Один шаг до вечности [Александра Александровна Хорват] (fb2) читать онлайн

Александра Хорват Один шаг до вечности

Я сидел в лаборатории, через микроскоп изучая клетки мыши №10, когда на экране монитора высветились крупные буквы: «БАБУЛЯ». Я с неохотой оторвался от работы, хотя еще вчера обещал набрать бабушке после того, как размещусь в общежитии.

– Привет, ба! – сказал я, глядя в монитор, на котором появилось улыбающееся лицо моей старушки. После того как я покинул Землю, она еще сильнее осунулась. Щеки впали, но для любимого внука Ба старалась держаться, не подавая виду, как измучила ее болезнь.

– Привет, Костя! Почему не позвонил после приземления? – бабуля укоризненно покачала головой.

– Прости! Я только разместился и сразу завалился спать. А сегодня планировал тебе позвонить после работы!

– Вымотал полет? – я увидел тревогу в глазах старушки.

– Да как всегда! Разве можно долететь до Марса без приключений? – я развел руками. – То космический мусор на пути, то солнечная буря. А! Добрались и ладно! Как ты там?

– Да ничего особо за неделю не изменилось – старею, умираю.

– Лекарства не помогают? – я вывел на экран ее медицинскую карту и начал сверять параметры. Лейкоциты взлетели выше нормы, тромбоциты зашкаливают – даже неделю назад значения были в разы меньше.

– Да что лекарства… – Бабуля улыбнулась снова и в уголках глаз заиграла веселая искра, – Справлюсь! Расскажи, как твоя лаборатория?

– Ох, – я огляделся вокруг, – тут столько медицинской техники. Тестовый полигон находится в другом знании, а здесь я только пациентов осматриваю.

– Костик, я так тобой горжусь! Пошел в отца и деда. – Она на секунду нахмурилась, будто пытаясь вспомнить слово. – У нас… медицинская династия получается.

– Да, бабуль, так и есть.

Бабушка на пару секунд замолчала, а я заметил, какой бледной стала ее кожа. Болезнь, которая бушевала сейчас на Земле, убивала мою старушку, а я силился найти лекарство, но пока никак не мог ей помочь.

– Какое у тебя расписание, Кость? Когда я буду твоего звонка ждать? – бабушка взяла в руки календарь, на котором писала карандашом важные даты.

Я открыл график у себя на планшете.

– Пару дней поработаю тут в лаборатории по вечерам, днем прием пациентов, а через неделю отправлюсь на полигон, где будут испытания перегрузок команды реагирования. Там им штатный врач край, как необходим.

– Ты позвони мне по возвращении, ладно? – попросила Ба с надеждой.

– Конечно! Я тебе еще фото пришлю, посмотришь, где я работаю. Только Клавдии Семеновне не показывай – все же режимный объект.

И мы звонко расхохотались: приятно было видеть улыбающуюся бабушку, но я понимал, сколько сил у нее отнимает любой разговор со мной.

Лидии Петровне Симоновой, моей бабуле, было 104 года. Она воспитывала меня после гибели родителей, когда мне только исполнилось 12. Бабушка, как и многие миллионы людей, несколько месяцев назад внезапно начала угасать, и ни один врач не мог понять, что с ней, пока на Земле не объявили глобальную пандемию.

Клавдия Семеновна, ее сиделка, на прощание перед моей экспедицией, требовала, чтобы я придумал какое угодно лекарство, чтобы бабушке стало лучше. Я пообещал, что вернусь не с пустыми руками. Именно над лекарством я и работал, когда раздался звонок с родной планеты.

Мы попрощались с бабушкой, я вернулся к микроскопу: последняя из десяти мышей прошла полное обследование и была готова к первому тестированию.

Я не представился. Меня зовут Константин Симонов, мне 36 лет, я врач и микробиолог, с 31 марта 2153 года работаю на Марсе в рамках научной миссии «Zaslon-5.3.0». Моя основная работа – штатный врач для команды испытателей марсианского поселения. А вот в нерабочее время я занимаюсь изучением лекарства против заболевания, носящего имя «Смерч».

Комплекс, где размещена моя лаборатория, принадлежит АО «Заслон», который на Земле занимается разработкой проектов заселения планет. После того как люди заселили Марс в 2098 году, здесь постоянно проводятся научные исследования, чтобы корректировать программы распаковки городов на других планетах в соседней галактике.

Вот такой абсурд – мы научились преодолевать сверхзвуковые барьеры, а сейчас на Земле миллионы человек гибнут, не в силах побороть «Смерч». Беда в том, что люди больше трех десятилетий назад столкнулись с тотальным бесплодием – в мире за эти годы родилось всего несколько детей.

Новые люди не рождаются, многие гибнут, что может привести к глобальному кризису. Пока одна команда борется с проблемой рождаемости, вторая – с пандемией.

Но я отвлекся.

Научная миссия «Zaslon-5.3.0», в которой я участвую, предполагает, что команда тестировщиков через неделю погрузится вглубь планеты. Несколько недель назад в 3500 км от нашего города зафиксировали какую-то сейсмическую активность: ребята должны проверить, пригоден ли этот участок Марса для жизни. Нет ли вирусных, бактериальных, тектонических угроз. Они испытают новое оборудование, которое АО «Заслон» разработал для освоения новых планет – различные тесты будут проводиться в течение полугода. А я там нужен для контроля за состоянием команды и решением нештатных ситуаций – обследования, считывания показаний, анализа работы организма тестировщика в условиях перегрузок. Для врачей на Земле очень важно, как себя будет вести человек, находясь вне привычной жизненной среды.

А по вечерам в своей суперлаборатории я занимаюсь клиническим обследованием препарата от «Смерча» на подопытных мышах – лекарство должно помочь Бабуле и миллионам других людей победить заболевание. В условиях Земли действует другая гравитация, там не удается завершить последний этап.

Конечно, никто, кроме моего босса в НИИ, не знает о том, чем я тут занимаюсь: особое давление должно деформировать некоторые элементы препарата, чтобы получилась новая формула. С начала «Смерча» мы с коллегами быстро подготовили новый препарат – сотни лет научной работы по подготовке разных вакцин, наконец, принесли результат. Но в этот раз мы столкнулись с трудностями.

Я поэтому и напросился в миссию – никогда не любил летать на Марс, но тут такая возможность: теорию свою проверить, лекарство протестировать и, если мыши излечатся до конца моего пребывания на Марсе, сделать достаточное количество препарата для испытания его на людях уже на Земле.

Стоит ли говорить, что в тестовую группу на Земле я включил бабулю. Но чтобы поставить ей заветный укол, мне нужно три десятка мышей и сотни лабораторных тестов, которые должны быть закончены через три месяца. Мыши вернутся в НИИ, там понаблюдают за их состоянием, пока я буду тут поддерживать тестировщиков. Не очень мне нравится эта работа, но выбирать не приходится! Здоровье Лидии Петровны мне важнее всего.

На следующее утро я проснулся с дикой головной болью. Ну не люблю я летать: ракеты не доставляют мне никакого удовольствия. Мимо несется космический мусор, солнце слепит, гравитация пропадает, и ты должен висеть вверх ногами полдороги. Нехотя я вылез из кровати и открыл жалюзи. Передо мной расстилалась безграничная красная пустыня.

Наше научное общежитие представляет собой улей, который возвышался над городом. У каждого сотрудника НИИ есть своя ячейка в улье, где мы спим, работаем, моемся, а вот пищу мы принимаем в центре здания: у каждого этажа, на котором расположено около 50 комнат, своя столовая. Если нужно с кем-то поговорить за едой, то можно спуститься на другой этаж – везде кормят одинаково.

Я быстро принял душ, переоделся в серую форму с вышивкой «Zaslon-5.3.0», захватил планшет и пошел на завтрак. Вот за что спасибо НИИ, кормили тут отменно – я выбрал в меню сэндвич с лососем и капучино, после чего погрузился в свой календарь. Сегодня мне предстоял осмотр 25 членов команды тестировщиков: давление, анализы, ЭКГ и прочие рутинные процедуры. Ну и обязательное вечернее занятие – исследование мышей на «Смерч» и запуск производства тестовой версии лекарства.

Сегодня я познакомлюсь со всеми членами команды. Они-то на Земле проходили подготовку в космическом центре, а я добился полета неделю назад и не знал никого, с кем предстоит провести бок о бок ближайшие полгода.

– Здравия желаю товарищ доктор! – кто-то хлопнул меня по плечу так, что я чуть не расплескал свой кофе.

– Здравствуйте! – я обернулся и встал, сразу догадавшись, кто это.

– Генерал Титов! Аркадий Львович! – высокий, плечистый мужчина с огромными усами протянул мне руку и крепко пожал так, что затрещали кости.

– Очень приятно! Константин Симонов! – я еле выдернул руку из его огромной лапищи.

– Да, мне скинули твое досье. – без церемоний сказал генерал. – Очень рад! Знаю, что ты микробиолог, но специализация твоя хирургия. Так?

Я кивнул. Аркадий Львович грозно посмотрел на меня.

– Как надо отвечать генералу? – неожиданно рявкнул он.

– Так точно, товарищ генерал! – я внезапно вытянулся по струнке смирно.

Вдруг Аркадий Львович заливисто рассмеялся.

– Константин, отставить, я шучу! – я немного расслабился, но все равно следил за генералом с опаской. Он продолжил. – Твой босс – мой хороший друг. Именно он попросил тебя к нам в миссию.

Я кивнул. Генерал посмотрел на стол передо мной и спросил:

– Если ты закончил завтрак, то могу тебе экскурсию провести, а в штабе обсудим срочные задачи. Если ты не против.

Я снова кивнул, взял свой планшет, и мы отправились из улья в огромный командный центр, который был по форме похож на планетарий.

– Итак, в ближайшие дни ты обследуешь команду, мне нужен будет сводный отчет. – заговорил генерал, когда мы вышли из столовой.

Тут он отвернулся поздороваться с коллегой, указал на длинный коридор слева, мимо которого мы прошли.

– Там у нас спортзал и бассейн. Если надо, твой пропуск активирован, пользуйся на здоровье!

Я порадовался! На Земле я занимался бегом и плаванием, поэтому решил, что минимум два раза в неделю буду ходить на тренировки, а то свихнусь тут от одиночества.

– Отвлекся! – Аркадий Львович выдернул меня из мыслей. – Вот тут проход к нам в штаб. У тебя есть доступ в главное помещение, этажи под куполом под запретом, но тебе там делать нечего. Если что, все сотрудники знают, где находится твой лазарет.

Помещение, где я работал, находилось в отдельной пристройке рядом с ульем. В него можно было попасть как из жилого корпуса, так и из штаба. Его специально построили отдельно, чтобы у сотрудников была возможность пройти медицинское обследование, а также побывать в музее медицинской техники. АО «Заслон» специально не забирал на Землю отработавшие годы образцы – многие инженеры Марса изучали старые технологии для своих новых изобретений. Все придерживались принципа: «все новое – это хорошо забытое старое», поэтому жители города могли посещать музей, а инженеры могли найти свежие идеи. Я не успел внимательно осмотреть, что именно там хранилось, но беглого взгляда хватило, чтобы понять, что там есть даже оборудование конца 20 века.

Генерал приложил электронную карту к замку, и раздвижные двери открылись: перед нами был большой зал с купольной крышей, у одной стены купола размещалось около сотни экранов, которые передавали видео с разных марсианских объектов. В центре комнаты была 3D лазерная проекция города, можно было приблизить и посмотреть, как работают различные отсеки. Около 30 человек сидели за компьютерами и активно стучали по клавишам.

– Это наши инженеры, – небрежно махнул рукой Аркадий Львович, – они занимаются моделированием новых станций и параллельно изучают Марс.

Мы подошли к столу генерала, где поверх всех бумаг лежало 25 серых папок: личные карточки команды и еще около 7 штук красных, вероятно, из-за которых меня сюда и пригласили.

Серую стопку генерал протянул без комментариев, а вот на красных остановился, понизив голос, сказал:

– К сожалению, я не могу дать тебе эти папки с собой. Я даже не могу тебе позволить говорить, что эти люди работают здесь. Твой босс сказал, что ты умеешь держать язык за зубами.

Я молча кивнул – а что тут скажешь?

– Им нужна хирургическая медицинская помощь. Срочно. На Землю мы их отправить не можем, так как их здесь нет. Понял?

Я бегло просмотрел медицинские карты. Аппендэктомия – три случая, две опухоли и один камень в почке. Спустя несколько минут ответил:

– У меня в центре есть все необходимое. Я справлюсь. Первых трех назначим на ближайшие дни, а с остальными разберусь после первого тестирования команды.

Генерал забрал карты.

– Мне будет нужна копия анализов крови. Можно без имен – просто три листа. Пометки – имена по алфавиту. – Генерал дал мне ключ, – Это ключ от специальных палат, где можно разместить ребят после операций.

Я взял пластиковую карточку, открыл календарь в планшете, выбрал три временных слота. Генерал кивнул, и я поставил «Занято» на три часа без пометок на сегодняшний вечер.

– Константин, до встречи! Буду ждать отчет по обследованиям тестировщиков в печатном виде. И, добро пожаловать на Марс!

Я вышел из купола – в этот момент началась моя привычная работа.

За три дня я провел три операции: благо медцентр был действительно оборудован по последнему слову техники. На роботическом комплексе АО «Заслон» я настроил троакары и за 20 минут удалил аппендицит каждому из трех пациентов. Они лежали в отдельной палате с ограниченным доступом так. Все трое – спортивные мужчины с атлетическим сложением. Посмотришь в лицо и никогда не запомнишь. Я не стал спрашивать у генерала, чем они тут занимаются, да мне особо не было интересно. Только складывалось впечатление, что у каждого в марсианском городе секретов было выше крыши.

Мыши мои проходили тест за тестом. С ними все было в порядке, за день до отправки команды тестировщиков на полигон я запустил фрагментацию препарата, чтобы сделать первым мышам уколы перед отъездом.

Одна ситуация, которая не выходила у меня из головы во время рабочей рутины – это обследование одного члена экипажа. Дарья №18.5.3.0 пришла ко мне в кабинет одной из последних. Невысокая брюнетка с зелеными глазами, она молчаливо проходила все процедуры. Четко отвечала на вопросы, идеально прошла тредмил-тест, а в тот момент, когда я слушал ее с помощью стетоскопа и случайно коснулся ладонью спины (надо сказать, ее кожа была очень приятной на ощупь), меня словно пробило электричеством, а она так резко дернулась, обернулась и посмотрела мне в глаза, будто я сделал ей больно.

Мы смотрели друг на друга секунд тридцать, прежде чем она взяла себя в руки и формальным тоном произнесла:

– Простите, доктор!

А потом снова отвернулась от меня и уставилась в стену.

Я до сих пор ощущал на кончиках пальцев электрические разряды и не мог избавиться от образа ее зеленых глаз, которые пристально смотрели на меня из-под длинных ресниц.

Вечером перед отъездом, когда мой препарат был готов, я взял десять мышей и сделал им уколы. После чего остался пару часов понаблюдать за ними – все ли будет в порядке с подопытными. Мыши ели, бегали по клеткам, пищали – то есть проявляли свою обычную активность.

Пока я ждал, изучал препарат: под микроскопом лекарство напоминало цепочку ДНК, которую скопировали 12 раз, переплели, а потом будто сделали ленту Мебиуса. Даже не подозревал, что гравитация Марса может дать такой эффект.

Пока я был в лаборатории, позвонил Бабуле. Она стала выглядеть немного лучше – вероятно, антибиотики, прописанные врачом, дали какой-то временный эффект.

Сложив в чемодан все необходимые мне врачебные принадлежности, я навестил прооперированных пациентов: они оставались под надзором генерала, убедился, что мои маленькие мыши-подопечные в порядке, после чего отправился в бассейн. Спустя час тренировки я дошел до своей комнаты, еще раз проверил оборудование для отправления в тренировочный комплекс, бросил последний взгляд на пустыню за окном, закрыл жалюзи и упал на кровать.

Привычных нам рассвета с закатом на Марсе не было, поэтому я поставил будильник на 7.30 утра и провалился в сон. Мне снилось море.

– Загружай! – раздался где-то сбоку оглушительный крик. Я резко дернулся и увидел, как в огромный грузовик укладывают оборудование, в том числе и мою передвижную лабораторию.

Кто-то постучал меня по плечу, я обернулся: сзади стоял Аркадий Львович, переодетый в скафандр.

– Константин, а почему вы до сих пор не переоделись?

– Я вышел на полигон смотреть за погрузкой… – начал я оправдываться, но генерал прервал меня.

– Мы уезжаем через час! Подберите себе скафандр и отправляйтесь в фургон для персонала! – Генерал махнул рукой в сторону огромного транспортного средства, похожего на скрещение вездехода и автобуса, а я заторопился в корпус, где выдавали снаряжение.

На стойке мне встретилась Дарья:

– Доброе утро! – приветливо сказал я, девушка слегка улыбнулась. – Как вы себя чувствуете после теста?

– Мое самочувствие прекрасное! – отрезала она.

Мне протянули скафандр, который весил килограмм 20: я бросился вдогонку за Дарьей.

– Давайте я вам помогу донести.

Я протянул руку к ее кейсу со скафандром, но девушка бросила такой холодный взгляд на меня, на руку, что я весь съежился. Дурак! Зачем только полез. Дарья уловила мое замешательство и более миролюбиво сказала:

– Док, простите, кейс не тяжелый. Наши скафандры сделаны из очень легкого сплава, он весит меньше двух кило. И наши раздевалки находятся в разных сторонах, а вам надо торопиться, чтобы успеть на корабль.

– Костя… – промямлил я, – Меня зовут Костя!

– Я знаю!

Дарья подмигнула мне и быстро пошла в сторону женской раздевалки. А я потащил свой скафандр, в противоположную сторону, торопясь быстрее сесть в шаттл и забыть о своем провале.

В шаттл набилось было 42 человека: тестировщики, помощники Аркадия Львовича, инженеры, сейсмолог и я, скромный врач, который сидел на заднем ряду и погрузившись в чтение «Морфия» Булгакова, из-за книги следил за людьми. В команде, которая опустится буквально в Марс, было девятнадцать мужчин и шесть женщин. Они сидели впереди нашего транспортного средства и что-то активно обсуждали. Дарья сидела чуть в стороне, глядя в окно. Я не мог оторвать от нее взгляд: не могу сказать, что она была красивая, но в ней была какая-то изюминка, которая притягивала как магнит. Она будто почувствовала, что я пялюсь на нее, повернулась, перехватила мой взгляд и снова дерзко подмигнула. Я покраснел как мальчишка, опустил глаза и уткнулся в книгу. Какой позор!

Мы прибыли на полигон спустя несколько часов. Шаттлы могли развивать почти звуковую скорость – ох уж эти чудеса конструкторской мысли! Вокруг огромной дыры в поверхности Марса, проделанной буром, развернулась целая станция. Я выбрался из транспорта последним – перед выходом меня остановил помощник генерала и посоветовал все же натянуть купол скафандра. Я был не готов к тому, что придется выходить на поверхность планеты.

Шаг, второй – скафандр обеспечивал земную гравитацию, вокруг моих ног поднималось облако красноватой пыли каждый раз, когда я делал шаг. Перемещение давалось мне с огромным трудом, а вот тестировщики вышагивали в своих костюмах с невероятной легкостью. А чем доктор-то хуже?

Я добрел до края дыры и постарался заглянуть внутрь – дно терялось в кромешной темноте, озаряемой только какими-то ярко-красными отблесками.

– Док, я бы не советовала так нагибаться! – я услышал в наушнике голос Дарьи, которая неслышно подошла сзади.

Я отодвинулся от края и перевел взгляд на девушку.

– Стало любопытно, куда вы отправитесь завтра – ответил я, будто пытаясь оправдаться.

– Ничего любопытного там нет. – она развела руками, – Думаю, все изменения – это просто сдвиги плит под поверхностью. Спустимся, посмотрим, соберем образцы и поднимемся обратно.

Мы медленно пошли к постройкам. Дарья подстраивалась под мой медленный темп.

– Почему вы так уверены? – спросил я с интересом.

– Я геолог. Такая реакция планеты была предсказуемой, но логично было провести все тесты, чтобы убедиться в безопасности. У нас в команде есть вирусологи – руководство боится, что какие-то биологические материалы могут быть опасны, поэтому миссия 5.3.0 такая большая.

– Вам не страшно туда опускаться?

– Док, вы же проверили меня: я не боюсь замкнутых пространств и темноты! – она дерзко посмотрела на меня и улыбнулась.

– Вы же понимаете, о чем я спрашиваю! – я ответил на ее взгляд.

– Нет, мне не страшно! В глубине планеты нет ничего опасного. Обычно все самое страшное находится на поверхности.

Дарья развернулась и зашагала в жилой корпус, а я медленно отправился к медицинскому корпусу. Стоит отдать должное, развернули мобильный госпиталь по последнему слову техники. Тут стояло самое новое оборудование, лаборатория, тест-системы. Отдельная стена была отведена под диджитал-панель, где я в режиме реального времени видел все параметры здоровья команды, а также туда транслировалось изображение с камер, которые были вмонтированы в скафандры тестировщиков.

Я стянул громоздкий скафандр, прошел в свою комнату, которая располагалась рядом с лабораторией, принял душ, переоделся в форму и отправился в штаб, где через 20 минут был назначен брифинг.

Когда я пришел, совещание уже началось. Заместитель генерала Титова давал указание на завтрашнюю операцию – работы предстояло много: команда опускалась на разные уровни, брала пробы грунта, изучала активность планеты, замеряла приборами десятки параметров. Я обратил внимание, что Дарья опускалась ниже других девушек. Геологу предстояло взять самые ценные, но самые трудные в добыче образцы.

Спустя 30 минут брифинга меня пригласили выступить перед командой: это был мой звездный час. Я вышел вперед и увидел три десятка пар глаз, устремленных на меня, выдохнул, прочистил горло и сказал.

– Константин! Меня зовут Привет!

В этот момент я почувствовал себя полным придурком, все дружелюбно засмеялись, и атмосфера стала менее напряженной. Отметил про себя, что у Дарьи очаровательная улыбка, но от волнения мысль ускользнула очень быстро.

– Простите, ребят. Давайте заново: привет! Меня зовут Константин, я ваш врач на время миссии.

Послышались вразнобой ответы с приветствиями, а когда все умолкли, я продолжил.

– Мы успели познакомиться лично во время тестов, но сегодня я хочу официально представиться перед командой. На протяжении всей миссии я буду вас лечить: любое недомогание, сразу обращайтесь ко мне! Вы все прошли тестирование на «Смерч», различные физические и психологические нагрузки. Когда вы будете погружаться, я буду полностью контролировать ваше физическое состояние. В моем кабинете установлены мониторы, чтобы следить за этим. Не обижайтесь, если по моей рекомендации вас отзовут из миссии – здоровье на первом месте!

Тестировщики негромко зароптали, но быстро утихли.

– Желаю вам удачи, коллеги. Дорогу ко мне в отсек вы знаете, но надеюсь, что мы будем встречаться только во время ваших плановых обследований.

Все дружно сказали «спасибо» и брифинг завершился на презентации общей схемы комплекса. Большая толпа после брифинга пошла на ужин, где нас уже ждала привычная земная еда. Как будто и не улетал с родной планеты.

На следующее утро после раннего завтрака я поспешил в медпункт. Один из мониторов показывал, как команда садится в большую капсулу с надписью «Заслон» вдоль всего корпуса: этот аппарат будет погружать ребят вглубь Марса.

Двадцать пять мониторов транслировали одни и те же показатели: давление, насыщение кислородом крови, пульс, сердечный ритм. Я внимательно считывал параметры: ребят должны были опустить на полтора километра. Почти два часа я анализировал датчики, давал комментарии в микрофон, команда непринужденно болтала и шутила, парни обсуждали план сбора образцов, только вот Дарья сидела одна, и я заметил, что частота пульса растет. Я переключился на ее наушник.

– Дарья, сделайте десять глубоких вдохов!

Она вздрогнула от моего голоса, но послушалась и я заметил на видео, что даже выпрямилась слегка, чтобы набирать больше воздуха.

– Как вы?

– Сижу и думаю, зачем я на это подписалась.

– Если что, это закрытый канал. Вас слышу только я. – бросив взгляд на монитор, я обратил внимание, что сердце частит уже не так сильно.

– Док, Я вот думаю, а так ли нам надо населять эти планеты? Может, стоит со своей разобраться? – голос Дарьи стал задумчивый.

– Наша планета начинает разрушать сама себя. Мы не можем этот процесс остановить. Дети не рождаются, лекарства от болезней не помогают.

– Я знаю, но все же, мы изучаем Марс, чтобы заселить другие планеты, а потом также разрушить?

Я помолчал, а потом сменил тему.

– Дарья, а что вы здесь делаете? Как вы прошли психологический тест?

– Надеюсь, это вопрос для поддержания беседы и в отчет он не попадет.

– Мне просто интересно! – Я внимательно следил за общей обстановкой. Глубина была уже километр – кроме общего снижения давления у команды, все шло отлично.

– У меня есть задача на эту миссию. Мне нужны образцы для исследования сверхпрочных материй. С учетом того, какая передо мной поставлена задача, никто эту работу выполнить не может!

«Интересно, хоть у кого-то в этой миссии нет секретов?» – успел подумать я. Хорошо вслух не ляпнул. В этот момент раздался сигнал о приближении к назначенному рубежу. Я сказал Дарье прежде, чем отключить микрофон.

– Желаю удачи, что бы вы ни искали. Если будет тревожно, дышите. Если я почувствую, что вам плохо, подключусь снова.

Ответа ее я так и не услышал.

Команда была внутри планеты больше трех часов. Несколько раз я общался с разными участниками, чтобы помочь в состоянии тревоги, но это была действительно подготовленная команда. Они вернулись на поверхность спустя восемь часов с начала погружения. Уставшие, но я не заметил признаков перегрузки.

На ближайшую неделю было назначено еще пять погружений. А потом мы возвращались на базу на три недели. Мысль о своей подпольной лаборатории гнала меня вперед: хотелось скорее вернуться к мышам, чтобы узнать, какого эффекта мне удалось добиться от препарата.

Мы поужинали в общей столовой, на брифинге команда обсудила погружение, я определил этапы обследования тестировщиков.

– Первая группа, с кем я сегодня общался в микрофон во время погружения, – обратился я к участникам миссии, – пожалуйста, подойдите ко мне к семи утра. Хочется провести с вами еще несколько тестов.

Но кто же знал, что завтра ребята будут ждать меня перед закрытой дверью, а я впервые за все годы работы просплю!

Спустя час после возвращения в медицинское крыло я услышал стук в дверь кабинета. Обычно она открывалась автоматически, но сейчас была закрыта – мой рабочий день подошел к концу. Я подошел к замку и отпер его с помощью отпечатка.

Каково было мое удивление, когда на пороге я увидел Дарью. Без скафандра она казалась такой беззащитной. Я сделал шаг в сторону, она переступила через порог и остановилась передо мной.

Не успел я задать вопрос, девушка бросилась мне на шею и впилась губами в мои губы. Не буду врать – я даже не собирался сопротивляться и ответил на поцелуй, а дальше… Пол был усыпан нашей одеждой по пути в мою спальню. Если бы кто-то сказал мне, что у меня сорвет крышу от прикосновений этой девушки, я бы посмеялся в лицо.

Мы не могли насытиться друг другом до утра. Закаты и рассветы на Марсе были условны, но часы на прикроватном столике говорили о том, что мы занимались любовью несколько часов, пока изможденные, не уснули в обнимку.

Когда я проснулся и понял, что проспал обследование, завтрак и начало работы, то до конца не мог поверить, что произошло ночью. Все мои вещи лежали аккуратно сложенными, дверь была закрыта. Только распухшие губы напоминали о поцелуях, которыми я никак не мог насытиться.

День прошел как в тумане: я брал анализы, заполнял отчеты, фиксировал состояние в медкартах команды. А мыслями возвращался в тому, что происходило в моей постели.

Вечером я снова услышал стук в дверь и, как и прошлой ночью, мы провели восхитительное время вместе с Дашей. Она попросила называть ее так. После секса мы разговаривали, она рассказала о своей семье, которая осталась на Земле. Я поделился беспокойством за бабулю. Она уснула на моем плече, а утром я опять проснулся в пустой постели.

Эти правила игры я принял безоговорочно.

Спустя неделю первая часть миссии закончилась. Мы вернулись на базу и первый, кто встретился мне по возвращении, был генерал.

– Смотрю, Костя, командировка пошла тебе на пользу! – он улыбнулся во весь рот, а я так и не мог понять, знает что-то Аркадий Львович про нас с Дашей или нет.

– В общем-то, у меня нет к тебе никаких претензий. Ты парень молодой…

Тут я понял, что знает. И, может, даже больше, чем надо было, но решил забить – мы тут все в одной лодке.

– Твои подопечные пришли в себя. Зайди через пару дней за результатами по остальным, – сказал он тихим голосом. – Я тебе покажу все необходимые анализы, а ты мне свой рабочий график.

Я кивнул и заторопился в лабораторию. Мне не терпелось позвонить бабуле и узнать, как там мои мыши.

– Привет, ба! – я сидел перед монитором и ел ужин, который пронес в лабораторию из столовой. Хотел много успеть, а время на еду было тратить жалко.

Лидия Петровна улыбнулась мне с экрана.

– Привет милый! Как все прошло?

Я видел, что она улыбается через силу. Анализы показали анемию, дыхание сбивалось чаще, но бабуля держала лицо.

– Очень любопытно, надо сказать! – я рассказал ей о том, чем мы занимались всю неделю. Но умолчал об одном, точнее, об одной, кто теперь занимал мои мысли.

– Как твои мыши? – спросила Лидия Петровна.

– Очень любопытно. – я разложил результаты анализов десяти мышей. – Прошла неделя после введения препарата, а анализы показывают, что в крови остались только обломки вируса. Как будто я ввел им в кровь вакцину.

– Милый, это же прекрасно!

– Посмотрим, что будет дальше. На Земле такой период длился несколько часов, тут – неделю, но я не знаю, насколько сильная структура у лекарства. У меня есть идея, как сцепить атомы сильнее, чтобы эффект был более продолжительный. Но для начала надо изучить, что будет с этой группой.

– Костя, надеюсь, у тебя все получится, и ты вернешься поскорее.

– Бабуль, если у меня все получится, меня сразу же заменят, а я поеду тестировать препарат в земных условиях.

– Я тобой очень горжусь, родной!

После этого разговора я сидел и заполнял документы по мышиным результатам. Удивительно, но идея сработала – марсианская атмосфера дала возможность лекарству выработать новые свойства. Прогнозы я строить не хотел, но это был значительный прогресс. Я дописал отчет, отправил его начальнику в НИИ и уже собирался ложиться спать, когда услышал знакомый стук в дверь.

– Еле нашла тебя в этом кампусе! – тихо сказала Даша и бросилась мне на шею.

Дни побежали один за другим. Тестировщики готовились ко второму старту, я лечил людей генерала, Даша оставалась у меня до утра почти каждую ночь. Мы приближались к старту второй отправки на полигон, когда однажды утром я обнаружил, что все мои тестовые мыши мертвы. Анализы показали, что лекарство распалось и вирус, который был в крови, сожрал живые клетки за несколько часов. Подопытные умерли в агонии, а я должен был заново начать исследование.

Я очень расстроился, записал результаты, отправил в НИИ отчет и пошел на завтрак. Как будто дожидаясь меня, из-за продуктовой стойки появился генерал.

– Ты чего такой кислый, Костя?

– Да, возникла проблема небольшая.

– Если что нужно, скажи.

– Нет, Аркадий Львович, тут вы вряд ли сможете помочь.

– Ну ладно. Ты обращайся. Я всей душой болею за здоровье нации!

Я кивнул. Отпил кофе из стаканчика – сегодня даже этот напиток оказался редкостной гадостью.

– Кстати, ты будешь первым, кто это увидит. – Генерал достал из своей папки документ. – Это ваше новое расписание.

Он показал на залитые желтым клетки.

– Это твое! Обследование группы перед отправкой на тестовый полигон начинается с завтрашнего дня. Команда отбывает на неделю через четыре дня.

– Понял! Принял! – отрапортовал я.

Итак, у меня было всего четыре дня, чтобы разработать новую формулу лекарства, подготовить новую партию мышей и дать себе шанс на открытие.

Когда до отправления команды на полигон оставалось всего 12 часов, я отклонился от микроскопа. Эту идею подсказала мне Даша, когда рассказывала об особых магнитных свойствах местной породы. Я особым образом воздействовал на атомы лекарства, чтобы магнитное поле Марса и Земли делало более устойчивым его молекулы.

Я никому не говорил об этой идее, поэтому оставалось только рассчитывать на успех, в противном случае даже марсианская среда была бессильна против «Смерча» в нашем стремлении создать универсальное лекарство.

Я ввел препарат новым десяти мышам, закрыл лабораторию и отправился с командой на полигон: меня ждала увлекательная неделя анализов, мониторинга и секса в далекой марсианской пустыне.

Надо ли говорить, что возвращался спустя неделю я как на иголках. Несмотря на вал работы, фантастические ночи в объятьях красотки-геолога, мне казалось, что время тянется бесконечно. Буквально сразу же после брифинга и звонка бабуле, которая теперь даже не приподнималась к монитору, а лежала, когда говорила со мной, я сразу бросился в лабораторию.

Встретили меня 20 пар глаз, которые внимательно следили из своих клеток. Я взял кровь каждой и не обнаружил в них «Смерча» вовсе. Я записал все показатели. Отправил отчет в НИИ, что новый этап тестирования лекарства прошел хорошо. Я сознательно не стал упоминать в отчете новую формулу – уж очень переживал за результат.

Спустя три дня я взял кровь у мышей и обнаружил, что ни один показатель крови не изменился. Ни на одно значение – это было странно, так как небольшие колебания должны были быть. Пока я пытался обдумать ситуацию, передо мной возникла новая проблема. Даша ходила бледная, ее подташнивало и одолевала усталость.

– Я что-то не то съела, наверно, – пыталась оправдываться она, но выходило очень неправдоподобно. У нее не было жара, сыпи и других проявлений. Экспресс-тест на «Смерч» результатов не дал, а кровь сдавать она отказалась.

Прошло еще три дня – показатели крови мышей оставались такими же, как в первый и второй раз. Это начало меня настораживать. В официальные отчеты я это не включал, но фиксировал каждый показатель. Мыши были бодрые, бегали по клеткам, грызли овощи и тренировались каждая в своем колесе.

Даше лучше не становилось. Вечером по возвращении из лаборатории, я застал ее спящей у себя в кровати (генерал по-дружески сделал ей пропуск в мою комнату; как объяснил он: у меня кровать удобнее). Вставив в руку катер, я поставил капельницу со смесью витаминов, и задумался о том, а не взять ли у нее кровь на обследование, пока она спит? Я отогнал от себя эту мысль – ну кем я буду, если позволю так себя вести? На следующее утро после капельницы Даше вроде бы стало легче.

В один из дней я позвонил бабушке и решил, что пора поведать ей о Даше. Лидия Петровна очень обрадовалась, что ее внук не такой уж отшельник.

– Кость, Марс пошел тебе на пользу!

– Да, Ба. Вот только я переживаю о ней как врач! – я рассказал бабушке о симптомах, которые мучили девушку последние дни.

– О, твоя мама, когда забеременела, также себя чувствовала.

Эти слова повисли в воздухе.

– Что? – я осип от внезапной догадки.

– Что? – недоумевающе спросила старушка.

– А, прости, бабуль, связь плохая! Я тебе перезвоню.

Я отключился и еще минут 20 сидел, уставившись в одну точку. В каком это смысле, беременна? Мы же… Она же… А потом осознал, что Дарья – здоровая женщина. Мы давно не проверяли показатели фертильности за ненадобностью. А вдруг она могла забеременеть – ее организм не попал в эпидемию бесплодия. Я сначала испугался, потом обрадовался, а после эмоционального шторма начал искать пути, как бы поговорить с Дашей и не напугать ее.

Все решилось само собой. Мы не виделись с Дашей почти неделю после разговора с бабушкой – у них начались активные тренировки, а она, ссылалась на усталость, ночевала у себя в комнате. В один из дней, когда я вел прием в клинике, один из тестировщиков принес в кабинет Дарью на руках. Лицо его было белым от ужаса.

– Она… Упала… Обморок… – он не мог говорить связно.

– С высоты упала? – я освобождал ее от тренировочной формы. Сердце отбивало неровный ритм.

– Нет. Просто обмякла и осела на пол. Я сразу сюда, к тебе, Док!

– Молодец! Спасибо! Но мне надо провести осмотр, мог бы ты оставить нас?

Парень вышел, я засучил рукав Даше, она еле пошевелилась, взял кровь и поставил пробирку в центрифугу. Потом обмакнул полотенце в холодную воду и приложил ко лбу. Даша открыла глаза.

– Как ты? – спросил я тихо.

– А почему я…

– Ты упала в обморок. Тебя принесли сюда. Я взял кровь, чтобы проверить одну догадку.

И тут она заплакала.

– Костя, мне надо довести миссию до конца!

– Даш, все в порядке! Все хорошо! – я поцеловал ее в макушку и обнял.

– Что хорошо? У меня сил нет ничего делать, я рассеяна и все валится из рук.

– Я думаю, что у тебя все хорошо. Но чтобы это проверить, мне надо провести твой анализ. Иди ко мне, прими душ, ложись спать! Я тебе все вечером расскажу.

Она аккуратно встала, и я проводил ее до комнаты.

Когда дверь закрылась, в кабинет ворвался генерал.

– С Дарьей все в порядке?

– Да, Аркадий Львович, она просто переутомилась. Я отправил ее отдохнуть. Сейчас проверю анализы и дам заключение. Думаю, ей надо больше есть и спать!

Про догадку, которая у меня появилась после разговора с бабушкой, я промолчал.

Пока я делал анализ Даши, проверил своих мышей. И несмотря на то что прошло уже много дней, их показатели не менялись. Центрифуга гоняла кровь девушки, а я взял скальпель, одну из подопытных мышей и сделал длинный надрез, после чего начал скрупулезно проверять ткани и внутренние органы. Несколько проб показали ошеломительный результат, а у меня было только одно объяснение ситуации – после моего укола мышь… перестала стареть!

Я проводил тест за тестом, которые только подтверждали мою догадку. Клетки перестали умирать – ощущение, что лекарство зафиксировало их в одном времени. Тело жило, но используя только те ресурсы, которые у него уже были. Но меня одолевали сомнения: такое поведение организма противоречит всем законам!

Из размышлений меня вывел писк центрифуги – из принтера вылез длинный листок с показателями анализов Даши. Все было в норме, но одно значение, которое я ввел в программу руками, было для меня неизвестным.

Я отложил мышь, залив ткани специальным раствором, который должен был повлиять на мышцы, взял листок с анализами и пошел в музей. Там на полках стояли древние фолианты, в которых давалась интерпретация анализов. Я потратил минут 30, чтобы найти нужные данные. В книге было написано, что при таких значениях пациентка беременна. Первый триместр.

Я сел на пол и ловил ртом воздух. Получается, что Даша беременна. Третий ребенок в мире! Третий ребенок за столько лет. А я отец! Сначала на меня накатила волна ликования, а потом липкий страх. Всю жизнь она и малыш проведут в лабораториях под микроскопами.

Спустя какое-то время мне удалось взять себя в руки. Я должен был убедиться, что кровь не врет. Для этого я зашел в подсобку музея, где стояла старая техника. Еще полчаса я потратил на то, что мне нужно: стол с монитором и датчиками. На панели было выбито: портативный УЗИ-сканер АО «Заслон». То, что надо!

Я аккуратно повез этот раритет в свою комнату. Даша спала, свернувшись на кровати. Я вставил вилку в розетку: благо, что переходники от старых аппаратов были у меня в снаряжении. Когда, собирался как будто знал, что понадобится!

Экран аппарата загорелся, а я начал будить девушку. Она нехотя открыла глаза. Видок видно был у меня еще тот: Даша недоумевающе уставилась на меня.

– Не пугайся. Мне надо провести одно исследование. Оно безболезненное. Но без него я тебе не смогу поставить диагноз. Ты доверяешь мне?

Она подумала немного и кивнула.

– А почему ты проводишь его дома, а не в клинике?

– Ты сейчас сама все поймешь. Пожалуйста, разденься ниже пояса и ляг поудобнее!

Весь вселенский ужас отразился на лице Даши.

– Ничего не бойся!

Я поцеловал ее в губы, она упала в подушки и закрыла лицо руками. Спустя несколько минут на экране появилось изображение, которое я сравнивал с картинкой из захваченного в музее справочника.

– Даш, мы будем родителями! – я сказал это тихо, но она убрала руки от лица, и я не смог понять по выражению лица, рада Даша или нет.

– Я буду мамой?

Я кивнул.

– А ты папой?

Я снова кивнул и улыбнулся. Даша снова начала плакать. Но я заметил улыбку на ее лице, и камень упал с души: я понял, что очень ее обрадовал. Мы обнялись, она шептала мне на ухо, как она мечтает об этом, как счастлива, а потом внезапно замерла.

– Кость, я не хочу, чтобы меня и ребенка как подопытных кроликов посадили под замок.

Ее мысли перекликались с моими: слишком показательными были история с двумя предыдущими беременностями. Я постарался успокоить Дашу.

– Не посадят! Я никому не буду говорить, что с тобой, но попрошу ближайшим рейсом вернуть на Землю. Подходящий диагноз придумаю. Там спрячем тебя у бабушки. Она поможет – у нее есть огромный дом на берегу озера. Там не живет никто, но для вас, я уверен, она позволит дом расконсервировать. Она там лучшие годы провела с дедом.

– Нет! – резко ответила она. – Не могу лететь сейчас! Мне надо еще раз попасть на полигон – финальные образцы. А после мы вернемся на Землю, я быстро завершу проект. А потом спрячь меня, пока не будет заметен живот.

– Даш, погружаться на глубину опасно!

– Костя, я должна! Я обещала достать материал. Один камень, который уедет со мной на Землю, попадет в руки заказчику и вопросов больше ко мне не будет.

– Как скажешь! Только умоляю, не подвергай опасности ребенка.

– Я очень постараюсь!

Мы посидели недолго, размышляя, как можно будет назвать малыша. Мы договорились, если будет мальчик, назвать в честь моего отца, а если девочка – в честь дашиной бабушки.

Когда дыхание выровнялось, и Даша засопела, я вернулся в лабораторию. Тест, который проходила мышь, должен был заставить умирать клетки ее организма, но они остались без изменений. Я вскрыл еще трех мышей и до утра возился с анализами. И только измотанный я убедился, что мой препарат… Мой препарат, вероятно, дарит жизнь. Бесконечную жизнь!

Третий выезд на полигон прошел без осложнений. Тестировщики проверяли устойчивость породы. В поднятых из глубины образцах материалов не было обнаружено никаких угрожающих жизни примесей или вирусов. Как Даша и говорила, это была локальная сейсмическая активность, которая глобально угроз не представляла.

Я написал для генерала доклад, в котором зафиксировализменения организмов ребят на глубине спустя несколько дней после финального погружения. Каких-то патологических изменений не наблюдалось, а, значит, команда будет готовиться к четвертому тесту – выживанию в условиях марсианской пустыни, который потребует огромной выносливости и психологической устойчивости. Хорошо, что мы с Дашей будем уже далеко отсюда, когда начнется четвертый этап! Предыдущие исследования показывали, что некоторые тестировщики сходили с ума, оказавшись в диких условиях.

Но я отвлекся! В последнюю ночь перед возвращением в марсианское поселение мы с Дашей лежали в обнимку, когда я спросил:

– Тебе удалось достать то, за чем ты опускалась на глубину?

Она заколебалась, а потом кивнула.

– Этот риск был оправдан?

Она снова кивнула.

– Ты хочешь рассказать мне об этом?

Даша отрицательно покачала головой. Я обнял ее чуть крепче и, прислушиваясь к мерному дыханию, думал о том, как много тайн будет храниться на Марсе, когда люди найдут более комфортную для обитания планету.

По возвращении в штаб я первым делом отправился в лабораторию, не посещая брифинг и даже не позвонив бабушке. Мне было важно знать, как мои подопытные.

Мыши показали тот же результат, что и предыдущая группа: кровь, ткани, слизистые больше не обновлялись. И оставшиеся от предыдущей группы мыши были живы-здоровы и даже немного набрали вес.

В следующие дни я тщательно обследовал команду, чтобы можно было придумать причину для отстранения Даши. С учетом состояния мышей, можно было говорить о стабильности лекарства, и я сел писать отчет для НИИ, чтобы поскорее получить одобрение для изготовления тестовой партии.

Генерал назначил тренировки тестировщиков через четыре дня – это значило, что в моем распоряжении было совсем мало времени, чтобы дописать отчет, сделать лекарство для земной тестовой группы и придумать причину. По результатам обследования всей команды только у Дарьи-18 была выявлена анемия, в заключении я порекомендовал «незамедлительное возвращение на Землю». Ослушаться врача никто не мог!

До отбытия дни летели стремительно. На завтра было назначено возвращение. Я сидел в кабинете и, обложившись бумагами, дописывал последнюю структуру формулы, когда внешний коммутатор вызвал меня в штаб к генералу. Аркадий Львович не очень хорошо воспринял новости про Дашу, и не разговаривал со мной несколько дней. А вот сейчас вызвал сам, вероятно, чтобы проститься.

Начал Аркадий Львович с козырей.

– Костя, я тебя сюда звал не для того, чтобы ты на Землю летел только половину срока отработав.

– Аркадий Львович, я…

– Аркадий Львович я… – передразнил меня генерал, коверкая слова, – А Дашку ты зачем забираешь?

– У нее сильнейшая анемия. Ее надо в земной госпиталь – я ее тут один не вылечу!

– Или оставлять не хочешь одну?

– И оставлять не хочу, – я замялся, – Но здоровье тестировщика на первом месте!

– Да-да! Я помню! – генерал вздохнул. – Жаль, конечно! Но, я так понимаю, задачи ты свои решил.

– Да, в полной мере.

– Ну, иди тогда, упаковывайся!

– Есть идти упаковываться! – гаркнул я, отдал честь и, развернувшись на каблуках, зашагал к лаборатории.

Когда я зашел в лабораторию, Даша сидела за моим рабочим столом и внимательно изучала отчет, который я собирался отправить в НИИ, когда меня неожиданно вызвал генерал.

Рядом с ней сидела одна из мышей, которой я ввел последнюю версию лекарства. Девушка прижимала руку к животу и всхлипывала – в этот момент у меня сердце ушло в пятки. Я подумал, что что-то плохое случилось с малышом.

Она подняла на меня зареванные глаза и тихо спросила:

– Костя, что это? – она указала на формулу, которая была растянута на весь экран.

– Вероятно, это бессмертие! – просто ответил я и сделал несколько шагов в ее сторону. Девушка знаком показала мне остановиться и продолжила изучать мой материал.

– Даш, с тобой все в порядке?

Она проигнорировала мой вопрос.

– Ты кому-то это показывал?

– Нет! Я только планировал отправить отчет – проверял данные еще раз.

Она взяла мышь на руки, повернулась ко мне и тихо сказала:

– Уничтожь результаты!

Вот так просто, да. Уничтожь результаты! Все, над чем я работал многие недели вдали от дома, то лекарство, от которого зависела жизнь моей бабушки – она предлагала просто уничтожить. Я стоял и пытался глубоко дышать. «Она беременна. Она просто шутит. Это все гормоны» – проносилось в моей голове, Я пытался найти объяснение, но злость росла, грозя вырваться наружу.

– Даш, давай не будем пороть горячку…

– Костя, я не порю горячку. Я прошу тебя: уничтожь свою работу. Лекарство предыдущей итерации показало стабильность. Этого хватит для начала, чтобы остановить пандемию.

– Я хочу не просто пандемию остановить. Это же прорыв! Вечная жизнь!

– А ты подумал о том, что его ждет в таком мире? – Даша показала на живот.

– Я не понимаю, о чем ты.

– Костя, перестань прикидываться дураком. У тебя это плохо получается! – Даша начинала злиться.

– Я не понимаю. Это лекарство поможет миллионам.

– Ну ты подумай…

– Даш, давай без загадок.

– Представь себе мир, где все будут жить вечно? Гибель только от катастроф, которые в безопасном мире большая редкость. Ну 100 лет, тебе интересно и любопытно, ну 200 лет, ты в полной мере реализуешь талант и знания, а потом? Это будет мир уставших людей. Будут ли искать решение проблемы бесплодия? Нет, зачем? У нас и так достаточно людей, не решена проблема перенаселения, где брать рабочие места? Те дети, в том числе и твой малыш, будут жить только для того, чтобы искать эликсир вечной молодости в их клетках. Ты готов к тому, что твой ребенок будет вечным донором для молодости миллиардов.

Она выдала эту тираду на одной дыхании и обмякла в стуле. Мышь смотрела на меня своими глазами-пуговками, уютно устроившись на руках Даши.

– Я не думал… Я пытался помочь.

– Костя, мне очень жалко твою бабулю. Я понимаю, что ближе ее у тебя нет никого на свете, но это жизнь: кто-то рождается, кто-то умирает. У человечества выпало одно звено, но еще не все потеряно. А если люди перестанут умирать, то закончится это тем, что люди почувствуют свою неуязвимость – представь, во что превратится мир, если в нем не будет смерти?

У меня по спине пробежал холодок. Я осознал, что в поисках решения проблемы я и не подумал о том, какие последствия ждут нас всех.

Я опустился на ближайший стул.

– Так что мне делать?

– У тебя есть готовое лекарство?

– Часть уже сделал. Планировал ночью сегодня завершить изготовление.

– А ты успеешь изготовить предыдущую версию достаточного объема?

– Думаю да! – я ответил более резко, чем сам ожидал, но злясь в первую очередь на себя. Я опустил голову и смотрел себе под ноги, понимая, какой бы катастрофой могло обратиться мое стремление спасти Ба, если бы не этот случайный взгляд со стороны.

Даша ходила по лаборатории. Я заметил, что она собирает мышей в один контейнер, туда же кладет бумаги, жесткий диск компьютера, на котором я хранил данные исследования.

Я встал и дошел до полки, где хранились копии всех записей. Мне было больно расставаться с ними, но я понимал, что девушка права, рассказывая о том, во что превратится жизнь людей после укола.

– Пойдем! – Даша взяла меня за руку и повела в штаб.

Я не сопротивлялся – просто шел за ней. Безвольно и обреченно. По щекам у меня потекли слезы. Мне было жалко бабушку, жалко три месяца работы, жалко себя, в конце концов. Одна Нобелевская премия, ускользнувшая из пальцев. И возможность увидеть, чем закончится эта цивилизация, в перспективе, конечно!

Мы дошли до какой-то невзрачной двери в одном из боковых ответвлений штаба. Из шкафа, стоящего у выхода, Даша достала два огромных скафандра.

– Надевай! – один она отдала мне, второй натянула на себя.

– Это чье? – спросил я брезгливо.

– Мусорщиков станции – они выходят через эти двери на свалку.

– Тут есть свалка?

Даша промолчала и предельно саркастически покачала головой, но когда я надел костюм, распахнула дверь, она подтолкнула меня вперед. Перед глазами высилась огромная мусорная куча, которую не было видно из общежития. Порывы ветра разносили продукты жизни города, хороня их среди марсианского песка.

– Свою планету испортили, теперь за эту взялись?! – пробурчал я. Даша сделала вид, что не услышала – сейчас было не время для полемики.

Она пошла вдоль огромной мусорной кучи, пока не нашла свободное пространство, близкое к скале, одиноко торчащей среди красной пустыни.

Даша дала мне маленькую лопатку, которую достала из кармана скафандра.

– Копай! – сказала она и протянула инструмент.

И я начал копать. Земля была твердая, лопата пробивала слой за слоем медленно, словно не желая забирать мои научные труды. Когда яма стала больше метра глубиной, я остановился, Даша бросила все мои труды в яму, а потом опустила клетку, в которой лежали мыши. Даже в скафандре я услышал, как разбились ампулы с лекарством. Марсианская земля впитывала в себя новые возможности человечества. Даша начала руками забрасывать грунт на прежнее место, и я присоединился к ней. Спустя 10 минут мы закончили – даже холмика не осталось.

– Тебя, конечно, я заставить забыть формулу не смогу, но надеюсь, что ты не решишься воспроизвести ее: это принесет вред твоему будущему малышу! – сказала Даша.

Мне нечего было ответить – мы молча двинулись обратно к зданию, каждый погруженный в свои мысли. В ту ночь я не смог быстро уснуть, а когда провалился в сон, мне приснилась бабуля, которая тихо и с упреком сказала: «как ты мог!».

За ночь изготовил достаточное количество лекарств, немного отличавшихся от первого образца, чтобы дать ее тестовой группе на Земле. В документах описал новую, более стабильную формулу и отправил ее утром перед полетом. Руководитель НИИ написал, что с нетерпением ждет моего возвращения – ему хотелось попробовать марсианское лекарство в действии.

В утро возвращения на Землю я пошел попрощаться с генералом. Аркадия Львовича я застал в кабинете. Он читал как-то документ, который сразу закрыл при моем приближении.

– Отбываешь? – просто спросил меня генерал.

– Моя миссия завершена.

– А как же ребята-тестировщики? Они, можно сказать, полюбили тебя.

– Ой, не драматизируйте, Аркадий Львович. Уверен, что новая молоденькая доктор им понравится больше, чем я.

– Она мне уже нравится больше, чем ты! – сказал генерал и мы расхохотались.

– Я надеюсь, что еще поработаем вместе.

– Не сомневайся в этом, Док!

Мы обнялись с генералом, и уже на выходе из штаба он окликнул меня.

– Кость, ты только аппарат УЗИ верни на место – все же казенное оборудование! – сказал он и снова погрузился в чтение.

А я шел и думал, почему же генерал никому не рассказал о Даше. Я почему-то был уверен, что он знал о том, что мы активно скрывали от всех.

Когда отбывающие с Марса погрузились на корабль, Даша подошла ко мне и обняла.

– Прости меня. Я понимаю, как тебе далось вчерашнее решение, но, надеюсь, что мы все сделали правильно.

– Да, я тоже надеюсь.

Она прижалась ко мне крепче и сказала тихо:

– Костя, когда мы вернемся на Землю, мне надо будет завершить свои дела, а потом…

– А потом ты приедешь ко мне и вы с бабушкой отправитесь в ее дом.

– Ты уверен, что там нас никто не найдет?

– Я позабочусь об этом.

Она положила мне голову на плечо и сразу же уснула, когда стартовала ракета.

Первый рабочий день в НИИ начался с того, что примерно половина института подошла ко мне и задала вопрос, как прошла командировка. Всем было интересно, гулял ли я по Марсу, правда ли, что он такой красный, какая там гравитация и есть ли там настоящие марсианочки.

Спасло меня только то, что совещание по новому лекарству было назначено на полдень – у меня появился легальный способ спрятаться от всех, чтобы подготовить свой доклад.

Я перебирал списки на первое тестирование, проконтролировал, чтобы бабуля была в тестовой группе, которая будет под моим контролем.

При подготовке презентации описал этапы наблюдения за мышами, но в том месте, где мои испытуемые показали сверхживучесть, я изменил результаты: по данным наблюдений мыши не выдержали новой структуры лекарства и погибли спустя 5 часов наблюдений. Я уставился в экран, понимая, что в этот момент возврата уже не будет, но в голове звучал настоятельно голос Даши: «Подумай о своем ребенке…».

Я сохранил презентацию, выложил ее в облако и отправился в конференц-зал. Когда я вошел, почти вся аудитория была заполнена – я и не ожидал, что моя работа вызовет такой ажиотаж. Внутренне поежившись, ну не люблю я выступать перед толпой народа, я начал свой доклад: какие тесты были проведены, как менялась формула, что получилось после введения.

Председатель комиссии перебил меня один раз, задал вопрос про условия разработки лекарства, сделал себе пометки, и я продолжил.

В конце мне был задан еще один вопрос:

– Когда можно будет начать введение лекарства для тестовой группы?

– Думаю, незамедлительно! – я ответил, сверяясь с данными Организации здравоохранения по заболевшим за последний месяц.

Через день после презентации я вошел в длинное помещение с высокими потолками. Бросив взгляд на часы, отметил, что стрелка приближается к полудню. В помещении на небольшом расстоянии друг от друга стояли персональные капсулы – похожие на персональные спальные места, они в режиме реального времени считывали все доступные показатели пациента. При желании даже могли энцефалограмму записывать, но в нашем исследовании работа мозга была не так важна.

Идея была в том, чтобы на время ввода лекарства каждый пациент лежал в капсуле, подсоединенный к датчикам для контроля состояния. Мышам бы тоже такое не помешало, но в условиях полевых испытаний, спасибо, что хоть клетки дали.

Я убедился, что все лаборанты находятся на месте – за дверью заполняли документы сто человек: разных возрастов и профессий, разного пола и социального статуса, но все как один зараженные «Смерчем». Администратор кивнул мне, я открыл двери, и сто пар глаз уставились на меня.

– Добрый день, уважаемые участники исследования! – я поприветствовал пациентов и отыскал взглядом в толпе бабулю. Ее за руку придерживал мой помощник. – Вы находитесь в лаборатории АО «Заслон», где сегодня будет проведено тестирование нового лекарства против «Смерча». Все заполнили бумаги?

Из толпы послышалось несколько негромких «да». Я продолжил:

– Тогда прошу пройти каждый к своей капсуле. Номер указан у вас на документах. Кому сложно прочитать, лаборанты вас проводят.

Я отошел в сторону, и пациенты по одному стали подходить к капсулам, ожидая дальнейших указаний. Я подошел к бабушке.

– Лидия Петровна, позвольте вас сопровождать.

Лаборант передал мне старушку, и мы медленно пошли в самый дальний угол помещения, где стояла ее капсула. Я отметил, что бабушка еле передвигается на ногах – сюда ее везли в кресле-каталке, но оно бы сейчас не смогло проехать мимо установленных капсул, поэтому бабушке пришлось немного прогуляться.

Я помог ей снять обувь и удобно разместиться на кресле внутри. Ввел в руку катетер, отчего бабушка тихо охнула. К груди кардиомониторы, на руку датчик насыщения кислородом крови – бабуля была готова к испытанию. Мы подождали еще несколько минут, когда все участники будут подключены к аппаратам, а потом я подал сигнал, чтобы ввезли препарат.

Номерные ампулы закладывались в специальное отверстие капсул, после чего лекарство через катетер медленно попадало в кровь пациентам. Ассистент передал мне капсулу для бабушки, а я сделал незаметный шаг в слепую зону камер, которые специально настраивал сегодня для контроля за исследованием. Я опустил руку в карман халата и незаметно подменил ампулы.

Та, что лежала сейчас у меня на ладони, была наполнена третьей версией препарата – той, что подарила мышам вечную жизнь. Я оставил одну, всего одну ампулу лекарства, надеясь на то, что в последний момент мне удастся сделать бабушке укол. Сейчас я старался отогнать от себя мысли о том, будет ли рада бабуля такому «подарку», что скажет Даша. Мне важно было, чтобы старушка жила. Это было предельно эгоистично, но я хотел, чтобы она увидела своего внука или внучку.

В лаборатории раздался звуковой сигнал, мы положили ампулы с лекарством в отсеки капсулы, я нажал кнопку и тонкой струей препарат побежал к руке бабушки.

Пациентов погрузили на сутки в медикаментозный сон. Мы с коллегами следили за состоянием каждого в лаборатории. Бабушка мирно спала. Показатели крови были в норме, сердце выдавало стабильный ритм. Около 4 утра у двух пациентов резко остановилось сердце – мы были готовы к этому: рядом с лабораторией была развернута реанимация.

Еще несколько проснулись из-за того, что их тошнило. Больше побочных реакций замечено не было. Лаборанты фиксировали все в журнал, я пил уже третью чашку кофе, борясь со сном.

В полдень пациенты стали просыпаться. Я находился рядом с капсулой бабули, снимая показания. Она открыла глаза и внимательно посмотрела на меня.

– Как ты, бабуль?

– Хорошо. Как будто помолодела лет на 20.

Я помог ей вылезти из капсулы и обратил внимание, что ее рука стала более сильной. Всего 24 часа, а какая ярко выраженная реакция!

Проведя опрос пациентов, мы с лаборантами дали рекомендации по предстоящим тестированиям и отпустили их по домам.

Когда я сидел у себя в кабинете, обрабатывая данные лаборантов, увидел, что кто-то стоит в дверном проеме моего кабинета.

– Привет! – тихо сказала Даша.

– Привет! – я поднялся из своего кресла.

– Я пришла.

– Я очень рад.

Мы несколько мгновений смотрели друг на друга, а потом Даша бросилась мне в объятья и расплакалась.

– Мы справимся со всем… – прошептал я ей на ухо.

– Костя, пожалуйста, увези меня отсюда.

– Тебе нужна моя помощь?

– Нет, я прошу просто спрятать меня ото всех.

– Не беспокойся! Тебя не найдет ни один человек.

Я вошел на крыльцо маленького домишки, который стоял на берегу глубокого холодного озера. Солнце уже опускалось к горизонту. Блики отражались на водной глади. Пока я шел к дому по дороге, которая терялась в зарослях высокой травы, не мог не залюбоваться зрелищем.

Из глубины дома мне навстречу бросилась Лидия Петровна.

– Костя, здравствуй! Ты голодный?

– Привет, бабуль! Я перекусил на работе. – я прошел в кухню и поставил пакеты с продуктами на стол. – Как вы тут?

– Я прекрасно! Даша прилегла отдохнуть. Малыш пинается сильно – она полночи не спала. Я сейчас в огороде овощи пропалывала, только освободилась. Диву даюсь, сколько сил у меня после вашего тестирования.

Я улыбнулся и обнял бабулю. Конечно, я ей пока не рассказал про лекарство – придет еще время. Даша догадалась, но за эти месяцы ничего не сказала.

Когда Даша пришла ко мне в лабораторию, вечером мы приехали в квартиру, где жила бабуля. Я поговорил с ней и рассказал ей про ребенка. Лидия Петровна так обрадовалась, что сразу начала хлопотать про переезд. Я отвез в деревню Дашу и бабушку спустя неделю: дом расконсервировали, а бригада рабочих сделала ремонт, оборудовала комнату для малыша и спальню для нас с Дашей.

Я приезжал в деревню раз в несколько дней, привозил еды и оставался на выходные. Пришлось купить машину, но та премия, которую мне выплатил АО «Заслон» за приключения на Марсе покрыли все расходы с лихвой. Наше исследование подошло к концу: 86% испытуемых показали устойчивость к вирусу. На красной планете начали массовое производство лекарства. Я просил у руководства отпуск на полгода, мне его скрепя сердце согласовали, поэтому в ближайшую неделю я хотел перебраться в деревню окончательно.

Кроме продуктов в этот раз я привез все необходимое для родов. Конечно, сам я никогда роды не принимал, но проштудировав кучу старых книг, примерно понял процесс. Я заглянул в спальню – Даша все еще спала. Ее огромный живот лежал рядом – он опустился, тело готовилось к родам и набиралось сил. Я тихо выскользнул из комнаты и прикрыл дверь.

Бабушка сидела на крыльце в кресле и листала какую-то книгу.

– Костя, я тебе еду оставила, а сама пойду посплю. Встала рано.

– Бабуль, у тебя все точно в порядке? Никаких побочных явлений?

– Знаешь, может, с виду я и не очень, но внутри чувствую себя 20-летней девчонкой. Не знаю, что вы там за препарат придумали, но эффект у него потрясающий!

Она чмокнула меня в щеку и пошла в свою спальню. Я остался один.

В траве стрекотали сверчки. Я подумал, что год назад готовился к миссии на Марс, переживал за бабушку, боялся полета, а сейчас сижу, наблюдаю за тем, как на вечернем небе загораются звезды, ищу глазами красную планету, на которой остались следы или спасения или же гибели человечества.

Я прикрыл глаза и окунулся в какую-то сладкую дрему. Сквозь сон я почувствовал, как кто-то теребил меня за плечо. Рядом с креслом стояла Даша, ее пижама была мокрой.

– Костя, милый! По-моему, началось.

В этот момент на небе ярко вспыхнул красным заревом Марс. В этот момент я осознал, что мне оставался один шаг до вечности!