Соседские войны [София Чар] (fb2) читать онлайн

София Чар Соседские войны

Глава 1. Змеи — это не только ценный мех

Что может быть лучше выходного дня, когда капризное весеннее солнце наконец-то радует теплом, не норовя скрыться за тучей? Ну, разве что чашка горячего кофе в руке. Благо сегодня, уютно расположившись на лавочке с чашкой любимого напитка, я получила редкую возможность совместить и то, и другое, украсив полученный пирог третьим.

Давно заметила: ссориться так, как ссорятся славяне, не может никто другой. Куда там страстному танго до пляски нашего мужичка под окном, танцующего в попытках увернуться от чего-то тяжелого, сброшенного сверху разгневанной супругой, чтобы минутой позже подпрыгнуть, ловя что-то ценное, сброшенное оттуда же. Еще бы! После примирения он же будет виноват в порче имущества, и попробуй, возрази. Любимая вторая половинка всегда прибегнет к железным аргументам… Или чугунным — в зависимости от того, что будет ближе.

— Муся, я люблю только тебя!.. Ну кляну-у-у-у-у-уся!..

Эдуард Петрович — невысокий плешивый мужчина с внушительным пивным брюшком — выглядел крайне жалко. Несчастный, с виновато бегающими глазками и блеюще-дрожащим голоском, он отражал типичную картину мелкого офисного рабочего.

— Не верю! — срываясь на фальцет, завопила женщина, сбрасывая на голову супруга ворох бумаг. — Я на тебя лучшие годы тратила, а ты! Свинота!

Скромно умолчим о характере и размерах дамы, ибо все знают, что любая женщина — красавица, а та, что не красавица — практикующая ведьма… Скажем только, что Муся была женщиной чудесной.

Чуть нахмурившись, я быстро обернулась, отыскивая среди собравшихся зрителей бесплатного концерта местного масштаба деда Никифора. Как именно этому сухонькому дедку, денно и ночно мирно попыхивающему трубкой где-то в тени деревьев, удавалось всегда и всё знать, я не представляла, но сейчас меня интересовало другое.

— Никифор Дмитриевич, а что случилось-то?

Добродушно усмехнувшись, дед не ста спешить с ответом. Вначале проводил взглядом тряпье, выброшенное вслед за стопкой книг, едва не прибившей несчастного провинившегося мужчину, и лишь после этого отозвался, выпуская облачко дыма:

— Да, как всегда, Мария Львовна. Наш Эдик дома не ночевал, вот Мусенька и злится. Решила, что на ее сокровище охотник нашелся.

Да, кстати, Мария Львовна — это я. Да, да, та самая лохматая девушка в синем махровом халате с собачками. А что? Ну, есть у меня привычка: с потеплением на выходных пью кофе на лавочке во дворе. Соседи привыкли, а чужие здесь почти не ходят.

Хмыкнув, я лишь покачала головой, допивая кофе и наблюдая за апогеем сцены. Эдуард Петрович, раскинув руки в стороны, рухнул на колени. Это заставило меня чуть озадаченно почесать нос: больно, наверно, голыми коленками-то об асфальт… Но мужчина этого словно не заметил.

— Не-е-ет, Муся, только не аквариум, пощади Гошу! Рыба ни в чем не виновата! Я же люблю тебя и только тебя!

— Врешь! — крикнула женщина, но продвижение аквариума замедлилось. Несчастная рыба в его глубинах тоже замерла, ошалело булькнув, абсолютно не понимая, что происходит.

Увлеченная происходящим, я тихо хихикнула. Все мы прекрасно знали, что закончится эта история примирением. Не в первый раз семейство Пачиных дает концерт, так что, как только аквариум наконец-то вернулся в недра квартиры, я поднялась с лавки и отряхнула халат. Сцена примирения происходила весьма однообразно и меня не вдохновляла. Пора возвращаться в квартиру…

По крайней мере, я хотела вернуться. Не вышло.

Развернувшись, я тотчас вынуждена была резко остановиться, несколько нелепо раскинув руки. Раздался звук битого стекла. Проклятье, чашка!..

— Это что за цирк, не просветите ли, любезная соседушка?

С трудом удалось подавить желание скривиться.

Видите этого чудного молодого мужчину передо мной? Да, да, этого милого брюнета со смазливой мордашкой, которую даже шрам через бровь и щеку не портил. Эта прелесть — мой новый сосед по лестничной площадке.

По общественным данным: умен, красив, довольно быстро поднимается в мире бизнеса. По моим данным: бессердечная сволочь.

— Семейные баталии, милый сосед. — пожала плечами и вскинула голову, с вызовом взглянув на него. — Стандартно для любого двора…

Только смазливая сволочь в лице Воронова точно и не замечает меня — с брезгливым интересом следит за сценой примирения Пачиных. Да, сопли и слезы семейного воссоединения меня тоже не особо вдохновляли, но сейчас отчего-то захотелось вывернуть на голову соседа аквариум с Гошей. Какое он имеет право презирать незнакомых людей?!

— Так и знал, что этот дом полон всяких… — красноречивый взгляд в мою сторону, — …ненормальных.

Невольно сжав руки, я просто… Черт, я банально растерялась, не найдя, что ответить на столь откровенное хамство. А мужчина между тем, небрежно отряхнув с плеча невидимые пылинки, с усмешкой прошел мимо меня, теряя интерес к центральной во внимании двора картине.

— И, да, постарайтесь с восьми до шести не показываться на лестничной площадке. У меня, знаете ли, ремонт. Не пугайте рабочих, — напоследок бросил он, оставляя меня… закипать.

«Ах ты… Сволочь самодовольная, я тебе еще устрою!» — бросила я мысленно ему в след.

Глубоко вдохнув, я только отвернулась, пытаясь успокоиться. Да и осколки чашки нужно убрать. Почти мгновенно наткнулась на понимающий взгляд деда Никифора.

— Я святейшим Дарвином клянусь, он сотню раз пожалеет, что решил перебраться в наш дом! — высказалась уже вслух.

Успокоиться не удалось, градус гнева достиг апогея.

Ну держись, птица-Воронов, мало не покажется!

Дед Никифор улыбнулся, степенно кивнув. Только в глубине не по-старчески ясных зеленоватых глаз зажглись лукавые искры. Кажется, у меня появился сообщник…

Начало построения плана по осуществлению мести наглому соседу было положено в момент, когда он скрылся в подъезде. Собрав осколки, я поднималась по лестнице и думала. И думы были одна мрачнее другой.

Варианты с кровавым исходом пришлось отмести сразу: в конце концов, оказаться за решеткой из-за какого-то хама мне не улыбалось никаким боком. Еще несколько членовредительских вариантов откинула по той же причине.

Лишь добравшись до лестничного пролета третьего этажа, я демонстративно развернулась спиной к двери Воронова, в который раз мысленно выругавшись, и взялась за войну с ключом.

Самое забавное в озарении то, что снисходить оно предпочитает в самом неожиданном месте и времени. Когда светоч этой благодати хлынула на мою буйную голову, я подпрыгнула на месте, едва не сломав ключ, наполовину вошедший в замок.

— Тьфу, зар-р-раза!

Нахмурившись, больше не рискуя возможностью остаться вне дома в приметном халате, я открыла дверь и сразу же приступила к воплощению плана в жизнь. С горем пополам приведя себя в порядок. Натягивая джинсы, параллельно поправляя футболку и понимая, что времени у меня немного, я бросилась на кухню.

Как орнитолог по призванию и состоянию души, к змеям неземной любовью я не пылала, но наличие друга-герпетолога вынудило познакомиться с этими тварями куда ближе, чем мне бы того хотелось. Дверца шкафчика открылась с противным скрипом, как живое воплощение несостоятельности меня, как хозяйки. Долго искать банку, еще вчера торжественно врученную мне сотрудниками для передачи Андрюхе, не пришлось.

Из глубин шкафа на меня недовольно зашипели.

— Тихо, родимая…

Несмотря на то, что змея была в банке, я всё же старалась держать сосуд подальше от себя.

— Тихо, родимая…

Несмотря на то, что змея была в банке, я всё же старалась держать сосуд подальше от себя.

Ждать у двери пришлось недолго. Уже вскоре на лестнице раздались тяжелые шаги поднимающихся мужчин.

По сути, я выполнила всё, что требовал от меня Воронов. Пока рабочие беседовали с хозяином, разбирая проблемные вопросы, я миловала их, не став пугать явлением себя красивой. А вот после того, как Воронов ушел… Дело ловкости рук и невнимательности отдельно взятой особи мужского пола, ибо нефиг дверь открытой оставлять. Спустя какое-то мгновение я прислонилась спиной к спешно закрытой двери своей квартиры и трепетно обняла уже пустую банку. Ехидно улыбнувшись, цокнула языком от восторга.

— Ну, и как, храбрый ты наш, ничего страшного? — хмуро поинтересовались откуда-то из-под потолка.

— Дава, закройся!

Диалог за дверью не то чтобы сильно обрадовал, но некоторое моральное удовлетворение принес. Знай, птичка, как на нас каркать!

С момента, когда рабочие Воронова с бодрым матерком прокатились по лестнице, выскочив из квартиры, прошло уже больше получаса, и я подумывала уже идти вылавливать несчастную змейку из квартиры соседа, но… На его птичью беду на лестнице показался сам Воронов с невысоким молодым мужчиной, который уже мог похвастаться небольшим брюшком и заметной залысиной. В руках последнего я успела рассмотреть только пару картонных коробок. Надеюсь, в них не было ничего ценного или бьющегося.

А дальше все пошло так прекрасно, как я и представить не могла.

Когда я приоткрыла дверь, из квартиры дражайшего соседа, раздался смутно знакомый матерок и звон чего-то разбитого. Тоже мне, интеллигент — словарь строителям под стать! Выждав еще минут пять для верности, я все же решила, что наказаний на его грешное темечко на сегодня достаточно.

И вот, я стою перед дверью той самой комнаты, за которой вершится моя месть. Черт, почему мне вечно говорили, что пакости делать нельзя? Это же так приятно!

Едва удалось унять улыбку и заглянуть в комнату, тщательно разыгрывая обеспокоенность.

— У вас здесь все в порядке? Я услышала шум и…

Определить местоположения Воронова удалось сразу. Гордый птиц обосновался на небольшом столике, откуда и встречал меня мрачным взглядом благородного господина, к которому явились за алиментами портовые девки. А вот второго участника трагикомедии обнаружить удалось только подняв голову.

Как угораздило невысокого и далекого от спорта мужичка забраться на шкаф, который был даже выше меня, я не представляла. Ни лестницы, ни чего другого я не заметила. Впрочем, из недоумения меня вывел все тот же шкафолаз: выпучив глаза, он вскинул руку, тыча пальцем куда-то в сторону.

— Змея там!

— Эм… — с трудом сдержав улыбку, я кивнула. — Наверняка случайно залезла или дети там пустили. Не волнуйтесь, это наверняка какой-то ужик…

Поскольку тыкал мужчина настойчиво в сторону мрачного наездника столика, туда я направилась и не ошиблась. Характерное шипение раздалось почти сразу и именно из-под столика.

Вздохнув, я все же нагнулась. Нужно было выуживать ужика и убираться. Эх, сейчас точно получу пару укусов, скоростью реакции похвастаться я никогда не могла. Но это же уж, они не ядови…

— Какого хрена?!

Змея под столом угрожающе зашипела. Ее такое обращение явно не вдохновило, а вот меня ее ответ ой как вдохновил. Да так, что волшебная техника полетов далась мне легче пареной репы! В какое мгновение я оказалась на столе рядом с Вороновым, не знаю, но слезать отсюда в ближайшее время я не собираюсь! Я впускала сюда ужа водяного и к его трансформации в аспида я морально не готова!

Между тем паршивый червяк, извиваясь красно-черной лентой, выполз из-под стола и чуть не успел цапнуть меня.

— Тебя сюда кто звал?! — раздраженное шипение за спиной мигом вынудило меня отвлечься от напряженной мыслительной деятельности.

«Еще один… аспид» — только и успела мрачно подумать.

Оборачиваться к Воронову не хотелось; признаваться, что пришла я вообще-то за змейкой, которую запустила сама, хотелось еще меньше. Поэтому я избрала тактику партизанов, ответив ему гордым молчанием. Насколько гордым может быть молчание на вопрос человека, стоящего в паре сантиметров от тебя.

— Эй, девушка, девушка, а телефон у вас есть? — отвлекая на себя внимание, с надеждой поинтересовался нашкафный обитатель.

И я была бы даже рада принести ему счастье положительным ответом, но смогла только развести руками. Я рассчитывала войти и выйти, а не обосноваться на вершине стола с мужчиной не моей мечты.

— Значит, надолго мы здесь. Архип свой в машине забыл, а я вот уронил…

От осознания всей печали перспективы длительного и близкого соседствования с паршивой птицей я невольно поежилась. В этом состоянии даже не сразу поняла, что наконец-то узнала имя Воронова, но вдохновиться этим сомнительно радостным фактом не успела. На полу что-то зажужжало. Аспид, взвившись, угрожающе зашипел и, к моему ужасу, ему ответили таким же шипением из-под шкафа, стола и коробок.

— Испанский стыд… — только и удалось выговорить, пока аспид продолжал угрожать мобильному, лежавшему на полу.

Так здесь не один гад! Куда я попала, верните меня за дверь!

Всерьез испугавшись, я не заметила, как невольно подалась назад и вжалась в Воронова. Опомнилась, только когда этот мужчина, щекоча дыханием щеку, тихо прошептал:

— Еще раз толкнешь — полетишь вперед, психованная.

Н-да, а в романах обычно, стоит прижаться всем шикарным телом к симпатичному мерзавцу, как он тает и превращается в принца. Но то ли мои телеса не так уж шикарны, то ли мерзавец попался бракованный, таять он не спешил и говорил более чем серьезно.

Но уже в следующее мгновение я сама едва не рухнула, когда в комнате из ниоткуда раздался бодрый девичий голос:

— Давусик, ты мне не перезванивай, я подъеду часикам к пяти к Архипусику. Я тебе звоню за коробочки, которые ты везти будешь. Ты с ними осторожненько, там мои мусики. Не разбей аквариумы, они у меня немного недружелюбные. Аспидик, мамбы, тапайнчик… Ну, осторожнее там. До скорого, целую, пусик!

Догнать, что жизнерадостный голос доносится из телефона, в котором, видимо, после падения что-то заглючило, и прослушка сообщения произошла автоматически, удалось не сразу. Когда же удалось…

— Сейчас же…

— Одиннадцать. — мрачно закончили где-то в области моей макушки.

Все, полярный лис котенку. Шесть часов в двух сантиметрах от человека, в чью квартиру я запустила змею… Интересно, моя смерть попадет в ТОП-10 нелепых смертей?

«Так, отставить панику! Он этого пока не знает, и, главное, чтобы во мне не проснулся альтруизм!» — эта мысль не только успокоила, но даже вдохновила.

Человеколюбием я, как биолог, страдала тихо. Так тихо, что пока в этом страдании замечена не была, поэтому окончательно взяла себя в руки. Ну, насколько вообще можно было взять себя в руки человеку, под которым ползало, шипело и шуршало неизвестное количество смертельно ядовитых гадов.

От осознания всей серьезности ситуации я ощутила, как совершенно некстати заурчал желудок. Знала бы, что придется зависнуть здесь, умяла бы остатки колбасы!

От мрачных размышлений меня отвлек активный шорох со стороны шкафа.

— Слушай, Архип, ты говорил, у тебя там соседка биолог? Ну, та притрушенная на голову баба. Может, покричать, должна же помочь? А если нет… Ну, не жалко, что ли, будет — пытаясь устроиться удобнее, жизнерадостно предложил потенциальный труп номер два.

Труп номер один хмыкнул у меня за спиной.

И если еще минутку назад мне было почти стыдно, сейчас я пожалела, что не запустила пару гадюк лично за шиворот этой скотине. Засопев, я мрачно уставилась в пол, делая вид, что мне совершенно не интересен ответ соседа, но на деле обратилась в слух. Давай, куренок, оскорбил девушку — выкручивайся!

— Толку от этой притрушенной не будет. Даже до порога не добежит, раньше кричать ей нужно было, пока ко мне не прилипла.

Спасибо, дорогой товарищ, за высокую оценку моих талантов и способностей. Я, конечно понимала, что конфетка под красивой оберточкой с маркировкой «Воронов» не мармеладка, но вот что она окажется таким г…рильяжем, и представить не могла!

И пока я обтекала комплиментами любимого соседушки, пытаясь понять, как такую сволочь земля держит, со стороны шкафа раздался сконфуженный кашель. Ну хоть что-то радует, не перевелись совестливые мужики в наших степях!

Разговор прервался сам-собой. И если первые полчаса я этому была почти рада, то ко второму часу едва сдерживала желание завопить от раздражения. Нужно ведь было попасть в такую глупую ситуацию!

Сейчас, глядя на деловито ползающих по полу змей, мне совсем не казалась смешной старая история о нашем зоологе — наставнике Андрюхи и страшному любителю змей, который как-то притащил на лекцию к химикам гадюку и бросил ее на стол.

Помню, я тогда успокаивала ревущих девчонок, сама же едва сдерживала смешок. До этого меня навестил Андрюха и в лицах рассказал, как Александр Юрьевич знакомил новую группу со своими домашними любимцами, и в его изложении это казалось забавным. Так вот теперь я бы и сама не отказалась побежать на кого-то пожаловаться, как эти балаболки после выходки Юрьевича, да только кому? Зеркалу — на дурость бабы, которую оно отражает?

— Слушайте! — воодушевленный вопль со стороны шкафа едва не вынудил меня дернуться.

Подозрительно нахмурившись, я попыталась представить, что еще могло прийти в голову этого гениального удода. Сразу в сознании всплыли яркие картинки меня, бесславно летящей на пол под заунывное «Твой подвиг страна никогда не забудет!». Но даже это оказалось мелочью в сравнении с тем, что этот гений выдал:

— Раздеться нужно!

Ошарашенно уставившись на него, я в первое мгновение даже решила, что какая-то из змеючек меня все-таки тяпнула, и это уже предсмертный бред.

— Дава, мой стриптиз их не отвлечет, а ее приведет змей к инфаркту. — недовольный голос из-за спины немного успокоил.

Бредить вдвоем на одну тему мы не могли.

— Чего это, отвлечет и обезвредит. Передохнут от хохота, — не оборачиваясь, язвительно бросила я, но тотчас прикусила язык.

Вспомнилась угроза Воронова, но мстить мне не спешили. Напротив, за спиной только насмешливо фыркнули.

— Самокритично. — коротко бросил Воронов, пока я медленно, но верно начинала закипать, готовая собственноручно искусать паршивца.

— Детки, давайте жить мирно! — наставнически протянул Давид, мудро сверкая лысиной. Ничего другого мудрого сделать он, увы, не мог. — А раздеться нужно, чтобы достать телефон. К нему слезать опасно, но если попытаться подтянуть его, можно будет осторожно достать. Так что снимайте кто-то штаны.

Сглотнув, я недоверчиво взглянула на просиявшего довольной улыбкой Давида, пытаясь понять, не бредит ли в нашей компании он. Нет, идея-то была неплохая, но звучала, как…

— Бред. — коротко резюмировал Воронов, и за моей спиной начало что-то шуршать.

Н-да, видела бы меня Надюха моя — умерла бы от хохота. А я от стыда. Впрочем, эти мысли отошли на второй план, когда столик под нами вдруг опасно пошатнулся.

— И-и-и-итить!.. — писк на одной высокой ноте подействовал волшебно: столик замер, а меня бесцеремонно потащили за ремень брюк назад.

— Отойди за меня, истеричка!

И если в этот раз я не ответила нахалу, то через несколько минут, когда длины брюк оказалось недостаточно, и внеплановая обнаженка продолжилась, лишив окончательно озверевшего от всего Воронова еще и футболки, я не сдержалась:

— Вот он — талант! Как гадим, так мы прицельно, а как до спасения мира доходит, так руки вдруг не к верхним конечностям относятся.

И, да, я прекрасно понимаю, что это по-детски глупо и даже грубо, но в этот момент мне было уже все равно. Именно из-за его утреннего хамства мы все здесь зависли!

— Зато вы и гадите криво, и мир спасаете паршиво. — в долгу Воронов оставаться явно не любил.

Казалось, его даже не разозлил мой выпад. Даже не так, он обратил на него внимания не больше, чем на писк комара, продолжая набрасывать импровизированную веревку на телефон. Несколько раз даже попал, но аппарат держался, точно приклеенный.

Закусив губу, я от волнения даже замолчать решила. Как бы там ни было, а если у этого паразита получится, я, может, даже на «спасибо» расщедрюсь. Сквозь стиснутые зубы. Через стенку и лестничную клетку.

Между тем шипение, что, казалось, доносилось отовсюду, из предостерегающего превратилось в откровенно угрожающее. Наш номер зрителей не вдохновил, о чем они немедленно сообщали. Впрочем, все это сошло на нет, когда после очередного забрасывания невода рыбка тронулась.

Задержав дыхание, я даже кулачки сжала, только бы полу…

— О-па, а что за вечеринка?

От неожиданности дернулась не только я. Воронов, резко подавшийся вперед, вдруг начал клониться и… И какого черта я его схватила в охапку, резко потянув назад, не знаю. Как итог вышел дружный сэндвич в три слоя: стол, я, Воронов и лукавый женский смешок от двери.

— Ой, Архипусик, я тут пораньше, отвлекла…

Закончить уже ей не дал Давид.

— Алиса, твои гады по всей квартире, убери их к чертовой матери!

Что предприняла Алиса, я не увидела, так как встретилась взглядом с Вороновым. Все, это любовь! На кого же еще, как не на любовь, смотрят так внимательно?

— Если об этом цирке узнает хоть кто-то — прибью. — тихо и совсем не романтично произнес он, одновременно попытавшись отыскать на маленьком столике опору, чтобы никто не рухнул.

Да уж, когда я слышала выражение «убийственная любовь», толкование я как-то не так представляла. Впрочем, особо расстраиваться обогащению списка «Ни в коем случае не…» я не стала. Нужно было как-то встать или хотя бы сесть.

К моменту, когда мы с Вороновым все же застыли сурикатиками на столе, Алиса, оказавшаяся деятельной блондинкой в платье вырвиглазно-желтого цвета с невообразимым розово-красно-зеленым орнаментом, как раз опустилась на колени у шкафа.

— Иди, иди сюда, мой пусик. Тебя здесь обидели, тебе домик разбили, иди к мамочке…

И пока я пыталась понять, откуда в квартире могло взяться что-то пушное и милое, которое стоило бы так упрашивать, девушка вдруг резко запустила руку под шкаф. Когда же она ее вытащила мне резко поплохело. Нет, я видела, как ловит змей Андрей, есть у меня даже пару фоток, где этот кретин со счастливым видом поднимал руку, в которую впилась змея. Но это были либо неядовитые виды, либо ловили их ногами в берцах, а здесь…

Впечатлена оказалась только я. Воронов за моей спиной недовольно и шумно выдохнул.

— Да много у тебя еще их?

Замерев посреди комнаты, задумчиво взглянув на только что выловленную мамбу, Алиса подняла глаза к потолку, точно что-то считала. И лишь через мгновение на ее круглом лице расплылась радостная улыбка.

— Эта последняя! У меня даже перебор, Архипушка, представляешь! Было десять пусиков, а здесь одиннадцать. К тебе одна крошка заглянула, только она местная, и ее бы выпустить и…

Но ее уже не слушали. Едва удостоверившись, что пол свободен, Воронов спрыгнул со стола, с самым мрачным видом принявшись натягивать штаны. И, только надев футболку, он мрачно взглянул на сияющую Алису и коротко кивнул на меня:

— Этой отдай. Она биолог, выпустит. А у нас и твоего муженька дела. — коротко бросил он, уже пристраивая стул у шкафа, с которого на нас мученически взирал Давид.

— Ой, правда? — оживившись, воскликнула девушка, пока я, критически осмотрев пол, все же слезла на него. — А почему же со змейками не справилась…

От подобного вопроса меня едва не перекосило. С трудом удалось изобразить предельно вежливую улыбку.

— Я орнитолог больше… — впрочем блондинку мой ответ, кажется, не волновал.

Все с той же сияющей улыбкой она кивнула и, выскочив в коридор куда выносила змей, вернулась с баночкой. Из ее недр на меня укоризненно зашипели. Да, подруга, знаю, сглупила.

— Вы только осторожнее, пусенька так устала, наверно!

С трудом сдержав ответ на «пусеньку», я снова изобразила улыбку, которая наверняка поразила бы любого невропатолога.

— Ага, спасибо… — вяло пробормотала и обняла банку, бочком выскальзывая за дверь.

Только оказавшись в своей квартире, я позволила себе недовольно скривиться.

Ладно, птица-Воронов, первая попытка не в счет. Ничья.

Глава 2. Операция «Поймай Ворона»

— На-до-е-ло…

Чеканя шаг и разделяя слово, я искренне понадеялась, что Вселенная, услышав меня, сжалится и всё же отменит приезд представителей столичного университета.

— Давай, скажи еще раз, громче, и сделай шаг в сторону… Вот, именно сюда. Может, та папка все же свалится тебе на голову. — почти с надеждой протянула рыжеволосая сволочь в юбке, расположившаяся за моим столом. Пока я нервно мерила лаборантскую шагами, эта негодяйка, сложив ноги на стол, ехидно наблюдала за моими метаниями.

— И не надейся, Наденька, я тебе такую радость не подарю. Хотя…

Остановившись наконец и прекратив мерить комнату шагами, я по-новому взглянула на опасно покосившуюся стопку папок, венчавшую один из шкафов лаборантской. Чем сотрясение мозга в результате папочной лавины не предлог пропустить сегодняшний сбор светил науки?

Проследив за моим взглядом, рыжая нагло хихикнула.

— Давай, давай, думаешь, поможет? — бессовестно ухмыляясь, протянула она. — Даже если ты в морг попадешь в качестве клиента, это не освободит тебя от должности лаборанта.

Вот же, дал мне Боженька подругу!

Я собралась было ответить в том же духе, уже даже заготовила соответствующую речь, но осеклась: в этот момент дверь резко распахнулась, с силой ударившись о стену. Ой мама… Хотя, со стороны Наденьки раздался оборот похлеще. А нечего было злорадствовать! Папки ныне летучие и на головушки пустые падкие, так что терпи, солдат.

Злорадно усмехнувшись, я едва сумела сразу же выдать относительно серьезный вид, с трудом сдержав смех: с одной стороны из-под завалов бумаг выбиралась подруга, с другой хмуро взирал на это из-под кустистых бровей невысокий сухонький мужчина.

— Н-де, порядка у вас, Маша, как не было, так и нет. — привычно ворчливо заметил он.

Усиленно пытаюсь изобразить раскаяние — все же этого ветерана естественно-географического факультета я безмерно уважаю, но сдержать хохоток в этот раз удается с трудом: вид виновато краснеющей Нади слишком уж забавный.

— У нас все уже готово, Виль Геннадич! — все же заставив себя отвлечься от рыжего бедствия, спешно сгребающего папки, я невольно скривилась.

Ежегодный слет светил педагогических наук меня не радовал от слова «совсем». Уже хотя бы от того, что слет, начинающийся с высокоинтеллектуальных тем, заканчивался высокодуховными темами религии и извечного «ты меня уважаешь» за дежурной бутылкой трофейного плода работы химиков.

— Готово… Тьфу, надоела эта галиматья! — мрачно пробормотал мужчина.

Видимо, сегодняшний удар по печени педагогического состава не вдохновлял не только меня.

— Ну, почему? Может, будет что-то интересное и веселое… — растягивая слова, протянула Надя.

За эти несколько минут она умудрилась вернуть папки на место. И если раньше эта стопка напоминала Пизанскую башню, сейчас вполне могла претендовать на свалку ее остатков. Свалку, которая недвусмысленно накренилась, явно намерившись повторить предыдущий подвиг, снова рухнув.

— Д-а-а-а, веселое… — только и хмыкнул мужчина. — Будет совсем весело, если вы Ворона не найдете. Гаденыш сбежал, а гости скоро будут, так что за работу, девчата! Или опозоримся только так.

На мгновение я просто онемела, проводив взглядом чуть хромающего преподавателя. Вот чувствовал ягодичный нерв, что не пройдет все сегодня гладко!

— Надян, а, может, морг? — совсем уж невесело поинтересовалась я, но эта паршивка только подленько хихикнула.

— Давай, Марь, вперед и с песней! — бодро взмахнув огрызком карандаша, скомандовала она.

Вот только если рыжая надеялась так меня вдохновить — зря. В связи с последней новостью спасти меня мог только цианид.

— Сейчас вспомню матерные частушки, что мы в лагере на практике орали… — мрачно отозвалась я. — Давай, посмотри третий и четвертый этаж, а я поищу здесь и на втором.

— А ты чего это командуешь? — уперев руки в бока, возмутилась она.

Сдержать паскудную усмешку не удалось:

— Потому что ты меня любишь, и я пишу тебе статью к научной работе!

Судя по лицу рыжей, в этот момент она меня полюбила еще больше. До смерти. И далеко не совместной. Хотя, если мы не найдем Ворона, смерть наша будет скорой, совместной и бесславной…

Когда именно в университете появилось это чудовище, я не знаю. Помню только, что когда я поступила на первый курс, он уже был здесь. Гордо вышагивал по коридорам, глядя на всех наглым взглядом желтых глаз. Черно-белый котяра с невесть где порванным ухом и вечно исцарапанной мордой — Ворон был грозой, символом и проклятьем университета.

Некоторые говорили, что он завелся еще во времена, когда на кафедре были разрешены опыты на животных, и его принес кто-то из студентов. Кто-то на полном серьезе заявлял, что это результат тайных опытов химиков. Другие не менее уверенно говорили, что это само воплощение нечистого. С последним соглашался каждый, кому не повезло вовремя не заметить Ворона и поставить ногу слишком близко к нему: котяра мгновенно вцеплялся в нее когтями, и горе тому, кто пытался его после этого пнуть. Зверюга сбегал; но с этого момента студент мог попрощаться со счастливой жизнью. Его тетради неизменно пропадали, во время ответов сверху, от подвесного потолка, раздавался котячий рев, а о шпаргалках можно было забыть и вовсе: Ворон бессовестно сдавал нахала и разбивал не один десяток телефонов своих оскорбителей. И так уж случилось, что это чудовище отчего-то невзлюбило любые проверки и гостей. Поэтому в преддверии каждой конференции мы, молодые кандидаты в члены педагогического состава, должны был его ловить. Больше этого он не любил разве что нашего действующего ректора, но от его гнева пушистый зад мы спасали уже общими усилиями. Как бы там ни было, а без Ворона наш университет не был бы нашим университетом.

— Кис-кис-кис… — без всякой надежды протянула я, заглядывая в ближайшую аудиторию.

Как ловить зловредную тварь, я не представляла. Зато очень живо представляла последствия побега чертовой зверюги. Испорченные застолье преподавателей и большая… нет, не так даже: Большая головная боль для меня.

Проползая под партами огромной лекционной аудитории, я успела искренне пожалеть, что не помогала Андрюхе в ловле котяры. Слишком уж ловко тот справлялся с этим делом, и мы как-то расслабились, решили, что тот всегда будет рядом, да сможет изловить пятнистого террориста. Кто же знал, что этот пушной рецидивист совершит побег в стратегически важный момент!

«Не думают, не думают… Да этот пушистый гад чертов гений тактики. Самурай в шубе, чтоб его!» — мрачно подумала я, выбираясь из-под последнего стола.

К счастью, на первом этаже подвесных потолков не было, так что гадать, не прячется ли чудовище где-то сверху, не приходилось.

Здание университета в преддверии крупного консилиума точно вымерло. Обычно в коридорах можно было встретить кого-то из местных мучеников науки, но сегодня бодрым козликом между аудиториями скакала только я. Вернее, козлик был бодрым на первых пяти аудиториях, к шестой у бедного парнокопытного уже тряслись ноги, а на десятой я была готова взорвать университет. Последней в моем безрадостном путешествии оказалась лаборатория наших химиков. Обычно обитель малоадекватных гениев и будущих светил то ли науки, то ли наркологии была закрыта — но не сегодня.

— Испанский стыд… — других слов подобрать я просто не могла, заметив тонкую полоску света.

Поскольку в целях экономии светом в коридорах нас не баловали, смотрелась эта полоска особенно зловеще. А звук битого стекла и того хуже. На мгновение я просто растерялась, ноги упрямо отказывались идти вперед: мало ли какая дрянь творилась в термостате наших гениев, я первооткрывателе быть не жажду! Впрочем, меня никто не спрашивал, с меня требовали.

Собрав в кулак нервы, я все же толкнула дверь, заглянув в лабораторию. От того, что мне открылось, резко захотелось снова ее закрыть и сделать вид, что меня здесь не было.

Химики экономить не умели и свет не гасили. И в этом свете пол, усеянный осколками колб, поблескивающих в лужах разноцветных жидкостей, смотрелся апокалиптически жутко.

— Все, туши свет и мацай двери… — как истинная Ванга от факультета, я предчувствовала скорую выволочку. Вне зависимости от того, кто прав и кто виноват, получат все.

К слову, о виноватых…

В одно мгновение я решила одну проблему и обзавелась еще большей. Виновник, устроивший этот бедлам, обнаружился на полу рядом с лужей чего-то цветастого. И этот пушистый виновник, откинув лапы, лежал как-то совсем не весело.

— Ворон?

Вся бравада и желание придушить пятнистого гаденыша разом сошли на нет. Зловредное создание даже не пошевелилось, и стоять в двери дальше я просто не могла. Каким бы паршивцем он не был, но это же Ворон! Осторожно переступая лужи и остатки колб, я с горем пополам все же добралась до кота, чувствуя, что начинаю волноваться. Кот не шевелился, лежа в разноцветной луже реактивов. Уже окончательно забыв о том, что еще несколько минут назад сама хотела свернуть ему шею, я осторожно подняла Ворона. Кот тряпочкой обвис в моих руках и это стало последней каплей.

— Так, не смей умирать, котяра, не смей!

Понимая, что вообще ничего не могу сделать, я бросилась к выходу, в темный коридор. И стоило мне только переступить порог и оставить освещенное помещение за спиной, как «тряпочка» в моих руках вдруг взвилась, царапая руки. От неожиданности я только крепче прижала кота к себе, сдавливая его в объятиях. Ворона это вдохновило мало, и по коридору пронесся недовольный рев.

С яростью тигра кошак вырвался из моих рук, бросившись вперед.

— Ах ты холера! — не хуже кота взревела я, бросившись за светящейся мочалкой.

Да здравствует люминесценция, теперь уж я паршивца не потеряю!

В этот момент мне не было дела ни до убитого реактивами платья, ни до скорого приезда светил науки. Только бы поймать паскудника и выкупать в туалете, предварительно замочив там. С головой.

— Стой, аскарида!

Дико заорав в ответ, отступающий вражина только ускорил бег. И в другой момент я, может, вспомнила бы о том, что я вообще-то неспортивная девушка на каблуках, но сейчас мне было не до этого: желание содрать с паршивца шкурку было сильнее. Закрытые двери аудиторий не оставляли места для маневров гаденышу и он резвым мячиком катил по прямой. Но справедливое возмездие в моем лице отставать не спешило.

— Убью паскуду-у-у-у!.. — успела крикнуть я, прежде чем ощутила, что лечу.

Недолго и бесславно лечу вперед, навстречу свету и полу. Рухнув, я не сразу поняла, что за дикий звук разнесся по коридору, пока не ощутила, как в руку впились когти. Бешено шипя, Ворон вцепился в мою руку, пытаясь освободить хвост, в который я вцепилась мертвой хваткой.

— С-с-с-обака… — прошипела я не хуже котяры.

Понимая, что выхода нет, я потянула зверя на себя, принявшись паковать его в свою юбку. До лаборантской как-то дотащу, пока людей нет. Поглощенная занятием, я не смотрела по сторонам, твердо уверенная, что до приезда делегации у меня еще час.

Зря думала.

От пакования утробно рычащей твари меня отвлекло вежливое покашливание. Машинально обернувшись вправо, аккурат к проходу к университетскому холлу, я так и замерла, сжимая края юбки.

«Египетский еж…» — только и успела подумать я, ошарашенно глядя на нашего ректора во главе педагогического коллектива и группку гостей.

— Эм… Кот испугался, выпачкался… — невнятно промямлила я, предусмотрительно сжимая пушистого гаденыша через ткань юбки, чтобы не вырвался.

Ближе всех ко мне оказался наш ректор, сверля меня взглядом из-под моноброви, одной чертой пересекавшей весь лоб. И что-то в этом взгляде мне не понравилось, по крайней мере до того времени, когда Ворон в моих руках не предпринял попытку вырваться. На миг из импровизированного свертка показалась кошачья голова с зеленым ухом, но тотчас была упрятана обратно. И, видимо, явления знакомой морды оказалось достаточно, чтобы спасти меня от увольнения.

Ладно, котяра, пока один-один.

Засуетившись, Леонид Викторович принялся оживленно жестикулировать.

— Все хорошо, не обращайте внимания! Это наш лаборант, подающий надежду молодой ученый и борец за права животных!

От неожиданности я икнула, машинально опустив взгляд к Ворону, что снова показал голову из узла ткани. Ворон презрительно посмотрел на меня. Видимо, тот факт, что я не прибила вредную животину, он к борьбе за свои права не приравнивал.

Тем временем ректор резвым колобком подкатился ко мне, быстро подзывая кого-то.

— Артур, отвезите Машеньку домой, ей нужно привести себя в порядок и кота куда-то определить! — быстро скомандовал он, и я изумленно уставилась на него.

Вот и верь после этого в людей, начальство и светлое будущее! От негодования я на мгновение даже дар речи потеряла. Я, конечно, провинилась, но наказывать меня Вороном — слишком уж! Справляясь с эмоциями, я едва не разжала руки, но меня остановил взгляд ректора: достаточно выразительный взгляд, который вынудил только крепче перехватить ткань юбки.

И пока наш коллектив, прикрывая собой «борца за права животных» в моем лице, просеменил на второй этаж вместе с гостями, ректор быстро заговорил:

— Машенька, вас сейчас отвезут домой, это чудовище выбросите где-то по дороге, и дело с концом. Только так, чтобы он назад не вернулся точно, Артур поможет.

Сперва я вообще не поняла, о чем глаголит наш дорогой начальник. Как это Ворона выбросить? Это же… Ворон! Но заподозрить Леонида Викторовича в юморе было так же сложно, как подошедшую тумбочку маркировки «Артур» в интеллекте. Невольно нахмурившись, по-прежнему удерживая кота в юбке, я смерила взглядом вначале Кривулина-старшего, потом Кривулина-младшего, и лишь после этого опустила взгляд.

— Вот и ладненько, пойдемте, Машенька, пойдемте! — тотчас засуетился Артур, расплываясь в улыбке.

Но ничего «ладненько» не было. До машины пришлось добираться на полусогнутых. При этом о том, как выгляжу со стороны, я предпочитала не думать, понадеявшись, что мой бег кривой рысью никто не успел запечатлеть на долгую и вечную память. Оказавшись в салоне авто, я невольно нахмурилась, занятая двумя мыслями: как бы не вымазать обивку реактивами и что делать с Вороном. Первое холодило мне кошелек, второе — душу. Кот моими душевными терзаниями не проникся, но и вырываться перестал. Только утробно рычал и выпускал когти на любую попытку передвинуть его.

— Ну что, может, через мост поедем? — забравшись на водительское сидение, как-то слишком уж жизнерадостно предложил Артур, вводя меня в состояние легкого ступора.

— Эм… Это крюк в лишние километров пять. Зачем?

Я, конечно, понимаю, что бешенной собаке пять километров не круг, но все же…

— Да разберемся с котярой, чтоб наверняка уже не вернулся. А то я вывозил его уже, приперся! — все так же жизнерадостно ответил «светило науки».

Хмыкнув, я невольно вспомнила сюжет, что еще год назад крутили по местному телеканалу. Ролик, где Кривулин с пеной у рта распинался о гуманизме, праве животных на жизнь, одним словом — зеленел на радость Гринписа. И от этого было особенно мерзко, ведь я все еще помнила, как эта тумбочка влетала к нам на занятия по физиологии и как принялась отстаивать права лягушек. Отстаивать весьма успешно — к окончанию пылкой речи мы всей группой были готовы дружно отложить лягушек и препарировать его. И вот теперь этот природозащитник собирается утопить кота. И не просто кота, а Ворона!

Глубоко вдохнув, понимая, что за это решение я еще поплачусь, я все же подала голос:

— Не нужно никакого моста, давай ко мне. Я забираю кота.

В ответ раздался рокот заведенного двигателя и издевательский смешок:

— Машенька, ты реактивов нанюхалась? Этот говнюк тебе квартиру разнесет!

От этого покровительственного тона мне захотелось не делать ничего. Просто разжать ладони и дать волю биологическому оружию под кодировкой «Котэ-Ворон». Удержаться удалось в основном потому, что нападение на сына ректора стало бы последней, пусть и приятной, нотой моей карьеры в институте.

— Я все равно ремонт собралась делать! — оптимистично отозвалась я, улыбаясь с максимальной любезностью — так, что свело челюсть.

— Эм… Ну, как знаешь. — все же отозвался Артур и наподдал газу.

Судя по тому, как подозрительно он косился на меня через зеркало заднего вида, Артур явно впечатлился. Оставалось только надеяться, что впечатлился моим героизмом, а не идиотизмом.

Без всякой радости взглянув на сверток, начинка которого целенаправленно раздирала несчастную юбку моего платья, я уныло шмыгнула носом. Что-то мне подсказывало, что этот результат некстати воскресшей совести еще аукнется мне масштабным разгромом.

Иногда мне кажется, что, стоит мне выйти из дома не накрашенной, получить пятно на платье или дыру на брюки, как у Провидения загорается лапочка над кнопкой: «Отправить навстречу всех знакомых». И всех — значит, всех. Вам встретится и одноклассница, и подруга детства настолько глубокого, что и не вспомнить уже, и первый красавец города, и все те, кого сейчас вы хотите видеть в самую последнюю очередь.

Выбраться из машины Артура удалось не без труда. За время поездки пятнистое чудовище окончательно исполосовало юбку, разматывать остатки которой я не рисковала, чувствуя себя царем Соломоном: в смысле, пока импровизированная печать в виде узла ткани держала пушного демона — мир был в безопасности.

Вывалившись на улицу, я на максимальной скорости побрела к подъезду, стараясь не поднимать головы, как откуда-то со стороны раздался кашель. Да, да, Никифор Дмитриевич, никотин тоже влияет на психику, завязывайте с этим. Я девушка приличная, а это крашенное горбатое чудовище вам только мерещится… Но финт ушами не удался — за пышной стенкой дикого винограда меня ждал далеко не дружный вопль старушек-заседалок нашего дома. Нет, от тройки ступеней к спасительному подъезду меня отделяло воплощение Зла, презрительно воззрившееся на меня.

Да, Воронов, девушка я теперь яркая во всех отношениях, любуйся!

В этот же момент из жгута ленточек, что еще недавно были моим выходным платьем, показалась голова Ворона.

— Приятно видеть, что жизнь соседей определяется и настраивается. Первый кот из десятка, положенных каждой уважающей себя сильной и независимой? — снисходительно поинтересовался Воронов.

И пока птичка двуногая издевалась морально, птичка шерстяная издевалась физически, снова запустив когти мне в ногу.

— Лучше кот в доме, чем скот! — едва сдерживая слезы, выпалила я.

Терпеть большее издевательство от этой парочки я не могла. Удобнее перехватив кота, яобогнула мужчину и что было духу бросилась к своей квартире, где наконец-то свалила кота в ванную.

Все у меня не как у людей: обычные девушке в подоле детей приносят, а я — котов.

Ворона подобное обращение не вдохновило — он сразу же попытался выбраться, но попавшийся под руку веник быстро вернул поганца на место.

— Нет уж, сначала я тебя вымою, а потом будем решать, как жить!

Ответом мне послужил исполненный ненависти взгляд. Так мог бы смотреть пленный гестаповец на отечественного разведчика. Когда же я щедро полила кота шампунем, тот зарычал — низко и угрожающе, но партизан в моем лице был настроен решительно. Никаких реактивов и светящихся котов в моем доме!

— А теперь смертельный номер… — уныло протянула я, включив воду.

У меня был небогатый опыт мытья котов, и этот опыт не сулил ничего хорошего. Морально подготовившись к представлению в лучших традициях экзорцизма с ловлей пациента под потолком, я направила струю воды на кота. В тот же миг раздался дикий рев. Дернувшись от неожиданности, я едва не выронила шланг, изумленно уставившись на Ворона. Вместо того чтобы шипеть и пытаться сбежать это полоумное существо замерло, широко расставив лапы и горланило во всю силу глотки, проверяя акустику ванной. Акустика оказалась отменной, за что я уже скоро получила порцию оваций по батареям.

Плюнув на всякую осторожность, я принялась смывать с кота окрас стиля парикмахерской «Рукожопик» свободной рукой. Что бы ни было в колбах изначально — краской это вышло отменной. Вода буро-зеленого оттенка не спешила светлеть, кот не спешил замолкать, а овации угрожали уже скоро сменить локализацию с батарей на мою дверь, а после и голову.

В конце концов добившись более-менее приемлемого результата, я выключила воду.

— Будем считать, что зелено-фиолетовый оттенок — природная аномалия. — заключила я, набросив на кота тряпку.

Новый рык меня уже не впечатлил. Пуганные.

Заботливо вытерев крашенного кота, я без особых угрызений совести вытряхнула его за дверь ванной. Пусть осваивается на новом месте, а мне срочно нужно отмыть себя. В конце концов, разве может за полчаса один кот сотворить что-то ужасное?

— Испанский стыд, святые ежики Египта… — только и смогла выдавить я позже.

Нет, я, конечно, не сомневалась, что Ворон — тот еще талант, но чтобы настолько… Что это за свалка, и где моя чистая квартира? Прихожая за эти жалкие полчаса успела превратиться в яркую иллюстрацию постапокалипсиса локального масштаба, и я даже думать не хочу, чем раньше была та груда тряпья у порога.

— Ну, это уже слишком! — медленно закипая, я решительно развернулась к гостиной, по совместительству спальной и периодически обеденной.

Если этот паршивец успел перевернуть и ее вверх дном — сдам на беляши!

Но комната к моему удивлению не пострадала. И в то, что у мохнатого паршивца проснулась совесть, верилось мне с трудом. Поэтому в комнату я вошла с предельной осторожностью. Тишина и относительный порядок меня вдохновил мало.

Хьюстон, где это чудовище? Окна и дверь в ванную закрыты, где он может быть?

— Кис-кис… — без всякого вдохновения протянула я, заглянув под стол.

Странно, пусто. Вот это мне уже совсем не нравится! Опыт подсказывал, что мохнатый партизан затихает только перед последней атакой. И атака ждать себя не оставила. Провернувшись круг своей оси, я решила было заглянуть еще и за диван, но не успела так и замерев.

Аккурат под потолком, растопырив лапы и уцепившись когтями за обои, повис кот. Вернее, что это за паук невероятных размеров и окраса, я поняла, только когда он громко и недовольно зарычал.

У нормальных хозяев котики покоряют вершины деревьев, моя живность решила начать осваивать новую обитель с покорения обоев. Чертовых виниловых обоев, на которых я спустила две своих зарплаты!

— Даже не думай! — медленно протянула я, предусмотрительно отступив подальше, чтобы цветастая морда не спрыгнула на меня.

Но я недооценила Ворона. Вместо того, чтобы стать первым в мире котом-пауком и попытаться допрыгнуть до меня, пушной паршивец впился когтями в обои и вскарабкался еще выше к их краю. Немалый вес цветастой тушки стал фатальным. Медленно с треском и шорохом полоса обоев отошла от стены, вдруг резко развернула вправо, снося полочку, телевизор, и увлекая за собой соседние три полосы. В рекордные несколько мгновений центральная стена комнаты преобразилась по старинному стилю «Хай-так».

На несколько минут я просто потеряла дар речи. Только недавно законченный ремонт был безнадежно испорчен, на полу уныло потрескивали останки старенького «Окна в Европу». Сам же виновник этого бедлама невозмутимо спрыгнул на диван, победно задрав хвост.

В какое-то мгновение я ощутила желание схватить паскудника и вышвырнуть в окно, но его быстро сменило другое чувство. Дурацкая обида на дурацкого кота.

— Я твою шкуру спасла, а ты вот так… Ну, и учился бы плавать, или сдыхал бы от яда, раз такой! — с чувством бросила я.

Лениво обернувшись на мой голос, котяра только прищурился, заставив меня в полной мере ощутить себя дурой. Отчитывать кота за моральную несостоятельность — до чего вы, Мария Львовна, докатились.

Махнув на пушистого поганца рукой, я вынуждена была взяться за уборку. На проверку безвозвратно пострадавшим оказался только телевизор. Полосы обоев отошли относительно ровно, но лишняя работа мне радости не добавляла. За время уборки мне несколько раз приходилось выходить из квартиры и, кажется, я забыла закрыть дверь. Это я поняла, когда к вечеру не обнаружила пятнистого паршивца в квартире. Немного поискав вредителя, я просто плюнула на все и завалилась спать. Свой лимит заботы негодник исчерпал, и, даже если решил сбежать — это уже не мои проблемы.

Спалось после ударного трудового дня прекрасно, только раз проснулась от какого-то шума, но почти мгновенно уснула. Утром впервые за долгое время я проснулась отдохнувшей. И даже сероватое небо за окном не могло испортить странно хорошего настроения. Не могло до того момента пока я не решила перевернуться на правую сторону.

Сперва я увидела на стуле напротив кровати Ворона, который вальяжно развалился поверх моей кофты. Потом ощутила под щекой на подушке какой-то мягкий бугорок. Понимая, что в базовой комплектации подушки такого не было, я поднялась на руках, сонно уставившись на… Чертову мышь!

— Вашу мать! — резко отшатнувшись, я ожесточенно потерла щеку.

Еще я на мышиных трупиках не спала!

— Ворон, это что за…

Кот в ответ только лениво потянулся и, зевнув, спрыгнул на пол, отправившись в сторону кухни. И пока я медленно отходила от эстетического шока, мужчина моего дома требовательно заорал. Правильно: царь извинился — царя накормите.

Шумно выдохнув, я с трудом подавила желание снова зарыться под одеяло. Остановил все тот же трупик.

— Кажется, я по собственной дурости попала в котячий плен… — мрачно пробормотала я, прежде чем подняться.

Глава 3. А не поговорить ли нам о призраках…

Шумные соседи для меня всегда были забавной байкой. Никогда не доводилось с головой зарываться под подушку в попытках соорудить импровизированную звукоизоляцию, чтобы спастись от шума скандала или внеплановой перестановки мебели за стеной в шесть утра выходного дня. Но все хорошее рано или поздно заканчивается. Эту простую истину я поняла в первые день своего законного отпуска.

Видимо, судьбе мало было издевательств со стороны начальства, решившего, что лаборант — это не только молодой член педагогического коллектива, но и прекрасный уборщик, маляр, штукатур и грузчик в одном лице. Ну, я ведь молодой, резво бьющий копытом специалист? Значит «но!» на ремонт! А раз этого ей оказалось мало, судьба, не мудрствуя лукаво, решила порадовать меня расширением круга неприятностей. Я взрослею, часики тикают, а, значит, нужно срочно испытать в жизни все. И «все» судьба решила начать именно со знакомства с такой прелестью, как «сосед шумный — 1 шт.».

В первое мгновение, еще не совсем проснувшись, я дернулась от шума и благополучно свалилась на пол вместе с одеялом и Вороном. Последний нагло проигнорировал свою персональную коробочку, за что и поплатился. Впрочем, негодующее «мяу» потонуло в мерзком визжащем шуме.

Да здравствуют картонные стены, да здравствует соседский ремонт!

— Ну, елочки пушистые… — понимая, что выспаться перед поездкой в деревенский филиал ада мне уже не суждено, я без сил растянулась на полу.

Ненавижу.

И пока я тихо ненавидела соседа, Ворон, за месяц успевший порядком обжиться на новом месте, решил отненавидеть меня. Явно мстя за свою временную переквалификацию в подушку, кот забрался мне на живот, принявшись с удовольствием выпускать коготки.

— Во-о-о-о-о-орон!.. — мученически простонала я, понимая, что еще немного, и этот птичий дуэт доведет меня до переезда.

Быстрого и бюджетного переезда на два метра вглубь, к тишине и покою, который мне уже и не снится.

Кот проникаться сочувствием ко мне не спешил, только бессовестно подобрался выше и сел мне на грудь, перекрывая доступ к воздуху. Кого-то давит жаба, а меня котик — оригинальность, чтоб ее!

— Слезай! — скривившись, я все же стащила с себя пятнистое чудовище.

Все, Мария Львовна, выспались. И пусть часы уже показывали девять, для меня это все равно было слишком рано. Я с вечера морально приготовилась проваляться в кровати до часа минимум, потом собрать вещи и себя с Вороном, чтобы бодрым верблюдом поплестись на вокзал. План был идеален в своей простоте, и, как все идеальное, покатился в тартарары.

Пока я заваривала кофе, мои ноги натирал кот, нагло игнорируя полную миску корма, а из-за закрытой двери рокотал, визжал и грохотал апокалипсис в соседней квартире. Не представляю, что там происходит, но, если после этого я не увижу Воронова, особенно не разочаруюсь.

— Уйди! — отпихивая в сторону кота, я перебралась за стол.

Что мохнатому паразиту нужно, я представляла смутно, но, судя по довольной морде, мой разбитый как следствие полета через него нос.

Утро, не задавшееся с самого начала, не спешило исправляться. Сахара на кофе не осталось, воду отключили аккурат в тот момент, когда я начала чистить зубы. И точно этого мне было мало, небо вдруг начали затягивать тучи. Не грозовые, но по-бабски зловещие и непредсказуемые. Могли разойтись, а могли щедро плеснуть всю ту воду, что утром сэкономил на мне водоканал. И что-то подсказывало мне, что именно это и произойдет.

Единственное, с чем мне повезло, так это с паковкой Ворона. Отчаявшись отделаться от чудовища, я, скрипя зубами и кошельком, все же пожертвовала ему куриную ножку из бульона. Судя по паршивой роже котяры, он только этого и ждал, но хотя бы не сопротивлялся, когда я запихивала его в переноску.

— Так, я взяла паспорт, карточку, кошелек, блокнот, буклет свидетелей Иеговы… — монотонно забормотала я, складывая все это в рюкзак, и мысленно пыталась просчитать, сколько времени осталось до моего автобуса.

Результат не радовал. Уже в который раз я убеждалась в том, что сумку лучше складывать с вечера, чтобы не рвать волосы на местах поиска приключений и не обнаруживать при распаковке сумки вещи крайне неожиданные. Так однажды в сумке у меня появился хомячок подруги, у которой я заночевала. Хомячок мне обрадовался, а вот кассирша в супермаркете, куда я забежала отовариться — не очень.

В рекордно короткое время натянув рубашку и зашнуровав кроссовки, я забросила на плечи рюкзак и, схватив переноску с котом, вылетела на лестничную площадку. И только закрывая дверь, я тихо выругалась.

— Ну и нахрена мне напильник и буклет Иеговистов? — осторожно проворачивая ключ, уныло пробормотала я.

Ладно, буклет — ничего не весит, схватила с документами, а напильник под судочком с котлетами зачем? И, пока я маялась с замком и ответом, последний пришел со стороны.

— Стать новым мессией за решеткой и подбить паству на шествие в мир с кисельными берегами путем перепиливания прутьев, соседушка?

От звука этого голоса у меня разом заныли все зубы. Кажется, я даже знаю, из-за кого я попаду к своей потенциальной пастве.

— Знаете, что… Боже мой! — дернувшись от неожиданности, я так и не договорила.

Кот в переноске негодующе мяукнул, когда я встряхнула ее, но мне было не до того. Передо мной стоял абсолютно, с ног до головы снежно-белый, человек, которого я в полумраке подъезда приняла за призрака. Разом вспомнился утренний шум. А что, если его там убивали, а я… Впрочем, «призрак» почти мгновенно развеял мои сомнения.

— Ну, зачем так официально? Можно просто Архип Архипович. — снисходительно отозвался Воронов, тряхнув головой.

В воздух тотчас поднялось белое облачко пыли. И пока «боженька» удобнее перехватывал какие-то доски, я не сдержала смешка.

— За что же вас родители так не любили-то! — протянула я.

Знала я и Иванов Ивановых, и Дмитриев Дмитриевичей, но еще никто на моей памяти не поиздевался над ребенком, обеспечив его таким убойным сочетанием!

В ответ я получила мрачный взгляд. Но на отбеленном лице этот взгляд смотрелся скорее комично, чем угрожающе. Прыснув от смеха, я все же сбежала по лестнице. Было у меня справедливое подозрение, что в присыпанной штукатуркой черепушке промелькнула соблазнительная мысль бросить что-то вслед, но либо я бегала слишком быстро, либо Воронов был слишком воспитанным, но из подъезда я выбежала целой и невредимой. Хотелось, конечно, верить, что по второй причине, но жизненный опыт ехидно и уверенно утверждал, что по первой.

Радоваться поездке в маршрутке по отечественным дорогам может только мазохист. Махровый и совершенно безбашенный мазохист, который испробовал в жизни всевозможные извращения и решил, что для полного счастья ему не хватает чего-то особенного. Вишенки на торте.

Несмотря на то, что день был будним, маршрутка была не просто набита — она оказалась забитой и уложенной так плотно, что дышать было страшно. Казалось, стоит вдохнуть поглубже, и кого-то в том конце салона просто выдавит в окно. Но настоящее веселье началось, когда мы поехали…

Уже в первую минуту я отчаянно завидовала Ворону. В отличии от меня, котяра вальяжно развалился в переноске, край которой прочно врезался в мой живот. Оказавшись зажатой между спинкой сидения и девушкой, от запаха парфюма которой я уже скоро начала плакать, я на час перестала быть атеистом. За час поездки по дорогам, где нас шатало, подбрасывало похлеще, чем на знаменитых американских горках, я успела вспомнить всех богов, включая свое начальство, и помолиться каждому. Но, судя по всему, кого-то из богов я все же забыла, потому что ровно за одну остановку до моей, когда я уже готова была вытащить кота из переноски и залезть туда самой, случилась катастрофа. Ничего не предвещало беды, пока с конца салона не раздалось утробное, предположительно женское:

— На следующей!

Кажется, плохо стало всей маршрутке разом. А когда шпроты в помятых лицах пассажиров пришли в движение, стало уже не просто плохо. Даже те, кто не страдал приступами клаустрофобии, пополнил свою медицинскую книжку новым диагнозом.

— Отойдите, да подвиньтесь… Вы шо, не видите, что я иду! Да я иду, подвинь зад! — с упорством боевого танка проталкивался вперед пятый вестник близкого апокалипсиса, вскоре добравшись до меня.

Выдохнув, я с трудом подняла в руках рюкзак и переноску, стараясь не уронить их на головы сидящих пассажиров. Но и это спасло мало. На несколько минут я искренне посочувствовала асфальту, ощутив себя так, точно по мне проехался асфальтоукладчик.

Да, в каждой маршрутке обязательно найдутся три типа кадров: орущий ребенок, право голоса которого не менее голосисто будет отстаивать яжемать, глубоко уверенная, что все тридцать человек пассажиров — идиоты, которые ничего не понимают в воспитании гения. Неподалеку точно отыщется необъятных размеров женщина, которой кровь из носа нужно устроиться в самом конце, чтобы обязательно протолкаться через забитую маршрутку за минуту до ее остановки. И не обойдется без третьего персика, или скорее кураги — доисторической кураги, которая обязательно будет просить тебя помочь ей немощной донести корзинку до маршрутки, чтобы на подходе к ней мистически трансформироваться в сущего Бабкомена. И пока ты, тихо выпадая в мутный осадок, будешь понимать, что оборотни — не такая уж сказка, она с помощью одной только корзинки, пенсионного удостоверения и какой-то матери уложит всех и влезет в маршрутку первой. Куда там гопнику Валере, бодибилдеру Вене и киллеру Кирюше до Ларисы Васильевны с корзинкой. Скрипя костями и жалуясь на то, как жить на свете тяжело, она уложит всех, займет место в самом конце маршрутки, чтобы с боем прорываться к выходу вслед за номером вторым. И попробуй только возмутиться на тему щедро оттоптанных ног, тебя морально изничтожат потоком жалоб на то, какая нынче молодежь бессовестная, какая она несчастная, какое все дорогое, и в конце концов ты узнаешь, что при Сталине было лучше.

К моменту, когда маршрутка подкатила к моей остановке, я успела позавидовать всем грешникам Преисподней. Если там нет бабок, махнула бы маршрутку на котел не глядя!

Едва не вывалившись на землю, я почувствовала, что готова целовать тротуар. Родные трещины, запыленные кустики и ежики окурков показались землей обетованной. Отвоевав у плотно утрамбованной кильки переноску с Вороном, я окончательно выдохнула, забрасывая на плечо рюкзак. Осталось еще совсем немного, и можно будет отдохнуть. От подобной перспективы я расплылась в улыбке заправского маньяка, готового крушить вся и всех на пути к своей цели.

«Во имя лавочки, вперед!»

Но «вперед» от вокзала вдруг сменился на «стоп». При чем «стопом» оказался вполне определенный человек. Достаточно симпатичный юноша, который в другой день может даже заинтересовал бы меня яркой улыбкой и собранными в хвост русыми волосами. В другой, но не сегодня.

— Девушка, вы такая красивая, давайте познакомимся!

Чувствуя, что еще немного, и рука с переноской просто оторвется, я мрачно промычала в ответ что-то неопределенное. Знать не хочу, как выгляжу со стороны, вообще не хочу. После убийственной поездки мой уровень скептицизма бил все мыслимые и немыслимые глубины, и вестись на этот «разводняк» я не собиралась.

Между тем парня моя постная мина явно не насторожила. Не прекращая рассыпаться в комплиментах, он вдруг шагнул ко не и, прежде чем одуревшая после поездки, я успела отреагировать, мне под нос сунули флакон с чем-то мутным.

— …вам точно подойдут эти духи! Вот бесплатный пробник, всего тридцать гривен! — с той же ослепительной улыбкой восторженно воскликнул он, доводя меня до точки кипения.

Все, прелесть моя, туши свет и щупай дверь, сейчас получишь!

— Подождите, подождите, минутку! — имитируя искренний интерес, воскликнула я, быстро стягивая со спины рюкзак.

Переноска с негодующе заоравшим котом рухнула на землю. Ничего, переживет. Не теряя времени, я резко дернула змейку рюкзака, доставая кошелек.

А ты чего, родной, так заулыбался? Это еще не финал твоего выступления сегодня, сейчас на сцену выйдет злой биолог!

— Молодой человек, а вы верите в Бога? — с придыханием протянула я, доставая из кошелька буклет.

Улыбка парня дрогнула, глаза комически округлились. Да, такого пассажа он явно не ожидал. Но это еще не конец, наслаждайся и учись, салага!

— Вот, держите, держите! — с упорством приснопамятной Ларисы Васильевны, атакуя незадачливого агитатора буклетом, воскликнула я. — Там есть сайт, а вообще… Нет, я вам сейчас все расскажу!

Под моим натиском паренек сначала стушевался, а потом осторожно сделал маленький шажок назад.

— Вас, наверное, не интересуют пробники… — осторожно заметил он, делая еще шажок назад.

Куда бежать надумал? Я только начала!

— Не, не, не, интересуют! — замахав руками, с энтузиазмом рявкнула я, продолжая наступать.

Это стало последней точкой. Нервы паренька сдались в плен, пока ноги стремительно несли в отступление.

— Молодой человек, подождите, куда же вы? Возьмите буклетик! — напоследок крикнула я, не сдержав смеха.

Не то, чтобы я была особенно мстительной, но оставаться в долгу не люблю. Яжбиолог!

— Маша, ты просто маньяк!

Фыркнув, не собираясь опровергать выводы хохочущей подруги, я подцепила вилкой котлету. Рассказ о приключениях мстительного яжбиолога имел ошеломительный успех. Подруга, приехавшая на дачу раньше меня, только что не легла от хохота, бросив попытки пристыдить меня.

С малых лет я испытывала стойкую антипатию к даче и всему, что с ней связано. Нет, я любила природу, но только ту, что под микроскопом, скальпелем, в клетке или формалине. Природу с лопатой и сапой я категорически не любила, но этого никогда и никто не учитывал. Этот год исключением не стал, и начало отпуска я традиционно проводила в спартанских условиях обеденной для комаров.

Но, справедливости ради, было в этой ссылке и кое-что приятное. Компания. Да, вот на нее грех жаловаться. Первой ласточкой нашего сборища была Дина: яркая спортивная брюнетка с вечной улыбкой и легкой порхающей походкой. Красавица, комсомолка, истинный педагог! Когда эта дама начинала злиться, по струнке стояли все от учеников до историка, яро уверяющего, что таким тоном Чингисхан слал в бой полки.

Не скажу насчет Чингисхана, но, если уж Дина кого-то слала, люди шли. Не всегда по указанному направлению, но в нужном векторе точно.

И пока эта ласточка успокаивала хохот, я наслаждалась вторым ее талантом. Кроме командного тона, Дина за жизнь выработала еще и неплохие кулинарные таланты, что сейчас медленно, но уверенно приближало мою фигуру к идеальной форме. И не суть, что форма эта была ближе к кругу, главное, чтобы идеальному. В конце концов, пока в дверь протискиваюсь не боком — можно лопать. И меня ни разу не смущал образец спортивной красоты напротив — вот сейчас закончу с котлетками, утрамбую их кофейком, и можно поныть на тему собственной бесхарактерности, а пока… Где-то там оставался кусочек хлебушка.

Впрочем, пока я размышляла о плюсах подруги, она резво продемонстрировала минус.

— Эй, ты вообще-то худеешь! — возмутилась я, провожая взглядом последний кусочек хлеба, который Дина бессовестно умяла.

Вот так и оставляй провиант без присмотра.

— Я не худею, а ограничиваю питание до необходимого. Смысл не есть вообще ничего вредного? Как по мне, можно, но понемногу. — нравоучительно протянула она и задумчиво прищурилась. — Хотя, может, с хлебом стоит завязать, может, хоть тогда мой жирок куда-то денется…

Зря я решила заменить хлеб глотком чая. Очень даже зря. Чай пошел не в то горло, и на минуту я выпала из беседы, просто подавившись.

— Дина, ткни мне пальцем, где у тебя жир, в каких местах? — мрачно осведомилась я, искренне пытаясь определить локализацию пирожковых отложений.

Попытка закончилась ничем, отложения проявляли чудеса мимикрии.

— Как «где»? Везде! Я, что, в зеркале не вижу? — возмутилась Дина, вызывая у меня острое желание избавиться от всех зеркал в доме.

— Ану ша! Не смотри больше в зеркало, и проблема решена. — вскинув руку, торжественно провозгласила я, взявшись собирать со стола опустевшую посуду.

Снова рассмеявшись, подруга отмахнулась от меня. В этом вопросе у нас всегда были диаметрально разные позиции, и сдавать свой пост не спешил никто.

Что может быть хуже сельскохозяйственных работ на даче? Вообще многое, но для меня апогеем адовых испытания была уборка. Только за зиму наше семейство и друзья семейства умудрялись захламить небольшой домик массой хлама «на потом». При этом на какое «потом» рассчитывали, отправляя сюда погнутое колесо, ящик пустых бутылок и одинокий сандаль, представляла я слабо. Каждый год, приезжая сюда, мы дружным отрядом переквалифицировались в геологов и проводили раскопки залежей бесценного хлама. Каждый год почти все дружно отправлялось на свалку, и каждый год проклятые залежи все равно восстанавливались общими усилиями династии Плюшкных.

— Диныч, а нам этот завал макулатуры сильно нужен? — тоскливо уточнила я, заталкивая в мешок коробку, набитую аккуратно уложенными фантиками.

Спасибо вам, дядя Валера, без этой пачки фантиков мы бы не выжили точно. Никогда и ни за что.

— Мария Львовна, это не макулатура, а методические наработки! — нравоучительно ответила она, но на стопку папок и тетрадей, сложенных на столе, покосилась как-то не шибко уверенно.

— Так не все ведь, вдруг часть из этих «наработок» устарели и не нужны? Устроим костер… — чувствуя, что предложение попало на благодатную почву, мечтательно протянула я.

Да-а-а, все годы учебы я лелеяла одну большую мечту: собрать все конспекты, папки, зарисовки, сложить их во дворе и сжечь. Под песни и пляски с бубном сжечь. Увы, мечта так мечтой и осталась. Заменять занятия у подрастающего поколения биологов со своими наработками оказалось достаточно удобно, и аутодафе для них пришлось отложить на неопределенное время.

— Хорошо, давай посмотрим, что можно выбросить. — не особо упорствуя, все же согласилась Дина.

Инициатива, как известно, наказуема. Это я поняла через час, когда уборка намертво загрузила, а стопка с «не трожь, пригодится» уверенно росла в противовес «ну, это можно выбросить». Отчаявшись отвоевать у Дины лишний листок, я плюнула на все и, забравшись на стол, раскрыла ближайшую папку.

Кто же знал, что именно она заставит меня по-новому взглянуть на подругу?

— Эм, Диныч, таки ты еще тот маньяк… — задумчиво протянула я, отвлекая подругу от разбора тетрадей.

— Это еще почему? — возмутилась она.

Вместо ответа я со смешком вручила подруге папку с отчетом по ее летней практике. Раскрытая на странице с играми, которые она должна была бы проводить с детьми, папка живо заинтересовала меня аккурат после того, как я все же вышла из ступора.

— Ну, и что не так? Игры на свежем воздухе, «Паровозик». Главное условие… — поперхнувшись, Дина рассмеялась, едва не выронив папку. — …все участники на коньках.

Едва выговаривая сквозь смех, Дина захлопнула папку, обняв ее.

— Летом, на коньках? Дина, ты — маньяк! — тоже не сдержав смеха, я просто выхватила макулатуру.

Да, пожалуй, иногда полезно разбирать старые записи — столько всего интересного можно найти! Но каким бы веселым это занятие не было, на него мы убили слишком много времени.

К моменту, когда мешки с хламом были укомплектованы на улице стемнело.

В который раз убеждаюсь, что бабки — зло. А сторожевые бабки — отдельный подвид зла травмоопасного. Какие там ужастики, какой экстрим? Попробуйте в темноте пройти с мешком за плечами мимо двора такой бабули! Получите и заряд бодрости, и ударную дозу иглоукалывания от самодельной метлы из чего-то колючего. Каюсь, «из чего», в темноте разглядеть не смогла, не до того было.

— Да, баб Клав, Маша это, Маша и Дина, мусор выносим! — спасаясь от второго прицельного удара метелки, рявкнула я.

— Кака Маша? — подозрительно уточнили из зарослей смородины.

Как залезла еще туда, кочерыжка?!

— Соседка ваша, Москаленко! — так же резко рявкнула я, чувствуя, как печет зад и ноет плечо под тяжестью мешка.

И все бы ничего, да где-то справа от меня то и дело раздавались звуки сдавливаемого хохота. Динка, зараза эдакая, никакого сочувствия к пострадавшему тылу!

— А, Дашкина доча? Так чё шляешься тут? Шастают тут всякие, шастают, отдохнуть бабушке не дают! — не прекращая ворчать, страж порядка захрустела ветками, возвращаясь в глубокую засаду.

Господи, когда уже ей исправят телевидение?! Бабка без телевизора — зло тройное.

Мрачно поправив мешок, я оглянулась на Дину:

— Изверг!

Надежда пристыдить негодяйку успехом не увенчалась, подруга в ответ расхохоталась, не сдерживаясь. Вот оно — сочувствие педагога! А еще биологов жестокими называют.

Казалось бы, зачем взрослому и образованному человеку бояться темноты? Но либо я недостаточно взрослый, или, может, не шибко образованный, но темноты я все же боюсь. Почти никогда ночью без телефона не выхожу, хотя обычно объясняю это тем, что просто не хочу споткнуться. Верят мне или нет, уж не знаю, но говорить, что от любого шороха у меня обычно волосы дыбом стают, не хочется. Вот оно, последствие детских страшилок.

Прогулка по сельским достопримечательностям ночью — вообще отдельная тема и отдельный удар по моей психике. Но деваться некуда и приходится идти, по пути вспоминая все деревенские легенды.

Зябко кутаясь в халат, я быстрым шагом обошла дом, возвращаясь под спасительную крышу. По дороге старалась даже головы не подымать. Еще бы — в прошлый раз, когда кота на крыше увидела, едва ежика не произвела, а ору-то сколько было… Хотя, где-то в глубине души я все еще считала, что это не совсем кот был…

Ай, ладно, после бутылки абсента чего не привидится. Но сейчас-то я трезвая, значит, все нормально. Надеюсь.

Шорох травы за спиной совсем рядом со мной вынудил тихо ругнуться и почти влететь в дверь дома, захлопнув ее за собой. Напряженно прислушиваясь, я ощутила, как по спине пробежал холодок. Вот тебе и нормально, вот тебе и трезвая, что за черт…

Додумать, что же все это могло быть, я не успела. В дверь вполне определенно и четко поскреблось что-то. В горле разом пересохло, колени подкосились, сознании так некстати протяжно завыло «Аве-Мария». Между тем царапанье за дверью становилось все громче, настойчивее, пока вдруг не затихло. И если кто-то думает, что я, снедаемая любопытством, открою — ничего подобного! Я идиот, но не настолько. С трудом отклеившись от двери, к которой прислонилась, я дрожащими руками быстро закрыла ее на крючок. Чуть переведя дыхание, я уже привычно включила подсветку на телефоне и побрела в комнату.

Все, памперс мне, ни в жизни на улицу ночью! Немного успокоившись, я побрела к комнате, стараясь не шуметь. Из-за высоких потолков акустика была чудесной, и мои скрипящие суставы вовсю аккомпанировали каждому шагу. Памятуя, что одна из половинок двери проходной комнаты очень уж любит внезапно открываться, я быстро подняла телефон, снова едва не схватив инфаркт. Свет отбился в зеркале, которое висело справа от двери, изрядно дернув мою потрепанную нервную систему.

«Фу, паскудство, что за ночь?» — подумала я, мрачно отодвигая в сторону тихо скрипнувшую дверь, но с высокого порога в другую комнату так и не ступила.

В первое мгновение задрожали руки, заплясал свет от телефона, который я держала в руках. Тот самый свет, что выхватил из темноты черную фигуру в капюшоне. Разом пересохло горло, вспомнилась религия и подогнулись ноги. Чувствуя, что не могу сделать и шага, я успела попрощаться с жизнью и дурным басом заорала что было духу:

— О, Боже!..

И пока я морально готовилась грохнуться в обморок, что-то пошло не по плану. Мрачная темная фигура вдруг совершенно не мрачно дернулась и завертелась круг оси. Эм, Голливуд меня к такому не готовил! Это что, клуб веселых и отходчивых в моем лице изобрел новый способ борьбы с нечистой силой?

В тот момент, когда эти мысли носились в одной половине сознания, вторая как-то отвлеченно начинала понимать, что никакого черного капюшона на фигуре нет, и не такая уж она и мрачная, да и высотой не поражает.

— Ты чего орешь? — испуганный голос Дины окончательно разрушил всю мистику атмосферы.

Колени, что и без того подгибались, разом отказались служить, и я просто сползла на пол, давясь истерическим хохотом. Ежики пушистые, вот это встреча, вот это призрак!

И все это не выглядело бы так глупо, если бы мой «призрак» вместо того, чтобы успокаивать меня, не расхохотался в ответ. Смех, сперва звучавший так сдавленно, уже скоро просто грохотал, и успокоиться мы не могли. Вернее, поначалу мы, казалось бы, успокаивались, но потом посмотрели друг на друга в свете фонарика, и хохот снова подступил к горлу.

Уже скоро я почувствовала, что болят не только живот и щеки, но и грудь. Понимая, что еще немного, и просто тресну от хохота, я попыталась встать на ноги и скрыться в комнате, но не вышло. С новым взрывом хохота я рухнула на порожек и оттуда продолжила дорогу уже ползком. Судя по звукам, Дина за моей спиной просто сползла по стенке, которой придерживалась, на пол от смеха.

Хотите универсальное средство от призраков? Записывайте рецепт: доводите дух до смеха, периодически подогреваете градус абсурдности, и вуаля — призрак обезврежен! Главное, самому не обезвредиться вместе с ним.

Добравшись на четвереньках до кровати, я с трудом забралась на нее и накрылась с головой подушкой, только бы не слышать хохот Дины. Этому дурику только дай повод посмеяться — захохочет и захохочется. Сколько так лежала, не знаю. Постепенно удалось успокоиться и мне, и Дине, затих понемногу дом, и я, вернув подушку под голову, начала дремать,

В этот момент в полной тишине вдруг раздался звук. Скрежет острых когтей о дерево, который я только недавно слышалазадверью.

«Так, Маша, ша!» — с трудом подавляя желание зарыться под одеяло с головой, я все же осторожно поднялась на локтях, оглянувшись на открытую дверь, от которой и раздавался звук.

В первое мгновение я пожалела, что не нырнула под одеяло, во второе тоже, а в третье…

— Ворон, зараза, брысь! — раздраженно рявкнула я, бросив в сторону нагло горящих огоньков тапочек. Судя по негодующему мявку, попала.

Вот вам и вся деревенская мистика: две дуры-девки да котик-гад.

Глава 4. Ой чий то кінь стоїть, зубами клацає…

«О-о-ой, чий то кінь стоїть, зубами клацає…»

Раскаты сильного красивого голоса порадовали бы любого народника, но совершенно не вдохновили меня.

— У-у-у, изувер! — погрозив кулаком в сторону дома, из-за которого раздавалось пение, я мученически распласталась на кусте смородины.

Переплетение тугих веток отлично удерживало мои пятьдесят с весомым плюсом.

— Машка, хватит волынить!

Возмущение сверху, из густых зарослей яблони, где тоже проводился активный сбор урожая, вдохновил мало.

— Андрюх, отвяжись, а? — вяло предложила я, за что чуть не схлопотала по темечку засохшим яблоком.

— Андрей Михайлович, уйми свои таланты! — не менее возмущенно рявкнула Дина, по которой едва не попало то самое яблочко.

Фыркнув, Михайлович захрустел ветками, взбираясь выше. Мне же ничего не оставалось, кроме как потянуться за дежурной горстью ягод, испытывая острое желание выкорчевать проклятые заросли. Сэкономленные несколько сотен совсем не грели мои исцарапанные руки и сгоревший на солнце нос, но озвучивать возмущения я уже не рисковала. Кто сказал, что инквизиция осталась в далеком прошлом? Скажите родственникам, что дача — бесполезное и травмоопасное зло, и вас немедленно предадут анафеме и самым ужасным пыткам. Куда там дыбе — попробуйте вскопать огород после того, как по нему всю осень бодро гарцевало стадо буренок местного фермера, и поймете, что застенки инквизиции не так уж страшны.

Чувствуя себя рабом с ненормированным рабочим днем, я с остервенением принялась дергать несчастные ягоды, бормоча под нос проклятия на голову всех. Досталось и Андрюхе, что то и дело стряхивал на нас пожухлую листву с обломками веток, и Сереге, который сейчас изображал Пикассо в панамке, разукрашивая забор, и даже Дине. По сути, ей-то ни за что, просто попала под горячую руку.

Фитнес-клуб «Садочек» грозил затянуться до глубокой ночи, и фиг бы инструктор-папа дал маврам отдохнуть. Но на наше счастье судьба решила дать нам передышку, ниспослав спасение.

— Девчата, хватит уже, давайте в дом! — голос мамы раздался совершенно внезапно, из-за чего я едва не выронила почти полное ведерко с ягодами.

— Идем! — радостно воскликнула я, без всякого смущения сминая ветки, только бы быстрее оккупировать душ.

Возмущенного ворчания Андрея по поводу «девчат» я уже не слышала, стремительно мча вперед к цели.

Как оказалось, мчала зря, душ уже был прочно занят нашим Пикассо.

— Ну, что за собака ты такая… — уныло протянула я, обнимая ведерко со смородиной. Вот она, заслуженная кара небесная за неуважение к ближнему.

— О чем, черешня, шелестишь? — меланхолично раздалось из-за двери, вызывая острое желание отвесить кому-то пинок.

— О водичке и мочалке. — мрачно бросила я, понимая, что освободится душевая не скоро.

— И со мной пошла бы? — вкрадчиво поинтересовались под соблазнительный шелест воды.

— Пошла бы! — все так же мрачно согласилась я.

Еще бы! Учитывая, как часто нас посылают по одному и тому же направлению, сходить туда с ним нужно обязательно. Не расстраивать же местных навигаторов.

— Еще чего, не по тебе розочка цвела! — фыркнул нахал и затянул уже знакомый шлягер о несчастном лошадкине.

Понимая, что этого гада не переспорить, я выругалась и уныло поплелась обратно к дому. Если уж отомстить оккупанту не удалось, хотя бы урожай сдадим на руки рабовладельцу.

— На костре-е-е моя ведьма сгорела в огне-е-е…

Дурной вой, в котором с большим натягом можно было опознать пение, мог стать кошмаром для любого соседа в многоэтажке. Но, к счастью для всех, одним из немногих плюсов дачи значился «размеры участка». Не сказать, что были они огромны, и нас не было слышно, но возможность бросить что-то в представителей современной эстрады они существенно понижали.

— В огне-е-е… — заунывно вывела я, с удовольствием отхлебнув остывшего чая.

Ближе к вечеру жара спала, парни были посланы в магазин, а мы с Диной ушли в прочную оппозицию по отношению к узаконенной власти и отгородились от нее тарелкой с арбузом. И сколько бы власть в лице отца не давила на совесть оппозиции, мы свои рубежи не сдавали и на прополку идти отказывались. Отчаявшись приструнить распоясавшихся подчиненных, отец махнул на нас рукой и устроился за баррикадой, отвоевывая у нас кусок арбуза.

— Вот чего вы сидите, девки? Ни поработать, ни парня поймать. Пошли бы на дискотеку местную, подцепили бы.

Попытка пристыдить нас возымела прямо противоположный эффект. Подавившись последним глотком чая, я громко кашлянула. Ну, так-то я не спорю, подцепить можно и «кого» и «чего», да так, что потом и распрощаться был бы рад, да не выйдет.

— А мы принца ждем, на белом коне! — фыркнув, ответила Дина, сочувственно похлопав меня по спине.

При чем силу сочувствия я оценила, едва не уткнувшись в миску со шкурками от арбуза. Спасибо, добрая душа!

И пока одна добрая душа меня спасала, вторая, в лице горячо любимого родителя, скептически хмыкнула.

— Ну, да, куда таким кобылам, да без хозяина…

— Папа! — возмутилась я, глядя на бессовестно расхохотавшегося отца.

И этот человек еще будет говорить, что у меня характер плохой, и язвительности через край? Так семейное, все лучшее от вас же берем!

И пока я тихо обтекала, Дина не сдержала смешка и бессовестно умыкнула последнюю скибку арбуза. Я только и успела возмущенно закатить глаза и, гордо запахнув халат, подняться с лавочки.

— Оскорбляют здесь мое достоинство, уйду я! — глубоко обиженным тоном сообщила я и даже успела сделать несколько шагов от беседки, прежде чем замереть. — Елочки пушистые…

Конечно, понятно было, что два часа на покупку одной буханки хлеба — это как-то многовато, но подумать, что на «добраться до состояния «404 not found error» в глазах» этого хватило, я не могла. Не могла ровно до того момента, пока в калитку, шатаясь на каждом шагу, медленно не протиснулись двое товарищей.

— О, парни знают толк в отдыхе! — коротко хохотнул выглянувший отец, залихватски пригладив усы.

Еще был, рыбак — рыбака, как говорится…

— И что это за порнография? — возмутилась Дина, провожая взглядом парочку.

Нас проспиртованный дуэт точно и не заметил, так в обнимку и направились к дому. Строго по синусоиде, вытаптывая цветы у дорожки.

— Это то, что нас ждет, рискни мы пойти на местную развлекаловку. — мрачно заключила я, порадовавшись, что не поддалась на разговоры любимого родителя.

Нет, я не имею никаких предрассудков, не говорю, что на каждой сельской дискотеке все обязательно в состояние дров упиваются, но мне как-то не везло. Из трех раз, что я побывала там, три раза мне едва удавалось спастись от внеплановой атаки печени. И не то, чтобы за мной гнались наперевес с бутылкой, нет. Просто эти черти умели уговаривать так, что при желании и страну могли продать кому по бросовой цене.

— Надеюсь, утром им будет так плохо, как сейчас хорошо… — мстительно протянула Дина.

И что именно ее возмутило: состояние парней или тот факт, что нас не пригласили, я уж не знаю. Впрочем, времени узнавать и не было. Поняв, что хлеба с этих двух тел не стребовать, в командировку к магазину отправили уже нас.

Зачем обеих? Снова в душе не чаю, откровенно говоря, но уже через пять минут я отчаянно цеплялась за багажник велосипеда, пока Дина усиленно крутила педали. Велосипед, явно настроенный против такого насилия, измученно скрипел на все лады, вызывая сочувствие у всех собак поселка.

— Д-д-дина, о-о-осторожно! — клацая зубами на каждой кочке, возмутилась я.

Кто сказал, что у нас в стране проблемы с дорогами? Все это вранье, товарищи. Нет дорог — нет проблем! Зато есть отбитый зад и нервная система.

В ответ подруга бросила что-то невразумительное и только поддала скорости. Чувствуя, что еще немного, и начну молиться, я машинально оглянулась, едва не подпрыгнув.

— Дина, машина!

Каким образом несчастный запорожец еще не рассыпался — не представляю, но катил в нашу сторону он достаточно бодро и быстро. Не менее бодро и быстро ехали мы, аккурат по центру импровизированной дороги. Чувствуя, что еще немного, и я просто поседею, я снова окрикнула подругу.

— Не трамвай, объедет. — хладнокровный тон ответа добавил мне еще пару седых волос.

— Испанский стыд, Святые ёжики Египта! — подпрыгивая на багажнике, отпускать который пальцы отказывались, я обреченно зажмурилась.

Вот и настает мой конец… Велосипед продолжал прыгать, ветер шуметь, а я материться. Нет, молитва успокоиться как-то не помогала, а вот чья-то мать очень даже. В какой момент мы круто завернули влево, всего на чуть-чуть разминувшись с догнавшим нас авто, не знаю. Я намертво вцепилась в железо багажника, в последний раз сочно поминая совсем не божью мать под крик Дины.

— Эй, а тормоза где?!

Здание магазина стремительно пронеслось мимо нас вместе со стайкой бабулек, проводивших наш полет ошалелыми взглядами. На какое-то мгновение мне даже захотелось махнуть им напоследок ручкой, ибо никогда еще я не привлекала столько внимания и не уходила так эпично. В подсолнухи. Головой вперед через Дину, что ушла в более низкий пируэт.

— Стремительны, как соколы,грациозны, как голубки… — отплевываясь от земли, я с трудом поднялась на локтях, оглянувшись на Дину.

Впрочем, шутки не оценили, попросив убрать с себя мои ноги и уйти подальше. Даже сказали куда, но туда я схожу с Серегой. Вдвоем как-то веселее.

— Не любишь ты меня! — только и протянула я, поднимая велосипед.

— Конечно же, люблю. — кисло ответила Дина, первой выбираясь из подсолнухов.

Судя по всему, доводить любовь до моего гроба так быстро она все же не собиралась.

У магазина нас встречала уже ожившая стайка бабуль, растревоженными сороками налетевшая на нас. При чем встревожены были не так нашим помятым видом, как сломанными подсолнухами.

— Совсем безголовая молодежь пошла, носються да и носються, как угорелые! — прокряхтела старейшая завсегдатайка клуба по обмену болячками, опытная прачка в области перемывания костей и шпионка, до уровня которой Бонду еще расти и расти.

Мрачно взглянув на ее пестрый платок, что плотно укутывал круглую как мяч голову с бледными чуть навыкате глазами, я едва сдержала желание ответить. А вот Дина была менее дипломатична.

— А вы не завидуйте, плохо на здоровье сказывается! — свирепо рявкнула она и гордо прошла с сумкой в магазин.

Прошла в полной тишине — просто онемевшие от неожиданности бабули так и застыли. Но, стоило Дине скрыться… Ой, подруга, ну и удружила. Пока она покупала хлеб, я постигала азы медитации и работы китайским болванчиком. Медленно кивая, я мысленно пыталась представить себя в другом месте, где-то на необитаемом острове. А лучше на другой планете или в другой галактике!.. Замечтавшись, я едва не упустила момент, когда из магазина шагом завоевателя медленно вышла Дина.

Определила я это по пятиминутке перерыва пространного доклада на тему «Безнравственность молодежи и методы борьбы с ней». Судя по внезапной тишине, Дина у меня была окончательно падшей и безнадежно потерянной, за ее нравственность бороться уже никто не собирался.

— Поехали! — скомандовала она, но вот здесь я ушла в глухую оборону.

— Пошли! — резко отозвалась я и вцепилась в руль, не собираясь возвращать это орудие смерти в руки камикадзе.

Впрочем, схватка закончилась быстрее, чем я могла подумать. Пожав плечами, Дина на миг обернулась к бабулям, напоследок великодушно помахав им, после чего решительным шагом первопроходца направилась домой.

Возвращение взад было менее эпичным, но зато и менее травматичным, что порадовало. Добрались до ставшего вдруг таким родным дома мы уже в глубоких сумерках. Настолько глубоких, что сперва нас не признали и забористо послали лесом, отказавшись открывать калитку. После коротких переговоров инициализация все же прошла успешно и нас пропустили, но до этого только что польку-бабочку не заставили плясать, чтобы доказать, что мы — действительно мы. К счастью, на этом наши приключения закончились, и мы наконец-то смогли отдохнуть.

Ну что же, надеюсь, самый худший день в этом отпуске я все же пережила…

Подъем ранним утром мало порадует кого угодно, а подъем под жалобное, хрипящее «во-о-оды» заставит озвереть любого. Чувствуя себя единственным водоносом в этом мире, я выпуталась из одеяла и, поминая всех злым громким словом, поплелась на кухню мимо дивана со страждущими. Да, вчера их никто не стал растаскивать, так и оставив спать на диване вдвоем.

Поминутно зевая, я наполнила банку водой и с ней уже вернулась к работникам стакана и закуски, которые тотчас присосались к банке. Кажется, я нашла чертов Грааль!

Первым немного пришел в себя Серега. Лохматый и помятый, он щурился на ярком свете и порядком ошалело осматривался, пытаясь свести дебет с кредитом. Выходило слабо. Глубокомысленно подцепив футболку, которую невесть когда стащил, он не менее глубокомысленно обернулся на Андрюху, что блаженно обнимал прохладную банку.

— Это что, я теперь жениться на нем должен?

От неожиданности я даже ворчать перестала, ошарашенно уставившись на него.

— Все, туши свет и щупай дверь, я окружена идиотами!.. — почти простонала я, так и сев на край их дивана.

— Посмотри на своего друга и определи, кто ты! — не менее глубокомысленно изрек Андрей и ткнул пальцем в спину друга. — Обесчестил — женись, противный!

Не сдержавшись, я просто фыркнула, запустив в них подушкой, которая свалилась на пол.

— Так, студенты, подъем, работать! — хлопнув в ладоши, тут же скомандовала.

И пусть Андрюха был моим сотрудником, параллельно он учился на филологическом, где мелькал и Сергей. Так что — студенты!

— Отстань, мы плохие студенты, мы плохие работники… — вяло отмахнулся Андрей, предприняв попытку откатиться подальше к стене.

— Плохой студент — хороший солдат! — ехидно бросила я, резко встав с места.

Несчастный диван, жалобно заскрипев, с грохотом опрокинулся. Не выдержали кирпичи ножек такого издевательства и перевесила та часть старичка, на которой обосновались две полутрезвые туши.

Грохот и сдвоенные ругательства мимо остальных дачников пройти просто не могли, и уже скоро в дверном проеме появились еще сонные лица Дины и любимого родителя. Последний, мрачно изучив картину нравственного и физического падения, только грозно сдвинул брови.

— Ноги повыдергиваю, рахиты! — вполне четко пробасил он прежде чем снова скрыться в комнате.

И я бы посмотрела на того, кто решит проверить, способен ли мой любимый папочка выполнять угрозы. Два метра счастья на метр добродушия живо развеяли бы ваши сомнения одним только мрачным взглядом.

Как результат воспитательной работы, косметическое восстановление дивана прошло в рекордно короткие строки в удивительной тишине. Ну, как тишине — звук богатырского храпа из-за стены для нас был почти что тишиной, нарушить которую никто не рисковал.

День, начатый так внезапно, не предвещал ничего плохого. Поскольку наш рабовладелец решил уйти в глубокую спячку, мы в наглую устроили себе отпуск. И пока два дятла отчалили в глубокие водные процедуры у колодца, мы с Диной взялись за нехитрую кулинарию.

— Дина, мне нужен твой мудрый бабский совет. — протянула я, уловив момент, когда моя дама отвлеклась от телефона.

Вся прелесть нашего времени — телефон. Без него мы не можем ни спать, ни есть, ни готовить, ни жить. Вернее, жить бы смогли, но этот наркотик нашего времени давно и прочно врос в нашу жизнь, настойчиво внушив свою необходимость.

— Да-а-а? — протянула Дина, отрезав кусок хлеба, и снова склонилась над телефоном.

— У меня проблема с соседом. — протянула я, раскладывая колечки огурца на тарелке. — Кажется, он захочет меня убить, когда я приеду.

И это мне еще повезло, что Воронов так и не понял, по чьей щедрости провел несколько незабываемых часов, оседлав стол.

— И-и-и? — снова протянула Дина, быстро стуча пальцем по экрану телефона.

Чуть поморщившись, я дернула плечом.

— Ну, что мне делать? Как-то у нас сразу взаимоотношения с этим мужиком не зашли, как это исправить? Не то, чтобы я особенно страдала от его неприязни, но меня не радует мысль, что в один прекрасный день мне по тихой грусти подожгут квартиру.

Конечно, я утрировала. Воронов, хотя и был тем еще паразитом, настолько отбитым не казался, но все же… Снова дернув плечом, я выжидающе взглянула на подругу. Вот зараза! Все мое излияние, она преспокойно себе простучала в экран!

— Дина!

— Да, да, сосед… — рассеянно отмахнулась она, чем вынудила меня отшатнуться.

Еще бы — когда от вас отмахиваются ножом, стоять на месте чревато, как минимум, потерей интереса к ответу у вопрошающего.

— Пригласи его на романтический ужас. — так же рассеянно бросила она, вводя меня в минутное состояние ступора.

Отчего-то довольно живо представилось эдакое свидание в склепе, украшенном розовыми бантиками с очень восточным, членистоногим меню. Романтика есть? Есть. Ужас есть? Три тарелки, добавим четвертую по желанию.

— И как? — осторожно осведомилась я, слабо представляя, как в эту атмосферу поместить Воронова.

Нет, вариант бутылкой по затылку никто не отменял, но, боюсь, романтический ужас быстро перейдет в романтический некролог. «От ненависти до разлуки одна бутылка».

— Ну, приди к нему с бутылкой. — начала она, заслужив мой подозрительный взгляд.

Я, что, не одна об этом подумала?

— Постучи… — продолжала она, вводя меня в состояние прострации.

Ну, постучать-то можно, беда в том, что и настучать могут.

— А стучать сильно? — осторожно осведомилась я у гуру романтики.

— Ну… Чтобы прочувствовал всю серьезность твоих намерений, — даже отвлекшись от телефона, отозвалась Дина.

— Не выйдет, это уже статья. — тотчас опечалилась я.

Телефон подруги снова квакнул, но она не обратила на него внимания, удивленно взглянув на меня.

— Какая еще статья?

— Ну, уголовная. Намерения у меня серьезные — мир на всей площадке, так что бить придется сильно, черепно-мозговая может быть. Или вообще… — не договорив, я многозначительно ткнула пальцем в небо, одновременно чувствуя, что говорю что-то не то.

Как я это определила? По медленно, но уверенно округляющимся глазам подруги.

— Дура, в дверь постучи и пригласи его на ужин! — рассмеявшись, фыркнула она.

— Ужин? Ты мне только что предлагала на романтический ужас какой-то его тащить! — возмутилась я, фыркнув в ответ.

Так-то логика была, но… Вариант с бутылкой и кормлением Воронова кузнечиками вдохновлял меня как-то побольше романтического ужина.

— Ужин! Оговорилась. — сквозь хохот едва выговорила Дина, медленно сползая под стол.

Закатив глаза, я только вздохнула. Вот так и полагайся на ее советы, зараза бессовестная! Окончательно растратив последние остатки кулинарного запала, я просто смахнула последние ломтики огурца в тарелку, плюнув на фигурное раскладывание.

— Эй, дятлы, завтрак готов! — обернувшись к колодцу, где плескались наши любители воды огненной и ледяной, крикнула я.

— Что за оскорбления? — возмущенно вскинулся Сергей, от которого дружно отмахнулись все.

Омлет пах слишком соблазнительно, чтобы кто-то променял его на обиды и возмущения. И в тот момент, когда я уже готова была устроить желудку праздник, судьба меня порадовала снова. Еще немного, и я окончательно уверую, что я стала ее любимицей. Лучшей экспериментальной лягушкой, на которой можно опробовать реакции на все кислоты, растворы и другую мировую пакость.

Мой до того мирно темнеющий телефон ожил. Звонила соседка снизу, бодрая бабуля, бившая все стереотипы. Ее чаще можно было увидеть на стадионе, чем на лавочке, но на этом положительные качества уважаемой Анны Сергеевны заканчивались. Блюстительница порядка и чистоты, она чистила нервную системы всему подъезду, и тот факт, что она решила позвонить мне, не обещал ничего хорошего. Чуял мой ягодичный нерв беду, и не ошибся.

Судя по всему, на лице у меня было написано все, что я почувствовала и подумала после возмущенного сообщения о том, что мою, а, соответственно, и ее квартиры затопили. По крайней мере друзья вдруг затихли, заинтересованно уставившись на меня.

— Все, полярный лис котенку… — уныло взглянув на снова погасший, экран, протянула я.

— Что такое? — встрепенувшись, тотчас поинтересовалась Дина.

Скривившись, я мрачно взглянула на омлет в тарелке. Аппетита как не бывало.

— Деградирую до водоплавающего и осваиваю новый вид жилья — квартиру-аквариум. — ответила, уже набирая номер друга

На автобусы надеяться не приходилось, а домой попасть нужно было уже сегодня. Ну, вот что еще может быть хуже этого? Ничего.

По крайней мере, я тогда так думала.

Глава 5. Сказ о ведрах и невезении Пупкинском

«И скучно, и грустно, и некому морду набить» — именно эта незамысловатая цитата вертелась в голове все то время, что, вооружившись ведром и тряпкой, я ползала по квартире, вытирая пол.

Скучно было в не совсем гордом, но одиночестве проводить внеплановую мойку квартиры. Грустно было прикидывать, во сколько же мне обойдется ремонт. И некому было морду набить, так как сосед сверху смотал удочки и скрылся с места внеплановой рыбалки до того, как потоп перешел к третьей стадии просачивания — в смысле, через мою квартиру пошел вниз.

В последнее ведро собралась уже не только вода, но и часть штукатурки, ошметки тряпки и грязь с паутиной. Ну, хоть какой-то плюс! Внеплановый потоп все же довел меня до авральной уборки, которую я давно откладывала. Шальную мысль спустить все это через ванную отмела сразу же: уж лучше протащиться скрюченной черепашкой к улице, чем после плясать с над забитым сливом. Да и что такое — спуститься по лестнице во двор, где я с завидной регулярностью появляюсь в халате? Едва ли меня растрепанную, запыленную и с ведром на перевес на лестничной площадке ожидает моя судьба!

По крайней мере, я очень на это надеялась, упрямо игнорируя подлый хохоток моего внутреннего «Я». Ну, хотелось ведь быть простым человеком и верить, что закон мировой подлости не властвует надо мной полностью!

Зря, в прочем. Это я поняла, стоило выйти из квартиры на лестничную клетку, где нос к носу столкнулась с ослепительной блондинкой в светлом вечернем платье.

— Машка?

— Нет… — только и смогла протянуть я.

Судьба моя, первый красавец города, да кто угодно, но только не она! Не королева моего класса, о котором я и думать забыла за прошедшее время. Внутреннее «Я» уже даже не хихикало, целя пробкой бутылки с шампанским в мою агонизирующую самооценку.

— Да ладно, я тебя узнала! Ну, серьезно, Маш, чего ты стесняешься? Бывает, конечно, опускаются люди…

Кожей чувствуя ее насмешливый взгляд, изучающий меня от стоптанных шлепок до лохматого хвостика, я глубоко вздохнула.

— Бывает. Но ты, Ир не тоскуй, еще поднимешься! — собрав в кулак всю браваду, я все же смогла поднять к ней мрачный взгляд и одарила одноклассницу широкой улыбкой.

Судя по опешившему выражению лица, такой наглости та явно не ожидала. И эти рублевые глаза стали бы мне вознаграждением, если бы дверь за ее спиной вдруг не открылась, и на площадку не вышел бы еще один человек.

Внутреннее «Я», допивая бутылку, прицелилось в мою самооценку уже опустевшей тарой.

— От бездарного хамства к побирательству? — несмешливо протянул Воронов.

И вот на это я уже ничего не смогла ответить, потому что… Черт. Глядя на мигом встрепенувшуюся Ирку рядом с Вороновым, обряженным в костюм с иголочки я ощутила жгучую обиду. На него, себя, судьбу и мировую несправедливость.

Ну, почему именно сейчас им нужно было встретиться со мной?!

Наверное, стоило бы гордо вскинуть голову и удалиться. Потом прореветься и убить вечер на самобичевание. Наверное, стоило бы хоть голову включить, но, видит та самая проклятая судьба — довели.

Прищурившись и решительно сдув с лица прядь, я перехватила ведро удобнее. Заметив это, Воронов мгновенно нахмурился, отступив назад.

— Даже не думай!

— Я не думаю, я действую! — отозвалась я, щедро выплеснув содержимое ведра.

Благо, я не успела закрыть дверь в свою квартиру, и мне удалось мгновенно скрыться за ней. Воронов-то оказался быстрым и успел отскочить, а вот Ирке повезло меньше. Прижавшись к двери, я не смогла удержаться счастливой улыбки, вслушиваясь в вопли надменной блондинки.

«За словесные помои и школьное издевательство. А я говорила, что отомщу тебе за испорченное выпускное платье!» — обнимая ведро, с мрачным удовольствием подумала я.

Каждому в жизни везет быть другом-выручалочкой или в обязательном порядке иметь такого друга. Каюсь, я в силу повышенной зловредности характера таким другом быть не могла. Зато зловредно пользоваться помощью такого друга — могла. Конечно, старалась не злоупотреблять, но в экстренных случаях все же дергала этого святого человека. Сейчас случай был самый что ни есть экстренный. Если стен катастрофа почти не коснулась, только кое-где обои требовали подклейки, а пол стоически пережил это издевательство, потолок настолько стойким товарищем не оказался, и после нескольких недель просушки приказал долго жить.

Так что пока эта несознательная личность прощалась с очередным клаптем штукатурки, мне не оставалось ничего другого, кроме как ждать друга. При этом ждать я предпочитала в квартире.

Нет, кровавую вендетту Воронов мне не объявил и дверь после произошедшего не вышибал, но видеть его мне хотелось в последнюю очередь. Потому время ожидания старого друга я провела с пользой, освободив пострадавшую комнату от хлама. Главный источник хаоса в лице Ворона и вовсе был выставлен за дверь. Надеяться на то, что он потеряется, не приходилось, но хоть на время оскорбленная скотина прекратит досаждать.

До назначенных десяти оставалось еще полчаса, и я подумала, не приготовить ли чего на потом, но дойти до кухни так и не успела — в дверь требовательно позвонили, чему совсем не обрадовались ни мое внутреннее, ни мое внешнее «Я».

— Васька, ты? — остановившись у двери, осторожно уточнила я.

Мало ли, вдруг эта паршивая птичка мне здесь полицию или, что более вероятно, санитаров вызвал? Впрочем, боялась я зря.

— Да, я. Извини, что рановато! — донеслось бодрое из-за двери.

Облегченно выдохнув, я приступила к акту насилия над дверью, что упрямо воспротивилась попыткам ее открыть.

— Сейчас, минутку! — уныло протянула я, с горем пополам все же справляясь с дверью, чтобы в следующее мгновение попасть в медвежьи объятия. — Вася, ребра!.. — чувствуя, что еще немного, и от меня останется блинчик, прохрипела я.

— Ой, извини! — смутился мужчина, отпуская меня.

Нет, когда-то это бревнышко-выручалочка меня все же раздавит от широты своей душевной.

— Так, проходи. — посторонившись, я махнула рукой в сторону пострадавшей комнаты.

Пропустив друга, я на всякий случай выглянула на площадку, прежде чем нырнуть обратно. Неужели закон подлости решил отсыпать мне горсточку исключений? Хотелось надеяться.

— И это все? Машка, здесь же часа два дела!

От этого наивного возгласа захотелось рассмеяться. Наделенный недюженной силой, внушительным ростом и в целом достаточно презентабельной внешностью, нередко Вася казался ребенком. А уж о том, как часто он забывал сделать скидку на рост и силы собеседника, и упоминать не стоило.

— Вот за два часа упорного труда я тебе скажу «спасибо» и буду должницей! — охотно ответила я, возвращаясь в комнату.

Деятельный друг уже начал устанавливать стремянку, а я не сдержала улыбки.

Хорошим мужиком был Вася. Добрый, честный, преданный — мечта, казалось бы. Вот только в наше время девушкам беспринципных гадов подавай, а Вася был не только слишком добрый для нынешних трендов, но и слишком наивный. Сколько уже напомаженных клещей пытались к нему присосаться — все мимо. Кошельком Вася становиться не спешил. Ну, не понимал он, зачем каждый месяц телефон новый его пассии, десяток шуб и наращивание всего, что мало выпирает. И доброта его сторонницей очередного клеща не становилась. На истерики он не велся, с непробивной мягкостью отстаивая свою линию.

Встречались и хорошие девушки, да только такие Васю воспринимали скорее как друга или брата. Так бы ему и век бобылем ходить, если бы не Алёнка. Бойкая и яркая девчонка, местная поэтесса, все же смогла покорить Ваську и покориться сама. И все было бы хорошо, если бы не второй его недостаток, с которым Аленка мириться отказывалась. Вступать брак и становится Пупкиной Белозерова была категорически не согласна.

— Я, может, чем-то помочь могу? — осторожно поинтересовалась я.

Стоять в стороне и наблюдать за трудами друга было неловко. Впрочем, сам Вася так не считал и только отмахнулся.

— Постой там… А лучше скажи, вот ты же девушка?

От такой постановки вопроса я на мгновение просто выпала из реальности, на всякий случай посмотрев вниз. Наличие определенных выпуклостей намекало на положительный ответ, но в свете современного развития пластической хирургии аргументом уже не было.

— Ну… Да. — все же осторожно ответила я, пытаясь понять причину внезапно возникшего физиологического уточнения.

— Так скажи, что девушке надо? — бойко поинтересовался он, отшелушивая остатки штукатурки.

Понятно, уточнение было психологическим.

— Ну… Здесь от девушки зависит. Мне, вон, потолок нужно сделать, кому-то, может, пол, а кому-то и стены. Мы вообще существа разноплановые. — отозвалась я. — Вы, что, с Алёнкой поссорились?

По тому, как насупился друг, несложно было угадать, что я попала в точку.

— Ну, и из-за чего? — стоически уточнила я.

Как бы там ни было, а за эту парочку я болела, и ратовала за продолжение их отношений. В конце концов, где еще можно отыскать такое дивно гармоничное сочетание?

— Да, как всегда… Замуж звал.

— И на том, чтобы она фамилию твою взяла, настаивал.

Что ж, в какой-то мере я даже понимаю Алёнку, и пока не особенно понимаю Ваську. Ну, умный ведь парень, да и не средневековье у нас, чтобы с родовым именем так таскаться! Впрочем, в голос я этого так и не сказала, и, как оказалось, прикушенный язык оказался очень даже кстати. Спустившись на пол за грунтовкой, Васька тяжело вздохнул и, признаться, видеть, как он нахмурился, мне было непривычно.

— Машка, понимаешь, у меня дед воевал, дважды героя Союза получал. Пришел с войны, недолго и прожил, а только все просил, чтобы фамилию его не забывали. А у него три дочки. Две старшие рукой махнули, а мамка моя вот настояла, с отцом едва до скандала не дошло, пока не договорились. Она не отступила, а я что — предатель памяти дедовой, выходит? — совсем уж уныло признался он.

В этот момент я дважды порадовалась, что не полезла с возмущениями. Вот так вот, товарищи, не спешите со своими томатами на чужую колокольню, если в душе не чаете, по ком там колокол звенит.

— Васька, а ты Алёнке это рассказывал?

— Нет. А, что, стоило? — с уже привычной наивностью уточнил он, вызывая у меня острое желание стукнуть его.

Ну, чего все в рост пошло, а в мозг так мало!

— Стоило, дятел ты мой трехцветный! Так, Василий Пупкин, закончишь с работами — дуешь к Алёнке. Трудись, а я пока сбегаю, букетик тебе соображу, чтобы ты времени не терял!

— Думаешь, поможет?

От этого полного надежды голоса захотелось рассмеяться. Ну, какой же дурак! И я имею полное право говорить это, поскольку знаю и его с песочницы, и Алёнку.

— Поможет! — уверенно отозвалась я.

Захватив сумку, я бросилась к двери. Оказавшись на лестничной площадке, невольно покосилась в сторону двери Воронова. За ней слышалось какое-то странное копошение, то и дело раздавались ругательства. Не знаю, что там происходило, но раз ругался Воронов — наверняка что-то веселое.

Паршивенько улыбнувшись, я от щедроты душевной послала закрытой двери любимого соседа воздушный поцелуй и быстро сбежала по лестнице. Благо, цветочный магазинчик был недалеко, и я искренне надеялась успеть и букет купить, и что-то поесть приготовить.

И когда же я наконец-то пойму, что надеяться на что-то мне категорически запрещено? В мире есть много типов людей, примечательных и не очень. Но, когда вы куда-то спешите, вам обязательно попадется только один из всего этого многообразия типов — до безумия занудный и ревностно любящий свое дело продавец, который не отпустит вас, пока не продемонстрирует весь ассортимент магазина.

На мои слабые попытки вставить слово экзальтированный фанатик флористики только быстро махал руками, начиная говорить еще громче. Как итог, вырваться мне удалось едва ли не с боем, почти оглушенной, но зато с букетом. Букетом, полностью соответствовавшим ситуации, дарителю, принимающей стороне, фазе Луны, Сатурна, Венеры, Марса, и был предопределен руническим раскладом окурков на ближайшей остановке. Едва оказавшись за дверью, я тотчас рванулась в сторону дома. Во-первых, не хотела заставлять ждать Ваську — вдруг он уже закончил, во-вторых, всерьез опасалась, как бы этот маньяк не начал меня преследовать. И так быстро и вдохновленно я не бегала еще никогда.

Как итог, взлетевшая торпеда в моем лице едва не врезалась в монолитную плиту в лице вышедшего из квартиры Васьки.

— О, Машка, я думал, уже не дождусь. Я там все сделал! — просиял улыбкой Пупкин, принимая от запыхавшейся меня букет.

— Дуй! — едва сумев перевести дыхание, я махнула в сторону лестницы. — И… Это… Спасибо… Фух!

— Да не за что, обращайся, — великодушно отмахнулся он. — О, да, там какой-то мужик к тебе только что приходил. Я сказал, что ты через час-два будешь.

Едва сумев собрать силы на то, чтобы кивнуть, я почти ввалилась в квартиру и, закрыв дверь, прислонилась к ней, сползая на пол. Кто бы мог подумать, что покупка цветов — такое тяжелое дело?

Постепенно удалось немного успокоить дыхание и унять дрожь в ногах. А по мере того, как я приходила в себя, подступало и недоумение.

Что еще за мужик?

Из всех мужиков ко мне могли прийти только госслужащие, друзья, но тех Васька знал, и… От воспоминания о последнем мужике, которому могла понадобится моя душонка, я невольно скривилась. Ладно, если это он, через час меня здесь уже точно не будет.

С горем пополам поднявшись, я собралась было направиться в комнату, но в дверь требовательно позвонили. Первой мыслью было, что Васька что-то забыл. И лучше бы я вначале дождалась вторую мысль, прежде чем развернуться и щедро распахнуть предательски быстро открывшуюся дверь.

— Ну и что ты за…

Договорить я не успела, замерев тушканчиком.

— Поверьте, вы меня тоже за… — мрачно ответила моя скорая погибель в лице Воронова под салют моего внутреннего «Я» в честь закона мировой подлости.

Впрочем, на достигнутом эффекте Воронов останавливаться явно не собирался, резко потянув дверь в свою сторону, лишая меня последней возможность скрыться. На миг просто опешив от такого поворота, я едва успела выпустить ручку, чтобы не полететь следом за дверью.

Вселенная, ау! Умоляю, дай объявление, может, кому-то эта гадская птица понадобится, потому что меня она уже заклевала. Где моя птица счастья? Выдайте мне уже хоть не синицу, так дятла, можно перышко от дятла даже, только заберите это чудовище!

Но, судя по тому, что исчезать это чудище не спешило, Вселенная меня снова не услышала.

— При чем насколько вы меня «за…», я сейчас продемонстрирую! — совсем уж нехорошим тоном протянул мужчина.

И прежде, чем я успела, почуяв опасность, дать деру и скрыться за баррикадой в ванной, меня бесцеремонно схватили за шиворот.

— Ты что творишь?! — возмущенно трепыхнувшись в попытке освободиться, недовольно выпалила я.

Попытка оказалась безуспешной и едва не окончившейся весьма бесславно. Футболка опасно затрещала, угрожая и мне, и Воронову внеплановой обнаженкой.

— Пока ничего. — мрачно сообщил мужчина, не спеша отпускать меня, и целенаправленно потащил к своей квартире.

Так, а это мне уже не нравится. Воображение, подогретое множеством романчиков, прочитанных на скучных лекциях, мигом нарисовало достаточно своеобразную картину с пометкой «от ненависти до любви».

— Так, отпусти, я не такая! — взбрыкнув, я едва успела вцепиться в дверной косяк.

— Вот и прекрасно! — мрачно бросил он, бессовестно наподдав мне коленом, пропихивая в квартиру. — Будь таких, как ты, много, этому миру пришел бы конец.

Едва не полетев в гостиную подбитой ласточкой, я с горем пополам успела выпрямиться, быстро развернувшись к нахалу. Нет, я конечно предполагала, что то ведро мне так просто не подарят, но на подобный поворот как-то не рассчитывала.

— Послушай, извини за то, что испортила вам вечер. Да, глупо поступила, извини… — даже подняв руки в жесте защиты, я на всякий случай отступила назад.

Можно было понять, что с особенной радостью на меня теперь смотреть этот товарищ не будет, но вот этот мрачный, разделывающий взгляд был как-то слишком. С таким взглядом мясники фасуют тушки, бабки сражаются за скидку, а студенты за последнюю бутылку пива утром. И уж точно с таким взглядом не подходят к девушкам.

Сделав несколько шагов ко мне, Воронов смерил меня таким взглядом, будто заколачивал гвозди, после чего тяжело вздохнул и потер переносицу.

— Я так понимаю, в Аду наступил выходной, и меня за все мои прегрешения наградили туристами оттуда? Скажи, соседушка, когда же ты со своим котом уже пойдешь…

— Домой? — осторожно уточнила я.

Судя по мрачному взгляду, которым меня наделили, идти я должна была немного дальше. Туда, куда у меня уже была запланирована прогулка с Серегой.

— Ну, так я пойду, кота поищу! — преувеличенно бодро отозвалась я, попытавшись проскользнуть к двери.

Не тут-то было. Не успела и шага сделать, как меня бесцеремонно развернули и толкнули в перед. Ну, спасибо, что без пинка и…

— Елки… — только и смогла протянуть я, очутившись в комнате.

Гостиная, в которой мы не так давно провели несколько незабываемых часов, преобразилась. Исчезли уродливые обои в цветочек и громоздкий шкаф, на котором восседал Давид, паркет под ногами блестел новизной. Но не это привлекло мое внимание.

Диван, прелестный диван с мягкой даже на вид, белой обивкой, который стоял посреди комнаты. Он прекрасно вписался бы в интерьер, если бы не бахрома рваной ткани обивки, хлопья поролона и, как особый писк, желтое пятно прямо посредине.

Не знаю, почему, но шутить мне расхотелось еще до того, как в голову пришла первая шутка. Казалось бы, что мне до проблем соседа, но внутреннее «Я», вооружившись хрустальным шаром и потертой колодой карт, ванговало мне приближение неприятностей.

И не так уж ошибалось.

— Красота, да?

От этого голоса, раздавшегося прямо у моего уха, я дернулась от неожиданности. Да чтоб тебя так налоговики любили, как ты меня!

— Угу… — осторожно протянула я, уже чувствуя подвох.

— И, знаете, кто мне эту красоту устроил? О, прошу, прошу, страна должна знать героев дизайнерского фронта в лицо… — протянул он, бесцеремонно подталкивая меня ближе, к одной из коробок.

Идти вперед мне не хотелось категорически, но первый же тычок под ребра заставил меня расстаться с хотелками. Коробка, что до того лежала мирно, вдруг заурчала, а мне захотелось провалиться под землю или закопать ее саму поглубже.

«Ну, нет…» — обреченно подумала я, осторожно ткнув носком балетки мелко вибрирующий картон.

— И во сколько мне это дизайнерское решение обойдется? — уныло уточнила я, понимая, что спорить не смогу.

Нет, можно было, конечно, заявить, что кот не мой, и я к нему вообще отношения не имею, но кот все же был мой, и мне стоило за ним присматривать.

— Для начала удалением чудовища из моей квартиры. — вкрадчиво отозвался он.

От такого тона оставалось только заскрипеть зубами и поднять коробку со злосчастной тварью. В том, что под чудовищем он подразумевает не столько кота, сколько его хозяйку, я не сомневалась.

— А потом мне нужна уборщица. Думаю, за несколько месяцев расплатиться удастся. — протянул хозяин квартиры, вызывая у меня острое желание бросить в него котом.

Бывают в жизни огорчения, а бывает тотальное невезение. При этом, кажется, дорожники, прокладывающие тропку моей жизни, забили не только на рисовку белых полосочек зебры, но и на асфальтирование. По-другому настолько тотальное невезение назвать я не могу.

Мрачно кивнув, прижав к себе коробку, я направилась к двери. Благо, в этот раз Воронов величественно посторонился с дороги.

— Завтра с девяти можешь начинать. — уже у выхода бросил он, с барского плеча даже открыв мне дверь.

Громкий и недовольный кошачий ор вынудил нас одновременно повернуться к двери моей квартиры.

Кажется, я зря ругала дорожников моей жизни! Пусть на пьяный глаз из-под начальской палки, но товарищи ударно выложили мне даже не часть дороги, а треклятую парковку!

У моей двери, презрительно глядя на нас, сидел Ворон. Особенную порцию презрения получила, как подлая изменщица, я.

На миг просто опешив, я быстро перехватила удобнее коробку и открыла ее. Из недр картонного монстра ко мне поднялась умилительная мордочку пушистого черно-белого котика. Как можно было спутать это чудо и мое чудовище — ума не приложу, а, впрочем… Какая разница!

— Ну, я так понимаю, уборщица вам все еще нужна. Удачных поисков, и вот это возвращаю вам обратно! — торжественно вручаю коробку обратно Воронову с нескрываемым ехидством.

Судя по взгляду пришедшего в себя мужчины, в ход пошла уже вторая пачка гвоздей, которые он с удовольствием заколотил бы в крышку моего гроба.

Не теряя зря времени, я, победно вскинув голову, направилась к своей квартире, предусмотрительно пропустив Ворона вперед. И уже на кухне, где я отсыпала своему комнатному диктатору корма, меня все же накрыло.

Сначала я только хихикнула, после снова и снова, пока не сползла по стенке от хохота на пол. Чувствуя, что от смеха начинает болеть живот, я все равно не могла остановиться, снова и снова смеясь — до того ярко представлялось лицо Воронова.

Да, такого пассажа не ожидали ни он, ни я.

Судя по всему, со стороны мой смех уже давно начал походить на истерику, раз обеспокоился даже Ворон. Сперва, похрустев кормом, кот просто смотрел на меня, после чего и вовсе подобрался ближе и залез мне на колени.

В последний раз хихикнув, я просто обняла его. Нет, я все же люблю своего кота! От широты чувств я даже чмокнула того в носик, за что едва не получила лапой.

— Эй, эй! — фыркнула я, едва успев отстраниться, но успела кое-что заметить. — Что это…

Заворчавший было кот недовольно прищурился, но величественно позволил осмотреть лапку. Вернее, клочья поролона, оставшиеся под когтями. На какое-то мгновение я просто опешила.

Забраться в квартиру соседа, каким-то образом притащить туда похожего по расцветке кота и сбежать… Еще немного, и с этим гением тактики и стратегии я поверю в реинкарнацию.

Мелькнувший было зародыш смущения был в зародыше задавлен самодовольным выражением лица Воронова. Шиш тебе, мой милый пончик, пусть это войдет в список моих прегрешений, если их есть еще куда записывать.

Глава 6. Мама, роди меня обратно…

Лучшее время для набега на холодильник — полночь. Именно в это время колбаса вкуснее всего, а трехдневный суп вполне себе сойдет за блюдо из дорогого ресторана. А если ты еще и живешь один — полночь вообще лучшее время для основательных перекусов. Никто не будет смотреть на тебя уничтожительно, ехидно напоминая о недавних намерениях сесть на диету.

И если кто-то сейчас решил, что такой выразительный взгляд можно получить только от второй половинки — ничего подобного. Заведите кота и наслаждайтесь порцией всемирной ненависти и презрения ежедневно.

— Ворон, исчезни! — в который раз прошипела я, просто бросив в кота тапком.

Зверюга даже не пошевелилась, лениво повернув голову, чтобы проводить взглядом тапочек, плюхнувшийся в метре от него. Да, меткостью я страдала очень редко.

— Не дам! — как можно увереннее бросила я, вгрызаясь в бутерброд.

В этот раз даже удалось не подавиться под уничижительным взглядом. Вырабатываю стойкость! По крайней мере, мне так казалось до того момента, пока весь дом не содрогнулся от чудовищного вопля.

Надкушенный бутерброд так и упал на пол, пока я судорожно пыталась откашляться и отыскать стакан для воды. Да что же за напасть-то!

Между тем крик повторился, раздался хлопок двери соседней с моей квартиры и истерический вскрик:

— Я туда не вернусь! Нужно священника звать!

Прочистив горло, я уже с интересом прислушалась, с горем пополам узнав этот голос. Да ну, Ирочка, ты тоже наконец-то догнала, с какой нечистью связалась? Впрочем, радовалась я рано — нечисть почти тотчас подала голос:

— Успокойся. Это чья-та глупая шутка.

— ДА?!

Уже не в силах сдерживать любопытства, я направилась к двери, осторожно заглянув в глазок, почти сразу заметила растрепанную Ирку в халате и… Хм…

Ну, в некоторых ракурсах и без рубашки, а особенно когда молчал, Воронов был еще очень даже ничего.

— Да! В этом доме психика не только у моей соседки страдает.

Все, передумала, он одинаково паршивая сволочь. Только Ирка после этих слов вдруг встрепенулась и бросилась… Ну, нет! К моей двери, надавив на кнопку звонка.

— Маша, Машенька, открой!

Удивленно хмыкнув, я недолго колебалась. Интересно ведь было, отчего это храбрая Ирочка так перетрухнула, что и о ведре помоев забыла. Замок, разнообразия ради решив не кочевряжиться, открылся сразу. В конце концов, «Машенькой» у этой очаровательной блонди я не была никогда.

Стоило открыться двери, как Ирка почти ввалилась в прихожую.

— Машенька!..

— Что случилось? — осторожно уточнила я, на всякий случай посторонившись.

Судя по ошалевшему взгляду блонди, испуганна она была не на шутку и адекватно соображать не могла.

И, если бы я не слышала предшествующего этому разговора, решила бы, что смертельно испугал ее именно Воронов. По крайней мере, мне его мрачный взгляд уверенности в том, что он не собирается никого убивать, не внушал.

— Ой, Маша, там… Там призрак! — ткнув пальцем в сторону квартиры, вскрикнула Ирка.

В этот момент я даже пожалела, что не могу увидеть себя со стороны. Но судя по тому, как усмехнулся Воронов, выражение лица у меня было на редкость… Говорящее.

— Эм… Призрак? — на всякий случай уточнила я и покосилась на Воронова.

А кто его знает, вдруг он во время ремонта кого из рабочих где-то под плинтусом захоронил?

— Кошка пакет таскала, и какой-то кретин простыней перед окном помахал. — процедил мужчина.

— Да, на третьем этаже? Вот во всех кино так всегда: не призрак, не призрак, а потом…

А потом, судя по выражению лица все того же Воронова, Ирочку ждал торжественный разрыв несостоявшихся отношений. А кто же тебе, птичка, виноват! Разнообразия ради попробуй поискать бабу по мозгам, а не… Физиологическим выпуклостям.

Между тем Ирка успокаиваться не спешила, вцепившись уже в мою руку.

— Машенька, прошу, не выгоняй, можно я у тебя переночую. Архипчик, вынеси мне мои вещи, и…

И договорить ей Воронов не дал. С каждым словом все больше мрачнея, мужчина только терпеливо вздохнул и отступил в сторону, кивнув головой в сторону своей квартиры.

— Бери и иди куда хочешь!

— Нет! — вскрикнув, точно из квартиры напротив на нее должен был сразу же выскочить призрак, добрая девочка Ира от всей души толкнула меня вперед. — Машенька вот поможет, она хорошая!..

О, да, я просто невероятно хорошая. Особенно в полночь на лестничной площадке в одном тапке. Впрочем, ладно, справедливости ради, одним тапочком богата была не только я, но и Воронов. Вот оно, соседское единодушие! Вдруг к старости и вовсе закадычными друзьями станем?

— Прекрасно, после ее визита мне точно придется вызывать священника.

Не станем.

— Ага, перед продажей квартиры очистить от собратьев.

— Не поможет, новые налезут! — мгновенно парировал Воронов, смерив меня уничтожительным взглядом, прежде чем посторониться и пропустить в квартиру.

Ну, вот и черт меня дернул открыть дверь? Прикинулась бы спящей, и пусть хоть польку-бабочку мне с бубном пляшут. Все, что мне оставалось теперь — вздохнуть и направиться вперед.

«Надеюсь, Ворон не доведет блонди до инфаркта» — только и успела я мрачно подумать, прежде чем ощутила, как сердце ухнуло куда-то вниз.

В уже так хорошо мне известной гостиной не было штор и не горел свет, равно как и во всей квартире Воронова. И оттого то, что я увидела, было еще более жутким.

— Срань господня…

Чувствуя, как подкашиваются колени, я отступила на шаг, наткнулась на Воронова и так и замерла.

Сразу за окном, чуть покачиваясь, завислочто-то. Страшная светящаяся зеленоватым фигура, что медленно вскинула руки, стоило нам войти.

Мама, роди меня обратно…

Между темчто-тоснова качнулось и ударилось о стекло, пока я вжималась в замершего позади Воронова как в единственное спасение.

— Что там Ирка о священнике говорила? — тихо-тихо, разом потеряв и голос, и возможность стоять без опоры, прошептала я.

— Вызывать… — отчего-то тоже шепотом ответил Воронов.

Между тем страшная фигура за окном вдруг дернулась, вызывая бешеный кульбит моего несчастного сердечка и медленно опустилась ниже, пока вовсе не уплыла вниз. Какое-то мгновение ни я, ни Воронов не двигались, на минутку став самыми единодушными соседями в мире.

В этот момент мне было не до ссор и колкостей. Призрак! Чертов светящийся призрак возле нашего дома!

Что-то в этой мысли мне не давало покоя, что-то очень знакомое.

Светящийся в темноте…

— Да чтобы вам жить еще лет триста и двести ползать! — чувствуя, что еще немного, и я взорвусь от негодования, разом сместившего страх, я просто бросилась к окну.

Вот в этот конкретный момент мне не было дела ни до чего. Было только одно желание: на долгие годы подвергнуться анафеме бабушкинского коммитета, придушив деда Никифора. Взобравшись на подоконник, я попыталась посмотреть вниз, но угол обзора не позволял увидеть, что происходило у окна этажом ниже.

— Второе окно открывается? — уже не испуганно, а с какой-то долей азарта поинтересовалась я.

Воронов не ответил, молча направившись ко второму окну. По тому, как быстро и решительно он сдвинул с дороги столик я пришла к двойственному выводу: окно открывалось, и соображал мужчина все же быстрее Ирки. Совсем не желая оставаться в стороне от раскрытия преступления века, я наощупь попыталась пробраться поближе к второму окну. Но как не спешила, к щелчку и сочному «Вашу ж мать!» не успела.

— И кому в голову это взбрело? — мрачно поинтересовался Воронов, наполовину высунувшись из окна.

На мгновение испытав желание ткнуть мужчину под ребра, я, плюнув на все, взобралась на подоконник с другой стороны, выглянув на улицу поверх головы Воронова. Да, не ошиблась. Внизу, на пушистом кустарнике любимой всеми нашими бабулями спиреи, которую те охраняли с рвением церберов, раскинулся «призрак».

Впрочем, сейчас эта светящаяся простыня на, я подозреваю, деревянной крестовине выглядела не так устрашающе, как измятые ветки кустарника. Даже мне, стороне пострадавшей от этого произвола, стало немного жутковато от того, что сделает пенсионная гвардия с виновником такого несчастья.

— Не волнуйся, утром ему будет плохо и от любимой супруги, и от товарок любимой супруги… — с некоторым злорадством заметила я.

Нет, я не имела ничего против наших соседей сверху, а конкретного виновника даже уважала, но за мои седые волосы пусть ему немного да потреплют нервы.

— Я так понимаю, издеваться надо мной в этом доме решили все? — мрачно осведомился Воронов.

Ох, знал бы ты, как сильно мне хочется сказать «да», но, учитывая моюнеустойчивую позицию у открытого окна — не рискнула. Даже если выживу, окончательно измятую спирею мне не простят. Захоронят под ней же для удобрения и в назидание младшему поколению.

— Нет, в идеале ты вообще не должен был это заметить. Это пугало.

Приподняв бровь, мужчина снова взглянул вниз.

— Для жильцов?

— Для ворон! — фыркнула я, все же спускаясь с подоконника.

А что? Зато теперь точно могу сказать его создателю, что пугало действенное, раз повергло в шок даже такую паскудную птицу, как эта. Впрочем, понимая, что мой ответ мужчину не успокоил, пришлось продолжить:

— Дед Никифор, сосед ваш сверху, увидел моего Ворона. Когда я его только принесла, он у меня ночью немного светился. Я рассказала о люминесцентных красках, и он решил сделать пугало на дачу — выкрасить простыню. Но, видимо, Варвара Борисовна оказалась не в восторге и спускать творение пришлось скрытно, чтобы она не заметила и не высказала свой «не восторг» уже радикально. Он часто так делает.

Внимательно выслушав меня, ответил Воронов не сразу. Только вздохнул и тяжело опустился на подоконник. Да, кажется, наш домик уже довел мужика.

— С каждым днем мне все больше кажется, что я ошибся адресом и поселился в психушке.

— Ты сюда отлично вписываешься, так что адресом не ошибся. — постаравшись все же улыбнуться, предельно любезно ответила я.

И, о чудо, в ответ даже не прилетело ответной язвительности. Только усмехнувшись, Воронов покачал головой и поднялся с места. Да, эффект у такого полуночного потрясения был и правда убойный.

— Там на кресле шмот и сумка Иркины — передай, и пусть уже… — махнув в сторону, начал было он, но договорить не успел.

Дом снова сотряс крик, при чем уже со стороны моей квартиры.

Успев обменяться с мужчиной взглядами, я первой бросилась вперед. Но как не спешила на лестничную площадку успела выскочить уже после того, как по лестнице затопотала Ирка, что было духу уносясь прочь.

Так, это уже интересно. Мой сосед сверху вдруг объявился и тоже пугала решил поспускать? Несколько подозрительно заглянув за распахнутую дверь, я решила первым делом проверить более правдоподобную версию.

— Кис-кис, Ворон… — уныло протянула я.

И, о чудо, не ошиблась! Сперва из глубины квартиры раздалось недовольное «мяу», а после показался и второй «нечистый».

Воронов за моей спиной сдавленно кашлянул, маскируя смешок, а мне оставалось только закатить глаза. Ну, а что: не поставила борщ в холодильник — получай «кровавого котика» в россыпи капусты.

— Ворон, я тебя тихо ненавижу… — только и смогла протянуть я.

Мало того, что сейчас мне нужно будет вытирать пол, так еще и на завтра я осталась без еды. Но больше всего раздражение вызывало другое. Оставить просто так сбежавшую Ирку мне не позволит все та же совесть. По нашему двору в халате вышивать имею право только я!

Вот только самому котяре до этого дела явно не было. Смерив меня уничижительным взглядом, он только демонстративно задрал хвост, важной походкой направившись вниз по лестнице.

Ну, да, какое царю дело до холопских возмущений!

Знаете ли вы, насколько сильно я люблю публичные мероприятия и митинги? О, вы не знаете, какой великой страстью я пылаю к такого рода сборищам. Еще со школьной скамьи, когда нас путем индивидуального отлова отправляли на вынужденную отбывку на спартакиадах и «веселых» стартах, я приобрела к такому времяпрепровождению дикую аллергию. И не в том дело, что я — асоциальный тип.

Разве что немного.

Нет, в целом, я была не против встретиться с друзьями и пострадать ерундой. Только моя судьба и здесь не оставляла меня без надзора. Всякий раз, когда мне до безумия не хотелось идти, когда кровь из носа нужно было сбежать — меня обязательно отлавливали.

И не то, чтобы я особенно удивилась звонку в шесть утра от Надюхи, которая мрачно сообщила, что к девяти нам нужно быть у Дубовского парка. Игнорирование сообщение грозило нам выволочкой, проволочкой и даже наволочкой. Нет, я совсем не удивилась. Но это не значит, что после полуночного преследования во дворе беглянки в халате и последующего обтирания кота у меня вдруг проклюнулась крышесносная радость от такой вести.

Ну, может, немного радости появилось, когда я увидела Ворона. Купать его в ванной я вчера не рискнула, чтобы эта тварь не начала орать, только вытерла как могла полотенцем. Судя по результату, помогло мало. По взгляду кота можно было понять, что во мне, как домохозяйке, он разочаровался окончательно. При чем разочаровался зверюга до такой степени, что, стоило мне открыть кран, как он бесцеремонно потеснил меня, начавшую чистить зубы, и взялся самолично приводить себя в порядок. И ведь не орал даже, сволочь такая!

Впрочем, сил на возмущения Надюхе у меня уже не было. Едва удалось заставить себя подняться и добраться до места. В этот момент держаться мне помогали две вещи: обещанная выволочка и Воронов. Ну, как Воронов? Не сам он, а тот факт, что ему пришлось выехать куда раньше. Еще когда я только пыталась привести себя в относительно человеческий вид, он уже отъехал от дома.

И это при том, что Ирку мы вылавливали вместе, кабачок ныне он не меньше, чем я.

Поддавшись порыву, я даже помахала вслед его машине спонжиком. Крепись, птичка, ты не одинок.

Шатающейся каракатицей забравшись в подъехавшую маршрутку, я плюхнулась на ближайшее сидение. Теперь главным было не уснуть… Эта мысль крутилась в голове, которую я откинула на сидение. Кто бы мог подумать, что они такие удобные в маршрутке…

Казалось, расслабилась я всего на мгновение, но этого было достаточно, чтобы я уснула, за что поплатилась на первом же ухабе, чуть не прикусив язык. Н-да, проспать остановку с такой дорогой мне не грозило. Зато уже скоро начал грозить попроситься на волю скудный завтрак. Какие там американские горки, товарищи! Отечественные дороги — это вам и аттракцион, и квест: найди следы весеннего ремонта, и головоломка: маршрутка рассыплется сейчас или во-о-он у той ямки?..

К концу поездки я точно поняла, что ненавижу и Дубовский парк, и нашего ректора, и весь автодор. Безумно и тихо ненавижу, хотя некоторые из пассажиров ненавидели громко и выразительно, желая последним прогуляться по анатомическим маршрутам и в аду кататься на тех дорогах, что они так браво ремонтируют. За последнее я, вываливаясь на своей остановке, была готова голосовать и руками и ногами.

— О, привет!

От жизнерадостности голоса Надюхи я на миг ощутила себя Халком. Маша, крушить! Впрочем, сил на крушить не осталось, пришлось отделаться предельно грозным зевком.

— А ты чего на этой развалюхе-то ехала? — не прекращала убивать меня рыжая, махнув куда-то в сторону. — Там же нормальная дорога есть, нужно только пройти… А я, что, тебе не сказала?

Да, да, судя по тому, как виновато шмыгнуло носом это стихийное бедствие, на моем лице более чем четко пропечаталось, что я хотела с ней сделать. А, хотя, нет, почему только «хотела»? Сделаю…

— Да и здесь дорога классная. Мы по ней и домой поедем. Я тебе сто-о-олько всего рассказать хочу… — мстительно протянула я.

И только попробуй у меня сваляться в калачик, Надюха — достану. И рыжая снова проявила чудеса проницательности, разом поскучнев.

— Ну, чего ты…

— Ничего! — передразнив ее, я снова зевнув.

Хм… Интересно, а где здесь парк? Или вот эти вот пять чахлых кленов, скучающий кустик и соцветия окурков и есть Дубовский парк? Блеск, пять часов сна я променяла на защиту чуда антропогенного ландшафта. Мечта сбылась.

Может, когда-то это и был пышный парк, но сейчас наиболее заметной здесь была не растительность, а трибуна, невесть когда сколоченная. Н-да, вот она — партия зеленых. Защищаем пять кленов, сколотив коробку из двадцати бревен. Логика налицо.

— Ты вовремя, постоим немного, и митинг начнется. — снова вернувшись к жизнерадостности, воскликнула Надюха.

— В моем случае полежим… За что хоть стоим, кому это убожество понадобилось? — мрачно уточнила я.

— Ты что, это парк, где любят гулять мамочки и детишки!

Да, да, дышат свежим никотином и собирают по осени шляпки крышек из-под пива.

— А какой-то бизнесмен решил это чудесное место сравнять с землей и построить какой-то торговый центр. Представляешь размах?

Серьезно задумалась, чувствуя, как неохотно заскрипели шестеренки моего мозга. Я честно попыталась представить, чем супермаркет хуже того, что мы имеем. И, да, я биолог, но, выбирая между вот этим пустырем, заваленным мусором, и супермаркетом, я отдам голос второму. Я биолог, и я за чистоту.

— Кто-то участок решил отжать у бизнесмена? — скучающе протянула я, снова зевнув.

Господи, ну почему здесь лавочек нет?

— Неа. Воробьяшкиных помнишь?

Так, лавочка подождет. Эту парочку натуралистов-фанатиков я прекрасно помнила. Еще бы, не так уж часто мне устраивали скандалы на занятиях, когда я приносила зафиксированные в формалине образцы крыс!

За годы учебы и работы я сталкивалась с разной формой любви природы. От глобального пофигизма до глобального идиотизма. Воробьяшкины относились ко второй группе индивидуумов, готовых удавить за убитую муху.

— Вот они и развернули. — вздохнув, отозвалась Надя и вдруг дернула меня за рукав.

Скривившись, я собралась было высказать ей все, что думаю, но не успела. Смотрела Наденька вправо. А справа к нам шли «кто»? Учитывая мое невероятное везение — Воробьяшкины. Алина и Леша — одинаково высокие и худощавые. Точно парочка крыс. Вэй, так, может, они и обиделись на меня тогда из-за той крысы? Неловко вышло…

Впрочем, размышлять на эту тему времени уже не было, пришлось заставить себя улыбаться. Я люблю свою работу, эту жизнь и Дубовский парк. Особенно Дубовский парк.

— Ну, надо же, каких людей я вижу! Неужели вы все же изменили свое варварское отношение к природе? — картинно хлопнув в ладоши, воскликнула Алина.

Какое удивление! Я бы точно поверила, если бы не была постоянной университетской затычкой в делах общественных сборов, и эта парочка была прекрасно осведомлена. Ладно, Машич, терпим и улыбаемся.

— Да-а-а, пришлось вот.

Господи, я надеюсь, этот подозрительный взгляд от Леши не закончится рекомендацией не мучиться и навестить стоматолога. Я стараюсь быть любезной!

— И правильно, может, еще не поздно повернуть процесс варварской деградации вспять. — надменно протянул Леша, вызывая мгновенное желание закрыть уши ладонями.

Чей-то голос можно сравнить с пением соловья, чей-то с канареечным, чей-то со звоном колокольчика, а вот этот звук явно происходит от звука работающей пилы. И, да, я все еще стараюсь быть любезной, хотя и чувствую, что скулы начинает сводить от напряженной улыбки.

— Да… Я теперь за природу. Готова забрасывать вражеских бизнесменов тухлыми яйцами. — бодро отрапортовала я.

— Ты что?!

От этого единогласного возгласа захотелось скривиться и просто удавиться. Да что еще не так то?

— Это же негуманно! Как можно так обращаться с безвременно почившими птенцами?! — высокопарно воскликнул Леша.

Бум… Все, выносите меня. Леша головного мозга налицо. Что-то мне подсказывает, что если они узнают, что завтракала я яичницей, меня сожгут вместе с бизнесменом.

«За варварское обращение с зародышами цыплят приговариваетесь к смерти! Что? Вы еще и колбасу ели?.. Нет, только по первому пункту. За поедание колбас мы не судим, в вашей колбасе мяса не обнаружено» — мигом оживилось мое внутреннее «Я», развернув красочный плакат.

— Да, да, вы правы. Так, тумаками прогоним его… — китайским болванчиком, кивнула я.

Спорить с психами себе дороже. И, похоже, психи этим удовлетворились. По крайней мере, Алина снова заулыбалась.

— Да, ты совершенно права! Если нужно будет, тумаками прогоним, и даже закон на нашей стороне будет!

По мере того, как говорила, Алина начала размахивать руками. Зная, что в запале эта мельница может и приложить, я медленно отступила в сторону. Постепенно первая волна адреналина пошла на спад, и я снова ощутила усталость и жуткое желание прикорнуть где-то под чахлым клеником. Господи, забуду даже об атеизме, пошли сюда этого с бизнесмена с пачкой документов, которыми он эту парочку оперативно отправит вдаль, и нас вместе с ними. Ну, пожалуйста!

— Приехал. — вдруг резко оборвала себя Алина, бесцеремонно ткнув пальцем куда-то мне за спину.

Ого, это так работает? То есть, зря я столько лет атеистом прожила?

Не в силах удержаться, я обернулась. Было ведь интересно, из-за кого я здесь, и кому скажу горячее спасибо, если он нас пошлет. Отчего-то бизнесмен представлялся невысоким пузатеньким мужчиной с плешью и бесконечно усталым взглядом.

Угадала я только с последним. И беда была в том, что я прекрасно знала, отчего же взгляд этот настолько усталый.

— Че-е-ерт…

— Ты чего? — удивленно прошептала Надюха.

Судя по взгляду паршивки, ее увиденное не только удивило, но еще и порадовало. Хотя отчасти я ее даже понимаю. Может, если бы я не знала того, кто решительным шагом шел в нашу сторону от своего авто, я бы тоже заинтересовалась. Но, увы, я его узнала. И, судя по всему, он узнал меня. По крайней мере, убийственный взгляд подарил как старой и горячо ненавистной знакомой.

— Это что? — без лишних реверансов, обратился он прямо к Воробьяшкиным, широким жестом очертив сборище активистов.

— Это неравнодушные к судьбе природы люди, которые… — патетично начал было Леша, но дальнейшее вещание почти мгновенно прикрутили.

— Находятся на частной территории. Убрались отсюда. Все. Немедленно. — чеканя слова, резко и очень мрачно бросил Воронов.

И, признаться, в этот момент я бы не рискнула даже язвить ему в ответ. Взъерошенный и доведенный до крайнего бешенства, он пресекал желание спорить на корню.

— А документы?.. — попыталась было подать голос Алина, но тотчас затихла под взглядом мужчины.

— Есть. — почти процедил он.

— А показать? — предусмотрительно скрывшись за супругой, бросил Леша.

Судя по взгляду Воронова, он уже был готов показать. Не факт, что документы, но показал бы точно.

— Выдайте доверенного, продемонстрирую ему.

От тона, которым он это сказал, поежились разом все. От Воробьяшкиных, до парочки горе-активистов, подошедших поближе. И пес бы с ними со всеми, если бы они разом не повернулись куда, к кому?

Пра-а-авильно, Маше опять повезло. Как покойнику.

— Вот, Мария Львовна, наше самое доверенное лицо! Вы ей все и продемонстрируете! — поспешно воскликнула Алина.

Эй, а меня спросить?! Я не хочу, чтобы этот мужчина мне что-то демонстрировал. Вообще не хочу! И, судя по тому, как скривился Воронов, он этому был рад еще меньше, бросив на меня уничтожительный взгляд.

— Идите за мной, Мар-р-рия Львовна! — почти прорычал он, резко развернувшись к машине.

Вот она, убийственная любовь с первого взгляда. Утром это был первый взгляд? Первый. А, значит, можно было переходить к убиванию.

— Сволочи… — уже даже не беспокоясь, слышат ли меня, пробормотала я, вынужденная уныло поплестись вслед за Вороновым к его машине.

Глава 7. Наследники Сусанина

В детстве я мечтала стать почтальоном. В душе не чаю, отчего, но вот хотелось мне. Позже эта мечта, уныло звеня велосипедным звонком, укатила в закат, а на смену ей пришла ярая жажда стать музыкантом. Эту мечту до сих пор с содроганием вспоминают не только мои родители, но и соседи. Да что там говорить, в течение тех нескольких недель, что я уныло растягивала баян, репетируя композицию под названием «На улице мокро», в оппозицию этой мечте стала сама природа. Грянувшая на вторую неделю гроза не только обеспечила массу потопов в городе, но и обесточила наш дом.

После неудавшейся попытки пойти в музыку как таковых серьезных мечтаний у меня больше и не было. Да, стихийно увлекалась то одним, то другим, но особенно ничем не горела. Но никогда, даже в самом бредовом сне мне не хотеть стать сапером.

А вот теперь пришлось.

Ехать в одной машине с Вороновым оказалось ничуть не легче, чем делить сидение с бомбой. Впрочем, с бомбой даже легче было бы. У нее хоть таймер есть, и ты успеваешь помолиться перед бесславной кончиной, а здесь… Молиться приходится всю дорогу, и молиться молча. Да что там, вжавшись в сидение я даже дышать старалась тише. Воронов в гневе оказался не самым приятным спутником, а вид того, как он порой стискивал руль, и вовсе заставлял молиться с удвоенной силой.

За время поездки я успела вспомнить весь известный мне божественный пантеон. Я искренне надеялась, что кто-то из божков да смилуется над вопрошателем, но, похоже, я ошиблась. Собравшись вместе, они явно сцепились за клиента, временно позабыв о нем. Как это удалось понять? Да легко. Если мужик со взглядом маньяка обещал отвести к дому, и везет по знакомой дороге — можно прикинуться безвременно почившим сурикатом, но доехать. Если мужик вдруг сворачивает со знакомой дороги к трассе — сурикатом вас скорее прикинет он.

— А куда мы едем?

Святые ежики Египта, этот тоненький пищащий голосок — мой?

— В лес. — четко и очень мрачно ответил Воронов.

А вот теперь мне резко стало не до шуток. Что я, по сути, знала-то об этом мужчине? Ну, сосед, бизнесмен и… Все. Да и то, последнее только по слухам. От этой мысли стало совсем плохо. И ведь не шутит! За городом и правда начинался лес, вернее, лесничество, и еще со времен студенческой практики я прекрасно знала, что затеряться там можно в два счета. Или затерять… От этой мысли стало совсем плохо. И в прямом и переносном смысле. Завтрак, успокоившийся было после отечественных горок, снова подкатился к горлу.

— Хоронить будешь? — с трудом заставив себя улыбнуться, тем же тоненьким голоском поинтересовалась я.

Ну, правда, не настолько же я невезучая! Эй, боги, кто там, але!

В прочем, отвечать мне не спешили. Ни сверху, ни сбоку. Пробормотав что-то неопределенное, Воронов вдруг притормозил и свернул с трассы на едва приметную проселочную дорогу.

И здесь мне стало совсем плохо. Тошнота отступила, а вот картинка перед глазами дрогнула, посыпалась черными искрами и даже какой-то пафосной или связной мысли мелькнуть не успело перед тем, как я погрузилась в темноту.

Темнота сменилась… Бредом. При чем бредом до того реалистичным, что понять, отчего вдруг глава комиссии, перед которой я защищала кандидатскую, начал бить меня моей же кандидатской по лицу, я поняла далеко не сразу.

— Эй, ну я же все рассказала… — вяло взбрыкнув, я попыталась отмахнуться.

— Жива?

Так, стоп, это у кого там голос такой взволнованный? Картинка сухощавого ученого дрогнула и мигнула, рассыпавшись, оставляя на своем месте… Воронова.

Ой, а что это такое лицо испуганное? Это из-за меня? Приятно все же, когда мужчины за тебя волнуются.

— Испугался? — чувствуя, что голова еще кружится, хрипло каркнула я.

Зря. Ой, зря, прошучу я когда-то свое счастье.

Приподняв бровь, отчего тонкая полоса шрама стала еще более заметной, Воронов протянул мне бутылку, наполовину заполненную водой. Судя по тому, как резво сбегают по моему лицу капельки воды, вторая половина была щедро вывернута на меня.

— Понадеялся, что удастся от тебя избавиться. Отвез бы куда подальше, и все. Дело с концом.

Вот сволочь.

— Побольше времени с несчастным бездыханным телом провести хотел?

Черт, Маша, замолчи! Мое внутреннее «Я» просто закрыло лицо рукой. Мне нужно было замолчать, но я не могла. Чувствуя, что начинаю дрожать, я уже обеими руками вцепилась в бутылку.

— Подальше, потому что твой посмертный холмик рядом со своим домом я видеть не хочу. — парировал он, скрестив руки на груди.

— Кто бы тебе еще дал портить клумбы возле дома! — хихикнула я и все же, вняв внутреннему голосу, замолчала и отпила воды.

— Клумб у моего дома нет, Мария Львовна, а газон портить не дам я. — только и бросил он, обойдя машину.

А Мария Львовна соображала туго. До того туго, что сказанное дошло до нее только когда Воронов занял водительское место и машина снова тронулась с места.

— Постой, если у тебя есть дом, зачем тебе квартира?

Глубоко вдохнув, Воронов ответил не сразу. Я вовсе решила, что не получу ответа, но, о чудо! Видимо, мужчина решил, что так от меня отделаться удастся быстрее.

— Ездить каждый раз неудобно. К городской жизни решил приобщиться. Знал бы, куда попаду, и скольких нервов мне это стоить будет, лучше каждое утро тратил бы три часа на дорогу.

— Три часа? — подскочив на первом же ухабе, почти со священным ужасом уточнила я.

Это что, меня убивать не будут, но пыткой обеспечат?

— Три часа по нормальной дороге. Здесь короче. Быстрее избавлюсь от…

И пусть замолчал, но как же, гад, красноречиво замолчал. Ладно, Воронов, этот бал в твой зачет. Хотя уже скоро я поняла, что здесь у нас поровну.

Грунтовка не радовала ничем. Изгибаясь капризной кошкой, она то поднималась вверх, то вдруг резко ныряла куда-то вниз. И чем выше эти изгибы становились, тем крепче я сжимала края сидения, и тем внятнее становились ругательства Воронова. Кажется, мужчина уже даже раскаиваться начал, что решил срезать дорогу.

Я всегда считала, что мне не очень везет. Но, оказавшись в этот раз в одном авто посреди леса с Вороновым, я поняла, что мне везет. Очень. Как покойнику. Машинка честно одолела часть дороги, под молитвы и матерок, но одолела. Только после этого издевательства ей, видимо, надоело, и, скатившись на очередном понижении, железный конь мученически чихнул и затих. Из-под капота повалил пар.

— Все, приехали. — уже даже не мрачно, а просто бесконечно устало произнес Воронов.

Мне в таких случаях обычно хотелось биться головой о стену. Воронов это желание водворил в жизнь, просто ткнувшись лбом в край руля, на миг затихнув, после чего быстро вышел из авто.

Лес. Чертов еловый лес обступил машину по бокам и, из-за того, что дорога изгибалась, создавалось впечатление, что он вовсе окружил нас. И, признаться, радости это мне не добавляло, скорее наоборот. Даже днем хвойные плохо пропускали свет, окутывая землю сумраком. Картина от боженьки, Голливуд заплакал бы от восторга, узнав свое лекало начала львиной доли страшилок. Ну, почему эта жестяная доходяга решила свести счеты с жизнью именно в хвойном квадрате? Почему не чуть раньше или чуть позже, и в лиственном лесу?

От досады я испытала острое желание пнуть эту груду железа, за что уже скоро поплатилась. От капота, у которого, открыв крышку, обосновался Воронов раздалось ядреное ругательство.

— Я так понимаю, поездка накрылась, и можно обустраиваться на пикничок? — невинно поинтересовалась я, тоже выбравшись из машины.

— Помолчи. — раздалось предельно сдержанное.

До того сдержанное, что, казалось, вздохни я чуть громче, и в меня бы что-то полетело. Да что же за жизнь-то такая! Маша, запомни, мужчин нужно заводить, а не доводить.

Впрочем, это мне вспомнить стоило бы немного раньше. Даже не так: намного раньше! Сейчас все, что мне оставалось, так это не тыкать палочкой в доведенного до края мужика. Хотя я, конечно, сомневаюсь, что Воронов с горя вешаться пойдет — скорее, меня подвесит от великой щедрости.

Вздохнула, чувствуя, что в этой свежей тишине, под тихое бормотание Воронова, который оказался не таким уж страшным маньяком, снова хочу спать, и только зевнула. Осмотревшись, я вообще решила обустроиться под ближайшей елкой. Хоть оздоровлюсь на свежем воздухе. Глаза настойчиво слипались, а лесная подстилка с каждым мгновением казалась все более мягкой, соблазнительной и…

— Тебя долго ждать?!

От этого резкого звука я недовольно дернулась, откровенно ошеломленно уставившись на мужчину. Чего он от меня хотел? Дружеского толчка машинки? Ну, да, конечно, я ведь девушка полифункциональная — и посудомойка, и стиралка, и аварийка.

— Пошли. — забрав что-то из машины, явно не собираясь ждать ответ, Воронов решительным шагом направился вперед по дорожке.

— Куда? — только и успела возмутиться я, вынужденная нагонять его уже бегом.

— Туда. — лаконично ответил он.

— Зачем?

— Затем.

И кто мне там что-то говорил о женской логике? Дайте мне подробное руководство по ориентации в мужской, хоть краткое содержание бы одним глазком пробежать!

— Я начинаю тихо ненавидеть все, что связанное с воронами. — мрачно заключила я уже на второй минуте пути.

Хвойники сменяться чем-то более жизнеутверждающим не спешили, равно как и настроение обретать более радостные краски тоже не торопилось. Вот с утра, с того самого момента, когда глаза открыла, мечтала побродить с любимым соседом по лесу. Да, вот именно об этом!

— А я скоро буду громко ненавидеть все, что связано с именем «Мария». Да что там, отдам распоряжение к чертям уволить всех работниц с именем Мария, Маша, Маня. А еще немного, и туда же пойдут и Даши, Таши и Миши. — едва заметно усмехнувшись, парировал этот нахал.

Впрочем, ладно, сознаюсь, на какое-то мгновение ему удалось ввести меня в состояние сильнейшего когнитивного диссонанса.

— А Миши тебе чем не угодили? — все же не удержалась я.

— Риелтора, что квартиру мне продал, Мишей звали. — на удивление охотно ответил Воронов, отодвигая с дороги ветку. — Увидел бы гада — удавил.

Не сдержавшись, я все же тихо рассмеялась. Да, Машич, довела ты мужика. И довела совсем не до мирного сосуществования или алтаря. Ну, разве что жертвенного.

— Знаешь, очень часто то, что нас больше всего раздражает, сопровождает всю жизнь. — вдохновенно отозвалась я. — Так что будет у тебя жена Машей и сын Мишей!

А что, был у меня живой пример. Однокурсница моя терпеть не могла блондинов и больше всего не любила имя Алексей. И каково же было удивление всего курса, когда наша бравая мадам вышла замуж за блондина, которого с придыханием называла Алешенькой.

— Если я когда-то настолько сойду с ума, соседушка, сделайте милость — вызовите санитаров. Пока я в трезвом уме, такого не будет.

Какая самоубийственная уверенность! Занять, что ли? Мне ее порой так не хватает…

— Даже если так, я гарантирую, что твои дети будут заставлять тебя читать им сказки. И самой любимой у них будет сказка о Маше и Медведях. — мстительно протянула.

Представить, как Воронов трясущимися руками открывает детскую книжонку и начинает дрожащим голосом с мученическим надрывом читать сказку, удалось достаточно легко и ярко. До того ярко, что смешка сдержать не вышло.

Видимо, это же представил Воронов, судя по откровенно поскучневшему лицу. Да, да, морально готовься к такому развитию событий, товарищ!

— «Мария» и «серьезность» — два слова, которые рядом стоять не должны по определению. — резюмировал Воронов.

— Архип и добродушие — вообще яркие антонимы.

Ты что, дружок, нет-нет! Раз нам идти долго, ты сполна насладишься моим обществом. И не то, чтобы я была особенно вредной или тихо ненавидела его. Нет! В этой ситуации мы просто оказались парой невезучих дятлов. Не теряла возможность подать голос я только потому, что, стоило мне замолчать, как начинали слипаться глаза. Прямо на ходу.

Шумно вздохнув, отодвигая в сторону очередную ветку, Воронов только закатил глаза. Впрочем, сильно не возмущался, что меня обнадежило. Все же я могла определить, когда люди просто ворчали, а когда стоило заткнуться и поискать ближайший окоп для захоронений от приближающейся бомбежки. И если бы мне не хотелось спать так сильно, я бы даже смогла насладиться прогулкой. Свежо, птички поют, Воронов, разнообразия ради, не огрызается чрезмерно язвительно. Все было бы хорошо, если бы я не была Марией Львовной Москаленко.

Любому другому человеку наверняка повезло бы, и дорога прошла в целом благополучно. Любому, но не мне. Сперва темноту, опутывающую округу, я списала на позднее время, но часы вежливо намекнули на мой сбитый хронометр. В час дня сумерки летом — дело не частое. Вот только недоумевать мне оставалось недолго.

Грохот грома над головой заставил нас с Вороновым дружно вскинуть голову.

— Это твоя или моя карма? — уныло поинтересовался я и с досадой поморщилась, ловя на лоб первую дождевую каплю.

— Совместная… — не менее уныло ответил он.

— Еще долго?

— Пройти квадрат лиственных. — коротко ответил мужчина и только ускорил шаг.

Не знаете, как весело и разнообразно провести время с новым знакомым? Хотите в рекордные сроки помириться с врагом? Езжайте в лес, причем обязательно убедитесь, что в этот день будет гроза. Теперь я с чистой совестью могу сказать, что все эти рекомендации проверены на собственном опыте. Брести под дождем оказалось совсем невесело. Вообще. Признаться, уже скоро мне начало казаться, что идем мы добрый час, но на деле и пятнадцати минут не пришло. То затихающий, то снова начинающийся ливень щедро хлестал по нашим макушкам и прекращаться не собирался.

Уже скоро земля под ногами начала размокать, и несколько раз мне приходилось резко размахивать руками, чтобы удержаться и не рухнуть. Воронову в этом отношении повезло больше. Нахохлившись, он упрямо и удивительно ловко шагал вперед, и уже скоро обогнал меня, взяв на себя должность Сусанина. И, судя по тому, что кончаться лиственный коридор не спешил, взял достаточно основательно. В другой раз я бы даже отпустила шутку на эту тему, но не сегодня. Ноги то и дело скользили по размокшей почве, грозя в любое мгновение сподвигнуть меня на гимнастические подвиги.

И я честно держалась. Так долго, как могла, балансировала, сосредоточенная на этом. Даже слишком сосредоточенная — поэтому, когда Воронов вдруг остановился, я не успела его заметить, я не успела понять даже, что лес кончился. Я просто врезалась в его спину.

— И-и-ить!.. — только и удалось протянуть, бесславно повиснув на мужчине, вцепившись в него.

А вот он не успел ничего. Раскинув было руки в попытке сохранить равновесие, Воронов вместе со мной так и рухнул, проехав вперед в лужу.

— Твою мать, Маша!

От этого яростного рыка захотелось эволюционировать в лягушку. Благо лужа, в которую мы так эпично нырнули, уже позволяла причислиться к амфибиям. Да, Машка, день прошел не зря: довести и завалить мужика выходит не всякий раз.

— Извини… — протянула я, попытавшись хоть сползти с Воронова.

Вышло не очень. В стороны разъехались уже руки и я, успев только булькнуть, так и нырнула в лужу и в панике забарахталась. Руки снова и снова разъезжались и вынырнуть мне не удавалось, пока кто-то бесцеремонно не потянул меня вверх.

— Да что же за проклятье то! У дома известного предпринимателя Архипа Воронова в луже утонула бестолковая девка! — выволакивая меня из лужи, ворчливо возмутился мужчина. — Пресса в восторге — округа в шоке.

И даже если бы могла говорить, а не сплевывать воду, пытаясь отдышаться, язвить бы не стала. Нет уж, возглавить ТОП-10 нелепых смертей я явно не жаждала никогда.

С горем пополам сумев отдышаться и отплеваться, я все же подняла голову, окинув взглядом высокую ограду. Н-да, вот это мечта социопата…

— Эй, жива там?

— Тыкать палочкой в меня не нужно. — каркнула я в ответ, попытавшись подняться.

С первого раза не вышло. Со второго — тоже, с третьего меня снова бесцеремонно дернули за шиворот, поднимая.

— Я начинаю тебя тихо ненавидеть.

— Ну, раз пока тихо, можно продолжать в том же духе! — не сдержав истерического смешка, я покачнулась.

Снова упасть в лужу мне не дал все тот же Воронов, успевший перехватить меня уже за талию.

— В прошлой жизни я точно был не меньше, чем Гитлер, раз теперь судьба меня так наказывает. — раздалось унылое замечание где-то вверху.

Отклонив голову назад, я на мгновение даже как-то растерялась. Эй, а чего он такой высокий-то!

— Ну… Это… — как-то даже смутившись, я попыталась отстраниться. — Извини…

Иронично приподняв бровь, Воронов только неопределенно хмыкнул и отпустил. Но только для того, чтобы схватить за запястье.

— От меня ни ногой. — скомандовал он, так и потащив меня вдоль ограды.

И ничего ведь не оставалось, кроме как, спотыкаясь, побрести за ним. Да, не так я себе представляла прогулки за руку. Как минимум не под ливнем и не после купания в лужах. Но выбирать сегодня не приходилось, и я была вынуждена как могла быстро брести за Вороновым. Он останавливаться и не думал, с убийственным упорством бредя вперед вдоль ограды, что уже скоро показалась мне просто нескончаемой.

Однако начать возникать я не успела. Ограда оказалась далеко не такой бесконечной, как я думала вначале. После очередного куста сирени, который раскинулся почти вплотную к ограде, мы все же выбрели к дороге, которая упиралась во врата.

Ну, как дороге — огромной луже, что волнующимся озерком раскинулась перед высокими, уже предсказуемо сплошными вратами.

— Да ты просто чертов социопат… — не сдержавшись, протянула я.

— Судя по тому, что я получил после того, как выехал в город — стоило и дальше оставаться нелюдимым отшельником. — не остался в долгу Воронов и все же отпустил мою руку.

И еще до того, как я успела хоть что-то сказать, он плюхнулся прямо в лужу. Так, не поняла, тонуть с горя?

— Я же плавать не умею и спасти тебя не смогу. — на всякий случай предупредила я.

— Да упаси меня Господь от спасения твоего… — предельно откровенно ответил он, бредя к воротам.

К счастью, добрался без происшествий. Я даже на всякий случай закусила губу, чтобы сдержаться и не брякнуть что-то. Не дай Дарвин уронит ключи — придется совместно играть в парочку веселых аквалангистов.

И в кои-то веки мне повезло! Ворота, поднимая волну грязной воды, медленно двинулись в сторону.

— Ура… — только и смогла пробормотать я, осторожно спустившись в лужу к Воронову. — Вот видишь, не такая уж я невезучая!

— Я промолчу. — оглянувшись на меня, только и хмыкнул Воронов.

И прав же, гад! Ладно, птица-водолаз, балл за тобой.

Впрочем, долго на этом внимания я не акцентировала. Уже скоро переключила внимание за ворота.

— Ты точно мазохист… — только и смогла протянуть я.

Будь у меня такой дом, я бы скорее проложила нормальную короткую дорогу, чем променяла бы это чудо на квартиру в нашем городке.

Брели так долго мы не зря. Более чем внушительным, в сравнении с моей квартиркой, оказался не только дом — двор с зеленым газоном и рядом не стоял с нашим.

— Мазохисты удовольствие получают от издевательств над собой, а я просто везучий, как утопленник. — мрачно откликнулся Воронов, все же обернувшись ко мне. — Ты поплавала мало? Вылезай давай, проклятье ты мое!

Ой, да, что это я! Благо, сразу же за вратами начиналась мощенная плиткой дорожка. Ровная дорога, как же сильно я за тобой соскучилась!

— Иди вперед. Чтобы я тебя видел!

Фыркнув, я только закатила глаза. Тоже мне, конвоир! Впрочем, ворчать и язвить не стала. Крыша, обещающая защиту от дождя, была слишком уж соблазнительной, чтобы я от нее отказалась. Кто его знает, вдруг он решит мне здесь же отомстить и оставить мокнуть под дождем.

Впрочем, к своему стыду и в плюс Воронову, ничего такого он делать и не думал, и уже скоро меня пропустили в дом. Даже здесь пройти первым он и не подумал.

Да, да, я девушка опасная и непредсказуемая, меня из виду терять нельзя!

— Ради бога, Маша, не разнеси мне дом! — напутственно попросил Воронов.

И от его тона мне на какое-то мгновение даже неловко стало. Довела мужика, называется. Так, все, сегодня мы больше не язвим!

Ну, по крайней мере, постараемся.

Глава 8. Это Армагедон!

— Кажется, это конец света… — уныло протянула я, выглянув за окно.

Время шло, а дождь прекращаться не спешил. Я уже успела переодеться в выданный мне халат, уступить ванную Воронову и обосноваться на кухне у окна с чашкой чая, но дождь все так же лил.

«Это А-а-армагеддон!..»

От неожиданности я едва не подавилась чаем. Черт, сколько раз уже хотела поменять звонок! Сглотнув чай, я спешно достала телефон. Оставалось только диву даваться, как он не приказал долго жить после моего плавания!

Неизвестный номер меня не порадовал. Кто это меня так сильно хочет? Чуть помедлив, я все же ответила.

— Да?..

И уже мгновением позже я мученически скривилась. Этот голос будет сниться мне в страшном сне.

— Мария Львовна! — от громкого вопля Воробьяшкиной я даже чуть отодвинула телефон в сторону, оглушенная.

Динамик явно пострадал, отказавшись переключаться с громкой связи. Ну или телефон решил мне отомстить и отыграться за купание на моем слухе.

— Я.

— Ну, он показал вам?

— Эм… — неопределенно протянула я, не сразу сообразив, что именно Воронов должен был мне показывать. — Да, да все мне показал, продемонстрировал со всех ракурсов. У него там все в порядке.

Не сдержав зевка, я подперла голову рукой.

— Точно? А где вы сейчас? — не прекращала допытываться гордость партии фанатиков.

— Да у Архипа Архиповича. По такому ливню не выедем. — чувствуя, что терпение мое на исходе, буркнула я.

— А чем вы там занимаетесь?

От беспардонности этого вопроса я на какое-то мгновение просто растерялась. Даже язвительный ответ как-то не пришел в голову, запутавшись в гулкой тишине, что разом заполнила сознание. И пока я, замершая от неожиданности, не находилась, что ответить, нашелся Воронов. Когда он успел подойти, я не заметила, потому, когда за моей спиной вдруг раздался его голос, я так и подпрыгнула на стуле.

— Плаванием совместным, а вы нам мешаете.

И пока я тихо выпадала в осадок, этот нахал бесцеремонно сбросил вызов.

— Это что было? — возмутилась я.

Впрочем, возмущалась не то, чтобы активно и вдохновенно. Не будь я так ошарашена, ответила бы нахалке в том же духе.

— Не только же тебе мою репутацию портить! — бросил Воронов.

Фыркнув, я развернулась к нему, собираясь выдать что-то, но просто осеклась.

— Эм… У тебя, что, один костюм на все случаи жизни, и он теперь сушиться? — осторожно уточнила я, скользнув взглядом по дефилирующему в одном полотенце мужчине.

— Тебя что-то не устраивает? — иронично поинтересовался он, ответив мне откровенно насмешливым взглядом.

Ну, гад…

— Да нет. Хочешь заболеть — твои проблемы. Лечить потом не буду.

Впрочем, и эта угроза соответствующей реакции не вызвало. Хмыкнув, Воронов только прищурился.

— Представить не можешь, насколько я этому рад.

Фыркнув, я вообще напыжилась, плотнее запахнув халат. Впрочем, долго изображать оскорбленную невинность, когда улыбка то и дело растягивала губы, не удалось. После нескольких минут борьбы с собой под насмешливым взглядом Воронова я рассмеялась.

— Господи, что бы я только ни отдала за возможность увидеть ее лицо!.. — почти простонала я.

Теперь я уже безнадежно и безвозвратно пала в глазах семейства Воробьяшкиных. Нужно срочно уйти в глубокий траур по этому поводу!

— Это она еще не знает, какую активную ночь мы провели до этого. — задумчиво протянул Воронов, изучая что-то в чашке.

Все. С этого момента меня можно было просто выносить. Недосып и пережитый стресс довели мою ветхую крышу до аврального переезда. Снова рассмеявшись, я просто закрыла лицо руками.

Нет. Он определенно чудовище!

— Ну что вы, Мария Львовна, Алина Воробьяшкина — публичный человек, с ней обязательно нужно поддерживать разговор, а не мычать, как делали вы! — явно входя в раж, нравоучительно протянул Воронов. — Вообще, не стоило так быстро бросать трубку… Я бы еще много рассказать мог. О кошечке, что в приступах любви мне диваны полосует, о жарких нескольких часах на столе с соседкой…

— Архип… — уже почти простонала я.

Ну, как взрослый человек может так бессовестно стебать людей? Бессовестно и виртуозно, балл в его счет!

— Да, Мария Львовна? — с безукоризненной вежливостью взглянув на меня, подчеркнуто невинно протянул он.

Фыркнув, я только покачала головой. Сейчас, в халате с его плеча, под крышей его дома и с чашкой горячего чая мне как никогда стало совестно за ряд пакостей. Ехидный мужик, но неплохой же…

Вздохнув, я взъерошила волосы и чуть поморщилась.

— Помнишь, ты говорил, что тебе там уборщица нужна?.. В общем… Диван твой испоганил мой Ворон. Ума не приложу как он пробрался к тебе и как выбрался, но ко мне он в тот день явился с полными когтями поролона. Его лап дело… И змеи тогда… Я запустила ужа. Хотела попугать немного, а он… — поежившись, я не договорила и неопределенно махнула рукой.

И хотя я прекрасно понимала, что рискую вот прямо сейчас оказаться на улице в халате или вовсе без него, но мне как-то сразу стало легче. Есть вещи, которые стоит говорить, стоит раскрывать, а не складировать в глубине души. Все имеет свой срок годности, и ничего так не разъедает душу, как вонь просроченного чувства вины. Я от своего избавиться успела. Чего бы мне не стоило. Но успела, и… Будь что будет.

Воронов ответил не сразу. Я почти физически ощущала его взгляд и уже даже начала морально готовиться к полету ласточкой через дверь. Впрочем, полет не спешил начинаться, равно как и Воронов не спешил начинать уничижать на меня. Когда я все же рискнула осторожно поднять к нему взгляд, он вообще усмехался.

— Если ты думаешь, что после такого признания я доверю эту работу тебе — даже не надейся. Просто сделай милость, не приближайся к двери моей квартиры.

И пока я тихо и откровенно выпадала в осадок, этот… Птиц принялся заваривать себе кофе. Эй, где моя методичка по мужской логике! Остро и срочно нуждаюсь!

— Но я все же надеюсь, что больше не увижу в своей квартире ни твоего кота, ни, что еще важнее, твоих змей, тараканов, мух и всего того, что так или иначе к тебе относится, соседушка.

— Так, вот не нужно! Тараканов у меня нет, змея не моя, а кот вообще педовский! — справедливости ради встряла я.

Впрочем, Воронов в ответ на это только иронично усмехнулся и обошел стол, обустроившись за противоположным концом.

— Они контактировали с тобой — вот и имеем. Что уж там, если одноклассница даже твоя… — не договорив, Воронов только махнул рукой, поморщившись.

Этого, кажется, говорить он не собирался. Да, мужчине явно не везет с окружением. Мало того, что новая соседка доводит, так еще и по пассии дурка плачет.

— Ну, она ночью, конечно, дала, но не всегда же она такая! — протянула я.

Вот до чего только усталость не доводит, уже и Ирку защищаю. Что дальше-то?

Хмыкнув, на это Воронов не ответил ничего, залпом допив кофе.

— Второй этаж, первая дверь налево. Сегодня спишь там, а завтра, если повезет, уедем в город. И я искренне надеюсь, что хоть пакостей-то от тебя будет меньше.

Под подозрительным взглядом мужчины я активно закивала, хотя мое внутреннее «Я» только громогласно расхохоталось. Обещать-то я могла, а вот обстоятельства моей буйной жизни порой складывались в достаточно нецензурные символы.

В жизни каждогонезамужнего человека обязательно отыщутся сочувствующие и любопытствующие пираньи. Этим рыбкам нет дела до ваших копошений в любые стороны. Если вы не обзавелись второй половинкой и, в идеале, пятеркой детишек — значит, вы смертельно несчастны и вас точно нужно спасать.

В моей жизни такой рыбкой была Лидочка. Вернее, «Лидочкой» она была еще, когда мои родители только женились, но за прошедшие годы бравая Лидочка перейти к солидной Лидии Петровне так и не решилась. Более того, стоило хоть кому-то назвать ее по отчеству, как Лидочка смертельно обижалась.

Увы, но кроме этого Лидочка относилась к той категории людей, которые, обидевшись смертельно, не уходят в закат, а продолжают усиленно грызть. И грызла она в основном именно личную жизнь. А уж если вам не повезло оказаться девушкой, грызть она бралась вполне себе целенаправленно, ведь у пираньи Лидочки был тридцатилетний малек Игорек.

Несмотря на то, что Игорек был самым золотым ребенком, а, может, как раз поэтому, мамочка все еще не смогла отыскать ему пары. По ее версии, все девушки были недостойны ее золотца, по моей — золотце явно было цыганским.

За всю жизнь в одном мне просто невероятно повезло. Я ни разу не оставалась наедине с Лидочкой, а ее сыночка так и вовсе знала только по рассказам самой Лидочки и ворчанию моего любимого родителя.

К счастью, на моих родителей волшебные слова «сын маминой подруги» не действовали. Стоило Лидочке, которую принимала мама, скрыться за дверью, как мой отец начинал выразительно и размашисто креститься. При этом на все возмущения мамы он только серьезно кивал, что, да, Лидочка и правда золотой человек, раз и убежденного атеиста довела до такого.

Но несмотря на всю колоритность, эта парочка не так уж много занимала в моей жизни и памяти. Поэтом, когда мама вдруг позвонила с просьбой пустить переночевать ее подругу с сыном и назвала ее «Лидой», я даже не сразу поняла, что приближается Армагеддон.

После относительно спокойной недели, за которую мы с Вороновым даже здороваться при встрече начали, я как-то расслабилась, поверила в то, что Вселенная решила оставить меня в покое и прекратить эксперименты. Какая наивность!

Лидочка грянула громом среди ясного неба, ворвалась в мой тихий мирок локальным торнадо и захватила мой дом со скоростью эпидемии. Я и оглянуться не успела, как эта деятельная натура заполнила собой все, просто ослепив сверканием массы браслетиков-брошек на необъятных телесах. И было бы хорошо, если бы эти телеса вдруг не сгребли меня в крепкие объятия. И сколько я не пыталась убедить ее, что не умираю от анорексии, не страдаю от изнуряющей работы и лютой тоски по отсутствию сердечного друга, слушать меня не спешили.

— Ой, вот нужно тебе замуж и ребеночка, вот все проблемы от того, что одна ты! — защебетала Лидочка, все же отпустив помятую меня. — Послушай меня, уж я-то знаю, уж я-то пожила.

Глубоко вдохнув, мечтая провалиться, я все же заставила себя кисло улыбнуться и закивать. День, всего один день, я вытерплю!

— Ой, Машенька, а это Игорь.

Понять, что представляют именно золотого ребенка, можно было по тону женщины. Таким тоном сообщают о вручении Оскара или о приезде президента, как минимум.

Хотя, знаете, зря я, пожалуй, ворчала на них. Отличный тандем старшего и младшего поколения. Если мамочка в мою комнату ворвалась, Игорек вплыл белой лебедушкой. Хотя, как белой… Излишне напомаженные мужчины вызывали у меня некоторые сомнения по поводу их цветовой принадлежности.

— Привет…

Эм… Это томное придыхание и челочка, изящно отброшенная назад, меня сейчас сразить наповал должны были? Ладно, допустим, что поражена в самую печень.

— Проходите. — так и не сумев выдавить из себя ответную любезность, я посторонилась, пропуская эту колоритную парочку.

День, всего один день. Ну, разве не выдержу?

Не выдержу.

Торнадо «Лидочка» просто не оставило мне шансов на отступление, взяв в осаду. После вступительной беседы ни о чем, Лидочка, не откладывая в долгий ящик, перешла к любимому делу — восхвалению сыночка. Всего за час я успела узнать о всех болезнях, любимых блюдах и предпочтениях этого солнечного ребенка, который изучал мою квартиру настолько несчастным взглядом, что хотелось просто добить беднягу, чтобы не мучился. Ну, да, после потопа не мешало бы сделать ремонт основательнее, но меня все устраивает, а такого богатства, как вы, я не ожидала. Если бы ожидала, запаслась бы лопатой, ведь такие сокровища обязательно стоит прятать, да поглубже. Не дай бог кто позарится.

И даже когда я скрылась на кухне под благовидным предлогом заварить чай, звук голоса Лидочки все равно не оставлял в покое. Еще бы, с таким-то масштабом… Легких.

— …а девушки ныне совсем никудышние пошли!

Да, да, мамонтов не ловят, с букетами за трепетными принцами не гоняются.

— Все о себе думают, да о себе, мчат куда-то. Не понимают, глупые, что счастье-то в том, чтобы любимого утром поцеловать, да ночи у колыбельки ребеночка проводить!

На мгновение очень сильно захотелось засыпать в чай порцию тертого чеснока. Ну, а что? Для профилактики паразитов, ибо, судя по тому, чем меня донимают, вредители уже и до мозга добрались.

— А что главное — мужчин совсем не ценят!

От этого заявления я едва не споткнулась о порожек, с мрачным интересом взглянув на представителя недооцененной части человечества. Часть человечества, раскинувшись в кресле, величественно кивнула.

А между тем Лидочку продолжало нести. Судя по всему, мое молчание было воспринято, как символ полного согласия и живейшего интереса. Смолчав сразу, я безнадежно опоздала заткнуть этот фонтан красноречия. Лиду несло с масштабностью водопада Виктория и скоростью света.

— Вот все же им не так, не понимают, что ценить нужно любимого. Вот сложный период у него — так зачем пилить? Заботиться нужно, это ведь долг каждой женщины — хранить домашний очаг и детишек растить!

Чувствуя, что с каждым словом мне все больше хочется просто рассмеяться, я только потерла переносицу. Никогда не понимала словосочетание «долг женщины». Во-первых, взаймы я ни у кого и ничего не брала, чтобы быть должной, во-вторых, я взрослый и самостоятельный человек, я обойдусь без чужих советов и сама построю свою жизнь. Я не сижу и не собираюсь садиться кому-то на шею, чтобы оказаться у кого-то в долгу.

Чувствуя, что меня начинает дергать, и сдерживаться становится все тяжелее, я отставила чашку и обернулась к золотому дитятке.

— И за что же вот тебя конкретно должна уважать, ценить и носить на руках женщина? — бесцеремонно прерывая поток словесного недержания Лидочки, елейным голоском поинтересовалась я.

И не трогала бы я это… Золотце, да только довольная улыбка и медленное, согласное покачивание головой в ответ на разглагольствования Лидочки, меня довели.

Судя по всему, золотце такого хода не ожидало и на миг просто округлило глаза, повернувшись ко мне и только раскрыв рот.

Моя же ты рыбка золотая, водами Чернобыля порожденная!

— Как «за что»! — изумленно воскликнула Лидочка, не дав мальку даже булькнуть. — Да Игорек ведь такой умный, талантливый, целеустремленный! Вот с работой пока не везет, но это временно. Вот как подвернется должность, которая подойдет нам по талантам, так еще и в золоте купаться будем.

Ага, цыганском. Каждое слово женщины все больше ассоциировалось у меня со скрежетом железа по стеклу. Прости, мама, но после ночевки у меня подруги у тебя больше не будет.

— Ну, а попытаться начать с меньшего? — осторожно начала я.

Зря, очень даже зря. Рыбкино семейство уставилось на меня с одинаково священным ужасом.

— Только дурак будет тратить время и силы на копошение в грязи, гений сразу метит в звезды! — высокопарно заявил Игорек.

Чтобы не сказать, куда он там метит, да все никак не попадает, пришлось даже закусить губу. Да, я согласна, что хвататься за первую попавшуюся метлу — глупо, но и начинать ведь с чего-то нужно. Редко кому везет с места взлететь к цели, большинству нужны годы упорной работы. Работы, но никак не упорного ожидания и натирания компьютерной мышки.

Сжав ладонями подлокотники кресла, я уже приготовилась к ответу. Эмоциональному ответу, на который имела полной право, пока эти рыбки плавают в моем аквариуме. Но не успела раскрыть и рта. Эмоциональный настрой сбило постукивание в дверной косяк. Поперхнувшись словами, я машинально обернулась на звук.

— Эм… — разом растеряв весь пыл, я изумленно уставилась на Воронова.

Я, что, забыла закрыть дверь? Но даже не это меня смутило. Куда больше изумления вызвал свернутый плед, который тот удерживал на руках. Плед, в котором явно кто-то был, судя по шевелению и откровенно мрачному выражению лица мужчины.

— Соседушка, что это? — не обращая внимания на рыбье семейство, мрачно поинтересовался он.

Хм… Ну, варианты у меня, конечно, были, но как-то уж не слишком трепетно он поддерживал этот сверток, чтобы эти варианты подтвердились.

— Это плед. — осторожно, решив отталкиваться от очевидного, ответила я.

Судя по иронично приподнятой брови Воронова, он уже заготовил ответ, но еще давал мне время на реабилитацию. Понимая, что ошибиться и опозориться права просто не имею, я поднялась с места и быстро просеменила к нему, чтобы заглянуть в сверток.

Не теряя времени, Воронов с готовностью раздвинул края истрепанной ткани, демонстрируя… Хвост.

Ворон… А я-то думала, куда делся этот паскудник.

— Мог бы и аккуратнее! — протянула было я, но тотчас потупилась под мрачным взглядом мужчины.

— Мог бы вообще включить стиралку, куда он забрался, и не вытаскивать.

На какое-то мгновение я даже испытала острое сожаления, что он этого не сделал, но всего на мгновение. Даже этот меховый паскудник был куда более приятной компанией, чем парочка рыб у меня за спиной. Кстати, о них…

Почти физически ощущая порядком ошалелые взгляды парочки, я протиснулась мимо Воронова к ванной.

— Давай его сюда… С пледом, если его тебе не жаль. — чуть помедлив добавила я.

Я едва успела договорить, когда грозно загудевший сверток шмякнулся точно в ванную, негодующе мявкнув. И, что бы мне не говорили о гуманном отношении к животным, вместо того, чтобы броситься к котику, я спешно закрыла дверь. Ворон у меня чудо, но получать ударную дозу когтеукалывания от него я была не намерена.

— А ты уверена, что это кот? — вместе со мной прислушиваясь к тому, что творится в ванной, уточнил мужчина.

— Это Ворон. — уныло отозвалась я.

— Это — кошмар.

— А не нужно было дверь открытой оставлять!

В ответ мужчина только наделил меня уничижительным взглядом, но по отсутствию ответа я поняла, что попала в точку. Довольно улыбнувшись, я победно вскинула вверх палец, но ничего не сказала, вспомнив об одном моменте…

— Ой, послушай, у меня к тебе дело!

— Если без конкретного дела ко мне ты столько… радости принесла, то боюсь даже представить, что меня с делом ждет.

И в другой раз я, может, даже смутилась бы, если бы этот гаденыш не усмехнулся. Вот она, минутка романтики под аккомпанемент кошачьего ора из-за двери.

— Да брось, зато тебе весело живется теперь. Но я по маленькому делу… Ты, когда у себя за городом будешь, не можешь посмотреть там, нет ли где-то кольца моего? Серебряное такое, мне подруга дарила. Если найдешь, буду очень сильно тебя любить.

Хмыкнув, Воронов только кивнул, а я… Черт, не смогла сдержать улыбки. Подумать ведь не могла, что когда-то буду разговаривать с этим паршивцем не то, что по-дружески, даже просто спокойно.

За разговором с соседом я как-то и забыть успела о двойном раздражающем факторе. Поэтому, когда Лидочка вдруг подала голос, я только мученически скривилась.

— Машенька, а кто это, зачем пришел?

Господи, подари мне везения, а этой женщине хоть каплю такта!

— Сосед. — неожиданно пришел на помощь Воронов, усмехнувшись. — Обсуждаем последствия совместно проведенного времени.

Гад. Не то, чтобы сильно, но все же гад. Бросив на Воронова взгляд, я все же обернулась к золотой чете.

Хотя, нет, не гад. За ошеломленное выражение лица Лидочки я разом простила ему все, мысленно пообещав даже позже как-то отблагодарить. Впрочем, не так сильно меня привлекло выражение лица Лидочки, сколько лицо Игорька.

Эм… Я, что, права была насчет сомнительности расцветки товарища? Это что за восхищенный, только что не влюбленный взгляд? Но золотце все же решило не поражать меня настолько. Только резко поднялось с места, шагнув к нам.

— Вы Архип Воронов? — восторженно воскликнул он.

Заинтересованно приподняв бровь, я оглянулась на соседа. Он что знаменитость какая-то, стоило просить у него автограф?

— Допустим.

— Невероятно… Я о вас столько слышал. Я на вас равняюсь, вы мой кумир! Так быстро подняться из ничего! Скажите, скажите, в чем секрет, как вам удалось так быстро сделать себе имя?

Ладно, это я знала, автограф просить не буду. А вот на реакцию полюбуюсь.

А реакция оказалась презанимательной. Не уверена, конечно, но у меня бы такая паршивая улыбка появилась перед какой-то пакостью.

— О, все предельно просто. — доверительно начал он, хлопнув Игорька по плечу. — Берете в пятницу тринадцатого кота. Черно-белого и обязательно берите за левую лапу. И несете его во двор. Запомните, обязательно во двор, а лучше на ровное место с песочком, на детскую площадку. Привязываете его за ту же левую лапку к лавочке и ждете…

Рассказчиком Воронов оказался просто отменным. Затаив дыхание, его внимательно слушали не только Игорек и Лидочка, но и я. Во дает! И это серьезный, взрослый, состоявшийся человек.

— И поможет? — тихо уточнил Игорек.

От неожиданности я едва сдержала смешок. Ладно, Воронов еще достаточно взрослый человек. Ну, относительно. Он, по крайней мере, усмехнулся уже открыто.

— Получить строк за издевательство над животными — поможет, а вот в бизнесе — не думаю. — он только снова хлопнул Игорька по плечу.

С чувством так, от всей души, так, что Игорек едва не сел на месте.

— Работать нужно. Работать. — все же посерьезнел он и развернулся к двери. — И, да, поищу я тебе кольцо.

Бросив это напоследок, Воронов скрылся за дверью. И пусть из-за последних его слов в мою спину снова впился взгляд Лидочки, я все же не сдержала улыбки.

Не такой уж и плохой у меня сосед.

Глава 9. Качается сосед, судачат бабки глухо

Нет, замечательный у меня сосед!

Стоило Воронову уйти, как в квартире воцарилась блаженная тишина. Меня больше не донимали дурацкими расспросами и нудными лекциями, а глубоко озабоченный взгляд Лидочки игнорировать было не так уж сложно. И пусть потом слухи о моем нравственном падении расползутся по всему городку — какая уже разница? На крайний случай буду честно признаваться, что, да, все правда.

А что, если сплетницам заняться больше нечем — не буду же я у них смысл жизни отбирать, я не настолько жестокая!

С онемевшим семейством рыбок мне удалось распрощаться в пять утра, и еще никогда я не вставала в такую рань с таким удовольствием. В порыве небывалой щедрости я и вовсе послала Игорьку напоследок воздушный поцелуй. Ну, я ведь и правда щедрая. Здесь самооценку золотого дитятки так пошатнули, что я просто обязана восстановить ее. Такие экземпляры беречь нужно, над кем еще издеваться будут не золотые, серые да никчемные личности?

День, который начался так прекрасно, казалось, не могло испортить ничто. Даже Ворон, все же выпущенный из вынужденного заключения, ограничился откровенно презрительным взглядом и согласился пойти на мировую после пожертвования изрядной порции корма. Куда только влезает?.. Впервые за долгое время утро не казалось унылым, и мне даже захотелось чего-то приготовить. Ну, а что, женщина я, али не женщина?

Кулинарными талантами я особенно не славилась, но в этот раз все шло как по маслу. Шарлотка даже не пригорела, и это внушало надежду на светлое будущее.

Оставив свое творение остывать, я привычно уже переступила через Ворона, который растянулся на пороге, и подошла к окну. Машина Воронова была на месте, значит, соседа можно выловить.

Ну, я ведь обещала его отблагодарить? Пусть теперь принимает в дар шарлотку, как залог мира. Сперва думала выскочить вот так, прям в домашнем спортивном костюме, но отчего-то стало стыдно. Он-то меня видел и не в таком наряде, но… Черт, женщина я, али не женщина?

Выстыть до минусовых температур шарлотка, конечно, за время моих сборов не успела, но за время поиска брюк, блузы и нанесения мейка тепло выпечки было уже едва ощутимым. Ладно, зато не обожжется.

Чуть помедлив, бросив последний взгляд на себя в зеркало, я скорчила рожицу Ворону, что созерцал хозяйку через зеркало. Нечего смотреть так скептически, слой штукатурки спасет любую безнадегу, так что я теперь еще очень даже ничего.

Глубоко вдохнув, только что не перекрестившись, я все же вышла из квартиры и осторожно позвонила в дверь соседа, удерживая блюдо с шарлоткой в свободной руке.

А в ответ тишина.

Неужели уехать успел? От этой мысли едва не опустились руки. Ну да, день начался слишком уж хорошо, чтобы сейчас я не получила такой пакостный презент.

Впрочем, окончательно разочароваться во всем и всех я так и не успела. Шагов я так и не слышала, а вот щелчок замка различила вполне определенно, а мгновением позже раскрылась и дверь, являя Воронова. На миг зависла неловкая пауза. Я, растерявшись, смотрела на соседа, он, удивленно приподняв бровь, на меня.

— Эм… Вот в общем… — опомнившись, я спохватилась и протянула к нему блюдо.

Теперь удивленно подняты были уже обе брови, а взгляд исполнился легкого недоверия.

— Отравить решила? — вежливо осведомился Воронов, вызывая мгновенное желание стукнуть его.

Сдержаться удалось, не закатить глаза — нет.

— Да тебя же ни один яд не возьмет! — ворчливо бросила я. — Бери давай, и не язви здесь! Старалась, между прочим.

Хмыкнув, Воронов покачал головой и блюдо все же забрал.

— Я надеюсь, сейчас ты не занята, или дела?.. — вдруг уточнил он, смерив меня взглядом.

Черт, вот зачем вырядилась? От некстати накатившего смущения на миг сжала ладони.

— Нет я… Это… Прогуляться думала по двору… — протянула я, уже чувствуя, что несу бред.

Всю жизнь по двору в домашнем и халате могла продефилировать, а здесь вырядилась. Не бывать тебе, Машич, партизаном — спалишься на первом же допросе, смешав грешное с праведным.

— Хорошо… Тогда проходи. — посторонившись, вдруг с усмешкой произнес мужчина.

Теперь уже я удивленно взглянула на него, но Воронов только прищурился.

— Хотя мы и заключили пакт о ненападении, соседушка, но рисковать я не хочу. Проходи. Думаю, мое вино будет прекрасным ответом на твою шарлотку. Скажем так, печатью на нашем договоре. — отозвался он.

И глядя на эту наглую рожу сдержать улыбку не удалось. Вот как здесь отказаться? Да и что может случиться от одной шарлотки и одной бутылки вина?..

Ну почему всех людей комары мучают ночью, а мне эта мерзкая тварь, досталась утром. Мерзкий писк вместе со слишком ярким лучом солнца вызывали откровенную ненависть к этому утру.

Вяло отмахнувшись от комара, я только глубоко вдохнула, чувствуя, что для подъема категорически не готова. Все тело было ватным, противно ныла голову, мерно подымалась под головой подушка.

Стоп, что?!

Мгновенно просыпаясь, я, не без труда разлепив веки, попыталась приподняться на локтях. Рассмотреть пока ничего не удалось, только потыкать пальцем в подушку. Твердая, дышит…

— Да исчезни ты…

Ворчит.

Странно, когда это моя подушка начала ворчать голосом Воронова?

Еще не совсем проснувшись, я ценой невероятного усилия заставила себя повернуть голову вправо, к продолжению подушки. Несколько мгновений я задумчиво изучала дремлющего мужчину, прежде чем подскочить точно ужаленная.

— Какого черта?! — на выдохе пробормотала я, на всякий случай быстро проверив, на месте ли одежда.

Так, вроде одеты. Уже хорошо.

— Проклятье, Ир… — не договорил.

Обернувшись к Воронову, встретившись с его еще сонным но уже не радостным взглядом, я скривилась и вяло помахала ему ручкой.

— Ну… Доброе утро… — хрипло каркнула я, прежде чем тихо застонать и просто закрыть руками лицо.

Позор, это же нужно было так набраться… И ведь ни черта не помню. Хотя нет, помню, как мы прикончили одну бутылку и перешли ко второй, и там еще что-то было.

— Мы же не… — осторожно уточнил Воронов.

— Нет! — поспешно отозвалась я и сползла на пол, тотчас удивленно уставившись на свои ноги.

Я все, конечно, понимаю, но ботинки Воронова на мне вполне могли бы сойти за лыжи. Так, а где мои балетки?

Ответ пришел мгновением позже со стороны диванчика, на котором мы так дружно прикорнули.

— Да что за черт…

Обернувшись, я не сдержала смешка.

— Скажи мне, как? — протянула я, искренне не понимая, как это существо смогло втиснуться в мои балетки.

Хотя, больше меня волновал другой вопрос — зачем? Не могли же мы куда-то в таком состоянии выйти? Или…

От этой мысли я только поморщилась. Нет, ну не настолько же мы, в конце концов!

— А вы чертовски проспиртованная личность… — хрипло протянул Воронов, вынудив меня снова усмехнуться.

— Главное, чтобы не заспиртованная… — отозвалась, пытаясь отыскать ключи.

Ключи отыскиваться не спешили, терпение таяло. Мне срочно нужно было умыться и выпить кофе. И, судя по всему, эти два желания более чем четко читались на моей помятой и сонной рожице.

— Ванная там. — махнув влево, произнес Воронов и, зевнув, предпринял попытку расстаться с моими балетками.

Прощайте, верные товарищи. Судя по треску и тихому матерку мужчины, что донесся до меня уже на пороге ванной, с вами я могу попрощаться. Впрочем, в тот момент особенной жалости к обуви я не испытывала, а к жажде кофе примешалась горячая благодарность Воронову. Вот сейчас я его почти люблю.

Однако вера в добропорядочность мужчины развеялась, стоило мне взглянуть на себя в зеркало. Матерь ежиков Египта! Что это за лохматое существо с потекшей тушью и размазанной помадой? Да таким можно от алкоголизма лечить!

Спешно включив воду, смыла остатки боевой раскраски, перешедшей в разряд устрашающего грима, и почувствовала себя немного лучше. И пусть припухлость и мутный взгляд никуда было не деть, но этот блинчик с кое-как собранными в хвост волосами был все же получше того, что я видела минутой позже. А звук свиста чайника с кухни и вовсе заставил приободриться.

— Послушай, а там ключей нигде нет моих? — выходя из ванной, поинтересовалась я, осмотревшись по сторонам.

Благо комната после подписания соседями мировой не пострадала, это уже радует.

— Ну, как тебе сказать… — как-то слишком уж странно ответил Воронов, вынудив меня поспешить на кухню.

Ох, елочки пушистые, это мы, что, две с половиной бутылки вина и бутылку абсента залили в себя? На миг от этой батареи мне стало плохо, а когда взгляд скользнул в сторону от этого живописного натюрморта, стало еще хуже.

Ключи на кухне были. Вместе с телефоном Воронова. И компотом в графине. И все это было заморожено в монолитную глыбу.

— Мать моя женщина… — чувствуя, как разом начала ныть голова, я подошла к этому чуду холодильного искусства, смутно вспоминая, как Воронов разговаривал с кем-то.

Кажется, я, исполняя роль суфлера, давала какие-то советы. Елки, кому мы звонили? Впрочем, Воронов этого либо не помнил, либо озадачивало его другое. По крайней мере сосредоточил внимание мужчина не на графине, а на бутылке вина, которую задумчиво вертел в руках.

— Ты, что, решил лечить подобное подобным? — хмыкнула я и подошла к плите, чтобы отключить отчаянно свистевший чайник.

— Угу… — рассеянно протянул мужчина. — Скажи, а это твоя бутылка?

От этого вопроса я замерла наперевес с чайником. И отчего мне этот вопрос не понравился?

— Нет. — осторожно ответила я, повернувшись к нему.

Из задумчивого выражение лица мужчины изменилось почти к страдальческому.

— Маша, у меня было две бутылки вина и абсент. Я хорошо помню вино, помню начало абсента, а…

Договаривать ему не пришлось. Чайник снова опустился на плиту, а я едва не села на пол.

— Черт, неужели мы в таком виде еще ходили куда-то?

От такой вероятности резко захотелось закрыться в сейф до ближайшего Армагедона. Но если меня волновала только социальная сторона беды, Воронов скривился от материальной части проблемы.

— Только бы не ездили. — мрачно бросил он и быстро вышел из кухни, оставляя меня наедине с чайником.

Ну, дела… В жизни не напивалась до такого состояния, и вот. Да еще где, у себя же дома с соседом! Господи, стыдно-то как! И вдвойне стыдно было оттого, что не пошла за Вороновым. Пили вместе, а что, если и правда ездили и где-то припечатали машину?

К несчастью, из окон квартиры мужчины его машины видно не было и, чтобы хоть как-то занять себя и уменьшить чувство вины, я заварила кофе и взялась мыть посуду. Одновременно прислушивалась к шагам на лестнице, не идет ли Воронов. Ждать пришлось недолго. Сперва я даже не обратила внимания на грохот быстрых шагов, почти бега. Не мог ведь взрослый человек мчать, как мальчишка, к тому же взрослый человек после такого удара по печени?

Оказалось, мог.

Мгновенно отложив посуду, я обернулась к нему, тревожно сжав руки. Выглядел Воронов порядком ошарашенным и… Черт, смущенным?

— Что такое? — не в силах терпеть, прямо уточнила я.

Шумно вздохнув, мужчина провел ладонью по волосам.

— Ну… Мы никуда не ездили. — осторожно начал он и почти рухнул на стул. — Но ходили.

От того, насколько мрачно он это добавил, мне снова стало нехорошо. Что мы натворили?

— Мы что кого-то побили? — уныло уточнила я, вытирая руки.

Хмыкнув, Воронов только медленно качнул головой и криво, по-мальчишески растерянно усмехнулся.

— Судя по… Заигрывающим взглядам бабушек у подъезда — нет. И знать, что я делал и говорил им, не хочу.

Чашка, которую я взяла в руки, едва не рухнула вниз. Сперва я честно хотела сказать что-то ободряющее, но сдержать смех не удалось. К счастью, в этом наши с мужчиной взгляд сошлись. Снова хмыкнув, он покачал головой и тоже рассмеялся, откинувшись на спинку стула.

— Казанова, мать его, совратитель добропорядочных старушек! — хлопнув по столу, мужчина потер переносицу, не в силах сдержать смеха.

— Ну, может, этим наши подвиги и ограничились? — все же отсмеявшись, протянула я, таки перенеся чашку к столу, устроившись напротив соседа.

Ответом мне был бесконечно ироничный взгляд. Да, я тоже очень слабо в это верю, нам так повезти не могло, особенно после настолько масштабного косяка.

И, точно подтверждая мою теорию, в дверь вдруг позвонили. Воронов, так и не успевший отпить кофе из своей чашки, на миг замер, подозрительно прищурившись.

— Это еще кого принесло?

Тихо фыркнув, я не смогла удержаться.

— Ну, может, какая из бабушек решила вспомнить молодость и поддаться на совращение?

Ответом мне был совершенно кислый взгляд, который мгновением позже сменился паскудной усмешкой.

— Вы, Мария Львовна, не забывайте, что выходили мы вместе. И если я знаю, где отметился, вас еще ждет множество интересных открытий… — назидательно протянул он.

Да, от такого предположения мое желание шутить сразу же сошло на нет. Ладно, Воронов, здесь один-один.

Между тем в дверь снова позвонили, при чем звонок не просто тренькнул, его целенаправленно зажали, и мерзкий дребезжащий звук ударил по и без того гудящей голове.

— Проклятье, да открой уже! — зажав уши ладонями, взвыла я.

Пробормотав что-то, мужчина тяжело поднялся с места. Встречать гостей он явно не был готов. И уж точно не был готов встречать ту гостью, что к нему явилась.

Всего мгновением позже из коридора донесся мрачный голос Воронова, прервавший звонок.

— Кто?

Глубоко вздохнув, чувствуя, как разом стало легче, едва затих звонок, я с удовольствием отхлебнула кофе. Зря, очень даже зря я это сделала. В момент, когда я услышала щебечущий голос за дверью кофе пошло не туда, а глаза полезли на лоб.

— Архип, это же я, Ирочка! Ты вчера мне звонил, и вот… Я здесь!

На мгновение повисла тишина. Пока я пыталась откашляться от кофе, Воронов… А пес его знает, что он там делал, но ответ его вышел достаточно неоднозначным.

— Эм… Да, минутку… — протянул он, а мгновением позже эта паршивая птичка уже встряхнула меня за плечи. — Что я ей говорил?

С трудом переведя дыхание, я мученически поморщилась и развела руками. Если бы я помнила. Между тем со стороны двери донеслось то, что заставило нас на мгновение замереть.

— Ты мне сюрприз готовишь, да? Да, я знаю, ты такой неисправимый романтик, вчера позвонил, так красиво говорил, о кольце говорил. И да, тапочки я тоже купила тебе! — уже чуть растерянно закончила она.

С каждым словом, чуть приглушенным расстоянием, выражение лица Воронова становилось все более ошалелым. Что несет эта женщина он явно не понимал, а вот я начинала смутно вспоминать. И звонок, и мои суфлерские подсказки, как покорить женщину. Пес его знает, чего звонить он решил именно Ирке, но решил.

— Ты ей позвонил, признание в любви репетировал… — тихо произнесла я.

— Я?! — ошалев, свистящим шепотом уточнил он, сильнее сжав мои плечи.

— И я… — закусив губу, добавила я. — Мы, это, вместе признавались. Вернее, ты признавался, а я подсказывала… — поспешила исправиться я.

Чуть нахмурившись, Воронов медленно кивнул. Взгляд мужчины скользнул к графину с его телефоном. О, кажется, вспомнил.

— А кольцо это твое… Убей, не помню, куда дел, но помню, что нашел.

Ладно, с кольцом разберемся позже. В идеале после того, как жертву наших экспериментов спровадим.

— А, это… Тапочки-то тебе зачем нужны были? — чуть помедлив, все же уточнила я и передернула плечами.

Воронов намек понял и меня отпустил.

— Чтобы захоронить меня было в чем. — мрачно отозвался он и взъерошил и без того лохматую шевелюру. — Ладно, жди здесь!

Вздохнув, мне ничего не оставалось, кроме как кивнуть. Не хватало еще, чтобы Ирочка меня здесь заметила, вот только скандала мне на хмельную голову не хватало.

Проводив глубоко вздохнувшего Воронова взглядом, я даже перекрестила его украдкой. Ну, мало ли — с такой гадюкой, как Ирочка, лишним не будет. И если кто-то считает, что полуночные поиски истеричной бабы прибавили мне любви к ней, глубоко ошибается.

Стараясь не шуметь, я осторожно присела за стол, грея руки о чашку с кофе. Горьковатый, кстати, нужно будет сахар добавить. Осматриваясь, дабы определить, где у этого мужчины на кухне может обитать сахар, я честно пыталась не вслушиваться в разговор, последовавший сразу после того, как щелкнул замок открывшейся двери.

Не помогло. Звонкий звук поцелуя сразу же заставил меня поморщиться. Присосалась, пьявка.

— М-м-м… Ира, погоди!..

М-да, мне почти жаль Воронова: такой муки в его голосе я не слышала давно. Так-то да, признаваться бабе в том, что звонил ей по пьяни и серенады о любви пел с легкой руки той бабы, с которой пил — такое себе удовольствие.

— Не могу! Я так счастлива, что ты наконец-то понял, что я — та единственная, что сможет сделать тебя счастливым. Что только со мной у тебя будет хорошая семья, что только меня ты хочешь видеть по утрам!..

Однако, может, попросить у Ирочки отвесить мне порцию самоуверенности? Судя по тому, что в ответ на эти излияния голоса Воронова так и не раздалось, он тоже в полной мере оценил душевные качества Ирочки. А хотя, может, она его там и правда поразила в самую почку?

Да где этот чертов сахар?

Нахмурившись, я еще раз осмотрела столики, но, не обнаружив ничего и близко напоминающее сахарницу, решила позволить себе немного обнаглеть и поискать в настенных шкафчиках.

— Ира, выслушай меня!

Еще немного, и Воронов в моих глазах станет самым настоящим героем! Однако, так противостоять такому урагану страстей. Бесшумно хихикнув, я осторожно прикрыла дверь первого шкафчика, обнаружив за ней посуду и открыла вторую.

Первым, что я заметила были глаза. Два чертовых светящихся глаза, что уставились на меня из темноты. Несколько мгновений мы с глазами ошарашенно смотрели друг на друга, но вечно так длиться не могло. Раздавшееся из глубин шкафа рычание вынудило меня подскочить, а в следующее мгновение глаза резко рванули вперед, и что-то вцепилось мне в волосы.

Наверно, мой вопль был слышен даже на том краю улицы. В первое мгновение я, ошалев от неожиданности, отшатнулась и попыталась сбросить неведомое «что-то», вцепившееся в мою голову. «Что-то» зарычало и, стоило мне схватить его, вдруг надрывно и жалобно мяукнуло.

— Что случилось?

Дернувшись от неожиданности, еще дрожа после пережитого ужаса, я едва сдержалась, чтобы не бросить это кошмарное «что-то» в хозяина. Кошка, зажатая в моих руках, снова жалобно мяукнула. Да, это не Ворон, похоже, этот комок пуха испугался едва ли не больше меня.

Глубоко вдохнув, остановив взгляд на кошке, я хотела было сказать что-то, ответить, но, открыв рот, поняла, что не могу произнести и слова. Черт, все, с меня хватит потрясений!

— Маша?!

Возмущенный вопль Ирочки почти потонул в шуме крови в ушах. Я еще слышала, что она что-то говорила, слышала резкие ответы Воронова, но уже не понимала слов. Просто прижав к груди несчастную кошку, я медленно сползла на пол.

Вот так и мирись с соседями, не жалея живота своего.

Чем закончилась эта эпическая встреча с Ирочкой, я не имею понятия. Впрочем, когда меня привели в себя, у меня ничего не болело, значит, пинков не отвесили. Это уже просто невероятно радовало. В ответ на мои вялые попытки извиняться Воронов и вовсе закатил глаза и вручил мне замороженный окорок. Оказалось, в процессе падения я успела приложиться лбом, и кроме красочных царапин от кошки мое многострадальное лицо грозило разнообразиться красочным фонарем.

Обнимая окорок, я молила всех богов, чтобы меня эта участь обошла стороной, но, судя по тому, что я вижу сейчас в зеркале, мольбы мои услышаны не были. Мама, я теперь единорожка! Боковая, чтоб его, единорожка.

Скривившись, я просто выключила свет и вышла из ванной. Да, утро было красочным, день болезненным, а вечер не радостным. В таком виде, да еще и после нашего с Вороновым нетрезвого дефиле, выйти за чем-то сладеньким я не рискнула. Поэтому весь день после того, как получила размороженные ключи, провела дома.

Вздохнув, я только плотнее запахнула халат и переступила через Ворона. Точно назло это наглое создание потеряться на весь день сегодня не пожелало, и к каждой точке квартиры меня сопровождал уничтожительный взгляд.

— Все же ты удивительно мерзкое создание, Ворон. — уныло заметила я, взглянув на кота, который растянулся на пороге кухни, куда я забрела.

Кот, лениво поведя ухом, только выразительно зевнул. Ну да, какое царю дело до холопского мнения.

Поморщившись, чувствуя, что срочно и остро нуждаюсь в повышенной дозе вкусняшек, я решила поискать по кухонным шкафчикам. Ну, а вдруг какая печенька завалялась?

После первой же жалобно заскрипевшей дверцы от поисков меня отвлек звонок Дины, который вынудил меня поморщиться. Первым делом, едва попала домой, я проверила историю своих звонков, и они меня не порадовали. Ну, зачем я звонила Дине и Сереге с Андрюхой, я еще понять могу, а вот кой черт меня понес звонить Лидочке — не чаю в душе. И чуяла моя пятка, что звонит это создание мне как раз по этому поводу.

— Да? — обреченно вздохнув, уныло отозвалась я.

— Ал-лёу… — с придыханием протянул явно мужской голос, заставивший меня на мгновение ошарашенно замереть, прежде чем я поняла, что Динка явно встретилась с Андрюхой, и… Ну, не дай бог Серегой.

— Издеваться будете? — уныло уточнила я.

— Может быть… — многообещающе протянул Андрюха.

На заднем плане что-то зашелестело, раздался чей-то шепот и возмущенное шипение Андрюхи.

— Да уберись ты от меня, сейчас моя очередь издеваться, пока Динка не пришла!

— Ты совсем не ценишь друга! — трагически протянул голос Сереги.

Скривившись, я все же вернулась к поиску вкусняшек. Ну, должно же было что-то быть…

— Ребят, а вы не хотите потеряться? — печально уточнила я.

В ответ обидно расхохотались. Вот… Сволочи. Люблю своих друзей! Очень редко и явно не сейчас. Впрочем, мгновением позже я искренне и чисто полюбила Дину.

Сперва на том конце провода кто-то сдавленно ойкнул, что-то зашелестело и раздался голос Дины. Менторский голос, от которого даже я выпрямилась, замерев под опасно покосившейся дверцей.

— Я вам телефон трогать разрешала? А, ну, вернули! Алё? Маша?

— Я. — вздохнув, я даже головой качнула, отгоняя оцепенение и потянулась в глубины шкафчика. Вдруг что нащупаю.

Между тем Дина, судя по звукам, отвесила наглым оккупантам своего телефона по подзатыльнику и послала в магазин. Некоторое время она еще командовала, а я тем временем успела нащупать какой-то пакет во глубине шкафа.

— Ну что, хорошо вчера отдохнула? — все же вспомнив обо мне, поинтересовалась Дина.

Я медленно потянула на себя пакет.

— Не помню… Я что-то бредовое говорила? — уныло уточнила я.

Так, пакет извлечен. И что за открытия меня в нем ждут?

— Да нет. Кажется, вообще случайно набрала. Это Игорьку ты там в любви признавалась…

Пакет, грохнув содержимым о пол, выпал из моих рук. Так вот, как к телефону Воронова в графине присоединились мои ключи. Надо же, а тогда мне это показалось очень удачной демонстрацией эмоционального монолога.

— Погоди, но звонила же я Лидочке… — жалобно протянула я.

— Но взял Игорек. — припечатала Дина, заставляя меня тихо взвыть.

Все, больше не пью никогда!

— Да брось, хороший ведь парень, это у тебя явно после встречи с ним сердечко екнуло! — тихо рассмеявшись, заметила подруга.

Хмыкнув, я со вздохом наклонилась, подняв загадочный пакет.

— Динка, у меня печень после вчерашнего екнула, а не сердечко. — кисло отозвалась я, раскрывая пакет.

И пока эта бессовестная нагло хохотала, я с искренним интересом воззрилась на содержимое пакета. Зеленое, длинное, каменное, предположительно доисторического происхождения. На заре времен это нечто было багетом. Тем самым, который я посеяла еще в канун восьмого марта.

— А с кем ты там вообще так набралась? — отсмеявшись, поинтересовалась подруга.

Поморщившись, я осторожно завернула багет. Кажется, еще пару дней, и он протянул бы мне ручки из глубин шкафчика и загробным голосом протянул бы «ма-а-ама».

— С соседом. Я к нему пришла мириться, и…

— И случился романтический ужин? — живо уточнила она.

На мгновение я даже задумалась. Ну так-то в признаниях в любви мы практиковались, так что отчасти, да, ужин и правда был романтическим.

— Ну, можно и так сказать… — протянула я.

И, наверно, Динка спросила бы многое, если бы в дверь вдруг не позвонили. Ну, и кого еще принесло?

— Дин, я позже перезвоню. — быстро бросила я и отключилась, вместе с окаменелым хлебобулочным направившись к двери.

Посетитель оказался настойчивым и жать на кнопку звонка не прекращал ни на мгновение. Точно кто-то из наших старушек, неужели я им спирею сломала? От этой мысли дрогнули даже руки, и дверь я постаралась открыть как можно быстрее.

И, говоря откровенно, куда охотнее я увидела бы за дверью весь наш подъезд с вилами, чем пару крепких бритоголовых товарищей два на два в периметре. Мигом подогнувшиеся колени и многоопытная пятая точка запоздало просигнализировали об опасности.

Ой раньше стоило, милая, раньше…

Глава 10. Баллада о весеннем багете

На мгновение зависла тишина. Я замерла, трепетно обняв доисторический багет; мужики замерли, мрачно глядя на меня. Мама родная, отчего на некоторых женщин смотрят раздевающим взглядом, а на меня разделывающим?!

— Воронов? — глухо пробасил один.

Эм… Момент, я, что, так сильно похожа на соседа? Нет, я-то понимаю, что после такой активной ночки сойти могу за многих асоциальных личностей, но чтобы прямо так за Воронова?.. Хотя, кто их знает, может, мужики решили, что они настолько жуткие, что искомый товарищ решится даже на операцию. К чертям резать и пришивать все нужное и не нужное, вместе с костьми, чтобы и роста убавить.

— А, что, похожа? — на всякий случай осторожно уточнила я.

Мужики мгновенно обменялись многозначительными взглядами. Я уже почти было восхитилась (вот это сработанность — все по взгляду понимают), но после минуты тишины начала понимать, что что-то здесь не так. Поняли это и мужики, вернее, левый, с родимым пятном над ухом.

— Ты же говорил, шо тут?

— Угу… — протяну правый.

Чувствуя, что колени обретать стойкость не спешат, я невольно бросила взгляд на дверь Воронова. Сосед, куда ты влез, и чего страдаю я?!

— Знач, тут. — медленно кивнул все тот же левый и обернулся ко мне.

— Не тут! — только и успела пискнуть я, пока меня не дернули в сторону.

Дернули сильно, точно тряпичную куклу отшвырнув в сторону лестницы. Земля, земля, иду на сближение!

Земля в лице ступеней встретила меня не радостно. Хоть руки выставить успела, чтобы не впечататься носом. Да что же это такое, ну, где мой принц, который будет спасать меня от всякой пакости, а не втягивать в нее?! От обиды захотелось развыться, но времени на такую роскошь у меня не было. Два потенциально опасных шкафа покушались на целостность моей квартиры, и оставлять это так было нельзя!

— Эй, а вы квартирой не ошиблись?

Этот голос, прозвучавший так неожиданно, вынудил меня так и замереть в нелепой позе с оттопыренной вверх пятой точкой. А что вы хотите, как умеем, так и поднимаемся! Впрочем, о своем виде в это мгновение я задумалась в самую последнюю очередь, едва не распластавшись снова. По лестнице с нижнего пролета в мою сторону стремительно шагал Воронов.

Все, я официально опровергаю все пакости, что говорила этому мужчине, он — лучший. А когда он еще и помог мне подняться, я поняла, что, еще немного, и растаю, начав мечтать о крепкой семейке и врученном обручальном колечке. По крайней мере, пакет с покупками и поднятый с пола уже мой багет мне вручили сразу же, так что это не могло не обнадеживать.

От пакета до ЗАГСа — один шаг.

Черт, кажется, меня нехило приложило.

Все это пронеслось в голове всего за мгновение, за которое Воронов успел ненавязчиво оттеснить меня в угол площадки, себе за спину, порадовав крепышей фасадом. Судя по тому, как те загорелись мрачными усмешками, фасад их порадовал.

— Идите-ка, товарищи! — вкрадчиво и тихо произнес Воронов.

Товарищи по-хорошему внимать его словам явно не жаждали. Так, мне не нравятся эти их взгляды и отсутствие у меня телефона! Эти шкафы, что,бить Архипа собрались?

— Пойдешьты, далеко. Тебе ж по-ладыку говорили делать отсюда ноги. А ты такой непонятливый… — протянул левый, с родимым пятном.

Да, его правда собрались бить.

— А я сказал, что обсуждать это предложение с шестерками не буду.

Я не поняла, это что за веселый тон? Воронов, это я ударилась в процессе падения, вернись в адекват, и быстро!

Крепко обняв пакет с покупками, я застыла сурикатом, понимая, что еще немного, и мне станет плохо. И Воронову тоже станет плохо. Куда ему, доске несчастной, против этих мордоворотов?! Вот только рта открыть или подумать еще что-то я не успела. Левый резко выбросил вперед кулак. На какое-то мгновение мне показалось, что это меня попытались ударить. Попытались, потому что Воронов вдруг резко ушел в сторону. Я и понять не успела, что он сделал, но вот левый стоял, а вот уже лежит с вывернутой рукой.

— Архип! — вскрикнув, я так и выронила пакет, когда правый, не теряя времени, ударил.

И, чтобы его за ногу, попал! Скользящим ударом, но и этого хватило, дабы разбить бровь Воронова. От вида крови я ощутила мгновенную дурноту. И лучше, когда этот чертов соседский рембо вдруг ударил противника в челюсть, отчего раздался хруст ломающихся костей, мне не стало.

Взвыв, правый снова замахнулся, оттесняя Воронова на несколько шагов назад, к его двери. Сосредоточенный на нем, Архип, видимо, забыл о левом, что медленно поднялся. Правая рука-то у него повисла плетью, а вот левая была еще вполне рабочей.

В момент, когда эта туша оказалась за спиной соседа, сосредоточенного на правом, я решила действовать. Когда правый с хорошего пинка Воронова покатился вниз по лестнице, на макушку левого опустился багет. Опустился звучно, с хорошим «бум».

В сопоставлении весеннего багета и левого мордоворота победил багет. Дернувшись, левый. пошатнулся и рухнул, едва не утянув с собой Воронова. Резко развернувшись, Архип на мгновение замер, скользнул взглядом по поверженному, к моим ногам, и пакет в моих руках.

— Это что?

Чуть озадаченно взглянув на мучное в прошлом изделие в руках, я передернула плечами.

— Багет…

— Багет?!

Чуть помедлив, я все же кивнула.

Мужчина некоторое мгновение молчал, после чего покачал головой и тихо рассмеялся.

— Проклятье, меня спасла соседка с багетом…

Чуть нерешительно улыбнувшись в ответ, я снова пожала плечами. Да, я девушка удивительная во всех отношениях.

— Ты точно умеешь это делать?

— Слушай, ну, лягушек ведь я как-то вскрывала, неужели не справлюсь с этим? — искренне возмутилась я, чуть прищурившись.

— И это меня должно успокоить? — осторожно уточнил он, покосившись на бутылочку с перикисью в моих руках с таким видом, будто я его кропить кислотой собиралась.

Впрочем, еще немного таких плясок с бубном, и желание точно возникнет.

— Я тебя, не щадя багета своего, спасала, так что смысла добивать не вижу. Поэтому заткнись и не дергайся! — вскипела я и подобралась к соседу ближе.

Пока парочку наших гостей паковал подъехавший начальник охраны Воронова, я тихонько сидела у соседа, но когда этот рембо вернулся, смотреть на его разбитое лицо спокойно и дальше я уже не смогла. И хорошо бы молча принял мою помощь, так нет ведь, ворчать начал! Я честно терпела некоторое время, пока мне не надоело. И, видимо, по моему взгляду Воронов понял, что еще одно возражение, и багетом получит уже и он, раз позволил обработать боевое ранение.

— Вы, Мария, все же страшная женщина… — протянул он, за что получил совсем не радостный взгляд от меня. Вот комплиментов мне сейчас сомнительных только не хватало. — …Но не по внешности. — точно нарочно выдержав паузу, добавил он.

Вздохнув, я убрала бутылочку в сторону и наделила его выразительным взглядом.

— А вы, Архип Архипович, редкостно вредный человек. По сути. — ответила в тон ему и все же поднялась с места.

В ответ мне только бессовестно рассмеялись, заставляя в который раз пожалеть, что багет я выбросила. Как бы кстати он сейчас пришелся!

— Учти, ты мне теперь должен! — важно заметила я.

— Учту. — усмехнулся он, откинувшись на спинку дивана. — Мне все же чертовски повезло с соседкой…

От этих слов, что догнали меня уже почти у выхода я невольно улыбнулась. Улыбнулась блаженной улыбкой счастливого кретина, одновременно пытаясь взять себя в руки.

Машич, что за растекание лужицей?! А, ну, соберись!

Вышло слабо. Уже в своей квартире, закрыв дверь, я медленно осела на пол, не прекращая улыбаться. Ворон, появившийся из-за угла, некоторое время смотрел на это безобразие, после чего и вовсе подобрался ко мне, забравшись на колени. Это был тот редкий момент, когда котяра все же решал поддержать хозяйку, а не добить, за что я была ему очень благодарна.

Не прекращая улыбаться, я просто обняла паршивца, прижавшись щекой к пушистой голове кота.

День удался.

Вступительная кампания — это нечто. Толпа абитуриентов с мамами, бабушками, подругами и еще бог весть чем. Как-то одна девушка вообще явилась с хомяком — достает из сумки документы, а оттуда бойкий пуховый комок, и к нам на стол. Биологи еще нормально восприняли, а вот филологи с математиками подняли такой крик, что бедный хомячок едва сердечный приступ не получил. Зато в тот момент мы все, включая наших музыкантов, узнали, что лучше нашего физика фальцетом петь не сможет никто. А как быстро наш завуч по воспитательной работе перемахнула стол… Физруки были в восторге.

Вступительная кампания этого года ничем не радовала. Ни веселыми событиями, ни чем-то новым.

В который раз зевнув, я приняла листок бумаги от очередного абитуриента и сразу же вернула его обратно очкарику в компании тучной мадам.

— Подпись поставьте в левом углу. Лево от вас, противоположно правому, — заставляя себя любезно улыбнуться, в который раз повторила я и даже ткнула пальцем в нужную часть листка.

И вы думаете, это чудо расписалось где нужно? Да ни разу!

Чувствуя, что еще немного и у меня начнет крошится зубная эмаль, я обернулась к вошедшей Надюхе. Явилась, гулена! И это тот человек, который выбежал «на минутку носик попудрить». Да за это время припудрить можно было и носик, и пятку, и половину университета!

— Извините, еще пара моментов. — протянула я этой эпической парочке и схватила подругу за руку. — Замени! — почти взмолилась я.

— Ну… — начала было рыжая, но в ответ получила только мой свирепый взгляд.

Нет, мне срочно нужно выпить кофе и перекусить!

— Нахалка! — закатив глаза, пробормотала она и опустилась на мое место, очаровательно улыбнувшись очкарику.

Судя по тому, как подбоченилась мадам, ее мое рыжее несчастье не вдохновило. Ну, ничего, может, хоть в этот раз внимательнее будет!

Схватив сумку, я бодрым сайгаком помчала к столовой.

Но я ведь везунчик! Столовая оказалась закрыта. Несколько минут просверлив взглядом доисторический навесной замок, я плюнула и развернулась. Все, достали, буду шиковать и пойду в кафе! Сказано — сделано: ставлю новые рекорды в непризнанном виде спорта — беге не каблуках. Несколько пешеходных переходов, срезанная через парк улица и вуаля, родное и любимое кафе на горизонте. Нет, были, разумеется, заведения и поближе, но сегодня душа жаждала чего-то приятного и вкусного. И пусть в дверь я после буду проходить боком, зато душа порадуется.

Уже скоро, с удовольствием обустроившись на мягком диванчике, я блаженно зажмурилась, ожидая, когда принесут заказ. Есть все же что-то хорошее в этой жизни…

Жаль только, что недолговременное. Очень недолговременное. Стоило только расслабиться, как мое уединение было бессовестно нарушено.

— Ну надо же, Машенька!

Да чтоб ты пропала, гадюка! Голос Ирочки я теперь вспоминаю в страшном сне и при каждом взгляде на треклятые тапочки, которые мне подогнал Воронов. Сволочь такая.

Вздохнув, я все же открыла глаза и взглянула на Ирочку. Мать моя, вот это улыбочка! Меня, что, будут есть? После того веселого дня Ирочку я так и не видела, и, признаться, не особенно от этого страдала. Понятия не имею, как объяснял Воронов мое присутствие в своей квартире, но не думаю, чтобы правдивому Ирочка хоть на мгновение поверила.

— И тебе привет. — осторожно отозвалась я и все же выпрямилась. — Ты что-то хотела?

Интересно, от этого уничижительного взгляда я, что, смутиться должна была и униженно молить о прощении? Наверно, да.

— Ты что о себе возомнила, мышь паршивая?!

Началось. И чего сразу мышь? Я, может, шиншилла — пушистая и с крутой жопкой.

— Да такая, как ты, Архипу на одну ночь!

Понеслась… Чего-то подобного я и ожидала, что уж там. Встреча с бывшей Воронова веселой или вдохновляющей быть просто не могла. И стоило бы, пожалуй, помолчать, но разве же я когда-то поступала правильно?

— А ты откуда знаешь? Может, мы стену между квартирами уже пробили и каждую ночь вместе проводим. А ты что думала? Бегать друг к другу через площадку, когда свадьбу планируешь, не очень-то удобноЙ — с предельной жизнерадостностью отозвалась я.

И вот ни разу не пожалела. Резко вытянувшееся лицо Ирочки того стоило. На какую-то минуту она точно выпала из реальности, покраснев от злости.

— Врешь!.. — наконец прошипела блонди.

Вру, но тебе этого знать не нужно. В ответ я только улыбнулась, скрестив руки на груди.

— Не-а. Мы уже почти все распланировали на пятилетку: зимой свадьба, а потом шесть детишек в пять лет.

Пед научил меня многому — прежде всего, нести ересь с умным лицом. И сейчас убедить Ирочку мне удалось! Несмотря на то, как бредово звучало то, что я говорила — удалось.

Побледнев, она просто отшатнулась.

— Я… Ты… Мерзавка, и он — идиот! Меня променять на такое пугало! Он еще пожалеет!

Уже жалеет. Не жалеть, когда у соседки крыша периодически протекает, просто невозможно. Но и этого я тоже говорить не стала, только неопределенно повела плечом.

И это Ирочку взбесило еще больше: разъяренно топнув ногой, она вихрем летела из кафе.

— Ну, наконец-то, хоть поем спокойно! — проворчала я.

И лучше бы я молчала. Порой мне вообще кажется, что стоит только сказать что-то подобное, как вселенная снова щелкает рубильником. Спокойно — значит, добавим перцу!

И перец ждать себя не заставил.

— Шестерых? Маша, а ты мои силы не переоцениваешь?

От этого вкрадчивого голоса, который раздался со стороны диванчика, расположенного за моей спиной, захотелось мгновенно провалиться под землю. Да что же за проклятье такое?!

— Неужели в этом городе только одно кафе? — скривившись, я обернулась.

— Да, так и есть. — протянул улыбающийся Воронов.

В первое мгновение мне показалось, что он упивается моим смущением. И во второе, и в третье — тоже. Этот негодяй и правда наслаждался всей этой дурацкой ситуацией.

— Не смей издеваться! — возмутилась я, чувствуя, что острить-то я еще могу, а вот прекратить краснеть ни в какую.

Нужно ведь было ему именно сегодня и именно здесь появиться!

Иронично приподняв бровь, Воронов и вовсе рассмеялся.

— Да разве я издеваюсь? — картинно изумился он. — Впрочем, да, издеваюсь. Имею право, раз меня здесь решили на развод пустить.

Фыркнув, я вообще развернулась к нему спиной, взявшись за кофе. С одной стороны было стыдно, с другой — Воронова хотелось придушить.

— Ох, Маша, как же мне с тобой жить спокойно…

— Уже со мной! Так, что, на шестерых согласен? — не упустив возможности, поинтересовалась я и даже обернулась к нему. Если уж оплошала, буду гнуть свою линию до победного конца.

Вновь приподняв бровь, он только рассмеялся.

— Сколько же в тебе наглости! — протянул мужчина и поднялся с места.

— Что ни есть — все мое. — только и фыркнула я.

А вот нечего смущать девушек и загонять в тупик, мы можем ответно выбросить такое, что дважды пожалеешь, что связался с нами!

Хмыкнув, Воронов смерил меня взглядом.

— Да твое, никому другому такое счастье и даром не нужно.

Ах, ты, нахал! Прищурившись, я попыталась максимально точно скопировать его взгляд. Судя по ироничной усмешке Воронова, вышло не очень.

— Не жалуйся! Может я вообще твоя судьба!

Мать моя женщина, куда это меня понесло? Ну, да ладно, продолжаем в том же тоне, сворачивать поздно. И, судя по лицу Воронова, его это поразило… Ну, если не в сердце, то в печень точно.

Хмыкнув, он вдруг склонился ко мне. Так, это что за наступление? Мигом растеряв весь запал, я осторожно отодвинулась, глядя на этого усмехающегося нахала.

— Ну, моя ли ты судьба еще определить нужно… Так что сегодня к шести приглашаю вас на кофе. Буду проверять.

И пока я, почувствовав себя рыбкой, ошеломленно смотрела на него, это бессовестное создание быстро выпрямилось и стремительным шагом покинуло кафе.

Впрочем, и после того, как дверь за ним закрылась, я еще долго рассеянно смотрела в одну точку. Вот кто бы объяснил: мне радоваться или печалиться?

Радоваться или печалиться. Этим вопросом я задавалась всю осень. Пересекались мы с Вороновым все так же часто: острили, несколько раз сходили в кафе, и… Черт, как бы неловко это ни было признавать, но мне было с ним хорошо. На удивление тепло, приятно и надежно.

Даже когда октябрьским вечером нас у подъезда поджидала уже знакомая лысая парочка, мне не было страшно, я не рвалась закрыть спутника своей не шибко широкой грудью. И пока парочка как могла извинялась, явно получив нагоняй от вышестоящего начальства, я выглядывала из-за плеча Воронова, и меня нет-нет, да тянуло на улыбку.

Вот только к ноябрю эти прогулки пришлось прекратить. Дни и ночи я тратила на треклятые документы и почти валилась с ног от усталости. Тяжела работа лаборанта в период аккредитации! Этим вечером, снова с головой погрузившись в отчеты и таблицы, я приготовилась провести уже привычно безрадостную и бессонную ночь, но нет.

Стоило устроиться за ноутбуком, как в дверь требовательно постучали.

— Ну, кого еще принесло… — на миг прикрыв глаза, я искренне понадеялась, что этот «кто-то уйдет», но не тут-то было.

В дверь продолжали настойчиво трезвонить, и в конце концов я была вынуждена подняться.

— Да иду я, иду! — ворчливо бросила я, уже скоро вступив в схватку с дверью.

Та, точно сказочный дракон, скрипела, хрипела, хрустела, но сдалась рыцарю с железным ключом только после шестой попытки и поминания какой-то матери. Толкнув дверь, я на миг даже замерла удивленно.

— Архип?

Хмыкнув, мужчина только кивнул. Улыбается, паршивец, а мне вот вовсе не до улыбок! Как-то совсем не радостно встречать на пороге красивого мужчину в идеальном деловом костюме, будучи одетой в халат и тапочки с собачками.

— Ты хотела шестерых детей? — как-то вкрадчиво протянул он.

— Эм… Ну, не то, чтобы сильно… — осторожно отозвалась я, не совсем понимая, куда он клонит.

— Поздно, — отозвался он, в мгновение вытащив меня из дверного проема и так же на буксире подтащил к двери своей квартиры.

Так, мужчина, что за настрой?! Дайте тазик льда и ведро валерьянки, нужно срочно успокаивать товарища!

— Да ты что, сдурел? — возмутилась я, но сопротивлялась все же не сильно активно.

По опыту уже знала, что этот негодяй вполне может подпихнуть коленом под зад.

— Давай, вперед, еще вперед! — сопровождая меня к гостиной, скомандовал он.

При этом объяснять мне никто и ничего не собирался. Только бессовестно посмеивались, пока не подвели к какой-то коробке. Нахмурившись, я бросила недовольный взгляд на Воронова, вообще не понимая, что происходит, но мне так же молча указали все на ту же коробку. Закатив глаза, отчаявшись разгадать это чудовище, я склонилась над коробкой, откуда на меня тотчас взглянули.

— Елки… — только и смогла протянуть я, глядя на черно-белую кошечку и шестерых крохотных черно-белых котят.

Расцветка, учитывая имеющихся во дворе котов, не позволяла сказать, что соавтор этого проекта был неизвестен. Вполне себе известен, и жрал сосиски в моей квартире.

— Ну, что, алименты выплачивать будем? — вкрадчиво поинтересовался Воронов. — Машенька у нас теперь многодетная мать, ей без алиментов никуда.

— Я передам Ворону, чтобы всю пойманную дрянь он стаскивал не мне на подушку, а тебе под дверь. — машинально отозвалась я, не сразу уловив вторую часть его фразы. — Машенька? Ты, что, кошку Машей назвал?

Вскинувшись, я возмущенно взглянула на мужчину. И этот нахал разве смутился? Да, три раза. Усмехнувшись, он только развел руки в стороны.

— Это маленькое чудовище ворвалось в мою жизнь с разрушениями, так что Маша ей вполне подошло.

Фыркнув, просто пораженная наглостью такой убийственной логики, я чуть прищурилась.

— Ты даже представить не можешь, насколько сильно я хочу тебя стукнуть. — с предельной искренностью отозвалась я, уперев руки в бока.

Злости на него не хватает, нужно срочно приобрести с запасом. Хотя и та, что была, этого нахала просто веселила. Понимая, что еще немного, и я действительно его стукну, я вскинула голову, направившись к двери.

Вернее, попыталась, но на полдороги меня перехватили и бессовестно притянули к себе.

— Куда? А как же алименты? — вкрадчиво протянул Воронов.

Фыркнув, я взглянула на него.

— Претензии к производителю!

Усмехаясь и не спеша меня отпускать, он только иронично приподнял бровь.

— Я и обращаюсь к производителю. Ты — производитель разрушительных моментов для моей нервной системы. И за то, что ты уже произвела, выплачивать тебе придется…

— Много? — осторожно уточнила я, точно завороженная глядя в его бессовестные глаза.

Отступать и уходить давно расхотелось, да и хотелось ли вовсе?

Воронов же только медленно качнул головой.

— И много, и долго! — тихо отозвался он и просто склонился ко мне.

И перехотелось мне уже не только отступать, но и думать.

В этой войне победил мой сосед.

Больше книг на сайте — Knigoed.net

Оглавление

Глава 1. Змеи — это не только ценный мех

Глава 2. Операция «Поймай Ворона»

Глава 3. А не поговорить ли нам о призраках…

Глава 4. Ой чий то кінь стоїть, зубами клацає…

Глава 5. Сказ о ведрах и невезении Пупкинском

Глава 6. Мама, роди меня обратно…

Глава 7. Наследники Сусанина

Глава 8. Это Армагедон!

Глава 9. Качается сосед, судачат бабки глухо

Глава 10. Баллада о весеннем багете