Волчья маска [Игнатьев Павлович Павел] (fb2) читать онлайн

Игнатьев Павел Волчья маска

Изображение создавалась в сервисе https://dream.ai/

На развевающейся под порывами ветра серой ткани блестел в лучах утреннего солнца фамильный герб – золотая волчья маска.

“Проклятие или дар правителей небольшой страны?”, – подумал Алан, глядя на пик замка, который хорошо просматривался из любой части небольшого города. Подойдя к дверям таверны, в которой он подрабатывал помощником на кухне, Алан отвлекся от своих мыслей, услышав детский голос:

– Дедушка Нашур, дедушка Нашур! А почему на флаге нарисована волчья маска?

– Гм, – хмыкнул пожилой голос. – Сиенси, ты уже такая большая и не знаешь нашей истории… Эх, – недовольно закряхтел старичок. – Чем занимаются твои родители, раз не могут рассказать историю нашей страны?

Звонкий голосок отвечает:

– Они сказали, что лучше всего про это расскажете вы, дедушка Нашур.

По улице шел пожилой мужчина, держа за руку девочку четырех лет. Алан отлично знал эту пару и, подняв руку кверху, поприветствовал их:

– Здравствуйте, дядюшка Нашур и малышка Сиенси!

Сиенси, увидев Алана, помахала ему рукой. Старик же посмотрел на парня и медленно кивнул, продолжив не спеша идти и обращаясь к своей внучке:

– Хорошо, слушай внимательно. Уже много поколений наши короли и их сыновья носят маску волка. Никто никогда кроме членов королевской семьи не видит их лиц и не слышит их голосов. Когда рождается наследник, то он не показывается на людях. А когда подрастает, то на публике показывается, как и король, в маске волка, не произнося ни единого слова. Поэтому в королевстве все переговоры проводят королевы, разговаривают с народом, ведут светские беседы на дворцовых приемах.

Парочка удалилась по улице и слышно было уже плохо. Алан решил немного прогуляться и дослушать историю. Быстро догнал их и, идя немного позади, прислушался. Старик продолжал рассказ.

– Король появляется ненадолго на публике и светских приемах. Облачен он в черный балахон, расписанный золотистыми узорами, скрывающий руки и ноги. Изредка из-под балахона можно увидеть туфли, украшенные большими рубинами. А на лице его – золотая волчья маска. И что интересно, у каждого короля была своя маска. По преданию сам король делает маску себе и своему наследнику. А после смерти правителя наследник делает своими руками новую маску себе, а затем и своему сыну. И так поколение за поколением.

– А может король страшный, как карил, поэтому и прячет лицо? – спросила девочка.

Алан прикрыл рукой рот, сдерживая смех. Карил – это небольшой ночной зверек, живущий в местных лесах, с дурным характером и злобной мордой. Для людей он не страшен, но вот детей им пугают.

Дедушка громко рассмеялся.

– Возможно, – ответил он на ее предположение. – Ходит легенда, что давным-давно из королевства изгнали ведьму, и за это она прокляла короля и его род, и теперь все короли и принцы превращаются в волка. Они вынуждены прятаться за масками, чтобы не пугать жителей. Но благодаря звериному чутью короли всегда знают, что происходит на их землях, чем недовольны жители и как это решить. Разоблачают шпионов и предотвращают бунты и заговоры. Говорят, что они едят непослушных девочек. Но ты же…

Алан уже не слушал. Он погрузился в свои мысли, стоя посреди улицы. Для своих пятнадцати лет он был слишком вдумчивый и рассудительный, а взгляд был как у взрослого мужчины с большим житейским опытом и нелегкой судьбой. В то время как на одногодок взрослые могли повысить голос или отругать их за шалости, стоило им встретиться взглядом с Аланом, как такое желание угасало и они переходили на спокойный разговор. Это была магия карих глаз щуплого сутулого мальчика среднего роста по имени Алан.

Он сжал руку в кулак и слегка кивнул, будто решив для себя что-то. Развернулся и пошел заниматься отложенными делами.

Алан собирал остатки хвороста в небольшую стопку. Осень выдалась теплой, но близился сезон дождей. Ему предстоит сделать большой запас хвороста для таверны, так как целую неделю он не сможет появляться в городе. Он отпросился у старшей по кухне Кеи, рассказав, что мама попросила его помочь с мытьем всех замковых подсвечников. Приезжий гость королевства, остановившийся в замке, высказал самой королеве, что подсвечники очень грязные, и теперь всем уборщицам, одной из которых была его мать Нарула, предстояло целыми днями намывать закопченные железяки. Кея возмутилась глупостью знати и одобрила идею помочь женским рукам.

– Сегодня поздно не задерживайся, а то отец в дом опять не пустит, будешь в конюшне спать, – с улыбкой произнесла она и убежала дальше хлопотать на кухне.

“Милая женщина, – подумал Алан. – Если бы не мозолистые ладони и морщинки возле глаз, то ей можно было бы дать около двадцати лет. А так…”

После полудня Алан шел по лесной дороге, покрытой опавшей листвой, в компании Керо и Певиана, подростков четырнадцати лет, с которыми он дружил уже не первый год. Сопровождал их старший брат Керо – Юго, парень двадцати семи лет от роду. Он вел за собой смирного осла и шёл с ним чуть позади подростков. Осел изредка останавливался и по возможности щипал траву на обочине, пока сильная рука не натянет поводья, увлекая за собой. Путь был недалекий, в минутах сорока от города, где собирали хворост в лесу за пригорком. Компании предстоит собрать хворост для таверны и себе в дом. Хворост хорошо подходил, чтобы приготовить еду или согреться в дождливые зябкие дни. Древесину же заготавливали на зиму. Долгое и сложное занятие это было. Поэтому дрова не использовали без особой надобности и берегли до морозов. А за хворостом посылали молодежь и одного-двух взрослых.

Ребятишки гонялись друг за другом возле сосен, растущих вдоль дороги. Дрались палками, представляя, что это мечи и копья. После очередной схватки парни, запыхавшись, упали в кучу листвы. Проходивший мимо Юго убедился, что с парнями все нормально, и прошел не спеша дальше.

Отдышавшись, Алан спросил:

– А вы верите, что король превратился в волка?

Певиан приподнялся и громко возразил:

– Нет, не так! Он каждую ночь превращается.

– Он не превращается! Он всегда выглядит как волк, – сказал Керо.

– Нееет, я точно знаю, так как в замке запрещается ходить ночью. А это значит, что он ночью превращается в волка и нападает на тех, кто ослушивается, – уверенно сказал Певиан.

– Да нет же, – снова перебил Керо. Встав и отряхнувшись от мелкой листвы, он закрыл лицо руками, как бы изображая маску, – Они целый день ходят в масках и у них нос потеет. А ночью они любят с семьей гулять по замку, не пряча лица… ну или морду.

– А может они просто страшные как карил, вот и надевают маски, – громко произнес услышанную недавно шутку Алан и начал громко смеяться. Парни сперва не поняли шутки, а потом поддержали его дружным смехом.

Отец Керо и Юго был кузнецом, а их мать помогала на кухне Кее. У Певиана была только мама, она работала кожевником. Тяжелая работа для женщины, хоть и неплохо оплачиваемая. Стоило ли это постоянно больных рук и едкого запаха, от которого невозможно отмыться, но кожевником она была отличным. А вот чем занимался Юго, Алан не знал наверняка. “Вроде помогает страже города”, – как-то ответил отец Алана. С его массивным и коренастым телом в самый раз идти в стражи или военные. Но почему-то оружие он не носил.

Уже к вечеру небо затянуло и пасмурная погода подсказывала, что пару дней будет идти дождь. Ребята укладывали собранный хворост у дороги, когда к ним на коне прискакал из города Варп, сам начальник городской конюшни. Он спешился, подошел к Юго и что-то сказал на ухо. В конце было лишь слышно: “Быстро!”. Краткий взгляд на нас и лицо у сурового начальника стало добродушнее.

– Привет, парни! – С улыбкой произнес он. – Как много хвороста собрали, – добавил Варп, осматривая связки у дороги.

Парни поздоровались, слегка опустив голову.

– Дядюшка Варп, а где посыльный? – спросил Певиан.

– Да, где же Дядюшка Смешные Истории? – подхватил Керо, и все весело засмеялись. Только у Алана на лице появилась натянутая улыбка.

– Мой посыльный и гонец Фарат вчера упал с лошади и повредил спину. Старый он уже, – опустив голову, произнес всадник.

– Вы уже подыскиваете нового посыльного? – громко спросил Алан.

Все на него посмотрели с шокированным выражением на лицах. Певиан поморщился с презрением и только силой заставил себя промолчать.

– Да… Наш бравый сказочник нескоро встанет на ноги. Да и в последнее время много дел стало, ему все равно нужен будет помощник. Может, ты хочешь стать новым посыльным? – улыбнувшись, спросил Варп.

Алан только открыл рот и как сам себя одернул.

– Приходи ко мне, будешь помогать с лошадьми, а там и посмотрим, – Варп вскочил в стремена и бросил грустный взгляд на Певиана. Пришпорил лошадь и стремительно ускакал по дороге дальше.

– Быстро собираемся и идем домой. Надо успеть, пока дождь не начался, – произнес Юго.

– Братишка, что случилось? – спросил Керо.

Юго опустил глаза и стал быстро собирать хворост под ногами.

– Маме Певиана нездоровится. Нужно будет занести ей хвороста побольше.

– Маме?! – воскликнул Певиан и побежал в сторону города, но Юго успел поймать его за руку.

– Вернись и бери хворост. Ты там ничем не поможешь. А два дня как минимум будет идти дождь. И что ты сейчас можешь сделать, так это принести домой хворост, – строго произнес Юго.

Певиан заплакал, но послушно побрел обратно. Спустя некоторое время они все шли молча в город, волоча за собой небольшие вязаные кучки с сухим хворостом, которые не поместились на ослика. Только всхлипы Певиана раздавались в тишине. Вдали завыл карил. Днем он прячется в дуплах или норах. К ночи же выходит на охоту и издает громкий вой, говоря всем, что это его территория и он будет ее защищать. Молчание среди парней продолжалось. Алан хотел поддержать друга и, подойдя к нему ближе, сказал:

– Все с ней будет хорошо, не переживай.

– А ты то откуда знаешь? – громко ответил заплаканный Певиан, – Что ты знаешь о семье и боли близких?

Алан остановился, сжав губы.

– Тебя волнует даже не Фарат, а кто будет его замещать, хотя этот человек столько сделал для нас! А что ты знаешь про мою маму? Ты не знаешь, как она плачет по ночам от боли, как у нее болят руки. Что ты знаешь о боли своих родных!

– Ты не прав! – возразил Алан, и снова сжал губы, боясь сказать лишнего.

– Хааа! – вытерев слезы и сопли, Певиан уже истеричным голосом сделал вид, что смеется, – Ты лжец! У тебя нет ни отца, ни матери, они от тебя избавились еще в детстве! Ты все врешь, ты живешь в монастыре. Старшую уборщицу ты называешь мамой, а охранника на воротах называешь отцом. Хотя даже не знаешь, что это такое: отец и мать!

После этого Певиан бросил связку с хворостом и побежал по дороге в сторону города. В этот раз его никто не стал останавливать.

Юго подошел к брошенной связке и закинул её себе на плечо. Проходя мимо Алана, он лишь похлопал его по спине и сказал: “Давай, нам нужно идти”.

“Сколько насмешки и боли было в словах Певиана”, – думал Алан, – “Он хотел сделать мне больно, только потому что ему было больно. Ему было трудно. Сперва узнал, что Фарат упал с лошади. А так как отца у него нет, то он видел отца в добродушном гонце, который воровал для детей сладости с замка, заглядывая туда по работе. А еще и его маме нездоровится”, – рассуждал в тишине Алан.

Остальной путь прошли в молчании. Вскоре добрались до города и сгрузили поклажу в дровянике рядом с кухней при таверне. Подошла Кея, осмотрела принесенный хворост и протянула Алану сверток с едой.

– Скорей иди домой. А то отец будет злиться.

Взяв сверток, Алан пошёл к стенам замка. Первые звезды появлялись на небе, город готовился ко сну, зажигая редкие фонари возле домов. Через три часа фонари погаснут и наступит абсолютная темнота. Подойдя к большим деревянным воротам, обитым железом, Алан постучал в них. Открылась бойница. Пожилой стражник сухо осмотрел парня и сказал:

– Опять ты задерживаешься. Сколько можно, я же говорил, что нельзя так поздно приходить.

Через несколько секунд ворота заскрипели и приоткрылись. Алан протянул сверток стражнику.

– Извините меня! Задержался, собирая хворост для таверны. Вот, держите.

Стражник скривил лицо, но взял сверток и махнул головой, разрешая пройти.

– Меня накажут за твои выходки, если узнают, что открываю ворота после заката, – проговорил недовольный стражник.

Когда засов задвинулся позади Алана, мальчик хотел рассказать, как прошел его день, но стражник уже потерял интерес к парню, раскрыл сверток и жадно рассматривал его содержимое. Алан понял, что рассказ будет бессмысленный и побрел дальше. Он чувствовал, что в глубине этого стражника живет добрый человек. Ему хотелось достучаться до него, но пока перед ним была стена, холодная и неприветливая. Да, именно этого человека он называл отцом для всех, кто находился по ту сторону крепостных ворот.

Пройдя по улицам, мощеным камнем, Алан направился к зданию, на крыше которого возвышался деревянный крест. Это был детский приют при церкви. Поднявшись по каменным ступенькам и зайдя внутрь, он увидел женщину, которая под тусклым освещением свечей натирала подсвечники, сидя в коридоре. Увидев парня, она недовольным голосом стала бормотать:

– Опять шарахаешься по ночам. Чего тебе не сидится, все нормальные дети уже в кровати спят, а он…

Но ее слова прервала настоятельница детского дома, она же монахиня Яра, давшая обет безбрачия и посвятившая всю себя этому приюту. Она поприветствовала парня, а после, повернувшись к уборщице, произнесла:

– Не сердитесь на него. Я с ним поговорю про опоздание.

Пожилая женщина снова стала что-то бормотать под нос, но уже не обращала внимания на Алана и продолжала натирать тряпкой закопчённые, покрытые воском подсвечники.

– Помойся и зайди ко мне в кабинет, – сухо сказала наставница. Затем она развернулась и растворилась в темноте коридора. Алан прошел в комнату, где для него приготовили таз с теплой водой. Вода немного остыла, но он спешно помылся, надел чистое белье, которое было аккуратно сложено на табуретке, и прошел в кабинет. Наставница сидела за большим письменным столом и что-то писала под светом трех свечей и догорающего камина. Увидев Алана, она встала из-за стола. Мальчик приблизился к наставнице. Яра протянула к нему руки и обняла, произнеся с улыбкой:

– Ты молодец. Но зачем так задерживаться, тем более сейчас. Тебя давно ждут.

Алан обнимал ее. Он вцепился в ее одеяние, а на лице блестели слезы, отражая блеск свечей. Это единственный человек, которому он мог показать свои слезы. Показать себя тем, кем он был на самом деле. Признаться в своих слабостях, мечтах и страхах. Этот человек разделял его мир на до и после, настоящее и выдуманное, это и то. Все эти границы стерлись. И только сейчас было настоящее.

Несколько мгновений спустя монахиня прервала молчание:

– Ну все. Поторопись, поговорим потом.

Она подошла к книжному шкафу и потянула спрятанный рычаг. Одно деление шкафа отошло от основания, а за ним показался уходящий вниз туннель. Подождав, когда Алан вытрет слезы с лица, дала парню зажженную свечу и, улыбнувшись, поцеловала его в лоб. Алан спустился в темный туннель, аккуратно ступая по пологим ступенькам. Этот ход вел под внутренние стены замка. Когда мальчик шел по этому туннелю, его тело постепенно выпрямлялось, походка становилась увереннее. Плечи расправились, а дыхание стало спокойным и ровным. Дойдя до конца туннеля, он открыл железную дверь и вошел в небольшую комнату. Посмотрел на крючки для одежды и обнаружил, что привычного одеяния на них не было. Это значит, что в замке нет посторонних и одежду забрали для чистки. Алан прошел по направлению к залу с высокими потолками. На стенах зала в свете факелов были хорошо видны расписные фрески и богато украшенные колонны. Пройдя по красной ковровой дорожке, которая лежала поверх мраморного пола и вела к большой роскошной лестнице, он поднялся по лестнице и остановился перед дверями с позолоченными узорами. Глубоко вздохнул, взялся за ручку и потянул на себя, заходя в просторную комнату. В центре комнаты стояла большая кровать, на которой лежал мужчина преклонного возраста. Рядом с ним сидела женщина.

– Тебя долго не было, я же просила… – сказала она, смотря взглядом строгим и холодным словно сталь.

– Подойди ко мне, – хриплым голосом произнес мужчина, – и не обращай внимания на причитания стальной леди.

Алан, приблизившись к кровати, взял мужчину за руку и произнес:

– Как твоя спина, отец? Многие за тебя волнуются. Певиан очень расстроился, когда узнал, что ты упал с лошади. А Керо ждет твоих новых историй.

– Ох, эти сорванцы, – откашлявшись, проговорил король, – тебе нужно будет за ними приглядывать. Особенно эта касается Певиана. Он никогда не простит этот мир за ту любовь, которую ему не дал отец, покинув его раньше времени. В этом есть и моя вина, ведь по моему приказу он отправился на то задание. Будь для него примером и поддержкой. Как и для остальных… – глубокий кашель прервал его речь.

– Отец! – Алан хотел что-то сказать, но почувствовал нежную руку матери, которая стала гладить его по голове.

– Сын мой, король сильно болен и не сможет больше встать с кровати, – проговорила королева поставленным и отточенным до совершенства голосом.

“Она держится из последних сил, чтобы не зарыдать” – подумал Алан, – “Укрыться под железной надменной маской стальной леди, у которой нет эмоций и жалости – это про мою мать. В отличие от нас с отцом она свою маску почти не снимает”. Алан посмотрел на отца и ему захотелось заплакать, обнять его и закричать от раздирающей боли в душе, но он не имел на это права. “Неконтролируемые эмоции доступны большинству людей, но это роскошь для тех, кто несет ответственность за тысячи поколений,” – так говорили отец и мать, король и королева, посыльный и стальная леди. Алан сглотнул и, сдерживая слезы, одной рукой крепко сжал руку отца, а другой приобнял мать. Взгляд упал на стоявшие на столе две золотые волчьи маски. Проклятие или дар, муки или подъемная ноша во благо сотни тысяч людей – что это? Алан уже знал ответ, просто ему хотелось еще чуть-чуть побыть ребенком.