Лето с трицератопсами [Майкл Суэнвик] (fb2) читать онлайн


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]

Майкл Суэнвик Лето с трицератопсами

Динозавры, казалось, покачивались в знойном мареве, курящемся над мостовой. Их было около тридцати, небольшое стадо, похоже — трицератопсы. Они переходили дорогу (не спрашивайте меня почему), так что я выжал сцепление, резко остановил фургон и принялся ждать. Ждать и наблюдать.

Интересные создания и удивительно грациозные, при таких-то размерах. Динозавры изящно переходили дорогу, глядя прямо перед собой. Теперь я не сомневался, что правильно определил их породу: у каждого на морде было по три рога. Я был когда-то ребенком и играл пластмассовыми модельками.

— Почему мы никуда не едем? — поинтересовалась моя соседка Грета, сидевшая в кабине рядом со мной с закрытыми глазами.

— На дороге динозавры, — ответил я. Она открыла глаза:

— Твою мать!

Затем, не успел я ее остановить, она подалась вперед и просигналила три раза. Громко.

Трицератопсы на дороге, все как один, замерли и повернули головы, чтобы взглянуть на фургон. Я едва не покатился со смеху.

— Что тут, черт побери, такого смешного? — хотела знать Грета.

Но я мог только ткнуть пальцем и беспомощно трясти головой, от смеха у меня по щекам катились слезы.

Это все их воротники. Они были не просто кричащих тонов — яркие, как цирковые афиши, с красными завитками, желтыми полосками и электрическими оранжевыми искрами: слишком много форм и расцветок, чтобы перечислить, и все совершенно разные. Они походили на китайских змеев! На бабочек с шестифутовыми крыльями! На кислотный Лас-Вегас! И вот под всем этим карнавально-ярким великолепием торчали самые глупые морды, какие только можно представить, моргающие и разевающие пасти, будто повредившиеся умом коровы. До того смешные — просто обхохочешься, но надо было видеть их своими глазами, чтобы оценить.

Грета начала закипать по-настоящему. Она вылезла из машины и захлопнула за собой дверцу. От этого звука парочка трицератопсов в волнении напустила лужу, и все они попятились на шаг-другой. Потом они начали пододвигаться ближе, чтобы посмотреть, что же будет дальше.

Грета поспешно забралась обратно в кабину.

— Ну и чего этим тварям надо теперь? — спросила она раздраженно.

Создавалось такое впечатление, будто она хочет возложить вину за их поведение на меня. Не то чтобы она произнесла это вслух, учитывая то, что она сидела в моем фургоне, а ее «BMW» по-прежнему стоял в гараже в Южном Берлингтоне.

— Они любопытные, — пояснил я. — Просто веди себя спокойно. Не двигайся, не шуми, и через некоторое время они потеряют интерес и отправятся дальше.

— Откуда ты знаешь? Ты уже видел таких тварей раньше?

— Нет, — признался я. — Но я работал на молочной ферме, в ранней юности, лет тридцать—сорок назад, коровы там вели себя похоже.

На самом деле трицератопсы уже заскучали и были готовы отправиться дальше, когда рядом с нами резко затормозил старый потрепанный «хёндай» и оттуда выскочил тощий парень с такими нечесаными волосами, каких я давно уже не видел. Трицератопсы решили остаться и посмотреть.

Парень побежал к нам, размахивая руками. Я высунулся из окна:

— В чем проблема, сынок? Он был ужасно расстроен.

— Произошла авария, я хочу сказать, несчастный случай, в институте. — Он говорил об Институте передовой физики, который находился здесь неподалеку. Институт финансировался из государственных фондов и каким-то неведомым образом присоединялся к университету Вермонта. — Пограничные стабилизаторы вышли из строя, мезополе инвертировалось и сменило вектор. Конгруэнтные факторы устремились в бесконечность и… — Он взял себя в руки. — Вам не положено видеть это.

— Так, значит, они ваши? — спросил я. — Тогда вы должны знать. Это трицератопсы, верно?

— Triceratops horridus, — рассеянно ответил он. Я без всякой причины преисполнился гордости за самого себя. — По большей части. Но среди них может оказаться и пара какого-нибудь другого вида трицератопсов. Они в этом смысле как утки. Им все равно, с какой компанией водиться.

Грета вскинула руку с часами и многозначительно посмотрела на циферблат. Часы, как и все, что она носила, были дорогие. Она работала на фирму, занимавшуюся системным анализом для тех компаний, которые подумывали о сокращении штатов. Ее работа состояла в том, чтобы выяснить точно, кто что сделал, а затем сообщить начальству, от кого именно можно безболезненно избавиться.

— Я теряю деньги, — пробурчала она. Я не обратил на нее внимания.

— Послушайте, — сказал парень. — Вы должны молчать обо всем увиденном. Мы не можем допустить, чтобы об этом узнали. Все должно храниться в тайне.

— В тайне? — С другой стороны стада подъехали и остановились три машины. Пассажиры стояли на дороге, тараща глаза. Позади нас затормозил «форд-таурус», и водитель опустил стекло, чтобы лучше видеть. — Вы собираетесь сохранить в тайне стадо динозавров? Да их тут, должно быть, десятки.

— Сотни, — поправил он с отчаянием. — Они мигрируют. Стадо разделилось, выйдя наружу. Это только его часть.

— Тогда я не понимаю, как вы собираетесь сохранить это в тайне. Я хочу сказать, только взгляните на них. Да они размером с танк! Люди не могут их не увидеть.

— Боже мой, боже мой!

Один из зевак по другую сторону стада достал фотоаппарат и начал снимать. Я не стал говорить об этом молодому человеку.

Грета проявляла все больше нетерпения по мере развития разговора, и вот теперь она вылезла из фургона и заявила:

— Я не могу больше терять время даром. У меня работа.

— У меня тоже, Грета. Она насмешливо фыркнула:

— Вычищать сортиры и городить гору из дерьма! Я уже потеряла больше денег, чем ты зарабатываешь за неделю.

Грета вытянула руку в сторону молодого человека:

— Дайте мне ключи от вашей машины.

Парень, слегка обалдев, подчинился. Грета подошла, села в «хёндай» и развернула машину.

— Я сегодня же попрошу кого-нибудь отогнать тачку в институт.

Затем она уехала, отправилась искать другой путь в объезд стада.

Ей следовало бы подождать, потому что минуту спустя животные решили уйти, и через какой-то миг их уже нигде не было видно. Хотя найти их будет несложно. Они наверняка вытопчут все на своем пути.

Парень встряхнулся, словно выходя из транса.

— Эй! Она же забрала мою машину!

— Залезайте в кабину, — предложил я. — Дальше по дороге есть бар. Вам нужно выпить.

Он сказал, что его зовут Эверетт Маккафлан, и вцепился в свой стакан так, будто его могло снести с лица земли, если он его отпустит. Потребовалось две порции виски, чтобы вытянуть из него всю историю. После чего я долго сидел молча. Должен признаться, что все им сказанное несколько развеселило меня.

— Сколько времени у нас есть? — спросил я наконец.

— Недель десять, самое большее — три месяца. Не дольше.

Я отхлебнул большой глоток содовой. (Я никогда не злоупотреблял выпивкой. Кроме того, было еще раннее утро.) Потом я сказал Эверетту, что сейчас вернусь.

Я дошел до фургона и достал из «бардачка» сотовый телефон.

Сначала позвонил домой. Делия уже ушла в свадебный салон, а у них там не приветствуются личные звонки в рабочее время, поэтому я просто оставил сообщение, что люблю ее. Потом я позвонил в «Грин Маунтин букс». Магазин еще не открылся, но Рэнди любит прийти пораньше, он поднял трубку, когда услышал мой голос на автоответчике. Я спросил его, есть ли у него что-нибудь по трицератопсам. Он попросил подождать минутку, затем сказал, что да, есть один экземпляр «Рогатых динозавров» Питера Додсона. Я предупредил, что заеду за этой книгой, как только снова окажусь в городе.

Затем я вернулся обратно в бар. Эверетт только что заказал себе третью порцию виски, но я отобрал у него стакан.

— Тебе достаточно, — сказал я. — Отправляйся домой, поспи. Или покопайся в саду.

— У меня нет машины, — напомнил он.

— Где ты живешь? Я тебя подброшу.

— Да и все равно мне полагается быть на работе. Я не отметил свой уход. И фактически у меня еще не закончился испытательный срок.

— Какое это имеет значение, — спросил я, — теперь?


Квартира Эверетта находилась в квартале Уинуски, на Вулен-милл, из чего следовало, что в институте ему платят хорошие деньги. Или так, или он просто не умеет их тратить. После того как я подкинул его до дому, я позвонил паре знакомых подрядчиков и договорился, что они возьмут на себя мои контракты. Затем я позвонил во «Фри пресс», снял постоянное объявление о предоставлении услуг и сообщил клиентам, что в связи с непредвиденными обстоятельствами их заказами займутся другие подрядчики. Проблемы возникли только со старой миссис Бреммер, но даже она отстала, когда я сообщил, что смог бы заняться ее джакузи не раньше конца июля.

После всего этого я пошел в банк и перезаложил дом.

У меня ушло некоторое время на то, чтобы убедить Арта Летурно в серьезности моих намерений. Я вел с ним дела довольно долго, и он знал, как я отношусь к долгам. К тому же я очень уклончиво говорил о том, для чего мне потребовались деньги. В итоге он начал подозревать, что у меня что-то вроде запоздалого кризиса среднего возраста. Но документы были оформлены на мое имя, и цены на недвижимость в наших краях резко шли вверх, так что в итоге сделка состоялась.

По дороге домой я посетил ювелирный магазин и цветочную лавку.

Глаза Делии широко распахнулись, когда она увидела цветы, и сузились до размера камня в кольце. Она выглядела совсем не так, как, по моему мнению, должна была бы выглядеть.

— Надеюсь, новости хорошие, — сказала она.

Тогда я уселся за кухонный стол и рассказал ей все. Когда я закончил, Делия долго молчала, как молчал утром я. сам.

— И сколько времени у нас есть? — спросила она наконец.

— Три месяца, если повезет. Десять недель наверняка, так сказал Эверетт.

— Ты ему веришь?

— Похоже, он знал, о чем говорил.

Если я и обладаю какой-нибудь способностью, так это способностью верно оценивать людей, и Делия это знала. Когда Грета только въехала в отремонтированный сарай по соседству, яс самого начала сказал, что ужиться с ней будет непросто. И это произошло еще до того, как она засыпала всю траву на своем участке тремя видами разноцветной мульчи или начала вдруг ни с того ни с сего возмущаться, будто я оставляю свой фургон на подъездной дорожке.

Делия на некоторое время задумалась, хмурясь так, как она хмурилась всегда, сосредоточиваясь на чем-то, затем улыбнулась. Это была неуверенная, почти незаметная улыбка, но все-таки улыбка.

— Что ж, я всегда мечтала о том, чтобы мы смогли позволить себе первоклассный отпуск.

Я был рад услышать от нее эти слова, потому что именно в этом направлении двигались мои собственные мысли. И обрадовался еще больше, когда она всплеснула руками и воскликнула:

— Я поеду в «Диснейуорлд»!

— Черт, — сказал я, — да у нас столько денег, что мы можем поехать в «Диснейуорлд», «Диснейленд» и в «Евродисней» сразу. Кажется, что-то подобное есть еще и в Японии.

Тут мы оба расхохотались, Делия стащила меня со стула, и мы заплясали по кухне, все еще немного напуганные всем этим, но по большей части взволнованные и счастливые, как дети.


На следующее утро мы собирались поспать подольше, но от закоренелой привычки сложно избавиться, к тому же Делия чувствовала себя обязанной предупредить об уходе и отработать в свадебном салоне еще неделю. Так что, когда она уехала, я отправился на поиски трицератопсов.

Но вместо них обнаружил Эверетта, стоящего у дороги с поднятым большим пальцем.

Я притормозил.

— В институте не нашлось никого, кто смог бы тебе пригнать машину? — спросил я, пока мы снова ехали вместе.

— До института машина не добралась, — ответил он угрюмо. — Эта женщина, которая вчера была с тобой, заехала на ней в кювет, сорвала сцепление и помяла корпус. Она заявила, что не попала бы в аварию, если бы мои динозавры не вывели ее из себя. Потом она бросила трубку. Я недавно на этой работе. У меня денег не хватит на новую машину.

— Возьми напрокат, — посоветовал я. — Расплатишься кредиткой и будешь выплачивать какой-то минимум следующие два-три месяца.

— Мне это как-то в голову не приходило.

Мы какое-то время ехали молча, потом я спросил:

— А как она умудрилась найти тебя?

Грета уехала раньше, чем он успел представиться.

— Она позвонила в институт и спросила о парне с кошмарными волосами. Ей там дали мой домашний номер телефона.

Парковаться на стоянке перед Институтом передовой физики можно было только по карточкам, поэтому я высадил Эверетта на обочине.

— Спасибо, что никому не сказал, — произнес он, выбираясь из машины. — О том… Ну, ты понимаешь.

— Мне показалось, что так будет разумнее всего.

Он пошел прочь, потом внезапно развернулся и спросил:

— А у меня в самом деле настолько кошмарные волосы?

— Ничего такого, с чем не справился бы парикмахер, — сказал я.

До института мы ехали по главной трассе. Обратно я двинул в объезд, через фермы. Добравшись до того места, где мы видели трицератопсов, я подумал, что там произошла авария — столько автомобилей стояло по обочинам дороги. Но оказалось, что это в основном зеваки и телевизионщики. Значит, стадо ушло недалеко. По всей дороге были выставлены телекамеры, а перед ними суетилось множество хорошеньких молодых женщин с беспроводными микрофонами в руках.

Я подъехал ближе, чтобы посмотреть. Один трицератопс подошел к самому ограждению и щипал там высокую траву. Судя по всему, он нисколько не боялся людей, наверное, потому, что в его времена млекопитающие никогда не вырастали крупнее барсука. Я подошел поближе и похлопал его по спине, которая оказалась твердой, бугристой и теплой. Главное во всем этом было тепло. Благодаря ему ощущение приобретало реальность.

Ко мне подошла тележурналистка, за ней — оператор.

— У вас совершенно счастливый вид, — заметила журналистка.

— Что ж, я всегда мечтал увидеть настоящего живого динозавра, — сказал я, повернувшись к ней лицом, но все еще держа руку на воротнике животины. — Надо сказать, тут есть на что поглядеть. Они не умнее коров, зато наблюдать за ними гораздо интереснее.

Она задала мне несколько вопросов, и я постарался ответить на них как можно лучше. Потом, после того как съемка завершилась, она достала блокнот, записала мою фамилию и спросила, чем я занимаюсь. Я сказал, что вообще-то я подрядчик, но когда-то работал на молочной ферме. Кажется, это ей понравилось.

Я еще немного посмотрел, потом поехал в Берлингтон забрать книгу. Магазин был еще закрыт, но Рэнди открыл мне, когда я постучал.

— Ах ты негодяй! — воскликнул он, запирая за мной дверь. — Ты хоть представляешь, за сколько я мог ее продать? Тут у меня был один чужак, — я понял, что он имеет в виду кого-то из штата Нью-Йорк или, может быть, Нью-Гемпшир, — так он предлагал мне за эту книгу две сотни. И я мог бы получить еще больше, если бы мне было что дать ему взамен!

— Я твой должник, — сказал я и заплатил ему бумажными банкнотами. Он скинул с суммы налог, но удержал пять центов. — А ты уже ездил смотреть на них? — спросил я.

— Ты спятил? Тысячи людей едут в наш штат, чтобы взглянуть на этих тварей. Там будет настоящий сумасшедший дом!

— Мне показалось, что дороги несколько перегружены. Но все не настолько плохо, как ты думаешь.

— Еще слишком рано. Вот подожди немного.


Рэнди оказался прав. К вечеру образовалась такая пробка, что Делия добиралась до дому лишний час. Когда она приехала, в духовке подогревалась запеканка, а на кухонном столе передо мной лежала книга.

— У самцов более длинные, направленные вверх рога, тогда как у самок рога короче и обращены скорее вперед, — сообщил я Делии. — Кроме того, самцы крупнее самок, но самки превосходят их численностью в соотношении две к одному.

Я, улыбаясь, откинулся на стуле.

— Две к одному. Только представь себе! Делия толкнула меня:

— Дай-ка посмотреть!

Я протянул ей книгу, и это напомнило мне те времена, когда мы только поженились и ходили изучать повадки птиц. До того, как у нас появилась куча дел. Потом позвонила подруга Делии, Марта, и сказала, чтобы мы срочно включали Третий канал. Мы включили, и там я говорил свое «не умнее коров».

— Так ты, значит, теперь еще и фермер? — спросила Делия, когда сюжет подошел к концу.

— Я совсем не то говорил. Она все свалила в одну кучу. Кстати, смотри, что у меня есть. — Днем я успел побывать в трех разных туристических агентствах. И вот теперь разложил перед ней проспекты: Париж, Дубай, Рим, Австралия, Рио-де-Жанейро, Марокко. И даже «Диснейуорлд». Я брал все, что казалось мне интересным. — Выбирай, и завтра мы будем уже там.

Делия казалась смущенной.

— В чем дело? — удивился я.

— Ты же знаешь, в июне у нас горячие деньки. Столько юных невест. Франческа уговорила меня остаться до конца месяца.

— Но…

— Это не так уж долго, — сказала она.


Пару дней это было похоже на Вудсток, чемпионат Национальной футбольной лиги и Мировую серию по бейсболу, вместе взятые, дороги между штатами превратились в сплошную пробку, попытка добраться куда-либо могла стоить жизни. И тогда губернатор вызвал Национальную гвардию, и военные оцепили округ Читтенден, так что приходилось предъявлять удостоверение личности, чтобы выехать и вернуться обратно. К этому времени динозавры разбились на небольшие группки. Потом дюжину или две отловили и отправили в зоопарки разных штатов, где увидеть их было проще. Так что все вернулось на круги своя, более или менее.

В следующую субботу я подкрашивал кое-что в доме, когда заехал Эверетт на раздолбанной колымаге.

— Мне нравится твоя новая прическа, — отметил я. — Отлично смотрится. Приехал полюбоваться на трицев?

— Трицев?

— Так тут называют ваших динозавров. Трицератопс — слишком длинное слово. У нас здесь в окрестностях бродит группа в восемь-девять особей.

За нашим домом начинался лес, а за лесом было небольшое болото. Они любили пастись на опушке леса и валяться в грязи.

— Нет… э-э… я приехал узнать имя той женщины, которая была с тобой. Той, которая забрала мою машину.

— Это ты про Грету Хоук?

— Наверное. Я все обдумал и считаю, что она все-таки должна оплатить ремонт машины. Я хочу сказать, надо так надо.

— Я смотрю, ты стал брать машину напрокат.

— Мне это кажется нечестным. Эта машина дешевая. Но в плохом состоянии. Одна дверца закрывается на вешалку для одежды.

Из дома с корзинкой для пикника вышла Делия, и я познакомил их.

— Эв ищет Грету, — сказал я.

— Что ж, вы приехали очень кстати, — сказала Делия. — Мы с ней как раз собирались пойти посмотреть на трицев. Присоединяйтесь.

— О, я не могу…

— Не стоит отказываться. У нас с собой полно еды. — Потом она обратилась ко мне. — Я схожу за Гретой, пока ты приводишь себя в порядок.

Вот так получилось, что мы вместе пошли по узкой тропинке через лес и вышли на луг на косогоре над фермой Тайлера. Там на поле спали трицы. Они здорово попортили урожай. Но штат оплатил ущерб, так что Тайлер вроде остался доволен. Я невольно задался вопросом: уж не знает ли губернатор то, что знаем мы? Не переговорил ли он с ребятами из института?

Я расстелил плед, а Делия выложила холодные закуски, маринованные яйца, выставила лимонад и прочую полагающуюся на пикниках ерунду. Я прихватил с собой пару биноклей и раздал их нашим гостям. Грета пребывала в крайней степени угрюмости, и мне стало любопытно, как Делия сумела уговорить ее пойти с нами. И тут Грета вдруг воскликнула:

— Смотрите! У них детеныши!

У динозазров было три малыша, всего несколько футов высотой. Двое из них дурачились, игриво бодались, кувыркались друг через друга. Третий просто сидел на солнышке и хлопал глазами. Все они были чертовски хорошенькими, с крошечными, едва пробивающимися рожками и потрясающе громадными глазами.

Остальные трицы паслись рядом, обрывая и поедая кусты и прочую растительность. Все, кроме одного; он стоял рядом с малышами и казался огромным, сердитым и настороженным.

— Это мама? — спросила Грета.

— Это самец, — ответил Эверетт. — Что можно определить по рогам. — Он пустился в объяснения, которых я не слушал, поскольку читал книгу.

По дороге домой Грета проворчала:

— Надо полагать, вы хотите узнать телефон моей страховой компании?

— Пожалуй, — ответил Эверетт.

Они скрылись в доме, наверное, минут на двадцать, а потом Эверетт сел в свою развалюху и уехал. После чего я сказал Делии:

— Мне казалось, этот пикник затевался ради того, чтобы мы могли наконец решить, куда все-таки поедем в отпуск.

Она даже не захватила с собой проспекты туристических компаний, которые я принес.

— Мне кажется, они приглянулись друг другу, — сказала Делия.

— И ради этого ты все и затеяла? Слушай, ты в свое время уже наделала порядочных глупостей…

— Это каких же? — возмутилась Делия. — Когда это мои поступки были чем-то иным, кроме как воплощенной мудростью?

— Ну… ты вышла за меня замуж.

— Ах это! — Она обняла меня. — Это то самое исключение, которое лишь подтверждает правило.

Так, то за одним, то за другим, проходило лето. Делия начала приманивать трицератопсов все ближе и ближе к дому с помощью капусты, черешков сельдерея и тому подобного. Больше всего они полюбили капусту. В итоге получилось так, что вечерами мы кормили трицератопсов прямо с нашего заднего крыльца. Ближе к закату они начинали собираться, в надежде на капусту, но готовые довольствоваться почти чем угодно.

Из-за них пострадал задний двор, но что с того?.. Делия немного расстроилась, когда они добрались до сада, но я потратил денек и соорудил вокруг него крепкий забор, и она высадила все заново. Она делала подкормку, разводя их навоз в воде, и воздействие этого удобрения на растения было ошеломляющим. Розы цвели, как никогда раньше, а в августе созрели потрясающие помидоры.

Я упомянул об этом в разговоре с Дэйвом Дженкинсом из «Дома и сада», и он призадумался.

— Я уверен, что на этом можно сделать деньги, — сказал он. — Я бы купил у тебя весь их навоз, который ты сможешь собрать.

— Извини, — сказал я ему. — Я в отпуске.

Я до сих пор так и не смог убедить Делию определиться с поездкой. Нельзя сказать, что я не пытался, я как раз однажды вечером рассказывал ей об отеле «Атлантис» на Райском острове, когда она вдруг сказала:

— Нет, только посмотри!

Я бросил читать о купаниях с дельфинами и специально построенных развалинах подводного города и подошел вместе с ней к двери. Машина Эверетта, новенькая, которую он купил на выплаченную компанией Греты страховку, стояла у ее двери. Свет горел только в одном окне, в кухне, потом погас и он.

Мы поняли, что эти двое сумели преодолеть все имеющиеся трудности.

Однако часом позже мы услышали, как хлопнула дверь, а потом взвизгнул автомобиль Эверетта, слишком быстро взявший с места. Затем кто-то забарабанил в нашу входную дверь. Это оказалась Грета. Когда Делия впустила ее, она, к моему изумлению, разразилась слезами. Вот уж не думал, что Эверетт способен на такое.

Я приготовил кофе, а Делия дала Грете салфетки и сумела успокоить ее настолько, что та была уже в состоянии рассказать нам, за что она выставила Эверетта из дому. Дело было не в том, что он сделал, а в том, что он ей сказал.

— Знаете, что он мне сказал? — прорыдала Грета.

— Мне кажется, знаем, — ответила Делия.

— О временных…

— …петлях. Да, дорогуша. Грета замерла:

— Как, и вы тоже? Почему вы мне ничего не сказали? Почему вы никому ничего не сказали?

— Я собирался, — признался я. — Но потом представил, что могут натворить люди, зная, что их поступки не будут иметь никакого значения. Многие вели бы себя достаточно благоразумно. Но вот некоторые, как мне кажется, наворотили бы дел. И мне не хотелось чувствовать себя виноватым.

Она немного помолчала.

— Расскажете мне еще раз об этих временных петлях, — попросила она наконец. — Эв пытался, но я была слишком расстроена, чтобы слушать.

— Ну, я и сам до конца не понимаю. Но как он объяснил мне, в институте собираются разрешить возникшую проблему, вернувшись обратно к моменту, когда произошел разрыв, и просто предотвратить его. Когда они это сделают, все, происшедшее с момента разрыва до того мига, когда они вернутся во времени, чтобы залатать его, окажется отделенным от главного временного потока. Оно просто каким-то образом отделится й исчезнет в «никуда»: никогда не было, никогда не произойдет.

— А что будет с нами?

— Мы просто вернемся к тому, чем занимались, когда произошел разрыв. Ничего страшного.

— И мы ни о чем не вспомним.

— Как же можно помнить то, чего никогда не было?

— Значит, Эв и я…

— Да, моя дорогая, — мягко произнесла Делия.

— Сколько у нас времени?

— Если повезет, то до конца лета, — ответила Делия. — Вопрос в том, как ты используешь его.

— Какая разница, — бросила Грета с горечью, — если все равно все это закончится?

— В конце концов все всегда заканчивается. Но после всего сказанного и сделанного значение имеет только непосредственно сам процесс, верно?

Разговор продолжался еще какое-то время. Хотя суть его свелась приблизительно к этому.

В результате Грета достала свой сотовый телефон и позвонила Эверетту. Его номер, как я успел заметить, был у нее на кнопке «быстрого набора». Самым официальным тоном Грета отчеканила:

— Чтоб сейчас же был здесь, — после чего, не дожидаясь ответа, со щелчком захлопнула телефон.

Она не произнесла больше ни слова, пока машина Эверетта не затормозила у ее двери. Тогда она вышла и встала перед ним. Положила руки ему на бедра. Притянула к себе и поцеловала. А потом взяла его за руку и повела обратно в дом.

Они не удосужились выключить свет.


Я еще некоторое время смотрел на затихший дом. Затем заметил, что Делии рядом нет, и отправился ее искать. Она оказалась на заднем крыльце.

— Смотри, — шепотом произнесла она.

Висела полная луна, и в ее свете были видны трицератопсы, которые устраивались на ночевку у нас на заднем дворе. Делии все-таки удалось их прикормить. Луна заливала их тела серебристым светом, делая неразличимым узор на «воротниках». Взрослые трицы образовали вокруг детенышей подобие круга. Один за другим они закрывали глаза и засыпали.

Хотите верьте, хотите нет, но самый большой самец храпел.

Меня вдруг осенило, что у нас осталось мало времени. Скоро мы проснемся поутру, и будет конец весны — все точно так же, как и до появления динозавров.

— Мы никогда не поедем ни в Лондон, ни в Париж, ни в Рим, ни в Маракеш, — с тоской сказал я. — И даже в «Диснейуорлд».

Не отводя взгляда от спящих динозавров, Делия обняла меня за талию.

— Ну почему ты так упорно стремишься куда-то уехать? — спросила она. — Мы и здесь неплохо проводим время, разве нет?

— Я просто хочу сделать тебя счастливой.

— Боже, ты болван! Ты и так уже сделал это много лет назад. Мы так и стояли на закате лета наших дней. Ни с того ни с

сего нам вдруг предоставили отпуск от нашей обыденной жизни, и вот теперь он подходил к концу. Пессимист сказал бы, Что мы просто дожидаемся забвения. Но мы с Делией видели это в ином свете. Жизнь странная штука. Иногда она тяжелая, а бывают моменты, когда она приносит такую боль, что сердце вот-вот разорвется. Но иногда она полна неожиданностей и красоты. Иногда она являет тебе чудеса вроде трицератопсов, спящих в лунном свете.