Рутинное пришествие [Аркадий Гердов] (fb2) читать постранично

Аркадий Гердов Рутинное пришествие

СВАЛКА У НИКОЛИНОЙ ГОРЫ

То ли из-за глобального потепления планеты, то ли из-за дурного циклона, ненароком прилетевшего из Сахарской пустыни и застрявшего в Москве, жара навалилась на столицу несусветная. Вокруг города под землей занялись торфяные поля, и горячее дымное марево струилось по земле, вызывая у людей чувство панической обреченности. Дышать было совершенно нечем.

Свалку, расположенную за кольцевой дорогой рядом с Николиной Горой, держала старуха Извергиль. Полвека назад очень дорогую обаятельную путану богатые клиенты нежно называли Любочкой, Любашей, Любовью свет-Васильевной. Старухой Извергиль, уже не так давно, ее прозвали аборигены свалки за крутой нрав и облик сказочной Бабы-яги.

Аборигенов, давно и постоянно кормившихся свалкой убогих людишек, было изрядно. И кроме них городской свалкой пробавлялся народ случайный, временный, попавший по каким-то причинам в скверные жизненные обстоятельства. При свалке всегда околачивались люди, волею судьбы выбитые из наезженной колеи.

Сухая, согбенная, со снежным пушком на голове старуха выстроила в своей вотчине строгую властную вертикаль и царила в ней непререкаемо. Малейший бунт подавлялся скоро и беспощадно. Аппарат подавления состоял из трех бугаев, готовых по приказу старухи искоренять крамолу в любом ее проявлении. Извергилью властную старуху называли только за глаза, а в глаза подданные боязливо величали ее королевой.

Спившийся литератор Леонид Самуилович Цимес, по прозвищу Софокл, обнаружил в свежих, недавно привезенных мусорных отвалах початую бутылку коньяка и, полагая, что никто его не видит, мгновенно опустошил ее. По понятиям свалки сокрытие находки от властвующей королевы было деянием запретным, и теперь литератора ждали суд и кара. Убогие качки повязали его и приволокли на судилище. Старуха, восседавшая по этому случаю в тронном обитом алым бархатом кресле, всмотрелась в пьяную слезящуюся рожицу Софокла и изрекла приговор:

— Умеренно без надрыва выпороть и на неделю лишить обеденной чарки.

Лишение чарки повергло литератора в уныние.

— Смилуйся, королева! — заскулил он. — И коньяк был дрянной, да и было там его на донышке.

— Не ври, еврей, — возразила подсудимому бывшая актриса столичного детского театра Элеонора Бушприт по прозвищу Мадонна. — Не ври королеве. Импортный был коньяк. Вот бутылочка-то, — она продемонстрировала улику собранию, — полная почти была. Видела, как ты ее высасывал с жадностью.

— Ах ты, кряква раскормленная! — взъярился литератор, переходя от защиты в наступление. — Нет, вы посмотрите на нее! — обратился он к собравшимся на судилище аборигенам свалки. — Видела она. Разве возможно по виду распознать букет и аромат благородного напитка? Говорю же, дрянь была! Его потому и выбросили, что гадость. И то, что бутылка французская, ровно ничего не означает. Нынче жулье черт-те что разливает в фирменные бутылки.

Мадонна встала, сверкнула глазом и пошла свекольными пятнами.

— Зачем же пил взахлеб тайно от общества, если гадость?

— Лечился. Через силу принимал, как лекарство. Грипп у меня какой уж день. Одышку и температуру ощущаю, поэтому никак нельзя мне без чарки, королева. Без дезинфекции вирус в организме верх возьмет, и стану я очагом эпидемии среди вас.

— Вот ведь хмырь! — Мадонна звонко шлепнула себя ладонями по бедрам. — Как вывернул, хитрый еврей! Это что же? Нам теперь в целях зашиты от гриппа нужно его регулярно водкой потчевать? — Она осмотрела сидящих кто на чем аборигенов. — Предлагаю изгнать его из общества.

Среди аборигенов начался тихий невнятный ропот.

— Цыц, Мадонна! — Старуха воздела крючковатую длань. — Нарушаешь субординацию. Изгнать старожила из общества могу только я в наказание за серьезный проступок. Бутылка хотя бы и фирменного коньяка — пустяк. Ты дважды упомянула, что он еврей. Не любишь евреев?

Бывшая актриса села на ящик из-под консервов и вздернула подбородок.

— Не люблю, королева.

— По какой же причине, если не секрет? Поделись.

Актриса вспомнила гнусный газетный пасквиль, сочиненный театральным критиком Лившицем, воздела руки к белесому от зноя небу и заявила:

— Они Бога нашего распяли.

Аборигены озабоченно примолкли, и стал слышен звон ошалевших от жары кузнечиков. Подсудимый удивленно вздернул брови и уставился на Мадонну.

— Пардон, мадам. Давайте разберемся. Это ты — о древней библейской байке про Иисуса из Назарета?

Мадонна молитвенно сложила на груди руки и поджала тонкие губы.

— Никакая это не байка. В Библии записаны откровения Господа.

— Нуда. Нуда, — пробормотал Софокл. — Назидательные новеллы в манере Сервантеса. Откровения? Ну, пусть откровения. Могу допустить историческую достоверность описанного. И готов допустить существование Иноразума, который придумал сценарий случившегося и осуществил режиссуру его