Медная чаша госпожи Мадины. Часть 2 [Олеся Константиновна Яжук] (fb2) читать онлайн

Глава 4. Мадина.

Они оказались в маленькой комнатушке с неровными стенами. На полу лежал топчан, и это было все убранство комнаты. Не успели они осмотреться, как им принесли блюдо полное лепешек, кувшин с водой и две пиалы.

– Слушай, все как настоящее, – сказал Мстислав. – Я еще не был на таком празднике. У вас здорово. Из чего это все построено? – спросил он, проводя ладонью по шершавой поверхности стены.

– Из самана, я думаю, – ответила она, садясь прямо на пол.

– Из чего? – не понял он.

– Из глины и рубленой соломы, – терпеливо объяснила Динка.

Мстислав сел на топчан и выпил несколько пиал воды.

– Дина, – начал он тихо, стараясь не задеть девочку. – Это твой отец? Почему он разговаривает так с тобой? Вы поссорились?

– Это не мой отец.

– Он твой отчим? Многие отчимы называют себя отцами, чтобы не было лишних вопросов. Ладно, если тебе неприятно, я не буду ничего спрашивать.

Динка вздохнула.

– Дело в том, что это совершенно посторонний человек.

– Ну да! – не поверил Мстислав.

– Ты же слышал – он принял меня за свою дочь. И теперь я не знаю, как нам держаться от него подальше.

Он съел несколько лепешек, стараясь не испачкаться медом. Настроение было прекрасным.

– Хорошо, что мы не сидим в музейном дворе в компании каменного истукана, а прекрасно проводим время. Правда, тебе досталось, Дин, но ведь это игра, часть праздника, не надо переживать из-за таких мелочей, – попытался он успокоить девочку. – Ты что-то о нем знаешь? Кто он вообще такой?

– Думаю, ты тоже его знаешь, – сказала Динка, беря с блюда лепешку. – Это Тимур. Тамерлан. Настоящий. Железный Хромец, как его называют в учебниках истории.

Он поперхнулся водой.

– Так, – медленно проговорил Мстислав. – Я не верю во всякие эти машины времени и тому подобные сказки. Все это хорошо для сказок или детских фильмов, но в жизни такого не бывает.

Она посмотрела на него грустно.

– Я тоже не верю, – сказала она убежденно. – Но каменная баба – не машина времени, она просто исполнила наше желание.

– Мы не просили ее переносить нас сюда, – напомнил он.

– Да. Но, наверно, другого способа показать нам этот город у нее не было.

Мстислав протер руки влажными салфетками.

– И в какой же год мы попали? – спросил он без надежды получить ответ. – И инета нет, – с досадой добавил он, заглянув в планшет.

Дина вяло жевала пресную лепешку:

– В 1391, – отозвалась она, словно на стене напротив висел календарь с датой.

Мстислав недоверчиво хмыкнул.

– Откуда такая точность, скажи на милость? – он поймал себя на мысли, что употребил фразочку «скажи на милость», которой пользовался их учитель истории.

– Это как раз то, о чем я говорила тебе сначала в сарматском зале нашего музея, потом во дворе музея. Город на караванном пути. Сюда после битвы с Тохтамышем Тамерлан привез своих погибших военачальников. Если Тимур здесь, значит, мы в 1391.

В дверь поскреблись, а потом на пороге появился маленький человечек по имени Даужан с пестрым свертком в руке.

– Госпожа Мадина, – низко кланяясь и тонко улыбаясь, проговорил человек, – у твоего отца доброе расположение духа, он уже совсем не сердится на тебя и желает видеть. Здесь одежда, которую я оставляю тебе для облачения, дабы ты своим видом могла порадовать глаза своего отца и нашего господина.

С поклонами он вышел, пятясь.

– Что это такое? Ну и цирк, – сказал мальчик.

Дина поморщилась.

– Думаешь, мне стоит надеть все это? – спросила она, беря в руки шелковый балахон. – Нет, пожалуй, я не рискну.

– А может, это все же реконструкторы? – с надеждой спросил Мстислав.

Динка поджала губы.

– Если бы…

– Мадина, дочь моя, – этими словами встретил на пороге большого шатра Динку Тимур.

Он был высок, его рыже-каштановые волосы были собраны на затылке. Динке пришлось войти. Тимур больше не гневался. За короткое время он успел отдохнуть и был благодушен.

– Присядь с нами. Ты узнаешь Мир-Саида? – спросил он.

Динка взглянула на сухого человека с белоснежной бородой клином, которого едва ли можно было назвать старцем. Его цепкий взгляд не отпускал Динку с того мгновения, как она вошла в шатер. Она медленно кивнула ему, присаживаясь на ковер.

– Кто это с тобой? – спросил вдруг Тимур, указывая на мальчика. – Почему вы всегда ходите вместе?

– По твоему приказу, – вдруг неожиданно быстро соврала Динка. – Он учит меня языку русов. И я уже делаю успехи.

– Хорошо, – махнул рукой Тимур, – пусть остается в шатре. Скажи мне, Мадина, – продолжил он уже мягко, – как ты добралась сюда? Твое природное любопытство велико, но пройти за мной огромный путь в открытой степи – дело не из легких. Признаюсь, гнев мой был вызван тем, что никто не сказал и не написал мне ни слова о том, что ты последовала за мной.

Дина потупила взгляд.

– Дело в том, что… Поверь, я не знаю, как случилось… – и она не смогла объяснить ему ничего. – Посмотри на меня, – она встала. – Может быть, ты ошибаешься, и я не твоя дочь? Я – другой человек.

Тимур внимательно посмотрел на нее и от души расхохотался.

– Тебя обидели мои слова? – спросил он. – Да, я в порыве гнева мог сказать, что ты не достойна называться моей дочерью, но разве я не вижу твоего лица? Садись же, – сказал он, усаживая ее рядом. И когда она пересела ближе к нему, он провел по ее щеке пальцем вертикальную линию. – Разве я не помню твоего голоса? Разве твои волосы перестали становиться красными, как медь, когда ты злишься?

Динка сжалась в комочек, сидя рядом с ним на широком ковре.

– Нет, – продолжил он, – слишком многое в тебя напоминает мне меня самого. Жаль, – продолжил он, взглянув на Мир-Саида, – что здесь нет твоей матери, мы могли бы спросить у нее, моя ли ты дочь, – и они с Мир-Саидом вдвоем рассмеялись. – Почему ты не спросишь меня, как окончилась битва?

Динка взяла себя в руки, выдохнула и ответила:

– Я уверена, что ты пришел с победой. Кто такой Тохтамыш рядом с тобою? Исход битвы был предопределен. Потом я вижу твое спокойствие, вижу твоих воинов, вижу приведенный скот и груженые телеги.

Тимур зацокал языком.

– Мадина, дочь моя, – сказал он почти нежно, – как жаль, что ты не родилась мужчиной.

Открылась дверь, и в комнату начали один за другим входить люди, рассаживаться – кто на ковре, кто поодаль от Тимура. Но ни один человек не отважился замять место между ней и Тимуром, и ей приходилось невольно двигаться к нему все ближе и ближе.

Пришел крохотный человечек Даужан, который приглашал Дину к Тимуру и с угодливыми поклонами предложил принести мяса и воды. Но Тимур отмахнулся от него:

– Нельзя, – сказал он, – бесконечно поглощать еду и питье.

Осмотрев всех собравшихся, он сказал Дине:

– Ты можешь остаться.

Она кивнула и осталась, хотя от духоты у нее начинала кружиться голова. Она посмотрела на Мстислава, тот сидел неподвижно у входа. Он тоже был бледен. «Уходить нельзя,» – говорило ее умоляющее лицо, но ему ничего не надо было объяснять. Он и сам понимал, что им будет лучше остаться.

– Наши сабли прекратили их дыхания, а Тохтамыш бежал, поджав хвост, как пес, – заговорил Тимур.

Сидевшие поодаль от него люди начали записывать что-то на пергаментных свитках. Динка слушала его и недоумевала от того, сколько у него сил. Тимур уже не был молод, но он прошел степь, разбил врага, похоронил простых воинов, вошел в этот город, и на его лице не было и следа усталости. Говорил он недолго, но вдохновенно. Она не запомнила из его слов ровным счетом ничего, настолько сложной и витиеватой показалась ей его речь, изобилующая названиями городов, местностей и рек.

– И ныне я должен воздать почести и дать могильный приют тем моим военачальникам, которые сложили свои головы в последней битве, – окончил говорить Тимур.

Все тут же заговорили разом, кивая и воздевая кисти рук вверх. И только Мир-Саид ждал, пока замолчат присутствующие, и лишь потом сказал:

– Хотел бы я знать, есть ли здесь достойный материал для постройки гробницы?

Тимур нашел среди сидящих на ковре полного человека, который взялся ответить на вопрос Мир-Саида.

– Как живущий здесь долгие годы, – начал он, но поймал на себе нетерпеливые взгляды, оборвал себя сам, – знаю, что здесь имеется известняк. Также возможно сделать обожженные кирпичи из хорошей глины, и кирпич этот простоит века.

Тимур и Мир-Саид кивнули друг другу.

– Пусть завтра же доставят образцы известняка и глины, – приказал Тимур. – Я сам осмотрю их.

Он посмотрел, успели ли записать его слова секретари.

Мстислав внимательно слушал и поймал себя на мысли, что почему-то не удивлен тому, что здесь, кроме глины, найден известняк. «Точно, – вдруг вспомнил он, – мама говорила, что когда-то здесь было древнее море, в котором водились ее любимые ихтиозавры. Вот откуда известняковые отложения. Все сходится».

– Какое место будет достойно погибших? – спросил Тимур.

Тот же полный человек ответил:

– Твои герои достойны любого, самого лучшего места, – медленно проговорил он. – Но я посмею предложить… За нашей рекой есть прекрасное ровное место, оно находится в удалении от человеческого жилья, но это будет даже лучше, дабы никто из живущих не потревожил покоя погибших.

– Как нам можно переправить туда тела для захоронения? – спросил Мир-Саид.

– Здесь на реке имеется перекат, лошади его легко проходят, – поспешно ответил человек.

Тимур задумался. Он не хотел соглашаться ни с чем сразу, даже не увидев того места и не проверив правдивости сказанных ему слов.

– Что на сей счет думаешь ты, Мадина? – неожиданно спросил он.

Динка вздрогнула. На нее смотрели все, и сухой комок встал в ее горле. Она сжала руку в кулак и тихо сказала:

– Нет.

– Что? – не понял Тимур.

Толстый человек побагровел. Мир-Саид приподнял левую бровь. Остальные переглянулись и затаили дыхание.

– Почему ты сказала «нет»? Ответь, дочь моя, – потребовал Тимур.

Дина посмотрела исподлобья ему в глаза.

– Эта река зимой покрывается толстым слоем льда, а весной, когда лед тает, пологий берег залит водой. Вероятно, этот человек говорил о неком очень отдаленном месте, которое не бывает затоплено по весне во время паводка.

В шатре вдруг стало тихо. И через секунду Тимур расхохотался.

– Ты права, – сказал он. И тут же добавил серьезно. – Но сейчас ты можешь идти в свои покои. Мы увидимся с тобой завтра. Сегодня я буду говорить со своими людьми.

– Могу я просить тебя? – сказала она глухим шепотом.

– Проси.

– Прошу тебя за этого человека. Не лишай его жизни за его оплошность, – сказала она одними губами, но он прекрасно понял ее.

– Ступай, – сказал он также беззвучно. – Я услышал твою просьбу.

Дина вышла из шатра, Мстислав проскользнул следом на ней. В коридоре караван-сарая она прислонилась к неровной стене, а потом медленно сползла по ней спиной и села на пол, но он начал поднимать ее.

– Идем, – шептал он. – Идем. Не надо нам оставаться сейчас здесь.

Они кое-как доплелись до предоставленной ей комнаты. Дине было плохо. Голова ее горела.

– Вдруг он его казнит? – не давала она себе покоя.

– Выпей воды, – умолял он.

Дина выпила несколько пиал, но ее все равно мучила жажда.

– Послушай. А этот погребальный комплекс стоял на каком берегу? – спросил он ее. – Ты же читала о нем…

– Он стоял здесь… Понимаешь, на этом берегу…

– Ну, вот, – сказал Мстислав, – значит, тогда – по-настоящему тогда – Тимур повелел похоронить своих эмиров здесь. И ты тут была ни в чем не виновата. Эта могила должна была быть здесь, а никак не на том берегу.

В дверь опять поскреблись, и в щелку чей-то голос зашептал:

– Госпожа Мадина, госпожа Мадина!..

– Кто там? Входите, – сказала она.

В комнату вошел тот самый полный человек, лицо его было в красных пятнах.

– Добрейшая госпожа Мадина, – рассыпался он в бесконечных поклонах, – я обязан тебе жизнью.

Он рухнул перед Динкой ниц и начал сначала целовать пол перед ее ногами, а потом срывать со своих пальцев перстни и пытаться вручить их ей.

– Не надо, не надо, – пролепетал Динка, единственное, чего она хотела в том момент – это чтобы полный человек ушел и не пытался благодарить ее своими кольцами.

– Я понял, я все понял, достопочтенная господа Мадина, – уверил ее человек и выбежал из комнаты.

– Очевидно, завтра ты получишь что-то более ценное в подарок, – улыбнулся Мстислав.

Дина пожала плечами.

– Во всяком случае, я знаю, что он жив.

Наступила ночь. Им принесли масляный светильник, но его едва хватало, чтобы осветить угол комнаты. Они сидели рядом в пятачке света.

– Как там наши мамы? – спросил Мстислав в темноту.

– Ищут нас, – сказала Динка. – В Хизире, наверно…

Из окна на огонек полетели комары. Оглушительно пели цикады. В степи, сколько охватывали пространство глаза, горели огни – армия Тимура растянулась на многие километры. Люди праздновали победу.

За дверью бродили два человека, приставленные, видимо, охранять ее покои, но ни Дина, ни Мстислав не чувствовали себя в безопасности. Они успокоились только когда начало светать, и комары больше не досаждали своим гудением. Утром от воды потянуло свежестью, в комнате стало не так душно, светильник погас, и они уснули вповалку.

Глава 5.

Их разбудили мухи. Надоедливые насекомые жужжали и ползали по их лицам.

– Фу, – с этим вздохом отвращения проснулась Динка и разбудила тем самым Мстислава.

– Где мы? – спросил он, но тут же вспомнил.

Они с трудом протерли глаза, хотелось пить, хотелось умыться.

Охрана за дверью, услышав шорохи в комнате, крикнула что-то вниз, и в мгновение ока в дверях появился хозяин постоялого двора с кувшином для умывания.

– Госпожа Мадина, – с поклонами говорил он, – это вода. Еда и питье для тебя и твоего учителя будут готовы очень скоро. Господин Ахмед, чью жизнь ты так милостиво спасла вчера вечером, прислал тебе подарок. Можешь его увидеть под своим окном. Господин Ахмед также просит милости и говорит, что готов прислать все, что пожелает твоя душа, если в его сокровищнице сей предмет имеется. Отец твой и наш господин с господином Мир-Саидом уже осмотрели образцы известняка и уехали смотреть каменоломню.

– Так рано? – не смогла скрыть своего удивления Динка.

– После вчерашнего совета с военачальниками и господином Мир-Саидом отец твой и наш господин был мрачен, сегодня же он поднялся еще до зари.

За окном раздался страшный рев. Выглянув, они увидели привязанного верблюда, которого дразнили дети. Верблюд недовольствовал, кричал и плевался. Дети в восторге визжали. Рука мальчика сама собой потянулась к планшету, он тот разрядился, и сделать фотографию было уже невозможно.

Динка только широко распахнула глаза.

– Это тот самый подарок господина Ахмеда тебе, госпожа Мадина, – с поклоном сказал хозяин постоялого двора, указывая на верблюда. И тут же умчался отгонять детей от дорогой попоны.

– Ты знаешь, что нам делать теперь? – спросил он Динку после завтрака.

Она потерла щеки и лоб.

– Кажется, я знаю.

– Говори же! – с нетерпением взмолился Мстислав.

– Надо искать нашу каменную бабу, – сказала Динка убежденно.

– Опять? Как? Где?

– Я читала заметки нашего краеведа Птицына. Там так и было написано: «Каменные бабы стояли на высоком берегу, на возвышенных местах, к северу от поселения».

– Очень точное месторасположение.

– Лучше, чем ничего, – развела руками она.

– Но в нашей обуви вряд ли мы сможем ходить по степи. Ты и вовсе в сандалиях…

Динка на секунду задумалась, а потом хлопнула себя ладонью по лбу.

– Так у нас же есть теперь настоящий верблюд!

Они рассмеялись.

– Осталось только научиться им пользоваться.

Но верблюд оказался на удивление разумным, он почему-то легко понял, что Динка – его новая хозяйка, поэтому он легко подпустил их к себе, дал себя погладить по голове, а потом разрешил ей и мальчику взобраться на него. Охрана последовала за ними. Их лица были по-прежнему беспристрастны.

– Наверно, они от нас не отстанут, – задумчиво сказала Дина, восседая на лежащем верблюде.

И действительно – охрана седлала лошадей, чтобы отправиться вместе с Динкой в степь.

– Ну и пусть, – сказала Динка тихо, – помогут нам везти каменную бабу, а то мы с ней ни за что вдвоем не справимся.

И тут верблюд начал подниматься с колен.

– Ай! – сдавленным шепотом пискнула Динка, стараясь удержаться.

Мстиславу тоже было не по себе – качающаяся теплая громада поднимала их куда-то вверх. Впечатления были не похожи на те, что возникали, когда он катался в парке на лошади. И высота его спины была совсем другой. Потом верблюд замер и остановился.

– Ну, иди же, – попросила его Динка.

Тот постоял немного и пошел, куда глаза глядят. Они ехали по улочкам города, на верблюде они были даже выше крыш некоторых домов. Из маленьких глинобитных лачуг выглядывали люди, низко кланялись и тут же скрывались.

– Ты узнаешь тут хоть что-нибудь? – спросил ее Мстислав.

– Нет, – честно ответила Динка. – Я даже не представляю, где мы.

Верблюд пылил копытами по вытоптанной земле, он начал спускаться куда-то – они это поняли, потому что их посадка сразу изменилась.

– Куда ты идешь? – спросила верблюда Динка.

Но тот ничего не ответил, а она вытянула руку вперед:

– Смотри, река! Теперь все станет яснее.

– Не знаю, – засомневался мальчик, – за столько лет русло реки могло измениться.

– Кроме русла есть еще что-то, – отозвалась радостно Динка.

Верблюд спустился к воде и начал пить. Охрана стояла поодаль. Довольная Динка крутилась на верблюжьей спине, чтобы хорошенько рассмотреть своего спутника.

– Смотри, – сказала она, указывая на реку, – видишь, как много камней видно из воды?

– Это мель?

– Это перекат! Это то самое место, о котором говорилось вчера, когда мы попали на совет к Тимуру. И к тому же два дня назад я рассказывала вам, что в этом месте перегоняли скот кочевники.

– Что нам это даст?

– Ориентир, – радостно ответила Динка. – Ах, какое место выбрал для водопоя наш друг. Молодец, верблюд! – Она погладила его по колючей шерсти. – Умница, умница. Хороший! Уже кажется, что я почти вернулась домой.

Но тут верблюд вздрогнул и поднял голову от воды.

Они оглянулись. К реке во весь опор скакали пятеро всадников.

– За нами, – тихо сказала Динка. – Кажется, наша экспедиция на сегодня отменяется.

И действительно один из всадников спустился к воде и почтительно сказал:

– Госпожа Мадина, твой отец вернулся в город и желает видеть тебя. Мы посланы проводить тебя к нему.

Динка только кивнула в ответ, и верблюд, все прекрасно поняв, поплелся обратно.

Но ни Динка, ни он не пожалели о том, что вернулись – жара становилась невыносимой.

– Надо придумать и нам какие-нибудь головные уборы, – сказала Динка, внимательно вглядываясь на попадающихся на их пути людей, ведь среди них не было ни одно, кто ходил бы с непокрытой головой.

У входа на постоялый двор стоял Тимур со своими сопровождающими и ждал, когда Динка спешится и подойдет к нему. За Динкой следовал Мстислав, стараясь при этом находиться на некотором расстоянии.

– Мадина, дочь моя, – сказал Тимур. – Куда ты отправилась? Это может быть очень опасно. Моя армия растянулась в степи на два дня пути. Мои люди празднуют победу и собирают добычу. Никто и предположить не может, что здесь вдруг окажется моя дочь, ведь каждому известно – в этот поход я не брал никого из своих детей. И всего два человека охраны, – он остановил взгляд на мальчике, – и учитель… Нет, этого недостаточно. Отныне для выездов бери еще пятерых. А еще лучше не выезжай никуда, а сиди в своей комнате.

– Я всего лишь хотела осмотреть город и его окрестности, – мягко сказала Динка, понимая, что для спора сейчас не самое лучшее время.

Тимур погладил ее по голове.

– Хорошо, – сказал он задумчиво, – я возьму тебя сегодня с собой. Вчера мне понравились твои слова, и я доволен тобой. Мы поедем вечером на закате. Днем постарайся не выходить из своих покоев и займи себя чем-нибудь.

– Что можно здесь делать в такую жару? – искренне удивилась Динка.

– Поспи, – посоветовал Тимур.

– Мухи разбудили меня еще до восхода солнца, не думаю, что они дадут мне поспать сейчас, – с тоской сказала Динка, учитывая и то обстоятельство, что под ее окном поселился еще и верблюд.

Тимур лишь повернул голову в сторону хозяина постоялого двора.

– Ты слышал это?

– Да, да, да. Госпожа Мадина, ты можешь удалиться в свои покои, сейчас же все будет решено, – с поклонами уверил всех тот. – Ах, госпожа Мадина, – продолжил он, – идя как-то боком впереди Динки и Мстислава по темному коридору, а потом по лестнице со ступенями разного размера, – сейчас ты увидишь, какой ковер прислал тебе в дар господин Ахмед.

Он распахнул дверь в комнату, которую они занимали, и замер, уставившись на пол, словно сраженный восхищением.

– Персидский ковер, – покачал он головой, словно не понимая, почему Динка не скачет от радости. – Ни разу в жизни я не видел таких ковров!..

– Принеси нам воды, – попросила Динка, доставая из-за топчана принесенную вчера ей одежду.

Не успели Динка и Мстислав разрезать ножом шелковое покрывало и сделать из него некое подобие тюрбанов, как в комнату пришли три человека с опахалами и водой. Дневной сон без мух оказался поистине бодрящим.

Разбудил их шум за окном. Они неохотно проснулись, Динка отпустила рабов с опахалами, и они умылись теплой водой из тонокогорлого кувшина, поливая друг другу в пригоршни. В комнату заглянул хозяин постоялого двора Даужан и сказал:

– Госпожа Мадина, твой отец желает взять тебя с собой.

И им пришлось наскоро выпить несколько пиал такой же теплой воды и поспешить к Тимуру.

Тимур оглядывал с возвышенности город. От его внимательных глаз не укрывалось ничто.

– Что там? – спросил он у Ахмеда.

– Рынок. Когда приходят караваны, мы пользуемся этой большой площадью, если же караванов нет, то наши ремесленники торгуют или обмениваются товаром на той, – он указал пальцем чуть ниже, – маленькой площади.

– Почему люди не селятся здесь? – спросил Тимур, указывая рукой на ровный участок на краю города над Хизиром.

– Здесь камень, – ответил Ахмед. – С реки его видно очень хорошо. Известняк огромной плитой выходит там из недр земли. Люди, рожденные в степи, не хотят селиться и жить на камне.

Тимур покачал головой.

– Моим людям камень уже не страшен.

Тимур, Мир-Саид и Ахмед неспешно переговаривались между собой, оглядывая город. Садящееся солнце было у них за спинами. Динка, сидевшая на белоснежной лошадке, жадно вглядывалась из-за спины Тимура в указанное место, в то время, как Мстислав, которому предложили ехать на верблюде, должен был находиться вместе с другими людьми из окружения Тимура на почтительном расстоянии. От Тимура не ускользнуло Динкино внимание к выбору участка для будущей гробницы.

– Посмотри, дочь моя, – сказал Тимур, приглашая ее подъехать к себе. – Нравится ли тебе это место? Там совсем близко перекат. Караваны будут приходить в город, кочующие племена будут перегонять через переправу скот, все они увидят это захоронение и увидят мечети. Они придут, воздадут хвалу богу и поклонятся моим эмирам.

– Да, – сказала Динка, – это очень хорошее место. Оно достойно твоих эмиров.

Тимур кивнул и опять начал всматриваться в даль, Мир-Саид и Ахмед все также продолжали смотреть на Динку, словно она должна была еще что-то сказать, но она молчала. Мстиславу не понравились эти взгляды, но почему возникла эта неприязнь, он не мог объяснить себе.

Мстислав попытался всмотреться в море травы и попытать счастья – увидеть каменную бабу, но поблизости ее нигде не было.

Они вернулись в караван-сарай уже после заката, но еще до наступления ночи. Динка попросила принести ей светильник, кусок пергамента и «что-нибудь, чем можно было бы писать», как она сказала недоумевающему хозяину постоялого двора.

Расстелив на ковре пергамент, Динка начала быстро рисовать. За дверью кто-то, скорее всего хозяин, старался бесшумно ходить и подсматривал в приотворенную дверь.

– Смотри, – радостно прошептала она Мстиславу, – мы как будто смотрим на город с холма, на котором были. Вот река Хизир, вот перекат, вот каменная плита, выходящая на берег. Здесь река делает поворот. А здесь будет огромный погребальный комплекс, который задумал Тимур. Его будет видно с реки, его будет видно со всех возвышенностей. Вернее, было…

Он растерянно взглянула на Мстислава. Тот ободряюще улыбнулся ей.

– Ты молодец, – сказал он. – Рисуй дальше, чтобы ничего не забыть.

Динка на мгновенье задумалась.

– Тут караван-сарай. Тут постоялый двор при караван-сарае, где мы живем. Здесь дом Ахмеда, – Мстислав удивленно приподнял брови. – Он похвастался Тимуру своим домом и даже дерзнул пригласить его к себе. Здесь маленькая мечеть. Все остальное – глинобитные сакли, как те, которые мы видели, когда катались на верблюде. Все, – сказала она, словно отпуская хозяина постоялого двора, и тот действительно ушел.

– Теперь ты поняла, где в вашем городе были строения, которые задумал Тимур?

Динка радостно кивнула, и глаза ее сияли.

– Да, – а потом не без гордости она добавила. – Нигде по Хиризу не было подобных памятников архитектуры. Этот был единственным.

Глава 6.

Прошла еще одна беспокойная ночь. Динка и Мстислав, несмотря на усталость, постоянно просыпались от громких звуков труб, от бесконечного гудения комаров. Чуть свет Дину разбудил хозяин постоялого двора, пригласив ее в шатер Тимура.

Динка хотела было уйти одна, но Мстислав поднялся тоже.

– Я с тобой, – сказал он. – Подожду тебя там. Мне так будет спокойнее, честное слово.

Солнце уже ослепительно сияло на безоблачном небе. День обещал быть душным и жарким.

Девочка вошла в шатер Тимура. Мстислав остался на улице. Тени нигде не было, и он с благодарностью подумал о Дине, которая буквально заставила его надеть на голову самодельный смешной тюрбан.

– Мадина, дочь моя, – осмотрел ее внимательно Тимур, – проходи.

Ее глаза еще не успели привыкнуть к полумраку после яркого солнца, и она споткнулась о подушки, лежащие на полу. И только после этого она заметила, что Тимур в шатре не один. Рядом с ним сидел некий человек, которого она не видела здесь прежде. Чуть поодаль сидел Мир-Саид, а перед ним – один из секретарей Тимура с развернутым свитком.

Тимур указал ей на место, куда ей надлежало присесть, и Динка осторожно опустилась на ковер. Мир-Саид что-то диктовал секретарю вполголоса, но уже не спускал с Динки глаз, и она чувствовала себя неуютно под этим проницательным взглядом.

– Мне сказали, что ты совсем мало ешь, – начал Тимур. – Переход по степи дает о себе знать, все мы стали есть меньше, но ты – женщина, и тебе надлежит есть мясо и сладости.

– Я ем достаточно, – тихо сказала Динка. – Благодарю тебя.

– Я думаю, что тебе необходимо или взять одного из моих поваров, – сказал он задумчиво, – или же приходить в мой шатер для принятия пищи. Но еще лучше будет отправить тебя в Самарканд к матери… Я подумаю, как это сделать. Ты и так сильно исхудала, и твоя кожа потемнела под солнцем.

У Динки пересохло во рту. Ей стало страшно.

– К матери? – переспросила она.

– Да, Мадина, к матери. Я не стал брать с собой в этот поход всех жен, придворных, поэтов, я же ушел не на несколько лет, а всего на несколько месяцев и скоро уже вернусь. Но тебе стоит вернуться раньше, – Тимур отвернулся к сидящему рядом с ним человеку, и, казалось, забыл о том, что Дина сидит перед ним. – К счастью, мой зодчий Хайрат здесь, – сказал Тимур сидящему рядом, и тот почтительно поклонился. – И нам есть, что обсудить сейчас.

А Динка даже не могла пошевелиться; новость о том, что ей придется отправиться куда-то по приказу Тимура, сковала ее движения.

Мир-Саид и секретарь вышли из шатра.

– Это должна быть достойная усыпальница, – сказал Тимур Хайрату. – Думаю, что мы все понимаем, что Мир-Саид велит написать, – он указал подбородком на место, где совсем недавно сидел тот, – что я одержал большую победу, что Тохтамыш был разбит после трех дней боя. И все это будет правдой. Но мои войска измотаны многомесячным переходом, что мои люди понесли страшные потери. Я насыпал курган над телами погибших в степи после битвы, и он был высок, очень высок. И восемнадцать моих военачальников сейчас лежат, благоухая благовониями, и ожидают погребения, но они уже не поведут за собой войска. Покажи мне, что ты успел сделать.

Архитектор Хайрат развернул перед Тимуром пергамент. И Динка потянулась к свитку, забыв даже о том, что ее собираются отправить в далекий Самарканд.

Тимур покачал головой:

– И почему ты не родилась мужчиной? Садись ближе и смотри.

План усыпальницы и всего погребального комплекса был аккуратно начерчен на большом свитке. Тимур внимательно осмотрел его, он задавал много вопросов Хайрату, терпеливо выслушивал ответы, он делал пометки на пергаменте и менял чертеж. Динка не успевала за их беседой. Они говорили слишком быстро, и в их обсуждении было много новых для девочки понятий: гяз, феддан, хальва…

После того, как архитектор Хайрат с поклонами удалился, Динка осталась с Тимуром в шатре наедине. Он сидел неподвижно и смотрел через открытый проем шатра в степь. Невозможно было определить, о чем он думает, что его тревожит или радует в этот момент.

– Почему ты привез их сюда? – спросила Дина неожиданно для самой себя.

– Других городов на моем пути не было, – сказал он, совершенно не удивившись, словно они продолжали давно начатый разговор. – Они погибли здесь, им надлежит быть рядом с местом, где они сложили головы, неподалеку от своих солдат, которые остались здесь.

Динкино сердце колотилось. Она не знала, стоит ли говорить с Тимуром о будущем. Но он и сам увидел ее нерешительность и приказал:

– Говори! Мы хорошо понимаем друг друга, говори, о чем шепчет тебе твое сердце.

Динка болезненно поморщилась, но все же начала.

– Ты построишь гробницу. Я верю и знаю, что она будет особенной. Но пройдет век, потом другой. Третий… Караванные пути изменятся. Ты сам их изменишь. Люди уйдут с этих мест. И все придет в запустение.

Она не стала продолжать, Тимур действительно понимал ее.

– Я строю не для времени, дочь моя. Я строю для своих военачальников, которые подарили мне победу ценой своих жизней. Но наша жизнь устроена так. Мы приходим в этот мир, зная, что у него есть пределы. Мы идем на войну, зная, что можем погибнуть. Мы умираем, зная, что обратимся в прах.

Дина посмотрела ему в лицо, Тимур был спокоен – мысли о будущем, которого он не увидит, не заботили его.

– Мне сказали, что ты вчера что-то писала на пергаменте, – будто невзначай сказал Тимур.

– Да, – охотно отозвалась Динка, но тут же поняла, что надо быть осторожной. – Я хотела нарисовать план этого города.

Тимур внимательно посмотрел на нее.

– Я хотел бы увидеть этот план, – сказал он прямо, и Динка поняла, что отказа быть не может.

– Свиток в моей комнате, – сказала она, лихорадочно соображая, не подписывали ли она в своих рисунках что-то по-русски, что тоже могло бы породить массу вопросов у Тимура.

Буквально через несколько мгновений пергамент был в руках у Тимура.

– Что это? – спросил он, рассматривая ее рисунок.

– Это план, – она говорила уже не так уверенно, как вчера с Мстиславом, – вот река Хизир… Вот переправа. Караван-сарай.

– Как странно ты рисуешь, – сказал озадаченно Тимур. – Понял! – он повернул карту. – Теперь можно читать. Почему на твоей карте север сверху? – спросил он. И тут же ответил на свой вопрос сам. – Тебя же не учили картографии. Конечно…

Он вернул Динке ее пергамент.

– Мне необходимо облачиться, – сказал он.

– Хорошо, – сказала Динка, – я ухожу.

– Подожди немного, – сказал он и протянул ей коробку, оставленную Хайратом, полную небольших свитков.

– Что это? – пробормотала она, разворачивая первый попавшийся ей под руку. Она ахнула – на свитке был изображен невероятной красоты растительный орнамент.

– Эскизы для изразцов. Те, что тебе не понравятся, можешь выбросить.

Динка сидела на ковре, повернувшись к Тимуру спиной, и рассматривала свитки. Она не слышала, как Тимур отпирал свою сокровищницу, как доставал из сундука тяжелый халат и надевал его поверх своей одежды.

Она рассматривала рисунки. Зелено-лиловые ирисы, белые незабудки, лазурные небывалые цветы, изумрудные виноградные листья были изображены на кусках пергамента. Бирюзовый, египетский синий, фиолетовый, голубой, зеленый, вкрапления белого, желтого, черного – Динка прежде не видела такого сочетания цветов и орнаментов. Арабская вязь для надписи над входом была выписана на отдельном свитке.

Динка попыталась представить все вместе – высокие мечети с минаретами и усыпальницу в изразцах, входные ворота и стены. Она представила все здания на основании из бело-желтого известняка и со стенами из мелких хорошо обожженных кирпичей. Она почти увидела синие купола над гробницей. Она представила вымощенный булыжниками двор – пустынный и гулкий. Она представила, как величественно все это выглядело с холма и с Хизира…

«Как жаль, что ничего не сохранилось, как жаль!..»

– Мне понравилось все, – тихо сказала она. И повернулась к Тимуру.

Тимур выглядел необыкновенно – тяжелый вытканный золотом халат сиял даже в полутемном шатре. На голове его была островерхая войлочная шапка, обшитая жемчужинами, сверху шапки она разглядела огромный красный камень, вероятно, рубин. В ушах Тимура сияли серьги с каплевидными камнями.

– В иные моменты я люблю пышность, – ответил он на ее удивленный взгляд. – Ты еще очень молода и не участвовала в наших придворных церемониях. Но и сегодня еще не время. Сегодня для меня будет день скорби. Я нашел место. Я знаю, как будет выглядеть последний дом для моих эмиров. Сегодня я буду хоронить и оплакивать их. С тобой, дочь моя, мы увидимся позже.

И они вышли из шатра вместе. Мстислав уставился на Тимура и, совершенно забывшись, начал искать рукой планшет, чтобы сделать снимок.

Дину распирало от желания поговорить с Мстиславом немедленно, но она молчала, пока они не пришли в душную комнатку караван-сарая.

– Тимур сегодня занят до самого заката, – прошептала Динка Мстиславу на ухо. – Мы возьмем верблюда и отправимся искать каменную бабу. Только бы она вернула нас домой!.. – молитвенно сложила ладони девочка.

– Собираемся? – воодушевленно спросил Мстислав.

– Да! Иди за водой, а я пока соберу лепешки.

Не успел Мстислав спуститься на первый этаж караван-сарая, как чьи-то сильные руки схватили его. Кто-то сноровисто заткнул ему рот и завязал глаза. Он безуспешно пытался вырваться. В запястья впилась веревка. Со связанными за спиной руками и с завязанными глазами борьба была бессмысленной.

– Иди, – приказали ему.

Его толкнули и повели. Мстислав еще пытался понять, куда его ведут, поворот, второй, вот прямо в лоб светит солнце, кратковременная тень, поворот, отдаленный людской говор, и еще, как понял Мстислав, с ним шли два человека… Но и это ничего не дало. «Куда меня ведут? – начал соображать он. – Зачем?» Ответов не было, только тычки в спину. Поворот. Окрик:

– Стой!

Потом тот же голос приказал:

– Иди!

Мстислав сделал шаг в пропасть, но ступня нащупала ступеньку, плечо – стенку, и он даже не упал. Раз, два три, четыре, пять, шесть… Рядом он слышал шаги. Второй сопровождающий отстал, вероятно, лестница была слишком узкой. Десять, одиннадцать… Двадцать коротких ступеней – не так глубоко. Но уже темно, совсем темно. Прохладно – все же земля…

Мстиславу развязали рот.

– Где я? – спросил он.

Ему не ответили.

– Твоя вода стоит у тебя под ногами, – бесстрастно сказал голос.

– И как я ее найду? – спросил Мстислав, надеясь, что ему развяжут хотя бы руки.

– В жару запах воды самый желанный, – ответил ему другой голос. – Найдешь.

И человек ушел.

Сначала Мстислав стоял, потом присел на земляной пол и вытянул ноги. Он просидел так некоторое время, потом захотел пить. Ногой нащупал миску, встал на четвереньки и напился.

Сверху начали доноситься крики.

– О, ведите меня прямо к нему! Я хочу видеть Тимура! Немедленно. Я расскажу ему о своих ведениях. Куда вы толкаете меня? Прочь! Прочь!

Голос показался Мстиславу знакомым. «Наверно, от жары,» – решил он. Руки ныли и чесались.

– Пусть Тимур опасается зеленого быка! Так и передайте ему мои слова – зеленый бык способен разрушить то, что еще не построено! Зеленый бык!

– Посиди здесь, безумец! – приказал голос, и по ступеням буквально скатился кто-то, кто выкрикивал: «Зеленый бык! Зеленый бык!».

Человек остановился.

– Кто здесь? – спросил он спокойно.

– Я, – ответил Мстислав. – Мои руки связаны, помогите.

Человек, вероятно, выглянул, чтобы проверить, не следят ли за ними.

Он вернулся и принялся развязывать веревку, что заняло у него некоторое время.

– Благодарю, – облегченно сказал Мстислав и снял повязку с глаз.

Перед ним стоял ДубльВэ. Но в каком виде! В длинном балахоне и кожаных сапогах, с повязанной головой. У его пояса и на посохе висели какие-то мешочки, на поясе и в руке были четки…

– Только не шуми, – заговорщицки предупредил он.

– Виталий Валентинович, как вы сюда попали?.. Что произошло? Как мы оказались здесь?

– Спокойно, – сказал ДубльВэ. – Тихо!.. У нас будет время поговорить обо всем.

Несколько минут они молчали.

– Это магия? – спросил Мстислав.

– Нет. Есть люди, увлеченные историей, погруженные в историю. Так уж получилось, что я один из них. Иногда я могу попасть в прошлое, принять облик человека из прошлого, как сейчас.

– И кто вы сейчас?

– Дервиш, благо они сопровождали Тимура во всех походах.

Они посидели несколько минут молча.

– Кто вы? – спросил Мстислав.

– Извини, я не понял вопроса, – отозвался Виталий Валентинович.

– Только не говорите, что вы простой учитель истории. Ведь так не бывает, что обычный человек имеет возможность путешествовать во времени.

ДубльВэ отмахнулся.

– Но ты тоже здесь, – улыбнулся он, словно не придавал этому разговору никакого значения.

– Но это вы нашли меня здесь, а не я вас, – серьезно сказал Мстислав.

ДубльВэ пожал плечами, словно он случайно наткнулся на Мстислава в школьной библиотеке.

– То есть это действительно прошлое? Не выдумка? Не фантазия? Не сон?

– Прошлое, – подтвердил ДубльВэ.

– Как вы узнали, что мы здесь?

ДубльВэ удивленно взглянул на него.

– Ты не знаешь? Не догадываешься?

– Нет, – протянул Мстислав.

– Так ты же успел отправить одну фотографию с праздника «реконструкторов». Она показалась мне любопытной, к тому же я увидел, что у тебя в настройках выставлена локация. Пока я рассматривал фотографию, местонахождение начало вдруг меняться. Вот тут уже мне пришлось покопаться в настройках своего компьютера…

– У меня в это время разрядился планшет, – сказал Мстислав.

ДубльВэ кивнул.

– Сказать откровенно – я до последнего не верил, что ты попал в прошлое. Дети редко попадают в прошлое самостоятельно. Но от тебя не было никаких сообщений день, другой. Пришлось тебя искать. Не думал, что эта девочка приведет тебя сюда. Вчера я целый день искал вас в Александровске девятнадцатого века, даже попал в полицейский участок, – усмехнулся он.

– А как это работает? – спросил Мстислав. – В нашем времени тоже идут дни? То есть мама понятия не имеет, где я, так? И Динкина мама тоже ищет ее… Вы знаете что-нибудь о наших мамах?

Виталий Валентинович потер подбородок.

– О ваших мамах я, признаться, ничего не знаю. Время здесь движется иначе, это единственное, что я знаю и о чем я могу сказать. Здесь может пройти неделя, а в нашем настоящем времени – минута. И наоборот. И никогда не знаешь заранее.

Мстислав прижался затылком к земляной стене.

– Как нам вернуться в наше время? – спросил он.

– Я могу отправить тебя прямо сейчас.

Мстислав не смотрел на него. Слова«вернуться» и «прямо сейчас» действовали завораживающе. Увидеть маму, сказать ей, что все в порядке, обнять ее, позвонить папе, услышать его голос… Да что там говорить – просто принять душ! – это ли не человеческое счастье после такого приключения. В горле першило, словно он проглотил что-то колючее, от волосяной веревки чесались запястья, и почему щипало в глазах. «Вернуться, вернуться,» – стучало в ушах, словно он снова ехал в поезде, и этот поезд мог привезти его обратно к обычной, нормальной жизни, где все было бы, как прежде.

– Что будет с Динкой? – спросил Мстислав. – Тимур собирается отправить ее в Самарканд.

– Дина мыслит правильно. Думаю, она сможет найти свою каменную бабу и вернуться домой.

– Вы предлагаете мне вернуться без Динки?

– Я говорю, что у тебя сейчас есть такая возможность, – сухо отозвался ДубльВэ.

Мстислав вдруг понял, что у него дрожит подбородок и был рад тому, что сумерках ДубльВэ мог этого не заметить. В конце концов, он не был ни героем, ни смельчаком, он был самым обыкновенным школьником, которого судьба забросила в жестокую эпоху Тамерлана.