Старик в Мадриде [Юлиан Семенович Семенов] (fb2) читать постранично
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (4) »
Семенов Юлиан Семенович. Старик в Мадриде
СТАРИК В МАДРИДЕ
…А после того как у меня завершились все встречи, мы поняли, что совершенно свободны и что, хотя памплонская фиеста кончилась, Испания продолжается и будет подолжаться вечно в каждом, кто смог понять этот замечательный народ, а Испания все-таки начинается с Мадрида — для меня, во всяком случае. — Нет, — сказала Дунечка, — для меня все кончилось в Памплоне. — Тебе не нравится Мадрид? — Он — официальный. Я хотел сказать, что нельзя вот так, с маху, о б и ж а т ь — не важно, кого или что — человека или город. Рассеянная невнимательность, даже если это врожденная черта характера, все равно обидна для окружающих: не вешать же себе на шею табличку: <Заранее приношу прощение за мою невнимательность, рассеянность и категоричность — в принципе я добрый человек, не желающий никому зла>. Но я решил отложить эту сентенцию <на потом>, а сейчас спросил: — Ты что — уже обошла все улицы Мадрида? Видала его ранним утром у Сибелес, вечером на Гран Виа? Ночью возле средневековой Алкала? Днем у Карабанчели? — Все равно, здесь очень длинные авениды и слишком много полиции. — В Памплоне тоже была полиция. — В Памплоне ее освистывали и прогоняли, когда она мешала фиесте. Последний довод был справедливым, и я принял компромиссное решение. — Знаешь что, — сказал я, — давай позвоним Кастильо Пуче и пройдем вместе с ним по тому Мадриду, который так любил Хемингуэй. — А потом пойдем на корриду? — А потом обязательно пойдем на корриду. …В глазах у нее по-прежнему были маленькие белые человечки в красных беретах, повязанные красными кушаками, с низками чеснока на груди — она продолжала жить буйством Памплоны, и это на всю жизнь, и это прекрасно, и в будущем, думается мне, многие испанцы станут приезжать к нам на Родину — ей-богу, у нас есть свои великолепные праздники, которые стоит посмотреть, — это тоже будет на всю жизнь у тех испанцев, которые приедут… — Значит, так, — прогрохотал в трубку Кастильо Пуче, шершавя мембрану жесткой бородой, — ты должен через полчаса приехать в кафе-мороженое <Оливетти>. Как, ты не знаешь, где <Оливетти>? Но это же за стадионом <Реаль Мадрид>, и все <мадрильенес> знают, где находится <Оливетти>! Он полчаса объяснял мне, как туда надо проехать, а потом трубку взяла его дочь Таня и объяснила все за две минуты, и мы поехали, и нас задержал полицейский, потому это мы нарушили правила, а поди их не нарушь в сутолоке мадридских машин, их за год, что я здесь не был, прибавилось еще, по крайней мере, тысяч сто, и Дуня, побледнев, шепнула: — Это <гвардия севиль>? (Она уже знала, что такое <гвардия севиль>, испанцы не очень-то скрывают своего отношения к этой полицейской организации.) — Нет, — ответил я, — это обычный дорожный надзор, не волнуйся. Полицейский потребовал мои права с каменным лицом и алчным блеском в глазах, не предвещавшим ничего хорошего. Он повертел мои права, потом посмотрел марку машины и спросил: — Откуда вы и что это за <оппель>? — Это не <оппель>, а <Волга>, мы из Советского Союза и пытаемся найти кафе-мороженое <Оливетти>, которое в Мадриде знает каждый. — Вы русские?! — Да. Советские, — сказала Дуня, побледнев еще больше. — Вы русские, — повторил полицейский, возвращая мне права, — которые ездят на <Волге>, не в силах найти <Оливетти>? — алчный блеск в его глазах потух, и зажегся иной блеск — удивления, недоверия и интереса. — Это ж просто: обогните клумбу, возвращайтесь назад, поверните направо возле пятого светофора, потом круто налево, потом два раза направо, потом снова налево, пересеките авениду: вот вам и <Оливетти>. Он поднял палку, остановил поток машин и позволил мне нарушить все правила, какие только существуют на свете. — Ну и ну, — сказала Дуня, а я ничего не сказал, потому что напряженно считал светофоры. Кастильо Пуче ждал нас со своей старшей дочерью Таней. Мы выпили кофе и отправились по Мадриду, по хемингуэевским местам. Жара была градусов под сорок. Дуня страдала, я наслаждался, Кастильо Пуче и Танюша не обращали на жару внимания, ибо, как настоящие мадрильенес, они обожают в своем городе все — даже жару. <Небо над Мадридом высокое, безоблачное, подлинно испанское небо, по сравнению с ним итальянское кажется приторным, — а воздух такой, что дышать им просто наслаждение>, - писал Старик, но жизнь, увы, внесла свои коррективы: над Мадридом сейчас висит смог из-за того, что понастроили множество заводов, а улицы запружены машинами, и только ночью, если полнолуние и на Пласа Майор горят синие, под старину, фонари, можно увидеть звезды и черный провал небосвода и понять, что Старик — сорок лет назад — всегда мог видеть такое высокое, прекрасное небо не только ночью, но и днем, когда он работал в том отеле, который в <Фиесте> назвал <Монтана> и где он поселил свою Брет с- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (4) »
Последние комментарии
51 минут 14 секунд назад
54 минут 51 секунд назад
1 час 6 минут назад
1 час 8 минут назад
1 час 22 минут назад
1 час 39 минут назад