Соблазн Мечтаний [Gromdar] (fb2) читать онлайн

Соблазн Мечтаний

Действующие лица

Орден Ангелов Ночи:

Магистр Гавин Сорнери

Старший библиарий Янтарь

Хранитель Тишины Тлен

Капитан Первого Крыла Савелий

Капитан Второго Крыла Ноа

Капитан Третьего Крыла Седек

Сержант Микель Холлстер

Сержант Уильям "Шакал"

Технодесантник Кенхеард

Рол Дихтер, сигнифер (представитель ордена Ангелов Ночи в правительстве)

Вспомогательный персонал, сервы, люди Фрации:

Эктор Хиренес — первый советник при правительстве Фрации, бывший первый летописец Ангелов Ночи

Ларош Аркани — профессор, член Высшего Совета Фрации

Аластор Депарье — член Высшего Совета Фрации

Жозеп Ришар — член Высшего Совета Фрации

Франсуа Лефер — член Высшего Совета Фрации

Ангелика Ординат — вдова Карла Ордината, личный серв Хранителя Тишины Тлена

Фиррис Ватор — вдова Оскара Ватора, Тирана Фрации, серв Ангелов Ночи

Адептус Механикус:

Магос-эксплоратор Магенрад Вульф

Магос-астрологикус Кварро

Имперские Кулаки:

Капеллан Везувий

Брат-ветеран Занбар

Брат Гальярд

Брат Бертран

Брат Ансельм

Брат Райнер

Брат Эмерон

Повелители Ночи:

Никар, мастер сорокового когтя

Альфарий

I

Почти год прошел с того дня, как Ангелы Ночи спустились на стенавшую от боли и страданий Фрацию. Почти год с тех пор, как гнев и негодование сменились ожиданием и надеждой. Почти год, как Тлен снова ощутил приближение чего-то мрачного, скребущего острыми когтями внутри обоих сердец, словно нерождённая мысль, желающая стать явью. Похожее бывало, когда приближалось нечто, угрожающее его жизни, но если в прошлый раз он решительно шел навстречу, зная, что стоит на кону, то сейчас это было нечто иное. Нужно было только проанализировать это, разделить на причину и следствие, а затем подобрать такие пути судьбы, которые помогут пройти сквозь грядущую тьму, сохранив себя и окружающих.

Ангелика Ординат, ставшая его добровольным сервом после того, как он отыскал её в руинах Арманты, недавно родила крепкого мальчика, и Тлен чувствовал, что этот мальчик когда-нибудь станет новым хранителем тишины ордена Ангелов Ночи. Случится ли это когда первый хранитель решит прекратить бегать от смерти, приняв её безмолвные объятия, или по какой-то другой причине, он не знал, потому что каждый раз, когда пытался заглянуть в будущее, видел лишь более близкую угрозу, влажными кожистыми крыльями из беспроглядной тьмы обхватывавшую его плечи. Был какой-то едва уловимый шорох на грани его сознания, какие-то отголоски давно минувших событий, говорившие о том, что грядет, но ничего из того, что он мог с уверенностью предсказать, пока момент не наступит. Вероятнее всего, будущее было связано с их генетическим прошлым, которое желало холодными черными пальцами уцепиться за их ноги и утянуть назад в беспросветную бездну.

Тлен потёр пальцами глаза и крепко зажмурился перед тем, как снова их открыть. Способность видеть в полной темноте исключала необходимость в свете, но он всё равно зажег ожидавшую перед ним свечу и посмотрел вверх, сквозь слои пластали и адамантия, составлявших внутренности и корпус "Непрощенного Слепца", будто мог увидеть сверкающие бриллианты звёзд на бесконечном черном полотне космической ночи. Тьма приближалась и в этот раз ему нужно будет встретиться с ней лицом к лицу, как тогда на Риласе, когда он защищал инквизитора и едва не потерял жизнь в схватке с легионерами Альфы. Тогда удалось отделаться отрубленным носом. Сейчас защищать придётся весь орден и планету, и цена может быть куда выше, но заплатить её необходимо.

Оракул опустил взгляд вниз, на собственноручно сделанный им из меди образ Владыки Человечества, что поблескивал желтизной в трепещущем свете свечи, и полупрозрачный эльдарский камень в форме слезы, который сделал просто одарённого ребёнка монстром в глазах окружающих. Рядом с ними лежал окованный черным железом фолиант, который теперь всегда был с хранителем тишины, крепясь обёрнутыми в мех цепями к поясу, а на его поверхности появились новые символы и знаки, отмечая духовное путешествие создателя, его развитие. Помогали создавать этот труд все, с кем длань Императора сводила его, и Тлен был горд тем, что может это делать. Скоро его наставления понадобятся снова, но будут еще времена, когда пригодятся другие, и писать для них в ночи, когда утихают звуки и прекращается движение на ближайших палубах, оставляя благодатную тишину и ясность мысли, было настоящим вдохновением.

II

Исследовательская станция на острове Элиза, расположенном в центре Южного моря, когда-то использовалась адептами Механикус для целей далёких от благополучия Фрации. Узников шахтёрского мира-колонии использовали, как рабов и подопытный материал, потому что Империуму они уже были не нужны, но с тех пор, как в тридцать шестом тысячелетии варп-шторма отрезали сектор от остальных владений Императора, многое поменялось. Без поставок продовольствия извне пыльный мир шахт и карьеров ждала голодная смерть, потому воля первого правителя Фрации направила исследователей по пути выживания. Техноадепты, отказавшиеся следовать приказам, были уничтожены, а их место заняли люди, готовые работать ради будущего.

Первые два столетия были самыми сложными, потому что сделать из шахтёрской колонии самодостаточный мир было практически невозможно. Погибло четыре пятых населения прежде чем началось массовое производство пищи из культивированных на станции растений, и прошло не одно тысячелетие прежде чем зелёные леса покрыли большую часть того, что раньше называлось пылевыми равнинами Фугу, лежащими между столицей и крайней восточной колонией. Производство собственного оружия началось гораздо раньше, когда стало понятно, что существующих запасов надзирателям не хватит, а опускаться во мрак дикарства никто не желал. Примитивные автоганы, затем более продвинутые их версии, тяжелые орудия начали производиться из добываемых металлов. А после, когда стало очевидно, что без источника топлива, которым ранее был привозной прометий, машин не будет и ходить придётся пешком или ездить на электропоезде, основной пищей для двигателей стал редкий гелиум, добывавшийся в Арманте для нужд Адептус Механикус.

Весь путь исследований и их результатов магос Вульф почерпнул в обширных базах данных исследовательской станции Тибия-Альфа, едва получил к ней доступ две недели назад, когда закончил основную часть капитального ремонта "Непрощенного Слепца". Магосу было интересно как люди Фрации получили столь высокий индустриальный уровень, когда должны были вымереть или скатиться в варварство, и наконец-то получил ответы на свои вопросы. Если раньше он только подозревал фрацианцев в техноереси, то теперь был в этом уверен. Чудо, что они не зашли слишком далеко, иначе уничтожение планеты стало бы обязательным действием, а Ангелам Ночи пришлось бы искать другой рекрутский мир. Мало того, что местная техника имела лишь поверхностное сходство со священными образцами, она внутри была еще более иной.

Внутри Магенрада Вульфа боролись два разных мнения, когда он закончил копирование данных и его механодендриты отсоединились от главного когитатора станции в просторном зале, чей потолок вздымался вверх и терялся в темноте, но где так не хватало привычных запахов священных масел и фимиамов, ублажающих дух машины. С одной стороны было хорошо, что люди оказались находчивыми в достаточной мере, с другой же эту находчивость необходимо было ограничить пока она не привела к плачевным последствиям. К сожалению, решать одному такую задачу пока что было нельзя, потому он включил вокс.

— Магистр Сорнери, нам нужно поговорить. Наедине, — магос смодулировал голос так, чтобы тот звучал твёрдо и убедительно. — И как можно скорее.

Треск помех из-за разделявшей их атмосферы шумел пару секунд прежде чем пришел ответ.

— Конечно, магос Вульф, — послышался доброжелательный голос Гавина Сорнери, и техножрец был готов поклясться, что на лице магистра снова его ехидная улыбка. — Буду ждать вас в стратегиуме Слепца.

Выбор места немного насторожил служителя Бога-Машины, но это в конце концов было не столь важно.

— Буду через двадцать минут, — ответил он и отключил связь, проходя между разъезжающимися перед ним противовзрывными створками дверей, за которыми ожидали охранники и работники станции, сплошь неулучшенные люди в мундирах и халатах, вызывавшие у Вульфа раздражение такое, будто он видел копошащихся в священных механизмах паразитов.

Станция Тибия-Альфа должна была вернуться во владение Адептус Механикус как можно скорее, и об этом буквально кричали черепа с шестерёнками, сохранившиеся на стенах и дверях вокруг него, потому магос ускорил шаг, направляясь к похожему на железнодорожный вагон челноку, ожидавшему его на посадочной платформе снаружи.

III

Савелий никогда не был мастером скрытных проникновений, бесшумных убийств или чего-то подобного, потому что выбрал для себя довольно давно, еще до того, как получил генетические улучшения, другой путь. Путь, продиктованный жестокостью мира вокруг него, где можно полагаться лишь на себя, сгибаться, когда дует сильный ветер, и двигаться вместе с ним. Татуировки покрывали его тело с макушки до ног, но он еще помнил как заслужил первую, в восемь лет вступив в банду. Чем выше положение он в ней занимал, тем больше татуировок добавлялось и тем выше они располагались. В четырнадцать всё тело до шеи было забито узорами и символами, имевшими значение только для его банды, его друзей и братьев. Дальнейшие он получал уже став легионером. На щеках и подбородке красовались в сумме десять растопыренных когтей хищной птицы, означавших его принадлежность к десятому когтю, на висках символы доверия, имевшие несколько значений и переходящие в стилизованные ключи приближенного к власти на лбу. Перекрещивающиеся витые линии формировали похожий на солнце черный круг на макушке, от которого расходились петляющие тёмные лучи, завершая символ власти. Его Сава набивал уже сам, когда стал сержантом и получил на это право.

Сейчас все эти тату имели смысл только для него и девяти других братьев, которые ранее составляли его Коготь, а потом стали сержантами или, как Ноа и Седек, капитанами. Однако младшие братья стремились стать сильнее и подражание старшим было одним из ритуалов, к которому им хотелось прикоснуться. Савелий пообещал им раскрывать значения по одному, когда те заслужат, и дал шанс сделать это в тренировочном лагере, который устроил в лесах Фугу в паре сотен километров от Амброзио. В лагерь попали не только новобранцы, но так же инициаты на разных ступенях имплантации, забранные с Полифемноса тогда же, когда и его Коготь. Часть из них была готова к получению черного панциря, остальным же предстоял долгий путь. Кроме боевых братьев и инициатов по приказу магистра в лагере так же находились люди, прошедшие предварительный отбор для службы ордену. Никто не ожидал от них скорости и силы десантников, только того, чтобы они сильно не отставали и могли выполнять простые задачи по охране и удержанию позиции, развёртыванию лагеря снабжения, управлению транспортными средствами и тому подобное.

Первому капитану было бы удобнее без обузы в виде людей, но приказы им никогда не обсуждались, потому после нескольких месяцев разнообразных тестов и испытаний, а так же тренировок на повышение выносливости и внимания, он составил путь полный препятствий, расставил у ключевых точек пикт-рекордеры, а затем выпустил на дистанцию участников. Они должны были пробраться через дебри, ориентируясь на местности без приборов, и трижды отстреляться по мишеням прежде чем добраться до финиша на условную эвакуацию. Разумеется, он сделал путь таким, чтобы его можно было срезать, а мишени расположил так, чтобы можно было зайти к ним в фланг или тыл и легко уничтожить. Самые умные так и поступят. Из них он соберёт дополнительный сержантский состав, поскольку пока еще весь орден делился на отделения с временными сержантами, напоминая по структуре старый гибкий легион. Было нечто ироничное в том, что Гавин хотел построить орден с такой же системой, какая была принята генетическими предками Ангелов Ночи за десять тысячелетий до него и, что тогда, что сейчас, считалась в Империуме слишком сложной.

Внимание капитана привлекло движение на одном из пикт-экранов, расположенных сплошной стеной перед ним, и приблизил зернистое изображение. Первым по дистанции с большим отрывом от ближайших преследователей шел брат Уильям, взявший по примеру многих в ордене, заменявших имена чем-то более звучащим, прозвище Шакал. Но не это было сейчас интересно, а то, что он умудрился по пути убить похожего на лисицу хищника, да не просто убить, а освежевать и накинуть на плечи его серо-белую шкуру.

— Без того, чтобы выделиться, он не может, — заметив внимание Савелия, констатировал сидевший рядом Ноа, который после захвата Фрации получил свою последнюю татуировку.

Все три капитана присутствовали тут, но большую часть соревнования они молчали, наблюдая за ходом дела. Теперь же, когда первый участник достиг финального стрелкового рубежа, можно было и покомментировать.

— Брат Экзилус из твоего отряда такой же, — хриплым голосом напомнил Седек, такой же лысый, как два других капитана, но сухощавый и с глубоко запавшими глазами. Казалось, что еще немного и его голова будет походить на обтянутый кожей мёртвый череп. Его последняя татуировка была нанесена совсем недавно, сразу после получения им звания капитана разрушителя.

— Лучше подорвать осколочной миной пролетающий мимо здания самолёт эльдар, чем так красоваться, — возразил здоровяк, широкой ладонью указав на экран.

Савелий промолчал, следя за тем, как Шакал быстро отстреливает магазин в выдвигающиеся из-за деревьев и камней мишени, а затем сравнил показания меткости, отметив высокую эффективность стрельбы. За последние месяцы тренировок брат Уильям сильно вырос по всем показателям и всё шло к тому, что ему будет доверено собственное отделение. А желание покрасоваться у него будет сбито жизнью, так что обсуждать это первый капитан даже не собирался. Много кто красовался титулами, внешним видом, достижениями, но где они все сейчас? Эти попытки ни что иное, как якорь, который тянет на дно, отвлекая от единственно важного в этой жизни, текущего момента, который и есть жизнь.

IV

Гавин сидел за длинным овальным столом в центре прекрасно защищенного и оборудованного за последнее время стратегиума. Над столом вращалась гололитическая проекция окутанного строительными лесами "Непрощенного Слепца". Вокруг линкора застыли мелкие ремонтные суда, а по всему корпусу и внутри него сновали тысячи сервиторов и техножрецов, выполняющих отделочные работы. За те несколько месяцев, что Адептус Механикус работали над ним, судно приобрело форму и блеск достойную флагмана ордена Адептус Астартес, но кое-что всё равно беспокоило магистра.

О том, что Магенрад Вульф является не простым магосом-эксплоратором, Гавин догадывался сразу, потому что иначе его присутствие на борту вместо десятков аколитов Инквизиции не одобрили бы те, кто решал судьбу ордена на Иатосе. Однако то, что в подчинении магоса оказался целый эксплораторский флот из дюжины кораблей, включая корабль-кузницу, следовавших за ними к Фрации, стало для Сорнери сюрпризом. Конечно, было ощущение, что чего-то этому флоту не хватает, но с его помощью, кроме ремонта "Непрощенного Слепца", удалось наладить добычу нужной для машин фрацианцев гелиумной руды на небольшом спутнике их планеты, а так же разыскать источник прометия на другой планете системы. С одной стороны теперь им не нужно было искать пустотный док на другом конце объятого войной сектора, с другой они становились сильно зависимы, потому что пока что никакого вклада в развитие промышленности Фрации или приведение её к имперскому образцу магос Вульф не сделал.

Переговоры с ним чем дальше, тем больше напоминали магистру перетягивание каната. Техножрец настаивал на обмене линкора на другие суда и при последней попытке, сделанной им две недели назад, прозвучало предложение предоставить взамен боевую баржу и три ударных крейсера, предназначенных специально для Астартес. Где он их возьмёт магистр понятия не имел, но знал, что у Механикус достаточно ресурсов и секретов, чтобы при необходимости откопать и больше. Тем не менее, ответ его был всё таким же отрицательным, ибо "Непрощенный Слепец" был символом их ордена, первым кораблём и в какой-то степени домом.

Магистр глубоко вдохнул, а затем посмотрел на чертеж скульптуры, который дал ему Тлен и который должен был возникнуть на руинах статуи, что венчала нос линкора. Череп, за которым раскрывал крылья филин. Казалось бы, всё хорошо, это символ ордена, но филин был как две капли воды похож на фамилиара брата Сахакила, библиария Апостолов Калибана, которого привлёк всего на одну миссию на Полифемносе капитан караула Клавдий. Конечно, у Тёмных Ангелов и их наследников всегда были секреты, но в данном случае они работали в связке с инквизитором Майев, что умножало секреты на два. Сахакил, безусловно красивый с точки зрения обычного человека блондин с ангельским лицом и дьявольской улыбкой, был мерзким типом и имел дурную репутацию любителя покопаться в чужих мыслях, а Тлен провёл с ним и Майев на корабле инквизитора всю дорогу от станции Караула Смерти до места назначения, то есть почти две недели. Мог ли Апостол Калибана изменить разум тёмного оракула? Аналогичная попытка Янтаря влезть в голову Тлена при первой встрече на Риласе, по словам самого эпистолярия, стоила ему многих лет жизни.

Мысли Гавина оборвал писк вызова от брата Микеля, который дежурил за дверями в ожидании магоса.

— Пусть заходит, — коротко произнёс Сорнери и постучал пальцами по бронзовому краю стола.

С шипением разошлись створки двери и внутрь слабо освещенного стратегиума вошел облаченный в алую мантию с черно-белыми квадратиками окантовки магос Вульф. Его сопровождали пять парящих на разной высоте серво-черепов, которые временами напоминали Гавину живых людей деталями своего поведения, если можно так говорить в отношении машин.

— Как раз тоже хотел вас увидеть, магос, — улыбнулся магистр и подвинул инфопланшет с чертежами Тлена гостю. — Готов образ того, как должна выглядеть статуя на носу "Непрощенного Слепца".

Магенрад, кажется, даже не обратил внимания на чертеж, хотя один из его сервочерепов подлетел ближе и начал сканировать. Сам же магос остановился перед главой ордена и выпрямился так, словно ему в зад сунули копьё.

— Исследовательская станция Тибия-Альфа должна быть возвращена Адептус Механикус, — произнёс он так отчетливо, будто каждое слово должно было стать гвоздём, который забивался в голову собеседника.

Гавин изучил информацию о станции задолго до того, как позволить магосу посетить её, и познакомился с людьми, что на ней работали и жили, потому представлял себе ценность, которую станция и люди представляют для планеты, более чем хорошо. Тибия-Альфа была домом ученых, которые были ответственны за всю применяемую на планете науку, машины, двигатели и тому подобное.

— Впервые слышу от вас такую категоричность, магос, — Сорнери приподнял брови, демонстрируя своё удивление чуть больше, чем оно было на самом деле. — И, насколько мне известно, планеты, дарованные орденам космодесанта, принадлежат им безраздельно со всем населением и ресурсами.

— А еще в случае ереси или техноереси отвечают они тоже вместе со всем населением и ресурсами, — ровно напомнил магос, после чего перешел в словесную атаку, наклонив голову к сидящему магистру. — Развитие фрацианцев идёт не по канону. Их машины это святотатство и техноересь, которую нужно остановить пока они не зашли слишком далеко, и первое, что следует сделать, передать исследовательскую станцию Тибия-Альфа мне.

Гавин на секунду задумался, не ощущая угрозы от представителя Механикус, но его страстное желание заполучить то, о чём он говорит. Затем глава ордена Ангелов Ночи прищурил один глаз и улыбнулся правым краем губ.

— Вы что-то нашли там, верно? Значение чего не понимают люди, но поняли вы, — произнёс магистр, и это не было вопросом, но скорее утверждением, от которого улыбка стала шире.

Магенрад Вульф молча смотрел на него, явно не ожидая такой проницательности магистра.

— Это не имеет значения, — голос был смодулирован идеально, но уже сам факт такого ответа был подтверждением догадки.

— Имеет, магос! Конечно, имеет. Мы же с вами партнёры, почти друзья. Вы спасли многим из нас жизнь, соединившись с "Непрощенным Слепцом", знаете наши секреты, так почему сложно раскрыть один из своих нам? — возразил магистр, сопровождая слова широкими жестами рук, а затем решил добавить кое-что для убедительности, понизив тон. — Я предпочитаю вести дела с личностями. Так надёжнее. Не Инквизиция в целом, а инквизиторы Наварро, Ингвардоттир, Кортез. Не Караул Смерти в целом, а командор Мордигаэль и капитаны Клавдий и Сервайс. Не Адептус Механикус, а магос Вульф, например.

Судя по движению руки, поправившей алую мантию, магос готов был развернуться и уйти, но всё же остался, передумав в последний момент.

— Ксенотех. Опасный для людей ксенотех, уважаемый магистр, — ответил Магенрад, так же понизив тональность голоса.

— Опасный ксенотех, который привёл к развитию Фрации из шахтёрской колонии во вполне себе индустриальный мир, — подумал вслух Гавин, прикидывая возможные последствия отказа. Правда была на стороне магоса. Если он скажет, что планета заражена еретехом и ксенотехом, Фрации скорее всего конец, но ксенотехом занимались в нарушение одного из Универсальных Законов только магосы Тигеля Решений, так что желание Вульфа выдавало его. Не уничтожить, а передать, так он сказал. — Думаю, что понимаю ваше беспокойство. Мы немедленно эвакуируем людей с острова Элиза, а вы займётесь постепенным приведением промышленности Фрации к имперскому образцу и получите мою благодарность за своевременное предупреждение об угрозе. Будем считать это даром Ангелов Ночи лично вам, как представителю Адептус Механикус и Тигеля Решений.

На удивление магос думал в этот раз очень быстро.

— Символ вашего ордена будет установлен на носу корабля в течение двух недель, уважаемый магистр, — ответил он, пока сервочереп подбирал небольшим манипулятором инфопланшет.

— Приятно иметь с вами дело, магос, — кивнул Гавин Сорнери, снова улыбнувшись краем губ.

— Взаимно, — проговорил Магенрад Вульф, когда в помещении раздался сигнал тревоги.

— Крупный объект возник посреди системы, — сообщил из настенного вокс-передатчика голос капитана Чефра. — Предположительно скиталец или орочья булыга. Всем офицерам занять посты. Техническим командам приготовиться.

Магос и магистр переглянулись, а затем поспешили каждый к своим подчинённым.

V

Для Янтаря, медитировавшего в своей каюте, резкое появление из варпа такого огромного объекта было сродни взрыву на периферии внутреннего взора, за которым последовала кричащая волна из тысяч голосов, переливающихся бесконечным множеством чувств и ударившая его, словно молот, а затем ставшая замершей тишиной. Ничего подобного ранее при выходе из варпа других кораблей библиарий не испытывал, хотя ощущение показалось ему смутно знакомым. Он немедленно поднялся и направился к выходу из своей скромной кельи. Только спустя несколько ударов сердец, когда он уже оказался в коридоре, эпистолярий услышал оповещение капитана судна по общекорабельной связи.

— Встретимся на мостике, брат, — бросил он в вокс для Гавина и широким шагом устремился во владения Долрета Чефра.

Около минуты миновало с момента появления неизвестного объекта в системе Фрации, а Гавин с Янтарём уже стояли возле трона капитана корабля, слушая отчеты и глядя на изображение медленно вращающегося в межзвёздной пустоте чудовища, имевшего в самом узком месте диаметр около сорока километров, так что уничтожить его даже с помощью Нова орудия было бы задачей очень длительной. Скиталец представлял собой безумную мешанину из остовов множества кораблей, лишь некоторые из которых были имперского происхождения, а остальные принадлежали ксеносам или изменились до неузнаваемости. В основе, по данным сканирования, лежал осколок эльдарского мира-корабля, на который после бесчисленных лет налипли самые разные суда, которых слепая судьба или злой рок привели к гибели и сделали частью монстра.

Пока что скиталец не проявлял активности, хотя Янтарь чувствовал ту же пустоту и тишину варпа, которая накрыла его сразу после прибытия чудовища. Причин тому могло быть несколько, начиная от сверхсильного парии на борту и заканчивая тиранидами, но как оно было на самом деле только предстояло узнать, и библиарий уже мысленно потирал руки. В этот раз магистр не заставит его отсиживаться на корабле.

— Ощущалось это так, будто варп выплюнул этот скиталец из себя, — поделился Янтарь с братом. — На его борту либо кто-то живой, способный успокаивать варп вокруг, либо какой-то механизм.

— Или это просто случайное совпадение, — улыбнулся Гавин, покосившись на эпистолярия.

— Нет, в этот раз я иду, — покачал головой Янтарь и сузил глаза, на что магистр примирительно поднял руки.

— У нас нет терминаторов для полноценной зачистки, брат, — заметил вернувший лицу серьёзность глава ордена и снова посмотрел на во много раз увеличенное изображение скитальца на пикт-экране над ними. — Это будет просто разведка и, если он будет опасен, мы разнесём его из всех орудий.

— Как скажешь, — кивнул библиарий, который ощутил необходимость узнать что это за скиталец, что внутри него, откуда это ощущение знакомости.

— Фиксируется слабый сигнал бедствия, — оповестил один из офицеров мостика, отвечавший за связь. — Имперская частота.

Выжившие? Янтарь нахмурился. Это вполне мог быть автоматический аварийный сигнал, действующий пока реактор корабля не остынет.

— Откуда конкретно он исходит? — уточнил Гавин, обратив внимание на пост офицера связи, которого звали, кажется, Томас Андерссон.

— Невозможно определить точно, но основное направление могу указать, — ответил мужчина через несколько секунд и, дождавшись кивка капитана, передал данные на главный экран.

Примерно в центре вращающейся массы выделилась красным область из двух прилипших друг к другу и скитальцу кораблей. Верхний был длинным и толстым танкером, который беспощадная сила изогнула дугой, вмяв нос и корму внутрь предыдущих неудачников, а прямо из под его вздутой середины виднелся белоснежный нос лёгкого торпедного крейсера, зарывшийся в покрытую варп-наростами массу, частично напоминавшую живые корабли тиранидов.

Библиарий оценил вероятности и сосредоточился, выпуская свой разум на свободу, чтобы мысленно потянуться к далёкому пока еще скитальцу, но обнаружил лишь вопящую пустоту, а затем появилось неприятное ощущение, как будто что-то высасывало его силы, втягивая внутрь безумной мешанины судов с ритмичностью ударов сердца. Пришлось немедленно прекратить психическое прощупывание и потянуться обратно в своё тело. Когда Янтарь пришел в себя, всё тело оказалось вспотевшим, а доспехи от психического напряжения покрылись лёгкой изморозью.

— Брат, что с тобой было? — спросил обеспокоенно стоявший рядом Гавин. Кто-нибудь другой мог бы уже направить на библиария оружие в страхе, но магистр знал его достаточно долго, чтобы верить в способности брата, как в свои.

Янтарь сморгнул пот и обратил внимание на часы. Прошло две минуты с тех пор, как он отправил свою мыслеформу к скитальцу, но для него, казалось, прошло всего несколько секунд.

— Что-то на этом корабле затягивало меня. Я едва там не остался, — констатировал он и задумался. Ничего подобного эпистолярий ранее не встречал или, как минимум, не помнил об этом, но чувство затягивания оставалось упорно знакомым. — Это как черная дыра для психической проекции.

— Ты не сможешь применять свои силы там? — уточнил магистр.

— Ты знаешь, что и без них мне есть чем воевать, — Янтарь поднял руку с выдвижными молниевыми когтями, одним из самых смертоносных среди орудий ближнего боя в распоряжении Астартес, и на мгновение снова отвлёкся, вспоминая то ощущение узнавания, которое испытал во время прибытия скитальца. Сначала оно, затем это затягивание. Возможно, то, ради чего его отправили в Караул Смерти, нашло его уже в новой роли в новом ордене? — К тому же это может быть какое-то устройство, которое по этому ощущению найдёт только псайкер.

— Капитан, — голос штурмана заставил всех отвлечься, — при сохранении текущего курса расчетная траектория скитальца пересечется с орбитой Фрации примерно через три дня.

На зачистку скитальцев таких размеров даже силами полной роты терминаторов могли уходить недели, а то и месяцы. За три дня, которые были у Ангелов Ночи, изучить такой массивный объект изнутри было невозможно, а сбить его с траектории столкновения с планетой, "случайность" которой пока даже не обсуждалась, стоило еще раньше, иначе обломки размерами в несколько километров могли уничтожить планету или вызвать на ней непредсказуемые катаклизмы.

— Значит, у нас три дня, чтобы это изменить, — констатировал Гавин, а затем включил командную частоту вокса. — Всем командирам в течение часа собраться на "Непрощенном Слепце".

VI

Эктору Хиренесу хватило полгода, чтобы организовать новую для францианцев структуру управления планетой, хотя по факту это было управление шестью городами-колониями с их ограниченной инфраструктурой. Всё производство было сосредоточено в столице, а остальные пять городов выполняли лишь роль добытчиков ресурсов и потребителями того, что присылалось из центра. Разумная система, чтобы держать население в подчинении, ибо в даже в случае успешного мятежа вне столицы никто бы не выжил долго, но совершенно неприемлемая в новых условиях. Летописец изо всех сил старался применить свои знания и опыт, создавая то, что хотели видеть Ангелы Ночи, но люди были проблемными. Прошла бы не одна сотня лет прежде чем в головах потомков надзирателей и подписантов изменилось бы восприятие друг друга, но Эктор был намерен ускорить этот процесс строгими инструкциями и предписаниями, за игнорирование которых чиновники бы понижались в должности и окладе, но имели шанс вернуться наверх при успешном выполнении обязанностей.

Законы Империума, которые он знал как свои пять пальцев, были изменены в соответствии с пожеланиями магистра и хранителя тишины, а затем обсуждались на дебатах временного совета. Первым, что хотели видеть все, это равные возможности. Сложный вопрос, поскольку порождал несколько других. Были люди способные и талантливые, которые совершенно этими способностями и талантами не пользовались. Нужно считать их нежелание работать на благо общества сознательным выбором или отсутствием подходящей мотивации? Настойчивые люди, не имеющие таланта, всегда использовали возможности, обгоняя менее уверенных, но более профессиональных. Было ли это тем, что хотели видеть Ангелы Ночи и фрацианцы? Итого, хорошая идея равных возможностей разделялась на две ветви, мотивации и реализации. А дальше появлялся третий вопрос. Если будет тысяча художников и один техник, порождённые системой равных возможностей, насколько это будет здорово для Фрации и Ангелов Ночи? Здоровая система должна быть сбалансированной, с понятным социальным лифтом, потому именно это стало его главной задачей, успешно решенной.

Вместе с равными возможностями появились равные ограничения, продиктованными необходимостью. Только лучшие могли идти вверх, и это было справедливо, хотя для исполнения этого условия, ввиду заинтересованности людей в собственном благополучии, судьями должны были выступать незаинтересованные космические десантники, которых невозможно подкупить. Это требовало участия в жизни Фрации не только Рола Дихтера, как решающего члена правительства, но и нескольких десятков Ангелов Ночи, которые вначале восприняли эту идею в штыки. Лишь после слов магистра Сорнери о том, что лишь прошедший службу в гражданском управлении сможет достигнуть высокого звания, появилось много желающих.

Крайним успехом первого летописца стало открытие Схолы Ангелорум, для которой собрали необходимые знания из всех потенциально важных областей, и начали обучение детей, прошедших медицинский осмотр на пригодность к генетической трансформации под присмотром брата-апотекария Ленца. Первый набор из шести сотен кандидатов возрастом от шести до двенадцати лет состоялся месяц назад, и сейчас потенциальные инициаты ордена учились и тренировались под самым строгим надзором, мотивируемые предоставленными магистром Сорнери записями с пикт-рекордеров на его собственном шлеме и от других братьев ордена. По правде говоря, Эктор после просмотра некоторых из таких материалов сам жалел, что не является десятилетним, иначе бы тоже попробовал стать десантником, но, с другой стороны, кому бы тогда доверили столь важное дело, как ему? При всём уважении к коллегам, он сомневался, что кто-то еще справился бы так же хорошо.

Лёгким, если не сказать порхающим, шагом заряженный энергией молодости Эктор выскочил из лифта на одном из верхних этажей шпиля Власти и едва ли не полетел к охраняемым двумя стражниками дверям в Палату Дебатов, где ждали члены правительства и сигнифер Дихтер. Двери перед ним с тихим шипением открылись и он увидел картину лёгкой паники у большей половины людей внутри зала с большим круглым столом в центре. Относительное спокойствие сохраняли только военные и сигнифер, неподвижно сидящий в своём огромном кресле и наблюдающий за окружающими черными, как беззвёздная ночь, глазами.

— Наконец-то, советник Хиренес, — обратился к нему один из генералов, седой сухопарый мужчина с длинными тонкими усиками, облаченный в черный мундир с золотистыми эполетами и символом черепа с филином на плече. В словах военного чувствовалось сдержанное уважение, потому что в отстаивании интересов ордена и своих убеждений Эктор был твёрже адамантия, а служивые таких людей ценили.

— Что случилось? — поинтересовался летописец, занимая своё место рядом с сигнифером и следя за тем, как остальные члены правительства прекращают слоняться и тоже рассаживаются.

— Первое, магистр Сорнери приказал начать немедленную эвакуацию всего персонала с острова Элиза, — озвучил новости Рол Дихтер, повернув голову к писцу и произнося слова так, будто рубил клинком. — Второе, в системе появился во много раз больший "Непрощенного Слепца" космический скиталец, который приблизительно через трое суток может столкнуться с планетой.

— Эти события как-то связаны? — уточнил Эктор, своим пытливым умом пытаясь понять к чему это приведёт и как лучше к этому подготовиться.

— Нет, — покачал головой сигнифер, а среди членов правительства поднялся гам.

Из того, что разбирал первый летописец, люди не понимали необходимости эвакуировать почти полторы тысячи ученых и обслуживающего персонала с единственной исследовательской станции Фрации, где разрабатывались все изобретения и технологии, что использовались потом в городах-колониях. Эктор быстро сообразил, что сегодня станцию посещал магос Магенрад Вульф, а значит, это может быть связано с его делами там. Вероятнее всего, Адептус Механикус просто хотели вернуть свою собственность.

— Минутку, — попросил он, прокашлявшись, чтобы привлечь внимание, и поднял руку. — Я давно хотел предложить перевод научных сотрудников по соответствующим мануфакторумам, чтобы они могли работать на местах, а не оторванно от производства. Понимаю ваше беспокойство, но это выгодно и удобно всем.

— А как же лаборатории, исследовательские корпуса и всё остальное? — возразил представитель науки с острова Элиза, лысый старик в круглых окулярах.

— Их лучше обновить и устроить рядом с новыми местами дислокации. Уверен, представители Адептус Механикус посодействуют с этим, потому вам нечего волноваться, — улыбнулся Хиренес, искренне надеясь, что так и будет, но собираясь уточнить эту информацию как только совещание закончится. И, чтобы обсуждение дальше не превратилось в хаос, перевёл тему. — Космические скитальцы опасны. На них могут быть враждебные ксеноформы, потому нам следует сосредоточиться на этом.

Генерал Ришар, первым поприветствовавший летописца, поднял голову.

— Ангелы Ночи могут его остановить? — уточнил он, нахмурившись. — У нас есть некоторые орудия, но они не остановят падающий с неба объект такого размера.

— Этот вопрос обсуждается командованием ордена, — коротко ответил Рол Дихтер, покачав наполовину металлической лысой головой.

— И сколько он будет обсуждаться? — довольно нахально поинтересовался представитель гражданского общества, крепкий мужчина с красным лицом, облаченный в серую шинель без знаков отличия. Во время восстания он возглавлял мятежников в районе пищевиков и до сих пор пользовался немалым уважением рабочих, которые избрали его одним из своих представителей.

— Столько, сколько понадобится, — ответил Дихтер, повернувшись к задавшему вопрос.

— Это не ответ, — возразил другой представитель рабочего класса, худощавый высокий мужчина, до восстания работавший водителем электровоза. — Если столкновение всё же будет, то мы знаем кто спасётся первый, а кого бросят.

Поднялся согласный гул со стороны представителей бывших подписантов и Эктор почувствовал, что сейчас обсуждение может скатиться к взаимным обвинениям, в которых утонет надежда на конструктив.

— Ангелы Ночи единственные, кто может его остановить, — напомнил он, подняв руку, чтобы привлечь внимание, — и им нужно время на обдумывание способов того, как это сделать, точно так же, как нам нужно обдумать то, что и как подать жителям нашей планеты, как подготовить их к возможному исходу. Ангелы Императора всегда были его разящим клинком, остриём копья, которое пронзает врага, но они не добились бы ничего без крепкого тыла, без рук, которые создают основу для их успеха. Если космические десантники это холодный разящий меч, то мы с вами горячее сердце, дающее держащей меч руке силы для удара и мы то, что эта рука защищает. Нужно единство перед лицом тысяч опасностей, которые готовит человечеству Вселенная, и мы должны действовать как одно целое, чтобы достичь победы.

Кажется, летописец увлёкся, потому что в зале воцарилась тишина, а он сам заметил устремившиеся на него взгляды лишь когда остановился, чтобы перевести дух. Люди в зале ждали его слова, и ответственность, словно небесный свод, лежавший на плечах титана из мифов Древней Терры, всей мощью надавил на тщедушного Эктора.

— Я предлагаю перевести Фрацию на чрезвычайное положение типа осадное, описанное в акте восемь-семнадцать. Всё гражданское население, не занятое в жизненно важном производстве, перебазируется в подземные убежища, а склады провианта потребуют проверки на наличие хотя бы полугодового запаса. Все военные перейдут на усиленный режим несения службы, а сигниферы минорис получат чрезвычайные полномочия осадного положения. Особое внимание нужно уделить воздушным объектам. Любой из них, проникающий в атмосферу планеты, может нести в себе угрозу, а потому требует немедленной фиксации и проверки, — практически на одном дыхании расписал советник, после чего понял, что еще ни разу не моргнул и протёр пальцами глаза. Человек, которым он когда-то был, наверное, уже бы готовил себе шаттл для побега, но эта его часть давно стала лишь тускнеющим отдалённым воспоминанием. — Я уверен, что скиталец будет остановлен Ангелами Ночи, но так же как я верю в космических десантников, наши братья и сёстры на поверхности Фрации должны быть уверены в том, что мы с вами сделали всё возможное и подготовили планету к любому развитию событий. Это наш дом и нам некуда из него бежать.

На некоторых лицах читалось лёгкое недоверие, ведь Эктор мог улететь вместе с Ангелами Ночи, но большая часть правящего совета выглядела убеждённой его словами.

— Ставлю на прямое голосование введение осадного положения сроком на полгода с возможностью отмены после ликвидации угрозы Скитальца, — нарушил тишину сигнифер. — Кто за?

Эктор сглотнул, ощутив, как резко участилось сердцебиение. Он был всего лишь советником и не имел права голоса, как не имел такового права и Рол Дихтер. Всё решали люди Фрации.

Одна за другой поднимались руки, и понемногу напряжение, охватившее первого летописца, спадало. Три. Шесть. Десять.

— Кто против? — поинтересовался сигнифер, когда двое членов совета, одним из которых был краснолицый, а другим пожилая полная женщина со строгой прической в виде заплетенной в круг на макушке косы, не проголосовали.

Решения, против которых был хотя бы один член совета, не принимались, потому они могли сейчас отменить усилия остальных даже будучи в таком меньшинстве. Эктор не стал бы на них давить, потому уже мысленно прокручивал другие варианты, которые могли устроить всех, и смотрел то на одного бывшего подписанта, то на другую. Пауза затягивалась.

— Я, — начал краснолицый Аластор Депарье, — думаю, что мы могли бы поступить иначе, но время ограничено, потому лучше варианта советника Хиренеса мы вряд ли подберём в такие сжатые сроки. Воздерживаюсь.

— Согласна, — качнула головой другая сомневающаяся, — воздерживаюсь.

— Решение принято, — огласил сигнифер Ангелов Ночи.

Массовое оглашение чрезвычайного положения должно было произойти примерно через час, когда соответствующие службы будут оповещены, и Эктор наконец вдохнул, когда понял, что не дышал пока они не пришли к консенсусу, после чего опустил голову.

— Благодарю членов совета за ответственный подход к делу, — произнёс он и снова поднял голову. — А с вами, профессор Аркани, мы обсудим эвакуацию максимально подробно наедине.

Старик в окулярах согласно кивнул и, поднявшись, посеменил за направившимся к выходу Эктором.

VII

Брат Гальярд открыл глаза, когда свет мигнул на мгновение, а затем снова погас. Невозможность перейти в состояние замедленной жизнедеятельности имела свои плюсы в ситуации, в которой он оказался вместе с пятью другимибоевыми братьями, пережившими гибель "Гордости Инвита". Ударный крейсер перевозил половину третьей роты во главе с капелланом Везувием и отделением терминаторов ветерана-сержанта Занбара, когда на них напали во время выхода из варпа. Куда большее судно Предателей расстреливало их в упор, так что единственным выходом оказался таран на форсаже с последующим абордажем. Гальярд не мог сказать сколько его братьев погибло во время схваток на борту "Садиста", а сколько в огне взрывов макроснарядов, но тот факт, что они выжили, заставлял его верить в то, что Император всё еще не считает их службу оконченной. Если бы еще предатели, теряя мостик, не форсировали переход в варп без навигатора, было бы совсем хорошо, а так…

— Скоро начнётся, — прокашлял устало сидящий рядом брат Ансельм.

Гальярд снова ощутил укол сожаления, что не успел тогда помешать врагам, из-за чего теперь горло товарища никак не заживало, и повернулся к нему. Десантник был без шлема, давно разбитого в боях внутри скитальца, а его броня лишь местами сохранила желтый цвет Имперских Кулаков, больше напоминая мешанину изрешеченных бронеплит и разорванных соединений. На лбу воина блестели два штифта за выслугу, и по жужжанию сервоприводов брони стало понятно, что он пытается подняться. Гальярд знал, что сам выглядит не многим лучше, но он хотя бы мог подняться сам, потому вскочил на ноги и протянул брату руку.

— Спасибо, брат, — произнес хрипло Ансельм и на его губах появилось нечто наподобие улыбки, а затем он крепко сжал протянутую ладонь и рывком поднялся. Дальше воин оперся на двуручный топор, который всегда служил ему оружием, и поковылял до укреплённого перехода, который надлежало оборонять. Когда-то его оружие было силовым, но энергоячейка давно истощилась и теперь полагаться можно было только на остроту лезвия. Впрочем, этого им пока хватало.

Гальярд сделал полшага назад и из другой стороны небольшого захламленного зала, расположенного над постоянно слабо действующим генератором поля Геллера, послышались лязг и ругательства Занбара. Ветеран-сержант, который должен был взять командование на себя после гибели других командиров, давно уже не разговаривал ни с кем, кроме себя самого, больше всего порицая себя за допущенные ошибки, и казалось порой, что он целиком ушел в себя. Терминатор пылал яростной ненавистью и занимал самый широкий проход в их импровизированную крепость, словно живая стена, которую пока никому не под силу было пройти. Гальярд смел надеяться, что оно и останется до тех пор, пока остатки сознания не покинут ветерана или он не падёт в бою.

С тех пор, как их окружили здесь пять циклов выхода из варпа назад, Имперские Кулаки устроили из подручных средств баррикады и ловушки, чтобы не подпускать врагов близко, но о том, чтобы найти выход, не могло больше быть и речи. Они не знали скитальца и имели крайне мало шансов попытаться изучить его. Последний раз отправившийся на разведку в предполагаемую сторону мостика приютившего их судна молодой брат Фарэй остался за пределами действия поля Геллера, когда скиталец внезапно перешел в варп, и в следующий раз Гальярд увидел уже не его, а пустые осквернённые доспехи, насмехающиеся над благородными сынами Дорна из-за границы действия поля. Доспехи до сих пор лежали там, но, как и всё на борту этого чудовища, так не продлится долго.

— Все готовы? — брат Бертран, взявший на себя командование выжившими после потери такого желания Занбаром, старался звучать бодро и сурово, но Гальярд чувствовал скрываемую за этим усталость. Они все едва держались на ногах, потому что почти ничего не ели уже слишком долго, и к тому же не имели надежды на выход, на возвращение к ордену, даже на то, что их геносемя будет сохранено. Всё, что им оставалось, медленная смерть в нутре железного монстра, который по прихоти безумца или сбоящей машины нырял в варп через неравномерные промежутки времени, и так же неожиданно выныривал, напоминая морского левиафана из легенд Древней Терры.

— За Императора и Дорна мы выстоим, — ответил брат Райнер, на котором менее других отразилось текущее положение как в плане моральном, так и внешнем. Гальярд был склонен считать это везением, но остальные были уверены, что это непоколебимая вера. — И всем нам стоит верить, что брат Фарэй активировал аварийный маяк этого корабля. Наши братья рано или поздно помогут нам избавить Галактику от этой мерзости.

Ансельм согласно поддакнул, остальные поддержали его речь одобрительным ворчанием, а Гальярд молча стукнул кулаком по груди, подумав, что скорее все они тут рано или поздно умрут. Затем уставшие, но несломленные воины разделились и заняли свои посты у переходов, ведущих в зал. Их болтеры давно опустели и служили теперь дубинами, цепные клинки разрядились, а силовые орудия сели, но космический десантник оставался смертельно опасным с любым оружием или даже без него. Неважно, погибнут они или нет, важно то, что стоять будут до конца.

VIII

Фиррис едва волочила ноги, удерживая ноющими руками тяжелый ящик с инструментами и массой мелких деталей, а её начальник то и дело оборачивался, подгоняя и испуская явно невежливые потоки бинарного кода каждый раз, когда она спотыкалась и едва не падала. Этот горбатый человекоподобный монстр из железа, облаченный в свежую алую робу, которую ей самой пришлось стирать и гладить, с некоторых пор начал испытывать её выносливость и пределы силовых нагрузок, хотя жаловаться бывшая первая леди Фрации не стала бы. Это было всё равно в разы лучше того, с чего они начали знакомство, а именно попытки превратить её в безмозглого раба, каких на этой тёмной посудине, где свет никогда не горел достаточно ярко для привыкших к дневному солнцу людей, было предостаточно.

Женщина вздрагивала каждый раз, когда вспоминала вскрывающие череп циркулярные пилы и скальпели, которыми собирались удалять части её живого мозга. Повезло ли ей тогда, что свидетелем её преобразования стал эпистолярий Янтарь, остановивший техножреца, она до сих пор не могла сказать точно. Одна рабская участь сменилась другой, но, будучи бездумной полумашиной, она хотя бы не чувствовала изливавшейся на неё злости персонала, который набрали на Фрации, ведь по её вине погибло девяносто процентов жителей Арманты, а могли погибнуть и все остальные фрацианцы. Каждый раз, когда она по каким-то поручениям Фларина Максимуса шла по мрачным коридорам "Непрощенного Слепца" и встречала смуглые лица соотечественников, те смотрели на неё с презрением и обвинением, иногда плевали под ноги, еще реже ставили подножки или толкали плечом, чтобы показать кем она для них стала. Но никто не произносил ей ни слова, из-за чего Фиррис чувствовала себя тем, кем и являлась сейчас, изгоем. Тем не менее, она всё еще считала, что была права, и уверенно полагала, что даже знай она тогда последствия, всё равно поступила бы так же.

Слуга Омниссии со своей невольницей прошагали несколько сотен метров по широкому безмолвному коридору, по обе стороны которого располагались каюты командиров ордена, и остановился у дверей, рядом с которыми была утоплена в стену каменная плита с одним единственным именем на трёхметровой высоте. Приглядевшись в свете тусклых световых полос, Фиррис смогла прочитать его. "Карл Ординат". Имя ей ничего не говорило, но, вероятно, этот Карл был кем-то важным.

— Кто этот Карл Ординат? — полюбопытствовала она, повернув голову к своему начальнику, который стоял перед дверью, уже, видимо, вызвав хозяина с помощью сигнальной руны слева.

— Мой покойный муж, — ответил приятный мягкий голос, каким, наверное, мать убаюкивает своё любимое дитя, и из-за открывшейся двери показалась скромная темноволосая женщина в черной мантии слуги ордена, держащая на руках завёрнутого в теплое одеяло спящего младенца.

— Погиб в городе Арманта при попытке сбить ракету из столицы, — добавил Фларин, который иногда снисходил до ответов невольнице. — Хранитель тишины Тлен обязан ему жизнью, потому увековечил память о нём рядом со своей каютой.

— Проходите, Фларин, — улыбнулась техножрецу женщина с ребёнком и отошла в сторону, чтобы Максимус смог протиснуться внутрь каюты.

Фиррис нахмурилась, стоя у входа и пытаясь понять в чём смысл такого жеста первого хранителя Ангелов Ночи. Умер и умер. Спас жизнь, но это что, памятка? Просто так забудет? И почему такая большая плита, а имя только одно? Больше никто жизнь никогда не спасал? И не жирно ли одному имени занимать всё пространство? Но затем её напрягло другое. Эта скромная вдова не могла не узнать её даже с учетом рабочего комбинезона, потому что лицо и белоснежные волосы бывшей первой леди знали все жители Фрации без исключения, но ни осуждения, ни злобы в её глазах не было.

— Серв Фиррис, заноси ящик, — негромко потребовал Фларин Максимус изнутри.

Невольница, еще раз взглянув на мирно улыбающуюся женщину с ребёнком, фыркнула, перехватила поудобнее свою ношу и шагнула в каюту, зацепившись ногой о высокий порог. Краем сознания она отметила, что падает, но её удержал вовремя схвативший под руку механодендрит и остановившая кренящийся ящик серворука Максимуса. Благодарить слугу Машинного Бога она даже не подумала, а просто поставила ношу перед собой и оглядела помещение. Каюта была большой по сравнению с её собственной, а потолок возвышался метра на четыре, едва освещаемый маленькими люменами в центре сходящихся от арок линий. Обстановка, правда, была скромной. Всего одна крепкая кровать в дальнем конце помещения, явно принадлежащая космическому десантнику, металлический стол с массой всяких деталей, свитков и непонятного хлама на нём в левом углу и рядом с ним многофункциональный станок. Около станка лежали несколько деталей силовой брони, но они были заметно меньше, чем те, которые носили Ангелы Ночи, так что Фиррис даже подумала о том, что это для человека, но затем решила, что просто для новичка ордена, который еще не стал таким здоровенным, как остальные. Справа же располагались пустая стойка для брони, умывальник и когитатор для доступа к корабельной инфосети. Пол и стены блестели чистотой, в чём, вероятно, была заслуга молодой матери, из-за чего невольница снова испытала к ней приступ презрения. Добровольно стать рабыней пришельцев, называвших себя ангелами Императора, что может быть хуже для свободного человека?

— Всё, мы можем вернуться из этой обители добровольных рабов в казармы честных невольников? — ехидно спросила Фиррис, когда техножрец передвинул принесённый ею ящик к станку Тлена и распрямился, а сама едва ли не сверлила взглядом скромную женщину, почему-то испытывая яростное желание, чтобы та её осудила, начала порицать или как-то еще проявила своё отношение, но та посмотрела на неё со смесью удивления и жалости, а затем слабо, чтобы не разбудить ребёнка, поклонилась Максимусу.

— Спасибо тебе большое, Фларин, — произнесла она тем же мягким приятным голосом, легко покачивая ребёнка. — Мастер Тлен просил передать и от него благодарность за помощь. Ты выручаешь не только корабль и орден, но и отдельных боевых братьев, за что он очень тебя ценит.

Судя по реакции техножреца, его немного заклинило, потому что секунду он просто вздрагивал, а затем выдал тихий шум двоичного кода.

— Это… приятно, — выдавил он из себя, после чего жестом серворуки показал Фиррис на выход. — Мы уходим.

Слуга Омниссии прошел мимо невольницы и оказался в коридоре, после чего протянул механодендрит и схватил Фиррис за руку, чтобы вытащить из каюты.

— Подожди, — воскликнула бывшая первая леди, получившая так же от своих соотечественников прозвище "убийца Фрации", и поглядела на мать с ребёнком, который от громкого звука её голоса начал ворочаться, — как тебя зовут?

— Ангелика, — мягко ответила вдова Ордината, и нахмурившаяся Фиррис была буквально вырвана из каюты техножрецом, так и не успев узнать одну вещь. Как подписантка, чьего мужа она по сути убила, может так спокойно реагировать и говорить с ней. Почему она так спокойна?

IX

В обновлённом стратегиуме всё еще проходящего капитальный ремонт Слепца вокруг блестящего новизной гололитического стола собрались все значимые командиры ордена во главе с магистром. Все десантники были без шлемов и стояли, изучая вращавшееся перед ними трёхмерное изображение космического скитальца с текущими рядом данными по размерам, скорости вращения, уровне радиации, энергетической активности и тому подобным вещам. Все видели, что объект медленно приближался к Фрации, словно неумолимый морской хищник, поднимающийся из глубин к освещенной лучами солнца поверхности. Большинство из собравшихся были ветеранами отделения Савелия, но присутствовало так же несколько хорошо проявивших себя молодых сержантов, включая Микеля Холлстера и Уильяма "Шакала" Джекила. В зале висела напряженная тишина, нарушаемая лишь редким скрипом латных рукавиц по бронзовым краям стола да приглушенным шарканьем стальных сабатонов.

Тлен был рядом со всеми, изучая постоянно обновляющиеся данные по скитальцу, приходящие от мощных ауспиков корабля, и ощущал себя примерно как тогда, когда они с братом Сахакилом приводили в порядок его психику, выстраивая заново всю пирамиду причинно-следственных связей. Только интеллект, только анализ, никаких психических сил, предвидения или инстинктов. Поначалу было страшно, тёмный оракул ощущал себя будто голым, лишившимся половины своей сущности, но чем дальше, тем больше он понимал смысл этих тренировок. Только крепкая рука могла держать поводок внутреннего дикого "я" и только крепкая воля могла направлять тёмную сторону души для общей пользы. Но теперь раскрывалась и другая сторона тех тренировок, потому что провидец был готов ничего не видеть и это не делало его затупившимся клинком.

— Итак, — начал Гавин Сорнери, посчитав, что братья достаточно оценили то, с чем им всем предстоит столкнуться, — вы видите нашу цель. Обычно тактика взаимодействия со скитальцами такова, что в разведку боем идут терминаторы, остальные прикрывают точки входа и формируют резервные группы для деблокирования ушедших вперёд братьев на случай их окружения врагом. И на зачистку скитальца такого размера с учетом всех сложностей перемещения внутри могут уйти месяцы.

Тлен выслушал его внимательно и кивнул, ожидая продолжения, потому что ни терминаторов, ни месяцев времени у них не было. Остальные так же ждали.

— С учетом наших возможностей и временных ограничений, а так же конкретных целей, мы сформируем три разведывательных группы для выполнения трёх главных задач, а так же еще три резервных отделения для их поддержки, — произнёс магистр и набрал последовательность клавиш на панели управления, после чего на зелёной сетке изображения скитальца в разных местах появились три красных указателя. — Первая задача заключается в том, чтобы найти источник аварийного сигнала примерно в центре скитальца и узнать есть ли выжившие, которые его активировали. Это вполне может быть как пустышкой, так и ловушкой, потому этим займётся штурмовой капитан Ноа и выбранные им братья. Отделение поддержки возглавит брат-сержант Холлстер.

Татуированный с головы до пят здоровяк довольно ухмыльнулся и кивнул, принимая назначение, и Тлен задумался над тем, что может пойти не так. Брат Ноа должен был умереть в ином месте, но знать это наверняка было невозможно, поскольку он сам мог неосознанно выбрать смерть в определённых условиях, отменив судьбу, которую прозревал хранитель тишины, как это сделал Карл Ординат в Арманте. Наверное, поэтому тёмный оракул больше никому с тех пор не говорил о возможности выбора.

Молодой рыцарь, а именно такая ассоциация возникала у провидца, когда он смотрел на адъютанта Гавина, старающегося подражать магистру, сдержанно кивнул, но даже в его позе читались гордость и нетерпение. Десантнику было еще много куда расти, но за прошедшие с захвата Фрации месяцы он сильно прибавил не только в мускульной массе, и чем дальше, тем меньше походил на того самонадеянного и поспешного юнца, каким был вначале.

— Вторая задача, отыскать устройство или существо, влияющее на варп вокруг. С момента появления скитальца в системе навигаторы констатируют полный штиль в варпе, что грозит кораблю, попытавшемуся в него войти, застреванием и другими неприятностями, связанным с перегрузкой варп-двигателей, — описал еще одну проблему Сорнери, после чего перевёл взгляд на Янтаря. — Это дело я доверяю брату-эпистолярию Янтарю и тем, кого он отберёт в свою команду. Отделение поддержки возглавит брат-сержант Джекил.

Тлен заметил, как уголок губ библиария едва заметно дрогнул, когда прозвучало назначение, и сам улыбнулся, поскольку помнил, что вытворял Ворон, бывший Ворон, в сражении с Убийцей Шпилей внутри одного из летающих городов Риласа, а затем и в Гранитной Башне с демонами и другими Убийцами. Несмотря на то, что у Янтаря в распоряжении не было никаких убийственных психосил, ведь он не метал молнии и не сжигал врагов, опаснее него в ближнем бою был только капитан Савелий.

Что же касалось только сегодня получившего звание сержанта молодого воина, то магистр, как показалось оракулу, нарочно избежал использования выбранного им прозвища, и на секунду даже выглядело так, будто новоявленный офицер рискнёт на это указать, но благоразумие, похоже, возобладало, и брат Уильям просто кивнул. Тем не менее, что-то беспокойное кольнуло Тлена и он внимательно осмотрел брата, пытаясь отыскать то, что вызвало этот укол. Шакал коротко стриг свои черные, как смоль, волосы, густые прямые брови нависали над черными колодцами глаз, хищный нос окружали сильно выделяющиеся скулы, а под тонкими тёмными губами на бледной коже хорошо выделялась редкая черная щетина. Плечи космического десантника покрывала серо-белая шкура какого-то зверя, похожего на лису, но взгляд тёмного провидца скользнул ниже, где за горжетом ему показалась цепочка, но Уильям развернулся чуть боком и она пропала из виду. После того, как хранитель тишины сделал себе амулет, многие другие братья решили последовать его примеру и каждый создавал его из того, что больше подходило. Кто-то использовал адамантий, кто-то осколки керамита брони, кто-то дерево, кто-то просто подбирал перо ночных хищников из лесов Фрации и носил его в волосах или на броне. Возможно, у молодого сержанта был просто такой же.

— Третья задача, запрос от магоса Вульфа на сопровождение его для получение банка памяти с главного когитатора мостика обнаруженного внутри скитальца разведывательного фрегата Адептус Механикус "Поиск Истины". Этим займутся хранитель тишины Тлен и брат-кузнец Кенхеард, а отделение поддержки возглавит брат-сержант Торазор, — озвучил последние назначения магистр, после чего поднял указательный палец, чтобы братья не расслаблялись, потому что это было еще не всё. — Кроме того это будет испытанием ауксилии. Пилотировать десантно-штурмовые корабли и составлять часть группы удержания мест высадки будут люди. Брат-капитан Савелий и отделения первого и второго крыльев останутся со мной в резерве на эскортных судах магоса Вульфа, а брат-капитан Седек отправится на Фрацию и организует три крыла для обороны городов-колоний. Несмотря на то, что этот скиталец не похож на орочью булыгу, зеленокожие или другие ксеносы могут оказаться на нём и иметь транспорты для достижения планеты. Я хочу, чтобы оборона Фрации была способна выстоять, а Ангелы Ночи укрепили все гарнизоны фрацианцев и организовали патрули за пределами городов.

— Будет исполнено, магистр, — похожий на скелет худобой Седек ударил кулаком по нагруднику в старом воинском жесте.

— Остальные присутствующие сержанты организуют свободные отделения для обороны "Непрощенного Слепца". Я верю в лучшее в людях, но Механикус слишком хотят наш корабль, и я не хочу оставлять это дело слепой случайности, — закончил Гавин с улыбкой. — На сборы и вооружение у всех полчаса.

После брифинга у Тлена сложилось впечатление, что они одни в окружении врагов, которые могут скрываться даже за личиной друга, но в следующий же миг понял, что так было всегда. Ангелы смерти создавались для войны.

X

Надстройка "Аксиомы", флагмана небольшого флота магоса Вульфа, поднималась над основной линией корабля-кузницы на два километра и была одновременно вызовом смотрящим и демонстрацией величия инженеров Адептус Механикус, создававших её. Высокий параллелепипед из закалённого адамантия, который она собой представляла, украшали медные трубы, ползущие из основания корабля вверх, словно системы поддержки и жизнеобеспечения вечному королю, а из ниш между ними на окружающий космос смотрели бронзовые статуи великих магосов и заключенные внутрь шестерёнок черепа-символы жречества Марса. Корабль был настоящим храмом, посвященным Богу-Машине, потому ниже позади надстройки внушительно вздувались мощные двигатели, занимающие вширь более трёх километров и ограниченные толстыми бронеплитами с дополнительными установками пустотных щитов, а вперёди протянулась покрытая багровой черепицей "крыша" с четырьмя башнями гигантских макроорудий и турелей, способных как уничтожать другие корабли, так и небольшие летательные аппараты, атакующие "Аксиому". За орудиями располагался лес антенн, телескопов, сенсоров различных спектров и прочих инструментов изучения космоса, необходимых эксплоратору, а ниже тёмно-алой крыши расположились арочные колонны, словно балконы собора, по которым могли гулять ближайшие владыке этого места поклонения техножрецы. Арки и балконы, занимавшие верхнюю половину бортов, ниже сменялись исключительно функциональными отсеками, пустотными доками, боковыми орудиями и пристройками, в которых появилась необходимость после многих столетий эксплуатации, а внутри, за стенами второстепенных систем, скрывались огромные производственные цеха и кузни, способные создавать что угодно от мономолекулярных нитей до ленд-спидеров.

Магенрад взирал на своё царство с возвышающегося над всем остальным мостиком командного трона, соединённый с основными системами корабля-кузницы массой механодендритов, и отмечал каждую крупицу информации, дополнявшую уже известные ему данные о скитальце. При других обстоятельствах он бы посоветовал магистру Сорнери расстрелять огромную агломерацию слипшихся кораблей из главного орудия "Непрощенного Слепца", но присутствие среди несчастных судов пропавшего два тысячелетия назад разведывательного корабля меняло всё. "Поиск Истины" был отправлен на поиски кое-чего крайне важного для Механикус в восточную часть пролива Иерихон и пропал, едва вошел в варп на границе шторма, окружавшего аномалию Гадекс и не дававшего никому проникнуть через него. Сейчас Механикус уже знали, что не все посланные сюда корабли были уничтожены штормом. Некоторые всё же преодолевали его, но уже не смогли вернуться обратно и оставались пленниками забытого сектора, где правила балом анархия и разложение, а некоторые находились в чудовищных скитальцах.

Слева и справа от трона магоса на креслах поменьше расположились сгорбленные фигуры его помощников, ассистирующих в анализе информации, что выводилась на гололит перед ними. Голубое сияние лучей проектора было единственным освещением мостика за исключением скудного света звёзд, проникавшего из-за спин слуг Машинного Бога через огромные витражные окна из толстого бронестекла, и из-за этого свисающие с теряющегося во тьме потолка пучки кабелей казались древней паутиной, а снующие между ними серво-черепа с тонкими манипуляторами пауками, прядущими её. Полумёртвые сервиторы, прикованные к своим постам в тумане курящихся клубов ладана и фимиамов, молчали, сводя всё общение к передаче данных по соединительным кабелям, потому ничто не нарушало концентрацию их хозяев.

У магоса Вульфа не было достаточно скитариев, чтобы отправиться с ними внутрь скитальца и быть уверенным в успешном возвращении, потому он воспользовался расцветшей дружбой с магистром Сорнери, чтобы получить сопровождение из космических десантников, и теперь был практически готов выступать. Он всё еще не оставил надежду заполучить "Непрощенный Слепец", но если "Поиск Истины" нашел хоть одну из тех целей, которые ставились перед его командой, Магенрад мог получить куда больше и действительно перейти к тому формату взаимодействия, к которому стремился глава Ангелов Ночи. Пока же для этого не хватало влияния и ресурсов. Тигель Решений был маленькой сектой в огромном аппарате Адептус Механикус, и его полезность ограничивалась пока Караулом Смерти и Инквизицией. Расширить влияние на охваченный войной сектор и целый орден Астартес было достойной целью.

— Магос-эксплоратор, вы не передумаете? — заметив отключение Вульфа от их цепи, поинтересовался его ближайший помощник, похожий на бочку с толстыми шарнирными ногами магос-астрологикус Кварро, чьи многочисленные оптические манипуляторы, словно змеи с лица, повернулись к главе флота.

— Нет, — ответил решительно Магенрад. — Люди склонны больше доверять тем, с кем проходят испытания. Уровень доверия ко мне был на высшей точке после соединения с духом-машиной "Непрощенного Слепца". Если использовать Астартес, как инструмент, без личного присутствия, уровень доверия упадёт, а некоторые могут счесть это трусостью, что повлияет на общее уравнение моего возвышения негативно. К тому же я хочу убедиться, что когитатор "Поиска Истины" лишен скверны перед тем, как доставлять его сюда. Зловредный скрап-код или демоническая сущность могут использовать его для распространения, а мы не можем допустить потери еще одного корабля.

— Конечно, вы мудры, магос-эксплоратор, — склонил голову Кварро, слишком по-человечески вздрогнув, когда глава экспедиции напомнил ему о понесенных потерях.

Сгорбленный сервитор в черной робе вышел из-за трона и, низко склонившись, протянул магосу Вульфу благословенное оружие, священный топор Омниссии с режущей кромкой в форме половины шестерёнки с заключенным внутри черепом. Оружие было прекрасно смазано самыми чистыми маслами и окурено чистейшим ладаном под бинарные песнопения оружейных сервиторов, так что дух его излучал агрессивную решимость и властность, истекающую в ноосферу вокруг. Другой сервитор, напоминающий маленького ребёнка с наполовину кибернетическим лицом и алым глазным имплантом, поднял над головой покрытый хромом древний пистолет превосходной работы. Толстая рукоять с накладками из лакированного красного дерева прекрасно ложилась в руку магоса, а заключенное в широком дуле маленькое алое солнце, видимое через миллиметровую решетку с силовым полем, могло сжечь в мгновение ока как плоть, так и металл.

— Поиск знаний продолжится, — провозгласил магос-эксплоратор, принимая оружие.

— Аве Деус Механикус! — отозвались магосы по бокам от Вульфа.

XI

Шестьдесят боевых братьев в полном боевом облачении собрались в реклюзиаме через двадцать минут после того как магистр Сорнери закончил брифинг. Зал был огромным и пустым, если не считать амвона, на котором стоял хранитель тишины Тлен, держа свою книгу раскрытой на полусогнутой руке, а единственный свет излучали тусклые желтые люменополосы в дальней части зала, напоминая лучи всё еще скрытого за горизонтом солнца в часы перед наступлением рассвета. Микель ощущал здесь необъяснимое волнение каждый раз, когда кто-то из хранителей собирал их, чтобы поделиться мудростью или наставить на нужный ордену путь, и этот раз был таким же волнительным, как все предыдущие, хотя некоторые братья казались спокойными и уверенными. Молодому сержанту пока сложно было справиться, но он закрыл на секунду глаза и собрался, уняв едва уловимую дрожь и подняв взгляд на первого хранителя.

— Братья, — начал тёмный оракул, окинув их всех взглядом так, будто мог заглянуть в душу каждого, — каждый из нас родился дважды. Первый раз человеком, полным слабостей и пороков. Второй раз ангелом, лишенным страха и наполненным силой даров Императора. Но мы всегда должны помнить, что смерть у нас всех лишь одна. Я всегда призывал вас стремиться выживать, потому что только живой может одержать победу, и продолжаю стремиться к этому, потому что движение есть жизнь. Но иногда смерть всё равно находит нас и в миг, когда вы ощутите её дыхание, первое, о чём вы должны подумать, это долг. Исполняли ли вы его хорошо, стремились ли к лучшему, сделали ли всё, что было в ваших силах, и если ответ нет, вы должны презреть смерть и сделать то, что должно.

Микель сглотнул вязкую слюну и ощутил, как горят глаза от напряжения.

— Тело лишь инструмент для нашего духа, укреплённого Императором даже больше, чем плоть, и мы можем куда больше, чем думаем. Люди совершают невозможное, когда верят в себя и Императора. Мы ангелы и способны на кажущиеся еще более невозможными, но реальные с верой в сердце, чудеса. Наша сила уже внутри нас, братья. Её нужно лишь растить своим духом, потому опасайтесь того, что предлагает лёгкий путь. Полученное даром порождает алчность и жажду, сжигающие даже самый могучий дух сладкими посулами закономерности награды. Лишь заработанное собственным трудом имеет ценность и растит в вас частицу света Императора. Помните об этом всегда и идите во тьме к свету. Слава и уважение лежат в нём.

Молодой рыцарь понимал, что сказанное частично метафора, но всё равно смысл, полный смысл, ускользал от него, оставляя в памяти рытвины главного — работай над собой, не ищи лёгких путей, верь в себя и Владыку Человечества, восседающего на Золотом Троне, и награда будет ждать тебя.

— Слава Императору! Слава Его Ангелам Ночи! — нестройным хором ответили десантники и по жесту Тлена поднялись с колена, на котором каждый стоял до этого.

— Долг ждёт, — медленно кивнул хранитель тишины и захлопнул книгу, защелкнул железные крепежи и повесил её обратно на пояс.

Боевые братья зашевелились и зашептались, собираясь по отделениям, и Микель подозвал жестом своих подчинённых, чтобы направиться в ангар, где ждали десантные транспорты.

Ему выпало лететь с отделением брата-капитана Ноа, который на добрую голову возвышался над самым высоким из окружавших его боевых братьев. Полёт со Слепца на один из эскортных судов магоса Вульфа, который должен был доставить их ближе к скитальцу, прошел в непринуждённой обстановке болтовни, организованой братьями из отделения капитана, но сам Микель сосредоточенно молчал. Он жаждал настоящего боя с достойным врагом, потому что упустил абордажные сражения с эльдарскими пиратами на борту линкора почти год назад, а столкновения с фрацианцами нельзя было назвать серьёзным испытанием. Всё внутри молодого сержанта кипело в ожидании, и боевые братья, которых он отобрал в свою команду, испытывали похожие чувства, потому что тоже не имели подходящего боевого опыта и желали проявить себя. Если хотя бы половина того, что он прочитал о скитальцах в инфохранилищах "Непрощенного Слепца" и узнал от магистра, а так же опытных членов экипажа корабля, правда, то всем хватит и врагов, и опасности, и славы. Пока же приходилось ждать.

Штормовые орлы донесли Ангелов Ночи до судов Механикус, где они пересели в специализированные абордажные тараны и отрабатывали погрузку и выход из них все те несколько часов, что фрегат нёс их к скитальцу. Затем десантники последний раз вошли внутрь похожей на торпеду управляемой сервитором капсулы и приготовились. Ждать пришлось недолго и вскоре они оторвались от палубы, а затем понеслись к выявленному вблизи потенциального источника сигнала воздушному карману.

По описаниям техножреца, который готовил их к проникновению, таран должен был войти в борт под прямым углом, а затем мельтазаряды пробьют проход и расплавленный металл обеспечит нужную герметичность. Звучало всё неплохо, а обещанный рассчёт точности практически гарантировал успех, так что Микель старался спокойно ждать пока не прозвучит сигнал и не откроется десантный люк в передней части тарана.

Внезапный удар и скрежет, прокатившийся по всей торпеде, оповестил о том, что что-то явно не так, а затем они врезались в поверхность скитальца и сработали мельта-заряды, а толстые клещи выдвинулись снаружи и закрепились на обшивке.

— Пилот, что случилось? — немедленно в вокс спросил Холлстер, следя за ставшим красным освещением.

— Обломки. Аварийное маневрирование. Высадка возможна, — оповестил полуживой голос механизированного слуги Механикус, после чего загорелся зелёный свет и передний люк открылся.

Сержант первым отцепил крепления и едва не свалился из-за неожиданного направления силы тяжести. Торпеда явно вошла не под тем углом, но это уже имело мало значения, потому что Микель с мечом и болт-пистолетом в руках соскользнул вниз и приземлился на то, что когда-то было боковой стеной, а сейчас стало полом в тёмном внешнем коридоре сухогруза. Быстрый шаг в сторону освободил пространство для следующего бойца его отделения, а короткий осмотр коридора, в котором они оказались, дал понять, что отделение брата Ноа либо еще не достигло цели, либо сбилось с неё.

— Занять периметр! — скомандовал Холлстер и вызвал не ретинальном дисплее карту внешних частей скитальца, изученных авгурами и загруженных каждому десантнику в память брони.

Пока его братья один за другим спрыгивали из высоко вошедшей торпеды в тёмный коридор, Микель оценил местоположение штурмового капитана. Он не сбился с цели и не опоздал. Это торпеда сержанта сбилась с курса из-за манёвров уклонения от обломков и оказалась на уровень выше, чем нужно. Так не должно было быть, но уже случилось, и теперь нужно было срочно решить что делать, потому что его отделение должно было охранять общее место вторжения и по завершении миссии покинуть скиталец вместе с остальными.

— Брат-сержант Холлстер, — протянул в воксе Ноа. — Двигайся к моей позиции. Ауксилия прибудет через три минуты и встретить её должен ты со своим отделением.

— Выполняю, брат-капитан, — ответил Микель и снова вызвал на ретинальный дисплей карту.

Ближайшая лестница на уровень ниже была едва ли не в полукилометре от его местоположения, так что нужно было поспешить. Не то приключение, к которому он стремился, но, возможно, хорошая тренировка.

— Отделение, за мной, — скомандовал он и, держа болт-пистолет наготове, полубегом поспешил к нужному месту, когда весь коридор вздрогнул и металл переборок жалобно застонал.

XII

Следить за продвижением отделений внутри скитальца при помощи гололита было куда удобнее, чем на ретинальном дисплее, потому Гавин был рад такой возможности. Как магистру, ему не хватало практики подобных действий, и скиталец предоставлял хорошую возможность, а функциональный стратегиум принявшего их Гладиуса под названием "Огненная слеза" еще и дополнял эти возможности пространной выкладкой всевозможных данных. Около скитальца сейчас кружили три эскортных судна "Аксиомы" и два буксира, которые обычно применяются на крупных верфях и в доках столичных миров, где плотность графика переходов космических кораблей не позволяет большим крейсерам маневрировать самостоятельно. Буксиры, представлявшие собой не более чем скопление двигателей и небольшую кабину пилота, присоединились манипуляторами и магнитными захватами к одной из частей скитальца и пытались изменить траекторию его движения на другую, рассчитанную магосом Кварро, который вместе с братом-капитаном Савелием тоже присутствовал в стратегиуме. Пока что всё шло неплохо, за исключением неожиданно отколовшихся обломков, сбивших с курса абордажный транспорт отделений сержантов Холлстера и Торазора, и Гавин хотел верить, что так оно и продолжится.

Непроницаемое лицо Савелия так же было устремлено на гололитический образ скитальца, внутри которого яркими точками отображались отделения Ангелов Ночи, но магистр знал, что ветеран точно имел мысли по этому поводу. Если бы не присутствие техножреца, то Гавин бы точно как-то подколол капитана, но в текущих условиях стоило сосредоточиться на серьёзных вопросах.

— Глубина сканирования максимальная? — уточнил глава ордена у магоса Кварро, который резко обернулся на звук, провернув верхнюю, похожую на дредноута модели котемптор, часть тела на толстых шарнирных ногах.

— Глубже пробиться мешают многочисленные преграды, но если мы подлетим ближе, то, возможно, сканирование можно будет углубить еще до километра, — ответ пришел из динамика, расположенного чуть выше состоящей из кабелей и трубок шеи, а многочисленные оптические механодендриты над ним перестроились, чтобы смотреть на магистра. — Системы вооружения на скитальце неактивны, но магос Вульф приказал держать вероятность их активации в уме, потому ближе подлетать без крайней необходимости мы не станем.

— А насколько хватит мощности вокс-сигнала? — полюбопытствовал Сорнери на другую тему.

— С учетом усилителей сигнала в абордажных аппаратах, вокс-связь будет действовать на глубине до пяти километров, — ответил магос Кварро. — Об этом сложно судить наверняка, но суда вблизи центра скитальца сжимаются его собственной силой притяжения и чем ближе к условному центру, тем она сильнее, а значит, и связь слабее.

С учетом того, что минимальный диаметр скитальца был сорок километров, а в самой широкой части более шестидесяти, эти оценки удручали, но Гавин благодарно кивнул, а затем настороженно уставился на начавшую вращаться быстрее гололитическую модель.

— Что вы сделали? — обеспокоенно спросил он, коротко взглянув на Кварро, но тот был занят резко увеличившимся объёмом вычислений.

— Скиталец… ускоряется и с его внешней оболочки отслаиваются обломки, — констатировал он с удивлением, а затем палуба под их ногами едва заметно вздрогнула, когда первые осколки попавших в жуткую агломерацию кораблей начали попадать по корпусу фрегата.

XIII

Похожий на кирпич с парой прямых коротких крыльев челнок Механикус совершил резкий манёвр уклонения, когда ему навстречу оторвалась втрое большая чем он секция скитальца, но избежать столкновения уже было невозможно. Двадцать четыре человека ауксилии едва не оторвались от креплений, когда короткое крыло со свистом вытягиваемого из салона воздуха вместе с частью стенки вылетело в открытый космос, утянув с собой и двух людей в громоздких пустотных костюмах. Еще двое погибли мгновением позже из-за того, что хотели позднее надеть шлем скафандра. Остальные двадцать с ужасом наблюдали за тем, как вертится мир за пределами шаттла, и двенадцать из них погибли во время столкновения с ощетинившейся вывернутой арматурой палубой "Толстосума", бывшего танкера, а ныне изломанного остова, одного из множества, составлявших таинственный скиталец.

— Выжившие, отцепить страховочные ремни и резко не дергаться, а то разобьёте или порвёте скафандры и умрёте от разгерметизации, — в стучащих от пульса крови и шока ушах Фиррис послышался голос сержанта Смирнова, который должен был командовать действиями ауксилии вместе с капралом Лавьетом, но, поскольку тот вылетел в космос вместе с крылом челнока, остался единственным командиром.

Боже Император, как она вообще согласилась на это? От смерти в пустоте космоса её не убережет даже чудесное свойства организма исцеляться. И от мысли об этом её била дрожь.

Мимо неё спускались один за другим члены ауксилии, последовавшие совету сержанта, а затем кто-то слева постучал по шлему из бронестекла пальцами, и Фиррис увидела собранное лицо Ангелики. Несмотря на то, что женщина казалась образцом спокойствия, вдова Ватора была готова поклясться, что та еще и только что улыбалась. Именно Ангелика передала сержанту приказ хранителя тишины о том, чтобы их с Фиррис включили в сопровождающую группу. Это что, такая попытка изощренной мести? Невольница покачала головой и вцепилась в страховочные ремни. Лучше остаться здесь и подождать пока её заберут.

У Ангелики, расстегнувшей её ремни, на этот счёт было другое мнение, и Фиррис поплыла в невесомости вниз, так что пришлось всё равно отпустить ремень, чтобы не столкнуться с острым краем вывороченного борта, и в момент неконтролируемого полёта до пола она трижды прокляла добровольную служанку Тлена.

— Давайте шустрее, девочки, — подначил сержант, и пара проклятий досталось ему тоже.

Выжившие солдаты уже разобрали оружие в задней части челнока и более менее организованно покидали его через разорванный борт, так что Фиррис оставалось только поторопиться за другой "девочкой" и взять себе дробовик с тремя дополнительными магазинами. Пользоваться им она не умела, но примерно представляла что произойдёт, если нажать на спусковой крючок.

Им пришлось пройти по довольно опасной изломанной палубе, чтобы добраться до едва-едва действующего пустотного шлюза и набиться в него. Несколько минут ожидания и давление выровнялось, но сила тяготения на полумёртвом корабле, похоже всё равно не работала, потому отряд оставался в невесомости, когда перешел во внутреннюю часть судна. Сержант остановился у освещенного тусклым помигивающим люменом перекрестка и начал с кем-то разговаривать по воксу, но командная частота была только у него, потому с кем и о чём разговор Фиррис понятия не имела, хотя надеялась, что говорит он о скорейшем их возвращении на нормальный космический корабль, а еще лучше на поверхность чертовой Фрации, где её все ненавидели.

— Тебе страшно? — поинтересовалась Ангелика, ухватившись за поручень рядом с ней.

Наличие воздуха позволяло слышать и без вокса, хотя несколько приглушенно, но снимать скафандры никто не решился. Баллона с воздухом должно было хватить на пять часов, а оставаться дольше тут вряд ли кто-то собирался.

— Нет, — солгала Фиррис.

— А мне страшно, — призналась служанка Тлена, наклонившись ближе к лицу собеседницы так, что едва не столкнулась с ней прозрачной частью шлема. — Никогда ни в кого не стреляла.

Вдова Ватора ощутила дрожь, пробежавшую по спине. Это был намёк на то, что она её хочет убить?

— Могла бы и отказаться тогда, — проговорила Фиррис, не понимая чего от неё хотят, хотя всё внутри неё кричало держаться от Ангелики подальше. — В отличие от меня, у тебя был выбор.

— Я сама захотела узнать как это, защищать тех, кого любишь, ценой жизни, — ответила женщина, неотрывно глядя на убийцу своего мужа.

Фиррис не выдержала взгляд и отвела его в сторону, заметив скользнувшую в тусклом свете мигающего люмена тень.

— Собираемся, девочки! —вокс ауксилии огласил громкий голос Смирнова. — Нам на три палубы вверх и желательно шустрее. Эта громадина оживает и у нас нет времени миловаться.

Ангелика улыбнулась и подтянулась рукой, толкнув себя вперёд дальше по коридору мимо напарницы, которая проводила её взглядом, а затем снова посмотрела в коридор позади. Там вновь что-то шевельнулось, а затем черной стрелой бросилось на неё.

XIV

Ноа с помощью магнитных захватов сабатонов уверенно шагал по мёртвому изжеванному коридору, который будто слишком много раз подвергался разностороннему воздействию гравитации, чтобы остаться ровным, и отмечал следы от выстрелов на стенах. Узнаваемыми были лазерные подпалины, осколки от стандартных дробовиков, но так же встречались более крупные следы от разрыва болтерных снарядов и плазмы, что говорило об участии космодесантников в этом закончившемся, возможно, столетия назад сражении. Вероятно, все участники этого боя давно погибли, но держаться настороже его слишком хорошо научил Савелий, так что штурмовой капитан крайне внимательно ловил каждый звук и отблеск света в изломанных полутёмных переходах.

Челнок с ауксилией, который должен был причалить рядом с местом, куда вгрызлась абордажная торпеда его отделения, так и не добрался до места, когда вращение скитальца ускорилось и это стало опасно, так что одной заботой стало меньше. Другой заботой, если можно так выразиться, остался сержант Холлстер, чей абордажный транспорт оторвало и унесло в космос вместе с частью обшивки, которая теперь, должно быть, вращалась на орбите скитальца, имевшего свою небольшую гравитацию, а отделение искало путь к месту высадки капитана. На плечи Микеля ложилась задача по охране абордажного транспорта, а так же возможная поддержка, но капитан сомневался, что эта помощь понадобится.

— Движение впереди, тридцать метров, — оповестил держащий ауспик Экзилус, шедший сразу за своим капитаном. — На тепловом чисто. Могут быть и просто обломки.

— Просто обломки тоже убивают, всем быть начеку, — приказал Ноа, перехватив обеими руками свой двуручный клинок с широким лезвием и продолжив уверенное движение вперёд.

Двадцать метров. Десять. Послышался стук и царапающие звуки, а затем из-за уходящего вверх изгиба коридора на космодесантников приливной волной обрушились трупы в старых дырявых скафандрах с разбитыми шлемами, порванной флотской форме и рабочих комбинезонах. Тела выглядели так, будто давно мертвы, кожа у большинства отсутствовала и в зеленоватом свете экрана ауспика поблескивали выбеленные временем кости.

— Тут что, невидимое течение? — ухмыльнулся Экзилус, с удивлением рассматривая омывшую их волну тел, а затем трупы зашевелились и потянулись к Ангелам Ночи скрюченными пальцами, открыв в безмолвном крике рты.

Их встретил широкий взмах клинка и части тел полетели во все стороны, а затем к пиру мечей присоединились другие боевые братья, быстро превращая в ошмётки все ожившие трупы. Не прошло и минуты, как вся толпа нечисти оказалась порублена, расстреляна до состояния ошмётков или сожжена из огнемётов, а никто из десантников не получил ничего больше царапин на краске брони. Впрочем, учитывая то, что ожившие тела были довольно крепкими, Ноа был уверен, что неулучшенным людям они бы доставили проблем.

— Что-то странное. Не видел еще ходячих трупов, — немного обеспокоенно констатировал низкорослый диверсант, придавив чью-то бедренную кость в разорванной штанине.

Зато Ноа видел и слышал. Видел умертвий, поднятых волей Чумного Отца среди мутантов, которые прилетели с Гвардией Смерти на Полифемнос, и слышал о сраставшихся трупах в пещере Арманты от Тлена, но эти ни на что не были похожи. Он переключился на командную частоту и вызвал Гавина, описав ему произошедшее и в сжатом виде передав запись минуты сражения со встроенного в шлем пикт-рекордера.

— Продолжайте миссию. Возможно, ответы найдутся впереди. Я предупрежу остальные отделения, — ответил глава ордена сквозь помехи, вызванные отслоившимся мусором и вращением скитальца.

Штурмовой капитан отправил щелчок подтверждения, а затем посмотрел на своих боевых братьев, с болтерами, огнемётами и мечами ожидавших в мрачном изжеванном временем и гравитацией коридоре.

— Продолжаем операцию. Цель та же, найти источник сигнала о помощи и возможных выживших, — сообщил всем громила, отпихивая кружащуюся в невесомости руку. На секунду ему стало интересно что еще их ждёт в глубинах скитальца, но это они узнают лишь продолжив двигаться вперёд.

XV

В отличие от остальных групп Ангелов Ночи, отправившихся к скитальцу на абордажных таранах, отделение Янтаря и прикрывавшее его отделение сержанта Уильяма остались в Штормовом Орле, который предварительно должен был облететь скиталец в поисках наиболее близкого к устройству или существу, вытягивавшему варп из реальности, месту. Пилотировал судно лучший пилот из числа ауксилии, тренированный и опытный лётчик с Фрации, получивший после завершения восстания награды за мужество и боевые заслуги, поскольку сбил два летательных аппарата тёмных эльдар, потому двадцать десантников во внутреннем отсеке транспортника были спокойны даже когда тот резко маневрировал, облетая окружавшие вращающийся скиталец обломки.

Расстояние до этого объекта библиарий ощущал мучительным пульсом в висках и слабостью, которая заставляла его вспоминать мантры спокойствия, изученные еще в первые годы обучения в библиариуме Гвардии Ворона, но стробирующее втягивание психических сил находило своё отражение не только внутри его разума, но и в боевых братьях реклюзиама. Двое хранителей тишины, Нарасин и Ишим, похоже, испытывали то же самое, что и эпистолярий, хотя и в меньшей степени. Их Янтарь помнил еще по тому времени, когда проводил первичный психический смотр спящих в стазисных капсулах десантников, доставленных из Цитадели Ночи на Полифемносе, и эти двое были в списке тех, кого эпистолярий рекомендовал к полному стиранию личности или Милости Императора. Каким образом Тлен сумел повлиять на них, эпистолярий даже не спрашивал, но факт того, что теперь они были в числе наиболее верных и эффективных боевых единиц, не подлежал сомнению.

Обычно напряженное до вздутия вен бледное лицо Нарасина, обрамлённое пепельного цвета длинными волосами, сейчас выглядело слегка растерянным и озадаченным, будто он потерял что-то и пытался вспомнить где это можно найти. Спутанные волосы Ишима почти полностью закрывали его лицо, но Янтарь видел блуждающий по салону взгляд и понимал, что разница с обычной спокойной уверенностью слишком уж очевидна. К тому же оба хранителя тишины, редко снимавшие шлемы в присутствии других боевых братьев, в этот раз не постеснялись показать лица. Событие достойное того, чтобы это запомнить.

Ощущение особенно сильного втягивания заставило Янтаря вздрогнуть, а так же заметить, что похожим образом подался вперёд в десантной раме брат-сержант Уильям, не обладавший даже латентным психическим даром. Можно было изучить его разум на предмет развития способностей, но явно не здесь и не сейчас, потому эпистолярий активировал вокс и обратился к пилоту.

— Лейтенант Андре, место, которое мы только что пролетели, вернись туда и высади нас, — потребовал глава миссии, и почувствовал, как загудели громче боковые двигатели, разворачивая громоздкую машину.

Через пару минут два десятка Астартес уже топали через пустоту космоса по изогнутой поверхности скитальца в поисках подходящего входа и быстро нашли его. Похожий на рукотворную пещеру правильной цилиндрической формы тоннель уводил вглубь скитальца и внутри него пульсация втягивающей силы ощущалась сильнее всего. Оставлять тут отделение для охраны пустоты не имело смысла, потому Янтарь, который инициировал эту часть миссии, приказал пилоту вернуться на "Огненную слезу" и ждать вызова, а отделению поддержки двигаться за основным. Сообщение от магистра о том, что внутри скитальца встречены ходячие мертвецы неизвестного типа, а ускорение вращения привело к более быстрому приближению к Фрации, застало библиария уже внутри начавшего извиваться тоннеля и лишь добавили тому мотивации искать причину своих ощущений узнавания и источника неизвестной силы. Факт того, что у них вместо трёх дней в лучшем случае при сохранении текущих тенденций оставалось полтора, ничего не менял.

— Тут всё неправильное, — настороженно заметил в вокс сержант Уильям, проводя рукой по стене тоннеля, внутри которого они перемещались. — Вы слышите эти звуки?

Янтарь ничего, кроме собственного дыхания и шагов, не слышал, потому обернулся немного удивлённо.

— Что ты имеешь ввиду? — уточнил он.

— Посмотрите на стены. Они изогнуты из палубного настила, плит, труб и проводки аккуратным ровным кругом. Что за машина или сила сделала такое? Даже прессами в кузнице Слепца это было бы сложно, — продолжил Уильям, указывая на стены тоннеля, в которых переплетались разные детали того, что когда-то было нормальным кораблём. — И я слышу что-то похожее на стоны.

— Фантазия, — заметил Нарасин будто нехотя. — Я ничего не слышу.

Эпистолярий тоже ничего не слышал, но чувствовал, как его психический дар иссыхает под воздействием чего-то в глубине скитальца. Что бы это ни было, оно было ответственно и за этот тоннель.

— Двигаемся дальше и узнаем что или кто это сделал, — выдохнул он после пары мгновений размышлений и сделал шаг вперёд.

А затем между отделениями сверху обрушилась плотная стена из металлолома, перегородив проход.

XVI

Тлен шел в середине построения, предоставив магосу Вульфу и брату-кузнецу Кенхеарду вести их вглубь скитальца, с чем те успешно справлялись. Очевидность того, что всё пойдёт не так, как задумывалось, привела к тому, что хранитель тишины оставался спокоен, когда начали поступать сообщения об ускорении движения скитальца и появлении помех перед остальными абордажными группами. Даже тот факт, что Ангелика, прихватив Фиррис, оказалась в составе ауксилии и едва не погибла во время крушения челнока, породил в тёмном провидце лишь хмурую усмешку. Он знал, что спокойствие и доброжелательность женщины лишь маска, как и его собственная, когда приходилось общаться с братьями и людьми, и знал, что внутри неё бушуют те еще страсти. Лишь раз, получив доклад сержанта Смирнова, хранитель тишины мысленно попросил Императора присмотреть за Ангеликой, а затем сосредоточился на текущем задании.

В отличие от отделения Ноа, столкнувшегося с ожившими мертвецами, и отделения Янтаря, отрезанного самим скитальцем от прикрывающей группы, на пути у рекламаторской миссии магоса пока препятствия отсутствовали, хотя следы боёв, засохшей крови и даже местами высохшие от времени останки встречались. Тлен держал наготове инферно-пистолет и силовой меч, когда услышал слабый стук над головой и посмотрел вверх.

— Это вентилятор, брат, — сообщил ему обернувшийся Кенхеард, который за прошедшие месяцы глубоко продвинулся в изучение тайн Адептус Механикус и получил от магоса право нанести на свой правый наплечник неполный символ Машина Опус, черно-белый череп внутри металлического цвета шестерёнки.

Обучение на Марсе должно было бы длиться тридцать лет, но у Ангелов Ночи было слишком мало времени, чтобы ждать, потому обучался боевой брат на ходу и уже получил основные импланты. По сравнению с теми технодесантниками-ветеранами, которых Тлен видел в Карауле Смерти, ему не хватало серво-рук и специализированных механодендритов, но наличие блока мыслеуправления и кортикальных имплантов внутри черепа, а так же портов подключения в пальцах и на затылке делали его достаточно полезным, чтобы выполнять основные работы в инжинариуме "Непрощенного Слепца".

— Спасибо, — шепотом ответил Тлен и прислушался к стуку вновь, в этот раз уловив характерные звуки, когда лопасти вентилятора задевали изогнутую трубу.

— Множественные слабые тепловые сигнатуры впереди, — отметил магос Вульф, замедляясь, чтобы пропустить вперёд Кенхеарда и одного из хранителей тишины со штормовым щитом.

Впереди широкого коридора, по которому они двигались однако были лишь противовзрывные ворота. Мощный ауспик магоса наверняка пробивался через эту преграду и давал десантникам преимущество.

— Сколько именно? — уточнил Тлен, кивком показывая брату с мельта-зарядами тоже пройти вперёд.

— Сорок восемь, — через полсекунды уточнил Магенрад Вульф, а после добавил. — Некоторые крупные и могут быть более чем одной целью.

— Есть варианты обхода этой зоны? — уточнил снова первый хранитель, уже представляя что может быть внутри.

— Да, но это кратчайший путь к "Поиску Истины" и я не слышал, чтобы Адептус Астартес уклонялись от боя, — ответил магос, обернувшись и смерив Тлена взглядом своих зелёных линз.

— Вы просто не видели в деле Караул Смерти, — холодно констатировал тёмный провидец, который прекрасно помнил тактику разных истребительных команд. Будь здесь капитан Клавдий, он бы точно ворвался через врата с мечом наголо и боевым кличем на устах, но все остальные десантники больше полагались на тактику, чем горячий сторонник славных сражений из ордена Тёмных Ангелов. — Можете открыть дверь без шума?

Магос пару секунд смотрел на Тлена, но затем медленно кивнул и направился к пульту около двери. Раз работал вентилятор в коридоре, присутствовала сила тяжести и горел свет в части уцелевших потолочных люменнов, значит, реактор судна был еще цел и другие системы тоже должны были работать. Один из механодендритов скользнул в разъём рядом с пультом, а пятёрка сервочерепов разлетелась в разные стороны, занимаясь только одному Вульфу известным делом.

Один из двух боевых братьев с тяжелым огнемётом расположился в тылу отряда, другого Тлен подозвал ближе к воротам вместе с еще парочкой воинов с плазменными винтовками. Кенхеард, вооруженный топором с навершием в форме шестерни и небольшим боевым щитом, стоял рядом с магосом, а по другую сторону ожидал десантник с штормовым щитом и молотом. Что бы ни выскочило изнутри, выжить ему получится самое большее секунду.

С шипением и свистом гидравлики врата начали открываться, являя взорам Ангелов Ночи просторный зал с красивыми позолоченными колоннами, вдоль которых стояли статуи ангелов смерти в капюшонах и с крыльями, и высоким арочным потолком, на котором картины мозаикой изображали различные сцены из учения Экклезиархии. Корабль, на котором они находились, не был идентифицирован, но по всем параметрам считался внутрисистемным транспортом, неспособным к путешествиям через варп, так что загадкой было вообще как он мог оказаться внутри скитальца. Теперь же, когда в зале были обнаружены лежащие и сидящие люди в самой разной одежде, загадок стало еще больше.

Тлен с оружием наготове первым вошел в зал, в дальней части которого располагалась сияющая позолотой статуя Императора и возвышение с алтарём. Людей на поверку оказалось намного больше, чем сорок восемь, определённых магосом, но можно было сделать скидку на дальность и мощность его авгура.

— Ангелы! — послышался благоговейный шепот из полутьмы в стороне, и его подхватили другие. — Ангелы! Его Ангелы пришли!

Фигуры людей будто просыпались и начинали шевелиться, от чего эхо их неуверенных шепотков начинало волной катиться по святилищу Бога-Императора. Выживание в таких условиях было сродни чуду, но с верующими это вполне могло случиться, так что пораженный увиденным Тлен опустил оружие, примагнитив пистолет к бедру, а меч вложив в ножны, после чего поднял руки, готовый исполнить свою роль.

— Спокойствие! Мы вам поможем, — произнёс он, вложив в голос максимальную уверенность, чтобы передать её верующим. Спасать верных Императору было одной из основных догм ордена и Тлен намеревался следовать этому курсу пока дышит.

Следом за ним в зал начали входить другие десантники и магос со своими серво-черепами, а от разношерстной толпы укутанных кто во что людей отделился облаченный в мешковатую робу пожилой мужчина с острой седой бородкой и лысой головой. Его глаза казались запавшими колодцами, а губы натянутыми и тонкими, как у долгое время страдающего недоеданием человека.

— Мы паломники из Санктус Мор, — прохрипел мужчина, подёргиваясь при ходьбе. — Уж не знали сколько еще протянем, но верили, что Император нас защитит.

Тлен улыбнулся под шлемом, услышав слова о защите Императора, и с облегчением выдохнул. Кто бы мог подумать, что за воротами вместо генокрадов или еще каких-то тварей окажутся живые говорящие люди. Он уже открыл было рот, чтобы ответить, но его неожиданно перебили.

— Санктус Мор расположен на северо-востоке сегментума Ультима, недалеко от Перфидианского Зазора, — дополнил справкой новую информацию магос Вульф, и один из его сервочерепов подлетел ближе, чтобы просканировать выжившего, который от резкого приближения машины отпрянул в сторону и прикрылся ладонями.

— Магос, поосторожнее, — сурово потребовал хранитель тишины, понимая, что выжившим лучше обойтись без дополнительного стресса и забыв о том, что обозначенная система довольно далеко от пролива Иерихон, где они сейчас находились. — Эти люди теперь под моей защитой.

— Вы выведете нас отсюда? — с надеждой спросил старый священник, сложив ладони в знак аквилы.

— Да, — четко ответил Тлен и обернулся, указывая на выбранных Астартес. — Братья Прах и Пепел проведут вас к отделению Торазора, а дальше челнок заберёт отсюда. Собирайтесь.

— Некоторым нужна будет помощь, чтобы дойти, — жалобно заметил старик. — Многие не ели уже долгое время. Лишь вода и молитвы держали нас на этом свете.

Первый хранитель немного насторожился от отсутствия благодарности, но решил обойтись без высказывания своего недовольства вслух. В конце концов эти люди наверняка пережили многие недели страданий и нуждались не только в еде и воде, но и добром отношении. Тем не менее, выделять больше двух бойцов было бы расточительно, ведь врагов на пути сюда не было.

— Пусть кто сильнее поможет тем, кто слабее. Ангелы Ночи вас защитят по пути отсюда, так что можете быть спокойны. Дойдут все, — пообещал Тлен, обратив внимание на то, что магос подошел к нему ближе и остановился на расстоянии вытянутой руки.

— Конечно, конечно! — закивал старик и поспешил своей дёрганой походкой к остальным верующим, чтобы те собирались.

— Они могут быть больны или подвержены влиянию Хаоса, — заметил негромко Магенрад Вульф, когда человек отошел и уже не мог их услышать. — А вы еще и запретили мне их осмотреть.

— Они уже достаточно натерпелись, магос, — возразил Тлен. — Вызовите челноки, чтобы их забрать. Потом будем разбираться.

— Ваше право, первый хранитель, — ответил магос Вульф, скрыв тревожный сигнал от сканировавшего человека серво-черепа. В конце концов поиск знаний превыше всего.

XVII

Занбар ревел подобно безумному зверю из древних легенд, кулаками, локтями, ногами и шлемом ломая кости наседавших на него врагов, и Гальярд был рад даже этому голосу брата, потому что враги всегда молчали. Словно волны, они накатывали несметными толпами оживших трупов в узкие коридоры, занятые Имперскими Кулаками, и скребли костлявыми пальцами по броне, кололи простыми палками и кусками арматуры, стучали дубинами и собственными оторванными конечностями по броне сынов Дорна, постепенно откалывая и сминая её во множестве мест. И если этого мучительного прилива кому-то было мало, то в этот раз с ними был Фарэй. Неестественно дёргающееся тело боевого брата пришло со второй волной и врезалось в Ансельма, словно молот в наковальню, разбив бровь и сломав под ней кость ветерана. Если бы Гальярд опоздал на пару мгновений, одним живым братом стало бы меньше, а так Ансельм смог отползти назад и получил время на то, чтобы восстановиться.

Штурмовик оттолкнул бывшего брата мощным ударом плеча, так что тот ударился о стену, а затем нанёс жестокий удар ногой в колено противника, от чего послышался хруст и конечность сломалась. Существо, что носило доспехи Фарэя, молча попыталось встать, но снова получило тяжелый удар в висок от Гальярда и голова его вместе со шлемом отлетела в толпу таких же сухих тел, на мгновение задержав их наступление.

— За Дорна и Императора! — послышался боевой клич Райнера, и штурмовик даже улыбнулся вере брата, ощутив так же небольшой прилив сил.

— Во славу их! — в кои то веки поддержал клич Гальярд, став стеной на пути умертвий, круша их ударами кулака и боевого ножа так, чтобы ни один не прошел мимо.

В таких боях время всегда сливалось в одну бесконечную секунду, которая, казалось, будет длиться вечно, но всё же брат Ансельм слишком долго отходил от пусть и оглушающего, но вполне терпимого удара. Гальярд собрался с силами и перерезал несколько тел одним широким взмахом, а затем сделал полшага назад и ударом сабатона отправил скопление тел перед собой в полёт обратно в коридор, после чего обернулся посмотреть как там товарищ.

Ансельм всё еще лежал там, где упал, и держался ладонями за лицо так, будто хотел вырвать себе глаза или сломать череп, а тело его хаотично вздрагивало, напоминая движения их врагов.

— Брат! — взревел Гальярд, ощущая острую неправильность происходящего. Они были ангелами смерти, могучими за пределами возможностей простых смертных и неподвластными почти никаким ядам, но что-то всё же смогло повлиять на лежащего на металлическом полу воина. — Борись!

Секунда отвлечения дала возможность толпе снова накатить на него и Гальярд едва устоял на ногах, вслепую отбиваясь и пытаясь удержать прилив пока ноги отступали назад и искали опору. Краем глаза он заметил, как к лежащему Ансельму подбегает брат Эмерон, бывший кандидатом в апотекарион и успевший даже кое-чему научиться прежде чем решил, что ему больше подойдёт другое занятие, более прямолинейное.

— Помоги ему! — взмолился Гальярд, вдруг осознав, что самые крепкие узы связывают его именно с братом Ансельмом, который всегда находил в себе силы для позитивного настроя, своевременной шутки и доброго совета.

Менее всего он хотел потерять его, уравновешивавшего собственный скептицизм и цинизм Гальярда, и ярость придала ему сил, чтобы таки найти опору около ящика, а затем оттолкнуть врагов назад, машинально работая локтями и плечами, чтобы искрошить мерзостей.

— Живой, — констатировал Эмерон, убрав руки Ансельма от его окровавленного лица.

Один глаз затёк и опух, превратившись в сплошной синяк, но второй, пусть и показавшийся вдруг глубоко запавшим, смотрел на них ровно, а неконтролируемые спазмы прекратились.

— Я в порядке, — прохрипел ветеран, и его губы от напряжения стали тоньше, а затем он поднялся, отвергнув помощь Эмерона.

Гальярд ощутил холодок в сердце и крепче сжал иззубренный о сотни костей врагов боевой нож, но когда брат подошел, удар не нанёс. Не смог. И Ансельм молча вступил в бой, быстрыми точными ударами кулаков кроша умертвий пока его топор лежал под ногами.

XVIII

Красные глазные линзы окрашивали окружающий мир в ядовито алый цвет, напоминающий о его внутреннем пламени, которое угаснет лишь тогда, когда Император посчитает его долг исполненным. Он давно перестал обращать внимания на обозначения в бесконечно сменяющихся коридорах, потому что те перестраивались перед ним и за ним, стоило лишь повернуть. Истинной была лишь вера, лишь тяжесть крозиуса арканум в керамитовой перчатке и стук розариуса по серебряному орлу, раскинувшему свои широкие крылья на груди космического десантника. Остальное ложь.

Капеллан потерял счёт времени с тех пор, как длительное сражение с Предателями закончилось тем, что раненое им чудовище сбросило его в шахту лифта, но знал, что теперь время бессмысленно, как и всё остальное, кроме его охоты. Нет больше братьев, требующих его вдохновения и наставлений. Нет корабля и нет цели вернуться к ордену, потому что скиталец крепко держал его вдали от всего, что на что-то влияло, и, куда бы Везувий ни шел, всегда приходил к внешним отсекам, за которыми были лишь холод и пустота бесконечного космоса.

Но по пути ему постоянно встречались враги. Сначала он считал этих в разной степени усохших марионеток исчадиями Хаоса, поднятыми силой из-за пелены и брошенными на него в своём безумии. Затем, уловив связь между их активностью и выходом из варпа, посчитал зараженными или отравленными несчастными душами, попавшими в плен скитальца. Теперь же он был уверен, что все его предположения были ложными. Это было нечто иное, нечто новое, с чем еще только предстояло разобраться.

Шанс разобраться представился, когда он снова вышел к внешним отсекам, холодным и мрачным, как разрытая могила, и заметил движущиеся тени. Эти передвигались осторожно и напоминали людей. Живых людей, отличных от тех дёргающихся существ, которыми кишел скиталец. Это мог быть как новый вид, так и случайные мародёры, решившие поживиться содержимым вынырнувшего из варпа скопления кораблей. Такую глупость совершали многие смертные, а расплачивались потом миллиарды их сородичей на планетах, куда они занесли ксеносскую и варповскую погань. Этим Везувий собирался помочь избежать такой участи.

Его рывок был мгновенным, а рука, обхватившая горло мародёра, крепко прижала его к стене коридора пока другой он направлял плазменный пистолет в сторону семерых оставшихся грабителей. Если это новый вид умертвий, то стрелять будет бессмысленно, ибо проще упокоить их кулаками, а вот если жадные падальщики, то вид оружия в руках Ангела Императора вселит страх. Но прежде чем они среагируют, капеллан пристально посмотрел на свою жертву, ища признаки врага: запавшие глаза, тонкие натянутые губы, слегка приоткрытый рот и характерная сухость.

Вместо них Везувий обнаружил за стеклом шлема пустотного скафандра очень красивую молодую женщину с собранными в пучок белоснежными волосами и расширенными от страха глазами, а затем только обратил внимание на то, что она дрожащими руками держала упирающийся ему в нагрудник дробовик.

— Вам что, делать нечего? — почти прокричала она, пытаясь вывернуться из его мёртвой хватки, чем заставила капеллана усомниться в душевном здоровье оной.

Сомнения эти только усилились, когда он понял, что остальные космические воришки смотрят на него с удивлением и никто даже не поднял оружия. Безумцы.

— Господин, — позвал его самый дальний из мародёров, пробираясь к нему через своих побратимов, — вы…

Слова заглохли в горле человека, едва его взгляд с череполикой серебряной маски и черной брони упал на окаймлённый бронзовыми шипами желтый наплечник, посредине которого красовался черный кулак на белом кругу.

— Назовите себя и я решу достойны вы жизни или Милости Императора, — прорычал в вокс Везувий, испытав внезапный прилив гнева, когда рассмотрел на скафандрах всех восьми грабителей символ большеглазой птицы, сидящей за черепом. Поскольку таких символов орденов он не знал, а люди явно имели дело с космическими десантниками, то служить они могли лишь Предателям, за что наградой их станет смерть.

Рассказ сервов ордена Ангелов Ночи, тем не менее, как и дополнительные вопросы, которые он задавал, чтобы выявить ложь, выявили лишь то, что они говорили правду. Везувий теперь знал, что скиталец находится в системе Фрация где-то на восточной окраине пролива Иерихон, отравленного сиянием аномалии Гадекс, но от своей текущей цели он был всё так же далёк и приблизиться к ней мог лишь чужими руками. Да простят его братья из нового ордена.

— Выключите вокс и двигайтесь вглубь скитальца, — приказал он, понимая, что, возможно, обрекает этих людей на смерть, но зная так же, что кровью мучеников жив Империум. Чудовище внутри этого адского скопления должно умереть от его руки, иначе долг перед Императором и его павшими братьями останется неоплаченным.

XIX

"Огненная слеза" плыла в пустоте следом за вращающимся скитальцем, словно мелкая рыбёшка за китом, и она была не одна. Рядом с фрегатом двигались два других эскортных корабля магоса Вульфа, "Острота разума" и "Дробящий молот", а так же буксиры, которым теперь сложно было бы приблизиться к слипшейся громаде из-за множества обломков, вращающихся вокруг неё и остающихся позади, как хвост кометы. Но кроме очевидных проблем в космосе были и другие.

Гавин старался держаться спокойно, но отсутствие связи с отделениями Янтаря, Уильяма, Ноа и единственной попавшей на скиталец группой ауксилии заставляло беспокоиться. Конечно, новость о том, что внутри отделением Тлена была обнаружена большая группа выживших людей, радовала, но магос-эксплоратор обещал доставить их на "Дробящий молот" и эта находка отходила на второй план. На связи оставалась лишь половина отправленных на задания боевых братьев и то только потому, что Микель Холлстер держался в зоне высадки, где помехи мало влияли на качество вокс-передач, а отделение Торазора имело при себе специально взятый магосом усилитель.

— По новой оценке скиталец достигнет Фрации примерно через двадцать пять часов, — державший магистра в курсе своих рассчетов магос Кварро снова подал голос, сообщая неутешительные вести.

— Я мало понимаю в астронавигации, но разве при ускорении движения он не должен был пройти мимо изначальной траектории столкновения? — поинтересовался обычно молчавший Савелий.

— Должен был, — согласился Кварро, поглядев на первого капитана своими похожими на змей глазами, вытянутыми из стального черепа на гибких подвижных кабелях. — Но он корректирует курс, из чего я могу сделать вывод о наличии внутри направляющего разума.

Магос-астрономикус выделил красным некоторые части скитальца.

— Учитывая то, что он движется благодаря довольно сложной системе переключения гравитации в отдельных секциях, я бы сказал, что этот разум должен быть на уровне магоса Адептус Механикус. О том же говорит то, что он должен был объединить системы полусотни кораблей, чтобы управлять ими из одного места, — продолжил магос-астрономикус.

— Допустим, вы правы, — задумчиво начал магистр. — Какой смысл врезаться в населённую планету?

— Вариантов множество, но я считаю, что таким образом на поверхность планеты можно доставить груз и избежать угрозы местного населения, поскольку в огромном радиусе вокруг места падения всё будет уничтожено, а так же изменится климат в масштабах всей планеты, — заявил Кварро, подняв металлический указательный палец. — Учитывая размеры скитальца, многие внутренние части не сильно пострадают в процессе приземления.

— Нас это не устроит, — хмыкнул Гавин, переводя взгляд с магоса обратно на гололитическое изображение скитальца. — Определите крайний срок, когда нам придётся открыть по нему огонь, чтобы сбить с курса.

— С учетом потенциально возможных поправок, которые может внести управляющий скитальцем разум при начале обстрела по нему, я бы рекомендовал начать с кораблей, на которых он меняет гравитацию, через пять-шесть часов, иначе он может пройти достаточно близко от Фрации и всё равно разрушительно повлиять на её атмосферу и геологию.

Пять часов с учетом размеров скитальца было ничем. Ордена космического десанта тратили на меньшие скитальцы недели и месяцы. Даже чтобы просто пройти по прямому коридору в самом узком месте скитальца понадобится четыре часа, а внутренности таких скоплений зачастую изломаны и полны тупиков. Идея отправить на разведку лучших боевых братьев чем дальше, тем больше казалась плохой, но цель оставалась прежней — тренировка и получение опыта в их текущем состоянии была жизненно необходима. К тому же такой опасный враг, способный контролировать огромный скиталец, должен быть изучен и уничтожен.

— Магос Кварро, начните передавать повторяющееся сообщение с отсчетом до начала открытия огня. Наши братья должны знать, что через шесть часов этой громадине придётся туго, — в итоге заговорил магистр Сорнери.

— Что если сообщение получит и тот, кто управляет скитальцем? — спросил мрачно Савелий.

— Мы узнаем что у него еще припрятано в рукаве, кроме зашвыривания нас обломками, а потом выкурим его, — улыбнулся Гавин, похлопав ладонью по своему инферно-пистолету. Ему жутко не хотелось лично встревать в это дело, но, похоже, выбора было не очень много. К тому же кто быстрее и лучше справится с таким делом, чем лучший специалист по скрытным проникновениям в пределах Иерихона и мечник, равным которому магистр еще не встречал.

XX

Всегда возникали какие-то проблемы, которые задерживали или даже совсем останавливали бюрократическую машину, обладавшую слишком большим количеством деталей, чтобы быть способной быстро реагировать на изменения. Эктор знал это как никто другой, помня о всех проблемах и проволочках, разрешениях и согласованиях, через которые нужно было пройти, чтобы получить необходимое в Империуме, потому с разной долей успешности старался обойти худшие проявления этой системе на Фрации, но неизбежно сталкивался с тем простым правилом, что один человек не может эффективно управлять более чем двумя десятками других. Это можно было назвать природным ограничением человечества, которое обходилось мозговыми имплантами, стандартными для Администратума для выполнения большего объёма работы за единицу времени, но на планете Ангелов Ночи такими имплантами обладали только он и его подчинённые писцы, лишь четверо из которых исполняли повседневные задачи в столице, а остальные неулучшенные люди требовали соответствующего общения, сводящего на нет все улучшения. В такие моменты Эктору хотелось рвать на голове волосы, но, к счастью, из-за постоянного стресса он давно уже облысел и сомнительное удовольствие от боли, сопровождавшей бы такой процесс, оставалось для него недосягаемым.

— Мы не успеем эвакуировать всех с острова за оставшееся время, — сообщил советнику очередной посыльный от командующего воздушными силами Фрации, молодой человек в парадном синем мундире с серебристыми эполетами.

— Оставьте там охранный контингент и часть обслуживающего персонала. Адептус Механикус пока не сообщали о своём спуске на планету, потому нужно кому-то следить за комплексом, — почти без раздумий ответил Хиренес, зато потом подумал о том, что с этим вопросом ответственный за эвакуацию лучше бы обратился к профессору Аркани, и в следующую секунду передумал. Профессор был человеком науки и склад его ума подразумевает другие приоритеты и образ мышления. Эктор же был чиновником, который знал людей и знал процессы, потому действительно лучше было обратиться к нему, чем долго искать общий язык с Аркани.

— Да, сэр, — кивнул посыльный и откланялся, покидая просторный кабинет с высоким арочным потолком и огромным окном за спиной его главного обитателя.

Летописец с налётом грусти подумал о том, что с удовольствием поменял бы этот прекрасный кабинет, обставленный искусной мебелью в древесных тонах, увешанный приятными взору картинами и оснащённый функциональным древним когитатором на простую каюту на Слепце и перо, которым можно было писать историю. Однако следом вошел еще один посыльный и мечты Эктора рассеялись, как утренний туман в столице. Из-за ускорения движения скитальца им всем пришлось ускорить и приготовления, сопровождающие введение осадного положения. Улицы были забиты людьми, которые тащили вещи и детей ко входам в подземные убежища, часто возникала давка, нередки были и потасовки, потому что никто не может быть рад тому, что в четыре утра правительству вздумается начать срочное перемещение. Но а как иначе, если план перенести основную массу действий по переходу на осадное положение был изначально для удобства жителей назначен на следующий день, а скиталец неожиданно ускорился?

— Советник Хиренес, — поклонился облаченный в серый костюм молодой человек, в котором Эктор узнал одного из помощников Аластора Депарье, главы профсоюза работников пищевой промышленности и самого большого критика нового порядка, — мой начальник желает знать как на ваш взгляд ему стоит решить вопрос с желанием господина Лефера перенаправить большую часть сегодняшней продукции на склады правительственного шпиля. Инструкции осадного положения не дают полного понимания как именно должны разделяться запасы продовольствия.

Эктор подавил вздох. Под правительственным шпилем размещались самые надёжные и глубокие убежища, занимаемые верхушкой руководства бывших надзирателей и никакие реформы не могли этого изменить, так что очевидно, что Лефер хотел свежих припасов своим близким, которые тоже разместились в этом убежище. С другой стороны Депарье всегда возмущался подобной избирательности и выступал с её критикой. Даже чрезвычайное положение не мешало старым недругам сводить счеты.

— Ему стоит проинструктировать своих подчинённых обращаться по спорным вопросам к сигниферам минорис, но, поскольку вы уже обратились ко мне, то я думаю, что сегодняшнюю продукцию стоит отправить грузовым поездом в колонию Сильва. Их продовольственное положение наиболее хрупкое из всех городов и пополнение запасов там имеет первоочередное значение.

Судя по лицу мужчины, он был удивлён, потому замялся.

— Если вы думаете, что для меня имеют значение ваши старые дрязги, то ошибаетесь. Для меня все люди Фрации одинаковы, кем бы они ни были и как бы себя ни называли, и значение имеет только их благополучие, которые мы с вами создаём. Это понятно? — Эктор немного вышел из себя, вспомнив как устраивал выволочки мелким клеркам, и чуть подался вперёд, вперив взгляд в посланника.

— Да, сэр, — прокашлявшись, ответил молодой человек, попятившись к выходу. — Я передам господину Депарье ваши слова.

— Уверен, что так и будет, — улыбнулся Эктор, ощутив укол стыда от того, что так налёг на простого посланника. — Хорошего нам всем дня, мистер Марселино.

По лицу помощника Аластора можно было явно прочитать удивление по поводу того, что советник Хиренес знает его имя, но время у них у всех было ограничено, потому летописец жестом худой костлявой ладони показал гостю на выход и перевёл дыхание. Конечно, он всех имеющих значение и вес личностей знал, потому что как еще можно строить общество, если не опираясь на знания? Словно в ответ ему за спиной засияли первые золотые лучи восходящего солнца, окрашивая прекрасную древнюю мебель в тёплые древесные тона, вызывая блеск на лакированных поверхностях и грея лысый затылок советника пока в кабинет входил следующий посланник.

XXI

Фиррис плелась последней в разомкнутой колонне ауксилариев, но позади ощущала сдержанную ярость походки десантника, назвавшегося Везувием. И если этого было мало, то в довесок она всё еще чувствовала боль от саднившего синяка на шее после того, как этот капеллан её чуть не придушил во время знакомства. Это пугало, потому что обычно все её раны довольно быстро заживали и редко когда болели дольше пары минут. Тут же они шагали по коридорам, пролазили через проломы в стенах, ползли через тоннели и прыгали через провалы по меньшей мере полчаса, а боль сохранялась и женщина начала уставать.

Конечно, прислуживание техножрецу Фларину Максимусу с его вечными попытками найти ей работу, пусть даже самую бесполезную и тяжелую, позволило ей прибавить в выносливости за последнее время, но всё равно тренированным солдатам она была не ровня. Как не была им ровней и Ангелика Ординат, пытавшаяся держаться сразу перед Фиррис и сдерживавшая тяжелое дыхание. Глупая женщина, неизвестно зачем вообще вызвавшаяся в такое опасное место, да еще и прихватившая её с собой. Что у неё на уме вообще было?

— Ангелика, — постаралась негромко окликнуть её Фиррис, решив вспомнить свой актёрский талант.

— Да? — обернулась та, показав уставшее лицо с прилипшими к вспотевшему лбу черными волосами, которые невозможно было поправить пока они были в скафандре, и полными блеска решимости глазами.

Вдова Ватора на секунду засомневалась, стоит ли вообще говорить, но быстро переборола себя и улыбнулась.

— Зачем Тлену было включать нас в один отряд с солдатами? Мы же ничего не умеем полезного, — спросила она, стараясь выдерживать любопытно-нейтральный тон.

Служанка хранителя тишины отвернулась, молча продолжив путь, так что Фиррис осталась в недоумении. Она говорить с ней не хочет?

— Назови это провидением, — наконец, спустя почти полминуты, ответила Ангелика, обернувшись и добро улыбнувшись. — Я не знаю другого мотива.

Прекрасно. Как будто стоило ожидать чего-то другого. Бывшая первая леди Фрации вздохнула и свернула следом за собеседницей в очередной коридор, в этот раз высокий и прямой, абсолютно тёмный, так что из мрака что-то выхватывали только фонари на оружии солдат. Но хотя бы гравитация была нормальной.

— Мне кажется, есть другие причины, — задумчиво произнесла она. — Я не верю в судьбу и провидение.

— Может быть, — пожала плечами вдова Ордината, — а во что ты веришь?

— В свободу действий и то, что мы сами определяем что с нами будет, — горячо ответила Фиррис.

— Вот как, — многозначительно произнесла Ангелика, коротко обернувшись, — а что если на тебя действует намного большая сила чем всё, с чем ты можешь справиться? Иногда выбора нет.

— Выбор есть всегда, — фыркнула вдова тирана.

— Тогда почему ты выбрала Оскара Ватора? — поинтересовалась вдова героя.

Вопрос застал Фиррис врасплох и она сглотнула ставший в горле ком. Даже через год после смерти негодяя она ненавидела его так же сильно, но он был лишь воплощением всего того, что она ненавидела на Фрации. Угнетение, бесправие, издевательства.

— Потому что он должен был умереть от моей руки. Я должна была уничтожить всё, что надзиратели создали, — резко ответила она, вновь переживая ощущения тех дней тирании. — Ты же тоже подписантка. Ты то должна меня понять. Твой муж тоже был надзирателем и пользовался своим правом сильного. Разве ты не хотела свободы?

— Нет, — ответ Ангелики подействовал на Фиррис словно удар шокера.

— Как нет? Эти твари пользовались нами веками. Это должно было прекратиться! — вспылила блондинка, но тут же притихла, потому что на неё зашикали шедшие впереди ауксиларии.

— Я любила своего мужа. Он был добрым, смелым и заботливым, — таким голосом, будто душила слёзы, ответила вдова Карла. — А в последний день, когда он вернулся домой весь израненный и едва стоящий на ногах,признался, что я с момента знакомства была для него дороже души и попросил прощения за то, что никогда до этого не признавался в любви.

Что-то внутри Фиррис дрогнуло, давно забытое, будто детские сказки, которые на ночь рассказывала мама, но тут же разбилось о броню её неприятия.

— Я своего ненавидела и он был тварью, — прошипела она, ощущая, как дрожит от ярости подбородок, хотя всё равно это было как-то иначе, словно что-то в ней надломилось.

— Сожалею, — шепнула в ответ Ангелика и чуть ускорила шаг, показывая, что не хочет больше говорить.

Тишина, в которой они двигались, действовала на нервы. Поднятые воспоминания бурлили на поверхности мыслей и просто требовали найти способ успокоиться, а поскольку больше говорить было не с кем, Фиррис обратилась к шедшему за ней десантнику.

— Куда мы идём? — рискнула обернуться она, за что тут же получила тычок ладонью в плечо от Везувия.

Выглядел тычок не сильным, но от очередной вспышки боли женщина вскрикнула и потянулась потереть плечо. Определённо там появится еще один синяк.

— Мы охотимся, — прорычал в ответ капеллан.

Она задумалась и, не оборачиваясь, продолжила задавать вопросы.

— На кого тут можно охотиться? Разве в подобных местах водятся звери?

Адский вой цепного топора, разрубившего шедшим первым Смирнова стал ответом. Кровь и ошмётки тела вперемешку со скафандром забрызгали всех шедших следом за ним.

Раньше, чем женщина смогла что-то сообразить, её в сторону отшвырнул рванувший вперёд Везувий. Последним, что Фиррис увидела перед тем, как врезаться в стальную стену, была могучая фигура в тёмной броне и скалящемся рогатом шлеме, освещенная фонарями погибающих от громадного цепного топора солдат.

XXII

Янтарь бежал так, как никогда до этого, и стук крови в ушах заглушал даже грохот сабатонов по стальному тоннелю, который смыкался за спинами его братьев. После того, как они оказались отделены от группы сержанта Уильяма, тоннель начал перестраиваться, сжимаясь позади и иногда образовывая боковые проходы, такие же идеально круглые, как основной. Сражаться с ожившим скитальцем было делом бесперспективным, потому что даже мультимельта не успела справиться с таким быстрым изменением, и её обладатель, брат Гравюс, стал первой жертвой тоннеля. Остальные бежали что есть сил, скользили по практически гладким стенам на поворотах и пока еще опережали сжимающуюся смерть в железном нутре. Это могло бы показаться глупым, что могучие космодесантники бегут, как тараканы, но нужно было понимать, что они смертельно опасны для любого существа в Галактике и, что в Гвардии Ворона, что в Ангелах Ночи учили тому, что для победы нужно найти слабость врага и ударить тогда, когда он не ждёт. А сложно ударить, если ты мёртв.

Эпистолярий на бегу пытался выявить закономерности в том, как образовывались новые проходы, и был близок к тому, чтобы разгадать эту загадку, когда открылся очередной боковой проход. Отстававший от остальных брат Патрик, даже оставив тяжелый огнемёт далеко позади, после мгновения колебаний бросился в него и библиарий цокнул языком с досадой понимая, что это еще одна потеря, но потеря полезная. По сути брат пожертвовал собой ради других, потому что, ожидая его, они бы ничего не добились.

— Быстрее! Нужно ускориться! Брат Патрик дал нам время! — призвал он оставшихся боевых братьев.

Нарасин обогнал его вмиг, как стоячего, а открывшийся боковой тоннель закрылся почти сразу же после того, как боевой брат исчез в нём. Другие тоже ускорились, выжимая из своих мускулов и серво-приводов брони весь возможный максимум.

Скрежет впереди, которым сопровождались изменения проходов, дал Янтарю понимание, что его догадки верны. Кто бы ни создавал переходы, ему нужно было всегда иметь выход наружу, а значит, в каждый момент времени существовал минимум один обходной путь, чтобы можно было захлопнуть основной. Как это связано с высасыванием психических сил пока было не ясно, но когда перед Нарасином начал подниматься пол и хранитель тишины, перемахнув через него, размахивая руками, полетел вниз, медлить было нельзя.

— За ним! — крикнул эпистолярий и нырнул в раскрывшуюся яму, слыша, как боевые братья с гулким грохотом прыгают следом.

Они падали, ударяясь о стены тоннеля, сначала отвесно, затем наклон изменился и десантники покатились, выравниваясь в процессе и превращая хаотичное вращение в контролируемое ладонями и локтями скольжение на пятой точке, чтобы в итоге вылететь в изгибающийся полукругом похожий на кишку коридор явно органического происхождения. Внешние стены его состояли из гибких листов мускулов, которые раздвигались в круглые тоннели и сдвигались по велению невидимого создателя, потолок покрывала отмирающая масса плоти, гной с которой капал на уже скрывшийся под желтой коркой пол. Противоположная мышечной стена была похожа на сжатую губку.

Янтарь порадовался тому, что доспех всё еще сохранял герметичность, но в следующий миг губка разжалась и приступ варп-иссушения напал вновь, из-за чего библиарий упал на колени, схватившись за голову. В этом месте ощущение было такое, будто из него высасывают саму сущность души, вырывая её из еще живого и здорового тела, и, судя по тому, что Нарасин с Ишимом припали на одно колено, испытывали они нечто похожее. Менее чувствительные к влиянию варпа братья подхватили их троих и потащили к тому, что издали выглядело как металлическая дверь, наполовину скрытая за органическими наростами.

Приступ прошел вместе с очередным сжатием губчатой стены, и Янтарь смог осмотреть двери, с изумлением обнаружив на них литеру I с тремя горизонтальными полосками и черепом, а вокруг литании на высоком готике и обереги, используемые Ордо Маллеус. Картина начинала складываться, но в ней пока недоставало главных фрагментов.

По жесту библиария вооруженный мельтой брат Рансер прожег укрепленную дверь и её засовы, а двое других с большим усилием отодвинули её, потянув по направляющим. За дверью оказалось небольшое пространство, использовавшееся ранее для обеззараживания проходившего через него персонала, но сейчас явно бездействующее и заброшенное, и еще одна герметичная дверь, повторившая участь первой. Дальше десантники вышли на Т-образную развилку с серыми металлическими стенами, покрытыми распадающимися пергаментами с отвращающими варп письменами и тысячами выгоревших дотла восковых свечей вдоль стен. Люмены по большей части бездействовали, тускло мигали только несколько в почти стометровом коридоре, двигаясь по которому Янтарь снова почувствовал узнавание, хотя память упорно отказывалась выдавать ему что-либо осознанное.

— Что это всё такое? — поинтересовался негромко вооруженный болтером брат Хаммал, рассматривая место, куда они попали.

— Бывшая экспериментальная станция Инквизиции, насколько я могу судить, — ответил эпистолярий, пытаясь найти на стенах или полу указатели куда идти.

— Они занимаются такими мерзкими делами? Это же явно технология ксеносов, — удивился другой боевой брат, даже не пытавшийся скрыть своего негативного отношения к этому месту.

— Инквизиция занимается и куда худшими делами, но мы не вправе их судить, — не очень уверенно ответил Янтарь, заметив таки на тёмном от влаги и ржавчины полу почти стёртый временем указатель, и направился в правый переход. — Разве что об этом потом никто не узнает.

Судя по хмыканью Нарасина, он был склонен ко второму варианту.

По мере приближения к выходу из защищенной зоны Янтарь ощущал, как давление на его разум ослабевает и начинает больше походить на влияние парии, потому как болевые ощущения сменялись просто неприятной пустотой. Дверь со сломанной панелью доступа пришлось открыть так же, как предыдущие, и семеро Астартес попали в грохочущую реальность работающих гигантских механизмов внутри огромного зала, напоминающего лабиринт из стали с облезающей алой краской. Трубы соединяли десятки и десятки закрытых защитными кожухами машин неизвестного назначения, кабели, словно сухожилия, тянулись из пола, стен и потолка к скрытым механизмам, переплетаясь и обвисая. Всюду виднелись какие-то вентили, рычаги, переключатели и погасшие экраны пультов, к которым, судя по слою пыли, много лет никто не приближался. Стук вентиляторов в погнутых трубах, шум вентилируемого воздуха и треск электричества, от которого ныли зубы, сопровождали каждый шаг Ангелов Ночи в этом царстве Механикус, о чём напоминали смотрящие с каждого кожуха и стены черепа в шестерёнках. Если бы не видимая в некоторых местах призрачная кость эльдар, можно было бы решить, что это неплохо обслуживаемый завод, а не часть жуткой машины, лишавшей псайкеров их потенциала и кто знает еще что делающей.

— Будьте начеку, — предупредил Янтарь, выпустив из установленных над кистью креплений молниевые когти, и с удовольствием проследил за тем, как распределились его братья, прикрывая друг друга.

Библиарий медленно шел вперёд, пробираясь между гудящими и стучащими машинами и обоими сердцами ощущая, что приближается к разгадке потери своей осознанной памяти. Мышечная память при этом буквально кричала о том, что он уже был здесь раньше, и бывший Ворон чувствовал, что скоро узнает кто сделал это с ним, заставив забыть всё, включая собственное имя и всю жизнь до того, как его снова нашли братья.

За очередной цистернообразной машиной, гудящей от переизбытка энергии, оказалось открытое пространство, заканчивающееся внушительной противовзрывной дверью, со скрежетом открывшаяся, когда десантники приблизились. Из освещенного мигающим светом просторного коридора за ним выступил почти пятиметровый тяжело бронированный и обладающий силовым полем боевой робот типа Покоритель, оснащенный силовой клешней, когтями и молниевой пушкой, а за ним высыпала полудюжина изрыгающих агрессивный код Сциллаксов, чьи аугметические красные глаза на выбеленных временем черепах сияли опасным интеллектом, а из под укрытого похожим на черепаший панцирь тела вились многочисленные гибкие механодендриты, выступающие как ногами, так и оружием существа, потому что заканчивались пилами, бурами и клещами, способными легко перекусить даже керамит брони Астартес.

XXIII

Ноа вращал огромным мечом по широкой дуге, превращая странных ходячих мертвецов в рубленное мясо, а немногие сумевшие проскользнуть мимо становились добычей его братьев. Штурмовому капитану нравилось рубить, но количество врагов росло с каждым разом и начинало вызывать беспокойство, к тому же каждый раз после схватки трупы уплывали на невидимых волнах невесомости вдаль, что всё больше заставляло предполагать наличие какой-то управляющей ими силы. Что это могло быть громила даже не мог представить, но ему оно и не было нужно. Что было нужно, так это достичь корабля, с которого исходил сигнал о помощи и убедиться, что выживших нет. Дисциплина, как говорил Савелий с момента принятия молодого бойца в свой коготь более девяноста лет назад.

Последних умертвий дорубили в широком завершающемся развилкой коридоре и останки начали медленно уплывать туда, откуда десантники пришли. Ноа придавил нижнюю часть тела какого-то неудачника ногой и осмотрел себя. Доспехи выдерживали всё, что могли сделать им ходячие мертвецы, но во многих местах они ободрали краску и едва не прорвали мягкие соединения на сгибах. Каким бы ни был сильным капитан, он понимал, что затягивать слишком сильно с этим заданием будет плохой идеей, потому повернулся к Экзилусу, который направлял их движение. Тот стоял с задумчивым видом.

— Бред какой-то, — напряженно заметил коротышка, быстро сняв с магнитного крепления бедра попискивающий сигналами ауспик, а вместо него закрепив там пистолет.

— Яснее, брат, — недовольно рыкнул Ноа.

— В-первых, источник сигнала поменял направление, — начал Экзилус. — А во-вторых, сигнатуры движения этих зомби уровнем ниже идут мимо нас. Налево.

Могли здесь быть другие отделения Ангелов Ночи? Нет. Значит, единственными врагами, которых могли найти себе тела бывших членов экипажей кораблей скитальца, были выжившие, подавшие сигнал.

— Давай за ними. Посмотрим, куда нас выведут, — хмыкнул штурмовой капитан и вытер лезвие меча о ближайший труп, заметив что-то мелкое в его закатившемся глазу.

Прежде чем он успел приглядеться, этот усик или щеточка, чем бы они ни были, втянулась внутрь черепа.

— Капитан? — начавший идти вперёд брат Тарций окликнул его, заметив, что Ноа на что-то смотрит.

— Подожди, — Ноа не любил этого, но порой приходилось пользоваться и таким методом, потому присел на одно колено и рывком оторвал голову с разрубленного тела, осматривая запавшие глазницы бородатого мужчины, когда-то бывшего, вероятно, техником на нижних палубах.

Можно было бы съесть его мозг, но та штука… Может быть, просто показалось? Нужно всё равно проверить. Громила нажал пальцами на череп и тот сломался, как тонкая скорлупа. Брызнула кровь и мозговая жидкость, среди которых Ноа вновь увидел то, что искал, потому разломил череп пополам и резко шлёпнул его о пол, сдавливая сверху ладонью, чтобы наверняка задавить то, что было внутри.

— Варп подери! — выругался Тарций, когда из под сломанной черепушки резко выскользнуло нечто черное, размером не больше фаланги пальца с несколькими оканчивающимися щеточками щупальцами. — Что это?

Ноа понятия не имел, но тут же пальцем раздавил существо и поднял его ближе к глазам. Овальное черное маслянистое тельце размером с фасолину, рот в половину тела и намного более длинные усики или щупальца. Ничего подобного он не видел, но теперь предполагал, что такие же сидят в каждом трупе.

— Проверьте герметичность брони. Эти глисты скорее всего и есть причина движения мертвецов, — скомандовал капитан и с отвращением стряхнул раздавленные останки с пальца на пол.

Повторять дважды не пришлось, и все занялись проверкой, латая герметиком даже малейшие подозрения на ослабление брони.

— А теперь давайте посмотрим кто умудряется держаться на этой посудине, — поднялся Ноа и кивком показал Экзилусу вести.

XXIV

Сидеть и ждать, когда у остальных уже происходили сражения, оказалось сложным делом. Микель то и дело порывался покинуть свой пост около абордажного транспорта штурмового капитана, но гасил эти желания, поскольку неизвестно кто мог бы этот транспорт забрать, если бы он ушел. А даже если бы пилот-сервитор и мог сейчас убраться отсюда, повторно пробить корпус корабля без разгона он не сможет. Как ни крути, отделение сержанта Холлстера было сейчас всё равно что псы на привязи возле пустого дома. Даже лаять нет смысла, и это убивало.

Микель в очередной раз осмотрел пустой коридор перед собой, проверил работоспособность систем брони, запустив её диагностику, посмотрел счётчик боеприпасов в болт-пистолете и пролистал мозговыми импульсами руны жизненных показателей братьев своего отделения. Несмотря на то, что в боях они не участвовали, нужно было оставаться настороже, ведь не сами же по себе пропали ауксиларии и три отделения Ангелов Ночи. Однако попытки сосредоточиться на ничём кончились ничем. Или точнее тем же, чем и раньше, желанием пойти поискать врагов, достойных меча.

Молодой десантник решил поискать точку опоры внутри себя, как на одной из проповедей учил брат Тлен. Нужно было заглянуть внутрь себя, ощутить свои желания и найти причину, по которой они возникают, а затем решить, достойны ли эти желания того, чтобы воплотиться, или лучше их перестроить так, чтобы они соответствовали долгу. Звучало из уст хранителя тишины это довольно просто, но беда была в том, что подобным образом размышлять Микелю нужно было еще учиться и учиться. Время для учебы было как раз подходящее, потому сержант подозвал брата, чтобы тот сменил его на посту, а сам сел на край десантной рампы, за которой краснели огни отсека торпеды.

С чего там начинать? Ощутить свои желания. Чего сейчас он хотел? Сражаться! По какой причине? Микель выдохнул и закусил губу, размышляя над причинами, которых, казалось, было много, но нужно было выделить главные. Первая, это, конечно же, желание показать себя в деле. Брат Ноа заслужил звание штурмового капитана в бою с эльдарами и мятежниками. Брат Седек своё заслужил опытом, тактическим подходом к планированию операций и чистой реализацией своих планов на военных играх, которые Ангелы Ночи устраивали до создания тренировочного лагеря в лесах Фугу. Капитаном, возможно, молодого воина и не сделают, но заявка была бы подана делом, а не потенциальными способностями. Точно. К тому же некоторые считали его возвышение до сержанта следствием не столько навыков фехтования, сколько расположением магистра, и хорошо было бы их заткнуть, показав свои способности в деле. Второй же причиной было желание самому узнать свои возможности вне спаррингов с братьями и людьми. Фактически ведь его навыки мало подвергались испытаниям и как можно чувствовать себя уверенно, если слабо представляешь границы своих возможностей в боевой обстановке.

Причины ясны, осталось решить достойны ли воплощения такие желания после сравнения с тем, что ему велит долг. Долг велел ему охранять место высадки капитана, сидеть и ждать. Выполнение долга гарантировало ему уважение братьев и серьёзное отношение командиров. Но всегда ли исполнение приказа равно исполнению долга? Его долгом так же было защищать людей Фрации и своих боевых братьев, уничтожать угрозу ксеносов, мутантов, еретиков и Предателей, у которых до пробуждения большинства братьев Ангелы Ночи отобрали "Непрощенный Слепец". Магистр много раз говорил, что нужно уметь творчески подходить к выполнению заданий и уметь принимать нестандартные решения.

Решено.

Микель поднялся и осмотрел вооруженных братьев, следящих за тёмными проходами и прислушивающихся к жалобному стону металлических конструкций, страдающих от вращения скитальца.

— Брат Доннел, остаёшься за старшего с Виларом, Ганом, Серхио и Себастьяном. Остальные за мной, — приказал он, направившись по коридору вглубь корабля и стараясь меньше внимания обращать на удивление и настороженность боевых братьев. — Новые приказы. Нужно найти пропавших ауксилариев.

— Разве отделению брата Торазора не ближе? — осторожно поинтересовался Доннел.

— У них самих забот полон рот. Скоро подойдут выжившие с братьями Прахом и Пеплом, так что это можем сделать только мы, — решительно заявил Микель, на миг заколебавшись, хорошо ли лгать братьям, но быстро отмёл эту мысль, как глупую. Он говорил правду. Только умолчал, что приказ его собственный. — И нужно торопиться. Обстрел скитальца начнётся чуть больше чем через пять часов.

— Да, сержант, — Доннел с характерным лязгом ударил кулаком по нагруднику.

XXV

Чтобы добраться до "Поиска Истины" кратчайшим путём, который просчитал магос Вульф, десантникам пришлось с помощью мельта-зарядов преодолеть несколько препятствий. Количество взрывчатки сократилось до одного заряда, когда они наконец пробились через закрытые ставни мостика корабля, перевозившего паломников с Санктус Мор, и оказались в глубокой полости, примерно полкилометра глубиной и столько же высотой. По ту сторону этого своеобразного ущелья на расстоянии около пятидесяти метров виднелись готические арки окон мостика корабля Адептус Механикус. Судя по всему, полость образовалась в процессе сростания кораблей и завершилась, когда внутрисистемный пассажирский корабль неведомым образом застрял здесь. Правда, невозможно было сказать как давно это случилось, и лишь чудо, дарованное Императором, сохранило жизнь верующим.

— Нам нужно вон туда, — топором указал на закрытые бронеплитами окна мостика нужного ему судна магос Вульф.

Тлен уже осматривал провал на предмет того, как им добраться до места, потому просто кивнул и продолжил своё дело. Справа на подобие подоконника через пробитую мельта-бомбой трёхметровую дыру с оплавленными краями вошел брат Кенхеард, занявшись теми же подсчетами, что и хранитель тишины, но с другой стороны. Выходило так, что можно было попробовать пройти по этим подоконникам до расплющенной массы неузнаваемого уже корабля и по его останкам добраться до нужного места. Магнитные захваты сабатонов позволяли Ангелам Ночи удержаться на малейших уступах, но вот у магоса таких возможностей не было.

— Мы можем пробраться по левой стороне, но вам, магос, будет сложно последовать за нами, — высказался Тлен, жестом показав братьям двигаться за ним по парапету.

— Обо мне не беспокойтесь, первый хранитель, — поспешил успокоить сопровождающего Магенрад Вульф, используя четыре длинных механодендрита, чтобы хвататься за любые подходящие участки.

Тлен ступил первым на смятую массу того, что когда-то было боком небольшого корабля, и сразу ощутил, как гнётся под его весом стальной прут. Вопреки ожиданиям, сила тяготения между кораблями была сильнее, чем внутри корабля, и всё вокруг скрипело от испытываемого давления. Оракул схватился за ближайший выступ и переставил ногу на торчащую часть палубного настила чуть выше, затем перехватил выступ обеими руками, перенося вес, и снова потянулся к погнутому куску арматуры, рядом с которым свисала безжизненная масса кабелей, а из дыры под ними капала конденсировавшаяся влага.

Аккуратно переставляя ноги, перехватываясь руками и умело выискивая путь хранитель тишины преодолел половину пути, когда гравитация резко изменилась в противоположную сторону, увеличившись в несколько раз. Десантников, словно листья порывом ветра, рвануло вверх, внезапно ставший низом, и четверо сорвались, сумев ухватиться за препятствия многими метрами выше.

— Вот как она работает, — вслух заметил Магенрад, сумевший легко удержаться на месте, а сервочерепа магоса быстро перевернулись в воздухе и вернулись к нему, гудя антигравитационными двигателями, чтобы противостоять увеличившейся силе тяготения.

— Поконкретнее, пожалуйста, — проворчал Тлен, едва удержавшийся за острый выступ.

— Система управления скитальцем, о которой говорил магос Кварро. Изменение гравитации в отдельных частях, вызывающее вращение и движение в нужную сторону, — пояснил магос Вульф. — И, судя по всему, это кратковременное изменение, призванное ускорить общее движение. Рекомендую приготовиться к возвращению предыдущего направления гравитации и её силы.

Едва успели Ангелы Ночи понять что делать, как это случилось, и они снова едва не кувыркнулись, лязгнув броней о сталь смятого судна. Лучше всех оказались готовы сервочерепа и их хозяин, чего и следовало ожидать, а остальные удержались как смогли. Говорить о том, что стоит поторопиться, никому не понадобилось, и, прежде чем гравитация снова изменилась, десантники перебрались на другую сторону, став на парапет одного из уровней командной надстройки "Поиска Истины".

— Сделайте нам проход, — попросил магос, когда добрался до Астартес и надёжно закрепился механодендритами.

— Последняя бомба, — предупредил Тлен, кивая брату, несущему заряд. — На мостик попасть будет сложно, если он обесточен и переборки закрыты.

— Я магос Адептус Механикус, а это судно Адептус Механикус. Доставьте меня внутрь и я открою всё, что будет нужно, — пообещал магос, в модулированном голосе которого хранитель тишины снова ощутил нотки нетерпения.

— Хочется вам верить, — негромко произнёс тёмный провидец и отошел на шаг назад, когда мельта-бомба была установлена, а затем взорвалась, мгновенно проплавив круглую дыру почти трёхметрового диаметра, хотя сам проход с учётом толщины обшивки, едва достигал два метра.

По ту сторону оказался нижний ярус мостика, где обычно в нишах и за пультами располагались простые монозадачные сервиторы, но сейчас было нечто иное. Части сервиторов лежали на полу изрубленные самым жестоким образом, а всюду на полу и стенах виднелись следы крови и масла, разлетавшихся во время резни. Тлен вошел первым с активированным силовым полем клинка в правой руке и инферно-пистолетом в левой, отмечая тренированным взглядом детали. Мостик еще работал, судя по наличию слабого освещения, но кто тут хозяйничал можно было лишь догадываться по тому, как были убиты сервиторы. Впечатление было такое, будто их в спешке покрошили, всем и каждому после этого раздавив черепа.

Смысла в скрытности после взрыва не было, потому его братья входили один за другим, беря под контроль периметр и поглядывая наверх, где на цилиндрической колонне диаметров метров двадцать возвышался непосредственно мостик и куда вели пучки кабелей и всевозможных труб. Подняться наверх можно было напрямик по аварийной лестнице правее текущего местоположения Астартес или по ступеням в дальнем левом углу.

— К центральному когитатору капитанского трона, — указал направление магос, снова топором обозначив лестницу.

Брат Кенхеард направился туда, а Тлен ощутил проблеск предчувствия, не психического, но интуитивного, и поднял взгляд на надстройку, когда с неё на десантников спрыгнуло похожее на многоножку существо с грязными конечностями-клинками, облаченное в рваную алую мантию жречества Марса, а следом за этим ожили защитные энергетические орудия, встроенные в стены и потолок мостика.

XXVI

Прежде чем капеллан добрался до неизвестного мясника, погибло еще два человека, а остальные попятились назад, начав стрелять из дробовиков, заряды из которых безвредно рассыпались в стороны при столкновении с керамитом брони Предателя. И только затем гиганты столкнулись между собой. Везувий поймал момент, когда враг опустил секиру, и прыгнул вперёд, чтобы нанёсти смертельный удар. Крозиус в искрах силовых полей врезался в подставленный для парирования силовой клинок, удерживаемый рукой вышедшего вперёд второго врага, а топорщик уже замахивался, чтобы разрубить капеллана в поясе. Парирование раскрыло Имперского Кулака для добивающего удара и только благоволение Императора позволило ему успеть отскочить к стене, так что топор лишь прогрыз небольшую борозду под аквилой на груди. Но быть прижатым к стене, когда тебя атакуют двое, означало верную смерть, потому Везувий парировал выпад гладия противника и отступил на пару шагов назад, делая свои шансы выше и держа в уме, что люди за его спиной еще понадобятся.

— Какая неожиданность, одинокий Кулачок, — посмеиваясь, отметил обладатель силового меча, облаченный в слепленную из разных марок багряную броню, украшенную костями и черепами, висящими на крючьях по всей поверхности. — Много ли еще твоих братьев выжило здесь?

Его напарник в рогатом шлеме подался было вперёд, собираясь сразиться с капелланом, но мечник жестом остановил этот порыв и начал отступать назад, поскольку коридор был слишком узок, чтобы удобно сражаться, к тому же при столкновении с силовым полем крозиуса цепной топор просто будет разбит, что означало неизбежное поражение.

Капеллан вместо ответа снова бросился вперёд и провёл серию атак, но враги просто отступали назад, а те выпады, что могли попасть, мечник с трудом, но парировал, проводя сразу после этого коварные колющие контратаки, чтобы держать Везувия на расстоянии. Догадаться чего они хотят было просто. Пространство даст возможность Предателям атаковать с двух сторон, и если он сосредоточиться на ком-то одном, второй без труда ударит в спину. Нужно было закончить это здесь и сын Дорна рискнул.

— Император мой щит, — прорычал он, переводя плазменный пистолет в режим накопления максимального заряда, а затем бросился на врагов снова, выбрав основной целью мечника.

Крозиус снова столкнулся с мастерски сделанным мечом, раньше принадлежавшим, судя по алому камню в форме капли крови на гарде, кому-то из Кровавых Ангелов, а воющий цепной топор вгрызся в левый наплечник капеллана, раздирая керамит и символ Имперских Кулаков на нём в клочья. Везувий ощутил яркую вспышку боли, когда зубья топора начали перемалывать его плоть, и стиснул зубы, отбивая силовой меч своего противника, чтобы затем повернуть кисть левой руки и в упор выстрелить в берсерка.

Яркая вспышка ослепительного света на мгновение ослепила даже авточувства брони, запищавшие предупреждения о слишком высокой температуре, но силовое поле розария уберегло капеллана от худших эффектов взрыва плазмы и он тут же опустил крозиус на голову мечника, который такой защитой не обладал.

Берсерк, чьи живот и грудь практически исчезли после попадания мощного плазменного заряда, рухнул на пол, а следом за ним на спину повалился и второй хаосит, чья голова развалилась пополам до самой шеи после знакомства с крозиусом, но, взглянув на пистолет, Везувий понял, что тот вряд ли уже сможет стрелять, и закрепил его на магнитном креплении бедра.

— Это на них мы должны охотиться? — послышался удивлённый голос одного из ауксилариев Ангелов Ночи.

Капеллан медленно обернулся, переживая снижение пульса и последствия ранения, от которого рука еле двигалась. Из восьми солдат, которых он реквизировал, осталось трое, еще трое были мертвы, а две женщины, похоже, сбежали.

— Нет, — честно ответил он. — На кое-кого похуже.

XXVII

Фиррис бежала, не разбирая дороги, просто чтобы подальше оказаться от этих безумцев. Почему она вообще пошла сюда? Нужно было отказаться и будь что будет! Но нет, ты же очень смелая девочка, должна была пойти посмотреть что будет. Так думала бывшая первая леди Фрации, убегая наощупь по казавшимся одинаковыми коридорам космического скитальца. Нет, конечно, она испытывала не только ужас, но и надежду на то, что бежит прямиком назад тем путём, каким они пришли к гибели Смирнова и остальных, кого она даже не знала, но что-то внутри подсказывало, что она безнадёжно заблудится. Впрочем, лучше заблудиться, чем… Проклятье! Ей воздуха не хватит, если придётся блуждать тут слишком долго.

Блондинка остановилась, как вкопанная, ощущая растущую панику. Она хотела жить, а не это всё! И сзади, будто осознания не самого лучшего решения в её жизни было мало, послышались тяжелые шаги.

"Только бы не великан," мысленно задрожала она, резко оборачиваясь и понимая, что всё еще сжимает в руках бесполезный дробовик, когда в полной темноте на неё налетел кто-то и сбил с ног, после чего Фиррис в который раз за этот день больно приложилась головой о твёрдую заднюю часть скафандра и грязно выругалась, отпихивая упавшее на неё тело дробовиком.

— Ай, — в ответ послышался голос Ангелики, которая, получив удар дробовиком в грудь, перекатилась в сторону, освободив тем самым ту, кого догоняла.

— Ты что, сумасшедшая? — выпалила Фиррис, толкая лежащую вдову Ордината рукой, а затем и ногой, чтобы та была подальше от неё. — Сначала втянула меня в это, а теперь чуть не…

— Прости, — выдохнула преследовательница запыхавшимся голосом и бывшая жена Ватора ощутила укол совести, который быстро погасила.

— Ладно, — начала немного успокаиваться Фиррис и села, подогнув ноги к себе и прислушиваясь.

— Что теперь будем делать? — Ангелика наощупь устроилась рядом, даря странное ощущение теплоты.

Блондинке хотелось выругать её последними словами, обозвать, ударить, но почему-то сдержалась.

— У тебя есть фонарь? — уточнила Фиррис, повернувшись к напарнице, и та вытянула большой фонарь, мигнув им для наглядности. — Отлично. Значит, пока что мы не пропадём.

Однако что делать было вопросом резонным. Искать путь назад куда? К разбившемуся транспортнику? Или наугад искать Ангелов Ночи? Вот совсем не улыбалась Фиррис перспектива вернуться к своему положению служанки на "Непрощенном Слепце". С другой стороны, какие были альтернативы, кроме умереть здесь без еды, воды и воздуха?

Ангелика отдала фонарь и молча ждала.

— Не знаю, — честно призналась после минуты размышлений Фиррис. — Ни один из вариантов мне не нравится.

— Почему? — поинтересовалась брюнетка.

— Потому что я всегда была кому-то должна, всегда делала то, что хотели другие, а не я, и теперь, когда я наконец по сути свободна, я не знаю чего хочу, — вдова Ватора закрыла глаза и ощутила, как подступают слёзы. Если бы она хотела просто свободы, то вот она, но что дальше? Смерть? Рабство?

— Знаешь, а я тебя понимаю, — тихонько заметила Ангелика.

— Да ладно? — не удержалась от язвительного комментария Фиррис. — С каких пор подстилка надзирателей меня понимает?

Вдова Карла Ордината грустно вздохнула, и Фиррис ощутила укол стыда за свои слова, но забирать их назад всё равно не стала бы.

— Мы же все связаны друг с другом и окружающие всегда воздействуют на нас, рождая новые желания и стремления, — начала Ангелика после небольшой паузы. — Тебя заставляли всю жизнь и ты боролась с этим как могла, желая лишь освободиться от этого, но никогда не думала о том, что потом, что после того, как получишь свободу.

Фиррис прищурилась, хотя и не видела ничего в темноте, потому что собеседница говорила верно.

— Я тоже об этом никогда не думала, — продолжила Ангелика. — Как послушная девочка, я сначала хорошо училась, потом усердно работала, а потом вышла замуж и должна была родить мужу детей, после чего всё, моя миссия в этом мире выполнена? Теперь у меня нет мужа, есть сын, который имеет большое будущее и без моего участия, и вроде как я более никому в этом мире не нужна.

Слёзы настойчиво подкрадывались к Фиррис, как и возмущение такими размышлениями Ангелики, но она так же настойчиво гнала их прочь.

— Может быть, мы не такие уж и разные, — постаралась улыбнуться блондинка, легко толкнув плечом брюнетку, которая в ответ вроде бы усмехнулась тоже. — Знаешь что мы сделаем? Вернёмся на "Непрощенный Слепец" и найдём себе занятие по душе, чтобы никогда больше не задаваться такими вопросами. Я хотела бы вообще вернуться на Фрацию и как-то исправить тот вред, который нанесла, но если ты кому-то скажешь об этом, я тебя убью, поняла?

— Поняла, — сквозь смех и слёзы ответила Ангелика, потянувшись обнять собеседницу.

— Вот и отлично, а теперь хватит этих телячьих нежностей и пойдём уже, — провозгласила Фиррис и поднялась, предлагая руку помощи подруге, когда из тьмы вдалеке донеслись первые шаркающие и лязгающие звуки.

XXVIII

Врагов было так много. Гальярд не помнил, чтобы когда-то они приходили в таких количествах, бросаясь на убой, как послушный скот. Это было сложно представить, но мертвецы теснили их, заваливая проходы своими телами. Даже брат Занбар уже не ревел, а хрипел и пятился, безуспешно пытаясь удержать бесконечный прилив.

"Это конец. Мы умрём здесь сегодня", подумал Гальярд, ощущая, как онемевшие от длящейся много часов схватки руки едва слушаются его. Слишком долго они нормально не ели. Слишком много сил было потрачено на то, чтобы удержать эти стены без какой-либо иной цели кроме выживания. Но Имперские Кулаки всегда стоят до конца и Гальярд собирался подтвердить это утверждение пока сердца еще бьются, а кровь течет по венам, потому крепче сжал кулаки и всем телом принялся крушить наседающие на него тела, ломая кости и кроша головы.

Брат Ансельм, проявивший недюжинную силу после стычки с тварью, носившей доспехи Фарэя, тоже невольно отступал рядом, точными резкими ударами убивая отдельных врагов, но с таким количеством противников можно было и не целиться вовсе. Впрочем, Гальярд сомневался, что брат сумеет когда-нибудь сражаться так, как раньше, даже если они каким-то чудом выживут, и осознание этого резало ему сердце не хуже ножа.

Столкновение с кем-то позади заставило Гальярда резко развернуться и ударить локтём, но рука вовремя остановилась, иначе бы брату Райнеру не поздоровилось. Бертран и Эмерон тоже приближались к центру зала, теснимые со всех сторон бесконечной толпой, и даже вдохновляющие слова, которые то и дело пытался произносить Райнер, уже едва слышались за топотом ног мертвецов и хрустом их костей. Оружия ни у кого из стойких сынов Дорна не осталось, лишь кулаки и воля.

Когда братья сомкнули круг, наплечниками касаясь друг друга, началась их финальная битва. Количество тел вокруг них и под ними росло, составляя собой новую почву, неустойчивую и вязкую, и в какой-то момент десятки рук схватили брата Эмерона, чтобы утащить в толпу. Занбар могучим ударом ладони, словно топором, обрубил тянувшие десантника конечности и тут же сам поскользнулся, падая набок в молчаливо скребущую по сверхпрочной броне людскую массу. Вернуть терминатора было уже некому, потому что тяжесть его брони была неподъёмной в их текущем состоянии, и Занбар быстро скрылся под навалившимися на него врагами, еще несколько секунд заметно подбрасывая накинувшихся умертвий. В кругу Имперских Кулаков образовалась брешь и в неё хлынули новые враги, следующим утянув в свою мерзкую массу брата Бертрана, осыпавшего их проклятиями и гневными обещаниями, а после и Райнера. Рядом остались лишь Эмерон и Ансельм.

Гальярд больше ощутил, чем увидел, как на него самого наваливаются десятки тел, а ноги подгибаются под их общим весом и проваливаются в вязкую массу предыдущих останков. Еще немного, и они опрокинут его, а затем порча проникнет и в него, сделав дёрганой марионеткой. Даже заслуженного покоя смерти не будет, что вызывало в груди праведную ярость и заставляло отбиваться вслепую. Имперский Кулак хрипло рычал и пытался сбросить с себя эту отвратительную массу тех, что когда-то были людьми, но ощутил лишь запах горелого мяса и почувствовал повышение температуры. Неужели брат Занбар подорвал свой реактор?

Температура выросла еще больше и на броню Гальярда через накрывающие его тела начал капать раскалённый прометиум, шипя на керамитовой броне. Это определённо был огнемёт!

— Прекратите огонь! — взревел он, перекрикивая теперь уже слышимое им громкое шипение этого смертельного оружия и треск пламени, пожирающего трупы.

Волна схлынула, чего раньше не случалось до приближения перехода в варп, и Гальярд смог сбросить с себя пылающие тела, чтобы посмотреть на спасителей, сражающихся в языках пламени, пожирающих умертвий. Наверняка аварийный маяк, включенный братом Фарэем, таки привёл к ним братьев. Терминаторы первой роты были бы очень кстати, но вместо них он увидел обыкновенных десантников в черной матовой броне далеко не самых новых моделей, очищающих залу парой тяжелых огнемётов, болтерами, плазмой и клинками. Не Гвардия Ворона и не Храмовники, не Ангелы Мести и не Орлы Смерти, на Железноруких и Черных Консулов тоже не похожи.

Пока Гальярд думал, так же выбравшийся из под горящих тел врагов Райнер указал на громилу, орудующего внушительным двуручным клинком во главе пришедшего им на помощь отряда.

— Меч чемпиона Майнхарда! — воскликнул он, явно кривясь от гнева под треснувшим шлемом и подёргивая головой, как от нервного тика.

Майнхард был чемпионом роты в течение полувека, пропав порядка двадцати лет назад при абордаже корабля, принадлежащего банде Повелителей Ночи, и с тех пор ничего о его судьбе и тех, кто ушел в ту атаку с ним, не было известно. Теперь же меч объявлялся в руках неизвестного спасителя, с поразительной лёгкостью расчищавшего зал от умертвий. Гальярд стряхнул с себя обугленную плоть умертвия и посмотрел на поднимающегося в трёх шагах от него Ансельма, чьё лицо превратилось в сплошную обожженную гематому, из которой блестел один здоровый глаз. Кажется, они променяли одну смерть на другую, потому что только Предатели могли выглядеть так, как эти "спасители".

— Отвернувшиеся от света Императора найдут тут лишь смерть! — крикнул Гальярд, взяв из гнева и ярости силы, когда громила, за которым следовала еще пара мечников, приблизился на расстояние рывка, а болтерные и плазменные выстрелы расчистили пространство вокруг Кулаков.

Не сговариваясь, Гальярд с Бертраном ринулись на здоровяка, собираясь голыми руками убить его и вернуть реликвию ордена. Их встретил широкий взмах, способный разрубить десантника пополам, но удар пришелся плашмя и просто остановил обоих Кулаков. Бертран поднырнул под клинок и нанёс удар кулаком в бок громилы, а Гальярд ухватился за гарду и рванул её на себя, собираясь вырвать меч из рук Предателя. Тот слегка вздрогнул от удара в правый бок, после чего резко дёрнул длинной рукоятью меча вперёд, разбив правую линзу шлема Гальярду, а Бертрану врезав коленом в грудь, так что тот отлетел назад и упал на спину.

Эмерон врезался в громилу, заставив того пошатнуться, но меч чемпиона всё еще оставался в его руках. Ансельм нанёс тяжелый удар сверху, едва не сломав Предателю руку, так что в следующий миг меч он таки выпустил, но тут же подоспели трое мечников, пинками и ударами рукоятей мечей оттолкнувшие Имперских Кулаков от своего командира.

Гальярд восстановил равновесие, чувствуя, как кровоточит разбитая осколками часть лица под глазом, а затем увидел что-то черное, протиснувшееся в трещину шлема и припавшее к глазу. Рефлекторно он закрыл глаз и расширил пальцем трещину, раздавив мелкое существо о кость носа.

— Мы Ангелы Ночи, вечно бдящие во тьме, — протянул глубокий голос громилы. — Мы палачи падших и спасители заблудших. Император посылает нас к тем, кто ищет свет, чтобы они жили, а те, в ком лишь тьма, умрут. Вы верны Императору или заражены паразитами?

Гальярд поглядел на свой левый наплечник, чтобы убедиться, что символ ордена всё еще виден, а затем, не вынимая пальца из трещины, чтобы не заскочил еще один мелкий паразит, вернул внимание на Ангела Ночи. Если это была типичная шутка Альфа-Легиона, то сейчас она была неудачной.

— Мы Имперские Кулаки, верные сыны Дорна и ангелы смерти Императора, — произнёс Ансельм, и его слова снова будто по сердцу резанули Гальярда.

"Нет, брат, ты уже нет", подумал он, глядя на направленные на них стволы болтеров и плазменных винтовок, но сказал другое. — А вы Предатели, похитившие меч чемпиона Майнхарда двадцать лет назад. Повелители Ночи, закрасившие свои символы ради новой банды.

Громила сделал полшага назад, заметив, что Райнер подобрал отобранный у него меч, а затем развёл руки в стороны и подался грудью вперёд.

— Убей меня, если я не служу Императору, — призвал он, а его братья отошли назад и опустили оружие.

Это явно было какой-то мерзкой провокацией, обманом, но почему они тогда еще не расстреляли выживших? Взять в плен? Проще это сделать силой, чем уговорами. Гальярд повернулся к Райнеру, гадая, что тот сделает. Райнер, которого он знал, был бескомпромиссным и наверняка сделал бы что-то безрассудное, вверив свою жизнь воле Императора, но что брат сделает подвлиянием той черной мерзости, что, как теперь он понимал, была в черепе Ансельма и, возможно, других боевых братьев, было загадкой и воин в очередной раз приготовился умереть.

Райнер дёрнул плечом и опустил меч.

— Хорошо, а теперь двигайтесь за мной, — хмыкнул громила и кивнул в сторону, где веером вокруг коридора расположилось его отделение. — У нас мало боеприпасов, чтобы долго болтать пока этот скиталец летит к нашему миру. Магистр Сорнери будет рад увидеть выживших.

Пара мечников, сопровождавших громилу, подошли ближе и протянули Имперским Кулакам балончики с герметиком.

— Поможем брату Занбару и идём, — произнёс Бертран, направившись к погребённому под тлеющей горой трупов терминатору.

Гальярд, взяв предложенный балончик и залив им пробоину в шлеме, передал его Эмерону и задумался о том, не остался ли он последним здравомыслящим среди братьев, и, оценив резкость движений остальных, с горестью понял, что да.

— Благодарим за своевременную помощь, — произнёс он, обращаясь к громиле. — Как тебя зовут… кузен?

Язык не поворачивался назвать его братом.

— Ноа, — просто ответил здоровяк, которого, должно быть покоробило такое обращение.

— Штурмовой капитан Ноа, вторая рота ордена Ангелов Ночи, образованного для защиты сектора Иерихон решением Иатосского Конклава Его Священной Инквизиции, — слегка насмешливым голосом добавил низкорослый десантник, к которому двигался Ноа.

Гальярду было не до смеха, потому как Иерихон был очень далеко от того места, где они последний раз определяли координаты. Впрочем, раз тут были верные Императору силы, включая Инквизицию, был шанс вернуться к своему ордену. Единственное, что его беспокоило, не размножится ли эта падаль внутри его братьев и будет ли кому возвращаться. А еще, стоит ли говорить новым знакомым о том, что остальные братья, скорее всего, заражены? Оставаться в одиночестве совершенно не хотелось.

XXIX

Сциллаксы были быстрыми. Очень быстрыми, так что десантникам со стрелковым оружием после приказа рассеяться и открыть огонь едва удалось добраться до грохочущих и гудящих машин, когда машины Легио Кибернетика врезались в оставшихся для рукопашного боя боевых братьев. Взвыли пилы, посыпались искры от столкновения клинков, а затем затрещал первый выстрел из молниевой пушки Покорителя, расплескавшийся бугрящимися потоками высокой мощности по броне брата Кавалакса.

Янтарь молниевыми когтями перехватил летяшие ему в лицо механодендриты Сциллакса, заканчивающиеся чем-то вроде буров со слабым силовым полем, и перерезанные гибкие манипуляторы с замедляющими вращение бурами упали под ноги библиария. К его животу и груди тут же устремились другие орудия убийства, а за левую руку едва не схватился один из двух основных манипуляторов кибернетического создания, заканчивающийся силовой клешней. Бывший Ворон перенёс вес на левую ногу и крутанулся немного влево, пропуская механодендриты мимо себя, а клешню отбивая в сторону, чтобы следующим ударом обезглавить робота.

Короткий взгляд на поле боя дал понять, что молниевое оружие Покорителя, медленно шагающего к сражающимся, эффективно и против Астартес. Брат Кавалакс, на которого насели два Сциллакса, из-за кратковременного шока, вызванного молнией, потерял руку с мечом и теперь вынужден был отступать, прижав обрубок к телу и отбиваясь боевым ножом во второй руке. Нарасин справился со своим противником, чисто разрубив тому череп, и спешил на помощь Ишиму, который длинным силовым клинком отражал атаки врагов, умелыми росчерками меча отрубая тянущиеся к нему механодендриты и, словно танцуя, отступая от нападающих. Затем зазвучал грохот болтеров и характерный визг плазменной винтовки, обрушивших свою ярость на Покорителя, но мало что прошло через энергетическое поле робота.

— Мельтой по сочленениям ног! — приказал эпистолярий, а затем рванул на выручку брату Кавалаксу.

Боевой брат получил еще пару ранений прежде чем Янтарь достиг его и буквально разорвал на части Сциллакса, чьи силовые когти лишили Ангела Ночи руки. Кавалакс, уловив нужный момент, всадил боевой нож в нижнюю часть черепа другого врага и острие вышло через макушку того, уничтожив по пути встроенный когитатор. А затем еще один разряд молниевой пушки, попавший в расколотый нагрудник, заставил и так раненого брата упасть.

Янтарь цокнул языком и рванул к Покорителю, поймав себя на мысли о том, что хотел бы иметь сейчас при себе прыжковый ранец. Однако ранца не было, как и психических сил, потому добраться до центров контроля робота можно было лишь повалив того на пол. Библиарий поднырнул под потрясающе быстрый для такой огромной махины удар силовой клешней, способной перекусить пополам дредноута, и врезался в ногу робота, ударив когтями по коленному суставу. Раскалившиеся добела от выросшего напряжения когти едва не застряли внутри, лишь на треть прорезав толстый металл, и Янтарь вынужден был отскочить в сторону, чтобы не попасть под обратный удар силовой клешни. В это же время с другой стороны робота вспыхнул яркий свет выстрела мельты, которая проплавила коленную чашечку Покорителя и заставила того пошатнуться, перенося вес на другую, менее повреждённую ногу.

Непрекращающийся обстрел гигантского механизма наконец начал приносить свои плоды, когда некоторые заряды плазмы и болты преодолели энергетический щит и начали вырвать куски брони Покорителя и проплавлять её. Определённо они побеждали и время врага было сочтено. Янтарь зашел за спину огромной махине и рубанул по куда более тонким регуляторам положения её ступни, снова заставив робота искать точку равновесия, что вместе с продолжающейся стрельбой по нему было невозможно. Пятиметровый стальной монстр снова покачнулся, выпустил разряд молнии в попытавшегося встать Кавалакса, а затем медленно накренился и завалился на левую сторону, едва не придавив Ангела Ночи с мельтой.

Едва Ишим с Нарасином достигли Покорителя, упавшего, но не поверженного, началось расчленение. Около минуты понадобилось Астартес, чтобы добить хорошо бронированного охранника, и после этого от его конечностей остались лишь разрезанные на куски части, лежащие вокруг, а тело оказалось изрыто попаданиями их болтеров и плазмы.

Ситуация напомнила эпистолярию жестокое сражение с пятиголовым демоническим големом на Риласе, когда они вдвоём с братом Неро из ордена Расчленителей едва-едва одолели врага пока остальные члены истребительной команды и инквизитор разбирались Альфа-Легионерами внизу крепости. Неро после того боя лишился руки, а разорванное сердце и лёгкие впоследствии заменили бионикой. Янтарь видел потухшую руну Кавалакса на дисплее шлема вместе с еще двумя, которые погасли куда раньше, потому аналогия была не совсем точной. Скрепя сердце, он подошел к телу погибшего боевого брата и стал на одно колено. Кавалакс буквально изжарился внутри брони после стольких попаданий молниевой пушки и эпистолярий поклялся отомстить хозяину этих роботов и всего этого места. К собственному желанию узнать правду о своём прошлом, о причинах и обстоятельствах потери памяти, желанию обезопасить Фрацию и выполнить долг перед Императором Янтарь добавил такое простое чувство, как месть, потому что давно уже не терял тех, с кем сражался бок о бок, и почтить память погибшего следовало именно так.

— Мы вернёмся за его телом, когда закончим, — пообещал библиарий, поднимаясь и пристально глядя в огромный коридор, из которого пришли Сциллаксы и Покоритель.

XXX

Ноа раздражало то, что ему пришлось расстаться с таким хорошим сбалансированным мечом, но, чтобы вернуться обратно, ему хватит и боевого ножа с пистолетом, да даже кулаков. Кулаков. Капитан обернулся, чтобы поглядеть на шагающих позади его отряда полуживых десантников. Их терминатор еле двигался, а остальные четверо выглядели так, будто давно уже должны были умереть. Более менее смотрелся только тот, кто нёс теперь меч Майнхарда. Громила вернул внимание на коридор впереди и продолжил движение.

Умертвия, которых было, казалось, несметное количество, преследовать Астартес не стали, что было немного странно, но штурмовой капитан понятия не имел что могло на это повлиять, потому просто шел дальше по памяти, выбирая те коридоры, по которым они пришли на выручку своим… братьям?.. или всё же кузенам? Обращение Имперского Кулака и то, что они узнали в Ангелах Ночи тех, кто еще не так давно был Предателем, едва не вывело ветерана из себя. В первый миг он даже хотел зарубить их, но верил, что изменения, пришедшие с инквизитором Майев и Тленом, к лучшему, и только поэтому рискнул. Ибо что за убеждения, за которые ты не готов умереть? Пыль под ногами и только.

Однако кое-что всё же беспокоило Ноа в том, что их подозревают. Стоит ему снять шлем, Кулаки увидят его покрытую татуировками голову и сразу поймут, что были правы, а что тогда? Ангел Ночи не мог убить верных Императору воинов, как не мог убить и заблудших, не предложив спасения. Так учил Тлен. Но с таким знанием любой из Имперских Кулаков, вернувшись в орден или к другим Имперским силам, представлял опасность для дальнейшего существования Ангелов Ночи. Даже не только для Ангелов Ночи, но для инквизиторов, решавших этот вопрос на Иатосе, караульных смерти, поддержавших Савелия и его коготь, и теперь уже всех людей Фрации, которым в случае распространения такой информации грозит Экстерминатус.

Штурмовой капитан вздохнул, вспомнив, что хранитель тишины обладал завидным даром убеждения, а магистр способностью договариваться и решать любые сложные вопросы. Им точно удастся решить и вопрос со слишком много знающими Имперскими Кулаками. Эта мысль вызвала на лице громилы широкую улыбку, и он свернул в длинный широкий коридор, когда-то бывший чем-то вроде связующего тоннеля между двумя трюмными отсеками или чем-то подобным. Вдоль всего тоннеля, словно рёбра, выпирали стрелковые укрытия, нужные на случай абордажа, чтобы укрываться за ними от огня.

— Брат-капитан, — подал голос в воксе Экзилус, держащий в руке ауспик, — неясные показания впереди. Слабые тепловые выбросы.

Ноа уже заметил это благодаря способности видеть в полной тьме и опыту, потому, не доходя до очередного ребра, остановился и поднял кулак с зажатым в нём ножом, а левой направил пистолет на ближайшее укрытие, опасаясь увидеть там то, что ждал.

— Выходите, — прорычал он, а остальные члены его отделения мгновенно приготовились открыть огонь.

— Ноа? Брат мой, вот так встреча! — прозвучал голос с той стороны, откуда штурмовой капитан не ждал, и голос этот он узнал.

— Сержант Никар, — сдержанно произнёс Ноа, поворачиваясь к старому знакомому.

Никар "Невидимый", облаченный в доспехи пятой марки цвета полуночного неба и держащий лицо штурмового капитана на прицеле инферно-пистолета, был младшим братом Принца Викара, убитого инквизитором Майев в Цитадели Ночи на Полифемносе перед тем, как они все узнали, что эта чернокаменная крепость на самом деле была верхушкой флагманского корабля некронского лорда Санахта. А еще Никар был одним из тех, с кем в рукопашном бою Ноа сталкиваться не хотел. Более того, заметив выходящих из укрытий других Повелителей Ночи и членов банды Мрачной Резни, нанявшей коготь Никара несколько лет назад для каких-то грязных дел, капитан осознал, что он еще и в меньшинстве.

— Предатели, — прохрипел довольно громко терминатор Кулаков.

Теперь выбора не было.

— Убить Имперских Кулаков, — приказал Ноа.

XXXI

Никар, признаться по правде, был рад увидеть знакомое лицо в таком пропащем месте, хотя то, что броня Ноа была перекрашена и на наплечнике красовался теперь совсем другой знак, вызывали вопросы. Но вот увидеть бредущих в компании брата Имперских Кулаков было неожиданно. После столкновения с ними в открытом космосе, абордажа, экстренного перехода в варп и попадания внутрь скитальца, сержант Повелителей Ночи лоялистов не видел, а потому считал их всех мёртвыми. Сейчас заместитель сержанта десятого когтя Савелия собирался сделать догадки Никара верными, но с чего бы именно сейчас?

— Погоди, Ноа, — поспешил остановить его Никар, опуская оружие и краем глаза замечая, что подчинённые здоровяка замешкались. Интересно, это они так командира не уважают или опасаются последствий от Мрачной Резни? — Как они вообще с вами оказались?

Вместо ответа громила развернулся и метнул боевой нож в голову Имперскому Кулаку, половина шлема которого была залита герметиком, и тот упал, как подкошенный, а затем тонкий слух Никара уловил тихий щелчок, когда Ноа переключился на внутренний вокс отделения и отдал какой-то приказ. В следующий миг облаченные в черное бойцы его отделения таки открыли огонь по лоялистам в упор, превратив их в дымящиеся трупы.

Никар выдохнул недовольно, но Ноа, кажется, не обратил на него внимания и просто пошел к одному из трупов Имперских Кулаков, забрав из его рук двуручный меч, который тот едва не использовал перед тем, как его застрелили.

— Что это было, брат? — уже жестко спросил Никар. — Два раза это уже выше предела моего терпения, ты знаешь.

Если бы не тот факт, что они оба служили Принцу Викару, а сержантом Ноа был Савелий, с которым ссориться никто из Повелителей Ночи в здравом уме не желал бы, Никар бы уже застрелил ублюдка, но приходилось очень сильно сдерживаться. А сдерживаться он ой как не любил.

— Савелий хотел их живыми, потому мы сыграли лоялистов, чтобы эти скоты сами пошли с нами. Ты всё испортил, Никар, а тащить их на себе я не собираюсь, — ответил Ноа, и это было дерзко. Крайне дерзко. Однако такие перемены в поведении не возникают на ровном месте.

— Савелий теперь командует тебе водить его Коготь, а сам отсиживается в безопасности? — с насмешкой поинтересовался он, подозревая нечто большее за этими словами.

— Это моё отделение, брат, — Ноа особо выделил слово "отделение", — одно из десятка.

Вздор. Никар рассмеялся, глядя на личину шлема третьей модели, за которой скрывалось лицо собеседника.

— Принц Викар никогда бы не дал тебе и Когтя, не говоря о роте, — фыркнул он. — Твоя фантазия не знает границ, брат.

— Принц мёртв. Теперь главный Савелий. Рядом с этим скитальцем "Непрощенный Слепец" и корабли верных нам Механикус.

Слова громилы будто ударили Никара молотом. Его родной брат мёртв, а командует этот старый дурак Савелий? Мир перевернулся с ног на голову пока его не было с братьями?

— Брат Экзилус, назови моё звание и кто мы теперь, — потребовал тем временем Ноа, почувствовав слабость собеседника и желая его добить.

— Штурмовой капитан Ноа, вторая рота ордена Ангелов Ночи, — четко произнёс низкорослый и широкоплечий, увешанный гранатами боевой брат.

— Так что, брат-сержант Никар, ты можешь пойти с нами и служить новому повелителю, — Ноа завершил словесный натиск убийственным предложением.

Никар задумчиво покосился на дюжину воинов Мрачной Резни и четверых своих братьев по легиону, затем вернул взгляд на громилу.

— Отличное предложение, но у меня есть лучше, — заявил он и с удовольствием отметил, как насторожился собеседник. По сигналу банда нацелила оружие на "Ангелов Ночи". — Вы идёте с нами и знакомитесь с тем, кому будете служить вместе со мной, а потом мы решим как лучше вернуть всё как было, потому что мне совсем не нравится ни ваше новое название, попахивающее детскими соплями, ни то, что приказы отдаёт какой-то терранин. А еще, Ноа, мне не понравился твой тон, так что после всего этого мы с тобой устроим спарринг на боевом.

Силы были явно не равны. Семнадцать воинов у Никара и всего десять у Ноа, к тому же Повелитель Ночи был уверен, что успеет убить троих прежде чем его даже ранят. Выбора у так называемых Ангелов Ночи по сути не было.

— Так и сделаем, брат-сержант Никар, — наконец, спустя показавшиеся вечностью секунды молчания, ответил Ноа, и по его жесту бойцы опустили оружие. — Веди.

XXXII

Полумеханическое существо-многоножка первым же выпадом отсекло брату Кенхеарду половину руки до локтя, а вторым всадило руку-клинок тому в грудь, пробив керамитовую броню так, будто она была бумажной. Технодесантник выгнулся дугой, когда его приподняли, как насаженное на иглу насекомое, а затем обмяк и был сброшен на пол, потому что чудовищный защитник мостика "Поиска Истины" отвлёкся на других Астартес, напавших на него. Тлену пришлось уворачиваться, когда скрытые ранее настенные орудия начали стрелять, но не всем повезло уклониться и двое его братьев оказались ранены, а еще один упал с критическими повреждениями спины, когда выстрел спаренной плазмы едва не взорвал его заплечный реактор. Оракула злило, что он не мог ничего предсказать, и эту злость он решил облечь в форму и излить на врага выстрелами из инферно-пистолета, ни один из которых не достиг цели.

Магос Вульф тем временем, поднял свой топор и замер, а два из пяти его сервочерепов полетели вверх к капитанскому трону. Странное дело, но ни одно настенное орудие не целилось в него. Внезапно Магенрад опустил топор, выдав порцию командного кода, который заставил энергетические пушки вовсе перестать стрелять.

— Уничтожьте орудия пока они еще под моим контролем, — потребовал он и в обход направился к лестнице наверх.

Тлен выдал щелчок в воксе, подтверждая братьям, чтобы они сделали так, как хочет магос, а сам под грохот болтерной стрельбы бросился на выручку тем, кто сражался с многоруким секутором. Кроме Кенхеарда получил ранения еще один боевой брат, чьё бедро оказалось пробито стремительными руками-лезвиями противника, остальные же кружили вокруг монстра, раня его металлическое тело точными выпадами. Тёмный провидец только сомневался, что эти ранения как-то влияют на боеспособность их врага.

С разбега врезавшись в охранника мостика, Тлен сбил того с ног и лезвия противника заскребли по палубе, ища опору, пока хранитель тишины катился с ним к стене. Тлен никогда не был мастером ближнего боя, как не был и мастером в стрельбе или чём-либо другом, но понимал важность командной работы там, где одному справиться сложно или вовсе невозможно, потому стиснул зубы, когда в него с обоих боков вонзились руки-клинки секутора, пробив броню и глубоко войдя в тело.

Они остановились так, чтобы враг оказался сверху, и первый хранитель выстрелил в упор из пистолета, насквозь проплавив дыру в теле противника, а затем подоспели братья, начав рубить клинки-конечности жуткой конструкции. Монстр успел нанести еще два болезненных ранения Тлену, но в итоге уступил превосходящим числом Астартес и обмяк, всем весом придавив оракула.

Брат Зинан помог командиру выбраться из под металлического чудовища и Тлен благодарно кивнул ему, ощущая, как истекает кровью, а системы брони пытаются компенсировать потери вспрыскиванием обезболивающих, коагулянтов и боевых стимуляторов. Нужно было помочь себе и братьям, так что первый хранитель достал из закреплённой на поясе аптечки балончик с синтеплотью и дополнительными стимуляторами заживления, чтобы закрыть свои раны, а затем подошел к Кенхеарду. Обрубок руки уже почти не кровоточил, в чём оракул подозревал не только силу их генетических модификаций, придуманных гением Императора, но и сангвинарных нанороботов, внедрённых в кровоток боевого брата магосом Вульфом, чтобы лучше воспринимались импланты.

— Полежи минуту, — потребовал Тлен, когда технодесантник зашевелился, и подключился к системам его брони через дополнительное соединение на своём запястье, чтобы определить степень внутренних повреждений.

Кенхеард с трудом выдохнул и расслабился, позволив хранителю тишины работать. Оказалось повреждено вторичное сердце, задето лёгкое и какие-то неполадки в накопительных энергетических катушках, с которыми лучше было разобраться магосу. Ничего смертельного, но ранения тяжелые и идти с такими в обратный путь будет проблематично.

— Магос Вульф! — позвал союзника первый хранитель, подняв голову и не обнаружив того поблизости.

— Я немного занят, — ответил магос откуда-то сверху, при чём даже не своим голосом, а через ближайший сервочереп с вокс-решеткой.

— Брату Кенхеарду нужна ваша помощь, — Тлен поднялся в ожидании.

— Поиск знаний первичен. Прошу вас подождать, — максимально корректно попробовал ответить Магенрад Вульф через тот же сервочереп.

— Брат Кенхеард не сможет пройти обратный путь в таком состоянии. Нужно найти обходной, — продолжил хранитель тишины, оставаясь на месте и глядя на говоривший с ним сервочереп.

Возникла пауза, а затем сверху показался еще один сервочереп, который, плавно гудя антигравами, присоединился к говорившему и полетел к всё еще лежащему на спине Кенхеарду. Тлен заметил у него выдвигающиеся из скрытой полости в районе затылка тонкие манипуляторы, тогда как второй готовил тонкий плазменный резак.

— Брат Кенхеард сможет преодолеть этот путь, — настойчиво произнёс магос, сделав акцент на "сможет". — Я займусь им.

Технодесантник кивнул и Тлен направился к другим пострадавшим.

Содержимого аптечки едва хватило на всех, так что осталась всего одна аппликация синеплоти с заживляющим составом, но теперь можно было рассчитывать на то, что все вернутся обратно относительно целыми. Тёмный оракул посмотрел снова на царившую на нижнем уровне мостика разруху и следы резни, затем на то, что могло быть только секутором Адептус Механикус.

— Магос, что здесь произошло и почему ваш коллега напал на нас? — спросил он, теперь обратив взор на работающие над Кенхеардом сервочерепа.

— Ответ потребует большого количества времени и вам не понравится, — ответил Вульф своим голосом, появляясь над лестницей и начиная спускаться при помощи цепких механодендритов.

— И вы разве не собирались забрать когитатор с собой? — уточнил Тлен, заметив, что магос спускается налегке.

— Если я его извлеку, это повлечёт необратимые последствия, которые могут нас уничтожить, а поиск знаний прежде всего. Я должен сохранить их, — ответил Магенрад, спустившись и подходя к металлическому трупу секутора, будто изучая его. Затем перевёл взгляд своих линз на десантника, как если бы хотел что-то добавить, но промолчал.

— Значит, мы возвращаемся? — снова уточнил провидец, которому совершенно не нравилась скрытность магоса в сегодняшнем предприятии, но, поскольку они были союзниками и тот доказал свою полезность Ангелам Ночи, ссориться или обвинять его в чём-то было бессмысленно.

— Да, хранитель тишины Тлен, нам нужно вернуться как можно скорее, — кивнул совсем по человечески Магенрад и, стукнув топором Омниссии, как посохом, по палубе, направился к сделанному мельта-зарядом пролому. — Скиталец будет и дальше ускоряться.

Будто по команде, поднялся Кенхеард, подобрал с пола свою отсеченную руку, закрепил её перевязью и медленно двинулся следом за наставником. Остальные десантники, дождавшись кивка Тлена, тоже последовали к выходу.

"Тайны", подумал Тлен и усмехнулся. "Наверное, так же для окружающих выглядел я".

XXXIII

Время летело быстро, и так же быстро старался двигаться Микель, понимая, что оно ограничено и утекает, словно вода сквозь пальцы. Его полуотделение едва поспевало за ним, хотя это были хорошо тренированные боевые братья, талантливые и сообразительные, горячие и умелые. С каждым из них сержант провёл не один час в тренировочных клетках, на стрельбах и на тактической подготовке, потому был уверен в них почти так же, как в себе самом. А так же он чувствовал, что они хотят того же, что и он. Славы. Признания. Достижений.

Пассивный ауспик, встроенный в броню, был не так хорош, как ручной, но молодым десантникам этого пока хватало, чтобы не встрять в проблемы. По команде Микеля они уже дважды пропустили мимо небольшие толпы умертвий, просто остановившись, прижавшись к стене и выключив броню пока враги были рядом. Как и предположил протеже магистра, обитатели скитальца, которых описал брат Ноа, обладали совсем слабым разумом и не были способны понять разницу между стеной и неактивной броней Астартес. Это открытие экономило отряду время в поисках пропавших людей ауксилии, запас воздуха в скафандрах которых был ограничен, и сержант искренне верил, что сумеет их разыскать.

Слабый писк ауспика предупредил о движении впереди раньше, чем его услышал или заметил Холлстер, потому он жестом показал братьям остановиться и снова прижался к стене коридора. Тихий лязг дал понять, что его команда исполнена, и Микель приготовился выключить подачу энергии в броню, как только враги подойдут ближе, но они не приближались, а прошли мимо на развилке впереди, шаркая ногами по искорёженному палубному настилу. Странно. Сержант был уверен, что предыдущие группы ходячих мертвецов ходили не просто так, а целенаправленно искали их, потому довольно неожиданным казалось, что эти прошли мимо. Может, они двигались наперерез? Но почему тогда мимо?

— Звукогасители и за ними, — шепнул Микель в вокс отряда и плавно пошел за шаркающими созданиями, когда-то бывшими людьми, стараясь держать дистанцию, чтобы те даже случайно не заметили погони.

Врагов было всего пятеро, так что справиться с ними легко мог даже один десантник, при чём без рук, но, без сомнений, с учетом количества кораблей в скитальце, таких пехотинцев здесь могли быть сотни тысяч. Сомнительное удовольствие сражаться с таким числом противников Холлстер предпочёл бы оставить другим, потому шел тихо и держал внимание на показаниях встроенного ауспика, когда услышал резкий топот впереди. Умертвия так не бегали, двигаясь отрывисто, будто припадочные, но даже улучшенное зрение не могло помочь Микелю увидеть кто там бежит из-за разделяющего его и цель тихо шипящего клапана, который выпускал охлаждённый воздух в технический коридор, по которому они шли.

Зомби дёрнулись, тоже услышав топот, и ускорили свой шаркающий шаг, начав преследование. Значит, убегали люди. Микель понадеялся, что это были ауксиларии, потому тоже ускорил шаг и задействовал генератор тьмы, чтобы исключить возможность того, что его заметят, а так же включил вокс и настроился на частоту ауксилии.

— Сержант Смирнов, ответь, — обратился к командиру искомой группы Холлстер, широким шагом преследуя умертвий и помня, что именно этот офицер должен был руководить людьми.

— Да он мёртв давно! — запыхавшийся женский голос ответил почти сразу же, и в нём читались одновременно радость и удивление. — И мы можем тоже сдохнуть, если вы не поторопитесь, кто бы со мной ни говорил!

В общем-то после начала поисков Микель предполагал, что ауксиларии могли погибнуть, но меньше всего хотел об этом думать, потому ощутил кратковременный приступ скорби и сжал зубы.

— Вы убегаете от преследования? — уточнил он.

— Да, чтоб вас! Не любовью же мы тут занимаемся! — возмущенный голос женщины вызвал у сержанта раздражение.

— Как окажетесь в более широком месте или комнате, остановитесь, — попросил он, стараясь сдержать недовольство тоном беглянки.

— Ага! Сейчас! — возмутилась женщина. — Я еще хочу жить.

Микель зарычал. Технический коридор, по которому они пока двигались, был узким, так что два десантника не разминутся, и он мог бы догнать умертвий довольно просто, но хотел дать и братьям шанс немного проявить себя.

— Делай что говорю! — потребовал он, повысив тон.

— Не ори на меня! — возмутилась еще больше беглянка.

Большого труда стоило Микелю остановить поток ругательств, который рвался из него наружу.

— Стой или я сам тебя убью, — прорычал он, и услышал, как топот беглецов пропал.

— Хорошо! Стоим! — довольно нагло ответила мадам, рискующая жизнью так общаться с десантником.

Сержанту пришлось ускориться и, догнав шаркающих мертвецов, прыгнуть вперёд. Тяжелый сабатон приземлился на спину бежавшего последним умертвия и раздавил его. Ударом кулака в затылок был убит другой, а оставшихся троих пришлось расстрелять из болт-пистолета. Масс-реактивные снаряды, созданные для бесшумной стрельбы, взорвались внутри целей и кровь с ошмётками плоти заляпала окружающие стены, а так же двух стоящих в нескольких шагах от трупов фигур в скафандрах ауксилии.

— Вас уцелело только двое? — спросил он, приблизившись, чтобы рассмотреть кто выжил, и к своему удивлению узнал обеих беглянок. — И какого демона вы тут делаете?

— Какого демона? А я знаю почему Тлен захотел нас сюда отправить? Видения у него, видишь ли, — фыркнула Фиррис.

— Такого приказа точно не было. В составе ауксилии, которая должна была нас поддерживать, не было ни одной женщины, — нахмурившись, заметил Микель, и оказался удивлён, когда Фиррис резко повернулась к Ангелике и толкнула её в плечо.

— Провидение, значит, да? — процедила она, со злостью скривив губы, и на служанку Тлена в этот момент было больно смотреть.

XXXIV

Левая рука всё еще двигалась плохо, но держать ею клинок Кровавых Ангелов капеллан мог, потому забрал оружие из рук убитого им Предателя без малейших колебаний и теперь запасной меч был закреплён на бедре рядом с вышедшим из строя плазменным пистолетом. Убедить выживших людей из ауксилии Ангелов Ночи следовать за его целью оказалось относительно просто, поскольку опыт Везувия поднимать в людях боевой дух и праведную ярость был равен его страстному желанию служить Императору, а сами смертные оказались солдатами добровольцами, которым требовалась лишь руководство и мотивация, которые он с готовностью предоставил.

Теперь капеллан шел следом за тремя солдатами, внимательно прислушиваясь к каждому звуку в мрачных тёмных коридорах и кажущимися бесконечных трюмах, подбираясь к концу своей охоты. Из памяти Предателей, похищенной с помощью омофагии, он теперь знал, что не всё так просто внутри этого скитальца, и знал, что слуги Тёмных Богов ждали это кошмарное скопление кораблей, когда из варпа перед ними вышло судно Имперских Кулаков, расстроившее их планы. Вера в то, что Император направляет его руку, только укрепилась внутри Везувия после этих открытий, а гибель братьев оказалась подчинена высшей цели и их имена обязательно вырежут на внутренних стенах великолепной Фаланги.

Единственное, что ускользало от капеллана, это намерения врага, которые ему надлежало остановить. Что могли желать получить на скитальце безродные бандиты, надевшие священный керамит брони, и присоединившиеся к ним Повелители Ночи? Что бы это ни было, оно было достаточно ценным и желанным для падших отбросов, чтобы те рисковали всем даже сейчас, находясь в плену скитальца без возможности с него выбраться. Ответ можно было получить у зверя, которого он искал, и Везувий молил Императора, чтобы ему хватило сил для предначертанного.

Шедший впереди человек остановился и жестом показал другим приготовиться. Замер и Везувий, вжавшись в стену и готовясь отключить подачу энергии в броню. Именно так Предатели избегали столкновений с населявшими корабль ходячими мертвецами, поскольку не могли ни победить, ни контролировать их.

Из-за периодического скрежета, возникавшего в корпусах кораблей, испытывавших огромные нагрузки из-за давления других судов, капеллан упустил то, что услышал шедший в десятке метров впереди человек, а именно шаги. Множественные шаги. Из-за этого солдаты в скафандрах прижались к стенам, а Имперский Кулак таки отключил подачу энергии в системы брони. Алые глазные линзы его маски-черепа погасли и Везувий присмотрелся к видневшемуся далеко впереди широкому переходу, используя лишь то зрение, что было даровано ему с рождения и улучшено генетическими дарами Императора.

Первыми показались четыре десантника Предателя, которых капеллан сразу идентифицировал как членов банды Мрачной Резни, поклонников Хаоса в общем, а не какого-то конкретного Тёмного Бога. Следом за ними мимо прошло несколько Повелителей Ночи, а дальше десяток Астартес в матово черной броне без каких-либо опознавательных знаков и снова бойцы Мрачной Резни. Всего почти тридцать воинов. Многовато для одного капеллана, чтобы победить в открытой схватке.

Везувий задумался о том, куда эта банда двигается, и попытался соотнести направление движения с тем, куда шел сам, и пришел к выводу, что так или иначе встретиться с врагами придётся. Нужно было только сделать это на своих условиях. Кроме того, куда три десятка Астартес могли ходить и зачем? Напрягая улетучивающуюся память съеденного мозга Предателя, капеллан нашел зацепку. Сигнал бедствия, исходящий от одного из кораблей внутри скитальца. Они точно направлялись проверить его и это открывало, пожалуй, хорошие возможности. Раз передатчик был таким мощным, что сигнал проходил через толщу судов скитальца, то мог пройти и наружу, а подкрепление в такой ситуации было бы очень кстати.

— Двигаемся до коридора, по которому только что прошли враги, и налево, — приказал он, когда даже эхо шагов противников утихло, и включил подачу энергии иp заплечного реактора себе в броню.

Солдаты покивали и осторожно двинулись вперёд, уже почти перед самой развилкой услышав чьё-то тихое шарканье оттуда, куда им надлежало идти. Капеллан жестом показал им подождать, а сам прошел вперёд и сжал крозиус в руке на случай, если придётся убить какого-то отставшего хаосита. Почти минута ожидания, казавшегося безумно долгим, и из-за угла вышел заляпанный кровью и ошмётками воин в грязной и побитой силовой броне.

Везувий в тот же миг напал, черной молнией рванув к Предателю и замахнувшись крозиусом, чтобы оборвать его жалкую жизнь, но что-то, какой-то проблеск узнавания, заставил капеллана замешкаться и противник успел выставить перед собой руку с зажатым в кулаке боевым ножом. Злой на себя за оплошность Имперский Кулак впечатал врага в стену и тогда только понял свою ошибку.

— Брат Гальярд? — удивлённо спросил он, глядя на наполовину залитый герметиком шлем воина, который тот только что еще доливал, заделав порез на лбу.

— Да, брат-капеллан, — прохрипел Имперский Кулак. — Хвала Дорну и Императору, ты жив.

XXXV

Интенсивность работы росла по мере того, как наступал день, и часы неумолимо отсчитывали время до обеда. Обычно в это время в центральном шпиле было полно людей, но сейчас их количество было снижено до крайнего минимума, только самая необходимая охрана и посыльные. К обеду и они все должны были покинуть шпиль, потому что, несмотря на защиту мощных пустотных щитов, даже эти укрепления могли сломаться, если скиталец вдруг врежется в планету.

Эктор в очередной раз протёр глаза, которые уже саднило от желания отдохнуть и постоянного трения, и поставил отпечаток пальца на очередной инструкции, которую у него запросили для упорядочивания эвакуации. Всё чаще встречавшееся обоснование необходимости таких инструкций "потому что вашему слову доверяют" вызывало в летописце двойственные чувства. С одной стороны ему было приятно доверие, которое к нему испытывали чиновники разных уровней, а с другой, более далёкой, но практичной, Хиренес понимал, что это ручное управление, и оно имеет ряд серьёзных недостатков. Система должна работать без учета личностей, чтобы каждый элемент был легко заменяем без серьёзного ухудшения качества, а зависимость от личности была угрозой обрушения всей системы при исключении из неё этой личности.

С учётом того, что Эктор был лишь советником, взявшим на себя обязанность в течение года выполнять эту роль максимально эффективно и самоотверженно, он опасался, что его влияние могло стать больше, чем следовало, и тогда, по окончании отведённого года, система управления Фрацией перенесёт серьёзный урон. Возможно, стоило закончить свою миссию раньше? После того, как угроза скитальца будет ликвидирована, это вполне можно было сделать. И тогда можно будет немного отдохнуть, а затем заняться тем, что ему нравилось больше всего, писать истории Ангелов Ночи и доблестных мужчин и женщин, служащих им верой и правдой.

Летописец ощутил, как у краёв глаз скапливаются слёзы и зажмурился, прогоняя их.

"По крайней мере глаза меньше будет резать", подумал он, и поднялся, подхватывая рукой и прижимая к себе датаслейты, которые нужно было передать ожидающим посланникам прежде чем самому покинуть центральный шпиль. Перед тем, как выйти из-за слишком большого для него стола с встроенным когитатором, Эктор посмотрел на хронометр. Время для эвакуации приближалось, но он успевал пока сделать еще пару вещей.

Дверь в его кабинет неожиданно резко открылась, так что советник вздрогнул и удивлённо посмотрел на неё. На пороге показались четверо вооруженных автоганами и облаченных в обычную военную форму людей в черных масках, а два охранника и пара посланников, которые ожидали за дверью, лежали в лужах крови. Эктор едва успел осознать что происходит, как бандиты открыли огонь. Промахнуться менее чем с десяти метров было невозможно и пули сбили тщедушного летописца с ног, а те, что не попали, застучали по комнатной утвари, столу и бронированному стеклу.

Шок. Эктор быстро-быстро дышал, чувствуя, как кровь растекается под ним по ковру и делает его робу тяжелее. Худшим было то, что он из рассказов тех, чьи истории записывал, знал, что боль придёт чуть позже, если он еще будет жив, чтобы почувствовать её. Но что делать? Первый летописец слышал, как убийцы, перезарядив оружие, заходят в кабинет, и попытался, судорожно дёргаясь, отползти дальше за стол.

— Пришлый идиот, — насмешливо фыркнул один из убийц, услышав, как их жертва кашлянула кровью. — Куда ты прячешься? Просто спокойно умри.

Эктор Хиренес, никогда не державший в руках оружие и даже не предполагавший, что может так закончить свою жизнь, лежал, глядя в потолок, на котором оказалась красивая мозаика, изображавшая сцену с херувимами и каким-то умирающим от многочисленных ран имперским святым. Он что, действительно так умрёт? Из груди вырвался очередной кровавый кашель, и он даже смог удивиться тому, за что его убивают. За то, что он не фрацианец?

— Конец, — объявил бандит, обойдя стол и советник увидел глядящий ему в лицо автомат, а затем прозвучал выстрел.

И еще один. И еще. И еще.

Нападающие один за другим упали, а над Эктором навис перемахнувший через стол Рол Дихтер, облаченный в окровавленную робу сигнифера и держащий в одной руке посох власти с символом Ангелов Ночи, а во второй болт-пистолет, из которого только что убил бандитов.

— Держись, — жестко приказал бывший апотекарий.

— Хорошо, — прошептал первый летописец, у которого от потери крови начало темнеть перед глазами, и улыбнулся, теряя сознание.

XXXVI

Вопреки ожиданиям, после начала трансляции предупреждения об обстреле, всё осталось как было. Скиталец продолжил вращаться по направлению к Фрации, а суда Механикус следовали за ним немного выше, чтобы избежать основного количества обломков, что тянулись следом. Гололитическая карта космического скитальца в стратегиуме "Огненной Слезы" за прошедшее время заметно дополнилась и пополнилась новыми данными, которые магос Кварро снабжал пояснениями, но всё еще понятного и знакомого оставалось мало, а местоположение, даже теоретическое, центра управления оставалось загадкой. Кроме того, запущенный с "Дробящего Молота" грузовой челнок для перевозки выживших, уже минут десять пытался подойти к более менее надёжному стыковочному модулю одного из ближайших к месту высадки Тлена кораблей, но каждый раз по какой-то причине не мог этого сделать. Магистра утомляло безделье, потому он периодически засыпал вопросами помощника Вульфа.

— Что с перевозкой выживших? — спросил Гавин Сорнери, когда очередной заход для стыковки оказался неудачным. — И, раз уж мы говорим об этом, почему челнок не с нашего судна?

Кварро понадобилось время, чтобы подобрать подходящий ответ, поскольку навыками коммуникации своего старшего руководителя он не обладал.

— Как вы видите, пока что перевезти кого-либо невозможно. Гравитационные волны не позволяют челноку пристыковаться, — попытался пояснить он.

— Вы Адептус Механикус, — удивлённо продолжил Гавин. — И вы выбрали это место для стыковки после анализа имеющихся данных, так объясните мне, почему у вас ничего не получается?

Линзы магоса Кварро со скрипом проворачивались и фокусировались пока тот размышлял, переводя взгляд с магистра на первого капитана и обратно.

— Есть какая-то иная причина, верно? — хмыкнул магистр Сорнери, мягко улыбнувшись. — Вы не хотите их подбирать.

— Ваши измышления не корректны, — возмутился Кварро, подняв свои толстые руки с механическими пальцами.

— И тем не менее, — бывший Ворон задумчиво перевёл взгляд на гололит и набрал запрос статуса системы, в которой располагался Санктус Мор.

Вероятно, стоило сделать это раньше, но сначала были другие вопросы, а этот казался малозначимым. Магистр обратил внимание на всплывшее слева внизу окно с информацией по заданной системе, пробегая взглядом по стандартному набору первичных параметров, и зацепился за текущий статус — карантин. Интересно. Дальнейшее изучение данных выявило и вероятную причину нежелания адептов Механикус пускать людей на свои корабли.

— Все обитаемые миры системы подвергнуты Экстерминатусу решением Ордо Ксенос, — Гавин прочитал последние слова в описании и снова посмотрел на магоса Кварро без тени былой улыбки. — А теперь потрудитесь всё-таки объяснить почему не поставили меня в известность сразу. На борту скитальца шесть десятков моих лучших братьев и, если им что-то угрожает, из-за чего уничтожили целую систему, я должен это знать.

Кварро втянул глаза-линзы под капюшон, явно опасаясь за свою жизнь.

— Паразиты типа Бруул. Агрессивная ксеноформа, использующая других существ в качестве носителей и источника питания, — поспешно озвучил он. — В восьмидесяти процентах случаев попытки извлечь его из зараженного пациента приводят к летальному исходу. Паразит может продолжительное время выживать даже в пустоте космоса в состоянии подобном анабиозу, устойчив к воздействию кислотами, но высокие температуры переносит слабо.

— Прекрасно, — выдохнул магистр, гадая как лучше поступить далее, потому что слышал о том, что подобные паразиты были зафиксированы в одной из боевых зон текущего Крестового Похода на западе сектора, и пострадал от них в том числе один из братьев Караула Смерти. — И почему вы об этом не сказали сразу?

— Потому что это поставило бы под угрозу поиск знаний магоса-эксплоратора Магенрада Вульфа, — ответил Кварро.

Впрочем,он мог и не отвечать, потому что стремление Вульфа добыть себе новых знаний было Гавину хорошо известно. Оскорбляться на это было всё равно что обижаться на жару от солнца.

— Вводите карантин на "Добрящем Молоте" и забирайте на него выживших вместе с двумя боевыми братьями, что их сопровождают. Если поиск знаний настолько важен магосу Вульфу, потеря одного корабля по пути будет пустяком, — решил магистр, обращаясь к Кварро, а затем открыл канал связи с орденом. — Всем братьям на борту скитальца. Держите броню герметичной. При столкновении с врагом цельте в голову и по возможности используйте огнемёты. Если встретите выживших, проверяйте признаки наличия в них паразитов типа Бруул. Паразит черного цвета, маслянистый, размером от одного до трёх сантиметров, обладает длинными щупальцами с щёточками на конце. Подчиняет жертву, проникая через глаза в мозг, после чего шанс спасти пострадавшего ниже двадцати процентов. Основные признаки — запавшие глубоко глаза, натянутые тонкие губы и дёрганные движения.

Послышались щелчки подтверждений от отделений брата Торазора и Микеля, а так же двух хранителей тишины, что сопровождали зараженных. Что они станут делать с этим знанием было для Гавина загадкой, хотя ответственность за их действия всё равно будет нести Тлен. И Вульф, который утаил столь важную информацию.

— И почему я не удивлён, что из всей мерзости Вселенной нам попали именно бруулы? — задал себе риторический вопрос Гавин, отключив вокс.

— Ты хотел бы больше тиранидов? — ровно поинтересовался Савелий.

— Да, — без раздумий ответил магистр. — Генокрады не могут подчинить нас и повернуть против Императора, а эти паразиты могут.

XXXVII

Высокий полутёмный коридор за машинным залом, из которого двигались Ангелы Ночи, оказался хранилищем для еще почти трёх десятков Сциллаксов, висящих деактивированными в нишах по обе стороны прохода. Необходимые для активации действия либо не были совершены, либо машины-убийцы Легио Кибернетика вышли из строя, либо их связь с центром управления была нарушена. Как бы то ни было, но Янтарь был благодарен Императору за то, что лишь малая часть вражеских машин оказалась способна сопротивляться, и Астартес могли двигаться дальше.

В конце коридора возвышалась очередная дверь, открыть которую удалось только грубой силой, потому как пульт был кем-то сожжен или сгорел сам из-за перегрузки. Тяжеленную створку совместными усилиями семи десантников удалось лишь сдвинуть в сторону достаточно, чтобы протиснуться сквозь образовавшуюся щель, после чего один за другим ангелы смерти проникли внутрь базы Инквизиции. Их взглядам предстало многокилометровое переплетение мостков, кабелей, насосов и труб, висящее над слабо мерцающей голубыми оттенками призрачной костью осколка мира-корабля эльдар и соединённое с ним толстыми кабелями. Казалось, что эта подвижная висячая конструкция, края которой терялись во тьме, дышит, периодически вздрагивая и скрипя креплениями. Это сооружение явно создавали много лет, а вездесущие символы Инквизиции и обереги подтверждали, что это делалось еще и в полной секретности ради каких-то экспериментов или чего похуже.

Ангелы Ночи разошлись по платформе, с которой можно было как спуститься вниз, к осколку эльдарского мира, так и пройти по одному из двух протянутых мостков к висячей конструкции в центре многокилометрового зала. Янтарь, взглянув вниз, вспомнил слова брата-сержанта Уильяма, который слышал чьи-то стоны. Мог ли не обладающий даром боевой брат слышать стоны тысяч душ эльдар? Эпистолярий был уверен, что если бы не высасывающая сила, то он сам бы это сейчас почувствовал, но в текущих обстоятельствах это было невозможно. Что им было нужно, так это отключить проклятую машину и узнать кто ею управляет.

— По мосту за мной, — приказал Янтарь, сам направившись по правому.

По мере приближения к центральному каркасу, перед десантниками открывалась всё более четкая картина того, чем была эта база. Трубы и кабели опутывали нечто вроде сухожилий и нервных столбов огромных размеров, и, если бы библиарий был еще человеком, то наверняка ощутил бы рвотные порывы от состояния, в котором находилось это биологическое нечто, напомнившее место, куда они попали из круглого перехода. Там тоже была чья-то умирающая плоть, гниющая, но продолжающая функционировать благодаря скрытым механизмам. Если Инквизиция хотела получить оружие против Хаоса, то она, очевидно, добилась желаемого. Рядом с этим скитальцем не мог существовать ни один демон, ни один псайкер не мог использовать свои силы, но ни один корабль так же не мог войти или выйти из варпа. Кроме самого скитальца, конечно, напомнил себе Янтарь.

Тяжелое дыхание существа, освежеванного и опутанного машинерией, как теперь понимал библиарий, заставляло мостки шататься и скрипеть, но что стало с тем, кто этим управлял? Где Механикус и где Инквизиция? Возможно, у них будут ответы о прошлом самого Янтаря и том, почему скиталец на полном ходу идёт к Фрации. Странный блеск по бокам от моста, по которому шли семеро десантников, а так же сверху, привлёк внимание эпистолярия, и, спустя мгновение, он понял, что это что-то шевелиться там, на поверхности машин и скользит по обнаженным многометровой толщины нервам.

— Приготовиться к атаке! — успел рявкнуть он, когда похожие на морскую звезду двухметровые создания с маслянистой черной кожей и длинными щупальцами оторвались от своих укрытий, чтобы прыгнуть на Ангелов Ночи.

Прогнулись и зашатались мостки, и только примагниченные вовремя сабатоны не позволили Астартес упасть. Одно из существ приземлилось туда, где мгновение назад стоял Янтарь, и молниевый коготь рубанул по протянувшемуся к нему щупальцу, начисто отрезав конечность и заставив существо протяжно взвыть. Лишь приглушившие звук фильтры шлема спасли десантников от потрясения. Зазвучали грохочущие взрывы болт-снарядов и новые визги существ, которые пытались схватить и душить Ангелов Ночи. Двое боевых братьев попались и слышно было, как скрипит их броня, выдерживая жуткое давление сжимающихся щупалец, способных раздавить простого человека в считанные мгновения. Каждый сражался за себя, а всё новые и новые создания спешили к ним. Янтарь погрузил молниевые когти внутрь тела монстра и разорвал его, быстро оценив положение отряда. Если останутся здесь, их быстро задавят или мост не выдержит.

— Пробивайтесь дальше! Нельзя стоять на месте! — приказал он, помогая шедшему следом брату сбросить с себя маслянистую тварь.

В молчании с мостка вместе с тремя черными монстрами свалился брат Тарвинокс, добавив счёт потерям отделения. Янтарь едва успел посмотреть вниз как тот падает, в полёте продолжая сражаться боевым ножом и болтером, когда напал еще один враг и пришлось отвлечься, чтобы разрубить его на части потрескивающими силовым полем когтями.

Остальные братья быстро нашли способ справляться с врагами, сбивая их выстрелами в полёте, а затем побежали по шатающемуся мосту за командиром.

Отряд добрался до массивного сооружения из черного металла, висящего на множестве тросов, и Янтарь ударил по руне открытия двери, ведущей внутрь, на самом деле слабо надеясь на то, что она откроется. В любом случае мельта откроет что угодно. Однако дверь открылась и один за другим десантники ворвались внутрь, заперев за собой двери, о которые снаружи начали стучать визжащие монстры.

— Брат Янтарь, тебе стоит на это взглянуть, — произнёс негромко Нарасин.

Помещение, в котором они оказались, было лишено света, но таким, как Ангелы Ночи, это было неважно. Янтарь мог видеть высокие толстые колонны, поддерживающие балконы над ними, и массу разбитых камер из бронестекла внутри периметра колонн, над которыми свисали кабели и трубки, служившие когда-то для жизнеобеспечения или иных, более жутких целей. Но главным, к чему хотел направить его Нарасин, было другое. Останки десятков изуродованных космодесантников окружали четверых мёртвых Гвардейцев Ворона в левом углу помещения.

— Нет… — прошептал и покачал головой библиарий, начиная понимать, почему ему ощущения этого места казались знакомыми.

XXXVIII

Ноа пытался представить варианты, при которых его отделение бы справилось с текущим вызовом, но раз за разом приходил к выводу, что это верная смерть. Никар был намного сильнее, как мечник, а его подчинённые более многочисленными. Даже с учетом того, что Ангелов Ночи не разоружили, чтобы не вступать с ними в невыгодный бой, зажатые с двух сторон они бы скорее всего проиграли. Шанс победы был отвратительно малым, и штурмовой капитан решил вспомнить догмы ордена. "Выжидай и изучай, когда силы мало". Именно так гласила одна из них.

Компания шла молча через тёмные переходы и коридоры, но Ноа запоминал весь путь и периодически поглядывал на Никара и его подопечных. Присутствовали лишь четверо из десяти, принадлежавших к его когтю, и, поскольку "союзникам" тот никогда не доверял, можно было сделать вывод, что они мертвы. Остальных он знал как отпетых головорезов, хотя и без этого знания по их доспехам, увешанным костями и освежеванной человеческой кожей, было ясно что к чему. Савелий всегда держался особняком со своим Десятым Когтем, но, по правде говоря, в осколке Легиона, которым руководил Принц Викар, никогда не было единства или братства. Каждый Коготь старался тащить одеяло на себя, хранил свои трофеи отдельно и не раз случались кровавые войны из-за каких-то личных обид, так что называть друг друга братьями они могли лишь в шутку или по старой памяти.

— Так смотришь на моих парней, будто жалеешь, что не с ними, — подколол его Никар, заметив внимание громилы к идущим впереди воинам.

В ответ Ноа только сдержанно фыркнул.

— Ты бы меня никогда не взял в свой Коготь, — озвучил он мысль, которую, как он был уверен, сейчас должен был произнести сержант.

Никар коротко хохотнул и покосился на собеседника.

— А ты стал умнее, Ноа. Савелий хорошо вас натаскивает в этом плане. Сглаживай углы, уступай дураку, выполняй приказ сильного, так он говорил вам? — поддел штурмового капитана Повелитель Ночи, очевидно желая вывести на обиды и эмоции.

— Да, — кивнул утвердительно Ноа, даже не собираясь спорить, — именно так он и дожил до своих лет.

Никар замолчал, поняв, что здоровяк не купится, и продолжил шагать рядом. Слишком опытный, чтобы продолжать разговор. Слишком умный, чтобы выяснять подробности при всех.

Спустя приличное количество времени почти три десятка Астартес достигли очередного проломленного борта когда-то военного корабля, выводящего на мерцающую голубым светом поверхность эльдарского мира-корабля, скрытого в глубинах скитальца и облепленного со всех сторон меньшими судами.

— Только не говори, что вами руководит эльдар, — почти выплюнул это слово Ноа, начав спуск по лишь бы как сложенному настилу к ждущей внизу призрачной кости.

— О, ты удивишься, — пообещал Никар, снова удерживая интригу.

Штурмовой капитан вдохнул глубоко и качнул головой, коротко оглянувшись на своих подопечных. Конечно, они доверяли ему и выполнили приказ расстрелять Имперских Кулаков, но насколько хватит их верности и насколько далеко заведёт их доверие? Здоровяк надеялся, что до конца, но предполагал, что некоторые могут начать не к месту задавать вопросы и разрушат всё, что он выстраивает. Ангелы Ночи пока что молча шли за своим капитаном, хотя внутри каждого из них кипели вопросы. Худшее, что Ноа не знал стоит ли им отвечать и если да, то что именно.

Астартес спустились на покрытую многовековой пылью поверхность осколка мира-корабля и сразу почувствовали запертые внутри призрачной кости силы, а мерцающие блики при ближайшем рассмотрении оказались искаженными вытянутыми лицами, скользящими под поверхностью, словно хищные рыбы, ждущие свою добычу. Вокруг идущих возвышались сломанные полупрозрачные сухие деревья, башни и колонны, поддерживающие обвалившийся под тяжестью адамантиевых кораблей купол. Призрачным светом мерцающие окна полуразрушенных, но сохранивших след былой изящности, беседок и покрытых витиеватыми узорами домиков эльдар следили за процессией, будто глаза мертвецов из ушедших эпох. Капитан чувствовал их осуждение и злость, словно ветер витающие вокруг идущих в молчании Астартес.

За очередной упавшей колонной, в диаметре превышавшей десяток метров и напоминающей сломанную кость, оказался вход в мрачное овальное здание небольшого амфитеатра, где их уже ждали. Налево и направо уводили темнеющие ступени наверх, но Никар вёл их прямо на арену, где освещенная зловещими синими отблесками потерянных душ возвышалась черная масса бугрящейся маслянистой плоти размером с танк. Ноа ощутил, как сжался желудок, когда уловил сходство этой твари с раздавленной им мелочью, и невольно сжал крепче рукоять двуручного клинка, который нёс, не вешая за спину. Вокруг монстра на почтительном расстоянии собрались отступники в темной броне, покрытой рунами Хаоса, останками жертв и неразборчивыми письменами, держащие в руках оружие наподобие почетной стражи короля.

Воины Мрачной Резни, шедшие впереди процессии, разошлись в стороны, как и Повелители Ночи, занимая места у края арены, но Никар остался с Ангелами Ночи и показал жестом Ноа двигаться до существа, и остановился только в трёх шагах от бурлящего подкожными спазмами монстра. Штурмовой капитан пытался понять, подчинены ли Предатели паразитами, но был практически уверен, что нет. Не было ни одного признака, указывавшего на это, но тварь в центре зала определённо была огромным паразитом, а не демоном, которому отступники могли служить. Что здесь происходило?

— Почтенный, у нас пополнение, — произнёс Никар, став на одно колено, — и, возможно, способ для тебя покинуть это место.

Масса плоти резко втянулась внутрь себя и стали видны очертания древнего дредноута, саркофаг которого был разбит ударом энергетического оружия, а внутри поселилось то существо, которое Ноа считал паразитом. Кроме того, кое-что выглядело в этом облике неправильным, лишним. Часть маслянистого тела, окутывающая левую ногу чудовища, была, словно иголкой, пришпилена к призрачной кости пола украшенным драгоценными камнями рунным клинком превосходной работы. Очевидно, этот длинный меч удерживал монстра внутри амфитеатра, не позволяя ему двигаться, а меняющиеся лица под полом и внутри стен выглядели так, будто стерегли его. Или ждали чего-то.

— Проверим, — пробулькал глубокий влажный голос из саркофага, а затем рукой, что заканчивалась обвитой черной плотью когтями, поманил капитана Ангелов Ночи. — Ноа, сын мой рождённый во тьме, извлеки клинок, избавь меня от этой муки и обрети своё истинное предназначение.

XXXIX

В голове Гальярда даже после встречи с оказавшимся живым капелланом Везувием продолжали крутиться слова, которые сказал ему Ноа перед тем, как убить Занбара, Ансельма, Райнера, Бертрана и Эмерона. "Лежи тихо, Кулак, они обречены", сказал в вокс штурмовой капитан, когда брошенный им боевой нож пробил лобную часть шлема сына Дорна, но не достал до черепа, а остальные Ангелы Ночи открыли огонь. Какое право у него было решать кто обречен, а кто может жить? Проклятый Повелитель Ночи, надевший маску лоялиста. Даже этот слабый жест не оправдывал его деяний. Братья имели право погибнуть как подобает воинам, а не быть расстрелянными, как скот, и этого права Предатель лишил их.

— Ты один выжил? — спросил капеллан, отпуская боевого брата.

— Да, — с болью ответил Гальярд. — Последних, кто был со мной, расстреляли Повелители Ночи, а меня посчитали мёртвым из-за боевого ножа, вонзившегося в шлем.

Судя по возникшей паузе, Везувий оценивал правдивость слов выжившего, а затем кивнул.

— Расскажи мне что с вами происходило, брат, — потребовал капеллан, и из-за его спины вышли три вооруженных дробовиками человека в громоздких пустотных скафандрах с символами Ангелов Ночи на них.

Гальярд подозрительно посмотрел на них одним глазом, а затем вернул взгляд на капеллана.

— Сначала скажи мне, что это за люди с тобой, — кивнул он на ауксилариев.

Небольшая задержка с ответом дала понять Гальярду, что Везувий им тоже не доверяет, либо удивлён тому, что вопросы задают ему.

— Это солдаты с Фрации, служащие ордену Ангелов Ночи, — ответил капеллан довольно нейтрально.

— И они по-твоему верны Императору? — спросил выживший боевой брат, рискуя столкнуться с гневом капеллана, который был в праве судить и исполнять приговор в любом месте в любое время.

— Я воплощенный гнев Императора и его праведная длань, — напомнил приходящий в ярость от такого вопроса Везувий. — Если ты думаешь, что верный сын Дорна может якшаться с предателями, отвергнувшими власть Величайшего, то ты сам еретик, ибо нет никого вернее Имперского Кулака.

Гальярд вынужден был примирительно поднять руку и склонить голову.

— Я приму любое наказание за свои сомнения, когда мы выполним свой долг, — признал он свою оплошность.

— Без сомнений. А теперь рассказывай всё как было, ничего не утаивая от меня, ибо я, взор Императора, пронзающий тебя, брат Гальярд, — пригрозил Везувий, коснувшись выключенным крозиусом нагрудника Гальярда.

И Гальярд рассказал, закончив тем, как подобрал оставленный штурмовым капитаном Ангелов Ночи за ногой Райнера герметик и, залатав пробоину, встретил капеллана.

— Отлично, брат. А теперь мы пойдём к месту, откуда брат Фарэй запустил аварийный маяк, и вызовем подкрепления Ангелов Ночи, — решил Везувий, снимая с магнитного крепления на бедре клинок Кровавых Ангелов и протягивая его рукоятью боевому брату. — Бери его и веди.

У Гальярда в горле застряли вопросы, которые он хотел задать, но люди, которые пришли с Везувием, выглядели такими же обескураженными, потому воин всё-таки промолчал. А стоило принять клинок, как в мысли заглянул непрошенный вопрос. Если Кровавые Ангелы встретят его с отобранным у Предателя мечом их брата, станут ли они так же, как он с братьями ранее, обвинять в мародёрстве того, кто им владеет?

XL

— Прости, — Ангелика опустила голову и сложила ладони в молящем жесте.

— Иди в варп! — рявкнула на неё Фиррис, которую трясло от нервов, и ударила жестко в лицо "подруги", намереваясь разбить стекло её скафандра.

Широкая ладонь десантника приняла на себя удар, а затем блондинка сама не поняла как её скрутили и прижали к стене лицом, заломив руку за спину.

— Тихо! — потребовал Ангел Ночи таким резким молодым голосом, что Фиррис захотелось его назвать сосунком.

К счастью для неё, бывшая первая леди Фрации сдержалась, понимая, что сейчас бы её тут и прихлопнули, а Ангелика была бы и рада этому.

— Дура! Какая же ты дура! — сквозь зубы процедила вдова Ватора.

— Прости! Я…

— Тихо, обе! — уже слишком серьёзно для продолжения перепалки повторил десантник.

— Отпусти меня, руку сломаешь, — попросила спокойным тоном Фиррис, вспомнив часть своего актёрского таланта, и мужчина купился, сразу ослабив хватку, а затем и вовсе отпустив её.

— А теперь расскажите что случилось, — потребовал командир полуотделения Астартес, нависая над женщинами горой черного металла.

Фиррис глубоко вдохнула и включила фонарик, посветив на левый наплечник гиганта, а затем рассказала о своих злоключениях начиная от того момента, когда Ангелика пришла за ней в кузницу Фларина Максимуса и заканчивая побегом от носителя серебряной маски-черепа, на чьём наплечнике красовался черный кулак.

— Имперский Кулак, — произнёс десантник задумчиво.

— А есть не имперский кулак? — желчно поинтересовалась блондинка.

К счастью для неё, Ангел Ночи эту шпильку проигнорировал.

— Вы помните дорогу к тому месту, где оставили товарищей и десантника? — спросил он вместо отчитывания женщины.

— Нет, конечно! — возмутилась Фиррис. — Я бежала наугад.

— Я могу показать, — тихо заметила Ангелика, и "подруга" готова была её в этот момент задушить.

— Ты таки хотела моей смерти, сука, — прорычала Фиррис, понимая, что очередную попытку ударить служанку Тлена пресекут, потому просто направила луч фонарика той в лицо.

Неожиданно для неё брюнетка не стала отворачиваться или прикрываться, а прямо посмотрела в лицо напарницы.

— Да, хотела, — призналась она довольно дерзко, вскинув подбородок с таким видом, что у Фиррис даже дыхание от неожиданности перехватило. — Ты убила моего мужа, моих соседей, моих родителей и подруг, всех, кто был мне дорог. Я хотела увидеть, как ты умрёшь, и будешь корчиться в муках.

— Что же сама не убила? — вспылила в ответ Фиррис. — Кишка тонка?

Ангелика снова опустила взгляд, вернув лицу мягкую безмятежность, и протиснулась мимо десантника, чтобы показывать дорогу.

— Еще я хотела узнать твою мотивацию, чего ты добивалась этим, зачем всё это сделала, — проговорила она, удаляясь. — И, поняв, передумала.

Вдова тирана Фрации чувствовала, как желваки ходят от напряжения и скрежещут зубы, но ничего не смогла сказать в ответ, ощущая, как любые попытки сформировать слова тонут в горле.

— Выведите меня отсюда, — наконец, взмолилась она, когда Ангелы Ночи, сформировав защитное построение вокруг проводницы, двинулись в путь.

— Как только найдём остальных, выведем всех, — пообещал молодой сержант с полуторным мечом за плечами, и Фиррис осталось только в бессилии застонать.

XLI

Как ни странно, обратный путь к месту высадки прошел без приключений, и около абордажного транспорта Тлен встретился с сержантом Торазором, чтобы узнать что случилось с паломниками. Пока хранитель тишины получал информацию о произошедшем, магос Вульф связался с Кварро и затребовал эвакуацию в отдельном челноке, чтобы ничего не угрожало полученным на "Поиске Истины" знаниям. Факт того, что магистр Сорнери догадался о подвохе с зараженными людьми, подтвердил и так высокую оценку аналитических способностей главы Ангелов ночи, но сказать, что Магенрад Вульф был этому рад, означало бы солгать самому себе. Он был разочарован, но принимал неизбежность эмоциональной реакции и возможной потери "Дробящего Молота".

Паразиты, по доступным ему данным, обычно заботились только о своём выживании и распространении, но сведений о том, что они могут управлять даже мёртвыми телами, отсутствовали, что наводило на тревожные мысли. Мог ли варп исказить их или какого-то рода селекция, проводимая магосами ксенобиологии? Учитывая полученные им данные из когитатора "Поиска Истины" и оценку смены программ убитого там секутора, скитальцем действительно управлял гениальный магос. По этой причине нужно было как можно скорее убраться с него и уничтожить любым способом, потому что вменяемость жреца Омниссии, соединившегося с таким количеством кораблей, была минимальной и оценки возможных действий при попытке их вычислить стремились в бесконечность. Ни одно уравнение и ни одна функция не могли объяснить мотивов безумца.

— Хранитель тишины Тлен, я рекомендую всем эвакуироваться и приступить к уничтожению скитальца, — магос заговорил первым, когда заметил идущего к нему десантника.

— Нет, — ответил Ангел Ночи с необычной для себя жесткостью, что была совершенно отлична от привычных шаблонов его поведения, и вызвала в аналитических блоках Вульфа шквал оценок эмоционального характера разговора.

— Эта громада угрожает вашей родной Фрации. Если скиталец не уничтожить, планета пострадает, — попытался сыграть на том же эмоциональном поле магос. — А её защита это так же мой, как и ваш, долг, пока я вам ассистирую.

Судя по слегка изменившейся позе и микродвижению шлема Магенрад сделал вывод, что попытка удалась. Тлен слегка расслабился и, должно быть, улыбнулся.

— Кроме защиты Фрации, наш долг защищать всех людей, владения Императора и своих братьев, — уже спокойнее заговорил хранитель тишины. — Вы можете улетать и заняться подготовкой паломников к операции по извлечению паразитов. Император позволил им выжить, Он же выберет тех, кто сможет служить Ему дальше. Что касается нас, то мы, пока есть время, постараемся найти пропавших членов ауксилии и отделения боевых братьев.

Подобный ответ уже был предсказуем, потому магос согласно кивнул, а его сервочерепа немного перестроились. Кварро предупредил, что уже принял меры и перекрыл полностью пустотный ангар, куда прилетели паломники, так что даже воздуховоды были запечатаны во избежание проникновения паразитов, которых несли в себе зараженные люди. Насколько видел Вульф по результатам сканирования, каждый человек мог нести в себе от одного до трёх бруулов, которые ждали лишь возможности перепрыгнуть на свежую жертву. Как безопасно их доставить в операционную и тем более оперировать без риска распространения угрозы? Усыпляющий газ и скитарии с изолированным доступом к мозгам. На обдумывание и принятие решения ушло меньше секунды, и затем примерно столько же было потрачено на передачу соответствующих приказов сжатым пакетом данных.

— Так и сделаю, хранитель тишины Тлен, — кивнул он. — Пусть Омниссия присмотрит за вами.

— И за вами, магос Вульф, — согласился десантник и отвернулся, чтобы вернуться к своим братьям, готовящимся к выступлению.

"Смертники", подумал магос и поспешил по тёмному коридору туда, куда должен был прибыть его личный транспорт, а брат Кенхеард последовал за ним. Некоторые его внутренние импланты были повреждены и работали едва ли на двадцать процентов потенциальной мощности, так что сразу после выгрузки полученных из когитатора "Поиска Истины" крайне важных звёздных координат и передачи их магосу-астрономикусу Кварро для прокладки курса, Вульф собирался заняться технодесантником, а людям с Санктус Мор придётся подождать.

XLII

Мир резко вернулся вместе с тупой болью в груди, которую Эктор никогда не хотел испытать, и он захныкал, как ребёнок, даже не успев открыть глаза, в которые даже через закрытые веки светил люмен.

— Боже-Император, это же не так больно и ты под местной анестезией, — полушутливо возмутился доктор, и голос лучшего врача столицы Эктор сразу узнал.

Захотелось тут же сказать, чтобы дали общую, ибо испытывать подобное он отказывался, но летописец лишь слабо пошевелил губами.

— Нет, общий наркоз нельзя, тебе чуть больше восемнадцати лет, друг, и после общего ты можешь не проснуться, — видимо, прочитавший просьбу по губам Арно Хайвштейн покачал головой и продолжил свою работу.

— Он выживет? — сильный голос сигнифера прозвучал с другой стороны койки или каталки, на которой советник Хиренес лежал.

— С таким количеством огнестрельных ранений? Маловероятно, — ответил врач и новый приступ боли пронзил плечо пациента, когда из него извлекли очередную пулю. — Повезло, что он прикрылся инфопланшетами, иначе бы уже был мёртв. Но их осколки убрать будет сложнее.

Эктор боялся открыть глаза, но всё равно казалось, будто всё вокруг кружится и даже голоса не настоящие.

— Император защищает, — коротко выразился Рол Дихтер.

Эктор в душе всеми силами уцепился за эти слова. Император защищает! Император защищает! Император защищает! А еще в голову пришла страшная мысль. Что если это нападение было следствием его неблагопристойных мыслей относительно своего предназначения и досрочного прекращения деятельности в качестве советника правительства Фрации?

"Боже-Император, смилуйся, я буду честно исполнять свой долг в любом месте, куда воля Твоя направит меня!" подумал он, ощущая одновременно и пот, и дрожь. Конечно, подобные приступы, как он знал, бывали у алкоголиков и наркоманов, которые обещали что угодно, лишь бы прожить еще день, а затем брались за старое, забыв свои обеты. Но он, Эктор Хиренес, не такой. Это всё вредное чувство собственной важности заставило его сначала отказаться от того, чтобы стать губернатором Фрации, а затем помышлять о досрочном уходе. Наказание пришло и напомнило о том, что летописец ты, нижайший серв или ангел смерти, должен занимать своё место и исполнять долг всеми силами, ибо это не только радует Императора, но и ведёт Человечество к процветанию. Советник попытался сглотнуть, но ничего не вышло, ибо в горле было сухо, как в пустыне после пожара.

— Прости, Эктор, но тебе придётся еще потерпеть, — объявил Хайвштейн, а затем пациенту пришлось перенести еще три болезненных извлечения пуль пока доктор с сигнифером продолжали разговор. — Кто это, кстати, решил подписать себе смертный приговор, напав на советника?

Рол Дихтер молчал секунду, затем выдохнул медленно и ответил.

— Нападавшим заплатили, дали план шпиля и обещали безопасный выход. За сообщниками, которые должны были их вывезти, я уже отправил двух братьев.

— Это вам перед смертью рассказали убийцы? — поинтересовался врач, продолжая свою болезненную, но необходимую, работу.

— После, — поправил его апотекарий.

— Это как? — удивился Арно, доставая последнюю пулю, в этот раз из бедра Эктора.

— Ангелы смерти куда лучше беседуют с мёртвыми, — ответил Рол Дихтер таким тоном, что стала ясна бессмысленность дальнейших расспросов в этом направлении.

— Знакомый патологоанатом говорит так же, — пошутил Хайвштейн, начав латать пациента. — И, кстати говоря, оставаться тут нельзя. Для безопасности и скорейшего восстановления нужно перевезти советника в убежище военного госпиталя.

Вероятно, если бы Эктор был Астартес, сигнифер согласился бы, а так у него ушло пара мгновений на размышления.

— Под твою личную ответственность, — предупредил он.

— Как обычно, — отмахнулся доктор, продолжая свою работу над хрупким телом Эктора, который наконец расслабился и терпеливо ждал окончания. — Всё будет хорошо, Эктор. Я подготовлю тебя к перевозке, вызову машину с надёжным водителем и ты не заметишь, как мы домчимся до госпиталя, где будут симпатичные медсёстры и хороший амасек.

Только симпатичных медсестёр и амасека ему и не хватало! Напоминание о том, что у него нет жены, женщины физически не было уже пару лет, при чём последняя была шлюхой в космопорту Иатоса и совершенно ему не понравилась, а от амасека его сразу клонит в сон, заставило Хиренеса сильнее зажмуриться и жалобно скривить лицо. Такта доктору, чтобы не засмеяться при этом, явно не хватило.

XLIII

Время медленно утекало, приближая тот час, когда необходимо будет открыть огонь по скитальцу, чтобы остановить его, но обстоятельства менялись. Кроме пропавших отделений и ауксилии, которые, если быть объективным, могли быть уже мертвецами, еще и Тлен решил последовать за ними, чтобы выяснить их судьбу. В свою бытность командиром истребительной команды Караула Смерти, если бы кто-то предложил ему такой курс действий, Гавин без сомнений тут же отказался бы, потому что это было глупо, однако теперь, когда на нём лежала куда большая ответственность и братья были куда ближе по духу, воспринимались такие выходки иначе.

Отказать Тлену в праве на поиск братьев, означало покрыть себя позором и назваться трусом, что было неприемлемо, когда доказательств их смерти никаких нет, а единственной угрозой на скитальце были паразиты и подчинённые ими несчастные члены команд застрявших кораблей. Однако было что-то еще на борту, чего боялся магос Вульф, так спешно покидавший скиталец на маленьком бронированном и довольно манёвренном челноке, а так же крутившееся внутри предположение, что все разворачивающиеся события кем-то спланированы. Эта конкретная мысль и заставляла магистра ломать голову над тем, кому и зачем это могло понадобиться и кто и как мог такое провернуть. Ни один из вариантов не был утешительным, что в общем-то было ожидаемо. Слишком мало сил в этой Вселенной стремилось наносить добро и справедливость, как Ангелы Ночи.

Магос Кварро, хлопотавший над потоками постоянно обновляющихся и вливающихся в него через многочисленные гибкие соединения данных, внезапно развернулся к ним с Савелием.

— У нас есть трансляция со скитальца на той же частоте, что был аварийный сигнал, вывожу на динамики.

-..рит капеллан Везувий из ордена Имперских Кулаков, нам нужна поддержка. На борту скитальца присутствуют внушительные силы Предателей. Повторяю…

— Есть обратная связь? — быстро уточнил Гавин и, дождавшись кивка от магоса, заговорил, упершись ладонями на край гололитического стола. — Приветствую тебя, брат-капеллан Везувий. Говорит магистр ордена Ангелов Ночи, Гавин Сорнери. Сколько вас и сколько Предателей?

— Нас двое Имперских Кулаков и трое твоих ауксилариев, которых я встретил по пути. Предателей должно быть не меньше тридцати, но, думаю, на самом деле куда больше, и их возглавляет древний дредноут, которого я поклялся уничтожить. Двигайтесь к нам и я проведу вас.

Гавин закусил губу и нахмурился. Это вполне могло быть ловушкой врага, а заодно немного проясняло его подозрения на тему того, что появление скитальца в системе кем-то спланировано. Возможно, спланировано Извечным Врагом.

— Связь внутри скитальца блокируется массой преград, так что будьте на месте, мы скоро придём, — ответил глава ордена после мгновения размышлений.

Ловушка это или нет, а обстоятельства нужно было выяснить и разобраться с врагом кем бы тот ни был. Если он способен влиять на такие события, то тем более должен быть уничтожен.

— Надеюсь на это, магистр Сорнери, потому что Предатели тоже нас слышат и постараются опередить вас.

— Я тебя услышал, брат Везувий. Если кто и выстоит до нашего прихода, то это Имперские Кулаки, — Гавин усмехнулся мрачно и отключил вокс, поворачиваясь к Савелию. — Пойдёшь со мной, брат?

Савелий с непроницаемым лицом кивнул.

— Не хочу стать магистром, если ты там погибнешь, — добавил он.

На это магистр громко рассмеялся и отдал приказ ожидавшим в ангарах боевым братьям готовиться. Сто сорок Ангелов Ночи должно было стать более чем достаточно для войны в недрах космического скитальца.

XLIV

После изучения останков Янтарь окончательно убедился в том, что был здесь раньше, ибо состояние тел и примерное время их смерти совпадали со временем, когда братья нашли его полностью потерявшим память внутри спасательной капсулы. Вопрос оставался в том, что именно забыл бывший теперь уже Гвардеец Ворона и кто "помог" ему забыть это. Инквизиция чаще убивала нежелательных свидетелей даже если это Астартес, чем пользовалась сложным и редко абсолютно надёжным способом стирания памяти. Значит, это был кто-то другой и библиарий кипел желанием узнать ответы. Однако спешка могла привести к нежелательным последствиям, потому он отправил братьев изучить зал и найти любые указания на то, чем тут занимались, и любые записи происходившего, а сам попытался вспомнить всё, что ему рассказывали Вороны о том, кем он был до стирания личности.

Первое и самое очевидное, что вспомнилось, было сотрудничество с Инквизицией в паре случаев. Первый был когда Вороны ассистировали Ордо Еретикус в борьбе с восстанием еретиков на Тернурале III. Вторым купирование демонического вторжения совместно с Ордо Маллеус на планете, название которой ему отказались называть. Как догадывался Янтарь, взявший себе новое имя из-за появившейся янтарной радужки по краям зрачка, ликвидировать последствия вторжения не удалось и, скорее всего, вся система была объявлена запретной. Последнее задание, на котором пропали так же другие члены отправленного с ним отделения, тоже было заказано Инквизицией, но все связанные с этим данные были удалены, а попытки что-либо узнать через других инквизиторов закончились ничем. Даже служба в Карауле Смерти и доступ ко многим запретным знаниям мало что дали. Кто бы мог подумать, что всё начнёт раскрываться тогда, когда он начнёт новую жизнь в новом ордене.

— Брат Янтарь, здесь есть кое-что интересное, — послышался голос брата Мателея, который находился на балконе над разбитыми камерами из бронестекла.

— Иду, — ответил эпистолярий, сосредоточившись, и направился к лестнице наверх.

Всюду под ногами хрустело разбитое стекло, с потолка сочилась влага, а пол местами покрывали пятна то ли крови, то ли ржавчины. Янтарь приблизился к тому, что когда-то было одним из постов наблюдения за подопытными, если смысл этого места псайкер понимал правильно, и посмотрел на то, что указывал Мателай.

Когитатор, соединённый с камерами, всё еще работал, а на его покрытом налётом влажной пыли экране повторялось сообщение об ошибке.

"Невозможно продолжать запись. Катушка памяти переполнена."

— Можешь перемотать назад и просмотреть записи? — поинтересовался библиарий, который в технике понимал в разы меньше, чем в своём деле.

— Думаю, да, — кивнул молодой десантник, видимо, прошедший краткий курс обращения с машинерией, и ошибка сначала перестала выводиться на экран, а затем началась промотка.

Янтарь наклонился ближе к экрану, следя за тёмной картинкой, которая долгое время оставалась статичной, пока не начались в обратном порядке быстро происходить интересовавшие его события.

— Останови, — потребовал он, и Мателай нажатием на одну из рун управления поставил запись на паузу. — А теперь на двойной скорости вперёд.

Боевой брат выполнил приказ и хорошо освещенный зал на экране с целыми камерами, внутри которых содержались в разной степени мутировавшие Астартес, подвешенные на цепях и соединённые со скрытыми за потолком системами, начал мигать красным светом тревоги. Затем один за другим они начали дёргаться в своих путах, после чего в поле зрения пикт-рекордера попали Вороны, одним из которых был библиарий с характерным синим наплечником.

Мышцы на лице Янтаря дрогнули от узнавания самого себя, каким он был раньше, но это и всё, что он позволил себе, неотрывно глядя за разворачивающейся трагедией.

Пленники начали вырываться из пут и биться о бронестекло, как безумные. Или одержимые. А затем даже красный аварийный свет погас и через пару мгновений дульные вспышки от открывших огонь болтеров выхватили из темноты картины разворачивающегося боя.

— Стоп, — потребовал библиарий, уловив слабый отблеск того, что считал разделением отряда. — На секунду назад и медленно вперёд.

Мателай исполнил пожелание командира отряда и тот смог проследить за тем, как четверо Воронов двигаются влево, а остальные резко бросаются вправо. Куда можно бежать в критической ситуации, если не в центр управления или к чему-то более важному?

— Хорошо, — медленно произнёс Янтарь, борясь со своими чувствами и гадая, хочет ли всё еще идти вперёд.

— Ты знал кого-то из них? — спросил молодой десантник, заметив задумчивость эпистолярия.

— В прошлой жизни знал, — кивнул утвердительно библиарий, а затем оставил когитатор и отошел в сторону, направляясь к лестнице вниз и включая вокс отделения. — Здесь нам делать больше нечего. Двигаемся туда, откуда этим местом управляли.

XLV

Ноа внутренне напрягся, когда услышал такое обращение дредноута-паразита, и едва сдержал рвущийся наружу гнев.

"Какой ты мне отец, тварь безмозглая", подумал он, гадая, как избавиться от необходимости даже касаться монстра, но еще больше выросшее численное превосходство противников оставляло мало выбора, а нерешительность могла подставить членов его отделения, так что штурмовой капитан сделал то, что должен был, шагнув вперёд и крепко ухватившись за рукоять богато украшенного меча.

Ощущения от этого оказались подобны внезапному удару молнии. Всё тело от головы до пят будто пронзили раскалёнными иглами, а в разум ворвались тысячи образов прошлого, настоящего и будущего, мелькающие так быстро и рвущие его восприятие так, что в тот же миг закружилась голова и показалось, будто земля ушла из под ног и мир перевернулся. Рука, сжимающая меч, сама схватила его сильнее и потянула на себя, и в этот момент Ноа понял с кем связался, увидев его в своей голове. Гладкая алебастровая кожа, прекрасное чувственное лицо, одновременно испытывающее невыразимую муку и бесконечную радость, глубокие черные колодцы глаз, так напоминающих его собственные, высокое сильное тело на ногах со слишком большим количеством суставов и двумя парами рук, нижняя из которых оканчивалась зубчатыми клешнями, и сверкающее золотом и драгоценными камнями облачение, достойное бога, что свободно облегает тело и подчёркивает всё великолепие его носителя.

Капитану резко захотелось убраться от него подальше и он попытался убрать руку, отойти назад, но будто прирос к мечу и полу, не в силах даже моргнуть. Демон. Это был демон, занявший плоть паразита, а затем пытавшийся сбежать отсюда при помощи дредноута, но просчитавшийся. Теперь он хотел перейти в новое тело, но тоже не смог. Ноа понял, что не смог бы ничего противопоставить этому чудовищу, если бы тот был свободен, а так же только сейчас осознал то, что увидел в краткий миг единения с порождением варпа. Демон видел Ночного Призрака, сражался с ним, пытаясь заставить служить Слаанеш, но проиграл.

"Но ты не так силён, как твой отец", сладкий голос, сулящий все удовольствия в мире и почитание последователей вместе со страхом и благоговением врагов, раздался в мыслях Ноа, а затем образы Повелителей Ночи, которые склонились перед Принцем Удовольствий, промелькнули перед его внутренним взором. Прекрасные и ужасные лица в роскошных доспехах и с самым лучшим оружием сражались на бесчисленных полях боя, нанося и получая раны так, словно художники, делающие мазки по полотну плоти, чтобы создать великолепную картину вечного праздника жизни. Капитан представил себя там, купающегося в крови врагов и восхищении братьев, а затем картина исчезла и вернулась реальность, в которой он стоял перед дредноутом, под ногой которого красивый меч вонзился в призрачную кость мира-корабля эльдар, пленив могучего демона внутри жалкой плоти.

Ноа ощутил страстное желание коснуться меча вновь, освободить его, получить себе эту силу, но, сделав первое движение пальцами, сдержал себя огромным усилием воли и отступил на шаг назад, чтобы убраться подальше от этого соблазна.

— Не тот, — констатировал булькающий голос дредноута. — Сын, познавший слёзы об утраченном, не ты, Ноа.

Одновременно отвращение и сожаление штурмовой капитан никогда не испытывал, но сейчас испытал их вместе с ревностью и гневом, порождёнными тем, что выбрали не его. А в следующий миг пришла ясность, рождённая словами Тлена, которые тот произнёс перед началом миссии и которые Ноа, включив вокс отделения, тихо повторилдля боевых братьев: "Опасайтесь того, что предлагает лёгкий путь. Полученное даром порождает алчность и жажду, сжигающие даже самый могучий дух сладкими посулами закономерности. Только заработанное собственным трудом имеет ценность и растит в вас частицу света Императора. Помните об этом всегда и идите во тьме к свету."

— Следующий, — дредноут поманил Экзилуса, и капитан отошел в сторону.

Теперь оставалось лишь верить в то, что никто из них не окажется тем самым "познавшим слёзы", ибо освободись демон сейчас, Ноа собирался сражаться и исполнить свой долг до конца.

XLVI

Микель следил за плетущейся в хвосте отряда Фиррис, то и дело приостанавливаясь, чтобы та не отставала, но заметно было, что обе женщины за эти несколько часов, прошедших с начала операции, уже заметно устали. Ангелика внешне держалась, но тоже шла с трудом, потому нужно было что-то придумать, чтобы они смогли еще и вернуться после того, как Ангелы Ночи найдут остальных ауксилариев с Имперским Кулаком. Придумка в голову пришла совершенно нереальная, потому что о таком он читал в книжке еще будучи ребёнком, а затем ничего больше не наводило его на мысли о подобном.

В очередной раз замедлившись, чтобы служанка Фларина Максимуса его догнала, сержант Холлстер без предупреждения подхватил женщину на руку и прижал к груди, вызвав у той визг неожиданности.

— Брат Игнар, возьми на руки проводницу, так мы пойдём быстрее, — приказал он через динамики шлема, чтобы и Фиррис поняла в чём смысл манёвра.

— Да, сержант, — с готовностью ответил десантник и поднял служанку Тлена на руки немного другим образом, чем Микель.

Сил возмущаться у дам не оказалось, и отряд действительно начал двигаться быстрее, что радовало.

— Кстати, брат-сержант, тебе не кажется странным, что эти ходячие мертвецы будто знают куда идти, но ходят малыми группами? Откуда они приходят? — вопрос Игнара во внутреннем воксе отделения заставил Микеля задуматься.

Действительно, откуда?

— Вопрос хороший, — согласился сержант, — и требует ответа. Если будет возможность, выясним.

Задавший вопрос боевой брат удовлетворённо кивнул и группа в молчании двигалась дальше, следуя указаниям Ангелики. Технические коридоры вскоре сменились лестницей, а затем более широким палубным переходом, в конце которого, перед развилкой, они нашли изрубленные на части останки троих ауксилариев и одного десантника с проломленным черепом. Рядом с десантником лежал почерневший от воздействия высокой температуры двуручный цепной топор, а кровавые следы и мазки копоти уводили к развилке и поворачивали направо.

— Ох, — выдала Фиррис, — а тут могли лежать и мы, если бы шли впереди.

— Я прикрою тебя собой, сможешь убежать в случае чего, — обнадёжил её Микель, но, судя по лицу женщины, лучше ей не стало.

— Трое солдат еще должно быть живы, как и тот космический десантник с черным кулаком на плече, — заговорила Ангелика. — А еще этот убитый не тот, который владел топором. Может быть, он бросил оружие и убежал?

Для Микеля побег десантника и тем более бросание им оружия казалось нонсенсом, но всё могло быть несколько иначе. Например, Имперский Кулак расправился с напарником и нападавший, потеряв оружие в рукопашном бою, мог отступить, рассчитывая на то, что лоялисту сложно будет гнаться за ним из-за людей в команде.

— Проверим, — ответил сержант и подошел к развилке, чтобы лучше изучить следы.

К его удивлению, следы расходились в разные стороны. Один десантник и трое людей ушли налево, а еще один десантник направо. Что, варп подери, тут произошло?

— Мы застряли тут что ли? — недовольно отозвалась Фиррис, сидящая на сгибе левого локтя Микеля.

В который раз сержант подумал о том, чтобы зашибить эту несносную особу, но это было слишком суровым наказанием за дурной характер, потому он глубоко вдохнул и с выдохом ответил.

— Нет, уже идём, — Микель Холлстер кивнул в сторону, куда вели одинокие следы десантника, напавшего на людей и убившего троих.

— Приказы снова меняются? — уточнил Игнар в воксе отряда.

Сержант понимал как это выглядит, но чувствовал, что нужно сделать именно так и никак иначе.

— Имперский Кулак защитит троих ауксилариев, хотя я всё еще не понимаю на кого он тут охотился, а вот найти убийцу еще троих я считаю более важным делом на данный момент. Это же Предатель, отвергнувший свет Императора и погрязший во мраке. Наш долг, воздать ему по заслугам. К тому же он может быть далеко не одинок.

Последний аргумент сулил молодым воинам хорошую драку, потому возражать против такого решения сержанта никто более не стал, и Микель довольно улыбнулся, сам ощущая бурлящее предвкушение настоящей смертельной схватки с равным врагом.

XLVII

С более чем двумя десятками боевых братьев за плечами Тлен широкими пятиметровыми шагами летел по искорёженным внешним коридорам скитальца, умело маневрируя на поворотах и уклоняясь от обломков с арматурой, которые всё чаще встречались в безжизненных секциях, чтобы быстрее добраться до места, откуда исходил сигнал. Факт того, что сержант Холлстер оставил позицию и с половиной отделения ушел искать ауксилариев, которые оказались вместе с Имперскими Кулаками, превращал миссию в более сложную, но выполнить её было необходимо. К тому же следом должны были пройти боевые братья во главе с магистром и первым капитаном, для которых Тлен оставлял силовым клинком пометки на стенах, прокладывая таким образом путь.

Скиталец угрожающе скрипел балками и перекрытиями, словно просыпающийся левиафан из древних легенд, а время относительного спокойствия исходило, как дым на ветру. Даже без своего дара хранитель тишины чувствовал, как назревает нечто недоброе, нависающее над ним, над орденом и над Фрацией, будто смотрел на приближающиеся черные тучи в ожидании смертельной бури. Свет в коридорах то и дело мигал, исчезая, чтобы через пару мгновений снова появиться и отбросить мятущиеся тени на стены, а тёмные трюмы и разломы между кораблями, словно пасти хищных зверей, скалились вывороченными стальными клыками неровных пробоин и сухожилиями кабелей.

За очередным поворотом Тлен едва не врезался в сплошную массу тел, стоящих друг к другу так плотно, что для того, чтобы пройти, нужно было раздавить их всех.

— Стоп! — скомандовал хранитель тишины, ощущая, как сильнее застучали оба сердца, готовя его к сражению, и за спиной два с лишним десятка Ангелов Ночи с грохотом сабатонов о сталь остановились.

— Уходите, — обвиняюще указал на него пальцем один из людей, облаченный в рваную и обветшавшую форму старшего офицера флота мужчина с наполовину выбритым лицом и глубоко запавшими черными глазами пустотника.

Тлен оказался озадачен. С одной стороны, порабощенные паразитами люди, кроме тех, которых он встретил в церкви корабля паломников, избегали разговоров. С другой, эти явно собирались помешать, если он продолжит путь.

— Почему? — решил уточнить он, понимая, что пока что лучше говорить, чем сражаться. К тому же нужно было узнать что заставило этих людей говорить в таком тоне.

— Заноза в теле жаждет встречи с познавшим слёзы по утраченному. Рождённый в ночи обладатель слезы принесёт ему свободу. Вы — не те, — произнёс человек, чьё лицо едва двигалось, а глубоко запавшие глаза смотрели немигающим взором прямо в серые линзы шлема хранителя тишины.

Ответ принёс еще больше вопросов, но время кончалось и Тлен сомневался, что сможет получить много ответов. Единственное в его прошлом, связанное со слезами, было талисманом матери, который эльдары называли слезой прощания, но о других таких камнях он после уничтожения одного Карлом не знал ничего. Мог быть есть еще один Ангел Ночи, у которого во владении сейчас имеется подобный камень, и он должен принести свободу занозе внутри скитальца? Кого можно назвать занозой? Список слишком ширился, но, учитывая то, что загадочность речей паразита вряд ли принадлежала ему, на ум приходили эльдары и демоны. Освобождение любого из них было плохим вариантом.

— Еще вопрос, — вдохнул глубоко первый хранитель, готовя себя к бою и подозревая, что все пути будут перекрыты подобным образом, — почему вы просто не напали?

Ответа пришлось ждать около половины минуты.

— Директива давать возможность имперским силам уйти, — ответил мужчина с наполовину выбритой щетиной и край его губ дёрнулся в намёке на улыбку. — А еще необходимость задержать вас, чтобы настоящий носитель слезы успел освободить нас от занозы.

Сердце Тлена ёкнуло, когда он услышал последние слова подконтрольного паразиту человека. Еще и директива. От кого?

— Зачем давать имперским силам уйти? — начал он, но марионетка паразита покачала головой.

— Довольно вопросов. Уходите, — потребовал бывший флотский офицер, а теперь лишь раб паразита, засевшего в его мозгу.

Хранителя тишины буквально разрывало, когда он смотрел на лица людей в толпе. Некоторые выглядели еще вполне живыми и их можно было спасти. Мог ли он поднять на них руку, отказать в спасении ради других? Сколько на сколько жизней он обменяет? Его долг перед Императором состоял в том, чтобы вести заблудших к свету и даровать смерть отринувшим Его. Кем бы эти люди ни были раньше, теперь они стали врагами Императора. Весь этот рассадник заразы должен быть уничтожен, подумал тёмный провидец, и ощутил, как мысль эта заставляет его соскользнуть глубже во тьму.

— Пропустите нас и мы уничтожим занозу, — потребовал он, ощущая, как щупальца тьмы свиваются на сердце и фантомную боль грядущей резни.

— Это невозможно, — ответила марионетка.

Уголок губ Тлена дрогнул и он обернулся назад, включив вокс.

— Отделение Торазора назад, ищите обходной путь. Остальные за мной, — приказал он и сжал рукоять активированного силового меча, переливающегося оттенками синего, а затем снова посмотрел на стоящую в тишине толпу и снова переключился на динамики шлема. — Мне жаль делать это.

В гробовом молчании подчинённые паразитами люди рванули на них, словно внезапный черный прилив.

XLVIII

"Острота Разума" встретила магоса Магенрада Вульфа холодной чистотой неокрашенного металла, ярким светом люменов ангара, куда принёс его челнок, и запахом священных фимиамов, которые дымили в несомых сервиторами кадилах. Если что-то могло доставить такому человеку, как он, удовольствие, кроме поиска знаний, то это было оно. Вульф спустился по трапу и следом за ним сошел брат Кенхеард, избавившийся от привычки шутить вместе с частью мозга, удалённой для имплантации необходимых устройств.

За время полёта технодесантнику стало хуже, потому в ангаре их встретила целая процессия медицинских сервиторов и магос-биологис Нитья, сохранившая довольно много внешних черт человека, хотя внутри, как он знал, была практически полностью аугментирована, заменив большую часть органов и костей на благословенную бионику.

— Рада знакомству, брат Кенхеард, — произнесла она безусловно красивым женственным голосом, которым обладала в молодости и который сохранила навеки благодаря дарам Омниссии, а затем склонила голову в приветственном жесте.

Вульф передал ей все необходимые данные и инструкции уже в полёте, потому просто прошествовал мимо неё, удостоив подчинённую лишь взгляда и сжатого пакета данных с настойчивой просьбой привести технодесантника в боеспособное состояние как можно скорее, что могло среди адептов Марса считаться практически заботой.

— Взаимно, магос Нитья, — кивнул Ангел Ночи, после чего присел на предложенное кресло-каталку подходящих для него размеров.

Дальнейший обмен любезностями тех, кто изображал из себя людей, Магенрад пропустил, поскольку спешно двигался к своему укромному святилищу, связанному не только со всем кораблём, но и флотом в целом, откуда он мог максимально быстро связаться любым магосом, техножрецом, рядовым адептом или сервитором в пределах многих тысяч километров.

Коридор, лифт, магистраль, проложенная вдоль всего корпуса корабля, и магос добрался до нужного места, повстречав по пути лишь несколько сервиторов, исполнявших рутинные задачи, и младшего адепта, промелькнувшего на станции, мимо которой глава флота проскочил на высоком приоритете. Двери, покрытые двоичными письменами, настолько же простыми, насколько истинными, раскрылись перед ним после прикосновения металлических пальцев к черепу вмонтированного в створку сервитора, беспрекословно принявшего коды доступа, и на Вульфа дохнуло холодным запахом ожидавшей его стерильной комнаты и жаркими пакетами сжатых данных, распространявшихся по ноосфере внутри помещения.

Магос-эксплоратор шагнул внутрь и с почтением к машинам, мерно гудящих и тихонько щёлкающих вокруг металлического трона, занял своё место на возвышении. Механодендриты немедленно соединились с системами трона и Магенрад Вульф ощутил резкий поток хлынувших в него данных. Это было сродни появившимся у обычного человека дополнительных тысяч глаз, ушей и тактильных сенсоров, но по сравнению с "Аксиомой" и тем более "Непрощенным Слепцом" маленький эскортный корабль был просто светлячком рядом с массивным люменом, и магос быстро приспособился. Он отфильтровал необходимые потоки и за несколько мгновений ознакомился с тем, что магос-астрологикус Кварро узнал за часы его отсутствия, после чего начал передачу полученных из когитатора "Поиска Истины" данных и координат по защищенному сложнейшим шифром каналу. Многие в Культе Механикус убили бы без размышлений за то, чтобы получить их, и чудо, что они вообще сохранились внутри зараженного бруулами и кто знает чем еще скитальца.

С последним байтом переданной информации магос переключился на вид с медицинского сервитора, проводящего операцию по извлечению паразита из спящего под наркозом и крепко прикованного ремнями к столу паломника. Стерильная камера с низкой температурой была светло-голубого цвета и внутри неё, кроме операционного стола, располагались встроенные в стены шкафы с препаратами и сменными деталями, а с потолка над пациентом свисали шланги, трубки и всевозможные инструменты, начиная от пил и заканчивая скобами. Действиями сервитора управлял другой магос на борту "Дробящего Молота", но вмешиваться в процесс Вульф и не собирался. Что он собирался сделать, так это оценить самого паразита, который показался ему странным во время сканирования.

Операция шла медленно, поскольку в данном случае требовалось обеспечить пациенту максимальную возможность выжить и не повредиться рассудком, но, разумеется, даже так шансы были невелики. Магос Вульф проверил показания, выводящиеся в ноосферу, и убедился, что мозговая деятельность пациента на минимуме, а другие физические показатели тела в пределах нормы. На пересечении лобной и теменной долей черепа сервитор начал делать надрез лазерной пилой, поскольку именно там располагался паразит, раскинувший свои щупальца так, что обхватывал всю поверхность мозга, и сразу же пошла реакция от него в виде спазмов тела жертвы.

Когда пила прошла половину расстояния, аккуратно прорезая кость, активность паразита еще больше выросла и человек в путах на столе стал пытаться вырваться, хотя его мозг по-прежнему не выказывал осознанной деятельности, а лишь короткие связанные с движениями импульсы, генерируемые паразитом. Магос, проводящий операцию, убрал руку сервитора с лазерной пилой и импульсы снизились, а затем и вовсе пропали. Вульф прочитал быстро проскользнувшее наблюдение о том, что повышение температуры вызывает резкую активность паразита, а импульсы движения генерирует не мозг пациента, а паразит. Сервитор сменил пилу на обычную дисковую для резки по кости. Звук отсутствовал, но можно было прекрасно представить себе противный визг пилы, врезающейся в кость, на что паразит практически не среагировал.

Однако едва вращающееся лезвие преодолело черепную коробку, на медицинском сканере немедленно отразилось перемещение паразита ко лбу в попытке убратья от места нарушения целостности головы. Таким образом магос Вульф начал сомневаться, что паразита вообще можно удалить пока не вскроешь всю голову. Мысль эту он облёк в форму сообщения, которое отправил проводящему операцию магосу. Тот вернул бинарный код недовольства вмешательством в его работу и сообщил о том, что и так собирался сделать так, как предлагал Вульф. Конечно, можно было поискать способ выманить паразита наружу, но на это у них не было времени.

Медицинский сервитор залил разрез синтеплотью и переместил пилу так, чтобы срезать всю верхнюю часть черепа от надбровных дуг до затылка. Паразит через некоторое время вернулся в прежнее положение и следующий пик его активности случился тогда, когда сервитор резким движением сорвал срезанную верхнюю часть черепа, открыв мозг. Бруул с поразительной скоростью метнулся вперёд, собираясь спрятаться под мозгом, но был пойман свисавшим с потолка манипулятором и забился в мёртвой хватке. Его почти сразу же поместили в заготовленную ёмкость, куда закачали снижающий активность холодный газ, и дёрганье щупалец прекратилось, а магосы смогли наконец детально рассмотреть паразита и провести его полное сканирование, чтобы узнать всё его внутреннее строение и связи.

— Это не бруул, — произнёс сам себе Вульф и его мысль повторил проводящий операцию магос. — По крайней мере не такой, какой был изучен ранее.

Магенрад отключился от медицинского сервитора даже не обратив внимания на то, выжил пациент или нет, и запустил сравнительный анализ строения имевшегося у них паразита с другими известными созданиями похожего типа, а затем, поскольку совпадения отсутствовали, расширил анализ на всех ксеносозданий, имевшихся в его обширной базе данных. Для природных изменения паразита выглядели слишком сильными. Он сомневался, но подозревал, что в создании этого существа поучаствовали разумные силы.

Пока шел анализ, он получил сигнал о повышении активности в зале, где собрали других пациентов, потому подключился к пикт-рекордеру и убедился, что люди заволновались и пытаются найти выход, после чего щелчок узнавания вернул его обратно. Совпадение в головной части паразита было порядка семидесяти трёх процентов с внутренним строением обнаруженных внутри пустотного кита организмов, получивших обозначение "организмов связи". Какой-то безумец с помощью генетических модификаций создал их и мог использовать для подчинения любого количества людей. И теперь Магенрад Вульф был уверен, что этот же безумец сейчас управлял скитальцем. Нет, с простой ясностью понял он, скиталец не собирался врезаться в поверхность Фрации. Скорее он собирался превратить планету в свой сад для размножения.

XLIX

Вызов от магоса Вульфа застал Гавина на рампе Мрачнокрыла, куда уже загрузились члены его отделения. Остальные Астартес уже были готовы и пристёгнуты внутри других транспортов, которые должны были доставить их внутрь скитальца, ожидая только приказа сделать это.

— Надеюсь, причина вызова веская, магос? — ответил магистр, решив задержаться на рампе до конца разговора и испытывая некоторое раздражение от того, что приходиться шагать в неизвестность. Это чувство пришло к нему недавно, когда он прикинул сложность взаимодействия внутри.

— Более чем, уважаемый магистр, — пришел ответ магоса, чуть более быстрый, чем обычно, что выдавало его спешку. — Появились новые данные, которые вам нужно знать. Паразиты типа бруул, которыми заражены обитатели скитальца, являются гибридами, выведенными при помощи генных технологий, и имеют между собой связь неизвестной Адептус Механикус формы. Они могут передавать информацию друг другу и с высокой вероятностью ими всеми управляет магос, который направляет так же и скиталец.

— Прекрасно, и что мне делать с этими данными? Вы до сих пор не нашли откуда он скитальцем управляет, — обвиняюще произнёс Гавин, быстро прикидывая в уме чем это может грозить и чем помочь ему.

— Магос Кварро сузил вероятную зону, где может находиться управление, до пятикилометровой сферы, и приблизительно в том направлении изначально двигалось отделение брата-эпистолярия Янтаря, — возразил Магенрад, давая магистру необходимую зацепку. Или надежду.

Гавин втянул воздух через ноздри и прикинул возможности брата. Убить Янтаря было бы сложно любому существу, и потеря связи с ним на самом деле мало что говорила. Бывший Гвардеец Ворона предпочитал верить в то, что библиарий справится, а сам собирался заняться тем, о чём договорился с Везувием, охотой на Предателей.

— Как только мы высадимся, начинайте обстрел дальних от нас гравитационных узлов скитальца, — распорядился он. — Замедлите его насколько это возможно. И подготовьте свои ремонтные бригады на "Непрощенном Слепце", чтобы они не мешали судну двигаться и стрелять. Этот скиталец не должен достигнуть Фрации.

— Сделаю максимум возможного, уважаемый магистр, и так же отправлю к вам скитариев с усилителями связи, — ответил Вульф и отключился.

Гавин двинулся внутрь транспорта и ударил ладонью по руне поднятия рампы, вызывая вместе с тем капитана Чефра, чтобы приказать тому готовить корабль к встрече скитальца. Как только это было сделано, магистр занял кресло второго пилота в кабине "Мрачного охотника" и дал команду запускать двигатели, после чего включил командную частоту вокса, где находились все командиры отделений, участвующих в абордаже.

— Братья мои, Ангелы Ночи, внутри нас будут ждать множество врагов, как в человеческом обличье, так и в других, которых никто может не ожидать. Убивайте их без жалости и сожалений, изучайте их слабости и наносите максимальный урон. Все враги Императора должны сгинуть.

— За Императора! — донеслись множественные ответы, и Гавин Сорнери удовлетворённо выдохнул, поняв наконец, что управление большим количеством братьев требует более общих формулировок и простого отношения, чем командование отделением или истребительной командой. И, что примечательно, в этот раз он не испытал внутреннего возмущения от этого, приняв свою роль и смирившись с последствиями.

Человек пилот поднял Мрачнокрыла над палубой и первым вывел машину в холодные объятия космоса, а за ним последовали другие, словно стая хищных птиц, направившись к вращающемуся в пустоте космическому скитальцу, слишком большому, чтобы быть ими убитым, но и слишком неуклюжим, чтобы что-то серьёзное им противопоставить. Схватка, настоящая схватка, вот-вот должна была начаться.

L

Даже с учётом того, что всё вокруг кружилось и происходило, как во сне, Эктор переживал за свою жизнь и периодически проваливался в сон, который быстро приводил его в чувство тем, что снились ему кошмары. Сначала ему казалось, что его ест большой и толстый Пашрар Вел Дарганс, хлюпая жиром и противно посмеиваясь пока косточки ног Хиренеса хрустят у него на зубах. Затем привиделось, что он не спускается на лифте, а падает в бездонную яму, где во мраке ждут голодные проклятые души тех, кто разочаровал Императора и лишил себя Его света. А когда он провалился в беспамятство внутри медицинского бронеавтомобиля, то показалось, что к нему, привязанному к каталке стальными кандалами, вошел облаченный в черное ангел смерти с черным мечом, которым собирался перерезать нить его жизни.

— Нет, не забирай меня! Я еще послужу Императору! — взмолился он пересохшими губами, с ужасом осознав, что шевеляться лишь губы, а слов изо рта не вылетает, и жнец даже не слышит его просьбы.

— Послужишь, маленький человек, — пообещал ему неизвестно как услышавший это мрачный собиратель черепов, склоняясь над ним так близко, что под чернотой капюшона крылатой фигуры Эктор едва не рассмотрел все ужасы Вселенной.

А затем он пришел в себя от резкого толчка, когда машина подскочила на ухабе, и увидел сидящих рядом Рола Дихтера и доктора Хайвштейна.

— Эктор, друг мой, потерпи еще немного, амасек скоро будет, — улыбнулся Арно и подмигнул целиком закутанному в жесткий корсет пациенту.

— Верните меня в кабинет. Осталось еще много незаконченных дел, — попросил первый летописец Ангелов Ночи, боясь того, что Император отправит его душу к тем забытым внизу.

Сигнифер повернулся к врачу и вопросительно приподнял бровь.

— Бредит, — успокоил десантника Хайвштейн, а затем кивнул на жесткие широкие ремни, опоясывающие раненого с висящей над ним капельницей. — При сильном стрессе теряется чувство реальности. Некоторые пытаются пойти домой к жене или родителям и, если их не привязать, могут навредить себе, потому мы и приняли такие меры предосторожности.

— Для него так же важен долг, как для нас, — констатировал Рол Дихтер, коротко взглянув на Эктора.

Во взгляде этом летописцу показалось уважение, заставившее его глаза вновь намокнуть, а бледное от потери крови лицо слегка порозоветь от стыда. Знал бы сигнифер какие мысли были в голове у советника, когда на него совершили покушение, наверняка смотрел бы с презрением или жалостью.

— В принципе, согласен. В таком состоянии люди думают о том, что для них в жизни важнее всего и чему они могли раньше уделять меньше внимания, чем хотели, — кивнул врач.

Внезапный визг тормозов и последовавший сразу за ним мощный удар в заднюю часть машины оборвали их милую беседу. Арно швырнуло на сигнифера, который каким-то образом успел среагировать и поймать человека на грудь, а сам врезался в переднюю часть медицинского отсека спиной. Эктор остался на месте, потому что жестко закреплённые ремни хорошо его фиксировали, но боль всё равно пронзила всё тело, пройдя через подавляющие её препараты и заставив летописца скривиться и зажмуриться.

Когда он открыл глаза, Рол Дихтер уже выбил заднюю дверь и выскочил на улицу, приземлившись на капот врезавшейся в них машины. Звук разбитого стекла оповестил о том, что сейчас умрут или уже умерли водитель и пассажир, а затем зазвучали выстрелы из автоматического оружия и новые пятна крови расцвели на робе сигнифера, хотя Эктор сомневался, что такое может убить космического десантника.

— Едьте! — рявкнул Дихтер, махнув рукой в сторону и начав одиночными выстрелами убивать стрелков на обочине. — В госпитале ждёт отделение Александра.

Пришедший в себя доктор тут же постучал по переборке и потребовал у водителя ехать дальше, что тот спустя мгновение и сделал, выворачивая в сторону от заставившей его ранее затормозить преграды и давая по газам под аккомпанемент выстрелов.

LI

Гальярд, свесив ноги, сидел на довольно узком для десантника мостке, проходящим над ямами сервиторов, некоторые из которых каким-то чудом продолжали функционировать. Виной тому были обширные запасы питательных веществ в скрытых внутри колонн баках и системах питания, без которых прикованные к своим постам лоботомированные грешники не смогли бы существовать. Так же эти запасы стали настоящей находкой для него, но не для капеллана, который, как оказалось, не брезговал падалью, чтобы сохранять полную боеспособность.

Благодаря питательной пасте, которую он поглотил в таких количествах, что сейчас сложно было дышать, Гальярд чувствовал, как возвращаются силы физические и моральные, потому что теперь у него было нечто похожее на тусклую надежду. Конечно, природный скептицизм никуда не делся, но Везувий действовал как тот, кто знает что делать, а не просто бравировал, как погибшие братья, и выбор оставался только следовать за ним.

Люди, которых капеллан привёл с собой, выглядели неплохими солдатами, но боеприпасов у них было с собой мало, а воздуха в балонах скафандров еще меньше, потому они сейчас сидели рядом с Имперским Кулаком и смотрели в оба, чтобы не пропустить появление врагов. Враги ожидались довольно скоро, потому противовзрывные двери на мостик были заблокированы, а взгляд самого Гальярда прикован к идущему помехами маленькому пикт-экрану в яме сервиторов, на котором отображался коридор за дверью.

— Брат Гальярд, — решил заговорить один из фрацианцев, повернувшись к нему в полоборота и положив дробовик на колени.

— Да? — невольно ответил Имперский Кулак, удивившись тому, что вообще смертный решил с ним заговорить. Обычно на это решались только командиры высокого ранга или сумасшедшие.

— Ты внешне не такой, как Ангелы Ночи, — начал мужчина, которому на вид вряд ли было больше тридцати. Он был худощавым и подтянутым, гладко выбритым и коротко подстриженным, а серые глаза смотрели прямо на космического десантника. — Почему Император не создал вас всех одинаковыми?

Вопрос удивил не меньше, чем сам факт обращения, а то и больше, потому ответил Гальярд не сразу.

— Я не знаю, — произнёс он задумчиво.

— Потому что Ему нужны разные воины для разных дел. Имперские Кулаки лучшие в обороне укреплений и самые верные воины Императора, его преторианцы, — ответил за Гальярда капеллан, подошедший со стороны капитанского трона и панели связи.

— А Ангелы Ночи в чём лучшие? — с интересом повернул голову к Везувию человек.

— Это мы узнаем, когда они явятся сюда, а до тех пор нужно выстоять, — капеллан крозиусом указал на пикт-экран, за которым должен был следить Гальярд.

Боевой брат тут же перевёл взгляд туда, куда указал старший, и увидел там одинокую фигуру человека в лохмотьях, стоящую перед дверями в ожидании чего-то, а затем в пределы видимости стали выходить еще и еще силуэты, включая неясные массивные фигуры, одна из которых, вооруженная тяжелым оружием, выстрелила в камеру, тем самым оборвав сигнал.

LII

Следы десантника, по которым шел Микель Холлстер, постепенно стирались, так что идти по ним приходилось всё медленнее, и это несколько остужало пыл молодого сержанта. Кроме того, он не сказал ничего двум женщинам, которых они с братом несли, хотя между собой они всё так же не разговаривали. Насколько Микель понял из того, что услышал, Ангелика обманом заманила Фиррис в группу ауксилии, обманув так же при этом капитана ауксилии и наверняка использовав имя своего покровителя, чтобы избавиться от лишних вопросов, ведь никто не станет подвергать сомнению приказы хранителя тишины. Если бы не желание сохранять относительную тишину, сержант поинтересовался бы как всё случилось в деталях, но реальность погони по следам врага внутри тёмного полуразрушенного скитальца откладывала подобные вещи на второй план.

Молодой мечник хмыкнул тихонько и замедлился еще больше, улавливая путанные показатели на встроенном в броню ауспике, а затем вовсе остановился, чтобы осмотреться. Они уже какое-то время пробирались по изломанному судну, которое, судя по всему, было ранее сухогрузом. Большую часть внутреннего пространства, не занятого двигателями и другими жизненно важными системами, занимали громадные трюмы, между которыми полуотделение сейчас и двигалось, спустившись по длинным лестницам почти в самый низ. Здесь вполне могла располагаться временная база врага, так что Микель поднял свободную руку, призывая и других остановиться и соблюдать тишину.

— И чего мы стоим? — не выдержала Фиррис, чем вызвала очередной приступ желания пришибить её.

— Тихо, — шикнул он и медленным шагом направился к широкой двери в конце спуска.

Каждое движение почему-то казалось ему безумно громким, а стук сердец, оба из которых заработали в предбоевоем режиме, оглушал. Враг, настоящий сильный враг, мог быть совсем рядом. Микель дошел до двери и коротко обернулся, отметив, что братья уже приготовились к бою, обнажив мечи, направив болтеры и огнемёт на единственный видимый проход в трюм.

Отлично. Они готовы задать трёпку этим негодяям, подумал Холлстер и проверил показания ауспика снова. Тот, похоже, сбоил, рисуя и стирая множество тепловых сигнатур, а так же фиксируя звуки, которых ухо космического десантника уловить не могло. Возможно, что-то просто мешает нормальной работе, вроде радиации или какого-то другого устройства? Нужно было узнать наверняка и Микель осторожно надавил на дверь, проверяя, заперта ли она.

С громким душераздирающим скрипом та подалась, стоило только её коснуться, и распахнулась настежь, явив Ангелам Ночи и двум дамам освещенный тусклым желтым светом потолочных люменов трюм, полный людей и нелюдей, которые сидели, лежали или стояли, будто в трансе, и все вместе, как один, повернули головы на звук. Ближайшим стоял почерневший гигант Астартес с проплавленной дырой в животе. Сердце Холлстера пропустило удар, пока он пытался сосчитать врагов, но даже когатитор в его броне не смог так быстро сделать это, и цифра в углу ретинального дисплея быстро росла, за секунду перевалив за сотню.

— Что это за хрень? — удивилась сидевшая на руке десантника Фиррис, заглянув внутрь и озвучив мысли каждого в группе.

Микель же вспомнил, как по пути сюда в других местах его ауспик тоже сбоил, показывая таких "призраков", но, поскольку показания были сбивчивые, десантник на них не реагировал. Вероятно, таких "складов" с людским материалом по всему скитальцу было предостаточно.

— Враги, — коротко ответил сержант и быстро захлопнул дверь, только теперь заметив, что замок на ней был сломан и заклинить её не выйдет. — Уходим. Немедленно.

Сражаться с таким числом врагов он, конечно, мог бы, но защитить двух женщин бы не вышло, потому быстро зашагал к лестнице.

— Нужно предупредить братьев, — уже громче добавил он, заметив нерешительность в движениях своего полуотделения, члены которого хотели схватки. — Мы с Игнаром впереди. Остальные задержат погоню и потом догонят нас.

Последнее дополнение порадовало тех братьев, кто был избавлен от необходимости нести женщин, и трое посторонились, чтобы пропустить двоих вверх по лестнице. Как раз вовремя, потому что дверь в трюм открылась и в проёме показался враг, по следам которого они сюда пришли, а за ним образовались еще двое легионеров с разными кажущимися смертельными повреждениями и вдобавок хлынула волна противников послабее.

LIII

Из комплекса, где Ангелы Ночи нашли погибших Гвардейцев Ворона и хаоситов, поредевшее отделение Янтаря вышло через подвесной тоннель, раскачивающийся над мерцающей далеко внизу поверхностью части эльдарского мира-корабля. Когда-то это была жесткая конструкция в виде решетчатого моста, окруженного в форме шестиугольника бронестеклом, которое можно было затемнить по желанию, но сейчас от былых технологий осталась лишь тень, изогнутые металлические направляющие и местами разбитые или треснувшие стёкла, которые скрежетали краями друг о друга каждый раз, когда подвешенный на тросах переход начинал раскачиваться, реагируя на колоссальные процессы внутри скитальца.

Янтарь с деактивированными, но выпущенными на случай сюрпризов, когтями шел первым, внимательно осматривая окружающее пространство. Те похожие на морских звёзд чудовища, что застали их врасплох на предыдущем мостке, могли быть и здесь, потому библиарий шел осторожно, ощущая в голове болезненную пульсацию, совпадающую с тем, как раскачивался мост под ним. Сабатоны едва слышно лязгали по решетчатому настилу, и металл слегка прогибался под весом десантника, вызывая закономерные сомнения в надёжности перехода, но двигаться можно было только вперёд, к неизвестности, к разгадке.

Эпистолярий остановился, когда плита настила под ним скрежетнула особенно сильно, и заметил трещину с правого края, потому перешел на левый и жестом показал следовавшим за ним братьям сделать так же. Мост слегка накренился влево, когда он прошел по краю, но в остальном всё было нормально, и Ангел Ночи продолжил движение, высматривая монстров вокруг, пока на середине пути не заметил одного. Тварь, у которой не было ни видимых глаз, ни рта, напоминала черную кляксу, оставленную неряшливым писарем на краю книги, и лежала на уцелевшем стекле над мостом, периодически слегка шевеля конечностями.

Янтарь слабо представлял как это чудище ориентируется в пространстве, но полагал, что это может быть как улавливание тепла, так и нечто вроде осязания языка змеи. В любом случае двигаться дальше было нужно, а тревожить монстра, который мог поднять тревогу, нет, потому командир отделения обернулся и показал пальцем на тварь, а затем так же жестом показал проходить под ней. Возможно, у них был шанс, и библиарий собирался им воспользоваться.

Шаг за шагом он приближался к монстру, двигаясь медленно, словно в воде, чтобы сохранить для того спокойное состояние, в то время как сам был готов в любой момент сорваться с цепи и убивать. Под самым монстром он рискнул взглянуть наверх и увидел маленькие поры по всему телу создания, открывающиеся и закрывающиеся в такт "дыханию" скитальца. Учитывая то, что тварь лежала на стекле, Янтарь сомневался, что она именно дышит. Скорее впитывает энергию варпа, которую затягивает колоссальный живой механизм.

Проклятье! Он поздно понял, что монстр может делать то же самое, что его мать или отец колоссальных размеров, и в это время чудовище заметило его, резко сжав бронестекло, на котором лежало. Время вышло. Библиарий активировал когти и в прыжке вогнал их в центр тела твари, с усилием сводя лезвия вместе, чтобы наверняка убить. По приземлению обратно на мост на него полились холодные внутренности и ихор, а конечности чудища зашлёпали по стеклу, привлекая внимание других таких же, которые наверняка были где-то рядом.

— Бегом! — рыкнул библиарий в вокс и перешел на бег, уже не заботясь о шуме, который будет производить его движение.

Мост затрясся, когда шесть десантников большими скачками понеслись по нему, и зашатался еще сильнее, когда на него сверху начали спрыгивать маслянистые черные монстры.

Янтарь быстро достиг окончания моста и плечом толкнул дверь с маленьким смотровым окошком, ощутив прошедший по поверхности брони мощный разряд электричества. Механизм среагировал на давление тем, что заклинил, а бледное лицо сервитора, встроенного в стену рядом с дверью вздрогнуло и будто бы ожило.

— Доступ в Санктуариум Анафематис только по генетическому коду, — сообщил механический голос через решетчатый динамик, заменявший сервитору рот.

Только этого им не хватало. Янтарь первым делом подумал про мельту, но затем сообразил другой вариант. Он же был здесь раньше. Мог подойти его код.

Братья тем временем догнали его и собрались перед ним и дверями. Нарасин с Ишимом вступили в рукопашную схватку с проникшими в подвесной тоннель монстрами, тогда как остальные начали из-за их спин четкими одиночными выстрелами лишать врагов численного преимущества.

Библиарий торопливо отцепил перчатку и вставил палец в анализатор, который уколол его для забора крови. Вероятно, мельтой всё же было быстрее, но пульс повысился не только из-за боя. Сейчас он точно узнает, он ли был здесь раньше.

— Личность подтверждена. Сиамир Далакс. Гвардия Ворона. Входите, — произнёс сервитор и отключился, а дверь отворилась в покрытую скачущими электрическими разрядами прямоугольную прихожую метров пятнадцать в длину и десять в ширину, где на полу у входа лежал почерневший скелет, а дальше на ступенчатом возвышении за перилами горели огни проходной с разбитыми стрельбой стёклами.

Янтарь немедленно ворвался внутрь и поспешил к следующей двери в дальней части помещения, тогда как братья позади отступили внутрь и заперли вход, только сейчас начав осматриваться вокруг. Напряжение здесь могло убить неулучшенного человека, изжарив за короткое время, но для Астартес это было не так опасно, к тому же их защищала силовая броня.

— Значит, ты таки вернулся, предатель, — прозвучал механический голос из динамиков, расположенных в углах помещения, и Янтарь понял, что обращаться могли только к нему. Предатель?

LIV

Он был один, а вокруг звенела тишина, нарушаемая только редкими жалобными стонами призраков, говорящих с ним на незнакомом языке песен и скорби, и шелестящим пылью эхом его собственных шагов. Братья из его отделения остались внутри железного лабиринта, поглощавшего их одного за другим, пока не остался только один сержант, сумевший спуститься на безразличные бледные кости того, что должно было умереть давным давно, но продолжало существовать на грани под действием неведомой силы. Ему чудились лица на покрытой вековой пылью поверхности, а мерцающие силуэты, скользящие в глубинах, словно следили за ним и не могли попасть в этот мир, застряв по ту сторону зеркала. Подававший большие надежды десантник настойчиво отмахивался от мыслей о том, что будет, если зеркало треснет, но те вновь и вновь возвращались, обещая, умоляя, угрожая и отвлекая от пути, по которому он шел.

Он всегда был перспективным по мнению близких. С раннего детства окружающие замечали его талант, быстроту обучения, внимательность к деталям и еще десятки казавшихся им важными деталей, за которые можно похвалить и восхититься, но правда была в том, что всё это было безразличным самому Уильяму, который, конечно, принимал это и понимал, но больше всего хотел родительской любви и добивался её у занятых отца и матери своими успехами, потому что только на них они и обращали внимание. Покорение высот стало его способом получить желаемое, но, когда что-то шло не так, как хотелось, перспектива отказа ему во внимании вызывала страх, и свои промахи он изо всех сил скрывал, стараясь казаться идеальным, лучшим, таким, каким его хотели видеть родители. И с годами это усугублялось, становилось сложнее, вызывало нарастающее ощущение приближения к пропасти, через которую он уже не в силах будет переступить.

Воспоминания о детстве обрывались в день, когда он провалил испытание по верховой езде, упав с коня на последнем препятствии, и лёг спать, опасаясь, что отец узнает об этом. Было ли отправление сына к Ангелам Ночи его наказанием или отец так и не узнал о провале? Глупо было думать сейчас об этом, потеряв девять боевых братьев и будучи разделённым с, возможно, уничтоженным таким же образом, как его собственное, отделением Янтаря, но Уильям мало за что еще мог зацепиться. К тому же это было до боли похоже на предыдущий его жизненный этап, из которого он, как оказалось, не вынес никаких уроков, хотя и хотел этого. Провалил испытание в верховой езде и скрыл это. Провалил первое боевое задание в ордене и стремился скрыть это тоже. Как тогда, так и сейчас, он убегал от кристально четкой реальности в мутное пугающее будущее. Подвёл отца и мать, подвёл первого капитана и магистра, подвёл Императора? И чего он опасается теперь? Потери внимания? РядовымАнгелом Ночи славы можно получить столько же, сколько магистром. Лишения звания? Вряд ли это имеет значение по сравнению с его собственными угрызениями совести. Никто из сержантов, участвовавших в штурме Амброзио год назад, не потерял столько боевых братьев, как он сейчас, и их голоса он не забудет никогда.

Одинокий сержант остановился, бездонными черными глазами оглядывая окружавшие его сломанные башни из полупрозрачного бледного материала, напоминающего мутное стекло, изящные мостики и украшенные великолепной резьбой красивые дорожные столбы. Создатели всего этого тоже стремились к совершенству, а закончили так же, как он, одиночеством и потерянностью.

Подобная мысль вызвала у него горькую улыбку и резкое желание двигаться вперёд, куда бы это его ни привело. После первого же быстрого шага таящиеся по ту сторону реальности мерцающие образы, словно стайка напуганных рыб, бросилась от него врассыпную. Уильям хмыкнул и потянулся пальцами к цепочке на шее, удерживающей его талисман, что приносил удачу с тех пор, как был найден в лесу. Казалось, будто любое его желание и стремление усиливалось и сбывалось, если было достаточно времени. С братьями это мало чем помогло, но сам он по крайней мере был жив и способен продолжать миссию. В целом она состояла в том, чтобы устранить угрозу скитальца для Фрации, а значит, нужно было согласно доктрине ордена изучить врага, узнать его слабости, а затем нанести удар. Пока в груди бьётся сердце, он способен преуспеть.

Внимание Уильяма, шедшего по мостику над сухим ручьём, привлекло какое-то движение вдали, где похожие на сломанные клыки башни окружали амфитеатр. Он присмотрелся, слегка прищурившись, а затем одел шлем и воспользовался возможностями его визуальных систем. Пару мгновений и снова какая-то тень проскользнула между высокими арочными окнами. Возможно, кто-то из братьев всё же выжил и тоже добрался сюда или это враг, имеющий отношение к управлению скитальцем? Во рту Уильяма пересохло от волнения и он спрятал свой талисман обратно за ворот брони, загерметизировав её и направившись туда, где заметил тень. Рукоять меча в руке показалась тёплой даже через керамитовую перчатку, а лёгкий зуд в ладони будто предупреждал о том, что грядёт.

LV

Ни один из братьев, кто касался меча с заключенным внутри демоном, не стал тем, кто может его освободить, и Ноа после каждого выдыхал с облегчением. Когда последний Ангел Ночи попробовал и потерпел неудачу, демон, вопреки ожиданиям, не расстроился, а просто сказал, что подождёт еще немного, ибо его освобождение точно идёт и уже близко. После этого штурмовой капитан приказал боевым братьям собраться в стороне, подальше от одержимого, и собрался провести разговор с каждым в отдельности о том, что происходило.

— Что всё это значит, капитан? — с вызовом и горечью обиды поинтересовался в воксе отряда Экзилус, который прошел через то же, что и сам Ноа, когда касался рукояти демонического меча.

— Сначала Повелители Ночи, другие Предатели, потом демон, — добавил Кассандр, апотекарий его отделения, обычно сдержанный, но сейчас явно раздраженный. — Он много показал мне. Акты резни и стазисный сон, из которого меня вывели на "Непрощенном Слепце".

Другие Ангелы Ночи поддержали эти вопросы одобрительными возгласами и гулом, напомнившим капитану рой злых пчёл. Конечно, с магистром, эпистолярием и другими членами изначального отделения Савелия они обсуждали вероятность того, что кто-то из стёртых новобранцев может каким-то образом вернуть свои воспоминания, но это было маловероятно, потому уговорились убеждать в том, что это кошмары, порождённые гипнообучением, а в тяжелых случаях стоило обращаться к брату Янтарю и всё стереть снова. Предусмотреть то, что сразу целое отделение получит часть своих воспоминаний назад, было невозможно, потому Ноа оставалось только думать своей головой.

— Вы правы, когда хотите знать правду, и я дам её вам, — кивнул штурмовой капитан.

— Ноа, братец, отойдём ненадолго, — сзади позвал голос, который он меньше всего хотел слышать.

Глаз Ноа дёрнулся и он сдержался от резкого ответа, понимая, что церемониться с ним Никар не станет. Жестом капитан показал отделению ждать, хотя понятно было, что меньше всего его братья хотят и заслуживают ожидания. Всё-таки жажда истины должна удержать их какое-то время, а там уже и с Никаром разговор закончится.

— Надеюсь, это важно, — развернулся он и свободным жестом руки показал собеседнику вести.

— А ты зубки отрастил что ли? — насмешливо отозвался Повелитель Ночи, кивнув в нужную сторону и двинувшись первым.

Они вышли из амфитеатра и двинулись в направлении одной из беседок, стоящей в тени упавшей башни и необычно тёмной, рядом с которой отсутствовало вездесущее синее мерцание. Внутри располагались сломанные лавки и столы, но сидеть Никар вряд ли собирался, потому просто остановился в тени слева за дверным проёмом и дождался пока Ноа тоже войдёт. Действующий и бывший Повелители Ночи стали друг напротив друга, словно отражения в искаженном зеркале. Полуночная синева с алыми глазными линзами жестокого мясника и матовая чернота с серыми линзами ночного охотника. Кем были, кем стали. Или кем должны были стать.

— О чём ты хотел поговорить? — спросил Ноа, стараясь держать нейтральный тон, что было довольно трудно.

— А ты как думаешь? — тон Никара показался штурмовому капитану раздраженным, а рука опасно близкой от клинка.

— Демон? — уточнил Ангел Ночи, готовясь защищаться, если собеседник сделает хоть угрожающий жест в его сторону.

— Догадливый мальчик, — Никар явно улыбался, но его поза выдавала напряжение. — Я тут такой же заложник, как ты, братец. И мне, так же как тебе, противно это преклонение перед демоном. Приходится играть роль послушного мальчика на побегушках, потому что Мрачная Резня в большинстве и они, как безумцы, готовы слушать своего Древнего, даже если он уже не он. Или в особенности потому, что он уже не он.

— И от меня ты ждёшь того, чтобы я помог тебе освободиться, — закончил мысль за собеседника Ноа, сам удивляясь тому, что так подумал.

— Браво, я думал Савелий из вас мозги выбивает, а вбивает только дисциплину, — ядовито ответил Никар.

— Давай без этого, брат, — произнёс Ноа, нарочно выделив скептицизмом последнее слово. — Каким образом я тебе помогу, когда мы всё еще в меньшинстве?

— А вот это уже верный вопрос, — кивнул одобрительно Никар. — Эта тварь считает, будто сможет подчинить всех наследников Ночного Призрака и мы будем плясать под дудку Властелина Удовольствий. Кретин, каких поискать, но он такой не один, да и среди нас есть те, кто рад поплясать. Ты не помнишь Харабора, потому что это было до тебя, но знай, что мой брат заточил своего капитана после того, как тот продался Хаосу и вознесся, обещав наши души Слаанеш. Я своего брата любил, насколько это можно в отношении такого ублюдка, и считаю, что он поступил правильно. Только у нас нет Цитадели Ночи с её ограничениями на псайкерство, потому придётся убить демона по старинке, как только он освободится. Думаю, изгнание остудит его пыл на какое-то время, а там видно будет.

Необычно долгая и серьёзная тирада для Никара, хотя Ноа никогда не был знаком с ним близко настолько, чтобы вести долгие беседы, а потому с трудом мог судить о склонностях собеседника. Тем не менее, в сердце появилась надежда, что у них получится избежать уничтожения и разобраться с врагом ордена, который имел отвратительные планы на него самого и его братьев. Вопрос был лишь в том, какое место в этом будет отведено Никару, мяснику многих тысяч, который наслаждается чужими страданиями в худших традициях мёртвого Легиона. Предпочтительнее было убить его, но сделать это могло быть крайне сложно в таких обстоятельствах и штурмовой капитан был уверен, что ему в этом понадобится серьёзная помощь. Возможно, выживший Имперский Кулак сможет отыскать его братьев и привести подмогу. Это было бы идеально, но рассчитывать пока стоило лишь на себя.

— Хорошо, — кивнул Ноа. — Мы тебя поддержим.

— Отлично. Значит, как в старые добрые, — улыбнулся снова Никар и, убрав руку в сторону от рукояти меча, показал на выход.

— После тебя, — качнул головой Ноа, чтобы не подставлять спину.

В амфитеатре в тот же миг послышалось радостное восклицание, которое переросло в скандирование: Свобода! Свобода! Свобода!

Ноа с Никаром, переглянувшись, мгновенно побежали туда.

LVI

Люди напирали стеной и, хотя силовой клинок каждым взмахом уносил несколько жизней, Тлен вынужден был отступать под этой давящей массой, ибо иначе оказался бы погребён под ней.

— Огонь, — потребовал он, и резко ушел назад, давая возможность боевому брату с ручным огнемётом использовать его.

Раскалённый добела прометий в мгновение ока зашипел и поглотил первые ряды человеческих марионеток, которые загорелись и начали падать пачками, поглощаемые беспощадным пламенем. Показалось, что так можно с ними справиться, но уже через пару секунд задние ряды налегли на передние и горящие трупы оказались застланы карабкающимися по ним живыми. Брат с огнемётом дал еще залп, водя из стороны в сторону, чтобы поджечь всех в коридоре, а затем еще один, но это было сродни попытке удержать прилив веником, и десантникам снова пришлось отходить.

— Другие коридоры в нужном нам направлении тоже забиты паразитами, — рапортовал в вокс Торазор.

Тлен соображал быстро, и жестом позвал брата Авелана, вооруженного массивным молотом нестандартного образца, чтобы тот сдерживал натиск марионеток могучими ударами.

— Делимся на полуотделения и ищем путь. Блокируем места, откуда паразиты лезут, — приказал он. — В приоритете добраться до источника сигнала. Вторичная цель, найти пропавших братьев.

Щелчки в воксе оповестили его о том, что приказы приняты. Брат Доннел из отделения Холлстера, забрал своих четырёх бойцов и поспешил искать другие проходы, так что в коридоре осталось лишь восемь хранителей тишины, сдерживающих атакующих, словно бездумные машины, марионеток бруулов.

— Я знаю, что вы чувствуете, братья, — проговорил Тлен уже в вокс своего отделения тихим шелестящим голосом, воспринимая образовавшуюся внутри с приходом скитальца в систему пустоту, как нечто глубоко личное, — и разделяю это чувство с вами. Наш дар, наше проклятье, сейчас кажется мёртвым, но мы прожили с ним слишком долго, чтобы это можно было забыть. Я больше не вижу будущего, не вижу ваших смертей в каждом движении, не вижу того, как плетётся судьба до того, как она свершается, но чувствую нити. Их сплетаем мы даже тогда, когда слепы, как сейчас, и временно это или постоянно, мир для нас навсегда останется таким. Сейчас мы будем сражаться, как делали бы обычно, и будем готовы в любой момент ощутить возвращение дара Императора. Я верю в вас так же, как Он в нас.

Ответом ему стало хмыканье, рычание и шумные выдохи братьев, которые, сменяя друг друга на переднем краю, ломали, рубили и давили подчинённые ксеносами тела людей.

— Вперёд, — потребовал он, и вокруг, кроме хруста костей и чавканья мечей о плоть, загрохотали залпы болтеров тех, кому не было возможности войти в рукопашную, а затем высоким тоном запело пламя, добавляя убойной мощи порыву.

Сила прилива столкнулась с катящейся на него скалой. Ангелы Ночи обычно не воевали так, как делали это сейчас хранители тишины, устраивая жесточайшее кровопролитие, безжалостно втаптывая сабатонами тела в палубу и разбрасывая части тел, чтобы погасить эту волну, смять её, а затем обратить вспять. Несколько долгих секунд прошло в равном противостоянии, а затем сыны ночи остановили неудержимое наступление марионеток своей грубой звериной силой и идеально исполненной манерой ведения боя, начиная сминать врагов и обращать своё медленное отступление в кровожадную контратаку.

Тлен ощущал стук крови в висках, размахивая мечом и вспоминая все моменты, когда позволял себе творить разное с теми, кого считал обреченными, кому помогал уйти из жизни иным способом чем тот, которым они должны были умереть. Моменты, когда он раскрашивал кровью жертв видения, делая реальность куда более жестокой, чем сны, чтобы прочувствовать свою власть над судьбой, свой побег от смерти, свои непрошенные силы ангела смерти. Тогда всё было тленом, всё лишено смысла, и лишь изменившая нарисованную им для неё судьбу фенрисийка вернула его к свету, поведав о том, что смысл всё-таки был.

Он отступил назад, пропуская вперёд других братьев и переводя дух, когда ожил вокс на командной частоте.

— Как успехи, брат? — поинтересовался голос магистра.

— Преодолеваем сильное сопротивление врага, — негромко ответил хранитель тишины. — Все марионетки бруулов связаны между собой и их кукловод старается задержать нас всеми силами, чтобы дать время кому-то из наших братьев освободить то ли демона, то ли эльдара из глубин скитальца. "Вырвать занозу", как он говорит.

— Демона? — удивление явно скользило в голосе Гавина. — Отступать уже поздно. Обстрел скитальца начался, но вряд ли этого хватит, чтобы сбить его с курса. Со мной скитарии магоса Вульфа и несколько техножрецов, которые устанавливают усилители связи по ходу нашего движения. Кто бы там ни был, мы должны со всем разобраться и остановить эту глыбу.

— Да, брат, согласен, но без меня, — тихо прошелестел в ответ Тлен, понимая, что каким бы сильным ни был он сам и его братья, просто физически они не смогут победить всех и каждого, кого бросит им наперерез кукловод бруулов. Их роль сейчас была просто в том, чтобы стянуть на себя их как можно больше, а остальное вверить боевым братьям.

— У тебя, как всегда, свой путь. Делай, что должен, Тлен, — отметил Гавин и чувствовалось, что он улыбается. — За Императора!

— За Императора, — подтвердил тёмный оракул, снова врываясь в бой и оскаливая в напряжении клыки.

LVII

— Первое отделение, которое достигнет мостика корабля с Имперскими Кулаками и нашими ауксилариями, получит право на своё название и геральдику, — объявил магистр, оценив на отображаемой на ретинальном дисплее карте то, как широко рассеялись почти полторы сотни Ангелов Ночи в поисках лучшего пути к цели. — То же касается отделения, которое уничтожит больше всех врагов.

Учитывая то, что в подчинении у него сейчас находились и условные штурмовики второй роты, которой командовал брат Ноа, и многоплановые отделения первой роты Савелия, подобная мотивация могла вызвать соперничество между отделениями, а так же повысить их эффективность за счет морали. Гавин снял шлем, чтобы оглядеться и привыкнуть к обстановке мёртвого металла вокруг, который стенал и скрежетал под действием идущего обстрела и гравитационными силами, заставляющими скиталец двигаться. После высадки в относительно удобном ангаре искорёженного корабля, ранее принадлежавшего оркам, и перехода во внутреннюю часть, где был всё еще смердящий зеленокожими воздух и нацарапанные кругом на стенах их кривые рисунки, Ангелы Ночи поделились на отделения и начали стремительное продвижение вглубь, но время играло против них, потому что орудия эскортных судов магоса Вульфа были неспособны нанести ощутимый урон такой громадине, а "Непрощенный Слепец" всё еще готовили к возможности вести стрельбу, но не двигаться навстречу скитальцу на полном ходу.

— Магистр, чего мы ждём? — поинтересовался стоящий позади него брат Фэдерик на правах заместителя и, в случае необходимости, командира полуотделения.

— Назови мне первую аксиому скрытности, брат, — улыбнулся Гавин, повернувшись к молодому бойцу, которому стоило после завершения этой операции дать звание сержанта и собственное отделение.

— Будь не там, где враг рассчитывает тебя увидеть, — четко ответил кучерявый красавчик, так же снимая остроносый шлем шестой модели. В отличие от большинства Ангелов Ночи, которые оставляли волосы длинными, и меньшинства, которые брились налысо, Фэдерик Дюа носил причёску, больше подходящую какому-нибудь аристократу сердцееду из верхов улья, и только массивная силовая броня с закреплённым на спине прыжковым ранцем лишала его полного образа утончённого франта.

— И первую аксиому победы, — кивнул магистр Сорнери, слегка наклонив голову вперёд.

— Будь там, где враг не хочет тебя видеть, — отчеканил будущий сержант, кажется, начиная понимать к чему клонит глава ордена, а потому добавил догадку, начав понимающе улыбаться. — Мы будем использовать прыжковые ранцы не для того, чтобы быстрее передвигаться внутри.

— Почти верно, — кивнул Гавин, снова водружая шлем на голову и герметизируя соединение. На ретинальный дисплей по его команде вывелась схема окружающих конструкций, где были выделены темными цветами безжизненные секции, лишенные воздуха, гравитации и других необходимых для жизни вещей вроде тепла и освещения, по которым можно было добраться практически до самого источника сигнала. — Я изучил поведение обороняющих скиталец существ и уверен, что здесь не только люди порабощены, просто на нас еще не бросили остальных. Встречаться с ними мы до удобной поры и не будем. Пройдём по мёртвым зонам, где нас не ждут.

— А как же ушедшие вперёд братья? — с опаской поинтересовался Фэдерик.

— Они отвлечение, приманка, молот, который крушит дверь, пока кинжал взламывает окно. Выбирай сам что приятнее, — хмыкнул Гавин и кивнул в нужную сторону. — Пора.

На мгновение, судя по задумчивому молчанию, у брата Дюа возникли сомнения, но, учитывая то, что руководил взломом скитальца первый капитан Савелий, сомнения эти быстро развеялись.

— Да, магистр, — бодро ответил он, и десять Ангелов Ночи стремительными черными молниями понеслись к цели.

LVIII

Савелий двигался вперёд с избранными боевыми братьями, сдерживая свою возможную скорость, чтобы скитарии и техножрец с массивным грузовым сервитором, прикомандированные к нему магосом Вульфом, поспевали. Из-за подобных ограничений их отделение не было передовым, но первый капитан держал руку на пульсе событий, периодически проглядывая пикт-изображения с рекордеров на шлемах сержантов его роты и общую карту штурма. Их задачей было быстро прорваться и надёжно закрепиться на выгодных позициях, формируя путь к союзникам из Имперских Кулаков, чтобы потом остальные, включая штурмовые отделения второй роты, которые взяли на себя основную тяжесть сражений с марионетками бруулов, могли относительно спокойно преодолеть тот же путь. Всё просто, хотя, будь его воля, ни один десантник даже не ступил бы внутрь скитальца после того, как магос забрал нужные ему данные. Здесь не было ничего, что стоило сохранить, а терять было что. Например, единственного библиария и второго капитана, с которым его связывала почти сотня лет совместной службы.

После очередной запинки гусеничного сервитора, который перевозил громоздкий объект почти три метра в длину и полтора метра в диаметре, Савелий остановился и оглянулся на спешно захлопотавшего над левым траком техножреца. Предмет, который они везли, мало походил на усилитель вокс-сигнала, но капитан редко задавал вопросы и больше привык выполнять приказы, потому до этого момента молчал.

— Какой у тебя приказ от магоса Вульфа, техножрец? — потребовал он ответа, направляясь ближе к тому, к кому обращался.

Наполовину металлический служитель Омниссии вздрогнул и поклонился, повернувшись к капитану так, что алая мантия жречества Марса почти полностью скрыла его.

— И смотри мне в глаза, когда я к тебе обращаюсь, — потребовал снова Савелий, остановившись в шаге от трясущегося собеседника.

К его чести стоит заметить, что техножрец собрался и выпрямился, являя человеческое лицо с большой зеленой линзой в левом глазу, голубым живым правым глазом и частично бионической шеей, где соседствовала бледная сухая кожа и гофрированные кабели с трубками. Костлявая левая рука его поправила подол мантии, а правая механическая в идеальной синхронности с парой механодендритов подалась назад.

— Техножрец Сигма Досчим, — представился он напряженно, а затем облизнул тонкие сухие губы. — У меня нет права обсуждать директивы магоса с посторонними.

В мгновение ока Савелий вынул из кобуры свой древний плазменный пистолет, верно служивший ему еще со времён, когда он не знал о существовании примархов, и приставил дуло ко лбу техножреца. Шестеро скитариев среагировали быстро, нацелив на него оружие, но боевые братья его отделения направили своё на них и очевидно было кто выйдет из этой схватки победителем.

— Я даю тебе такой право, Сигма Досчим, — проговорил уверенно первый капитан. — Говори, или я получу ответ из того, что останется от твоей плоти.

По испуганному лицу мужчины было понятно, что он колеблется, но это на самом деле был выбор без выбора.

— Установить сейсмический детонатор поглубже внутри скитальца и задействовать его, если ваша миссия будет под угрозой провала, — выпалил он, когда Савелий одним пальцем переключил пистолет на максимальный режим стрельбы и тот начал накапливать заряд, стремительно нагреваясь и опаляя лоб несчастного слуги Омниссии.

Савелий хмыкнул и переключил пистолет в холостой режим, чтобы тот сбросил температуру, из-за чего из теплоотводов по бокам дула хлынул нагретый воздух, а затем опустил оружие. Теперь он вспомнил где уже видел подобное устройство. Их использовали в редких случаях, когда нужно было взять крепость, но её стены слишком хорошо защищались. Подкоп, установка такого детонатора, и в радиусе до полутора десятков километров спровоцированное детонатором землетрясение разрушало любые укрепления. Использование такого внутри скитальца могло привести к его распаду на части, а если устройств было несколько, то это отменяло бы необходимость во внешнем обстреле, но все, кто остались бы в радиусе поражения, практически наверняка будут погребены под тысячами тонн обваливающегося от вибраций металла. Ход вполне в духе бездушных Адептус Механикус, к тому же единственный технодесантник Ангелов Ночи, брат Кенхеард, оставался на "Остроте Разума" и мог в дальнейшем, в случае гибели высшего руководства, с позиции мастера кузни лоббировать интересы магоса в ордене, главой которого стал бы в порядке старшинства и опыта брат Седрик. С учетом намерений Адептус Механикус в дальнейшем пользоваться услугами ордена, это было логично.

— Умно, — констатировал Савелий и развернулся, чтобы двигаться дальше. — Чини свою машину и постарайся ускориться.

— Мы не сообщим об этом магистру? — поинтересовался один из новичков командного отделения.

— Нет, — ответил капитан, качнув головой отрицательно. — Мы выполним своё задание, чтобы Механикус не пришлось выполнить своё.

LIX

Эктор снова пришел в себя, когда машина резко затормозила и его снова дёрнуло вперёд. Всё тело будто состояло из синяка, который ныл и болел, а в голове немного прояснилось, хотя летописец предпочёл бы благодатное забытье этому болезненному состоянию. Он застонал и, открыв глаза, увидел над собой округлое лицо Хайвштейна, который, как обычно, улыбался, хотя в этот раз улыбка была обеспокоенной.

— Ты потрясающе везуч, Эктор, — заметил он, начиная спешно отстёгивать крепления каталки, чтобы пациента можно было транспортировать, а внутрь машины вошел Ангел Ночи в полном боевом облачении с болт-пистолетом и силовым мечом на бедре.

Хиренес немедленно по характерным меткам на броне узнал в нём сержанта Александра, одного из тех, кто поддержал идею введения младших сигниферов, но назначение на эту роль от него улизнуло. Возможно, так было к лучшему.

— Первый летописец, как ты себя чувствуешь? — поинтересовался брат Александр пока доктор занимался своим делом.

Это было страннейшее чувство, когда о тебе беспокоится ангел смерти, и глаза Эктора снова взмокли, а затем он кивнул, мол, всё хорошо, потому что всё равно не мог вымолвить ни слова.

— Мне нужна будет помощь в транспортировке, — сразу предупредил врач, жестом прося десантника убраться с дороги.

Сержант Ангелов Ночи помедлил секунду, а затем покинул машину, отчего та мигом поднялась, и позвал двух боевых братьев из своего отделения, отдав им приказы по воксу. Один из них, Аргос, если судить по характерной вмятине на шлеме четвертой модели, тут же подхватил толкаемую из кузова каталку, а второй, Тириус, всегда держащий прикреплённым к левой руке небольшой силовой щит, жестом показал, что будет охранять.

— Боже-Император, мне бы таких понимающих медбратьев, — усмехнулся Арно, когда каталку с Эктором быстро покатили внутрь госпиталя по наклонному пандусу.

Космические десантники слов доктора никак не прокомментировали и первый летописец прекрасно знал почему.

Внутри госпиталя первым уже пошел Хайвштейн, который один знал куда идти, и через пару поворотов компания вошла в грузовой лифт, который повёз их вниз. Пока лифт с гудением спускался, Хиренес, зажмурившись, молил Императора о том, чтобы хотя бы тут его обошла лихая доля и никакой смертник не решил подорвать тросы.

Молитва его, похоже, была услышана, потому что лифт остановился и с классическим звоночком двери открылись, выпуская пассажиров на нужном этаже. Доктор Арно Хайвштейн снова пошел вперёд, а Эктора покатили следом, так что видел он только тусклые люмены на потолке и часть выкрашенных в небесно голубой цвет стен. Летописец слышал, как хлопнула пара дверей впереди, а затем его завезли в палату и доктор с уверенно выглядящей медсестрой начали подключать к пикающим и гудящим аппаратам.

— Тут будет попроще, — констатировал Арно, а затем выставил наружу двух десантников под предлогом обеспечения необходимых санитарных условий и следом за ними выпроводил медсестру, после чего приглушил свет и подошел к пациенту.

Хиренес наконец-то почувствовал подобие покоя, когда посторонние звуки утихли, а болеутоляющие начали действовать, и смог выдохнуть расслабленно, найдя взглядом спасшего ему жизнь врача.

— Лучше молчи, друг, — пригрозил ему шутливо пальцем Хайвштейн, а затем сделался серьёзным. — Ты не в курсе, но на Фрации, кроме Оскара Ватора, были другие влиятельные люди, которые предпочитали оставаться в тени и, скажем так, тихонько снимать сливки. В общем-то, я надеялся, что так всё и будет, но одному из них очень мешает твоё влияние в совете.

В горле Эктора вновь пересохло, живот сжался, а глаза широко открылись и во взгляде застыл немой вопрос.

— Упаси меня Боже-Император убивать людей, — возмущенно, хотя и негромко, произнёс Арно, подняв ладони, а затем улыбнулся. — Мне, конечно, предлагали и угрожали, но знаешь, у меня в этой жизни одна ценность, моя жизнь. И, быть может, еще работа, так что трудно меня взять за яйца.

Думать было безумно сложно после всего произошедшего, но Эктор честно старался, прокручивая в голове всё то, что он делал, в каких решениях принимал участие и кому это могло подрезать крылья.

— Да, думаю, ты догадаешься через какое-то время кто это делает, но пока подумай вот о чём, — улыбка снова сошла с лица доктора. — Люди любят сильных, когда они действуют жестко, но в пределах допустимого, потому Ангелов Ночи сразу полюбили, как любили вначале и Ватора, пока он не стал тираном. Ты умён и дипломатичен, это знают все, но для того, чтобы править планетой, нужно быть еще сильным и жестким, тогда тебя будут уважать другие сильные люди. Поэтому я и не сказал сразу Ролу Дихтеру о том, кто стоит за нападением на тебя. Если этот вопрос решат они, ты так и останешься в глазах людей мальчиком на побегушках у ангелов Императора. Ангелам Ночи проще будет поставить сигнифера губернатором и это вообще не вызовет вопросов, потому что их право на Фрацию неоспоримо. Понимаешь?

К сожалению, Эктор Хиренес, потомственный чиновник, это очень хорошо понимал, потому медленно кивнул и закрыл глаза. Это был хороший повод уйти с поста, с Фрации, вернуться на "Непрощенный Слепец" и заниматься любимым делом, но как он сможет жить дальше, зная, что проиграл? Достоин ли вообще неудачник служить ордену в любом виде кроме сервитора?

— Вызови ко мне генерала Ришара, — произнёс он одними губами, едва открыв глаза.

LX

Бег с Фиррис на руках по лестнице под акомпанемент болтерной стрельбы мог быть и быстрее, но женщина вцепилась в него так, словно хотела удушить, из-за чего двигать рукой было не то что неудобно, а опасно для её же жизни. Тем не менее, молодой сержант мчался с максимально возможной скоростью и притормозил только когда добрался до верха вместе с братом Игнаром, который остановился дождаться его. Изредка перемежаемый боковыми переходами длинный коридор, по которому можно было добраться до любого трюма космического грузовоза, что застрял внутри скитальца, на части делили поднятые переборки, и только сейчас Ангел Ночи понял в какую ловушку они попали. Трюм, из которого они поднялись, не был первым, и, если его догадка о том, что другие так же полны ходячими мертвецами, верна, пробиваться обратно придётся с боем. Однако это было практически нереально. Не с двумя дамами на руках.

— Чего стоим? — поинтересовалась неприятным требовательным голосом Фиррис, слегка ослабив хватку и оглядываясь по сторонам.

— Думаю, — ответил Микель спокойно, насколько это было возможно в текущем состоянии.

Прежде чем блондинка успела возмутиться, среди окружавших их звуков сержант различил отдалённый едва слышный топот и знакомый свист, заставивший резко развернуться и прикрыть её собой. О броню на спине и руке тут же застучали разлетающиеся при столкновении с керамитом кристаллические снаряды тёмных эльдар. Сердца Микеля пропустили удар, когда он вспомнил ту схватку на борту гравитанка вражеского архонта. Хотелось бы забыть её, как страшный сон, но раны, полученные им тогда, вновь закололи тело, словно напоминая о моменте, когда он мог погибнуть. Боевой опыт, который он хотел получить изо всех сил, на самом деле был нужен ему для того, чтобы в следующий раз победить таких сильных врагов, как инкубы, а не быть ими едва не убитым. Хотя, чего греха таить, теперь каждый тёмный эльдар был ему напоминанием о том дне, и даже если не инкуб, всё равно ксенос должен был быть уничтожен.

— Эльдары! — завизжала Фиррис, узнав боеприпасы, которыми её едва не нашпиговали и от которых спас своим телом Микель.

Снизу с лестничного пролёта донёсся звук взрыва, отблески пламени, а затем короткие очереди из болтеров вперемешку с топотом бронированных сабатонов. Мимо плеча сержанта брат Игнар открыл огонь из болт-пистолета, став таким образом, что Ангелика с Фиррис оказались под защитой массивных космодесантников с обеих сторон. Еще спустя пару ударов сердца Микель заметил погасшую руну брата Виландра и вопрос, возникший у него, когда услышал шаги только двух поднимающихся за ним братьев, отпал сам собой. Нужно было отдать приказ, но какой?

— Игнар, на мостик! — скомандовал Холлстер и, сняв пистолет с магнитного захвата на бедре, вслепую начал стрелять назад, поддерживая огнём усилия Игнара и выдерживая новые и новые попадания из орудий эльдар.

Как только оба боевых брата с болтерами покинули лестницу и начали перезаряжаться, сержант вернул опустевший болт-пистолет на крепления и снял с пояса три крак-гранаты. Этих секунд хватило десантникам, чтобы сменить магазины и начать стрельбу по новым целям, а Микель, шагнув на лестницу, швырнул все три гранаты на пролёт ниже, обрушая стальную конструкцию мощным подрывом. По крайней мере этим путём преследователи воспользоваться не смогут.

Брат Игнар свернул в направлении центральной части корабля, где должен был найтись проход к надстройке, внутри которой располагался мостик судна, а за ним поспешил и Микель, ощущающий, как проникшие через мелкие пробоины в мягких сочленениях брони осколки режут тело и испытывают на прочность его нервную систему. Боль была жестокой, но показывать, что ему больно, командир группы не стал бы, даже если бы умирал. Последними в боковой проход отступили братья с болтерами, и на их броне так же остались следы от коварного оружия ксеносов.

— Вы сумасшедшие! — то ли плача, то ли в истерике из-за того, что некуда деться, вскрикнула Фиррис, когда десантники снова помчались вперёд.

— Кричи громче, уже можно, — подначил её грозно сержант Холлстер и крепче прижал к себе, собираясь добраться до удобного места для обороны или перехода дальше со всеми живыми членами отряда и живыми ауксилариями.

LXI

Удары по противовзрывной двери, за которой расположились Имперские Кулаки, походили на удары громадного молота, и от каждого металл немного, но сминался, обещая вскоре поддаться окончательно. Капеллан Везувий стоял перед вратами, гордо расправив плечи и подняв голову в ожидании врагов, которые первым делом, когда ворвались бы, увидели пылающие яростью алые линзы его шлема и смертельное синее сияние пока еще ждущего активации крозиуса арканум. Гальярд рядом с таким героем чувствовал себя тем, кем был, побитым ангелом, чьи крылья истрепались и больше не могли поднять его к небу. Даже странно, что из полуроты выжили только он и капеллан. Гальярд никогда не был лучшим фехтовальщиком, стрелком или кем-то еще. Средний боевой брат, которому хватало усердия только на то, чтобы пройти чуть выше нижней границы полезности. Никто не ждал от него свершений, никто не пророчил ему большого будущего и даже повышение до сержанта было так далеко, что если бы он стал седым калечным ветераном, то его бы даже не отправили учить инициатов.

Подобная мысль вызвала на губах Гальярда кривую усмешку и он снова обратил внимание на дверь, которая под очередным ударом еще больше прогнулась внутрь. У них больше не было возможности увидеть что происходит снаружи, но сомнения в том, что там не только люди, отсутствовали. Ни один человек, даже с силовым кулаком, не обладал силой крушить противовзрывные двери.

Бум.

Гальярд обернулся на звук прогнувшейся балки, недалеко от которой на возвышении расположились ауксиларии Ангелов Ночи.

Бум.

Плита потолка рядом с балкой прогнулась, и Имперский Кулак начал движение к месту, где происходила попытка проникновения.

Бум.

Со скрежетом раздираемого металла вниз провалилась массивная фигура, сбившая по пути к яме сервиторов подвесной мостик и грохнулась вниз с треском ломаемых когитаторов. Гальярд перемахнул через перила, отделявшие капитанское возвышение от ямы, и в полёте активировал силовое поле меча Кровавых Ангелов, осветив чудовище, которое поднималось перед ним. Огрин размерами с космодесантника в броне был закован в жесткую бронированную раму и сильно аугментирован. Левую руку недочеловека венчал огромный силовой кулак, а правая искрила молниевыми когтями, клацнувшими в нетерпении пролить кровь. Времени думать откуда он такой взялся не было.

— Император наблюдает за нами, брат, направляет нас и является нашим щитом, — продекламировал в вокс капеллан, оставшийся у ворот.

Вместо ответа Гальярд с трудом левой рукой, в которой был зажат боевой нож, отбил неуклюжую, но мощную, попытку проткнуть себя молниевыми когтями, после чего сразу же вонзил сияющий клинок в толстое горло огрина поверх бронеплиты, защищавшей его грудь и шею. Мгновение, поворот рукояти и лезвие срезало голову с плеч монстра, но следом за ним пришли другие.

Ауксиларии открыли огонь, поддерживая Гальярда зарядами дроби, которая сшибала в полёте и оставляла лежать противников размером поменьше, но огринам причиняла мало вреда. С ними ангел смерти должен был справиться сам.

Ближайший упавший на труп собрата переросток захрипел и, опираясь на руки, попытался встать, но десантник сменил хват ножа и всадил его врагу в затылок, резким движением перерубив сухожилия. Перерезать кости позвоночника однако не вышло, к тому же рядом поднимался другой здоровяк, потому Гальярд переключился на него, игнорируя тощих людей, которые сыпались, словно мешки с костями и разлетались от непрерывной пальбы ауксилии. Аугментированный громила успел подняться, когда Имперский Кулак сделал к нему шаг и едва не упал из-за прыгнувшего под ноги носителя паразитов. Пришлось спешно пригибаться, чтобы уйти от горизонтального удара, и давить непрошенную помеху коленом так, что захрустели кости, а затем отсечь руку огрина чуть ниже локтя силовым клинком и всадить нож в локтевое сочленение другой руки. Громила изо всех сил ударил десантника головой, так что у Гальярда на мгновение помутилось перед глазами, но меч со злобным жужжанием энергетического поля уже вонзился аугментированному здоровяку в живот и с натугой двигался вверх, пока не рассёк голову пополам снизу вверх.

Эти усилия и связанные с ними задержка не прошли даром, и врагов становилось всё больше. Гальярд вспомнил, как они пёрли все предыдущие разы, когда он еще сражался бок о бок с Ансельмом, Бертраном и другими, и задался вопросом, как долго сможет продержаться в этот раз, но над ответом подумать не успел, потому что один из рабов паразитов прыгнул на него сверху и закрыл собой обзор. Пришлось рубить его ножом, потому что вцепился гад крепко, а пытаться срезать его с себя мечом было слишком рискованно. Еще один такой прыгун, и силовой клинок может случайно оборвать жизнь самого Гальярда.

Паразит цеплялся отчаянно даже когда от него осталась лишь верхняя часть тела, а время уходило всё быстрее. Еще слышны были выстрелы дробовиков, но они тонули в нарастающем грохоте ударов по дверям мостика и шлепках падения новых и новых гостей, приходящих через пролом в потолке. Имперский Кулак топтал врагов ногами, наугад размахивал силовым мечом, каждым ударом собирая жатву жизней несчастных, но врагов, похоже, лишь прибывало.

Наконец, он смог сбросить с себя то, что осталось от зараженного паразитом человека, и оценить бушующее вокруг море врагов, к разочарованию своему осознав, что убил слишком мало. Нужно было отступить на более удобную узкую позицию, и Гальярд начал прокладывать путь к лестнице наверх, где ждал капеллан, сосредоточившись на этом с целеустремлённостью, выточенной в нём десятилетиями тренировок и службы. Каждый бросавшийся на него враг встречался с лезвием ножа, кулаком или силовым полем меча, неизменно падая после такого столкновения.

Бум.

Адский скрежет разрываемого металла оповестил о том, что дверям на мостик пришел конец, и Гальярд достиг верха, чтобы увидеть врывающихся внутрь жертв паразитов, за спинами которых возвышался боевой робот размером с дредноута, чьи силовые клешни и сделали им проход, а роторная пушка на плече поворачивалась к нему. Имперский Кулак замер на мгновение, понимая, что сражаться с толпой он сможет, а с таким огромным врагом справится разве что вместе с капелланом. Но перед тем, как инстинкты и выучка подсказали ему нырнуть обратно вниз по лестнице, чтобы избежать очереди из скорострельного орудия робота, взглядом он поискал Везувия, с мрачной ошеломлённостью поняв, что того нигде нет.

LXII

— И сейчас, предатель, я совершу то, о чём мечтал все эти десятилетия, — произнёс спокойный механический голос, эмоции в посыле которого были слишком явными и жестко контрастировали с тоном.

— Подожди! — Янтарь разрывался внутри себя между желанием знать правду о своём прошлом и выполнить свой долг. — Моя память была стёрта начисто. Ты будешь мстить телу, а не человеку.

В стенах по бокам комнаты открылись бронеплиты, скрывавшие до поры до времени оружие, не похожее ни на что, что ранее Ангелы Ночи могли видеть, но совершенно точно использующее окружающий их заряд электричества для усиления, потому что стальные шары на концах ребристых стволов засияли набирающей силу энергией. Укрыться было негде, так что отделение совершенно точно понесло бы еще потери, если бы орудия выстрелили. Но они пока молчали.

— Ты сам стёр себе память, предатель, чтобы забыть о содеянном, — продолжил после паузы механический голос.

— Что именно я сделал? — уже спокойнее спросил Янтарь, лёгкими кивками и движениями молниевых когтей показывая братьев кому какое настенное орудие на себя взять.

— Тянешь время? Это бессмысленно. Час моего освобождения близок, как и час мести. Узник обретёт свободу. Заноза будет извлечена и семья найдёт приют.

— Просто ответь на вопрос, — хмыкнул библиарий Ангелов Ночи, готовый действовать в любой миг.

— Ты не изгнал демона, как клялся, а вместо этого заточил его здесь. Ты не привёл помощь, как обещал, а трусливо сбежал. И ты не вернулся, чтобы освободить меня от этого проклятого трона, а пришел убивать. Но я убью тебя сам, — пообещал голос, но прежде, чем он успел договорить, по сигналу Янтаря десантники открыли огонь и разнесли настенные орудия в клочья.

— Таки да, я тянул время, — признался эпистолярий, приближаясь к следующей двери.

— Твои усилия всё равно тщетны. Он заберёт всё, что ты вызвался сохранить, и тогда ты познаешь всю боль предательства так же, как я, — несмотря на монотонный голос, слова сочились ядом.

— Кого тебя? Я даже не знаю кто ты, — Янтарь подозвал Мателая, чтобы тот помог вскрыть панель доступа или с помощью мельты сделал им проход.

— Йосам Карденас.

Как и ожидалось, имя ничего библиарию не сказало. Если он действительно сам стёр себе память, то ничего удивительного в этом не было, но Янтарь всё еще не мог понять зачем было это делать. Если тут работала Инквизиция, то лучше ведь было сообщить им, чтобы разобрались с тем, что натворили. Или нет? Десантник не мог теперь никаким образом вспомнить какой была его личность ранее, но сомневался, что подлой. А еще его беспокоил демон, о котором Йосам сказал.

— Значит, ты вступил в сделку с демоном ради мести? — поинтересовался глава отделения, глядя на то, как боевой брат пытается выполнить его приказ, что-то колдуя над панелью.

— Ты не знаешь как долго я ждал, предатель, — ответил с небольшой задержкой Карденас. — Не знаешь в каких условиях. Не знаешь какой ценой.

— Какой же? — поинтересовался Янтарь, заметив, что переключатель на двери загорелся зелёным.

Мгновение, и дверь начала открываться, пропуская десантников в следующее помещение.

— Расскажу, если выживешь, — пообещал механический ровный голос.

Янтарь едва успел оттолкнуть Мателая от прохода, когда изнутри загрохотали болтеры. Библиарий успел заметить движение в темноте и тусклый отблеск на бронированном наплечнике того, кто стрелял. Астартес Гвардии Ворона. Сердце пропустило удар. Мог ли это быть его брат? Или братья, скоторыми он сюда пришел в тот раз.

— Не стреляйте! Это я, Сиамир Далакс! — крикнул он в надежде, что братья были тут всё время в каталептической коме или иным образом пережили все прошедшие годы.

— Глупец, — голос из динамиков продолжал сочиться ядом, — они уже не те, что раньше. Ничто не осталось прежним в этом месте.

Нарасин с Ишимом уже стояли рядом, ожидая приказа ворваться внутрь, но Янтарь медлил.

И промедление стоило им всем урона, когда одна за другой к ним выкатились три гранаты, взорвавшись почти синхронно под ногами Ангелов Ночи. Конечно, осколки не могли им сильно повредить, но гранаты были лишь отвлекающим манёвром, призванным скрыть приближение противников. Два десантника вырвались через дверной проём подобно черным воронам со сверкающими когтями, и сразу же столкнулись с Мателаем и Янтарём.

Защищаться в ближнем бою Мателаю было нечем, и он попытался отмахнуться мельтой, но добился лишь того, что винтовку разрезали молниевые когти, тогда как другие пронзили его живот и резко дёрнулись вверх, потроша десантника. Янтарь перехватил предназначавшийся ему удар своими когтями и контратаковал, сцепившись когтями со своим противником. Нарасин, бросившийся на противника эпистолярия, едва успел пригнуть голову, когда заряд плазмы прошипел там, где мгновением раньше был его шлем, и из-за этого манёвра удар мечом прошел вскользь по бедру Гвардейца Ворона. Ишиму удалось проткнуть бок нападавшему на Мателая штурмовика своим клинком и тем самым спасти брата, которого стряхнули с когтя, чтобы встретить нового противника.

Два Ангела Ночи с болтерами, стоявшие в пяти шагах позади дерущихся, целились, но не могли начать стрелять в рукопашную без риска попасть в своего, потому ждали момента, который настал спустя пару секунд, когда в дверной проём проскользнули еще двое Воронов, вооруженных боевыми ножами. Остановить их разгон не удалось ни Нарасину, который поздно среагировал на появление новых действующих лиц, ни массреактивными снарядами. Болтеры изрыгнули разрывные снаряды, которые вгрызлись в нагрудники нападавших, вырывая куски из толстой брони, но уже в следующий миг брат Кеннет погиб от вонзившегося в горло сбоку ножа, а брат Логан вынужден был отступить под быстрыми и мощными атаками своего противника.

Янтарь вдруг ясно понял, что его отделение не чета ветеранам Гвардии Ворона, которых призвала на службу Инквизиция, и поборол продлившийся жалкое мгновение приступ сожаления. Кто бы ни был тогда с Сиамиром Далаксом, они умерли вместе с ним. Сейчас был только Янтарь, и долг с верностью требовали от него сражаться за Ангелов Ночи. Мечты о возвращении памяти обернулись черной страницей, которая не зря была стёрта ради новой, чистой, которую он писал с тех пор.

— Простите, братья, — прошептал он самому себе, а затем вывернул когти из клинча, в который они вошли с бывшим братом, и одной рукой отсёк кисть противника, а второй разрезал его шлем вместе с головой, толкнув после ногой падающее тело в дверной проём, через который собирался пройти сержант отделения.

Ишим сосредоточенно отступал под напором Ворона с молниевыми когтями и только лишь защищался, парируя единственным клинком и уклоняясь от разящих выпадов без мыслей о собственной атаке. Нарасин, оценив обстановку, оставил напарника, в мастерство которого верил, и бросился на убийцу брата Кеннета, собираясь проткнуть его силовую установку сзади, но враг услышал его шаги и вовремя развернулся. Силовой клинок рассёк выставленный для парирования боевой нож Ворона и оставил глубокую борозду на нагруднике, а второй вонзился в живот бывшего брата Янтаря, разрубив нижние сросшиеся рёбра и внутренние органы. Логан тем временем сумел достать свой боевой нож и обменивался стремительными ударами со своим противником, к сожалению, больше пропуская, чем попадая, но не позволяя Ворону нанести себе смертельную рану.

Сержант Гвардии Ворона легко поймал летящее в него тело и, слегка приподняв, как если бы пытался им защищаться, шагнул назад, словно предлагая Янтарю войти для дуэли. Библиарий едва не купился на эту уловку, вовремя заметив тончайшую растяжку и перемахнув через неё, чтобы в следующий момент увидеть смотрящее на него дуло плазменного пистолета. Уклоняться было некогда, и он подставил под выстрел левые когти.

Ярко вспыхнула плазма, сталкиваясь с силовым полем когтей, и нагретые до температуры солнца брызги разлетелись во все стороны. Визор Янтаря на мгновение затемнился, чтобы компенсировать вспышку и не дать носителю жмуриться или ослепнуть, что в бою могло стоить жизни, а когда вновь выровнялось освещение, вернулся в норму. Левый коготь превратился в оплавленный бесполезный шлак, но по крайней мере рука была цела, а сержант уже атаковал его коротким мечом, чьё мерцающее силовое поле спустя мгновение столкнулось с потрескивающим молниями полем когтей правой руки эпистолярия.

В небесно-голубой вспышке силовых полей Янтарь за короткий миг рассмотрел многочисленные трупы боевых сервиторов, которые, складывалось впечатление, уничтожили друг друга, а в конце огромной залы, где они находились, возвышались арочные врата с многочисленными резными символами защиты и отвращения варпа. Что это было? Ради чего создано?

Ответы наверняка ждали впереди, если им хватит сил получить их, а пока сержант ударил его рукоятью пистолета в висок, от чего голова Янтаря дёрнулась в сторону. Когтями он попытался обезоружить противника, вывернув меч из его рук, но Ворон предугадал его шаг и умудрился вытянуть меч за миг до того, как станет поздно, и нанести еще один колющий удар, от которого библиарий с огромным трудом уклонился. Тут же последовал обманный взмах когтями и неожиданный удар левой рукой, но сержант читал его, как книгу, уходя от обеих атак, как вода сквозь щели.

Янтарь не знал, как идут дела у членов его отделения, и понимал, что отвлекаться сейчас всё равно не может, сражаясь с таким достойным соперником. Они обменивались выпадами, контрвыпадами, ложными атаками и финтами, иногда достигая мелкого успеха, когда когти чертили полосы на броне сержанта или острие меча на глубину фаланги пальца погружалось в доспехи библиария, но развить успех никто из дуэлянтов не мог.

Нужно было сделать что-то, способное переломить ситуацию, и вовремя вспомнился приём, которому в Гвардии Ворона не учили, но который был показан ему Савелием в одной из тренировочных схваток. Янтарь слегка сменил стойку, став в более защитную позицию немного боком к сопернику, а затем, когда сержант в очередной раз нанёс глубокий колющий удар, сделал быстрый шаг вперёд, хватая его за запястье левой рукой и когти правой вонзая в коленное сочленение, вместе с тем уходя от выстрела из плазменного пистолета вниз. Едва перегретый сгусток плазмы пролетел над головой, вызвав мигание предупредительного сигнала на ретинальном дисплее, Янтарь подсёк противника и его же клинком, сломав тому кисть, пригвоздил к полу, завершив тем самым дуэль.

Радости от победы, если это можно было назвать победой, бывший Ворон не испытал еще и потому, что следующим ударом когтей пришлось добить противника, отрезав ему голову, ибо только после смерти Астартес переставал быть опасен. Янтарь поднялся, чувствуя, как начинает дрожать рука от осознания того, что только что сделал, но сдержал горечь внутри и заставил сердце успокоиться, переключая внимание на другие дела. Звуки боя угасли и пришло время оценить потери. Библиарий вернулся к братьям и осмотрел их, стараясь не смотреть на тела четырёх Воронов у их ног.

Мателай полулежал на полу, опираясь на локоть и другую руку прижимая к животу, из страшных ран в котором продолжала течь кровь, но, что хуже, высокое напряжение, гуляющее по помещению, делало состояние десантника хуже, потому его пришлось втащить дальше первым. Остальные добрались своим ходом и втащили тело Кеннета, чтобы оно не поджарилось там до состояния черного скелета.

— Мы у цели, — мрачно объявил Янтарь, когда они закрыли дверь в сторожку и оказались в плену звенящей тишины пахнущего смертью зала. — Брат Мателай, останься тут и прикрой наш тыл.

Логан протянул серьёзно раненому брату болтер Кеннета и ударил кулаком по груди, отдавая честь.

— Брат, не оставляй меня лежать здесь одного в шаге от цели пока вы будете сражаться, — напряженно произнёс Мателай, принимая болтер взамен своей утраченной мельты и безуспешно пытаясь подняться. — Помогите подняться, я смогу стрелять одной рукой.

Янтарь выжидающе посмотрел на остальных, потому что кому-то придётся пожертвовать своей мобильностью, чтобы тащить раненого, и Ишим, спустя мгновение, шагнул вперёд, протягивая Мателаю руку и придерживая пронзённое молниевыми когтями бедро.

— Сражаться в ближнем бою я в таком состоянии не смогу, так что поддержим братьев вдвоём, — почти что шепотом произнёс хранитель тишины Ишим, и Янтарь подумал о том, что впервые услышал его голос.

— Тогда вперёд, — кивнул эпистолярий, направляясь к высоким арочным воротам в конце зала.

LXIII

— Что у вас происходит? — резко спросил Ноа в вокс, бегом направляясь к амфитеатру, где осталось его отделение.

Более сухопарый и шустрый Никар обогнал его быстро, так что риск быть услышанным отсутствовал.

— Они привели брата Уильяма, у него амулет в форме слезы, — ответил Экзилус, в голосе которого боролись недоверие и обеспокоенность тем, что у них было мало понимания что делать.

— Готовьтесь к бою, я иду, — приказал штурмовой капитан и заставил свои мышцы ускорился несмотря на протестующий визг сервоприводов брони, созданной совершенно для других целей нежели скорость.

Никар уже скрылся внутри строения, когда Ноа только добегал до ступеней, отмечая, что охранники, которых он видел ранее, отсутствуют. Значит, все члены банды Мрачной Резни, что находились в пределах слышимости, уже были внутри, а это уменьшало шансы на успех задуманного Повелителем Ночи.

Здоровяк взбежал по ступеням и заглянул внутрь, когда брата Уильяма уже поставили на колени перед чудовищным дредноутом двое Предателей со свежими следами драки на броне, а вокруг них выстроилась скандирующая толпа демонопоклонников Астартес. Его собственное отделение стояло особняком, нервно сжимая оружие, а один из боевых братьев, видимо, ближе других знакомый с "Шакалом", порывался пойти к нему, но с трудом удерживался своими.

— Всем стоять на местах, — приказал Ноа, вбегая на подобие огромной арены и замедляясь около Ангелов Ночи.

Появление капитана подействовало на его подчинённых успокаивающе, потому что все знали как тот требователен к дисциплине и что он может принимать сложные решения в нужный момент. Даже их сомнения, вызванные видениями от демона, пока что отошли на второй план. Однако за внешним фасадом спокойствия и уверенности Ноа плохо представлял что нужно сделать. Уильям был ранен, но жив, над ним нависал дредноут, когтем почти любовно проводя по щеке боевого брата.

— Отпустите его, — пророкотал дредноут, убирая коготь, и все крики разом умолкли, оставив лишь давящую тишину ожидания. — Уильям, сын мой, рождённый в ночи. Тебе, как и всем Ангелам Ночи, лгали ваши лидеры. Магистр жаждет реализовать личные амбиции, используя вас, как тупое бесправное мясо. Эпистолярий прячет своё тёмное прошлое от самого себя, но считает себя вправе стирать ваше прошлое, лишая вас памяти, свершенных деяний и достижений. Капитаны молча потворствуют этой лжи, чтобы пресмыкаться перед слугами Трупа-на-Троне, чтобы лакать их сапоги в надежде на эфемерное "прощение".

Ноа участвовал в этой лжи, но он помнил что было бы в ином случае, и считал, как и другие лидеры ордена, что ложь была необходима, чтобы выстроить на чужих ошибках нечто новое и крепкое, создав новую историю для тех, кого ждали лишь смерть и забытье. Думать над этим сейчас помешал знак от Никара, который выстроил своих бойцов с другой стороны арены за спинами десантников Мрачной Резни. Но нужно ли было доводить до того, чтобы демон освободился? Возможно, лучше оставить его запертым здесь? Забрать его возможность освободиться?

— Богомол, возьми на мушку брата Уильяма, — жестко приказал капитан и сжал рукоять своего меча на случай, если кто-то возразит. — Остальные готовьтесь открыть огонь по Предателям как только я дам сигнал.

Снайпер отделения без размышлений поднял винтовку из-за спин братьев, но порывавшийся к Уильяму штурмовик, брат Аристон, резко повернулся к капитану.

— Ты сам трижды предатель, раз хочешь убить моего друга, — громко прорычал он через динамики шлема, разрушив все надежды капитана на неожиданную атаку.

Все присутствовавшие на арене десантники начали поворачивать головы к Ангелам Ночи, и Ноа понял, что через мгновение станет поздно.

— Огонь! — скомандовал он, вместе с тем парируя стремительный выпад клинка Аристона.

Едва слышно свистнул сталкерский снаряд, а затем загрохотали болтеры, загудела плазменная пушка, зашипел яростно тяжелый огнемёт, начиная кровопролитие с расстояния менее десяти метров. Но четверо боевых братьев, включая Аристона и, что неожиданно, Экзилуса, отказались выполнять приказ и Ноа, оттолкнув молодого мечника от себя, краем глаза посмотрел в сторону, где должен был уже лежать мёртвым брат Уильям. Он однако стоял. С мечом, который заточил демона, в руке, и смотрел черными глазами на Ноа, а дредноут с маслянистой тварью внутри вздрагивал, словно от разрядов тока, рядом с ним пока Предатели между Ангелами Ночи и демоном ревели и падали от выстрелов, а Никар, ухмыляясь, стоял там же, где и раньше, видимо, отказавшись от собственной идеи расправы над Мрачной Резней и обитателем варпа, которому они поклонялись.

А затем демонопоклонники из дальней части зала с воем понеслись на Ангелов Ночи и открыли стрельбу из всего имевшегося у них оружия.

LXIV

Было больно осознавать, что его так легко победили, напав из засады тогда, когда он сам подбирался к выбранной жертве, чтобы убить и получить из её плоти нужную информацию. Охотник стал добычей и даже то, что одного облаченного в грязно-алые доспехи Предателя он успел одолеть, было слабым утешением. От себя Уильям ожидал большего, как ожидал большего и от братьев, которые оказались внутри амфитеатра вместе с хаоситами, которых должны были бы убить.

Когда его тянули к громадине дредноута, он ощущал лишь стыд и гнев на себя и на них за то, что все Ангелы Ночи оказались слабы. Почему так вышло? Недостаток тренировок? Плохая подготовка? Это было уже неважно. Слова дредноута приоткрыли перед ним полог истины, о которой он, как и многие другие, догадывался сам. Для имплантации всех органов Астартес требовались годы, которые стереть или заменить гипнообучением было невозможно. Но все хотели верить магистру и капитанам, что они экспериментальная программа, лучшие из инициатов. Ложь.

— Возьми клинок, освободи меня, познай истину, — произнёс дредноут, и Уильям потянулся к пригвоздившему маслянистую массу к полу мечу, когда в него выстрелил собственный брат.

Дредноут остановил предназначавшийся десантнику снаряд тогда, когда рука сержанта сомкнулась на рукояти клинка, и перед ним раскрылся мир. Настоящий мир без прикрас и ложных истин. Он увидел всё, начиная с того момента, когда его разбудили в ночи перепуганные слуги, пытаясь увести и спрятать в криптах под домом пока остальное имение горело. Увидел облаченных в ночь мясников с кричащими белыми черепами и алыми крыльями летучей мыши на груди. Увидел, как они забрали его, убив всех остальных с невиданной жестокостью и наслаждением, перемалывая плоть и кости своими цепными клинками, которые в ордене сейчас запретили использовать. Увидел свой кровавый путь от инициата до заместителя сержанта восемнадцатого когтя, а затем погружение в стазис под присмотром главаря их осколка Легиона, принца Викара. Вот кем он был на самом деле. Мясником, убийцей, наслаждающимся резнёй. А те, кто потом захватил его вместе с другими такими же, были лжецами, пытающимися построить своё величие на их костях и крови.

Когда Уильям открыл глаза, всё вокруг него будто бы замерло. Сражающиеся ангелы смерти застыли, как на картине, в центре которой был Ноа, приказавший брату убить его и собирающийся сам убить брата Аристона. Уильям мог видеть летящие встречными курсами болты, следить за тем, как переливается сгусток плазмы, выпущенный в толпу, как едва заметно меняется жадное пламя прометия, поглощающее облаченных в багровое десантников. Рядом с ним стояла прекрасная эльдарка, облаченная в лёгкое белое платье, а её голову украшала серебристая тиара прекрасной работы. Женщина повернула голову к нему и посмотрела, казалось, в самую душу, своими тёмными миндалевидными глазами.

— Это твой выбор, — сказала она мягким спокойным тоном, а её безмятежное выражение лица, ярко контрастирующее с окружавшим их безумием замершего сражения, показалось немного грустным.

Уильям ощутил жжение в области груди и сначала подумал, что ему задали вопрос, но, когда опустил взгляд вниз, увидел раскаляющийся талисман, который пошел трещинами, как его собственные мечты и желания секундой ранее. Это было напоминание. Констатация. Но что за выбор она имела ввиду?

Талисман с треском разлетелся на мельчайшие осколки, один из которых глубоко вошел в подбородок сержанта, а затем время понеслось вперёд вновь, наполнив тишину мгновения криками, грохотом и рёвом пламени. Сознание заполонили образы будущего, где он командовал легионом облаченных в ночь. Тысячи Астартес и смертных готовы были выполнить любой его приказ, любую прихоть, ублажить любым доступным и недоступным способом его неуёмную жажду новых ощущений. Все любили его и ценили так, как он того требовал. По телу прокатились волны болезненных спазмов, одновременно вызвавших непередаваемое наслаждение, а спина едва не сломалась от того, как его изогнуло от этих ощущений.

"Я дам тебе это будущее, сын мой, и вскоре оно станет реальным", — пообещал голос в его мыслях.

Нет. Голос был частью его мыслей. Частью него самого. Но что-то пока мешало полному единению, вызывая зуд в подбородке. Осколок проклятого кристалла, слезы прощания. Прощания с чем? Неважно. Нужно убрать его. Что это такое? Преграда, помеха на нашем пути, которую нужно устранить.

Уильям согнулся вперёд и упал на одно колено, одной рукой удерживая самый драгоценный в мире меч, а второй раздирая собственный подбородок, чтобы выковырять осколок, мешающий его манящему великолепному будущему.

LXV

Никар смотрел на происходящее с непониманием и лёгким разочарованием. Он знал, конечно, что ни Савелий, ни его подчинённые, умом не отличались, но чтобы настолько, это нужно было сильно постараться. План же был до безобразия прост. Дождись пока демон вылезет и потом убей его. Всё. Никаких других действий не требовалось, но ублюдок из Десятого Когтя и тут умудрился всё испортить. Повелитель Ночи, от чьего Сорокового Когтя сейчас осталось лишь шесть десантников, включая его самого, конечно же, ухмылялся, глядя на первые секунды боя, который воспитанник Савелия устроил раньше времени, и подумывал о том, чтобы под шумок скрыться. В конце концов ведь где-то около скитальца "Непрощенный Слепец" с массой братьев на борту и уж как-нибудь со старым терранцем можно договориться.

Мастер сорокового когтя бросил в сторону выхода из амфитеатра короткий взгляд и надел шлем, похожий на скалящийся череп с багряными крыльями летучей мыши. Пора было покидать это место и кретинов, на которых он по приказу ныне мёртвого брата вынужден был работать последние годы, пока представление не закончилось. Заготовленные мельта-заряды пригодятся в другой раз, как и всё остальное, чем он собирался удивить банду Мрачной Резни.

Остановило его только состояние освободителя демона и дредноута, которые, кажется, были совершенно не в себе и не готовы воевать, а так же то, что разделившиеся вначале Ангелы Ночи (что за идиотское название), были атакованы Мрачной Резней одинаково и, хоть и потеряли уже пару бойцов, прикрывались от стрельбы телами тех, кто до них добрался, выигрывая себе лишние секунды жизни. Никар всегда считал себя умным парнем, даже когда еще рос на тёмных улицах Нострамо и убивал за кусок сладкой булочки, а умный всегда использует предоставляющиеся возможности и не обижается на идиотов. Раз демон пока не проявился, можно было хотя бы избавиться от большей части помех из Мрачной Резни.

"Ладно, малыш Ноа, тебе сегодня может повезти", — подумал он, а сам поднял свой инферно-пистолет и направил его в голову ближайшего стрелка Мрачной Резни, чья покрытая шипами лысая башка никогда ему не нравилась.

— Поехали, — вальяжно скомандовал Никар, нажимая на спуск, и в толпу стреляющих по Ангелам Ночи десантников полетели бережно заготовленные для этого момента мельта-заряды и крак-гранаты, а в голове шипоголового появилась аккуратная сквозная дырка, с которой он стал, на взгляд Повелителя Ночи, чуть симпатичнее.

Конечно же, демонопоклонники не сразу поняли что происходит, когда дюжина их просто обратилась в ничто после взрывов мельтабомб, а еще несколько получили серьёзные повреждения от гранат, но до них начало доходить, когда пару мгновений спустя остатки отделения Никара начали по ним стрелять, а мастер когтя лично бросился вперёд, чтобы добить тех, кто не умер сразу, и схватиться с теми, кого не задела первая разрушительная атака его бойцов. Следом за ним, чтобы поддержать командира, метнулись двое бойцов с цепными мечами и рёв их двигателей лишь распалил жар битвы.

Никар любил такие моменты, когда в глазах врагов, в их движениях, в их голосах он читал гнев и ненависть к себе из-за предательства, обмана или просто неожиданности, и можно сказать, что все Повелители Ночи, или их абсолютное большинство, сделали из этого искусство. Двух упавших хаоситов он убил, раздавив ногами их черепа пока двигался к третьему, что разворачивался к нему и выпучил избавленные от век глаза в его сторону. В руках подонка была плазменная винтовка и, если бы было время, Никар бы с удовольствием вогнал ему дуло от неё туда, куда мечтает каждый слаанешит, но времени не было, потому взмахом меча он просто отправил голову противника в кувыркающийся полёт, а сам продолжил двигаться дальше даже не замедлившись.

Если демон уже был внутри Ангела Ночи, то можно было убить его прямо сейчас, сняв голову с плеч неудачника, и это стало целью Мастера Сорокового Когтя. Он убил еще двоих прежде чем столкнулся с реальным сопротивлением, когда на его пути стал один из командиров Мрачной Резни, увешанный амулетами из человеческих пальцев и зубов дикарь в клёпанной из разных марок броне, вооруженный полуторным клинком с гардой в форма скалящейся демонической пасти и волнистым лезвием цвета синюшного языка. Насколько Никару было известно, внутри меча был заточен какой-то слабый демон, потому сталкиваться с ним своими мечами было опасно и он просто застрелил ублюдка из инферно-пистолета, добавив противнику третий глаз, как у навигаторов, только сквозной.

До носителя демона оставалось пять шагов и он всё еще стоял на одном колене, яростно разрывая собственное горло. Можно было выстрелить, но Никар жаждал совершить убийство наверняка, потому продолжил движение и слёта нанёс рубящий удар мечом, предвкушая очередной полёт головы врага.

LXVI

Тлен чувствовал, что что-то ускользает от его взгляда, а с тех пор, как научился разбирать и контролировать свои чувства, он перестал их игнорировать, а воспринимал, как предупреждение и руководство к действию. Пришлось при очередной смене отступить дальше назад по грудам тел, в которых ноги вязли, как в болоте, и на секунду задуматься о том, откуда это чувство взялось и к чему ведёт. Паразит сказал, что задерживает его, чтобы кто-то другой извлёк занозу, но она ведь не там, откуда шел сигнал, просто в мысль об этом упёрлись все.

Хранитель тишины вызвал на ретинальный дисплей своего шлема известный план этой части скитальца с отображением местонахождения отделений ордена, а затем сравнил степень их продвижения с тем, какие отчеты о силе сопротивления слышал в воксе и из каких слипшихся кораблей они состояли. Ответ, который он при этом получил, был близким к безумию, но такое безумие в этой Вселенной, к сожалению, имело право на существование. Корабль, с которого исходил сигнал капеллана Везувия, был окружен различными транспортниками, сухогрузами и прочими крупными судами, включая пару орочьих развалюх, и скрывать в их трюмах тысячи паразитов можно было без труда, чтобы затем бросить на тех, кого ждёшь. Именно ждёшь. Приманка и ловушка огромных масштабов. Из всех, кого знал Тлен, на такую степень продуманности и хитрости, длительности подготовки и терпения был способен только один тип людей. Или точнее Астартес.

На краю досягаемости его приёмника мигнула руна сержанта Холлстера, которая относительно быстро двигалась туда, куда думал двинуться и хранитель тишины.

— Брат Микель, — Тлен вышел на связь с сержантом, ожидая подтверждения своей догадки, — докладывай.

— Хранитель тишины, — ответил слегка запыхавшийся голос Холлстера, — я нашел двух ауксилариев, Ангелику Ординат и Фиррис Ватор, и потерял брата Виландра. Нас преследует большое число ходячих мертвецов, среди которых есть Астартес Предатели.

Факт того, что обе женщины были живы, заставил хранителя тишины улыбнуться. Это было пока что лишь одним светлым моментом в окружавшей их тьме, но Ангел Ночи просто посчитал его первым. Первым знаком от Императора, что движутся они в верном направлении. А раз так, то следовало удвоить усилия.

— Двигайся тем же курсом, — негромко приказал Тлен. — Я иду навстречу.

— Принято. Выполняю! — куда более воодушевлённым, чем раньше, голосом, ответил Микель Холлстер.

Главное, что почерпнул из этого разговора хранитель тишины, было то, что сержанту никто не препятствует, а преследуют. Значит, догадки Тлена о том, как всё для них подготовили, были верны. Еще пару мгновений понадобилось на то, чтобы проложить предварительный курс, передать отделение Торазора и полуотделение Доннела в подчинение первому капитану, на соединение с которым те немедленно пошли, а затем можно было самому двигаться к цели.

— Братья, все за мной, — приказал он тихо, но даже сквозь жар боя все прекрасно его услышали и в одночасье оставили сражение, чтобы метнуться в другую сторону за своим предводителем.

Восемь обагрённых кровью хранителей тишины, больше похожих сейчас на кровожадных мясников, какими они были в прошлом, стремительно перемещались по тоннелям, техническим коридорам и перемахивали через разломы между адамантиевыми конструкциями, встречая на пути лишь пустоту и мрак. Несколько раз они натыкались на тупики, образованные обрушением переходов или взрывами трубопроводов, которые превращали целые отсеки в оплавленную непроходимую паутину застывшего металла, и после очередного такого препятствия Тлен убедился, что они специально спланированы, чтобы оставить только один проход, ведущий через раздавленный более крупными кораблями мелкий пиратский рейдер, будто через бутылочное горлышко. Это могло быть как очередной ловушкой, так и свободным проходом.

С другой стороны к нему так же приближался сержант Холлстер со своими братьями, Фиррис и Ангеликой, потому узнать чем именно это являлось, стоило поскорее. Тлен в очередной раз сменил направление движения, столкнувшись с провалом глубиной в пару палуб, и через пару минут по техническому коридору добрался до развороченного борта корабля, где находился переход на рейдер. Судя по виду, им пользовались много раз и тяжелые ноги втоптали искорёженную арматуру в пол до приемлемого уровня, а крепкие руки отогнули все острые края в стороны так, чтобы те не мешали.

— Ждём полуотделение сержанта Холлстера, — тихонько произнёс хранитель тишины, осматривая окружающее пространство.

Нос пиратского корабля пробил борт куда более крупного грузовоза и верхнюю его часть было видно через пролом, в котором они находились. Шагах в пятидесяти дальше была снесённая турель, которая открывала путь внутрь корабля, к цели, которая ждала их на обломках эльдарского мира-корабля, но тёмный провидец искал нечто менее очевидное и нашел это. Вдоль крутого спуска сбоку были заметны похожие на случайные пробоины и торчащие куски металла, и Тлен подошел ближе к краю, чтобы увидеть, куда они ведут, но узнать ответ удалось лишь начав спускаться по этому опасному пути, который оканчивался в темном зёве торпедной батареи.

Оракул подозвал одного из братьев, чтобы прикрыли его, а затем проник внутрь слегка изогнувшейся пусковой шахты, сходу едва избежав того, чтобы задеть растяжку. Ловушек после неё он насчитал еще три, тщательно замаскированных и коварных скрытых, а затем, войдя внутрь заряжающей камеры, обнаружил то, чего ожидал с момента, как понял объём обмана, в который они попали, ступив внутрь скитальца. За пустым направляющим торпеду устройством была аккуратно сложена силовая броня. Цвет во тьме было определить невозможно, но выгравированный символ на наплечнике исключал ошибку. Трёхглавая змея. Альфа-Легион.

LXVII

Как и ожидал магистр, безжизненные секции между кораблями и внутри них оказались пустыми. Его отделение двигалось быстро и уже обогнало передовые отряды штурмовиков, вынужденных преодолевать сопротивление порабощённых паразитами несчастных людей и, как он теперь знал по сообщениям сержантов, звучащих в воксе ордена, так же ксеносов и в некоторых случаях Астартес. Появились так же способные стрелять марионетки, и первые потери среди Ангелов Ночи. Конечно, потерь всегда хотелось избежать, но при таких масштабах и том, что стояло на кону, Гавин Сорнери был согласен понести эти потери, чтобы защитить их новообретённый мир.

Глава ордена в очередной раз сверился с картой на ретинальном дисплее и отметил передвижение отделения хранителей тишины совершенно в другом направлении, чем они двигались изначально, но даже с учётом отсутствия сейчас психического дара у всех в системе, Тлен мыслил иначе и это было в каком-то смысле закономерно. Гавин улыбнулся и мысленно попросил Императора и дальше поддерживать тёмного провидца, а затем вылетел из-за очередного блока, за которым нужно было повернуть направо, и еще до того, как приземлился на бронеплиту, чтобы скорректировать направление движения, его встроенный ауспик зарябил от количества сигнатур движения в широком пространстве впереди.

— Засада! — рявкнул он в вокс отряда, и практически сразу по нему открыли огонь.

Крупнокалиберные снаряды летели, словно град с неба, и один из боевых братьев его отделения был убит случайным попаданием в шлем еще до того, как сумел притормозить свой прыжковый ранец, но остальные сумели сгруппироваться и открыть ответный огонь прямо на лету.

Совсем рядом с головой о наплечник звякнул снаряд, но остальные были остановлены силовым полем, взрываясь безвредными вспышками в тридцати сантиметрах от брони, и магистр, понимая риски, оттолкнулся и включил прыжковый ранец на полную мощность, собираясь врезаться в ряды стрелков. Противно было осознавать это, но внутренним чутьём он знал, что план снова пойдёт наперекосяк, и подготовился к этому. Пока сверхмощный модифицированный ранец с черными стилизованными крыльями нёс его на стрелков, с магнитных креплений на бёдрах были сняты соединённый с заплечным реактором инферно пистолет и скорострельный штурмовой дробовик, заряженный специальными пробивными зарядами с утяжелённым остриём и кислотным сердечником, рассчитанными для убийства тиранидов, но отлично подходящими и для орков, которые скопились закованной в грубую броню массой впереди, словно живая стена.

Гавин резко извернулся в полёте и ударил громадного орка с соответствующей его размерам двуствольной шутой в бочкообразную грудь, лишь слегка пошатнув его, но сбивать его с ног было без надобности. Три снаряда из штурмового дробовика, выпущенные почти в упор по прорезям в его кривом выкрашенным в красное шлеме, решили вопрос быстрее, а жгучий луч из инферно пистолета оставил дыру в голове другого ксеноса, который повернулся, чтобы помочь нобу. Мельком магистр оценил состояние отделение, еще трое из которого получили разной степени тяжести ранения, а затем соскочил с падающего монстра на пол и, пригнувшись, чтобы пропустить над головой очередь из грохочущей роторной пушки, всадил очередные три заряда из дробовика в морду обладателю пушки, добавив выстрел в колено из инферно пистолета.

И всё же орков было слишком много. Каким бы изворотливым и защищённым магистр Сорнери ни был в своей превосходной броне с железным нимбом, увернуться от всего было невозможно, и его дёрнуло назад от особенно мощного попадания, а следом напрыгнули с зазубренными тесаками и воющими цепными топорами орки поменьше, так что пришлось включать снова прыжковый ранец, чтобы подняться над ними. Выстрел сбоку пробил левое сопло и Гавина жестко крутануло, но он умудрился тут же сгруппироваться и обрести опору в виде плеча подбежавшего орка, а затем в ксеносов врубились его братья, которым это отвлечение магистром внимания позволило практически без помех приблизиться.

Вооруженные подходящим оружием, Ангелы Ночи убивали зеленокожих громил с той же лёгкостью, что нож разрезает тёплое масло, продвигаясь вперёд по их трупам почти так же быстро, как если бы сопротивление отсутствовало. Каждый залп находил голову или избавлял ксеносов от конечности, а затем наступающие добивали упавших врагов экономными выстрелами в череп, так что спустя несколько минут десантники, потеряв лишь двоих убитыми, чьё геносемя было немедленно извлечено, уже стояли над проломом, ведущим на мостик корабля, с которого исходил сигнал капеллана Везувия.

Однако внизу были лишь горы трупов и тишина.

— Похоже, мы опоздали, — задумчиво произнёс брат Фэдерик, чья левая рука безвольно висела после попадания орочьего топора, срубившего наплечник вместе с частью плеча. Апотекарий залатал рану, как мог в таких условиях, но за большим уходом следовало вернуться на "Непрощенный Слепец".

— Нужно проверить и убедиться наверняка, — качнул головой Гавин, хотя был склонен согласиться с помощником, и первым спрыгнул вниз, чтобы убедиться в своих догадках или опровергнуть их.

Сабатоны чавкнули, раздавив тела под весом десантника, а затем, осматривая поле закончившегося боя, магистр под звуки других спускающихся братьев начал обход ямы сервиторов, которая была просто завалена трупами разной свежести. Он подозревал, что как только марионетки паразитов расправились с Имперскими Кулаками и ауксилариями здесь, то немедленно пошли на подмогу тем, кто сдерживал основные ударные силы Ангелов Ночи. Вопрос был только в том, почему они не вернули никого сюда, чтобы встретить прорвавшееся через орков отделение? И ответ, к которому Гавин приходил, мало его радовал.

— Магистр, есть выживший, — позвал его апотекарий Гискард из дальнего конца мостика, где было больше всего тел и возвышалась громадина какого-то боевого робота. — Имперский Кулак.

— Капеллан? — уточнил глава ордена, направляясь к месту находки.

— Нет, — коротко ответил Гискард, для диагностики подсоединяя нартециум к тому, что осталось от брони наполовину погребённого под трупами и роботом Имперского Кулака.

— Найдите мне капеллана. И наших ауксилариев, — приказал Гавин, подходя ближе и вместе с одним из боевых братьев отталкивая тяжелого робота от едва живого собрата.

— Он умирает, — констатировал апотекарий, сверяясь с показаниями, которые получал из систем брони Имперского Кулака, и проводя внешний осмотр.

— Так останови это, — непонимающе посмотрел на Гискарда магистр, присев на одно колено рядом с телом.

— Не могу, — качнул головой апотекарий, который по правилам ордена имел тот же цвет брони, что остальные, а отличался лишь наличием нартециума, из которого в организм пациента уже начали поступать стимуляторы и ускоряющие заживление ран лекарства. — У Имперских Кулаков не действует мембрана, замедляющая жизнедеятельность, и его состояние будет ухудшаться из-за этого.

Гавин сжал губы и еще раз осмотрел искалеченное тело в броне, которая еще местами сохранила желтый цвет ордена Преторианца Терры, но была так побита и измята после сражения с боевым автоматоном, что вряд ли подлежала восстановлению, а уж какие внутренние повреждения при этом Имперский Кулак получил опасно было и думать.

— Тогда замедли. Делай всё, что можешь, — рыкнул магистр Сорнери и поднялся, чтобы уйти.

— Подождите, — прохрипел едва слышно умирающий воин.

Что-то внутри Гавина вздрогнуло, когда он услышал этот голос, и глава Ангелов Ночи обернулся, вновь присев рядом и наклонившись к говорившему.

— Капеллан Везувий… не тот, за кого себя выдаёт, — проговорил Имперский Кулак.

"Но он пригласил нас сюда, чтобы сразиться с Предателями, а затем мы попали в подготовленную ловушку", — подумал Гавин с досадой и цокнул языком, а произнёс другое. — Спасибо, брат. Как твоё имя?

— Гальярд, — прокашлял наследник Дорна в смятом шлеме.

— Брат Гальярд, мы покидаем скиталец и ты с нами, — проговорил ему Гавин Сорнери, снова поднимаясь.

— Мы нашли ауксилариев. Все мертвы, — сообщил Фэдерик. — Капеллана нигде нет.

— Заберите их тела и помогите брату Гискарду нести раненого, мы идём на соединение со своими, а затем покидаем скиталец, — приказал магистр, уже предвидя, что что-то ему в этом помешает, но страстно желая разнести этот скиталец из всех орудий "Непрощенного Слепца".

Но сначала нужно было оформить еще одно дело. Магистр включил вокс.

— Приказ всему ордену. Если увидите капеллана Имперских Кулаков, убейте без колебаний.

LXVIII

Эктор пришел в себя в ярко освещенной палате после совсем недолгого, как ему показалось, сна, и, едва захотел пошевелиться, сразу почувствовал всю боль от ран, которые получил за этот день. Только в этот раз, в отличие от всех прошлых, слёзы остались внутри, подавленные стальной решимостью и сухим расчётом. Впрочем, третьим пунктом можно было добавить присутствие слегка растрёпанного Арно Хайвштейна в белом свежем халате и подтянутого сухопарого Жозепа Ришара, облаченного на этот раз в бронежилет поверх мундира и вооруженного подаренными Ангелами Ночи болт-пистолетом с силовым мечом. Несмотря на солидный возраст и седину, глава службы охраны правопорядка Фрации был в отличной форме и обладал цепким умом, а на лице его сейчас явно читались возмущение, стыд и гнев. Едва вышла симпатичная светловолосая медсестра, прикрыв за собой дверь, генерал Ришар коснулся ладонью сердца и заговорил.

— Советник Хиренес, — произнёс он чеканно, когда заметил, что Эктор смотрит на него. — Я виновен в том, что с вами случилось. Это мои люди охраняли ваш кабинет и другие помещения, когда случилось нападение. После такого я обязан уйти в отставку и понести заслуженное наказание.

Советник сжал губы и поднял правую ладонь, чтобы остановить гостя.

— Ангелы Ночи уже нашли зачинщиков? — поинтересовался Эктор у врача.

Арно покачал головой отрицательно. Вероятно, даже с помощью способности поглощать память жертвы вместе с плотью пока не привела ангелов смерти к цели, и в этом первый летописец усматривал волю бессмертного Бога-Императора, потому снова перевёл взгляд на генерала.

— Вы останетесь в своей должности до конца военного положения, а потом совет рассмотрит ваше прошение об отставке, — проговорил Эктор тихо, но жестко, а затем посмотрел на графин и стакан с водой рядом с койкой.

Генерал Ришар кивнул, а Хайвштейн подошел и налил воды, после чего дал советнику смочить губы.

— Пока же ваша служба нужна Фрации, Ангелам Ночи и мне лично, — продолжил негромко Хиренес, понимая, что нарочно держит Жозепа в подвешенном состоянии. — Покушение организовал клан Леферов. Вероятнее всего, дядя члена совета Франсуа Лефера, Гийом Лефер, но в этом так же замешаны остальные, потому что планы здания, смена охраны и остальные подробности, а так же оружие убийцам были кем-то предоставлены. Чрезвычайное положение даёт вам повышенные права и я хочу, чтобы все члены клана Лефер были взяты под стражу.

Последние слова вызвали у генерала удивление, выраженное в приподнятой брови, но так же и последующее понимание ситуации. Клан Лефер был большим и влиятельным, особенно в военной сфере, поскольку Франсуа был командующим центрального военного округа, включавшего столицу и окружающие земли. Если бы они решили восстать, то это было бесперспективно, потому что один раз Ангелы Ночи уже показали чего стоят против простых солдат, и во второй раз найдётся мало безумцев, готовых против них пойти. С другой стороны, упрочить своё влияние путём устранения советника им было по силам. Или, по крайней мере, казалось по силам.

— Бог-Император даровал мне возможность выжить, — глотнув еще воды, продолжил Эктор, — и Его внимание означает одно — власть Ангелов Ночи над Фрацией должна быть абсолютной и беспрекословной. Любое сопротивление — преступление против воли Владыки Человечества, карающееся самым строгим образом. Вы понимаете, генерал Ришар?

Старый советник добавил бы еще пассаж о том, что все могут радоваться жизни, творить и служить, но так же должны помнить, что Его воля важнее всех желаний и стремлений любых людей, даже таких влиятельных, как Леферы, но теперь в нём что-то поменялось, как если бы ленивая трусливая и жалкая его часть просто умерла. Конечно, он будет иногда вспоминать её, возможно, временами даже скорбеть, но уже точно никогда не позволит ей вернуться, потому что действие такое станет сродни ереси и попранию веления Императора, что равносильно смерти.

— Так точно, советник Хиренес. Буду рад исполнить Его божественную волю, — Жозеп отдал честь и вытянулся стрункой. — Разрешите идти?

— С верой в Бога нашего Императора, генерал Ришар, идите, — кивнул одними глазами Эктор и впервые с момента нападения на него улыбнулся.

Как только глава службы охраны правопорядка вышел, первый летописец закрыл глаза и откинулся на подушку.

— Арно, — позвал он врача, который молча ждал рядом, — позови Ангелов Ночи. Попрошу их отправить отделение с младшим сигнифером следом за силами генерала Ришара на случай, если его офицерам не станет ума выполнить приказ.

LXIX

Микель бежал уже довольно долго, так что обасердца стучали в близком к пределу темпе, а мышцы испытывали колоссальную нагрузку, которую могли дать лишь очень жесткие тренировки, которым он сам себя подвергал, стремясь достичь физического уровня магистра Сорнери. Его ноша, Фиррис Ватор, поначалу кричала и ругалась, но с тех пор, как она в последний раз произнесла что-то грязное, прошло уже много времени, и рыцарь начинал беспокоиться. Остановиться и понять что с ней происходит мешал периодический грохот болтеров позади, где братья раз за разом вынуждены были останавливаться, чтобы притормозить преследователей эльдар, но рано или поздно это нужно было сделать.

Подходящий момент настал, когда сержант Холлстер вылетел из очередного коридора, шедшего вдоль борта мёртвого корабля, и увидел двух хранителей тишины, жестами показавших ему двигаться в развороченную другим кораблём дыру, и там, на переходе оказался Тлен.

— Хранитель тишины Тлен, — выдохнул Микель, останавливаясь перед мрачным провидцем и опуская на ноги Фиррис.

Женщина оказалась мягкой, как спящая, и лишь в последний момент рыцарь успел сменить хват так, чтобы она осталась на его руках вместо того, чтобы шлёпнуться на холодный металл пола.

Брат Игнар опустил рядом невредимую Ангелику Ординат, которая кротко опустила глаза перед своим сеньором. Единственный скудный свет исходил от глазных линз, которые женщина слишком хорошо знала, как знала и то, что обычно они затемняются, а сейчас сияют только для неё, чтобы она видела хотя бы что-нибудь.

— Она ранена, — констатировал Тлен и жестом показал идти дальше.

В коридоре послышались еще одиночные выстрелы из болтеров, а затем к ним присоединились оставшиеся двое братьев из отделения Холлстера. Все промолчали, хотя могли бы попросить оказать помощь раненой немедленно, и процессия двинулась по переходу, а затем сквозь небольшой торпедоносец к мерцающей зловещим синеватым светом поверхности обломка мира-корабля эльдар. Лишь там, укрывшись в полуразрушенной изящной беседке Тлен забрал с рук Микеля обмякшую Фиррис и уложил на призрачную кость пола, чтобы осмотреть её. Ангелика присела рядом, чтобы помочь в случае необходимости, но хранитель тишины её проигнорировал.

Левая нога скафандра бывшей первой леди Фрации была насквозь пропитана кровью, так что пришлось следить за тем, как Тлен ножом разрезает плотную ткань, чтобы обнажить место ранения. Несколько осколков ядовитого эльдарского оружия, как оказалось теперь, всё же задело её рикошетом и без труда пробило скафандр, ранив бедро и лодыжку. Микель ощутил себя виновным в этом, ведь мог же реагировать быстрее и прикрывать её лучше. Захотелось как-то исправить это, но поскольку знания апотекария у него отсутствовали, первым порывом стало вернуться и помочь хранителям тишины притормозить преследователей. Он развернулся к выходу, когда прикрывавшие их отход братья вошли внутрь.

— Марионетки остановились, увидев призрачную кость, — едва слышно констатировал один из них, при чём сержант был уверен, что вслух он сказал это только для него.

Тлен просто кивнул, хлопоча со своей аптечкой над ранами Фиррис, а Ангелика в молчаливом напряжении на коленях сидела рядом, неотрывно глядя на то, как её господин спасает жизнь, которую она еще пару часов назад хотела, чтобы судьба забрала.

Прошла пара минут прежде чем хранитель тишины закончил работу, стабилизировав состояние Фиррис и залатав место ранения синтеплотью, после чего убрал медицинские принадлежности обратно в аптечку и повесил её на пояс. Только после этого Микель решился задать вопрос, который его волновал.

— Что дальше?

Тлен медленно поднялся, едва ощутимо коснувшись спины Ангелики, чтобы показать ей, что всё хорошо, и поднял голову, чтобы взглянуть на молодого сержанта.

— Ты шел верным путём, брат-сержант Холлстер, — произнёс он своим шелестящим, словно пепел на ветру, голосом. — Но дальше тебе нужно остаться здесь и охранять Фиррис Ватор.

Возмущение выросло в груди рыцаря и он высказался прежде чем подумал.

— Почему?

— Потому что такова воля Императора. Ты должен защитить познавшую слёзы, — ответил просто тёмный оракул и переложил бессознательную женщину с центра беседки к наиболее уцелевшей стене, где той было находиться немного безопаснее.

Хранители тишины начали выходить из беседки, оставляя внутри ничего не понимающего Холлстера с его полуотделением и двумя женщинами, когда сержант снова заговорил.

— Но я хочу сражаться, — произнёс он напряженно, заставив Тлена остановиться на полпути к арочному дверному проёму.

Всё, что Микель делал с самого начала, было из-за желания показать себя, почувствовать жар битвы, сражаться с достойным противником и испытать себя, доказать себе, что сам достоин, потому сложно было принять то, что его опять хотят оставить позади. Он сжал кулаки в бессильном жесте, потому что нарушить приказ в этот раз было бы куда опаснее.

— И сражение найдёт тебя само. Ты лишь бежал от него с самого начала, считая, что догоняешь, — за маской шлема Тлен наверняка улыбнулся, говоря это.

Микеля словно молнией ударило. Всегда сложно признать, что был неправ, особенно когда тебе только что сказали, что ты шел верным путём.

— Император милостив, но даёт лишь один шанс, — уже строже пояснил хранитель тишины и вышел из беседки, оставив сержанта догадываться о смысле его слов.

Рыцарь глубоко вдохнул, чтобы унять дрожь и успокоиться, и взглядом проводил оракула, после чего повернулся к братьям и указал на высокие арочные окна.

— Занимайте позиции для обороны. Я возьму на себя двери, — приказал он, решив, что это будет того стоить.

К его удивлению, Ангелика Ординат присела рядом с лежащей Фиррис с дробовиком в руках и твёрдым намерением тоже её защитить. Дробовик был плохим оружием для того, что здесь могло случиться, потому, поразмыслив секунду, Холлстер подошел к женщине и протянул ей свой болт-пистолет.

— Держи крепко и стреляй наверняка, — произнёс он строго, хотя только что строгим с ним самим был хранитель тишины Тлен. Впрочем, сложно чувствовать себя кем-то иным, чем суровым ангелом смерти, рядом с практически беззащитной женщиной.

Брюнетка кивнула и приняла оружие, которое в её руках выглядело даже внушительнее, чем армейский дробовик, еще и наверняка было тяжелее.

LXX

Янтарь, медленно обходя высохшие трупы и обломки, подошел к гигантским вратам и приложил ладонь в керамитовой перчатке к исписанному тайными символами адамантию, гадая, входил ли он сюда в прошлый раз, чтобы коснуться к сокрытым внутри тайнам, или так и остался снаружи, где теперь лежали мёртвыми его братья из Гвардии Ворона? Что ждёт его по ту сторону врат, внутри Санктуариум Анафематис? Как опытный и начитанный эпистолярий, он прекрасно знал, что демоны называют Анафемой того, кого человечество знает, как Императора, а значит, Инквизиция здесь претендовала на то, чтобы продолжить или завершить какой-то из тайных забытых замыслов Повелителя Всех Людей. Сама мысль о том, что человек может повторить или продолжить замысел такого невероятного разума, веяла ересью и чрезвычайной гордыней, а результат этой попытки, представший перед ним в виде мёртвого скитальца и кошмарных чудовищ в его нутре только подтверждал факт того, что замыслы Императора недоступны простым людям и все попытки угнаться за Ним обречены на провал.

Однако, раз Гвардия Ворона была здесь и помогала Инквизиции, то в этом должен был быть какой-то смысл, какая-то цель. Либо, что куда хуже, это была просто оплата какого-то старого долга чести. Как бы там ни было, сейчас было другое время, другое место и другие люди.

— Ты обещал рассказать мне о цене, Йосам Карденас, — заговорил громко эпистолярий, подняв голову от вязи вырезанных на вратах рун, а жестом показал раненому брату заняться панелью у входа. — Я выжил. Время пришло.

Внезапное и резкое шипение газов по бокам от двери заставило десантников мгновенно собраться и подготовиться к бою, но это была лишь часть механизма открывающая врата и громадные створки начали медленно с жутким скрипом расползаться, заливая безмолвную мрачную залу ярким голубым сиянием и треском молний. Линзы шлема приглушили свет и Янтарь смог заглянуть внутрь, удивляясь тому, что открылось его искушенному взору.

В центре колоссального зала, наполненного огромной мощи электрическими всполохами, прокатывающимися между расставленными по кругу огромными катушками, возвышалась покрытая мигающими и тикающими устройствами, громадными трубами и вьющимися кабелями толщиной с космодесантника пирамида. Её гудящую от напряжения вершину в пятидесяти метрах над полом венчал ярко сияющий актиническим светом трон с двумя стальными креслами по бокам. На всех тронах, ужасно сгорбившись, сидели облаченные в алые мантии Адептус Механикус фигуры, но две, занимавшие боковые места, бессильно свисали со своих сидений и явно были мертвы. Лишь центральная, истощенный до предела лысый человек с массой аугметики, включавшей руки, дыхательные трубки в груди и левый глаз, пошевелился, когда врата открылись. На нижней части тела еще были обрывки мантии, но сверху осталась лишь смесь машины и человека, подключенная к невероятным механизмам этого места, назначение которых Янтарь отказывался желать знать.

Библиарию в момент взгляда на эту фигуру без надобности были его подавленные сейчас психические способности, ибо боль и страдания человека явно читались на его измождённом лице, в его позе, в единственном глубоко запавшем живом глазу, который будто бы желал пронзить библиария насквозь, и в тонких сжатых в презрительной ядовитой гримассе губах.

Братья направили на фигуру оружие, но без приказа пока оставались на местах, да и эпистолярий решил повременить с тем, чтобы войти, поскольку подозревал очередную ловушку. Кроме того, он ощутил мерзкий привкус отвращения от этого подражания Золотому Трону и, если бы был без шлема, точно сплюнул бы.

— Теперь, когда ты убил своих родных братьев и назвал сынов Ночного Призрака новыми родственниками, чувствуешь ли ты угрызения совести, предатель? — фигура на троне заговорила сухим голосом из динамиков вокруг гостей его владений.

Янтарю уже надоели эти бессмысленные речи, потому он оценил расстояние, которое предстоит преодолеть, чтобы убить говорившего. Выходило, что ему хватит четыре секунды для того, чтобы взбежать наверх и покончить с этим. Пять, если высокое напряжение замедлит его в той степени, чтобы начали гореть мышцы. Учитывая то, что стояло на кону, собственная смерть была низкой ценой для спасения Фрации, и эпистолярий готов был заплатить её прямо сейчас.

— Огонь, — шепнул он в вокс и рванул вперёд.

Тысячи вольт напряжения ударили в него, едва Янтарь сделал шаг внутрь святилища, а полетевшие в сторону Йосама Карденаса масс-реактивные снаряды один за другим детонировали на полпути, взрываясь от воздействия тока на них прямо в воздухе. Доспехи зарегистрировали сильнейшее тепловое воздействие и все внешние датчики мгновенно перегорели, но ноги уже несли библиария к цели и он добрался к подножию пирамиды, когда начали плавиться мягкие сочленения брони. Раскалённые осколки осыпали его голову и плечи, но бывший Ворон едва заметил их, взлетая всё выше по внушительным ступеням и слушая, как позади гремят шаги Нарасина, бросившегося следом за ним. На третьей секунде он ощутил, как электричество пробивается внутрь и все мышцы сводит судорогами, но преодолел физическое сопротивление собственного тела яростным усилием своей стальной воли. Четвертая секунда принесла адскую боль во всём теле, когда началась гидролитическая реакция и все жидкости внутри организма начали закипать, а кожа отслаиваться. Пятая завершилась прыжком вслепую, потому что зрение и слух исчезли, оставив лишь боль, и ударом когтей, пронзивших тело того, кто это заслужил.

Янтарь упал, но мало что почувствовал, кроме отдалённого, будто происходящего с кем-то другим, столкновения с полом, а затем его сознание угасло, как он знал, совсем ненадолго.

LXXI

Магос-эксплоратор Магенрад Вульф находился внутри своего святилища на борту "Остроты разума", контролируя обстрел тщательно отобранных по множеству параметров секций скитальца и оценивая повреждения, которые этот обстрел наносил способности невероятной громадины двигаться, и раз за разом проводя подсчеты того, сколько понадобится еще, чтобы изменить или хотя бы в должной мере замедлить её движение. Каждый раз расчёты приводили к неутешительным результатам, потому что неизвестный магос на борту скитальца задействовал новые и новые секции для своей манипуляции гравитацией, когда отключались обстрелянные. Их в общем и целом переигрывали. Его переигрывали, потому что количество инструментов разительно отличалось и иного результата сложно было ожидать. Кроме того, Магенрада удивляло, что его корабли могли так же обстреливаться в ответ, но все замеченные орудия скитальца молчали, и единственную опасность представляли многочисленные обломки, которых после начала обстрела стало гораздо больше. То есть он проигрывал даже при том, что противник играл с ним в поддавки. С тем же успехом он мог пытаться иголками заколоть мешок с сеном.

Вульф, пересчитав всё еще раз, почти по-человечески вздохнул своим аппаратом, вырабатывающим кислород для скрытого глубоко внутри мозга, и отключился от визуального наблюдения с нескольких точек, оставив лишь поток данных с авгуров, вокс-ретрансляторов и ближних сенсоров, который продолжил вливаться в его усовершенствованный разум. Судя по получаем им данным, Ангелы Ночи внутри скитальца продвигались крайне медленно, застряв в тысячах тел противников, и несли пока еще допустимые потери, но магос уже просчитал, что недолог тот час, когда они перейдут черту и будут вынуждены отступить, поскольку ценного на борту для них, кроме пропавших отделений, было мало. Возможность испытать молодых десантников в бою, которую заявлял одной из целей магистр, Магенрад отбрасывал в текущих обстоятельствах, как недействительную.

Если же отступления не будет по каким-то причинам, а угроза останется, ему придётся запустить сейсмические детонаторы. Впрочем, даже так вероятность спасения Фрации была невелика, потому что управляющий скитальцем магос мог придумать и на этот ход контрмеры. Последним вариантом, который он рассматривал на данном этапе, оставался увод "Непрощенного Слепца" с орбиты обреченного мира и реализация плана по приведению оставшихся Ангелов Ночи себе на службу, ибо полноценным орденом после таких потерь они стать бы уже не смогли. Это было бы малой победой и слабым утешением для того, чьё уравнение возвышения простиралось очень далеко, но всё же даже такой маленький шаг приближал его к цели. Как и каждый слуга Бога-Машины, он должен был убедиться в гарантиях того, что шестерёнки продолжат двигаться вне зависимости от обстоятельств.

Внезапно изменившийся поток данных отвлёк магоса от рассмотрения собственных перспектив и заставил переключиться на новые обстоятельства. Гравитационные волны, генерируемые скитальцем для движения, ослаблялись и стремительно сходили на нет, начиная с дальних частей, где была совершена высадка его группы несколько часов назад, и это отключение быстро распространялись к противоположной части космической громадины. Мгновенные вычисления вели к одному выводу — магос, управлявший всем этим скоплением, отключился или убит.

Спустя две секунды на Вульфа посыпались запросы от подчинённых, желавших знать что делать в изменяющихся обстоятельствах и вероятные оценки причин изменений от магосов. Он успел только передать приказ остановить обстрел, когда аварийные сигналы из покоев навигаторов и купелей астропатов по всему его небольшому флоту перекрыли остальные потоки по приоритету. Сам магос не был чувствителен к флуктуациям варпа, поскольку удалил соответствующую часть мозга еще в бытность простым адептом, но понимал важность этих мутантов для существования Империума и относился к их нуждам так же, как ко всем потребностям машин. Мутанты кричали, а защитные устройства в их комнатах и залах горели и плавились, потому у магоса оставался только один вариант. Он задействовал экстренный протокол подавления и генераторы нуль-поля под каждой из башен астропатов и комнат навигаторов тут же загудели, отрезав их обитателей от связи с варпом, но слова, которые они кричали, остались в памяти Магенрада Вульфа яростным предупреждением.

"Принц Красочной Резни идёт!"

LXXII

Cавелий, как и окружавшие его братья, почувствовал это, как мощный удар в грудь, заставивший их всех остановиться, а затем отовсюду донёсся безумный крик радости и страдания, исторгаемый глотками жертв паразитов в едином порыве, словно невидимый кукловод нажал на кнопку. Но кукловод, очевидно, теперь был не тот.

— Всем собраться! К моей позиции! — выкрикнул он в вокс, за мгновение оценивая местоположение других отрядов и отмечая, что некоторым, кто продвинулся слишком далеко вперёд, выполнить приказ будет сложно.

Готовый к активации сейсмический детонатор, окруженный скитариями и техноадептом, стоял за спиной первого капитана в центре просторного зала, бывшего когда-то транспортным узлом большого грузовоза, но теперь, кажется, устройство было бесполезно. Против того, что проснулось внутри скитальца, техника такого рода была бессильна.

В зал сбегались отделение за отделением, тут же по команде Савелия занимая оборонительные позиции в узких проходах и баррикады на магистралях. Древний ветеран после коротких переговоров с добравшимся до мостика нужного им судна магистром понимал, что это ловушка, но какого рода стало ясно только сейчас, а отступать без главы ордена было невозможно, потому он быстро инструктировал собиравшихся боевых братьев на тему того, каким оружием лучше всего убивать то, с чем они сейчас столкнутся.

Однако первой атакой стала атака психическая. В воздухе из ниоткуда начала падать розовая блестящая пыль, сопровождаемая божественным перезвоном маленьких колокольчиков, настолько прекрасным в своём звучании, что даже у капитана навернулись слёзы. Кое-кто из Ангелов Ночи рухнул на колени и снял с себя шлем, издавая всхлипы и рыдания. Их кожа из бледной стала меняться на розовую, глаза расширяться, а рты растягиваться в жутком подобии улыбок, слишком широких, чтобы быть человеческими.

Савелий знал, что будет дальше, потому выстрелил в ближайшего поддавшегося скверне Хаоса брата, испарив его голову, и закричал в вокс, чтобы нарушить чары.

— Всем оставаться в шлемах и держать разум на замке! Наш род рождён чистым и чистым погибнет!

Тон первого капитана и его действия нарушили магию. Прозвучало еще два выстрела, обезглавивших других поддавшихся тьме в разных частях транспортной развязки, и нежный приятный перезвон колокольчиков сменился обиженным гудением, будто миллионы разгневанных пчёл ощутили угрозу своему улью и готовились вылететь из него наружу. Внутрь периметра вбежало еще два отделения, а затем из коридоров донеслось приближающееся цоканье копыт и дикий женский смех. Розовая пыль обратилась в черный пепел и всякий свет, кажется, угас или стал едва заметен, словно что-то сожрало все цвета.

— Мы Ангелы Ночи, вечно бдящие во тьме! — взревел Савелий, приняв первую и главную догму их ордена. Он действительно был рождён во тьме и провёл в ней всю жизнь, сохраняя бдительность, чтобы пережить глупцов, слепцов и предателей своего долга.

— Мы палачи проклятых и спасители заблудших! — поддержали его слова собравшиеся на огромном перекрёстке боевые братья, и для них это тоже было правдой. Они уже спасли людей Фрации и покарали проклятых эльдар, потому столкнуться с еще одним сонмом проклятых для них будет тем же самым.

— Император посылает нас к тем, кто ищет свет, чтобы они жили, — проговорил следующую строчку первый капитан, чтобы все поняли, что ищущих свет внутри скитальца больше нет.

— Император посылает нас к тем, в ком лишь тьма, чтобы они умерли! — продолжили Ангелы Ночи, выделив последнее слово, и коридоры осветились огнём десятков орудий, начавших стрелять по приближающимся врагам.

А затем через восточную баррикаду под звуки стрельбы стремительной молнией перескочило первое раненое чудовище с птичьими ногами, телом коня и шеей змеи, несущее на себе одновременно прекрасную и жуткую демонетку с обнаженной грудью, окантованной черными кожанными ремешками, одним изящным рогом на левой лысой части головы и извивающимся живым мечом в правой руке, которым она срубила голову оказавшегося близко к месту приземления десантника. Ярко красные капли крови разлетелись с клинка во все стороны и настало время резни.

LXXIII

Гавин дошел до выломанных врат на мостик, когда вся нелепая конструкция скитальца вздрогнула, а в душе прозвучал нечеловеческий крик, возвещающий об освобождении пленника. Занозы. Врага. Что это значило для них он пока с трудом мог представить, но точно знал, что скоро узнает. А пока в дальнем конце широкого коридора, ведущего к вратам мостика, появилось отделение Ангелов Ночи во главе с четвёркой штурмовиков, вооруженных мечами и топорами. Их доспехи почернели от прометия и всё еще дымились, так что стала понятна и тактика, которой они придерживались, чтобы сломить задерживавших их марионеток. Боевые братья быстро шагали вперёд и остановились только в пяти шагах от магистра и его сопровождающих.

— Брат-сержант Хет, — поприветствовал главу подошедших магистр, параллельно оценивая местоположение остальных отделений и прослушивая вокс-каналы, на которых слышались оповещения о том, что марионетки воют и мутируют.

— Магистр Сорнери, — названный мечник отдал честь ударом кулака по нагруднику.

Несмотря на ситуацию, когда все чувствовали нарастающее ментальное давление, как если бы воздух потяжелел и стал приторно сладким, а может и потому, что так случилось, Гавину нужно было выполнить своё обещание безотлагательно.

— Твоё отделение заслужило право на собственное название и геральдику, — оповестил сержанта глава ордена, положив ладонь на наплечник того.

— Мы немного не дошли, но благодарю, магистр, — рослый сержант склонил голову уважительно, а затем вновь распрямился. — Идущие в огне. Прошу разрешения просто выгравировать пламя на наплечниках моего отделения под символом ордена.

— Разрешаю, — кивнул удовлетворённый Гавин, а затем убрал руку с наплечника собеседника и жестом показал на путь, которым штурмовики пришли. — Возвращаемся к позиции первого капитана. Предателей здесь нет и это была огромная ловушка. Возможно, они придут позже со своим демоническим патроном.

Идущие в огне развернулись, и внезапно на мостике за их спинами вспыхнуло пламя, а впереди, из коридора, через который они вошли, отблески огня заплясали на стенах. Еще мгновение, и на их наплечниках под символом ордена появились языки пламени, будто в исполнение их желаний. Давление на разум десантников враз усилилось, будто кто-то прощупывал их души с иной стороны реальности, но приученный отражать подобные атаки Гавин усилием воли отбросил грязные ментальные пальцы от своего разума.

— Демон скитальца использует мысли и желания смертных на его борту, чтобы исказить реальность. Держите разум на замке, братья, ибо каждую слабость он будет использовать против нас, — немедленно предупредил Сорнери, ощущая, как даже сквозь герметичные доспехи в его ноздри проникает запах горящей человеческой плоти, порождённый созданиями варпа, которым чужды были законы материального мира.

Остальные Ангелы Ночи напряглись и приготовились к бою. Некоторые попытались сбить огонь с наплечников, но добились лишь того, что загорелись перчатки, которыми они пытались это сделать.

— Это материализация мыслей. Пламя не настоящее, но сожжет вас, если вы в него поверите, — жестко произнёс магистр, и в этот момент из коридора перед ними и ямы сервиторов мостика позади вырвались горящие фигуры, размахивающие руками и кричащие в смеси ужаса и радости.

В ответ загрохотали болтеры и ударили энергетические лучи, хотя эффект был далёк от ожидаемого. Там, где обычно хватило бы одного выстрела, теперь, чтобы уложить врага, понадобилось три, и было лишь вопросом нескольких секунд, когда начнётся жестокая рукопашная. Один из Идущих в огне проигнорировал предупреждение магистра и огонь с его руки и наплечника перекинулся на остальное тело, заставив его закричать.

Астартес были привычны к боли и должны были терпеть её в любой ситуации, отгораживая свой разум от неё, потому в своей жизни Гавин лишь раз слышал, как брат кричит от боли, и тогда это была боль смешанная с яростью, потому что его пожирали живьём тираниды. Сейчас же это было нечто совершенно иное, мерзкое и отвратительное. Прежде чем магистр успел навести инферно-пистолет и выстрелить, чтобы оборвать муки оказавшегося слабым боевого брата, это за него сделал своим клинком сержант Хет и труп упал к ногам магистра, а голова, выпав из шлема, остановилась и посмотрела на него бездонными черными глазами, слишком большими для того, чтобы быть настоящими.

"То, о чём мечтал ты, маленький Ворон, уже сбылось, потому тебя я просто убью красиво и разукрашу твоими внутренностями своих слуг, твоих бывших Ангелов Ночи", заговорил до противного приятный медовый голос в голове магистра, а затем тело убитого десантника поднялось, за секунду меняя очертания на нечто противное облику ангела Императора, так что стало больше напоминать краба, чья покрытая черными наростами розовая клешня размером с коготь дредноута сомкнулась на уровне пояса Гавина, чтобы разрубить его пополам.

LXXIV

Никара швырнуло назад с такой силой, будто прямо под ним взорвался наполненный доверху прометиевоз, и даже могучая физиология Астартес с прекрасно защищающей керамитовой броней не спасли его от травм при приземлении где-то на верхних ярусах амфитеатра. Несколько рёбер треснули, плечо вывихнуто от удара, а ноги ныли так, будто по ним протоптался дредноут. Ретинальный дисплей пошел помехами, но Повелитель Ночи уже перекатывался по пыльным ступеням, рывком вправлял плечо и без стеснения на четвереньках спешил к ближайшей колонне, чтобы укрыться за ней. Идея его была прекрасной, но Хранитель Секретов, видимо, успел захватить тело своего избранника раньше, и теперь нужно было оценить обстановку, чтобы решить что делать дальше.

Когда он выглянул, чтобы посмотреть на арену, в её центре возвышался пятиметровый высший демон Слаанеш, которого он помнил по собственной попытке вынуть клинок из призрачной кости. Вокруг Принца Красочной Резни кружились невозможные цвета Имматериума, так что даже смотреть на них было трудно, а взгляд хотелось отвести в сторону ибо начинали слезиться глаза, но обращение было не полным. Гротескно искаженные доспехи Ангела Ночи, ставшего вместилищем демона, всё еще были на нём, частично закрывая грудь и ноги, но выглядело это отвратительно. Никар с удовольствием бы плюнул в урода и всадил ему клинок в горло, но, кажется, больше такого шанса ему не представится. По крайней мере в ближайшее время, потому что практически все убитые его братьями ублюдки Мрачной Резни мутировали и поднимались, а дредноута раздуло и исказило до состояния розовой кучи плоти, из которой лишь местами виднелся черный металл. Кажется, таких, как они, называли Дваждырождёнными, но по факту это было просто поглощение души и тела десантников демонами, и Никар презирал такое надругательство над собственной жизнью.

Что показалось ему забавным, это одержимость павших Ангелов Ночи, и Ноа, отступающий с несколькими оставшимися на ногах боевыми братьями, потому что теперь, когда демон был в почти полной силе, а его прислужники материализовывались в телах окружающих, все шансы на победу были у врага. Своих братьев Никар увидел спустя пару секунд, когда они спешно покидали арену через тот же выход, что и воспитанник Савелия. Разумно с их стороны, и сержанту тоже хорошо было бы последовать их примеру, так что он поднялся, повесил меч на пояс и что есть сил побежал к боковой лестнице, чтобы спуститься вниз по внешней части амфитеатра, вдали от взгляда демона, которого намеревался убить немногим ранее.

Едва он выбежал к наружной стене, сразу в глаза бросилось приближение к амфитеатру со всех сторон мерцающих душ, что ранее плавали по всей поверхности и в глубине осколка мира-корабля, а теперь их будто притягивало к месту освобождения. Или точнее их притягивал высший демон, черпавший в них дополнительную силу. Никар задержался на мгновение, прикидывая можно ли что-то с этим сделать, но ничего не пришло в голову, потому разумнее было спасти свою жизнь, и он поспешил вниз.

Ступени мелькали под ногами сплошным потоком и, несмотря на боль, Повелитель Ночи двигался уверенно, мчась со скоростью недоступной простому человеку пока не достиг широкого арочного выхода, где пришлось остановиться. Навстречу успевшим спуститься по широким ступеням к основанию амфитеатра остаткам отделения Ноа и троим бойцам его собственного Когтя двигалось почти полное отделение Ангелов Ночи во главе с тем, кого сложно было с кем-то спутать. Мальчишка, над которым насмехались, которого не хотел принимать в свой Коготь ни один сержант, но которого нехотя шепотом иногда сравнивали с давно убитым по собственному желанию отцом, старательно отвергая возможность использования его калечного дара, при этом используя таланты в технике, медицине и других областях. Никар помнил, как лично запытал и морально сломал священника, к которому мальчишка привязался, и помнил, как смеялся, когда единственными словами, которые с тех пор слетали с уст подонка, были два слова "всё тлен". Тлен стал живым примером того, что дар их отца это просто безумие, а жизнь нужна лишь для реализации собственных желаний.

Однако что-то было явно не так, как и со всей их бандой, ставшей вдруг Ангелами Ночи. Тлен двигался слишком уверенно, слишком целеустремлённо, и за ним шли другие. Никар поймал себя на мысли, что ему интересно что произошло, хотя, конечно, был риск потерять жизнь, если дурачок вспомнит кто подарил ему новое имя и решит отомстить. Одного его, даже с парой тройкой других в качестве подмоги, Повелитель Ночи уделал бы без проблем, но больше десятка врагов, когда за спиной демоническая орда, даже для такого хорошего фехтовальщика было слишком.

Никар ждал пока вооруженные до зубов Ангелы Ночи приблизятся, отметил, что Ноа после секундных колебаний развернулся и присоединился к ним, и поймал на себе взгляды собственных боевых братьев, желавших знать что делать. Однако Повелитель Ночи с растущей улыбкой следил за тем, как Тлен приближается и ответил своим только когда бывший дурачок едва заметно ему кивнул, проходя мимо, внутрь амфитеатра, с таким видом, будто что-то знает.

— Поможем им, — сказал в вокс мастер сорокового когтя, обхватывая ладонью рукоять своего алого силового клинка, пролившего крови столько, что хватило бы на немаленькую реку, и направляясь следом за Тленом.

В душе Никар смеялся над идиотичностью своего поступка, но отдать жизнь весело было лучше, чем убегать от демона по всему скитальцу и сдохнуть, как крыса, в каком-нибудь тёмном углу.

LXXV

Первой он услышал прекрасную неземную песню, которая зазвучала внутри его головы в показавшемся на мгновение замершем мире, когда даже его сердце пропустило удар, а из лёгких будто испарился воздух, заставив Микеля замереть на месте. Затем, подобно приливу, мерцающие образы лиц и тел, видневшиеся под ногами внутри призрачной кости, резко поплыли в ту же сторону, куда ранее ушел хранитель тишины Тлен, и песня стала радостным криком, заставившим попытаться закрыть уши. Это было бесполезно, потому что сержант был в шлеме, но свободную руку он всё равно прижал к уху, стараясь заглушить проклятый звук. После этого пол под ногами дрогнул, а со стороны, откуда они ранее пришли, послышалось дикое завывание, напоминавшее орду безумцев, сорвавшуюся с цепи.

Попытка вызвать по воксу хоть кого-то провалилась, ибо вместо связи там шипели ужасные помехи, и молодой сержант глубоко вдохнул, ощущая боязненную дрожь призрачной кости под собой, будто сама реальность боялась случившегося, а затем обернулся к своим братьям и Ангелике Ординат, которые ожидали от него каких-то слов или указаний. Что он должен был им сказать? Что сделать? Молодой сержант глубоко вдохнул.

— У нас есть долг, — сказал он, расправив плечи и уперев свой полуторный меч острием в пол. — Хранитель тишины Тлен передал нам волю Императора, который хочет, чтобы Фиррис Ватор выжила. Выполним Его волю с честью.

Микель ударил мечом по полу, заставив его треснуть, и братья ответили ударами кулаков по нагрудникам, а брюнетка в скафандре просто кивнула, крепче сжав болт-пистолет в своих руках. Этого было достаточно, и сержант развернулся лицом к приближающейся опасности, перекрыв собой проход внутрь беседки, словно одна из древних статуй рыцарей, хранящихся бережно в его детских воспоминаниях. Пора было стать таким же незыблемым, как они.

Враги, представлявшие собой пёструю толпу, пришедшую будто из пыльных сказаний о декадентах Древней Терры, орали и пели, наперегонки спеша в том же направлении, куда ранее полетели мерцающие под полом призраки, а над их головами хлопали кожаными крыльями чудовища из ночных кошмаров, напоминавшие помесь летучих мышей с разнообразными другими животными. И если толпа пеших бежала мимо беседки, игнорируя присутствие космодесантника, то крылатые твари будто учуяли их и обратили своё внимание на Микеля, после чего с яростными воплями бросились к нему.

Из беседки по ним открыли огонь. Грохот болтеров перебил на время громкие вопли толпы, но не нужно было быть математиком, чтобы понять, что никаких болтов на врагов не хватит. Фурий было слишком много.

Первую бросившуюся на него тварь Микель резким взмахом разрубил пополам, ощутив лишь лёгкое сопротивление её заимствованной плоти под давлением силового поля меча, а дальше они набросились сплошной массой и изыски фехтования пришлось совмещать с грубой физической силой, чтобы отбиваться от десятков скрежещущих по боевой броне когтей локтями и что есть сил рубить цепкие лапы. В считанные секунды он потерял ориентацию в пространстве из-за облепивших его со всех сторон визжащих тел, но продолжал рубиться с ожесточением берсерка и стойкостью скалы, чтобы никто не прошел мимо него. Грязная кровь демонических созданий залила его линзы, окрасив мир в багряный, но Микель стоял, широко расставив ноги, упираясь что есть сил и отбрасывая волну за волной от дверного проёма, за которым лежала беззащитная женщина.

Грохот болтеров постепенно стих, потому что не было времени перезаряжаться, и лишь редкие гулкие звуки выстрелов из болт-пистолета, который сержант дал Ангелике, говорил о том, что они сражаются совсем рядом. Микель, начиная всё лучше понимать как эффективнее отбивать атаки фурий, считал каждый выстрел и, когда прозвучал четырнадцатый, а за ним едва слышный щелчок, означавший опустошение магазина, сделал широкий шаг назад, внутрь беседки, и махнул клинком, ориентируясь лишь на пронзительный звук. Его стремительный удар располовинил прорвавшуюся через окно внутрь фурию и её части упали перед Ангеликой. Пришлось тряхнуть головой, чтобы слегка очистить линзы от вражеской крови и увидеть массу исходящих черным дымом тел младших демонов внутри беседки, часть из которых была убита Ангеликой, ставшей последним рубежом обороны для приходящей в себя Фиррис, но большая была повержена клинками и ножами его боевых братьев.

На Микеля сзади, стоило ему на мгновение замешкаться, немедленно накинулись еще две фурии, одну из которых рыцарь, подавшись назад, расплющил о стену плечом, а вторую убил ударом эфеса клинка, превратившим голову твари в подобие сломанной яичной скорлупы. Сражающиеся в нескольких шагах от него братья выглядели не лучше, чем сам Микель, будучи исцарапанными до состояния, когда броня больше напоминала старую точилку для когтей, чем крепкие доспехи, но, даже с учетом полученных повреждений, серьёзных проблем его отделению эти враги доставить не могли и сержант улыбнулся, подумав, что рано или поздно они победят.

А затем все фурии, яростно атаковавшие беседку, резко развернулись и с воем вырвались наружу, начав кружиться заметно выше. Спрашивать откуда такая щедрость никто не стал и, кто мог, быстро сменил магазин в болтере, а пришедшая в себя Фиррис села, пытаясь понять что происходит. Ангелика тут же накинулась на неё и крепко обняла, но от наблюдения того, как развернётся эта сцена дальше, Микеля отвлёк душераздирающий рёв и хлопки огромных крыльев снаружи.

Рыцарь с похолодевшим сердцем шагнул сквозь дверной проём наружу, где дымились десятки трупов фурий и еще больше кружило над беседкой, и стал свидетелем тому, как в паре десятков шагов от него на призрачную кость приземлился трёхглавый дракон цвета морской волны с многочисленными серебристыми прожилками между чешуйками, до боли напоминая гидру с символа Альфа-Легиона.

"Один рыцарь мечтал сразиться с драконом и спасти от него принцессу," — произнёс громогласный рычащий голос трёхглавого монстра в мыслях сержанта, — "но он не знал, что победить дракона недостаточно. Важно не превратиться в него после."

Времени подумать о смысле этих слов Микелю не предоставили, потому что сразу после того, как они были произнесены, чудовище стало на дыбы и средняя голова изрыгнула пламя, левая ядовитый газ, а правая кислоту, обращая мир в калейдоскоп смерти.

LXXVI

Тлен знал, что умрёт в другом месте, и теперь, когда его дар с новой силой вернулся к нему, а мир вокруг кричал голосами потоков давно сдерживаемого варпа и реальности, сталкивающихся и соревнующихся за власть, понимал так же, что всё может измениться, ибо он идёт сейчас по тонкой грани, за краями которой смерть и проклятие.

— Верьте своим чувствам, братья, потому что они чисты, и отриньте остальные, — произнёс тёмный провидец, входя на арену амфитеатра, где его уже ждали около полусотни искаженных варпом созданий, бывших когда-то ангелами смерти, лучшими из воителей Человечества.

За спинами этих ставших жалким подобием себя прошлых ангелов возвышался Хранитель Секретов, всё еще сохраняющий часть черт брата Уильяма, включая белый мех пушного зверя, убитого им на последнем испытании на поверхности Фрации. Тлен видел красные молнии в черных глазах демона и ощущал его жажду власти, наслаждений, бесконечной радости от свершившегося и того, что еще могло свершиться.

— Маленький провидец, который всю жизнь бежал от своей смерти, но знал, что она может нагнать в любой момент, если остановишься, если дашь ей шанс, — поприветствовал оракула демон, растянув тонкие губы в невозможно широкой улыбке и поманив гостя рукой. — Иди ко мне, отдай себя и получи то, чего так желал. Бессмертие. Вечность.

Тлен надавил ногами на песок и слегка сместил стопу, чтобы услышать сухой шелест реальности.

Демон слегка наклонил голову влево и его улыбка стала более жестокой.

— Ты же знаешь, я хочу вам всем лучшего, — произнёс он, поднимая обе пары своих рук, чтобы подчеркнуть собственное величие. — И могу это дать. Свободу. Наслаждение. Радость от каждого прожитого момента.

Длинный розовый язык вытянулся из его рта и облизал губы. Хранитель Секретов знал, что во всех возможных вариантах будущего его ждал отказ, и Тлен знал это тоже. Демон опасался совершить ошибку, потому что цена для него была слишком велика, и оставлял первый шаг тому, кто забыл о страхе давным давно, чтобы её совершил он.

Тлен посмотрел на десятки одержимых, мутировавших в соответствии с представлениями Нерождённых о прекрасном, и с сожалением отметил присутствие нескольких Ангелов Ночи, мало похожих теперь на самих себя. Было смешно даже представить, что он согласится на это. Что кто-либо из стоящих за его спиной согласится на это. Все, кто имел слабости, которые можно использовать, уже поддались. Остались только те, кого соблазнить нечем. Оракул видел нити будущего так же ясно, как песок под ногами, как видел их и демон, и одна неясность останавливала их обоих. Они оба могли победить, могли проиграть, но в каждом варианте будущего эта тонкая нить сводилась к одному малозначительному на первый взгляд фактору.

— В бой, — приказал тихо Тлен и, оттолкнувшись от песка под ногами, рванул вперёд.

Толпа прислужников Хранителя Секретов завопила радостно и ринулась на чистых Астартес яростной волной. На этот раз никакой стрельбы, только холодная сталь и личное мастерство. Слаанешиты с перерождением получили с лихвой скорости и подвижности, поскольку даже суставы у многих исказились, позволяя конечностям удлиняться, но чистым десантникам было что им противопоставить. Воющий цветастый прилив столкнулся с мрачным клином облаченных в полночную тьму. Звон клинков и кровь полетели во все стороны, образуя невероятные брызги нецвета, когда даже звуки становились видимыми и плескались по доспехам радостным перезвоном.

Тлен видел каждое движение до того, как оно совершалось, потому напоминал порывистый ветер, который пытаются поймать сачком. Каждый выпад, каждый взмах и удар проходили мимо него, а в ответ каждый кажущийся лёгким разрез тёмного провидца сеял смерть, окружая его, словно саваном, аурой морозной тьмы. Остальные хранители тишины сражались рядом, но каждый по отдельности, подчиняясь ритму своих собственных видений, шепотков, указаний озлобленных мертвецов или зову ощущений, делающих из них отменных убийц. Тёмный провидец чувствовал каждого из них и знал их силу, их тщательно контролируемые порывы и слабости, которые, словно упряжка диких жеребцов, несла их вперёд, несмотря на потери. Численное превосходство пять к одному было ничем в этот момент, но исход схватки должен был решить кто-то иной, и, отсекая очередную жуткую голову со слишком большими глазами и пухлыми губами, он взглянул в глаза демона.

Хранитель Секретов знал, что каждый из проклятых дарами Ночного Призрака десантников стал сильнее с момента, как завеса, отделявшая их от варпа, пала, и жаждал эту силу себе, потому что его собственная, хоть и была великолепна, казалась неполным отражением на рябящей от волн водной глади от того, чем обладали они. Наблюдая за кровавым карнавалом, который Астартес и Дваждырождённыеустроили перед его взором, Принц Красочной Резни ощущал радость и зависть. То, что он мог дать, было тенью того, чем они на самом деле были, пародией, жестокой насмешкой над красотой и стилем.

Внезапно взгляд взгляд демона расфокусировался и, моргнув, его глаза изменились, а рука, державшая клинок, попыталась выбросить его.

— Нет! — рёв потряс амфитеатр, но уже спустя миг всё вернулось в предыдущее состояние и демон, широко улыбнувшись, посмотрел в самую душу хранителя тишины.

— Твой брат Уильям мой и он уже не вернётся, — процедил Хранитель Секретов сладким голосом. — И эта ставка была твоей ошибкой, маленький провидец. Теперь наследники Кёрза мои.

С этими словами пятиметровый высший демон Князя Похоти рванул в бой, собираясь решить его исход лично.

LXXVII

Первой вернулась боль, будто он сгорел и стал обугленной головешкой в затухающем костре. Вторыми появились звуки треска молний и медленно стихающего гудения напряжения вокруг. Затем Янтарь, сжав зубы, открыл глаза, увидев над собой склонившегося к нему Нарасина без шлема, чьё ранее бледное лицо сейчас походило на обгоревшую после извержения вулкана землю с трещинами, в которых еще остывает лава. За плечами хранителя колыхались меняющиеся призраки людей и нелюдей, которых он когда-либо убивал, а их полупрозрачные руки тянулись к лежащему библиарию, умоляя, требуя и жаждая самим убить его, сделать одним из них. От их невыносимой жажды у Янтаря скрутило живот и он кашлянул кровью на поверхность внутреннего фильтра.

— Брат Янтарь, — заговорил хрустящим, словно каменная крошка, голосом Нарасин и предложил свою руку, чтобы помочь командиру отделения подняться.

Эпистолярий быстро сверился с хронометром и определил, что пробыл без сознания около тридцати секунд, после чего принял предложенную помощь и стиснул зубы, чтобы стерпеть новую вспышку боли, которой сопровождалось малейшее движение. Варп вокруг пел и все психические способности, которыми обладал Янтарь, усилились настолько, что хватало малейшей мысли, чтобы он ответил. Происходило нечто дурное, давящее на оба сердца библиария, словно окровавленные когти, но было и еще нечто. Следы крови на губах Нарасина. Чужой крови. Янтарь взглянул на трон, где сидело обмякшее тело с раздавленной головой и пробитым молниевыми когтями подголовником, и понял почему духи за плечами хранителя тишины так бесновались.

— Что ты узнал? — спросил он, полагая, что самому ему лучше оставить прошлое мёртвым.

— Архимагос Йосам Карденас увлекался идеей избавления Галактики от влияния варпа и экспериментировал с многими устройствами разного происхождения. Это привлекло внимание Инквизиции. Сначала он служил инквизитору, затем сам получил розетту и мир-кузницу, который потерял, когда его исследования сочли за гранью допустимого. Он сбежал в варп на этом, — Нарасин обвёл окружавшее их пространство руками, — и рассчитывал, что Сиамир Далакс, сумевший заточить высшего демона, поможет ему в дальнейшем воплотить мечту в реальность. Отделение Гвардии Ворона было обязано ему жизнью за спасение. Те, кто остались тут, отплатили долг сполна, но Сиамир приковал демона к осколку миру-корабля эльдар, куда всасывалась психическая сила, и сбежал.

Янтарь отметил как собеседник говорит о нём прошлом, как об ином человеке, и попытался дышать более плавно, чтобы дать организму больше шансов на восстановление.

— Через время, — продолжил с хрипотцой хранитель тишины, — когда стало понятно, что Далакс не вернётся, архимагос для собственного выживания и установления контроля над системами растущего скитальца вынужден был использовать экспериментальных паразитов. Тогда с ним связался заточенный демон и предложил сделку. Месть в обмен на свободу.

Библиарий вздрогнул, ощутив внимание к себе с той стороны реальности, мгновенно напомнившее такое же, когда он сражался с абордажниками тёмных эльдар на борту "Непрощенного Слепца" почти год назад. Значит, это был демон. Демон, заточенный здесь, внутри скитальца, прикованный к призрачной кости.

— Демон обманул. Как всегда, — после короткой паузы снова заговорил Нарасин.

— Я не обманывал, — послышался медоточивый голос, исходящий будто бы отовсюду вокруг, и в стихающем гудени катушек напряжения стали слышны нежные трели, навевающие сонливость. — Месть свершится, когда Сиамир Далакс будет мёртв. Он один знал моё истинное имя, но забыл, что нельзя заточить демона навсегда. Всегда должно быть условие освобождения. Он выбрал познавшего слёзы ангела ночи, потому что Астартес не плачут. Неверное условие, которое стало верным по букве, а не смыслу. Условие, которое стало истиной, которую я хотел, называя ему своё имя. Имя, которое он стёр из своей памяти, решив, что так избавится от проблемы навсегда.

Трели стали смехом, звонким и переливистым, катящимся вдоль стен и рассыпающимся по полу серебрянным дождём нереальности. К Нарасину и Янтарю поднялись Ишим, Мателай и Логан, раненые, но, как и раньше, готовые сражаться до конца.

Янтарь облизал обуглившиеся губы растрескавшимся языком, ощущая лишь вкус крови и угля. Все так настырно пытались убедить его, что он сам полностью стёр себе память, что это становилось назойливым и маловероятным. Эпистолярий был уверен, что и Сиамир Далакс поступил бы иначе, потому поднял голову и, следя за тем, как из капель серебряного смеха на полу образуются фигуры демонов, психическим взором посмотрел внутрь себя, чтобы отыскать то, на что, возможно, раньше не обращал внимания.

— Дайте мне время братья, это всё, о чём я вас попрошу, — произнёс он и закрыл глаза, а от подножия огромного трона наверх по ступеням побежали ликующие в своей уверенности слуги-служанки Принца Красочной Резни.

LXVIII

Савелий в одно мгновение перешел на бег, активируя силовой меч и отправляя плазменный пистолет на магнитное крепление у бедра, потому что в ближнем бою такое оружие могло быть больше вредным, чем полезным, и уже на ходу приказал своему отделению защищать сейсмический детонатор вместе с техножрецом, который должен был его активировать. Сейчас устройство было практически бесполезным, но, если обстоятельства изменятся, от него мог быть толк, потому первый капитан считал важным сохранить его, но через пару мгновений уже целиком сосредоточился на том, с чем пришлось столкнуться.

— Всем отойти от этой твари, она моя, — крикнул он в общий вокс, различив некоторые детали облика всадницы, которые показались ему знакомыми, и отмечая, что остальные Ангелы Ночи ей не соперники.

Демонический скакун демонетки, несмотря на болтерные ранения, визжал и шипел, клацая полной кинжально острых зубов челюстью гадюки пока сидящее на нём порождение варпа искало новую жертву и ехидно смеялось тому, что окружившие его ранее десантники спешно отходили назад. Савелий нанёс слёта рубящий удар, который должен был отрубить коню, если можно было так назвать это чудовище, лапы, но тот подскочил вверх на две высоты космодесантника и всадница снова засмеялась, указывая на древнего ветерана своим извивающимся клинком и заставляя скакуна развернуться в воздухе.

— Сава, мой мальчик, я так рада снова тебя видеть! — прокаркала она, приземляясь в десятке шагов за ним и подобно змее, которую изображал её конь своей верхней частью, метнулась к капитану Ангелов Ночи.

Савелий промолчал в ответ, едва успевая встретить клинок демоницы своим, а затем отскочить в сторону от укуса змеиной головы коня, чьи зубы сочились фиолетовым ядом.

— В этот раз ты будешь таким же упрямым, как во все прошлые? — засмеялась демонетка, обрушивая на него град ударов, которые ветеран едва успевал парировать. — Неужели никаких чувств не осталось у тебя к той, кого звал сестрой?

Капитан на мгновение дрогнул, вспомнив настоящее лицо девушки, которое демон украл в глубинах Терры, и тут же пожалел о своей оплошности, когда демонический меч оставил царапину на его груди. Даже такого касания хватило, чтобы все посулы и страсти Тёмного Принца ринулись в его душу. Он вспомнил тяжелое детство и девочку, которая была к нему добра, единственная из всех, из-за чего казалась существом из другого мира, более светлого чем тот, в котором они жили. Внутри всё сжалось от этого чувства, стократно усиленного влиянием варпа, и захотелось уйти от всего, что разделяло его от наслаждений. Его названная сестра могла быть рядом с ним и оба они, не обременённые долгом, могли делать что угодно, будь то весёлое путешествие на другой край галактики в поисках приключений или запретные удовольствия наедине…

Савелий резко открыл глаза и принял грозящий срубить ему голову удар демонического меча на ярко сияющее силовое поле своего клинка.

— Ты всегда был чёрствым дураком. Куда тебе понять чувства простой девочки? — с нотками сожаления, заметила демонетка, отступая и кружа вокруг древнего ветерана пока вокруг них гремела стрельба и шла борьба не на жизнь, а на смерть, и чувствовалось, что она жаждет проливать кровь, наслаждаться чужой болью, но не может, потому что стоит ей отвернуться, праздник жизни для неё закончится на острие меча Савелия.

Демонетка издала раздраженно-радостный крик и снова сделала несколько стремительных выпадов, которые Сава успешно отвёл в сторону, правда, так и не сумев контратаковать из-за щёлкающих зубов змеи. Ветеран знал, что от настоящей резни, которую она учинила бы, её удерживает только он, а так же то, что, возможно, стоит удостоить её ответа.

— Я любил ту, чьё лицо ты украл, только как сестру, — произнёс он, расправив плечи.

Пришло время капитану самому атаковать, потому он сделал шаг вперёд и комбинированием широких взмахов и стремительных уколов начал теснить демона к широкому проходу, из которого она прискакала, больше внимания уделяя тому, чтобы не дать её скакуну проскользнуть мимо, чем непосредственно тому, чтобы сразить всадницу. Такое пренебрежение вызвало у демонетки сначала удивление, затем раздражение и, наконец, гнев. Сам ветеран оставался при этом холодным и расчетливым, понимая, что его инстинкты убийцы вкупе с опытом и мастерством работают лучше, чем танец эмоций демонетки, подвижной и непостоянной, как любое чувство. Не было корма ни одной силе Хаоса в душе Савелия, и пережить это для демона было сложнее, чем худшее из проклятий.

— Я сожру твою душу и оскверню тело так, как никто еще не осквернял, — прорычала жутким голосом демоница, исказившись в лице и увеличившись в размерах так, что поглотила скакуна и стала походить на себя настоящую.

Четырёхметровая демонетка с шестью руками, две нижние из которых представляли собой короткие клешни, а две верхние держали меч и змееголовый хлыст, и тремя парами дерзко открытых грудей, копной черных, как смоль, волос, и массой украшений в ушах, позвякивающих божественными колокольчиками при каждом движении. Черные, как самая беззвёздная ночь, миндалевидные глаза обещали бездну мучений каждому, кто рисковал смотреть в них, но это было безразлично Савелию, который уже видел её не раз и сумел побороть влияние, которое подручная Принца Красочной Резни оказывала на смертных.

— Я слишком молод, чтобы умирать, — ответил ветеран с безразличным лицом и снова атаковал, метя в правое колено демоницы.

Силовое поле снова столкнулось с извивающимся клинком, а к ногам самого капитана устремился змееголовый хлыст, чья разинутая пасть шипела в ярости. Резкий шаг назад и опустившийся меч отрубил голову хлыста, а в следующее мгновение, пока демонетка переживала потерю своего любимого оружия, Савелий уже рванул вперёд, вонзая лезвие в запястье противника и лишая её меча.

— Огонь, — прошептал он в вокс и пригнулся, когда полдюжины стволов, смотрящих на них от сейсмического детонатора, изрыгнули болты и плазму в ошеломлённую демоницу, превращая её верхнюю часть тела в изрытую кратерами мёртвую поверхность.

Этого было мало, потому что Похитительница Лиц прикрылась нижними парами рук, которые смогли ненадолго её защитить, и завопила так громко, что у некоторых десантников треснули линзы в шлемах. Стало легче лишь когда первый капитан подрубил одну её ногу, заставив тварь упасть на колено, так что их головы оказались примерно на одном уровне.

— Ты лишь пародия на рождённых в этом мире, демон, — произнёс, глядя ей в глаза Савелий, и срубил голову, которая покатилась прочь, жалобно звеня колокольчиками с каждым поворотом.

LXXIX

Гавин Сорнери гордился своей скоростью, ловкостью и умением избегать смертельных атак, что с его десятками лет службы подтверждалось отсутствием аугметики и серьёзных шрамов. Однако сейчас, в окружении братьев и перед лицом врага, ему было некуда деваться. Попытка отшатнуться назад закончилась тем, что он столкнулся спиной с силовым ранцем стоявшего позади боевого брата, и готовился смерти, потому что демоническая клешня прошла бы сквозь превосходную ремесленную броню, как сквозь ветхий пергамент. Было бы время пожалеть о том, что отказался от благословения брони пока был в Карауле Смерти, Гавин бы сделал это, но времени не было, и он активировал побитый в предыдущем бою прыжковый ранец, заставив его чихнуть, опалив стоявшего позади боевого брата, и бросить носителя вбок и вверх достаточно, чтобы тот вместе с прыжком оказался над смыкающейся клешней.

Времени удивиться подвижности десантника у демона тоже не было, ибо в следующий миг в основание конечности врезались заряды, выпущенные в упор из штурмового дробовика магистра, и рука с клешней шлёпнулась на пол, жалко чавкнув, когда тонкий хитин сломался и находившаяся под ним мягкая масса расплескалась под давлением керамитового сабатона. Демон однако снова менял форму и в живот десантника устремилось хитиновое копьё, от которого Гавин едва успел уклониться, ударившись плечом от стену и сменив инферно пистолет на меч.

"Ты останешься здесь трупом или мне всё же сделать тебя марионеткой, маленький Ворон?" — снова раздался голос в голове главы Ангелов Ночи, которому пришлось уворачиваться теперь от выстреливших в него из меняющегося тела демона ядовитых шипов.

Тем временем первые горящие порождения варпа добрались до Ангелов Ночи и началась рукопашная, так что магистр остался с демоном один на один. Силовые клинки и ножи столкнулись пламенеющей плотью и когтями, огонь перекинулся на передние ряды десантников и окружавшие их стены, пол и потолок, превращая весь ведущий к мостику коридор в геенну огненную, жар от которой проникал сквозь броню и угрожал сплавить саму душу. Бороться с варпом вокруг себя силой оружия было практически бесполезно, но Ангелы Ночи пока держались.

Гавин никогда не считал себя верующим и во всех операциях, в которых принимал участие, будь то против порождений Хаоса, ксеносов или еретиков, всегда опирался на холодный расчёт, логику и силу оружия, которые сейчас мало чем могли помочь в стремительно меняющемся окружении, где варп изливался в реальность, меняя её по своему желанию, будь то люди, нелюди или материалы. Однако в Карауле Смерти с ним не раз служили боевые братья, которые ценили силу веры выше своего оружия и брони, и, хоть скептичный ум бывшего Ворона отвергал для себя такую возможность, практичная часть его разума отмечала эффективность этого подхода в тех редких случаях, когда иного выбора у истребительной команды не оставалось. Сейчас, как он видел, был как раз такой случай, но не было никого, кто мог бы взять на себя эту ношу. Ни капеллана. Ни рьяного Черного Храмовника. Никого, кроме него самого.

— Император защищает, — произнёс он громко и остановился, рискуя подставиться под следующую атаку демонического отродья, после чего расставил руки в стороны, словно призывая тварь попробовать ударить его, а затем глубоко вдохнул и заставил себя поверить в то, что его воля сильнее воздействия имматериума.

Очередной залп отравленных костяных иголок ударил в броню, обещая пробить её, как бумагу, но лишь безвредно застучал по ней и под ноги магистра упали куски кости, какими они были в реальности, а затем вокруг него нереальное вновь начало становиться реальным и под жуткий вой раздраженного демона искаженный боевой брат снова стал безголовым трупом, лишенным так же одной руки. Через несколько секунд, быстро распространяясь, словно пожирающая воздух пустота космоса, реальность стальных конструкций сменила демоническое пламя и исчез бивший в ноздри запах горящих тел, а объятые огнём фигуры, одержимые демоническими сущностями, приобрели свой истинный вид ходячих мертвецов и запнулись, некоторые же совсем упали. Еще не победа, но уже преимущество, позволяющее добыть её.

— Император защищает, братья, — повторил Гавин, поднимая клинок вверх и ощущая нечто необычное внутри, ничем, кроме его веры, не обоснованную силу. — Двигаемся на соединение с первым капитаном.

Ошеломлённые очередной переменой окружения Ангелы Ночи тем не менее быстро адаптировались и поняли, что в пределах двадцати шагов от главы ордена одержимые становятся слабее и их куда проще убить. В считанные секунды попавшие в радиус действия незримой силы марионетки были уничтожены, а затем два отделения с ранеными и телами павших братьев двинулись вперёд, как повелел Гавин Сорнери. Лишь краем разума магистр отметил, что прошлый он, не обременённый такой ответственностью, скептически посмеялся бы с себя сегодняшнего, и использовал бы то, что было более ощутимо и реально, чем вера. Но мысль это быстро ушла, потому что текущая реальность была ценнее.

LXXX

Видя то, что на него обрушилось, первым порывом Микеля было рвануть вперёд, под ноги дракона, избежав тем самым изливающегося из его пастей гнева и поразив живот врага, но долю секунды спустя он понял, что не может этого сделать, потому что должен защитить находившихся внутри беседки людей. И рыцарь, заградив собой дверной проём, выставил меч навстречу пламени, газу и кислоте так, будто мог их разрубить, в глубине души понимая, что, скорее всего, сейчас погибнет. Грело душу лишь то, что своей жертвой он даст пару секунд находившимся за его спиной.

А затем мир превратился в ад и в краткий миг все системы брони взвыли, испытывая колоссальную нагрузку и отказывая одна за другой. От яростного пламени первым делом оплавились мягкие соединения доспехов, затем внутрь попала кислота, а после и ядовитые газы, способные убить даже Астартес в считанные секунды. Микель ощутил, как начинает плавиться от жара его кожа и стиснул зубы, чтобы сдержать боль, когда внезапно пришло успокоение и облегчение, вливающиеся в его тело извне. Он всё еще горел, но тело приспособилось и стало невосприимчивым к такому воздействию, словно неживой камень, которому плевать на века под солнцем, дождями и бурями.

— Иди, — шепнул чей-то голос сзади и рыцарь узнал голос Фиррис, непривычно мягкий и уверенный, полный силы и желания сделать что-то большее, чем сидеть на руках десантника и убегать.

И если у женщины, которая умирала еще минуту назад, есть такая сила, то какое имеет право ангел Императора быть иным? Сержант Холлстер стремительно бросился вперёд, вырываясь из алчного пламени, словно мстящий призрак, и для дракона это стало неожиданностью, ибо первую разящую атаку, направленную в живот, он пропустил. Ангел Ночи надавил на меч, превращая укол в разрез, и отпрыгнул назад, уклоняясь от огромной лапы, которой трёхголовый монстр собирался его раздавить. Едва та с грохотом и треском ударила в призрачную кость, раскалывая её и посылая во все стороны обломки и вековую пыль, Микель снова молниеносно подался вперёд и пронзил её, провернув меч в ране и отступив до того, как правая голова успела метнуться к нему, а лапа отбросить назад.

"Юркий маленький рыцарь, ты можешь уклоняться от меня, но как насчёт неё?" — спросил в мыслях Холлстера дракон, становясь на все четыре лапы, пусть левая передняя теперь и хромала, а затем потянулся правой головой в сторону дверного проёма беседки.

Микель, собрав все силы, высоко подпрыгнул над потянувшейся к его ногам средней головой чудовища, а затем, приземлившись на её череп, прыгнул от левой и врезался в правую шею мечом, вонзив его по самую рукоять и повиснув на ней пока извивающаяся тварь сама не распорола себя его мечом, а драконья голова вместе с сержантом и потоками кислотной крови из обрубка шеи не шлёпнулась на тусклую призрачную кость осколка мира-корабля эльдар.

Монстр взревел, неуклюже попятившись и раздирая пол когтями размером с хороший меч, и нехотя дал время рыцарю подняться. Снова один на один. Снова лицом к лицу, но в этот раз у дракона на одну голову меньше.

"Ваше время истекает, как моя кровь", — снова заговорил в голове Холлстера рычащий голос дракона, в котором теперь слышались нотки досады, а не только насмешки, — "Красочный Принц близок к апогею и вы всё равно преклоните колени перед ним. Это неизбежно и предначертано Князем Наслаждений".

Из беседки по теперь уже двухглавому дракону открыли стрельбу и болтерные заряды оставляли черные следы на его металлической чешуе, мало беспокоя чудовище. Однако ему явно было неприятно, потому что в следующий миг его грудь раздулась и Микель понял, что за этим последует, а так же то, что его братьев точно так же, как его самого, Фиррис не защитит. Дальнейшее походило на гонку со смертью. Головы дракона опустились ниже, шеи вытянулись, пасти раскрылись, готовы извергнуть пламя и газ, а Микель мчался им навстречу. Выдох и прыжок произошли одновременно, но огненная голова подавилась десантником, который буквально нырнул ей в пасть и сначала не дал пламени вырваться, а затем и челюстям сомкнуться, рубя мягкую внутреннюю поверхность мечом и проваливаясь через горло в утробу дракона.

Внутри было адски горячо и на короткое мгновение Микелю показалось странным, что он вновь начинает чувствовать, но затем эта мысль была вытеснена долгом. Он должен был убить тварь и продолжал рубить и резать пока меч не вышел наружу, проделав путь через толстую шкуру монстра. Рыцарь потерял счёт времени и слабо представлял сколько это длилось, но, когда вылез из мёртвого тела демонического дракона, его братья стояли на пороге беседки, а обе женщины были живы.

— Отведите меня к Тлену, — попросила Фиррис, чья одежда обратилась в пепел еще тогда, когда она стояла за спиной Микеля, но тело её выглядело нетронутым и это внушало трепет и, вероятно, восхищение.

Сержант Холлстер внезапно ощутил всю боль от перенесённых повреждений, плечи опустились, но он знал, что долг кончается только в смерти, потому глубоко вдохнул, чувствуя, как буквально кричит от боли каждая клетка его тела, как ноют мышцы, горят лёгкие, слезятся глаза и яростно стучат оба сердца, пытаясь удержать его в боевом состоянии, а затем кивнул и жестом показал всем двигаться. Еще одно дело.

LXXXI

Ноа был зол на себя и демона, недоволен собой и тем, что сделал с его отделением Принц Красочной Резни. Каждый из бойцов, которых он отобрал в свою команду, был достойным и отлично тренированным, но встреча с правдой открыла их неприглядные стороны, которые, конечно, были у всех. И теперь второй капитан расплачивался за то, что был слишком уверен в них и в себе, что считал их и себя готовыми. Живыми и на его стороне остались только трое, но выживет ли хоть кто-то в этой мясорубке было неизвестно, потому громила вкладывал в каждый удар всю силу и гнев, орудуя тяжелым двуручником так, словно он был не больше гладия.

Его ранили уже несколько раз, а сам он убил двоих или троих, продвигаясь на правом фланге хранителей тишины, которые на удивление стойко держали линию и сражались будто в ускоренной перемотке. Тех, кто пытался пробежать мимо капитана, сражали выстрелы Богомола, Молино или Тарция, хотя и сами боевые братья были не в лучшем своём состоянии, получив жестокие ранения в предыдущей перестрелке. Ноа понимал, что все они получат еще много ран прежде чем всё закончится, потому атаковал, как учил Савелий, резко и уверенно, оставаясь закрытым для подлых ударов или встречных выпадов, способных его убить.

Внезапно враги перед ним расступились, с радостью и досадой скаля свои искаженные морды на десантника, потому что отсрочили кровопролитие, которые могли совершить своими руками и познать наслаждение ближнего боя, а из-за их спин вперёд выступил дредноут. Или точнее то, во что он превратился под действием варпа и Хранителя Секретов. Мясистое лиловое чудовище со слишком большим лицом на месте саркофага и смесью металла и мышц вместо рук и ног. Вместо силовых когтей теперь были потрескивающие молниями костяные наросты, напоминающие о клешне, и щупальца, и с этим Ноа предстояло сразиться, пока одержимые бросались на хранителей тишины, таким образом избегая огня, который по ним вели Богомол, Тарций и Молино.

Дредноут атаковал без прелюдий, лишь взревев по-звериному яростно, и клешня ударила в пол там, где мгновение назад стоял капитан, раскрошив призрачную кость. В громадину немедленно ударили болты и заряд плазмы, но все выстрелы лишь незначительно повредили сплавленную с металлом плоть, что дредноут этого даже не заметил.

— Оставьте его мне, — потребовал в вокс Ноа, говоря так громко, как мог, чтобы даже без вокса его услышали, и принял на свой двуручный меч удар другой руки врага.

Удар оказался настолько тяжелым, что капитан едва не присел под его давлением, а силовое поле меча ярко вспыхнуло и металл затрещал, будто вот-вот готов был сломаться. Ноа понял, что еще одно такое парирование, и он останется без оружия, потому поспешил в сторону от основного сражения, где было больше пространства для манёвра, и заодно припомнил, что сзади броня у дредноута слабее. Значит, нужно было как-то попасть гиганту за спину. Проблема была лишь в том, что в своей броне третьей марки второй капитан не был ни быстрым, ни ловким. Он встречал врага лицом к лицу, как и дредноут, и в силе сейчас явно проигрывал. В сущности, и в скорости он тоже проигрывал, потому что шаг махины был куда шире и одержимый древний уже догнал его. Савелий в такой ситуации рекомендовал отступать, но отступать сейчас было нельзя.

Капитан снова едва успел уклониться от обрушившегося сверху удара и отклонил мечом метивший в голову коготь достаточно, чтобы не лишиться того, чем думают умные люди. Дредноут продолжал колотить костяной клешней сверху вниз, словно отбойный молоток, а когтями с подвижными отростками с упоением пытался поймать десантника, который пока что отбивался, но рано или поздно должен был оступиться. Позади них трое стрелков отделения Ноа сменили цель стрельбы на какую-то за пределами видимости, с тыла, и здоровяк понял, что теперь и варианта с отступлением больше нет, а затем пропустил удар, попросту лишивший его левой руки. Наплечник сорвался и улетел в сторону, покатившись по песку, а рука обвисла бесчувственной тряпкой. Одной правой махать двуручным клинком было уже сложнее, но Ноа попытался. Он отбил грозящий схватить его коготь и, шагнув в сторону, ударил наотмашь по опустившейся на песок клешне, оставив на громадине глубокий порез, из которого хлынуло черное масло вперемешку с бурлящей кровью.

Чудовище издало непередаваемый клекот боли и удовольствия, а затем сшибло раненой рукой Ноа с ног, заставив его пролететь с десяток метров и удариться о стену амфитеатра. На мгновение капитан потерял сознание, но пришел в себя, когда уже опускался на песок, успев упереться мечом в пол, чтобы удержаться в вертикальном положении. Дредноут подобно разогнавшемуся поезду помчался на него и Ангел Ночи понял, что ему не победить в этой схватке.

— Давай! — рыкнул он и, оттолкнувшись из последних сил ногами, поднял меч и ринулся навстречу смерти.

Клинок вошел в разинутую пасть дредноута, пронзив внутренности и застряв, когда крестовина упёрлась в клыки, но по инерции монстр пробежал дальше и всем своим весом впечатал Ноа в стену, сплющив древнюю броню с такой силой, что выжить было невозможно.

LXXXII

Несколько раз Никару показалось, что решение последовать за Тленом было идиотским, но резня, перемежающая эти впечатления, была настолько весёлой, что ему даже нравилось. Следить за одержимыми силами варпа десантниками, которые безуспешно, но весьма изобретательно, старались задеть его, было интересно лишь пару мгновений, а затем мастер сорокового когтя лишал их либо руки, либо ноги, либо, если они были совсем плохи, головы, и продолжал свой мастерский танец клинка, как бы смешно это ни звучало. Нострамо, каким он его помнил, был миром поэзии, но поэзии жестокой и кровавой, как вся жизнь там, и хотя детей забирали оттуда, отправляя в мясорубку Великого Крестового Похода, а затем уничтожили планету, сама её суть осталась внутри каждого рождённого в бесконечной ночи. И Никар собирался нести эту смертельную поэзию дальше, пока смерть не разлучит их.

Повелитель Ночи четким уколом проткнул сердце напрыгнувшего на него прислужника Тёмного Принца, а затем рывком уничтожил и второе его сердце, сразу выдернув оружие, чтобы парировать другой выпад похожего на прокаженного десантника справа, нижнюю половину лица которого заменял то ли динамик, то ли дыхательный аппарат. Проверять что именно тот делает Никар не стал, бронированным кулаком разбив устройство, пока мечом отсекал ловко поддетую кисть с клинком противника. Мычание врага ему понравилось, потому, вместо быстрого убийства, он сбил его с ног и рассёк в поясе, полагая, что эти милые звуки порадуют его еще какое-то время.

Топот и крик, от которого грозили завянуть уши, заставил его, да и всех на поле боя, отвлечься, чтобы посмотреть на Принца Красочной Резни в деле. Пятиметровый гигант в подобии силовой брони и с огромным роскошным мечом схлестнулся с Тленом, который двигался быстрее, чем должен был двигаться смертный, подныривая под замахи и едва заметно отклоняясь от уколов, способных убить его за долю секунды. Со стороны это напоминало попытки демона рубить ветер, и Никар даже улыбнулся, потратив секунду на то, чтобы представить возможный исход.

Тлену глупо было надеяться победить. Максимум, на который был пособен мальчишка, это царапины на коже ног Хранителя Секретов, к тому же ряды Анегелов Ночи, которые пришли за ним, редели несмотря на явное их превосходство в личном мастерстве, а малыш Ноа, кажется, уже попрощался с жизнью, поцеловав на прощанье то чудовище, в которое превратился дредноут. Возможно, пришло время отступить, и Никар, полоснув по горлу очередного искаженного хаосита, повернулся к выходу, чтобы увидеть, как там его братья и тройка стрелков Ноа уже увязла в ближнем бою с одержимыми людьми.

И, если день мог стать хуже, то он таким стал, когда Принц Красочной Резни проткнул Тлена и высоко поднял его над землей, словно наколотую на иглу букашку. Четверо из восьми пришедших с мальчишкой боевых братьев попытались прийти ему на выручку, но увязли в схватке с десятком оставшихся одержимых и могли лишь беспомощно наблюдать за тем, как громадный демон подносит их лидера к своему лицу и что-то говорит ему.

Никар с досадой решил, что сделал всё, что мог, чтобы помочь братьями, и, закрепив меч на бедре, побежал к борту арены, поскольку через обычный вход пришлось бы пробиваться с боем, а Повелитель Ночи сомневался, что успеет сделать это прежде чем высший демон закончит с оставшимися Ангелами Ночи и доберётся до него. Он добежал до стены и подпрыгнул, схватившись руками за край балкончика.

"Никар", — голос в его голове принадлежал Хранителю Секретов и заставил мастера сорокового когтя цокнуть языком. Внимание такого противника сейчас для него было явно плохим знаком, но всё еще можно было отсюда смыться, потому Никар попытался выбросить его из головы и подтянулся, а затем перебросил ногу и перевалился на балкон.

"Никар", — снова голос, но в этот раз он показался ближе и, поглядев на арену, Повелитель Ночи с холодком в сердце понял, что Тлен, висящий безмолвно на всё еще воздетом вверх мече, пал.

Нет, холодок в сердцах возник от другого. Привыкший слушаться своих инстинктов и ощущений Никар понял, что холод идёт от демона, или точнее от насаженного на странный меч Тлена, и влияет не только на него, а и на других Повелителей Ночи, как бы они себя сейчас ни называли, заставляя тело слабеть и поддаваться чужой воле.

"Никар", — третий раз своё имя слышать показалось даже немного приятно, но мечник только криво улыбнулся, ожидая продолжения, — "ты, как никто другой, всегда любил кровавую жестокую резню, любил смотреть в удивлённые глаза преданных братьев перед их смертью, наслаждался великолепным танцем смерти, который исполнял в бою, и Слаанеш всегда любил тебя за неподражаемую артистичность и страстную преданность делу. Ты будешь его чемпионом в обновлённом Легионе. Легионе, посвященном своим собственным желаниям и упивающемся заставляющими трепетать душу страстями. Подойди ко мне, стань по правую руку и мы возьмём всё, что пожелаем. Всё, что по праву сильного наше!"

По мере того, как демон говорил, Никар ловил себя на мысли, что все его слова правда, и, в принципе, можно согласиться. Последнее предложение вообще показалось ему справедливым и достойным. Кто, если не он, лучший мечник в этом сброде? Явно чемпион.

— Уговорил, демоняка, — произнёс он и спрыгнул обратно на песок, краем глаза следя за тем, как двое оставшихся последователей Тлена противостояли пяти одержимым, медленно, но неуклонно проигрывая бой. — Помочь добить их?

"Нет, они станут моими без этого", — качнул головой Хранитель Секретов, подтвердив догадку Никара о том, что кровь мальчишки дала ему эту возможность, и повернулся к входу, где одержимые люди умирали и страдали во славу Слаанеш, как и едва стоящие на ногах десантники, у которых закончились боеприпасы, а силы вытягивало воздействие Принца Красочной Резни. — "Запомни этот момент нашего триумфа, чемпион Никар".

Новоназначенный чемпион Слаанеш остановился под правой рукой Хранителя Секретов, явственно ощущая эманации силы, идущие от его огромного тела, и понимая, что влияет эта сила теперь на саму душу воинов, принявших дары Ночного Призрака. Конечно, некоторые сопротивлялись, но исход был слишком очевиден и осталось подождать лишь несколько секунд прежде чем сказанное демоном станет реальностью.

LXXXIII

Фиррис было чертовски страшно в окружении облаченных в черное великанов, в окружении десятков дымящихся тел демонов и перед изрубленным трупом демонического дракона, но в плену у эльдар было еще страшнее, и она справлялась, потому что хотела жить, потому что имела цель. В прошлый раз это было освобождение Фрации от власти надзирателей. Сейчас это был долг перед Тленом, перед Янтарём, перед Ангелами Ночи, которые старались уберечь её ценой своей жизни. Потому она шла за прихрамывающим Микелем, рыцарем, который прикрывал её собой, и наблюдала за тем, как все они медленно слабеют, как замедляется их шаг, будто что-то вытягивает из них силы. В порядке оставалась только она сама и плетущаяся позади Ангелика. Та самая, что втянула её в это, желая смерти, а теперь тоже рисковала собой, чтобы защитить убийцу своего мужа и тысячи других людей из Арманты.

Император. Кто это такой? Бог с далёкой Терры или миф, придуманный, чтобы поддерживать покорность у людей? Почему она ему нужна? Фиррис сомневалась, что может спросить у него лично, но сила, что её поддерживала сейчас и которой она смогла на несколько мгновений поделиться со своим защитником, явно принадлежала кому-то другому, ибо сама она ничего подобного никогда не умела и не представляла. Что еще с ней случится, прежде чем всё это кончится?

Процессия шла по следам промчавшейся здесь недавно пёстрой толпы и вскоре вышла к огромному амфитеатру, подходы к главному входу которого были устланы трупами, и чем ближе к верху ступеней, тем больше их становилось. В куче тел, ожидавшей их наверху, Фиррис различила движение чего-то черного. Десантник в черных доспехах, ставшими тёмно-красными из-за покрывшей их крови, стоял на четвереньках среди тел, опираясь на внушительную плазменную пушку и безуспешно пытаясь встать, и, глядя на него, женщина вдруг поняла, что эти кажущиеся скалами сверхлюди тоже могут быть уязвимыми. А затем идущий рядом с ней Ангел Ночи тоже грохнулся на колено и схватился за голову, потеряв силы продолжать путь. Микель и двое других продолжали идти, но до верха ступеней, старательно переступая через окровавленные и разорванные болтами тела, добрались только две женщины.

От вида того, что ждало их внутри амфитеатра, у Фиррис в животе всё сжалось, глаза заслезились, а голова закружилась от безобразия меняющихся цветов, абсолютно нереальных и принадлежащих иному миру. Всё пространство от входа и почти до середины арены, где кружилась подобно калейдоскопу буря воющих в страхе и ужасе душ, было усеяно мёртвыми и еще живыми десантниками, которые шевелились, но не имели сил встать, а за ними всеми возвышался ужасный и великолепный пятиметровый демон, от которого волнами расходилась осязаемая психическая сила и на мече которого тряпкой висел хранитель тишины Тлен. Рядом с демоном вальяжно стоял облаченный в тёмно-синий доспех с нарисованными по всей поверхности молниями, что напоминало о ночном грозовом небе, но больше бросался в глаза его шлем, выполненный с лицевым щитком в виде оскалившегося черепа и длинными багряными крыльями летучей мыши там, где должны быть уши.

Десантник, заметив двух женщин, явно удивился и повернул голову, чтобы посмотреть на реакцию демона, который переливисто рассмеялся.

От великолепия его голоса Ангелика, шедшая чуть позади Фиррис, упала на колени и расплакалась.

— Смертные, — констатировал он, проводя мечом с висящем на нём Тленом перед собой и указывая на гостий, — люди. Это всё, что осталось, чтобы остановить нас, чемпион Никар.

Десантник в маске летучей мыши рассмеялся тоже и прокрутил клинок в руке.

— Разобраться с ними? — спросил он насмешливым тоном и склонил голову немного влево, будто оценивая степень угрозы обнаженной женщины, одиноко стоящей среди тел рядом с плачущей подругой.

— Нет, — Хранитель Секретов покачал головой, — их поднесут мне другие. Наслаждением будет выпить душу этой смелой маленькой принцессы.

Будто по команде, сидевшие среди тел двое десантников в багряных доспехах поднялись и направились к гостьям неверной пошатывающейся походкой.

Фиррис на мгновение сжала губы, а затем обернулась к той, кого недолго называла подругой. Предательницей и спасительницей.

— Ангелика, защити меня, — произнесла она твёрдо и посмотрела прямо в черные глаза демона, видя в них все краски безумия и похоти.

Всхлипы брюнетки прекратились и, кажется, она собралась, а двое десантников, словно почуяв опасность, ускорили шаг.

Поздно. Из горла Фиррис начали вырываться звуки, которые не были созданы для произнесения губами смертных и были вложены в неё для этого момента. Из её глаз потекла кровь, а слюна во рту обратилась черной слизью, выкашливаемой с каждым словом, которое она извергала из себя, будто боролась с чем-то внутри.

Хранитель Секретов, уверенный в своём триумфе, вздрогнул, услышав первые слоги собственного истинного имени, и из его глотки вырвался душераздирающий вопль, в котором смешались удивление, возмущение, ярость, боль и недоверие. Это было невозможно!

— Убейте её! — закричал он так громко, что затрещала призрачная кость вокруг, но, открывшая огонь из болт-пистолета брюнетка в неудобном пустотном скафандре, каким-то чудом снесла головы двум десантникам, которые спешили выполнить приказ господина, и их трупы упали, не добежав пару шагов до цели.

Фиррис почти закончила и высший демон Слаанеш сделал шаг к ней, чтобы оборвать её жизнь лично, когда заговорил Никар.

— Позволь я помогу, — произнёс он, молниеносно ударив мечом и перерубив в локте руку демона, державшую меч с насаженным на него хранителем тишины.

Непередаваемая смесь удивления и злобы в глазах Хранителя Секретов была именно тем, что привык видеть Никар в глазах тех, кого предавал, но ответ пришел мгновенно, когда клешня нижней руки схватила десантника на уровне пояса и подняла в воздух.

— Ты, — начал демон.

— …предатель, — сквозь кашель рассмеялся Повелитель Ночи, продолжив фразу, и сразу после захрипел от давления, с которым его сжимали.

— Но тебя я убить успею, — прорычал Хранитель Секретов, сжимая клешню и круша доспехи вместе с рёбрами и органами десантника под ними.

В это время Фиррис закончила имя.

— Приказываю тебе вернуться в варп на одно столетие, и явиться в этот мир ты сможешь только кровью того, чьей силой был в последний раз призван, — прокашляла женщина, повторив внедрённые в её разум Янтарём слова.

— Нет! — яростно взревел демон, стремительно уменьшаясь в размерах и возвращая брату Уияльму его израненное тело.

Следом за демоном все кружащиеся души, нереальные цвета, сверхяркие краски и искажения сначала уменьшились, а затем и вовсе растаяли в воздухе, оставив после себя лишь давящую тишину и тьму.

LXXXIV

Первым, что он увидел, когда пришел в себя, был мрак. Абсолютный и ничем не замутнённый, в котором слышались лишь тихие шорохи песчинок под керамитовыми доспехами и едва уловимые звуки дыхания где-то совсем рядом. Тлен повернул голову к источнику звука и увидел тусклый красный свет глазных линз шлема Никара, который сломанной куклой лежал в паре метров от него с неестественно изогнутой нижней частью тела. Судя по тому, что демон и связанные с ним проявления варпа исчезли, у них всё получилось, хотя хранитель тишины и не понимал пока как именно это вышло.

— Ты жив, — прошептал Повелитель Ночи, чья маска черепа смотрела на тёмного провидца.

— Как и ты, брат, — тихо произнёс Тлен и нащупал рукоять меча, которым его пронзили. Тот был холодным на ощупь и ощущался мёртвым, будто пустая оболочка, сброшенная змеей кожа. Вспомнился короткий бой. Это была неравная битва и Ангел Ночи был рад, что его ставка на людей снова сыграла, потому что сам никогда не был и не будет лучшим мечником или стрелком.

Мастер сорокового когтя негромко хохотнул сквозь кашель и попробовал подползти к собеседнику, цепляясь за поверхность арены одной целой рукой.

— Ты должен мне жизнь, мальчишка, — почти что прокаркал Никар, лишившись своего насмешливого тона из-за тяжелых повреждений. — Это я отрубил демону руку, которой он тебя держал, и не дал ему добраться до твоей девчушки. Хороша, кстати. Был бы я человеком, хорошо бы её поимел.

Тлен задумался о том, чтодолжно сделать, и рывком вытянул меч из своего живота. Одно лёгкое и вторичное сердце были повреждены, пищеварительная система тоже, но это не угрожало жизни прямо сейчас, потому можно было помочь тем, кому это требовалось больше. Он с трудом сел, ощутив, как вновь открылось кровотечение и как сразу начал бороться с этим его ослабленный боем организм.

— Банда Принца Викара прекратила своё существование, — сообщил он Никару, медленно поднимаясь на ноги. — Выжили только коготь Савелия и апотекарии Илия с Ленцом. Цитадели Ночи больше нет. Она была верхушкой звёздного флагмана лорда некронов Санахта, и теперь служит ему по назначению.

Повелитель Ночи перестал ползти и, перевернувшись на бок, посмотрел вверх.

— Откуда тогда твои помощники и те, что были с Ноа? — поинтересовался он.

— Ты помнишь пророчество, которое нашел твой брат? — спросил Тлен вместо ответа, глядя в алые линзы так, будто видел сквозь них сомнения на лице Никара, а затем присел рядом с ним.

— Бред про армию в чёрном, которая восстанет, когда искалеченный король вернётся? — Никар фыркнул с усмешкой. — Не могу сказать, что был согласен с его предположением, что это касается нашего отца.

Тлен проверил на ретинальном дисплее жизненные показатели братьев, которые пришли сюда с ним. Четверо из семи были еще живы. Так же поступали сигналы от троих членов отделения Ноа, но сам штурмовой капитан, судя по всему, погиб. Оракул снял шлем и слабо кашлянул, сплюнув в сторону комок наполовину свернувшейся крови перед тем, как вновь заговорить.

— Изувеченный король еще спит, но они — часть армии. Пробуждённые раньше времени, потому что в них появилась нужда, — пояснил он, поглядев в сторону, откуда до него донёсся слабый всхлип. Ангелика сидела над телом Фиррис недалеко от входа и плакала, пытаясь согреть её.

— Ты знаешь, что меня раздражает такая загадочная манера речи? — спросил Никар, отыскав в себе силы для дерзости.

Тлен замолчал и некоторое время думал о том, что Майев, наверное, тоже было сложно с ним сладить вначале и всё могло сложиться совсем иначе, если бы он её тогда убил.

— Принц Викар собирал одарённых молодых боевых братьев в стазисных капсулах в глубине Цитадели Ночи, чтобы подготовить эту армию. Он хотел вернуть чистый Легион своему отцу, потому что помнил как его выводили из себя повадки банд Нострамо, против которых он боролся до прихода Императора. Почти все отобранные им для ожидания в стазисе были не из числа преступников. В основном дети благородных людей, которые попали к нам невольно и просто хотели выжить.

Хранителю тишины не нужно было видеть лицо Никара, чтобы понять, что тот оскалился.

— Мы все попали в легион невольно, — фыркнул после секундной паузы Повелитель Ночи. — Не помню, чтобы у меня спрашивали чего я хочу, когда забирали с улицы.

Никар нащупал свой меч и сжал его, чтобы чувствовать себя хоть немного защищенным, хотя, конечно, в таком состоянии он был Тлену не соперник. Они оба это понимали, но Астартес никогда не уступит просто так.

— Ангелы Ночи, наш орден, создан для конкретной цели, брат, — продолжил негромко пояснять хранитель тишины. — Наш долг — сражаться во тьме, карая отвернувшихся от света Императора и возвращая к нему заблудших. Потому я спрошу чего хочешь ты, брат Никар.

Тлен особенно выделил "я" и "ты", обращаясь к Повелителю Ночи, но тот только фыркнул.

— Я никогда не буду служить Императору, — покачал он головой и, подняв руку, приставил активировавшийся силовой меч к горлу собеседника.

— Ты уже послужил Ему сегодня, брат, и можешь послужить еще. Если захочешь, — Тлен даже не пошевелился, когда алое силовое поле с тихим гудением приблизилось к его открытой шее.

Рука Никара на рукояти клинка сжалась, а затем он снова фыркнул.

— Демон говорил мне то же самое, — ответил он, отворачиваясь, опуская руку и отключая питание клинка. — Ты видишь чем это для него кончилось. Я предатель. Крыса. Мясник. И мне это нравится.

— Но ты предпочёл демону Его, — подметил тёмный оракул, улыбаясь.

Очевидно, Никар хотел возразить, что просто выбрал сторону победителя, но почему-то промолчал, а Тлен продолжил.

— Ты выбрал Его, потому что эта сторона тебе ближе. Чистые братья тебе ближе того, что предлагают Губительные Силы.

Никар хмыкнул задумчиво и расслабился, глядя в потолок.

— Это тот священник, которого я сломал, научил тебя? — подначил язвительно Никар, вновь вернув взгляд на Тлена.

Тёмный провидец задумался на мгновение.

— Меня учило много людей. Некоторые из них мертвы, кто-то жив и переживёт меня, — с оттенком грусти произнёс Тлен, снимая с пояса инструменты апотекария. — И я знаю когда и как умрёшь ты, брат. Но знаешь, есть во всех этих предсказаниях одна вещь, которую я только недавно понял.

— Какая? — ехидно поинтересовался Повелитель Ночи, чуть наклонив голову набок и вопросительно глядя на собеседника.

— Можно умереть раньше, если самому выбрать смерть.

Никар вскинулся, защищаясь, но Тлен придавил одну его руку коленом, а вторую перехватил свободной рукой, продемонстрировав инъектор, который затем всадил в шею покалеченного десантника. Несколько мгновений тот еще сопротивлялся, но затем затих. Тёмный провидец поднялся и заметил, что встают так же некоторые его братья, для страховки добивая тех врагов поблизости, кто мог выжить, впав в исцеляющую кому.

Оракул поднялся и подошел к брату Уильяму, который был сосудом для демона дольше, чем может выдержать смертное тело, и от которого сейчас осталося только израненное тело. Раскрытые глаза молодого десантника смотрели вверх и хранитель тишины закрыл их ладонью. Брат Уильям боролся, но у него не было шансов против высшего демона такой силы. Ни у кого из них этого шанса не было, столкнись они с Хранителем Секретов один на один. Но вместе они могли многое, в том числе закрыть слабости друг друга. Оракул мысленно поблагодарил молодого сержанта за ту службу, что он сослужил Ангелам Ночи и Императору, и снова поднялся, чтобы осмотреть поле завершившегося боя и направиться к выходу с арены.

О многом нужно было подумать и после всего произошедшего Тлен чувствовал себя дезориентированным, как если бы его устои расшатали и цельная картина, которую он обычно видел после всех утомительных занятий с братом Сахакилом, разбилась на осколки. Ему явно понадобится время, чтобы собрать всё воедино и вернуться в норму. И еще он вдруг понял, что хочет увидеть Майев. Ордену требовалось время для становления без неё, но сейчас этот период завершился и влияние инквизитора было необходимо для того, что последует за ним.

У входа на арену, когда к нему приблизился Тлен, показался брат Микель, который сразу похромал к Ангелике и Фиррис, а следом за ним по ступеням поднялись еще трое Ангелов Ночи из его отделения. Всем досталось сегодня, и каждый пронесёт шрамы от сражений на душе и теле через всю жизнь.

— Дай мне осмотреть её, — попросил провидец Ангелику, приседая рядом с бессознательным телом Фиррис.

Вдова Ордината утёрла слёзы тыльной стороной ладони и села рядом с опустившимся на одно колено Микелем пока сам Тлен пытался понять что за повреждения у блондинки. Оказалось, что та цела, просто грязная от крови и какой-то слизи, и без сознания. Хранитель тишины не знал что именно она сделала и почему полностью обнажена, но подозревал, что скоро узнает.

— Брат Тлен, — едва слышно позвал по внутреннему воксу отделения один из хранителей тишины. — Второй капитан жив.

Это было странно. Тёмный провидец помнил, что Ноа погибнет, раздавленный большим весом, и именно это с ним произошло. Как он может быть жив, если даже системы его брони не передают никаких жизненных показателей?

— Ты уверен? — в другой ситуации Тлен бы избежал подобного вопроса тому, кто чувствует жизненную силу даже сквозь стены, но сейчас это рушило его картину мира.

— Всегда, — спокойно ответил хранитель Авелан, прозванный Похоронщиком за свой дар. — Но он угасает. Я дам ему не больше трёх часов.

— Тогда поторопимся забрать его, — кивнул оракул и посмотрел на сержанта Холлстера, а затем Ангелику. — Фиррис здорова, просто устала. А нам нужно уходить отсюда. Скиталец мёртв и такими станем и мы, если задержимся надолго.

— Да, хранитель тишины, — кивнул Микель, бережно поднимая женщину.

— Заберём своих мёртвых и раненых, кроме брата Уильяма и тех, кто поддался порче Хаоса. Он сгинул безвозвратно, но его имя будет навеки на плите памяти ордена, как достойного воина и боевого брата. Имена поддавшихся будут просто вписаны в книгу мёртвых.

— А Повелители Ночи? — уточнил другой хранитель тишины, стоящий коленом на нагруднике с эмблемой летучей мыши и прижимающий боевой нож к горлу того, кого мог называть братом раньше.

Тлен оглянулся туда, где лежал Никар, и глубоко вдохнул.

— Идут с нами.

LXXXV

Всё закончилось еще до того, как они добрались до обороняемого братьями во главе с Савелием периметра. В один момент враги будто потеряли свои силы и все проявления варпа затянуло обратно в тот мир, из которого они явились, оставляя вокруг десантников лишь холодную сталь космического скитальца и едва шевелящиеся тела несчастных марионеток. Гавин еще некоторое время поддерживал то состояние, что помогло преодолеть колдовство демонов, но, когда вышел на огромный перекрёсток, усеянный телами врагов и боевых братьев, горестно опустил плечи. Орден понёс сегодня серьёзные потери. Судя по поступавшим на его ретинальный дисплей данным, без учёта пропавших отделений Ноа, Янтаря и Уильяма, они потеряли почти полную роту серьёзно ранеными и убитыми. А если пропавшие не вернутся, то полную. Однако Савелий был жив, а значит, лучший инструктор для новобранцев в распоряжении магистра остался и эти потери будут восполнены, а орден станет полнокровным через пару-тройку лет, потому что запасов геносемени хватало с лихвой.

Пока же нужно было разбираться с делами текущими, и магистр, отвечая кивками на приветствия сержантов отделений, следящих за работой апотекариев, направился в центр перекрёстка.

— Брат-капитан Савелий, — Гавин приблизился к ветерану и крепко сжал его запястье.

— Магистр Сорнери, — кивнул деятельный капитан, ответно сжимая руку главы ордена. — Я уже вызвал транспорты для эвакуации. Апотекарионы кораблей магоса по его словам готовы принять раненых. Он уверяет, что его магосы-биологис прекрасно знакомы с физиологией Астартес, чтобы оказать необходимую помощь.

— Понадобятся и стазисные капсулы на транспортах, — слегка наклонил голову магистр, довольный оперативной работой своего первого капитана, но помнящий об умирающем Имперском Кулаке, которого несли члены командного отделения вместе с телами ауксилариев.

— Они в списке оборудования, — подтвердил Савелий.

— Мне кажется, наш металлический друг должен будет пояснить и это тоже, — хмыкнул Гавин, кажется, возвращаясь в норму, а затем кивнул на устройство за спиной ветерана, охраняемое скитариями и одиноким техноадептом. — А что тут делает сейсмический детонатор?

— Страховка металлического друга от нашего провала, — констатировал безэмоционально первый капитан. — И он хочет их использовать, как только мы эвакуируемся. Уверяет, что мелкие обломки будут менее опасны для Фрации, потому что большая часть сгорит в атмосфере.

— То есть с курса столкновения мы его не собьём? — нахмурился магистр, услышав "их" и поняв, что детонаторов несколько, после чего вспомнил расчёты магоса Кварро.

— По словам магоса Вульфа, движение скитальца теперь инерционное и столкновение произойдёт гораздо позже, — кивнул Савелий.

Гавину не нравилось то, что магос в очередной раз действует за его спиной, но пока эти действия были оправданы и приносили ордену пользу, потому вычитывать союзника было бы дурным тоном. Тем не менее, оставалось ощущение, что для слуги Машинного Бога все Астартес просто шестерёнки. Возможно, так оно и было, но у магистра были свои планы.

— Хорошо, отбери и отправь отделения зачистки к местам прибытия эвакуационных транспортов, и только потом доставляем тяжело раненых. Сюрпризы нам ни к чему, — приказал Сорнери после паузы, а затем, пока Савелий отправился его выполнять, вызвал на ретинальный дисплей изображение известной карты скитальца с местоположением боевых братьев.

На самом краю досягаемости усилителей появились знаки отделения Тлена, а затем и Холлстера с Ноа, при этом руны самого второго капитана не было. Гавин нахмурился, предвидя худшее, но подождал немного, чтобы убедиться. Через минуту первые отделения по команде Савелия уже отправились к условленным точкам, а руна Ноа так и не засветилась. Жаль. Тем не менее, нужно было убедиться, и он активировал вокс.

— Брат Тлен, доклад, — потребовал он, надеясь, что его услышат.

— Высший демон, вызвавший вторжение, изгнан, отделение брата Уильяма потеряно полностью, магистр, — ответил сквозь треск помех голос провидца. — Но мне нужен отдельный транспорт со стазисной капуслой для брата Ноа и два пустотных костюма для ауксилии. Только транспорт наш, без глаз магоса.

— Отправлю за вами свой, — после секундной задержки ответил магистр, с радостью отметив, что второй капитан, возможно, еще послужит ордену.

— Благодарю, брат, — прошелестел в ответ хранитель тишины и связь оборвалась.

Оставался только один нерешенный вопрос. Всё еще не было никакой информации о состоянии отделения Янтаря и неизвестность колола хуже иглы. Или это покалывало разум чьё-то психическое прикосновение? Гавин настороженно приопустил свои ментальные барьеры.

"Ты стал закрываться лучше, брат", — утомлённый голос библиария в его голове показался бывшему Ворону музыкой и Сорнери невольно улыбнулся.

"Как ты?" — подумал Гавин, понимая, что брат считает его ответ.

"Живой, но нас осталось четверо: я, Нарасин, Мателай и Логан. Двигаемся в вашем направлении, но не знаю когда доберёмся. Может, несколько часов, а может и дольше", — констатировал Янтарь, тоже явно удовлетворённый тем, что удалось устранить угрозу ордену и его миру, но затем его мысленный тон изменился. — "Имей ввиду, что выживших из ауксилии лучше изолировать, как и всех, кто сражался с Хранителем Секретов в сердце скитальца, пока я их не проверю".

"Я уже этим озаботился, брат, и думаю выслать тебе навстречу отделение сержанта Хета, Идущих в огне. Дай свои примерные координаты и мы ускорим твой выход. Магос будет использовать сейсмические детонаторы, чтобы разрушить скиталец до его приближения к Фрации, но для активации нужно, чтобы никого из нас тут уже не было", — ответил магистр, и через несколько секунд в его разуме сформировалась примерная картина того, где они находились по отношению к Янтарю, как тот это видел. — "Увидимся на "Огненной Слезе".

— Сержант Хет, у твоего отделения новая задача. Встретите эпистолярия Янтаря и его отделение, и поможете им быстрее покинуть скиталец. Уверен, Идущим в огне это будет сделать легко, — сказал Гавин, повернувшись к ожидавшему распоряжений боевому брату.

— Твоё доверие оказывает нам честь, магистр Сорнери, — мечник ударил кулаком по нагруднику и, получив указания по направлению движения, отбыл вместе со своими братьями, которым апотекарий успел оказать лишь самую необходимую помощь.

Теперь взгляд Гавина упал на окружавших детонатор скитариев и щуплого техножреца.

— Почему вы не эвакуируетесь? — спросил он прямо.

— Кто-то должен ввести активационные протоколы и защитить священное устройство пока оно не наберёт нужную мощность, — пояснил служитель Бога-Машины.

Это было похоже на самоубийство, но касалось только Механикус и их догм, так что магистр просто кивнул и отвернулся, чтобы заняться своим отделением. Брату Гальярду оказывали всю возможную помощь, но без продвинутых инструментов, доступных только в апотекарионе, он долго не протянет. Мёртвые ауксиларии были пока уложены на пол и представляли собой не лучшее зрелище. Слугам ордена придётся привести их в порядок перед тем, как вернуть тела на родной мир для погребения, а Эктору позаботиться о том, чтобы родственники получили компенсацию. За любую победу нужно было платить, но иногда признавать свои ошибки было особенно тяжело, и сейчас Гавин был уверен, что использовать неулучшенных людей было с его стороны провалом. Пример ауксилии, который он видел в Карауле Смерти, всё же был совсем другим. Адепта Сороритас, помогавшие роте капитана караула Клавдию, хоть и имели изъяны, из-за которых альтернативой была судьба репентии, в целом были из совсем другого теста и куда лучше оснащены, подготовлены и мотивированы, чем любой солдат на Фрации. Сам же магистр сейчас не был уверен, что готов дать людям оружие, способное убивать сильных врагов почти так же эффективно, как оружие Астартес, потому что существовал риск обращения его против самих Ангелов Ночи. Теперь никаких ауксилариев на боевых заданиях. Только дополнительная охрана "Непрощенного Слепца" и, возможно, завоевавшим доверие людям наградное оружие, смертельное для любого врага Императора.

Треск в воксе отвлёк его от мыслей, но отвлечение того стоило. Передовые отряды рапортовали, что дорога чиста.

— Двигаемся на эвакуацию, — подавив вздох, приказал Гавин своему отделению и первым шагнул к нужному коридору.

LXXXVI

Эктор внезапно очнулся от того, что дверь в палату вышибло взрывом и та повисла на одной петле. Убийцы пришли за ним снова, но в этот раз как-то коряво, потому что первым в двери вошел один из двух Ангелов Ночи, что охраняли его.

— Первый летописец, ты цел? — резко спросил он, и, дождавшись кивка от пациента, хотел выйти.

— Погоди, брат Аргос, — попросил слабым голосом Эктор. — Что это было?

— Смертник подорвал себя около брата Тириуса, когда он спросил что тот здесь делает, — ответил десантник, остановившись в дверном проёме. — Он цел, но немного грязный. Ототрётся ошмётками взорвавшегося убийцы.

Шутка ангела смерти вызвала на лице советника слабую улыбку и он кивнул.

— Больше никто не пострадал? — уточнил Хиренес.

— Нет. Сейчас мы узнаем кто и откуда послал убийцу и решим вопрос, а тебя переведут в палату почище и с дверью покрепче, — Аргос взял дверь за ручку и закрыл её за собой, просто приставив к проёму, как обычную перегородку.

Эктор закрыл глаза, осознав только сейчас, что даже не волнуется. Его жизнь была в руках Императора и только Он решает когда ему умереть, но близость, на которую подошли враги, навевала дурные мысли. Могла ли Ему противостоять здесь другая сила? Губительная Сила. Никаких признаков подобного он не заметил за прошедший год, но иногда змея свивала гнездо в самом сердце и её укус становился смертельным приговором для целого мира, и Фрация ничем не отличалась от миллионов других миров, потому что на ней жили те же люди, что и везде, со своими страхами, желаниями и стремлениями. Раньше у Эктора начали бы дрожать руки от одной мысли об этом, но сейчас он ощущал, как сжимал кулаки и хотел бороться. Жаль, что пока что он не мог даже встать, но у него была власть и многое другие люди или даже ангелы могли сделать необходимое за него.

— Брат Аргос? — позвал советник через некоторое время, услышав тихие разговоры снаружи.

Десантник отодвинул дверь и вошел почти сразу же, а за его спиной первый летописец Ангелов Ночи заметил край каталки, на которой его собирались перевезти.

— Я останусь в этой палате, — объявил он твёрдо. — Это первое. Второе — что вы узнали про убийцу и его заказчика? Третье. Как идёт захват особняка Леферов?

Обычно десантник мог бы посмеяться над таким самоуверенным человеком, но Эктора знали все и все его уважали за преданность делу, и, если бы этого одного было мало, то он обладал властью на Фрации, и она позволяла ему узнать то, о чём спрашивал, потому облаченный в черные доспехи четвертой модели ангел смерти согласно кивнул.

— Человек работал здесь уборщиком и согласился подорвать тебя вместе с собой, потому что его семье обещали пожизненное содержание, а у него болеют дочь и пожилая мать. Его жену ищут, а дочь и мать уже нашли, они убиты, — поведал Аргос, после чего сделал небольшую паузу и продолжил. — Особняк Леферов разгромлен, но член совета, Франсуа Лефер, сбежал через подземные хода, взорвав их за собой, и сейчас его ищут. Его дядя и остальные члены клана взяты под стражу или убиты. Генерал Ришар тяжело ранен в перестрелке, так что, если переживёт дорогу до госпиталя, будет твоим соседом по палате, первый летописец.

Если пожилой генерал это действительно переживёт и ему понадобится аугметика для продолжения своей деятельности, Эктор готов был запросить помощь Фларина Максимуса, а пока же жизнь старика была в руках Императора, как и все их жизни.

— Благодарю тебя, брат Аргос, — кивнул слабо советник и облизал сухие губы, а затем закрыл глаза, молясь про себя Владыке Человечества.

Кажется, он уснул и увидел себя летящим, словно птица, над зелёными лесами и холмами, высокими деревьями и молодыми рощицами, узкими ручейками и реками, рассекающими землю голубыми потоками. То была Фрация за пределами Амброзио, какой сделали её люди из сухого горнодобывающего мира, хотя обычно происходило ровно наоборот. Это нужно было сохранить не меньше, чем власть Императора, но, если придётся, Эктор Хиренес был уверен, что сожжет всё дотла, потому хотел насладиться красотой хотя бы во сне.

LXXXVII

Магос Вульф покинул своё святилище на "Остроте разума" и неспешно направился на мостик, чтобы проследить за тем, как проходит эвакуация со скитальца. Пока что всё шло относительно хорошо и вследствие прорыва варпа, произошедшего внутри скопления слипшихся кораблей, он потерял лишь два из пяти сейсмических детонаторов, которые собирался установить там для разрушения конструкции. Более того, его аналитические способности позволили ему вычислить, что варп-разлому предшествовало отключение мощностей, заставлявших скиталец двигаться, что означало тесную взаимосвязь этих событий. Вероятно, был уничтожен разум, управлявший всем, и машина, которая создавала невероятной мощности нуль-поле, отключилась, позволив накопившейся психической силе вырваться наружу. Это кое-что ему напомнило, но лишь отдалённо, и мысль подобную Магенрад немедленно отринул как несостоятельную. В конце концов полезность подобной технологии была крайне сомнительной, а вред очевиден, так что даже отправлять команду для поиска знаний было опасно. Еретическая природа подобного устройства ставила под угрозу стройную формулу поступательного возвышения, которой следовал магос уже много лет, и нарушать её с его стороны было бы по меньшей мере глупо. Особенно, когда на нём лежит ответственность от более могущественных сил.

Служитель Бога-Машины прошел через коридор, соединяющий святилище с центральной осью, и краем сознания с удовлетворением отметил правильность углов и превосходное состояние каждой детали интерьера, посвященного вычислениям движущей силы, после чего повернул к платформе, которая доставит его на мостик, и остановился у контрольной панели, вводя последовательность чисел с высшим приоритетом, чтобы для него освободили линию. В это время ему пришел вокс-вызов и Вульф остановил палец перед нажатием последней руны, чтобы принять его.

— Магос Вульф, я хочу с вами поговорить, — голос магистра Сорнери был необычно строг и Вульф подозревал, что причиной тому сейсмические детонаторы, размещенные на скитальце вне ведома главы Ангелов Ночи.

— Я прибуду на "Огненную слезу" через час, — ответил магос и хотел было продолжить своё дело, но десантник явно был настроен решительно.

— Я уже лечу на "Остроту разума" и у меня тут умирающий Имперский Кулак в стазисной капсуле, так что подготовьтесь и к его приёму, — проговорил магистр, после чего отключился.

"Ох уж эти люди со своими эмоциональными решениями", подумал магос, опуская палец на последнюю цифру и вызывая платформу к своему местоположению. Только ехать теперь следовало не на мостик, а встречать Астартес в пустотном ангаре.

По пути Магенрад выяснил куда собирается приземлиться гость и распорядился подготовить медицинских сервиторов, а так же проверил состояние брата Кенхеарда, который был вполне готов встретить магистра в компании магоса-биологис Нитьи.

К моменту, как Штормовой Орёл магистра Сорнери сел в ангаре, его уже ждала делегация с Вульфом во главе. Гавин, первым показавшись на открывшейся передней рампе транспортника, спустился к магосу, остановившись перед ним. Разница в росте была незначительной, но Вульф ощущал себя куда более щуплым и беззащитным рядом с закованным в керамит Астартес.

— Магос Нитья, займитесь раненым, — модулированным голосом, как можно мягче, произнёс Магенрад Вульф больше для гостя, чем для женщины, которой еще по пути сюда передал данные о пострадавших в отряде магистра, полученные от адепта на скитальце.

— Как пожелаете, магос Вульф. Буду рада быть полезной, — кивнула крайне тонко и женственно Нитья, после чего по её команде медицинские сервиторы направились за стазисной капсулой.

— А с вами я хотел бы поговорить наедине, — произнёс магистр Сорнери, а после, заметив короткий взгляд, обращенный магосом на технодесантника, добавил. — Брат Кенхеард, ты в порядке?

— Да, магистр, — кивнул тот. — Готов продолжать службу.

— Тогда жди на борту транспорта. Мы тут ненадолго, — констатировал Гавин и, наконец, улыбнулся за маской шлема.

Вульфа порадовало возвращение магистра к более шаблонному поведению, и сам он смог тоже слегка расслабиться.

— Следуйте за мной, магистр, — произнёс он, смодулировав максимально дружелюбный голос, и жестом позвал гостя за собой.

Уже в небольшой комнате, предназначенной для подписания договоров и заверения документов на грузы, они остались наедине и за пределами досягаемости всех, кто хотел бы их подслушать.

— С чем связано такое ваше появление, магистр Сорнери? — начал магос.

— Вы знаете с чем, Вульф. Сейсмические детонаторы под видом вокс-усилителей это не шутки, — Гавин снял шлем и строго смотрел на собеседника.

— Вокс-усилители были отдельно. Я вас не обманывал. Просто умолчал о всём списке устройств, которые с вами отправил, — пояснил свою точку зрения Магенрад. — Кроме упомянутых были так же радиолокацинные, сканирующие и другие устройства, помогающие мне составить более ясную картину происходящего внутри скитальца, его устройства и образа работы движущей им силы. С моей стороны было бы неразумно нагружать вас полным спектром данных, которые для вас не имеют значения.

— Сейсмические детонаторы имели значение, но я благодарен за то, что у вас была страховка. Пусть она и не сработала бы с учетом прорыва варпа, который мы остановили, — Гавин наклонил голову набок и хитро улыбнулся, будто пытался угадать что на уме у магоса. Магос же пытался понять что значит такое заявление. С логической точки зрения магистр должен был быть зол на подобное действие за его спиной, но Гавин поблагодарил его и указал на бесполезность такой страховки в произошедших обстоятельствах. Выходило, что он пытался так показать своё превосходство, способность справиться с любой проблемой и ненужность чрезмерной осторожности со стороны. Однако для самолюбования Гавин был слишком умён и вряд ли это было его мотивом просить личной беседы. В своих обширных базах данных Магенрад подыскал подходящий ответ, который тут же и озвучил.

— Рад, что вы оценили моё решение и справились со всеми брошенными вам вызовами, — медленно кивнул Вульф. — Именно этого и ожидают подданные Империума от ангелов смерти Императора.

— Верно, — кивнул в ответ Сорнери. — Но ангелы смерти это инструмент для Его войн, а инструментам нужен уход и детали, чтобы исполнять своё назначение. А еще лично мне нужна от вас услуга, которую, думаю, вы сможете оказать.

— Какого рода услуга? — уточнил Магенрад Вульф, решив не гадать и отметив намёк собеседника в свойственной обычно только Механикус манере сравнения людей с инструментами.

— Имперский Кулак в стазисе, брат Гальярд, по словам моего апотекария умрёт так или иначе, потому что его тело не сможет само себя поддерживать. Я думаю, что у вас найдутся необходимые инструменты, чтобы оставить его в этом мире.

— Зачем он вам? — выразил удивление магос, просчитав за мгновение сотню вариантов, но ни в одном не видя ощутимой выгоды от подобного вложения. — Он даже не Ангел Ночи, а некоторые ваши подчинённые могли пострадать не меньше.

— Во-первых, я имею некоторые сомнения насчёт того, что он тот, за кого себя выдаёт. Нужно проверить его геносемя и определить точно принадлежность к Имперским Кулакам. Во-вторых, Ангелы Ночи новый орден и еще не обзавёлся ни должниками, ни друзьями, ни завистниками. Я хотел бы начать с друзей и должников. Есть и другие мотивы, но их я оставлю при себе и прошу меня в этом понять, — улыбнулся широко магистр и слегка прищурился. — Могу я на вас расчитывать, магос?

— Более чем, уважаемый магистр, — удовлетворённо кивнул Вульф, понимая, что их с Гавином сотрудничество продолжает приносить ему выгоду, и в будущем обещает стать намного-намного лучше. — Я использую все доступные мне возможности, чтобы ваше желание исполнилось.

LXXXVIII

Янтарь много раз в жизни чувствовал себя лучше, чем сейчас, будучи обожженным настолько, что от каждого движения ощущение было такое, будто кожа горит, но он был жив и мог продолжать выполнять свой долг перед Императором, а значит, этого достаточно. Шагавшие рядом по скрипящему мосту над огромной складской зоной какого-то грузовоза, ставшего жертвой скитальца, боевые братья из отделения Хета излучали гордость и даже без психического дара библиарий заметил бы это. После мясорубки с демонами и паразитами, в которую они попали, Идущие в огне приобрели то, чего хотел практически каждый десантник в кругу своих — славу, уважение, признание. Еще и с точки зрения потерь им досталось куда меньше, чем отделению эпистолярия, от которого осталось лишь четыре бойца.

— Брат-сержант Хет, — позвал Янтарь командира встретившего их и заметно ускорившего выход со скитальца отделения, — ты знаешь, что в Гвардии Ворона отделения имели право называться особым образом, если совершили нечто выдающееся в сложных условиях?

— Да, эпистолярий, — шедший впереди крепкий десантник коротко обернулся.

— Твоё отделение первое в истории Ангелов Ночи, которое получило это право. Чем вы заслужили эту честь? — спросил библиарий, поняв, что губы трескаются от каждого произнесенного слова, но останавливаться уже было бессмысленно, а залечатся раны потом.

— Прорвались первыми к мостику корабля, с которого исходил сигнал Имперских Кулаков, — пояснил Хет, а затем хлопнул себя по покрытому сажей наплечнику. — Использовали огнемёты, чтобы жечь врагов и идти по их горящим телам. Потому Идущие в огне.

Янтарь понимающе кивнул, но кое-что оставалось мутным.

— Керамитовая броня защищает от пламени какое-то время, но от постоянного огня прометия всё равно сгорает. У вас какая-то дополнительная модификация?

— Да, эпистолярий. Пару месяцев назад я попросил добавить еще один огнеупорный слой на доспехи и мягкие соединения. Броня стала тяжелее, но это почти не ощущается, — пояснил с гордостью Хет.

— Отличная подготовка и заслуженный результат, — улыбнулся Янтарь, про себя отметив, что сержант не только эту модификацию брони себе сделал, но и его штурмовики тоже получили аналогичную, чтобы эффективно выполнять свои роли. А еще библиарию нравилось то, что у ордена выковывался характер, который закалиться мог только в бою и настоящих испытаниях. — Есть еще отделения, получившие право на название и геральдику?

Сержант с моста перешел в коридор и открытое темное пространство грузового склада сменилось помигивающим светом едва живых люменополос на потолке.

— Благодарю за оценку, эпистолярий Янтарь. Магистр Сорнери обещал его отделению, которое больше всех убьёт врагов, но пока неизвестно кто это. Думаю, нужно будет считать после просмотра записей с пикт-рекордеров на шлемах сержантов и опроса каждого отделения, — высказался Хет.

— Тоже так думаю, — согласился библиарий, а затем добавил. — В Карауле Смерти выдающиеся истребительные команды тоже имеют право взять соответствующее их делам название. Если, или точнее когда, нам поступит просьба от Караула Смерти, я буду рекомендовать тебя. Подготовка и ум решают в нём куда больше, чем в ордене, где тебя могут подстраховать многочисленные боевые братья.

Хет немного растерялся и, не зная, что сказать, просто кивнул и дальнейший путь они проделали в тишине, нарушаемой только их тяжелыми шагами. На месте эвакуации их ждал Штормовой Орёл, который оперативно доставил их на "Огненную слезу" и приземлился в ангаре, где кроме них оказался только Темнокрыл магистра, внутри которого ждали выжившие из сердца скитальца. Библиарию осталось только отослать Идущих в огне вместе теми телами убитых братьев, что они смогли забрать, и ранеными в апотекарион, но Нарасин отказался, сославшись на то, что теперь, по возвращении, его непосредственным командиром является Тлен. Учитывая характер хранителей тишины, чинить препятствия ему Янтарь не стал и они вместе поднялись на борт транспорта через боковые двери.

Первым библиария встретил Тлен. Хранитель тишины был без шлема, а дыра в животе была аккуратно заделана им самим и вряд ли требовала немедленного вмешательства со стороны апотекариев. Еще четверо хранителей и трое бойцов отделения штурмового капитана ожидало внутри десантного отсека рядом с двумя стазисными капсулами, в которых находились практически перекушенный пополам Повелитель Ночи и раздавленное тело Ноа. Кроме них трое Повелителей Ночи без оружия находились в хвосте транспорта, а полуотделение сержанта Холлстера и две женщины в пустотных скафандрах разместились ближе к кабине пилота в передней части десантного транспорта.

— Ты знаешь процедуру, брат, — обратился к Тлену эпистолярий, едва осмотрел салон и определил первоочередные цели для обследования. Порча Хаоса была коварна и оставляла след на душе любого, кто с ним сталкивался, так что одной из обязанностей Янтаря было убедиться в том, что все, столкнувшиеся с проявлением силы высшего демона, остались в здравом рассудке, а вот с пополнением или языками, кем бы ни были Повелители Ночи, разбираться придётся Гавину, так что о них даже спрашивать Янтарь пока не стал, хотя вопрос был интересный.

Тёмный провидец поглядел в сторону кабины пилота, перед которой на сидении стрелка расположились Ангелика Ординат и Фиррис Ватор, а затем кивнул в ответ на вопрос, жестом показав начать с него самого.

Ментальное обследование каждого внутри Темнокрыла заняло около двадцати минут и, как ожидалось, десантники были в норме, хотя психическое здоровье двух из четырёх новых сынов Кёрза оставляло желать лучшего, а вот кто пострадал, так это Ангелика, на чьей душе остался заметный, словно гниющий шрам, след от столкновения с Хранителем Секретов. Фиррис при этом не только сохранила рассудок, но и, кажется, стала сильнее, потому что у неё отклонений, сверх тех психологических травм, которые были раньше, библиарий не обнаружил.

Когда Янтарь закончил с живыми, обратил внимание на другие детали. Меч, содержавший ранее демона, теперь был пустым сосудом, но по какой-то причине не сломался и не рассыпался, как должно было быть с подобным оружием, а сохранил некоторые свойства, которыми обладал, когда сущность варпа наполняла его, и был вполне пригоден для использования, если бы нашелся кто-то достаточно смелый для этого. А двуручник Ноа, которым тот убил дредноута Хаоса и который лежал рядом со стазисной капсулой капитана, исказился. Широкое плоское лезвие теперь напоминало изрытую кратерами поверхность луны и кратеры эти, если приглядеться, складывались в подобие страдающего лица.

— Ангелике Ординат я советую стирание памяти о встрече с демоном, а меч брата Ноа лучше уничтожить или выбросить в космос, — негромко произнёс эпистолярий, отозвав говорившего с Нарасином Тлена в сторонку. — Остальные в пределах допустимой нормы.

— Я приведу её к тебе, если она будет согласна на это, — шепнул в ответ хранитель тишины, — а судьбу своего меча Ноа решит сам, когда придёт в себя.

Янтарь не был уверен, что с такими повреждениями штурмовой капитан выживет, но, раз оракул говорил так, то, возможно, он знает лучше.

— Что ты собираешься делать с этими Повелителями Ночи? — решил таки узнать библиарий.

— Убедить, — коротко ответил Тлен и по его взгляду Янтарь понял, что сделать это может оказаться нелегко. Точнее даже было бы сказать, что хранитель тишины не знает как это сделать.

Эпистолярий задумался на мгновение, нужно ли дать провидцу совет, но решил в итоге, что тот справится сам.

— Хорошо. Оставляю вас, — кивнул Янтарь и развернулся, чтобы уйти, когда Тлен положил ладонь ему на плечо.

Пришлось остановиться и обернуться к нему.

— Я крайне редко ошибаюсь, но с братом Ноа ошибся. Он должен был погибнуть там, — признался оракул настолько тихо, что даже улучшенный слух космодесантников не помог бы ничего различить на расстоянии больше метра, и видно было по лицу, что ему сложно смириться с этим фактом. — Император позволил ему выжить.

Редко можно было увидеть Тлена неуверенным, но именно таким он сейчас и был. Почти таким же, как когда библиарий впервые его увидел. Но разве сам Янтарь не испытывал сомнений, столкнувшись со своим прошлым внутри скитальца? Какими бы могучими не сделали их дары Императора, души у всех оставались человеческими и могли подвергаться смятению.

— Император защищает тех, кто для Его целей важен, — согласился Янтарь, бросил взгляды по сторонам и подался ближе к собеседнику, наклонившись к нему так, что лбом едва не коснулся его лба. — Сейчас у нас обоих есть другие дела, но я хочу знать что произошло у вас и магистру тоже будет нужно услышать об этом. Встретимся, когда он призовёт нас и вместе придём к решению. До тех пор пусть всё идёт своим чередом.

Тлен вдохнул глубоко и на выдохе кивнул.

— До встречи, брат.

LXXXIX

В забытье было много приятного, когда жизнь в последнее время для тебя похожа на череду досадных поражений, в каждом из которых ты не имел шансов на победу с самого начала, но даже этой малости его лишили, когда тело вздрогнуло от разряда электричества, пропускаемого через него. Гальярд напрягся, но не почувсвовал ничего, потому открыл глаза, но ничего не увидел, кроме мутной чернильной тьмы, окружавшей его со всех сторон. До его слуха доносились какие-то звуки, но они были похожи на разговоры за стеной и, даже напрягаясь, он ничего не мог разобрать пока что-то не кольнуло внутри головы.

— Субъект подключен к аудиальным системам, — прозвучал приятный женский голос, казавшийся совсем близким, хотя Имперский Кулак и не понимал почему не видит говорившую. — Реакция нормальная. Отклик рецепторов девяносто восемь целых и семьдесят четыре сотых процента.

Гальярд открыл рот, чтобы спросить что случилось и где он, но не смог пошевелить челюстью. Его заставило напрячься то, что её вообще могло не быть и он онемел, но последовавший очередной укол где-то внутри черепа отвлёк от этой мысли, а затем он услышал механическое ворчание и с удивлением осознал, что влияет на его тембр и громкость.

— Субьект подключен к системе вокса, — констатировал тот же голос. — Демонстрирует инстинктивное понимание. Оценка качества связи…

— Брат Гальярд, — обратился к нему другой голос, явно механический, но обладающий редким для Адептус Механикус тембром и окраской чувств, как если бы говоривший переживал за состояние того, с кем говорил, — ты меня слышишь?

— Да, — проворчал десантник, ужаснувшись тому, каким громким и чужим стал его голос, потому постарался сглотнуть ставший в горле ком и понизить тон. Попытка глотания принесла отдалённое ощущение жидкости во рту и трубки, не позволяющей горлу сжаться. — Слышу, но…

— Ты внутри аппарата, поддерживающего твою жизнедеятельность. Большинство твоих внутренних органов отказало или безвозвратно разрушено, а конечности ампутированы. Мы можем говорить только благодаря имплантам, установленным в твой мозг для этой цели, — сообщил ему с нотками сочувствия механический голос собеседника.

Имперский Кулак с ужасом осознал, что с ним стало, и постарался расслабиться, хотя выходило с трудом. Ампутация конечностей, аппарат искусственного поддержания жизни. Теперь он не сможет выполнять свой долг и сражаться. Зачем ему жить?

— Кто ты? — спросил он вместо этого, привыкая к машинному ворчанию, которое заменяло теперь ему голос.

— Магос-эксплоратор Магенрад Вульф, — представился невидимый собеседник. — И у меня к тебе есть несколько вопросов.

Вот оно что. Ангелы Ночи передали его Адептус Механикус, чтобы узнать что-то. Забавно.

— Вряд ли я много полезного расскажу о скитальце, на котором был, — ответил, уже лучше владея новым голосом. Это было лучше, чем тьма и тишина, хотя разговор с братом Ансельмом был бы приятнее.

— Меня интересует нечто другое, — уклончиво заметил магос, а затем перешел к делу. — Ты Имперский Кулак, сын Дорна, Преторианца Терры, и бытует мнение, что нет никого среди Астартес, кто в своей верности Императору и долгу мог бы сравниться с вами. Это правда?

Первым, о чём подумал Гальярд, был капеллан Везувий, бросивший его в решающий момент. Но нет, он точно не мог быть тем, кем назвался. Его поведение изначально вызвало вопросы, но на какое-то время всё-таки лжецу удалось ввести сына Дорна в заблуждение.

— Правда, — ответил он, удивившись тому, как грозно и уверенно прозвучал его новый голос.

— Как определяется верность Императору?

— Готовностью сражаться и умирать за Него, — без раздумий ответил выученную с момента инициации догму.

— И ты можешь с уверенностью сказать кто верный, а кто нет?

— Да, — резко ответил Гальярд, ощутив ярость.

— Ангелы Ночи верны?

Имперский Кулак вздрогнул, потому что вопрос оказался неожиданным. Секунда текла за секундой пока Гальярд вспоминал врезавшиеся в память моменты с ними. Спасение от марионеток. Нежелание причинять агрессивно настроенным сынам Дорна вред в прямой схватке. Затем жестокий расстрел, при этом его самого почему-то не убили и оставили оружие. Предательство того, кто надел маску капеллана и сноваспасение Ангелами Ночи. На мгновение десантник задумался о том, что с ним будет после ответа, но мысль тут же была отброшена. Без разницы что будет с ним, главное выполнять свой долг до конца.

— Не знаю, — выдавил он.

Последовала пауза, заполненная тихим писком и шумом оборудования.

— Ты сомневаешься, брат Гальярд, хотя до этого сказал, что можешь ответить уверенно. Почему?

— Потому что капитан Ноа убил моих братьев, — с болью в голосе произнёс Гальярд, поражаясь тому, насколько теперь звучит отлично от того, как было, а горестный вздох превратился в невнятное гудение.

— Показатели жизнедеятельности теряют стабильность, — констатировал приятный женский голос как бы между делом.

— Убил, но тебе сохранил жизнь. Почему? — снова спросил магос-эксплоратор.

Имперский кулак попытался сжать ладони, но понял, что их нет, потом попытался вдохнуть поглубже, чтобы сосредоточиться, но и этого сделать не получилось, хотя он ощутил жидкость, которая его окружала и которой были наполнены его лёгкие. Нужно было вспомнить и успокоиться.

— Потому что я был здоров, а они заражены паразитами, и, наверное, спасти всех он не мог, — подумав немного, ответил Гальярд, сам не ощущая уверенности в своих словах. — Мы столкнулись c бандой Предателей и их возглавлял Повелитель Ночи, назвавший капитана Ноа братом и ведущий себя так, будто давно с ним знаком. Я думаю, чтобы сохранить жизнь своим братьям, Ноа пожертвовал моими. Это предательство.

— Предательство зараженных паразитами лояльных Астартес, — уточнил Вульф.

— Да, но они оставались верны! — фыркнул Имперский Кулак.

— Ты уверен в этом? — снова уточнил собеседник Гальярда.

— Нет, — слабо ответил десантник, ощущая, как пульсирует боль в голове. — Я не могу быть уверен в этом.

— Тогда у Императора осталось дело для тебя, брат Гальярд. Убедиться в том кто они на самом деле.

Эти слова вызвали одновременно недоверие и надежду, что даже без рук и ног, внутри поддерживающей жизнь капсулы он может служить.

— Каким образом? — спросил он и даже самому себе его механический голос показался тихим.

XC

Апотекарион "Непрощенного Слепца" был огромным и занимал много секций, где могли расположиться несколько сотен раненых Астартес, а так же около сотни инициатов на разной степени имплантации и пара десятков изоляторов, где могли лечить заразных или тех, кому требовался особый уход. Нельзя сказать, что Никару требовался прямо таки особый уход, но и держать его со всеми было для Ангелов Ночи неприемлемо. Как представлял себе Повелитель Ночи, с улыбкой глядя в потолок, на котором тускло светился лишь один люмен, они его боялись, или точнее опасались его влияния на окружающих. Справедливо, стоит заметить, опасались, хотя мастер сорокового когтя смутьяном не был никогда. Скорее он стремился получать от жизни удовольствие, а для этого требовалось оставаться живым и побеждать как в словесных баталиях, так и на поле боя, так и в тёмных переходах космических кораблей, которые Повелителей Ночи перевозили, потому что иногда проще было убить тихо и выбросить тело в космос, чем потом разбираться с кровной местью членов отделения того, кого завалил. Если бы его позвоночник был цел, то было бы довольно просто сбежать, найти своих подручных и сделать что-нибудь весёлое или просто скрыться, захватив Штормовой Орёл, но позвоночник был сломан, как и добрая половина рёбер, и левая рука, потому подобное геройство было невозможно и приходилось лежать прикованным крепкими ремнями к койке и множеством кабелей и катеторов к стоящему вокруг оборудованию, которое мерно тикало и попискивало, мигая разноцветными лампочками. Развлечения ради Никар повернул голову к стене и попытался плевками нарисовать демона, но кислота в слюне проедала внешнее покрытие и вокруг места попадания, а художественные навыки Повелителя Ночи всегда были на порядок ниже, чем ему бы хотелось, потому выходило хоть и забавно, но слабо похоже.

Шипение выравнивающегося в переходной камере давления предупредило его о том, что сейчас будут гости, и сержант отвлёкся от своего занятия, чтобы посмотреть кто это будет.

Первым вошел, как и ожидалось, Тлен, в отремонтированной боевой броне, но без шлема, а за ним следом какой-то служитель культа Марса в алой робе с черно-белой окантовкой, похожий на механического паука из-за четырёх массивных механодентритов за спиной, напоминающих согнутые лапы, заканчивающиеся наборами различных инструментов как медицинского, так и промышленного характера.

— Ха, переделаешь меня в сервитора? — весело поинтересовался Никар, дёрнувшись навстречу, но ремни удержали его на месте.

— В прошлый раз я умолчал об одной вещи, — негромко начал хранитель тишины, чьи длинные тёмные волосы скрывали практически половину наклонённого вниз лица, так что даже глядящие исподлобья черные глаза были едва видны. — Всех наших братьев в Цитадели Ночи, включая принца Викара, убила инквизитор Майев Ингвардоттир. Сама их сущность была ею выжжена из этого мира и варпа. От них не осталось ничего. А этот техножрец, Фларин Максимус, имеет почти такое же тёмное прошлое, как у нас с тобой, но служит ордену верно только потому, что инквизитор дала ему этот шанс. Я вижу в ней длань самого Императора, который решил вернуть нас себе, напомнить для чего был создан Восьмой, но так же и исправить ошибки прошлого.

— Ты малоумный, — резко вспылил Никар. — Какие ошибки?

— Я помню, как старшие повторяли слова нашего генетического отца, сказанные им на последнем собрании Легиона, и там было то, что теперь меняется. Он сказал, что "нас никогда не омывал свет Императора". Теперь омыл. Я в это верю, потому что видел золотой свет, исходящий из-за спины инквизитора, словно свет восходящего солнца, и это было тем, чего мне, чего нам, всегда не хватало, чтобы держаться во тьме и выполнять своё дело.

Никар рассмеялся, от чего у него заболели рёбра и рука. Как будто ему мало было фанатиков у Мрачной Резни, такой же появился с другой стороны. К тому же мальчишка рассуждал о вещах, которые не знал и не прочувствовал на себе. Почему ему стоило даже думать об этом? Никар даже задумался, а не лучше ли было дать демону подчинить всех этих идиотов, но нет, демон был хуже любого фанатика. Повелитель Ночи отвернулся и закрыл глаза, надеясь, что если не будет отвечать, идиот уйдёт и оставит его в покое.

— Фларин Максимус осмотрит тебя, — продолжил Тлен, поняв, что оскорблений больше не будет, — и восстановит способность ходить. Если не выйдет с помощью хирургии, то с помощью аугметики. Как только ты поправишься, будешь свободен решать уйти или остаться. Если уйдёшь, я дам тебе такую возможность вместе с отремонтированной броней и боеприпасами. Если останешься, твой опыт пригодится на позиции капитана. Как бы то ни было, я не убью брата, но помни, что все, кто пытались убить меня, мертвы.

О, Никар помнил, потому никогда не сталкивался с дурачком напрямую. Слишком уж много случайных неприятностей случалось с теми, кто придурка задевал. Однако один вопрос всё-таки был интересен.

— Меня отпустишь, а как насчёт моих бойцов? — Никар повернул голову обратно к провидцу, который стоял на том же месте и, кажется, даже не пошевелился с тех пор, как заговорил.

— Они не спасали мне жизнь.

Щенок, кажется, отрастил зубки, потому после короткого обдумывания перспектив Никар согласно кивнул. Одному ему пришлось бы добираться внутрь аномалии Гадекс и искать там подходящую банду, а перспектива сражаться в одной компании с умалишенными фанатиками и безумными берсерками ему претила, потому выбор был такой себе.

— Я подумаю, — ответил Повелитель Ночи, хотя уже знал, что согласится.

XCI

Собрание в полутёмном реклюзиаме "Непрощенного Слепца" не было ни большим, ни гласным широкому кругу боевых братьев ордена, и присутствовали на нём, кроме полудюжины расположившихся у стен хранителей тишины во главе с Тленом, только братья Молино, Тарций, Богомол, Микель, Игнар, Доримед, Раин и Кирьяк. Все те, кто сражался с высшим демоном внутри скитальца, кто выжил, кто знал теперь тайну происхождения Ангелов Ночи. Приглашенные братья ждали в молчании, преклонив колено и опустив головы, будто в молитве.

Первый хранитель взошел на кафедру и снял шлем установив его по левую сторону, а затем звякнул отлитыми из черного металла амулетами в форме совиных когтей по правую сторону, оставив в центре массивную книгу, которая в этот раз останется закрытой. Ни слова не было и не будет написано в ней о том, что он хотел сказать собравшимся в зале в эту ночь.

— У каждого из нас есть тайны, — начал он негромко, но аккустика зала помогла донести его слова до каждого внутри. — У каждого на душе или сердце может лежать тяжелый груз. Одни из них касаются нас лично. Другие конкретных окружающих. Третьи всех близких. Вы узнали одну такую, что касается всех нас, и я взамен раскрою вам другую, а что делать дальше каждый из вас решит сам.

Коленопреклонные братья слушали молча. Некоторые в напряжении, кто-то спокойно, один равнодушно, но все ждали продолжения, главных слов, главного предложения или предостережения ради которого их тут собрали вскоре после возвращения на флагман, не дав ни словом перекинуться с остальными членами ордена.

— Хранители тишины названы так не потому, что больше молчат, чем говорят, и не потому, что говорят тихо. Это название пришло ко мне тогда, когда я понял, что нельзя говорить о некоторых вещах всем, потому что не все могут их понять, прочувствовать, принять. Вы приняли большую тайну, прочувствовали её, потому меньшую принять будет легче, — закончил подводку Тлен, опустив взгляд на книгу на мгновение, а затем вновь вернув его на братьев перед собой. — У каждого из хранителей тишины память о том, когда они были частью Восьмого Легиона, осталась нетронутой, и каждый из них несёт тяжкое бремя грехов, совершенных в то время вместе с проклятием, даром нашего генетического отца, Конрада Кёрза. У меня это предвидение смерти. Глядя на вас я вижу где и как вы умрёте. Духи убитых Нарасином подсказывают ему откуда исходит опасность и помогают убивать тех, чьи духи пополнят сонм за его плечами. Авелан видит огонь душ, горящий в каждом из нас, даже сквозь преграды стен, и может сказать как скоро это пламя угаснет. У других свои проявления, но суть их одна, и о ней лучше молчать, потому что в любой другой культуре это сочтут отклонением, ведьмовством или чем-то более худшим, более опасным. За такое убивают и начинают войны, но мы нужны Императору такими, чтобы выполнять свой долг, и хранение тайн тоже является частью нашего долга.

Тёмный провидец понимал, что сказал далеко не всё, но пока что этого должно было хватить, потому глубоко вдохнул перед тем, как продолжить.

— Вы все верны, все отбросили сомнения и выбрали братство, — Тлен поднял ладонь, на которой висели амулеты. — Вы получите эти амулеты и останетесь рядом с неведающими братьями, чтобы быть готовыми направить сомневающихся и покарать отколовшихся. С этого момента вы Когти Ночи, нужные ордену так же, как хранители тишины, как магистр и капитаны. Вашу роль сложно переоценить, но я верю в то, что вы справитесь.

Тёмный провидец обвёл братьев взглядом.

— Поднимитесь и примите символ своего назначения.

Богомол, снайпер из командного отделения Ноа, который первым без сомнений выполнил приказ капитана стрелять в Уильяма, и тут поднялся первым, едва хранитель тишины договорил, и направился к трибуне. За ним поднимались остальные, по очереди подходя к Тлену и забирая свои амулеты пока последний не покинул ладонь оракула и обрёл своё место на шее Микеля Холлстера.

— Для всего остального ордена, кроме магистра Сорнери, эпистолярия Янтаря и капитанов, этой встречи никогда не было, — напутствовал братьев хранитель тишины Тлен. — Следуйте долгу в ночи, помня о свете солнца.

XCII

От возвращения на борт огромного космического корабля, который по сути служил ей домом последний год, Фиррис ожидала совсем другого. Какого-нибудь уважения, повышения, свободы в конце концов, но вместо этого ничего не поменялось. Её просто вернули, как какую-то рабыню, обратно в цеха техножреца и всё. Никаких почестей, никакой благодарности, ничего. Сначала она собиралась что-то испортить, но понятия не имела что там ценного и что лучше будет сломать незаметно, потому, устав бродить по жаркой шумной кузнице, в которой постоянно что-то плавилось, булькало, шипело и гремело, остановилась на том, что разбила молотком панель, запирающую ворота. Оказалось, что повредила еще и систему вентиляции, из-за чего едва не померла от жары. Спасло только то, что сумела найти уголок посвежее и сосредоточиться на том, чтобы меньше двигаться и дышать, а затем уже подоспевший на предупредительные сигналы Фларин Максимус выгнал её на склад недоделанных и неактивных сервиторов.

Склад оказался местом еще более унылым, потому что света в нём почти не было, за исключением того, которым светились глазные линзы некоторых из сервиторов, а разным образом искалеченные преступники с заменёнными бионикой конечностями тупо стояли и глазели перед собой или совершали цикличные бессмысленные действия. Напоминало это жуткий театр человеческих марионеток и от воспоминания о том, что из неё самой сначала собирались сделать такое же чудовище, Фиррис бросило в дрожь. Может быть, еще сделают, подумала она тогда, решив вдруг, что, наверное, Ангелы Ночи не хотят, чтобы она кому-то рассказала о том, что видела. Так в терзаниях она провела с полумашинами еще час или два, а когда шла к дверям, чтобы начать в них тарабанить, вернулся техножрец и заявил, что его служанка получила новое назначение и должна сопроводить сервиторов Терца-ноль-один и Терца-ноль-два к палубе, на которой она никогда ранее не была. По команде Фларина два обозначенных им сервитора, которым нижнюю часть тела заменяла гусеничная платформа, выехали со склада и остановились за спиной Фиррис, глядя на неё своими горизонтальными полосками красных визоров, заменявших им глаза, а укреплённые металлом руки, заканчивающиеся манипуляторами и отвёртками, явно предназначались для тяжелой работы.

Поскольку ответов свыше тех, которые были положены, техножрец ей никогда не давал, а спросить больше было не у кого, блондинка со вздохом направилась туда, куда её переводили, надеясь на то, что работа там будет тяжелее и она умрёт побыстрее, потому что жить в таких условиях дальше было решительно невозможно. Если только не устроить восстание экипажа, что было практически абсолютно безнадёжной затеей, потому что при любых раскладах с космодесантниками людям не справиться, еще и к ней самой доверия ни у кого нет. Тем не менее, встретившийся ей где-то по пути десантник подсказал, что она свернула не туда и провёл к нужному отсеку, оставив перед входом внутрь.

"Либрариум", прочитала Фиррис над дверью, со стоном поняв, что ей придётся работать с пыльными томами или таскать их, что было еще более скучно, чем в кузнице Фларина Максимуса. А с учётом нелюбви Ангелов Ночи к свету, у неё еще и зрение там упадёт окончательно, а через пару лет она превратится в горбатую каргу, какие обычно шикают на посетителей библиотеки. Ужасно! Лучше шагнуть в пустотный шлюз.

Дверь открылась перед ней, явив Ангелику в черной силовой броне, напоминающей таковую десантников, но более изящной и лёгкой.

— Здравствуй, — улыбнулась мягко вдова Ордината, а затем отошла в сторону и жестом пригласила Фиррис проходить. — Ты долго шла, я решила встретить.

С тех пор, как они расстались на выходе из Темнокрыла магистра, с Ангеликой Фиррис не общалась, да и, честно говоря, от путешествия на скиталец у неё остались смешанные воспоминания и впечатления. Они едва не погибли там и видели такое, что свело бы с ума нормального человека, но обе пережили передрягу, в которой, как она видела и слышала, погибли десятки десантников, не говоря о членах ауксилии, с которыми они обе летели туда. Это не извиняло домохозяйку за то, что она втянула Фиррис во всё это, но, с другой стороны, Ангелика сделала всё, чтобы убийца её мужа выжила и совершила то, что было нужно.

— Теперь мне придётся тебе служить? — едко поинтересовалась блондинка в потасканном комбинезоне, не спеша переступать порог отсека.

— Я бы сказала скорее наоборот, но, может, ты сначала пройдёшь, а потом поговорим? — улыбнулась снова Ангелика.

Теперь Фиррис уже знала, что за этой улыбкой может скрываться что угодно, но слова брюнетки её заинтриговали. В каком это смысле наоборот? Узнать это было интересно, потому вдова Ватора шагнула внутрь, а за ней последовали оба сервитора.

Ангелика провела их мимо десятка кают, над каждой из которых висели пустые медные пластины для названий, и остановилась у одной из последних, где над дверью красовалось имя "Фиррис Ватор, полевой летописец".

— Что это такое? — возмущенно и удивлённо произнесла блондинка, уперев руки в бока и взглядом указывая на надпись. — Ты опять меня во что-то втянула?!

Брюнетка опустила взгляд и нажала на руну открывания двери, после чего вошла внутрь и включила люмены, ярко осветившие каюту. От входа Фиррис видела часть письменного стола с приготовленными письменными принадлежностями и прикреплённую к стене пустую Т-образную стойку для брони.

— Как сказал магистр, "людям и десантникам будет интересно узнать о других ангелах смерти не только из записей их воспоминаний, а и через призму ощущений простого человека". Ты переведена в летописцы ордена в качестве полевого летописца и пока приписана к отделению сержанта Холлстера, а я буду твоим телохранителем, — пояснила наконец Ангелика, мягко указав на свою броню. — У тебя будет такая же, чтобы сопровождать Ангелов Ночи на поле боя, и любые средства записи, которые потребуются для работы.

Фиррис села прямо в коридоре, съехав спиной по стене, и задумалась. Она не работала в том смысле, какой вкладывал магистр, уже очень давно, потому что прислуживание техножрецу было скорее рабством, а быть женой тирана Фрации пыткой, и лишь до того, как её с многими другими украли друхари, она работала по-настоящему. Теперь она тоже могла делать что-то полезное, быть нужной не только как красивая кукла и не как слабые рабочие руки. Варп подери, у неё даже своя силовая броня будет, и что угодно еще. Ох, она же напишет всё, что думает об этих громилах в черных доспехах! А еще на сердце стало теплее от того, что всё-таки Ангелика будет рядом и поддержит, если будет нужно, своими спокойствием и добротой.

— Ты в порядке? Тебе плохо? — с искренним беспокойством поспешила к ней вдова Ордината, и Фиррис не сдержалась от того, чтобы напрыгнуть на неё и обнять, пряча лицо за горжетом и ощущая мягкие волосы подруги щекой и ухом.

XCIII

Через два дня после объявленного правительством чрезвычайного положения в ночном небе Фрации люди могли видеть тысячи падающих звёзд, когда в атмосфере сгорали обломки космического скитальца, не уничтоженные орудиями космических кораблей на орбите. Выглядело это красиво и некоторые, следуя давним поверьям, словно наивные дети, загадывали желания, страстно желая, чтобы они сбылись. Для некоторых из этих наблюдателей пожелания действительно могли сбыться, но в большинстве своём надежды были пустыми посылами в хладную бесконечность космоса.

Гавин Сорнери, первый магистр Ангелов Ночи, следил за яркими падающими метеорами через толстое смотровое стекло на недавно отремонтированной обзорной площадке "Непрощенного Слепца". Старое потрескавшееся местами бронестекло заменили на безупречно прозрачное новое, из-за чего казалось, что это и не стекло вовсе, а просто невидимая преграда между смотрящим и бесконечной ночью. Отделку помещения, находившегося в плачевном состоянии долгие века, привели в должное состояние и теперь все стальные конструкции сверкали чистотой, а медные и бронзовые украшения на стенах и полу блестели начищенными изгибами. Почему-то именно здесь бывшему Ворону захотелось провести собрание, чтобы подвести итоги их операции на скитальце и внести некоторые изменения относительно будущего.

Специально для собрания на площадку принесли массивный стол и стулья для космических десантников, а так же для магосов и одного человека, который пожелал явиться даже несмотря на своё ослабленное ранениями состояние. Если бы кто сказал Гавину тогда, когда он впервые увидел тщедушного Эктора, что этот человек станет настолько сильным духом, что наплюёт на рекомендации врача, рискнёт здоровьем ради того, чтобы подняться на челноке при серьёзной перегрузке на орбиту, а до того будет с больничной койки управлять планетой в состоянии чрезвычайного положения, магистр бы рассмеялся, но сейчас он уже сам слишком хорошо узнал на что способна вера и испытывал к первому летописцу исключительное уважение.

Первым однако явился Тлен, молчаливой тенью проследовав от практически бесшумно открывшейся двери до своего места по левую руку от кресла Гавина. Хранитель тишины выглядел еще более задумчивым с тех пор, как вернулся со скитальца, и, зная что там произошло, глава ордена мог его понять. Или, по крайней мере, думал, что мог, потому что Тлен был и оставался для него загадкой.

Вторым пришел Савелий, четко проследовав к назначенному ему месту, второму справа от магистра, и вместе с ним Янтарь, которому принадлежало первое. Затем подтянулись и остальные участники, которых Гавин хотел видеть. Магос Магенрад Вульф с пятью кружащими рядом сервочерепами и техножрец Фларин Максимус, по сути являющийся магосом, но отказывающийся так себя называть. Апотекарий Илия, сигнифер Рол Дихтер и Эктор Хиренес, который для удобства передвижения использовал посох. Гавин сразу почувствовал исходящий от человека запах стимуляторов, которые тот принял, чтобы самому дойти сюда, но болеутоляющих не ощущалось, потому глава ордена предположил, что её советник терпит самостоятельно.

— Приветствую, братья и друзья, — начал магистр, отойдя от окна, когда все собрались, и подходя к своему креслу. Все собравшиеся десантники были в отремонтированной и вычищенной броне, а у некоторых на ней появились новые детали. — Нам всем есть чем друг с другом поделиться и что обсудить, и сейчас лучший момент для этого, потому мы здесь.

Гавин улыбнулся и его пронзительный взгляд прошелся по всем членам собрания. Затем магистр сел, положив ладони перед собой.

— Начнём с того, что и так всем понятно. Мы понесли серьёзные потери. Особенно пострадала вторая штурмовая рота брата-капитана Ноа, но и первое крыло тоже теперь ослаблено, потому до полного состава их доукомплектуют за счёт братьев из четвертого и пятого крыльев, — объяснил своё решение и позицию глава ордена, а затем перевёл взгляд на Савелия. — Ты, брат, снимаешься с позиции первого капитана и станешь капитаном-инструктором десятого крыла, в которое будут зачисляться все инициаты с этого момента. Уверен, что с тобой в этой роли у нас будут лучшие новобранцы во всей восточной части Империума.

Суровый ветеран, чьё лицо редко выражало что-то кроме серьёзной целеустремлённости и сосредоточенности, от таких слов даже слегка смутился, что выразилось в дрогнувшем уголке губ и слегка поморщившемся лбе.

— Твоя уверенность делает мне честь, брат, — ответил он и ударил кулаком по нагруднику. — Сделаю всё, чтобы так и было.

— Отлично, — улыбнулся Гавин и пригладил свои собранные в хвост смоляные волосы, после чего продолжил, переводя взгляд на Илию, который являлся старшим апотекарием ордена. — Каково состояние брата-капитана Ноа и других раненых?

— Штурмовой капитан в сознании, но пока прикован к койке в апотекарионе. Мы с техножрецом Максимусом провели несколько операций по замене пострадавших органов и частей тела Ноа бионикой. На данный момент они хорошо принялись и предположительно через две недели он уже сможет ходить, хотя я рекомендовал бы ему месяц покоя, — озвучил свой вердикт Илия, чьё худое лицо выражало крайнюю усталость. Вероятнее всего, он не спал и не отдыхал эти дни, занимаясь ранеными всё время.

— А что насчёт его боеспособности? — уточнил магистр.

— Если позволите, — поднял механический палец техножрец, привлекая к своей облаченной в алую мантию фигуре внимание, — могу заверить, что он будет сильнее и быстрее, чем до ранения. Его левая рука вследствие тяжелейших повреждений была заменена полностью, а новая обладает значительно большей прочностью и силой. Раздавленный и не подлежащий восстановлению рёберный каркас мы тоже заменили на адамантиевый, а часть внутренних органов бионикой, которая в совокупности создаёт более прочный защитный слой. Его ноги так же пришлось ампутировать и заменить бионическими, которые позволят двигаться быстрее и не устают. Все импланты я делал лично и гарантирую их высшее качество и надёжность.

Гавина немного удивило такое выступление техножреца, который обычно предпочитал держаться в тени, не высовываться и делать только то, о чём просят, но не больше. Возможно, ввиду сближения ордена с магосом Вульфом производитель сервиторов чувствовал какую-то угрозу своему положению? Как бы то ни было, к его работе у магистра никогда не возникало вопросов и тем более претензий, потому он понимающе кивнул.

— Благодарю за уточнение, Фларин, — произнёс магистр и снова перевёл взгляд на Илию, ожидая ответа на вторую часть своего вопроса.

— Большинство раненых будет в строю в течение двух-трёх недель. Семерым потребуются дополнительные бионические импланты и их восстановление может затянуться. Троим пришлось даровать Милость Императора, потому что их восстановление было невозможно. Всё извлеченное геносемя проверено на чистоту и готово к имплантации.

Гавин кивнул понимающе.

— Уверен, вы сделали всё, что было возможно, и благодарю за усилия, — заявил магистр, после чего поглядел на сигнифера Дихтера и советника Хиренеса, смотревшегося ребёнком на собрании взрослых. — Что происходит на Фрации?

Эктор прокашлялся, прижав тонкие пальцы к сухим узким губам, и поглядел на Рола Дихтера, который выполнял роль представителя ордена в правительстве и мог бы ответить на вопрос Гавина, но тот приглашающим жестом ладони уступил это право человеку. Бывший писец благодарно кивнул и посмотрел на магистра.

— Чрезвычайное положение, введённое мной, будет действовать пока поисковые отряды капитана Седека не убедятся в безопасности всех упавших на планету обломков, — начал он твёрдо. — Паломники, пережившие извлечение паразитов, размещены в Амброзио и выказали желание остаться на планете, куда их привёл Император, чтобы возродить здесь Его церковь. Покушение на мою жизнь, совершенное представителями старой власти, по воле Императора провалилось, а все виновные наказаны. Уверен, других подобных больше не будет.

— Все участвовавшие в нападениях казнены, — добавил бывший апотекарий, теперь носящий посох сигнифера с символом ордена на навершии и представляющий Ангелов Ночи среди людей. — За сбежавшего бывшего члена совета, Франсуа Лефера, назначено вознаграждение. Его поиски ведут военные Фрации и отделение сержанта Валериона.

— Держите меня в курсе результатов поисков, — задумчиво произнёс магистр.

Рол Дихтер кивнул, блеснув стальным колпаком, которым была заменена верхняя часть его черепа, а Эктор, подавшись назад, кажется, стал еще меньше, сливаясь с тенями своего кресла, но при этом оставаясь заметным из-за внимательных ярких глаз, следящих за происходящим без капли страха или неудобства.

— Кто займёт место первого капитана мы решим позже, точно так же, как остальных капитанов, а пока остался один вопрос, — Гавин посмотрел на Магенрада Вульфа, который в ответ приподнял голову со светящимися из под капюшона линзами вместо глаз. — Магос?

— Как вы и просили меня, брат Гальярд из Имперских Кулаков жив и способен дальше служить Императору, — начал он идеально смодулированным для передачи уверенности и чувства собственного достоинства голосом. — И у него есть просьба.

Гавин, сначала ощутивший удовлетворение от исполнения его просьбы, удивился тому, что таковая возникла у спасённого Имперского Кулака, но, тем не менее, кивнул согласно.

— Вы передадите её? — поинтересовался он, гадая, что это может быть.

— Нет, — решительно ответил магос и покачал головой, приказывая одному из своих сервочерепов подлететь вперёд и запустить голопроектор. — Он сам попросит.

Все взгляды устремились на проекцию, которая обрисовала дредноут модели "Левиафан", пока еще серый и блестящий от масла, но с уже установленными на левую руку цепным кулаком и гравитационной бомбардой на правой.

— Приветствую, братья, — прозвучал транслируемый другим сервочерепом механический голос. — Благодарю вас за то, что спасли мне жизнь.

— Брат Гальярд, рад, что ты можешь продолжать выполнять свой долг, — сдерживая удивление, констатировал магистр. — Магос Вульф сказал, что у тебя есть просьба, и я полагаю, это желание скорее вернуться к своему ордену и братьям.

— Нет, — короткий ответ дредноута был не тем, что Гавин ожидал услышать. — Я хочу остаться с вами пока не отплачу долг.

Повисла тишина, потому как, во-первых, никто не ожидал того, что Имперский Кулак будет говорить из саркофага дредноута, а во-вторых, его желанием будет остаться.

— В таком случае для нас будет честью сражаться плечом к плечу с сыном Дорна пока твой долг не будет уплачен, — ответил магистр Сорнери то, что должен был.

— Тот, кто выдавал себя за капеллана Везувия, являлся Альфа-Легионером, — вступил в разговор Тлен, как обычно негромко, но внушительно. — Я нашел его боевую броню и укрытие, но самого его нам встретить не удалось.

— Тогда я буду надеяться, что у меня будет возможность поквитаться с ним в будущем, — проворчал дредноут.

— Будем верить в это, а пока я отправлю транспорт, который заберёт тебя на борт "Непрощенного Слепца", брат Гальярд, — постановил Гавин и после короткой паузы, нарушаемой лишь механическим ворчанием Имперского Кулака, магос Вульф прервал трансляцию. — У вас был дредноут.

Это звучало как обвинение и глава ордена Ангелов Ночи был уверен, что адепт Марса это понимает.

— И есть еще, заготовленные для того момента, когда Ангелы Ночи подтвердят свою надёжность, — кивнул магос, а его сервочерепа вернулись на места за его спиной.

— Понятно. Есть еще что-то, что нам нужно узнать? — ехидно поинтересовался Гавин, не собираясь сдерживаться.

— Есть отдалённый регион пролива Иерихон, который интересует Адептус Механикус. С учётом вторжения тиранидов флота-улья Дагон примерно с его направления, а так же других факторов, нам для реализации своей миссии потребуется помощь ордена Адептус Астартес, — озвучил свои пожелания магос Вульф, так же обводя сидящих за столом людей и десантников, как до того делал магистр. — У меня, как уполномоченного представителя жречества Марса, есть право и возможность предоставить Ангелам Ночи необходимые чертежи, а так же создать мощности для производства полного спектра боевых машин и боеприпасов на Фрации.

Гавин сузил глаза, оценивая собеседника. Вульфу нужна помощь ордена, а не какого-то меньшего числа вроде отделения или роты, что указывает на масштаб притязаний и потенциал угрозы. Если речь шла о северо-восточной оконечности сектора, откуда пришли тираниды, то там и полного ордена могло оказаться мало. А это означало куда большие потери, чем они понесли на скитальце. И, пока магистр молчал, заговорил другой член высшего командования ордена.

— Должно ли нас смущать, что безумный архимагос, управлявший скитальцем, был вашим наставником, из-за которого вы потеряли свои права на мир-кузницу и свободу? — шепот Тлена заставил сидящих за столом обратить удивлённые взгляды на него, а затем снова на магоса.

Магенрад Вульф вздрогнул так, будто в него выстрелили и медленно повернул голову к хранителю тишины, фокусируя линзы на нём.

— Инквизиция может казнить и за меньшее, но вам оставили флот, принадлежавший вашему наставнику, ваше имя осталось чистым, а вдобавок вы получили ресурсы, которые сейчас предлагаете нам. Почему? — продолжил давить тёмный провидец.

Магос молчал, вероятно, перебирая возможные варианты ответов и их последствия, и Гавин не мог не улыбнуться, глядя на это, хотя для него откровение оракула стало новостью. Впрочем, насколько он помнил из разговора с Янтарём, брат Нарасин съел мозг магоса, управлявшего скитальцем, и далеко не всё рассказал библиарию, часть оставив для своего старшего хранителя тишины.

— Можете не утруждать себя ответом, — Тлен, видя затруднение магоса, откинулся на спинку кресла, лязгнув о неё заплечным реактором. — Скоро на Фрацию прибудет инквизитор Ингвардоттир и вы дадите ответ ей, как представителю Ордо Еретикус.

XCIV

После совета, когда магос Вульф с Эктором Хиренесом и Ролом Дихтером покинули зал, чтобы решить вопрос организации производственных мощностей на Фрации, внутри остались только апотекарий, библиарий и капитан с магистр, которым было еще что обсудить без лишних ушей. Гавин подождал немного, а затем глубоко вдохнул и его лицо отразило всю серьёзность испытываемых им чувств. У них становилось слишком много секретов как у ордена, так и у личностей, подумал он, обводя взглядом боевых братьев, с которыми разделил тяжкую ношу командования. Все ждали, глядя на него, на бывшего сержанта, уже более года назад ставшего магистром по положению, но пока еще не по мышлению. Сорнери чувствовал, как внутри него всё еще борются два этих начала, тактика, который привык работать в составе небольшой команды, и стратега, который жил глубоко внутри и строил планы на будущее куда более далёкое, чем текущие операции, но перелом уже наступил и второй побеждал, оставляя сержантское позади. В общем-то было бы странно, если бы было иначе, но к этому нужно было прийти через испытания и страдания, шлифовку опытом и боями. Магистр улыбнулся и его тёмные глаза, кажется, тоже улыбнулись, расслабленно сузившись от этой мысли.

— Я всем вам доверяю, братья, потому мы здесь, — начал он после коротких размышлений, хотя слова подбирал давно. — Чтобы орден мог исполнять свой долг, нам нужна не только техническая основа, которую будет строить магос Вульф, люди Фрации и братья, которые подойдёт на роль технодесантников. Нам нужно твоё влияние, Тлен, и твоя подготовка, Савелий, и твой надзор, Янтарь. Важны и Когти Ночи. Система, которую мы строим, должна работать и без нас. Элементы должны быть заменяемыми на века вперёд, а угрозы, которые лежат во тьме, известны тем, кто будет после нас.

Обычно Гавину не свойственно было такое иносказание, но в этот раз оно было уместно.

— Что нам известно о демоне, который спланировал и организовал прибытие сюда скитальца? — спросил магистр, а затем, понимая, что каждому из братьев есть что сказать, обратил взгляд на Савелия, желая, чтобы начал он.

— Демоны всех четырёх богов Хаоса с момента, как Повелители Ночи оставили путь Империума, пытались склонить легион на свою сторону, но особо усердствовал высший демон, которого я знаю под именем Радостного Свежевателя. Его меньшие слуги сопровождали нас в некоторых операциях, когда склонившиеся на сторону Слаанеш братья могли их призвать, и один раз группа таких фанатиков призвала его самого, чтобы он склонил Ночного Призрака на свою сторону. Наш генетический отец разорвал его и выбросил обратно в варп, как делал со всеми демонами, которые пытались повлиять на него, — на этих словах в голосе Савелия, обычно ровном и четком, проскользнули нотки уважения. — Во время осады Терры роту, в составе которой был мой коготь, тоже сопровождали его слуги во главе с Похитителем Лиц, напоминавшем нам о тех людях, которых мы потеряли. На скитальце я снова убил его, как и тогда. Радостный Свежеватель несёт так же ответственность за совращение после осады моего капитана, Харабора. После его апофеоза и возвращения в Цитадель Ночи, принц Викар заточил его в подземелье с помощью блокирующих варп устройств, а всех разделявших взгляды капитана убили.

Древний ветеран замолчал, давая понять, что закончил, потому Гавин благодарно кивнул и перевёл взгляд на Янтаря.

— Его истинное имя я оставил в своей памяти раздробленным на части, а из памяти Фиррис Ватор и тех, кто слышал его, стёр, — сообщил библиарий, слегка нахмурившись. — Истинное имя даёт определённую власть над нерождёнными, но она ограничена и высшие демоны могут преодолеть её при определённых условиях. Простое знание не даст победы, тем более, что у Принца Красочной Резни, как он назвал себя сейчас, есть много меньших слуг, в том числе смертных. Лучше всего физически уничтожить его, когда он будет призван снова. Тогда он будет вынужден еще сто лет по терранскому времени быть заточенным в варпе.

Учитывая то, что вдаваться в подробности колдовства Гавин не хотел, такой ответ его устроил, ведь кому как не эпистолярию знать о том, что делать с демонами. Магистр кивнул и перевёл взгляд на Тлена, который до этого момента смотрел на стол, а его длинные волосы практически закрывали лицо.

— Хранитель Секретов вернётся много раз, принимая разные обличья и имена. Он связан с нами неразрывно и найдёт новые пути. Его глаза такие же, как у нас, — тёмный провидец поднял голову и его большие черные глаза посмотрели на главу ордена с кратким проблеском безумия. — Хранители тишины всегда будут у него на пути, но в войне ангелов и демонов тех, на чьей стороне будет перевес, определяют люди.

Гавин надвинул брови, пытаясь понять иносказание это снова или прямое указание. Возможно, это было и то, и другое, потому что на Фрации важную роль для оракула сыграл погибший Карл Ординат, а на скитальце победу им принесла Фиррис Ватор.

— Значит, ордену придётся снова и снова отбиваться от своего тёмного прошлого, — глядя в его глаза, констатировал магистр, после чего улыбнулся и перевёл тему. — Что с Никаром и другими Повелителями Ночи?

— Я видел, как Никар умирает в цветах Ангелов Ночи, но после того, что стало с братом Ноа, не уверен, — вздохнул Тлен и снова опустил взгляд.

— Остальных я стёр, а брат Илия поработал над их внешностью, — добавил Янтарь.

Решение было хорошим и Гавин согласно кивнул, прикидывая как лучше поступить дальше, но поведение Тлена его отвлекало. Таким неопределённым он давно хранителя тишины не видел.

— Определю стёртых в отделения к Когтям Ночи, пусть следят за их поведением, — постановил магистр и сжал губы задумчиво, потирая подбородок. — Савелий, что ты можешь сказать про Никара?

— Умный, хитрый, изворотливый, всегда думал наперёд, был вторым после Гэбриэла Клата фехтовальщиком нашего осколка Легиона, — четко, как и всегда, ответил капитан.

— А ты каким был в этом списке фехтовальщиков? — уточнил с улыбкой Гавин, пытаясь угадать. Третьим что ли?

— Я в нём не был, — сурово ответил Савелий. — Я не сражался во внутренних дуэлях. Честь ничто и оскорбления не повод убивать боевого брата.

Достойный ответ, подумал Гавин и улыбка сошла с его лица. Если Сава так говорил, то, вероятнее всего, мог убить и чемпиона, и Никара.

— В таком случае я поговорю с Никаром, когда он будет здоров, и, если меня устроят его ответы, у нас будет второй капитан, — начал после короткой паузы Гавин, желая расставить точки над и. — Брат Тавлаан получит повышение до капитана четвертого крыла и право на свою геральдику, потому что его отделение уничтожило больше всех врагов в боях на скитальце. И, раз уж инквизитор Майев возвращается вместе с отделением приданных ей Ангелов Ночи, то, быть может, у нас будет еще несколько опытных братьев, чтобы занять командные роли.

XCV

Обшивка челнока горела и внутри кабины пилота скапливался дым, так что любой человек, оказавшийся за штурвалом, с трудом бы различал даже показания приборов, не говоря уже о перегрузке из-за скорости и высокой температуры внутри, но пилотировал небольшой лихтер тот, кто человеком давно уже не был, и его усиленный визуальными системами шлема взор различал всё, что нужно, чтобы приземлиться. Вместе с челноком падали сквозь атмосферу Фрации увлеченные её тяготением разного размера куски космических кораблей, когда-то составлявших космический скиталец, потому даже продвинутые системы противовоздушной обороны вряд ли отличили бы их от маленького лихтера, нёсшегося к земле без малейших признаков жизни и с отключенными пока двигателями. Однако сверхчеловек в кресле пилота был не единственным пассажиром транспорта, потому что позаботился о своём будущем еще тогда, когда заключал сделки с демоном и магосом, обещая посодействовать обоим, но в итоге сделав лишь то, что нужно было ему одному. В узком отсеке за облаченным в краденые черные доспехи с символом филина на плече легионером закреплённые цепями тряслись три противоударных контейнера, внутри которых в сонном медикаментозном состоянии находились существа, позаимствованные им из зверинца Карденаса, и находящийся в состоянии искусственной комы Ангел Ночи, которого Альфарий собирался использовать, конечно же, исключительно во имя Императора.

Тряска усилилась, когда они спустились ближе к поверхности планеты, прорвав облака, и сквозь дым и жар легионер различил глубокое зеленоватое море, а в стороне отмеченную белой пеной прибоя прибрежную полосу, где скалы перемежались высокими деревьями. Упасть в море было худшим из вариантов, потому он переключил несколько тумблеров и спокойно запустил двигатели, следя за стремительно кружащейся стрелкой высоты. Моторы чихнули, челнок вздрогнул особенно сильно, а затем пилот потянул ручку управления на себя и тщательно контролируемое падение превратилось в аккуратный выход из пике, так что на переходе в горизонтальное положение хвост лихтера едва не коснулся волн. Это уже могло выглядеть опасно, если бы его заметили, потому стоило преодолеть опасный участок быстро. Альфарий прибавил скорости и, оглядевшись по сторонам, оценил местность и падающие обломки на предмет направления, где их меньше всего, затем сверился с показаниями ауспика и немного сменил направление, заложив лёгкий вираж.

Маленький островок рядом с большой землёй оказался идеальным местом для приземления благодаря пещере, куда можно было только заплыть на лодке или залететь через А-образный пролом, и удача улыбнулась легионеру снова, когда он оказался внутри и нашел возвышение, на которое можно было челнок посадить. Транспорт селаккуратно и Альфарий выключил двигатели, позволяя себе осмотреться в полутьме пещеры. К его небольшому удивлению он заметил в тёмном дальнем углу около воды накрытую брезентом лодку, но людей не было видно.

"Кому-то неповезёт окончить свою жизнь этим вечером или повезёт стать частью чего-то большего", подумал десантник, отцепляя ремни безопасности и поднимаясь с кресла пилота, чтобы пойти к боковой двери.

Едва он выскочил наружу, по нему открыли огонь из автоматического оружия. Два стрелка выше и трое внизу, плюс один, который спрятался то ли из страха, то ли беспокойства за свою жизнь. В любом случае спрятавшийся, скорее всего, был лидером, потому лже-Ангел Ночи в следующие несколько секунд из болт-пистолета застрелил двоих наверху, а из болтера троих вооруженных людей внизу. Еще через пару мгновений после этого он добрался до цели, сбив хорошо одетого человека с ног несильным ударом прикладом и наставил еще горячее дуло на лицо упавшего на спину незнакомца.

— Будьте вы прокляты! Фрация не ваше гнездо, убийцы! — человек выплюнул проклятия в адрес своего потенциального убийцы и попытался выдернуть чеку из гранаты.

— Полностью с тобой согласен, — проговорил доверительно Альфарий, выбив гранату из рук человека, после чего повесил пистолет на магнитный захват бедра и протянул руку лежащему мужчине. — Как тебя зовут?

— Франсуа Лефер, — немного удивлённо заморгал тот и, после секундных колебаний, принял предложенную руку.

Оглавление

Действующие лица

I

II

III

IV

V

VI

VII

VIII

IX

X

XI

XII

XIII

XIV

XV

XVI

XVII

XVIII

XIX

XX

XXI

XXII

XXIII

XXIV

XXV

XXVI

XXVII

XXVIII

XXIX

XXX

XXXI

XXXII

XXXIII

XXXIV

XXXV

XXXVI

XXXVII

XXXVIII

XXXIX

XL

XLI

XLII

XLIII

XLIV

XLV

XLVI

XLVII

XLVIII

XLIX

L

LI

LII

LIII

LIV

LV

LVI

LVII

LVIII

LIX

LX

LXI

LXII

LXIII

LXIV

LXV

LXVI

LXVII

LXVIII

LXIX

LXX

LXXI

LXXII

LXXIII

LXXIV

LXXV

LXXVI

LXXVII

LXVIII

LXXIX

LXXX

LXXXI

LXXXII

LXXXIII

LXXXIV

LXXXV

LXXXVI

LXXXVII

LXXXVIII

LXXXIX

XC

XCI

XCII

XCIII

XCIV

XCV