Как медведи выжили в перевороте [Анкл Ривер] (fb2) читать онлайн

Анкл Ривер Как медведи выжили в перевороте

Они и не выжили.

Они вымерли.

Но они вернулись.

Переворот — это когда Земля опрокинулась.

Когда «Звездные войны» (нет, не фильм, а мини-спутниковое космическое лучевое оружие) промахнулись. О, вы даже не знали, что они у нас есть? Вы еще о многом не знаете! Например, о том, для чего они нужны на самом деле. Или почему Советский Союз прекратил глобальное соревнование и стал развиваться сам по себе.

Нет, вовсе не для того, чтобы защитить наши — или любые другие — города. Это все глупая пропаганда. И не для того, чтобы отстоять право первого ядерного удара, отстреливая одну за другой подлетающие межконтинентальные баллистические ракеты для ослабления ядерного потенциала вероятного противника. Тоже глупая (но чуть меньше) пропаганда.

Из всего того, что мини-спутники натворили, когда все разом обрушили свою мощь в сторону Земли, правильным было выбивание всего электричества. Они для этого и предназначались. И они это сделали. И еще сделали великолепное землетрясение. Но то, чего от них не ожидали, было полное выжигание всего — целиком и полностью, сверху донизу.

Ужасно. Великолепно составленный план, и вдруг такое.

Могло быть и хуже. Глобальное потепление все-таки сохранило бы жизнь на Земле. Уплотнило бы атмосферу немножко…

А вот эпицентр землетрясения оказался высоко в небе. Получилось что-то типа подушки безопасности.

А само сотрясение! Страшный взрыв, когда одновременно бьют двадцать тысяч единиц ужасного космического оружия.

Будто на тормоза нажали, и долгота дня неестественно увеличилась, и не на глазок, а по механическим часам, которые только и тикали после (электронные не работали). Гироскопический эффект вращения Земли удержал прежнее направление. И это хорошо, потому что любая существенная смена направления движения изменила бы наклон земной оси к Солнцу! Но приторможенный удар заставил вращающуюся планету лишь вздрогнуть.

Земля и вздрогнула.

Но лишь чуть-чуть. Недостаточно, чтобы выплеснуть воздушный и водный океаны в космос. Недостаточно, чтобы вся планетная масса тащилась всухую, гремя рушащимися скалами и беспорядочно кувыркающимися булыжниками. Наша планета, как известно, при вращении слегка покачивается, частично благодаря тому, что плотность рельефа ее поверхности очень разнообразна. Но так как суша распределена по планете бессистемно, а все мишени систематически в основном располагаются на ней, планетные тормоза сработали неодинаково.

Плотная земная кора по краям жидкого содержимого сползла в мировой океан, отрывая с катастрофическими последствиями куски твердой поверхности. Равно катастрофические последствия вызвало выплескивание поверхности жидкой на окружающие ее берега. Гироскопический эффект продолжающегося вращения спас положение: боковое преодоление ускорения земной коры стабилизировало движение планеты все в том же направлении.

Форменная неразбериха! Однако поразительно, как много видов в конечном счете выжило и со временем возродилось в прежнем великолепии: сирень, ядовитый плющ, лоси, зебры, стрекозы, скорпионы, люди, медоносные пчелы, пумы, кролики…

Но не медведи. Ни одного.

Однако восемь столетий спустя они появились вновь.

Землетрясения и извержения к этому времени уже как-то поутихли. Пыль осела. Климат стабилизировался. Уже пару веков можно было вести здоровую жизнь. Леса снова выросли. И человеческие общины. Несколько. Популяция людей уже подбиралась к миллиону — на всю планету. Достаточно, чтобы места назывались по-человечески, включая и ту область, где медведи появились вновь: сразу за Арено, в горах неподалеку от границы Тубаля и Кессы.

Но как?

* * *

Возможно, все это началось с того, что у Билла Редпата возникли проблемы с налоговой службой, еще тогда, в 1980 году. Билл Редпат и Мерилин Агадо в то время присматривали за домом Бульдога и Петуньи в знаменитом (загляните в любой перечень городов-призраков) своими золотыми и серебряными рудниками Моголлоне, что в Нью-Мексико, в то время как сами Бульдог и Петунья отсутствовали, временно пребывали в Таксоне, там они растили ребенка и зарабатывали на то, чтобы иметь возможность этого ребенка растить.

— Я бы никогда не стал заполнять налоговую декларацию, — сказал Билл. — Да, налоговую льготу я получил, но, честно, заполнил декларацию только потому, что считал это правильным.

— Налоговики просто отказались поверить, что кто-то может прожить на тысячу восемьсот долларов в год, — объяснила Мерилин.

— И требуют документально доказать поступление средств, которых у меня нет, — сказал Билл. — Какие могут быть документы? Кошмар! Я сойду с ума!

— Может быть, именно так чужаки обо всем узнали, — сказала Мерилин. — Они определенно не любят психов. Сумасшедшие для них что-то вроде звоночка. И они тут же появляются на своем маленьком умненьком летающем блюдечке.

— Которое со свистом влетает в каньон, — закончил Билл. — Вот это был полет! Если у тебя в Моголлоне прихватит сердце в ветреный день, не жди, что санитарный вертолет хотя бы попытается приземлиться в этом тесном каменном коридоре.

Чужаки так и не объяснили, как они узнали о проблеме Билла с налоговой службой. Просто сказали, что ищут демона, который сбежал из их зоопарка.

— Это оказался другой демон, — покачала головой Мерилин.

— Очень жаль, — откликнулся Билл.

Чужаки оказались дружелюбными. И вернулись с новым визитом.

— Или другие такие же, — сказала Мерилин. — Мы их никогда не различали.

— Не уверен, что это имеет значение, — ответил. Билл.

Вы когда-нибудь задавались вопросом, почему истории чужаков о первом контакте такие странные? Это потому, что наша планета была в пузыре времени. Давно, еще в эпоху Абисмала. И вырвалась из пузыря в действительную временную линию как раз к Перевороту… хотя, конечно, прошло какое-то время, скорее всего, века, пока кто-то снова нас нашел. Им было просто интересно, куда мы подевались!

Но пока мы были вклеены в Пузырь времени (столетий на двенадцать из наших тысячелетий или около того), многие чужаки не могли нас найти. Только представители видов, владеющих телепатией, да вусмерть обдолбанные шарлатаны.

— Наши чужаки были вполне адекватные, — произнес Билл.

— Гораздо более адекватные, чем ты во время разборок с налоговой службой, — усмехнулась Мерилин.

— Кажется, они были телепатами… Целый вид взаимосвязан телепатически… — покачал головой Билл.

А потом вернулись Бульдог и Петунья.

Естественно, в панике. Сбежав из большого города. Появились без предупреждения, как ураган.

По большому счету, они не были строги к Биллу и Мерилин. И разрешили бы им остаться на неопределенное время. Но ведь это же дом Бульдога и Петуньи, их семья…

А Эльвира действительно старела…

* * *

Скорее всего, с Эльвиры и надо было начинать. Потому что она и стала причиной появления на сцене медведей.

Эльвира Сандерфельд вроде как унаследовала Моголлонский доходный дом благодаря большой эпидемии гриппа 1918 года.

Эльвира не состояла в родстве с предыдущими владельцами. Они в панике бежали из Моголлона вместе с большей частью жителей, и бегство населения вместе с гриппом нанесло сильнейший удар по городу, в то время тоже крупнейшему поставщику серебра и золота в новом штате Нью-Мексико. Настоящей причиной эпидемии в городе был распространенный у рудокопов силикоз, который обосновался в их легких как следствие вдыхания силикатной пыли, превратив их наполовину в камень еще до того, как пришел грипп. Но владельцы доходного дома об этом не задумывались. Они знали только, что жители Моголлона мрут как мухи, и хоть грипп плох везде, но не везде плох настолько.

В те времена Эльвира была добросердечной девочкой-подростком. Она ухаживала за больными, страдающими в комнатах покинутых меблирашек, пока эпидемия не прошла. Она работала там и до эпидемии, осталась и после. Моголлон по-прежнему казался процветающим рудничным городком в узком отдаленном каньоне с несколькими тысячами населения. В доходном доме по-прежнему жили постояльцы, во всяком случае, снова появились, когда грипп пошел на убыль.

Эльвира сделала вид, что владельцы вернутся. Она вела учетные книги, содержала в порядке кухню и спальни, всё было опрятно, чистенько и в любой момент готово к проверке. Это было как раз в двадцатые годы, когда медведи в округе еще не появились, несмотря на «сухой закон»… А «сухой закон» в Моголлоне недолго продержался.

В тридцатые годы благодарные жители помогли Эльвире получить документ на право владения теперь уже явно бесхозной собственностью. Она так никогда и не узнала, что произошло с предыдущими владельцами.

Во время первой мировой войны моголлонское производство серебра и золота очень высоко ценилось Соединенными Штатами. Ценилось оно и в двадцатые. Даже глубины Великой депрессии в начале тридцатых совершенно не затронули Моголлон. Но затем цена на золото стала регулироваться федеральным правительством.

Четырнадцать долларов за унцию, и каждому было приказано сдать по такой цене золотые сертификаты. Лишь несколько недель спустя тех, кто этого не сделал — по рассеянности или из-за обладания секретной информацией, — снова попросили вернуть золотые сертификаты в Министерство финансов США на погашение… уже по тридцать пять долларов за унцию.

Даже по тридцать пять за унцию золото было менее выгодно, чем обычно. Но Моголлон продолжал добывать, а Эльвира продолжала держать доходный дом.

До 1942 года, когда федеральное правительство приказало закрыть рудники, провозгласив золото и серебро несущественными для военной экономики второй мировой.

Моголлон опустел, опустел и городской доходный дом. И в конце концов Эльвира, уже женщина средних лет, осталась среди всего-навсего десятка жителей города-призрака, в который превратился вполне солидный населенный пункт, где она выросла. Моголлонский доходный дом не мог быть продан. Эльвира не хотела уезжать. Но ей было одиноко.

Эльвира не слишком точно помнила, когда там поселились медведи.

— Может, в 1957-м, а может, и в 1958-м… Помнится, это было до того, как появился этот мэр из немецкого городка. Он хотел фото, где снялся с медведями. Наверное, в шестьдесят четвертом. Медведи уже несколько лет у меня жили.

Эльвира и медведи. Лишь часть моголлонской жизни, такая же. как январские цветы на солнечном склоне единственной городской улицы, проходящей через каньон, в то время как на тенистом склоне с другой стороны улицы даже в мае еще было три фута снега. Но единственным важным пунктом для жителей Моголлона, часто собиравшихся в салуне «Жирный козел», была заповедь: «Никогда не появляйтесь к неизменно восхитительному обеду в Эльвирином заведении, дыша перегаром. Запах может разозлить медведей!»

Итак, Эльвира осталась. Медведи тоже. Шли годы, проходили десятилетия. Эльвира старела — и наконец состарилась.

Впрочем, она оставалась здоровой. И обеды по-прежнему были чудесными. Она приспособилась подсовывать ступни под теплого сонного медведя, чтобы получать полное удовольствие от тишины долгих прохладных моголлонских вечеров. Но пришло время, когда Эльвире стало тяжело рубить дрова.

Потом случилась засуха. Погиб урожай желудей. Каждый старался помочь кус очком-другим съестного, подходящего для медведей. Не только из чувства сострадания, но и из самосохранения. Медведи Эльвиры были более цивилизованными, чем некоторые местные представители человечества. Однако оставались зверями.

Мерилин Агадо неплохо ладила с медведями. Она стала брать у Эльвиры уроки кулинарии. Билл Редпат тоже с медведями ладил. Они не были абсолютными трезвенниками, но по моголлонским стандартам таковыми считались — и ничуть не возражали против воздержания от спиртного, находясь где-нибудь поблизости от Моголлонского доходного дома.

Билл и Мерилин никогда ни о чем не просили. Надо сказать, что Эльвира тоже никогда не просила о помощи. Но когда Бульдог и Петунья так внезапно появились, она вдруг сразу поняла, что в Моголлонских меблирашках гораздо больше места, чем в маленьком домике Бульдога и Петуньи.

Кроме того, каждый в Моголлоне (население которого вновь выросло с четырех человек — не считая медведей — почти до тридцати) знал, что Бульдог и Петунья жили по обычаям христианства, которое и проповедовали. Но в основном только проповедовали.

Эльвира не стала бы просить о помощи. Но предложить помощь…

Так Билл и Мерилин переехали в Моголлонский доходный дом, к Эльвире Сандерфельд и медведям.

* * *

Вот почему, когда после нескольких визитов в течение нескольких лет чужаки пригласили Билла и Мерилин покататься на их НЛО, казалось совершенно естественным, что Эльвира поедет вместе с ними.

И медведи.

Почему бы нет?

Там было много места.

Хотя это странно. Снаружи тарелка не выглядела крупной. Зато внутри оказалась весьма вместительной.

Чужаков было трое.

Были ли они те же самые, что искали сбежавшего демона? Трудно сказать… Они устроили со всеми удобствами всех, включая медведей. И взлетели.

Ну а общались они… Примерно как?

Конечно, телепатически. Они принадлежали к одному из таких видов. Но… Для них подобная связь внутри вида была обычной и привычной реальностью. Что же они думали о взаимном общении их человекообразных и медведеобразных гостей, кто знает? Очевидно, врожденная способность. Вот почему три человека и восемь медведей смогли влезть в изящную, маленькую, но достаточно глубокую летающую тарелку, чтобы покататься в открытом космосе.

Может быть, чужаки не понимали, что общение между людьми и медведями не включало в себя умения объяснять разные разности, которые инопланетянам были известны, а представители нашего вида узнавали при помощи речи.

И когда НЛО вошло в режим свободного падения, случилось так, что медведи запаниковали. Молотя лапами вокруг себя, один из них во что-то такое врезался. Что бы это ни было, но Билл, Мерилин и Эльвира отметили, как один из чужаков сказал примерно следующее: «О, нет! Он разбил предупредительный аппарат! Червоточины!»

Касалось ли это червяков? Или только прибора? Трудно сказать. Телепатия работает как система визуальных символов. Представляет незнакомое образами и понятиями известного. Обратная связь завершает процесс обучения… со временем. Как и речь, этот вид коммуникации требует практики.

У Билла, Мерилин и Эльвиры не было времени привыкнуть. Надо. сказать, у них не было времени ни самим привыкнуть к свободному падению, ни успокоить медведей, когда все три чужака вдруг впали в неподвижное состояние.

НЛО совершило… что-то неправильное.

* * *

А потом довольно быстро НЛО восстановило связь с гравитацией и приземлилось. Дверь открылась.

Перед тем как Билл и Мерилин, не говоря уж о вполне здоровой Эльвире, перешагнувшей девяностолетний рубеж, сумели встать на ноги, все восемь медведей протолкнулись в двери и разбежались.

— Чужаки мертвы? — спросила Мерилин.

— Не думаю, — ответил Билл.

— Даже я жива, им-то сам Бог велел, — сказала Эльвира, подбирая растрепавшиеся волосы.

Они больше страдали от обескураживающей неизвестности, чем от физической боли.

В общем, чувствовали себя не в своей тарелке.

Даже летающей.

Инопланетяне были рядом, но это не помогало. Даже смотреть на чужаков было как-то… неспокойно. Они владели разнообразными способностями, например, телепатией, и вместе со своей тарелкой, казалось, составляли единую и неделимую массу: смесь физического образа и ментального олицетворения медиума — контактера между своим видом и нашими. Неподвижные, они по-прежнему оставались в сознании и мыслили, но не общались.

Неудивительно, что медведи так спешили сбежать!

Билл, Мерилин и Эльвира тоже выбрались наружу.

Где они оказались?

Не в Моголлоне, но в каком-то очень похожем, однако — предположительно — необитаемом каньоне.

Чужаки всё так же лежали, предположительно живые, но все трое в коме. Они успешно могли бы сойти за футуристически освещенную скульптурную композицию на художественной выставке какого-нибудь научно-фантастического конвента.

И что теперь?

Ведь коэффициент «вероятности» всего превратил это прочное и привычное всё… во что-то другое — вне НЛО.

Могло быть и хуже. Билл, Мерилин и Эльвира легко могли придумать с десяток худших событий. А десяток еще более скверных событий милосердно не пришел им в голову.

Например, они пропустили гиперинфляцию. И инцидент в Панамском канале. Им не пришлось жить во времена этих событий, не пришлось даже узнать о них.

Не говоря уже о самом Перевороте. Но о нем они бы так и так узнали.

А в тот момент они были благодарны за благоприятную погоду и оказались бы еще больше благодарны, если бы допустили хоть какую-то мысль о том, чтó им удалось пропустить.

Эльвира предложила разбить лагерь несколькими поворотами ниже по каньону, подальше от НЛО: чужаки транслировали странные картины телепатического забытья — этакая сонная неопределенность. Не слишком неприятная, раз уж у людей под ногами оказалась твердая поверхность.

— Не могу сказать, почему тарелка сделала с нами то, что она сделала, когда ее хозяева отключились, — сказала Эльвира. — И на что еще она способна?.. Но не думаю, что мои медведи подойдут к ней достаточно близко. А я хочу быть там, где они сумеют нас найти.

Звучало вполне логично — для Билла и Мерилин. Они еще раз проверили состояние чужаков и оставили неподвижных инопланетян на месте — внутри НЛО. А чем еще они могли им помочь?

* * *

— Господи, — сказала Эльвира наутро. — Сколько же лет прошло, когда я последний раз спала на земле! Я чувствую себя девяностолетней.

— Но, Эльвира, — сказала Мерилин несколько обеспокоенно, — тебе и есть девяносто лет.

— С хвостиком, большое спасибо, — уточнила Эльвира. — Но позволь мне сказать тебе одну вещь: быть девяностолетней — это одно, а чувствовать себя девяностолетней — совсем другое!

* * *

Не могу сказать, через какое время кто-то их нашел бы или они нашли бы кого-нибудь, если бы не зрение Терри.

Телепатические образы пребывающих в необоримой коме чужаков походили на сны, невнятные и увлекательные, каковые обычно по пробуждении оборачиваются слишком бессвязными, чтобы умудриться запомнить. Тем временем зрение Терри хоть и не показало четко, что такое-этакое находится в каньоне, но тем не менее оформило ясное и четкое направление для его неодолимого стремления.

Зрение Терри унесло его вверх по Тубаль-реке, прочь от теплого дома, уютно стоящего в речной долине, в суровые и величественные горы, куда он все равно как-нибудь собирался прогуляться, да все как-то не доходило, но вот это неотвязное зрение… Зрение, которое раньше никогда не показывало Терри ничего так, чтобы воззвать, настоятельно повторяя: «Иди же! Следуй за рекой к ее истоку!»

Но почему бы и нет?

И он пошел, прихватив свой фонарик с чудесным современным изолятором, такой легкий и безопасный. Он подвесил его на поясе, позволяя приборчику побыть часок на солнце и зарядиться, чтобы поддерживать ночью свет в лагере и огонь в костре.

Путешествовал Терри вверх по Тубаль-реке среди дикой горной страны, где путешествие из прогулки превращалось в поход; зеленые массивы расстилались перед ним — видимо, здесь выпадало больше дождей и снега, — лесистые склоны полнились пением птиц, а горные луга были напоены ароматами цветов. Наконец Терри вошел в высокогорную деревушку Арено, расположенную возле начала речки, вытекающей, сверкая, из озера среди гор, где росли сосны и даже тополя, где люди выращивали много лебеды и мало кукурузы, много малины и мало дынь, и где хлопок и бамия совершенно не успевали вызревать.

Как и многие в Тубале, Арено была деревней контрастов. К примеру, один человек лет тридцати был так крепок, что привычно плавал в озере во время бури в горах и круглый год носил только набедренную повязку. Другой человек того же возраста, который в детстве был его товарищем по играм, теперь стал инвалидом с мышечной атрофией. Это заболевание передавалось в Тубале по наследству после Переворота — до того, как люди осознали, что надо бежать без оглядки от опытных установок для нейтрализации ядерных отходов в загрязненных районах, — бесполезные ноги, руки-крюки, а вскоре и голодная смерть, которая прикончит страдальца, если что-нибудь другое не убьет его раньше, когда болезнь прогрессирует до «точки невозвращения» и с ней уже невозможно справиться.

В Арено, как во всем Ацтлане, с Террором, к счастью, покончили три века назад; землетрясения хоть и были частыми, зато более мягкими; и климат благоприятный, и правильная погода в свое время. И люди здесь были здоровыми, если не ходили зимой по горам экстремально полуголыми, доказывая свою несокрушимую жизненную силу, каковой должны были обладать их предки, чтобы выжить и чьими-нибудь предками стать.

Визит глазастого гостя из долины стал необычным событием в отрезанной от мира горной деревушке. Некоторые жители Арено сочли вовсе не наказанием, а приятностью грести на своих огромнейших лодках через озеро, чтобы помочь и сопроводить Терри в его пути, найти основное подводное течение где-нибудь ближе к другому берегу, куда он так стремился за… да за чем угодно, как обычно бывает, когда увиденное заставляет людей что-нибудь предпринимать.

Они пошли по дальнему отрогу каньона, Терри в хлопковой тунике, вполне уместной даже в горах поздним летом, и пятеро деревенских из Арено, составивших ему компанию и одетых в льняные и шерстяные одежды. Они пересекли реку несколько раз — по камням или поваленным деревьям, а в некоторых самых узких местах просто перепрыгивали через нее. Намеки на приближающуюся осень цветными пятнами показывались тут и там, и пышные астры сообщали людям гор, что лето действительно близится к концу. Но день был теплым, и привыкшему к сухому пустынному воздуху человеку, каким был Терри, ароматный горный ветерок казался влажным и ласковым.

Не так уж далеко вверх по каньону они зашли со своим походом, когда услышали, будто некое здоровенное неопознанное животное проломилось сквозь заросли кустарника, а вскоре после этого появились три светлокожих незнакомца в чужеземной странной одежде.

Два незнакомца, мужчина и женщина, выглядели лет на тридцать, третья была очень старой женщиной.

Но они не говорили по-ацтлански.

* * *

— Это точно не испанский, — заявил Билл.

— И не апачи, — ответила Эльвира.

— Ты знаешь язык индейцев апачи? — удивилась Мерилин.

— Достаточно хорошо… Понимаю, но говорить не могу, — ответила Эльвира.

— Апачи? — произнес один из новоприбывших, смуглый мужчина чуть старше Билла и Мерилин, одетый в тряпичный пояс и желтовато-коричневую тунику с многочисленными следами путешествий; сбоку на поясе висело нечто, отдаленно похожее на небольшую валторну с очень маленьким раструбом.

В этот момент огромный бурый медведь иноходью вышел из кустов, за ним два черных, поменьше.

Тубальцы широко разинули рты и выпучили глаза.

В этот момент — никто не успел и глазом моргнуть — НЛО снялось с места, где оно покоилось несколькими поворотами вверх по каньону, и взлетело в небеса.

Медведи бросились обратно в кусты.

Если бы они не сделали этого, то в кусты прыгнули бы сами тубальцы.

— Как-то все это внезапно случилось, — сказала Эльвира. Мерилин покачала головой:

— Ты заметила?

— Конечно, почему же нет? — удивилась Эльвира.

— Я тоже заметил, — добавил Билл.

Похоже, что заметили и все остальные. Сам собой возник некий вопрос, и тот же человек, что обращался к ним раньше, спросил: «Моголлон?» (тубальцы так называли горный кряж далеко на западе, в Кессе).

Впереди были месяцы, за которые они накопят достаточно лингвистических познаний, чтобы вместе это обсудить. А пока они просто знали: причина, по которой три инопланетянина впали в неподвижность, после того как медведь в панике от свободного падения задел и разбил прибор предупреждения о червоточинах, или что там это было, НЛО действительно провалилось… куда-то.

Если это «куда-то» было червоточиной, то обычно у нее есть и выход… где-нибудь. И из этого «где-нибудь» автоматическим системам летающей тарелки, возможно, пришлось бы очень, очень долго вести НЛО обратно на Землю, куда чужаки прибыли вначале. Но поскольку тарелка вступила в контакт с главным сектором космоса, который как раз пересекала обогащенная опытом в восемь веков Земля, то она появилась через каких-то пару десятков секунд, подхваченная тем же самым вихрем, вырвавшим нашу планету из ее пузыря времени при Перевороте. Когда это случилось, чужаки потеряли контакт с остальными представителями своего вида.

Быстрый контакт они восстановили немедленно после аварии, а взаимосвязь со своим видом налаживали целый день. Когда связь была восстановлена, чужаки очнулись, и НЛО взлетел.

Восстановление связи заняло так много времени, потому что весь инопланетный телепатический вид был немного обескуражен. Второй раз. В первый раз это случилось в момент внезапного исчезновения. А в следующий — в момент внезапного появления в космической Сети. Как-то всё было очень бестолково почти целый день в родном мире этих чужаков, да и для всех телепатов-инопланетян в космосе, где бы они ни находились.

Наши чужаки как представители вида получили приказ как можно быстрее вернуться обратно. Исчезновение, а еще больше появление трех особей вида стало шоком для остальных. Конечно, другие представители вида постоянно рождались и умирали. Но это было привычно. А вот когда индивидуальное приемопередающее устройство связи то есть, то нет — это как-то шокирует.

В известном смысле причиной шока, от которого целый день отходил весь вид чужаков и выбирались из ступора трое наших чужих знакомцев, были мы, вырвавшиеся из почти тысячелетнего пузыря времени в реальный континуум. Очевидно, наша планета уже вылетела из плена в той вероятности, в которой находилась во время Переворота. Но она восстанавливала связи, что сделали вероятное реальным.

Всё вышеперечисленное, а также существование времени и огромных космических расстояний, вместе с летающими объектами, которые мы считаем «неопознанными», потому что не понимаем, как они работают, означало гораздо больше для чужаков, чем для нас.

Космическое пространство велико, время тоже, и каждое из них растяжимо. Даже сейчас, когда наша планета не была больше заперта в пузыре времени, должно пройти некоторое время, перед тем как мы и остальной космос восстановим обычную взаимосвязь.

Кстати сказать, Билл, Мерилин и Эльвира в Моголлон не вернутся.

Моголлона больше нет. Тот каньон захлопнулся во время Переворота, как ладошки. Переворот был катастрофой мирового масштаба.

Вот почему, когда это случилось, население Земли вдруг сократилось примерно на 99,997 процента и на всей планете осталось примерно триста тысяч человек.

Во время Переворота, когда земная кора милосердно кратко дернулась в обратном вращению направлении, произошла первоначальная встряска. В областях вокруг концов оси комбинированного движения по ходу и против вращения нашей планеты разрушения оказались минимальными. Одна из таких областей, случайно оказавшихся на суше, причем достаточно высоко и вдали, чтобы не заплескало чудовищными цунами, была недалеко от континентального водораздела, где после оказалась северная часть Нью-Мексико.

Следовательно, около половины выживших оказались в Ацтлане, и таким образом они были в сравнительно более тесном родстве друг с другом, чем с кем-нибудь еще. Их оказалось примерно 144 тысячи человек. Такое число не позволяло каждому знать каждого и приближалось к количеству, достаточному даже для проведения религиозной реформы, когда спустя века Террор наконец превратился в более мягкий для жизни режим и устремился к чему-то менее безнадежному… Возможно даже и к религии… После потомки переживших Переворот ацтланцев, включая тубальцев, узнали, что выжившие были и во многих других местах на планете, ныне также заселенных их потомками. Таким образом, утверждение, что ацтланцы (к тому времени народ состоял из нескольких культурных общностей, пользующихся практически одним и тем же языком) изначально знали, как пережить Переворот, было просто неуместным.

Вот и хорошо. Та религиозная реформа слегка подавила некоторую склонность общества к суровости, которая могла стать очень даже неприятной. Вместо этого позже она повернула религию Ацтлана к знанию, к изучению всего, что только можно, из непознанного. Гораздо лучше! Ни Терри, ни деревенские из Арено даже не подозревали, что они на верном пути. В широком смысле. Потому что откликом Терри на увиденное стало желание предпринять поиск, реакцией деревенских парней — найти неизвестное, а ведь общий интерес увидеть и познать неведомое гораздо ценнее, чем приказ властей или угроза жизни.

Билл, Мерилин и Эльвира, не говоря уж о медведях, и летающая тарелка, взмывающая в небеса и исчезающая в далеком необъятном космосе без малейших препятствий со стороны земной тверди, — всё было источником восхищения для Терри и аренцев. Но ни один из-за этого не свихнулся. Даже медведи.

Билл, Мерилин и Эльвира — да и тубальцы, когда попривыкли, — поняли, о чем перемысливались чужаки, когда восстановилась их способность общаться. Причина, почему НЛО приземлился именно в этом месте, крылась в системе управления тарелкой, установленной «по умолчанию». Приоритетным пунктом номер один было: в случае выхода экипажа из строя следует вернуться на то место, где высаживались последний раз, если, конечно, вылет не был совершен в режиме «Надо убираться отсюда!». Первый пункт не сработал, а приоритетный пункт номер два гласил: в случае невозможности определить, где вы были последний раз, приземляйтесь в любом месте, которое найдете, но чтоб там имелись подходящая атмосфера, твердая посадочная площадка и тому подобное.

Поскольку Моголлона больше не существовало, тарелка опустилась в каньон примерно такой же ширины, высоты и формы.

* * *

Что медведи думали об этом? Да кто их знает… Взаимопонимание между нашими собственными земными видами (сейчас мы не касаемся общения с инопланетянами) вовсе не полная телепатия, — это вопрос, в решении которого чужие могут и не иметь определенной точки зрения.

Что бы медведи ни думали о новых условиях обитания, они часто приходили в гости, пока Эльвира была жива. Она дотянула до 104 лет, однако точно подсчитать было трудновато, ибо она и ее более молодые спутники приземлились в каньоне Тубаль над озером у деревни Арено, что в Ацтлане, не в то же самое время года, в каковое покинули Моголлон… И это не считая восьми промелькнувших веков…

Что бы там ни говорили, а медведям жилось хорошо. Шесть из них оказались самками. Медвежата рождались по два и по три. Восемь особей — это крошечный генетический запас для возрождения вида, но вполне допустимый. Эти восемь медвежат стали единственным шансом возродить здоровое поголовье; от них будут вести отсчет реального восстановления вида в новом мире, где в конце концов окончился режим Террора и который окончательно оклемался после Переворота.

Билл и Мерилин научились говорить по-ацтлански, хоть и с акцентом. Они тоже жили неплохо. Билл решил изобрести электричество. Не сработало. Он так и не понял — почему.

— Кого это волнует? — пожала плечами Мерилин. — Солнечные лучи гораздо приятнее.

— Особенно теперь, когда у нас есть усовершенствованный переносной солнечный изолятор для фонарей, — ответил Терри, который остался другом и даже не дразнил их за акцент… слишком часто. — Они больше не взорвутся, если вы забудете оттащить их из-под солнца.

Билл похлопал по фонарику на поясе своей тубальской туники. Лен лучше хлопка. Они с Мерилин навестили Терри в долине реки, но жить остались в горах. В фонарике было достаточно заряда, чтобы читать хоть весь вечер напролет.

Что Мерилин порой и делала, хотя обычно читала дома, под солнечной лампой, стационарный изолятор которой был достаточно велик, чтобы выдержать без подзарядки несколько недель штормовой погоды.

Билл тоже иногда читал, но он не смог достаточно овладеть ацтланским, чтобы целый вечер наслаждаться чтением.

А на английском языке книги если и существовали, то Билл и Мерилин ничего не знали об этом.

Порой они видели медведей. Многие их видели. Люди и медведи уживались совсем неплохо. Говорят, это потому, что у тубальцев и кессийцев, живших за горами на западе, были в роду общие предки апачи, которые по преданию произошли от медведей.

На самом деле каждый, кому повезло познакомиться с Эльвирой Сондерфельд, знал истинную причину того, почему медведи, вернувшиеся в мир через восемь столетий после вымирания в Перевороте, вели себя так хорошо… для медведей, конечно.

Это потому, что все они были потомками тех восьми Эльвириных медведей.

Оглавление

Анкл Ривер Как медведи выжили в перевороте