День пятый [Анатолий Жариков] (fb2) читать онлайн
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
[Оглавление]
Молекула швабры состоит
из атомов швабры.
Диагноз
А уже на восьмом марафон-километре спины позвонки стремятся в дугу и вот тебе маслом картина: всунешь ногу в штанину и ждёшь попутного ветра, чтобы войти в другую.Или загрузишь пружину, закроешь веки и надеешься в страхе – ан слышишь под пахом тихий, осмысленный, мирный тик вековой стрелки.
*** Почему ты их не замочил ещё в чреве Евы, изобретателей денег, пороха, петли? От убогих корней болеют деревья, пятна на солнце от сильного ветра или жаркого лета. На кой деньги, когда в главсовете отсырел порох или на шее петля?
Изобретателю любви не светит долго светить, здесь не заметят, не приветят и не поймут. Задним умом пожалеем Му-му и залюбим не спеша, основательно, еле на всех изгибах Мёбиуса постели.
*** Плодитесь и размножайтесь. Создатель Бог оглянулся: нас уже много. Плевок на дорогу.
*** После взрыва ослепло поле ромашек. Жаркое лето 2017-го.
*** Знаков зодиака выше крыша хижины поэта. Сияют прорехи.
Марьинка
(почти песня) Утро начинается с рассвета, с яичницы с котлетой, с кларнета, с в ноге спазма. А в Марьинке ни воды, ни газа, ни хлеба, ни сала. Утро начинается с подвала.Сидишь, торчишь, дрожишь, дрочишь, бога просишь – отведи, родимый, пулю, гранату, мину от Марьинки моей, страх развей.
Залёг в блокаде, как Мандельштам в Ленинграде, как Мандельштам в гробу считаю – бум! бум! – снаряды. Не трогайте, пожалуйста, Марьинку, гады!
*** Ты создал нас по образу и подобию. Зачем творим тебя по своему?
*** Последний букет из красных роз. Полная ванна.
*** Чтобы умереть, не обязательно жить.
*** И то сказать: я жил на все четыре земных дороги, слышал песнь дрозда, опаздывал на поезда, купался в море, кур в колхозе тырил.
Пройдя же далеко за середину пути своей, подобно Насреддину, жонглируя судьбой добра и зла, я бросил дом и женщину в том доме и ничему не научился, кроме упрямства и терпения осла.
Я исчерпал словами бытие, в быту мне тесно, потому и страстно. Я пью из лужи, я руками ем и вытираю губы о пространство.
*** Хеопса слева, Колизея справа – забвения трава. История забудется в тиранах, поэт в словах.
*** Рано бомжику вставать, время ренту собирать, пожурил он бога мать, потянулся – благодать, неохота умирать.
*** Чудно просыпается жизнь. И не хватает сил умереть.
*** Если б Елену сожгли на костре, а Париса распяли, не сгорела б Троя, а те греки, которые не с той встали, сидели б дома, пили вино, ласкали женщин, толкали речи. И Гомер не ослеп бы, пиша такие длинные строчки под олеандровой свечью,
впрочем было б нелепо думать о трусости греков, пусть их.
*** Живу, пишу, иногда получается.
*** Ольга диво парит над Киевом, вымысливает малютку Иву.
Над Евпаторией Майя с малюткой Ру.
*** И сколько легионов лет, господи, адский твой пламень. Жив ещё внук твой Каин, в левой руке хлеб, в правой камень.
*** Бог дал нам руки, чтобы мы накладывали их на эротические места женщин.
Бог дал нам слово, чтобы мы извлекали из него другие слова и смыслы.
Дай нам, бог, локатор, чтобы мы определили место твоего лежбища.
*** Не скотская власть. Владеть всеми как быть всем.
*** Небесный потолок зажигает люстры. Приседает сознание.
*** Осенний монолог голого ясеня.
*** Протягивает дерево – лист, плод, сук.
*** У моего бога нет денег, женщины, рассудка.
*** Дождь. Снег. Медицинский спирт.
*** Родничок в ложбинке. Мечется Млечный в ладонях ковшике.
*** Засыпаю, не дочитав письма Гоголя к маменьке.
*** Приходил сын бога, ставил клистир. Не помогло. Ушёл.
Городская элегия
Мой чердак на четвёртом пятиэтажки, в нём стол-ящик, стул ящик и всякая лажа. Иногда залетает в окно голубиная почта, я пишучий, живучий, влюблючий и прочая.Высоко под окном сквозная трещина, иногда приходит (снится) любимая женщина. Чаще только никто не приходит, здесь тихо, слышно даже, как кровь, опомнившись, тикает.
Иногда приходит ещё не старый: то допить забыл, то за пустой тарой. Или струны настраивает на бесструнной гитаре.
Гоголь. Заграница
В Женеве холодно. В Италии холера, лечу в Париж: бульвары, дамы, пунш. Шучу, конечно, хватит мне без меры тепла и здравия от наших мёртвых душ.Мне скучно, томно, жить чего мне для? Addio, потомки! – Gogol Nicola.
«Здравствуй, Мыколо! – пишет земляк, - от Вечеров бывают колики, от Ревизора – столбняк. Пришли Мёртвых душ, мать их так!»
*** Красота позволяет дрожать сочувствующей мышце.
*** Два титанических слова ворочают мир: от языка и от сердца.
*** До тридцати мы молоды, а потом тихо любим. Мужчина задыхается животом, женщина грудью.
*** Как будто я выехал и со мной не простился. Клочки бумаги, стакан на столе, рубашка на стуле в номере недорогой гостиницы.
*** Утром не жарко, летит тополиный пух, сидят в детском парке отец, сын и просто дух.
Говорит сыну отец: –Будь не мальчиком, но мужем, не болтайся в саду, не броди по лужам, одна нога там, другая тут, не высовывайся, а то распнут, а ты нам скоро как нужен.
Посылает отец сына, два квартала до магазина.
*** Я напишу вам что-то пошлое, случайное или нарочно. Как наша жизнь уходит в почву, поэзия уходит в прошлое.
Читатель грошик дал за строчку. «Проси, – сказал, – у бога матери». Поэзия уходив автора, как наша жизнь уходит в почву.
Сожгу, порву, закрою почту, останется одно хорошее. Поэзия уходит в прошлое, как наша жизнь уходит в почву.
*** Поэзия – вариант из 666 вариантов.
*** В небо ты пока ещё не смотришь. Ты пока задираешь голову.
*** Проснулся – оправдывайся, художник. И мир оправдывай.
*** Дорога – не идти – убегать.
*** Утренняя голубя молитва, по лицу размазываю бритву, женщина уходит на массаж, в небе облака из сажи, а из сада яблок сладкий запах, я умру сегодня или завтра.
*** молодое зелёное светлое движение живёт в лесу
*** Распечатал женщину, яичницу, кофе, дождь после обеда.
*** Посмотрела строчки – «Почисть картошки», - сказала.
*** –Снимай трусы! –?!! –Постираю…
*** К шоколаду, чаю, сексу, лету – ну никакого иммунитету.
*** Читайте, понравится. Я сам их сотни раз перешёптывал.
*** Ты настолько бессмертен, что я не вижу твоей улыбки.
*** А когда подумал, всякое дело оказалось бессмысленным.
*** Теперь понял? не я, а стихи должны быть известными.
*** Да походи ж по волнам, загони дачу, раздай бабки бомжам.
*** День посерел, и цветы потемнели, теплится свечка в окошке еле. Вечер приходит, сидит у меня. Крайняя хата у крайнего дня.
*** Написал 13 книг, а надо бы одну. Живу с одной женщиной, а надо бы с 13-ю. Живу 72 года, а надо бы 130. Что поделаешь, Создатель создал меня на 13-м этаже дома, которого не существует на планете Земля, на которой бы не рожаться ни 13-го, ни 666-го числа от сотворения мира.
*** От крыльев носа до крыльев ангела – голубень.
Колизей
Даже тот, кто сторожил здесь, ушёл.*** Солнце в зените. Тень ушла в пятки. Печёт голову.
*** Женщина смеясь протягивает на ладони аромат яблока.
*** Это не холст. Это кожа щеки и красные слёзы.
*** Хожу по саду неприлично одетый, то есть никак.
*** Бездна ночи взошла и звезду раскачала. Это конец? или это начало бездны света?
*** Август. Яблоки пахнут до самого неба.
*** Дом поставь окнами на восток, дверью на север, дай ему воду, женщину, ток для кофейника, дворик в зелень.
Дай ему дней пригожих, тёплое лето, мимо идущих прохожих с глазами светлыми.
Дай ему жаркую печь, соли, сахару, хлеба, дай ему тихую речь, дым, достающий небо.
Сладкого молока от бурёнки. И тишины на века, на все сроки.
*** Из флага шьёт занавески на дыры в окнах жена.
*** Полная луна освещает полное счастье поэта.
*** Стою, жду зелёного от красного.
*** Один Гёте при власти. Второй в погребке с Мефистофелем. Третьего читаю я.
Сергей Ухин:
Поднимаю ладонь с растопыренными пальцами – восходит солнце.*** Разучился ходить. Сижу. Или летаю.
*** Художник в шляпе. Блядь при папе. Поэт – голяк.
*** Весна и осень по колено. Плевок Рембо и дождь Верлена.
*** Наблюдает за мной человек: провокатор? поэт? апостол?
*** Учится ходить поколение. И я с ним.
*** Вроде и сделаны совершенно, а врём, предаём, ненавидим.
*** Библия написана, Иуда удавился. Что писать?
*** Не по лицу, не по половым органам – по сознанию подобны.
*** Собирает в дорогу. Села в изголовье: –Яблоко вот…
*** Старик не суетится. Потому что некогда суетиться.
*** Мой друг, в своей наивной простоте не забывай в миг плодотворной муки: за слово распинали на кресте, за письмена отрубывали руки.
*** Дальше бога не бывает. А что там – дальше бога?
*** В будни делаю чего-то. А подойдёт суббота – то лень, то женщина, то неохота.
В саду
Когда темнело, тупо падали на землю груши. В сад приходил кому-то памятник, садился, слушал.В вечерний сад спускались звёзды, в прохладу лета, в сиянье лужи, в хэппибёздэй, в дурь абсента.
Бледнело слева, молчали птицы, дрожали листья. И вот отчаянно и тихо идёт случиться.
*** Всё знаешь, всё можешь. Не скучно, Господи?
*** Будит голубь гортанными, приглашающими.
Улитка
Три шага улитки у моей голой ступни.Три витка домика под мокрым листком.
Я старая улитка. Мой вдох-выдох – Вселенная.
*** По-русски моя старая теперь только матерится.
*** Хожу с палкой – отмахиваться от собак и женщин.
*** Вот и мне столько же много, сколько было и тебе, ма, когда-то. Где ты была в то время, что волновало тебя? Я не помню. Я только знаю, что я где-то и с кем– то пил, жил с женщиной, рожал малышей, ходил не своими дорогами. Я помню, дорогая ма, что тогда о тебе вспоминал редко, помогал тебе редко. Я помню тебя, когда ты была уже совсем старенькой, и я уже совсем не мог ничем помочь тебе и только изредка приезжал, молча сидел рядом. Я сидел у жаркой печки, пускал дым на огонь и читал фантастику. Я любил подобные книги, потому что видел, что наша жизнь такая же фантастика, какую выдумывают писатели, и самое фантастическое есть то, что мы редко вспоминаем родных. Я помню тебя, ма.
*** Ещё струна звенит чертовски, ещё прикосновенье сна. О, эти, блин, полутона…
Вернёмся к музыке, Чайковский!
*** Вглядываюсь: старики светятся от любви и сострадания к нам.
*** Равно любят яблоки дворянки осы и бродяжки мухи.
*** По тропинке домой с корзинкой грибов о чём-то бормочет старый поэт.
*** Не сетую, господи, что сутулый, рогат и безденежный. А мог родиться и стулом. Или женщиной.
*** Прихожу к мысли. А она бухая до подсознания.
*** –А эту кнопку не нажимай, а то будешь, как бог, – один.
*** Бог душу дал, ангел сознание: –Разбирайтесь сами.
*** А когда нас останется совсем ничего, бог снова обратится в золотой дождь или птицу и войдёт в непорочную деву – Майю, Марию, Еву. И новый Адам построит дом, посадит дерево, родит Авеля и Каина. И даст одному – землю, другому – камень.
*** Из сада выгнали, мы сели на диету, сухой карась, грибы, морошка – такое не состряпаешь нарочно. Три месяца в сезоне – лето.
И то сказать: я жил на все четыре земных дороги, слышал стон дрозда, опаздывал на поезда, купался в море, кур в колхозе тырил.
Пройдя же далеко за середину пути своей, я понял, что под глиной действительно живёт моя душа. Я туфли намусолил гуталином, с аллюра перешёл на шаг.
Пятью стопами поздний стих отмечен, фонарь, проулок, дом, жена и печка. Платон мне друг, диван мне бытие. Пусть женщина ворчит смешно и страшно, я пью из лужи, я руками ем засиженное звёздами пространство.
*** Пришёл к реке испить из каски. Ревёт и стонет.
*** В идущем дожде диалог бытия и человека.
*** Среди вторичного сырья, фаянса, пластика, бумаги, в бегущей в форточку отваге – я.
*** Осень. Оса спит в сливе.
*** Если женщина перекрасит волосы, сделает маникюр, педикюр, вставит новые зубы и глаза, натянет кожу, – она всё равно останется блондинкой.
*** Рояль раскрыт, и флейта спит во сне. Художник пишет лошадь в чистом поле. Поэт играет на одной струне, подрезанной до самой боли.
*** Высокий день, далёкие звёзды. Господи, я видел это.
Родник
Не скупится, не экономит. Радуется.*** Я отряхнул кусочек пыли, там моль жила и мысли были.
*** Открытая тайна уже не тайна. Молчи, смерть.
*** Увидела, в какой дряни живёт душа, проехалась синей щекой по грязному столу, допила водку, кисло улыбнулась, влезла на стул поднялась выше засиженного мухами окошка.
*** Бабочки рожают энтомологов с медными булавками.
*** Способности удивляться, любить достаточно для гения.
*** Тёплое сердце под ладонью. Оттолкнуть? Отпустить?
*** Накашляет пророчица сорока, и станет низким светлое высоко. Мир свалится в зелёной лужи просинь. Дыши не замечая ветра. Осень.
*** Зима за окошком. Спина на батарее. На колене чашка чая.
*** У плода сливы обополый знак.
*** У тебя нет дороги. Наблюдай, как всё проходит.
*** Не боюсь того, чего не было. Боюсь того, чего не будет.
*** Не пишу, переписываю написанное.
*** Мы из материи духа. Он – из духа материи.
*** Не оглядывайся, не смотри в сторону. И впереди ни хрена нет.
Символ
Старая шляпа Басё. Белая шапка Фудзи. Бумажный журавлик Садако Сасаки.*** Весну веселит алкоголь. Сад, Пифагор, Сократ, тень птицы. Смерть – это 0, беременный единицей.
*** Платон мне друг. Но пенсия – ни к чёрту.
Поэзия
Своим образом всему подобна. Как возрасту своя свобода. В самую точку, а не самая лучшая. Умри и слушай.*** Соображаешь, что мы наделали? Твой нос, мои губы, твои глаза…
*** К ста годам понял: ей нужен я, а не мои стихи.
*** Так и живёт – женщина и я – случайная закономерность.
*** Творю и мир, и творца мира, и творца мать.
*** Пока будет быть государство, будет класть на него поэт.
*** Пью иногда: то внучка родится, то звезда сгорит.
*** Художник пишет не стул, но бога, сидевшего на стуле.
*** Зубы выпали, желудок вырезали, ноги не ходят – ничто не мешает писать хорошие стихи.
Поэзия – поэту
Я влюблена в тебя три раза, неграмотна, хрома и одноглаза.*** Я понимаю, что тесно, что не хватает гектара на одно депутатское рыло, что меня посылают в то место, которое мама мыла.
*** Притворяюсь ангелом, иду, улыбаюсь всем. Фу ты, господи.
*** Это новый, субтильный день – пыли запах и пыли тень, пыли пыль, пыли вдох, от фиалки фиалковый цвет, от сирени сиреневый свет. И безумие было бог.
*** Художник пишет на холсте. Поэт – безумьем в пустоте.
*** «Дело в том, – говорит Платон, – что Вселенная – камертон».
*** Пришёл оформитель, оформил. Расти, деревенщина!
*** Чтобы видели глаза и голова кружилась, – солнце.
*** –На улице день, а ты рисуешь звёзды. –Приходи ночью.
*** Мерцание звёзд открывает у человека глаза и рот.
*** Если вы не понимаете, о чём я, о чём тогда вы?
Молитва материалиста
Осень. Сыро. Памятник Ленину кто-то описал до безобразия. Господи, дай давления и хороших анализов.Макиавелли не порос пылью, а Платон не дописал рассказа. Где мы постоянно будем-были, господи, отгадай с раза.
Совсем промозгло. Памятник Ленину надел фуражку и пошёл прочь куда. Господи, дай времени, дописать строчку дай.
*** Под Стеной Плача – плач, в Бабьем Яру дождик. Накинула ночь плащ на месяц тощий. Смотрит ночной стражник рогами двумя сразу, как бумажный кораблик пикирует на авиабазу.
*** В каждой голове бог, на каждой улице праздник. У женщин разные глаза и кривизна ног. Каждый – Гомер в себе, у каждого карабин в нише. У каждого в печени Ницше, как дым в трубе. Каждый каждому вражий, каждый нечет и чёт. И одинокий. Каждый не знает, зачем течёт.
*** Нобелевская премия родила поэта на 78-м году его жизни.
*** Поливает униженный космос, карликовую сосну.
*** Никто не пропадает, даже если пропадает.
*** …и живут один день. Энциклопедия –До завтра! (дрозофила – дрозофую).
*** Тихо просыпается разнообразное одно и то же.
Завещание Гоголя
Не хороните живых. Не вспоминайте мёртвых.*** Мошки обгрызают световой круг фонаря.
*** Если скосить глаза. Дрозофилы занимаются сексом пять раз в секунду.
*** Стреляют. Пять лет не восходит солнце Марьинки.
*** Скелет на усохшем озере Чад паука, страница, стихи, прокажённые светлой страстью, и пепел от пальцев, и чёрный ожог сквозняка вчера ещё жившего в комнате этой пространства.
*** Осень. Птицы. Борди-бренди. Мода, вкусы, педофилия. Олигарха-президента изменяется фамилие.
*** Те, кто уезжает из страны, говорят: –Вам останется больше хлеба и меньше вопросов. Но вопросы умножают министры, а хлебы делят капиталисты. За границей женщины выносят ночные горшки и пополняют бордели, а мужчины продают мозги или сортируют пакеты в мусорных баках. Они нужны другим странам так, как чёрные были нужны белой Америке. Им когда-нибудь дадут право голосовать за нового президента и называть свободными гражданами свободной страны. А те, кто остаются, говорят: –Нас остаётся всё меньше и меньше…
*** Птицы меж облаков ловят последнее лето.
*** Когда мы разговариваем, ты слушай и не перебивай меня. Листья стали красными и жёлтыми, ветки голыми и колкими, ветер кружит в саду, укрывает листьями забытые яблоки и подметает тропинки. Она приходила в сад, собрала охапку листьев и сидела на скамье. Ты не видела её, потому, когда мы разговариваем, пожалуйста, молчи и слушай, старая моя метла.
*** Течёт вода с крыш. Воздух поднимает лёгкие до подбородка.
*** Ты есть, когда я думаю о тебе. Думай обо мне.
*** Что делать нам в деревне? Мухи, грязь, убитого района местный князь устроит "по грибы" или рыбалку, его жена дородна, дочь бледна, и к вечеру едва сорвёшь со дна не карася, но божию козявку. Закат румян, зато темнеет рано, мертвецки пьян твой аромат бурьяна, на склоне облака рисуют нечто и сдвинуты часы на час назад, на вечность.
*** И жалок и прекрасен мир – так говорил Иммануил.
*** Не отделяю себя от дороги. И тень моя.
*** Ночь, ледяные звёзды, Млечный над головой забит. Но для тебя ли маются извечно жизнь, небо, женщина, земля?
Ник. Гоголь. Определение поэзии
Державина металл в стопах, Языкова весенний праздник, мёд Батюшкова и неясный Жуковского воздушный взмах, и Вяземского грусть такая… И Пушкина смола токая.Как надо
И вот тогда случится всё, как надо. Придёт читатель, зритель и судья, потычет в стих, в картину: «Это я!» – всплакнёт и будет в обмороки падать.Продолжая наблюдения
Женщина тоже желает иметь идеального друга. Грязь – не весна, а кокс – это дурь, а не уголь.Было б бабло, я купил бы Подсолнух Винсента, Ван гениальность глушил стаканами абсента.
Птицы не все улетают в тёплые раи, но воробьишек спасают крыши, сараи.
В старости хочется тоже побегать по снегу, если б ещё не забылось: а как это: бегать?
Мать называла тирана в младенчестве: «Йося». Не доставайте поэта, он сам – захочет – напьётся.
*** Достал ноябрь подслеповатой тишиной, закрытым небом в крапе воронья. Но ничего покойней ноября жизнь не давала гражданам давно.
Ни духом не подозревал, ни сном не видывал: так обнажённо, смирно лежат поля, стоят дома – кино и немцы! – и не воют мины.
*** По дороге к зиме летит ворон, оглядываясь на осень.
*** Партийная карга штопает носки, вспоминает товарищей.
Осень. Натюрморт
Чай в чашке. Оладушки на блюдце. Виноград в окошке.*** Потому и восторгаюсь другим, потому что – другое.
*** Скука сукой воет, Николай Васильевич. Человек копейку стоит, Фёдор Михайлович. – До сих пор.
*** Написал жизнь с улыбкой – радуюсь. Написал жизнь без ресниц – грущу. Замочило теле радио, как электрон свечу. Написал глаза на окне, молчу.
*** День засрат до полдня. Ноябрь обрывает листья. Бессмертно и холодно. Не будем и мы суетиться.
*** То ли ветки хруст, то ли грусть патриарха. Осень.
*** –Ты за кого, папаня, за синих или оранжевых? –За здоровые почки, сынок.
*** Поздняя осень. Глаза старика в окошке.
*** Старик смотрит на дорогу, по которой ушли все.
*** Опустилась на сад ночь, ничья и черна до отчаянья. У звезды моей четыре луча, на четыре стороны сияние. Боже праведный, не буди! У звезды моей две груди для дыхания. У звезды моей две руки, у звезды моей две ноги для слияния. Первородные все грехи – до потери сознания.
*** Вчера вернулся прошлогодний снег, проснулся прошлогодний человек. Тень голода от синего сугроба. И Гоголь ногти рвёт о крышку гроба.
*** В китайской чаше тает небосвод, Ли Бо вино пьёт чёрное, как роза. В саду мороз стрекочет, как стрекозы, на окнах звёзды белые грызёт, глаза пророка, слёзы.
Дождь
Дождь, улица, пивная, сквер. Блок? Микеланджело? Ван Гог? Рюноске? А у тебя счастливая причёска, а у меня счастливый глазомер. В огромной луже Троя? греки? доски? ковчег еврея? Иоанн? Гомер?*** Сонливо, солнце, лето, квас, на кухне драные лахудры, гора немытой, засранной посуды. Россия, родина на мёде, Спас.
Южный пляж
Здесь много моря, и всё оно синее, и мягкий песок лижет пятки. Полежит под солнцем и станет грузином бой из Вятки.Здесь красивые горы и красивые долины и тихий волн шум. Здесь ночью ходят молодые грузины: –Дэвушка, давай угощу!
37-й
Семь дней, словно господь творил, год раздирал и гадил, стал чёрным светлый мир, стал чистый смрадным. И всей своей любовью душа жалела плоть и признавалась: «Больно…»*** Боже, сократи новый семнадцатый до года.
*** Ледяная корка. Улицы скользкое подсознание.
*** И научили же грязную плоть чисто думать.
*** День Господа, осени листья похерят, поднимут, размножат поэты, шуты, живописцы, оппозиция божья.
*** Вопрос не в том – есть ли бог на свете. Вот вопрос: «Зачем всё это?»
** Тает воском в углу монах, жёлтый свет от распахнутого листа. И выходит немыслимое из сна. И икона светится от лица.
*** Вот пропуски в моей эпохе: нет А. Ахматовой на вдохе и Гумилёва нет в дохе. Просвета нет в немой тоске.
*** Там такое творится. Вражьи армии полегают снопами, и женщины готовы подхватить меня на руки и нести на высокий трон цезаря. В венке, я улыбаюсь. Господь Бог стоит передо мной и оправдывается, мол, согрешил, недоделал, оставил шероховатости; что подправит образ-сознание и выправит подобные сапогу человечьи лица, а сад ангелы-архангелы выкорчуют и заложат новый. Во славе улыбаюсь я. Листья осени у ног моих, голуби на моих плечах, улыбки восторженных на моих устах. Почему вы спрашиваете меня? Загляните в себя.
*** Прощай, отчизна, женщина, столетье. Страшнее жизни не бывает смерти.
*** Вне шёпота и звука в губах и слове есть вчера, всегда и здесь – я, мировая скука.
Дорога
1. Хотя б до этого угла прожить и не остановиться. Дом, улица, берёза, птица. Чему сознание дала?2. И метель в глаза и в уши лезет, не имея вовсе интереса. И глаза, и речи невпопад. Так мосты разводит Ленинград.
3. И вот вагон твой семенит, вагон перебирает ноги. Постель приносит проводник Харон. Не пропадай в дороге.
*** Пахнет землёй, мятой мятою. Ты на кресте, я на кресте, распятые.
*** Погодите ещё минуту, у меня к кому-то вопрос. Улыбается почему-то поцелуем распятый Христос.
*** День седьмого ноября праздник не случайный. Но страна, но я, бля, его не отмечаем.
Утро поэта
Солнце встало. И я с приветом. Просыпайся, женщина.*** Перед зимою плачет и мокнет. Как ты живое делаешь мёртвым?
*** Свет звезды и предрассветный хлев. Иисус, овца и божья матерь. Пастухи, волхвы, вино и хлеб, запах чеснока и благодати.
*** Снежно-воронья зима. Тропинки на улицах, щелинки на глазах.
*** И я ушёл в размер, в свет, воду, вой, в текучесть плазм. Я слышу, как Гомер чеканит череп мой, как Модильяни надрезает глаз. Из пыли океанских пен, свинцовых вод я стану в позу. Патологоанатом Бенн в мой розовый живот посадит розу.
*** Обросший знаками, бродит мостами Петербурга Белый.
*** Имя, адрес, время в одной строке. 1937-й.
*** Текут краски. Мона Лиза оплодотворяет Подсолнухи Ван Гога.
Страшный суд
Вот фрагмент: Варфоломея нож из всех ножовых сил с очень страшного злодея кожу снял и отпустил.*** Вниз головой посередине дня – Пётр так желал – распяли. Как холодеют гениталии! – Пётр смотрит на меня.
*** Вокзал. Сортир. Едва начало дня. Безликие деревья у сортира. Однажды мир проснётся без меня. И я без мира.
*** Ходишь, красная, с сиськами. Кто тебя любит, лапает? На какой частоте тикают твои кровяные клапаны?
*** Древесный камень – Голова Ван Гога. «Тебе на память», – говорил Гогену. Художники любили офигенно жизнь, свет и тень и поддавки от бога. На острова дорога, в поле. И каждый день – бездарно и напрасно. Признание, безумье – это после. Сегодня – солнце пашет красной краской.
*** И где-то в стране странной, где никогда не бывал Гумилёв, выходит охотиться траппер на белых львов.
Он заболеет скарлатиной, гриппом, шуткой Ватто и всё-таки приплывёт на льдине, и всё-таки привезёт Вам корзину серебряных северных цветов.
*** Дремучесть предночного холодка к виску ещё не подступившей ночи. И звёзды топчутся, когда точильщик точит. И не «о чём», не «что», а только «как».
*** Потому и прекрасен мир, что мы на него из него смотрим.
*** Милые, вы каждый день со мною: рядом, под ногами, за спиною.
*** Идёт Заратустра. За ним идёт Огонь. За Огнём идёт Пепел.
Из Пепла вышел Человек. Из Человека Женщина. Из Женщины Любовь.
Заратустра Огонь. Заратустра Любовь. Куда идёт Заратустра?
*** Оттолкнёмся от берега, лодка течёт. Всё равно заплывём за реки середину. Видишь: звёзды считает ночной звездочёт. Может, он этой ночью и наши сочтёт без вины виноватые вины.
*** Снег. Лютый полдень. Гололедь. И плачет псина. Всё распишу, как Рафаэль смерть. Красиво.
*** Без денег нет революции. Одно мордоплюйство.
*** Между живым – я – и мёртвым.
*** Я столько насмотрел. Теперь мне надо: ночь, щель, карандаш.
*** День осветит полмира и сгинет. Снова ночь улыбнётся гиеной. И расстелется тайной сангины островов жизнелюбца Гогена.
*** От А. Фета с приветом «здрасьте» до безрадостного Экклезиаста и поэзии после Бродского, нам сказали, суть идиотские.
Что поэзия? Это жжение в одном месте, в другом – сгорание. Плохо пишут красивые женщины, некрасивые слишком правильно.
Что поэзия? – рыжая вруля, не приложишь её к ране. Что в итоге её выбирает? – крест, изгнание, петля, пуля.
*** Что в тебе, наби? Ни дать, ни взять, так, одна слеза. Приходи любить, научу страдать.
В небесах, наби, не твоя звезда, так, случайный блик. Приходи страдать, научу любить.
*** Ночью спим и души открыты, и приходят из всяческих сфер бог еврей с аудитом, бог ацтек с аутодафе.
А затем, сиятельно мудрый, в рамы вваливается бог Ра, расправляет лучами утра крылья наших кардиограмм.
*** Без водки, дыма и огня война – хуйня.
*** Я не пророк и даже не апостол, я гражданин страны больного роста. Я человек подрубленного мира, мой мир – сортир, кровать и женщина в квартире.
Но вот я просыпаюсь (Петя, Вася), я – улица, майдан, я мира масса.
*** Сократа обоюдоострое копьё: мы живём умирая или умирая живём?
*** Каждый день я начинаю день, который начинает меня.
*** В голодный Ленинград не возвращались птицы.
*** Красота – это сознание без одежд.
*** Платон – это чудо материального идеализма.
*** О Восток! Не поймёшь: где лодка, тростник, человек?
*** Дерево растёт – хорошо. Хорошо поливай дерево.
*** Не повторяй мудрые слова, чтобы не показаться глупым.
*** Моё место у окна в сумасшедшем трамвае.
Перед снегом
Кто высадил за моим окном платаны Платона?Дождём висит чей-то вопрос, не даёт покоя.
Бесчисленные ветки, как запутанный в себе Пиндар, тычутся в небо.
В древних корягах просыпаются нос, глаза, уши.
За здоровье Кащея, русалки, кота учёного пьют Александр и няня.
Наконец отвалил от неба, повис мелкий, крупный свежий снег.
Платон:
Мудрец не замечает, человек он или ещё какая тварь.*** С жалостью смотрит слепой на мудреца. Мудрец не видит жалкого.
*** Сонное утро. Сойка у окна. Музыка пилит дерево.
*** Заплатает дыру время, залижет жизнью, сажей. Вырастут дети, деревья. «Так и было», – скажут
*** Спит, Ирод, Иудеи кесарь. Спит роженица в дымящемся кесареве. Дорогу к Спасу прочищает снеговик. Иосиф, тот ещё, чего-то стружит, и нынешний, но из того ж народца, взошёл на кафедру читать Россию. – Бродский.
*** Серый декабрь пережить, муть эту пережевать. Жизнь из последних ватт жить.
*** В речах революций нет страдательных падежей.
*** Демокрит взвалил мешок мудрости на плечи Протагору. И тот понёс.
*** «Не смотрите на солнце, – говорил Заратустра. – Ослепнете. Смотрите на вещи».
И. Христос
Истинно говорю: вся дюжина евангелий прелюбопытна.*** А мы, действительно, всего только тени одной большой и светлой идеи.
*** Человек – застывшая в безумии своём идея, ищущая дорогу домой.
*** В детство: к круглому радио, к керосиновой лампе.
Мёртвая очередь к мёртвому телу вождя революции.
Стансы
Бытие за окном: красный дом, старый дом, дым торчком в небо, даль, за которой не был. Дальше – гастроном, где кульков с хлебом ровно столько, сколько жителей в посёлке. И за огородами прямо на родину уходит железная колея. Но это уже из области небытия.День пошире, повыше, даль подальше, снег на крыше просыпается раньше петухов первых, уныло пегая повозку тащит. В общем, зима как зима. В нашей местности мороза нема – и уже не интересно сапогами поверять грязь. Хлюп, хрясь.
Последние комментарии
12 часов 1 минута назад
20 часов 52 минут назад
20 часов 55 минут назад
3 дней 3 часов назад
3 дней 7 часов назад
3 дней 9 часов назад