Третья часть делает еще более явный уклон в экзотерику и несмотря на все стсндартные шаблоны Eve-вселенной (базы знаний, нейросети и прочие девайсы) все сводится к очередной "ступени самосознания" и общения "в Астралях")) А уж почти каждодневные "глюки-подключения-беседы" с "проснувшейся планетой" (в виде галлюцинации - в образе симпатичной девчонки) так и вообще...))
В общем герою (лишь формально вникающему в разные железки и нейросети)
подробнее ...
клянувшемуся (в частях предыдущих) "учиться и учиться" (по заветам тов.Ленина) приходится по факту проходить совсем другое обучение (в стиле "...приветствую тебя мой юный падаван")) и срочно "шхериться" в иной реальности - ибо количество внеземных интересантов ("внезапно понаехавших" на планету) превысило все разумные пределы))
В финале же (терпеливого читателя) ждет очередная локация и новая трактовка (старой) задачи "выжить любой ценой")).
P.s к некоторым минусам (как я уже выше писал) можно отнести некоторую нестандартность сюжета (по сравнению с типовыми шаблонами жанра) и весь этот "экзотеричный" (почти Головачевский) экзорцизм))
Плюс, "к минусам" пожалуй стоит отнести так же и некоторую тормознутость героя (истерящего по поводу и без), что порой начинает несколько раздражать... Как (субьективный) итог - часть следующую я отложил (пока в голове не уляжется предыдущая)) и пошел "за'ценить" кое-что другое ...
В принципе хорошая РПГ. Читается хорошо.Есть много нелогичности в механике условий, заданных самим же автором. Ну например: Зачем наделять мечи с поглощением душ и забыть об этом. Как у игрока вообще можно отнять душу, если после перерождении он снова с душой в своём теле игрока. Я так и не понял как ГГ не набирал опыта занимаясь ремеслом, особенно когда служба якобы только за репутацию закончилась и групповое перераспределение опыта
подробнее ...
уже не работает. Во всех РПГ распределяется опыт за убийство, но не личный опыт от других действий.ГГ автора видимо имеет выключатель набора опыта. Таких минусов много, как и детских глупостей ГГ. Имя Земную богиню мог бы и не брать с потолка. Да и богине Землян явно наплевать на захват планеты чужими игроками. В общем минусов много. Если автор поправит своё произведение, оно бы было бы намного лучше.
В старом городе, более ста лет назад экранированном от ядерных осадков, в маленькой комнатке старого общежития за рабочим столом сидел пожилой человек. Всё вокруг него было завалено видавшим лучшее времена оборудованием. В углу стояла маленькая конфорка, подключенная к газовому баллону, рядом – обеденный стол, холодильник не больше метра в высоту и не заправленное кресло-кровать. Но самое интересное можно было найти напротив единственного в комнате окна: в квадратной металлической рамке размером два на два метра мерцал еле заметный желтоватый барьер – маленький прототип экранирования, покрывавшего весь город. В дверь настойчиво постучались.
– Да, да, войдите, – не отрываясь от монитора, проговорил пожилой человек.
Несмазанные петли громко скрипнули; в помещение зашел средних лет грузин и с почти незаметным акцентом заговорил:
– Василий Михайлович, всё занимаетесь своей ерундой?! Сколько Вам повторять: бросьте это дело! Через экран не выбраться, не выключив его.
– Вы полагаете, Зураби Отаривич? – наигранно спросил старик. – Это наш с Вами вечный спор: не раз и не два мы уже говорили на эту тему. Когда-то такие же, как Вы не верили и в вечный двигатель, но то время АО “Заслон” всё равно не бросил разработки и, благодаря этому наш научный городок – единственный в своем роде: город, который пока ещё населяют люди.
– Вы же знаете, что это совершенно другое: тогда прорыв был совершён совместными силами учёных всего мира. Они наконец-то смогли доказать, что тёмная материя – это частица. Вся физика перевернулась с ног на голову! Благодаря этому последовали десятки прорывных изобретений, и тогда мы наконец-то смогли обуздать энергию!
– Обуздать энергию, говорите? Сколько ещё проработает наш вечный двигатель? 50 лет? Может, 100? Половина города уже перешла на газ. Слава Богу, на экранированной территории оказалось месторождение. Но Вы же знаете: нам нужны новые запчасти, которые можно достать только из-за экрана.
– Что Вы хотите, чтобы я сказал Вам? Мы точно продержимся ещё более 50 лет. Потом экран упадёт. И нам надо сделать всё, чтобы наши дети были готовы к этому.
– Я боюсь, что этого будет недостаточно. Вы видели тех существ снаружи? Растения выстреливают своими цветами в животных и пьют их кровь; у оленей неестественно вытянутое туловище, они с тремя, а иногда даже четырьмя головами и ходят на шести ногах! А лес… Вы видели лес?! Он кочует, перебирая корнями землю! Всё это антинаучно! Эволюция так быстро не происходит. Мы не можем подготовиться к тому, чего не понимаем. Зураби, дорогой, я понимаю, как это звучит, но дайте мне оборудование и людей, дайте средства, – и мы откроем дверь в экране! Я чувствую, что уже близко!
– Нет, мой друг, 10 лет назад я был младшим сотрудником под Вашим началом и мне уже тогда казалось, что ничего не получится.
Старик отвернулся от своего собеседника и безразлично проговорил:
– Когда будете уходить, поставьте, пожалуйста, чайник на конфорку, Алёнушка сегодня так и не пришла, а ведь она всегда этим занимается. Кстати, не знаете где это её носит? Не захворала ли случайно?
– Алена Васильевна просила передать, что зайдет навестить Вас после работы.
– Какой еще работы? – удивление перемешалось с обидой и стали комом в горле Василия Михайловича, из-за чего его голос стал совсем хриплым. – Вы её ни с кем не путаете?
– Встаньте, пожалуйста, на наше место: мы не можем ей больше платить, как Вашему лаборанту.
– И Вы её заставили перевестись?
– Нет, Василий Михайлович, – голос Зураби Отаривича превратился практически в шёпот, а костяшки пальцев побелели, сжимая ручку чайника, – она попросила перевести её к агрономам – хочет быть полезной обществу.
Мужчина, которому было ужасно неприятно сообщать старику, что его практически предала собственная внучка, быстро выскочил в коридор и отправился в общую кухню на этаже, чтобы набрать воды в чайник. Когда он вернулся, Василий Михайлович, осунувшись, опять уставился в монитор, на этот раз полностью игнорируя происходящее вокруг.
Дверь захлопнулась, гость ушёл. Из горла старика, сжимаемого стальными тисками обиды, непроизвольно вырвался тихий стон и сдавленное рыдание, которое причиняло ему реальную боль: он как будто проглотил раскалённый уголёк, который никак не хочет проваливаться. Ему всегда казалось, что именно внучка – это тот человек, который любит его и верит в то, что он делает, как никто другой.
– Я, – не без труда проговорил Василий Михайлович, – докажу вам, что вы все не правы, я спасу ваши глупые, никчёмные мозги ради будущего человечества.
К аппарату портативного экранирования с помощью старых учебников, книг и различных подручных материалов старик приставил металлический прямоугольник размером 100×50 см, подключил к нему провода и нажал на клавиатуре кнопку “Enter”. Отображенная на мониторе шкала интенсивности света начала расти, из периметра прямоугольника на защитный экран опустились тысячи лазеров.
Со всей силы, еще оставшейся в старческих руках, резиновой мяч полетел прямо в зону теоретического открытия двери; на долю секунды старику показалось, что экран деформировался, но в итоге мяч отлетел назад, как и тысячи раз до этого.
– Так, поднимем напряжение, – пробубнил под нос Василий Михайлович и, нажав на бегунок мышкой, потянул его вверх, пока сопровождающая это действие цифра не изменилась с 40% до 60%.
Мяч вновь полетел в экран, затем бегунок пошёл вверх… мяч, бегунок, мяч, бегунок. С резкой пугающей тишиной во всем общежитии погас свет.
– Я видел, – шептал себе под нос старик, – всего на несколько миллиметров, но экран точно продавился. Мне не могло показаться, я это точно видел. Даю 70%, что у меня получится создать фильтр, сделать так, чтобы экран смог хоть что-то выпустить.
Час спустя электрик восстановил свет и, обойдя все квартиры, напомнил, что не больше двух электрических точек должно работать одновременно: если работает холодильник и хочешь включить компьютер, то необходимо погасить свет.
Василий Михайлович, обдумав происходящее, сел дальше работать над теорией. Иногда он всё же включал оборудование, что-то пробовал на небольшом напряжении и после неудачи вновь возвращался к расчетам. Так прошел целый день, незаметно подкрался тёмный вечер. Из открытого окна тянул осенний сквознячок, но настоящего ветра под экраном не было.
Послышалась пара стуков из-за двери и, не дожидаясь ответа, новый гость заскочил в комнату.
– Добрый вечер, дедушка! – виноватым голосом, опустив глаза в пол, проговорила молодая, немного полненькая, но очень красивая девушка в больших очках с толстой оправой и в расстёгнутом белом халате, надетом поверх белой блузки и зеленой шерстяной юбки в пол.
– Привет, Алёна! – хотя от старика это прозвучало почти буднично, Алёной он не называл её никогда. За день Василий Михайлович множество раз в голове придумывал, как именно пристыдит внучку за то, что она его бросила, предала его мечты и цели, но в итоге решил придержать все эти разговоры до того момента, когда она и вообще все поймут, как сильно они ошибались.
– Как твои дела? Я принесла поесть. Ты, наверное, голодный. Не ел, поди, ничего за день?
– И правда, не ел, спасибо. А дела как всегда: ничего нового.
Старику не хотелось давать ложной надежды и вновь ударить лицом в грязь. Когда-то он рассчитал, как перенаправить электричество на экран и в 2 раза снизить энергопотребление, он придумал, как уменьшить плотность экрана и пропустить больше света для растений. Но последние 30 лет выдались тяжелыми. Василий Михайлович знал, что в него уже давно почти никто не верит и за глаза называют «сумасшедшим» и «помешанным». После открытия новой частицы изобретения на людей начали сыпаться, как из рога изобилия.
Учёные уже и позабыли, каково это: поколениями работать над одной теорией, а в итоге какой-то никому неизвестный парень из далёкого, всеми позабытого Конго показывает миру свои работы, противоречащие твоим и полностью уничтожающие десятки лет работы над расчетами.
– Ты, наверное, хочешь знать, почему я ушла?
– Я знаю: вырастить подсолнух на истощённой земле важней, чем найти для него свежий чернозём, – не мог не ёрничать старик.
Алёнушка хотела ответить, но сдержалась, отлично понимая, что споры ни к чему не приведут. Она улыбнулась, обняла дедушку, а затем, оставив еду на столе, заглянула в чайник. Убедившись, что в нём ещё есть вода, совсем тихо проговорила:
– Я зайду завтра после работы, если ты не против, – и, постояв минуту в полной тишине, она выскочила за дверь, провожаемая обиженным взглядом дедушки, самого родного человека, того, кто заменил ей родителей после аварии на электростанции.
Старик еще какое-то время смотрел в пустоту, на то самое место, где только что стояла внучка. Затем, взяв со стола банку с холодным борщом, быстро съел его, пытаясь не замечать застывающий на губах жир.
Было уже поздно, но наука не ждёт, и старый учёный вновь сел за свой рабочий компьютер, уставившись на сотни строк с формулами, перепроверяя их раз за разом и выискивая изъяны в собственных расчётах.
Поспав всего несколько часов, Василий Михайлович проснулся в 7:00. Сначала он сходил в туалет, затем на скорую руку надел повседневный шерстяной классический костюм в тонкую полоску, съел варёное яйцо – одно из тех, что принесла внучка накануне – и наконец-то вновь уселся за работу. На все утренние процедуры ушло не более получаса.
Дни начали проходить незаметно. Бесконечные расчёты и эксперименты стирали воспоминания, превращая будни в единое целое. По вечерам заходила Алёнушка, приносила еды. Иногда в обеденный перерыв заскакивал Зураби. Вновь и вновь поднимал он вечный спор и портил старику настроение. Но, бывало, у них получался просто милый разговор старых коллег. Однако всякий раз, когда гости покидали старика, к нему приходило ощущение, что время, потраченное на них, он мог бы продуктивно использовать в работе.
Со сменой времён года энтузиазм изменился на состояние среднее между принятием и неприятием. Это означало, что он ещё верил в свой успех, знал, что нужный ему ответ где-то близко, но глубоко в душе смирился с тем, что может ничего не получиться, и готовил себя к этому. Всё меньше Василий Михайлович общался с людьми, особенно по работе, что являлось следствием стыда от постигших его неудач. Оправданием служило то, что он сразу обозначил потребность в команде и средствах, и по этой причине всю ответственность перекладывал на Зураби Отаривича и институт, но пока во всеуслышание заявить о провале он был совершенно не готов.
С того момента, как старый учёный остался один в своей унылой комнате прошло уже чуть меньше года, но ничего радикально не изменилось: резиновый мячик всё также продавливал экран не более, чем на несколько миллиметров.
Неудача отвергалась на подсознании, но всё больше в его рабочий день закрадывались развлечения: бывало, Василий Михайлович, закончив пораньше, читал книги или слушал классическую музыку. Он не мог совсем перестать работать, ведь те крохи, вносимые им в исследования, успокаивали его. Он считал, что делает всё возможное, хотя это в корне было не так.
И вот однажды, решившись, старый учёный поднял трубку своего стационарного телефона и набрал номер центрального здания института.
– Ты сам меня пригласил в гости, – с удивлением проговорил Зураби, заходя в комнату, – не ожидал я, если честно. Твой голос звучал взволнованно, неужели у тебя есть успехи?
– Я хотел сделать всё сам, но уперся головой в потолок.
– Без обид, Василий Михайлович, но все уже давно это осознали.
– Ничего вы не осознали! Взгляни сюда, – сказал старик и кинул мяч, который, как и много раз до этого отлетел от экрана, совсем незначительно его растянув. – Как тебе такое, Фома неверующий?
– Эксперимент выглядит интересно, – не выказывая особой заинтересованности, ответил Зураби, – очень интересно, Вы смогли придать барьеру эластичности, в будущем это может для чего-то пригодиться. Но Вы же сами знаете, что нам надо его частично выключить или, что еще лучше – создать в нём фильтр и контролировать, что впускать и что выпускать через него.
– Что Вы говорите?! Мы до этого вообще никак не могли на него воздействовать! – громко, чуть ли не срываясь на крик, проговорил обиженный старик. На его глаза непроизвольно навернулись слезы несправедливости и непонимания.
– Простите меня, Василий Михайлович, мы обязательно возьмем Ваши расчёты и изучим их, но Вы же понимаете, что в Заслоне, в нашем городе, не так много физиков, способных Вам помогать.
– И когда Вы этим займетесь? Это ужасно важно!
– Почти все сейчас работают над переносом частиц в пространстве с сохранением их первоначальных свойств и структур. Этот проект может заменить Ваши наработки: его результат, возможно, поможет нам оказаться с той стороны экрана, – немного помолчав, Зураби чуть тише добавил, – эти исследования дают не столь отличные результаты. Эксперимент проводят не через экран.
– А если провести через экран? – прозвучал хриплый голос уставшего от жизни человека.
– Они перенесли грецкий орех… почти перенесли. Анализы показали, что химический состав тот же, но это был уже совсем не орех – просто однородная масса. Но стоит отметить, что частицы могли просто облететь портативный экран. Пока мы точно не знаем, но там много перспектив и возможностей.
– А без экрана они далеко перемещали предметы?
– 773 миллиметра.
– Хм, – задумчиво вздохнул Василий Михайлович и негромко проговорил, – можете, пожалуйста, оставить меня одного? Я так устал за это утро.
– Да, конечно. Берегите себя! Мы обязательно изучим Вашу работу, обещаю, но чуть позже.
С этого момента исследования Василия Михайловича в этом направлении практически прекратились. Дышать стало легче, свободнее; недоделанное дело перестало тревожить душу, разве что не хотелось встречаться с теми, кто не знал ещё о провале, об остановке экспериментов, чтобы не отвечать на их вопросы. Но во всём другом жизнь заиграла новыми красками. Старый учёный больше не изучал целыми днями свои же расчёты – он решил рассмотреть вопрос экрана со стороны хобби: читал книги и статьи именитых ученых по квантовой физике и метафизике, термо-, электродинамике и даже просто по механике. Он вновь закопался в старые записи учёных Заслона. Старик пытался подробно понять, как именно работает экран, ведь во время ядерной войны случилось чудо: его запустили на первом экспериментальном образце и за сотню лет ни разу не выключали. Попутно Василий Михайлович следил за разработкой аппарата, переносящего частицы в пространстве. Он немного боялся, что кто-то сделает то, чего не удалось ему, но это была не злая зависть – скорее в учёном говорил здоровый соревновательный дух.
В среде бесконечных размышлений и поглощения информации родилась теория. Была ли она гениальной? Возможно. Но без долгих лет расчётов нельзя было с уверенностью ответить на этот вопрос, а старому человеку так не хотелось проводить свои последние годы жизни в маленькой комнатушке, сидя в одиночестве за компьютером с вечно болящими глазами. Набросав нужные формулы, заменив их и поменяв между собой с десяток раз, срослось что-то перспективное и невероятно интересное. После нескольких перепроверок казалось, что это удача.
Ту-ду-дун-дун, ту-ду-дун-дун, ту-ду-ду – в 3 часа ночи посреди старого здания общежития зазвенел будильник, который почти сразу был выключен рукой уже одетого старика. Сидя на кухонной табуретке, он пил уже не первую кружку крепко заваренного чая, и сна не было ни в одном глазу.
Схватив уголок одеяла, на котором было навалено оборудования на килограмм 50, Василий Михайлович очень медленно открыл старую входную дверь, которая всё равно предательски скрипнула. Он вышел в тёмный неосвещённый коридор общежития. Скоро глаза начали различать очертания предметов во мраке, и скорость старика немного увеличилась, но всё равно приходилось долго и осторожно обходить детские велосипеды и коляски, хотя теперь уже и не на ощупь.
Каждый раз, создавая случайный шум, старый учёный останавливался и вертел головой с замиранием сердца, изучая двери по обе стороны коридора. Хотя, пока он ждал назначенного часа, уже придумал, что именно скажет соседям, если его увидят ночью. Просто объяснит, что несёт в мусорный бак труды всей своей жизни и помощь ему не нужна, потому что он сам хочет доставить их до точки назначения и там с ними проститься.
Проговаривая про себя выдуманную отмазку, которая постоянно немного видоизменялась, старик с трудом спустился по лестнице и, выйдя из подъезда, облегчённо втянул в себя прохладный осенний воздух. Надев свой налобный фонарь, Василий Михайлович отправился к барьеру. Путь его составлял около 3 км через густую рощу.
Оставив на месте эксперимента оборудование, старик, сильно прихрамывая из-за разболевшихся суставов, пошёл в центральное здание института. В их городке нечасто закрывали двери, поэтому без проблем удалось зайти в обширное фойе. Налобный фонарь был выключен, и помещение освещалось лишь желтоватым, слегка искажённым светом луны, пробивавшимся через экранирование города.
– Пошли ко мне? – из единственного коридора, уходящего вглубь здания, послышались приближающиеся голоса.
– Зачем?
Василий Михайлович бросился к стойке дневного сторожа и еле успел спрятаться. Он испытывал ужасную боль в коленях от того, что пришлось сесть на корточки: его суставы нещадно затрещали и заныли, пришлось даже закрыть рукой себе рот, чтобы не завыть от боли.
– У меня есть спирт, вкусненький. И жена картошки нажарила с вечера.
– А почему бы и нет?! Ночь пятницы, пошли!
Двое молодых мужчин удалились через центральную дверь института, а Василий Михайлович, придерживаясь руками за стойку дневного сторожа, осторожно приподнялся и сел на рядом стоявший стул, медленно вытягивая ноги и ожидая, когда утихнет боль.
Спустя 15 минут старик, облокачиваясь на стену, пошёл по длинному коридору. Первым делом он зашёл в подсобное помещение, где раздобыл тачку и несколько строительных удлинителей. Затем, негромко скрепя колесами, он дошел до отдела физиков. Василий Михайлович заранее узнал, где именно находится это место, и теперь с трудом загружал на тачку аппарат по переносу частиц. Это оборудование представляло собой плоскую платформу с метр в диаметре и сантиметров 30 в высоту; на платформе было расположено дуло, стреляющее частицами, и ко всему этому был присоединён компьютер.
По пути обратно, к месту проведения эксперимента, понадобилось посетить ещё два пункта. Первый – это старый театр, хранящий фейерверки со Дня города, которые должны были давно утилизировать, т.к. всю пиротехнику запретили 20 лет назад из-за сильного загрязнения микроатмосферы, но никто так этим и не занялся. Второй – последний действующий музей на Земле. Старика интересовала маленькая чугунная пушка, хранившаяся там: ей было не менее 200 лет, но она всё равно отправилась в тачку, к фейерверкам.
Василий Михайлович подключил удлинители к трансформаторной будке, стоящей прямо около экрана. Распотрошив фейерверки, он заменил на пушке фитиль, забил в неё порох, прокладку и заложил ядро. Этот план был безумием, но адреналин заставлял старика улыбаться: он знал, что уже сегодня сможет оказаться за экраном. Старый учёный делал всё быстро и чётко, не обращая внимания на почти отступившую боль. Металлический прямоугольник запустил сотни лазеров в экранирование города, туда же направилось и дуло от аппарата по переносу частиц в пространстве.
Василий Михайлович стоял на металлической платформе. Газовой зажигалкой он поджёг фитиль пушки и теперь, держа в руке клавиатуру компьютера, установленного прямо на земле, ждал нужного момента. Раздался ужасающий грохот, и снаряд вонзился в экран, растягивая его. 1 см…, 2…, 10…, 100! Всё это время решение проблемы было на поверхности. Ему просто не хватало приложенной силы. Плотная сетка энергетических волокон расширялась всё сильней, и впервые за много лет частицы из Заслона просочились за купол, перенеся при этом старого учёного наружу. Он телепортировался. Чтобы решить практическую задачу, понадобилось 2 теоретических исследования.
Василий Михайлович стоял по пояс в густой траве и вдыхал тяжёлый от пыльцы тысяч цветов воздух. Здесь не было такой тишины, как под куполом: сотни насекомых и животных переговаривались между собой, создавая вакханалию звуков. И еще кое-что удивительное: ветер… Здесь был настоящий ветер!
Мечта исполнилась, он смог найти способ выбраться наружу! Но вдруг деревья словно перестали сгибаться и шуметь листвой под порывами ветра. Стало видно, как они приближаются с неприятным звуком стонущей земли под их корнями, и с каждой секундой стали усиливаться звуки птиц и насекомых – крики, стрекотания, жужжание и ужасно неприятный скрежет. Старый учёный подумал, что весь мир ополчился против него: людям здесь больше не место! Страх обуял старика, но он знал, на что идёт, все свои расчеты учёный оставил им, будущему поколению, и в следующий раз выйдет вооружённый отряд, а не одинокий пожилой мужчина.
Василий Михайлович стоял в ожидании своего конца. Деревья обогнали самые странные и необычные животные, которых можно только представить, но, добравшись до старика, они просто пробежали мимо. Лишь один огромный олень, тело которого покрывали сотни рогов, задел старого учёного, и тот упал навзничь. С трудом хватаясь за ветки рядом остановившегося дерева, Василию Михайловичу удалось встать, и он обернулся в сторону города.
Там, куда ударило ядро, зияла дыра. Трещины покрыли купол и как огромные куски стекла вниз падали осколки экранирования, но, не долетая до земли, растворялись в воздухе. Защита города пала.
– Простите меня, – трясущимися губами прошептал старик. Он упал на колени и хотел заплакать, но не успел: полдюжины корней деревьев пробили его насквозь и, подняв мертвое тело в воздух, отправились в сторону беззащитного города.
Primary menu
2023 - Библиотека "КЛиб" - тут можно читать книги онлайн а также скачать их бесплатно и без регистрации
Последние комментарии
29 минут 4 секунд назад
46 минут 8 секунд назад
1 час 6 минут назад
3 часов 48 минут назад
11 часов 11 минут назад
16 часов 56 минут назад