Вместе (не) навсегда [Элина Витина] (fb2) читать онлайн

Элина Витина Вместе (не) навсегда

Глава 1

Надо было взять наушники. Динамик телефона выкручен на максимум, но даже так он проигрывает грохочущей из колонок музыке. Я знаю, что если закрою глаза, то мелодия из видео сама послушно заиграет в голове, но глаза закрывать нельзя. Я должна это видеть. Должна в мельчайших деталях рассмотреть запись с выступления моей подруги на танцевальном фестивале в Стокгольме. Как никак, она заняла почетное второе место.

По-хорошему бы, конечно, уйти с этой вечеринки прямо сейчас и открыть видео уже дома, но во-первых, я знаю, что мне не хватит терпения, во-вторых, я обещала Алене, что проведу здесь как минимум два часа.

Понятия не имею откуда моя подруга взяла этот срок, видимо, вычитала в одном из модных журналов, которые так любит, что для того чтобы по настоящему распробовать что-то, человеку нужно именно два часа. Ну или может, она рассчитывала что за это время успеет найти себе пару на вечер и тогда надобность в моей компании отпадет сама собой. Да, это определенно второй вариант.

Потому что в ином случае, она бы уже громко возмущалась тому факту, что вместо того чтобы веселиться с нашими одногруппниками, я сижу на полу в незнакомой кухне и пялюсь в телефон. И всячески пытаюсь убедить себя, что способна на искреннюю радость за Динару. Получается, надо признаться, довольно паршиво.

Так что неудивительно, что когда на кухне появляется компания третьекурсников, я излучаю минимум приветствия и максимум враждебности.

– Какие люди! – Излишне веселым голосом протягивает один из них, Паша Устинов. – Что, Алиса, вечеринка недостаточно хороша для твоих танцев?

– Снежные королевы не танцуют, ты не в курсе? – со смехом перебивает его товарищ.

– Эта танцует. Еще как, – гогочет Пашка. Мы с ним закончили одну гимназию, но никогда особо не общались. Во-первых, потому что он был на год старше, во-вторых, потому что несмотря на успешный бизнес родителей, в заветный “список” моего отца он так и не попал. – Сама Шакира в восторге от ее танцев.

– Бейонсе, – сквозь зубы цежу я.

– Какая разница, – отмахивается он. – Главное, что какая-то крутая певичка репостнула видео ее танца на свою песню и после этого наша Снежная королева окончательно зазналась.

Следующие несколько минут он усердно скролит ленту соцсети, пытаясь отыскать тот самый танец. Зря старается. Отец заставил меня удалить видео сразу после того как оно получило такой резонанс.

Наш танец действительно репостнула звезда. Два года назад мы с Динарой разучили движения из ее клипа и я выложила видео на свою страницу, отметив певицу. На следующее утро я проснулась с кучей отметок и сообщений в директе. Вот только зазнаться, как выразился Пашка, я не успела. Отец, когда узнал о произошедшем, был в гневе. Разумеется, не обошлось без сравнения со стриптизершей-мамашей, несмотря на то, что мы были одеты абсолютно прилично и приказал удалить видео.

Динара еще долго злилась на меня за то что я лишила ее минуты славы, но если учесть, что сама я лишилась гораздо большего – возможности продолжать заниматься любимым делом, вскоре она меня простила. Из жалости.

Если до этого отец относился к моему увлечению танцами снисходительно, то после этого случая он заставил меня бросить секцию. Конечно, я я все еще могла танцевать дома, но на видео выступлений своих бывших подруг смотреть без зависти у меня все еще не получается.

Паша еще с минуту сетует на то, что не может найти ролик и студенты, наконец, покидают кухню. Все, кроме одного.

Темные волосы, серые глаза, очень высокий и худощавый. Красивый. Опасный. И взгляд такой внимательный и проникновенный будто пытается прочитать мои самые сокровенные мысли.

Марат Скалаев.

Он учится на третьем курсе и несмотря на то, что дружба с ним не входила в мои планы, я разумеется, знаю кто он такой. Все знают. Сын криминального авторитета. По одной версии его отец торговал наркотиками, по другой оружием, по третьей – всем сразу.

После зачисления мой папочка лично изучил родословную всех студентов и составил список тех, с кем мне дозволялось дружить. Списка с кем общаться возбранялось не было, но если бы отец потрудился его составить, имя Скалаева непременно стояло бы первым и было выделено ядовито-красным цветом, а рядом папочка бы пририсовал кучу восклицательных знаков и черепушку с костями, дабы четко обозначить потенциальную опасность от знакомства с ним.

Нарушать отцовскую волю я боялась, но и заводить друзей по его правилам тоже не горела желанием. Поэтому я решила не начинать новые знакомства в принципе. Благо, Алена поступила вместе со мной и мама-банкир автоматически гарантировала ей место в том самом списке. Весь первый курс я всячески игнорировала одногруппников, доведя до идеала маску равнодушия, которую как оказалось позже, многие приняли за высокомерие и прозвали снежной королевой. Но мне, по большому счету, было наплевать. Так даже легче было выдержать следующие пять лет учебы на ненавистную профессию.

– Это правда, Снежинка? – интересуется Марат. – Станцуешь для меня?

– Снежинка? – мои брови против воли взлетают вверх и я тут же ругаю себя за такое проявление эмоций.

– Предлагаешь, чтобы я звал тебя как все остальные – Снежная Королева? Тебе идет, не спорю, но немного длинновато.

– Можешь называть меня просто королевой, – любезно предлагаю. – Раз уж тебе так хочется сэкономить на словах.

Резонно решив, что разговор окончен, я поднимаюсь с пола, чтобы покинуть кухню, но Марат преграждает мне путь. Он не хватает меня за руку, не удерживает на месте, но тем не менее, одним своим присутствием заставляет меня остановиться. Я поднимаю на него растерянный взгляд и попадаю в капкан серых глаз. Бледные, но не блеклые. Они идеально сочетаются с его светлой кожей и черной одеждой, так что у меня создается впечатление будто передо мной не живой человек, а черно-белая фотография.

– Слишком официально, – на полном серьезе отвечает он. – Может, принцесса? Нет, принцесска. Точно.

Его лицо сияет будто он только что решил сложную математическую задачу, а не выбрал прозвище для девушки, с которой больше никогда в жизни не заговорит, но тем не менее, несмотря на раздражение, я не могу не отметить как сильно преобразилось его лицо от этой улыбки.

Дав себе всего пару секунд чтобы вдоволь налюбоваться ямочкой на его левой щеке, я, наконец, заставляю себя сдвинуться с места и невежливо отпихнув его плечом, направляюсь к выходу.

– Где твои манеры, принцесска? – раздается мне вслед, – Могла бы и попрощаться.

Я знаю, что нарушаю обещание подруге, но какой-то животный инстинкт заставляет меня бежать чтобы оказаться подальше от его обжигающего взгляда. Даже проведя в его компании всего пару минут, я понимаю, что ни к чему хорошему наше знакомство не приведет. Рядом с ним моя привычная маска сползает с лица, словно расплавленный воск. А это непозволительная роскошь. Любые эмоции – непозволительная роскошь для меня…

Глава 2

На следующий день я выхожу после занятий в скверном настроении. Во-первых, не выспалась. Кто, вообще, устраивает вечеринки среди недели? Во-вторых, потому что за мной увязался одногруппник.

Нас поставили парой для практикума и несмотря на то, что на выполнение задания было больше месяца, Ян Грушевский горел желанием начать как можно быстрее. Хотя, судя по тому энтузиазму с которым он воспринял наше партнерство, я начинаю догадываться, что интересует его не столько практикум, сколько моя персона.

Он симпатичный, вежливый, приятный парень. И самое главное, он в том чертовом списке! А значит, общение с ним безопасно для меня.

Но в то же время меня не покидает мысль о том, что у Яна вполне может быть такой же список, только одобренный уже его родителями и его интерес ко мне основан не на искренней симпатии, а на желании заполучить в друзья единственную наследницу МиКрейта – главного детища моего отца.

– Здесь кофейня неподалеку, – не сдается он. – Можем обсудить задание там.

– Сегодня я вряд ли буду способна на какие-то здравые мысли. Извини, но я не выспалась и теперь голова раскалывается.

– В таком случае кофе как раз должен помочь, – не унывает он.

– Я уже выпила три чашки, но даже с таким допингом еле досидела до конца пар.

– Тогда, может завтра?

– Завтра суббота, Ян.

– Я помню. Почему бы не встретиться в субботу? – смеется он и тут же добавляет. – Чтобы поработать над практикумом.

– О нет, суббота – это выходной, – напоминаю прописную истину. – В субботу люди отдыхают.

– Тогда, может…, – он так и не успевает закончить свою фразу, потому что рядом с нами раздается голос Марата:

– Чувак, где твоя гордость? Девушка не заинтересована, неужели непонятно?

Я готова провалиться под землю от стыда. А еще от того, что в душе я рада появлению Скалаева и тому, что он хоть и в грубой форме, но донес до Яна то, на что я потратила последние несколько минут.

– Ладно, мне пора, – бормочет он, заливаясь краской. – До понедельника, Алиса.

– До понедельника, Ян, – чтобы хоть как-то сгладить неловкую ситуацию я выдаю ему свою лучшую улыбку и даже машу рукой. Затем поворачиваюсь к Марату и шиплю: – Обязательно было вмешиваться?

– Вообще-то я рассчитывал на твою благодарность, – как ни в чем ни бывало заявляет он.

– Зря, – напустив в голос равнодушия бросаю я и направляюсь к своей машине.

Сегодня я не позволю ему застать меня врасплох, я прекрасно контролирую маску снежной королевы.

– Вау, принцесска, – Марат заливисто свистит, глядя на отполированные бока моего черного “мерседеса”. – Папочка Крейтор определенно любит свою дочь.

Я молча захлопываю дверь перед его носом, но еще какое-то время не трогаюсь с места. Его слова никак не идут из моей головы. У меня есть все, о чем можно мечтать: шикарная тачка, целая гардеробная дизайнерских шмоток, практически безлимитный счет в банке. Значит ли это, что папочка Крейтор меня любит? Это абсолютно… совершенно ничего не значит.

Какое-то время я продолжаю делать вид, что усердно настраиваю положение зеркал, сама же слежу за Скалаевым. Почему-то мне интересно посмотреть на его машину и оценить насколько “папочка любит его”. Судя по слухам о его отце, в деньгах он тоже не должен нуждаться. Правда, вместо того, чтобы направиться к собственной машине, Марат подходит к одному из своих одногруппников, перекидывается с ним парой слов и залезает на пассажирское сиденье. “А это уже интересно”, – мысленно ухмыляюсь. – Отобрали права за многочисленные нарушения? Или может, машина в ремонте?”. То что у него может просто не быть автомобиля я в расчет не беру, в нашем университете у каждой собаки есть собственный транспорт, поэтому мне бы и в голову не пришло представить, что Марат добирается до учебы на троллейбусе.

Спустя полчаса я паркую машину у дома и минуя кухню, поднимаюсь сразу к себе в комнату.

– Алиса, детка! Ты уже вернулась? – раздается голос за моей спиной и я вздрагиваю на массивных ступенях. Буквально доли секунды хватает мозгу, чтобы проанализировать голос и мои плечи тут же расслабляются. Я же знаю, что отца не может быть дома. Откуда такая реакция?

– Добрый день, Егор Павлович, – улыбаюсь я дворецкому. – Я думала, вы уже ушли.

– Людмила ушла, – он кивает в сторону кухни, где обычно обитает наша домработница, – а я остался убедиться, что ты не оставишь без внимания ее яства.

Я невольно улыбаюсь и бросив сумку на лестнице, иду в кухню.

– Только если вы составите мне компанию.

– Ну разумеется, – подмигивает он мне. – Чтобы я добровольно отказался от ее стряпни?

Егор Павлович слегка касается моего плеча, когда я прохожу мимо и я борюсь с желанием прильнуть к нему, как делала в детстве. Несмотря на наличие отца, нескольких нянь, учителей и домработниц, я смело могу сказать, что именно он вырастил меня. Сейчас мужчина уже на пенсии и проводит в нашем доме гораздо меньше времени, но я все равно считаю его своим самым близким человеком. Вот такая у меня жалкая жизнь, да.

Глава 3

В понедельник после пар я пытаюсь найти в холле Алену, когда вижу, что она стоит в компании Яна. Утром он уже пытался назначить очередную встречу для обсуждения практикума, причем, мое предложение заняться этим в библиотеке его не воодушевило, он вновь настаивал на кофейне. И хоть я понимаю, что не смогу избегать его вечно, сейчас я точно не готова к очередному штурму.

Поэтому, едва завидев его на горизонте, я ныряю за колонну и пишу сообщение подруге, чтобы не ждала меня. Из своего укрытия я вижу как она читает сообщение, говорит что-то Грушевскому и идет к выходу, но тот вместо того чтобы покинуть университет в ее компании, остается в холле.

Черт, через несколько минут толпа студентов поредеет и мое укрытие будет рассекречено, поэтому прильнув к группе старшекурсников я следую за ними. Чувствую себя при этом глупее некуда, но если я уж я в присутствии буфера-Алены не была готова к встрече с ним, то без нее не решусь тем более.

Толкаю первую попавшуюся дверь и вваливаюсь в какой-то темный чулан. Оглядевшись, я понимаю, что мне, в принципе, повезло. Здесь нет ни швабр, ни ведер, лишь старые парты и стулья, а вплотную к окну придвинут огромный шкаф из-за чего в комнате царит полумрак. Сойдет. Отсижусь здесь минут десять и с чистой совестью отправлюсь домой. Уверена, Яну быстро надоест бегать за мной и путь будет свободен.

Однако моим мечтами об одиночестве не суждено сбыться, потому что в следующее мгновение дверь распахивается и на пороге появляется Марат.

– Не самое подходящее место для королевы, – усмехается он, встретившись со мной взглядом. – Я же говорил, принцесска идет тебе больше.

– Что ты здесь делаешь? – нервно глядя за его спину, я рывком втягиваю его внутрь и захлопываю дверь. Не хватало еще чтобы Грушевский увидел нас здесь.

– Прячешься от воздыхателя? – спрашивает он изогнув черную бровь. Мой вопрос он, разумеется, игнорирует.

– Не твое дело, – даже не пытаясь скрыть раздражение шиплю я.

– Серьезно, Крейтор, почему бы просто не отшить парня? Для той, кого прозвали Снежной королевой, ты слишком паришься чтобы не обидеть чувства этого парня, Что, не такая уж ты равнодушная и холодная как хочешь казаться?

Хочу казаться? Он реально думает, что я добровольно создала себе этот образ?

Возмущение вихрем проносится по венам, но я лишь вздыхаю, не желая показывать свои эмоции.

– Главное, что твои чувства я беречь не намерена, поэтому скажу прямо: оставь меня в покое.

– Вот, теперь я вижу в тебе будущую главу МиКрейта, – засмеялся он. – Стальной характер тебе пригодится, без него будет сложно управлять такой компанией.

– Я не хочу управлять компанией, – еле слышно признаюсь я. Понятия не имею что на меня нашло, это, наверное, вообще впервые когда я произношу эту фразу вслух, а Марат явно не тот, с кем стоит говорить по душам. По большому счету, мне с ним вообще говорить не стоит.

– Дай угадаю, – его взгляд с интересом скользит по моему лицу и останавливается почему-то на губах. – Папочка об этом не знает?

Я лишь мотаю головой и отведя взгляд в сторону облизываю губы, подозревая, что такой интерес к ним вызван тем, что у меня случайно смазалась помада.

Марат меня пугает. Он совсем не похож на тех парней, с кем я привыкла общаться. Даже самые отпетые мажоры, которые считают себя повелителями жизни и регулярно устраивают дебоши в клубах и ресторанах, умеют быть домашними и цивилизованными когда надо. Марат же дикий. Необузданный. Ему наплевать на общественные правила. Все в его внешности кричит о том, что не стоит даже пытаться его приручить. Это меня пугает, да. Но еще и вызывает дикий интерес. Интригует. Может, потому что сама я никогда не рискну идти против общепризнанных норм? Интересно, каково это, делать то, что пожелаешь, а не то что нужно? Другим, разумеется.

– Чем бы ты хотела заниматься? – вдруг интересуется он. – Если бы отец не запихнул тебя на юрфак, не готовил кресло в компании, чем бы ты занималась?

– Что? – я, кажется, даже рот от удивления открываю. Никто и никогда не задавал мне такой вопрос. Даже в детстве меня не спрашивали стандартное “кем ты хочешь стать, когда вырастешь?” потому что этот вопрос был решен заранее.

– Ну же, принцесска, только не говори, что в голову не приходит ничего кроме круглосуточного шоппинга и СПА. Не разочаровывай меня.

– Я бы открыла школу танцев, – выпаливаю я. Причем, не знаю кто из нас удивился больше.

– Надеюсь, что-то типа пол-дэнса или как там танцы у шеста нынче называются? – с глумливой улыбкой уточняет Марат.

В первую секунду меня сковывает страх из-за того, что Скалаев знает о моей маме, но глядя на его веселье я понимаю, что он просто сказал первое, что пришло в голову.

– Папу бы удар хватил, – улыбаюсь я.

– Могу представить, – мечтательно произносит он.

– Лучше не надо, – все еще улыбаясь прошу. Что-то мне подсказывает, что причин недолюбливать моего отца у него нет, а значит представлять он собирается непосредственно мои танцы. У шеста. Предполагаемого, разумеется.

– Ты совсем не такая как я себе представлял, – вдруг заявляет он.

Почувствовав как щеки заливаются румянцем я отворачиваюсь от его сверлящего взгляда. Кожей ощущаю, что он продолжает изучать мое лицо, но сама с усердием вывожу узоры на пыльном столе, гадая что он имел ввиду. Я не такая холодная, как кажусь? Не такая высокомерная? Или может, он надеялся, что я придумаю себе какое-то более “высокое” и благородное занятие типа присоединиться к миссии красного креста. Спасать жизни это вам не задом под музыку крутить.

Даже не глядя на него, я уверена – Марат в курсе как меня смущают его слова. И да, он наслаждается моей неуверенностью и робостью.

В какой-то момент я сдаюсь и смотрю прямо в его глаза. Я хочу доказать ему, или может самой себе, что не боюсь. Несколько секунд мы просто смотрим друга на друга. Я с вызовом, он – с интересом.

Тень падает на его лицо отчего острые скулы выделяются ещё больше, а глаза светятся опасным блеском. Он медленно наклоняет голову вперёд и пока я завороженно смотрю на его губы, он накрывает ими мои. На мгновение мы оба замираем, его губы мягко вжимаются в мой рот, но не двигаются, а серый взгляд следит за моей реакцией.

Это так интимно, что от страха я закрываю глаза и в следующую секунду мое сердце пускается в дикую пляску потому что он легонько проталкивает свой язык внутрь и проводит им по моей верхней губе. Горячее дыхание обжигает меня и снаружи и внутри, а всякие мысли словно от штормового порыва ветра вылетают из головы.

Через несколько секунд Марат отрывается от меня и глядя на мои пылающие щеки произносит:

– Надо же, не растаяла! Я боялся что поцелуй будет летальным для Снежной королевы.

Это заявление быстро помогает мне прийти в себя и я резко отталкиваю его от себя.

– Что ты творишь, кретин? – цежу я сквозь зубы и для наглядности бью его ладонями в грудь. – Как ты посмел?

– Ты вроде бы не особо сопротивлялась, – заявляет он с самодовольной ухмылкой.

– Ты… ты, – я чувствую как начинаю задыхаться и на глазах предательски выступают слезы. – Все должно было быть не так! Я не так себе представляла первый поцелуй.

Со злостью окидываю взглядом темную аудиторию, пыльные парты, сломанные стулья… нет, это должно было случиться иначе.

– Ты представляла себе наш первый поцелуй? – Марат посылает мне самодовольную улыбку.

– Мой первый поцелуй, идиот! Мой!

– Это был твой первый поцелуй? – он ошарашено смотрит на меня и кажется даже делает шаг назад. – Прости, я не знал.

Конечно он не знал. Во вселенной Марата Скалаева вряд ли есть девятнадцатилетние девушки, которые ещё ни разу не целовались, да что уж там – девятнадцатилетних девственниц в его вселенной тоже нет.

– Я понимаю, что было бы вежливо сейчас сказать, что мне жаль… но мне не жаль, принцесска. Совсем не жаль.

Глава 4

Всю последующую неделю мне приходится прятаться не только от Яна, но и от Марата. Хотя, не то чтобы он особо настойчиво искал со мной встречи. Я бы даже сказала – вообще не искал. Но тем не менее, завидев его в холле университета я старательно делаю вид, что увлечена чем-то другим и даже не смотрю в его сторону.

А вот Грушевский не теряет надежды поработать над совместным проектом и к середине недели я сдаюсь. Тем более, что задание действительно пора начинать.

По дороге к парковке Ян объясняет мне как проехать к той самой кофейне и когда я сажусь в машину, случайно встречаюсь взглядом с Маратом. Он стоит возле крыльца и слегка прищурившись от яркого осеннего солнца смотрит прямо на меня. Я успеваю заметить на его лице приветливую улыбку, которая тут же сползает как только он замечает Яна.

Парень как раз вспомнил правила этикета и поэтому зачем-то решает помочь мне устроиться на водительском сиденье. Он слегка, будто случайно касается моего плеча и пообещав, что поедет сразу за мной, садится в свой громоздкий внедорожник.

Я делаю глоток кофе под испытующий взгляд Яна и замечаю:

– Неплохо.

– Я же говорил, – улыбается он, будто собственноручно сварил мне напиток. От этого мне почему-то хочется добавить, что капуччино с халвой в моей любимой кофейне гораздо вкуснее, но я сдерживаюсь. Парень не сделал ничего плохого и он явно не виноват в том, что у меня плохое настроение.

Мы легко справляемся с заданиями, но приходится признать, что львиную долю работы делает все-таки Ян. Я же скролю ленту соцсетей, переписываюсь с Аленой и всячески отлыниваю от нудной работы. Но Грушевский никак не выказывает свое недовольство даже когда у меня звонит телефон.

– Мы уже в городе, – радостно заявляет Динара. – И я с нетерпением жду встречи, чтобы лично поблагодарить тебя за свою победу. Серьезно, подруга, спасибо.

– Прекрати нести чушь. Эта победа – исключительно твоя заслуга, – в который раз повторяю ей.

– Я крута, не спорю, – смеется она, – но если бы не ты, я бы ни за что не смогла поехать в Стокгольм.

К сожалению, это правда. Родители Динары в разводе и отец полностью занят своей новой семьей, на старшую дочь у него не находится ни времени, ни денег. Мама – обычный инженер и поездку на соревнования не могла бы оплатить при всем желании. В детской секции большую часть расходов на себя брали спонсоры, но сейчас Динара совершеннолетняя и увы, участие в фестивалях ей приходится оплачивать из собственного кармана. Точнее, из моего.

– Это моя подруга, – поясняю Грушевскому и с гордостью добавляю. – Она заняла первое место на соревнованиях по танцам.

– Что люди только не придумают, лишь бы не работать, – вздыхает он с улыбкой.

– Ты считаешь, что танцы – это несерьёзно? – уточняю на всякий случай.

– А ты? – не замечая моей растерянности продолжает он. – Что хорошего в танцах? Два прихлопа, три притопа и все, я звезда, приходите посмотреть на меня и несите ваши деньги? На завод бы их всех отправить.

– Это же искусство, – возражаю я. – Что насчет музыкантов?

– Выучить семь нот и тупо переставлять их туда-сюда создавая при этом “гениальные” произведения большого ума не надо, – смеется он. Затем он, видимо, видит мое лицо и примирительно добавляет: – Ладно-ладно, я не хотел обидеть твою подругу, прости. Просто терпеть не могу эти творческие натуры.

– Все в порядке, – киваю я. – Давай закончим с заданием.

Следующие полчаса я не могу отделаться от мысли, что мне хочется поскорее оказаться дома. Я прекрасно понимаю, что он не хотел обидеть Дину, ни тем более, меня, но тем не менее от его слов во рту остался неприятный осадок, который не в силах смыть даже его хваленый кофе и творожные пирожные. Поэтому, когда он огорченно заявляет, что если на этой неделе я занята, то придется ждать еще дольше, потому что потом он уезжает в Венгрию с родителями, я вздыхаю с облегчением.

Однако, облегчение длится не долго, потому что на следующий день Марат находит меня на большой перемене и под удивленные взгляды одногруппников отводит в сторону.

Несмотря на раздражение, я покорно следую за ним, догадываясь, что мой отказ вызовет куда больший интерес у студентов. Пройдя немного дальше от толпы, он останавливается и не теряя времени на приветствие интересуется:

– Сегодня тусовка у Кисилева. Придешь?

– Что за дурная привычка устраивать вечеринки среди недели? Ты о здоровом сне в курсе?

– Неа, – заговорщицки подмигивает он. – Я считаю, что ночью можно найти куда более интересное занятие, чем сон.

Потом он, видимо, вспоминает с кем разговаривает, а может просто замечает как запылали мои щеки, поэтому быстро добавляет:

– Я ни на что не намекаю, расслабся. Если придешь на вечеринку, я могу гарантировать, что твоей чести ничего не угрожает, – его губы при этом расплываются в такой многообещающей улыбке, которая как раз говорит об обратном – под угрозой не только моя честь, но и сердце.

– У меня другие планы на вечер, – стараюсь добавить в голос как можно больше холода. – Так что это ты расслабься.

Поспешно направляюсь к Алене, которая все это время ждала меня неподалеку и наверняка слышала наш разговор.

– Ты чего отказалась? – шипит она. – Там все старшекурсники будут.

– Они и в универе есть, – резонно замечаю я. – Хочешь с ними затусить – вперед, – я широким жестом указываю ей на столы в кафетерии. – Выбирай любого.

Подруга мой юмор не оценила и до конца большой перемены пытается уговорить меня передумать. Но я непреклонна. Хватит того, что я в прошлый четверг поперлась с ней на ту вечеринку и в итоге просидела одна на кухне пока она развлекалась. Достаточно. Следующая моя вечеринка – выпускной через четыре года.

Весь вечер я упорно готовлюсь к завтрашнему семинару, но не могу сказать, что особо продвинулась. Господи, мне кажется, если бы отец запихнул меня на ракетостроительный факультет, у меня и то было бы больше шансов на успешную учебу. Ненавижу юриспруденцию. Всем сердцем!

Ближе к полуночи я вспоминаю свои собственные слова о здоровом сне, откладываю учебники и иду в душ.

Выхожу я из него в короткой шелковой сорочке, поэтому неудивительно, что с моих губ слетает громкий визг, когда я вижу, что на моем подоконнике восседает Марат. Ладно, тут я погорячилась. Думаю, даже если бы на мне была надета шуба до пят, я бы все равно заорала.

– Что ты здесь делаешь? – цежу я сквозь зубы, пока Скалаев увлеченно изучает мои голые ноги.

– Ты не пришла на вечеринку, – он пожимает плечами, будто это нормальное объяснение и, наконец, переводит взгляд на мое лицо, не забыв перед этим уделить внимание декольте.

– Как ты сюда попал? – решаю переформулировать вопрос.

Марат снова пожимает плечами и кивает на окно за своей спиной. Спайдермен хренов. Моя комната, между прочим, на втором этаже.

– Участок охраняется, – напоминаю я больше себе, чем ему.

– О да, этот отряд морских котиков пьет пиво под футбол. Думаю, отсутствие хозяина способствует их расслаблению.

– Ты и расписание моего отца успел выучить?

– Да ладно, о подписании контракта в Гамбурге вся бизнес пресса говорит. Тут не надо быть гением, чтобы понять, что он все еще там.

Гением быть не надо, а вот за бизнес прессой следить стоит, – делаю себе пометку.

Я понятия не имею где сейчас находится отец. Думала, что обычная командировка, а он, оказывается какой-то важный контракт заключает. Надо бы почитать чем там опять великий Михаил Крейтор прославился…

Я открываю рот, чтобы повторить свой вопрос и выяснить, наконец, зачем он залез в мое окно, но он меня опережает:

– Неплохой домик. Уютный.

Даже несмотря на то, что его голос не пропитан сарказмом, я понимаю, что он издевается. Вряд ли кому-то придет в голову назвать эти пятьсот квадратов уютными. Современный. Богатый. Модерновый. Огромный. Но никак не уютный.

Вслух я это, разумеется, не говорю. Наверняка Марат решит, что я просто “зажравшаяся” девица.

– Я вижу, тебе холодно, – он вдруг разворачивается и закрывает окно за своей спиной, а мои щеки моментально вспыхивают огнем и я готова сквозь землю провалиться от стыда. Спешно накидываю огромный махровый халат, чтобы прикрыть грудь, на которой под тонким слоем шелка отчетливо просматриваются мои формы и растерянно смотрю на Марата.

Зачем он так? Сейчас он с интересом рассматривает мою комнату и, кажется, уже и забыл о своих словах, я же до сих пор не знаю куда себя деть. И уверена, даже после того как он уйдет, я еще полночи буду прокручивать эту ситуацию в голове.

Вот что с ним делать? Позвать охрану? Вежливо попросить уйти?

Стоит признать, я абсолютно не знаю как поступить. Марат меня не пугает, скорее интригует, но в то же время рядом с ним я теряюсь. У меня почти нет опыта общения с противоположным полом и я абсолютно не знаю как себя вести в его присутствии. Он же, наоборот, чувствует себя в моей спальне как в своей тарелке: подходит к столу, берет фоторамку, вертит в руках смешную розовую ручку с фламинго на кончике, тянется к блокноту с балериной и тут я не выдерживаю и бросаюсь вперед, чтобы выхватить записную книжку из его рук.

– Тайный дневник? – усмехается он, задирая руку с блокнотом вверх.

– Отдай, – требую я и делаю пару тщетных попыток допрыгнуть до него, но добиваюсь только того, что халат сползает с правого плеча и я практически прижимаюсь к нему грудью.

Мы стоим так близко друг другу, что мои волосы касаются его плеча. Он аккуратно проводит рукой по белой пряди и заправляет ее за ухо. Точнее пытается. Непослушные локоны тут же спружинивают обратно.

Смущаясь, я отступаю, пытаясь вытравить из легких исходящий от него запах сигарет. Как вообще можно курить эти вонючие палки? Ладно, на здоровье ему наплевать, но запах… бр!

– Отдай блокнот, – повторяю я свою просьбу и даже добавляю вежливое: – Пожалуйста.

– Что, боишься, что я узнаю твои грязные секретики? – интересуется он. – Признавайся, ты написала что-то обо мне?

Он с самодовольной улыбкой открывает блокнот и я с удовлетворением наблюдаю как вытягивается его лицо. Вместо сопливых признаний дневнику, на которые он, вероятно, рассчитывал, его ждут столбики цифр, адреса, цены и много других непонятных записей.

– План по захвату мира? – спрашивает Марат вздернув черную бровь вверх.

– Не твое дело, – я наконец вырываю блокнот из его рук и убираю его в ящик стола.

Затем я делаю то, чего сама от себя не ожидала: скидываю халат, залезаю под одеяло и водрузив на глаза маску для сна, заявляю:

– Уже поздно и мне пора спать. Иди домой, Марат.

Я надеюсь, что так Скалаев поймет, что я не заинтересована в дальнейшем общении и снова воспользуется окном. Но вместо удаляющихся шагов, я слышу, что он приближается и в следующее мгновение матрас рядом со мной прогибается под его весом и Марат тихо отвечает:

– У меня нет дома, Алиса.

Глава 5

– Что значит у тебя нет дома? – я срываю маску с лица и сажусь на кровати. – Поссорился с родителями?

Я старалась не верить слухам, но дружить с Аленой и быть не в курсе всех местных сплетен было нереально. Так что о криминальной деятельности его отца была наслышана. Помню как она шепотом рассказывала мне, что Константин Скалаев чуть ли не наркобарон.

– Отвечу если расскажешь мне что в том блокноте. Что значат все эти цифры?

Я вздыхаю, пожалев что успела выключить свет и теперь не могу видеть его лицо. Бьюсь об заклад, что даже сейчас на нем красуется самодовольная улыбка. Он не в том положении, чтобы торговаться, но тем не менее, ставит условия.

– Хорошо. Но сначала ты, – упрямо заявляю.

– Отец уже несколько месяцев под следствием. Имущество арестовано, – его голос звучит при этом обыденно, даже отстраненно, будто эта информация не касается его напрямую.

– И где ты живешь все это время?

– Сегодня здесь, – усмехнулся он. – Вообще-то, я планировал переночевать у Сени Кисилева, но там было слишком шумно. И не было тебя.

А вот теперь я уже радуюсь, что успела выключить свет, потому что отчетливо ощущаю жар на своих щеках. Я скорее чувствую, чем вижу, что он перекатывается на кровати и теперь ощущаю его взгляд на себе. Что он там пытается разглядеть, интересно?

– Твоя очередь, – напоминает он. – Что за расчеты?

Я могла бы соврать. Легко, без зазрения совести. Но почему-то решаю рассказать правду:

– Расчеты по танцевальной студии.

– Черт, – судя по звонкому шлепку, Скалаев только что треснул себя по голове. – Я мог бы и догадаться. И что, какие прогнозы? Сколько дизайнерских сумочек надо продать, чтобы осуществить мечту? Я ведь правильно понимаю, денег у папочки ты просить не рискнешь?

– Не рискну, – соглашаюсь и зачем-то добавляю: – Ни денег просить, ни студию открывать. Расчеты – это всего лишь хобби. Такое вот идиотское. Каждый раз, когда я случайно нахожу подходящее место для студии, я узнаю стоимость аренды, подсчитываю сколько денег надо вложить в ремонт, какое оборудование купить… Пару раз я даже реально ходила на встречи с риелторами, смотрела помещения и усердно делала вид, что всерьез раздумывала над арендой или даже покупкой. Я знаю, что это жалко, но…

– Это не жалко, – перебивает меня Марат. – Как по мне, гораздо хуже, наоборот, ничего не делать ради мечты. Ты хотя бы представляешь, сколько людей на этой планете мечтают открыть свое дело, кто-то даже такую же студию и они не делают ровным счетом ничего? Хоть бы уже желание на падающую звезду загадали, что ли… Это как в том анекдоте про “купи лотерейный билет”.

Я вдруг начинаю смеяться и даже не сразу понимаю, что Марат присоединился к моему веселью.

Господи, скажи кто-нибудь вчера, что я буду лежать в одной постели с Маратом Скалаевым и заливаться смехом… Неожиданно я осознаю, что смех – это последнее что девушки обычно делают в постели с ним и моментально перестаю смеяться.

“Что я делаю?”, – набатом звучит в моей голове. Как так получилось, что я оказалась в одной постели с абсолютно незнакомым парнем? Да, мы не касаемся друг друга, я лежу под одеялом, а он на нем, но тем не менее… это, пожалуй, самое интимное событие в моей жизни.

Может, он все это специально подстроил? Рассказал жалостливую историю об аресте отца, чтобы я прочувствовалась и бросилась в его объятия? Хотя, не такой уж жалостливой была история, он скорее поделился сухими фактами, чем пытался надавить мне на жалость. Да и в остальном, не особо он стремится сейчас воспользоваться ситуацией. Лежит рядом и, кажется, даже не шевелится.

– Эй, – тихо зову. – Ты там что, спишь?

– Почти, – сонно отзывается Марат. – И тебе пора, кстати. Помнится, ты сегодня высказывалась о пользе здорового сна.

По размеренному дыханию я понимаю, что он действительно заснул. Я же еще пол ночи не могла сомкнуть глаз, потому что мысли роем диких пчел атаковали голову.

Что все это значит? Почему из всех многочисленных друзей он выбрал именно меня? Может, потому что у меня самый большой дом?

Нет, если бы дело было в размере дома, он бы попросил выделить ему отдельную комнату.

Кстати, отличное решение. Почему я раньше об этом не подумала? Даже если бы отец не был в командировке, уверена, я бы смогла спрятать здесь весь состав футбольной команды и он бы все равно ничего не заподозрил. Но Марат не просил ни отдельной комнаты, ни отдельной кровати. Он вообще ничего не просил. Он просто пришел и улегся рядом со мной. И более того, преспокойно заснул… А я теперь должна мучиться всю ночь в попытках найти объяснение его действиям.

Вскоре я все-таки засыпаю с твердым намерением утром задать все эти вопросы Марату. Но когда просыпаюсь, обнаруживаю, что кровать рядом со мной абсолютно пуста. И если бы не чуть примятое одеяло, я бы наверное подумала, что его ночной визит мне приснился.

Что ж, Марат Скалаев, мог бы сказать спасибо…

Я встаю с кровати, пытаясь убедить себя, что совсем не разочарована его исчезновением и слышу как что-то с мягким стуком приземляется на пол. Дрожащей рукой я поднимаю скрученную из проволоки фигурку балерины. Пачка сделана из розовой бахромы в которой я без труда узнаю оборку своей наволочки, а саму проволоку, судя по всему, он вытащил из дорогущего светильника, который я заказывала в Италии. Но вместо того чтобы злиться за вандализм, я почему-то глупо улыбаюсь.

Глава 6

Весь день в университете я мечусь от разочарования к облегчению, не в состоянии определиться что именно чувствую сейчас. Я прекрасно понимаю, что правильно было бы испытывать облегчение от того что ни разу за день не встретила Марата, потому что понятия не имею что бы ему сказала. Куда ты исчез утром? Почему не попрощался? Где ты собираешься ночевать сегодня? Это явно не те вопросы, которые я готова произнести вслух. Но тем не менее, не могу игнорировать укол разочарования когда в кафетерии вижу одногруппников Скалаева, но не его самого.

После учебы я заезжаю за Динарой и мы отправляемся в новый ресторан в центре. Она все уши мне прожужжала про то что все столичные блогеры уже успели здесь побывать и нам пренепременно нужно последовать их примеру. Если честно, я не особо люблю такие пафосные места, предпочитая уютные маленькие кафешки, но Дине отказать не могу. Она всегда радуется с такой детской непосредственностью, что у меня просто язык не поворачивается сказать нет.

Вот и сейчас я умиляюсь глядя на то как она водит пальцем по меню внимательно изучая его и вспоминаю как мы познакомились. После очередного конфликта с учительницей балета, которая пыталась убедить папу, что у меня врожденный талант и все данные для большой сцены, он забрал меня из той школы и привел в другую танцевальную студию. Там мы с Динкой и встретились и сперва жутко невзлюбили друг друга. Она посчитала меня выскочкой потому что на первом же занятии учительница похвалила меня за то что я безупречно выполняла все движения, я же приняла ее за обычную стерву. Ну ладно, допустим в тринадцать лет я таких слов не знала, но точно помню что мне было жутко обидно за то что мне досталось ни за что.

Первые несколько месяцев между нами разразилась настоящая война. Динка тогда дружила с другой девочкой, Аней и они вдвоем просто не давали мне прохода. На занятиях они часто толкали меня, сбивали с ног, а однажды даже закинули мой рюкзак с формой а крышу крыльца. Хорошо хоть выступлений у нас тогда еще не было, а то я бы непременно обнаружила стекло в туфлях в лучших театральных традициях.

Отцу я обо всем этом не рассказывала, боялась, что на этот раз он бы не просто настоял на другой студии, а заставил бы забыть о танцах в принципе.

Нашей вражде пришел конец когда Аня перегнула палку. Однажды после занятия я обнаружила, что вещи в моем шкафчике залиты какой-то зеленой жижей. Перед тренировкой я видела, что Аня пила зеленое смузи и жаловалась, что ее мама перешла на правильное питание и теперь заставляет их с отцом тоже есть исключительно здоровую пищу.

Динара тогда сама подошла ко мне, извинилась за то что раньше была с ней заодно и сказала, что с Аней после такой подлости дружить не хочет. Та, кстати, в начале еще пыталась оправдаться, но учительница встала на нашу сторону и Аню вежливо попросили уйти из секции.

Мы же с Динарой не только заключили мир, но и стали не разлей вода. Оказалось, что без пагубного влияния подруги, она была очень милой и приятной девочкой. Правда, с Аленой им так и не удалось поладить, но я умело жонглировала своим временем чтобы его хватало на обеих подруг.

– Выбрала? – с улыбкой интересуюсь я.

– Морских гадов буду. Какое там вино к ним надо? Путаю постоянно.

– Белое, – отвечаю на автомате, хотя сама алкоголь не пью.

– Точно, – улыбается она. – Все-то вы, аристократы, знаете!

Мы делаем заказ и как только официант удаляется на приличное расстояние от нашего стола, Динара громким шепотом заявляет:

– Шведы по всем фронтам проигрывают итальяшкам.

И даже несмотря на то, что она добавляет “если ты понимаешь о чем я”, до меня не сразу доходит что она имеет ввиду. А когда, наконец, доходит, я чувствую как щеки становятся пунцовыми. Два месяца назад подруга ездила на соревнования в Милане и после этого еще несколько недель хвасталась мне о том, что все слухи о темпераментных итальянцах оказались верными.

Вот вечно она так, знает же как неловко я себя чувствую в таких разговорах, но тем не менее продолжает свой подробный рассказ о том как она познакомилась с местным парнем и успела провести с ним ночь.

– Да ладно, Крейтор, – смеется она. – Ты сейчас не краснеть должна, а мотать на ус! Тебе уже девятнадцать, сколько можно в девках сидеть? Нормальные люди в твоем возрасте тусят и наслаждаются жизнью, а ты дома сидишь.

– Между прочим, я на прошлой неделе ходила на вечеринку, – с гордостью заявляю я и не уточняю, что провела там совсем немного времени. И то просидела на кухне.

– Да лаадно, – нараспев произносит она. – Рассказывай.

– Нечего рассказывать, – пожимаю плечами. – Алена меня уговорила. Вроде чей-то день рождения был, но я не уверена.

– Ты думаешь, меня сейчас реально волнует по какому поводу была тусовка? – нетерпеливо подгоняет она, – Меня куда больше интересует замутила ли ты там с кем-нибудь!

– Разумеется, нет, – шиплю я потому что в этот момент официант принес наш заказ и мне бы не хотелось чтобы он тоже узнал “замутила” ли я там с кем-нибудь.

– Занууууда, – улыбается Дина, делая глоток вина.

Еще какое-то время она подтрунивает надо мной пошагово расписывая что бы она сделала окажись на вечеринке среди золотой молодежи столицы. К этому моменту я уже, к счастью, перестаю неистово краснеть и даже с интересом слушаю ее. Что ни говори, а фантазия у Динары богатая. Жаль, что у меня она скудная. Потому что вместо вместо наглых столичных мажоров я почему-то представляю Марата Скалаева.

Глава 7

К концу вечера Дина успела выпить еще три бокала вина, послать многообещающие улыбки всем мужчинам в зале. Даже тем, которые пришли со спутницами, и теперь, пока мы ждем счет, говорит:

– В Антверпене фестиваль через три недели. Говорят вроде какой-то супер продюсер будет, ему двух участниц не хватает для коллектива.

– Какого коллектива? В кабаке плясать, что ли?

– Почему сразу в кабаке? – обижается она. – Думаешь, кроме кабака я больше ни на что не гожусь?

– Дина, блин, ты только что призовое место в Стокгольме взяла, – напоминаю я. – Думаешь, я забыла? Я не хотела тебя обидеть, просто странно, что какой-то продюсер ищет себе танцовщиц по фестивалям.

– А где ему их искать?

– На хэдхантере? – неуверенно предлагаю я и заметив ее выражение лица поспешно добавляю: – Прости, я честно не хотела тебя обидеть.

– Все хорошо, – вздыхает она, – Я знаю, что ты не специально. Просто ты не разбираешься в этом. Ты же никогда не рассматривала танцы как профессиональную деятельность. Поэтому и не знаешь всей этой кухни. А я знаю. И мне позарез нужнопопасть в Антверпен.

– Я понимаю, – киваю я и переспрашиваю: – Когда ты, говоришь, фестиваль? Через три недели? Я не уверена, что смогу помочь. Алена опять на два штрафа подряд нарвалась и мама забрала у нее карты на время.

Динара едва слышно матерится и зло добавляет:

– Как же невовремя. Когда эта курица уже научится нормально водить? Неужели так сложно не нарушать??

– Эй, не называй ее так, – вступаюсь я за подругу. – Она не виновата. Точнее, виновата, конечно, но не перед тобой.

– Извини, – примирительно произносит она. – Просто мне реально надо на этот фестиваль. Это мой шанс, Алис, понимаешь?

– Понимаю, – я беру ее за руку и уверенно заявляю: – Мы что-нибудь придумаем.

Алена действительно серьезно поругалась с мамой из-за очередного штрафа. Думаю, тут сыграло роль, что та была и так не в настроении в связи с бракоразводным процессом. Раньше подруга всегда отделывалась обычным выговором, а на этот раз родительница забрала у нее кредитку и предложила ездить в универ на автобусе когда закончится бензин. С топливом мы проблему решили легко, я оплатила его со своей карты, а вот с наличкой у нас обеих теперь большие проблемы.

Знаю, это звучит по идиотски, если учесть, что у меня безлимитный банковский счет. Хотя, может лимит там какой-то все-таки есть, просто я его ни разу не достигла. Отец абсолютно не ограничивает меня в тратах, я спокойно могу за день спустить на шмотки годовой бюджет среднестатистической африканской страны, но за каждый рубль, снятый в банкомате я должна отчитаться. Понятия не имею откуда у него такая паранойя, повода подозревать меня в скупке чего-то запрещенного у него нет, но тем не менее, таковы правила. Как там говорят: кто платит, тот заказывает музыку? Видимо, мой отец считает что так и есть, а мне остается только смириться и подстраиваться. Я прекрасно понимаю, что не в моем положении жаловаться на жизнь и если бы не мое желание помочь любимой подруге, я бы возможно, и не считала это ограничение серьезной проблемой.

Раньше я частенько оплачивала покупки Алены картой, а она возвращала мне деньги наличкой. Благо, отец никогда не проверял сколько новых платьев появилось в моем шкафу после очередного шопинга. Благодаря этому мне уже несколько раз удавалось помочь Динаре с билетами на соревнования и проживанием там.

– Может, кто-то другой согласится? У вас же там куча мажориков, провернешь такую же схему как с Аленой?

– Нет, – от одной мысли, что мне придется рассказать малознакомым людям о своей проблеме с деньгами, мне становится неуютно. И дело не только в слухах, которые тут же поползут по универу. Нет, даже просто подойти к кому-то и попросить… Ни за что!! И да, я прекрасно понимаю, что сейчас я только подтверждаю мнение окружающих о своем высокомерии, но тем не менее, просить у незнакомых студентов деньги я не стану. – Других подруг у меня не имеется.

– Я понимаю…, – Дина смотрит на меня с такой печалью, что сердце сжимается от тоски. – Ладно, значит не судьба…

– Подожди, рано сдаваться. Мы что-нибудь придумаем. Еще есть время.

Обычно Аленина мама не злится на нее подолгу, уверена, что уже через несколько дней подруга получит свои карты и все будет как прежде. Пока как запасной вариант можно рассмотреть кредит, например. Проценты там, конечно, конские, но к тому времени как придется его возвращать, я бы уже нашла наличку.

Внезапно в памяти всплывает вопрос Марата о том сколько сумочек мне надо продать чтобы открыть свою танцевальную студию и я издав победный клич, хлопаю подругу по плечу.

– Можно продать что-нибудь из украшений.

– Украшений? – глаза Динары блестят от подступивших слез и она неуверенно уточняет: – Ты реально пожертвуешь своими цацками ради меня?

– Конечно пожертвую, – улыбаюсь я. – Я ведь знаю как для тебя это важно.

– Спасибо, – искренне благодарит она. – Ты самая лучшая подруга на свете, Крейтор, ты в курсе?

От ее слов на душе сразу становится тепло и уютно. Я люблю украшения, можно даже сказать – коллекционирую, часто меняю, получаю в подарок… но зная, что они смогут помочь Динаре осуществить мечту, я готова с легкостью пожертвовать частью своей коллекции.

Глава 8 Марат

– Тебя сегодня ждать? – с надеждой спрашивает Олег Касьянов.

– Вряд ли, – лениво протягиваю я блуждая взглядом по коридору универа в поисках одной миловидной блондинки.

– Что, есть планы поинтереснее? Неужто у Леськи родители опять свалили?

– Понятия не имею, – равнодушно отвечаю и даже пожимаю плечами. – Леся, как и ее родители меня мало волнуют.

– Да ладно, ты ж у нее как минимум дважды ночевал на прошлой неделе!

– Так это было на прошлой неделе, чувак, – отмахиваюсь я. – Ты там что, учет ведешь?

– Иди ты, – обиженно сопит он. – Больно ты мне нужен. Просто хотел узнать ждать тебя или можно кого-то из телочек позвать.

– Можешь звать, – снисходительно киваю и не удерживаюсь от ехидного смешка: – Только вряд ли кто-то клюнет.

– Я всегда могу им сказать, что ты обещал тоже появиться, – лыбится он ничуть не обидевшись на мою реплику.

Совсем гордости у парня нет, но мне это на руку. Честно говоря, если бы я не видел собственными глазами как он после каждой вечеринки закрывается в спальне с новой барышней, подумал бы, что Кас ко мне неравнодушен. Но скорее всего у парня самый что ни на есть настоящий стокгольмский синдром, иначе объяснить его тягу заполучить мою компанию я не могу. Есть, конечно, еще вариант что ему просто скучно одному в огромной двухуровневой квартире, в то время как его родители активно прожигают доставшееся от деда наследство на лучших курортах… Нет, первая версия мне нравится больше, льстит моему самолюбию.

Мы хоть и были одногруппниками, но первые два курса особо не общались. А потом мне понадобилась одна услуга от него и он с радостью ее выполнил в обмен на мое молчание о том, что он спал с девушкой своего лучшего друга. Те, кстати, до сих пор вместе, так что по идее она тоже моя должница. Хотя, честно признаться, девушек шантажировать мне еще не приходилось, обычно они сами с превеликим удовольствием готовы оказать мне любые услуги.

Вообще-то, поступая в этот универ у меня и в мыслях не было собирать компромат на окружающих, а до этого года еще и не было надобности. Но беспечность этих мажоров настолько меня шокировала, что я просто не мог удержаться. Они спокойно обсуждали бизнес своих родителей, в том числе нелегальный, хвастались стычками с полицией и всяческими нарушениями закона. Я же с детства привык быть внимательным к деталям, всегда подмечать каждую мелочь, сопоставлять факты и считывать настроения окружающих. У меня просто не было выбора, по-другому я бы просто не выжил.

Так что в начале я собирал информацию чисто на автомате, совсем не рассчитывал, что мне придется воспользоваться ею в будущем. Зато сейчас я благодарен самому себе, что половина универа у меня в кармане. Включая нескольких преподавателей, кстати.

Кас еще что-то говорит, но я уже не слушаю потому что, наконец-то вижу ее. Алиса Крейтор. Принцесска. Тоненькая, красивая, эффектная. По идее, она должна ничем не отличаться от остальных представителей золотой молодежи вокруг. Как никак, ее отец один из богатейших людей города, впрочем, может и всей страны. Ей положено прожигать жизнь на вечеринках, гонять по ночной трассе на своей навороченной тачке и не вылезать из всяких спа-центров.

Но вместо этого по вечерам она обычно сидит дома и делает расчеты для бизнес-проекта танцевальной студии. Своей танцевальной студии. Вместо того чтобы считать дни до того как унаследует империю своего отца, она мечтает о собственной студии. Нет, я в курсе что не все мажоры стремятся заполучить бизнес родителей. Ведь это обычно предполагает вкалывать с утра до ночи на благо семейного дела. Многие банально предпочитают жить припеваючи на подачки от родителей или дивиденды. Тех же, кто стремится работать можно пересчитать по пальцам и я совру если скажу, что никогда бы не подумал, что Алиса Крейтор одна из них.

Она стоит в компании своей ярко-накрашенной подружки и с улыбкой внимательно ее слушает. Понятия не имею о чем эта курочка-гриль может вещать с таким забвением, разве что о новом солярии, в котором у нее пожизненный абонемент, но она даже не замечает, что собеседница потеряла нить разговора и сейчас гипнотизирует меня своим взглядом. Ну, или это я ее гипнотизирую…

Какая к черту разница, если мы стоим с ней посреди многолюдного коридора и самозабвенно пялимся друг на друга.

Ее губы раздвигаются в подобие улыбки, но полноценную я, видимо, не заслужил. Принцесска будто вовремя вспоминает, что мы здесь не одни и моментально надевает на лицо маску холодной стервы. Получается, надо признаться, отлично. Налицо отточенное годами мастерство.

Только вот меня не проведешь, я прекрасно помню ощущение ее теплых губ на своих…

Господи, это и поцелуем-то можно назвать с натяжкой, я даже не успел толком исследовать ее рот языком, но тем не менее, именно о ней я думаю не переставая все эти дни. Чувствую себя при этом каким-то извращенцем-педофилом почему-то… Нет, я прекрасно знаю, что она совершеннолетняя, но она такая наивная и…невинная что ли. Принцесска настолько отличается от своих ровесниц, что создается впечатление, будто она действительно на несколько лет младше. Такая неискушенная, неопытная и… твою мать, такая желанная.

Глава 9

Сегодня я решаю не мучить себя учебниками до ночи, бросаю задание на середине и схватив купальник с полки, начинаю переодеваться. Мне просто необходима перезагрузка, не то опять просижу полночи за подготовкой к завтрашнему семинару.

Бросив беглый взгляд в зеркало, я накидываю халат. Господи, даже дома в этом купальнике я чувствую себя неуютно. Зачем только купила?

Вообще-то, это Алена уговорила меня взять настолько открытое бикини. Сама бы я точно прошла мимо него. К тому же, оказалось, красный материал не только привлекает внимание своим ярким цветом, но и безумно просвечивает. Благо, об этом мы узнали когда кроме у нас у бассейна никого не было, а не то я бы непременно стала одного цвета с нерадивым купальником. С тех пор я зареклась его надевать, но сегодня я в доме совершенно одна, поэтому могу хоть голышом плавать.

Дверь за мной уже практически закрывается, когда я слышу странный шум и делаю шаг назад. На этот раз я даже не кричу когда в окне показывается темная голова Марата, а вот сердце, тем не менее, начинает неистово биться будто от укола адреналина.

– Что ты здесь делаешь? – интересуюсь я старательно напустив в голос равнодушие. Два дня он меня игнорировал в университете. Не то чтобы я сама искала с ним встречи, но… Продолжение этой фразы я так и не придумала, так как сама прекрасно понимала, что если бы Скалаев подошел ко мне в стенах нашей альма-матер, то мне бы в лучшем случае пришлось объясняться с Аленой, в худшем – терпеть любопытные взгляды всех студентов. Но это не значит, что сейчас я должна встретить его с распростертыми объятиями. Если он и решил использовать мой дом в качестве бесплатной ночлежки, изображать радушного администратора на ресепшене я не нанималась.

– Соскучилась, принцесска? – игнорируя мой вопрос интересуется он и не дожидаясь ответа, добавляет: – Я – да. Чертовски хотелось подойти к тебе сегодня в универе. Как бы ты отреагировала?

Господи, парень, да я самой себе на этот вопрос ответить не могу, а ты хочешь, чтобы я тебе все сразу рассказала.

– Марат, – игнорируя ком в горле начинаю я, – если тебе действительно негде больше переночевать, можешь занять любую из комнат на этом этаже, кроме второй слева, там спальня отца. Но играть в твои игры я не собираюсь.

– Игры, принцесска? – вполне правдоподобно удивляется он. – Что ты имеешь в виду?

– Это, – я пространно машу рукой между нами. – Твои попытки смутить меня, то что ты зовешь меня принцесской, твой якобы интерес ко мне…

– Якобы? – одна из темных бровей удивленно ползет вверх и он в два шага минует расстояние между нами: – Ты реально считаешь, что мой интерес вызван лишь желанием заполучить халявную ночлежку?

Марат стоит слишком близко ко мне, меня окутывает облаком дорогого парфюма и табака, а сердце пускается в неконтролируемый пляс. Память услужливо подсовывает воспоминания нашего поцелуя и я трусливо делаю шаг назад, спиной упираясь в ручку двери. Мне приходится задрать голову чтобы посмотреть в его глаза и выдержав этот стальной взгляд, я одними губами шепчу:

– А разве нет?

– Принцесска, – усмехается он, заправляя непослушный локон мне за ухо, – я сходу могу назвать с десяток человек, готовых приютить меня на ночь. Я уже молчу о таких банальных местах как отель или хостел накрайняк. Но тем не менее, я здесь… Хотя мы оба с тобой знаем, что мне следует держаться от тебя подальше.

Держаться подальше? Я что, какая-то прокаженная по его мнению? Или он имеет в виду мою неопытность? Дернул же меня черт сказать ему, что это был мой первый поцелуй… Слухи о его похождениях и раньше долетали до меня, а в последние дни я просто не могла игнорировать воодушевленный гундеж Алены о том как какая-то Олеся страдала из-за того что Марат Скалаев ее отшил. Но тем не менее, это не помешало ему наслаждаться компанией сексапильных девиц после пар сегодня. Он был так занят разговором с тремя эффектными студентками, что меня даже не заметил.

– Ну так и держись, – равнодушно бросаю и нащупав ручку двери за своей спиной, дергаю ее на себя. – Если выберешь комнату в конце коридора, расстояние как раз будет максимальным.

Марат гортанно смеется от чего по моей коже разливается приятное тепло и, конечно же, следует за мной. Грохот каблуков моих домашних туфель по деревянным ступеням лестницы эхом отдается в моей голове. Я что, действительно, собираюсь плавать в его присутствии? В этом купальнике? Может, пойти переодеться? Или попросить его отвернуться? У него с собой нет плавок, так что вполне возможно, что увидев бассейн он сам развернется и последует в одну из предложенных комнат.

Мы минуем узкий коридор и оказываемся в просторном помещении со стеклянной крышей. Справа от двери сауна, а прямо – огромный бассейн. Париться я не люблю, ни разу не высидела в парилке дольше двух минут несмотря на все заверения косметологов, что пар прекрасно очищает кожу, а вот плавание я обожаю. Полчаса в воде и я снова буду готова штудировать учебники для завтрашнего семинара.

Заливистый свист Марата напоминает мне о его присутствии, о котором я, признаться, уже успела забыть засмотревшись на воду.

– Красиво жить не запретишь, – вздыхает он и начинает стягивать с себя футболку. Я с трудом сдерживаю порыв зажмуриться и вместо этого стремительно отворачиваюсь, делая вид что пытаюсь справиться с узлом на халате. Он что, реально собрался купаться со мной? В чем? У него же нет с собой плавок.

Через секунду я получаю ответ на свой вопрос, когда Марат, оставшись в одних черных боксерах проходит мимо меня и красиво, словно олимпийский чемпион, прыгает в воду. Спустя пару мгновений он выныривает и отряхивая воду с черных волос, смеется:

– Только не говори, что ты пришла просто позагорать, – кивает он на ночное небо снаружи. – Присоединяйся, принцесска.

Я даю себе ровно секунду на сомнения, затем развязываю тугой узел белоснежного халата и скинув его на пол, прыгаю в воду. Возможно, такого эффектного прыжка у меня не получилось, зато у Марата не было шанса разглядеть мой купальник… Хотя, судя по тому с каким хищным оскалом он смотрит на меня, у него очень хорошее зрение.

Глава 10

Чувствуя, что мимикрирую под яркую ткань купальника, я отталкиваюсь от бортика и плыву в противоположную от Марата сторону. Через мгновение меня орошает фонтан брызг и темная голова оказывается в опасной близости от моей.

– Отличный купальник, – глумливо улыбается он. – Ты будто знала, что я решу заглянуть на огонек сегодня.

– Вот еще, – фыркаю я. – Ты забыл ознакомить меня со своим расписанием. Мой дом в твоем графике по каким дням, по четным или нечетным?

– А сегодня какое?

– Четное, – раздраженно вздыхаю я.

– Значит, по ним, – пожимает плечами Марат, – но честно признаться, не могу дать гарантии, что не заявлюсь сюда и завтра.

– Спасибо за предупреждение, – хмыкаю я. – Попрошу охрану сменить замки.

– Для того чтобы я не попал в твою комнату, тебе не обязательно менять замки, – замечает он, – достаточно просто закрыть окно.

– Спасибо за подсказку, умник, – я закатываю глаза и снова пытаюсь отплыть от него подальше, но он вновь нагоняет меня в два счета.

– Ты не мог бы не брызгаться? – раздраженно прошу, вытирая капли с лица.

– Мы в воде, Алиса, – напоминает он. – Ты уже мокрая, смысл бояться пары лишних капель?

На это мне ответить нечего, поэтому я в очередной раз закатываю глаза. Ну не объяснять же ему, что я не хочу выглядеть мокрой курицей в его присутствии… Обычно я плаваю в смешной шапочке и очках, но сегодня я конечно решила обойтись без них.

Марат, видимо, расценивает мое молчание как приглашение к действию и начинает брызгаться еще сильнее.

– Прекрати, – требую я, закрывая лицо руками. – Прекрати немедленно.

Он лишь заливисто смеется и бьет по воде с удвоенной силой. Мне ничего не остается как начать брызгаться в ответ:

– Приятно? – интересуюсь я не в силах сдержать улыбку.

Я прекрасно понимаю, что это развлечение больше подходит детям младшего школьного возраста, но тем не менее, это не мешает мне наслаждаться нашей войнушкой и отчаянно визжать, когда очередная волна брызг накрывает меня с головой.

– Алиса Михайловна, – раздается за дверью голос охранника. – У вас все хорошо?

Мои глаза округляются до поистине неимоверных размеров и сердце от страха пропускает несколько ударов.

– Все в порядке, – кричу я.

– Мы слышали какой-то шум и должны проверить.

– Все в порядке, – повторяю. – Я просто слушала музыку.

– Прошу прощения, но вы знаете протокол. Мы должны проверить помещение. Вы одеты?

Мои глаза в панике мечутся вокруг пытаясь придумать куда можно спрятать Марата. Если охрана его увидит – мне конец. Ему, кстати, тоже.

– Мы заходим, – предупреждает охранник.

Словно в замедленной съемке я вижу как поворачивается ручка двери, в это время Марат ныряет под воду рядом со мной. Мы стоим у самого бортика и по идее, со стороны двери его не видно.

Не успеваю я облегченно вздохнуть, как чувствую его руки на себе. Для того чтобы не всплыть, он хватается руками за мою талию и я понимаю, что его голова сейчас находится где-то на уровне моей груди. Груди в полупрозрачном купальнике. Близко. Слишком близко.

– Прошу прощения, что испугал вас, – охранник по своему истолковывает страх в моих глазах. – Вы же знаете протокол, мы должны были убедиться, что все в порядке.

– Я понимаю, – нервно сглатываю я, чувствуя как кожа покрывается мурашками. – Это ваша работа.

Охранник еще раз сканирует помещение на наличие посторонних и я поспешно командую ему:

– Можете идти.

Едва за ним закрывается дверь, голова Марата показывается над водой и судя по его взгляду, мои опасения были не напрасны. Он прекрасно успел разглядеть мой купальник. Точнее, то что скрывалось, хоть и не особо надежно, под ним.

Я чувствую как мои щеки становятся еще более пунцовыми и отвожу взгляд. Стыдиться мне, по идее, нечего, природа была ко мне благосклонна, но тем не менее, я не могу осмелиться посмотреть ему в глаза.

Его руки все еще на моей талии, но теперь он стоит в полный рост и мой лиф, к счастью, не маячит прямо перед его глазами. Но это не мешает Марату с каким-то жадным голодом водить взглядом по моей фигуре. Губы, грудь, шея. Грудь, губы.

Медленно, словно боится, что я его оттолкну, он притягивает меня еще ближе к себе и целует. Марат Скалаев меня целует. Опять. И если в первый раз его поцелуй был весьма целомудренным и невинным, то в этот раз он не дает мне ни единого шанса опомниться и сразу проталкивает свой горячий язык внутрь.

Я охаю, но вместо того чтобы отпрянуть от него, с готовностью отвечаю на поцелуй. Меня переполняют противоречивые чувства и я понимаю, что от этого коктейля эмоций все внутри все вот-вот взорвется и вспыхнет пожаром.

Нам нельзя. Марат не тот, с кем мне стоит целоваться. По правде говоря, мне с ним вообще лучше даже не разговаривать.

Но в то же время я даже не пытаюсь это остановить. Потому что мне нравится. Нравится как его руки сжимают мою талию, нравится скользить ладонями по его твердым плечам и… мне нравится чувствовать. Да, это определенно лучше, чем скрываться в панцире сотканном из страха и холода. Меня пробирает от этой близости, от его горячего дыхания и настойчивого языка. Внизу живота начинает неистово пульсировать, а сердце скачет так, что это становится поистине опасно. Но мыслей остановить это безумие как не было, так и нет.

Поэтому когда Марат приподнимает меня за бедра, я с готовностью обхватываю его талию ногами и даже не думаю разрывать поцелуй.

Глава 11 Марат

Это слишком. Поверить не могу, что принцесска меня не оттолкнула и трусливо сбежала в свою комнату. Что ж, тем хуже для нее, потому что такой мудак как я ни за что в жизни не упустит такой шанс. Лучший подарок судьбы, вашу мать.

Она с силой сжимает мою талию ногами и с моих губ срывается какой-то странный звериный рык. С трудом отрываюсь от ее губ и впиваюсь в нежную шею. Алиса такая бледная, что я вижу каждую венку и жадно провожу по ним языком. Если на ней и были какие-то духи, то вода все смыла и сейчас я чувствую только потрясающий запах ее кожи, возбуждения и секса… Блядь, Алиса Крейтор пахнет как чистый секс.

Она вплотную прижимается ко мне грудью и я чувствую ее напряженные соски сквозь тонкий материал лифа. Даю ей последний шанс одуматься, ловлю ее взгляд – но в нем лишь густая порочная дымка и я делаю то, о чем мечтал с того момента как она сняла свой плюшевый халат – тяну зубами за тонкую веревочку ее красного купальника и оголяю грудь.

Идеальная.

Ловлю губами твердую горошину соска и провожу по нему языком. Она дергается, словно от удара током, но все еще не отталкивает меня. Наоборот, закидывает голову назад, предоставляя мне свою грудь в единоличное пользование. Остатки красного лифа, болтающегося на ее талии словно гребанная красная лента на подарочной упаковке.

В трусах полыхает от дикого желания и я продолжаю с упоением целовать ее идеальную грудь. Поддерживая ее под ягодицы, провожу рукой по позвонкам, ощупываю лопатки, слегка тяну за волосы, заставляя ее выгнуться еще больше. И она выгибается. Для меня.

И ее еще называют Снежной Королевой? Да она горячее самых развратных девиц универа, плавится как воск в моих руках.

Такая податливость окончательно дурманит мне голову, похоть разрастается во мне до каких-то поистине неприличных пределов и превращается в сметающую все на своём пути мощь желания. Я неистово хочу принцесску, до боли в груди, до адского напряжения в паху.

Ее тонкие пальцы скользят по моим волосам и когда я прикусываю ее сосок, она тянет за кончики и в этот момент с ее губ слетает самый развратный звук из всех, что я когда-либо слышал. Этот стон проходит сквозь меня и посылает высоковольтные разряды по венам заставляя изнывать от нестерпимого желания.

Я продолжаю неистово пожирать ее грудь, но из-за того что мы все еще находимся в воде, она скользит по мне вниз и приземляется аккурат на напряженный до предела член. Ее глаза расширяются, будто она… твою мать! Не будто. Нихрена не будто. Она ведь действительно, впервые в жизни почувствовала мужской член под собой.

Я, конечно, мудак редкостный, но все-таки не до такой степени… С трудом отрываю ее от себя и пытаясь не обращать внимание на ноющую боль в паху, говорю:

– Извини. Я не…, – замолкаю, понимая, что язык не поворачивается соврать, что я не хотел. Хотел еще как, до сих пор хочу. – Мне не стоило.

– Да, – она отводит взгляд, торопливо натягивает красный лиф и дрожащими пальцами пытается завязать его на шее. Припухшие губы при этом подрагивают и я не могу удержаться. Хватаю ее за запястье, снова притягиваю к себе и в самое ухо говорю:

– Ты невероятно красивая, Принцесска. Такая сексуальная и притягательная. Но мне не стоило… Прости.

Она вырывает свою руку и решительно взбирается по лесенке. Подхватывает свой халат и уже у двери спохватывается:

– Пойдем, проведу тебя чтобы охрана не заметила.

Глава 12

– Сколько??? – мне кажется я неверно расслышала, потому что не может кольцо от Тиффани за почти миллион рублей стоить такие копейки в ломбарде.

– Десять тысяч, – с грустью повторяет Динара. – Я сама в шоке. Я пыталась выбить больше, но чувак был непреклонен.

– Но у тебя был паспорт изделия, – возражаю я. – Он же видел его изначальную стоимость!

– Он сказал, что не уверен, что я его не подделала, – в глазах подруги стоят слезы и я делаю глубокий вдох чтобы успокоиться. Она не виновата, что ей попался такой болван в ломбарде. Просто когда я ей давала это кольцо, была уверена, что сумма, которую она с него выручит полностью покроет расходы на поездку в Бельгию.

Сейчас же я мысленно делаю подсчеты в уме пытаясь прикинуть сколько еще понадобится продать моих украшений чтобы хотя бы билеты купить и прихожу к очень неутешительному выводу.

– Нам нужен новый план, – заявляю после этих удручающих расчетов. Украшений у меня, конечно, много и я не зарабатывала на них потом и кровью, но у меня просто не поднимется рука распродавать их за такой бесценок. Какими бы ни были мои отношения с отцом, который за них платил, но поступать так как минимум кощунственно.

– Я могу попробовать другой ломбард, – предлагает она. – Я просто… мне было немного неловко заходить в несколько сразу. Может зря я согласилась так сразу? Надо было попробовать разные.

– Я понимаю, – обнимаю подругу желая поскорее закончить этот разговор. Представляю каково ей было… Я бы, наверное, сгорела от стыда если бы мне пришлось торговаться с кем-то, вообще не представляю как вести себя в подобных ситуациях.

– Давай я позвоню Алене. Уже неделя прошла как мама ее наказала, может ей вернули карты.

Динара едва заметно кивает, но выглядит все еще расстроенной и смущенной.

– Какие люди, – весело щебечет в трубку подруга. – Как дела, Крейтор?

– Привет, – даже несмотря на то, что Алена меня не видит, я не могу сдержать улыбку. Она законченный оптимист и никогда не унывает, я же на ее фоне обычно как угрюмый эмо. Вот и сейчас, мама ее наказала, но вместо того чтобы всю неделю ныть об этой вселенской несправедливости, она преспокойненько продолжала радоваться жизни. – Как там Анна Николаевна? Все еще серчает или уже сменила гнев на милость?

– Серчает, – вздыхает Алена. – Я свалила к отцу на дачу. Прикинь, она грозится ее продать перед разводом.

Дачей их семейство называло двухэтажный особняк в пригороде Москвы. Картофельных грядок там отродясь не было, а вот что было – так это огромный бассейн под открытым небом, баня, теннисный корт, бильярд и куча всего остального для веселого досуга. Если мне не изменяет память, то именно там отец Алены предпочитал проводить все свое время, а как недавно выяснилось, еще и не один, а в компании какой-то “сисястой брюнетки” как выразилась Алена. Это, как не сложно догадаться, и послужило поводом для развода.

– Жаль, – вздыхаю я. – Мне сейчас очень нужна наличка.

– Очень? Ну приезжай, что-нибудь придумаем.

– Что мы придумаем, если у тебя самой ни копейки и карты заблокированы?

– Ты мне не доверяешь, что ли? Приезжай давай, решим на месте.

– Мы тут с Динарой, – осторожно говорю я, зная что они не особо любят друг друга.

– Поверь, я уже догадалась, – смеется она. – Тебе обычно нужна наличка только когда эта тощая курица рядом. Ладно, бери и ее, пусть хоть одним глазком посмотрит как тусит золотая молодежь.

Алена отключается, а я протяжно вздыхаю. Ее последние слова только подтверждают мои догадки, на даче она не одна. Вот же дилемма. Мне очень хочется помочь Динке, но ехать на очередную тусовку нет ни малейшего желания. Тем более, на тусовку у бассейна… Я еще после вчерашнего плавания не отошла.

И о чем я только думала, решив поплавать с Маратом? Пыталась доказать ему, что его присутствие мне нипочем? Нашла время строить из себя гордую и равнодушную… Ведь ясно же, что с ним это не прокатывает.

Надо было сразу указать ему на дверь. Точнее, на окно! Или сдать охране. Точно! В следующий раз обязательно так и сделаю. Правда, уверена, следующего раза не будет. Вчера он позорно сбежал, едва мы вернулись в мою комнату. Я пошла в ванную переодеться, а когда вернулась, его и след простыл.

Наверняка пошел снимать сексуальное напряжение с одной из своих многочисленных девиц. В этом я не сомневалась. Как в наличии девиц, так и в том, что сексуально напряжение было… Понимаю, что даже сейчас, спустя почти сутки начинаю густо краснеть при воспоминании о его эрекции. И о том как она ощущалась между моих бедер.

– Ты чего? – Дина отвлекает меня от постыдных мыслей и я только сейчас понимаю, что вспоминая вчерашний день до крови искусала нижнюю губу. От этого я, конечно же, тут же начинаю думать о том как Марат целовал меня и… замкнутый круг какой-то.

– Поехали к Алене, – вздыхаю я. – У нее какая-то тусовка на даче.

– Круто, – глаза Динары тут же вспыхивают азартом и я радуюсь, что хоть кто-то из нас получит удовольствие от вечера. – Надо купальники взять. У нее же там бассейн, да?

– Да, – нехотя отвечаю я и сразу предупреждаю. – Только мы ненадолго. Мне еще к парам надо готовиться.

– Конечно, – легко соглашается подруга. Слишком легко.

Я лишь пожимаю плечами. Если Дина загорелась желанием затусить с кем-то из мажоров и на этот раз провести сравнительный анализ не только по национальному признаку, но и по размеру кошелька, то это ее право. Надеюсь, что после этого ее отвезут домой, потому что я там точно задерживаться не намерена. Поговорю с Аленой и сразу домой.

Глава 13

Алена встречает нас с каким-то ярким коктейлем у бассейна. На ней миниатюрный желтый купальник, который просто потрясающе смотрится на ее загорелом теле. У меня же от долгого пребывания на солнце кожа тут же краснеет и начинает ужасно чесаться, поэтому я на ее фоне всегда смотрюсь как бледная моль.

Неудивительно, что меня прозвали Снежной королевой. Хотя нет… тут, думаю, моя бледность ни причем, им просто не нравилось, что я с самого начала учебы не шла на контакт и отказалась посещать многочисленные тусовки и другие мероприятия. Когда мы только поступили на первый курс, многие студенты пытались заполучить мое внимание. Думаю, их в большей степени интересовала моя фамилия, а не богатый внутренний мир, но в любом случае, своими отказами я пыталась дать им понять, что все эти развлечения мне не по душе, а они подумали, что я считаю их вечеринки недостойными моей королевской персоны. Это мне Алена потом сказала, после интрижки с одним из однокурсников и тогда я решила, что так даже лучше. С тех пор мне приходилось лишь поддерживать уже приклеенный ко мне образ, для этого было достаточно периодически смотреть на всех с холодом и равнодушием. Легкотня.

– Как водичка? – интересуется Динара у коренастого парня в смешных очках с розовой оправой в форме сердечек.

– Отличная, – кивает он и с неимоверным интересом наблюдает за тем как она стягивает с себя футболку и джинсовые шорты. На ней мой красный купальник. Тот самый.

После того что произошло вчера я его точно больше не надену, а вот Динке он сразу понравился, тем более что на ее груди он смотрится не так провокационно.

Я же сегодня – скромная гимназистка. Под свободным летним сарафаном скрывается сплошной спортивный купальник, который подруга сразу сравнила с буркини. Я даже не уверена, что буду купаться, но на всякий случай решила перестраховаться.

– Ну, что ты придумала? – плюхаюсь на шезлонг рядом с Аленой и прикрываю лицо от брызг – Дина с новым другом синхронно занырнули в бассейн.

– Деловая колбаса, – она смешно поджимает губы, – Могла бы хоть сделать вид, что притащилась сюда ради меня.

– Прости, – виновато отвечаю. – Просто реально Динке ехать на соревнования скоро…

– А Динка не пробовала устроиться на работу? – с легким раздражением спрашивает Алена. – Чем она, вообще, целыми днями занимается? Не учится, не работает…

– Алеен, – жалобно прошу я. – Не надо, не начинай, а?

Подруга уже не первый раз задает мне эти вопросы. Когда-то мы даже поссорились по этому поводу. Но я считаю, что мы с ней, не проработавшие в этой жизни ни дня, не вправе осуждать за это других. На бюджет Дина не смогла поступить, не добрала буквально несколько баллов, а оплатить учебу ее мама не в состоянии. Поэтому упрекать ее в том, что она нигде не учится как минимум несправедливо. Мы с Аленой тоже не отличаемся тягой к учебе и еще неизвестно где бы мы учились, если бы не деньги родителей. Что же касается работы, Дина как раз и хочет заполучить приглашение от этого продюсера, чтобы работать на него. Так что тут упреки Алены тоже мимо.

Но на этот раз ссориться я не хочу, поэтому в течение последующего часа усиленно делаю вид, что прекрасно провожу время.

– Не боишься растаять? – Олег Шолохов садится на шезлонг рядом со мной. – Я думал, что Снежные королевы должны избегать солнце.

– Три, – вместо ответа я показываю ему три пальца.

– Что три? – недоуменно спрашивает он.

– Три раза мне уже задали этот вопрос за сегодня, – снисходительно отвечаю я. – Неужели нельзя придумать что-нибудь оригинальнее? К тому же, – я киваю на огромный пляжный зонт над нами, – эта штука защищает меня от солнца, прикинь?

– Как волшебное облачко над Олафом, – ржет парень и с невозмутимым видом удаляется по направлению к компании своих друзей.

– Ты неисправима, – замечает Алена, из-за моей спины. – Ладно уж, не буду тебя больше мучить. Пойдем.

Подруга подводит меня к рыжей девушке возле мангала и представляет ее:

– Знакомься, это Карина. Она готова помочь тебе с твоей проблемой.

– Огромное спасибо, – я готова броситься к девушке на шею, но боюсь, что от такого проявления эмоций наши однокурсники попадают со своих шезлонгов. – Это так мило с твоей стороны.

– О да, я очень милая, – улыбается она. – Но тем не менее, моя ставка 20 %.

– От чего? – я растерянно хлопаю глазами.

– От той суммы, что ты заплатишь картой. Можем завтра отправиться на шопинг, мне надо маме подарок на день рождения купить, так что даже если она спросит зачем я сняла такую сумму наличкой, скажу что хотела сделать ей сюрприз.

– Но 20 % возьмешь себе? – повторяю я.

– Да, – невозмутимо повторяет она. – Если мы купим подарок за сто косарей, я дам тебе наличкой восемьдесят.

– Хорошо, – соглашаюсь я. В любом случае, других вариантов у меня сейчас нет. Это лучше, чем распродавать украшения за бесценок.

Оставив Карину, я возвращаюсь к Алене:

– Ты не видела Динару? Мы, наверное, домой поедем. Ты не против?

– Не против, – ворчит она, обнимая меня за плечи. – Я бы, конечно, хотела чтобы ты осталась подольше, но знаю как ты не любишь все это. А Динка твоя вроде в доме, посмотри в гостевой, она спрашивала где можно переодеться.

– Спасибо, – чмокаю ее в щеку и искренне добавляю: – Ты самая лучшая подруга на свете.

За то время, что мы провели на даче, гостей заметно прибавилось, но к счастью, все они сконцентрированы в саду и в доме я встречаю лишь двух парней с упаковкой холодной газировки.

Так, гостевая комната направо или налево? Хотя, какая разница, Аленин отец сегодня явно не здесь, так что даже если я случайно загляну в его спальню, ничего страшного не случится.

Я аккуратно толкаю дверь от себя и замираю на пороге не в силах пошевелиться. Судя по всему, Динара действительно решила переодеться, правда, успела сделать это лишь наполовину.

Красный лиф валяется недалеко от двери и это первое, что привлекает мое внимание, затем я перевожу растерянный взгляд на массивное кресло и вижу свою подругу. Она стоит на коленях у раздвинутых ног какого-то парня и… я чувствую как начинаю краснеть от мизинцев на ногах до корней волос. Динара делает минет парню, с которым познакомилась всего час назад.

Все во мне кричит о том, что надо бежать. Я не хочу это видеть. Не хочу видеть как ее голова ритмично двигается вверх-вниз, слышать пошлые звуки и наблюдать за реакцией парня. Он даже шорты не снял, лишь расстегнул ширинку и сейчас наслаждается всеми прелестями оральных ласк. Одной рукой он сжимает ее голую грудь, второй надавливает на ее голову заставляя ее двигаться в нужном ритме и едва слышно постанывает от удовольствия. Я не хочу это видеть, но тем не менее, я не в силах пошевелиться.

Разумеется, я и до этого знала, что Дина не ждет пресловутого третьего свидания чтобы заняться сексом с парнями, но это… Сколько времени прошло с их знакомства? Час? Полтора?

– Нравится, принцесска? – раздается тихий шепот у моего уха. Я вздрагиваю и не ору исключительно потому что голос, потерянный от шока, так и не вернулся ко мне.

Марат тянется к ручке двери и аккуратно тянет ее на себя. Раздается легкий щелчок и я, кажется, делаю первый вдох за последние несколько минут.

– Что ты здесь делаешь? – слегка заикаясь интересуюсь у Скалаева.

– Примчался на защиту твоего целомудрия, – он даже не пытается скрыть веселья. – Скажи, принцесска, ты до этого видела мужской член?

– Разумеется, видела, – шиплю я и пытаюсь пройти по коридору мимо него.

– Я имею в виду вживую, а не в одном из фильмов для взрослых. Картинки тоже не в счет.

– Тебя это не касается, – не останавливаясь я следую к выходу из дома. Думаю, такая взрослая девочка как Динара вполне способна добраться домой самостоятельно. Она всегда может попросить этого парня ее подвезти. Понятия не имею входит ли это в этикет оральных ласк, но думаю, она разберется.

– Эй, – он хватает меня за руку и только сейчас я понимаю, что дрожу всем телом. – Все хорошо. Двое взрослых людей решили получить немного удовольствия. В этом нет ничего плохого, принцесска.

– Я знаю, – раздраженно отвечаю я. – Просто…

Я замолкаю на полуслове не в силах подобрать правильные слова.

Знаю, что выгляжу сейчас как самая распоследняя ханжа, но что поделать, мне действительно неловко от увиденного. Мой первый поцелуй состоялся всего-то неделю назад, после этого я уже уже успела познать все прелести предварительных ласк в бассейне и вот теперь это… Да, я конечно, понимаю, что в этот раз главная роль досталась не мне, но тем не менее, не могу отделаться от мысли, что меня против воли вырвали из привычного диснеевского мультика с бабочками и единорогами и поместили в фильм с рейтингом 18+.

Глава 14

У машины Марат забирает мои ключи и сам садится за руль. После того, что он рассказал о своем отце я понимаю, что его дешевая одежда – это не просто один из способов выделиться среди “упакованной золотой молодежи”, а следствие арестованных счетов его отца. Но тем не менее, за рулем моей дорогой тачки он выглядит естественно и расслабленно. Впрочем, как и всегда. Может, поэтому по университету еще не распространились слухи об аресте его отца? По его виду совсем не скажешь, что у него есть какие-то проблемы.

– Какая у тебя была машина? – спрашиваю его. – Раньше?

– Ауди, – он пожимает плечами.

– Тебе…, – я вовремя одергиваю себя, чтобы не задать дурацкий вопрос “тебе она нравилась” и вместо этого спрашиваю: – На чем ты ездишь сейчас?

Я прекрасно помню свои мысли еще неделю назад о том, что трудно представить Марата Скалаева в троллейбусе. Даже сейчас, зная его историю, я все еще не могу.

– Если хочешь, я могу подвозить тебя на учебу, – предлагаю я и тут же начинаю густо краснеть.

Господи, вот кто меня за язык тянул? Он же даже не ответил по поводу машины, а я уже любезно предлагаю свою помощь, будто это единственный способ добиться его внимания.

– Спасибо за предложение, – усмехается он. – Но давай сразу расставим точки над “и”. Я не нуждаюсь в твоей благотворительности, принцесска. Если я так стремлюсь провести время в твоей компании, это не значит что я делаю это в надежде что мне перепадет немного микрейтовского богатства.

Марат замолкает, а я задаю вопрос, мучивший меня все это время:

– Тогда что это значит? Почему ты… почему ты забираешься в мой дом? Приходишь на вечеринки, на которых появляюсь я? Я ведь права? Ты приехал сюда из-за меня?

Когда только увидела Марата, я была слишком взволнована подсмотренной картиной, чтобы предположить, что он приехал из-за меня. Но сейчас я понимаю, что так и есть. До этого он никогда не появлялся на даче у Алены, уж она бы точно не забыла похвастаться такой деталью. Конечно, может это просто совпадение, но судя по тому, что он не спешит опровергать мои слова, я попала в точку.

– Я не знаю, принцесска, – на секунду Марат отрывает глаза от дороги и мы встречаемся взглядом. В вечерних сумерках его серые глаза заполняются тенями и на секунду мне кажется, что я отчетливо вижу пляшущих в них чертей. – По-хорошему, мне надо держаться от тебя подальше, но…

– Но? – нетерпеливо спрашиваю не в силах терпеть его поистине мхатовскую паузу.

– Но я здесь. Опять.

Он усмехается, видимо, пытаясь перевести это в шутку, но мне кажется, мы оба сейчас понимаем, что ничего смешного здесь нет. По всем правилам здравого смысла ему, действительно, стоит держаться от меня подальше. А мне от него. Но тогда почему его присутствие кажется мне таким правильным? Таким… желанным?

Марат останавливает машину недалеко от ворот моего дома и я чувствуя разочарование занимаю водительское место. Конечно, это правильно. Представляю как бы отреагировала охрана если бы я приехала домой с парнем. Но больше всего меня расстраивает не столько то, что пришлось так быстро попрощаться, сколько то, что разочарованной выгляжу только я. Марат же с улыбкой машет мне рукой и вскоре исчезает за поворотом.

“Ну а что ему еще делать? – устало спорю сама с собой. – Залезть в багажник, чтобы незаметно проехать мимо охраны?”

В общем, пока поднимаюсь в свою комнату, мне почти удается убедить себя в том, что так даже лучше. К тому же, он сам сказал, что нам лучше держаться друг от друга подальше. Мы с Маратом из разных миров и дело совсем не в финансовом положении. Даже если бы счета его отца не были арестованы, у нас бы все равно ничего не вышло, мы бы ни за что не смогли быть вместе.

Я тут же обрываю эти мысли и, кажется, даже смеюсь сама над собой. Быть вместе… Кто сказал, что Марат вообще хочет быть вместе? Он явно не страдает от недостатка женского внимание, вокруг него всегда вьется с десяток девиц. И зачем ему я – девственница со стажем? Да, я прекрасно понимаю, что чем-то его заинтересовала, и онсудя по всему, сам не в курсе чем именно… Может, ему просто нужен друг? Почему-то от этой мысли я чувствую весьма болезненный укол разочарования. Будто успела вообразить себе что-то большее и сама не понимаю, что так лучше… Конечно понимаю, еще как. Пока еще не поздно оставить все в дружеской плоскости, подумаешь, было у нас пару поцелуев!

К сожалению, врать я никогда не могла, даже себе, поэтому тут же тяжело вздыхаю, понимая, что скорее всего уже поздно. Марат Скалаев успел забраться мне под кожу. Но я взрослая девочка, поэтому прекрасно справлюсь со своими эмоциями.

Правда, все разумные доводы тут же испаряются когда я вижу его на своем подоконнике.

– Ты выглядишь удивленной, принцесска, – улыбается он. – Неужели, действительно, подумала, что я уйду просто так?

При этих словах сердце ухает куда-то в район пяток и опускаю глаза в пол, чтобы он не увидел как блестят мои глаза. Не хватало еще расплакаться при нем. Причем, я прекрасно понимаю, что его появление сейчас совсем не противоречит моему заключению о том, что я его интересую не как девушка, а как друг… но я согласна быть другом, особенно если эта дружба будет включать поцелуи. Иногда.

Глава 15

Всю последующую неделю я живу от ночи до ночи. Марат появляется в моей комнате с наступлением темноты и исчезает еще до того как звенит будильник. Иногда мы смотрим фильмы, иногда просто болтаем обо всем на свете.

Сегодня, например, мы вместе разрабатываем очередной бизнес-план для моей фантомной танцевальной студии.

– Откуда ты берешь все эти цифры? – интересуется он. – Проходимость, рентабельность, ца?

– Из интернета, – немного смущаясь отвечаю. – Я закончила онлайн курсы одной бизнес школы.

– И они рассказали как составить бизнес-план для школы танцев?

– Они рассказали много чего, но конкретно про танцы там не было. После этого уже каждый сам применяет эти знания для своего бизнеса. Иногда вымышленного, – усмехаюсь я.

Я ожидаю, что Марата мои слова повеселят, как это произошло с Аленой когда я ей рассказала о том, что оплатила курсы в интернете, но он, кажется, и не думает смеяться. Наоборот, смотрит на меня с долей уважения и… восхищения?

– Я еще по инвестициям курсы проходила, – зачем-то сообщаю я. – Но там я, честно говоря, мало что поняла. Мне кажется, для того чтобы в этом разбираться надо иметь очень сильную интуицию.

– Неправда, – усмехается он. – Инвестиции – это те же цифры, тот же бизнес-план, только считай, что рассчитываешь ты его не для себя, а для другой компании, чтобы знать стоить ли вкладывать в нее деньги.

– Ты в этом разбираешься? В инвестициях?

– Есть немного, – улыбается он. – Но не знал, что этому нынче учат онлайн.

– Учат, – киваю я. – Сейчас, наверное, всему учат. Даже танцам.

– Так может, тебе открыть онлайн школу? – предлагает он.

– Очень смешно, – отмахиваюсь я. – Во-первых, я уже представляю лица людей, когда я учу их делать плие на фоне своей кровати. А во-вторых… я знаю, что это звучит очень эгоистично, но я мечтаю о студии не только для клиентов, но и для себя! Я хочу снова танцевать не своей гостиной, хоть и просторной, а в специальном помещении, с зеркалами, со станком… чтобы я хотя бы на какое-то время могла сама поверить в то, что это реально, что я снова танцую.

– Это совсем не эгоистично, – заверяет меня Марат. – Это… Я тебе уже говорил, что ты необыкновенная, принцесска?

– Не припомню, – смеюсь я и прижимаюсь к его плечу. На мгновение наши взгляды встречаются и я снова чувствую это: воздух в комнате сгущается настолько, что кажется, даже окутывает нас туманом, мое сердце начинает биться сильнее и я завороженно смотрю на его серые глаза в обрамлении густых ресниц. Внутри все вопит и пылает от предвкушения и мне кажется, что вот сейчас он точно поцелует меня. Потому что мне не может казаться… его желание практически осязаемо, рот слегка приоткрывается и опаляет меня горячим дыханием, зрачки заметно расширяются и в глазах появляется знакомый блеск. Но, как и все предыдущие разы в течение этой недели, Марат первым отводит взгляд и обыденным, хоть и слегка хрипловатым голосом заявляет:

– Ты необыкновенная, принцесска.

И будто не было между нами искр секунду назад, будто это напряжение в воздухе мне почудилось, он возвращается к расчетам.

Может, мне действительно, чудится? Опыта с парнями у меня ноль, может поэтому каждый его взгляд кажется мне чем-то особенным? Судя по рассказам в стенах университета, Марат не из тех парней, которые долго ухаживают за девушкой перед тем как тащить ее в постель. Тогда почему со мной не так?

Ответ только один: потому что желания тащить меня в постель у него нет. Тут же, конечно, напрашивается вопрос есть у меня такое желание и несмотря на то, что разумнее было бы сказать нет, я мешкаю.

Я тянусь за ручкой и локтем случайно сбиваю ежедневник со стола, Марат наклоняется чтобы его поднять и кладет на стол блокнот вместе с выпавшим из него листиком.

– Кстати об этом, – киваю на билет в театр. – Завтра и послезавтра вечером меня не будет дома, – Надо признаться, сначала у меня была мысль не говорить ему об этом и дать возможность помучиться гадая где я. Но я решила не играть в “роковую женщину” и честно предупредить заранее.

– Такая длинная постановка? – темная бровь заинтересованно ползет вверх.

– У меня день рождения, – нехотя признаюсь. Не то чтобы я скрывала свой возраст, наоборот, мне не терпится поскорее стать девятнадцатилетней, а значит более взрослой и зрелой в его глазах. Но я боюсь, что он почувствует себя обязанным подарить мне что-то, а в его финансовом положении любые траты могут больно ударить по кошельку.

– Будешь кутить два дня? – он не выглядит удивленным, не спрашивает сколько лет мне исполнится, будто уже заранее знал все это и просто ждал когда я сообщу ему.

– Кутить я буду только послезавтра, – вздыхаю слегка обреченно. – Алена вызвалась организовать сюрприз.

– Могу представить, – усмехается он. – А завтра? Дай угадаю – семейный ужин в самом пафосном ресторане столицы? А после, – он бросает быстрый взгляд на билет, – балет “Ромео и Джульетта”?

– Почти, – не могу сдержать улыбку. – Только не ужин, а обед. На балет я пойду одна.

– Одна? – его глаза пристально сканируют меня, будто он подозревает, что я скрываю от него наличие парня.

– Да. – Вот сейчас он точно удивлен. Это вам не дата рождения, которую можно легко узнать заранее. Такого он от меня явно не ожидал. – Это… моя традиция, что ли.

– Традиция проводить свой день рождения в одиночестве?

– Нет, – отмахиваюсь я. – Традиция это балет. А одиночество – это обдуманный выбор основываясь на опыте прошлых лет.

Признаться, я не сразу пришла к этому. Пару раз я приглашала с собой Алену и она как верный друг покорно высиживала три акта, но… проблема в том, что она просто не могла молчать. И если в обычной жизни я люблю ее беззаботный треп, то на балете ее вопросы про танцоров, наряды, роли, пируэты и все остальное меня жутко отвлекали. В прошлом году я пригласила с собой Динару. Она, в отличие от Алены не особо болтала, хотя лучше бы я слушала ее треп чем возмущение дамы через два кресла за то что Динка попыталась раздобыть номер телефона ее спутника. В принципе, подругу я не виню, парень был как минимум лет на двадцать пять младше той женщины и я бы тоже приняла его за ее сына. Но тем не менее, в этом году я решила, что пойду одна. Это мой день рождения, мой праздник и я хочу провести его без эксцессов.

Глава 16

Праздничный обед с папой проходит не так страшно как я ожидала. То ли у меня выработался иммунитет к его ежегодному допросу, то ли в этот раз он расспрашивает меня без особого пристрастия, но я стойко выдерживаю все два часа трапезы из трех блюд. Хотя казалось бы, в этом году мне впервые есть что, действительно, скрывать.

Несмотря на то, что большую часть этой недели отец провел дома, он все еще не догадывается о ночных визитах Марата. Но если уж ему не удалось поймать нас на “горячем”, то выдавать ему эту тайну сейчас я тоже не собираюсь. Поэтому я с невозмутимым видом поедаю десерт рассказывая ему о том как провожу вечера за подготовкой к занятиям.

С отцом мы не то чтобы близки, я бы даже сказала, что нет двух людей более далеких друг от друга, чем мы.

Может дело в возрасте – я появилась на свет когда ему уже было слегка за сорок, а может в том, что он никогда особо не хотел детей. Это, конечно, не единственные факторы, которые сыграли свою роль в наших отношениях, но об остальных я сегодня думать не хочу. У меня день рождения как никак!

Папа вполне искренне поздравляет меня, вручает подарок в коробке с логотипом известного ювелирного бренда и даже предлагает заказать мне шампанское. Сам он, кстати, алкоголь на дух не переносит. Поздравления я выслушиваю, подарок принимаю, а от шампанского отказываюсь – мне еще на балет ехать вечером, и торчать час в очереди на такси потом у меня нет ни малейшего желания.

После обеда отец несмотря на выходной сразу уезжает в офис, а я еду домой чтобы переодеться. Я прекрасно знаю, что сейчас не обязательно как-то по-особому наряжаться для театра, зрителей спокойно пускают даже в джинсах и кроссовках, но это мой собственный пунктик. Для меня балет это не просто обычная постановка, это мечта…

Поэтому и наряжаюсь я тщательнее обычного. Конечно, я и в университет ни разу не ходила в лохмотьях, да и мой неброский макияж всегда безупречен, но сегодня я впервые за долгое время трачу на сборы больше привычных двадцати минут.

Бросаю финальный взгляд в зеркало и даже кокетливо улыбаюсь своему отражению. Ресницы у меня от природы густые, поэтому даже с одним слоем туши смотрятся эффектно. А вот голубые глаза я подвела черным карандашом и сейчас смотрю на свое непривычно яркое отражение. Хотя, полагаю тут в большей степени заслуга красной помады, нежели карандаша.

Волосы я сначала хотела выпрямить, но потом решила, наоборот, подкрутить свои природные “волны” и сейчас они приятно щекочут кожу сквозь огромный вырез на спине кремового платья.

Я даже делаю селфи для Алены и тут же получаю ответ с кучей смайликов “большой палец вверх”. Да, связь определенно есть, мой телефон не сломался… а значит тот факт что Марат до сих пор не поздравил меня с днем рождения говорит лишь о его нежелании это делать, а не о технических неполадках как я себе внушала сегодня большую часть дня.

Сама не знаю почему для меня это так важно… Мы ведь даже не то чтобы друзья. “А кто? Кто мы? Кем мы друг другу являемся?” – задаю себе резонный вопрос, ответа на который не знаю.

Понимаю, что сейчас об этом лучше не думать, не хватало еще в свой день рождения увязнуть в угрюмых мыслях, но ничего не могу с собой поделать. Да, возможно, мы не друзья, но Марат явно дал мне понять, что его интерес ко мне вызван не только потребностью переночевать где-то. Думаю, он и сам до конца не понимает почему каждый вечер забирается в мое окно. Кто знает, может прямо сейчас он тоже занят тем, что пытается понять что между нами происходит… Почему-то эти мысли тут же вызывают у меня улыбку. Как ни силюсь, не могу представить Марата Скалаева за самокопанием. Нет, он не из тех, кто долго думает перед тем как действовать. И тот факт, что после того случая в бассейне он больше не предпринял никаких попыток меня поцеловать, говорит лишь о том, что у него скорее всего просто не было желания… Может, всему виной то, как я отреагировала на сцену орально секса в исполнении Динары? Марат видел мой шок, видел, как меня трясло… неудивительно, что после этого он решил держать дистанцию. Наверное, еще и порадовался, что за день до этого успел вовремя остановиться и тем самым спас девственницу Алису Крейтор от позорного падения в обморок при виде мужского достоинства в полной боевой готовности.

Из-за пробки к зданию театра я подъезжаю всего за пять минут до начала представления и с трудом впихиваюсь в последнее свободное место на парковке. Щелкаю брелком сигнализации и запахнув полы бежевого тренчкота взбегаю по ступенькам ко входу. Почти все зрители уже внутри, на мраморных ступенях крыльца остались лишь несколько человек, в основном те, кто докуривает сигареты и я инстинктивно задерживаю дыхание проходя мимо них, а потом вдруг с шумом втягиваю воздух.

Замираю на месте не в состоянии пошевелиться и даже тот факт, что кто-то слева от меня выпускает сигаретный дым прямо на меня не в силах сдвинуть меня с места. Потому что передо мной стоит Марат. В костюме.

Жадно рассматриваю его силуэт будто боюсь, что в любое мгновение этот мираж исчезнет. Потому что Марат Скалаев в строгом черном костюме – это поистине впечатляющее зрелище. Божечки, он даже галстук повязал!

Мой взгляд скользит по дорогой ткани костюма, который, на секундочку, сидит как влитой и останавливается на его лице. Он идеален. Губы растянуты в улыбке, словно он сейчас вдоволь наслаждается произведенным эффектом. Темные волосы, обычно пребывающие в полном хаосе, зачесаны назад, а взгляд… он прожигает меня насквозь отзываясь в каждой клеточке моего тела.

– С днем рождения, принцесска, – мягко произносит он.

Глава 17

– Надеюсь, я правильно запомнил твое место и ряд, потому что мне стоило больших трудов раздобыть билет по соседству, – говорит он и не дав мне прийти в себя, подхватывает под руку направляя в фойе театра.

На языке вертится миллион вопросов начиная от банального “что ты здесь делаешь?” до “ты действительно, будешь смотреть балет со мной?”, но я не успеваю задать ни один из них. Во-первых, я кажется, потеряла способность говорить, а во-вторых, звенит звонок и я едва успеваю сдать плащ в гардеробную перед тем как мы одними из последних проскальзываем в зал.

Мы легко находим свой ряд и я понимаю, что Марат не соврал – у него, в самом деле, место рядом со мной. Как он умудрился это провернуть учитывая, что в зале полная посадка я не знаю и не факт, что он сказал бы мне правду даже если бы я решилась задать этот вопрос.

Но я не решаюсь. Как и не решаюсь думать что все это значит. Целый день я ждала от него звонка или сообщения, но даже в самых смелых мечтах не рассчитывала, что он заявится собственной персоной. Марат Скалаев на балете! Не то чтобы я собиралась об этом кому-то рассказывать, но уверена, если бы мне пришло в голову поделиться этим с кем-то из студентов, меня бы подняли на смех. Думаю, даже если бы я продемонстрировала им фото Марата напряженно следящего за движениями танцоров на сцене, меня бы обвинили в использовании фотошопа… а потом бы все равно подняли на смех, да.

Но это правда. Я не брежу. Это не мираж. Марат Скалаев, действительно, сидит рядом со мной и смотрит балет.

Совсем недавно я сокрушалась, что в присутствии подруг не могла полностью насладиться постановкой, а сегодня же собственные мысли отвлекают меня от сцены и гениальная хореография проходит мимо меня. Мы сидим так близко, что я всем телом чувствую исходящий от Марата жар. Пользуясь тем, что его рука лежит на подлокотнике между нами, я прижимаюсь к нему наслаждаясь этой близостью. Марат не отрывает глаза от сцены, но в какой-то момент он переплетает наши пальцы и нежно сжимает мою ладонь. От этого простого жеста в моей груди все переворачивается, сердце совершает опасный кульбит, а губы расплываются в дурацкой улыбке. Он пришел! Он пришел поздравить меня с днем рождения, провести со мной вечер, быть со мной… На этот раз я точно знаю, что это не из-за того, что ему нужно где-то переночевать, не потому что больше некуда идти… Нет, Марат хочет быть здесь, хочет быть со мной. И я не совру если скажу, что это лучший подарок на день рождения, который я могла бы желать!

– По-моему, Ромео слегка переигрывал, – замечает Марат, когда мы выходим из зала. – А вот Тибальд отлично отыграл свою роль, экспрессивно.

– Что насчет Джульетты? – не могу сдержать улыбку. Марат Скалаев, обсуждающий актеров балета – вряд ли многие могут похвастаться тем, что стали свидетелями этого зрелища.

– Джульетта молодец. Юная, невинная, трепетная, – он смотрит мне прямо в глаза и из-за этого создается впечатление, что говорит он не о балерине, а обо мне. – Красивая. Прямо как ты, принцесска.

– Спасибо, – несмотря на смущение, я не отвожу взгляд и беру из его рук свой плащ.

Когда мы подходим к моей машине, я боюсь, что сейчас придет время прощаться и все волшебство этого вечера разрушится, но Марат снова забирает у меня ключи и поинтересовавшись не возражаю ли я, распахивает передо мной пассажирскую дверь.

Я покорно усаживаюсь в машину втайне радуясь, что мне не нужно будет отвлекаться на дорогу и я смогу вдоволь налюбоваться его профилем.

Он с легкостью лавирует в ночном потоке машин и вскоре сворачивает с главной, после чего мы еще какое-то время пробираемся сквозь плохо освещенные улицы и ухабы. По идее, мне сейчас должно стать немного страшно и я просто обязана хотя бы поинтересоваться куда он меня везет, но я понимаю, что мне абсолютно все равно. Марат имеет надо мной какую-то особую власть и несмотря на то, что мы знакомы всего каких-то пару недель, я безоговорочно ему доверяю.

Вскоре он тормозит и я, наконец, отвлекаюсь от его лица и оглядываюсь по сторонам. Снаружи кромешная тьма, света фар хватает чтобы осветить деревья вокруг нас и абсолютную пустоту впереди. Сперва я думаю, что это обман зрения и только спустя несколько мгновений до меня доходит, что мы находимся на вершине какого-то холма или горы и впереди действительно лишь зияющая пустота. Я настолько привыкла к огням большого города, что даже не могу сходу вспомнить когда я в последний раз видела такой темный пейзаж.

Марат глушит мотор, оставив при этом включенными фары, отстегивает свой ремень безопасности и одарив меня самой светлой, обаятельной и хищной улыбкой одновременно произносит:

– С днем рождения, принцесска.

Я настолько завороженно смотрю на его лицо, что до меня не сразу доходит, что он держит что-то в руках. Только когда моих пальцев касается что-то холодное, я перевожу взгляд вниз и вижу подарок. Осторожно беру его в руки и мои губы тут же растягиваются в улыбке, а глаза почему-то мокреют: с тонкой золотой цепочки свисает кулон в виде маленькой балерины в пачке.

В отличие моего отца, он не сохранил коробку с логотипом, но я без труда узнаю этот бренд и соответственно примерно знаю стоимость украшения. Марат Скалаев, у которого нет ни дома, ни машины, только что сделал мне подарок на сумму которого можно было бы легко купить автомобиль. Возможно, не такой крутой как у меня, но определенно новенький из салона.

Глава 18

– Подожди, – я все еще не могу отвести глаз от кулона. – Откуда…? Как..? Прости, я не могу это принять.

Мысли вихрем проносятся в моей голове. Он его украл? Взял кредит? Продал почку? Откуда у Марата деньги на такое дорогое украшение? Кулон из новой коллекции, я сама на него смотрела, но решила пока не покупать не будучи уверенной, что этого не сделает отец. То есть это не может быть старый кулон его матери, например, или небывалая распродажа. Нет, Марат купил мне подарок за баснословные деньги!

– Принцесска, – усмехается он. – Пожалуйста, не опускайся до таких банальностей.

Он выходит из машины и распахнув дверь с моей стороны, командует:

– Идем.

Я покорно следую за ним, тем более, что после того как он галантно помог мне выбраться из машины, я не спешу отпускать его руку. Крепко сжимаю его ладонь и понимаю, что готова следовать за ним сейчас на край света. Эта мысль одновременно и пугает меня и успокаивает.

Правда, когда он подходит почти к самому краю обрыва, я все-таки останавливаюсь и даже предпринимаю попытку оттянуть его обратно.

– Боишься высоты? – удивленно спрашивает он.

“И темноты”, – хочется добавить, но я лишь киваю, глядя на пропасть у наших ног.

Свет фар освещает нас, но никак не то что у нас под ногами и от этого по коже пробегает целый табун мурашек. Хотя… возможно, в этом также виновато и присутствие Марата. Как выяснилось, это вполне естественная реакция моего тела на него.

Не в силах сдвинуться с места я завороженно смотрю как он проходит по самому краю обрыва и, наконец, понимаю откуда у него такая страсть к окнам. Марат Скалаев – любитель ходить по краю – и в прямом, и в переносном смысле.

Для меня, скромной домашней девочки все это в новинку – нарушать правила, плевать на общественное мнение, делать все, что пожелаешь… Но сейчас, глядя на него я понимаю, что тоже так хочу. Хотя бы на один вечер.

Я разжимаю ладонь с кулоном балерины и спрашиваю у него:

– Поможешь?

Марат кивает и я тут же поворачиваюсь к нему спиной, спускаю с плеч плащ, но волосы не убираю. Во-первых, неудобно, потому что руки все еще в рукавах плаща, а во-вторых, я хочу чтобы он сам это сделал.

– Надо подойти ближе к свету, – он слегка подталкивает меня к машине. – Ни черта не видно в темноте.

И хотя я понимаю, что он скорее всего имеет в виду замочек на цепочке, мне хочется верить, что он говорит и обо мне, что он хочет видеть меня.

Марат ловко справляется с задачей и затем нежно поднимает мои волосы и продев под них цепочку, проводит по ним рукой.

От его прикосновения я слегка вздрагиваю, а затем резко разворачиваюсь и не оставив себе ни секунды на раздумья, целую его.

Марат с готовностью отвечает на поцелуй и совсем не выглядит удивленным, из чего я делаю выводы, что он ожидал от меня чего-то подобного, либо же сам собирался меня поцеловать. И от этой мысли внутри становится так тепло и приятно. Волнительно.

В этот раз я совсем не чувствую запаха сигарет, от него исходит возбуждающий мужской аромат и его естественный и такой правильный вкус заполняет мой рот. Между нами жалкие сантиметры, но я хватаюсь за полы его пиджака и притягиваю его еще ближе. Из груди Марата вырывается какой-то грубый звук и подхватив меня под ягодицы, он сажает меня на капот машины.

Он сжимает мои плечи, проводит пальцами по голой коже спины и несмотря на ночную прохладу и тот факт, что мой плащ болтается где-то в районе талии, мне совсем не холодно. Его прикосновения опаляют меня и снаружи и внутри.

– Такая смелая сегодня, принцесска, – голос хриплый, но я буквально губами чувствую его улыбку. – Решила, что стала достаточно взрослой?

Я не знаю что ему ответить, не знаю откуда взялась моя храбрость, связана ли она с тем, что я повзрослела на год и главное, на сколько ее хватит – насколько далеко я готова зайти… Мозг сейчас слишком занят обработкой всех противоречивых чувств и ощущений, поэтому я молча продолжаю его целовать. Хотя молча у меня тоже не получается, с губ то и дело срываются едва слышные стоны. Но и за них мне не стыдно, тем более что Марат с готовностью проглатывает их упиваясь своим влиянием на меня.

Мое тело изнывает от желания его прикосновений, набухшая грудь болезненно трется о ткань платья и я вспоминаю ощущение его языка на ней.

А еще я понимаю, что дико возбуждена. Тогда, в бассейне, я так до конца и не успела осознать что со мной произошло и поэтому списала излишнюю влагу в трусиках на то что купальник и так был мокрым. Сейчас же я четко ощущаю как намокает мое кружевное белье и понимаю, что это полностью заслуга Марата.

Мне девятнадцать лет и я впервые чувствую такое возбуждения. До предела. Я слегка ерзаю на капоте и соскользнув с него чуть ниже бесстыдно прижимаюсь к бедру Марата. А еще я уверена, что если мне хватит смелости провести рукой чуть выше, то я почувствую его каменную эрекцию, как тогда, в бассейне. Вот только смелости мне не хватает и я бы хотела сказать, что дело в моей природной скромности, но нет… я просто боюсь, что он снова сбежит, вспомнив, что я девственница и ему “следует держаться от меня подальше”.

Глава 19

Я не знаю сколько длится это безумие, губы начинают покалывать от напряжения, а в животе завязывается тугой узел. Господи, если бы я знала, что поцелуи могут быть такими… такими испепеляющими и пьянящики, на грани, я бы не стала ждать так долго. Хотя одна мысль о том, что на месте Марата мог бы быть кто-то другой, отзывается во мне холодным протестом.

Все так, как и должно быть. То, что происходит сейчас, это стоило того, чтобы столько ждать. Потому что я не могу насытиться им, я буквально захлебываюсь этим поцелуем и моя голова начинает неистово кружиться от водоворота взрывоопасных эмоций.

Сердце Марата неугомонно колотится под моей ладонью и я, вдруг, понимаю, что возможно, сегодня у него не хватит выдержки чтобы остановиться. Потому что даже с высоты своей неопытности я понимаю, что он дико возбужден.

На секунду, будто прочитав мои мысли, он отрывается от моих губ и сканирует мое лицо своим затуманенным взглядом. Уверена, мои глаза покрыты такой же дымкой похоти, как и его.

– Боишься, принцесска? – сипло спрашивает он.

Во рту настолько сухо, что я не в силах произнести ни слова, поэтому лишь мотаю головой, за что он тут же удостаивает меня своей хищной улыбкой.

Правда, узнать насколько далеко я готова сегодня зайти мне не удается. Звенящую ночную тишину пронзает трель моего телефона.

Я морщусь, словно вибрация в кармане бьет меня током, но все же достаю аппарат. Неужели отец вернулся домой и потерял меня?

Удивленно хмурюсь, когда вижу на экране лицо Динары. Она уже поздравила меня сегодня утром и поэтому повода звонить у нее быть не должно, но тем не менее, не в силах больше слышать слишком громкий звонок, я беру трубку и почему-то шепотом отвечаю:

– Привет, что ты хотела? – будто со стороны отмечаю, что мой голос хрипит словно я провела вечность в пустыне, но подруга не замечает странности.

– Алиса, – всхлипывает она. – У меня проблемы. Я в полиции, пожалуйста, забери меня отсюда.

Она срывается на сбивчивые объяснения из которых я не могу понять и половины и, наконец, Марат тянет меня за руку чтобы привлечь внимание и одними губами произносит:

– Спроси ее номер отделения.

Я повторяю его вопрос и после того как Дина диктует адрес, отключаюсь.

Марат молча подхватывает меня, помогая спуститься с капота машины, поправляет мой плащ и открывает пассажирскую дверь. Через мгновение он сам занимает водительское место и я впиваюсь в него цепким взглядом пытаясь прочитать его эмоции. Он нажимает кнопку запуска мотора и резко переводит рычаг в заднюю передачу, выглядит при этом решительно, но как только наши взгляды встречаются, хоть и на долю секунды, я вздыхаю с облегчением. На его лице легко читается такое же разочарование, как и на моем.

Дорога до отделения занимает долгие сорок минут и за это время я успеваю накрутить себя до предела. Что такого могло произойти, чтобы Дина оказалась в полиции? На ум приходят лишь пьяные дебоши моих однокурсников, но я прекрасно понимаю, что это не ее случай. Тогда что? В чем бы ее и обвиняли, я уверена, что произошло недоразумение. А еще меня начинает мучить совесть, потому что на этой неделе я упорно сбрасывала ее звонки ссылаясь на занятость учебой. Не то чтобы я осуждала ее за действия на той вечеринке, она совершеннолетняя в конце концов и вправе делать все, что ей заблагорассудится. Но тем не менее, внутри тлела какая-то едкая злость за то что в то время пока я краснела перед той девушкой пытаясь достать денег для Динки, она лишь задорно развлекалась. Поэтому теперь меня поедает не менее едкое чувство вины за то что я ее игнорировала.

– Она не виновата, – я не сразу понимаю, что произношу это вслух.

– Уверен, что все будет хорошо, – бросает мне Марат. Он не знает Динару, так же как и понятия не имеет что могло произойти, но тем не менее, его голос звучит настолько уверенно и твердо, что я не могу ему не верить.

Я едва заметно киваю, но отдаю себе отчет, что мои руки все еще предательски дрожат. Я никогда не была в полиции и даже не могу себе представить что сейчас чувствует подруга. Из телефонного разговора я поняла только, что она невероятно напугана и кроме меня ей некому помочь.

Дина самый простой и открытый человек из всех, кого я знаю. Она не преступница, а значит я должна ее вытащить во что бы то ни стало. Вот только как? Я очень люблю свою подругу, но от одной мысли, что мне придется обратиться к отцу за помощью кожа покрывается ледяными мурашками.

На крыльце нас встречает мужчина в форме и от этого мои мысли о недоразумении только усиливаются. Разве могут люди так просто попасть в отделение? В памяти тут же всплывают кадры из фильмов, где встреча с заключенными положена только близким родственникам. Разве у нас не должно быть так же? Или может, все дело в том, что Дина еще не заключенная?

Следователь, представившийся Олегом Викторовичем, ведет нас по длинному коридору и останавливается у новенькой деревянной двери.

– У вас есть три минуты, – командует он мне.

Я робко киваю и только сейчас замечаю, что в коридоре мы не одни. На потрепанных стульях сидят два парня. Лица обоих кажутся мне смутно знакомыми, но лишь один из них заставляет меня покрыться краской от пальцев ног до кончиков волос. Я не знаю его имени, но я узнала его. Это тот самый парень с дачи Алены. Тот парень, которого я видела… которого я видела с Диной в гостевой спальне.

Он успевает пройтись по моему лицу своим скользким взглядом и одарить меня нахальной улыбкой, но тут же тушуется, когда смотрит влево.

Поначалу мне кажется, что причина такой смены поведения – следователь рядом со мной, но проследив за взглядом парня я понимаю, что он смотрит не на него. Этот парень явно испугался Марата.

Глава 20

Перед тем как потянуть дверь на себя я задерживаю дыхание будто собираюсь нырнуть в воду. Ожидают там как минимум два десятка следователей, готовых запротоколировать каждый мой взгляд и судить каждое слово.

Но в кабинете Дина находится одна.

При виде меня она вскакивает со стула и бросается мне навстречу. С ее губ срывается очередной всхлип и я крепко ее обнимаю.

– Все будет хорошо, – утешаю я ее, но к сожалению, в моем голосе нет и толики той уверенности, с которой говорил Марат. – Что случилось?

Дина отрывается от меня и мое сердце содрогается, когда я вижу ее лицо: припухшие от слез глаза с уродливой сеточкой красных сосудиков, потекшая тушь, размазанная не только под глазами, но и по скулам. Ее губы содрогаются от беззвучных слез и все тело вибрирует от дикой неконтролируемой тряски. Представляю как она перепугалась, бедняжка.

Я снова обнимаю ее и стараясь сымитировать интонацию Марата, повторяю: – Все будет хорошо. Произошло какое-то недоразумение.

– Ты не понимаешь, – слегка заикаясь плачет подруга. – Они думают, что им все можно. Они во всем обвинили меня.

– Они? – переспрашиваю я и не дожидаясь ответа уточняю: – Те парни из коридора?

– Да, – кивает она. – Этот ублюдок Вова, дружок Демида.

Подруга с шумом опускается на стул и сделав несколько глубоких вдохов и выдохов, продолжает: – Я познакомилась с Демидом на той чертовой вечеринки у твоей Алены. Так и знала, что от нее будет какая-то подстава! Мы… Демид мне понравился и, – она делает секундную паузу, видимо, решив не шокировать меня правдой, которую я и так уже знаю, – мы обменялись номерами. Ты тогда уехала без меня, а он предложил подвезти. После этого мы несколько раз встречались на неделе, он познакомил меня со своими друзьями. И этот Вова… Он мне сразу не понравился. Сначала я подумала, что он просто считает меня ниже их уровня и поэтому смотрит волком, но потом он предложил… Господи, уверена, я ведь даже ему не особо понравилась, этот мудак просто хотел позабавиться. Ему было скучно! Конечно, я его послала, а он… Алииса, он сказал, что я украла у него часы. А Демид ему поверил! Ему, а не мне!

Подруга снова срывается на рыдания, а я только сейчас замечаю “Дюбуи” на столе следователя. И снова на меня накатывает ощущение, что что-то не так, что-то не сходится. Разве не должны они изъять улику? Почему часы, которые Дина якобы украла просто лежат на столе? Где, вообще, следователь? Где доказательства? Они хоть сняли ее отпечатки? По идее, если часы она не брала, то и отпечатков там быть не должно.

Последние несколько вопросов я озвучиваю вслух.

– Им пофиг, понимаешь? Следователь даже не стал меня слушать. Меня остановили на улице, попросили предъявить содержимое сумочки. Я думала это обычная проверка, спокойно открыла ее и когда увидела часы, не сразу поняла что это и, конечно, взяла в руки. Поэтому да, на них есть мои отпечатки.

– Но…, – я даже не сразу нахожусь что ответить. Это настолько несправедливо и сюрреалистично, что больше похоже на розыгрыш, чем на реальное дело. – Но ты ведь им сказала, что не брала часы?

Динара начинает истерически смеяться и от этого ее тело трясется еще больше.

– Кто я и кто они? Это их слово против моего… Ты знаешь кто их родители? Я не знаю насчет Вовы, но у отца Демида несколько нефтяных вышек, он неоднократно хвастался, что скоро бизнес отца достанется ему. А я никто, и взять с меня нечего.

Она снова всхлипывает и едва слышно добавляет:

– Я не хочу в тюрьму.

– Прекрати, – шикаю я. – Никто тебя в тюрьму не посадит. Сейчас выяснится, что произошло недоразумение. Наверняка, этот придурок решил просто пошутить.

– Пошутить? – усмехается Динара. – Хорошие шутки у мажориков.

Я прекрасно понимаю скепсис подруги, но вся эта ситуация действительно выглядит подозрительно. Почему подруге разрешили позвонить мне? Почему не оформили протокол как надо? Я, конечно, понимаю, что мне далеко до светила юриспруденции, но даже тех знаний, что я почерпнула за прошедший год на юрфаке хватает чтобы с уверенностью заключить что что-то здесь не так. Этот Демид что, так просто поверил своему другу? Хотя… почему бы и нет, если он знает Вову давно.

Друзья на то и друзья, что верят друг другу. Приходилось признать, что это даже логично, что парень поверил не девушке, которую знал всего неделю, а давнему другу. Он же не виноват, что друг оказался лживым идиотом.

Может этот Вова и настоял, чтобы не заводили дело? Решил просто запугать Динару? Подумал, что она испугается реального дела и согласится на его предложение? Мерзость! От одной мысли об этом во рту становится липко и неприятно будто я съела просроченный дор блю.

– Я позвоню отцу, – решительно сообщаю ей.

– Правда? – в ее голосе читается такое удивление и даже немного страх. Я не много рассказывала ей об отце, но думаю, даже из тех крупиц, что я успела обронить за годы нашей дружбы, она понимает, что он будет не особо рад такой просьбе. Но других вариантов у нас нет. Сама я нужными связями похвастаться не могу и все что я могу предложить это сомнительная юридическая консультация второкурсницы с бетонным выводом “что-то здесь не так”.

Вряд ли отец обрадуется, что я решила втянуть его в такое дело, но может он сделает ставку на то, что у меня день рождения? Ну и тем более, арестовали-то не меня… сойдет это за смягчающее обстоятельство?

Я решительно извлекаю телефон из кармана, но не успеваю даже разблокировать, когда дверь кабинета открывается и следователь бодро сообщает:

– Динара Талгатовна, вы свободны. Прошу прощения за произошедшее недоразумение.

Наши глаза синхронно округляются, но если в моих читается облегчение, то подруга выглядит очень удивленной. Бедная Динка, наверняка уже успела смириться с тем что придется носить бесформенную робу в полосочку. Я хватаю подругу за руку и с победным видом тяну ее в сторону выхода.

Господи, как я рада, что мне не пришлось звонить отцу и все выяснилось без посторонней помощи.

Однако, когда мы выходим из кабинета и я вижу лица ждущих там парней и понимаю, что помощь все-таки была. Правда, пришла она не от отца, а от Марата.

– Вы, кажется, хотели что-то сказать девушке, – говорит он тоном не терпящим возражений и кивает в сторону моей заплаканной подруги.

– Да, конечно, – они синхронно трясут головами словно мультяшные болванчики. – Извини, Дина, нам очень жаль. Произошло недоразумение и…

– Да, нам очень жаль, – подхватывает второй парень. – Этого больше не повторится.

Глава 21

Сегодня я возвращаюсь домой на удивление рано. Это даже смешно, потому что вчера я собиралась просто посмотреть балет, а в итоге добралась до кровати за полночь. Сегодня же был обещанный сюрприз от Алены и я дома несмотря на то, что на улице едва начало смеркаться. Вообще-то, я была уверена, что она потащит меня в один из столичных клубов, но вместо этого мы с ней весь вечер провели в спа-центре.

– Ты чего так удивляешься? – спросила она увидев удивление и, наверное, даже благодарность на моем лице. – Это ведь твоя днюха. Было бы кощунственно тащить тебя тусить. Но на мой день рождения не отвертишься, заранее купи удобные туфли чтобы не ныла потом что ноги стерла в кровь на танцполе.

После этих слов я не удержалась и бросилась ей на шею и в который раз поблагодарила Вселенную за такую подругу. После той истории с другом Демида я еще больше начала ценить настоящую дружбу. Нет, я конечно, и раньше и любила Алену и Дину, но кажется, вчера я впервые поняла, какое это счастье иметь друзей, которым доверяешь безоговорочно и знаешь, что они никогда не предадут тебя, тем более из-за мимолетного любовного интереса.

После тотального расслабления полученного в спа Алена все-таки ускакала в клуб, а я же направилась домой сокрушаясь, что зря сказала Марату, что меня не будет дома. Хотя, может и лучше, что он меня сейчас не видит, массажистка посетовала, что у меня очень сухая кожа и попросила не смывать масло с тела как минимум пару часов. Так что сейчас я больше похожа на блинчик, чем на принцесску.

После душа я выхожу в спальню и с легким разочарованием смотрю на пустой подоконник. Как так получилось, что за последние пару недель я настолько привыкла к его присутствию, что сейчас готова расплакаться от того, что он не пришел? И ведь сама же предупредила его, что меня не будет дома! Где в этом логика?

Приходилось признать, что логики в этом не было, а вот чувства были… И к сожалению, речь сейчас не только о разочаровании. Я что, серьезно, влюбилась в Марата Скалаева? Почему-то эта мысль прозвучала в голове словно приговор.

То ли дело в том, что я впервые за девятнадцать лет серьезно увлеклась парнем, то ли в том, что этим парнем оказался Марат Скалаев… Не лучший вариант для первой любви, скажем прямо. Да и вообще, для любви в целом.

Может, все потому что он украл мой первый поцелуй? Кто знает, вдруг тот же Ян Грушевский произвел бы на мое наивное девичье сердце такое же впечатление если бы первый поцелуй случился с ним? Даже в голове эта мысль звучит абсурдно и как-то неправильно… Нет, приходилось признать, что дело не в том, что Марат стал первым, дело просто в Марате. Точка.

Достаю телефон и впервые за все это время сама пишу ему. Марат неоднократно слал мне сообщения и смешные картинки, я всегда ему отвечала, но первой никогда не писала.

“Привет. Как дела?”

Знаю, банально. Но что мне еще писать? Думаю, сообщение о том, как мне холодно и одиноко в своей кровати без него было бы еще банальнее. И слишком откровенно. Надо начинать с малого.

“Привет, принцесска. Неужели столичные клубы не оправдали твои надежды и ты так быстро заскучала?”

“Вместо клуба был расслабляющий массаж. И да… я скучаю”

Последние слова я несколько раз стираю и пишу заново, но в итоге все-таки отправляю.

“Я чертовски счастлив это слышать, принцесска.”

Чувствую как губы расплываются в глупой улыбке, но ничего не могу с собой поделать. Подсознание рисует лицо Марата в этот момент, а мозг даже услужливо воспроизводит его интонацию.

“Я вдруг поняла, что так и не сказала тебе спасибо за подарок вчера. Спасибо, Марат.”

“Он тебе понравился?”

Я непроизвольно закатываю глаза. Как такой подарок мог не понравиться? Он же идеален! В этот момент я в сотый раз со вчерашнего вечера провожу пальцами по цепочке вспоминая как его руки касались меня вчера. А затем не дав себе и секунды на размышления, слегка развожу полы своего шелкового халатика и делаю фото кулона. На мне нет белья, но разумеется я не собираюсь отправлять ему фото голой груди. Не то чтобы он ее уже не видел, конечно…

Нет, фото выглядит довольно прилично, хоть и сексуально. Золотая балерина лежит в ложбинке между грудей, а все остальное надежно прикрыто тканью.

“Очень”, – набираю я и прикрепляю фото.

Марат не сразу отвечает и я уже начинаю подозревать, что он тоже хочет прислать мне фотографию. О боже, надеюсь, это будет не дикпик! Хотя… Я тут же краснею до кончиков волос понимая, что буду совсем не против. Впрочем, куда больше меня бы порадовало его личное присутствие, чем самые откровенные фото.

Вчера я еще долго не могла заснуть вспоминая наш вечер. Балет, обрыв, полиция… столько всего произошло! Ладно, признаюсь честно, о полиции я думала меньше всего. Как и о балете. Большую часть моих мыслей занимал именно поцелуй. Он был такой… ошеломляющий, горячий, многообещающий. Я не знаю насколько далеко бы мы зашли, если бы не звонок Динары. Единственное в чем я уверена, так это в том, что я бы вряд ли нашла в себе силы остановить это безумие. И несмотря на то что сейчас я понимаю, что лишаться девственности в машине/на машине не самая лучшая идея, я все еще чувствую разочарование, что чертов звонок все испортил.

Поэтому когда экран загорается от следующего сообщения, по венам прокатывается волна неконтролируемого восторга:

“Я надеюсь ты не заперла окно?”.

Глава 22

У меня уходит ровно двадцать минут на то, чтобы высушить волосы и нанести совсем легкий макияж, который мы, девушки, называем естественным, а парни, включая Марата, надеюсь, не замечают.

Сейчас же я стою перед комодом и придирчиво рассматриваю свое нижнее белье. Нет, несмотря на то, что мне до этого не доводилось демонстрировать его перед кем-либо, “бабушкиных” вариантов или даже простого хлопка у меня нет. Я, может, и девственница, но люблю выглядеть красиво, даже просто для себя. Но тем не менее, мне не сразу удается выбрать подходящий комплект. Потому что я хочу что-то красивое и сексуальное, но не слишком вызывающее и откровенное. Не самая легкая задача, да…

Но и она по своей сложности не сравнится с задачей хотя бы самой себе ответить для чего я это делаю. Марат не первый раз собирается приехать ко мне, возможно он даже останется ночевать. Тогда почему я вдруг решила, что сегодняшний вечер пройдет как-то иначе? Судя по нашим предыдущим “совместным ночевкам”, мне сейчас нужно фильм в онлайн-кинотеатре выбирать, а не нижнее белье, но тем не менее, трясущиеся пальцы лихорадочно перебирают кружевные трусы разной степени открытости.

К тому времени как в окне появляется знакомый силуэт, я успеваю справиться с первой задачей. Можно даже сказать, я ее перевыполняю, потому что на мне не только кружевной белый комплект в мелкую сеточку, но и невесомоеплатье с вырезом в форме сердчечка на груди.

О второй задаче, увы, нельзя сказать то же самое… я так и не знаю с чего я вдруг решила, что сегодня все будет по-другому. И главное, действительно ли я этого хочу… Нет, не так, действительно ли я к этому готова. Потому что да, хочу. Тут сомнений нет.

– Кажется, я очень завидую этой балерине, – Марат с улыбкой кивает на мое декольте, в вырезе которого виден кулон.

Я не знаю что на это ответить, но с другой стороны, я хотя бы не краснею. Это уже прогресс, потому что уверена, еще неделю назад я бы зарделась словно перезревший томат. Сейчас же я лишь многозначительно улыбаюсь, будто именно для этого и надела платье.

– Хочешь посмотреть фильм? – спрашиваю в надежде, что он откажется.

– А ты? – он в привычной манере отвечает вопросом на вопрос. При этом его взгляд удивленно скользит по моему телу и я понимаю, что переборщила. Не то чтобы я раньше встречала его с пучком на голове и в растянутых спортивках, но сегодняшний наряд – явно перебор. Мы оба это знаем. И судя по темной дымке в его глазах, он прекрасно понимает ход моих мыслей.

– Не очень, – решаю честно признаться.

– Принцесска, ты такая…, – Марат делает паузу и на долгую секунду мне кажется, что он скажет “маленькая” или “смешная”, но вместо этого он минует расстояние между нами в пару шагов и где-то рядом с моим ухом выдыхает: – Смелая. Скажи, что ты меня ждала.

– Я ждала тебя, – произношу одними губами.

– Зачем, Алиса? Чего ты хотела от меня?

– Я…, – во рту неимоверно сухо и из горла вырывается лишь глухой хрип. – Я не знаю.

– Маленькая лгунья, – улыбается он. – Ну же, принцесска, где твоя вчерашняя решительность?

Вместо ответа я упрямо задираю голову и с вызовом смотрю в эти серые глаза. В них плещется интерес, азарт и идентичное моему желание. Марат все еще хочет меня. От этого осознания внутри все гулко вибрирует и подрагивает.

– Я здесь, я пришел, – он широко разводит руки как бы подтверждая свои слова. – Я полностью в твоей власти, неужели ты не понимаешь, принцесска? Если ты чего-то хочешь от меня – бери.

При этих словах он замирает и, кажется, не собирается двигаться с места, лишь серые глаза с любопытством следят за мной.

Не разрывая зрительный контакт, я встаю на цыпочки и нежно касаюсь его губ своими. В его глазах вспыхивают одобрительные искры, но Марат продолжает стоять как истукан. Я притягиваю его за шею и провожу по его губам кончиком языка, а затем настойчиво проталкиваю его внутрь. Он такому вторжению, разумеется, не препятствует, но и инициативу все так же не проявляет.

Хорошо. Хочешь увидеть смелую взрослую девочку, будет тебе взрослая девочка!

Я хватаю его руки и припечатываю горячей ладонью свой зад, надавливаю на пальцы, чтобы дать ему понять чего хочу. Вторую его руку я кладу на свои волосы и вновь обхватив его за шею, углубляю поцелуй.

Марат сколько угодно может изображать из себя холодную статую, в данный момент он живее всех живых. Жар, исходящий от него окутывает меня словно взрывная волна. Оглушает. Лишает здравых мыслей.

Со стороны может показаться, что именно я сейчас руковожу процессом, но на самом деле мы оба уже ничего не решаем. Мы просто не можем иначе. Не знаю когда именно это произошло, то ли с того момента как он украл мой первый поцелуй, то ли чуть позже. Но факт остается фактом – пути назад уже нет.

Выдержки Марата, как я и предполагала, хватает ненадолго. Уже через пару минут его руки больше не ждут моих указаний и нетерпеливо скользят по всему телу. Несколько раз горячая ладонь касается голой кожи под подолом платья, но словно наткнувшись на невидимую стоп-линию тут же останавливается и продолжает трогать меня уже через ткань.

– Как же меня от тебя кроет, принцесска, – выдыхает он мне в губы. – Ты просто не представляешь.

К сожалению, представляю. Потому что меня от него “кроет” так же, хотя я бы, конечно, подобрала другие слова… он сводит меня с ума, лишает рассудка, возбуждает. Последнее я произношу вслух и добавляю:

– Достаточно взросло и смело для тебя?

Марат лишь одобрительно хмыкает и продолжает меня целовать. С каждым движением его языка, ловким скольжением рук и едва уловимыми движениями бедер, я распаляюсь еще больше. И становлюсь смелее.

Одну за одной я расстегиваю пуговицы на его черной рубашке. Почему-то я была уверена, что пальцы будут предательски дрожать, но они уверенно и быстро справляются с задачей. Я буквально срываю с него одежду и провожу руками по крепкому торсу. Тогда, в бассейне, я была слишком обескуражена происходящим, чтобы вволю исследовать его тело. Сегодня же я собираюсь изучить каждую деталь, каждый изгиб, запомнить на ощупь его кожу и расположение всех родинок.

Марат великолепен. Несмотря на внешнюю худобу, его тело словно высечено из камня, каждая острая мышца отчетливо выделяется под моими пальцами.

Не дав себе и секунды на раздумья, я отрываю губы от его рта и начав с шеи повторяю языком то, что только что делали мои руки. Марат глухо стонет, но не останавливает меня. Я вообще, не уверена, что сейчас хоть что-то смогло бы меня остановить. Землетрясение? Наводнение? Извержение вулкана? Нет, я бы продолжала водить языком по торсу Марата Скалаева и даже тот, кто нашел бы наши тела в застывшей лаве через сотни лет после извержения, не смог бы оторвать меня от него.

Это безумие. Полное и хаотичное. И я с какой-то обреченностью понимаю, что мне мало. Мне мало его обжигающих поцелуев, неконтролируемого желания в его глазах, требовательных прикосновений. Марат Скалаев уже заполнил мои мысли, захватил мою голову и взял в плен мою душу. Но я бы хотела расплавить его и пустить по своим венам…

Я с трудом отрываюсь от его тела и направив на него полный решимости взгляд тянусь к пуговице джинсов. На секунду в его глазах вспыхивает адское пламя, но в следующее мгновение горячая ладонь накрывает мою и он хрипло произносит:

– Не надо, принцесска.

– Почему? – растерянно спрашиваю. – Ты же…, – я перевожу взгляд на внушительный бугор в его штанах, – ты же хочешь меня.

– Безумно, – выдыхает он. – Но… я не могу. Не могу так с тобой.

– У тебя есть девушка? – спрашиваю первое, что приходит в голову.

– Разумеется, нет.

– Тогда почему? Что со мной не так?

– Принцесска, – он обхватывает мои скулы пальцами и гипнотизирует серым взглядом: – С тобой все так. Ты прекрасна. Но… твой первый раз должен быть особенным. Не надо бросать его к моим ногам. Я… я уже украл твой первый поцелуй, пусть твой первый секс будет правильным, по любви. Ты достойна этого.

– Я…, – открываю рот чтобы ему возразить, чтобы закричать что это именно то, что происходит, что я тоже хочу, чтобы мой первый раз случился по любви… с ним. Но тут же замолкаю, потому что понимаю, что Марат имел ввиду себя. Я достойна, чтобы мой первый секс случился по любви… а он меня не любит и готов благородно подождать пока я подыщу себе подходящую партию.

На глаза тут же наворачиваются слезы и я, чувствуя себя полной дурой, шепчу:

– Тогда уходи.

– Принцесска, мы можем просто…

– Что, просто посмотреть фильм и сделать вид, что ничего не было? Как тогда, после бассейна? Уверена, у тебя это прекрасно получится. Видимо, сказывается богатый опыт. Но я так не хочу. Можешь назвать это юношеским максимализмом, но мне не нужна частичка тебя, ты мне нужен весь… или не нужен вообще. Уходи, Марат.

Глава 23

Впервые за последние несколько недель я запираю окно на замок и со слезами утыкаюсь в подушку. Может, Марат и думал, что поступает благородно, но по правде говоря, это уже ничего не меняло. Ему изначально не надо было сближаться со мной, заманивать в свои сети… Потому что сейчас, после всего что между нами произошло за это время, было уже поздно. Слишком.

С таким же успехом он мог бы заняться со мной сексом. Я же видела, что он хотел меня. Да, я понимаю, что с его стороны это обычная физиология, но тем более… с чего бы ему так печься о моих чувствах в таком случае?

Так и так я сейчас рыдаю. Не останови он меня – я бы хотя бы рыдала удовлетворенной.

В груди все ноет и царапает, но я с ужасом понимаю, что тянующая боль внизу живота никуда не делась. Я все так же чувствую его запах, ощущаю его руки на своих бедрах… я все так же хочу его.

Что случилось с моей гордостью? Парень только что отверг меня, прямым текстом послал вместе с моей ненужной любовью, а я все еще изнываю от желания.

Решительно беру телефон и звоню Алене. Нет, я не собираюсь назло Марату лишаться девственности с первым встречным в клубе. Но тем не менее, мне сейчас надо отвлечься. Если я останусь наедине со своими мыслями, они просто сожрут меня заживо, словно Дементоры высосут все прекрасные и теплые воспоминания этих прошедших недель.

Из дома я выскальзываю тем же путем, что и Марат. Правда, в отличие от него, я не претендую на звание альпиниста года и воспользовавшись одним из окон на первом этаже, ныряю в ожидающее такси.

Оглушающая музыка клуба больно бьет по ушам, но одновременно с этим выбивает все неприятные мысли из головы.

– Наконец-то, – радостно пищит Алена приложившись пухлыми губами к моей щеке, – Я думала, что великая Алиса Крейтор никогда не снизойдет до обычных мирских забав.

– Поверь, я тоже удивлена, – улыбаюсь я. Подруге как всегда удается зарядить меня своей бешеной энергетикой и я с облегчением понимаю, что приняла правильное решение.

– Вино? Мартини? Коктейль? – перечисляет Алена и попутно представляет меня своим друзьям. Регину и Тамару я знаю из университета, а вот парни мне незнакомы, хотя судя по общей атмосфере, девчонки и сами с ними познакомились совсем недавно.

Я сразу начинаю чувствовать себя неловко, парней трое, как и девушек. И наверняка, все уже успели мысленно распределить себя по парам. Я, конечно, ни на что не претендую, но судя по тому как подруги Алены поджали губы, они мне не особо рады. А вот парни, к сожалению, наоборот, проявляют слишком много энтузиазма, особенно после того как Алена им сказала, что вчера у меня был день рождения.

Подруга моментально считывает мое настроение и предложив выбрать какой-нибудь легкий коктейль у бара, увлекает за собой.

– Спокойно, Крейтор, – улыбается она. – Это обычное знакомство в клубе. Никто тебя ни к чему не обязывает даже если ты решишь улыбнуться одному из парней.

– Я знаю, – вздыхаю я. – Я просто не подумала, что вы будете с парнями. Извини.

Алена фыркает будто я сморозила несусветную чушь:

– Парней в клубах я каждый раз вижу, а вот моя лучшая подруга сюда впервые заявилась. Так что мой выбор очевиден, я вся твоя. Хочешь, можем даже за столик не возвращаться? Уверена, Томка с Региной не будут возражать. Костя, может и будет, он с тебя глаз до сих пор не сводит, но думаю, переживет.

– Спасибо, – кричу ей прямо в ухо чтобы перекричать музыку. – Может, потанцуем?

Алена согласно кивает, а я делаю глоток коктейля с незамысловатым названием “Медовый месяц”, который на поверку оказывается миксом апельсинового и яблочного сока. Да, видимо, на безалкогольные коктейли спрос тут не большой.

Я оставляю недопитый стакан на барной стойке и иду на танцпол.

Поначалу громкая музыка и заинтересованные взгляды незнакомых парней меня раздражают, но я тут же одергиваю себя. Я пришла сюда, чтобы отвлечься от мыслей о Марате и хорошо бы этим и заняться.

Вскоре к нам присоединяются подруги Алены и парни.

– Вы куда сбежали? – интересуется Костя. Он подошел ко мне практически вплотную, но я понимаю, что иначе я бы его не услышала и вместо того чтобы отпрянуть, улыбаюсь:

– Хотели потанцевать.

Алена права, общение с другими парнями меня ни к чему не обязывает. Здесь мне не обязательно строить из себя Снежную королеву, я вполне могу улыбнуться незнакомому парню и даже вместе потанцевать. Тем более, песня не медленная и смело можно сказать, что все, кто сейчас находится на танцполе и так танцуют вместе.

Поэтому когда Костя отвечает на мою улыбку и слегка касается моего плеча, я вздрагиваю лишь на секунду, а затем заставляю себя расслабиться и просто танцевать.

Девочки одна за другой уходят за новой порцией выпивки, даже Алена, предупредив меня срывается в туалет, а я продолжаю двигаться. Я даже не уверена отлучался ли куда-то Костя. В какой-то момент я просто перестала замечать все происходящее вокруг и максимально “отключилась” растворившись в танце. Может, дело в том, что я давно не танцевала при посторонних, может в том, что мое тело просто включило защитный механизм – потому что танцы всегда помогали мне отвлечься от проблем и не думать.

Внезапно от этой расслабляющей эйфории меня отвлекает голос Кости. Он обхватывает мои плечи руками, прижимается при этом практически всем телом и шепчет:

– Пойдем за столик передохнем, ты наверняка устала танцевать.

Я лишь отрицательно мотаю головой и продолжаю двигаться в такт музыке.

– Вот это ты зажигалочка, – смеется он, не отпуская мои плечи. – Мне нравится. Держу пари, в постели ты такая же неугомонная. Так ведь?

На секунду я застываю от такой откровенности, но убеждаю себя, что парень не хотел меня обидеть или смутить. Да, возможно, это не то о чем стоит говорить с малознакомой девушкой, но вспоминая опыт Динары на той вечеринке, я понимаю, что и парня винить нельзя. Откуда ему знать, что у меня еще никогда не было секса? Хотя, что-то мне подсказывает, что даже если бы я не была девственницей, спать с кем-то сразу после знакомства в клубе я бы все равно не стала.

Но с другой стороны, вполне возможно, что если после Марата еще пару парней откажут мне, я перестану гнушаться мимолетных связей… Оставаться старой девой до преклонного возраста тоже как-то не хочется.

Собственные мысли вызывают у меня улыбку, которую Костя расценивает как ответ на свой вопрос и почему-то хватает меня за руку. Он нежно касается моих пальцев, слегка сжимает кисть, а затем подносит руку к губам и целует.

– Я… – вырываю руку и мямлю: – Извини, я просто хочу потанцевать.

– По-моему, ты уже натанцевалась, принцесска, – раздается знакомый голос рядом с моим правым ухом. – Пора домой.

– Оу, это твой парень? – удивляется Костя. – Сорри, чувак, я не знал. Ничего не было, мы просто танцевали.

– Я в курсе, – небрежно бросает Марат. – Моя принцесска и близко бы никого к себе не подпустила.

Костя разворачивается и идет к столику, а я зло смотрю на Марата.

– Зачем ты пришел?

– Чтобы отвезти тебя домой, – пожимает он плечами. – Время позднее, а ты сама знаешь как важен здоровый сон.

– Спасибо за заботу, но думаю, я сама разберусь со своим сном.

– Принцесска, я даю тебе последний шанс попрощаться с подругами…

– А не то что? – перебиваю его. – Я взрослая девочка, Марат и сама прекрасно…

Вот только договорить он мне не дает.

Глава 24 Марат

Сука, отчего так печет в груди-то? Я же принял правильное решение. Принцесске нужен кто-то получше, кто-то, кого она запросто может представить отцу и друзьям, а не прятать в своей спальне словно самый грязный секрет.

У наших отношений просто нет будущего. Самый треш по делу моего отца еще впереди, это сейчас практически никто не знает о том, что он под следствием, но скоро об этом будут трындеть из каждого утюга и только ленивый не воспользуется шансом ткнуть меня носом.

Я не хочу, чтобы Алису задело перекрестным огнем. А еще я… блять, просто она достойна лучшего. Сам не понимаю с хера ли я такой благородный. Сколько лет трахал всех без каких-либо обязательств, но даже такой мудак как я понимает, что с Алисой так нельзя.

Как она, вообще, умудрилась сохранить свою девственность до девятнадцати лет? С ее внешностью… И да, я прекрасно понимаю, что дело не во внешности, но уверен, будь ее воля, пол универа бы валялось у нее ног. Но принцесска не такая как остальные девушки ее возраста. Она умная, невинная, трепетная… особенная.

В башке до сих пор ее образ с блестящими от слез глазами. Поздравляю, Скалаев, ты так заботился о том, чтобы не сделать ей больно в будущем, что, кажется, разбил ее сердце в настоящем. И блин, если бы только ее… Судя по вязкой боли в груди и по тому, что я все еще торчу под ее домом, сердце Алисы не единственное, что успело пострадать сегодня…

Как же меня так угораздило-то? Всю неделю держал дистанцию, словно гребанный евнух спал с ней в одной кровати и ни разу не позволил себе даже пальцем к ней притронуться.

Но вчера, у обрыва, у меня словно башню сорвало. Сам до сих пор не знаю зачем я ее туда повез. Это, как сейчас модно говорить, мое место силы. Ходить по краю, прочистить мысли… Прочистил, бля, доходился… И навернулся с этого края прямиком в принцесску.

Когда я остановил ее руки на своей ширинке, в голове почему-то стоял образ Алисы в свадебном платье. Ладно, стоял тогда не только образ, конечно, но сейчас не об этом.

В тот момент мне казалось, что будет правильно если ее первый секс произойдет с мужем, раз уж она так долго ждала, по любви. Но сейчас почему-то, представляя это, мне хочется руки оторвать этому будущему мужу, чтобы не смел прикасаться к моей принцесске. К моей…

Приходилось признать, что я окончательно поплыл. За каких-то пару недель Алисе удалось невозможное – растопить мое каменное черное сердечко и основательно обосноваться там. И хоть официально из нас двоих невинна именно она, по части отношений девственник я еще тот… Чувства, любовь, забота – для меня это впервые, я в этом полный профан!

Мой сеанс самокопания прерывает подъехавшее такси. Алиса вызвала подмогу? Будут есть мороженое, смотреть мелодрамы и поочередно называть меня козлом?

Надеюсь, это не вчерашняя подруга пожаловала. Не думал, что когда-нибудь скажу это, но ее университетская курочка-гриль нравится мне гораздо больше вчерашней девахи. Пока та вешала Алисе лапшу на уши в кабинете следователя, ее друзья успели мне много о ней рассказать. Правда, заявление им все равно пришлось забрать. Не хватало еще принцесске подарка на день рождения в виде ареста лучшей подруги.

К моему удивлению, из такси никто не спешит выходить, а напротив, из-за высокой изгороди появляется Алиса и с ходу запрыгивает в машину.

Твою мать. К такому меня жизнь не готовила.

Какого хера я приперся сюда без тачки??

У меня уходит ровно десять минут на то, чтобы раздобыть номер таксиста и меньше двух на то, чтобы узнать у него куда он повез мою принцесску.

Решила поиграть во взрослую девочку? От одной мысли, что она в этот момент может зажигать с одним из столичных мажоров внутри все сжимается и ломит. Нда… что я там о муже говорил? Хер там! Принцесска моя!

В клубе я нахожу ее моментально. Мне кажется от нее исходит какая-то особенная аура, потому что не только я это чувствую. Толпа будто расступилась перед ней, причем смотрят с восхищением не только парни, но и девушки. И я легко могу их понять. Потому что Алиса двигается под музыку… словно дикая кошка, пантера. В ее танце нет ни капли пошлости, она не виляет бедрами с амплитудой колебания детского волчка, не трясет задом в такт музыке… но тем не менее, практически все присутствующие не в силах оторвать свои взгляды от ее тела.

Я и сам на пару минут зависаю в паре метрах от нее не в силах отвести взгляд.

А потом я вижу его. Ох, чувак, ты бессмертный или как?

В глазах на секунду темнеет когда он подносит ее руку к губам и целует. Руку, блять, моей принцесски! Моей!

Сжимаю кулаки и два шага оказываюсь рядом с ними.

– Извини, я просто хочу потанцевать, – с облегчением отмечаю, что в ее голосе нет ни капли кокетства.

– По-моему, ты уже натанцевалась, принцесска, – вздыхаю я. – Пора домой.

Парень трусливо сваливает, хотя я в его сторону даже не смотрел. Хрен меня сейчас кто заставит отвести глаза от ее лица. Серьезная, немного злая, упрямая… такая сексуальная.

Она легко отфутболивает мое предложение отвезти ее домой и несмотря на то, что я прекрасно понимаю – заслужил, сдаваться не намерен.

– Принцесска, я даю тебе последний шанс попрощаться с подругами…

– А не то что? Я взрослая девочка, Марат и сама прекрасно…

Как знаешь, принцесска… А я ведь хотел по-хорошему.

Глава 25

– Спасибо, что привез, – шиплю я, вылетая из машины с логотипом прокатной фирмы. – Дальше я, пожалуй, сама доберусь.

Не дожидаясь его ответа я тяну ручку ворот и под ошарашенный взгляд охраны захожу на территорию дома.

– Алиса Михайловна, – бормочет один из них, – Как вы… как вы здесь оказались?

– Очевидно, что вошла через эти ворота, – киваю себе за спину. – Но на вашем месте я бы предпочла об этом забыть, потому что если мой отец узнает, что я вернулась в столь поздний час, он наверняка, задастся вопросом как мне удалось уйти изначально… – На этом месте я делаю многозначительную паузу, дав им шанс самим додумать какие последствия их ждут.

Они испуганно переглядываются, но в итоге кивают и стуча каблуками по бетонной дорожке я направляюсь к дому. Мне не терпится как можно скорее оказаться под душем и попытаться смыть с себя этот ужасный вечер.

Какой позор! Марат вынес меня из этого клуба как мешок картошки. Просто перекинул через плечо, еще и руку по-хозяйски положил на мой зад, чтобы платье не задиралось.

Заведение, конечно, не самое популярное, но вдруг там был кто-то из моих знакомых? Алена, к счастью, была все еще в уборной. Ее подруги, надеюсь, тоже…

Но даже не это главное! Какое право он имел вмешиваться в мою жизнь? Он серьезно думает, что может диктовать мне что делать? Марат будет развлекаться, а я должна покорно ждать пока он нагуляется и придет ко мне чтобы посмотреть очередной фильм? Ах нет, я ведь должна найти кого-то достойного, кто полюбит меня и заберет мою девственность… Как я, интересно, должна искать этого гребанного принца, если даже в ночной клуб нормально сходить не могу?

Страничку в тиндере завести что ли??

Перед тем как отправиться в душ я на всякий случай проверяю заперто ли окно, но тем не менее, это не спасает меня от появления Марата.

– Что ты здесь делаешь? – гневно спрашиваю у него поплотнее запахивая полотенце над грудью.

– Жду тебя, – в своей обычной манере он пожимает плечами.

– Зачем? Чтобы в очередной раз сказать мне, что ты меня не хочешь? Благодарю, но поверь, я и с первого раза это поняла. Так что, проваливай, пожалуйста.

– Принцесска, я не…, – начинает он, но я его перебиваю.

– Оставь свои объяснения для кого-нибудь другого. Мне они не нужны. Я понятия не имею как ты сюда попал, но рекомендую тебе воспользоваться тем же способом чтобы покинуть дом, а затем забыть этот адрес.

– Ты такая красивая, когда злишься, Алиса.

И будто ему мало того, что он уже сделал, он нагло приближается ко мне и кладет палец мне на губы, когда я пытаюсь повторить свое требование.

Зачем он меня так мучает? Он же видит, не может не видеть, что я по уши в него влюблена. И он ясно дал мне понять, что это не взаимно, что ему моя любовь даром не нужна. Мне было бы легче справиться со своей ущемленной гордостью, если бы он просто оставил меня в покое. Да, какое-то время я бы продолжала поедать себя изнутри, прокручивая момент его отказа снова и снова, но со временем стало бы легче. Со временем всегда становится легче.

Но нет, Марату Скалаеву мало того, что он один раз насладился моим смущением и неловкостью, он решил, что шоу должно продолжаться…

– Пожалуйста, уходи, – молю я наслаждаясь каждой секундой его прикосновения.

– Я пытался, – хрипло отвечает он, не сводя глаз с моих губ. – Как видишь, получилось у меня хреново, принцесска.

Он продолжает водить большим пальцем по моей нижней губе, а я поймав его взгляд, касаюсь его пальца языком. Марат громко всасывает воздух и не разрывая наш зрительный контакт, с нажимом проталкивает палец мне в рот. Я тону в его почерневшем взгляде и в следующее мгновение делаю то, что ни один из нас явно не ожидал – обхватываю его палец губами и начинаю посасывать.

Марат едва слышно матерится и притягивает меня к себе. Одну руку он кладет мне на затылок, второй сжимает подбородок и не встречая особого сопротивления, проталкивает язык в мой рот.

Я обхватываю его лицо обеими руками и начинаю неистово целовать. Даже если через две минуты он снова скажет, что я ему не нужна, если снова посмеется, это все равно будет стоит того.

С его губ слетает стон и мое тело начинает дрожать от одной мысли, что это я так на него влияю. Марат кладет руки мне на талию и притягивает меня к себе еще ближе, так что тугой узел полотенца над моей грудью наверняка оставит след на его коже даже сквозь материал рубашки.

– Ты сводишь меня с ума, принцесска, – его дыхание обжигает мой язык и все внутренности сразу, потому что я вижу… чувствую, что он не притворяется сейчас. Я ему нужна, он меня хочет. А значит…

– Ты передумал? – едва слышно произношу я.

– Принцесска, – он с явным усилием отрывается от моего рта и смотрит мне в глаза. И, наверное, впервые в жизни мне наплевать как я выгляжу. Я знаю, что влажные волосы уродливыми сосульками свисают с головы, на мне ни грамма косметики, зато щеки, наверняка, пунцовые от смущения пополам с возбуждением. Но сейчас куда более важным было то, что я чувствую – губы слегка подрагивают, в ушах звенит, внизу живота ощущается теплое покалывание, а грудь часто вздымается и болезненно трется о махровую ткань полотенца. – Я все еще считаю, что не имею права забирать твою девственность, но… оставить тебя так я тоже не могу.

– Что ты имеешь в…, – он не дает мне договорить и легонько толкает на кровать.

– Я украл твой первый поцелуй. Как насчет того, чтобы я подарил тебе другой первый раз?

Я все еще пытаюсь сообразить что он имеет в виду, если не передумал, а Марат опускается на колени рядом с кроватью и уверенным жестом развязывает полотенце на моей груди.

Кожа тут же покрывается тысячами мурашек, но я с удивлением отмечаю, что совсем не стесняюсь своей наготы. Да и как можно смущаться если Марат смотрит на меня ТАК!?

Потемневшие глаза с плохо скрываемым восторгом осматривают каждый сантиметр моей кожи. С жадностью. С каким-то первобытным голодом. И этот взгляд отзывается во мне горячими волнами, которые посылают приятные вибрации по всему телу.

Марат проходится подушечками пальцев по моим ногам, целует бедра, немного надавливает на них и раздвигает.

– Что ты…? – я приподнимаюсь на локтях и пытаюсь сдвинуть ноги, но он мне не позволяет.

– Тсс, принцесска. Я же обещал тебе оргазм, я не выйду из этой комнаты пока ты его не получишь.

В следующее мгновение его горячее дыхание поднимается выше и я трусливо закрываю глаза, потому что понимаю, что по идее, мне нужно попытаться его оттолкнуть… но я не в состоянии это сделать. Я возьму все, что Марат может мне предложить, а потом… что-то мне подсказывает, что на этот раз он не сможет от него отказаться.

Потому что каким бы самоотверженным и благородным он ни хотел казаться, я знаю, что он тоже хочет большего.

Глава 26

Пальцы впиваются в простыни комкая шелковый материал и я окончательно теряю связь с реальностью. Внутри все закипает и я чувствую как низ живота скручивает горячий спазм. Это оно? Так и должно быть?

Уже через несколько секунд мою внутреннюю неуверенность и сомнения смывает пульсирующая волна и я понимаю, что только что испытала свой первый оргазм. Это точно был он, такое ни с чем не спутаешь. Внизу живота продолжает бешено пульсировать, а бедра подрагивают от сладкой судороги. Я непроизвольно сжимаю ноги, задевая Марата коленом, но он, кажется, не замечает боли, лишь смотрит на меня с самодовольной улыбкой. Руки свои он тоже не спешит убирать, продолжая с каким-то упоением размазывать влагу по мне.

Я вижу, что он дико возбужден, кажется, даже запах в комнате стал каким-то другим – насыщенным, терпким и одновременно сладким. Когда-то я читала, что у секса есть свой собственный запах, но тогда я плохо понимала о чем была речь. Сейчас же я чувствую это. Чувствую как наше возбуждение смешалось друг с другом и создало какой-то свой невероятный аромат. Аромат, который действует на меня как самый настоящий афродизиак. Хотя, может это все еще действие оргазма, но я с ужасом понимаю, что если Марат сейчас уйдет, если он снова мне откажет, то я этого просто не переживу. Ни физически, ни морально.

Я сажусь на кровати, потому что понимаю, что если встану, то наверняка упаду – настолько слабыми мне сейчас кажутся мои ноги. Марат возвышается надо мной довольный проделанной работой. Порочный как грех. Глаза блестят, волосы растрепаны, а дыхание прерывисто.

Его пах находится на уровне моего лица и я просто не могу игнорировать внушительный бугор прямо перед моими глазами. Он следит за моим взглядом и будто извиняясь пожимает плечами. За что? За то что хочет меня? За то что не может контролировать свое возбуждение? Марат, такой опытный мальчик, а все еще не понял, что пути назад уже нет. От нас уже ничего не зависит и если ты думаешь, что сможешь меня остановить… как же ты ошибаешься.

Шумно вздыхаю, чтобы заглушить последние здравые мысли и тяну на себя пряжку его ремня. Он резко втягивает воздух, но не останавливает меня.

– Принцесска…, – хрипло шепчет он, но я не даю ему договорить. Вскакиваю с кровати и прошу:

– Пожалуйста, займись со мной лю… – вовремя останавливаюсь, чтобы не произнести это запретное слово, – сексом. Займись со мной сексом, Марат. Только один раз. Я клянусь, что не буду предъявлять на тебя никакие права или считать, что ты мой.

Марат бросает на меня удивленный, даже растерянный взгляд и с шумом выдыхает:

– Твою мать, принцесска, неужели ты не понимаешь, что я уже твой? Весь, блять, с потрохами.

Смысл его слов не сразу доходит до меня. Может дело в том, что во мне еще плещется нега от оргазма, а может в том, что его слова – это слишком. Настолько слишком, что в них сложно поверить. Он мой? Марат Скалаев мой?

Видя мой шок, он тяжело вздыхает и прижимается лбом к моему лбу.

– Я думал, что это очевидно, – улыбается он.

– Тогда почему? – непонимающе шепчу я. – Почему ты мне отказал?

– Потому что считал себя благородным джентльменом, – усмехается он. – Но на самом деле я эгоистичный мудак. По уши влюбленный эгоистичный мудак.

От этого обыденного уточнения внутри все разгорается с новой силой. Не то чтобы огонь от первого оргазма успел потухнуть, но его слова будто разжигают настоящий пожар.

– Как же я хочу тебя, принцесска, – он толкается в мои бедра давая ощутить полную силу своего желания.

Я громко сглатываю и снова тянусь к его ремню, щелкаю пряжкой, а после того как я помогаю ему избавиться от брюк, он берет мою ладонь и кладет на свою эрекцию.

Несмотря на то, что у меня уже был шанс прочувствовать его готовность во всем своем великолепии, мои глаза все равно расширяются до неимоверных размеров. Марат большой. Очень. Но это меня, разумеется, не останавливает и вслед за брюками я помогаю ему избавиться и от боксеров.

Я немного отстраняюсь от него и бесстыдно рассматриваю его член. Мой взгляд касается каждой напряженной венки, прочерчивает огненную дорожку от основания до головки, на которой выступает капелька влаги. Он идеальный. Марат Скалаев идеален во всем.

Умом я понимаю, что такой размер должен меня пугать, но вместо этого он вызывает лишь сладкий трепет и распаляет меня еще больше. Я доверяю Марату, верю, что он будет осторожен и сделает все для того чтобы мой первый раз прошел как можно более безболезненно.

– Последний шанс остановиться, принцесска, – предупреждает он изучая мое лицо.

Я упрямо мотаю головой и как бы в подтверждение своей решимости обхватываю ладонью его длину и несколько раз провожу вверх-вниз, большим пальцем размазываю капли смазки и снова провожу по всей длине.

Не убирая пальцы, я перевожу взгляд на его лицо и вижу там неимоверное напряжение.

– Тебе не нравится? – уточняю, заставив свою руку замереть.

Марат громко сглатывает и сипло отвечает:

– Нравится. Очень. Но если ты продолжишь смотреть на мой член с таким воодушевлением, боюсь, все закончится так и не начавшись. Ты сводишь меня с ума, принцесска.

Марат ловит мои губы и мы сливаемся в чувственном, обжигающем поцелуе.

Внутри все визжит от осознания, что я на него так влияю. В данный момент я остро чувствую не только его физическое возбуждение, но и что-то большее. Будто мы оба осознаем, что готовимся слиться не только телами, но и душой.

Он продолжает меня целовать, в то время как его ладони мнут мою грудь, проходятся по лопаткам и скользят вдоль позвоночника. Он с силой сжимает мои ягодицы, от чего я еще больше вжимаюсь в него ощущая животом как слегка подрагивает его член.

Между ног невероятно влажно и я понимаю, что это уже не столько последствия пережитого оргазма, сколько новый прилив возбуждения. Сердце сбивается с ритма и начинает стучать часто-часто. Я знаю, что мое тело полностью готово. Я готова. Поэтому я с каким-то неистовым наслаждением слежу за тем как Марат поднимает свои брюки, достает из кармана презерватив и уверенным движением раскатывает его по всей длине. Это, вообще, нормально, что данное зрелище меня настолько возбуждает?

– Постарайся расслабиться, – предлагает он и я впервые слышу, чтобы его голос звучал так нежно.

Я киваю и ложусь на кровать, понимая, что расслабиться мне очень легко, ноги до сих пор словно ватные, а все внутренности, кажется, превратились в желе. Было бы куда сложнее если бы он попросил меня напрячься, а расслабиться – запросто. Его обжигающие поцелуи сделали все, чтобы помочь мне справиться с этой задачей.

Марат кладет руки мне на бедра, разводит их в сторону и входит в меня медленным, но уверенным толчком. Я вскрикиваю, но он глотает мой крик поцелуем и на какое-то время застывает внутри меня. Отрывается от моих губ, ловит мой взгляд и начинает двигаться. Внутренности продолжают гореть, но он не останавливается. И в какой-то момент я понимаю, что боль уже не такая резкая, несмотря на то, что промежность продолжает печь. Я пытаюсь сконцентрироваться на новых ощущениях и с удивлением понимаю, что несмотря на то что боль никуда не делась, она уже не доставляет столько дискомфорта. Разве может боль быть приятной?

Его пальцы касаются моей щеки и я только сейчас понимаю, что он вытирает мои слезы, а затем касается губами все еще влажных скул.

– Все еще больно, принцесска? – нежно спрашивает он.

– Уже лучше, – киваю я и будто со стороны замечаю, что мой голос звучит как-то странно. Хрипло и с придыханием.

Понимаю, что несмотря на боль, мое возбуждение никуда не делось. Разве можно получить оргазм от первого секса? И Алена, и Дина говорили, что первый раз нужно просто пережить, наслаждение придет позже. Но судя по всему, Марат иного мнения, потому что в следующее мгновение он прижимается большим пальцем к клитору и начинает ласкать меня в унисон движений своими бедрами. Жжение, перемежавшись с удовольствием, собирается у тугой узел и я чувствую как нарастает уже знакомое напряжение. А еще через пару секунд я оглушаю свою комнату отчаянным криком, правда на этот раз он вызван не болью, а невероятным, экстатическим наслаждением. Я задыхаюсь. Я горю. Я расплавлена.

Глава 27

Следующие несколько недель проходят в каком-то оргазмическом тумане. Марат появляется в моем окне каждый вечер и засыпаем мы обычно только под утро. Я всегда ценила здоровый сон, но впервые в жизни мне на него наплевать. К тому же, несмотря на то, что я критически не досыпаю, чувствую я себя прекрасно и сияющая улыбка на моем лице отлично затмевает синяки под глазами.

– Земля вызывает Крейтор, – Алена машет рукой перед моим лицом. – Ты где витаешь?

– Не выспалась сегодня, – отмахиваюсь делая большой глоток кофе. При этом я привычно осматриваюсь в столовой, но как всегда, не вижу Марата. Интересно, он и раньше игнорировал кафетерий или перестал появляться здесь сейчас, опасаясь, что если мы окажемся в одном помещении, то все сразу почувствуют искры между нами и догадаются о нашей связи? Разумеется, мы частенько пересекаемся в коридорах университета, но пока нам удается держать отношения в тайне.

Признаться, я боялась, что Марат остро отреагирует на мою просьбу не афишировать, что мы вместе. Но он легко согласился, рассудив что рано или поздно правда про его отца всплывет и я автоматически окажусь под ударом. И, конечно, была еще одна причина… Вслух мы ее не обсуждали, но я думаю, оба прекрасно понимали, что мой отец будет против того, что его единственная дочь мало того, что проигнорировала кандидатов из заветного списка, так еще и выбрала самый худший вариант из всех возможных.

Я знаю своего отца, знаю, что даже если бы я предоставила ему сравнительный анализ всех парней нашего универа и вывела итоговую таблицу с доводами в пользу того, что Марат Скалаев лучший и единственно правильный выбор для меня, это бы не имело никакого значения. Потому что мало того, что мой любимый не обладал выдающейся родословной, так он еще и имел все шансы запятнать репутацию великого Михаила Крейтора.

И тем не менее, несмотря на все доводы разума, мое сердце каждый раз сжимается и теряет крошечную частичку себя, когда я прохожу мимо Марата без возможности обнять его или поцеловать.

Умом я понимаю, что рано или поздно нам придется что-то с этим делать, но я не хочу омрачать наше “сейчас” мыслями о будущем. Впервые в жизни я влюблена, Марат отвечает мне взаимностью… Может, для кого-то это мелочь, но для меня этого более чем достаточно чтобы чувствовать себя счастливой в моменте.

– Представляю реакцию твоей мамы, – округляет глаза Алена и я непроизвольно начинаю вслушиваться в их разговор с Региной.

– Мне кажется, ее крик слышали жители всех окрестных домов, – усмехается та. – А вот песелю хоть бы хны… Вообще ноль реакции!. Ну тогда до папы дошло, что надо бы ему слух проверить и прикинь, он реально глухой. Сторожевой, мать его пес, и глухой!

Регина закрывает ладонями лицо изображая знаменитый “фейспалм” и как ни в чем ни бывало возвращается к своему салату, а мне почему-то становится очень жалко этого малыша-добермана. Еще пару недель назад Регина пищала от восторга, демонстрируя нам экран телефона с фотками симпатяги щенка со смешными ушками и гордым именем Рамзес, а сейчас брезгливо морщится от того, что пес оказался с дефектом.

– И что теперь? – спрашивает Алена. – Погрызанные “гуччи” прощены?

– Ага, сейчас, – возмущается девушка. – Папа его даже из ветеринарки забирать не стал. Дал врачу денег чтобы типа пристроили куда, но я думаю это для Санька версия, ему всего двенадцать и он в сказки верит, наивный мой братишка. Уверена, на самом деле папе пофиг что там с этим мелким вандалом случится, пусть хоть усыпляют, главное, чтобы это недоразумение больше к нашей обуви не приближалось. Он еще и заводчику скандал устроил, пообещал налоговую на них натравить за то что бракованную псину ему подсунули, прикинь? Вот сама подумай, могли они не знать, что щенок глухой? Да хрен там!

– И ты так просто относишься к тому, что пса могли усыпить? – встряю я в их разговор. – Он же еще щенок.

– Ой, посмотрела бы я на тебя, если бы этот щенок сгрыз твои туфли за пол ляма, – отмахивается она. – Как его, вообще, дрессировать? Язык глухонемых учить?

Она проводит ребром ладони по шее и смеется: – Ну это, понятно, “фас”, а “ко мне” как? Просто размахивать руками как эпилептик?

– В какую клинику его отвезли? – отрешенно спрашиваю я, поняв, что спорить с Региной бесполезно.

– Господи, Крейтор, только давай не строить из себя святую, а?! Что ты сделаешь? Возьмешь этого ущербного к себе домой? Я, конечно, понимаю, что папочка способен купить тебе с десяток новых пар обуви каждый день, но ты серьезно думаешь, что я поверю, будто ты способна на такие жертвы? Ты сама его придушишь через неделю, так пусть лучше уже врач одним уколом это сделает, чтоб не мучился.

– В какую клинику его отвезли? – повторяю свой вопрос игнорируя ее тираду. Возможно, Регина права, я никогда в жизни ни о ком не заботилась и вряд ли смогу быть хорошей хозяйкой этому псу, но я хотя бы попытаюсь. Потому что я просто не смогу спокойно спать, зная, что не сделала ничего, чтобы спасти чью-то жизнь.

Регина с ядовитой ухмылкой говорит мне название клиники и я резко встаю из-за стола.

– С тобой съездить? – предлагает Алена, догоняя меня. – Давай погуглим хороший питомник, скинемся вместе на то, чтобы обеспечить песику долгую и счастливую жизнь.

– Спасибо, – обнимаю подругу, ребром ладони вытирая подступившие слезы. Я знаю, что с Региной у нее гораздо больше общего чем со мной. Они обе любят тусовки, многочасовой шопинг и парней… Но тот факт, что каждый раз Алена выбирает меня, значит для меня действительно много. – Я сама. Если ты пропустишь еще одну пару Калашникова тебе не простит, она и так устроила тебе допрос с пристрастием на прошлом семинаре.

– Не напоминай, – подруга закатывает глаза. – Старая грымза.

– Так что иди, отдувайся за двоих, – командую я.

– Позвони мне как найдешь песеля, договорились?

– Договорились, – киваю я, направляясь к выходу из университета.

Глава 28

– Куда собралась, принцесска?

Я вздрагиваю, когда Марат ныряет на пассажирское сиденье, но тут же расслабляюсь когда легкие заполняются знакомым запахом и лицо начинает сладко гореть от того, что Марат как всегда слишком пристально изучает его.

– Моя девочка пошла по наклонной и решила прогулять пары?

– Твоя девочка едет спасать глухого пса, – улыбаюсь я. – Достаточно веский повод для прогула?

– Если она по дороге захочет свернуть на обочину и устроить небольшой секс-забег на заднем сиденье этой тачки, то любой повод будет весомым. Даже если ты просто захотела свой любимый кофе с халвой из кофейни в центре.

Я лишь закатываю глаза и перевожу машину в драйв. Я бы хотела возмутиться такому ненасытному аппетиту Марата, но факт в том, что его слова отозвались знакомым теплом внизу живота и я всерьез обдумываю его предложение. Но сначала песик.

По дороге к клинике я пересказываю ему разговор из столовой и вздыхаю с облегчением, когда Марат называет Регину “безмозглой курицей” и поддерживает мою идею спасти щенка.

На месте мы долго не можем добиться от администратора имени ветеринара, который вчера принимал отца Регины, но наконец, после долгого и путанного разговора с Маратом она проводит нас в нужный кабинет.

Я стараюсь не обращать внимания на стойкий запах лекарств и с надеждой смотрю на врача. В данный момент она ласково уговаривает черного котика потерпеть и позволить ей сделать ему прививку. Кот при этом дико орет и вырывается, но девушка продолжает поглаживать его по спине и смешно сюсюкать.

Глядя на эту картину я просто не могу представить, чтобы она могла усыпить здорового пса. Да, глухого, но это же не смертельная болезнь.

– Добрый день, – начинаю я и вижу, что врачвздрагивает. Она так была увлечена разговором с котом, что даже не заметила как мы вошли в кабинет.

– Простите, – смущенно улыбаюсь и закрываю за нами дверь чтобы у нее не было шансов нас вытурить. – Мы по поводу Рамзеса, щенка добермана. Пожалуйста, скажите, что вы его не усыпили?

Врач подозрительно смотрит на нас, а перепуганный кот пользуется тем, что она отвлеклась и черной молнией спрыгивает со стола.

– Пуууша, – жалобно произносит девушка. – Ну ты чего? Мы же так не договаривались.

Кот забился за шкаф в дальнем углу кабинета и всем своим видом дает понять, что никаких договоренностей он не помнит и соблюдать их тем более не собирается.

– Я сегодня без медсестры осталась, – жалуется она. – А Пуша у нас своеобразный мальчик. Обычно хозяева помогают держать, но Вера Павловна очень впечатлительная, кот уже через две минуты забудет про укол, а ее потом отпаивать корвалолом.

Она тяжело вздыхает и пытается выманить кота из-под шкафа.

– Так что там по поводу Рамзеса? – напоминаю я. – Он жив?

– Жив, – вздыхает она. – А вот туфли мои нет.

– Ой, он и ваши погрыз?

– Погрыз, конечно. Собак надо воспитывать… а Рамик, насколько я понимаю, был исключительно игрушкой.

– Вы его оставили себе? – интересуюсь я завороженно следя за Маратом. Пока мы разговаривали с врачом, ему каким-то образом удалось выманить Пушу из-под шкафа и сейчас тот задорно урчит в его руках.

Марина Юрьевна, судя по бейджу на белом халате, именно так звали девушку тоже с удивлением смотрит на кота и поэтому не сразу отвечает на мой вопрос.

– Нет, себе я его оставить не могу, взяла на передержку пока не найду новых хозяев. Обычно у нас быстро разбирают “приговоренных”, тем более пес породистый, но … глухой, да. Не каждый готов взять глухую собаку. Я его пофоткала, отправила уже в три питомника. Ну и на авито можно добавить объявление, займусь вечером. Кто-то обязательно заберет. Мир не без добрых людей.

Она говорит это с такой уверенностью, что ей просто нельзя не верить. Но тем не менее, сердце не перестает болеть за незнакомого щенка. Сколько людей будут готовы терпеть погрызанную обувь? Или это все-таки можно исправить дрессировкой? У меня никогда не было животных и я понятия не имею как их воспитывать, но что-то мне подсказывало, что Рамзес не первый глухой пес и как-то же справляются люди и без языка глухонемых.

– Мы его заберем, если вы не против, – решительно произносит Марат и не выпуская кота из рук делает жест врачу ставить укол.

– У вас есть опыт общения с животными? – деловито спрашивает она снимая колпачок со шприца. – Где он будет жить? Порода крупная, ему нужно много места для прогулок. И, конечно, его нужно воспитывать. Сами или кинолога пригласите, но прежние хозяева и так уже много времени потеряли.

Ее слова вселяют в меня еще большую неуверенность. А вдруг у меня не получится? Я, вообще, не уверена, что отец разрешит мне оставить щенка. Прятать его в своей комнате как Марата? Я, конечно, понимаю, что об этом надо было думать раньше, но я просто не могла не приехать, зная, что щенка могли усыпить.

– Опыта нет, но есть большое желание, – улыбается Марат, поглаживая кота за ухом. Тот настолько расслабился в его руках, что даже не пикнул когда Марина Юрьевна делала ему укол.

Через пятнадцать минут мы выходим из клиники с щенком в руках. Он ревностно обнюхивает грудь Марата, на которой еще недавно лежал кот и несколько раз фыркает.

– Ты думаешь, я смогу стать ему хорошей хозяйкой? – пытливо спрашиваю я мысленно молясь чтобы отец был не против.

– Я в этом не сомневаюсь, – Скалаев смотрит на меня с такой теплотой, что я начинаю непроизвольно улыбаться. – Но вообще-то, я имел ввиду себя. Ты ведь не против, принцесска? Мне кажется, Рамик меня уже полюбил.

– Ты хочешь его взять? – удивляюсь я. – Но… у тебя ведь даже нет дома. Где он будет жить?

– Вообще-то это должно было быть сюрпризом и мне надо еще пару дней чтобы все закончить, но так и быть… поехали.

Глава 29

Всю дорогу Марат стойко игнорирует мои вопросы, предлагая проявить терпение и увидеть все своими глазами. Поэтому мне ничего не остается как мысленно гадать куда он меня везет.

Он снял квартиру? Купил дом? Для нас? За время нашего знакомства я успела понять, что у Марата нет финансовых проблем, как я думала изначально, но я до сих пор не знаю откуда он берет деньги. Он же сам сказал, что счета отца арестованы. Распродает старые вещи? Судя по тому сколько Динка выручила за то кольцо, Марату нужно было продать как минимум полный сундук сокровищ чтобы купить мне кулон на день рождения. А он и и после этого делал мне дорогие подарки…

Разумеется, я пыталась задавать ему вопросы, но Марат каждый раз уходил от ответа, заверяя меня, что у него все под контролем и мне не стоит о чем-либо беспокоиться.

Правда, в свете слухов об его отце его нежелание говорить мне правду только больше пугало. Нет, я конечно, не верила, что Марат в свои двадцать прибрал к рукам нелегальный бизнес отца, но… но деньги, причем немалые, у него были.

Рамзес резко вскакивает с моих коленей и встав на задние лапы пытается рассмотреть пейзажи за окном. Я придерживаю его под живот и в очередной раз заставляю себя перестать думать о финансовом положении Марата. У нас у всех есть свои секреты, я тоже не спешу рассказывать ему всю правду о своей семье… Так что, наверное, мне действительно надо расслабиться и просто доверять ему. Если он говорит, что у него все под контролем, значит так и есть. Он ни разу не дал мне повода сомневаться в его словах, даже сейчас, в этой ситуации с собакой, он как всегда действует по принципу “пришел, увидел, победил” или другими словами “пришел, увидел, решил проблему”.

В общем, окончательно отбросив мысли в сторону, я открываю окно побольше и по примеру Рамика высовываю голову в окно. Он тут же начинает облизывать мою щеку и пытается поймать мои раздуваемые ветром волосы клыками, а я заливисто смеюсь и отталкиваю его слюнявую морду от себя. Я скорее чувствую, чем замечаю боковым зрением взгляд Марата и поворачиваюсь в его сторону. Пользуясь тем, что мы давно покинули оживленные улицы, он с улыбкой следит за нашей борьбой и выглядит при этом… счастливо?

Я отзеркаливаю его улыбку и продолжаю миссию по спасению своих волос, а совсем скоро замечаю, что мы въезжаем в какую-то промзону и Марат сбавляет скорость.

Он паркует машину у огромного здания, на фасаде которого красуются выцветшие буквы. Первое слово мне еще удается разобрать – “фабрика”, во втором же отсутствует больше половины букв и мне остается лишь догадываться что же здесь производят.

– Ты здесь работаешь? – задаю я наиглупейший вопрос. Видимо, мои размышления о том откуда у него деньги дают знать о себе. Правда, шансов в том, что обычный работяга с фабрики может позволить себе такие дорогие подарки еще меньше, чем если бы у Скалаева завалялось пару сундуков с сокровищами.

– Нет, принцесска, – улыбается он. – Я здесь живу.

Следующие пару минут я перевожу удивленные глаза с него на здание фабрики и обратно. Марат, видимо, наслаждаясь произведенным впечатлением, не спешит рассказывать мне подробности и лишь довольно смотрит на меня.

– Живешь? – наконец произношу я. – Но… это ведь фабрика. Здесь нельзя жить.

– Это бывшая фабрика, – поясняет он. Хорошо хоть плечами не пожимает в своей привычной манере.

– И…

– И я здесь живу. Моя комната на третьем этаже уже полностью готова, а вот твой сюрприз еще нет. Но…, – он выходит из машины и открывает мою дверь, – добро пожаловать, принцесска.

Рамзес резко выскакивает из машины и несется навстречу новым запахам. Мы тут же бросаемся за ним, памятуя слова ветеринара о том, что в первые дни его будет очень легко потерять, раз уж у него не было шанса пока привыкнуть к нашим запахам, а услышать как мы его зовем он не сможет. Марат надевает на него свежекупленный поводок и с сожалением поглаживает:

– Прости, друг, это для твоего же блага. Уж больно ты резвый.

Правда, наличие поводка нисколько не усмиряет его пыл еще несколько минут Марат носится за псом по огромной территории рядом с фабрикой.

Наконец, после того как Рамик обнюхал и пометил все углы и кусты в радиусе километра, Марат возвращается и повторяет свои слова:

– Добро пожаловать, принцесска.

Я с опаской прохожу сквозь железную дверь, опасаясь что в любой момент на меня обрушится потолок или я споткнусь о битые кирпичи или арматуру. Но к моему удивлению, внутри царит идеальный порядок. Вместо обломков старых станков и стен меня встречает лишь чистый бетонный пол, огромные окна под высоким потолком и несколько колонн посреди огромной комнаты, которая, подозреваю, раньше была цехом.

На какое-то мгновение я замираю любуясь лучами солнца из-под потолка, они, словно софиты освещают сцену. А затем перевожу взгляд вправо и, кажется, забываю как дышать.

– Та-дам, – весело говорит Марат и гостеприимно разводит руки. – Нравится, принцесска?

Несколько секунд я просто глотаю воздух не в силах произнести ни слова. Сердце хаотично бьется о грудную клетку, а пальцы на ногах непроизвольно сжимаются будто готовятся встать в балетную стойку. Словно в тумане я двигаюсь вперед и останавливаюсь только тогда, когда ловлю свое отражение в одном из зеркал, которые украшают две угловые стены. Их здесь несколько десятков. А еще паркетный пол и два станка, только отнюдь не фабричных, а самых настоящих балетных. Марат запомнил все мои разговоры о том как я скучаю по балету, все мои расчеты по школе танцев, все мельчайшие детали… и сделал для меня собственную студию.

Глава 30

Я завороженно вожу пальцами по идеально отполированному станку, верчу головой осматривая все детали. В углу стоит огромная колонка, я вижу какие-то выключатели и тумблеры и словно сквозь густой туман слышу голос Марата, поясняющий, что нижняя подсветка еще не доделана, но мастер обещал закончить все к концу недели.

На автомате скидываю туфли, стягиваю чулки и начинаю скользить по паркету. Мне кажется, что я вдруг перенеслась в какую-то детскую сказку, в которой сбываются все мечты и героине остается только плакать от счастья. Потому что я, действительно, счастлива!

Похоже, эта сказочная магия распространилась не только на меня, потому что как еще объяснить, что даже Рамзес перестал носиться туда-сюда и замер на месте. Сейчас они оба с Маратом пристально наблюдают за мной и смешно водят головами из стороны в стороны в такт моим движениям.

Выполнив очередной пируэт я приземляюсь в объятия Марата. Он ловко подхватывает меня и начинает кружить. И пусть это не тянет даже не самую простую поддержку, меня накрывает полная, безграничная эйфория.

Я целую Марата, шепчу ему слова благодарности, и кажется, всем телом дрожу от переполняющих меня эмоций. Хотя, судя по тому как сбилось и его дыхание, как резко поменялась тональность наших поцелуев, дрожь вполне может быть следствием моего возбуждения.

Потому что быть в его объятиях, чувствовать его губы на своих, ощущать его запах и при этом не хотеть его… провальная задача, я бы даже сказала, миссия невыполнима.

Это, кстати, одна из причин почему мы решили постараться не приближаться друг к другу в университете. Я уверена, что стоит нашим орбитам пересечься, тут же закоротит и пробьет все двести двадцать.

Вот и сейчас, его руки на мне становятся требовательнее, а взгляд более затуманенным.

– Кстати, – с трудом отрываюсь от него, – у меня для тебя тоже есть подарок.

– Заинтриговала, принцесска, – хищно улыбается он.

– Сегодня ровно две недели как я принимаю таблетки. Врач сказала, что уже безопасно практиковать секс без защиты.

Его глаза тут же загораются похотливым пламенем и он выдыхает мне в рот:

– Наконец-то!

Месяц назад, после того как я сходила на консультацию к гинекологу и сообщила Марату, что решила принимать противозачаточные, он притащил мне несколько страниц с результатами анализов на всевозможные зппп. Отрицательными, разумеется. И хотя я сама его об этом не просила, это показалось мне очень милым и ответственным. Так что сейчас, когда мы выждали нужное время, между нами не стояло никаких преград и судя по всему, Марат сейчас думал о том же, о чем и я.

Продолжая меня целовать, он ловко расстегивает пуговицы на изумрудной блузке, тянет вниз молнию на юбке и через секунду я остаюсь лишь в шелковой комбинации. Знаю, что сейчас их почти никто не носит, но я обожаю их и за этот месяц Марат тоже успел проникнуться особой любовью к данному виду белья.

Он проводит ладонью по внутренней поверхности бедра, сжимает мои ягодицы, а потом резко разворачивает меня лицом к зеркалу. В глазах рябит, но я не отвожу взгляда от нашего отражения краем глаз замечая, что щенок, наконец, вымотался от долгой беготни и теперь мирно сопит на моем плаще.

Марат приподнимает мои волосы, проводит горячим языком по шее, стягивает зубами тонкую лямку комбинации и шумно вздыхает глядя на оголившуюся грудь.

Моя кровь пылает от того как его глаза скользят по мне. Он переводит взгляд на зеркало и следя одновременно за моим телом и за моей реакцией, проводит языком влажную дорожку вниз от ключицы и останавливается на моей груди. Его ласки вытягивают из меня самые прекрасные звуки, будоражат воображение и заставляют постанывать от предвкушения. И Марат это знает. За последний месяц он успел изучить все мои реакции, записать на подкорке каждый мой стон и запечатлеть все мои оргазмы.

Не отрываясь от моей груди, он ведет руки по моей спине, задирает подол и сжимает ягодицы. Его пальцы скользят под резинку моих трусиков и через секунду он шипит, будто обжег руку:

– Такая мокрая для меня, принцесска.

– Всегда, – томно улыбаюсь я, чувствую, что ноги перестают меня держать.

Марат толкает меня ближе к станку и я хватаюсь за опору, выгибаясь для него.

Он стягивает мои трусики, целует ноги, проводит языком по бедрам и снова возвращает свои пальцы выше размазывая влагу. Делает несколько круговых движений по клитору, выбивая из меня очередные пошлые стоны и, наконец, одним движением сорвав с себя джинсы и боксеры, входит в меня.

Я вскрикиваю, потому что несмотря на то, что мы занимались сексом практически каждый день, я так до конца не привыкла к его размеру. Но легкая боль уже через мгновение сменяется наслаждением и я чувствую, что снова распадаюсь на части в его руках.

Марат ритмично двигает бедрами, вбиваясь в меня. Заполняет меня полностью, словно силясь слиться со мной в неразрывное целое.

Я так сильно держусь за дерево станка, что костяшки моих пальцев побелели, а поясница начинает сладко ныть от того как я выгибаюсь для него. Двигаюсь навстречу его бедрам, подхватываю его ритм, чтобы помочь ему заполнить меня полностью. Потому что я тоже хочу этого – хоть ненадолго стать с ним единым целым, забыть об остальном мире за этими стенами.

В какой-то момент я снова перевожу взгляд на зеркало и наши глаза встречаются. Марат тоже с жадностью следит за нашим отражением и я понимаю, что несмотря на то что это пошло, даже развратно… меня это дико возбуждает. Наши тела, покрытые мерцающей пленкой пота, помноженные в несколько раз в отражении десятка зеркал – это самое возбуждающее зрелище в моей жизни.

Я чувствую как мощнейшая волна наслаждения зарождается внизу живота и готовится пронестись по всему телу. Сжимаю губы, но все равно это не спасает меня от громкого вскрика когда оргазм накрывает меня с головой. В его руках я словно граната, с которой он только что сорвал чеку – неконтролируемый взрыв похоти и сладострастия.

Марат ускоряется и вскоре догоняет меня, пока мое тело все еще дрожит под ним.

Внутри разливается горячее тепло и я не сразу понимаю, что это последствия не только моего оргазма. Секс с Маратом без презерватива – как отдельный вид искусства.

Он шлепает меня по ягодицам и не сводя глаз с моих бедер, по которым разливается его семя, произносит:

– Такая идеальная. Моя. Только моя.

Глава 31

В холле Алена машет Грушевскому, который стоит в компании незнакомой девушки и за руку тянет меня к ним:

– Лена, это Алиса. Алиса, это Лена, – представляет она мне симпатичную девушку с копной русых волос. – Я тебе о ней говорила.

Я перевожу непонимающий взгляд с подруги на Лену и Алена нетерпеливо поясняет:

– Ян с ней договорился. Лена на третьем курсе, она обещала принести нам прошлогоднюю контрольную для Стрельцова.

– А, точно, – я растерянно улыбаюсь, вспоминая, что утром мы обсуждали учебу и Грушевский сказал, что нашел легкий способ получить хорошую оценку. Честно признаться, в последнее время учеба меня мало волновала. Не могу сказать, что раньше я стремилась выбиться в ряды отличников, но после того как мы с Маратом начали встречаться учеба отошла даже не на второй, а на какой-то очень далекий план. Раньше меня всегда сопровождало жуткое чувство вины за то что не ценю учебу в лучшем ВУЗе страны. Да, отец запихнул меня сюда против воли, но сколько людей мечтали оказаться на моем месте?

Однако, за это время Марату удалось невозможное – внушить мне, что я чего-то стою. Сама по себе, без денег и связей отца.

Каждый день он не перестает восхищаться такими обыденными для меня вещами как танцы, финансовые расчеты, познания в мире моды… Он даже начал учить меня азам инвестиций и несмотря на то, что я еще далека от звания инвестора года, прогресс есть. Поэтому я стала гораздо спокойнее относиться к своим неудачам в учебе. Да, я могу продолжать изматывать себя круглосуточной зубрежкой и все равно мне никогда не выбиться в ряды отличников и стать действительно хорошим юристом, а могу относиться к этому проще и тратить свободное время на то, что мне по-настоящему интересно. И сейчас я говорю не только о танцах, но и о Марате…

Вот и сейчас, вместо того чтобы слушать их разговор о предстоящей контрольной, я нахожу взглядом Скалаева и улыбаюсь. Он, словно почувствовав мой взгляд, поворачивается и даже заговорщицки подмигивает мне. Хорошо хоть не воздушный поцелуй послал, конспиратор хренов.

Я пытаюсь вернуться к разговору с девчонками, тем более, что Алена уже второй раз произносит мое имя, когда замечаю в чьей компании находится Марат. Рядом с ним стоят два парня и одна девушка. О ней я знаю две вещи: первое – ее зовут Олеся, второе – она неравнодушна к Марату. Именно о ее страданиях говорила Алена, когда Марат только начал проводить время со мной.

До меня доносятся лишь обрывки их разговора, но я понимаю, что речь идет о какой-то вечеринке. Господи, такое впечатление, что местных студентов ничего кроме тусовок и не интересует. Каждый день у кого-то из старшекурсников очередное сборище.

– Да ладно, Марат, – жеманно смеется Олеся. – Ты в последнее время стал совсем скучным. Вспомни как мы раньше тусили.

– Это было раньше, Леся, – с улыбкой, но твердо отвечает он.

– Стареешь, чувак, – подтрунивает один из парней.

– Я знаю пару надежных способов вернуть тебе былую молодость и бодрость духа, – томно воркует Олеся и для верности кладет руку Марату на грудь.

Я сама не замечаю как напрягаюсь, но выдыхаю с облегчением, когда Марат слегка раздраженно убирает ее руку и лениво говорит:

– Не заинтересован, Леся. Поищи другую кандидатуру, а?

Девушка надувает губы и взмахнув блестящими локонами направляется в сторону выхода. Поравнявшись с нами, она останавливается и только сейчас я замечаю, что, оказывается, не я единственная наблюдала за происходящим. Лена тоже с интересом следила за ними. И на ее лице тоже сияет отражение моей улыбки. Видимо, не только меня радует, что Марат отшил эту кралю. Еще бы… Леся обладала довольно стервозным характером и неудивительно, что Лена тоже рада ее неудаче.

– Не злорадствуйте, – скалится Леся, расценивая наши улыбки по своему. – Если уж мне с ним ничего не светит, то вам и подавно. Такие серые мыши как вы никогда не заинтересуют такого парня как Марат.

По идее, мне надо бы проигнорировать ее, ведь мы даже не знакомы. Умом я понимаю, что она злится за то что мы стали свидетелями этой неловкой ситуации, но дает ли это ей право вымещать злобу на нас? Нет. Это Марат ее отшил, на него пусть и злится.

Не дав себе возможности хорошо все взвесить, я выдаю ей свою лучшую улыбку и говорю:

– Сейчас посмотрим кто из нас серая мышка. Смотри и учись.

С этими словами я направляюсь к Марату, тяну его за руку и целую.

Вообще-то, я не планировала прилюдную демонстрацию наших навыков французской техники. Изначально я намеревалась ограничиться скромным поцелуем, но как только мои губы касаются его рта, Скалаев выдыхает мне в рот “наконец-то, принцесска” и проталкивает свой язык глубже. От его влажного и горячего дыхания по всему телу сразу же разбегаются электрические разряды, а сердце пускается в пляс. Он кладет руки мне на талию и притягивает еще ближе к себе, а я закрываю глаза и вежливо прошу заткнуться свой внутренний голос, которой истерично вопит “Что ты творишь? Что ты творишь?”

Закончив демонстрацию, Марат как ни в чем не бывало заявляет:

– Принцесска, это Глеб и Максим. Глеб и Максим, это Алиса. Моя девушка.

В следующее мгновение в холле воцаряется полнейшая тишина. Я чувствую на себе десятки любопытных глаз и рассудив, что тушеваться уже поздно, как никак я сама все это заварила, гордо выпрямляю спину и улыбаюсь. Да, дорогие студенты, вы все правильно услышали. Марат Скалаев, известный бабник и ловелас, назвал меня своей девушкой.

Я с триумфом смотрю в сторону Леси, но злорадство тут же сменяется неловкостью, когда я вижу, что Ян смотрит на нас с печалью или даже с болью. И не он один. Лена тоже явно разочарована таким развитием событий. Черт. Как я сразу не догадалась, что ей нравился Марат?

Слишком поздно до меня доходит, что она радовалась неудаче Леси не столько потому что та была редкостной стервой, сколько потому что Марат ее отшил. И она бы с радостью заняла место рядом с ним.

Глава 32

Вскоре звенит звонок и Марат с одногруппниками отправляется на пары, а я медленно ползу в сторону выходу. Олеся, к счастью, ретировалась сразу после нашего представления, но вот Алена, Ян и Елена продолжают воодушевленно обсуждать контрольную.

Правда, как только я подхожу к ним, настроение заметно меняется. Алена картинно надувает губы и шипит:

– Тоже мне подруга, Крейтор! Так и знай, я жду мельчайших подробностей! Вот же в тихом омуте…, – она протягивает мне руку, чтобы я отбила пять и я расслабленно выдыхаю. Ян и Лена до сих пор выглядят немного напряженно, но я не считаю себя виноватой перед ними. Да, возможно, мне не стоило так открыто демонстрировать свои отношения с Маратом, но я ведь не хотела задеть их чувства. О существовании Лены я вообще не догадывалась до сегодняшнего дня, а что касается Яна… да, я знала, что симпатична ему, но ни разу за все это время не дала ему повод думать, что между нами что-то возможно.

– Что насчет проекта? – интересуется он. – Все в силе? Твой парень не будет против?

Сегодня мы, действительно, договаривались закончить тот злополучный проект. Нам осталось доделать последнее задание и если учесть, что сдавать его нужно в пятницу, а сегодня среда… все в силе, еще как.

– Почему он должен быть против? – удивляюсь. Я, конечно, новичок во всем что касается отношений, но не могу найти причину по которой Марат был бы против. Интересно, существует ли какой-то этикет, который я должна соблюдать? Может, надо официально отпроситься у парня? Я даже мысленно фыркаю от этой идеи. Хватит того, что отец контролирует мою жизнь, Марат бы до такого никогда не опустился. Поэтому я лишь пожимаю плечами и заверяю Яна, что готова покончить с этим осточертевшим заданием.

Алена порывается поехать с нами, но затем вспоминает о записи к косметологу и обещает сразу после этого заехать ко мне домой.

– Готовь попкорн, детка, – смеется она. – Я настроена на оооочень долгий разговор.

Она смешно растягивает слова и многозначительно играет бровями, а я, наконец, чувствую облегчение. Оказывается, я и сама ждала этого момента, чтобы можно было перестать скрываться, открыто рассказать ей обо всем и да… обсудить все как настоящие девочки. – Сначала ты мне расскажешь как вы познакомились, потом как начали встречаться, затем в подробностях опишешь его технику поцелуя, пару слов о том каков он в постели, ну и напоследок расскажешь почему он весь такой загадочный и никогда не ест в столовой.

Щеки начинают полыхать и я возмущенно толкаю Алену в бок. На Яна с Леной я даже смотреть боюсь… Ладно уж, технику поцелуя мы им сами добровольно продемонстрировали пять минут назад, но вот в красках представлять каков он в постели… тем более, со мной, все же не стоило.

Что она там сказала по поводу еды? Я, действительно, никогда не видела Марата в кафетерии, но была уверена, что он не ходит туда, чтобы не встретиться со мной и поддерживать в тайне наши отношения. Но сейчас, после слов Алены я осознаю, что в принципе никогда не видела чтобы он ел при мне. Впрочем, я при нем тоже. Обычно мы встречаемся уже ночью, через несколько часов после моего обычного ужина. На завтрак он тоже не остается. Днем нам тоже обычно не до еды… Господи, сколько же слухов витает вокруг Марата… Неужели людям, действительно, хочется знать каждую малейшую деталь о его жизни?

Не обращая внимания на мое смущение, Алена целует меня в щеку и кивнув Грушевскому, что готова выдвигаться, я иду к своей машине.

Несмотря на внутреннюю легкость от того, что больше не надо прятаться, меня не покидает какое-то чувство обреченности… Сама не могу понять с чем это связано, но всю дорогу до кофейни я прокручиваю наш каминг аут и пытаюсь просчитать чем это может для нас обернуться.

Уверена, Ян замечает, что мои мысли витают где-то далеко, но стойко делает вид, что все хорошо, хотя сегодня впервые за все это время он не пытается выйти за рамки деловых отношений и обсуждаем мы исключительно проект.

Его ритмично стучат по клавиатуре ноутбука, а я делаю глоток кофе и отстраненно наблюдаю в окно за огромной пробкой.

Сердце лихорадочно ускоряется, когда я вижу знакомую машину и встречаюсь взглядом со своим отцом. На секунду в голове проносится шальная мысль сделать вид, что я его не заметила, но я нахожу в себе силы кивнуть и даже слабо улыбнуться. Он кивает в ответ, затем отворачивается к своему водителю и в следующее мгновение машина выруливает из общего потока и паркуется, заехав при этом двумя колесами на тротуар.

Мое сердце продолжает биться в бешенном темпе все то время пока отец выходит из машины, заходит в кофейню и направляется к нашему столику. А в голове в это время набатом звучит нехорошая, но такая спасительная мысль: как хорошо, что я здесь не с Маратом.

– Добрый день, – здоровается он и окидывает нас вполне дружелюбным взглядом. Ян удивленно поднимает глаза от ноутбука, а в следующее мгновение его глаза восхищенно загораются и он даже подскакивает с места:

– Добрый день, Михаил Евгеньевич! Грушевский, Ян Грушевский, – представляется он и протягивает руку моему отцу.

Я лишь закатываю глаза, когда в очередной раз слышу как кто-то из моего окружения представляется полным именем. И нет, я точно знаю, что он сейчас не пародирует Джеймса Бонда, просто в нашей среде так принято… надо непременно козырнуть своей фамилией, а то не дай Бог собеседник примет тебя за простолюдина и не признает наследника выдающегося родительского бизнеса. В школе такая манера меня умиляла, потом раздражала, теперь я лишь снисходительно вздыхаю и обращаясь к отцу поясняю, надеясь, что ему не покажется, что я оправдываюсь:

– Мы готовим совместный проект. Почти закончили уже, – киваю в сторону ноутбука Грушевского.

– Значит, ты скоро домой? – Он окидывает взглядом наши чашки с кофе и тарелки с недоеденными десертами. – Там дождь собирается, советую поторопиться.

– Конечно, папа, – улыбаюсь я. Мне приходится прикусить язык, чтобы не съязвить, что я, вообще-то на машине, а значит дождь мне не страшен. Ян тоже не видит ничего странного в его словах и с энтузиазмом заверяет его:

– Нам еще минут пять осталось и мы сворачиваемся.

– Вот и молодцы. Что за задание, сложное?

К моему удивлению, вместо того чтобы вернуться к своему авто, отец присаживается на свободный стул и с интересом заглядывает в ноутбук Яна. Тот в этот момент очень напоминает Рамика когда он встречает меня, разве что слюни не пускает. Я лишь устало закатываю глаза. Мне не привыкать к такой реакции людей на своего отца. Не могу сказать, что его все боготворят, но уважают точно. И хотят урвать хоть каплю его внимания. Я же, наоборот, готова отдать многое, лишь бы он переключил свое внимание с меня. В идеале – чтобы вообще забыл о моем существовании.

Отец терпеливо ждет пока мы, а если уж быть откровенной, то Ян, доделывает задание и предлагает:

– Давай вместе прокатимся, хоть пообщаемся немного, а то с этими немцами я совсем дома не бываю. Твою машину потом кто-то из ребят пригонит.

Мне хочется возразить, что вот недавно же общались на мой день рождения, всего пару месяцев прошло с того времени и я бы с удовольствием еще столько же подождала, но вместо этого я покорно следую к его авто.

– Неплохой парень вроде, – заявляет отец, когда мы ныряем в теплый салон. – Но ты могла бы найти кого-нибудь и получше.

– Получше? – слабо возмущаюсь. – Он же из списка!

Не то чтобы мне сильно хотелось защитить честь Яна, но отец сам включил его в тот дурацкий список. Какого черта он сейчас заявляет, что Грушевский его не устраивает? Я даже не пытаюсь доказать ему, что с Яном нас ничего, кроме учебы, не связывает. В голове лишь отчаянно оседает осознание того, что если отец забраковал Грушевского, то Марата он не примет никогда.

– Из списка? – он удивленно поднимает брови. – Господи, Алиса, я дал тебе тот список, чтобы ты знала с кем тебе будет полезно завести дружбу. На будущее. Когда ты станешь полноправной хозяйкой МиКрейта. Я бы и половину из них рядом с тобой видеть не хотел, но дружба с ними может тебе пригодиться.

– Спасибо за пояснение, – тихо произношу я. – Но мы с Яном не… Мы не встречаемся, просто дружим.

– Алиса, детка, – отец даже улыбается. Представляю каких трудов ему стоит изобразить нежность. – Ты думаешь, я не в курсе, что ты практически не появляешься дома? Я хоть и сам там редкий гость, но охрана мне все докладывает. О твоем ночном побеге в прошлом месяце тоже, кстати, – добавляет он с усмешкой. – Я знал, что у тебя появился парень. Правда, думал, что ты найдешь кого-то более достойного…

– И чем, интересно, Грушевский недостоин? – робко спрашиваю.

– Ох, Алиса… как бы так поделикатнее сказать. Его отец успел засветиться в паре скандалов в прошлом году. На бизнесе это, надо признаться, никак не отразилось. “Сантом” развивается семимильными шагами, но репутация Грушевского-старшего далека от идеальной…

– И что? – закипаю я. – Это повод сторониться его сына? Насколько я знаю, сам Ян ни в чем таком замечен не был! Сколько можно судить о детях по их родителям? В чем конкретно он виноват?

Я понимаю, что меня несет, но уже не могу остановиться. Когда я поняла, что отец принял Яна за моего парня, меня одолела легкая паника и по щекам начал распространяться невыносимый жар. Сейчас же я покрываюсь холодным потом и с ужасом осознаю, что если уж Грушевский с его родословной не устроил отца, то что же говорить о Марате?

– Возможно ты права, – поджимает губы отец. – Завтра заключаем сделку с немцами, наконец. В пятницу будет корпоратив по этому поводу. Пригласи своего Яна, пообщаемся, посмотрим что там за кавалер. Может, зря я на него наговариваю и сужу по родителям.

Отец, видимо, посчитав, что разговор окончен, достает телефон и звонит своей помощнице, чтобы предупредить, что задержался по дороге, а я судорожно пытаюсь придумать как мне выкрутиться из этой ситуации. Или хотя бы как выйти из нее с наименьшими потерями.

Глава 33

Я прекрасно знаю, что в разговоре с отцом я смалодушничала. Мне надо было сразу признаться, что Ян не мой парень, но тогда отец бы обязательно спросил где я пропадаю целыми днями или еще хуже, приставил бы ко мне круглосуточную охрану.

За этот месяц я настолько расслабилась ввиду его постоянного отсутствия, что все больше времени проводила на фабрике. Нет, ночевала я, конечно, всегда дома, но почти каждый день после университета я мчалась туда. Там у меня был Рамик, студия… и Марат в неограниченном доступе.

Теперь же пришел час расплаты за мою легкомысленность. И самое страшное не это, самым страшным было то, что даже сейчас, придумывая как мне решить эту проблему, я понимала, что еще довольно легко отделалась.

Потому что если бы отец узнал, что на самом деле я встречалась с Маратом, ни о каком “может и зря я на него наговариваю и сужу по его родителям” не было… Нет, все было бы гораздо, гораздо хуже!

Поэтому сейчас, получив незаслуженную “пятерку” за проект, я зеркалю улыбку Грушевского и пытаясь звучать непринужденно спрашиваю:

– Какие планы на вечер?

Пару секунд он растерянно хлопает ресницами, а затем неуверенно спрашивает:

– А что?

– В МиКрейте сегодня небольшой корпоратив, отец сказал, что я могу пригласить тебя.

– Пригласить меня? – эхом отзывается он. На секунду его глаза загораются гордым блеском, но через мгновение он, видимо, вспоминает, что вряд ли ему удалось так сильно заинтересовать моего отца за те пять минут, что он провел в его компании и подозрительно сощурив глаза, интересуется:

– В качестве кого?

– Моего друга, – уклончиво отвечаю.

– Просто друга? – уточняет он.

– Конечно, – пытаюсь придать голосу беззаботности. – Мы ведь друзья?

И несмотря на то, что я знаю, что наши с ним отношения далеки от дружбы, я очень надеюсь, что ему хватит такта не спорить со мной.

– Друзья, – беззлобно усмехается он. – Но давай проясним одну деталь: твой отец подумал, что я твой парень и ты решила не разубеждать его так как не готова знакомить с ним Скалаева?

Я замираю всем телом и с шумом выдыхаю. Нда, надо признать, что изначально это была дурацкая идея. Нужно было просто сказать отцу, что у Яна уже были планы на сегодняшний вечер. Он бы, конечно, удивился, потому что привык к тому, что ради его приглашения люди откладывают любые дела, но… все бывает в первый раз. А вот мне теперь приходится краснеть и тушеваться.

– Извини, – мямлю я. – Не очень красиво с моей стороны вышло. Ладно, забудь…

– Подожди, – окликает меня Ян, когда я разворачиваюсь чтобы трусливо сбежать от этого унижения. – Я же не отказался.

– Не отказался? Но ты же… Я же тебе соврала.

– Ничего страшного, – отмахивается он. – Я схожу с тобой.

– Спасибо, – искренне благодарю его и тут же заверяю: – Нам не нужно будет ничего изображать. Не думаю, что отец ждет от меня горячих поцелуев со своим молодым человеком при его подчиненных и партнерах. Даже за руки не надо будет держаться, он вообще не любит все это проявление чувств на публике.

– А жаль, – улыбается он. – Я был бы не против.

Я, кажется, начинаю краснеть, потому что в следующее мгновение он меня успокаивает:

– Расслабься, Алиса. Шучу я так, я в курсе, что ты со Скалаевым.

– Но ты готов пойти на банкет со мной?

– Почему бы и нет? Там наверняка будет вся элита, такие знакомства никогда не помешают.

– Спасибо, – киваю я испытывая неимоверное облегчение. Этот разговор висел надо мной словно дамоклов меч со среды и только сейчас я понимаю как сильно переживала. – Ты меня очень выручишь. Я твоя должница.

– В качестве долга можешь принять приглашение на мой день рождения, – улыбается он. – На следующей неделе. Эй, – поспешно добавляет он видя мое выражение лица, – изображать мою девушку не нужно. Я приглашаю тебя как друга. Мы же друзья?

Он бы еще добавил “шах и мат”, вернув мне мои же слова про нашу дружбу, но я не в том положении, чтобы отказывать, поэтому согласно киваю и обещаю прийти на вечеринку.

– Можно взять с собой подругу? – уточняю, решив что так мы точно избежим какого-либо недопонимания.

– Разумеется, – улыбается он. – Друзья моих друзей – мои друзья.

По дороге к ресторану меня немного потряхивает, будто я в самом деле еду на тайное свидание с другим мужчиной и собираюсь изменить Марату. Но я успокаиваю себя тем, что так будет лучше для всех. Для нас с ним в первую очередь. Отец сам догадался о том, что у меня появился парень, а значит скрывать его было бы подозрительно. И пусть сейчас мне очень неуютно от одной мысли, что придется изображать пару с Яном, я понимаю, что это лучше, чем сказать отцу правду…

Потому что несмотря на то, что история “Ромео и Джульетта” навсегда займет особое место в моем сердце, ведь именно на этом балете я впервые поняла, что значу для Марата что-то большее, чем просто игрушка, повторять судьбу героев мне бы не хотелось… А в том, что война между Монтекки и Капулетти показалась бы всем детской сказкой по сравнению с тем, что устроил бы мой отец, сомнений не было.

К сожалению, я прекрасно понимаю, что Марат бы вряд ли со мной согласился… Поэтому сегодня я впервые ему соврала, сказав, что еду на банкет одна.

Глава 34

– Завтра в семь, – догоняет меня Грушевский после пар. – Адрес я тебе скину в мессенджере.

– Уже? – Я даже не пытаюсь сделать вид, что не поняла о чем речь. Мы с Яном практически не общались с прошлой пятницы, но я сразу понимаю что он имеет в виду. Его приглашение на день рождения висело надо мной словно очередной дамоклов меч и сейчас я хоть и немного нервничаю, но мысль о том, что это последнее испытание и после него моя жизнь вернется на круги своя, меня успокаивает.

Собираясь на вечеринку я веду себя как закоренелая лгунья: убеждаю себя, что это в последний раз. Еще на ум приходят заядлые курильщики с их “докурю и брошу”, но это скорее про зависимость… Я же не могу дождаться покончить с этим и постараться забыть, что пришлось соврать Марату. Дважды.

Внутри все сжимается как в детстве перед уколом. Когда уже вроде в том возрасте, что осознаёшь пользу, но тем не менее при виде шприца с иглой хочется вылететь из кабинета врача и бежать куда глаза глядят.

Я знаю, что раньше нравилась Яну, но ведь все уже в прошлом, так? Он в курсе, что я со Скалаевым и следовательно, никаких надежд не питает. Да и за последнее время он не сделал ни одного намека на то, что между нами могло быть что-то большее. Тем более, он сам сказал, что приглашает меня как друга.

В общем, ближе к вечеру мне удается окончательно себя успокоить и настроить на то, что все пройдет хорошо. В любом случае, я собираюсь уехать домой пораньше, мы ведь не обговаривали сроки. Так что к тому моменту как Марат появится в моем окне я уже точно буду дома.

На всякий случай я решаю надеть одно из своих самых скучных платьев, а вот Дина, напротив, выбирает из моего шкафа что-то ультракороткое. Вообще-то, оно идет с полупрозрачной накидкой, но ее она отбрасывает в сторону, рассудив, что с ней наряд будет смотреться не так провокационно.

Изначально я планировала взять с собой Алену, рассудив, что после прошлого случая Динара наотрез откажется идти на очередную тусовку к золотой молодежи. Но у Алены уже были планы, а Дина очень легко согласилась, посетовав что мы проводим вместе совсем мало времени.

– А твой загадочный парень там тоже будет? – с любопытством интересуется она нанося толстым слоем блеск для губ.

– Нет, – я лишь закатываю глаза. За последние несколько недель она извела меня вопросами о моем парне, но я так и не назвала ей его имени. Зная подругу, я была уверена, что она тут же помчится наводить справки о нем… И конечно, она бы собрала целый ворох сплетен, которые, как я уже знаю, далеки от правды. А мне бы не хотелось, чтобы она тоже принялась читать мне морали, Алены хватило с головой.

Нет, надо отдать ей должное, у нее хватило такта не высказывать свои опасения вслух, но я настолько хорошо знаю подругу, что прекрасно вижу, что она переживает за меня. Сначала она, как и обещала, засыпала меня всевозможными вопросами о Марате, включая “как он целуется” и “каков он в постели”, но когда первая эйфория от новости о том, что у меня, наконец-то появился парень прошла… Алена стала какой-то слишком серьезной и задумчивой, что ей совсем не свойственно. После этого настала моя очередь выпытывать у нее причины такого упаднического настроения, но вместо ответа она лишь крепко-крепко меня обняла и попросила беречь свое сердце.

Моя жизнерадостная Алена, вечно неунывающая подруга, закоренелая оптимистка и беззаботная оторва заранее решила провести панихиду по моему разбитому сердцу… потому что видимо, другого исхода наших отношений она не видела.

Я заранее предупреждаю Дину, что задерживаться на вечеринке не планирую, а значит ей не следует ни с кем уединяться в целях более близкого знакомства. На секунду мне даже кажется, что мои слова могут ее обидеть, но она лишь громко смеется и обещает:

– Ладно, мамочка. Поехали уже.

У Яна огромная квартира в центре города. Не знаю принадлежит ли она ему или он ее только арендует, но в любом случае, я радуюсь, что это не огромный загородный дом. Потому что в многоквартирных домах обычно есть соседи. А соседи зачастую не любят громкую музыку и безудержное веселье допоздна. А значит вечеринка должна пройти более менее спокойно.

Однако, когда я вижу приглашенных, трусливо думаю, что лучше бы это была обычная студенческая тусовка. Потому что гостей меньше десятка. С каким-то щемящим чувством я понимаю, Грушевский пригласил лишь близких друзей… и остается только догадываться как в эту компанию затесалась я.

– Привет, – он слегка приобнимает меня и я вручаю ему пакет с туалетной водой.

– Это Дина, моя подруга.

– Алиса и Дина, – смеется он. – Это просто судьба.

– Что ты имеешь ввиду? – кокетливо интересуется она.

– Ну, в мультике у Алисы в стране чудес была кошка Дина. Книгу, каюсь, не читал, поэтому не в курсе была ли она в оригинале, но в мультике Алиса ей точно венок из одуванчиков плела…

– Не знала, что мальчики любят мультики, – усмехается подруга.

– В свое оправдание могу сказать, что у меня была старшая сестра и выбора у меня особо не было.

Мы еще какое-то время обсуждаем кто что любил смотреть в детстве и вскоре к нам присоединяются остальные друзья. Ян нас всех представляет друг другу и я сама не замечаю, как вливаюсь в разговор с Линой и Эдиком. Начинаем мы с общей любви к Испании, продолжаем интересом к старым голливудским фильмам и … заканчивать в общем-то не собираемся.

Через какое-то время я понимаю, что мое веселье – это не умелая симуляция, я с живым интересом наслаждаюсь разговорами и даже фальшиво подпеваю “хэппи бездей” когда друзья Яна выносят огромный торт и он задувает свечи.

Где-то в глубине души я понимаю, чтоэто все потому что присутствующие не имеют понятия кто я. Грушевский просто представил меня как Алису, подругу из университета, а значит впервые в жизни люди судят меня не по именитой фамилии. И… мне даже самой становится неловко от этой мысли… я им нравлюсь?

Однако, каким бы теплым и приятным ни был этот вечер, я не собираюсь отступать от намеченного плана и спустя полтора часа отправляюсь на поиски Дины. И пусть я уверена, что здесь она будет в полной безопасности – друзья Яна совсем не похожи на стандартных мажоров, вряд ли она сама захочет задерживаться. Все-таки, такие теплые дружественные посиделки с гитарой это не ее стиль. Да и гости вроде как в основном по парам. Насколько я успела понять, только Лиля, привлекательная брюнетка с лицом в форме сердца пришла сюда одна. Хотя… судя по тому как она весь вечер смотрит на именинника, возможно скоро на одну пару станет больше!

Поблуждав по квартире, я иду на знакомые голоса в кухне. И хоть я понимаю, что повторение прошлой ситуации маловероятно, не спешу сразу дергать ручку двери на себя. Как там говорят? Обжегшись на молоке, дуешь на воду? Вот, видимо, этим мое тело на подсознательном уровне и занимается, потому что перед тем как войти, я прислушиваюсь к разговору сквозь неплотно прикрытую дверь.

– Сорри, Дина, не заинтересован, – расслабленно говорит Ян.

– Может подумаешь еще? Только не говори мне, что “я навеки отдана и буду век ему верна” это про тебя. Мы с тобой оба знаем, что хорошие девочки не умеют и… скажем так, не хотят делать всего того, что плохие. И если ты еще не понял, то я очень, – Дина растягивает слоги делая акцент на этом слове, – очень плохая девочка.

Мои щеки тут же покрываются не то что румянцем, они становятся пунцовыми и горят, словно я засунула лицо в духовку. Кажется, у этого даже термин есть специальный – “испанский стыд”. Вот вроде не я выдала эту “высокую речь”, а почему стыдно тогда мне? Наверное, потому что это я привела Динку сюда…

Что там она говорила про “век верности”? Наверняка, чтобы не так сильно обидеть, Ян соврал ей что у него есть девушка, но судя по всему ее это не особо остановило… И от этого мне становится совсем не по себе. Я знаю, что Динара не идеальная, у нее есть свои недостатки. А у кого их нет? Но одно дело вступать в беспорядочные половые связи когда оба партнера не обременены отношениями и совсем другое – вот так нагло пытаться влезть в чужие отношения! Господи, может Ян имел ввиду Лилю? Тогда это вообще выходит за все границы…

Чтобы не ставить никого в еще более неловкое положение, я делаю несколько шагов назад и уже из гостиной зову подругу.

Через пару секунд кухонная дверь распахивается и оттуда вылетает Дина. На мгновение мне даже становится ее жалко потому что я вижу, что она на грани слез. Глаза блестят, губы немного подрагивают, а щеки налились таким же румянцем как и мои.

– Спасибо за прекрасный вечер, – выдавливаю из себя улыбку для Яна. – Но нам уже пора.

– И тебе спасибо, что приехала. Я прекрасно провел время.

Он снова обнимает меня слегка касаясь губами щеки и я понимаю, что даже не могу винить его в том, что поблагодарил он только меня, забыв упомянуть Дину. Гостеприимство гостеприимством, но она перешла все черты…

Глава 35 Марат

Никак не могу привыкнуть, что больше не нужно делать вид, что мы незнакомы и в любой момент я могу подойти и поцеловать принцесску. Вот и сейчас, отсидев долгие полтора часа на скучнейшей лекции по международному праву я вместе с потоком студентов выплываю из аудитории и сразу ищу глазами Алису.

Она стоит чуть поодаль в компании двух девчонок и Грушевского. Тот с улыбкой наклоняется к ней будто хочет чтобы она понюхала его шею и не спешит отстраняться. Слишком, нахрен, близко!

Внутри сразу начинает все закипать и руки непроизвольно сжимаются в кулаки. Заставляю себя сделать несколько глубоких вдохов и перевожу взгляд на Алису. Она хоть и улыбается, но выглядит скорее вежливо, чем заинтересованно. Не то чтобы у меня были какие-то сомнения, но надо бы Грушевскому напомнить о личных границах. И главное – о санкциях за их пресечение.

Ловлю себя на мысли, что кроме раздражения поведение этого придурка у меня ничего не вызывает. Я доверяю Алисе. Охренеть. Сам в шоке, если честно.

До нее у меня никогда не было серьезных отношений и вопрос о доверии, прямо скажем, не стоял. Какая к черту разница с кем на следующий день спит та, с кем ты провел ночь и на большее не претендуешь?

Это было легко. Удобно. Безопасно.

С Алисой же все совершенно по-другому. Я добровольно, безвозмездно принес ей свое сердце на блюдечке с голубой каемочкой. И несмотря на то, что изначально я и не думал с ней так сближаться, ни о чем сейчас не жалею. Без раздумий забил на данное себе же обещание и нырнул в этот омут с головой.

Почти десять лет назад я поклялся себе, что больше никто и никогда не обманет мое доверие и не предаст.

В то время как мои сверстники все еще верили в супергероев, я потерял веру в отца. Понял, что он меня предал. Просто отказался. Пожертвовал. Можно подобрать еще много разных слов его поступку, но факт остается фактом – отец меня бросил. Я сидел в том сыром подвале, с трудом верил, что когда-либо оттуда выберусь, но дал себе обещание, что если у меня все-таки получится, если мне удастся… я никогда, ни за что в жизни больше не буду никому доверять. Потому что предательство – это больно, оно, мать его, уничтожает тебя целиком и полностью.

Все это время я старательно следовал этому обещанию. Не то чтобы это было слишком сложно, если честно… Несмотря на то, что отец позаботился о том, чтобы произошедшее так и осталось тайной, окружающие как будто чувствовали, что со мной что-то не так. В школе меня сторонились, в универе побаивались. Что уж говорить, даже папаша мой чувствовал себя неуютно в моем присутствии.

Поэтому сохранить данное себе слово не составляло ни малейшего труда. Если у меня не будет близких людей, то некому будет меня и предать. Верно ведь? Без ложной скромности, даже в двенадцать лет у меня была железная логика.

Но с Алисой все по-другому. С ней я чувствую. С ней я живу. Ей я доверяю.

Но это не отменяет факта, что Грушевский полный мудак. Алиса в силу своей наивности не замечает его похотливых взглядов. Моя девочка уверена, что если окружающие в курсе того, что я ее парень, то это как бы автоматически освобождает ее от грязных заигрываний противоположного пола. По идее, так и должно было быть. Но Грушевский зарвался. И пора бы ему об этом напомнить.

Широким шагом миную расстояние между нами и смерив его взглядом напоминаю:

– Кажется, я тебе еще два месяца назад говорил, что она не заинтересована, чувак. Ладно, гордости у тебя нет, но как насчет чувства самосохранения?

Ян довольно плотно сложен, не удивлюсь, если в свободное время он любит поколачивать грушу в зале. Но я выше. А еще злее. Поэтому сейчас я угрожающе нависаю над ним и он инстинктивно вжимает голову в плечи, хотя в глазах упрямо горит презрение. Камикадзе херов.

– Я прекрасно знаю, что Алиса не заинтересована во мне, – с напускной ленцой отвечает он. – Она заинтересована лишь тобой. А вот чем вызван твой интерес, Скалаев?

– Всем, – без раздумий отвечаю. – Алиса интересна мне вся и полностью.

Ее подруга при этом громко вздыхает и прикладывает руку к сердцу, но Грушевский не сдается.

– Могу поспорить, кое-что в ней тебя все-таки привлекает больше всего. Дайте подумать… например, ее счет в банке.

– Ян, что ты несешь? – недоуменно цедит Алиса.

– Ты не знала? Отец Скалаева под следствием, все счета арестованы, имущество конфисковано. Твой избранник нищий, Алиса. Ни-щий.

Он произносит слово по слогам, будто это самое ужасное ругательство в мире. Ее подружки синхронно подносят ладони к губам и округляют глаза. Выглядят при этом как морские котики- синхронисты из дельфинария, но Алиса лишь устало вздыхает:

– Я в курсе, Ян. Но это не твое дело.

– В курсе? – таращит глаза Грушевский. – И тебя не удивляет, что Марат Скалаев, который перетрахал пол универа и ни разу даже номер телефона не взял ни у одной девушки вдруг резко остепенился и начал встречаться с тобой? С будущей наследницей огромной империи отца?

– У тебя поразительные знания о моей личной жизни, – ехидно усмехаюсь. – Ты, может, еще и учет ведешь тех, с кем я спал? Попахивает маниакальной навязчивостью, Грушевский.

– А от тебя попахивает Альфонсом, – огрызается он.

– Ян, у Марата нет проблем с…, – начинает Алиса.

– Принцесска, – мягко перебиваю ее. – Не обращай внимание, это обычная ревность.

Затем я перевожу взгляд на придурка и пытаясь быть очень убедительным, произношу:

– Будь добр, держись от моей девушки подальше. Несмотря на то, что я за тобой с блокнотом не хожу и понятия не имею с кем ты проводишь свои жалкие ночи, но раз уж мы заговорили об отцах, было бы кощунственно с моей стороны не упомянуть твоего… Что ты думаешь по этому поводу, Ян?

С наслаждением замечаю как на его скулах играют желваки и через секунду он резко направляется к выходу, бросив на прощание злобное:

– Да пошел ты.

Глава 36

Я едва высиживаю оставшиеся пары. После произошедшей стычки между Маратом и Яном чувствую себя крайне неловко. А еще мне стыдно признаться, но среди всего этого сумбура в голове присутствует и невероятное облегчение. На мгновение я успела испугаться, что Грушевский вполне может со злости рассказать Марату о корпоративе МиКрейта и своем дне рождения…

Понятия не имею откуда взялась эта неприязнь между ними. Если бы я знала, что Грушевский в курсе проблем отца Марата, я бы никогда не стала его просить изображать моего парня.

Я, конечно и раньше понимала, что в случае если правда всплывет проблем мне не избежать, но кажется, только сейчас осознала весь масштаб… Господи, и о чем я только думала, когда решилась соврать отцу и Марату? Я должна сама ему рассказать обо всем. Конечно ему это не понравится, но будет только хуже, если он узнает правду не от меня.

Эти мысли гложат меня и по дороге на парковку, но стоит мне увидеть Марата на капоте своей машины, как весь негатив тут же рассеивается. Он словно мое персональное солнце – всегда расчищает небо от туч.

Марат касается губами моего рта, едва проводит языком по моей верхней губе и тут же отстраняется. Он заглядывает в мои глаза силясь прочитать мои эмоции и хмурится.

– Прости за этот цирк с Грушевским.

– Что? Господи, Марат, ты-то здесь причем? Ты же не виноват, что у него ПМС…

Я снова тянусь к нему губами и запускаю пальцы в его волосы.

Сейчас мне просто необходимо что-то большее, чем мимолетный поцелуй. На душе полный раздрай и я знаю, что помочь мне справиться с ним сможет лишь Марат.

Я сжимаю его запястье и увлекаю за собой в машину. Не уверена, что смогу продержаться до фабрики – слишком далеко она находится, но помнится, как-то он намекал, что вполне не против остановиться на какой-нибудь безлюдной обочине.

Только заполучив его губы в свое безраздельное пользование я понимаю как мне это было необходимо. У Марата есть потрясающая способность заполнять собою всю меня, когда он рядом, когда я чувствую его сильные руки на себе – я не способна ни на какие другие мысли и сейчас это сладкое забвение настоящее спасение для меня. За последние несколько часов я успела представить с десяток худших сценариев, в которых он узнает правду и обвиняет меня по лжи.

Но все мысли отходят на второй план, потому что сейчас он здесь, рядом. И я не собираюсь отдавать ни секунду отведенного нам времени на бесполезное самобичевание. Я обязательно признаюсь ему, что соврала, но сначала эгоистично напитаюсь его энергией и силой.

Я жадно отвечаю на его поцелуй, лихорадочно блуждаю руками по крепкому телу и уже в шаге от того чтобы вырвать пуговицы его рубашки вместе с петлями. Марат тоже явно не собирается сдерживаться. То ли разговор с Грушевским его тоже встряхнул сильнее, чем он показал, то ли это его обычная реакция на близость со мной… но сейчас мы больше похожи на дорвавшихся до воды путников, чем на двух влюбленных, которые всего несколько часов назад занимались бесподобным утренним сексом.

Неожиданно, наше прерывистое дыхание и тихие стоны прерываются вибрацией в его кармане.

Марат раздраженно вытаскивает телефон из джинсов, но вместо того чтобы отключить его и отложить в сторону, хмурится глядя на экран и отвечает коротким “да”.

Я не могу разобрать слов его собеседника, но судя по тому как сжимаются его зубы и напрягаются плечи, разговор не из приятных.

Касаюсь пальцами его напряженных скул, но Марат словно не замечает моего прикосновения, продолжает сжимать телефон до побелевших суставов и отстраненно смотрит в лобовое стекло.

Отключившись, он растерянно осматривается, будто уже успел забыть, что в машине он не один и сообщает:

– Мне нужно срочно уехать.

Затем он переводит взгляд на часы и беззвучно чертыхается.

– Я не успею вернуться за прокатной тачкой. Но и тебе там не место…, – Он снова обводит глазами окрестности, но видимо, убедившись, что за эти несколько минут ничего не изменилось и мы по-прежнему находимся на безлюдной обочине, наконец, решается: – Ладно, поехали. Ты не против?

– Не против, – мотаю головой и пересаживаюсь на пассажирское сиденье.

– Куда мы едем? – едва сдерживаюсь чтобы не ухватиться пальцами за ручку двери. Марат несется просто на запредельной скорости.

– Отца выпускают под залог, – сухо отвечает он.

– Это же… это же хорошо? – неуверенно произношу. Разве Марат сейчас не должен радоваться? Он же выглядит немного злым и очень растерянным.

– Нет, это не хорошо, принцесска. Потому что я не платил залог, а значит это сделал кто-то другой и в голову приходит лишь одна причина почему кто-то бы вывалил такие огромные бабки: этот кто-то не хочет, чтобы отец свидетельствовал против него.

После этого Марат замолкает и всю оставшуюся дорогу мы едем в тишине.

Вскоре мы подъезжаем к невзрачному зданию на окраине города и Скалаев резко тормозит у наглухо тонированного черного седана.

– Я тебя очень прошу, оставайся в машине, – его голос звенит от напряжения. – Заблокируй двери и что бы ни происходило, не выходи из машины. Хорошо?

Я лишь растерянно киваю и с ужасом слежу как Марат выходит из машины и направляется в сторону огромных железных ворот. За пару метров от них он останавливается и не сводя глаз с черной машины скрещивает руки на груди. Вскоре водительская дверь открывается и оттуда выходит устрашающего вида лысый мужчина. И дело даже не в том, что он в два раза больше Скалаева, за его плечами явно спортивное прошлое или же он просто проводит все свободное время в спортзале. Но страх навевает именно его взгляд. Он какой-то отрешенный, наглый и самоуверенный. Таких еще называют отморозками.

Он встает в нескольких метрах от Марата и, кажется, что-то ему говорит. Сейчас я вижу лишь его спину и не могу разобрать ни слова сквозь закрытые двери машины.

В любом случае, Марат ему ничего не отвечает, но и с места не двигается.

Не знаю сколько бы они так могли простоять, смеряя друг другу уничтожающими взглядами, но вскоре серые ворота открываются и наружу выходит высокий мужчина.

Я моментально замечаю их сходство: у него такие же густые темные волосы как и у сына, острые скулы покрыты короткой щетиной, цвет глаз я не могу разглядеть, но форма и разрез – точная копия Марата. У меня нет никаких сомнений – из ворот вышел Скалаев-старший.

Какое-то время он растерянно переводит взгляд с лысого мужчины на сына, затем кивает Марату и делает шаг в его сторону. Лысый порывается преградить ему дорогу, но переводит взгляд на двух охранников в форме, которые стоят на границе ворот и делает шаг назад.

Марат кивает отцу на мою машину и я спешу разблокировать двери, чтобы они могли забраться в салон.

– Константин Павлович, – представляется мужчина с интересом поглядывая на меня. Я разворачиваюсь вполоборота к нему и тоже называю свое имя в то время как мой взгляд скользит по его лицу. Мне не показалось, они действительно очень похожи с Маратом. Тело отца не отличается такой же худобой как у сына, а вот лицо его кажется осунувшемся и кроме впалых скул я замечаю мешки под глазами и прочие признаки усталости. Впрочем, чему удивляться… Нахождение в СИЗО вряд ли хоть кому-то пошло на пользу.

Марат заводит двигатель и в салоне воцаряется звенящая тишина. Пару раз я открываю рот, чтобы нарушить ее, но так и не могу придумать что сказать. Все банальные вопросы вроде “вы рады свободе или сильно плохо было за решеткой?” кажутся мне смешными, а говорить о погоде или о обсуждать новости я тоже считаю неуместным.

Поэтому какое-то время мы едем в тишине, а затем Константин Павлович просит:

– Дай сигарету. До одури хочется покурить.

– Я бросил, – отвечает Марат.

– Тогда остановись у ближайшего магазина, пожалуйста.

Марат напряженно вздыхает, но вскоре сворачивает на заправку и глушит мотор.

– Я быстро, – обещает он и едва заметно касается моей щеки губами.

Я киваю и наблюдаю в окно за тем как он идет в сторону небольшого магазинчика, но стоит ему скрыться за приветливо разъехавшимися дверями, как его отец говорит:

– Алиса, пожалуйста, помоги мне сбежать.

Глава 37

– Прошу прощения? – громко сглатываю. Уверена, что мне послышалось. Зачем ему сбегать, если его и так уже выпустили из тюрьмы?

– Пожалуйста, помоги мне сбежать от сына. Довези меня до города. Я бы пешком пошел, клянусь, но на своих двоих далеко не уйдешь. Особенно от того, кто на тачке.

– Но…, – растерянно мямлю, – зачем вам сбегать от сына? Он вам помогает. Марат сказал, что кто-то внес за вас залог и скорее всего это сделали те, кто не хочет чтобы вы дали показания против них.

– А Марат не сказал тебе как я изначально оказался под следствием? – зло бросает он.

– Вы… это как-то связано с вашим бизнесом, – уклончиво отвечаю я не решаясь вслух обвинить его в сбыте наркотиков.

– Определенно, – усмехается он. – Но тем не менее, за решетку меня упек собственный сын.

– Марат? – мой голос сквозит недоверием и я лишь отрицательно мотаю головой. – Зачем ему это делать? Он бы никогда не…

– Могу рассказать тебе все по дороге, – предлагает он. – Но сначала увези меня отсюда. Или дай мне ключи.

– У меня их нет, – развожу руками. Двигатель заводится от кнопки, а ключ лежал на полочке под приборной панелью, и когда Марат схватил его я подумала, что он сделал это на автомате. Сейчас же я понимаю, что он скорее всего предвидел действия отца, но тогда… это что, правда? Неужели Марат сам отправил своего отца в тюрьму?

– Вижу, ты начинаешь осознавать с кем связалась, – с насмешкой тянет он. – Сразу предупреждаю, розовые очки снимать больно, но оно того стоит…

– Что за чушь вы несете? – моя растерянность сменяется злостью. – Марат бы никогда… даже если вы говорите правду, уверена, что у него на это были свои причины.

– Девочка, – печально вздыхает он. – Беги от него пока не поздно. Мой сын настоящий социопат. Он очень жестокий человек. Я не знаю чем он тебя привлек… хотя, вы бабы вечно любите плохих парней, но тебе надо порвать с ним. Марат не способен на настоящие чувства. За эти годы он научился их сносно имитировать, но поверь мне, его сердце холодное как лед. Он псих, Алиса. Я знаю о чем говорю.

– Сомневаюсь в этом, – зло бросаю я. – Потому что у меня такое впечатление, что мы говорим о двух разных людях. Я вижу, что вы злитесь на сына и возможно, у вас есть на это причины, но я в ваших советах не нуждаюсь. И бежать от него никуда не собираюсь. Я люблю вашего сына.

– Надо же, – он буквально захлебывается каким-то злобным, сухим смехом. – Не думал, что когда-нибудь услышу такое. Но поверь мне, если Марат внушил тебе любовь, значит ему что-то от тебя нужно. Я знаю своего сына. Он… он не такой как все. Он поломанный.

Я по-детски закрываю уши не желая больше слушать эту чушь. От его слов в животе разрастается мерзкий ком, который я хочу выплюнуть ему в лицо.

Как он смеет говорить так о Марате? Холодное сердце? Не способен на чувства? Поломанный? Единственный псих здесь – это его отец. Может, и хорошо, что его выпустили из тюрьмы, там ему не место. Этому больному бы больше подошла психиатрическая лечебница.

Мужчина с каким-то садистским наслаждением скользит по моему лицу, впитывает каждую эмоцию и наверняка, упивается произведенным эффектом.

Боковым зрением я вижу как Марат выходит из магазина и быстрым шагом направляется к нам. Вздыхаю с облегчением и убираю руки от ушей:

– Я свой шанс уже упустил, – печально замечает мужчина. – Но у тебя еще есть возможность сбежать от него, Алиса. Пока не поздно.

Несмотря на то, что сердце продолжает бешено колотиться, я решаю ничего не отвечать, тем более, Марат уже открывает дверь и занимает водительское место.

– Окно только открой, – протягивает отцу пачку сигарет и зажигалку.

– Спасибо, сын, – быстро кивает он, но все еще продолжает смотреть на меня.

Оставшееся время в дороге мы проводим в полнейшей тишине. Марат доезжает до университетской парковки и подогнав свою машину, командует отцу пересаживаться. Тот поспешно покидает салон и уже на улице говорит:

– До встречи, Алиса. Было приятно познакомиться и пожалуйста, пообещай, что хотя бы подумаешь о моих словах.

Марат настороженно переводит взгляд с отца на меня, но я полностью игнорируя Константина Павловича подхожу к нему и касаюсь его губами. В этот поцелуй я вкладываю не только свою любовь, но и поддержку. Пусть я не могу сейчас сказать об этом вслух, но я хочу чтобы Марат знал, что я на его стороне. Несмотря ни на что, я всегда буду на его стороне.

Дома я первым делом натягиваю купальник и иду в бассейн. Надеюсь, вода поможет мне привести мысли в порядок, потому что в голове сейчас творится полный хаос… Я не верю словам отца Марата, по крайней мере той части, где он говорил гадости о сыне. Что же до причин его задержания… Я уверена, что даже если это правда, у Марата, наверняка, были на это веские причины.

Ныряю в воду с головой, надеясь, что хотя бы так у меня получится заглушить свои мысли. В итоге, поплавав долгие сорок минут, я сдаюсь, понимая, что упорядочить хаос мне так и не удалось. Что ж… в таком случае мне остается только чуть-чуть подождать и задать все вопросы Марату.

Вот только сегодня впервые за несколько месяцев он не появляется в моем окне. И ночью, лежа в одиночестве в своей постели, я с дрожью в теле понимаю, что отец Марата ошибался. Уже поздно. Я бы не смогла сбежать от него даже если бы захотела. Марат Скалаев привязал меня к себе навеки.

Глава 38

Утром я вижу входящее сообщение от Марата, но счастливая улыбка тут же стирается растерянностью когда я его читаю:

“Принцесска, мне надо уехать на несколько дней. Присмотришь за Рамиком? Люблю тебя и безумно скучаю”.

Я несколько раз провожу по экрану будто пытаюсь почувствовать Марата сквозь электронные буквы, а затем касаюсь этой рукой губ.

Во что же ты ввязался, мой мальчик?

Я уверена, что его скорый отъезд так или иначе связан с отцом. Что бы тот ни говорил, но Марат переживает за него. Если бы ему было наплевать, если бы Марат, действительно, желал ему зла, он бы не несся вчера сломя голову к воротам тюрьмы. Только сейчас я вспоминаю ту тонированную машину. Накануне я была слишком обескуражена происходящим и мало что соображала. Но сейчас я уверена, в ней были те, кто внес залог за его отца. Сам человек или его люди, но в любом случае, они не хотели чтобы Константин Скалаев свидетельствовал против них.

Не могу сказать, что Константин Павлович выглядел напуганным, но он вполне мог и не догадываться об опасности. Возможно, они пообещали ему что-то в обмен на его молчание… Я мысленно усмехаюсь собственным мыслям. Не что-то, а свободу. Они пообещали ему свободу.

Остается только догадываться чем сейчас занят Марат… Он обеспечивает безопасность отца или тот все-таки сбежал и сейчас Марат отчаянно пытается его найти?

Первую пару мне приходится прогулять, надо обязательно покормить и выгулять Рамзеса, а только дорога занимает у меня сорок минут.

После обеда я снова возвращаюсь на фабрику и отдав щенка кинологу, с которой он занимается трижды в неделю, поднимаюсь наверх в спальню Марата.

Несмотря на то что за окном разгар дня, небо затянуто тучами и в комнате царит полумрак. Когда он впервые показал мне спальню, я думала, что Скалаев здесь совсем ничего не менял, лишь поставил кровать посреди бывшего рабочего цеха. Но затем я, конечно, разглядела все детали. Бетонные стены покрыты специальным лаком, чтобы с них не сыпалась пыль, окна раскладкой вставлены в новые рамы, а слева находится вход в современную ванную, которой явно не было здесь когда фабрика была рабочей.

Я, кстати, так и не спросила у Марата что же тут производили. Зато пару раз мы с ним обсуждали что можно было бы сделать с этим зданием сейчас. Если учесть, что первый этаж уже практически переоборудован в танцевальную студию, мне в голову пришла идея огромного спортзала. Места для тренажеров здесь достаточно. На втором этаже есть три больших помещения, из которых вполне можно сделать отдельные залы.

Размеры здания также позволяют развернуть в нем небольшой бизнес центр с кучей офисов, но боюсь, расположение в промзоне на окраине вряд ли привлечет арендаторов. Хотя, то же самое Марат сказал и о спортзале – никто не будет тратить столько времени на дорогу, чтобы провести час на беговой дорожке.

Правда, идея Марата тоже не показалась мне удачной. Он сказал, что из фабрики получился бы отличный ночной клуб. Я, конечно, не эксперт в этом деле, но мне кажется, что расстояние и расположение в этом случае тоже сыграют свою роль…

Сначала я поливаю цветы в огромных горшках по обе стороны от кровати Марата, было бы кощунственно допустить чтобы они завяли в его отсутствие. Два из четырех гигантов выше меня ростом и когда я впервые увидела их, спросила у него сколько лет он их выращивал, на что он усмехнулся и признался, что купил их в оранжерее уже такими.

Никогда бы не подумала, что у Скалаева есть тяга к садоводству, но тем не менее, я не раз была свидетельницей того как он поливает их и даже протирает огромные листья от пыли. Будто эти цветы больше, чем просто декорация и в их присутствии есть какой-то тайный смысл. Поэтому сейчас, в его отсутствие, мне так важно тоже проявить заботу о том, что по какой-то причине ему важно.

После этого я заваливаюсь на кровать и хочу раствориться в запахе Марата. Вот только черные простыни пахнут лишь кондиционером для белья. Впрочем, чему удивляться, если все свои ночи он проводит в моей комнате.

Я вдруг четко осознаю, что у Марата нет дома. Того, который не просто четыре стены, а что-то большее. И, возможно, никогда и не было. Потому что вряд ли он чувствовал себя комфортно с таким отцом…

Я прекрасно понимаю, что Марат бы не хотел моей жалости, но глубоко в груди я чувствую щемящую боль за него, и особенно за того мальчика, которым он был. Я и сама не то чтобы купалась в родительской любви, но у меня был Егор Павлович, многочисленные няни и домработницы. Да, не все они питали ко мне искреннюю любовь, но по крайней мере, они заботились обо мне и я никогда не была одна…

Вся последующая неделя проходит по одному и тому же сценарию: первую половину дня я провожу на занятиях, потом еду к Рамику и уже ближе к вечеру возвращаюсь домой. Несколько раз я пыталась отвлечься танцами, но поняла, что даже они не способны отвлечь меня от мыслей о Марате.

То что я испытываю к нему растет с каждым днем и наша разлука лишь подсветила то, о чем я догадывалась и до этого… Я не просто люблю Марата, я от него зависима. И если в самом начале наших отношений я хотела пустить его по своим венам, то сейчас я хочу сама раствориться в нем и заполнить собой каждую его клеточку, каждую частичку моего любимого мужчины. И да, возможно, кто-то скажет что это не нормально, но мне наплевать. Впервые в жизни я счастлива.

Глава 39

Только когда спустя несколько дней Марат появляется в моем окне, я вдыхаю полной грудью и понимаю, что все это время дышала вполсилы, будто без него мне не хватало кислорода.

Я бросаюсь в его объятия и несколько минут мы просто стоим прижавшись друг к другу. Мы не целуемся, не даем волю нетерпеливым рукам, мы просто крепко сжимаем друг друга и дышим. Я дышу им, а он мной.

– Как же я по тебе скучал, принцесска, – шепчет он в мои волосы. – Без тебя паршиво. Вот здесь, – он обхватывает мою ладонь и кладет себе на сердце. – Будто кусок вырвали. Ты мой дом.

От этих слов на глаза наворачиваются слезы и я прижимаюсь к нему еще сильнее. В памяти сразу всплывают мои размышления о том, что у Марата никогда не было дома, места в котором бы он чувствовал себя комфортно и в безопасности… И сейчас, то что он считает своим домом меня… Это чертовски много для меня значит. Это, наверное, даже сильнее чем его обычное признание в любви.

Я не убираю руку с его груди, чувствуя, как пульсация его сердца успокаивает меня, убаюкивает тревогу, стирает все печальные мысли этой недели, наполняет своей силой и уверенностью.

И я вдруг отчетливо понимаю, что если я его дом, то он моя опора. Моя гора…

– Скала, – усмехаюсь я своему внезапному озарению. – Марат Скалаев, ты моя скала… опора. Ты делаешь меня сильнее.

– Ты и так сильная, принцесска, – он целует меня в висок. – Ты необыкновенная.

Я решаю не спорить и нахожу его губы своими. Я рада, что он считает меня сильной, но на самом деле это не так… Если бы я была сильной, я бы не чувствовала себя такой опустошенной в его отсутствие. А еще я бы сразу же призналась ему во лжи, или изначально бы нашла в себе силы не солгать. Но я испугалась тогда и продолжаю бояться сейчас. То что между нами происходит в данный момент… эти объятия, живая потребность друг в друге, жажда… я не хочу рушить это правдой. Так что нет, Марат, я не сильная… по-крайней мере, без тебя. Но с каждым днем ты даешь мне силу и уверенность.

Наши поцелуи становятся все более требовательными и вскоре я торопливо стаскиваю с него рубашку и провожу пальцами по гладкому горячему животу. Приходится признать, что по телу Марата я скучала не меньше, чем по нему самому. Мои пальцы скользят по его предплечьям, обхватывают шею, взбираются выше и слегка тянут его за волосы. Марат гортанно стонет и от этого звука желание раскаленной лавой проносится по моим венам.

– Без тебя все не так, – признаюсь я. – Мир будто теряет краски.

– Мой тоже, – шепчет он.

Его руки сжимают мои бедра, задирают подол шелковой комбинации и сминают ягодицы. Мы пятимся назад и как только я чувствую за собой твердость кровати, помогаю Марату избавиться от остатков одежды и бесстыдно развожу ноги в стороны. На несколько секунд он застывает и смотрит на меня не мигая. Из-за расширенных зрачков его глаза сейчас кажутся практически черными и я отчетливо вижу в них искры огня.

Я хочу его. Хочу его руки на себе, рот на моих губах, я хочу его в себе.

– Люблю тебя, принцесска, – хрипло шепчет он. – Очень сильно.

Марат опускается на кровать и в следующее мгновение я чувствую горячее давление члена в промежности.

Я вздрагиваю, а Марат начинает ритмично вбиваться в меня под аккомпанемент моих тихих стонов. Наши разгоряченные тела трутся друг о друга в страстном танце любви и в этот момент я не думаю о том, где он был все это время, не вспоминаю как тосковала без него, забываю о всех проблемах. Сейчас это неважно. Куда важнее то как от его близости мое сердце звенит счастьем и кажется, что даже если выключить ночник, теплого света, который льется из моей груди хватит на то, что осветить не только мою спальню, но и пару окрестных улиц.

В каждой клеточке моего тела зреет неистовое наслаждение и вскоре оно выливается на поверхность сильнейшим оргазмом.

Марат не дает мне отдышаться, разворачивает мое пластилиновое тело спиной и врезается в меня глубоким толчком сзади. Он проводит пальцами вдоль позвоночника, обхватывает бедра и продолжает двигаться во мне в погоне за точкой кипения. Я прогибаюсь для него словно дикая кошка, двигаю бедрами в такт его толчков и впиваюсь ногтями в подушку.

Его оргазм не заставляет себя ждать и вскоре я чувствую как внутри разливается его горячее семя. Наверное, я никогда к этому не привыкну. Марат Скалаев со мной. Во мне. Он мой.

После душа, который слегка затянулся из-за того, что Марат последовал за мной, я наконец, задаю ему вопрос, который по идее, должна была задать в самом начале:

– Как дела? Как отец?

– Все в порядке, – его пальцы выводят чувствительные восьмерки на моих голых бедрах. – Главное, что он в безопасности.

– Что насчет тюрьмы? Следствие же еще идет? Его могут снова посадить?

– Сколько вопросов, – устало улыбается он. – Принцесска, не забивай свою красивую голову моими проблемами. Расскажи лучше как у тебя дела.

Я вижу, что ему неприятна эта тема и поэтому не настаиваю. Несмотря на то, что каждый вечер я отправляла ему кучу сообщения и фотографий, я не замолкаю добрые полчаса рассказывая ему новости из университета и советы кинолога по поводу Рамика. Марат слушает меня с улыбкой и когда я вижу, что он в шаге от того чтобы заснуть, вдруг спрашиваю:

– Расскажи мне о своем детстве.

– Детстве? – он удивленно вскидывает брови. – Что о нем рассказывать?

– Не знаю, – пожимаю плечами. Сама не уверена на какой ответ я рассчитывала, когда задавала этот вопрос. У меня и самой нет ни малейшего желания делиться своими воспоминаниями, но видимо, это все отголоски разговора с отцом Марата. В мыслях я неоднократно возвращалась к его словам. Потому что человек, который считает своего сына “поломанным” вряд ли был хорошим отцом. А значит Марату пришлось рано повзрослеть… и даже сейчас, в то время как его сверстники прожигают жизнь на тусовках и транжирят деньги родителей, Марат решает проблемы отца…

– Ты ведь больше не уедешь? – спрашиваю вкрадчиво.

– Принцесска, – вздыхает он. – У нас есть эта ночь.

Глава 40

Утром я просыпаюсь раньше Марата и какое-то время лежу не шевелясь, чтобы не разбудить его. Шторы мы вчера так и не закрыли, и сейчас первые лучи утреннего солнца красиво подсвечивают его лицо. Едва сдерживаюсь, чтобы не прочертить пальцами дорожку по его скулам, попытаться разгладить две залегшие морщинки на лбу. Такое впечатление, что даже во сне он решает какие-то проблемы и от этого хмурится.

Не открывая глаз он кладет руку на мое бедро и подтягивает меня к себе.

Он такой теплый и нежный, такой утренний. Мне хочется заставить время остановиться и никогда не покидать кровать. Но я знаю, что ему скоро надо уходить, да и мне надо поторопиться если я хочу успеть заехать к Рамику до занятий.

– Я сейчас буду кормить тебя завтраком, – сообщаю ему и тянусь за халатом.

– Звучит как угроза, – сонно бормочет он. – Не утруждай себя, принцесска, я поем по дороге.

– Мне не сложно, – мягко возражаю. – Мне нравится заботиться о тебе. Вчера Людмила Евгеньевна наготовила кучу всего. Будешь сырники? Могу сделать бутерброды.

– У вас есть блендер? – обреченно интересуется Марат.

– Эм… да, наверное, – мне становится неловко от того, что всей готовкой занимается домработница и я понятия не имею где у нас что лежит. – Наверняка есть.

– В рюкзаке, в первом отделении, банка со спортпитом, сможешь приготовить? Надо высыпать три столовые ложки, залить молоком или соком и хорошо взбить в блендере.

– Спортпит? – хмурюсь, но иду к рюкзаку, который, как и его куртка и обувь, так и остался лежать у подоконника со вчерашнего вечера. – Ты на диете?

Все что я знаю о спортивном питании, это то что Алена периодически ест какие-то протеиновые батончики и утверждает, что они помогают ей худеть. Я же считаю, что худеть ей помогают тренировки в зале через день, а все эти батончики лишь приносят дополнительный доход ее тренеру.

– Им питаются не только на диете, принцесска. В порошке есть все необходимое.

– В обычной еде тоже есть все необходимое, – упрямо заявляю. – В твороге много белка. Там еще витамин какой-то есть, он морщины вокруг губ разглаживает.

– Вот и поешь его на завтрак, – миролюбиво предлагает он. – Тебе надо восстанавливать силы после нашего ночного марафона.

Я тоже сразу начинаю улыбаться и продолжаю все время пока спускаюсь на кухню и готовлю завтрак. Я даже решаюсь попробовать этот протеиновый коктейль, раз уж собралась поить им любимого. К моему удивлению, на вкус он вполне ничего, даже пахнет приятно, клубничкой. Однако, когда я приношу его Марату, он морщится, словно я дала ему стакан с козьим жиром и стараясь не дышать, залпом осушает чашку.

В памяти всплывают слова Алены о том, что Марат никогда не ест в кафетерии и решив не мучить себя догадками, я сразу же задаю ему этот вопрос.

– Просто мне не нравится, – пожимает он плечами.

– Там же большой выбор, – не унимаюсь, – я тоже не от всего в восторге, но салаты у них удачные, а еще…

Я запинаюсь на полуслове и на всякий случай уточняю:

– Тебе не нравится еда в столовой или еда в принципе?

Вместо ответа он снова пожимает плечами, но я уже не могу остановиться:

– Ты ешь что-то кроме этих коктейлей?

– Иногда. Принцесска, что за допрос? – он подмигивает мне и явно пытается перевести все в шутку, но мне почему-то не смешно.

– Сбалансированное питание крайне важно. Если у тебя будет недостаток каких-то микроэлементов, ты не сможешь нормально развиваться.

– Ты меня сейчас недоразвитым назвала? – он уже даже не пытается скрывать веселье. Мне кажется, или он надо мной издевается?

Я лишь закатываю глаза и направляюсь к рюкзаку, чтобы положить банку обратно. Только потянув молнию на себя, я понимаю, что перепутала отделения и сейчас вместо свежего комплекта одежды, который я успела заметить когда доставала спортпит, взгляд упирается в дуло пистолета.

Марат еще что-то говорит веселым голосом, но заметив мою растерянность громко чертыхается и осторожно забирает рюкзак у меня из рук.

– Принцесска, – вздыхает он. – Постарайся не накручивать себя.

– Это из-за отца? Ему угрожает опасность и ты должен его защитить?

– Вроде того, – устало вздыхает Марат. – Мне надо убедиться, что он не наделает глупостей пока следователь ищет способы вернуть его в безопасность.

И хоть вслух он этого не говорит, но оба знаем, что он имеет в виду тюрьму.

– Но он туда не хочет? – уточняю я, хотя сама прекрасно знаю ответ.

– Не хочет. А еще все те, кто так или иначе был связан с его бизнесом тоже не хотят, чтобы он вернулся в тюрьму. Следователь предложил ему сделку: они скостят срок если отец сдаст бывших товарищей. Сначала он согласился. Но этим ублюдкам как-то удалось найти рычаги давления сверху и его неожиданно выпустили под залог. Хотя не должны были. И отец, вместо того чтобы насторожиться такой помощью со стороны, свято верит, что они желают ему добра…

– А они не желают, – продолжаю я за него.

– Нет, принцесска. Им было бы гораздо удобнее если бы он просто исчез.

Кажется, у меня сейчас есть все недостающие кусочки пазла. Вся та разрозненная информация прошлых дней начинает вырисовываться в более-менее ясную картинку. Константин Павлович, действительно, владел нелегальным бизнесом, и в тюрьму он попал из-за этого. И вполне логично, что его друзья испугались что он их сдаст… Но тогда почему он так боялся Марата? Неужели собственный сын кажется ему опаснее, чем реальные преступники?

– Ты умеешь им пользоваться? – растерянно киваю в сторону рюкзака.

– В этом нет ничего сложного.

– Ты когда-нибудь… Ты когда-нибудь стрелял?

– Только по мишени, – вздыхает Марат. – Принцесска, мне пора.

– Ты совсем ничего не рассказываешь мне о себе, – мир вокруг снова начинает тускнеть будто заранее лишается красок от одного его заявления, что он снова уходит. – Стоит мне задать хоть какой-то более менее личный вопрос, ты сразу уходишь от ответа.

– Я не люблю говорить о себе. Но я люблю тебя. Разве этого недостаточно?

Глава 41

Все утро слова Марата эхом отзываются в голове. С каких пор мне стало недостаточно того, что он меня любит? Думаю, дело в том, что изначально мне было его мало, даже когда мы проводили вместе каждую ночь, я хотела большего, хотела быть вместе постоянно! А сейчас, когда он вынужден решать проблемы отца, я чувствую как между нами разрастается пропасть… которая от его нежелания делиться со мной хоть какими-то подробностями о своей жизни, становится все больше.

А еще я у него есть пистолет. И это до чертиков меня пугает. Марат сказал, что никогда не использовал его по назначению, но раз он носит его в рюкзаке… значит он готов его применить? Убить человека… Я уверена, что если ему и придется применить оружие, то это будет исключительно в целях самозащиты, но… неужели он действительно готов стать убийцей? Ради отца, который считает его бессердечным чудовищем. Или, может, пистолет как раз гарант того, что отец от него не сбежит? Нет, это уже явно бред. Марат бы не стал угрожать ему оружием. Но как бы то ни было, убийство – это черта, после которой уже нет пути назад. Человек просто не сможет остаться таким же как раньше…

И в голове опять всплывают слова Константина Павловича о том, что мне надо бежать пока не поздно. Но даже сейчас мое мнение не изменилось.

Насколько, вообще, есть выбор у влюблённого человека? Где эта тонкая грань между «я принимаю тебя таким какой ты есть, со всеми недостатками» и осознанием того, что человек зашёл слишком далеко?

Никогда не думала, что мое настроение будет настолько зависеть от парня, но приходилось признать, что вместе с отсутствием возможности в любой момент обнять Марата, у меня отсутствует и желание улыбаться.

– Не бери в голову, – Алена всячески пытается подбодрить меня пока я монотонно ковыряюсь вилкой в салате. Гул голосов в кафетерии неприятно давит на черепную коробку и я всячески пытаюсь абстрагироваться в своих мыслях. – Скоро им надоест это обсуждать и они найдут другой повод для сплетен.

– Другой повод? – я недоуменно смотрю на подругу.

– На выходных Киселев устраивает очередную вечеринку. Уверена, кто-то из первокурсниц опять напьется и устроит дикие танцы на столе, так что о тебе все забудут.

– Забудут обо мне? Что ты имеешь ввиду? – ее слова бодрят меня получше кофе и я с ужасом смотрю на ее сочувствующее лицо. – Кто-то распустил обо мне сплетни??

– А ты не знала? – теперь настал через Алены округлять глаза, она даже руку поднесла ко рту, дабы продемонстрировать высочайшую степень удивления. – Я думала ты поэтому такая…

– Какая?

Алена пространственно машет рукой в мою сторону: – Отстраненная, что ли… грустная, в общем.

– Грустная я потому что Марату пришлось уехать поделам, – напоминаю я ей. – И я скучаю.

– Я знаю, детка, – она даже приобнимает меня и заботливо проводит рукой по волосам. – Блин, до сих пор не могу привыкнуть, что моя девочка влюбилась.

– Я сама до сих пор не могу, – улыбаюсь, – хотя, иногда мне кажется, что так было всегда… что Марат был в моей жизни всегда.

Алена мечтательно закатывает глаза и торжественно шепчет:

– Вот она, магия первой любви!

– Так что там насчет сплетен? – напоминаю я, зная куда могут ее завести рассуждения о первой любви. На прошлой неделе она мне рассказывала про мальчика из детского сада, с которым случился ее первый поцелуй, потом про соседа на несколько лет ее старше, а вчера она призналась, что первые настоящие чувства испытала к другу отца в подростковом возрасте.

– Все думают, что ты его бросила и поэтому он не ходит в универ.

– Господи, – вздыхаю я, – им что, делать нечего? Почему именно я его, а не он меня, интересно?

– Потому что Грушевский рассказал тебе, что Марат нищий.

– О Боже… но это неправда. Тем более, я давно знала, что счета его отца арестованы. Это же бред!

– Я знаю, знаю, – подруга продолжает успокаивающе поглаживать мою руку. – Сплетни редко имеют что-то общее с реальностью. Ленка вообще утверждает, что Марат понял, что ты слишком меркантильная и сам бросил тебя. Правда, ей никто не верит. Логики в этом маловато, если он изначально типа повелся на твои бабки…

– Даже не знаю какая из версий лучше, – закрываю лицо ладонями.

С удовлетворением замечаю, что кроме раздражения эта информация во мне ничего не вызывает. Еще несколько месяцев назад я бы со стыда сгорела, если бы кто-то вздумал распускать сплетни обо мне. А сейчас… я немного злюсь, мне обидно за Марата, но в целом, я понимаю, что мне абсолютно наплевать. Рано или поздно Марат закончит свои дела и вернется на учебу и тогда все увидят, что мы все еще вместе и, возможно, раскаются в том что распускали глупые сплетни о нас. Ладно… с раскаянием я, конечно, погорячилась, но в целом Алена права, уже через неделю они найдут другую жертву для обсуждений.

Но тем не менее, до конца дня я не могу отделаться от неприятного ощущения какой-то грязи… Будто кто-то пришел ко мне домой, покопался в нижнем белье и вдобавок разбросал его по всей комнате. Никогда не пойму стремление обсуждать личную жизнь окружающих, видимо, со своей у них совсем все плохо, раз моя вызывает у них такой интерес.

До конца дня я продолжаю ловить на себе любопытные взгляды. Некоторые из них сочувствующие, некоторые – ухмыляющиеся, но впервые в жизни я позволяю маске равнодушия соскользнуть к своим лаковым лабутенам и скалюсь в ответ.

Кто знает, может виной всему та самая уверенность, которую вселил в меня Марат, а может дело в том, что сейчас эти сплетни напрямую задевают его и во мне проснулся какой-то животный инстинкт защитить свое.

Глава 42

Этой ночью я долго не могу заснуть, привычно кручу в пальцах кулон с балериной, но с с прискорбием понимаю, что он уже не помогает. Кулон – это больше обо мне, о том как видит меня Марат, о нашем первом настоящем поцелуе, о зарождении нашей любви. А мне нужен он. Моя опора. Моя скала. Мне его чертовски не хватает и с каждым днем разлуки дыра в моем сердце разрастается все больше и больше. Уехав, Марат лишил меня не только себя, он еще и взял в заложники какую-то часть меня.

Я едва высиживаю до окончания пар и попросив кинолога покормить Рамика перед тренировкой, отправляюсь на поиски адреса, который прислала мне Дина.

Салон находится на окраине города, но нужную улицу я нахожу легко. А вот с домом приходится помучиться дольше. В итоге, оставив машину на парковке у супермаркета, я плутаю между зданиями и, наконец, вижу перед собой знакомую вывеску.

Решительно открываю дверь и на ходу достаю телефон, чтобы показать мастеру эскиз. Искренне надеюсь, что примут меня в назначенное время, потому что если мне придется ждать в этом унылом, словно больничном, коридоре, я вполне могу передумать и сбежать. Не каждый день я прихожу в тату-салон повинуясь мимолетному желанию набить татуировку.

Спустя час пытки, в течение которого мастеру приходилось два раза прерываться, чтобы помочь мне прийти в себя с помощью нашатыря я, наконец, выхожу из салона. Несмотря на то что мой болевой порог оказался гораздо ниже, чем я рассчитывала, на моих губах сияет поистине огромная улыбка. У меня есть своя собственная скала. Маленькая, едва заметная, но я знаю, что стоит мне дотронуться до этого пока еще очень чувствительного участка кожи под грудью, прямиком над сердцем, я почувствую его присутствие. Я почувствую Марата.

Домой я возвращаюсь поздно. Рамик тоже тяжело переносит отсутствие хозяина и поэтому я стараюсь проводить как можно больше времени с ним. Хотя, Оксана, наша кинолог, кажется, влюбилась в него и после занятий не спешит уходить, балуя щенка своим вниманием.

Припарковав машину во дворе у меня есть лишь одно желание – поскорее доползти до кровати и отдохнуть после такого долгого дня. Тем более, мою татуировку ожидает подробная фотосессия, мне не терпится поскорее отправить фото Марату. Однако, стоит мы не выйти из машины, из домика охраны выскальзывает темная фигура, в которой при приближении я узнаю Динару.

– Сюрприииз, – кричит она и бросается мне на шею. – Прикинь, не хотели меня в дом пускать, – кивает она в сторону охранника, который тоже вышел из помещения и смотрит ей вслед. – Хорошо хоть в свою каморку пустили, а то я бы точно дуба дала тут от холодрыги.

– Что ты здесь делаешь? – интересуюсь я увлекая ее за собой в дом.

– Как что? Ты ведь не думала, что я упущу возможность полюбоваться на твою татуху!?

– Тише, – шикаю я и спешу поскорее захлопнуть дверь за нами. Не хватало еще чтобы охрана услышала нас и донесла отцу. Я, конечно, совершеннолетняя и в праве делать со своим телом все, что пожелаю, но отца точно хватит удар, если узнает, что его дочь набила татуировку словно бывалая зэчка.

– Ну же, не томи, показывай, – торопит меня подруга едва мы переступаем порог моей комнаты. – И пожалуйста, скажи, что ты не набила какой-нибудь иероглиф. Это уже давно вышло из моды, тем более, хрен поймешь, правильно ли мастер поставил все закорючки. Я как-то встречалась с парнем, так у него на шее был набит какой-то символ из самурайского кодекса, а потом оказалось, что одна из палочек повернута не в ту сторону и татушка означала “стол”. Просто, блин, стол на шее.

– Не переживай, – успокаиваю ее. – Моя татуировка не на японском. И даже не на русском. Это просто картинка… обычная, но для меня она означает что-то важное. Это связано с моим парнем. Такой себе символ, который связан с его фамилией, но и одновременно означает что-то большее для меня.

– С фамилией? – ее брови ползут до самого лба и она прыскает. – Господи, ты там себе фруктовый сад набила что ли?

– Фруктовый сад? Причем здесь это?

– Ну Грушевский, Груша… фруктовый сад, – теперь она уже смеется в голос. – Не клизму же ты себе там нарисовала.

– Причем здесь Грушевский? – в моем голосе читается не только недоумение, но и искреннее беспокойство за подругу.

– Блин, Алиса, – вздыхает она вдоволь посмеявшись. – Я в курсе что он твой загадочный парень.

При этом она пальцами изображает кавычки и многозначительно подмигивает мне.

– Думаешь я слепая? Я видела как он смотрит на тебя. У тебя покер фэйс еще более менее срабатывает, но из него актер так себе.

– Я не встречаюсь с Яном, что ты выдумываешь?

Я оттягиваю резинку бюстгальтера и приподняв свежую повязку демонстрирую ей свою скалу. Рисунок маленький, около сантиметра в диаметре, но для меня он значит целую Вселенную. Потому что это символ Марата, символ того, кем он стал для меня.

– Гора? – улыбка на ее лице сменяется недоумением.

– Это скала, – поясняю я и возвращаю повязку на место.

– Скала…, – задумчиво произносит она, а затем подносит руку к губам и шепчет: – Скалаев? Твой тайный парень Марат Скалаев?

– Откуда ты его знаешь? – понимаю, что хмурюсь.

– Демид мне рассказывал о нем. Алиса, Скалаев тебе не пара… он… он опасный человек. Реально, он псих.

– Демид? Ты встречалась с ним после того как он хотел подставить тебя с полицией??

– Он не…, – Дина замолкает на полуслове и я вижу, что сейчас она тщательно подбирает слова. – Подставил меня Вова. Демид об этом не знал. Но в любом случае, после того как он увидел Марата с тобой тогда, он рассказал мне о нем страшные вещи. Ты хоть знаешь кто его отец? Он беспощадный отморозок и как думаешь, мог у такого человека вырасти нормальный сын?

– Марат нормальный, – задыхаясь отвечаю. – Он в тысячу раз нормальнее твоего Демида. Не смей говорить о нем такие вещи, ты его не знаешь. А судить человека по его родителям, по каким-то слухам – это низко!

– Алиса, я просто пытаюсь тебя предупредить, – горячо заявляет она. – Пока не поздно…

– Господи, как вы достали меня со своим “пока не поздно”. Мне наплевать что вы все думаете о Марате, слышишь? Ты его даже не знаешь, но уже составила о нем авторитетное мнение и думаешь, что имеешь право говорить мне что делать??

– Ладно, ладно, прости, – она примирительно поднимает руки. – Мне не стоило. Это, наверное, шок… Извини. Я просто реально была уверена, что твой парень Грушевский и когда услышала имя Скалаева… Прости, я не подумала.

Я вытираю рукавом неизвестно откуда взявшиеся слезы и вдруг понимаю одну важную деталь.

Комната вокруг начинает отчаянно кружиться, в голове шумит, во рту становится неимоверно сухо и мне приходится прилагать огромные усилия, чтобы задать ей следующий вопрос:

– Когда ты решила, что Ян мой парень? Ты с ним познакомилась только на его дне рождении.

Дина кивает, а я продолжаю:

– И там ты увидела какие-то странные взгляды в мою сторону, так?

Она снова едва заметно кивает головой пытаясь понять к чему я клоню.

– И после этого ты заловила его на кухне, чтобы предложить себя?

Глава 43

Кажется, меня сейчас стошнит. К горлу подкатывает мерзкий ком из неверия и отрицания. Но глубоко внутри какая-то часть меня вопит “я знала, я знала”.

Я не свожу взгляд с ее лица и вижу каждое движение мышц, считываю каждое изменение в мимике и, кажется, даже могу прочитать ее мысли. Потому что отчетливо понимаю, когда она решает, что у нее все еще есть шанс оправдаться: секундная растерянность сменяется напускным возмущением и она заявляет:

– Это тебе твой Грушевский наплел? Он сам ко мне приставал, зажал на кухне, но я его послала. Тебе говорить не хотела, чтобы не расстраивать. Я реально думала, что это он твой парень и…

– Даже не пытайся, – резко перебиваю ее. В горле клокочет, голос дрожит, но это меня не останавливает. – Я слышала ваш разговор. Своими ушами. Ян мне ничего не рассказывал, видимо, тоже не хотел меня расстраивать и упрекать в том, что привела на его вечеринку дешевую шлюху.

И в эту секунду я вижу это – мгновение, когда с ее лица слетает маска, точнее она сама снимает ее и решает больше не притворяться.

– Ты знаешь, я даже рада, – усмехается она. – Притворяться твоей подругой было чертовски утомительно!

Ком в горле не проходит несмотря на то, что я несколько раз громко сглатываю и только откашлявшись я задаю этот ужасный вопрос:

– Давно? Как давно ты притворяешься?

Сейчас, заглянув назад, я понимаю, что за последние пару лет Дина сильно изменилась. Стала немного чужой, у нас почти не было общих интересов, но я все еще отчаянно цеплялась за нашу дружбу игнорируя все знаки. Мы дружили с двенадцати лет и я просто не готова была отказаться от всего этого, держалась за нашу дружбу словно утопающий за соломинку…

Однако следующие слова Дины забивают последний гвоздь в крышку моего гроба:

– Ты так и не поняла? – с насмешкой интересуется она. – Не было никакой дружбы, Алиса. Не-бы-ло.

– Но когда я пришла в вашу секцию…

– Ох, – она перебивает меня и закатывает глаза. – Я тебя сразу возненавидела. Примерная ученица в гимнастическом купальнике от луи, мать его, витона. Каждый раз когда Элла Андреевна хвалила твои идеально-отточенные движения я просто закипала. Меня бесило в тебе все, твоя аморфность, твое спокойствие, твое упорство… твоя идеальность. Мы с Аней обе были из неблагополучных семей, по очереди ночевали друг у друга когда отцы напивались и буянили дома и могли только мечтать о красивой жизни.

– А знаешь что бесило больше всего? – зло выплевывает она. – То что ты даже не отвечала… Сначала мы прозвали тебя овечкой, но даже они хотя бы иногда блеют, Алиса! Ты же молча терпела как бесхребетная амеба.

– Может я просто была мудрой? И уже тогда знала, что если на зло отвечаешь злом, то ничего хорошим это не закончится? Максим – лишь сделает из тебя мстительную стерву?

Динара начинает зло смеяться и выплевывает мне в лицо:

– Не пытайся прикрыть мудростью свою трусливость и пассивность. Ты была слабой, ты просто не могла нам отвечать. И тогда я поняла, что вполне могу использовать эти качества в свою пользу. Заставить Аню облить твои вещи той зловонной жижей было проще простого. Ее папашу посадили за пьяный разбой и она этого жутко стеснялась. Я пригрозила ей, что расскажу всем если она не сделает как я скажу. А втереться к тебе в доверие… господи, как же легко это было. Скучно, да. Но легко. Что я тогда сделала?

Она делает вид, что задумалась, и хлопнув себя по лбу выдает:

– Ах да, я расплакалась в раздевалке из-за того, что купальник порвался… А что сделала добрая душа Алиса? На следующую тренировку ты притащила мне в подарок два абсолютно новых брендовых купальника! И после этого ты говоришь о мудрости? Не смеши меня! Ты была тупой в двенадцать, такой же осталась и сейчас! А еще скучной… Даже в подростковом возрасте ты осталась овечкой, а я, вообще-то рассчитывала, что за то что добросовестно изображаю твою лучшую подругу столько лет от тебя мне перепадут не только деньги, но и связи… Но блин, на единственной вечеринке с зажравшимися мажорами на которую ты меня притащила я встретила мудака Демида. За всю неделю он меня даже в ресторан нормальный не сводил… трахать меня три раза в день, видите ли, норм, а появиться на людях – зазорно. Вдруг кто увидит…

– Дай угадаю, – устало усмехаюсь я. – В отместку ты украла у него часы?

– Этот придурок бы ничего и не заметил, он бухал каждый день, наверняка бы подумал, что просто посеял где-то. Но его дружок с первого дня меня невзлюбил. Уверена, это он настроил его против меня.

– О да, коварные мажоры и бедная несчастная простушка… Прямо сюжет для фильма. Правда, с твоими способностями только кино для взрослых снимать.

– Да уж лучше так, чем в девках сидеть до девятнадцати… Бедный Скалаев, пришлось, небось пробираться сквозь паутину и плесень!

– Достаточно, – решительно произношу. Мой голос, кстати, больше не дрожит, он звенит от напряжения и злости. – Убирайся.

Видя, что Динара не спешит выполнять мой приказ, я подлетаю к ней и схватив за руку тащу к двери. – Будем считать, что на этой веселой ноте наша дружба окончена. Искренне надеюсь, что эта наша последняя встреча. Поняла?

– Да с радостью, – смеется она и тут же вздыхает: – Об одном лишь жалею! Что не смогу вдоволь насладиться твоими слезами когда Скалаев бросит тебя. Судя по тому что мне о нем рассказали, случится это довольно скоро. Я вообще удивляюсь как он выдержал твою компанию так долго… видимо, ему реально от тебя что-то нужно. Потому что если бы это был банальный спор, он бы уже давно от тебя избавился…

Глава 44

Какое-то время адреналин все еще курсирует по венам и я продолжаю злобно трястись. Как я могла быть такой слепой? Все это время, все семь лет я считала ее настоящей подругой… Да, конечно, я замечала ее недостатки, но разве так не у всех? Разве есть идеальные люди? Нет, идеальных нет, а вот гнилых, как выяснилось, предостаточно…

Следующие несколько минут я срываю со стен все рамочки с нашими общими фото, разбиваю на осколки все статуэтки, которые Дина привезла мне из поездок на соревнования, избавляюсь от всего, что напоминает о ней.

Если бы воспоминания можно было вырвать так же легко, как фотографии из альбома… Но в груди печет и царапает и я, наконец, заваливаюсь на кровать разразившись слезами.

Вряд ли я оплакиваю нашу дружбу. Надо быть полной бесхребетной амебой, как выразилась Дина, чтобы жалеть о том, что я потеряла подругу. Но тем не менее, мне жаль эти семь лет! Семь лет своей жизни я считала другом ядовитую змею… Мне девятнадцать, то есть это даже больше, чем треть. Я делилась с ней своими секретами, рассказывала о страхах и сейчас я понимаю, что несмотря на то, что внешне она изображала искреннее сочувствие, в душе она ликовала всем моим неудачам.

На ум сразу приходит наша первая и единственная ссора, когда отец заставил меня удалить видео нашего танца из соцсетей. Думаю, тогда Дина впервые позволила своей маске соскользнуть. Потому что она была в ярости, она обвинила в том, что я забрала у нее эту минуту славы, что это был ее реальный шанс на успех…

Но когда я рассказала ей, что отец запретил мне заниматься танцами в принципе, она быстро успокоилась. Тогда я списала это на сочувствие… Однако, сейчас я понимаю, что просто радость от моей неудачи перекрыла ее собственное разочарование.

Я настолько погружаюсь в свои эмоции и боль, что пропускаю наше обычное время созвона с Маратом. На экране несколько пропущенных вызовов от него, но едва я начинаю набирать сообщение в мессенджере, он звонит по видеосвязи.

На несколько секунд я замираю в нерешительности. С одной стороны, я не хочу чтобы он видел меня такой… заплаканной и слабой, но с другой, сегодня я как никогда остро нуждаюсь в его поддержке.

В итоге, кое-как утерев слезы рукавом, я нажимаю на зеленую трубку на экране.

– Принцесска, где мой обещанный сюрприз? – весело спрашивает он. Затем Марат замечает мое выражение лица и даже несмотря на то, что сейчас я улыбаюсь, он сразу считывает мои эмоции: – Что случилось?

– Ничего серьезного, – пытаюсь придать голосу беззаботности. Я прекрасно знаю, что у него сейчас своих проблем хватает, точнее отцовских, так что мои явно будут лишними.

– Принцесска, – нараспев произносит он. – Рассказывай.

– Я поругалась с Диной. Выяснилось, что никакая она мне не подруга, все эти годы на притворялась лишь из-за денег и положения в обществе… Хотя, вторым в итоге осталась неудовлетворена, – усмехаюсь я вспоминая ее слова.

– Мне очень жаль, – с грустью произносит он. – Предательство – это очень больно.

– Очень, – подтверждаю я. – А еще я чувствую себя очень глупо. Как я могла не замечать ее отношения все эти годы? Я такая дура…

– Даже не вздумай винить себя, – перебивает меня Марат. – Ты не виновата, что доверяла ей, а она не смогла оценить твое доверие. Ей же хуже от этого, поверь… Ты лишилась лживой стервы в своей жизни, а вот она потеряла самого доброго и светлого человека из всех кого я знаю.

Чувствую как из глаз снова начинают стекать дорожки слез, но улыбка с лица не исчезает:

– Впервые вижу чтобы кто-то улыбался и плакал одновременно, – нежно замечает Марат. – Я люблю тебя, принцесска.

– И я тебя люблю, – шепчу его изображению.

Мы еще какое-то время болтаем и я вижу как Скалаев отчаянно пытается меня развеселить и забыть о произошедшем. Но даже его блистательной улыбке не удается реанимировать мое настроение и сославшись на усталость, я нажимаю на отбой.

Только стянув с себя одежду в ванной, я вспоминаю, что так и не показала татуировку Марату. Абсолютно забыла про этот сюрприз. А мастер еще говорила, что если боль будет сильно беспокоить, можно выпить таблетку… Как выяснилось, физическая боль не идет ни в какое сравнение с тем, что я чувствую в сердце.

Засыпаю я на удивление мгновенно и снится мне не кошмарная ссора, а Марат. Во сне он сжимает меня в своих объятиях, целует и шепчет что-то успокаивающе. И я ему верю, потому что даже во сне Марат Скалаев очень убедителен.

Просыпаюсь я с улыбкой, радуясь что сегодня выходной, а значит не нужно бежать ни свет ни заря к Рамику.

Не открывая глаз и переворачиваюсь на другой бок и понимаю, что магия сна не спешит отпускать меня из своих сладких объятий. Я все еще чувствую руки Марата на себе, даже запах его, кажется, заполнил ноздри и тем самым создал полную иллюзию присутствия. Я бы многое отдала, чтобы это было не сном…

Через пару секунд я окончательно просыпаюсь и с каким-то трепетом понимаю, что воображение у меня, конечно, богатое, но даже для него это перебор. Потому что я действительно чувствую тяжесть его ладоней на себе.

С опаской открываю глаза и едва сдерживаюсь чтобы не завизжать от счастья! Марат здесь, он пришел!

– Доброе утро, принцесска, – шепчет он в самое ухо.

Глава 45

Целый день меня преследует ужасная мысль: я готова каждый день терять по подруге, если это будет означать, что Марат всегда будет со мной.

Потому что этот день… он идеальный.

Все утро мы провели в кровати. Марат был в восторге от моей маленькой скалы и очень тщательно “благодарил” меня за такой сюрприз.

С трудом выбравшись из постели мы отправились в центр города, сначала бродили по красивейшим улочкам держась за руки, сейчас же мы стоим у кассы в парке развлечений.

Сперва Марат пытался затащить меня на колесо обозрения, но с моей боязнью высоты я не решилась даже в его компании. А вот покататься на карусели в виде огромных чайных чашек – это запросто.

Когда мы проходим мимо тира, приветливый мужчина средних лет настойчиво предлагает Марату выиграть приз для меня. Я по-детски улыбаюсь глядя на уродливого розового медведя и понимаю, что несмотря на то, что я уже давно не в том возрасте, когда плюшевые игрушки приводят в восторг, я бы не отказалась от приза.

И только когда Марат берет в руки винтовку, я вспоминаю о пистолете в его рюкзаке. Улыбка тут же сползает с моего лица и я отворачиваюсь в сторону, не желая видеть как он четко поражает все цели.

Мужчина радостно улюлюкает и с улыбкой вручает мне медведя, а мне приходится приложить неимоверные усилия, чтобы не выдать свое испорченное настроение. Марат не виноват, что ему приходится идти на такие отчаянные меры из-за отца. Он все такой же внимательный и заботливый парень. За последние несколько дней это не изменилось. Так почему же мое отношение к нему должно меняться?

Мрачные мысли прерывает урчание в животе. Довольно громкое и требовательное.

– Кажется, тебя пора кормить, принцесска, – смеется Марат и увлекает меня в сторону ближайшей кафешки.

Мы садимся напротив друг друга и стоит мне посмотреть в его серые глаза, я тут же забываю о тире и о пистолете. Я знаю, что это не выбор Марата. И если ему и придется в кого-то стрелять, он сделает это от безысходности, а не потому что ему это нравится. А значит единственное, что я могу сделать – это доверять ему. Полностью и безоговорочно.

Я диктую подошедшему официанту свой заказ, но когда молодой человек переводит взгляд на Марата, тот заказывает лишь воду без газа.

– Тебе тоже надо поесть, – напоминаю ему с беспокойством. – Мы можем попросить развести твой коктейль.

– Я не голоден, – пожимает он плечами.

– Но мы ели… сколько? Часа четыре назад? Как ты мог не проголодаться?

Утром я снова приготовила ему протеиновый коктейль, а сама поела мюсли с молоком. Но прошло уже так много времени, что невозможно было не захотеть снова поесть.

– Спортпит намного калорийнее обычной еды, – пожимает он плечами. – И мой живот, в отличие от твоего, не пытается привлечь всех китов в округе.

– Эй, киты это как-то не женственно, я как насчет урчания милых котят?

– Как скажешь, принцесска, – смеется он.

Еще какое-то время мы непринужденно болтаем в ожидании заказа, но как только официант приносит мне салат и батат фри, Марат утыкается в телефон. Даже когда я задаю ему вопросы, он отвечает не поднимая глаз от экрана.

И это подтверждает мою догадку: Марат не просто не любит есть обычную еду, он на нее даже просто смотреть не хочет.

В том, что у Марат расстройство пищевого поведения, или же попросту РПП, у меня сомнений нет. Вопрос лишь в том откуда оно у него появилось…

В нашей танцевальной секции была девочка Кира и у нее была схожая проблема. Она внушила себе, что ее фигура недостаточно хороша и начала сидеть на жестких диетах. К сожалению, родители не сразу заметила проблему и забили тревогу уже когда ее организм практически отказался принимать любую пищу, ее тошнило буквально от всего. Кира проходила долгую реабилитацию, но в итоге ее история закончилась хэппи эндом. Правда, наша руководительница Элла Андреевна еще долго напоминала нам о том как важно сбалансировано питаться и не изнурять себя диетами. Тогда в нашу студию даже психолог приходила и расспрашивала нас об общей атмосфере в секции, пыталась выяснить не внушают ли нам преподаватели, что танцовщицы обязательно должны быть очень худыми.

Но я просто не могу представить Марата на диете… Нет, вряд ли он сам довел себя до такого состояния. Но тогда что? Что такого могло случиться в его детстве? Может отец морил его голодом? Но стал бы тогда сейчас Марат так отчаянно пытаться его спасти?

Я едва запихиваю в себя половину порции салата и решительно отодвигаю тарелку. После всех этих размышлений мне кусок в горло не лезет, впору самой начать переживать о развитии рпп у себя.

С одной стороны, я прекрасно понимаю нежелание Марата делиться со мной неприятными воспоминаниями, я сама так и не рассказала ему о том что произошло с моей мамой. Но с другой стороны, внутри все ноет и изнывает от невозможности помочь ему. Я прекрасно понимаю, что даже если бы я знала причины, это бы не гарантировало бы, что я бы могла его излечить. Но я бы хотя бы попыталась…

– Идем, – я тяну его к выходу, кожей чувствуя его дискомфорт от наполняющих зал запахов еды.

Марат бросает на стол несколько купюр и с облегчением следует за мной. Лишь оказавшись на улице, он вдыхает полной грудью и я чувствую как он моментально расслабляется, когда прохладный воздух заполняет его легкие.

Я тоже глубоко вдыхаю и собираюсь изложить свои мысли. Я уверена, что квалифицированный психолог сможет ему помочь. РПП это не болезнь, это скорее последствия какой-то психологической травмы, а значит у него есть все шансы побороть это расстройство и полноценно питаться.

Вот только зря я собиралась с духом, чтобы озвучить ему свое предложение. Как только я открываю рот, его телефон звонит и Марат хмурясь подносит его к уху.

Через минуту напряженного молчания и его короткого “скоро буду”, он нажимает на отбой и вздыхает:

– Прости, принцесска, но мне придется уехать. Отец куда-то исчез.

Глава 46

До конца дня я извожу себя самыми разными мыслями и в итоге засыпаю только ближе к утру. Открыв глаза я первым делом сканирую кровать на присутствие Марата, но с разочарованием замечаю, что его нет. Прекрасно понимаю, что он сейчас занят поисками отца, но засыпая вчера я втайне мечтала о том, чтобы снова проснуться в его объятиях.

Никогда в жизни я не чувствовала себя такой бессильной. Не к месту вспоминаю Дину и то как я всегда рвалась решать ее проблемы. Она ведь зачастую даже не просила меня… наверняка же еще каждый раз глумилась надо мной, когда я сама предлагала помощь и велела ей ни о чем не переживать. Какой же наивной дурочкой я была!

Но с Маратом так не получится. Я знаю, что сейчас не могу ему ничем помочь, но что-то мне подсказывает, что даже если бы это было в моих силах, он бы все равно не принял мою помощь. Потому что в наших отношениях, в отличие от моей дружбы с Диной, я больше получаю, чем даю.

Своим молчанием и нежеланием делиться со мной подробностями проблем, Марат считает, что оберегает мои нервы и душевный покой. Но на самом деле, неизвестность – это самое худшее.

Насколько серьезны проблемы его отца? Я ведь даже не знаю действительно ли он промышлял наркобизнесом или это просто слухи. Марат явно дал мне понять, что деятельность отца была связана с криминалом, но это довольно обширное понятие.

Каждый раз когда я задавала ему вопросы об отце, он упрямо уходил от ответов. И дело даже не в том, что ему было стыдно за нелегальный бизнес, у меня создалось стойкое впечатление, что Марат не питал особо теплых чувств к отцу и поэтому пресекал любые разговоры о нем.

Но тогда почему он так старался спасти его сейчас?

“А что он должен был делать?” – тут же перечу себе. “ – Бросить отца и сделать вид, что его проблемы его не касаются?”

Даже если учесть, что я практически ничего не знаю об их отношениях, прекрасно понимаю, что Марат сделает все чтобы помочь отцу.

Мне же остается лишь доверять ему и покорно ждать его возвращения. Уверена, Марат знает что делает и рано или поздно наши жизни вернутся в прежнее русло, где он будет принадлежать только мне…

Остается только надеяться, что к тому времени его еще не отчислят из университета, потому что деканат непременно заинтересуется причиной его отсутствия. И вряд ли их удовлетворят те же ответы, которые получаю я.

Марат появляется в моем окне вечером и я едва не сбиваю его обратно вниз, когда подлетаю чтобы обнять. От его одежды и кожи веет морозом и я помогаю ему поскорее стащить с себя куртку и ботинки.

Поначалу мне кажется, что его пальцы онемели от холода и поэтому так плохо слушаются хозяина, но затем улавливаю запах алкоголя и с удивлением смотрю на его лицо.

За эти дни круги под глазами стали еще заметнее, скулы острее, а белки глаз покрылись мелкой сеточкой лопнувших капилляров. Марат не просто устал, он выглядит изможденным.

– Ты пьян? – уточняю на всякий случай.

– Недостаточно сильно. – Усмехается он. – Но признаюсь честно, напиться до беспамятства было моим изначальным планом. Потом я понял, что по-настоящему помочь мне сможешь только ты. Ты нужна мне, принцесска.

И еще до того как с его губ слетает хриплое “пожалуйста” я начинаю его целовать.

Я не знаю что такого произошло, что Марат решил прибегнуть к помощи алкоголя впервые за то время, что мы знакомы, но я знаю, что если он считает, что я могу ему помочь, я расшибусь в лепешку, но заставлю его забыть о проблемах хоть на какое-то время.

Он срывает с меня пижамные шорты и с глухим рычанием прижимает к стене. И в этот момент я, как никогда, чувствую его потребность во мне. Сейчас я для него не просто дом, я его якорь, который помогает заземлиться. Остаться в своем уме.

Марат держит мои руки над головой и берет меня яростно. Он – сплошной оголенный нерв и я подавшись чуть вперед кусаю его за предплечье. Он издает какой-то звериный рык и начинает двигаться во мне еще быстрее. Наши тела врезаются друг в друга под аккомпанемент рваного дыхания и барабанящих сердец. В данный момент он больше похож на сорвавшееся с цепи животное, чем на человека, но я принимаю его всего. Позволяю сжимать свои бедра, свирепо двигаться во мне и очищаться.

Я не свожу глаз с его лица и поэтому легко улавливаю тот момент, когда его взгляд становится другим, более привычным: затравленность сменяется дымкой похоти, а уголки губ ползут слегка вверх. С каждым новым движением ко мне возвращается мой привычный Марат, мой любимый. Я все еще не знаю что у него произошло, но я счастлива, что за утешением он пришел ко мне.

Марат не спешит выпускать меня из своих рук и мне кажется, что мы вполне можем вот так простоять до утра. Потому что мы есть друг у друга и больше нам ничего не нужно. Я провожу языком по его шее, слизываю капельки пота и вдыхаю такой знакомый аромат. Нотки алкоголя перемешались с его естественным запахом и нашим возбуждением и сейчас он мне кажется таким теплым и родным. И я понимаю, что вдвоем мы справимся со всеми проблемами мира.

Правда, через мгновение иллюзия всемогущества рушится его словами:

– Давай спать. Завтра дел по горло, надо ещё организовать похороны.

Глава 47 Марат

Весь день меня шатает и рвёт на части от раздирающих эмоций. Отца нашли в какой-то канаве, как дохлую собаку. И несмотря на все, мне его безумно жаль. По идее, я сейчас должен испытывать чувство глубокого удовлетворения, ведь почти десять лет назад, когда в такой канаве мог оказаться я, отцу было наплевать. Он пожертвовал мной ради большой игры. Ради своей репутации, своего пресловутого бизнеса. Потому что вести переговоры с похитителями – это дорога в никуда. Это лишь покажет твоим врагам, что ты дал слабину. Поэтому отец собственноручно подписал мне смертный приговор.

Вот только я выжил. И за это он всю жизнь меня ненавидел. А еще до жути боялся. Если бы я знал его не так хорошо, я бы подумал, что видеть мое лицо каждый день было для него пыткой потому что напоминало о том что он сделал. Но нет, для этого ему нужно было иметь сердце, у него же в груди был лишь твердый гнилой камень.

И тем не менее, сейчас меня переполняет глубокая горькая грусть. А еще едкое чувства вины. Потому что я хоть и пытался его спасти, но видимо, недостаточно… Я ведь знал, что он попробует сбежать если я уйду. Но все же ушел. Потому что нужен был Алисе, потому что увидев ее слезы по телефону я уже не мог думать ни о чем. Мне нужно было обнять ее, прижать к себе…

И, конечно, он воспользовался шансом. Собственноручно затянул веревку на своей шее и побежал к своим дружкам. Потому что они, в отличие от сына, не психи… они всего лишь бандиты, промышляющие торговлей наркоты и оружия. Действительно, чего их бояться? Они ведь легко простят старому другу то, что тот готов был настучать на них ментам ради того чтобы скостить срок. Да вот нихрена!

И теперь отец мертв. И меня гложет гребанное чувство вины!!

Делаю глоток огненной жидкости прямо из бутылки и едва сдерживаю рвотный позыв. Как люди пьют эту гадость? В горле жжет, язык печет, и в животе, кажется, разгорается самый настоящий пожар. Но тем не менее, я делаю еще глоток и еще.

Безумно тянет к принцесске. Но нельзя. Не хочу, чтобы она видела меня в таком виде… Все мои нервы оголены, я на пределе. А в таком состоянии очень сложно контролировать эмоции.

Но когда и через час пойло не действует, я сдаюсь. Хотя, может это как раз действие алкоголя… В любом случае, я привычно, хоть и не совсем уверенно, взбираюсь в ее окно.

Алиса понимает меня с полуслова, не задает сотни вопросов, на которые я не готов дать ответы, с готовностью кидается в омут с головой и я растворяюсь в ней.

Сегодня я эгоистичные мудак, я не даю, а только беру. Но она не против. Принцесска будто шестым чувством понимает что мне сейчас нужно и помогает прийти в себя. Острый комок боли в груди понемногу распускается, ее запах заполняет меня изнутри, а сладкие стоны выбивают последние мрачные мысли из головы. Секс с ней усмиряет мою дикость, поддерживает, очищает…

Я бы многое отдал, чтобы провести так вечность – не выпускать ее из рук, слушать рваное дыхание и лихорадочное биение сердце. Но, к сожалению, не могу позволить себе такую роскошь.

– Давай спать. Завтра дел по горло, надо ещё организовать похороны.

Ее лицо вытягивается от шока и я понимаю, что удивил бы ее меньше, если бы сказал, что разрываю наши отношения. Что там мой папаша успел наболтать ей тогда в машине? Поначалу я успел насторожиться и даже боялся, что ее отношение ко мне изменится, но моя принцесска и виду не подала, что приняла слова отца близко к сердцу. И все же… сейчас она в шоке. И в ее взгляде я сейчас читаю не только шок и грусть от смерти малознакомого человека. Там много вопросов… и принятие? Алиса винит меня в смерти отца, но типа принимает меня и таким? Что за бред?

– Задавай, – вздыхаю я, распрощавшись с идеей поскорее вырубиться и хоть ненадолго забыть о сегодняшнем дне. Но я не могу допустить, чтобы она сейчас надумала себе целый мексиканский сериал.

– Как это произошло? – Ее голос дрожит, а глаза блестят от подступающих слез.

– Его застрелили, – спокойно отвечаю, натягивая джинсы. Вести такие разговоры с голым задом не лучшая идея. Она тоже подбирает с пола свои пижамные шорты и одним рывком тянет вверх.

– Когда?

– Какая разница, принцесска? Точное время покажет экспертиза, но предварительно сказали, что сегодня утром.

– Но сбежал он когда ты был со мной? Прости, Марат… Я не должна была… Ты оставил его потому что я не смогла… я расклеилась и ты все бросил и прибежал ко мне.

– Тсс, – ловлю ее за руки и вздыхаю устало. – Отца убили потому что он не поверил мне и надеялся на своих дружков. Ты здесь вообще не причем. Точка.

Я понимаю, что возможно мне надо найти для нее более мягкие слова, рассказать ей о его прошлом, подробнее об этой ситуации, но сил нет… За эти дни я чертовски устал и сегодняшние события окончательно вымотали меня. Я сейчас как выжатый лимон и каждое новое слово приходится выдавливать из себя через силу.

– Это правда, что ты сдал его полиции? – выпаливает она на выдохе.

Блять… Вот оно. Вот что гложило ее все эти дни. Отец все-таки успел пожаловаться ей на свою тяжкую судьбу. Ловлю ее глаза в капкан. Полна решимости, смотрит на меня взглядом декабристки, разве что вслух не говорит: ты чудовище, но я люблю тебя и таким.

И от этого… нет, мне не больно. Но в груди почему-то дерет. Потому что я сразу представляю ее мысли на протяжении этих недель. Сколько раз она смотрела на меня и задавала себе этот немой вопрос, не осмеливаясь произнести его вслух. Сколько раз она целовала меня, занималась со мной сексом и гадала действительно ли я такой отмороженный мерзавец, как описал мой папаша или он меня все же оклеветал…

Сил нет, есть только дикая усталость и какое-то безразличие.

Начинаю жалеть, что пришел сегодня. Потому что я сейчас не способен на нормальный разговор. Не вывожу. Не могу сообразить как правильно ответить. Видимо, алкоголь все-таки успел подействовать. Или, может, это естественное состояние для того, кто потерял родителя. Но в любом случае, я себе таким не нравлюсь. Меня словно загнали в угол и я отчаянно ищу выход. И в такой ситуации я прекрасно понимаю, что могу нечаянно задеть всех, кто стоит на моем пути.

– Правда, – выплевываю я. – Но если бы у меня был шанс вернуться во времени, я бы сделал все точно так же. Что бы он там ни наплел тебе, как бы ни старался выставить себя невинной овечкой, он бессердечный ублюдок.

На этих словах я запинаюсь и сделав глубокий вдох-выдох, исправляюсь: – Был. Он был бессердечным ублюдком.

– Он был плохим отцом? – едва слышно произносит она. – Он тебя бил? Издевался? Это из-за него ты…

Она сбивается, наверняка, пытаясь придумать более мягкую формулировку моим странностям, но я решаю ее не мучить:

– А что, того факта, что он торговал наркотой было бы недостаточно? Алиса, мой отец преступник и его место за решеткой, вне зависимости от того какие у нас с ним были отношения.

– Я понимаю, – кивает она, но по глазам вижу, что нихрена она не понимает. В ее взгляде читается все та же решимость любить меня в горе и радости, хорошим мальчиком и бессердечным мудаком.

– Представь, что твой отец совершил бы что-то плохое. И не один раз. Что по его вине погибли бы люди и продолжали гибнуть. Ты бы смогла молча на это смотреть и жить как ни в чем не бывало?

Она моментально бледнеет и подносит ладонь к своим губам. Я понимаю, что возможно, перегибаю палку, но она сама начала этот разговор, сама зашла в темный лес.

– Каждый день ты бы думала, что в твоих силах это остановить, а за бездействие тебя бы пожирала совесть. И вскоре ты бы от этого начала заживо гнить изнутри, зная что каждый день общаешься со страшным человеком, с убийцей… но нихрена, ничегошеньки не делаешь для того, чтобы этот человек получил заслуженное наказание. Ну или хотя бы его просто изолировали от общества. Просто, блять, остановили уже!!!!

Делаю глубокий вздох, с удивлением отметив, что почти сорвался на крик. Но сдерживаться чертовски сложно. Не тогда, когда она смотрит на меня так…

– Я понимаю, что тебе сложно такое представить. Михаил Крейтор святой человек с безупречной репутацией, но прояви фантазию, что ли…

– Проявить фантазию? – таращит на меня глаза будто я сморозил чушь несусветную. Ох, принцесска, ты действительно хочешь порассуждать о тяжкой жизни сидя в этом замке? – Ты серьезно считаешь, что мой отец идеальный?

– Да, – усмехаюсь я и будто со стороны отмечаю, что ухмылка выходит какой-то ядовитой. – Мы могли бы устроить соревнование на тему того у кого отец хуже, но не вижу в этом смысла. Что такого плохого делает Михаил Крейтор? Просит тебя отчитываться за наличку? Ну а какой родитель в здравом уме даст безлимит подростку? Переживает о твоей личной жизни? А ты бы сама хотела, чтобы твоя дочь встречалась с таким как я? Бездомный парень, по вине которого убили его отца… Так ведь? Я все правильно изложил или забыл что-то?

Понимаю, что ору только тогда, когда Алиса закрывает уши руками и невидяще смотрит перед собой.

– Прости, принцесска, – сажусь перед ней на колени. – Ты же знаешь, что я люблю тебя. Но иногда… твои розовые очки… иногда их надо снимать.

Она не реагирует на мои слова, смотрит все так же отрешенно, даже затравленно, будто перед ней не я, а монстр, которого нарисовал мой отец. Я дотрагиваюсь до ее щеки, но она вздрагивает словно от удара плетью… Так противны мои прикосновения, принцесска? Думаю, отец был бы рад знать, что перед смертью успел пустить яд в самое дорогое, что осталось в моей жизни…

Глава 48

Марат уходит практически сразу, но я еще долго сижу на кровати не в силах пошевелиться. Меня даже не трясет, наоборот, тело будто онемело и решило превратиться в каменную статую. И чувствую я себя под стать: мне холодно и одиноко.

Я понимаю, что в нем говорило горе и злость, он даже не осознавал что его слова значат для меня, но… но это было слишком. Его слова выбили из меня дух и отправили разум в нокаут. Сегодня мы сами того не зная задели болевые точки друг друга. Я впервые видела его таким… Жестким, злым, орущим. Он впервые повысил на меня голос.

И будто его слов об “идеальности” моего отца было недостаточно, своим криком он отправил меня прямиком в прошлое. В тот день, когда я впервые слышала как кричит мой отец. Как они ссорятся с мамой. В тот день, когда я видела ее в последний раз.

Несмотря на то, что Марат давно ушел и в моей комнате сейчас оглушительная тишина, я все еще проваливаюсь в свои воспоминания. Мне будто снова пять лет и я вижу огромное пятно крови на ковре, зову маму, отталкиваю от себя отца, который приходит вместо нее.

Марат, ты всегда кичился тем, что прекрасно разбираешься в людях, а в итоге не сумел рассмотреть под внешностью идеального бизнесмена Михаила Крейтора хладнокровного убийцу. Хотя нет… в тот вечер о хладнокровии не было и речи. Наверное, если бы дело все-таки дошло до суда, если бы хоть кто-то заинтересовался исчезновением моей матери, то отец вполне мог попытаться оправдать себя“состоянием аффекта”. Вот только никто не заинтересовался. И не то что суда, даже уголовного дела не было. Моя мама просто исчезла с лица земли и никому до этого не было дела.

Но несмотря на то, что Марат ошибся насчет моего отца, он задал вполне правильный вопрос. И ответ на него неутешительный. Я, в отличие от него, смогла. Я заключила договор со своей совестью. Я знала, что мой отец убийца, но продолжала жить с этим. И не потому что я простила его, а потому что я самая распоследняя трусиха.

О какой полиции может идти речь, если от одних воспоминаний внутри все холодеет и немеет? Иногда я оправдываю себя тем, что в полиции никто бы не поверил воспоминаниям пятилетней девочки, иногда тем, что моему отцу в любом случае удалось бы откупиться. Но на самом деле мне просто страшно. Я боюсь отца, его пристального взгляда, который всегда будто стремится заглянуть мне в душу, боюсь ему перечить, чтобы не разгневать. Потому что я видела его в гневе. Всего один раз. Но этого было достаточно для того чтобы сделать из меня самую послушную дочь на свете.

Кое как мне удается вывести себя из ступора. Бросаю взгляд на часы и понимаю, что просидела не шевелясь больше двух часов. Где сейчас Марат? Наверняка он добрался до фабрики и, наконец, завалился спать. Видит Бог, отдых ему сейчас просто необходим. А я вместо того, чтобы дать ему возможность отоспаться и прийти в себя, решила поворошить его прошлое и в итоге это вылилось в ссору. Уродливую, громкую, неприятную. Нашу первую.

Я никогда не была в отношениях, да и он тоже. Но я верю, что мы все решим.

Марат успокоится и снова появится в моем окне. Или я завтра же утром поеду к нему.

Возможно, мы обсудим произошедшее, возможно просто сделаем вид, что ничего не произошло. Но в итоге все будет как прежде. Ведь правда? Я не хочу верить, что сегодня мы испортили то, что строили эти месяцы. Даже мой скудный опыт говорит, что влюбленные ссорятся и это нормально. Я, конечно, не верю поговорке “милые бранятся, только тешатся”… с такими темпами и в “бьёт, значит любит” можно поверить, но одна ссора за несколько месяцев это ведь пустяки, верно? Спустя еще полчаса метаний мне все-таки удается успокоиться и убедить себя, что все будет хорошо. Возможно, нелегко, но хорошо!

Однако, когда я беру в руки телефон, чтобы отправить Марату сообщение, я понимаю, что у него другое мнение на этот счет.

Слезы, которые отказывались литься все это время сейчас текут так, словно где-то в моей голове прорвало плотину. Отчаянно моргаю чтобы навести фокус на фотографию, но картинка все равно размывается перед глазами и несмотря на то, что мозг уже все понял, сердце все еще надеется, что мне показалось и это какая-то ошибка.

Потому что он не мог! Мой Марат не мог со мной так поступить!

На фото, которое прислала Лена, они вдвоем с Маратом. В кровати. На ней лишь кружевной черный бюстгальтер, лямка которого сползла с правого плеча, на Марате же одежды нет в принципе. По крайней мере, я вижу его голый торс потому что фото не охватывает то, что ниже пояса. Его глаза прикрыты, но на губах улыбка. Пальцы, ставшие за все это время родными, лежат на чужой груди в то время как Лена касается языком его скулы.

Я настолько тщательно рассматриваю фото, что не сразу замечаю подпись: “Спасибо за подарок, Алиса” и смайлик с сердечками вместо глаз.

Телефон начинает пиликать от уведомлений из соцсетей и когда я захожу в свой аккаунт, вижу десятки отметок на все той же фотографии. Правда, здесь подпись отличается, вместо насмешливой благодарностей от Лены, фото сопровождаются хэштегом “королева умерла, да здравствует новая королева”. На посте уже больше сотни лайков и несколько десятков репостов. Люди, которых я лишь мельком видела в университете, с удовольствием глумятся над моей личной жизнь и копируют хэштэг.

Не могу поверить, что это происходит со мной. Кажется, что я попала в дешевый мексиканский сериал, хотя нет, происходящее больше тянет на европейский артхаус. Но к сожалению, это моя жизнь. И Марат действительно, отказался от меня. Одна ссора. Несколько неправильных слов друг другу и это его ответ? Я не могу перестать думать о последних словах Дины… Что, если и не было ничего? Что, если это просто была игра? Потому что в моей голове просто не укладывается как МОЙ Марат мог со мной так поступить.

Еще недавно в моей жизни было три близких человека, но за последние дни я потеряла сразу двоих. Точнее, они сами ушли. И это чертовски, невероятно больно. Дина продержалась в игре в дружбу долгих семь лет, Марата же хватило всего на несколько месяцев. Сердце все еще отчаянно пытается воспринимать эту информацию, стучит без остановки, будто пытается азбукой Морзе передать мне, что произошла какая-то глупая ошибка, но умом я понимаю, что это правда. Фото говорит само за себя… Мы поссорились и для него этого было достаточно. Достаточно для того чтобы перечеркнуть все, что между нами было, прыгнуть в койку к первой встречной и растоптать… нет, вырвать мое сердце.

Я буквально чувствую как отчаяние сменяется злостью. По телу проходит волна дрожи и все внутри начинает вибрировать и закипать.

Почему все думают, что имеют право ломать мою жизнь? Дина и Марат, они ведь не просто насмехались надо мной за спиной. Нет, они оба втерлись в мое доверие, проникли в самое сердце… Может, я сама виновата? Может, у меня на лице написано “используй меня”? Как можно так обмануться дважды? Как мне, вообще, после этого доверять людям? Ответ напрашивается сам собой – никак! Потому что предательство это больно! И оно не проходит бесследно. Уходя из твоей жизни, предатель забирает частичку тебя. И получается, что какими бы ни были твои будущие отношения, доверять кому-то на сто процентов ты уже не сможешь чисто физически.

Мне хочется увидеть Марата, заглянуть ему в глаза и долго-долго трясти его в руках задавая один и тот же вопрос: за что?? За что ты так со мной?

Но Скалаев сейчас занят. Слишком.

Телефон продолжает пищать оповещениями об отметках в соцсетях, не в силах больше это терпеть, я в сердцах швыряю его о стену, однако чудо американской техники и не думает ломаться. На хваленом ударопрочном стекле ни единой трещинки, но когда я провожу по экрану, чтобы разом смахнуть все уведомления, вижу входящее сообщение от Грушевского:

«Ты как? Мне очень жаль. Даже я не предполагал, что Скалаев окажется таким ублюдком».

По инерции я закрываю его сообщение вместе с другими, но затем открываю вновь.

Сама до конца не понимаю что делаю, но тем не менее я дрожащими пальцами набираю ответ:

“Спасибо. Ты сейчас занят?”

Глава 49

С трудом разлепляю веки и буквально наощупь бреду в ванную, спотыкаясь по дороге о собственные туфли. Ступни печет будто под ногами не ледяной кафель, а раскаленный песок пустыни. Впрочем, такой контраст очень подходит моему внутреннему состояния. Догадываюсь, что в зеркало лучше не смотреть, но тем не менее поднимаю глаза и встречаюсь взглядом с пандой, восставшей из ада. Темные потеки туши под глазами, размазанная помада на потрескавшихся от сухости губах и скатавшаяся местами пудра… Господи, что же вчера произошло? Как я попала домой?

Холодная вода понемногу помогает прийти в себя, сначала я просто умываюсь, а затем подставляю голову под ледяную струю. У меня нет времени жалеть себя. И пусть я не помню ничего из вчерашнего вечера, подсознательно внутри все сжимается от тревоги. Не знаю что это – первобытный инстинкт, предупреждающий об опасности или моя врожденная тревожность, но меня не покидает чувство безысходности и обреченности.

К неравномерному постукиванию наковальни в моей голове добавляется едва ощутимая вибрация и я не сразу понимаю, что это мой телефон. Он валяется на полу между спальней и ванной и сейчас слегка подпрыгивает на гладком паркете.

На главном экране несколько уведомлений о пропущенных звонках и сообщениях. Я вижу имя Яна и воспоминания по крупицам начинают проникать в мозг. Вот только крупицы эти – будто песчинки в глазах, причиняют столько же боли и заставляют меня быстро-быстро моргать.

Нет. Нет. Пожалуйста…

Пальцы неистово дрожат и у меня не с первого раза получается разблокировать телефон. Экран демонстрирует последнее приложение, которое я вчера смотрела, вот только вместо фото Лены с кучей лайков и репостов, я вижу лишь надпись, что ее аккаунт больше не существует. Захожу в раздел с отметками и уже начинаю сомневаться в своем рассудке… пусто. Не могло же мне вчера привидеться! Нет, она явно сама удалила фото и свою страницу, но почему? В памяти тут же всплывают ее попытки влезть в наши отношения с Маратом, те гнусные сплетни, что она распространяла… а так же то, как она смотрела на него. Будто готова на все лишь бы заполучить Скалаева. Он был уже пьян, когда пришел ко мне. Наверняка, после нашей ссоры он продолжил пить, а вкупе с его скудным питанием алкоголь может иметь совсем непредсказуемые последствия… На фото его глаза были открыты или закрыты??

С каждой секундой тревога разрастается все больше и окутывает меня липкими волнами паники. Это уже не просто тревога, меня сковывает животный страх. Будто я совершила какую-то жуткую ошибку.

Захожу в мессенджер потому что знаю, что оттуда сообщение точно не могло исчезнуть, но не успев долистать до диалога с Леной, я вижу свое последнее сообщение Марату. Лучше бы я этого не делала. Лучше бы я не смотрела. Надо было сразу выбросить телефон. Разбить. Растоптать. Но ни в коем случае не смотреть.

Вот только это бы ничего не изменило. Уже слишком поздно. Я все еще не помню подробностей вчерашнего вечера, но я помню свои намерения. И судя по тому что я вижу, я успешно их осуществила.

Впиваюсь глазами в фотографию, которую отправила ему накануне: мы в машине Грушевского, я сижу у него на коленях, моя блузка расстегнута и кружевной комплект, который мало что скрывает, выставлен на всеобщее обозрение. Вот только Ян не смотрит на мою грудь. Он полностью поглощен моим ртом. На фото мы целуемся, Его рубашка тоже расстегнута, рядом на консоли валяются две черные пуговицы и почему-то сейчас я четко слышу звук, с которым они ударились о дорогой пластик, когда я нетерпеливо расстегивала его рубашку. Рубашку Яна. Чужого парня.

Меня начинает тошнить и я едва успеваю добежать до раковины до того как мое тело сотрясается от спазмов.

Я не хочу вспоминать. Не хочу больше подробностей. Но процесс уже запущен и подсознание подсовывает мне мельчайшие детали вчерашнего вечера. Его запах, слишком терпкий и незнакомый, его вкус, слишком сладкий и непривычный, его руки на мне, слишком крепко сжимающие бедра.

Хватит! Я не хочу вспоминать. Я бы много сейчас отдала за потерю памяти. Что там нужно сделать для амнезии? Получить травму головы? С готовностью бы сейчас билась ею о кафельный пол, но это не поможет. Я вообще не уверена, что что-то поможет. Но надо попытаться. Я обязана попытаться.

Садиться за руль я не рискую, но такси ждать долго. Выбегаю на проспект и впервые в жизни ловлю попутку. Когда я называю адрес, водитель говорит, что это слишком далеко и ему не по пути, но я протягиваю несколько банкнот и он соглашается отвезти меня на “Фабрику”.

Первое, что я вижу – битое стекло. Точнее, зеркала. Весь пол усыпан осколками и посреди всего этого, прямо на полу сидит Марат.

Судя по кровавому мессиву в которое превратились его руки, он собственноручно разбил мою импровизированную балетную студию.

– Марат, дай мне объяснить. Пожалуйста, – молю я глядя на его беспристрастное лицо. Он спокоен и это меня пугает гораздо больше, чем если бы он сейчас кричал на меня.

– А ты мне дала объяснить, принцесска? – вкрадчиво интересуется он и не дожидаясь моего ответа продолжает: – Тебе хватило одного фото. Не от меня. Да, согласен, Ленка переступила черту и перегнула палку. И она за это ответит, можешь не сомневаться.

Он говорит это таким тоном, что у меня не возникает ни малейшего сомнения в его словах и наверное, мне должно быть по-человечески жалко Лену, но я сейчас не чувствую ничего. Внутри просто раздирающая пустота. Марат продолжает говорить, и с каждым словом холодная темнота внутри расползается все глубже, заполняя собой все внутреннее пространство, не оставляя после себя ничего светлого, ни единого теплого воспоминания.

– Ты знаешь, я даже не сразу понял что это. Проснулся с бодуна, башка не варит, а рядом в кресле Ленка сидит и смотрит на меня затравленно, будто уже поняла как подло поступила и покорно ждет расплаты. Ничего не было, Алиса, – чеканя каждое слово заявляет он, подтверждая мою догадку. – Мне было хреново вчера и я не придумал ничего лучше как надраться до беспамятства. Даже не помню где Кисилев меня нашел и как привез на ту тусовку. Там я продолжил вливать в себя пойло и когда вырубился прямо на кухне, Слава с Максом оттащили меня в спальню наверху. Проснулся с трещащей башкой и первое, что увидел – это твое фото в телефоне. Сколько ты раздумывала? Пять минут? Три? Не думала вообще?

– Я тоже была пьяна, Марат, – голос предательски дрожит, когда я вспоминаю как пила прямо из горла, когда поняла, что трезвой мне не хватает духу осуществить задуманное. Я напилась первый раз в жизни и сразу же совершила такую чудовищную ошибку. – Мы поссорились, Лена прислала это фото и я… я подумала, что это правда. Я поверила ей.

– И сразу бросилась к Грушевскому? Видимо, у тебя и раньше были мысли о нем, раз ты не долго думала…

– Марат, я была пьяна, – зачем-то повторяю я, но он резко меня перебивает.

– Ты когда шла к нему…, – Он запивается, будто эти слова причиняют ему физическую боль. – Ты когда шла к Грушевскому, ты была пьяна?

– Нет, – произношу одними губами.

– Это все, что я хотел узнать, – холодно заключает он. – Принимала решение ты будучи абсолютно трезвой.

Глава 50 Марат

Кровь стекает по белоснежному покрытию раковины и я отчаянно жалею, что кровоточащее сердце нельзя вот так же промыть. Может, хоть немного бы полегчало. Боли в пальцах я абсолютно не чувствую, хотя вижу, что осколки оставили довольно глубокие порезы, а вот сердце… оно не просто кровоточит, кажется, что с каждой минутой оно все больше сжимается и скоро вместо него останется просто огромная черная дыра.

Обматываю руки бинтами чтобы не пугать окружающих и отправляюсь в похоронную контору. Хорошо хоть любовь официально хоронить не надо, двух похорон в один день я бы точно не выдержал.

Я могу сколько угодно храбриться и пытаться прятаться за черным юмором, но на самом деле я медленно умираю внутри. С того самого момента как открыл ее сообщение.

Она увидела сомнительное фото и этого оказалось достаточно. Она. Изменила. Мне. С. Грушевским. Предала меня.

Снова и снова прокручиваю в голове события той ночи. Самое удивительное то, что я абсолютно не помню свой вечер, не знаю сколько выпил, понятия не имею как оказался в той кровати и самое главное – как там оказалась Ленка.

Зато перед глазами словно кадры из кинофильма – вечер Алисы. Я там не присутствовал, не видел как они целовались, как этот мудак ее лапал… но тем не менее, я не могу вытравить из головы невероятно реалистичную картинку, которую создал мой мозг. Словно я сидел рядом и наблюдал за ними со стороны.

И это невероятно, безумно больно. Глаза жжет словно кто-то налил в них кислоты и сердце сжимается с такой болью, что хочется вырвать его из груди.

Оказывается, с дырой в сердце вполне можно жить. Хотя, может прав был мой отец и у меня его попросту никогда и не было?

Даю себе еще два дня на то чтобы прийти в себя и только после этого появляюсь в универе. Не то чтобы я успел по нему соскучиться, но смысла прогуливать дальше я не вижу. Будет ли мне больнее от того, что увижу Алису? Не факт. Не потому что мне вдруг стало безразлично, а потому что хуже быть уже просто не может…

Хотя, судя по всему сука-судьба считает иначе. Потому что первый кого я вижу в холле – это Грушевский.

Этот ублюдок скалится, словно выиграл, мать его, миллион в гребанной лотерее. Впрочем, о чем это я? Вряд ли он бы даже заметил плюс/минус миллион на своем счете в банке, а вот насолить Марату Скалаеву – это явно лучший день в его жизни.

Непроизвольно сжимаю кулаки и даже не собираюсь сдерживаться. В данный момент мне наплевать как это может отразиться на учебе. Этот ублюдок взял мое! И да, я прекрасно осознаю, что “мое” само пришло к нему, но уверен, этот выродок даже не пытался ее отговорить, ему было похер на то, что она пьяна. Он просто, взял и мать его, поцеловал Алису!!!

Я даже не хочу думать о том, что между ними могло быть что-то еще. Нет, принцесска хоть и злилась, но не могла позволить ему что-то большее. Не могла же? От одной мысли внутри все закипает и бурлит. Она была пьяна. А Грушевский – мудак. И это, блядь, очень скверное сочетание.

– Ты что-то хотел, Скалаев? – улыбается этот дебил. Не может он не чувствовать исходящую от меня опасность, просто не может. А значит, добровольно провоцирует. Мало ему того, что украл у меня принцесску, разрушил то хрупкое доверие, которое еще оставалось во мне… Я ведь клялся себе, что больше никогда и ни за что! И так легко подставился, сам принес ей свое сердце с потрохами! Никогда не думал, что скажу это… но блин, даже отец продержался дольше. Целых двенадцать лет, принцесска же разнесла меня на куски всего через несколько месяцев. – Сотку занять, может? Я слышал, нынче проезд подорожал. Могу подкинуть тебе пару косарей, купишь проездной.

Звездец, он вконец, что ли, обкололся? При этих словах он начинает ржать и его даже не смущает, что стоящие рядом с ним друзья инстинктивно делают несколько шагов назад. Они, в отличие от него, еще не окончательно потеряли связь с реальностью и соображают, что за такие слова вполне можно лишиться зубов.

От удара он отлетает в стену, но улыбаться не перестает, выставляя напоказ окровавленные зубы.

– Ну же, Скалаев, – подзадоривает он. – Ты не мог не понимать, что ваши отношения были обречены. О какой вечной любви может идти речь, если она тебя настолько стеснялась, что даже отцу представила меня как своего парня.

– Что ты несешь, кретин? Успел закинуться перед парами?

– Не веришь? Можешь спросить у Михаила Крейтора кого он считает парнем своей дочери. А, кстати, можешь также опросить всех доблестных работников МиКрейта. По крайней мере тех, кто был на прошлом корпоративе. Они легко подтвердят, что я там был в роли ее парня.

Еще недавно мне казалось, что вот он момент, после которого хуже уже быть не может. Я же, млин, даже себя винил с какой-то стороны, что если бы не наша ссора тогда, если бы я не сорвался, то все бы было хорошо. Но выходит, что нихера не было хорошо с самого начала. Она реально представила Грушевского отцу как своего парня? Когда был тот корпоратив? Месяц назад? И все это время она делала вид, что ничего не произошло? Я прекрасно понимаю, что я не самый подходящий парень для знакомства с родителями, но неужели обязательно было выбрать Грушевского? Она выбрала его тогда и она выбрала его сейчас…

Дыра в сердце наполняется яростью и отчаянием. Как так-то? Неужели бывает еще больнее? Перевожу налитый кровью взгляд на Яна и понимаю, что он просто упивается моей реакцией. Именно этого он и добивался своими словами. Знаю, что замахиваясь лишь поддаюсь на его провокацию, но остановиться уже не могу.

– Не стесняйся, – кивает он, прижимая руку к челюсти. – Все равно это того стоило. Думаешь, я не знал, что мне за это будет? Но это меня не остановило. Даже гребанная татуировка в честь тебя меня не остановила. Признаться, сначала я пытался на нее не смотреть, но сам понимаешь… трахать Алису Крейтор и не смотреть на ее грудь – нереальная задача. Мне даже удалось абстрагироваться от тебя. Я убедил себя, что татушка не о тебе, а обо мне… ну типа знаешь, я твердый как скала… Что, кстати, чистая правда. Член колом стоял, как только я…

Договорить он не успевает, потому что где-то внутри у меня вырубается рубильник. Судя по всему он отвечал за все здравые мысли сразу, потому что в голове становится темно и глаза застилает ярость.

Через несколько секунд Грушевский уже перестает улыбаться, но я не перестаю его бить даже когда он оказывается на полу. Кто-то пытается меня оттащить, сквозь шум в ушах я слышу знакомый голос декана, но в данный момент мне не просто наплевать, мне откровенно похер на все что творится вокруг.

Он сделал это. Он переспал с Алисой. И она позволила ему. Позволила ему все это.

В каждый новый удар я вкладываю всю свою злость, все свое отчаяние и безысходность. Потому что я знаю, что это точно конец. Как бы я ни старался, какие бы усилия я ни прилагал, я никогда не смогу ее простить.

В какой-то момент к гулу разномастных голосов присоединяется такой знакомый ЕЕ голос. Словно Сирена она выводит меня из транса и я перевожу остекленевший взгляд на нее.

– Марат, – ее бескровные губы едва шевелятся, – Пожалуйста, прекрати.

Бросаю последний взгляд на кровавое месиво на месте лица Грушевского и резко поднимаюсь. Надо уходить. Бежать. Я сейчас не могу находиться рядом с ней. Страшно. И хоть я знаю, что никогда бы не смог причинить ей физическую боль, я вполне способен убить ее морально. Как она меня. Но даже несмотря на то, что в данный момент я ее ненавижу, я не хочу ее уничтожать.

Глава 51

Бросаю последний взгляд в зеркало безразлично глядя на привычно красные глаза и наношу на губы блеск. Вот что несколько месяцев без нормального сна могут сделать с человеком. Почти каждую ночь мне снится один и тот же кошмар: я сажусь в машину к Грушевскому. Дальше все развивается каждый раз по-разному: иногда мне удается вовремя его оттолкнуть, иногда нет… Но спустя пару часов беспокойного сна я с криком просыпаюсь и уже не могу заснуть до утра. Впрочем, не уверена, что заслуживаю нормальный сон. Я вообще, мало чего заслуживаю. Ведь я сама разрушила свою жизнь. И не только свою…

Возможно, мне было бы легче справиться с кошмарами если бы мне все-таки удалось вспомнить события того ужасного вечера. Но как ни силюсь, я помню лишь начало. Помню, как села в машину к Яну, как изо всех сил старалась не расплакаться, но в итоге все-таки разрыдалась у него на плече. И помню как просила его помочь сделать фотографию. В тот момент я была уверена, что Марат переспал с Леной. Но даже злясь на него я не готова была в отместку отдать свое тело другому. Мне хотелось сделать больно Скалаеву, показать ему каково это – видеть как любовь всей твоей жизни в одно мгновенье предает тебя. Однако, стоило Яну поднести свои губы к моим, я поняла, что не могу… Даже на миг не могу позволить другому мужчине себя поцеловать. Я ему сразу объяснила, что мне нужно лишь постановочное фото, что я не готова на что-то большее и он согласился на мои условия.

Но когда я отпрянула от него словно от огня, Грушевский предложил мне выпить чтобы я расслабилась. И я согласилась… Легче стало сразу после первого глотка. Мир вокруг начал понемногу терять фокус и по телу прокатилась волна расслабления. Возможно, дело в том, что я до этого пробовала алкоголь лишь однажды, а может в том, что я просто была морально истощена, но выпивка подействовала моментально.

Наверняка, если бы мне удалось поговорить с Грушевским, он бы помог мне восстановить в памяти события того вечера. Но Ян недоступен. В университете его никто не видел с момента их драки с Маратом. Хотя, это и дракой-то назвать нельзя. Он даже не сопротивлялся пока Скалаев его избивал. Поначалу все были уверены, что Грушевский вернется к учебе когда его травмы, включая сломанную челюсть, заживут, но он так и не вернулся. Перед летней сессией прошел слух, что полиция нашла у него наркотики и отец сослал его в штаты, чтобы избежать срока. Студенты тогда долго обсуждали эти сплетни, гадая с чего бы Яну держать дома наркоту, если он даже на вечеринках никогда не пробовал ничего запрещенного.

Но я знала ответ. Пусть я не знала как, но была на сто процентов уверена, что за этим стоял Марат.

Грушевский даже из соцсетей пропал, впрочем как и Лена. Ее тоже никто не видел с того злополучного вечера. Поговаривали, что Марат заставил ее удалить свой аккаунт и даже забрать документы из деканата. Но за нее я беспокоилась еще меньше… Что бы Марат ни сделал, она это заслужила!

Не могу сказать, что в свете своей депрессии и общего подавленного состояния я особо беспокоилась о Грушевском, но поговорить я с ним хотела. Мне просто необходимо выяснить чем закончился тот ужасный вечер.

Я до сих пор не знаю как я попала домой. Зато четко помню как на следующий день меня обвивало холодным потом от одной мысли, что у нас могло быть что-то большее, чем быстрое касание губ для фото. Но я не спала с Яном. Я это точно знаю. Наверное. Ладно, возможно, в состоянии алкогольного опьянения я не могла себя контролировать, но я бы почувствовала… После секса с Маратом, наутро я всегда ощущала последствия. Внизу немного саднило, хоть это и не доставляло дискомфорт.

После той ночи я же чувствовала лишь адскую головную боль. Может, у Яна просто не такой большой размер как у Марата? Нет, я отказываюсь об этом думать. Я бы не смогла… Да и Ян бы так со мной не поступил. Я ведь сразу ему сказала, что не готова на что-то большее, мне лишь нужно было сделать фото.

Но Яна нет, как нет и Марата. Они оба исчезли из моей жизни…

Поначалу я еще пыталась найти Скалаева. Караулила его на фабрике, ждала, что он все-таки объявится в универе. Но он пропал. И мне безумно больно и страшно от одной мысли, что я больше его никогда не увижу.

Сердце снова сжимается и начинает бешено стучать в груди. Я привычно делаю глубокие вдохи, пытаюсь расслабить напряженные мышцы лица и фокусируюсь на одной точке – небольшом темном пятне на кафеле в ванной. За последние несколько месяцев панические атаки стали привычным делом в моей жизни и я почти научилась с ними справляться. Ключевое слово “почти”. Сегодня мое тело почему-то отказывается слушаться и привычные действия не помогают.

Возможно, это потому что я позволила себе глубже скатиться в воспоминания о прошлом, а возможно, потому что сегодня первый день учебы после летних каникул. А значит моя передышка окончена. И мне снова предстоит нырнуть с головой в логово кровожадных акул.

Я с трудом помню как пережила последний месяц прошлого семестра. Тогда все поголовно обсуждали произошедшее, без труда связав фото Лены, драку Марата с Яном и их последующее исчезновение. Из всех четырех действующих лиц осталась только я и, конечно, это означало, что все внимание безраздельно досталось мне. Вот только тогда мне было не до этого. Я была слишком поглощена своими внутренними переживаниями для того чтобы обращать внимание на громкие перешептывания и назойливые сплетни.

Но за лето я успела отвыкнуть от навязчивого внимания и прекрасно понимала, что первый день учебы дастся мне нелегко.

Алена, стойко поддерживающая меня все это время, продолжает быть моей опорой и сегодня. Вчера она сама предложила заехать за мной утром и я трусливо согласилась, решив, что если я буду не одна, то мне удастся спокойнее перенести любопытные взгляды студентов.

Но мои надежды в который раз разбиваются об остроугольные камни реальности… Одновременно с нами на парковку подъезжает сверкающая полированными боками новенькая “мазерати” и под улюлюканье восхищенной толпы из нее выходит Марат.

Глава 52

А я ведь почти смогла. Почти научилась жить без него. Пусть не в полную силу, пусть я была лишь бледной копией себя же прежней, но за лето рваные раны на моем сердце хоть и не затянулись полностью, но хотя бы перестали кровоточить.

Сейчас же, глядя на его красивое лицо, которое лишь мельком скользит по моей фигуре и тут же переключается на кого-то в толпе студентов, мое сердце разбивается снова. И я с каким-то обречением осознаю, что если мы будем учиться на одном факультете, то так будет каждый день… и в итоге от моего сердца не останется ничего.

Но разве я этого не заслуживаю? Я сама разрушила то что между нами было.

– Марат, – понимаю, что звук выходит из моего рта только когда Алена хватает меня за руку и тихо предлагает:

– Давай не здесь. Все же смотрят.

Я понимаю, что она права и что устраивать сцены при всем университете не лучшая идея, но по-другому я не могу. Я не видела его несколько месяцев и уже смирилась, что потеряла его навсегда. А сейчас у меня появился шанс, пусть призрачный, но шанс. И я просто не могу его упустить.

Взбегаю по ступенькам вслед за ним и продолжаю звать его имя, но Марат быстрым шагом заходит в холл и к тому времени как я открываю дверь, он уже исчезает в глубине длинных коридоров университета.

– Алиса, – рядом звучит мягкий голос Алены. – Он вернулся, а значит вы точно поговорите. Просто не здесь, ладно?

Растерянно смотрю по сторонам и только сейчас замечаю несколько десятков любопытных взглядов. Что ж, если кто-то и успел забыть обо мне за летние месяцы, сейчас я им неплохо обо всем напомнила. Вот только я за это время приобрела стойкий иммунитет к их яду.

Я тысячи раз прокручивала в голове события того вечера, пыталась понять что именно толкнуло меня в объятия Яна, что спровоцировало такую злость?

Нет, я не пытаюсь снять ответственность с себя. Я взрослая девочка и прекрасно понимаю, что сама тогда сделала первый шаг. Но тем не менее, все это время меня не покидает одна ужасная мысль: совершила бы я ту ужасную ошибку если бы не было такого общественного резонанса? Безусловно, мне было бы так же больно, если бы Лена просто прислала мне фото. Возможно, я бы тут же позвонила Марату, попыталась бы выяснить где он… Возможно, я бы просто прорыдала всю ночь и наутро он бы сам меня нашел и все объяснил.

Но Лене показалось недостаточно прислать фото мне, она его запостила в соцсетях и студенты подхватили этот пост. Люди, которых я едва знала начали глумиться надо мной, придумали тот хештег и упивались моим горем. Радовались, что Марат мне изменил. За что? Что такого я им сделала? Не горела желанием общаться с ними? Каюсь, да. Но неужели этого достаточно для массового хейта человека? Видимо, да…

А еще я прекрасно понимаю, что если бы не все эти репосты, то Грушевский бы не написал мне то сообщение и уверена, первой я бы к нему точно не обратилась. И мы бы даже не встретились в тот злополучный вечер!

Да, я осознаю, что виновата в той ситуации я, но это не мешает мне всей душой ненавидеть эту толпу кровожадных завистливых мажоров.

Обвожу взглядом самодовольные лица не в меру разукрашенных девиц и пытаюсь не обращать внимания на их фальшивые сочувствующие взгляды. Для них моя попытка догнать Марата – лишь проявление бесхребетности и слабости. Ведь никто из них не знает о Грушевском. Они, вообще, мало что знают, но это не мешает им строить самые разнообразные версии произошедшего. Весной их ходило очень много и в какой-то момент я просто сбилась со счета и перестала искать логику в их бессмысленных теориях. Но открыто выступать больше никто не рисковал. Какие же они никчемные личности…

– Привет, – Регина цепляет на себя улыбку, в которой идеально сочетаются приветливость и сочувствие. Оба фальшивые, разумеется. Хотя, возможно я бы ей поверила, если бы не видела ее никнейм среди репостнувших то фото. – Как ты провела лето? Мы с Олежкой слетали в Эмираты, – щебечет она прижимаясь к загорелому блондину. – У его родителей там квартира.

– Я в курсе, – киваю равнодушно. – Если мне не изменяет память, весной в этой квартире уже успели побывать Антонина с пятого и Инна со второго.

Регина замирает в моменте и все взгляды устремляются на меня, будто они ждут, что я рассмеюсь и признаюсь им, что это шутка. Они начали встречаться в конце зимы, а значит весенние путешествия с другими девушками явно были для нее тайной. Но я лишь победно улыбаюсь. Да, Марат умеет наблюдать, а я умею слушать. И все, что он мне рассказывал мимоходом за время наших отношений, надежно отложилось у меня в голове. И я собираюсь использовать всю эту информацию с свою пользу. Вы хотели холодную стерву? Вы ее получили!

Поняв, что я не собираюсь переводить все в шутку, Регина поворачивается к Олегу, но тот лишь стыдливо прячет взгляд и даже не пытается оправдаться.

Она какое-то время беззвучно глотает воздух, а затем бросив последний взгляд на своего парня, бывшего судя по всему, убегает. По идее, меня сейчас должна мучить совесть за то что я довела ее до слез. Но я не чувствую абсолютно ничего. Даже удовлетворения нет. Они сами сделали меня такой, каждая из них, кто упивался тогда моим горем, заслуживает такого же отношения. И я не собираюсь останавливаться. Это только начало.

– Вы можете сколько угодно убеждать себя, что королева умерла, но на самом деле вы прекрасно знаете, что не Марат делал меня королевой. Кого-то еще интересует как я провела лето? – спрашиваю с улыбкой. Она настолько же сияющая как и их. И настолько же фальшивая, разумеется.

Глава 53

Я больше не пытаюсь поймать Марата. В стенах университета он постоянно окружен приятелями. Я знаю, что настоящих друзей у него нет и он не особо любит общение с окружающими как таковое, но тем не менее, мне так и не удается застать его одного. А значит, он делает это специально.

Несколько раз я снова пыталась найти его на фабрике, но вместо Скалаева там была какая-то строительная бригада, которая меня даже на порог не пустила. Судя по всему, Марат продал здание и если я хочу с ним поговорить, мне все-таки придется сделать это в университете.

Зря он думает, что я не решусь подойти к нему при всех. Любопытные взгляды меня не остановят. Тем более, с некоторых пор наши студенты стали более тактичными, они уже не пялятся на меня так пристально. Возможно, они наконец, решили заняться собственными жизнями, а возможно, уяснили, что каждый раз, когда кто-то позволяет себе лезть в мою жизнь, на свет всплывает какой-нибудь грязный секрет из их жизни. Самое интересное – они не пытаются меня избегать, хотя это было бы самой разумной тактикой. Нет, они пытаются со мной подружиться. Вот и сейчас, вместо того чтобы просто пройти мимо, Ася Максимовская бежит ко мне постукивая своими лакированными туфлями по паркету.

– Ты уже слышала? – трагическим шепотом спрашивает она.

– Что именно? – уточняет Алена, появляясь рядом со мной. Ее рука проскальзывает в мою и я инстинктивно сжимаю ее пальцы. Не хочу даже думать где бы я была если бы не она, за последние месяцы она оказала мне колоссальную поддержку и мне кажется, что если бы она выбрала не юрфак, а пошла учиться на психолога, у нее были бы все шансы на красный диплом.

– Скалаев устраивает вечеринку, – осторожно заявляет девушка и замирает ожидая моей реакции. Неподалеку стоит группка ее подруг и я почему-то четко представляю их разговор пару минут назад, когда они решали кому “выпадет жребий” принести мне эту новость. Ведь есть два варианта: я могу разозлиться на то, что кто-то опять вмешивается в мою жизнь или же, наоборот, отблагодарить гонца.

– Ты уверена? – уточняю у нее. Марат, конечно, часто бывал на различных тусовках, особенно до отношений со мной, но чтобы организовать свою… Может, решил устроить новоселье, раз с фабрики он съехал?

– Инфа сотка, – уверенно кивает она. – Мне Макс Воронцов рассказал, они одногруппники. Но вход только по приглашению и вроде он только своих сокурсников приглашает, исключительно четвертый и пятый курс. Типа мы еще не доросли, – она обиженно кивает в сторону своих подруг.

– Это вам Макс сказал?

Ася кивает, но я понимаю, что это еще ничего не значит. Макс вполне мог и соврать потому что не хотел идти на тусовку с ней.

– И где будет сие торжество? – скептически спрашивает Алена. – Он купил себе пентхаус в центре города?

– На какой-то заброшенной фабрике. Я точного адреса не знаю, но могу попытаться узнать у Макса. Он сказал, что Скалаев его пригласил, а значит должен был же и адрес дать, так?

– Так, – соглашаюсь я. – Но адрес мне не нужен. Я знаю где это. Спасибо за информацию, Ася.

Она улыбается, а ее подружки вздыхают с облегчением. Кажется, я перестаралась с образом стервы. Хотя нет, лучше так. По крайней мере, сейчас я точно уверена, что ни одна из них не решится репостить сомнительные новости в своих соцсетях и глумиться над моими бедами.

– Ты ведь не пойдешь туда? – обеспокоенный голос подруги возвращает меня к реальности.

– Конечно, пойду. Мне надо с ним поговорить.

– Надеюсь, ты не думаешь, что я отпущу тебя одну? – спрашивает она.

– Надеюсь, что нет. Уверена, моральная поддержка мне понадобится.

– Всегда к твоим услугам, – улыбается она. И я не могу в который раз не отметить, что ее улыбка не такая яркая, какой была еще несколько месяцев назад. Я знаю, что не только я виновата в том, что она растеряла часть своего непобедимого оптимизма. Думаю, тут сыграл роль и развод родителей, и то что мама с головой ушла в новые отношения с каким-то адвокатом, который по словам подруги был больше заинтересован ее счетом в банке, чем внутренним миром, ну и конечно, я тоже внесла свою лепту. Трудно оставаться жизнерадостной когда твоя лучшая подруга находится в глубокой депрессии в течение нескольких месяцев.

Когда мы с Аленой подъезжаем к фабрике, вся парковка уже забита машинами. Адрес я ей скинула заранее, но навигатор завел ее в какие-то дебри и я минут двадцать каталась по безлюдным темным окрестностям пытаясь найти подругу. Уступаю последнее парковочное место ей, сама же подпираю зад знакомого мазерати. Сама не знаю, то ли я таким образом хочу продемонстрировать свою смелость, то ли специально отрезаю ему пути к отступлению. Так или иначе, но без разговора я сегодня отсюда не уйду. Он, впрочем, тоже.

Я знаю, что виновата. Знаю, что сама все разрушила. Но я не готова так просто это отпустить. Его молчаливое наказание игнором ничто по сравнение с тем как я сама себя поедаю изнутри все эти месяцы. Я сама всегда была самым строгим судьей себе, сейчас же я стала жестоким палачом. Не проходит и дня, чтобы я не встретила в зеркале свой ненавидящий взгляд, чтобы не напомнила себе как все было хорошо до того как я все не испортила.

Не дав себе снова скатиться в неприятные воспоминания, я решительно выхожу из машины и подхватив Алену за руку, направляюсь к железной двери у которой стоит высокий мужчина.

Только когда мы подходим ближе, я понимаю, что это явно не один из гостей. Судя по бейджику на груди, он охранник и в руках у него папка, в которой наверняка есть список приглашенных. Сердце ухает в пятки, когда я понимаю, что все было напрасно. Мой боевой напор, решительность и уверенность испаряются, словно кто-то разом выпустил воздух из воздушного шарика… если прислушаться, уверена, смогу услышать этот противный звук, с которым они сделав круг по воздуху бьются о мощную грудь охранника.

– Ваши фамилии? – спрашивает он вместо приветствия.

– Алена Зенчук, – представляется подруга затем кивает в мою сторону: – И Алиса Крейтор.

– Мне жаль, красотка, – охранник сочувствующе смотрит на нее, – Но тебя в списке нет. А ты можешь проходить, – кивает он мне и распахивает дверь.

– Стоп, – подруга хватает меня за руку. – Одна ты туда не пойдешь.

Бросаю растерянный взгляд на нее, будто уже успела забыть о ее существовании и делаю шаг в сторону заветной двери.

– Прости, – вздыхаю я. – Но я должна.

Последнее, что я вижу – это взгляд подруги, словно провожающий меня на эшафот.

Глава 54

Начинаю часто-часто моргать, когда вижу во что Марат превратил фабрику. Во что превратилась моя танцевальная студия… Но нет, плакать мне нельзя. И не потому что я не хочу, чтобы кто-то из окружающих заметил мои слезы. Нет, я просто не заслуживаю это. Не заслуживаю того, чтобы дать волю эмоциям. Я сама все разрушила… И пусть это руки Марата разбили зеркала, наши отношения, наше счастье разбила именно я.

Первый этаж претерпел минимум изменений, Скалаев не стал ничего кардинально менять, лишь разделил огромное пространство на зоны. Там, где раньше находилась моя студия сейчас что-то вроде танцпола, посередине небольшая сцена, на которой бьются в конвульсиях три девушки в вызывающих нарядах.

Слева находится небольшая барная стойка, за которой орудуют два парня. Ввиду отсутствия униформы сложно понять наемные ли они работники или просто гости, но судя по очереди из желающих заполучить выпивку, коктейли они смешивают неплохо.

Видимо, Максим Воронцов не соврал. Среди гостей я действительно не вижу никого младше четвертого и пятого курса. Но тем не менее, здесь много и других незнакомых лиц… Хотя нет, если присмотреться, то все-таки лица в большинстве своем знакомые, правда, видела я их не в университете, а на многочисленных мероприятиях МиКрейта и даже в светских хрониках.

Как Марату удалось заполучить таких посетителей? Или нет… как им удалось попасть сюда? Охранник сказал, что вход только по приглашению. Значит ли это, что Марат их всех знает?

Чувствую очередной укол грусти, когда понимаю, что совсем ничего не знаю о нем. Он стал моей первой любовью, моим первым мужчиной, но я так и не смогла узнать его лучше. Он никогда не рассказывал о своем прошлом, но если учесть, что я не была готова делиться своим, то это меня устраивало. И только сейчас я понимаю, что даже о его настоящем я толком ничего не знала.

Сканирую толпу в поисках Скалаева и несмотря на то, что здесь явно больше сотни человек, практически сразу нахожу его силуэт. Он стоит в компании двух парней и трех девиц и о чем-то с ними разговаривает. В руках его собеседников стаканы с выпивкой, но Марат не пьет. Видимо, тот злополучный вечер нас обоих отвернул от алкоголя похлеще кодирования профессионалами. Лично я твердо для себя решила, что к выпивке больше никогда в жизни не притронусь.

Собеседник Марата замирает на полуслове и смотрит на меня. Проследив за его взглядом, остальные члены компании тоже одаривают меня любопытными взглядами. Но только не Марат. Он продолжает стоять как ни в чем не бывало и делать вид, что увлечен разговором. Получается у него довольно скверно, особенно если учесть, что внимание его собеседников приковано ко мне и поддерживать разговор они больше не в состоянии.

– Нам нужно поговорить, – даже не стараюсь перекричать музыку. Уверена, Марат уже успел выучить эти слова за последние недели.

– Нам? – усмехается Марат. – Ты снова приняла решение за нас обоих?

Под насмешливые взгляды девушек, он отворачивается от меня и продолжает разговор, начатый до моего появления.

Пытаясь не показать разочарование, я отхожу от них, но вместо того чтобы отправиться к выходу, как должно быть, ожидал Марат, направлюсь к лестнице. Второй этаж он судя по всему тоже переделал, но надеюсь, что его спальня осталась на прежнем месте.

Я успеваю переступить порог комнаты, когда слышу тяжелые шаги за собой.

– Что ты здесьзабыла, Алиса? – раздувая ноздри интересуется Марат.

– Я же сказала, что нам надо поговорить, – пожимаю плечами. Я пыталась по-хорошему, но видимо, как и с нашими студентами, иногда нужно быть немного стервознее, чтобы добиться своего. Правда, на Марата это не действует. Могла бы и догадаться.

Он проходит мимо меня и направляется к кровати, на которой сразу же оживляется Рамик. Я стараюсь сделать вид, что меня не задевает тот факт, что на мое присутствие он никак не отреагировал. Не мог же он меня забыть за эти несколько месяцев? Но пес лишь равнодушно смотрит в мою сторону и тянется к хозяину, чтобы тот почесал у него за ухом.

– Пожалуйста, Марат, – мой голос дрожит от боли, обиды и всего того вороха чувств, что копились во мне все это время. – Выслушай меня.

Его рука застывает на голове Рамзеса и он, наконец, смотрит на меня. В его взгляде нет той злости, которая читалась в словах, нет обиды… там только боль.

– Чего ты хочешь от меня, Алиса? – вздыхает он и проводит руками по своим волосам.

– Я хочу попросить у тебя прощения. Хочу все объяснить. Хочу сказать как сильно я жалею о том вечере, – дыхание сбивается от того как быстро я произношу эти слова. Я не знаю насколько хватит его терпения и поэтому стараюсь как можно быстрее сказать все это. – Каждый день я просыпаюсь и засыпаю с этой мыслью, Марат. С мыслью о своей ошибке…

Подхожу к нему вплотную и обхватываю его скулы руками, но он их тут же сбрасывает.

– Ты меня убиваешь, Алиса. Убила тогда и продолжаешь это делать будто тебе все еще мало…

При этих словах он огибает меня и быстрым шагом направляется к выходу, будто боится оставаться со мной наедине. Я бегу за ним, не понимая что делать дальше. Облегчение от того, что увидела свое имя в списке улетучивается. Но тогда почему я смогла сюда попасть? Почему он позволил мне прийти?

Достигнув первого этажа, Марат останавливается так, что я почти врезаюсь в него и оборачивается:

– Развлекайся, Алиса. Или смотри как развлекаюсь я.

Он хватает проходящую мимо девушку за руку и притягивает к себе. Она ойкает от неожиданности, но тут же расслабляется когда понимает в чьих руках оказалась.

И до меня, наконец, доходит почему я оказалась в списке приглашенных.

Нет, Марат не сменил гнев на милость. Он позвал меня не потому что готов, наконец, поговорить. Он позволил мне прийти, чтобы отомстить. Чтобы на своем примере показать как это больно, когда человек которого ты любишь, целует другого…

– Хорошо, – выкрикиваю я ему вдогонку. – Можешь поцеловать ее и мы квиты. Поверь мне, даже без этой демонстрации я знаю как это больно. Пусть фото Лены оказалось фальшивкой, я-то этого не знала. И если ты думаешь, что я испытала меньше боли, чем ты, то ты ошибаешься.

– Ошибаюсь? – бросив девушку, Марат в мгновение ока оказывается рядом. Нависает надо мной словно грозовая туча и впившись своими серыми глазами в мои, злобно произносит: – И снова ты сравниваешь несравнимое, Алиса. Тебе всегда так хочется быть на первом месте… Думаешь, что нам было одинаково больно? Возможно, от фото, да… Но не думаю, что Лена смогла бы красочно и главное, правдоподобно, рассказать тебе как мы трахались, насколько мокрой она была, когда я входил в нее, насколько…

– Хватит! Перестань!! – Будто со стороны понимаю, что ору. Но от одной мысли об их сексе мне становится плохо. Я бы не пережила. Если бы Лена в довесок к фото рассказала мне что-то подобное, я бы просто не пережила.

– Что, не хочешь проявить фантазию? – наигранно сокрушается Скалаев. – А вот мне и не пришлось. Грушевский сам в подробностях все мне рассказал.

– Что за бред? Он тебе…? Он тебе сказал, что спал со мной? – Чувствую как глаза округляются и к горлу подкатывает тошнота. – Это был просто поцелуй. Быстрый. Я…

Запинаюсь на полуслове и тело снова пробирает озноб. Как и в тот вечер, когда Грушевский засунул язык мне в рот. Когда я озвучивала ему свою просьбу, я сразу предупредила, что не готова к чему-то большему, что я всего лишь хочу отомстить Марату. А когда Грушевский попытался углубить “постановочный поцелуй”, я слетела с его колен и тут же потянулась к бутылке, из которой уже успела сделать несколько глотков “для храбрости”.

– Неужели я тебе настолько противен? – с ноткой грусти и раздражения поинтересовался он.

Тогда я отчаянно попыталась заверить его, что просто не ожидала настоящего поцелуя, но думаю, мы оба с ним понимали, что я вру. Потому что да, мне было неприятно. Несмотря на то, что тогда я была уверена, что Марат мне изменил, прикосновения другого мужчины мне были неприятны. Не зная как сгладить неловкую ситуацию, я продолжила пить, а дальше… после этого я уже ничего не помнила. Но тем не менее, я уверена, что секса у нас не было.

– Я не знаю что там Грушевский тебе наговорил, но ничего подобного не было, – заверяю Марата и даже головой трясу, настолько абсурдной мне кажется мысль.

– Серьезно, Алиса? – хищно улыбается Марат. – Тогда откуда он узнал о твоей татуировке? Для этого ты как минимум должна была снять белье…

Глава 55

Чувствую как начинаю оседать на пол, но вовремя облокачиваюсь о бетонную колонну и позволяю себе закрыть глаза. Всего несколько секунд. Мне надо всего несколько секунд, чтобы проглотить эту информацию, а иначе я рискую ею захлебнуться.

Ян не мог знать о моей татуировке. Для фото я расстегнула блузку, но не больше… ничего больше не было. Просто не могло быть. Я в этом уверена. По крайней мере, за последние месяцы мне удалось себя в этом убедить. И сейчас, посреди этой веселящейся толпы я не готова снова погрузиться в темную пучину сомнений.

Решительно открываю глаза, напомнив себе, что мои несколько секунд прошли. Большего я не могу себе позволить. Не здесь.

Возможно, дома я дам волю подкатывающей истерике и мерзкие когти отчаяния снова вонзятся в меня со всей силой, терзая не только плоть, но и душу. Но сейчас мне нужно собраться. Надо еще хоть чуть-чуть побыть сильной.

Мне нужно поговорить с Яном. Но как это сделать, если никто не знает где он? Хотя нет, почему же никто? Наверняка, Марат знает. Вот только я ни за что в жизни не решусь спросить у него. Уверена, он расценит мой интерес как очередной повод убедиться в моей связи с Грушевским. А если он узнает… если вдруг выяснится, что Ян не соврал и между нами что-то было, что он воспользовался моим телом против моей воли, тогда Марат его просто убьет. И несмотря на всю ту ненависть, что я продолжаю испытывать к нему и Лене, к этим двум виновникам всех наших бед, я не готова взять на себя ответственность за убийство. Даже не хочу сейчас вступать в спор с совестью, решая заслужил бы Ян это, я слишком озлоблена, слишком сломлена, слишком… устала.

Но мне нужно узнать. Прежде чем я попытаюсь снова поговорить с Маратом, я должна быть на сто процентов уверена, что той ночью ничего не было. Потому что если было, если мы все-таки зашли дальше поцелуев… то Марат прав, я не заслуживаю разговора. Я не заслуживаю его.

Осматриваю танцпол в надежде найти хоть кого-то из друзей Яна. Наших однокурсников здесь нет, а из старших ребят я сама мало кого знаю. Но тем не менее, завидев знакомые лица направляюсь к столику с небольшим диванчиком, на котором сидят четверо парней и по очереди затягиваются кальяном. Они весело над чем-то смеются, однако стоит мне подойти к ним, замирают на полуслове и всячески делают вид, что я бестелесное приведение. Странно, даже весной мужская половина студентов не пыталась превратить мою жизнь в ад. Девушки постоянно перешептывались, посмеивались и обсуждали мою жизнь, в то время как парни равнодушно следили за развитием событий. Хотя, может дело в том, что эти – действительно друзья Яна? Может, они винят меня в его исчезновении?

– Привет, – все же не сдаюсь. – Я, кажется, видела вас с Яном Грушевским в универе. Вы случайно не знаете где он сейчас?

Парни таращатся на меня будто я прямым текстом спросила у них не могли бы они отсыпать мне немного наркотиков и отчаянно мотают головами, косясь куда-то за мою спину, где я уверена, стоит Марат.

Что ж… примерно этого я и ожидала. Мы сейчас на территории и Скалаева и, наверное, логично, что никто не хочет обсуждать его оппонента. Вряд ли в университете остался хоть кто-то, кто не слышал об их драке.

Но когда я подхожу к следующей группе парней, я понимаю, что дело не только в Грушевском, но и во мне. Потому что еще до того как я успеваю задать вопрос, они уже усиленно делают вид, что не замечают меня.

Моя догадка подтверждается когда спустя несколько минут блужданий по переполненному танцполу, ко мне подходит незнакомый парень. Он улыбается, ему весело и он чертовски пьян. Но как только он пытается заговорить со мной, один из его друзей тянет его за руку и шепчет что-то на ухо. Тот моментально тормозит и подняв руки в примирительном жесте, делает несколько шагов назад.

На Фабрике что, существует негласное правило “не приближаться к Алисе Крейтор”? Хотя, почему же негласное? Не удивлюсь, если тот внушительный дяденька на входе демонстрировал мою фотографию гостям клуба перед тем как впустить их внутрь.

Впрочем, ничего удивительного. Марат разрешил мне прийти не для того, чтобы я развлекалась и заводила новые знакомства. Я здесь исключительно ради мести. Его.

И именно поэтому я не позволяю себе уйти. Потому что я абсолютно согласна с Маратом. Я это заслужила. Заслужила смотреть как чужие руки ложатся ему на плечи, как длинноногая брюнетка закидывает голову назад от его шутки и игриво впивается ногтями в его футболку. Я заслужила каждый болезненный спазм, с которым сжимается мое сердце, когда они поднимаются наверх.

Глава 56

Все выходные я разрабатываю план действий, даже записываю пошагово в блокнот. Знаю, что со стороны это выглядит довольно глупо, но мне так легче. Эти несколько пунктов вносят хоть какой-то порядок в тот хаос, в который превратилась моя жизнь.

Я уже смирилась с тем, что от университетских друзей Грушевского я ничего не добьюсь, но я ведь знаю и других его друзей. По крайней мере, я с ними встречалась на его дне рождения. И пусть у меня нет их паспортных данных, я вполне могу попытаться их найти. Точно помню, что один из парней, Эдик, говорил, что ему как-то поцарапали машину рядом с университетом на Ленинском проспекте. Мы тогда бурно обсуждали совесть виновника, скрывшегося с места преступления и я почему-то запомнила название улицы.

Понимаю, что эта зацепка может меня никуда и не привести, но тем не менее, я нахожу точный адрес университета, радуясь, что он там один и утром понедельника занимаю наблюдательное место на парковке. Уже буквально через десять минут я понимаю насколько провальная моя миссия. Сотни студентов словно паломники стекаются к крыльцу университета и поняв, что сидя в машине я вполне могу пропустить нужного парня, выхожу на улицу и вливаюсь в толпу. Ловлю на себе пару любопытных взглядов, но не больше. Люди не перешептываются, не обсуждают меня за моей спиной, не прячут глаза… На несколько секунд я позволяю себе представить эту роскошь на постоянной основе: что, если мне перевестись в другой университет? Туда, где меня никто не знает? Правда, я тут же отгоняю от себя эту мысль. Нереально. Во-первых, отец не позволит мне уйти из лучшего ВУЗа столицы, во-вторых, я сама не смогу оставить Марата. Еще в начале сентября я была уверена, что никогда его больше не увижу, что он навсегда ушел из моей жизни. Но сейчас я понимаю, что не готова его отпустить. Он вернулся. А значит я буду бороться за нас! И для этого мне нужно во что бы то ни стало убедить его в том, что между мной и Грушевским ничего не было.

К тому моменту как Эдик выходит из подержанной серебристой “шкоды” я уже практически отчаялась и потеряла надежду. Большинство студентов уже успели скрыться внутри и сейчас на крыльце остались лишь несколько человек с сигаретами.

– Привет, – делаю шаг навстречу парню. – Ты меня, наверное, не помнишь, я…

– Алиса, – перебивает он с улыбкой и тут же добавляет. – Неожиданно.

– Мы можем поговорить?

Эдик хмурится, но кивает мне в сторону скамейки неподалеку.

– Ты случайно не знаешь как можно связаться с Яном? – решаю не ходить вокруг да около. Уверена, он уже успел догадаться, что мой интерес так или иначе вызван Грушевским.

– С ним что-то случилось? – черная бровь удивленно ползет вверх.

– Мы с ним потеряли связь после отъезда, а мне нужно срочно у него что-то спросить.

– После отъезда? Ты куда-то уезжала? – с любопытством интересуется он.

– Я? Нет, конечно. Я имею в виду отъезд Яна.

– Прости, мы с ним давно не общались, я даже не знал, что он куда-то уезжал.

– Насколько давно? – уточняю я. Может, слухи о том что отец отправил его в штаты оказался очередной ложью? Я не удивлюсь, если Грушевский просто перевелся в другой ВУЗ и никому об этом не рассказал.

– Да я не помню точно, – тушуется он. – А что случилось-то? Что-то серьезное?

– Нет, ничего такого, – отмахиваюсь я пытаясь скрыть разочарование. – Просто… мне очень нужно с ним поговорить.

Начинаю часто-часто моргать, чтобы не дать волю слезам. Я столько надежд возлагала на Эдика, еще вчера план найти его показался мне гениальным и поэтому сейчас мне с трудом удается скрыть разочарование. Хотя, судя по тому как смотрит на меня собеседник – совсем не получается.

– Так, – вздыхает он. – Я сразу сказал Лине, что это все выглядит очень подозрительно, но она заверила меня, что это для благой цели.

Я недоуменно хлопаю ресницами, а Эдик берет меня за руку и тянет в сторону проспекта:

– Идем, там кофейня за углом. Сможем нормально поговорить.

Словно в тумане я бреду за ним, в то время как мозг коротит от потока самых разных предположений и идей. Что Эдик имел в виду? Что именно показалось ему подозрительным? И почему он не сказал об этом раньше? Не глядя на меню я заказываю американо и впиваюсь нетерпеливым взглядом в парня.

– Я не знаю где Ян и наверное, не имею права задавать тебе вопросы о том, что у вас там произошло, но правду рассказать просто обязан. Вот веришь, нет… печенкой, блин, чуял, что что-то там не так было.

Я делаю глоток кофе и почему-то зажмуриваюсь. Что-то мне подсказывает, что сейчас я узнаю какую-то неприглядную информацию, что-то важное. И хотя я понимаю, что Эдик просто не может знать подробностей того злополучного вечера, это как-то связано. Все как-то связано.

– Мы с Линой действительно встречаемся. Вот только с Грушевским твоим мы не были знакомы до того вечера. Ангелина учится в театральном и к ним с друзьями подошел Ян и предложил подработать. Он представил эту историю под соусом неразделенной любви, типа хотел произвести впечатление на девушку и заодно познакомиться поближе. Линка согласилась, она вообще не увидела в этом ничего странного, их часто зовут где-нибудь сняться. Она на втором курсе, а уже три раза по телеку в различных ток-шоу засветилась, прикинь? – с гордостью говорит он.

– То есть это была… постановка? – я с трудом подбираю слова чтобы выразить свои мысли. – Но зачем?

– Вот тут я, к сожалению, никак помочь не могу, – разводит он руками. – Знаю только, что нашей задачей было сыграть друзей и посидеть в дружественной обстановке. Обязательным условием было не агрить, никаких споров, ссор и т. д. Просто типа встреча старых друзей на днюхе. Я так понимаю, Ян просто хотел произвести на тебя хорошее впечатление. Лина сказала, что на обычное свидание он тебя не решался пригласить, а это вроде как и не свидание…

Устало тру виски, жалея, что заказала не эспрессо. А лучше – какой-нибудь убойный коктейль для мозговой деятельности. Потому что в данный момент я с трудом соображаю. Ян позвал псевдодрузей на свой день рождения? Чтобы произвести впечатление на меня? Какой в этом смысл?

Глава 57

Разговор с Эдиком запутал меня настолько, что вместо того чтобы отправиться в университет, я решаюсь на самый отчаянный шаг – еду в офис к отцу. Сам он уже третий находится в очередной командировке, но ищу я не его. Мне нужен его главный помощник, такая себе правая рука, которая, я уверена, в свое время помогла ему избежать проблем после убийства моей матери.

Торопов Лев Игоревич когда-то имел блестящую карьеру в органах, но без лишних сожалений завершил ее и начал работать на отца. Я не в курсе что конкретно входит в его обязанности, да этого, наверное, никто кроме моего отца и не знает, но именно он отвечает за безопасность в МиКрейте и в нашем доме. Нет, сам он в будке охраны, конечно, не сидит, но подбирает персонал дотошно. А еще он славится тем, что всегда способен выведать все тайны и секреты из жизни конкурентов.

И хотя Ян Грушевский явно не входит в их число, я питаю огромные надежды на то, что Лев Игоревич сможет мне помочь. Ладно, в том что он сможет, сомнений у меня нет, вопрос лишь захочет ли…

– Алиса, детка! Очень рад тебя видеть, – тех пары минут, которые у меня ушли на то, чтобы добраться от поста охраны до его кабинета ему хватило, чтобы обуздать удивление. Сейчас в его взгляде читается лишь легкое любопытство, хотя я уверена, когда охранник сообщил обо мне, Лев Игоревич был в шоке. В детстве он частенько бывал в нашем доме, но в какой-то момент личные визиты сошли на нет и их общение перешло лишь в рабочую плоскость. Хотя, они вполне могли продолжать дружить, просто делать это не у нас дома.

– Здравствуйте, Лев Игоревич, – я невинно хлопаю ресницами. – У меня к вам дело.

– Думаешь, я не догадался? – по-доброму улыбается он. – С чего бы тебе еще уважить старика своим вниманием. Выкладывай, детка. Сделаю все, что в моих силах.

– Мне нужно, чтобы вы нашли моего друга, – робко начинаю и вижу как его брови удивленно ползут вверх. А чего он, интересно, ожидал? Что я пойду по стопам отца и попрошу ему помочь избавиться от трупа? – Никто не видел его уже несколько месяцев.

– Что насчет родителей? Они заявили в полицию? Несколько месяцев это серьезный срок, тут уже явно дело не в том, что парень загулял, – деловито заявляет мужчина.

– Родители…, – я тушуюсь не зная как правильно подобрать слова. – Думаю, они знают где он, скорее всего они сами отправили его куда-то, чтобы избежать кое-каких проблем. Вероятно, в штаты. Но мне очень… очень нужно с ним поговорить. Пожалуйста. Помогите мне его найти.

Торопов записывает данные Грушевского, звонит кому-то, а затем щелкнув пару раз мышью, встает из-за стола и предлагает:

– Пойдем пока пообедаем пока ребята работают. Ты совсем что-то исхудала, детка. Надеюсь, ты не решила опять объявить голодовку?

В его голосе читается веселье, но глаза серьезны и мы с ним оба понимаем о чем он говорит. После той роковой ссоры родителей, я еще долго не могла прийти в себя и хоть в пять лет у меня и в мыслях не было объявлять голодовку назло всем, с аппетитом были большие проблемы. Отец тогда таскал меня по лучшим врачам, которые, кажется, устроили негласное соревнование насчет того чье лекарство на вкус окажется самым противным. Победил лысый профессор в огромных очках, который прописал мне какую-то настойку полыни. Аппетит она мне не прибавила, но исключительно чтобы спастись от этой гадости, я начала запихивать в себя еду. Сначала через силу, потом сама не заметила как стала снова нормально есть. В общем, по всему выходит, что тот профессор знал что делает.

Вместо того чтобы отправиться в ближайшую кафешку, Лев Игоревич везет меня в шикарный ресторан и только после того как мы делаем заказ, приступает к тому, из-за чего, собственно и затеял этот обед.

– Детка, позволишь старику поделиться житейской мудростью? – усмехается он. Но я не могу не отметить, что глаза его по-прежнему выглядят серьезно.

– Конечно, – киваю я. Мы оба понимаем, что у меня нет выбора. Если я сейчас откажусь выслушать его наставления, он, наверняка, откажется искать Яна. Поэтому я цепляю на лицо маску искренности и добавляю: – Мудрого человека всегда полезно послушать.

– Мы все совершаем ошибки, Алиса. Кто-то больше, кто-то меньше. Но это нормально, мы ведь живые люди, а не роботы, верно? Идеальных людей нет.

Я киваю на автомате, а сама мысленно возвращаюсь к событиям почти пятнадцатилетней давности. Интересно, это так он оправдывал себя тогда? Подумаешь, друг совершил ошибку и убил мать своего ребенка. Он ведь живой человек, а не робот… Мне даже приходится даже потрясти головой, чтобы отогнать от себя воспоминания и я с трудом, но все-так фокусируюсь на его словах.

– Худшее, что ты можешь сделать, это застрять в своей ошибке. Продолжать винить себя, корить, что могла поступить иначе, сделать другой выбор… Иногда нам кажется, что самое главное – это чтобы нас простили, но на самом деле, важно для начала самим простить себя. Понимаешь?

Я, кажется, даже моргать перестала. Слежу за его губами и чувствую как слова оседают в моей голове словно пыль. Простить себя? Я не могу. Я не заслуживаю это… Но откуда, черт возьми, он это знает? Откуда он знает, что за последние месяцы я прочла уйму книг по психологии, которые тоже в унисон твердили, что пожирать себя изнутри за ошибки чревато большими проблемами не только с моральным, но и физическим здоровьем?

– Я помогу тебе его найти, раз уж обещал. Но подумай еще раз, детка. Может, пришло время отпустить?

– Отпустить? Грушевского? – до меня вдруг доходит, что все это время Лев Игоревич говорил не о моей ситуации с Маратом. Судя по всему, отец успел обмолвиться другу о том, что Ян мой парень и теперь он связал эти два события и сделал какие-то одному ему понятные выводы.

– Все немного сложнее, чем вы думаете, – вздыхаю я, понимая, что только что выдала самую популярную фразу среди подростков. Почему-то в этом возрасте всегда кажется, что твои проблемы самые сложные и никто тебя не понимает. Что ж, моему отцу повезло, я была идеальным подростком: ноль дискотек, пьяных дебошей и веселья в целом. Зато сейчас его идеальная дочка наверстывает упущенное… влюбилась в плохого парня, напилась, возможно изменила ему и пытается найти единственного человека, который может рассказать ей что же случилось тем вечером. Если захочет, конечно…

Телефон Торопова оживает трелью входящего звонка и выслушав собеседника, он командует:

– Ладно, пришли на почту то что есть и работай дальше.

Он нажимает на отбой и уже мне говорит:

– Из страны он не выезжал. В марте летал в Португалию, но благополучно вернулся на родину. Мои ребята продолжат искать, не переживай. Найдем мы твоего Грушевского.

Я открываю рот, чтобы попросить перестать называть Яна “моим”, но Лев Игоревич протягивает мне свой телефон с открытым сообщением в почте.

– Вот, как видишь, вернулся он двадцатого марта и больше страну не покидал.

Я выхватываю телефон из его рук и чувствую как перед глазами все расплывается теряя фокус. Сейчас я вижу лишь его имя и дату рождения.

Не только друзья были фальшивыми на его празднике, сам день рождения был ненастоящим тоже. Потому что в данный момент я смотрю на паспортные данные Грушевского и несмотря на то, что на фото я вижу именно его лицо, дата рождения отличается примерно на полгода от того дня, когда он пригласил меня на вечеринку.

Глава 58

У Торопова уходит два дня на то, чтобы найти Яна. Когда он, наконец, звонит мне, чтобы сообщить, что раздобыл адрес, я срываюсь с пар и еду в МиКрейт. Однако, вместо того чтобы просто передать данные, Лев Игоревич встречает меня на проходной и предлагает:

– Давай на моей прокатимся, чтобы зря две машины не гонять.

– Вы хотите поехать со мной? Но зачем? Я прекрасно сама справлюсь. Спасибо, что помогли, но серьезно, Лев Игоревич, дальше я сама…

– Я ни в коем случае не претендую на твою самостоятельность, детка, – улыбается он. – Но боюсь, без меня тебя туда не пустят.

Я решаю не спорить и покорно сажусь в машину, но всю дорогу метаюсь от одной безумной мысли к другой. Грушевский в тюрьме? Это как-то связано с Маратом? Не зря же ходили слухи о наркотиках, а зная прошлое Скалаева-старшего… Господи, я что, реально считаю, что Марат мог бы подставить Яна из мести? И упечь его в тюрьму? Я знаю, что Марат не монстр, но если он считал, что у нас с ним был секс… Тогда он вполне был способен и на такое. А если сейчас выяснится, что это правда, а значит Ян воспользовался мной в состоянии алкогольного опьянения, тогда я даже винить Марата не буду. Потому что в самом начале, будучи злой, обиженной, раздавленной, но трезвой я явно дала ему понять, что не готова ни к чему, кроме постановочного поцелуя на камеру. И если учесть, что сам Ян не притрагивался к алкоголю, моих слов ему должно было быть достаточно даже если я вдруг проявила инициативу под действием алкоголя. Ведь верно?

На самом деле я не знала, что верно… В данный момент я была уверена лишь в одном: никогда в жизни я больше не притронусь к алкоголю.

Моя теория о тюремном заключении терпит крах, когда мы подъезжаем к высокому кованому забору, за которым виднеется зеленая лужайка с идеальным газоном и огромное белое здание буквой П. Это место больше похоже на санаторий, чем на тюрьму. Но тогда что здесь делает Грушевский? Может, это какой-то ВУЗ и слухи были отчасти верны? Он поступил в другой универ, правда, не в штатах, а у нас?

Торопов достает телефон и сообщает кому-то, что мы подъехали. Огромные ворота плавно разъезжаются, а я едва не вываливаюсь из машины, пытаясь разглядеть табличку на входе. Мужчина привез меня в Реабилитационный центр “Вверх”. На секунду меня сковывает паника, когда я начинаю подозревать, что история с Грушевским лишь подвох и приехали мы сюда потому что отец решил принудительно “излечить меня от ошибок”. Но затем я перевожу взгляд на расслабленное лицо Льва Игоревича и тоже расслабляюсь. Нет, он бы так со мной не поступил. Тогда что? Грушевский здесь лечится?

Навстречу нам выходит мужчина в белом халате, пожимает руку моему спутнику и бросает любопытный взгляд на меня.

– Вообще-то, встречи нашим пациентам не положены, – хмурится он. – Тем более, встречи, которые могут пошатнуть их и так неустойчивую психику. Но мой друг очень просил об услуге и поручился за вас.

– Еще раз спасибо, что пошли навстречу Владимиру Николаевичу, – кивает Торопов.

– В комнате будут камеры, – бросает доктор. – Обыскивать мы вас, конечно, не будем, но если вы рассчитываете что-то передать своему другу, то советую оставить эту затею.

– Я просто хочу с ним поговорить, – успокаиваю я его. – Я к нему даже подходить не буду.

Мужчина бросает на меня очередной любопытный взгляд и вздыхает:

– Постарайтесь не задерживаться. Ян показывает хороший результат сейчас, не хотелось бы, чтобы эмоциональный всплеск откинул его на пару месяцев назад.

– Я постараюсь, – тихо обещаю.

С опаской толкаю белоснежную дверь и осторожно шагаю внутрь. Интерьер внутри, как и остальная клиника, стерильно белый. Даже футболка и штаны на Грушевском белоснежные и от этого создается впечатление, будто я попала на съемки какого-то фильма о будущем, либо в секту. Да, скорее это второй вариант.

– Ты? – Ян даже привстает от удивления.

– Не ожидал? – слабо улыбаюсь я. Я долго думала как начать с ним разговор, но решила подождать с обвинениями и сначала выслушать его версию событий. Я все еще надеюсь, что сейчас он развеет мои сомнения и заверит меня, что между нами тогда ничего не было. Если же было… тогда мне будет наплевать на предупреждение врача и пусть наш разговор отбросит его прогресс в лечении хоть на несколько лет назад, церемониться я не собираюсь.

– Не ожидал, – кивает он. – Думал, может отец соизволит со мной поговорить. Но судя по всему, он продолжает делать вид, что в его идеальной семье все так же под контролем.

– Мне жаль, – зачем-то произношу я. Не знаю, почему меня так удивляет, что не у одной меня проблемы в отношениях с родителями… В наших кругах сложно найти хоть кого-то с идеальной семьей. Или, может, так у всех и деньги не причем? Нормальные семьи, они, вообще, существуют?

– Если ты пришла извиняться за своего Скалаева, то зря время теряешь. Самое удивительное, я блин, на него и не злюсь особо. У меня той весной реально башню срывало. Батя вконец достал… Да и на тебе меня переклинило. Ты уже, наверное, догадалась как я здесь оказался?

– Наркотики? – уточняю я, вспоминая все слухи. Тогда я была уверена, что это лишь больная фантазия наших студентов, но сейчас я понимаю, что это не так.

– Ага, – устало кивает он. – Иногда кажется, что это единственный способ… Черт, как же хреново-то.

Он устало трет виски и опускает голову на лежащие на столе ладони.

– Зачем ты пришла, Алиса? – раздраженно спрашивает он.

Я вздрагиваю от такой резкой смены настроения, но и не думаю отступать.

– Расскажи мне о том вечере.

Судя по тому, что Грушевский не просит меня уточнить что я имею в виду, он прекрасно понял о чем я.

– Прежде чем ты начнешь обвинять меня во всех смертных грехах, напомню – ты сама ко мне пришла.

– Я помню, – во рту сухо и от этого голос хрипит. Сколько бы я себя не готовила к этому разговору, а все равно он дается нелегко. – Но я же предупреждала тебя, что хочу лишь сделать фото. Я же говорила…

Запинаюсь и делаю глубокий вдох, чтобы успокоиться. От одной мысли, что он сейчас может подтвердить мои самые ужасные опасения мне становится нечем дышать.

– Господи, – брезгливо морщится он. – Только не говори мне, что ты пришла обвинять меня в том, что я воспользовался ситуацией. Ты была в стельку пьяна, Крейтор.

– Да, – киваю словно болванчик.

– Ты, вообще, хоть раз пила до этого?

– Нет. То есть да. Пробовала один раз, но мне не понравилось.

– Странно, – усмехается он. – Ты тогда присосалась к бутылке будто это, блин, эликсир бессмертия.

– Ян, – решительно начинаю, посчитав, что лучше сразу содрать пластырь с раны. – Между нами ведь ничего не было?

– Нет, конечно, – фыркает он. – У меня, конечно, от тебя крышу сносило, но не до такой же степени… Я хотел, чтобы ты сама ко мне пришла, чтобы ты, наконец, поняла какой твой Скалаев мудила и выбрала меня… Но хрен там, да?

Он злобно усмехается и качает головой: – Ты ведь до сих пор любишь его?

– Да, – киваю на автомате. Боюсь, что ответ на этот вопрос ответ не изменится никогда.

– Что в нем есть такого, чего нет во мне? Чем я, блядь, так плох для вас всех? Мать, отец, ты… вы всегда выбираете не меня!

Он бьет кулаком по столу и за моей спиной тут же открывается дверь.

– Прошу прощения, – раздается голос врача. – Боюсь, вашу встречу лучше закончить.

– Ян, – игнорируя окружающих, обращаюсь к нему. – Откуда ты узнал о тату? И… как я попала домой тогда?

– Спроси у своей шлюшки-подружки, – усмехается он. – Тогда, на вечеринке, она настойчиво оставила мне свой номер. А когда ты вырубилась у меня в машине, я понял, что даже не знаю твоего адреса. Позвонил ей и она примчалась тебя спасать. Всю дорогу она подтрунивала надо мной насчет вечной френдзоны и что вряд ли хоть кто-то сделает татушку в честь меня. В то время как мудак-Скалаев обзавелся собственной скалой… Как ты только с ней дружишь? Она же такая сука…

Глава 59 Марат

Вижу знакомую тачку и резко бью по тормозам, от чего сразу начинаю буксовать по влажной проселке. Ночью был дождь и дорогу сюда как всегда размыло. Сам виноват, нехрен было понтоваться с “мазерати”, обычные жигули бы тут проехали без проблем.

Трусливую мысль развернуться и свалить незамеченным приходится отбросить, когда я понимаю, что шум мотора привлек ее внимание и мое появление не осталось незамеченным.

Алиса сидит на самом краю обрыва и сейчас, обернувшись, удивленно смотрит на меня. Судя по всему, она не ожидала меня здесь увидеть… но тогда какого хрена приехала? Это мое место. Мое.

Но сейчас все выглядит так, будто это я зашел к ней в гости. Она даже клетчатый плед с собой принесла и в данный момент сидит на нем созерцая вечерний город. Ей еще термоса с горячим какао не хватает и можно сразу новый постик в соцсетях пилить. Хотя… насколько я знаю, свою страницу она удалила еще весной.

– Что ты здесь делаешь? – раздраженно вздыхаю я, выходя из машины. Я не ожидал ее здесь увидеть, и к разговору абсолютно не готов. А еще я не готов к ее огромным глазам глядящим на меня с какой-то отчаянной мольбой. Бля… как-будто нож воткнули в то место, где раньше было сердце и сейчас с садистским удовольствием проворачивают его против часовой стрелки. Надо было все-таки свалить, когда только понял, что побыть одному мне сегодня не удастся.

Алиса пожимает плечами и слегка двигается на пледе, будто уступает мне место рядом с собой. Она серьезно считает, что я вот так просто усядусь рядом с ней и мы будем мило болтать свесив ноги с обрыва?

– Что случилось с твоей боязнью высоты? – угрюмо интересуюсь. – Или это тоже было ложью?

Она вздрагивает будто я дал ей пощечину, но все-таки отвечает:

– Не знаю. Просто перестала бояться. Видимо, в моей жизни наступил момент, когда самое худшее уже произошло и больше ничего не страшно.

Сейчас она смотрит не на меня, а на блестящие вдалеке огни города. И от этого мне почему-то становится не по себе. Я ее ненавижу. Она сломала меня. Вырвала из груди мое сердце… но не выбросила, а продолжает сжимать его своими красивыми пальцами. Даже сейчас я чувствую эту фантомную боль, будто ее ногти скребут по тому месту в груди, где сейчас зияет черная дыра.

Но тем не менее, я не могу просто отвернуться и проигнорировать ее слова. Она была частью моей жизни, пусть недолго, но она стала моей семьей, моим домом. И сейчас то безразличие, с которым она обсуждает отсутствие страхов… оно немного пугает. Потому что сидеть вот так на краю, это не только о боязни высоты, это, блин, об отсутствии чувства сохранения.

И это мне чертовски знакомо. Этим летом я и сам… короче, сложное было лето. По его мотивам вполне можно было снять фильм в духе “Ешь. Молись. Люби”, только если учесть мои проблемы с едой, атеизм и стойкий иммунитет к слову на букву Л, мой бы назывался “Пей. Трахайся. Забудь”. И да, это бы явно был фильм для взрослых.

Алиса была моей орбитой. И без неё меня будто просто мотало по открытому космосу и норовило засосать в огромную чёрную дыру.

Но может это и к лучшему, потому что находиться с ней в одной Вселенной, видеть ее каждый гребанный день было чертовски больно. И легче не становилось. Нихрена…

– Ничего не было, – вдруг выпаливает она. Набирает в легкие воздуха и быстро-быстро тараторит, будто боится, что я ее прерву: – В тот вечер я, действительно, перебрала с алкоголем и вырубилась. Правда, до этого мы успели сделать то фото. Постановочное. А потом Ян позвонил Дине, потому что не знал куда меня отвезти. И про скалу ему рассказала именно она. Динка считала, что у Яна ко мне были чувства и таким образом пыталась досадить ему пророча вечную френдзону. На самом деле, я думаю, что она просто злилась на него за то что он до этого отказал ей… Но это долгая история. Главное, что я тебе не изменяла, Марат. Между мной и Грушевским ничего не было.

Даю себе несколько секунд на то, чтобы ее слова осели в моей голове. Чувствую как в груди слегка ослабляется тугой узел. Она не спала с этим мудаком, но…

– Это ничего не меняет, Алиса, – с какой-то отрешенностью констатирую я. – Я больше никогда не смогу доверять тебе. Ты убила мое доверие. Той ночью… когда вот так запросто пошла к Грушевскому, зная, что он не упустит шанса, чтобы насолить мне. Зная, как я на это отреагирую.

По ее щекам скатываются первые горошины слез и пусть внутри все сжимается, я должен это сказать. Я тоже имею право на боль. Я тоже живой. По крайней мере, был живым до того вечера. Сейчас же я сам в этом не уверен.

– Не буду скрывать, я рад что между вами ничего не было. Но, Алиса… ты перестала быть моей девушкой, ты перестала быть моей… тогда, когда села к нему в машину. Именно тогда ты поставила точку в наших отношениях.

“Именно тогда ты убила меня”, добавляю уже мысленно.

После этого разговора я в тайне надеюсь, что Алиса исчезнет из моей жизни. Я наивно думал, что за лето успешно залечил свои раны, но стоит ей появиться в поле зрения, как мир вокруг тут же теряет фокус и концентрируется лишь на ней. И это не нормально. Я не сопливый школьник, сохнущий по однокласснице. Я взрослый, мать его, мужчина и просто обязан контролировать свои чувства!

Что ж, принцесска, не хочешь по-хорошему, значит будет по-плохому. Я сделаю все что в моих силах, чтобы ты сама забрала документы из этого чертова универа и оставила меня в покое!!

Глава 60

После нашего разговора на обрыве ничего не меняется и в то же время меняется все. Марат теперь не ограничивается одной лишь Фабрикой и позволяет себе все чаще появляться в женской компании и в университете. По идее, это должно меня ещё больше угнетать, но в душе я ликую.

До наших отношений Марат никогда не чувствовал себя обделённым женским вниманием, ходили слухи, что девушек он меняет чаще чем пресловутые перчатки и больше двух раз подряд ни одну из них в постель не тащит. Но даже тогда он не выставлял свою личную жизнь напоказ. И тот факт что сейчас он изменил этому правилу, говорит о многом… например о том, что делает он это исключительно для меня.

И от этого очередного подтверждения, что ему не все равно я чувствую как веревка на моей шее затягивается ещё сильнее. Я знаю, что у меня никогда не хватит духу закончить то что между нами происходит. И я трусливо жду, что Марат сам перережет эту веревку. Но вместо этого он лишь натягивает ее сильнее и каждый день добавляет по новому шипу, которые болезненно впиваются в мою кожу и душу.

Марат продолжает устраивать вечеринки с завидной регулярностью и я бы, наверное, так и продолжала в лучших традициях мазохизма посещать каждую из них, если бы в прошлую субботу она не совпала с днем рождения Алены.

К счастью, она пощадила меня и не стала праздновать с размахом, ограничившись лишь уютным девичником дома с парочкой подруг. А вот вчера она все-таки добралась до ночного клуба и в итоге утром уже получила выговор от преподавателя когда практически заснула на первой паре.

– Ваш кофе, – застенчиво улыбается второкурсница Ксюша и ставит перед нами два стакана. Она робко замирает рядом с нашим столом, но вместо того чтобы пригласить ее сесть рядом, Алена благодарит ее и говорит, что та может идти. На пару секунд на ее лице мелькает разочарование, но она лишь кивает и возвращается к своим подругам, которые сидят за столиком у окна.

Знаю, что еще полгода назад я бы чувствовала себя неловко, если бы кто-то предложил купить нам кофе, якобы потому что стоять в очереди со всеми нам не положено по статусу… Но сейчас я без зазрения совести пользуюсь такими услугами наших студентов, тем более, то их даже просить ни о чем не надо, сами всегда предложат, а потом и спасибо за скажут за оказанную честь. Иногда мы приглашаем их за свой столик, но сегодня Алена почему-то настояла на приватности, проигнорировав даже наше обычное место в центре, за которым мы обычно обедали с Алексом Булавиным и Богданом Лазаревым, нашими одногруппниками. Как я ни старалась, но нормально общаться с женской половиной аудитории у меня так и не получилось, каждый раз глядя на них я видела лишь их ники в соцсетях и вспоминала репосты. С парнями было гораздо легче, Богдан всегда нас смешил, а с Алексом было просто интересно. Глядя на него мне кажется, что вот он – идеальный парень, надежный, открытый… Такому было бы точно безопасно отдать свое сердце. Вот только мое уже давно мне не принадлежит.

Но сегодня мы вдвоем и судя по выражению лица Алены, она хочет о чем-то поговорить.

– Знаю, что это запретная тема, но пожалуйста, выслушай меня, – просит она, сделав глоток кофе.

На пару секунд я закрываю глаза и мысленно усмехаюсь. Ненадолго же ее хватило. Мы официально “забанили” Марата и все что с ним связано из наших разговоров. Я знаю, что Алена любит меня и все ее попытки помочь мне забыть его и наставить на пусть истинный исходят именно из любви. Но в какой-то момент мне стало просто невыносимо слушать о том как легко мне будет найти кого-то получше, как мне срочно нужно двигаться дальше и забыть Скалаева.

Самое смешное, что я и сама это понимаю, но в глубине души не перестаю надеяться… На что-то. Даже для самой себя я не могу четко сформулировать на что именно.

– Пожалуйста, выслушай меня, хорошо? Мне кажется, это важно.

Я киваю. Не столько потому что готова снова поднять эту тему, сколько потому что не готова спорить. Но подругу моя реакция ободряет и она продолжает:

– Я вчера в клубе встретила Женю Новикова, он в субботу был на Фабрике.

– Серьезно? – задыхаюсь я от возмущения. – Ты так радовалась, что я, наконец, пропустила хоть одну его вечеринку и сейчас сама собираешься рассказать мне о ней? Думаешь, что мне реально так важно узнать с кем он переспал на этот раз?

– В том то и дело! – Алена даже повышает голос, чтобы перебить меня. – Ни с кем. Думаешь это совпадение, что как только ты решила “прогулять” Фабрику, у Марата резко отпало желание тащить очередную кралю в постель?

– Ни с кем? – немного заторможено повторяю я. – Твой Женя что, следил за ним?

– Можно и так сказать, – смеется Алена. – Они весь вечер играли в видеоигры. Прямо посреди тусовки, прикинь? Там в углу что-то вроде игровой зоны есть, да?

– Да, – подтверждаю на автомате. На самой первой вечеринке в дальнем углу было лишь несколько кресел-мешков, затем к ним присоединились огромный экраны и игровые приставки. Помню как я удивилась такому применению пространства, но видеоигры, действительно, пользовались популярностью среди гостей.

Правда, до этого Марат не особо ими увлекался, ему куда интереснее были танцы полуголых девиц на сцене. Причем, девушки были обычными гостьями, а не профи и танцевали не потому что это их работа, а чтобы привлечь внимание гостей. Нет, я конечно, понимаю концепцию ночных клубов и танцев, но одно дело танцевать на танцполе среди пары десятков таких же как ты и совсем другое дело – взобраться на сцену и танцевать там. От одной из девушек я слышала, что Марат даже сделал обязательным правилом для всех, кто приходит на Фабрику в первый раз – хоть один танец на сцене. Впрочем, было ли это действительно правилом или просто возможностью привлечь немного дополнительного внимания – достоверно неизвестно. Мне подняться на сцену никто не предлагал и что-то мне подсказывало, что если бы я вдруг сама проявила инициативу, Марат бы не позволил мне пробыть там и десяти секунд. Однажды он уже вынес меня из ночного клуба на плече как какой-то варвар, думаю, он бы легко повторил этот номер. Правда, уверена, на этот раз он бы ограничился тем, что выставил меня за дверь. Уверена, доставка до дома в его услуги больше не входит.

Но тем не менее, эта сцена просто не давала мне покоя. Будто я каким-то шестым чувством понимала, что однажды она сыграет важную роль в моей жизни. В наших жизнях.И несмотря на то, что на Фабрике я появлялась все реже и реже, когда пришел момент – я не потратила ни секунды на раздумья и взбежала по ступенькам, чтобы исполнить самый важный танец в своей жизни.

Глава 61

После разговора с Аленой мне становится легче дышать. Иногда я позволяю себе копнуть глубже и понимаю, что повода для радости у меня на самом деле нет, но чаще всего я успешно отгоняю эти мысли и позволяю себе мечтать и надеяться. Мечтать о том, что Марат все еще любит меня, надеяться, что между нами еще не все потеряно.

Вокруг него по прежнему пачками вьются различные девушки, но как только я поняла, что это просто игра, его отчаянная попытка отомстить мне, я стала воспринимать их совершенно по-другому… Когда-нибудь он поймет, что хуже чем я сама наказываю себя, мне уже никто не сделает.

Я не была на Фабрике уже несколько месяцев и наверное, Марат начал чувствовать, что та веревка, которой он удерживает меня стала более длинной. И тогда в его жизни появилась она – Дарья Савельева. Нет, эта высокомерная заучка была в его жизни и раньше, но я была уверена, что они просто друзья. Господи, я даже радовалась за него, потому что мне хотелось, чтобы у него в жизни тоже был кто-то, с кем можно поговорить… Потому что как бы окружающие ни пытались добиться его внимания, я знала, что настоящих друзей у него нет. Он и раньше-то не был душой компании, сейчас же он стал еще больше нелюдимым.

Но Дарья другая. Она не заискивает перед ним, не пытается произвести впечатление… Она умна, самодостаточна и интересна. И она, наверняка, не совершает ошибки. Мне кажется, где-то в параллельной Вселенной, мы вполне могли бы быть подругами. По крайней мере, я бы этого хотела. Но Марат будто специально пытается нас столкнуть.

Алена утверждает будто он понял, что его мимолетные связи перестали меня волновать и решил подключить тяжелую артиллерию…

Я же не знаю что считать. Но я понимаю, что такая девушка как Дарья вполне могла бы его заинтересовать. Если бы он всерьез решил поставить точку в наших отношениях… не размытое троеточие, не кучу восклицательных знаков и корявых знаков вопроса, а жирную точку, то Дарья была бы идеальным вариантом. Она не одна из безмозглых кукол для игры, она настоящая.

Может быть поэтому сегодня я нарушаю правило и снова направляюсь на Фабрику. Потому что я знаю, что Дарья будет там и я хочу своими глазами увидеть все, что будет происходить между ними в неформальной обстановке. Потому что если Марат готов поставить точку… то наверное, я тоже смогу. Все это время он не отпускал меня. Несмотря на то, что на словах он четко дал мне понять, что между нами все кончено, его действия говорили об обратном. А у самой меня не хватает духу сказать “хватит”.

Эта игра стала моим персональным адом, моей расплатой за грехи. Вот только что-то мне подсказывает, что искупление оных не предусмотрено правилами. Пока Скалаеву не надоест меня мучить, я буду вариться в этом котле…

Когда двери Фабрики закрываются за мной, я понимаю, что даже скучала. Вот такой вот парадокс. С этим местом у меня связано куча воспоминаний, как хороших из жизни “до”, так и ужасных из “после”, но я не могу не отметить, что Марату удалось сделать из заброшенной Фабрики не просто ночной клуб, а что-то особенное. Его детище даже похоже на хозяина, атмосфера здесь пропитана легкой небрежностью, за которой скрывается что-то поистине уникальное. И люди это чувствуют. Стремятся сюда попасть и готовы выложить огромные деньги за приглашение. Марат пообещал им свободу. От осуждений, от предрассудков, от перешептываний за спиной. Мне ли не знать как это важно. Здесь запрещена любая фотосъемка и даже существует правило о том, что все, что происходит в стенах Фабрики так и остается здесь. И люди, привыкшие к тому, что за каждым их шагом следят СМИ или дотошные родители, приходят сюда именно за этим. За тем чтобы хоть на какое-то время просто побыть никем.

Жалею ли я о том, что пришла сюда сегодня? Нет. Даже сейчас, глядя на то как Марат прижимает Дарью к бетонной колонне и что-то шепчет ей прямо в губы, я понимаю, что мне нужно это видеть. Потому что если он сделает это, если он сейчас поцелует ее, то жирную точку поставлю я. Но словно почувствовав мой взгляд, он ловит меня глазами и будто спрашивает: нравится?

Серьезно, Марат? Столько времени прошло и ты все еще сомневаешься? Все еще не уверен, что я получила сполна? Что причинил мне достаточно боли? Когда же будет достаточно? Когда после твоих ударов я перестану вставать?

Нет, зря я сегодня пришла. Ничего не изменилось, Марат продолжает игру и Дарья лишь очередная пешка. Он не может меня простить, но и перерезать веревку, за которую держит меня тоже не готов.

Решив что увидела достаточно, я натыкаюсь на Полину, подругу Алекса. Сам он тоже, кстати, без особой радости смотрел на этот дешевый спектакль у колонны. Ему нравится Дарья, а их с Маратом игра, соответственно, нет. Добро пожаловать в клуб, Булавин.

Они с Полиной плавно двигались под музыку, но завидев “недопоцелуй”, Алекс бросил спутницу посреди танцпола и направился к барной стойке. По идее, они оба не должны здесь находиться. Марат уже на пятом курсе и вход на Фабрику в этом году положен только пятикурсникам, но Марат решил сделать для них исключение. От этой мысли в груди немного жжет, но я стараюсь не обращать внимание. До этого его единственным исключением была я.

Понимаю, что непроизвольно злюсь на Полину. А ведь еще недавно я питала к ней теплые чувства и сделала все что в моих силах, чтобы она чувствовала себя комфортно когда Алекс пригласил ее за наш столик в кафетерии и представил как свою лучшую подругу. Месяц назад только ленивый не обсуждал интимные фото ее парня, который после этого сразу же перешел в разряд бывших. Потому что, как выяснилось, на фото он был не с ней, а с какой-то другой девицей. И несмотря на то, что в мои планы не входило заводить новых друзей, я по-доброму ее приняла. Прекрасно помню каково это – быть главным героем местных сплетен и даже настойчиво намекнула парочке особо любопытных студентов найти новый повод для обсуждений.

Но сейчас, вместо того чтобы пойти утешать своего друга, Полина подходит к Марату и напрашивается на комплименты по поводу своего платья. Очень откровенного платья. Хотя… не то чтобы мое претендовало на костюм монашки. Сегодня я почему-то особо тщательно выбирала наряд и выбор упал на короткое изумрудное платье. Этот цвет всегда эффектно выглядит на бледной коже. А если учесть туфли на высоком каблуке и укладку, выгляжу я, без ложной скромности, бесподобно.

Однако, досада от присутствия Полины сменятся восторженным предвкушением когда она мастерски отфутболивает предложение Марата исполнить тот самый “первый танец” и переводит стрелки на меня.

– Она здесь не первый раз, – угрюмо замечает он.

– Но она воспользовалась правилом первого танца? – не сдается Полина.

– Нет, – с усмешкой заявляю. – Мне не дали такую возможность.

– Но ты ведь сам сказал, что это правило касается всех без исключений, – нахмурившись, напоминает девушка. – Мне бы не хотелось ущемлять права Алисы. Она здесь не впервые, а значит это по праву ее очередь.

Мне кажется, всем вокруг понятно, что она просто водит его за нос, но Марат, кажется, ведется на ее блеф и провокацию:

– Не нарывайся, – цедит Скалаев. От его голоса по моему телу расползаются мурашки, но у Полины, видимо, напрочь отсутствует чувство самосохранения, потому что она и не думает отступать.

– О, – Она слишком наигранно округляет глаза – погоди, ты боишься?

– Что? – Марат даже не сразу пришел в себя от такой наглости: – Чего мне бояться?

– Действительно, – девушка невинно хлопает ресницами, – чего тебе бояться? Так что, мы уладили этот вопрос? Я уступаю свою очередь Алисе, а сама обязательно разучу подходящие движения к следующему разу?

Марат еще пару секунд сверлит ее уничтожающим взглядом, всем своим видом давая понять, что следующего раза у нее не будет. Полина явно только что стала персоной нон грата на Фабрике. Но ее это, кажется, ничуть не смущает и она лишь ободряюще подмигивает мне.

Глава 62

Взбираюсь на сцену на трясущихся ногах и пытаюсь хоть примерно решить что танцевать. Я не хочу уподобляться всем тем раскрепощенным девицам извивающимся в пошлом ритме, которых я столько раз видела здесь. Но я прекрасно осознаю, что балетные па вряд ли будут смотреться гармонично на этой сцене. Впрочем, почему бы просто не довериться своему телу? Оно, в отличие, от мозга еще никогда меня не подводило.

Закрываю глаза и пропускаю музыку через себя. Все так как и должно быть. Сегодня я пришла сюда с готовностью попрощаться. Поставить, наконец, жирную, хоть и болезненную точку в наших отношениях… И несмотря на то, что история с Савельевой оказалась такой же пустышкой, как и все его остальные интрижки, я чувствую, что время пришло. Так пусть мой танец станет прощальным подарком для Марата.

Тело, на удивление, моментально расслабляется и подхватывает нужный ритм. Я не танцевала больше года, сама себя наказала и лишила той единственной радости, что была в моей жизни. Но сейчас я двигаюсь так, словно танец для меня так же естественен как ходьба и прямостояние.

Музыка течет по моим венам словно электрический ток и буквально напитывает своей энергией. Я представляю как сверкает мое изумрудное платье в отблесках стробоскопа и радуюсь, что решила основательно подойти к выбору наряда. Скалаев всегда говорил, что ему нравится как на мне смотрится зеленый цвет…, что ж, думаю, мой прощальный подарок не оставит его равнодушным.

На секунду я приоткрываю глаза и понимаю, что у меня гораздо больше зрителей, чем я предполагала. Обычно у сцены собирается всего несколько зевак, преимущественно мужского пола, остальные гости предпочитают поглядывать со стороны. Сейчас же практически все посетители мигрировали поближе и в центре разномастной толпы стоит Марат. Его тело настолько напряжено, что я уверена, рискни кто-нибудь до него дотронуться, их бы отбросило взрывной волной. Вот только вряд ли кто-то рискнет. Несмотря на довольно плотное скопление людей, Марат находится будто в вакууме, словно окружающие чувствуют, что к нему лучше не приближаться.

Умом я понимаю, что не стоит этого делать, но тем не менее, встречаюсь с ним взглядом. Густые ресницы слегка подрагивают, но он смотрит на меня не мигая. Серые глаза с поволокой следят за каждым моим движением. “Словно удав за кроликом”, подсознание любезно подкидывает ассоциацию. Но нет. Не сегодня. Сегодня я отказываюсь быть жертвой. Сегодня я в роли кобры, которая не поддается гипнозу дудки, а вполне способна загипнотизировать даже удава.

Я знаю, что в моем танце нет ни грамма пошлости, однако он смотрит на меня будто я танцую стриптиз и уже успела избавиться от парочки элементов одежды. И я упиваюсь этим эффектом, наслаждаюсь тем, что несмотря на все произошедшее, он все еще чувствует это… нашу связь. Мы наделали столько ошибок, причинили столько боли и практически сломали друг друга. Но то что было между нами… эти чувства никуда не делись. Разве что немного заржавели от непрекращающегося кровотечения и покрылись корочкой из недоверия и обид. Сердце щемит от переполняющего меня чувства любви. И с какой-то грустью я понимаю, что вряд ли это когда-то изменится. Я всегда буду любить его. Но возможно, если мы прекратим дурацкую игру, это едкое чувство, наконец, перестанет приносить столько боли.

Облизываю пересохшие губы и улыбаюсь ему. Знаю, что даже при всем желании мне бы не удалось изгнать печаль из улыбки, но пусть сегодня будет так… Если бы я была склонна к чуточке драматизма, я бы даже послала ему воздушный поцелуй, а потом бы спрыгнула со сцены и направилась к двери. Но во-первых, нам еще предстоит видеться в университете, а во-вторых, я не хочу превращать мое прощание с ним в цирковое представление. И так достаточно того, что у моего танца слишком много свидетелей.

Но у Марата, судя по всему, иное мнение на этот счет. Он даже не дожидается пока закончится мелодия, запрыгивает на сцену игнорируя ступеньки и хватает меня за руку. От его прикосновения по всему телу разбегаются ручейки тока, а запястье начинает печь.

Что ж, наивно было с моей стороны предположить, что он позволит мне вот так попрощаться… Однако, к моему удивлению, да и не только к моему, судя по ошарашенным взглядам толпы, он тащит меня не в сторону выхода, а к лестнице.

На ватных ногах и иду за ним, но как только мы скрываемся за первым пролетом, Марат подхватывает меня на руки и крепко сжимая, хрипло спрашивает:

– Ты этого добивалась, принцесска?

В горле сухо и я не могу выдавить из себя и слова, и поэтому лишь мотаю головой. Нет, я не ставила себе цели добиться от него чего-либо этим танцем, но я бы соврала, если бы сказала, что мне не нравится во что это вылилось.

Преодолев последние ступени Марат практически бежит со мной на руках. Интересно, его спешка обусловлена тем, что он боится, что я, наконец, приду в себя и начну отбиваться или тем, что в себя может прийти он? В любом случае, судя по тому каким эхом его сердцебиение разносится по моей грудной клетке, выбора у нас уже нет. Потому что в тот самый момент, когда я поднялась на эту сцену, у нас обоих отключился мозг. А если учесть, что именно он был виновником всех наших бед, неудивительно, что наши сердца, взяв управление нами на себя, привели нас к такому результату….

Глава 63

Кажется, верхнюю часть платья я потеряла еще где-то по дороге, потому что стоит Марату переступить порог своей спальни, его руки оказываются на моей оголенной груди. Он впивается в мои губы и я даже не пытаюсь сдержать стон. Все это время, больше года мучений и пыток, я не раз мечтала о том, чтобы снова почувствовать это… чтобы снова ощутить его руки и губы на себе. И несмотря на то, что я ярко ощущаю его прикосновения и покусывания, все равно щипаю себя за запястье, чтобы убедиться, что это не сон.

Марат шипит словно дикий зверь и резко стягивает с меня платье. Я остаюсь лишь в нижнем белье и на какую-то долю секунды он отстраняется чтобы пройтись по мне своим взглядом.

– Блядь, принцесска, что ты со мной делаешь?

Я впиваюсь взглядом в его глаза и сперва мне кажется, что он пьян. Не знаю нашла ли бы я в себе силы его оттолкнуть будь это правдой… Потому что даже если наутро он скажет, что произошла ошибка, что он ничего не помнит и искренне удивится моему присутствию в своей постели, я все равно хочу чтобы это произошло. Но от Марата абсолютно не пахнет алкоголем и зная его крайне негативное отношение к наркотикам, я уверена, что он не под кайфом. Тем более, еще несколько минут назад его зрачки были в нормальном состоянии.

А значит это я… это я так влияю на его. Снова или все еще… Неважно.

А важно то, что я не собираюсь останавливаться. Сегодня я возьму все, что он мне даст.

Марат продолжает неистово меня целовать и с каждой секундой я все больше теряю связь с реальностью. Неверие сменяется эйфорией и я окончательно прощаюсь со своим рассудком. Как бы мне ни было плохо утром, как бы Марат ни заставил меня пожалеть об этой ночи, я уже не способна остановиться.

Он падает на колени и стягивает с меня кружевные трусики, а у меня от этого зрелища начинают пылать внутренности, особенно когда я ловлю его жадный многообещающий взгляд. Марат Скалаев у моих ног. Смотрит на меня как богиню, вышедшую из пены морской. Будто не было между нами этого отчаяния и боли. Будто он все еще меня боготворит.

Вдоволь насладившись видом, он поднимается с колен, и я тут же срываю с него футболку и нетерпеливо провожу рукой по горячему животу, постукиваю пальцами по изогнутым мышцам в форме V и тянусь к пуговице джинсов.

Марат ждет ровно две секунды пока мои трясущиеся пальцы пытаются справиться с тугой застежкой, а затем решительно перехватывает инициативу в свои руки и одним рывком избавляется от джинсов и боксеров сразу.

– На кровать, на колени, – его хриплый приказ посылает пульсирующие волны по моим венам и мне приходится прикусить губу, чтобы не выдать что-то вроде “да, мой господин”. Потому что в этот момент я в его полной и безграничной власти.

Я повинуюсь и уже в следующее мгновение чувствую давление его члена между ног.

– Ты такая красивая, принцесска. Как же я тебя…

Он замолкает на полуслове и я даже радуюсь, что он не закончил фразу. Потому что вариант люблю вероятен с тем же процентом, что и ненавижу.

Тяжелая рука сдавливает мою шею, а второй он тянет меня за волосы и резко входит сзади. От такого напора я едва сдерживаю крик. В том, что мое тело готово, сомнений нет, я прекрасно знаю, что внизу все мокро и горячо. Однако, за все это время я успела отвыкнуть от его размера и сейчас его толчки внутри меня ощущаются как настоящая пытка. Которой я, однако, наслаждаюсь. Марат продолжает грубо двигаться во мне, а я понимаю, что кажется, близка к своему самому быстрому оргазму. Сколько длится наш секс? Минуту? Две? Но тем не менее, я даже закрываю глаза от интенсивности волны, которая накрывает меня с головой. И даже сквозь прикрытые веки меня ослепляют яркие вспышки фейерверков, спровоцированных мощным оргазмом.

– Моя девочка, – одобрительно шепчет Марат и перемещает руки на мои бедра.

Повинуясь мимолетному порыву, я выскальзываю из его рук и разворачиваюсь. Я хочу видеть его лицо. А еще хочу, чтобы он видел мое.

Марат подозрительно щурится, будто разгадал мой план, но решает не спорить. Я раскрываю ноги для него и едва он снова входит в меня, обвиваю ими его ягодицы.

С его губ срывается едва слышный стон и на секунду он закрывает глаза.

Я с трудом сдерживаю всхлип разочарования, но они тут же распахиваются и он впивается в меня взглядом будто только что проиграл очередную битву с самим собой.

Я сдерживаю победную улыбку и облокотившись на локти, начинаю двигаться навстречу ему.

Утром я просыпаюсь как только первые лучи солнца касаются моего лица. Вот только вместо привычного тепла они словно жидким азотом проходятся по моим щекам. Потому что я понимаю, что кровать рядом со мной пуста.

Резко опускаю ноги на холодный бетонный пол и прислушиваюсь, пытаясь уловить хоть какой-то шум. Но вокруг царит гробовая тишина. Я упрямо направляюсь к ванной комнате, отгороженной от спальни тонированной стеклянной стеной и заглядываю туда. Пусто. Прекрасно понимаю, что услышала бы шум льющейся воды, если бы Марат принимал душ, но я должна была проверить.

Рамзес в комнате тоже отсутствует, а значит скорее всего Марат отправился с ним на прогулку. Вот только они не появляются ни через час, ни через полтора…

Может, эта ночь и не входила в его планы, но тем не менее, Скалаев не упустил возможность превратить ее в очередную пытку. Он просто ушел. Оставил меня одну в своей постели…

Но как ни силюсь, не могу найти в себе силы на то, чтобы начать жалеть о произошедшем. Я прекрасно понимаю, что после этого мне будет еще сложнее поставить точку, но… чем больше я напрасно жду его возвращения, тем больше это походит на прощание с его стороны.

Что ж, мы всегда чувствовали друг друга на каком-то высшем уровне, так что неудивительно, что и попрощаться мы решили одновременно. Я хотела подарить ему прощальный танец, он же подарил мне прощальную ночь любви.

Мне хочется ошибаться, хочется почувствовать себя самой настоящей дурой когда через мгновение дверь откроется и Марат войдет с кофе и свежими круассанами наперевес. Но я знаю, что этого не произойдет даже если я решу провести в этой комнате всю оставшуюся жизнь. Марат не вернется. Он со мной попрощался.

Глава 64 Марат

Я ведь знал, что та ночь не пройдет без последствий. Не надо быть семи пядей во лбу чтобы понимать, что секс с той, которую вот уже больше года я пытаюсь вытравить из своей головы – не лучшая идея. Но в субботу у меня, видимо, закоротила последняя извилина и дальше все произошло как в тумане. Хотя, есть еще более логичное объяснение: увидев ее на этой сцене вся кровь от мозга резко направилась вниз и, соответственно, решение я уже принимал будучи полностью под влиянием ее танца.

Блядь, ну вот опять… Стоит мне только мельком вспомнить как она двигалась на той сцене, на моей сцене, как член стоит колом и, кажется, всерьез собирается сообщить в органы опеки о ненадлежащей заботе. Потому что дюжиной холодных душей и многократным напоминанием себе, что это была разовая акция, я ему явно дал понять, что повторения субботнего безумия не будет.

Но тем не менее, я уже час торчу под ее окнами и жду пока свет на первом этаже погаснет. И нет, я не противоречу сам себе. Я приперся сюда не за повтором, я пришел чтобы дать понять Алисе, что тот вечер ничего не меняет.

Сегодня принцесска не появилась в универе и не факт, что появится в ближайшее время. Видимо, произошедшее произвело на нее такое же неизгладимое впечатление как и на меня… И я не хочу, чтобы она надеялась на что-то. Эта ночь в очередной раз доказала, что игра затянулась. А значит, пора ее заканчивать. Как бы сложно это ни было, но сегодня я, наконец, готов поставить точку в наших отношениях. Как я ни старался доказать себе обратное, месть так и не принесла мне желаемого удовлетворения. Что горячей, что холодной – она оказалась отвратным блюдом от которого сводит кишки.

И я знаю, что для этого мне придется в очередной раз сделать ей больно. Наивно думал, что через какое-то время мне станет легче. Где там тот умник, который обещал, что время лечит? На мне это, видимо, не работает потому что каждое гребанное утро я продолжаю искать ее рядом на соседней подушке и каждый раз заново умираю, когда реальность накрывает меня холодной волной.

И я понимаю, что Алисе тоже тяжело. Судя по словам ее верной курочки-гриль, она с субботы не выходила на связь и велела охране никого не пускать в их дом. Эта безмозглая доброжелательница не дожидаясь команды “фас” от подруги, решила взять инициативу в свои руки и добилась того, что Дарью уволили с работы. Я знаю, что Алиса здесь не причем, но своей игрой мы стали вредить не только друг другу, но и окружающим. А это еще одна причина для того чтобы поставить, наконец, жирную точку.

Свет на первом этаже гаснет и выждав еще полчаса пока ее отец, в кои-то веки вернувшийся из очередной командировки, уляжется спать, я проделываю до боли знакомый путь к ее окну.

В принципе, даже если бы оно было закрыто, я уверен, принцесска бы пустила меня. Но радуясь эффекту неожиданности я довольно толкаю незапертую раму и проникаю в ее комнату.

От ночника у кровати исходит тусклый свет, но я легко могу различить ее силуэт. Она лежит под одеялом и судя по наушникам на голове, слушает музыку. В ночной тишине я слышу едва слышное жужжание динамика и замираю на месте боясь испугать ее.

Пользуясь тем, что она не догадывается о моем присутствии я бесстыдно рассматриваю ее лицо. Как же она красива. Сейчас на ней полностью отсутствует косметика и она выглядит даже младше своего возраста. Такая беззащитная, невинная… уже не моя. Густые волосы каскадом рассыпались по подушке и я с трудом сдерживаю порыв провести по ним рукой. Когда-то я любил засыпать уткнувшись в ее волосы, вдыхать ее запах… когда-то я имел на это право.

Мне приходится приложить огромные усилия чтобы напомнить себе о цели своего визита. Я пришел поставить точку. Закончить, наконец, этот театр абсурда в который превратилась наша жизнь.

Делаю решительный шаг к кровати и разом столбенею, заметив ее выражение лица. Брови слегка сведены вместе, рот приоткрыт и губы подрагивают. Я знаю это выражение слишком хорошо. Знаю что оно значит. Принцесска на грани оргазма.

Только сейчас до меня доходит, что легкое жужжание, которое я сразу услышал это не музыка из наушников. Нет, это звук работающего вибратора.

У меня окончательно сносит крышу и я в каком-то трансе тяну за край ее одеяла. Шелковая ткань легко соскальзывает с ее тела и мы встречаемся взглядами.

Она открывает рот в немом крике и пытается вырвать одеяло из моих рук, но я лишь крепче тяну его на себя, оголяя ее тело сантиметр за сантиметром. Это сильнее меня, сильнее любых правил приличия и что уж говорить… гораздо сильнее моего намерения поставить жирную точку.

– Скажи, принцесска, ты думала обо мне? – хрипло цежу не сводя глаз с розовой силиконовой игрушки в виде розы или какого-то другого цветка.

В ее глазах все еще плещется дымка почти достигнутого оргазма и она кивает, а после одними губами добавляет:

– Всегда.

И это признание, такое обыденное подтверждение стреляет прямиком в сердце и от него разносится по всему телу. Я падаю на колени и подтягиваю ее ноги к себе. Она горячая. Очень влажная. Притягательная. И пусть хоть на какое-то время… снова моя.

Глава 65

Моя жизнь снова превратилась в хаос. Не то чтобы он прекращался уже больше года, но сейчас он явно сменил вкус… Теперь мой хаос сладкий, порочный и не менее мучительный.

– Ты обещала подумать над моим предложением, – напоминает Алена делая очередной глоток кофе. – Давай по-чесноку, нас здесь ничего не держит и смена обстановки тебе явно не помешает.

– Не помешает, – киваю я, пытаясь заглушить в памяти увиденную утром картинку. Марат снова сидел с Дарьей недалеко от парковки и они выглядели… счастливыми. Ладно, допустим, лицо Марата я не видела, лишь его профиль, но Дарья точно светилась счастьем. Конечно, я могу малодушно списать ее настроение на то, что она заполучила работу мечты… Алена мне призналась, что после того как я пропала с радаров после субботней Фабрики, она запаниковала и добилась от своего нового отчима в конторе которого работала Дарья, чтобы он уволил свою лучшую ассистентку. Правда, в итоге выяснилось, что это лишь сыграло Савельевой на руку потому что она и сама хотела уйти заполучив более выгодное предложение… Но что-то мне подсказывало, что эта улыбка на ее лице связана не с профессиональными достижениями, а с каким-то чисто женским счастьем.

Еще на прошлой неделе я была уверена, что у Дарьи и Алекса был шанс. Но сейчас понимаю, что скорее приняла желаемое за действительное. Только в этот раз не только свое желаемое, но и Алекса. Я видела его интерес к Дарье и в лучших традициях человека с разбитым сердцем желала им счастья. Однако, судя по тому что Алекс продолжает обедать в нашей компании, а Дарью все чаще можно увидеть с Маратом, в чужих отношениях я такой же профан, как и в своих. Особенно если учесть, что еще несколько дней назад Марат благородно позаботился о моем личном “счастье”.

– Хочешь, я сама могу поговорить с твоим отцом? – предлагает подруга, не догадываясь, что мысли унесли меня уже слишком далеко.

– Он разрешил, – отстраненно произношу.

– Да ладно! – она практически визжит словно группа чирлидирш на матче футбола. – В Питер или Лондон?

– В Питер. Но честно говоря, я струсила спрашивать про Лондон.

Алена уже пару месяцев приставала ко мне с идеей-фикс перевестись в другой университет, показывала яркие брошюры, без устали твердила о перспективах… И после того что произошло в прошлую субботу, я сдалась. Смириться с “прощанием” было бы гораздо легче, будь между нами сотни километров. Отец тщательно изучил все данные, наверняка, проверил список выдающихся выпускников и… согласился. О Лондонском варианте я, впрочем, спрашивать не решилась.

Он хочет чтобы я была подкована именно в нашем законодательстве. Уверена, учеба за границей пошла бы на пользу тем, кто планировал какую-нибудь адвокатскую практику в будущем, мне же для того чтобы взять бразды правления в МиКрейте нужно разбираться в законах нашей страны. Это, конечно, в теории, на практике же мы с отцом оба понимаем, что юрист из меня выйдет посредственный и он запихнул меня на юридический исключительно потому что это самый престижный факультет в самом престижном вузе.

– Ладно, Питер, так Питер, – легко соглашается Алена. – Мне же лучше! Это ты у нас с детства с лучшими репетиторами занималась, а мне со своим “Лондон из зэ кэпитал оф Грейт Британ” было бы тяжко. Хотя, всегда есть язык любви, верно?

Алена смеется и я непроизвольно подхватываю ее смех. В этот момент я очень ярко представляю нашу совместную жизнь в новом городе, там где мы никого не знаем и никто не знает нас. Сколько раз я представляла каково это начать все с начала? Там, где за мной не будет тянуться кровавый след из совершенных ошибок?

Честно говоря, с отцом я об этом поговорила еще в прошлый понедельник. Но после того как Марат забрался в мою комнату, после того что тогда произошло… Вся моя решимость куда-то испарилась. И мысли о другом городе начали потихоньку испаряться под натиском сомнений в духе “а вдруг он снова захочет пробраться в мою спальню, а меня там не будет?”.

Но сейчас, глядя на то как Дарья сидит на подоконнике в коридоре, а Марат словно верный рыцарь стоит рядом и что-то ей увлеченно рассказывает, я полна решимости как никогда.

– Они только со второго семестра могут нас взять? Раньше никак?

Алена округляет глаза от такого напора, но проследив за моим взглядом, вздыхает:

– Боюсь, что нет. Осталось чуть больше месяца. Ты выдержишь. Я в тебя верю.

– Спасибо, – слабо шепчу, отворачиваясь от окна. Мне бы ее веру в меня.

Но как показывает практика, вся моя выдержка канет в лету как только на горизонте появляется Марат.

А ведь я уже готова была попрощаться. Точнее, даже уже попрощалась. Но потом произошла та ночь на Фабрике… И я была уверена, что Марат тоже пришел к выводу, что игра затянулась и пора сворачивать этот спектакль абсурда.

Но как тогда объяснить понедельник? Зачем он пробрался в мои комнату и главное, зачем он…

Понимаю, что щеки начинают гореть от смущения, а вот внизу живота становится горячо по другой причине. Я даже не успела толком понять что происходит, поначалу приняв Марата за плод моего воображения. Потому что я не соврала. Конечно, я тогда думала о нем. Как и все предыдущие разы, когда я помогала себе снять дикое сексуальное напряжение все это время с нашего расставания.

Что бы Марат ни сделал, в какую пытку бы он ни превратил мою жизнь, в моих фантазиях он навсегда останется таким же пылким и желанным мужчиной, которого я успела познать за время нашей любви. В своих фантазиях я могу позволить себе забыть о расставании, о куче яда, которым мы отравили друг друга… В них мы до сих пор счастливы и все еще вместе.

Глава 66 Марат

Принцесска снова не появляется в университете и это начинает меня по-настоящему беспокоить. Нет, мысли о ней все еще причиняют мне боль и легче со временем, к сожалению, не стало. Но как ни силюсь, я не могу ее ненавидеть. Хотя видит Бог, я пытался. Со стороны наверняка выглядело будто мои попытки были довольно успешными, но все те женщины, которыми я пытался заменить ее были лишь жалким суррогатом. И пусть я и до Алисы не брезговал случайными связями, наутро я всегда получал чувство глубокого удовлетворения. Те же, кто был “после нее” лишь увеличивали зияющую дыру в моем сердце. А удовлетворение я получал как раз от ее реакции. Отец всегда говорил, что я ненормальный, а я всегда подозревал, что он прав. И за последний год я в этом лишь убедился. Конечно, в свое оправдание я могу сказать, что “нормальным” выйти из того подвала я просто не мог, но кого это волнует? Меня уж точно нет.

Но даже будучи таким эгоистичным кретином, я прекрасно понимаю, что заигрался. Я ее почти сломал. И даже в те редкие дни, что она появляется в университете, ее отсутствующий вид и тусклые глаза бьют по мне не хуже слов мудака Грушевского.

Я понимаю, что отчасти такая реакция связана с моей дружбой с Дарьей. Каким дебилом надо было быть, чтобы вмешать ее в это? Обиженным дебилом. Эгоистичным дебилом. Все еще любящим дебилом. Я могу хоть целый день продолжать. Вот только лучше от этого не станет. Особенно Алисе.

Потому что Дарья не одна из “одноразовых баб”, она остается в моей жизни и мы общаемся каждый день.

Я не хочу оправдываться перед Алисой, но в то же время понимаю, что игра затянулась. Наивно полагал, что тогда на Фабрике мы попрощались, затем так же наивно думал, что смогу пробраться в ее спальню и спокойной оттуда выйти… Но словно в насмешку судьбы каждый раз я оставлял очередной кусок сердца на ее подушке словно на алтаре.

Сегодня будет последняя попытка. Я должен ее отпустить. Обязан.

На этот раз обходится без долгого выжидания в машине, ее отец укатил в очередную командировку, а значит путь свободен, даже ночи можно не дожидаться, благо темнеет сейчас рано. Не знаю сколько они платят охранникам, но любая сумма явно перебор, даже если они тупо работают за еду. Потому что обход территории в отсутствие хозяина они совершают только пару раз за день.

Я с легкостью проскальзываю на участок через соседский забор и влезаю в приоткрытое окно. В душе я надеюсь, что после сегодняшнего разговора она заколотит раму гвоздями, чтобы навсегда отрезать мне путь обратно. Потому что своему сердцу я уже давно не доверяю.

Алиса сидит за столом и пишет что-то в блокноте. Мне жутко интересно узнать что именно, но я одергиваю себя. Я больше не имею на это право. Уже давно.

– Тебя сегодня не было в универе. Опять, – вместо приветствия произношу я.

Она делает еще пару пометок, убирает блокнот в ящик и только потом разворачивается ко мне.

– Не было настроения, – на губах слабая улыбка, но взгляд… потухший. Разве не этого я добивался? Кажется, это и было моим изначальным планом. Так почему же мне сейчас так тошно и на душе кошки скребут? Потому что представлять ее сломанной и видеть вживую – разные вещи. И вместо победы я сейчас испытываю лишь горечь и отчаяние. Как мы могли? У нас были все шансы на “долго и счастливо”, но мы все прое… испортили, в общем.

Вставать с подоконника я не рискую, нужно оставить между нами как можно больше расстояния. Я бы с удовольствием поговорил с ней где-то за пределами спальни, вот только в последнее время она нигде не появляется, а если и приезжает на пары, то потом сразу едет домой. Но сейчас, оказавшись в ее комнате, где прошли лучшие моменты моей жизни, я понимаю, что разговор в университете был не такой уж плохой идеей. Потому что даже запах здесь особенный. Ее. А это, как выяснилось, мой персональный афродизиак.

– Игра затянулась. И надо признать, что она уже не приносит мне никакого удовольствия.

При этих словах Алиса морщится и я понимаю, что что бы я ни сказал сейчас, легче не будет. Нужно просто сорвать пластырь.

– Вместе мы не будем счастливы. Могли бы, но…

– Но я совершила ошибку, – едва слышно произносит она.

– Мы оба наделали много ошибок за это время, – пожимаю плечами. – Я тебя отпускаю, принцесска, – признаться, вслух эта фраза выходит более пафосно, чем я себе представлял, но главное, чтобы она поняла суть.

– Что, если я не готова тебя отпустить? – Она впивается в меня глазами, но несмотря на решительный тон, в них лишь боль. Она заранее знает ответ, но надеется. Всегда будет. И самое малое что я могу для нее сделать, это помочь ей отпустить.

– Ты словно цепь для меня, – голос звучит глухо, несмотря на то что внутри все вибрирует. – Тяжелая железная цепь. Я не могу тебя простить, никогда не смогу. Но и так продолжаться не может. Мы причинили друг другу достаточно боли, думаю, пора поставить жирную точку.

По ее глазам начинают скатываться первые капельки слез и мне приходится призвать все свое самообладание чтобы не стереть их пальцами. Я жду, что она задаст мне вполне логичный вопрос как мы сможем поставить точку, если нам предстоит видеть друг друга на учебе, но она молчит. А я решаю не говорить ей, что сегодня забрал документы из деканата. Скоро она и сама это заметит.

– Прощай, Алиса.

Глава 67

Марат остается верен своему слову. Он меня отпустил. И я это понимаю не столько по решительности его голоса во время нашего разговора, сколько по отсутствию в университете.

Несмотря на то, что прошло уже несколько недель, я все еще ищу его взглядом, будто как заядлой наркоманке мне нужна очередная доза боли и отчаяния, когда я увижу их с Дарьей. Вот только Савельева в основном одна, судя по слухам, она заполучила работу своей мечты и сейчас по коридорам передвигается исключительно глядя в экран телефона. Старшекурсницы утверждают, что она денно и нощно составляет важные договоры, но я, глядя на то с какой улыбкой она что-то печатает в своем смартфоне сидя на подоконнике, не могу не вспомнить наш секстинг с Маратом, особенно в то время когда мы скрывали наши отношения.

Я не знаю почему я продолжаю убеждать себя в их связи. Тогда, на Фабрике, я видела, что это была просто игра, что он использовал Дарью чтобы в очередной раз сделать мне больно. Но все это время я отчаянно пытаюсь найти причину по которой он решил попрощаться. В его альтруизм верится с трудом, а вот желание двигаться дальше более правдоподобно. Двигаться дальше с другой. С такой как Дарья. Умной. Серьезной. Далеко не наивной. И главное, не совершающей ошибки. И наверное, это очередное доказательство того, что моя любовь к нему никуда не делась, но я… принимаю это. Мне очень хочется, чтобы Марат был счастлив.

Потому что если он сможет… после всего что между нами было, если он сможет снова полюбить, снова быть счастливым, то значит смогу и я. Значит это реально.

До конца семестра остается совсем чуть-чуть и я с нетерпением жду нашего отъезда. По идее, если Марат не собирается появляться на учебе, то и уезжать нам с Аленой уже никуда не нужно. Но я понимаю, что никогда не смогу вздохнуть свободно, если останусь здесь.

Потому что за то первое лето я успела привыкнуть к жизни без него, а потом его возвращение выбило меня из равновесия. И я уверена, что стоит мне расслабиться, стоит перестать оглядываться по сторонам и всюду искать его взглядом, он тут же материализуется словно по мановению волшебной палочки… или скорее злого рока.

Нет, только когда между нами будут сотни километров, я, наконец, смогу почувствовать свободу. Потому что какой бы тяжелой ни была цепь Марата, моя тяжелее. Моя с шипами.

– Я вчера весь вечер на фотки залипала, – восхищается Алена. – Все-таки, твой отец крут! Там такая панорама… я, наверное, круглосуточно селфи буду делать!

– В таком случае, придется выселить тебя в общагу, – улыбаюсь. – Не хватало еще чтобы из-за меня тебя из универа отчислили.

– Ну спасибо, подруга, – она легонько толкает меня в бок. – Удружила.

В Питере мы решили жить вместе и Алена даже нашла нам отличную съемную квартиру, но когда я сообщила об этом отцу, он сказал, что его дочь по чужим углам ютиться не будет и…, купил шикарные апартаменты в элитном районе. Поэтому вместо того чтобы готовиться к предстоящим экзаменам, подруга, кажется, планирует будущие тусовки. И я не против. Потому что для себя я решила, что хотя бы попытаюсь. Моей самоуверенности не хватает на чтобы обещать себе быть звездой вечеринок, но я хотя бы дам себе шанс. Шанс на нормальную студенческую жизнь, на новых друзей, на новые мечты…

– Может в киношку сходим после пар? – предлагает подруга. – Там какая-то мелодрама вышла, говорят огонь просто, на разрыв.

– Ты считаешь, что в моей жизни мало драмы? – не могу сдержать улыбку, глядя на ее выражение лица.

– Сорри, не подумала.

– Не бери в голову, – отмахиваюсь я. – Все нормально. Но сегодня не могу. Давай завтра?

– Окей, – легко соглашается она. – Я тогда начну пока чемоданы собирать.

– Нам уезжать еще через неделю, – напоминаю я.

– Я в курсе, но так как твой папочка позаботился о том, чтобы у нас с тобой была гардеробная на тридцать квадратов, я планирую взять с собой почти все свои шмотки.

Я лишь в очередной раз закатываю глаза. Та квартира, которую нашла Алена тоже была шикарной. Возможно, не такой огромной, но в хорошем районе и ремонт там был современный. Но почему-то тот факт, что мой отец решил купить недвижимость произвел на подругу неизгладимое впечатление. И я прекрасно понимаю, что дело не в деньгах, ее мама вполне могла позволить себе не менее шикарные апартаменты, а в заботе. Для Алены эта покупка – это что-то типа проявления родительской любви. Ее мама недавно повторно вышла замуж и сейчас между новым супругом и руководящей должностью в банке у нее совсем не остается времени на дочь. По сути, у моего отца даже без наличия новой жены ситуация такая же, вот только я не жалуюсь, а наоборот, радуюсь его постоянному отсутствию и занятости. Мы живем в одном доме, носим одну фамилию, в нас течет одна кровь… но нет на Земле двух более чужих людей.

После пар я направляюсь в частную клинику. Сегодня мне предстоит очередной визит к гинекологу. За последний год я хожу в ее кабинет как на работу.

У меня всегда был нерегулярный цикл, пока я пила противозачаточные, организм работал как часы, а вот после отмены снова начались проблемы с циклом. В принципе, меня они не беспокоят, но Анна Сергеевна Коваль, мой врач постоянно гоняет меня по анализам и пытается выровнять небольшой гормональный дисбаланс, который выявила еще в прошлом году. В начале недели я снова сдала пол литра крови и сегодня поеду за результатами. Искренне надеюсь, что ей удастся подобрать нормальную терапию, потому что не представляю как буду искать нового врача в Питере. Для меня гинеколог – это что-то вроде монарха, его выбирают один раз и на всю жизнь.

В клинику я приезжаю в назначенное время, но все равно приходится ждать своего приема. Обычно здесь все происходит точно в назначенное время, поэтому просидев на диванчике пять минут, я направляюсь к стойке регистратуры. Может, они что-то перепутали?

– Приносим свои изменения, – девушка растягивает губы в приятной улыбке. – Там пара без записи зашла. Анна Сергеевна согласилась взять новую пациентку.

Я удивленно округляю глаза и сажусь обратно на диван. Интересно, как им это удалось? Никак в клинку пожаловали какие-то родственники президента. Потому что когда я летом пыталась записать Алену, мне любезно сказали, что новых пациентов доктор не принимает.

Через пару минут дверь кабинета, наконец, открывается, но вместо вздоха облегчения из меня вырывается лишь сдавленный хрип. Я вжимаюсь в мягкий диван и судя по тому, что вышедшая пара меня не заметила, у меня вполне получается мимикрировать под белоснежную обивку. Что и неудивительно… держу пари, мое лицо выглядит таким же бледным. Потому что из кабинета вышли Дарья с Маратом.

Глава 68

Сил встать нет. Меня будто пригвоздили к этому дивану молотком судьи, который вместо своего стола ударил по моей голове и огласил приговор: теперь все. Теперь точно все. Апелляции не подлежит.

Медсестре приходится выйти из кабинета, чтобы пригласить меня. Я отстраненно здороваюсь с доктором и падаю на мягкий стул рядом с ее столом.

Я была права. Все-таки у Марата была причина длятого разговора. Довольно веская. Он решил меня отпустить не для “гипотетической другой”, с которой мог бы попробовать быть счастливым. Его “другая” вполне себе реальная. Более чем. И судя по всему, двигаться к счастью они начали уже давно.

Интересно, Дарья забеременела до той самой “Фабрики”? Получается, Марат спал со мной уже будучи в отношениях с ней? Или сразу после нашего разговора? Какая, к черту, разница? Для Дарьи, может, она и есть, но мне уже все равно… Марат честно сообщил мне о том, что готов двигаться дальше, и он честно двигается…

Я же все больше убеждаюсь в правильности решения перевестись в Питер. Так, действительно, будет лучше. Если Марат смог меня так быстро забыть, значит я тоже должна.

– Риточка, найди анализы Крейтор, пожалуйста, – командует врач медсестре. – Когда ты сдавала, во вторник?

Я киваю, а медсестра порывшись в бумажках, протягивает Анне Сергеевне листок:

– Вот еще в карточку Савёловой забыли вложить.

– Савельевой, – исправляю на автомате и видя удивленные взгляды медсестры и врача, поясняю:

– Мы учимся в одном университете. Я видела как она… они, выходили из кабинета.

– Такая пара…, – расплывается в улыбке Коваль. – Парень мне сначала таким суровым показался, но как на нее смотрит… с теплотой, что ли. Видно, что не планировали, но все-таки решили оставить ребенка.

Я громко сглатываю и не понимаю почему вдруг мое сердце пытается вырваться из груди. Я ведь и так уже поняла, что Дарья беременна. С чего бы еще им вдвоем ходить на прием к гинекологу? Но почему-то слова врача будто придают красок расплывчатой до этого картинке. И вот уже перед моими глазами Дарья и Марат катят коляску, он подбрасывает вверх хохотающего карапуза, они втроем держатся за руки…

– Алиса, – растерянный голос врача отвлекает меня от этой, медленно, но верно убивающей меня, картины. – Ты никаких изменений не заметила? У тебя повышен ХГЧ.

– Повышен? В прошлый раз же понижен был. Или это прогестерон?

Знаю, что это немного безответственно, но я не особо вникала во все эти анализы. Я доверяю Анне Сергеевне и не собираюсь “гуглить диагноз”, чтобы самой назначить себе лечение.

– Прогестерон это другое, – вздыхает она, пристально глядя мне в глаза. – ХГЧ это гормон беременности. Ты же говорила, что не живешь сейчас половой жизнью.

– Я не живу, – мотаю головой, начиная понимать к чему она клонит. Может, анализы перепутали?

– Алиса, – врач выразительно поднимает брови и я громко сглатывая, добавляю:

– У меня был секс в прошлом месяце. Один раз. Но… у меня же не было овуляции и месячных уже два месяца, как это возможно?

– Детка, месячные приходят после овуляции, а не до. – Вздыхает она, словно разговаривает с ребенком. – Сначала овуляция, потом они… это в случае если беременность не наступает. В прошлом месяце, видимо, наступила.

– Я беременна? – зачем-то переспрашиваю очевидную вещь. От Марата? У меня будет ребенок? Его…

Внутри сначала все замирает, а потом резко подпрыгивает и я чувствую как живот сжимается в тугом спазме. Вижу как губы Коваль шевелятся, но ни один звук не долетает до моих ушей. Я будто на детских каруселях, когда хочется попеременно визжать от страха и громко смеяться от эйфории. У меня будет ребенок. Частичка Марата.

Из кабинета врача я выхожу на все еще подкашивающихся ногах. В руках ворох бумажек с рекомендациями, направления на анализы и узи. Но в машине я не глядя бросаю их на пассажирское сиденье и завожу двигатель.

До этого я приезжала сюда только вечером и сейчас вместо красивых огней города я вижу лишь тусклую серость. И я бы хотела сказать, что это под стать моему настроению, но нет… Я растеряна, потеряна, но в то же время… внутри бурлит какая-то пульсирующая радость.

Нет, я не настолько наивна, чтобы надеяться привязать Марата к себе ребенком, но… это может быть нашим шансом. А может и не быть.

Не без сожаления напоминаю себе о том, что Марат уже готовится стать отцом для ребенка от другой женщины. Я уверена, что с Савельевой они тоже ничего не планировали. Будь я лишь сторонним наблюдателем, я бы непременно оценила эту иронию судьбу по воле которой Скалаев оплодотворил сразу двух девушек одновременно. Но сейчас мне абсолютно не смешно. При всей своей напускной небрежности Марат серьезный и ответственный и даже если изначально Дарья была лишь его способом забыть меня, наличие ребенка вполне может все изменить. Но я должна хотя бы попытаться.

Возможно, будь я чуть менее эгоистичной, я бы отступила в сторону. Дарья не виновата, что оказалась втянутой в нашу драму и не заслуживает того, чтобы растить ребенка в одиночку. А мне все-таки хочется верить, что выбирая между мной и ей, Марат выберет меня. Чувствую как начинаю злиться на Савельеву еще больше. Вот зачем ей было влезать в это? Она не могла не знать нашей истории, должна была понимать, что у нее не получится завладеть Маратом на 100 %.

Меня вдруг обдает холодным потом и из головы разом испаряются все мысли, кроме одной: что, если у нее получилось? Идеальная Дарья Савельева, которая всегда добивается своего… Что, если она смогла стать не только временной заменой, но и полноценной частью его жизни? Что, если он ее любит?

Начинаю часто-часто моргать, будто это поможет отогнать уже знакомую картинку их счастливой прогулки с коляской, но подсознание беспощадно подсовывает мне ее снова и снова.

Я должна с ним поговорить. Сейчас.

Здесь его ждать смысла нет. Насколько я знаю, на обрыв Марат приезжает, когда ему нужно прочистить мысли, подумать, возможно даже погрустить. Но сегодня у него нет повода для печали. Судя по тому, что я видела в клинике, Марат рад. Мне бы хотелось верить, что наш разговор не испортит его настроение, но за долгую дорогу до Фабрики мне так и не удается убедить себя на 100 %.

Глава 69

Кажется, я успеваю задремать, но сон тут же покидает меня как только я слышу звук подъезжающей машины. Яркие фары беспощадно светят мне прямо в глаза и я с досадой думаю, что Скалаев может запросто уехать, узнав мое авто. Но он паркуется рядом со мной и мы одновременно выходим. Я аккуратно прикрываю дверцу, Марат же громко хлопает своей.

– Нам нужно поговорить, – произношу со всей решительностью, но голос все равно дрожит.

– Нет, не надо, – вот уж кому не занимать твердости, звучит как приказ. – Зачем ты пришла, Алиса?

– Чтобы поговорить, – повторяю, но он снова меня перебивает.

– Пожалуйста, уходи, – он даже не смотрит мне в глаза, а мне же, наоборот, хочется, чтобы он увидел мой взгляд. Потому что слова… они даются мне нелегко, в голове такой сумбур, что вся заготовленная речь куда-то испаряется и вместо того чтобы рассказать ему о ребенке, я сейчас чувствую себя подсудимым, выслушивающим приговор. С каждым новым словом Марата мое сердце заполняется безысходностью и горечью очередной потери. Очередного проигрыша. – Я впервые начал нормально дышать, Алиса. Все это время твоя цепь сдавливала мое горло и только сейчас я понимаю насколько это все затянулось. Я не хочу тебя ломать, а нормально у нас уже не получится. Надо было еще раньше поставить точку. Раньше вычеркнуть тебя из своей жизни. Впервые за все это время я поверил, что у меня еще есть шанс на что-то нормальное. Про счастье и любовь я пока не говорю, слишком рано… но я снова начал чувствовать себя живым. Я тебя отпустил. Пожалуйста, отпусти меня и ты. Думаю, мы оба знаем, что вместе счастливы уже не будем. Давай попытаемся хотя бы по-отдельности. Я уже начал. Начни и ты.

– Но, Марат…, – тщетно пытаюсь встрять в этом беспощадный монолог, но он меня снова перебивает и взрывается.

– Да отпусти ты меня, черт побери!! Всю душу из меня вытрясла и тебе все мало? Неужели не понимаешь, что не получится у нас? Не получится! А будем пытаться, так я тебя сломаю окончательно! Ты этого хочешь? Я же тебя просто уничтожу, принцесска, – он наконец, поднимает на меня глаза и его взгляд пригвождает меня к земле. Он уставший, разочарованный… злой. – Я пытался тебя простить, всеми, мать его, силами. Но не могу, слышишь? Я всегда буду помнить. Что бы ты ни делала, всегда буду пытаться сделать тебе больно за то как больно тогда было мне. Поверь, нам обоим будет лучше, если мы больше никогда не увидим друг друга. Больше не приходи сюда. Никогда. Еще раз придешь – я уничтожу все что тебе дорого и превращу твою жизнь в ад. Снова.

Он устало усмехается и разворачивается. Пользуясь тем, что он меня не видит, я уже не пытаюсь сдерживать слезы. Но даже когда с моих губ срывается первый глухой всхлип Марат не оборачивается, лишь замирает на секунду, но затем решительно тянет на себя тяжелую железную дверь.

Громкий хлопок эхом проносится в моей голове, а я решительно вытираю слезы рукавом пальто. Марат прав. Вместе счастливы мы уже не будем. Он никогда меня не простит. И ребенок ничего не изменит. В лучшем случае, Марат его полюбит и будет присутствовать в нашей жизни в качестве ответственного отца. В худшем – он продолжит мстить мне через ребенка. И за прошлое, и за то, что не дала ему шанса на призрачное счастье с другой.

Я совершила ошибку и все это время я добровольно за нее расплачивалась. Принимала все его удары. В лучших библейских традициях покорно подставляла вторую щеку. Позволяла себя ломать. Я это заслужила, да. Но не мой ребенок. Я еще не знаю кто у меня будет – мальчик или девочка, но в любом случае, он заслуживает только любви. И я не позволю, чтобы кто-либо пытался его уничтожить из мести.

Я когда-то видела забавную подборку фотографий в интернете, там сравнивали размер ребенка в утробе с реальными фруктами и другой едой. Насколько я помню, сейчас малыш по размеру лишь с рисовое зернышко, но я уже люблю его. Всем своим израненным сердцем. Возможно во мне сейчас говорят гормоны, но у меня будто включается рубильник самосохранения и я пячусь назад к своей машине.

Оставив на темной парковке у Фабрики свое сердце, я еду домой. Я чертовски устала и мне нужна передышка. Потом я достану блокнот, вычеркну из него все бизнес-планы и попытаюсь составить жизненный план. Я знаю, что справлюсь. Просто не могу иначе.

Однако дома вместо передышки меня ждет отец. Рядом с ним стоит небольшой черный чемодан и я вспоминаю, что он сегодня должен был улететь в свой немецкий филиал.

– Где ты была, Алиса? – раздраженно интересуется он. – Еще чуть-чуть и я пропущу самолет.

– Извини, пожалуйста. Я не знала, что ты меня ждешь.

– Хотел попрощаться, – пожимает он плечами. – Когда я вернусь, ты уже будешь в Питере и сама знаешь, с моим графиком часто приезжать не получится.

– Знаю, – киваю, а вслух не говорю, что этот факт явно сыграл роль в моем решении о переезде. И вместе с этим приходит осознание того, что Питера не будет… И учебы не будет. – Я не поеду.

– Что? – переспрашивает отец. То ли я слишком тихо произнесла это, то ли у него шок, но он продолжает вопросительно смотреть на меня и я уже громче повторяю:

– Я не поеду в Питер.

– Ты передумала? – задыхается отец. – Алиса, когда ты поймешь, что это не шутки? Когда ты уже повзрослеешь? Ты забрала документы из университета, перевелась в другой… я купил там квартиру для тебя и сейчас ты передумала? Ты хоть что-то в этой жизни воспринимаешь серьезно? Одни танцульки на уме. Вся в мать!

– Я беременна, – отрешенно сообщаю. Я просто не могу слушать очередные обидные слова от матери. Мне надо чтобы он замолчал, чтобы перестал и слова о беременности прекрасно выполняют свою функцию.

– Ты что? – снова переспрашивает он, хотя я уверена, что на этот раз произнесла фразу громко и четко.

– Я беременна. Поэтому я не поеду в Питер.

– Но… от кого? – Кажется, впервые в жизни Михаил Крейтор не знает что сказать. Он выглядит таким растерянным, что мне даже становится его жалко.

– Грушевский же не в городе, – растерянно бормочет он.

– Причем здесь Ян? – теперь моя очередь удивляться. Я уверена, что Торопов доложил ему о нашем визите в реабилитационный центр, так что он знает, что мы давно не вместе.

– Но тогда от кого? От кого ты беременна, дочь?

– Ты его не знаешь, – устало произношу. – В любом случае, это не имеет значения. Я буду растить ребенка одна.

– Не имеет значения?? – не выдержав, отец срывается на крик. – Одна? Ты в своем уме? Ты подумала о своем будущем? Ты, вообще, хоть о чем-то подумала? Ребенок это не игрушка, Алиса. Его нельзя будет выбросить когда наиграешься! Или ты решила взять пример со своей мамаши и подбросить его отцу как только надоест?

Я морщусь, будто он меня ударил, но отказываюсь показывать ему свои слезы. Отец уже не первый раз сравнивает меня с мамой и каждый раз делает это, чтобы ткнуть меня носом в очередную оплошность. Правда, на этот раз он в чем-то прав. Я действительно не обо всем подумала. У меня на это просто не было времени. Но это не значит, что я отношусь к ребенку как к игрушке, прекрасно осознаю все бремя ответственности, что ляжет на меня.

– Господи, Алиса… как ты… как ты могла? – отец хватается за голову будто только что узнал, что любимый МиКрейт обанкротился. Но в этот момент мне его больше не жаль. Мне становится страшно. – Я же возлагал на тебя такие надежды! Ты понимаешь, что разрушаешь сейчас не только свое будущее, но и вообще всё?? Всё, ради чего я жил? Кому я оставлю все это? Ладно бы хоть мужа нормального нашла, так нет же…

Отцу хватает несколько секунд, чтобы совладать с собой. Он снова хватается за длинную ручку чемодана и только по побелевшим костяшкам я вижу, что он все еще напряжен. Голос же его звучит ровно и даже холодно:

– Я вернусь через две недели. Надеюсь, к этому времени ты примешь правильное решение и позаботишься об этой проблеме. Не ломай свою жизнь, дочь.

По холлу разносится монотонный звук колес его чемодана, а я мучительно медленно бреду в свою комнату, чтобы собрать свой. Решение, которое я принимаю – самое сложное, но в то же время, самое правильное в моей жизни.

* * *

От автора. Вместо эпилога

Вторая часть истории называется “Вместе вопреки”.

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8 Марат

Глава 9

Глава 10

Глава 11 Марат

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Глава 23

Глава 24 Марат

Глава 25

Глава 26

Глава 27

Глава 28

Глава 29

Глава 30

Глава 31

Глава 32

Глава 33

Глава 34

Глава 35 Марат

Глава 36

Глава 37

Глава 38

Глава 39

Глава 40

Глава 41

Глава 42

Глава 43

Глава 44

Глава 45

Глава 46

Глава 47 Марат

Глава 48

Глава 49

Глава 50 Марат

Глава 51

Глава 52

Глава 53

Глава 54

Глава 55

Глава 56

Глава 57

Глава 58

Глава 59 Марат

Глава 60

Глава 61

Глава 62

Глава 63

Глава 64 Марат

Глава 65

Глава 66 Марат

Глава 67

Глава 68

Глава 69