Исповедь оборотня [Виталий Валентинович Агафонов] (fb2) читать онлайн

- Исповедь оборотня 1.42 Мб, 418с. скачать: (fb2) читать: (полностью) - (постранично) - Виталий Валентинович Агафонов

[Настройки текста] [Cбросить фильтры]

Виталий Агафонов

Исповедь «ОБОРОТНЯ»

Предисловие

Здравствуйте, мой, любезный читатель! Начну с самого простого. В нашей жизни,

есть определённый порядок вещей. Это сказывается во всём: в гармонии Вселенной,

Солнечной системы, земли, природы и так же в существовании, в деятельности

человечества. Благодаря этому феномену, мы, имеем право и способность, жить. Каждое

утро, проснувшись, под влиянием этих условностей, встаём, выполняем какие-то действия,

необходимые нам, и для нашей пользы. Проведя целый день в трудах и заботах, под вечер,

уставшие, с чувством выполненного долга, ложимся спать. Задумывались ли вы, когда-

нибудь над этим, что человек, в цепи общего мироздания, выполняет свою, определённую

функцию?

Живя в своей стране, каждому гражданину необходимо, чтоб отношение к нему, было

человеческое, законное и справедливое! Выполняя обязанности, на работе, чтоб начальники

видели старание и заслуженно оценили. Придя в магазин, смогли купить лучшие,

качественные по низкой цене товары! Если обслуживание, то по высшему разряду! Главное,

чтоб любили и уважали! Ваша победа, это ваша победа. Это показатели внутренней

самооценки, которые дают возможность человеку быть спокойным, уверенным, и, конечно

же, счастливым. Я ничего не пропустил?..

Совсем другое дело, когда, нарушаются общепринятые законы! И это всё,

непосредственно, начинает сказываться на вас! На работе, принижают по непонятным

причинам. Результативных достижений на благо предприятия, или фирмы не замечают. Чуть

что, не разбираясь в сути вещей, наказывают незаслуженно. Записывают в чёрный список

проштрафившихся работников. Идёте в магазин, тот самый нужный товар безвозвратно

испорчен, вам ничего не достаётся! При покупке обыкновенной вещи, переплачиваете

втридорога! У вас что-то заболело? Пошли на приём к врачу, там кого-то пропускают без

очереди, а вы, томитесь в ожидании, пересиливая боль. И не знаете, когда вообще вас

примут. Приходит квитанция с домоуправления, а там, всё новые и новые пункты с

астрономическими цифрами, за какие-то счётчики, ОДН, ОПУ и т.д. С каждым месяцем,

сдирают деньги всё больше и больше, не понятно за что. Ничего нового не делается для

благо и улучшения вашего, и без того, шаткого, положения. Появляется ощущение, что всё

направлено против вас. Невольно появляются фобии. С негодованием воспринимаете любую,

даже самую незначительную несправедливость. Становитесь злым, раздражённым, нервным.

И, как поступите в таком случае? Каково будет ваше отношение ко всему этому?

Спрячетесь от всех и больше никогда не покажетесь на глаза людям? Вы же знаете, что вас и

так не замечают в обычной жизни, а тут вовсе забудут. Возьмёте чистый лист бумаги и

напишете заявление об увольнении с работы? Хотя доподлинно известно, что на ваше место

быстренько найдут другого человека, который заменит вас, и вы с этого ничего не

выиграете. Если найдёте работу в другой фирме, то непонятно, как сложится дальнейшая

судьба. Смена организации и рабочего места, нынче очень больной и серьезный вопрос.

Начнёте возмущаться, требовать к себе человеческого отношения? При испорченном товаре,

требовать справедливости и чтоб нарушитель понёс заслуженное наказание? Будете сильно

возмущены? Мы же знаем, что непосредственно, для вас, должно быть всё в лучшем виде?

Качественного обслуживания, заслуживает любой человек, невзирая на его отношения и к

происходящим событиям. Это норма человеческой жизни.

Как они сделают, это уже другой вопрос. Потому что мы точно знаем, что каждый

должен выполнять, на своём месте, свою работу качественно и добросовестно!

Заранее прощу прощения, что, чисто гипотетически, говорю: ВЫ, ВАС. Я ни в коем

разе не имею конкретно вас. Создавшаяся обстановка требует варьировать этими

выражениями.

Я думаю, что любую перестройку, в первую очередь, надо начинать с себя. Я не

говорю то, что вы плохой, или хороший человек. Эта оценка здесь неуместна. Тем более

никого не сужу. Я вас призываю к размышлениям. Хочу, просто спросить: «Скажите-ка мне,

мой любезный друг, что вы делаете, для того, чтоб было справедливо и качественно? Вы,

всегда честно поступаете на работе? Вы, добросовестно относитесь к выполнению своих

служебных обязанностей? Не хитрите со своей совестью? Не обманываете своих

сослуживцев? Не нарушаете законов, даже незначительных? Не воруете на работе, живя по

принципу: «На работе ты не гость, унеси хотя бы гвоздь?» Если это присутствует, то, по

какому праву вы требуете, чтоб в отношении вас поступали по-другому? Если вы поступаете

в отношении кого-то так же. Вы же сами являетесь одним звеном в цепи этих самых

нарушений. А! Я понял! Вы особенный, а остальные так, шелуха, пушечное мясо! Если это

так, то конечно это совсем другое дело! Тогда, действительно, вы, наверное, правы!»

Нужна не малая сила-воли, чтоб это осмыслить, осознать и понять, чтоб выдержать

такой натиск обрушившихся проблем. И в конечном итоге предпринять правильные меры для

улучшения своего положения и насущных дел.

Моё повествование будет касаться, как раз этих вопросов.

Пролог

Наступило августовское утро. Солнце, оторвавшись от зубчатого горизонта, тихонечко

поднимается на безоблачное небо. Следом, яркий свет захватывает всё больше и больше лица

домов. Те, в ответ, выставив свои многоэтажные груди, как бы в назидание, оставляют за

собой длинные тени, сохраняя влажную прохладу ночной тишины. И тут же, лучи,

бесцеремонно, обскакивая друг друга, несутся по улицам и дворам, превращая сумрак, в

весёлую игру светотеней. Уверенные в своей силе, обшарив стены строений, проникают в

окна и там снова пытаются пробиться насквозь, но натыкаются на непреодолимые

препятствия. При своей прямоте, не могут проходить по лабиринтам комнат и коридоров.

Такова их сущность и природа. Понимая своё бессилие, квадратами, устраиваются на полу,

заигрывая с местной обстановкой. Атмосфера замкнутого пространства вступает в фазу

нагревания. Духота, как воздух в воздушном шаре, начинает давить на стены и окна,

пятиэтажного, панельного дома, пытаясь вырваться наружу. Начинается жаркий день,

возможно во всех отношениях.

Вдоль стены стоит двухсекционная стенка. На его полках, соревнуясь своим видом,

красуются книжки разных размеров и цветов. Некоторые истрепались и потёрлись от частых

касаний человеческих рук. Другие весёлые, новенькие, блестят яркими переплётами твёрдой

обложки, словно только что прибыли из магазинов. Это новое и старое, смешавшись в

бытности жилой комнаты, несут собой информацию, возможно, доселе нам не известную. В

своём развитии, человек, часто ограничивается общими понятиями и знаниями. Часто не

вникая суть дела, умело пользуется этим в повседневной жизни. Другие же осмысленно

подходят к бытию жизни, к своей профессии, постигая свойства и особенности

профессионализма. Вглядываясь в торцы этих книг, видишь множество незнакомых слов.

Вот они красуются своей таинственностью и загадочностью: «Инженерные

фортификации…», «Минирование…», «Устав…», «Основы подрывного дела…»,

«Наставление…», «Инструкция…» и т. д.

На противоположной от окна стене, стоят два кресла. Повернувшись друг другу в пол

оборота, смотрят, каждый в своём направлении, чертят незримую линию, возводя вершину

треугольника, как раз на середину дивана. Возможно, ищут консенсус между собой, или же

при исчезновении полумрака, задумались о насущности наступающего утра. Может даже,

ждут сидельцев, чтоб снова подставить продавленные сидушки гостям. Замерев в такой

непривычной позе, боятся пошевелиться. С появлением лучей начинается другое измерение

и им не пристало жить самостоятельной жизнью, так-как всего лишь составляют интерьер

комнаты. Скомканные покрывала показывают, что хозяева долго сидели на них, возможно до

глубокой ночи. Видимо, уставшие, разделись и легли спать, забыв поправить. Об этом так же

говорят, брошенные на них вещи, лежащие грудой. Штанины трико свисают, почти, касаясь

пола.

Между столами приютился старенький журнальный столик с кучей газет и журналов,

плотно уткнувшись своим задом к стене. Теперь, потрескавшимися глазами поперечины,

смотрит молчаливо на квадратные лучи, лежащие на полу. Терпеливо ожидает новую партию

свежепечатанной прессы.

Совсем одиноко, в углу, между окном и стенкой, на полированной тумбе,

взгромоздился старенький телевизор с выгнутым экраном. Захватив серой массой линию

светящихся лучей, отражает мир уличного пейзажа и демонстрирует текущую жизнь. Ему

хочется нырнуть в это пространство цветов и зелени.

Напротив, с другой стороны окна, торшер, поблёскивая висячими сосульками по

периметру абажура, похожего на люстру под потолком, зонтиком висит над головой и строго

охраняет сон своего хозяина. На стареньком диване, в обстиранной тельняшке, спит мужчина

средних лет. Он, запрокинув голову назад, так, что край подушки оказался на шее,

досматривает последние кадры ночного сна. Лёжа на спине, одну руку запрокинул за голову,

другую засунул за поясницу. Наполовину седая голова, волосы прилипли к высокому лбу.

Короткая причёска. Его поза, в какой-то степени, напоминает Статуя Лаокоона работы Паоло

Андреа Трискорни, скульптуру эпохи Античности.

Неожиданно прозвенел будильник. Открыл глаза, откинул одеяло, вскочил с постели,

умылся, оделся, прошёл на кухню.

Жена суетилась около плиты:

– Ты уже готов? – мельком взглянув на меня, как обычно добавила, – Возьми ложку!

Выдвинул ящик кухонного стола, взяв ложку с ножом, стал нарезать хлеб.

– Может, полетишь на самолёте, завтра! Мы бы провели целый день вместе! Я, как раз

отдыхаю! Сходили бы на рынок! Нужно купить постельное бельё, такое, какое нравится нам

обоим! Помнишь, я тебе говорила? Потом на Набережную, давно уже хотели покататься на

теплоходе! – она поставила сковородку на стол и добавила, – Это так далеко! Чем трястись

сутки до Москвы, потом с пересадками до Клайпеды! И вообще, почему именно в Литве?

Можно же встретиться в Москве! Мне кажется, что там, для всех было бы удобнее!.. –

посмотрев на меня, присела за стол и стала рассуждать, держа на весу ложку.

Я взял её маленькие ручки, несильно сжал:

– Нет, на поезде! Мне необходимо в Москве кое с кем встретиться из числа бывших

сослуживцев! Побуду полдня в столице! Ты же знаешь, что это дань памяти! И именно в

Клайпеду! Но, сначала, после всего этого вороха информации, надо собраться с мыслями!

– В такую даль! – с сожалением высказала она.

– Мы, всегда были вместе!.. И теперь, с нами, не будет Альгиса!.. Надо обязательно

посетить его!.. Это глупая смерть в дорожно-транспортном происшествии!.. Ты не знаешь,

сколько раз он меня выручал!.. Благодаря ему, сейчас, стою пред тобой живой и

невредимый!.. Тут возник его образ: «Худощавое, мускулистое лицо, с тонкими чертами,

наклонилось надо мной. Светло-голубые глаза, смотрели тревожно. Без головного убора,

растрепанные, пепельного цвета волосы, выгорели на солнце. Чёлка, прилипшая ко лбу, в

маслянистой жидкости. Среди них запутались крупинки песка, камешек и эта же, вязкая

жидкость на самом кончике волос и около ушей. Его лицо было в копоти и в поту, масляный

нагар виделся даже на шее. Альгис усадив меня на землю, похлопал по плечу левой рукой.

Другой держал за окровавленную шею. Голова гудела трубой органа нижнего регистра. В

ушах звон. Сейчас, он был похож на рыбу, вытащенную из воды. Встав на корточки, что-то

говорил, или кричал. Но никаких звуков кроме зуммера не было слышно. Смотрелось

смешно. Поймав себя на мысли, невольно улыбнулся, вместо улыбки, из-за боли, лишь

вытянулась вниз левая сторона губ. Попытался подбодрить его. Вдруг он резко дёрнулся в

сторону, отпустив меня. Я, не усидев на месте, ударился спиной обо что-то неровное. Боль

резанула между лопаток. Альгис, вскинул автомат, произвёл несколько коротких очередей,

влево, верх, в сторону гор. Примерно в метре от меня, увидел, как языки пламени вылетали

из ствола и делились на несколько частей в пламегасителе, резко пропадали, но выстрелов не

слышал. Хотя ощущал всем своим телом и болью в голове. Потом снова и снова. Меня

каждый раз обдавало теплом ударной волны. Я закрыл уши ладонями и зажмурил глаза.

Перестав стрелять, мой товарищ, забыв про меня, вскочил и перебежками затерялся за

подбитой техникой. Что-то случилось. Лежа между камней, посмотрел туда, но ничего не

увидел. Стал озираться по сторонам. Вокруг никого не было. Я остался один. Как будто все

вымерли, меня забыли. Глаза наткнулись на автомат, который валялся около ноги.

Схватившись за антабку, потянул его к себе. Сцепившись за ствол, попытался встать,

упираясь прикладом об землю, ничего не получилось. Наверное, идёт бой! Надо пойти и

помочь ребятам! Они нуждаются в моей помощи. «Ре-бя-та! Вы где! Есть кто жи-вой!..»

Теперь, я был похож на ту рыбу. Открывал рот, кричал, но звуков не слышал. Совершенно не

владел обстановкой. Тихонечко подполз к укрытию, кое-как уселся и опёрся плечами об

колёса БТР. Чтоб не рухнуть на острые камни, расставил пошире ноги. Знал, что снизу ни кто

не пойдёт. Закинув ремень за шею, взявшись за пистолетную рукоятку левой рукой, правой

рукой за цевьё, принял изготовку для стрельбы. Повернув голову направо, в сторону ствола,

упёрся взглядом об край подбитой боевой техники. Теперь был готов выстрелить в первого,

кто появится из-за БТР. Но так долго удерживать автомат не смог. Может приготовить

гранату? Пощупал, граната была на месте. Это меня успокоило. Началось ожидание.

Чувствовал, как уходят силы. Руки слабели, глаза закрывались. Клонило ко сну. Удерживая

автомат левой рукой, правой на всякий случай продёрнул палец в кольцо гранаты. Почему-то

становилось хорошо и никуда не хотелось идти, или бежать, что-то делать. Вот так бы лежал

и лежал… Неожиданно, откуда-то, выскочил Альгис, наклонился, вырвал из рук автомат с

гранатой, резко взяв за руку. Ну что, что ему надо? Мне было больно, хотелось что-то

сделать, может даже сделал, или попытался, но Альгис, ни как не среагировал. Он легко

бросил на себя и потащил. Даже не потащил, а почти побежал. Был ли с нами ещё кто-то,

сказать не могу. Теперь, видел только спину и пятки ботинок, которые попеременно

пропадали и камешки разных калибров, под его ногами! Устал! Боялся, как бы он не

споткнулся и не уронил меня. Я был беззащитен. Думалось, что это никогда не кончится!

Возможно, терял сознание! Голова неимоверно болталась, но сил держать его не было!..»

Жена положила руку на то место, туда, куда когда-то хлопал Альгис. Пальцами

щёлкнула перед глазами. Я очнулся от воспоминаний, потрогал за шею. Посмотрел на неё.

– Э-эй! Ты где? – смотря снизу в глаза тревожно, спросила она.

– Это последняя дань нашему боевому товарищу и другу! – мельком взглянув на неё,

отведя в сторону взгляд, задумчиво произнёс, – Что ребята скажут, если их командир не

приедет? Нет! Мне надо обязательно поехать! Не поехать, просто не могу! Даже не

уговаривай! – замахал руками, и слегка усмехнулся.

– Ты мне никогда не рассказываешь про свою службу! Это иногда меня пугает! –

продолжая смотреть на меня так же, – И я, ничего о тебе не знаю! Но знаю одно, что ты всё

равно поедешь! Буду, как всегда ждать! Возвращайся, поскорее! Перед выездом из Клайпеды

обязательно позвони! – прижала руку к своей щеке, покорно попросила она.

– Может, когда-нибудь расскажу! Но лучше тебе не знать этого! Это всего лишь работа

и часто секретная! Я тебе об этом уже говорил!.. Не волнуйся! Я же уже давно уволился и

больше командировок не будет! Это всего лишь обычная, частная поездка! Как только

приеду, сразу отзвонюсь! Там будут, и Щипцов, и Арсенин! Обязательно передам им от тебя

привет! Кстати, Дамирович тоже будет, и ему передам! Договорились, с ребятами, собраться

вместе!.. Ну что? – и я взялся за её предплечья руками.

– Клайпеда! Клайпеда! – произнесла она задумчиво, – Как это далеко! Заграница!

Просто немыслимо!.. – увернувшись, ухмыльнулась и с задором добавила – Хм!.. Увидишь

море! Там же восхитительные пляжи!

Я засмеялся. Она улыбнулась в ответ, обняла за шею и прижалась ко мне. Немного

простояв, засобирался:

– Ну, всё, мне пора! Иначе опоздаю! – Нежно обнял в ответ, поцеловал её в губы. Взял

заранее приготовленную сумку, спустился по лестнице. Уже на улице, остановившись

напротив дома, помахал рукой. Она, как обычно, стояла у окна, увидев, на прощание,

послала воздушный поцелуй и тоже замахала в ответ.

Добравшись до железнодорожного вокзала, купив билет, на первый проходящий,

встал на платформе, около лестницы.

Сколько раз я проходил здесь, чтоб уехать! Навсегда остался неприятный осадок

расставания. Я ненавидел этот вокзал, за её способность, разлучать нас с нашими

любимыми, отправлять в командировки, на боевые задания и даже в отпуска. За то, что он,

был последней точкой отсчёта, возможности, видеть лица родных и близких мне людей. И

началом долгого пути разлуки. Отъехав отсюда, продвигаясь по бескрайним просторам

различных территорий и ландшафтов, медленно приближал время возвращения. А если там,

в далёких краях, встречал земляка, то радовался от души и считая его, чуть ли не близким

родственником. С удовольствием делился последними новостями родного края и обсуждал

общие, интересующие темы. Конечно же, мечтал, поскорее, вернуться сюда. Это

торжественный момент, когда, подкатываешь к вокзалу, выходишь из многолюдного,

замкнутого пространства вагонных перегородок, живущей дорожной жизнью, на простор

платформенной полосы и проходишь по ней. Спустившись по лестнице привокзальной

площади, смешиваешься с торопящимися людьми, которые снуют, решая свои бытовые

проблемы, и живут совершенно другой жизнью. Нужно подойти к остановочному комплексу,

сесть в автобус №40. В пути с интересом наблюдать из окна за улицей и домами, находить

изменения за время своего отсутствия. Приехав, выйти из автобуса, пройтись по знакомому

двору, неожиданно появиться в дверях родной квартиры, когда обязательно все будут дома…

Громкоговоритель предупредил о приближении поезда. Ещё раз оглянулся вокруг, как

бы, очередной раз, прощаясь и печальный, направился к лестнице. Пройдя по подземному

переходу, пошёл к вагону. Зайдя в купе, закрыл за собой дверь. Наступила долгожданная

тишина. Были ли у вас такие моменты? Как часто это происходило? О чём вы думали в этот

момент?

Наконец-то остался один. В этот миг, никого не хочу, не видеть, не слышать. Только я,

один, со своими мыслями. Желательно, чтоб до самой Москвы.

«Как же так?.. Почему Альгис?.. Совсем недавно, мы, попрощались и разъехались по

военным гарнизонам. Командировки закончились, служба тоже. Пройдя сложный путь

офицера-разведчика, выполняя всевозможные задания, всегда возвращались на базу. Мы

исполнили свой долг! Мы выжили!.. Мы победили!.. И если надо будет, снова пойдём и

выполним поставленную задачу!.. А теперь?..»

Это всё не укладывалось в голове! Наверное, всегда, очень тяжело, осознавать такие

моменты, когда захватывает чувство потери! Не спеша засунул свою сумку под сиденье.

Присел за столом, уставился в окно, не видя перед собой ничего. Из головы не выходили

слова Олега:

– Крепись братка!.. Альгис погиб в ДТП!.. Под Белой Церковью!.. Ехал, после

соревнования!.. Нужно было передохнуть, хоть немного!.. Его просили!.. Вся команда

осталась!.. Ребята уговаривали, но он куда-то спешил и выехал один, вечером!.. – выпалил

на одном дыхании и тревожно смотрел на меня.

– Что случилось?.. – Олег развёл руками. Мы, молча, пожали друг другу руки. Я не

выдержал, обнял его…

– Ребята, собираются встретиться на Родине Альгиса! – отпустив меня, сказал друг.

– Все в Клайпеду? – посмотрел на друга.

– Да, все в Клайпеду! – подтвердил Олег.

– Я немедленно выезжаю!– задумавшись, произнёс сурово, посмотрел на Олега, пожал

ему руку.

«Альгис! Альгис! Как же так? Почему именно ты?..»

«Выстраиваем оборону на позиции! Приходится копать землю, если, это можно

назвать землёй. Закончилась вода. Уже прошло полдня. Нахожусь в палатке, изучаю карту

местности. Подзываю к себе Альгиса:

– Да, командир! – как обычно обращается ко мне, хотя ходим в одинаковых званиях. Я

всего лишь для него старший в группе.

– Альгис смотри! – показываю ему на карту, тыча карандашом, – Вот здесь в кустах

пробивается родник! Мы находимся здесь, примерно на расстоянии полутора километров!

Нужно собрать фляжки и сходить за водой! Извини, ни одного человека дать тебе не могу,

сам понимаешь! И никого другого послать тоже не могу! Только ты сможешь это сделать

лучше всех!

– Не волнуйся! Сделаю, всё будет в лучшем виде! – он пожал, как обычно мне руку,

улыбнулся и пошёл выполнять задание.

Прошли долгих три часа, он должен был уже вернуться! Возможно, где-то задержался

и скоро будет здесь!

Время девятнадцать часов. Мы терпим. Можно конечно заказать. Но родниковая,

свежая вода на много вкуснее той, что нам привезут. Альгиса нет! Надо что-то делать! Я стал

сильно волноваться. Могло, что угодно произойти. Корил себя за то, что принял решение

необдуманно и никого ему не дал в помощь. Как я мог так поступить со своим другом и

товарищем. Доложить командованию? Нет! Я верил в Альгиса. Волнения не проходило. Его

всё нет. Я взял двух бойцов, мы выдвинулись к роднику. Совершили марш-бросок. Прибыли

на место, никого не встретили. Родник высох. Только следы от когда-то протекающей воды.

Что-то произошло, и вода ушла. Теперь, пробиваясь по недрам земли, ищет свой выход. Или

нашла себе подземное озеро и скапливается в глубине, до которой нам никогда не добраться.

А может, нашла другой путь и выходит чуть пониже? Журчит себе, а мы даже не слышим.

Обойдя вокруг, ничего подобного не заметили. Значится Альгис пошёл к другому роднику.

Но куда? По близости, я, ничего подобного не знал. Где его искать? Что он предпринял? Если

бы на него напали, то он всё равно бы оставил, хоть какой-то след. Осмотрев внимательно

место, ничего подобного, не обнаружили. Удручённые вернулись обратно. Альгис ещё не

появлялся. Решил дождаться до полуночи и тогда, если его не будет, доложить по команде.

Примерно 23:30 неожиданно, из-за скалы появляется Альгис. На шее болтается автомат, на

ремне несколько фляжек и полный рюкзак живительной влаги. Вид был у него уставший.

Измождённое долгим переходом, сырое от пота лицо и светящиеся глаза.

– А что, вода уже никому не нужна? – разводя руками, улыбаясь, не громко, выговорил

он.

– Ты!.. Наконец-то!.. Брат!.. – я первым подбежал к нему, помог снять вещмешок,

фляжки, тряс руки и хлопал по плечу. Тогда у меня проступили слёзы на глаза от радости.

Он, медленно сначала присел, потом улёгся на камни, расстегнув все пуговицы.

– Ну что ты! Всё же нормально! Я вернулся! Обещал же! Подумаешь, немного

задержался! – и пожал мне в ответ руку.

– Это я от радости! – оправдываясь, вытирая слезу.

– Дал бы лучше мне попить, чем сырость разводить! А то, с того момента, как набирал

воду, в рот не брал! – говоря в рифму, заулыбался он.

– У тебя же, целый вещмешок был? – удивился, протягивая свою фляжку.

– Бы-ыл! Так не мои же фляжки! – с интонацией проговорил он.

– А чего тогда из своей не пил?

– Хм! Из своей! Так я же, дурья башка! – ударил ладошкой себя по лбу, – Свою фляжку

первым наполнил и второпях положил на самое дно! – тут он открутил крышку и сделал

жадно несколько глотков.

– Достал бы! Это же не сложно!

– Ага! Достал! Это только говорить легко! Пока достанешь, сложишь, знаешь, сколько

времени пройдёт? – оторвавшись от горлышка, подмигнув, проговорив снова с интонацией,

держа на весу фляжку, залился смехом. В ответ все громко захохотали.

Потом, сидя в палатке, с юмором рассказывал, как он пришёл к высохшему роднику,

выходил на дорогу. Как останавливал гражданскую машину. Поинтересовавшись, где можно

добыть воды, сел в машину и попросил довезти его. Тот ехал и постоянно боязливо косился

на его автомат. Когда прибыл до родника, примерно через десять километров, выгрузился,

оглянулся, а у машины уже след простыл. Только пыль столбом от бешеной скорости. Как

набирал воду из слабой струйки родника и снова ловил машину. Ехал обратно и боялся

пропустить тропу, где вышел на дорогу. Как разговаривал с водителем, спрашивая то место, а

тот, почему-то ничего не понимал по русский. И он тогда от злости, начал разговаривать на

литовском. Того вообще перекосило от страха и удивления. Видя его состояние, начал над

ним издеваться, и перешёл на украинский язык. Видать водитель слышал украинскую речь и

ответил что-то на своём. Альгиса это развеселило, видя, что попутчик подал голос, он тогда

обратился на немецком. Водитель залепетал ещё сильнее, округлив свои чёрные глаза, даже

запел, потом резко остановился и на ломанном русском испуганно сказал: «З-здес! Пры-ры-

ехалы! Тропа! Вы-сох-шый а-рык!» Альгис по-дружески хлопнул водилу по плечу: «Рахмат!

Дуслык – Дружба!» Тот быстро, быстро заморгал от удивления и тихонечко тронулся с

места. Чуть отъехав, дал газу и потерялся за поворотом. В эту ночь все дружно гоготали,

слушая его рассказ. Некоторые моменты переспрашивали и снова смеялись до упаду. Вот

такой был Альгис!»

С чего же всё началось? Перед глазами всплывает другая картина: «Жаркий месяц

августа. Нас построили в казарме. Первое знакомство. Так-как в училище поступал с армии,

в звании сержанта, был назначен командиром отделения. После общего построения,

выстраиваю своих подчиненных в одну шеренгу. На правом фланге стоит высокий, на вид

флегматичный юноша с непонятной, трудно выговариваемой фамилией. Неумело пришитые

погоны, не подогнанная форма одежды, пилотка на голове сидит, как тюрбан, звёздочкой

немного в сторону прикреплена криво. Ремень туго натянутый чуть ли не на груди. Юбка

гимнастёрки из-под ремня вылезает, как попало. Потом в процессе ознакомления я узнаю

что, ещё с детства, Альгис занимается каратэ. В этот период в стране вышел запрет на

занятия этим видом восточного единоборства. Мы, прикрываясь спортивной секцией боевое

САМБО, продолжали заниматься. Это, как раз нас и сблизило на начальном,

ознакомительном этапе. За годы учёбы сдружились ещё крепче. Были, конечно, и другие

виды спорта, практически всё время проводили вместе: тренировались, участвовали на

соревнованиях, ходили в увольнение.

По окончании училища, нас разбросало по военным гарнизонам. Потом начались

командировки. В одной из таких командировок я снова встретил своего однокурсника.

– Командир! – услышал знакомый голос около КПП.

– Альгис? Какими судьбами?.. – удивился и в то же время обрадовался своему

бывшему подчиненному и другу.

– Я здесь!..

– Так я же, тоже!..

Не было предела радости. Мы, снова, были вместе. Теперь, нас, объединяла боевая

работа. Он, всякий раз, просился ко мне. Самые сложные задачи разрабатывали и выполняли

сообща. Всякий раз мою группу усиливал своей. Я ему доверял, как самому себе.

Один раз нужно было совершить глубокий рейд. Разработав до мелочей, обсудив все

детали, вышли на задание. Уже, через несколько суток, выполнив успешно задачу,

ускоренным маршем, возвращались на базу. Головной дозор доложил, о приближающемся

противнике: в нашем направлении: по узкой тропе шёл отряде «чехов», примерно в таком же

количестве, как и мы, может, даже чуть больше. Разойтись незамеченным было невозможно.

Но и огонь открывать тоже нельзя. Выбрали план внезапного нападения. Посадив двух

снайперов на всякий случай, выбрав удобную для засады позицию, быстренько

рассредоточились на скалах. Приготовив штык-ножи, залегли и стали ждать. Наверное, это

самый тревожный и неспокойный момент в жизни каждого разведчика, да и любого, кто

спрятался и поджидает свою жертву. Лежишь на скале, плотно прижавшись к нему, как будто

мы единое целое. Перехватываешь нож, перебираешь пальцами. В своих бойцах уверен, они

не подведут. Главное, чтоб всё произошло так, как задумали. Чтоб не было этих

незапланированных вводных. Как хорошо, что Альгис рядом. Так же лежит и посматривает

на меня. Ждать пришлось не долго. Продвигаясь бесшумно, они выровнялись с нами. По

условленному сигналу, сверху, бросились на них, завязался рукопашный бой! Одолев одного,

я направился в левую сторону по краю, идущих на нас «чехов». Альгис, оказавшись рядом со

мной, неожиданно дёргает меня за ремень, я чуть не падаю. Краем глаза вижу, как мимо меня

пролетает нога бородатого в камуфляже. Хватаю его за ногу и кулаком наношу удар по шее.

Из-за неуравновешенной стойки падаю на камни. Пока барахтаюсь и пытаюсь встать, Альгис

точным ударом ноги в челюсть валит рядом стоящего верзилу. Вонзает нож в грудь

бородатому. Подаёт мне руку. Быстро вскакиваю. Оказавшись на другой стороне,

пробиваемся между духов к нашим. Нас, окружают рослые, упитанные, широкоплечие

«чехи». Мы вдвоём, их пятеро, или шестеро. Альгис почти вровень с ними. Я, ниже на целую

голову. Происходит момент немой сцены. Наши взлохмаченные, пропотевшие лица,

напротив, сытых, угрожающе страшных, бородатых рож, с наглой усмешкой предвкушения

кровавого пира. Становимся спина к спине. Они самоуверенные, нападают на нас. На меня

бросается «чех» с ножом, одетый в камуфляж без ремня в берцах, примерно 35 лет, с

крепким торсом и с короткими, азиатскими ногами. Уварачиваться от ударов нельзя,

откроется спина Альгиса. Ставлю блок, отражаю удар, выбиваю нож. Он бросается ко мне на

шею. Сцепившись, оба, падаем на камни. Его положение хуже, чем моё. Застряв между двух

валунов, пытается выбраться. Выворачиваюсь и ломаю руку своему сопернику, при этом

поглядываю постоянно на Альгиса. Вскакиваю на ноги. Закрываю спину. Он быстро

справляется с пятью духами один, нанося только удары. Противник, не ожидавший такой

прыти, в замешательстве. Я участвую только на подхвате! Бой был коротким и

результативным. Тогда всё закончилось без единого выстрела!..»

– У вас здесь свободно? – кто-то прерывает мои размышления. Резко смотрю в его

сторону. В дверях стоит мужчина лет примерно 50-ти, среднего роста. На половину седая

голова. Короткая причёска с редеющими волосами, мускулистое, приятное лицо,

спортивного телосложения. Тёмно-синяя футболка, заправленная в чёрные джинсы и белые

кроссовки. В нем видится уверенность, накачанный, крепкий торс. Проницательный взгляд

карих озорных глаз, и добродушная улыбка, то ли надуманная, то ли настоящая.

– Да, конечно! – говорю ему с печалью и опускаю свои глаза. Я нахожусь в каком-то

оцепенении, ни как не могу избавиться от этого настроения. Для меня, он кажется лишним.

Встряхиваю головой.

Он внимательно смотрит, улыбается:

– Как скажешь, командир! – и занимает место на нижней полке.

Меня передёргивает! Точно так же говорил Альгис! Снова смотрю на него:

– Почему командир? – с недоумением смотрю, словно разговаривает со мной Альгис.

– Вид у вас такой, как у военного! Вы, смотрите теперь на меня, как на призрака! –

снова улыбается мой попутчик. Чувствую себя неуютно, ощущение, что он читает мои

мысли. Мне этого не надо. Мне вообще он не нужен.

Он складывает свои вещи, готовится к дальней поездке. Вскоре поезд трогается с

места, тихонечко катит к берегу. Мы, какое-то время, молчим, смотрим, как мелькают стойки

моста, на речку, которая тихонечко бежит с глубокими думами о бытие жизни. Хочется, чтоб

так продолжалось долго. Проехав Каму, после проверки билетов, взглянув ещё раз назад,

обращается ко мне:

– В гости, или ещё куда? – как будто старый знакомый, спрашивает меня.

– На встречу боевых друзей! – прикусив нижнюю губу, оценивающе смотрю на него.

– Стало быть, в Москву! Приятно встретить военного! А что так печально? Встреча же

всегда радость! – смотрит мне прямо в глаза, и у него улыбка.

– А если встреча на кладбище! – кое-как выговариваю я, на глаза проступают слёзы.

Отворачиваюсь в сторону окна. «Почему ему всё это говорю. Кому какое дело до моих дел,

проблем!.. Что нельзя просто тихонечко ехать и ничего не говорить! Ну, всё будет донимать

до самой Москвы!.. А может, развеет мои мысли и мне станет легче?..» То ли внешний вид,

то ли говор приятного баритона, но что–то располагает к нему. И я понимаю, что, «насчёт

помолчать», скорей всего, бессмысленная затея.

– М-да! – цокает он языком, – По себе знаю, как тяжело терять своих боевых друзей! –

какое-то время смотрит через окно вниз, словно замирает.

Потом поднимает посветлевший взгляд:

– Разрешите представиться! Светлов Николай Евгеньевич! Офицер запаса! Служил в

РВСН! Потом в милиции!.. – протягивает руку, для рукопожатия и обезоруживающая улыбка.

Он, явно не собирается играть в молчанку. Мне приходится с этим мириться.

– А вы куда едете? – представившись, вяло пожав руку, спрашиваю его.

– Еду домой, к родителям, на Родину! Давно не виделся, аж, целых три года!

– К родителям, это хорошо! Здорово, что они у вас живы! Что так долго не ездили, не

навещали? Были в командировке? – пытаюсь поддержать разговор.

– Так получилось! – говорит грустно, опускает голову. Его настроение меняется.

Происходит немая сцена: он, нагнувшись вперёд, смотрит вниз под ноги, я, удивлённый

внезапным его поведением на него.

– Вы, смотрю, на пенсии форму не теряете? Ходите в тренажёрный зал? – меняю тему

разговора.

– Я не на пенсии! – поднимая взгляд, спокойно отвечает он.

– А что так? – недоверчиво спрашиваю.

– Не дослужил! Уволился в 90-ые из армии!

– Не мудрено! Смутные годы развала лихих 90-ых, когда денег не платили, многие

уволились с Вооружённых Сил! Да, были тяжёлые времена!..

– По не подписанию контракта! – не громко уточняет он.

– У нас многие, грамотные офицеры, тоже не подписывали контракт! Был приказ об их

увольнении до Нового года! Потом дослуживали в милиции! – продолжаю я.

– Вот и я тоже! – так же, удивляя своей грустью, подхватывает, наклонив, немного в

сторону, голову.

– В 90-ых, вначале 2000-ных, происходит много кадровых изменений, милиция

превращается в организацию, которая сжирает саму себя! Это сложный период для МВД! Я

читал! Период, когда там творился беспредел! Вы, наверное, тоже попали в эту мясорубку,

раз так говорите?

– Вообщем, да! – неопределённо отвечает он.

– Не дали дослужить? Попробовали бы в пожарники!

– Бесполезно!.. – произносит удручённо.

– Почему?.. – снова удивляюсь я.

– Я осужденный! – и лицо становится каменным.

– В смысле?! – опешил, смотря на него.

– Мотал срок и освободился! – так же продолжает он.

– Вы меня разыгрываете? По вам не скажешь! За что же вас так? – усомнившись,

спрашиваю его. Передо мной сразу встаёт картина камеры: зеки сидят на нарах с

перекошенными угланскими рожами. У всех на теле татуировки. А он сидит передо мной и у

него чистая, загорелая кожа.

– Возможно! Но это так! Я «оборотень» в погонах! Я бывший «ЗК!» – акцентируя на

последнем слове, меняя голос, медленно произносит он.

– По какой статье? – сочувственно интересуюсь.

– В наше время! – поправляется, – Особенно в наше время, нельзя зарекаться от

тюрьмы и сумы! Был бы человек хороший, а за что всегда найдут!.. – продолжает он, не

отвечая на мой вопрос.

Я, обученный не за страх, а на совесть выполнять свои поставленные задачи,

перестаю понимать его. Как можно пойти против законов, находясь на таком ответственном

посту по защите своей Родины, своего Отечества. Как же честь, достоинство? Я перестаю его

слышать, голос куда-то отдаляется. К моему настроению, возникает неприятное ощущение

от услышанного. Слово «ЗК», «оборотень» в погонах, режет уши и заставляет быть к нему

внимательным и осторожным. Мы, с детства, знаем прописную истину, что дыма без огня не

бывает. «И кто знает, может предо мной сидит настоящий маньяк. С таким телом ему сам

чёрт не страшен. Наверное, именно такие нарушают законы, втираясь к доверчивым

гражданам. Что можно от него ждать?» Во мне играет интерес и настороженность. Я смотрю

на него теперь совсем по-другому, наши взгляды встречаются. Становится ещё неуютнее. Он

перестаёт говорить, отворачивается к окну с холодным стеклянным взглядом. Просидев так

некоторое время, как бы в пустоту говорит:

– Я бы, наверное, на вашем месте, так же себя повёл! Вас, прекрасно понимаю! Мы не

так воспитаны! – потом минуту помолчав, продолжает, – Что было, то было! Всё это не

вернуть вспять! Как бы это не банально звучало, я не совершал этого преступления! Не

считаю себя виноватым, и мне, ни в чем виниться! Это ваше право осудить и даже

ненавидеть! У каждого должно быть своё мнение, на любое действие, или явление! У нас в

стране это не запрещено! Но, вы, меня, можете не бояться! Я, для вас, всего лишь попутчик и

не больше! Приеду к своей станции, выйду из вагона и возможно больше никогда не

увидимся! А пока, нам придётся эти сутки находиться вместе! Конечно, если не захотите

поменять купе, или вагон, или высадиться раньше! Я не в обиде! – он нервно зыркнул на

меня и снова отвернулся в сторону окна.

– Я же пока ещё ничего не сказал! – отбиваюсь я.

– И не надо говорить! Иногда слова бывают лишними!..

– Но слово обозначает мнение человека, который говорит это слово! А несказанное

ничего!..

– Иногда, молчание говорит о многом, а слова, сказанные впустую, ни о чём! Я думаю,

вы не будете спорить со мной, что в наше время, в обязательном порядке надо проверять

каждое сказанное слово, любую информацию на точность и правдивость! Тем более, если не

владеешь обстановкой! Иногда лучше промолчать, чтоб не выглядеть в дурном свете! – он

посмотрел на меня с широко раскрытыми глазами, – Может я вам сказал неправду! А, вы

поверили!

– Думаю, что вы правдивый человек! И вы мне не солгали! – тоже, смотря в глаза,

отвечаю я.

– Спасибо за доверие! Да! Вы правы! Я, офицер! Негоже друг другу говорить ложь! И

горжусь этим! – отводит свой взгляд в сторону, на какое-то время, как будто забывается.

Снова обращается ко мне, – Вот, к примеру, по вашему мнению, чем отличается офицер от

class="book">остальных людей? Не зависимо, он офицер запаса, или офицер в отставке? Вы прекрасно

знаете, что офицеров бывших не бывает!

– Ни чем! Он такой же человек!.. – начинаю я свои не определённые объяснения,

акцентируя на первом слове.

– Нет! Не такой же! Офицер это образ жизни!.. – не даёт мне договорить мой

собеседник.

– Офицер – это профессия! Это защитник Родины, Отечества!.. В нём достоинство и

честь!..

– Вот вбили вам в голову, блин! – с досадой говорит мой собеседник, – И вы, ни как не

хотите заглянуть глубже и понять, саму сущность этого слова! Вы поймите одно, что теперь,

до конца своих дней будете офицером! Если вы хороший человек, будете гордиться этим!

Будете поступать, так, как вас учили по своему внутреннему убеждению! И осознавать своё

место в жизни, как офицер! Поехали на кладбище? Был ли ваш товарищ, или друг, кому

едете, офицером? Если да, то он поступал, как офицер? Мне не надо отвечать! Вы ответьте

это самому себе! И тогда скорей всего поймёте, кем он был и кем являетесь вы! Поймите

одно, что по профессии офицер всегда, ходит между жизнью и смертью! Задача одна

победить смерть и не дать погибнуть своим подчиненным и гражданским лицам! Он всегда

поступает так, как надо, по своему убеждению и знаниям! Это настоящий офицер!

– Но офицер офицеру рознь! Вы, говорите про настоящих, хороших офицеров! Но есть

и другая сторона этой медали! А те, кто поступает не так, они что не офицеры? Они же тоже

носят и звания и поступают по своему усмотрению! И считают себя офицерами!

– Хорошо! Есть такое понятие как форма и содержание! Приведу вам для наглядности

и сравнения другой пример! В последние годы Средства Массовой Информации кишели

статьями про «оборотней» в погонах! Да и сейчас не лучше! Читая статьи, я ужасался

размахом криминализации и коррумпированности Министерства Внутренних Дел! К

сожалению, это тоже офицеры, только по форме, но не по содержанию! И, конечно, тоже с

гордостью носят погоны, стремятся расти по карьерной лестнице! Только вот есть одна

неясность, как они стремятся и какими путями добиваются? Они наживались и наживаются,

думая, только о себе и о своих карманах! Где тут достоинство и честь, в конце концов! Но это

одна сторона! С другой стороны, мне, совершенно не понятна позиция Министра

Внутренних Дел Грызунова! Тоесть тот человек, который создаёт условия для успешной

деятельности этих офицеров! Это «офицер» высшего эшелона, так сказать эталон для всех

остальных! Но, к сожалению, это тот человек, который совершенно не понимает сущности

выше сказанных слов! Коснёмся коррумпированности и криминализации МВД! Меня, как

военного человека, офицера, учили, что за всё, в своём подчинённом подразделении, и за

личный состав, и за дисциплину, и за порядок, отвечает командир! Я спрашивал и меня

спрашивали! Вас тоже, скорей всего учили так же! Будучи командиром, я за этим строго

следил, поддерживал порядок, проводил необходимые мероприятия! Если возникала какая-то

обстановка, идущая в разрез воинским законам и уставам, я анализировал и принимал все

необходимые меры для устранения этих недостатков! Считай, что Министр такой же

командир! Алгоритм его действий должен быть идентичным! Но вместо того, чтобы

проанализировать и приступить к наведению в своём ведомстве порядок, он стал кричать на

всю страну, показывая неспособность управлять своим подразделением! Но самое смешное

то, что все его поддержали и он стал, героем дня! Теперь, когда об этом все узнали, ему бы

необходимо оправдать себя: начать работать, засучив рукава, чтоб показаться в лучшем

свете! Тут опять промашка: его работы не видно! В органах внутренних дел начинается

чистка! Пущенный на самотёк процесс, проходит безобразно! Это даёт возможность другим

службам нагреть на этом руки! Сюда вмешиваются, и суды, и прокуратура! Каждый

начальник, на своём месте делает так, как ему выгодно, или так, как у него получается!

Основное направление: начинают освобождаться от неугодных! В число неугодных, почти

всегда, попадают добросовестные и правдивые сотрудники милиции, офицеры, которые

мешают воровать и нарушать законы! И ещё, самое смешное то, что на силовые структуры, с

Москвы, спускают план, сколько сотрудников милиции надо наказать, уволить, осудить! Этот

клич усугубил и без того не лучшее положение его ведомства! Министра, за это, надо было

снять с должности с записью о не полном служебном соответствии, чтоб его больше не

принимали на службу в государственные органы! Наказать за самоустранение, за халатное

выполнение своих служебных обязанностей и возложенных на него правительством задач!

Но этого не произошло. Правители, словно с шорами на глазах, ничего не видели! Есть одна

поговорка: «Если звёзды светят, то это кому-то надо!» Они в упор не видели бездеятельность

чиновника, несостоявшегося, как министр! Дальше дошло до абсурда, его избрали в

Государственную Думу и он стал спикером нижней палаты! Не понятно, как он туда попал!

Понятно, что после развала милиции он успешно развалит и этот орган! Что, в принципе, на

сегодня и произошло! Благодаря ему, милиция стала мальчиком для битья и объектом

насмешек! Каждый милиционер давал присягу на верность этому государству! Государство,

со своей стороны, обещалось обеспечить всем необходимым и всеми бытовыми условиями

сотрудников милиции! Но обещаний своих не выполнило! Но тем не менее! Милиция,

брошенная на произвол судьбы, где денежное пособие выплачивается в мизерных размерах,

где каждый милиционер, пытается выжить в этом несправедливом мире! Милиция, которая

находится между наковальней и молотом! С одной стороны начальство, требующие

показатели раскрываемости и план, который надо выполнять. С другой стороны народ,

который постоянно жалуется на действия сотрудников милиции, считая, что в их действиях

кроется преступный умысел. Особенно после того, как министр внутренних дел посоветовал

гражданам противостоять действиям милиционеров. Тем не менее, не надо забывать, что

порядок в стране поддерживался этой самой милицией! И если нарушаются законы, то

первая инстанция и самая действенная, является снова милиция! Вот я вам нарисовал

штрихами наше положение дел, на сегодня! Не взирая ни на что, я пошл туда добровольно! Я

видел, что моё место там, на самом сложном и ответственном участке! Но такие люди, на

сегодня, им, совершенно не нужны! Такие становятся поперёк ихнего понимания службы в

милиции! Такие, мешают им обогащаться безнаказанно, и расти по карьерной лестнице!..

Это моя, офицерская точка зрения! А как бы вы поступили? – наклонившись вперёд, вытянув

перед собой руки, поставив их локтями на стол, эмоционально заканчивает свой монолог

попутчик.

– Я тоже, на своём месте, выполнил свой долг до конца!.. – слегка обиженно произнёс

я, – Ладно, Николай!.. Это не мой уровень!.. Наверху тоже сидят не глупые люди!.. У меня

нет желания диспутировать на эту тему!.. Я не судья, чтоб осуждать или оправдывать!.. Вы,

взрослый мужчина и сам прекрасно знаете, что делаете! Просто вас задели, вот вы и

всполошились! – пытаюсь погасить эту наболевшую тему и жар своего собеседника.

– Вы не судья, я не судья, и они не преступники! Как всё хорошо и как всё гладко! В

своё время они меня осудили, теперь настало моё время! – он замолчал на какое-то время,

переведя дыхание, собираясь мыслями, резко бросил на меня взгляд и продолжил, – Да,

наверху сидят неглупые люди! Такие неглупые! – иронизируя мои слова, – Что в свободное

от службы время, приходилось таксовать по городу, на своей старой шестёрке. Купил же

машину, на деньги, полученные по увольнению с Вооружённых Сил! (На большее просто не

хватило!) Тех денег, которые мне выплачивали в милиции, растягивали на полмесяца жизни!

А как остальные полмесяца? Мне нужно было хоть как-то кормить свою семью! Но, тем не

менее, я работал честно и исправно выполнял свои обязанности!

– Система, разработанная грамотными, знающими людьми, всегда рассчитывает все

нюансы для жизни своих работников! В этот сложный период всем было сложно!.. Я, тоже,

получал продукты пайком!..

– Система, да, рассчитывает! Но, как эти предписания исполняются? Любое указание

должно обеспечиваться всем необходимым, для его точного и неукоснительного исполнения!

К примеру, положенная форма не выдавалась из-за отсутствия на складах, как таковых! И

чтоб соответствовать сотруднику милиции для выполнения своего функционала, мне

приходилось покупать за свой счёт! Нет положения: «сначала обеспечь, потом потребуй»,

оно забыто напрочь. Теперь, требуют завышено, обеспечивают ничем!

В этот момент мне нечего было сказать. Я только развёл руками в ответ. Он, понимая

свою правоту, продолжил дальше:

– После развала Советского Союза, была создана система на уничтожение органов,

которые держали порядок во всей стране! Только благодаря труду самоотверженных

работников, этот мир ещё живёт и держится! Но вот парадокс, честные, добропорядочные

работники, стали лишними в ихнем свете! Я был осужден системой, в которой работают

такие же люди, как мы с вами! Это система, которая создала все необходимые условия для

вольготной жизни псевдоофицеров! Но, кроме всего, эта система создала ещё предпосылки!

Популисты, карьеристы и другая нечисть, тут же приспособились к ней! В первую очередь

они начали выживать настоящих! И я, результат деятельности этой системы! Находясь в

заключении, сначала это всё сильно меня злило! Я про себя говорил: «Вы наказали меня ни

за что! Ладно, я, но вместе со мной, также, получили наказание жена и дети! А их за что? Но,

тем не менее, я, вам прощаю! Идите с миром! Но, после моего прощения, с вами разберётся

сама жизнь! Любое деяние не остаётся без внимания, будь то хорошее, или плохое! Самое

жестокое наказание, это наказание жизнью! Тут пощады не бывает никогда! Они втоптали

меня в грязь, но я не испачкался! А вот они, не влезая в грязь, уже по уши испачканы!

Вообще-то они из грязи даже не выходили! По сути, мне, их жаль! Но потом мой гнев

прошёл! Поэтому, простил всем своим обидчикам! Но рана всё равно кровоточит! Нет, нет,

да и напоминает о себе! Мне, это сделать было нелегко! – не отрываясь от окна, медленно и

внятно произнёс, как бы в пустоту.

– Ситуация не всегда подвластна нам! Иногда приходится выполнять все его условия!

Или принудительно, или добровольно! Вы же военный человек и прекрасно знаете!..

– Ситуация!? Условности!? Я бы сказал, что люди стали пленниками условностей,

которые когда-то придумали сами для себя! – воскликнул он.

– Условности бывают разные! Одни помеха, другие в помощь!

– Верно! Но, я немного о другом!

– О другом? О чём?

– О том, как остаться человеком при любых ситуациях и условностях! Быть офицером!

Как вы говорите, с честью и с достоинством! О том, как каждый, должен, на своём месте,

поступать, делать то, к чему он учился! Делать его добросовестно! Делать, невзирая ни на

что, жить своей головой! Соглашаться или нет, это одно! Главное всегда быть самим собой!

– Но ведь!.. – хотел возразить я.

– Да, да, друг мой! Невзирая на законы, возможно, даже ломая старые стереотипы

прогнившей системы!

– Вас, за это осудили? Вы не выполнили закон? – я посмотрел на него.

– Тот закон, который предписан, я выполнил от и до! Ими, негласно придуманный

закон, для меня не существует! И никогда не будет существовать! Я буду делать так, как

положено!

Наши взгляды встретились. Он отвернулся и пристально посмотрел в окно, как будто

что-то увидел. В его блестящих глазах отражались столбы, линии электропередач стоящие

вдоль дороги. Я увидел, как в телевизоре: кусты, деревья, которые стояли, заманивая вдаль.

Появилось ощущение, что в его глазах отразился его мир, возможно, доселе, мне

незнакомый. Лицо сделалось суровым и немного грустным. В это время, позабыв свои

горести, видел, что его стихия больше, ярче и сильней. Так же силу, которая отражалась на

его лице, но не злую, скорей всего добрую. О чём думал тогда, можно только догадываться.

Он, положил руки на стол, словно ученик. Снова посмотрел на меня. Затем, чуть

наклонившись, начал свой удивительный рассказ о жизни, простого человека, ставшей

жертвой существующей системы.

Наверное, при других условиях, при другом отношении к таким офицерам, его жизнь

была бы на много лучше. Он бы принёс много пользы. Но по стечению обстоятельств, жизнь

начала бить его ниже пояса. Благодаря его мужеству и стойкости, он выжил, прошёл все

испытания, при этом остался настоящим человеком. Его можно смело назвать героем нашего

времени. Какова его роль, каков его опыт, и что он, собой представляет, судить не мне. Даю

вам, на ваше обозрение, историю жизни одного, по моему мнению, настоящего офицера.

Возможно, вам это покажется бредом, вы скажете, что это ложь. Ни в коем разе не

собираюсь доказывать, что я вам рассказал истинную правду. Может что-то для вас будет

полезное, вы извлечете из этого для себя урок. Возможно, даже кто-то узнает в этом

повествовании самого себя, или знакомых. Какие-то сюжеты, если будут искажены, заранее

прошу прощения, так-как меня тогда рядом не было и излагаю только из рассказанной им

истории.

И так, передаю его рассказ, услышанный в поезде: «Пермь – Москва», одним летним

днём.

Ярмарка вакантных рабочих мест

Ни для кого не секрет, что отделы кадров занимаются набором и оформлением

работников для своих предприятий. Современные требования к деловым качествам

работника, от кадровых агентств, требуют жёсткого отбор соискателей. Так-как до рабочего

места, доходит мизерная часть кандидатов. Начальник отдела кадров, понимая сущность

своей работы, подходит к решению задач комплексно. В этом комплексе, множество

мероприятий.

В первую очередь, работники отдела кадров, подают объявление, в средства массовой

информации, с предложениями о вакансии рабочих мест на их предприятии. Это самый

лёгкий путь. Прекрасно понимая, что на другой стороне, какая-то часть соискателей,

выделив для себя резюме из общего числа, приняв решение, придёт к ним в отдел, с

просьбой принять на работу на ту, или другую должность. Тут же напишет заявление и

начинается процесс трудоустройства. Если кандидат, устраивает работодателя по всем

параметрам, то с ним заключают договор. Если же возникают какие-то вопросы и эти

вопросы неразрешимы, или же он не подходит по каким-то деловым или моральным

качествам, на основании трудового кодекса, ему отказывают в приёме на работу. Понятно,

что в основной своей массе, люди в очередях для трудоустройства не стоят. И инспекторам

приходится бесполезно прожигать своё рабочее время в поисках решения этой задачи.

Необходимость в квалифицированных кадрах – это величина постоянная и найти настоящие

кадры, это не простое дело.

Возникает нужда в поиске ещё каких-то выходов из создавшегося положения. И тогда,

к ним на помощь приходят биржи труда, которые являются посредниками между

работниками и работодателями. Как раз очереди существуют здесь. Соискатели рабочих

мест, потерявшие надежду найти самостоятельно работу, растерявшись в море информации,

предложений, приходят на биржи и становятся на учёт. Для соискателя, это выгодно, по

нескольким причинам. Биржи платят деньги, периодически предлагая посетить те, или иные

организации, для дальнейшего трудоустройства, соответствующее образованию и

потребностям соискателя. Одни, добросовестно проходят весь путь, в конечном итоге

устраиваются на работу. Другие, по разным причинам, приходят обратно и ждут следующего

предложения. Третьи, отбывают номер, живя ничего не делая и получая денежное пособие от

биржи. Конечно, размер пособия со временем становится меньше. Но это хоть что-то, чем

ничего, в период поисков работы. Для кадровых отделов, это не решает всех проблем

полного укомплектования штатов рабочей силой. Часть работников, не доходят до них. Или

лучшие кадры попадают в другие организации, а к ним направляют тех, кто особо не желает

вкалывать для блага и пользы дела.

Со стороны организации, возникает необходимость искать другие пути. К примеру,

самим, выйти на улицу и напрямую, без посредников, подбирать для себя нужные кадры.

Находясь в свободном плавании, вдруг да подвернётся удача, и они найдут тех самых

нужных работников. Но, просто так не выйдешь и не подойдёшь к прохожему с

предложением о работе. Вот тут-то и возникает потребность для организаций, в появлении

ярмарки вакансий рабочих мест. На заранее назначенное время и место приезжают штатные

агенты отдела кадров. Они являются покупателями. Сев за приготовленные столы,

раскладывают свою канцелярию и ждут появления продавцов. В роли продавцов, теперь

выступают местные жители, соискатели рабочих мест. Продавцы продают свою рабочую

силу, своё время, свои способности. Таким образом, начинается торг.

Помните девиз: «Кадры решают всё!». Я бы, учитывая веяния современного мира,

сказал немного по-другому: «Каждому предприятию нужны дисциплинированные,

талантливые, работоспособные кадры, желательно без вредных привычек. Чтоб, как можно

больше работал и как можно меньше просил!» Ареал обитания: одни в городе, другие в

деревне, ещё есть категория, жители военного городка.

Для сравнения, возьмём двух граждан: одни жители города, другие из военного

городка. По мнению кадровых служб, если среди гражданского населения возникают

некоторые проблемы с пунктами, сказанными выше и их надо, в обязательном порядке,

сначала приучить к дисциплине, заставить работать так, как положено. То, среди военных, с

этим, на много проще. Военный городок, живущий по распорядку дня, в этом списке,

занимает особое место. Люди, пропитаны этим воздухом, они дышат и живут в этой среде.

Они реально ощущают эти качества на себе. Армия зиждется на строгом и точном

соблюдении всеми военнослужащими порядка и правил, установленных Российскими

законами и воинскими уставами. Она требует от своих военнослужащих беспрекословной

исполнительности. Всё это автоматически передаётся на всех членов семей. Любого

работодателя, словно магнитом тянет сюда. И это первая причина. Вторая заключается в том,

что военный городок, является Закрытым Административно-Территориальным

Объединением, огороженное высоким забором и оснащённое Контрольно-Пропускными

Пунктами. Не все могут попасть вовнутрь. Изолированность и отдалённость накладывал

свой особый отпечаток. С военнослужащим предельно просто, он служат в военном

гарнизоне, и редко покидает территорию городка. Хоть городок закрытый и живут

военнослужащие, но всё же, основной контингент, это бывшие, уволенные в запас, жёны и

их дети. Это целая армия безработных и жаждущих работы. При отсутствии таковой, многие

мечтают иметь хоть какую-то работу. Есть, конечно, варианты, к примеру, ездить в город.

Многие так и делают. Тут снова возникает отличительная черта. Городские, живя в городе,

утром садятся в автобус и спокойно едут в свою фирму, которая находится, в основном, в

черте города. Жителям же военных городков, нужно, встать на два, а то и на три часа

раньше, чтоб своевременно добраться до рабочего места. Обычная картина утра, автобусы,

под завязку заполнены людьми, движутся в сторону города. Заехав в город, пассажиры

выходят из автобусов и теперь, как обычные горожане едут в свои организации. Вечером

происходит обратный процесс. И снова, тратится драгоценное время на дорогу. В таких

поездках, за месяц, обычно уходит пол зарплаты, только на дорогу, до города и обратно.

Нужно ещё, на еду, на поездку в городском транспорте. Но, тем не менее, люди ездят, чтоб

работать, хоть как-то выжить в наше не простое время. Третьей причиной является то, что в

военных городках живут люди, из числа бывших военнослужащих, с высшим образованием,

которые имеют большой опыт организаторской работы. Жёны, обычно, дипломированные

специалисты, умеющие работать и готовые на любые условия труда. Ну чем не Клондайк для

начальника отдела кадров? Многие предприятия, понимая, что эти городки имеют большой

потенциал, посылают своих кадровиков, вот такие ярмарочные дни, для набора рабочего

персонала. Если наберётся определённое количество, они даже готовы предоставить

транспорт, для перевозки работников. Со временем каждый работник выявляет себя и

показывает свои особенности и таланты. Талантливые специалисты, готовые делать всё,

быстро окупают затраты своим трудом. Нерадивых работников увольняют, способных

оставляют. Получается очень выгодное мероприятие.

Военный городок, Закрытое Административно-Территориальное Объединение. В 35-и

километрах от областного центра. Сегодня 23-е марта.

За минуту до звонка, тихонечко встаю, чтоб не разбудить жену и выключаю

будильник, который стоит на телевизоре. Время 07:59. Уже дошёл до коридора, за спиной

слышу сонный голос жены:

– Милый?

– Доброе утро дорогая! Что, я тебя разбудил?

– Ты куда-то собрался? Ложись, поспи ещё немного! Сегодня же суббота! – не отвечая

на мой вопрос, высказала жена.

– Надо кое-куда сходить! Я быстренько!

– Потом сходишь! – сладко зевнув, предложила жена, и обернулась, чтоб посмотреть

на будильник.

– Потом будет поздно! Сегодня ярмарка вакансий рабочих мест! Ты, вчера поздно

пришла с работы, я не стал тебе говорить!

– Я, вчера, сильно устала! Снова учение! Было много работы! Шли телеграммы за

телеграммами! Хочешь поменять работу? – вдруг, одумавшись, спросила она.

– Да! Хочу устроиться в милицию, дослужить ещё 5 лет, чтоб потом на пенсию! Со

школой завязываю!

– Хорошо! – поправила подушку, повернувшись животом вниз, закрыла глаза,

устраиваясь головой поудобнее.

Я, в коридоре, сделал зарядку, пошёл в ванную, умылся, поставил чайник. Уже пил

чай, ко мне присоединилась жена.

– Я тоже пойду с тобой! Полежала, подумала! Мне интересно, что это такое! Хочется

посмотреть! Может что-нибудь интересное произойдёт! – улыбнувшись, взяла кружку и

налила чай.

– Тогда поторопись, надо вовремя успеть! – взял в руки нож, стал намазывать на

кусочки батона масло для жены…

Одевшись, выходим на лестничную клетку. Спускаемся по сумрачным лестницам,

недавно таившим в себе призраки ночных снов. Пройдя полумрак тёмного коридора, пред

выходом, открыли подъездную дверь. С волной холодного воздуха, в лицо ударил сноп

яркого света. От неожиданности встали у подъезда, одновременно закрыв глаза. Я первым,

щурясь, потихонечку, открываю их. Снег, лежащий между домами, во дворе, отражает эти

лучи, ослепляя всё вокруг своей белизной. Как раз то время суток и сезона, когда очень

светло и в то же время холодно. На душе спокойно, даже радостно. Это время, когда

просыпаются чувства, преображается природа, замирает мир, перед будоражащими

воображения изменениями. Ночной морозец, пощипывает легонько щёки и нос. Открыв

глаза, опешил. Перед нами возникла чудесная картина. Предыдущий, тёплый день неплохо

постарался своими огненными стрелами в этой круговерти первого дня, ранней весны.

Вчерашние лучи, безжалостно паля по придорожным сугробам, создали прекрасный узор

первых проталин. Но зима, оставаясь ещё в силе, застудил всё это, оставив россыпь,

хрустального бисера разных калибров. Образовались гряда изумительных, полупрозрачных

гор. Смотря на это, возникает впечатление твоей значимости: ощущение сказочного

великана, идущего мимо горного хребта в поисках удивительных приключений. На самой

проезжей части, в некоторых местах, виднеются проталины до асфальта. И теперь они

смотрятся, как ледяные озёра вдалеке, образовавшиеся от таяния ледников. С первыми

шагами, снег со льдом захрустели неимоверно громко. Те творения, сделанные невидимым

творцом в течении предыдущего дня и ночи, неминуемо уничтожаются прихотью человека.

На месте наших следов, остаётся раздавленный порошок раздробленного бисера.

Перейдя дорогу, оказываемся в школьном саду. Здесь, снег, лежит с вьюжных

холодных времён. Окунаемся в зимнюю сказку белых полей с сугробами, в виде высоких

барханов, около забора… Ничего не напоминает о наступающей весне. Тропинка,

проходящая напрямки, разрезала своей извилистой полосой на две части этот участок.

Толстая корочка полуледяного наста, поблёскивая на солнце, с вызывающей стойкостью

выдерживает вес проходящих пешеходов, манит своей синеватой серостью. Немного пройдя,

от непонятной нахлынувшей волны окружающей среды, смутных чувств, оглянулся и застыл

на месте. Словно кто-то невидимый окликнул меня. Возможно, сыграл роль, резко

изменившийся контраст изменчивой декорации.

– Что случилось? Что-то увидел? Пойдём уже! – увидев мою остановку, удивлённо

посмотрела на меня жена, нетерпеливо махнула рукой, как бы подгоняя к себе и пошла

медленными шагами дальше, поджидая меня. Игравшая музыка, неумолимо тянула её туда,

где возможно веселье и знакомые лица. Ей хотелось окунуться в эту праздничную гущу.

– Нет! Нет! Ничего! – ответил я и какое-то время ещё простояв, зашагал в направлении

площади. Не знаю, кто из великих сказал, возможно, даже, сам только что, придумал это

выражение. Но, это чувство, как бы прошептало, оно резко и глубоко врезалась в голову

мыслью: «Уходя, разрушаем мосты!» Минутная тревога заставила меня мотнуть головой.

Причём тут мосты? Снова, остановившись, оглянулся назад, усиленно потёр рукой лоб и

побежал догонять жену…

Через несколько минут, уже забыв про сумрачное состояние, разбираемый

любопытством, проскочив школьный двор, пройдя мимо памятника Ленину, выйдя на

площадь, подошли к Дому Культуры Российской Армии. Вокруг праздничная мишура. В

громкоговорители играет музыка. Везде развешаны флаги. Молодые мамы вышли погулять в

колясках по очищенной до асфальта площади. Зайдя в здание, проходим на второй этаж.

Слышен гул, как в пчелином улье. В фое танцевального зала, по периметру расставлены

столы и стулья. За ними сидят сотрудники кадровых отделов. Везде народ. Одни

расхаживаются вдоль столов, возможно, примеряются к своей будущей работе. Другие, встав

в сторонке, наблюдают за происходящим. Кое-где образовались очереди. За некоторыми

столами идёт приём на работу. Пройдя круг, читая надписи, я остановился, невдалеке от

одного из столов. За ним сидели два человека. По середине, листок из стандартной бумаги

А4, сложенный в треугольник, надпись: «УВД г. Пермь, Свердловский район». С левой

стороны, напротив подполковника, такая же надпись: «Визбор Алексей Анатольевич».

Молодой человек, примерно 30-и с лишним лет. С иголочки одетая форма, знаки различия,

медальные планки. Высокий, стройный, атлетического сложения. Светлые, вьющиеся

волосы, чуть длинные. Правильные черты лица, волевой, печальный взгляд, властный

подбородок. Он был похож на киногероя, сошедшего с экрана и по стечению обстоятельств,

случайно, оказавшегося здесь. Всё выглядело ярко и красиво. Глядя на него, хотелось

подойти и обязательно записаться, чтоб служить под началом такого офицера. Всё это

выглядело романтично и загадочно. Облокотившись об стол, смотря куда-то пол оборота в

сторону, он тихонечко говорил с коллегой. С правой стороны, так же: «Усова Татьяна

Михайловна». Женщина, примерно 40-45 лет, в форме майора милиции, не броский внешний

вид, прямые чёрные волосы, постриженные под каре. Худощавая, с проступающими

морщинами на серьезном лице. Она, немного повернув голову в его сторону, утвердительно

кивала головой. Я тихонечко пожал жене руку, посмотрел на неё, моргнул ресницами и

кивнул головой в их направление:

– Никого нет! Я, наверное, первый! Ну, всё! Пошёл!

– Хорошо! Ты сюда? – указала взглядом на стол с милиционерами и несильно пожала

мне сверху большой палец ладонью, – Я тебя буду ждать на улице! Ни пуха не пера! – уже

вдогонку, полушёпотом сказала она.

– К чёрту! – так же ответил ей и не спеша направился к столу. Как только выделился из

толпы, они сразу же одновременно, оценивающе, посмотрели на меня:

– Здравствуйте!

– Здравствуйте! – в один голос поздоровались они, не сводя взгляда.

– Мне бы хотелось продолжить свою службу в милиции! – смотря прямо в глаза

подполковнику, выдавил из себя.

– Хорошо! Я, начальник отдела кадров, УВД Свердловского района, подполковник

милиции Визбор Алексей Анатольевич! Тогда давайте, сразу же приступим к делу! Для

начала, кто вы, Где родились, служили? Вообщем расскажите автобиографию! – пригласив

присесть, положив руки на стол и скрестив пальцы, спокойно сказал он.

– Светлов Николай Евгеньевич, 1964 года рождения. Родился…

Выслушав меня внимательно до конца, не перебивая, вытянув подбородок в сторону,

обратился к майору милиции:

– Татьяна Михайловна, запишите его данные в журнал и подготовьте все необходимые

документы! – и после этого сделал себе пометку в блокноте.

– Вы пришли с документами? Ваш паспорт и удостоверение офицера запаса! –

попросила она у меня, вытянув руку вперёд.

– Заявление, можете написать прямо сейчас! В понедельник, к 9-ти 30-ти приходите с

заполненными бланками по адресу: ул. Куйбышева 64, 3-ий этаж отдел кадров. Подойдёте к

Татьяне Михайловне, в кабинет, и там продолжим оформление всех необходимых

документов, ознакомим с местом службы, выдадим вам направления! – обратился ко мне.

– Алексей Анатольевич! Разрешите задать вопрос? – написав заявление, не уверенно

обратился, аккуратно сложив все бумаги.

– Да, конечно! Слушаю вас!

– Мне бы хотелось знать, сколько времени займёт моё трудоустройство? Через какое

время я приступлю к выполнению своих служебных обязанностей?

– Вы куда-то торопитесь? – улыбнулся начальник отдела кадров.

– Долгая процедура трудоустройства, как в ГУИН, не особо манит! – так же

смутившись, ответил я.

– Я вас понимаю! Надо оформить все документы, пройти ВВК, психологов! Навести

справки! Послать запрос! Дождаться ответа! Если всё будет хорошо, то думаю, через месяц

начнёте выполнять свои служебные обязанности в качестве милиционера! – загибая пальцы,

как будто вспоминая на экзамене, проговорил он, снова улыбнулся и пожал мне руку, сверху

положив вторую, – Не волнуйтесь! Всё будет нормально! Я сам из кадровых военных! Только

ваше желание и мы сработаемся!

– Спасибо вам! До свидания! – и я возбуждённый встав из-за стола, направился к

выходу.

Выйдя из здания, увидел, что площадь наполнилась людьми. Кое-как разыскав в толпе

жену, подошёл к ней:

– Ну, что? – взволновано посмотрев на меня, спросила она.

– Представляешь, всё получилось, я буду служить в милиции!

– Куда определили? Не в ОМОН надеюсь? – с иронией, подмигнула она.

– Нет! Меня, предварительно, определили в Инспекцию по Делам

Несовершеннолетних, буду работать с малолетними хулиганами!

– Ой, как страшно! – запричитала с издевкой.

– Не волнуйся! Всё будет нормально! Теорию сдам, физическую подготовку пройду!

Главное пройти ВВК и психологов! – с иронией ответил я.

Процесс трудоустройства

«Милиция в Российской Федерации – система государственных органов

исполнительной власти, призванных защищать жизнь, здоровье, права и свободы граждан,

собственность, интересы общества и государства от преступных и иных противоправных

посягательств и наделенных правом применения мер принуждения в пределах,

установленных настоящим Законом и другими федеральными законами».

(ст. 1 «Закон о милиции»)

В понедельник, рано утром, доехав на рейсовом автобусе до центрального

автовокзала, пешком добрался до здания УВД Свердловского района. Это архитектурное

сооружение, построенное в 50-тые годы прошлого столетия в стиле классицизма, изначально

предназначалось, для органов внутренних дел. Открытие, в своё время, было знаковым

событием, для того периода времени. Сверкая светло-серыми наружными стенами,

поблёскивая стёклами больших оконных рам, смотрелось привлекательно и красиво. Но

дожив до развала Советского Союза, далее, обветшало и состарилось. Конечно, первичной

причиной послужило то, что после этого, долгое время на этом здании не проводилось

ремонтных работ.

Поднявшись на третий этаж, не спеша, прошёлся по длинным, пустынным коридорам.

Полусумрачные проходы, освещённые тусклыми лампочками, навевали тяжёлые ощущения

заброшенности и бесхозяйственности. Белый потолок, из-за отсутствия ремонта, потемнел в

своём величии и выглядел в сером цвете. Штукатурка в некоторых местах обвисла, начала

отпадать. Стены, когда-то покрашенные в зеленый цвет, потеряв свой блеск, обшарпались,

смотрелись матово, потускнели, выцвели. Линолеум на полу, узором деревянного паркета

жёлтого цвета, стёрся основательно. Начиная от входа лестницы, в центральной части

коридора, лентой тянулась истоптанная полоса изношенности, с ответвлениями к каждому

порогу. Выглядела, как ёлочка, верхушкой упирающаяся в двери отдела кадров. Сколько пар

различных ног прошлись по этим полам? Сколько надежд оправдалось, сколько было

разрушено? Какими они были весёлыми, печальными? Мягко пробегали милицейские

ботинки до рабочего места, покрытые пылью уличной суеты. И усталые, вспотевшие под

напором ступни, радостно уходили обратно, домой, чтоб потом на обувной полке, или на

подставке предаться отдыху и покою. Туфли цокая, пробивали мягкий слой покрытия, злясь

на особенности этого материала, обиженно не спеша проходили по полотну обманки.

Кроссовки, кеды, сапоги… Всё отражалось здесь, каждый оставил свой неизгладимый след.

Один больше, другой меньше. Слой за слоем, протирая и сдирая покрытие химического

состава, приводили к такому плачевному состоянию. Теперь я, один, всматриваясь в

окружающую обстановку, прохожу по коридорам, как по музею. Везде тихо. Дойдя до отдела

кадров, перегороженного хлипкой, деревянной дверью, дёргаю за ручку. Дверь противно

скрипит, я захожу внутрь.

Забегая немного вперёд, скажу, что ограниченность в средствах сказывалось на всём.

Это сложный период для милиции в целом. Оставаясь государственным учреждением,

брошенный на произвол судьбы, каждый райотдел, ощущает острую нехватку финансов. Это,

в первую очередь, сложности при выдаче денежного довольствия. Вечные задержки, создают

нервозность вокруг финансовых отделов. Каждому хочется получить свои заработанные

деньги. Не говоря уже о повышении денежного содержания, за выслугу лет, по

должностному окладу за звания, пайковые.

Захваченные бумом развития частного предпринимательства, государственное

имущество, каким-то чудодейственным образом, перекочевало в частные руки. Линия

снабжения от государственных предприятий, к государственным органам, на каком-то уровне

оборвалась. Обеспечение обмундированием сотрудников стала проблематичной задачей. За

то ларьки наполнились аксессуарами, фурнитурой и обмундированием для милиционеров.

Конечно, не могло идти никакой речи о выделениях средств, для других нужд райотдела. И

только благодаря самоотверженности должностных лиц, что-то делается, достаётся,

ремонтируется. Часто начальники, вместо организаторов и руководителей, превращаются в

хозяйственников, снабженцев и добытчиков.

Если говорить образно, можно нарисовать картину, или рассказать такую историю.

Глава семьи Государство и родной дядя Суд, сообща обустраивают свою жизнь. Дети: ФСБ,

Прокуратура и МВД, брошенные на произвол судьбы, пытаются выжить. МВД, будучи

младшим сыном в семье, как обычно остаётся без ничего. Ему одному, в отличие от старших

детей, приходится выживать в это сложное время. Это период, когда, находясь на распутье,

милиция определяется, как, куда и каким путём идти. Понятно, что такой семье идеальным

оставаться невозможно. Приходится идти по направлению наименьшего сопротивления. И

милиция идёт туда. Это печальный исход для любой организации, который брошен на

произвол судьбы.

В этот период, особо явственно, появилось такое понятие, как милицейская крыша.

Любой гражданин в нашей стране может заняться частным предпринимательством.

Предприниматель, открыв заведение, приступает сколачиванию своего капитала. Но тут же

попадает в поле зрения криминальных авторитетов. Приходят братки, однозначно

предлагают свои услуги. Если кто-то из предпринимателей не соглашается, этим

подписывает себе приговор. В этом случае, частник обречён и ни кто не сможет заручиться

за сохранность его имущества, за его здоровье, как и не сможет найти защиту своих прав. За

крышу, братки берут деньги, дают возможность торговать, развивать своё дело. Больше

прибыли больше мзда. Частнику приходится соглашаться на все продиктованные условия.

Некоторые, новоиспечённые бизнесмены, чтоб не попадать в такие руки, из двух зол

выбирают лучшее. Они сами приходят к законным защитникам власти, с просьбой оказания

охранных услуг. К примеру, предприниматель договаривается с начальником отдела,

оговаривает условия охраны. Глава ведомства составляет график из «благонадёжных

сотрудников» и по возможности, в свободное от службы время, выставляет их, для охраны

объектов. Понятно, что это всё делается за определённую плату, не зависимо от прибыли.

Меньше чем браткам, но и это не малые суммы. От этого выгодно всем. Милиционер,

отработав такую смену, наличными получает деньги. Что становится хорошим подспорьем

для бюджета семьи. Начальники же получают совсем другие суммы, на много больше.

Обеспеченный дополнительной, финансовой поддержкой, плюс жалование по должностному

окладу, вскоре, такие начальники начинают богатеть: ходить в элитные заведения, где

простому человеку не место; покупают дорогие иномарки; приобретают квартиры; строят

дачи; ездят заграницу, в престижные зоны отдыха. Другими словами входят во вкус

буржуазной жизни. Таким путём, милиция втягивается в сферу бизнеса. В этот период

актуальным становится девиз: «Хочешь жить, умей вертеться!» И представьте себе другую

картину. Бизнесмен разбогател, занял ключевые посты в администрации. Каково положение

того начальника отдела, который согласился когда-то охранять его объекты? Вот и думайте

class="book">теперь, в каком ракурсе будет развиваться такой тандем.

Хотелось бы акцентировать внимание ещё на одну деталь. Начальник, находясь на

должности, обязан выполнять свой функционал и требовать выполнения обязанностей от

своих подчинённых. Но, втянутый в сферу бизнеса, когда часть сотрудников выполняют

задачи охраны объектов предпринимателя, им не всегда это удаётся. В каждом

подразделении есть сотрудник, который добросовестно исполняет свои служебные

обязанности. Он честен, принципиален, не за страх, а за совесть выполняет порученное дело.

Понятно, что по меркам начальника, он из-за этого, не входит в список «благонадёжных». И

тогда начальник идёт на компромисс. В то время, когда «благонадёжный» стоит на охране,

поручает исполнение обязанностей добросовестному. Но, добросовестный, в конечном итоге,

понимая, что ему поручают больше, чем остальным, начинает задавать вопросы. Ему не

хочется исполнять обязанности другого сотрудника. Никому не хочется терять свои левые

доходы из-за одного принципиального сотрудника. Возникает напряжённость. Отношение

коллектива, в котором костяк из «благонадёжных» со временем, к такому недовольному,

меняется не в лучшую сторону. Тяжело работать, когда в коллективе все настроены против

тебя. Такие сотрудники необходимы, в то же время мешают остальным, особенно

начальнику, жить вольготной жизнью. В конечном итоге, особенно непоколебимые и

упёртые, со своей правдивостью, превращаются в «оборотней в погонах» с подачи всё того

же начальника отдела. Перед недовольным сотрудником становится сложный выбор:

превратиться безропотного исполнителя, забыв про своё достоинство и честь; или уволиться

со службы, так-как служить ему больше не дадут, перевод часто не помогает; или же

раскрутиться на полную катушку, в конечном итоге оказавшись на скамье подсудимых. Есть

такое выражение: Дыма без огня не бывает!» Бывает и ещё как бывает!

Итак, 09:00, в кабинете, Татьяне Михайловне, отдал заполнение бланки. Она,

внимательно посмотрела, одобрила написанное. Задала ещё несколько вопросов, записала

кое-что и попросила:

«Николай Евгеньевич! На первом этаже, около дежурной части, в актовом зале,

проходит оперативное совещание! Алексей Анатольевич там! Он попросил вас дождаться

его!»

Социально-экономические преобразования последних десятилетий, быстрое

расслоение общества, разрушение прошлых идеалов и ценностей, отсутствие

общенациональной идеи повлекли за собой значительные негативные изменения в

Российской Федерации. Это отразилось в растущей криминализации общества. По данным

МВД, с каждым годом растёт число преступлений. При этом удельный вес раскрытых

преступлений от общего числа зарегистрированных преступлений уменьшился. Так на этот

период времени, по данным Госкомстата и МВД, за каждую минуту в России совершалось

более 5-и преступлений. На сегодняшний день, обстановка поменялась отнюдь не в лучшую

сторону. Если учитывать по количеству заявлений поданных в органы внутренних дел, по

данным МВД РФ, то число доходит около 53-х. Это согласно состояния преступности -

январь-апрель 2014 года. «Краткая характеристика состояния преступности в Российской

Федерации…»

Для оперативной работы, выполнения поставленных задач, отделам внутренних дел,

необходима оперативная информация, которая скапливаются в дежурных частях.

Эффективным орудием является оперативное совещание. Оперативные совещания

проводятся во всех райотделах органов внутренних дел. В утреннее время, перед началом

работ, в актовом зале, собираются управление во главе Начальником УВД и начальниками

подразделений этого райотдела, на котором, дежурный оглашает оперативную обстановку,

сводку нарушений и преступлений за истекшие сутки по району, городу и по области в

целом. Далее, подводятся итоги, ставятся конкретные задачи, доводятся руководящие

документы. Начальники отделов, после такого совещания идут в свои подразделения и там в

таком же плане информируют своих сотрудников. И только после этого приступают к

выполнению своих служебных обязанностей с учётом текущей обстановки.

В 09:15, я, нахожусь, около актового зала, на первом этаже. Чувствуется волнение

перед неизвестной новизной милицейской службы. Это время затишья в отделе. Тихий

коридор, как будто все вымерло, ни посетителей, ни сотрудников. Только, в дежурной части,

иногда, раздаётся телефонный звонок. Помощник, поднимает трубку, отвечает, записывает,

выходит по рации, ставит задачи патрульным и всё снова затихает. Чего не скажешь про то,

что творится внутри этого зала. Но, я, этого не слышу, периодически вставая со стула,

прохаживаюсь по коридору, останавливаясь около дверей, снова сажусь, дожидаясь

окончания совещания.

Такие дни, всегда, обусловлены большим объёмом особенностей, необычайностей и

чрезвычайных происшествий. Многие граждане, отработав рабочую неделю, отмечают

выходные и праздничные дни, достойной пьянкой. И, как следствие, попадают во

всевозможные ситуации. Дни, когда больше всех происходят происшествия и преступления.

Всё выливается в сводки и в оперативную обстановку. От этого больше достаётся и

милиционерам. Очередной раз, с сотрудников милиции допустивших изъяны в работе, как

обычно, на таком совещании нещадно снимают стружку за то, что неправильно среагировал,

не так поступил, чего-то не заметил и т.д. Причин много, чтоб наказать милиционера. При

всех своих правах, у сотрудников, социальной защищенности, особенно в этот период, как

таково нет вообще. На простого милиционера давят сверху начальники, контролируют

Управления собственной безопасности, прокуратура, ФСБ, и простые граждане жалобами и

через телефон доверия. Граждане, понимая, что начальство заигрывает с ними, активно

включаются в эту игру. Я ни в коем разе не говорю, что милиционер всегда прав. Но в любом

случае, нельзя перегибать палку ни в какую сторону.

Примерно, через 20 минут, настежь распахнулись двери, в нос ударил тёплый,

спёртый воздух. Тяжёлая, накалённая атмосфера вылилась в коридор. И эта оперативка

ничем не отличается от таких совещаний. Из помещения выходят гурьбой милиционеры

разных полов, возрастов и званий. Одни веселы, непринуждённы, другие покрасневшие,

взволнованные, угрюмые. Коридор тут же наполняется разговорами, смехом, жалобами. Я

подхожу поближе, к двери, чтоб не пропустить Алексея Анатольевича. Он выходит после

всех, с полковником милиции, о чём-то бурно разговаривая. Видно, что начальник отдела

кадров не доволен, жесты, мимика, голос выдают его:

– Александр Николаевич! Этого нельзя терпеть! Сколько, такая халатность и

безразличие, к своему подразделению, может продолжаться?! Почему его не было на

совещании?! Снова направил вместо себя зама! Хотя бы в понедельник, так ведь нет его!

Начальник медицинского вытрезвителя самоустранился, занимается не понятно чем! Опять

видели его с начальником Отдела по Борьбе Правонарушениями на Потребительском Рынке,

в городе! Я понимаю, что Беззубову нужна помощь, но не от начальника же вытрезвителя! У

него, что больше нет дел, кроме, как оказывать помощь своему другу! Пусть лучше

оказывает помощь своему заму! Кто это сделает лучше всего, как не он сам! Вызови его к

себе в кабинет, я настоятельно прошу, поговори с ним на эту тему, как начальник Милиции

Общественной Безопасности! А то могу и я поговорить! Если я поговорю, то скорей всего

ему не избежать взыскания! С кадрами не работает, коллектива, как таковой нет, в

общественной жизни управления не участвует, спортивные показатели на последнем месте!

Теперь на счёт Натальи Александровны, очевидно, что пока у неё не совсем получается! Не

вижу результатов! Ей приходится трудно в мужском коллективе одной! Но это не даёт ей

права расслабляться и не выполнять указания вышестоящих органов! Она назначена на

должность, значит, в состоянии исполнять обязанности заместителя начальника

медицинского вытрезвителя! Другого подхода не может быть! Иначе грош нам цена!

– Лёша, успокойся! – взял за локоть начальника отдела кадров, начальник МОБ, – С

начальником я поговорю! Ещё раз укажу на его недостатки! Ты видишь только

отрицательные стороны их деятельности! Дай им немного времени ещё! Я верю, всё будет

нормально! У них есть и положительное! План они выполняют, с задачами справляются! То,

что дисциплина хромает, это я знаю! Я делаю ставку на зама! Наталья Александровна

человек дела! По крайней мере, мне её так рекомендовали! Она единственный сотрудник в

управлении, которая согласилась пойти на эту должность! И то, заманили очередным

званием! Само собой обещали помочь в случае чего! Дай ей немного времени, чтоб

основаться, утвердиться! Поставлены конкретные задачи! Я, теперь, жду результатов! Время

покажет!

– Надо! Надо менять кадры! Но пока никого не могу подыскать! Людей для такой

службы сложно найти! Всё усугубляется тем, что идут постоянные жалобы со стороны

граждан! Я, уже устал отдуваться во всех инстанциях от их деятельности! Да и ты я думаю

тоже! – посмотрел кадровик на начальника МОБ.

– Ты знаешь что! Может, я прошу, что-то заоблачное! Подыщи-ка нормального

офицера, дежурного, чтоб не пил, был грамотен и занимался спортом! Главное, чтоб было

желание служить! Ну, вдруг, всё же! А там, мы уже что-нибудь придумаем! Как раз этим и

окажем ей помощь!

– Такой, туда, не пойдёт! Нет никакой перспективы в этих заведениях!

– Я же знаю, что ты всё равно найдёшь! Лёша! Ты же можешь! Мне бы нормального

офицера! А! – умоляюще повторил полковник.

– Был бы ты у меня один такой хороший, даже разговора бы не было, давно бы уже

нашёл! Ладно, Саша, что-нибудь придумаю для тебя! Ещё не вечер! – подумав, сказал

Алексей Анатольевич – как только появится кандидат, решим этот вопрос! Ты, наверх? –

спросил, показывая рукой в сторону лестницы.

Видя, что они расходятся, я подошёл к нему.

– Здравствуйте, Алексей Анатольевич! Я прибыл, как и договорились! – неуверенно

сказал я.

Он посмотрел на меня с сумрачным лицом, как будто видел первый раз. Находясь под

впечатлением состоявшегося разговора, жил ещё в своих думах. Прошёл какой-то миг, лицо у

него просветлело:

– Николай Евгеньевич? Не ошибаюсь? Подождите! – без церемоний вытянул перед

собой ладонь, как будто я двигался куда-то и он просил меня остановиться.

Серьезным видом посмотрел вокруг, высматривая кого-то, задержал свой взгляд на

офицерах обсуждающих в не далеке какую-то проблему. Подняв руку вперёд с загнутым

указательным пальцем, с приподнятым подбородком, громко обратился:

– Светлана Анатольевна! Подойдите сюда!

Отделившись от офицеров, в форме подполковника милиции, к нам подошла

круглолицая, приятными чертами лица женщина, примерно 40-ка лет. Короткие, светлые

волосы, собранные в хвостик. Плотного телосложения, рост, чуть ниже среднего. С

серьёзным выражением, не обращая внимания на меня:

– Да! Слушаю вас, Алексей Анатольевич!

– Вот вам новый сотрудник, о котором вы так часто напоминали! Побеседуйте! Это

Светлов Николай Евгеньевич, офицер запаса, желает служить в наших структурах. Совсем

недавно работал учителем в школе! Он для вас прекрасно подойдёт! Ну, что ж! Я Вас

оставлю! Вы! – обратился ко мне, – После беседы Светланой Анатольевной ко мне! Кабинет

находится на втором этаже! Желаю удачи! – улыбнулся, и быстрыми шагами пошёл по

коридору. Поднявшись к себе в кабинет, набрал номер телефона:

– Алло! Татьяна Михайловна! Светлов, все документы сдал? Вы, с ним говорили?

Возьмите его бумаги и принесите в кабинет! – он положил трубку, присел за свой рабочий

стол. Скрестил пальцы в ладонях и о чём-то задумался. Вскоре послышались шаги в

коридоре. Он не меняя выражения лица, взглядом посмотрел на дверь в ожидании.

– Алексей Анатольевич! Вот все его бумаги, я их собрала в папку! – зайдя без

приглашения, зам начальника отдела кадров, положила ему на стол.

– Срочно звоните в школу, в отдел кадров дивизии, полка, поинтересуйтесь! Мне

важно, что скажут насчёт него его сослуживцы! Как добудете информацию сразу ко мне! –

взялся за принесенную папку, открыл и упёрся взглядом в первую страницу.

Женщина кивнула начальнику отдела кадров, повернулась ко мне вполоборота:

– Подполковник милиции Бодрова Светлана Анатольевна, начальник отдела

инспекции по делам несовершеннолетних УВД Свердловского района, города Перми! К

10:00 приходите на ул. Пионерская 5, первый подъезд! Отсюда, всего 10 минут ходьбы, около

Башни смерти! Я буду там! Тогда на месте и поговорим! – чётко проговорив, кивнула,

показывая, что разговор закончен, повернулась и снова подошла к группе офицеров.

В городе, в отличие от военного городка, полным ходом шла весна. По улицам бежали

ручьи, смывая на своём пути солённый песок, оголяя серые ледяные дорожки и омывая

высунувшийся кое-где асфальт. Снег, пропитанный грязью, дымом лежал наростами у дорог,

тротуаров. Везде были так называемые «подснежники». Закопанные за долгую зиму в

снежные сугробы придорожных брустверов, с тёплыми днями, они стали выходить,

«прорастать» из-под снега. На обочине валялись всевозможные бутылки, обёртки разных

калибров и цветов, окурки. И только, трамвайные пути, своей геометрической

параллельностью, поблёскивая на солнце стальными линиями, словно огненными лучами,

уходили вдаль, по весенней распутице уличного пространства. Возможно, стремясь в

дальней дали, там встретиться друг с другом. Птицы, особенно воробьи, не обращая

внимания на людей, на грязь дорог и тротуаров, на шум повседневного дня, жили своей

небесной жизнью, во все голоса приветствовали этот солнечный денёчек. Они были словно

промежуточное звено связи, между землёй и небом. Невольно взгляд поднимался верх, вдаль

над головой. Небесная синь, чистая, девственная, вырисовываясь между домами, в уличных

проёмах, простиралась над нашей грешной землёй. Своим бесконечным мирозданием

смотрелась завораживающе красиво. Глубина голубого пространства пугала своей

бесконечностью, бездонностью. Представьте себе, что бы было, если бы вы упали с земли в

эту пропасть? Вы бы падали всю жизнь, так и не достигнув дна, закончили своё

существование в этом пространстве. Что это: назидание всем живущим на земле, или

противовес грязи и распутице, творящееся вокруг, чистая и пугающая красота бездонности?

Огибая лужи, подставляя лицо весеннему солнцу, я, тихонечко побрёл в сторону, по

назначенному адресу. Придя, вошёл в подъезд жилого здания. На первом этаже квартиры

разместилась инспекция. В одной из комнат трёхкомнатной квартиры, на столах лежали

папки рабочей документации. За одним столом сидели две девушки в форме милиционеров и

что-то сосредоточенно писали на стандартных листочках. Они, мельком взглянув на меня,

снова взялись за свою работу. Зайдя в кабинет начальника инспекции по делам

несовершеннолетних, кратко рассказал Светлане Анатольевне свою автобиографию. Она,

внимательно, не перебивая меня, выслушала. Немного обдумав услышанное, задала вопрос:

– Всё хорошо, вот только меня волнует один вопрос! Автобусы? Последний рейс в

военный городок, когда уходит с города?

– В 21:20! – удивлённо ответил, посмотрев на неё.

– У вас есть в Перми, где переночевать? Может быть родственники? – синие,

округлённые глаза, внимательно, изучающее, смотрели на меня.

– Нет никого!

– Понятно! – немного задумавшись, добавила, – Докладываю, график работы нашей

инспекции двухсменный: с 8:00 до16:00 и с 16:00 до 24:00! Я, не могу лично для вас,

составить график работы только в первую смену! Нужно работать и во вторую! Всем всё

поровну! Мы работаем одинаково! Вопрос: как вы будете добираться до дома после второй

смены? На такси вам обойдётся дорого!

– У меня есть старенькая машина, буду ездить на ней! – с некоторым недоумением

ответил ей.

– Но, машина в любое время может сломаться, тем более старенькая! Мне нужны

работники, которые работают, а не те, которые постоянно опаздывают, или ещё хуже не

могут добраться до места выполнения своих служебных обязанностей! Я, за вас, вашу работу

выполнять не буду! Уже, долгое время являюсь руководителем этого звена, зная свою работу

в совершенстве, практически забыла все тонкости работы инспектора! Моя задача:

организация трудового процесса! И я её успешно выполняю! Вы, понимаете, что ни кто не

выполнит ваш объём работы! Подумайте над этим вопросом! Вам нужен график работы на

каждый день от 9:00, максимум до 21:00, чтоб успевать уехать домой! Но такого графика в

отделе, по-моему, нет! Для вас лучший вариант, ходить по сменам, работать суточно!

Проситесь в дежурную часть, или что-то в этом роде! Или же меняйте место жительства на

Пермь!

– Хорошо, Светлана Анатольевна! Я вас понял! – ответил ей озабочено, – Я

обязательно подумаю!

Меня это опечалило! После разговора, вернулся в отдел кадров, нашёл Алексея

Анатольевича, рассказал о состоявшей беседе. Он, внимательно выслушал, постучал

тыльной стороной ручки об стол, думая о чём-то. Последний раз ударил по сильнее, поднял

взгляд, улыбнулся и предложил:

– Может это к лучшему! Вы знаете, в принципе, Светлана Анатольевна права! Что

скажете на счёт того, чтоб работать посменно?

– Не знаю, что вы предложите! Но думаю, это будет самый подходящий вариант для

меня! Готов к этому! Я, желаю служить в милиции и не намерен отказываться!

– Хорошо! Хорошо! Не волнуйтесь! Вы будете служить в милиции! Вот именно!

График работы сутки через двое! – он о чём-то задумался, снова посмотрел на меня, – Вы

знаете, где находиться медвытрезвитель Свердловского района?

– Да, конечно! За Велтой, по улице Героев Хасана!

– Вот и прекрасно! Сейчас же езжайте туда! Там найдёте начальника вытрезвителя,

или зам начальника Наталью Александровну, скажете, что я вас направил! И жду результатов

беседы!

– Спасибо! Всё равно надо с чего-то начинать! – после некоторого раздумия

согласился я.

– Вот и отлично! Считаю, что договорились! Будут возникать проблемы, обращайтесь

в любое время, всегда помогу! – он встал, показывая, что разговор закончен.

Я попрощался и вышел из кабинета.

Не понятно, что появилось раньше на окраине города, в промышленной зоне

Свердловского района, медвытрезвитель, или завод Велта. Расположившись на улице Героев

Хасана, они стоят друг возле друга с одинаковыми судьбами. Один, маленькое двухэтажное,

зелённое здание. Другой, крупный завод, прославившийся на весь Советский Союз

велосипедами, большим количеством корпусов, огромной площадью и длинным,

нескончаемым, серым забором из бетонных плит. Забегая вперёд, скажу, что на сегодняшний

день завода, как такового уже нет. В недавнем времени из-за банкротства, был распродан по

частям и теперь на его территории находятся: всевозможные фирмы автосалоны,

гипермаркеты. Забор частично снесен. Не миновал сию чашу и вытрезвитель. Сверху было

указание, все вытрезвители в стране закрыть. И теперь, стоит одиноко с потухшими

глазницами тёмных оконных стекол и с большим амбарным замком на дверях. Перед самым

закрытием, это здание было отремонтировано, обтянуто сайтингом. Но вернёмся к

повествованию. Завод, возможно, не захотел иметь связи с этим угрюмым заведением,

направляя вдоль дороги свой забор, дойдя до строения, резко отведя в сторону, огибая

здание, примерно на расстоянии 5 метров пустил, как ни в чём не бывало, дальше.

Вытрезвитель, в свою очередь, отвернувшись к нему спиной, взором белых, оконных рам,

уткнулся, поверх быстро проезжающих машин, в забор другого завода, на противоположной

стороне улицы. Понятно, что пустого пространства не бывает никогда. Даже здесь, на

отчужденном, нейтральном пространстве, между забором и зданием вытрезвителя,

расположились трубы теплоцентрали, окружённые пустырником, крапивой, и лебедой,

которые обосновались здесь основательно и навсегда. Даже в эти дни, когда ещё снега

полным-полно, из-под сугроба торчит сухостоем высокостебельные растения. Ближе к

зданию расположились молодые побеги ивняка. Всё это, смотрится угрожающе, как иголки

большого белого ежа, который ощетинились и ждут момента своего нападения. На кого

нападает? И жертва кто? По крайней мере, всё равно жутковато находиться около этого

здания.

Мне импонирует то, что автобусы с военного городка, идущие в город, проходят мимо

этого заведения. Приехав на работу, не придётся заезжать в центр. Доехал до Велты и вот я

уже без пересадок, здесь. Но с другой стороны неприятно ощущать, что ты будешь работать

в такой организации. В бытности своей каждый гражданин, особенно взрослое поколение,

знает, что такое медицинский вытрезвитель. И каждый старается, как этот забор, обходить

его стороной. Такова человеческая сущность, что мы все любим на широкую ногу погулять,

выпивать, но при этом, не желательно попадать вот такие специализированные временные

приюты. Не приятно, приходить в чувство на казённых кроватях и простынях, среди таких

же, как и ты сам, с ущемлённым достоинством и самолюбием. Похмелье всегда было и

остаётся тяжёлоё ношей для человеческого организма. Если конечно не избавился от этой

пагубной привычки выпивать спиртные напитки по поводу и без.

Через полчаса, после разговора в кабинете начальник отдела кадров, я нажал на

кнопку звонка у входа в медицинский вытрезвитель. Приоткрыл дверь старший сержант

милиции. Среднего роста, крепкого телосложения, в клёпанке, стального цвета. Низ куртки

заправлен в брюки. Круглое, с правильными чертами лицо, смотрело на меня нагло.

Постриженный под машинку, волосы пепельного цвета и только тоненька полоса чубчика

спереди, дугообразно, торчали на лбу одинокими волосинками. Измерив меня взглядом с

головы до ног, надменной усмешкой спросил:

– Вам чего?

– Здравствуйте! Мне бы начальника, или зам. начальника Наталью Александровну!

– По какому вопросу?

– По личному!

– Проходите, вон там встаньте, подождите! – открывая двери, повернув голову назад,

указывая в направлении коридора, потребовал милиционер.

Не отпуская руки от дверной ручки, тут же закрыл за мной на замок.

Я прошёл вовнутрь! С первыми шагами, в нос ударил резкий, спёртый запах перегара,

мочи и ещё тысячи неприятных запахов подвального помещения. Коридор, уходя дальше,

через несколько метров, упирался в запасной выход, заваленный запчастями для автомобиля.

Слева были два массивных железных двери одна возле другой. Чёрный цвет и небольшие

зарешеченные амбразуры на уровне человеческих глаз, в дверях, смотрелись угрожающе. С

другой стороны, на против проём, оттуда пробивался тусклый, дневной свет. Около входа

лежали автомобильные колёса, наставленные друг на друга. В глубине, стояла солдатская

кровать без постельного белья, с подушкой одеялом и матрацем. Следующий проём перед

ним, уходил коридором в темноту, с журчащей водой. Ближайший проход освещён яркими

электрическими лампочками. Оттуда слышались голоса. Спустившись по нескольким

ступенькам, покрашенных в коричневую краску, оказался в ближайшем проёме. Заглянув

туда, увидел нескольких милиционеров, одетых в такую же форму, что и старший сержант.

Посередине комнаты стояла женщин, лет 30-ти в повседневной форме капитана милиции.

Среднего телосложения, она выглядела крупно на фоне милиционеров находящихся вокруг

неё. Тёмные волосы, идеально зачёсаны назад, собранные в хвостик. Нанесённый тональный

крем делал её лицо неестественно бронзовой. Форма, подогнанная под фигуру, сидела ладно.

Загнув руки в локтях, артистично, приподняв кисти до уровня плеч, выставив левую ногу на

каблуках и правую рукой с прекрасным маникюром, жестикулируя, возмущённо

наговаривала голосом сопрано:

– Ми-ша! Я же говорила тебе! Ты что опять начинаешь? Сейчас же иди домой,

проспись и к вечеру, я тебя жду! Должен быть как огурчик! Ты меня понял? У нас и так не

хватает людей, тут ещё ты подставляешь нас! Как одного из грамотных работников и с

большим стажем, я рекомендовала тебя на должность командира отделения! Если так будет

продолжаться дальше, то придётся твоё назначение отложить на неопределённое время!

В воздухе висела напряжённость. Между столами, стоял милиционер, в звании

старшины. Наклонив голову немного вниз, стеклянным взглядом смотрел в одну точку. В

выражении лица, застыла гримаса, то ли улыбки, то ли страха, тол ли сарказма. Скорей всего

это и был тот самый Миша. Его красно-матовое лицо выделялось своей неестественностью

среди остальных.

Юноша, примерно 25-ти лет, сидел за столом по левую руку от неё. Прыщавое,

красное, вытянутое лицо, с массивным подбородком. Глаза опущены, смотрели на край

стола. Грязные, длинные, русые волосы, вьющиеся поблёскивали на свету электрической

лампочки, жирными локонами. Белый халат, одетый на нём, не отличался чистотой.

По правую руку, лейтенант крепкого телосложения. Он, спокойно и безучастно,

наблюдал за происходящим вокруг него. Крупная голова, с такой же причёской, как и у

старшего сержанта, похожая на тыкву, сидела на мощной шее и периодически поворачивала

то направо, то налево.

За третьим столом, с боку, упирающийся в четырёхсекционный сейф и в стол

дежурного, сидел худощавый милиционер в звании сержант, с острыми чертами лица.

Жёлтый сноп волос, ощетинившись, торчал на голове. Он что-то записывал на стандартном

листе, боясь поднять голову. Мельком поглядывал на выход, скорее всего уже давно

намылился, покинуть помещение, только ждал удобного случая.

– Наталья Александровна! Тут к вам пришли! – улыбаясь и поглядывая на сержанта,

обратился старший сержант, как только она закончила свой монолог.

С острыми чертами лица милиционер, удовлетворённо посмотрел на него и тихонечко

кивнул.

Она недовольно повернула голову в мою сторону. Все, тоже посмотрели, у некоторых

испуганные лица. Осмотрев меня, так же строго представилась:

– Заместитель начальника медвытрезвителя при УВД Свердловского района г. Перми,

капитан милиции Околышева Наталья Александровна! Слушаю вас?

– Здравствуйте! Меня к вам направил подполковник Визбор!

– Так, мальчики работаем! – она, повернув голову в сторону сотрудников, хлопнула

несколько раз в ладоши, – Слава, чтоб это было в последний раз! Я, наверное, скоро

пожалуюсь твоей матери по поводу такого поведения! – обратилась она к юноше в белом

халате. Потом к лейтенанту – Дмитрий! Руководи своей сменой, хватит ссылаться на

незнание и неопытность! Мы здесь все взрослые люди и давайте вести себя соответствующе!

Андрей, нужно пьяных привозить сюда! Хватит своевольничать! Пусть дежурный с

фельдшером принимают решения, а не ты! Твоя задача патрулировать и доставлять! –

сказала она юноше с острыми чертами лица, – Сергей, подготовь машину! Через 10 минут

она должна быть готова! Нужно будет съездить за канцелярией! – обратилась милиционеру,

который открывал мне дверь.

Она резко повернулась, проходя мимо меня, произнесла не громко:

– Пойдёмте ко мне в кабинет, там всё изложите!

– Пойдёмте! – не менее серьезно ответил ей.

Она, уводя за собой нырнула во второй проём, пройдя через тёмные коридор,

поднялись по лестнице на второй этаж. Зайдя в кабинет, увидел на столах кучи бумаг.

Протоколы, закреплённые на скрепки, сложенные в папки, часть лежали на столе, часть на

подоконнике. Рабочая обстановка кабинета явно требовала наведения маломальского

порядка.

– Не обращайте внимания! Я назначена сюда недавно, за то время, без зама,

накопилось много бумажной работы! Ничего со временем наведу порядок! – пройдя в

кабинет, усевшись за стол, она пригласила меня:

– Прошу вас! По какому вопросу?

– Меня направил к вам начальник отдела кадров, для собеседования! Хотелось бы

служить в вашем подразделении!

– Вы, где-то раньше работали, или служили? Имеете какое-то звание? –

заинтересовано спросила она.

– Офицер запаса, военный! Капитан! В милиции не служил!

– То есть, вы не аттестованный! И конечно, нет учебки! Боюсь, что ещё заставят

пройти учебку! – задумчиво произнесла она.

– Вы не волнуйтесь! Я готов пройти через всё это! – постарался успокоить её.

– Ничего, ничего, что-нибудь придумаем! Что ж, вам, необходимо пройти процедуру

приёма на службу в органы! Сейчас езжайте в отдел кадров, возьмите необходимые

направления! На направлениях есть адреса, куда идти! По ним пройдёте психологов, ВВК!

Как только пройдёте, позвоните по телефону: 45-74-15! – она, тут же взяла ручку и листочек,

написала цифры и подала его мне, – Это телефон вытрезвителя! Потом, будем работать

дальше! Попрошу не затягивать с трудоустройством! Нам, очень нужны работники! Алексею

Анатольевичу позвоню сама и доложу о нашем разговоре! Ну, всё! Желаю успехов! –

улыбнулась, встала из-за стола и пожала мне руку.

О таком дружеском жесте я и не думал. Неуклюже выставил руку и крепко пожал ей.

Тут же одумался и расслабил. Неуверенно убрал, взяв свою кисть левой рукой. С одной

стороны конечно приятно, что меня приняли и посчитали за своего. Но с другой стороны,

неудобно пожимать девушке руку. И, наверное, это третья сторона, то, что она стала как

мужчина, совершенно позабыла, в таких условиях, своё женское начало. Хотя внешний вид

говорил совершенно о другом. Таковы реалии нашего современного мира. Как там говорится

в поговорке: «Я и лошадь, я и бык. Я и баба и мужик!» – усмехнулся от такой мысли.

Действительно, о себе она оставила приятные впечатления. И в дальнейшем, забегая

вперёд, скажу, что ни разу не подвела.

Попрощавшись, вышел из здания, снова проходя по лабиринтам коридоров. Теперь

дело было за мной.

Ответив на тесты психологов, пройдя Военно-Врачебную Комиссию, позвонил

Наталье Александровне:

– Алло! Заместитель начальника медвытрезвителя Свердловского района, капитан

милиции Околышева, слушаю вас! – прозвучал усталый, металлический голос в трубке, не

похожий на неё.

– Алло! Здравствуйте, это я Николай Светлов! Узнали? Всё у психолога побывал,

комиссию прошёл! Результаты положительные! Годен!

– Рада за вас! Теперь вам необходимо прийти в управление и пройти нашего

психолога! Обращаю внимание: будьте внимательны, её пройти очень сложно! Девушка

серьёзная! Психологу позвоню и предупрежу о вас! Завтра можете приезжать на тесты! – так

же произнесла спокойным и уставшим голосом.

– Спасибо! – ответил я ей и положил трубку.

В назначенный час, снова оказался на улицу Куйбышева 64. В здании управления, на

третьем этаже, побродив по коридорам, нашёл кабинет психолога и постучался в дверь.

– Заходите! Прошу вас! Дверь открыта! – послышался приглушённый девичий голос с

некоторой хрипотцой.

Войдя в кабинет, увидел за столом молодую, стройную девушку, в кофточке и в юбке.

Она с карандашом в руках читала какую-то толстую книжку. Короткие русые волосы,

постриженные под каре падали ей на лицо и она их периодически заправляя за уши. Её лицо

было сосредоточено, серьезно. Рядом лежали книжки по психологии, некоторые открыты и в

них белели закладки. Видно, что она серьезно занимается своей профессией. Это в какой-то

степени и пугало и успокаивало.

– Здравствуйте! Я Светлов! Вам, наверное, уже звонили по поводу меня!

– Медвытрезвитель? – спросила она, мельком посмотрев на меня, большими, как

озёра, синими глазами, в которых запросто можно было утонуть.

– Да!

Она попросила присесть, достала из шкафа бланки, тесты задачи и предложила их

мне. Я взялся за решение. Кто-то постучался в двери, она вышла из кабинета, оставив меня

одного. Так было спокойнее. Вопросы были заковыристее и сложнее, чем у областного

психолога. Некоторые требовали внимательности и логических рассуждений. И я, в

спокойной обстановке, начал отвечать. На последнем вопросе открылась дверь:

– Ну, как успехи? – ускоренным шагом влетела в кабинет.

– Уже всё сделал! – ставя последнюю галочку, произнёс я.

– Давайте ваши работы! – она подошла ко мне, взяла исписанные листки,

просматривая их, продолжила, – Результаты я доложу Наталье Александровне, она вам,

думаю, позвонит! Да, и ещё! Рядом с кабинетом Татьяны Михайловны находится кабинет

Майора Моисеева, он просил вас к нему зайти!

– Хорошо, спасибо! А что там?

– Думаю, что он сам вам всё объяснит! – спокойным, каменным лицом произнесла

она, без тени какой-либо мимики, оторвавшись от теста, посмотрела на меня.

– До свидания!

– Счастливо! – снова приглушённо высказала, не меняя своего положения.

Я улыбнулся, вышел от неё. Прикрывая дверь, мельком посмотрел назад, она

продолжала, с таким же выражением лица, наблюдать за мной.

Пройдя по лабиринтам коридоров, оказался у нужной двери, постучался:

– Да, да! Дверь открыта!

Зайдя внутрь, увидел, что на полках с книгами и папками, стоят кубки, на стенах

висят медали, грамоты и благодарственные письма. На шкафах красуются мячи футбольные,

баскетбольные и волейбольные. В углу гири и гантели. За столом сидит мужчина крепкого

телосложения и что-то записывает в тетрадь. Он оторвал свой взгляд, какое-то время,

замерев, смотрел на меня, или задумавшись о чём-то.

– Здравствуйте! Психолог сказала, что вы меня просили к вам зайти! Я из

медвытрезвителя!

– Начальник физической подготовки, майор Моисеев Сергей Иванович! Как у вас со

спортом? Сколько раз можете отжаться? Подтянуться? Есть ли какие-нибудь спортивные

разряды, достижения? Сразу предупреждаю, спортсмены тут нас живут хорошо! Подумайте,

прежде чем ответить что-либо! – выпалил майор прямым текстом и в конце улыбнулся.

Приятно располагая к себе.

– Подтянуться? Отжаться? А сколько раз надо, столько и сделаю! С этим без

проблем!.. – и я перечислил все свои спортивные достижения.

– Вы у нас, где будете служить, в медвытрезвителе? – заинтересовался он.

– Так точно!

– Вы кем там будете? На какую должность?

– На должность дежурного!

– Это очень хорошо! Продолжаете свои тренировки? – спросил меня заинтересованно.

– Да, как обычно!

– Что ж похвально! У нас в мойке с этим большие проблемы! Вы, мне, будете нужны в

скором времени! Я, вам, позвоню обязательно! И до скорой встречи! Да, ещё, чуть не забыл!

Начальник отдела кадров, попросил вас зайти к нему! Он недавно звонил и интересовался

вами!– он крепко, по спортивному, пожал мне руку.

Этажом ниже, зайдя в кабинет начальника отдела кадров, увидел, что он

сосредоточено что-то пишет на стандартном листе. Поднял голову, улыбнулся и предложил

присесть:

– Поздравляю! Практически, вы уже всё прошли и вам скоро выходить на первую

смену!

– Да, спасибо! Осталось дождаться результатов психологического опроса?

– Вы то, как считаете?

– Думаю, проблем не будет, всё нормально!

– Я вас пригласил вот по какому вопросу! – и он задумался о чём-то.

– Да! Я готов! Слушаю вас!

Пристально посмотрел на меня, снова несколько раз стукнул тыльной стороной ручки,

последний раз посильнее:

– Когда-то, точно так же, как и вы, будучи офицером, из такой же структуры, я пришёл

в органы внутренних дел! Окончил такое же военное училище, как вы! Мне поручили

задание, я его успешно выполнил! Благодаря армейской закалке, успешно выполняя задачи,

поднялся до начальника отдела кадров! Конечно, я пришёл не в таком возрасте, как вы, был

моложе! Хотя мы с вами одного возраста, но вы напоминаете меня! Буду с вами откровенен!

В медвытрезвителе обстановка напряжённая, но не безнадёжная! В управлении, это

подразделение занимает последние места! Заместитель начальника, капитан милиции

Околышева Наталья Александровна, старается, но она одна и у неё, пока, мало что

получается! Нужно поменять обстановку, сколотить коллектив! Если хотите, это будет ваше

первое задание! Я вас просто попрошу, как офицер офицера: ей нужно помочь! Думаю,

оказав ей поддержку, вместе, добьетесь успехов! Тем более, из вашего рассказа и

автобиографии, я понял, что вы не курите, не пьёте, занимаетесь спортом, у вас большой

опыт работы с личным составом! О вас положительно отзываются ваши сослуживцы!

Станете дежурным, это всё будет в ваших руках! Приобщайте к спорту, пресекайте пьянки!

Практически, это будет экзамен на профессиональную пригодность! Через полгода, как

положено, может и раньше, проведём для вас аттестацию! При аттестовании это будет вашим

большим козырем! В первую очередь, уже по вашим делам, будет на вас смотреть все

остальное руководство! Как вы на это смотрите? – на некоторое время замолчал,

задумавшись о чём-то, снова продолжил, – Согласен, это сложная задача! Я прекрасно

понимаю, что немного рановато вам это говорю! Но лучше поставить все точки над «I»

сразу! Так же уверен, что у вас всё получится! Я в людях редко ошибаюсь! Иначе бы этого

вам не говорил! Думаю, что вы меня поймёте! Если конечно сговоритесь и сработаетесь с

Натальей Александровной! – он широко улыбнулся…

Несколько дней сидел в ожидании. 20-ого апреля, в субботу, мне, позвонила Наталья

Александровна:

– Алло! Слушаю вас!

– Добрый день! Можно мне Николая Евгеньевича!

– Да, это я!

– Николай Евгеньевич! Завтра, в воскресенье, вы стоите в графике! Смена начинается

в 9:00 и до 9:00 следующих суток. Возьмите какую-нибудь форму одежды, покушать. Ваша

задача, на первые сутки, ознакомиться работой, никуда не влезать, ни с кем из задержанных в

разговоры не вступать! Смотрите, как заполняются протокола и журналы! Можете посидеть

за телефоном! Дежурному о вас я сказала, он в курсе дел! Я приду в понедельник, и

детально обсудим все нюансы службы в нашем подразделении! Распишетесь у меня в

журналах! Может, возникли какие-нибудь вопросы? Если нет, то удачи!

– Хорошо, Напталья Александровна! Вопросов нет! Я, вас понял! Завтра буду, как

положено!

– Тогда всё, до свидания! До понедельника!

– До свидания! – и я положил трубку.

В этот вечер пораньше лёг спать. Ночь для меня была беспокойная. Передо мной

стояла черта, за ней неизвестность.Перешагнув её, обратной дороги не будет. Решение

принято. Находясь перед службой в милиции, ещё не окунувшись в это пространство, в

голове витали разные мысли. Тогда мне было, страшно, интересно, приятно и ответственно.

Наверное, каждый мальчишка мечтал и мечтает, служить в органах внутренних дел. На

законном основании, предотвращать и пресекать преступления и правонарушения. Выполняя

обязанности на ответственном посту, оказывать помощь простым гражданам, пострадавшим

от преступлений и несчастных случаев, а также находящимся в беспомощном состоянии,

опасном для их здоровья и жизни. Для торжества законности, справедливости и порядка,

разыскивать лиц, совершивших преступления, задерживать и доставлять в органы

внутренних дел. Охранять и обеспечивать общественный порядок, чтобы простые граждане

жили и не боялись, что их права будут нарушены. Обеспечивать безопасность личности и

оказывать помощь в защите прав и законных интересов. Раньше, защищая Родину в рядах

Вооружённых Сил РФ, я гордился этим. Работая в школе, не было такого удовлетворения,

хотя тоже интересно. Мне тогда казалось, что я на много больше принесу пользы стране,

выполняя свои служебные обязанности в качестве милиционера. Я чувствовал, что моё место

было там, в милиции. Пусть мои соотечественники живут спокойно и радуются каждому

дню. Потому что и днём и ночью, и зимой и летом, постоянно, на страже стоят простые

милиционеры и не дают свершать преступные замыслы в действие отщепенцы всех мастей.

Для простых граждан жизнь должна быть безоблачной. А преступники пусть боятся.

Появилась гордость, что именно ты находишься на таком важном и ответственном посту. А

неурядицы, это всего лишь мелочь по сравнению с долгом каждого мужчины, защитника. И

если появятся трудности, а они будут обязательно, то преодолею с достоинством и честью. С

такими мыслями я тогда заснул.

Как и обещал начальник отдела кадров, 21 апреля, вышел на своё первое дежурство.

И так началась моя милицейская карьера.

Медицинский вытрезвитель

«Медицинский вытрезвитель при отделе внутренних дел исполкома городского,

районного Совета народных депутатов, является специализированным учреждением

милиции, выполняющим функции пресечения нарушений антиалкогольного

законодательства, и, в частности, появления на улицах и в других общественных местах

граждан в состоянии опьянения, оскорбляющем человеческое достоинство и общественную

нравственность, и оказания лицам, находящимся в средней или тяжелой степени опьянения

(в пьяном виде), медицинской помощи. В своей деятельности медицинские вытрезвители,

основываются на: "ПОЛОЖЕНИЕ О МЕДИЦИНСКОМ ВЫТРЕЗВИТЕЛЕ ПРИ ОТДЕЛЕ

ВНУТРЕННИХ ДЕЛ ИСПОЛКОМА ГОРОДСКОГО, РАЙОННОГО СОВЕТА НАРОДНЫХ

ДЕПУТАТОВ", "ИНСТРУКЦИЯ ПО ОКАЗАНИЮ МЕДИЦИНСКОЙ ПОМОЩИ ЛИЦАМ,

ДОСТАВЛЯЕМЫМ В МЕДИЦИНСКИЕ ВЫТРЕЗВИТЕЛИ" (утв. Приказом МВД СССР от

30.05.85 N 106)».

В структуре Министерства Внутренних Дел, медицинский вытрезвитель, как

специализированное учреждение, относится к Милиции Общественной Безопасности и

подчиняется Начальнику МОБ отдела, или управления. Контрольными органами являются

отдел ГУВД Пермской области по спецучреждениям, Управление Собственной Безопасности

Пермской области, прокуратура, ФСБ.

Состав медицинского вытрезвителя, входит: начальник со своим замом, для

обеспечения, организации и руководства деятельностью медицинским вытрезвителем;

дежурный с нарядом милиционеров, для руководства, обеспечения и поддержания порядка в

доверенном заведении, милиционеры, осуществляющий наблюдение за лицами,

помещенными на вытрезвление и принимает и размещает по указанию дежурного; водители

с патрульными, на специально оборудованных автомобилях с надписью "Спецмедслужба"

для подбора пьяных; фельдшер медицинского вытрезвителя.

Для большей убедительности, в качестве примера, возьмём среднестатистического

человека, который живёт самыми обыкновенными стандартами простого Россиянина. Наш

условный гражданин, в силу различных причин, решил немного выпить. И вот, он уже пьян.

Где, с кем, когда, по какому поводу и сколько, совершенно не имеет значения. Важно то, что

он, как в комедии Леонида Гайдая: «Бриллиантовая рука», «дошёл до кондиции». Дойти то,

он дошёл, но есть ещё одна проблема: нужно теперь добраться до дома. Вышел на улицу, и

вот, идёт себе, идёт, как в застольной песне поётся: «Шумел камыш, деревья гнулись…».

Думаю, все видели такую картину. И такие люди становятся объектом не только вашего

внимания, но и тех, кто ищет лёгкой наживы. Что произойдёт дальше, объяснять не надо, вы

и сами прекрасно знаете. Иногда позже иногда раньше, но вскоре подъезжает машина:

«Спецмедслужба», выходят милиционеры и подходят к нашему гражданину. В момент

задержания, как обычно, наш гражданин, не понимает, что происходит, практически не

ориентируется на местности. Понятно, что будет доставлен в медицинский вытрезвитель и

помещён в палату до вытрезвления. На следующие сутки, проспался, наконец-то протрезвел,

голова болит, похмельный синдром упорно напоминает о себе. Вот, его выводят из палаты в

дежурную часть, что-то говорят, дают расписаться, выдают вещи, одежду. Тут он, может

быть не сразу, начинает смутно понимать, что почему-то не стало денег, или каких-то вещей,

которые у него были. Что охватывает нашего гражданина? В первую очередь, обида, злость,

потом возмущение, уязвлённое самолюбие. Жизнь пошла не по тому сценарию. Как так? Он

усиленно старается вспомнить, но кроме того, как шёл (куда, часто не важно) и считал, что у

него всё прекрасно, больше ничего не помнит. Очнулся в «ментовке», ни вещей, ни денег.

Вывод один, забрали «менты». Основная масса граждан так и думает. И теперь начинается

совсем другое кино. Он, обиженный и оскорблённый, обращается в прокуратуру, пишет

жалобы в инстанции, начинается поиск истины в правоохранительных органах. Где-то в

глубине души есть сомнение, что он сам мог где-то потерять, но в это не хочется верить.

Тогда ему ничего обратно не вернуть, и деньги, и вещи будут утеряны навсегда. Да и

ситуация требует оправдания перед своей совестью. Понятно, что желаемое и

действительное очень сильно разнятся. Прокуратура, в свою очередь, вникая в суть

происходящего, полностью поддерживает его. Подначивает, ищет зацепки для себя, но при

этом, совершенно не обращая внимания на то, что наш гражданин был просто пьян и

находился в общественном месте, среди людей. Другими словами, для прокуратуры, пьяный

гражданин на улице, стал нормой поведения, нормой жизни. Как раз это и есть самое

страшное в этой ситуации, в жизни нашего общества. Человек всегда шёл по пути

наименьшего сопротивления, или туда, куда направят. И тут, тоже стандартный случай.

Поиск истины правовиков, не всегда заинтересованность, нужен ещё твёрдый рассудок,

контроль за соблюдением законности, защита этих законов. А не избирательность выгоды и

личных амбиций. Чего, к сожалению, часто не хватает в правоохранительных органах.

Нужно понимать, что под нарушением законности, нужно понимать, первую очередь,

появление в общественном месте в состоянии опьянения. Остальное, уже последствие

нарушений этой законности. Считаю, что правовое государство будет тогда правовым, когда

в нём будут соблюдаться все основные принципы законности. Кода юрист, будет защищать

закон, а не отдельные личности этого заведённого дела, выбирая для себя нужное и

отбрасывая ненужное.

В разные периоды, отношение к медицинским вытрезвителям, начальством, силовыми

структурами, менялось отнюдь не в лучшую сторону. Это, как у нерадивого родителя

нелюбимый ребёнок. Со стороны прокуратуры, Управления Собственной Безопасности,

соответственно и начальства проводились постоянные прессинги. В таких условиях

выполнять свои служебные обязанности сотрудникам вытрезвителя, становилось всё

сложнее и сложнее. Чуть ли не за каждым велась слежка. В их арсенале были микрофоны,

диктофоны, камеры, подставные лица, плюс, неожиданные проверки. Любой, находящийся в

состоянии опьянения, побывав в этом учреждении, мог пожаловаться, по любому поводу и

без повода, на сотрудника медвытрезвителя. При первом же сигнале, эти контролирующие

органы, приступали к тщательной проверке своих подопечных «корыстных» работников.

Рянно приступали к работе не потому что, душой и телом радели за законность, за тех

«обиженных и оскорблённых», а в этом виделась простая выгода в улучшении своего

положения в карьерном росте, в авторитетности. Это, как по законам джунглей: « Сильный

всегда прав!» И ещё: «Это лёгкая добыча для шакала!» Как обычно, наряд, в полном составе,

вызывался в прокуратуру, там выясняли все обстоятельства помещения и содержания

находящегося на вытрезвлении гражданина. Решался вопрос не насчёт соблюдения

законности, а насчёт того, что с этого можно «поиметь». Иногда это доходило до маразма. Я

не говорю, что работники вытрезвителей были идеальны. Они такие же люди, живущие в

таком же обществе, как и мы, со своими положительными и отрицательными чертами

характера. Но контролирующие органы, почему-то в это момент резко забыли и стали

требовать идеальности. Запущенная машина работала, как часы, перемалывала на своём пути

всё. Малейшая ошибка и сотрудник, в лучшем случае увольнялся со службы. За то многие,

работники прокуратуры, службы собственной безопасности, благодаря «разоблачениям»

сотрудников медвытрезвителя, поднялись по ступеням карьерной лестницы, получали

благодарности, премии. Если раньше, как говорится, стояли в очереди, чтоб служить в

медицинском вытрезвителе, то особенно, после девиза: «Борьба с оборотнями в погонах!»

очереди резко улетучились. Теперь стало очень сложно подобрать человека, который бы

согласился выполнять такие обязанности. Это сильно отразилось на качестве. Вечная

нехватка сотрудников, заставляла, отделы кадров, прибегать всевозможным мерам, чтоб

заманить туда работника. Был удобный путь, когда вакантные должности заполнялись за счёт

новоиспечённых милиционеров. Представьте юнца, которому вкратце объяснили суть работы

сапёра, дали щуп и пустили на минное поле. Не освоившегося, в милицейской среде до

конца, сотрудника точно так же, запускали на смену. Не понимая всех тонкостей этой

сложной и неблагодарной работы, такие часто совершали ошибки. Наказание настигало

мгновенно. Оправдания часто не принимались. Одни уходили, другие приходили, была

текучка. Процесс шёл полным ходом. Сотрудников превратили в механизмы, которые при

негодности безжалостно выкидывали на свалку истории. Основная отговорка вершителей

судеб: «Я никогда не пойму того сотрудника, который вместо защиты, сам нарушает законы!

В сравнении с простым гражданином, за такие нарушения «законника», надо наказывать в

два раза жестче и сильней!» (Наверное, человек, который говорит эти слова, стоя над

законами, идеально чист перед этими законами. Как ангел, безупречен! Как бог, велик! Ни в

коем разе, никогда не нарушал и не нарушает законы. Но, к сожалению, за всю, свою,

полувековую жизнь, находясь среди правовиков, я не встречал таких людей. Ни одного

человека на своём пути!) А тот, выброшенный, доживал свои годы, исправляя свою

подмоченную репутацию, пытаясь как-то выжить в это не спокойное время. Жёстко

наказывая нарушителя, ни кто не вспоминал о его прежних заслугах перед Отечеством.

Такие подходы попахивают средневековыми традициями сжигания ведьм на кострах. И

неизменно зарабатывание себе дешевого авторитета на популистическом лозунге. Вы

согласны со мной? Или есть другая версия по этому вопросу?

Мне, тогда, тоже, приходилось постоянно доказывать свою правоту. И это было не

только со мной, таким же прессингам подвергались и другие дежурные с нашего и не с

нашего вытрезвителя. Делалось это всё ещё для плана.

Если бы вы увидели картину. Мастер, сделав зеркало, вглядываясь в отражение,

последними словами обзывает своё детище, за то, что тот искажает красивый образ. У вас

бы, это вызвало улыбку. А теперь, изменим действующих лиц. Мастер, это правительство, а

зеркало медицинский вытрезвитель. Каково будет ваше отношение к улыбке такой картины?

Любое заведение, созданное государственным аппаратом, будет таким, каким его создают

создатели. Неизменным законом для создателя остаются соблюдение условий, при которых

создаются шедевры. Не выполнив условностей, шедевра не создать. Если всё пустить на

самотёк, или делать, как бог на душу послал, то результат не заставит себя долго ждать.

Будет безвкусица. Что в принципе и произошло с этим заведением. Есть очень хорошая

поговорка: «Нечего кивать на зеркало, коль рожа крива!»

Подбор граждан находящихся в состоянии опьянения и доставка в медвытрезвители

осуществлялась разными службами: нарядами милиции Отдела Вневедомственной Охраны,

экипажами Патрульно-Постовой, Дорожно-Постовой Службы и медицинского вытрезвителя

и так же Группой Быстрого Реагирования. Каждому экипажу ставилась конкретная задача и

план по доставке пьяных граждан. Или ещё, обычно, в дежурную часть поступал, звонок с

сообщением о нахождении лиц в состоянии опьянения в общественном месте, указанием

места. Туда выезжал наряд в составе экипажа медвытрезвителя. И уже на месте, согласовав с

дежурным, принимал решение о подборе, доставлении в дежурную часть медвытрезвителя,

или вызова скорой помощи.

Помимо этого, экипаж выезжал на маршруты патрулирования, утверждённый

вышестоящими органами. Патруль работал в режиме поиска, учетом мест наиболее

вероятного появления лиц в пьяном виде и совершения ими правонарушений. Так же экипаж

обязан был предупреждать и пресекать преступления, иные правонарушения, принимать

меры к задержанию лиц, их совершивших, оказывать необходимую помощь другим

работникам органов внутренних дел в борьбе с нарушителями правопорядка. В медицинский

вытрезвитель доставлялись лица, находящиеся на улицах, в скверах, парках, вокзалах,

аэропортах и других общественных местах в пьяном виде, оскорбляющем человеческое

достоинство и общественную нравственность. Исключались при этом питейные заведения.

Конечно, основная нагрузка, по заполнению вытрезвителей пьяными, ложилась на

плечи патрульных ППС. Доставленного, приводили в дежурную часть. С момента привода,

весь процесс, записывался на видеокамеру. Камеры в разное время осуществляли запись по-

разному, и стационарные, и автономные. Одни камеры записывались милиционерами, для

предъявления доказательства, другие контролировали работу сотрудников вытрезвителя и

содержание пациентов. В дежурной части, доставленного осматривал медицинский

работник. После проведённых тестов на определение состояние степени опьянения, по

решению фельдшера, данного гражданина, если он находился в средней или тяжёлой

степени опьянения, помещали до вытрезвления в палату. Если он находился в лёгкой степени

алкогольного опьянения, отпускали домой. При приёме в вытрезвитель, обязательном

порядке, составлялся административный протокол в нескольких экземплярах, о нарушении

административного кодекса. Сюда же вносились его данные, вещи, которые он имел при

себе. Доставившие оформляли протокол досмотра личности. Два рапорта, в котором

указывалось, где, когда, при каких обстоятельствах был задержан данный гражданин, каков

его внешний вид и каково его состояние. В конце рапорта указывалось звание должность

фамилия и инициалы доставляющего. В протоколах обязательно расписывались понятые,

которые подтверждали наличие при нём вещей и его состояние. Но с понятыми часто была

проблема. Об этом постоянно говорилось на оперативках начальству, но проблема оставалась

не решённой. У каждого доставленного, проверяли его данные, пробивали по картотеке, на

вопрос уголовного прошлого. Так же проверялись номерные вещи. И это занимало немало

времени. После вытрезвления, фельдшер осматривал повторно и принимал решение по

выписке данного гражданина.

Ещё замечу одно обстоятельство, когда данные учреждения, временно закрывались по

различным причинам, в районе резко повышалась преступность. Но урок не был вынесен.

Когда закрыли заведения медвытрезвителей полностью, по всей стране, это стало больной

проблемой для многих служб. Если наряды милиции начнут задерживать пьяного

гражданина и доставлять в дежурную часть районного ОВД, возникает проблема

содержания, обслуживания и дополнительных площадей. Механизм содержания таких

граждан был разрушен, а нового не предоставили. Эта статья закона, появление в

общественном месте, стала не актуальной. Поэтому милицейские экипажи не стали трогать

таких граждан, если они ничего не нарушили, кроме данной статьи. Медицинские

учреждения отказываются от них, они не входят в категорию «больные», Совершенно не

знают, что с ними делать, да у них нет на это ни финансов, ни возможностей. Часто такие

пьяные становятся буйными, с ними некому бывает разобраться. Отдельных палат для них

нет, так-как стационары переполнены, вместе со всеми их тоже не положишь. Пьяные стали

никому не нужны. Нетрезвые граждане теперь повсюду. Они мешают ездить в общественном

транспорте, выбегают на дороги, мешают проезду транспортных средств. Постоянно

находятся в общественных местах, почти всегда являются объектом преступления: или в

отношении их, или они сами совершают преступления. На сегодняшний день, видя такую

проблему, администрации некоторых городов на свой страх и риск, совместно с отделами

внутренних дел, сообща, снова стали открывать медицинские вытрезвители, или что-то на

подобие этого. Этот риск сразу начинает себя оправдывать. Но законодатели, не понятно, по

каким причинам, не решают эту насущную проблему. Наверное, жизнь и здоровье граждан

на сегодня не столь важная проблема для нашего государства.

Советского Союза уже давно нет, но приказ, так и остался без изменения. Вместе с

ним остались планы, которые спускались ежедневно для сотрудников заведения и экипажей

милиции, определяющие, сколько пьяных лиц нужно доставлять и размещать в медицинские

вытрезвители.

В самом медицинском вытрезвителе, кое-что упразднили. Не стало кресел для вязки

особо буйных, но за то, негласно осталась мягкая вязка. Так же исчез из обихода холодный

душ, но за то осталось холодное помещение и одиночная палата. Антигуманные вещи

пропали, но это только усугубило положение состояния в медвытрезвителях. Если раньше,

особо буйного, который мешал отдыху другим гражданам, выводили и сажали в кресло,

связывая ему руки, ноги и голову, чтоб он ничего не повредил себе, или другим. То теперь, за

такой же проступок, нарушителя переводили в одиночную палату, если это не помогало,

вязали руки, ноги, или помещали в холодное, не отапливаемое помещение. Иногда это

повторялось по нескольку раз с одним и тем же гражданином. Понятно, что гуманностью тут

не пахнет. Чтобы как-то себя облагородить, прокуратура требовала, при таких случаях, в

обязательном порядке, письменным рапортом докладывать по команде и в прокуратуру. Но

милиционеры, не доверяя «зенице ока», шли наиболее простым путём: оформляли хулиганку,

составляли новый административный протокол и данного гражданина отправляли в райотдел

для разборок начальником милиции общественной безопасности.

Представьте себе, вы, заходите в помещение медицинского вытрезвителя, в котором

находятся на вытрезвлении не меньше двадцати пьяных. Из палат доносятся трёхэтажный

мат, монотонно кто-то бьёт по двери, слышен визг, каждому что-то надо. Из палаты идёт

зловоние, кому-то приспичило, и он наложил тут же, или справил свою нужду по всем углам

своей палаты. Вы спросите: почему по углам? Потому что так держаться удобнее. Я уже не

говорю, те случаи, когда он сходил под себя и теперь успешно сушит всё это своим теплом. В

таких случаях, когда буйный находится в палате, не безопасно входить туда одному. Часто

бывали случаи, когда ты только снял замок, дверь вылетает вместе с буйным. Начинаешь его

поднимать, так как он пьяный, а он в ответ тебе кулаком по лицу. После такой суточной

смены, выходя из заведения, не можешь справиться с нервным тиком, который охватил тебя.

Трясутся руки и колени, будто бы ты идёшь после крупной и долгой пьянки. Если вы,

пойдёте туда служить, сколько продержитесь в таком состоянии, на такой службе? Но работа

есть работа, и сотрудники выполняли возложенные на них задачи. Со временем ко всему

этому привыкаешь. И работа становится обыденным делом. Хорошо, или плохо, это уже

другой вопрос. Качественно выполнять такую работу в этих заведениях очень сложно. Чтобы

понять такую службу, надо полностью её ощутить на себе. Я совсем вкратце нарисовал

деятельность работника вытрезвителя. Думаю, что после моего повествования, желающих

туда пойти, будет мало.

Этот период службы, в милиции, для меня был сложным периодом. Я дал своё слово,

к тому же, мне нужно было дослужить до пенсии. Старался, с честью пронести этот груз,

взваленный на меня. Верил в свои силы, в справедливость и человечность. Чистым

оставаться в такой ситуации практически невозможно. А если тебе это удалось, готовься

другим ударам, так как это только самое слабое испытание твоей безгрешности. Дальше

будет и жёстче и сильнее.

В дежурной части

Раннее утро. Вчера, находясь под влиянием различных дум, о жизни, о судьбе, о своём

месте в ней, заснул поздно, поспал несколько часов. Проснувшись, встал с постели, чувствуя

себя отдохнувшим. В бодром настроении, с ощущением новизны, сложив, заранее

приготовленные вещи и продукты на сутки, вышел из дома. Будоражит неизвестность,

нетерпение узнать рабочую обстановку, людей. Понимая, что всё случится в своё время,

сдерживаю себя, чтоб успокоить нахлынувшую волну. Выйдя на улицу твёрдой, уверенной

походкой вначале, постепенно перехожу на спокойный шаг. Шагается легко, даже

восторженно. В голове снова витают различные мысли. Вдаваясь размышлениям, ищу что-

то! Наверное, то самое нужное, но пока не могу найти. Служба в милиции, манит

перспективами. То ли это, что мне надо? Капелька сомнения вкрадывается иногда и даёт о

себе знать. Природа чарует наступающими, весенними днями. Проходит несколько секунд,

всё, снова становится на свои места. Образно можно сказать, чувствую в своей тарелке.

«Вся жизнь человека, как спортивный марафон, состоит из препятствий и этапов.

Придя в школу, препятствием стало знание своего предмета и методика преподавания. После

успешного преодоления препятствия перед завучем школы, пошёл на забег. Началась

педагогическая практика. Очередной шаг, оформление на работу в милицию.

Предварительно с проверкой на профессиональную пригодность по психологическим,

интеллектуальным и физическим параметрам. Снова забег: предстоит напряжённая работа с

трудностями и сложностями поставленных задач! Слово: «НЕ МОГУ, НЕ ХОЧУ», здесь не

работает. Выполнять НАДО обязательно! Нужно быть предельно внимательным и

сообразительным, чтоб исполнить поставленную задачу, чтоб быть достойным офицером

милиции! Морально, готовый к испытаниям, осознано выбрав эту профессию, понимая все

особенности не однозначной деятельности – сложности не пугают! Желание ищет пути,

нежелание причины!»

«Что ожидает нового сотрудника в медвытрезвителе? В первую очередь, перед тем,

как принять в свой коллектив, меня будут проверять, испытывать, смотреть, чем и как я

дышу. Необходимо выбрать приоритеты. Основной контингент, пьяные граждане. Главное,

рассудительность в своих действиях. Не идти на поводу у вытрезвляемых, проявлять

терпение, делать своё дело. Бессонные ночи, среди посетителей, забота о них, контроль над

соблюдением законности. Разные взаимоотношения в коллективе, начальниками,

подчиненными, равными себе. Индивидуальный подход, умение находить общий язык с

каждым сотрудником, является ключом к успеху. Решение возникающих проблем, на основе

справедливости и принципиальности. Это, как экзамен перед собой. Это доказательство того,

что ты чего-то в жизни можешь и стоишь. Ещё один шанс, проявить способности, показать

свои лучшие качества на деле. Возможно, избавиться от комплексов, которые появляются у

всех не удовлетворённых жизнью людей. Люди годами кропотливо работают на такой, не

простой работе, добиваются успехов, строят свою жизнь, не теряя своего человеческого

облика. И я, буду работать, как и все. Нужно ли что-либо, кому-то доказывать, или

страховаться от неожиданностей? Главное, добросовестно относиться к выполнению

служебных обязанностей, тогда всё получаться должным образом. В цепи происходящих

событий, где каждый выполняет свой функционал, не должно быть ни обрывов, ни резких

взлётов и падений. На этом, вокруг, звеном к звену, держится весь построенный мир. Этим

живёт человек. По-другому, просто, быть не может!»

До службы в милиции, живя в армейской среде, обитая в военном городке,

практически не знал про жизнь на гражданке. Какая она гражданка? Веря в человеческую

порядочность, исключая отрицательные качества, был, по сути, наивен. Как глубоко тогда

ошибался. Слепая вера, мне, дорого обойдётся. Но, это будет потом. А, пока, я, шёл, не

спеша по военному городку к остановке, вдаваясь размышлениям.

Весенний воздух подбадривает. «Жизнь становится в стройную череду уклада,

радужных надежд и особенностей повседневной работы. Главное, это удовлетворение от

проделанного труда!»

Вы скажете, что удовлетворения от работы в медвытрезвителе не будет никогда.

Находиться среди пьяных, одно сплошное мучение. Одновременно, вокруг вас: вонь, пьяный

бред, испражнения, буйный нрав обитателей палат, непонимание со стороны алкоголика

происходящих событий и отсюда неадекватные действия, прямая ненависть, угрозы,

попытки суицида. Представили? И тут, срабатывает психологический аспект, особенности

личности в повседневной среде обитания. Грязная работа не для нас. Ни кому не хочется

оказаться на месте работника вытрезвителя и терпеть всё это. Тем более, на месте

вытрезвляемого. Наше достоинство выше этого. Потому что, никогда не употребляли и не

употребляем спиртного. Если и употребляем, то до такого состояния не доходим. Смотря на

происходящие события, с вашей точки зрения, я, с вами соглашусь и скажу: «ДА!» Хотя, во

многом, у нас, расходятся мнения.

А вы, посмотрите с моей точки зрения, под другим углом. Согласитесь со мной, что

эти люди нуждаются в посторонней помощи. Своевременно оказанная помощь, очень часто

не позволяет безвременно покинуть наш мир и отправится в иной. Если их бросить на

произвол судьбы, многие погибнут: или замёрзнут, или их собьёт машина, из-за того, что они

вывалились на проезжую часть, или попытались перейти улицу в неположенном месте, или

отравились, от чрезмерного употребления алкоголем, мало ли ещё что. Замечу, всё будет

происходить, и происходит среди нас, на наших глазах. Неприязненные отношения к пьяным,

по вполне обоснованным причинам, вот что движет нами. Алкоголь – это зависимость, враг,

яд, убивающий человека. Очень сложно в одночасье, заставить алкоголика бросить пить.

Непредсказуемость ихнего поведения нас пугает, не хочется связываться. Понимая

безнадёжность, мы, часто проходим мимо, видя пьяного человека на улице, успокаивая себя

тем, что милиция поможет. В лучшем случае, нас хватает позвонить в дежурную часть и

сообщить о данном факте. А работая в вытрезвителе, им вменено в обязанность. Каждый раз,

работники этого звена, помогают пьяным людям, хотя бы сутки не пить эту отраву.

Вытаскивают практически с того света, или не дают им туда уйти. Теперь, в таком ракурсе,

деятельность медвытрезвителей, сразу обретает совершенно другой смысл и значение. Даже

спасение одного человека, стоит очень многого. Думаю, вы с этим согласитесь. Я же не

говорю, что это ваш родственник, который мог оказаться на месте умирающего. Вот и

подумайте теперь что к чему.

За истекший месяц, природа полностью преобразилась. Недавно, пушистые перины

снега, укрывающие землю толстым слоем, под яркими лучами палящего, ослепительного

солнца, сильно исхудали. Теперь, выглядят грязно натянутой тряпкой, с проплешинами, на

неровной поверхности окаменелой земли. Когда-то высокие гребни снежной гряды, вдоль

дороги, отливающие белой синевой, осели. Смотрятся серо, полупрозрачными холмиками

шлифованной поверхностью выемчатых, скользких боков. Всё это, потихоньку, капелька за

капелькой, превращается в жидкость.

Стекая, талые воды, собираясь в низинах, образуют маленькие озёра. От большого

количества скапливаемых вод, не влезая в образовавшиеся чаши, выплёскиваются и

вырываются на свободу. Бегут по асфальтовой дороге, извилистым руслом, омывая ледяные

берега. Словно горные речки, несутся к своей колыхающейся мечте. Преодолевая на пути,

большие расстояния, натыкаясь на ледяные пороги, остовов из камешек, перекатываясь в

припрыжку по асфальту, доходят до края дороги. Оттуда бросаются в бездну стылой канавы.

Там, со звоном, падая, разбивая помехи земной твердыни, захватывая снежные массы, весело

журчат в глубине. Неудержимо уносятся дальше. В их журчании есть какая-то затаённая,

заманчивая радость свободы, силы, энергии.

В унисон, радует та, не видимая, неизвестная сила, которая скоро вырвется наружу и

преобразит чудодейственным образом окружающий нас мир. Мир, в котором не будет холода

ледяных пантомим. Почувствовав эту силу, бледные, нежные полоски, с маленькими

зеленоватыми головками, вырвутся наружу из коричневых, блестящих скорлупок.

Выпрямятся, и начнётся сказочное превращение в изумрудную зелень: листочки, цветочки,

былинки. Всё это, начнёт привлекать к себе красотой и ароматами восхитительных запахов,

пчёл и бабочек. Округа помолодеет. Начнётся период расцвета нежных трав.

Как только природа достигнет своей высокой цели, апогея красоты, минутно

насладившись, пойдёт дальше осваивать новые рубежи, новые высоты, не менее,

замечательные превращения, чем были до этого. Движение! В природе всегда существует

движение. Безудержное, всеохватывающее, стремительное, воспламеняющая кровь, как этот

ручеёк. В этом основной смысл всего живого. Царица, мать природа, устанавливает свои

законы, подчиняет себе всех. Общая картина преобразования, является ярким примером, в

котором каждая былинка меняет наши представления, не говоря уже о себе. Любой живой

организм тянется к свету. Каждый человек, является дитём природы. Не зависимо от своего

желания и возможностей, живёт по этим же законам и тоже меняется. Когда вам скажут,

указывая на кого-то, что этот тип никогда не менялся и не меняется, не верте тому крикуну,

который так говорит. Это ложь! Если живой, то меняется однозначно, меняется всегда, до

самого последнего вздоха, не только физиологически, но и морально и интеллектуально.

Постоянна только смерть! Только умерев, живой перестаёт своё движение! Уходит в

бесконечность!»

Воскресенье, выходной день. Как и любой населённый пункт нашей страны, военный

городок в это время пустынен. Все спят. Изредка, навстречу, попадаются люди в военной

форме. Назначенные, ответственными в своих подразделениях, для контроля за соблюдением

распорядка дня, дисциплины, проведения мероприятий, они торопятся в казармы. Смотря в

след, ловлю себя на мысли: «Когда-то, я так же, каждый день, ходил на службу! Наделённый,

должностными полномочиями командира подразделения, выполнял функциональные

обязанности, решал боевые задачи. Следил за соблюдением дисциплины, порядка, правил и

требовал выполнения от своих подчинённых. Так же торопился, живя в этом едином целом

организме под названием армия. В человеке, кто хотя бы немного прослужил в Вооружённых

Силах, армия на душе, оставляет неизгладимый след до конца своих дней. Можно спросить

любого гражданина, каждый подтвердит правдивость, только что сказанных мной слов. У

мужчины образ воина всегда живёт в крови. Недавно отделившись от этого организма, ещё

нахожусь под тенями армейской жизни. Прослужив долгое время в боевых частях, не могу

отделаться в одночасье. Иногда появляется желание пойти так же и заняться своим обычным

делом. Но, я, не шагаю обычной тропой к КПП солдатского городка, а иду, совершенно в

противоположном направлении! В армию, мне, дорога закрыта. Что они там будут делать?

Живо, перед глазами предстаёт солдатский городок, со своим бытом, укладом и обитателями.

Живущие по распорядку дня, как единый организм, подчинённые одной цели, защите нашей

Родины, подразделения не отличаются друг от друга. Можно точно определить, чем

занимаются, какие мероприятия проводятся в соединении. Вчера был субботник. Сегодня

спортивный праздник: бег по пересечённой местности на три километра, в составе

подразделения. Потом общее построение, награждение. После этого, разойдутся по своим

казармам, и мероприятия продолжатся в расположениях войсковых частей! По собственному

плану, вывешенному в казарме, завершат свой выходной день!»

«Совсем другое дело город. Человек, живущий в мегаполисе, индивидуальной

жизнью, спрятавшись в скорлупку своей квартиры, подчинён только, общепринятым законам

городского сосуществования. Объединённый по территориальному признаку, он, находясь в

относительной свободе, сам, выбирает сферу деятельности, труда и интересов. И часто, всю

жизнь идёт по этому пути. Каждый занимается, только ему присущим занятием, совершенно

равнодушен занятиями соседа, если это не мешает ему жить спокойно, или не соприкасается

в сфере предпринимательства. Это очень большой выбор разнообразия интересов, работ. В

этом, особенность, сложность, заманчивость городского уклада. Наверное, каждого человека,

особенно иногороднего, город манит своими товарами, заботами, людьми, строениями,

огнями! Что это? Желание быть в гуще, ощущение чувства единения? Или поиск загадочных,

головокружительных приключений? Познание окружающего мира, эстетическое воспитание

своего возвышенного желания? Покорение непокоренных пространств и масс? Желание

покататься на волнах лёгкой жизни и наживы? Я думаю, в первую очередь, неподдельный

интерес! Город, это результат претворения творческой мысли в жизнь, наработанный

многими поколениями архитекторов и строителей. Это кладезь ценностей, достижений

работающих на людей. Всё, среди каменных строений, внутри них, интересно! И человек,

подверженный гипнотическому влиянию идёт в эти огни, как мотылёк на пламя свечи!

Попадая под магнетическое воздействие лёгкой жизни, часто, никогда уже не может

вырваться из когтистых лап хищного города! Город заманивает, потом пожирает своего

посетителя, огнями, развлечениями, искусственно созданными условиями жизни, навсегда

отбирая способность выживать в естественной среде обитания! Жажда лёгкого выживания

тянет любого, в эти огни. Человек, удалённый, оторванный от этих строений, снова и снова

будет возвращаться, чтоб хотя бы ещё один раз ощутить чувство мнимой свободы! »

Дождавшись автобуса на остановке, в числе первых вошёл в полупустой салон.

Знакомый водитель, приветливо пожал мне руку. После проверки билета, удобно усевшись в

кресле, всю дорогу наблюдал за проплывающими пейзажами придорожных окрестностей.

Ровный гул двигателя совершенно не мешал. Густые леса, лежащие ещё под снегом, около

военного городка, при приближении к городу, редели. Снега становилось всё меньше и

меньше. И вот, остались одни поля. Вдалеке, кое-где, маленькими островками, деревья,

ветками печально махали уходящим машинам. Наш автобус, доехав до окраины города,

нырнул под железнодорожный мост. Эхом отозвались стенки не длинного тоннеля. С другой

стороны, вырвавшись из полумрака, идя на подъём, как на взлёт, разбрызгивая дорожную

слякоть, автобус пристроился к первой городской остановке: «Липовая гора». После высадки

пассажиров, неровно урча двигателем, тронулся с места, направляясь дальше, вглубь города.

Незаметно быстро добрался до Велты. Выйдя из автобуса, по грязным тротуарам, спокойно

дошёл до здания вытрезвителя и нажал на кнопку звонка, расположенного на уровне головы.

Дверь открыл тот же старший сержант. Помятый, недовольный, натирая лицо ладонью,

полусонно буркнул:

– Вам чего!

– Здравствуйте! Я новый сотрудник! Буду у вас служить! Приехал на свою первую

смену! На стажировку! – уточни я.

– Здравствуй! А-а! Ну, да! Сергей Дурегов, водитель! – при этом щурясь, как от яркого

солнца, разглядывая меня, протянул свою мясистую кисть для рукопожатия.

– Светлов Николай! – представился и несильно сжал в ответ.

– Проходи! Знакомься с остальными! – как прошлый раз кивнул головой вглубь

коридора.

Войдя, в небольшое помещение дежурной части, прошёл до середины. За столом

дежурного, сидел милиционер в звании прапорщика, примерно сорока лет. Аккуратная

милицейская форма: галстук, рубашка и китель, контрастом отличался от остальных, одетых

в клёпанку. В руках белели листы бланков чистых протоколов об административных

правонарушениях. Он, легонько, ребром, постучал об стол и положил их на середину.

Гладковыбритое, светлое, худощавое лицо, высоко поднятая голова, правильные черты, чуть

заострённый нос, светло-русыми волосами. Сложив, как ученик на парте свои руки, подняв

спокойный взгляд, внимательно посмотрел на меня.

Рядом, наклонившись над прапорщиком, держась одной рукой за края стола другой за

спинку стула, стоял мужчина примерно 25-ти лет, в форме лейтенанта милиции. Чёрные,

жирные, давно не стриженные волосы, зачёсаны направо. Не бритое, бледное, овальное

лицо, создавало ощущение потрёпанного, сказочного героя печального образа. Тёмные круги

под глазами показывали, что ночь выдалась для него, трудной и беспокойной. Полное,

грузное тело, держалось на коротких, широко расставленных ногах. Мятые брюки,

поперечными полосками в разные стороны, на изгибе штанин, светились мехами гармошки.

Стоптанные ботинки, с изношенными каблуками и подошвой, выглядели плачевно. Он

нервно поднял взгляд, блеснув карими глазами и замер в ожидании.

– Здравствуйте! СветловНиколай, новый сотрудник! Прибыл для исполнения своих

служебных обязанностей! У меня первая смена! – осматривая помещение, присутствующих,

обращаясь к ним, представился я.

– Ага! Значится это ты! Прибыл! Наталья Александровна нам говорила! Карпенко

Алексей! – представился прапорщик бодрым голосом, взвалив на себя роль лидера и

распорядителя, – Командир отделения! Параллельно исполняю обязанности старшины! В

данный момент на должности дежурного! – и начал представлять находящихся в дежурной

части, – Это лейтенант Кадышев Олег, сменившийся дежурный! – Олег кивнул головой, –

Патрульный новой смены, Бондаренко Андрей! Будет с нами вместе работать! – Бондаренко,

смотревший телевизор, повернул голову в мою сторону. Выставив вперёд подбородок,

улыбнулся, показывая ряд красивых, ровных зубов. Разглядывая меня, подмигнул, – Далее

Иван Мельков, сменившийся патрульный! – он показал на милиционера, по левую сторону от

себя, в звании старшего сержанта.

Мельков, сгорбившись, равнодушно, сидел на лавочке. Опустив плечи вперёд,

положил скрещенные руки на запрокинутое колено. У него голова повернулась ровным

движением, как башня пулемётной установки. Посмотрел на меня, не меняя мимики. Без

всякого задора и интереса, вяло пожал руку. Медленно так же отвернул голову. Смотря мимо,

уставился в телевизор, который был подвешен на полочке под потолком, в углу, около стола

медика. Он сидел неподвижно, совершенно не вникая в суть происходящего. Смотря на него,

создавалось впечатление, что перед тобой сидит не живой человек, а механизм. Или можно

было его спутать с восковой фигурой. Чёрные, как смоль волосы, такого же цвета пышные,

широкие усы. Тёмно-бурые, смородиновые глаза блестели коричневым отливом. Смуглый

цвет кожи. По внешнему виду, с дальнего расстояния, его легко можно было перепутать с

азиатом. Но, если разглядеть вблизи, то округлые, славянские черты лица, стирали эти

сомнения.

– Николай! – каждый раз, представившись, пожимал по очереди всем руки.

– Это наш Славик! Ме-дик! – указывая, акцентируя на последнем слове и улыбаясь,

смотря на него, совершенно другим голосом, представил мне фельдшера.

– Привет! – сказав мелодично, махнул мне рукой серьезным выражением лица, с

прыщами на щеках и вытянул для рукопожатия.

– Привет! – я так же пожал ему мягкие, слегка влажные руки. После рукопожатия,

Славик сразу же отпустил голову и уткнулся взглядом в свои записи.

– С Серёгой, водителем, думаю, ты уже познакомился! Сегодня оперативки не будет!

Юль Юльевич, предупредил заранее! – сказал Карпенко, обращаясь ко всем, – Андрей! –

обратился дежурный, – Пока мы тут с Олегом разбираемся с протоколами, покажи Николаю

его шкафчик, столовую! Пусть переоденется, осмотрится! Как переоденешься, спускайся

сюда, буду вводить тебя в курс дела! – переведя взгляд, от Андрея, сказал мне. И тут же

подняв голову, продолжил разговор с Олегом.

Андрей, спокойно выйдя из-за стола, засунул одну руку в карман брюк. В другой руке,

накручивая на палец связку ключей, взглянув в сторону телевизора, совершенно не обращая

на меня внимания, пошёл по коридору. При этом беззаботно, насвистывая мелодию какой-то

песенки. На втором этаже, дойдя до середины коридора, по изношенному линолеуму, зашли

в небольшое, неуютное помещение.

– Это наша столовая, кухня! – пропуская меня вперёд, изрёк мой проводник,

придерживая одной рукой дверь, другую в кармане.

С левой стороны от окна, стояла большая электрическая плита с духовкой. На белом

фоне новой плитки, вокруг конфорок, где больше, где меньше, красовались в несколько

слоёв, выгоревшие коричневые кляксы высохшего варева. Наверное, готовя себе еду, горе

повара, совершенно не следили за чистотой. Рядом стоял шкафчик со стеклянными,

замасленными дверцами, с полным набором посуды. Половина из них не мытая, с остатками

пищи, с застывшим жиром. На полках, во всех углах, валялись хлебные крошки. С правой

стороны, напротив плитки, стоял старый, кухонный стол с перекошенными ножками, с

электрическим чайником на нём. Вокруг несколько потёртых стульев. Рядом, неожиданно,

неимоверно громко, вдруг затарахтел холодильник.

– Тьфу, ты, чёрт! Опять напугал! Ну, никак привыкнуть не могу! – воскликнул Андрей!

– Этот холодильник, мы приобрели недавно за свой счёт, а то начальство ни как не может

нам купить! Продукты портятся! Пусть старый, но зато работает исправно, морозит

превосходно! – любовно глядя и поглаживая, хлопнул несколько раз по холодильнику

ладошкой, мой провожатый, – А, вот плитку, Юлич привёз с УВД Свердловского района,

говорит, начальство подарило на день Защитника Отечества! Теперь можно спокойно, и

разогревать, и готовить!

– Плитка, это здорово! Молодцы, что купили холодильник! Ничего привыкнешь, если

не успеет сломаться! – улыбнулся я.

– Так она ж тарахтит так сильно, что на первом этаже слышно! Нам сюда! Это комната

отдыха! – и Бондаренко нырнул в проём, открыв дверь, рядом с холодильником.

– А, кто здесь отдыхает?

– Практически ни кто, кроме дежурного, если у него это получается!

– Что, холодильник не мешает? – улыбнулся я.

– Говорит, что нет! Спит, как сурок! Это ж пра-порщик! – сделав удивлённую мимику,

с приподнятым пальцем, скривив губы, округлив глаза, заулыбался Андрей.

Это помещение, по размерам больше, чем кухня. На окнах висят огромные, длинные

шторы, создающие полумрак. На всю стену, противоположной от окна, узенькие шкафчики в

два этажа. Самые обыкновенные армейские шкафчики, которые стоят в каптерках у

старшины роты. Там обычно, хранится парадное обмундирование солдат. Как они сюда

попали неизвестно. На дверцах до сих пор, красуются армейские бирки. Остальное

пространство занимают солдатские кровати с матрацами, подушками и одеялами. Одна

постель аккуратно заправлена на армейский манер. Подушка с наволочкой, одеяло

конвертиком, у изголовья белеет простыня. На душке висит полотенце. Эта кровать, на

общем фоне, выглядит, как островок дисциплины и порядка.

– Это чья? – спросил я у Андрея, трогая одеяло на кровати.

– Эта прапорщика Карпенко!

Андрей, взял табуретку, поставил около одного из шкафчиков, отцепил ключ со

связки, дал его мне:

– Вот, тебе ключи! Это будет лично твой! – указал рукой на шкаф, который находился

наверху.

– Хорошо! Спасибо! – я взобрался на табуретку, открыл замок, – Эти вещи чьи? –

доставая с полок тряпки банки, пакеты, спросил я.

– Всё что находится внутри твоего шкафчика, можешь выкинуть, если они тебе не

нужны! Хозяин давно уволился! Вешалки оставь себе, они пригодятся! – предложил Андрей,

присев на подоконник и накручивая на палец связку ключей.

– Мусорка где?

– На улице, за трезвяком! Спустишься по лестнице, с левой стороны, увидишь дверь!

Она на щеколде, открывается легко!

– Хорошо! Спасибо! – Я взял тут же лежащий пакет, сложил туда.

– Скоропортящиеся продукты можешь сложить в холодильник! Не боись, ни кто не

тронет! У нас с этим строго, особенно с Карпенко! Да, кстати! Ручку, чтоб писать, взял

собой?

– Да, конечно! Наталья Александровна мне говорила!

– Когда переоденешься, возьми собой обязательно, не забудь! Писать придётся много!

– и он так же, насвистывая, накручивая, с рукой в кармане вышел из помещения.

Я, быстренько переоделся, надел армейские брюки рубашку без погон. Сложенные в

пакет продукты положил в холодильник. Когда спустился в дежурную часть, у всех, мой

внешний вид, вызвал недоумение. Зелённая форма военного, явно не вызывала восторга:

– Коля! А что другой формы у тебя нет? – спросил удивлённо дежурный.

– К сожалению, нет! Я же в милиции не служил, только в армии! Знакомых

милиционеров тоже нет! – покачал головой.

– Ладно! Сегодня ходи так! Надеюсь, всё обойдётся! К следующей смене я тебе

принесу, подгоню что-нибудь из своих запасов! У меня, дома, есть старые, вполне приличные

брюки и рубашка! Пусть лучше старое милицейское, чем армейское! В этой форме, ты

будешь сильно отличаться от нас! Твоя задача, находиться в дежурке, не высовываться из-за

стола, чтоб не было лишних недоразумений! А то контингент у нас бывает разный,

отношение такое же! Увидев тебя в армейской форме, непонятно, как ещё себя поведут! Они

же пьяные, непредсказуемые! Держи ухо востро! Могут, что угодно учудить! – подумав и

осмотрев меня внимательно, сказал дежурный.

Началась моя первая смена в качестве милиционера. Сергей Дурегов с Андреем,

покопавшись немного в машине, после вызова, по команде дежурного, поехали за пьяным и

на патрулирование улиц. Мы, остались вдвоём. Славик ушёл к себе в кабинет медицинского

работника и не высовывался, до первого привезённого пьяного. Я, прошёлся по всем

палатам, ознакомился с нумерацией и названиями помещений. Придя в дежурку,

внимательно прочитал основные документы, обязанности. Дежурный, на основе одного

протокола, показал, как работать с ним, куда и что записывать.

– Лёш! Мне вот интересно, сколько человек должны работать в медвытрезвителе? –

спросил, прочитав инструкции на стенде.

– Дежурный, фельдшер, помощник дежурного и милиционер, осуществляющий

наблюдение за лицами, помещенными в палаты!

– И где они? Ещё кто-нибудь подойдёт?

– А подходить некому! Все, или отработали, отдыхают, или готовятся к смене,

заступят завтра!

– Мы справимся?

– Хм! Придётся справляться! У нас другого выхода нет! На всех уровнях говорим о

нехватке работников! Просим! Начальство наши проблемы знает! То, что в трезвяк ни кто не

идёт, это факт! Так что, как-то так! Получается, я сегодня один! Ты же, всего лишь стажёр! И

практически ничего по работе не знаешь! А я, на этом, не одну собаку съел, работаю больше

всех в этой организации! Наработано путём проб и ошибок! Если не хочешь набить себе

шишек, для начала, возьми на вооружение мой опыт! Я, конечно, не идеал для подражания,

но то, что делаю, как делаю, срабатывает почти всегда! Меня, в своё время, так же учили, то

же самое говорили! Действительно пригодилось! Этот опыт даже не мой, а предыдущих

сотрудников! Главное, внимательно смотри, хорошенько запоминай, как говорю, что говорю

и когда говорю! Это очень важно! С пьяными надо уметь разговаривать. Есть официальная

процедура, есть свои наработки! Это всё надо совмещать! Необходимо знать, что, когда и как

надо делать! Сегодня смотри, наматывай на ус, следующий раз, будешь делать сам, я только

буду подсказывать! Освоишь, пригодится, не раз ещё спасибо скажешь! Чем раньше

втянешься, тем лучше для тебя! Потом поможет избежать ненужных эксцессов! Освоив эти

премудрости, возможно, что-нибудь подкорректируешь, для себя! Разработаешь свою

тактику и будешь успешно работать! Главное не кипишовать! – и он печально улыбнулся.

– Хорошо Лёша! Я тебя понял! А кто будет смотреть за палатами, если мы будем

находиться в дежурке? – снова спросил я.

– В основном фельдшер, мы с тобой в помощь! Будем обходить по очереди!

Единственное, тебя попрошу, увидишь что-нибудь в палате, сам ничего не предпринимай!

Категорически запрещаю: не входи внутрь, ни под каким предлогом, даже если попросят

помощи! Сразу сигналь мне! Тут, иногда, такие номера откалывают наши алкоголики,

Голливуд отдыхает! Поэтому, для начала, надо, обязательно правильно оценить обстановку,

прежде чем что-либо предпринять! Твоё место здесь! – и он показал на стол, за которым

сидел Бондаренко, – Будешь сидеть на телефоне, проверять данные! Если возникнет

конфликт между милиционером и пьяным, или между пьяными, без команды в спор не

вступать! Они иногда специально провоцируют, чтоб потом поиметь с нас деньги!

– Понятно! Ты мне главное покажи как, а там я уже соображу! Справимся! Мой,

сэнсэй! – я широко улыбнулся, сделав небольшой поклон на японский манер, сложив перед

собой ладошки.

– Всё! Замётано! Ловлю на слове! – он мне пожал руку и похлопал по плечу.

День прошёл спокойно. Лёша, пока было тихо, рассказал про работу дежурного,

особенности, которые возникают при приёме пьяных. Так же рассказал подробно, порядок

приёма, что, надо делать, что принимать, на что обращать особое внимание. До вечера,

доставили несколько человек. Карпенко, выполняя обязанности, комментировал свои

действия и действия каждого сотрудник, чтоб мне было понятно. После заполнения

протокола, давал его мне, и я приступал к своей работе. Сначала звонил в справочную,

уточнял паспортные данные, место и адрес проживания. Потом звонил, в милицейскую базу

данных, выявлял, находиться ли данный гражданин в розыске, или нет. Так же проверял

номерные вещи, находящиеся у пьяных при себе.

Вечернее время начался поток. Работа пошла, как на конвейере. Экипажи ППС

доставляли, мы принимали, размещали, всё записывали в журналы, рапорта, протокола,

справки. Наша машина привозила, разгружалась и снова по звонкам, вызовам, по маршрутам

патрулирования. Очередной звонок по телефону. Кто-то дежурному ставит задачу. Он

бросает трубку, хватает рацию:

– 831-ый, 831-ый, я Мыс, как меня слышите, приём! – говорит дежурный.

– Мыс, Мыс, я, 831-ый, слышу вас, 05, приём! – отвечает Андрей.

– Слышу 05! Коломенская 35! У дома, на тротуаре, лежит мужчина! Приём!

– Вас понял, Коломенская 35, у дома, на тротуаре! Приём! – повторяет Андрей.

– Мыс, Мыс! Я, 831-ый! Приём!

– Мыс на приёме!

– Клиент наш! На борту! Едем на базу! Будут ли какие-нибудь указания ещё! Приём!

– Пока нет! Вас понял! Ждём! Конец связи!

По прибытию машины, я, как обычно, открывал входные двери. С патрульным и

водителем, всех доставляемых, помещали в предварительную палату. И уже, оттуда,

поодиночке, выводили в дежурную часть для проведения тестов. Фельдшер приступал к

работе. После проверки, определения степени опьянения, принимал решение помещать, или

нет данного гражданина. Если пьяный не мог самостоятельно раздеться, мне приходилось

помогать в раздевании и сопровождать до кровати в палату, вместе с медиком. Дежурный

открывал двери, мы, втроём, торжественно шествовали до заветной кровати. Укладывали

обязательно на бок, чтоб вытрезвляемый не захлебнулся вовремя сна.

Как только доставленный перешагивал порог дежурной части, с этого момента

начиналась видеозапись. Водитель брал камеру и записывал процесс приёма. Дежурный

заполнял заранее приготовленный протокол. Патрульный, или доставившее лицо, заполнял

протокол личного досмотра, писал рапорт. Фельдшер общался с пьяным. Он спрашивал

фамилию, имя, отчество, год рождения, обнаружив что-нибудь на теле, записывал в журнал,

комментировал, что нужно записать. Дежурный внимательно слушал и тоже записывал в

протокол вслед за медиком.

Очередной раз, Славик, подошёл, к доставленному, осмотрел, спросил:

– Ваша фамилия, имя, отчество! Дата, месяц и год рождения!

– Ку-харь Ва-лен-тин Пе-тро-вич! – 1952 года рождения, 25-ого мая – сбиваясь, на

каждом слоге, злобно смотря на медика, озираясь по сторонам, процедил гражданин.

– Где проживаете, прописаны, Валентин Петрович?

– Город Пермь, ул. К. Цеткин дом 21 квартира 282! – с трудом произнёс Кухарь.

– Есть какие-нибудь жалобы, может, болит что-то! Претензии!..

– А зачем вам!? – мотая головой, процедил мужчина и попытался встать, зажимая

ладонь в кулак, чтоб ударить Славика.

– Валентин Петрович, отвечаем на вопросы! Уберите кулаки, а то придётся против вас

применить резиновую палку! – чётко и внятно сказал медик, при этом, ловко схватил руку

Кухаря и резко отпустил его по швам.

– Не болит! Претензий нет! – мужчина снова помотал головой, покорно подчиняясь и

разжимая кулаки, при этом шевеля носом и играя скулами.

– Валентин Петрович! Успокойтесь! Привстаньте! Закройте глаза! Руки перед собой!

Дотроньтесь до кончика носа правой рукой, теперь левой! Ноги вместе, руки перед собой!

Приседаем! – повелительным тоном, выстреливал Славик слова, попадая точно в цель.

По тому, как Кухарь покорно, пытался проделать эти упражнения, видно было, что он

здесь не первый раз и Славика знает хорошо. Пытаясь коснуться пальцем носа, он всякий раз

приоткрывал один глаз, но у него всё равно не получалось.

– Валентин Петрович! Вы находитесь в средней степени алкогольного опьянения! До

вытрезвления, останетесь у нас! Раздеваемся до трусов! Вещи складываем рядом на

скамеечке! – резво продолжал фельдшер и отошёл к столу.

Стоя в метре от моего стола, он презрительно посмотрел на медика, потом на

дежурного и уставился на меня:

– Э-й! – обратился он ко мне шёпотом, подойдя к столу, – Я не понял!? А ты почему

зеленый? Ты кто такооой?! – он упёрся кулаками об стол и широко открытыми глазами начал

сверлить меня. Дежурный с медиком, в это время заполняли, каждый свою документацию,

переговариваясь между собой. Всё произошло быстро.

Стараясь не вступать в разговор, как меня предупреждал дежурный, я улыбнулся в

ответ, отмахнувшись от него, наклонился, чтоб продолжить свою писанину.

– Ты что-о-о молчишь? Из-дева-а-а-ться надо мной?! – взревел Кухарь, встав в

бойцовскую стойку, тут же нанёс прямой удар в подбородок через стол.

Я быстро ретировался: увернулся от удара, отклонившись назад, выскочил из-за стола.

Кухарь развернулся в мою сторону, наотмашь, нанёс боковой удар. Я резко присел, пропуская

кулак. Он, снова замахнулся, подняв руку, как молот над головой, хотел ударить сверху вниз.

При этом отпустил левую руку, открыл часть лица. Я незамедлительно нанёс точный боковой

удар правым кулаком в челюсть, и тоже встал в боевую сойку. Не ожидавший такого

поворота, он не устоял на месте. Падая на правый бок, продолжал отмахиваться руками,

словно вёл бой с невидимым противником. Упав, качнулся дугообразно, держа так же руки

перед собой. Дежурный быстро вскочил, упёршись предплечьем мне в грудь, оттолкнул в

сторону. Слава, подпрыгнул, завис над Кухарем, зажимая руки ему на груди. Откуда-то

влетел Сергей Дурегов с Андреем Бондаренко. Андрей, к лежащему. Коленом сдавил грудь

Кухарю, вытянул его руку и сделал болевой приём. Сергей, ко мне.

– Ты чё творишь!? С ума сошёл!? Ты почему его ударил! Тебе что жить надоело! –

взревел водитель с перекошенным лицом, набросившись на меня кулаками. Между нами

успел встать дежурный.

– Так он же попытался избить меня! Я что должен был подставляться под его удары!?

– отодвигая дежурного, готовый схватиться с водителем, закричал я.

– Сергей, иди, занимайся своими делами! Мы здесь сами разберёмся! Ему же ни кто

не говорил об этом! Коля успокойся! Сядь за стол! Звони! Пиши дальше! – стоя между нами,

схвативший обоих за груди, выкрикнул дежурный. Видя, что мы не расходимся, не отпуская

рук, тряхнул кулаками, – Ну! Долго так будете стоять! Не хватало ещё вашей драки здесь!

Дурегов, опомнившись, махнул рукой, опустил голову и вышел из помещения. Я тоже

сел за стол, руки дрожали, писать не мог. Бесполезно повертев в руках ручку, в конечном

итоге бросил на стол и скрестил пальцы. Кухарь, непонимающе смотрел на всех нас и

вращал бешено глазами, больше не предпринимая никаких попыток, что-либо сделать.

Теперь, Андрей и Славик отпустив его, встали над ним. Он, не шевелясь, лежал на полу. По

команде дежурного, подняли, усадили на лавочку. Перед нами сидел совершенно другой

человек. Кухарь, внимательно смотрел на дежурного испуганными глазами.

– Валентин Петрович! Вы только что упали! Что с вами?

– Я! Я, не знаю! – широко раскрыв глаза, мотал головой.

– Раздевайтесь! Такого мы вас отпустить не можем! Полежите, проспитесь! Завтра, мы

с вами, снова поговорим! Вам понятно? – требовательно произнёс дежурный.

– Да! Да! Мне всё понятно! Я раздеваюсь! – он попытался расстегнуться, но у него

ничего не получалось.

Ребята помогли раздеться и препроводили в палату.

Когда остались одни, Карпенко подошёл ко мне, наклонившись надо мной, спокойно,

шёпотом сказал:

– Видна армейская закалка! Реакция есть! Но Коля, забудь про всё это! Здесь не армия,

здесь милиция! Это очень большая разница! Тактику надо менять! Если этот факт выявится,

тебе ничего не поможет! Ни кто не поверит, что ты защищался! От ударов надо уходить!

Силу применять без причины нельзя! Только, при необходимой обороне, если это кому-то

угрожает, или при крайней необходимости и то с оглядкой! В таких случаях надо применять

боевой приём борьбы: загиб руки за спину! Я, потом тебе покажу, как это делается! Думаю,

ты меня понял! И ещё! Запомни навсегда, здесь ты находишься не один! Мы тут единое

целое и всегда помогаем друг другу! Ты, в этой системе новый человек, и некоторых

порядков просто не знаешь! Поэтому такая реакция у Дурегова! А я в этой системе всю

жизнь! Это, я, тебе уже говорил! Старайся сдерживать себя! Не подставляй других! За

решетку попасть отсюда проще простого! Я не хочу загреметь под дембель, или лишиться

пенсии вместе с тобой! Если хочешь наказать кого-нибудь, надо делать с умом! Потом я всё

тебе по порядку, покажу, научу!

– Хорошо, Лёша! Я понял! Спасибо что разъяснил! Хотя ещё туго соображаю!

– Ничего! Со временем, всё встанет на свои места! Твоя зелённая форма для них, как

красная тряпка для быка! Чего я и боялся! Форму полностью не обещаю, но брюки с

рубашкой и с галстуком, у тебя точно будут! А про этот случай, что произошло здесь, никому

не говори! Даже жене! Если ты не проболтаешься, то об этом никто не узнает! Что, что, а

это, я тебе гарантирую!

Мне, стало не по себе, за свой опрометчивый поступок. Всё произошло так быстро,

что даже не успел осмыслить последствия своих действий. Впредь будет наука. Был

совершенно не готов к такому повороту событий. А если бы был готов? Что бы предпринял в

такой ситуации? Я не успел ответить на свой же поставленный вопрос, как позвонили в

дверь. Экипаж ППС привезли очередную партию пьяных и тоже стали интересоваться

цветом моей формы…

Приём в горячем режиме, продолжался примерно да часу ночи. Каждый на своём

месте, выполнял свою работу безоговорочно. Все работали, как чётко отлаженный механизм.

Имея дело с пьяными гражданами, в таких случаях, любая задержка может обойтись дорого,

для всего наряда. Наученные горьким опытом, это понимали все. После полуночи, стало

спокойнее. Пьяных почти не стало. Волна схлынула. К 03:00 доставка пьяных прекратилась

полностью. Разместив всех по палатам, когда они уснули, успокоились, практически,

оставшуюся ночь, занимались заполнением протоколов, справок, журналов, подготовкой

людей к выписке. Лёша писал быстро и размашисто, смерял, уточнял и снова записывал.

Иногда, по его просьбе мы выводили нужного ему человека. Он задавал вопросы, уточнял

данные, снова писали в протоколах. А мы, обратно заводили в палату.

Утром 5:30, когда всё сделали, дежурный назвал несколько фамилий, которых надо

привести в дежурную часть и дать возможность одеться. Мы, с фельдшером, выводили

каждого, по отдельности. Приводили в дежурку. Лёша разъяснял им суть происходящего,

выдавал одежду. Они одевались, и далее препровождали в предварительную палату, для

дальнейшего этапирования в УВД Свердловского района. Когда этот процесс закончился,

Карпенко по телефону, вышел на оперативного дежурного УВД:

«Дежурный по медвытрезвителю, прапорщик милиции Карпенко, граждане готовы к

отправке, прошу выслать наряд для сопровождения! Всего пять человек!»

Вскоре приехал милицейский УАЗ-ик, мы, снова всех вывели в дежурку. Лёша

приготовил документы. Милиционеры из УВД проверили протокола, вещи, посчитали

людей, вывели из здания, посадив в машину, уехали.

– Куда их? – спросил я.

– С ними будет разбираться дальше Начальник МОБ! Это нарушители, которые,

помимо статьей: появление, или распитие спиртных напитков в общественном месте,

нарушили ещё какую-нибудь статью Административного кодекса, или находятся в розыске!

Утром, примерно около 08:30, вывели Кухаря. Он, крупный, медленно, опухшим

лицом, зашёл в дежурку, щурясь, стал присматриваться к дежурному:

– Валентин Петрович! Как себя чувствуем? Жалобы есть? – более дружелюбно, чем

вчера, обратился Славик.

– Нет! Жалоб нет! Вот, только челюсть болит, видать вчера во сне упал! Или с кем-то

подрался! – не обращая внимания на медика, тихим голосом процедил Кухарь.

Дежурный из подлобья посмотрел мельком на меня. Слава подошёл к нему:

– А вы разве ничего не помните из вчерашнего? – снова спросил Славик.

– Ничего не помню! А что вчера было? – глубоко вздохнув, спросил Кухарь.

– Вот я вас и спрашиваю! Ну ладно, нет, так нет! Значит, вы не помните? Давайте

перейдём к вашей челюсти! Откройте рот! Теперь закройте! Пошевелите, влево, вправо!

Прикусите! Так не больно? А так? А здесь? Ничего страшного! Радуйтесь Валентин

Петрович, у вас челюсть не сломана! Кости целы! – потрогав, осмотрев, спокойно сказал

медик.

– У нас все фельдшера с высшим образованием! Работают в больницах! Тут

подрабатывают! Деньги, конечно не ахти какие, но всё же! Они своё дело знают! – шёпотом

сказал мне дежурный, наклонившись к уху, через стол, – Всё одевайтесь! Валентин

Петрович! Мы вас выписываем! – мягким голосом обратился к Кухарю дежурный, обратно

усевшись за свой стол, – Коля! Выдай ему, пожалуйста, его одежду! Вешалка № 18! –

попросил меня.

Я подошёл к вешалке, взял его одежду, положил рядом с ним на лавочку. Он

недоумённо посмотрел. Одевшись, молча, подошёл к столу, забрать вещи, косясь на меня,

шёпотом обратился к дежурному:

– Скажите? Товарищ прапорщик, почему он зеленый?

– Валентин Петрович! Не вникайте в наши дела! Просто оденьтесь и идите домой!

Вас, наверное, уже жена потеряла! – спокойно ответил Лёша, не отвечая на вопрос.

– Я, в армии служил в ВДВ! Когда выпью, дурной становлюсь! Нужно обязательно

подраться, показать свою силу! Скажите, пожалуйста! – не унимался Кухарь, – Я вчера

ничего не вытворял? Может я ему порвал одежду, теперь он так выглядит? Если что-то было,

вы уж простите меня! Если надо я компенсирую ущерб! Это я, только по пьяни, такой! – он

стоял и умоляюще смотрел на дежурного.

– Всё нормально Валентин Петрович! Если бы вы нарушили закон, мы бы вас

отправили в УВД Свердловского района, по хулиганке! Тем более, если бы накинулись на

сотрудника милиции! Вы оделись? Вот и прекрасно! Получили все вещи, которые у вас были

изъяты, при помещении вас в вытрезвитель? Если нет претензий, то распишитесь, и

напишите здесь: «Претензий нет», снова распишитесь! Здесь распишитесь, то, что вам

разъяснены ваши права! Вам всё понятно? Нужно ли что-либо, объяснить, рассказать,

показать? Может, есть претензии к сотрудникам милиции? В отношении вас применялась

физическая сила? Если да, то когда и где? – голос Карпенко действовал успокаивающе. То и

дело, улыбаясь, виртуозно указывал, где надо расписаться. Он разговаривал мягко, нежно и

этот голос влиял на наших посетителей гипнотически. Он, как музыкант, выводил каждую

ноту, и показывал особенность этого звука. Голос звучал, то громко, то тихо, то нежно, то

жёстко. И в этом слышалась особая красота тембра. Он был похож на артиста, который

декламировал разученный текст. При этом смаковал своей особенностью.

– Нет, нет, всё в норме! В отношении меня физическая сила не применялась! Все вещи

целы! Спасибо вам за заботу! – протестуя, замахал руками Кухарь, завороженный

талантливой игрой дежурного.

– Ну, тогда! Если всё в норме, Николай, выпустите гражданина! – распорядился

дежурный, улыбаясь широкой улыбкой.

После прибытия новой смены и приёма сдачи, обе смены собрались около кабинета

начальника медвытрезвителя, старшего лейтенанта милиции Пенькова Юлия Юльевича.

Вскоре появился сам начальник, черноволосый с вьющимися кудрями, не высокого роста,

полноватый не старше 30 лет. Пройдя быстрыми шагами мимо нас, махнув рукой в знак

приветствия, открыл ключами двери кабинета и вошёл внутрь. В коридоре тихо ждали

приглашения. Прошло около пяти минут…

После того, как все расселись полукругом, перед столом начальника, он внимательно

осмотрел нас:

– Антон! Застегнись! Не в курилке находишься, а в кабинете начальника! Сергей!

После оперативки, подготовь машину! Через десять минут быть готовым! Кое-куда съездим,

примерно на два часа! Надо будет помочь майору Беззубову! Всё как обычно! Ты меня

понял? Прапорщик Карпенко! Найдите для Светлова форму! У нас здесь не армия и такая

форма не приветствуется! – повелительном тоне указал старшине вытрезвителя. Как будто у

него в арсенале был целый склад обмундирования. Потом обратился ко мне, – Вам, как

можно быстрее освоиться, простажироваться и на самостоятельное дежурство! Не

понравится, уволю! Да! Представляю всем Светлова Николая Евгеньевича, пришёл к нам из

военных! Офицер! Будет у нас на должности дежурного! Наталья Александровна, под вашу

ответственность! Расскажите, объясните, покажите! Разработайте план стажировки!

Начальник отдела кадров требует в ближайшие дни! С этим всё! Переходим к оперативной

части! Дежурный старой смены докладывайте!

Лёша встал с раскрытыми журналами, кратко доложил о проделанной работе за

истекшие сутки, о доставленных, особенностях при несении службы, об оперативной

обстановке. Начальник вытрезвителя, внимательно слушая, то и дело вмешивался в доклад,

перебивая дежурного, разговаривал грубо. Покрикивая на милиционеров, обращаясь то к

одному, то к другому, высказывал недовольство. Были поставлены задачи, на следующие

сутки, новой смене и она приступила к выполнению служебных обязанностей. Мы, с

Натальей Александровной, прошли в кабинет зама и детально обсудили прошедшие сутки,

кроме того случая с Кухарем. Я расписался в журналах, получил план стажировки, задачи по

изучению документации, для дальнейшей подготовки к аттестации.

Следующий раз, когда я заступил на смену, Лёша Карпенко, дал мне рубашку, брюки и

погоны рядового. Он меня, шаг за шагом учил, как надо работать. Освоившись, более-менее

с работой помощника, через несколько смен, из-за нехватки милиционеров, меня отправили

патрулировать улицы Свердловского района города Перми. Теперь Дурегов, став моим

наставником посвящал в тонкости работы патрульного милиционера. К тому конфликту

больше не возвращались. Влившись в коллектив, стал полноправным его работником. В

дальнейшем сдружились и забыли о старой ссоре.

Аттестация

Наталья Александровна, получив, в своё время высшее образование в педагогическом

институте, подошла творчески к моей стажировке и испытательному сроку, практически

использовала полученные навыки. Она разработала план на шесть месяцев, утвердила у

начальника отдела кадров, дала ознакомиться мне. Стала для меня, прекрасным наставником

в освоении профессии милиционера. Разделила план на три направления. В течении этого

времени, я должен был изучить правовую базу, практическую работу и немаловажным

аспектом стала физическая подготовка.

Теоретическую подготовку осуществлял самостоятельно. Обычно, после смены, в

кабинете зама, получал задание от Натальи Александровны. Дома, в свободное от службы

время, занимался изучением. Сюда входили приказы, наставления, постановления и

инструкций. Всю необходимую информацию конспектировал в общей тетради. Особо

важные места выделял цветными ручками и карандашами. Наталья Александровна,

постоянно координировала мои действия.

С практической подготовкой обстояло сложнее. В основном, помощь получал от

Карпенко. Лёша, детально показывал те, или иные действия, потом, заставлял по нескольку

раз повторять, чтоб у меня отложилось в памяти. «Когда реально приступишь к выполнению

этих действий, из-за неуверенности, тебя может схватить мандраж! Волнение, неуверенность

сделают своё дело и у тебя ничего не получится! Только навредишь себе! Если сейчас

усвоишь хорошо, то и тогда сможешь сделать, как надо!» – повторял он мне периодически.

Помимо этого, показывал порядок заполнения протоколов, журналов, справок. Указывал

особенности, на что обращать особое внимание. Изучать приходилось на реальных

документах, на живых протоколах, с теми, кого помещали в вытрезвитель.

Физическая подготовка проводилась по общему, утверждённому плану Начальника

УВД Свердловского района. День физической подготовки, для нас, был определён, каждый

четверг. Обычно, собирались в медвытрезвителе, к назначенному часу, и оттуда на машине

выдвигались на стадион «Динамо». Там, с нами, занимались, или именитые спортсмены, или

тренера различных видов спорта. Основная ставка делалась на рукопашный бой.

Работая в такой специфической организации, ни одна смена не походила друг на

друга. Пьяные постоянно показывали себя в различных проявлениях. Находясь в дежурной

части, приходилось быть в напряжении все двадцать четыре часа в сутки. Бдительность и

большой опыт в работе сотрудников, помогали своевременно предотвращать суициды,

преступления, отравления. Практически за весь период службы в вытрезвителе, ни один

человек не умер. Считаю, что это достигнуто благодаря стараниям сотрудников

вытрезвителя. Но, при негативном отношении к вытрезвителям и их работникам, со стороны

государства и начальства, этот аспект, нигде не учитывается и не берётся в счёт. Не взирая ни

на что, независимо ни от чего, эти люди просто выполняли свои обязанности. Это считалось

нормой поведения и они добросовестно тянули свою лямку.

Благодаря, прапорщику Карпенко и Наталье Александровне и с теми, с кем я служил,

шаг за шагом осваивал эту непростую работу. В первую очередь, обращение с пьяными.

Немаловажно было оформление протоколов и документов. Часто неправильно оформленные

бумаги не рассматривались мировым судьёй. Как тогда говорили начальники: «Ваша работа

ушла в мусорное ведро!» У кого было больше всех оформлено таких «неграмотных»

протоколов, по итогам работы, начальник медвытрезвителя наказывал своей властью. В свою

очередь, Наталья Александровна, оказывала посильную помощь: разбирала протокола,

указывала на ошибки и подсказывала юридические особенности при заполнении. Работая в

нервозной обстановке, оформляя большое количество необходимых бумаг, ошибки

совершали многие. При определённом количестве койко-мест, приходилось размещать в

полтора раза больше положенного. Это создавало дополнительные трудности по

размещению, оформлению и обслуживанию. Но спущенный сверху план, оставался планом,

его надо было выполнять, невзирая ни на что.

Вторым аспектом, по личной просьбе начальника отдела кадров, изучал каждого

работника, черт характера, особенности. Через определённое время сложились чёткие

представления о свойствах и возможностях коллектива. Понятно, что началось укрепление

дисциплины и порядка. Старались это делать безболезненно, находя компромиссы с каждым

работником.

Очень важно, для любого начальника, чтоб его кто-то поддерживал в подчинённом

коллективе. Без поддержки и понимания, начальнику любого ранга, очень сложно утвердить

свой авторитет среди подчиненных и требовать от них исполнительности и порядка. Создав

костяк из нескольких сотрудников, стали активно помогать Наталье Александровне. Мы,

прекрасно понимали, что добившись хоть каких-то результатов и улучшив отношения в

коллективе, нам самим же станет лучше и интереснее. Начальники станут меньше обращать

на нас внимания, переключившись на отстающие отделы, соответственно, будет меньше

прессинга. Указания и решения начальников сначала туго, потом по восходящей, стали чётче

и лучше выполняться. Что сильно отразилось в лучшую сторону в отношениях между

сотрудниками. У сослуживцев появилась гордость за действия и за своё подразделение.

Периодически, сдавали нормативы по физической подготовке. В один из таких летних

дней, согласно утверждённого плана, сдавали зачёт на 1 км. Пробежав по стадиону два с

половиной круга, я прибежал вторым, не далеко, отстав от лидера. Руководил этим

спортивным мероприятием начальник физической подготовки УВД Свердловского района,

майор Моисеев. После всех забегов, он подошёл ко мне:

– Николай Евгеньевич! Я, вас, поздравляю, прекрасный результат! – воодушевлённо

обратился ко мне.

– Спасибо, Сергей Иванович!

– У вас 2 мин. 43 сек! Это, практически второй результат по всему УВД!

– А это кто бежал впереди меня? Кажется не наш, не трезвяковский? –

заинтересованно спросил я. Лидер всегда будоражит воображение тех, кто бежал за ним.

Хочется узнать, сможешь ли пробежать лучше его, возможно, перенять его опыт.

– Не обращай внимания! Это наш подснежник!

– В смысле? – не понял я своего собеседника.

– Он, по штату стоит, как сотрудник милиции! Это капитан Большаков! У него так же

идёт стаж, ему присваивают звания! Но, практически его в отделах нет! Его задача,

участвовать на спортивных соревнованиях и поддерживать наше Свердловское УВД!

Понятно, как и всем сотрудникам, ему тоже приходится сдавать нормативы по физической

подготовке!

– Так вот на кого мне надо равняться! – с иронией высказался я.

– Для большого спорта вы уже староваты! А вот для участия в соревнованиях между

райотделов, ещё годитесь! Вы, не против, если вас запишу в спортивную команду! Будем,

вместе с вами, выступать на различных соревнованиях?

– Нет, не против! Это даже интересно!

– Что ж, прекрасно! Тогда, не бросайте своих тренировок! А я, вас, заранее буду

информировать, чтоб были готовы!

– Сергей Иванович, учитывая график моей работы в вытрезвителе, сутки через двое,

специфику суточных дежурств, я смогу выступать, только на вторые сутки после смены,

другими словами накануне заступленния!

– Ничего страшного в этом нет! Отдадим приказом и за несколько суток, перед

соревнованиями будем корректировать, или подменять вас! Это же всё в наших силах!

Главное, чтоб вы были готовы выступить хорошо!

После этого разговора, практически, стал выступать на различных первенствах в

городе. Познакомился с теми, кто выступал вместе со мной. Так же приходилось защищать

честь вытрезвителя в самом райотделе. Взяв на себя спортивный сектор у себя в

class="book">вытрезвителе, участвовал везде: выступал на легкоатлетических кроссах, подтягивался,

поднимал гири, стрелял из пистолета, играл в волейбол, баскетбол, даже в шахматы.

Сослуживцы, тоже стали подтягиваться за мной.

Один из осенних дней, меня, вызвали в отдел кадров, к майору Моисееву:

– Здравствуйте! – поздоровался я, войдя к нему в кабинет. Обстановка не изменилась,

только кучи бумаг стало больше на столе. За столом сидела стройная блондинка, с маленьким

лицом. Волосы заправлены сзади и приколоты шпильками.

– Здравствуйте! – поздоровалась со мной девушка с тоненьким голоском, в форме

капитана милиции. Она положила локти на стол. Подняв одну руку, на весу держала ручку,

покручивая в пальцах и смотря на меня. О чём-то задумалась. Перед ней лежали

перечёрканные списки.

– Я, Светлов! Прибыл по приглашению майора Моисеева! Где я его могу увидеть?

– Хорошо! Это я вас пригласила! Майор Моисеев в данный момент в срочном отпуске!

Свои дела наспех передал мне! Я его временно замещаю, пока он отсутствует! Он, очень

лестно отзывался о вас! В случае чего рекомендовал обратиться к вам за помощью! Так что

вы здесь по рекомендации Сергея Ивановича!

Недоумённо посмотрел на неё.

– Я, Кузнецова Юля! Вы присядьте вот сюда! – и она указала на стул напротив неё, – У

нас, 9-ого ноября, в субботу, ко дню рождения Милиции, намечены соревнования, среди

районных отделов, по Пермской области, посвящённых к 200-летию образования органов

внутренних дел! Спортом совершенно не дружу и не занимаюсь! Плохо разбираюсь в этом!

Я вас прошу помочь в подборе и расстановке этапов на эстафете! Ну, как? Вы согласны? Вы

мне поможете? – печально посмотрела на меня.

– Да! Конечно! помогу, чем смогу!

Она, вкратце, нарисовала обстановку:

– Тогда, приступим к делу! Вот условия соревнования! Список спортсменов, которые

смогут участвовать! Опыта никакого! Выбирала из команды и тех, кто хорошо сдавал

нормативы! Я их раскидала по своим соображениям! Только не знаю, по какому принципу их

раскладывать! Больше половины не знаю даже в лицо! Не представляю, как они выглядят и

что от них ожидать! Очень сильно сомневаюсь в правильности своих доводов! Всё равно,

есть же, какая-то стратегия и тактика! От расстановки, наверное, очень многое зависит!

Хотела бы ещё посоветоваться с вами! У вас, Серёжа говорили, большой опыт в этом!

– Давайте список? Мне бы ещё прочитать внимательно условия соревнования! –

вытянул перед собой руку.

– Пожалуйста! – она положила передо мной документы со списком.

Внимательно ознакомился с условиями соревнования, с маршрутом и со списком

участников. Да, действительно, список требовал доработок. Немного подумав, приступил к

расстановке:

– В основном, вы, Юля, подобрали правильно! Давайте кое-что подкорректируем!

Первый этап очень серьезный! Два круга по стадиону! Это заводилы, задающие тон! Это они

будут устанавливать порядок! На этом этапе все будут рвать! Нужно поставить самого

сильного стадионщика, спортсмена! Думаю, первым побежит капитан Большаков! Как он

пойдёт на старте, так мы и будем держаться! – взяв чистый листок и ручку, написал на нём:

«Первый этап», под ним: «капитан Большаков», – Если по каким-то причинам, у Большакова

не получится, придётся рвать второму этапу! На второй этап поставлю себя! – написал:

«Второй этап, Светлов», – В любом случае, постараюсь изменить сложившуюся обстановку!

На третий этап надо запустить молодого, перспективного спортсмена! Пусть это будет

Макаров! Он неплохо бегает! Если побежит в толпе, то своего не упустит!.. – так же записал

Макарова и подчеркнул с общего списка три записанные фамилии. Осмотрев весь список

ещё раз, положил ручку на стол, облокотился руками, как ученик за партой и поднял взгляд

на Юлю, – Пятый этап очень важный! Особенность этого этапа в том, что двое на носилках

несут раненого! При правильной расстановке, тут, тоже, можно выиграть! Тех ребят, которых

вы поставили, не подойдут! Нужны силачи, а не бегуны! В этом списке таких нет! Есть

список гиревиков? Вам Сергей Иванович случайно не оставлял? – задумчиво произнёс я.

– Я знаю таких! – весело произнесла Юля, – Два друга, ребята прекрасные гиревики!

Молодые! Двухпудовые гири, кидают легко и непринуждённо, как волейбольные мячи!

– Очень хорошо! Юль, может, ещё знаешь самую маленькую сотрудницу! Нам нужна

раненая на носилки!

– А-а! Я вас поняла! Это же Наташа Усольцева, из инспекции по делам

несовершеннолетних, меньше её я больше никого не знаю! Уговорю! Она у нас, как

маленькая девочка! Ей даже форму не могли найти! Она заказывала в ателье!..

– Здорово! Шестой!..

У Юли появилась улыбка, искорки брызнули из глаз озорными огоньками. Рассмотрев

все этапы, перешёл к последнему:

– Последний этап, тоже очень важный! Нужно пробежать по стадиону два круга!

Последний круг с барьерами! Самая подходящая кандидатура это Серёга Рогожников! По

моему, если мне ни изменяет память, у него есть разряд по преодолению полосы

препятствий! И так же имеет разряд по лыжам!

– А причём тут лыжи? – удивлённо посмотрела на меня Юля.

– Притом, что кто бегает на лыжах, тот всегда хорошо бегает и без них! Насколько я

знаю лыжников, они очень хорошие спортсмены и по другим видам спорта! Они, как

палочки выручалочки!

– Тогда, давайте поставим!

– Так что Юля вот, так как-то! – я улыбнулся, подмигивая ей, положил ручку на стол, в

знак того, что всё сделано.

– Вы, так быстро составили! А это сработает? Я так боюсь, что где-нибудь ошибёмся,

или просчитаемся! Я думала на это уйдёт больше времени! – недоверчиво, широко раскрыв

голубые глаза, смотря на меня, начала щебетать моя собеседница.

– Довертесь мне! Я этих ребят не один раз видел на соревнованиях, примерно знаю,

кто чего стоит!

– Примерно? Нет! Меня, это не устраивает! Мне нужно точно! – запротестовала снова

моя собеседница, разводя в сторону руками.

– Юля, точность нужна только в математике! Тут человеческий фактор! И это

сработает на много лучше, чем мы ожидаем!

– Ну что ж! Тогда пойдёмте начальнику отдела кадров на утверждение списка! – Юля

встала из-за стола, с недоверием, устало посмотрев на меня.

Мы, вместе спустились на второй этаж, зашли в кабинет Визбора.

– Товарищ подполковник, разрешите! – пройдя первой, вошла в кабинет Юля.

Алексей Анатольевич сидел за столом, усталым видом, изучал какие-то списки с

ручкой в руке.

– Да, да заходите! Что-то случилось? – и только после этого поднял взгляд, удивлённо

посмотрел на нас.

– Мы, тут составили список спортсменов, которые будут участвовать на

соревнованиях! Вот, посмотрите, пожалуйста! Может, будут какие-нибудь замечания, или

предложения? – взяла в свои руки инициативу Юля, с опаской посматривая на меня.

– А-а! Да! Да! – как будто только что вспомнил. Он взял список, стал внимательно

читать. Прочитав фамилию, напротив каждой ставил галочку. Потом протянул Юле:

– Пусть всё так и остаётся! Всех спортсменов отдать приказом!

– Разрешите идти!

– Да, идите! – снова углубился в свои бумаги, не замечая нас.

Мы, вышли из кабинета.

Готовиться особо не пришлось, жил в штатном режиме: сутки работал, сутки

отсыпался, на третьи сутки, как обычно, уделял внимание спорту. Выйдя на объездную

дорогу, бежал, в одну сторону 15 минут и обратно в таком же темпе. Дома, выполнял ряд

гимнастических упражнений, потом работал с тяжестями, подтягивался на перекладине,

выполнял приёмы рукопашного боя. Заканчивал медитацией, прохладным душем.

Наступил день соревнования. Стояла пасмурная, сухая, осенняя погода. В

назначенный час, все собрались около УВД. Кое-кто полушёпотом переговаривались.

Чувствовалось волнение. Ребята с нетерпением поглядывали на двери здания УВД.

Начальник отдела кадров, выйдя из здания со списком, построив в двухшереножный строй,

проверил нас. Мы зашли подогнанный автобус. Юля, сидевшая на первых местах, знаком

руки, пригласила меня к себе. Я только сел рядышком, она дёрнула не сильно меня за рукав,

шёпотом, с волнением в голосе, заговорила прямо в ухо:

– Я боюсь, вдруг у нас пойдёт что-нибудь не так! Вы уверены, что именно так надо

было распределить? Может, ещё что-то надо делать, поправить, пока не поздно? Или ещё

что? Я всю ночь думала об этом!

– Так все же пришли! Мне, кажется, что уже поздно! Мы, ни кого срочно не сможем

найти! А что, есть прецедент, кто-то не хочет бежать, или не согласен? – спросил её.

– Навроде, пока, всё нормально! Я разговаривала с ребятами до этого! Они готовы!

Тьфу! Тьфу! Тьфу! – и три раза плюнула через левое плечо.

– Вы что суеверная? – улыбнулся ей.

– Станешь тут! Такая ответственность! Это же мои первые соревнования, которые я

организовала! – широко раскрыв глаза, раздвинув тоненькие брови, высказала Юля.

Я взял её кулачок в свою ладонь, второй несильно прижав, как снежный ком,

улыбнулся:

– Всё будет нормально! Мы, каждый сейчас, как ваш кулачок! Только дадут команду на

старте и эта пружина-кулачок разожмется! Каждый полетит, как стрела!..

– Ваши слова, да богу уши! – недоверчиво, с интонацией, качая головой, проговорила

она, при этом широко раскрыла глаза.

– Поверте мне, всё будет нормально! – ёщё раз повторил я.

Приехав на стадион, Алексей Анатольевич, обратился к нам:

– Ребята! Дата очень знаменательная и соревнование важное! Я знаю, вы прекрасные

спортсмены, прошу, покажите это всем! Я на вас надеюсь! Разминайтесь, готовьтесь, мы за

вас будем болеть и поддерживать! Хорошо выступите, в долгу не останусь! Готовы? – он

внимательно посмотрел на нас, на каждого и дал команду, – К машине!

После торжественной церемонии и поднятия флага, все приготовились к началу

соревнования. Вскоре позвучала команда: «На старт! Внимание! Марш!»

Первая шеренга, резко рванула с места. Кое-кто вырвался из второй шеренги.

Остальные, толкаясь, стали занимать места во внутреннем круге стадиона. Оказавшись в

самой гуще, у Большакова, не заладилось, его попросту затёрли в толпе. Он, спотыкаясь,

чуть ли не падая, побежал последним, пытаясь найти себе лазейку впереди себя. Первый

круг смог обогнать только одного человека. На втором круге поменял тактику. Когда

спортсмены немного растянулись, он вошёл во внешний периметр стадиона и начал

разгонятся. Получив простор, усиленно замахал руками, словно отталкивался от земли

невидимыми палками. Поднимая ноги высоко, делая быстрые, длинные шаги. Это сразу

принесло плоды, начал обгонять. Но из-за упущенного времени, пока толкался, не хватило

времени. И, к завершению своего этапа, оказался восьмым. Четвёрка лидеров оторвалась от

всех примерно на 50 метров. Это выглядело удручающе.

При его приближении, я перешёл на лёгкий бег, как бы убегал от него. Получив

палочку, тут же пошёл с удвоенной энергией. Дыхание стабильное, ногам легко. После

одного круга, который побежал на одинаковом уровне, нужно выбежать из стадиона. После

ворот начиналась тягучка. На подъёме обогнал троих. При передаче эстафеты, у нас,

произошла заминка: Макаров поздно начал разгоняться. Бегущий после меня спортсмен

более удачно передал эстафету, обогнали нас и следующий этап, стрелой полетел по улице.

Мы были шестыми.

Макаров, как только получил эстафету, сильно размахивая руками, вытянув голову

вперёд, сцепившись глазами, в спину впереди бегущего, стал нагонять его. Тот, словно

почувствовал, как будто попал в силки, начал безвольно сдавать свою позицию. И в конечном

итоге, уступил первенство. Отставая от обгоняющего спортсмена, он жалобно посмотрел на

него, как бы прося пощады. Но Макарову он был уже не интересен. Сцепившись своим

цепким взглядом, словно клешнями, за спину пятого спортсмена, он снова начал набирать

обороты, нагоняя впереди бегущего. И этот тоже был обречён. К сожалению, дистанция

закончилась, нашему спортсмену пришлось передать эстафету следующим участникам. Пока

мы вели борьбу на своих этапах, тройка лидеров оторвалась от основной массы на

приличное расстояние. Отставая немного от них, бежала четвёртая команда. Неправильно

подобранный раненый уверенно выбивал силы из своих бегунов.

Боравлёв и Демаков, оказались в сложной ситуации. Мы, уже отставали прилично.

Положив на носилки маленькую Усольцеву, вихрем полетели не чувствуя своего веса.

Наташа, лежащая на носилках, приподняла голову. От неровного бега наших спортсменов, её

неимоверно трясло. Держа свои кулачки пред собой, такт шагов, впереди бегущего

Боравлёва, каждый раз прижимала их к груди и не громко, смешной мимикой на лице,

командовала: «Давай! Давай! Давай! Давай!..» Вскоре, у ребят появилась синхронность.

Перебирая ногами, преодолев отставание, обогнали переднюю команду. Они практически

сделали невозможное. Видно было, как загорелись их глаза. Чувство соревновательности,

чувство первенства, всецело захватило их. В этот момент ничего не надо бывает, кроме

одного, любой ценой обогнать впереди бегущих. Они оторвались от всех, неминуемо нагоняя

лидирующую группу. Остальные отстали далеко…

На последнем этапе, снова надо пробежать два круга по стадиону, с одной

особенностью: за 200 метров до финиша, стоял двухметровый забор. Серёга Рогожников

держался четвёртым. Вдруг из отстающей толпы, выделился один спортсмен, высокого

роста, неимоверной скоростью начал догонять лидеров. На прямой, по стадиону, обогнал

Серёгу, который в отличие от него, был невысокого роста и коренастый. Он низкий,

короткими шагами, казалось, кое-как перебирал ногами. Все замерли. Юля, дёргая головой

вперёд, словно под какую-то неслышимую мелодию, махая рукой, тихо запричитала: «Я так

и думала! Ну! Ну! Ну! Ну!..» Было очевидно, что наш спортсмен по всем показателям

уступает этому рослому верзиле. Среди некоторых болельщиков, появилась улыбка, они

стали радостно поддерживать своего удачливого лидера. Чего не скажешь про нас. Мы все

приуныли. Оба бегуна скрылись за забором. Стадион, затаил дыхание. Ожидал, кто первым

покажется на заборе. Казалось, что они спрятались там и специально не показываются, чтоб

ещё сильнее разозлить стадион. Что они там делают? Разбираются между собой что ли?

Каждая секунда тянулась очень долго. Было ощущение, что время остановилось. Всем

хотелось действий. У нас была совсем маленькая надежда, что вдруг случится чудо и первым

покажется наш спортсмен. И вот, на заборе показалась голова бородатого Рогожникова. Это

чудо произошло! Он быстро соскочил на дорожку и вихрем полетел к финишу. У соперников

душа упала. Послышался стон. И только после этого появился их спортсмен. Он кое-как

перелез через забор, и помчался за Серёгой. Но время было уже упущено. Нашего

спортсмена ни что не могло остановить, никто бы не смог обогнать. Рогожников,

триумфально завершил соревнование, заняв 4 место.

Распаренные, возбуждённые, не отошедшие ещё от впечатлений, все собрались в

автобусе. Чувствовалось двоякое настроение. С одной стороны, досада, что не попали в

тройку лидеров. С другой стороны радость за личные достижения и успех на своём этапе.

– Я бежал и совершенно не чувствовал Наташкиного веса!.. – говорил

раскрасневшийся Боравлёв.

– Бегу, и ни как в ногу не могу попасть! Хорошо, Наташка, начала командовать!.. –

поддерживал разговор Демаков.

– У меня было такое чувство, что смог бы пробежать в таком темпе всю дистанцию до

самого финиша!.. – продолжал говорить возбуждённый Боравлёв.

– Мальчики, я так волновалась, я так боялась, что вам будет со мной тяжело!.. –

вмешалась Наташа. И все громко загоготали.

– А мне!..

– А я!.. – слышались голоса, все были под впечатлением, больше всех говорила Юля.

Словно она пробежала все этапы эстафеты сразу, и теперь делилась своими впечатлениями.

Она, обращалась к каждому, обнимала и целовала, говоря при этом, – Спасибо! Я так рада за

вас! Я так волновалась за вас! Вы, такой молодец! Как у вас всё красиво получилось!

Вскоре в дверях появился Алексей Анатольевич. Он, кое-как, поднялся по ступенькам,

фыркая, положил на сиденье ящик пива:

– Ребята! – обратился он к нам, восторженно, задыхаясь, – У меня нет слов! Такого

результата просто не ожидал! Вы хоть понимаете, что вы сотворили на самом деле? И это

самые обыкновенные работники милиции! Вы хоть знаете, какое место мы заняли на самом

деле?

– Четвёртое!.. Четвёртое!.. – заголосили мы, удивлённо смотря на начальника отдела

кадров.

– Вот и нет! – он смачно махнул указательным пальцем, подняв его над головой, –

Давайте поразмышляем! Первое место заняли кто? Спортрота! Второе место, институт МВД!

Третье, школа милиции! Там одни спортсмены! Они только этим и занимаются, что бегают

на различных соревнованиях и тренируются! Потом мы! Из реальных рабочих, органов

внутренних дел, мы заняли первое место! Это по всей Пермской области! Сума сойти! Так

что считайте, мы чемпионы! Всем благодарность! Премия, денежная компенсация, и вот

ящик пива! Чтоб вы немного расслабились и восстановили свои силы! Это для вас,

разбирайте, чтоб ни одной бутылки не осталось! Проверю! – строго сказал и тут же

улыбнулся.

После соревнования, настроение у всех приподнялось, исчезла та напряжённость,

какая была вначале. Мы стали единой командой. Юля бросилась ко мне на шею, обняла и

поцеловала в щёчку:

– Николай! Чтобы я без вас делала! Всё получилось, как нельзя лучше! Как вы так

смогли всех грамотно раскидать? Это благодаря вам!

– Нет, Юля! На самом деле, это сделали вы! – и я заулыбался в ответ.

Около УВД распрощались, я поехал домой! Надо было готовиться на смену.

Вскоре была назначена комиссия. Я приехал на аттестацию:

– Товарищ полковник милиции, на аттестационную комиссию Светлов прибыл, -

доложил я начальнику УВД. Он внимательно выслушал, кивнув головой и рассматривая

меня. Обратился к Начальнику отдел кадров:

– Алексей Анатольевич! Начинайте!

Подполковник Визбор показал на мою тетрадку пальцем и замахал в свою сторону. Я

тут же положил к нему на стол. Он посмотрел на мои записи, потом встал и обратился к

комиссии:

– Уважаемая комиссия! Капитаном милиции Колышевой, был разработан план

подготовки и утверждён мной. На протяжении испытательного срока, я практически

контролировал Светлова. Теоретическая подготовка пройдена успешно, всё необходимые

документы законспектированы. Вот его тетрадь! – он показал комиссии, красиво

оформленные страницы, – По практической работе замечаний нет! Не однократно

контролировал при несении службы! Практическую работу знает, подходит вдумчиво и

добросовестно! Со стороны командования нареканий не поступало! Его сослуживцы

отзываются только с положительной стороны. Активно участвует в общественной и

спортивной жизни УВД! За этот период времени неоднократно поощрялся начальником

УВД! В своём арсенале уже имеет несколько благодарностей и грамоты! Благодаря ему,

медвытрезвитель, из последних мест вырвался и теперь по всем показателям занимает третье

место по УВД! Предлагаю аттестовать и присвоить звание капитан милиции!

После аттестации, дома приготовив форму, в звании капитана милиции.

Я дежурный

Время летит неумолимо быстро. Кажется, вот, только-только, прибыл на своё первое

дежурство. Уже прошло больше двух месяцев. За это время, сдружился с коллективом,

научился работать и чувствовал себя единым целым в этой структуре. Знал особенности и

характер каждого работника. Иногда охватывало ощущение, что в этой организации, с этими

людьми, работаю всю жизнь. И не знаю ничего, кроме этой, неблагодарной службы. Было у

нас всякое, и хорошее и плохое, впрочем, как и во всех коллективах. Иногда, нравилось,

особенно отношение к тебе. Иногда, хотелось всё бросить и убежать, куда глаза глядят.

Держало то, что люди, побывавшие у нас, всё же в конечном итоге осознают и с пониманием

начнут относиться к нам, нашей работе. Хотелось ощутить, что начальство с отеческой

заботой будет относится и поддерживать нас в нашей работе.

Мы, собрались очередной раз на оперативное совещание. Сегодня, начальник

вытрезвителя, особенно зол. По поводу и без, цеплялся к старой смене, распекая, высказывал

своё отношение к ним: «Что!? Отработали!? Смотреть на вас жалко!.. Дежурный, кто и кем

руководит в твоей смене?.. Ты можешь чётко и внятно, хотя бы, прочитать оперативную

сводку!? Что ты бормочешь про себя?.. Читай для нас, тут ты не один!.. Каждый милиционер

должен знать оперативную сводку, чтоб качественно выполнять свои обязанности!.. А у тебя,

что с машиной, горе-водила?.. Почему бензина снова не хватило?.. Ты, что пьёшь этот

бензин, или продаёшь налево?..» Так же, не обделял вниманием и новую смену. Ставил

задачи, выказывая своё недовольство, основываясь на отрицательных примерах: «Не

повторяй в этой раз своих ошибок!.. Ну, что будешь вытворять, то же самое?.. Тебе твои

погоны не мешают служить?.. В следующий раз, когда поедешь на электричке, не забудь

предупредить, чтоб тебя разбудили, а то никогда не сойдёшь на своей станции!.. Это ж надо,

проспать два раза подряд свою остановку и не сойти вовремя!.. Пить надо меньше!..

Чувствую, пора кого-то увольнять, со всеми вытекающими последствиями, чтоб впредь

другим неповадно было!.. Я уже устал пить водку с прокуратурой Свердловского района!..

Из-за вас, работнички!.. Вы вытворяете, а я отдуваюсь!.. А печень у меня не казённая!.. Кто

мне возвратит утраченное здоровье?..» Все сидели, опустив головы, молча, слушали

оскорбления. Какие-либо слова были бесполезны. Одно слово и эта триада продлилась бы, в

отношении высказавшегося сотрудника, минимум, ещё на полчаса. Тут бы он припомнил про

этого человека такие детали, которые он сам не знает. Все прекрасно понимали, что Юлий

Юльевич, в очередной раз, получил нагоняй от начальства. И теперь, вымещает свою злость

на нас. В самый разгар оперативки, вошла Наталья Александровна. Озабоченная чем-то, с

разрешения, уселась на своё место. Осмотрев всех внимательно, остановилась на мне.

Суровый взгляд, прищуренные глаза. Знаками показала мне, чтоб я подошёл к ней после

оперативки. Опустив глаза вниз, просидела безучастная к совещанию, разглядывая на

коленях папку, прикрытую одной рукой. Наверное, тоже побывала на ковре у начальника.

Как обычно, проведя мероприятие, наш руководитель, дал последние указания, сел в свою

машину, уехал в сторону города, как ни в чём не бывало.

Проводив взглядом, с этажа новую и старую смену, направился в кабинет зам.

начальника. Перемена в отношении начальника к коллективу, часто приводит нас в

замешательство. Вот и я, тихонечко шёл и думал: «Что случилось? Может, допустил какую-

нибудь оплошность? Но, Юлий Юльевич, ни словом не обмолвился в мою сторону, распекая

всех! На меня, ни обращал никакого внимания. Может это тишина перед настоящей бурей?»

Неизвестность меня пугала. Что-то случилось, но что? Со своей стороны я не совершал

никаких огрехов. Если только по незнанию? Шёл и старался что-нибудь вспомнить из

прошедших смен, но так ничего и не припомнил. Всё было как обычно. Когда начальство

злое и встревоженное, подчинённым приходится не сладко, получают в два раза больше

нагоняй. Эти тучи надвигаются на всех без исключения. И бьёт молнией незамедлительно.

Войдя в кабинет, прикрыл за собой дверь. Наталья Александровна, усевшись на стуле,

положила руки на стол, прижала ладони, пальцами вперёд, ожидала меня:

– Николай Евгеньевич! Нам необходимо обговорить нашу совместную службу!.. –

серьезным выражением, продолжая смотреть на свои ладони, сказала, как можно спокойнее.

Такое спокойствие, в такой ситуации, в любой момент, может нарушиться. Ураганом

пройтись по мне и вернуться обратно. Необузданный гнев, вырвавшийся наружу, может

причинить много вреда. Я был готов к этому. Хотя, как можно быть готовым, если даже не

знаешь, с какой стороны, за какие проделки, тебя могут взыскать. Всё же, я настроился на

худшее, был готов к тому, что нарушатся все старания, желания, мечты и я пойду искать

другую работу.

– Да, я вас слушаю! Что-то произошло? – смотря внимательно, негромко спросил её.

– Начальник отдела кадров проинформировал меня насчёт разговора с вами по

вопросам укрепления дисциплины и порядка в подразделении! О том, что он вас лично,

попросил оказать мне содействие! Настало то время, когда помощь необходима! –

произнесла, ровным металлическим голосом, без тени чувственности.

– Да, у нас с ним состоялся такой разговор! Но, прежде чем приступить к каким-то

действиям, я бы хотел, ещё лучше, узнать работников! Этот срок для меня маловат, так-как

нахожусь в их подчинении! – озабоченно ответил ей.

– Всю необходимую информацию, которая вас интересует, я вам предоставлю в объёме

своих знаний! К сожалению, в отличие от вас, у меня, нет времени на раздумия и

приготовления! От нас требуют положительных результатов уже сейчас! Медлить, больше

никак нельзя!

– Что ж! Тогда давайте приступим! – я уставился на зама.

Начальник отдела кадров круто взялся за руководство вытрезвителя, возможно,

поставил их в жёсткие рамки. И всё же, что-то произошло. Но, что, что? По каким-то,

непонятным, причинам, мне, этого не говорят. Вот, она, тоже, сидит и молчит.

Наталья Александровна, не обращая на меня никакого внимания, замерла на какое-то

время, углублённая в свои тяжкие думы, смотря перед собой. Словно увидела существо,

сидящее на столе, которое гипнотизирует волю, желания, лишая её двигаться и произносить

слова. И теперь, понимая всю трагичность положения, не может освободиться от этих чар.

Остекленевшими глазами, в ужасе, безропотно ожидает своей участи, но ничего не

происходит. Скорей всего, она поняла, что действия требуются от неё. Оцепенение прошло,

она медленно подняла тяжёлый взгляд. Какое-то время смотрела на меня, словно ища во мне

что-то непонятное, неизвестное. Вдруг заговорила, чётко проговаривая каждое слово, стала

излагать суть происходящего. Возможно, говорила не всё, что думала:

– Не в моих правилах хитрить и приукрашивать! Мы, с вами, офицеры! Буду говорить

так, как её сама вижу! Была назначена, на эту должность незадолго, до вашего прибытия

сюда! Так же, как и вам, передо мной, ставились задачи! После ознакомления состоянием дел

в вытрезвителе, с сотрудниками, выводы для себя сделала не утешительные! Это меня

удручает! Моё глубокое убеждение, что в первую очередь, все необходимые условия, для

успешного выполнения поставленных задач, создаёт руководящее звено! И в его обязанность

входит контроль над соблюдением этих требований! Как обеспечишь, потребуешь, так и

получится! Как в поговорке: «Как аукнется, так и откликнется!» Каково управление, таков и

коллектив! Буду говорить откровенно! Начну с начальника медвытрезвителя! Я, ничего не

имею против Юлия Юльевича, но вина за нынешнее состояние дел, полностью ложится на

него! Он, в подразделении не работает! Ограничивается распеканием милиционеров, не

вникая в суть дела! Не проявляя должного уровня работе в доверенном подразделении, довёл

до того, что медвытрезвитель скатился на последние места! Коллектив варится в

собственном соку! Но и после сделанных замечаний, не собирается наводить порядок! Нет

системности в его деятельности! Или не хочет, или не умеет! Пришёл, покричал и ушёл, вот

вся его работа! Занятый, какими-то левыми делами, которые совершенно не относятся к

деятельности, по выполнению должностных обязанностей, ему совершенно не до

сотрудников! Когда-то, давно, в своё время, приехав с Ростовской области, после армии,

поступил на службу в милицию, в полк ППС! Пару раз съездил в Чечню! Не знаю, чем он

там занимался, но после этих командировок, будучи сержантом, получил офицерское звание,

награждён правительственными наградами! Начальство благосклонно относится к нему!

Возможно, заслужил, или заслуживает! Но, от этого, нам, не становится легче! Конечно,

можно написать докладную, так, мол, и так, начальник не работает, довёл, упустил и так

далее. Ситуация от этого не поменяется. Начальство пристальнее начнёт приглядываться к

нам и не понятно чем это может закончиться. Авторитета нам это точно не прибавит, за то

отгребём по полной. Всё равно, всю работу, придётся выполнить нам! Если говорить про

коллектив в целом, скажу, что ребята не плохие, да и вы сами это прекрасно видите!

Поставленные, конкретные задачи, если заинтересовать их, исполняют качественно, со

знанием дела. Что, к сожалению, происходит крайне редко! Каждый живёт сам по себе! Есть

микрогруппы, которые живут самостоятельной жизнью! Отношения между собой, часто

натянутые, поддерживаются лишь ради приличия, но не более! Объединяют всех частые

пьянки на рабочем месте! Нет связующего, руководящего звена! Нет общего коллектива!

Такая ситуация не нужна никому! Хватит так жить! Начальство УВД, поставило конкретные

задачи и сроки! Пора трогаться с этой мёртвой точки! Настало время, когда необходимо

показать свои организаторские способности! С первых дней службы в этом подразделении, я

старалась навести порядок, но результаты плачевные! Мне одной с ними не справиться! Я не

сторонник жёстких мер! Ребята меня уважают, но, как нового работника, не очень

воспринимают! Во многих вопросах в профессиональном плане разбираются лучше меня!

Всё же мужское начало доминирует! Нужен человек из их среды, который окажет на них

влияние и заставит делать, как положено! Нужен лидер, авторитет! – немного помолчав,

добавила, – Я вам обрисовала общее положение дел! Каковы ваши предложения? По вашему

мнению, с чего начнём?

– Да! Хорошего действительно мало! Про Юлий Юльевича, мне тоже известно! Это

всё происходит на наших глазах! Докладная, однозначно отпадает, этим мы покажем своё

бессилие! Мы, ещё ничего не создали, не показали себя, чтоб что-то требовать от начальства!

И только создав нормальный коллектив, можем доказать, что чего-то стоим! Чтоб с нами

можно было разговаривать! Я думаю, для начала, нужно привлечь на свою сторону

прапорщика Карпенко! Заинтересовать его чем-нибудь, чтоб не пошёл на попятную! Он один

из самых старых и опытных сотрудников! И только он сможет, более эффективно, повлиять

на всех сотрудников! Вместе, мы, сможем переломить ситуацию в нашу пользу! Если у нас

всё получится, Юлий Юльевичу придётся, только соглашаться с нами!

– Значится, наши мнения сходятся! Я, тоже, думала над этой проблемой не один раз! –

заключила она.

Тут же набрала номер телефона:

– Алло! Слава! Пригласи прапорщика Карпенко ко мне в кабинет! – положив трубку,

добавила, – Подождём!

– Наталья Александровна! Вызывали? – открывая двери кабинета, вошёл Карпенко.

– Да, Лёша, вызывала! Мы, тут поговорили с Николаем, о состоянии дел в нашем

подразделении! Не мне говорить, что у нас здесь творится! Этот вопрос, мы с тобой, уже

обсуждали! Начальство УВД, поставило перед нами конкретные задачи! Не зависимо от

твоего желания, мы, всё равно наведём порядок! Хотелось бы без кровопролития и

побыстрее! Я, в свою очередь, тебе, предлагаю включиться активно в этот процесс! Ты, у

нас самый грамотный работник! Тебя слушаются все, без исключения! Всего лишь нужна

поддержка! Для начала, необходимо создать микроклимат, костяк, чтоб в дальнейшем

сформировать нормальный, дружный коллектив! Чтоб каждому было приятно служить в

вытрезвителе! Лёша, мы с тобой на одной стороне баррикады! Хочется, в недалёком

будущем, видеть тебя в звании старшего прапорщика! – Наталья Александровна, улыбнулась,

– Сколько тебе осталось до пенсии?

– Два года!

– Как раз подходящий срок, чтоб навести порядок в своём подразделении, воспитать

себе прекрасного приемника, оставить о себе хорошую память и заслуженно уйти на покой!

– Наталья Александровна! Я же не против! Я полностью за! Только не смогу один всё

это сделать! Вы приходите, уходите, а мне с ними приходится жить сутками! – Лёша сказал

это как-то демонстративно. Мне показалось, что у них уже когда-то, состоялся такой

разговор и это повторяется теперь снова.

– Ну, почему один? Теперь не один! Есть же и мы рядом с тобой! Я буду поддерживать

вас сверху, Николай снизу! Он же тоже на сутках! – указывая на меня взглядом, ответила

Наташа.

– Ну, если так! Это меняет дело! Что нужно, выполню, даже не сомневайтесь! Сделаю!

– ответил Карпенко. Я смотрел на него и иногда, не мог понять, когда он говорит серьёзно, а

когда шутит. Но, он стоял спокойно, без тени какой-либо улыбки.

– Тогда, ставлю задачу, как командиру взвода, как старшине, как дежурному, как

самому старому работнику! Следить за внешним видом милиционеров! За порядком в

здании! И, конечно, корректировка, при необходимости, работы милиционеров с пьяными!

Как только Николай начнёт заступать самостоятельно дежурным, Лёша, ты приступишь к

исполнению прямых обязанностей! Уберём с дежурных! Нам, главное пережить этот

сложный период становления! Как? Справишься с поставленной задачей?

– Без проблем! Сделаем! Мне, это хорошо знакомо и совсем не сложно! – наконец,

улыбнулся Карпенко.

– Осталась ещё теоретическая и спортивная подготовка! – смотря на стол, продолжила

Наталья Александровна.

– Спортивную часть возьму на себя! – тут же добавил я.

– Хорошо, Коля! Пусть так и будет! А я, возьму теоретическую подготовку! Поначалу

будет трудно! Главное, тронуть этот груз с места! Остальным дежурным тоже поставлю

конкретные задачи! Нужно, чтоб они обязательно исполнялись! Вы, меня, просто

поддержите и всё! Ну, что ж! Разговор у нас ещё не окончен, мы только приступили! Да, и

ещё, старайтесь привлекать в свой круг остальных ребят, чтоб они вам помогали! Удачи! По

местам, за работу! – Наташа, глубоко вздохнула, снова улыбнулась и пожала нам по-мужски

руки.

На следующей смене, выписали дни рождения сотрудников, жён, детей, особенности,

условия проживания. И приступили к непосредственному наведению порядка в

вытрезвителе. Параллельно, организовали поздравления милиционеров с праздниками,

дарили подарки, ввели некоторые обычаи, связанные с праздничными датами. Нетерпимее

стали относиться к пьянкам, разгильдяйству. Костяком образовалась команда из трёх

человек: Карпенко, как дежурный, старшина, командир взвода, я, как помощник дежурного,

как патрульный и Бородулин, как водитель.

Бородулин Матвей Николаевич, живя в Ставропольском крае, служил в милиции.

После развода с женой, был уволен из рядов МВД. Поменял место жительства: переехал в

наш город. Будучи 40-а летним мужчиной, крепкого телосложения, широкой кости, ведя

здоровый образ жизни, выглядел моложе своих лет. Приятное лицо с правильными чертами,

южный говор, располагал себе. Здесь, встретил студентку, женился на ней. Родился ребёнок.

Решил вернуться в милицию. В восстановлении, большую помощь оказали Лёшу Карпенко и

Наталья Александровна. Вскоре вышел на работу милиционером-водителем. Матвей,

понимая суть происходящего, активно включился в работу.

Изменения отношений, в коллективе, в руководстве, сотрудники восприняли

неоднозначно. Чувствуя давление со стороны зам. начальника и нашу поддержку её

начинаний, некоторые, не согласные, милиционеры, перевелись в другие подразделения.

Часть милиционеров выказывала недовольство, но в конечном итоге подчинились, и в

дальнейшем, стали сами активно участвовать в процессе становления. В меняющейся

обстановке подразделения, коллектив разделился на несколько микрогрупп. Если одни

включились и стали поддерживать нас. То, некоторые старались держать нейтралитет.

Особнячком держались старые работники: водители Дурегов и Бабенко, патрульные

Бондаренко, Линьков. Работая экипажами, они в основном находились на выезде и старались

избегать наши организованные мероприятия, высказывая язвительные усмешки. Отдельно от

всех держался Миша Осетров. Будучи, командиром отделения, помощником Карпенко, ко

всему, относился подозрительно и с недоверием. Дежурный, младший лейтенант Пиритов

Семён, соглашался, но как только оставался с милиционерами один на один, забывал про

свои обещания. В какой-то момент, всё это остановилось. Началось великое противостояние.

Лёд невосприятия никак не мог тронуться с места. Не знаю, сколько бы это продолжалось,

но в этом помогли два сотрудника. Вместо убывших, прибыли молодые парни: Лимонов

Виталий и Дмитриев Николай. После службы в армии, изъявили желание продолжить

службу в милиции. Прошли учебку, вскоре оказались у нас. Сергей Линьков и Бондаренко,

который уже давно работали, начали подшучивать над ними, показывая своё превосходство.

Они попытались установить «дедовщину». «А дедовщину в милиции ни кто не отменял!» -

говорили они, как бы в шутку. Видя сложившуюся обстановку, я взял этих молодых парней к

себе и стал, смена за сменой, обучать тонкостям работы. Вскоре ребята освоились и успешно

стали выполнять свои обязанности. Практически ни разу не подвели. Активно включились в

работу. Они сопровождали меня везде, участвуя во всех соревнованиях. С этого момента,

наконец-то, тронулся этот вековой лёд. Когда нас стало в большинстве, свои отношения

пересмотрели Осетров и Пиритов. Где-то достали перекладину и установили на втором

этаже. Это была их личная гордость. Теперь за правило стало перед сменой подтягиваться.

Пьянки практически прекратились. Мы, стали активнее участвовать в спортивной жизни

УВД. Интерес начал проявлять, к спортивному сектору, водитель Дурегов. Он оказался

прекрасным баскетболистом и волейболистом. В игре, чётко распределял силы,

контролировал за всеми, подсказывал, устраняя ошибки. Вскоре, стал заслуженно капитаном

команды. Когда Дурегов стал частью нашей команды, Бондаренко и Бабенко написал рапорта

и перевёлся в Ленинское УВД. Линьков, оставшись один, по возможности, старался держать

нейтралитет, на все мероприятия шёл неохотно. Закрывшись в свою коробочку, дослуживал

до пенсии. Иногда опухший, приходил на службу. Что-то не ладилось у него в жизни.

Замкнутый, на контакты не шёл. Всё новое его пугало и он медленно, с неохотой

продвигался в нашу сторону.

Не заметно пролетело лето.Поставленные задачи, решались без особых проблем.

Осеняя пора, время отчётов. На подведении итогов за год, наше подразделение заняло 3

место. Конечно же, этим, были сильно шокированы управление УВД: никогда ещё

медвытрезвитель не занимал такого высокого положения. Лишь начальник отдела кадров

таинственно улыбался, который курировал нас. Проходя мимо, остановился, наклонился,

шёпотом произнёс: «Молодцы!» И поднялся на сцену. Немалую гордость испытали и наши

ребята, когда их высоко оценило начальство. Милиционеры с других отделов, теперь

просились к нам. Лёша, не без гордости улыбаясь, смотря поверх голов, говорил: «Да,

вернулась былая слава!..»

После аттестации, сходил в специализированный магазин. Там приобрёл

милицейскую форму. В соответствии приказом, от 2 августа 1994 г. N 372. О мерах по

реализации Постановления Правительства Российской Федерации от 3 мая 1994 г. N 445 "О

форме одежды, знаках различия и нормах снабжения вещевым имуществом лиц

начальствующего и рядового состава органов внутренних дел Российской Федерации,

имеющих специальные звания милиции или юстиции", тщательно подогнал

обмундирование, чтоб она отвечала установленным образцам и описаниям.

Этот же приказ и постановление, устанавливает ношение патрульно-постовой формы

одежды, при несении патрульной службы, выполнении специальных задач, на дежурствах,

которая состоит: фуражка, куртка и брюки прямого покроя синтетические темно-серого

цвета, рубашка серо-голубого цвета с галстуком темно-серого цвета, ремень поясной черного

цвета на куртке (брюках), ботинки с высокими берцами (полуботинки) черного цвета. Между

собой, милиционеры назвали эту форму, из-за заклёпок клёпанкой. Надеясь, что клёпанку всё

же выдадут, я приобрёл только летнюю, повседневную форму. Но, к сожалению, мне так и не

выдали, объясняя тем, что на складах вообще нет никакой формы. Первая смена на

должности дежурного! Утром, прибыв в медвытрезвитель, переодевшись, вышел на публику

во всей своей красе. И на дежурство, в дальнейшем, приходилось заступать так. Мой статус

поменялся. Теперь, все те милиционеры, с которыми были старше меня по званию, стали

моими подчинёнными. Отношения не поменялись, мы так же жили единой дружной

командой. За исключением, на мои плечи легла ответственность.

Я быстренько принял дежурство: документацию, имущество, лиц, находящихся на

вытрезвлении, материальные ценности. Дал команду подняться новой смене в кабинет

начальника на оперативку. Вместо дежурного оставил медика. Этот процесс был хорошо

знаком. Проделал без особых затруднений.

Будни потекли обычной чередой. Каждый раз, заступая на дежурство, руководил

сменой, контролировал за их деятельность, осуществлял контроль над поведением и

состоянием здоровья вытрезвляемых, выявлял разыскиваемых преступников, при

подозрении направлял в УВД Свердловского района. Прекрасно понимал, что на меня

ложилась вся полнота ответственности за вверенный участок работы, в общей системе МВД.

Это было в один из зимних дней. До Нового года оставалось, ещё больше полмесяца.

Ранняя зима, выпало много снега. Очередной раз заступил на смену. После оперативки,

поставил задачи милиционерам, сам взялся за оформления протоколов. В дежурную часть

забежал начальник физической подготовки Свердловского УВД г. Перми Серёга Моисеев:

– Здравствуйте, товарищи милиционеры! Николай! Оставь всё! Быстрее собирайся!

Через час на лыжной базе «Динамо» начинаются соревнования! Ты бежишь первым! –

выпалил Серёга.

– Какие соревнования? Как первым? Не было же ничего! – удивлённо запротестовал я.

– Сегодня открытие сезона! Всё было продумано заранее! Просто не знали, когда

будет точная дата! Так как снега уже много, решили сегодня! В спешке про тебя забыли, не

передали информацию! Прибыли на базу, только там очухались – тебя нет! Вот я за тобой

приехал!

– Я, совершенно не готов!.. – попытался возразить.

– Некогда! Некогда! Быстрее собирайся, машина ждёт у вытрезвителя!

– Я не могу просто так взять и покинуть место службы, без разрешения Начальника

УВД!

– Это указание начальника! Я от его лица! Вместо себя, на время, оставь помощника!

И поживее, собирайся!

– Лыжи! Мне нужны лыжи!.. – я побежал переодеваться, Серёга бежал за мной, словно

боялся, что я внезапно могу исчезнуть.

– Потом! Главное сначала приехать! Лыжами обеспечим!

– У меня маленький размер ботинок! Мне нужен 40-ой!.. – я показал ему свои зимние

ботинки на меху в раздевалке.

– Потом! Потом! Быстрее!.. – он доставал мои вещи из шкафчика, бросал на кровать и

тут же начал вешать на крючки, беспорядочно, снятое обмундирование.

Я быстро переоделся. Через 5 минут, то и дело, поглядывая на часы, мчались по

улицам города в направлении лыжной базы.

Приехав к самому порогу здания, побежали получать лыжи. Попав к шапочному

разбору (хороших лыж уже не нашли), схватил, то, что осталось. Длинные, деревянные

лыжи, согнутые пропеллером, ботинки на один размер больше, с разбитыми отверстиями для

крепления, не вселяло радости. Пока примерял ботинки, подкладывая газету на пальцы ног,

Серёга Рогожников, схватил мои деревяшки и потащил мазать мазью. Вокруг суетились

другие спортсмены из нашей команды, помогая ему. В атмосфере висела авральная

напряжённость. Главнейшая задача, запустить меня на дистанцию. Остальные спортсмены,

искоса посматривая на меня, на приготовления, разминались.

– Какую мазь ложишь, Серёга?

– Не всё ли равно! В такой ситуации, главное, чтоб скользило, некогда подбирать! Так

примерно на глаз! – не переставая работать, ответил Рогожников.

– Нужна форма! Форма нужна! – закричал Моисеев, озираясь вокруг, – Алексей, ты

бежишь в конце?

– Ну, да! – ответил один из молодых.

– Снимай спортивку! Он бежит первым! – показал на меня пальцем, – Прибежит,

потом отдаст! Быстро, живее!

Он, ни слова не говоря, снял форму.

– Николай! Давай! Давай! Живее переодевайся! Очень мало времени у нас!

Не успел зашнуровать ботинки, Рогожников домазать лыжи, прозвучала команда: «На

старт!»

– Серёга! Давай лыжи! Николаю пора! – подлетел Моисеев, схватил лыжи и побежал к

старту, словно он сам, хотел быстрее пробежать эту 10-ти километровую дистанцию.

Рогожников так и остался стоять с мазями на руках.

Моисеев, бросил около старта лыжи на снег:

– Давай ноги! – и стал мне застёгивать дужки. Я в это время начал разминать плечи и

надевать палки. Девушки завязывали на мне номер. Не успел встать на старте,

приготовиться, перевести дыхание, как прозвучала команда:

– Внимание! Марш!

Оказавшись в конце, попытался разогнаться. Лыжи явно не хотели идти вперёд, была

сильная отдача. Разгон не получался. На этой лыжной базе, был первый раз, трассу не знал.

Уйдя немного в сторону, вправо, на руках прошёл 100 метров. Неожиданно, передо мной, с

поворотом налево, началась тягучка, примерно 500 метров. Без разминки сложновато.

Перешёл на коньковый ход. Любимый коньковый ход на подъёме! Стало легче. Появилась

хоть какая-то скорость. Но, лыжи были предназначены для классики. Длинные деревяшки,

старые крепления с душками вспаривали утоптанный снег, тормозя мои шаги, оставляя

следом ровные углубления, в виде ёлочки. Периодически, то и дело цеплялись за ветки, я

часто терял равновесие. Дыхание постоянно сбивалось. Взяв тягучку, выдохся. По

пересечённой местности, кое-где классикой, иногда коньковым ходом, всё же прибежал на

финиш восьмым. Дистанция далась тяжело. На финише, ещё не успел отдышаться, ко мне

подбежал начальник отдела кадров:

– Ну, что Николай Евгеньевич! Всё нормально?

– Да! Нормально, Алексей Анатольевич! – ответил я задыхаясь.

– Молодец! Хорошо пробежал! Отдохни немножко! Проделай дыхательное

упражнение! Постарайся побыстрее восстановиться! По условиям соревнования, начальники

и их замы, эстафетой, должны были завершить соревнования. Но, только что, была ведена

корректировка, произошли некоторые изменения! Командный состав, который должен был

бежать в конце, сместили вперёд! После общего забега, после вас, эстафету начали

начальники, потом, вторым этапом, бегут начальники штабов. Наш начальник штаба ещё не

прибыл и вряд ли успеет! Надо будет пробежаться за него! Если его не будет, снимут всю

команду! Это не 10 км, всего лишь 5! Начальники уже стартовали! Второй этап твой! Потом

эстафету передашь мне! Давай дорогой! Надо! Надо! А я пойду готовиться! Сергей

Иванович, помогите Николаю Евгеньевичу!

Начальник отдела кадров пошёл готовиться к старту. Ко мне, подбежал майор

Моисеев:

– Давай Николай! Начальники уже подходят к финишу! Вон видишь, спускаются с

горки! Скоро будут здесь! Становись на исходную! Надо поднатужиться, хоть как-то

пробежать! – он, хлопая меня по плечу, слегка подталкивая, пошёл вместе со мной. Как

только я встал на старте, приготовился к бегу, он умчался навстречу приближающимся

лыжникам.

Владимир Алексеевич бежал классикой и не видел меня:

– Товарищ полковник! Владимир Алексеевич! Вместо начальника штаба побежит

Светлов! – негромко говорил Моисеев рядом с начальником УВД, но тот, раскрасневшийся,

захваченный гонкой, сосредоточенно бежал, смотря на лыжню, и ничего не слышал.

– Давайте! Давайте! Я здесь! – замахал руками. Он, так же продолжал бежать. Поднял

голову только тогда, когда приблизился к натянутым лентам, в нескольких метрах от меня. Я

замахал сильнее:

– Владимир Алексеевич! Я здесь! Давайте быстрее!

– О-о! Держи! – он удивлённо посмотрел на меня, узнал, обрадовался и коснулся

моего плеча.

Уже зная трасу, со всеми его поворотами, спусками и подъёмами, я грамотнее

распределил свои силы. В среднем темпе подошёл к тягучке, восстанавливая дыхание и

понимая, что время можно выиграть только на подъёме, стал усиленно работать. Мои

соперники стали отставать. На финиш прибежал первым и передал эстафету Визбору. На

эстафете, наша команда заняла 2 место. И Начальник УВД, полковник милиции Метелица

Владимир Алексеевич, долго благодарил меня за это:

– Просто молодец! Я же видел, как ты убежал на трассу! Совсем не ожидал, что

эстафету снова передам тебе! Участвовать за двоих, пробежать два раза, это не под силу

каждому! Ты, как Раиса Сметанина! И при этом хорошо пробежать! Молодец! Просто

молодец! – он тряс меня за руки, хлопал по плечу, улыбаясь.

Мы сидели в помещении на скамеечках. Я отдал спортивную форму хозяину,

переоделся в свою, хотел выйти из помещения.

– Ты уже переоделся? Посиди ещё немножко! Павел Сергеевич! – обратился

начальник УВД к зам. по тылу, – Что вы там приготовили, несите! Надо угостить чемпиона!

Подполковник Ташкинов, коренастый крупный мужчина, с широким, круглым лицом,

с маленькой светлой бородкой, вскоре принёс горячий шашлык на шампурах.

– Держите, Николай Евгеньевич! Вам надо восстанавливать силы и калории! – и отдал

первый шампур мне.

Около нас появился раскладной стол, и тут же принесли тарелки, кружки, шашлыки,

бутылки пива, помидоры. Я спокойно поел и подошёл к Моисееву.

– Серёга, мне пора на службу!

– Владимир Алексеевич! Разрешите! Светлову пора на смену! – обратился майор

Моисеев.

– Да, да, конечно! Николай Евгеньевич! Приедете на место, обязательно отдохните,

поспите немного! Я вам разрешаю! Юлий Юльевичу так и передайте! Пусть до вечера кого-

нибудь найдёт!

Приехав в медвытрезвитель, приступил к выполнению служебных обязанностей.

Поспать, как рекомендовал начальник, не пришлось. Как всегда, по штату, не хватало

несколько человек, замещать меня было некому. Доставили несколько пьяных, нужно было

принять их. Работа завертелась, закончили только к утру.

Зазвонил телефон:

– Дежурный медвытрезвителя при Свердловском УВД города Перми, капитан

милиции Светлов! Слушаю вас!

– Ага! Вот вы-то мне, как раз и нужны! Вас беспокоит заместитель начальника отдела

по спецсооружениям ГУВД Пермской области майор милиции Туманов Николай

Васильевич! Вы сегодня на смене?

– Здравствуйте Николай Васильевич! Да на смене!

– Приезжайте срочно в ГУВД! С вами хочет поговорить наш начальник! Через 40

минут быть на четвёртом этаже, кабинет 401, к подполковнику Кронову!

– Что-то случилось?

– Приезжайте, узнаете!

По прибытии, в кабинете начальника, меня встретил подполковник, не высокого

роста, плотного телосложения, примерно 40 лет. Пригласил за стол:

– Николай Евгеньевич?

– Так точно! Капитан Светлов!

– Прошу, присядьте! Вас рекомендовали, как грамотного и умелого офицера, хотя вы

служите в милиции совсем недавно! Есть предложение, перевести вас к нам, на 4-ый этаж!

Будете служить под моим началом! Вы согласны?

– Спасибо товарищ подполковник! Посчитаю за честь! – с готовностью ответил я

начальнику.

– Вот и прекрасно! Ваша кандидатура согласована!.. Через месяц, когда всё утрясётся,

мы вас вызовем! Будьте готовы!

– Спасибо!

– Если нет вопросов, можете идти!

– Есть! – и я вышел из кабинета.

Что это было? Мне не верилось своим ушам и глазам. Всё происходило, как во сне.

Кто рекомендовал меня? С кем согласовано? Начальством? Может мои бывшие сослуживцы,

подчинённые, которые раньше меня пришли служить в милицию, теперь занимают высокие

должности, подсуетились? Этот вопрос для меня, и по сей день, остался открытым.

Я вернулся в вытрезвитель и приступил к выполнению своих обычных, служебных

обязанностей. Была надежда, что милицейская карьера пойдёт, как положено. И радовало и

пугало.

И опять потекли смены друг за другом. Каждый, был особенным, насыщенным.

Очередной раз заступили на смену. Около 11 часов, позвонили с заправочной станции,

который находился недалеко от нашего здания и сообщили, что около них, на снегу, валяется

пьяный мужчина. Раздумывать было некогда, человек мог замёрзнуть. Мы не знали, сколько

времени он там лежит. Я незамедлительно отправил туда патрульную машину и через 15

минут пьяный гражданин был в дежурке. Из документов узнал, что он, Никонов Иван

Петрович, житель города Перми, едет в командировку в город Курган. При нём билет на

поезд, отправление в 17:30, сегодняшнего дня. Мы его положили в палату, медику поставил

задачу, через 3 часа проверить его состояние, по возможности выписать, чтоб он не опоздал

на поезд. Но Никонов более-менее пришёл в себя, только через 4,5 часа. И, я, на свой страх и

риск, выписал данного гражданина.

Около 18:00, зазвонил звонок. В дежурную часть вошла женщина лет 35-40, среднего

роста с красивой фигурой, правильными чертами лица. Большие карие, печальные глаза, зло

смотрели на нас. На голове платок, из-под неё виднелись длинные, вьющиеся, чёрные

волосы, сплетенные в толстую косу.

– Здравствуйте! Мне бы начальника! – с натягом в голосе обращаясь к милиционерам,

сказала она.

– Да, слушаю вас! – я привстал из-за стула.

– Это вы начальник?! – повышая голос, обратилась она ко мне.

– Данный момент я, дежурный медицинского вытрезвителя при Свердловском УВД,

капитан милиции Светлов! Слушаю Вас!

– Вы что себе позволяете?! На каком основании, вы, задерживали моего мужа?! Как,

вы, смели забрать у него деньги?! Это противозаконно! Вы же милиция! Я буду жаловаться!..

– закричала она.

– Не кричать! – громко и чётко произнёс я, потом спокойно продолжил, –

Представьтесь, пожалуйста! Как Вас зовут? Кто ваш муж? Давайте по порядку разберёмся!

Возможно, решим все ваши проблемы!

Она испугано посмотрела на меня:

– Меня зовут Наталья Мухамедовна!

– Хорошо, Наталья Мухамедовна! Кто Ваш муж? Что произошло?

– Мой муж, Никонов Иван Петрович! Вот его документы! Я, его, сегодня посадила в

автобус, который идёт до железнодорожного вокзала! Он поехал в командировку! У него, при

себе, были документы и деньги: 5,5 тысяч рублей! Но, он, около пяти часов вечера, пришёл

домой, пьяный и без ничего! Я только-только пришла с работы! Работаю рядом с вами, в

«Редукторе!» На мой вопрос ответил, что вы не отпустили его в командировку, он пролежал

у вас! При выписке, забрали все деньги!

– Хмм! Давайте разбираться! – удивлённый рассказом. Я достал протокол и показал

ей, – Видите, его подобрал наш наряд около АЗС, по звонку работников этой заправки,

совершенно в другом конце города, от места посадки на автобус! Да и от железнодорожного

вокзала далековато! Где ваш муж?

– Он? Он на улице, ждёт меня!

– Виталий! – обратился я к своему патрульному, – Пригласи Ивана Петровича!

Никонов неуверенно вошёл в комнату и прижался к стенке.

– Во сколько вы, говорите, отправили своего мужа? – обратился я к Наталье

Мухамедовне.

– Около 7-и часов утра! Посадила в автобус на остановке, потом сама села в другой,

поехала на работу! После смены пришла домой, не успела раздеться, как заявился он! – и

показала на мужа.

– Иван Петрович! Давайте теперь с вами! Куда вы поехали?

Он, испугано озираясь то на меня, то на жену, начал свой рассказ:

– Я поехал до вокзала и купил билет! Вот!

– Дальше, дальше что было? – поторопил его.

– Ну? – спросила его жена.

– После того, как купил билет, у меня ещё оставалось время! И, я, пошёл в кафе:

«Афган», по улице Революции. Там посидел, выпил рюмку и оказался у вас.

– Иван, я не поняла! Где ты был? – жестикулируя, с мимикой, жена медленно

наливалась злостью, готова была схватиться мёртвой хваткой за его шею.

– Наталья Мухамедовна! – обратился я к ней, – Это кафе находится около

центрального автовокзала! Давайте разборки семейного плана оставим на потом! Только по

существу дела, без эмоций!

– Продолжайте, продолжайте, Иван Петрович!

– Я уже всё сказал! – недоумённо ответил он.

– Хорошо! Вы в кафе зашли один, или ещё кто-то был с вами? Сколько пили? С кем

общались? – смотря ему в глаза, спросил я.

– Один!.. Это!.. Ну!.. – замешкался он, поглядывая искоса на свою жену.

– Ну! Ну! – подбодрил я его.

– Там, ко мне подсела молодая девушка, мы с ней поболтали и всё! – снова косясь на

свою жену.

– Что всё? – не понял я, – Она ушла, или осталась с вами? О чём болтали?

– Я не помню! – выдавил он из себя. И глубоко вздохнул, опустив голову.

– О чём вы говорили, она что-то от тебя хотела? Иван! – взорвалась жена.

– Она подошла! В руках у неё была рюмка водки! Назвала меня, Василий! Я сказал,

что меня зовут, Иван! Она сначала не поверила, сказала, что я, её разыгрываю! Потом

сказала, что я очень похож, толи на брата, то ли на дядю! Немного поговорили, потом

извинилась, и за причинённые неудобства и за знакомство, предложили выпить! Ну, я и

выпил! Она, ещё раз извинилась и отошла! Всё больше ничего не было! Дальше я ничего не

помню! Это я уже говорил!

– Иван Петрович! Она вам заказала, или предложила свою рюмку?

– Заказала! Видите ли, в чём дело! Она заказала, потом, чтоб меня и не задерживать,

предложила свою рюмку!..

– Так, где это говоришь было? В кафе: «Афган?» Виталий, Матвей! – обратился к

патрулю – Нам, надо забрать трёх человек с автовокзала! Езжайте туда! За одним возьмите с

собой Ивана Петровича и Наталью Мухамедовну, если они не против! Посмотрите там всё!

Пусть покажет это место, где он сидел, кто его обслуживал! Поговорите с персоналом!

В оперативных сводках, уже не раз проходила информация о том, что кто-то орудует в

забегаловках. Эта ситуация совпадала. Забегаловка около вокзала, девушка. Очень удобно. В

такие заведения, в основном, заходят приезжие и командировочные. Попав в лапы

мошенников, в лучшем случае, они оказываются в медвытрезвителе. Отходили долго, ничего

не помнили, хотя многие утверждали, что выпили немного. В основном, заявление писать

отказывались.

Через 20 минут на меня вышли по рации:

– Мыс, Мыс! Я борт 831! Как меня слышите! Приём!

– Борт 831! Я Мыс! Слышу вас 05! Приём!

– Мыс! Мы на месте! Задержали девушку причастную к нашему пассажиру! Куда её?

Приём!

– Борт 831! Я вас понял! Везите в отдел! Составьте протокол по форме! От вас рапорт!

Как сдадите, жду на базе! Приём!

– Вас понял! Конец связи!

По прибытии патруля Виталий и Матвей, счастливые, чуть ли не хором, рассказали о

своей поездке:

– Представляете, приехали туда! Нам, Никонов, показал стол, за которым он сидел, и

девушку, которая с ним была. Мы, к ней! Сделали досмотр, в кармане нашли около 17 тысяч

рублей, так же пузырёк с остатками прозрачной жидкости. На вопрос о происхождении

пузырька и откуда у неё деньги ни чего вразумительного сказать не смогла, – улыбаясь,

возбуждённые рассказом, закончили они свою историю.

– Молодцы, ребята! От вас рапорт на имя начальника медвытрезвителя, о проделанной

работе! – похлопав их по плечу.

Вечером позвонила Наталья Мухамедовна и долго высказывала свою благодарность за

проделанную работу.

Не это ли критерий оценки работы, которая называется охрана общественного

порядки и общественной безопасности.

На оперативке, начальник нам объявил благодарность за проделанную работу.

Ситуации, бывали разные. В одну из смен, к нам, в дежурную часть, привезли

мужчину примерно лет 50-ти.

– Товарищ капитан! – обратился ко мне, старший сержант Чернега. – Мы, тут,

хулигана задержали, ходил по этажам у себя в подъезде, всем двери выбивал!

– Хорошо, Миша! давайте его сюда! – обратился старшему, экипажа патруля ППС. И

уже к фельдшеру: – Лёша! Посмотри!

Пробу Раппопорта доставленный не прошёл. Мы его до утра поместили в палате.

Утром увезли обычным порядком в отдел.

Перед следующей сменой, после оперативки, меня пригласила к себе Наталья

Александровна, смотря в глаза, спросила!

– Николай! В прошлую смену, к вам доставляли 27 человек. Кто-нибудь из них,

предъявлял претензии на счёт денег?

– Нет! Ни кто! Что-то случилось?

– Всю вашу смену приглашают в прокуратуру! На вас поступила жалоба о том, что вы

у одного из посетителей забрали деньги в размере 5 тысяч рублей!

По прибытии в прокуратуру, к нам, вышел мужчина высокого роста, примерно 35 лет.

Чёрные, замасленные волосы, зачёсанные на бок. Он, наверное, совсем недавно был

стройным красивым молодым мужчиной. Но, безвылазная работа и постоянные пьянки,

сделали своё дело. Он стал полным, с дряблой, висячей кожей на лице, большим животом,

мешками под глазами. Осмотрев нас презрительно, прогавкал:

– Я, Горячев Александр Васильевич! От гражданина Мымрина Михаила Сергеевича

поступила на вас жалоба! В своей жалобе он описывает, как вы забрали у него деньга в

размере 5 тысяч, в то время, когда он находился у вас на вытрезвлении! Я, вам, в

добровольном порядке предлагаю вернуть эти деньги! Если не хотите, чтоб против вас

возбудили уголовное дело! А пока, напишите объяснительную! Каждый! – при этом махнул

несколько раз пальцем, указывая вверх, с бульдожьей физиономией, зашёл к себе в кабинет,

оставив нас в коридоре. Я, тут же позвонил в медвытрезвитель, попросил Наталью

Александровну привезти протокол на этого гражданина. По прибытии зам начальника, мы

ознакомились с делом, тут же попросил её, найти старшего сержанта Чернегу.

Наши объяснительные звучали примерно так: « По существу заданных вопросов, могу

пояснить следующее, что данного гражданина, Мымрина Михаила Сергеевича, доставил в

медвытрезвитель, наряд взвода ППС, УВД Свердловского района. Вещи принимали у них по

протоколу досмотра личных вещей. В протоколе никаких денег не указано. Пропажу 5 тысяч

рублей пояснить не могу…»

Как только прибыл Чернега, я к нему:

– Миша, откуда вы его доставили и при каких обстоятельствах?

– Нам позвонили из дома 27 по улице Холмогорская, с жалобой, что некий гражданин,

проживающий в этом же подъезде, после очередной пьянки, когда у него закончилось

спиртное, не имея денег, стал ходить по этажам, просить у соседей деньги, или выпивку.

Когда соседи отказали, он стал всем по очереди угрожать, бить по дверям, нарушая

общественный порядок. Тогда, они, вызвали нас! А мы, привезли его к вам, так-как он

находился в нетрезвом состоянии!

– Где заявление?

– Заявление было устное!

– Тогда, езжай туда, срочно возьми у них этот документ! Иначе нам не сдобровать!

Они уехали, через час, приехав с заявлением, отдали помощнику прокурора. Он

недовольный, цокая языком, прочитал и отпустил нас.

Через несколько смен, мне снова позвонили с прокуратуры:

– Дежурный по медвытрезвителю, капитан милиции Светлов, слушаю вас! –

представился я в трубку.

– Помощник прокурора Горячев! Знаете такого? – спросил меня в трубку заносчивый

голос, снова, словно пролаял.

– Да, мы с вами знакомы! Один раз уже виделись! – ответил я.

– Светлов! – обратился он ко мне – Вы сегодня на смене? – не дожидаясь ответа,

продолжил, – Я, вас, жду у себя в кабинете завтра, в 11:00!

На следующий день зашёл к нему в кабинет:

– Разрешите!

Он словно туча висел над столом, держа руки в карманах. Когда я зашёл, он медленно

поднял свой взгляд, вынул одну руку из кармана, – Да, проходите, присядьте, вон на тот

стульчик! – указал пальцем на стенку, нажимая на последних слогах, внимательно наблюдая

за мной.

Когда я присел, он набрал номер телефона, не отводя взгляда, сказал в трубку:

«Дмитрий Николаевич, я вас жду! Да! Да! Конечно!»

В кабинет вошёл стройный мужчина, чуть выше среднего роста, темноволосый,

зачесанный на бок. Самоуверенный, лощённый, приятный запах одеколона:

– Жданов Дмитрий Николаевич, заместитель прокурора Свердловского района! Вы в

курсе, по какой причине мы вас пригласили сюда? – чётко голосом диктора обратился ко мне.

– Нет не в курсе!

– Вы, в этой структуре недавно, и очень многого не знаете! Мы, вас, пригласили и

хотим вам немного обговорить кое-какие детали вашей дальнейшей службы! – и

вопросительно посмотрел на меня.

– Слушаю вас! Помогу, чем смогу! – ответил я.

– Значится так! – он задумался. Прошёлся вокруг стола, взял один из стульев,

выдвинул его, присел, как верхом на лошади, опёршись об спинку локтями, продолжил.

– На вас! На вашу смену, поступает много жалоб со стороны граждан! Далее, ваша

смена, 2 месяца тому назад, доставляла в вытрезвитель родственника судьи! Следующий раз,

вы, положили в свою палату родственника прокурорского работника!

– Извините! У них на лбу не написано, что они чьи-то родственники!.. – начал

говорить, но мне не дали.

– Да-а! Они же говорили, что являются родственниками! А вы, даже слушать не стали!

– Вы знаете! – я сделал паузу, осмотрев своих собеседников. Они злыми выражениями

лица смотрели на меня. В таких ситуациях бесполезно что-либо говорить. Тем не менее,

продолжил, – Мне, каждый второй, высказывает своё родство, с судьями, с прокурорами, с

мэрами, с начальниками разных рангов! Каждый, угрожает должностной расправой! Если, я

стану их слушать, или бояться, то мне тогда и работать не придётся! У меня есть

обязанности, утверждённые начальниками, принятые Федеральными законами!

Руководствуясь этим, мы, подбираем тех, кто совершенно не ориентируется в пространстве и

во времени! Доставляем, чтоб уберечь их от того, чтобы в отношении них не совершалось

преступления, или они ни чего противозаконного не совершили! По большому счёту, можно

сказать, практически, спасли жизнь вашим родственникам, а вы меня за это взыскиваете! И

требует пойти на нарушение законов! Мне казалось, что прокуратура наоборот, стоит на

страже исполнения законов! Или я не прав?

– Перестаньте ёрничать! Мы друг друга поняли хорошо! Не надо мне тут строить из

себя Остапа Бендера и просить поднять руки, кто против Советской власти! Вы, знаете, где

вы у меня сидите со своими художествами? – он постучал ребром ладони у себя по шее, –

Если человек говорит, что он как-то связан с прокуратурой, или судом, можно же его просто

отвезти туда, куда он скажет! Выяснить! Если это ложь, то увезёте в вытрезвитель, если

окажется так, то честь вам и хвала! Ни кто не требует от вас, чтоб вы нарушали законы!

Отнеситесь с сочувствием к таким гражданам, вот и всё! И вообще, советую не наживать

себе врагов среди работников прокуратуры и суда!

– Извините! Вы мне что угрожаете? – я снова сделал паузу, что меня услышали, – Если

мы, будем так возиться с каждым, то физически не будем успевать выполнять и отрабатывать

звонки! Особенно в пятницу! В таком случае напишите прокурорское указание, так мол и

так, если встретите пьяного прокурора, или судью, или их родственников, окажите

посильную помощь, доставьте до места назначения! Простая пянь, пока подождёт! – добавил

я.

– Вы что уже совсем сума сошли со своими пьяными! Ни кто вам не угрожает! Вам

подсказывают, что нужно делать, чтоб всем было нормально! У вас, что проблемы с

организаторскими способностями? Успевайте! Ищите пути, решения! Вы же не простой

милиционер! Всё в вашей власти! Постарайтесь меня услышать! – медленно, и внятно

произнёс Жданов.

Он встал со стула, заложил руки за спину, опустил голову, снова сделал круг. Постоял

около стула, присел. Посмотрел на меня злыми глазами. Его руки лежали на бёдрах, он

наклонился вперёд и теперь был похож на букву «Ф».

– Александр Васильевич! Что вы на это скажете? – он повернул голову в его сторону.

– То ли он глуп, то ли притворяется! Скорей всего, просто, не понимает, о чём мы ему

говорим!

– Ладно! Давай, всё это забудем! Но при одном условии, что ты напишешь, прямо

сейчас, о том, что вы, милиционеры, отдаёте часть зарплаты своим начальникам за право

служить в милиции!

– Не понял!? – я удивлённо посмотрел на него, как будто видел его первый раз.

– Всё ты понял! – громко тявкнул Горячев, вскочив со своего места, налился краской, –

Ты что думаешь, мы не знаем, как вы отстёгиваете деньги своим начальникам Пенькову,

Метелице! Нам всё известно!

– Так если вы знаете и вам всё известно, что же вы требуете от меня?

– Николай Евгеньевич! – спокойным тоном обратился ко мне Жданов, махнув

Горячеву рукой, – Когда мы вас сюда приглашали, то, конечно же, всё продумали! О нашем

разговоре, будут знать только вы, Александр Васильевич и я! Вы напишете нам такую

докладную, в свою очередь мы, вам, дадим спокойно служить! Вы, в скором времени,

займёте вышестоящую должность, возможно даже в управлении. Правильно я говорю?

Будете одним из лучших милиционеров! Думайте, думайте! Мы от вас ждём правильного

решения! Вы, запомните одно! В милиции есть свои и пришлые! Свои, это те, которых

вырастили сами из рядовых! И они будут расти дальше! А вы, пришлый! Пришлым никогда

не дадут вырасти, если у них не будет подпорки! В данном случае, мы вам предлагаем

помощь, понятно, что не просто так! Если, вы, откажетесь, то в случае чего, вас, ни кто не

прикроет! Даже скажу больше: ради галочки, ваши же начальники, сдадут с потрохами!

Заметьте, даже не ради звания и вознаграждения, а ради собственного спокойствия! И ещё!

Вы, наверное, думаете, что мы такое предложение делаем всем? Нет! Только некоторым! Те,

кто отказались, уже не служат! Вот и подумайте над моими словами, что да, как да!

– Вы, от меня ждёте решения!? – усмехнулся я – вы хоть себя слышите, что вы

говорите! Вы, мне, смеете предложить такое! – я привстал со стула, – Мне, боевому офицеру!

Я, никогда на это не пойду! Слышите меня! Тем более, что такого не было! Я, свою получку

получаю полностью и ни копейки, ни кому не отдавал и не отдаю! Тем более, ни когда не был

кляузником! Тем более, по вашему желанию, по вашей прихоти!..

– Вы нас не поняли! Жаль! Жаль! Из вас бы мог получиться прекрасный начальник! У

вас же есть для этого все данные! И вы бы, спокойно дослужили до пенсии, получили бы

большие звёзды! Тем более пенсия у вас не за горами! – спокойным голосом, оборвал меня

Жданов с печальным выражением лица.

– Товарищ не понимает! – улыбнулся в ответ Горячев, тявкнув, разводя руками.

– В таком случае, нам ни о чём с вами говорить! Мы в вас ошиблись! – с ухмылкой, с

нажимом в голосе сказал Жданов, – Идите!

– Спасибо! – выкрикнул я и вышел из кабинета.

Меня трясло от их предложения, от их ухмылок, от спокойного голоса Жданова, от их

бесцеремонного поведения в отношении меня. Мне было противно общаться с такими

людьми, которые ни во что не ставят слова: «ЧЕСТЬ, БЛАГОРОДСТВО, ПОРЯДОСНОСТЬ!»

Особенно задели слова: «свои» и «пришлые». Неужели я похож на подлеца, который может

продать всё на свете ради карьеры и денег. Ради собственного благополучия пройти по

головам своих начальников.

В этот же день, по прибытию в медвытрезвитель, обо всём случившемся, доложил,

рапортом по команде, но никаких действий в ответ не получил. Пеньков, возмущённый

моими словами, взял мой рапорт и поехал в УВД. Вскоре меня вызывали в управление. Наше

начальство внимательно выслушивало меня, обещало во всём этом разобраться, но на этом

всё и закончилось. После очередного рапорта, меня вызвал к себе Туманов Николай

Васильевич. Мы, сели за стол, он попросил подробнейшим образом, ещё раз написать

докладную, обращая внимание на некоторые детали. Прочитал, поцокал языком, обещал в

обязательном порядке разобраться, но всё снова заглохло. Снова тишина.

Поход на рынок

Обычная пятница весеннего дня. Сегодня 4-ое апреля. Город живёт суетливой,

напряжённой жизнью, как в муравейнике. По улицам носятся автомобили, разбрызгивая

весенние лужи, то и дело, останавливаясь на светофорах. Трамваи с грохотом бегут, по

отшлифованным и накатанным рельсам. Медленно останавливаются, выпуская пассажиров

на остановках. И так же забирая, разгоняются, уходя дальше. Прохожие, под стать, снуют по

тротуарам, переходят дороги, перепрыгивая через лужи, бегут, по их лишь известным делам,

охваченные повседневными заботами. И только дома, отличающиеся друг от друга фасадами,

количеством этажей и размерами площадей, стоят, молча, провожая своих обитателей,

тёмными глазницами стеклянных окон. Оставшись одни, печально ждут домочадцев, чтоб

вечером, включив лампы, абажуры, усадив их в удобные кресла, диваны, слушать рассказы о

приключениях за прошедший день. Естественно, каждый житель, для своей квартиры,

является единственным, лучшим героем.

В тон весеннему дню, разукрашенные рекламами магазины, кафе, рестораны, словно

мышеловки, заманивают посетителей, широко раскрывая перед посетителями свои двери.

Завлекая яркостью, красочностью, открытостью и доступностью товаров, предлагаемых

услуг. Любого, кто заходит сюда, стараются ввести в искушение. Они в глубине души верят,

что одурманенные горожане, забежав на минутку, чтоб утолить любопытство, искусятся,

начнут покупать всё то, что им понравится, брать всё то, что им захочется. Они прекрасно

знают, что вся эта мишура предназначена для того, чтоб очистить карманы доверчивых

посетителей. Исчерпав свои ресурсы, когда уже, у клиента ничего не остаётся, понимая его

бесполезность, выпроваживают на улицу, как ненужную вещь. Тут же забывают об его

существовании. Он, становится им, неинтересен. То ли дело те, которые находятся внутри. У

них всё ещё впереди, у них всё ещё есть в карманах деньги. Они мнят, они привлекают

своими возможностями. Снова вежливость, услужливость, масленые улыбки, преданные

глаза. К сожалению, фальшивые и лицемерные.

В отличие от этой кутерьмы городской жизни, в одной из квартир девятиэтажного

дома, по улице Клары Цеткин, царит тишина и беспорядок. От порога прихожей и до

кровати, которая стоит у стенки в дальней комнате, разбросана одежда. Кроссовки, под

входными дверями, разлетелись в разные стороны. Куртка небрежно разлеглась вдоль

стенки. С другой стороны шапочка, опрокинутая навзничь, как птичье гнездо, ожидает не

понятно чего. На входе в комнату, спортивное трико, чуть дальше, футболка. У самой

кровати носок в одиночестве, собрался гармошкой, второй посередине комнаты,

расположился чёрной полосой, в виде бумеранга. Владельца не видно. Он лежит под

одеялом. Только кисть с татуировками торчит из-под неё, словно охраняет своего хозяина. На

тумбочке будильник, показывает время:14:00. Вдруг, на стульчике, который стоит плотно к

кровати, зазвонил телефон. Рука, похожая на змею, вздрогнула и медленно потянулась в

направлении звонка. Но, дойдя до края матраца, застыла на месте. Телефон, так же

неожиданно притих. Пальцы, удовлетворённые тем, что не успели дойти, замерли, словно

никогда и не двигалась. Воцарилась изумительная тишина. Но, как только разукрашенная

кисть начала нежиться в своей неге ничегонеделания, снова задребезжал воздух от громкого

звонка, ещё сильнее, ещё упорнее. Рука, как будто что-то вспомнила, дёрнулась и нехотя,

поползла до аппарата. Возможно, надеялась, снова не успеть. Но вот дошла до телефона, а он

продолжал разрываться, прыгая на месте от вибрации и заливаясь на все лады. Схватив,

быстро нырнула под одеяло. Оттуда послышался скрипучий неприятный голос, с протяжной

интонацией:

– Даа, слушаю ваас!.. Неет, я не могу сегодня приеехать!.. Я? Я заболеел! Что-то

голова сильно гудит!.. Яя, я постараюсь!.. Даа, в понедельник, обязательно выйду!..

Постаараюсь выздороветь!.. До свидания Сергей Алексеевич! Покаа!

Рука, уставшая от утомительного разговора, вылезла из-под одеяла, безжизненно

упала вместе с телефоном, расслабив свою крепкую хватку, теряя последние силы. Пальцы

расслабились. Вскоре одеяло откинулось, показался молодой человек, примерно 25-и лет.

Медленно, шатаясь, вылез из постели. Отбрасывая одеяло, словно отталкиваясь от чего-то

надоедливого, мужчина свесил ноги. Замотал головой. Потёр опухшее лицо, удивлённо

посмотрел на телефон, который до сих пор ещё находился в руках, швырнул, как ненужную

вещь. Удовлетворённые руки свободно легли на матрац, около бёдер. Снова всё замерло.

Просидев какое-то время, начал засыпать, всё ниже и ниже опускалась голова, стриженная

под ёжик. Вот его повело сторону, он качнулся и в самый последний момент, проснулся.

Выпрямившись, снова потёр лицо руками, уже интенсивнее. Наконец открыл слипшиеся

глаза. Медленно поднявголову, уставился куда-то в сторону. Мотнул ногой, пытаясь встать,

но что-то мешало. Он удивлённо, в недоумении, посмотрел вниз. «Твою мать!..» –

матюгнулся молодой человек. Освободившись от простыни, которая обвивала ногу, шатаясь,

побрёл в ванную. Как только наклонился над раковиной, зазвонил телефон. Он открыл и тут

же закрыл кран. «Да что же это такое! Сколько можно! Мать твою!..» – матюгнулся второй

раз и нехотя потащился к кровати. Порывшись в одеяле, наконец-то схватил со злостью этот

неугомонный телефон. С ненавистью посмотрев на него, дёрнул несколько раз рукой,

согнутые в локте, как будто наносил удары кому-то в живот. И наконец, поднёс к уху:

– Алло! – раздражённо буркнул в трубку.

– Ну, ты где? – прозвучал в трубку недовольный голос.

– Андрюха, это ты что ли? Тебе чё надо? Чё, с утра названиваешь? Видишь, люди

отдыхают!

– Да, это я! Кто же ещё может тебе позвонить кроме меня, друган! И вообще, уже

давно не утро! Пора вставать, взбодриться!.. – снова послышался недовольный голос из

трубки.

– А сколько времени? Уже с утра, названивают! Требуют, чтоб я на работу вышел!

Какой из меня, к чёрту, сегодня работник? Я просто в ауте! Объяснил, типа болею! А тебе

вообще-то чё надо?

– Как чё? Ты же сам, ещё вчера, позвал нас, чтоб вместе погулять! Мы пришли, тебя

нет! Вот и звоню! – недовольно буркнул Андрюха.

– Вчера? Вчера! А, ну да! Вы меня провожали? Чем всё закончилось? А? Я помню, что

накрыл для вас поляну, сидели, пили! Мы с Ильюхой о чём-то долго спорили! Дальше убей,

не помню! Помню только, шли куда-то! – натирая руками лоб, пытался вспомнить молодой

человек.

– Но, ты Юрок даёшь! Чё, совершенно не помнишь что ли?

– Не а! Как отрубило!

– Мы сидели, общались! Ты, как обычно пил не закусывая! Потом тебе что-то не

понравилось, начал гнуть пальцы, полез в драку!

– С кем? Там же никого не было? Или кто-то посторонний завалился к нам?

– С Ильюхой! Кто же может завалиться, если сидели у меня дома? – ответил голос.

– Ну, не знаю, какой-нибудь, хмырь, из твоих новых друзей! Ты ж сам говорил, что

появились новые кореша! Подожди!.. Как с Ильюхой? – удивился Юрок, – А, где он сейчас?

Чем всё закончилось?

– Ильюха рядом стоит? Передаёт тебе привет!

– А ты чё звонишь?

– Здрасте-Мордасте! Ты же сам вчера говорил, что пойдём вместе погуляем, как

проснёмся! Вот и звоним! – ещё раздражённее раздался голос в трубке.

– Ааа! Ну да! А вы где?

– Около твоего дома, Чудило!

– Как погода?

– Блин! – голос начал уже ругаться, – Отличная погода, твою богу душу мать! Только

паршиво всё! Давай поживее, иначе мы уйдём! Голова болит от вчерашнего! Надо бы

опохмелиться! – тут голос оживился, – Мы, тут с Ильюхой пивца уже взяли! И для тебя

бутылочка есть! Ждёт тебя, дожидается! Поживее!

– Подождите! Надо было с этого и начинать! Я мигом, только оденусь! Не уходите! –

он встрепенулся, положил трубку на стульчик, кое-как одевшись, небрежно пересчитал

деньги и вышел на улицу.

– Привет, штрибанам! – подмигнув, протянул руку своим друзьям, выхватывая

бутылочку из руки Андрюхи. Тут же открыл, присосавшись, выпил половину.

– Привет, привет, корешок! – поздоровались друзья.

– Ну что куда ведёшь нас? – спросил Ильюха за двоих.

– Ах! Зашибись! Вот чего не хватало! – удовлетворённо посмотрел на бутылку, –

Пацики! Я бы хотел съездить на рынок! Надо шмотки приобрести! Бабло у меня ещё

осталась! Потом опохмелимся по нормальному, правда гульнуть не хватит! Если добавите,

самый раз будет?

– Хорошо, договорились, гульнём в складчину! Только тогда давай, побыстрее

допивай! Иначе рынок закроется! – поторопил его Андрюха.

Он быстренько выпил остальную часть, бутылку тут же выбросил у тротуара на снег и

побрели к остановке. Сели в трамвай в сторону центра. Пройдя в самый конец, подальше от

всех, стали смотреть в след уходящим рельсам.

– Прикинь, вчера неплохо гульнули! Ни кто не мешал! Спокойно так, чинно!.. – с

радостью говорил Андрюха.

– Вот, Юрок, ты поляну накрыл классную! Только зачем столько надо было покупать?

Мы с Андрюхой, сегодня ещё доедали! Вот только бухла не было! Считай, что почти на всю

зарплату! Не, не! Поляна знаковая была! Ту не подумай, ничего такого! – восхищался Ильюха

и жал руку своему другу.

– А ты что думал, Юрок жмот? Неет ребята! Я вам делал всё от души! Вы же мои

лучшие друганы! Могу, угощаю! Будет необходимость, вы меня выручите! Чё, не так что ли?

– вопросительно посмотрел на них.

– Даже не вопрос! – хором высказались друзья.

– Представляешь!..

– А вот послушай!..

Юрок смотрел на своих друзей, как они общались, смеялись, перебивая друг друга,

что-то рассказывали, он улыбался им в ответ. С одной стороны, их хорошо знал, и в то же

время, они были совершенно незнакомы: «С того момента, когда собирались выпить на

выпускном, прошло много времени. Друзья сильно изменились, возмужали что ли. Ильюха

ударился в спорт, занимается в секции Дзюдо. Какие-то левые дружбаны появились. Все

крепенькие такие. Собирается на какие-то соревнования. У него совершенно другой, свой

интерес, отличительный от нас. Андрюха вообще объявил, что жениться. Видать какая-то

тёлка цепанула его сильно. И ведь не знакомит нас с ней. Боится что ли. Как женится, забудет

про нас, будет жить своей жизнью. Скажет, семья на первом плане и всё такое. И про нас,

скорей всего, забудет. А у меня, кроме них никого нету. Я то, остался такой же. Они

повзрослели, совершеннолетие встречали на воле. А я, вот, на зоне! Потом этапом, с

малолетки на взросляк. Какими мы стали разными. От чего это произошло? И что будет с

нами дальше?..» – у Юрка возникло сожаление о чём-то упущенном, безвозвратном. Он

снова улыбнулся своим друзьям, хотя, в сущности, не понимал и не соображал, о чём они

говорят, – «Но пока они со мной! Значит, будем гулять, по полной! Будем вспоминать

прошлое! С чего же всё началось?» Юрок, вдруг перед собой, как в ленте кинохроники,

увидел себя и своих друзей.

Перед глазами появились несмышлёныши, которые неуверенно перебирая ногами,

утром, шли к большой тётеньке, называвшая себя воспитательницей. Так началось

самостоятельное общение с такими же детками, как он сам. Находясь в детском садике, в

одной группе, вместе играли, гуляли, спали, кушали. После выпуска с садика, расстались на

всё лето. Придя первого сентября в школу, снова оказались вместе. Среди множества

незнакомых людей, лица этих мальчиков, казались родными и самыми близкими. Радости не

было границ. При встрече, он, каждого, по-братски, хлопал по спине. В отличие от других

одноклассников, друг друга знали хорошо и держались вместе. Когда первый раз вошли в

класс, все, втроём, сели за одну парту. Но учительница не разрешила, пришлось одному

пересаживаться. Учились в среднем: ни хорошо, ни плохо. Да и вообще учиться не хотелось.

Но приходилось, заставляли. Сиди, зубри, вникай, считай, кому это надо. Это не для них.

Намного интереснее было на переменах. Там происходили всевозможные события, было

весело, можно поиграть с друзьями. Если, кто-то начинал выступать против одного, вставали

все, втроём, как один, всегда защищали друг друга. Если бы не эти уроки с вредными

учительницами, то жизнь в школе можно было бы сказать прекрасной. Ближе к выпуску,

стали задумываться о будущем. Договорились поступать в ПТУ, при заводе имени Свердлова.

Как тогда казалось для них, самый подходящий вариант и других, для них, просто не было.

Удобно, рядом с домом. Но задумкам не суждено было сбыться. Как получилось, что Юрок

пошёл своей дорогой, а друзья своей?

Это произошло на вечере выпускников. Юрок притащил бутылку водки. Никому

ничего, не показывая, не говоря, позвал своих друзей в туалет. Когда оказались около

раковины, они озабоченные таинственностью друга, спросили:

– Юрок, что-то случилось? Что-то надо делать? Может кто-то вякнул против нас? Ты

только скажи!

– Парни! Мы вступаем в самостоятельную, взрослую жизнь! Это дело надо отметить!

– и он демонстративно достал поллитровку из-за пазухи. Андрюха удивился, Ильюха начал

мандражировать.

– Видели бы вы свои лица, как они исказились! Всего лишь выпьем! На троих это

немного! – засмеялся Юрок.

– Может, не будем? – озираясь, промямлил Ильюха.

– Не дрейф! – успокаивающе сказал друг и дал глотнуть Андрюхе.

– Фу! Горькая, горло жжёт! Как его только люди пьют? – ответил тот, морщась, и отдал

обратно.

– Пить ещё не умеешь! Ничего! Научишься! Теперь ты! – предложил Ильюхе.

После Ильюхи, сам сделал несколько глотков. Бутылка пошла по кругу. Друзья пили

неохотно! Зато Юрку, перед друзьями, в какой-то степени, это даже нравилось!

Дверь резко распахнулась, в туалет забежал одногодок из параллельного класса и

прошёл к писсуару. Друзья встрепенулись от неожиданности. Тот заметил:

– Вы что, совсем офонарели, средь белого дня водку пьёте! – ухмыляясь, упрекнул

юноша.

– А тебе какое дело до нас? Тоже хочешь? На, пей! У тебя же тоже праздник! – Юрок

быстро взял себя в руки и пошёл в наступление. Улыбаясь, протягивая бутылку! Но,

одногодок рукой оттолкнул бутылку, попытался уйти. Тогда Юрок перегородить ему дорогу, с

серьезным видом протягивая спиртное.

– Не буду я пить! Пусти меня! – брезгливо ответил тот.

– Как это не будешь? Ты что нас не уважаешь? Праздник свой не хочешь отметить! – у

Юрка изменилось лицо, он прищурил глаза и колючим взглядом стал буравить отказника, –

Будешь, как миленький будешь! Если не собираешься пить, значится пойдёшь стучать?

Нетушки, не получится! Давай вместе с нами! На! Пей!

Одногодок, видя настроение ребят, их мимику и жесты, понял, что просто так уйти не

получится. У него изменилось лицо, в нем что-то дрогнуло.

– Ладно, ребята! Успокойтесь! Делайте что хотите! Только не предлагайте мне пить! Я

не пью! Сейчас спокойно уйду, никому не скажу! Пропусти меня! – обратился он к Юрку и

попытался пройти.

– Не скажешь, говоришь? Чё, засал что ли? На, пей! – требовательно произнёс Юрок,

преграждая телом путь.

Сверстник упёрся об бутылку вытянутой ладошкой и закачал головой.

Что же было дальше?

Юрок с каменным лицом, как туча начал надвигаться на оторопевшего юношу.

Перехватив бутылку, как гранату, медленно поднял перед собой, на уровень плеча. С

горлышка полилась жидкость.

– Ни фига себе! Урод! Из-за тебя водка вылилась! – выругался Юрок, резко перевернув

бутылку, одновременно сделав несколько шагов назад. У него расширились глаза, вздрогнули

скулы.

Юноша, в испуге, попятился назад, наткнулся спиной на Андрюху с Ильюхой.

Оглянувшись, увидел суровые лица его дружбанов. Они, молча, смотрели на него, словно

чего-то ожидали. Ни кто, даже опомниться не успел! Одногодок хотел что-то им сказать.

Юрок силой ударил парня бутылкой по голове.

– Ты, уже, всё сказал! – и звериной мимикой на лице, смотрел, как падает его жертва с

разбитой головой, как хлещет кровь. Потом набежали, закричали, началось!..

На суде, Андрюха с Ильюхой, пошли свидетелями. На скамью подсудимых сел один

Юрок. Так, он получил первый срок, по малолетке. Полтора года не много, но всё же. Кое-

что повидал и кое-чему научился. Отбыв срок (от звонка, до звонка), откинулся. Снова

встретил своих дружков. Но, погулять на воле пришлось недолго.

Не прошло и полугода, как снова разбой. Получилось всё непреднамеренно. Как-то

само собой. В один поздний вечер, Юрок зашёл в ларёк на перекрёстке, купить водки. Но

продавщица, ссылаясь на какой-то закон о запрете продажи алкоголя, не отпустила товар.

Тогда, Юрок, начал упрашивать её. Она даже слушать не стала, сразу сказала: «Нет!» «Как

нет, я же тебя нормально прошу!» – с негодованием возразил Юрок. Она только покачала

головой. Тогда он, с матюгами схватил её, вытянул из-за лавки, несколько раз ударил по лицу:

«Что, падла! – дыша ей, в разбитое лицо, перегаром, закричал Юрок, – Решила передо мной

повыкобениваться? Ты ничего не попутала? Я тебя нормально попросил! Видать это, ты, не

понимаешь! Надо тебе обязательно морду набить! Надо, да?» Он силой бросил её в сторону,

та ударилась об стеклянную стену. На неё посыпались осколки разбитого стекла. «Вот и

лежи там! Не смей перечить мне! Если захочу выпить! Выпью! И ты мне не указ!» – тыча

пальцем, прокричал на неё. Видя, что та лежит без движения, спокойно перелез через стойку,

взял бутылку и не спеша пошёл к своим друзьям. Около самого дома, его схватила Группа

Быстрого Реагирования и доставила в дежурную часть УВД. Так он получил новый срок.

Квалифицировали рецидив. В этот раз дали на полную катушку.

Он, молча, завалился в тюремную хату, спокойно подошёл к лучшей шконке, осмотрев

обитателей этой камеры, сурово спросил:

– Кто здесь спит?

– Я? – неуверенно ответил юноша.

– Освобождай! Академик отдыхать желает!

Тот быстренько вскочил, убрал свои вещи. С первой минуты пребывания здесь, Юрок

установил свои порядки. В этой камере, находились одни первоходки. Он им казался

бывалым зеком. На него смотрели с опаской и уважением.

После суда, когда приговор вступил в действие, надеялся попасть туда же, где первый

раз чалил срок. Он, там, о себе заявил, там его уважали. Обычно мусора так и делали,

отправляли туда, где раньше чалился. Но, на этот раз вышло по-другому. Возможно из-за

рецидива. И ему, пришлось заезжать совершенно в другую зону. Юрок ни как не ожидал, что

судья подкинет такую подлянку. «Мусора, они везде мусора, в любом обличии!» –

недовольный, говорил он на этот счёт. В этой колонии, в основной своей массе, отбывали

срок рецидивисты. Юрку такой оборот очень не нравился. Попав именно в это

исправительное учреждение, он понимал, что придётся чалиться от звонка до звонка. А как

хотелось бы, хоть каких-то, мизерных уступок. Но всем своим существом понимал, что этого

не будет. Зона чёрная, Условно-Досрочное Освобождение, на что рассчитывал, здесь

практически не катит. Только особо приближённые, или особо отличившиеся могут

рассчитывать на УДО. Он таковым не являлся. «Выходит! – думал он, – Нужно очень

постараться, чтоб заслужить. Но когда и как, чтоб без палева?» Это был самый сложный

вопрос в этой цепочке сложившейся ситуации. Он находился в раздумьях и в поисках

решения этой проблемы. Пока всё складывалось не в его пользу. Особенно тоскливо

становилось после писем друзей с воли. За живое всегда задевает то, что подельники живут

на гражданке, жрут водку, радуются воле, берут с жизни всё.

«И почему, тогда за водкой пошёл именно я? Мог же пойти Андрюха, или Ильюха!

Они тоже тогда, как будто сговорились, заладили: «Не продадут, не продадут!..» Скорей всего

не захотели! Эту ношу пришлось взвалить на себя. Дурак, тоже хорош! Надо было

сматываться по быстрее! Нет же, пошёл, спокойно, вот и попался! А эти, эти Шавки!.. Как

они меня так быстро вычислили?..» – жалел себя Юрок.

Начались чёрные дни режимного учреждения. Утром со звонком вставал, целый день

и вечер строго по распорядку. Проверка, отбой снова по звонку. Ложишься спать, только

забудешься. Звонок, утро, день, вечер, звонок. И так каждый раз. Он, потерял счёт времени,

даже не помнил, сколько времени прошло.

Но однажды, его жизнь круто изменилась. Скажем так, вместо того, чтоб лохануться,

наоборот подфартило. Вовремя очередного «шмона», у него в тумбочке нашли «резку». Кто

постарался не знал, но вызов к «хозяину» на крестины, был обеспечен. Это однозначно

ШИЗО, взыскание, которое неизвестно когда снимут. И вообще снимут ли. Считай, что

карточка испорчена, когда туда запишут эту хрень. И вот, этот судный день, настал. Его

повели. Но, получилось так, что вместо хозяина принял «кум». Юрок, честно, как на духу

рассказал всё, что знал про эту резку, даже поклялся. Тот внимательно выслушал, не

перебивая. Когда Юрок закончил, он встал из своего места и начал ходить по кабинету:

«Я вижу, вы честный, сознательный гражданин! Не такой отморозок, как все здесь

обитающие! Думаю, мы с вами сможем договориться!..»

После разговора, сделал заманчивое предложение. Юрку самому тогда хотелось

узнать, какая падла его так жёстко подставила. Кум решил в этом ему помочь. Он согласился.

Так же согласился помочь куму и в другом… В принципе ничего сложного не было:

докладывать обо всех происшествиях в отряде и всё. За «резку» объявили выговор, который

вскоре сняли. Теперь, оказавшись под крылом кума, можно было рассчитывать на УДО.

Появился свет в конце тоннеля, и он воспрял духом. Юрок своего не упустит, это шанс,

побыстрее откинуться отсюда. Труды, потраченные в пользу кума, не прошли даром. Правда,

так и осталось не выясненным, кто подложил ему резку. Скорей всего, просто скинули. Но

это уже не имело значения. Кум сдержал своё слово! Хотя и мусор! Когда подошёл срок,

вывели с отряда. Потом состоялся суд, и оттуда, прямиком отправили домой. Наконец-то

наступил долгожданный день: «Условно-Досрочное Освобождение!» Вот она свобода!

На зоне, приобретя специальность крановщика, после отбывания срока, устроился по

своей профессии на завод ЖБК №1. Жизнь потекла обычной чередой, всё встало на круги

своя. Единственная проблема, надо отмечаться в УВД, у инспектора по надзору, пока не

закончится срок. Перед посещением кабинета, старался не употреблять, а то ещё вернут

обратно. Юрок понимал, что теперь, ни как нельзя попадать на зону. Нужно, какое-то время

отлежаться, чтоб всё забылось, чтоб те обитатели, с кем пришлось чалить, откинулись.

Глядишь, пронесёт это лихо. Чтоб эта волна схлынула. Кум так и сказал: «Больше сюда не

попадайся!» Да, он прав, как никогда! Резкое исчезновение однозначно заметят. Начнут

возникать вопросы. Рано, или поздно братва узнает. «Тогда мне не поздоровится! Братва –

это серьёзно! Она шутить не любит и таких проделок не прощает!» Если пронюхают, начнут

искать. Надо быть повнимательней, чаще осматриваться. Чуть что, делать ноги, хотя от них

вряд ли скроешься. Он поёжился и мельком посмотрел на своих друзей. Друзья детства,

теперь, чувствуя себя виноватыми перед ним, старались прикрывать, помогать на первых

порах, на воле. Андрюха с Ильюхой, держась за перила трамвая, о чём-то оживлённо

продолжали разговаривать и не замечали, его задумчивости. Его состояние было сумбурное и

тревожное.

После второй ходки, Юрок стал подозрительным, раздражительным. Сильно

пристрастившись к спиртному, стал неудержим. Выпив, постоянно, куда-то стремился,

цеплялся за каждую мелочь и затевал драку со всеми. Вот и вчера, в пьяном угаре, начал

рассказывать про зону, про воровские законы. Хвастался и гордился тем, что был на короткой

ноге с самим кумом. Что пользовался на зоне большим авторитетом. Парни смотрели на него,

может с восхищением, может с завистью, может даже с пренебрежением и молчали. Он

продолжал нести какую-то околесицу про красных, чёрных на зоне. Ильюха попытался

осадить друга, тот сразу же полез в драку. Понимая его характер, постарались утихомирить

друга. Тот, ещё пуще. Тогда аккуратненько скрутили и держали, пока не успокоился. Потом

довезли до дома и оставили его одного…

Доехав до центрального рынка, друзья вышли на остановке. Там побродив некоторое

время среди ларьков, купили трико.

– Ну что! В кафе? – обрадовано произнёс Андрюха.

– Куда пойдём? Надо, куда-нибудь поближе! А то голова раскалывается, мочи нет! –

изрёк Ильюха.

Они нырнули в подземный переход, прошли вдоль центрального вокзала и зашли в

кафе: «Афган». В складчину купили водки, закуски, стали обмывать первую покупку. Вдруг

из-за соседнего стола к нему подошёл молодой человек примерно 28 лет, худощавый, с

русыми волосами, с колючими глазами. Он, пристально посмотрел на него, сначала

недоумённо:

– Здорово пацик! – обратился к Юрке.

«Нет, этого не может быть! Так быстро найти меня не могут? Жека! Он, тогда, должен

был скоро откинуться и что-то замышлял со своими семейниками! По моей наводке,

попался, начал брыкаться, его здорово отделали! А что было у него, так и не узнал! Кум,

только спасибо сказал и всё!» – Юрок его сразу же узнал, глаза дрогнули. За то у Жеки они

сузились, на лице появилась злорадная улыбка. «Хотя! – подумал Юрок, – он же ничего из

того не знает! Раньше меня на день, откинулся! Тогда ему было не до меня! Навряд ли кум

рассказал! Братва не могла написать про меня маляву. Семейники тоже не могли, они

чалились в ШИЗО! А настучать на них, мог кто угодно! Вот ведь, встретились! Земля

большая, а дорожки все узкие! Не разойтись! Главное самому не лохануться! Нет фраерок, не

потянешь ты эту телегу! И предъяву на меня не сможешь кинуть! Нет у тебя против меня

ничего! А то, что я исчез, мало ли что случилось! Это же зона!»

– Здорово, если не шутишь! – недовольно ответил Юрок, обтирая ладонями своё лицо

и искоса, посматривая вокруг, нет ли ещё кого поблизости. Когда убедился, отошёл к окошку.

– Ты чё Юрок! Не узнал что ли! Это же я, Жека! – он побрёл за ним следом.

– Чё те надо, Жека! – показывая, что общаться не желает, спросил он.

– Чё те надо, говоришь!? – и тут его лицо стало злым.

– На зоне корешились, да, было дело! Но здесь не зона и порядки другие! Кореша у

меня тоже другие!

– Так! Так! Другие говоришь? – зацокал языком Жека и глаза ещё сильнее сузились.

Теперь он стал походить на азиата.

Юрок внимательно, оценивающе посмотрел на него.

– Что молчишь хмырь! Что-то тут не чисто! А, не ты ли тот стукачок, который всех

закладывал? Мы то, с братками, всё думали, кто же козлил и стучал на нас куму! Теперь всё

понятно! Это всё ты! Кроме тебя некому! Жаль, не смогли мы тогда тебя раскусить!

– Чё тебе понятно, чё? Горбатого лепишь! Ты, случайно, не попутал? Нет? – оскаливая

зубы, опёршись руками об бока, прохрипел Юрок.

– Нет, не попутал! Ты точно стукач! Вон, как засуетился! Чувствуешь, падла, свою

вину! Вот и крутишься, как уж на горячей сковородке! Чё! Боязно стало, да? – с ухмылочкой,

чётко и ясно произнёс Жека.

– Ты, думай, чё говоришь! Законы знаешь! Сначала обоснуй свою предъяву, а потом

можешь речь держать! А иначе самому можно не хило загреметь! – и попытался схватить его

за грудки.

– Да в лёгкую! Вот, представь себе, я отмахал от звонка, до звонка! Всё, как положено,

чин чином! И мужиком остался! За мной ничего нет! Кого угодно спроси, тебе это любой

штрибан скажет! А, ты, превратился в козла! Ты должен был откинуться только через год!

Или я не прав? Если не прав, то поправь меня! И с чего тебе так подфартило? Что ты гуляешь

здесь, а не чалишь срок на зоне, до звонка, как положено? Вот и беспредельничать

начинаешь! Руки распустил! – вывернув руку Юрка, освободившись от его захвата, процедив

сквозь зубы, произнёс Жека, – Дэн и Макс, из-за тебя, тогда, угодил в ШИЗО! А если ты не

забыл ещё, они были моими семейниками! До сих пор там чалятся! И я бы там был, если бы

срок не вышел! Откуда мусора узнали? Ну ка, ответь? А видится мне, что это ты нас

стуканул, корешок! Вот и откинулся раньше срока! Свободу себе купил за счёт нормальных

пацанов? Что, не так что ли? И за это ответишь! Всё, как положено, по воровским законам! И

братва тебя, как положено, приговорит! Получишь то, чего заслужил!

– Ты, за свой базар, ответишь! Ничего я не покупал! И отвечать тебе, тоже не

собираюсь! Купи себе петуха и ему компостируй мозги! А мне не надо! – Юрка начало

трясти.

– Базарят бабки на базаре, а я речи веду, предъяву кидаю! И правильно делаю, по

пацански! – злорадно улыбаясь и сверкая глазами, ответил Жека.

– Вот и ответишь за свою предъяву, по пацански! – он схватил Жеку за грудки и резко

дёрнул вниз.

– Да? Перед кем интересно? Легко! Мне, ещё за это, братва спасибо скажет! – взревел

Жека, тоже схватился за грудки, так же дёрнул Юрка. И почему-то снова зло, загадочно,

улыбнулся.

– Парни! Заканчиваем, или выходим на улицу! – к ним подошёл бармен. Видя, что они

продолжают держать друг друга, повысил голос, – Я, думаю, вам доходчиво сказал?! Иначе

вызову охрану! Охрана шутить не любит! – и пальцем указал на выход, в одной руке держа

тревожную кнопку.

Они одновременно оглянулись, посмотрели на его руку, потом друг на друга.

– Командир! Не серчай, друга встретил! Погорячились чуток! – сказал Жека и

похлопал своего напарника по щеке.

– Я же попросил на улицу, вам, что не понятно! – требовательно, громко, произнёс

бармен и вытянул перед собой руку с кнопкой, чтоб нажать.

– Всё! Всё, выходим! – Сказал умоляюще Жека, махнув несколько раз ладошкой, и

похлопав Юрка по плечу.

– Да! Пойдём, выйдем! А что? – зло сказал Юрок.

– Прости командир! Не побеспокоим больше! – обратился к бармену, – Да, пойдём!

Пообщаемся, без базара! – и он с ненавистью посмотрел на своего зоновского друга.

– Парни! – Юрок, отпустив Жеку, обратился к друзьям, – Я сейчас, с друганом

пообщаюсь, покурю, вы тут посидите. И снова, подозрительно посмотрел на бармена с

кнопкой! – Тут только наше дело! Не вмешивайтесь!

– Лёшка! Я сейчас! Автобус не прозевай! Вот, только покурю! Если не успею, выходи,

не дожидайся меня, я там буду! – подойдя к столу, обратился Жека к своему другу, и

дрожащими руками взял сигарету.

Они неспешно вышли, пропуская друг друга. Сначала прикурили от одной зажигалки,

как в былые, старые, добрые времена. Глубоко затягиваясь, смотрели в глаза, будто

приценивались. Каждый думал свою думу:

«Не получится у тебя Жека заграбастать меня! Не вывезешь ты этот телегу! Кишка у

тебя тонка! Да и силёнок не хватит! Ты то, приезжий, а я вот он, родился и вырос здесь!» -

думал Юрок.

«Ничего, ничего! Выведу я тебя на чистую воду! Отпишу братишкам! Когда

откинутся, приедут, встретимся и разрулим эту делюгу! Ты тогда за всё ответишь, падла!» –

нервно затягивая сигарету, думал Жека. После того случая, когда мусора его зацапали, ему

пришлось не сладко. Хорошо, семейники прикрыли! И тут почему-то, снова, сильно заныло.

По большому счёту, он хотел просто поговорить один на один. Думал: «Спрошу Юрка, что

да, как да! Он начнёт оправдываться, расскажет, как у него всё получилось, что раньше срока

откинулся. В место этого, сразу полез по беспределу. Явно, что-то тут не чисто. Это ясно, как

божий день. Он стал мутным! Да и был таковым!»

Юрок, последний раз, глубоко затянулся, резко отшвырнул бычок в сторону. Жека

непроизвольно посмотрел туда. Тут же последовал сильный удар в область живота. Жека

согнулся, пытаясь вздохнуть. Второй удар пришёлся между лопаток. Превозмогая боль, он

попытался встать, в это время получил удар ребром кроссовки, об щиколотку ноги. Со

стоном свалился в грязную жижу.

– Что сучок, решил Юрку отомстить? Не получится! Здесь моя территория! Здесь я

смотрящий! Здесь я хозяин! Приедешь ещё раз, вякнешь против меня хоть слово, пожалеешь!

Живи в своей дранной Усть-Качке и не вылезай! Бойся меня! – зло закричал, остервенело,

пиная, ногами и тыча себя в грудь кулаком.

Сидя за столом, Лёшка посмотрел на часы, время показывало 17:40, должны были уже

объявить посадку на автобус. Он спокойно вышел, натянул на руки кожаные перчатки.

Сделав первый шаг, увидел, что недалеко от касс, его друга избивает тот, с кем они вышли

покурить. Жека валяется в грязи, а тот, остервенело пинает его. Он быстро подбежал, не

говоря ни слова, схватил за плечо, с ходу нанёс прямой удар по лицу. Противник был ниже на

целую голову и удар пришёлся по брови. Тут же хлынула кровь. Второй удар в шею, в

затылочную часть, свалил его. Юрок плашмя упал на грязный, оплёванный снег, встав на

колени, одной рукой держась за окровавленную бровь, второй опираясь об грязный асфальт,

попытался встать. Лёша сильно пнул его в бок, под локоть. Тот снова свалился на спину.

Юрок, не ожидавший такого поворота, оценив обстановку, решил отлежаться. С этим

верзилой, ему, явно было не совладать. А парни, ещё не вышли с кафе. Лёшка зло посмотрел

на него, отвернулся и пошёл к Жеке. Больше не обращая внимания на своего соперника,

помог подняться другу, потащил на место посадки. Но, когда предъявили билеты, контролёр

их не пропустила. Вскоре подошла кондуктор и тоже отказалась от них. Они попытались

протолкнуться, но тут встал водитель, вытолкал их обратно. Двери закрылись, автобус

тронулся с места, оставив их одних. Досадуя, развернулись, подошли к Юрку, который к

этому времени уже поднялся и отряхивался от грязи, не обращая на них никакого внимания.

– Что хмырь! Встал? Из-за тебя, мы, не уехали домой! – зло прокричал Лёха и нанёс

удар кулаком в живот. Тот согнулся. Схватил за грудь глубоко дышащего Юрка, выпрямил

его, стал методично бить по лицу и груди.

– Замочу! – закричал Юрок, извиваясь от боли и замахал руками. Он крутился, как

пропеллер, влево, вправо, на месте и не мог ничего сделать. Длинная рука Лёхи держала его

крепко на расстоянии.

Жека, обозлённый, подбежал чуть позже. Он видел, как Лёха пластает Юрка. Снова на

лице проскочила злорадная улыбка, которая тут же пропала. Глаза сузились, кулаки сжались.

Он пошёл мстить за себя, за всё то, что пришлось ему пережить, за своих семейников, за всех

тех, кому он сделал плохо и за сегодня тоже. Подойдя сзади, нанёс несколько ударов руками

по спине, по шее, по почкам. Стал пинать ногами, бить коленом, с ненавистью приговаривая:

«Вот тебе за братву, за Дэна, за Макса, за меня, за всё!..»

Очередной раз попытался нанести удар, но его руку кто-то задержал. Он

возмущённый, быстро оглянулся, отпустив Юрка, хотел нанести удар, тому, кто вмешивается

в его личную разборку. И тут же оторопел. Перед ним стоял милиционер крепкого

телосложения, который смотрел на него прямо в глаза и в усмешке качал головой, как бы

предупреждая, что лучше не стоит. Он невольно отпустил руки, понимая бесполезность

своих действий. Оглянулся и увидел, что Лёха тоже схвачен, стоит в наручниках застёгнутые

за спину, покрасневший, опустивший голову. Тот, другой милиционер, одной рукой держал

Лёху за руку, другой за шею. До стукача, ему не было дела. Всех, троих, повели к машине. В

последний момент, к ним посадили ещё двух человек из компании Юрка. Жека стал

сумбурно соображать. Он даже представить не мог, что это всё, так резко и быстро

закончится: «Блин, куда везут? Что будет дальше? Как себя повести? Надо как-то

выпутываться! Всё из-за этого козлины! Может просто сдать его? Но скорей всего терпилом

станет он, а я соучастником! Мусора, наверное видели, что Лёха пластал Юрка, а я был на

подхвате! Короче, Лёха попался! Подвёл пацана, он же совсем не при делах!..» – Жека

посмотрел на Юрка. Тот исподлобья, тоже зыркал на него глазами.

– Что сучок, доигрался? Из-за тебя в ментовку попали! Теперь просто так не выпустят!

– шипя, проговорил Жека и ударил Юрка в грудь. Тот резко вскочил, сцепился в него обеими

руками за плечи, пытаясь нанести удар коленом по лицу. Жека освободился, скручивая ему

руки, и попытался нанести новый удар. Кто-то снова схватился за его руку. Он не успел

разглядеть. В это время, машина резко остановилась, скрипя тормозами, они оба упали на

кого-то. Милиционеры быстро открыли двери, выволокли обоих и заковали в наручники.

Чтобы драк больше не было, пристегнули к машине, с разных сторон:

– Слышь, козлина! Если меня отправят снова чалить, то тебе не жить! Ты меня понял?

– угрожающе зарычал Жека, сидя спиной к нему, повернув голову в его сторону.

– Я против тебя выступать не буду! Главное, угомонись! Иди в отрицалово! Скажи, что

между нами ничего не было, что видишь меня первый раз! Тогда ни чего не будет! Теперь,

друган, нам с тобой надо вместе держаться! Как только кто-то из нас лишнее вякнет, или

попрёт против другого, пиши пропал! И ты, и я! К твоему сведению, я тоже не хочу туда

попадать! У меня только жизнь начала налаживаться! – спокойно сказал Юрок.

– Что? Боишься обратно вернуться? Ну, ничего! Нам главное выпутаться! А там видно

будет! Это наши с тобой разборки и ни чьи больше! – с досадой высказался Жека.

– Не дрейф! Всё, будет, зашибись! Я тебя вытащу отсюда! Если сам не обложаешься! –

снова спокойно сказал Юрок и даже попытался улыбнуться.

На самом деле у него внутри что-то погасло. И он сумбурно пытался продумать план,

но из этого ничего не получалось. Выпитое спиртное не давало возможность что-либо

сообразить. «Думаю, он меня понял! Лишь бы только не обложался! Лишь бы только не

обложался! Вот ведь, как судьба повернулась! Мы, как этот браслет, соединены одним

звеном, два кольца!» Он посмотрел на металлический белый блеск наручников и криво

усмехнулся. Его руки были крепко застёгнуты и просто так, отстегнуться не могли. «Крепко

держатся! Вот и мы!.. Вот и мы!..» Поговорить больше не пришлось. Перед глазами поплыли

лица, события. Вдруг, он стремительно начал куда-то падать, чётко осознал, что впереди

площадка, и он неминуемо разобьется. Хотел что-нибудь предпринять, но что? Он же в

свободном падении. Вскоре машина остановилась. Их, по отдельности завели в

Медвытрезвитель Свердловского района. Теперь он отрывками помнил, что его заводят в

подвал: «Что!.. Решили кончить?.. Всё ж таки поймали, да?.. Отпустите меня!.. Андрюха!..

Ильюха!.. Вы где!.. Ничего не было!.. Снова пропасть!.. Я, лечу!.. Свет!.. Кровати!.. Я где!..

Вы кто!.. Погоны!.. Звёзды горят, отражают свет!.. Доктор в белом!.. Кто-то в сером!.. Вам

чего?..»

Прецедент

4-ое апреля. Весна, с первыми лучами раннего утра, приступила к наведению порядка

на бескрайних, брошенных просторах зимних владений. Некогда белые, матово-пушистые

поля, сиявшие зимней безупречной чистотой, посерели. Снег, покрывшись твёрдым настом,

показывая грязь, начал прижиматься больше к земле, поблёскивая ледяными гранями

прозрачных кристаллов. День заметно увеличился. Солнце греет ярче и сильнее. Природа, на

наших глазах, вступила в фазу преобразования. Вместе с ней преображаемся мы сами. В

наших душах расцветают чувства и желания.

Дежурная часть. Проведено оперативное совещание, подведены итоги за прошедшие

сутки, поставлены задачи новой смене. Медицинский вытрезвитель готовится к приёму

пьяных нарушителей общественного порядка. Моются полы, стены, заправляются постели

чистым бельём, набирается свежая вода в баки для питья, вычищаются и обрабатываются

бачки для естественных нужд. Смена решает технические и организационные вопросы. В это

время, на улице солнечные лучи, освещая землю, словно мощным прожектором,

пронизывают всё на своём пути. Яркий, люминесцентный свет лампочек, по сравнению с

этим потоком кажется тусклым огоньком. Через щели зашторенных окон, видно, как струйки,

тоненькими натянутыми струнками цепляются к полу. Кто-то невидимый, словно, играет

сказочную музыку на этих струнах, отвлекая всех от забот повседневной деятельности. Его

не видно и не слышно, но каждый чувствует волнительное присутствие его эмоциональных

действий. Хочется вырваться туда, на улицу, в гущу звучащей симфонии. Подставить лицо

этому потоку, забыв про всех. Ощущать теплоту, после холодных пасмурных, зимних дней,

наслаждаться вдохновением природной стихии.

Эта сиюминутная мысль, иногда охватывает всех нас. Но, прекрасно понимая, что на

тебе лежит груз ответственности и обязанностей, отталкиваешь эти мысли, берёшь себя в

руки, возвращаешься на грешную землю, к реалиям повседневности. Снова, в делах и

заботах, хотя всем своим нутром чувствуешь присутствие другой бурлящей жизни.

Прошёл почти год, как я работаю в милиции. Можно подвести итог за этот период

службы. Чего добился, где просчитался, и что ещё нужно сделать. Думаю, что каждый

стремиться быть лучше, сильнее, мудрее в своих вопросах. И для этого ставит какие-то

планы на будущее, цели с приоритетами. Часто, не столь важно, что мы делаем, какие

операции производим, это всего лишь детали. Важно то, как мы это делаем, как относимся к

окружающим, к труду, к своей работе и всему, что с ним связано. Очень важно, в первую

очередь, наше отношение к происходящему. Во всех случаях, это напряжённый упорный

труд в направлении понимания, осознания и осмысления. И только потом всё остальное. Тот,

работник, который работает, при этом ему всё не нравится, выказывает негативное

отношение, он, обманывает себя и окружающих. Уныние, самообман, обычно приводят к

комплексам, к фобиям и неудачам. Если привести в качестве примера медвытрезвитель,

думаю занятие с пьяными одна из сложнейших работ. Но, тем не менее, ребята радовались

жизни и тому, что могу приносить хоть какую-то пользу людям, обществу. Главным

подспорьем этого, стало отношение друг другу, начальству и к работе.

Прибыла Наталья Александровна из управления, не заходя к себе, прямиком прошла в

дежурную часть:

– Доброго дня всем! – она, мельком посмотрев на милиционеров, подошла ко мне, –

Николай Евгеньевич! Я с неприятным известием! Принято решение, направить вас на учёбу,

в учебный центр! Всех, кто пошёл служить в милицию, теперь, в обязательном порядке,

заставляют проходить это богоугодное заведение! Там, как раз набирается офицерская

группа!

– Это действительно необходимо?

– К сожалению, да! Мы, с Юлий Юльевичем, долго отстаивали вас, приводили

доводы! Если в прошлый раз нас послушали, то, в этот раз ничего не получилось! Нам не

удалось убедить наше начальство!

– Честно говоря, у меня нет никакого желания! Там же, скорей всего, будет одна

молодёжь! Что мне, «старику»», среди них делать! – глубоко вздохнув, качая головой,

выразил свой протест. Мне совсем не хотелось торчать целых полгода в душных аудиториях,

зубрить материал, который нам будут преподавать. Ездить каждый день на работу, вернее на

учёбу и проходить азы этой профессии, как зелённому юнцу.

– Да, таковы особенности милицейской службы! Таковы требования сверху!

Начальство то же самое говорит, что не смогли вас отстоять перед ГУВД! Вообще-то,

считается, что милиционер, не прошедший учебку, не может в полном праве считаться

милиционером, исполнять свои служебные обязанности, так, как ему не привиты азы,

особенностей милицейской службы! И если, в дальнейшем, сотрудник собирается

перевестись в другой отдел, или подняться по карьерной лестнице, то в обязательном

порядке смотрят, пройдена ли учебка! Так что, вам, это пойдёт только напользу!..

– Ладно! Надо, значит надо! Как-нибудь осилим это дело! – согласился я, понимая

безвыходность своего положения.

– Сегодня младший лейтенант Пиритов, с вечера, заступает на пост №1! Принято

решение, в период вашего отсутствия, дежурить вместо вас. Днём ему поставлена задача,

простажироваться и параллельно оказать помощь экипажу патруля в подборе пьяных с улиц!

Так что он до вечера в вашем распоряжении.

Сижу за столом дежурного, заполняю протокола об административных

правонарушениях. Рядом находится младший лейтенант Пиритов. Я показываю, рассказываю

некоторые особенности работы этой смены, на что необходимо обращать особое внимание.

На пост дежурного поступил звонок:

– Дежурный медвытрезвителя при Свердловском УВД, капитан милиции Светлов,

слушаю вас!

– Здравия желаю, товарищ капитан! – услышал бодрый голос из трубки, – Это охрана

автовокзала! Тут у нас набралось несколько задержанных в состоянии алкогольного

опьянения! Вы, может, заберёте? А то сегодня, что-то много их, скоро некуда будет девать!

Клетка маленькая, они уже начинают между собой устраивать разборки за место посидеть!

– Хорошо, я вас понял! Ждите! Направляю к вам машину! – положив трубку,

обратился к милиционерам: – Сергей, заводи машину! Иван и Семён! Езжайте на автовокзал

и привезите оттуда пьяных!..

Забрав четверых, спецавтомобиль выезжал с территории автовокзала, мимо

посадочных площадок, на улицу Революции.

– Сёма! Смотри! – Серёга, указал рукой на одну из площадок, – По-моему, там кого-то

избивают!

– Заезжай на посадочную площадку, встань на место автобуса! Такие разборки, надо

пресечь! Задержим! – скомандовал Семён, всматриваясь через стекло, – Иван, за мной!

Спрыгнув на ходу, Семён подбежал к самому активному драчуну, загнул ему руки за

спину, надел наручники. Иван схватил второго, не менее демонстративно утихомирил его.

Серёга взялся за третьего.

Появившись неожиданно, как снег на голову, они удивили людей, находящихся там.

– Представляете! Я только что позвонила в милицию и вызвала их сюда! Не прошло и

минуты, они уже здесь! Ничего себе милиция работает! – говорила окружающим, удивляясь,

женщина, примерно 40 – 45 лет, держа в руках сотовый. В тот период, сотовый телефон, для

простых людей, был ещё в диковинку.

– Ребята, вы спецназ? – удивлённо спрашивали зеваки, которые увидели момент

задержания.

– Нет! Мы, Спецмедслужба! – смеясь, ответил Серёга. И милиционеры повели

задержанных к машине.

Водитель закрывал задние двери автомобиля, когда выйдя из бара, к ним подошли два

нетрезвых парня:

– Гражданин милиционер! – обратился один, – Вы куда их? И за что?

– В отдел конечно! Была драка в общественном месте! Находятся в состоянии

алкогольного опьянения! А вам чего, ребята?

– Блиин! Андрююха! Юрок снова вляпался! И опять драка! Надо его выручать! Как бы

он, того, по новой не загремел! Это у него будет третье задержание! – растягивая слова, с

интонацией, высказался один из друзей, не отвечая на вопрос водителя.

– Верните его! Он с нами! – ввязался в разговор второй парень.

– Это вряд ли возможно!

– Тогда, давайте, мы с вами поедем! Мы, своего друга не бросим! Вместе, так вместе

до конца! – предложили друзья.

– Мы, в медвытрезвитель Свердловского района! Что, хотите там отдохнуть? – смеясь,

спросил водитель.

– Это где Липовая гора? – уточнил один из парней.

– Да, туда!

– О! Я знаю, где это находится! Мы с вами!

– Иван, возьми их к себе! – дал команду Серёга, сам сел за руль.

Мельков посадил обоих в салон. Машина тронулась с места.

По пути двое учинили драку, их пришлось пристёгивать наручниками.

Вскоре, тяжелогруженая машина с девятью пьяными гражданами подъехала к

медвытрезвителю.

Последним заводили мужчину примерно 25 лет. Два милиционера, тащили его на

руках. Он кое-как перебирал ногами, иногда поднимал взгляд, мутными глазами

осматривался вокруг и опускал голову не в силах долго держать. Бормотал что-то под нос,

иногда выкрикивал, дёргаясь и изгибаясь в пьяном порыве: «Что!.. Решили кончить?.. Всё ж

таки поймали, да?.. Отпустите меня!.. Андрюха!.. Ильюха!.. Вы где!.. Ничего не было!..»

– Что с ним? – спросил я у экипажа.

– Скорей всего, водка догнала его, совсем недавно лихо махал кулаками и бил ногами!

– ответил Иван.

– Давайте его сюда первым! Лёха! Посмотри на него! – обратился я медику, потом к

водителю, – Серёга! – возьми камеру и записывай всё происходящее!

Как только усадили на топчан, фельдшер подошёл к нему, приступил к выполнению

своих обязанностей…

– Лёша, ну что? – обратился к фельдшеру.

– Внешний вид: одежда грязная. Левая бровь рассечена! На лице гематомы! –

осматривая, комментировал фельдшер и тут же приступил к обработке раны.

Я внимательно слушал и записывал в протокол.

– Молодой человек! – обратился Лёша к доставленному парню, – Ваша фамилия, имя,

отчество! День, месяц, год рождения! Где проживаете!

– Соломин Юрий Петрович! – кое-как произнёс парень, – 22 декабря 1978 года

рождения! Пермь, улица Клары Цеткин дом 22 квартира 281!

– Юрий Петрович! Вы находитесь в состоянии алкогольного опьянения, на вас грязная

одежда! У вас гематомы на лице, рассечена бровь! Что с вами произошло?

– Я! Я, не помн-ю! Наверное упал! – кое-как, икая, выдавил из себя Соломин, закрыв

глаза.

– Юрий Петрович! Где вы получили эти травмы? – продолжил Лёша.

– Я не-не-мо-гу ни чего ска-зать -зать! Я не помню! – он развёл руками, кивая головой

в такт произносимых слов.

– В отношении вас сотрудники милиции принимали спецсредства, или физическую

силу? Есть претензии к сотрудникам медвытрезвителя? – продолжал спрашивать Лёша.

– Нет! К нашей милиции у меня претензий нет! – Соломин вздохнул, улыбаясь, развёл

снова руки в разные стороны, при этом наклонил голову вперёд – Претензии не имею! Всё,

за-ши-бись!

– Юрий Петрович! Встаньте! Руки перед собой, глаза закрыты! Пробуем коснуться

кончика носа!.. Приседаем!..

Соломин не смог выполнить тесты. При приседании, упал. Лёша усадил его снова на

лавочку:

– Вы, не смогли выполнить тест! Находитесь в состоянии алкогольного опьянения! До

вытрезвления будете находиться у нас!

– Юрий Петрович! Вещи с карманов выкладываем на стол! Раздеваемся до трусов! –

скомандовал я.

После раздевания, не без помощи работников, Лёша подошёл к нему осмотрел со всех

сторон и обратился ко мне:

– Николай Евгеньевич! Покраснения по телу! Возможно, будут ссадины!

Я снова записал в протоколе.

– Лёша! Что будем делать? Может скорую!

– Рану я обработал! Если ещё раз не ударится бровью, то кровь больше не пойдёт!

Находится в средней степени опьянения! Скорая помощь от него откажется! Даже смотреть

не будут! Этот клиент однозначно наш!

– Николай Евгеньевич! Около автовокзала, он, участвовал в драке! Когда протрезвеет,

нужно будет с ним ещё разбираться! Возможно, пожелает написать заявление! Так, просто,

отпускать его нельзя! – предложил Семён, который уже готовился к заступлению на первый

пост.

– Спасибо Сёма! Оставляем его до вытрезвления и выяснения обстоятельств дела! –

принял решение.

Остальных приняли по такому же сценарию. Работали, как обычно, в штатном

режиме: осмотр, вопросы, тесты, раздевание и в палату.

Если говорить про пьяных, то специфика поведения у них особенная. Обычно, после

раздевания, укладываем в постель. Находясь, в состоянии средней степени алкогольного

опьянения, доставленные, остро нуждаясь в сне, засыпают сразу же. Но проходит

определённый промежуток времени, многие просыпаются по разным причинам, или по

нужде, или захотели попить водички, или покурить, или ещё что. Особого значения не имеет.

С этого момента начинаются совсем другая история пребывания. Ещё не трезвый, чтоб чётко

осознать происходящее, видя в отношении себя «несправедливость», чувствуя энергию на

подъёме, начинает показывать характер. Их называют буйными. Думаю, с такими людьми,

вы сталкивались у себя в быту. Ситуация, когда родной, или знакомый человек начинает

доставать вас, вы, не выдержав этого пьяного бреда и поведения, сдаёте его в отдел, вызвав

наряд милиции, чтоб избавиться от него до вытрезвления. Милиция приезжает и забирает

его. В дальнейшем они привозятся к нам. Работая в специальном учреждении, когда, каждый

день много пьяных, мы, такое видим и сталкиваемся с ними постоянно. И чтоб утихомирить

буяна, у нас есть, и средства, и возможности, предусмотренные Российским

законодательством. Раньше применялось специальное кресло, для привязывания буйных. Но

со временем, решением судебной комиссией по гражданским делам Верховного Суда РФ,

посчитав применение кресел антигуманными, были исключены. Понимая, необходимость

таких мер, вместо него, разрешили применять мягкую вязку. Конечно, всё это применялось

под неусыпным наблюдением прокуратуры. Мягкая вязка проводилась в целях, чтоб он не

мог причинить вред окружающим, или себе. Обычно связывались руки и ноги верёвкой,

сшитой из обыкновенной ткани. Об этом, в обязательном порядке, рапортом, докладывалось

начальнику УВД с указанием причины и время применения.

Мы работали в обычном, штатном режиме (конечно, если по нормальным

человеческим нормам, можно его назвать штатной). Через некоторое время Соломин

проснулся. В первую очередь, попросил водички. Потом захотелось покурить. В дальнейшем

начал пинать железные двери палаты, сопровождаемый матом: «Отпустите меня, мусора! За

что вы, честного гражданина задержали!..» Стоял неимоверный грохот. Коридорный

неоднократно подходил к нему и предупреждал:

– Юрий Петрович! Не бейте по двери! Вы мешаете отдыхающим! Прекращайте свои

противоправные действия! Я вас предупреждаю!..

– Командир! Я всё понял! Всё! Всё! Больше не буду!.. – с этими словами он ложился в

постель.

– Вот и прекрасно!

Но, как только милиционер отходили от дверей, он с новой силой начинал бить и

кричать:

– Отпустите меня мусора! За что вы, честного гражданина задержали!..

Один из помещённых, который хотел спать, но не мог из-за грохота, подошёл к

Соломину. Попытался учинить драку. Мы, быстренько забежали и разняли их. Возникла

необходимость поместить Соломина в отдельную палату. Но и там он не угомонился. Тогда,

было принято решение, поместить в холодное помещение. Как только закончили с ним,

возникла новая фигура (друг Соломина). Скорей всего, он, слушал из соседней палаты, когда

его друга не стало слышно, он начал беспокоиться. Грохот по двери, угрозы:

– Менты поганые! Быстро отпустили меня и моих друзей! Если нет, то считайте, что

последний день работаете в ментовке! Вы не знаете, с кем имеете дело! У меня очень

хорошие связи! Если не отпустите сейчас же, то пожалеете, что вообще родились на свет!

Юрок! Юрок! С тобой всё в порядке? Что они с тобой сделали? За Андрюху не беспокойся!

Он спит! Я тебя вытащу отсюда! Держись братан!..

– Ильюха! Прикинь! Они меня закрыли в каком-то гараже, тут холодно! Я мёрзну!

Попросил одеяла, они не дают! У меня всё болит! Уроды мусорские! Лишь бы только

честных пацанов морозить! – не сразу, в ответ закричал Соломин.

– Эээ!!! Козлы! Быстро выпустили моего друга! Иначе пожалеете, что так с ним

поступили! Выпустите меня! Я трезвый! Вы что совсем обарзели, трезвых держите!.. –

продолжал кричать друг из общей палаты.

Пришлось и его перевести в отдельную. Вскоре он последовал в холодную, к своему

другу. Немного покричав, успокоились. Наступила долгожданная тишина. Но радовались не

долго.

– Эй! Менты! Мусора! Дайте покурить! Бегом я сказал! Что не видите, нормальный

пацан курить желает! Проведите меня к тому козлу! Я ещё с ним не расквитался! Он мне

штуку должен и объяснить, как он так быстро откинулся!.. – послышались выкрики сквозь

грохот металлической двери палаты.

– Сергей, Иван! – обратился я к милиционерам, – Соломина и его дружка в общую!

Надеюсь, они больше кричать и бить по двери не будут! А этого крикуна в отдельную,

вместо них!

Третий кричал не долго, вскоре попросился обратно в палату. Все угомонились,

наступила тишина.

Около 03:30, приехал проверяющий подполковник милиции Соленков Аркадий

Глебович, Начальник экспертно-криминалистического отдела Свердловского УВД:

– Ну что товарищ капитан! Всё в норме!

– Так точно!

Он обошёл все палаты, посмотрел второй этаж и остался доволен.

– Счастливого дежурства, Николай Евгеньевич! – и пожал мне руку.

– Спасибо! До свидания!

Рано утро, попросил милиционера, осуществляющего наблюдение за лицами,

помещенными в палаты, по очереди, вывести Соломина и его соперника Чибисова, который

избивал его на автовокзале.

– Юрий Петрович! Вчера на автовокзале у вас произошёл инцидент с молодым

человеком Чибисовым! В результате которого вам были нанесены телесные повреждения:

рассечена бровь, гематомы на лице и на теле! Согласно федерального закона Российской

Федерации, вы, имеете право написать заявление на данного гражданина! Вот вам листок и

ручка! – с этими словами положил перед ним.

– Я ничего писать не буду! Претензии к данному гражданину не имею! – сидя за

столом, заложив руки за спину, мрачно смотря на меня, произнес Соломин.

– И всё же, подумайте! Он же вас избивал, нарушал ваши права защищённые законом!

Вы что, это просто так оставите? Может, вы его боитесь?

– Нет! Нет! Я был пьян и скорей всего, сам нарвался! И ничего такого не помню из

всего того, что вы говорите!

Видя бесполезность разговора, я обратился к коридорному:

– Иван! Отведи Соломина в палату! И давай сюда второго!

В дежурную часть вошёл высокий молодой человек крепкого телосложения. Он тоже,

в категорической форме отказался писать что-либо.

Тогда я пригласил их обоих. Когда они оказались в дежурке, обратился к ним:

– Ну что ж граждане, Чибисов Алексей Владимирович и Соломин Юрий Петрович,

вчера между вами произошёл инцидент в районе автовокзала, на посадочной площадке,

около бара: Афган!» Давайте разбираться! Что скажете? – обратился я к ним.

– Простите меня! Я был пьян и ничего не соображал! И к тому же, ничего не помню из

того, что вы мне говорите! – усмехнулся Чибисов.

– Юрий Петрович! Вас вчера избивал Чибисов! Вы его знаете?

– Нет, не знаю! – сконфужено ответил Соломин.

– Как не знаете? Разве вчера, вы, не вместе пили и он вас не избивал?

– Нет! Я ничего не помню! Я с ним не пил!

– И я с ним не пил! – вставил Чибисов.

– Претензии друг другу имеем?

– Нет, не имеем! – закачав головой, чуть ли не хором, ответили они.

– В таком случае, напишите объяснительную, на имя начальника Свердловского УВД,

по факту получения травмы! Так же укажите, применялась ли в отношении вас спецсредства

и физическая сила со стороны сотрудников милиции! Есть ли претензии к ним!

– Нет! Не принималась! – замахали руками.

– Тогда так и пишите!

В объяснительных они указали, что по существу заданных вопросов ничего ответить

не могут, так-как находились в состоянии алкогольного опьянения. В отношении них

спецсредства не применялись и претензий к сотрудникам милиции не имеют.

Во время выписки, Соломин пожаловался на боли в боку. Фельдшер потрогал и

подошёл ко мне:

– Николай Евгеньевич! Соломин жалуется на боли в области рёбер, я посмотрел,

потрогал. На том месте, гематома, повреждения костных тканей не обнаружил. Достоверно,

это может сказать только рентген!

– Лёша, допиши у себя в журнале, что во время выписки обнаружил гематому.

– Юрий Петрович! Мы вас выписываем! Когда выйдите, сразу обратитесь в

травматологию, у вас, рассечена бровь, пусть вас посмотрят! Возможно, наложат швы! Да и

скажите про ваш бок, необходимо сделать рентген! Подойдите ко мне и заберите вещи!

Он, молча, подошёл к столу, забрал вещи и вышел на улицу. Точно так же выписали и

Чибисова.

Не владея полной информацией, тогда думал, что инцидент произошел между

Чибисовым и Соломиным. Я ошибался.

Что делать?

Соломин, выйдя из медвытрезвителя, пешком, направился домой. Его не беспокоили

ни погода, манящая своей теплотой, ни люди, бредущие с утра пораньше по своим

непонятным делам, ни машины, которые проезжали мимо, разбрызгивая лужи, уходя в

неизвестность. Ни эти дома, расположившиеся в свободном пространстве, без колючек и

запретных зон. Словно топор навис над головой и вот-вот сорвётся с невидимого стопора,

прямо ему на шею. И тогда прощай всё то, чего он добился. Одни мысли будоражили в

голове, пытаясь вырываться наружу, словно места в черепной коробке не хватало. Нужно

многое обдумать. Очередное нарушение пребывания на Условно-Досрочном Освобождении.

Что нужно сделать, чтоб не возвращаться обратно? Как так получилось? Он урывками

помнил: «Застолье с друзьями, потом сон, рынок, «Афган», Жека! Причём тут Жека? Он же

был на зоне, с волей это ни как не должно быть связано!.. Мойка!.. Там, куда-то водили,

кажется мёрз!.. Потом Ильюха!.. Капитан со своими бумагами и вопросами!.. Наверное, уже

готовит документы для прерывания УДО!.. По-моему, ещё доктор!.. Кто-то в сером,

несколько человек, лица на запомнил!.. Блин, бок болит и голова!..» Он не заметил, как

оказался у забегаловки, которая находилась около дома. Срочно надо лечиться, чтоб

просветлело. Пошарив по карманам не нашёл своих денег, кроме нескольких десятков

рублей. Тщетно пытался вспомнить. Помнит, что с ним были Лёха и Ильюха: «Где пацаны?

Где деньги?» Наскрёб на бутылку пива. После выпитого, настроение поднялось, мысли стали

чётче и яснее. Он вспомнил рынок, на котором покупали трико. Вспомнил, как пили. Снова

Лёха с Ильюхой пили мало. Вспомнил Жеку, с которым сцепились около бара. Ментовка.

«Короче, палево!»– с этими словами вышел на улицу. Уже прошёл ступеньки дома, как из

подъезда шатаясь, вышел соседа, улыбаясь и смотря на Юрка мутными глазами:

– Привет отец!

– Привет! – кое-как произнёс мужик.

– Закурить есть?.. А деньги?.. Болею!

Мужчина достал из кармана сотню и помахал перед его носом. Они проворно

понеслись в забегаловку. Выпив, ещё пару бутылок, Юрок отправился на покой. Дома

встретила подружка. Он с ней познакомился недавно, в один их вечеров, на каком-то

празднике. Ничего серьезного, но девушка, питая, скорей всего, чувства, активно вошла в его

жизнь. Часто приходила к нему, иногда готовила кушать, прибиралась в квартире. Вообщем

вела себя, как настоящая хозяйка. Маме нравилась:

– Юра, ты, где был? И почему такой грязный?.. – тот только развёл руками в стороны,

ни чего не говоря и бессмысленно улыбаясь. Видя беспомощное состояние своего парня, она

взяла его подмышкой, кое-как усадила на стул, с трудом раздев, потащила на кровать.

– Пред-став-ля-ешь! – говорил он своей девушке, качая пальцем перед своим носом, –

Я был в ментовке! И очень может быть, что гуляю на свободе последние дни! Капитан, уже

готовит документы, чтоб меня обратно! Того!.. Если меня упекут, то живым уже не вернусь!..

Настя, ты, понимаешь это или нет?! Я, тебя спрашиваю!.. Так что можешь меня не

дожидаться, если упекут!.. Братва этого не прощает!.. – он продолжал бубнить про себя

сквозь всхлипы и слёзы, всё больше и больше распаляясь. Вскоре зарыдал, конвульсивно

дёргая плечами.

Она уложила своего парня. Когда тот заснул, взяла вещи, кое-что бросила в

стиральную машину, остальное почистила. Закончив всю работу, ещё раз осмотрелась,

развесив, пошла домой.

Андрюха с Ильюхой выписались вместе. Выйдя из здания вытрезвителя, отошли на

метров пятьдесят. На пустынной улице никого не было. Встали около переезда, оживлённо

разговаривая между собой:

– …Я, думал об этом всю ночь! Если, заявим одни, то нам могут не поверить, мы,

друзья с детского сада! И все были пьяными! – говорил Ильюха, – Нам нужен ещё кто-то, кто

бы смог помочь!

– А, что у тебя уже созрел план? Давай выкладывай! У меня пока на ум ничего не

приходит кроме, как написать на Жеку!

– Ты не понимаешь! Капитан подготовит материалы! Это станет основанием для

прерывания условно-досрочного освобождения! Основание: очередная драка в пьяном виде!

Нам надо опровергнуть эти бумаги! Нужно сделать так, чтоб Юрок был терпилом! Если, мы,

напишем на Жеку, то тот скажет, что его начал бить Юрок, найдутся свидетели, те же

кондуктора, кассиры, водители! Тогда обоюдная драка и никому из них не поздоровится! Ни

кто в сути дела, досконально, разбираться не будет! Нет! Писать надо однозначно, только, на

ментов! Я предлагаю уговорить того Жеку, с которым они сцепились в баре! Нужно сделать

так, чтоб он говорил, как нам надо!..

– Ну, ты братан даёшь! Это голимый номер! По-моему, Жека на это не пойдёт!

– Я б не сказал! Там есть за что зацепиться! И это единственный шанс выпутаться без

потери свободы, для Юрка!..

Вскоре на улице показался Жека.

– А вот и он! – показывая головой, кивнул Ильюха.

Когда он выровнялся с парнями, к нему обратился Андрюха:

– Привет, зёма!

– Привет! Коль не шутишь!– недоверчиво посмотрев изкоса на них, прошёл не

останавливаясь.

– А чего мне шутить! – вдогонку, сказал Андрюха, подбежав, стал около него, – Стой

не спеши!

– Вам чего? – остановившись, насторожился Жека.

– Надо побазарить!

– Мне с вами ни о чём базарить! – снова повернувшись, зашагал по тротуару.

– Да не бойся ты нас! – Андрюха взялся за локоть Жеку, – Сначала выслушай, потом

решай, как тебе быть!

– Для начала руки убрал! Если, ты, нормальный пацан, то разговаривая языком, а не

руками!

– Ну, извини! Сам несёшься как ошпаренный! Мы же, тебе, ничего не сделаем! Хотим,

просто, поговорить!

– Чего мне вас бояться!

– Тогда давай, поговорим!

– Чё, прямо здесь, вас выслушивать? Я лучше пойду, покушаю, потом домой поеду! С

вами, здесь торчать, желания нет! И так, уже, много времени потерял! – он, оглянулся вокруг,

пролаяв слова, – И ещё, просто, не хочу иметь с вами дела! Так что извиняйте братцы-

кролики! Мне пора! – демонстративно наклонив голову, разведя руками в разные стороны,

ехидно улыбнулся.

– Нет! Почему здесь? Можно же по культурному! К примеру, пойти в бар, спокойно

выпить, закусить! У тебя, наверное, и денег нет! Раз такое дело, я, тебя угощаю, билет

куплю, на автобус посадим, если это тебе надо! Ни куда в сторону не зовём, всё по пути!

«Фламинго» знаешь? Туда пойдём, присядем спокойно поговорим! Вот только за деньгами

схожу! Я быстренько! – парировал Ильюха.

– Это чё так мне крупно подфартило? С какого перепугу? – недоверчиво, с иронией,

посматривая на Ильюху, Жека выплюнул слова.

– Да не гони ты! Мы же тебе нормально говорим! Не хочешь по пути, сам можешь

выбрать бар, какой тебе нравится! Остальное наше дело! Говорю ж тебе, хотим спокойно, по

пацански, поговорить без предъяв, без оскорблений! У тебя, наверное, голова болит, требует

лечения! Вот как раз и полечимся! Мы же от тебя ничего не требуем.

Жека ехидно улыбнулся и пошёл дальше:

– Я в бар на углу Революции и Компроса! – завернув голову, чуть ли не назад, выкинул

слова.

– Я знаю, где это! Ждите в баре! Скоро буду! – Ильюха, махнув рукой, сел в автобус и

уехал.

Дойдя до перекрёстка, Андрюха с Жекой, гуськом зашли в бар. Народа ещё не было.

Сели за крайний столик, приступили к изучению меню. Когда приехал Ильюха, заказали

покушать и 500 граммов водки, для начала. Пили молча. Жека почувствовал, как

горячительная полилась по горлу, уходя во внутрь. Вскоре стало легко и непринуждённо.

Голова перестала болеть. После выпивки Андрюха продолжил:

– Вот видишь, всё чинно! Без обмана! теперь можно спокойно поговорить!

Понимаешь, тут какое дело! – он сделал паузу и продолжил, – Юрок в опасности! Теперь, его

могут посадить за нарушения условий УДО!

– А мне-то что! Пусть! Пацаны давно его ждут! Когда заедет, все очень обрадуются!

Так ему и надо! – закусывая, парировал Жека.

– Ильюха, говорил я, что он не пойдёт на это!

– Нет, так нет! Мы же не неволим! Это его право, как захочет, так и сделает! Тут ему

ни кто не указ! Каждый выбирает то, что ему нравиться! Каждый распоряжается своей

жизнью по своему усмотрению! – он повернулся в сторону Жеки, – Заяву, мы, напишем

однозначно! Вот только на кого? Против мусоров, которые, нас, морозили на мойке, или

против тебя, Жека?

– Интересно, интересно! Что же ты напишешь против меня? Хотелось бы мне узнать!

– у Жеки вздрогнули скулы.

– К примеру, напишем о том, что ты склонял нас вступить в преступную группу! Из-

за того, что отказались, вы, вместе с джружбаном, учинили на автовокзале драку, избил Юрка

и нас до кучи! Вон дружок, у тебя какой крупный! Однозначно боевик! – как можно

спокойнее сказал Ильюха.

– Ну, ну! Я, уже, по вашему Юрку понял, что вы любите стучать и фантазировать!

Потому как на другое у вас кишка тонка! А вы не подумали, что я тоже могу накатать на него

заяву?

– Подумали!.. – спокойно ответил Ильюха, – Вот видишь, ты начинаешь кусаться! А я,

тебя, всего лишь спросил: против кого написать? – и вопросительно посмотрел на Жеку.

– Да напиши ты эту телегу на кого хочешь! Только меня не доставай! – Жека подняв

руку, стал махать перед носом Ильи.

– Хорошо! Тогда я, тебе, Жека, скажу по-другому! Мы же перед ментовкой, в баре

сидели, слушали! Из разговора знаем, что ты недавно откинулся! И чалил срок вместе с

Юрком на одной зоне! Если эту мысль преподнести правильно, то не очень приглядно ты

выглядишь! – Андрюха указал на Жеку. Тот зло зыркнул на него:

– В смысле?

– Вместе срок чалили? Чалили! Вы откинулись! Ты, Юрку назначил встречу на

автовокзале! Решил кого-то грабануть, разжиться баблом! Предложил дело! Юрок отказался!

И мы с Ильюхой это расскажем в ментовке!

– Вы, не докажете! Я честно тружусь и зарабатываю свои кровные! У меня, как раз

есть все доказательства!

– Даже доказывать не будем! Скажем, что это прикрытие, чтоб мусора не

докапывались! И дружка туда же упекём! И не ради чего-то, а просто так по приколу! –

Андрюха заулыбался.

– Смотри не пожалей потом, приколист! Я же выйду когда-нибудь!.. Тем более у меня

не первая ходка!.. – Жека сузил глаза, с ненавистью смотря на Андрюху.

– Жека! Зачем тебе всё это? – теперь вступил в разговор Ильюха.

– Да потому что ваш Юрок козёл и стукач! И твой дружок сейчас тоже пальцы гнёт,

горбатого лепит!

– Чудак ты человек! В тебе, что кодекс воровской чести, что ли заговорил? Так ты

подумай о себе сначала! Тебе не угрожаем, или хотим взять на испуг! В данном случае мы с

тобой не враги! Всего лишь, предлагаем заявить против мусоров, сообща написать заяву! Мы

и вы! Наша цель, выпутаться из этого дерма, в которую угодили Юрок и ты с твоим дружком!

Когда бумаги дойдут до отдела, и это всё вобьют в компьютер, экран покажет, что Юрок, уже

три раза нарушал условия УДО. Тогда, решением суда, его вернут на зону! Единственный

вариант, это оказаться терпилом. Если ты, не хочешь нам помочь, то мы заявим на вас!

Потому что все видели драку между вами! И мусора, которые задерживали вас, тоже

подтвердят это! И мы подтвердим! Кто из вас пойдёт паровозом, нам совершенно не

интересно! Вот по этому, предлагаем, всего лишь, заявить на мусоров! Тогда, мы все и вы

тоже, становимся терпилом! А трезвяковские пусть отвечают, это уже будет не наше дело! Ты

это понимаешь? Сначала от этого избавимся! Потом меж собой спокойно разберёмся, если

возникнет такая необходимость! Даже скажу больше! Мы, тебе, сами Юрка доставим в

лучшем виде! Тебе, я думаю понятно это! Или ты не знаешь воровских законов? – Ильюха,

мягким голосом, участливо глядя на Жеку, поднял над столом ладони, словно держал в

горсти что-то важное и ценное.

– Так мол и так, мусора избили! И всё, ничего не надо! Живи припеваючи! Где ты там

работаешь? – снова подхватил Андрюха.

– На Героев Хасана, продуктовая база! А что?

– Так ничего! Нравится работать? Продолжай работать дальше! Только скажи, что тебя

избили на мойке! Остальное дело наше! Мы тоже заявим, что избили! Пойми одно, если не

заявим, то потянут Юрка, это однозначно и тебя в придачу! Если заявим, то мы становимся

терпилом! А мусора!.. А что мусора? Им ничего не будет всё равно! Они же мусора! Так что

от этого ни кому ничего не будет! У Юрка уже два залёта и два привода в милицию! После

этого случая, точно упекут! – и Андрюха провёл ребром ладони по шее.

– Вот видишь, мы тебе честно показали весь расклад! Подошли, как к нормальному

пацану! Нам в Юрке тоже многое не нравится, но что делать, коль попали в такой переплёт!

Нас же тогда рядом с вами не было! С нас, как с гуся вода! Мы печемся о своём друге и о

тебе тоже! И пойдём до конца! Мы сейчас с тобой разговариваем, а Юрок об этом даже не

знает!

– Если я, заявлю на ментов, то всё равно у нас никаких доказательств нет! Нам же ни

кто не поверит! По-моему это полная лажа и туфта!

– Хорошо пусть будет туфта! У тебя, что есть какой-то другой план? А ты знаешь, что

мусоров прессуют со всех сторон, типа оборотни и всё такое? Телик надо смотреть и газеты

читать!

– Я об этом даже не думал!..

– Вот видишь! А так, мы, хоть попытаемся вытащить вас из этого дерма! Если даже не

получится, то я буду спокоен, что использовал возможность и попытался, вас, дураков,

вытащить!

Жека отпустил голову, задумался. С одной стороны ему сейчас было хорошо: «Эти

накормили, напоили! Голова не болит! Хорошая, приятная музыка, тепло! Это может очень

быстро закончиться! На зоне совсем было по-другому!» Тут он представил зал судебного

заседания, рядом с ним Лёху, на скамье подсудимых: «Лёха на зоне ещё не бывал! Он

защищал его и теперь получается, что пойдёт, как соучастник, или даже за паровоза! С

другой стороны Юрок подвёл семейников, настучал на всех куму! Блин, надо принимать

решение!..»

Парни спокойно смотрели на него в ожидании.

– Я согласен! – обдумав услышанные слова, через какое-то время, положив ладони на

стол, изрёк из себя Жека.

– Вот и чудненько! – хлопнул не сильно по плечу Ильюха.

– Смотри, если обманешь, то мы тебя найдём! Ты же в городе работаешь! Прожив всю

жизнь здесь, мы, городские, тоже не лыком сшитые, имеем кое-какие связи! Ильюха в случае

чего подтянет своих дружков!..

Они расплатились, вышли из бара, и каждый пошёл своей дорогой.

После автовокзала парни поехали домой. Проспавшись, как обычно встретились в

назначенном месте и первым делом позвонили Юрку. Но он, как обычно, не отвечал, телефон

был выключён. Тогда позвонили Насте. Договорившись, встретились и пошли в квартиру

общего друга. Кое-как растормошив, отпоив рассолом, одели и уволокли в травматологию.

Юрок, ещё не протрезвевший полностью, был молчалив и угрюмен. По пути, кое-как

втолковали ему, что нужно говорить, когда его будет спрашивать врач. Когда подошли к

травматологии, на часах показывало 22: 35.

– Ну что? Пора! Заходи и обязательно скажи, кто тебя побил! – держа за предплечье,

ещё раз повторил Ильюха.

– Ага! – промычал в ответ Юрок, не открывая рта…

На следующий день, пошли в УВД Свердловского района и написали заявление о том,

что находясь в медвытрезвителе, в отношении их, со стороны сотрудников применялась

физическая сила, в результате которого, у Соломина, рассечена бровь и сломано ребро.

Процесс начался, теперь нужно было, чтоб всё пошло по плану.

Так-как это юрисдикция прокуратуры, узнав о заявлении, они сразу же зацепились за

это, взялись за дело. Всё шло как нельзя лучше. Мусоров тягали, Юрка отмазали. Но, ни кто

не предвидел финал этого сюжета.

Уголовное дело

На звонок, как обычно, двери открыл, водитель. Мрачно посмотрев на меня, кивнул

головой, невнятно произнёс:

– Прокуратура здесь!

– Что прокуратура? – не понял я.

– В дежурной части два прокурорских работника арестовывают нашу документацию и

видеозаписи! – полушёпотом, остерегаясь, высказался Серёга.

– По поводу чего?

– Помните, в прошлую смену, мы доставили дерущихся с посадочной площадки

автовокзала? Кто-то из них написал на нас заявление о том, что мы их избили! Один из них

обратился в травматологию! Оттуда прямиком информация поступили в прокуратуру! И вот,

они здесь!

– Что за бред! Ты не шутишь? Хватит разыгрывать меня! – смотря на Серёгу, не веря,

заулыбался я.

Но водитель, с серьёзным видом, кивнул снова головой:

– Не верите, сами посмотрите!

В коридоре, около дежурной части, гурьбой, молча, стояли милиционеры. Внутри

орудовали Горячев и ещё кто-то, я его не знал. Они в спешном порядке, молча, упаковывали

рабочую документацию, протокола, видеозаписи. Всё это сложив, забрали и уехали.

Вскоре раздался телефонный звонок, меня пригласили в прокуратуру, для дачи

свидетельских показаний.

УВД Свердловского района, оперативно назначило служебную проверку.

Управление Собственной Безопасности Пермской области, взялось за расследование,

по нарушениям, допущенными сотрудниками милиции, при выполнении служебных

обязанностей.

Прокуратура возбудила уголовное дело, по факту получения травмы Соломиным

Юрием Петровичем.

Практически, начался жёсткий контроль, давление со стороны силовых структур в

отношении меня и сотрудников, которые работали в эти сутки.

После смены, по прибытии в прокуратуру, завели в кабинет следователя. В

просторном помещении, посередине, стояли два стола поставленные Т-образно. За ним

сидел, не высокого роста, смуглый, худощавый, с вытянутым лицом, черноволосый, старший

лейтенант, примерно 30-ти лет. Смотрел на меня испуганным взглядом, словно ждал от меня

всевозможных пакостей:

– Здравствуйте! Присядьте, пожалуйста! Я, Сорокин Андрей Андреевич, следователь

прокуратуры! – робко представился, – Возбуждено уголовное дело, по факту получения

травмы Соломиным Юрием Петровичем! По показаниям данного гражданина, в вашем

медвытрезвителе, было совершено уголовное преступление по статье 112, УК РФ,

Умышленное причинение средней тяжести вреда здоровью. Вы, проходите по этому делу в

качестве свидетеля. Вас пригласили для дачи свидетельских показаний! Вы, готовы

сотрудничать со следствием? Есть ли предложения, заявления, жалобы?

– Да, конечно! Помогу чем смогу! Предложений, заявлений, жалоб не имею! – с

готовностью ответил, присев на стульчик у стены, возможно специально поставленный для

меня.

– Хорошо, очень хорошо! – встал, подошёл к окну. Простояв немного, снова уселся,

закрыл папку, которая лежала на столе, сочувствующе посмотрел на меня, – Представьте

себе, я, тоже начинал службу в милиции! В какой-то степени мы, с вами, коллеги! Для

начала, расскажу историю из своей жизни! Один раз, на смене, во время патрулирования

территории, на тротуаре, в районе цирка, нашёл золотые часы! Представляете, самые

настоящие золотые часы! Я мог спокойно положить себе в карман! Некто бы ни догадался об

этом! Но этого не сделал! Я же нахожусь на страже порядка и безопасности! В конечном

итоге, разыскал хозяина, так как вещь номерная, вернул владельцу! За это мне и четь, и

хвала! И, конечно, этим неимоверно горжусь! А вот вы, своим поступком, гордиться не

можете! – он снова встал из-за стола, прошёлся по кабинету, наклонив голову о чём-то

раздумывая. Быстро сел на своё место, – И честно говоря, мне очень неприятно вести это

дело! Я прекрасно понимаю, что соблазн взять деньги, вещи велик, тем более с такой

мизерной заработной платой, как у вас! Понимаете, мне вас жалко! Пришли в милицию,

только начали служить! Из-за какой-то мелочёвки заведено целое уголовное дело! Ну,

отдайте вы ему то, что он просит: деньги, вещи, пусть заберёт своё заявление! Закроем это

дело и всё будет нормально! Зачем вам эта морока!

– За что ему деньги давать? – не понял я.

– За вещи! – удивлённо посмотрел на меня.

– Андрей Андреевич, я же не мать Тереза, чтоб давать деньги тем, кто в нетрезвом

состоянии потерял свои вещи, если они, конечно, они у него были на самом деле!

– Так заявление же написано на вас!

– Это ни о чём не говорит! Когда подъехал наш экипаж, Соломин валялся в грязи, его

избивали! Сами понимаете, что там вещей не могло быть! А если и были, то он их, скорей

всего уронил, потерял, извалял в грязи, бросил! С пакетами, с сумками на руках, кулаками не

помашешь! Тем более, его практически, занесли сотрудники милиции! Он туго соображал!

Был невменяем! И не понятно, где мог потерять свои вещи! Он, наверное, сам не помнит

всего! Возможно, ему стало обидно, что остался без вещей, вот и решил за счёт нас

разжиться!..

– А кто, по-вашему, избил Соломина?

– Со слов патрульных, которые доставляли Соломина, избивал Чибисов! Ещё одна

драка началась в палате, но мы их быстро разняли! Кто бил в палате, по фамилии не скажу!

Я, только лицо запомнил!

– А кто такой Догадин? О нём в заявлении упомянул Соломин!

– Догадин? Догадин? Не знаю! По-моему, с такой фамилией, в ту смену приводили, и

он отдыхал у нас! Надо посмотреть по протоколу, тогда я его вспомню! А что он о нём

написал? Что Догадин бил его?

– Соломин указал, что и в отношении него применялась физическая сила со стороны

сотрудников вытрезвителя, а не со стороны доставленных!

– Хм! – удивился и задумался, – Одного понять не могу, почему на нас написал

заявление, а не на того, кто его бил?

– Знайте что? – он отодвинул в сторону закрытую папку, – Пригласите его куда-нибудь,

поговорите! Скорее всего, он хочет срубить денег! Дайте, для своего душевного спокойствия,

сколько ему надо! Он заберёт заявление! И всё! Нет заявления, нет дела! Подумайте!.. –

внимательно с участием смотря на меня, предложил следователь.

Тут, в кабинет, вошли Жданов и Горячев.

– Ну что капитан! Допрыгался! Вот, мы, снова встретились, но теперь, уже, совсем по

другому делу! Наше предложение отпадает, так как ты, сам вляпался, по самые уши!

Единственное, напоследок, я дам тебемаленький совет: чистосердечно рассказать нам и

тогда, мы, пойдём навстречу, подумаем, как выпутать тебя из этого положения! Но при этом,

будет одно условие! Я думаю, ты понимаешь, что всё делается не просто так! Всё имеет свою

цену! Подумай! – язвительно сказал Жданов, приподымая указательный палец верх, –

Александр Васильевич! Андрей Андреевич! – обратился он к своим коллегам, – проводите

следственное действие, допрос свидетеля, а я пойду, у меня ещё дела, – показал куда-то в

сторону и вышел из кабинета.

– Что скажешь!? – зло обратился ко мне Горячев, – За что ты избил Соломина?!

– Кого я избил? – переспросил его.

Горячев присел на стол, скрестил руки на поясе и закричал:

– Хватит притворяться! Мы уже всё знаем! Тебе, сейчас, поможет только

чистосердечное признание!

– Какое признание?! И в чём должен признаваться?! Вас, не понимаю! – громко и

внятно произнёс я.

Горячев резко вскочил, замахнулся рукой, как будто хотел ударить сверху вниз. Я тоже

вскочил и принял боевую стойку для отражения удара. Он схватился за свою шею сзади,

начал гладить и выкрикнул:

– Чего вскочил?! Что решил подраться?! Я же тебя посажу!

– А вы, чего вскочили? Вам что надо!?

– Николай Евгеньевич! – обратился ко мне Сорокин, – присядьте, пожалуйста!

Я присел, ни на минуту не упуская Горячева с поля зрения.

– Правильно! Бойся меня! – продолжил Горячев, вышагивая вокруг стола, засунув

руки в карманы брюк.

Сорокин, как примерный ученик, сидел за столом прямо, положив руки на стол, и

внимательно наблюдал за нами.

– Я давно слежу за вами! Вы знаете, где у меня сидите?! – ребром ладони показал себе

на шее.

– Не знаю, кто, там у вас, сидит на шее, я сижу пока здесь! – съязвил я.

– Он что издевается? – обратился Горячев к Сорокину.

– Расскажите, как был доставлен в медвытрезвитель Соломин Юрий Петрович? –

спокойным голосом обратился ко мне Сорокин.

Я подробно рассказал с самого начала и до выписки про пребывание Соломина в

медвытрезвителе. Всё это время Горячев не вмешивался в наш разговор. После допроса,

меня отпустили домой.

На следующей смене, после оперативки, начальник медвытрезвителя, задержал у себя

в кабинете. Когда все вышли, он какое-то время просидел молча, собираясь с мыслями:

– Николай! Подробно изложи письменно в объяснительной об этом инциденте,

сегодня же, мне, положишь на стол! И вообще, реши эту проблему! Нам такие косяки не

нужны! Ты, представляешь, какое пятно ложится на нас! Мы, от этого, долго не сможем

отмыться! Встреться с ним! Поговори! Узнай, что ему надо! Дайте ему, чего он хочет, деньги,

вещи! Пусть закроет свою пасть! Ты меня понял? Иначе, мне, придётся с тобой расстаться!

Прокуратура на деньги тоже намекает! Чуешь? Всё действуй! Чтоб к следующей смене эта

проблема была решена! Я всё сказал!

Спустившись на первый этаж, подошёл к фельдшеру и Мелькову:

– Лёша! Иван! Пеньков предлагает, чтоб мы решили эту проблему! Считаю, надо

срочно позвонить Чибисову, поставить его в известность о том, что возбуждено уголовное

дело по факту получения травм Соломиным! Так же, позвонить Соломину, назначить

встречу! Узнаем, что он хочет! В чём причина такого поведения!..

– Вы, думаете, он скажет? – спросил меня Лёша.

– Не уверен, но попытаться можно! Да у нас, к тому же, нет другого выхода!

Я позвонил Чибисову, но разговора не получилось. Он, в категоричной форме,

отказался приехать в Пермь, встретиться. «Если возникнет такая нужда, я приеду только по

повестке прокуратуры!..» – заключил он и повесил трубку.

Позвонил Соломину, договорились о встрече на следующий день, около ДК

Солдатова, в 12:00.

Встретившись в условленном месте, первым же делом спросил Соломина:

– Юрий Петрович! Кто вам разбил бровь и сломал ребро? Вы помните?

– Так вы же сломали и бровь разбили тоже вы? – смотря в сторону, высказался в

некуда, при этом был напряжён, дрожал, как осиновый лист.

– Вы это кто, конкретно? – прямо смотря в глаза, спросил у него.

– Ну, не знаю! Доктор, наверное!

– Тоесть, хочешь сказать, что я тебя избил? – удивился Лёша.

– Нет! Мне бровь разбил капитан! – высказался Соломин.

– Зачем мне вас бить? Не видел и не вижу в этом смысла! Как я мог разбить бровь,

если к вам ни разу не подходил, за всю смену! – теперь удивился я.

– Доктор! Доктор меня бил! Точно! – невнятно произнёс он.

– Юрий Петрович! У нас есть видеозаписи, которые находятся в прокуратуре, там

чётко видно, как вас заводят с улицы с рассеченной бровью. Мы с вами познакомились

только внутри здания, к этому времени вы уже были с травмой! Я, вас, ещё раз спрашиваю:

кто вам разбил бровь?

– Я не знаю!

– Как это вы не знаете? Тогда почему на нас написали заявление?

– Кроме вас меня ни кто не мог побить!

– В смысле? – удивился я, – Не хотите ли вы сказать, что мы вас напоили и побили?

Вы же в баре около автовокзала были! Оттуда вас подобрала наша машина! С кем вы там

были? Что вы там делали?

– Вы зачем меня пригласили?

– Чтоб поговорить! Спросить вас!

– Сначала бьёте, потом спрашиваете! Это потому что прокуратура вас начала дёргать!

Так бы вы со мной не разговаривали!

– Чего ты хочешь? Почему указываешь именно на нас? Это из-за того, что мы тебя

положили на вытрезвление? Обработали рану, попросили пойти к травматологу? Ты нам так

за это спасибо говоришь? Ты же знаешь, что это сделали не мы! Мы тоже знаем! Тебе чего?

Деньги, что ли нужны? Или что-то другое приспичило? Что, решил за счёт нас разжиться? –

не выдержав, спросил Лёша.

– Да! Давайте договоримся! Вы мне дадите деньги, и я заберу своё заявление! А то у

меня даже хлеб ни на что купить!..

– Нет уважаемый! – перебил его, – сначала заберите заявление, дайте нам на руки.

Только потом мы поговорим про остальное.

– Давайте прямо сейчас!

– Нет, так дела не делаются! Мы вам дадим деньги, а вы скажете, что ничего не брали!

Так можно всю жизнь за счёт нас жить! Сначала заявление, потом деньги! Да, я ещё хотел

спросить, кто такой Догадин? Мне что-то про него следователь говорил!

– Я не знаю такого! – затрясся Соломин, ещё сильнее.

– Мне кажется, что вы его знаете! Потому что про него написали в заявлении! Но

почему-то не говорите!

– Нет! Нет! Не знаю!..

– Ладно, это не столь важно! В 15:00 сегодня же встречаемся у прокуратуры! Вы,

выйдете из здания с заявлением, дадите нам на руки! Если мы попытаемся вас обмануть, то

прокуратура рядом! Вы обратитесь за помощью к ним! Согласны?

– Да! Давайте так и сделаем!..

Справочный материал

Уголовно-процессуальный кодекс в Российской Федерации для осуществления

уголовного преследования предусматривает три формы обвинения:

Публичное обвинение – форма уголовного преследования по делам, которые

возбуждаются уполномоченными законом государственными органами и лицами (согласие

потерпевшего не требуется) и не подлежат прекращению в случае примирения потерпевшего

с обвиняемым.

Частно-публичное обвинение – форма уголовного преследования по делам,

которые возбуждаются не иначе как по жалобе потерпевшего (или его представителя), но, в

отличие от дел частного обвинения, не подлежат прекращению в случае примирения

потерпевшего с обвиняемым или даже отказа от жалобы. Частно-публичное обвинение, как и

публичное, в суде поддерживает прокурор.

Частное обвинение – форма уголовного преследования по делам, которые

возбуждаются не иначе как по жалобе потерпевшего (или его представителя) и подлежат

прекращению за примирением потерпевшего с обвиняемым. Такое обвинение

поддерживается самим потерпевшим «в частном порядке».

Узнать к какому виду обвинения принадлежит та или иная статья уголовного

кодекса, можно в 20 статье уголовно-процессуального кодекса.

К тому времени, я не знал, что согласно стати 20 и 447 УПК РФ, возбуждённое

уголовное дело не попадает под частное обвинение. Соломин забрать свое заявление не

может. Даже, если заберёт, то уголовное преследование не прекратится. Предложение,

сделанное следователем Сорокиным Андреем Андреевичем, на допросе свидетеля, уловка,

придуманная со стороны прокуратуры, чтоб заманить меня в свой капкан.

В назначенное время Соломин не пришёл. Вместо него, из прокуратуры вышел

Сорокин, пригласил нас с Лёшой Кругловым внутрь здания. Ивана Мелькова отправили

домой.

В кабинете Сорокина, мне, включили диктофонную запись нашей встречи с

Соломиным, около ДК Солдатова.

– Ну что, попался!? – снова кричал на меня Горячев, после прослушивания записи.

– В чём я попался интересно? – спросил, подражая его манере.

– А тем, что ты предлагал ему деньги! – с усмешкой произнёс помощник прокурора.

– И какую сумму денег я ему предложил?

– Как какую? – переспросил меня.

– Да, речь шла о деньгах, но что-то в записи не слышал, что я ему предлагал какую-то

сумму денег? – с усмешкой сказал, глядя ему в глаза.

Горячев со злостью ударил ладонью об стол и вскочил из привычного своего места.

– Если бы ты не совершал этого преступления, то и встречу бы не назначил! А, так,

чувствуете свою вину, вот и пытаетесь теперь выкрутиться!

– Так! Андрей, Андреевич, вы же сами мне предложили встретиться, решить эту

проблему мирно!

Сорокин, опустив свой взгляд, сделал вид, что не слышал моих слов.

– Выворачивай карманы! Выкладывай всё на стол! – пролаял Горячев.

– А что, для прокуратуры законы не писаны? Вы, сначала, составьте протокол личного

досмотра, пригласите понятых! А потом уже и карманы можно проверить! Всё, как

положено! – предложил в ответ.

– Составим, не бойся! У нас вещи не пропадают, как у вас, на мойке!

– Я думал, что прокуратура, это тот орган, который следит за выполнением законов и

сама, в первую очередь, неукоснительно исполняет их! Оказывается, что вы, просто,

прикрываетесь законами в свою пользу! Во-первых, я не боюсь! Во-вторых, выворачивай-те,

выкладывай-те! Или вас не учили в прокуратуре культуре поведения, культуре речи! У нас,

вытрезвителе, это в порядке вещей! – выцедил из себя. После этого вытащил из карманов

всё, что там у меня лежало. Он внимательно перебрал вещи:

– Всё!?

– Да, всё! Денег, как видите, нет! Вы, это хотели увидеть? – развёл в сторону руки.

Он пощупал меня, больше ничего не нашёл.

– Присядь! – прошёлся взад вперёд, заложив руки за спину о чём-то размышляя.

Наклонился надо мной:

– Ты, в бывшем, военный? Я знаю, военный! Сознайся чистосердечно, мы это учтём!

– Мне, не в чем сознаваться! Я уже в прошлый раз всё сказал!

– Ты, до конца не понимаешь сложность своего положения! Мы же сейчас поедем к

тебе домой! Там, проведём обыск, наверняка найдём какой-нибудь боеприпас, или ещё хуже,

оружие! Это в первую очередь позор, перед соседями, перед знакомыми! Все узнают, какой

ты!

– Какой я? Александр Васильевич! У вас есть основание, для проведения обыска? Или

для вас законы не писаны? – обратился к нему, смотря прямо в глаза, – Езжайте, проверяйте,

найдите, что хотите! Вот только не пугайте меня! Я уже вышел из этого возраста! Соседи,

знакомые знают меня очень хорошо! У них давно сложилось впечатление обо мне! Вы сами

себя опозорите! Станете посмешищем!

– Я вам даю последний шанс! – зло выкрикнул Горячев.

– Шанс на что? – спросил спокойно.

– Если скажешь правду, то мы тебя отпустим, если нет, то сегодня же окажешься в

Изоляторе Временного Содержания!

– Хорошо! Я вам очередной раз расскажу правду! Но предупреждаю! За это время,

совершенно ничего не изменилось! А, то, что вы хотите услышать не является правдой!

Оговаривать себя, ради вашей прихоти, я не собираюсь! Так что извините меня! Ничего

нового вы не услышите!

– Всё ясно! Выйди в коридор! Там подожди!

Я присел в коридоре на лавочку. На часах показывало время: 20:35. Через полчаса

Горячев, выйдя из кабинета Жданова, подошёл ко мне, от него пахло салом и водкой:

– Ну что, готов рассказать, или будем дальше упираться?

– Извините! Я не могу рассказывать то, что вам хочется услышать! Так же я не

упираюсь, как вы изволили мне сказать!

– Андрей Андреевич! Сажайте в машину, везите в ИВС! – он стоял передо мной, с

неприятным запахом, разведя руки в разные стороны, водя языком по своим зубам. В тот

момент, уже, был готов поехать куда угодно, лишь бы не видеть этой пьяной морды. За эти

пять с половиной часов, он, уже, мне, порядком надоел своей беспринципностью, грубостью

и надменностью. Когда ко мне подошёл следователь угрюмый с опущенной головой, в какой-

то степени, даже обрадовался, что могу уйти отсюда. С другой стороны, присмотревшись к

следователю, стало смешно, я кое-как удерживал улыбку: «Да, Андрей Андреевич, вам не

наливали, наверное! По какой-то причине ещё нельзя!..»

Выйдя на улицу, сели в Ниву зелённого цвета. Следователь, хотел завести машину,

что-то вдруг вспомнил и убежал, оставив ключи в замке зажигания. Подошёл к Горячеву, они

вместе вошли внутрь здания. Я усмехнулся: «Они, что думают, я попытаюсь угнать

машину!» Это походил на дешевый трюк. Так, ещё просидел полчаса. Вышел Горячев,

подошёл, открыл дверь машины:

– Ну что?! Я тебя спрашиваю последний раз! Если закрою дверь, то уже назад,

обратной дороги не будет!

– Ничего! Поехали в ИВС! – чётко и внятно, ответил я.

– Ты что не понимаешь? Сейчас лишишься свободы! Тебя закроют! Будешь сидеть с

уродами в петушатнике! И в дальнейшем твоё положение не изменится!

– Александр Васильевич, мне холодно! Вы держите дверь открытым! Если едем, то

едем, если нет, то я пойду домой!

– Жди! Сейчас выйдет Андрей Андреевич, и вы поедете!

– Спасибо!

Он со злостью хлопнул дверью машины и удалился к входу прокуратуры!

Через некоторое время вышел Сорокин, сел за руль! Вскоре мы оказались в УВД

Свердловского района. Он оформил протокол о задержании, медленно записывая мои

данные. Снова в машине, поехали в сторону ИВС.

– Жалко мне тебя капитан! – вдруг сочувствующе признался Сорокин, – ведь посадят,

глазом не моргнут!

– Пусть сажают, если им хватит совести на это! – удручённо ответил я. Мы, молча,

поехали дальше.

– О чём думаешь? – остановившись на светофоре, смотря на дорогу, спросил

следователь.

– У меня одна мысль: почему именно на нас написал Соломин!

Он резко повернул в сторону прокуратуры, притормозил на остановке:

– Иди!

– Куда мне прикажете идти?

– Домой иди!

– Спасибо! – я вышел из машины.

На следующий день рапортом доложил начальству о нарушениях моих прав со

стороны прокуратуры. Как обычно, ответа не получил.

Я понимал, что презумпция невиновности, в нашей стране, особенно в отношении

милиционеров не работает. Работала ли вообще? Если сама прокуратура безбожно его

нарушает!

Мы вернулись к средневековым подходам решения внутренних проблем. Новый

инквизитор, (возможно, насмотревшись мистических триллеров, начитавшись

фантастической литературы, боясь преследований этих существ), объявил безосновательный

клич, поддержанный политиками и государственными силовыми структурами. Министр

МВД, своим лозунгом, выпустил на волю злобного джина, который начал культивировать

низменные, человеческие качества: эгоизм, кляузничество, доносы, лизоблюдство, алчность,

карьеризм. Законы инквизиции остались, без изменений. Только, вместо борьбы с

антихристианскими ересями, с еретиками, с ведьмами, с евреями, начали борьбу с

оборотнями в погонах. За милиционерами, стоящими на страже законов и порядка, началась

охота. Их стали преследовать, обвинять, осуждать. Сотрудник милиции, стал бояться,

сомневаться в своих действиях, при исполнении служебных обязанностей. В каждой

структуре, ведомстве, есть разные люди, и хорошие, и плохие, и не угодные начальству. Но,

ни кто не кричит на всю страну, о своих недостатках и не объявляет борьбу своим

работникам, окрестив их сказочными чудовищами и злыднями. Особенно, это касается

структур, на котором держится вся государственная власть и наша с вами безопасность.

Другими словами, инквизиторы, замахнулись на устои безопасности простых граждан и

всего государства в целом. По вине, необдуманных действий, со стороны государственных

структур и отдельных чиновников высокого ранга, мы, скатились в беспросветную яму

бесправия, взяточничества и популистического триумфа. Благодаря таким политикам, мы,

ушли в темноту безысходности и нищеты. Я, напомню слова, сказанные мудрецами: «Если

звезды зажигают – значит это кому-нибудь нужно!» Вот и делайте свои выводы сами, к чему

это всё, в дальнейшем, может привести нашу страну? Чем может это обернуться для простых

граждан.

Во время служебной проверки, Соломин давал сбивчивые показания. При этом,

каждый раз их менял. После третьего опроса, были записаны новые показания. По

результатам, ответственный представитель, проводивший проверку, заключил, что мои

действия были законны и справедливы. Так же не нашёл нарушений прав и свобод со

стороны сотрудников милиции в отношении Соломина. При этом обратил внимание,

основываясь на показаниях свидетелей, работников автовокзала, и работников бара, что

потерпевшие получили травмы в результате обоюдного конфликта между собой. Так, УВД

Свердловского района оправдало нас. Меня, это в какой-то степени, успокоило.

После служебного расследования, со стороны управления собственной безопасности,

начальнику медвытрезвителя, на руки дали заключение. Оттуда я узнал, что причастен к

избиению Соломина и пропаже вещей. На каких показаниях основывалось такое решение, в

заключении, должностное лицо, проводившее расследование, не соизволило указать. Вскоре,

меня пригласили в административное здание УСБ Пермской области:

– Товарищ капитан, расскажите, пожалуйста, всё, что вы знаете про Соломина, с

момента доставления и до выписки из вытрезвителя!

Я, очередной раз, подробно в устной форме изложил майору, который сидел напротив

меня.

– Тоесть, вы утверждаете, что Соломина не избивали и вещей у него не брали?

– Да, это утверждаю однозначно! – с готовностью выпалил я.

– Тогда вам и бояться нечего!

– Я вас не понял?

– Мы, вас, пригласили и предлагаем пройти тест на полиграфе. Если вам нечего

скрывать, то вы, спокойно пройдёте эти тесты! Я думаю, это вам надо, в первую очередь, для

того, чтоб прокуратура больше не теребила вас, и вы спокойно продолжили службу в

милиции!

– Товарищ майор! У меня есть пару вопросов! Эти тесты, только для меня и вы, мне,

оказываете помощь? Или это нужно для вас, чтоб проверить мою причастность к избиению

Соломина? Может, для прокуратуры? Потому что ваше заключение по служебному

расследованию, я уже читал!

– Насчёт этого не волнуйтесь! Полиграф будете проходить в ГУВД Пермской области!

Прокуратура к этому никакого отношения не имеет!

– Если для меня, в мою защиту, и только внутри милиции, то давайте пройдём!

– Конечно! Но есть одна формальность! Довожу до вашего сведения, что согласно

Конституции РФ, статья 51, никто не обязан свидетельствовать против себя самого, своего

супруга и близких родственников, круг которых определяется федеральным законом! Это

ваше право! Тесты будут проводиться, только с вашего согласия!

– Хорошо! Я согласен! – с готовностью ответил я.

– Тогда, вам, надо, написать одну бумажку, что вы добровольно соглашаетесь пройти

детектор лжи!..

Я написал заявление, и мы распрощались с доброжелательным майором.

В скором времени был приглашён в кабинет подполковника Сидорова. Он, кратко

рассказал принцип нашей, будущей работы.

После присоединения датчиков, небольшого инструктажа приступили к работе.

Сидоров задавал мне вопросы. Я неподвижно сидел в кресле, должен был давать

однозначные ответы. На первый взгляд выглядело довольно просто:

– Вы, Светлов Николай Евгеньевич?

– Да!

– Вам 39 лет!

– Да!

– Вы капитан милиции?

– Да!

– Вы знаете Соломина?

– Да!

– Вы его избивали?

– Нет?..

Немного поработав с этими вопросами, мы перешли к другой группе.

Отрабатывая вторую группу, иногда переходили к одиночным вопросам первой

группы. Далее последовала третья группа, четвёртая, пятая, они стали смешиваться. Сидел

неподвижно, смотря на стенку с камерой. Прошло уже много времени, возможно, несколько

часов. После долгой, монотонной, процедуры вопросов и ответов, в какой-то момент, камера

расплылась, появилось одно большое, светлое пятно, я потерял сознание. Отсоединив от

датчиков, подполковник Сидоров привёл меня в чувство:

– Всё, Николай Евгеньевич! Наша работа, на этом закончилась! Вы можете идти!

– Товарищ подполковник! Разрешите узнать результаты тестов!

– Сожалею, но нет! – спокойно сказал он, – Я, не имею права разглашать результаты!

После анализа, они пойдут в прокуратуру!

– Тоесть? Как это не имеете права? Как в прокуратуру? Я же, на добровольной основе

пришёл к вам, чтоб проверить себя! Вся информация, только для меня! И заверили, что

прокуратура тут не причём!

– Результаты узнаете в прокуратуре через два дня! – с нажимом на слова, раздражённо

повторил подполковник.

– Как это через два дня? Причём тут прокуратура, если мы вопросы решали с УСБ? Я

прошёл лично для себя! Даже писал заявление!

– Товарищ капитан! Идите! Или мне вызвать наряд, чтоб вас выкинули отсюда!

Негоже вести себя так, тем более офицеру!

– Боюсь, что результат мне уже известен! И отнюдь не в мою пользу!

– Вы мне это не говорите, я всего лишь исполняю свои обязанности!

– Что ж и на том спасибо! – развернулся, пошёл к выходу.

«Если звезды зажигают – значит это кому-нибудь нужно!» – так, по-моему, говорили

древние восточные мудрецы!» – усмехнулся и поехал домой. Опять угодил в ловушку

построенную прокуратурой.

Через два дня, встретился с Андреем Андреевичем:

– Полиграф показал, что вы причастны к избиению Соломина! – ехидно, улыбаясь,

выдавил из себя следователь.

– Я даже не сомневался! – с усмешкой сказал в ответ, – Единственное, хотел бы

посмотреть, на результат, своими глазами!

– Вот они! – следователь протянул мне листок. На прокурорском бланке, работником

прокуратуры, было написано, что полиграф показал положительные результаты.

– А где заключение подполковника Сидорова?

– Там, то же самое написано!

– Так покажите!

– Вам достаточно этого документа! – широко раскрыв глаза, нажимом в голосе

высказал следователь.

– Андрей Андреевич! Почему, вы, не хотите показать оригинал?

– Потому что, там написано, то же самое!

Я, взял, лежащий на столе прокурорское заключение, в руки. Внимательно читал и не

верил глазам. Документ гласил, что по распоряжению прокуратуры, Светлов Николай

Евгеньевич, подвергался проверке на детекторе лжи, которая показала причастность его к

избиению Соломина.

– Андрей Андреевич! Ладно! Вы, не хотите показать заключение специалиста! Но

заявление, можете показать о том, что я в добровольном порядке согласился пройти

полиграф?

– Я, такого заявления не видел!

– Как не видели? Тогда, почему я оказался на полиграфе? Вы что, меня заставили? Это

нарушение моих конституционных прав!

– Совершенно не имеет значения! – держа двумя пальцами заключение, тряся его

перед собой, умилялся следователь, – Вообще-то, этот документ, не является

доказательством! Но я, его, всё равно подошью к делу! При принятии решения, судья

обязательно посмотрит на заключение детектора лжи!

– И всё же, где документы от милиции!

– Их не было и нет! – тут он зло на меня посмотрел, – Я из-за вас пол рынка облазил,

собирал информацию, улики! Кто за это ответит?..

– Так это же ваша работа!..

– Всё! Идите! Надо будет, вызову!

– Да! Ещё один вопрос, можно?

– Говорите!

– А почему я хожу в статусе свидетеля, если вы, меня, постоянно обвиняете в

избиении Соломина, в присвоении его имущества?

– Э-это моё пра-во! Идите! Всё! Больше никаких вопросов! – на повышенной ноте,

растягивая слова, высказался следователь.

Я понимал, что прокуратура в отношении меня, нарушает мои права. И тогда,

обратился в адвокатскую контору, которая первая попалась на глаза. Там заключил договор

Стояновым Эльдаром Николаевичем. Договорились на 5 тыс. рублей до суда. Это вся моя

месячная зарплата офицера, дежурного медвытрезвителя. И ещё столько же, на суде. К

этому времени, надеялся получить ещё одну зарплату, чтоб расплатиться сполна, если,

конечно, дойдём до суда.

– Ну, что ж! Тогда я, завтра же, пойду в прокуратуру и приступлю к ознакомлению с

делом! Мне кажется, ваше дело будет интересным! – хлопнув ладонями, произнёс мой

адвокат. Мужчина, примерно 40-а лет, худощавого телосложения, среднего роста. Круглое

лицо. На половину голова облысела, от лба до самого темени. Жиденькие тёмные волосы

остались чуть сверху и по бокам.

– Прокуратура нарушает, в отношении меня мои права!

– Не волнуйтесь, всё сделаем в лучшем виде, тем более, что вы меня заинтересовали!

У меня, ещё такого дела не было! Хорошо, что вы обратились именно ко мне! – снова

потирая ладони и улыбаясь, проговорил Стоянов.

– Хотел бы сказать, что я не совершал этого преступления! Но, прокуратура усиленно

пытается доказать обратное! Разберитесь, пожалуйста!

– Я вам охотно верю! Всё сделаем! Такие дела у меня уже были, защищал

невиновных! Хотя бы с журналистами, наверное, читали в газетах?

– Нет! Не обращал внимания! – ответил ему.

По прибытии в прокуратуру, Стоянов подошёл к Жданову:

– Здравствуйте! Дмитрий Николаевич!

– А! Эльдар Николаевич! Какими судьбами! – улыбаясь, протянул на встречу обе руки.

– На этот раз, представляю интересы Светлова Николая Евгеньевича!

Медвытрезвитель! Дежурный! – слегка, тоже улыбнулся.

– Что, с журналистами всё, закончили? – попытался перевести разговор на другую

тему.

– Да, почти что всё! Так, что на счёт Светлова? – задал вопрос Стоянов.

– Ох, уж этот медвытрезвитель! Этот Светлов! – встав из-за стола, подойдя к окну,

простояв некоторое время спиной к адвокату, произнёс Жданов. Потом вернулся к креслу,

отодвинул, оттряхнул сиденье, присел. Глубоко усевшись, сдвинул к краю стола так, что

грудь упёрлась об край. Положил руки локтями на стол, уткнулся зажатыми кулаками об

подбородок и внимательно посмотрел на Стоянова.

– Что-то не так? – поинтересовался адвокат.

– Не всё так просто! – негромко произнёс зам. прокурора.

– Мой клиент говорит, что в отношении его нарушаются законы со стороны

прокуратуры! Понятно дело, что мне нужно будет всё это проверить.

– Эльдарчик! Мы с тобой юристы! Оба прекрасно понимаем положение дел в стране.

Это же их министр МВД первым закричал об оборотнях в погонах. Нам дали указание

сверху! – он показал указательным пальцем вверх, – Посадить несколько милиционеров из-

под погон!

– Да, но подпадает ли мой клиент под это дело?

– Был бы человек хороший, – усмехнулся Жданов, – А статью для него всегда найдём!

– немного помолчав, смотря прямо в глаза, спросил, – Сколько?

– Пять тысяч в рублях!

– Маловато! Это считай что ни тебе, ни мне!

– Говорит, что денег нет! Утверждает, что не совершал этого преступления!

– Они все так говорят! Считают нас за идиотов что ли! Натура у них такая, наворовать,

обязательно обмануть, схитрить и нашкодив, выйти из воды сухим ни копейки не заплатив! –

при этом злорадно улыбнулся. Снова встал из-за стола, прошёлся по кабинету, заложив руки

за спину, словно арестант. Потом резко повернулся в сторону адвоката и продолжил, –

Понимаешь Эльдар, этот Светлов, попадался нам в поле зрения уже не один раз! Притом, за

очень короткое время! Тут в последний раз задержал племянника судьи Присыпкина Юрия

Петровича! Ему говорят, отпусти, он ни в какую! Понятно, что Юрий Петрович позвонил

нам и попросил присмотреть за ним! До этого задержал брата сотрудника прокуратуры,

Горячева! Тоже ни в какую, нет и всё тут! Мы, позвонили ему, он: выдам только на руки! Мы

ему: это прокуратура, он в ответ: в телефон можно что угодно сказать! Пока не

удостоверюсь, не поверю! Пока три часа не прошло, не выдал! Правда, мы, за ним приехали

только через три часа, может быть и раньше выпустил бы! Но, я, сомневаюсь! Говорит, закон

для всех одинаков!..

– Ну, вообще-то он прав! Может, он просто, такой правильный?

– Прав то прав! Насчёт правильности очень сомневаюсь! Таких нынче просто нет!

Сначала, надо было, проверить! Ему предлагали, вези в прокуратуру! Нет же, упёрся,

говорит, если буду каждого по домам развозить то ни времени, ни средств не хватит!

Понимаешь! Упёртый попался! Мы с ним даже разговаривали, делали предложение на

сотрудничество! И что ты думаешь? Отказался! Так что, пусть будет так, как есть! Слишком

высокого о себе мнения! По закону, значит по закону! Он для нас, сейчас, очень удобная

мишень! Во-первых, как оборотень в погонах! Во-вторых, из-за судьи и Горячева! В-третьих,

мало платит! В-четвёртых, он ещё дилетант в юриспруденции! В-пятых чужой, пришлый!..

Ты же лучше всех знаешь, сколько стоит свобода!

– Да, но что мне говорить? Он же будет требовать от меня работы!

– Какая работа? Он находится в статусе свидетеля, и не сможет доказать обратное,

если конечно, не сознается! Сознаваться не будет, это однозначно! Это не в его правилах!

Говори ему, что не допускают ознакомиться делом! Хочешь работать? Так проведём очную

ставку! Тебя, я думаю, не надо учить, что и как делать!

– Хорошо Дима! Я понял!

– Да, ещё! Я услышал тебя! Пока попридержу! До конца года! Но, если потребуют от

нас план, тогда всё! – при этом хлопнул ладошкой об стол, – Посадим! И последнее! Вдруг

твой клиент передумает, будут деньги, заходи, милости просим.

В скором времени мой адвокат приступил к работе. «Из-за моего положения», не мог

знакомиться с уголовным делом полностью. Теперь я стал постоянно ездить к нему, но

продвижек не намечалось. Те заверения адвоката остались только на словах. В конечном

итоге, осенью, мне вручили обвинительный акт. Я стал обвиняемым. Очередной раз приехал

к Эльдару Николаевичу:

– Добрый день!

– А, Николай! Заходи! Что-то случилось? Мы же с вами договаривались встретиться

послезавтра!

– Я, хочу от вас отказаться!

– Какова причина? – с досадой сказал адвокат.

– Мне не понравилась ваша работа на очной ставке! Вы, не разобрались ни с одним

нарушением моих прав! Как получилось, что мне вручили обвинительный акт?.. – я требовал

от него ответов, но пока ничего внятного не слышал. Вместо ответов, он начинал говорить на

отвлечённые темы.

– Но вы, же понимаете!.. – очередной раз, начал было говорить Стоянов, но я ему не

дал сказать.

– Эльдар Николаевич! Разрешите, я закончу, а потом вы выскажетесь! – с нажимом на

его имя и отчество.

– Да, да, конечно! – сконфуженно промямлил он.

– Я понимаю! – начал свою реплику, – Что прокуратура пытается найти виновного, это

их работа! Иногда даже идут на нарушения закона, чтоб кого-нибудь обвинить! –

внимательно посмотрел на Стоянова, у него были опущены глаза, он о чём-то думал, как

будто не слышал меня, – Так просто ничего не бывает! Я, этого преступления не совершал!

Откуда у них могут быть доказательства? Как можно составить обвинительный акт без

доказательств? Это парадокс! Или очень умелая работа талантливого юриста, который может

доказать что белое, это чёрное, а чёрное, это белое! Может причина в другом? Ваша работа

заключалась в том, чтобы опровергнуть эти показания и домыслы! Вы не справились со

своей работой! Вы, даже не написали ни одного протеста, не нашли ни одного свидетеля! Не

разобрались ни с одним нарушением!..

– У меня были связаны руки! Из-за вашего статуса: свидетель! – начал свои

объяснения Стоянов.

– Вы же прекрасно понимаете, что дело шьют, против меня, белыми нитками!.. – начал

я.

– Можно я продолжу! – не дожидаясь ответа, – Спасибо! Во время следствия

прокуратура доминировала! Они сказочники! Выдают желаемое за действительное!

Практически прямых доказательств у них нет, кроме показаний Соломина! Мне интересен

сам процесс работы закона и юристов, которые участвуют в этом!.. – по мере своего

монолога, он всё больше и больше распалялся, – …Теперь, когда вы стали обвиняемым, у

меня развязались руки! Теперь, я начну действовать в полную силу! Самое важное, это

судебный процесс! Вот тут, адвокат раскрывается в полной мере! Я обязательно, найду

выход! Мне не интересны ваши сослуживцы! За счёт них, я думаю, мы, с вами выйдем из

воды сухими! Вот увидите, всё будет нормально! – улыбаясь, похлопал меня по плечу.

Я неподвижно смотрел на него. Мне стало неприятно слушать его монолог. Он

предлагал невозможное:

– Это что, ваша линия защиты, которую хотите построить? Извините, Эльдар

Николаевич! Повторяю: я этого преступления не совершал! Но, по-моему, вы меня, как

человека, не видите! Из ваших слов понял одно, что собираетесь играть в какие-то свои

юридические игры на суде! В любом случае, получите деньги, будете спокойно жить дальше!

В любом раскладе, вас не закроют, у вас нет никакого риска! Если проиграете, осудят меня!

Не плохой расклад! Правда? И ещё! Ради собственной шкуры, никогда не подставлю своих

товарищей! Или вы считаете, что я не прав? – тихо и с напряжением, медленно, произнёс в

голосе.

– Николай, всё будет нормально! – перестав улыбаться, смотря мне в глаза, произнёс

адвокат.

– И всё же, буду вынужден от вас отказаться! – после некоторого молчания выдавил из

себя.

– Жаль! Жаль! Ваше дело, действительно, интересное! – высказался Стоянов, задвигая

и отодвигая стул, на котором он только что сидел.

– До свидания! – сказал в ответ и вышел из кабинета.

На следующий день, мы, с Лёшей Кругловым, с Иваном Мельковым, пошли в

адвокатскую контору Аббасова (у Лёши там работал знакомый адвокат).

– Здравствуйте! – войдя вовнутрь здания, поздоровались мы, – Мне бы Валеру! –

обратился Лёша к девушке, сидевшая за компьютером.

– Вы по какому вопросу?

– Нам нужен адвокат!

– Подождите! – она вышла из-за стола и вошла в кабинет с надписью: «Адвокатский

кабинет Аббасов Ш. Н.»

Вскоре нас пригласили. За столом сидел молодой человек, чёрноволосый, кучерявый,

азиатский тип лица, одетый в дорогой костюм. Коренастое телосложение.

– Слушаю вас! – Хрипловатым голосом обратился к нам мужчина, и стал внимательно

смотреть на нас поверх очков.

– Против нас возбуждено уголовное дело прокуратурой Свердловского района, мы,

сотрудники милиции, медвытрезвителя.

– На какой стадии дело? – спокойно спросил он.

– Нам вручены обвинительные заключения!

– Что ж вы так поздно обратились? – досадовал адвокат. Тут он нажал на кнопку и

произнёс: – Маша, срочно Ларису Валерьевну, и Валерия Михайловича, ко мне в кабинет!

– Хорошо Шовкад Надимович! – и тут же отключилась.

По прибытии адвокатов, распределились: Коранов Валера вышли с Лёшей, а мы с

Каретиной Ларисой Валерьевной пошли в её кабинет. После заключения договора, началась

работа. Были найдены свидетели защиты, это контролёры, водитель, кондуктора, кассиры,

которые видели эту драку. Так же пошли свидетелями начальник экспертно-

криминалистического отдела, сотрудники медвытрезвителя. Со стороны обвинения, были

найдены контролёр и посетители медвытрезвителя, которых доставили вместе с

потерпевшими. Адвокаты указывали, что травмы были получены ещё до доставления

пострадавших в медвытрезвитель. Так же было написано прошение об дополнительных

следственных действиях и указаны на нарушения со стороны следствия, но прокурор,

пользуясь доминирующим положением в расследовании дела, отклонил все намерения

защиты и оставил без внимания, обосновывая своё решение тем, что все необходимые

доказательства уже собраны и уголовное дело готово к передаче в суд.

Основное направление защиты было построено на том, что потерпевшие получили

травмы в результате драки, на посадочной площадке автовокзала. И доставлялись в

медвытрезвитель с травмами, что соответствовало истине.

Дело передали в суд. Теперь, мы, готовились к борьбе на скамье подсудимых.

Рассмотрение уголовных дел осуществляется судом коллегиально или судьей единолично.

Состав суда для рассмотрения конкретного дела формируется с учетом нагрузки и

специализации судей в порядке, исключающем влияние на его формирование лиц,

заинтересованных в исходе судебного разбирательства. Притом, сторона обвинения и

стороной защиты находятся на равных правах. Судья, выслушав прения обеих сторон,

принимает справедливое, законное решение, и зачитывает его от имени Российской

Федерации.

Сам факт, нахождения меня на скамье подсудимых, не воспринимало моё сознание,

моё тело. Я и в страшном сне не мог себе представить, что я, выполняя всегда добросовестно

свои обязанности, служа на благо государства, могу быть обвинён в чём-то, не говоря уже об

осуждении.

Учебный центр

Милиция входит в общую систему Министерства Внутренних Дел, как

государственный, исполнительный орган власти. Штатной единицей, призванных защищать

жизнь, здоровье, права и свободы граждан, собственность, интересы общества и государства

от преступных и иных противоправных посягательств и наделенных правом применения мер

принуждения в пределах, установленных федеральными законами, является районный

Отдел, или Управление Внутренних Дел милиции. В основе своей деятельности, МВД,

опирается на закон: «О милиции». Сам отдел, по структуре, сформирован таким образом,

чтоб смог, гарантированно выполнять задачи по обеспечению безопасности личности,

предупреждение, пресечение преступлений и административных правонарушений,

выявление ираскрытие преступлений, охрана общественного порядка и обеспечение

общественной безопасности, защита частной, государственной, муниципальной и иных форм

собственности, оказание помощи физическим и юридическим лицам в защите их прав и

законных интересов в пределах, установленных законом. Сформированные структуры

внутри ОВД, помимо этого закона, руководствуются приказами, положениями,

определяющими их деятельность и предписывающие права, обязанности и ответственность

должностных лиц.

Гражданин России, решивший связать, жизнь с органами внутренних дел, поступив на

службу, обязан знать закон: «О Милиции», при выполнении своих служебных обязанностей,

руководствоваться в повседневной деятельности и относительно специфики своей

профессии. Кандидат, принятый на службу, во время стажировки, проходит курсы

подготовки в самом отделе, через наставников. По окончанию стажировки, аттестационная

комиссия в составе руководства ОВД, по результатам, выносит решение о зачислении, или

отказе в приёме на службу в ряды МВД. Для квалифицированной помощи в освоении

профессиональных навыков, как милиционера и как специалиста, вызваны учебные центры,

которые на протяжении определённого срока, обучают будущих стражей порядка,

теоретически и прививают методы работы на практике.

Четырнадцатого апреля, получил направление в учебный центр. Срок обучения шесть

месяцев. За этот период предписывалось освоение предметов: правоведение, огневая и

физическая подготовка, криминалистика, патрульно-постовая служба, средства связи, охрана.

По результатам обучения предполагалось сдача экзаменов и выдача справок об окончании

учебного центра.

В назначенное время, мы собрались в коридоре, перед дверью начальника факультета.

На встречу вышел стройный майор, среднего роста. Короткая причёска, черноволосый,

худощавый, с приятным лицом, опрятный внешний вид. Все притихли: «Я, начальник

факультета, майор милиции Кочнев Валерий Павлович! У меня в руках список, прибывших

на обучение! – он поднял над головой несколько стандартных листков, зажатых в кулак, – На

основании этого списка, каждого пригласят в кабинет на собеседование! Это обязательная

процедура! С офицерами собеседование буду проводить лично! Вам всё понятно? Если

вопросов нет, тогда приступаем к работе! Прошу не шуметь! В противном случае, придётся

всех вывести на улицу!»

Через несколько человек, пригласили меня:

– Товарищ майор! Капитан Светлов, представляюсь по случаю прибытия в учебный

центр, для прохождения обучения!

– Присядьте товарищ капитан! Сразу видна армейская подготовка! Что оканчивали?

Где служили?

– Рижское ВВПКУ! В Звёздном! РВСН! Ракетчик!

– Ну что ж, прекрасно! Я, по образованию, тоже ракетчик, выпускник Пермского

училища! Так что мы с вами коллеги! Вы, на какой улице живёте в Звёздном?

– На улице Бабичева!

– Интересно, почему эту улицу так назвали?

– В честь солдата-ракетчика, который спас жизнь ребёнка ценой своей собственной

жизни!.. – чётко без запинок начал доклад.

– Достаточно! Смотрите-ка, знает! Хорошо! – удивился майор, – Похвально и приятно!

До вас спросили старшего лейтенанта, тоже из Звёздного! Фамилия Любимов, вам ни о чём

не говорит?

– Никак нет!

– Я ему задал этот же вопрос, он не смог ответить! Думаю, что товарищи офицеры не

будут против! – он осмотрел сидящих за столом офицеров, – Если товарища капитана

назначим командиром седьмой учебной группы! – все закивали, посмотрев на меня, – После

ознакомления, всех в актовый зал, там представим, и вы приступите к выполнению своих

обязанностей! Вы согласны?

– Так точно!

– Всё, идите!

– Есть! – вышел из кабинета!

После собеседования, нас рассадили в актовом зале по группам, выдали

документацию, проинструктировали, ознакомили с условиями обучения, распорядком дня,

распределили по аудиториям. Решив проблемы с личным составом, собрали командиров и

подробно рассказали особенности нашей деятельности, как командного звена.

С первых дней, началось ознакомления с учебной группой. Для себя, выделил

несколько микрогрупп. Первая состояла из милиционеров районных УВД города Перми. Они

более зрелые, грамотные и сознательные офицеры, капитаны и старшие лейтенанты. Заняли

сторону командира, беспрекословно подчинялись моим указаниям и требовали выполнения

от остальных. Вторая микрогруппа состояла из двух человек. Познакомившись в учебном

центре, питая друг другу чувства, они, держались вместе, вели себя вызывающе. При этом,

старались подчинить себе всю группу. Для этого прикладывали усилия: заигрывали с

одногруппниками, пытались нарушать указания, оспаривать мои решения, провоцировали

коллектив. Третья микрогруппа, две девушки, из городских ОВД, поставив себя выше

остальных, держались особнячком, постоянно о чём-то шушукаясь, туго шли на контакт.

Остальная часть группы, в основном, это милиционеры из области. Вели себя тихо,

выполняли указания, пока не определились, прицениваясь к окружающей обстановке.

Для всех, установил жёсткую дисциплину. Вопросы, возникающие с преподавателями

и управлением учебного центра, решались только через меня. Определил очерёдность

хождения в наряды, дежурства по группе. Каждое утро, прибывал на полчаса раньше, перед

разводом, осматривал внешний вид, выслушивал жалобы, предложения, собирал заявлении,

рапорта. После развода, в кабинете начальника факультета, подписывал нужные документы,

решал возникшие проблемы и вопросы. В дальнейшем, выдвигался в аудиторию и вместе с

группой занимался на занятиях. Послеобеденное время повторялось всё по новой. По

окончании учебного дня, ставил задачи на следующий день и отпускал личный состав по

домам. С мужской половиной, прошедшие армейскую службу, приученные к воинской

дисциплине, сложностей не ощущал. Женская половина, не приученные к строгой

дисциплине и порядку, требовала повышенного внимания с моей стороны. Я, прекрасно

понимал, что передо мной не армейское подразделение, но с другой стороны, нужна группа,

которая могла бы выполнять поставленные задачи своевременно и качественно. Специфика в

том, что офицерская группа, это будущие начальники, которые будут руководить людьми.

Необходимо ознакомить с методами и особенностями руководства личным составом. Такого

предмета в учебном центре не существовало. Мне, приходилось, на собственном примере,

прививать практические навыки. Неизменным законом стал принцип: «Хочешь руководить,

научись подчиняться!»

Прошёл месяц обучения. За этот период группа сформировалась, ознакомились друг с

другом. Всеобщая волна любезности прошла, начались трения. Сообразно этому, создав

личный имидж, некоторые пытались устанавливать свои порядки, создавать выгодные для

себя условия. Такие попытки, часто происходили за счёт других одногруппников. Особенно

это касалось некоторых девушек. Понимая и зная поведения новых, созданных коллективов

из практики, я строго стоял на страже единоначалия и неукоснительного исполнения

требований руководства учебного центра и основ трудовой дисциплины. Основные

положения первого дня, доведённые до них, остались в силе. Спуска не давал никому.

Понятно, что некоторым такие условия не нравились. Любимов и Винтова, влюблённая пара,

решили сыграть на этом, и пошли в наступление. Благодаря их деятельности, в группе

начался ропот. Между собой, обсуждая мои действия, старались настроить одногруппников

против меня. Так как всё это делалось в тихую, никаких мер не предпринимал. Ждал, когда

они пойдут в открытое наступление, начнут нарушать общие требования, предъявляемые для

курсантов учебного центра. Началось противостояние. Я терпеливо ждал.

В один из послеобеденных дней, как обычно, направился в класс, на самостоятельную

подготовку, в котором сидела моя группа. Ещё за дверью услышал голос Винтовой,

эмоционально выступавшей перед курсантами. Её звонкое сопрано, с чёткой дикцией,

звенело в ушах, даже за дверью.

– Сколько можно это терпеть? Что молчите? Вы же прекрасно понимаете, что такой

командир группы нам не нужен! Смотрите! Наша группа ходит во все наряды, даже туда,

куда нас не должны ставить! А командир, ни слова не говоря, соглашается с этим и

распределяет их нам! Мы, как лохи выполняем его указания! Мы же не рядовые

милиционеры! Мы – офицеры! Правильно, он по нарядам не ходит, ему всё равно! У других,

командиры, горло, кому угодно перегрызут за своих ребят! Потому что уважают своих

подчинённых! Нас направили сюда для обучения, а не для хождения по нарядам и уборки

территории! Я говорю, хватит! Терпение лопнуло! Пора решить эти наболевшие вопросы,

возникшие проблемы раз и навсегда! Для этого! Предлагаю командира снять с должности!

Вместо него назначить Любимова! Мы, напишем петицию, с просьбой об утверждении

нашего решения! В этом же документе, укажем основание, почему мы так поступили!

Начальник факультета, никуда не денется! Ему придётся согласиться с этим документом! Я

считаю, что Любимов больше всего подходит на эту должность! Перед начальником

факультета, нас в обиду не даст! Юля, Таня, вы же соглашались со мной! Скажи что-нибудь!

– Мы и сейчас согласны! – подтвердила Юля и обратилась группе, повернувшись в

пол оборота, – Послушайте Лену и сделайте для себя правильный вывод! Это наша жизнь в

стенах учебного центра! Ни кто не должен оставаться равнодушным! Как мы решим, так и

будем в дальнейшем жить и учиться!

– Вот видите, не я одна думаю так! Нужно, всем принять активную жизненную

позицию и защищать свои интересы на благо всей группы! Вы поймите одно, мы живём

здесь и сейчас! Хотим жить нормально! А командир этого не хочет!

В это время я вошёл в класс. Наступило молчание, растерянность. Винтова, понимая,

что отступать уже поздно, взяла себя в руки.

– Товарищ капитан! – обратилась она ко мне, – Мы, тут, посовещались и решили, что

нам такой командир группы, как вы, не нужен!

– Так, так, так! Какой такой? – заулыбался, присев на край преподавательского стола.

– А такой! Вы, даже сейчас, дискредитируете себя своим поведением! Вот, к примеру,

сели на стол! Это говорит о чём? – вопросительно посмотрела на меня, – Это говорит о том,

что вы, нас, совершенно не уважаете! И вам на нас наплевать! Это говорит о вашем

отношении к нам! Поверте мне, как психологу! – сев на своё место, теребя кошелёк, смотря

вниз, высказала мой оппонент, словно это касалось не меня, а кошелька.

– То, что я присел на край стола, совершенно ни о чём не говорит, ни с точки зрения

психолога, ни с точки зрения курсанта! Может, у меня ноги подкосились, я не устоял от такой

уничтожающей меня информации! – заулыбался, ещё больше, – Это не основание для того,

чтоб меня переизбрать! Интересно, в каком институте вас учили нарушать требования

вышестоящего начальства? Ваша горячая речь к психологии совершенно никакого

отношения не имеет! Если, вас учили этому в институте, то скорей всего вы, наверное, не

освоили темы! Может вас волнует что-то другое, и вы прикрываетесь своей профессией

психолога?

– Вы, издеваетесь над нами, постоянно придираетесь только к девушкам! Не знаю,

почему, нас, девушек, так сильно ненавидите! Если у вас проблемы с женским полом, так не

надо вымещать злость на всех, особенно на нас! Это хорошо со стороны видно, потому что

постоянно чего-то требуете! А на парней, практически не обращаете внимания! К тому же,

парни, очень мало ходят по нарядам, чувствуют себя вольготно! А мы, девушки, очень часто,

из-за этих нарядов страдаем! – высказалась Винтова, и девочки закивали.

– Есть такое понятие, как дисциплина! Которая, определяет строгое и точное

исполнение порядка, правил, установленные учебным центром, на основе российских

законов, не зависимо от пола, возраста и желания! И я, пока нахожусь на должности

командира, буду требовать от всех одинаково соблюдения этой самой дисциплины! Может,

кто-то не согласен? – внимательно посмотрел на присутствующих. Основная масса

курсантов смотрела на меня внимательно, без мимики злобы, или ненависти. Для меня это

был хороший знак! Они понимали и соглашались со мной. Глаза были опущены только у

четверых. Продолжил дальше, – Думаю, ответил на первый вопрос! Теперь на счёт второго!

Тоесть, вам не понятен принцип, по которому я назначаю в наряд? Правильно я вас понял? И

вы бы хотели поменяться местами? Или уравняться с парнями?

– Да, мы хотим, чтоб не было этой несправедливости в отношении девушек! И

ответьте нам на наш конкретный вопрос конкретным ответом! – вмешалась Юля.

– Хорошо! – уже серьезно, продолжил я. – Вы заметили, что девушки у нас ходят

наряд, в госпиталь! Туда, я, крайне редко назначаю парней! Там, ставится одна задача, не

пропускать внутрь посторонних лиц! Ночью, когда закрываются двери, разрешено спать!

Правильно я говорю? – вопросительно посмотрел на первый ряд, где сидели девушки и

Любимов, – Парни ходят дежурными по КПП, по учебному корпусу. Так же, патрулируют

улицы внеурочное время! Иногда ходят в оцепление! Из-за того, что в учебном центре

парней больше, они редко ходят в наряды! Я ничего не придумал? – вопросительно

посмотрел снова на них.

– Всё верно! Только вы, упустили один момент с госпиталем! Мы, в наряде, находимся

около входа! Вечером, особенно по ночам, бывает холодно! Вы, когда-нибудь спали на

топчане? Конечно же нет! Вы же в наряды не ходите! Поэтому не знаете что это такое!

Многие девушки простужаются! Мы, вам, это уже не один раз говорили, но, каждый раз,

почему-то игнорируете наши жалобы? И вообще, если нарушитель захочет проникнуть в

лечебное учреждение, то спокойно пройдёт! Потому что мы, девушки, ничего не сможем

против него предпринять! Он легко с нами справится! – высказалась Таня.

– Захочет нарушитель проникнуть в лечебное учреждение, то он в любом случае

проникнет, не зависимо от того, кто там стоит, если ваши действия будут неправильными!

Ваша задача не грудью стоять на входе, закрывая проход! Вежливо предупредить, попросить

покинуть территорию! При отказе выполнить требования, вызвать помощь! Как вызывать,

куда звонить, на посту, в инструкции, всё отражено! Почитайте, пожалуйста! На этом

вопросе, больше не буду акцентировать внимание! Тут ничего сложного нет! На таком

удобном топчане, в тёплом помещении? Нет, не спал! А вот на дне окопа, зимой,

приходилось ночевать! Ещё раз, для всех скажу и повторюсь: вы идёте не на танцы, а в

наряд! Нужно одеваться соответствующе! Установленную форму одежды, для наряда, ни кто

не отменял! И её не следует нарушать! Вы же на разводе стоите в одной форме, в наряде

одеваетесь совсем по-другому! По форме одежды уже неоднократно говорил вам и получал

от начальника факультета замечания из-за вас! Но вы не слышите меня! – внимательно

посмотрел на Таню, – Если сравнивать парней и девушек, то в отношении вас, парням

намного сложнее! Им, приходится нести службу на улице, невзирая на погодные условия! – я

взял журнал командира группы, открыл на странице: «График нарядов», – Что ж! Смотрю,

кто, как был задействован в прошлом месяце! Получается очень интересная картина: юноши

в месяц сходили по два и три раза в наряд, девушки один, два раза! – прошёлся вдоль первого

ряда, показал, чтоб не быть голословным, – Вам это не нравится?! В таком случае, поменяю

местами! Парни, для вас начинается красивая жизнь! А вы девушки! – снова обратился к

первому ряду, – Будете, ходить, дежурными по КПП, открывать и закрывать вручную ворота,

руководить, следить за несением службы дневальных, отвечать за них! Так же ходить

дежурными по учебному корпусу! Дополнительно придётся изучить обязанности дежурного

и дневального! За незнание обязанностей, обычно наказывают дополнительными нарядами!

Оружейная комната закреплена за дежурными, там, придётся лично принимать оружие

учебного центра по номерам и комплектности, выдавать при необходимости, согласно

инструкции! Следить за тем, чтоб оно было чистое! Если примите грязное оружие, то

придётся вам, всем нарядом чистить! Запомните, что грязное оружие в пирамиды не

ставится! Следить за выполнением распорядка дня, за несением службы дневальными, за

наведением порядка в учебном корпусе!.. Не справившихся с обязанностями будут

наказывать! Но, самое классное для вас, патрулировать в пешем порядке по ночам улицы!

Дежурить на футболе! Я вас услышал, сделаю так, как вы просите! Всё для вас девушки,

лишь бы улыбались! Ну что нравится вам такая перспектива?

– Вы что, не поняли нас!? – рассержено, закричала Винтова, – Мы девушки, нам

нельзя ходить в наряды! Вы понимаете, у нас бывают критические дни!.. Это у вас, парней

всё просто! У нас не так!

– Понял я вас прекрасно! Единственное не понял то, что вы, несколько человек,

говорите за всех! Надо говорить только за себя! Почему же нельзя ходить в наряды! Очень

даже можно! Это вы меня не поняли! Не поняли то, что самый сложный участок нарядов на

своих плечах несут парни! Хотя они в меньшинстве! На эту тему, мы с парнями

разговаривали, они согласились на такие условия, и торжественно вас прикрывали собой!

Правильно я говорю? – посмотрел на парней и они закивали в ответ, – В то время, когда

парни задерживают в патруле нарушителя, рискуя своим здоровьем и жизнью, девочки в

мини-юбках сидят у входа в поликлинику и точат лясы от безделья с понравившимся

больным! Так же не поняли, что служите в милиции! – с напряжением в голосе ответил я, –

Это не дом благородных девиц! Каждый стоит на должности и каждый обязан выполнять

свои обязанности, как подобает милиционеру! Вам это понятно? Тем более, что вы не

простые милиционеры, а офицеры! – я бросил взгляд на Елену, она смотрела на меня и в её

глазах видел ненависть, – Тогда, всех уравняю! Каждый, согласно очерёдности, пройдёт по

всем нарядам, какие есть в учебном центре, невзирая на пол! Как это делается в других

группах! Теперь следующее! – я сделал паузу, осмотрев всех, продолжил, – В милиции

строгая вертикаль власти, тут не избирают, а назначают! Докладываю, у вас, Винтова, ещё

нет таких полномочий, снимать и назначать командиров групп! Если вы чем-то недовольны,

вам разрешаю жаловаться по команде по существу возникающей проблемы! Заранее

предупреждаю, своей жалобой, создадите только лишние проблемы для всей группы! На нас

будет смотреть косо командование факультета и не всегда пойдёт к нам на встречу!

– Ну, всё! Я, пошла! – угрожающе высказала Винтова, резко встала со своего места, с

расширенными глазницами карих глаз, направилась к выходу. Веснушки на её лице стали

ещё багровее и неприятнее.

– Лен, ты куда? – удивлённо спросила Таня.

– Жаловаться! – и вышла из класса.

После неё воцарилась тишина. Любимов, оставшись один, сидел на своём месте,

боязливо озирался, словно ожидал какой-нибудь пакости со стороны одногруппников. Парни,

в свою очередь, тоже поглядывали на него недоброжелательно. Вообще, странно смотрелось

со стороны расположение группы в этом классе. На первом ряду стояло больше всех столов,

за которыми сидели девушки и Любимов. Пустовало только одно место за первым столом.

Третий ряд на один стол меньше, за ними сидели парни, молча, наблюдали за происходящим,

поглядывая налево. Средний ряд красовался только несколькими столами, чуть больше

половины заполненный парнями и девушками, которые сидели и периодически озирались, то

налево, то направо, не решив для себя, куда примкнуть.

– Для тех, кто ещё не знает, докладываю, что жалоба идёт в письменной форме! Чтоб

начальник на нём мог поставить своё решение! В действиях Винтовой, есть ряд нарушений,

порядок подачи жалобы, нарушение распорядка дня, не соблюдение субординации! Вы все

начальники, к вам, ваши подчинённые, будут обращаться с такими вопросами постоянно! Вы

обязаны знать алгоритм действий! Такие амбиции для офицера не приемлемы! Считаю, моя

задача, научить вас этому! – спокойно сказав свою реплику, взялся за спинку стула. Сел за

стол преподавателя, молча, достал учебники с тетрадями.

Вскоре дверь открылась, в класс вошли начальник факультета и куратор нашей

группы. За ними последовала Винтова.

– Товарищи офицеры!

– Товарищи офицеры! – не громко проговорил Кочнев. Он удивлённо осмотрел

присутствующих, что-то шепнул Шестерикову. Дверь открылась, вошла Рассветина Ирина:

– Разрешите, товарищ майор!

– Да, проходите!

Ирина села на свободное место за первый стол первого ряда, не понимая суть

происходящего, стала озираться по сторонам.

– Рассветина не крутитесь! – жёстко сказал начальник факультета, потом обратившись

к первому ряду, продолжил, – Вообще, не понимаю сути вашего вопроса! Во-первых, я,

назначил капитана Светлова, как одного из самых грамотных, умеющих работать с личным

составом офицеров! За свои решения отвечаю полностью! Если вы, усомнились в командире

группы, то вы усомнились в моём решении! Тут не выбирают, а назначают! Демократии в

милиции нет, здесь строгая вертикаль власти! Во-вторых, я лично в нем ни разу не

усомнился! Он, всегда, чётко, в срок выполняет мои указания! Вы у меня, до этого момента,

были на хорошем счету, и своим необдуманным поступком, сами, только что, подмочили себе

репутацию! В-третьих, каждый из вас, когда-нибудь решали со мной вопросы, если куда-то

срочно надо? Отвечаю, нет! Я вас никогда не вижу у себя в кабинете, и не решаю ваших

проблем, как это делается в других группах! Каждое утро приходите в учебный центр и

проблема чудодейственным образом уже решена! Ваш командир, приносит вам ваши рапорта

подписанные начальниками! Спокойно уходите, если вам надо, ещё до начала уроков не

отпрашиваясь! Правильно я говорю?

Все закивали.

– Интересно, как это всё получается быстро и качественно? Не задумывались? Вы,

просто, не знаете состояние дел в других группах! Я, это вижу каждый день! Из-за

самоустранения командиров, в других группах, курсанты иногда полдня пытаются

отпроситься! Бегают со своим рапортом, по всем инстанциям, между уроками, со слезами на

глазах и не могут найти нужного начальника, чтоб тот расписался! На вашего командира

молиться надо, а вы: «Снять с должности!» Отвечаю! Снимать нет необходимости! Такого

командира, ещё поискать и не сразу найдёте! Он на «отлично» справляется со своими

обязанностями! И на сегодня, решается вопрос на счёт поощрения его перед командованием

учебного центра, за отличную учёбу и отличное исполнение своих служебных обязанностей!

Сегодня, я, в этом, лишний раз убедился! Вопросы? – он внимательно посмотрел на ряды, –

Мне было очень неприятно разговаривать на эту тему особенно с вами, с офицерами!

Вопросов нет! Сидите! Товарищ капитан личный состав в вашем распоряжении! До

свидания! – и вместе Шестериковым вышли из аудитории.

Как только дверь закрылась, Ирина встала со своего места, медленно обошла стол,

упёрлась кулаками и закричала:

– Вы что Любимовы! Совсем охренили! Что, забыли про тот случай? Чтоб ни писка и

не звука! Вы, меня поняли! – грозно посмотрела на них.

Те, опустив голову, молча, закивали в ответ.

– Я, командира в обиду не дам! – и села на своё место.

В классе воцарилась тишина. Курсанты, сидя на своих местах, осознавали только что

происшедший инцидент! Каждый для себя принимал решение! Только Любимов и Винтова, с

обиженным видом, неслышно шептались о чём-то.

В один из дней, Любимов пригласил каждого одногруппника, по отдельности, на свой

день рождения. Понятно, что пытаясь занять место командира группы, из-за личной

неприязни, в число приглашённых я не попал. Всё это делалось втайне от меня. Об этом

узнал уже потом, когда парни в курилке, случайно проговорились. Лишних вопросов не

задавал. Знал только то, что они изрядно напились и спали вповалку у кого-то на квартире.

Что-то там у них произошло, какой инцидент, я не знаю. Потом, подходил к Рассветиной,

после собрания, спрашивал её. «А, было дело!» – ответила она, отмахнувшись рукой, и

поспешила удалиться.

Теперь, обстановка изменилась. Основная масса, которая придерживалась

нейтралитета, перешла на мою сторону. Микрогруппы затерялись в общей массе. Мы, стали

дружнее, доверительнее относиться друг другу. Парни начали горячо поддерживать меня. И в

то же время, сторониться Любимова с Винтовой, в отношении них возникла напряжённость.

Понимая неприязнь со стороны группы, Таня и Юля поменяли свою тактику, стали добрее,

улыбчивее и доброжелательнее. Я понимал, что такое изменение временно. Но это уже меня

особо не волновало. Группа вышла из-под негативного влияния.

Если зима, преемница осени, на оставленных владениях, окутывала всю округу

прелестями снежной сказки. То весна, оголила эти увядания. Теперь, они угрожающе стояли

вдоль заборов и оград иголками ощетинившихся ежей. От зимних переменчивых настроений

погоды, осталось много грязи в виде песка и бытового мусора. Учебный центр, имея вокруг

своих зданий обширную территорию дорожек, бордюров, газонов и площадки с гаражами, не

оставался безучастным к этим явлениям. Обучая курсантов, азам милицейской службы,

неотъемлемой частью в процессе воспитания было и наведение порядка и поддержания

территории в чистоте. Общими усилиями учебного центра и благоухающей весны,

долгожданному лету достались прелести цветущих скверов и садов, чистота выметенных

асфальтовых дорожек, побелённых бордюров. Новая зелень, новая растительность

набиралась силы наполняя душу радостью. В открытом окне третьего этажа, ветки груши,

усыпанные белыми, с розоватым налётом лепесткам цветов, манили своей красотой. Я стоял

у окна, теребил ветки и размышлял о бытие времени. Душу наполняло романтическое

настроение. В такие минуты забывается, всё наболевшее. Умиляешься и восторгаешься,

созерцая чудеса и красоты природных явлений. Так и хочется громко крикнуть: «Люди!

Остановитесь и осмотритесь! Вы видите, как прекрасна земля в своём буйном цветении

каждым листочком, каждой былинкой!..»

В один из субботних парко-хозяйственных дней, меня вызвали в УВД Свердловского

района. Моего зама отозвали на время в Ленинский УВД, вместо себя оставил лейтенанта

Полетаева. Он тоже по какой-то причине отлучился из учебного центра. Тогда, основывая

свои действия старшинством звания, Любимов, решил взять бразды правления в свои руки, и

показать, как надо работать настоящему командиру группы. За каждым подразделением был

закреплён определённый участок. После развода, новоиспечённый командир, повёл группу

на уборку территории. Не успел распределить курсантов, как к нему подошёл старшина

курса, прапорщик Шпагин:

– Где у вас командир группы?

– Я командир! В чём дело? – строго обратился Любимов к старшине.

– В таком случае, вам необходимо выделить двух курсантов…

– Товарищ прапорщик! – не дав договорить, пренебрежительно, на повышенных

тонах, обратился к старшине Любимов.

– Слушаю вас товарищ старший лейтенант!

– Вы кто такой? Как вы стоите перед офицером? Застегните пуговицу! Поправьте

головной убор! Субординацию в милиции ещё ни кто не отменял! Как, вы, смеете

командовать офицерами!? Кру-гом! Шагом-арш! – закричал Любимов на старшину.

– Товарищ старший лейтенант! Я, по должности старшина курса, а вы, всего лишь,

курсант! – не трогаясь с места, спокойно ответил прапорщик.

– А вы знаете, что офицеры, прапорщикам не подчиняются и они являются

начальниками для них?! Знаете?!

– Не кричите, пожалуйста, вокруг люди! Это вам не делает чести! Я, всего лишь,

передаю указание начальника тыла!

Вокруг собрались милиционеры учебного центра, с любопытством наблюдали за

происходящим событием, перешёптываясь меду собой.

– Вы что, будете мне указывать!? – ещё больше распалился Любимов, играя на

публику и показывая свой командирский стержень.

– Понятно! – ответил старшина и отошёл от группы…

По прибытии, в учебный центр, около дверей кабинета начальника факультета, ко мне

подошёл дневальный:

– Товарищ капитан! Вас вызывает к себе начальник тыла!

– Хорошо! Спасибо! Идите!..

– Товарищ подполковник, капитан Светлов по вашему приказанию прибыл! – войдя в

кабинет начальника тыла, отрапортовал я.

– Вы что себе позволяете, товарищ капитан?! – с напряжением в голосе, почти

шепотом, прищурив глаза, выцедил подполковник.

– Не понял? Вы по поводу чего? – удивлённо спросил его.

– Как вы, смеете оскорблять старшину курса перед курсантами и не выполнять моих

указаний?

– Каких указаний? Я вас не понимаю!

– Не понимаете? – переспросил начальник тыла, – Вы, лично, почему отказались

убирать территорию?

– Когда? – ещё более удивлённо спросил его.

– К вам сегодня, подходил прапорщик Шпагин?

– Ко мне лично нет! Насчёт группы не могу знать, так как меня утром вызывали в УВД

Свердловского района, вместо себя оставил лейтенанта Полетаева!

– Так вот, капитан! Вашему лейтенанту строгий выговор! А вам, за то, что не научили

его, ставлю лично задачу! Если не выполните, пеняйте на себя! Вы, видно забыли, как я всех

предупреждал в самом начале, на первом построении! Напомню: «Не справившиеся с

поставленной задачей, попадут в чёрный список, будут долго отрабатывать на самых

сложных участках, пока не вычеркну из списка!» А ваша группа, вообще отказалась

исполнять мои указания! Вы чувствуете, чем это попахивает? Вам понятно? – спокойно

высказался подполковник, смотря прямо в глаза.

– Так точно! – удрученно ответил ему.

– Может это действительно не ваша вина, но факт публичного нарушения дисциплины

есть и это надо исправлять! Пойдёмте, покажу объём работы! – более миролюбиво

высказался начальник тыла.

Мы вышли за учебный корпус. В пространстве, между зданием и забором, валялась

бетонная плита.

– Видите, лежит плита! Когда строители возводили забор, случайно его здесь забыли,

предварительно перегородив территорию! Теперь, её не вывезти, не вынести, не закопать!

Земля здесь, предупреждаю, очень сложная, состоит из кусков бетона, камней и глины!

Начнёте копать, выкопаете мусора больше, чем закопаете эту плиту! Ваша задача, чтоб

сегодня же, до конца рабочего дня, её здесь не было! Как вы это сделаете, меня не волнует!

Группа у вас большая, народа много! Все офицеры! – подчеркнул эти слова, – Думайте,

решайте! Вам ясна задача? И скажите спасибо вашему лейтенанту! – вопросительно

посмотрев на меня, спокойным шагом удалился в здание учебного корпуса.

– Так точно! Ясна! – ответил я.

Как только начальник тыла удалился, пошёл следом. В классе сидела только половина

группы. От них, узнал о происшедшем инциденте. Любимова и Винтовой не было.

– Где вторая половина? Где они? – со злостью спросил я, указывая взглядом на места

парочки.

– Командир! – обратился ко мне Илья! – как узнали, что вас вызывает начальника

тыла, собрались и ушли.

– Понятно! – досадуя, ответил я, – Нам подвернулось внеплановое задание!

Благодарить надо за это нашего Серёжу! – снова показал на то место где они обычно сидят.

– Так учёба же, самостоятельная подготовка! – возразила Аня Викторова.

– А вы не заметили, что других групп на территории учебного центра уже нет!

Начальство учебного центра, по субботам, все нормальные группы, отправляет чуть раньше!

Только нас оставили на самостоятельную подготовку! Есть одна особенность: благодаря

Любимову, мы с вами успешно попали в чёрный список начальника тыла! На счёт

самостоятельной подготовки, я уже, решил с начальником курса и факультета! Они пошли к

нам навстречу! Если, сегодня не выполним поставленную задачу, то нам придётся и во время

учёбы выполнять такого рода работы! Что это такое, думаю вам не надо говорить! Помните,

как долбили лёд целый день на территории двора? Тоже благодаря Любимову! Он, тогда

решил на машине по двору покататься, пируэты, восьмёрки писать на своей семёрке! Хотя я,

до вас, доводил, что на территорию учебного центра на личном автомобиле заезжать

категорически запрещено! Но кого-то это не касалось! И он попался начальнику тыла! Была

наказана вся группа и наряд по КПП, который запустил Любимова!

Все закивали в ответ:

– Мы долбили, а Любимов, прикрывшись служебной необходимостью, минуя меня,

покинул территорию учебного центра! Ну, что! – закивал головой и осмотрел

присутствующих, – Группа, встать! На выход!

Выйдя на территорию, посмотрев объём работы, ребята схватились за головы.

– До мусорки, восьмерым, нам эту плиту не дотянуть! Девушки не счёт!

– Мы тоже поможем, не будем же стоять и смотреть, как наши парни загибаются под

тяжестью бетона! – вмешалась Ирина!

– Может закопать, товарищ капитан! – предложил Денис.

– Увижу, убью Любимова, ему кранты! Козёл безрогий! Жёстко он нас подставил!.. –

начал ругаться Илья. Я, приложив палец к губам, цыкнул на него.

Выслушав все предложения, обойдя несколько раз эту бетонную плиту, остановился:

– Ничего закапывать и никого убивать не будем! И тащить, тоже не будем! – задумчиво

произнёс я.

– Так он же, сколько дерьма уже сделал, для нас! Товарищ капитан, просто, не могу

уже на него спокойно смотреть! – сжимая кулаки, не унимался Илья.

– Я не меньше тебя зол на него! – обратился к Илье – Но ничего с ним делать не

будем! Велика честь, чтоб об это дерьмо мараться!

– Как с этим? Товарищ капитан, у вас есть какие-нибудь мысли? – показывая на плиту,

спросил Женя.

– Есть, и вполне приемлемая! Парни, подойдите к старшине, попросите у него две

штыковые, две совковые лопаты и два лома! Девочки, вы возьмите двое граблей, метёлки!

Ждите меня здесь! Ничего самостоятельно не предпринимать! Я отлучусь на 10 минут!

Скоро приду! – и тут же последовал за территорию учебного центра. Рядом находилось

расположение конвойного батальона ГУИН Пермской области. Подошёл к дежурному.

– Товарищ капитан! Коля! – обратился ко мне светловолосый коренастый мужчина

примерно 35 лет.

– Андрюха, привет! Я, как раз по твою душу зашёл к вам! Мне нужна твоя помощь! –

обратился к прапорщику, бывшему подчинённому, старшине подразделения, – Мне нужны

две кувалды, чтоб были, как можно тяжелее!

Он тут же набрал номер телефона и через 5 минут ко мне притащили два здоровенных

молота, каждая примерно килограммов 5. Мы, быстренько, работая по очереди, раскрошили

бетон. Крошкой заполнили яму, зиявшую рядом. Сверху закидали землёй, выровняли

граблями. Арматуру, скомкав, через забор, выкинули на свалку. Девочки тут же подмели, и на

месте плиты не осталось ни крошки. Курсанты ушли на самостоятельную подготовку. Я

подошёл к начальнику тыла:

– Товарищ подполковник! Ваше приказание выполнено!

– В смысле, выполнено? – не понял меня подполковник, разбираясь у себя в столе с

бумагами, не поднимая головы.

– Плиту убрали, дополнительно выровняли яму, которая была рядом! Теперь там

чистая и ровная площадка!

– Пойдём, посмотрим! – недоумённо выслушав меня, вышел из кабинета.

Обойдя этот участок, осмотрелся. Снова вопросительно посмотрел на меня:

– Прошло примерно полчаса! Мимо моих окон вы плиту не проносили! Я бы

обязательно увидел! И где плита?

– Часть в яме, часть на мусорке!

– Не понял!

Я рассказал о проделанной работе.

– Хвалю! Молодец! И я разобрался на счёт инцидента! Ты уж меня прости, капитан!

Думал, это ты, так себя повёл! – и при этом похлопал по плечу. – Зная тебя лично,

отношение к службе, я тебя и твою группу прощаю! Но чтоб таких казусов больше не было!

– при этом выставил указательный палец вверх.

– Больше не будет! Обещаю!

– Да! И ещё! Подойди к старшине извинись за своего бойца! Ладно!

– Ладно! Николай Михайлович! – улыбнулся ему, направился в каптерку, к старшине…

– Товарищи офицеры! – дал команду группе, повернулся в сторону преподавателя,

которая вошла в класс, – Товарищ старший лейтенант! Седьмая учебная группа в количестве

22 человек к занятиям готова! Один в наряде, один в командировке! Командир 7 группы

капитан милиции Светлов!

– Товарищи офицеры! Сегодня, мы, отправляемся в краеведческий музей, автобус у

подъезда! Прошу, товарищ капитан! Личный состав в вашем распоряжении!

– Выходим! Рассаживаемся в автобусе!

Приехав в музей, построил группу в две шеренги:

Перед нами вышла женщина, извинилась, за то, что в данный момент у неё нет

свободных людей, чтоб провести экскурсию, попросила подождать.

– Но мы не можем ждать! У нас строго регламентированное время! – возмутилась

преподаватель.

– Елена Александровна! – обратился к ней, – Разрешите мне провести экскурсию в

качестве гида!

– А вы, что знаете все эти экспонаты?

– Да, конечно знаю!

– В таком случае, пожалуйста, группа в вашем распоряжении! Мы вас послушаем! По

результатам, в конце выставлю вам оценку! – удивлённо заулыбалась наш преподаватель.

Я, всегда, живо интересовался историей родного края. Читал материалы

исследований, археологических раскопок. Практически эти экспонаты мне были хорошо

известны. Но, в живую, их никогда не видел.

– Товарищи офицеры! Вы находитесь в зале пермского периода!.. – начал рассказ,

находясь в первом зале музея.

Елена Александровна, ни на шаг не отставая, внимательно слушала меня. По

окончании экскурсии, была приятно удивлена рассказом:

– Николай! Я не первый раз нахожусь в музее! Вы меня поразили своими знаниями!

Рассказали на много больше, чем вместе взятые гиды этого учреждения!

– Елена Александровна, вы мне льстите!

– Нет, нет! Я, на много больше узнала от вас! Откуда вы это знаете? Вы, наверное,

постоянно посещаете этот музей?

– Открою вам свой секрет! Читал труды профессора Белавина! Научные исследования

историков, археологов и краеведов Пермской области! В музее впервые! – и загадочно

улыбнулся.

– Поразительно! – очарованно смотрела на меня Елена Александровна, как будто

видела первый раз.

– Это всего лишь интерес к истории родного края! –и опустил голову.

– Я вам ставлю автоматом «Отлично!»

Учёба давалась мне легко. Труднее было помогать тем, кто не понимал каких-либо

тем. Приходилось, читать, разжёвывать, разъяснять.

Обязательным предметом обучения была огневая подготовка. На первом этапе, особое

внимание уделялось теории. На очередном занятии, преподаватель, опросив всех, решил

задать неординарный вопрос:

– Товарищ капитан! – обратился он ко мне, – Я вижу, группа подготовилась

досконально! Я опросил всех! Остались только вы! Вам, как командиру группы, как

армейскому офицеру, задаю вопрос: Что значит вес пистолета 790 граммов?

– По тактико-техническим характеристикам, такой информации нет в учебниках! –

задумавшись, произнёс я, – Логически, можно предположить, что в магазине не хватает двух

патронов!

– А если 780 граммов?

– Тогда, не хватает трёх патронов!

– Вы уверены? – загадочно смотря на меня, спросил преподаватель.

– Так точно, уверен!

– Ответ правильный! Оценка: «отлично!»

Практическая подготовка тоже не уступала теории, Пистолет Макарова, разбирали и

собирали до автоматизма. Разборки были полные и неполные. Пистолет стал камнем

преткновения для женской половины. Часто приходилось стрелять. Девушкам не хватало

силы передёрнуть затвор. Постоянные тренировки, в конечном итоге, научили быстро и

качественно выполнять нормативы. На боевых стрельбах выполняли различные упражнения.

Стреляли на время, на скорость, на точность. Особенно всем нравились дуэли. На дуэлях

всегда выигрывали самые натренированные. Армейская закалка давала о себе знать. Парни

поражались Ане Викторовой. Со стороны смотрелось неестественно. Худенькая, похожая на

школьницу маленькая девочка, русые волосы, постриженные под каре. Выдвигаясь на

исходный рубеж, брала большой, вороненый пистолет в руки, как-то неуверенно, неуклюже

засовывала в здоровенную кобуру. На огневом рубеже два человека. Условия: две мишени на

расстоянии 25 метров. Магазин в пистолете, пистолет в кобуре. По команде: «Огонь!»

достаётся пистолет, досылается патрон в патронник, изготовка для стрельбы и выстрел.

Побеждает тот, кто быстрее и точнее выстрелит. Аня, после команды, мгновенно выставляла

левую ногу назад. Одновременно рука к поясу, выдёргивала пистолет, снимая с

предохранителя. Вторая рука задёргивала затвор и моментально производила выстрел.

Красота и точность движения завораживала. Преподаватель подполковник милиции Крайнов

Олег Игоревич, выставил Ане и мне оценку автоматом. Общая оценка группы: «отлично!»

Очень важное место в обучении, занимала физическая подготовка. Часто на занятиях

устраивали соревнования по рукопашному бою и борьбе. Серьёзным конкурентом для меня

был Женя Воробьёв, лейтенант дежурный ИВС г. Добрянки. Мы всегда с ним боролись долго

под одобрительные возгласы ребят. Эффектные броски, удары, гимнастика поражала группу.

Подполковник милиции Мишин Александр Аркадьевич нам с Женей поставил автоматом:

«отлично!»

Сложнее всего было с правоведением, при сдаче экзамена. Пропустив всю группу,

помогая каждому, процесс держал под контролем. Для сдачи, на экзамен зашёл последним.

После подготовки ответил по билету:

– Ну что ж, товарищ капитан! Вы можете быть свободными. Оценка: «Хорошо!» –

после моего ответа заключил экзаменатор.

– Как: «хорошо!» – удивился я.

– А вы что знаете на «отлично?»

– Так точно, Марина Владимировна! Я знаю на «отлично!»

– Хм! – усмехнулась майор милиции. Косо посмотрела в сторону окна, – ну, что ж,

тогда давайте бороться за «отлично!»

– Я готов! – ответил, смотря на неё.

– Будем работать в форме вопрос-ответ!

Мне пришлось полчаса отвечать на поставленные вопросы.

– Да, вы правы! – в конец сдалась преподаватель, – Ставлю вам заслуженно:

«отлично!»

– Спасибо, Марина Владимировна! – с радостью произнёс я, – Разрешите идти!

– Да, идите! – покрасневшая от жаркого спора и душной аудитории.

Остальные экзамены были сданы тоже на «отлично!» И часто, в этом, помогала

товарищеская взаимовыручка. Некоторые экзамены, мне, пришлось сдать экстерном.

Возникли проблемы в медвытрезвителе, я, срочном порядке был отозван. Группа осталась

без командования. Командиром, назначили Таню Епишеву. За полмесяца обучения, она

разрушила всё то, что было создано мной. С девушек сняла все наряды, начала назначать,

только парней. Группа находилась на грани развала. Спасло то, что закончился срок

обучения. Выпуск решили отметить в лесу шашлыками. Когда приехал, то увидел только

парней.

– А где девушки? – удивлённо спросил у Кости.

– Они отмечают в кафе с преподавателями!

– И сними же Любимов! – зло ответил Денис.

– Зря вы мне запретили, товарищ капитан набить ему рожу! – с досадой ответил Илья.

– Жаль! Жаль! Ладно! Не будем о грустном! – Где мой штрафной стакан! – грозно

спросил я.

– Так вы же не пьёте! – удивился Илья.

– Как не пью! Очень даже пью! Лимонад, за милую душу! – и похлопал его по спине.

– Ребята! У меня тост!

– Тихо Женя! Костя! Да тихо вы! – зашипел Миша.

– Знаете ребята! Когда направили в учебный центр, честно, мне совсем не хотелось

учиться и находиться там! И вот, эти полгода, уже за спиной! Оглядываясь назад,

восторженно говорю: как здорово, что был в учебке, познакомился с такими прекрасными

ребятами, как вы! Теперь, хочу выпить за каждого из вас:

– Виталий! Ты моя правая рука! Мой зам! И моя первая опора! Если б не ты!..

– Женя! – я обратился Дежурному ИВС, – Благодаря тебе, за твою смекалку и

находчивость…

– Алик! Мы с тобой коллеги, два капитана! Если бы мне пришлось идти в разведку…

– Костя! Помнишь, была ситуация, когда ни кто не мог…

– Илья! Много интересных людей, но твоя твёрдость, откровенность…

– Денис! Никогда не думал, что в тебе, таком щуплом и неказистом теле, может быть

столько силы духа…

– Миша! Твоя рассудительность, тогда очень нам помогли и благодаря тебе…

– Саша! Тот случай и твой поступок, показали, насколько ты внутренне воспитан…

Мы пили за каждого отдельно.

– Каждый из вас помог мне осмыслить жизнь по-новому! Благодаря вам, я многому в

этой жизни научился! Ребята за всех вас! – последний тост выпил за всех.

В конце вечеринки, уже за полночь, развёз охмелевших ребят и только после этого,

сам поехал домой.

Всё, теперь я аттестованный милиционер. В личном деле справка об обучении в

учебном центре с отличными оценками. Теперь ни что не мешает служить на благо порядка и

безопасности. Что будет дальше? Вот, ношу форму. У меня удостоверение! Надолго ли?

Смогу ли я отстоять свою честь честного милиционера перед правосудием? Какие силы

пытаются уничтожить и за что? Перед глазами представил рисунок неизвестного художника

увиденного в одном из журналов. В ряд, перед молотком стоят гнутые гвозди, только один

прямой. На второй картине так же стоят гнутые гвозди, молоток вальяжно уходит. Прямой

гвоздь забит по самую шляпу. Как бы мне не оказаться тем гвоздём. Такими мыслями доехал

до гаража и поставил машину. На следующий день надо ехать в УВД, я остался за Наталью

Александровну. Теперь, помимо дежурства, ещё приходилось исполнять обязанности зама и

иногда начальника. Начальник вытрезвителя, вечно пропадал где-то, или был на больничном,

после очередной пьянки. Помимо дня милиции, всеобщего праздника, ещё были дни

рождения служб МВД: день патрульно-постовой службы милиции, день ОМОНа, день

работников уголовного розыска, день образования штабных подразделений МВД РФ, день

работников службы вневедомственной охраны МВД и т. д. Каждая служба, в своё день

рождения, поздравляла работников, организовывала вечеринки. Мы скидывались, давали

собранные деньги начальнику. По традиции, начальники других отделов, прибыв к

именинникам, поздравляли от всех нас, дарили подарки. Как обычно, всё это, заканчивалось

попойкой.

Впереди были ноябрьские праздники и день милиции. Но особой радости не

чувствовал. Уголовное дело, довлеющее надо мной, не давало покоя. Тогда, мне, было не

понятно, кому понадобилось возбуждать это дело. Я особо важной, высокой должности не

занимал. Перейти дорогу никому не мог. Врагов себе, ещё не успел нажить. Даже в мыслях

не мог допустить, что ради карьеры, «душевного спокойствия», как говорил следователь

Сорокин, чиновники прокуратуры и суда могут пойти на такое. Но человеческая жизнь, при

всей своей напыщенности высокопарных лозунгов, принимаемых гуманных законов, в

нашей стране, на тот период, ничего не стоила. И особенно это касалось силовых структур.

Популизм во всей своей красе процветал, ослепляя разными цветочками, пускал свои корни

в жизнь, оплетая и уничтожая светлое, прекрасное. Люди не готовые и не знавшие таких

подходов, доверяя своим избранникам, депутатам и делегатам, полностью отдавались, вручая

свои жизни. И многие за это поплатились. Не забывайте никогда того, что любой цветок

превращается когда-нибудь в плод с новыми семенами. Что будет с теми, которые вкусят этот

плод, выращенный на таких плантациях, это ещё вопрос времени. Но ничего хорошего точно

не будет. Таковы реалии современного общества. И таково будущее при таких подходах.

Сможем ли мы что-нибудь сделать, чтоб этого не было, пусть каждый для себя решит сам.

Указание прокурор

Конец августа! Неминуемо наступает очередная осень! Лето остывает, заполняя

обычные серые дни дождём и сыростью. «Мерзкая погода, пропитывая землю, стены домов,

бетонные дорожки, водной эмульсией, разрыхляет эту твердь! Всё приходит в негодность!

Кажется обычный день, но эта влага медленно и верно разрушает и уничтожает всё на своём

пути! Состояние непогоды, каким-то непонятным образом, передаётся работникам

прокуратуры! В коридорах бродит нервозность! Жизнь не становится лучше! Если провести

параллель с погодой, какое слово можно подобрать всему этому? Может, промозглость? Нет!

Не уютность? Да, именно – не уютность! Сменился прокурор области! Новый начальник

вошёл в курс дела, с первого дня, взял быка за рога, повысил требовательность! Новая метла,

метёт по-новому! Как же он тогда выразился? «Нужно создать работоспособный и

сплоченный коллектив. Коллектив, в котором нет ни групп, ни группировок, ни

кампанейщины! Нужно освободиться от всего этого, что было в порядке вещей у вас, в

прошлые времена! Нам, нужно работать единым фронтом, нужно создать единую команду!»

Уже прошло почти три года, а привыкнуть ни как не получается! Единой команды, как

таковой нет! Прибыв с Тольятти, после раскрутки сложного, громкого дела с автоВАЗом и

ЛогоВАЗом, если это так можно назвать! С пылу, жару, всех взял в ежовые рукавицы! Теперь

на каждом, очередном совещании, приходится выслушивать недочёты и промашки,

допущенные районными прокурорами! При этом совершенно не видит ничего

положительного! При всей своей жесткости и требовательности, не понятно чего он хочет!

Подходит избирательно к возбуждённым уголовным делам! Где-то осторожничает, где-то

поступает жёстко! Человеческая жизнь, для него, всего лишь, ещё одно уголовное дело!

Выслужится за счёт нас? Показать, что он достоин высокого звания и высокой должности? И

что потом? Повышение ему не светит! Скорей всего останется до самой пенсии на этой

должности! Что будет дальше? Тот устой, построенный долгими годами, пытается

разрушить! Устанавливает новые порядки! Приживётся ли это? Если нет, то придётся

строить заново! Это всё ляжет на наши плечи! Областников словно подменили, им нужны

новые дела и как можно громче! Требую по статьям, по которым раньше никогда не

возбуждали уголовных дел! Можешь, не можешь, надо отработать весь уголовный кодекс!

Откуда я найду нарушение этой статьи, если его не нарушают! На каком-то одном из

совещаний вообще выдал: «Если возбуждены дела по всем статьям кодекса, значит, районная

прокуратура работает на все сто процентов, многопланово и разносторонне! Если не

возбуждается по какой-то статье, то это жирный минус вам! Не усмотрели, недоглядели, не

отработали! Нарушения есть всегда, только надо постараться найти!» Другое время, другой

расклад, другие принципы! Он же ненадолго! Оттрубит, отработает и уйдёт!» – думал свои

тяжкие думы, на заднем сидении служебной «Волги» мужчина. Ему было примерно

пятьдесят лет, невысокого роста, худощавый, светлые, жиденькие волосы, зачёсанные на бок,

нос картошкой, свисающими усами. Смотрел на улицу, совершенно ничего не видя перед

собой. Он старался успокоить себя, но тяжёлые мысли всё больше и больше одолевали его.

Машина двигалась в общем потоке. Водитель тоже явно нервничал, то и дело, бормоча чуть

слышно, выплёвывая ругательные слова.

Пётр Яковлевич Максимов, прокурор Свердловского района г. Перми, казался старше

своих лет. Неспешно, выйдя из служебной машины, несильно захлопнул дверцу. В здании

прокуратуры, поздоровался работниками канцелярии, направился к себе. Зашёл в кабинет,

устало уселся за рабочий стол без всякого настроения. Ночь оказалась длинной, мучила

бессонница, болела голова. Ни как не мог настроиться на рабочий лад. Отвернувшись, стал

смотреть в окно. Там кипела жизнь. Люди сновали, беззаботные подходили к остановке, о

чём-то спорили, смеялись. Жили своей, совершенно непонятной жизнью. Возможно,

намного счастливей его самого. Было муторно на душе, дурное предчувствие никак не

покидало. Тихонечко отворилась дверь в кабинет вошла высокая, стройная девушка

примерно лет 20-ти, пепельного цвета волосами, собранными сзади в светло-зелённом

костюме, цокая на высоких каблуках. «Как же она похожа на свою маму!» – подумалось

Пётру Яковлевичу, смотря на неё печальным взглядом. Каждый раз, когда к нему заходила

секретарша, всплывала одна и те же картина: «Он, отвернувшись, стоя спиной у двери,

ковырялся в шкафу. Мина Николаевна, жена федерального судьи Присыпкина Юрия

Петровича, тогда, так же бесшумно отворила дверь, воздух наполнился ароматами её духов.

Он резко обернулся, скорей всего не от шума, а от запаха. Она бесцеремонно близко подошла

к нему. Смотря на него сверху вниз:

– Пётр Яковлевич! Людочка, поступила на юридический! – грубым голосом, в низком

тембре, выплеснула на него информацию.

– О! Поздравляю! – обрадовано воскликнул прокурор, держа в руках увесистую

папку, не понятно, зачем вынутую из общего ряда.

– Я вас хочу попросить об одном одолжении! – с мимикой и выражением проговорила

жена судьи.

– Да, да! Всё для вас, Мина Николаевна, чем смогу, помогу! – улыбаясь, заискивающе,

произнёс он.

– Можно будет устроить Людочку к вам? – и заморгала невинными глазами, с обильно

нанесённой тушью. Она была уже в таком возрасте, когда макияж необходим в обязательном

порядке.

– Хорошо! Пусть приходит! Устроим!.. – сразу же с готовностью ответил

улыбающийся прокурор…»

– Пётр Яковлевич! – обратилась секретарь, – звонили из областной прокуратуры!

Прокурор области собирает всех районных прокуроров на очередное совещание! Совещание

15:00, – смотря в записную книжку, прочитала она и добавила, – Будут какие-нибудь

указания?

– Хорошо, Людочка! Спасибо! Нет! Занимайтесь своими делами!..

Всё началось после убийства заместителя директора коммерческой службы АО

«АВТОВАЗ». Прокурор города Тольятти Хомутов, высказался, о том, что надо было бояться

не бандитов, а людей вполне интеллигентных. В ответ на высказывания стража закона,

вазовские руководители, в единодушном порыве, опубликовали в местных и центральных

СМИ свое обращение к президенту РФ, в котором просили защитить их жизни и остановить

кровавый беспредел в Тольятти и на ВАЗе. Заявление выглядело более чем странно для тех,

кто знал реальное положение дел в сфере деятельности погибшего. Тогда прокурор Тольятти

снова высказывался: «Завод полностью погряз в коррупции. Я возьму на себя смелость

утверждать, что почти нет такой дилерской фирмы, которая получала бы автомобили с ВАЗа

бескорыстно. Ни для кого не секрет, что практически нет фирм-дилеров, в которых так, или

иначе не были бы представлены интересы вазовских начальников всех звеньев, вплоть до

генералитета!» Такое заявление вызвало более сильный резонанс. Из-за автозавода, прокурор

Тольятти, стал узнаваемым. Его узнавали, даже в Генпрокуратуре и в коллегии Генеральной

прокуратуры. Ему присвоили очередное звание. В силу своего звания, да и звание получил в

силу своей узнаваемости. Он стал выглядеть, как армейский генерал, который стоит во главе

роты. Жизнь понеслась с утроенной скоростью, пытаясь вырваться из-под контроля.

Понимая сложность, возникшую на АвтоВАЗе, Москва обратила внимание. Прибыли

представители Генеральной прокуратуры РФ. Началась раскрутка дела. Прокурор

ретировался и высказался, что информацию о сотнях уголовных дел, связанных с

АвтоВАЗом, не более чем инсинуация СМИ. Он, начал утверждать, что на ВАЗе, в течение

трех лет, действительно, было заведено несколько уголовных дел. Но, они, касались хищения

машин фирмами-однодневками, которые получали их по фиктивных документам, а потом,

просто, исчезали. Местное начальство и прокуратура, всячески защищались, понимая, куда

это всё может привести. Понятно, что результатов почти никаких. Криминал, всё равно

остался. В свете громкого дела, с прокурором надо было что-то делать. В этот период была

порочная практика, когда чиновника выдвигали с переводом не за особые заслуги и

достижения, а чтобы избавиться от него. Генпрокуратура, его назначила сначала

заместителем, а затем и первым заместителем прокурора области. Прокурор Самарской

области воспринял эту информацию, как угрозу для своей карьеры. И основания для этого у

него были. Таким образом, прокурор Тольятти, оказался между двух огней. С одной стороны

на него косо смотрела ВАЗовская администрация, с другой непосредственный начальник.

Понимая сложность положения, нужно было предпринять какие-то решительные шаги, чтоб

не ударить лицом в грязь. Но что, ничего не приходило в голову! Как всегда на выручку

пришла Москва. Учитывая все плюсы и минусы его деятельности, предложила Хомутову

должность прокурора Пермской области. Отказаться не было смысла, так как с ним

разговаривал сам Генпрокурор РФ. При аудиенции, напомнил, что ему нужен такой человек,

который мог бы возглавить Пермскую область и навести порядок, которого там давно уже

нет. Хомутов со своей стороны понимал, что в Самарской области у него больше нет

будущего. Попадая в Пермскую область, можно было ещё на что-то надеяться. Но

поставленные задачи, практически были невыполнимы. (К тому времени криминал возымел

очень большую силу). Алгоритм назначения сложен. Генеральный прокурор РФ предлагает

кандидатуру органу государственной власти субъекту Российской Федерации. Решение

должна принимать губернская Дума на своем заседании. После заседания, это решение

отправляется в Генеральную прокуратуру, затем из Москвы приходит приказ с подписью

Генерального прокурора РФ. Получается, что он снова зависит от этих клерков. Было

понятно, что это ссылка на всю жизнь, со своей Малой Родиной придётся распрощаться.

Очевидно, убрав его с первых замов и переведя в тмуторокань, разрядили нагнетающуюся

обстановку! «Придётся здесь потрудиться!» – заключил для себя новый прокурор области.

Как и везде бесчинствовали преступные группировки. С одной стороны, новые русские,

наворовавшие в лихие 90-тые годы. С другой, криминал, воры в законе. Особенность была в

том, что и те и другие сидели в законодательных собраниях. Нужно быть очень осторожным,

чтоб не попасть под их пресс. В то же время показать себя, чтоб Москва оценила по

достоинству. В этой стране, даже прокурор области связан по рукам и ногам. Если наживёт,

среди сильных мира сего, новых врагов, то шанса на спасение ему не будет. Оказавшись в

щекотливом положении, как всегда нашёлся неожиданно выход. Министр МВД, объявил

борьбу с «оборотнями в погонах». Андрей Петрович шёл по Октябрьской площади, вдоль

института «Промстройпроект», к зданию областной прокуратуры, размышляя о своём

положении. Видя в этом выход, цепко ухватился за эту возможность: «Это спасительная

нить! Что ж, пусть будет так! Будем бороться с оборотнями!» Когда личная жизнь в

опасности, некогда думать о справедливости и законности. Пришло время, когда действует

только закон выживания.

– До конца года осталось три месяца! – красный от злости громко выговорил Хомутов

Андрей Петрович, районным прокурорам на совещании, – Ведётся борьба с «оборотнями в

погонах»! Какие показатели у вас в районах? Что у вас их нет, хотите сказать? Не правда!

Есть указание сверху, надо их выполнять! Пермский район! – обратился он грузному,

среднего роста прокурору, – Что у вас с начальником ОБЭП?

– Андрей Петрович! Недостаточно улик! Есть смутные показания потерпевших и

свидетелей! К тому же, обвиняемый утверждает, что с ним сводят, какие-то давнейшие

счёты! Работаем!

– Так что вам мешает отработать, как положено? – грозно посмотрел на него Хомутов.

– Что мешает? Я вас спрашиваю! Чтоб до конца года этот майор был осужден! Других

решений быть не может!

– Сделаем! Отработаем! – смущённо, спотыкаясь об слова, начал оправдываться

районный прокурор.

– Пётр Яковлевич! У вас что? Сколько лет вы уже сидите на этой должности? Вы,

один из старейших работников прокуратуры, ещё с советских времён были назначены на эту

должность! У вас, должен быть колоссальный опыт по этим вопросам! Но нет ни одного

уголовного дела с «оборотнями в погонах!» Вы не засиделись? Нет? У вас какие показатели?

Если будет так продолжаться, то грош вам цена! Где показатели, я вас спрашиваю?..

Он отмахнулся рукой от Пётра Яковлевича, как от назойливой мухи. Обращаясь

всем:

– С меня, Москва, требует постоянно! И я не намерен сидеть, сложа руки! Если до

конца года не посадим! Да, да! Я не оговорился! Не только довести до суда, нужно, чтоб эти

люди были осуждены! Повторяю! Если до конца года мы не посадим минимум, пять человек

из-под погон, то я получу выговор! Думаю, вы меня поняли! – прищурив глаза, закивал в тон,

– Вы, в свою очередь, кто не выполнит план, однозначно получите строгий выговор! А кое-

кто может и распрощаться с должностью! Это всем ясно? – он внимательно осмотрел

присутствующих и задержался на прокуроре Свердловского района, потом перевёл взгляд в

центр зала и выцедил сквозь зубы, – Все свободны!..

Пётр Яковлевич зашёл себе в кабинет, снова сел за стол: «С первого дня прокурор

области невзлюбил меня! Чем-то я ему не понравился! Тем, что долго сижу на одной

должности? То, что маленький ростом, но это же смешно! «…А кое-кто распрощается с

должностью!..» Всё равно последнее слово за Генпрокурором!..» Он по привычке нажал на

кнопку громкой связи:

– Слушаю вас Пётр Яковлевич! – раздался в динамике голос секретаря.

– Людочка! Мне, пожалуйста, Жданова и Горячева в кабинет, срочно! – не сразу

нашёл, что ей сказать.

По прибытии помощника и зама, прокурор внимательно посмотрел на них:

– Что скажете?

– Завтра же вручим обвинительное заключение! Суд состоится в ноябре! Думаю, в

конце ноября, в начале декабря будет обвинительный приговор! И мы, план по «оборотням в

погонах» выполним! Но в том случае, если судьёй будет Присыпкин Юрий Петрович!

– А что так?

– У него тоже неприязнь к этому дежурному! Он, один из самых подходящих судей, с

которым можно договориться, если есть необходимость! – Жданов при этом потёр пальцами,

намекая на деньги, – Тем более, сам когда-то служил в милиции!

– Дмитрий Николаевич! Вы снова за своё!

– Пётр Яковлевич! Ну что вы! Я же не для себя стараюсь!

– Ох, не доведёт тебя это до добра! Попомнишь мои слова! Присыпкин говоришь? –

прокурор внимательно посмотрел на Жданова и о чём-то задумался, – Ладно! Это я беру на

себя! – не сильно хлопнул ладошкой об стол.

– Если договоритесь, тогда считайте, что мы в шоколаде! – заулыбался Жданов.

– Дмитрий Николаевич! Попридержите свои обороты! Какова доказательная база? – с

серьёзным видом спросил прокурор, смотря на помощника.

– Почти никакой! – стушевался Горячев.

– Как никакой! – удивился прокурор, – Александр Васильевич! Не мне вас учить, как

надо работать! Следственные эксперименты, записи аудио, видео! Вызовите потерпевших,

научите, что надо говорить! Заинтересуйте, в конце концов! Завтра же займитесь, вплотную

этим! Сегодня подготовьте, все необходимые документы и мне на подпись! Вы же прекрасно

знаете, что самое важное в нашем деле! Иначе, этот дежурный соскочит, и мы окажемся в

очень неприятном положении!

– Поэтому и говорю, чтоб был Присыпкин!.. – снова вмешался в разговор Жданов,

поглядывая искоса на Горячева.

– Всё понятно? – перебил его прокурор, – Вы делайте своё дело, а я займусь

организационными вопросами, как и положено прокурору! За дело! Живее! Живее! – и

замахал руками, от живота в сторону выхода, как бы подбрасывая мяч.

– Людочка!.. – снова нажав на кнопку, заговорил прокурор по громкой связи, когда

вышли Жданов с Горячевым…

– Юрий Петрович на связи! – доложила секретарь.

– Юрий Петрович! Здравствуйте! Да! Пётр Яковлевич! Да! На даче? Хорошо! Хорошо!

Ну, само собой! – он положил трубку. Первый раз, за весь день просветлело лицо.

Быстренько оделся и вышел из кабинета. Подошёл работникам канцелярии:

– Девочки, если меня будут искать, скажите, что жену отвёз в больницу! Если очень

срочно, то звоните мне на сотовый! Место меня остался Жданов! Ну, всё пока! – и вышел из

здания прокуратуры.

– Что, Соломин? – присев на стол, обратился Жданов, мужчине, сидящему на стуле.

– Пришёл, как вы и просили! – дрожащим голосом выговорил собеседник, толи от

холода, то ли от похмелья.

– Знаешь, что у меня в руках? – он открыл папку и стал читать, – Учинил драку в

кафе: «Саванна!» Вот ещё: разбил витрину киоска на перекрёстке улиц Чкалова – Хасана.

Избил у ДК Солдатова мужчину лет 65! Тебя спасло только то, что мужчина был пьян!

Приводы в милицию, один второй, третий!.. – при этом перелистывал составленные

протокола, – Неоднократно помещался в медвытрезвитель!.. По каждому факту, можно

возбуждать уголовное дело! Ты знаешь, чем это тебе может обернуться? У тебя же УДО ещё

не закончилось! Хочешь вернуться на зону?

– Нет! Гражданин начальник! – опустив голову, дрожа, промолвил Соломин.

– А у меня такое ощущение, что ты прямо туда рвёшься! Я, могу, на полном

основании, арестовать тебя прямо здесь и отправить на зону, до полной отсидки! Оттуда, ты,

вряд ли вообще освободишься! – вздохнув, высказался Жданов, немного помолчав, отложив

папку в сторону на край стола, добавил, – Ну, что мне с тобой делать! Ладно, давай это

оставим! Принято решение, передать уголовное дело, по факту полученных тобой травм в

вытрезвителе, в суд! Мне надо, чтоб ты говорил то, что мне нужно! Тебе это понятно?

– Да, да! Понятно! Гражданин начальник! – готовностью закивал Соломин головой!

– Ты, наверное, уже всё забыл! Забыл? – вопросительно с прищуренными глазами

посмотрел на своего собеседника заместитель прокурора.

– Напомните, пожалуйста, на всякий случай! – робко промямлил Соломин в ответ,

потирая виски и щеку рукой.

– Первое условие: в обязательном порядке, приходишь на суд трезвым! Иначе!.. –

Жданов показал на папку, которая лежала на столе, – Твоя судьба теперь зависит от того, как

ты себя покажешь на суде! Слушай внимательно и запоминай!..

Судебное разбирательство

Человек, живя в обществе, связан социальными отношениями, в череде условностей

законов, правил и установок. Обычный подход современного обывателя таков: интересуется

только тем, что непосредственно касается его. Потому что для регулирования отклонений от

общепринятых норм, есть компетентные органы, структуры власти, которые

незамедлительно разберутся и дадут полный отчёт о проделанной работе. Ибо это их поле

деятельности, их хлеб насущный. Ибо они предназначены для разбирательств по

структурному устройству государственного аппарата. Не ошибусь, если скажу, что самым

главным звеном в этой структуре является судебная система.

Жизнь человека многогранна и многоступенчата. Каждый раз на новой ступени, или

грани, она проверяет каждого на прочность и на качественность. Вот тут-то и начинается

самое интересное. Любой здравомыслящий гражданин, если никогда не участвовал в

судебных разбирательствах, считает, что ему несказанно повезло. Если же коснулась сия

чаша, то начинают возникать много вопросов на эту тему, ибо юридический язык сложен и

часто непонятен. При желании разобраться, каждый начнет с того, что засядет за словари и

будет выискивать то, или иное определение, для уяснения слова, или выражения. С чего же

надо начинать? Я думаю, что первейшим вопросом будет: Что такое судебное

разбирательство? Если вы начали своё исследование с этого термина, вы правы, идёте в

правильном направлении! Вы нашли определение, уяснили для себя и теперь, как говорят

конюхи: «Подкованы на все четыре копыта!» Но, к сожалению, я, с вами, не соглашусь, не

могу согласиться! Если и соглашусь, то по канонам общепринятой правовой науки,

юриспруденции, только теоретически. У вас возникнет вопрос: Почему? Да, действительно!

Получается размытый, ответ на конкретный вопрос! Отвечаю! В нынешнее времена, это

определение и само понятие, в жизни, очень сильно отличаются. Всё дело в том, что

благодаря домовыращенным специалистам, у этого выражения появилась другая сторона.

Рассмотрим! Чтоб было понятнее, для примера возьму геометрический конус. Посмотрим на

него с боку. Мы с вами видим обычный, равнобедренный треугольник. Если изменить

условие, повернуть угол зрения, посмотреть на него сверху, перед нами предстанет круг с

точкой посередине. Но, мы же знаем, что конус не является ни треугольником, ни кругом!

Точно так же служители права обращаются с нашим заданным выражением и с другими

терминами. Работая в этой сфере, в объёмном пространстве, они, поворачивают и поступают

с этими терминами так, как хотят. Предоставляют нам виды, или треугольника, или круга.

Всё зависит от того, кому что нравится, что выгодней. И редко кто, показывает вещи такими,

каковыми они есть на самом деле.

Судебное разбирательство, это, то место, где проявляются способности юристов:

судьи, прокурора и адвоката. Ни для кого не секрет, что именно по результатам таких

судебных процессов, этой когорте, присваивают звания, чины, назначают на должности,

продвигаются по перспективной лестнице выше и выше, получают большие финансовые

гонорары. Понятно, что проигравшему игроку, это не светит. Есть веская причина поступать

так, как они поступают на самом деле. В сущности, это шахматная партия, с единственной

разницей в том, что учувствуют в игре три игрока. Каждый проявляет свои способности

ведения игры, чтоб поставить королю мат. Но в жизни редко, когда ведётся трехсторонняя

игра. Обычно, судья объединяется с прокурором, редко, когда с адвокатом. В таком раскладе,

противной стороне приходится не сладко. Но, тем не менее, это есть в жизни. В какой-то

степени, при таких условиях, интерес, даже возрастает. Возрастает у того, кто один ведёт

партию против двух игроков. Вы спросите: а как же насчёт тех, которые находятся в статусе

потерпевшего и подсудимого? Ведь решается их судьба? Потерпевшие и подсудимые, это

только орудие для достижения своих, амбициозных целей. На начальном периоде, когда

молодой специалист, только-только получил диплом, возможен такой поворот, какая-то

сторона добросовестно пытается выполнить свои обязанности участника процесса и делает

всё для вынесения справедливого решения. Но потом, со временем, всё это стирается, он

впадает в общую колею и превращается в обычного юриста со своими амбициями. Его

захватывает азарт, надежда, интерес. Все те громкие, популистические лозунги, типа

гуманность, законность, справедливость, предназначены для обывателей. Юристы работают

совершенно по другим правилам. И им присуще совершенно другие подходы. Но и это ещё

не всё. Эта болезнь, практически неизлечима. Не потому что не вылечивается, а потому что,

в жизни нашей, нет такого доктора, чтоб поставил правильный диагноз, выписал нужные

пилюли, установил постельный режим и проследил за выздоровлением данного больного

пациента. После выздоровления, выписал из палаты, и отпустил восвояси на поле

деятельности, для ударного труда. И был уверенным в том, что вирус уже больше никогда не

заразит здоровое тело, так как выработался иммунитет на всю жизнь…

«Встать! Суд идёт!» – громко крикнула звонким голосом, молодая девушка примерно

25 лет, крупными формами, не высокого роста, с длинной толстой, пепельного цвета косой.

Она отсутствующе осмотрела вокруг. Все встали. Вошёл высокий мужчина в коричневом

костюме, с расстёгнутыми пуговицами, без галстука, примерно 55 лет. Короткая, аккуратная

причёска, кучерявый, светловолосый, с красным продолговатым лицом. Кожа лица похожа на

кожуру апельсина. С мимикой вечно улыбающегося человека. Занял место

председательствующего, осмотрел присутствующих. Открыл папку, уткнулся в него, стал

быстро читать: «Слушается уголовное дело № 1-796/03, от 10 ноября 2003года,

Свердловский районный суд города Перми, председательствующий федеральный судья

Присыпкин Юрий Петрович! – он, молча, осмотрел присутствующих, продолжил, – С

участием государственного обвинителя прокуратуры Свердловского района города Перми,

Иваньшиной А.В. – при этом быстрым взглядом кивнул в её сторону, – Подсудимые!..» Все

стоя, внимательно смотрели на председательствующего. Обычная рутинная процедура,

проводимая в каждом зале при открытии судебного заседания. Но тут была одна

особенность, которая сразу бросалась в глаза. Судья, зачитывая официальную часть, с

блеском в глазах, облизывая губы, периодически посматривал на обвинителя, которая стояла

за столом, закручивая локон распущенных, длинных волос, мечтательно смотрела поверх

головы судьи. Высокая, стройная, длинноногая, одетая в яркую воздушную одежду, модную

для того времени, около 30-ти лет, словно прибыла на конкурс красоты: «Мисс Россия» и за

окном не ноябрь, а солнечная летняя погода. Блистая своей красотой, стоит среди нас,

грешных, привлекая наше общее внимание. Разукрашивает серые будни судебных заседаний

своим присутствием. И продолжает звёздную роль первой дамы. В этот момент, почему-то

мне вспомнилась басня Крылова: «Лисица и виноград», «…Хоть видит око, Да зуб

неймет…» Смотрелось комично. Возможно, я бы расхохотался, видя такую картину. Но,

находясь в зале суда, мне было не до шуток. Так как судили меня. Единственное желание,

чтоб это всё быстрее закончилось. У меня не было ни капли сомнения в том, что суд

разберётся в этом уголовном деле, поставит все точки над «i». В итоге вынесет справедливое

решение. Тем более судья сам работал когда-то в милиции и хорошо знает все тонкости

милицейской службы.

Защита устроилась, у входной двери вдоль стены. С другой стороны разместилась

стороны обвинения. Судья занимал своё законное место, напротив нас, на возвышающейся

опалубке, окружённый государственными регалиями. Посередине сидела секретарь,

расположившись за большим столом со своими канцелярскими принадлежностями, спиной к

защите, лицом обвинителю. Рядом с адвокатами примостился потерпевший Соломин.

Согнувшись полукольцом, озирался одиноко по сторонам, то и дело, поворачивая голову в

сторону судьи. На его лице была маска, то ли испуга, то ли отвращения, от всех собравшихся

на этот процесс.

После установления личностей, судья, чуть наклонив голову влево, как бы заигрывая.

обратился к обвинителю:

– Есть ли ходатайство у обвинения!

– Ходатайства нет! – мягким сопрано выговорила «Мисс Россия».

– У защиты? – тут же поменял интонацию и взгляд. Было понятно, что судья принял

сторону прокурора.

– Да, есть! – встав со своего места, искоса бросив взгляд на председательствующего,

высказалась Каретина, – Прошу приобщить к делу расписание автобусов и справку из

«Автовокзала». В связи с этим допросить в качестве дополнительных свидетелей кондуктора

Рубашкину и водителя Петровских, которые работали в этот день на маршруте: «Пермь –

Усть-Качка!»

– Судом приобщается данное ходатайство! – высказался судья.

После получения соответствующих документов от адвоката, председательствующий

продолжил:

– Судом решается вопрос о рассмотрении дела при данной явке!

– Возражений нет! – высказалась обвинитель.

Мы, все, высказались так же.

– Предлагаю начать с допроса свидетелей потерпевшего! – предложила обвинение.

– Пригласите свидетеля! – постановил судья.

Я, смотрел на всё происходящее, глазами стороннего наблюдателя, не верилось, что

судебный процесс начался и идёт в отношении меня. Было очень странно, что меня судят.

Что я, нахожусь на скамье подсудимых. Осознавая всю мишуру происходящего, в сущности,

осмысленно подходя ко всему этому, поражала серьёзность намерений. Иногда казалось, всё

это ненастоящее. Просто какая-то игра! Или даже сон! Осудить меня не могут! Честность и

порядочность всегда были лучшими человеческими качествами. И так уже повелось, с

давних пор, за это поощряют, а не наказывают.

В зал вошла женщина примерно 35-40 лет, робко подошла к столу.

– Вы, приглашены в суд для дачи свидетельских показаний! Назовите себя! – чётко

произнес судья.

– Лисичкина Лидия Анатольевна! Проживаю: г Пермь, ул. Крупская 25-11! – смотря на

судью удивлённым взглядом, выговорила она.

– Разъясняю вам ст. 56 УПК РФ: «Свидетелем может быть лицо, которому могут быть

известны какие-либо обстоятельства, имеющее значение для расследования и разрешения

уголовного дела, и вызвано для дачи показаний!..» Предупреждаю по ст. 307-308 УК РФ,

Заведомо ложное показание!.. и Отказ свидетеля или потерпевшего от дачи показаний!.. Что

вы можете сказать поданному делу?

В это же время секретарь дала женщине ручку и попросила расписаться на листочке.

Выполнив формальную процедуру, свидетель приступила к показаниям:

– Я работала кассиром на восемнадцатой кассе автовокзала! Там была драка!

Напротив! Плохо видно было! Несколько мужчин дрались! – сбивчиво ответила она.

– Драка, на каком расстоянии находилась от вашей кассы? – спросила обвинитель.

– На восьмой площадке, напротив меня!

– Кто сотрудников милиции вызывал?

– Охрана наверное!

– Кого милиция задерживала?

– Я не знаю!

– Ваша честь! – улыбаясь, обратилась обвинитель, – У меня вопросов больше нет!

– Хорошо! – загадочно, улыбнувшись, ответил судья, уже серьезно обратился к

защите, – Есть ли вопросы у защиты?

– Лидия Анатольевна! Вы увидели, или кто-то вам сказал про происходящую драку? –

спросила Каретина.

– Сначала я увидела, а потом ко мне подошли пассажиры, сказали, что там драка!

Просили вызвать охрану, или милицию!

– Драка серьезная была?

– Били друг друга сильно! – незамедлительно ответила свидетель.

– Звуки какие-нибудь слышали?

– Ругательства, удары наносились!

– Кто рядом с вами работал?

– Контролёры, их много!

– Ваша честь вопросов больше нет! – обратился адвокат судье.

– Ваша честь! У меня вопросы к свидетелю! – обратилась обвинитель.

– Да, прошу вас! – улыбнувшись, указывая рукой на свидетельницу, сказал судья, при

этом восхищённо смотрел на работницу прокуратуры.

– События дней не помните? – не обращая внимания на председательствующего,

продолжила Иваньшина.

– Нет!

– У обвинения ходатайство! Прошу огласить показания свидетеля лист дела 68! Так

как есть существенные противоречия в показаниях!

– Суд постановил, удовлетворить ходатайство стороны обвинения, в соответствии со

статьёй 276 УПК РФ «Оглашение показаний!» – и зачитал показания Лисичкиной Л.А.

(Если обратиться к статье 276 УПК РФ, то мы увидим, что эта статья называется

полностью: «Оглашение показаний подсудимого!» Какое отношение имеет свидетель

обвинения к подсудимому, и на каком основании, опираясь на эту статью,

председательствующий читает лист дела, останется навсегда загадкой. Помните, я вам чуть

выше говорил про конус. Это как раз из этой серии.

– Почему такие противоречия в ваших показаниях? – зло, посмотрев на свидетеля,

высказался председатель.

– Дело в том, что касса находится рядом с баром! Драки происходят часто! – ещё более

испугано ответила свидетель.

– С вами ни кто не беседовал? Давление ни кто не оказывал? – наклонившись вперёд,

смотря из подлобья, обратился судья.

– Нет! Что вы!

– Так почему такие противоречия?!

– Бывают часто драки! Следователи часто приходят! Давала такие показания, чтоб

отвязались! Чтоб никто никуда не таскал! А раз вызвали, то уже говорю так, как есть!

– Вы уверены, что запомнили именно эту драку?

– Да! Обычно драку разнимают охранники! А тут не успели позвонить охране, как

подъехала милицейская машина, разняла и забрала всех дерущихся! Мы ещё этому

удивились! Этим и запомнилась драка!

– Мы это кто?

– Кассиры и контролёры!

– Спасибо, Лидия Анатольевна! Вызывайте следующего свидетеля! – дал команду

судья, откинувшись на спинку кресла, искоса поглядывая на секретаря…

– Доброва Марианна Игоревна! 05.04.03 года работала контролёром! Стояла и ждала

автобус! Вышли двое из бара, стали драться, при этом обзывали друг друга, ругались!

Сначала один уронил другого и стал бить ногами! Вышел третий, с ходу ударил стоящего!

Тот поскользнулся и упал! Тогда он, пнул его, ещё несколько раз! Помог тому, который упал

раньше подняться! Они ещё несколько раз ударили по очереди ногой сверху вниз, и пошли к

автобусу! Лежащий, в это время, закрывал лицо руками! А те пинали по телу! – при этом

свидетель показывала руками и ногами, как били потерпевшие друг друга.

– Что было дальше? – смотря недовольно на свидетеля, спросила обвинитель.

– Они побежали к автобусу, но их туда не пустили! Один, который падал, был

грязный! Он шёл впереди! А высокий за ним! Потом они подошли к тому, которого уронили!

Он, к этому времени, уже встал на ноги и пытался отряхнуться! Один, который высокий,

подошёл, схватил за грудь и стал снова бить его по лицу! А второй, который грязный,

подошёл сзади, тоже стал бить руками и ногами по телу!

– Когда подошла милиция? – смотря исподлобья, спросила обвинитель.

– Когда они его стали бить с двух сторон! Милиция разняла дерущихся, посадили в

машину! К ним подошли ещё двое, что-то начали требовать! Их тоже посадили в машину,

всех увезли!

– В каком состоянии находились дерущиеся?

– По-моему, они были пьяные!

– Примерный возраст дерущихся?

– От двадцати двух до двадцати семи лет!

После опроса свидетеля стороной обвинения, к опросу приступила сторона защиты:

– Среди присутствующих в зале суда есть те, кого били или те, кто бил? Вы их

запомнили? – спросила адвокат Каретина.

– Да, я, хорошо их запомнила! Вот он! – свидетель показала на Соломина, – Они

вышли из бара вдвоём, покурили, потом начали драться! Этот ударил того, и тот упал, не

понятно от чего, то ли поскользнулся, то ли от удара! А этот, – она снова указала пальцем на

потерпевшего, – Начал пинать ногами и что-то говорить! Я не запомнила! Мне было

страшно! Потом вышел молодой парень, высокого роста, крепкий такой, ничего не говоря,

ударил этого! – снова указала на Соломина пальцем – Он упал! Потом его вдвоём пинали и

после пошли к автобусу! Потом вернулись! Опять били! Я тоже пошла к своему автобусу и

приступила к своей работе! Мельком видела только то, что их всех забрала милиция!..

Все свидетели говорили одинаково! Судья нервничал, постоянно спрашивал одно и

тоже: «Почему такие существенные противоречия в показаниях!..»

– Прошу пригласить для дачи показаний потерпевшего! – обратилась обвинитель

судье…

– Соломин Юрий Петрович! проживаю г. Пермь ул. К. Цеткин 21-111!

– Юрий Петрович! – спокойным голосом, дружелюбно обратился судья к

потерпевшему, словно он его уже давно знал и не первый раз с ним беседовал. Возможно,

ему нравилось то, что подсудимого зовут так же, как и его самого, – Я вас предупреждаю по

статье 307 УК РФ, Заведомо ложное показание… Так же предупреждаю по статье 308 УК РФ,

Отказ свидетеля или потерпевшего от дачи показаний!.. Вам понятно?

– Да!

– Знали ли вы кого-либо из подсудимых раньше? – вступила в разговор обвинитель.

– Нет!

– Бубликова, Гармошкина?

– И Бубликова и Гармошкина знаю!

– Как долго их знаете?

– С детства! На рынке нас забрали! Я купил трико и бутылку водки! Потом вышел, они

уже в машине! Они спросили, ты «с ними»! Я ответил «да» и меня вместе с ними посадили в

машину! Я попросил воды, меня избили! Потом попросил отпустить! Меня снова избили!

Потом и третий раз избили, не знаю за что! И Бубликова избили!

– Вы употребляли спиртное? – спросил обвинитель.

– Втроём!

– Где употребляли?

– В баре!

– Количество выпитого?

– Бутылка водки! Я примерно сто граммов, а друзья по двести!

– Почему вы пили мало?

– Так я же угощал друзей, хотел, чтоб им больше досталось!

– На улице драка была?

– Не видел!

– В драке участвовал?

– Нет!

– На момент задержания были какие-то повреждения?

– Нет!

– Знакомые в баре были?

– Нет!

– Вас куда доставили?

– В медвытрезвитель!

– На момент доставления денег сколько было?

– У меня было 1300 рублей! На 700 покупал трико! По 100 вскладчину! 500 рублей

оставалось в кармане!

– Где деньги? В курточке были?

– В курточке, в кармане!

– Трико, где было?

– В ячейке!

– Освидетельствование было?

– Да, смотрел врач!

– Дальше что было?

– Потом в комнату завели!

– Кто вас бил?

– Трое!

– Кто первым наносил удары?

– Первый раз вдвоём били! Светлов и Мельков!

– Именно они?

– Да!

– Опознаете их уверенно?

– Да!

– Кто куда бил?

– Светлов 2-3 удара по телу и голове! Мельков не помню куда! Они вместе!

– За что вас били, как вы думаете?

– За то, что воду попросил!

– Затем что произошло?

– В камеру другую перевели, во 2-ую камеру, зашли, вывели и опять избили!

– За что во второй раз избили?

– За то, что попросил отпустить!

– Кто во второй раз били?

– Светлов и Мельков!

– Куда били?

– По голове и по телу!

– Дальше что произошло?

– Завели, потом и опять стали избивать, уже втроём били! – смотря на обвинителя, не

отпуская взгляда, рассказывал Соломин. Иваньшина улыбаясь, кивала глазами в ответ. Было

такое ощущение, что он сдаёт экзамен и по лицу обвинения читает шпаргалку.

– А кто ещё третий?

– Светлов, Мельков и доктор!

– Как решили, что это доктор?

– В халате белом был!

– Как бил?

– Били втроём! Светлов по телу! Доктор по рёбрам! После зашли Светлов, и доктор

ещё били!

– От чьих действий рёбра были сломаны?

– Меня доктор бить начал, я сказал, что рёбра болят! Он проверил и сказал, что всё

нормально! Может от его действий, а может нет!

– Какие рёбра были сломаны?

– 7 и 8 рёбра были сломаны, нос, губа, бровь!

– Бубликову кто удары наносил?

– Я не видел, сам закрывался!

– У него какие телесные повреждения?

– Я не знаю!

– Во сколько отпустили вас?

– В 10 часов!

– И что дальше произошло?

– Я сказал, что в прокуратуру писать буду, они стали подсовывать документы, не

расписались тогда!

– Каких вещей не было?

– Трико и денег!

– Вы указали в документах, что претензий не имеете?

– Да!

– В связи с чем расписались?

– Чтобы отпустили меня!

– У вас после встречи были с ними?

– Да деньги предлагали!

– За что?

– За трико наверное!

– Кто первым вам позвонил?

– Светлов позвонил!

– Что вы должны были сделать?

– Заявление забрать!

– Ваша честь у обвинения больше нет вопросов! – повернув голову в сторону судьи,

обратилась Иваньшина.

– Защита!.. – обратился судья к адвокатам.

– Конкретно, кто рассёк вам бровь? – спросил Аббасов у Соломина.

– Я не помню!

В дальнейшем на все вопросы адвокатов Соломин отвечал однозначно: «Я не

помню!» Аббасов задав последний вопрос и получив однозначный ответ, развёл руками и

присел на своё место.

– Ваша куртка, какая была? – вступила к работе Каретина.

– В крови, когда с вытрезвителя приехали.

– А до вытрезвителя?

– Чистая была!

– Вас когда снимали на видеокамеру?

– Когда доставляли!

– А при выписке снимали?

– Нет, не снимали!

– Вы покупали бутылку? – подошла очередь до адвоката Коранова

– Да! – однозначно ответил Соломин.

– Вы её допили?

– Нет!

– Почему вы так подробно помните, кто, куда вас заводил, куда бил, но при этом очень

многого, серьезных вещей, связанные с вами и вашими товарищами, вы не помните?

– Не могу сказать!

– Во сколько вас выписали с медвытрезвителя?

– В 10, или без 10 минут десятого!

– Во сколько вы обратились в медпункт?

– Под ночь!

– Почему так поздно?

– Это мои проблемы!

– Кто писал заявление на начальника отдела?

– Не помню, я много бумаг писал!

– Почему при выписке вас спрашивали про драку?

– Чибисов и я написали, что не дрались!

– Это когда было?

– Ночью!

– Когда вас снимали на камеру, у вас какие повреждения были? – встав со своего

места, обратился Лёша Круглов.

– Ушиб брови! – не уверенно, смотря на обвинителя, произнёс Соломин.

– Тоесть при доставлении, у вас уже была рассечена бровь! Вопросов больше нет!

Обвинитель расширила глаза и тут же сузила, смотря на Соломина. Тот испуганно

опустил взгляд.

На следующем заседании, приступили к опросу свидетелей защиты:

– Рубашкина Ольга Ивановна! Кондуктор на маршруте: «Пермь – Усть-Качка!»

– Вы работали 05.04.03года? И видели ли драку? – спросили адвокат Каретина.

– Да, работала! Видели! Всё происходило на наших глазах! Мы были около бордюра,

сидели в автобусе: я водитель и подруга! Подруга показала на драку! Там трое парней

дрались! Двое забивали третьего! Потом я ушла в кассы! Драка минут 10 продолжалась!

Потом эти парни вдвоём к нам в автобус ринулись! Сначала контролёр, потом я, их не

пустила! Они развернулись и снова к тому парню подошли!

– Часто драки происходят там?

– Часто! Я, думала, парня убьют! Он, весь, в крови был! – возбуждённая

воспоминаниями, не обращая особого внимания на адвоката, продолжала свидетель.

– Что за подруга была?

– Кликухина Инна Ивановна!

– А вы можете указать кто кого бил?

– Да, конечно, я их хорошо запомнила! У меня на лица очень хорошая память! – с

этими словами она подошла к Соломину и показала пальцем, – Вот его били, на нём тогда

была кожаная куртка чёрного цвета, короткая, с резинками здесь! – и показала на пояс, –

Спереди его бил высокий черноволосый, крепкого телосложения парень! Его я здесь не

вижу! А этот! – с этими словами указала на Догадина, – Бил по спине и бокам!

– Что вы ещё помните, может какие-нибудь особенности?

– Да, помню! Вот эти! – она указала пальцем на Соломина и Догадина, – Были

грязные! А тот, высокий, был чистым! Ещё помню, что у этого! – снова показала на

Соломина, – Всё лицо было в крови! То ли из глаз, то ли из брови шла кровь!

– Вы, видели, как милиция подъезжала?

– Нет, мы тогда уже уехали?..

– Петровских Георгий Михайлович, водитель рейса: «Пермь – Усть-Качка!»

– С какой площадки вы отправлялись?

– Седьмая платформа!

– Что вы видели?

– Была драка, двое били одного! Один был в крови! Он остался! Другие двое

попытались сесть в автобус! Мы их не взяли!

– Можете пояснить, кто, кого, куда бил?

– Высокий парень, примерно на голову выше, другого в лицо бил! Третий сзади стоял

и бил руками и ногами по почкам, но так как тот дёргался, то удары наносились по бокам, то

чуть выше, то чуть ниже! Я ещё запомнил, что тот, кого били, руки держал согнутыми в

локтях и прижатыми к телу! Смотрелось это неестественно! Обычно руками закрывают лицо

от ударов, а этот закрывал груди!..

Судебное заседание прерывается! Следующее заседание будет!..

– Гармошкин Андрей Александрович!

– Что можете сказать по тому случаю? – спросила обвинитель.

– С Соломиным в баре были, к нам двое незнакомцев подошли!

– Дальше что произошло?

– Двое подошли, грубили, у касс дрались!

– Сколько человек дрались?

– Двое дрались! Я и он!

– Дальше?

– В милицию забрали, потом Бубликова и Соломина!

– У вас были телесные повреждения?

– Нет!

– У Соломина были повреждения?

– Нет, не было!

– Кого выводили первым?

– Соломина!

– Сначала Бубликов кричал, потом Соломин? Слышны были удары!

– Вас выводили?

– Да, тот, который посередине, Светлов!

– Насилие применялось к вам?

– Меня били по голове, по телу!

– За что вас бил Светлов?

– Курить просил! Он меня вывел и 5-6 раз ударил!

– Телесные повреждения какие?

– Губа разбита, нос, подбородок!

– Вы побои снимали? – спросила Каретина.

– Нет!

– Почему?

– Не видел необходимости!

– Где конфликт начался? – спросил Аббасов.

– В баре ещё! А дрались у касс!

– Вас попросил выйти?

– Он пошёл покупать билеты и позвал меня!

– Где вы драться начали?

– Под навесом у касс!

– Дальше что?

– Он меня ударил, я его! Он упал!

– Он же здоровее вас в два раза!

– Я спортсмен, могу завалить кого угодно!

– Он купил билеты?

– Нет!

– При вас в вытрезвителе кого-то ещё били?

– Они многих били! Даже видно было, как один упал от ударов и его ногами били!

– Вы видели, или слышали?

– Я слышал!

– У меня ходатайство! Прошу, огласить показания потерпевшего, так как есть

существенные противоречия! – встав со своего места, обратился адвокат Коранов.

– Считаю, что нет противоречий в показаниях! – тут же возразила обвинитель.

– Отказать в удовлетворении ходатайства, так как противоречий суд не усматривает!

– Догадин Евгений Юрьевич!

– Как попали в вытрезвитель? – спросила обвинитель.

– Утром, с другом Чибисовым встретились на рынке, купили билеты домой, выпили,

ждали автобус! Он упал, его никто не бил! Поэтому он грязный был! В автобус не пустили!

– Потасовка была?

– Мы за первым столом были, они за другим! Лёха вышел! Один прибежал, сказал, что

он упал и его поднимают!

– Драка происходила?

– Нет, я не видел!

– В машине драка была?

– Какие-то два пацана сцепились! Мы с ними не дрались!

– А в вытрезвителе били кого-нибудь?

– Все трое били! Били и приговаривали! Меня утром Чибисов разбудил! И сказал, что

меня сильно избили! Бил меня капитан!

– На момент доставления в вытрезвитель, у кого-нибудь были телесные повреждения?

– после вопросов обвинителя, спросил Аббасов.

– Чибисов упал!

– Он сам упал, или его сбили?

– Когда я вышел его уже поднимали! Я сказал, что он со мной!

– А вас, зачем забрали?

– Я не знаю! Наверное, из-за того, что мы все из одной компании!

– У вас снимали побои?

– Да! Снимала судмедэкспертиза!

– Какие повреждения у Соломина вы видели? – вступила Каретина.

– У него было, всё лицо разворочено! Нос был сломан! За бок обеими руками

держался!

– Откуда вам стало известно фамилия Соломин?

– В этот же день со мной его друзья говорили, да раньше я его!.. – и тут он руками

закрыл рот. Обвинитель зло метнула молнии на него, потом не судью.

Произошло минутное замешательство. Судья в это время чем-то отвлёкся и упустил

этот момент. Он осмотрел вокруг и обратился стороне защиты:

– Продолжаем, Продолжаем!

– Зачем Светлову вас бить? – неуверенно спросила Каретина.

– Хотел сломать меня! Что-то ему во мне не понравилось! У него агрессия на меня

была! Почему, не знаю!

– Сколько ударов и куда?

– Точно помню десять раз!

– За помощью обращались?

– И в девятую, и в шестую поликлинику!

– Где лечились?

– В Усть-Качке!

– Какое лечение назначили?

– Травки пил!

– Проходили, какое лечение?

– Травки пил!

– При вас избивали Соломина?

– Да, в коридоре сначала били! Круглов сначала бил, потом по очереди!

– Кого-то ещё выводили?

– Нет, я не помню!

– Кому ещё наносились удары?

– Нет! Я не помню!

– Соломина откуда забрали?

– Он в баре сидел за другим столом! Когда ехали, он сказал, что его вещи пропали!

– Кто подошёл и сказал, что Чибисов упал?

– Какой-то парень!

– Он был Соломиным?

– Да!

– Почему Чибисов ушёл?

– Я думал в туалет!

– Сколько отсутствовал?

– Минут пять!

– Ваша честь! – обратился Коранов, – Ходатайствую, в виду того, что показания

Догадина сильно противоречат от показаний ранее!

– Суд считает возможным, удовлетворить ходатайство Коранова частично!

– Раньше вы говорили, что боролись с Соломиным! Теперь говорите, что не дрались?

Почему?

– Не хотел, чтобы ещё раз побили!

– В связи с чем давали такие показания? – спросил Аббасов.

– Я давал добровольно, сказал всё, чего помню! Всегда говорю только правду!

– Следовательно, правду говорили тогда, или сейчас?

– Да говорил только правду!..

– Судебное заседание прерывается! Следующее заседание будет!.. – оборвал судья и

стукнул молотком по столу.

Следующее заседание суда началось с опозданием на полчаса. Как только прибыл

Чибисов, мы зашли в зал. Начали с опроса свидетеля:

– Чибисов Алексей Петрович!..

– Вы находились в палате вместе с остальными доставленными! Если бы избивали, то

вы бы увидели?

– Да, конечно!

– В вытрезвителе кого-нибудь избивали? – спросила Иваньшина.

– Нет! – у обвинителя стало меняться лицо, расширив глаза, стала зло смотреть на

свидетеля. Чибисов увидев это, стушевался, – Я не помню! – она с надеждой перевела взгляд

на судью. Судья вопросительно на неё, слегка моргнул глазами.

– В судебном заседании объявляется перерыв на 15 минут! – вдруг громко сказал

председательствующий. Присутствующие встали, вышли на перерыв. Чибисов тоже хотел

выйти, но к нему быстрыми шагами, на высоких каблуках, часто цокая, подошла обвинитель

и дёрнула за рукав. У неё раздулись ноздри, вопросительно смотрела на Чибисова.

– Лариса Валерьевна, что-то здесь не так! – обратился я к своему адвокату.

– Это право председательствующего! – заключила она в ответ.

– А что с Чибисовым?

– Довертесь мне! Всё будет нормально!

– И ещё! У нас, что, нет свидетелей из тех, кто был доставлен вместе с ними? – не

унимался я.

– Николай! Довертесь мне! – успокаивающе похлопала она меня по кисти руки.

– Их же тогда много было! Можно было одного пригласить! – снова пробурчал я.

– Не надо! Вдруг скажут что-нибудь не то! – резко высказалась Каретина, – Мы

рисковать не будем!

Такое откровение для меня было шокирующим. Из-под меня словно выбили

табуретку и теперь вишу на виселице с петлёй на шее, не имея шансов на спасение.

Лучшими свидетелями бы были те, кто находились бок о бок с заявившими на нас. Даже,

если находились в состоянии алкогольного опьянения, всё равно могли что-нибудь сказать,

или подтвердить.

После тридцатиминутного перерыва, судебное заседание продолжилось дальше.

– Кто-нибудь жаловался на боли? – как обычно, словно ничего не произошло,

спросила обвинитель.

– Да, что-то было! – не уверенно сказал Чибисов, покрасневший смотря на

обвинителя.

– Догадин говорил, что применяли в отношении него насилие?

– Да, говорил, что все четыре раза принимали силу!..

– Как вы оказались на площадках с Соломиным? – спросил Аббасов.

– Не могу сказать!

– В связи с чем была ссора?

– Я не помню!

– Вы, наверное, много выпили, что не помните?

– Нет, я только джин-тоник пил!

– В связи чем давали показания, что Соломина избивали двое человек?

– Не помню!

– Вам предлагали пройти экспертизу?

– Да!

– И что?

– Ничего не нашли!

– Соломин, почему оказался на площадке?

– Вместе выходили!

– Что вы там делали?

– Просто стояли!

– Как упали?

– Запнулся, поскользнулся!

– Стучали ли вы в двери камеры?

– Нет!

– А другие стучали?

– Нет!

– Вы ранее говорили, что боролись на остановке?

– Нет, ссора словесная была!

– Почему такие отличия в показаниях?

– Не хотел связываться!

Я сидел на скамье подсудимых и уже совершенно ничего не понимал. Сторона

обвинения говорила, что ей заблагорассудится. На конкретно поставленные вопросы

отвечала невпопад. При этом председательствующий делал вид, что всё идёт, как положено.

Я обратился своему адвокату, но та, только замахала ладошкой, показывая, что всё

нормально…

– В суд поступило ходатайство от стороны защиты, о просмотре видеозаписи

доставления лиц в медвытрезвитель! Если защита предоставит аппаратуру для просмотра, то

это будет возможным! Суд такой аппаратурой не располагает!

– У защиты тоже нет с собой аппаратуры! – встав со своего места, за всех высказался

Аббасов.

– Что ж, тогда эта видеозапись не будет рассматриваться на суде, как доказательство!..

Я снова обратился к адвокату, но адвокат попросила меня помолчать, успокаивающим

тоном сказала, что всё нормально. Я сидел на скамье с негодованием. На видео было чётко

видно состояние и внешний вид всех доставленных. Попытался возразить, но, на меня, ни

кто не обратил внимания.

По результатам судебных заседаний, обвинение выглядело плачевно. Все

доказательства были косвенными. Кроме показаний потерпевших, у них не было никаких

доказательств и свидетелей. Всё говорило в нашу пользу. Самое главное, сейчас, была

презумпция невиновности. Это меня обнадёживало.

По судебному процессу, возникало много вопросов, на которые почему-то ни кто из

участников не хотел отвечать. Понимая односторонность работы адвокатов, хотелось иногда

самому выступить, высказать, своё недовольство. Первый вопрос: «Почему на суде не было

тех, которые находились на вытрезвлении вместе с потерпевшими? Что сторона обвинения,

что сторона защиты, ни кто не вызвал в качестве свидетеля тех, которые находились в эту

ночь, кроме этой компании? Почему не показали видеозаписи, и постарались их исключить

из доказательств? Почему судмедэкспертизу провели только с Соломиным и Догадиным,

если по их утверждениям, мы избивали всех, кроме Чибисова? Почему мы не прослушали

аудиозапись нашей встречи с Соломиным около ДК Солдатова? Я пытался много раз

поговорить с адвокатами, но каждый раз они меня успокаивали и говорили: «Довертесь

профессионалам!.. Все под контролем!..»

После опроса Чибисова, нас отпустили по домам, предварительно назначив

заключительное судебное заседание. Каждый раз, начальник УВД Свердловского района

интересовался состоянием дел. В очередной раз я его успокоил, обрисовав картину

происходящего на суде и ссылаясь на презумпцию невиновности. Единственно, жена

беспокоилась и отпросившись с работы, на последнее заседание поехала со мной. Заранее

приехав к зданию районного суда. Мы с ней рука об руку прошлись по Комсомольскому

проспекту и смотрели на зимнюю природу городской улицы. Деревья, укутанные инеем,

смотрелись сказочно красиво.

Приговор

Любой судья и сам рано или поздно становится подсудимым; приговор ему выносят

вынесенные им приговоры. (Джон Фаулз/ Волхв)

Ярлык подлеца легче всего приклеить на приличного человека. (Валерий Пивоваров/

ПРИГОВОР)

«Приговор – процессуальный акт правосудия. Это решение суда (судьи) о

виновности, или невиновности подсудимого в назначении ему наказания либо об

освобождении его от наказания, вынесенное судом первой или апелляционной инстанции»

(ст. 5 УПК РФ). Судебный приговор является окончательным ответом на основной вопрос

дела, ставший предметом судебного рассмотрения. Приговор выносится от имени

государства и в отношении обязательности исполнения приравнивается к закону,

основываясь на тех доказательствах, которые были рассмотрены в судебном заседании.

Свойства вступившего в силу приговора суда: общеобязательность,

исключительность, неизменность, законность, обоснованность и справедливость.

По своей структуре в приговоре указывается время, место, участники суда. Далее идёт

описательно-мотивированная часть, выводы и резолютивная часть об окончательном

решении и другие вопросы по завершению производства дела.

Судья в мантии, при государственных регалиях, зачитывает приговор: «Именем

Российской Федерации…» Всё это звучит, и торжественно, и удручающе. По сути,

начинается рутинное чтение, написанного юридическим языком, повествования деяний,

разбирательств, доказательств и принятое решение по доказанным фактическим

обстоятельствам. Вдумывались ли вы в эти слова, произносимые председательствующим? Я,

с большой точностью, могу сказать, нет! Вы прекрасно знаете, что в нашей стране есть

отдельная, закреплённая конституцией судебная власть, которая должна справедливо на

основании законов разбираться по существу произошедших событий, и по своему

внутреннему убеждению, на основании неоспоримых доказательств, хорошенько обдумав,

принять единственно правильное решение. Так же знаете, что судья обязан неукоснительно

соблюдать Конституцию Российской Федерации и другие законы и при исполнении своих

полномочий, а также во внеслужебных отношениях должен избегать всего, что могло бы

умалить авторитет судебной власти, достоинство судьи, или вызвать сомнение в его

объективности, справедливости и беспристрастности. Доверяясь судебной системе, вам, нет

никакого дела, до посторонних судеб, что там, в отношении их, приняли и что для них

предписали. Главное, предполагаете, что вынесли, действительно правильное решение. И, к

сожалению, ошибётесь. Судья, наделённый неограниченной властью, такой же человек из

крови и плоти. Это всего лишь условность общепринятых норм, возвышающего над другими

людьми. Всё человеческое, ему не чуждо, низменные качества в том числе.

Вы, находясь в той самой серой массе, даже скажу, потерявшись среди этой серой

массы, понимаете, что простого человека не так-то просто упрятать за решётку. Вы же

ничего сверхъестественного и противозаконного, не совершали и не собираетесь совершать.

Все знают положение: нужно держаться в рамках закона и стараются его соблюдать. Каждый

для себя понимает, что он хороший человек. Гуманные законы, в правовом государстве,

написаны для своих граждан, чтоб защищать их права. В какой-то степени, вы, от этого, даже

счастливы. В народе ходит знаменитая поговорка: «От сумы и тюрьмы не зарекайся!»

Человек услышав это, понимает и кивает головой: «Да, действительно так!» Но, на самом

деле, каждый, глубоко верит, что это где-то далеко от них. Ураган правосудия, сметая шелуху

под названием преступность, очищает зёрна от плевел. Ни с какого боку добропорядочного

гражданина, соблюдающего законы, не касается. Попадаются только те, кто грубо, цинично

нарушает закон, не считаясь с правами других граждан, выставив свои личные амбиции,

потерявший, и честь, и совесть, перед простыми гражданами. Как раз они выходят из этих

рамок законов. Как раз они становятся объектом преследования. Как раз таких граждан надо

наказывать и изолировать от общества. Органы, радеющие за порядок, выявляют нарушения.

Очень мала вероятность, что осудят невиновного.

И вот, каким-то чудодейственным образом, или по мановению злого рока, в один

злополучный день, оказываешься на скамье подсудимых. В это не хочется верить, всё, как во

сне, но это так. Пока осмысливаешь происходящее, процесс подходит к завершению, тебе

дают последнее слово. Волнуясь, в смятении, как бы от неожиданности, произносишь те

самые слова, которые считаешь самым необходимым: «Я этого преступления не совершал!

Адвокаты говорили правду! Здесь, какая-то ошибка! Прошу учесть моё заявление, при

принятии решения!» Судья, смотрит на тебя брезгливым, холодным взглядом, далее, не

говоря ни слова, приступает к читке заранее приготовленного клише. И ты, начинаешь

понимать, что тебя не услышали. Это всего лишь фиктивная процедура. Твоё существо

противится этому. Внимательно осматриваешь присутствующих. Наступает прозрение. Но

ты, уже, ничего не сможешь делать, так как решение принято давно. Ты смиренно стоишь,

выслушивая с туманной надеждой на лучшее.

Судья ещё несколько дней назад, обратился в судейское сообщество, там получил

полную консультацию, в свете требований законов и современных веяний. Потом обрисовав

положение дел, согласовал своё решение с председателем районного суда. Далее, позвонил в

областной суд. Там заручился поддержкой, в случае поступления к ним кассационной

жалобы. Он же прекрасно знает, что кассационное производство, это процессуальная

деятельность в праве, выражающаяся в проверке вышестоящими судами законности

постановлений суда. И, только после этого, принял окончательное решение,

подкорректировав, по совету областных судей. Но это не означает, что судья сомневался в

принятии решения: виновен, или невиновен. На этот счёт у него вопросов, с самого начала

судебного разбирательства, не возникало. Такое решение давно принято прокуратурой, и он

полностью согласился. Проблема одна, как правильно подвести правовую базу в отношении

подсудимого под словом: виновен. Вообще, почти каждый приговор, является шедевром по

своему содержанию. Это результат кропотливой работы судьи. Дадим ему должное. Он, на

основании законов, логически, подводит базу, не для фактического принятия решения по

предоставленным доказательствам, это легко и просто. А для вынесения нужного, выгодного

для него, или для кого-то ещё вердикта. Немного отойдя в сторону, скажу, что каждый

подсудимый в нашей стране, один вступает в противоборство с целой судебной системой

власти. Это судьи всех уровней, главы судебных организаций, судебные сообщества, судьи в

отставке и на пенсии. На основании статьи № 2 Федерального Закона РФ "Об органах

судейского сообщества в Российской Федерации" «Судья, пребывающий в отставке,

сохраняет свою принадлежность к судейскому сообществу до прекращения отставки и может

привлекаться с его согласия к работе в органах судейского сообщества». Практически, ещё

ни один судья не уходил из судейства. Уходя на пенсию, они переходят в другой кабинет под

названием: «Совет ветеранов судей». И оказывают неоценимую помощь действующим

судьям, делясь своим богатым опытом многолетней практики, для принятия решения. Как

видите, в этой борьбе очень разные весовые категории и к тому же борьба идёт на их поле. И

не дай бог, вступить в конфликт с каким-нибудь судьёй. Если вас запомнили, считайте, вам

очень крупно не повезло.

Я не буду говорить про прокурорскую службу и адвокатский контингент. Они, все,

стремятся в члены судейского сообщества. Так как должность судьи, это вершина карьерной

пирамиды среди юристов. Каждый лелеет надежду занять место судьи и вершить свои дела,

смакуя безграничным положением и льготами. Вот и подумайте, какой юрист, или служба

пойдёт против судебной власти, или против судьи, чтоб поддержать вас, переполненный

чувством благих намерений. Вы, для них, неизвестный, непонятный, посторонний, тёмный

человек, не вписывающийся никак в их цели и планы. Вы, всего лишь, орудие. Тем более,

если у вас для этого нет достаточного гонорара.

Вот тут, при такой расстановке, в тебе начинают бурлить, чувства справедливости,

законности, доказательности и презумпция невиновности. Теплится надежда, дать

достойный ответ. Но, в судебном разбирательстве, нет такой возможности. Весь сценарий, до

мельчайших подробностей, продуман юристами и каждый в ней играет свою определённую

роль. И тебе тоже приходится играть по их правилам, действовать по их указаниям. Весь

процесс судебного разбирательства, их действия, вырабатывались долгими веками. И теперь,

работают, как часовой механизм, почти без поломок и срывов. Наиглавнейшая проблема,

лично для тебя, во всём этом процессе, это нехватка времени на освоение, осмысление,

подготовку, для дачи достойного ответа. По большому счёту, в нынешний период времени,

суд, это конвейер по браковке человеческого материала. Им нет смысла давать тебе такую

возможность. Если у подсудимого появится время, он начнёт защищаться используя весь

свой личный потенциал. В необходимости адвоката отпадёт само собой. То от юристов

потребуется скрупулёзная, щепетильная подготовка к каждому юридическому акту. Подходя

поверхностно, к исполнению функциональных обязанностей, половина дел возбуждаемых и

защищаемых, этими юристами, развалятся, не доходя до суда. И такая же половина, при

судебном разбирательстве. Сюжет, с низким коэффициентом полезного действия, не нужен

никому, кроме тебя. Конвейер придётся закрывать из-за неэффективности. Для этого у них

нет ни времени, ни желания и часто возможностей, из-за большого объёма уголовных дел.

При отрицательной оценке их деятельности, им не хочется терять большие гонорары, какие

они получают за свой труд. Если переходить на личности, прекрасно понимаешь, что

решается твоя судьба, ты в этом кровно заинтересован, то им: судье, прокурору, адвокату,

совершенно нет никакого дела до тебя. Ты, всего лишь, как они определили, субъект, по

правовым нормам. Сговорившись между собой, они, дружно выполняют свою повседневную

работу, зарабатывая на кусок хлеба. Совершая акт правосудия, от одного, уголовного дела,

переходят к другому. Тут личность не играет совершенно никакой роли. При всей мишуре

разнообразностей соблюдения правовых нормативов и законности с самого начала судебного

разбирательства, начинается нарушение твоих прав, как гражданина и как человека.

Инстинктивно понимая это, потеряв всякую надежду на спасение внутри помещения,

смотришь в окно. На улице идёт обыкновенная суета людей, десятков, тысяч, миллионов.

Они живут в своих повседневных заботах, даже не знаю про накалённую атмосферу

судебного зала. Всё это, у них, ещё впереди. Точно так же, когда-то тебе не было дела до

кого-то. Слушаешь, замерев сердцем приговор. Это, как кошмарный сон! Это ужасная

трагедия! Это именно так! Ты не можешь проснуться! Стоишь, полный надежд, что

разрешится самым лучшим образом. Глубоко веришь: сегодня, выйдя из этого зала суда,

спокойно поедешь со своей женой домой, обсуждая сегодняшний день. Отравленный

желчью судебного преследования, потеряв вкус к жизни, завтра заступишь на смену, как

обычно, приступишь к исполнению своих служебных обязанностей. Эти минуты, когда ты

был на скамье подсудимых, пройдут, как кошмарный сон. Но это пройдёт не скоро. Чувство

оскорбления, за старания и стремление улучшить их жизнь, будут тебя истязать.

Несправедливость будет угнетать, уничтожать рвение в службе. Отношение к работе сильно

изменится. Наученный горьким опытом, будешь смотреть на жизнь другими глазами.

Вдохновение, служить не за страх, а на совесть, исчезнет. Каждый раз будешь ожидать

подвоха. Так как та власть, за которую ты сражался, предала тебя самым подлым образом.

Анекдот: «Летит муха по своим делам.Увидела на заборе комара, который громко

хохочет:

– Комар! Ты чего смеёшься? Увидел что-то смешное?

– Привет Муха! А, как же мне не смяться! Представляешь, я летел и увидел в зоопарке

слона, который стоял и жевал траву! Подлетел к нему сзади, сел на задницу и ради прикола,

дал хорошего пинка! И тут же улетел! Только что узнал, что Слон умер! Разве не смешно? От

пинка не умирают! Я такой маленький, а он такой большой!

Муха недоумённо пожала плечами и полетела дальше. Сделав свои дела, на обратном

пути, снова увидела комара. Он сидит и плачет:

– А теперь чего плачешь? Ты же только что хохотал?

– В убийстве слона обвинили!..

«Приговор Именем Российской Федерации… Судья… С участием… Установил…

обвиняется в совершении преступления предусмотренного… при следующих

обстоятельствах… Светлов свою вину не признал… Однако показания, данные подсудимыми

в судебном заседании опровергаются доказательствами предоставленными в суд и

исследованными в судебном заседании… Потерпевшие показали… Считают, что телесные

повреждения получили именно от действий подсудимых… Суд считает мнение подсудимых

о мести со стороны потерпевших необоснованными… Суд так же не усматривает причину

оговора потерпевшими подсудимых… Допрошенные в судебном заседании свидетели

показали, что около посадочной площадки автовокзала, в указанный день видели драку,

далее дерущихся забрали сотрудники милиции… Анализируя показания свидетелей, суд

считает возможным и допустимым наличие инцидента в виде драки в районе автовокзала г.

Перми… Косвенно не отрицает определённой неприязни и сами потерпевшие… Однако

потерпевшие указывают на факт применения к ним насилия со стороны подсудимых в

отсутствие указанных свидетелей… Из заключения судебно-медицинской экспертизы

следует, что со слов Догадина, Соломина, избили сотрудники милиции… Таким образом, суд,

анализируя все собранные доказательства допуская, что могли получить ссадины от

возможной драки в районе автовокзала, остальные телесные повреждения получили от

действия подсудимых, кроме того, доказана вина всех подсудимых и по остальным

эпизодам… Приговорил: признать виновным… В соответствии со ст. 58 Уголовного Кодекса

РФ отбывание наказания, назначить Светлову в исправительной колонии общего режима,

Круглову в колонии-поселении. В соответствии со ст. 73 Уголовного Кодекса РФ основное

наказание Мелькову считать условным… меру пресечения Мелькову оставить – подписку о

не выезде, Светлову и Круглову изменить – содержание под стражей, взяв под стражу в зале

суда…»

Ты, с удивлением смотришь на судью. Он, бросив колючий, быстрый взгляд в твою

сторону, отпустив голову, начинает собирать со стола разбросанные документы. «Мавр

сделал свое дело, мавр может уходить!» (Цитата из драмы Ф. Шиллера (1759 – 1805) "Заговор

Фиеско в Генуе"). С единственной разницей, если в пьесе не нужным становится мавр, то

теперь, не нужным становишься ты. Сделав своё дело, теперь, ты ему, больше не интересен и

он быстрее хочет забыть и избавиться от тебя. Обвинитель удовлетворённо ухмыляется, в

душе празднуя очередную победу. Это ещё один плюс в продвижении по карьерной

лестнице. Адвокаты, с суровыми взглядами смотрят на тебя, возможно, опасаются твоих,

каких-нибудь не адекватных действий. Свои гонорары они уже получили, теперь главное

распрощаться со своими подопечными. Единственная из всех, жена, со слезами на глазах, с

раскрытым рот смотрит, не выдержав, бросается в твои объятия. Милиционер, преграждая ей

путь, не подпускает её к тебе. Между нами вырастает стена. Самое досадное то, что ты сам

учил этого милиционера азам милицейской работы, ещё находясь в учебном центре…

На руках защёлкнули наручник. Ведут в подвальное помещение. Ты смиренно идёшь

в окружении конвойных. Каково твоё состояние? Позорно оказаться на скамье подсудимых?

Да! Но этого оказалось мало. Жизнь вышла из рамок, она переступила границу возможного.

Ты себе даже представить не мог, что так всё закончится. Находишься непонятно в каком

состоянии. Что это: игра, сон, вымысел? Где-то, должно что-то щёлкнуть и тогда всё

закончится. И друзья будут долго хохотать над этим злым розыгрышем. Ты, действительно

купился. Закрываешь, открываешь глаза, но ничего не щёлкает, всё продолжается. Паника?

Стресс? Шок? Осмысление? Ты не можешь дать этому название! Теперь, официально, судом

признан преступником и тебя надлежит изолировать от общества на три года. Конвой,

освободив заранее путь от посторонних лиц, ведёт по узким коридорам. Посетители здания,

смотрят на тебя, как на преступника, другие с жалостью, третьим страшно, а некоторые с

равнодушием. Они же знают, что их это не касается и вряд ли коснётся когда-нибудь. Хочется

закричать от этой несправедливости. Всё, в тумане. Тебя, как недостойного гражданина

ходить по земле, заводят в подвал. Там, как загнанного, дикого зверя, закрывают в стакане,

помещение шириной примерно с полметра и чуть длиннее в длину. Дверь составляет

решётка на петлях, с большим амбарным замком. Конвойный, зажав в руке ключ, зорко

следит за каждым твоим движением, готовый броситься на тебя. Теперь, ты не

принадлежишь самому себе. С этого момента начинается череда унижений. Медленно

стаптывая в грязь государственных фекалий, наступив на шею придуманным стандартом

необходимости, перекрыв кислород ложью популизма, пытаются смешать в жиже

преступности. Твоё ЭГО протестует, но, лично до тебя теперь никому нет никакого дела. Ты

отработанный материал. Ты – ОСУЖДЕННЫЙ! Это позорное ярмо будет носиться ещё не

один год.

Через некоторое время, заталкивают в автозак, везут не понятно куда. Лампочка

светит очень тускло, практически на видно лиц едущих с тобой. У всех подавленное

состояние. Тот самый милиционер, сидя к тебе лицом, смотрит куда-то в сторону, стараясь

избегать встречного взгляда. Двигатель машины надрывно гудит. Обитые железом стены

нещадно грохочут. Тебе хочется то ли смеяться, то ли плакать. Наконец-то приехали в

Изолятор Временного Содержания. Всех по очереди высаживают из машины. Заводят в

помещение, передача сопроводительных документов, позорный досмотр. Ведут дальше.

Перед камерой требуют снять обувь, остаёшься в носках. За спиной закрываются двери,

защёлкивается замок. Ты в заключении. Оказываешься в помещении один, размером два на

три. Порожек, полоса бетонного пола шириной с полметра от дверей на всю ширину камеры.

Такая же деревянная ступенька и наконец, само помещение камеры. Что это: пол из

деревянного настила, или лавочка, на всю ширину, упирающуюся в противоположную

стенку? Слева параша. Окошко без стекла, находится почти у самого потолка. Реснички на

окне не дают возможности смотреть на улицу, только немного, кусочек света фонаря и всё.

Грязная лампочка без плафона, тускло светит под высоким потолком. Теперь твоё состояние:

одиночество. И самым основным чувством становится слух. Мороз зимнего вечера не даёт

тебе присесть, приходится постоянно ходить, чтоб не замёрзнуть.

Жизнь остановилась, она застыла. Ощущение времени становится острым, где

каждый звук имеет определённую окраску настроения, смысл и отношение к ней. Иногда эти

звуки непонятные. Воображение и сознание пытается, дорисовать, или домыслить

происходящее. Вот послышались шаги, они неторопливые, это милиционер обходит свои

владения и просматривает через глазок каждую камеру. Брякнули ключи, слышны командные

голоса, кого-то выводят из камеры, ведут. Шаркающий шаг и за ним шаги более уверенные.

Прошли мимо. Тишина. Время звенит в ушах. Вот снова шаги, остановились около камеры.

Смотрят в глазок, о чём-то разговаривают в полголоса. Что им от тебя нужно? У них тут что

зоопарк? Никогда не видели заключённого милиционера? Подходит третий к двери, снова

разговор, они открываются. В проёме двери появляется почему-то только один сотрудник.

Молодой младший сержант, наверное, недавно отслужил в армии. Два остальных прячутся за

дверью. Ты стоишь посреди камеры смотришь сверху вниз. Что ожидать от них? Бесцветный

взгляд, готов ко всему. За это короткое время, ощущение, что ты умер, теперь тебя ничего не

страшит. Он смотрит видом обиженного мальчика, в то же время, улавливаешь соучастие,

нерешительность. Стоит и мнётся:

– Извините! Товарищ капитан! Мне только что рассказали про вас! Мне рассказали

мои товарищи! Они сказали, что вы этого преступления не совершали! У меня, нет

основания не верить им! Так знайте, мы, работники изолятора временного содержания, за

вас! Мы вас поддерживаем! Пока вы здесь, всё будет нормально! Мы, уже, позвонили вашим

начальникам и предупредили о вас! Разрешите пожать вам вашу руку в знак солидарности! –

взволнованный, с этими словами, переступил через порог камеры и схватился за твою руку.

– Спасибо! – спустившись по ступенькам, тоже горячо пожимаешь в ответ.

– Извините! – ещё раз сказал твой собеседник, чувствуя неловкость, развернулся,

вышел и тихонечко закрыл за собой дверь.

Тебе стало намного легче и спокойнее. За то короткое время, проведённое в камере

ИВС, начало бурно развиваться чувство неполноценности. После слов милиционера, пелена

исчезла и вместо него появилась уверенность. Наверное, самое паршивое состояние

человека, когда его забывают, и он, становится, никому не нужен. Снова время сказало о

себе, каждой минутой, секундой. Ты стоишь, словно зомби, в каком-то непонятно

замеревшем состоянии. В голове витают всякого рода мысли с вопросами: «За что?..

Почему?.. Суд не разобрался до конца!.. Можно ли выйти отсюда?.. Что ожидает меня в

дальнейшем?.. Смогу ли я всё это вынести?.. Жена, дети?.. Как они будут жить?.. Работая

вдвоём, кое-как сводили концы с концами!.. Теперь как?.. Как предстану перед родителями?..

Перед братьями и родственниками?.. Перед соседями?.. Позор на меня?.. Кому доказать, что

я этого преступления не совершал?.. Надо ли вообще доказывать!.. Кто мне теперь поверит?..

Это просто нелепая ошибка!.. Судья обязательно вспомнит что-нибудь по этому делу и

назначит пересмотр!.. Так не бывает, чтоб без вины осуждали!.. Так не бывает! Я в это не

верю!..»

Вдруг вспомнились слова песни, написанные Донским М. к кинофильму: «Собака на

сене», снятый режиссёром Яном Фридом по одноимённой комедии Лопе де Вега.

«Бросают леденящий холод!

И в этой пытке, и в этой пытке,

и в этой пытке многократной,

рождается клинок булатный!..»

Рождение клинком ещё предстояло: «Получится ли так? Или же меня сломают, и мне

не придётся больше считать себя человеком чести! Да что там, человеком чести, просто

человеком! И уподобиться не понятно кому! После которого перестанешь уважать самого

себя!»

Время перестаёт существовать. Его нет. Есть камера, есть ты, есть мысли, а времени

нет. Вокруг тебя пустое пространство. Это пространство заполняет всего тебя, всю камеру и

не даёт свободно дышать. Вдруг ты ощутил нехватку воздуха: «Нет! Нет! Есть ещё что-то! А

что есть? Что связывает тебя с тем, что есть там? Какая память осталась о тебе там? Ничего

нет! Зачем это всё? Побег? Куда? Убежать, прийти к ним и разобраться, чтоб был не зря

осужден!..» Но это прошло быстро: «Я не такой как они! Надо действовать по-другому! Но

как?..»

Какой-то разговор. Женский голос, по-твоему, даже знакомый, и несколько мужских,

оборвали твои размышления. Снова послышались быстрые шаги. Таких шагов раньше не

было. Они восторженные, даже радостные. Что случилось? Тот милиционер, который

подходил раньше к тебе, подошёл быстрой походкой к двери, стал торопливо открывать

замок. У него, упали ключи, он их мгновенно поднял, снова, с шумом вставил в замочную

скважину. Наконец-то распахнулись. Ощущение долгой вечности открывания двери. Какой-

то бешенный миг, проскочил на молниеносной скорости – свобода! Ты вопросительно

посмотрел на него.

– Товарищ капитан! – он снова обратился к тебе, таким же видом! – К вам пришли,

пойдёмте!

– Хорошо! Пойдёмте! – немного печально и в то же время взволновано ответил ему.

«Кто мог прийти в такое время. Простых граждан не пропускают. Адвокат, прокурор, судья?..

Или же признали, что в отношении меня нарушили закон?.. Или наоборот, хотят извиниться

за допущенную судебную ошибку!.. И пришли обрадовать с этой вестью!.. Может, хотят

меня выпустить?..»

Ты спокойно вышел, надел ботинки и последовал за ним. Не оборачиваясь,

милиционер быстро шёл по коридору. Ощущение, что ты не осужденный. Перейдя решетку,

тебя заводят в какое-то помещение, рядом с лестничной клеткой. Увидел угрюмое лицо

Натальи Александровны, которая сидела, положив шапку на середину стола. Наташа, с

суровым лицом, вышла из-за стола и крепко пожала тебе кисть обеими руками. Быстро

возникшие надежды сразу же рухнули, улетучились. Её появление, её взгляд, могло говорить

только об одном, что всё произошло на самом деле. Тебя ни кто освобождать не собирается и

не будет.

– Николай Евгеньевич! Здравствуйте! Мы за вас очень обеспокоены! – тревожным,

глухим голосом высказала твоя сослуживица и подтверждая твои самые страшные опасения

сегодняшнего дня.

– Спасибо! – не выдержав, всхлипнул в ответ.

– Мы все: ребята, Юлий Юльевич, Алексей Анатольевич, Александр Николаевич,

Владимир Алексеевич, отдел, УВД, в шоке, от такого решения! Ни кто не ожидал!

Подключены все силы! Постараемся вытащить! Ищем подходящего адвоката, чтоб

разобрался и помог написать кассационную жалобу и выступил с защитой в суде.

– Спасибо! – в мыслях, калённой стрелой, пролетело: «Слишком поздно! Меня уже

осудили! Вытащить будет очень сложно!»

– Ребята решили устроить забастовку из-за этого приговора! Они завтра выйдут на

рабочие места, но выполнять свои обязанности не будут! Карпенко Алексей так и сказал, что

никакой защищённости нет! Все шпыняют милиционеров, как могут, мы теперь боимся

выполнять свои обязанности! Где гарантия того, что какой-нибудь задержанный не напишет

на нас очередную кляузу и нас, вместо защиты, посадят, как Николая! Насчёт жены не

волнуйтесь! Отправили на машине, до самого дома! Её и детей не оставим, поможем чем

сможем! Мы все вместе! Только вам придётся быть одному! Главное держитесь! Ваша

главная задача продержаться! Выйти отсюда живым и здоровым! – она, выпалив почти на

одном дыхании, снова горячо пожала тебе руки! – Я смотрю, вы, держитесь молодцом! Так и

держитесь! Я в вас верю!

– Как она? Как дети? – кое-как выдавил из себя слова, забыв про своё положение.

– Позвоните, сами поговорите, успокойте их! – с этими словами протянула сотовый

телефон.

– Алло! Катя! Катя! Как вы! – сначала спокойно, потом всё громче и громче начал

кричать в трубку.

– Па-па!.. – дочка зарыдала в телефон.

– Катя! Катя! Как вы? Не плачь, всё у нас будет хорошо! Ты мне веришь?

– Да-а-а! – и она ещё сильнее зарыдала, теперь в трубку слышны были только

всхлипы.

– Помогай маме обязательно! Вы, как никогда, должны держаться вместе! – понимая,

что разговора с ней не получится, спросил, – Серёжа рядом?

– Да-а-а! – снова растягивая слово, выговорили она.

– Дай ему трубку!

– Ал-ло! – чувствовалось в его голосе напряжение, что вот-вот и он заплачет.

– Серёжа! Теперь ты остался за мужчину в семье! Пока меня не будет, смотри за

хозяйством! Береги наших девочек!

– Хорошо папа! – чуть слышно сказал сын.

– Я в тебя верю!

– Папа, ты, когда приедешь? Приезжай скорее! Мы тебя очень ждём! – и в трубку

послышались всхлипывания.

– Приеду! Приеду! Не знаю когда, но приеду обязательно! Приеду назло всем! Ты мне

веришь? – пальцы, держащие телефон побелели от напряжения, у тебя из глаз полились

слёзы.

– Да папа, верю!

– Вот и молодец! Я на тебя очень надеюсь! Только вместе мы сможем всё побороть! А

где мама?

– Мама ушла в магазин совсем недавно, наверное, не скоро вернётся!

– Хорошо! Скажи ей, что я её очень люблю! Не оставляй её одну! Помогай! Я вас

очень люблю и верю в вас!

– Ладно, папа! Обязательно буду помогать! Мы тебя тоже очень сильно любим! – тут,

ты почувствовал, что у сына тоже бегут слёзы. Он тихонько всхлипывал и ты представил, он

вытирал слёзы зажатыми кулаками, как когда-то, когда ещё был совсем маленьким.

– Ну, всё пока! Скоро свидимся! – отдал Наташе телефон. Наверное, у тебя тогда было

самое горькое ощущение от того, что твои дети плачут. Присел на лавочку, словно

окаменевший, только слёзы, которые лились по щекам, выдавали тебя, твоё состояние, то,

что творилось в душе. Наташа, какое-то время, молча, смотрела испуганным видом, стараясь

угадать твои мысли.

– Всё нормально? – с тревогой не выдержав, спросила она.

– Вы уж меня извините, Наталья Александровна! – стараясь, как можно спокойнее

выговорил ты.

– За что? – удивилась она.

– За всё! За свои слёзы! За то, что подвёл всех вас!

– Николай! Коля! Тут вашей вины нет! Главное, держитесь и не падайте духом! Если

не сможем вас отстоять в дальнейшем, так знайте и на зоне, тоже есть люди!

– Спасибо! Спасибо Вам за всё! За жену, за детей! Вы очень хороший человек! –

теперь, ты пожал ей руки, медленно подняв свой взгляд, как будто видел её первый раз.

– Мы пытались оставить вас в ИВС на некоторое время, – смотря куда-то в сторону –

Но, прокуратура взяла на особый контроль и сегодня же, дали указание перевести вас в

СИЗО! Там, мы, не сможем навещать, но через доверенных лиц, можно будет отправлять

письма. Кое-какие, самые необходимые вещи собрали, они находятся у дежурного, когда

будут передавать конвою ГУИН, они вам выдадут! Извините, что не всё смогли! Мне пора

идти! Главное держитесь! На улице стоят ребята и дожидаются меня с вестями о вас! – она

взяла свои вещи, и мы вместе вышли в коридор и уже там попрощались. Милиционер

спокойно стоял и смотрел на нас:

– Прощайте, Наталья Александровна! Мне было приятно служить с вами! И то же

самое скажите ребятам!

– Угу! – она опустила голову, печально посмотрев ещё раз, вышла на лестничную

площадку.

Проходя мимо конвойного тихо сказал: «Спасибо!» Он кивнул в ответ.

Вечером этого же дня вывели из камеры, повели в дежурку. Там передали конвойному

батальону Управления Исполнения Наказаний. Снова поехал в автозаке. Поехал в

неизвестность, во тьму, которая, и пугала, и в то же время было всё равно. Настроение

периодически менялось. Единственное состояние, которое присутствовало постоянно, это

чувство подавленности.

Что значит взять под стражу? Это не только наручники, колючка, камера, решётки,

конвой, который неусыпно стережёт тебя. Твоя изоляция это целая сеть коридоров,

растянувшихся на многие километры, помещения, без дневного света, с постоянно горящими

лампочками и без свежего воздуха. Тебя водят по коридорам-лабиринтам, как по мышиным

норам, без права выхода на улицу. Часто сажают в стаканы, и там ты просиживаешь долгое

время. Единственная отдушина, это прогулки. Проходя по коридорам, в одном месте, на

повороте, через окно видна улица. Каждый раз, проходя мимо, чуть ли не с восхищением

смотришь туда. Кажется, там всё чудесно и красиво. Ежедневно, в одно и то же время, если

позволяет погода, почти на час выводят на прогулку в маленькую клетушку с бетонными

стенами и полом. Над головой арматурная сетка: «небо в клеточку». Ты с наслаждением

смотришь туда в эту бездонность. Для заключённого есть время, чтоб осмыслить и понять

происходящее. И ты, каждый раз, выходя на прогулку, анализируешь всё произошедшее с

тобой за последнее время. Сверху не тебя смотрит работник следственного изолятора. Часто

это превращается в хождение по кругу, или взад и вперёд. Ты лишаешься очень многих

обыденных вещей, на которые до осуждения даже не обращал внимания. Теперь эти вещи

приобретают особый смысл и ценность. Без этих вещей, практически не выживешь.

Понятно, что из-за этих условий, совершенно другие правила отношений и подходов к

жизни. Они совершенно не зависят от работников этих служб, которые находятся рядом с

тобой, только по ту сторону решётки. Они на много жёстче и действенней, выработанное

вековым укладом жизни заключённых. Конечно, ты эти правила можешь не соблюдать и

стараться жить, как обычно, своей привычной жизнью. Это у тебя вряд ли получится. Этим,

противопоставишь себя всем остальным обитателям, живущим по зековские законам. Не

имея друзей и помощников, твоя жизнь и здоровье, всегда будут в опасности. Живя на зоне,

каждый живёт сам по себе, и в то же время подчиняется этим законам. Очень важную роль

играют человеческие качества. Главное не терять присутствие духа. Потеряешь дух,

потеряешь себя. У многих, которые оказываются в таком положении, ломается психика. У

кого-то больше, у кого-то меньше, но это есть. Понимая сложность положения

замурованности, ограниченности, многие заключённые, стремятся быстрее отправиться из

ИВС, СИЗО, тюрем в исправительные учреждения. Там, жизнь проще и свободнее. Там, ты

себя, будешь чувствовать более-менее человеком. Там, ты выходишь из этой замурованности

и коридорности.

СИЗО

Новая среда обитания требует от каждого человека особенных качеств, присущие

только к этим условиям выживания. Но в любых случаях, всегда проверяются человеческие

качества на крепость и живучесть. Если это мужчина, то, однозначно бойцовские

характеристики. Непонятный, пугающий жёсткими законами сосуществования, и в то же

время, в какой-то степени манящий мир, будоражит воображение любого человека.

Вспомните слова М.Ю. Лермонтова, из поэмы: «Мцыри»:

Минуту битвы; сердце вдруг

Зажглося жаждою борьбы

И крови… да, рука судьбы

Меня вела иным путем…

Но нынче я уверен в том,

Что быть бы мог в краю отцов

Не из последних удальцов…

Мой бой, ещё впереди. Он заставляет быть внимательным, осторожным,

предусмотрительным, готовым к любым неожиданностям. Если раньше, никогда не

интересовался тюремной жизнью, бытом, особенностями, зековскими законами, то теперь,

как маленький ребёнок начал впитывать, уяснять и осваивать всё, что происходит со мной и

вокруг меня. Стал обращать внимание на мельчайшие подробности, старался запоминать и

осмысливать. Особое внимание на интонации, жесты, как это преподносилось друг другу.

Люди всегда остаются людьми, что на воле, что в заключении. Им свойственно

существовать, вести себя в соответствии жизненных интересов и особенностей черт

характера. Отличие только в том, что на всех оставляет отпечаток решётка, которая разделяет

одних от других, что заключённых, что работников. Каждый идёт по тонкой грани бытия, с

намерением продвигаться вперёд, главное не ошибиться и выйти победителем. Один

неверный шаг может обернуться серьезными последствиями. Поэтому внимательность, ещё

раз внимательность. Нерадивые ученики здесь не выживают. Не обязательно иметь семь

пядей во лбу, или не дюжие физические данные. Нужно осознать и осмыслить своё

соответствующее положение. Ни кто особо не цепляется без повода к своим братьям по

несчастью, но и спуску за ошибки тоже не дают. Жить незамеченным, когда находишься все

двадцать четыре часа в замкнутом пространстве, среди таких же, как ты, не получается и не

получится никогда. Любое, неугодное качество, всплывшее в процессе обитания, может

обернуться, только против тебя самого. В этом отношении надо быть предусмотрительным,

расчётливым и продуманным, чтоб любой случай перевести в свою пользу.

Всех доставленных построили в коридоре первого этажа, в одну шеренгу:

– Вас привезли в следственный изолятор города Перми! Достаём содержимое из сумок

и баулов, складываем рядышком! Произведём досмотр и опись вашего имущества! – дал

команду один из сотрудников, выйдя из общей массы, проходя мимо, осматривая

прибывших.

Как только закончили с вещами, поступила новая команда:

– Сотрудникам СИЗО приступить к приёму!

Началась процедура описи. Капитан, мужчина средних лет, не высокого роста,

коренастый, неспешно подошёл ко мне, смотря внимательно бесцветными глазами, указывая

подбородком, спросил:

– Вы, Светлов?

Рядом стоящий сопровождающий, тут же подтвердил, просматривая документы.

Капитан бросил недовольный взгляд в сторону сослуживца:

– Светлов Николай Евгеньевич! Осужден по статье!.. – приступил к докладу.

Он перебил, махнув ладошкой:

– Хорошо! Я вас понял! Вещи сложить! Следуем за мной! – громко, в приказном тоне

проговорил, повернулся, не оборачиваясь, пошёл по коридору.

Я быстренько закидал то, что мне передали ребята, обратно в баул, часть схватил в

охапку, последовал за ним. «Что не так? Куда меня ведут? Другая служба, другой подход,

другие законы!» Ничего хорошего от этого не ожидал. Чувствовал себя неуютно. Мой

сопроводитель, молча, подошёл к крайней двери в конце коридора, открыл ключом, зайдя,

пригласил за собой. Жестом руки предложил присесть. Достал из бокового кармана

утеплённой куртки сигареты, положил на середину стола, тут же рядом бросил

находившиеся в руках документы:

– Закуривайте! – у него изменилось лицо, маска каменности спала. Мягким,

спокойным голосом, с грустинкой в интонации, предложил, указывая на пачку.

– Спасибо! – аккуратно вытянул одну сигарету, смотря на него недоумённо,

сомневаясь можно ли воспользоваться его предложением. Может это какой-то подвох? Что

ещё они придумали против меня?

Не успел преподнести к губам, он чиркнул зажигалкой, дал прикурить. Я кивнул в

ответ. Дождался моей первой затяжки, так же достал сигарету, прикурил сам. Снял верхнюю

одежду шапку, повесил на вешалку, показывая жёлтые, как сноп, маслянистые волосы.

Только после этого отодвинув стул, сел за стол. Какое-то время был молчалив, неподвижен, о

чём-то раздумывая, смотрел на документы. Только клубы дыма, окутывая лицо, медленно

поднимались верх, теряясь в темноте потолка. Положив зажигалку на крышку основания

настольной лампы внимательно, посмотрел на меня:

– Пока вы находитесь у меня в кабинете, можете расслабиться! Я составлю опись!

Отдохните немножко! Нам сообщили о вас! – очередной раз затянулся, держа сигарету

между указательным и средним пальцами, кисть в зажатом кулаке. Другой рукой, приступил

к записи моего имущества, – Нас, это известие, задело глубоко! Скажу большее, мы болеем

за вас! Все возмущены действиями со стороны прокуратуры и суда! Нам оскорбительно, за

такое отношение к сотрудникам правоохранительных органов! Вот так вот, не считаясь ни с

чем, поступают с нашим братом, невзирая на заслуги, на чины и звания! Сегодня вы, завтра

на вашем месте может оказаться любой из нас! Это, в первую очередь удар по нашей

социальной защищённости! Держитесь! Многие сотрудники СИЗО за вас! Хочу

предупредить, что в нашей среде, есть и те, которые выступают против! Будьте внимательны!

Не доверяйте никому! – он снова глубоко затянулся, выпустил струю дыма изо рта.

– Благодарю! Передайте, огромное спасибо за поддержку! Мне, ваша вера, придаёт

уверенность! Ваша солидарность придаёт силы!

– Пока не за что! Считайте, что вы находитесь на передовой, мы за вами! Вам

сложнее! Спасибо скажете тогда, когда всё решится наилучшим образом! Сможете

преодолеть все препятствия, доказать свою невиновность! И то, наверное, спасибо скажем

мы вам, а не вы нам! А пока! Я смотрю, вас определили в 124 камеру! Видать, чем-то вы им

сильно насолили! Обычно они так не поступают! Но, это не страшно! Мы переиграем и

сделаем по-своему! Это в нашей власти! Пусть считают, что вы находитесь там! На самом

деле направим в 86-ую! Это самая лучшая, со всеми удобствами камера! Об этом никому,

ничего не надо говорить! Если будут спрашивать, вы ничего не знаете! Определили и

определили! Будет кто-нибудь из заключённых допытываться, тогда вы спросите его: «Вы

случайно не мусор?» Сразу отстанут! Это выражение срабатывает безотказно! – не дав

открыть мне рта, продолжил, – Это, то, малое, что мы можем сделать для вас! Чтоб хоть как-

то облегчить ваше положение! Хотя вы вообще не должны находиться здесь! Это место,

здание, построено для преступников! – закончив с бумагами, положил ручку на стол, пожал

мне руку, – Теперь идите, встаньте на своё место, ни с кем не разговаривайте! Вы находитесь

в общей толпе заключённых! Среди них есть всякие! Старайтесь не показывать, что вы

бывший сотрудник милиции! Здесь, братва таких, не особо любит! Конечно, они

придираться не будут! Если встретите знакомого из их числа, последствия могут быть

непредсказуемые! Так что, на всякий случай, как только заметили, что вас кто-нибудь из них

узнал, лучше сразу обращайтесь к работнику СИЗО! Этим вы спасёте своё здоровье и жизнь!

Вот вам опись имущества! Положите её в баул, постарайтесь не потерять! Когда будут

отсюда выводить, эта опись вам может пригодиться!

Ещё раз пожал руку, и повёл меня на прежнее место. На душе стало легче. Было

приятно, что нахожусь не один. Незнакомые люди, которые видят меня первый раз, даже те,

которые никогда не видели, понимают и поддерживают, верят в меня. Всё же хороших людей

больше. Это укрепляет морально. После приёма и проверки, всех нас, по очереди развели в

разные места. Меня повели в подвал. После щелчка замка входной двери за спиной, оказался

один в просторной камере. В нос ударил резкий, фекальный запах. Бетонный пол залит водой

примерно на десять сантиметров. Свет не выключается, снова холодно. Перепрыгнув с

порожка на скамеечку, забрался на второй ярус кровати. Надев на себя всю одежду, какая

была, положил под голову свой баул. Лёг на железные пластины, заменявшие пружины, так

как ни матрацев, ни одеял, ни подушек не было. После всего пережитого, попытался заснуть.

Через некоторое время, проснулся от сковывающего холода. Спасть не получалось.

Железные полоски нар, вытягивали остатки тепла. Пришлось всю ночь, стоять, чтоб не

замёрзнуть. Ночь показалась нескончаемой, очень длинной. Утром, брякание ключей,

открывание двери, вызвало ликование, это было, как спасение для погибающего. Около 8:00,

подняли на первый этаж, закрыли в стакане, рядом с лестницей. Помещение, примерно

полметра на метр с неширокой лавочкой на всю длину. Неровные, бугристые стены, скорей

всего специально сделаны так, покрашены в белый цвет. Обычно они все серые. Лампочка,

замурованная в нишу, под самым потолком, закрыта металлической пластиной с

отверстиями. Тут тепло. Осмотрев новое помещение, присел. Уже засыпал, как отворились

двери, завели молодого парня, примерно 20 лет. Высокий, худощавый, брюнет, с озорными

глазами. Его лицо, шея, особенно руки, сильно исцарапаны:

– Привет зёма! Что отдыхаем? – с задором обратился ко мне.

– Привет, коль не шутишь! Есть немножко, загораю! – в тон ответил ему.

Он хохотнул. Мы познакомились без рукопожатий. Любое рукопожатие, тоже может

обернуться против вас. Нужно знать, кому подавать руку. Подняв рукава, показал на обеих

руках глубокие порезы с запёкшейся кровью:

– Это следы от егозы! Егоза, мощная вещь, может разодрать всё мясо до костей!

Колючка по сравнению с ним, мелочь, оставляет лишь царапины! На себе испытал! Говорю с

твёрдой уверенностью! – продолжал улыбаться мой собеседник.

– Где же ты так с егозой встретился? – удивился я.

– А, было дело! Я находился в Губахинском ИВСе! Там что-то у меня с попкарями не

заладилось! Один раз, нас вывели на прогулку! Вертухай, особо никогда за нами не

наблюдал! Пока он мохал, занимался своими делами, я быстренько вскочил на забор и только

тогда меня увидели! Начал суетиться и в спешке порезался! Это было круто! Представляешь,

на воле пробежал метров триста по сугробам! Я бегу, кровь хлещет! За мной, на снегу,

кровавый след остаётся! И мусора гонятся! Потом догнали, и вот я здесь! Теперь бояться там

держать! Да и мне не нравилось! Не ИВС, а гадюшник какой-то! Никаких условий для

жизни! – ухмыляясь, показывая ряд красивых, ровных зубов, проговорил он.

– Ничего себе! Не испугался? Ты же всё равно бы не убежал! А пристрелить запросто

могли!

– Конечно бы не убежал! Тем более ИВС находится на отшибе! Пристрелить не знаю!

Но за то, им показал, что могу убежать! Я им раньше говорил, что если они будут ко мне

цепляться я побегу! Не верили! Работу свою надо честно выполнять, а не заниматься

посторонними делами! Так всех зеков можно растерять! Наверное, его наказали! Так ему и

надо уроду! Слишком высокого мнения был о себе! Впредь наука!..

– Ладно, сам знаешь! Так поступил, наверное, была такая необходимость! Уважуха! Не

каждый решится на рискованный шаг! Ты решительный пацан! – мне стало грустно от этого.

Захотелось на волю, но не таким способом, как он. Если бы передо мной открыли двери и

сказали: «Иди, мы тебя отпускаем!» Я бы, наверное, не пошёл. Уткнулся бы в углу камеры и

ждал правильных действий. Такая свобода не нужна. Судья, сначала обязательно должен

исправить свою ошибку, реабилитировать, только после этого можно предпринимать какие-

то шаги.

– Спасибо, что поддержал! А то с пациками поговорили, они начали насмехаться надо

мной! У тебя первая ходка? – поинтересовался он.

– Да!

– У меня уже вторая! В первый раз, ещё по малолетке угодил! За разбой!

– Второй раз, наверное, проще, легче?

– Как сказать! Наверное, да! Уже все знаешь! Нас тут продержат около часа, потом в

баню! Баня, это здорово! В этом плане в ИВС хуже! – от радости закатились глаза, он

заулыбался, – После бани поднимут по хатам! Меня поведут в больничку, обработают рану,

может даже перебинтуют! Тут сестрички классные! Они офигенно бинтуют! Озорные такие!

В СИЗО, только сначала кажется тяжело! Потом привыкнешь! Нормально будет! Я вижу, ты

нормальный пацик, с нормальными пацанами подружишься, знакомство поведёшь! Уважать

будут! Житуха, что надо! Главное чтоб подогрев был с воли, для полного счастья!

– Поживём, увидим!

– Конечно! Да, зёма, а у тебя курить есть?

– К сожалению, нет!

– Жалко! А у меня подогрева пока нет! Моим надо сначала, ещё приехать сюда! Я же

не местный! Даже не знаю, когда будет! – он задумался, – Придётся последнюю заначку,

бычок выкурить! Уже не могу стерпеть! А спички, или зажигалка есть?

– Тоже нет!

– Жаль! Ладно! – махнул кровавой рукой, – Будем делать как обычно! Ты слышал

выражение: «Вату катать?»

– Да, слышал, но только не знаю, откуда оно появилось и с что это значит!

– Зёма, я расскажу и покажу! Тебе это может пригодиться в будущем! Точно так же,

меня, в своё время учили опытные штрибаны! – он оторвал с подкладка куртки кусок ваты,

начал скатывать в трубочку, – Самая классная одежда, когда есть вот такой подклад! Твоя

куртка не катит! Смотри, это выражение появилось у зеков! У них не было спичек и так же,

как и я отрывали кусок ваты и катали её, потом прикладывали к лампочке! – с этими

словами, взобрался на лавочку, легко оторвал железную пластину и через некоторое время

прикурил от дымящей ваты…

Действительно, через час вывели, повели в баню, которая находилась там же, в

подвале. Раздевшись, вошёл в моечную. На полу примерно по щиколотку стояла вода. Мой

недавний сокамерник с удовольствием мылся, не обращая внимания на свои порезы и воду

под ногами. Помылись, вышли, оделись. Вскоре, поодиночке, развели по камерам. Больше

его не видел.

Пройдя несколько переходов, по этажам, подвели к дверям камеры. За спиной опять

щёлкнул замок. Небольшое помещение на шесть человек. Деревянные нары, крашеный пол

из досок. С правой стороны, за перегородкой, унитаз с компактбачком. Напротив него

фигурная, керамическая раковина, в виде большой ракушки, с огромным зеркалом, который

плохо вписывается в интерьер этой комнаты. Рядышком стоит старинный, ещё с советских

времён холодильник. Одно небольшое окошко на улицу. Примерно, полметра по сторонам и

на полтора метра вглубь камеры, сварная решётка. Всё это крепится на стенку, вокруг

решётчатого окна. Посередине стоит небольшой стол со скамейками с обеих сторон:

– Здравствуйте! Принимайте на постой нового обитателя! – негромко, слегка

улыбнувшись, проговорил я.

– Это кто такой к нам прибыл? – спросил с ехидцей, улыбаясь, сухим подозрительным

голосом, молодой парень, атлетического сложения, примерно 30 лет, с греческими чертами

лица, светлые, кучерявые волосы, аккуратная причёска, лощённый вид.

– Это я! – в тон ответил ему.

– Ну что ж устраивайся земляк! Будем обитать вместе! Статья, наверное, 286-ая?

– Ну да 286-ая!

– Да! Нынче всех под эту статью гребут! Ладно! Пока не заморачивайся! Придёшь в

себя, более-менее оклемаешься, потом расскажешь! Пообщаемся! Сначала обоснуйся! Займи

место надо мной, на втором ярусе! Когда ляжешь, не ворочайся сильно, а то деревяшки

скрипят! И не храпи! Не боись! Могу сказать одно, что тебе крупно повезло! Это самая

крутая хата во всём СИЗО! У нас, здесь нормальные, человеческие отношения! Мы не

придерживаемся воровских законов! Это там, в 124-ой хате творят беспредел!

– Я и не боюсь! Чего мне бояться! Страхи уже за спиной! – озираясь недоверчиво,

ответил ему.

– Ха-ха! – хохотнул мой собеседник, – Ты земляк ошибаешься! У тебя это всё ещё

впереди!

– Понятно! Учту! – с этими словами забрался на второй ярус.

В это камере находились, в основном, офицеры. В процессе ознакомления, узнал.

Рядом лежит щуплый майор, невысокого роста, с усами, как у Тараса Бульбы. Служил в

одной из колонии Перми. Один раз, отмечали праздник с сослуживцем. Во время пьянки

возник спор. Всё это переросло в ссору. В пылу, в угаре, зарубил товарища топором. По

частям понёс в мусорку. Соседи по общежитию, увидев в пакетах торчащие руки, ноги,

вызвали сотрудников милиции. Мы его спрашиваем:

– Почему же ты в открытую понёс части тела своего товарища? Тебя соседи увидели и

тут же вызвали милицию!

– Так никого же не было! Я шёл по коридору один! – удивлялся майор.

– Тогда почему не спрятал?

– Пакетов под руками не оказалось! Аккуратно положил и понёс! Хотел быстрее

избавиться!..

После отрезвления, уже в СИЗО, когда осознал о содеянном преступлении, его начала

class="book">мучить совесть. Не понятно в этой трагедии, жалеет больше своего товарища, или самого

себя. Почти ни с кем не разговаривает, находится на стадии помешательства, скрипит зубами

во сне, от которого мурашки по телу и постоянно молится, уверовав в бога, просит прощение

за содеянное. Иногда тихим, робким голосом вступает в разговор с сокамерниками, или

вспоминает про былую службу.

– Как ты думаешь, там, в колонии, есть церковь? – скрестив ноги под себя, на кровати,

робко спросил меня.

– Обязательно есть, иначе верующим негде будет молиться! – ответил ему с

уверенностью.

– Дай-то бог, дай-то бог! Как только приеду в колонию, в первую очередь поставлю

свечку! Подойду к батюшке, попрошусь к нему послушником! Если даст согласие, отбуду

свой срок и пойду дальше по этому пути! Буду монахом в каком-нибудь монастыре! Век буду

молиться, чтоб замолить грехи! Надо при жизни заслужить прощение! – как только

высказался, отпустил голову, о чём-то задумался. Больше ни с кем не разговаривал, Целый

вечер просидел так.

Мой сосед снизу, сразу предупредил: «Ничего такого говорить не буду! Поверь на

слово! Ты спишь с ним рядышком! Будь осторожен, особенно по ночам! Тем более до твоей

головы ему легко добраться! Это чудо, может выкинуть что-нибудь, от которого тебе не

поздоровится! У него с психикой не всё в порядке! Так что если спишь, то спи в пол глаза!»

На другой стороне, на втором ярусе, лежал старший лейтенант, не старше 25-ти лет.

Сын какого-то высокопоставленного начальника из силовых структур. Молодой парень,

работая в наркоконтроле, попался на партии наркотиков. Пользуясь своим служебным

положением, организовал канал доставки наркоты из Средней Азии, под предлогом фруктов.

В момент разгрузки арбузов, при задержании, на складе, оказал вооружённое сопротивление,

ранил нескольких сотрудников. С улыбкой на прыщавом лице, цинично, рассказывал про

свои похождения. Особенно гордился моментом погони с выстрелами, когда он, вырвавшись

из склада, вскочил в первую попавшуюся машину и попытался выехать из города. На

окраине города был задержан сотрудниками ДПС. Сожалел о том, что не туда свернул и

поэтому попался.

Подо мной лежал капитан, сотрудник Отдела по Борьбе с Экономическими

Преступлениями, ГУВД Пермской области. Служил при каком-то начальнике, имел доступ к

секретным материалам и денежным средствам. При проверке, обнаружили пропажу большой

суммы денег. Подозрение пало не него. Ведётся следствие, находится в статусе

подозреваемый, ни как не могут доказать его вину и передать дело в суд. Он, в открытую

ухмыляется, смеётся над тупостью следователей.

Следующий обитатель, бывший курсант военного училища внутренних войск, сын

начальника ГУИН по Пермской области. В увольнении, со своими товарищами, находясь в

состоянии алкогольного опьянения, остановили такси, доехав до окраины города, не захотели

платить. В перепалке убили таксиста, выбросили труп в сугроб под кусты и поехали кататься

на его машине по городу. Были задержаны сотрудниками ДПС. Впоследствии всплыло их

преступление. Он, как обычно, спокойно лежал, мало разговаривал, рисовал открытки, писал

письма и отправлял их на волю. Говорил: «Ни кто не видел, ничего не докажут! Мне не

страшно! Папа не даст меня в обиду! Он начальник ГУИН Пермской области! А это что-то

значит! Я тут задержусь ненадолго! Главное, чтоб суд быстрее прошёл! Мне всё равно, какое

решение примут! Однозначно я буду скоро гулять на свободе!» Иногда вставал с постели и

долгими часами ходил взад-перёд по камере. Его что-то мучало, но об этом он никому не

говорил. Обычно заканчивалось тем, что капитан делал замечание: «Слышь, братан! Не

гоняй пожалуйста, так только себе хуже делаешь!» Тогда, курсант снова ложился в кровати и

приступал к рисованию. Снова был спокоен и молчалив.

Под майором убийцей лежал сотрудник ОМОН, майор милиции, аккуратный,

подтянутый, с некоторым шармом. Попался на торговле оружием со своими товарищами. Так

же замешаны сотрудники патрульно-постовой службы. Были задержаны в момент передачи

оружия. Всегда спокоен, молчалив. В любом разговоре внимателен, вдумчив. Прежде чем

что-то сказать, обдумывает, потом медленно, тихим, спокойным голосом начинает говорить.

Сосед снизу подсказал, что дело тёмное, замешаны очень большие начальники, лучше

ничего не знать и не расспрашивать. Прокуратура пытается доказать. В силу каких-то

причин, тоже не получается. И вряд ли получится. Просто время тянут. Хотели закрыть

дело, но откуда-то нашли свидетелей из числа заключённых, которые были осуждены

раньше. Привезли этапом, обитают, в одной из камер, возможно с бывшими сотрудниками,

возможно отдельно от всех. Пока не знают кто такие. Это всего лишь вопрос времени. Почти

каждый вечер пускают коня с информацией о прибывших стукачах, просят подсказать, пока

безрезультатно. Предполагают, что они находятся всё в той же 124-ой камере. Но так как эта

камера находится в другом корпусе, информация идёт очень долго. Каждый вечер, в

определённое время, соорудив из газет удочку, ловят записку, спущенную на ниточке, через

форточку зарешечённого окна. Тут же посылают свой запрос. Почта работает безотказно.

Шестым обитателем оказался я. После неоднократных вопросов, кратко рассказал о

себе, где служил и за что был осужден. Они недоверчиво посмотрели на меня. Сосед снизу

засомневался:

– Что-то ты не договариваешь уважаемый! К примеру, меня сюда посадили, из-за того,

что не могут найти деньги, которые пропали и боятся, что начну рассказывать секреты! Я для

них крепкий орешек, и не по зубам! За мной стоят большие начальники! Они меня в обиду не

дадут! Поэтому я нахожусь здесь! Ну и с остальными тоже всё понятно, ты знаешь, я тебе

уже говорил! Майор-убийца, с топором, это отдельный разговор! А тебя за что, сюда

закрыли? Если ты простой сотрудник, ничего глобального не совершил, ценности не

представляешь! У тебя нет крупных сумм денег! За тобой ни кто не стоит! Если ты им не

интересен! Почему в лучшую камеру? Непонятно! Мутишь ты батя! Ну да ладно! Ты же не

на исповеди! Придёт время, сам расскажешь, или расколешься! У тебя другого выхода нет!

Запомни, уважаемый, мутных нигде не любят!

– Эти вопросы решаю не я! Кто их знает, почему именно в эту хату! Может, места не

было, вот и определили! – отговаривался от них.

– Представляешь! Эта камера для очень больших начальников, депутатов,

заинтересованных людей! И вдруг ты, заявляешься, простой, рядовой сотрудник! И

говоришь, что мест не хватило! Ты этого можешь не знать, но они то, хорошо знают! Кто ты,

родной? Колись!.. – не унимался сосед, смотря на меня прищурив глаза.

– Могу только догадываться! Может судья, чувствует свою вину, вот и смягчил моё

положение! – я говорил это, но сам не верил. Такое выражение звучало глупо.

– Ну, ну! – недоверчиво, снова смотрел на меня мой сокамерник, прицениваясь ко мне

и как обычно, приступал своим делам, искоса поглядывая в мою сторону.

Находясь среди них, всё больше и больше замыкался. Не от того, что они смотрели на

меня подозрительно. Тогда, мне, было всё равно, на их отношения и взгляды. Шок от

случившегося потихоньку проходил. Но взамен, подступало что-то непонятное и страшное.

Я, словно падал в бездонную пропасть. На плечи ложился груз, который не смогу поднять

никогда. Чем глубже падал, тем больше увеличивался вес. Холодная тяжесть перекрывала

свет, кислород, появлялось ощущение раздавленности. Не хватало воздуха. Это вопрос

только времени, когда раздавит окончательно. Нужно ли ждать? Может проще покончить с

этим раз и навсегда? Меня постоянно мучило одно и то же: «За что?» Сердце эхом билось,

стучало в виски и напоминало: «За что? За что? За что?..» Как получилось, что я,

блистательный офицер, служивший верой и правдой своей Отчизне, оказался на скамье

подсудимых. Но и этого оказалось мало, был ещё осужден. И тут, осознал несуразность

своего положения. Нас так учили! Стал понимать, свою наивность, думая, что каждый на

месте делает своё дело, как положено. Легко жить не задумываясь. Нет ничего сложного,

утром проснувшись, пойти на работу, выполнять служебные обязанности согласно

функционала и наставлений. Вечером удовлетворённый прожитым днём, проделанной

работой, приходить домой. Это жизнь простого, нормального человека. Если бы все так

выполняли свои обязанности, то было бы великолепно. Но оказывается, не всё так просто.

Есть те, которые паразитируют на этом. Я от этого не предостерёгся! За последние годы, мир

изменился и отнюдь не в лучшую сторону. Кто-то сыграл на моей наивности злую шутку,

воспользовался этим. Нужно что-то делать, но что? Почему так со мной обошлись? Кому я

сделал плохо, чтоб заслужить такое наказание? Во всей цепи непонятных переплетений, в

нашем мире, в этот период времени, добропорядочные, честные работники были просто не

нужны. Они при определённых условиях начинают мешать. Потому что начальники сами

воруют и преследуют корыстные цели. Как сказал один из них: «Если не хочешь с нами, то

будешь с теми, которые действительно воруют!» Вот и выживали мешающих, из своей

среды, разными способами.

Под разным предлогом, чуть ли не каждый день, меня выводили из камеры и отводили

в кабинет врача. Такой факт вызывал, ещё большее подозрение у сокамерников. В медпункте

работал бывший фельдшер медвытрезвителя, он всячески меня поддерживал. Рассказывал

новости: про работников СИЗО, про ребят из вытрезвителя, как они держатся, что нового

придумали начальники, чтоб прекратилась забастовка. Через него передавал письма на волю.

Но вскоре, и это не утешало. Всё больше понимал, что меня отсюда никогда не выведут и не

оправдают. Надежды таяли, как весенний снег. У власти, нет свойства, признавать свои

ошибки. Они готовы на многое, но не на признание. На данный момент, совершенно никого

не интересует, совершал я этого преступления в действительности, или нет. Такое действие

со мной, для них была всего лишь служебная необходимость, прикрывающая свою

бездеятельность. Что они успешно и сделали. Я понимал, нужно что-то предпринять, хотя бы

в поддержку ребят.

Не выдержав, пошёл на крайний шаг. Даже не пошёл, получилось само собой. Есть

совсем не хотелось. Если раньше иногда кушал, то теперь полностью прекратил приём пищи,

перестал курить, и даже пить воду. На третьи сутки лежания в кровати, сокамерники

обратили на меня внимание. На вопросы не отвечал. Вообще прекратил общение. По

большому счёту, стало совершено наплевать на всех и на вся. Они встревожились не на

шутку. Перестав вставать с постели, впал в дремоту. Хотелось постоянно спать и спать. Если

бы подошли, стали что-то со мной делать, я бы наверное, даже не пошевелился. В какой-то

момент почувствовал, что душа умерла. Тот человек, который жил во мне, его не стало.

Только дух теплился в теле не находя выхода наружу, чтоб навсегда оставить бренное тело

среди этой мерзости решёток и бетонных стен. Появилось какое-то злорадство от того, что

они всё равно не смогут меня, или не успеют отправить в исправительное учреждение.

Вместе слабостью, появилась лёгкость. Помнил мутно, урывками, как нижний сосед по

нарам, капитан, встал из постели, посмотрел на меня внимательно, ничего не говоря,

подошёл к двери. Стал стучать по ней. Как только дверь открылась, он что-то начал быстро

говорить. Тот испугано посмотрел на меня, бегом побежал по коридору, оставив двери

открытыми. Сколько времени прошло, не знаю. Крепкие руки сняли меня с постели и унесли

к доктору. Только потолок своими лампочками бежал к моим ногам. Было как во сне, реально

в этой жизни, меня уже не существовало. Знакомый фельдшер, что-то наговаривая, то ли про

себя, то ли вслух, поставил укол. Через некоторое время, пришёл в себя, сознание стало

яснее. Я лежал на топчане и смотрел в потолок. Единственное что хотелось, так это видеть

голубое, бездонное, сквозящее небо. Чтоб исчезли стены потолок, решётки. Чтоб никого

рядом не было, и меня ни кто не трогал. Незаметно открылась дверь, в помещение вошёл не

высокого роста, худощавый сотрудник изолятора. После короткого разговора с фельдшером,

наклонился надо мной:

– Николай Евгеньевич! Разрешите к вам обратится?

– Да! Конечно! – вяло, смутно понимая, ответил я, не обращая на него никакого

внимания. И даже сейчас, вспоминая этот сюжет, не могу представить, как он выглядел в

подробностях.

– Если вы позволите, то мы с вами пройдёмте ко мне в кабинет и там продолжим наш

разговор! Вы сможете идти? Или ещё немножко подождать?

– Да, смогу! – что бы это всё быстрее закончилось, я встал, шатаясь, придерживаясь за

стенку, побрёл за ним, не понимая, что ещё от меня хотят.

Войдя в узкий кабинет, с низким наклонным потолком, он предложил курить, я

отказался.

– Я, старший лейтенант Царёв Дмитрий Васильевич, оперативный сотрудник!

Отвечаю за это крыло!..

– Извините меня, Дмитрий Васильевич, мне это не интересно! И не вижу смысла в

нашем с вами разговоре! Лучше вам оставить меня в покое! – упавшим голосом возразил я.

– Я вас понимаю!

– Нет, вы меня не понимаете! Вы не оказывались в таком положении, если бы

оказались, то не сидели бы сейчас напротив меня!

– И всё же, позвольте мне сказать то, что я думаю! А потом решайте, что будете

делать! Хорошо?

– Слушаю вас! Всё равно, у меня другого выхода нет, как только слушать вас! –

равнодушно высказался я.

– Для начала! Вот вам письмо от вашей жены! Вот ручка, листочек! Можете спокойно

почитать! Если есть желание, сразу же написать ответ! Нет желания, напишете в камере,

завтра примерно в это же время вас выведут снова. И вы передадите мне! А я, передам

вашим сослуживцам!

Я медленно взял письмо, не смотря на конверт, аккуратно положил в карман. Он

удивлённо вытаращил глаза:

– Вы что не будете читать?

– Почитаю потом! Мы же здесь не ради этого!

– И ради этого тоже! Не забывайте, что на воле, вы нужны вашей жене и детям! Они

вас ждут! – он положил локти на стол и упёрся лбом об большие пальцы. Я с равнодушием

подумал о жене, о детях. Они казались так далеко и так недосягаемы, что в этом нет никакого

смысла. Он, просидев какое-то время, снова посмотрел на меня, указывая кистью на стол, –

Передо мной лежит ваша карточка! Эта карточка будет сопровождать вас везде! Мне не

представляет сложности, начертить полоску по диагонали, и тогда вы будете на особом

учёте. Что-либо с собой сделать, здесь, вам не дадут. А вот биографию свою вы испортите

сильно, болезнь какую-нибудь заработаете, это точно! К примеру, язва желудка! И кому вы

такой больной, будете нужны! Чтоб не портить, я ни чего рисовать не буду! Вы поймите

одно: тут многие сотрудники солидарны с вами! Бросьте затею голодовки! Кушайте,

занимайтесь спортом, читайте нужную литературу, вникайте, боритесь! Они специально

добиваются этого! Не доставляйте им такой радости! Накажите этих негодяев! Мы, все,

только спасибо скажем! А пока, напишите, что вам надо! Нужна литература? Принесу!

Помогу чем смогу! Ну, вот, я всё сказал, что хотел! Теперь сами решайте, как быть! – он

смотрел на меня, ожидая решения.

– Хорошо! Я вас понял! – ответил ему.

Вдруг во мне что-то щёлкнуло. Словно кто-то в голове включил свет, осветив всё

происходящее вокруг. Я отчётливо увидел себя. Как будто раскрылись глаза. Во мне закипела

злость. Захотелось мести, справедливости. Захотелось, чтоб они тоже почувствовали то, что

переживаю я.

– Разрешите, я пойду в свою камеру и ещё раз осмыслю ваши слова и своё положение?

– совершенно другим голосом обратился своему собеседнику.

– Да, конечно! – недоумённо смотря на меня, ответил старший лейтенант.

Я, встал и вышел из помещения. Зашагал к своей камере. Возможно, мне кто-то что-то

говорил, даже пытался догнать, но я никого больше не слышал, да и не хотел слышать. С

каждым шагом возрастала уверенность. Контролёр, увидев меня, удивлённо посмотрел, ни

слова не говоря, открыл двери. Зайдя в камеру, первым делом выпил большую кружку воды.

Сел на лавочку, стал обдумывать план своих действий.

Сосед, какое-то время смотрел молча:

– Зря ты голодовку объявлял! Теперь тебя точно переведут в какую-нибудь камеру!

Чего тебе здесь не жилось?

– Может ещё оставят? – не оборачиваясь, ответил ему.

– Нет, исключено! Сюда попасть большая очередь стоит! Подошёл бы ко мне,

поговорили бы по душам! Говорил же я тебе, колись! Я бы помог! Да и ребята тоже бы не

отказались, подсказали что-нибудь! Я же юрист по образованию! Кое-что в этом соображаю!

Тут многим уже помог! А теперь, непонятно куда переведут! Скорей всего, ни кто не сможет

помочь! Зря ты это затеял, зря! Что сделано, то сделано, обратно не вернуть! – качая головой,

цокал языком мой собеседник. Сокамерники закивали в поддержку.

Вечером открылась дверь:

– Светлов, с вещами, через 20 минут на выход!

– Ну вот! Допрыгался! Что я тебе говорил? – снова высказал своё замечание мой сосед

по нижнему ярусу.

Меня вывели, снова повели кругами, переходами. Каждый раз, где это было видно,

смотрел на улицы укрытые снегом. Там кипела, бурлила свободная жизнь своим обычным

чередом. Живущие там, наверное, представления не имели, о том, что здесь мечтают о

свободе. Хотелось птицей вылететь в окно, воспарив над заборами, опустится в белый,

мягкий сугроб. Там, стоя среди снегов, ощутить морозность, колкость белого покрывала,

свою свободу. Почувствовать щекотание маленьких снежинок по лицу и счастливо

улыбнуться. Иногда так мало надо для счастья. Но такая свобода теперь не нужна. С такой

свободой я бы не смог жить. Любой человек, которого окунули в грязь, в первую очередь,

очищается от неё. Я шёл со своими мыслями среди этих невольничьих троп. Остановились

около 124 камеры. С тревогой в душе, с замиранием в сердце, ожидал худшего варианта. Мне

совсем не хотелось попадать туда, именно сейчас. Настроенный на борьбу, скорей всего, мне

бы не дали нормально подготовится к суду второй инстанции. К моей радости, заводить не

стали. Оттуда вышел черноволосый, коренастый, молодой человек, примерно 30 лет, с тремя

баулами и с сумкой. Он, красный, с опущенной головой, взмокшим лбом, пытаться взять всё

это в свои руки. У него ни как не получалось. Недолго думая, я взял один из его баулов. Он и

контролёры удивлённо посмотрели на меня.

– Всего лишь помощь! – ответил я и зашагал вперёд.

– Спасибо брат! – тихо сказал молодой человек и тоже побрёл за мной.

– Пока вместе, помогу!

– Разговоры прекратить! – крикнул недовольный сотрудник.

Пройдя лабиринты, оказались на первом этаже. Мы остановились около дверей с

торца, который выходил во дворик.

– Положить вещи на пол! Лицом к стене! Руки за спину! – скомандовал наш

сопровождающий.

– Куда их? – спросил контролёр, который только что подошёл.

– Это снова к вам!

– Тубики что ли?

– Нет, это «БСники!» Их стало много! Было указание утром сформировать ещё одну

камеру!

Не успел он договорить, привели ещё две группы! Их так же выстроили и стали

поодиночке заводить в камеру №1. Когда дошла очередь до меня, один из сотрудников СИЗО

коснулся моего плеча:

– Вы! Положите вещи! Лицом к стене! – прозвучал зычный голос.

Когда всех завели и закрыли двери:

– Товарищ капитан! Вы меня не помните! – обратился полушёпотом.

Мельком посмотрел на него, покачал отрицательно.

– Я один и тех лейтенантов, которые хотели, мечтали служить в вашем подразделении!

К сожалению, меня тогда не взяли! Я за вас! Тут многие за вас!

– Спасибо! – я крепко пожал ему руку.

– Я ваш контролёр! В случае чего, буду на чеку! Хотя афишировать это не надо, что

мы знакомы! – с этими словами он открыл двери, уже жёстким, металлическим голосом, –

Берём вещи! Заходим!

Я вошёл внутрь. Спустился несколько ступенек вниз. Эта камера по размерам

оказалась в два – три раза больше. Рассчитана на четырнадцать человек. Пол бетонный,

уходил в землю примерно на метр. Окна светились на уровне земли. Шконки полностью

железные, залитые в пол. Тускло светили лампочки. От окон примерно на расстоянии один

метр, на всю длину, от стены к стене, тянулась решётка. Слева, в углу параша. Дальше, такой

же загаженный умывальник, с нечищеным краном из жёлтого металла. За ним, вдоль стенки,

две двухъярусные шконки. Справа от них общаг. Далее, вдоль решётки, снова две шконки.

Рядышком с ними, торцом, ещё три. С правой стороны все места заняты, я поселился с левой

стороны, на первом ярусе. Со мной рядом лежал мужчина примерно пятидесяти лет. Шёл

этапом в Подмосковье, для пересмотра дела, в связи появлением новых обстоятельств. Он

радовался, как ребёнок тому, что его адвокаты нашли неоспоримые улики, доказывающие его

невиновность. Забегая вперёд, скажу, что его не оправдали, удручённый неудачей, он

вернулся на зону, в свой отряд. Приговор оставили без изменения.

Как только все более-менее обустроились, к общагу вышел молодой парень лет 28-и.

Высокого роста: метр девяносто, крепкого телосложения мужчина, злыми, колючими

глазами, внимательно осмотрел присутствующих:

– Всем слышно? Я, Дятлов Игорь Сергеевич, первым заехал в эту хату! На этих

правах, буду смотрящим! Чалю срок в колонии строгого режима, за убийство! Которое не

совершал! Меня привезли сюда для дачи свидетельских показаний! Больше вас знаю, что

такое СИЗО и зона, знаю его законы! Нужно распределиться по семейкам! Этим и займёмся!

Я создаю первую семейку, со мной, будет Саид, мы с ним проходим по одному делу! Так же

Коля, который скоро поедет по этапу, знаю его давно! – он указал на молодого парня,

который безучастно лежал рядом с его шконкой, – Вторая семейка: ты, ты, ты!.. Они здесь не

первый день! – стал указывать на тех, кто лежал по правую сторону от общага. В их число

попал тот парень, которому я помог донести сумки, – А вот ты, ты и ты!.. Вас не знаю,

обитаете здесь недавно! – указывая, на крайние шконки, на меня, – Третья семейка! Ваша

задача, поддержание порядка! Будете делать то, что вам скажут! Сначала кушает первая

семейка, потом вторая и в конце третья! Как покушали последние, вытирают общаг, моют

всю посуду и убирают за всеми, наводят порядок! Пока не перейдёте во вторую, или первую

семейку! Всем понятно!? – он вопросительно и грозно посмотрел на всех.

– Это кто так решил? – возразил я, не согласный с таким решением.

– Это решили все, по тюремным законам! Ты что против? – повернувшись ко мне,

вопросительно посмотрел на меня, зыркая колючими глазами

– Все это кто? Ты один? Говори только за себя! Я пока других не слышал! – снова

спокойным тоном парировал я.

– Ты кто такой?

– Я, капитан! А ты кто?

– Я, сержант внутренних войск!

– И что с этого?

– Вот я и говорю что с этого! Забудь про то, кем ты был на воле! Это было там! Ещё

раз тебя спрашиваю, ты кто, чтоб диктовать мне условия? – саркастично спросил Дятлов.

– В первую очередь, я, человек! И условия не диктую, а высказываю своё мнение! Что

это запрещено?

– Слушай, сюда, человек, высказывающий своё мнение! По-моему, ты ещё не понял,

не осознал куда попал! Это СИЗО! Ты за решёткой! Ты «ЗК», очнись! – и тут он щёлкнул

несколько раз пальцами, – Здесь совсем другие законы! Не такие, как на воле! На воле, ты

можешь делать всё, что захочешь! Всё, воли нет! И ты этим законам должен подчиняться!

Иначе, не выжить! Это тебе мой настоятельный совет!

– Так вот боец, или как там тебя, советчик! – снова, спокойным тоном, обратился к

нему, – Это ты слушай сюда! Говори только за себя! Говоришь, был на зоне! И тебя привезли

для дачи свидетельских показаний? Это ещё вопрос, для каких показаний, и против кого! Кто

ты по жизни! И что ты за птица! – кто-то хохотнул, – То, что здесь СИЗО, я и без тебя знаю!

Теперь на счёт законов! Законы будут такие, какие мы сами установим для себя! Чтобы

выжить! – добавил я.

– Я, смотрю, ты ничего не понял! Что, один решил пойти против законов? Не

надорвёшься, нет?

– Это ты ничего не понял!

– Что, предъява?!

– Это констатация фактов! – спокойно, смотря прямо в глаза, ответил я.

– Иди сюда! Я тебя живо научу уважать тюремные законы! – он ближе подошёл к

общагу, наливаясь злостью, принял боевую стойку, нанося удару в воздухе невидимому

сопернику, как молотом и уходя от ударов.

– Ну, что ж давай! Попробуй, сломи меня, боевого офицера! Если получится! – я сел

на край шконки, пододвинувшись поближе к общагу, указывая большими пальцами на себя.

Видя, что ему не получилось запугать, он повернулся к парню, которому я помог с

баулом:

– Это же беспредел! Коля, пойдём, научим его уважать законы!

Коля, внимательно слушал нас, сидя на шконке, рядом с общагом, во время всей

перепалки, положив руки на бёдра, слегка наклонив голову вперёд. Прищурив глаза, снизу

вверх посмотрел на Саида, потом на него с презрительным видом и сказал:

– Я полностью согласен с ним! И поддерживаю его! Скорее пойду за него, чем за тебя!

Так что Дятел успокойся и сядь на своё место!

– Коль! Ты чего? Я же за порядок! – удивлённо посмотрел Дятлов на него.

– А вот так вот! Мне решать с кем быть и как поступать! А не тебе! Ты меня знаешь! –

он развёл руками.

– Сам-то ты ни как не можешь со мной разобраться? Что ж ты к другим обращаешься?

Боишься что ли меня? – обратился я к своему сопернику. Для себя решил, это скорей всего,

те самые свидетели, которых искала 86-ая камера.

Дятлов снова повернулся ко мне и выпалил:

– Ладно! Этот разговор ещё не закончен, мы продолжим потом! У нас есть другие,

важные вопросы! В хате, все по очереди, из третей семейки, будут наводить порядок!

Сегодня убираешься, наводишь ты! – при этом ткнул в мою сторону пальцем, – Нужно везде

здесь протереть пыль, помыть пол с мылом, очистить парашу, раковину! Всё, приступай! –

замахал тыльной стороной ладошки.

Я не пошевелился, спокойно сидел на своём месте, смотрел на него. Обитатели

наблюдали за нами.

– Ну что? Ты что тупишь! Приступай сейчас же! Не понял что ли? Или собираешься в

грязи жить? Ну, давай, давай быстрее! – он замахал снова руками.

– Ты крыльями не маши! Всё равно не взлетишь! А если и взлетишь, то решётки не

дадут улететь! Перья переломаешь! Это раз! Во-вторых, не нукай, я не твоя лошадка! В-

третьих, я, за не понял, три года получил, и то не понял! – парировал в спокойном тоне. Кто-

то снова хохотнул.

– Слушай! Не выводи меня из себя! – с раздражением выпалил он, уставившись на

меня.

– А ты не выходи, так живи! Правильным будет, если все будут по очереди убирать

хату! Независимо от семейного положения!

– Я поддерживаю его! – посмотрев на Дятлова, сказал Коля из второй семейки.

– И!.. Что дальше? – возмутился он.

– Кто заехал первым в хату? – спросил я у всех.

– Допустим я с Саидом! А что? – ответил Дятлов.

– Вот видишь, получается, что убирать хату надо тебе! Ты сюда заехал и ждёшь, когда

тебе тут наведут порядок? А если бы нас сюда не поселили? Так бы и жил в грязи? Я тебе,

что удобный случай?

– Ты не оборзел, нет? Я смотрящий этой хаты! Тебе чё, непонятно! Я, назначаю

уборщиков! И отвечаю за порядок тоже я! Но, ни как не ты! Ты тут без году неделя, не

знаешь никаких законов, а туда же лезешь в начальники! Всё, забудь! На воле, может быть,

ты был начальником, а здесь ты ни кто!

– Ну! Ну! Отвечаешь? Отвечай! Только сначала покажи пример! Научи! – я лёг на

свою шконку, взял в руки книгу.

Началось противостояние. Я игнорировал его требования. Дятлов боялся применить

против меня силу. Периодически происходила словесная перепалка, в которой выигрывал я.

Он пытался поговорить со всеми, у него это получалось плохо. Основной контингент

сокамерников держал нейтралитет. В случае потасовки, неизвестно, на чью сторону они

могут перейти. Коля, из второй семейки, симпатизировал мне. Он, находясь, долгое время в

СИЗО, заработал авторитет. Будучи частным предпринимателем, был, упаковал полностью, и

продуктами, и вещами. Скорей всего остальная часть побаивалась его. Дятлов не рисковал.

Мне было всё равно. В помещении никто не убирался, начали зарастать большей грязью.

Горе-смотрящий ничего с этим не мог сделать. Они втроём жили своей жизнью. В одно утро,

камеру посетил начальник СИЗО. Мы все построились. Не получив доклада, он,

принюхавшись спокойно спросил:

– А что для начальника СИЗО не надо докладывать? – он прошёлся вдоль строя,

рассматривая нас. Видя, что все молчат, спокойным голосом снова спросил, – Кто дежурный?

– тишина, – Кто смотрящий? – снова тишина.

Все покосились на Дятлова. Он, понимая, что ему не выкрутиться, вышел перед

строем, приступил сбивчиво к докладу.

– Что?! У вас проблемы с порядком?! Самая грязная камера! Вонь! Это бывшие

сотрудники? Может раньше, все жили в свинарнике? Смотрю на вас и не вижу таких! Как-

нибудь, неожиданно, ещё раз приду, проверю! Если ничего не изменится, то в отношении вас,

вас! – он указал на Дятлова и на Саида особенно. При этом снова прошёлся вдоль строя,

внимательно рассматривая остальных, – Будут приняты жёсткие меры! Думаю не надо вам

объяснять, что это значит! Некоторые бывали здесь, знаете хорошо! – с этими словами

повернулся и вышел из камеры.

Дятлов посмотрев на всех нас, досадовал:

– Из-за вас под начальника СИЗО попал!

Мы, разошлись по своим местам, не обращая внимания на его слова. Пошептавшись с

Саидом, молча, приступили к наведению порядка. Он мыл камеру, Саид оттирал унитаз и

раковину. Все остальные наблюдали за процессом. Второй день наводил порядок Саид,

дальше пошли по очереди. Последним в этой очереди, после Коли из второй семейки, был я.

Накануне моей уборки, к нам поселили бомжа. Видя его состояние, (он был грязный и

вшивый), мы его раздели догола. Все вещи, какие были из одежды, сложили в пакет, плотно

связали, попросили коридорного выкинуть в мусорку, или сжечь. Потом посадили на

ступеньку, постригли налысо. Поставили насильно на унитаз, поливая сверху тёплой,

нагретой кипятильником водой из майонезной банки, с мылом отмыли. Дали тапочки, носки,

трусы, футболку и трико. Когда он расположился на шконке, я подошёл к нему:

– Вот, совершенно другой вид! Ни кто не кусает! Прекрасно выглядишь! Как твоё имя,

зёма? Откуда будешь? За что закрыли?

– Егором кличут! Бывший начальник криминальной милиции Кизела! Из-за

постоянных пьянок уволили с органов! Жил на даче у брата! Продукты закончились, полез в

соседний домик, там украл мешок картошки, электрочайник и джинсовые брюки! Когда всё

это обнаружили, всё вернул, кроме картошки! Вот закрыли, не знаю, что будет дальше! –

невнятно рассказал, шамкая беззубым ртом.

– Егор! Хочешь, я тебе дам кусок сала?.. А печенье?.. А чай?.. Наверное у тебя и

сахара нет!

У него заблестели глаза, он утвердительно закивал.

– Но, ты же знаешь, что задарма, здесь ничего не делается?

– Я понимаю! Говори, Николай! Отработаю провиант!

– Завтра я дежурный! Если попрошу, вместо себя, с утра вытереть пыль, помыть полы,

навести везде порядок! Тебе это под силу будет?

– Без проблем! Всё сделаю, как надо! В случае чего подскажешь!

– Конечно! – и я отдал обещанное.

На следующее утро Егор, проснувшись заранее, приступил к наведению порядка. Он

уже заканчивал, как его увидел проснувшийся Дятлов.

– Не понял! Это что такое? – удивлённо, смотря на порхающего бомжа, то на меня,

возмутился он.

– Наводит порядок! – спокойно ответил я.

– Ты, что!? Решил со мной шутки шутить! Это что за беспредел!? – заревел Дятлов.

– Это не беспредел! – снова, спокойно ответил я.

– Почему он? – спросил зло.

– Я его попросил, он согласился! Не принуждал, не заставлял! А что зоновские законы

запрещают это? – спросил с сарказмом.

– Так ты же должен убираться! – не унимался наш смотрящий.

– Правильно! Так считай, что это я делаю! Завтра он будет за себя делать! Так что

очерёдность не нарушится! Ты не волнуйся! Ты будешь убираться точно в своё время! – уже,

ответил улыбаясь.

– Ты что себе позволяешь?

– Я всего лишь выполнил воровской закон! Ты же этого хотел! Может ты сам против

законов!

Дятлов пожал плечами и закрыл глаза.

Вечером второго дня, после уборки Егора, я обратился к сокамерникам.

– Братцы, у меня к вам есть деловое предложение!

– А что у смотрящего не надо спрашивать разрешения? Ты чё на глазах борзеешь?

– Вот я и спрашиваю!

– Говори, что ты затеял! – недовольно смотря на меня, рыкнул Дятлов.

– Спасибо, что разрешил! Вы все прошли по одному разу! Каждый наводил порядок в

хате! Мы находимся рядом с тубиками! Я не знаю, кто обитал здесь раньше, до нас, но

думаю, согласитесь со мной, что наша хата находится в очень грязном состоянии! И в

одиночку навести порядок, практически не возможно! На днях должен подойти начальник

СИЗО! Чтоб никого не подводить: ни дежурного, ни смотрящего, я предлагаю провести

генеральную уборку! А потом, по очереди! Как обычно! Снова начиная с тебя, будем

поддерживать порядок! – я указал на Дятлова, – Правильно я говорю? – спросил у

обитателей. И те согласно закивали головами. Дятлов посмотрев на всех, тоже согласился:

– Хорошо! Будем делать так!

На следующий утро, постучался в двери камеры, когда открылось смотровое окно,

обратился к контролёру:

– Уважаемый! Нам бы кусок хозяйственного мыла, ведро и тряпки! Надо навести

порядок в хате! Не понятно, что здесь до нас было и кто жил! Да и начальник тоже

потребовал!

– Понял! Сделаем! – окошко закрылось. Через несколько минут, двери снова

открылись, в камере появилось всё необходимое.

Все дружно начали наводить порядок. Кто-то стал вытирать пыль. Я, разделив мыло

пополам, начал строгать в ведро. Коля кипятить воду. Дятлов начищать краны до блеска.

Саид отмыл унитаз. Теперь, он стал совершенно белым. Несколько ребят распустили

вязаный свитер, из них сплели верёвки. Из одной лишней простыни сделали шторку для

туалета. Через несколько часов наша камера блестела. На следующий день дежурным по хате

был Дятлов. В этой очереди я снова оказался последним. Все последующие разы просил

Егора. За всё время пребывания в камере, я так и ни разу не помыл пол, не дежурил.

Коля, из второй семейки, какое-то время служил в милиции. После увольнения из

органов, занялся бизнесом, открыл точки на автовокзалах и станциях. Где-то ему перешли

дорогу гастарбайтеры из Средней Азии. Что у них там было, я подробностей не знаю, но его

обвинили покушение на убийство, нанесение тяжких телесных повреждений. Потерпевший

таджик, земляк Саида. Из-за этого он их люто ненавидел. Находился в СИЗО, уже больше

года. Ни как не могли доказать его вину, суд постоянно переносили, отправляли на

пересмотр. Уже на зоне, я узнал, что его, осудили и отправили в колонию строгого режима, в

Мордовию, на девять с половиной лет.

Мы, с первых дней, объединились с Колей. У него был маленький телевизор, и часто

проводили время у экрана, обсуждая те или иные проблемы. Дятлов и его семейники

питались отдельно. Они первыми садились за стол. Потом мы, все вместе кушали сообща, ни

кого не выделяя, деля поровну. Если, до Нового года первая семейка жировала, то после, у

них иссякли запасы продовольствий, практически перешли на баланду. За то у нас

пополнились провианты. После Новогодних каникул, Дятлова отправили по этапу на зону.

Вскоре за ним поехал его друг Коля. И Саид остался один. Он, одиноко, как загнанный зверь,

смотрел на нас из полумрака угловой шконки, когда пытался общаться с нами, обычно все от

него отворачивались. Вскоре и его отправили по этапу. Вновь прибывших заключённых, в

обязательном порядке, осматривали, доводили правила, при этом никого, никогда не делили

на семейки.

Нас с Колей, единогласно выбрали смотрящими. Мы, установили ряд некоторых

правил по распорядку дня. В обязательном порядке заставляли соблюдать правила гигиены и

выходить на прогулку, которая проводилась в середине дня. Это связано с тем, чтоб

помещение должно проветриваться. И, чтоб ни у кого не было возможности воровать вещи у

своих сокамерников, когда те находятся на прогулке. Так же, каждому, кто нуждался,

помогали с возникающими вопросами в уголовных делах.

Всем нравилось гулять. Единственная отдушина подышать свежим воздухом и

порадоваться редко выходящему солнцу. На прогулках, устраивали целые баталии, кидались

в снежки с соседним двориком. В этом, нам, помогали контролёры на постах, которые

смотрели за нами. Они корректировали наши выстрелы и говорили про попадания, так как

из-за высоких стен мы не могли видеть своих соперников. Часто вели счёт в качестве судей.

Иногда они сами участвовали в бойне.

Собрав старые носки в один большой шар, иногда играли в футбол. Для этого нас

заводили специально в большой дворик. Собирались наверху и с азартом болели за какую-

нибудь команду.

– Первая! Вы что сегодня делаете?

– Футбол! – отвечали хором.

– Идём в пятый дворик! Девочки попросили! Ребята, я сегодня болею за вас! Не

подкачайте! – обычно обращался к нам один из сопровождающих.

– Я буду болеть за вас! – то и дело, указывала сверху на кого-нибудь, высказывались

наши охранники.

– Тогда я за них! – подхватывала вторая сотрудница.

Мы, как обычно, делились на команды и начинали свою игру. Сверху собирались

зрители. У них появились среди нас свои любимчики. Иногда, гуляли сверх нормы

положенного. Но обязательным атрибутом всех этих прогулок с Колей, стали тренировки.

Обычно раздевались по пояс. На прогулках иногда бегали по кругу. Иногда подтягивались в

прогулочном дворике об решётку над нами, иногда отжимались. Контролёры, сверху считали

круги, или количество подтягиваний, отжиманий. В камере, почти каждый день выполняли

спортивные упражнения: подтягивание об шконку. Так как шконка была низенькая,

приходилось подтягиваться и держать ноги под углом, параллельно качался пресс. Так же

отжимались от пола.

В течении десяти дней, нужно было написать кассационную жалобу и отправить по

назначению. Первым делом,написал заявление, с просьбой ознакомится с протоколом

судебного заседания. Вскоре меня начали выводить в здание Свердловского районного суда.

Из-за нехватки предварительных камер, бывших сотрудников помещали в одной камере с

малолетками. В очередной раз, нас разместили вместе: туда завели человек десять малолеток,

меня и ещё двух человек, бывших сотрудников. По одну сторону сидели мы, на другой

стороне, на лавочке, разместились малолетки. Крупный, коренастый парень, ростом с меня,

может чуть выше, светловолосый, примерно 16-17 лет, выглядел на все двадцать пять, сидел

на корточках, посередине. Осмотрев присутствующих, подошёл к высокому, аккуратному,

худощавому парню, который стоял в сторонке, отдельно от всех:

– Привет уважаемый! – поздоровался с парнем хриплым, скрипучим голосом, сверля

его глазами.

– Привет! – нерешительно, испуганно, поздоровался тот.

– Как твоя фамилия, имя, зёма?

– Черепанов Саша! – тут же ответил тот.

– Саша, куда путь держишь?

– На суд! – ответил в таком же тоне.

– Значится у тебя всё ещё впереди! – кивая головой, сделал вывод коренастый парень.

– Ну, да! – согласился робко.

– Ты знаешь, я еду по этапу, в Челябинскую область! Наверное, даже не знаешь, как

холодно бывает в Столыпинских вагонах! – он махнул рукой, все малолетки тут же

пристроились рядом с ним. Саша испуганно посмотрел на всех, ожидая худшего.

– Слушай, друган! Давай мы с тобой договоримся! Мне нужна твоя толстовка! Ты мне

отдашь свою, я тебе свою! Честный обмен! У меня, правда, слегка износилась, а у тебя ещё

она новая! Мне на этапе будет теплее!

– Ладно! – сказал Саши и тут же снял и отдал крепкому парню. Взял старое тряпьё и

одел на себя.

– Вот и чудненько! Не жалей, что отдал! Ты себе ещё надыбаешь, может даже лучше! –

довольный, улыбаясь, с этими словами, уселся на своё место, начал разглядывать нас. Так,

просидев несколько минут, подошёл в мужчине, примерно сорока лет, невысокого роста,

который сидел невдалеке от меня:

– Дядя! Ты кто? Мусор? – вопросительно посмотрел на него.

– Нет, я водила! – испугано, качая головой, бегая глазами, выговорил мужчина.

– А мне кажется, что ты мусор! Иначе бы тебя сюда не посадили, вместе с нами! – не

унимался коренастый парень.

– Нет, нет, я всего лишь их возил!

– Ну да ладно дядя! Ты не парся! Мы же не предъяву кидаем! Мне вот что! Кожаная

курка понравилась, которая на тебе!

– И что? – удивлённо спросил мужчина.

– Давай мы с тобой поиграем в одну игру! Ты назовёшь три причины, по которым тебе

курка нужнее, чем мне! Если назовёшь, куртка останется у тебя, если нет, отдашь мне!

Договорились! Всё легко и просто! Говори! – он осмотрел присутствующих малолеток, – Чо,

братва, честный базар? – те закивали в знак поддержки.

– Если я тебе отдам, то я сам замёрзну!

– Так, дядя, не катит! Отдам в замен свою! У меня тоже ничего, правда без подклада!

Я по этапу еду! Я сильнее замёрзну, а тебе ещё здесь чалиться! Здесь холодно не бывает!

Принесут другую, получше! – малолетки утвердительно закивали, поддерживая своего

товарища.

– Но я же купил эту куртку в магазине за деньги!

– Ты купил, может её для меня! Отдашь мне, будет моей! Тоже не катит! Давай,

называй третью причину и покончим с этим!

– Слышь! Малолетка! Отстань от него! Я, назову тебе третью причину, которая

покроет все остальные! – не выдержав этого спектакля, вмешался я.

– Штрибан, не влезай не в свои дела! Тебя ни кто не спрашивает! – скривив

недовольную ухмылку, указывая на меня пальцем, проскрипел коренастый парень.

– Беспредел чинить я не позволю! Это раз! На простом основании, что эта куртка его,

у его и останется! Против моего ни кто не прёт! Это два! Если будешь нарушать воровские

законы! Кину предъяву, телегу не вывезешь! Что с тобой будет, знаешь? Это три! Как тебе

такой расклад?

– В таком случае, штрибан, раз вмешался, куртку придётся отдавать свою!

– Малолетка, ты все рамсы перепутал! Я тебе назвал причины, даже три! Ты что не

догнал?

Коренастый парень подошёл ко мне, стал внимательно изучать:

– За то, что влез не в своё дело, ты попался! – он снова махнул рукой малолеткам. Те

вскочили со своих мест, медленно стали приближаться к нам. Обстановка становилась не в

мою пользу. Два бывших сотрудника, явно не хотели вставать на мою сторону. Они медленно

попятились в дальний угол, освобождая пространство для будущей схватки. Коренастый

парень неожиданно нанёс прямой удар мне в челюсть. Я успел увернуться. Схватил за руку,

броском, уронил на пол. Загнул кисть, сделав болевой. Всё произошло быстр, ни кто не успел

опомниться от случившегося. Малолетки на полпути застыли, как вкопанные, не решаясь на

какие-нибудь действия. Классический приём сработал чётко. Мой соперник корчился от

боли:

– Я думаю, что никто не сунется ко мне! Я его бросил бережно! Если кто-то

попытается подойти, помочь своему товарищу, с ним будет хуже, чем с этим! Могу не

рассчитать свои силы и поломать! – спокойно почти шёпотом проговорил и пнул лежащего в

бок.

– Парни, давайте мочите его! Ооо!.. Больно!.. – закричал коренастый парень!

– Не провоцируй, иначе останешься без руки! Не злите меня! Быстро сели на место! Я

что вам сказал! – рыкнул на малолеток и дёрнулся в их сторону. Те быстренько заняли свои

места. Теперь испуганно, как курочки на насесте смотрели на меня, как будто увидели

хищника. Я, ослабил болевой коренастому, рывком за воротник поднял на ноги, толкнул не

сильно. Он, потирая кисть, с опущенной головой медленно побрёл на своё место:

– Если я, хоть краем уха, услышу, про сегодняшний инцидент, от кого угодно, если вы

проболтаетесь, пущу коня, вам тогда не жить! На будущее запомните, не рыпайтесь, если

силёнок маловато! А то могут вас поломать! Вы меня поняли? Вы ещё малолетки со мной

тягаться! – медленно, монотонно произнёс, выцеживая сквозь зубы каждое слово.

Малолетки закивали в ответ.

– Я не слышу!? Громче! – требовательней рыкнул на них.

– Да! Да! Да! – в разнобой, испуганно ответили они.

– Тогда всё! Сидим тихо, как мыши! Иначе я рассержусь!

Воцарилась тишина. Мужчина подошёл ко мне, заикаясь, начал благодарить за

оказанную помощь.

– Пошёл отсюда! Сядь на своё место и не рыпайся! Иначе точно потеряешь куртку! –

со злостью проговорил я и отвернулся от него. Мне он был неприятен, ни с кем не хотелось

разговаривать. Коренастый парень заулыбался в знак поддержки. Вскоре, начали выводить из

камеры поодиночке…

Самым волнительным моментом в жизни СИЗО для нас были свиданки. Разговор с

женой, это, как на грани фантастики.

Один раз, со мной приключился курьезный случай. После очередной свиданки, всех

повели по камерам. Я один оказался с первого корпуса. Чтоб не водить по всем этажам

разных корпусов, на время закрыли в стакане корпуса №2. Внутри помещения лампочка не

горела. За всё время пребывания в СИЗО, оказавшись, первый раз в темноте, удобно уселся

на лавочку, быстро заснул. Не знаю, сколько времени прошло, предполагаю достаточно

длительное время. Проснувшись, подозревая, что меня забыли, начал стучать ногами об

двери. Вскоре прибежал сотрудник, перепуганный, начал уточнять мои данные. Когда я

сказал про себя, он облегчённо вздохнул, снова закрыл двери и убежал. Через десять минут

повели в свой корпус.

Я не знаю, как получилось, но меня потеряли. Была объявлена тревога. Искали по

всей территории. Но поиск не дал никаких результатов. Я исчез. Приступили к

расследованию. Тот, который, меня закрыл в стакане, срочно, по каким-то делам, покинул

СИЗО, на телефонные звонки не отвечал. Что там у него было, я не могу сказать. Это

вызвало большее подозрение. Уже хотели заявить о побеге, как к ним прибежал

перепуганный коридорный второго корпуса и рассказал о находке. Меня тут же забрали и

перевели в свой корпус. Вскоре завели в помещение, которое находилось под лестницей.

– Светлов Николай Евгеньевич! Статья 286 ч. 3 п. «А» осужден к трём годам лишения

свободы в колонии общего режима. Камера №1! – представился присутствующим.

– Ну, что Светлов! Рассказывайте, как вы оказались во втором корпусе и при

выключенном свете! От кого прятались? Кто вам помогал из сотрудников? Каковы были

планы? Как собирались покинуть территорию СИЗО? Если подробно, чистосердечно

расскажете, я сделаю вид, что ничего не было! Так как вы бывший сотрудник, я вам сделаю

скидку! У вас это нигде не отразится! – Выпалил высокий майор атлетического сложения.

– Об этом, надо спросить того, кто меня закрыл! Какие у него были планы, чего он

хотел со мной сделать! Может украсть? – ответил, прямо смотря на майора.

– Мы его обязательно спросим! Пока его нет! Он уже едет сюда! – смотря на свои

пальцы, в которых крутил зажигалку ответил он и продолжил, – А пока вы нам ответьте!

– А мне и отвечать-то нечего! После переговоров с женой, нас отвели во второй

корпус! Там меня закрыли одного и всё! Больше мне нечего добавить!

– Почему при выключенном свете? Почему так долго молчали? Надеялись убежать?

Какие у вас были планы?

– Выключенный свет! Выключенный свет! Это надо спросить тех, кто за это отвечает!

Почему в стаканах свет не горит! Просидев долгое время, я не выдержал и начал стучать об

двери! Если бы я не стучал, то, наверное, до сих пор бы ещё искали! И обвиняли того, кто

меня туда закрыл! Были бы у меня какие-либо планы, я бы наверное не стучал! А дожидался

его! Как вы думаете?

– Не волнуйтесь! Разберёмся!

– Я и не волнуюсь! Спросите, того, кто там стоял! Я спокоен!

– Ладно! Разберёмся! Будут вопросы, мы вас ещё вызовем! Уведите его в камеру!

Отведя в свой корпус, меня снова закрыли в стакане и там ещё продержали полчаса. И

только после этого завели в камеру.

– Ни фига себе! Мы уж думали, ты подался в бега! На воле водку хлещешь, бабами

развлекаешься! – удивлённо, улыбаясь, встретил меня Коля.

– Да уж! С ними не соскучишься! – пожимая, в ответ, его руку, улыбаясь, сказал я.

– Представь себе! Забегает попкарь и спрашивает: где Светлов? Я им: так на свиданку

же увели! А он: что не возвращался? Я ему: а он что уже сам может возвращаться? Забежали

с автоматами, поставили к стенке! Проверили и так же быстро убежали, ничего не говоря. Но

ты наделал шороху брат!

– Всё бы ничего, но только они сами наделали шороху со мной! – смеясь, ответил я.

– Ладно, не парся! Вот тебе обед и сразу ужин! Мы с ребятами уже поели! Там твои

болельщицы, тоже потеряли! Всё спрашивают: А где Николай, да где Николай?

Я только улыбнулся и приступил к приёму пищи.

Меня больше по этому случаю не вызывали, наверное всё таки разобрались.

После объявления несправедливого приговора, медвытрезвитель, объявил забастовку.

Они приходили на работу, и в категоричной форме отказались выполнять свои

функциональные обязанности. Информация дошла до городского УВД. Простые угрозы и

уговоры не могли оказать нужного эффекта. Ребята стояли категорично: «Какой смысл нам

работать, если нет никакой социальной защищённости! Как нам выполнять свои

функциональные обязанности, если любой гражданин, которому мы не понравимся, может

на нас написать заявление и его слушают, а наши показания ни во что не ставят! Попадая в

такие ситуации, в какую попал капитан Светлов, нас ни кто не защищает! Что делают

юристы в отделах? Почему мы должны защищаться, покупать, не весь каких адвокатов, за

свой счёт! Этот инцидент произошёл при исполнении служебных обязанностей! Нас должны

защищать свои адвокаты и юристы за счёт УВД! А, УВД, полностью отстраняется! Вы

прекрасно знаете, какое денежное довольствие мы получаем! Понятно, что зарплаты не

хватает даже на жизнь! Вы знаете, что Светлов, в свободное от службы время, чтоб

прокормить семью, зарабатывал себе на жизнь извозом! Да, да! Он работал простым

таксистом на своей старой шестёрке, которую купил при увольнении с армии! Как нам быть,

простым милиционерам! Если вы даже капитана милиции, офицера, ни во что не ставите!

Нас, поставили на одни весы с преступниками! При этом опустили ниже их! Им доверяют

больше чем нам! Хотя мы обеспечиваем законность, а они его постоянно нарушают! Где тут

справедливость?..»

Начальство, выслушав требования сотрудников милиции, понимая сложность

создавшегося положения, начал искать выход. Приняли решение, не оглашать и до

последнего держать всё в тайне. Нужно было что-то делать. После оперативного совещания,

Начальник городского УВД, появился в кабинете Начальника Свердловского УВД:

– Здравствуйте Владимир Алексеевич!

– Здравствуйте Олег Николаевич! – приветствовал начальник Свердловского.

– Что решили по этому вопросу?

– Мы, тут посовещались! Для начала необходимо провести ряд мероприятий,

связанных со Светловым!

– И каковы ваши предложения?

– Во-первых, обещать социальные гарантии! Во-вторых, отказаться от тех адвокатов,

которые довели дело до обвинительного приговора! В-третьих, нанять проверенного

адвоката! Ему оплатить из бюджета УВД! На примете есть у меня адвокат, бывший

начальник криминальной милиции Свердловского УВД Потапов Николай Петрович! Многие

работники вытрезвителя его хорошо знают, ещё с тех времён, когда он служил в органах

МВД! В-третьих, подойти к тем судьям, которые будут рассматривать кассационную жалобу,

обсудить условия пересмотра приговора! В-четвёртых, объяснить бастующим сотрудникам, о

проводимой работе! Если всё это скажем им, на примерах конкретно, то они, думаю, поймут

нас, что мы тоже не сидим без дела, а заинтересованы в положительном решен вопроса и

приступят к исполнению своих обязанностей! Главное, чтоб информация не просочилась в

СМИ! Иначе нам не сносить головы! Снимут, с должности, не раздумывая!

– Дай-то бог! Дай-то бог, чтоб всё обошлось! – опустив голову, проговорил начальник

городского УВД, снова посмотрел в упор Метелице и спросил,– Как получилось, что твоих

людей осудили?

– Я следил за ходом уголовного дела! Их, до последнего держали в статусе свидетеля,

чтоб ни кто из начальства не мог сунуться! С нами особо не общались! Видать было

указание сверху! Когда судебный процесс начался, то у обвинения практически не было

доказательств! Со Светловым лично общался, он постоянно докладывал о положении дел!

Судья, кстати, тоже бывший сотрудник милиции! По нашим раскладам, должен был быть

оправдательный приговор! Видать прокуратура хорошо заплатила, коль он вынес такое

решение!

– С судьями второй инстанции, как решишь?

– Через Потапова! В суде, тоже ест свой человек! Через него!

– Есть какие-нибудь гарантии?

– После обвинительного приговора, никаких гарантий ни кто дать не может! Для

пересмотра дела, судьи, скорей всего потребуют N-ную сумму денег! Как это обычно и было!

Если будут эти деньги, то будет пересмотр! Но не факт, что решится положительно! Но за то

будет время хорошенько подготовиться адвокатам и выступить с защитой! – опустив голову,

высказался начальник Свердловского УВД.

– Ладно! Я понял! Поедёмте решать вопросы в медвытрезвитель! Сегодня, это самый

главный вопрос! – с этими словами они вышли из кабинета.

Собравшись в Ленинской комнате, начальники разговаривали с сотрудниками

вытрезвителя около четырёх часов. В конечном итоге, выслушав все шаги начальства,

сотрудники медвытрезвителя согласились, и приступил к выполнению своих служебных

обязанностей. Уже в машине, которая направилась в сторону центра, начальники горячо

пожали друг другу руки. На этом забастовка закончилось.

У меня сменился адвокат. Один раз вывели в комнату для адвокатов. Я вошёл в

помещение. За столом сидел крепкий мужчина, в костюме, светлыми волосами зачесанными

назад. Он встал из-за стола, широко улыбнулся:

– Здравствуйте! Я, Потапов Николай Петрович! Ваш новый адвокат!

– Сколько я вам должен буду? – смотря в упор, без улыбки, спросил я.

– Вы не волнуйтесь! Материальная сторона вас не должна беспокоить! За вас платит

УВД! Всё будет хорошо! – он снова улыбнулся.

– Давайте говорить по существу дела! – прямо смотря на него, предложил я.

– Хорошо! Я, заключил договор с УВД, буду защищать вас на суде! – с этими словами,

он достал бланк договора и указал, – Вот, распишитесь здесь! – всё это сложив в папку,

скрестив пальцы рук на столе, продолжил, – Ваша жена поставлена в известность об этом!

Так же мы с вашей женой договорились, что она до кассационного рассмотрения вашего

дела, принесёт сто тысяч рублей! Такую же сумму принесут Круглов и Мельков! Если

каждый соберёт по сто тысяч, и дадим судьям, то дело передадут на пересмотр! Об этом уже

договорено! Ну, если нет, то нет! Теперь всё зависит только от вас, вернее от ваших жён!

– Эта сумма для меня не подъёмна! Такие деньги, я никогда не видел в жизни и не

держал в руках! Это не реально!

– Успокойтесь, поживём, увидим! Будем надеяться на лучшее!

Вскоре, через оперативников, я получил письмо от жены. Она писала, что поехала по

родственникам собрала деньги и отдала Потапову. Теперь осталось только ждать решения

суда второй инстанции.

И вот наступило 5-ого февраля, день рассмотрения кассационной жалобы. Меня

закрыли в клетку с камерой. За камерой на столе стоял монитор, и там было видно судебное

заседание. Снова были выступления. Соломин просил меру наказания, содержание под

стражей изменить на условно. Решение суда второй инстанции: оставить приговор без

изменения. Я теперь, только ухмыльнулся в ответ. Меня привели обратно в камеру. Вечером

открылась дверь:

– Осужденный Светлов, собрать вещи, готовимся к выходу! Время даётся 30 минут!

Вам понятно?

– Да, понятно! – упавшим голосом ответил я.

Этапы, как обычно были, или рано утром, или поздно вечером. Если поздно вечером,

то всю ночь держали в предвариловке. И уже утром развозили на машинах. Кого-то на поезд,

кого на машине.

По истечении времени, дверь снова открылась, и я с вещами пошёл на выход.

Контролёр посмотрел на меня печально и жестом показал, чтоб я шёл обратно.

– Так сказали же, что я по этапу!

– Не надо! Сказали оставить!

Через полчаса, двери открылись снова:

– Светлов на выход! К адвокату!

Я вышел, встал у стенки, с той стороны, куда меня, обычно, водили.

– На ле-во! – скомандовал контролёр, и мы пошли совершенно в другую сторону.

– Куда меня ведут? Адвокаты же в другой стороне?

– Разговорчики! – грубо оборвал сопровождающий.

Меня завели в незнакомый кабинет, скорее в комнатушку. Там просидел примерно,

около получаса. В дверях показался здоровый мужчина, с засученными рукавами,

внимательно посмотрел на меня и направился к топчану, который стоял здесь же. Присел и

после этого закурил:

– Вы уж меня извините, немного задержался! Я старший этого крыла! Вот вам письма

от жены, от ваших сослуживцев! – он открыл папку на столе и передал их мне без конвертов.

– Спасибо!

– Если вы хотите что-то написать, то пишите, прямо сейчас! Через час я сменюсь и

сразу же доставлю по адресатам!

Я взял ручку, листок бумаги и написал письма.

– Вы знаете, что прокуратура распорядилась, как можно быстрее вас отправить по

этапу! – смотря на меня, высказался мой собеседник.

– Нет! – ответил я, перестав писать.

– Наши, стараются оставить вас в СИЗО! Если вы будете находиться здесь, то большая

вероятность добиться оправдания! Эти процессы с письмами, жалобами, здесь пойдут

быстрее, чем в колонии! Немаловажно то, что в этом помогут адвокаты! Для этого мы с вами

сейчас напишем заявление! Я вам продиктую!

После письма, написал заявление на имя начальника СИЗО, с просьбой оставить

меня в следственном изоляторе.

– Не обещаю, но мы будем бороться за вас! – с этими словами пожал мне руку.

Из письма жены узнал, что она и жена Круглова сдали по сто тысяч рублей. Мельков

сославшись на то, что у него нет такой суммы, не сдал. Понятно, что судьи, не получив

необходимой суммы, оставили приговор без изменения. Ту часть денег не взяли.

Ребятам, работающим в медвытрезвителе, так и объяснили, что из-за Мелькова,

который категорически отказался сдавать деньги, приговор оставили без изменения, решение

суда, вступает в силу. Что-либо делать, со стороны УВД, бесполезно. Теперь, только всё

зависит от самих ребят, находящихся за решёткой.

Вызовы к старшему крыла, или фельдшеру, стали регулярными. Так же, регулярно

писал письма жене и волновался за неё. Просил сделать мне передачу, прийти на свидание.

Всякий раз жена говорила, обещала, но меня никогда не вызывали. Потом выяснилось, что

она, когда приносила передачи, или просилась на свидание, ей каждый раз отвечали: «В

приёме передачи отказать!» «В свидании отказать!» «Отправлен по этапу, ждите вестей с

колонии!» Так продолжалось почти месяц. Весь запас продуктов у меня закончился. На

подкормке держала вся камера. 29-ого февраля, мы с сокамерниками, хотели пойти на

прогулку. Перед самым выходом дали команду, готовится к выходу с вещами. Коля наскоро

собрал меня, и мы попрощались со всеми. Без предвариловки, посадили в автозак и

прямиком привезли на железнодорожный вокзал. Вывели и тут же посадили в поезд.

Завели в купе, там уже находилось восемь человек. Практически, из-за ресничек, не

было видно улицы. И не понятно, какое время суток на улице. Только загаженный тусклый

свет простых лампочек освещал еле-еле помещение купе. Все спали. Я сидел, у решетки и

смотрел на коридор. Ко мне тихонечко подошёл контролёр:

– Здравствуйте! Вы меня узнаёте?

– Да! Да! Узнаю, конечно! Вы с конвойного батальона!.. – чуть ли не воскликнул я.

– Тссс! Никаких фамилий, званий и имён! – он поднёс палец к губам.

– Как вы?.. – начал я.

– Разговор не обо мне! Разговор о вас! Всё под жёстким контролем! Я вас сразу же

узнал! Но подойти, ни как не мог, в силу разных обстоятельств! И сейчас времени почти что

нет! Слушайте внимательно! Прокуратура вас держит на особом контроле! Нашим, не

удалось вас отстоять! Вас в срочном порядке, почти тайком, вывезли! Для этого выбрали

воскресный день! Как они сказали, что от вас идёт большой резонанс! Мы вас везём в

Екатеринбург! Вернее только вас! Остальные в другие места! Будьте внимательны! Дальше я

не знаю куда, возможно в Тагил! Ну, всё, я пошёл! Ко мне не обращайтесь, будет

возможность, сам обращусь!

– Увидите мою жену, скажите обо мне, куда меня везут! Спасибо! Пока!

Он кивнул в ответ и пошёл дальше.

На протяжении всего пути, ко мне больше никто не подходил. И только в

Екатеринбурге, смотря на меня издалека, моргнул перед тем, как забежать в вагон. У меня

всё это не укладывалось в голове. Что я такого мог совершить, чтоб так ко мне относились.

Все боялись и были напуганы?

Система работает четко. В этой цепочке государственного аппарата, прокурор не

виноват, так как совершено преступление. Он разбирается. Судья, который судит, тоже не

виноват. Он всего лишь соблюдает букву закона. ГУИН, не виноват, он исполняет принятые

решения. Получается, виноват я. Но я не совершал этого преступления. Каждый, по сути,

выполняет свои обязанности. Именно обязанности. Но, при выполнении своих обязанностей,

каждый преследует свои меркантильные интересы. В таком случае, закон в их руках,

становится страшным оружием уничтожающий всё живое на земле. И оставляет только

выжженную поляну злости и ненависти. Это начало гибели любого государства. В этой

стране люди становятся орудием для достижения своих меркантильных целей. Ценность

человеческой жизни ни во что не ставится.

Позже, уже находясь в колонии, я узнал, что половину сотрудников СИЗО попросили

уволиться по собственному желанию. Вот и поймите теперь, сделайте выводы по этой

ситуации. Государственный аппарат ни в коем случае не хочет признавать своей вины и

пойдёт на что угодно, чтоб оправдать себя.

С поезда, меня, вместе с другими доставленными, из других регионов, повезли в

СИЗО Екатеринбурга. Как обычно, посадили в камеру с малолетками. Продержав несколько

часов, повели в приёмную. Здесь шла живая очередь. В просторном помещении находилось

не меньше трёхсот человек. Эта очередь извивалась между столов и за каждым столом

проверялись осужденные и их вещи с баулами. После долгой процедуры приёма, наконец-то

повели в камеру. За мной в очередной раз закрылась дверь. Я оказался в помещении 6 на 4. С

левой стороны от меня находились шконки в три яруса. Справа от меня параша, умывальник

и дальше общаг.

– Привет от Среднего Урала, чесной компании Среднего Урала! – возгласом

поприветствовал я сидельцев.

– Привет, коль не шутишь! – послышался голос, от крайней шконки первого яруса.

– Ну, что примете постояльца на несколько дней? – просматривая того кто сказал, но

так и не увидел.

– Принять, то примем! Вот только приземлиться тебе земляк негде! Шконок 15! С

тобой, нас, теперь, будет 18!

– Где 17, там и 18-ому место найдётся!

Тут, голос поднялся из кровати, подошёл ко мне, посмотрев испытывающе, спросил:

– Так кто ты уважаемый? Откуда? – на меня смотрел внимательно мужчина моего

роста, атлетического телосложения, примерно тридцати лет, пепельного цвета волосы с

вьющимся чубом.

– Пермь! Капитан! Две Коли! Смотрящий! – спокойно ответил я!

У моего собеседника расширились глаза при упоминании капитан и две Коли, он

удивлённо посмотрел на меня:

– Земляк! Проходи! Недавно пришла малява насчёт тебя! Мы о тебе наслышаны! Всё

будет нормально! Кушай, спи, пиши! Дави этих гнид, мы только спасибо скажем! Об

остальном не волнуйся! Об остальном побеспокоюсь я! – он повернулся в сторону шконок,

указал парню, – Освободи земляку место! Он с дороги, устал! Поспи брат! – уже

обратившись ко мне, крепко пожал мою руку.

Через несколько дней, утром, после завтрака, меня вывели с вещами, закрыли в

предварительной камере. Туда же привели ещё четверых. Узкая камера с обгаженной

парашей и забитой канализацией. Вокруг унитаза всё было залито испражнениями. Стояла

стойкая вонь. Окно разбито, в камере холодно. Закрыв, нас забыли, в течении суток ни разу

не входили и не кормили. Розеток, выключателей не было. На высоком потолке тускло горела

одинокая лампочка, до которой не дотянуться. На лавочке, поперёк стены, у окна, мы нашли

небольшое отверстие посередине размером с один дециметр. Туда поставили большую

литровую, эмалированную кружку, предварительно налив воды из-под крана. Достали

туалетную бумагу, стали раскручивать. Так же целлофановые пакеты, которые разрезали на

полоски. Потом, сложив вместе, скрутив в трубочку, подожгли. Таким образом, кипятили

воду. Все работали оперативно. Один подавал фитиль под кружку. Другой, скручивал в

трубочку, подавал первому. Третий, подкладывал целлофановую полоску и держал рулон

туалетной бумаги. Четвёртый, резали плёнку. Пятый доставал всё необходимое. Вскоре

закипела вода, туда высыпали пакет чая. Закусив прихваченными сухарями, запив с

конфетами, всю ночь развлекались рассказами из жизни. Утром следующего дня, вывели,

погрузив в машины, повезли на вокзал. Там, нас, окружив цепью автоматчиков и собак,

положили на землю. Подложив под себя, спереди, свои баулы, присев на корточки, руки за

головы, лицом вниз, просидели примерно около часа. Почти у всех затекли ноги, но вставать

категорически запрещалось. Любая попытка пресекалась собаками и автоматчиками. Потом,

поодиночке, завели в Столыпинский. Перед входом, проверяли по списку, сажали в стакан. Я

снова оказался в руках Пермского конвойного батальона. Видел знакомые лица. Они узнали

меня, увидев, сторонились и всячески избегали встречи взглядом. Вечером приехали в

Нижний Тагил. Снова, на машинах, повезли на территорию колонии: ИК-13.

Карантин

Пасмурная погода действует удручающе. Незаметно проявляются мартовские

сумерки. Металлические заборы, высотой примерно 5 метров, покрашены в зелёный цвет.

Верх обрамляет, в несколько нитей, колючая проволка. Венцом, как мощная пружина,

раструбом, тянется армированная егоза. Она угрожающе, смотрит сверху вниз, своими

белыми, колюще-режущими блестящими боками бабочек задиров. Словно гигантский удав,

готовый свалиться на проходящих и поглотить, спрятав в свою утробу. Стою, озираясь в

системе заграждений, ещё не в колонии, но и не за территорией. Какой срок уготован для

меня, через какое время смогу выйти обратно? Выйду ли вообще? Такой вопрос, наверное,

задаёт каждый, попадающий сюда. С боку, на входе, большой плакат с надписью:

«Сотрудник! При нахождении на территории исправительного учреждения, будь внимателен

и осторожен! Обитатели этой колонии имеют навыки боевых приёмов борьбы!»

Нас, построили в колонну по два, ещё раз проверив, повели по территории. Колония

словно вымерла. Ни одной живой души. Тишина. У перекрёстков, на возвышении стоят

будки. Возможно, внутри находятся те, кто наблюдают за нами. Не верится, что здесь, в

данный момент, находятся до двух тысяч заключённых. И удивительно то, что все дорожки

вычищены и выметены до асфальта. Белой полоской вырисовываются крашеные края

тротуаров. От центра, где находятся хозяйственные постройки для обитателей колонии,

радиально уходят коридоры к территориям каждого отряда. Каждый отряд огорожен своим

забором. Чтоб попасть куда-то, надо пройти лабиринты между этих конструкций и замков.

На полпути, не доходя до центра, строй остановили. Мимо нас, бегом, четверо заключённых,

на медицинских носилках понесли пятого. Рядом бежит ещё один. По внешнему виду не

понятно, кто он, заключённый, или работник. Он, держит руки лежащего на его груди, что-то

наговаривает. Тот, в крови, кричит и стонет: «За что!? Почему поломали? Уроды, козлы, я же

ничего не сделал! Как же мне больно! Вы думаете, мне не больно? Быстрее несите лекарю,

всё горит внутри! Быстрее! Быстрее! Я умираю! Пусть он сделает что-нибудь! Больше нету

силушки терпеть! Ооо!..» Картина ни кого не оставила равнодушным. Угрюмый строй стал

ещё угрюмее. Плечи многих опустились, хвост колонны начал заплетаться. «Не отстаём! Не

отстаём!» – то и дело даёт команду сопровождающий. Пройдя территорию колонии,

наискосок, заводят за отдельно огороженный забором участок.

Нас встречает приземистое, одноэтажное здание своими решётчатыми окнами с

опущенными ресничками. Как чёрная вдова, печально ожидающая своих посетителей, она,

тайком, злобно наблюдает за нами. За всё время существования, наверное, ни кто не знает,

что творилось в её недрах. Штрафной изолятор открывает свой прожорливый рот и глотает

всех в свою утробу коридоров и железных дверей. Внутри, стены и пол, покрашены в

толстый слой масляной краски. Везде чистота и порядок. Ни слова не говоря, всех заводят в

одну камеру. За нами закрывается очередной раз тяжёлая, металлическая дверь. Вместо

кроватей, невысокие лавочки, сконструированные из деревянных досок. На них матрацы,

ватные подушки. Нас чуть больше. Кое-как разместились, решили спать на боку, чтоб всем

хватило места. Розеток снова нет. Взобравшись друг на друга, открутив одну из лампочек с

патроном, присоединили кипятильник к контактам. Прокипятив воду в больших

эмалированных кружках, завариваем чай.

Смотрю на своих новых сокамерников. Обычные люди, разных возрастов,

разговаривают, смеются, ведут себя, как ни в чём не бывало. У каждого за спиной

преступление. Скорей всего, многие с надломленной психикой. И я, такой же среди них.

Видно, что все объединились, с первых минут. Инстинкт самосохранения заставлял быть

одним целым. Мы, похожи на косяк рыб, который живёт в общей стае, с единственной

целью, выжить, во что бы то ни стало. Общаемся сдержано, в то же время доброжелательно,

как будто знакомы уже давно. Ни кто не знает, что нас ожидает впереди. Знаем одно,

находясь на зоне, можно без проблем схлопотать, ещё дополнительный срок. Здесь

церемониться ни с кем особо не будут и не собираются. Для всех, мы уголовники. А к

уголовникам особый, непримиримый подход. На то и предназначено исправительное

учреждение.

Уже собирались ложиться спать, как один из сокамерников, примерно 30-ти лет,

светловолосый, скуластый подходит ко мне:

– Извини брат, но по тебе кто-то ползёт?

– Где? Посмотри пожалуйста! – прошу я.

– Это вошь! Смотри, какой он жирный! Ни чего себе ты его откормил! – держа на

ладошке, рассматривая, выцеживает скуластый.

– Откуда он взялся? – недоумённо и с опаской выговариваю я. Потому как знаю,

каково отношение к вшивым сокамерникам.

– Это надо тебя спросить!

Все отходят от меня. Начинают проверять свою одежду.

– Снимай всё полностью, даже трусы! – даёт команду парень, – Братцы, подходим,

каждый берём по одной вещи и тщательно проверяем! Никому ничего не стряхивать, чтоб ни

одна тварь не ушла! Особо смотрите на загибах швов! Когда посмотрите вещи, проверте на

всякий случай себя!

Одежда быстренько разбегается по разным углам, я остаюсь с трусами на руках.

Нашли ещё одно животное, тоже на футболке.

– Это скорей всего ты подцепил в Столыпине, когда шёл этапом! Хорошо, если они

ещё не успели размножиться! – уточняет всё тот же парень, – Конечно лучше одежду

прожарить, на всякий случай! Вдруг кто-то не увидел гниду! Тут, при бане есть кабинка для

прожарки! Температура доходит до 300 градусов! Ни одна гнида не выживает!

Неприятное ощущение, потом преследовало меня, ещё несколько дней. Но больше

эти насекомые меня не тревожили.

Этот парень делает вторую ходку на зону. Он знает особенности и условия. Постоянно

подсказывает и направляет. Заранее предупредил, что если кто-то начнёт возникать против

дневальных, или начальника ШИЗО, то ему уготована стезя сначала остаться здесь, потом

вообще могут перевести ПКТ.

– Так что, братцы будьте осторожны с этими козлами! Они вредные и очень

злопамятные! Особенно, эти двое, здоровенных детин! Я их ещё запомнил с прошлого раза!

Одно слово: «Козлы!»

– Что такое ПКТ? – поинтересовался я.

– Помещение Камерного Типа! Понимаешь брат! Тут такое дело! Накосячишь с этими

козлами, тебе дадут 15 суток! За это время могут ещё до чего-нибудь докопаться! Опять 15

суток, и ещё раз столько же! И твоё пребывание может продлиться до 45 суток! Больше этого

срока они не имеют право держать! Пока ты чалишься в ШИЗО, ты находишься в их руках!

Они подготовят бумаги о том, что ты злостный нарушитель! И уже на основании этого

можно перевести в ПКТ! С одной стороны в ПКТ чуть проще, чем в ШИЗО! Но есть очень

важная особенность! В ПКТ тебя могут держать до полугода! А оттуда прямиком в СУС!

– В СУС? А это что такое?

– Строгие Условия Содержания! Практически ни посылок, ни передач, ни свиданок!

Обычно туда сажают на один год! Надо просидеть без нарушений! Это бывает очень сложно,

если к тебе относятся предвзято! Вот представь себе, как только нашли нарушение, срок

пребывания в СУС-е начинается по новой! Отмотал немного, нашли, снова год! И так может

продолжаться вечно! Так можешь просидеть до звонка! Да, и ещё! Если два раза попадал в

ПКТ, то тебя могут перевести ЕПКТ! Единое Помещение Камерного Типа, короче крытка!

Крытка, есть не в каждой зоне! Так что могут вообще увезти куда угодно! И будешь время

проводить с последними уродами! Представь себе, когда меня везли, то сутки держали в

«Чёрном лебеде», это в Соликамске, в Пермской области! Так я сутки стоял с резкой в углу!

Только так выжил! Вот поэтому и предупреждаю всех, чтоб знали заранее, на что идут и ради

чего идут! Конечно, срок тебе не добавят, если будешь вести себя нормально! Ты своё

отсидишь от звонка до звонка! Но, часто у многих крыша едет, они лезут на рожон,

нарушают законы! Потом суд и новый срок! И всё повторяется по новой!

На следующее утро, выводят в коридор, строят в одну шеренгу. Нам выдают робу,

ботинки, телогрейки и головной убор, отдалённо напоминающую шапку. Дают команду:

«Переодеться!»

– Я начальник ШИЗО, прапорщик Пискунов! Заранее предупреждаю, все требования,

мои и дневальных исполнять чётко, неукоснительно! Иначе, срок вашего пребывания в

ШИЗО, может увеличиться! Для начала проведём досмотр баулов и сумок! Одежда, которая

была на вас, нужно сложить в ящики и подписать! Они пойдут на склад! При освобождении,

вы их снова получите в целости и сохранности! Поэтому подписывайте получше, чтоб со

временем надпись не стёрлась! Содержимое баулов выкладываем на пол! Есть перечень

разрешённых вещей! Что не входит в этот список, сложить в ящик, или уничтожить! Здесь

ничего не должно остаться! Всем понятно?

Принесли посылочные ящики, приступают к сортировке вещей.

Я сложил одежду, но из-за утеплителя на куртке и зимних ботинок, все вещи не

входят. Когда дошла очередь до меня, прапорщик отошёл.

– Мне нужен ещё один ящик! – прошу у дневального.

– Всё сложи в один! – смотря на меня, скомандовал дневальный, приступил к

распределению моего имущества в три кучи. Как закончил,– Вот теперь всё войдёт и

проблем со вторым ящиком не будет!

– Эти вещи куда?

– Эти возьмёшь собой! – скорчил недовольную мину, – Эти! – указав на вторую кучу, –

Надо уничтожить! Они запрещены в колонии!

– А эти? – указываю на третью кучу.

– Что эти? – недовольно спрашивает дневальный.

– Эти куда пойдут?

– Ты задаёшь слишком много вопросов?! Если лежат в сторонке, значит так надо! Тебя

что не учили, как надо себя вести на зоне? – возмущённо зарычал дневальный.

– Ты ошибаешься! Это мои вещи! Они пойдут в ящик! Я не собираюсь отправляться

домой голым, когда освобожусь! Мне нужен ещё один! Ты мне обязан его предоставить! – не

отводя взгляда, отвечаю я.

– Что?! Будешь меня учить, что мне делать? Смотрю, ты оборзевший! Ты откуда

такой? Где твоя делюга? – с таким вопросом он хватает копию приговора, который лежит на

полу, начинает внимательно читать.

– Это что за беспредел! Больно любопытный? Не трогай, не твоё! – не громко, с

напряжением в голосе высказываю, и вырываю с его руки.

– Ну!.. – что-то хотел сказать, схватившись снова за приговор, но тут подошёл

начальникШИЗО.

– Что случилось? – он внимательно посмотрел на нас. Я медленно повернул голову в

сторону прапорщика:

– Гражданин начальник! У меня не вошли вещи! Можно второй ящик? Я, как раз

просил об этом! – посмотрел на дневального.

– Андрей! Принеси ещё один! – обращается моему сопернику…

Я беру второй ящик, укладываю ботинки, одежду, которые лежат в третьей куче.

После того, как заколотил крышку ящика, разрываю цветные простыни на мелкие кусочки,

спокойно, не смотря на дневального. Сейчас этот Андрей похож на разъярённого быка,

который увидел красную тряпку. Здоровый детина, примерно метр девяносто ростом,

атлетического сложения, с ярко белыми волосами, с ненавистью смотрит на меня.

– Я тебя найду штрибан! – негромко шепнул мне на ухо.

– Слушайте сюда! – обращается прапорщик к нам, – Ящики оставляем здесь! Берём

вещи, свой мусор, чтоб ничего не осталось! Выходим строится, во дворик, перед зданием!

Поживее, поживее, граждане осужденные!

На улице нас встречает высокий мужчина примерно 30-ти лет. Атлетическое

телосложение. Смуглый, черноволосый с аккуратными постриженными усами. Правильные

черты лица, чёткая дикция, красивый голос. На голове обычная, меховая шапка. В фуфайке, в

брюках и кожаных ботинках. От гражданского лица, отличался только тем, что на груди

бирка. Если бы это не было исправительным учреждением, наверное, все бы подумали, что

попали на съёмку какой-то картины и перед нами стоит настоящий киногерой. Он

спокойным голосом, по списку, принимает нас, и строем уводит в карантин. По прибытии в

расположение, приступили к подшивке бирок.

– Светлов! Есть такой!

– Да есть! – отвечаю я.

– К завхозу!

Заходя в комнату, где обитает завхоз, увидел, киноартиста. Он сидит за столом и

изучает какие-то документы.

– Вызывали? Я Светлов!

– Светлов! Меня зовут Дима! Скажи, пожалуйста, у тебя здесь есть друзья, или враги?

– оторвавшись от бумаг, внимательно смотрит на меня.

– Конечно, нет! Откуда! Я же только что приехал, ещё сутки не прошли! Ни с кем не

обзавёлся! Не успел! – удивлённо отвечаю я.

– А если подумать! – не унимается мой собеседник.

– Может кто-то из сослуживцев, или подчинённых узнал обо мне! И теперь

интересуется!

– Подумай хорошенько! Это очень важный вопрос! Нужно точно узнать, кто они тебе

друзья, или враги!

– Ни чего не могу сказать! А что-то случилось?

Завхоз встаёт из-за стола, быстро направляется к выходу и силой открывает двери,

заглядывает наружу и плотно закрывает. Снова садится на своё место и шёпотом:

– Есть разнарядка, завтра тебя отправить в ШИЗО! – смотря тревожно на меня,

говорит он.

– Ааа! Понятно! – цокнув языком, отвечаю я.

– Мне пока ничего не понятно! Расскажи, всё как есть, без утайки, тогда может я как-

то смогу тебе помочь, или подсказать! Ты тут человек новый и очень многого не знаешь, что

творится и что бывает!

Я подробно рассказываю про случай в ШИЗО, про вещи, про дневального. Он

внимательно слушает, не перебивая, кивая головой.

– Если ты сказал всё так, как было, то я думаю, тебя заказали! Попав туда, можешь

остаться там навсегда! Так, так! – подумав немного, поднял на меня взгляд, – Надо

действовать по такому плану! У тебя чай, кофе, сигареты есть?

– Да, две пачки американских сигарет!

– М-да! Не богато! Вот что! Возьми их собой и угости того, кто с тобой будет! Если,

что попросит сделать, делай, не раздумывая качественно! И тогда, возможно, останешься

целым! Ты меня понял? Единственное, не делай того, чего должны делать опущенные!

Надеюсь, ты не из этих!

– Понятно! Нет не из этих! – удручённо отвечаю я.

– У тебя есть, что мне предложить из вещей?

– Возьми мои сандалии, в них даже в душ можно ходить! Очень удобны! – предлагаю,

сняв с ног.

– Замётано! – отдаёт свои тапочки, – Кое-кому шепну, так на всякий случай, чтоб

парни с ШИЗО не зверели! Андрей личность тёмная, я его тоже недолюбливаю! Я отведу

тебя тогда, когда Андрея и второго, на месте не будет! Там будет нормальный дневальный!

Как с ним договоришься, зависит от тебя! Вообще, я человек кума! Если нужна будет какая-

нибудь помощь, ты мне намекни, мы пойдём к нему и он тебе поможет! Но за это надо ему

предоставить кое-какую информацию! Так что в случае чего ты знаешь теперь, кому

обращаться! Но ты, наверное, понимаешь, что это я делаю тоже не просто так!..

На следующее утро повели в ШИЗО. Меня встречает мужчина худощавый, среднего

роста, примерно 45-50 лет. Он, молча, уводит на задний двор, спокойным тоном:

– Ко мне можешь обращаться Владимир! Видишь пять прогулочных двориков, они

обледенели! Надо их до обеда обдолбить, до бетона! Чтоб можно было выводить людей на

прогулку! Понятно? Вот тебе ледоруб!

– Понятно! – повертев своё орудие труда, обращаюсь дневальному, – Владимир, а

можно мне ледоруб получше! Если конечно есть! Этот совсем тупой! – и протягиваю пачку

сигарет.

– Пойдём, дам другой, сделанный из топора! Только Андрюхе не говори и не

показывай! – он широко улыбается, прячет пачку в карман. Идём в сарайчик, отдаёт новое

орудие, при этом заговорщически подмигивает, – Второй ледоруб, тоже возьми, на всякий

случай, вдруг пригодится, когда Андрюха вернётся и захочет посмотреть, как ты работаешь!

Я приступаю к работе. За три месяца проведённых в камере, руки соскучились по

физической работе. Я с азартом долблю этот лёд. Самыми тяжёлыми оказались два дворика,

там лёд был толщиной до десяти сантиметров. С остальными тремя управился быстро. Когда

ко мне, около 11:00, подошёл Владимир, то он очень удивился.

– Ты что уже закончил?

– Да, всё! С хорошим орудием можно горы перекрошить!

Он ещё раз удивлённо обошёл все дворики, не веря своим глазам. Предварительно

спрятав своё орудие, пригласил к себе в каптерку. Предложил выпить чаю:

– У нас здесь, хороший чай! На тебе, ещё хлеб с маслом! Сахар накладывай, не жалей!

Здесь, ты сахара не увидишь, кроме ШИЗО! Я смотрю, ты нормальный пацан! Я уважаю тех,

кто не ленится! На зоне это, к сожалению, редкость! Андрюха, слишком понтуется! Что-то не

разобрался! Если таким будешь, то всё будет нормальок! Мы не имеем права приводить с

карантина, только что прибывших, больше трёх раз! Надеюсь, эти три дня выдержишь!

Сказал так, на всякий случай! – он пожал мне руку.

Как и положено, в ШИЗО ходил три раза. Дима, каждый раз меня приводил тогда,

когда Андрей отлучался. Каждый раз давали разные задания. Владимир постоянно опекал и

подсказывал, как делать, что делать, откуда начинать. К концу третьего дня ко мне подошёл

Андрей:

– Говорят, ты очень хорошо работаешь! Вова нахвалиться не может!

– Работаю! Выполняю, всё что говорят! Мне это в охотку!

– Тут у нас туалет засорился! Надо будет прочистить и помыть!

– Нет! Я этого делать не буду! – зло посмотрел на него.

– А что так? Ты же исполнительный! – выцедил сквозь зубы Андрей.

– Исполнительный, но не опущенный! Предложи это обиженным!

– Понятно! – Андрей развернулся и вышел из помещения.

Вскоре пришёл завхоз карантина и увёл в своё расположение.

На следующий день, меня направляют в профилакторий, для наведения порядка.

Серое, П-образное, двухэтажное здание, построенное недалеко от центральной части

колонии, рядом с церковью и стадионом. На первом этаже, оборудован тренажёрный зал,

бассейн, сауна, столовая, кухня, бытовые помещения. На втором этаже отдельные комнаты

для сна и отдыха. Есть общее помещение с журналами, газетами с телевизором. Обитатели

этого заведения в столовую не ходят, питаются отдельно. Им приносят сюда. На кухне,

могут приготовить себе еду. Простые работяги, из числа заключённых, после года работы,

имеют право, по заявлению, в свой законный ежегодный отпуск, отдохнуть здесь. Это

подобие курорта, или санатория на воле. При условии, что на счету есть достаточное

количество денег. Пребывание в профилактории услуга платная. Часто, заключённые не в

состоянии оплатить своё пребывание. За всё время нахождения в колонии, я знаю только

одного человека, который отдохнул в профилактории. Отбыв из 15 лет 9, накопив немного

денег на счету, он решил попробовать. Основной контингент обитателей, живущие

постоянно, бывшие высокопоставленные начальники, или особо приближённые

администрации колонии. На каких условиях они живут, сказать не могу.

Первый раз привёл меня Дима. По пути сразу предупредил:

– Будь внимателен и осторожен! Там не те ребята, что в ШИЗО! Они умные,

грамотные. Могут, очень классно, подставить! Я думаю тебе не надо говорить, почему

именно тебя направляют в профилакторий!

– Да, спасибо Дим, я понял!

На пороге встретил нас здоровенный детина. По сравнению с ним, имея рост 1 метр,

75 см. я казался маленьким ребёнком.

– Хорошо Дима! Иди! Надо будет, я тебя позову! – колокольным басом проговорил

богатырь. Когда Дима вышел, обратился ко мне, – Меня зовут Виталий Перегуда! Режим

работы! Пять дней работаешь здесь, с утра до вечера! Суббота, воскресенье, для тебя

выходные! В эти дни будут мыть другие! Будешь делать то, что я тебе скажу! Предупреждаю,

заранее, мне всё равно, что про тебя наговорили! Будешь делать хорошо, подружимся, в

долгу не останусь! Если плохо, тебе не повезло! Для начала, надо помыть коридоры на обоих

этажах! В комнаты не заходить! Там порядок не наводить! Даже если поросят! В случае чего,

сошлёшься на меня! Здесь для тебя начальником являюсь только я! Все необходимые

инструменты находятся здесь! – он показал на узенькую дверцу около лестницы, – Понятно?

Всё приступаем!

Первые дни приходилось тяжело, практически вымывал всё, провёл генеральную

уборку стен и полов, сауны, бассейна. В дальнейшем стало намного проще. Потихонечку мой

Цербер, который постоянно понукал и подсказывал, превратился прекрасного собеседника и

доброго друга. В субботу утром он появился в карантине:

– Дима, мне нужен Николай!

– Так сегодня же суббота!

– Ты думаешь, я не знаю! Если нужен, значит нужен! Я всё сказал! Иди и позови его!

У меня мало времени тут с тобой лясы точить! – грубо пробасил Виталий.

– Держись, будь осторожен! Начнут бить, бейся до последнего, не зависимо от того,

кто перед тобой! Старайся бить сильно, никого не жалей! Пока не потеряешь сознание! Это

может тебя спасти! – шёпотом предупредил завхоз карантина.

Я подошёл к Перегуде! Мы направились в профилакторий.

По прибытию, он меня отвёл в сауну:

– Ну что брат! Раздевайся! – тихим голосом проговорил он.

– Не понял! – я насторожился, готовясь к худшему, встал в боевую стойку.

– Что тут непонятного! – у него появилась широкая, обезоруживающая, добрая

улыбка, – Ты сегодня мой гость! Я тебе индивидуально затопил баню! Там найдёшь веники,

они замочены! Я тебе приготовил берёзовый! Если хочешь, принесу дубовый! Шапка,

рукавицы для горячего пара лежат здесь! – он указал на полочку, – Попаришься, посиди,

отдохни! Здесь заварил душистый чай! В самоваре вода кипячённая! Если хочешь погорячее,

включишь! Вот и пряники тебя дожидаются! Я же обещал, что в долгу не останусь! Вот

выполняю! Это всё для тебя! Отдыхай брат!

Я недоверчиво посмотрел на него.

– Если стесняешься, я выйду! Ладно! Одежду вешай сюда! Вот тебе чистая простыня!

Парилка, где знаешь! Не буду тебе мешать! Ну, всё пока! Отдыхай по полной программе! –

он ещё раз улыбнувшись, вышел из предбанника. На обед, пригласил в столовую

профилактория, угостил обедом.

– Извини брат! Но не могу я, своего гостя, кормить баландой! Так что не побрезгуй,

пообедай со мной! Чем бог послал!

Вечером, перед тем, как отвести обратно в карантин, Виталий попросил меня:

– Если будут спрашивать, с какой целью я тебя забрал в выходной день, скажешь, что

привезли дрова в баню! Занимался целый день дровами! Твой выходной в профилактории,

пусть будет нашей общей тайной! Надеюсь, не проболтаешься!

Теперь, я стал ходить в профилакторий каждый день. В рабочие дни поддерживал

порядок. В выходные дни, отдыхал: смотрел телевизор, занимался на тренажёрах, парился и

мылся в бане. Всех тех, с кем я заехал на зону, уже давно распределили по отрядам, а меня

держали до последнего. Через две недели, в понедельник, снова повели в профилакторий.

Как обычно встретил Виталий.

– Хороший ты человек Николай! К сожалению, больше двух недель нам нельзя

держать людей с карантина! Благодаря тебе, профилакторий стал на много чище! Я написал

на УДО, дали добро и скорее всего, освободят! В этом ты тоже мне оказал помощь! Я с

завхозом Димкой переговорил, насчёт тебя! Ты должен попасть в девятый отряд, там

нормально! То, что было в ШИЗО забудь! Но больше не нарывайся, тут люди разные

обитают, не лучшие! Второго шанса у тебя может не быть! Хорошо, что они подошли ко мне!

Если бы кому-то другому, всё могло окончиться намного хуже для тебя! Я, с нормальными

пацанами, по нормальному! Они мне не указ! Я сам по себе! Так что мы с тобой друг другу

оба помогли! Ты мне, я тебе!

– Спасибо брат!

– Ну, всё удачи! – он пожал мне руку и отвёл в карантин.

В отряде №9

Любая ситуация требует осмысления. Находясь на зоне, надо верить только в свои

силы, надеяться, только на себя. Если хочешь из создавшегося положения выйти

победителем, то в обязательном порядке, необходимо изучить все особенности, понять,

прочувствовать и осмыслить. И только после этого предпринимать какие-то конкретные

действия, относительно своего понимания текущей обстановки. Если человек попав в

зависимость условностей, превращается в раба этих условностей, очень велика, возможность

проиграть, потерять и остаться ни с чем. Как-то одна молодая девушка, руководитель

среднего звена, перспективный работник, сказала мне: «Что бы добиться в жизни чего-то,

нужно использовать все возможности! Даже те, которые против тебя! Понятно, что в свою

пользу! И мир будет у твоих ног!» Эти слова всплыли из памяти именно сейчас. И я не мог

не согласиться с ней.

Накануне распределения, Дима вызвал меня к себе:

– Ну, что Николай! Одевайся, пойдём, прогуляемся! Я тебе кое-что покажу!

Пройдя через проходные, повёл в ремонтно-механический цех:

– На распределении, буду тебя рекомендовать сюда! Тут, получше, по сравнению с

другими цехами! И отряд, который обслуживает этот цех, тоже не плохой! Конечно, если сам

будешь нормальным!

Слова, которые мне говорит Дима, больше настораживают, чем успокаивают. «Тут

получше… Отряд… не плохой, …сам будешь нормальным!» Для простого человека эти

слова не понятны. Потому что мы не знаем, как плохо в других цехах. Субъективное мнение:

отряд не плохой, может для тебя оказаться адом. Быть нормальным относительно чего и как!

Но для того, который видит жизнь в заключении, сам варится в этом котле, слова более чем

доходчивы. За решёткой другой мир, другая жизнь, другие люди и другие понятия.

Общепринятые нормы свободной жизни, здесь совершенно не подходят. И когда тебе говорят

такие слова на зоне, это тебя многому обязывает.

Обойдя территорию, проследовали в здание, поднялись на третий этаж. Пройдя по

коридору, зашли в кабинет начальника цеха. За столом сидит невысокого роста

светловолосый майор. После представления, немного пообщавшись, попрощались. Выйдя на

улицу, остановились не в далеке, от курилки. Дима показал на молодого человека, стоявшего

спиной в пол оборота, и шепнул мне на ухо: «Подойдём, пообщаемся!» Высокий,

худощавый, мужчина примерно 30-ти лет. Смуглое, скуластое, прыщавое лицо, чёрные

волосы. Смотрит куда-то вдаль. Сигарета нервно вздрагивает в руках. Он затягивается и на

мгновение забывает, что курит. Озабоченный мыслями, нас не замечает. Только после

обращения, бросает злобный взгляд в нашу сторону:

– Андрюха! Привет! – улыбаясь, здоровается завхоз карантина. В его лице выражается

радушие и доброта. Только глаза наполнены какой-то грустью.

– А! Димон! Здорово! Что гуляешь? – прищурив глаза, холодным взглядом, зло и

недружелюбно, отвечает, не обращая на меня никакого внимания. Смотрит на своего

собеседника, как на жертву, которую придётся растерзать. Но ему что-то мешает. Стоя рядом

с ними, я, не вникая в смысл разговора, обращаю внимание на интонации звуков, на

произношение, которые режут слух. Совершенно не схожие собеседники, ни внешне, ни по

разговору. Как-то не укладывается в голове, что эти двое, находятся в одной колонии и

понимают друг друга. Дима говорит чётко, приятный баритон завораживает и успокаивает.

От него льются мелодичные звуки. Андрюха издаёт тенором обрывочные фразы, смазанные

слова, съеденные окончания. Каждый звук, как выстрел из винтовки: хлёстко, оскорбительно,

ничего определённого.

– Да так, ходим, смотрим! – вдруг отвечает завхоз, на вопрос, подстраиваясь под него.

Это Андрюхе, явно не нравится, у него начинает дёргаться левая щека. Сначала

прищурившись, присматривается к Диме. Медленно достаёт из пачки новую сигарету,

прикуривает от угасающего бычка. Я ожидал неординарной развязки. Прошло некоторое

время. Он, справившись волной негодования, отвечает так же, стараясь быть спокойным.

Ещё немного поговорив ни о чём, попрощались. У Димы забегали глаза, на лице появилась

злая усмешка. Ничего не говоря, зашли в здание цеха. Андрюха, наклонив голову в бок,

повернув в нашу сторону, как бы сверху вниз, смотрит на нас, в котором вырисовывается

ненависть. На руках так же дымится забытая сигарета. Что-то произошло между ними и уже

давно. Но что? Любая информация, в отношении тех, с кем придётся работать, смогла бы

сослужить мне не плохую службу. Но спрашивать не стал. На зоне это дурной тон, влезать не

в свои дела. На всякий случай, запомнил этот момент и внёс себе в копилку памяти. Мы идём

по цеху. То и дело, подходят работники, здороваются. Видно, что завхоз, до назначения на

свою должность, провёл не один год среди них. У него снова изменилось лицо, он

становится добродушным и приветливым. Когда вышли за территорию промышленной зоны,

Дима спросил:

– Запомнил, с кем разговаривал в курилке?

– Да, запомнил на лицо и имя! Неприятная личность! А кто он?

– Это завхоз цеха! Я тебе это говорю, потому что, Андрей из ШИЗО, может ещё о себе

заявить! Так что будь осторожен и внимателен! Он, сам по себе, никому не подчиняется: ни

братве, ни завхозу отряда! Хотя числится в 9 отряде! Практически живёт здесь! У него

особое положение! Если сам не накосячишь, то докопаться до тебя просто так, они не

смогут! В случае чего, этот человек, если к нему правильно подойти, сможет оказать

неоценимую услугу! Он, тут, в этом цехе, самый главный, среди осужденных! И от него

зависит, в какой бригаде ты будешь работать! И вообще будешь ли работать здесь! Поэтому,

действуй быстро и правильно! Со своей стороны, я сделал всё! Теперь только за тобой! У

тебя голова на плечах есть, соображай!

На следующий день, после распределения, в сопровождении дневального, нас

привели в девятый отряд. Вместе со мной, Ян Копейкин, Игорь Чернобуров, оба из

Челябинской области.

Ян Копейкин, юноша, 19 лет, осужден за дезертирство. После принятия присяги, в

этот же день, покинул часть (второй раз) и скрывался, пока не поймали. Светловолосый,

высокий, худощавый, с нервным характером. С твёрдым убеждением, что служить ни под

каким предлогом не будет: « Лучше отсидеть на зоне положенный срок, чем служить за тех,

которые разворовали всю Россию! Нет никакого стимула и желания! Я, дырявым, не служу!»

– заключив своё выражение, замолкал, отпустив голову, с грустью задумываясь о

сокровенном, своём. Иногда во время разговора принимал такую же позу. Когда к нему

обращаешься, он смотрит на тебя долго, непонимающим взглядом и только после этого

спрашивает: «Ты, что спросил?» Вскоре, мы с Игорем, привыкли к таким моментам и особо

не старались его досаждать. Просидев так несколько минут, он снова оживал и становился

обычным человеком.

Многие, кто находится здесь, имеют свои отклонения. У каждого своё. Особенность в

том, что обитатели зоны относятся, к таким осужденным, терпимо. Каждый понимает, что за

этим стоит что-то очень важное. Маленькое отклонение в психике, для колоний, это норма.

Возможно, со временем, забудутся обиды, человек, придёт в нормальное состояние. Время

лечит. Возможно, это остаётся где-то глубоко в душе и в самый сложный момент жизни,

всплывёт в виде уродливого самосознания. У каждого своя особенность и индивидуальность.

В эти дебри не буду залезать. Продолжу своё повествование.

Игорь Чернобуров, 28-ми лет, десантник, бывший милиционер полка ППС. Осужден

за превышение должностных полномочий. В один из вечеров, находился на дежурстве. Был

вызов. Их направили через «02», по конкретному адресу. Зашли в квартиру. Двери открыла

хозяйка. Молодая женщина не высокого роста, худощавая. Мужчина, крупный, плотный, ни

как не мог успокоиться, находясь в состоянии алкогольного опьянения. Пытался нанести

удар своей жене кулаком. Увидев наряд, рассердился ещё больше. Требования милиционеров,

прекратить свои противоправные действия, игнорировал, начал оказывать сопротивление.

Пришлось положить на пол и застегнуть на нём наручники. Жена, скорей всего из-за

жалости к мужу, набросилась на милиционеров. «…В это время, наклонившись вперёд,

держал одной рукой мужа, который лежал лицом вниз, другой рукой доставал наручники!

Кто-то меня начал бить сзади, по спине, я отмахнулся и продолжил свою работу дальше!

Потом, когда застегнули наручники, поставили мужа на ноги, смотрю, женщина валяется! Я

сначала удивился, почему она лежит у стенки! Что с ней стало? Понятно, вызвали скорую

помощь! Прикинь! Когда очухалась, написала на меня заяву! Врачи признали тяжкие,

телесные повреждения! Малость не рассчитал! Кто ж знал, что она на меня пойдёт с

кулаками! Так вот и оказался на зоне!» – рассказывал свою историю Игорь. По внешнему,

виду похож на богатыря народных былин. Спокойный, с огоньком в глазах, практически

никогда не унывает.

По прибытию в отряд, нас завели к завхозу. Он принял, показал наши кровати и всё,

на этом общение закончилось. В отряде с нами ни кто не общается. Искоса поглядывают и

продолжают жить своей жизнью, словно нас не существует. Так как никого пока не знаем,

создали свою семейку. Осваиваемся на новом месте. Приобрели кое-какую посуду. По

вечерам готовим сообща пищу, едим вместе. Держим один шкафчик, делимся между собой

своими припасами. В одиночку, на зоне, выжить очень сложно.

Девятый отряд в полном составе работает в ремонтно-механическом цехе. Из-за

нехватки рабочих рук, цех дополняется четвёртым. Это отряд строгого режима. С ними

происходят частые трения по разным вопросам среди бывших срочников и малолеток. Но до

начальства, разборки, почти никогда не доходят. Смотрящие решают вопросы оперативно.

Это устраивает всех. Бывшие сотрудники милиции, держатся обособленно. Между нами

особых разграничений нет, если и существует, то только формально. Мы, выполняем свою

работу, общаемся, поддерживаем дружелюбные отношения, часто помогаем друг другу в

быту, жизненных ситуациях колонии.

Через месяц, как меня повезли этапом, наконец-то, получил первое письмо от жены.

Дрожащими руками, боясь повредить, аккуратно открыл по месту клейки и приступил к

чтению. Перечитывал много раз. Повеяло домашним уютом. Как это всё знакомо и в то же

время очень далеко. Словно, жизнь из другой эпохи, из другого мира. От этого стало ещё

тяжелее. Чувствуя свою вину за то, что оставил её одну, в душе появлялась злость, за

попранную свободу и унижения, которые пришлось испытать по вине прокуратуры и суда. За

то, что дети страдают вместе с нами. Неизвестно, что ещё ожидает впереди и чем это всё

закончится. Сердце каменеет от брезгливости и неприятных ощущений к этой системе,

которая так бездушно поступила со мной и с моими родными. Они, находясь во власти,

творят свои чёрные делишки. И им, совершенно безразлично, кто попадает на скамью

подсудимых, виновный, или добропорядочный гражданин. Когда чиновником охватывает

страсть наживы, то о соблюдении законности не может быть и речи. Дорога таким

работникам одна – увольнение. И это в лучшем случае. Но, как ни странно, они, продолжают

свою деятельность, творят свои чёрные дела и поднимаются по карьерной лестнице. Не

может быть такого, чтоб человек заболевший алчностью, популизмом, не выделялся среди

других, которые нормально выполняют свои обязанности. В любом коллективе, работники,

друг о друге, знают многое. Отсюда можно сделать только один вывод, что вся структура

заражена этим вирусом. Добропорядочных, если там есть таковые, в лучшем случае

меньшинство. И ничего, из себя, не представляют, боясь оказаться за пределами этой

структуры. Если это так, то однозначно всё делается с подачи вышестоящих начальников,

или же с их молчаливого согласия. А это ещё страшнее и губительнее. К такой власти, со

стороны народа нет никакого доверия. Что в принципе мы и наблюдаем на сегодня.

Ко мне, первые дни после распределения, подошёл один из заключённых, во время

обеда:

– Ты Светлов из Перми?

– Да! – недоумённо ответил я, смотря на него. Передо мной стоял молодой мужчина

примерно 30-ти лет, моего роста. Тонкие, правильные черты лица, голубые глаза, светлые

волосы, атлетического сложения. Одет, по зековским понятиям, модно. Аккуратная роба из

хорошего материала, куртка вместо телогрейки, гражданская меховая шапка.

– Привет зёма! Меня зовут Дима Угольников! Я тоже из Перми, служил в полку ДПС!

– Здорово Дима! Я Николай!

– Слышал, что этапом тебя везут, вот поинтересовался! Хотел познакомиться! Тут нас

немного, но мы поддерживаем связь и друг друга в обиду не даём! На зоне власть у

Новосибирской диаспоры, их тут много! Мы с ними в дружеских отношениях! Обитаю в

штабе колонии! Если что, найдёшь меня там!

– Я рад тебе! Спасибо за информацию!

– Ну, как, освоился? Может помощь, какая нужна?

– Нет, Дим, спасибо! Всё нормально! В отряде не притесняют! Жена пишет, что дома

тоже нормально! Вот на днях письмо получил!

– А письмо у тебя где?

– В тумбочке!

– В тумбочке говоришь? Мой настоятельный совет, зёма! Когда придёшь в отряд,

первым делом уничтожь это письмо, лучше всего сожги! Выйди в курилку и сожги! Чтоб о

твоих родных ни кто не узнал, где они живут и чем занимаются! Из-за этого письма, иначе

могут быть проблемы! В первую очередь у твоих родных! И последующими письмами

поступи точно так же: прочитал – сожги! Я думаю, ты меня понял!

– Хорошо, я так и сделаю!

Пустословие на зоне не приветствуется и оно не приживается. Находясь в

заключении, нужно чётко продумать о том, что ты говоришь и кому говоришь. Нужно

следить за каждым своим шагом, чтоб не оступиться и не попасть впросак. Любая малейшая

ошибка, может тебе стоить многого. Часто получалось так, что кто-то в отряде, из числа БС-

ников, своевременно предупреждал о каком-то неверном шаге, чтоб уберечь тебя от таких

промашек. Благодаря таким, как Дима, удавалось избежать и не попадать в нелепые

ситуации.

Нас с Игорем поставили в 94-ую бригаду электромонтажников. Бригадой руководит

дагестанец из Челябинской области Максудов Марат. Не знаю почему, но он не любит, когда

его называли дагестанцем. В ответ, всегда выкрикивает: «Я не из Дагестана! Моя родина

Россия, Челябинская область! Запомни и больше не спрашивай об этом!» Так же не любит

своё имя, просит называть Максом. Он, входит в семейку завхоза отряда. Держит себя

возвышенно, с нами, практически, не общается. Один раз, мы с Игорем, решили его

проверить:

– Я слышал, что есть такой город Дербент! Макс, ты не слышал? – обратился я к

бригадиру, во время работы.

– Он в Дагестане! – недоверчиво смотря на меня, буркнул Макс.

– По моему этот город один из древнейших, «живущих» городов России! Офигеть! Это

же так круто! Игорь, ты не знаешь?

– Что-то я такое слышал! По-моему, первые поселения возникли ещё в эпоху ранней

бронзы – в конце 4 тысячелетия до н. э! Типа ворот в горы, со стороны моря!

– Это вообще крутой город! Я там бывал не один раз! Мои предки живут не далеко от

этого места! Им гордится весь Дагестан, и даже вся Россия! Об этом городе знают во всём

мире! Находится на берегу Каспийского моря! В переводе с персидского – закрытые

(связанные) врата!.. – начал свой рассказ Макс, закрыв от удовольствия глаза.

Мы с Игорем, только улыбнулись, переглянувшись друг с другом.

Целыми днями занимаемся установкой станков в цехах, проводим проводку, копаем

кабельканалы, так же ремонтируем электроплиты, кипятильники. Часто приходится

восстанавливать индукционные печи. Одну такую печь, впятером, собираем за неделю. В

работу входит установка на станок, очистка, проверка, правка, изоляция, покраска.

Трудоёмкая работа требует слаженности и добросовестности.

В один из вечеров, ко мне подошёл Ян:

– Прикинь, Батя, у меня конфеты пропали из ящика, вместе с пакетом? В отряде

крыса! Что делать?

– Что за пакет?

– Жёлтый! Я же тебе показывал! Там ещё написано: «Челябинская область, г.

Копейск!» Его ни с чем не перепутаешь! В отряде я один из Копейска! Такой пакет, только у

меня может быть! Так что рано, или поздно он появится! Может вечером объявить о

пропаже! Тогда быстро найдётся! И узнаем, кто крыса!

– Хорошо Ян, я тебя понял! Объявлять пока не надо! Это всегда успеем! Давай сначала

осмотримся, обмозгуем!..

Вечером зашёл завхозу отряда, бывшему следователю, из Новосибирска, обсудить

этот проблему:

– Костя, привет! Разговор есть! – тут, увидел рядом с ним, в углу, около шкафчика, за

столом, на табуретке, тот самый пакет.

– Привет! Чего хотел?

– Ничего себе! Крутой пакет! Откуда он у тебя?

– Не понял! А тебе какое дело до моих пакетов? Чего ноздри точишь? Что надо говори,

только не лезь не в своё дело! – нервно рявкнул завхоз.

– Спрашиваю не просто так! Если надо обосную! – ответил я спокойно, не обращая

внимания на его раздражение.

– Максу посылка пришла, он угощал нас! А что? Ещё вопросы будут? – прищурил

глаза.

– Максу? Интересно, интересно! Но Макс же из Златоуста?

– Ну да! – Костя недоумённо посмотрел на меня. Скорей всего в нём разыгралась

следовательская жилка (расследовать, выявить, вывести на чистую воду). Он развернул,

прочитал надпись, – Не понял! У тебя что-то есть? Говори! – требовательно произнёс завхоз.

– Я как раз этот вопрос хотел обсудить!

– Рассказывай? Что случилось? – с нетерпением, закачал головой, тыча подбородком

на меня.

– Совсем недавно, этот пакет, я держал в руках, брал оттуда одну конфетку! Мой

семейник, точно так же угощал нас, как вас угощал Макс! Там были шоколадные конфеты

«БЕЛАЯ ПТИЦА» Южуралкондитер, г. Челябинск! Примерно с килограмм!

– Всё верно! Это кто? Тот молодой, который на днях ходил за посылкой?

– Да! Этот пакет и содержимое в нём, принадлежит Яну! – кивая головой на пакет,

серьёзно смотря на него.

– Точно! Он из Копейска! – у завхоза забегали глаза, – Ах, подлюга! Ах, мерзавец! Он

же нас подставил!

– Что будем делать? Ян хотел сегодня объявить о пропаже! Я его попридержал до

поры до времени, чтоб не гнал коней! Сказал, что сначала разберёмся сами!

– Давай, договоримся! – после некоторого замешательства предложил Костя.

– Давай! – спокойно поддержал его.

– Если отряд узнает, что семейка завхоза крысятничает, то это будет крутое

попадалово, потому что мы все ели! Ни кто не будет разбираться, знали мы это, или нет!

Воровская братия это просто так не оставит! Скажи Яну, чтоб он молчал и ничего не

говорил! И ты тоже ничего никому не говори! С Максом я сам, по-тихому, разберусь! В этом

можешь не сомневаться! Думаю, мы друг друга поняли! Перед тобой и перед Яном, в долгу

не останусь! В скором времени, я верну этот пакет, понятно, что с конфетами! Извини, если

вместо: «БЕЛАЯ ПТИЦА», будут другие конфеты, не хуже! – и он пожал мне руку.

– Хорошо Костя, я понял!

В России сложилось так, что зоны имеют разный окрас: чёрные и красные.

Чёрная, эта зона, где основная власть среди осужденных, воровская, живут по

понятиям.

Красная, полностью правит администрация при помощи самих заключённых. В этой

зоне соблюдаются все наставления и требования. Хорошего в этом тоже мало. Когда режим

соблюдается дотошно до мелочей, согласно, исправительно-трудового кодекса и всяческих

внутренних приказов и инструкций колонии. За малейшее нарушение следует сразу

наказание. Все делается вроде бы как по закону, но с такой нечеловеческой методичностью,

что явно напоминает издевательство и не дает зэку, ни на секунду расслабиться.

Махновская (шерстяная) зона, это где администрация пытается опереться на бандитов

в борьбе с ворами, чтоб сломать воровские законы. В период распада СССР, на

криминальной арене, появилась новая масть организованные преступные группировки,

которых сажали в полном составе. В основном это спортсмены: борцы, боксёры. Наглые, без

всяких моральных и этических принципов. На воровские понятия, им глубоко плевать. За

решеткой некоторые бандиты договорились с администрацией и поступали на должности

завхозов, дневальных, заведующих банями и столовыми, бригадиров, кладовщиков. Таким

давали отдельную комнату, где тусовались они и их дружки, бойцы из группировки. Бандиты

прессовали «мужиков», держали их в страхе. В принципе это тоже красная зона. Самый

тяжелый и бесчеловечный вариант – когда представители закона творят беззаконие чужими

руками.

Крестовая зона. Где не соблюдаются никакие законы. Полнейший беспредел. В

основном, контингент малолеток. Которые перешли во взрослую зону и теперь

устанавливают свои порядки не зависимо ни от кого и ни от чего. В этой зоне больше всех

отрицалово. Обычно, это зоны общего режима, где отбывают небольшие сроки.

Отрицалово – тюремный сленг. Отрицательно настроенные осужденные

заключенные, которые с точки зрения администрации Исправительно-Трудового Учреждения

(ИТУ) мешают ее работе, отрицательно влияют на других осужденных. Всех заключенных

работники ИТУ делят на три группы: положительные (помогающие им в работе),

нейтральные (не мешающие), отрицательные. В отрицалово попадают не только блатные, но

и заключенные, конфликтующие с администрацией. С точки зрения воровского закона, для

отрицалово: недопустимость никаких контактов с правоохранительными органами;

обязательное умение играть в карты т. д. Есть ещё у отрицалово основные понятия, которые

он должен придерживаться: никогда не давать показания; никогда не признавать вину; не

работать ни при каких условиях; «держать» порядок в зоне, то есть разбирать конфликты, не

допускать ссор, поножовщины и т. д.; наладить снабжение ШИЗО – ПКТ; пополнение

воровского блага, то есть средств, собираемой со всех осужденных, заключенных и других

лиц; учить правильной жизни молодежь, разъяснять, что такое правильные понятия; не

воровать (крысятничать) у своих; не обижать мужиков и т.д.

БС-ная зона, аббревиатура «Бывшие Сотрудники». Тоже отчасти можно отнести к

разряду красной зоны.

Половина обитателей колонии «БС», составляют бывшие военнослужащие

внутренних войск. Когда-то, отслужив срочную службу в колониях, теперь им дорога

закрыта в обычную зону. Совершив преступление на гражданке, их отправляют, как

служивших в силовых структурах, на зону БС.

Вторая категория «малолетки», которым исполнилось 18 лет. По закону, их положено

перевести на взрослую зону. Чтоб не попасть в крестовую зону, мамы и папы, беспокоясь о

своём отпрыске, «договорились» с администрацией. Теперь, они, спокойненько чалятся на

зоне, ожидая дня своего освобождения.

Третья категория, это бывшие сотрудники силовых структур. Обычно, это категория

живёт сама по себе. По принципу: «Не лезь ко мне, я не полезу к тебе! Сиди ровно!» в

основной своей массе, это грамотные и эрудированные осужденные, в отличие от малолеток,

которые с трудом выводят буквы, чтоб написать письмо родственникам.

Среди первой и второй категории, от части третьей из рядового и сержантского

состава, властвуют воровские законы. Смотрящим очень не нравятся те, кто не живёт по

понятиям. Ни кто не идёт на конфронтацию, понимая, что всё это может плачевно закончится

для каждого. Но и так оставлять, тоже не собираются. При общем равновесии, воровская

братия, любыми путями стараются подчинить себе БС-ников. Смотрящий отряда

подчиняется смотрящему зоны. В его обязанности входит не только управлять отрядом,

разруливать ситуации, объяснять понятия, но и собирать общаг. Смотрящий зоны, в свою

очередь, собирает дань с каждого смотрящего отряда. Общаг, в основном, идёт для подпитки

отрицалово и авторитетов.

Бывший сотрудник, попав на зону, с первых дней, оказывается между двух огней. С

одной стороны администрация отряда и зоны, предъявляет требования согласно

вышеупомянутых законов. С другой стороны, воровская братия требует жить по понятиям.

Почти всегда требования противоположные. Если администрация многое не видит, то,

воровская братия, живя с нами, видит каждый шаг. Они строго контролируют, чтоб на зоне

соблюдались воровские законы, чтоб все зеки жили по понятиям и т.д.

С первых дней, я тоже отказался от их предложений. В чём это выражалось?

Соблюдая все воровские законы, общаясь на их сленге, игнорировал требования положить в

общаг часть своих припасов. Находил всевозможные причины, чтоб ничего не отдавать. Это

вызывало недовольство с их стороны. Искоса посматривали на меня, пытаясь подступиться,

проверяли меня на вшивость. Практически, постоянно, провоцировали на нарушение прядка

и воровских законов. Приходилось держать ухо востро. Постоянные отказы, игнорирование

их предложений, не могло долго продолжаться. Должна была когда-то наступить развязка.

В один из вечеров, после прибытия с промышленной зоны, меня вызвали к завхозу

отряда:

– Колян! Сегодня в отряде проводили шмон! У тебя в шкафчике для посуды,

оперативная группа, нашла резку! Мне не надо говорить, откуда икак! Предупреждаю тебя!

Скоро вызовут на крестины, или к куму, или к хозяину! Подумай, что будешь говорить!

Хорошенько подумай! Потому что, это однозначно ШИЗО! Сможешь избежать ШИЗО, честь

тебе и хвала!

– Откуда она у меня появилась? Есть подозрения?

– Откуда! Откуда! Если это не твоё, тогда, ноги могут расти только со стороны братвы!

Они любят подставлять БС-ников! Чтоб сговорчивее были и уважали их законы!..

Такая новость застала меня врасплох. К этому, совершенно не был готов. Что-либо

предпринимать было уже поздно. Но ничего путного не приходило в голову. Оказаться в

ШИЗО, это не вариант. Я оттуда не смогу выйти. Наступили тревожные дни. Все мысли

заняты тем, что надо говорить на крестинах.

Вскоре, всех проштрафившихся осужденных вывели в штаб. Я захожу в кабинет

начальника колонии:

– Осужденный Светлов Николай Евгеньевич, статья 286 ч.3 п. «А» осужден к 3 годам в

колонии общего режима, 9 отряд!

– Здравствуйте, Николай Евгеньевич! У меня на столе лежит протокол об изъятии из

вашего шкафчика ножа! Что вы можете сказать по поводу этого? Он ваш?

– Так точно, гражданин начальник! Мой! – начальник колонии слегка улыбнулся. «Что

ж, это хороший знак!» – подумал про себя.

– Для чего он вам?

– Чтоб пользоваться на кухне, при приготовлении пищи! – спокойный голос

начальника колонии, вселял надежду на лучшее.

– У вас что, в отряде нет ножа? – подозрительно посмотрел на меня.

– Есть, конечно! Но народа в отряде много, пока дождёшься очереди, потом не

успеваешь приготовить и покушать!

– И вы решили изготовить нож для резки хлеба?

– Ну, да!

– А вы знаете, что ножики в колонии запрещены?

– Как запрещены? Тогда откуда на кухне нож?

– В каждом отряде есть у завхоза нож! Заходишь к нему, расписываешься в журнале и

всё, можешь резать свой хлеб! Только не забудь сдать обратно!

– В СИЗО же разрешено!

– Как разрешено? – удивился начальник, – Вы откуда к нам прибыли?

– Из Пермского СИЗО!

– И что, полковник Фатеев, вам разрешает?

– Ну да! – удивился я, – В каждой камере есть!

– Интересно, интересно! Я позвоню ему и спрошу обязательно! – заулыбался

начальник.

– Конечно, позвоните, и он подтвердит мои слова! Или спросите тех, кто прибыл из

Пермского СИЗО! – по-моему, наживка сработала.

– Ну что ж! – обдумав ситуацию, наконец, высказался начальник колонии, – Вы у нас

человек новый! В поле нашего зрения, ещё не попадали! Для начала, вам делаю выговор! Но

предупреждаю, заранее, если, с вашей стороны, будут малейшие нарушения условий

содержания осужденных, однозначно, сразу же, ШИЗО! Вы меня поняли?

– Да, гражданин начальник, всё понял!..

Нас привели в отряд, душа ликовала. Чудо свершилось, удалось избежать ШИЗО. Ко

мне ни кто не подходил с расспросами, только искоса поглядывали и занимались своими

делами, как обычно, словно ничего не произошло. В этот же вечер, предупредил семейников,

чтоб были на стороже. Теперь, периодически, сами проводили шмон у себя, проверяя вещи.

Так, Игорь, один раз, в моём шкафчике, на кухне, нашёл нож. Подошёл ко мне, показал из-

под рукава, находку. Нужно было от него избавляться, как можно быстрее. Я предложил то,

что пришло первым в голову. Он быстренько добежал до пожарного щита, который

находился на улице, просунув между ячейками рабицы, бросил в ведро. Не успел забежать в

отряд, как прибыла оперативная группа с проверкой. Перевернув всё на кухне, ничего не

нашла и ушла ни с чем. Воровской братии снова не удалось нас подставить. Игорь

предложил подкинуть кому-нибудь из их шоблы, на что я в категорической форме отказал: «

Игорь, мы не такие, как они! Как только начнём играть по их правилам, мы тут же

проиграем! Тогда у нас будут непредсказуемые последствия! Лучший вариант, это

избавиться!..»

Следующий раз, Костя вызвал меня к себе, в комнату завхоза и показал нож:

– Кто-то стучит оперативникам! Из числа братвы!

– Ты уверен?

– Даже не вопрос! Иначе, чего бы им, за такое короткое время, несколько раз

проводить шмон в нашем отряде! В штабе, есть земляк, недавно я его попросил, чтоб

информировал, когда соберутся к нам!

– А причём тут эта резка? – я показываю на нож, который Костя вертит в руках.

– А притом, что земляк мне намекнул! Я, в первую очередь, заглянул к тебе шкафчик!

На самом видном месте нашёл это! Так что по идее это твоя резка! – Костя прокрутил ножик

в руках, уткнул остриём в стол, и улыбнулся.

– Спасибо Костя!

– Долг платежом красен! Нормальным пацанам, надо помогать всегда.

Изготовление ножей в цехе, тоже чревато последствиями. За трудовым процессом,

смотрят бригадиры, помощники мастеров. Контролируют мастер, начальник цеха и

периодически проводит шмон оперативная группа. При выходе, из промышленной зоны,

снова проводится проверка. Скорей всего, понимая бесполезность предпринятых мер, братва

отказалась от этой идеи. Тем более в помощники впрягся завхоз отряда, который постоянно

находится в отряде и контролирует за всем. На этом, эпопея с ножами и запрещёнными

предметами, закончилась.

Начальник цеха дал указание набрать команду, для покраски стен коридора первого и

третьего этажей, так же лестницу между ними. Туда вошли опущенные. Благодаря стараниям

смотрящего отряда, через Макса, меня одного назначил в эту бригаду. Когда прибыл на место

работы, только тогда понял подвох. Но что-либо делать уже было поздно, потому что я

согласился. Чтобы не подмочить репутацию, сразу же установил правила для опущенных и

сам строго придерживался: разделил всё пополам, и инструменты, и краски, и работу. Я

красил одну сторону стены, другую красили они. Контролировал начальник цеха. Он,

очередной раз пришёл посмотреть, как идёт работа. В это время я сидел на стульчике, в

коридоре и ничего не делал:

– Светлов! Почему вы не работаете? – возмутился начальник.

– Потому что я, задачи, поставленные на сегодня, уже выполнил!

– Как выполнили? Вот же, пол стены ещё не докрашено! – показал на

противоположную стену, которую красили опущенные, – Они работают! Вы сидите!

Чтоб не объяснять всю ситуацию с опущенными и порядками, установленными среди

нас, мне пришлось пойти на хитрость:

– Павел Петрович! Я с ними поспорил, кто быстрее покрасит! Разделили пополам! Я

взял одну сторону, стены, они другую! Видите, я уже закончил, они ещё нет! – при этом

показал на свою сделанную работу.

– Не понял, вы один поспорили со всеми? – удивился начальник цеха.

– Ну да!

Он, недоумённо посмотрел на меня, на них. Те в ответ закивали головами,

подтверждая мои слова.

– Хорошо! Тогда пойдём со мной, вы мне польёте цветы на третьем этаже! Пока они

докрасят!

И я занялся цветами.

После окончания работ, один из шоблы смотрящего, попытался кинуть мне предъяву,

но у них ничего не получилось. Произошла словесная перепалки, опрос опущенных, с

которыми я работал. Их догадки не подтвердились. Тем более, начальник цеха меня

похвалил, рассказав некоторые подробности при выполнении работ. После этого, отстали.

Это была ещё одна моя победа.

Утром, после завтрака, нас выводят в раздевалку для переодевания. Это трёхэтажное

здание, с одной стороны душевые. С другой, помещения, ограждённые сварной

конструкцией, из труб и рабицы, для каждого отряда, площадью, примерно 20-25 квадратных

метров. Внутри такой клетки, вдоль стен стоят лавочки. На стенах, крючки под одежду.

Каждая бригада отдельно. Обычно, переодевшись, спускаемся по лестнице, выходим с

другой стороны здания на улицу. Оказываемся на ограждённой территории. Уже, оттуда, во

главе бригадиров, после проверки оперативной группой, уводят на работы, по своим рабочим

местам.

Очередной раз, я переоделся, ждал остальных. Игоря в этот день не было, он остался в

отряде. Ко мне подошёл заключенный из другой бригады, с воровской братии:

– Я повешу свою одежду здесь, ничего? – указал на три крючка рядом с моими.

Смотрит на меня, с наглой рожей, ехидной улыбаясь, показывая зубы, половина из металла

белого цвета.

– Это крючки Игоря! Его и спрашивай! Меня не надо! – спокойно отвечаю я.

– Ну, что я вешаю? – снова улыбаясь, выцеживает мой собеседник и захватывает один

мой крючок, внимательно наблюдая за мной.

– Тебе что надо? Хочешь вешать, вешай! Вот только моего не трогай! Я тебе не

разрешаю! Хочешь забрать у Игоря, спроси об этом бригадира!

– И что? – состроив мину, рисует головой замысловатый зигзаг.

– Ты хочешь пойти против моего? – громко спрашиваю я, чтоб слышали окружающие.

– Нет, конечно! Извини братан! – он окинул взглядом вокруг, развернулся и побрёл к

своим, что-то наговаривая по пути.

– Ты что сказал моему семейнику, штрибан? – отделившись от толпы, направился в

мою сторону молодой парень атлетического сложения.

– А тебе какое дело? Это касается только нас!.. – вешая на крайний крючок свою

мочалку, не успел договорить и развернуться в его сторону.

Он наносит боковой удар снизу вверх. Я не успеваю увернуться. Из обеих ноздрей

хлынула кровь.

– Ты оскорбил моего семейника! За это ответишь! Я никому не позволю оскорблять!

Тем более тебе!

Мы оказались на небольшом пятачке, в кольце заключённых. С одной стороны

воровская братва, которая поддерживает своего бойца. С другой стороны бывшие

сотрудники. Они стоят молча. Из них, ни кто не имеет права ввязываться, так как по

воровским понятиям, если конфликт произошёл между двумя зеками, то они должны

разбираться только между собой, или при помощи смотрящего. Любой влезший в разборку,

может крупно попасть.

Моим соперником оказался боксёр, чемпион Нижнего Тагила Валеев Финат. При виде

крови, он раззадорился ещё больше. Как хищник, который знает своё преимущество перед

жертвой. Играет ради своего удовольствия, чтоб потом, когда наскучит, разом прикончить и

наслаждаться внушительной победой. У него разгорелись глаза, злорадно улыбаясь, ходит

вокруг меня, периодически нанося удары, как бы примеряясь к моему телу. Он, прекрасно

понимает, что в таком положении ему легче и сподручнее, чем мне. В спарринге я не смогу

его победить. Это очевидно. Как только начну, отвечать, он меня положит. Но и сдача на

милость победителя не сулит ничего хорошего. Это не вариант для мужика. У меня, могут

быть серьёзные последствия в случае проигрыша. Нужно любыми путями выстоять, хотя бы

не упасть. А если упасть, то только потеряв сознание. Привыкший к таким боям, когда

соперник слабее его, уверенный в своей победе, он, продолжает ходить кругами, методично

наносить удары.

«Правильно, правильно Финат! Бей его! Он меня всяко, всяко оскорбил!» – кричит,

подзадоривая, моего соперника, бывший собеседник с фиксами. Остальные, гогочут и

хлопают его по плечу, предвкушая победу.

Я ушёл в глубокую оборону, двигаясь то влево, то вправо, не позволяю обойти себя.

Достать меня, ни как не получается. Телогрейка на мне, хорошо смягчает удары. Уклоняюсь,

иногда отражаю нападения. Настало время положить соперника нокаутом. Но у чемпиона не

получилось. Он начинает нервничать, наносить удары интенсивнее. Через несколько минут,

устаёт, удары пошли реже. Пытается, применять обманные манёвры. Снова осечка. Я не

сдаюсь. Это шанс для обоих. В случае моего проигрыша, воровская братия укрепится ещё

больше в отряде, наказав непослушного мужика. При моей победе, БС-ники почувствуют

себя свободнее и увереннее. Равнодушных, в раздевалке нет. Шансов победить, у БС-ников

почти никаких. Чтобы победить, надо драться. Наконец, настал момент, когда боксёр

перестаёт бить. Глубоко дыша, с открытым ртом, с развёрнутыми руками стоит и смотрит на

меня. Изо рта бегут слюни. Задумка положить здесь и сейчас, не получилось. Видя моё

пассивное состояние, самоуспокоился. Наконец, не выдержал, отпустил голову, смачно

плюнул на пол. Все, ожидают финала поединка, страсти зашкаливают. Некоторые БС-ники

уже сжали кулаки, готовые броситься мне на помощь. В это время, я резко опускаю руки. Тут

же правой рукой хватаюсь за пах, одновременно локтём левой руки упираюсь за шею,

запрокинув ему голову, толкаю его назад, немного в сторону. Правую руку тяну на себя,

приподнимая вверх, иду вперёд. Он падает на пол. Набрасываюсь на него, коленом на грудь,

прижимаю к полу, хватаюсь за не застёгнутые лацканы робы, затягивая на шее, произвожу

удушение. Ни боксёр, ни все остальные, не ожидали стремительных действий от меня. У

моего соперника передавлены сонные артерии, вскоре он теряет сознание. Как только его

руки безжизненно падают рядом с ним, я резко встаю, делаю шаг в сторону братвы.

Воровская братия отступает назад.

– Ну, что?! Кто ещё хочет офицерской крови?! Я только защищался! Теперь буду

мочить всех, кто только посмеет посмотреть на меня криво! Ты, или ты?! – указывая на

каждого, потом смотря на своего бывшего собеседника около крючков, встав в боксёрскую

стойку, с окровавленными кулаками перед собой, выкрикиваю я.

– Не, не-е-е! – испугано пятясь и прячась за своих товарищей, визжит он. Но его

товарищи уходят в сторону, он снова оказывается передо мной.

Я бросаюсь вперёд, толпа расступается, бывший собеседник падает, споткнувшись об

чью-то ногу назад, начинает ныть, укрывая руками лицо и шею. Я не останавливаясь,

перешагнув через него, выхожу из раздевалки, и направляюсь в умывальник. Смываю кровь

с лица, с руки и с одежды. Ко мне подходят бывшие сотрудники, кто-то пожимает руку, кто

хлопает по плечу, выражают восхищение. В это утро, воровская братия ведёт себя крайне

тихо. Перед обедом, ко мне подходит наш дневальный, шёпотом предупреждает:

– Колян готовься! О драке узнала администрация колонии!

– Кто стуканул?

– Я не могу сказать! В раздевалках много народа было! Начальника колонии вызывал

начальника отряда, поручил разобраться и доложить!

– Спасибо!

– Обдумай хорошенько свои действия, что будешь говорить!

– Хорошо, я понял!

После работы, прибыв в расположение, вызывают к начальнику отряда.

– Осужденный Светлов Николай Евгеньевич! ст. 286 ч.3 п. «А», по вашему

приказанию прибыл! – рапортую, в кабинете начальника отряда.

– Хорошо Николай Евгеньевич! Присядьте! – указывает на стул напротив себя.

– Спасибо!

– Перед вами лежит листок бумаги, ручка! Напишите на моё имя, объяснительную, по

факту драки в раздевалке сегодня утром! – спокойно, даже обыденно произнёс офицер,

продолжая листать какие-то папки с бумагами.

Я беру ручку:

Начальнику девятого отряда ИК-13 старшему

лейтенанту внутренних войск Георгадзе

Александру Александровичу

От осужденного Светлова Николая

Евгеньевича, ст. 286 ч.3 п. «А» 94 бригада.

Объяснительная.

По существу заданных вопросов могу пояснить следующее. Утром после завтрака,

прошёл в раздевалку, переоделся и вышел на посторенние, для проследования в ремонтно-

механический цех. Отработав рабочий день, в раздевалке снова переоделся и последовал на

территорию отряда. Про драку в раздевалке ничего не слышал, ничего пояснить не могу!

Дата подпись

Подаю Начальнику отряда. Он внимательно читает, бросает на стол, смотрит мне в

глаза:

– Николай Евгеньевич! Я же прекрасно знаю, что драка была между вами и Валеевым!

– Интересно! Откуда? Вы что, там были там?

– А как вы думаете, откуда начальнику колонии стало известно?

– Александр Александрович! Вы же прекрасно знаете, какие люди, здесь находятся,

какие козни могут подстроить, чтоб пораньше, по УДО, сорваться с колонии!

– Да, конечно знаю! – он встаёт из-за стола, проходит по кабинету, – Но, я ещё знаю

Валеева и вас! Ладно, он, конченый уголовник, но вы то, вы! Вы же порядочный человек! Он

вас бил! А вы покрываете его! Разве не понимаете, что вам угрожает опасность! Не узнав

правды, я не смогу вас защитить!

– Нет, гражданин начальник! Я такой же, как все! Ни чем не лучше и ни чем не хуже!

Иначе, меня бы здесь не было! Вы говорите, что бил! Если бил, то должны быть синяки! Я

могу раздеться и показать! Уверяю вас, не найдёте ни одной ссадины!

– Хорошо! Мне, нужна, правда! – он садится за стол. Локоть об столешницу, лбом

упирается об указательный и большой палец, внимательно смотрит на меня.

– А зачем она вам? От этой правды никому хорошо не будет! Вообще, кому она нужна?

– Для начальника колонии! Для меня!

– Для начальника колонии я уже написал! – немного подумав, – Для вас могу

рассказать правду, но не более! Нужно, чтоб вы это знали! В дальнейшем мне это может

пригодиться!

– Вам? Для чего? – удивлённо смотрит на меня начальник.

– Это вроде страховки! Я сижу ровно! Но, если кто-то ко мне полезет ещё раз, то я

буду защищаться не так, как прошлый раз! Появятся жертвы!

– Хорошо! Я вас слушаю! Обещаю, что учту ваши пожелания!

– Воровская братия пытается подчинить меня себе! Это у них пока не получается!

Возможно, они предпримут ещё попытки! Я их пока не трогал! Если полезут, Уголовный

Кодекс мне разрешает в целях самообороны применять физическую силу и наносить

телесные повреждения! Статья 37, 38, 39!.. – я коротко рассказываю, что было в раздевалке.

Начальник отряда слушает, не перебивая, отпустив голову. После рассказа, снова

внимательно смотрит на меня:

– Хорошо! Я вас понял! Идите!

За дверью стоит Валеев. Я ему показываю, что рот на замке, и иду в отряд. Через

пару часов он, красный, как рак, выходит из кабинета, направляется ко мне:

– Спасибо что ничего не рассказал! – заискивающе смотрит на меня.

– Слушай меня внимательно, сынок! Потому что больше говорить с тобой на эту тему

не буду! Ты прекрасно знаешь, что я с тобой ничего не делал! Просто предупредил и всё! Я

думаю, это для тебя убедительно! Так вот! Если подойдёшь ко мне ближе метра, я буду

расценивать это, как нападение! Помимо боксёрских приёмов, у меня, в арсенале, есть

другие, о которых ты даже не догадываешься! Хочешь познакомится, подойди поближе!

Только не сейчас! Хочу немного отдохнуть! Я всё сказал! – высказав медленно,

полушёпотом, ложусь в кровать.

– Спасибо! – сконфуженно посмотрев на меня, направляется к смотрящему отряда.

Воровская братия притихла! Понимая свою промашку, не хочет оставлять просто так.

Для них нужен реванш. Мне остаётся, только ждать дальнейших действий с их стороны.

В нашу бригаду перевели Москаленко Лёха, мужчина, примерно 40 лет из 4-ого

отряда. В колонию попал из-за пьянки. Прапорщик. После службы, по пути домой, купил

бутылку водки, выпил. Но оказалось мало, душа требовала ещё. Не имея денег, пошёл в

соседний дом, напротив, где отмечали какой-то праздник. Когда ему отказали, посчитав себя

оскорблённым, достал ружьё, стал стрелять по окнам. Дали 10 лет строгого режима. В

колонии вступил воровское братство. Бравировал тем, что он отрицалово, но пока у него это

плохо получалось.

В этот день, в срочном порядке, мне поручили ремонтировать тент электрической

плитки из зоновской столовой. Лёха, как обычно, стоял сзади, посредине помещения, собрав

вокруг себя свою шоблу, развлекал своими байками. Через некоторое время подошёл ко мне

поближе:

– Ну, вот скажи! Сидит и плитки ремонтирует! Ты же офицер, военный! Твоя задача

людей в бой вести! Что не смог повести и тебя сюда закрыли да? Но ничего! Может с

плитками у тебя получится лучше! А я вот прапорщик и ничего делать не буду! Потому что я

знаю себе цену! Это не моё! А то, что сюда укутали, так это же не навсегда! Всё равно выйду

и буду жить как жил раньше, водку пить, баб трахать! А ты хоть одну бабу трахнул за всю

жизнь? – обращается ко мне, умилённо оглядывая своих.

Понимая, что отсидеться не получится, поворачиваюсь в его сторону:

– Лёха! Тебе что делать нечего? Иди, работай, или не работай! Только другим не

мешай!

– И чего это мы перестали работать? – не отвечая на мой вопрос, снова озирая свою

толпу, ухмыляется он.

– А ты, что будешь мне указывать, что мне делать? Что регулировщик?

– Это ты мусор! Я, прапорщик внутренних войск! Прапорщик звучит гордо! Ты кто по

званию?

– Ты, прапорщик? А ведёшь себя как ефрейтор! Может ты ефрейтор? Ну-ка ответь

своей честной компании? Ты, ефрейтор? – ухмыляюсь я.

– Кого ефрейтором обозвал? Слушай ты!.. – и запнулся, покраснел от злости,

осмотревшись по сторонам.

– Ну, кто? А? – не унимаюсь я. Пытаюсь встать, он толкает меня обеими руками в

грудь. Я падаю на стул.

– Ничего себе! Ты что, меня ударил? Косишь под авторитета, а сам руками базаришь!

Лёха, ты попал! Авторитеты так не делают! Это беспредел! Нормальные пацаны речи ведут!

Руки в карманах держат! – с этими словами привстаю.

Он снова попытался ударить в грудь. Я отражаю левой рукой и наношу прямой удар в

челюсть. Он падает, как подкошенный. Толпа притихла, ему помогают встать. Из

рассеченной губы, идёт кровь. Не ожидавший такого поворота, он не на шутку рассердился.

Но больше не подходит близко. Красный, как помидор, с дрожащими губами, растрёпанными

жиденькими волосами льняного цвета, выплёвывая кровь, хватается за своих, словно его

держат и он не может вырваться:

– Ты петух! Тебя сегодня же отпустят по беспределу! – приподнимая грудь,

разворачивая плечи, кричит, потеряв над собой контроль. Тут же умолкает.

В бригаде стоят несколько человек. Это лишние уши не из их братии. Игорь

Чернобуров, зажав руки в кулаки, поставив их крестом перед собой, на уровне паха, как

футболист перед воротами, искоса смотрит на Лёху. Картина впечатляющая многие виды:

здоровяк, рост 1 метр, 80 см., широкой кости, крепкого атлетического сложения. Лёха с

недоростками на шарнирах, из его шоблы, смотрятся, как шакалы перед тигром. Они,

заискивающе зыркают на Игоря, противно улыбаясь.

– Лёха, если ты нормальный пацан, то следи за языком! А то не ровен час, попадёшь и

телегу не вывезешь! – предупреждаю я.

– Пойдём выйдем! Или ты засал! Один на один! Без свидетелей! Что слабо! –

гримасничая, качает головой, как индийская танцовщица.

– Пойдём! – мы направляемся к выходу.

Пройдя по коридору, выходим в курилку. Я не успеваю развернуться, Лёха наносит

прямой удар в голову. Ожидавший от него пакости, резко выворачиваюсь из-под удара,

хватаю его за руку, провожу приём загиб руки за спину. Схватив за горло, внутренней

стороной локтя и нагибаю назад, выполняю удушающий приём. Он храпит:

– Зря ты Лёха всё это затеял! Только себе хуже сделал! – говорю тихонечко в ухо,

ставлю на ноги, отпускаю.

Он стоит качаясь. Не придя ещё в чёткое сознание, кое-как поворачивается в мою

сторону, харкаясь кровью, с обидой и злостью, проговаривает:

– Тебя уже приговорили! Ты уже попал! Ни кто тебя не будет слушать! Радуйся, если

заедешь в гарем! Для начала тебя отпустят по беспределу! И знаешь, кто будет первым? Не

догадываешься? Это буду я! Тебя ШИЗО не простило! Тебя Финат не простил! Потому что

ты попёр против воровских законов! Ты, забыл, что находишься на зоне! Так что последние

дни наслаждаешься жизнью! – он ехидно, нервно хихикает дрожащими губами, махая рукой.

– Ну, приговорили! Ну, опустят! Ну, порешат! Лёха, тебе то, что? Тебе какая выгода с

этого? Раньше же всё равно не откинешься!

– Я то? Откинусь когда-нибудь! А вот ты, навсегда останешься здесь! Тебя будут

трахать все, пока не отдашь концы! Ты будешь рабочей лошадкой! Каждый день, каждый

день, не по одному разу! – он снова противно хихикает.

– Нет, Лёха, откинусь, всё будет нормально!

– Если ты откинешься! – зло прокричав, перестаёт хихикать, – Я тебя на воле

обязательно найду и замочу! Ты меня понял! Бойся! Бойся меня всю жизнь! Бойся!

– Дурак ты! – спокойно говорю ему и захожу в здание цеха.

Иду к смотрящему четвёртого отряда, который числится в нашем цехе, в бригаде

сварщиков.

– Привет Вован!

– Здорово, коли не шутишь!

– Разговор есть!

– Говори!

– Я хотел спросить, а что у вас любой может опустить мужика? Или у вас смотрящий

не в авторитете и теперь с ним уже не считаются?

– Не понял! Обоснуй?

Я кратко рассказываю инцидент, произошедший с Лёхой. По его виду понимаю, что

смотрящий ни чего не знает. На что и рассчитываю.

– Иди! Я разберусь! – он машет рукой, как будто стряхивал со стола пыль.

Я выхожу и направляюсь к смотрящему нашего отряда.

– Здравствуй, Жека!

– Привет! – подозрительно смотря на меня, отвечает он, выходя из-за стола и садясь на

стол.

– Есть разговор!

– Говори, я не имею права тебе отказать!

– Вот и чудненько!

– Ты что собираешься комментировать? – с ненавистью отвечает смотрящий,

вызывающей интонацией.

– Ни в коем разе! Тут Лёха Москаленко беспредел чинит! Ты в курсе?

– Что дальше?

– Ты сам видел, что я тогда с Финатом не дрался! Так отбивался! И ты прекрасно

знаешь, что мужики пойдут за мной! Хочешь войны? – я смотрю ему в глаза.

– Что пугать вздумал?! – он вскакивает с места, сжав кулаки.

– Что, я похож на пугача? Лично я не хочу войны! Хотя по образованию, военный! Ты

кем в армии был? Сержантом? Командиром отделения? А я комбатом! На должность

комбата кого попало не назначают! Ты это прекрасно знаешь! Война тебе не принесёт славы!

Если не справишься, тебя скинут! И ещё, какие будут последствия! Об этом хорошенько

подумай! Вы оставляйте меня в покое! Я вас! И на этом разойдёмся! Не будем нарушать

равновесие! А с Лёхой уже разбираются те, кому надо! И пусть радуется, если завтра будет

продолжать работать здесь же! Пусть радуется, если вообще проснётся! Я не такой глупый,

чтоб без опоры пойти против тебя! У меня на зоне есть хорошие связи! Я их не показывал до

поры, до времени! Надеюсь, не придётся показывать! Решай Жека, как тебе быть в этой

ситуации! Как решишь, так и будет! Не забывай про себя! Ну, всё, я пошёл! Будь здоров! – с

этими словами, выхожу от него, не дожидаясь ответа. По коридору, захожу к Максу:

– Привет Макс! У меня к тебе есть разговор!

– Говори, что хотел! – недовольно изрекает бригадир. Зная про мою ситуацию. Он

боится за себя. Я ему неприятен.

– Мне нужно, чтоб Москаленко в нашей бригаде не было!

– Слышь, ты! Не обарзел слегка? Кто ты такой чтоб мне указывать? Знаешь, что ты ни

кто и зовут тебя никак!.. – при этом широко раскрывая рот, качает головой, с вызывающим

видом.

– Значится ни кто и никак? Хорошо Макс! Ты, видать, забыл, что мне задолжал и

очень сильно! Благодаря мне, ты ещё в отряде и на должности бригадира и все тебя уважают,

так как состоишь в семейке завхоза! И ни кто не знает, кто ты на самом деле, кроме меня!

– Не понял! С чего это я тебе задолжал? – недоумённо смотрит на меня.

– Помнишь, у Яна конфеты пропали?

– Пропали и пропали, тебе то что? Ты чего свой нос точишь не в совё дело? Знаешь,

что за это можно не хило попасть?

– Знаю! Знаю! Но я знаю ещё кое-что! А то, что это я, по просьбе Кости, убедил своего

семейник Яна, чтоб он не объявлял на весь отряд! И мы прекрасно знаем с тобой, кто тогда

взял конфеты вместе с жёлтым пакетом, на котором написано: «Челябинская область г.

Копейск!

– Ладно! Иди! Я разберусь, а сейчас не мешай мне! – недовольно, зыркнув на меня,

отпустив взгляд, выдавливает из себя бригадир.

Я поднимаюсь на третий этаж. Постучав в дверь, не ожидая приглашения, захожу в

кабинет.

– Здравствуй, Андрюха! – спокойно, как к себе, или как к другу, обратившись, сажусь

на стульчик около стола, за которым кушает завхоз цеха.

– Кто такой? С какого отряда? С какой бригады? Как ты, смел, зайти ко мне без

приглашения? Видишь, я кушаю! Ты мне мешаешь! – зло от удивления, кричит завхоз.

– Если бы не чрезвычайная ситуация, разве же я посмел бы! Да никогда! –

оправдываясь, мямлю я.

– Что там случилось? Кто-то сбежал? Что-то горит? – нервно спрашивает он.

– Мне нужно, чтобы Москаленко Лёху убрали с нашего цеха и как можно быстрее!

– Не понял! Ты что совсем обарзел? Выйди вон! – у него, ещё больше раздвинулись

брови, он гневно указывает рукой на двери.

– Как скажешь! Тогда я пойду к Диме, завхозу карантина! А твоё УДО будет в

опасности! Ты же, как раз собрался откинуться, насколько помню! – я направляюсь к

выходу.

– А ты Диму откуда знаешь? – недоверчиво смотрит на меня.

– Помнишь! Мы, как-то с ним сюда приходили! Тогда ещё в курилке стояли,

разговаривали? Дима мой друг!

– Мало ли кто сюда приходил!

– А ты думаешь, почему Дима до сих пор сидит завхозом в карантине? Ну, ну?

Придумал? Ты же прекрасно знаешь, что он человек кума! Представь себе, что будет, если я

подойду к Диме! Дима пойдёт к куму? А он обязательно пойдёт! Ему тоже надо УДО! Для

опера это первостатейная информация! И кто же после этого откинется, а кто останется?

Угадай с первого раза?

У Андрюхи забегали глаза. Он поднимает взгляд на меня, смотрит, будто видит

впервые.

– Ну что мне идти?

– Сядь! – указывает на стул.

Отодвинул чашку с едой, опустив взгляд, задумывается.

– Андрюха! Я же поэтому к тебе и пришёл, чтоб тебя не подводить! – более

миролюбиво говорю ему.

– Так что говоришь, там, у тебя, случилось? – наконец, прищурив взгляд,

заинтересованно смотрит на меня.

– Помнишь такое выражение: «Мужик сказал, мужик сделал!» Москаленко в драку

полез, я ему один раз по лицу ударил! Он мне тогда стал угрожать гаремом, убийством! Не

веришь? Можешь проверить! Спроси у ребят, бригады электромонтажников! С бригадиром

пообщайся, он всё расскажет, как было!

– Иди! Диме можешь не ходить! Если ты рассказал правду! Сделаю, как надо! Не

беспокойся!

– Хорошо! Я пошёл!

Спокойно выйдя из кабинета, прихожу в свою бригаду. Всё необходимое сделал.

Теперь надо дождаться результатов. Ребята работают, Москаленко на месте нет. С этого

момента, я его больше не видел.

На следующее утро, как только пришли в цех, Андрюха при всех подходит ко мне,

пожимает руку, шепчет мне кое-что на ухо и уходит к себе. Москаленко среди нас нет.

Сидельцы с его отряда сказали, что Лёху перевели на феротитан. Самый трудоёмкий цех.

Туда ни кто не хочет попадать, там занимаются плавкой металла. Ни кто особо ситуации не

знает. Знают, что была стычка и после этого, Москаленко убрали. Смотрящий нашего отряда,

после того, как мы пообщались на его глазах с Андрюхой, больше не обращает на меня

никакого внимания, словно меня в отряде нет. Завхоз цеха здоровается со мной лично.

Многие сделали для себя правильные выводы, и стали остерегаться. Некоторые пытаются

втереться в друзья. Если я что-то говорю, мои слова выполнялись точно и в срок. Это моя

полная победа.

Примерно через неделю вызвали к начальнику цеха:

– Николай Евгеньевич! Есть предложение перевести вас на станочника широкого

профиля! Я смотрю, вы грамотный рабочий, Вас уважают! Есть положительные

рекомендации! Да и сам я видел вашу работу! Что на это скажете?

Я соглашаюсь. Мне показывают азы. Всё остальное, приходится осваивать

самостоятельно. В основном готовлю посадочные места для подшипников. Через два месяца

приносят вал от иномарки. Одна сторона заводская, с другой стороны заготовка сделана

нашими специалистами. Осталось только подготовить посадочное место под подшипник.

После измерений, установив изделие на станок, приступаю к работе. Ко мне подходит

начальник цеха, мастер, помощник мастера и бригадир.

– Главное не испорти вал! Ты меня понял? Считай, что это твой экзамен на самом

высшем уровне! – кричит в ухо начальник цеха.

Я утвердительно качаю головой и продолжаю работу.

– Какой размер будешь выставлять? – интересуется мастер цеха.

– Подшипник, внутренний диаметр 50 мм! – не отрываясь от работы, объясняю я, –

выставлю 49, 990 мм!

– А на другой стороне, сколько выставлено?

– 49, 985 мм!

– Выставляй такой же размер! – даёт команду начальник цеха.

Не ответив, продолжаю работать.

– Ну что сколько? – через некоторое время, интересуется начальник цеха.

– 49, 990 мм! – я выключаю станок.

– Сними ещё пять тысячных! – требует начальник.

– Извините, снимать больше не буду! – категоричной форме отвечаю я.

– То есть? – удивлённо смотрит он на меня.

– Я снимать больше не буду, иначе запорю вал!

– Надо ещё снять!

– Не надо! – ослабив бабку, достаю деталь из станка.

Начальник цеха, гневно смотря на меня, у него задёргался глаз, покраснев, начинает

кричать:

– Да ты у меня в ШИЗО пойдёшь! Быстро доводи нужный размер!

Я спокойно беру в руки подшипник, надеваю на посадочное место, изготовленное на

заводе:

– Вот так вот не должно быть!

Потом сняв подшипник, перевернув, наживляю на место, которое вывел я. Взяв

деревянный колышек, не сильно постукивая молотком об колышек, сажаю на место.

– Вот видите, Павел Петрович! – обращаюсь к начальнику цеха, – на заводе,

посадочное место, вывели на пять тысячных больше, чем положено! Это послужило

причиной поломки агрегата! Вы, прекрасно видели, что я спокойно насадил одной рукой

подшипник! Так не должно быть! Вы, мне, сами дали книжку! Я его прочитал внимательно и

делаю так, как написано, строго по технологии!

Он, молча, берёт вал, выходит из цеха.

– А ты молодец! – улыбается мастер цеха, хлопает меня по плечу и идёт за

начальником.

Так же освоил долбёжный станок. На нём делал места под шпонку. Так как не было

надлежащих инструментов, приходилось всё делать самому. В основном это касалось

держателей для резцов.

С весны, из-за небольшого количества заказов, меня перевели на другой режим

работы, выводили на промышленную зону по мере необходимости. В это время приступил к

занятиям спортом. С сидельцами, после получения разрешения от администрации, сделали

навес, оборудовали станки для занятия бодибилдингом. И практически, до самого

освобождения занимался там. За это время привёл себя в нормальную физическую форму.

Часто, молодые, бывшие сотрудники, нуждаются в помощи, от нападок братвы. Они

так же, как и меня, пытаются захомутать их. К нам, в отряд прибыл молодой парень, Андрей

Мишанов, из г. Краснотуринска, Свердловской области. Бывший работник медицинского

вытрезвителя, был осужден за превышение должностных полномочий. К этому времени, я,

уже, отбыл срок чуть больше года. Его кровать находилась на втором ярусе. Когда его сосед

освободился из мест заключения, он в этот же день постелил свою постель на первом ярусе,

на его месте. Ближе к вечеру смотрящий предъявил Андрею. Тот ни чего не мог сказать

вразумительного. Нужно было что-то срочно сделать, чтоб спасти парня. Я незаметно

пробрался к завхозу и попросил у него помощи. Костя среагировал мгновенно:

– Какие дела, я не понял? – растолкав толпу, выходит на середину завхоз отряда.

– А дело в том, что мужики совсем обнаглели, творят беспредел! – отвечает

смотрящий.

– Это по поводу того, что Андрей лёг на первый ярус?

– Конечно! Он попутал все рамсы! Делает без разрешения что хочет! Наверное забыл,

что находится на зоне и здесь свои правила, свои законы!

– А с чего ты взял, что без разрешения?

– А у него что, разрешение есть? Я ему такого разрешения не давал!

– За то я давал! Он подошёл ко мне, всё, как положено! Вопросы есть? Или будем

обсуждать мои действия?

– Но есть же нормальные мужики, которые заслужили первый ярус! – пытается

отстоять смотрящий свою позицию.

– А он что ненормальный?

– Он, ещё молод, и не показал себя!

– Перед тобой! – Костя показывает на смотрящего пальцем. Подходит к Андрею,

хлопает его по плечу, – Спи, как договаривались! Это не обсуждается! – с этими словами,

уходит к себе.

Все расходятся.

– Жека, не было этого! Он самовольно туда лёг! Я за ним наблюдал, как ты велел! Ни

на минуту не сводил глаз! Падлой буду, если это не так! – доказывает один из братвы, холуй

смотрящего.

– Всё, уже поздно! Ты же видел, как всё обернулось! Кто-то Косте настучал раньше!

Узнать бы кто!..

На тот период у меня был непререкаемый авторитет и их слова больше не пугали. Я

жил сам по себе и никому не подчинялся.

Я подхожу к Андрею:

– Прежде чем что-то предпринять, если не знаешь правильно это, или нет, лучше

подойди ко мне и спроси! Я тебе не враг! Хорошо, успел Костю оповестить, иначе бы тебе

несдобровать!

– Спасибо Коля!

– Погоди ты со своим спасибо! Когда всё уляжется! Лучше после ужина, возьми

хавчик, что у тебя есть и зайди к Косте, отблагодари его и обязательно извинись за свой

проступок, который тебе, если бы не Костя, обошлось очень дорого!

– Хорошо! Я понял! Хорошо! Хорошо! – удручённым видом, кивает Андрей.

Находясь в колонии, ни на минуту не переставал писать жалобы во все инстанции, с

просьбой о пересмотре дела. Пройдя верховный суд, не сдвинулся ни на сантиметр.

Указывая на прямые нарушения статей Уголовно-Процессуального Кодекса, в ответ получал:

«Нарушений не обнаружено… всё законно и справедливо… Приговор оставить без

изменения!» Им до меня не было никакого дела. На все формулировки, доводы приходил

один и тот же ответ. Было ощущение, что все мои письма читал один и тот же человек. И

отвечал мне, будь, то прокуратура, суд, или представитель по правам человека. Прогнившая

систем работала крайне плохо и не продуктивно. Самое страшное во всём этом то, что они не

видят человека. Как на заводе, роботы, штампуют осужденных. При этом, совершенно не

интересуясь о качестве. Главное количество и план. На любое нарушение, если это не

касается их лично, делают отписки, не вникая в суть жалобы и дела. В России, нужно иметь

семь пядей во лбу, чтоб тебя услышали. И возможно, только тогда, с очень маленьким

процентом успеха, твоё уголовное дело, может сдвинуться с мёртвой точки. Но это не

значится, что тебя оправдают. Наши суды, с манией величия, уверены в своей

непогрешимости, законности и справедливости. Ощущение, что суд сам по себе, и

справедливость, и законность. Любое решение суда, остальные, должны воспринимать, как

аксиому.

Вскоре, написал заявление овступлении в актив отряда. Меня выбрали и назначили

председателем секции досуга. В моих руках оказались краски, карандаши, альбомные

листки, журналы, книги, видео с кассетами и телевизор с комнатой досуга. Всё это

находилось в плачевном состоянии. В первую очередь, подобрал себе в секцию, ребят

умеющих рисовать, лепить, чертить и писать. Вторым шагом, обратился отряду, попросил,

оказать помощь в пополнении библиотеки и канцелярских товаров. Сидельцы, в свою

очередь, написали на волю. Библиотека быстро пополнялась. Многие заинтересовались

художественной литературой, так как сами приносили и пополняли библиотеку. Стали

проводить больше времени в комнате досуга. Читать книги, журналы, газеты, смотреть

видео. Никого особо не волновало, что газеты не свежие. Единственное, не хватало

технической литературы. Весь отряд ликовал, когда, бывший осужденный отряда, посылкой,

нам передал подшивку журналов: «Авто мир» за весь год. Практически, ни один номер не

залёживался в библиотеке. И третьим шагом, назначил нештатных помощников, из числа

спортсменов, которые будут защищать честь отряда на соревнованиях. Стимул один:

ходатайство перед начальником отряда, освободить по УДО, если подойдёт срок.

Все мои начинания, начальником отряда воспринимались на «ура!» Каждое утро, мы

по очереди между бригадами убирали территорию. В зимнее время, из-за ограниченности

территории, вечная проблема, куда девать снег. Я постарался частично решить эту проблему.

Попросил ребят из пружин старых кроватей собрать несколько коробов. Теперь, каждое утро,

в эти короба кидали снег и трамбовали. Когда они наполнились и отвердели, мы

аккуратненько разобрали каркас, из снега вырезали снежные фигуры: Деда Мороза,

Снегурочку, в санях, запряжённую лошадкой. Рядом установили лесных обитателей:

медведя, волка, лису и несколько зайцев. И конечно вырезали снежную ёлку. Потом

раскрасили гуашью. На соревновании в колонии заняли 3 место среди 16 команд. Лучше нас

были только 1 и 2 отряды. Но они не рабочие, среди них, большой арсенал художников и

скульпторов. Так же заняли 3 место по новогодней газете. На 23 февраля, начальник колонии

указал провести смотр песни и строя. Времени для подготовки практически не было. Нужна

песня, с маршировкой проблем нет. Песню подобрал самую простую: «Солдатушки», и не

прогадал. Встала проблема со словами. Я быстренько записал слова, которые, как мне

казалось, знал:

«Солдатушки, бравы ребятушки,

Где же ваша слава?

Наша слава – Русская держава,

Вот где наша слава.

Солдатушки, бравы ребятушки,

Где же ваши деды?

Наши деды – славные победы,

Вот где наши деды.

Солдатушки, бравы ребятушки,

Где же ваши жёны?

Наши жёны – ружья заряжёны,

Вот где наши жёны!»

В случае чего, запевал предупредил, что если пропоём быстрее, чем пройдём, то петь

первый куплет повторно. На параде заняли 2 место, обогнав 2 отряд.

В отряде были разные люди. Одни, в категорической форме, отказывались от

приписываемого преступления. Другие, считали, что это преступление не правильно было

истолковано. И это в основной своей массе. Следующая категория, полностью признавала

свою вину, молча, сносила все объявленные приговором наказания. Это самые совестливые

люди, которые гнетутся своим деянием. Разобщённость отряда на лицо.

Но, все прекрасно знают, что если чем-то заинтересовать, то любой человек

преобразовывается. Идея, интересная, занимательная всегда всех захватывала. Как раз такое

изменение произошло у нас. Отряд активнее стал участвовать на соревнованиях. К

всеобщему восторгу, занимать призовые места. Мы, становились единой командой.

Совершив преступление, человек оказывается на скамье подсудимых, получает срок и

отбывает наказание. Но не надо забывать, что при этом он остаётся человеком. Не надо его

обособлять и разграничивать словом: «преступник», в максималистической форме клеймить,

как скотину разными ярлыками. Многое проходит в жизни: и страсть, и азарт, и желания, и

сроки. Но общение остаётся всегда. Видя преображение отряда при помощи общения, я это

ощутил чётко. Живя на воле, в семьях в коллективах, люди сами себя закрывают в клетки и

живут, хуже, чем на зоне. Это самое страшное, что происходит с человечеством. Отсюда

появляются преступники, маньяки, фобии и разного рода другие отклонения. При помощи

общения любой человек раскрывается, в нем проявляются положительные качества. Конечно

при условии, что морально-психологическом плане коллектив здоров. И нужно уметь видеть

это хорошее в любом человеке. В отряде у каждого есть своя вина, ноша и преступление. Но

сейчас, смотря на них, не скажешь. Они дышат и радуются, забывая, что находятся на зоне.

Можно сказать, они счастливы в определённой степени. И даже освободившись из мест

заключения, пронесут у себя в сердце, это будет их согревать в ненастную погоду жизненных

условностей. Не надо попадать на зону, чтоб ощутить всё это. Лучше осмыслить свою жизнь

без сколов и встрясок. Каждый, человек, имеющий физические недостатки, мечтает иметь то,

чего у него не хватает. Слепой глаза, однорукий руку, ЗК-а свободу. Вы, живущие на воле,

ощутите себя, осознайте, как вам хорошо, когда всё это у вас есть. Осталось только жить

хорошо, творить, мечтать и любить. Не упускайте своего шанса. Для счастливой жизни у вас

есть всё.

УДО

Уголовного Кодекса РФ, статья 79 «Условно-досрочное освобождение от

отбывания наказания», «Лицо, отбывающее содержание в дисциплинарной воинской части,

принудительные работы или лишение свободы, подлежит условно-досрочному

освобождению, если судом будет признано, что для своего исправления оно не нуждается в

полном отбывании назначенного судом наказания, а также возместило вред (полностью или

частично), причиненный преступлением, в размере, определенном решением суда. При этом

лицо может быть полностью или частично освобождено от отбывания дополнительного вида

наказания. Условно-досрочное освобождение может быть применено только после

фактического отбытия осужденным, не менее половины срока наказания, назначенного за

тяжкое преступление».

Уголовно-исполнительный кодекс РФ, Глава 21, Статья 175 «Порядок обращения с

ходатайством и направления представления об освобождении от отбывания наказания или о

замене неотбытой части наказания более мягким видом наказания». «Осужденный, к

которому может быть применено условно-досрочное освобождение, а также его адвокат

(законный представитель) вправе обратиться в суд с ходатайством об условно-досрочном

освобождении от отбывания наказания. В ходатайстве должны содержаться сведения,

свидетельствующие о том, что для дальнейшего исправления осужденный не нуждается в

полном отбывании назначенного судом наказания, поскольку в период отбывания наказания

он возместил вред (полностью или частично), причиненный преступлением, РАСКАЯЛСЯ В

СОВЕРШЁННОМ ДЕЯНИИ, а также могут содержаться иные сведения, свидетельствующие

об исправлении осужденного. Ходатайство об условно-досрочном освобождении от

отбывания наказания осужденный подает через администрацию учреждения или органа,

исполняющего наказание, в котором осужденный отбывает наказание в соответствии со

статьей 81 настоящего Кодекса»

Почти полтора года, как нахожусь в местах лишения свободы. За этот период, во мне

многое изменилось. В первую очередь, отношение к жизни. Пройдя этапы отчаяния, злости и

отрешённости, наступил период осмысления, новых восприятий и принятий осознанных

решений. В этом сильно помогли судьбы разных людей, со своими бедами и страданиями,

которые прошли передо мной. В беседах, долгими вечерами, они рассказывали про свою

жизнь. Особенность этих рассказов в том, что любое предложение и рассказ осужденного

обоснованно и закреплено какими-то юридическими документами. Я слушал, проводил

параллели, осмысливал рассказанное. И понимал, что система работает крайне не

продуктивно в вопросах качества законности и справедливости. Прокуратура, суд сняли с

меня розовые очки надуманности, пафосности и лжи. Жизнь предстала таким, какова она

есть на самом деле. В целом, в моих глазах, власть потеряла доверие и авторитет. Если,

раньше, выполнил бы приказ, слепо веря своим начальникам, считая обоснованность

проводимых мероприятий, то теперь, десять раз подумаю, прежде чем что-либо выполнить.

Наученный горьким опытом, буду сам решать, как мне поступать в той, или иной ситуации,

или же в сложившейся обстановке. Чтоб, в случае чего, отвечать за свои действия, а не за тех,

которые, в силу разных причин, подставляют тебя, уходя сами от ответственности. Таково

отношение. Это моя точка зрения. Но, ни в коем разе, не хочу навязывать её вам. Вы, вполне

грамотно, можете дать определение такой ситуации, когда ваш начальник подставляет вас

налево и направо, ради своей выгоды. Вы решайте, как будете относиться к такому

руководителю. Вообще будете ли работать под его началом? Делайте выводы сами для себя.

Я допускаю, что и раньше прокуратура, суды, подходили, не всегда объективно,

законно и справедливо. Но со сменой режима, приоритеты и отношения в корне изменились.

В первую очередь к своим гражданам, отнюдь не к лучшему. Духовную сторону жизни

отпустили и приподняли материальную. Коллективные ценности потеряли свою значимость.

Вместо них пришли личностные особенности жизни и существования в складывающемся

социуме. Понятно, что ветви власти, суды и прокуратура, почувствовав вольность, изменили

отношение к своей работе. Они, как отражение сложившейся ситуации, тоже стали

корыстны, меркантильны и алчны. Простой народ превратили в дойную корову, из которой

можно получать выгоду для себя и часто незаконным способом.

Власть, предающая своих граждан, не заслуживает доверия. И в разных жизненных

ситуациях, когда ему понадобится простая, человеческая помощь, пусть не надеется на то,

что его поддержат, протянут руку помощи и пойдут с ним рука об руку. Скорей всего, никто

не поможет. Пусть запомнят все те властьимущие, что самое страшное из бед, это

несправедливое отношение к своему народу, или подчинённым, нежелание видеть

очевидного, равнодушие к возникающим проблемам, и глухота просьбам о помощи.

Сценарий всегда один: в «спящей» массе назревает негодование, чем дальше, тем сильнее.

Нарастающее напряжение в какой-то момент взрывается. Наступает полнейшая неразбериха,

как результат бездеятельности, или злоупотреблений своими полномочиями той, или иной

власти. Но делать что-либо уже бывает поздно. Это, очевидно, скинут, уничтожат, как

балласт и установят свою законную власть. Там будут другие ценности, права, но не будет

места нынешним популистам. Безнаказанность, это только иллюзия, которой тешат себя

властители и властолюбцы не желающие видеть дальше собственного носа.

Для любой власти, любого уровня, основная и единственная функция: организация,

обеспечение и контроль. После назначения, или выбора, в первую очередь, деятельность

должна начинаться именно с этого, независимо, было ли организовано, обеспечено, вёлся ли

контроль его предшественниками. В дальнейшем, оценка деятельности руководителя была,

есть и остаётся, достижения в труде и гармоничность коллектива, способность решать все

поставленные задачи и умение видеть недочёты, исправлять ошибки и недостатки без

переходов на личностные отношения. Проведя параллель с нашей жизнью, можно сказать

одно. Взойдя на должность, как на трон, особенно начальники высокого ранга, в первую

очередь, заботятся не об этих аспектах, которые перечислил выше, а о своём благе, как

неотъемлемой части своего существования. Во-первых, оклад, желательно с

астрономическими нулями. Во-вторых, охрана, которая надёжно защитит их от того же

народа. В-третьих, улучшенные бытовые условия, служебная машина, личный водитель,

дача, квартира в престижном районе, престижный вуз и т.д. В-четвёртых, льготы для себя и

членов семьи. При отставке, немалое выходное пособие, чтоб минимум полгода можно жить

безбедно. И только потом всё остальное: обязанности, ответственность и деятельность. Это,

как раз показатель того, что он боится за себя из-за своего отношения к своему народу, своим

подчинённым. И заранее беспокоится о своём благе, о своих гарантиях. А то, что всё это,

надо заслужить своим упорным трудом, об этом не идёт даже речи. Само назначение, по

сути, подразумевает, возможность показать свои организаторские способности и

человеческие качества, как руководителя. И уже на основе этого, возможны какие-то блага.

Благостные подходы для себя, это извращённое отношение к тем, кому он собирается

служить, или служит. Всё это превращает его в господина над людьми. Но особенность в

том, что мы сами, часто, становимся катализаторами таких подходов в отношениях.

Начинаем потом жаловаться тому, как с нами поступают, как решаются те, или иные

проблемы. Жизнь кажется сложной, непонятной, несправедливой. В какой-то степени

напоминает хаос, неразбериху. Чудес на свете не бывает. Всегда, всему есть логическое

объяснение.

Что такое хаос в жизни людей? Я вам отвечу: это результат самоустранения власти от

прямой, непосредственной деятельности и превышение своих должностных полномочий в

свою пользу. Пока люди не уяснят эту простую истину, жизнь будет продолжаться в таком

клеше, мы будем терпеть их самодурство и бездеятельность до бесконечности.

Наступило жаркое лето. Обычно, во второй половине дня становилось невыносимо.

Каменные стены, чёрный асфальт, железные заборы, под палящими лучами, делали своё

дело. Казалось, что температура на территории зоны выше, чем за её пределами. Это

усугублялось, отсутствием деревьев. Если на воле можно спрятаться в тени какого-нибудь

дерева и обдуваемый прохладным ветерком, ощутить в какой-то степени наслаждение. То

здесь, обстановка совершенно другая, такой тени нет и ветерка тоже. Высокие железные

заборы не дают возможности прогуляться прохладному ветерку по территории колонии. В

этот период зона напоминает большую жаровню. Спасаться можно только обливаясь

холодной водой, но эта процедура неприятная и ненадолго. Я сидел в тени, построенного

навеса спортивного городка, и внезапная догадка поразила меня. Не об это ли месте

говорится в христианской религии. Правда, потом упорно старался вспомнить, где это

конкретно написано, так и не вспомнил. Даже покопался в библиотеке, чтоб найти источник,

ничего вразумительного не нашёл. Но это выражение живёт и влияет на умы людей. По

крайней мере, государство тонко продумало, чтоб находящимся здесь осужденным, всё

напоминало круги ада. «Большая сковородка для грешников! И мы жаримся на медленном

огне! Тогда кто же все те, которые охраняют и контролируют нас?» – усмехнулся я,

представляя чертей с вилами, крутящимися вокруг большого противня.

Если весной, меня выводили 3-4 раза на промышленную зону, для выполнения

полученных заказав, то теперь, такие выводы, сократились, до одного раза. У меня появилось

больше свободного времени. Я записался в библиотеку исправительной колонии. Занялся

чтением художественно литературы, периодической печати: газет и журналов. Стал больше

писать жалоб, во все инстанции. Конечно же, неотъемлемой частью была физическая

подготовка. В первой половине дня, пока жара ещё не такая сильная. Втянувшись в процесс

физических нагрузок, увеличивая время, дошёл до трёх часов. Занятия проходили каждый

день. С единственной разницей, что чередовал нагрузки на разные группы мышц.

Когда подошёл срок, подал заявление на УДО. В моём пребывании в колонии, только

плюсы, кроме одного: я не признаю вины. Когда обратился к начальнику отряда, он выразил

готовность мне помочь:

– Ну и что, что не признали, за то в остальном у вас всё положительное! Я буду

ходатайствовать об освобождении!

– Спасибо вам Александр Александрович!

– Это я должен вам сказать спасибо за то, что вы сделали в отряде! Да, я хотел

спросить: если освободитесь по УДО, кого место себя оставите? Каковы ваши

рекомендации?

– Моим первым помощником, был Сергей Киреев! Он в курсе дел! Думаю, вполне

справится с тем объёмом работ, которые возложены на председателя секции досуга!

– Это тот, который с Ростовской области? Да! Я его знаю, он ещё вырезает по дереву!

Хорошо! Вы меня успокоили! – улыбнулся начальник отряда и пожал мне руку.

В конце июля, прошло заседание суда. В свете, недавно принятых постановлений об

ужесточении условий содержания и нетерпимости к некоторым статьям уголовного кодекса,

процесс рассмотрения заявлений проходил сложно. Это касалось преступлений против

государственной власти, интересов государственной службы и службы в органах местного

самоуправления и преступлений против здоровья населения и общественной

нравственности. Было принято решение об условно-досрочном освобождении для немногих.

Моё заявление удовлетворили. Теперь, оставалось ждать десяти суток, чтоб решение

вступило в силу. Получив обходной лист, заранее пошёл собирать подписи.

В сопровождении дневального отряда, зашёл в кабинет начальник цеха. Павел

Петрович сидел за своим столом, писал что-то на стандартных листках.

– Разрешите! – обратился я к нему.

Он внимательно посмотрел на нас, оценивая ситуацию:

– Николай Евгеньевич! Вы что-то хотели?

– Да! Я к вам с обходным листом!

– Как с обходным? Вы уже всё? Или переводят в другой отряд? – удивился начальник

цеха.

– Половина срока отбыл, ухожу по УДО!

– Ну что! – задумчиво и печально, – Жалко расставаться! Надеялся с вами ещё

поработать! Как раз ожидаем заказы! Но, тем не менее, рад за вас!

– Таковы условия! Их не я придумал! – улыбнулся в ответ.

– Хотите, я вас устрою в автомастерскую! – неожиданная мысль осенила начальника

цеха, – У меня в городе есть один знакомый, ему как раз требуется шлифовальщик! Если нет

жилья, на первых порах организую! Будете работать, деньги хорошие зарабатывать! Я так же

одного устроил, так он каждый год машины меняет! Спасибо говорит!

– Спасибо, Павел Петрович! Я домой поеду, к жене и детям!

– Это куда? И что будете делать?

– Пермь! Пока не знаю! Что-нибудь придумаю!

– Это же не далеко отсюда! На машине за 4-5 часов можно добраться! Может всё-таки

пока здесь! Немного поработаете, на ноги встанете! Семье поможете! А так вы приедете

домой без денег, надо работу искать, найдёте, или нет, это ещё вопрос! И какая зарплата

будет? А тут всё уже решено! Подумайте!

– Нет, нет! Однозначно домой!

– Жаль! Надумаете, обращайтесь! – и отдал мне подписанный обходной лист.

– Спасибо за предложение! До свидания!

Сидельцы очень удивлялись тому, что меня освободили по УДО, вина не признана.

Некоторые откровенно спрашивали, сколько дал на лапу, чтоб откинуться. Я им так и

говорил, освободили из-за того, что не совершал этого преступления.

Потянулись долгие часы ожидания этих десяти суток. И вот наконец-то наступил

долгожданный день освобождения, 9-ое августа. Заранее в лагерном магазине купил чай,

сгущённое молоко, конфеты, маленькие подарки. Семейники заварили в пятилитровой

кастрюле чифирь. Встав в общий круг перед входом в барак. Напоследок пообщались, как

это делали и раньше. Попили, поделились пожеланиями и подарками. Игорь подошёл ко мне,

после того, как разлил по кружкам чай и поделил конфеты:

– Брат, это тебе! Ты, конечно, извини, что он не новый! Но это настоящая майка

десантника! – он достал из-за пазухи выстиранное, проглаженное, полосатое бельё и подал

мне.

– Это мне? – удивился я, – Игорь, я знаю как дорога тебе эта майка, я не могу его

взять!

– Нет, брат, бери! Ты же знаешь, у меня принцип: дающий даёт, берущий берёт! А так,

предложить, с надеждой, что вдруг не возьмут, или ходить клянчить, хотя не хотят давать, это

не моё! Я человек прямой!

– Я знаю, что она была в боях и походах!.. – Игорь перебил, не дав договорить.

– Вот поэтому я тебе её и даю! Понимаешь, чтоб надеть такую майку, её надо

заслужить! За то время, которое я побыл с тобой, ты больше всех заслуживаешь это, чтоб

гордо носить майку десантника! Я б тебе и берет подарил, но у меня его нет с собой и прав

таких тоже нет! Так что извини! Могу сказать одно, у тебя душа десантника! И ты это

доказал не один раз! Так что бери не задумываясь!

– Спасибо брат! Для меня это самый ценный подарок! – и мы крепко, по-братски

обнялись. У меня проступила слеза.

– Ну вот, уже и слёзы пошли! Чё-то я на это слабоват! – Игорь улыбнулся и тоже

смахнул слезу.

Я смотрел на тех, с кем бок обок, находился всё это время. Они мне что-то говорили:

напутствие, пожелание, благодарности, пожимали руку. В другой жизни, на воле, мы с ними

не будем встречаться и вряд ли ещё кого-то когда-нибудь увижу. И в эти последние минуты,

они были со мной откровенны и честны. Это очень приятно.

Попрощавшись со всеми, ещё раз махнув на прощание рукой, в сопровождении

дневального, направился к штабу. Мне выплатили деньги, которые, заработал в лагере,

выдали продовольствие, дорожные, проинструктировали и пожелали счастливой дороги.

Выйдя на остановку, сел в трамвай и поехал к железнодорожному вокзалу. Душа прыгала от

радости и ликования. Вокруг люди, своими обычными заботами, своей обычной жизнью.

Скорей всего не знают, что это такое, в одночасье потерять свободу и оказаться за решёткой.

В какой-то степени я им даже завидовал. Но, ни кому не пожелаю, пройти тем путём, по

которому меня провели власти. Простояв в очереди, купил билет. Никогда не знал, что такое

простое действие может быть приятным. Так как времени было ещё много, мы с парнем, он

из Нытвы (откинулся вместе со мной), пройдя в город, продовольственном магазине, купили

еды на дорогу. Спокойно, не спеша зашли в местную столовую и покушали гражданской

пищи. В оставшееся время, погуляли по городу, постарались посмотреть

достопримечательности. Подошло время, сели в вагон и покатили в родные просторы. Перед

выходом на станции, своему попутчику, дал немного денег на дорогу, так как у него не было

ни копейки.

Рано утром, в 4 часа вышел из вагона. Пустынный перрон. Отступают сумерки, за

далеким холмом, со стороны кладбища, тоненькой полоской проступает зарево. Безветренно.

Невероятная тишина перед шумной и ликующей побудкой. Только красный глаз семафора

усиленно кричит своим светом. Да, именно в это время я хотел вернуться, чтоб утром зайти в

комнату и увидеть спящих родных. До дома ещё 3 км. Как только вышел на дорогу, на моё

удивление, тут же подвернулась попутка, словно ожидала моего появления. Водитель был

мне незнаком. И это, наверное, к лучшему. Он удивлённо посмотрел на меня, на тапочки

мыльницы, на баул, включил передачу, и мы помчались. Спокойно добрался до дома. Скорей

всего догадавшись, откуда я еду, денег не взял. Рано утром, позвонил в двери своей

квартиры. Открыла недовольная, сонная жена. Увидев меня, переполошилась. У нас, как раз,

в гостях родственники. Народа много, все спят на полу. Мы прошли на кухню и за чашечкой

чая, беседуя, сидели, ждали, когда проснутся. Как проснулись, увидев меня, сильно

удивились. Пошли расспросы, рассказы. Как приятно оказаться в кругу родных и близких

мне людей. Всё, наконец-то я вернулся домой. Теперь начинается совершенно другая, новая

жизнь. Другая, не только для меня, но и для всех членов семьи.

Подводя итоги пребывания в местах лишения свободы, могу сказать одно: я не

оступился, не опустился до мерзостей. Заехал на зону человеком и вышел оттуда таким же.

Система не смогла меня сломать, вытравить мои убеждения. Считаю это главное. Я увидел

совершенно другую жизнь, та, которая скрыта от нас. Да, она сложна, но эта сложность

проверяет твои человеческие качества. И эта жизнь научила меня многому. Всё то, что нас не

убивает, делает только сильнее и крепче. Если нас, раньше, постоянно пугали зоной и мы

боялись этого, скорее всего неизвестности. То теперь, мне, это уже не страшно. Запугать чем-

либо, у них вряд ли получится. Буду бороться дальше.

Что тогда, в тот момент, мной двигало? Месть? Злость? Чувство справедливости,

законности? Может, в какой-то степени всё это вместе взятое. Я всегда дорожил и дорожу

своей честью. В большей степени, чувство попранности чести из-за меркантильности

существующей власти. Они выковали из меня бойца. И пусть готовятся отражать мои удары.

Я готов. Я готов ко всему.

На свободе

Пётр Яковлевич, медленно отодвинул сидение назад. Широко открыл двери

служебной машины, аккуратно выставил ноги, чтоб не испачкать штанины форменных брюк,

и только потом, грузно высунулся сам. Зыркнув по сторонам, встав у машины, осмотрел

себя, поправил обмундирование, окинул хозяйским взглядом здание прокуратуры. Каждое

утро, проделывал этот церемониал, уже несколько лет.

Это было давно, но воспоминания свежи, словно всё произошло только вчера.

Прошло несколько дней, как его назначили районным прокурором. В одно утро, беспечно

вышел из машины, ничего не замечая вокруг. К нему подбежал мужчина, крепкого

телосложения, средних лет, схватил за грудки, без слов осмотрел разъяренным взглядом,

вознеся здоровенный кулак, попытался нанести удар по голове. Прокурор, схваченный

врасплох, не ожидавший такого оборота, растерялся. Не соображая, в испуге схватился за

крепкую руку мужчины, ноги подкосились, он практически повис. Тот попытался поставить

новоиспеченного прокурора на слабые, гнущиеся ноги. То ли специально, то ли от страха,

Пётр Яковлевич, не мог стоять. Возможно, это спасло его от тумаков. Водитель, заметив

нападающего, подоспел вовремя, не дал обидчику побить своего начальника. Схватившись за

поднятую руку, нанёс расслабляющий удар в живот, быстро скрутил его загибом руки за

спину и подножкой уронил на асфальт. Тот, не ожидавший такой ретивости от простого

водителя, поняв свою оплошность, уже лёжа на животе, заорал, угрожая убийством, за

попранную честь и что-то в этом роде. Кто такой, что за мужчина, кем был, за что, уже не

припомнить. В череде всевозможных ситуаций по службе, в жизни, всё это развеялось,

распылилось в памяти и забылось.

Прокурор Свердловского района, тихонечко, как бы крадясь, пошёл по сырому

асфальту, огибая лужи, к себе в кабинет, предварительно, по пути, поздоровавшись

работниками канцелярии. Выслушал доклад секретаря, скрылся за дверями. Снова бессонная

ночь, снова сырая, дождливая погода августовского утра. Он устало уселся на своё рабочее

место, посмотрел в окно.

Каждый день ничего не меняется. Снуют беззаботные люди, занимаясь своими

повседневными делами. На улице сыро и пасмурно, в кабинете сухо светло и комфортно.

Всего лишь стена отделяет его от всех остальных. Но это только физически. На самом деле,

между ними, огромная пропасть, очень большое расстояние, высоченная гора, где у

подножья стоят все они, а прокурор намного выше. В прокуратуре свои, прокурорские дела.

И часто, эти дела пересекаются с их деяниями. Горы, горы! Ему пришла в голову картина

одного грузинского художника Нико Пиросмани, который жил на рубеже позапрошлого и

прошлого веков, рисовал в стиле примитивизма: горный ландшафт, на этом фоне чабан,

играющий на флейте, с неизменными атрибутами: бурка, папаха, крючковатая палка и

невдалеке пасутся овцы. «Не напоминает ли эта картина, образно, нашу жизнь. Надо будет,

для реальности, повесить подобную картину здесь в кабинете!» Взглянул на стены, с

намерением найти для него место, но вскоре забыл. Предметы, вещи, которые разными

путями попали в кабинет и обосновались вместе с ним, на стенах и подоконниках, оттеснили

неожиданную догадку про картину. В голове появились другие мысли, более призёмлённые и

реальные. Всё до боли знакомо и привычно. Ощущение, что никогда не вставал с этого

места, никуда долгими годами не выходил. Как будто, он тоже, является частью интерьера

этого кабинета. Рабочий день начинается, как обычно, заботы, документы, люди. И так до

самого вечера. Тут осенила безумная мысль: «Послать всех подальше, пойти на рыбалку,

посидеть с удочкой у реки, позабыв всех и вся! Чтоб ввести, хоть какое-то разнообразие!

Когда это ещё будет? То ли погода влияет, то ли старость подкрадывается!» Пётр Яковлевич

задумчиво покачал головой. Окинул взглядом свой кабинет, возможно, хотел найти что-то

новое, но кажется, даже пылинка, и та, лежит на месте. Новая мысль и ощущение, что он

когда-то уже был в подобной ситуации. Какая-то неуловимая волна шепчет об этом прошлом

снова и снова, но почему-то каждый раз конкретика забывается. «По-моему, даже есть какая-

то болезнь. Как же она называется? – потёр себе лоб, словно извлекая из головы то, нужное

слово, – Дежавью, да дежавью!» Мотнул головой, как бы вытряхивая ненужную мысль.

Посмотрел на часы, взял ежедневник и открыл на нужной странице: «Сегодня приёмный

день! Снова пойдут жалобщики со своими проблемами, целый день будут доставать! Ладно,

если бы говорили что-то путное! А то ведь в основном несут какую-то чушь, околесицу!

Народ слабо подкован в правовом плане и очень плохо разбирается в действующих законах!

Хорошо это, или плохо? Наверное, однозначно не скажешь! С одной стороны хорошо, с

другой плохо!.. И на это уходит почти целый день! Но деваться некуда! Что ж, посидим,

подождём! А вдруг никого не будет!» – не успела проскочить дикая мысль, как дверь

кабинета отворилась:

– Пётр Яковлевич, к вам первый посетитель! – обратилась молодая секретарша,

тонким писклявым голосом, дочь федерального судьи. Высокая, кучерявая, крашенная

блондинка, с густо нанесённым макияжем на лице.

– Да, я готов! Пригласите, пожалуйста, Наташенька! – «И что они в прокуратуру лезут,

шли бы в суд, к своим родителям! Чем только хотят заработать себе авторитеты и должности

эти пустышки? Капризные, кичатся своим происхождением! Словно мёдом здесь намазано!

Снова надеются, наверное, на своих родителей! Они же не вечны! Что будут показывать эти

великовозрастные дамы, когда родителей не будет? Сядут кому-нибудь на шею, и жизнь

продолжается?» – подумал про себя.

– Здравствуйте, Пётр Яковлевич!

– Здравствуйте! Слушаю вас! – сидя за своим столом, забыв недавние мысли,

внимательно смотрел на меня прокурор.

– Я, так полагаю, вы меня не вспомнили?

– Нет! Напомните, пожалуйста! – спокойным видом, с улыбкой на лице.

– 2003 год! Капитан милиции, медвытрезвитель, Светлов Николай Евгеньевич! –

смотря на него, чётко проговорил я.

У него пропала улыбка. Молча, просидев какое-то время, отпустив взгляд, поправил

ручку и бумаги на столе. Снова посмотрел на меня с нервным видом:

– Да припомнил!

– Это хорошо, что вы меня вспомнили!

– Так чего вы хотели? – прищурив глаза, попытался улыбнуться, но это у него плохо

получилось, лишь бессмысленная гримаса.

– В первую очередь, мне, очень хотелось посмотреть в ваши глаза! Знайте ли, у меня

такая давняя мечта! Наконец-то исполнилось!

– Посмотрели? И всё, не мешайте мне работать! – так же в нервном напряжении

выдавил из себя.

– У вас, как раз, такая работа! Сегодня приёмный день граждан! А глаза-то у вас

бегают, гражданин прокурор! – я кисло улыбнулся.

– У вас ещё что-то есть ко мне?! – вызывающе, недовольно выцедил, качая головой.

– Я, так понимаю, что вы чувствуете свою вину передо мной! Иначе, вы были бы

спокойны, в отношении меня!

– У вас есть ещё какое-нибудь дело ко мне?! – прищурил злые глаза.

– Дела у вас, часто сшитые белыми нитками! У меня вопросы! – съехидничал я.

– Ещё, какие вопросы?!

– Пётр Яковлевич! Почему вы так поступили со мной?

– Это не я! Это суд! – он ехидно улыбнулся и развёл руки в стороны.

– Я вас спрашиваю! Вы, почему это всё проделали со мной?

– Но суд же признал!.. – наклонив голову, снова, изображая гримасу улыбки, протяжно

запел прокурор.

– По-моему, мы с вами разговариваем на разных языках!

– Все вопросы к суду!

– Вот вы заладили суд, суд, суд! С судьёй тоже пообщаюсь! Выйду от вас, сразу же

пойду к Юрию Петровичу! Я, специально приехал сегодня, чтоб внести ясность в этих

вопросах! Насчёт этого не волнуйтесь! Я прекрасно понимаю, что сейчас ведётся

видеозапись моего посещения! – и указал на камеру в углу кабинета под потолком, – Под

камерами, вас, настоятельно прошу, напишите прокурорское представление на пересмотр

дела! Вы же прокурор, стоите на страже законности! Выполните свои обязанности, как

полагается, в соответствии прокурорской чести! Какие нарушения, были допущены, думаю

говорить не надо! Решите эти проблемы, очистите совесть! Вам это всё зачтётся! И вы будете

прощены!

– Никакой бумаги я писать не буду! – он, как бы встрепенулся, немного удивился, –

Прощены? Кем?

– Об этом вы узнаете сразу же, когда начнётся повторное расследование! Вспомните

бога! Снимите грех с души, пока не поздно!

– Вы что мне угрожаете? – быстро заговорил прокурор, при этом у него загорелись

глаза, появилась новая улыбка.

– Разве богом, грехом и душой угрожают? – вопросом ответил я, – Нет, Пётр

Яковлевич, я вас прошу! Ради вашего же блага!

– Я вам отвечаю ещё раз: НЕТ! Это для вас уже пройденный этап! Можете о своей

просьбе забыть раз и навсегда!

– Жаль! Очень жаль мне вас! Хотел помочь, но вы меня не услышали! Ваше

категорическое нет, дорого вам обойдётся! – с этими словами вышел из кабинета.

Здание прокуратуры и суда находятся рядышком, впрочем, и ГУВД Пермского края,

тоже.

Спокойно прошёлся несколько десятков метров по улице. Остановился около плаката

здания Свердловского районного суда. Кто-то поверх информационного бюллетеня

маркером, чёрными чернилами, написал: «Судьи и адвокаты – продажные твари!» Эта

надпись вызвала во мне невольно улыбку. Не с одним со мной так поступили, если пишут

такие надписи около входа в районный суд. Неспешно вошёл в здание. Показав паспорт

охраннику, и озвучив цель своего визита, направился в кабинет секретарей.

– Здравствуйте! Мне бы встретиться с Присыпкиным Юрием Петровичем!

– По какому делу? – на меня посмотрели три пары настороженных девичьих глаз, в

которых выражался ужас, или испуг. Словно, они только что увидели картину леденящую

кровь.

– По личному!

Девушка, которая находилась ближе всех, спросившая, продолжала в оцепенении

стоять и смотреть на меня. Скорей всего, прокурор успел предупредить о моём появлении

судью, тот нагнал страху на этих девушек. Мой внешний вид: накачанный торс, бронзовый

цвет лица, не характерный для местных жителей, слова судьи, сделали своё дело.

– Юрия Петровича срочно вызвали в краевой суд! Его на месте нет! И сегодня вряд ли

будет! – запинаясь, как заученный урок, выдавила из себя маленькая, худенькая брюнетка,

сидящая в дальнем углу за столом.

– Хорошо! Тогда я приду завтра! – развернувшись, вышел из помещения.

Девушки, ничего не говоря, только закивали в ответ. Я поднялся на второй этаж к

председателю Свердловского районного суда. Его на месте, тоже не оказалось, в дальнейшем,

встреча, с ним, так и не состоялась.

Ежедневные попытки встречи с федеральным судьёй, не дали никаких результатов.

Его никогда не было на месте: то вызвали, то заболел, то выходной. Через две недели

хождения, меня оповестили, что федеральный судья Присыпкин Юрий Петрович, с

сегодняшнего дня находится в отпуске. После отпуска, в первый рабочий день судьи, я снова

появился в здании суда. Уже, знакомые девушки, сожалея, предупредили: «Смысла ходить, к

ним, нет! Юрий Петрович, переведён в другой город!» Эта была, скорее всего, детская игра

в прятки. Судья прятался, я искал. Но наша незапланированная встреча, с ним, всё же

состоялась.

После неудачных попыток, махнув на него рукой, решил навестить друзей в соседнем

городе. Я так же, как и сейчас, сел в поезд, сложил вещи, устроился у окошка. Вскоре, в купе

вошли две накрашенные женщины и мужчина. Этим мужчиной оказался судья, собственной

персоной. Его признал сразу же. Это что, знак судьбы, повеление свыше, или чистая

случайность? Может, ещё одна проверка меня на человеческие качества? Я пристально

посмотрел на него. Он, сначала, не обращал на постороннего пассажира никакого внимания.

Заметив мои взгляды, заподозрил что-то неладное. При этом старался вести себя

непринуждённо. Во мне бушевало двоякое чувство, с одной стороны, обрадовался этой

встрече, с другой стороны, брезгливое, или даже омерзительное ощущение. Он был мне

неприятен внешне и по сущности. Тогда, являлся, для меня, воплощением подлости,

продажности и низменности. Больше всего раздражало его поведение. Если женщины

спокойны и рассудительны, вели себя, как обычные пассажиры, то Присыпкин вёл себя

вызывающе, несерьёзно, шутил, гримасничал. После каждого взгляда всё больше и больше

угасал. Мне очень хотелось задать ему пару вопросов и посмотреть в глаза. Но с другой

стороны, эти две женщины не имели никакого отношения ко мне, скорей всего, не знали об

его злодеяниях. Не хотелось впутывать их в наши дела. Если я ехал в соседний город, то для

них, дорога была дальняя и долгая. Об этом говорил внушительный пакет с

продовольственными припасами. Я знал, что судья курит, ещё тогда, когда вёл судебное

заседание. И сейчас, держал в руках дешёвую зажигалку и периодически чиркал им, высекая

искры. Скорей всего, пойдёт курить в тамбур, или захочет сходить в туалет и тогда смогу с

ним переговорить. Я терпеливо ждал. Нужно решать эти вопросы не спеша, без свидетелей.

Тем более подвернулась удачная обстановка. У Юрия Петровича изменилось поведение: он

перестал коситься на меня, отпустил взгляд, лицо покраснело. Шумная обстановка

поменялась на тихий шепот. Мне от этого стало весело. Скорей всего судья начал играть

какую-то роль. У него плохо получалось. Две женщины ни как не могли понять причину

такого быстрого изменения в поведении и периодически спрашивали: «Что случилось? Юра!

Что случилось?» Перед самым отправлением, Юрий Петрович, вдруг поцеловал одну в

щёчку, другую в губы и бегом покинул вагон. Разговора унас так и не получилось. Понятно

было одно: он меня узнал, беспокойное поведение выдало с потрохами. В какой-то степени,

стало жалко его. Жить вот так и всю жизнь бояться людей. Ну что ж, каждый выбирает сам

себе дорогу. Пусть живёт дальше. Одна из женщин, тут же в недоумении, достала телефон и

позвонила: «Алло! Что случилось? И что? Юра, мы же обещали! Что работа? Ты же говорил!

Хорошо! Хорошо! Как только, сразу же приезжай! Будем все ждать!» Поезд тронулся с места.

Я тайком наблюдал за ними. Неожиданно лишённые мужского внимания, они сидели

рядышком, лицом друг другу с разведёнными руками и тихонечко шептались. Вскоре, оценив

меня женским взглядом, возможно, я у них вызвал симпатию, попытались пообщаться. Но

безразличие, с моей стороны, однозначные ответы, отбило у них всякое желание. Вскоре, я

забрался на вторую полку, уступив своё место одной из женщин, и практически всю дорогу

проспал. Перед выходом из купе, взяв вещи, улыбнулся, смотря на них: «Спасибо за

приятную компанию! До свидания!» Спокойно, закрыв за собой дверь, вышел на перрон,

оставив недоумённых женщин одних.

Сейчас сижу и думаю, интересно, сказал ли Присыпкин настоящую причину своего

бегства? Как среагировали эти женщины на меня и на него, после этого? Хотя вряд ли!

Думаю, что такие трусы, как судья, не способны на честный, принципиальный поступок.

Если судить его по тому, как он проводил судебное заседание в отношении меня, то такие

люди оперируют фактами не в объективном плане, а в личных, корыстных интересах. Такое

понятие, как совесть, честь, достоинство, напрочь отсутствует. Я очень сомневаюсь, что он,

ради истины, пойдёт на то, чтоб была подмочена собственная репутация, особенно в глазах

любимых женщин. Тем более, я, для него ничего не значу и никого собой не представляю.

Оказавшись на свободе, с удвоенной энергией включился в борьбу. Понимая

бесполезность обращений в прокуратуру Свердловского района, после общений к

Максимовым, циничным Ждановым, перепуганным Горячевым, решил обратиться в краевую

прокуратуру. После неоднократных обращений, писем и жалоб, в очередной раз, при

встрече, с заместителем прокурора края, он, чуть ли не открытым текстом послал меня на

три буквы:

– Что вы ходите! Ну, что вы ходите! Всё равно этот вопрос ни кто не решит! Это

пустая трата времени! Только сами себя накручиваете и нам спокойно работать не даёте!

– В моём уголовном деле, допущены процессуальные нарушения со стороны

прокуратуры и суда! Я вам писал, указывал на конкретные места! Ещё раз прошу: обратите

внимание, проверте и примите соответствующее решение! Это ваша работа!

– Вы, когда находились в местах лишения свободы, получали решение?

– Да получал!

– И что там написано?

– Нарушения не обнаружены!

– Так что вы ещё хотите?

– Скажите! Может прокуратура, суд, не нарушая законов, предъявить обвинение,

осудить невиновного человека и преследовать по закону?

– Нет! Это исключено!

– Тогда почему меня осудили?

– Значится, вы были виновны!

– Но я не совершал этого преступления! В чём же я могу быть виноватым? Тем, что

оказался для прокуратуры удобной мишенью, или для выполнения очередного плана, ради

вознаграждений и карьерного роста?

– Тогда кто совершал?

– Вот я вас и прошу разобраться!

– Судебное решение принято по вам?

– Да!

– Вы обращались в вышестоящие инстанции?

– Да!

– Что они вам написали?

– Нарушения не обнаружены! Решение суда оставить без изменения! В

удовлетворении жалобы отказать!

– Ну, вот видите!

– Так они же писали с вашей подачи! Я очень сомневаюсь, что кто-то с Москвы

приезжал сюда, чтоб разобраться в этом уголовном деле, или вы высылали документы, для

разборок, чтоб потом они могли принять своё оригинальное решение! У вас вообще, как эти

вопросы решаются?

– Всё! До свидания! Идите отсюда! Просто идите! Это вас уже не касается!

Прокурор открыл двери и пригласил меня на выход.

Так же обращался в Генеральную Прокуратуру Российской Федерации. В своих

жалобах указывал на нарушения в процессе расследования, при вынесении обвинительного

акта и допущенные нарушения законов при проведении судебного заседания. В ответ

получал отписки, в которых указывалось: «Ваша повторная жалоба рассмотрена… Выводы

суда основаны на совокупности собранных по делу доказательств… Показания согласуются

с другими материалами дела… Доводы о нарушении уголовно-процессуальных норм

безосновательны… Оснований для постановки вопроса о принесении надзорного

представления не имеется!»

Вот и получается, с их слов, что это преступление совершил я. А прокуратура и суд

сработали на основании законов. Но если так пойдёт дальше, то, никто не застрахован от

того, что завтра, или даже сегодня, «на основании законов», на скамье подсудимых можете

оказаться вы. И совершенно некого не будет волновать тот вопрос: совершали ли вы

преступление или нет. Такой вопрос, как обычно, в их расследование не входит. А входит

умение доказать, что вы виноваты. Другого решения у них, просто, не бывает.

Если прокурорский работник, при ведении следствия, или того хуже, в процессе

судебного заседания, выявит, что подозреваемый, обвиняемый, подсудимый не виновен, и

огласит об этом на заседании, признав свою ошибку, то на таком работнике ставят крест и

дальнейшая карьера такого работника стоит под очень большим вопросом. Таковы подходы и

таковы решения внутри этой структуры кадровых перестановок. Понятно, что любой

работник этого боится. Боится того, что его могут дисквалифицировать, как

непрофессионала именно по этой категории. Порочная практика крепко укрепилась в этом

ведомстве. К примеру, если обвинитель, на суде два раза провалит дело, то его вынуждают

написать заявление и уволится по собственному желанию. И это ещё лучший вариант.

Понятно то, какие работники там остаются, а какие выбывают.

Заметьте, во всём этом нет ни слова о том, что основанием уголовной ответственности

являются совершённые деяния, содержащие все признаки состава преступления,

предусмотренного уголовным кодексом, о том, что подлежат доказыванию обстоятельства,

события, виновность, и т.д. а не доказывание любыми путями вины того, кто больше всех

подходит на роль преступника. Не зависимо от того, совершал он преступление, или нет.

Следующим этапом, обратился за помощью к адвокатам. Через знакомых

познакомился с одним из ведущих адвокатов Пермского края. После неоднократных встреч,

после ознакомления с делом, он предложил единственный вариант выхода из создавшегося

положения:

– Николай Евгеньевич! Да, подтверждаю, что допущены грубые нарушения уголовно-

процессуального кодекса со стороны прокуратуры и суда! Но, по вам уже принимала

судебное решения Москва! Что-либо делать в Перми бесполезно! Это айсберг, которого нам с

вами здесь не сдвинуть! Проанализировав все обстоятельства дела, мне видится только один

единственный выход из создавшегося положения! Другого выхода просто нет, и не будет!

– Да, и что за выход?

– Нужно ехать в Москву! Каждый день ходить на приём, доказывать свою правоту,

конкретно на фактах! Необходимо, чтоб они обратили, среди всех обращающихся, именно на

вас внимание и заинтересовались! Но, так как вы не знаете тонкостей и особенностей этих

моментов, куда и как подойти, кому обратиться, с кем переговорить, что говорить, что делать,

нам нужно будет поехать вместе! Я, так один раз уже поступал и добился пересмотра

уголовного дела! То есть, в этом, у меня, есть практика и опыт! (Вот такая цела наука, чтоб

добиться законности и справедливости.)

– Понятно! Эта командировка для вас за мой счёт! Во сколько мне обойдётся?

– А вы посчитайте! Дорога, питание, проживание в гостинице, если, конечно у вас нет

близких родственников в Москве! Это бы намного облегчило наше положение! Возможно,

нужно будет кому-то дать, чтоб ваш вопрос сдвинулся, хоть как-то, с мёртвой точки! По

времени, для начала, надо рассчитывать где-то на месяц! Ну и конечно ещё на

непредвиденные расходы! Я совершенно не заикаюсь на счёт оплаты своего труда! Если мы

решим все вопросы, вас оправдают, тогда государство обязано будет выплатить большую

сумму денег за судебную ошибку! Вы мне из этой суммы выплатите проценты! В

дальнейшем, когда это сдвинется, будет известно! Мы, с вами заключим договор, там всё

будет указано!

– Да, это серьёзно! Такой суммы у меня просто нет и неоткуда взять!

– Решайте! Это ваша судьба и ваша жизнь! Можете, к примеру, взять кредит!

– Спасибо, я подумаю!

Мне ни кто не может дать гарантии, что вопрос решится, тем более за столь короткое

время. Ознакомившись с подобными делами и с теми, кто боролся, уяснил одно, что это

очень долгий и кропотливый труд. Скорей всего, нужно будет бороться годами, чтоб хоть

чего-то добиться. Я не говорю об оправдании. Для этого у меня нет ни средств, ни

возможностей. Кредиты надо возвращать с процентами. Источников дохода нет. Даже, на

работу ещё не устроился. Если устроюсь, то там надо трудиться, а не торчать в Москве

обивая пороги юридических инстанций. Помимо этого, есть семья, дети, которых надо

ставить на ноги. Они уже итак достаточно пострадали из-за меня. Мне пришлось отказаться

от решения вопроса таким путём. Я рисковать благополучием и здоровьем семьи не стал.

Из этого абзаца, я думаю, вы поняли, каково отношение судебной власти к

человеческому материалу.

Следующим этапом, стала пресса. Снова, через знакомых, познакомился с одной

журналисткой, которая курировала вопросы правоохранительных органов. На встрече, около

танка, по улице Сибирской, немного пообщавшись, видя её желание помочь мне, отдал ей

материалы дела и подготовленные листы с текстами. Через две недели, разочарованная,

недоговаривая что-то, мотивируя отказ тем, что редактору такая информация не интересна,

вернула всё обратно. В дальнейшем, ни одна газета не взялась за моё дело. Откровенно

признаваясь в том, что они являются подневольными и всё зависит от того, как на это

посмотрит хозяин. Но, как правило, хозяину это информация была не интересна. Одна,

молодая корреспондентка честно сказала, что в ближайшее время выборы не намечаются, все

сидят на своих местах, жаренные факты, им пока, не нужны. Понятно, что в качестве хозяев

выступают депутаты законодательных собраний, воры в законе, высокие должностные лица.

Через ГУВД Пермского края, по рекомендации Туманова Николая Васильевича,

заместителя начальник отдела по спецсооружениям Пермского края, обратился в

независимую газету, Пермского правозащитного центра, занимающаяся нарушениями в

законодательстве. Пообщавшись, временно исполняющий обязанности редактора газеты,

дал понять, что на такую тему уже были публикации, и они должного эффекта не получили.

К тому же, газета узкой направленности. Публикация не сделает никакого резонанса и не

пошатнёт криминально-чиновничий беспредел. В моём деле никакой помощи не окажет. Я

снова оказался на том же месте и не сдвинулся с мёртвой точки. Можно сделать только один

вывод, что вся пресса подневольна и зависима. О свободе слова нет смысла говорить. Это

фикция, особенно в Пермской крае. Так что, если вам начнут говорить про независимое

СМИ, не слушайте, это мощное оружие в руках воротил, чиновников, но не более. Они,

платят, заказывают ту информацию, какая им нужна и выгодна.

Когда обратился в правозащитный центр, они внимательно выслушали меня,

посочувствовали, но никакой реальной помощи не оказали, ссылаясь на бессилие и

денежные проблемы. Понятно одно, что они тоже живут на дотациях заинтересованных

людей, поступать против их воли ни кто не посмеет.

После неоднократных обращений в организацию по правам человека в Пермском крае

и Российской Федерации, уполномоченные, ссылаясь на российские законы, только

разводили руками, мотивируя тем, что они дополняют существующие средства защиты прав

и свобод, а не подменяют государственные органы, обеспечивающие защиту и

восстановление нарушенных прав. Рекомендовали решать вопросы по линии судебных

инстанции. Отсюда можно сделать только один вывод, что при массе организаций, которые

занимаются правами человека, ни одна не работает эффективно. Всё построено на

популизме, пиаре и обмане.

Чиновничий произвол даёт о себе знать. Ситуация сегодняшнего дня, это как

крепостное право. Идёт давка, гнёт. Всё построено для того, чтоб чиновникам жилось

хорошо за счёт народа. В такой системе, если чиновник решит, что ты не такой, то придётся

скорей всего согласиться, потому что не сможешь доказать обратное, даже если у тебя будут

конкретные, неоспоримые факты. Твои факты никто не будет опровергать, но и учитывать

тоже не будут. В чиновничьей системе, слово справедливость означает: мне хорошо, моим

друзьям хорошо, тебя это не касается.

Тогда я предпринял последний шаг. Позвонил своему бывшему подчиненному и

назначил встречу:

– Здравствуй, Серёга!

– Здравия желаю, товарищ командир! – мы крепко обнялись.

– Серёжа! В каком звании пребываешь? Ты ко мне прибыл зелённым выпускником из

школы прапорщиков! В дальнейшем, благодаря стараниям начал подавать надежды на

блестящую военную карьеру! Но, дивизию сократили, и ты пошёл служить в ФСБ. Как ты?

Как карьера?

– Можете поздравить, недавно получил капитана!

– Молодец! Я всегда верил в тебя!

– Товарищ командир! Изначально, мы вас, вновь прибывшие, ненавидели! Считали,

что те, кто с вами служат уже давно, просто наговаривают на вас! Но, со временем,

отношения и взгляды меняются! По истечении некоторого времени, я всё это осмыслил! И

только сейчас, от чистого сердца говорю: спасибо вам за всё! Я хорошо помню, как вы нас

гоняли, заставляли, учили уму-разуму! В дальнейшем, ваша школа, сильно помогла в жизни

и в службе! Благодаря вашей школе я добился всего того, что имею на сегодняшний день!

Хотя мы теперь в одинаковых званиях, но вы для меня навсегда останетесь моим лучшим

командиром!

– Ну, ты добился, всего, только в результате личного отношения и кропотливого труда!

Я хорошо помню, как вы обижались из-за повышенной требовательности! Надеюсь, не забыл

основное правило, которое я вам постоянно говорил: каждый на своём месте должен быть

профессионалом! Ладно, Серёжа! Мы, встретились не ради этого! Дифирамбы нам ни к

чему! У меня есть серьезный разговор!

– Да, слушаю! Помогу чем смогу! Я даже примерно догадываюсь, о чём пойдёт речь!

– Слышал, наверное, про меня?

– То, что на зоне побывали? Конечно, слышал! Зная вас хорошо, честно говоря, у меня

не укладывается в голове! Во всё это я просто не верю! Скажите, на что мне обратить

внимание?

– Прокуратура Свердловского района, прокурор Максимов Пётр Яковлевич,

заместитель прокурора Жданов Дмитрий, помощник прокурора Горячев Александр! Бывший

следователь Сорокин Андрей Андреевич, который на сегодняшний день уволен с

прокуратуры и работает частным детективом! Адвокатская контора Аббасов! Федеральный

судья Свердловского района Присыпкин Юрий Петрович! Проверте по своей линии ФСБ на

предмет взяток и нарушение законов!

– Они?

– Да! Все в одной сцепке! Наши ребята работают практически во всех структурах! Я с

ними пообщался! Так что, благодаря предоставленной информации я знаю многое! Вот

только проверить всё это некому! Вот и обратился к тебе за помощью! Думаю, для вас это

будет интересно!

– Спасибо за информацию! Пойдёмте, куда-нибудь присядем! Вы мне вкратце

опишите все эти моменты, чисто, как памятка для меня! Обязательно проверим! Сделаем!

Как будет какая-нибудь новая информация, я вам позвоню! Номер телефона, после вашего

звонка у меня сохранился.

Попытки устроиться на работу, заканчивались неудачей. Как только доходил вопрос о

прежнем месте работы, о судимости, тут же находились причины, по которой они не могли

меня взять себе, даже на испытательный срок. Слово: «бывший сотрудник милиции»

звучало, как «оборотень в погонах». Слово «судимость» выбивало все подпорки для

дальнейшего общения. Я, как прокажённый вызывал у всех одинаковую реакцию испуг и

недоверие. В инспекции по надзору, где я отмечался каждый месяц, настоятельно требовали

поменять статус безработного.

На выручку пришли снова друзья. Друг детства, живёт в соседнем городе,

индивидуальный предприниматель, торгует строительным материалом. Как только узнал, что

я освободился, пригласил меня к себе. В результате этой поездки у меня появилась

грузопассажирская газель. Я оформился, как предприниматель занимающийся

грузоперевозками. И уже в очередной раз, появился у инспектора, держа в руках

свидетельство индивидуального предпринимателя. Местные друзья, узнав, что я ищу

безрезультатно работу, обговорив детали с директором одного охранного предприятия,

пригласили на встречу к нему в кабинет. Директор охранного предприятия, оказался бывший

милиционер. Он, обо мне, слышал, даже частично знаком с фабрикованным уголовным

делом и без вопросов принял к себе в охранное предприятие на свой страх и риск. Так я

оказался в охране.

По отбытию половины срока, подал заявление о освобождении от дальнейшего

отбывания наказания. На основании моего заявления, начальник УИИ (Уголовно-

Исполнительной Инспекции) Пермского района, написал представление. Узнав об этих двух

документах, инспектора из других районов города Перми, затаив дыхание стали ожидать

окончательного решения по данному представлению. Этот наболевший вопрос, давно

беспокоил эти службы. И наши бумаги были первыми ласточками в этом деле.

Судья принял к рассмотрению. В назначенное время я прибыл в суд на заседание.

Прождав за дверью больше полутора часов, инспектор вышел от судьи и сообщил:

– Николай Евгеньевич! Всё, можете поехать домой! Суд уже состоялся!

– Как состоялся! А почему меня не пригласили?

– Потому что судья принял решение рассмотреть заявление без вашего присутствия!

– Что за бред!

– Понимаете! В уголовно– процессуальном кодексе не прописана ваша ситуация!

– Не понял! Как не прописана?

– Ну, вот смотрите! Вам оставалось, после освобождения по УДО шестнадцать

месяцев от реального срока! Мы подали заявление по половине отбытого наказания! Как раз

эти действия не прописаны в УПК РФ! Поэтому, судья волен принимать любое решение на

своё усмотрение!

– И какое решение принял судья?

– Я вам этого не могу сказать! Было только заседание! Он ещё решение не принял! Вы

получите по почте! Так что езжайте домой, ждите судебное постановление!

– Спасибо! До свидания!

Через две недели получил наконец-то судебное решение. Но каково было моё

удивление, после прочитанного текста. Оказалось, что я присутствовал на судебном

заседании и даже выступил, просил об удовлетворении представления начальника УИИ.

Решение было принято в тот же день. Далее говорилось, что статья 74 УК РФ

предусматривает основания отмены условного осуждения и снятие судимости, а статья 397,

399 УПК РФ на которые ссылаются представители УИИ, не даёт право суду освобождать

осужденного от реального отбытия наказания, т.е. законных оснований для удовлетворения

представления УИИ не имеется. Поэтому в удовлетворении рассматриваемого представления

УИИ следует отказать. Настоящее постановление может быть обжаловано в Пермский

краевой суд в течении трёх суток со дня его вынесения. Скорей всего у судьи другой кодекс и

там прописано трое суток, а не десять, как в кодексах РФ. Когда обратился в суд высшей

инстанции, они только посмеялись надо мной, указывая на то, что выделенное

законодательством время, я своевременно не использовал. Почтовый штамп на конверте,

никого не интересовал и все мои слова игнорировались. Так как время упущено, то ни кто

рассматривать мою жалобу не будет. Это, во-первых. Во-вторых, так как законом не

прописана подача заявления такого рода, то судья вообще не имел права рассматривать моё

заявление и представление. И я должен быть благодарен тому, что он (судья) невзирая на

колоссальную нехватку времени, всё же рассмотрел моё прошение и представление. Как вам

это? Такой оборот?

В этот период времени, на моём жизненном пути, пересекались много разных,

человеческих судеб. С одной стороны те, которые сидят на должностях и по закону должны

принимать справедливые и законные решения. То ли из-за боязни, то ли из-за каких-то,

неведомых мне причин, категорически отказывали в помощи, в выполнении своих

должностных обязанностей. Но при этом, часто, разными способами, намекали на денежные

вознаграждения, не обязывая себя обязательствами успешного решения моего вопроса.

Оценивая обстановку, могу сказать одно, каждый чиновник искал себе выгоду. Это, как

князёк на своей вотчине, который собирает в свою пользу дань, оброк со своих подданных.

Это практически, вся должностная структура государственных органов разных уровней за

исключением единиц. Другими словами, государственные структуры, забыв о своих прямых

должностных обязанностях, только ищут выгоду и возможность обогатиться за счёт

просителей. Коэффициент полезного действия такой структуры крайне низок и ведёт

деградации этой структуры в целом. Необходимы кардинальные меры по улучшению и

качественному изменению работы этих органов. Иначе быть большой беде. Чёрствость и

равнодушие являются основной чертой нынешней власти.

С другой стороны, простые люди, необременённые ношей государственной власти,

выслушав меня, оказывали помощь, войдя в моё положение. Шли на нарушения законов, в

ущерб себе. Это в основном те, кто занимается предпринимательской деятельностью и

просто люди.

К сожалению, хочу отметить тот факт, что в общем целом, барыжных людей на много

больше, чем нормальных. Извращённые понятия жизни, чести и материального достатка,

доминируют над нормальными отношениями в людской среде. Но, тем не менее, я

благодарен всем тем людям, малому числу, которые всегда верили в меня, и за оказанную

помощь. Выражаю глубочайшую признательность за всё, что сделали для меня, невзирая ни

на что и поступаясь со своими принципами. Благодаря таким людям, страна ещё держится на

плаву и движется вперёд.

Эпилог

«Наконец-то на рыбалке, на берегу! Так! Где я? Что за местность?! Вместо спокойного

течения, ровной глади поверхности реки, с пологими берегами, крутые склоны скалистой

горы! Навстречу несётся бурный поток, громыхая и брызгаясь во все стороны! Под ногами

валуны и глыбы с неокатанными, остроугольными краями, по которым неудобно идти!

Машина на другом берегу! Водитель сигналит, машет рукой, что-то кричит! Ничего не

слыхать! Как же так, я поехал на реку Чусовую! Почему и как оказался здесь? Чувствуется

дуновение ветерка, прохлада воздуха! Нужно обязательно на тот берег! Сегодня, прокурор

края собирает всех! Будет важное совещание! Ни в коем случае нельзя опаздывать!

Переплыть не получится, вода унесёт и поминай, как звали! По брошенным камням поперёк,

можно перебраться на ту сторону! Но не все камни торчат из воды! Ничего, переберёмся как-

нибудь! Вот уже дошёл до середины реки! Прозрачная, ледяная вода, ногам холодно! Шаг за

шагом ближе к цели! Так и преодолеем эту преграду! Главное не поскользнуться! Один

камень пошатнулся под ногами, бурное течение, тут же подхватило его! Вовремя успел

убрать ногу! Слышно, как он громыхает гулко, стукаясь и переворачиваясь по дну! Куда же

наступить? Придётся поставить ногу на место камня! Стремительное течение подхватывает!

Поскальзываюсь и падаю! В рот попадает, горькая, холодная вода! Это что, водка?

Чувствуется обжигающая горечь этила! Понесло в кипящей пене! Оказывается здесь

глубоко! На пути встречаются чуть торчащие из воды камни! Некоторые не видны! Чтоб не

пораниться, стараюсь плыть ногами вперёд! И это получается, правда не всегда!

Круговороты крутят, как щепку! Камни царапают тело! Боли нет! Нужно немедленно

выбираться! Руки в крови, но всё равно не больно! Русло делает поворот! За поворотом,

чабан со своей отарой! Кричу, но почему-то не слышу собственного голоса! Открываю рот,

повторяю крики, голоса нет! Это же картина! Или нет, это по-настоящему? Чабан, глубокий

старик, не обращая никакого внимания, не слыша меня, увлечённо играет на своей флейте!

Седая, нестриженная борода, брови торчат во все стороны! На картине такие подробности не

видны! Кажется, даже слышна мелодичная музыка, несоответствующая шуму потока! Как ни

странно, шум почему-то резко исчезает, вместе с ним перестаёт петь флейта! Удивительно!

Продолжаю кричать, он не слышит! Меня уносит течением! Только исчез чабан, появился

мужчин средних лет! Кого-то ищет! Не меня ли? Нет, лучше не кричать, он же угрожал

убийством! Вдруг заметит, точно утопит! Лучше нырнуть и проплыть мимо него! Задержка

дыхания! Плыву, течение несёт, это хорошо, нужно постараться, как можно дальше

продержаться под водой! Ещё немного по дну, ещё! Нужен воздух! Быстрее, быстрее наверх!

Никак не могу вынырнуть! Не хватает дыхания! Неужто, так глубоко нырнул? Я же утону!

Не выдержав, чуть немного вздохнул! Странно, вода не попала в лёгкие! Вынырнул!

Глубокий вдох! Приятно наполняются лёгкие чистым воздухом! Мужчина стоит, ничего не

видит! Всё ж таки обхитрил! Не заметил! Лучше постараться выбраться самому на другой

берег! Снова в потоке, натыкаюсь на камни! Снова руки в крови! Но почему-то кровь не

смывается! Становится всё страшнее и страшнее! Впереди вырисовалась переправа! Вот оно,

спасение! Нужно только как-то подпрыгнуть! Блин, как раз глубоко, ни одного камешка!

Что, не могли в другом месте поставить бревно?! Или оно само здесь упало? Не подпрыгнуть

и не ухватится! На нём кто-то стоит! Кто это? Не разобрать! Мужчина! Он увидел и тут же

наклонился, протянул руку! Из-за брызгов лицо не разглядеть! Хватаюсь за руку, рука

оказывается прозрачная, призрачная, как изображение видно, материально нельзя взяться!

Что за бред! Это что, кино? Я же тону!

– Ну что же вы? Пишите представление, я вас спасу!..

– Подайте руку! Не валяйте дурака! Я же утону!

– Пока не напишите, не сможете взяться за руку! Если материалы уголовного дела

станут призрачными, рука станет материальной! И вы сможете ухватиться! Пишите скорее

представление, иначе вы не спасётесь!

– Какое ещё представление!

– Прокурорское! О том, что я не совершал этого преступления!

– Какое ещё преступление? Я не смогу написать! Я же в воде! Чтоб написать, нужен,

стол, или хоть какая-то твёрдая поверхность, ручка, листок и сухое место! Вы, что не

понимаете? Если вы не спасёте, это будет непреднамеренное убийство! Вас посадят надолго,

может даже пожизненно!..

– Всё зависит от вас! Думайте! Это ваша жизнь! Я, просто, не хочу, чтоб вы оказались

там, куда меня отправляли!

– Я вас никуда не отправлял! Это прерогатива суда! Я, прокурор!

– Вы сейчас утопающий! – мужчина выпрямился и засунул руки в карманы.

Надо выбраться из воды! Начал всеми силами барахтаться! Бревно находится

слишком высоко! Без чужой помощи не получится! Понесло дальше! Ноги упёрлись обо что-

то твёрдое, но ненадолго! Мужчина печально смотрит сверху на меня! Оттолкнувшись,

попытаюсь выбраться из воды! Ноги не слушаются, опоры нет, уносит течением! Стало

сильно страшно! И вдруг осенила догадка: «Там же водопад!» Посмотрел назад,

действительно, осталось совсем немного! Течение ускоряется, начал усиленно работать

руками и ногами из последних сил, но почему-то не получается! Конечности перестали

слушаться! Это наверное от холодной воды! Меня всё ближе и ближе уносит к водопаду!..»

Пётр Яковлевич, глубоко дыша, упёршись руками, приподнялся с постели, открыл

глаза, не понимая, какое-то время смотрел на потолок. Только что виденная картина

медленно растворилась в ночном полумраке. Вскоре сознание вернулось, окончательно

проснулся. Через щель зашторенного окна, пробивается свет уличного фонаря и освещает

потолок. В комнате тихо, слышно, как шелестит кондиционер. «Никого нет, жена спит в

соседней комнате! С некоторого времени, стали спать отдельно! Так удобнее ни я, ни она,

друг другу не мешаем! В последнее время, снова стали пошаливать нервы! Была бы рядом,

опять, начала бы доставать своими заботами, врачами, лекарствами!..»

Оставалось ещё немного времени до сигнала будильника. Он тихонечко встал, прошёл

на кухню, предварительно закрыв двери в комнату жены, поставил на плиту чайник. Присел

за стол, отпустил голову и так просидел неподвижно, оставаясь под впечатлением только что

увиденного сна, пока не засвистел чайник. Снова очнулся, быстренько вскочил и выключил

газ. Начался очередной рабочий день.

– Здравствуйте, Пётр Яковлевич!

– Здравствуйте! – недовольно, кисло улыбнувшись, пробурчал прокурор, при этом

опустил голову.

– Что ж! Приятно, что вы меня теперь узнаёте! Ну как?

– Что как? Вы снова про прокурорское представление?

– Нет, это уже пройденный этап! От вас этой бумаги не добиться! Я теперь по вашу

душу!

– В смысле? – удивился прокурор.

– Вы в бога верите?

– А что это вы про бога заговорили? Ваша последняя инстанция? А вы сами верите? –

наигранно улыбаясь, – Давайте говорить по существу! Мы работаем только с фактами и по

закону! Духовная сторона, это не к нам! – в жёсткой форме требовательным голосом, почти

прокричал прокурор, чуть немного наклонившись вперёд.

– А я по существу! Не хотите мне отвечать, не надо! Это не принципиально! Вы,

главное, ответьте это самому себе! Настоятельно прошу, сходите в церковь, поставьте свечку

и покайтесь в грехах, пока не поздно!

– А чего это вы о моей душе беспокоитесь? – с досадой посмотрел на меня.

– Потому что не хочу, чтоб вы оказались там, куда меня отправляли!

– За принятое решение, за приговор, отвечает суд! – Пётр Яковлевич, заученную,

дежурную фразу, в начале выражения, начал говорить громко и быстро. Окончание

прозвучало медленно, по слогам, размывчато и почти не слышно. Перед глазами всплыла

ночная картина под бревном, изумлённо посмотрел на своего собеседника: «Он, что, видел

мой сон? Так вот кто стоял на бревне! Точно, это был он! Нет! Нет, это просто совпадение!

Такого не может быть!..» – мысленно стирая текст из головы, как на школьной доске, теперь

стеклянными глазами уставился на своего собеседника.

– Что вы смотрите на меня, словно увидели призрак? Вы, думаете, бумаги вам

помогут? Нет, даже не надейтесь! Я же вам прошлый раз говорил, просил вас! Вы, до сих пор

не поняли, или не хотите понимать! Теперь, вас предупреждаю! Вы сидите на стуле, который

может в любое время развалиться! И вы, так же как и я, знаете, очень хорошо, какова

причина такой неустойчивости!

Пётр Яковлевич, как бы опомнившись, резко мотнул головой, с широко открытыми

глазами, испуганно посмотрел на своего собеседника:

– Вы это о чём?

– Напомню: Жданов, Сорокин, Гасанова! О том, что на днях возбудили уголовное дело

о вымогательстве и получение взятки!

– А-а-а! Про это! – прокурор, головой сделав дугу, отпустил взгляд в сторону и

приложил указательный палей на усы, прищурил глаза, – А вы, откуда об этом знаете?

– Это, сейчас не имеет никакого значения! Вам такая информация погоды не сделает!

Прокурор Свердловского района города Перми изумлённо, широко открыв блестящие

глаза, уставился на своего посетителя, словно увидел впервые.

Тогда, мне, было очень интересно, о чём он думал в эти минуты. Какие мысли

захватили его голову. Передо мной сидел совершенно другой человек. У него пропало

высокомерие, напыщенность, чванство, без тени ехидства. Смотрел на меня, как брошенный,

испуганный, беспомощный котенок, ожидая, ещё большей пакости.

– Пожалуй, мне больше ничего сказать! Прощайте, Пётр Яковлевич! Надеюсь, мы с

вами в дальнейшем, никогда не свидимся! Будьте здоровы! Ждите подарков! Каждой сошке

по плошке! – с этими словами, развернулся и вышел в дверь.

Всё необходимое сделано. Процесс пошёл. Теперь, каждый должен получить по

заслугам. Что это, месть? Или справедливая кара? Это жизнь, построенная по их принципам!

Это своеобразная игра по их правилам. Говорят, в чужой монастырь не лезут со своим

уставом. Я, это хорошо усвоил. На их поле, по их условиям, разыграл свою партию. Если в

начале игры, они, считая себя, хозяевами положения, превосходными игроками, взяв меня в

клещи, одерживали победу. То, теперь, усвоив их урок, научившись у них, набравшись

опыта, перебрав всевозможные комбинации, неожиданно для них, поставил шах и мат.

Партия разыграна, гроссмейстеры удаляются. Что-либо предпринимать, смысла нет. По

крайней мере, в отличие от них, я сыграл честно.

«В Пермском областном суде закончилось судебное следствие по уголовному делу в

отношении бывшего заместителя прокурора Свердловского района Перми Дмитрия

Жданова, обвиняющегося в вымогательстве и получении взятки в особо крупном размере.

Вместе с ним, поэтому же уголовному делу, проходит адвокат Ирина Гасанова и бывший

следователь Свердловской районной прокуратуры Андрей Сорокин. Выступая в прениях,

представитель гособвинения потребовала приговорить бывшего заместителя прокурора к

четырем годам лишения свободы с отбыванием в колонии общего режима, а Ирине

Гасановой и Андрею Сорокину назначить условные сроки наказания.

Дмитрий Жданов занимал должность заместителя прокурора Свердловского района

Перми и курировал прокурорское следствие. В краевой прокуратуре он считался одним из

лучших работников. В конце января 2006 года господин Жданов попал в поле зрения

сотрудников службы экономической безопасности РУ ФСБ по Пермскому краю. К чекистам

обратилась с заявлением жена одного из подследственных, уголовное дело, в отношении

которого расследовала прокуратура Свердловского района. Она сообщила, что дала взятку

Дмитрию Жданову и рассказала подробности. Ее муж обвинялся в совершении

умышленного убийства и содержался в СИЗО. Защищать его взялась адвокат Ирина

Гасанова. Она и предложила жене обвиняемого план, как избежать реального наказания для

ее супруга. По словам адвоката, единственная возможность для этого – переквалифицировать

обвинение с умышленного убийства на убийство, совершенное при превышении

необходимой самообороны. Госпожа Гасанова заявила, что это может сделать заместитель

прокурора Дмитрий Жданов, но за хорошее вознаграждение. Пока супруга раздумывала над

этим предложением, Ирина Гасанова через своего знакомого Андрея Сорокина (в прошлом

следователя Свердловской прокуратуры) поинтересовалась у Дмитрия Жданова, в какую

сумму он оценивает свои услуги по переквалификации обвинения. Господин Сорокин, от

имени заместителя прокурора, назвал цену – $15 тыс.

Позже на следствии выяснилось, что из этих денег он собирался отдать зампрокурору

только 300 тыс. рублей, а остальное поделить между собой и Ириной Гасановой. Жена

обвиняемого согласилась и взяла в разных банках кредиты под взятку. Собрав 350 тыс.

рублей, она передала деньги Ирине Гасановой. Госпожа Гасанова отправила взятку по

цепочке дальше, при этом несколько уменьшив сумму, передав Андрею Сорокину 300 тыс.

рублей. Господин Сорокин, в свою очередь, забрал свою долю, и в итоге в руки заместителя

прокурора Дмитрия Жданова попали только 190 тыс. рублей.

В конце января сотрудники отделения по контрразведывательному обеспечению МВД,

МЧС и Минюста РУ ФСБ по Пермской области задержали всех троих фигурантов.

Оказавшись в изоляторе временного содержания, все трое сознались в вымогательстве и

получении взятки и дали необходимые для следователей показания. Через три дня после

задержания, Дмитрий Жданов был уволен из органов прокуратуры РФ за совершение

проступка, порочащего честь прокурорского работника, и с санкции Ленинского суда Перми

был арестован. "Своих мы не жалеем и не щадим, – прокомментировал тогда ситуацию

прокурор Пермского края Хомутов Андрей Петрович, – всех, кто путает свой карман с

чужим, мы привлекаем к ответственности". (Очень интересное выражение прозвучало из уст

прокурора. Что он имел виду под словами: «свой карман с чужими»).

Процесс над Дмитрием Ждановым, Ириной Гасановой и Андреем Сорокиным начался

в Пермском областном суде в начале июля и проходил в открытом режиме. Подсудимые

признали свою вину, но от дачи показаний отказались, заявив, что все подробно рассказали

во время следствия. После прения сторон. Представитель государственного обвинения Елена

Третьякова потребовала приговорить Дмитрия Жданова к реальному сроку наказания -

четырем годам лишения свободы с отбыванием в колонии общего режима. Для Ирины

Гасановой и Андрея Сорокина гособвинитель, попросила условное наказание – по четыре

года каждому. Адвокаты просили назначить всем подсудимым условное наказание,

мотивируя это тем, что все трое сотрудничали со следствием и признали свою вину.

По приговору:

Жданов Дмитрий Николаевич – 5 лет лишение свободы в колонии строгого режима;

Гасанова Ирина – 4 года лишения свободы в колонии общего режима;

Сорокин Андрей Андреевич – 3 года лишения свободы в колонии общего режима

( смягчающие обстоятельства, активное сотрудничество при следствии)

Прокурор Свердловского района города Перми, Максимов Пётр Яковлевич, снят с

должности, отправлен в отставку. Надеюсь, его мечта, посидеть около тихой, спокойной реки

с удочкой, наконец-то исполнится.

Прежде чем продолжить своё повествование, вернусь немного назад. Когда прокурор

города Тольятти, Хомутов А.П. стал неугоден в Самарской области, Генпрокуратура РФ,

выдвинула его кандидатуру на должность прокурора Пермской области. Депутаты,

рассмотрев в законодательном собрании, утвердили и отправили положительно принятое

решение в Генпрокуратуру. Хотелось бы ещё акцентировать внимание на то, что губернатор

Пермской области, понимая роль и деятельность прокурора области, как личности, дабы в

дальнейшем не возникало (скажем так) конфликтных ситуаций, принялнепосредственное

участие. Понятно, что неофициально. Такие неугодные чиновники, как Хомутов,

востребованы на сегодняшний день на таких ответственных постах. Генпрокуратура,

получив решение, на основании принятых федеральных законов и приказов оформили

назначение. Так, Хомутов стал прокурором Пермской области. Новоиспечённый прокурор

области, понимая, на каком краю пропасти находился, кому обязан своим назначением,

сделал правильные выводы. Ибо есть такое выражение: «Не кусай руку, которая тебя

кормит!» Другими словами, превратился в карманного льва. Но такое положение длилось не

долго. Вскоре, не знаю за какие заслуги, возможно за инициативу присоединить к Пермской

области Коми-Пермяцкий автономный округ, губернатор области уехал в Москву, на

должность Министра природных ресурсов и экологии РФ. А Пермская область, после

референдума, стала Пермским краем. Прокурор области замер в неясном осознании, что его

карьере может наступить конец. Исполняющий обязанности губернатора края, назначенного

вместо старого, убывшего в Москву, когда сам стал губернатором, первым указом подписал

о том, что прокурором края назначается прокурор области Хомутов А.П. Такой жест,

возмутил Генпрокуратуру РФ, они пожурили губернатора за необдуманный поступок, но всё

оставили без изменения. И прокурор снова оказался в кармане, теперь уже нового

губернатора. Вернёмся к дальнейшему повествованию. Повлияла ли эта ситуация со

Ждановым и Максимовым, или были какие-нибудь другие причины, сказать не могу, но

прокурор Пермского края Хомутов Андрей Петрович, чуть позже, тоже, был снят с

должности, отправлен в отставку. Двери прокуратуры перед ним закрылись раз и навсегда.

Эпопея прокурорства, для него закончилась. Бывший прокурор края горевал не долго.

Приказом по министерству природных ресурсов и экологии Российской Федерации №124-лс

от 5 марта 2009 года, Хомутов А.П. назначен руководителем Пермского межрегионального

управления по технологическому и экологическому надзору Ростехнадзора. Особенность

такого назначения в том, что его непосредственным начальником, министром природных

ресурсов и экологии является всё тот же бывший губернатор ещё тогда Пермской области. На

сегодняшний день, Хомутов А.П. проживает в городе Перми. В связи ситуацией и

обстоятельствами, произошедшими в Самарской области, на АвтоВАЗе, пребывание данного

гражданина, на Родине предков, где родился, вырос, получил образование, начал свою

трудовую деятельность, прожил большую, сознательную часть жизни, и планировал в

дальнейшем жить до конца своих дней, лечь, после смерти, рядом со своими предками, не

представляется возможным. Это, ссылка на всю жизнь, без права на возвращение. Если

раньше декабристов ссылали, в Сибирь, за вольнодумство, за передовые идеи. То, в

отношении данного гражданина, всё звучит очень банально: чтоб спасти его шкуру, от

бандитов и воров.

– Здравия желаю, товарищ командир! Всё получилось, как вы и говорили!

– Да, Серёга, я это уже вижу, читаю прессу!

– Извините! Жаль, что вам ни как не смогли помочь! Это совершенно другое

уголовное дело и к вам никакого отношения не имеет! Если бы они сказали про вас сами, то

можно было бы как-то зацепиться! Но они не говорят!

– Ладно! Спасибо и на этом!..

– Алло! Рома? Привет! Узнал?

– Привет! Колян? Точно! Брат, как ты?

– Нормально! Всё пучком! Можешь разговаривать?

– Да! Минут пять могу!

– Как там зона? Тагил? Ты в колонии-поселении? Так же завхозом?

– Да, ничего не изменилось! Все на местах! Стоит, куда ему! Всё, как обычно!

– У меня просьба! Помнишь, что я говорил перед тем, как откинуться, у тебя, в

комнате завхоза?

– Да, хорошо всё помню? Как будто это было вчера!

– Что ж, прекрасно! Передай от меня привет Рашиду, Игорю, Диме, Вовану и Серёге!

Пусть встречают туриста по фамилии Сорокин!

– Тот самый?

– Ну! Да! Нужно будет встретить, как положено и определить куда надо!

– Не волнуйся брат! Сделаем в лучшем виде! Сегодня же позвоню, передам! Это нам

ничего не стоит, всё в наших руках!

– Прекрасно! Ну, пока!

– Пока брат!

Послесловие

Прокуратура в нашей стране, в своей деятельности, руководствуется Конституцией

РФ, законом: "О Прокуратуре РФ" и другими федеральными законами. Она, осуществляет

надзор за соблюдением Конституции и исполнением законов действующих на территории

Российской Федерации. На воровском жаргоне, это бы звучало так: «Они живут по своим

понятиям!» Воровские понятия и прокурорские, отличаются коренным образом. Сходятся

только в одном: соблюдение своих понятий, для каждого социума, обязательно. Если

работник прокуратуры, попал в места не столь отдалённые, значится, он не соблюдал свои

законы, поэтому был изгнан из своего социума. И скажите, почему другой социум должен

принимать его в свою среду? Нет ни одной причины, уважать такого уголовника. Обитатели

зон, такой факт, воспринимают почти однозначно: «Он беспредльщик!» Беспредельщиков не

уважают везде, бывшего сотрудника прокуратуры, попавшего на зону в качестве

осужденного, не зависимо какая зона красная, или чёрная, попросту ненавидят. Для этого

есть веские причины. Во-первых, многие осужденные, отбывают наказание с подачи

прокурорских работников. Во-вторых, возбудив уголовное дело, часто не разбираются по

существу дела. Доводы подозреваемых и обвиняемых не воспринимают. Прокурорские

решения бывают, не законны, не справедливы. В-третьих, эта категория работников,

«государево око», требуя выполнения законов, сама нарушает по всем параметрам, ставя себя

в особые условия. В особых условиях живут или коронованные, или опущенные.

Коронованного уважают все. Причин для уважения простого осужденного, бывшего

прокурорского работника, нет. Есть ограничение, в воровском законе: если ты не имел с ним

дела на воле, то не имеешь права предъявлять без причины. Но причину можно найти всегда.

Осужденный, который питает ненависть к прокурорским работникам, найдя причину, часто

участвует в принятии решения, как наказать такого, по воровским понятиям, или сам

наказывает его. С первых дней, когда заезжает бывший прокурорский работник на зону, к

нему пристально присматриваются. Нужно иметь семь пядей во лбу, чтоб остаться

нормальным мужиком.

Повторюсь, на зоне особо не любят педофилов и беспредельщиков. По приговору

суда, бывшего следователя прокуратуры, Сорокина, отправили в ИК-13 в г. Нижний Тагил,

Свердловской области. Особенность этой ситуации заключается в том, что я первым отбывал

наказание в этой зоне. На протяжении отбывания своего срока, подружился с многими

ребятами, из числа осужденных. Это зона! Просто так подружиться, не получиться. Для

этого нужно показать свои лучшие качества человека и мужчины. Часто, мои друзья,

занимали должности завхозов и дневальных. Обычно, на должности назначают тех, у кого

большие сроки. Находясь там, убеждённый в своей правоте, заранее, подготовил почву для

тех бывших работников, которые упекли меня на зону. Надеясь, что к этому времени, мои

друзья будут ещё на зоне. Перед освобождением, вкратце разрисовал картину, о тех, кто

может заехать после меня из Перми. Мои расчёты оказались верными.

Вы скажете, что это жестоко? Возможно! Тогда я отвечу вам так. У каждого своё

оружие. Это, как на дуэли. Сделав первый выстрел, прокурорские работники, на воле

наказали меня законами, даже не утруждаясь разобраться в сути дела. В результате, я

оказался на зоне, отбывал срок, за преступление, которое не совершал. Теперь, настала моя

очередь, ибо у палки два конца. Я произвёл выстрел дуплетом. Наказал законами на воле и

беспределом на зоне, за их беспредел. Это по совести. Если, вам неубедителен этот довод,

могу привести другой. Помните слова Александра Невского: «Кто с мечём к нам придёт от

меча и погибнет! На том стояла и стоит земля русская!» Закон должен оставаться законом

для всех. Это не оружие и не орудия, для собственных амбиций. Не надо им махать, как

мечём перед всеми. Это по закону. Или, ещё, для примера, схожее выражение, цитата из

Библии, из Евангелия от Матфея (26:52): «И вот, один из бывших с Иисусом, простерши

руку, извлек меч свой и, ударив раба первосвященникова, отсек ему ухо. Тогда говорит ему

Иисус: возврати меч твой в его место; ибо все, взявшие меч, мечем погибнут!» Вот вам

примеры приведённые: по совести, по закону и по вере.

Возможно, несправедливо. Но, для них, без совести, машущих законом, как мечом, без

веры в сердце, такое слово отсутствует. Так что всё это, в их понимании, считается

нормальным. Сами заварили кашу, пусть теперь расхлёбывают, хоть ложкой, хоть плошкой.

На этой ноте я закончу свой рассказ. Как раз подъезжаем к моей станции. И мне пора с тобой

распрощаться. Возможно, никогда больше не увидимся. Я тебе рассказал о себе. Теперь, ты

тоже владеешь этой информацией и волен делать по совести с ним что пожелаешь.

Он с интересом, доверительно посмотрел на меня, лёгкая и добродушная улыбка: «Ну,

что друг! Спасибо, что выслушал до конца! Почему-то, раньше, мне казалось, что в жизни со

мной ничего не происходит! Вот и произошло! Только мне, от этого, не легче! Остался

осадок неприятных ощущений за тех, кто это замутил и за тех, кто от этого пострадал! Как

говорят верующие: душа не на месте!»

Встал, быстренько собрался. Посмотрел в окно, и задумчиво произнёс:

«Не знаю, как в других зонах, но в тринадцатой колонии, во время моего пребывания,

со мной было много умных, грамотных, даже талантливых людей! Они меня многому

научили! Зона – это школа, которую не каждый пройдёт достойно! Быть одним на воле и

другим за решёткой, такого не бывает! Ты везде остаёшься таким, каким тебя воспитали.

Если бы я не позвонил своему бывшему семейнику Роме, то Сорокин всё равно бы оказался

там, куда его определили, по прибытию на зону. Дима, завхоз карантина, грамотный,

хороший психолог, разбирающийся в людях! В своё время служил в ГУВД Ленинградской

области! Он, разобравшись сущности Сорокина, всё равно бы отправил его в самый сложный

отряд! Так как он по праву отвечает за распределение и начальники цехов прислушиваются к

нему!

Каждого, с потрохами выдаёт наше отношение к той, или иной вещи, событию, или

ситуации. Находясь среди остальных, все 24 часа, это замечают многие. Замечают и делают

соответствующие выводы. И уже, на основании этого, строят с нами отношения.

И напоследок! Забудь выражение: «За всё надо платить!» Эту цитату придумали

торгаши, которые боятся, что в один из дней могут потерять своё барахло! Боятся и, в

извращённом виде, усиленно насаждают нам! Я скажу так, жизнь, каждого проверяет по

всем параметрам! Если ты что-то не усвоил, то будь готов к этому! Жди урока, который

заставит тебя выучить и усвоить эту тему! В жизни, ты не платишь, а исправляешь свои

недочёты!»

Человека можно определить по рукопожатию. Одни вяло жмут кончики пальцев, как

бы брезгливо, с неохотой. Другие, чуть ли не хватаются за запястье, радуясь и выказывая

восторг, даже преданность. Третьи, жмут ровно посередине кисти, не сильно, не слабо. Он

пожал мне руку. Небольшая, сильная и крепкая кисть сдавила немного мою ладонь.

Улыбнулся, словно читая мои мысли, подмигнул одним глазом и вышел на станции не

большого городка. Я провожал его взглядом. Перед тем, как войти, обернувшись, махнул на

прощание рукой, и замелькал в утробе стеклянного вокзала. Вскоре потерялся. Пока стоял

поезд, я хотел ещё раз его увидеть. Внимательно всматривался в людей. Много похожих и

разных спин и лиц мелькали перед глазами. Казалось, это он повернулся и смотрит на меня,

приветственно машет рукой. Но всякий раз ошибался. Больше его нигде не увидел.

Поезд тронулся, я уселся на своё, обычное место и поехал один. В одиночестве,

осмысливая услышанное, снова вспомнился Альгис, как будто мы только что с ним

разговаривали. Мне показалось, какими-то неуловимыми чертами, они, чем-то схожи друг с

другом. У каждого своя, особенная судьба. Вот, только Альгис погиб, а он побывал на зоне.

Может он тоже в какой-то степени погиб. Вернее в нём погибла та часть, в которой

находилась простодушная доброта, слепой патриотизм, простое доверие. Несомненно, не

умерло в нём честь и достоинство настоящего мужчины. Его характер, мужской, твёрдый,

помог преодолеть все невзгоды и трудности. И сейчас, идёт по жизни, руководствуясь только

своими собственными законами, своими понятиями и отношением к жизни. Для меня, он,

несомненно, является героем нашего времени. Но если так? Неужели, герои наших дней,

стали никому не нужны. И мужество оценивается зековскими понятиями, давится

чиновничьим беспределом. Это ощущение неприятности, передалось мне. Словно меня,

работники прокуратуры и суда, из-за своих меркантильных, популистических амбиций,

обваляли в грязи, незаконно осудили. Словно я был, на зоне и выживал, сохраняя

человеческое достоинство, выдержав все напасти, освободился с честью. А попутчика не

существовало никогда, это всего лишь вымысел.

Я повернул ручку громкоговорителя и оттуда услышал знакомую песню, в исполнении

Михаила Боярского, из кинофильма: «Собака на сене!»:

«Сталь подчиняется покорно:

Её расплющивает молот,

Её из пламенного горна

Бросают в леденящий холод.

И в этой пытке,

И в этой пытке многократной

Рождается клинок булатный!..»

Можно ли верить всему тому, что он мне рассказал? Может это всего лишь неуёмный

вымысел амбициозного военного, которому было скучно ехать в поезде и он на ходу

придумывал? Теперь, когда вышел с вагона поезда, потешается надо мной, представляя моё

лицо и моё изумление. Это его личное дело. В любом случае я верю! Считаю, что такое

придумать невозможно. Иначе, нет смысла повествовать эту историю. В какой степени она

правдива, решайте сами. Ибо выношу на ваш справедливый суд.

Document Outline

Предисловие

Пролог

Ярмарка вакантных рабочих мест

Процесс трудоустройства

Медицинский вытрезвитель

В дежурной части

Аттестация

Я дежурный

Поход на рынок

Прецедент

Что делать?

Уголовное дело

Учебный центр

Указание прокурор

Судебное разбирательство

Приговор

СИЗО

Карантин

В отряде №9

УДО

На свободе

Эпилог

Прокуратура в нашей стране, в своей деятельности, руководствуется Конституцией РФ, законом: "О Прокуратуре РФ" и другими федеральными законами. Она, осуществляет надзор за соблюдением Конституции и исполнением законов действующих на территории Российской Федерации. На воровском жаргоне, это бы звучало так: «Они живут по своим понятиям!» Воровские понятия и прокурорские, отличаются коренным образом. Сходятся только в одном: соблюдение своих понятий, для каждого социума, обязательно. Если работник прокуратуры, попал в места не столь отдалённые, значится, он не соблюдал свои законы, поэтому был изгнан из своего социума. И скажите, почему другой социум должен принимать его в свою среду? Нет ни одной причины, уважать такого уголовника. Обитатели зон, такой факт, воспринимают почти однозначно: «Он беспредльщик!» Беспредельщиков не уважают везде, бывшего сотрудника прокуратуры, попавшего на зону в качестве осужденного, не зависимо какая зона красная, или чёрная, попросту ненавидят. Для этого есть веские причины. Во-первых, многие осужденные, отбывают наказание с подачи прокурорских работников. Во-вторых, возбудив уголовное дело, часто не разбираются по существу дела. Доводы подозреваемых и обвиняемых не воспринимают. Прокурорские решения бывают, не законны, не справедливы. В-третьих, эта категория работников, «государево око», требуя выполнения законов, сама нарушает по всем параметрам, ставя себя в особые условия. В особых условиях живут или коронованные, или опущенные. Коронованного уважают все. Причин для уважения простого осужденного, бывшего прокурорского работника, нет. Есть ограничение, в воровском законе: если ты не имел с ним дела на воле, то не имеешь права предъявлять без причины. Но причину можно найти всегда. Осужденный, который питает ненависть к прокурорским работникам, найдя причину, часто участвует в принятии решения, как наказать такого, по воровским понятиям, или сам наказывает его. С первых дней, когда заезжает бывший прокурорский работник на зону, к нему пристально присматриваются. Нужно иметь семь пядей во лбу, чтоб остаться нормальным мужиком.

Повторюсь, на зоне особо не любят педофилов и беспредельщиков. По приговору суда, бывшего следователя прокуратуры, Сорокина, отправили в ИК-13 в г. Нижний Тагил, Свердловской области. Особенность этой ситуации заключается в том, что я первым отбывал наказание в этой зоне. На протяжении отбывания своего срока, подружился с многими ребятами, из числа осужденных. Это зона! Просто так подружиться, не получиться. Для этого нужно показать свои лучшие качества человека и мужчины. Часто, мои друзья, занимали должности завхозов и дневальных. Обычно, на должности назначают тех, у кого большие сроки. Находясь там, убеждённый в своей правоте, заранее, подготовил почву для тех бывших работников, которые упекли меня на зону. Надеясь, что к этому времени, мои друзья будут ещё на зоне. Перед освобождением, вкратце разрисовал картину, о тех, кто может заехать после меня из Перми. Мои расчёты оказались верными.

Вы скажете, что это жестоко? Возможно! Тогда я отвечу вам так. У каждого своё оружие. Это, как на дуэли. Сделав первый выстрел, прокурорские работники, на воле наказали меня законами, даже не утруждаясь разобраться в сути дела. В результате, я оказался на зоне, отбывал срок, за преступление, которое не совершал. Теперь, настала моя очередь, ибо у палки два конца. Я произвёл выстрел дуплетом. Наказал законами на воле и беспределом на зоне, за их беспредел. Это по совести. Если, вам неубедителен этот довод, могу привести другой. Помните слова Александра Невского: «Кто с мечём к нам придёт от меча и погибнет! На том стояла и стоит земля русская!» Закон должен оставаться законом для всех. Это не оружие и не орудия, для собственных амбиций. Не надо им махать, как мечём перед всеми. Это по закону. Или, ещё, для примера, схожее выражение, цитата из Библии, из Евангелия от Матфея (26:52): «И вот, один из бывших с Иисусом, простерши руку, извлек меч свой и, ударив раба первосвященникова, отсек ему ухо. Тогда говорит ему Иисус: возврати меч твой в его место; ибо все, взявшие меч, мечем погибнут!» Вот вам примеры приведённые: по совести, по закону и по вере.

Последние комментарии

Впечатления

Исповедь оборотня [Виталий Валентинович Агафонов] (fb2) читать онлайн