены на то, чтобы попытаться развязать верёвки. Когда Скорпион был уже совсем близко, мне удалось развязать верёвку, которая связывала правую руку. Это мне ничуть не помогло, так как сразу за этим последовал удар в челюсть. Когда я сполз в углу ринга, вместе со мной сползла верёвка, которая связывала вторую руку. Наверное, вся жизнь промелькнула у меня перед глазами. Мой мозг стал думать инстинктами и придумал вот что: вдруг пульт сможет перенести нас обратно в наш мир. Тогда я достал его, лёжа на полу, и стал нажимать на все кнопки подряд. Ничего не помогало. Затем последовала серия ударов ногой в голову, что мне не очень понравилось, а уж более не понравилось это моей голове, и, в частности, моему мозгу, который в это время гулял в черепной коробке как желе. После этих ударов мозгу было тяжело собраться с мыслями, но он всё же изобрёл одну неплохую идею. В фонарике были две пальчиковые батареи, которые подходили к пульту. Вдруг дело именно в них, и кнопки не работали только поэтому. Мои руки тряслись, словно заячьи, но я сумел вынуть батарейки из фонарика. Они упали на пол и стали катиться в разные стороны, но я понимал, что это мой последний шанс на возможное спасение и, несмотря на абсолютную слабость, я собрал все силы в кулак, поймал батарейки, быстро вынул старые из пульта и вставил новые. Я даже не стал закрывать крышку, потому что на это не было времени. Дело было за малым. Осталось только нажать кнопку, но ничего не сработало. Снова. Скорпион стоял на противоположной стороне ринга. Он выпустил цепь с крюком, которая должна была впиться в моё тело и подтянуть его прямо в руки Скорпиона, но так, как я был почти целиком на полу, крюк прошёл прямо над моей головой. Я был растерян. Кажется, уже ничего не могло меня спасти от смерти. Но тут я вспомнил ещё кое-что. Я снова достал батарейки, погрыз их, пока Скорпион приближался, вставил обратно, и нажал кнопку АВ\ТВ. Через долю секунды мы с Мишей сидели на диване в моей квартире. У меня в руках был пульт от телевизора, а на экране большими цветными буквами было написано "Игра окончена".

Часть шестая. Файтинги на движке жизни.

Всем, наверное, интересно, как у меня обстоят дела в школе и на домашнем фронте. А, может быть, и нет, что вероятнее всего. Но так, как это моя книга, я пишу здесь всё, что хочу, а хочу я рассказать о своих делах. На домашнем фронте без перемен. Сколько бы я не ставил противородительских ежей, сколько бы ни отсиживался в окопах, всё равно фугасные снаряды моих родителей долетали до своей цели. В моей комнате всегда был идеальный порядок, хоть его я и терпеть не мог. Любая шалость каралась по законам моих родителей, поэтому совершать какие-либо ошибки я просто не имел права, к тому же, адвоката у меня не было, что в целом осложняло мои революционные выпады. Но знаете, я стал получать тумаков гораздо меньше, чем раньше. Это было никак не связано с моим идеальным поведением. Это было связано лишь с тем, что родителям стало лень это делать, к тому же, подобное хобби надоедает, когда нет никакой отдачи с моей стороны. А отдачи уже не было давно. Я уже давно не плакал и не кричал. Я просто смиренно терпел всё, что было предназначено мне. Наверное, это дало мне сил и уверенности для того, чтобы принять вызов Коли. Да, он бросил мне вызов. В школе, в промежутке между уроками (раньше я называл этот промежуток переменой, но, по сути, мало что менялось, поэтому я стал реже употреблять слово "перемена"), мы с ребятами как всегда резвились. Это мог быть как банальный обмен информацией, так и какая-нибудь игра, мода на которую появилась благодаря кому-то одному. Например, однажды мальчик принёс в школу попрыгунчик, так через пару дней в них играли всей школой. В этот раз была мода на лазерные указки. Мы обменивались насадками для указки, но большинству они просто были неинтересны, так как самой большой дальностью обладала оригинальная точка без каких-либо насадок. Самым крутым был тот, чья указка в дневное время досветит до здания завода, который, как вы помните, был рядом с моим домом, а школа находилась в нескольких сотнях метров от дома. В это безобидное соревнование на дальность вмешался Коля. У него не было своей указки, поэтому всё, что у нас происходило, задевало его. Он подошёл к одному из ребят и выхватил у него из рук указку. Более того, Коля собрался побить беднягу. Тот не стал возражать, но, почему-то, решил возразить я. Мои руки перестали слушать мой мозг и просто взяли и толкнули Колю прямо на пол. Коля, естественно, возмутился. Мне было назначено время после уроков, к которому я должен был явиться для того, чтобы сразиться в рыцарском турнире. Минуты втянули в себя целую вечность. Часы, которые висели прямо над доской, словно вселились в мою душу, и начали поедать её изнутри. С каждой секундой мне становилось всё хуже. Терпение превратилось в пытку. Я понимал, что побои не будут сильно отличаться от родительских, но к этим я ещё не привык, поэтому они были для меня так ужасны. Конечно же, об этом узнала половина школы. Когда пытка временем закончилась, началась следующая стадия, в которой я ждал уже не драки в общем, а конкретных ударов. Толпа школьников собралась возле школы на стадионе, на том месте, где трава не росла, да и вообще никогда больше не вырастет (это место было возле ворот, ближе к центру поля). Мы с Колей были в центре всего этого представления. Всё, что происходило, напомнило мне тот "колизей", который мы видели недавно. Первым ударил Коля. Кулак прилетел прямо в место, где поселился глаз. Очевидно, синяк был мне обеспечен. Это сильно разозлило меня (больше не потому, что я пропустил удар, и мне было больно, а потому, что всё придётся объяснять родителям). Я попытался сделать боевой выпад. Мои действия были похожи на обряд древних племён. Не хватало только копья и раскрашенного лица. Толпа смеялась, но мне было на это плевать. Столько уверенности во мне ещё никогда не было. Коля смеялся тоже. После того, как он закончил смеяться, пошли его боевые выпады, но они уже были похожи на коронные удары профессионального боксёра. Спустя несколько ярких вспышек, я упал на землю. Моя одежда стала намного чернее, чем была, а предвкушение вечернего десерта от родителей не могло не радовать меня ещё больше. Время для меня немного замедлилось. Ощущение дежавю парило где-то в моих мыслях, а все мои движения казались мне абсолютно чуждыми, будто они были и не мои вовсе. Нога Коли в режиме слоу моушен приближалась к моим рёбрам, смех воспринимался так, будто толпа смеялась не рядом, а в метрах двадцати от меня. За толпой я увидел завуча, которая бежала со всех ног к этой толпе. Время ускорилось, я получил ногой по рёбрам, а голос завуча разогнал толпу за полсекунды, лишь Миша остался со мной. После недолгой и неинтересной беседы с завучем, мы с Мишей пошли в сторону дома, и пока мы шли по школьной аллее, я слушал Мишу. Он говорил:

– Ты всё правильно сделал. Тот мальчик, которого ты защитил, избежал побоев благодаря тебе, а значит, твои действия были не бессмысленными. В драке нет ничего хорошего, но я уверен, что Коля не стал бы слушать слов. Для него слова – это его сила. Сила портит человека. Она дает ему возможность стать плохим, потому что все его поступки остаются безнаказанными, так как никто не может ему возразить. Но я говорю о физической силе. Чтобы сильный физически человек стал силён и духовно, ему надо иметь твёрдое самообладание, чтобы мускулы его не утащили в мир, так называемого, зла. Коля слабый человек, потому что не может справиться со своей силой, данной ему от природы. Таким людям надо помогать, но, как правило, помощь они не принимают, тем более от таких, как мы. Ты пожертвовал своими интересами в интересах других, поэтому вскоре всё то, что ты сделал для другого человека, вернётся к тебе, или уже вернулось авансом, будь уверен. Ведь ни одна вещь в этом мире не пропадает бесследно. У любой мысли есть последствия, у любого действия. И всё, что мы когда-либо отдали, вернётся к нам в момент, когда мы будем в этом нуждаться. Мир – это обмен энергией, а твой поступок – не просто энергия. Это целый атомный взрыв, который принесёт тебе энергию, большую в несколько раз, а значит, один хороший поступок приносит пользу не только тому, для кого ты его совершил, но и для тебя. Ну а драка нужна лишь в битве с собой. Когда твои внутренние демоны (не бойтесь этого слова, оно показалось мне эпичнее прочих, поэтому оно здесь. если оно вам не нравится, замените словом "враги", если хотите) побеждают, их надо бить, и бить до смерти. Они будут сопротивляться, но опускать руки нельзя. Именно здесь понадобится сила духовная. Многие проигрывают в этой битве и демоны начинают ими управлять, но если собраться с силами, силами духовными, то можно преодолеть все барьеры, встречающиеся у тебя на пути.

Миша закончил, а я не заметил, как мы уже подошли к дому. Я даже боюсь представить, что меня там ждёт. Слова Миши, к счастью, не пролетели мимо моих ушей, а ощущение дежавю никак не хотело покидать меня.

Часть седьмая. Триста одиннадцать душ.

Из окна моей комнаты пахло черёмухой. Птицы напевали что-то своё под блатные аккорды улицы, а солнце набросило на меня лассо, и потащило вон, из душной квартиры к ребятам, которые играли возле моего дома. Конечно же, я не мог играть с ребятами без Миши, поэтому "Крэкс пэкс пэкс" и Миша уже тут как тут, стоит рядом со мной. У одного из ребят был мяч. Такой мяч, который, несмотря на свои последние годы жизни, был ещё в строю. Он был полностью серым, вся дермантиновая оболочка давно была скинута, словно старая кожа змеи, но новой так и не выросло. От того, что на нём не осталось ничего, кроме камеры и тонкой волокнистой шкуры, этот мяч мог менять своё направление от лёгкого дуновения ветра, но, тем не менее, был нами всеми очень любим, и не заменим ничем другим.

Коллективно было решено играть в триста. Нет, тут не будет никаких спартанцев и мечей, если только спартаковцы и мяч. Мест для игры было не так уж и много, но и без того, все они были заняты взрослыми, поэтому приходилось импровизировать. Возле моего дома стояли качели (да, те самые), рядом росло дерево. Дерево легко походило за одну штангу, а балка, на которую крепились качели, за вторую. Чтобы понимать, где была вратарская зона, мы положили камешек там, где она кончалась, а местом, с которого исполнялись удары, была небольшая кочка, немного выделявшаяся на остальном фоне. Один из игроков команды соперника поставил мяч на кочку. У каждого был свой стиль разбега. Этот парень бежал змейкой, дабы запутать нас. Это помогало в редких случаях. Удар пришёлся в штангу. Это было очень печально для нас, потому что штанга считалась за сто очков. Если после отскока команда забьёт, то им всего лишь останется набрать двести. У каждого было по три удара. Гол с касанием мяча считался за пятнадцать очков, а чистый за двадцать пять. Если же мяч пролетал между ног, то это считалось за пятьдесят очков. Всё довольно просто, только забивай мяч в ворота. После отскока вся команда, кроме одного вратаря выбегала из ворот и бежала к мячу. Нужно было вернуть мяч во вратарскую зону и взять его в руки, чтобы штанга противника аннулировалась. Сделать это было не так просто, но мотивация у обеих команд была величайшей. После битвы в поле, а точнее сказать, в периметре двора, выявился победитель. Им оказался парень из команды соперников. Он вышел один на один с вратарём и спокойно закатил мяч в правый угол. Я был очень зол. На счету команды противника уже было сто очков, а это был только первый их удар. На воротах в нашей команде стоял парень невысокого роста, блондин, в полном расцвете сил. Его печальный взгляд очень хорошо описывал ситуацию нашей команды. Я подошёл к этому блондину и стал кричать на него, мол, почему не вышел на соперника, почему пропустил и так далее. Это была абсолютная ярость. Кажется, я больше не думал ни о чём, кроме ошибки нашего замечательного вратаря. Краем глаза я видел, с каким презрением на меня смотрит Миша. Мне стало немного стыдно, и я замолчал, но недовольство так никуда и не делось. После исполнения всех ударов, команде соперника осталось набрать всего пятьдесят очков. Двести пятьдесят они уже набрали. Теперь была наша очередь. Я поставил мяч на кочку и стал разбегаться. Моей фишкой в разбеге было замедление перед ударом. Забегу сразу вперёд. Все мои удары прошли либо мимо, либо прямо в руки вратарям. Остальная команда пробила свои удары довольно неплохо, но это не помогло нам набрать больше очков, чем у соперника. Следующая попытка команды противника принесла им победу. Я очень расстроился. Это увидел Миша и сразу же подошёл ко мне. Он сказал:

– Ты винишь того парня в нашем проигрыше?

На что я ему ответил:

– Конечно, ведь, если бы он не пропустил тот мяч, у той команды не было бы ста очков. Сто очков это довольно большая фора. Это из-за него мы проиграли.

– Ты не извлёк из этой игры ни грамма пользы. Эта, как и многие другие игры – игра командная. Здесь все заслуги – это заслуги команды, так же, как и ошибки – ошибки всей команды. Если один игрок заработал больше всего очков, то это не значит, что он мастер. Это значит лишь то, что на него хорошо работала вся команда. Почему же ты не вспомнил свои промахи? Заметь, парень, на которого ты кричал, не стал отвечать тебе тем же, когда ты промахивался, потому что он знает, что такое команда. То, что мы проиграли, не делает нас хуже. Поражение даст нам больше, чем победа. Когда ты побеждаешь, ты считаешь себя лучше всех, тебе незачем стремиться. Другое дело – проигравшая команда. Они знают, что только практика поможет им добиться лучших результатов. Ошибки дают возможность для роста, победы же – порождают гордость и нежелание развиваться. К тому же, ты должен осознавать, что не можешь делать всё лучше других. Просто смирись с этим. Редко когда становятся профессионалами во многих областях. Если ты развит в одном, то теряешь в другом. Ты один, а дел много. Ты можешь быть лучшим музыкантом, но худшим футболистом, но никак не лучшим в обоих случаях. Прими то, что кто-то может быть лучше тебя. Если ты захочешь, то сможешь добиться таких же высот, но помни, что это отнимет у тебя время для другого. Расставляй приоритеты правильно, и не тянись за победой с таким фанатизмом. Игра тебя научит всему в любом случае, будь то победа, или поражение, если победа для тебя не будет лишь поводом для гордости.

После слов Миши я подошёл к тому блондинчику и попросил у него прощения. Тот сразу простил меня, хотя этого я не сильно заслуживал.

После игры в "Триста" много ребят разошлись по домам, но, главное, что остался парень с мячом. Играть в "Триста" было уже не вариант, потому что людей не хватало, зато для игры в "Одиннадцать душ" людей хватало вполне. Один из нас должен был стать на ворота. Выявлялось это очень просто. Тот, кто меньше всего набьёт мяч на ноге, тот и будет вратарём. В этот раз мне повезло, и я не встал на ворота, но в другие разы я часто проигрывал эту битву набиваний, так как подобной техникой владел очень плохо. На игре в "Королька" я всегда набивал меньше других, поэтому поражение здесь меня преследовало постоянно. Смысл игры был очень прост. У вратаря одиннадцать, так называемых, душ, которые убывают с каждым забитым ему мячом. Когда души заканчивались, пробивался пенальти, который был последним шансом на спасение, потому что можно было поймать мяч в руки и тогда на ворота станет пробивающий. Это работало не только с пенальти, но и в другие разы. Так же у этой игры было и другое называние – "Одно касание", потому что игрок в поле мог коснуться мяча только один раз, и следующий раз наступает только после касания другого игрока. Два касания автоматически определяют человека на ворота, так же, как и промах мимо ворот при ударе. Мы быстро отняли восемь душ у парня, стоявшего первым на воротах, но потом было решено поддаться ему и встать на ворота кому-нибудь другому, чтобы играть было интереснее, и чтобы никто не вылетал из игры. В этот раз я играл на команду, давал пасы даже тогда, когда сам мог отнять душу у вратаря. Миша улыбался, видя это. В этой игре я проиграл, потеряв все души, но уже не расстраивался, потому что в этот раз я наслаждался игрой, а не призрачным влечением к победе. К тому же, в следующий раз играть я буду лучше, потому что все свои ошибки я учёл.

Я задумался, а вдруг в нашей жизни есть такие же попытки, так называемые, души, ситуации, которые генерирует нам судьба, и, если мы не используем их, скажем, так же, одиннадцать раз, то они перестанут появляться снова? Вдруг удача, которую мы упустили, больше не придёт никогда, и нам придётся остаток жизни обходиться без неё. Если же это так, то решение здесь очевидно. Надо максимально эффективно использовать всё, что нам предлагает судьба. Чаще говорить да, чем нет. Но что же такое судьба? Это случаи, происходящие в чьей-либо жизни, результат которых должен быть только хорошим, ведь судьба якобы знает всё наперёд, обладает неким интеллектом, потому что считается, что судьба дана человеку уже с рождения, и это значит то, что конечный результат будет положительным, даже если жертвы были огромные. Но насколько это может быть правдой? Человеку передаётся генетический код, в котором присутствуют гены наших предков. Быть может, с этими генами передаётся некая информация, как примерно должен прожить человек. Но ведь генетический код не может учитывать внешних факторов. Не может решить за человеа, как сложится его жизнь. Генетически это не передастся. А что, если судьба даётся кем-то свыше? Быть может. Но для этого нужно знать, кто всем этим руководит. Знать этого мы никак не можем, но почему-то знаем, что судьба всё за нас решает. Наверное, это самый простой выход из сложных ситуаций, когда ответственность можно свалить на судьбу, а не на самого себя. Проще думать, что кто-то решает проблемы за нас, чем решать эти проблемы самим. Быть может, высший разум действительно решает всё за нас, но так, как мы этого не знаем, гораздо лучше довериться самому себе.

После игры в "Одиннадцать душ" не осталось уже практически никого во дворе, потому что ушёл парень с мячом. В этот день мы больше ни во что не играли, а лишь наслаждались прекрасной погодой и тем, как хорошо быть свободными.

Часть восьмая. Гвоздь программы.

Вы когда-нибудь играли в суперконтру на сеге? Это не важно, на самом деле, просто хотел немного о вас узнать. К делу это отношения не имеет. Погодка выдалась неплохой. Самое время снаряжать рюкзаки и идти навстречу путешествиям. Сегодня мы решили положить в рюкзаки оружие для самообороны. Самое настоящее! То, что оно из пластика, и на нём написано мэид ин чайна, – ещё ни о чём не говорит. Ещё у нас были рации. Тоже настоящие. Они были то ли из пакетов от сока (маленького), то ли из пачек сигарет. Это для связи, ведь мы не могли идти с оружием на серьёзное дело и без раций. Очень важно было оставаться незаметными, поэтому я накрутил на свой пистолет Макарова глушитель, который был настоящим, но из ролика от ниток (ну вот эта втулка, на которую нитки наматываются, я не знаю, как она называется). В качестве гранат мы использовали лампочки, но когда лампочки кончались, можно было кидать простые камни. Ну что ж, приготовления закончились, и мы с Мишей двинулись в путь. В этот раз путь был не близок, мы даже зашли попить на колонку, чтобы жидкости в организме хватило ещё надолго. От дома мы пошли на юго-запад (не знаю, зачем вам эта информация. всё равно вы не знаете, где юго-запад, относительно моего дома), после колонки был перекрёсток с плохо асфальтированной дорогой, через которую проходили рельсы, но толку от этих рельсов никакого не было, потому что они были настолько загнаны в асфальт временем, что даже если бы по ним пошёл поезд, он бы застрял в этом самом месте. Может быть, раньше через это место и проходил шёлковый путь (о котором вы не знаете, потому что я сам его придумал только что), но сейчас рельсы здесь больше были похожи на какое-то новое ржавое растение, которое лаконично вписывалось в желтоватую траву (в том участке, где кончался асфальт, разумеется, ведь на асфальте трава особо-то и не растёт). Перейдя рельсы, мы вышли на прямой участок дороги, по одной стороне которого росли тополя вперемешку с несколькими деревьями дикой груши, а по другой стороне были посадки поинтереснее, мы даже думали, что это лес. Прямой участок дороги закончился, и мы увидели что-то новое и интересное. Это была будка со шлагбаумом без шлагбаума. Сейчас объясню. Будка эта давным-давно стала заброшенной, а шлагбаум, который должен был дружить с этой будкой, существовал только частично в виде небольшого столбика из земли. Слева от будки была асфальтированная площадка, похожая на автомобильную парковку. Эта площадка была прямо перед двухэтажным зданием жёлто-оранжевого цвета, кстати говоря, будка была того же цвета. Здание, как и всё остальное, что его окружало, было заброшенным. Так называемая парковка походила на футбольное поле, потому что из-под асфальта проросла прекрасная трава (настолько прекрасная, что соотвествовала всем мировым стандартам футбольных газонов, и если бы у нас в стране проводился чемпионат мира по футболу, то выбрали бы именно эту парковку в качестве футбольного поля). Здание было длинным по горизонтали. Когда мы в него вошли (а мы не могли не войти, интересно же), моё горло немного пересохло, но это не от страха, а скорей от того, что по дороге сюда мы съели несколько недоспелых диких груш. Коридоры были длинными и тёмными, но побелка, которая начиналась от середины стены и заканчивалась на потолке, создавала иллюзию того, что здесь очень даже светло. Кстати, вторая половины стены была в тёмно-зелёной краске (если вы когда-нибудь были в подъездах хрущёвок, то вы понимаете, о чём я говорю). На полу валялись бумажки с надписью "дело", много всяких бумажек с таблицами и прочий непонятный хлам. Так же были и газеты, которые описывали события уже давно прошедших лет. Некоторые красно-чёрные листовки хранили на себе большую голову Ленина, что было весьма естественно, ведь раньше подобные вещи были повсюду. Создавалось впечатление, что здесь что-то случилось, а люди просто убежали, впопыхах собирая нужные вещи и документы. Мы почти сразу достали оружие, ведь это место просто кишило бандитами, на наш чуткий взгляд. Было страшно идти к концу коридора, потому что чем дальше мы уходили от входа, тем темнее становились комнаты. Кстати, интересный парень, этот страх. Он ведь работает от инстинктов самосохранения. Но почему мы боимся темноты? Наверное, потому, что в темноте мы чувствуем себя незащищёнными, ведь мы не можем контролировать ситуацию. Мой пистолет с глушителем придавал мне сил. По рации я сообщил Мише, который находился в метрах пяти от меня, что в очередной комнате чисто. Оставалась последняя, самая тёмная комната, войти в которую сразу мы не решались, но раз эта была серьёзная миссия по зачистке террористов, пришлось перебороть свои страхи, тем более, обойти с другой стороны не было возможности. Первый шаг в бездну перевернул всё, что было у меня внутри. Сердце оказалось в пятках, а лёгкие в коленях. Наверное, от того, что сердце ушло в пятки, у меня заболела нога. Я начал стрелять в пустоту. Кажется, все террористы были уничтожены, но почему-то менее страшно от этого не стало. Несколько секунд спустя, глаза привыкли к темноте, зрачки расширились, и темнота стала немного добрее, показав немного свой внутренний мир. Внутренний мир темноты был таков: небольшая квадратная комнатка, в углу которой стоял письменный стол, покрашенный в голубоватый цвет (так мне показалось, в темноте сложно разобрать подобное), а одна из стен имела портал в другую комнату в виде двери. Найти там дверь никто не ожидал, но даже представить было страшно, что за ней находится, ведь если эта комната тёмная, то та будет ещё темней. Пистолет уже не придавал столько уверенности, сколько раньше, но сказать, что он был абсолютно бесполезен в данной ситуации, я тоже не могу. Я собрался со всеми своими силами, которые только у меня могли остаться после такого стресса, и открыл эту чёртову дверь (мне бы капитана Прайса в тот момент, жаль, что он появился гораздо позже в моей жизни). За ней, на моё удивление, не оказалось ничего такого, что могло бы меня напугать. Наоборот, дверь вывела нас на улицу. Свет ударил в глаза, словно лазером, зрачки сузились, и я, уже убрав руку от глаз, могу описать то, что увидел. А увидел я небольшой сад, в котором царил запах яблок и листвы. Где-то вдали мы услышали выстрелы. Причём выстрелы продолжительные, что навело нас на мысль, будто там серьёзная перестрелка. В рюкзаке у меня был красный автомат Калашникова с жёлтым прикладом, ручкой и магазином. Жёлтые части отсоединялись, но целый автомат выглядел эффектнее. Мы думали, как нам быть. А вдруг началась война? Или кому-то надо помочь. Мой автомат имел тридцать патронов в магазине и один в стволе. Их должно было хватить на несколько человек, но убивать кого-то сегодня, помимо террористов, я был не намерен. Мы прошли через сад, и вышли на небольшой кусок дороги, который вёл к ещё одному заброшенному зданию. Это здание уже не было таким тёмным, хотя бы потому, что в нём отсутствовал потолок и часть стены. Со стороны здания нам послышались голоса. Естественно, перво-наперво мы спрятались за деревьями. То чувство тревоги, которое не покидало меня, когда мы зачищали террористов в здании, вернулось ко мне в новых красках, к тому же, мне показалось, что рядом кто-то есть, потому что хрустнул сухой лист. Опасения были напрасными, – это был Миша. Стоять за деревьями было небезопасно, потому что нас могли заметить, но другого выхода у нас не было. Рядом с разрушенной стеной стояли трое мужчин в камуфляже и при оружии. На головах у них были чёрные шапки, скрученные настолько, что прикрывали только макушку. Они разговаривали о чём-то весёлом, потому что часто смеялись, видимо кто-то из них рассказывал смешную историю из жизни. Позже я стал прислушиваться, и услышал следующий диалог:

– Да, раньше было интереснее, возьмёшь меч, щит, и пошёл в атаку на врага. А сейчас что? Сплошные лёжки в окопах. Да и физическая подготовка стала менее важной. Автомат весит намного легче меча со щитом, да и автоматом махать не надо, только стреляй. А уж научиться попадать – дело нехитрое. Мне кажется, военные действия стали слишком скучными, не находите?

– Да, оружие нынче не то, совсем не то…

– Надоело мне тут сидеть, может, в атаку пойдём?

– Мы-то пойдём, только они как раз сейчас в окопах сидят, какое-никакое – преимущество.

– Ты воин, или кто? Давай, готовься, сейчас Вован там свои баки опустошит, и будем выдвигаться.

Мы уже радовались, что скоро эти мужики свалят отсюда, как сзади кто-то приложил ладонь к моему рту. Несколько секунд я абсолютно ничего не видел. Ну, или видел темноту, как угодно. Меня тащили, одев на голову мешок для мусора (щекой я почувствовал, что это был именно он). К тому же, я не мог кричать, так как рот был заклеен. Видимо меня вырубили, затем связали руки, и надели мешок на голову, потому что я всего этого не помню. Тащили меня недолго, а когда дотащили, я понял, что это был тот Вован, который ненадолго отошёл и подкрался к нам сзади. Я не знал, взяли ли Мишу, но это долго не оставалось тайной, потому что когда с моей головы сняли мешок, Миша уже сидел с остальными двумя мужиками возле костра, который горел из стальной ржавой бочки. Рядом сидел ещё один пленный, но, видимо, пойманный уже давно, так как никаких эмоций на его лице не было. Да и вёл он себя так, как будто был для них своим.

– Ты не похож на врага. Вы вместе что ли? – спросил меня один из вояк, кивнув головой в сторону Миши

– Да, вместе. – сказал я осторожно

– Да ты не бойся, мы тебя не тронем. Я-то думал, что вы шпионы, стоите за деревьями, да нашу базу палите. Вы вообще, с какой группировки?

– Ни с какой. Мы просто играли тут рядом.

– Вы это прекращайте. Здесь же везде эти черти сидят, могли и вас свинцом накормить, хотя, я смотрю, вы при оружии. Сколько убитых у вас на счету-то?

– Убитых? Мы никого не убивали, да и не собирались. Так, играли только.

– Не убивали? Ребят, ну вы даёте. Тысячу лет война идёт, каждый должен уметь за себя постоять. Разве вас родители не учили?

– Да нет. А как это тысячу лет война?

– Вы что, с Луны свалились? Да, тысячу лет. Мой дед воевал, прадед, да и все мужчины в моём роду. Здесь все воюют. У меня уже двести пять на счету. Было бы больше, если бы в окопах не сидели.

– И против кого вы воюете?

– Против мастийцев, конечно же! Против кого же ещё? Так всегда было и будет.

– А кто же начал войну?

– А пёс его знает. Это было так давно, что тольком никто уже сказать не может. Меня мой отец научил воевать, и сказал, что мастийцы – наш враг, а больше мне ничего и не надо. К тому же, правительство нас поддерживает, снабжает всем необходимым. Тут ты либо воюешь, либо работаешь на воюющих, – иначе никак. Ты, правда, ничего не знаешь? Тебе же родители должны были всё       рассказать. Ну да ладно. Раз вы при оружии, – значит, стрелять умеете, мы как раз планировали в атаку идти, вот вы нам и поможете.

Я был в недоумении. Какая война? Что он вообще несёт? Мы же давно живём в мире. Может быть, здесь какой-то локальный конфликт и мы о нём не знали, ведь мы здесь первый раз. Вдруг от нас специально всё скрывали, и родители запрещали уходить далеко от дома не просто так? Ну, нет. Если война идёт тысячу лет, мы бы об этом знали. Долго думать над сложившейся ситуацией не получалось, потому что нас повели в бой. Мы шли по каким-то развалинам. Практически всё вокруг сравнялось с землёй. Видимо про тысячелетнюю войну мужик не шутил. Вместо былых зданий и сооружений стояли квадраты и прямоугольники – остатки фундамента, а кирпичи, которые должны были лежать возле этих квадратов, вероятно, забрали для усиления стен штаба, или чего-нибудь ещё. Вдалеке была высокая бетонная конструкция, состоявшая из нескольких столбов, похожих на стоблы с проводами, которые держали обычную треугольную крышу. Стен, как таковых, там не было, были только куски бетона, которые в некоторых местах соединяли эти столбы. Мы направлялись туда. Видимо где-то неподалёку была точка мастийцев. Это место, где мы находились в данный момент, было похоже на самое настоящее поле битвы. Это действительно было поле, только из квадратов бетона, с проросшей из них травой. Что здесь было раньше, трудно было угадать, но я предполагаю, что это была огромная военная база, хотя больше всё это было похоже на сельскохозяйственный комплекс. Когда мы дошли до места и проверили обстановку, уже стало немного холоднее на улице, а вместо яркого дня на пост вышел день потемнее, не так сильно отличающийся от вечера. Всем показали места, на которые нужно было встать. Я стоял между двумя столбами с куском бетонной "стены", в которой было небольшое окошко. Миша был рядом. Третий "шпион" стоял в таком же окошке, только с левой стороны. Все мужики пошли вперёд, к окопам. Окопы расположились недалеко от этого "Акрополя", поэтому далеко бежать им не пришлось. Нам сказали, что скоро вернутся. Началась стрельба. Через несколько секунд мужики бежали обратно к нам, в надежде добежать до мешков с песком, которые были между мной и третим "шпионом", на входе в "Акрополь". Естественно, в спины им стреляли. Двоих мужиков убили сразу, третий бежал со всех ног и, подбегая ко мне, крикнул: "Стреляй!". Позади него бежали несколько мастийцев. У них на лбу были красные повязки, поэтому издалека я подумал, что на нас бежит стая рэмбо. Я уже было подготовил к стрельбе свой автомат, но тут Миша опустил ствол вниз и сказал мне:

– Не стреляй. Ты же не собираешься убивать?

– Но мастийцы… Они же сейчас его убьют, а затем и нас!

– Ты ведь даже не знаешь, кто они, и на какой стороне воюем мы. Война здесь идёт уже тысячу лет, и, поддержав их своей стрельбой, ты только подкинешь масла в огонь, так война не кончится никогда, пойми же это! Они ведь стреляют друг в друга, и даже не понимают, зачем они это делают. Им просто сказали, что так надо, что есть враг, которого нужно уничтожить, но никто не говорит почему. Кого они защищают? Где их семьи? Они просто живут войной, не зная больше ничего, кроме неё. Быть может, на самом деле нет никакого врага, и мастийцы не сделали никому ничего плохого, может, они просто обороняются, а мы всё время нападаем, потому что нам сказали, что так надо. Ты слышал, что сказал один из них? Правительство их поддерживает. А может эта война лишь замысел государства, нацеленный на снижение численности населения, дабы легче было содержать его, воруя при этом для себя. Мы этого никогда не узнаем, если ты встанешь в один ряд с этими вояками.

– Ну, уж, нет. Я должен… Я ведь помогу ему выжить.

Я стал стрелять в мастийцев. Кроме автоматной очереди, вокруг меня ничего не существовало в тот момент. Кажется, я убил одного. Мужик (вроде это был Вован) почти добежал до мешков, но прямо перед ними он встал на колени и упал лицом прямо на бетон. Его убили. Я посмотрел налево. "Шпион", у которого в этот момент кончились патроны, получил пулю в голову и падал в режиме слоу моушен прямо у меня на глазах. Остались только мы с Мишей, но я никак не мог найти его глазами. Мой жёлтый магазин уже не мог подавать пули в ствол, потому что их там не осталось, а мастийцы бежали прямо на нас. Ничего не оставалось, кроме как отступать. Я посмотрел на противоположную "стену" "Акрополя" и увидел там небольшой дверной проём. Чтобы до него добежать, надо было пробежать через простреливаемый коридор, прямо через середину этого воображаемого убежища. Делать нечего. Миши рядом я не видел, да и не знал, где его искать. Пришлось бежать к проёму. Я развернулся и побежал со всех ног. До противоположной стены было метров сорок. Наверное, я пробежал быстрее, чем Болт свою стометровку, но это не потому, что я быстрее его бегаю, в целом, просто в него не стреляли, когда он бежал. Песочные фонтанчики со свинцовой начинкой настигали меня и, перед финишной прямой, одна свинцовая заноза попала прямо в пятку. Я упал лицом вниз и потерял сознание. Когда я очнулся, то оказался в тёмной комнате. Сильно болела нога. Осмотрев её, я понял, что наступил на гвоздь. Вокруг меня никого не было, да и дверь была не заперта. Я вытащил гвоздь, взявшись за доску, в которую он был вбит, затем, прихрамывая, вышел из комнаты. На полу валялись листовки с головой Ленина и несколько, давно не актуальных, газет. Мой рюкзак был забит всё теми же принадлежностями. Выйдя на улицу, я увидел жёлто-оранжевое здание с будкой со шлагбаумом без шлагбаума. Из ноги хлестала кровь, надо было ковылять домой. Миши рядом не было. Ушёл домой, – подумал я, и, взяв доску для опоры, потопал аккуратными шагами к дому, по дороге кушая дикие груши.

Часть девятая. Сон.

Всем нам снятся сны. И я тоже их вижу. Но что есть эти сны мало кому известно, да и я не в курсе. Как по мне, то сон – это дрейф мозга в то время, когда мы спим. Он перестаёт работать от усталости, а цветные картинки, которые мы видим, это всего лишь остаточное явление его деятельности. Но позвольте, ведь если мозг почти не работает во сне, то почему же многим снятся какие-то новые идеи, которые до этого никогда не приходили в голову этим людям. Я думаю, что идеи, которые им приходят во сне, на самом деле почти ими придуманы, но чтобы они пришли, надо было немного отключиться мозгу, потому что он давно работал в напряжённом режиме и не мог придумать элементарных вещей, а когда люди засыпают, то эти идеи сразу же всплывают в сновидениях. Всё это понятно, но как объяснить мой сон, который я недавно увидел?

Во сне я проснулся в комнате, похожей на больничную палату. Рядом с моей кроватью было ещё несколько, и на них спали дети. Над кроватью висел постер из журнала "Кул" с Бритни Спирс, но почему-то ниже было написано: "Валя". Наверное, никто не знал, что это за актриса, но оставлять её без имени не хотели. Обстановка не была мне знакома, ранее я здесь никогда не был. Я подумал, что лежу в детском отделении больницы, но после того, как зашла злая тётя и начала на меня орать, я понял, что это детский дом. Из окна виднелись макушки деревьев, а больше я ничего и не видел. Комната ничем интересным снабжена не была (за исключением постера с Бритни, разумеется), поэтому и рассказать про обстановку ещё что-нибудь я не смогу. Могу добавить лишь, что кровати были полностью железными, ипружинились благодаря железной сетке вместо матраца, ну а рядом с кроватями стояли тумбочки, на которых расположились синие, эмалированные кружки. После того, как на меня наорала тётка, сон закончился, не дав даже возможности понять, где я находился, ведь я даже не вставал с кровати.

Была ли это обычная бессмыслица, или же вещий сон, мысль о котором не давала мне покоя, ведь тот сценарий был вполне осуществим, потому что родители могли легко от меня избавиться, отправив в детский дом. Почему вообще снятся вещие сны? Это тоже, определённого рода загадки, которые могут разгадаться лишь с частичным прекращением деятельности головного мозга? Скорее всего, да, ситуации, которые мы видим в вещих снах, наверняка давно прокручивались у нас в голове, а в сновидении просто выползли наружу, ну а затем, по чистой случайности, совпали с реальностью. Или же то, что мы видим в вещих снах, всего лишь кусок сценария нашей жизни, придуманный и написанный кем-то уже давно, но, благодаря сбою в нашем мозге, этот кусочек просочился в наш сон и мы увидели будущее? Это, более футуристичное предположение, скорее всего, неверно, и вообще, всё наверняка уже сказано учёными, касаемо вещих снов, однако учёные делают свои выводы своим же мозгом, который может быть не самым главным в этой вселенной. Некоторые верят только в то, что видят, поэтому такие люди не верят в высший разум, но ведь фокусник тоже скрывает от зрителя весь механизм своего фокуса, и это не значит, что фокусник показывает истину. То, что мы видим, может быть неверным, а то, что невидимо, – истиной. Истина может быть скрыта от нас. Ведь мы не идеальны, и наш мозг не может понять всё на свете. Возможно, есть такой, который может, но только мы об этом никогда не узнаем, как не узнаю и я о смысле своего сна.

Часть десятая. Вышибалы сифы.

Каждый год в жизни ребёнка появляются всё новые игры, которые требуют от него определённых правил, которые, в свою очередь, трактуются возрастом. Проще говоря, чем взрослее ребёнок, тем взрослее игры, которые составляют неотъемлимую часть его детства.

Я наконец-то увиделся с Мишей, ведь какое-то время я залечивал свою ногу, и не мог ходить не хромая. Многоэтажных домов было много, но мы почему-то чаще всего играли возле центрального, хотя я жил в крайнем. То место, где мы играли в прятки, подходило идеально и для других игр, в том числе и для тех, в которые мы сегодня будем играть. Если не было человека с мячом, то тогда коллективный разум решал, что нам делать. Игры выбирались по настроению, но объяснить, каким образом, я не могу, потому что это очень сложно (как вам такой аргумент?). Некоторые игры были такими бессмысленными и безнравственными, что нравились детям настолько сильно, как не нравилось ничто другое. Примером такой игры была "Сифа". Это игра пластиковой бутылкой. Ведущий должен попасть ею в кого-либо, пиная её. При этом, в промежутках между тем, как ведущий её пинает, остальные игроки подбегают и понарошку ходят на неё в туалет, издавая соответствующие звуки. Чем больше людей сделали свои дела на бутылку, тем краснее лицо ведущего и нахмуренней брови. Не знаю почему, но ведущий в этой игре испытывал огромное чувство стыда, которое затем он превращал в чувство мести и, злорадствовал больше всех, когда ведущий сменялся. Чтобы он сменился, нужно было всего-навсего попасть в кого-нибудь, но бутылка она весьма непредсказуема, что и делало эту игру очень интересной. Возле подъезда стояло много машин, устроившихся вдоль бордюра (или поребрика, вроде так говорят питерцы?). Не знаю, каким образом, но нам удавалось маневрировать между этими машинами, не попадая в них бутылкой. Иногда, конечно, случалось и такое, но всё же, в целом, ситуация была бескриминальной. Я даже не буду рассказывать в подробностях об этой игре, потому что мне стыдно, что я в неё играл. Эта игра построена на унижении и мести. Но, как и в любой игре, есть и другая сторона медали. Играя в подобного рода игры, нужно понимать, что погрузившись в неё целиком и полностью, мы потеряем в себе человека, и тогда сложно будет отличить себя от животного. В такой ситуации нельзя относиться серьёзно к этой игре. Нужно научиться контролировать себя, поэтому эта игра учит контролю, так же, как и сладости учат ими не злоупотреблять, иначе будут плохие последствия. Миша не любил играть в "Сифу", но и не был против того, что играю я. Мише больше нравилась другая игра, в которую, кстати, мы играли между домами. Расстояние между ними было большое и асфальтированное (да, расстояние может иметь и такое свойство), чего было вполне достаточно для того, чтобы поиграть там в "Вышибалы". Кроме них, мы играли в том месте и в другие игры, но о них позже, а сейчас время Вышибал! Не знаю, почему я так их назвал, ведь мне гораздо больше нравилось другое название этой игры, – "Выбивалы". Как-то оно звучит посовременнее. В то время между домов машины не ставили, поэтому играть было комфортно. Шишел-мышел, и вот, мы уже поделены на две команды. Мне лично нравилось в этой игре всё, – выбивать и уворачиваться. Сегодня мы были за вторых. Хуже всего было попасть в противоположную команду с Колей, потому что он кидал мяч, как сатана, и, если ты не увернулся, то болезненных ощущений не миновать. В этот раз было то самое "хуже всего". Когда мяч попадал на сторону Коли, всегда выбивал он, так как считал себя самым большим профессионалом в этой игре, а другим на своей стороне играть он не давал, такой уж он был, этот Коля. Челночная беготня с края на край была так же и переменно напряженной, потому что мы уворачивались активнее, когда мяч кидал Коля, и отдыхали, когда мяч был на другой стороне. Нас становилось всё меньше, и, в один прекрасный момент, остался я один. Победителей в этой игре не было, а целью считалось то, чтобы остаться "выжившим" как можно дольше, ну а другой команде надо было выбить всех игроков, а затем становиться на их место, что назвать победой нельзя. На моей футболке уже было много пота, потому что бегал туда-сюда я уже довольно долго. Казалось, что я неуязвим. Мяч пролетал вскользь от моих рёбер. Я был, словно ветер, тонкий лист, супергерой. Эйфория подняла меня до небес, но совсем скоро скинула на землю, асфальтированную землю, потому что Коле надоело проигрывать, и он, подойдя ко мне практически вплотную, кинул мяч в лицо с такой силой, что я увидел международную космическую станцию через окно иллюминатора. Я упал на землю, но приземлился довольно мягко, несмотря на то, что подо мной "промялся" асфальт. Я не отключился, но вставать мне совсем не хотелось. Я видел звёзды, ощущая прохладу открытого космоса (повеяло холодом от земли), наверное, в этот момент я был действительно счастлив. Через окна моего космического аппарата протискивались приглушённые голоса, в том числе голос Коли, который уговаривал меня встать (наверное, испугался, что я умер, или то, что ему влетит от моих родителей. ну откуда мне знать, что у него было на уме, просто предположение), но все попытки были мной проигнорированы. Через некоторое время Коля и ко ушли, естественно, не доиграв в "Выбивалы", и не дав нам возможность побыть в роли выбивающих. А я наслаждался своим состоянием невесомости, которое мне подарил Коля. Хороший подарок на мой День Рождения. Наконец звуки перестали быть глухими, и я вполне чётко услышал голос Миши, который помог мне выйти из того балдёжного состояния. Кроме ободряющих слов, которые были постоянными в подобных случаях, я услышал от Миши ещё несколько слов, которые обладали магическим свойством – мгновенно забывать обо всём плохом:

– Знаешь, почему мне нравится эта игра? В ней нет ни победителей, ни проигравших. Здесь все заняты лишь процессом. Обе стороны получают удовольствие от игры. Такими должны быть все игры, но многим мешает стремление к победе, игра на счёт, которая превращают людей в зверей. Здесь же всё хорошо. Если в тебя попали, ты некоторое время ждёшь, пока не выбьют всю твою команду, а затем игра начинается снова, но только настороне выбивающих. В жизни всё происходит аналогично, только все воспринимают свою жизнь гораздо серьёзнее положенного. Если бы все относились к жизни, как к игре, то жить было бы гораздо проще. Никто не понимает, что случись что-то плохое, надо всего лишь постоять в сторонке и подождать, пока эта волна стихнет, а затем наступит момент, когда ты будешь на стороне выбивающего. В "Вышибалах" все стороны равны, так же, как плохое и хорошее, но ведь плохое мы отбрасываем прочь, пытаясь жить только с хорошим, что абсолютно не рационально. В плохом нет ничего плохого, как бы глупо это не звучало. Ведь это часть нашей жизни. Без плохого не было бы цены хорошему, и наоборот. Не нужно избавляться от плохого. Нужно перестать воспринимать его всерьёз. Как только ты это сделаешь, плохое и хорошее встанут на одну линию и перестанут враждовать. Тебе не нужно будет тратить время на эту вражду, и ты заживёшь полной жизнью.

Я подумал, что в кажом человеке есть эти противоположности, и плохое, и хорошее, только мало кто может их помирить. У меня до сих пор точно не получалось. Но откуда вообще взялись противоположности? Почему природа навязывает нам подобное? Не для того лишь, чтобы мы имели об этом представление? Ведь природа полна противоположностей. Взять хоть зиму и весну, воду и огонь и так далее. Верно ли утверждение, что каждому действию найдётся противодействие? Значит ли это то, что если есть хорошее, то есть и плохое, и что если мы умираем, то мы и рождаемся? Монолог Миши дал мне слишком много почвы для размышлений, но не дал семян, которые можно посадить в эту почву. Так и остался я без плодов. А вы?

Часть одиннадцатая. В зазеркалье, но не Алиса.

Кажется, с возрастом, мы больше проводим времени перед зеркалом, потому что становимся конформистами в большей степени. Плохо это, или хорошо я говорить не буду (ну а кто я такой, чтобы советы давать), но могу сказать, что зеркало наглядно показывает, что мы стареем. Увидев каждую новою морщинку, глядя в зеркало, мы расстраиваемся, с болью на сердце, принимая старение (девушки в этом плане бьются до конца, обмазывая свою кожу самыми разными кремами). А ведь возможно, что без зеркал наш мир был бы намного интереснее, потому что никто бы не знал, как он выглядит, и заботился лишь о саморазвитии. Конечно, другой человек мог бы сказать, красив ли ты, или нет, но ведь это сугубо субъективное мнение. Что нравится одному, не нравится другому. А представьте на секунду, сколько бы времени сэкономили девушки, не тратя его на красование перед зеркалом. Да, им было бы сложнее найти себе партнёра, потому что пришлось бы соблазнять его своим умом, нежели природной красотой. Красота, конечно, никуда не денется, но ведь девушка не будет знать, что она красива, и станет развиваться интеллектуально, чтобы этим привлечь мужчин. Ведь природа создала нас с тем, что мы вынуждены продолжать свой род, а чтобы его продолжить, надо найти, с кем это сделать. Наши инстинкты подбивают нас к тому, чтобы мы искали половинку с наилучшим генетическим набором, ведь если девушка красива, да, к тому же, и умна, потомство от неё будет лучшего качества, то же самое и с мужчинами, девушки ищут сильных, красивых и умных, чтобы их дети были супергероями. Ну а чтобы найти лучшего партнёра, необходимо доминировать перед другими, дабы выбрали именно тебя. Всё сводится именно к этому. Для начала, возьмём девушек. Они пользуются косметикой для того, чтобы повысить свои шансы найти лучшего самца. Некоторым красота досталась генетически, поэтому, как правило, таким девушкам не нужно развиваться интеллектуально, чтобы найти себе мужчину. Зачем напрягаться, если всё и так будет отлично? Редко кто красив и умён одновременно, а если и так, то, скорее всего, человек не уверен в себе, потому что думает, что красоты не хватит, чтобы найти свою половинку, или же просто увеличивает свои шансы для того, чтобы доминировать ещё больше, ведь конкуренцию никто не отменял. То же и с мужчинами. Доминировать нужно всем. Если парень понимает, что интеллект у него слабоват, он начинает качать мышцы, чтобы таким образом привлечь самку, ну а если он видит, что не добьётся мускулистого тела, то пытается накачать мозги. Кому-то хватает и природной красоты, поэтому он не делает ни того, ни другого. Ну а представьте, что мужчина красив, мускулист, да ещё и умён. Это ведь автоматически успех среди женщин. Такой экземпляр доминирует перед всеми, поэтому, у него больше всего шансов найти идеальную (по генетическим параметрам) девушку. Но есть ещё одно. Мужчина может быть уродлив и туп, но при этом, так получилось, что у него много денег (да хоть наследство). Материальное благо так же даёт ему возможность доминирования, не обладая хорошим генетическим набором. Но, выбрав такого, девушки не заботятся о своём потомстве. Их будет волновать лишь собственное существование, потому что они не думают, что потомство от такого богача будет не самым удачным. Но, всё же, и их выбор можно объяснить. Как самки, они заботятся о том, чтобы дети росли в лучших условиях, а условия роскоши для этого идеально подходят. Как бы там ни было, все стремятся быть лучше других.

Мне, конечно, было на всё это плевать, потому что в моём возрасте были другие заботы. Например, сегодня мне надо было сходить за хлебом в магазин, который был рядом с домом. По дороге я встретил Мишу. Хлеб, который я нёс домой, был тем ещё искусителем. Своим запахом он атаковал весь мой обонятельный штаб и, устроившись там поудобнее, приказал мне откусить краешек. Приказы не обсуждаются, поэтому хлеб доставлялся домой уже раненый. За это я мог получить всё, что угодно от родителей, кроме похвалы, поэтому необходимо было сразу после того, как прийти домой, отрезать кусок, удалив важные улики с места преступления, в виде следов от зубов. Миша зашёл со мной, потому что родители ещё не пришли с работы, а купить хлеб мне наказали через домашний телефон (да, в то время они были актуальны). Как раз тогда мы играли перед зеркалом, надевали разные одежды, смеялись, представляли себя артистами, взяв в руки расчёску, будто это микрофон, пели и ещё много чего. Мы были кем угодно тогда, пока я не стал боксёром, который сражался со своим отраженьем. Им я побыл недолго, потому что вскоре мой железный удар пришёлся прямо в челюсть моей копии, что привело к громкому треску, крови на моём кулаке, и паническому предвкушению чего-то страшного. Зеркало размножилось, оставляя за собой несколько зеркал поменьше. Родители должны прийти через полчаса, и мне казалось, что даже если они задержатся, синяки на моём теле будут появляться автоматически, по привычке, ведь такого рода проделки никогда не оставались безнаказанными. В такие моменты цель одна – выжить. И мой мозг думал, как это сделать. Естественно, осколки зеркала стали убираться сразу же, но, где достать новое, я не представлял возможности. Полчаса, которые у нас были, это не те полчаса, за которые вы попьёте чай с печеньками, это те полчаса, которые были чем-то большим. Убрать осколки и принести их к мусорке заняло у нас две минуты, а может и меньше. После того, как мы всё выбросили, следующей целью было найти новое зеркало. И, вы знаете, нам несказанно повезло. Прямо у мусорки стоял деревянный шкаф, внутри которого висело отличное прямоугольное зеркало, идеально подходившее под замену старого. Я зашёл внутрь шкафа и попытался снять его, но крепления были куда мощнее, чем я ожидал, и поэтому я попросил Мишу помочь мне. Мы начали дёргать зеркало на себя, да так сильно, что шкаф зашатался, а затем и упал прямо на нас. Мы оказались в плену, не только в плену шкафа, но и темноты. К панике прошлой добавилась новая, которая твердила, что мы не выберемся, ну и, к тому же, не успеем доставить зеркало домой. Задняя стенка шкафа была крепкой, поэтому выломать её было невозможно. А двери шкафа лежали на земле, не давая возможности их открыть. Наощупь мы пытались найти хоть что-то, что могло бы вытащить нас отсюда. Вскоре я нащупал что-то вроде шпингалета. Это был автоматический шпингалет, который закрывал одну дверь изнутри, вторая же закрывалась на замок снаружи. Я открыл шпингалет и, к моему удивлению, дверь открылась. Все они захлопнулись, когда шкаф на нас упал, но постойте, двери же лежали на земле. Да, но когда дверь отворилась, никакой земли мы не увидели. Было темно. Перед нами, прямо за дверьми шкафа, было что-то вроде мостика. Когда мы вышли на мостик, то увидели перед собой нечто невероятное. Это была огромная стена, не имеющая начала и конца по всем сторонам, а в стене было что-то вроде ячеек с огоньками. Между той стеной и нами было метров сто. Мы же, обернувшись, увидели, что зеркала внутри шкафа уже нет, и что мы тоже находимся у огромной стены, подобной той, что напротив. Да уж, подумал я, и где мне теперь найти новое зеркало?

Выхода у нас не было, и мы решили пойти к стене напротив. Царила абсолютная темнота, и лишь свет из окон напротив освещал это мрачное место. Мост, по которому мы шли, соединял две стены друг с другом. Зачем это было нужно, понять мы не могли. Впереди нас ожидало таинство, которому мы были преданы в тот момент, но страх, наполнявший наши лёгкие и сердце, замедлял наш шаг, поэтому эти метры мы преодолели нескоро. Когда мост под нашими ногами закончился, мы ступили на порог жилища, которое не было похоже ни на дом, ни на квартиру, потому что это была светящаяся квадратная ячейка с дверью. Нам ничего не оставалось, кроме как постучать в дверь. Через пару секунд дверь отворилась, и за ней стоял кариеглазый мужчина, лет двадцати восьми, который соединил ладони перед своей грудью, пальцами вверх, и сделал небольшой поклон. Мы так же поздоровались и, конечно же, решили спросить, что это за место:

– Простите, – сказали мы, – через воооон тот шкаф (пальцами мы указали на противоположную стену) нас перенесло сюда из другого места. Мы не знаем, где мы, и что нам делать. Может, Вы нам поможете?

– Ребята, я отвечу на все ваши вопросы, проходите, пожалуйста, в мой дом.

Мы, нехотя, прошли вместе с ним, и попали внутрь его жилища. Это была абсолютно квадратная ячейка с одним окном у двери. Размеров этой комнаты хватало для всех удобств. Маленькой эту комнату я назвать не могу, но, отсутствие каких либо дополнительных стен, было непривычным для моих глаз. Запах в комнате был схож с тем, который я когда-то почуял в церкви, но в этом запахе преобладали нотки цветов, фруктов и шоколада. На полках, которые расположились на одной из стен, стояла коллекция слонов, разных размеров и форм. Сами же стены были украшены тканями, с преобладающими золотыми и красными цветами. На тканях было изображено что-то из мифологии, ну и, конечно же, слоны. После того, как визуальный контакт с комнатой состоялся, пришло время говорить кариеглазому:

– Ну что ж, ребятки, присаживайтесь, я расскажу вам обо всём, что вы хотели. Как я понял, вы пришли с той стороны портала. Попали вы сюда через портал в шкафу, но я знаю, что вы это называете зеркалом. Поэтому можете считать, что вы в зазеркалье. Вы успели переместиться до того, как зеркало в шкафу разбилось. Теперь этот портал исчез, и мне придётся ходить в соседние, но для этого надо получить разрешение у их владельцев. Это не составит труда, так что не волнуйтесь, ничего страшного вы не сделали. Мы вместе сходим к соседям завтра, потому что сегодня выходной, и надо дать им отдохнуть. Не переживайте, я предоставлю вам ночлег.

– Так мы сможем вернуться домой? – спросил я.

– Это будет нелегко, но я обещаю, что домой вы вернётесь. Сейчас уже поздно что-то решать, поэтому давайте договорим завтра, а сейчас располагайтесь и чувствуйте себя, как дома.

С наступлением, так называемого, утра, мы проснулись, но утро наступило только по их меркам, мы же, никак не могли понять, какое время суток сейчас, потому что между стенами была абсолютная темнота, и только искуственный свет от ламп освещал мост между стенами, и, конечно, комнату, в которой мы находились. Когда мы проснулись, в комнате уже пахло травянистым чаем, который стоял на небольшом столике, рядом с местом нашего ночлега, но в дополнение к этому приятному запаху, по комнате летала не совсем приятная муха, мешающая нам насладиться запахом этой комнаты сполна. Наш кариеглазый друг сидел в углу комнаты, и что-то читал.

– Ну что ж, друзья мои, время вставать и делать зарядку. – сказал кариеглазый

– Зарядку? – спросил я, будто бы его не услышал.

– Ну да, зарядку. Вы, что же, не делаете зарядку каждое утро?

– Да как-то лень. Не люблю я зарядку.

– Как же так, ребят? Сейчас вы ленитесь делать зарядку, а потом что? Ведь ко всему привыкают, и вы привыкнете к тому, чтобы быть ленивыми, а это вряд ли принесёт вам что-то хорошее. Ведь что есть лень? Лень – это отсутствие желания заниматься каким-либо делом. Вся наша жизнь – сплошная деятельность, которая прекращается лишь во время смерти. Если мы допустим, что лень управляет нашими делами, то эти дела так никогда и не разрешатся, а вы не запомните свою жизнь, потому что интересного в ней ничего не будет, если вместо деятельности вы будете лежать так же, как лежите сейчас. Вам не обязательно делать зарядку, но зарядка приучает вас к труду, который в жизни вам пригодится. Вы можете приучить себя к труду другими методами, если этод метод вам не нравится. Пока вы молоды, ещё не поздно убрать этот мусор из ваших голов. Ленью вы испортите свою жизнь, а перед смертью будете сожалеть, что не отказались от неё раньше. Так что думайте сами.

Мы с Мишей решили всё же сделать зарядку, и не потому, что хотели, чтобы кариеглазый от нас отстал, а потому что услышали в его словах что-то такое, что нас заставило это сделать. После зарядки мы сели пить чай. Чай, кроме того, что приятно пахнул, был ещё и очень вкусным, как и все сладости, которые подали нам вместе с этим чаем. Муха, которая никак не угомонилась к этому времени, решила присоединиться к нашему столу, и села возле одного из десертов. Я, было уже, поднял руку, чтобы убить муху, но кариеглазый взял меня за запястье, таким образом, остановив, и сказал:

– Послушай, друг мой, что тебе сделала эта муха? Почему ты так жаждишь её смерти? Да, она издаёт неприятный звук, но разве она заслуживает смерти за это? Зачем тебе убивать без надобности? Это делает тебя жестоким, но ты никогда не заметишь этого. Даже убивая маленького насекомого без надобности, ты начинаешь считать убийство нормальным процессом. Это конечно не сделает из тебя кровожадного убийцу, но менее сентиментальным может сделать вполне. Ты когда-нибудь видел охотника со стажем, который по-настоящему радовался жизни, видел ветерана войны, который улыбается восходящему солнцу? Думаю, что нет. Всё это потому, что они стали жёстче, потому что погубили много душ. Я не говорю, что они сделали плохо, нет, но некоторые убивают ради удовольствия, как животных, так и людей. Охотники убивают, чтобы голова оленя, или кабана украшала их гостиную, а не для того, чтобы выжить, питаясь мясом, а военные могут убивать просто ради удовольствия, без всякого приказа, потому что знают, что им за это ничего не будет. Убийство во благо – доброе дело, убийство в удовольствие – злое. Пусть лучше муха достанется пауку, и он убьёт её, ведь таким образом он выживает, а тебе это убийство не нужно, потому что ты всего лишь развлекаешься.

Муха продолжала летать по комнате, в то время, как мы, позавтракав, вышли из комнаты на "улицу" (если эту пропасть можно было так называть) вместе с кариеглазым. Чтобы попасть к соседям сверху, или снизу, нужно было карабкаться по лестнице, которая была привинчена к стене и, так же, как и стена, не имела ни начала, ни конца. Влево и вправо никаких лестниц не было, поэтому нужно было лезть вверх, затем через порог ячейки переходить на другую лестницу, и так далее, пока не попадёшь к нужному соседу. Сосед, к которому мы собирались идти, жил этажом ниже, поэтому до него мы добрались очень быстро. Кариеглазый постучал в дверь, и её открыл мужчина того же возраста, что и кариеглазый. Он был бритоголовым, немного походил на китайца, а его одеждой был кусок ткани, похожий на половую тряпку. Его улыбка растопила весь лёд, который мог быть между нами. Поздоровавшись со всеми, лысый проводил нас в свой дом. Этот дом напоминал тюремную камеру, потому что в нём не было практически ничего. Бетонные стены не были закрыты ничем, и даже не покрашены. Пол был из бамбука, кровать из мешков с сеном, стульев и вовсе не было, а вместо нормального стола был кусок фанеры, стоявший на четырёх кирпичах. Лысый взял чайник и разлил по глиняным чашкам зелёный чай. Он спросил, не желаем ли мы закусок к чаю, на что кариеглазый ответил, что, мол, мы позавтракали, и поблагодарил за предложение. Мне не понравилось, что моего мнения не спросили, потому что я не наелся на завтраке у кариеглазого, Миша же, сидел, молча, – давно от него не было слышно ни слова. Я сказал:

– А можно мне, пожалуйста, закуски?

– Конечно можно, – ответил лысый, но я должен кое-что сказать тебе. Не увлекайся едой сильно, чтобы еда не стала управлять тобой. Ведь ты поел, но еда такая штука, что заставляет тебя есть ещё больше. Чувство голода у тебя в голове, а значит, еда может управлять тобой. Да, без еды мы не можем жить, но воздержаться от излишков – можем вполне. Когда ты мысленно считаешь, что наелся, – ты управляешь чувством голода, а не оно тобой. Взяв под контроль своё питание, ты станешь сильнее, тебе и другие процессы контролировать станет легче. Некоторые люди не могут контролировать себя, поэтому их лишний вес наносит вред всему организму, включая мозг. Сейчас я дам тебе поесть, но твой приём пищи должен быть под твоим контролем.

Мы друг друга поняли, и через некоторое время мне принесли еду. Отобедав, я поблагодарил лысого за гостеприимство, на что он мне сказал:

– У тебя прекрасные манеры, наверное, твои родители прекрасные люди.

– Я так не думаю. Да, они научили меня быть благодарным, но, в целом, их поведение просто ужасное.

– Нельзя так говорить о своих родителях, друг мой. Они ведь, подарили тебе жизнь.

– Да, и я за это им благодарен, но ведь жизнь, которую они мне дали, они же и портят.

– Деньги тоже портят людей, но радуешься, когда тебе их дают. Жизнь может быть самой ужасной, но, не появившись на свет, ты даже не смог бы критиковать родителей, ты вообще бы ничего не смог. Жизнь – это возможность чувствовать, мыслить, это то, чего у тебя бы не было, если бы не твои родители. Что бы они ни делали, их подвиг будет жить, пока жив ты, поэтому постарайся их уважать и ценить, не смотря ни на что.

Возникла тишина, которую не хотелось ничем разбавлять. Миша, вместе с кариеглазым, сидел, слушая всё, что мы с лысым обсуждаем. Наверняка вам не нравится, что я не называю их имён, но, поверьте, этому есть объяснение. В момент тишины ко мне пришли всякие мысли, на которые я решил пролить свет. Я спросил у наших друзей:

– А вы знаете, что там, на самом верху стены?

Кариеглазый решил нарушить своё молчание:

– Нет, знать этого мы не можем, но верим, что наверху есть кто-то, кто контролирует нашу жизнь. Конечно, нами не управляют, как марионетками, но мы думаем, что все случайные процессы, происходящие здесь – вовсе не случайности, а давно запланированное мероприятие. Каждый из нас думает по-разному, но все сходятся во мнении, что там, наверху, кто-то есть.

Лысый кивнул головой и добавил:

– Да, я, например, считаю, что там ничего нет, но ведь человек не знает, как выглядит "ничего". Может быть это "ничего" и есть всё. Поэтому даже "ничего" для меня – это кто-то.

Эта дискуссия показалась мне интересной, поэтому я решил сказать своё:

– А вы никогда не думали, что всё это чушь? Вы не видели того, что там наверху. Но себя вы можете увидеть. Поэтому я верю в себя. Да и с чего вы взяли, что случайными процессами кто-то управляет? Случайности живут своей жизнью, не имея к вам никакого отношения. Только вы решаете, что вам дальше делать, за вас это сделать никто не может.

Лысый был в гневе, но определить это по его лицу было невозможно, да и речь его была чересчур умиротворённой. Я это определил лишь по тому, что сразу за моей речью пошла его, то есть, началось что-то вроде спора:

– Я смотрю, ты весьма самоуверен, но почему ты решил, что никого, кроме тебя, нет в этой цепи? Собака не видит спутник в космосе, но это не значит, что его нет. Просто ты не можешь смириться с тем, что наш интеллект не идеален, и что есть кто-то, или что-то, намного умнее нас. Не думай, что ты, или кто-то другой, – вершина в этой вселенной. Самоуверенность – это хорошо, но не во всех отношениях. Подумай над этим.

– Хорошо, я подумаю. А как вы называете того, кто, по вашему мнению, находится там, наверху?

– Имена здесь мы не даём никому. Поэтому мы и у вас имён не спросили.

– Но почему?

– Как вы, наверное, уже поняли, мы ходим в порталы, собирая там всё необходимое для жизни. Но жить в том мире мы не можем. Это всё потому, что порталы, как бы вам объяснить, втягивают нас внутрь мира, но не выпускают. Это как если бы вы пытались пройти через тонкую резиновую стену. Вы вроде бы зашли внутрь, но резина натягивается и не рвётся, оставляя между вами преграду. Так же и с порталами. Мы ходим внутри того мира, но нас никто не видит. Но однажды один маленький мальчик неизвестного происхождения пропал из нашего мира. Он написал своё имя на бумаге и подошёл к порталу. Через некоторое время мальчик пропал, и мы больше его никогда не видели. С тех пор мы больше не называем никого по имени. Для нас так же является загадкой то, что вы попали к нам с той стороны, ведь вы даже не знали о существовании "зазеркалья", а теоретически это возможно лишь в этом случае.

Тут кариеглазый вмешался:

– Слушай, друг, мы должны помочь этим ребятам попасть в их мир. Мой портал разрушен, поэтому через него пройти не получится, кстати, ты непротив, если я буду ходить за едой через твой?

– Ну конечно не против. Мы не знаем, как попасть к нам с той стороны, но есть способ попасть туда, только мы им не пользуемся, потому что боимся, что исчезнем, как тот мальчик, и никогда не сможем попасть обратно. Вам всего лишь нужно найти кусочек вашего мира в других порталах, ведь портал в шкафу теперь разрушен, и написать имена на бумаге, да так, чтобы это имя кто-то произнёс с той стороны. Да, это покажется вам невыполнимым, но поверьте, если вы увидите через портал своих знакомых, то они точно произнесут ваше имя, если думают о вас, так что, шансы есть. Мой мир в портале не похож на ваш, но я знаю порталы соседей, которые вполне могут вам подойти. Сейчас мы наведаемся к одному их них. Он может показаться вам немного суровым, но на самом деле он абсолютный добряк. Скоро вы в этом убедитесь. Пойдёмте же скорей.

Лестница слева от порога никуда не делась, поэтому мы все, вчетвером, перебрались на порог соседней ячейки, но сосед, который нам был нужен, жил ещё левее, поэтому мы преодолели целых две лестницы. "Вот бы сюда лифт" – подумал я. Вскоре мы оказались на пороге очередной ячейки, к которой нас привёл лысый. Электрических звонков не было ни у кого здесь, поэтому всё начиналось аналогично, по-старинке, – стуком в дверь. Дверь нам открыл бородатый парень, с тёмными волосами и глазами. Взгляд его был очень суров, но как только он поздоровался с лысым, и со всеми нами, мы поняли, что внешность обманчива. Бородатый провёл нас в своё жилище, которое выглядело весьма скромно, но, конечно, не так скромно, как у лысого. В одном из углов лежал небольшой коврик, назначение которого я так и не понял, ведь на полу лежал отличный ковёр, который и без того, покрывал практически весь пол. На стене висела огромная сабля и, это, пожалуй, всё, что было интересного в стенах. А вот пол заслуживал гораздо большего внимания. Если бы я упал в этом доме, то не повредил бы себе ничего, потому что на полу было много подушек, предназначенных для того, чтобы на них сидеть во время обеда. Стол был низким, поэтому кушали здесь, сидя на полу. Пока я описывал комнату, бородатый уже принёс нам еды, и теперь я рассказываю уже одновременно с трапезой. Еда была вкусной, но что мы ели я рассказывать не стану. Лысый, вместе с кариеглазым, рассказали нашу историю бородатому. Он согласился нам помочь без каких-либо сложностей. Вскоре мы уже подходили к его порталу. Кстати, они используют фонарики для перехода через мост, что гораздо удобнее, чем пробираться вслепую, ориентируясь только на свет из окон. Порталы же, светятся по-особому, и напоминают морскую гладь своим свечением. К тому же, они прямоугольные, а не круглые, как часто показывают в фантастических фильмах. Мы ещё не вошли в портал, но через свечение уже было видно, что за ним находится. Это была квартира. Портал находился так же, в зеркале шкафа, но только этот был не внутри шкафа, а на внешней стороне двери. Мы все прошли внутрь и оказались в квартире. Только между нами и квартирой была прозрачная плёнка, которую нельзя было пощупать и понять, из чего она, но эта плёнка растягивалась автоматически, вместе с нашим продвижением вперёд. Она защищала нас от контакта с людьми зазеркалья, и только потому, что там, где мы были, в любую секунду мы могли делать всё то же, что и те люди, только они этого не могут видеть. Мы прошли чуть вперёд и увидели, как в квартиру, в которой уже была какая-то женщина, входит мужчина (да, забыл сказать, что мы видим людей с этой стороны, а они нас нет). Они сразу же стали целоваться и раздеваться, хотя на женщине и так, практически ничего не было, и, кроме всего этого, пробирались в спальню, из которой мы уже вышли. Бородатый отвёл нас в сторону, закрыв нам глаза руками, и стал рассказывать:

– Эта женщина замужем, а мужчина, который к ней пришёл, вовсе не её муж. Ей не хватает внимания мужа, и она, таким образом, решает свою проблему. Правильно ли это? Думаю, что нет. Я живу напротив этого портала уже давно, и знаю, что муж у этой женщины – хороший человек. Он работает на двух работах, чтобы его жена ни в чём себе не отказывала. Конечно, когда он приходит домой, то сил на жену остаётся не так много. Этим она и недовольна. Так называемого, внимания, в спальне ей не хватает, поэтому она и завела любовника. Какое бы она ни придумала оправдание, оно никогда не уменьшит её вины. Ведь на старания мужа она не отвечает терпением и смирением, а только показывает, насколько она неблагодарна. К тому же, она ничего не говорит мужу, ведь то, как он её обеспечивает, ей нравится. Всё это неправильно. И дело даже не в том, что она разлюбила мужа. Она его по-прежнему любит, только вот, предаёт. А раз она его любит, то просто обязана терпеть всё, что нужно терпеть, и ни в коем случае не заводить любовника. Конечно, ей никто не запретит это сделать, но она сама себя этим губит. Все эти её любовные похождения на стороне не только неправильны, по отношению к мужу, но и губят её душу, ведь когда-нибудь она пожалеет обо всём этом. Вы ещё дети, но в будущем вы заведёте себе жён, поэтому помните то, что я вам сказал. Если любите, то никогда не изменяйте своим жёнам, ведь мужчины в этом деле куда хуже женщин. Когда вы любите, то изменами губите любовь, а она – самое дорогое, что вы можете получить в этой жизни. Полюбив однажды, вы можете больше никогда не почувствовать подобного с кем-то другим. А если не любите, то не женитесь, чтобы не губить жизнь ни себе, ни супруге.

Закончив говорить, бородатый созвал всех к себе, и мы пошли на улицу, ведь понять, где мы, находясь в квартире, было сложно, к тому же, надо было раздобыть еды. Когда мы вышли наружу, я понял, что это совсем не наш дом, да и вообще, скорее всего, даже не наш город, но по мальчишкам, игравшим в фишки на тротуаре, стало понятно, что время уж точно наше, а лысый говорил, что в порталах может быть даже другое время, например прошлый век. Вообще в порталах могло быть абсолютно любое время после изобретения зеркала. Со временем нам повезло, но с местом не очень. Мы сказали бородатому, что время наше. Эта информация его порадовала, потому что он знал ещё двух соседей, у которых порталы с аналогичным временем. Он сказал, что как только мы раздобудем еду, сразу же пойдём, посмотрим порталы тех соседей. Мы шли недолго. Буквально, через пару минут мы свернули к небольшому заброшенному домику, который давно зарос всякой зеленью. Обойдя дом с другой стороны, мы зашли во двор, который, к моему удивлению, был освобождён от бурьяна. Это был небольшой огород, засаженный всякими овощами. Бородатый собрал в корзину, которая там лежала, немного картофеля, морковки и капусты, а потом проводил нас той же тропой обратно. Это место было немного странным, потому что рядом с многоэтажками вполне комфортно стояли частные дома, и понять, город это, или село, было сложно. Когда мы шли обратно к порталу, то встретили по дороге несколько уличных торговцев в палатках. Проходя мимо одной из палаток, я стащил шоколадный батончик, и положил его в карман, зная, что я остаюсь невидимым для людей снаружи. Миша посмотрел на меня с презрением, но промолчал, никому не раскрыв моей тайны. Перед входом в многоэтажку меня остановил бородатый. Он сказал:

– То, что ты сделал, некрасиво, ведь ты отнимаешь заработок у торговца, который трудится целый день, чтобы прокормить себя и свою семью. Думая только о себе, ты никогда не будешь счастливым в обществе, подумай над этим.

– Я ничего такого не делал! – уверенно сказал я

– Ты только усугубляешь ситуацию, друг мой. Украв, ты не только не признал вины, но и украсил свой некрасивый поступок ложью, которая, быть может, даже хуже в некоторых моментах. Ложь – это искажение действительности. И если ты постоянно лжёшь, то всё, что вокруг тебя происходит, – фальшивка. Если тебе нравится жить в фальшивом мире, то, пожалуйста, продолжай так делать, но если ты хочешь получать искренние эмоции от людей, то будь добр и сам делай всё искренне и без лжи.

Я опустил голову и, с виноватым видом, отнёс батончик обратно. Интересно, как бородатый узнал о моём воровстве?

Мы поднялись в квартиру с порталом. Мужчина уже ушёл, а женщина, судя по звуку, мылась в душе. Вскоре, шагнув в шкаф, мы снова оказались в зазеркалье, хотя, если подумать, то мы из него не выходили, ведь между нами и тем миром постоянно была прозрачная стена. Бородатый отнёс корзину в свою ячейку, и, сразу после этого, мы пошли к очередным соседям. Никто не стал расходиться по домам, они были очень дружными, и абсолютно все искренне хотели нам помочь. Поднявшись на несколько этажей вверх, мы снова оказались у двери. Очередной стук в дверь, только теперь от бородатого, напомнил мне сказку "Теремок". Но, когда дверь открылась, все мои мысли улетучились и были уже о другом. Они были заняты образом нового человека, который открыл дверь. Это был голубоглазый человек со светлой кожей и волосами. Его одежда была, как говорят в таких случаях, обычной, ничем не выделяющейся. Ткань была белого цвета, с красной тесьмой в нескольких местах. Как уже у нас повелось, назову его по цвету глаз. Голубоглазый, как и все остальные, пригласил нас внутрь своей ячейки. Комната была такой же, как одежды, неприметной. На стенах были однотонные обои бежевого цвета, обычная мебель из опилок и линолеум на полу. Возле дальней стены сидел ещё один человек. Этот был с тёмными глазами и волосами, а так же с бородой, но так как у нас уже есть персонажи с подобным описанием, придётся назвать его по-другому. К счастью, у него было то, чем он отличался от остальных. У него были бакенбарды. Так вот, человек с бакенбардами сидел возле дальней стены. Его одежда, как и его внешний вид, были абсолютной противоположностью голубоглазого. Бакенбардец был одет во всё чёрное. Когда мы зашли, бакенбардец встал. Голубоглазый познакомил нас с ним. Это был его родной брат. "Очень непохожие братья" – подумал я. Мы сразу же рассказали свою историю, и уже через мгновение мы были возле портала бакенбардца. Эти братья жили вместе, но так же у них была и вторая ячейка, на случай, если кто-то из них заведёт семью. Соответственно, и второй портал тоже был. Так как мы были рядом с порталом бакенбардца, посетили мы его первым. За порталом было наше время, да и место было очень похоже на места рядом с нашими домами. Мы все решили прогуляться, чтобы в нашей памяти всплыло что-нибудь, похожее на эти пейзажи, ведь вдруг это именно то место и тот портал, которые нам нужны. На районе, в котором мы гуляли, не было многоэтажных домов, но они могли быть дальше. В надежде их обнаружить, мы пошли вперёд по дороге. С левой и правой сторон после одноэтажных домов показалась школа, не похожая на нашу. Это меня очень огорчило. Из школы начали выходить родители со своими детьми.

– Да… Эти родители, наверное, любят своих детей. Не то, что мои. Меня даже из школы никогда не забирали, и уж тем более, не выводили за ручку, как выводят этих. – сказал я с завистью

– Что же ты, друг мой, так отчаян? Твои родители ничуть не хуже этих. А твоя зависть и вовсе лишняя. В ней ведь нет ничего хорошего. Подумай сам, ты завидуешь абсолютно другой жизни. Твоя жизнь всё же гораздо лучше других, только лишь потому, что она твоя, и больше никому не принадлежит. Ты никогда не сможешь жить жизнью другого человека, так же, как и он не сможет жить твоей. Мы же не завидуем обезьяне потому, что она обезьяна. Какой в этом смысл? Поэтому завидовать друг другу бессмысленно. Гораздо лучше подружиться с таким человеком и стать частью его жизни, а не завидовать ему, ненавидев. – это была небольшая речь лысого.

Я уже потерял всякую надежду найти наш дом. Пройдя немного дальше школы, мы увидели церковь. Возле ворот церкви сидел бездомный и просил милостыню. В моём кармане, кажется, было пару монет, но я решил высказаться:

– Ненавижу этих бездомных! Сидят себе, ничего не делают, а могли бы уже давно работать и обеспечивать себе достойное существование!

Миша молчал, но было видно, что он хотел высказаться. К тому же, его молчание длилось уже очень долго, но и в этот раз он его не нарушил. Зато голубоглазый и бекенбардец сказали своё, дополняя друг друга:

– Твой гнев значит лишь то, что твой кругозор весьма узок. Когда гневаешься на кого-то, ты рассматриваешь ситуацию только с одной стороны. Ты не знаешь, что случилось с этим бездомным, быть может, он пал духом и ему нужна помощь, а ты наоборот, орёшь на него. К тому же, когда твой гнев направлен на определённую категорию людей, это значит, что ты очень плохо знаешь этих людей, и мыслишь только стереотипами и предрассудками. Развивайся, и ты станешь более спокойно относиться ко всему, потому что будешьзнать, что мир разнообразен, и в этом его прелесть. Ты станешь замечать только достоинства людей, а не их недостатки. Да, тебе ещё мало лет, но поверь, уже сейчас ты можешь сделать правильный выбор и затем идти уже в верном направлении. Ну а твоя жадность – это лишь неприятное дополнение к гневу. Разве в ней есть что-то хорошее? Пожертвовав чем-то ценным, ты поможешь другому человеку. Ценности к тебе вернутся, но только в другой валюте. Это может быть улыбка человека, которому ты помог, или же добрые слова. Когда-нибудь, ты поймёшь, что такая валюта гораздо ценнее обычной, и навсегда забудешь, что такое жадность.

Я, молча, достал из кармана всё, что у меня было, и отдал бездомному. Тот поблагодарил меня, и от этого мой гнев, который занял лёгкие и немного сердца в данный момент, превратился во что-то воздушное, как букет ромашек, а затем и вовсе испарился, словно последний снег в апреле.

Не найдя ничего похожего на наш район, мы вернулись обратно, в ячейку братьев. Ещё было время, чтобы сходить ко второму порталу. Он находился выше этажом. Голубоглазый сказал, что местность и время очень схожи с тем порталом, откуда мы только что пришли, но там присутствовали многоэтажные дома. Это меня обнадёжило. Миша взял со стола маркер и пустую коробку с пола. Он оторвал от коробки кусок, а затем что-то написал на нем. Быть может, он понадеялся, что мы выберемся отсюда, и написал своё имя, думая, что его кто-нибудь вспомнит и произнесёт вслух. Подойдя к порталу голубоглазого, мы увидели, что за ним находится что-то вроде парка. Парк этот не был мне знаком, но вполне вероятно он мог быть где-нибудь неподалёку от нашего дома. Миша, молча, достал кусок картона, и стал держать его перед собой у груди, глядя в портал. Я смотрел на Мишу очень внимательно, но мне стало интересно, куда смотрит он. Повернув голову к порталу, я увидел знакомое лицо за ним. Это был Коля. Я не поверил своим глазам, а после того, как я их протёр, то увидел перед собой только темноту. На секунду я подумал, что лежу в гробу. Эта секунда была одной из самых страшных в моей жизни. Внезапно "гроб" зашатался, и темнота куда-то ушла. Оказывается, у "гроба" были двери. Их открыл мужчина в оранжевом жилете и тёмно-синей шапке. Это был мусорщик. Он спросил:

– Парень, что ты здесь делаешь?

Я ничего не ответил. Мысли спутались, я был очень растерян. Всё это было похоже на сон. Шагнув из шкафа, я сразу же, уверенным шагом, пошёл домой, не оглядываясь и не понимая, что происходит. Миша куда-то пропал, но я не обратил на это внимания. По приходу домой, родителей я не обнаружил, как и не обнаружил нового зеркала на месте разбитого. Мне уже было абсолютно плевать, что мне за него будет. Когда родители пришли, случилось то, что должно было случится, к тому же, меня наказали домашним арестом, что было совершенно неожиданно со стороны моих родителей. Видимо они нашли новую болевую точку, узнав, что я так сильно полюбил улицу.

Часть двенадцатая. Непионерский лагерь.

Время шло, но почему оно ходит, я так и не понял, ведь у него нет ног и вообще средств передвижения. Мне уже, вроде бы, тринадцать лет, и моё детство близится к своему завершению, ведь в эти годы сознание уже набралось эмпирического опыта (что не обязательно хорошо), и я стал понимать все законы этого мира, людей и их поведение. Но, опустим эти печальные подробности. Зато я поехал в "пионерский лагерь". Его так называли, но от пионеров там уже давно ничего не осталось, а привычка так его называть осталась ещё с советской эпохи. Я знаю, откуда взялась эта "доброта" родителей. Просто на работе раздавали бесплатные путёвки. Кстати говоря, Миша поехал со мной, но уже по платной путёвке.

Этот лагерь находился в сосновом лесу, поэтому запах там стоял очень приятный. Казалось, что этот запах обволакивает весь дыхательный аппарат, и тонким слоем оседает на стенках. Заселившись, мы стали вникать в эту среду. Воспитательница кого-то мне напоминала, но кого именно, вспомнить я не мог. Наша комната была на втором этаже кирпичного корпуса, похожего на обычную хрущёвку. С балкона (да, у нас даже был балкон) можно было смотреть на стволы сосен и на то, как уже прибывшие ребята что-то рисуют на асфальте. Смотреть на стволы деревьев – так себе занятие, мне хотелось рассмотреть верхушки, но высоты корпуса не хватало для этой затеи. Наш отряд (название и номер отряда я не скажу, ведь это секретная информация) всегда строился по парам, куда бы мы ни пошли. А ходили мы в столовую, на дискотеку, и на прочие мероприятия, в том числе спортивные, которые я даже описывать не буду, потому что это не интересно, уж поверьте. Кормили нас там довольно неплохо, хотя многое из еды я не ел. Очень полюбились полдники, на которых давали сладкое, но было и то, что мне не нравилось. Например, тихий час. Спать никогда не хотелось, но иногда злобный воспитатель вводила санкции за невыполнение распорядка, поэтому часто приходилось делать вид, что спишь. Знаете, в этом возрасте я уже начал интересоваться девочками, причём уже серьёзно, а не так, как раньше. Однажды, на одном из вечеров дискотеки, я увидел идеальную по красоте девочку, в которую сразу влюбился, ведь в детстве внешности было вполне достаточно для того, чтобы кого-то полюбить из противоположного пола (хорошо это, или плохо, я не знаю, но взрослые мозги мне говорят, что это плохо). Она, конечно, на меня не обращала внимания, как и все девочки, потому что в отряде был мальчик, который был крутым и красивым, да и выглядел он старше. Все девчонки смотрели только на него. Разговоры так же были только о нём, и все мечтали с ним поцеловаться (ведь это было единственным, что интересовало девочек, об отношениях и речи не могло быть, куда уж там, в таком возрасте). Этот мальчик был похож на павлина. Он мог похвастать лишь своим внешним видом, только и всего. Ну а я решил действовать по-другому. В другой день я сказал всем, что залезу на водонапорную башню, чтобы эта девочка обратила на меня внимание (к тому же, я сам хотел посмотреть на верхушки деревьев, и таким образом я убиваю двух зайцев, бедные ушастики, ведь они мне ничего не сделали плохого, но так говорит народ, поэтому простите за эти словесные убийства). И вот, когда мы все оказались без присмотра, я начал действовать. Забираясь по лестнице, в тот момент, я был уверен в себе, как никогда, видимо, покорить ту девочку было первостепенной целью не только в этот день, но и вообще. Стволы деревьев стали сменяться хвойной листвой, и, вскоре, я уже не мог никого видеть из тех, кто остался внизу, потому что я видел только лес своим взглядом сверху. Это было волнистое колючее одеяло, накрывшее землю, простиравшееся далеко до горизонта, а я был лишь незаметным пятнышком в этом зелёном море.

Деревья, такие большие снизу, стали крохотными, и я подумал, а что если мир устроен по этому принципу. Ведь все мы состоим из молекул. Молекулы маленькие, но мы гораздо больше. Может быть, вся наша галактика всего лишь молекула какого-то огромного вещества, быть может, даже человека. Ведь может быть, вселенная бесконечна своими размерами. Где-нибудь выше уровнем есть такие же люди и животные, но только гигантских размеров, или хотя бы существа, похожие на нас. Вполне вероятно, что вселенная лишь малая часть чего-то большого, а кто тогда человек? Мы думаем, что все мы – люди с нечеловеческими способностями, но человек – это всего-лишь бактерия, возомнившая себя властелином вселенной. Быть может, даже растения умнее нас. Что, если обделённые интеллектом на самом деле высшая ступень эволюции, а человек, наоборот, лишь начальная стадия? Ведь если посмотреть на деревья, мы увидим, что они живут идеальной жизнью, получая для себя лишь то, что необходимо для выживания от природы, никому не вредив. Они не устраивают войн, не предают и не стремятся стать богаче других, ведь это им не дано от природы. Быть может, природа специально так распорядилась, и сделала так, чтобы люди считали себя умнее всех, а на самом деле всё наоборот, и если люди станут лучше, то в результате эволюции мы потеряем интеллект, а не улучшим его. Вдруг мы всё делаем не так, и наш, так называемый, прогресс, на самом деле регресс? Конечно, это маловероятно, но подумайте, разве мы живём разумно? Разве мы правильно используем свой интеллект?

Вскоре я стал спускаться вниз, потому что красоту моего пейзажа нарушили крики ребят снизу. Когда я спустился, то моя крутость немного повысилась. Я был похож на Юрия Гагарина, только что прилетевшего из космоса. Взгляды, которые я ловил, были полны восторга, но мне был важен всего один взгляд, той девочки, ради которой я и полез на эту башню. Через толпу ребят я увидел, как эта девочка целуется с тем крутым парнем, о котором я говорил. Вся похвала, которая летела в мою сторону, была мною отвергнута, потому что мне было уже плевать на всё. Я ушёл в свою комнату и просидел там до самого ужина. Миша меня успокаивал. На родительский день, который следовал сразу за этим, я уехал вместе с Мишей, оставаться там я не мог по понятной причине. Конечно же, о моём отъезде знали заранее, поэтому я проснулся с зубной пастой на лице. Родители не хотели меня забирать, ведь они ещё от меня не отдохнули, как следует, зато я уже отвык от привычных побоев, криков и прочего негатива, исходившего от них. Это спокойствие было на вес золота, я бы пробыл там вечно, но, к сожалению, моя влюблённость сильно ранила меня, поэтому пришлось уезжать. Вот такая она, – первая безответная любовь.

Часть тринадцатая. Семь минералов.

Между вторым и третьим домами образовалась кучка парней. Были очередные каникулы, которых все так долго ждали. Ну а раз все собрались, то самое время поиграть. Среди прочих был парень с мячом, поэтому можно было поиграть в "Семь камней". Название игры мне нравилось, но первые разы я не понимал, как в неё играть, поэтому сначала я наблюдал за игрой других. Но теперь, я был готов вместе со всеми. Со мной, как и прежде, был Миша (он же не мог меня бросить, дело-то серьёзное). Мы разделились на две команды. Когда состав был определён, мы пошли искать те самые камни, которые были нужны для этой игры. В качестве камней идеально подходили кусочки разбитой плитки, так как их легче ставить друг на друга. Итак, камни собраны, можно начинать. Интереснее было играть за команду, которая кидала мяч. Именно про тот раз, когда я был за эту команду, я и расскажу. Команда защиты стережёт свои камни, стоя рядом с ними. Команда же нападения, в которой были я и Миша, должна была с расстояния метров пяти прокатить мяч по асфальту так, чтобы он сбил хоть один камень. Потом начиналось самое интересное. Команда, сбившая камни, убегала, а команда защиты брала мяч в руки и должна была выбить им всю команду нападения, которая, в свою очередь должна собрать камни обратно в стопку. Если собрать камни удавалось, то команды сторонами не менялись, в обратном случае команда нападения становилась на защиту камней. У каждого игрока была всего лишь одна попытка сбить камни, и вот, настала моя очередь. Я встал возле линии, отчерченной мелом, расставил ноги пошире, взял в руки футбольный мяч и, прицелившись, отпустил его. Момент ожидания такой же, как в боулинге, только вместо кеглей – камни (тогда я даже понятия не имел, что такое боулинг, это сейчас я такой крутой, и знаю всё на свете, ну, почти всё). И вот, когда я выбил страйк, наступило время делать ноги (вот опять странное выражение, делать ноги это значит вырезать их из дерева, или лить из металла?). Вся наша команда разбежалась по углам, – кто куда. На, так называемой, базе, стояли несколько ребят, охраняя камни. Им, в случае чего, передавался мяч, чтобы они выбивали того, кто пытался собрать камни. Остальные бегали за нами с мячом, пытаясь нам помешать выиграть. Мы убегали далеко от базы, но между командами была внегласная договорённость о том, что существуют границы того, куда можно убегать. Наша команда редела, пока не остался только я. Одному было очень сложно вытащить игру, но я попытался. Убежав подальше от базы, я встал перед лицом соперника. В руках у него был мяч. Когда он кинул его в меня, я вспомнил, как играл в "Выбивалы". Увернувшись, я побежал что есть мочи, к базе, в то время как соперник побежал за мячом. Те, кто стоял возле базы, не должны были мне мешать собирать камни. Они могли это сделать только мячом, которого у них в данный момент не было. К сожалению, камни разлетелись далеко друг от друга, что сильно усложняло сборку. Кусочки плитки были маленькими и разного размера, поэтому важно было сконцентрироваться на сборке, дабы столб устоял. Но сделать это было очень сложно, потому что: а) учащённое сердцебиение от долгой беготни и б) постоянно приходилось оборачиваться, ведь если соперник приближался, то надо было снова убегать, не собрав башню до конца. Времени было достаточно, потому что тот парень кинул в меня мяч с такой силой, что он улетел очень далеко, а это дополнительные секунды для сборки камней. Но даже этого времени мне не хватало, потому что башня получилась неудачной, и когда я положил седьмой камень наверх, она развалилась. Я стал собирать заново. Моя команда могла мне помочь только моральной поддержкой, что и делала, но это только мешало мне. Обернувшись, я увидел, как мяч летит в сторону соперника, стоявшего у базы рядом со мной. Мне надо было успеть собрать башню, потому что второй раз увернуться уже не получится. Мяч уже летел мне в спину, когда я поставил седьмой камень наверх, и он устоял. Я успел. Наша команда выиграла, но в следующий раз снова выиграть не получилось, – да и не надо, я хотел попробовать поиграть за команду защиты.

Когда всем уже надоело заниматься этой "стройкой", мы начали расходиться по домам. Миша, в своей былой манере, начал говорить:

– Наша жизнь держится на некоторых законах, о которых не написано в государственных книгах. Без них жизнь, какой мы её знаем, не существовала бы, а человек был бы жесток и кровожаден. Лишь вместе эти законы и правила делают человека человеком. Он, как и в этой игре, пытается сохранить эти правила, соблюдая их, но правила, словно камни. Всегда найдётся тот, кто помешает тебе следовать правилам (естественно я говорю о тех правилах, которые нужно соблюдать, а не обо всех правилах, которые придумали люди), а ты, в свою очередь, будешь прогонять таких людей, но только уже без мяча. Но иногда, люди пытаются тебе помочь, собирая твой законный столбик. Главное – видеть тех, кто помогает, и отличать их от тех, кто вредит, помни это.

Я зарубил себе это на носу (ну что за выражения, а? бедный мой нос), но для меня осталось загадкой, что же это за правила и законы, о которых не сказано в государственных книгах? Наверное, понимание придёт позже. А вот если я приду домой позже, то ничем хорошим это не кончится, хоть и всем на это плевать, всё же найдут за что отругать, ведь много дел по дому ждут меня, а я здесь прогуливаюсь на своих законных каникулах. Ну, я побежал, пока.

Часть тринадцатая. Яблочный арбуз.

Лето – прекрасное время года, как и все остальные времена, только именно летом кожа так приятно печётся на солнце. Как раз тогда, во время летнего солнца, мы с Мишей гуляли возле моего дома. Другие ребята играли отдельно от нас, хотя игрой это вряд ли можно было назвать. Это было самое настоящее издевательство, только никто не мог понять этого. Ребята доставали одного нищего алкоголика. Он был нищим, но не бездомным. Его квартира уже давно была обесточена, а внутри всё было завалено мусором. Ребята стучали в его дверь и убегали, а потом, когда он переставал реагировать, они просто выбивали дверь ногой (не как Чак Норрис, конечно, ведь они дети, просто там уже давно не было замка, и дверь держалась на тряпке). Этот бедняга выбегал за ними, и что-то кричал им вслед. Среди ребят, как можно было догадаться, был и Коля. Этот смеялся больше всех. Мы с Мишей смотрели на всё это со стороны. Когда все разбежались подальше, нищий зашёл в свою квартиру, и, через секунду, вышел с большим арбузом в руках. Он шёл в нашу с Мишей сторону. Ребята потихоньку стягивались со всех щелей посмотреть, что будет с этим арбозом и вообще с нами. Нищий подошёл к нам и сказал:

– Ребята, кушайте арбуз. Я вижу, вы хорошие мальчики. Берите, берите. Я сейчас и нож принесу, отрежу вам.

Со стороны слышалось тихое хихиканье ребят, засевших в кустах сирени. На лице Миши была тихая, но счастливая улыбка, которая говорила о том, что он думал о чём-то хорошем. Я очень хотел арбуз, но принять его от нищего я не мог по двум причинам: 1) Откуда взялся этот арбуз неизвестно, ведь он мог его и из помойки достать, к тому же, сам внешний вид нищего отталкивал. 2) Если бы мы приняли этот дар, ребята над нами стали бы смеяться, и, хуже того, могли и воовсе сделать нас изгоями. И вот, с самым гордым, что ни на есть, видом, я отвергнул это предложение, одним глазом смотря на реакцию ребят. Реакция же нищего была самой простой. Он сказал: "Хорошо" и пошёл домой с этим же арбузом. После этого ребята выбежали из кустов и, глава этой шайки, – Коля, сказал, что я поступил правильно. После этого мы, уже все вместе, пошли играть к старому заброшенному магазину. Там мы взрывали спички, ставя на них подшипник, и кидая сверху кирпич. Кто-то из ребят (скорей всего Коля) предложил сходить за грушами, которые росли недалеко от заброшенного магазина. Естественно, эти груши были не дикими, а очень даже прирученными и домашними. К тому же, у них был вполне живой хозяин, в саду у которого эти груши и росли. Я считал, что моя репутация в глазах Коли стала немного лучше, да и наши отношения, в целом, переживали не самые худшие времена. Именно поэтому я не мог отказаться от поступившего предложения. Миша посмотрел на меня сурово и шагнул в сторону. С нами идти он не захотел. В тот момент меня это мало волновало. Мы перелезли через деревянный забор, прокрались к плодотворной груше, и стали срывать с веток самые красивые плоды. Хоть они были и зеленее тех, что лежали на земле, брать с земли считалось плохим тоном. Набрав целую кучу груш, которые мы все сложили в футболку перед собой, мы уже собирались уходить, как услышали голос хозяина сада. Наш шаг каким-то волшебным образом превратился в бег, а груши, лежавшие так спокойно в кузовке из футболки, стали выпрыгивать прямо на землю, видимо таким образом демонстрируя то, что новое место обитания их не устраивает. Оглянувшись, я увидел, что хозяин сада был с ружьём. Это ещё немного (хотя куда больше) ускорило меня, и забор, через который мы перелезали секунд десять, я преодолел вмиг. Когда я спрыгнул с забора, то за спиной, одновременно с этим, я услышал выстрел. Дробь прошла насквозь (правда, сквозь куст и часть забора, но хотелось хоть секунду подержать интригу). Мы ещё долго бежали подальше от этого сада, но, что самое главное, держать футболку одной рукой, сохраняя часть наживы, мы не переставали. Когда мы бежали, я заметил, что Миши на прежнем месте уже не было, и, наверное, уже не было нигде, потому что, убегая, мы пробежали практически все места, возле которых обычно гуляли, и его там не было. "Скорее всего, он ушёл домой", – подумал я. Прибежав в безопасное место в гаражах, мы стали поедать украденное и делиться впечатлениями. Кто-то говорил, что ружьё было заряжено солью, кто-то же, – что это была настоящая дробь. Проверять истинность своих версий никто не решался, поэтому весь спор закончился на стадии дискуссии. Вскоре время дня стало подходить к концу, поэтому пора было уходить домой. По дороге домой я думал о том, куда ушёл Миша, обиделся ли он, и почему мой живот немного болит.

Выбирая между добром и злом, что вы выберете? Конечно же, добро, скажете вы. Но ведь ни о том, ни о другом вы не знаете. Что вообще есть добро, и что зло? Для нас добро это то, что делается во благо себе и другим. То есть, добро, это некое действие, направленное на сохранение и преумножение блага. И если благо для каждого человека своё, то и добро тоже для всех разное. То же и со злом. Для кого-то зло убить рыбу и пожарить её для бездомных, а для кого-то добро. Что же это значит? Всё на самом деле наоборот? Почему нам привили именно такое понимание добра и зла? Быть может, всё, что не соответствует морали и гуманности, наоборот, лучше, чем то, что мы привыкли считать плохим. Конечно, остутствие морали привело бы к полной анархии, но ведь не всегда какие-либо запреты и правила улучшают систему. Иногда больше пользы приносит как раз отсутствие каких-либо правил. В любом случае, понятия добра и зла ввинчены в наши мозги, как саморезы, и выкрутить их оттуда, ничего не повредив, вряд ли получится. Поэтому надо жить, не ограничивая себя этими понятиями, и иногда просто делать то, что нравится, а не то, что считают хорошим. Но надо быть осторожнее и чувствовать эту грань. Один из дней помог мне определиться и понять, где я ошибался.

Следующий день не был похож на все остальные летние дни. Он был хмурым и облачным. Я решил выйти на улицу, в надежде, что Миша тоже будет там. Созваниваться мы не могли, хотя технологии давно позволяли нам это сделать. Просто у Миши не было домашнего телефона. Спустившись по лестнице, я выбежал на улицу. В такую погоду мало кто стал бы выходить гулять, но Миша всё-таки вышел. Он стоял в том месте, где мы обычно встречались, когда собирались гулять. По выражению лица я понял, что он очень зол на меня. Я, было уже, хотел что-то сказать, но он заговорил первым:

– Я долго молчал, но настало время сказать тебе всё, что нужно. Твои поступки как фундамент, – на них держится вся твоя жизнь, и если эти поступки не самые хорошие, то и всё, что на них лежит, – ничего не стоит. Наступит время, и это всё обрушится и свалится прямо тебе на голову, только тогда что-либо предпринимать будет уже поздно. Я вижу, что ты стараешься выглядеть в глазах Коли крутым парнем, чтобы вписаться в его компанию и заполучить его уважение. Ты этого добьёшься, я не сомневаюсь, но это ли тебе нужно на самом деле? Может лучше добиться собственного уважения? К тому же, ты совсем не знаешь Колю. Я могу тебе показать, чем он в последнее время занимается.

У меня не оставалось никакого выбора, кроме как молчать. Миша повёл меня в один из подвалов наших домов. Здесь мы никогда не были, но, видимо, Миша что-то видел, раз повёл меня сюда. Когда мы зашли, то погода, которая и без того была мрачной, показалась вполне светлой, ведь в подвале дома вообще была абсолютная темнота. Наощупь, и немного на глаз, мы нашли дверь, которая своими щелями показывала, что внутри кто-то есть, потому что через щели просачивалось немного света. Миша открыл её. За дверью была небольшая подвальная комнатушка с песочным полом. В центре комнаты стоял стол с керосиновой лампой. Вдоль одного угла стола на скамейках сидели взрослые ребята, лет семнадцати, а рядом с ними сидел, уже знакомый нам, Коля. Стены комнаты были обклеены плакатами рок-групп, на полу валялось несколько использованных шприцов, а на столе, кроме керосиновой лампы, расположилось дымящееся ведро, в котором плавала верхняя часть пластиковой бутылки. Миша сказал, что уходит, для того, чтобы дать мне возможность побыть немного в компании Коли. Я кивнул головой, но где-то внутри я не хотел отпускать Мишу. Он ушёл. Ребята поздоровались со мной и предложили присоединиться к ним. Я сел на скамейку рядом с ними и наблюдал, как они проводят время. Как оказалось, ничем интересным они не занимались, пока сидели здесь. Они лишь поддерживали огонь в дымящемся тотеме, и, по очереди, подходили к нему поклоняться. Вскоре вода в тотеме потемнела, и мне, как самому молодому, поручили сходить её поменять. Для этого надо было в коридоре (если его так можно назвать) найти кран и, открыв его, набрать новую воду, старую, естественно, надо было слить. Вроде бы ничего сложного, к тому же, выполняя такого рода поручения, я приближался к Коле ещё ближе, получая небольшие респектики за эти мелочи. Они объяснили мне, куда идти, и я пошёл. Выйдя из комнаты, передо мной снова оказалась темнота, которую я не очень-то и любил. Этот длинный коридор казался мне бесконечным, но поручение важнее страха. Я взял себя в руки и двинулся вперёд. Пройдя несколько метров, я понял, что место, от которого я стартовал, уже далеко позади, и, обернувшись, я уже не видел света, исходившего из-под щелей той двери. Моё состояние было сравнимо с состоянием человека, который спал всего четыре часа. Я услышал детский смех (нет, вы не подумайте, это не голливудский ужастик, просто читайте дальше). Не было понятно, где был его источник, либо у меня в голове, либо в этом чёртовом коридоре. Включился свет. Лампочки дневного света, висевшие на потолке, стали судорожно трещать. Коридор стал похож на больничный. Кабинеты с белыми дверями, скамейки возле них, и даже плакаты с опасными заболеваниями, – всё напоминало о больнице. В голове был лишь один импульс, говоривший о том, что надо идти дальше, ведь у меня есть цель. На скамейке, возле одного из кабинетов, сидели двое. Забыл сказать, что освещались только стены и потолок. Конец же коридора был тёмным, как и его начало. Эти двое сидели, опустив головы вниз. Рот был прикрыт марлевой повязкой. Сложно было определить пол этих двоих, но я подумал, что это двое мужчин. Я прошёл мимо них. После того, как они стали исчезать в темноте, я увидел, что они поднялись, и пошли за мной. Более того, я разглядел в их руках что-то, похожее на шприцы, которых я всегда боялся. Кабинеты стали заканчиваться, и я решил заглянуть в один из них. Там вполне могло быть то, что мне было нужно. Открыв дверь в кабинет, я увидел стоматологическое кресло. В кабинете было очень светло, как будто там были окна, а за ними – солнечный день. Огромный таракан с инструментом в руках рассматривал чьи-то зубы. Я сразу же закрыл дверь. Меня начало трясти. Тишина лишь нагнетала и без того напряженную обстановку. Снова темнота. Она даже немного успокоила меня, так как я перестал видеть тех двоих в белых халатах. Коридор представился мне волнистой дорогой, уходившей в горизонт, а я, будто машина, плывшая по этим волнам. Всё это, естественно, в темноте. Горизонт я нарисовал сам, а заката, как это принято в подобных пейзажах, вовсе не было. Вдоль дороги, с обеих сторон, стоял один и тот же человек. Он никуда не девался, когда я проходил вперёд, поэтому создалось впечатление, будто стены этого коридора состоят полностью из этого человека. Все эти люди молчали, но я даже не пытался с ними заговорить. Я лишь шёл к своей цели. Мне нужно было поменять воду. Кажется, это единственное, что я помнил в тот момент. Коридор преобразился. На стенах стали висеть горящие факелы, немного освещавшие мой сложный путь. Что-то впереди зашипело. Это были змеи. Они не казались агрессивными, но это не утешало. Их было не много, максимум пять. Посередине была кобра, по-своему красивая и величавая. Змеи перекрывали мне путь, к тому же, позади шли двое в халатах. Единственный выход был – пройти через этих змей. Кажется, я где-то слышал, что не надо делать резких движений рядом со змеями. Как будто очень хотелось… Я был, словно камень. Все мои мышцы затвердели, но часть из них функционировала лишь для того, чтобы я шёл дальше. Я смотрел прямо в глаза этим змеям. В них я не увидел ни капли страха, да и вообще ничего. Они были абсолютно дикими, как и подобает глазам змей. Наконец, я прошёл мимо них. Они даже не пошевелились, когда я проходил. После этого я вздохнул с облегчением, но легче не стало. Коридор стал падать, как бы это парадоксально не звучало. Он стал абсолютно вертикальным, но я не двинулся с места, как будто мои ноги примагнитились к полу этого коридора. Дышать стало немного тяжелее. Коридор наполнился то ли дымом, то ли туманом, но не полностью, а только снизу. Вместо левой стены появился деревянный забор. Обстановка напоминала сумерки, не хватало только Луны. Впереди виднелся тёмный деревянный дом. Видимо к нему и направлялась старушка, которая шла передо мной. Она свернула налево, к забору. В заборе была калитка. Старушка прошла через неё и пошла к дому, но обернулась, увидев человека, который направлялся в мою сторону. Через секунду я уже забыл о той старушке, потому что думал только об этом человеке. Он шёл вдоль забора, но с другой стороны. До того, как он повернул к калитке, я успел его рассмотреть. Это был обычный мужчина, в тёмной одежде. Он смотрел вниз, опустив голову. Кажется, старушка что-то крикнула ему вслед, но он не оборачивался. Он шёл уверенным шагом к калитке, а значит, скоро он будет проходить мимо меня. Открыв калитку, человек направился в мою сторону. Теперь я рассмотрел его нижнюю часть. Это были козлиные ноги и, возможно, хвост. Тут я начал немного паниковать. Я остановился. Он же шёл вперёд всё увереннее, приближаясь ко мне всё ближе. С каждым его шагом моё сердце билось всё чаще, и дышалось всё тяжелее. И вот, он подошёл уже совсем близко. Я оцепенел. Он поднял голову и посмотрел мне прямо в глаза. Я уловил его взгляд. Он был чем-то похож на взгляд тех змей, но в нём было что-то более сильное и устрашающее. После этого я закрыл глаза, смирившись с тем, что могло бы быть. Ничего не происходило, поэтому я осмелился их снова открыть. Тот человек (или получеловек) пропал, а коридор немного улучшил свой дизайн. Стены стали белыми колоннами, которые, очень скоро закончились. Впереди висел верёвочный мост. Под ним, вероятно, была пропасть, но увидеть этого я не мог, потому что повсюду царила тьма. С каждым шагом в этом коридоре мне становилось всё страшней. Назад путь был закрыт, потому что люди в халатах, змеи и получеловек могли нагнать меня в любой момент. Оставалось только идти вперёд, забыв о страхе. Верёвочный мост остался позади, а впереди было что-то, похожее на огромные двери какого-то дворца. Двери были настолько огромными, что мне казалось, будто потолок стал бесконечным. Пространства сверху явно прибавилось, а может, его было много уже давно, просто я только сейчас стал обращать на это внимание. Делать нечего, я пошёл к дверям. Подойдя ближе, двери отворились сами, а когда я зашёл внутрь, они сами и закрылись. В комнате этого дворца (или что это было, я не знаю, может быть, какой-нибудь склеп) меня поджидало самое страшное, что вообще могло со мной приключиться. Передо мной, в метрах пятидесяти, стоял огромный циклоп с деревянной дубиной. Вы даже представить себе не можете, насколько он был огромен. Наверное, размером с девятиэтажный дом. Соответственно, и потолки были под стать этому гиганту. Эта комната была квадратной. Преобладали песочные оттенки. Я могу описать цвета, потому что на стенах здесь висели горящие факелы. Так же вдоль стен были небольшие колонны, за которыми находились небольшие двери, уже человеческих размеров. Весь мой страх, что был прежде, помножился во много раз перед лицом этого монстра. Он заметил меня и стал двигаться в мою сторону. Его шаги были сравнимы с шагами Годзиллы из голливудского фильма. Я стал бегать из стороны в сторону, пытаясь найти выход. Подбежав к одной из дверей и открыв её, я увидел старую картину: за ней оказался больничний коридор с двумя недоврачами в халатах. Естественно, я сразу же закрыл дверь обратно. Таких дверей была масса. За одной из них я обнаружил обыкновенное зеркало, и больше ничего. За другой – клетку со змеями. Так я бегал от двери к двери, постоянно убегая от циклопа, пока совсем не сбился с ног. Я упал на колени и понял, что от циклопа мне не сбежать. Я понял, что смерть неминуема. Я вспомнил о Мише. Наверное, он был прав насчёт Коли. Я надеялся, что мои слова раскаяния будут услышаны, ведь не хотелось уходить из жизни вот так, непрощённым. Дубина циклопа уже поднялась, и осталось ей только упасть на меня с высоты девяти этажей. Многие перед смертью видят всю свою жизнь в слайдах, но я, почему-то увидел кое-что другое. Я представил, что наливаю воду из фонтана в своё ведро. Всё это представлялось мне от третьего лица. Когда я набрал воды, то стал приближаться и вылил её как будто прямо себе в лицо. После этого я открыл глаза и увидел перед собой Мишу. У него в руках было ведро, но уже без воды. Я сидел на песочном полу в той подвальной комнате. Песок от воды стал немного мокрее, и, видимо от того, что вода прибила пыль, дышать стало чуть легче. Миша сказал:

– Я тебя прощаю. Пошли отсюда.

Ребят, которые изначально здесь были, уже не было. Миша подал мне руку. Я встал, и мы пошли наружу. На улице распогодилось. Яркий свет бросился в глаза. Зрачки сразу же сузились. Я был рад, что мы с Мишей снова в хороших отношениях, и с хорошим настроением пошёл домой, уже не боясь ничего, что может там случиться.

Часть пятнадцатая. Механизмы времени.

Что есть время? Это реальная величина, или всего лишь червь в нашей голове? Скорее второй вариант. И не потому, что время это что-то плохое, а потому, что мы не можем как доказать его существование, так и опровергнуть это. Существует ли прошлое на самом деле? Если представить, что наш мозг не может хранить информацию, а только перерабатывает всё, что ему поступает в данный момент. Если убрать всё, что связано с памятью, ведь тогда прошлое для нас перестанет существовать. Значит ли это, что оно только у нас в голове? Мы не можем ни заглянуть в прошлое, ни побывать в будущем. Всё, что мы можем, – это жить в настоящем. А прошлое и будущее всего лишь призраки этого настоящего. Говоря, что мы страдаем из-за нашего прошлого, мы ошибаемся, потому что на самом деле мы страдаем нашими воспоминаниями, которые создаёт мозг. То, что случалось с нами ранее – не прошлое, а всего лишь воспоминания, проекции. Так и мы можем быть лишь чьим-то воспоминанием, или воображением, то есть, жить в чьей-то голове, в мыслях. Именно поэтому стоит задуматься над тем, как себя вести с окружающими, ведь если ты умрёшь, но останешься жить в мыслях у людей, лучше будет, если эта жизнь не будет дурным воспоминанием. Ты сам решаешь, как тебе "жить" после того, как умрёшь. Ты можешь плевать на других, но твоя жизнь в их мыслях будет не самой лучшей, ведь это они её создают. Люди, с которыми ты общаешься при жизни, являются твоими "родителями" после смерти, ведь они дают тебе жить в своей голове. Ты скажешь, что тебе плевать, как ты будешь жить после фактической смерти, когда твоё тело съедят черви, но откуда тебе знать, какая из жизней реальнее, та, которую ты прожил в теле и умер, или та, которой ты будешь жить в мыслях других людей?

Однажды я шёл от Романа. По пути я много думал и не смотрел под ноги. Результатом этого стал сильный удар по голове чем-то металлическим. Это был канализационный люк. Я провалился в колодец, и, кажется, одновременно с этим, потерял сознание и связь со своим телом. Мысли же никуда не делись, но, возможно, это были не мысли, а что-то другое. Больше это было похоже на сон. В этом "сне" я сидел в кресле, в светлом белом кабинете. К моей голове были подключены электроды, или что-то вроде того. Врач сказал, что всё будет хорошо, все останутся живы, и всё в этом духе. Я почувствовал, как тепло подошло к моей голове. Через секунду это чувство пропало, потому что стали проявляться картинки, а затем мои мысли перекочевали в персонажей с этих картинок. А персонажи там были всё те же, – я, да Роман, только моложе лет на пять.

Была зима. Причём самая настоящая зима, которых больше не бывает. Были большие сугробы снега, а поля и огороды покрывались такой коркой, что по ним можно было ходить, как по льду, не боясь, что нога провалится на целый метр вниз. На одном из таких полей мы с Романом пинали стеклянные бутылки ногами. Били по дну, набюдая, насколько далеко бутылка проскользит (сюда очень подходит выражение "бить баклуши", но только на слух, а не по значению, потому что на самом деле это было очень занятное дело). Бутылка оставляла красивые следы за собой. Мы же ходили каждый за своей бутылкой, путешествовали вместе с ними, так сказать. Было так же интересно наблюдать, как бутылки делают тоннели из снега, но для этого нужно было бить по ней сильнее. Иногда и мы сами делали такие снежные тоннели. Для этого нам нужна была горка снега, которая осталась после того, как кто-нибудь расчистил путь возле своего гаража. В ней мы рыли своего рода нору, небольшое жилище, в котором было очень даже тепло зимой. Но предназначение у такого "жилища" было немного другое. Это была кабина танка. Чтобы всё выглядело правдоподобно, мы брали сухие палки (я не знаю, где, но мы их находили даже зимой), из которых делалось очень многое в наши детские годы, ломали их и из всего этого делали декор кабины. Снаружи, естественно, была пушка из палки, ну а внутри панель управления в виде всяческих кнопочек и рычагов, как у гусеничного трактора, и, кстати говоря, у настоящего танка. Представляете, как мы расстраивались, когда на следующий день, приходя к нашей боевой машине, мы видели, как всё засыпано снегом. Наша машина уничтожена, а времени на создание новой вовсе не было. Это было самым настоящим поражением. Конечно, мы не расходились по домам, потому что зимой было множество других дел. Например, мы очень любили (хотя на самом деле любил только Рома, я просто участвовал) играть в "Слона" и "Козла". Как раз этим мы и занялись, тем более, народ уже собирался возле одного из домов. Подойдя к ним, выяснилось, что они уже каким-то образом поделились на команды. На самом деле было много способов это сделать. Существовало столько различных считалочек и прочего, что всего и не вспомнишь. Помимо камненожничного "цу-е-фа" были и такие фразы, как "шишел-мышел", или считалочки вроде "шёл по крыше воробей, нёс бутылочку соплей, раз, два, три, эти сопли выпьешь ты", или игра в молчанку, которая начиналась фразой "кошка сдохла, хвост облез, кто слово скажет, – тот её и съест", так же, была обидная фраза, адресованная жадинам: "жадина-говядина, – солёный огурец, по полу валяется, никто тебя не ест". И таких рифмованных фишек было очень много. Какую из них использовали сегодня при делении на команды, – я не знаю, но дело было сделано. Романа взяли в одну из команд, я же стоял в сторонке, отказавшись от участия в игре, дабы сильно не нарушать баланс. Сначала играли в "Слона". Здесь команда-слон становилась, нагнувшись, и обхватив рукой человека впереди за талию, образовав, таким образом, своеобразную гусеницу, но на самом деле это был слон. Другая же команда разбегалась и по очереди прыгала на слона. Слон должен был устоять, а когда вся команда была на спине слона, он должен был пройти с таким грузом определённый путь, не развалившись. Если это удавалось, команды менялись местами. После того, как они доиграли, я подозвал Романа и сказал ему:

– Честно говоря, эта игра не очень-то и детская. Как по мне, – это слишком большие нагрузки. Но главное – не это. Главное то, какой урок ты извлечёшь из этой игры. Лучше всего ты поймёшь смысл, когда будешь играть в команде слона. Всё ведь происходит в нашем мире практически так же, как в этой игре. Главное, если тебе сели на "шею", или "спину" держаться как можно дольше, иначе тебя сломают, и ноги у слона подкосятся. А уж если ты выдержал такое, то не стоит делать всё так, как это делают здесь, играя за тех, кто прыгает на слона. Не надо чрезмерно напрягать горбы других людей, если этим ты причиняешь им боль.

Роман всегда меня внимательно слушал, когда я рассказывал подобное, и этот случай не был исключением. Я надеялся, что мои советы ему помогут, даже если он полностью не следовал им.

Затем мы стали играть в "Козла". Это была подобная игра, только немного интереснее. Было три действующих лица. Во-первых, – это волки. Во-вторых, – козлы. Ну, и, в-третьих, – пастух. На снегу чертился круг, в который вставали два козла. Они обхватывали друг друга за шею и становились так же, нагнувшись. Так же, в этом кругу был пастух, который одной рукой всегда держался за козлов. Вне круга обитали волки, которые запрыгивали на козлов и толкали их задницей, чтобы вытолкнуть из круга. Естественно, это и было их первостепенной целью. Конечно, у волков была неуязвимость. Пастух, ходивший по часовой стрелке и державшийся одной рукой за козлов, мог, так сказать, поймать волков. Для этого ему нужно было достать ногами до ног волка, и тогда этот волк становился козлом, а пастух – волком. Достать до ног волка можно было, как когда он сидел на козлах (для этого нужно было поставить ногу на пятку, и другую ногу пяткой поставить на носок той ноги, чтобы создать некую башню из ног), так и когда пытался выбить их из круга своей пятой точкой (волк бил своей задницей в задницу козла). Мы закончили играть и в это. После игры я продублировал всё то, что говорил насчёт игры в "Слона", добавив, что помимо тех, кто сидит на шее, и тех, на чьей шее сидят, существует и пастух, который защитит тебя. Просто нужно ему довериться.

После того, как мы доиграли, я посмотрел на снег, который от солнца был таким ярким, что с лёгкостью слепил глаза. Как оказалось, бестеневые лампы тоже слепят глаза, ведь я смотрел именно на неё. Справа от меня висело зеркало, и, посмотрев в него, я понял, что выгляжу старее на несколько лет. Врач сказал, что всё будет хорошо, все останутся живы, и всё в этом духе. Главное, чтобы остались живыми воспоминания, – подумал я.

Глава четвертая.

Часть шестнадцатая. Шестнадцатилетие.

Итак, мне стукнуло шестнадцать. Странно, что я это помню, ведь считать я не очень-то и люблю (как вы могли заметить по нумерации глав и частей). Это первый рубеж перехода во взрослую жизнь. Второй будет в восемнадцать. В шестнадцать лет я уже перестал пользоваться игрушками, хоть и игры из моей жизни полностью не исчезли. В этом возрасте я стал смотреть на девчонок как-то по-другому. Они стали объектом обожания, не то, что раньше, когда твоя "любовь" проявлялась дёрганием за косички. Естественно, девочкам стало уделяться больше внимания. Методом проб и ошибок набирался опыт общения с противоположным полом (на самом деле это долгий и тернистый путь, рассказывать о котором, я вам, конечно же, не буду), и вот, настал момент применить все свои знания на одной прекрасной особе, которая соизволила посетить наш школьный бал. Бал проводился в спортивном зале. Народу было немало. Не знаю, почему это мероприятие называют балом, ведь у нас это была обычная дискотека без фраков и вечерних платьев (и, по-моему, где-то я подобное уже проходил). Как и положено, я, вместе с кучкой парней, в том числе и с Мишей (куда ж без него) сидели на скемейке. Танцевали, в основном, девчонки. Мы же – наблюдали. В темноте со светящейся цветомузыкой я разглядел ту самую, ну, о которой упоминал выше. Да, она была так прекрасна, что у меня нет слов. Платья на ней не было, но были джинсы и красивая блузка. Да, к чёрту, на одежду мне было плевать совершенно. Я только и делал, что смотрел на её ангельское лицо (тут я, пожалуй, прекращу, иначе описание её красоты растянется на несколько десятков страниц). Спустя несколько пропущенных медляков, я всё же подошёл к ней.Подошёл, и что-то промямлил. Это что-то было приглашением на танец, которое, наверное, услышал только я, но по протянутой руке к ней она поняла, что это и есть то самое приглашение. Знаете, я в тот момент не был особо многословен. Всё абсолютно вылетело из головы, но этого молчания вполне хватало для того, чтобы понять, насколько я вляпался. То, что называют "любовь с первого взгляда", кажется, произошло именно со мной. Я не был уверен в этом до конца, потому что подобного опыта у меня ещё не было, но приятное тепло и трясучка, как мне показалось, – это и есть любовь. Перед самым концом мелодии я понял, что, возможно, я больше никогда не увижу свою, теперь уже, любовь. Все мысли, которые разлетелись в разные стороны, как гуси, и летали где-то далеко в облаках, я быстро собрал в кучу и решил, что надо её поцеловать. Это было смелое решение и далось оно мне очень тяжело. Но, всё-таки, я это сделал. Это смелое решение сопровождалось совсем не смелыми движениями. Робость, которая в тот момент решила показать себя, сковала меня в движении, но не в действиях. Поцелуй был волшебным. Кроме прочих побочных явлений, в момент поцелуя почувствовались приятные импульсы прямо в мозг. Теперь я был полностью уверен, что влюбился. Бал закончился, но впечатлений хватило вперёд на несколько дней. Мы обменялись контактами и разошлись (в то время была популярна так называемая "аська", поэтому контакты были именно те, если кому интересно, пишите: 383788183). По дороге домой я долго рассказывал Мише о своей радости, которая меня сегодня настигла. Миша радовался вместе со мной.

Время шло, и наше виртуальное общение с той девушкой набирало всё большие обороты. Мы переписывались до самого рассвета, но пока ещё не встречались, потому что меня не выпускали из дома. Всё это было потому, что классного руководителя не устраивали мои оценки в школе, и она решила позвонить родителям (будто бы после этого станет лучше). Но, вскоре, этот период прошел, и мы договорились о встрече. Мы гуляли, рассказывая друг другу всякую чушь, смеялись, активно жестикулировали, размахивая руками во все стороны, но потом настал момент расставания. Мы долго смотрели друг на друга, пытаясь скрасить неловкое молчание какой-нибудь нелепой фразой, ведь мы знали, что поцелуй состоится, только никто не смел начать первым. Я решил взять всю ответственность на себя. Этот поцелуй, возможно, был ещё лучше, чем первый, потому что здесь я только наслаждался процессом, исключая волнение первого знакомства. Нет, здесь волнение тоже присутствовало, но оно было совершенно другого рода, с трезвой головой. После поцелуя мы ещё долго обнимались, ведь никто не хотел расставаться. В тот момент я думал, что простоял бы так вечно, ведь я был абсолютно счастлив. Нам было шестнадцать.

Часть шестнадцатая дробь два. Грабли.

Как вы, наверное, уже поняли, мы с девушкой стали встречаться. Это было волшебное время. У меня было немного карманных денег, которые доставались мне от бабушек и крёстных, и всё, что у меня было, я тратил на наши отношения. Я никогда не жалел, что дарю цветы, подарки, и прочее, ведь отдавая, мы приобретаем. Я получал от своей девушки улыбку, которая смягчала моё сердце. Больше мне ничего не было нужно. Мы созерцали этот мир, держась за руки, целовались под дождём, ругались, и всё это приносило огромное удовольствие, ведь нет ничего лучше взаимной любви. Когда наступала ночь, наши встречи заканчивались, потому что её родители не разрешали ей гулять в позднее время. Но даже из этой ситуации мы находили выход. Она ждала, когда родители уснут, а затем слезала по лестнице на улицу из окна. Так мы продлевали время, которое мы были вместе. Однажды, когда она заболела, я пробрался через сугробы к заднему двору и читал ей стихи в окно, написанные мной под воздействием сильного наркотика, называемого любовью. Я стал уделять Мише меньше внимания, но это меня ни капли не расстраивало. Зато с моей девушкой я проводил больше времени, что было гораздо важнее. Как-то раз я услышал звук "а-а" (не знаю, как его ещё описать, в общем, это был звук сообщения в айсикью) в её телефоне. Я увидел, что ей пишет какой-то парень. Выяснилось, что они уже долгое время общаются. Я попросил её объясниться, на что она ответила, что это просто парень хотел познакомиться, и что она его отшила. Я, конечно, отругал её, но простил, потому что очень сильно любил и доверял ей больше, чем себе. После этого прошло некоторое время. Я заметил, что моя девушка стала вести себя несколько иначе. Появились претензии, которых раньше почти никогда не было, да и вообще, каждую спорную ситуацию она переворачивала так, что это практически всегда приводило к ссоре. В один прекрасный момент она предложила отдохнуть друг от друга некоторое время. Я не мог ей отказать, потому что её желания для меня были важнее своих. Прошла неделя. Целая неделя! Мои переживания медленно убивали меня. Я отказался от сна и еды, что было не самым умным решением, но это получилось само собой. Я позвонил ей. Она сказала, чтобы я пришёл к ней. Где-то в уголке моей сердечной боли появился небольшой просвет надежды, которого мне вполне хватало, чтобы собраться с силами и пойти к ней. Я купил её любимые герберы и подошёл к дому. Возле дома стояла дорогая иномарка, которых у нас в городе было всего пару штук. Естественно, я осмотрел её со всех сторон, и даже заглянул внутрь. Это была очень крутая тачка, о которой я мог только мечтать. И вот, я, наконец, дождался. Через калитку вышла моя любовь. Я подарил ей цветы, но они её ни капли не обрадовали, а об улыбке я вообще не говорю. Она положила их на забор. Спустя несколько секунд калитка снова открылась, и цветы упали на землю. Из калитки вышел молодой человек, лет двадцати, подошёл к моей девушке, обнял её, и они стали целоваться. Я чуть не провалился на месте. После того, как они закончили, она сказала ему:

– Познакомься, это Рома, мой знакомый.

Тот помахал мне рукой, открыл дверь той самой иномарки, и они уехали. Я ещё долго стоял, окаменевший, так до конца и, не разобравшись, что это такое было. Стоял я долго, но машина так же долго удалялась от меня, будто бы специально, углубляя и без того глубокую рану, которую моя девушка мне оставила. Я побежал за ней. Через несколько секунд я упал. Пока я вставал, я понял, что все мои попытки вернуть её – тщетны. Они, так же, как и я, падают на своем пути носом об асфальт. Спешить никогда не было полезно, а в этой ситуации даже спешить было некуда. Видимо я поспешил не только сейчас, но и тогда, на дискотеке, когда полюбил эту девушку. Ох уж эта спешка. Мы всегда куда-то торопимся, не понимая, что мы уже давно пришли туда, куда надо. Всё, что нужно для счастья, у нас под рукой. Конечно, то время, когда мы были вместе, было самым счастливым в моей жизни, но была ли счастлива она? Я видел, что когда она садилась в машину к тому парню, лицо её выглядило счастливее, чем тогда, когда я дарил ей цветы. Неужели она всё время притворялась? Иногда нужны маски для определённых людей. И даже я их иногда примеряю. В этом есть мой минус. Ведь эти маски ужасны, и люди этого не заслуживают. Но я не могу с этим ничего поделать. Истинный я вовсе не так ужасен, как моя тень в маске. Но была ли маска на моей девушке? И какое счастье было для неё настоящим, цветы, или дорогая иномарка?

Каждый видит мир по-разному. И счастье тоже у всех разное. Часто на глаза попадаются люди, счастье которых сразу видно в чём. Это их одежда, средство передвижения и аксессуары. Хорошо бы, если помимо этого они видят счастье в семье, друзьях и т.д., но, как правило, это не всегда так. Здорово, когда ты себе ни в чем не отказываешь, но при этом некоторые вещи начинают пропадать. Их затмевают вещи, которые можно купить. Пропадает радость дождю, падающим листьям, солнцу. Всё это уходит в тень, если оно вообще когда нибудь было. Наверное, поэтому многие бедняки намного счастливее богачей, конечно, если эти бедняки не живут одной лишь завистью. Каждый видит мир по-разному. И счастье тоже у всех разное. Выбор за нами.

Прошло то время, когда пачка листьев заменяла нам деньги, и когда радости были абсолютно другие. Что же этому поспособствовало? Неужели возраст? Если мы стали взрослее, то это значит, что мы изменились? Детское восхищение покрылось мраком реальности, и убило в нас тех, кем мы являлись. Быть может, я идиот, но я не готов смириться с такой реальностью, где мне приходится ходить в маске, как Зорро. Я хочу быть собой, и хочу, чтобы мои эмоции были реальными, а не выставленными на продажу. Как бы там ни было, наступили тяжелые времена. Я очень долго переживал это расставание, хоть и надеялся, что всё это к лучшему. Душевные раны, словно от когтей хищника, разъедали мои внутренности. Я подумал, а что, если раны влияют на нашу судьбу. Ну, например, случайно порезанная ножом ладонь оставит шрам и линия жизни поменяет свою траекторию, и, таким образом, изменит будущее (если вы, конечно, верите в хиромантию), а душевная рана, оставив свой порез, так же изменит отношение к любви. Моя рана никак не могла зажить. Я знал, что всё в прошлом, но мысли и воспоминания никак не уходили, сколько бы я их не прогонял. Я только уходил в ещё большую депрессию, рассматривал фотографии, которые я отбирал для нашего альбома, перестал выходить на улицу, и уже давно привык к новому сердечному ритму, который считается ненормальным у всех врачей, умеющих читать кардиограммы. Я бы с радостью всё это забыл, но никак не мог этого сделать. От многих вещей можно отказаться. От многих людей можно отказаться, от многих привычек. Но есть много того, что тебе в действительности дорого и, потеряв это, ты теряешь всё. Эти оковы, названные привязанностью, любовью, держат тебя в несвободе, в зависимости. Поэтому все мы рабы своей же души. Лишь немногим удаётся разбить оковы и получить абсолютную свободу. Но такой человек зависим от свободы, а значит, тоже раб. Но есть и положительный момент. Если тебе наплевать, что ты раб, ты признаешь это и смирился с этим, жизнь станет чуть проще. Но при этом тебе не станет легче от потери. Каждый сам выбирает, чьим рабом ему быть. В данный момент я был рабом той самой любви, тех граблей, на которые я снова наступил, но в этот раз было намного больнее. Я совершенно потерял связь с реальностью, не помнил, какой день недели, число, и вообще, месяц. В школе я сидел, молча, а если от меня что-то требовали, я просто говорил, что ничего не знаю, и получал двойки. Я полюбил ночь. В это время можно было подумать, тем более, спать по-нормальному я давно уже перестал.

Часть шестнадцатая дробь три. От третьего лица.

На часах было 4:20, когда Роман решил посмотреть на них. Две чашки кофе, заваренного в немецкой кофемашине, ещё давали возбуждающий эффект, который, медленно, но верно угасал, превращаясь в усталость, которая бывает у самого рядового работника какого-нибудь завода. Это было лето, но за окном почему-то ещё было темно, хотя небо постепенно стало менять свой цвет с чёрного на серый. На столе лежала «Российская газета», в которой по первой же странице была заметна очередная пропаганда, листы со стихами неизвестного автора, набор шестигранных ключей, мелочь, разбросанная в абсолютно непонятном порядке и пачка недоеденных семечек. Он чувствовал, как мозг начинает завариваться, так же, как заваривается самая дешёвая китайская лапша. Роман почему-то думал о том, что здесь ему не место, и что этот дом, который был для него родным все эти годы (хоть и не особо любим), стал абсолютно чужим. Одежду описывать бессмысленно, потому что на нём были только лишь трусы-боксёры, на которых по непонятной причине было написано «Юниверс бёрд». Сам Роман сидел за столом и что-то искал в той самой газете, но мысли его были абсолютно в другом месте. В это место его привело что-то, но что, понять он никак не мог, либо это заварившийся уже к этому времени мозг, либо мечты, которые тоже появились у него непонятно откуда и почему. Его память потихоньку стиралась, заменяя мысли о расставании чем-то иным. В другое время он бы пожалел о том, что утратил что-то из своего прошлого, но сейчас это было именно то, что ему нужно. Каждый день его угнетала неуверенность в завтрашнем дне, отсутствие какого-либо представления о том, что делать дальше, и что дальше будет. Но именно эта неуверенность помогала ему жить. Эта интригующая загадка не даёт ему умереть, не разгадав её. Если бы всё было иначе, если бы его будущее, как и его действия, были расписаны наперёд, что бы из этого вышло? Наверняка такой расклад его бы не удовлетворил, ведь от этого жизнь станет прозрачной и лишённой какого-либо интереса и смысла. А сейчас, у его жизни появился смысл – разгадать то, что будет завтра. А завтра был новый день, который в корне отличался от вчерашнего. Роман открыл окно и посмотрел на солнце. Он улыбнулся. Да! Мышцы, отведённые специально для этого, уже и забыли, как это делается. Кажется, темнота, в которой он застрял, рассеилась. Эта радость небесному светиле была абсолютно такой же, как и десять лет назад. Его чувства обновились и стали намного свежее и ярче, ведь чем дольше жил ты в темноте, тем больше радуешься солнцу, верно?

Часть семнадцатая. Бумажный поход.

После последней встречи с Мишей прошло немало времени. Я уже стал забывать о нём, за что мне сейчас очень стыдно, но с тех пор, как моя, так называемая, депрессия, прошла, быть может, в том числе благодаря мыслям о том, что у меня есть друг, меня не покидало желание о встрече с ним. Встреча состоялась очень скоро. Был хороший, солнечный денёк. Я стоял на том месте, где мы всегда встречались. По левой щеке гладил лёгкий, но приятный ветерок, а птицы напевали свои дворовые блатные песни. Наконец-то я снова его увидел! Улыбка в тот момент, казалось, выйдет за границы моего лица. Миша так же был рад нашей встрече. За его спиной висел походный рюкзак, а это значило лишь одно: настало время нашего очередного путешествия. К счастью, мы не повзрослели настолько, что походы стали бы невозможными. Единственное, что не подверглось этому вредному взрослению, так это наше воображение. Мы будем молодыми, пока у нас есть место для фантазии, место, где мы можем забыть о суровых законах реальности, где нас никто не найдёт.

Взяв с собой самое необходимое, в том числе пачку кукурузных палочек с паприкой и пару пакетов Юппи, мы пошли навстречу приключениям. В этот раз было решено пойти в сторону старого мясокомбината, откуда вечно веяло неприятным запахом. До нас дошли слухи, что где-то в заборе есть дыра, через которую можно попасть на территорию. По дороге мы встретили девочку, лет шести, которая играла в "Классики" (если бы она играла классику, было бы забавнее, но нет, уж извините, такова история). В руках у неё был кусочек мела, который ещё не стёрся до конца, после того, как им были начерчены эти самые классики. Классики были стандартными, но, кроме этого, над девяткой и десяткой были начерчены полукруги, в которых было написано "огонь" и "вода". Честно говоря, я до сих пор не знаю, что это значило, ведь классики, всё-таки, девчачья игра, а играть в девчачьи игры, было не положено. Но теперь мы стали взрослее, и могли забыть о некоторых запретах, поэтому, с разрешения девочки, я взял в руки мелок, и кинул его на классики. Кидать на единицу времени не было, поэтому я прицеливался на десятку. Моя точность немного подвела меня, и мелок застрял между двумя надписями "огонь" и "вода". Я начал прыгать от единицы к десятке. Миша прыгал сразу за мной. Допрыгав до десятки, я взял мелок, и развернулся в воздухе для того, чтобы прыгать обратно к единице. Я смотрел только на асфальт и цифры в квадратах, которые были на нём нарисованы, но после того, как я развернулся, я поднял голову и увидел перед собой Мишу. Кроме Миши, больше никого не было, девочка пропала, но это ещё не самое страшное. Пропал и весь пейзаж, который сегодня радовал взгляд. Остался только асфальт под ногами и белая пелена, заполнившая всё остальное пространство. Нет, это был не туман, и даже не снег. Это был целый мир без домов, деревьев и неба. Абсолютно всё было белым, за исключением асфальта под ногами. Присмотревшись, мы увидели людей где-то вдали. Посмотрев друг на друга с недоумением, мы с Мишей решили не задавать глупых вопросов самим себе, а выяснить всё у тех людей, которых мы увидели. Подойдя чуть поближе, мы заметили следующую картину: все люди ходили с блокнотами, и постоянно что-то в них записывали. Никто не ходил парами, или компанией, – все ходили поодиночке. Это показалось нам странным (а то, что мы ходили в каком-то белом эфире, – обычное дело, ничего странного), и перед тем, как у кого-нибудь что-то спросить, мы решили немного понаблюдать за прохожими. В процессе слежки мы заметили, что все здешние люди похожи на сумасшедших. Они ходили туда-сюда, разговаривали с кем-то, хотя рядом никого не было, ну, и, как я уже сказал, записывали что-то в блокнот. Они улыбались и плакали, кричали и ходили, молча, в общем, со стороны это были самые обычные психи. К сожалению, без контакта с ними мы обойтись не могли, ведь надо было каким-то образом выбираться отсюда, а мы совершенно не знали, как это можно сделать. Взглядом мы выбрали случайную жертву (хотя кто был жертвой, это ещё вопрос спорный). Ею оказался мужчина, лет двадцати трёх. Он вёл себя спокойнее остальных, видимо поэтому он нам больше всех приглянулся. Мы подошли ближе, и я начал разговор:

– Здравствуйте, Вы не могли бы сказать, где мы? Просто мы заблудились, а местности совсем не знаем.

Мужчина вздрогнул, осмотрел нас снизу вверх, а затем сказал себе под нос:

– Странно… Почему они здесь, ведь я их не записывал?…

Затем он подержал небольшую паузу, и снова начал говорить:

– Так вы не местные… Блокнота-то нет.

– А зачем нам блокнот? – спросил я

– Здесь блокнот просто необходим! Без него все бы давно сошли с ума.

Забавно он говорит, – подумал я, ведь со стороны казалось, что всё так и есть.

– Почему же он так необходим?

– Да потому что в нём вся моя жизнь!

– Это как?

– Ну, всё, что я записываю туда, переносится в моё сознание, и через эти записи я вижу мир. Но все эти вещи абсолютно реальны. Вот, к примеру, если я сейчас напишу в блокнот слово "стол", то передо мной окажется стол, причём именно такой, какой я себе представлял. Я смогу поесть за этим столом, если, конечно, впишу в блокнот еды. Ну, и так далее. То же работает и в обратную сторону, то есть, если я вычеркну что-то, то оно пропадёт так же, как появилось. Я не понимаю, почему вы здесь, ведь я вас не вписывал в блокнот. Подождите, сейчас я вычеркну пса, а то он мне все штаны сгрызёт…

Мужчина (хотя скорее это был парень, ведь двадцать три года не такой уж большой возраст, но раз уж пошёл мужчина, то пусть уже будет мужчина) с блокнотом (теперь буду его так называть) взял ручку и вычеркнул в своём ценном пергаменте строчку, которая предназначалась для пса. Пёс пропал, но мы этого никогда не узнаем и не увидим, а жаль, ведь было любопытно узнать, какой он был породы.

Дальше мужчина с блокнотом рассказывал про его семью, про жизнь в целом, и что всё это – всего лишь записи на бумаге, но в этих записях вся его жизнь, поэтому этот блокнот был для него слишком дорог. Теперь все остальные люди перестали быть сумасшедшими в наших глазах, ведь они просто живут так, как хотят, записывая то, что им нужно, а что не нужно, вычёркивая.

Я подумал, что такой мир слишком идеален, но жить здесь мне бы понравилось. Было бы здорово помирить себя с родителями, найти девушку, которая меня бы не предала, и всё это уместилось бы в две строчки блокнота. На самом деле мы живём в подобном мире, просто некоторые записи нам даются с трудом. Мы ведь сами строим свою жизнь. Мы можем делать то, что хотим, но почему же никогда не делаем? Что нам мешает? Ведь можно идеально построить свою жизнь и без всяких записей, не так ли? Мы видим мир таким, каким хотим его видеть. Многие не замечают ничего хорошего, и постоянно ходят недовольные своей жизнью. А что, если после смерти мы живём тем, что видели во время жизни? Если человек никогда не видел ничего хорошего, то и после смерти ничего не увидит. Конечно, такие предположения могут не сбыться, но ведь если всё же есть жизнь после смерти, то тот, кто жил и радовался жизни останется в выигрыше, а тот, кого жизнь не радовала – проиграет. Да и ведь что может быть хорошего и полезного в том, что ваша жизнь вас же и не устраивает? Лучше от этого точно никому не будет, а вам и вовсе это нанесёт большой вред.

Мужчина с блокнотом сказал, что если мы хотим выбраться отсюда, то должны найти что-то, на чём можно писать. Найти это в месте, где нет абсолютно ничего, было непросто. Мы отблагодарили мужчину, и пошли на поиски. Бродя по асфальту, мы наблюдали за людьми. На глаза нам попался человек, у которого не было ног. Он сидел на асфальте, с блокнотом в руках. Его лицо было таким счастливым, что с трудом верилось в инвалидность этого человека. Наверное, он записал ноги в свой блокнот и в его жизненных строчках он был абсолютно здоров. Всё это было похоже на утопию. Нет, это она и была. Люди слишком легко заполучали своё счастье, ведь для этого нужно было только уметь писать и читать. Безграмотных людей на своём пути мы не встретили, но было интересно узнать, считают ли таких здесь изгоями, если такие есть. Да, счастье здесь действительно давалось легко, но, быть может, в жизни так и должно быть? Система постоянно усложняет саму себя, но приближает ли это человека к счастью? Кто знает, может, беспорядок гораздо лучше, чем системность? Этим людям, которых мы встретили, не нужна никакая система. Они были заняты своей собственной жизнью и своим счастьем, разве это плохо?

Наши поиски ни к чему не привели, но, к счастью, у меня была одна мысль. Здесь ведь ничего нет, кроме асфальта, а значит, выход прямо под ногами. Всё это время я держал в руках мелок, который "отнял" у девочки. Этим мелком я написал на асфальте своё желание выбраться отсюда. Поднявшись, я увидел перед собой Мишу. Его ноги, как и мои, были на квадратах от классиков. Мы очутились в каком-то парке, где раньше никогда не были. Но это был не просто парк с деревьями. Это был парк развлечений с атракционами, сладкой ватой и прочим. Я решил закончить свою игру в классики и поскакал к единице (Миша так же поскакал к единице, так и не допрыгав до десятки). С каждым моим прыжком пейзаж менялся, но настолько быстро, что запомнил я только сосновый бор, парк и какую-то деревню. Когда я доскакал до единицы, появилась та девочка, которой я вернул мелок. На этом наше путешествие закончилось, так и не начавшись.

Часть восемнадцатая. Знакомство.

Это лето было невероятно тёплым. А я к этому лету был уже невероятно взрослым. Кажется, на последнем празднике в честь Дня рождения, мне стукнуло восемнадцать. И почему этот праздник так называется? Ведь день рождения был всего раз, и больше никогда не повторится (если вы, конечно, не верите в реинкарнацию). Но сейчас не об этом. Прошло уже много времени с того момента, как мне разбили сердце, и, кажется, сейчас оно полностью восстановилось, как у Россомахи (нет, не у этого маленького зверька, а у супергероя), а значит, я открыт для новых знакомств. Как раз об этом я и хочу рассказать. В один из этих тёплых, я бы даже сказал, – жарких летних дней мы с Мишей купались в пруду, который находился далеко от дома (прошу это заметить, потому что теперь свободы стало гораздо больше, и можно было ходить куда угодно без каких-либо последствий). Пруд был таким большим, что можно было подумать, будто это озеро. С одной стороны пруда были небольшие посадки из берёзок, а с другой дорога, ведущая в поля. В этом пруду я впервые увидел журавлей, и, конечно же, поразился красоте этих птиц. Было два места, где можно было купаться. Одно из них – песчаный пляж с плавным заходом, где купались дети, да и вообще все остальные, но второе место было гораздо интереснее, для, так называемой, элиты, где был мостик, с которого можно было прыгать, да и, к тому же, молодёжи, в том числе и девушек, в этом месте было куда больше. Насколько я помню, было преддверие Ивана Купалы, девочки плели венки из цветов, а само купание в воде приобрело несколько мистический оттенок, скорее всего потому, что я слышал много всяких историй с загадочным концом, случившихся как раз примерно в это время. День был солнечным, но тень от берёзок покрывала весь берег, поэтому, когда мы выходили из воды, было холодно. Когда мы были в воде, к берегу подошли две девушки. Я их никогда не встречал ранее. Одна из них мне сразу приглянулась, но и вторая была неплохой, так что нам с Мишей крупно повезло. К счастью, кроме нас больше никого не было, потому что пока берег в тени, все пошли купаться с другой стороны пруда. Девушки зашли в воду, и сразу же подошли ко мне. Я немного растерялся, когда они заговорили:

– Привет, а ты чего не пошёл на ту сторону?

– Да… Там не интересно, к тому же, народу слишком много… А…Вы чего не пошли?

– Да, говорят, лучше загорать в тени, ну а мы ещё и искупаемся.

Миша плавал поодаль, но всё равно мне показалось невежественным то, что девушки не заговорили о нём. Мы ещё долго общались, я уделял больше внимания той девушке, которая мне понравилась, одаривал её скрытыми комплиментами, улыбался ей и так далее. Я понимал, что приближаюсь к тому состоянию, когда чувствовал себя влюблённым. Мысли стали кружиться только вокруг неё, общаться с ней мне настолько нравилось, что я перестал думать о чём-то другом. Мы вышли на берег, стали рассказывать друг другу всякие истории, а затем, продолжая общение, встали и пошли гулять в сторону старых комбайнов, которые стояли недалеко от полей. Тут я вспомнил про Мишу. Когда я посмотрел на воду, то увидел, что там кто-то плавает. Я не видел наверняка, ведь мы уже отошли от того места довольно далеко. Конечно, нельзя было бросать друга, тем более в воде, но я не беспокоился за Мишу, потому что он отлично плавал, и, даже если бы у него свело ногу, он всё равно бы доплыл до берега. Даже если бы это был не он, и я увидел кого-то другого, то наверняка Миша давно ушёл, быть может, обидевшись, ведь такое уже было, и не раз. Тем не менее, этот поступок не из лучших, но было такое ощущение, будто я всё делаю правильно, к тому же, зная Мишу, он бы порадовался тому, что я познакомился с хорошей девушкой, и понял бы меня. С каждым словом эта девушка нравилась мне всё больше и больше. Её речи звучали, словно музыка, а я слушал так, как не слушает ни один студент-отличник важную лекцию. У неё были большие и озёровидные глаза, в которых можно было разглядеть целую вселенную, но больше всего мне понравилась её улыбка, в которую я сразу же влюбился отдельно от всего остального. В общении с ней день пролетел незаметно. Мы уже давно проводили её подругу, и ходили вдвоём, как настоящая пара, только не за ручку. Как только стемнело чуть больше, я проводил её к дому. Нет, я её не поцеловал, хоть и очень хотел. Но я так же хотел не нарушать ту идиллию, которая между нами была в тот момент, а поцелуй мог всё испортить. Мы разошлись, обнявшись напоследок. По дороге домой, которая, к слову, была весьма долгой, я слушал вечерний бит сверчков, а в голове играла мелодия мыслей, мыслей о ней и о том, что я снова счастлив.

На следующий день я решил встретиться с Мишей, извиниться перед ним за вчерашнее и рассказать, с кем я познакомился. По дороге к нему я увидел печальное зрелище. Это были похороны. Люди в тёмных одеждах, со слезами на глазах, шли рядом с деревянным ящиком, неся с собой искусственные цветы и венки. Гроб несли несколько человек, но во главе был весьма заметный дядька. У него были очень густые усы и суровый взгляд. Таких усов я ещё не встречал. Наверное, он растил их всю свою жизнь. Когда толпа проходила мимо меня, усатый дядька посмотрел мне в глаза и сказал: "Он умер", причём без каких-либо эмоций. Я подумал, почему же он сказал это именно мне? Через некоторое время меня осенило. Умер мой друг, умер Миша. Видимо этот дядька знал о нашей дружбе и видел, как мы гулем вдвоём. Я стоял на месте, как вкопанный. Вчера я оставил его одного, и он утонул… Я во всём виноват… За это я никогда себя не прощу. Мне ещё много приходило подобных мыслей в голову, но я знал, что Миша бы не одобрил мою скорбь, поэтому я старался держать себя в руках. Миша всё равно будет жить, пока жив я. Он навсегда останется в моих мыслях и воспоминаниях.

Часть девять_надцатая. Сонник Миллера.

Время, после недавних событий было тяжёлым. Я настраивал себя на позитив, но мысли мешали мне выспаться. Через неделю такого режима я был похож на живого мертвеца. В один прекрасный момент я просто отрубился. Мне даже приснился сон. В нём я лежал на кровати, которая находилась явно в казённом здании. Посмотрев на свои руки, я понял, что очень стар. Я попытался встать, но не смог. Рядом с кроватью стояла инвалидная коляска, и я понял, что она принадлежит мне. Над кроватью висела изношенная бумага, на которой было написано женское имя "Валя". На тумбочке стояли гранёный стакан с чаем и тарелка с печеньем. Фоном шумел радиоприёмник, который явно был настроен на скучную волну, потому что в тот момент там звучал диалог двух садоводов. Конечно, я не вникал в этот диалог, но было понятно, что он о комнатных растениях. За окном качались деревья, дневные шторы слегка колыхались от ветра, и было слышно, как где-то вдалеке дятел стучал по дереву. Вдоль стены стоял шкаф с большим зеркалом на двери. Я хотел в него посмотреть, но встать у меня так и не получилось. На шкафу я так же разглядел интересную полку, которая была полностью забита книгами и тетрадями. Настенные часы уже давно забыли свою прямую обязанность и висели, по-видимому, просто для красоты. Дверь открылась и кто-то вошёл. На этом сон оборвался. Прошло больше двенадцати часов с того момента, как меня вырубило. Впереди была целая ночь, но спать мне уже не хотелось, поэтому это была ночь размышлений.

Я думал о многом, в том числе и об этом сне. Почему в нём я постарел, и, к тому же, перестал чувствовать свои ноги? Что со мной стало? Я не хотел верить своим глазам, хоть это были и глаза во сне. Почему люди, в принципе, верят своим глазам? Они ведь явно отображают всё не так, как это есть на самом деле. Мы привыкли считать, что наше зрение идеальное и передаёт все краски нашего мира. Но ведь иного взгляда на мир у нас и нету. Сравнивать не с кем. Так почему же тогда наше зрение идеальное? Быть может, просто эволюция ещё не дошла до идеального зрения, где были бы видны все измерения, газы и прочее. Но эволюция поступает правильно. Она лишает нас возможности видеть всё. Если бы мы видели всё невидимое, то это бы явно усложнило нам жизнь. Я вполне доволен своим зрением, но не считаю его эталонным. Зрение и мозг работают в симбиозе, и мы видим картинку, которую нам они нарисовали. Но ведь не обязательно, что они идеальный художник. Они могут быть дилетантами, но мы не можем это принять. Вы не задумывались о том, что человек может выглядеть совершенно иначе? К примеру, какой-нибудь волк видит мир в своих цветах и считает, что эти цвета истинные. Но ему вовсе не знакома остальная палитра, и если ему сказать о её существовании, то вряд ли он в это поверит. То же самое и с нами. Просто наша проблема в том, что на Земле некому нас убедить в том, что мы не идеальны. Здесь нет конкурентов человеку. А отсутствие конкуренции приводит к самоуверенности, которая, порой, очень вредит нам. Много лет назад люди даже не знали о существовании невидимых газов, но ведь это не значит, что их не существует. Раньше всё было немного иначе. Существовало лишь то, что мог видеть человеческий глаз. Но даже сейчас многие говорят о том, что не существует того, чего мы не видим, что не можем потрогать и так далее. Я не мог потрогать и увидеть воочию свой сон, но я был уверен, что он существовал. Более того, во сне я чувствовал себя ещё реальнее, чем тогда, когда проснулся. А что, если сны это и есть реальность, а бодрствование на самом деле – сон? Вдруг всё, что происходит во сне – вся наша жизнь? Эта мысль не давала мне покоя. Я переживал за своего персонажа во сне. Меня мучили вопросы: "Что же с ним случилось?", "Где он находился в том сне, и почему рядом никого не было?", "Кто зашёл к нему?". Я был наедине со своими мыслями до тех пор, пока не увидел восход солнца. Мозг немного устал от перенапряжения и потребовал сна. Я ему не отказал. Через минуту моё положение сменилось на горизонтальное, и я улетел в свой новый волшебный мир сновидений.

Часть двадцатая. Полуфинал.

Прошёл год своим широким и уверенным шагом. За это время случалось всякое, но, к счастью, в основном, хорошее. Мы с той девушкой, которую я встретил у пруда, гуляли вместе как настоящая пара, причём взявшись за руки. У нас всё было хорошо. Она поддержала меня в тот сложный период, когда Миши не стало. Мы гуляли по парку. Вокруг бегали дети, напоминая мне о моём детстве. Их родители наблюдали за ними с некоторой дистанции. Кстати, моя девушка посодействовала тому, что я стал лучше относиться к своим родителям. Конечно, прошлое оставило своё пятно на моей жизненной простыне, но сейчас, по крайней мере, мы с родителями перестали быть врагами. Я понял, что не стоит упоминать об их ошибках, и стал общаться с ними так, будто мы едва познакомились. Это дало свои плоды. Мы с девушкой ели сладкую вату и глазами сообщали друг другу о своей радости. Мы стали меньше общаться, но говорить друг другу о своих чувствах мы не перестали, просто для этого мы больше не использовали слова. Это были взгляды, прикосновения и поступки. День был перенасыщен всем хорошим, включая погоду, её улыбку, и радостных людей, которые пришли в этот парк вместе с нами. Я не очень люблю шум, но именно сейчас, в парке, шум аттракционов, смех детей и пение птиц радовали меня до безумия. Мы подошли к кривым зеркалам, которые были выставлены прямо на улице, хотя раньше, чтобы посмотреть в них, надо было покупать билет, и заходить в специально отведённое место для этих зеркал. На фоне всех прохожих контрастировал молодой человек моих лет, который нервно смотрел по сторонам, держа в руках какую-то бумагу. Он выглядел несчастным, под его глазами вальяжно расположились тёмные впадины, а его взгляд был грустным и беспокойным. По его одежде было понятно, что он сильно похудел, потому что лёгкая кожаная куртка явно висела на нём, а его джинсы без ремня держались только благодаря бёдрам. Казалось, будто он кого-то ждал, но сомневался, состоится встреча, или нет. Парень в кожанке стоял рядом с этими кривыми зеркалами, но они его ничуть не веселили. Мы подошли чуть ближе. В этом исхудавшем парне я узнал Колю. С тех пор, когда я его последний раз видел, прошло, кажется, больше двух лет. Внешний вид Коли явно призывал о помощи, но я не решился к нему подойти. Мы прошли мимо, и я мельком увидел через зеркало часть того, что было написано на его листе, который он держал в руках перед собой. Я достал из рюкзака блокнот, и записал то, что увидел, туда, чтобы перевести отзеркаленное. Это было всего одно слово. Мы уже отошли от Коли довольно далеко, но он всё равно оставался в поле нашего зрения. Я смотрел в свой блокнот и пытался понять, что же он там написал. Я увидел только четыре буквы, а именно: "о", "х", "и", "м". Отзеркалив это, получилось "михо". Я поднял глаза, и уставился в какую-то одну неопределённую точку. Со стороны у меня был такой вид, будто мне на ум пришла гениальная идея. Спустя секунду молчания я тихо сказал:

– Это же… Михоля!..

Я тут же обернулся и увидел рядом с Колей Мишу, который приобнял его, положив ладонь на левое плечо Коли. Этот жест означал, что всё будет хорошо. Я не слышал то, о чём они говорили, но знал, что теперь Коля в надёжных руках.

Автор текста: Грянко Александр Игоревич.

(Конец января 2017-конец апреля 2017.)

30.04.2017

4:44.