Иные Миры [Александр Альфредович Горбовский] (fb2) читать онлайн
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
[Оглавление]
Александр Горбовский Иные миры
"Не лучше было бы людям, если бы исполнялось все то, чего они желают".Гepaклит.
Предисловие
Рыба обитает в воде. Жизнь для нее кончается за ее пределами. Человек живет в привычной ему среде – в пространстве и времени, которые воспринимают его органы чувств. Способен ли он представить себе жизнь и какие-то существа, пребывающие за пределами, очерченными его восприятием? Этому посвящена книга, которую держите вы в руках. Страх небытия, понимание конечности жизни издавна побуждали людей искать различные пути продления жизни. Некоторые из этих путей обещали человеку даже большее, чем то, о чём мог помышлять он – обещали бессмертие. Истории драматических этих поисков посвящена глава, которой открывается эта книга. Но только ли скорлупой знакомой нам жизни ограничено бытие человека? Или оно простирается дальше, в иные пределы, лежащие за гранью области, доступной нашим органам чувств? Об этом вся остальная книга.В поисках вечной жизни
В весенний месяц нишан, во второй день новой луны, царь царей, повелитель Вселенной, властелин всех персов Ксеркс пожелал устроить смотр своему великому войску. Когда быстроногие гонцы разнесли эту весть по всем городам и крепостям, где стояли гарнизоны непобедимого персидского войска, многие возликовали, но еще больше было тех, кто опечалился. Те, кто возликовал, думали о будущих великих наградах и почестях для отличившихся, которые сопровождали обычно такие смотры. Те же, кто опечалился, вспоминали страшные казни, которым предавали провинившихся – тех, кому не посчастливилось: либо лопалась подпруга, либо держал неровно копье, либо конь сбивался вдруг с мерной рыси. Но и те, кто опечалился, старались сохранить на лице веселость, дабы не искушать судьбу и не стать легкой добычей вездесущих доносчиков. И вот настал день, которого нетерпеливо ждали и еще больше боялись столь многие. Великое войско собралось у подножия холма, на котором белел огромный шатер царя, и, когда царь царей Ксеркс вышел из шатра, медный грохот сотряс небо и землю. По сравнению с ним, с этим грохотом, гром, что приносили тучи, шум бурного моря были как шепот, как дуновение ветерка. Это тысячи воинов ударили своими мечами о медные кованые щиты. Начальник войска, стоявший чуть позади, по правую руку царя, заметил, как тень удовольствия пробежала по лицу повелителя, и это был знак милости. Когда же по мановению царской руки великое войско пришло в движение, показалось, что пришла в движение вся земля – от одного края неба до другого, потому что для тех, кто стоял на холме, не было ни лучника, ни конника, ни щитоносца – была только сверкающая оружием подвижная человеческая масса, и не было такой преграды, такой крепости, страны или войска, которых эта масса не сломала бы и не могла сокрушить. Поэтому гордость и радость, что они причастны такой силе, наполнила сердца людей, стоявших на холме по правую и левую руку царя царей. Но им не было видно лица Ксеркса. Когда же ему угодно было повернуть к ним свое лицо, они увидели, что повелитель плачет. И души их охватил ужас. Царь же сказал – и сказал голосом простого человека, а не царя: – Воистину мне печально подумать о краткости человеческой жизни. Через каких-нибудь сто лет ни одного, ни единого человека из всех них не будет среди живых… И сказав это, царь, не глядя ни на кого, удалился в шатер. А придворные не знали, что им говорить и что делать. Войско же все шло, и земля колыхалась от одного края небес до другого, и казалось, этому не будет конца. Царь царей, повелитель персов так и не вышел больше в тот день из шатра. На этот раз после смотра не было ни наград, ни казней… Так, или примерно так, повествует греческий историк Геродот. Произошло это в весенний месяц нишан, во второй день молодой луны, две с половиной тысячи лет назад.1. Источник вечной молодости
Человеку всегда казалось, что природа поступила несправедливо, отведя ему столь краткое существование и обрекая его смерти. Задолго до великого Ксеркса жители древнего Шумера, обитавшие на болотистых берегах Тигра и Евфрата, мучительно размышляли об этом. Почему боги, давшие человеку разум, не наделили его бессмертием? С глиняных табличек, испещренных клинописными знаками, сквозь темные туннели пяти тысячелетий доносится до нас полный недоумения и скорби голос:2. Эликсир, который хранится в тайне
Тело человека на 70 процентов состоит из воды. Не зря один известный биолог образно назвал живые существа «одушевленной водой». Очевидно, для здоровья и долголетия человека не безразлично, какая именно вода питает ткани его тела. И действительно, в последние годы стало известно, что вода значительно различается не только по химическим примесям, но и по изотопному составу и другим особенностям. Многие свойства воды меняются, например, если ее пропустить между полюсами магнита. Вода может быть более биологически активной, и это сказывается на процессах старения организма. Но многого о свойствах воды – важной составляющей нашего тела – мы еще не знаем. Во всяком случае, сегодня уже не смутные предания и не древние легенды, а научные исследования говорят о влиянии воды на здоровье и продолжительность жизни обитателей разных районов Земли. Известно, что жители некоторых островов Карибского бассейна, например острова Гваделупа, выглядят значительно моложе своих ровесников-европейцев. Когда их спрашивают, каким образом им удается долго сохранять молодость, обычно следует ответ: «У нас на острове из источников течет такая вода, которая омолаживает человека…» Прекрасным здоровьем отличаются и обитатели центральных районов Цейлона (Шри-Ланки). Жители Шри-Ланки причиной своего здоровья считают климат и воду горных источников. Видимо, не случайно древние пытались искать живительную воду именно на этом острове. Долголетие горцев и ряда народов Севера некоторые ученые также связывают с водой, которую они пьют. Это так называемый «эффект талой воды», благотворно влияющей на обмен веществ и тем самым как бы «омолаживающей» организм. Сегодня поиски ведутся уже не на далеких островах или в неведомых землях. Они осуществляются в десятках лабораторий крупнейших научных центров мира, изучающих свойства воды и ее влияние на организм человека. Люди, чрезвычайно озабоченные тем, чтобы максимально удлинить свою жизнь, в большинстве своем были наделены богатством и властью. Они искали кратчайший путь, И такой путь, казалось, существовал. Древнейшие предания и легенды упоминали о нем – это «эликсир бессмертия», который вкушали боги. В разных странах его называли по-разному. Боги древних греков употребляли дарующую вечную жизнь амброзию, индийские боги – амриту, боги иранцев – хаома. И лишь боги Древнего Египта, проявляя величественную скромность, предпочитали прочей пище богов – воду. Правда, все ту же воду бессмертия. Из людей никто не подходил к эликсиру бессмертия так близко, как алхимики, искавшие, впрочем, совсем другое – пути изготовления золота. В этом была известная логика. Бессмертие – состояние, не подверженное изменениям. А разве не золото – единственное из веществ, не подверженное внешнему воздействию? Оно не боится ни щелочей, ни кислот, ему не страшна коррозия. Казалось, само время бессильно перед ним. Не содержит ли этот металл некое начало, делающее его таким? И нельзя ли выделить из него эту субстанцию или привнести ее в человеческий организм вместе с золотом? «Кто примет золото внутрь, – гласит один древний восточный текст, – тот будет жить так же долго, как и золото». Такова традиционная основа древних верований: съешь глаза орла – будешь зоррким как орел, съешь сердце льва – будешь сильным, как лев… Золото было непременным компонентом разных вариантов эликсира бессмертия. До нас дошел рецепт, составленный личным врачом папы Бонифация VIII: надлежит смешать в измельченном виде золото, жемчуг, сапфиры, изумруды, рубины, топазы, белые и красные кораллы, слоновую кость, сандаловое дерево, сердце оленя, корень алоэ, мускус и амбру. (Мы надеемся, что благоразумие удержит читателей от чересчур поспешного применения приводимого здесь состава.) Ненамного проще был другой состав, который можно найти в одной древней восточной книге: «Нужно взять жабу, прожившую 10 000 лет, и летучую мышь, прожившую 1000 лет, высушить их в тени, истолочь в порошок и принимать». А вот рецепт из древнеперсидского текста: «Надо взять человека, рыжего и веснушчатого, и кормить его плодами до 30 лет, затем опустить его в каменный сосуд с медом и другими составами, заключить этот сосуд в обручи и герметически закупорить. Через 120 лет его тело обратится в мумию». После этого содержимое сосуда, включая то, что стало мумией, можно было принимать в качестве целебного средства и средства, продлевающего жизнь. Заблуждения, дающие всходы в любой сфере человеческой деятельности, в этой области принесли особенно обильный урожай. Можно упомянуть в этой связи об одномфранцузском ученом ХV века. В поисках жизненного эликсира он сварил 2000 яиц, отделил белки от желтков и, смешивая их с водой, многократно их перегонял, надеясь таким путем извлечь искомую субстанцию жизни. Явная бессмысленность подобных рецептов не свидетельствует еще о бессмысленности самих поисков. Известным становилось лишь то, что было отброшено как ненужное. Но если судить об истории той или иной науки лишь по неудачным опытам и несостоявшимся открытиям, картина, вероятно, будет примерно такой же. В отличие от таких, скорее спонтанных и интуитивных попыток обрести искомое снадобье, неограниченно продлевающее жизнь, даосская школа долголетия, существовавшая в Китае, создала логическое и цельное учение, посвященное этой проблеме. Человек, решивший достичь бессмертия, ступал на нелегкий путь. Ему надлежало отойти от того образа жизни, который ведут обычные смертные, и уподобиться иным, бестелесным сущностям. Ограничения касались прежде всего рациона. Ищущий бессмертия должен был отказаться от вина и мяса, забыть о рисе, зерне и даже об овощах. Все это укрепляет его тело, которое изначально смертно. Ему же больше надлежит думать, как бы укрепить свою нематериальную субстанцию, душу. Отказавшись от всякой грубой пищи, ему следует перейти на разного рода суфле из фруктов, орехов, коры и листьев растений. Особо важным почиталось точное соблюдение составов таких суфле. Именно в соотношении компонентов заключалась их особая сила. Но прием даже этой пищи надлежало перемежать длительными перерывами и постами, которые должны становиться все продолжительнее и чаще. Достигший особо высокой степени мог обходиться вообще без пищи, питаясь собственной слюной. Собирая ее во рту языком определенными движениями, в определенной последовательности и в нужное время дня, человек мог не только не ощущать голода, но и жить этим. Перед тем, кто достигал этого состояния, оставалась последняя ступень – научиться питаться росой и вдыхать ветер. Другое, чего надлежало достичь ищущему бессмертия, было умением дышать определенным образом. Искусство такого «утробного дыхания» сводилось к тому, чтобы вернуться к тому, как дышит человек в материнской утробе. Вот один из приемов, ведущих к этому. Соискатель бессмертия удаляется в помещение, где ничто не может потревожить его. Выдохнув воздух, он насчитывает двенадцать ударов пульса и только после этого делает новый вдох и выдох. И снова не дышит в течение двенадцати биений сердца. Достаточно попробовать это на себе, чтобы убедиться, что это простое, казалось бы, упражнение выполнить довольно трудно. Постепенно увеличивая эти паузы, соискатель бессмертия мог довести их после нескольких лет тренировки до 120 ударов пульса. Эта практика сопровождалась другими дыхательными упражнениями. Соискатель овладевал «дыханием жабы», «дыханием черепахи», «дыханием аиста». При этом он принимал различные позы и совершал определенные телодвижения. Некоторые из них повторяли ритуальные телодвижения шаманов. Если все, что касалось питания, относилось к физическому телу, дыхания – к более тонкой его субстанции, то целый свод нравственных правил должен был подготовить к бессмертию главное, что составляло сущность человека, его душу. Желающий достичь бессмертия в довершение ко всем другим своим достижениям должен был совершить 300 добродетельных поступков. Достигший его мог жить, не зная ни старости, ни смерти. Но это было бессмертие лишь низшего, земного плана. Кроме него, существовал и другой, высший вид бессмертия. Чтобы достичь его, нужно было совершить 1200 добродетельных поступков. При этом достаточно было допустить всего лишь один-единственный проступок, противоречащий добродетели, чтобы все предшествующие усилия оказались перечеркнуты. (Этот же принцип непрерываемости духовного восхождения совершенства существует, кстати, и в православии.) Эксперименты в области бессмертия отличало одно обстоятельство – полная тайна, которая окружала результаты. Если представить себе, что какая-то из этих попыток завершалась успешно, то есть кому-то удавалось несколько удлинить свою жизнь, то, естественно, делалось все, чтобы рецепт этот не стал ничьим достоянием. Если же, приняв снадобье, объект опыта расставался с жизнью, он тем более никому уже не мог поведать о своей печальной участи. Такая судьба постигла, например, китайского императора Сюаньцзуна (713-756). Он отправился к своим царственным предкам намного раньше положенного срока только потому, что имел неосторожность принять эликсир бессмертия, изготовленный его придворным лекарем. В числе немногих, о ком мы знаем, что они, приняв эликсир, считали себя бессмертными, был один богатый барин-филантроп, живший в прошлом веке в Москве, которого все звали просто по имени-отчеству – Андрей Борисович. К старости он стал предаваться различным изысканиям, связанным с эликсиром вечной жизни, руководствуясь при этом главным образом собственной интуицией. А поскольку себе человек бывает склонен верить больше, чем любому иному авторитету, то неудивительно, что вскоре Андрей Борисович был в полной уверенности, что нашел наконец искомый состав. Подобно многим другим искателям эликсира бессмертия, свою находку он предпочел сохранить в тайне. Сам же он настолько уверовал в эффект состава, что действительно чувствовал себя помолодевшим, стал даже ходить на танцы… До последней своей минуты он нисколько не сомневался в собственном бессмертии. Случай этот напоминает историю другого русского барина, жившего примерно в то же время и также уверовавшего в собственное бессмертие. Ещё в молодости, будучи как-то в Париже, он посетил известную предсказательницу Ленорман. Сообщив ему все приятное и неприятное, что ожидает его в будущем, Ленорман завершила свое предсказание фразой, которая наложила отпечаток на всю его дальнейшую жизнь. – Я должна предупредить вас, – сказала она, – что вы умрете в постели. – Когда? В какое время? – побледнел молодой человек. Прорицательница пожала плечами. С той минуты он поставил своей целью избежать того, что было, казалось, предначертано ему судьбой. По возвращении в Москву он приказал вынести из своей квартиры все кровати, диваны, пуховики, подушки и одеяла. Днем, полусонный, он разъезжал по городу в карете в сопровождении ключницы-калмычки, двух лакеев и жирного мопса, которого держал на коленях. Из всех доступных в то время развлечений ему больше всего нравилось присутствовать на похоронах. Поэтому кучер и форейтор целый день колесили по Москве в поисках похоронных процессий, к которым их барин незамедлительно присоединялся. Неизвестно, о чем думал он, слушая, как отпевают других, – возможно, тайно радовался, что все это не имеет отношения к нему, поскольку он не ложится в постель, а следовательно, предсказание не может сбыться, и он, таким образом, избежит смерти. Целых пятьдесят лет вел он свой поединок с судьбой. Но вот как-то раз, когда, как обычно, в полусне он стоял в церкви, полагая, что присутствует на отпевании, его ключница чуть было не обвенчала его с какой-то своей престарелой приятельницей. Этот случай так напугал барина, что с ним сделалось нервное потрясение. Больной, укутанный шалями, он понуро сидел в креслах, наотрез отказываясь послушаться врача и лечь в постель. Только когда он ослабел настолько, что не мог уже сопротивляться, лакеи силой уложили его. Едва почувствовав себя в постели, он умер. Столь сильна оказалась вера в предсказание? Как бы ни были велики заблуждения и ошибки, вопреки всему, вопреки неудачам и разочарованиям, поиск бессмертия, поиск путей продления жизни не прерывался. Ошибки, невежество, неудачи тут же подвергались осмеянию. Зато малейший шаг к успеху замыкала тайна. Вот почему сведения об успехах, которых удалось достичь на этом пути, единичны, разрозненны и малонадежны. Есть, например, сообщение о епископе Аллене де Лисле, лице, реального существовавшем (он умер в 1278 году), занимавшемся медициной, – исторические анналы именуют его не иначе как «универсальным целителем». Ему якобы известен был состав эликсира бессмертия или по крайней мере некий метод значительного продления жизни. Когда ему было уже много лет и он умирал от старости, при помощи этого эликсира ему удалось продлить свою жизнь еще на целых 60 лет. На тот же примерно срок удалось продлить свою жизнь и Чжан Даолину (34 – -156), также лицу историческому, основателю философской системы дао в Китае. После многих лет упорных опытов он преуспел якобы в изготовлении некоего подобия легендарных пилюль бессмертия. Когда ему было 60 лет, сообщают хроники, он вернул себе молодость и дожил до 122 лет. Упоминания об отшельниках и святых, проживших по нескольку человеческих жизней, есть и в китайских древних текстах. О даосских методах такого продления жизни и даже достижения бессмертия я уже говорил. Трактат «Чжуан-цзы» упоминает некоего Пэн Цзу, следовавшего этим правилам и прожившего 800 лет. Другой персонаж, Гуан Чэнцзы, достиг, необычайного долголетия благодаря тому, что избегал любых поступков, волнений и даже знания. Прожил этот Гуан Чэнцзы якобы целых 1200 лет. В одном ряду с этими стоят другие сообщения древних. Аристотель и другие авторы упоминают Эпименида, жреца и известного поэта с острова Крит. Известно, что в 596 году до новой эры он был приглашен в Афины для принесения там очистительных жертв. Как утверждает легенда, Эпимениду удалось продлить свою жизнь до 300 лет. Но и этот возраст не является пределом. Португальский придворный историк рассказывает в своей хронике о некоем индийце, с которым он лично встречался и беседовал и которому было в то время якобы 370 лет. К аналогичным свидетельствам можно отнести и книгу, вышедшую в Турине в 1б13 году и содержащую биографию одного жителя Гоа, якобы дожившего почти до 400 лет. Близки к этой цифре и годы жизни одного мусульманского святого (1050-1433), также жившего в Индии. В Раджастхане (Индия) и сейчас бытует предание об отшельнике Мунисадхе, еще в XII веке удалившемся в пещеры возле Дхолпура и скрывающемся там… до сих пор. Роджер Бэкон, ученый и философ средневековья, тоже интересовался проблемой продления человеческой жизни. В своем сочинении «De secretis operebus» он рассказывает об одном немце по имени Папалиус, который, много лет проведя в плену у сарацин, узнал тайну изготовления какого-то снадобья и благодаря ему дожил до 500 лет. Такое же число лет называет и Плиний Старший – именно до такого возраста, по его свидетельству, удалось продлить свою жизнь некоему иллирийцу. Пример, более близкий к нам по времени. Один из русских журналов начала века сообщал о долгожителе, которому было в то время за двести лет. Некий старик обратился в больницу в Томске, и врачи поинтересовались, сколько ему лет. У пациента оказалось метрическое свидетельство и другие документы, удостоверяющие его возраст. Среди них был и паспорт, выданный ему в 1763 году. Старец рассказывал, что он в лицо видел Петpa I, Екатерину Великую. Был сам долгожитель к тому времени очень слаб, «но умственные способности его не пострадали». Еще одно сообщение, также лежащее в нашем времени, – сведения о китайце Ли Цаньюне. Он умер в 1936 году, оставив после себя вдову, бывшую, согласно записи, 24-й его женой. Ли Цаньюн, как утверждают, родился в 1690 году, а значит, прожил 246 лет. Но самое странное и фантастическое сообщение из этого же ряда связано с именем индийца Тапасвиджи, прожившего якобы 186 лет (1770-1956). В возрасте 50 лет он, будучи раджой в Патиале, решил удалиться в Гималаи, чтобы стать «по ту сторону человеческих горестей». После многолетних упражнений Тапасвиджи научился погружаться в так называемое состояние «самадхи», когда жизнь полностью, казалось, покидала его тело, и мог подолгу не принимать ни питья, ни пищи. О подобной практике сообщали англичане, служившие в колониальной администрации в Индии. Они рассказывали о йогах, которые, тщательно очистив желудок и кишечник, залепляли себе уши и нос воском и погружались в состояние, напоминающее зимнюю спячку насекомых. В таком состоянии они пребывали не день и не два, а по нескольку недель, после чего их возвращали к жизни с помощью горячей воды и массажа. Судьба Тапасвиджи, возможно, и не вызовет особого удивления. Известны долгожители, естественно доживавшие до 140-148-летнего возраста. В том, что Тапасвиджи либо кто-то другой, применяя диету и иные средства, смог отодвинуть этот предел еще на несколько десятков лет, нет ничего принципиально невозможного. Речь пойдет об удивительном свидетельстве самого Тапасвиджи. Однажды, рассказывал он, у отрогов Гималаев ему встретился старик отшельник. Он питался лишь фруктами и молоком, а выглядел на редкость энергичным и бодрым. Но, самое удивительное, отшельник не говорил ни на одном из современных индийских языков, изъясняясь только на санскрите – языке Древней Индии. Оказалось, что с тех пор, как он пришел сюда, прошло 5000 лет! Продлить свою жизнь до таких пределов ему удалось якобы благодаря некоему составу, тайной которого он владел. Достижение возраста в 5000 лет никем из «долгожителей» еще не было «перекрыто» – ни в исторических хрониках, ни в преданиях, ни в легендах. Однако, как ни фантастично подобное сообщение, как ни велик срок в пятьдесят веков, все это еще не само бессмертие, а лишь какие-то подходы к нему, дальние подступы. Вот почему ученые и фанатики, философы и безумцы так упорно продолжали искать эликсир бессмертия – средство, способное даровать вечную жизнь. Они отдавали этим поискам годы, десятилетия. Иногда целую жизнь. …Немецкий провинциальный городок с улицами, мощенными плитами, с традиционными красными черепичными крышами и неизбежной готикой. Под одной из таких крыш, в мансарде, в фантастическом окружении колб, реторт и тиглей сидит молодой человек, Он занят делом не менее фантастическим, чем обстановка вокруг него, – поиском эликсира вечной жизни. Однако самое удивительное то, что этот человек – не кто иной, как Гёте, молодой Гёте, несколько лет своей жизни посвятивший упорным поискам эликсира бессмертия. Не желая повторять те же ошибки, попадать в те же тупики и блуждать в тех же лабиринтах, что и его предшественники, он тщательно изучает работы алхимиков, разыскивает самые забытые и скрытые их труды. «Я тайно пытаюсь, – писал он в те годы, – почерпнуть хотя бы какие-то сведения из великих книг, перед которыми ученая толпа наполовину преклоняется, наполовину смеется над ними, потому что не понимает их. Вникать в секреты этих книг составляет радость людей мудрых и отмеченных тонким вкусом». Так великий поэт в качестве алхимика, искателя эликсира бессмертия оказывается в одном ряду с людьми довольно странными. Одним из них был его современник – Александр Калиостро. «Величайший шарлатан и обманщик, каких только знала история», – так считали одни. «Человек, обладавший беспредельным знанием и могуществом», – так утверждали другие. Если бы мы вздумали рассказать обо всех авантюрах и похождениях этого человека, нам едва ли хватило бы отведенных здесь страниц. Кроме загадки своего происхождения и неизвестного источника богатств, Калиостро имел еще одну тайну. «Говорят, – писала в то время одна из газет, – граф Калиостро обладает всеми чудесными тайнами великого адепта и открыл секрет приготовления жизненного эликсира». Не этот ли слух делал Калиостро столь значительной фигурой при дворах королевских особ? Настолько значительной, что французский король Людовик XII объявил, что любая непочтительность или оскорбление в адрес этого человека будут караться наравне с оскорблением его величества. Во время пребывания Калиостро в Петербурге светские дамы, пораженные юной красотой его жены Лоренцы, изумлялись еще больше, узнав с ее слов, что ей более сорока и что ее старший сын давно уже служит капитаном в голландской армии. В ответ на естественные расспросы Лоренца как-то «обмолвилась», что муж ее владеет секретом возвращения молодости. Странное обаяние, присущее Калиостро, тайна, которая его окружала, привлекли к нему внимание русского двора. Личный врач императрицы англичанин Робертсон не без основания почувствовал в приезжей знаменитости потенциального соперника. Пользуясь методами, принятыми при дворе, он постарался очернить графа в глазах тех, кто был близок к трону. Наивный придворный лекарь рассчитывал сразиться с Калиостро тем оружием, которым сам он владел лучше всего, – оружием интриг. Однако граф предпочел «скрестить шпаги» на своих условиях. Он вызвал Робертсона на дуэль, но дуэль необычную – на ядах. Каждый должен был выпить яд, приготовленный противником, после чего волен был принять любое противоядие. С твердостью человека, не сомневающегося в успехе, Калиостро настаивал именно на таких условиях поединка. Напуганный его странной уверенностью, Робертсон отказался принять вызов. Дуэль не состоялась. Возможно, до Робертсона дошли слухи об эликсире бессмертия, которым якобы владел его противник, – не исключено, что он, как и многие его современники, верил в это. Но любимец судьбы граф Калиостро слишком часто бросал ей вызов, слишком часто делал рискованные ставки. В конце концов ему выпал «нечет», и эта карта оказалась последней в его жизни. Калиостро был схвачен инквизицией, заточен в тюрьму, где, как сообщают, и умер в 1795 году, прикованный цепью к стене глубокого каменного колодца. Личные бумаги Калиостро, как обычно происходило в подобных случаях, были сожжены. Сохранилась лишь копия одной его записки, предварительно снятая в Ватикане. В ней дается описание процесса «регенерации», или возвращения молодости: «…приняв это (две крупицы снадобья. – Авт.), человек теряет сознание и дар речи на целых три дня, в течение которых он часто испытывает судороги, конвульсии и на теле его выступает испарина. Очнувшись от этого состояния, в котором он, впрочем, не испытывает ни малейшей боли, на тридцать шестой день он принимает третью, и последнюю, крупицу, после чего впадет в глубокий и спокойный сон. Во время сна с него слезает кожа, выпадают зубы и волосы. Все они вырастают снова в течение нескольких часов. Утром сорокового дня пациент покидает помещение, став новым человеком, испытав полное омоложение». Сколь бы фантастичным ни казалось приведенное описание, оно до странного напоминает индийский метод возвращения молодости «кайя-калпа». Куре этот, по его собственным рассказам, дважды в своей жизни проходил Тапасвиджи. Впервые он проделал это, когда ему было 90 лет. Интересно, что его лечение также продолжалось сорок дней, большую часть которых он провел тоже в состоянии сна и медитации. После сорока дней у него якобы тоже выросли новые зубы, поседевшие волосы обрели прежний черный цвет, а к телу вернулись былые бодрость и сила. Однако, хотя в древних текстах, в средневековых и более поздних записях мы находим упоминания о подобных «регенерациях», ни в одном из них не говорится о составе применявшегося снадобья. Должно ли удивляться этому?3. Над ними бессильно время?
Вы слышали о графе Сен-Жермене, о котором рассказывают так много чудесного?А. С. Пушкин. «Пиковая дама»
Путь к бессмертию пытались найти столь многие, что усилия их не могли не породить свою мифологию. Как утверждают легенды, некоторым удалось отыскать дверь, ведущую в бессмертие. Значит ли это, что они и сейчас живут среди людей, тщательно оберегая свою тайну? Легенды эти, где правда переплетается с вымыслом, должны были появиться непременно. Они так же неизбежны в истории человеческой мысли, как легенда о Дедале и Икаре – людях, сумевших на крыльях подняться в небо. Поисков бессмертия не могло бы быть, если бы не было таинственных слухов о том, что кому-то удалось достичь искомого и перейти черту, отделившую его от остальных смертных, – так рассказы об Эльдорадо, легендарной стране золота, побуждали все новых смельчаков отправляться на ее поиски. Люди верили и готовы были поверить в то, что кому-то удалось достичь бессмертия, потому что вера эта оставляла надежду, давала шанс на удачу. Известный арабский ученый Бируни писал в 1000 году о некоем Элиасе, нашедшем путь к бессмертию еще в древности и продолжавшем якобы жить и в его время. Бируни называл Элиаса «вечноживущим». Среди других, кого можно было бы вспомнить в этой связи, одним из первых приходит на ум философ пифагорейской школы Аполлоний Тианский (I век к.э.). В самой ранней молодости он – отказался от мясной пищи, считая се «нечистой и омрачающей ум», стал ходить босиком, обходился без шерстяного платья и т. д. Наложив на себя обет молчания, он хранил его пять лет. В поисках высшего знания Аполлоний Тианский отправился в Индию, известную своими отшельниками, учеными и тайными науками. По пути к нему присоединился некий Дамид. – Пойдем вместе, Аполлоний, – сказал он. – Ты увидишь, что я способен принести пользу. Хотя я и немного знаю, однако мне известна дорога в Вавилон и города по этой дороге. Знаю я, наконец, языки варваров, сколько их есть. Одним языком говорят армяне, а другим – мидяне и персы, а третьим – кадуяне. Я все эти языки знаю. – И я, дорогой мой, – возразил Аполлоний, – знаю все языки, хотя ни одному из них не учился. Дамид выразил свое удивление. – Не дивись, что ведомы мне все людские наречия, – заметил философ, – ибо мне внятно также и человеческое молчание. Вернувшись из Индии, Аполлоний совершил много удивительных вещей, которые остались в памяти его современников. Во времена Нерона он побывал в Риме, посетил Египет, Сицилию, Гибралтар. Он пережил десять императоров, и, когда воцарился одиннадцатый, Аполлоний Тианский уже семидесятилетним старцем возвратился в Рим. Здесь по приказу императора Домициана он бы схвачен и заключен в тюрьму. Желая показать всем беспредельность своей власти, император приказал организовать суд над философом, чтобы в его лице покарать само инакомыслие. В назначенный день и час в великолепно убранном зале собрались знатнейшие граждане города, Под усиленной охраной был введен Аполлоний. Но в самый разгар суда, когда лжесвидетели клеймили его, обвиняя в чернокнижии и неуважении к императору, на глазах у всех Аполлоний исчез из переполненного зала. В тот же день, несколькими часами позже, люди, знавшие Аполлония лично, видели его якобы на расстоянии трех дней пути от Рима. Вскоре после странного своего исчезновения из римского зала суда Аполлоний Тианский объявился в Греции, где жил при храмах. Нам не известны, однако, ни время, ни место смерти этого философа. Не было известно это и его современникам. В анналах истории он числится «без вести пропавшим». Вот почему, помня о многих других удивительных вещах, которые совершил этот человек, молва приписала ему еще одно качество – бессмертие. В течение ряда веков считалось, что Аполлоний, избежав смерти, продолжает скрываться где-то среди людей. Прошла тысяча лет, и слух этот, казалось бы, подтвердился. В XII веке жил философ и алхимик, называвший себя Артефиусом. Многие современники полагали, однако, что под этой личиной скрывается Аполлоний Тианский. До нас дошло два труда, подписанных Артефиусом, – трактат о философском камне и сочинение о путях продления жизни. Казалось бы, кому, как не великому Аполлонию, писать об этих предметах? Так думали не только современники. Три века спустя, когда появилось книгопечатание и трактат Артефиуса о бессмертии увидел свет, в предисловии к нему говорилось, что автор имел особые основания для того, чтобы написать эту книгу, поскольку к тому времени он сам прожил уже 1025 лет. Работа эта изобилует темными намеками и недомолвками, словно писавший пытался поверх толпы обратиться к тем немногим, кто мог понять его. «Жалкий глупец, – пишет он в своем обращении к читателю, – неужели ты настолько наивен, что думаешь, будто каждое наше слово следует понимать буквально и что мы откроем тебе самую удивительную из тайн?» Конечно, сегодня нетрудно было бы упрекнуть людей, живших когда-то, в легковерии и наивности. Но не будем спешить делать это. Кто знает, в чем смогут упрекнуть нас самих те, кто будет жить через столько же веков после нас? То, что сегодня нам представляется невероятным, вовсе не казалось таким людям, жившим в то время. Аполлоний Тианский – не единственный тому пример. Истории известны и другие личности, вызывавшие в свое время не меньший интерес и не меньшую готовность окружающих поверить всему невероятному, что было связано с ними. …В 1750 году в Париже только и разговоров было, что о графе Сен-Жермене. Это была странная личность, Ходили слухи, будто графу известен путь, ведущий к бессмертию. Сен-Жермен объявился внезапно, не имея ни прошлого, ни даже какой-либо мало-мальски правдоподобной истории, которая могла бы сойти за прошлое. Словно где-то в стене вдруг открылась дверь, и из нее вышел этот человек. Вышел только для того, чтобы, когда придет время, снова исчезнуть за той же дверью. Точно так же как это было с Калиостро, и о нём самом, и о происхождении его фантастического богатства мы знаем так же мало, как и его современники. О себе граф предпочитал не говорить, но иногда, словно случайно, «проговаривался». И тогда из его слов явствовало, что ему приходилось лично беседовать с Платоном, с Сенекой, знать апостолов, присутствовать на пире Ашшурбанипала и т. д. Всякий раз, однако, он спохватывался, как человек, сказавший лишнее. Как-то, когда граф был в Дрездене, кто-то спросил его кучера, правда ли, что его господину 400 лет. Тот ответил весьма простодушно, что не знает точно. – …Но за те сто тридцать лет, что я служу моему господину, его светлость ничуть не изменились. Это странное признание находило себе, впрочем, не менее странное подтверждение. Принятый в лучших домах, граф очаровывал всех своими манерами, удивительной эрудицией и необычайной осведомленностью о прошлом. Его появление приводило в изумление и растерянность пожилых аристократок, которые припоминали вдруг, что видели уже этого человека, видели давно, в детстве, в салонах своих бабушек. И с тех пор, поражались они, он совершенно не изменился внешне. Оказалось, что задолго до того, как человек этот внезапно появился в Париже под именем графа Сен-Жермена, его видели в Англии, знали в Голландии, помнили в Италии. Он жил там под разными именами и титулами. И если бы не свидетельства тех, кто хорошо знал его, можно было бы действительно подумать, что маркиз Монтфера, граф де Беллами и все тот же граф Сен-Жермен – разные люди. Известно около дюжины псевдонимов, под которыми появлялся этот человек в разных местах и в разное время. В Генуе и Ливорно он выдавал себя даже за русского генерала с почти русской фамилией – Салтыков. Одни считали графа испанцем, другие – французом или португальцем, третьи – русским. Но все сходились на том, что возраст графа определить невозможно. Это было время, когда истории, связанные с поисками эликсира бессмертия и «воды вечной жизни», были свежи еще в памяти многих. Неудивительно, что прошел слух, будто графу известен секрет эликсира бессмертия. Об этой его тайне почтительно упоминала весьма респектабельная газета «Лондон хроник» в номере от 3 июня 1760 года в связи с посещением графом Сен-Жерменом Лондона. В статье, выдержанной почти в благоговейных тонах, перечислялись высокие достоинства графа и говорилось о его мудрости, открывшей ему тайну эликсира вечной жизни. Об этом эликсире для своего короля и возлюбленного тщетно умоляла его «первая дама Франции» маркиза де Помпадур. Калиостро был современником Сен-Жермена. В протоколах суда инквизиции сохранился записанный со слов Калиостро рассказ о его посещении Сен-Жермена. Калиостро утверждал, будто видел сосуд, в котором граф хранил эликсир бессмертия. Отъезд Сен-Жермена из Франции был внезапен и необъясним. Несмотря на покровительство маркизы де Помпадур и величайшее внимание, которым окружил его король, этот странный человек неожиданно покидает Париж, с тем чтобы некоторое время спустя объявиться вдруг в Голштинии, где в полном одиночестве в своем замке он проводит несколько лет. Там же он якобы и скончался в 1784 году. Но это была в высшей степени странная смерть. Один из современников, знавший графа, назвал ее «мнимой смертью»: он писал, что ни на одной из могильных плит в округе нет имени Сен-Жермена. А год спустя в Париже состоялась встреча франкмасонов. Сохранился список тех, кто присутствовал на ней, – там рядом с именами Месмера, Лафатера и других стоит имя Сен-Жермена. Еще через три года, в 1788 году, французский посланник в Венеции граф Шалоне встречает Сен-Жермена на площади Св. Марка и беседует с ним. В годы французской революции графа опознали якобы в одной из тюрем, где содержались аристократы. «Граф Сен-Жермен, – писал один из них в 1790 году, – все еще находится в этом мире и чувствует себя отлично». Через 30 лет после его «мнимой смерти» престарелая аристократка мадам Жанлис, хорошо знавшая графа в молодости, встречает этого человека и кулуарах Венского конгресса. Он ничуть не изменился, но, когда пожилая дама с радостными восклицаниями бросилась к нему, он, сохраняя учтивость, постарался не затягивать неожиданную встречу, и больше в Вене его не видели. Куда осмотрительнее оказался один отставной сановник. В последние годы правления Луи-Филиппа, то есть когда уже почти никого из людей, знавших Сен-Жермена лично, не осталось в живых, на одном из парижских бульваров он заметил человека, мучительно напомнившего ему его молодость. Это был Сен-Жермен, все такой же, каким сановник знал его много десятилетий назад, Но старик не бросился к графу с восклицаниями и объятиями. Он позвал своего камердинера, ожидавшего в карете, и приказал ему повсюду следовать за этим человеком и выяснить, кто он такой. Через несколько дней старик знал, что человек этот известен в своем кругу под именем майора Фрезера, но, несмотря на свое английское имя, он не англичанин, что живет он один и, кроме двух лакеев и кучера, не держит в доме никакой прислуги. Соблюдая величайшие предосторожности, через подставное лицо старик обратился к частному детективу. Но тот мог добавить только, что «майор» имеет неограниченные средства, о источнике которых, так же как и о нем самом, ничего не известно. Воспользовавшись тем, что теперь он знал, когда этот человек выходит по вечерам на бульвары, старик нашел повод якобы случайно познакомиться с ним. Пару раз они даже поужинали вместе. Как это часто бывает у пожилых людей, о чем бы ни заговаривал старик сановник, мысль его всякий раз невольно возвращалась к прошлому. – Да, мой молодой друг, когда-то кафе это знало лучшие времена. Я имею в виду не кухню и даже не число посетителей, а тех, кто бывал здесь. – Все изменилось после Конвента. – Да, после Конвента все изменилось. Кажется, якобинцы вздумали устроить здесь свой клуб, и с тех пор сами стены словно стали другими. А ведь когда-то я встречал здесь самого маркиза де Буафи. Он приходил сюда со своим кузеном. – У маркиза было два кузена, вы имеете в виду Анри? – Нет, старшего. Его отец или дед, кажется, участвовал в войне за Испанское наследство. – Это был его дед. Виконт де Пуатье. Прекрасный был наездник. Лучше не было в его время. Но жаль, он плохо кончил… Сановник чуть поднял бровь, что в его время и среди людей его круга понималось как ненастойчивый вопрос, на который равно можно как ответить, так и не заметить его. Собеседник его предпочел ответить: – Дело в том, что отец виконта – он служил его величеству Людовику XIV – отличался не то чтобы беспутным нравом, но никогда нельзя было сказать, чего можно ожидать от него. Он мог, например, пригласить вас на охоту в свое поместье, а потом, когда вы промучаетесь два дня в карете по пути из Парижа в его замок, окажется, что сам он отправился в Нант или еще куда… …На это ещё не самое главное, – продолжал тот, кто представился старику как «майор Фрезер», – кто-то при дворе посоветовал виконту выписать камердинера из Саксонии, Не скажу, какой он был камердинер, но более рыжего человека не было, наверное, в то время во всем Французском королевстве. Виконт почему-то очень гордился этим, и однажды на сброде у нидерландского посланника он… Трудно было представить себе, что так мог говорить человек, не бывший очевидцем того, о чем он рассказывал. Это были странные встречи, где воспоминаниям о прошлом предавался, казалось, не старик, а младший собеседник. Даже когда речь заходила о самых отдаленных временах и далеких странах, невозможно было отделаться от ощущения, что он говорит о том, что видел и слышал сам. В свое время многие, кто беседовал с Сен-Жерменом, отмечали эту же особенность его рассказов. Старик слушал голос этого странного человека, вглядывался в его лицо и, казалось, переносился на полвека назад. Самого его не пощадило время, и это давало ему горькую привилегию быть не узнанным тем, кто когда-то, возможно, знал его. Но во всяком скольжении, во всяком хождении по краю есть великий соблазн. И однажды, это было во вторую или третью их встречу, старик не выдержал. Он сказал, что в ряду великих людей его времени ему привелось встречаться и знать самого Сен-Жермена. Собеседник его пожал плечами и заговорил о другом. В этот вечер они расстались раньше обычного, а на следующую встречу «майор» не пришел. Когда сановник стал наводить справки, оказалось, что тот вместе с прислугой уехал неизвестно куда. В продолжение лет, которые осталось ему прожить, отставной сановник постоянно интересовался, не возвратился ли странный его собеседник. Но тот больше не приезжал в Париж. Есть еще два более поздних сообщения, связанных с именем Сен-Жермена. Он якобы опять появился в Париже уже в 1934 году. И последний раз – в декабре 1939 года. Поскольку, однако, к тому времени не осталось людей, лично знакомых с графом, сообщения эти трудно считать достаточно достоверными. Впрочем, оговорка эта может быть сделана и в отношении всего, что связано с именем Сен-Жермена. И не только его одного. Давайте, однако, попытаемся представить себе невозможное. Допустим, что из десятков, сотен и тысяч искавших эликсир бессмертия кому-то одному удалось найти некое средство продления жизни. (То, что увеличение продолжительности жизни в принципе возможно, не отрицается современной наукой.) Сделав это допущение, зададимся вопросом, как стал бы вести себя человек, убедившийся, что подобное средство действительно у него в руках? Очевидно, ему предстоял бы нелегкий выбор: либо скрыть от людей то, что стало ему известно, либо сделать это всеобщим достоянием. Как мы знаем, последнего не произошло. Правда, мы забыли еще об одной возможности – об отказе от бессмертия. Какой бы странной ни показалась эта мысль на первый взгляд, но именно так поступил, как утверждают легенды, царь Соломон. Когда ему был предложен эликсир бессмертия, он отказался принять его, потому что не хотел пережить тех, кто был близок ему и кого он любил. Эта легенда, в основании которой лежит грустная мысль о том, что бессмертие может оказаться жестоким бременем, даже проклятием, предвосхищает в чем-то притчу об Агасфере. Предание гласит, что, когда Христа вели, чтобы предать его мучительной казни, орудие казни, тяжелый деревянный крест, он нес на себе. Путь его к месту распятия был тяжел и долог. Изнемогающий Христос хотел было прислониться к стене одного из домов, чтобы передохнуть, но хозяин этого дома по имени Агасфер не разрешил ему. – Иди! Иди! – прикрикнул он под одобрительные возгласы фарисеев. – Нечего отдыхать! – Хорошо, – разжал спекшиеся губы Христос. – Но и ты тоже всю жизнь будешь идти. Ты будешь скитаться в мире вечно, и никогда не будет тебе ни покоя, ни смерти… Возможно, предание это было бы в конце концов забыто, как и многие другие, если бы после этого из века в век то там, то здесь не появлялся человек, которого многие отождествляли с личностью бессмертного Агасфера. О нем писал итальянский астролог Гвидо Воватти, тот самый, которого Данте в своей «Божественной комедии» угодно было поместить в аду. В 1223 году Бонатта встретил его при испанском дворе. По его словам, человек этот был в свое время проклят Христом в потому не мог умереть. Пятью годами позже о нем упоминает запись, сделанная в хронике аббатства св. Альбана (Англия). В ней говорится о посещении аббатства архиепископом Армении. На вопрос, слышал ли он что-нибудь о бессмертном скитальце Агасфере, архиепископ ответил, что не только слышал, но и несколько раз лично разговаривал с ним. Человек этот, по его словам, находился в то время в Армении, он был мудр, чрезвычайно много повидал и много знает, в беседе, однако, сдержан и рассказывает о чем-нибудь, только если его об этом попросят. Он хорошо помнит события более чем тысячелетней давности, помнит внешность апостолов и многие подробности жизни тех лет, о которых не знает никто из живущих ныне. Следующее сообщение относится уже к 1242 году, когда человек этот появляется во Франции. Затем на долгое время воцаряется молчание, которое нарушается только через два с половиной века. В 1505 году Агасфер объявляется в Богемии, через несколько лет его видят на Арабском Востоке, а в 1547 году он снова в Европе, в Гамбурге. О встрече и разговоре с ним рассказывает в своих записках епископ Шлезвига Пауль фон Эйтзен (1522-1598). По его свидетельству, человек этот говорил на всех языках без малейшего акцента. Он вел замкнутый и аскетический образ жизни, не имел никакого имущества, кроме платья, которое было на нем. Если кто-нибудь давал ему деньги, он все до последней монеты раздавал бедным. В 1575 году его видели в Испании; здесь с ним беседовали папские легаты при испанском дворе Критофор Каузе и Якоб Хольстейн. В 1599 году его видели в Вене, откуда он направлялся в Польшу, собираясь добраться до Москвы. Вскоре он действительно объявляется в Москве, где многие якобы также видели его и разговаривали с ним. В 1603 году он появляется в Любеке, что было засвидетельствовано бургомистром Колерусом, историком и богословом Кмовером и другими официальными лицами. «Die 14 Januarii Алло MDCHI, – гласит городская хроника, – adnotatum reliquit Lubefcae Suisse Judacum ilium immortalem, que se Christi crocifixioni interfllisse affinnavit» («Минувшего 1603 года 14 января в Любеке появился известный бессмертный еврей, которого Христос, идя на распятие, обрек на искупление»). В 1604 году мы находим эту странную личность в Париже, в 1633 году – в Гамбурге, в 1640 году – в Брюсселе. В 1642 году он появляется на улицах Лейпцига, в 1658 году – в Стамфорде (Великобритания). Когда в конце XVII века вечный странник снова объявился в Англии, скептически настроенные англичане решили проверить, действительно ли он тот, за кого его принимают. Оксфорд и Кембридж прислали своих профессоров, которые устроили ему пристрастный экзамен. Однако познания его в древнейшей истории и географии самых отдаленных уголков Земли, которые он посетил или якобы посетил, были поразительны. Когда ему внезапно задали вопрос на арабском, он без малейшего акцента отвечал на этом языке. Он говорил чуть ли не на всех языках, как европейских, так и восточных. Вскоре человек этот появляется в Дании, а затем в Швеции, где следы его снова теряются. Впрочем, упоминание об этой загадочной личности мы встречаем и позднее. В 1818, 1824 и 1830 годах он же или некто, выдававший себя за него, появляется в Англии. Мы не можем знать, не можем сказать сегодня, какой исходный факт стоит за легендой об Агасфере. Знаменитый врач и ученый средневековья Парацельс писал в одном из своих трактатов: «Нет ничего, что могло бы избавить смертное тело от смерти, но есть нечто могущее отодвинуть гибель, возвратить молодость и продлить краткую человеческую жизнь».
4. Разными путями – к бессмертию
Мысль о максимальном продлении человеческой жизни сегодня все больше связывают с наукой. Одним из первых, кто пришел к этому, был Роджер Бэкон. «Человеческое тело, – писал он, – можно освободить от всех неправильностей и продолжить жизнь на многие столетия». Р. Бэкон имел в виду осмысленное, направленное воздействие на человеческий организм. В то, что со временем такое воздействие окажется возможным, верил и другой известный ученый прошлого – Бенджамин Франклин. Он заявлял, что в будущем человек сможет жить более тысячи лет. Это было сказано в годы, когда люди жили при свечах и ездили в каретах, когда лучшие умы не имели ни малейшего понятия о вещах, известных сейчас любому школьнику. Еще большим оптимистом в отношении возможностей науки был французский философ-гуманист XVIII века Кондорсе. Он считал, что продолжительность жизни человека, увеличиваясь от века в век, может в конце концов приблизиться к бесконечности, то есть к бессмертию. О проблеме человеческого бессмертия размышлял К. Э. Циолковский. «Жизнь не имеет определенного размера и может быть удлинена до тысячи лет, – писал он. – Неопределенного удлинения жизни наука рано или поздно достигнет». В основе этой надежды лежит не просто обожествление науки, которая, мол, все может, а если и не может сегодня, то сможет завтра, и не слепое стремление человека жить как можно дольше, а мысль о принципиальной возможности неограниченного продления жизни отдельного индивида. Еще в конце прошлого века немецкий зоолог Август Вейсман пришел к выводу, что гибель индивидуума вовсе не является неизбежным финалом, определенным самой его биологической природой. По его мысли, если бессмертие практически возможно для одноклеточных, то принципиально оно достижимо и для человека. По словам американского физика лауреата Нобелевской премии Р. Фейнмана, если бы человек вздумал соорудить вечный двигатель, он столкнулся бы с запретом в виде физического закона. В отличие от этой ситуации в биологии нет закона, который утверждал бы обязательную конечность жизни каждого индивида. Вот почему, считает он, вопрос заключается только во времени, когда человеческое тело сможет избавиться от обреченности. Известный советский ученый, президент Академии наук СССР В. Ф. Купревич также считал, что бессмертие человека принципиально достижимо. Некоторые даже пробуют назвать время, когда это станет возможным. Так, английский ученый и писатель А. Кларк полагает, что бессмертие будет достигнуто уже к 2090 году. Безусловно, это смелый прогноз. Потому что одно дело – утверждать, что проблема разрешима в принципе, и другое – назвать конкретные сроки ее решения. Правда, смелость нигде не нужна так, как в науке. А проблема бессмертия, перестав быть объектом поисков одиночек, все больше становится проблемой науки. Вот почему уже сегодня можно назвать основные направления этого поиска.Внешние факторы.
Ряд исследователей считают главными факторами, определяющими продолжительность жизни человека, его непосредственное окружение, род занятий и образ жизни. Некоторые из этих исследователей пытаются найти определенную закономерность, изучая образ жизни долгожителей, их склонности и т. д. И действительно, выявляются любопытные факты. Так, из числа проживших свыше ста лет 98 процентов мужчин и 99 процентов женщин состояли в браке, 61 процент из них работал в сельском хозяйстве, 16 процентов – в промышленности. И только 4 процента являлись работниками умственного труда. Казалось бы, очевидно, что пахать землю полезнее, чем писать стихи или заниматься высшей математикой. Но так ли это? Цифры действительно отражают определенные закономерности, однако не отражают ли они всего лишь картину профессиональной занятости, какой она была лет сто назад, когда теперешние долгожители избирали себе род деятельности. Иными словами, если из 100 человек приблизительно 61 занимались тогда сельским хозяйством, 4 – умственной деятельностью, то соотношение это в общих чертах сохранялось и среди долгожителей. Таким образом, цифры эти не дают ответа на главный вопрос: в чем причина долгой жизни людей? Когда Демокрита, тоже прожившего свыше ста лет, современники спрашивали, каким образом удалось ему так удлинить свою жизнь и сохранить здоровье, он отвечал, что достиг этого благодаря тому, что всегда ел мед и натирал свое тело маслом. Конечно, Демокриту можно было бы возразить, что так поступали многие в его время, однако же столь блистательных результатов никому из них это не принесло. Следовательно, как и в предыдущем примере, оказывается трудно установить прямую связь между образом жизни и ее продолжительностью. Известны также попытки проследить зависимость между пищевым рационом и долголетием. В свое время И. И. Мечников полагал, что причина старения – самоотравление организма обитающими в кишечнике человека микроорганизмами. Чтобы подавить их губительное действие, он предлагал каждый день съедать на ночь стакан простокваши. Определенная связь между питанием и старением организма, очевидно, есть. Это подтверждают эксперименты сотрудников Института физиологии АН УССР. Введя особый режим питания для подопытных крыс, они добились потрясающих результатов: двухгодовалые крысы, находившиеся, как считается, в «старческом» возрасте, стали вести себя словно молодые трехмесячные. Но самое главное, в их организме, как сообщают, не было обнаружено никаких изменений, связанных с наступлением старости. Лауреат Нобелевской премии Лайнус Палинг утверждает, что «с помощью соответствующего питания и нескольких витаминов можно замедлить процессы старения и удлинить жизнь человека в среднем на двадцать лет». Результаты, полученные на подопытных животных, дают повод для еще более смелых прогнозов. Подобными экспериментами уже более четверти века занимается доктор Клив Маккей из Корнеллского университета. Заставив мышей голодать два дня в неделю, он добился того, что продолжительность их жизни возросла в полтора раза. Когда же он сократил их рацион на треть, жизнь их удлинилась почти вдвое. Эти лабораторные результаты очень четко соотносятся с тем, что известно об образе жизни долгожителей. Советские геронтологи провели опрос 40 000 человек, доживших до глубокой старости и сохранивших при этом крепкое здоровье. Оказалось, что все они проявляли умеренность за столом. Эту же черту выявили американские геронтологи у южноамериканских долгожителей, обитающих в районе Анд. И еще одну особенность долгожителей выделяют исследователи – преобладание добрых чувств и положительных эмоций. Они не исходят злостью, досадой или ненавистью. Они не завидуют. Сердце каждого из них всегда исполнено радости бытия, благодарности за каждый новый день жизни. Они радуются счастью, везению, успеху другого так же, как если бы это были их собственные счастье, везение, успех. Впрочем, возражают некоторые, возможно, продолжительность жизни не зависит ни от питания, ни от эмоций, ни от рода занятий. В организме каждого заложены некие биологические часы, и, что бы мы ни делали, мы не можем ни замедлить, ни ускорить их ход. И стрелка звонка у каждого стоит на своей отметке: у одних раньше, у других – позже. И это «раньше» или «позже» заложено якобы от рождения. Мысль, что продолжительность жизни в какой-то мере запрограммирована, возможно генетически, подтверждается и некоторыми наблюдениями. То, что есть семьи, в которых из поколения в поколение доживают до преклонного возраста, замечено было давно. Геронтологи вспоминают иногда в этой связи такое предание. В 1654 году кардинал д'Арманьяк, проходя по улице, заметил плачущего 80-летнего старика. На вопрос кардинала старик ответил, что он плачет потому, что его побил отец. Удивленный кардинал сказал, что хочет видеть отца. Ему представили старика 110 лет, очень бодрого для его возраста. «Я побил сына, – сказал старик, – за неуважение к деду. Он прошёл мимо него, не поклонившись». В доме кардинал увидел еще одного старца, которому было 143 года. Идея генетической запрограммированности обрела и экспериментальное подтверждение. Когда среди крыс стали проводить отбор долгоживущих, удалось получить породу с максимальной продолжительностью жизни. Причем качество это оказалось наследственным. Но если биологические часы действительно заложены в нашем организме и отсчитывают предначертанные дин, месяцы и годы нашего бытия, велико искушение добраться до них. А добравшись, остановить или хотя бы замедлить их ход. Подобная попытка была сделана. Правда, не в отношении человека. После того как самка осьминога откладывает яйца, дни ее оказываются сочтены. Постепенно она начинает терять аппетит, становится все более вялой и через 42 дня умирает. Все происходит с такой неотвратимой последовательностью, как если бы в самом деле действовал какой-то часовой механизм. И механизм этот был обнаружен. За глазными впадинами у осьминога помещаются железы, функции которых до последнего времени оставались неясными. Оказалось, что это «железы смерти». При удалении одной из них срок жизни самки осьминога удлинился на два месяца. Когда же были удалены обе, жизнь ее удлинилась еще на целых одиннадцать месяцев. Но хотя ученые полагают, что открытие это, возможно, указывает пути к продлению жизни человека, природа, надо думать, не так проста, чтобы можно было сталь легко обойти ее. И действительно, клетка человека, как в организме, так и вне его, выращенная в пробирке, имеет определенный, строго отмеренный срок жизни – 50 делений. После чего она умирает. Все усилия, все попытки увеличить число делений оказались безрезультатными. Эти эксперименты убедили геронтологов: часы жизни, неумолимо ведущие счет времени, находятся в хромосомах, в ядре каждой клетки.Новый эликсир бессмертия?
Проблемой бессмертия занимался известный русский ученый В. М. Бехтерев. Над этой задачей упорно работал И. И. Мечников, пытавшийся получить некую сыворотку, которая стимулировала бы деятельность клеток и тем самым омолаживала бы весь организм. По сути дела, это был один из вариантов все того же неуловимого «эликсира бессмертия», только уже на уровне науки. Некоторое подобие такой сыворотки было изготовлено советским академиком А. А. Богомольцем. Состав этот повышал устойчивость стареющего организма и действительно производил определенное омолаживающее действие. К той же цели, но иными путями стремился швейцарский врач П. Ниганс. Он пытался омолаживать организм, вводя в него сыворотку из тканей новорожденных ланей. Некоторыми свойствами омоложения обладают, оказывается, различные составы. Так, в экспериментах, проведенных во 2-м Московском медицинском институте, мышам вводилось маточное молочко пчел. В результате продолжительность жизни подопытных увеличилась вдвое! Советскими учеными был разработан препарат НРВ – нефтяное ростовое вещество. После приема НРВ повышалась работоспособность, у седых людей темнели волосы, улучшался тканевый обмен и т. д. Однако при длительном испытании этот вариант «эликсира молодости» не оправдал себя. (Сейчас НРВ как стимулирующее средство разрешен только для наружного применения.) Но больше всего надежд и ожиданий по возвращению молодости и продлению жизни связывается с гормонами. Когда пожилым людям стали вводить гормон щитовидной железы, результаты были поразительны: началось буквально омоложение всего организма. Однако благотворный эффект оказался непродолжительным. Один из исследователей, работающих в этой области, американский врач Роберт А. Вилкой, поставил перед собой благородную, но трудную задачу – вернуть молодость женщинам. Им был разработан сложный курс лечениям включающий определенную диету, прием витаминов и солей в сочетании с инъекцией женских половых гормонов эстрогена и прогестерона. Как утверждается, ему удалось не только приостановить возрастные сдвиги, происходящие в организме, но и вызвать нечто вроде обратного процесса. И что особенно важно, изменения эти коснулись не только общего состояния, но и внешности, чему женщины, не без основания, придают столь большое значение. Вот уже несколько лет в одной из шведских клиник ведутся успешные работы с гормоном тимозином. Опыты на мышах превзошли все ожидания и надежды. Гормон замедлил у них процесс старения настолько, что время для них как бы остановилось. Инъекции гормона делали и пациентам. Корреспондент, побывавший в клинике, встретил там женщину, которой на вид было лет 60. Оказалось, что на самом деле ей 89 лет. Сам врач, занимающийся этими опытами, считает, что систематическое введение гормона могло бы увеличить продолжительность жизни до 130 лет. В свете этих фактов не кажется преувеличением сообщение об «омолаживающем гормоне» для некоторых насекомых, который удалось выделить в одной из лабораторий. Введение этого гормона способно обеспечить пребывание насекомого в «молодом возрасте» неограниченное время. Открытие это, как и другие, о которых шла речь, дает надежду, что рано или поздно подобный гормональный состав может быть найден и для человека. Но, возможно, считают другие, дело вовсе не в гормонах. Мы рубим сучья, говорят они, не задевая корней. Корни же старения в другом – в том, что по мере лет в организме скапливается большое количество осколков молекул с высоким электрическим потенциалом, так называемых «свободных радикалов». Они-то и вызывают нежелательные и необратимые изменения организма. Если бы найти способ нейтрализовать их… И вот получены сообщения о первых шагах. Было применено простейшее средство – консерванты, используемые в промышленности для предотвращения порчи масла. Опыт на мышах показал: особи из подопытной группы прожили почти в полтора раза дольше, чем из контрольной группы. Применительно к человеку это значит, что жизнь можно было бы продлить в среднем до 105 лет. Скромный результат? Возможно. Но это только начало. Если мы научимся обезвреживать «свободные радикалы», считают некоторые ученые, жизнь человека можно будет продлить до нескольких столетий. Есть и другие направления. И они обещают еще больше. Вот человек, который мало чем отличается от других. Скорее не отличается вообще. И только коснувшись случайно его руки, можно почувствовать, что она непривычно холодна. Почувствовать – и не придать этому значения. Или – придать, если мы знаем, что это может означать. Если мы знаем об экспериментах, которых ведутся сейчас по искусственному снижению температуры тела. Если в термостат нашего тела – гипоталамус – ввести раствор натрия и кальция, можно определенным образом регулировать температуру всего организма. Проделывая эту манипуляцию с обезьянами, удалось снизить температуру их тела на целых 6°. При этом сами обезьяны не мерзли, не были ни сонными, ни вялыми – никаких побочных явлений замечено не было. Теперь на очереди человек и опыты на человеке. Но зачем, в чем смысл этого? Смысл все тот же – продление жизни. Если понизить температуру тела человека всего на 2°, продолжительность его жизни возрастет в среднем до 200 лет. При температуре же тела 33° человек, как ожидается, будет жить около 700 лет! По словам исследователя, «если термостат отрегулирован на более низкую температуру, нет никаких оснований предполагать, что мы будем чувствовать себя иначе, чем при 37°, на изменения внешней температуры мы будем реагировать точно так же, как и сейчас». Предполагается, что средство для такого снижения температуры будет выпускаться в виде пилюль, купить которые сможет каждый. Когда? Обычно срок от открытия препарата до его массового производства и продажи – 5-6 лет. Если открытие это будет апробировано на добровольцах и оправдает себя, возможно, такой препарат начнет выпускаться уже в ближайшие годы. В самóм множестве путей, на которых идут поиски нового «эликсира бессмертия», нет противоречия. Один путь освещает поиски на другом пути, на другом направлении. Результаты опытов последних лет и десятилетий – не говорят ли они о том, что сообщения древних об «эликсирах молодости» и вечной жизни не такие уж сказки? Может быть, в дошедших до нас свидетельствах нашла отражение какая-то память, сохранился какой-то отзвук реальности?С чужим телом
В одном из зарубежных научно-исследовательских институтов ученый демонстрировал странную лягушку. Странной была не ее внешность, странным было ее поведение. Вместо того чтобы прыгнуть в воду, как поступила бы на ее месте любая другая, она принималась искать в земле нору, чтобы зарыться в нее. Да и другие ее повадки были необычны для лягушачьего племени. Это непонятное поведение объяснилось довольно неожиданным образом. – Мы пересадили мозг жабы в голову лягушки, – рассказывал ученый. – И вот результат: лягушка движется, подобно жабе… Этот эксперимент был проведен в 1963 году. Тогда многие полагали, что если подобные опыты и могут удаваться у низших животных, то у высших они обречены на неудачу. Но это заблуждение было опровергнуто, когда советский врач-экспериментатор профессор В. Н. Демихов сумел пересадить голову одной собаки на туловище другой. У созданного таким образом из двух особей существа не были нарушены обычные рефлексы. Жило оно, правда, недолго – два-три дня. Опыты профессора Демихова вызвали большой резонанс в научном мире. Комментируя его достижение, известный американский нейрохирург Р. Уайт писал, что «пока эти работы, по-видимому, почти невозможно дублировать на человеке, хотя принципиально такая возможность должна быть признана». Возможность эта во многом зависит от того, насколько успешными окажутся в конечном счете пересадки других человеческих органов – почек, печени, сердца. Если удастся окончательно решить проблему тканевой несовместимости, путь к экспериментам в этой области будет открыт. Во всяком случае, уже сегодня в кругах исследователей дискутируется вопрос, что окажется целесообразнее – пересадка ли всей головы или только мозга человека. По мнению Р. Уайта, пересадка мозга может оказаться предпочтительнее. «Возникает предположение, – сказал он в интервью „Литературной газете“, – что мозг, самый благородный орган человеческого тела, возможно, не будет подвержен тому процессу отторжения, которому подвержены менее важные, менее „благородные“ органы». Теоретически уже сейчас можно представить в будущем людей, чей мозг, носитель их индивидуальности, будет много раз переходить из одного тела в другое. Космическая ракета одну за другой отделяет, отбрасывает в полете свои ступени, для того чтобы как можно дальше забросить в пространство небольшую капсулу. Так же и человек. Одно за другим он будет отбрасывать состарившиеся и ставшие ненужными ему тела. Но каждое такое действие будет все дальше уносить его по прямой времени – из века в век и из тысячелетия в тысячелетие. Жизнь одной личности, ее память вместят в себя целые эпохи человеческой истории. Вполне понятно, что мышление, восприятие мира у такой личности будут весьма отличаться от мышления и восприятия современного человека с его ограниченной несколькими десятками лет жизнью. Все, что было раньше, – коллизии политической борьбы, война, дипломатические интриги и т. д. – все это будет в его глазах, по выражению К. Маркса, всего лишь «предысторией человечества». И где-то там, в этой «предыстории», невозвратно останутся поколения, на чьем труде и крови был замешан фундамент общества будущего. Того будущего, которое мы бессильны предугадать во всей его полноте, но смутным предчувствием которого были исполнены пророчества даже далекого от нас прошлого. Не о том ли будущем писал почти два тысячелетия назад автор «Апокалипсиса» – о днях, когда «смерти не будет уже; ни плача, ни вопля, ни болезни уже не будет»? Мы говорили о возможности неограниченно продлевать жизнь индивида, перенося его мозг, то есть его создание, из одного тела в другое. Не исключено, однако, что на каком-то этапе человек вообще сможет отказаться от дарованного ему природой тела. Высказывается мысль, что уже в близком будущем будет создан почти полный набор искусственных органов человеческого тела: искусственные легкие, искусственное сердце, которые будут работать надежнее настоящих, искусственные руки и ноги, управляемые биотоками человека, и т. д. В Москве в одном НИИ уже создана модель человеческой руки, которой можно управлять и манипулировать при помощи биотоков. Если вы сжимаете и разжимаете руку, импульсы, которые снимаются с вашей руки и направляются на ее искусственную копию, заставляют ее повторять каждый ваш жест, каждое движение. Что, если, получив возможность заменять хрупкие и недолговечные части своего организма подобными устройствами, человек когда-нибудь научится смотреть на тело, доставшееся ему от рождения, как на некий варварский атавизм, как на тягостное напоминание о своем животном происхождении? Может быть, считают некоторые, в будущем человек будет так же легко расставаться с этим излишним придатком своего «я», как сегодня он расстается со своим аппендиксом. Вместилище же его индивидуальности, его сознания – мозг – обретет более прочную и надежную оболочку. Это будет тело, построенное из синтетических материалов, повинующееся приказам, исходящим из помещенного в нем человеческого мозга. Отдельные узлы и детали этого «тела», как и все оно, будут заменяемы и потому практически вечны. Для обозначения этой формы симбиоза человека и машины американские ученые М. Клайпс и К. Клайни создали даже особый термин «киборг». Некоторые полагают, что именно в такой форме разумная жизнь с Земли будет расселяться по самым удаленным пространствам космоса. Действительно, преимущества киборгов по сравнению с людьми, обремененными телом, очевидны. Во-первых, и самое главное, это практически неограниченный срок жизни. Во-вторых, киборгам не нужна будет атмосфера, поэтому они смогут жить в безвоздушном пространстве – на Луне, на астероидах, на планетах с атмосферой из метана или углекислого газа, где человек, повинующийся потребностям тела, не мог бы просуществовать и мгновения. В-третьих, киборгам не нужна пища. Единственное, что им необходимо, – это получение энергии из какого-то внешнего источника для подержания биологических условий существования мозга. Мозг, живущий отдельно от тела, – это уже не из области научной фантастики. В лабораториях проводились эксперименты над изолированным мозгом обезьяны и собаки. Мозг помещали в условия, которые обеспечивали поддержание его жизнедеятельности. И оказалось, что все показания изолированного мозга мало отличаются от показаний мозга в нормальных условиях. Следовательно, если бы удалось привносить информацию в этот изолированный мозг, а импульсы, адресованные различным частям тела, передавать искусственным (и уже имеющимся) моделям, первый вариант «киборга» мог бы быть создан. Возможность свободно конструировать свое тело откроет перед человеком самые неограниченные перспективы. Действительно ли две ноги – это самая удобная конструкция для передвижения? Достаточно ли двух рук, и не лучше ли заменить их дюжиной щупалец, расположенных по всему телу? А разве не упущение природы, что человек не различает ультрафиолетовых или инфракрасных лучей, что он видит только происходящее перед ним, но не сзади и не сверху? Или вопрос о контактах. Не прибегая к радио или телефону, люди могут вступать в контакт на расстоянии, не превышающем возможности их голосовых связок. Очевидно, это не предел желаемого. Киборги, наверное, смогут переговариваться на огромных расстояниях, используя УКВ или иные каналы связи. Эволюция, на которую природе потребовались бы сотни веков, будет совершаться в лабораториях в течение считанных лет или даже месяцев. Хотя работы в этом направлении ведутся довольно интенсивно, трудно сказать, когда, через какой период времени картины, нарисованные нами, начнут обретать черты реальности. По мнению Р. Уайта, пересадка мозга человека в другое тело станет возможной лишь через несколько десятилетий. Это весьма осторожный прогноз. Как ни странно, когда речь заходит о сроках предполагаемого открытия, многие ученые проявляют подобный скептицизм и сдержанность. Не кто иной, как А. Эйнштейн, на вопрос, удастся ли людям в ближайшие столетия освободить энергию атомного ядра, воскликнул: – О, это совершенно исключено! Это было сказано всего за десять лет до взрыва первой атомной божбы.Воспроизводящие копии с самих себя
Как ни странно, но все складывается так, что в научных поисках бессмертия союзником и помощником человека оказывается не столько традиционная морская свинка или обезьяна, сколько лягушка. Это она проложила первую тропку к, пересадке мозга. Она же указала и другой путь, ведущий к бессмертию, – воспроизводство индивидом копии с себя самого. Каждая из клеток, составляющих живое существо, хранит в своем ядре всю генетическую информацию, необходимую для образования нового организма. Эта информация как бы дремлет, и до последнего времени все попытки активизировать ее были тщетны. Несколько лет назад это удалось сделать ученым Оксфордского университета в Англии. В ходе экспериментов из клетки эпителия кишечника взрослой лягушки была выращена новая особь, которая явилась как бы биологическим двойником первой. Это была копия, отличавшаяся от оригинала только возрастом. Эксперименты вызвали сенсацию, «поскольку, – как писала одна из газет, – из них следует, что, по крайней мере теоретически, возможно массовое производство идентичных близнецов. В том числе близнецов человека». По словам директора Международной лаборатории генетики и биофизики в Неаполе А. Буззати-Траверса, «применяя этот метод к человеку, т. е. взяв у взрослого человека ядра клеток (которых у него имеется почти неограниченное количество) и вырастив их в клетках, лишенных ядра, мы могли бы вырастить любое нужное количество индивидуумов, генетически идентичных нам; мы могли бы в определенном смысле обеспечить свое бессмертие, поскольку эту операцию можно было бы повторять неограниченное число раз». Это значит, что человек, когда ему исполнится, скажем, 80 или 90 лет, смог бы повторить себя самого, вновь появившись в качестве новорожденного. Однако, сколь бы точной копией биологически и внешне ни был двойник, он будет наделен собственным сознанием. В этом смысле это будет другой индивид, и его память, его радости и печали, любовь и нелюбовь будут далеки от прототипа. Правда, известный советский ученый П. К. Агамин выдвинул гипотезу, согласно которой принципиально возможна наследственная передача информации, полученной человеком в течение жизни. В этом случае «человек-копия» будет носить в себе память обо всем, что произошло с «оригиналом», будет хранить это в себе как воспоминания своей собственной жизни. Тем самым окажется возможным добиться полной идентичности индивидуальностей. Цепь индивидуального сознания, перехода из тела и тело, не будет прерываться. Память о жизни прошлых, уже состарившихся и несуществующих телесных оболочек будет так же беспрерывна, как наши воспоминания о дне, прожитом вчера, месяц назад или в прошлом году.Через анабиоз к вечности.
То, что нашли в тот день рабочие-золотоискатели одного из приисков на Колыме, меньше всего походило на самородок. Но оживления и споров, которые вызвала находка, было больше, чем если бы они и впрямь наткнулись на золотую жилу. Из прозрачной глыбы льда, поднятой с одиннадцатиметровой глубины, вмороженное в нее, как в стекло, смотрело на искателей странное существо. Небольшое, длиной около 10 сантиметров, оно было как живое. Но самое невероятное произошло, когда лед растял. Существо это – им оказалось земноводное, сибирский углозуб, шевельнулось, еще шире раскрыло глаза-бусинки и попыталось юркнуть куда-нибудь, чтобы спрятаться от обступивших его людей. Об удивительной находке сообщили в Зоологический музей Академии наук УССР. Вскоре гость из вечной мерзлоты, живой и в добром здравии, был в Киеве. Обычно продолжительность жизни углозуба – 10-15 лет. Если бы оказалось, что этот экземпляр старше, это бы означало одно: какое-то число лет он действительно провёл в этой глыбе льда, глубоко под землей. Хорошо отработанный радиоуглеродный метод дал возможность ответить на этот вопрос. Возраст углозуба, привезенного с Колымы, приближался к 100 годам. Значит, не менее 85-90лет назад существо это оказалось замороженным в глыбе льда и время для него как бы остановилось. Еще один случай того же ряда. Рассказывает шахтер-проходчик, работавший на Колыме: «Я с напарником работал в штреке на глубине 22 метров. Однажды мой напарник обнаружил в мерзлой породе твердого, как кость, тритона. Как сейчас вижу – темно-зеленого цвета, хвост короткий, утолщенный, четыре ноги. Отдали тритона бригадиру, тот поднял его на поверхность, нагрел воду до летней температуры и пустил в нее тритона. Поднимаемся мы на обед – и глазам своим не верим: оттаял наш тритон и плавает в тазу!» При всем скепсисе официальной науки к сообщениям такого рода факты эти могут иметь все-таки объяснение в рамках тех представлений, которыми располагает она. При охлаждении организма до определенных пределов жизненные функции его прекращаются, но впоследствии они могут быть восстановлены. Пусть так. Но как объяснить другие факты и другие сообщения? Одно из таких сообщений было зафиксировано в 1829 году в Ливерпуле. Каменотесы обрабатывали большие глыбы гранита, чтобы изготовить ступени. В большом куске, отсеченном от такой глыбы, обнаружился изъян – отверстие вело в небольшую каверну. Расширив его, там увидели небольшую черепаху, оказавшуюся там неведомо как и неведомо с каких времен. Но самое удивительное – она была жива. Черепаха продолжала жить несколько часов: достаточно, чтобы поставить в тупик ученых, освидетельствовавших ее и само углубление, в котором пребывала она. Место и дата другой находки засвидетельствованы так же точно – 22 апреля 1881 года, шахта Уайд Вест, штат Невада, США. Один из шахтеров, проходя по тоннелю, выбил кайлом камень, торчавший из стены. Падая, камень больно ударил его по ноге, и шахтер в досаде еще раз стукнул его кайлом. Камень раскололся, в нем оказалась пустота, заполненная каким-то белыми червями, не подававшими, впрочем, признаков жизни. Правда, через час с лишним они ожили. Управляющие шахты отправили странную находку и Центральное Бюро шахт, как оказалось, только затем, чтобы получить оттуда ответ, что подобного произойти не могло. Такой же примерно ответ был получен разработчиками алмазных копей от ученых Академии наук в Сан-Франциско, когда они представили им свою не менее странную находку. В ходе подрывных работ в слое известняка была обнаружена… лягушка. Она была буквально зацементирована в глыбе известняка, сохранившего ее отпечаток. Когда осколок подняли на поверхность и освободили лягушку от каменного плена, какое-то время она подавала признаки жизни, хотя оставалась совершенно слепа. Привести ли другие случаи такого же рода? В 1892 году в шахте штата Аризона в разбитом куске железной руды был обнаружен окаменевший, как полагали, жук розово-серого цвета. Находку передали геологу в близлежащем городке, тот поместил его в открытую коробку для хранения образцов и на какое-то время забыл о нем. Когда через неделю ученый заглянул в коробку, он увидел, что жук шевелится. Удивление его оказалось еще больше, когда, рассмотрев странного жука под увеличительным стеклом, он обнаружил жука-детеныша, выходившего из его тела. О феномене был составлен акт, который подписали присутствовавшие при том свидетели. Маленький жук прожил несколько месяцев, после чего всю находку, включая кусок руды с отпечатком жука, принял Смитсоновский институт, научное учреждение, имеющее мировую репутацию. Мне ничего не известно о попытках датировать находки такого рода. Единственный случай, когда такая датировка была проведена, относится к рачку-хиндорусу. Оказалось, он пролежал в мерзлоте в анабиозе целых 20 006 лет. До последнего времени многие были уверены, что подобное может происходить только с холоднокровными, но не млекопитающими и уж, во всяком случае, не с человеком. Однако сохранить эту уверенность с каждым годом становится все труднее. Чтобы подтвердить принципиальную возможность возвращения к жизни после «смертельного замерзания», американские исследователи провели опыт с собаками. Двенадцать собак были заморожены и после двухчасового пребывания в этом состоянии возвращены к жизни. Через 30 минут после оживления они могли ходить, затем пить воду, а через несколько часов и принимать пищу. Время от времени подобные эксперименты помимо воли людей над ними ставит случай. …Поздно ночью ленинградский шофер Василий Ш. возвращался домой. На одной из пустынных улиц ему внезапно стало плохо, он упал в снег и потерял сознание. Стоял 30-градусный мороз. Когда к утру его подобрала «скорая помощь», пульс уже не прощупывался. Подбородок, кисти рук и ноги были покрытым инеем и корочкой льда. Лед был во рту. Врачи констатирован «смертельное замерзание». Тем не менее было сделано все, чтобы вернуть пострадавшего к жизни. «Сначала Ш. поместили в теплую ванну, – рассказал корреспонденту профессор Л. Ф. Волков, – затем ввели сердечные и тонизирующие средства, после чего положили на постель под каркас, на котором укреплены электролампы. Благодаря энергичному согреванию больной стал чувствовать себя лучше. Сейчас он уже ходит, настроение отличное». Случай этот далеко не единственный. Надо думать, только малая часть таких происшествий попадает на страницы печати. И еще меньшая доля их приковывает чье-то внимание, остается в памяти. Зимой 1987 года в монгольской степи замёрз мальчик. Он пролежал 12 часов на снегу при 34-градусном морозе. Тело его превратилось в ледяную статую. Не было ни малейших признаков жизни – ни дыхания, ни пульса. Судя по всему, монгольские врачи имели опыт действий в подобных ситуациях. Спустя какое-то время появился пульс, даже не пульс – едва заметное биение, два удара в минуту. Прошло много часов, прежде чем появилось дыхание и реаниматоры услышали слабый стон мальчика. Через сутки он шевельнул пальцем, потом – рукой. Сердце стало работать ровно и все чаще, возвращаясь к норме. А еще через 4 часа мальчик открыл глаза. Сознание полностью вернулось к нему. Лечебные процедуры и наблюдения продолжались еще с неделю, после чего мальчик был выписан и отправлен домой с заключением: «Патологических изменений нет». Очевидно, в состоянии анабиоза где-то глубоко в застывших клетках, под слоем окоченевших мышц теплится слабая искра жизни. Задача заключается в том, чтобы не дать этой искре погаснуть. В том, чтобы суметь возвращать человека к жизни не только несколько часов или дней спустя, а спустя годы или даже столетия. Теоретически человек, погружаясь в анабиоз, может запрограммировать свое пробуждение на двадцать четвертый, двадцать восьмой или тридцатый век. Он может пожелать проснуться через тысячу лет или через две тысячи. Если сегодня он неизлечимо болен, он может оговорить условия, чтобы его разморозили тогда, когда метод лечения его болезни будет найден. Так поступил, например, американец Джеймс Бедфорд, 73-летний профессор психологии. Его тело, из которого откачали кровь, заменив ее специальной жидкостью, поместили в морозильную камеру, где беспрерывно циркулирует охлажденный жидкий азот. Решение профессора в замороженном виде отправиться в будущее вызвало вполне понятный резонанс. Некоторые журналисты острили: «Ну и удивится же Бедфорд, когда останется покойником!» Тем не менее вслед за ним «через холодильник в вечность» отправилось еще несколько сот человек в США и Японии. В специальных крионических центрах, заключенные в прозрачные капсулы, которые обтекает жидкий азот, охлажденный до -360°, равно чуждые как жизни, так и смерти, они плывут по волнам времени в будущее. Профессор Пол Сигал разработал метод, позволяющий «клиенту», часы которого сочтены, заточить себя в морозильной камере еще до наступления клинической смерти. «Там, – говорит профессор, – он пробудет до тех пор, пока наука не сможет побороть его болезнь и обеспечить ему новую жизнь». Несколько десятков французов также решили последовать этому примеру. Каждый из них постоянно носит с собой синюю карточку, где напечатан следующий текст: «Я, нижеподписавшийся, желаю, чтобы в случае моей кончины тело мое было немедленно заморожено и сохранялось при возможно низкой температуре». Главное, однако, не в том, что погружение в анабиоз позволит человеку преодолевать огромные расстояния во времени и жить в разных веках или даже тысячелетиях. Многие пожелают отправиться в будущее, движимые не только чисто туристическим интересом и любопытством. Отправляясь в это путешествие в морозильных камерах, они будут надеяться попасть в мир, который приблизится к решению проблемы бессмертия, а может быть, и решит ее. Надо сказать, что такое путешествие по карману очень немногим. Сегодня во Франции право быть замороженным стоит 128 000 франков. Неудивительно, что первые 40 французов, решивших приобрести шанс на бессмертие, – миллионеры. Подобно тому как древние не представляли себе загробную жизнь иначе как повторение и продолжение своего повседневного бытия, так и сегодня многие на Западе не представляют, чтобы будущее общество не было копией нынешнего капиталистического мира. Древние клали рядом с умершим все, что, как они считали, может понадобиться ему в загробной жизни. Точно так же те, кто в наше время решает отправиться через холодильную камеру в будущее, стараются обзавестись приличным счетом в банке. Оказывается, для того, чтобы через 300 лет проснуться миллионером, достаточно сегодня положить в банк 1080 долларов. Три процента годовых через сто лет превратят эту сумму в 19000, через двести – в 370000, а к моменту предполагаемого пробуждения каждый такой обитатель холодильной камеры будет, согласно расчетам, располагать уже 7 000 000 долларов. Думается, однако, что к тому времени миллионы, уготованные впрок для жизни грядущей, будут так же бесполезны практически, как сегодня те каменные топоры и копья, которые заботливо клали в свои захоронения древние. От денег, утративших смысл, можно будет, конечно, отказаться. Но что делать с тем столь же атавистичным духовным багажом, который неизбежно будет сопровождать человека, пытающегося через дверь холодильной камеры войти в грядущее? Общество будущего представляется нам обществом невиданных темпов эволюции – не только научно-технической и социальной, но, главное, нравственной. И чем интенсивнее будет совершаться этот процесс, тем больше последующие поколения будут отличаться от живших до них. Представим себе, что произойдет, если в ходе этой ускоренной эволюции достигнут бессмертия. Поколения перестанут сменять друг друга, они будут наслаиваться одно на другое, пока люди своего времени не окажутся погребенными под напластованиями родившихся задолго до них. Следует ли из этого, что бессмертие индивида и эволюция человечества исключают друг друга? В Советском Союзе в ходе одного из социологических исследований группе из 1224 человек было предложено ответить, в частности, на такой вопрос: согласились бы они на личное бессмертие, если бы знали, что в результате прогресс на Земле прекратится? Свыше 90 процентов опрошенных отвергли бессмертие, купленное такой ценой. Надо думать, что в будущем эту точку зрения будет разделять все большее число людей. Они найдут в себе силы отказаться от личного бессмертия ради того, чтобы все человечество приблизилось к вершинам интеллектуальной и нравственной эволюции, ибо именно в этом смысл непрерывного прогресса человечества. В. М. Бехтерев писал в своей работе «Бессмертие человеческой личности с точки зрения науки», что цель эволюции общества – это создание «высшего в нравственном смысле человеческого существа». Впрочем, число лет, возможно, не единственная и не главная мерка продолжительности жизни человека. На одном из тропических островов Чарли Чаплин присутствовал как-то при любопытном разговоре. Американец пытался выяснить у старика аборигена, сколько ему лет. – А когда было землетрясение? – спросил старик. – Двенадцать лет назад, – ответил американец. – Ну вот, к тому времени у меня уже было трое женатых детей. Но, почувствовав, что собеседник не удовлетворен его ответом, старик добавил: – Я до двух тысяч долларов дожил, – и пояснил, что такова сумма, которую он успел истратить за свою жизнь. Отсчет ведется здесь не в абстрактных астрономических единицах, показывающих, сколько раз Земля обошла вокруг Солнца, а в событиях конкретной человеческой жизни. Этот взгляд непривычен для европейского мышления, но распространен среди других культур. В будущем по мере сближения человеческих цивилизаций взгляд этот может оказаться понятным большинству. Тогда на вопрос о возрасте человек будет называть совершенство, достигнутое им, а не меру биологического своего бытия. Возможно, это и есть истинный возраст человека – его духовный возраст. Тогда в ответ на такой вопрос человек сможет сказать: – Я вылечил тысячу больных. – Я вырастал пятьдесят урожаев. – Я воспитала троих детей. В необозримо отдаленном будущем, приблизившись к вершинам своей эволюции, человек обретет, возможно, нравственное право на то, чтобы существовать вечно. Тогда бессмертие явится не наградой за ухищрения человеческого ума, а биологическим венцом всей его нравственной эволюции. Но если так, если человек сможет воспользоваться бессмертием только на высших этапах своего развития, зачем тогда все прошлые поиски, открытия и находки? К чему усилия современной науки и даже науки обозримого будущего? Не следует ли из сказанного выше, что все это лишено смысла? Казалось бы, такой вывод напрашивается сам собой, лежит на поверхности. Однако, подобно многому лежащему на поверхности, он ложен. Как известно, восстание Спартака не ликвидировало рабовладения. Прыжок «смерда Никиты» на самодельных крыльях с колокольни не привел к созданию летательного аппарата. Плавание викингов через Атлантику за много веков до Колумба не стало открытием Америки. Почему же сегодня, когда мы говорим об истории революционной борьбы масс за свободу, об истории воздухоплавания или истории географических открытий, мы вспоминаем эти события? События, которые, казалось бы, не имели продолжения и не привели ни к чему. Дело в том, что каждое из них, даже не завершившись конкретным результатом, явилось ступенькой к развитию духовных и нравственных качеств человека. Поэтому не напрасно пролилась кровь Спартака, не были напрасны открытия, опередившие свое время, отвергнутые и забытые. Не были тщетны высокие подвиги ума и сердца, даже если о них никто не узнал и они не изменили мира. Все это были ступеньки развития человечества. Такими же ступеньками являются, по сути дела, и поиски бессмертия, возможное достижение его и даже отказ от бессмертия во имя жизни и совершенствования всего человечества. Если человек придет к физическому бессмертию в результате своей эволюции, это бессмертие, возможно, не вызовет у него того интереса и не покажется ему столь ценным, каким казалось вчера и каким представляется сегодня. Потому что нормы, оценки и критерии завтрашнего человека будут во многом отличны от сегодняшних наших представлений. Можно допустить, что древние действительно знали какие-то средства продления жизни, и даже на весьма значительный срок. Можно допустить, что поиски современной науки откроют в конце концов пути к продлению жизни на десятилетия, может быть, на века. Но вполне правомерна и другая, возможно, главная, мысль – мысль о том, что ничего этого и не нужно, что незачем искать бессмертие, потому что человек исходно наделен им. Причем не в каком-нибудь аллегорическом смысле или переносном значении, а в прямом. Судя по всему, человек есть нечто большее, чем внешний его облик, воспринимаемый нашими органами чувств. Судить, догадываться об этом можно по целому ряду фактов. Среди них, этих фактов, сообщения о возвращении человека к жизни после клинической смерти. Воспоминания тех, кто пережил этот опыт, обстоятельства, сопутствовавшие этому, позволяют увидеть всю ситуацию человеческого бытия, да и самого человека, в довольно неожиданном, непривычном для нас аспекте.Те, кто вернулись
Боги лишь считанным даровали почетное право возвращения души из Анда.Платон. «Лир»
1. Свидетельства древних
С тех пор как с пятидесятых годов нашего века в медицинской практике появилась служба реанимации, прекращение жизненных функций организма, как мы знаем, не обязательно означает конец. Судя по всему, однако, возвращения к жизни случались и раньше. Во всяком случае, в прошлом можно найти ряд упоминаний об этом. Одно из первых таких сообщений принадлежит Платону. Он рассказывает о человеке, который был убитво время сражения «но когда через десять дней стали подбирать тела, его нашли и перенесли домой, и когда на двенадцатый день приступили к сожжению, то, лежа на костре, он вдруг ожил…». Другое упоминание о таком же произвольном, спонтанном возвращении к жизни, относящееся к VIII веку, принадлежит английскому монаху Виду Достопочтенному. Вот как излагает он это в своем труде «История английской церкви и народы»: «В эти дни великое чудо, подобное тем, что происходили в давние времена, совершилось в Британии… Человек, который уже умер, вернулся в телесную жизнь». Как и Платон, Вид указывает его имя – Каннингэм и уточняет, где это произошло – в Норгамбрайнсе. «Он заболел. Ему становилось все хуже, пока не наступил кризис, и однажды ночью он умер. Но на рассвете он вернулся к жизни и внезапно поднялся и сел к величайшему ужасу собравшихся у его тела и оплакивавших его, которые разбежались. Только жена, которая любила его больше всех, осталась с ним, напуганная и трепещущая». Нужно сказать, что упоминания о таких событиях чрезвычайно редки и рассеяны по источникам. Так что разыскать их довольно трудно. Еще труднее судить о достоверности каждого отдельного случая. Я имею в виду не достоверность самого события, а того, был ли человек, вернувшийся к жизни, перед этим действительно в состоянии клинической смерти. Замечание это может быть отнесено как к сказанному ранее, так и к сообщению, которое приводит известный английский антрополог З. Тейлор. Со слов исследователя-этнографа он передает рассказ об одной туземке Новой Зеландии. После того как она умерла и была оплакана родными, дом, где лежала она, был покинут всеми, так как по законам племени он стал табу. Через несколько дней, однако, сородичи увидели ее живой возле дома на берегу реки. Встречаются подобные сообщения, относящиеся к более близкому и даже нашему времени. Один из таких случаев упоминает о женщине, внезапно вернувшейся к жизни, когда усилия реаниматоров оказались тщетны и ее на коляске катили в морг. О другом – летом 1987 г. рассказали «Известия». Крановщица Ю. Ф. Воробьева из Донецка соприкоснулась с электрическим кабелем, который оказался под напряжением 380 вольт. В течение двух часов реаниматоры тщетно пытались вернуть ее к жизни. А через день, находясь уже в морге, она вдруг пришла в себя. Правда, сознание полностью возвратилось к ней только две недели спустя. О случаях такого произвольного, спонтанного возвращения к жизни мне и самому приходилось слышать от врачей. Объяснение, которое давали они, – возможно, преждевременность, ошибочность диагноза смерти. Что ж, может быть. Во всяком случае, такое объяснение принять легче, чем представить себе, что перед нами – феномен, плохо ложащийся на схемы наших сегодняшних представлений о жизни и человеке. Правда, есть сообщения, приходящие тоже из прошлого, о возвращениях к жизни, совершившихся не спонтанно, а благодаря чьему-то воздействию, вмешательству. Одно из самых отдаленных таких упоминаний, на уровне мифологическом, связано с именем Асклепия (римск. – Эскулап), греческого бога врачевания. Овладев разными науками, гласит предание, Асклепий научился якобы и искусству возвращения к жизни. Другое, более конкретное свидетельство содержит Четвертая Книга Царств (Библия). Там повествуется об эпизоде, связанном с конкретным историческим лицом – пророком Елисеем (850-900 гг. до н. э.). «И вошел Елисей в дом, и вот, ребенок умерший лежит на постели его. И вошел, и запер дверь за собою, и он молился Господу. И поднялся и лег над ребенком, и приложил свои уста к его устам, и свои глаза к его глазам, и свои ладони к его ладоням, и простерся на нем. И согрелось тело ребенка. И встал и прошел по горнице взад и вперед: потом опять поднялся и простерся на нем. И чихнул ребенок раз семь, и открыл ребенок глаза свои. И позвал он Гнезия и сказал: позови эту Самаритянку. И он позвал ее. Она пришла к нему, и он сказал – возьми сына твоего». Рассказ этот, отстоящий от нас почти на тридцать веков, интересен не только жизненной достоверностью деталей («И встал и прошел по горнице…»); но что важно – описанием самого приема возвращения к жизни. Во всяком случае, того, как мог бы это видеть наблюдавший со стороны. Упоминание о подобном случае содержит и книга русской духовности «Четьи-Минеи». «И не во мнозе времени поели отца своего, разболеся сей князь Иван Борисович, и егда вельми изнеможе, и повел себя отвести в обитель пречистой Богородицы к отцу своему крестному игумену Иосифу».[2] «…И егда привезоша его в обитель пречистой Богородицы, и отнесен бысть в келию, и изнеможе зело, и нача отходити. И егда бысть без дыхания, и сия видяще князи и бояре и благородные отроки нечаемую ими печаль и скорбь сердечну, и начашя велиими гласы вопити, глаголюще…» Послали за игуменом. «И прииде игуменъ Иосиф, и повелел престати от плача; и виде князя без дыхания и вопроси, аще покаяся и причастися. И отвешаша ему вей: ни покаяся, ни причастися. И о семъ Иосиф зело оскорбися, съ воздыханиемъ слезы испущая: бяше бо, такоже и прежде рекъ, тако сынъ ему крестный. И выела всехъ вонъ, остави единаго старца Касиана, рекомаго Босого; и помолися Господу Богу и пречистой его Богоматери: а абие князь тако отъ сна возбнувъ, сверже одеяло, и нача звати великымъ гласомь отца Иосифа, просить покаяния. Услашавше же князя и бояре гласъ его, отъ скорби на радость мало отдохнушя. И рече имъ Иосифъ: что имущени бысте, князю мало задремавшу? Зрите, тако живъ есть. Они же во удивлении бышя: видешя бо его умерша; и пакы зряще его жива, воздашя славу Богу. И вей начашя хвалу воздавати Иосифу: тако молитвою, рече, твоею князь оживе». Но воскрешение это не имело целью перечить замыслам Господним и воле судьбы. Игумен исповедал князя, причастил его, после чего князь «предастъ духъ свой Господеви с миромъ; и положишя его в святей церкви на правой стране». В Риме бытовало представление, будто различными магическими приемами человеку возможно продлить жизнь сверх срока, который определен судьбой. Но жизнь эта будет призрачной, кажущейся. Упоминание о такой практике есть и у австралийских аборигенов. Их колдуны могут якобы вернуть умершего к жизни, но на короткий срок – только на три дня. Но это существование тоже как бы призрачное. Такой человек, которого вернули к жизни, отказывается от пищи и все время лежит у костра, чувствуя подползающий холод. Вот еще одно упоминание о событии того же ряда. О нем повествует греческий историк Филострат в сочинении об Аполлонии Тианском.[3] Рассказ свой он строит на записях спутника и ученика Аполлония – Дамида. Во время пребывания в Риме, повествует Дамид, философу встретилась погребальная процессия, провожавшая отроковицу из знатной семьи. «Узрев такое горе, Аполлоний сказал: „опустите носики, ибо я остановлю слезы, проливаемые вами по усопшей“, – а затем спросил, как ее звали. Многие решили, что он намерен произнести речь, какие обычно произносят на похоронах, дабы подстегнуть всеобщие сетования, однако Аполлоний ничего подобного делать не стал, а коснулся покойницы, что-то потихоньку ей шепнул – и девица тут же пробудилась от мнимой смерти и собственным голосом заговорила и воротилась в отеческий дом». И снова в повествовании о событии необычайном мы встречаем обыденную жизненную деталь, явно восходящую к свидетельству очевидца: ожидание, что прохожий произнесет речь, когда он спросил об имени, – таков был, очевидно, обычай. Интересно в этой связи и заключение Филострата, отмеченное не апологетикой, а скорее недоумением по поводу эпизода, которому он пытался найти обыденное объяснение: «То ли он обнаружил в мнимой покойнице некую искру жизни, укрывшуюся от тех, кто ее пользавал, – не зря говорили, что под дождем от лица покойницы шел пар, – то ли уже угасшую жизнь согрел он своим прикосновением – так или иначе вопрос этот остался неразрешимым не только для меня, но и для свидетелей описанного события». Подтверждение тому, что в древнем мире, возможно, и правда известны были какие-то приемы возвращения к жизни, можно искать в опыте китайской медицины. Я имею в виду способ реанимации при помощи массажа акупунктурных точек, метод «куацу». Практика эта уходит в самое отдаленное прошлое. Методу «куацу», считают специалисты, не менее пяти тысяч лет. Другие свидетельства позволяют догадываться о приемах, возможно, и более глубокого плана.2. Шаманы возвращают к жизни
Вот как выглядит шаманистская практика такого возвращения к жизни. Специальное лицо – у хантов «исылта-ку» – ложится рядом с умершим, лицом вниз и находится в таком положении не менее трех дней. Все это время в дом не должен заходить ни один человек. Через трое суток, по рассказам хантов, либо они выходят из дома вместе, либо «исылта-ку» выходит один, объявляя: «Кэллох-Торум взял его себе». Представление о некой энергетической субстанции, носительнице жизненной силы, продолжающей существовать и после гибели тела, активно присутствует в сознании человека всю историю его бытия. Практика возвращения к жизни, о которой говорю я, предполагает, что «исылта-ку», или шаман, вступает в контакт с этим энергическим сгустком, с душой, покинувшей тело, понуждая ее вернуться обратно. Для этого лицо, которое осуществляет такую попытку, приводит себя в определенное состояние, состояние транса, когда считается, что душа его тоже покидает тело, а органы чувств перестают воспринимать окружающее. Социальный опыт говорит, что подобная практика не могла бы существовать века и тысячелетия, если бы она пусть изредка, время от времени не подкреплялась каким-то положительным результатом. Поскольку речь здесь идет о народах бесписьменных, сведения о таких результатах могла бы хранить только человеческая память. И такие сведения действительно есть. Причем некоторые из них относятся к событиям, происходящим в довольно близкое от нас время. Вот одно из них, записанное в 1935 г. в Таймырском национальном округе. «Жил старик шаман Порбин. С ним в одном чуме жила старуха вдова, тоже Порбина. У старухи было два сына. Один уже большой парень, промышленник, другой маленький. Старуха была совсем бедная…» Однажды из зимнего леса, где было захоронение, старик шаман привез зашитое в ткань тело своей умершей дочери. «Шаманить буду, – говорит старик. – Хочу сделать девку живой. Ну ты, парень, давай мне шаманскую парку и бубен. Парень принес шаманскую парку и бубен. – Ну, теперь поезжай! Тут близко есть молодой шаман. Пусть он приедет шаманить – может быть, у меня одного силы не хватит. Парень поехал к соседям и привез того молодого шамана Турдагина. Когда молодой шаман приехал, чум старика был уже полон гостей. А сам старик лежал на полу, головой в сторону тундры, потому что ушел уже в нижнюю землю. Сильно дышит, головой мотает, словно олень бежит. Всегда так шаман подражает оленю, когда идет в нижнюю землю. Потом молодой шаман лег рядом со стариком и стал тихонько говорить, что он там видит. Один человек из гостей сел у его головы, слушает и передает другим людям. – Пришел я в нижнюю землю, – говорит молодой шаман. – Большая очень быстрая река сейчас передо мной. Старик шаман стоит перед этой рекой на берегу и не может через нее перейти». Молодой шаман переходит через реку и в конце концов добирается до ящика в чуме мертвецов. «Пять сердец лежит в нем, – продолжает он. – Четыре из них совсем черные. Одно наполовину еще белое. Я думаю, это сердце дочери шамана». На обратном пути он снова пересекает реку и в конце концов возвращает дочь старого шамана к жизни. «…Девка поднялась и села. Только глаза остались у нее мутные. Дунул тогда ей шаман в лицо, и стало оно белым, и глаза светлыми. Встала она и присела к огню. …Теперь говорит старик шаман молодому шаману: – Сделал ты мою дочь живой, теперь бери ее в жены вместо платы за шаманство». Поведал эту историю исследователям местный житель по имени Номоптэ, тоже Порбин, член этого рода. Известна и другая запись рассказа. Завершая ее, рассказчик пояснил: «Не сказка это, а старая жизнь. Старик шаман и ребенок-шаман оба были авамскими самодями». Сообщения о таких путешествиях шаманов в страну умерших, чтобы вернуть душу, не так уж редки. Об этой практике рассказывают и исследователи американских индейских племен. Маньчжурские шаманы оговаривают опасность подобных путешествий, они решаются на них не чаще одного раза в год. Есть и другие рассказы о таких шаманских возвращениях к жизни. Причем камлание продолжается иногда по нескольку ночей. Конечно, с точки зрения современной реаниматологии подобная практика возвращения к жизни, как описана она наблюдавшими со стороны, выглядит довольно фантастично. Впрочем, не более фантастично, чем достижения той же реаниматологии, если взглянуть на них глазами предшествующей медицинской практики. Упоминания о каких-то приемах возвращения к жизни не единичны. Они представлены в разных эпохах и культурах, образуя как бы поток, идущий из прошлого и присутствующий в настоящем. Возможно, с подобной практикой связаны некоторые случаи, относящиеся и к нашему времени. На эту мысль наводит сообщение, несколько лет назад промелькнувшее в газетах. В нем говорилось о монгольском мальчике, который оказался ночью в открытом поле при 34-градусном морозе и замерз. «Пролежав там двенадцать часов, – писал корреспондент „Известий“, – мальчик уже не подавал признаков жизни, тело его одеревенело». После многочасовых усилий монгольским врачам удалось вернуть его к жизни. Случай это феноменальный. В сообщении не говорилось, к каким конкретным методам прибегли врачи. Можно предположить, что в числе прочих был какой-то из приемов, традиция применения которых жива в этой стране. Интересен в этой связи и рассказ советского исследователя, который провел ряд лет в Индии, в том числе среди племен и в местах, не открывавшихся глазу стороннего наблюдателя. В одном из тибетских монастырей бон[4] ему довелось наблюдать совершение «рланга», цель которого помочь душе в посмертном ее состоянии. При большом стечении народа – жителей ближайших деревень, монахов, родственников умершего – его приносят и кладут на монастырском дворе. Перед ним «в позе лотоса» располагается лама. Все совершается в полной тишине. Проходит какое-то время, и умерший медленно подымается. Глаза его все так же закрыты, лицо остается лицом мертвого человека. Двигаясь, как автомат, он трижды обходит по кругу место, где лежал, ложится снова и замирает, готовый к погребению. Для наблюдателя со стороны, европейца, самым пугающим была почему-то неестественность, механистичность его движений, это был как бы автомат, манекен, кукла, которую принудили вдруг идти. Возможно, прием, примененный здесь, близок тому, что использует шаманистская практика. Прием, основанный на уверенности, что, даже когда нет жизненных функций тела, какие-то уровни сознания, какое-то начало в человеке продолжают воспринимать окружающее. Рассказы некоторых реанимированных подтверждают это. Известны случаи, когда находившиеся в состоянии клинической смерти потом могли последовательно воспроизвести все усилия врачей, возвращавших их к жизни, пересказать реплики и команды, которые произносились при этом. «После введения препарата, – вспоминает одна из реанимированных, – у меня остановилось сердце. Я слышала, как рентгенолог, работавший со мной, подошел к телефону, и очень ясно слышала, как он сказал: „Доктор Джеймс, я убил вашу пациентку миссис Мартин“. …Когда они пытались реанимировать меня, я слышала, как они обсуждали, сколько кубиков чего-то мне ввести…» В другом случае перед тем, как хирург должен был оперировать больную, у нее остановилось сердце. «В течение некоторого времени, – рассказывает он, – мы пытались вернуть ее к жизни, но безуспешно, и я сказал другому врачу, работавшему со мной: „Давай попробуем еще раз и после этого прекратим“. На этот раз ее сердце начало биться, и она пришла в себя. Позже я спросил, что она помнит о своей смерти. Она ответила, что почти ничего, кроме моих слов: „Давай попробуем еще раз и после этого прекратим“.» Объектом воздействия реаниматоров может быть только тело. В отличие от иной практики, о которой говорю я. Если время реаниматора ограничено всего двадцатью минутами, эта практика располагает значительно большим интервалом. Возможно, днями.3. Жрецы «вуду» вольны в жизни и смерти
На мысль о столь значительном времени наводят сообщения о «зомби» на Гаити. Практика эта была завезена когда-то на остров жрецами «вуду» и потомками черных рабов – выходцев из сегодняшней Дагомеи. Состоит она как бы из двух звеньев: сначала убийства, а затем возвращения к жизни. Жертве, которую намерены превратить в «зомби», подмешивают в еду яд, приготовленный из рыбы-двузуба (диоден хистрикс). Рыба эта содержит очень сильный нервно-паралитический яд (тетродотоксин), превышающий степень воздействия цианистого калия в 500 раз. У жертвы сразу же прекращается дыхание, синеет поверхность тела, стекленеют глаза – наступает клиническая смерть. Через несколько дней умершего от яда похищают с кладбища, чтобы якобы вернуть к жизни. Так он становится «зомби». Осознание своего «я» возвращается к нему не полностью или не возвращается вообще. В рассказах очевидцев, встречавших «зомби», говорится о них, как о людях, которые «бессмысленно смотрят перед собой». (Вспомните рассказ о дочери старика шамана, тоже возвращенной к жизни: «только глаза остались у нее мутные».) Правда, такая потеря памяти и осознания себя не всегда оказывается необратимой. Судить об этом позволяет несколько случаев, связанных с «зомби», ставших известными в последнее время. Некая Натагетта Джозеф умерла в 1966 году, о чем ее родным была выдана справка местного полицейского управления. Она была похоронена, а шесть лет спустя односельчане встретили ее, блуждающую в окрестностях деревни, где она когда-то жила. В другом случае умерла тридцатилетняя женщина, о чем также была сделана запись в магистрате. А через три года муж встретил ее в состоянии «зомби» в отдаленной округе, где она работала на плантации. История с Клавдиусом Нарциссом получила особую огласку, т. к. случаем этим заинтересовались не только ученые, но и телевидение и газеты. У Нарцисса была долгая тяжба с братьями по поводу земельных участков. Весной 1962 года он неожиданно заболел, был помещен в больницу в Порт-о-Пренса, где вскоре скончался. Факт смерти был констатирован двумя ведущими медиками больницы, один из которых был американский врач. Оплаканный родными, он был похоронен. Когда же сознание вернулось к нему, оказалось, что он находится на какой-то отдаленной ферме. Там он работал на полях от зари до зари с доброй сотней таких же, как он. Очевидно, время от времени им подмешивали в пищу какое-то одуряющее снадобье, туманившее память. Когда однажды почему-то это не было сделано, «зомби» разбежались и разбрелись по острову. Подозревая, что причиной того, что было сделано с ним, был его брат. Нарцисс не стал ни возвращаться в свою деревню, ни объявляться вообще. Однако кто-то из знавших его опознал «зомби» и сообщил родным. Делом заинтересовались власти. Нарцисс был доставлен в семью, где не был со дня своих похорон – восемнадцать лет. Близкие признали его, но отказались принять обратно. В ожидании, когда ему будет найден какой-то приют. Нарцисс был помещен в госпиталь. Фотография, где он был снят сидящим на собственном надгробье, обошла многие газеты мира. По наблюдениям исследователя, проведшего на Гаити несколько лет, для «зомби» заранее выбирают наиболее сильных физически, чтобы потом, вернув к жизни, использовать их как рабов на плантациях сахарного тростника. Страх перед превращением в «зомби» настолько велик, что похоронный ритуал на Гаити включает ряд действий, цель которых помешать похитить умершего, чтобы вернуть его к жизни. Ритуал «зомби» странным образом перекликается с магической практикой, и по сей день бытующей у аборигенов Австралии. По их рассказам, записанным этнографами, человека, заранее намеченного в качестве жертвы, похищает колдун и, положив на левый бок, вонзает ему в сердце заостренную кость или палочку. Когда сердце останавливается, это значит – душа покинула тело. После этого посредством различных манипуляций колдун возвращает его к жизни, приказав забыть о том, что произошло с ним. Но при этом ему внушается, что через три дня он умрет. Такой человек возвращается домой, действительно не догадываясь о том, что с ним было проделано. Внешне он ничем не отличается от других людей, но это не человек, а только ходячее тело. Я упоминал, что практика «зомби» была завезена на Гаити неграми – выходцами из Дагомеи. Судя по всему, какие-то приемы возвращения к жизни продолжают практиковаться в Дагомее и по сей день. Вот как рассказывает об этом американский врач-путешественник, которому случилось присутствовать на одном из таких «сеансов». «Человек лежал на земле, не проявляя никаких признаков жизни. Я заметил, что одно ухо у него было наполовину отрублено, но это была старая рана; больше никаких следов насилия видно не было. Вокруг него стояла группа негров, одни были совершенно голыми, на других были надеты длинные неподпоясанные рубахи. Среди них было несколько жрецов, которых можно было отличить по пучку волос на бритой голове. Слышался равномерный шум голосов: шла подготовка к церемонии. Всем распоряжался старик в старом, вылинявшем армейском френче, свисавшем до коленей. Он покрикивал на остальных, размахивая руками. На его запястье был браслет из слоновой кости. Старик был, очевидно, главным жрецом фетиша, и ему предстояло сегодня изгонять злых духов». Путешественник обратился к спутнику – местному жителю, который привел его туда: – Я белый доктор. Я хотел бы осмотреть человека и убедиться, что он действительно мертв. Сможешь ли ты это устроить? После непродолжительных переговоров согласие было дано. Главный жрец прекратил свой начавшийся было танец. «Зрители собрались вокруг, с любопытством наблюдая за мной. На земле лежал здоровый молодой парень, более шести футов ростом, с широкой грудью и сильными руками. Я сел так, чтобы заслонить его своим телом, быстрым движением приподнял ему веки, чтобы проверить зрачковую реакцию по Аргал-Робинсону. Реакции не было, не было и признаков биения сердца… …Нас окружила группа из тридцати человек. Низкими голосами они запели ритмичную песню. Это было нечто среднее между воем и рычанием. Они пели все быстрее и громче. Казалось, звуки эти услышит и мертвый. Каково же было мое удивление, когда именно так и случилось! „Мертвый“ неожиданно провел рукой по груди и попытался повернуться. Крики окружающих его людей слились в сплошной вопль. Барабаны начали бить еще яростнее. Наконец лежащий повернулся, поджал под себя ноги и медленно встал на четвереньки, его глаза, которые несколько минут назад не реагировали на свет, теперь были широко раскрыты и смотрели на нас». Местные жители, с которыми встречался путешественник в разных концах Дагомеи, говорили ему, что человека можно будто бы вернуть к жизни, если после его смерти не прошло много времени. Из слов некоторых европейцев, живущих в стране, также следовало, что он был не единственным белым, которому случилось присутствовать на подобной церемонии. В отличие от практики современных реаниматоров, когда возможность возвращения к жизни измеряется минутами, представители иных, неевропейских культур считают это время значительно большим. Так, на Гаити жрецы «вуду», имея в виду практику «зомби», говорят о десяти днях. У народов Сибири – применительно к шаманам – срок этот определяется в семь дней. Эти же семь дней упоминаются и в древнешумерских глиняных табличках. У североамериканских индейцев и племен Новой Гвинеи – шесть дней. У туруханских шаманов, считалось, критический срок, чтобы вернуть человека к жизни, немного более суток. Важен, однако, здесь не временной перепад, который измеряется сутками, а сама устойчивость представления, что в рамках определенного времени, нескольких дней, возвращение к жизни возможно. Некоторые из свидетельств, говорящих о подобных возвращениях, я привел. Есть все основания предполагать, однако, что большинство таких фактов потеряны и забыты, как потеряно и забыто много свидетельств прошлого.4. Вместо другого
Среди нас бытует представление, согласно которому жизнь человека может быть якобы продлена за счет другой, отданной добровольно. Сообщения о таких фактах присутствуют в разных, порой весьма далеких друг от друга культурах. Когда сын Чингисхана Угэдэй заболел, шаман объяснил, что выздороветь он может, если кто-то из ближайших родных по доброй воле примет на себя его болезнь и смерть. Тогда брат его, Толуй, согласился сделать это. Шаманы прочли над ним заклятья, заговорили воду. Двумя руками принял он чашу и выпил ее. И хотя он не умер, сама готовность отдать жизнь за брата была равносильна действительной смерти, и Угэдэй стал здоров. Так повествует «Сокровенное сказание», источник тех лет, дошедший до нас. О том, что такая практика известна была в Древнем Риме, свидетельствует эпизод, который приводит Светоний. Когда заболел Калигула, «весь народ ночевал вокруг дворца, и находились такие, которые давали обет сражаться за его выздоровление, другие же на восковых дощечках объявляли публично, что готовы за его жизнь отдать собственную». Обет сражаться, о котором упоминает Светоний, это форма отдать свою жизнь за жизнь другого – обязательство участвовать в бою на арене цирка в качестве гладиатора. Я говорил о широте разброса подобной практики и представлений, которые сопутствуют ей. Повествует Киево-Печерский патерик: «Князь Святоша, давно принявший иноческий сан и известный подвижнической своей жизнью, сказал как-то лекарю-сириянину Петру: – Через три месяца отойду я из мира. Он выкопал себе могилу в одной из пещер и спросил сириянина: – Кто из нас сильнее возжелает могилу сию? И сказал сириец: – Пусть будет, кто хочет, но ты живи еще, а меня здесь положи. Тогда блаженный сказал ему: – Пусть будет, как ты хочешь… – Я за тебя умру, – согласился сириец, – ты же молись за меня. – Дерзай, чадо, и будь готов, через три дня ты умрешь. И вот причастился тот божественных и животворящих тайн, лег на одр свой, оправил одежды свои и, вытянув ноги, предал душу в руки Господа. Блаженный же князь Святоша жил после того тридцать лет, не выходя из монастыря». И еще одно свидетельство более близкого к нам времени. Связано оно с именем известного российского святого и прозорливца Серафима Саровского (1760-1833). Его часто посещал Михаил Васильевич Мантуров, который многие годы тяжело болел и которого старец исцелил. Когда Мантуров заболел злокачественной лихорадкой, старец послал за его сестрой Еленой Васильевной. Она явилась в сопровождении послушницы Ксении, которая и пересказала потом разговор, состоявшийся между ними. – Радость моя, – сказал ей о. Серафим, – ты меня всегда слушала. Можешь ли и теперь исполнить одно послушание, которое хочу тебе дать? – Я всегда слушала вас, батюшка, – отвечала она, – послушаю вас и теперь. – Вот видишь ли, стал тогда говорить старец. – Вышло Михаилу Васильевичу время умирать, он болел, и ему нужно умереть. А он нужен для обители, для сирот Дивеевских.[5] Так вот, и послушание тебе: умри ты за Михаила Васильевича. – Благословите, батюшка. Вернувшись домой, Елена Васильевна больная слегла в постель, говоря: «Теперь я больше не встану». Она соборовалась, приобщилась святых тайн и через несколько дней умерла. За три дня до кончины о. Серафим прислал для нее гроб. Мантуров же прожил после этого еще двадцать лет. Это о тех, чья смерть была отсрочена, потому что кто-то другой добровольно принял ее за него. Рассказы вернувшихся к жизни, сохранившиеся в старых текстах, записанные этнографами, часто содержат воспоминания о самом пребывании вне жизни, по ту сторону черты. Очевидно, представляет интерес сопоставить эти переживания с подобным же опытом реанимированных, появившихся, как известно, всего несколько десятилетий назад.5. Видеть свое тело
Первое ощущение оказавшихся в состоянии клинической смерти – это нахождение вне своего тела. «Я почувствовал, словно я плыву в воздухе… Я посмотрел назад и увидел самого себя на кровати внизу, и у меня не было страха». А вот как ощутил это молодой человек, попавший в автомобильную катастрофу: «Я словно бы парил на высоте около пяти футов над улицей… Я видел среди обломков свое собственное тело, окруженное людьми, и как они пытались вытащить меня. Мои ноги были перекручены, и повсюду была кровь». Описания этого состояния во многом повторяют друг друга, варьируясь главным образом лишь обстоятельствами, сопровождавшими событие. «Мне казалось, что я листок бумаги, взлетевший к потолку от чьего-то дуновения. Я видела, как врачи стараются вернуть меня к жизни. Мое тело было распростерто на кровати прямо перед моим взором, и все стояли вокруг него. Я слышала, как одна из сестер воскликнула: „Боже! Она скончалась!“, в то время как другая склонялась надо мной и делала мне искусственное дыхание рот в рот. Я смотрела, как она это делала. Я никогда не забуду, как выглядели ее волосы – они были коротко подстрижены». В научной литературе упоминается случай, когда пациент, находившийся в коматозном состоянии четырнадцать дней, все это время ощущал свое «я» как бы парящим в воздухе и оттуда, из этой точки, воспринимал происходившее. По данным медицинской статистики, 25-28% из числа вернувшихся к жизни помнят опыт подобного своего состояния. Некоторые из таких эпизодов относятся к состояниям, возможно, не клинической смерти, но непосредственной близости к ней. Вот один из них, записанный со слов американского военнослужащего. Во время одного из боев во Вьетнаме он успел почувствовать, как автоматная очередь прошила ему руку, когда позади него раздался оглушительный взрыв. Когда осознание происходящего возвратилось к нему, он увидел себя самого, лежащего на земле. Увидел как бы сверху. «Я видел вьетконговца, видел парня, который стаскивал мои ботинки… Я видел себя самого… это было так, как если бы я смотрел на манекен, который валялся бы там. Я видел мое лицо и руку. Я был сильно обожжен, и было много крови… Я был как бы зритель и наблюдал нечто, случившееся с кем-то еще». Так же подробно наблюдал он, как его тело было упаковано в мешок, как его погрузили в бронетранспортер, потом на грузовик, и, наконец, он увидел себя на специальном столе, где солдат похоронной службы собирался сделать инъекцию, которую делал обычно, чтобы предохранить тело в жарком климате. Он, или то, что было им, находясь вне тела, по-прежнему наблюдал все это сверху, а также слышал все, что говорили окружающие, даже смех и шутки солдата со шприцем в руке. В ряду подобных свидетельств – случай, когда женщина, находившаяся на операционном столе, где она лежала лицом вниз, наблюдала происходившее, видела операцию и свое тело с некой точки, расположенной сверху, так, что она могла отчетливо различать даже слой пыли на верхней части плафона. Когда американские исследователи опросили группу из 116 реанимированных, 32 из них рассказали, что в состоянии клинической смерти пережили опыт подобного пребывания вне тела. Они могли рассказать, что происходило, когда реанимационная бригада возвращала их к жизни – как это воспринималось ими со стороны. Причем шестеро смогли воспроизвести все детали очень подробно. Когда рассказы их были сопоставлены с подобными записями, сделанными тогда же в медицинских карточках, выявилось полное их совпадение. Нередко реанимированные упоминают о чувстве полного безразличия к своему телу, которое видят со стороны и которое до этого они идентифицировали с собственным «я». «Я знала, что это мое тело, но ничего не испытывала к нему». Вот еще одно такое высказывание: «Я оглянулась назад и увидела, что мое тело лежит без чувства и движения. Подобно тому, как если бы кто, сбросивши с себя одежду, смотрел на нее, так и я смотрела на свое тело, будто на одежду, и очень удивлялась этому». Можно было бы сказать, что это мало что добавляет к примерам, приведенным выше. Если бы не одно обстоятельство. Свидетельство это относится к Х веку. Оно из описания посмертного состояния «хождения души по мытарствам» блаженной Федоры (в записи ученика Василия Нового, Григория). Еще одна многозначительная деталь. Описывая это свое состояние, некоторые реанимированные рассказывают, что первые минуты они не могли понять, что произошло. Находясь вне тела, они пытались общаться с окружающими, заговаривать с ними и с недоумением убеждались, что те не воспринимают, не слышат их. «Я видела, как они пытались вернуть меня к жизни… Я пыталась говорить с ними, но никто меня не слышал». «Врачи и сестры массировали мое тело, стараясь оживить меня, а я все время пытался сказать им: „Оставьте меня в покое…“ Но они меня не слышали». Сходный, до странного сходный опыт посмертных переживаний можно найти в шаманистской традиции. Душа, покинувшая тело, тоже пытается заговорить с родными, и тоже никто не отвечает ей. «Это что же они не разговаривают?» И только потом приходит осознание происшедшего: «Я умер, и поэтому со мной не разговаривают». Описание этого посмертного переживания содержит и Тибетская Книга мертвых, предназначенная для того, чтобы подготовить человека к посмертному опыту. Умерший, говорится в ней, как бы со стороны видит своих близких, оплакивающих его тело, которое они готовят к погребению. Он пытается окликнуть их, заговорить с ними, но никто не слышит, не воспринимает его. Как и в случаях, о которых рассказано реанимированными, он не сразу понимает, что произошло с ним. По поверьям эскимосов, алтайцев и бурят, душа умершего точно так же какое-то время не может постичь, что случилось, и, только ступив на золу очага и видя, что там не остается отпечатка, она понимает, что произошло.6. Тоннель и река
Второе переживание связано с ощущением движения. «Я слышал, как врачи сказали, что я умер, и тогда я почувствовал, как я начал падать или как бы плыть через какую-то черноту, некое замкнутое пространство. Словами это невозможно описать». «После вибрации и движения через длинное, темное пространство…» «Я находилась в узком тоннеле… Я стала входить в этот тоннель головой вперед, там было очень темно. Я двигалась через эту темноту вниз». Вот еще одно свидетельство из воспоминаний реанимированных: «Я почувствовал, что парю над собственным телом, видел его, пытался управлять им, но оно не реагировало. Затем я втянулся в какое-то круговращение, что-то вроде русских горок на ярмарках. Это было ужасно. Я слышал вопли, пронзительный свист, резкую, диссонирующую музыку. Я не знал, как из этого вырваться. Кошмар!» Затем он внезапно успокоился: ему казалось, что он видит черную дыру – вход в какой-то тоннель и что его «неумолимо тянуло в этот тоннель… Я вплыл внутрь и двигался дальше вслепую». Подобных свидетельств существует довольно много. И снова воспоминаниям этим, оказывается, есть аналогии в сообщениях прошлого, где содержатся описания пребывания по ту сторону жизни. Так, нганасанам, живущим в Туруханском крае, хорошо знакома практика шаманистских путешествий в потусторонний мир. Там тоже упоминается путь через совершенно темный узкий проход. (По нему движется душа, когда ее увозит упряжка в мир предков.) Путь на «тот свет» через темный тоннель известен и у зырян. Ощущения, образы посмертного состояния неизбежно проходят сквозь призму предшествующего опыта, через реалии той или иной культуры. Соответственно переживания эти выражаются на языке этого опыта, этой культуры. Отсюда и то, что у туруханских нганасанов душу везут олени, и такая, кстати, деталь, как то, что стены темного, узкого тоннеля состоят из снега. Логично поэтому, что в древневавилонском тексте долгий посмертный путь души лежит через пустыни, а в русских народных причитаниях это путь «по лесам, да по дремучим, по болотам, по седучим, по ручьям, по прегрубым…». Как подчеркивает один из исследователей, сам опыт посмертного состояния не зависит от веры или системы культуры, к которой принадлежит человек. Но система культуры, ее символы накладывают отпечаток на образы этого опыта. Ощущение движения, прохождения через темный тоннель называет каждый третий-четвертый реанимированный, сохранивший память о посмертном своем состоянии. Во многих случаях реанимированные упоминают о каком-то свете, как бы ждущим в конце тоннеля. «Мало-помалу начал различать в глубине слабый белый свет. Он становился все ярче, сильнее, резче. Я был ослеплен этим светом – и в то же время меня влекло к нему, как мотылька к оконному стеклу». (Из воспоминаний реанимированного.) Каннингам, о котором я упоминал вначале, тоже говорит о пути через мрак к свету. Нередко свет этот персонифицирован, наделен чертами личности. (В древнерусских представлениях, например, в конце пути, «мытарств», душа встречает Бога.) Во всех случаях в конце пути как итог движения – встреча со светом. «Где светит свет, туда стремлюсь я» (Риг-Веда, Индия). У зырян это солнце, яркий солнечный свет. Иногда свет этот может быть связан с образом двери: «Из-под двери шел очень яркий свет». Интересно, что символ этот – света и двери – присутствует и в воспоминании блаженной Федоры о посмертном ее состоянии: «Небесные врата были как будто из светлого кристалла и дивно сияли». Весьма небезынтересно, как представляется мне, еще одно свидетельство, которое хочу я привести здесь. Событие, о котором собираюсь я рассказать, произошло в одном из провинциальных русских городов в конце прошлого века. Главное действующее лицо, К. Икскуль, после того, что произошло с ним, по прошествии какого-то времени удалился в монастырь. Предоставим, впрочем, слово ему самому. (Привожу его рассказ с сокращениями.) «…Случилось мне по делу службы попасть в К. и заболеть серьезно. Так как ни родных, ни даже своей прислуги в К. у меня не было, то и пришлось лечь в больницу. Доктора определили у меня воспаление легких». К. Икскуль подробно описывает течение болезни. Несколько дней держалась высокая температура, затем она внезапно упала, видно, наступил кризис. «Помню, а часов окало четырех я почувствовал как бы легкий озноб и, желая согреться, плотно увернулся в одеяло и лег было в постель, но мне вдруг сделалось очень дурно. Я позвал фельдшера; он подошел, поднял меня с подушки и подал мешок с кислородом, где-то прозвенел звонок, и через несколько минут в мою палату вошел старший фельдшер, а затем один за другим оба наших врача. В другое время такое необычайное сборище всего медицинского персонала и быстрота, с которой собрались они, смутили бы меня, но теперь я отнесся к этому совершенно равнодушно, словно оно и не касалось меня. Странная перемена произошла вдруг в моем настроении! За минуту перед тем жизнерадостный, я теперь, хотя и видел и отлично понимал все, что происходило вокруг меня, но к всему этому у меня вдруг явилась такая непостижимая безучастность, такая отчужденность, какая, думаю, совсем даже и не свойственна живому существу. Я видел, например, как доктор протягивал руку и брал меня за пульс – я и видел и понимал, что он делает, но прикосновения его не чувствовал. Я видел и понимал, что доктора, приподняв меня, все что-то делали и хлопотали над моей спиною, с которой, вероятно, начался у меня отек, но что делали они – я ничего не чувствовал, и не потому, что в самом деле лишился способности ощущать, но потому, что меня нисколько не интересовало это, потому, что, уйдя куда-то глубоко внутрь себя, я не прислушивался и не следил за тем, что делали со мной. Во мне как бы вдруг обнаружилось два существа: одно – крывшееся где-то глубоко и главнейшее; другое внешнее и, очевидно, менее значительное; и вот теперь словно связывавший их состав выгорел и расплавился и они распались, а сильнейшее чувствовалось мною ярко, определенно, а слабейшее стало безразличным. Это слабейшее было мое тело. Могу представить себе, как, может быть, всего несколько дней тому назад, был бы поражен я открытием в себе этого неведомого мною дотоле внутреннего моего существа и сознанием его превосходства над той, другою моей половиной, которая по моим понятиям и составляла всего человека, но которого я теперь почти не замечал. Вот доктор задал мне вопрос; я слышу и понимаю, что он спрашивает, но ответа не даю, не даю потому, что мне незачем говорить с ним. А ведь он хлопочет и беспокоится обо мне же, но о той половине моего „я“, которая теперь утратила всякое значение для меня, до которой мне нет никакого дела. Я вдруг почувствовал, что меня с неудержимой силой потянуло куда-то вниз. В первый момент это ощущение было похоже на то, как бы к всем членам моим подвесили тяжелые, многопудовые гири… И однако, как ни сильно было это ощущение, но не препятствовало мне думать и сознавать все; я сознавал и странность этого моего положения, помнил и сознавал действительность, то есть что я лежу на койке, что палата моя во втором этаже, что подо мною такая же комната, но в то же время по силе ощущения я был уверен, что, будь подо мною не одна, а десять нагроможденных одна на другую комнат, все это мгновенно расступится предо мною, чтобы пропустить меня… Куда? Куда-то дальше, глубже, в землю. Именно в землю, и мне захотелось лечь на пол, и я сделал усилие и заметался. – Агония, – услышал я произнесенное надо мной доктором слово. Значение слышанного мною слова „агония“ было вполне понятно для меня, но во мне как-то так перевернулось теперь, от моих отношений, чувств и до понятий включительно. „Нет, весь я не уйду, не могу“, – чуть ли не громко крикнул я и сделал усилие, чтобы освободиться, вырваться от той силы, что влекла меня, и вдруг почувствовал, что мне стало легко. Я открыл глаза, и в моей памяти с совершенною ясностью до малейших подробностей запечатлелось все, что видел я в ту минуту. Я увидел, что стою один посреди комнаты; вправо от меня, обступив что-то полукругом, столпился весь медицинский персонал: заложив руки за спину и пристально глядя на что-то, чего мне за ихспинами не было видно, стоял старший врач, подле него, слегка наклонившись вперед – младший; старик фельдшер, держа в руках мешок с кислородом, нерешительно переминался с ноги на ногу, по-видимому, не зная, что делать ему теперь со своей ношей, отнести ли ее или она может еще понадобиться; а молодой, нагнувшись, поддерживал что-то, но мне из-за его плеча виден был только угол подушки. Я подвинулся и глянул туда, куда глядели все. Там на койке лежал я! Не помню, чтобы я испытал что-нибудь похожее на страх при виде своего двойника; меня охватило только недоумение: как же так? Я чувствовавл себя здесь, а между тем и там тоже я. Я оглянулся на себя, стоящего посреди комнаты. Да, это, несомненно, был я, точно такой же, каким я знал себя. Я захотел осязать себя, взять правой рукой за левую: мои руки прошли насквозь, попробовал охватить себя за талию – руки снова прошли через мой корпус, как по пустому пространству. Что же сделалось со мной? Я позвал доктора, но атмосфера, в которой я находился, оказалась совсем непригодною для меня: она не восприняла и не передала звуков моего голоса, и я понял полную разобщенность со всем окружающим, свое странное одиночество, и панический страх охватил меня. – Нет, ничего тут не поделаешь! Все кончено – безнадежно махнув рукой, проговорил в это время младший доктор и отошел от койки, на которой лежал другой я. Мне стало невыразимо досадно, что они все толкуют и хлопочут над тем моим „я“, которого я совершенно не чувствовал, которое теперь совершенно не существовало для меня, и оставляют без внимания другого, настоящего меня, который все сознает и, мучаясь страхом неизвестности, ищет, требует их помощи». Последующий опыт автора этих записок повторял то, о чем говорилось уже на этих страницах: быстрое движение через невообразимые пространства к свету. «…Я видел над собою яркий свет; он походил, как казалось мне, на солнечный, но был гораздо сильнее его. Там, вероятно, какое-то царство света. „Да, именно царство, полное владычество света“, предугадывая каким-то особым чувством еще не виденное мною, думал я, – потому что при этом свете нет теней. „Но как может быть свет без тени?“ – сейчас же выступили с недоумением мои земные понятия. И вдруг мы быстро внеслись в сферу этого света, и он буквально ослепил меня. Я закрыл глаза, поднес руки к лицу, но это не помогло, так как руки мои не давали тени. Да и что значила подобная защита! Невозможность видеть, смотреть увеличивала для меня страх неизвестности, естественной при нахождении в неведомом мне мире, и я с тревогой размышлял: „Что же будет дальше? Скоро ли минем мы эту сферу света и есть ли ей предел, конец?“ Но случилось иное. Величественно, без гнева, но властно и непоколебимо сверху раздались слова: – Не готов! И затем… затем мгновенная остановка в нашем стремительном полете вверх, и мы быстро стали спускаться вниз… Вот и памятное мне здание больницы. Так же, как и прежде, через стены здания и закрытые двери был внесен я в какую-то совершенно неизвестную мне комнату. В комнате этой стояло в ряд несколько окрашенных темною краской столов, и на одном из них, покрытом чем-то белым, я увидел лежащего себя или, вернее, мое мертвое, окоченевшее тело. Неподалеку от моего стола какой-то седенький старичок в коричневом пиджаке, водя согнутою восковой свечкой по строкам крупного шрифта, читал Псалтырь, а по другую сторону на стоявшей вдоль стены черной лавке сидела, очевидно, уже извещенная о моей смерти и успевшая приехать моя сестра и подле нее, нагнувшись и что-то тихо говоря ей, – ее муж». Очнулся он в больничной палате на койке, окруженный недоумевающими и растерянными врачами. «У ног моей койки, – продолжает свой рассказ К. Икскуль, – одетая в траурное платье, с бледным взволнованным лицом, стояла сестра моя, подле нее зять, из-за плеча сестры выглядывало более других спокойное лицо больничной сиделки, а еще дальше за нею виднелась уже совсем перепуганная физиономия нашего молодого фельдшера». Для недоумения и растерянности у врачей действительно были все основания. Не каждый день умерший, помещенный в ледяную мертвецкую и пробывший там полтора суток, сам по себе внезапно возвращается к жизни. Недоумение их возросло еще больше, когда недавний покойник поведал им не только, что происходило к говорилось в палате после его смерти, но и описал в деталях внутренность мертвецкой, где пролежал он все время, до минуты, когда тело его, не приходя еще в сознание, явило признаки возвращения к жизни шумным дыханием. Таким образом, способность видеть свое тело, чувство движения и свет в конце пути – этот опыт посмертных состояний повторяется, как видим мы, самым удивительным образом. Существует еще одна, как бы завершающая группа посмертных переживаний. Здесь совпадение опыта переживших его и символов древнейших культур оказываются еще более полными. Клинописные знаки на глиняных табличках Древнего Вавилона сохранили повесть о Гильгамеше, «все видавшем» (111 тысячелетие до н. э.). Труден и долог был путь Гильгамеша в царстве умерших: «…тяжела дорога, глубоки воды смерти, что ее преграждают». Воды эти – мрачная река Хубур более поздней вавилонской традиции. «„(Да) оставляют (нас) наши (пил) уходят дорогою смерти, Реку Хубур переходят“, – (как) говорят издревле». Не эту ли реку на пути душ, идущих в загробный мир, упоминают и древнеегипетские тексты пирамид? В античном сознании ей соответствуют – Лета, Стикс и Ахерон. Эллизиум древних греков, Элизейские поля римлян, страна блаженных расположена была за водной преградой, по другую сторону реки. Она же, эта река, предстает на пути Энею, когда он направляется в страну мертвых (Вергилий, «Энеида»). «К берегу страшной реки стекаются толпы густые, Жены идут, и мужи, и героев сонмы усопших». О том же, о какой-то водной преграде, которую надлежит перейти душам на своем пути, повествует и более ранний источник – изображения на саркофагах этрусков. Как и другие переживания посмертного ряда, образ этот не ограничен каким-то одним ареалом, одной культурой. Души китайских праведников, только преодолев воды, могут достичь островов Блаженных. Загробную реку Сандзу упоминают буддисты Японии. Через воды загробной реки пролегает путь в страну мертвых у даяков (Индонезия). Аборигены Австралии считают, что души умерших ждут «Бесконечные воды (река)» – так называется у них Млечный Путь. Река окружает мир ушедших и у ацтеков. Чтобы достичь его, нужно перейти ее воды. Этот же символ реки, которую надлежит пересечь по пути. Эту же реку находим мы и в шаманизме. Шаману, когда он отправляется в мир предков, тоже приходится переходить ее, причем дважды – на пути туда и возвращаясь. Присутствует этот образ и в славянских погребальных обычаях, и в русских народных причитаниях – река, которую переходит душа в посмертном своем пути. В русских духовных стихах душа умершего идет в загробный мир «через реку», «по воды». «Хождение Агапни в рай», апокриф XII века, также упоминает путь через воды.А. Ахматова.
7. Человек-это не только его тело
Говоря о возвращении к жизни, о пребывании вне тела, я обходил – намеренно или нет – вопрос, который читающие, наверное, уже задают себе. О чьем пребывании «вне», о чьем возвращении речь? Ведь сам человек, его тело никуда не удалялось и ниоткуда не возвращается, оно как было, так и продолжает лежать на реанимационном столе. Некоторые исследователи говорят об определенной полевой структуре, окружающей человека, пронизывающей и заполняющей его тело («биоплазме» – по терминологии доктора биологических наук В. М. Инюшина). Это энергетическое поле состоит из «ионов, возбужденных электронов, протонов, а также, возможно, и других частиц» и является системой, действующей как целостное, взаимодействующее энергетическое тело. Под «биоплазменным телом», по словам В. М. Инюшина, подразумевается «вся совокупность плазменных структур живого организма, соединенных в единое целое». Изучением биологических полей заняты сегодня исследователи различных специальностей – медики, биологи, инженеры самого широкого профиля. По словам члена-корреспондента АН СССР А. Г. Спиркина, «исследователи из лаборатории в Минске установили, что существуют три различных вида биополя, и каждый из этих видов меняется определенным образом при том или ином заболевании». Ряд экспериментов, проведенных в лабораторных условиях, позволил выявить некоторые из характеристик поля, окружающего тело человека. Так, группа ученых из Института биоэнергетического анализа (Нью-Йорк, США) посредством приборов обнаружила низкочастотное излучение. Еще более полное подтверждение дало открытие доктора Х. С. Бурра (Йельский университет, США). Был сконструирован прибор, позволяющий регистрировать слабые электрические напряжения вблизи живого объекта. После такого экспериментального подтверждения наличия некоего энергетического поля доктор Бурр высказал гипотезу, по которой поле это представляет собой как бы матрицу, исходный чертеж, формирующий структуру тела. «Молекулы и клетки человеческого тела, – пишет он, – постоянно перестраиваются, разрушаются и пополняются свежим материалом, поступающим из пищи. Но благодаря контролю поля новые молекулы и клетки воспроизводятся по тем же схемам, что и старые… Когда мы встречаем друга, которого не видели в течение шести месяцев, на его лице не остается ни одной молекулы, бывшей в то время, когда вы видели его последний раз. Однако благодаря контролю поля новые молекулы располагаются по старым, привычным схемам, и мы узнаем его лицо». Некоторые исследователи пришли к выводу, что, возможно, именно полевые структуры ответственны также за процессы мышления и сознания. По концепции профессора Н. И. Кобозева, мыслящий мозг невозможен не только на биохимическом, но даже на атомно-молекулярном уровне. Носителей психических функций и сознания «нужно искать в области элементарных частиц и связанных с ними полей». Продолжая эту мысль, В. М. Инюшин высказал идею, что биоплазма, идеальная среда для колебаний, является вместилищем волновых структур голограмм. «Биополе можно рассматривать как многокомпонентную голограмму». Мысль о поле как о носителе сознания, носителе человеческой индивидуальности имеет прямое отношение к опыту посмертных состояний, состояний «вне тела». Эта точка зрения современных исследователей перекликается с представлением древних о теле духовном, некой тонкой субстанции, носителе человеческого «я». В Древнем Египте это тело, покидающее человека по его смерти, называли Ба. Представление это пронизывает все древнейшие философские построения и системы вер. Мысль эту можно проследить у многих авторов прошлого. «Есть два тела – тело физическое и тело духовное, – писал Парацельс. – Отсюда видно, что человек расщепляется на два тела: видимое и невидимое». Интересно, как представление это находит выражение и проявляется у совершенно разных людей. Представление, не являющееся результатом их жизненного опыта и, следовательно, целиком интуитивное. Известный русский хирург прошлого века Н. И. Пирогов, по самому характеру своей деятельности имевший дело преимущественно с телом физическим, тем не менее был глубоко убежден, что, кроме него, у человека существует еще и другое, «посмертное тело». Современный белорусский философ А. К. Маисов посвятил этой проблеме большую главу в своей монографии «Философский анализ антиномий в науке». Приводя слова Гераклита «сила мышления находится вне тела», автор также высказывает предположение, что структурой, которая порождает мысль, возможно, является «полевая формация биосистем». Соответственно весь жизненный опыт человека, ситуации, которые он пережил, все слова, им сказанные когда-то или сказанные ему, – все это фиксируется его биологическим полем и хранится в виде своеобразных голограмм. Излучения поля, продолжает Манеев, могут существовать независимо от их источника. Скажем, радиопередатчик замолчал, а радиоволны продолжают мчаться сквозь пространство, неся информацию, что в них была заложена. Или – давно погасла звезда, свет же продолжает свой путь в космосе, неся широкий спектр данных о теле, которого физически уже нет, но которое продолжает как бы существовать для наблюдателя. «Столь же возможно, – полагает Манеев, – существование и биологического поля, „излученного“ при гибели организма, но все же сохраняющего в себе всю информацию о нем». Иными словами, гибель физического тела не означает исчезновения полевой информации, которая и является носителем памяти и индивидуальности человека. Следовательно, заключает он, можно задаться вопросом «о принципиальной достижимости индивидуального бессмертия возникшими биосистемами, поскольку оно мыслится возможным на базе специфической устойчивости биополей». Мысль об индивидуальном бессмертии присутствовала в сознании человека практически всегда. Проходили тысячелетия, менялись системы вер и философских концепций, на которые опиралась эта мысль, но сама она пребывала неизменной. Не являемся ли мы свидетелями того, как представление это начинает перемещаться из области интуитивного восприятия, веры – в сферу доказательности и научного знания? Не потому, что одно лучше, а другое хуже. Потому только, что таков понятийный язык современной цивилизации. В этом смысле тем более важна позиция тех людей науки, которые оказываются способны преодолеть неизбежные стереотипы мышления. Вот одна из таких точек зрения – известного нейрофизиолога, лауреата Нобелевской премии Дж. Экклеса: – Я уверен, что исходная реальность в моем восприятии своего «я» не может быть идентифицирована с мозгом, нейронами, нервными сигналами или пространственно-временными моделями получаемых импульсов… Я не могу поверить, чтобы опыт сознания не имел другого продолжения, не имел возможности другого существования при каких-то иных, невообразимых условиях. Во всяком случае, я утверждаю, что возможность последующего существования не может быть отвергнута на научных основаниях. По его словам, существует некий компонент человеческого бытия в мире, «который не подвержен дезинтеграции после смерти». Духовный опыт человека, тысячелетия этого опыта, дают ему повод взглянуть на себя как на нечто, имеющее не только физиологический, не только социальный, но и посмертный, космический план бытия. Для понимания космического аспекта бытия человека какой-то особый смысл имеет, судя по всему, опыт посмертных состояний. Но поскольку реально переживали его, вернувшись назад, лишь единицы, с давних пор существует практика как бы косвенного приобщения к этому опыту. Такая практика составляла скрытую часть учений тайных обществ древности. Таким было, например, общество орфинов в Элладе и на Древнем Востоке. Платон, принятый в него и приобщенный к тайнам, писал в этой связи, сколь важно человеку еще при жизни приобщиться к знанию предстоящего ему посмертного опыта. Сам Орфей, полулегендарный основатель общества, почерпнул эти знания будто бы у египтян. Так, во всяком случае, утверждал Диодор Сицилийский. Орфей, гласит предание, побывал в царстве мертвых и вернулся затем в мир живых. Судя по всему, опыт посмертных состояний составлял важную часть в учении и другого тайного общества – Эвлизианских мистерий. Софокл, состоявший в нем и посвященный в его тайны, писал: «О, трижды блаженны те из смертных, которые сходят в Анд, узрев эти таинства». Интересное упоминание о приобщении к знанию посмертных состояний есть у Апулея: посвящаемый в культ Исиды достигает рубежа смерти, переходит его и затем «возвращается к жизни» («Я вступил в обитель смерти, перешагнул через порог Прозерпины»). Этот же посмертный опыт содержали мистерии Озириса и Адониса, дионисийские обряды. Приобщение к таинству посмертного опыта происходило, судя по всему, в некоем ритуальном действе, в «проигрывании» последовательных состояний этого опыта. Судить об этом можно по ритуалам более поздних тайных обществ розенкрейцеров, франкмасонов. Посвящаемый должен пережить как бы символическую смерть, чтобы после этого уже в новом качестве – вернуться к жизни. Переживание посмертного опыта и сегодня составляет суть посвящения у друидов, мистической секты древних обитателей Британских островов, дожившей до наших дней. Неофита кладут в гроб, который помещают в лодку, и пускают ее в открытое море. Это уже не просто ритуал. Останется ли он жив или погибнет – зависит от случайности, от того, насколько бурно в тот день море. Но, если посвящаемый выходит из испытания живым, он выносит из него опыт реальной близости смерти. Глубокое переживание посмертного опыта – непременная составляющая обряда посвящения в шаманы. Будущий шаман удаляется в безлюдное место и там в течение трех (или семи) дней пребывает в состоянии символической смерти. Все это время он не ест и не пьет, «не подает признаков жизни», «лежит бездыханный, лишенный речи, точно мертвый». Память о приобщении к посмертному опыту можно видеть и в некоторых христианских обрядах. Возможный отзвук ее – в жесте складывания рук на груди, как у покойника, при принятии Святых Тайн. Видеть его можно и в обряде крещения. Символическое вхождение в водную купель – память вхождения в воды потустороннего мира. Смысл этой ритуальной смерти выражает максима одного из католических теологов: «Тот, кто умирает до того, как умрет, не умрет, умирая». Вокруг этого же центрального момента – символической смерти и возвращения к жизни – по сей день строятся возрастные обряды инициации в Азии, Африке и на Американском континенте. Как и в других религиозных и мистических традициях, приобщившись к этому опыту, прозелит возвращается к жизни уже в новом качестве, в качестве человека, заглянувшего по ту сторону черты. Как и у шаманов, это мнимое посмертное состояние может продолжаться в течение нескольких дней. При этом близкие должны горестно оплакивать «умершего», пока им не объявят, что такой-то, побывав в царстве смерти, вернулся к жизни. Таким образом, речь идет о практике, которая проявляется на различных и довольно удаленных друг от друга уровнях духовного опыта. Сама всеобщность этого проявления наводит на мысль о том, что за этим стоит, возможно, такая же общность памяти. Я имею в виду память о случаях возвращения к жизни после пережитого опыта смерти. Нашему сознанию, которым очерчен круг земной нашей жизни, не дано ни помыслить, ни вообразить, что представляет собой этот план. Когда известную болгарскую ясновидящую Вангу спросили: «Сохраняется ли личность после смерти?» – она ответила одним словом: – Да.8. Приходящие «оттуда»
Воспоминания переживших смерть и сам факт их возвращения – это одна группа свидетельств, исходящих от тех, кто остался как бы по эту сторону черты. Кроме них, существует, однако, и другой ряд. Это то, что приходит к нам «оттуда», с другой стороны черты. Той самой черты (она же Лета, Стикс, Река забвения), для перешедших которую нет, как мы видели, и не может быть пути обратно. О том, что образы умерших могут являться живым, упоминают древнейшие тексты. Если судить по запретам вызывать мертвых, которые содержит Ветхий Завет, практика эта известна была уже в то время. Но я предпочел бы говорить здесь о случаях, когда усилия к появлению таких образов исходили не от тех, кому являлись они, не от живущих. В 1839 году на Бородинском поле проводились большие маневры в память знаменитой битвы. На торжествах присутствовал герцог Максимилиан Лейхтенбергский, сын принца Евгения, командовавшего при сражении французским корпусом, впоследствии вице-короля Итальянского. К недоумению высоких участников празднования герцог стал расспрашивать их, как разыскать ему монастырь святого Саввы. Откуда бы ему, никогда не бывшему в России, вообще знать об этом монастыре, расположенном в пустынном месте близ небольшого уездного города Звенигорода? История, которую услышали присутствовавшие, не могла не удивить всех. В дни вступления французской армии в Москву принц Евгений со своим конвоем и несколькими генералами оказался неподалеку от монастыря, где они решили и заночевать. – В монастыре, – рассказал герцог, – нашли они несколько спрятавшихся монахов, которым они не сделали зла, а попросили только принести хлеба и какую-нибудь пищу, что они и исполнили. На ночь расставили кругом монастыря часовых, и в лагере также, чтобы быть готовыми при малейшей тревоге. Было уже около 10 часов вечера. Отец мой, утомленный от большого перехода верхом, отправился в особую комнату, где ему приготовили кровать, на которую он, не раздеваясь, лег и скоро заснул сном праведника. Здесь он не может припомнить, во сне или наяву, но он видит, что отворяется дверь в его комнату, входит тихими шагами человек в черной длинной одежде, подходит к нему так близко, что он мог при лунном свете рассмотреть черты лица его. Он казался старым, с седой бородой. Около минуты стоял он, как бы рассматривая принца, наконец тихим голосом сказал: «Не вели войску своему расчищать монастырь и особенно уносить что-нибудь из церкви. Если ты исполнишь мою просьбу, то Бог тебя помилует и ты возвратишься в свое отечество целым и невредимым». Сказав это, старец тихо вышел из комнаты. Принц, проснувшись на рассвете, сейчас вспомнил это видение, которое представлялось ему так живо, как бы наяву. Он немедленно позвал адъютанта и велел ему отдать приказ, чтоб отряд готовился к выступлению обратно к Москве, с строгим запрещением входить в монастырь. Отпустив адъютанта, принц пошел посмотреть церковь, у входа которой стояли часовые. Войдя в храм, он увидел гробницу и образ, который поразил его сходством своим с человеком, представившимся ему ночью. На вопрос его: чей это портрет, один из бывших тут монахов отвечал, что это образ св. Саввы, основателя монастыря, которого тело лежит в этой гробнице. Услышав это, принц с благоговением поклонился мощам святого и записал его имя в своей памятной книжке. После этого события, – продолжал герцог, ему приходилось быть почти во всех сражениях, начиная от Малоярославца, во время отступления французской армии из России и в кампании 1813 г. в Германии. Ни в одном сражении принц не был ранен; слова старца сбылись. Выполняя волю отца, герцог посетил монастырь преподобного Саввы и поклонился его мощам. Как явствует из исследований, проведенных в последние годы, такие встречи далеко не редки. Английский ученый А. Макензи проанализировал около ста свидетельств тех, кто, как считают они, пережили подобный опыт. Другой исследователь, из Соединенных Штатов, используя представительную социологическую выборку, опросил жителей небольшого города. Доля тех, кто в той или иной форме имел контакт с умершими после их смерти, составила 12,3%. Известно, что о подобных встречах часто говорят умирающие. Было разослано 10 000 анкет-опросов врачам и медицинским сестрам, которые могли присутствовать при том, как их пациенты расставались с жизнью. Было получено 640 ответов. Их анализ показал, что, как писал исследователь, умирающие «галлюцинируют, преимущественно видя при этом призраки умерших, которые часто заверяют их, что пришли помочь им при переходе в посмертное состояние». Не менее, чем статистика, важны и интересны анализы подобных случаев и конкретные описания таких встреч. Император Павел, личность не менее трагичная в русской истории, чем последний самодержец, всю жизнь и недолгое царствование свое провел как бы под знаком Судьбы. В каком-то смысле это тот знак, под которым проходит свой жизненный путь каждый из нас, но не у всех таинственный знак этот бывает явлен столь очевидно. Не буду говорить здесь о некоторых других знамениях, которые равно можно было бы понимать как избранность и как обреченность, что в каком-то смысле действительно одно и то же. Упомяну здесь лишь один эпизод, имеющий отношение к нашей теме. Поведал его только раз и в узком кругу сам тогда еще великий князь и будущий император. Записала же с его слов баронесса Оберкирх, присутствовавшая при том: «Раз вечером, или, пожалуй, уже ночью, я в сопровождении Куракина[7] и двух слуг шел по петербургским улицам. Мы провели вечер вместе у меня во дворце за разговорами и табаком и вздумали для освежения сделать прогулку инкогнито при лунном освещении. Погода была не холодна; это было в лучшую пору нашей весны, конечно, впрочем, весны не южных климатов. Разговор наш шел ни о религии и ни о чем-либо серьезном, а напротив, был веселого свойства, и Куракин так и сыпал шутками насчет встречных прохожих. Несколько впереди меня шел слуга, другой шел сзади Куракина, а Куракин следовал за мною в нескольких шагах позади. Лунный свет был так ярок, что при нем можно было читать письмо, и, следовательно, тени были очень густы. При повороте в одну из улиц вдруг вижу я в глубине подъезда высокую, худую фигуру, завернутую в плащ вроде испанского и в военной, надвинутой на глаза шляпе. Он будто ждал кого-то. Только что я миновал его, он вышел и пошел около меня с левой стороны, не говоря ни слова. Я не мог разглядеть ни одной черты его лица. Мне казалось, что ноги его, ступая на плиты тротуара, производят странный звук, точно как будто камень ударялся о камень. Я был изумлен, и охватившее меня чувство стало еще сильнее, когда я почувствовал ледяной холод в моем левом боку со стороны незнакомца. Я вздрогнул и, обратясь к Куракину, сказал: – Судьба нам послала странного спутника. – Какого спутника? – спросил Куракин. – Господина, идущего у меня слева, которого, кажется, можно заметить уже по шуму, производимому им. Куракин раскрыл глаза в изумлении и заметил, что никого нет у меня с левой стороны. – Как? Ты не видишь этого человека между мною и домовою стеною? – Ваше высочество идете возле самой стены, и физически невозможно, чтобы кто-нибудь был между вами и ею. Я протянул руку и точно ощупал камень. Но все-таки незнакомец был тут и шел со мною шаг в шаг, и звуки шагов его, как удары молота, раздавались по тротуару. Я посмотрел на него внимательнее прежнего, под шляпой его блеснули глаза столь блестящие, что таких я не видал никогда ни прежде, ни после. Они смотрели прямо на меня и производили на меня какое-то околдовывающее действие. – Ах! – сказал я Куракину, – я не могу передать тебе, что я чувствую, но только во мне происходит что-то особенное. Я дрожал не от страха, но от холода. Я чувствовал, как что-то особенное проникало все мои члены, и мне казалось, что кровь замерзает в моих жилах. Вдруг из-под плаща, закрывавшего рот таинственного спутника, раздался глухой и грустный голос: – Павел! Я был во власти какой-то неведомой силы и механически отвечал. – Что вам нужно? – Павел! – сказал опять голос, на этот раз, впрочем, как-то сочувственно, но с еще большим оттенком грусти. Я не мог сказать ни слова. Голос снова назвал меня по имени, и незнакомец остановился. Я чувствовал какую-то внутреннюю потребность сделать то же. – Павел! Бедный Павел! Бедный князь! Я обратился к Куракину, который также остановился. – Слышишь? – спросил я его. – Ничего, – отвечал тот, – решительно ничего. Что кажется до меня, то этот голос и до сих пор еще раздается в моих ушах. Я сделал отчаянное усилие над собою и спросил незнакомца: кто он и что ему нужно? – Кто я? Бедный Павел! Я тот, кто принимает участие в твоей судьбе и кто хочет, чтобы ты особенно не привязывался к этому миру, потому что ты долго не останешься в нем. Живи по законам справедливости, и конец твой будет спокоен. Бойся укора совести: для благородной души нет более чувствительного наказания. Он пошел снова, гладя на меня все тем же проницательным взором. И как я остановился, когда остановился он, так и теперь я почувствовал необходимым пойти за ним. Он не говорил, и я не чувствовал особенного желания обратиться к нему с речью. Я шел за ним, потому что он теперь шел впереди. Это продолжалось более часу. Где мы шли, я не знал. Наконец пришли мы к большой площади, между мостом через Неву и зданием Сената. Он прямо пошел к одному, как бы заранее отмеченному, месту площади; я, конечно, следовал за ним и затем остановился. – Прощай, Павел! – сказал он. – Ты еще увидишь меня опять здесь и кой-где еще. При этом шляпа его поднялась как бы сама собой, и глазам моим представился орлиный взор, смуглый лоб и строгая улыбка моего прадеда Петра Великого. Когда я пришел в себя от страха и удивления, его уже не было передо мною. На этом самом месте императрица возводит монумент, который скоро будет удивлением всей Европы. Это – конная статуя, представляющая царя Петра и помещенная на скале. Не я советовал моей матери избирать это место, выбранное или скорее угаданное призраком. И я не знаю, как описать чувство, охватившее меня, когда я впервые увидал эту статую.[8] Я боюсь мысли, что могу бояться, что бы ни говорил кн. Куракин, уверяющий, что все это было не более как сон, виденный мною во время прогулки по улицам. Малейшая подробность этого видения памятна мне, и я по-прежнему утверждаю, что это было видение, и все связанное с ним представляется мне так же ясно, как бы это случилось вчера. Придя домой, я нашел, что мой левый бок положительно окаменел от холода, и я почувствовал некоторую теплоту лишь несколько часов спустя, хотя тотчас же лег в теплую постель и закрылся как можно теплее». Ощущение холода именно с той стороны, где находился призрак, очевидно, не случайно. Эта деталь – холод, как бы исходящий от призрака, упоминается столь часто в рассказах о феномене, что стала своего рода словесным штампом: «повеяло могильным холодом». За ощущением этим стоит, однако, некий реальный опыт. Классической страной привидений, как известно, считается Англия. Об одном из таких привидений, обитающем в старом замке, известно было, что оно в определенный день и час проходит по таким-то комнатам и переходам. Последовательность эта зафиксирована была теми, кому случалось видеть его в течение более чем двух веков. При этом ими часто упоминалась та же деталь: «повеяло холодом». Исследователи расположили на пути, которым обычно двигалось привидение, температурные датчики, информация с которых поступала на пульт. В тот день и час, когда привидение должно было проследовать традиционным для него маршрутом, наблюдатели на пульте отметили волну холода, которая последовательно прошла этим путем. Не зная ничего о самой сути феномена, бессмысленно было бы гадать о сопровождающем его эффекте. Возможно, то, что воспринимается как падение температуры, только поверхностная и малая часть айсберга физической стороны явления. Догадываться об этом можно по случаям, когда кто-то пытался не просто приблизиться к призраку, а соприкоснуться с ним физически. В одной из таких попыток действующим лицом и жертвой оказался не кто иной, как Ф. М. Шаляпин. Как-то вместе с двумя приятелями-художниками Шаляпин гостил недалеко от Орла. Хозяин рассказал гостям о достопримечательности этого места – кургане, который пользовался дурной славой. Говорили, будто в полночь на нем появляются огоньки и тень женщины в белом. Дождавшись позднего часа, Шаляпин и художники отправились к тому месту. Вернулись они растерянные. Все трое ясно видели огоньки, которые вспыхнули на кургане, но горели странно, не давая света вокруг себя. В полночь же на вершине появилось белое облачко, которое приняло форму женской фигуры. На следующий день к гостям присоединились трое соседских помещиков и хозяин. Ночь была ясная. Расположившись в нескольких шагах от подножия, все семеро ясно видели, как зажглись огоньки и, заклубившись у вершины, облачко приняло вскоре очертания фигуры женщины. Когда болеющая фигура стала спускаться вниз, в их сторону, все невольно попятились. Кроме Шаляпина. Он, наоборот, бросился навстречу призраку. В момент, когда они соприкоснулись, Шаляпин упал, а фигура исчезла. Все бросились к нему. Артист лежал в глубоком обмороке. Столь же рискованный опыт провел однажды и Стефан Самбур, русский экстрасенс начала века. Во время одного из своих сеансов ему удалось вызвать подобную же призрачную сущность. Когда фигура обозначилась достаточно четко, так что ее ясно видели другие присутствовавшие на сеансе, Самбур, расставив руки, бросился к ней, пытаясь то ли схватить, то ли удержать ее, заключив в объятия. Однако, едва они соприкоснулись, фигура исчезла, сам же он едва оправился после этого и долго болел. Если ушедший действительно может явить свой образ в мире, который он покинул, почему это происходит так редко, почему не приходит он утешить скорбящих о его уходе? Не знаю. Чтобы знать это, нужно быть по ту сторону. Думаю, впрочем, что для сознания, вступившего в область иной реальности, не только радости, но и слезы нашего мира могут раскрыться совершенно в другом плане, неведомом тем, кто пребывает здесь. К тому же, если у нас появление приходящего «оттуда» способно вызвать обычно лишь инстинктивный ужас, возможно, и мы вызываем у них, находящихся по ту сторону, такое же чувство. Я не знаю случая, когда появление образа умершего вызвало бы ликование и радость у того, кому явился он. Даже у самого близкого и любимого человека. Так нужно ли приходить? «Поэт Дельвиг, – рассказывал современник – незадолго до смерти сидел вечером у своих хороших знакомых – богатого помещика, охотника до цветов, и его жены. Разговорились о видениях, о явлениях с того света. „Хотите, я к вам приду?“ – сказал Дельвиг… „Придите!“ – отвечали ему… Разговор этот был забыт. Ему не придали никакого значения. Когда умер Дельвиг, спустя некоторое время помещик, приятель поэта, сидел с женою вечером и разговаривал о том, как недавно чуть ли не на том же стуле беседовал с ним Дельвиг. Говоря об этом, помещик вставал, прохаживался по комнате и заглядывал в залу, где был балкон, куда в известное время выставлялись цветы. Ему показалось, что перед дверьми стоит большой куст роз, как бы забытый. Была темная пора вечера, когда еще не зажигают огня, и предмета, который стоял пред дверьми балкона, разобрать хорошо было нельзя. Когда разговор несколько умолк, помещик пошел к воображаемому кусту цветов, дабы его осмотреть; и увидал перед собою фигуру Дельвига в сюртуке, с сложенными на груди руками. Он бросился к жене, проговорив быстро: „Воды! Воды!“ – Она заметила его бледность, заглянула в залу и также увидела Дельвига. Потом призрак пропал». Обещание, данное Дельвигом при жизни, было выполнено им в посмертном состоянии. Это не единственный случай, когда земные обстоятельства, отношения или дела продолжают сохранять какое-то свое значение для ушедших. Такой случай приводит, например, барон фон Дризен. По смерти своего тестя Н. И. Понамарева, отношения с которым у него были не самые лучшие, барон после заупокойной службы вернулся домой и, ложась спать, задул было свечу, когда ему послышалось, что в соседней комнате кто-то есть. Он собирался уже пойти и проверить, как вдруг, рассказывал он, «я увидел господина Понамарева, стоящего по эту сторону закрытой двери. Несомненно, это был он в своем голубом камзоле, отороченном беличьим мехом и застегнутом не на все пуговицы, так что мне виден был его белый жилет и черные брюки. У меня не было не малейшего сомнения, что это был он. Я не испугался. „Что вам угодно?“ – спросил я своего тестя. Господин Понамарев сделал пару шагов навстречу мне и сказал: „Василий Федорович, я скверно поступал в отношении вас. Простите меня! Без этого мне нет покоя там“. Указывая левой рукой напотолок, он протянул мне свою правую руку. Я пожал его руку, которая была холодной, и ответил: „Николай Иванович! Бог мне свидетель, что я никогда не имел ничего против вас“. После этого привидение исчезло, и барон, перекрестившись, вернулся в постель. На следующее утро в церкви он встретил о. Василия, духовника семьи, который, отозвав его после службы в сторону, в растерянности поведал барону, что накануне ночью ему явился умерший господин Понамарев, который просил священника примирить его с зятем». В эпизоде этом один момент я бы выделил особо: рукопожатие. Это уже как бы физическое подтверждение факта присутствия. Вопреки другим случаям, о которых я говорил, когда сближение с призраком и прикосновение к нему имели негативный эффект, здесь этого не происходило. Не потому ли, что происходило это по инициативе и желанию самого пришельца? Приведу еще один случай такой встречи, где повторяется эта деталь – рукопожатие. «Дело происходило в провинции. Приехав к своим знакомым в собственном своем экипаже и приказав кучеру быть к известному времени на месте, В.И.Д. пробыл, однако, у своих знакомых гораздо меньше, чем предполагал, и, уйдя от них, решил взять извозчика и ехать домой. Не прошло нескольких минут, как, несмотря на слабый свет фонарей, скудно освещавших улицу, по которой он ехал, В. И. увидал фигуру одного своего большого друга, идущего по тротуару. Тот тоже его увидал. Оба страшно обрадовались друг другу. Извозчик был моментально остановлен, и оба приятеля, усевшись рядом, стали радостно и оживленно беседовать, обмениваясь расспросами и мыслями, как люди, давно не видавшиеся и имевшие многое о чем поговорить. Вдруг на повороте ближайшей к дому улицы В. И. увидел, что он один… Как это произошло, он не мог дать себе отчета и страшно встревожился. Но каков был его ужас, когда он внезапно вспомнил, что этот его друг уже много лет тому назад умер и что он сам присутствовал на его похоронах. Заподозрив галлюцинацию, В. И. спросил извозчика, видал ли он, как садился встретившийся барин. Извозчик был изумлен как тем, что этот барин исчез, так и тем, что его спрашивают, видал ли он его, когда он не только видал, но и слыхал, как тот сам приказывал ему остановиться и усаживался вместе с барином, нанявшим его. В. И. не мог понять, как случилось, что он мог забыть о смерти такого большого друга, и встреча эта осталась для него на всю жизнь загадкой еще большей, потому что была связана с таким, как бы нарочитым забвением именно на тот промежуток времени, какой употребил отошедший для того, чтобы пробыть вместе с живым. Когда В. И. спрашивали, помнит ли он ощущение пожатия руки, – не была ли она холодна? Он отвечал: „Рука была тепла, пожатие такое же точно, как если бы он был живой, и вообще ничто ни на одну минуту не дало повода усомниться в том, что передо мною живой человек“.» Подчеркивая эту деталь – рукопожатие в том и в другом случаях, я делаю это отнюдь не в силу какого-то особенного пиетета по отношению к началу физическому или материальному. И того меньше, как некий дополнительный довод или добавочный аргумент в пользу чего бы то ни было. Обстоятельство это представляется интересным скорее как некое соприкосновение мира физического и бестелесного. И может, именно потому что через эту деталь мы сами как бы соприкасаемся с миром иным, знание об этом оказывается нам так небезразлично. Наверное, поэтому. Еще одна ситуация такого соприкосновения, схождения двух миров. Рассказывает военный врач X. – Когда мы с женой приехали в Ленинград, у нас было очень плохо с жильем. Не было никакой надежды, и мы вообще не представляли себе, где нам жить. На следующий день должен был прибыть контейнер с вещами, и нам просто негде было его принять. Ночью спим мы в комнате, где нас временно приютили. Я просыпаюсь и вижу, в ногах кровати стоит моя бабушка, которая умерла тогда уже лет десять назад. Я почему-то не удивился. Она говорит: «Не волнуйся, завтра придет человек и скажет, что для тебя есть хорошая квартира. Все будет хорошо». Я спрашиваю: «Я тебя правда вижу или мне это снится?» – «Если я тебе скажу, ты мне все равно не поверишь». – «Тогда сделай что-нибудь». А на столике в изголовье стоял будильник, я только что купил его, буквально в первый день, как приехал в Ленинград. «Хочешь, я будильник остановлю?» – «Да». Я услышал, как щелкнула она пальцами, и будильник действительно остановился, тиканье смолкло. Последние ее слова были: «Мне пора». И ее больше не было видно. Тут же, как от толчка, проснулась жена. Я рассказал ей, что было. Она сказала мне то, что и полагается говорить жене в такой ситуации. Однако часы-то стоят. На другой день произошло все точно, как было мне сказано. В этой квартире мы живем и сейчас. Будильник тоже с нами. С той ночи он так и не идет. В скольких мастерских побывал он, у скольких мастеров. Сделать ничего не могут. И в довершение всего иногда он сам вдруг начинает идти, причем тикает на всю квартиру. И всякий раз это предвещает близость какой-то неприятности или несчастья. Несколько раз мы собирались избавиться от будильника, выбросить его, но рука не поднимается.9. «…Восстаёт в нетлении»
Нам, привыкшим неразрывно связывать человеческое «я» с телом и внешностью определенного человека, трудно представить себе посмертную сущность, лишенную этого столь решающего для нас признака. Соответственно и говорить об этом мы можем не столько в понятиях, которые известны нам, сколько в их отрицании, освобождении от них. «В этом состоянии, – вспоминает одна из реанимированных, – вы не чувствуете себя ни женой своего мужа, ни матерью ваших детей, ни дочерью своих родителей. Вы есть только вы, полностью и абсолютно». Известный русский философский мистик Успенский во время одной из своих медитаций пожелал встречи, контакта с умершим близким ему человеком. «Внезапно и безо всякого предупреждения мое желание оказалось выполнено, и я „увидел“ его. Это было не зрительное ощущение, и то, что воспринял я, было не чья-то внешность, но совокупность всей его жизни, которая вспышкой прошла передо мной. Эта жизнь и был он». Этот опыт мистического восприятия посмертного бытия человека, как кажется мне, очень важен. В течение земной своей жизни личность рассекается временем на разные образы: вот ребенок, вот он же – школьник, юноша, взрослый человек, старик. Это как бы разные лики, плавно переходящие один в другой. Прежний исчезает бесследно, его место занимает следующий, чтобы так же исчезнуть и уступить место тому, что приходит ему на смену. В посмертном состоянии человеческая личность, очевидно, преодолевает этот разрыв и распад на разные лики и внешние образы. Как следует из опыта, пережитого Успенским, в посмертном состоянии личность вмещает в себя все моменты прожитой своей жизни, от первого, до последнего часа. Она представляет собой как бы сгусток всего, что он совершил, пережил, говорил или думал в течение этого времени. Очевидно, и внешний посмертный образ человека, если представить себе, что такой образ возможен, вмещает одновременно все его лики, от младенца до старика. Сказанное свидетельствует еще раз, что реалии посмертного бытия не представимы в привычных категориях нашего повседневного опыта. То прямое знание, которое может открыться в результате озарения или мистической интуиции, столь же непередаваемо к невыразимо. Это, как сказано было апостолом Павлом, «неизреченные слова, которые человеку нельзя пересказать». В трудах апостола, дошедших до нас, есть сравнение – уход человека из жизни он сравнивает с участью зерна, которое бросают в почву. Чтобы снова возродиться в колосе, зерно предварительно должно умереть, уйти в землю. Так и человек: «сеется в тлении, восстает в нетлении…». «сеется тело душевное, восстает тело духовное». Повторю: «восстает в нетлении».Прижизненные призраки и двойники
1. Двойники появляются и исчезают
Этот странный случай, произошедший с камергером шведского короля, бароном Зульцем, показался ему столь необъяснимым, что он постарался возможно подробнее записать его в своем дневнике. «Я встретил, – писал барон, – у входа в парк моего отца в его обычном костюме, с палкою в руках. Я поздоровался, и мы с ним долго говорили, направляясь к дому; уже войдя в его комнату, я увидел в постели крепко спящего отца; в этот момент призрак исчез; через несколько минут отец проснулся и вопросительно посмотрел на меня». Среди тех, кто так или иначе соприкоснулся с подобным феноменом, кто оказался действующим лицом его или жертвой (провести различие здесь невозможно), есть люди, чьи имена вошли в историю, хорошо известны. В 1810 году, когда Байрон, находясь в Греции, лежал с приступом жестокой лихорадки, люди, хорошо знавшие поэта, несколько раз видели его на лондонских улицах. Статс-секретарь Пиль писал Байрону, что в те дни он дважды встречи его на Сен-Жерменской улице, причем один раз видел, будучи вместе с братом самого Байрона. Отвечая на это письмо, Байрон писал с присущим ему сочетанием серьезности и иронии; «Не сомневаюсь, что мы можем – как, это нам неизвестно – раздваиваться: причем возникающий при этом вопрос о том, какой из близнецов в данное время действителен, а какой нет, предоставляю на ваше решение». Вопрос о реальности двойника, заданный Байроном как бы вскользь, достаточно противоречив и парадоксален, чтобы не вернуться к нему еще раз. Тем более в свете тех фактов и сообщений, речь о которых пойдет дальше. Как-то во время поездки Марка Твена по Канаде в день, когда ему предстояло выступление, в Монреале в его честь был дан прием. Там среди присутствовавших он заметил миссис Р., давнюю свою знакомую, которую потерял из виду лет двадцать назад. Он видел ее совсем рядом, разговаривающую с другими приглашенными, но что удивило и несколько озадачило его, она даже не поздоровалась и не подошла к нему. Вечером, когда он готовился к выступлению, ему передали, что какая-то дама хочет видеть его. В посетительнице он узнал миссис Р., которая выглядела и одета была точно так же, как когда он видел ее днем. – Я сразу узнал вас, – галантно заметил Твен, – как только вы появились сегодня на приеме. Миссис Р. была крайне удивлена: – Меня не было на приеме. Я только что, не позже, чем час назад, приехала из Квебека. «Ее не было ни на приеме, ни даже в городе – заключал Твен свою запись об этом событии. – И тем не менее я видел ее там, видел совершенно ясно и безошибочно. Я готов поклясться в этом. Я совершенно не думал о ней в тот момент, как я не думал о ней в течение многих лет. Но она, несомненно, думала обо мне в то время. Возможно, ее мысли, пролетев то расстояние, которое разделяло нас, принесли с собой такой четкий и приятный образ ее самой. Мне представляется это так». Запомним это соображение, высказанное писателем: интенсивная и эмоционально окрашенная мысль могла породить, вызвать к жизни появление такого двойника. Не укладываются ли в эту схему и не дополняют ли ее другие случаи? Как-то в студенческие годы известный ирландский поэт Йитс[9] узнал новость, которую ему очень нужно было срочно передать своему приятелю, живущему в другом городе. Он собирался написать ему, и в то самое время, когда он интенсивно думал об этом, его приятель увидел вдруг Йитса среди большого скопления народа в холле гостиницы, где он тогда жил. Не сомневаясь в его реальности, приятель попросил Йитса зайти к нему позднее, когда разойдутся собравшиеся. После этого, по рассказу его друга, двойник исчез, но появился снова в полночь, сообщив ему ту новость, которую сам Йитс хотел передать ему. При этом сам Йитс, находившийся в другом городе, не имел ни малейшего представления о происходившем. Приведу еще один случай, зафиксированный в исторических источниках и повествующий об Альфонсе де Лигори (1696-1787), настоятеле одного из католических монастырей. Как-то в 1774 году во время многодневного сурового поста, находясь в своей келье, он впал в забытье. Когда же вышел из него, объявил, что присутствовал у смертного одра папы Климента XIV. Тем, кто слышал его, это представилось делом совершенно невозможным – резиденция папы находилась на расстоянии не менее четырех дней пути. Однако рассказ Альфонса де Лигори неожиданно подтвердили другие лица, присутствовавшие при кончине папы. Они видели его при последних минутах папы, а затем во время погребальной службы, причем некоторые даже разговаривали с ним, не догадываясь при этом, что общаются не с самим настоятелем, а с его двойником. Известно множество достаточно документированных подобных случаев, относящихся не только к прошлому. Двойники появляются и в наше время. Назову один такой случай. Он произошел с очень сильным экстрасенсом – А. В. Мартыновым. Вот как рассказывает о том, что произошло с ним, он сам: – В Крыму, под Феодосией, есть завод «Электроприбор», где одно время я часто бывал в командировках. Второго апреля 1982 года находился я в Киеве и как раз в тот день вспомнил, как я бывал там, и очень хотел бы оказаться в тех местах снова. И вот в тот день, когда сам я, повторяю, был в Киеве, под Феодосией, именно в тех местах, о которых я думал, которые вспоминал, меня на улице встречает хорошая моя приятельница по туристским походам Ирина Игнатьевна, которую я знаю много лет. Бросается ко мне, расспрашивает, что я и как. Я (или, вернее, мой двойник) подробно рассказывает обо мне. Говорит, в частности, что теперь у меня в Ленинграде появился телефон, и называет его номер. Она записала его. Другим человеком, который встретил меня, вернее моего двойника, там в тот же день, был военпред завода. Ему нравятся мои стихи, и мы стояли и долго беседовали с ним о стихах. Так рассказывал он мне потом. Но самым удивительным было вот что: когда я вернулся из Киева в Ленинград, недели через две мне телефон действительно установили. И только тогда мне стал известен его номер. Оказалось, это был тот самый номер, который мой двойник дал за несколько недель до этого. Как был одет мой двойник? Я поинтересовался этим. Он был одет так же, как был одет я в то время в Киеве. Через месяц-другой я поехал в командировку в Феодосию, как давно хотел. Мне там говорят: «Ты опять приехал?» Когда я стал убеждать, что не приезжал я, мне никто не поверил – меня видели, а ни в какую мистику они не верят. Что объединяет эти случаи? Мартынов очень хотел попасть под Феодосию. Знакомая Марка Твена думала о встрече с ним и с волнением ожидала ее. Байрон, болея вдали от родины, очевидно, вспоминал о ней и о Лондоне, который покинул. Общее для всех этих случаев – сильный эмоциональный настрой, желание оказаться в тех местах. Не этот ли настрой послужил тем импульсом, который породил двойников, вызвал их к жизни?2. Опасные контакты. Рискованные встречи.
Среди свидетельств о прижизненных призраках особое место занимают показания о встречах с «оригиналами». Любопытен эпизод, связанный с П. А. Вяземским.[10] Случай этот важен не только тем, что там произошла встреча поэта с собственным двойником, но и тем, что двойник этот оставил князю некий текст, т. е. реальный, физический след своего присутствия. Рассказ этот сохранился в записи петербургского епископа Порфирия (Успенского), записанного им со слов самого поэта. «Однажды, – рассказывал Вяземский, – я ночью возвращался в свою квартиру на Невском проспекте, у Аничкова моста, и увидел яркий свет в окнах своего кабинета. Не зная, отчего он тут, вхожу в дом и спрашиваю своего слугу: „Кто в моем кабинете?“ Слуга сказал мне: „Там нет никого“, – и подал мне ключ от этой комнаты. Я отпер кабинет, вошел туда и увидел, что в глубине этой комнаты сидит задом ко мне какой-то человек и что-то пишет. Я подошел к нему и, из-за плеча его прочитав написанное, громко крикнул, схватился за грудь свою и упал без чувств; когда же очнулся, уже не видел писавшего, а написанное им взял, скрыл и до сей поры таю, а перед смертью прикажу положить со мною в гроб и могилу эту тайну мою. Кажется, я видел самого себя пишущего». Встреча с двойником завершилась исчезновением (уничтожением) двойника и тем, что сам Вяземский потерял сознание. Обратимся к еще одной такой встрече. Случай этот произошел в гвардейском полку старой русской армии. Рассказ приводится со слов очевидца, офицера той части: В полку ожидали приезда вновь назначенного полкового командира. В один из вечеров увидали, что приготовленная для него квартира освещена. Полковой адъютант, дав знать товарищам о приезде начальника, поспешил ему представиться. Его примеру последовали и другие офицеры. Когда все собрались в зале, полковой командир вышел из кабинета, поговорил с офицерами и, сделав некоторые распоряжения, отпустил всех домой. На другой день утром вновь дали знать о приезде полкового командира, и удивленные офицеры опять собрались по-вчерашнему в зале. Опять вышел командир из соседних дверей, говорил то же самое, что вчера, отдал те же приказания и в сопровождении адъютанта, продолжая разговор, направился в кабинет. Подойдя к дверям, он вздрогнул и, остановясь, спросил адъютанта: «Видите ли вы?» Получив утвердительный ответ, командир сделал рукою знак офицерам подойти. Когда все приблизились, то увидели: за письменным столом сидел другой командир полка – его двойник. Тогда действительный командир быстро подошел к своему двойнику, и, когда последний моментально исчез, он мертвый упал на пол. Случай этот, записанный адъютантом и засвидетельствованный подписями всех присутствовавших офицеров, хранится в полковом архиве. Как видим, события развивались по той же схеме, что и в первом случае. При встрече двойник исчезает, аннигилирует, сам же «оригинал» подвергается какому-то сильному воздействию – «упал без чувств», а в последнем случае гибнет. Очевидно, такая встреча человека и его двойника может быть опасна или даже гибельна для обоих.3. Порфироносные двойники
Мысль об опасности, а может, и о гибельности таких встреч подтверждают и другие случаи. Приведу те из них, которые связаны с именами, хорошо известными в истории России. Из «Воспоминаний графини А. Д. Блудовой»: «Один из родственников деда моего, князя Андрея Николаевича Щербатова, рассказывал как очевидец об известном, неразгаданном явлении перед смертью Анны Иоанновны.[11] Вот как рассказывал мой дед. Его товарищ был дежурным со взводом солдат в карауле, вечером за несколько дней до смерти Анны Иоанновны. Это было во дворце на Фонтанке у Аничкова моста, в том самом месте, где теперь Троицкое подворье, в покоях митрополита московского. Караул стоял в комнате подле тронной залы; часовой был у открытых дверей. Императрица уже удалилась во внутренние покои. Все стихло; было уже за полночь, и офицер уселся, чтобы вздремнуть. Вдруг часовой зовет на караул, солдаты вскочили на ноги, офицер вынул шпагу, чтоб отдать честь. Он видит, что императрица Анна Иоанновна ходит по тронной зале взад и вперед, склоняя задумчиво голову, закинув назад руки, не обращая внимания ни на кого. Часовой стоит как вкопанный, рука на прикладе, весь взвод стоит в ожидании; но что-то необычайное в лице императрицы, и эта странность ночной прогулки по тронной зале начинает их всех смущать. Офицер, видя, что она решительно не собирается идти дальше залы, и не смея слишком приблизиться к дверям, решается наконец пройти другим ходом в дежурную женскую и спросить, не знают ли намерения императрицы. Тут он встречает Бирона и рапортует ему, что случилось. „Не может быть, – говорит герцог, – я сейчас от императрицы, она ушла в спальню ложиться“. – Взгляните сами: она в тронной зале. Бирон идет и тоже видит ее. „Это какая-нибудь интрига, обман, какой-нибудь заговор, чтобы подействовать на солдат!“ – вскричал он, кинулся к императрице и уговорил ее выйти, чтобы в глазах караула изобличить какую-то самозванку, какую-то женщину, пользующуюся некоторым сходством с ней, чтобы морочить людей, вероятно, с дурным намерением: императрица решилась выйти, как была, в нудермантеле; Бирон пошел с нею. Они увидали женщину, поразительно похожую на нее, которая нимало не смутилась. „Дерзкая!“ – вскрикнул Бирон, и вызвал весь караул. Молодой офицер, товарищ моего деда, своими глазами увидел две Анны Иоанновны, из которых настоящую, живую, можно было отличить от другой только по наряду и по тому, что она взошла с Бироном из другой двери. Императрица, постояв минуту в удивлении, выступила вперед, пошла к этой женщине и спросила: „Кто ты, зачем ты пришла?“ Не отвечая ни слова, та стала пятиться, не сводя глаз с императрицы, отступая в направлении к трону, и, наконец, все-таки лицом к императрице, стала подниматься, пятившись, на ступеньки под балдахином. „Это дерзкая обманщица! Вот императрица! Она приказывает вам, стреляйте в эту женщину“, – сказал Бирон взводу. Изумленный, растерявшийся офицер скомандовал, солдаты прицелились. Женщина, стоявшая на ступенях у самого трона, обратила глаза еще раз на императрицу и исчезла. Анна Иоанновна повернулась к Бирону, сказала: „Это моя смерть!“ Затем поклонилась остолбеневшим солдатам и ушла к себе. Это один из самых достоверных рассказов о привидении. Офицер, который был очень близок к деду, сам передавал ему все подробности недолго после этого не разгаданного случая». Неизвестно, что поняла, что почувствовала императрица в миг встречи со своим двойником, но слова ее: «Это моя смерть!», исполнились вскоре и точно. Существует ли связь между этим и тем, что она увидела своего двойника? Догадку эту подтверждает еще один случай – точно так же завершилась встреча со своим двойником другой русской императрицы, Екатерины Великой. Об этом со слов своих подданных, вхожих во дворец императрицы, упоминал Людовик XVIII в своих «Воспоминаниях». «За 2 дня до смерти (следовательно 2 ноября 1796 г.), – писал он, – фрейлины, дежурившие у дверей спальни ее величества, увидели, что государыня, в ночном костюме и со свечой в руках, выходит из своей спальни и идет по направлению к тронной зале и входит туда. Сперва они были очень удивлены таким странным и поздним выходом, а вскоре начали тревожиться ее продолжительным отсутствием. Каково же было их изумление, когда они услыхали из спальни государыни звонок, которым обыкновенно призывалась дежурная прислуга! Бросившись в спальню, они увидели государыню лежавшею на кровати; Екатерина спросила с неудовольствием, кто это ей мешает спать. Фрейлины замялись, боясь сказать ей правду; но императрица быстро заметила их смущение и в конце концов заставила-таки рассказать себе подробно все происшествие. Живо заинтересованная рассказом, она приказала подать себе одеться и в сопровождении своих фрейлин отправилась в тронный зал. Дверь была отворена – и странное зрелище представилось глазам всех присутствующих: громадная зала была освещена каким-то зеленоватым светом. На троне сидел призрак – другая Екатерина!… Императрица вскрикнула и упала без чувств. С этой минуты здоровье ее расстроилось, и два дня спустя апоплексический удар прекратил ее жизнь. Описанное событие имело стольких свидетелей, что было невозможно скрыть его, и я был одним из первых, кто узнал об этом». Приведя эти эпизоды, я вовсе не исчерпываю ими случаи появления двойников исторических личностей, известных в русской истории. Есть, например, запись современника о том, что «недавно до кончины императрицы Елизаветы Петровны Шуваловы Петр Иванович и Иван Иванович и многие другие видели призрак императрицы Елизаветы Петровны, гуляющей в Летнем саду и в других комнатах, когда наверное знали, что она в своих покоях находилась…». И опять, мы видим, за появлением двойника императрицы следует ее смерть. Появление двойника, особенно когда это относилось к царственной особе, не могло не ставить окружающих в некоторое затруднение. Единственное, что оставалось им, это констатировать, что произошедшее выходит за рамки понимания и того, что вообще дано знать человеку. Утверждение это остается справедливым и по сей день.4. Двойник ленина посещает Кремль
В отличие от правителей, управлявших Россией до большевиков и веривших в существование души и в иные планы бытия, коммунисты, столкнувшись с подобной ситуацией, попали в значительно большее затруднение. Я имею в виду ситуацию, когда на глазах у всех по залам и служебным помещениям Кремля прошелся безгласный двойник Ленина, за чем также последовала его смерть. Изложу версию этого события, как слышал ее ребенком. Рассказывал нашему соседу какой-то его родственник, появлявшийся у него время от времени, пока он не исчез окончательно в годы Большого Террора. Был он совершенно лыс, а может, брил голову и одет был в полувоенную гимнастерку и галифе. Впрочем, так ходили тогда многие. Появление его сопровождалось всякий раз застольем с водкой. Так было и на этот раз. Не помню, почему оказался я тогда в их комнате. Может, играл с его сыном, а может, мои родители, уйдя куда-то по делам, оставили на это время меня на его попечение. Такая взаимная выручка среди соседей существовала в Москве в те трудные годы. Я не слушал, о чем говорили они за столом, и, наверное, не запомнил бы и этого, если бы сосед не стал шумно убеждать своего гостя, что, мол, может не опасаться говорить и при мне: «Он мал еще и ничего не понимает!» Именно эта фраза, видимо, показавшаяся мне обидной, и насторожила меня, заставив прислушаться. Когда же потом по детской непосредственности я стал рассказывать дома, что мне привелось услышать, родители встревожились и просили никому не пересказывать этого, забыть. Наверное, и эта реакция помогла мне запомнить то, что услышал я в тот день в комнате соседа. – Я служил тогда самокатчиком, – говорил гость, – развозил пакеты на велосипеде из Кремля и обратно. На улице холодно уже было, я зашел в караульное помещение, стал за печкой погреться. Начальник, не русский, не видел меня, наверное. А мне слышно было оттуда, как он по телефону говорил. Спрашивает: «Почему Ленин без охраны в Кремль прибыл?» Потом, видно, сам отвечает кому-то на том конце: «Нет, никакой с ним охраны нет. Один он. Я проверял. Хорошо. Позвоню в Горки». Говорит, чтобы соединили его с Горками, откуда Ленин приехал. Что ему там сказали, не знаю, только опять он звонит тому, с кем разговаривал: «В Горках сказали, что Ленин никуда не уезжал! Говорят, на месте он. Да. Точно». И назвал фамилию, с кем говорил в Горках. Забыл я, известная тогда фамилия. Что тут началось! Я за печкой стою, ни жив, ни мертв. Лишь бы не увидели меня. Подумают, что нарочно подслушивал, подослал кто. Но не увидели. Я улучил минуту и выскочил. Такое вот дело. – А что, – подхватывает сосед более понятную ему тему. – Увидели и шлепнули бы. И правильно бы сделали, – убежденно заключил он. – Не слушай, чего не надо! Пей! Таков тот скудный проблеск информации о событии, которое не могло, очевидно, не вызвать величайшей растерянности среди тех, кто окружал Ленина. Двойника Ленина, внезапно объявившегося в Кремле, видело, очевидно, достаточно много свидетелей, чтобы случай этот возможно было бы просто замолчать. Но люди, видевшие его в тот день, не догадывались и не могли знать, что в действительности настоящий Ленин безвыездно находился в это время в своей резиденции в Горках. Чтобы правда о странном этом, немарксистском эпизоде не вышла наружу, нужно было утвердить всех в мысли, будто это был действительно Ленин. Так появилась официальная версия внезапного, неведомо зачем, приезда его в Москву и появления в Кремле. Версия эта отражена в воспоминаниях вдовы Ленина Н. К. Крупской и личного его охранника А. Бельмаса. И она, и охранник сопровождали якобы Ленина во время этого визита. Если бы это было действительно так, логично было бы ожидать, чтобы оба рассказа их совпадали. Однако кричащие несовпадения наводят на мысль о не очень согласованной попытке построить некую версию события, которого в действительности не было. Так, Крупская пишет, будто из Москвы Ленин и она вернулись в Горки только на следующий день, ночевали в Москве. Охранник утверждает – вернулись в тот же день. Крупская: «Ехали мимо Сельскохозяйственной выставки». Только мимо. Охранник утверждает, будто Ленин посетил выставку. Немаловажное обстоятельство – сама психологическая недостоверность такого немотивированного визита. Крайне маловероятно, чтобы Ленин, поступавший в жизни всегда мотивированно и целенаправленно, совершил эту явно бесцельную и необъяснимую поездку только для того, чтобы безмолвно пройти через многочисленные помещения и комнаты Кремля, сесть в машину и тут же уехать. Даже если представить себе все-таки, что это мог бы быть сам Ленин, то для него подобный поступок весьма нехарактерен. Можно предположить, что, кроме создания легенды о посещении Кремля, были приняты и другие меры, чтобы люди, узнавшие об одновременном пребывании Ленина в Горках и в Кремле, не смогли бы разгласить этого. Какими могли быть эти меры, можно только догадываться.5. Призраки и двойники в стенах лабораторий
К случаям, о которых говорил я до сих пор, вполне применимо определение «спонтанный» и «произвольный». Применимо в том смысле, что никто из тех, чьи двойники возникли неожиданно, сами не стремились к этому. Не прилагали усилий. Да не могли, наверное, и представить себе ни таких усилий, ни что такое вообще возможно. Тем не менее, как и другие феномены, проявление которых (по незнанию нашему) представляется нам произвольным, появление двойника может быть результатом и вполне направленного, осмысленного действия. Косвенно об этом свидетельствуют некоторые из экспериментов и – самым прямым образом – практика шаманов, колдунов и вообще людей, наделенных паранормальными способностями. Говоря об экспериментах, связанных так или иначе с темой двойника, второго «я», я назвал бы опыты, которые проводил в свое время известный психиатр В. Л. Райков. Участник эксперимента, экстрасенс, выделял из своего тела то, что он называл «астральным двойником», видимым только ему. После чего он приказывал «двойнику» переместиться в соседнее помещение. Находившаяся там другая участница опыта, предварительно погруженная в гипноз, в тот же момент фиксировала появление в комнате «двойника» и описывала его внешность, совпадающую с тем, как выглядел сам экстрасенс. Само собой до этого ни внешность его, ни содержание эксперимента известны ей не были. Опыт был усложнен. Участнице, по-прежнему пребывавшей в состоянии гипноза, давалось задание взять иголку и уколоть «двойника», видимого только ей. Она делала это, но не без колебаний, поскольку «двойник», очевидно, воспринимался ею как реальный человек. И всякий раз экстрасенс, находившийся, как было сказано, в другом помещении, точно фиксировал момент и место укола на своем теле. Ощущения, судя по всему, носили ясно выраженный болевой характер, так как несколько раз он даже вскрикнул. Не могу не упомянуть об еще одном варианте формирования такого «фантомного двойника». Обычно, проводя диагностику, целитель-экстрасенс, медленно ведя ладони вдоль тела пациента, точно определяет малейшие отклонения, называет изъяны и недуги человека. Таким образом, он может определить даже пломбы в зубах, назвать малейшие шрамы на теле и т. д. Но то же самое возможно, оказывается, делать и не на самом пациенте, а на его «фантомном двойнике». Только взглянув на человека, а иногда даже ни разу не видя его, зная только имя, экстрасенс мысленно строит перед собой его как бы «фантомного двойника». И диагноз, такой же точный, как если бы перед ним был реальный человек, появляется по мере того, как он водит рукой вдоль пространства, в котором он воздвиг такого двойника и которое окружающим представляется пустотой. Оказалось, однако, что такой «фантомный двойник» представляет собой не только психическую, но и энергетическую, физическую реальность. Об этом засвидетельствовали опыты профессора А. В. Чернецкого в его лаборатории. Когда к такому мысленно построенному «двойнику» реального человека подносили прибор, регистрирующий поля, окружающие живые объекты, стрелка его четко реагировала на поле, окружавшее «фантом». С этой целью использовался датчик для измерения напряженности электрических полей. Стоило, однако, экстрасенсу также мысленно разрушить, размыть «фантомного двойника», как прибор тут же переставал показывать наличие поля. Двойник дезинтегрировался, исчез. Какова может быть физическая сторона такого преднамеренно созданного фантома? Как считает доктор наук Б. И. Искаков, человек действительно способен излучать своего, как он называет, информационно-энергетического двойника. Такой «лептонный двойник» строится из микролептонного газа, состоящего из нейтрино и фотонов, и может иметь массу порядка 10-10г. По словам Искакова, «лептонного двойника можно рассматривать как своеобразный аналог разумного существа из разряженной материи».6. Творящие двойников по своей воле
Как и в других случаях, когда мы встречаемся с разного рода феноменами, способность по желанию создавать собственного двойника демонстрируют люди, так или иначе причастные к паранормальному, знакомые с магической практикой. Это может быть шаман, колдун, жрец или священник той или иной веры либо человек, живущий даже в миру, но обладающий такими способностями, Теодор Драйзер оставил запись о странном случае, который произошел с ним однажды. Один из его приятелей, посетив писателя, то ли в шутку, то ли всерьез пообещал несколько необычным образом явиться к нему вечером того же дня. Через несколько часов Драйзер действительно внезапно увидел своего приятеля, стоящего в дверях его кабинета. Однако, едва изумленный писатель попытался приблизиться к нему, двойник исчез. Существуют и более отдаленные свидетельства о подобной способности. Император Веспасиан,[12] рассказывает Тацит,[13] будучи в Египте, решил вопросить божество о будущем империи. Приказав удалить всех и один войдя в храм, он с удивлением заметил позади себя неведомо как появившегося «одного из египетских сановников по имени Базилид, лежащего, как он знал, больным на расстоянии нескольких дней пути от Александрии. Он справился у жрецов, не был ли Базилид сегодня в храме, у прохожих – не видел ли кто его в городе, наконец, послав всадников, удостоверился, что Базилид был в это время за 80 миль». Калиостро тоже, очевидно, способен был по собственному желанию создавать двойника и даже отправлять его с какими-то поручениями. Догадаться об этом можно по некоторым из бумаг, оставшихся после его смерти. Так, там обнаружено было письмо лионских масонов, которые благодарят его за то, что он, Калиостро, появился среди них. Однако, если судить по дате его появления, упоминаемой в письме, то оказывается, что Калиостро в то время находился весьма далеко от Лиона, в Лондоне. Интересно, что, с готовностью демонстрируя другие свои способности, этого своего умения он не только никому не показывал, но никогда не упоминал о нем. Другой не менее странной личностью, жившей в то же время, что и Калиостро, был человек по имени Пинетти. Под этим именем он был известен при дворах прусских королей, шведского короля, короля Франции Людовика XVI. Для современников это был иллюзионист, человек, который вызывал изумление всех, кто присутствовал на его сеансах. Правда, многое, что делал Пинетти, и сегодня не может быть объяснено в рамках престидижитаторства и ловкости рук. Но какую еще личину, кроме личины фокусника, мог бы принять в ту эпоху человек, наделенный, как говорим мы теперь, паранормальными способностями? Маска эта была, по сути дела, единственной, которая могла бы защитить его от подозрений в чернокнижии и обвинений в чародействе. В 1800 году, когда Пинетти прибыл в Петербург, император Павел был уже наслышан о нем и его чудесах от придворных, присутствовавших на его сеансах в Париже, Стокгольме или в Берлине. Пинетти был приглашен во дворец к семи часам вечера. Однако когда в овальном зале, где собрались Павел и те, кого счел нужным пригласить император, часы медленно пробили семь раз, Пинетти не появился. Не было его и через минуту, и через десять минут, и даже через полчаса. Такого не мог позволить при дворе никто. Пинетти имел наглость явиться ровно час спустя после назначенного срока. Когда же собравшиеся высказали ему крайнее свое неудовольствие, он, удивленно вскинув руки, предложил всем посмотреть на часы. На всех часах стрелки стояли на семи, в том числе на тех больших, которые час назад пробили семь раз. Однако ровно через минуту, когда Пинетти завершил свои извинения, часы снова показывали то время, которое было в действительности – восемь часов. Другие вещи, которые демонстрировал он, привели зрителей в не меньшее изумление. Вот почему только сомнение в том, существуют ли вообще для этого человека пределы возможного, могло заставить императора подвергнуть его тому испытанию, которое было назначено. На следуующий день Пинетти было предложено явиться за гонораром в полдень лично к императору, в его кабинет. Сложность такого визита заключалась в том, что по условию, предложенному императором, охране было приказано вообще не впускать во дворец ни одного человека. Однако на другой день, не полагаясь на стражу, император приказал запереть все ворота и все входы дворца и положить ключи ему на стол. Это было проделано. Без пяти минут двенадцать сквозь литую решетку закрытых ворот была просунута депеша, тотчас же переданная в кабинет императора. Это было сообщение начальника департамента полиции о том, что Пинетти из дома не выходил. Император едва успел прочесть это сообщение, как Пинетти уже входил в его кабинет. (Ситуация невольно напоминает подобное же испытание, которому Сталин полтора века спустя подвергнет Мессинга и которое тот, как и Пинетти, блестяще выдержит.) Между Пинетти и императором состоялся якобы следующий разговор. – Вы опасный человек, – заметил Павел. – Только чтобы развлечь ваше величество. – Не собираетесь ли вы покинуть Санкт-Петербург? – Да, если только ваше величество не пожелает продлить мои выступления. – Нет. – В таком случае я уеду через неделю. Накануне отъезда Пинетти просил уведомить императора, что покинет столицу России завтра тоже в полдень через все пятнадцать городских застав. Весть об этом тут же стала известна жителям, и на другой день у каждой из застав стояла толпа любопытных. В полдень на каждой из пятнадцати застав полицейские чины и собравшиеся видели Пинетти и карету, которая увозила его. Более того, в докладе, представленном императору департаментом полиции, сообщалось, что отъезд Пинетти и его паспорт были зарегистрированы на всех пятнадцати заставах города. Надо думать, что, получив это сообщение, император лишь утвердился в правильности своего решения. Действительно ли мог этот человек, чье имя окружено легендами, формировать по желанию собственных двойников? С ним ли самим или с его двойником разговаривал император в своем кабинете, где Пинетти появился необъяснимым образом? Сейчас, два века спустя, ответить на этот вопрос невозможно. Как невозможно, впрочем, найти и какое-то другое объяснение тому, что произошло. Тем более что известны и другие сообщения, подтверждающие такую способность. Как одно из недавних таких свидетельств приведу запись французского путешественника П. Д. Гэсо, посетившего вместе с четырьмя своими спутниками в 1950 году Гвинею. Во время пути они остановились у местного колдуна Вуане и расположились спать в его хижине. Напротив меня, пишет Гэсо, спит колдун. Вдруг слышится скрип открываемой двери. «На пороге стоит Вуане в коротком бубу, в коротких штанах, с непокрытой головой. Но ведь он здесь, у моих ног, на своей циновке. Он лежит на боку, повернувшись ко мне спиной. Я вижу его бритый затылок. Между нами на земле стоит лампа, горящая тускло, как ночник. Я не смею пошевелиться и, затаив дыхание, смотрю на Вуане. Он какое-то мгновение колеблется, наклоняется, проходя под гамаками, и медленно укладывается в самого себя. Вся эта сцена разыгрывается за несколько секунд. Утром, когда мы с Вуане остались наедине, я спрашиваю его: – Ты не выходил сегодня ночью? – Выходил, – отвечает он спокойно. И еле заметная ироничная улыбка появляется на его губах». Практика создания двойников издавна известна была и сибирским шаманам. Об этом говорит хотя бы эпизод, связанный с якутским шаманом Кычаканом. Современники рассказывали, что, когда власти попытались его арестовать по какому-то поводу, он объявился одновременно в семи местах. И никто не мог сказать, какой Кычакан настоящий, а какой лишь его фантом, двойник. Об умении тибетских лам вызывать к жизни собственных двойников упоминает в своих записях Александра Дэвид-Нил. Однажды, когда, находясь в Тибете, она вместе со своим поваром-тибетцем подходила к палатке, они оба увидели знакомого ламу-отшельника, который сидел у входа на складном стуле, видимо, поджидая ее. «Это не удивило нас, – пишет она, – потому что лама часто приходил поговорить со мной. Повар сказал только: – Римпош пришел. Я пойду и быстро приготовлю ему чай. – Хорошо, – ответила я, – приготовь чай и принеси его нам. Он отправился делать это, а я продолжала идти, направляясь к ламе, все время глядя на него в то время, как он продолжи сидеть неподвижно. Когда мне оставалось несколько шагов от палатки, передо мной возникла как бы туманная дымка, подобная занавесу, который медленно отодвигался в сторону. И внезапно ламы не было больше. Он исчез. Немного погодя пришел повар, неся чай. Он удивился, видя, что я одна. Чтобы не пугать его, я сказала: он приходил, только чтобы сказать мне кое-что. Он не смог остаться на чай. Потом я рассказала самому ламе об этом видении, но он только посмеялся и не ответил на мой вопрос. Тем не менее он повторил это еще раз. Мы разговаривали с ним на дороге, когда он внезапно исчез. При этом поблизости не было ни дома, ни палатки, вообще никакого укрытия». Как можно догадаться, собеседником исследовательницы на пустынной дороге оказался, очевидно, не сам лама, а его двойник. При этом он столь точно, столь искусно имитировал, повторил самого ламу, что у нее не возникло ни малейшего подозрения или сомнения. Такимобразом, двойник может возникать не только спонтанно, непроизвольно, как видели мы до этого. Он может быть вызван к жизни и в результате чьего-то осмысленного, направленного действия. Но всегда ли только человек может стоять за этим? Вот странное сообщение из поселка Дальнегорска на Дальнем Востоке. Зимой 1989 года, в один из дней, когда над поселком наблюдалась особая активность неопознанных летающих объектов, в квартире г-ки К. произошло следующее происшествие, которое я приведу без комментариев. Живет она вместе с мужем и двумя детьми на первом этаже пятиэтажного дома. Вот как рассказала обо всем она сама: «После 18 часов я отправила своих детей Петю (4-й класс) и Аню (5-й класс) в универсам. Где-то через 20-30 минут раздался звонок в прихожей. Я открыла дверь, и в прихожую вошли мои дети, но странно одетые – в серебристого цвета комбинезоны, а на голове было что-то вроде шлемов. В том, что это были мои дети, я не сомневалась – их лица, рост, цвет глаз, голос. Они молча стояли и смотрели на меня. (За все время они не сказали ни слова и не издали ни звука.) Я стала на них ругаться, почему так долго ходили в универсам и почему ничего не купили? Что за наряд? Дети молчали. Не обращая внимания на меня, прошли мимо меня в комнату, я следом за ними. Они подошли к стенке, стоящей направо в комнате, и стали что-то делать, вроде как фотографировать – были слышны щелчки и видны вспышки света. Так, много раз щелкая и совершая вспышки, они обошли всю комнату по периметру и остановились у дверей из комнаты в прихожую. Я подошла к ним ближе и снова стала ругаться – почему мать разыгрываете? Схватила шланг от пылесоса (пылесос стоял рядом, так как я делала уборку дома) и замахнулась на них, пытаясь ударить. Не помню, ударила или нет, т. к. оказалась на полу. Быстро вскочила – голова сильно болела, а на лбу огромная шишка. Я стала снова на них кричать – мать бьете? Они стояли молча и смотрели на меня как-то странно, зло и недобро. Тут я почувствовала что-то не то, наверное, это не дети мои. В это время раздался звонок, я пошла открывать дверь – на пороге стояли мои дети с покупками и нормально одетые. Я смотрела на них, ничего не понимая, а затем сказала, что в комнате стоят такие же дети, как вы. Мои дети разделись, смотрели на этих „детей“, а те стояли и смотрели на них. Затем „дети“, синхронно повернувшись, пошли вдоль стенки к окну и исчезли, как будто растворились». И еще одна деталь, как бы заключительный аккорд этого происшествия. Когда после этого Аня подошла к телевизору и включила его, на экране появилось статичное черно-белое изображение ее матери с пылесосом. – Мама, тебя по телевизору показывают! Но пока та шла в комнату, изображение стало таять и через секунду исчезло. На экране появилось обычное цветное изображение передачи, которая шла в то время.7. Живущие своей жизнью
Как бы то ни было, оставляя в стороне случай, приведенный выше, можно констатировать, что существует, очевидно, какой-то набор приемов, применяя которые, человек может вызвать появление своего двойника. Причем те, кто применяет эту практику, могут принадлежать к разной системе вер, к народам, сколь угодно удаленным друг от друга. Эта общность магической практики восходит, насколько можно судить, и к некоей общности представлений, связанных с феноменом. Я имею в виду представление, по которому человек имеет не одну, а несколько душ. У тюркоязычных племен Сибири одна из этих душ, «сюр», и есть призрак, двойник человека. Двойник этот может существовать отдельно от самого человека, вне его тела. Несколькими душами наделяли человека и древнекитайские философские школы. В существовании у человека, по крайней мере, двух душ уверены были и индейцы Америки. То же представление о двух душах бытовало и в Древнем Египте. При этом одна из них представляла собой как бы копию человека, его двойника. Это можно видеть на некоторых древнеегипетских изображениях – человек и рядом его двойник, точная его копия. Читатель заметил уже, наверное, что, говоря о двойниках, перебирая различные случаи, я не могу отделаться от несколько навязчивой установки как-то систематизировать их, найти некий общий смысл и значение. Когда А. В. Мартынов рассказывал о своем двойнике, я думал, каким сознанием, каким осознанием своего «я» мог быть наделен его двойник, встречаясь, разговаривая с разными людьми? Понимал ли он, мог ли понимать свою «ненастоящность»? Куда исчезает, куда уходит двойник, когда его нет для окружающих? Возвращается ли он в тело человека, своего «хозяина», да и хозяин ли ему человек? Остается ли такой двойник среди людей, просто перестав быть видимым ими? Прекращает бытие или удаляется куда-то еще, в иные, запредельные пласты реальности? Почему, как и полтергейст, двойник может иногда знать вещи, неизвестные другим, неизвестные даже самому человеку, от которого он «отошел»? Очевидно, само осознание, само восприятие двойником мира должно отличаться от того ограниченного и замкнутого, в котором пребывает собственно человек. Да и можем ли мы вообще вообразить себе бытие подобного существа, когда оно становится автономным, независимым от человека? На мысль о таком отдельном, независимом существовании наводит, в частности, довольно рискованный эксперимент, который провела как-то Александра Дэвид-Нил во время своего пребывания в Тибете. В магической традиции Тибета существует практика создания как собственно двойников, о чем я говорил, так и неких сущностей, так называемых «тульпа». Подобно двойнику, «тульпа» имеет внешность человека, и его поведение неотличимо от поведения и поступков обычного человека. «Считается, – писала А. Дэвид-Нил, – что практика эта чревата опасностью, если тот, кто прибегает к ней, не достиг высокого уровня духовного и интеллектуального озарения и не осознает в полной мере характер тех психических сил, которые используются при этом. Как только „тульпа“ оказывается наделен жизненной силой в достаточной мере, чтобы играть роль реального существа, он начинает стремиться освободиться от контроля своего создателя. Это, говорят тибетские оккультисты, происходит почти механически, подобно тому, как ребенок покидает материнскую утробу, когда тело его развилось достаточно, чтобы стало возможным самостоятельное существование. Иногда такой фантом становится как бы мятежным сыном, и тогда, рассказывают, происходит беспощадная борьба между такими чародеями и их созданиями, которые причиняют вред, ранят и даже убивают тех, кто их создал. Тибетские маги рассказывают также о случаях, когда „тульпа“, будучи послан с некой миссией, не возвращался обратно и начинал собственные странствования в качестве полубессознательной, опасной и исполненной зла куклы. То же самое, говорят, может случиться, когда создатель „тульпа“ умирает, не успев растворить его. Как правило, однако, фантом либо сам исчезает в момент смерти своего создателя, либо исчезает постепенно, как гибнет тело, лишенное пищи. В то же время другие „тульпа“ изначально бывают ориентированы на то, чтобы пережить своего создателя, и создаются специально с этой целью». Отдавая дань своей «обычной недоверчивости», продолжает Дэвид-Нил, и желая проверить эти утверждения, она сама решила провести подобный эксперимент. «Тульпа», которого задумала создать она, должен был быть монахом, невысоким, толстым, веселого и безвредного нрава. «Я закрылась в келье и принялась за соответствующие упражнения по мысленной концентрации и другие ритуальные действия. Через несколько месяцев призрачный монах появился. Его облик постепенно становился все более четким и жизненным. Он стал как бы гостем, живущим в моей комнате. Какое-то время спустя я прервала мое уединение, отправившись в путь вместе с моими слугами и палатками. Монах присоединился к нам. Несмотря на то, что мы все время были на открытом воздухе, проезжая верхом целые мили, призрак не исчезал. Я могла видеть толстого монаха постоянно, и мне не приходилось думать о нем, чтобы он появился. Без моей команды фантом совершал различные действия, которые были бы естественны для человека, который путешествует. Например, он шел, останавливался время от времени, смотрел по сторонам. Иллюзия была главным образом чисто визуальная, но несколько раз я почувствовала как бы легкое касание его платья, а однажды его рука коснулась моего плеча. Черты, которыми я мысленно наделяла мое творение, когда создавала его, постепенно претерпевали изменения. Полный и круглощекий, он стал вытягиваться, лицо его приняло лживые, насмешливые и злобные черты. Он стал более беспокойным и нахальным. Одним словом, он вышел из-под моего контроля. Однажды пастух, принесший мне масло в подарок, застал „тульпа“ в моей палатке и принял его за ламу. Мне бы оставить призрак в покое, пусть следует своему пути, но присутствие этого нежелательного компаньона начало действовать мне на нервы, превратилось в постоянный кошмар. Кроме того, я собиралась начать путешествие в Лхасу и ум мой должен был быть спокоен и свободен от забот. Я решила растворить фантом. Мне удалось это только после шести месяцев упорной борьбы. Порождение моей мысли упорно цеплялось за жизнь». Не составляет труда представить себе и другой исход эксперимента. Дэвид-Нил могла бы оставить призрак в покое, перестав обращать на него внимание. Очевидно, тогда «тульпа» продолжил бы свое уже независимое бытие, затерявшись среди людей, неотличимый от них. О том, что такой ход событий не исключен, Александра Дэвид-Нил сама писала со слов других тибетцев. При таком раскладе какие-то фантомные существа и чьи-то двойники могут, очевидно, пребывать в мире вне контроля и даже вне знания о них тех реальных людей, от которых они отделились. Двойник Мартынова, появившийся под Феодосией, как прекратил он свое существование? И прекратил ли? Такие спонтанно возникшие или намеренно создаваемые двойники, обретшие бытие и волю к жизни, меньше всего будут стремиться оказаться узнанными, вызвать недоумение и т. д. Можно предположить, что такой двойник постарается раствориться, затеряться среди людей, не догадывающихся, что их собеседник, сосед по купе, знакомый – не настоящий человек, а энергическая – назовем это как угодно – копия какого-то реального человека. Такие фантомы, двойники тем более неотличимы от обычных людей, что, согласно свидетельствам, бывают наделены и полной физической реальностью. Таким порождением, наделенным самостоятельной жизнью, может быть фантом, имеющий облик не только человека. Колдуны народа коми издавна творили таким образом призрачных зверей, чтобы сбивать с толку чужих охотников, занимающихся промыслом в неположенном месте. При этом создание таких призрачных тварей иногда принимало у колдунов характер даже соперничества, поединка. В поединках шаманов тоже упоминаются такие фантомные, призрачные звери. Так что приемы, бытующие в Тибете и о которых рассказывает Дэвид-Нил, не являются чем-то исключительным в магической практике. Обязательно ли, однако, чтобы все такие порождения мысли оказывались средоточием зла, как можно понять это у Дэвид-Нил? Думаю, что нет. Ведь, кроме безблагодатных целей и средства создания их, должны быть и другие. И тогда такое творение будет присутствовать в мире с другим знаком и другой заданностью. Но и они, думаю, будут стараться обнаружить свое присутствие как можно меньше. Именно поэтому так единичны, так редки упоминания, которые можно было бы принять за подтверждение такого свободного бытия этих сущностей. Тем не менее есть сообщения, которые могут быть поняты именно таким образом. «Как-то А. С. Пушкин, – рассказывал современник, – беседовал с графом Ланским. Речь зашла о религии, и оба наперебой принялись подвергать ее едким и колким насмешкам. Вдруг в комнату, где они были, вошел молодой человек, которого Пушкин принял за знакомого Ланского, а тот – за знакомого Пушкина. Подсев к ним, он начал разговаривать и мгновенно обезоружил их доводами в пользу религии. Оба страстные спорщики, они не знали, что сказать, и, замолчав, как пристыженные дети, заметили ему, наконец, что, видно, они были не правы и теперь совершенно изменили свои мнения. Тогда он встал и, простившись с ними, вышел. Некоторое время поэт и граф молчали, когда же заговорили, то выяснилось, что ни тот, ни другой не знали гостя. Когда позвали многочисленную прислугу, бывшую в доме, все стали говорить, что в доме никто посторонний не появлялся и в их комнату – вообще никто не заходил. Тогда только оба они признались друг другу, что таинственный гость их при самом своем появлении внушил к себе какой-то страх, обезоруживший их возражения».Иные миры
1. Бытие, недоступное глазу
Память о каких-то сущностях, живущих рядом с нами и не воспринимаемых органами наших чувств, присутствовала в человеческом сознании практически всегда. Это представление пронизывает все верования, мировые религии и мифологические системы разных народов. Можно с уверенностью утверждать, что в истории человечества не было цивилизации, в системе воззрений которой не присутствовал бы этот элемент. Воззрения теологов, философов и мистиков всех времен на то, что представляют собой эти сущности, могут быть небезразличны и сегодня тем, кто пытается понять подобные феномены. Приведу в этой связи некоторые мысли Св. Иоанна Дамаскина[14] о сущности ангелов. «Ангелы, – писал святой, – суть светы мысленные, не нуждающиеся в языке и слухе, но без произносимого языком слова передающие друг другу свои помышления и желания». «По естеству своему они не имеют вида или образа, подобного телам, не имеют и измерений, но мысленно бывают присущи». И еще: «Ангел не содержится в месте, подобно телам так, чтобы принимать образ какой или вид. Но говорится, что он бывает в известном месте ради того, что мысленно присущ в нем, не будучи в данном месте, но там мысленно представляется, где и действует». Некоторые великие мыслители в ряду других свидетельств своего прозрения оставили и относящиеся к тому, о чем говорил я здесь. Аристотель[15] считал, что, помимо людей, птиц, животных и других, хорошо известных нам форм жизни, рядом с нами присутствуют еще некие сущности, не воспринимаемые нашими органами чувств, обладающие более тонким, эфирным телом, но которые столь же субстанциональны, как и те, что мы видим. Аристотель, как и другие философы разных эпох, разделявшие это убеждение, приводил эту точку зрения, не утруждая себя какими-то доказательствами и аргументами. Они не ставили перед собой цели в чем-то убедить кого-то. Кроме того, знание этой иной реальности, ощущение ее бытия – область скорее глубокой интуиции, чем логических выкладок и рационалистических построений. Такая констатация либо способна вызвать резонанс и понимание у кого-то, кто наделен такой интуицией, либо нет. Из этого вовсе не следует, будто кто-то лучше, а кто-то хуже. Единственное, что следует из этого, это то, что кто-то ощущает свою причастность к некоей, более обширной, многомерной реальности, а кто-то нет. Поэтому, надо думать, и были так лаконичны мыслители, лишь упоминая, но не аргументируя это свое убеждение. «Признаюсь, – писал Кант, – что я очень склонен к утверждению существования в мире нематериальных существ…»[16] Пожалуй, более подробно, чем другие, излагал это К. Э. Циолковский. Он верил в «возникновение на самой заре существования Вселенной неких „существ“, устроенных не так, как мы, – писал он, – по крайней мере из несравненно более разреженной материи». За миллиарды лет своего бытия существа эти, считал ученый, могли достичь «венца совершенства». «Умели ли они сохраниться до настоящего времени и живут ли среди нас, будучи невидимы нами?» – спрашивал Циолковский. Неспособность наша к восприятию этих тонких структур, иных сущностей сравнима, возможно, только с неспособностью насекомых или, скажем, пчел воспринять наше собственное существование, существование человека. Люди занимаются пчеловодством более 10 000 лет. Десять тысячелетий подряд они используют пчел, видоизменяют их, изучают, пишут о них статьи и монографии. Но при этом для самих пчел человек, оказывается, остается за барьером их восприятия. Зрение их устроено таким образом, что позволяет им различать лишь расплывчатые контуры ближних предметов. В этом колышущемся мареве туманных очертаний контуры человека, контуры дерева или колонны, воздвигнутой в честь какого-то события нашего мира, одинаково неразличимы и равно безразличны им. Пчелы, считает известный французский исследователь Р. Шовен, даже не подозревают о существовании такого существа, как человек. В той реальности, в которой пребывают они, нет ни человека, ни человечества. Подобно пчелам или насекомым, обитающим на природе, не догадывающимся о существовании человека, мы не воспринимаем иных сущностей, возможно, точно так же обитающих рядом с нами. Правда, иногда мы хотя бы можем допустить мысль, что они есть. Но каково бытие этих сущностей, каковы их мотивы и цели, если они вообще присущи, этого мы знать не можем. Как не могли бы знать, не разводят ли и они человечество так же, как мы разводим пчел. Впрочем, может, и слава Богу, что не знаем.2. Рядом с нами
Если у философов и мыслителей убеждение о других, неведомых сущностях лишь как бы присутствует в широком спектре воззрений, которые высказывали они по разным поводам, то для людей различных вер, для шаманов, колдунов и многих экстрасенсов это представление – важный компонент их реальности. Эти сущности, по их убеждению, причастны к человеческому бытию, они же активно участвуют в их магической практике, помогая или, наоборот, препятствуя им. Представление о таких сущностях, незримо пребывающих рядом с нами, издавна жило в народном сознании. Часто сущности эти бывают связаны с определенным местом: духи гор, озера или реки. В Средней Азии и на Востоке это всевозможные джинны, пери, дэвы. На представления о таких сущностях неизбежно переносятся чисто человеческие категории: понятия большей или меньшей силы, могущества, добра или зла, как и прочие свойства и качества, присущие самому человеку. В русской традиции из таких сущностей, связанных с определенным местом, чаще других упоминается домовой. Обычно это друг дома, заботящийся о людях, которые живут там. В некоем мистическом смысле именно он является хозяином дома, люди же, живущие в нем, поколения, сменяющие друг друга, – как бы постояльцы. Поэтому, поселяясь в доме или приходя в пустующий дом, хотя бы чтобы переночевать там, полагалось просить домового, чтобы пустил. Переезжая в новый дом, обычно звали с собой домового. Для этого известны разные, порой произвольные, приемы и слова. Иногда накануне отъезда специально ставят у дверей веник, чтобы на нем везти домового в новый дом. В Новгородской области, когда при переезде ломали старую избу, считалось неблагодарностью и грехом бросить в ней домового. Выносили икону и хлеб и звали: «Батюшка домовой, выходи домой». Икона в этой ситуации – деталь не случайная. Как доброе существо, покровитель дома и семьи, домовой вовсе не антагонистичен светлому началу и церкви. Считается, что имя Господне, кропление святой водой, молебен в доме ничуть не мешают ему. Обычно домовой предпочитает, чтобы хозяевам было известно о нем, и находит способы время от времени ненавязчиво дать знать о себе. Есть сообщения, хотя они и очень редки, что иногда он «показывается», т. е. его можно бывает увидеть. Вот некоторые из таких свидетельств, записанных в начале века в разных местах России. «Пришли из бани, видим по лестнице на чердак – в красном сарафане, титьки наружу, за печку побежала» (Архангельская губерния). «Лет пятнадцать назад мучили меня два маленьких хозяина, малые, как дети, но шерстистые». «Всего на все только немного кошки побольше, да и тулово похоже на кошкино, а хвоста нет; голова, как у человека, нос – он горбатый-прегорбатый, а глаза большущие, красные, как огонь, над ними брови черные, большие, а рот-то широкущий» (Вологодская губерния). «Однажды спал я вместе с матерью и проснулся, а ночь была месячная, и накинул на шею матери свою руку, а под руку попала кошка, она сидела на затылке, на волосах и была не наша, а какая-то серая. На другой день я спросил у матери о чужой кошке, и она мне сказала: „Полно, дурак. Это был домовой, заплетал у меня косу“ (Вологодская губерния).» Очевидно, в крестьянской семье присутствие домового представлялось явлением столь обыденным, что сам эпизод этот не вызвал ни восклицаний, ни удивления. Судя по рассказам, заплетение косиц (или завязывание узлов) – любимое занятие этой сущности. Или, во всяком случае, то занятие, которое больше, чем другие, оказывается заметно людям. «У нас четыре коня было. Одного-то невзлюбил домовой, и все. Утром приходят мужики: у всех овес насыпан, гривы заплетены (он им косички мелкие-мелкие плетет). А этот вспаренный весь, храпит». Другой случай, записанный, как и тот, что выше, в наше время. «Лошадь утром хватишься – мокрая вся. В чем дело? На ней же никуда не ездили? Она тут, во дворе, была. Одна и та же лошадь. Бились, бились вот так. – В чем же дело? Ничё не можем понять. Вся закуржавет, мокра! Но теперя нас спрашивают: – А вы не видали, никто на ей не выезжает? – Дак нет. Ходим же вечером поздно, сено брасам и утром ходим брасам – никто ничё не видал. И вот опять же свои же научили: – Это на ней „хозяин“ ездит какой-то. – Дак мы же хозяева. – Да нет, – говорят, – не вы. Надо ладить. И вот изладили, значит, – не стало этого получаться». Несколько раз такие свидетельства случалось слышать и мне. «Я хорошо помню, – рассказывала научный сотрудник „Информэлектро“ Любовь П., – мне лет двенадцать было. Ночью будит меня отец, говорит: „Посмотри, кто пришел“. Я гляжу, на батарее лежит мохнатенький такой, как полторы кошки. А мордочка не кошачья, больше на человечью похожа. „Кто это?“ – спрашиваю. „Домовой. Что, не видишь?“ Я еще несколько раз поднималась, смотрела на него, потом заснула». Немаловажная закономерность – чаще домового видят дети, хотя сами рассказы записаны бывают с их слов, когда сами они уже взрослые. Еще одно свидетельство о такой встрече. – Когда я начинаю засыпать, – говорит Е. Ю. Агаркова, – на руке я чувствую иногда чье-то теплое касание. И настолько четко это ощущение, что поймать за лапку хочется. Иногда на щеке бывает такое же чувство. Как-то была одна ясновидящая у меня, говорит, что из-под дивана вылез такой серенький и пристроился у моей ноги. «Ну, – думаю, – она видит, а я нет!» На следующий день я ему выдала: «Покажись!» Не показывается. Я говорю: «Покажись, я твой портрет нарисую. Я сейчас закрою глаза, чтобы не мешать». Открываю глаза – появился, такая прелесть и в «шляпе» – воронку на голову надел. Моя вороночка зелененькая. Прекрасное существо совершенно. Я о нем знала всегда, с тех пор, как появилась у меня своя комната, еще в коммуналке. Это был домовой профессора Агаркова, моего мужа. Я его оттуда взяла, когда начались переезды. Я сказала, что я уезжаю. «Вот тебе пустая кастрюлька, я на ночь оставлю ее, потом тебя закрою крышкой и увезу в этой кастрюльке». Так я поступала и во всех последующих моих переездах, всегда пустая кастрюлька была со мной. А недавно смотрю, привел с собой другого, черного с белым лбом. Совсем как черный котик. Я говорю: «Это что еще такое?» В отличие от этого ясновидческого опыта общения, в большинстве других случаев появления домового, возможность увидеть его бывает, как говорил я, довольно редка. Вот рассказ о двух таких случаях, записанный в начале века. Первый случай. «Будучи в возрасте 8-9 лет, я однажды спал на кухне, на одной кровати с одним из своих взрослых работников. Ночь была лунная. Около двух часов все рабочие, не исключая и моего „компаньона“, ушли на гумно работать; это я знал с вечера. Как встал и ушел от меня мой работник, я не слыхал, но, когда проснулся, его уже не было, а вместо него лежал рядом со мною какой-то 2 лет ребенок. Нужно заметить, что детей у нас в то время в семье не было. Я, нисколько не смутясь, ощупал его голову и туловище, после чего „ребенок“ поднялся и слез с кровати, а, слезая, стащил с меня одеяло, несмотря на то, что я его сильно держал, и, оттащив к дверному порогу, сам исчез, и через короткий промежуток времени на кухню пришла наша невестка, которая, запутавшись ногами в моем одеяле, чуть не упала, ругая за шалость рабочих, но я поспешил передать ей все случившееся со мною. Явление это было перетолковано по-своему: ребенок был назван лешим или домовым. Случай этот хорошо сохранился в моей памяти. Считаю не лишним заметить, что память о прошлом у меня хорошо сохранилась. Например: я хорошо помню свой детский возраст от одного года: как питался сосцами матери и лежал в колыбели». Второй случай. «Под праздник Пасхи я отправился в поле с тремя своими лошадьми на „ночевку“. Мне тогда было 16-17 лет. Кроме меня, в поле (в 4-5 верстах от села) по случаю кануна большого праздника никого не было. Пустив лошадей на корм, я улегся на большом кургане, называемом „Старые могилы“. Проснувшись ночью, я услышал благовест к заутрене в сельской церкви, и, повернувшись на другой бок и укрывшись с головой в овчинную шубу, намеревался снова уснуть, как вдруг услыхал шаги человека, шедшего по кургану, ибо на курганах обыкновенно слышатся отзвуки шагов или ударов по земле. Человек, подошедший ко мне, сдернул с меня шубу; я принял это за шутку кого-либо из „ночевщиков“, но, поднявшись, встав на ноги и осмотревшись вокруг, положительно никого не заметил; с кургана была видна вся местность на большое расстояние. Не давая себе отчета, я снова лег на то же место и укрылся шубой. Вскоре снова послышались те же шаги, и снова повторилось сдергивание с меня шубы; после чего я даже обежал курган и осмотрелся, но никого не увидел, кроме своих трех лошадей, пасшихся на большом от моего местонахождения расстоянии. Чтоб убедиться лучше в реальности явления и желая поймать „шутника“ на месте преступления, я снова лег на прежнее свое место, при этом поддёрнув под себя шубу, и крепко держался за нее обеими руками. Вскоре послышались те же шаги, а когда приблизились ко мне, то шубы на мне как не бывало, она была сброшена, сорвана с меня какой-то ужасной силой и, летя по воздуху, разостлалась на земле шерстью вниз, в расстоянии около трех саженей от меня; я быстро вскочил на ноги, но по-прежнему никого не встретил». Нередко существа эти бывают наделены своего рода чувством юмора, стаскивание одеяла со спящих – довольно частая их шутка. Не буду говорить здесь о других сущностях, связанных с определенным местом, – леших, водяных и прочих, ограничившись домовым, как более знакомым, возможно, именно в силу этого представляющимся мне наиболее симпатичным. Некоторые, говоря о таких сущностях, понимают связь с тем или иным местом как пребывание, «проживание» в данном месте. Скажем, дух озера живет в нем наряду с другими, но только видимыми нами существами, как живут в нем, скажем, карпы, караси или утки. Более углубленный взгляд готов видеть в такой сущности нечто более сложное – скажем, некое полевое образование, контуры которого совпадают с очертаниями озера и которое каким-то образом как бы включает в себя всех, обитающих в нем, образуя совокупность, осознающую себя как некое «я». Возможно, однако, понимание значительно большей глубины и проникновения. Такое понимание открывает картину нарастающей сложности и непривычных зависимостей. Вот как излагает эту точку зрения московский исследователь Е. А. Файдыш: – Те, кто говорит о духах каких-то мест – озера, леса, гор, реки, – воспринимают их не физическим зрением, а визионерски, в ином измерении. Так что, скажем, дух озера нельзя локализовать как некое существо, обитающее в пространстве данного озера. Или даже как нечто занимающее все пространство этого озера. Это может пониматься скорее в том смысле, что через озеро возможно локализовать некое место нашего пространства, через которое возможно восприятие этой сущности. Сама же эта сущность, само это «нечто», пребывает в некоем ином измерении, составляющем с этим озером единое целое. В нашем же мире она проявляется через озеро. Но основной смысл такой сущности лежит в ином измерении. Некоторые из них как бы «выскакивают» откуда-то к нам. А другие большую часть времени могут проводить в нашем мире. Они могут приходить и уходить, появляться и исчезать, путешествуя туда и сюда. Впрочем, само понятие того или этого мира есть лишь метафора более сложной реальности. Эти сущности, как и мы, являются многомерными существами, но иные измерения находятся за пределами нашего обыденного восприятия. Даже то, что воспринимается ясновидчески, визионерски – это лишь некая малая часть, обозначение, иероглиф самой сущности. Это как бы тот ее срез, который проступает в области ее соприкосновения с нашей трехмерной реальностью. Сущности эти могут быть персонифицированы, наделены своим «я», хотя и не обязательно. Это те сущности, которые могут иметь в нашем мире самый различный облик – того же, скажем, озера или реки, дерева, горы, камня. Чаще всего местное предание или традиция выделяют такой объект, связывая его с каким-то духом или другим существом, обитающим в нем. Таким, например, многие годы считался придорожный валун у одной деревни в графстве Эссекс, Великобритания. Из поколения в поколение передавалось предание о злом духе, который будто бы живет под ним и не может выйти, пока кто-нибудь не сдвинет камень. Во время войны, осенью 1944 года, американский военный бульдозер, расширяя дорогу, своротил камень в сторону. События, последовавшие за этим, привели к тому, что уже на следующий день сама деревня и окрестности оказались наводнены репортерами. На церковной колокольне, которая была пуста и заперта, сами собой звонили колокола, тяжелые столбы и сельскохозяйственные орудия переносились с места на место, и их находили в самых неподходящих местах. Местные жители потребовали вернуть камень обратно на его место. Это было проделано в полночь с исполнением соответствующих магических ритуалов и заклинаний. Весь разгул непонятных происшествий прекратился тотчас же. Единственный след этой истории – газетные репортажи и фотографии тех дней. Подобные камни, так или иначе связанные с местным фольклором, известны во многих местах. Разные эти поверья объединяет одно – такой камень не следует трогать, сдвигать с места. Большой такой мегалит[17] (его называют «Королевский камень») есть в окрестностях Оксфорда. Как-то местный лорд решил использовать его в качестве опоры моста, который сооружался в его имении. Вопреки расчетам, большая упряжка лошадей не смогла сдвинуть его с места. Число лошадей пришлось увеличивать несколько раз, пока удалось это сделать. Однако стоило камень доставить на новое место, как в имении начались такие явления, что лорду пришлось поспешно распорядиться вернуть камень на место. Когда стали собирать упряжку и впрягли первую лошадь, она, не дожидаясь команды, сама двинулась с места, легко потащив с собой камень туда, где он был взят. Но если одни камни не терпят, чтобы их передвигали, о других, наоборот, известно, что они двигаются сами по себе, изумляя местных жителей и ставя в тупик исследователей. Самые убедительные из таких сообщений – передвижения больших валунов в Долине Смерти, национальном заповеднике Калифорнии. Такое движение оставляет четкий след на ровной песчаной поверхности, дне высохшего озера. Если судить по таким следам, в разных направлениях передвигаются как небольшие булыжники, так и огромные валуны, до полтонны весом. При этом камень не катится, движение его не вращательное, а он движется по поверхности, оставляя, как я уже сказал, четкий след. Ни одна из гипотез ученых (воздействие дождя, ветра, тектонических сил и т. д.) не кажется убедительной даже самим их авторам. Возможно ли, чтобы то, что представляется нам камнями, было частью, проекцией каких-то иных существ, пребывающих в других измерениях и лишь в такой форме частично присутствующих в нашем трехмерном мире?Н. Гумилев. Камень
3. Порожденные силой мысли
Математическая модель микролептонной концепции позволила А. Ф. Охатрину рассчитать и создать аппаратуру для наблюдения над микролептонными полями. Специально изготовленный фотоэлектронный аппарат, фиксируя микролептонные излучения, переводит их в оптический диапазон. Не знаю, ожидали ли сами исследователи увидеть ту картину, что приоткрылась перед ними, могли ли догадываться о ней. Но то, что оказалось доступно им, позволило заглянуть в тот призрачный мир иных сущностей и существ, о котором упоминали мистики и визионеры всех времен. – Когда в помещении кто-нибудь мысленно воспроизводит образ человека, – говорит А. Ф. Охатрин, – возникает микролептонный кластер[18] и прибор реагирует на него. Всякий раз безошибочно подтверждает наличие такого объекта на данном месте, т. е. именно там, где он был порожден усилием мысли. Подобный кластер, имитирующий образ конкретного человека, способен самостоятельно передвигаться, что также фиксируется приборами. Этот элемент независимого поведения невольно напоминает ситуации с другим порождением человеческой мысли и воли – двойниками. Такие двойники, как мы видели, двигаются, разговаривают, совершают поступки, могут быть наделены импульсом собственного независимого бытия. Если микролептонные кластеры делают это как бы по собственной воле, значит ли это, что и они, подобно двойникам, наделены неким импульсом собственного бытия? Опыты по созданию подобного же мысленного образа проводил в своей лаборатории и профессор А. В. Чернетский. Причем такой образ также фиксировался прибором, в данном случае – электростатическим датчиком. Однако стоит такой образ, наличие которого подтверждали приборы, разрушить так же мысленно, как он был создан, как он исчезает – приборы тут же перестают фиксировать его. Это проделывалось как в опытах А. Ф. Охатрина, так и в экспериментах А. В. Чернетского. И в тех и в других случаях результат был один: объект исчезал, растворялся. Высказывается мысль о возникновении таких образований и более сложного плана. Это так называемые «мыслеформы» – некие также энергетические сгустки на полевом уровне, порождаемые мыслями или эмоциональными всплесками, выбросами. – Мы попросили женщину-экстрасенса, – рассказывает Охатрин, – излучить некое как бы поле, наделив его информацией. Когда она делала это, при помощи фотоэлектронного аппарата мы фиксировали происходящее. На фотографии было видно, как от окружающей ее ауры отделяется нечто вроде облачка и начинает двигаться самостоятельно. Подобные мыслеформы на фотографиях выглядят либо как вложенные друг в друга сферы, либо как «бублики». Такие мыслеформы, насыщенные определенными настроениями и эмоциями, могут внедряться в людей и оказывать на них влияние. Вот почему так необходима дисциплинана мысли. Когда несколько лет назад мне случилось быть вБолгарии, от тамошней ясновидящей Славки Севрюковой я слышал о подобных «мыслеформах». Такие сущности, блуждающие в пространстве, воспринимаемы и видимы ею в той же мере, в какой физические предметы доступны зрению обыкновенного человека. Внешне «мыслеформы» эти, наделенные подобием сознания и собственным бытием, напоминают, по ее словам, некие гротескные существа, получудовища, полуживотные. Встречу с подобной сущностью описывает и Александра Дэвид-Нил. «Иконописец-тибетец, горячий повойник гневных богов, которому доставляло особое удовольствие изображать их страшные лики и формы, как-то пришел ко мне. Позади него я заметила туманный образ одного из тех богов, изображение которого особенно часто появлялось под его кистью. Я невольно сделала жест, выражавший мое изумление. Удивленный художник, подойдя ко мне, спросил, в чем дело. Заметив, что призрак не последовал за ним, оставаясь стоять, где был, я, отстранив моего визитера, сама быстро пошла навстречу ему, вытянув вперед руку. Рука моя коснулась туманной формы. Я ощутила это как прикосновение к некоей мягкой субстанции, которая поддавалась при малейшем нажиме, после чего призрак исчез. Отвечая на мой вопрос, художник признался, что в течение последних недель он совершал особый ритуал, призывая это божество, и что все утро в тот день он занимался тем, что рисовал его. В действительности же все его помыслы были заняты этим божеством, на чью помощь он уповал в некоем довольно злом деле. Сам он призрачной формы, которая сопровождала его, не видел». Очевидно, в зависимости от настроя и силы воздействия того, кто непроизвольно порождает такие «мыслеформы», облик их может варьироваться – от чудовищных и звероподобных до более нейтральных, которые упоминал Охатрин и некоторые ясновидящие и экстрасенсы. Среди последних назову Галину Анатольевну из Нижнего Новгорода, о которой рассказывали мне. В помещениях, где происходит полтергейст, она видит некие шарообразные и змееподобные сущности, которые передвигаются по воздуху. Иногда, рассказывает она, это могут быть и более сложные формы, напоминающие животных, но никоим образом не воспроизводящие ни одно из известных нам. Скорее это некая комбинация, напоминающая иногда страшные персонажи сказок или мифов. В описании этом, в картине, которая открывается ясновидящей и целительнице, соседствуют, встречаются вместе оба вида «мыслеформ» – шарообразные существа Охатрина и пугающие гротескные существа, которые видит Славка. Коль скоро сущности эти составлены действительно из микролептонных полей, то они отнюдь не бесплотны. Как не бесплотны, оказывается, и сами усилия, вызывающие подобные мыслеформы к жизни. По расчетам профессора Б. И. Искакова, мысли и эмоции человека вполне материальны. Их масса варьируется от 10-39 до 10-30 грамма. Расчеты эти соотносимы с величинами, которые называет Охатрин, говоря о массе микролептонов. Было бы логично, если бы подобные «мыслеформы», заполняющие собой пространство нашего мира и наделенные неким бытием, обладали свойством, присущим всему живому – притягиваться взаимно и как бы «гнездиться» в определенных местах. Если это происходит, то негативные, злые «мыслеформы» должны собираться в местах возникновения разного рода негативных эмоций, ненависти, страха, страдания. И, наоборот, светлые «мыслеформы», а есть и такие, будут тяготеть к местам, где царит умиление, радость, добро. Для того, чтобы ощутить, что такое различие есть, не нужно даже быть ясновидящим. Думаю, каждому случалось почувствовать иногда такую разницу мест. Попадая в квартиру или в дом, отмеченный преступлением, страданием, множеством ссор, иногда можно ощутить его. Как можно почувствовать и благодатные места. Присутствие, скопление таких «мыслеформ» небезразлично для людей, которые находятся или живут в таких помещениях или домах. В комнате или квартире, где люди обижают или обижали друг друга, ссорились, говорили друг другу обидные, злые вещи, сами стены, кажется, источают такой настрой. Не потому ли их в таких помещениях какая-то сала как бы тянет, казалось, снова и снова в область негативных эмоций? «Мыслеформы» зла, обретя собственное бытие, остаются каким-то образом связаны с тем, от кого они отошли. Очевидно, аккумулируясь и возрастая в своей массе, такие «мыслеформы» обладают способностью воздействовать на своего создателя. Негативное это воздействие, все больше подчиняя себе его помыслы и поступки, уводит его все дальше и все безвозвратнее в зону зла. Я говорил уже, в опытах Охатрина и Чернецкого экстрасенс, породивший «мыслеформу», затем усилием воли уничтожал ее. Значит ли это, что человек также имеет власть освободиться от своих «мыслеформ» зла, привязанных к нему, влекущих его за собой? Очевидно, да. Путем, на котором возможно это, является раскаяние. По словам о. Павла Флоренского, только в покаянии «грех делается отделенным от совершившего». Именно тогда, при раскаянии, сопровождаемом слезами, реальностью становятся слова Шестопсалмия: «Блицы отстают Восток от Запада, тако удалил от нас беззаконя наши». Такое глубочайшее раскаяние прекращает присутствие в мире злого фантома, «мыслеформы», порожденной злым поступком, обидным словом или недобрым помыслом.4. Одержимые
Не даждь места лукавому демону обладать мною насильством смертного сего телеся.Молитва к ангелу-хранителю
Очевидно, нет народа, которому неведомо бы было это понятие – одержимость. Само слово это – «одержимый», «бесноватый» заключает в себе тайный ужас перед неведомой силой, вселившейся в человека и подчинившей его себе. Чтобы пояснить, что имеется в виду и как может выглядеть происходящее со стороны, приведу рассказ, описывающий такой случай одержимости или вселения в человека некоей сущности. «В селе Нововасильевске Бердянского уезда Таврической губернии, жила Екатерина Лаврентьевна Мазаева – моя бабушка. Мне очень часто случалось бывать у ней, а иногда гостить по неделе и долее. Бабушка имела у себя служанку Дуню. Эта Дуня была одержима злым духом. Я называю его злым духом, как все очевидцы называли кого-то постороннего, пребывающего в Дуне, так как голос был слышен помимо ее воли; она не открывала рта, незаметно было ни движения лица, ни гортани, голос выходил как бы из внутренних частей ее организма, и выговор был мордовский, между тем как Дуня говорила чисто русским языком. Злой дух именовал себя „Свирид Степанович“ и любил разговаривать со всеми. Свирид Степанович требовал от Дуни, чтобы она его кормила тем, что ему нравится, но Дуня отличалась честностью и никогда, не спросившись моей бабушки, ничего не брала и постоянно отказывала Свириду Степановичу. Тогда он начинал волноваться. Дуня падала, корчась в сильных судорогах, кричала, охала. Присутствующие при этом спрашивают: „Что ты, Дуня? Что с тобой?“ „Я не Дуня, я Свирид Степанович“. Я сам спрашивал его: „Кто ты такой, Свирид Степанович?“ Он отвечал: „Я из мордвин, шел я в Киев молиться и поссорился с моим товарищем по путешествию. При этом, не имея воды для питья, я рассердился на свою жизнь и покончил с собою – повесился на сосне. После смерти мне много лет пришлось скитаться, меня ни в какое общество „духов“ не приняли, и вот один благодетель посадил меня в Дуню, а она меня обижает, не дает мне того, что мне хочется; ей бабушка не запрещает кормить меня тем, что мне нравится, а она стыдится брать. Так вот я ей задам!“ (Передаю, как он говорил.) Затем начинались корчи, крик, стоны». Случай этот характерен в том смысле, что такие сущности нередко выдают себя за души умерших. У народа коми подобная сущность, поселившаяся в человеке, называется «шева». Когда «шева» начинает говорить устами своей жертвы, меняется голос человека, лексика, интонации, иногда – пол. В одном из таких случаев «шева», вселившийся в женщину, требовал, чтобы она поила его вином, купила красную рубаху и лакированные сапоги, и принимался сквернословить и буйствовать. При этом у одержимой неведомо откуда появлялась сила – невзрачную женщину не могли удержать несколько сильных мужчин. Последнее знакомо санитарам и психиатрам, по чьему ведомству проходят подобные случаи в наше время. Можно предположить, что совершенно не обязательно, чтобы такая сущность, поселившаяся в человеке, проявляла свое присутствие столь явным образом. И действительно, в большинстве случаев этого не происходит и ни сам человек, ни его близкие могут и не догадываться о таком симбиозе. Приведу в этой связи случай, свидетельницей которого оказалась сестра Е. П. Блаватской, В. П. Желиховская.[19] События, о которых рассказывает она, происходили в селе Войсковица, под Гатчиной, близ имения дяди ее мужа, Николая Федоровича Кандалинцева. «Семья его, – повествует Желиховская, – состояла из троих детей: сына Николая – шестнадцати лет, дочери – четырнадцати лет и Лидии – хорошенькой десятилетней девочки. С ними жила еще родная сестра Н. Ф., Аграфена Федоровна Веревкина – старушка, заменившая мать рано осиротевшим племянникам. Николая видели редко. Это был очень бледный, слабый, вечно больной мальчик, безуспешно прошедший через руки чуть ли не всех столичных докторов. Муж мой почти каждое утро до обеда уезжал с дядей в Петербург. Он не служил, а занимался частными делами. Николай же Федорович был уездным предводителем дворянства. Однажды Николушка, как звали его в семье, не вышел к обеду. Он заболел сильнее… Я не расспрашивала о роде его болезни, но знала из разговоров, что она какая-то странная, нервная, не поддававшаяся никакому диагнозу, что именно и сбивало с толку медиков. Пытаясь хоть чем-то помочь больному, отец несколько раз приглашал к нему магнетизёра, как говорили тогда, князя Долгорукого, который провел с ним несколько сеансов. Было решено, что, если к вечеру Николушке не будет легче, князю Алексею Долгорукому телеграфируют и попросят его окончательно взять на себя лечение больного. В вечеру Коле стало хуже. Телеграмму послали и распорядились, чтобы к утреннему поезду была послана за князем коляска. Признаюсь, я с нетерпением и большим любопытством стала ожидать приезда известного магнетизера. Я много слышала о нем, но никак не надеялась увидеть его самого, а тем более видеть его магнетические сеансы. Утром я пила чай с Аграфеной Федоровной, когда доложили о приезде князя Долгорукова и сам он вошел к нам на балкон. Наружность его поразила меня. Он был небольшого роста, очень смуглый и некрасивый, с огромными черными глазами навыкате; чрезвычайно живой и подвижный в речах и манерах, он с первого разу не производил приятного впечатления. Только поговорив с ним подолее, впечатление это исчезало и у многих нередко заменялось чувством безотчетной симпатии. Во взгляде его было что-то необъяснимое: он и притягивал к себе, и пугал. Мало кто мог переносить этот взгляд. Князь сознавал свою силу и забавлялся ею иногда, как ребенок. В сущности, это был человек в высшей степени простосердечный и добрый, но гордый и честный до преувеличения и щепетильности. Будь в нем хоть сколько-нибудь корыстолюбия и хоть на каплю шарлатанства, уменья товар лицом показать, он бы мог составить себе огромное состояние, но он так просто и легко относился к своей силе и столько тратил времени на бедных пациентов, которые могли вознаграждать его попечения одной только сердечной благодарностью, что на всю жизнь остался бедняком. Но к делу. Князь, расспросив подробно о состоянии Ник. Кандалинцева, выразил желание, чтобы все было устроено для него так, как он всегда того требовал, и через полчаса направился вместе с отцом и теткой в комнату больного. Я бы не пошла с ними, если бы сам князь, узнав, как я интересуюсь магнетизмом, не пригласил меня. Требования его заключались в непременном условии, чтоб присутствие его не было известно больному и чтоб он мог издали, не видимый им, начать его магнетизировать. Устроилось это легко. Под предлогом уборки постели мальчика перевели с кровати на диван и положили спиной к дверям, настежь отворенным в следующую комнату. Коля дурно провел ночь и был очень слаб. Я, не видя его более двух дней, нашла в нем большую перемену… Долгорукий, остановившись на половине первой комнаты, начал издали свои магнетические пассы… Отец долее других простоял возле больного. Он наклонился над ним и участливо спрашивал: не поест ли он чего-нибудь? Не выпьет ли чего?… Более суток он не принимал пищи… Николушка слабо вертел головою и чуть слышно прошептал: – Ничего не хочу. Устал!… Если б заснуть… – Да! Ты, бедный, давно не спал спокойно. Попробуй! – возразил отец. – Сон бы укрепил тебя. И Николай Федорович отошел от сына, не сводя с него тревожного взгляда. Князь продолжал свое дело, устремив пристально глаза на мальчика, неслышно приближаясь к нему с каждым пассом ближе и ближе… Помню также, что у меня мелькнула мысль: не диво, что бедный, ослабевший от поста и бессонницы мальчик уснет!… Но, посмотрев внимательнее в лицо Николая, я убедилась, что им овладевал необыкновенный сон. На исхудавшем, бледном лице было напряженное выражение, далеко не похожее на спокойную дремоту; брови его были слегка сдвинуты, веки и углы губ дрожали, из-под ресниц проступали слезы, и сам он вздрагивал каждый раз, как Долгорукий отряхивал руки после пасса. Князь все придвигался. Вот он переступил порог спальни, вот подошёл к самому дивану и уже проводил руками над головой больного… Лицо Николая успокоилось. Казалось, он уже действительно спал крепким, здоровым сном. В комнате царствовала полнейшая тишина, ничто не шевелилось. Только из саду доносился птичий гам прекрасного летнего утра. Мы все окаменели, будто бы приросли к своим местам… Магнетизер еще раз провел руками над спящим больным, опустил руки и наклонился близко к его лицу, потом к груди, прислушиваясь к биению его сердца… Я ужасно боялась, чтоб Николя не проснулся!… Но нет. Он даже не сморгнул. Лицо его словно застыло, и дыхание постепенно делалось слышнее, как у здорового, крепкого человека. Еще минуту, и князь, не сводя с него глаз, склонившись над ним, спросил мерным голосом: – Ты спишь?… – СПИТ! Все мы вздрогнули от хриплого, ПОСТОРОННЕГО шепота, которым было произнесено это слово. Долгорукий спросил уже громче, увереннее: – Если ОН спит, не скажешь ли ТЫ нам, чем он болен? Ответ тоже послышался громче, грубым, мужским голосом: – Не скажу. Зачем?… Пропишу рецепт… После. Теперь СПАТЬ! Через час. И больной, только что не имевший ни сил, ни голоса, одним движением повернулся к стене и чуть ли не захрапел. – Теперь пойдемте, пусть отдохнет, СКОЛЬКО ВЕЛЕНО; а через час вернетесь, – обратился к нам князь. Он вынул часы и вышел, нисколько не остерегаясь стучать сапогами. Все последовый за ним. Когда ровно через час Долгорукий подошел к спавшему и, ни слова не говоря, устремил на него свой глубокий взгляд, он вдруг, как-то разом, будто машина, приподнялся и сел. – Пора? – вопросительно произнес князь. – Пора. Он отдохнул. – Отвечал тот же грубый чужой голос. И вдруг больной открыл веки и обвел всех мутными, холодными глазами… Что это был за страшный, неприятный взгляд!… Я отвернулась чуть не с ужасом, встретившись с ним глазами. – Можешь продиктовать, чем надо лечить Кандалинцева? – спросил князь. – Пиши! – было резким ответом. Магнетизер вынул записную книжку и карандаш. Пациент сам себе продиктовал лечение и лекарство. Последнее он диктовал ПО ЛАТЫНИ; по-латыни же скороговоркой определил, какого рода расстройство в его организме. Когда Долгорукий и отец, подробно расспросили обо всем, все время говоря о нем в третьем лице, князь прибавил: – Хочешь встать? Нужен ЕМУ моцион?… – Сегодня – нет. Следующий раз. Теперь дайте ему есть. И ему принесли есть. Принесли щей. Принесли бифштекс с огурцами. Принесли еще чего-то… И полные тарелки всего этого Николенька, этот болезненный мальчик, ничего почти не евший, кроме бульону и слабого чая, на наших глазах не ел, а просто пожирал с какою-то зверскою жадностью, в то же время исподлобья всех обводя злым, затуманенным взглядом, то и дело вскрикивая как-то дико или усмехаясь про себя. Он унимался только по взгляду и слову своего магнетизера. Мне было ужасно тяжело!… Я раскаивалась, что пришла смотреть на это зрелище, и рада была, когда он наконец перестал есть и хрипло сказал: – Довольно!… Пусть спит еще… Уйдите! И мы опять все вышли. Долгорукий сделал ещё несколько пассов над снова улегшимся больным и, выйдя из комнаты, объявил, что больше к нему в этот день не вернется, а приедет снова послезавтра и привезет лекарство. Вечером Николай проснулся опять тем же слабеньким, симпатичным мальчиком, которым все мы знали его. Опять глаза его светились кротко и ясно, и говорил он своим обычным тихим голосом. На следующий день Николенька был очень слаб, но говорил, что провел ночь спокойней; кроме чая, однако, ничего не хотел есть, к мясу чувствовал положительное отвращение и с трудом согласился в полдень проглотить яйцо всмятку. Лишне говорить, что Николя ничего не замечал, не знал и не помнил и являл собою воплощение безобидной искренности и болезненного бессилия… На другой день магнетический сеанс уже начался, когда я, наскоро выпив чаю, нерешительно пробиралась к той части дома, где жил Николай. В коридоре я встретилась с Агафьей, которая очень куда-то спешила, перебирая ключи своей садовой, но все же приветливо мне поклонилась. Я спросила ее, можно ли мне пройти к больному? – Идите, сударыня, – отвечала она, – пожалуйте прямо в классную; оттуда в спальню – двери отперты… Послали меня за лимонадом; бегу лимонаду им сделать!… И она поспешно ушла, а я направилась в комнаты Николая. Подойдя к двери спальной, я невольно отступила назад. Ни магнетизер, ни отец больного, стоявшие спиной к дверям, меня не заметили; но сам он сидел на краю кровати лицом ко мне. Мутные глаза его были устремлены вдаль и тотчас уставились на меня, как только я показалась. Я снова услышала ТОТ отвратительный голос: – Дура, останавливаться!… Разговаривать! – ворчал он, ероша свои густые белокурые волосы, которые обыкновенно лежали гладко, а теперь торчали, нечесаные, во все стороны, как пакля. Я в смущении зашла за угол, чтобы не видеть этого взгляда и недоумевая: кого он бранит? Неужели ОН ЗНАЕТ, что Агафья со мной говорила? Через минуту в этом не осталось сомнения. – На кого ты сердишься? – спросил Долгорукий. – Да эта дурища Агафья возится с лимонадом, а ОН хочет пить! – было ответом. Когда князь, желая успокоить больного, сказал, что Агафья сейчас принесет лимонад, в ответ ему раздалось: – Черта с два! (НАЯВУ Николя никогда не произносил таких слов!) Эта глупая баба разлила стакан и делает новый. Этому конца не будет! В высшей степени заинтересованная, я тихонько вышла из комнаты и бегом пустилась на разведку, не без внутреннего холода оглядываясь на длинный коридор: не бежит ли за мной Николай?.. В кладовой я впопыхах сказала: – Скорее несите лимонад, Агафья! Николай Николаевич сердится. – Ах, барыня! – отвечала экономка, суетясь у стола. – Такой-то грех случился: готовый стакан опрокинула!.. Вот другой сейчас готов… Я даже вздрогнула от изумления… Вернулась я вместе с Агафьей и лимонадом. Любопытство осиливало страх… – Ну, будет. Идемте! Надо размяться. Встряхнуть ЕГО хорошенечко!.. Идем! Он встал на ноги. Тут только я заметила, что он одет и обут, как следует. – Не хочешь ли побороться? – шутя предложил ему князь. – С тобою-то? – презрительно вымолвил СУБЪЕКТ, оглянув своим оловянным взглядом коренастого магнетизера. – Спасибо!.. Он схватил его обеими руками повыше локтей, с силою на него напирая, и князь, широкоплечий, здоровый человек, поддался, не мог устоять против напора. – Николушка! – со страхом промолвил отец. – Оставьте! – шепнул ему, обернувшись, Долгорукий. – Много ОН вас услышит! – буркнул в ответ Николушка. Я посмотрела на него. Разве это был он, Николушка Кандалинцев, этот грубый, сильный парень, с налившимися на лбу жилами, со стиснутыми зубами. Он, показалось мне, даже вырос и погрубел как-то. Долгорукий положительно не мог совладать с ним. Не мог силою; но едва он пристально уставил на него глаза, тот сейчас же заволновался, смутился, опустил руки и стих… – Ну, пойдем теперь гулять, – согласился князь. И они вышли. Они более двух часов ходили по саду, по дворам, лазили в овраг, взбирались на вышку. Мы сидели на балконе, издали следя за ними. БОЛЬНОЙ ходил, как здоровенный мужик, то и дело с легкостью кошки влезал на деревья, карабкался на столбы балконов, боролся с дворовыми людьми, сваливая самых сильных лакеев и кучеров. Я, наконец, ушла в дом. Мне сделалось невыносимо смотреть на это: страшно и больно за него. Я села к столу, ломая голову над виденными чудесами, когда меня перепугали отчаянные крики старушки Веревкиной. Я побежала к ней и увидела в окно, что Николай стоит, как показалось мне в первую минуту, на воздухе, над прудом, а Аграфену Федоровну собравшиеся вокруг нее домашние уговаривают не пугаться, быть спокойной, потому что князь сам смотрит за ним, не даст ему упасть и просит лишь об одном: чтобы никто криком не испугал и не разбудил больного. Приглядевшись, я увидела, что Николенька не стоит на воздухе, а действительно совершает полувоздушное путешествие в нескольких саженях от земли по водосточному желобу, проведенному от водоподъемного колеса для поливки верхних огородов. Долгорукий стоял внизу и, не спуская с него глаз, следил за его движениями, крепко держа за руку Николая Федоровича, бледного, как мрамор. Воображаю, что должен был пережить за эти минуты отец! Николушка подвигался медленно, с тупой улыбкою на лице, глядя не под ноги, а куда-то в пространство, как эквилибрист на канате. Дойдя до того места, где под желобом уже была земля, а не пруд, он сел и, схватившись за один из столбов, поддерживавших желоб, благополучно спустился на землю. Долгорукий тотчас же подошел и повел к дому и заставил лечь в постель, где на другое утро больной проснулся снова бессильным, кротким и тихим отроком. В продолжение нашего пребывания в Войсковицах Долгорукий приезжал несколько раз. Я не берусь описать все чудеса, проделанные им над своим субъектом. Вот сущность фактов. В общем, казалось, что Николай Кандалинцев сам по себе и Николай Кандалинцев, усыпленный Долгоруким, – два совершенно разных человека не только по наружности, нравственным физическим силам и способностям, но и по внутреннему организму. В магнетическом сне он ПОЖИРАЛ буквально то, чего не в состоянии был бы переварить обыкновенный даже здоровый желудок. ОН ПРОБОВАЛ ГЛОТКАМИ те лекарства, которые вне магнетического сна приносили ему пользу КАПЛЯМИ. Я видела, как он во сне легко справлялся с силачами; как, намотав на руки вожжи, сидя рядом со своим УКРОТИТЕЛЕМ в легком тильбюри, сам УКРОЩАЛ молодых, невыезженных лошадей, только что приведенных с завода, лошадей, с которыми искусный кучер не мог справляться один. Все это я своими глазами видела, так же как и то, что на другое утро тот самый мальчик вне влияния магнетизера просыпался до того беспомощным, что не мог встать без посторонней поддержки, и настолько бессильным, что с трудом поднимал ко рту ложку. Это факты, которые, вероятно, не затруднятся подтвердить и другие, бывшие свидетелями». В итоге всех усилий князю Долгорукому так и не удалось ничем помочь своему пациенту. То, что делал он, что удавалось ему сделать, было только выявление той чужеродной сущности, которая обитала в теле больного. Главная же задача таких усилий – освобождение человека от таких сущностей, изгнание их. Такими изгнаниями традиционно занимается церковь, не только христианская. Это делали и делают священники, муллы, жрецы, раввины. Жития многих святых упоминают такие изгнания. Однажды такого одержимого привезли к Сергию Радонежскому, в его обитель. Это был, как сообщает современник, знатный вельможа, который не желал (или сущность, пребывавшая в нем, не желала) испытать на себе ему молитвы святого. Он так бился и вырывался, рвя веревки и ремни, что несчастного пришлось сковать цепями. Но уже у самых ворот лавры он разорвал и цепи. Слыша крики и шум, преподобный велел ударить в било, а братии собраться в церковь для молебна о здравии. Под звуки молитв одержимый понемногу стал приходить в себя. Сущность покинула его окончательно, очевидно, в ту минуту, когда святой осенил его крестом. Рассудок вернулся к нему, и он стал здоров. Приемы и практика таких изгнаний существуют давно и повсеместно. Среднеазиатские шаманы, следуя еще домусульманской традиции, изгоняя такую сущность, часто переселяют ее в предмет или животное. (Например, в цыпленка определенного цвета.) Очевидно, прием этот чрезвычайно древний. Упоминание о нем можно найти в Новом Завете: «И пришли на другой берег моря, в страну Гадаринскую. И когда вышел Он из лодки, тотчас встретил Его вышедший из гробова человек, одержимый нечистым духом. Он имел жилище в гробах,[20] и никто не мог связать его даже цепями, потому что многократно был он скован оковами и цепями, но разрывал цепи и разрывы оковы; и никто не в силах был укротить его. Всегда ночью и днем в горах и гробах кричал он и бился о камни. Увидев же Иисуса издалека, прибежал и поклонился Ему. И, вскричав громким голосом, сказал: что Тебе до меня, Иисус, Сын Бога всевышнего? Заклинаю Тебя Богом, не мучь меня. Ибо Иисус сказал ему: выйди дух нечистый из сего человека. И спросил его: как тебе имя? И он сказал в ответ: легион имя мне, потому что нас много. И много просило Его, чтобы не высылал их вон из страны той. Паслось же там при горе большое стадо свиней. И просили Его все бесы, говоря: пошли нас в свиней, чтобы нам войти в них. Иисус тотчас позволил им. И нечистые духи, вышедши, вошли в свиней; и устремилось все стадо с крутизны в море, а их было около двух тысяч; и потонули в море. Пасущие же свиней побежали и рассказали в городе и в деревнях. И жители вышли посмотреть, что случилось. Приходят к Иисусу и видят, что бесновавшийся, в котором был легион, сидит и одет и в здравом уме; и устрашились. Видевшие рассказали им о том, что произошло с бесноватым, и о свиньях. И начали просить Его, чтобы отошел от пределов их». Приводя хрестоматийный эпизод этот, отстоящий от нас на двадцать веков, я имел в виду показать, что уже тогда явление одержимости было, очевидно, хорошо известно. Как известны были, надо думать, и какие-то приемы изгнания. Практика экзорцистов дает повод предположить, что, когда изгоняют сущность, предоставляя ей какую-то новую среду обитания, это оказывается предпочтительнее изгнания в никуда. Предпочтительнее для одержимого, для экзорциста, а возможно, и для самой такой сущности. О том, как совершается такое изгнание, что происходит при этом, рассказывает человек, занимающийся этим свыше десяти лет.
Последние комментарии
10 часов 19 минут назад
1 день 2 часов назад
1 день 11 часов назад
1 день 11 часов назад
3 дней 17 часов назад
3 дней 22 часов назад