Цветы зла: Безумная ботаника. 1894-1911 [Антология] (pdf) читать постранично

POLARIS

ПУТЕШЕСТВИЯ . ПРИКЛЮЧЕНИЯ . ФАНТАСТИКА

СDXХII

Salamandra P.V.V.

ЦВЕТЫ
ЗЛА
Безумная ботаника
1894-1911

Salamandra P.V.V.

Цветы зла: Безумная ботаника. 1894-1911. Сост. А. Шермана. — Б. м.: Salamandra P.V.V., 2023. — 306 с., илл. — (Polaris:
Путешествия, приключения, фантастика. Вып. СDХХII).

Настоящая книга представляет собой второй том антологии,
посвященной теме растений в фантастической, научно-фантастической и приключенческой литературе. В начале 1900-х гг. к этой
теме обращаются мастера «странных» и «ужасных» рассказов (Г.
Майринк, Г. Г. Эверс, Э. Блэквуд и др.), авторы описывают появление на Земле разумных космических растений и нашествие страшной травы на Лондон. Не забыты, конечно, и уже знакомые деревья-людоеды и смертоносные орхидеи.

© Translators, переводы, 2023
© A. Sherman, cостав, комментарии, 2023
© Salamandra P.V.V., оформление, 2023

ЦВЕТЫ
ЗЛА

Реми де Гурмон

Магнолия

Они вышли из двери дома скорби — Арабелла, красавица,
и Бибиана, старуха, две сестры: Арабелла, полная прелести
юности, и Бибиана во всем безобразии старости, Арабелла,
дитя, и Бибиана, мать.
Они вышли из дома горестей и остановились под магнолией, волшебным деревом; никто не помнил, кто посадил
его, но оно царственно высилось близ печального дома. Магнолия, подобно всем магнолиям, цвела дважды в год: сперва весною, когда появлялись острые зеленые ростки, после
же осенью, прежде чем тяжелые листья утрачивали свой цвет;
и весною, и осенью благородные соцветия волшебного дерева походили на священные цветы лотоса, и средь снежной
россыпи белых лепестков жизнь сверкала в сердцевине цветов красными каплями крови.
Опираясь на материнскую руку доброй Бибианы, терпевшей все ее капризы, Арабелла стояла под магнолией и думала:
«Он умрет вместе с осенними цветом магнолии, тот, кто
должен был напитать меня, цветок, каплей живой крови. Ах!
я буду вечно бледна, так уж суждено!»
— Остался еще один цветок, — сказала Бибиана.
То был нераспустившийся цветок, бутон, поднимавшийся средь восхищенных его прелестью листьев, как совершенное воплощение невинности.
— Последний! — произнесла Арабелла. — Он украсит мой
свадебный наряд. Последний? О, нет. Взгляни, Бибиана, вот
еще один, увядший и почти мертвый. Это мы!.. Мы обе! Ах!
меня охватывает ужас, я дрожу, видя нас на ветке. Цветы эти
так явственно отражают нашу судьбу! Я сорву себя... Вот я и
сорвана, гляди, Бибиана! Мне тоже предстоит умереть?
Молчаливая Бибиана с любовью обняла дрожащую сестру и, сама охваченная страхом, увела ее с печального двора,
подальше от магнолии, лишенной своего последнего украшения.
Они вошли в дом напрасных радостей и преждевременного горя.
— Как он? — спросила Бибиана, снимая с плеч Арабеллы
плащ, в который куталась бледная невеста.
8

И когда Арабелла уселась, кроткая, как ребенок, смущенно разглядывая зажатый в пальцах цветок, мать умирающего ответила:
— Поспешим, ибо он умирает, поспешим исполнить его
последнее желание. Пойдем, Арабелла, дочь моя, невеста
предсмертных вздохов, красота, что овеет любовью четки
заупокойных молитв. Смерть ждет тебя, Арабелла! увы! увы!
о горе! погребальный поцелуй осенит лоб невесты, и похоронная улыбка всесильной тьмы ответит эхом в ночи прелестному рассветному сиянию твоих чарующих глаз, милая
Арабелла! Сын мой умрет, он умирает, и мертвого отдам я
тебе, увы! увы! о горе! столь полной жизни, тебе — гниение
могилы, тебе, рожденной для ложа душистых цветов, увы!
увы! о горе!
Пришли люди, дабы засвидетельствовать неоспоримое
право смерти обвенчаться с жизнью; все плакали; прибыл
священник, не знавший, благословить ли нерушимые узы
или помазать елеем лоб, грудь, руки и ноги умирающего.
Они поднимались в тишине, гулкой, как тяжелые шаги по
мощеному камнем двору; он лежит там в постели, говорили
люди, что в гробу, приодетый к свадьбе, будто для похорон.
Они боязливо поднимались, но мать торопила их, твердя:
— Поспешим, ибо он умирает, и должны мы исполнить
его последнее желание.
В комнате они опустились на колени, Арабелла же, стоявшая у брачного ложа в подвенечном наряде, казалась одетой
в саван, и когда она, в свою очередь, преклонила колени, опустив лоб на край подушки, сердцами всех овладела тревога,
словно очаровательной головке предстояло навеки остаться
там, во власти смерти; правая рука невесты покорно лежала
в худой и костлявой руке умирающего, левая прижимала к
губам нераспустившийся цветок магнолии, совершенное воплощение невинности.
Таинство свершалось в благословении слов; все смотрели на сына, которого поддерживала мать. У него было зловещее, измученное лицо, отражавшее отчаянную, сатанинскую
агонию, — уязвленное до глубины души жаждой уходящей
жизни и ревнивой завистью к покидаемой любви; цветущая
9

красота Арабеллы возжигала ненависть в беспомощном фосфоре его запавших глаз, и все думали: «Как он страдает!»
Он еще немного приподнялся, и слова полились из