Накарупаш, или Naïveté [Олег Марлинский] (fb2) читать онлайн

Олег Марлинский Накарупаш, или Naïveté

Добро добром пребудет и под личиной зла.

Уильям Шекспир.

но,

Только душевнобольные принимают друг друга совершенно всерьёз.

Макс Бирбом.

1.

В глубине веков под покровом густого тумана спрятан вечно пустующий город Накарупаш. Покрытые плотным слоем белого песка острые шпили гор, единолично главенствующая над пространством тишина и миролюбивое, но обманчивое спокойствие от внутренних терзаний и волнений. Касание тёплых солнечных лучей, приятное пение пролетающих стай нилтава и забытье от тягостей существования.

Издавна, со вздохом первого младенца, покуда основы рассуждений о сути рождались, а механизмы часов приходили в движение – мир был поделен на царство светлое и царство тёмное, на правление доброты и нравственности и правление зла и коварства. Граждане светлого царства называли себя добротворцами, а узники темного царства назывались злодеятелями. Правил светлым царством Отец Величия, верховное божество, а тёмным царством правил Князь Тьмы, Повелитель Лжи.

Земля была разделена абстрактной границей существующей лишь в умах, и никто не смел ее нарушать, и никто не смел покушаться на чужое, и никто в светлом царстве не рассуждал о подобном, и никто в тёмном царстве не упускал мыслей об этом.

Однажды, ранним февральским утром к стенам жития добротворцев прилетела пылающая красной яркостью орлица, покрытая чешуйчатой кожей с множеством ран и с излучающими кометный свет глубокими глазами. Молитвенно-сладостным мягким голосом, с вкраплением горечи пропела она собравшимся под эгидой любопытства зевакам, о грядущем урагане потемневшей сущности, стремительно надвигающимся на земли светлого царства, имея при этом крайне злостные намерения уничтожить и похитить уволакивающей покой.

– Нынче привиделось мне, что царство светлое покроется тьмою, а ураган порожденный злом разграбит нажитые ценой здоровья ваших рук и нелегким трудом богатства. – пропела птица наблюдающим добротворцам, назвав себя редким именем Сирин. – Передайте Отцу Величия, Верховному Божеству моё послание и готовьтесь к неизвестному, ибо сменится беззаботность и смех – смертью и плачем, страхом и смятением.

Произнеся последние и основательно испугавшие добротворцев слова, орлица Сирин взмахнув огненными крыльями, затем испарилась в скомканных тучах, а граждане светлого царства лишь посмеялись её нелепым утверждениям, и вернулись к прежним обыденным делам. Они принялись предаваться пустым разговорам и философским размышлениям, полуночному чтению и безмятежным прогулкам, сладкому сну и долгому пробуждению, ибо не ведали они будущего, ибо не обладали они даром предвидения, ибо жизнь добротворцев олицетворяла беззаботность и чистоту действий, а будни редко вскипали будучи лишенными скандалов и конфликтов предрекающими последующие страдания.

В городах светлого царства не было искры или кого-либо способного её сотворить, дабы сподвигнуть к брожению мысли и рождению в чертогах разума зачатков к внимательному наблюдению за внешним миром и исследование возможных угроз от него исходящих, никто не занимался изучением бед за границей, ибо не было источников снаружи, которые могли бы рассказать, что другой мир таит в себе.

Сам Отец Величия отнесся к предупреждениям Сирин крайне внимательно, несмотря на то, что не сумел выслушать её лично. Нет разговора способного утаится от его вездесущего слуха, как бы высоко над головами или низко под землей он не вёлся, но физическими дарами он не злоупотреблял в корыстных целях, так как уважал свободу слова и право каждого добротворца на неприкосновенность мысли, на интимность бесед и откровенность чувств.

Несмотря на то, что тщательно обдумав послание, он не сразу предал важного значения пугающим словам орлицы и был уверен в отсутствии угроз, – впредь спокойная ночь для его разума была неведома. При обжигающем свете солнца и утомляющей жаре, или же при лунном свете освещающим звёздную карту в глубоких сумерках – наблюдал он за спокойствием и течением рек царства света, пытаясь понять суть послания и существенность возможных опасностей несущихся вместе с неизвестным ураганом.

Мысль, что являлась ответом – блуждала дурманящим голову шагом по разуму из одного угла в другой, но утомляя себя в многочасовых размышлениях, зацепиться за нить в запутанном лабиринте никак не удавалось. Порой, Верховному Божеству казалось, что понять донесение таинственной птицы не представляется возможным из-за узости его взгляда – может быть это вне его мирского понимания и за пределами божественной умственной силы, способной открыть любые ворота не имея ключей, несмотря на присущую ему при рождении созерцательность.

2.

Тем временем, в край добротворцев задумчивым шагом пришёл осенний дождь, а вместе с ним и тучи спрятали в объятиях замерзавшие облака.

Сменяемость времён года – основа существования планетарных видов, символ цикличности и изменений, но в этом году небо приобретало слишком серные кислотные очертания, нарушившие ежегодный цикл своей необычностью для здешних мест. Жители светлого царства не замечали странностей в изменении сезонной погоды, ибо если ты телом сыт и закутался в тепло, то никакая непогода тебя не страшит и не тревожит, никакие изменения ты не замечаешь. Поэтому, светлое царство с обыденной радостью и открытостью встретило меланхолию осени, ожидая плодородные на шедевры искусства девяносто дней и несколько часов, но взаимным радушием рыжая листва не встречала добротворцев, что ясно нарушило ежегодную традицию и разговоры добротворцев наполнились нотами тревоги.

Каждый временной цикл года, привносил в светлое царство щепотку своей индивидуальности, отчего чувства скуки и тоски добротворцам не были знакомы, а там где нет места скуки и тоски – не может стынуть почва для вражды, нет оснований для покушений на других и нет шанса у злых замыслов. Зима привносила чувства уюта и комфорта, весна привносила чувства вдохновения и любви, лето приносило чувства беззаботности и спокойствия, а осень привносила чувства рассуждений и изменчивости. Поэтому все людские зачатия приходились на весеннею пору, когда люди отдавались порывам тела и не брезжили инстинктами, а большинство научных изобретений и художественных книг создавались и записывалась сидя возле камина дождливыми осенними вечерами. Однако в этом году осень пристала излишне пасмурной, хмурой и неприветливой, поразив некогда спокойных до неприличия добротворцев недугом непонимания, что привело их в лоно столицы.

– Почему же кружевное падение листьев клёна не приносит нам провидение? – собравшись в центральном парке, задавались вопросами добротворцы.

Они хаотично жестикулировали, повышали тон и после сразу переходили на шепот, порой срывались на крик, а внутри кипело желание использовать рукоприкладство к тому, с кем вели они споры.

– Где же пророческие сновидения, что служили прелюдией к следующему году и указывали нам путь? – разносились тяжелым эхом голоса, пробираясь в каждый лишенный пыли уголок светлого царства.

Продолжалось собрание добротворцев два дня и две ночи, пока одним ранним утром к ним не присоединился Отец Величия, Верховное Божество. Появился он внезапно как падающая звезда, или как первый зимний снег, ослепив всех смотрящих светлым одеянием белоснежного шелка. Жители светлого царства были рады увидеть их правителя, ибо ждали его последнего слова, ведь они знали что Отец Величия всегда укажет путь и даст ответ – какой бы сложный вопрос ему не был задан. Одним мановением кисти Верховное Божество прекратил беспорядочные споры между добротворцами, приковав их вопросительные зрачки на себе.

Приступать к разговору правитель не спешил, лишь внимательно обводил взглядом собравшихся. Затем медленно присев на деревянную скамейку, опустив ладони и положив их на бёдра он неторопливо произнёс:

– Прошу вас, присаживайтесь. В ногах правды нет.

С искренним пониманием взглянув на него, добротворцы незамедлительно исполнили просьбу. В них таилось сомнение, так как еженедельные встречи с Отцом Величия проходили стоя полукругом, в центре которого находился правитель, к нему в порядке очереди выходили желающие задать терзающий вопрос, а присаживаться он предлагал в тех случаях, когда царство света переживало тяжелые времена неурожая и предстояли долгие беседы в поиске решений.

– Я знаю, что вас вот уже несколько дней терзают вопросы и не дают соприкоснуться со сном… – после небольшой паузы начал говорить Отец Величия. – Почему осень в этом году не принесла видений о следующем годе, почему ваши уста не порождают новых рассуждений об изменениях жизненного пути и почему в последние дни вас так часто мучают дурные мысли… я знаю, что вы хотите получить ответы, дабы успокоить и изгнать внутренние терзания… – в его голосе слышалась дрожь и беспокойство, – однако, предоставить их вам я не могу, по крайней мере сейчас.

Всеобщее молчание продолжалось, никто не издавал ни единого звука и не осмеливался вздрогнуть. Добротворцы ожидали продолжения речи своего правителя, ибо для них лишь его слово могло служить утешением. Одни ожидали малейших объяснений причин появления необычной осени, другие хотели узнать почему пропало творческое вдохновение, а третьи задавали вопросы связанные с будущим.

– И что же нам делать ? – хором проносилось из уст последних. – Как же мы сможем спокойно наслаждаться жизнью, не зная что нас ждет впереди, ведь необходимо быть готовым к возможным невзгодам! – практически переходя на крик спрашивали добротворцы.

Началась недолгая суматоха, затем снова право голоса получила тишина. “Тут я понял, что сейчас он произнесет что-то важное”.

Отец Величия продолжал обводить взглядом собравшихся жителей светлого царства. Среди них были маленькие дети, молодые полные рвения к жизни, взрослые угасающие женщины и мужчины, и всех их объединяло одно чувство – непонимания неизвестного послания Сирин, непонимание осенних странностей.

После небольшой паузы, тщательно обдумав ситуацию, Отец Величия продолжал говорить:

– Как солнечное небо проигрывает схватку непогоде и сменяется серыми тучами, так изобилие не может править вечно в наших краях. – с трудом отображаемым внешне произносил он. – Жители светлого царства, нас ожидают самые тёмные ночи в отсутствии звездного ориентира, неизвестной природы мгла хочет покрыть наш край своей коварной пеленой и беспощадно поглотить все дары созданные нашими… созданные вашими руками. Оттого, призываю вас готовиться к сражению, цена которому – существование наших земель и ваше собственное дыхание свободы.

Произнеся последние слова, он тут же испарился, оставив на несколько секунд свою тень возле старой лавки, возле проходило каждое собрание.

Замешательство захватило цветочный сад, собравшиеся пытались осознать сказанное. В спешке затрепетали платья, а облака слов захватили эфир. Добротворцы старательно ждали слов Отца Величия, ибо желали поскорей утолить жажду блуждающего разума, но принесенные вести оказались прямо противоположными, лишь участив такт душевных пульсаций. Ранее добротворцам не было дано чувства страха, а теперь кроме него у них не оставалось ничего. Ежедневное приятное времяпровождение за изучением художественных произведений и распитии сладостных вин сменилось часами беготни в закрытии продуктовых лавок, общественных библиотек и художественных выставок. Некогда безмятежный стиль жизни добротворцев с открытостью всему и каждому – сменился закопанными в землю шкатулками с украшениями и драгоценностями, и заколачиванием окон деревянными досками. Некогда заполненные счастливым людом улицы светлого царства опустели, и в них восторжествовала пыль, правление балом перешло к запустению.

Тихими вечерами наблюдая за светом свечи на столе, жители светлого царства проводили минуты в разговорах о неизвестном будущем, и часы в разговорах об неизбежно ушедшем прошлом. Иногда разговоры сменялись неловким молчанием, когда каждый проникся собственными мыслями и забывался впотьмах пустых глаз.

На пятый день после рокового разговора с Отцом Величия, светлое царство навсегда окуталось тёмной энергией, что когда-то являлось чуждым для его жителей – готовится было уже поздно, к тому же если угроза была неизвестна самому Верховному Божеству, что могут изменить обычные граждане. Даже если бы драгоценные минуты исключительных прозрений посетили добротворцев единожды, ничего изменить они всё равно не были способны, так как волны заката уже сомкнулись воедино.

3.

Угасающие весенние сумерки одаривали бодрствующих представителей темного царства, чьи сердца, итак, бились вечной агонией блуда. Тёмное царство как антипод светлому, никогда не пребывало в покое, а нынешние словообразования в диалогах целиком состояли из скверного обсуждения не менее скверных побуждений. Злодеятели, так называли себя жители темного царства – проводили сутки уподобляясь всем низшим порокам и желаниям – устраивали беспорядочные оргии, напивались до кружения головы и падения, крали вещи принадлежавшие незнакомому, не пугались крови друга и не смущались клинка возле горла врага. Так связывала их воедино нить низшего существования через каждого злодеятеля, а Князь Тьмы, их правитель, лишь направлял поток коварных и подлых деяний глубже во тьму, взращивая в них ненависть к себе и в особенности к другим, дабы потом направить эту ненависть на спящих по ту сторону океана.

Князь тьмы, Повелитель Лжи, годами и десятилетиями взращивал внутри себя зависть к соседям зиждившеюся на злобе, алчности и порочности и распространял ее как верование среди граждан своего царства.

– Если хотите больше вина – подвалы полны им, – произносил он на еженедельном собрании, – если хотите больше табака – поля полны им, если хотите больше крови – тела полны ею, если хотите больше сна – постели полны им. – его слова переходившие в хрип звучали подобно молитве, призывающей встать на путь, которой он считал правильным. Злодеятели это делали, и делали не без удовольствия.

Так и слышались тягучие вдохи и яркие всхлипы жителей темного царства изо дня в день – без единой цели, стремления или благородных желаний прожигали они свои жизни. Порой, некоторые из злодеятелей начинали сомневаться в праведности своего существования и в правильности выбранного пути, они задумывались о сути коварства и смысле беззаконности, но всякие попытки отойти от постулатов установленных Князем Тьмы неизбежно карались последующим изгнанием или сокрытием в земле. Бытие зла пропитало всякое действие злодеятелей, потому отойдя от непродолжительного сна по утрам, они тут же принимались вновь отдаваться порокам исполняя одновременно режущий и мягкий шёпот Князя Тьмы, голос которого не покидал чертоги их разума ни на минуту – он контролировал каждого, внедряя в них часть своей воли, стараясь таким образом исключать любые отклонения от установленной в царстве нормы поведения.

Обводя проницательным взором долину тёмного царства, Повелитель Лжи тщательно выискивал каждого злодеятеля, которой по его мнению предавал избранными ими путь зла или сомневался внутри, или же вовсе пытался переступить черту желанием совершить доброе дело, дабы остановить цикл, а что случилось с такими гражданами после, доподлинно не было известно никому.

Изначально, во времена Первого Рассвета, так среди злодеятелей прозвали дни становления и быстрого развития темного царства на пути коварства и зла, голос Князя Тьмы полностью захватил пространство мысли злодеятелей, не давая ни секунды на порочные размышления о сущности природы зла, и в особенности он пресекал любые попытки голоса в голове попытаться сравнений с добром.

Спустя столетия их безвольного существования, голос Повелителя Лжи всё же потерял изначальную яркость и всепроникающую внедряемость, отчего среди злодеятелей стало появляться больше тех, кто вступал в ряды отказывающихся грабить или наносить увечья другим, а желающих помогать и сопереживать, наоборот, становилось всё больше. Пролетая в образе тёмного духа тёмное царство, ему всё отчетливей являлся образ будущего, где неизбежно восстание злодеятелей против зла их деяний, а именно против того, кто эти стремления в них порождает – Князя Тьмы. Замечал это и сам Повелитель Лжи, поэтому и подготавливал долгими ночами лишенными сна жестокий план, способный раз и навсегда развернуть злодеятелей в сторону тьмы.

4.

Теплая весенняя ночь встречала царство тьмы традиционным минутным умолчанием голосов, после чего дома злодеятелей вновь захлестывали волны жестокости, криков и стонов сменяемые убийствами, ударами и кровопролитием. Но в одном эта ночь была необычна.

С южной стороны столичной крепости в небе показался змей Василиск, чья кожа чернее ночи, а размах крыльев подобен самой большому соколу. Облетев главный город царства тьмы несколько раз вдоль и поперёк, он приземлился на шпиль центральной башни, где находилась усыпальница по ушедшем злодеятелям и располагались просторные покои Князя Тьмы.

– Наслышан, что тебе неведом сон, – едва приземлившись, зашипел Василиск обращаясь звонким скрипучим голосом в сторону Повелителя Лжи, который восседал на каменном троне за необычно длинным столом, – оттого ночи кажутся тебе длиннее дней, а постоянные размышления не дают ни минуты покоя. Хотя, сдаётся мне тебе покой и не требуется, ведь ваше мировоззрение не знает что такой покой, ведь так?

Сомкнув полузакрытые веки, руки Князя Тьмы продолжали хаотично путешествовать по огромной карте западного полушария.

– Сон разрушает единение с пространством, – с лёгкой ухмылкой отвечал правитель темного царства, – к тому же, уподобляясь бессознательному, теряется возможность контролировать действия злодеятелей, а этого я позволить себе ни в коем случае не могу.

– Контроль… – задумчиво протянув слово Василиск, при этом продолжая внимательно наблюдать за действиями Князя Тьмы. – Ваше царство, называемое тёмным, протянутой нитью судьбы сквозь лабиринт, пути и тропы которого спрятаны за густыми стенами построенными его же жителями, и только им знакома та самая дорога к выходу, – медленно рассказывал Василиск, – и забывая об этом, великий Повелитель Лжи, надеясь на то, что заглянув в потаённые уголки каждого злодеятеля, и контролируя поток их рассуждений, ты сможешь лично направить по нужной тебе тропе в запутанном путешествии жизненного пути – то знай, что ты ошибаешься.

Князь Тьмы внимательно слушал изречения гостя, продолжая суматошно водить ладонями по столу. Находясь рядом с ним, каждая живая душа ощущала смятение и неведомый ужас, а сам Повелитель Лжи кожей чувствовал ощущения рождающиеся в других, даже при невербальном взаимодействии с ними. Змею Василиску страх был неизвестен, он всего лишь посланник знамений и предостережений, правда, неизвестно кого представляют присланные им знамения.

– Сравнивая жизни и судьбы с неким лабиринтом, ты постулируешь присутствие в возможность выбирать, где для каждого нужный поворот, – наконец ответил змею Князь тьмы не прекращая действий за столом, – но ты забываешь о том, что злодеятели выбирают только то, что я им позволяю выбрать. – закончив говорить его руки остановились, затем он взглянул открывшимся из темноты взглядом на Василиска – его глаза выглядывающие из-под век были темнее самой зловещей стороны Луны. – Отдаваясь порочным порывам, пробуждаясь ото сна после пьянства или алчно убивая близкого друга кинжалом в спину – каждое действие гражданина темного царства обусловлено не силой воли или спонтанным решением, а моим шёпотом который не покидает их сознания, пока я не решу его покинуть, но ведь мой голос живёт в их головах до её потери! – воодушевленно, практически вскрикивая произносил Повелитель Лжи, – а значит мой голос будет жить в них вечно, ведь вечность обрывается при смерти каждого существа, поэтому выбор о котором ты разглагольствуешь лишь иллюзия.

Лицо змея изобразила насмешливую, но при этом разочарованную улыбку.

– Я знал, что ты ответишь именно так, Князь Тьмы, – спокойно произносил змей Василиск, – но я так же и знал и то, что ответ твой будет рождён ошибочным пониманием мироустройства. Ведь…

– Ты вздумал перечить мне! – вдруг правитель вскочил со столу и разразил яростным криком гнева всё пространство. – Я великий правитель темного царства, именуемый Князем Тьмы, Повелителем Лжи, а ты всего лишь странник, мечущийся от одного города к другому, от одного полушария к другому, одурманивания чужие души своими россказнями про некое предназначение даруемое выбором, и выдавая себя за провидца знающего будущее, но при этом своё будущего ты не видишь, так как слеп будучи зрячим… – после небольшого вдоха он подытожил, – ты способен лишь чувствовать исходящие вибрации видений, а этого недостаточно если желаешь быть всеведущем.

Затем правитель темного царства вернулся за стол и продолжил работу. Василиск продолжал исподлобья наблюдать за ним, стараясь уловить его взгляд. Они обдумывали ситуацию и искали возможности избежать возможного противостояния, ведь в тёмном царстве нет законов защищающих гостей – во все городах и сёлах, домах и ратушах злодеятели подчинялись лишь одному закону – слову Повелителя Лжи, при этом не имея стремлений перечить или возразить. А с теми, кто находил внутри себя зачатки протеста, долгих судебных процессий не проводили.

– Достаточно дискуссий, прошу, поведай мне причину своего прибытия. – спокойно произнёс Князь Тьмы.

Василиск не спешил отвечать на заданный вопрос.

Зрачки змея сложенные вертикально – плавали из стороны в сторону изучая вид открывающийся с высоты башни, властительно возвышающейся над землёй и над ходящими по ней. Последние весенние хлопья снега не спеша укрывали упаднические дворы и маленькие улицы, подобно пеплу развевающемуся по воздуху возле костра и неизбежно падающему вниз. Изучая измученные рабской покорностью души злодеятелей и раскиданные по разбитым дорогам их зловонные испражнения, Василиск вспоминал благоцветущие пшеничные поля добротворцев, ухоженное убранство их спален и блестящие чистотой стекла, незамутненные темной злобой и не менее тёмной завистью черты лица. Образ светлого царства сложенный из многочисленных воспоминаний, напомнил змею о необратимости времени вспять, – напомнил, что череда грядущих событий запущенная механизмом рока, неизбежно изменит сложившийся веками порядок и обратит хаос светлое и тёмное царства. Думая об этом, и вслушиваясь в сердцебиение городских вен наполненных развратом и злом, змею хотелось повернуть галоп судьбы вспять и совладать с несовладаемым.

– Десять ночей предшествующих началу весны, пока холод продолжал пробирать до костей, а Солнце неохотно начинало выходить из спячки, – наконец отвечал Василиск, при этом стремительно подлетев к рабочему столу Князя Тьмы, – мои сны терзались видениями… – перед тем как продолжить говорить, змей задумался опустив взгляд, – видениями увеченными ужасающими картинами кровопролитий, где некогда миролюбивые взгляды добротворцев обретали форму ненависти, а животное начало прячущееся в потаенных уголках души выходило на свободу овладевая телами.

Сказанное не впечатлило Князя Тьмы, а скорее наоборот, подтвердило его внутренние догадки.

– Глаза добротворцев и ненависть… Я считаю, что это едва ли совместимые понятия – иронично-насмешливым тоном отвечал Повелитель Лжи. – Однако, интересно что об этом подумал бы их правитель, выслушав твои бредни. Как я и предполагал, пророческие видения птиц-предсказателей не более чем небылица и выдумка призванная вызывать панику и излишнее беспокойство, поэтому не вздумай рассказать о них жителем темного царства, иначе лишишься своего языка, как бы высоко ты не пытался спрятаться, Василиск.

– Видения нашего рода всегда являлись пророческими и точными, их сущность божественна, а желание солгать недоступно нашим чувствам, Князь Тьмы. – продолжал настаивать на своем Василиск. – Несмотря на это, у тебя есть право находить мои слова лживыми и не доверять им, но печальные последствия не обойдут стороной ни тебя, ни твоих злодеятелей.

– Если это всё, что ты хотел мне сообщить, Василиск, – злобным тоном говорил Повелитель Лжи, – тогда можешь продолжать свой бесконечный полет, распространяя подобные глупости, но только не в моём царстве…

И змей послушал его беспрекословно, ибо не желал почувствовать на себе его гнев, неведомый путникам.

Неторопливо испаряясь в сумрачно-тусклом небе над столицей , облик правителя этих земель не покидал змея ни на секунду. Князь Тьмы являлся прямым воплощением своего царства, был физическим воплощением зла, коварства и предательства. Размышляв о рассказанном Повелителю Лжи видении, ещё в самом начале пути к столице темного царства – Василиск ясно осознавал, что встреча с ним завершится именно так, ведь те события спешно нарисованные полуночным вещим сном, несомненно станут явью и покроют огнем войны земли освещенные светом и земли проклятые тьмой, всё произойдёт растопленным печью зимним утром, и нет иного пути у времени.

“Умысел зла неизбежно обречен столкнуться с идеями добра” – пролетая крайние ворота на границе темного царства, произнёс неизвестный голос в разуме змея.

5.

Явил себя миру двадцать четвертый февральский полёт снегирей.

Петухи хором запели пробуждающую мелодию.

Загнанный в стойла и загоны скот, задумавшись о свободе ожидал пастухов.

Разум добротворцев бродил по долинам сладостных сновидений и прискорбных грёз.

Лёд, замерев в образе сказочных узоров, вдруг испуганно сжался, увидев каплю нисходящую к нему по увеченному трещинами слюдяному окну, которая подобно снежной лавине желала отобрать у него жизнь.

Обитатели лесных опушек и медвежьих гор, спрятались от изменчивого мира укрывшись постоянным теплом.

Отрешенно приложив верхние основания пальцев к подбородку, Отец Величия горестно вкушал последние вздохи столетий рассвета светлого царства, созерцая столицу взглядом влюбленного, смотрящего в спину навсегда уходящей в горизонт пассии. Порой, погруженный в размышления о непредсказуемом будущем, он болезненно пытался разыскать исток происходящих событий в далёком прошлом. “В конечном счёте, есть смыслы находящиеся за гранью понимания даже тех, кто и был основателям слова смысл”, проговаривал он в уме, так Верховное Божество пытался окунуться в омут умиротворения.

Спустя шесть промозглых и долгих ночей в наблюдении за таянием свечи, добротворцы окончательно замкнулись в стенах своих домов. Лишь немногие продолжали скрашивать томимое ожидание неизвестности повседневной рутиной, ведь на большее они и не были способны. Иногда, в серебристые полнолунные споры о послании Сирин, просачивались разговоры о тёмном царстве. Добротворцы с вдохновением в голосах ведали друг другу откровенные истории о тех местах и о быте злодеятелей, пока не вспоминали, что данная тема запрещена для обсуждения и карается наказанием неизвестного рода. К тому же, ограниченность мировоззрений и малый доступ к изучению “других” идеологий, не позволяла добротворцам в полной мере нырнуть в пучину глубоких философских рассуждений о природе и сущности добра и зла, света и тьмы, ибо это был единственный закон, существующий в их краях. Поэтому добротворцы не способны были осознать, в чём же истинный смысл послания птицы-предсказателя и к чему им необходимо готовиться, а когда Отец Величия сообщил на собрании о своем незнании и беспомощности в указании истин, граждане окончательно сдались, но затем превратили страх перед неизвестным в гордое ожидание, ведь несмотря ни на что, полностью уверовали в мудрость и силу Верховного Божества, который обязательно справиться с любым хищником, покусившимся на их богатства и землю.

Тем временем, военизированные отряды злодеятелей выстроились на центральной площади возле скульптуры Князя Тьмы, и запели воодушевляющие сердца песни о славном походе, который им предстоит. Остальные не поместившиеся в квадрат главного места в тёмном царстве злодеятели, заполнили многочисленные переулки дворов тёмного царства, но лишь немногие подхватили мотив песни и присоединились к хору беспорядочных голосов – большинство предпочитало издавать звуки, лишь отдаленно напоминающие пение. Жители тёмного царства облаченные в доспехи, которые больше напоминали вышедшую из употребления зимнюю одежду, тряслись и плакали в ожидании своего любимого правителя, который должен будет произнести речь перед отправлением в путь, но Повелитель Лжи не появлялся, заставляя предводителей отрядов нервничать и совещаться о причинах опоздания.

– Внемлите! – внезапный мужской голос раскалили пространство над площадью. – Мы веками сосуществовали рядом со светлым царством, невзирая на уклад их жизни открыто противопоставляемый нашему, несмотря на постоянные попытки его жителей, которые лицемерно называют себя “добротворцами”, покусится на наши, кхм… – ненадолго поперхнувшись голос продолжал вещать, – покусится на Ваши богатства, уют и развитие, но даже самое полная чаша вина имеет свойство опустошаться, так и наше терпение теперь кончилось. Я Князь Тьмы, Повелитель Лжи и правитель темного царства, призываю вас приказом направить меч в сторону светлого царства и воздать им по заслугам! А всё найденное в их домах, хранилищах или в закопанных ларцах, разрешаю присвоить себе, ибо они должны ответить за содеянное!

Победоносный клич длинной волной прошелся по всей столице и отряды злодеятелей, ненадолго задумавшись о том, чем же провинилось перед ними светлое царства, ибо никто из них не мог ничего вспомнить, отбивая чеканку отправились за пределы своих земель.

6.

Тьма и свет, зло и добро, злодеятели и добротворцы, Отец Величия и Князь Тьмы – всё смешалось воедино на огромном выжженном поле возле каменных стен на границе светлого царства. Пламя сражения затухало с приходом ночи, но вновь разгоралось с бордовым рассветом. Казалось, остановить кровопролитие победой одной стороны и поражением другой, не представляется возможным, так как силы духа, стремления и желание отстоять честь были равны, как и Отец Величия с Князем Тьмы. Их дуэль проходила в стороне и никто не мог её наблюдать, добротворцы и злодеятели могли лишь чувствовать присутствие или отсутствие дыхания жизни в телах их правителей.

Так ураган воинствующих безостановочно бушевал на покрытом осколками тел поле, и не было видно конца этой истории, пока один из бьющихся правителей, Отец Величия, не принял решение рожденное добром.

– Довольно! – воткнув клинок в землю, Верховное Божество превратил свой голос в могучую птицу вещающую клич на полем битвы. Затем произошло нечто странное, по крайней мере, таким мне показалось увиденное.

Ослепительная вспышка света окрасила усеянное мириадами звезд тёмное небо, заставив сражающихся добротворцев направить взгляд в сторону ее основания, а злодеятелей пасть на колени сомкнув веки. Вспышка несколько минут кружила над полем сражения, в какой-то момент её очертания приобрели облик орлицы, напоминающий птицу-предсказателя Сирин. Облетев полный круг над добротворцами смиренно зацикленными взгляд на себе подобно загипнотизированным, отчего по щекам потекли кровавые слезы сожженных глаз, вспышка разделилось на несколько частей и со стремительной скоростью устремилась в сторону возвышенности, где находились Отец Величия и Князь Тьмы.

Мгновением местность опоросилась светом покидающим тело Верховного Божества, в этом случае мне стало ясно, что, Отец Величия пожертвовал своей жизнью, дабы остановить бессмысленное кровопролитие обреченное длится вечность.

С места падения вспышки, полётом раненой птицы медленно взлетал в небесную пустоту маленький кусочек света – крупица души Верховного Божества.

– С этого дня и до скончания времён, место битвы превратилось в город, который станет обителью для просветленных и очищенных от бесконечной ненависти и бессмысленной вражды. Каждый из вас и каждый из пришедших, может пройти внутрь города, при одном условии – вы сложите оружие и воцарится между царствами мир … – раздался слабый тускнеющей с каждым словом голос от улетающего в небо света, – … название города – Накарупаш, обитель будущего.

Затем, свет рассеялся испарившись в неизвестности. К ослепленным добротворцам вернулось зрение, а злодеятели встали на ноги, вернув рукояти клинков в крепко сжатые ладони. Взору открылся вид возвышающейся на горе каменной крепости, которая была создана из плоти, крови и мышц Отца Величия. В центре находилась высокая башня и множество изящной архитектуры зданий, домов и храмов, окна которых излучали теплый и комфортный… свет, дарующий воинствующим добротворцам желание вернуться к обыденной жизни, которая находилась так близко к ним. И откинув оружие, уставшим шагом направились они к величественным вратам у входа в Накарупаш. Пустые стеклянные взгляды зажигались надеждой и былым умиротворением, с тех пор как началась битва, они прекратили общаться с близкими, и разговоры начинались между ушедшими, порою слышался смех.

Однако злодеятелям не были известны чувства раскаяния, осознания собственной ошибки и готовность к исправлению. Они рождались, росли и умирали в стенах, где над душами и разумом властвует темное человеческое начало. Основополагающей идеей для них являлась не любовь к миру и уважение к ближнему, а любовь к себе и уважение к силе. Годами, проводя будни отдаваясь низшим инстинктам, отдаваясь уничтожающей тяжелой работе, отдаваясь побуждением зла внутри, отдаваясь унизительным указаниям Князя Тьмы – они верно обращались в тех, кем им суждено быть до последнего вздоха, а образ правителя для злодеятелей куда важнее их собственных мыслей и мнений, они считали, что подчиняться словам правителя им приказано самой природой и сакральным предназначением рождения, этим правилам злодеятели следовали до самого конца.

Тишина длилась недолго. Проходящие сквозь толпу злодеятелей безоружные добротворцы, вдруг останавливались один за другим, после чего, вскрикивая мученические выражения, обрушивались с искривленными от боли лицами в красно-грязные лужи, сотрясая откровенным страданием землю падением тысяч бездыханных тел. Из потрескавшихся позвонков согнутых спин, из мощных покрытых венами затылков сотни окровавленных кинжалов вытягивались к небу, напоминая мне ростки молодых и свежих цветов. Изничтожив оставшихся добротворцев не способных сопротивляться, злодеятели остались наедине со своими собратьями и устремились к вратам в город, попутно начал убивать друг друга, боровшись за право единолично воспользоваться всеми богатствами ждущими их в Накарупаше.

Как итог, последняя секунда бойни ознаменовала собой конец эпохи раздора между двумя мирами живущими в одном мире, ибо не осталось в живых ни добротворцев, ни злодеятелей, обнявшись в танце войны и канувших в лету навсегда.

– Ты был слишком наивен, друг мой… – напоследок произнес наблюдающий за всем этим издалека Князь Тьмы. – Пора уходить, да начнётся новая жизнь. – произнёс Повелитель Лжи небольшой группе состоящей последний выживших добротворцев и злодеятелей.

Развернувшись к бесконечным дюнам покрывающим полосу на горизонте, они двинулись навстречу неизвестному. Змей Василиск и птица Сирина неторопливо летели по их следу.

***

– Так и проводили свои дни миллионы Искателей в отчаянных попытках…

– Уважаемый, остановитесь! – перебил рассказчика пожилой мужчина одетый в свежо-выглаженный белый халат, параллельно подняв в воздух указательный палец.

Рассказчик резко замолкнув, принялся хлопать ресницами, выражая непонимание. Воодушевленное выражение лица приняло форму разбившейся тарелки, настолько грустно ему стало, к тому же, смирительная рубашка заставляла порядочно попотеть. В общем, ему стало крайне дискомфортно находится в компании этих людей.

В мягкой комнате утихли рты. “Его и вправду зовут Рафаэль?” – наклонившись к уху сидящей на соседнем стуле молодой женщины что-то быстро записывающей в блокнот, шёпотом спросил пожилой мужчина в белом халате, при этом косым левым глазом поглядывая на пациента сидящего по ту сторону стола. Помахав головой несколько раз сверху вниз, женщина намекнула что, ответила утвердительно и продолжила очень быстро заполнять пустые строки чернилами.

“Странно, что женщина носит точно такой же белый халат!” заметил про себя Рафаэль. Затем, попытавшись сделать скульптурное выражение лица, чтобы походить на древнего философа, он наклонился к сидящим в оцепенении докторам и спросил:

– Могу ли я продолжить этап просвещения, господа?

Врача разочарованно переглянулись друг с другом. Всё тот же пожилой мужчина в белом халате скрестив руки ответил:

– Послушайте, Рафаэль… – властным, но с щепоткой сочувствия тоном говорил доктор, – вы рассказываете вашу историю уже не в первый раз и мы прекрасно знаем чем она закончится, поэтому…

– Но ведь это не история! – воскликнул Рафаэль. – Как вы не понимаете, найти город Накарупаш – это предназначение данное мне свыше! А вы меня держите здесь, в этой… в этой…

Рафаэль вдруг ненадолго задумался, но затем вылупив глаза куда-то вдаль спокойно спросил:

– А где я вообще нахожусь?

Пожилой доктор сцепился взглядом с Рафаэлем, первый смотрел изучающе, а второй смотрел куда-то вскользь, как будто кто-то посторонний находился с ними в комнате.

– Ладно, так уж быть. – после небольшой паузы сказал доктор. – Судя по всему, вы переутомились. Вам необходим отдых, Рафаэль, продолжим беседовать завтрашним утром. Пилюсий, вызывайте санитаров!

Стоящий возле дверей высокий молодой человек с растянутой вширь улыбкой, постучал по железным прутьям три раза, а затем в таком же положении не поворачиваясь, попятившись задом медленно вышел из комнаты.

По истечению коротких двух минут, в помещение вошли три двухметровых человека в странных синих шапочках и в белых перчатках, взяли молчащего Рафаэля подмышку и поволокли расслабленными носочками ног по-разбитому кафелю в его палату №+7.

– Пожалуй, иного выхода нет… – грустно сказал доктор своим коллегам в коридоре, смотря через щели в решетке на Рафаэля, который в этот момент лежал на своей кровати и смотрел в потолок, – остается только просверлить ему мозг, если и это не поможет, то тогда…

Тем временем, расстроившись сложившейся ситуацией, Рафаэль продолжал думать о загадочном городе скрытом в тумане гор. “Вот только как мне туда попасть, ведь я даже не могу покинуть пределы своей комнаты!”, пессимистично рассуждал он утопая в приятных мечтаниях о чудесном спасении, которого не состоится.

Дума его утомила, и он уснул, но ненадолго.

– Просыпайся, Рафаэль.

Испуганно открыв слипшееся ото сна глаза, он оглянулся по сторонам, но никого не увидел. “Показалось” решил он и уронил голову обратно на твердую как замерзшие перчатки, и собранную из обрывков ткани подушку.

– Просыпайся, Рафаэль, пора в путь.

В этот раз он уже был готов и сразу спрыгнул с кровати, принял боевую позу и приготовился к сражению, но снова не увидел перед собой никого, кроме маленькой мыши в углу. “Но ведь не могла она со мной говорить? Или могла…” задался он вопросом, но сразу убедился в глупости подобных рассуждений.

– Кто здесь? – уверенным голосом спрашивал Рафаэль. – Перед тобой назначенный неизвестно кем неизвестно когда великий пророк! Покажись кем бы ты не был и говори чего хотел.

– Тебе пора в путь, Рафаэль. Накарупаш ждёт.

В этот раз он услышал откуда, издавался странный голос отдающий хитростью и повернулся в сторону маленького окна, которое также было закрыто ржавой решеткой. На небольшом подоконнике, способном вместить лишь маленькую птицу, роскошно расположился величественный черный змей.

Рафаэль не смог поверить своим глазам.

– Неужели… – удивленно произнес он, – ты тот самый Василиск, птица-предсказатель из моего видения?

– Да, Рафаэль, это я. – зашипев длинным языком отвечал Василиск. – И прибыл я сюда по тому, что тебе нужна помощь.

– Да! Именно! – радостно кричал Рафаэль размахивая руками, – Ты пришёл, что помочь мне выбраться из этой дыры и отправиться на поиск таинственного города Накарупаш?

– Точно. – всё также спокойно говорил змей. – К тому же, хватит пустых разговоров, я лишь хочу сказать, что…

– …что ты знаешь, где выход из этой клетки? – перебил его Рафаэль, – так покажи куду идти и я тут же отправлюсь в путь, хватит с меня ожиданий, надоело уже пить эти чертовы таблетки, который приносит Пилюсий.

– Перед тем, как показать тебе путь к свободе, – уже не так спокойно говорил Василиск, – я бы хотел предупредить, что…

– …что дорога будет тяжелой, впереди множество препятствий и бла-бла-бла. – снова перебил его Рафаэль, продолжая встревоженно бродить по комнате. – Я всё это прекрасно знаю и без тебя, при всём уважении, я тут уже давно кочую и обдумал всё что показало видение. Прошу, не томи мою душу, просто подскажи как мне выбраться, да ждёт меня дорога ведущая к приключениям и вольным тропам и изгибам! – произнеся последние пафосные слова, Рафаэль принял позу мореплавателя, открывшего первым неизведанный остров и хвастающегося этим перед земляками.

– Хорошо, хорошо, хорошо… – сдался, наконец, змей Василиск и указал своим взглядом на стену. – За этой стеной тебя ждет твоя свобода, получить которую ты так жаждешь, вот только есть один нюанс…

Рафаэль вдруг чихнул и остановился. В очертании лица вырисовывались ноты вопросительности.

– А как же я смогу туда попасть, ведь дверь заперта, а ключ у этих деспотов в белых халатах? – не опять, а снова перебил змея Рафаэль не сводя вкопанных в стену глаз. – Василиск, ответь мне на последний…

Однако змея след простыл. Теперь искать ответ придётся самому. “Может быть, не стоило его перебивать, вдруг хотел сказать что-то важное” подумал он про себя, но сразу прогнал эту мысль и недолго думая, всё-таки отыскал решение, благо был одарен развитыми умственными способностями и не боялся замкнутых пространств. Так, по крайней мере, он думал про себя.

Попытавшись сдвинуть кровать в сторону, он спустя двадцать минут попыток, понял что она закреплена винтами к полу.

“Что ж, остаётся лишь один способ”.

Рафаэль обтянул вокруг своего тела мокрую наволочку, дабы не замерзнуть, в случае если на улицебудет сильно холодно и сильно отпихнув себя от стены позади кровати, разогнался в сторону стены указанной Василиском как путь на свободу.

Ему хватило одной попытки.

Ранним утром санитар во время стандартного осмотра обнаружил Рафаэля лежащим в луже на шахматном кафеле.

– Вот он и получил то , чего так долго хотел… – меланхоличным голосом произнес санитар, наблюдая за бездыханным телом через свежесваренную металлическую решётку.

Оглавление

1.

2.

3.

4.

5.

6.