Ступенечки [Юрий Александрович Тёшкин] (pdf) читать онлайн

Книга в формате pdf! Изображения и текст могут не отображаться!


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]

'МАШ

com n
ОСНОВАН A M. ГОРЬНИМ В 1933 ГОДУ

Литературно-художественный и общественно-политический ежемесячный журнал
ОРГАН СО Ю ЗА ПИСАТЕЛЕЙ РСФСР

Главный редактор
С. В. ВИКУЛОВ
Редакционная
коллегия:
в. и, БЕЛОВ,
Ю. В. БОНДАРЕВ,

9

A. Е. БРАГИН

СЕНТЯБРЬ

(зав. отделом очерка
и публицистики),

1

9

8

S

И. А. ВАСИЛЬЕВ,
Т. И. ИВАНОВА
(зав. отделом критики),

B. И. КОРОБОВ
(первый заместитель
главного редактора),

О. К. КОЖУХОВА,
A. Г. КУЗЬМИН,
C. М. ЛУКОНИН
(ответственный
секретарь),

B. И. М УССАЛИТИН
(заместитель главного
редактора),

Е. И. НОСОВ,
Н. В. ПОПОВ
(зав. отделом прозы),

В. Г. РАСПУТИН,
Г. В. СЕМЕНОВ,
Г. В. СЕРЕБРЯКОВ,
Г. Н. ТРОЕПОЛЬСКИЙ,
Л. А. ФРОЛОВ,
А. И. ХВАТОВ,
А. Ф. ШИТИКОВ
(зав. отделом поэзии),

Н. Е. ШУНДИК.

ИЗДАТЕЛЬСТВО
© «Н аш современник» № 9

«ЛИТЕРАТУРНАЯ

ГАЗЕТА»,

МОСКВА

Юрий ТЁШКИН

СТУПЕНЕЧКИ
Скрытое, замаскировавшееся до поры зло — не хуже ли оно яв­
ного? Казалось бы, что преступного в выпитой молодым человеком рюм­
ке спиртного? Но за ней следует вторая, третья, десятая... И вот уже
подорвано здоровье, потеряна острота и ясность мысли, вместо дру­
зей появились сомнительные дружки... А отказаться от водки
стало
трудно — втянулся, привык. Начал вроде бы с того, что выпил *эа
компанию», а теперь уже сам ищет любую ке обрадо­
Сперва-то мы с Валей ладно жили.
Я
вался. Меня уж самого
Тяготила
Такая
пил вначале немного, гораздо меньше, чем
жизнь. Д а и Стыдно было, когда разбира­
когда один жил. Ну, под воскресенье там
ли на товарищеском суде. Человек триста
бутылочку когда возьмешь или с получки,
в зале, и все на тебя одного смотрят! Ра­
ну, из баньки там идешь, всегда прихва­
ботал я в бригаде каменщиков, мне там
тишь что-то. Но ведь не на улице, не под
нравилось. Во-первых, не наДо было ни о
забором, а вместе с Валей сядем вечер­
чем думать, во-вторых — клади себе кир­
ком, телевизор включим, сидим-попиваем.
пич потихоньку да клади. Первое время я,
А вернее, я ее за вечер сам и уговорю,
конечно, медленно работал, выложу ряда
потому что Валя могла выпить рюмку —
два-три и скорее отвесом
проверяю —
не больше. В воскресенье
пивца возь­
ровно ли. Ну, а потом освоился, и дело
мешь, так и протянешь, бывало, выходныепошло. Через два месяца разряд повыси­
то.
А
вот
в
другие
вечера
скучновато,
ли, да я и сам видел —
Действительно
поговорить-то нам почему-то вдруг не о
неплохо получалось. Срок кончился, на­
чем
стало.
Ей
о
моих
делах
скучно
было
чальник вызвал, спрашивает:
слушать, а мне — о ее. О том, что купить

Ну, как? Будем дальше работать или она собирается в квартиру да как обста­
нет?
вить ее, где детскую кроватку поставим,

138

СТУПЕНЕЧКИ

была, третий день уже. И запили мы понастоящему, так мне Валю жаль было, да
и Круглову жаль ее тоже было, я сам сле­
зы у него на глазах видел. И* так , помнит­
ся, нам хорошо было горевать, что потом,
когда пришла телеграмма о том, что Валя
долетела благополучно, я вроде бы не
очень и обрадовался, то есть остановить­
ся было уже трудно. Так как-то весь закручимился-затуманился, запил и уже не по­
нимал, кого мне больше и жаль: себя ли,
Валю ли...
В общем, с размахом стали пить после
ее отъезда. Да и скучно мне было без
нее, я уже привык к ней как-то. И если
теперь выпадал какой-то вечерок без вы­
пивки, сразу так пусто, одиноко станови­
лось, ни к чему душа
не лежит. С л о няешься из угла в угол, ну а выпьешь,
вроде и разойдешься, и опять
все пре­
красно. Тут меня обратно перевели в ре- к
бочие.
Списал
я,
значит,
материалов я
больше, чем надо, вот и перевели. Почти о.
каждый месяц это делал, и ничего. На 2
что-то пить каждый день надо. То ресто­
ран, то кафе, то домой ко мне едем — Я
почти каждый божий день...
что-нибудь
да и сорганизуем. Как говорится, бьешься-бьешься, а к вечеру напьешься! Ну, а
тут влип.
Бросили на низовку. Каменщиком я мо­
гу, теперь плитку научился класть. И,„на­
чали мы потихоньку с Кругловым ходить
халтурить, он в сантехнике немного соображел. Хотя у него профессия горного
техника была. Пока не спился. И получа­
лось: у нас каждый день калым — то де­
сятка, то двадцатка. Я, например, так на­
учился
класть
плитку
на
казеиновом
клее — пальчики
оближешь. Наперебой
приглашали. Да
вообще-то и правда —
чисто у меня получалось. Какой-нибудь хо­
зяйке кухню выложишь, самому уходить
неохота. А если уж честно, мне
своими
руками что-то делать нравилось больше,
чем распоряжения другим
отдавать. Я,
наверно, не честолюбивый человек. Я
люблю перед работой
сесть,
посидеть,
сигарету выкурить, прикинуть все: что и
как насчет предстоящей работы. Какаятакая будет стенка, откуда плитку я начну
класть, бордюрчик как пройдет, чтобы
все, значит, красиво получалось. Чтобы мне
самому нравилось, это для меня главное.
Что там потом заплатят,
угостят, накор­
мят — это само собой, а главное,
чтоб
самому работа нравилась.
Как приятно
потом после хорошей работы помыть ру-'
ки, вытереть чистым полотенцем, которое
Сама хозяйка тебе подаст, и не спеша
пройти к столу. А там, скажем, борщец
СО сметаною дымиТся-куритСя, я без пер­
вого, например, не могу. Ну, и к борщу
Стоит все что полагается. Хорошо это
с
полсгаканчика вплеснуть в себя с устагку
и хлебать борщ со свежим хлебом, и
чуять, как разливается тепло и сытость по
всему телу — хорошо поработал)
Но обычно на этом все не кончается.
Идешь, а в кармане у тебя десятка, а то
и двадцатка. Настроение хорошее, сейчас
бы в самый раз отдохнуть, да ведь день­
ги в кармане. Жгут! И ведь что самое ин­
тересное:
обязательно
кого-нибудь
да
встретишь! А если на улице не встретишь,

ТЕШКИН.

как ребенка назовем. Мне-то, помнится,
было все равно, как назвать, а вот фигура
у нее тогда сильно изменилась. К худше­
му, естественно» Пятна по лицу пошли,
вообще, всяческие
неудобства начались.
Да это все, конечно, ничего, а вот пого­
ворить по вечерам действительно не о
чем стало. И тянулись, тянулись те вече­
ра. Слушаю, слушаю ее о том, что купим,
да куда поставим, да какие обои нынче а
моде... слушаю, слушаю, да и скажу, бы­
вало, как бы в раздумье: а пройдусь-ка я,
Вапюха, перед сном, воздухом подышу,
не возражаешь? А сам — на вокзал, дом то наш как раз рядом был, там буфет в
ресторане, стаканчик пропустишь и до*
мой — на боковую. Короче, опять друзья
появились.
Собутыльники,
разумеется.
Стали в гости приходить, с бутылкой, ко­
нечно. Курили, правда, на кухне.
Вале
ведь вреден был дым. Но вообще-то она
всегда гостям была рада, она у меня го­
степриимная, что есть — все на стол. Да
у них, у Юзеков, вся семья гостеприим­
ная, н-да...
Н -да... что же там дальше-то было..» да,
я видел, что ома им нравится, я же говорил, что она симпатичная. Особенно,
й
увидел, Круглову она нравится. Дружок у
меня там появился
такой,
Круглов. Ну
так вот, я, когда их вдвоем оставлял, а
сам в магазин за бутылкой бегал» боялся
чего-то. Все время бегом поатому я бе*
г ал, чтоб побыстрее вернуться.
А воз­
вращаясь назад, обязательно в окно за­
гляну (у нас первый »таж был) — как у
них там: все ли в порядке. Потому что
Круглов тот был не женат и бабник боль*
шой. Ну, что ж потом было? Да, стал все
больше время с этим Кругловым прово­
дить. Но и с другими, разумеется, тоже.
Добирался домой в час, а то и в два но­
чи. Но все это пока не очень отражалось
на нашей жизни. Утром все
вычищено,
выглажено было у меня. Завтрак готов.
Хоть и тяжело — иду на работу. Как-ни­
будь до обеда перебьешься,
а в обед
можно пива кружки две-три выпить и до
вечера дотянуть. А вечером, когда день­
ги есть, в ресторане мы с Кругловым си­
дим. А если нет денег, то так •*- возьмем
с Кругловым пару бутылок, едем к нему
в общежитие. Летом одно время повади*
лись, посидев пару часиков в кафе и вы­
пив при этом, разумеется, изрядно, ухо*
дить, не расплатившись. И ведь каким-то
образом сходило, не попались ни разу. А
тут и Вале срок подошел в декрет идти,
поехала рож&ть к себе в село, вернее, са­
молетом полетела. А телеграммы о том,
что благополучно долетела, дня два-три
почему-то все не было. Мы с Кругловым
ее отлет отметили, и тут меня в пьяном
настроении,
естественно, охватила дикая
мысль, что не долетела она — оттого и
телеграммы нет. И она, думаю, разбилась
и народившийся еще ребёнок.
Вот так и сидел я и жаловался на судь­
бу Круглову, в Круглов, как мог, успокаи­
вал. Может, говорил ом, еще и не совсем
разбились, может, как-нибудь все же до ­
летели,
и
телеграмма
вскорости
все
объяснит, а? А я ему на это говорил, что,
мол, нет — чего уж там, и так все ясно:
если б долетела, давно бы телеграмма

139

зайди в шашлычную, там уж обязатель­
но встретишь. Бутылка, другая... Ну, и как
домой добрался, утром, само собой, не
помнишь, голова трещит, тошно, а на ра­
боту надо. Тут основное — до работы доб­
раться, встать, значит. А там-то на свежем
воздухе, конечно, разойдешься, кладешь
стенку, кирпич мастерком подправляешь,
раствор лишний убираешь. В общем, ког­
да работа есть, незаметно и до обеда до­
тянешь, хуже, когда раствор не завезут
или еще что. Тут и покуришь, и потреп­
лешься: кто там вчера чего, кто там как
вчера добирался, кого жена привела. А
время без работы все равно
медленно
идет, куришь-куришь, а все еще полдеся­
того только. Попробуй тут дотяни до обе­
да. Ну, и начинаешь,
конечно, сообра­
жать. «П о рваному, что ли?» — а желаю­
щие всегда найдутся. И уже кто-то в ма­
газин побежал. Вот так...
В общем, в марте Валя родила О лю .
Мы с ней заранее договорились, если дочь,
назвать в честь Валиной мамы . — Ольги
Матвеевны — тоже Олей. Пришла теле­
грамма, а у меня, как назло, ни копейки!
Чтоб хоть какой-то подарочек послать. Я
ведь, если честно, за все декретные меся­
цы и послал-то ей рублей сорок всего. Да
и то с квартальной премии. Как подумаю,
бывало, так себя сволочью и обзову. Мы
с Валей решили, пусть до осени они побу­
д у т в деревне, пусть дочь немного окреп­
нет. Ну, так и жили: они — там, я — тут,
в Караганде. Я уже решил, как они при*
едут, все — завязываю!
Так, значит... Лето пришло, они еще не
приехали — фрукты самые, овощи пош­
ли — жаль было действительно из дерев­
ни в такое время уезжать. Написали, что
побудут до осени. Я-то, конечно, скучал,
но согласился, что так для
всех будет
лучше. В общем, почти год без жены про­
жил. Было нелегко год прожить. Но из
трехсот шестидесяти пяти дней триста я
засыпал отключившись — по причине при­
нятия полной нормы. А норма в то время,
не то что сейчас, была у меня — тысяча
двести грамм водки. Я, то есть, что хочу
сказать, что по существ у-то за этот год
не так уж и много было вечеров, когда я
уж слишком-то тосковал по ней. В общем,
жил неплохо. И работа шла помаленьку,
ни шатко ни валко, но шла все же —
и
без чэпэ. Начальство даже
предлагало
опять вернуться в мастера. Но мне, по
правде, уже не очень и хотелось.
Осень незаметно подошла. Можно бы
им и приехать уже ко мне. Но у меня в
ноябре отпуск. И я решил, что поеду к
ним на октябрьские праздники в отпуск.
Она мне еще писала, чтобы я хотя бы в
селе у них появился трезвый, потом, мол,
пей сколько хочешь, но «только трезвый
приедь!» Д а мне и самому хотелось до ­
ехать трезвому, появиться перед ними в
человеческом виде. Тем более что в даль­
нейшем я твердо решил, что если совсем
сразу и не брошу, то по крайней мере
выпивать буду лишь по праздникам и по
дням рождения. Хотя, конечно, лучше б
совсем бросить. Получил я отпускные за
два года, премию, зарплату — что-то око­
ло тысячи набралось. Купил всем подарки.
Матери — отрез на платье. Теще — коф­

140

ту вязаную, тестю — кожаную кепку, а
Вале — платок настоящий оренбургский.
Дочке — игрушек разных. И бегом, чтоб
ни с кем не встретиться, прямо на вокзал.
Бутылку я с собой взял. Сяду, думаю, в
поезд, вся суматоха позади, и тут поем и
выпью с устатку, стакан — не больше —
и на боковую. А утром опять поем и
выпью — стакан. Так и доеду. Ан нет!
Свинья, как говорится, всегда грязи най­
дет. Стакан я выпил — это правда. А по­
том думаю: «Что же дальше делать?» По­
путчики какие-то неинтересные, все боль­
ше бабки с мешками. На полку вроде ра­
новато. В окно глядеть? Чего она будет
стоять до утра, взял и допил. А как до­
пил, в вагон-ресторан, само собой, напра­
вился. Ну а уж дальше что было — четко
и не помню. Проводников поил всю доро­
гу, официанток. Подарки раздарил. Коро­
че, когда поезд остановился на нашей
станции, проводники, спасибо им, вынесли
меня на перрон и положили, и чемодан
рядом поставили. Спасибо им. Поезд
у
нас на минуту всего-то и останавливается,
свистнул, ушел, а я лежу на перроне,
встать не могу, но все вижу, все понимаю.
Юзек-старый стоит — вижу, О льга Мат­
веевна, матушка, ну, одним словом,
все
родичи, а впереди Валя с дочкой на ру­
ках. Все смотрят, а у Вали на глазах сле­
зы выступили. Тут я себе самое страшное
слово дал: «Больше в рот — ни капли!»
Ну, слово давать, сами понимаете, легче,
чем выполнять. После отпуска вернулись
мы в Караганду, и все пошло по-старому.
Дочь мы, правда, не взяли. Ольга Мат­
веевна уговорила нас ее оставить. Сказа­
ла, воздух у вас в Караганде плохой. А
дочь немного прихварывала.
А
может,
возьми мы дочь, все по-другому бы у нас
сложилось. Кто знает, кто знает...
А так приехали мы одни, и скоро мне
опять по вечерам скучновато стало с Ва­
лей. О чем говорить? О тряпках, обоях,
картошке на зиму — сколько ж можно?!
И я говорил, берясь за шапку: «Пройтись,
что ли, перед сном?» А Валя уже кричала
надрывным криком: «О пять
припрешься
на карачках!» И еще кричала: «См отри —
не пущу, так и знай!»
В общем — и еще года два так жили.
То ругались, когда добирался я до дому,
или не добирался — ночееал у Круглова
в общежитии. То мирились, и она меня
отмывала, отчищала, утром к завтраку бу­
дила. Я ее ведь жалел всегда, всегда из
ресторана что-нибудь да везу ей — то
цыпленка табака, то антрекот
какой-ни­
будь заверну в газету. Шляпу, бывало, по­
теряю, руки все в кровь собью, а цыплен­
ка табака довезу. Раздумаешься о ней в
ресторане, и так, бывало, жаль ее, бед­
ную — ну, до слез. Ну и возьмешь ей
что-нибудь, в салфетку завернешь.
Это
ее всегда трогало, вернее, она от этого
быстрее
отходила, переставала ругаться
и начинала меня приводить в порядок...
воды там ночью подаст или еще что.
Но потом мне все тяжелее становилось
отходить от пьянок. Возраст уже к тридца­
ти приближался, давал знать. И вот однаж­
ды мы с Кругловым (похмелиться было не
на что) взяли зимнее мое пальто и поеха­
ли на толкучку. Пальто было совсем новое,

ТЕШКИН.

СТУПЕНЕЧКИ

Потому что, повторяю, любил ее очень.
А слово «Перм ь» потом с год не мог
слышать. Как услышу, так все во мне и
оборвется. Хотя она в Перми не много
нажила. Через некоторое время, узнал я,
вернулась к матери в деревню одна. Даже
письмо потом присылала:
давай,
мол,
опять сойдемся, чего меж своими не бы­
вает, дочь ведь у нас как-никак. Но толь­
ко я к этому времени уже перегорел.
Напиши она мне такое письмо не через
год, а через месяц, я бы ей все простил.
А через год — не-е, не смог. Я ее лю­
бил. Я даже целый год в кино не ходил,
чтобы случайно не увидеть там историю,
похожую на нашу. Вот до чего уж дошло.
Д о того я это все ярко себе представлять
начал, как у нее, у моей жены, значит,
тепзрь все с этим, другим,
происходит,
что говорят они друг другу при этом, ну,
в общем, все как представишь, как схва­
тишься за голову — ой-ё-ёй! — как ог­
нем
охваченная голова
становится. И
если срочно не выпить, а вернее, не на­
питься до бессознательности, не знаю, что _
б и было тогда. Вот тут-то я уж стал лить
по-настоящему, до этого цветочки были,
а теперь ягодки. Квартиру сменил, не мог
в той. В другой дом перебрался, на пя­
тый этаж. Друзья у меня теперь завелись
самые разнообразные, но, конечно, все —
«выпить не лю бят». И пропил я с ними
все, что мог. В квартире один спальный
мешок остался
да
раскладушка. Да на
балконе вместо цветов лук рос, так что
закусить всегда было чем.
Ключ от квартиры всегда перед дверью
по д ковриком лежал.
Чтобы
всегда ко
мне прийти можно было. Ну и шли, ко­
нечно. И Круглов, и другие, и те, кого
вообще в первый раз в жизни видел.
Проснешься, а в
комнате
неизвестные
люди, черт знает, откуда, как, чего. А-а-а,
думаешь, ладно, главное ведь выпить, а
уж потом разберемся что к чему. Некото­
рые с женщинами приходили, кто на час,
кто на ночь. Иногда приду, а у меня из­
нутри закрыто, стучусь — не пускают. В
собственную квартиру! Так я как в таких
случаях
приспособился —
вылезу
на
крышу, повисну на карнизе и прыгаю к
себе на балкон. Карниз — беда — далеко
выступал, можно было запросто промах­
нуться. Ну, пьяный, пьяный, а сообра­
жаешь и начнешь раскачиваться туда-сю­
да — и гоп-ля-ля, да и угадаешь к себе
на балкон. Соседи
меня
парашютистом
прозвали. А в общем-то я ни разу не про­
махнулся. А на балконе у меня спальник
был, заберешься в него, даже в комнату
не входя, и гуд бай... Вот так... да... ну,
что ж... Да, а меня уже выгнали из рем конторы, я после
холодильников
туда
устроился, но проработал
немного, ме­
сяца полтора-два. Запил по-черному, ког­
да Валя меня покинула. Уже стал и одеколончик пробовать, но по-настоящему
еще не втянулся. Все же я не совсем еще
опустился, подрабатывал изредка на раз­
грузке вагонов, станция-то рядом. Иногда
я запирался и никого к себе не пускал.

ЮРИИ

в магазине стоило сто восемьдесят рублей. Воротник — серый каракуль. Нрави­
лось мне пальто. И Вале нравилось. Мне
еще и потому не хотелось его продавать,
что оно ей нравилось. Но делать было не­
чего, трясло нас с похмелья так сильно,
что мы поехали. Завернули пальто в га­
зеты и поехали. На толкучке Круглов, на­
кинув пальто на себя поверх плаща, так
как дело было весной, пошел, а я в сто­
ронке стоял. Решили за него рублей сто
взять, все ж оно сто восемьдесят стоило.
Но никто почему-то за него больше двад­
цати пяти рублей не давал. Потом один
мужик хотел дать сорок, но мы ему чемто показались подозрительными, потребо­
вал паспорт показать. Не ехать же обрат­
но за паспортом через весь город, да и
выпить хотелось поскорее, во рту все пе­
ресохло! Так за двадцать пять и отдали
да в тот же вечер и пропили. Потом ко­
стюм таким же точно образом ушел. Me*
ня уж к тому времени выгнали из шахтстроя, так что денег не было. В общем,
когда однажды Валя заглянула в шкаф,
она так и ахнула. Я уже и за ее вещички
примялся. Конечно же, был большой скан­
дал, конечно же, отныне Круглова на по­
рог ни ногой! А мне завязать — раз и
навсегда. Вот на каких условиях мы поми­
рились. Заперла она меня и с моими до ­
кументами поехала куда-то на работу ме­
ня устраивать. И устроила! Вот жена! Ра­
бота была разъездная. И сначала мне да­
же нравилась. Я по месяцу не бывал в
Караганде, дружков прежних по месяцу
не видел. И в командировках в первое
время не пил вовсе. Как-то люди вед но­
вые кругом, да и на колесах — мы с хо­
лодильниками
разъезжали по всей стра­
не. А потом как-то освоился, что-то раз
обмыли, другой... еще какая-то
выгода
подфартила, ну и пошло.
И пошло, по­
шло... да еще как пошло-то! На колесах
оно еще лучше. Там, в этих холодильни­
ках, такие комбинаторы оказались — все­
му научили: где что взять подешевле, где
продать подороже — в общем, живые
деньги всегда были. И ведь что главное:
все равно не хватало! Я помню, заявле­
ние написал, чтобы зарплату жене пере­
водили, а мне бы одни командировочные
давали, так ведь все равно не помогло —
пил в долг, а когда возвращался, все рав­
но приходилось отдавать. Еще год
так
прошел, и Валя ушла от меня. К другом у.
В общем-то, наверное, правильно сде­
лала, что же жизнь свою калечить, она
же еще молодая. И все-таки трудно мне
было это перенести. Я ее любил. Я как
раз ехал из Петрозаводска. Недели три
ее не видел, соскучился, даже букет на
вокзале подвернулся — купил. Взбежал
одним махом три ступенечки — у нас же
первый этаж — и я в квартире, а там —
записка: так, мол, и так — нам надо рас­
статься, я так больше не могу, уезжаю с
одним хорошим человеком в город Пермь.
Если будешь высылать на воспитание доч­
ки — хорошо, а если нет — то и так не
пропадем, обойдемся. Меня это все так
ошеломило. Д о этого у нас и разговора
не было о том, чтобы разойтись из-за
моих пьянок. И вот на тебе! Я даже д у ­
маю, поставь о>на вопрос ребром, я бы,
можэт быть, действительно бросил пить.

Когда были деньги, покупал несколько бу­
тылок водки и запирался.
Я одну бутылку обязательно привязы­

141

вал на веревку и спускал со своего балко­
на на соседний, подо мной. Когда водка
кончалась, я всегда мог вытянуть свой
энзэ за веревочку и с удовольствием вы­
пить. Там подо мной жила одна молодая
женщина, так что я был
спокоен — бу­
тылка будет в сохранности. Звали ее Та­
мара Геэий. Были у нее правильные чер­
ты лица и большие зеленые глаза. Был у
нее всегда очень острый гастрит — она
только молоко пила. И к ней ходил очень
хороший непьющий
парень —
Сережа
Кондаков. Они должны были вот-вот по­
жениться. Так что' за свою бутылку
я
вдвойне был спокоен. Да, а еще эта Гезкй любила классическую музыку. И вот
они ее чесами слушали с Сережей Кон­
даковым. А я пьяный лежу обычно на
балконе, на звезды гляжу и слушаю то­
же. У меня с Гезий этой что-то вроде
дружбы со временем
образовалось, уж
очень мы были разными людьми. Сережа
Кондаков ничего не имел против, он во­
обще был очень положительный парень,
я прямо-т&ки радовался за них. Не курил
он, не пил, всегда рубль одолжит, если
пропадаешь. Ну, так вот я даже разрабо­
тал целую сигнализацию стуков по бата­
рее парового отопления. «Здравствуй!» —
«Как дела?» — «Х ле б есть?» — и так да­
лее. «Поставь какую-нибудь пластинку» —
было. «Спокойной ночи» — было. В об­
щем, целый разговор можно было вести.
Наши перестукивания всегда удивляли мо­
их собутыльников. Они прямо-таки прихо­
дили в изумление, тем более их поражала
сама Гезий, когда я придумывал
какойнибудь повод, чтоб показалась она сама...
Э-э-э... чего-то засиделся ты, Владимир
Константинович, пора, брат, пора на сле­
дующую ступенечку, да и знобко здесь в
полумраке. Давай, давай... вот так... за перильце, за перильце... не совсем еще
сгнило?., вот... в-вот... гвоздь... вот так...
хорошо... фу-у-у... хорошо... теперь уж не­
далеко, уже побольше солнечного черда­
ка видно над головою, отсюда вид как из
колодца, темно, холодно, а там сейчас
хорошо, крыша уже, наверно, нагрелась...
Де-а-а... так что же дальше-то? А даль­
ше стал я уже допиваться до
чертиков.
Уже стала мерещиться по углам всякая
чертовщинка. С криком вскакивал и за­
крыть глаза боялся. Только закроешь, на­
чинает вылезать из углов всякая нечисть,
всего тебя опутывает волосатая какая-то
мерзость, ну — не приведи господиI Стал
тогда я так рассчитывать, чтоб напиваться
до отключения, да чтоб еще и на утро
грамм сто пятьдесят осталось. То есть две
бутылки запасал на вечер, теперь уже ме­
ня грамм восемьсот мертвым укладыва­
ло, уже здоровье не то было.
На разгрузке вагонов я познакомился с
Виктором, он лет нв пять был меня по­
старше и работал слесарем-инструменталь.
щиком, пока не спился окончательно. Жил
он на квартире у одной пьяницы-старухи.
Вернее, она не то чтобы уж совсем была
старуха, а лет сорока, может, с неболь­
шим. Но стра-ешная на вид от постоян­
ного пьянства, И Виктор этот был так же
какой-то весь несвежий, что ли, затхлый.
И развалюха, в которой они жили с хо­
зяйкой, была такая же темная, заплесне­

142

велая, дыры заткнуты тряпьем, ящиками,
картонками какими-то... О т всего там исхо­
дил дух такой несвежий, что полчаса по­
будешь там
и полуотравленный
выхо­
дишь. И вот потихоньку стал я в себе об­
наруживать такой же дух. И стало нра­
виться мне у Виктора, уютно даже у них
показалось. Место, которое мне отвели
за печкой на трех или четырех ящиках,
прикрытых замусоленной телогрейкой, со
временем стало мне тоже нравиться. Хо­
рошо было зимой забираться туда пьяно­
му. О т порывов ветра, снега вся разва­
люха ходуном ходит, скрилит и стонет, а
мне так хорошо за печкою, тепло, уют­
но — никто никогда меня здесь не най­
дет. Да и кому искать-то меня? Я даже
писем ни от кого не получал. Ту зиму я
совсем не работал. В свою квартиру на
пятый этаж боялся и возвращаться, так
как за несколько месяцев ничего не пла­
тил. Воровали мы с Виктором уголь на
товарной станции, тем и топились, и кор­
мились, а главное — поились. Потом од­
нажды Виктор сказал, что приходил уча­
стковый, забрал документы, кончилась их
вольная жизнь — в Л ТП оформляют обо­
их.
И пришлось мне их покинуть. С сожа­
лением покидал. Какие
бывали там уют­
ные вечера! Как выползали из всех ще­
лей такие же замшелые, как и мы» И са­
дились все играть в лото на три карты.
По пятачку с карты. Тесно сидим друг к
другу, ходики тикают, свет слабый, глаза
у всех слезятся, голоса сиплые, а между
тем, всем нам очень хорошо — за стеной
ветер, темень, снег.
Ну, так вот — ушел, а куда идти, не
знаю. Забрел в парк. Там зимой пусто,
хорошо. Только гляжу, в озере, в прору­
би люди шевелятся — моржи. Тут и ме­
ня как молнией пронзило:
или — или.
Или я стану моржом и начну новую
жизнь, или все — конец мне. Когда они
ушли, я подошел, разделся и полез в
черную, свинцовую
воду.
Обож гло,
и
сердце чуть не выскочило, было такое
ощущение, что руки-ноги у меня отня­
лись. Но я кое-как вылез, надел что по­
пало на мокрое тело и бегом побежал в
свою квартиру. Там
залез
поскорее в
ванну, нашел мочалку, кусок мыла и да­
вай оттираться, отдраиваться! На другой
день я был у проруби уже с полотенцем,
как настоящий «м орж ». А через три дня
работал уже подсобником на стройке, по­
том каменщиком, потом мастером с двух­
недельным
испытательным
сроком. Ку­
пался каждый день, вернее — окунался.
Я уже не боялся настоящих
«м орж ей»,
которые сидели в проруби по пять, по
десять минут. Они же,
узнав, что я до
этого вообще не купался, а сразу начал
без всякой подготовки, очень удивились.
Оказывается, для этого существует целая
система подготовки. Я не пил, пить нель­
зя, так как я «м орж » — это объяснил
врач, который вел за нами наблюдение,
даже писал кандидатскую
диссертацию*
Человек, оказывается, в состоянии опья­
нения переоценивает свои силы и может
в проруби находиться гораздо дольше,
чем разрешает его здоровье, отсюда про­
студы, отсюда болезни. У меня было те­

Сели мы тут рядышком и стали обсуж­
дать. Вернее, она уже все, оказывается,
продумала. Во-первых, я подаю на раз­
вод, я ведь до сих пор еще не подавал.
За зиму нас разведут, и весной мы с Га­
лочкой распишемся. Во-вторых, высылать
на ребенка мне лучше не как попало, а
четко — одну четверть зарплаты.
А то
ведь я то месяцами не
посылал, то, на­
оборот, отсылал все деньги какие были.
То есть у нас с женою была в силе как
бы первая договоренность — могу высы­
лать, сколько совесть позволяет. Но тут
я решил, что Галочка права, лучше высы­
лать норму. Потом она сказала, что, если
я ей позволю, она займется моим гарде­
робом, так как свой к свадьбе она давно
приготовила. А для меня она уже прики­
нула на первых порах два костюма: один
ежедневный, другой черный — к свадьбе,
два пуловера: один китайский, другой —
еще какой-то, сестра ей обещала достать.
Да, хозяйкой она оказалась расторопной
очень, с такой не пропадешь. И стал я ей
все деньги отдавать. И что ж вы думаете?!
Через месяц костюм
появился,
через
два — пальто, рубахи
какие-то
англий­
ские пошли, лакированные туфли. Друзей
прежних, когда они однажды заявились,
она вышвырнула из квартиры! Так что их
и след простыл. Вот так Галочка! Я ею
143

СТУПЕНЕЧКИ

взял и пошел. Они пили, пели, весели­
лись, меня угощали свежими огурчиками.
Это Галочка, оказывается, их где-то доста­
ла у себя в детском саду. Так вот мы с
ней и познакомились, и начался
совер­
шенно новый период в моей жизни.
В тот же вечер я поехал ее провожать.
Она жила на другом
конце города. В
такси был полумрак, ночной город в ог­
нях, от ее шубки веяло свежестью и теп­
лотой. В общем, стали мы с ней ходить в
кино и на концерты. А если не было ни
кино, ни концертов, просто сидели у меня
дома часов до одиннадцати, а потом
я
на такси вез ее на другой конец города.
Она жила у старшей сестры, а вообще-то
сама была из Краснодара — там у
нее
отец и мать. Так-то она была ничего, толь­
ко уж больно нервная. Работа такая — с
детьми. Тем более дети у нее были ос­
лабленные какие-то, за это ей дополнительно доплачивали десятку, что ли. Она
мне про это не раз говорила, про десятку. Ей было двадцать шесть лет, мне
тридцать один. Она окончила педучилище,
хотела даже в институт поступать, да не
поступила. Привозила по вечерам иногда
свежих огурчиков, иногда
помидор. Ну,
чай согреем, попьем. Я частенько на кух­
не гантелями занимаюсь, она обычно си­
дит в это время на раскладушке, шапку
меховую разглаживает, после снега при­
водит в порядок, у нее такая привычка
была. Она вообще аккуратная была очень.
Ну, сидим так да сидим, я взял однажды
и сказал: «Давай поженимся». А она вдруг
заплакала, к окну отошла и стала глядеть
на железную дорогу. Я еще подумал:
«Чего это она?» Тут она и говорит, что
жених у нее был, летчик-испытатель, да
разбился. Ну, я, конечно, говорю,
что
жаль, но что ж теперь-то делать. Теперь
я буду, если она не возражает, разумеет­
ся.

ТЁШКИН.

перь оправдание — не пить, я был так
доволен. Так теперь я и говорил всем,
рад бы, да нельзя, «моржам» ведь нель­
зя. И лыжи я достал из кладовки. Теперь
до работы часиков в шесть сбегаешь на
лыжах до проруби, окунешься, разотрешь­
ся и домой — готовишь завтрак: мясо там
жареное, яйца и кофе. И на работу. Вес­
ной
перевели а прорабы. Друзья —
прежние друзья! — не узнавали меня. Я
сам не узнавал себя. Пришли как-то Вик­
тор с хозяйкой, оформление в Л ТП затя­
гивалось, они все еще проживали в сво­
ей развалюхе, ждали, говорили: уж ско­
рее бы забирали их, что ли, надоело
ждать! Принесли, конечно, бутылку. Я же
их встретил хорошо. Нажарил мяса, гла­
зунью сделал, свежим
луком
посыпал.
Они все ходили по квартире, и им, я ви­
дел, было как-то неуютно
от чистоты,
свежести, солнечности. У меня была сол­
нечная сторона. На хозяйке . была вытер­
тая до кожи шубейка и муфта, изъеден­
ная молью, она все куталась в шубейку,
так неуютно ей было у меня. Глаза сле­
зились, моргает от большого света, она
вытирала их и все ахала оттого, что у ме­
ня такая хорошая, светлая квартира. А на
Викторе была пожелтевшая в сундуке ру­
баха с подтеками. Больше они у меня не
были. Стали у меня денежки
водиться,
стал я кое-что покупать. Книги, магнито­
фон «А стра-2». Соседи приходили, проси­
ли иногда Магнитофон на вечер по случаю
каких-нибудь празднеств.
Компании исчезли. Вернее, они еще
наезжали по инерции изредка, я встречал
хлебом-солью, только
сам
не мог —
«м орж ». И так мне моя новая жизнь нра­
вилась! Я и Гезий уговаривал
купаться,
она обещала подумать. Сережа Кондаков
к ней по-прежнему ходил, они все
еще
не поженились. А она красивая была, гла­
за удлиненные, зеленые, но с какою-то
сумрачностью, с какой-то злостью — га­
стрит ей не давал покоя, все время обо­
стрения были, наверное поэтому. Хотя в
разговоре я ни разу не видел, чтоб она
раздражалась.
Так вот, возвращаюсь однажды с лыж­
ной прогулки вечером, а в подъезде зна­
комый парень из
соседнего
подъезда,
как звать — позабыл, а вот жену его —
армянку — помню, фамилия Марказьян,
двое детей у них было, но все это не
важно, а рядом стоит невысокая девуш­
ка в богатой норковой шубе. И вся ис­
крится — шуба, черные
волосы, глаза,
снег летит, фонарь сияет. В общем, они
меня поджидают, чтоб попросить магнито­
фон, у них какое-то застолье организует­
ся. Ну, поднялись ко мне, он меня позна­
комил с этой самой Галочкой. Она рабо­
тала заведующей детским садом. Она в
этой шубке, под падающим снегом пока­
залась мне довольно симпатичной. Лицо
смуглое, волосы черные как смоль, а
глаза ярко-синие. Правда, маленькие та­
кие глаза, зато нос прямой, настоящий
греческий. О тец ее и правда был грек,
как я потом узнал, а мать русская. Ну,
взяли они магнитофон, меня приглашают
посидеть у них, все ведь знали, что я не
пью, но просто посидеть звали. И Галоч­
ка эта приглашала, голос у нее оказался
со струной, так красиво вибрировал. Я

К
S
£
2

прямо-таки восхкщалси. А а ю же аремя
чего-то страшновато мне порою станови­
лось, а чего страшновато — шут его зна­
ет.
В апреле у Галочки был день рожде­
ния. Поехали отмечать в ресторане. Она
разрешила пригласить всех моих бывших
друзей из общежития. Ну и гуляли так ча­
сов до одиннадцати. А на одиннадцать
тридцать я такси вызвал,
чтоб Галочку
домой отвезти. Я не пил, конечно. Вер­
нее, пил один боржом. Скучно мне было.
Вокруг все пьяные,
и Галочка выпила
рюмки три-четыре, по случаю дня рож­
дения. Ну, ждем такси, уже расплатились
за все. Скучновато, мои д р у з у допивают,
доедают, а я пошел по телефону еще раз
насчет такси позвонить. Тут подошла офи­
циантка знакомая — Светка: «Что-то, Во­
вочка, тебя давно не видно? — говорит.—
Женился, что ли? Круглов рассказывал...»
«М ож ет быть, — говорю, — тебе-то какая
беда?» « А ты посмотри, — говорит, — в
каких я чулках хожу, — • приподнимает
юбку, смотрю —
действительно, дырка
на чулке, — и не стыдно тебе?» Я еще
подумал про себя — мне-то
чего сты­
диться, я ведь с тобой не спал, иди к
Круглову, но взял и дал ей десять руб­
лей, скучно мне было. Д а и она пьяная
была. Но нас обслуживала хорошо.
Ну, иду, значит, обратно к столу, а там
за мое отсутствие друзья к Галочке при­
стают, просят, чтоб она мне разрешила по
случаю такой даты, Галочкина дня рожде­
ния, выпить за ее здоровье. Пить мне не
хотелось, я сильно устал от такого скуч­
ного вечера, просиди-ка трезвый в пья­
ной компании шесть часов кряду. Но вме­
шиваться не стал. Галочка тоже была вы*
пимши и с улыбкою какого-то уже права
на меня решала — выпить мне или нет.
Хотя за все я ведь, разумеется, платил, да
не в этом было дело, все же мы были
еще не муж с женою. Но я не вмешивал­
ся. Трезво все это так оценил, и стало мне
совсем скучно ото всей этой пустоты. Та­
почка решила жребий бросить — пить мне
или не пить. А когда подбросили монетку,
выпало пить. И тут я решил: ах так1 Гля­
нул на часы — одиннадцать пятнадцать,
до закрытия пятнадцать минут. Светка!
Она тут как тут. Это была очень растороп­
ная официантка. За . два года работы в
ресторане
купила себе
кооперативную
квартиру. «Д в е водки, два пива, и с со­
бой, столько же заверни, себе шоколад­
ку!» Повторять ей не надо было. И через
минуту я уже пил. За столом пошло ве­
селье по новой. Д о закрытия я успел вы­
пить и водку и пиво, а в такси даже пы­
тался Галочку обнять, но только обнять
ее рук не хватало. Да еще и в шубе она
была да толкалась, говорила, что пьяный
я. В общем, обиделся я, довез ее, раз­
вернулся и в общежитие. И загулял! Там
меня как родного встретили. Так мы и гу­
ляли между общежитием и моей кварти­
рой. А в квартире я находил записочки от
Галочки, она бывала там по вечерам, но
нас по вечерам там не было. А потом и
у меня развернулись вовсю. Магнитофон
хрипит, вино рекою льется, все мы пля­
шем и поем. У нас один сантехник был —
цыган — так он цыганочку так плясал! Я

144

думаю, у Гезий потолок обсыпался. С у­
нулась было Галочка к нам, но меня в
туалет спрятали, а ее вежливенько выста­
вили за дзерь. К тому времени дверь уже
сорвали с петель, так она приставленная
просто к косяку стояла, но все разно. Мы
гуляли вовсю. Я, помню, с балкона пере­
гнулся, вернее, повис, зацепизшись нога­
ми, что-то Гезий всё объяснял, почему у
меня душа не лежит к Галочке, хотя она
и хорошая. А Гезий со своего балкона
глядит
вверх
на меня
и улыбается, и
еще с шумом носом выдыхает воздух, и
быстро-быстро проводит
пальчиком под
своим носом: туда-сюда, туда-сюда. Мое
раскачивающееся лицо висело совсем рядом с ее. С каким-то странным возбуж­
дением глядела она и молча улыбалась.
Может, ждала, не сорвусь ли я с пятого
этажа. С Сережей Кондаковым она в то
время еще не расписалась. А какой был
парень хороший!
Все меня опять любят,
уважают,
все
ужасно рады, что я к ним вернулся. Ну и
разгулялись вовсю, магнитофон у нас гре­
мит. Иногда до утра не выключается. О со­
бенно почему-то полюбилась эта — «А х,
люблю цыганочку, а она замуж вышла».
И тут, бывало, мне всегда вспомнится, что
Галочка-то замуж не вышла, и уж теперьто наверняка за меня не выйдет. И ее
было так жаль, и себя, и жениха ее раз­
бившегося, и все вместе со мною ее жа­
лели бедную. « А ну поехали к ней в дет­
ский сад! — кто-то крикнул. — Извиним­
ся. Она человек хороший».
«Извинимся,
извинимся», — все загалдели, загремели,
за мной покатились по лестнице. Цыган с
гармошкой, Круглов с мандолиной, я с
бутылкой. Схватили два такси, набились
все туда, человек десять, покатили. При­
езжаем. Вывалились, в вестибюль зашли.
«Галочку нам! — кричим. — Извиняться
будем!» А сами запели, заиграли, цыган
вприсядочку пошел. Гляжу, на лестнице
показались воспитатели в белых халатах,
тихий час там был как раз, детки выскаки­
вать начали. Галочка тоже
появилась. Я
разглядел ее. Она — меня. И 'тут с ней
плохо стало, она упала на ступеньки.
Я
сразу же закричал: «Все назад, в такси!»
И мы умчались опять — допивать, догу­
ливать.
Всё. После этого с Галочкой было покон­
чено. Я лихорадочно
заторопился поки­
дать Караганду. Я боялся, что она вернет­
ся и все мне простит. Тогда уж мне было
деваться некуда. Я через Круглова пере­
дал ей магнитофон и купил билет до Ха­
баровска. Только впопыхах потерял до ­
кументы.
И остался я без денег, без друзей, без
документов. На первых порах было тр уд­
но. Пить забыл. Есть
было
нечего. Я,
правда, устроился на квартиру к какой-то
женщине. Но работы не было, пока все
не наладилось с документами-то. Как
я
там голодал! А рассказать о своем поло­
жении гордость не позволяла. Я так голо­
дал, что почти ничего не соображал. По­
этому многие дни этого периода пол­
ностью вылетели из памяти. Хорошо лишь
помню, как спускался в погреб, когда ухо­
дила хозяйка на ночное дежурство. Там
у нее стояли горшочки с нутряным са­

Раз с похмелья сидел я на профсобра­
нии и вдруг словно отключился и кто-то
словно бы спрашивает меня, строго так
спрашивает:
« А ну, Владимир, отвечай!
Второй закон Ньютона
знаешь?!» Я, ко*
нечно, вскочил, кричу: эф равно эм на а!
И тут же слышу, хохочут все вокруг. Соб­
рание же, на собрании же я, а не на эк­
замене. Испугался — такое впервые со
мною было, да и неудобно. Уш ел и тут
же быстренько накатал заявление в бух­
галтерию, насчет пятидесяти рублей. В об­
щем-то мне десятка и была нужна, чтоб
на пару бутылок, а пятьдесят дали —
я
верно рассчитал. Я так обрадовался! Ско­
рей в магазин. В общем, через два дня
в больнице оказался. Глюкозу кололи, витаминчики давали, внушали, что пить вред­
но и аморально. Точно я сам об этом не
знаю! Ну, вернулся, устроили,
конечно,
товарищеский суд. «Позор
для
треста!
Гнать таких!» Д о сих пор не могу привык­
нуть, когда меня такими судами разбира­
ют. Сто человек глядят на тебя во все
глаза, как на что-то..* нечеловеческое. По­
тому что, несмотря ни на что, я думаю,
во мне есть что-то и человеческое. Ну,
после этого я совсем запил, и ночью мне
в кровати уже что-то мерещиться начало.
Словно кто-то сверху
грозно
говорит:
«Вот он! Вот он — позор и несчастье на­
шего треста! — я голову под подушку, а
он: — Не прячься, не прячься, все равно
вижу1 — и наводит пистолет. — Позор!
Таким не место! Таких к стенке!» Тут уж
я не выдержал, сбросил подушки, одеяло
10 «Н аш современник» № 9

ТЕШКИН.

СТУПЕНЕЧКИ

и ворвался на третий этаж, там у нас все
профсоюзные и комсомольские активисты
проживали. Они меня в основном и чесали-чихвостили по очереди на собрании.
Ну, распахнул дверь к ним в комнату,
кричу:
«Стреляйте!
Нате!» — рубаху
на
груди рванул...
Так будто бы рассказывают. Сам я, ко­
нечно, ничего не помню, сам-то я думал,
что все это мне снится в страшном сне.
Ну, очнулся в больнице, под капельницей.
Под капельницей, между
прочим, с по­
хмельна очень быстро отходишь, дня че­
рез два я уже помогал врачам за больны­
ми ухаживать. Врачи меня полюбили
и
даже говорили, чтобы я отдохнул у них
побольше. Процедурами особенно не му­
чили. Да я ведь и сам понимал, что все
лечение в себе самом. Никто тебе бро­
сить пить не поможет, если сам не по­
можешь. Я все думал, если б Валя тогда
не ушла от меня, то я мог бы, пожалуй,
бросить пить. Все же тогда я еще не пил
по-настоящему. Баловался, кровь играла,
весело. пил, дурачился больше, из спор- _
тиеного интереса. А теперь я уж остано­
виться не мог. Вышел из
больницы,
и
опять, чтоб внутреннюю дрожь унять, на­
до было пить, пить, пить.
Уже водку почти что и не пил: одеко­
лон, туалетную воду. Эх, хороша
была
вода туалетная — десять бутылок четыре
рубля. Потом уже и на это денег не хва­
тало. Политуру пил, зеленку, лак для ок­
раски ногтей,
жидкость от
потливости
ног — господи! — чего я только не пил!
Все в ход шло, в чем хоть капля спирт­
ного была. Паста, зубной порошок... Ведь
не поверите, если скажу, что однажды
кто-то брякнул, будто бы старая известка
наспирту замешивается, так мы с Пашкой
взяли ободрали штукатурку со стены, раз­
болтали в воде и воду ту выпили. И смех,
и грех!
Помню, раз под мостом спрятались с
Пашкой от людей подальше и из ржавой
банки пьем политуру и запиваем прямо
из реки и ржавой селедочкой
заедаем.
Над нами машины проносятся, люди ту­
да-сюда ходят, а мы в полумраке сидим,
от всех сокрытые, возле воды у засорен­
ной речушки и пьем из ржавой банки и
селедочкой вонючей закусываем.
Под этим мостом мы теперь частенько
собирались с Пашкой. О н работал вначале
главным инженером, но постепенно дока­
тился до того же, до чего и я. У нас уже
там был стакан, мы его прятали за сваей
на полочке. Ложка была, на всякий случай,
если вдруг иногда у нас закуска объявит­
ся. Хорошо было нам сидеть в сумерках,
а над головой машины проносятся. М ол­
чать и тихонько пьянеть. Пусть проносят­
ся, сотрясая мост, над нашими головами
машины, пускай бегут по своим делам лю­
ди, мы сидим, молчим, наливаем, выпи­
ваем и наслаждаемся. Иногда спросит
один:
— Ну как пошла?
— Ничего, — ответит другой, и опять
сидим, кайфуем!
Одним словом, вот так в Хабаровске и
испортил желудок себе окончательно. Уже
и до язвы дошло.
Врачи
посоветовали

ЮРИИ

лом. Чтоб ложку сала набрать, мне при*
ходилось понемногу соскребать . его во
многих горшках, чтоб
незаметно было.
Потом я набирал из мешочков в шкафу
крупы. Отсыпал с полстакана и, чтоб было
незаметно, встряхивал мешочки,
взбивал
их наподобие
подушки, чтоб выглядели
полными. Потом на керогазе варил я ка­
шу и съедал ее, иногда полувареную, мо­
ментально. Так я немного заглушал голод
и мог уснуть.
Дальше я не очень помню свою жизнь
в течение лета. Какие-то подвалы, черда­
ки, распивание с подозрительными лично*
стями в вокзальном туалете тройного оде­
колона. Совсем выпало из памяти, как
удалось опять устроиться на стройку раз*
нерабочим, как-то взяли без документов.
Сначала раствор мешал,, потом каменщи­
ком перевели, койку дали в общежитии,
адрес появился, письмишко от матушки
пришло. Валя опять вышла замуж, на этот
раз за кого-то из Баку, туда они и уеха­
ли. Дочку оставили у Ольги Матвеевны,
осенью в школу пойдет. Я так и ахнул:
«В школу уже1»
Я уже в одиночку полюбил пить. Возь­
му бутылку, выйду в тайгу, сяду на пенек
и пью из горлышка. Сижу, пью, вздыхаю,
а чего вздыхаю — и сам не знаю. С ра­
боты приду, ничего мне не хочется, даже
помыться или переодеться. Только и ду­
маю, где бы выпить. И ведь обязательно
найдешь! Как ни
бьешься, а к вечеру
напьешься! Теперь у меня была постоянно
какая-то внутренняя дрожь. Только если
выпьешь и отпускало. Я было
сунулся,
как в Караганде, однажды в прорубь, но
только до половины и долез.

145

сменить район проживания. И вот я ока­
зался здесь — в Московской области.
Тут мне сначала даже немного повезло.
Послали строить для подсобного хозяйст­
ва комбината коровники, цементировать
скотные дворы и прочее.
Неделями не
бывал я на объектах — и ничего, как-то
все с рук сходило. А в прошлом году перевели на комбинат. Три раза уже разби­
рали на собраниях и судах товарищеских.
Все нервы издергали! Такая тут
шайкалейка собралась в товарищеском суде во
главе с Константой
Спиридоновной, ста­
рой девой. Душа товарищеского суда!
Так в стенгазете на восьмое марта и на­
писали — душа! Так вот они меня к принудлечению уже той зимою
подводили.
Пришлось слово дать, что сам стану в
больницу ходить, всякую дрянь глотать. Но
теперь все — не отвертеться мне!
А как у них руки чесались еще прошлой
зимой меня упрятать на два года в ЛТП !
И у Константы Спиридоновны, и у Марьи
Ивановны — профорга нашего. И ведь
что ты скажешь —
тоже без семьи наш
профорг, некуда девать, видно, силы. С
какой яростью, с какой страстью ^еня спа­
сать бросилась! Дай волю — на два срока
меня упрятала бы. «Позор! Разложение!
Деградация!» О, боже... да за что же мне
такое наказание?! Я ведь и так
еле жи­
вой! Я устал от всего! Я теперь, если не
упьюсь вусмерть, не живу, а как будто
все время еду по тряской дороге. Все
время не ощущаю то одну, то другую
часть тела. Только я не тело не ощущаю,
а как бы не ощущаю больше целиком
свою собственную
натуру, душ у свою,
смысл свой.
Вот даже такой простой факт. Пока не
дали мне места в общежитии, жил я в
комнате мастера Колтунова, он уезжал на
два месяца в отпуск к сестре в Ленин­
град и предложил пожить у него. Так вот
однажды обнаруживаю я себя* сидячим в
кресле и читающим чужие письма: жены
Колтунова к нему. Я их взял в ящике сто­
ла и спокойненько себе читаю. И тут я
как будто включился — да ведь это же
гадко чужие письма читать! Хотя помню
прекрасно, за полчаса до этого, когда я
их только обнаружил, у меня и мысли по­
добной не было, чего-то, какую-то часть
своей души, где стыд, значит, я не ощу­
щал, наоборот, помню, радовался. Я ведь
писем от жены давно не получал, а
мог бы, повернись все в жизни по-другому.
Очень часто в последнее время слышу
матушкин голос: «Брось, Вова, опомнись,
приезжай, сойдись с Валентиною, живите,
дочь у вас». Все углы обсмотришь, отку­
да идет этот голос — страшно! Ивовых
почек, ползающих по мне, я не боюсь. Я
снимаю их с рук, с плеч, с груди горстями
и в помойное ведро спокойно выбрасы­
ваю. А вот голос! Эт-то да!.. Да ведь со
всеми полузабытыми интонациями, со все­
ми матушкиными оттенками, особенностя­
ми — нет, такое не может просто пока­
заться. Я месяца два тому назад очнулся
в таком состоянии. Ну, думаю, все! Или
я похмелюсь, или помру. А ни ко-пей-ки!
Еще вчера, пока пил, и друзья были и
деньги. Пока деньги есть, друзья будут.

146

А аот когда нет ни копейки, поди займи
попробуй хотя б на пиво.
Все карманы
перетряс — ничего! Осмотрел я свою ком­
нату — все казенное, да и что загнать
можно — простыни? полотенце? — так не
война ведь! И чувствую: не выпью круж­
ку пива — тяжелую, холодную, с белой
пеной по краям — помру! И как предста­
вил только эту самую кружечку пива —
тяжелую, холодную... как только предста­
вил, как погружаю в нее свои губы, де ­
лаю огромный сладкий глоток, — так ве­
рите ли, чуть не задохнулся! Наверное, о
любовном поцелуе я так никогда не меч­
тал. Вытряхнул я все из своего походного
рюкзака: носки, мятые рубахи... гляжу —
нож, хороший, охотничий, купил когда-то
с рук с получки за десять рублей.
Ну,
схватил я его и к ларьку. Дворами, ко­
нечно, не дай бог — кто увидит1 О т лю­
бой машины шарахаешься — не начальст­
во ли?! Кое-как до ларька добрался. Как
раз мужики идут, губы
вытирают, пива
напились вволю. Я — ребята, нож возь­
мите, похмелиться надо. О ди н остановил­
ся — а что просишь? Да хоть на кружку,
говорю, пива. Ну, мужик на меня посмот­
рел только и взял мне три кружки. Я от
счастья и слова не мог вымолвить. Ну,
сейчас, думаю, смаковать буду! И что б
вы думали, ставлю перед собою эти три
кружки, хватаю одну — залпом выливаю.
Хватаю вторую и чувствую
— пить не
могу. Ослаб сразу, потом покрылся, ноги
дрожат, не держат, но это все ерунда, а
главное — пить не могу! Вот она стоит
передо мной —
темная,
холодненькая,
край посолен, — а пить не могу! Что ты
будешь делать! Так и поплелся я, братцы,
обратно в общагу. Из второй кружки да­
же половину не отпил, а третья вообще
осталась нетронутой. Как вспомню, до
сих пор жалко. Не ножа, конечно, а этой
полной кружки пива. Сюда бы ее сейчас...
Впрочем, у меня сейчас дело посерьез­
нее. Давай-ка, брат, последнюю ступенеч­
ку преодолеем, вот так... и вот так...
уже и голова на чердаке... уже скоро,
скоро...
Ну, что ж, почти добрался. Да, с месяц,
наверное, тому назад дали
мне вагон
продуктов, с которым я долж ен был вы­
ехать к бригаде в дальний район. Брига­
да уже там была. Д а вот не выехал, не
успел. Вышел из конторы в обед, еще и
раздумывал, помнится, — сегодня выехать
или уж завтра с этим самым вагончиком
продуктов. Подхожу к столовой, вижу, два
парня считают мелочь, вижу — на бутыл­
ку не хватает. Поглядел, вроде неплохие
парни. Ну и взял им бутылку — жалко,
что ли. Ну, короче, пили до ночи, а ноче­
вать пошли ко мне в вагончик. Среди
шпротов, бычков в томате и ящиков с
яйцами.
Утром
обнаруживаю,
что
от
аванса, от восьмидесяти рублей,
копеек
двадцать осталось. У парней тех, естест­
венно, тоже ничего. Ну что же делать-то?
Похмелиться-то надо! А вагон с продук­
тами на что? Ну и пошло. День пьем,
другой. Дней через восемь-десять стало
в вагончике от продуктов
посвободнее.
Тут угрозу мы какую-то почувствовали —
вернее, я один почувствовал, так как ре­
бята мои случайные исчезли, я даже и

И тут-то меня и осенило. Я все рассчи­
тал — вот балка, веревку я выбрал по­
толще, чтоб не так больно было, ящик,
когда его отброшу из-под ног, — как раз:
ноги сантиметров двадцать до пола не до­
станут. Минуту я спокойно могу выдер­
жать без воздуха, я уже проверял. А
вам сюда добираться пятнадцать ступене­
чек, как раз пятнадцать секунд. Пусть еще
пятнадцать секунд на всякие охи-ахи, ког­
да вы увидите тело мое бездыханное в
петле — ноги двадцать сантиметров до
пола не достают. У меня в запасе еще
целых полминуты остается. Так что успе­
ют... из петли вынуть. Ну, и куда же меня?
В больницу, конечно, под капельницу. Вы
думали меня заклеймить, а я ушел. Я от
бабушки ушел, я от дедушки ушел... Чу!
Слышу, слышу сладкие голоса. А я вас не

10*

2
Это было в ноябре, еще в прошлом го­
ду, а в апреле от Вовкй С. письмо пришло. Он писал, что после выхода из Л ТП
хотел бы опять работать по специальности, хорошо бы в цех к Петру Ивановичу
Гаврилову, но не знает, как с Гавриловым
связаться, просил помочь. Еще писал, что
никто к нему в Л ТП не приезжает, как к
другим. К* другим приезжают, а к нему —
нет. Решил я съездить к нему: знакомы
все ж не первый год, о чем-нибудь Вов­
ку попросишь, никогда не откажет. А дрес
был на конверте. Сел в электричку — по­
ехал. Потом автобусом, потом пешком че­
рез поле. На краю поля несколько розо­
вых строений виднелось. На остановке мне
сказали, что это и есть Л ТП .
И ду полем, просторно, солнечно. Приб­
лижаюсь к розовым зданиям в веселень­
кую клеточку. Рядом две женщины домой
в соседнюю деревню возвращаются. Раз­
говаривают об Л ТП , о его обитателях:
— Посмотрела бы ты, — одна другой
говорит, — что здесь творится
по суб­
ботам, воскресеньям! Толпами родствен­
ники идут, сумки им тащат!
— А кто же идет? — к разговору при­
соединяюсь.
— Как кто?! Жены, матери... те же са­
мые, что больше всего от них, паразитов,
и страдают...
Значит, те же самые, что сперва все по­
роги обегают, чтобы своего мучителя хо­
тя бы на два года устроить сюда, в ЛТП ,
чтобы два года всей семьей от него от­
дохнуть. А потом, не пройдет и месяца —
бабье сердце отходчиво, — идут, несут
полные сумки вкусных вещей, плачут, жа­
леют.
— Наверное, — сказал я, — еще и бу­
тылку пытаются незаметно сунуть?
— Д а они и так тут выпивают.
— Как?!
— А на работе. Их же возят тут везде,
к нам в РС У привозят, трубу тут недав­
но варили, подошла глянула — интересно
же, как им там, в Л ТП в этом: «М ать, а
мать, — это мне они, — валенки не возь­
мешь? Новые». Я глянула, и правда — но­
вые. Цена — бутылка. Теперь цена везде
такая, — женщина вздохнула, — бутылка.
Ну, я не взяла, так ведь другая взяла...
Работать не работают, а восемь рублей в
день на человека им плати! Наш началь­
ник сперва до двадцати человек с Л Т П

147

СТУПЕНЕЧКИ

боюсь! Только трясется все. Когда меня
вот так начинает трясти и все подпрыги­
вает перед глазами, мне кажется, что это
не я рассыпаюсь на сто осколков, на сто
мыслей одновременно, а это мир рассы­
пается, показывая мне одному свою жгу­
чую тайну непрочности. Ибо все-то
его
видят прочным, надежным, верным.
Ну,
пора... поднимаются, скрипят ступенечки...
Пора! Что б еще такое напоследок... Ой,
куда же это я лечу?! — и тут сразу хо­
рошо, темно стало, славно так... — очнул­
ся — участковый стоит: «А га, —
гово­
рит, — глаза открыл, значит, все в поряд­
ке! Ну, брат, собирайся, в Л Т П поедем»...

ТЁШКИН.

не заметил — когда. А меня вот в ЛТП
оформляют. Оформили уже. И тогда по­
дался я сюда, к дядьке на дачу. Но и
здесь уже разыскали: сегодня к девяти
придут. Наверное, вместе с участковым и
Вандышев будет —
заместитель началь­
ника. О н всегда все похороны, все юби­
леи устраивает. Это его хлебом не кор­
ми — дай только какое-нибудь мероприя­
тие организовать. Ведь как строитель он
нуль без палочки. И вот надо же1 Есть
такие люди, всю-то жизнь вместо дела за­
нимаются общественными
мероприятия­
ми, а выгнать нельзя — не пьют они, не
то что я.
И почему это хорошим людям так тя­
жело жить на белом свете?! Я не о себе,
я тут вспомнил одного спившегося масте­
ра из Львова. Где-то мы с ним в Сибири
повстречались, и он мне всю ночь рас­
сказывал о баянах. Как же он, братцы,
понимал предмет этот! Непостижимо! Он
рассказывал, а я музыку его баянов слы­
шал, ей-богу! И вот бросил все, что-то в
Сибирь его погнало; в бараки, в холод, в
пьянство. Кашлял он всю ночь простужен­
но, плакал даже. За что же такая жизнь,
я спрашиваю?!
А у меня сегодня голова четкая, ясная.
Это у меня изредка бывает после боль­
ших запоев. После особенно сильных. Как
будто от сильного удара все немеет, и так
все четко соображается, и ничего не бес­
покоит. Все онемеет
перед страшной
болью, которая придет позднее, часа че­
рез два. Нет, теперь уже раньше — через
час, я думаю, через полчаса даже. Но
только настоящие кошмары будут только
завтра. А завтра-то я буду далеко, в боль­
нице, под капельницей — мне не страш­
но, я все рассчитал. Что? Съели?!
Кон­
станта Спиридоновна!
Не удалось
вам
речь обвинительную сказать, уж, навер­
ное, заготовили, уж, наверное, ночь гото­
вили, не спали. Что, Марья Ивановна, все
подсчеты ваши насчет моей задолженности
по профвзносам ко всем чертям собачь­
им полетели! Я уж о пропитых продук­
тах из вагончика и не говорю. Хотели
пригвоздить меня к столбу, а я не дался!
Да? Не удалось заклеймить! Я ведь еще
вчера, когда в пьяной горячке метался,
видел все ваши трезвые лица с поджа­
тыми губами. А я больше не перенесу вв*
шего негодного суда, слышите! Да я луч­
ше в петлю!

д
s
а,
g


брал, а теперь только пять берет, ну их,
говорит,— слишком накладно...
На повороте мы расстались, женщины
пошли дальше, я же свернул к ЛТП. Шел
и думал, что же это такое — ЛТП, лечеб­
но-трудовой профилакторий?
Время от времени у нас возникают ка­
кие-то новые заведения, какие-то смешан­
ного характера предприятия — ТПК, А ПО ,
завод-втуз, совнархоз, платная автостоян­
ка,
плодово-ягодный кооператив и т. д.
Часто, не успев создаться, канут в небы­
тие, но, кажется, Л ТП к таким не относит­
ся. И как же все это устроено? Как там
живет-работает-лечится
мой
знакомый
Вовка С., шанс-то у него есть хоть какойто? Я, кок и большинство людей, был за­
нят до этого своими вполне трезвыми де­
лами, жил не тужил и не думал ни о ка­
ких ЛТП . А чего думать-то! Сам туда не
собираюсь, товарищей близких
странное
это заведение минуло. Ну, есть оно и есть,
мало ли что у нас есть! Чтоб мне еще го­
лову ломать и над этим. Где-то там су­
ществует оно, как нечто декоративное в
заморских странах, мне-то какое дело?!.
Вот как было совсем недавно. А теперь
вот иду и не могу ни о чем другом ду­
мать. И тяжело как-то на душе. Особенно
в такой яркий, солнечный день, как сегод­
ня. Особенно на этом бескрайнем чистом
поле. Так тяжело бывает, когда
чувст­
вуешь — созрело что-то, требует немед­
ленного своего разрешения, нет никаких
сил ждать больше.
Я заметил, что по крайней мере послед­
ние лет пять, подписывая друзьям открыт­
ки к праздникам, обязательно желаю им
мирного неба над головою. Мало того,
такие же и от них пожелания получаю.
Знать, уже в подсознание каждого вошла
эта необходимость — мир на земле. Знать,
уже действительно на краю стоим. А раз
так, то уже никому и ничего доказывать
не надо —
м и р : общепланетная проб­
лема. И все в сторону отставить — эту
проблему решать надо. Мира не будет —
будет атомная война — ведь ничего друго­
го и решать не понадобится. Яснее ясного.
Вот так же назрела и наша внутренняя
проблема — злоупотребление алкоголем.
Созрела необходимость ее решения. Ведь
не только в сознании — в подсознании
она теперь у каждого. В печенках! Столь­
ко горя, столько слез она несет. Прошло
время показух в борьбе с пьянством, про­
шло время общих призывов и рассужде­
ний. Нечего самих себя обманывать —
существовавшие формы борьбы лишь на­
водили тень на плетень, коль до сих пор
не дали реальных результатов! Что-то сроч­
но делать надо с этим искажением нашей
жизни, которое, к сожалению, встречаешь
на каждом шагу.
В небольшой приемной я в ожидании
дежурного ходил читал развешанные по
стенам объявления. «Посылки — один раз
в два месяца,
свидания — один
раз в
три месяца...» Тут же был список разре­
шаемых продуктов для
передачи. Было
напоминание должностному лицу, осуще­
ствляющему контроль над посылками, о
том, что за взятку
согласно статье 174
его ждет наказание — от 3 до 8 лет.
Здесь было много всяких объявлений, да­

148

же тесновато от этого становилось как-то.
А еще висел длинный список — «О ни по­
зорят нас». Это были нарушители режима,
которым добавлялся срок лечения за до­
пущенные нарушения и употребление ал­
коголя — женщины-попутчицы были пра­
вы! Ш ел длинный, в несколько десятков
фамилий
список:
Долматов,
Широков,
Селезнев, Петров, Иванов, Ефимов...
Я
читал, и странное чувство охватывало все
больше и больше. Я почему-то вспомнил,
как недавно плавал по Керженцу, по Вол­
ге и во многих деревнях и даже самых
маленьких деревеньках видел обелиски с
фамилиями погибших на войне, где могу
поклясться, читал эти же самые фамилии—
Петров, Широков, Селезнев, Иванов, Ефи­
мов... Но те же жизни геройские прожи­
ли.
Потом дежурный отвел меня на проход­
ную, велел обождать замполита. Пока я
ждал, одна из групп возвратилась с ра­
боты. Человек дведцать. Все в синих курт­
ках и в таких же штанах, в синих бере­
тах. Отдаленно напоминающие морских
десантников. Правда, уж слишком были
согбенными их спины,
слишком
устало
шаркали они башмаками.
И еще такой
факт — мимо проходили работающие в
Л ТП молоденькие медсестры, санитарки и
врачи — и хоть бы один из этих синеблуэников взглянул на женский пол! Какие уж
тут десантники!
И вот сидим в кабинете у
замполита
Л ТП — Сергея Михайловича Румянцева.
Замполит молод, ни за что не дашь трид­
цати, — строен, зеленоглаз,
он полон
энергии,
доброжелательности и в то же
время по-военному строг, четок. Вовку С.
пригласили сюда на свидание. О н очень
изменился, осунулся, скулы заострились,
глаза какие-то
бегающие, голос слабый.
Он сидит рядом, ещё не может опом­
ниться, мнет берет.
— Ну, как живешь, Вовка? — спрашиваю
я.
— Да не тянет, — он в смущении трет
остроконечную какую-то без
волос ма­
кушку, — пока не тянет, — и быстрый
взгляд в сторону замполита.
— Ну, а потом, когда выйдешь?
Пожимает плечами. А он ведь действи­
тельно не знает — как оно все будет по­
том, когда выйдет отсюда. Впереди еще
больше года, еще можно набраться ре­
шимости, а пока он не знает, не хочет
даже и думать, он весь какой-то при­
шибленный, ему стыдно глядеть мне в
глаза. Не-е, не курорт здесь. Эта по­
спешность, с какою пожал он мою про­
тянутую
руку, выхватил нервно свою
из-за спины и с жаром пожал мою, это
всякий раз стремительное вскакивание с
места при появлении в кабинете кого-то
из начальства, а самое главное — эта сог­
нутая поза, тихий голос, какое-то брито­
головое уныние и все торопливые, все не­
впопад как-то расспросы:
«Н у, как там
все-то?.. Как там Кисель, всё крестиками
промышляет?.. А дочки твои как, подрос­
ли, небось?.. Петровна как?..» Потом вдруг
здравая фраза:
— Будь другом,
узнай: сколько я за
квартиру должен, отсюда ведь можно вы­
плачивать потихоньку.

ТЕШКИН.

СТУПЕНЕЧКИ

полит разговор, начатый еще по доро­
ге, — некоторых ведь привозят из такой
глуши, что впервые здесь телевизор ви­
дят! Черные от грязи, в теплотрассе но­
чевали, даже вот таких, — тут Сергей
Михайлович неожиданно вскочил, быстро
расстегнул китель, скособочился, затряс­
ся и стал натурально похож на человека,
выходящего из недельного запоя. Где-то
даже несколько смахивающего на Борьку
Киселева, когда-то жившего в нашем цоме на первом этаже. Я вежливо засмеял­
ся, чтоб как-то вознаградить Сергея Ми­
хайловича за это мгновенное перевопло­
щение. Глянул на Вовку — лицо его было
серьезным и грустным. Он, по-видимому,
не видел в этой сценке ничего смешного.
Да и Сергей Михайлович уже принял нор­
мальный вид, застегнулся на все пуговки,
сел за стол и продолж ал: — В изоляторе
такого месяц деожим, пока отойдет, а то
пошлешь куда-нибудь на работу, а он те­
бе с крыши свалится. Отмоется, отъестся,
на человека станет немного похожим. И
что интересно — никто не хочет приз­
наться, что он — алкоголик. Мы тут не- Ш
давно ввели в практику записывать на
магнитофон выступления родственников, а
потом транслируем эти выступления. Или
вот взять письма. Есть такие, что до слез
пронимают... тоже транслируем.
— Помогает?
— А как же! Мы все делаем, чтобы
пробудить в них какие-то хорошие чувст­
ва, и это почти у всех находит благодат­
ный отклик. Мы сделали перед входом в
Л ТП детский уголок, видели? Ну так вот,
когда приходят сюда жены с детьми, де­
тям есть теперь где поиграть. А вообще
детей здесь очень хорошо
принимают;
скажем, шефы с концертом приезжают —
стоит выйти и предупредить: дети! И уже
никто не посмеет свистнуть • или матюгнуться там — ни-ни! Дети! Детям хлопают
больше всего...
Или вот еще такой факт — у нас непо­
далеку есть детский сад, так мы решили
взять над ним шефство.
— Вы?!
— Да. А что тут такого? — замполит
пожал плечами. — И вот после работы
изготовляем для детишек лопаточки, со­
вочки разные. Так вот, можете себе пред­
ставить, ведь с полным пониманием отнес­
ся контингент. И даже так: «Эта труб­
ка, — говорит, —
тяжела будет для ре­
бенка, я завтра на работе поищу полегче,
чтоб лопаточка лёгонькой вышла!». А во­
обще, у нас городок хоть и небольшой,
но история его богатая. А это поле, на
котором наш Л ТП ,
тоже
историческое.
Здесь Дмитрий Донской устраивал смотр
своему войску, перед тем как идти на Ку­
ликово поле. Это наше поле Девичьим
называется, видно, женщин, провожающих
на бой мужчин, здесь тогда собралось
много, а? А потом еще Иван Грозный
шел через наш городок на Казань. Все это
наша история, и мы по мере сил стараем­
ся донести это как-то до контингента. Все
это входит в нашу воспитательную рабо­
ту... Вот готовлю список к празднику, —
Сергей Михайлович показал мне список
издалека, — более ста человек отмечено,
по десять с каждого отряда. За хорошие
ЮРИИ

— Хорошо, узнаю... а за вагон-то вы­
платил?
— Само собой... немного осталось,
а
так-то почти выплатил, мне бы теперь еще
за квартиру расплатиться, узнаешь?
— Узнаю, конечно... тут, говорят, до*
срочно можно выйти.
— Хорошо бы, но... — быстрый взгляд
в сторону замполита, —
хотелось
бы
деньжат подзаработать.
— У вас отряд какое место в этом ме­
сяце занял? — спросил его замполит.
— Только шестое.
— Это почему же только
шестое? —
сказал я.
— Да есть тут некоторые... — и опять
быстрый взгляд на замполита: можно ли
говорить, — в общем, есть тут такие, изза которых отстаем.
— Да, —
твердо
подтвердил
зампо­
лит, —
у них есть небольшая группа,
которая всех назад тянет... Но в общем и
целом народ тут сознательный. Например,
когда собираем деньги в Ф о н д мира,
обязательно откликнутся все. У нас даже
есть тут один, — замполит с удовольст­
вием улыбнулся, — который сам регуляр­
но в Ф о н д мира пересылает одну и ту
же сумму денег. Нам даже официальная
бумага пришла из комитета с просьбой
как-то отметить данного товарища, награ­
дить. Но мы в дело его заглянули, в о н нарушитель... так что, — и замполит раз­
вел руками.
Потом пришло время и мы пошли к
начальнику Л ТП , которого здесь все зо­
вут «хозяин». По дороге Сергей Михайло­
вич говорил:
— Я ведь до этого был на комсомоль­
ской работе, занимался,
можно сказать,
тем же — воспитанием. Но только сюда, в
ЛТП , перейдя, понял, как много брака в
нашей воспитательной работе! Как много
мы делали для «галочки», абы отчитаться,
сделать вид, что все хорошо! Ан нет —
брак-то всегда выплывет! И за этот наш
прошлый брак приходится сейчас распла­
чиваться. Ведь даже для
женщин приш­
лось сейчас открыть специальный Л ТП !
Женщины
вообще
спиваются
быстрее,
страстности, что ли, в них больше — дватри года, и готово. Ну, это ладно, хоть
и ужасно. Но ужаснее, что у них ведь есть
дети! Если раньше у нас в городке было
две школы для умственно неполноценных
детей и к нам свозили их со всей обла­
сти, то теперь и для своих не хватает! А
это ведь в основном дети родителей-алкоголиков. Ну, а они подрастут, сами да­
дут потомство, а? Ведь уродство генети­
чески закрепится — вот что страшно-то!
Начальник Л Т П — подполковник внут­
ренней службы Владимир Васильевич С о ­
колов — высокий крепкий мужчина сред­
них лет — встретил очень доброжелатель­
но. «Д а, — сказал он, — есть у Л ТП мно­
го проблем, которые хотелось бы обсу­
дить, так как давно пришло время. Но как
раз с утра приехала сюда одна комиссия,
и, к сожалению, сейчас нет времени». И,
договорившись с Владимиром Васильеви­
чем о встрече, мы вернулись в кабинет,
где в той же позе, в присутствии деж ур­
ного с красной повязкой на руке, дожи­
дался Вовка.
— Вы не поверите, — продолж ал зам­

149

общественные дела, за хорошую работу —
дадим дополнительные свидания, допол­
нительные посылки, в магазине человек
дополнительно
отовариться на пять рублет сможет... С женой мы свидание раз­
решаем на т р ^ д н я , есть для
этого от­
дельное
помещение.
Так ведь
навезет
ему1 И сервелат, и шоколад, и шпроты —
идешь на работу мимо, так голова от за­
пахов кружится, ну, кейс в ресторане! И
ведь что за женский
характер
такой!
Сперва всеми
силами
сюда
старается
упрятать муженька, потом жалеть начина­
ет. Тут по субботам, по воскресеньям с
сумками идут и идут, прямо шествие ка­
кое-то — жены, матери, сестры... девичье
поле!
Вовке хотелось поговорить, конечно, и
он в каждую паузу тихо и торопливо
втискивался:
— Я хотел Гаврилову
письмишко
на­
писать, чтоб, значит, сразу отсюда на ра­
боту вернуться.
— Так в чем же дело — пиши! Я и пе­
редам. У меня и конверт есть, — я по­
тянулся к сумке, — пиши, а я отвезу и в
руки передам.
— Да нет... не надо... — замялся Вов­
ка, на замполита глянул.
— Ом знает, — строго сказал мне зам­
полит, — что письма проверяют и...
— Ясно, — сказал
я, —
тогда я на
словах все передам,
это-то, надеюсь,
можно?
— Это можно.
— Ну, и как ты? — в какой уж раз
спрашивал я Вовку, а он лишь плечами
пожимал:
— Да ничего... как все... — и снова за­
молкал.
— Они себя считают здесь вроде бы
как в армии, — продолж ал
замполит. —
Им так легче ждать эти два года. Ведь
никто не сознает себя алкоголиком, ведь
не сознаешь, а? — спросил он Вовку, и тот
отрицательно повертел
головою, — ну
вот, — засмеялся замполит, — и этот не
считает, большинство полагает, что попа­
ли сюда случайно, вот, мол, гад, участко­
вый схватил, руки скрутил, сюда доставил.
А ведь чтоб сюда доставить, надо и заяв­
ление родственников, и врачей, и мили­
ции, и общественности. Есть, конечно, и
такие, кто всю жизнь не злоупотреблял,
но случилось горе у человека и запил, ме­
сяц пьет, второй, третий... попадает сю­
да... Процент излечивающихся из
таких
довольно высок, такому бывает достаточ­
но встряхнуться,
оглядеться,
ужаснуть­
ся — да куда же я, братцы вы мои, по­
пал?! Эти и на «спираль» скорее согла­
шаются.

— Спираль — что это такое?
— Это ампула, внутримышечно
вшива­
ется, потом постепенно рассасывается, а
в ней специальное вещество, вступающее
в реакцию с алкоголем. Летальный исход
обеспечен. По крайней мере, в
первые
два года после вшивания этой ампулы,
по-французски — «эспэраль», поэтому и
перекрестили в «спираль».
— Это уже серьезно.
— Да. Поэтому
только по доброволь­
ному согласию. Таких досрочно отпуска­
ем, — замполит многозначительно посмот­

150

рел на Вовку, тот отвел глаза, замполит
вздохнул, — но другом у и «спираль» не
поможет — или ликвидирует ее каким-ни­
будь образом, или два года перетерпит
и опять за свое.
— И опять сюда?
— А то куда же1 У нас тут как-то отец
выходит, а сын на его место... Да... Врачи
идут к нам неохотно. Хотя
и оклады у
нас побольше, и за вредность льготы, а—
неохотно... тяжело с ними, —
замполит
опять вздохнул.
— А чем в свободное
время
зани­
маешься? — спросил я Вовку.
— Ну, чем-чем — в футбол с ребята­
ми можно погонять... у нас же площадка
своя есть.
— О го! — не очень натурально восклик­
нул я. Тягостно было как-то на душе. —
Футбол, это хорошо! А я уж и забыл,
когда мяч гонял, ну а вообще-то как?
— Д а вот хотел бы досрочно попытать­
ся, а с другой стороны, и деньжат бы не­
плохо скопить хоть немного... а самое
главное, — он как-то испытующе-пронзи­
тельно взглянул, глаза его подозрительно
блеснули, — самое главное — здесь ведь
не тянет, нет, честно! Ну а выйдешь —
куда? Опять к магазину?
— Д а ведь все от тебя зависеть будет.
Воя ты говоришь, что и здесь ухитряются
пить. Как?
— Ну, как-как... — неохотно стал мне
Вовка объяснять, вяло говорил, уныло, по
всему видно было, что для него и для
его товарищей по несчастью все это было
иным, чем для меня. Чем для замполи­
та даже. Д ля меня — какая-то смесь не­
доумения, возмущения. Д ля замполита —
необозримое поле деятельности. А для
Вовки? — наверняка ведь какое-то страш­
ное ярмо, от которого ему самостоятель­
но не освободиться. — Спрашиваешь, как
здесь ухитряются пить, — он недобро
усмехнулся, уже не
очень-то и скрывая
слезы, а мне совсем тошно стало, усили­
лось гнетущее чувство, уже не рад я был
всему, но только чем же виноват-то я?
— Ну, привезут нас, скажем, на рабо­
ту, — Вовка продолжал, — а там ребята
соображают, стакан тебе поднесут, ну и
готов! Или самому загнать что-то можно:
валенки, ватник — вот тебе и еще стакан.
Я-то нет, не пью, —
торопливым шепо­
том говорил он, — не тянет, нет, честно,
совсем не тянет! Я только что принял
сеанс — двадцать уколов. Еще один при­
му перед выходом...
— Тогда таблетки будут, — уточнил
замполит.
— Ага, таблетки, — кивнул Вовка.
— Ну а еды хватает? — спросил я, уж
очень сильно чего-то наш Вовка похудел.
— Хватает... В первые дни не хватало,
теперь — ничего... Жить можно.
— Ну, хорошо, что-то идет на питание,
а остальные деньги — куда? Вы ж зараба­
тываете здесь.
— Лечение дорогое, — сказал
зампо­
лит, — вот только
«спираль» дешевая:
вшить всего-то рубль
шестьдесят. Влади­
мир, как? Ведь выйдешь, за двести рублей
будешь вшивать, подумай.
— Подумаю, — не поднимая головы,
отвечал ему Вовка.

Причем очень часто отказываются от
«спирали» люди, действительно решившие
после Л ТП не пить ни грамма. Чего, каза­
лось бы, бояться? Но только представит
все это — и человека' вдруг охватит ро­
бость. А ведь и действительно — в твоем
вдруг теле на долгое время (на три года)
поселится нечто инородное. И не просто
инородное, но по-особому активное. Те­
ло, которое до сих
пор
принадлежало
тебе лишь одному, теперь уже как будто
и не принадлежит!
Все
потерять было
можно, кроме этого, одному тебе до са­
мой смерти принадлежащего. Шапку мог
потерять, деньги мог, жену, семью даже,
но тело-то всегда при тебе. И вот этого
больше не будет? Нет, это страшно, это
уже психология, и она сидит глубже, чем
думалось до этого: «Так завязал?» — «За­
вязал!» — «Мертво?» — «М ер тв о!» — «Так
вшей спираль, досрочно выйдешь». — «Д а
ну ее к лешему, уж лучше как-нибудь без
нее...»
Ну а насильно это делать, даже если и
нет другого выхода, у кого же рука под­
нимется! Наш закон видит Человека в са­
мом опустившемся. Уважает человеческое
достоинство даже в том, в ком его днем
с огнем не отыщешь. Одним словом,
всегда человеку дается шанс подняться.
И в то же время находящиеся здесь не
голосуют — лишены такого
права. Они
как бы и вне общества. Как же все-таки
к ним относиться? С правовой точки зре­
ния? Ведь от этого во многом зазисит как

151

СТУПЕНЕЧКИ

гие другие, спускаясь вниз по своим сту­
пенечкам, уже давно из приятных, интерес­
ных, небесталанных людей превратились в
завзятых выпивох, со всеми соответствую­
щими
признаками.
Чаще всего
э то
нечто пошатывающееся, мрачноватое или
спящее там, где застал последний градус,
или с единственною мыслью в мутных
глазах: «Где бы выпить?!». И потенциаль­
но они все не только больные, но, увы, и
социально опасные люди.
Неистребимая
тяга к спиртному медленно, но верно тол­
кает к преступлению. Сначала это доволь­
но безобидные вещи — снять белье с ве­
ревки, украсть у соседа из сарая кроли­
ков, картошку вырыть на чужом поле. А
дальше? Ведь обязательно будет и даль­
ше!
И второе, может быть, самое страшное
в этом явлении —
дети!
Ради них, ра­
ди нашего будущ его уже
сегодняшнему
пьянству надо
дать
решительный
бой.
Сейчас же, мне кажется, есть в деятельности Л ТП какая-то нерешительность. Словно бы с правовой какой-то точки зрения
есть тут какие-то сомнения, а отсюда
и
двойственность этого принудительного ле­
чения налицо. А раз двойственность, то и
остановилось оно на полпути, заранее об­
рекая себя на
слабую
эффективность.
Ведь как ни верти, самое сильное на се­
годня лечение — «спираль» — применя­
ется лишь на добровольных началах. Хо­
тя, конечно же, уговаривают, обещают до ­
срочное освобождение. Вызывают: «Н у,
решил не пить больше?» — «Реш ил!» —
«Так вшей спираль». —
«Д а ну ее...» —
«Так ведь решил ж е!» — «Реш ил». — «Так
в чем же дело?!» И так далее, до беско­
нечности.

ТЁШКИН.

— Подумай, подумай, — Сергей Михай­
лович листал между тем Вовкино дело. Я
спросил, кивнув на дело:
— Как он?
— Ничего.'Тихий.
— Может, досрочно выйдет.
— Ну, о досрочном говорить рано, на­
до, чтобы половина была.
— А тебе сколько осталось? — спросил
я Вовку.
— Семнадцать месяцев, — отвечал он,
не задумываясь, и видно было, что счита­
ет дни и ночи, да-а... а выйдет, вернется
в поселок, и все опять сначала? Над этим
думает, конечно, и чем ближе к выходу,
тем думы те труднее, тяжелее...
Мы распрощались, Вовку увели. С тя­
желым чувством я вслед ему смотрел. Д о
ужина будет еще у него политчас, эконо­
мическая или какая-то другая учеба, бу­
дет лекция о вреде алкоголизма. После
ужина документальное кино о пользе за­
нятий спортом. Потом пойдут на отдых в
казарму, где в два яруса сотня с лишним
коек. А утром — опять на работу.
Да, здесь здоровый режим. Пять дней
в неделю работа, два дня отдых. Кино,
концерты
художественной
самодеятель­
ности,
спортмероприятия, приезд
изве­
стных артистов. Все здесь строго проду­
мано, расписано по дням, по часам. Вна­
чале трудновато привыкать, а затем ниче­
го — привыкаешь.
Как признался
Вовка.
И уже кажется им, что так даже лучше:
не надо ни о чем думать, все, что тебе
положено, получишь, а чего не положено,
никакими путями не
добьешься, пиши
хоть самому господу богу!
Находящиеся на излечении обращаются
к обслуживающему персоналу со словом
«товарищ ». «Товарищ
капитан... товарищ
майор...» К ним обращение такое же —
«товарищ ». Они — не преступники,
они
больные. Но повсюду запоры, проволока,
сложная система входа-выхода, запреще.
ние ручных часов и многое, многое др у­
гое говорит о том, что лечение здесь
принудительное. И если ты его нарушишь,
уйдешь, скажем, в побег, тебя, разумеет*
ся, вернут, но уже осудят на год в такое
место, из которого при всем желании не
убежишь. А через год опять сюда — до­
лечиваться свои положенные два года.
Тут ведется серьезная политико-воспитательная работа, культурная,
спортивная,
просветительная и многие прочие
виды
полезных работ. Есть неплохая библиоте­
ка, есть спортинвентарь,
художественная
самодеятельность, выписываются тонкие и
толстые журналы. Тут в первую очередь
идут фильмы, которые иногда и на сто­
личные экраны попадают позже. Тут боль-*
шой коллектив медиков разных специаль*
ностей, современное медицинское обору­
дование... И все же в тягость это принудлечение,
прививающее
отвращение
к
спиртному. Не болезненно, а именно тя­
гостно, противоестественно как-то. Но уж
если общество решило лечить
принуди­
тельно, так оно и будет!
При всем моем сострадании к этим не­
счастным душам, в большинстве своем они
все*таки уже за той чертой, через кото­
рую, по-видимому, нет возврата. И Вов­
ка С., и Борька Киселев, и многие, мно­

g
£
о,
g

В

их лечить. Понятно, что принудительно, но
насколько1 Пока же от сегодняшнего при­
нудительного лечения пользы, откровенно
говоря, маловато, об этом скажем ниже.
И чтоб польза была реальная, по мнению
многих, с кем я разговаривал в ЛТП , в
горкоме, на производстве, где
трудятся
они, менять в этой форме многое надо.
Пока же не совсем даже и ясно — как
менять. Не ясно, что можно, а что нель­
зя. Опыт за эти годы, конечно, накоплен
немалый. Кадры ЛТП , как правило, про­
фессиональные. Но вот с юридической
точки зрения неясность во многом сковы­
вает эффективность данных заведений.
Есть и другие,
уже организационные
вопросы, требующие разрешения. Напри­
мер, крайне
необходима
собственная
промзона. Чтоб «контингенту» работать там,
где и живут, чтобы не тратить слишком
много времени на транспорт. А то ведь
не успеешь отвезти людей куда-то в го*
род на работу, как уже пора доставлять
обратно в Л ТП на обед.
Собственная
промзона — меньше соблазндв и выпить
где-то на стороне, меньше шансов, заку­
сив удила, удариться в бега. Собственная
промзона — и воспитательная мера изо­
ляции, и экономический эффект, так как
собственную работу можно организовать
гораздо лучше. А это очень важно, ибо
Л Т Л на полном хозрасчете. Семь рублей
с копейками — здесь средний заработок
в день на каждого. Уж не знаю, как они
работают на стороне, здесь же, в зоне,
на стройке, я видел — работают хорошо.
Работают споро, без суеты, ведь большин­
ство имеют хорошую специальность. Ну а
если попал без специальности, здесь есть
возможность приобрести ее.
Промзона строится,
конечно. Но из-за
несогласованности с заказчиками
строит­
ся медленнее, чем хотелось бы. Как раз
мой Вовка С. в этот день и работал в
промзоне, и был весьма доволен, что не
надо тратить время на дорогу. А поэтому
и заработок хороший. В среднем полови­
на денег уходит на питание, форму, об­
слугу, лечение. Половина идет в накопле­
ние. Десять рублей тебе разрешено в ме­
сяц потратить на магазин, прикупить к пи­
танию сахар, масло,
пряников. На пита­
ние большинство не жалуются, оно при*
мерно соответствует армейскому, но ведь
так хочется порою разнообразить стол —
возраст-то у большинства здесь далеко не
армейский. Вот на это и десятка в месяц.
Не густо? Так не на курорте же ты! За
хорошую работу, за примерное поведение
здесь могут тебя премировать еще пятер­
кой — вот, собственно, и все.
Ну а к выходу, к сроку, когда
закон­
чится лечение, у многих набегает изряд­
ная сумма. Полторы, две тысячи — не
редкость. Правда, и не секрет, что неко­
торые кз лечившихся здесь два долгих
года, не успев выйти за ворота ЛТП , по­
ворачивают сразу к магазину,
благо он
недалеко. Тут же быстро находится под­
руга жизни — на неделю, полторы, пока
есть у тебя денежки. И от твоих правед­
ных, заработанных ежедневным трудом в
течение д о л г и х -д о л тх лет, ничегошеньки
вскорости не остается.
Бот так-то. Но
главное: зачем же все-таки ты был в изо­
ляции от родных и близких целых два

152

года?1 Зачем лечился, зачем десятки ум­
ных, серьезных людей здесь занимались
тобою?!
В ЛТП, о котором тут речь, ввели не­
большое
усовершенствование
на этот
счет — по выходе не давать всех денег,
а только на дорогу. Остальные пересы­
лать по месту жительства. Но вот ведь
беда — доехал человек до дому, получил
свои кровные и-и... жаждущий немедленно
обмыть свое
возвращение,
обязательно
обмоет. С еще большим размахом. Прав­
да, не на глазах у ЛТП , который два го­
да, точно следуя детально разработанным
умным программам, лечил бедолагу от
пьянства, закреплял всеми силами в нем
отвращение к зеленому змию, а он-то1
Неблагодарный!
Есть тут и такие, я уже
говорил, кто
двух лет не выдерживает и при возмож­
ности сбегает. А это уже серьезное пре­
ступление, и отвечать приходится по всей
строгости. Попала человеку рюмка, когда
находился вне зоны, в зоне это исключе­
но! — и все: пьяному ведь море по ко­
лено. Потом
будет
тяжкое
похмелье,
раскаивание, но поздно, дело ведь сдела*
но, и надо отвечать.
Таких, разумеется, немного, но они все
же есть. И опять-таки причина — органи­
зационные
неполадки в системе
ЛТП .
Большинство, конечно, свой срок лечения,
как и положено, отбывают до конца. И
возвращаются к своему очагу. У кого он
еще сохранился. Ведь у многих за это
время семьи распадаются окончательно.
Так вот — две трети вернувшихся начи­
нают пить опять. Одна треть вроде бы
после лечения не пьет. Вовсяком случае
так здесь считают товарищи из Л ТП , ибо
в течение двух лет, что Л ТП следит за
своими бывшими здесь по линии здраво­
охранения и по линии милиции, на эту од­
ну треть сигналов не поступает и их счи­
тают непьющими. По-видимому же, дело
обстоит не совсем так — пьют, но пьют
аккуратнее, чем раньше. Пьют и опять по­
падают в Л ТП , слишком уж высок здесь
процент повторников, то есть тех, кто по­
пал сюда повторно. Потом, в эту треть
попали и те, естественно, кто дал согла­
сие на «спираль» и уж действительно не
пьет эти первые два года хотя бы под
страхом смерти. «С пираль» — дело серь­
езное, уж не один погиб, нарушив запрет.
Правда, и здесь выход есть и можно както исхитриться, отделаться
и от «спира­
ли » — вырезают, выдирают, короче, осво­
бождаются всеми правдами и неправдами.
Чтобы пить, пить, пить! Так что если де­
сять процентов действительно излечивших­
ся наберется, то будет очень хорошо.
А может, и десяти не наберется...

Как раз перед моим отъездом в Л ТП
заходил к нам Борька Киселев, дружок
Вовки С. Когда-то Борька жил в нашем
доме, была семья, жена, дочка. Сейчас
нет никого. И вот заходил недавно к нам
по старой памяти. Нас с женой не было
дома, одни дочки. Они и рассказали, что
заходил Киселев. С ним не скучно, если
он не слишком пьяный. Дочки в востор­
ге — Киселев ведь на всех музыкальных

— Наверняка что-то будет, — говорил
замполит Румянцев, — мы здесь в ЛТП
ждем ужесточения. Скорее всего, время
пребывания в Л ТП не будет входить, как
сейчас, им в стаж работы. Это раз. Срок
лечения увеличат, пожалуй, лет до трех­
четырех. Это два. Ну а главное, надо
больше строить таких заведений, паз это
экономически
выгодно.
И
особенно в
сельской местности, где они практически
отсутствуют. Забрать туда вообще поболь­
ше, чтоб другим неповадно было, чтоб не
видели мы эти пьяные толпы у винных
магазинов, чтобы...
— А если сухой закон?
Замполит пожал плечами:
— Тогда обязательно тетя Маня какаянибудь встанет перед тем же вашим Вов­
кой с бутылкой первача.

СТУПЕНЕЧКИ

— Ну, раз она
ему
бутылку
всучит,
другой — увидят Вовку
п ь я н ы м , увидят
пьяным другого Вовку или Б о р ь к у , и не
так уж трудно будет вашу тетю Маню
отыскать. Отыскать и вместо ев подопеч­
ных сюда вот в Л ТП доставить, изолиро­
вать от общества, а?
— Теть Мань поменьше будет, чем этих,
экономический эффект не тот.
— Ее одну сюда посади на парочку лет,
она трезвыми десятки, оставит таких вот
Вовок — ого-го-го! — какой эффект бу­
дет!
— Еще ведь организовать все это както надо.
— А как же —
для этого у нас и Со­
ветская власть!..
Ну а вдруг да многие, а не только от*
дельные тети
Мани,
начнут
самогонку
гнать?!
Еще бытует кое-где
такое
опасение.
Так вот этого-то как раз никогда не будет! Я в этом твердо убежден- Д ело в
том, что психология нормального пьяницы
такова, что никогда он не сможет да и
не захочет ждать те несколько дней, пока
продукт созреет для употребления. О н и
несколько часов-то не может выдержать.
Психология такова, что выпить надо тот­
час, в течение ближайшего получаса, са­
мое большое — после перерыва, на ко­
торый закрылся ближайший магазин.
А
если выпить можно только завтра, то это
вообще не предмет для
разговора для
настоящего пьяницы. Ему сейчас вынь да
положь. Так что в массе пьяницы никогда
не займутся самогоноварением. Им всег­
да занимаются более трезвые лю ди. Кста­
ти, сами почти не злоупотребляющие, а то
и совсем не пьющие — другая психоло­
гия. Самогоноварение — это
трезвость,
это расчет. Следовательно, занимающихся
самогоноварением будет не
так уж
и
много. Относительно, конечно, на фоне
тех сотен тысяч, что пьют сегодня. А раз
так, то самогоноварение наиболее вероят­
но ждет следующий результат: или будут
гнать так тайно, так осторожно, что смо­
гут напоить и оболванить одного, друго­
го, третьего и все — и это никак не ска­
жется на нашем общем нравственном здо­
ровье. Или это приобретет вид массовой
распродажи, что сразу выявит адреса всех
этих дядь Вань и теть Мань, и тогда изо­
лировать их от общества не составит осо­
бого труда. Кстати, для этого не надо и
нового закона, есть старый,
пользуемся
им спустя рукава, вот беда-то!
Я покидал ЛТП. Уходил тем же самым
Девичьим полем, не потерявшим до сих
пор своего значения и названия. Что же
делать?! Что-то ведь срочно надо делать!
Все понимают.
Все
разговоры
вокруг
только об этом. Понимают не только не­
пьющие, но уже и те, ради которых м о й
очерк. Замполит рассказывал, что в это
страшное для многих заведение уже на*
чинают приходить д о б р о в о л ь н о !
— Спасите! Пропадаю!
Не дадим же им пропасть!
Ради них
самих! Ради их детей, жен, м а т е р е й , ради
оздоровления нашего общества, ради на­
шего будущего.

ТЁШКИН.

инструментах играет! На баяне, аккордео­
не, гармЬшке. Они ему дали гигару —
ка гитаре сыграл! А сам, рассказывали,
друг друга перебивая,
все на пианино
поглядывает/ а попросить вроде стесняет­
ся. Они его чаем напоили, он сам, конеч­
но, заваривал. Давно ведь пьет одну за­
варку. Потом все же попросил разреше­
ния на пи-аниио сыграть, не играл, гово­
рит, никогда. И что бы вы думали: попробовал-попробовал — и заиграл ведь! Це­
лый вечер рассказывал о жизни и играл,
играл... даже петь пытался... Дочки в во­
сторге от него. И очень жалели его. Они
ведь помнили, каким он был раньше, лет
пять-шесть тому назад, когда семья еще
была, когда сам Киселев был не хромой,
с двумя глазами — а лотом попал пья­
ный под машину.
Д о сих пор никак не соберется выта­
щить металлический стержень из
ноги,
каким перелом скрепляли в больнице. Та­
лантливый человек Киселев! И не только
музыкально одарен. Он ведь до сих пор,
несмотря на один глаз, что угодно от­
ремонтировать может. Часы, фотоаппарат,
пишущую машинку — да что угодно! При­
несешь, бывало, еще когда в доме у нас
жил, что-нибудь, а он уже руки потирает
в предвкушении удовольствия покопаться
в хитроумном механизме. Стол освобож­
дает, просто сбрасывает на пол пустые
бутылки, объедки, окурки.
Тряпкой стол
хорошо протирает и-и... все! Тут уж Кисе­
лев не отойдет, пока не разберется,
а
как разберется — обязательно починит.
И ведь инструментишко-то у него не ахти
какой был, а какие тонкие работы мог!
Талант!
И вот все потеряно, по ветру пущено:
семья, здоровье, квартира... да и столато, поди, нет, и инструмент загнал в тяж­
кую похмельную минуту. Сколько же та­
ланту
потонуло
в маленькой
рюмке!
Сколько же русской силушки пустили мы
по ветру! И до сих пор ведь пускаем, бо­
гачи, богатыри какие! Выйдешь утром, ог­
лянешься и сколько же увидишь их, бре­
дущих знакомой
тропкой к магазину с
зельем. И холодком обдаст,
ей-ей,
и
вздрогнет сердце: да что же это творит­
ся на белом свете, люди добрые!

Е
я
g