Адриано [Оливия Торн] (fb2) читать онлайн

Хотя в данный момент больше всех я ненавижу одного конкретного.

Глава 37

Бьянка

Мне не становится лучше, когда мы выходим из дома.

Я принимаю душ и надеваю юбку и черный кружевной топ, которые покупала в магазине. Я думаю, что мы будем много ходить, поэтому надеваю босоножки.

Я бы с удовольствием накрасилась, но Адриано нависает надо мной, едва я успела одеться.

— Давай, давай, пошли, быстрее, — нетерпеливо говорит он.

Как будто я являюсь одним из его маленьких миньонов.

Засранец.

Он в своем вчерашнем костюме. Который помят до чертиков… но все равно выглядит сексуально.

Я ненавижу его за это.

Мы уже садимся в машину и едем, когда он спрашивает:

— Ты звонила отцу еще раз?

— Я была занята последний час, — огрызаюсь я.

— Ну так сделай это сейчас, — рычит он.

Я беззвучно проклинаю его и достаю телефон. Он разряжен.

— Мне нужно его зарядить.

Он открывает центральную консоль, роется там и тянет мне шнур. Я подключаю его к разъему в приборной панели и слышу пиканье, когда он начинает заряжаться.

Через несколько секунд я включаю телефон.

Сердце радостно бьется, когда я вижу маленькие красные цифры в приложениях СМС и Телефон:

Семнадцать сообщений и пять звонков.

— Боже мой! — радостно говорю я.

— Что? — спрашивает он.

Я игнорирую его и открываю свои сообщения.

И тут же мое сердце падает, когда я вижу, что ни одно из них не от моего отца.

Все они от моей соседки Эммы.

… которой я должна помочь сегодня с ее модным проектом.

Я смотрю на время: час и двадцать две минуты.

Я должна была быть там три часа назад.

— Вот дерьмо, — шепчу я.

— Что?! — реагирует Адриано.

Я игнорирую его и открываю телефон, надеясь, что, возможно, это звонок от отца.

Но нет. Все они от моей соседки по комнате.

Черт, черт, черт…

Я нажимаю на ее имя в списке контактов и подношу телефон к уху.

— Это твой отец звонил?! — сердито кричит Адриано.

— Нет! — огрызаюсь я.

— Тогда кому ты, блядь, звонишь?!

— Я забыла, что должна был помочь своей соседке сделать кое-что сегодня утром!

— У тебя есть соседка?!

— Да, я…

— Бьянка, ты в порядке?! — произносит Эмма мне на ухо.

О, нет…

В ее голосе звучит беспокойство.

Я готова к тому, что она меня выпорет, а она всего лишь беспокоится о моей безопасности.

— Да, я в порядке, — отвечаю я.

— Слава Богу — когда ты вчера не пришла домой и не ответила на мои звонки, я подумала, что с тобой что-то случилось! Что произошло?!

Я колеблюсь.

Мне очень не хочется говорить: «О, я встретила очень горячего мудака и у меня был умопомрачительный секс».

Отчасти потому, что в этом случае я выглядела бы как стерва, которая кинула свою подругу…

Но еще и потому, что этот горячий мудак сидит прямо рядом со мной, и я не хочу доставлять ему удовольствие.

Поэтому я рассказываю ту версию, которая кажется мне более подходящей.

— С моим отцом что-то случилось. Прости, что не позвонила…

— С ним все в порядке?!

Эмма наслышана о проблемах отца с азартными играми.

Я не рассказываю ей всех ужасных подробностей, но она знает достаточно: что он постоянно влезает в долги плохим людям и делает нас с мамой несчастными.

— Я… Я думаю…

Внезапно в разговор вмешивается Адриано.

— Ты должна сказать ей, чтобы она немедленно уходила оттуда.

Я смотрю на него.

— Что?

— … кто это? — спрашивает Эмма.

Выражение лица Адриано представляет собой смесь гнева и страха.

— Скажи ей, чтобы она покинула квартиру прямо СЕЙЧАС.

— Почему?!

— Бьянкаааа, — протягивает Эмма немного раздраженным голосом, — почему звучит так, будто ты с парнем?

Адриано глазами буравит меня.

— Ты оставила свои документы в модельном агентстве, верно? Значит, они знают, где ты живешь.

Ледяной ужас заполняет в мои внутренности.

— Н-нет…

— Они также знают, где живут твои родители. Как только они найдут Серджио, пошлют кого-нибудь в твою квартиру.

О, черт…

— Эмма, — говорю я срывающимся голосом, — ты должна уйти оттуда. УХОДИ. СЕЙЧАС.

— … что?

— Мой отец исчез, и мафия охотится за ним, они пришли за моей мамой прошлой ночью и придут за мной, — бормочу я. — Значит, они придут в квартиру. ТЕБЕ НАДО СРОЧНО УХОДИТЬ.

На том конце тишина. Потом.

— Бьянка, ты меня пугаешь.

— Пожалуйста, Эмма, мне очень жаль, что я втянула тебя в это, но ты должна уйти сейчас же, пожалуйста!

— Ладно, ладно…

— Скажи ей, чтобы она взяла ключи и уходила СЕЙЧАС, — приказывает Адриано. — Не через две минуты — СЕЙЧАС.

— Эмма…

— Я слышала его — кто он?!

— Переключи ее на громкую связь, — приказывает Адриано.

Я так и делаю.

— Слушай, сейчас к тебе в квартиру придут убийцы, ― говорит он. — Возьми ключи, уходи и не возвращайся, пока Бьянка не позвонит тебе, хорошо?

— Хорошо…

— УХОДИ НЕМЕДЛЕННО! — кричит Адриано.

— Я ухожу, я ухожу, — говорит она испуганным голосом.

По телефону слышно, как закрывается дверь.

— Хорошо, — произносит Адриано. — Теперь иди туда, где они не смогут тебя найти — не к родителям, не к своему парню, не к друзьям…

— У меня нет парня, а мои родители в Неаполе.

— Хорошо — не езди туда. Поезжай в отель, где ты никогда не была.

Эмма недоверчиво смеется.

— Уххх, у меня нет на это денег.

— Вы с Бьянкой пользуетесь одним и тем же приложением? Что-то вроде Wise или Revolut?

— Да, она платит мне свою половину арендной платы таким образом, но…

— Хорошо. Бьянка пришлет тебе деньги.

Теперь уже я смотрю на Адриано, как на инопланетянина.

Неужели этот парень не знает, насколько я бедна?

— Я не…

Он отмахивается от меня, что меня злит, и возвращается к разговору с Эммой.

— Ты вышла из здания?

— Да, но…

— Просто иди и посиди в кафе, пока не придут деньги, хорошо?

— Хорошо… — испуганно лепечет она.

— И оставайся там. В квартиру не возвращайся.

— А как же школа?

— К черту школу, — огрызается Адриано. — Это вопрос жизни и смерти, ты понимаешь?

— Ладно…

— Нам пора.

— Я позвоню тебе, Эмма, — обещаю я.

— Пожалуйста, будь осторожна, Бьянка!

— Обязательно, и ты тоже, — говорю я и вешаю трубку.

Затем смотрю на Адриано.

— Тебе действительно нужно было напугать ее до смерти?

— Ты бы предпочла, чтобы ей прострелили голову? — рычит он.

— Нет, но…

— Те парни, которые вчера вечером обстреляли отель? Это они ищут тебя сейчас.

Я чувствую, как кровь отливает от моего лица.

— Тогда не пора ли нам убираться из Флоренции?

— Нет. Мы должны найти твоего отца.

— Да, но что помешает им причинить нам вред?

На лице Адриано появляется злобное выражение, которое пробирает меня до костей…

… и в то же время я чувствую себя спокойнее.

— Я, — холодно говорит он. — Я собираюсь помешать им причинить тебе вред.

Я тяжело сглатываю. Затем думаю о том, что Эмма может пойти в гостиницу.

— У меня нет денег, чтобы перевести ей, — напоминаю ему.

Он останавливается на обочине и открывает свой телефон.

— Какое приложение ты используешь?

— Wise. — По сути, это европейская версия Venmo.

— Как тебя зовут в приложении?

Я протягиваю ему телефон.

Он пару раз стучит по экрану, и мне приходит уведомление.

Я открываю Wise и широко раскрываю глаза.

У вас перевод пять тысяч евро от А. Розолини.

Это эквивалентно пяти тысячам долларам США.

— Что за хрень?! — восклицаю я.

— Что, этого мало? — спрашивает он, растерявшись.

— Нет, это… я не могу это принять!

— Это не для тебя, а для твоей соседки. Отправь ей.

— Она не обязана жить в Four Seasons!

— Она может жить где угодно, лишь бы не в твоей квартире. Отправляй.

— Но…

— Ты хочешь, чтобы она умерла?

— Нет…

— Это цена ее безопасности. Так что отправь ей эти чертовы деньги.

Я качаю головой в недоумении, затем отправляю Эмме всю сумму.

Примерно через пятнадцать секунд приходит сообщение от нее.

— ЧТО ЗА ЧЕРТ?????!!!!!!

— Я знаю, — отвечаю я. — Просто будь осторожна.

— Би, что происходит????!!!!

— Расскажу тебе позже. Обещаю.

Адриано останавливает машину у небольшого кафе рядом с чередой магазинов.

— Приехали, — информирует он.

— Мне пора, — пишу я и отключаю телефон.

Глава 38

Бьянка

Я сижу в кафе напротив Адриано, пока он заканчивает телефонный разговор.

Уже почти два часа дня, так что завтрак приходится пропустить и сразу перейти к обеду.

Я ем какое-то посредственное ризотто, но это не имеет для меня значения — я страшно голодна.

Адриано подносит к уху мобильный телефон. Я не слышу собеседника, но по некоторым словам Адриано понимаю, что это Никколо.

— … да, да, — огрызается он. — Я буду держать вас в курсе. Да. Отлично. ДО СВИДАНИЯ.

Адриано завершает разговор и кладет телефон обратно в куртку.

Он выглядит разъяренным.

Возвращаясь к еде, Адриано смотрит на меня из-под нахмуренных бровей.

— Что?

— Похоже, твой брат не слишком доволен.

— Да, ну, он может идти в жопу.

Окееееей…

Кафе является небольшим заведением в районе. Это небольшое помещение с большой кирпичной аркой, выходящей на тротуар, где за десятком столиков расположились посетители. Здесь много местных жителей, обедающих в субботу.

Мы садимся в маленькую кабинку внутри кафе.

Вернее, Адриано. Я сажусь на стул по другую сторону стола от него.

— Спасибо за деньги для Эммы, — благодарю я.

— Для кого? — спрашивает Адриано.

Я изумленно смотрю на него.

— Для Эммы? Моей соседки по комнате? Пять тысяч евро?!

— О, — говорит он, как будто я благодарю его за передачу солонки. — Нет проблем.

Я по-прежнему смотрю на него с недоумением, пока он продолжает есть.

Когда он, наконец, понимает, что я разглядываю его, смотрит с вопросом в ответ.

— Что теперь?

— Это было пять тысяч евро.

— И что?

— Так ты ведешь себя так, будто дал ей пару евро!

Он пожимает плечами.

— Ничего особенного.

— Насколько ты богат?

Он подозрительно приподнимает одну бровь.

— … а что?

Я точно знаю, о чем он думает:

«Золотоискательница».

— Да пошел ты, — рычу я. — Кстати, мне есть о чем беспокоиться?

— Например? О парнях с УЗИ? Ответ положительный.

— Нет — типа того, что мне понадобятся антибиотики, чтобы от них избавиться.

Он хмурится.

— Нет. А мне стоит беспокоиться?

— Нет, — сердито отвечаю я.

— Значит, никаких сюрпризов в ближайшие девять месяцев? — спрашивает он с сарказмом.

Этот чертов кусок…

— Я принимаю противозачаточные средства, — огрызаюсь я.

— Хорошо.

— Хорошо.

Мы едим в ядовитом молчании, пока я наконец не говорю.

— Я просто пыталась сказать тебе «спасибо», придурок.

— Спросить меня, не заразил ли я тебя венерической болезнью, — это интересный способ сказать «спасибо», — отвечает он, но в его голосе слышится веселье.

— Ладно — спасибо за деньги, которые ты дал моей соседке. И пошел ты на хуй за то, что был козлом.

Он усмехается.

— Не за что.

Я качаю головой и громко вздыхаю в отчаянии.

Он смотрит на меня так, будто устал.

— Что ТЕПЕРЬ?

— Я пытаюсь быть с тобой милой, а ты обращаешься со мной как с дерьмом. Я оскорбляю тебя, а ты находишь это забавным.

Он пожимает плечами.

— Может быть, это из-за того, что я вырос с пятью братьями.

— Я не думаю, что дело в этом.

— Почему?

— Я знаю людей с большим количеством братьев и сестер, и они не ведут себя так, как ты.

Он наклоняет голову в сторону, как бы говоря: «Может быть, ты и права».

— Наверное, я действительно пытаюсь вывести людей из себя…

— Почему?!

— Потому что это… это как тест на детекторе лжи. Если я веду себя как мудак, а они в ответ любезничают со мной, значит, чего-то хотят от меня. Если же они в ответ ведут себя как придурки, то я знаю, что они не врут.

— Ничего себе, — бормочу я в недоумении. — Просто… вау.

Хотя это многое в нем объясняет.

Он пожимает плечами, возвращаясь к еде.

— Это то, что есть.

— Ты всегда был таким?

— Может быть. Наверное. Хотя отчасти это связано с бизнесом.

— Бизнес…

Он бросает на меня предупреждающий взгляд и оглядывает кафе.

Я понимаю, о чем идет речь.

— Кстати говоря, — рассуждаю я, — почему мы обедаем здесь среди бела дня, если нам угрожает такая опасность?

— Я не думаю, что мы в большой опасности. Пока, во всяком случае.

— Ты же напугал Эмму до смерти! И меня!

— Ну, она была в опасности. Может быть, не в ту секунду, но рано или поздно они бы постучались. Хорошо, что она сразу ушла.

— Ты действительно думаешь, что они бы… — спрашиваю я и запинаюсь. Мне не хочется заканчивать фразу.

— Причинили ей боль, чтобы добраться до тебя? Ни малейшего сомнения.

— Тогда почему мы не подвергаемся опасности?

— Потому что они не знают о доме, в котором мы сейчас остановились. Мой брат Роберто похоронил его под таким количеством подставных корпораций, что им понадобится команда бухгалтеров-криминалистов, чтобы выяснить, кому он принадлежит.

— И никто не следил за нами вчера вечером, потому что они попытались бы взломать дверь, а они этого не сделали.

— К тому же, это не тот район, где они могли бы случайно на нас наткнуться. Это чертов пригород. Это не наш район, кроме дома.

— И под «мы» ты подразумеваешь?..

— Мою семью.

— Это твоя настоящая семья, или это эвфемизм для…

Адриано бросает на меня еще один предупреждающий взгляд.

— Я хотела сказать «для твоего бизнеса», — раздраженно продолжаю я.

Он слегка улыбается.

— Согласно твоему маленькому тесту на детекторе лжи, ты считаешь, что только что услышал правду? — спрашиваю я.

— Именно.

— Так что — настоящая семья или просто… «деловая» семья?

— И то, и другое. Я и мои братья занимаемся бизнесом.

— Но не Ларс.

Адриано удивленно поднимает глаза, потом вспоминает, что я провела несколько часов рядом с этим парнем прошлой ночью.

Он также выглядит…

Виноватым. Как будто поссорился и с Ларсом.

— Не по крови — но он мой брат, когда это имеет значение, — тихо произносит Адриано.

— И когда же это?

— Когда мы действуем. Он готов подставиться под пулю ради любого из нас.

Часть про «пулю» меня немного напрягает.

— Кстати говоря, допустим, что тому, кто нас преследует, повезет. — Я оглядываюсь через плечо на открытую арку кафе. — Разве это не самое худшее место, где мы можем быть?

— Ну, один из нас сидит спиной к стене, — говорит Адриано, доедая макароны.

Я замираю и понимаю, что он прав: он сидит спиной к стене…

В то время, как я никого не увижу, пока не станет слишком поздно.

Как бы в подтверждение моих слов, голос за спиной заставляет меня подпрыгнуть.

— Готовы к основному блюду?

Я оборачиваюсь и вижу официанта.

— Извините, не хотел вас напугать, — хмуро продолжает он. — Вы готовы?

— Д-да, — отвечаю я.

Адриано только кивает, а официант забирает наши блюда со стола и уходит.

Я тут же поднимаюсь со стула и сажусь рядом с Адриано.

— Подвинься.

Он начинает смеяться.

— Не волнуйся. Я же сказал, что никому не позволю тебя обидеть.

— Ну, мне все равно — подвинься.

Он двигается настолько, что я занимаю половину сиденья.

— Здесь довольно тесно.

Я смотрю на него.

— Час назад мы были гораздо ближе.

Он усмехается.

— Так и было.

На самом деле мне хочется спросить его.

— Почему ты превратился в мудака после того, как мы занялись сексом?

Но я знаю, что это плохая идея, поэтому просто молчу.

Я смотрю на улицу и на проходящих мимо людей.

— Что бы ты сделал, если бы кто-то из них подошел к нам?

В ответ Адриано поднимает салфетку с ног.

Пистолет лежит у него на коленях.

— О, Боже! — шиплю я.

— Ш-ш-ш. Ты спросила.

— Я не могу поверить, что ты…

— Ты хотела знать, готов ли я. Я готов.

Я стону.

— Не могу поверить…

— Тогда, может быть, тебе стоит сесть на другую сторону стола?

— Нет. Я останусь здесь.

Он снова начинает посмеиваться.

— Я так рада, что развлекаю тебя, — говорю я раздраженно.

— Ну, это лучше, чем выводить меня из себя, верно?

— Наверное, — хмыкаю я.

Подходит официант и ставит перед нами две тарелки: стейк в панировке «Фиорентина» для Адриано и полло алла каччатора[11] для меня.

Адриано с жадностью набрасывается на еду.

— Что мы будем делать после того, как поедим? — интересуюсь я.

— Ты сказала, что знаешь места, где бывал твой отец, верно? Наверное, сначала мы отправимся туда.

— А тебя не узнают?

— А почему они должны меня узнать?

— Потому что это подпольные игорные салоны, которыми управляют люди Агрелла.

Адриано морщится.

— … черт.

— Что?

— Ты права: Агрелла заправляют здесь азартными играми. Или, по крайней мере, раньше заправляли… до прошлой ночи.

— Тебя не узнают?

— Скорее всего, нет. Парни низшего звена понятия не имеют, кто я такой. Только люди на самом верху знают, и… ну… их больше нет.

— Что значит «больше нет»?

Адриано хмурится.

— Разве ты не слышала, что я сказал своим ребятам вчера вечером перед тем, как они ушли?

Я понижаю голос до шепота.

— О конспиративной квартире?

— Не только о ней — мы думаем, что вся семья Агрелла была убита.

Я в ужасе смотрю на него.

— Твоя семья сделала это?

— Нет! — отвечает Адриано, как будто это является абсурдом. — Если бы это было так, мы бы с тобой не скрывались.

— Тогда кто это сделал?

— Это мы и должны выяснить.

— Но… если мой отец был должен деньги Агрелла… а они все исчезли… почему кто-то преследует моего отца?

— Мы должны выяснить и это.

— Черт… — бормочу я, глядя вдаль. — Может быть, дело в его работе…

— Что за работа?

— Он, типа, посредник для коррумпированных судей. Следит за тем, чтобы они получали деньги от мафии.

Адриано поворачивается ко мне лицом.

— Что за хрень ты сейчас сказала?

Он выглядит скорее шокированным, чем рассерженным, но меня все равно пугает настойчивость его голоса.

— Что? — спрашиваю я, немного нервничая.

— Твой отец… что, как ты сказала, он делает?

— Ну, я имею в виду, что его официальная работа заключается в том, что он работает в судебном департаменте Флоренции.

— Меня не волнует его официальная работа, — нетерпеливо говорит Адриано. — Расскажи мне о другом.

— Он подкупает судей для Агрелла.

Адриано смотрит на меня так, словно у меня вырос третий глаз.

— … что? — спрашиваю я с тревогой.

Адриано достает телефон, набирает номер и располагает аппарат между нами.

— Что ты…

— Ш-ш-ш.

Я узнаю голос Никколо, который отвечает.

— Ну, это было быстро, — говорит он беззаботно. — Ты решил…

— Ник, мы находимся в общественном месте, так что следи за тем, что говоришь. — Адриано смотрит на меня. — Скажи ему то, что сказала мне.

С каждой секундой мне становится все страшнее и страшнее.

— Это та девушка, которую ты вытащил из отеля?

— Бьянка, да, — говорит Адриано, а затем подталкивает меня. — Расскажи ему, чем занимается твой отец.

— Он… он платит судьям за мафию.

— Для кого конкретно из мафии? — спрашивает Адриано.

— Агрелла.

На другом конце телефона повисает долгая пауза.

— … это невозможно, — наконец говорит Никколо.

Я начинаю раздражаться.

— Что ж, это интересно, ведь он занимается этим уже двадцать лет, — огрызаюсь я.

У Адриано глаза чуть не вылезают на лоб.

— Что?!

— Ну, может быть, не двадцать лет, но с тех пор, как я себя помню, а мне 22.

— Ты слышал это, Ник?! — восклицает Адриано.

— Я слышал. Как зовут твоего отца, Бьянка?

— Фабрицио Леттьери.

— Среднее имя?

— У него его нет.

— Подождите.

Наступает долгая пауза. На заднем плане слышится рокот голосов и щелканье клавиатуры.

— Я не понимаю, в чем дело, — шепчу я Адриано.

— Подожди, — отвечает он.

Никколо возвращается почти через минуту.

— Есть ли другое имя, которое он мог использовать?

— Нет, я так не думаю.

— Что ты нашел? — спрашивает Адриано.

— Ничего. В наших записях нет абсолютно никаких упоминаний о Фабрицио Леттьери.

— Сукин сын, — бормочет Адриано.

— Адриано… мне не нужно говорить тебе, как это важно…

— Я знаю, я знаю, — говорит Адриано. — Мы уходим.

— Хорошо. Держи меня в курсе.

Я в шоке смотрю на Адриано, когда он кладет трубку.

— Что это, черт возьми, было?

Адриано сует пистолет обратно в куртку, затем достает бумажник и кладет на стол сто евро.

— Нам пора.

— Скажи мне! — испуганно говорю я.

— Последние двадцать лет у моей семьи была сделка с Агрелла. Они занимались улицей — проституцией, наркотиками, азартными играми и тому подобным дерьмом, а мы — судами и политиками. Подкупы и взятки.

Я хмурюсь.

— Но мой отец…

— Он не работает на нас. Он работает на Агрелла.

— … что означает?..

— Это значит, что Агрелла действовали за нашей спиной в течение последних двадцати лет. Это достаточно плохо, но если учесть, что твой отец исчез две ночи назад, а Агрелла были убиты вчера вечером… возможно, твой отец узнал то, чего не должен был знать.

— Может быть, он знал, что произойдет, и поэтому ушел в подполье. А это значит, что он знает, кто стоит за всем этим… и, возможно, что-то еще более серьезное.

Я смотрю на Адриано, когда до меня доходит смысл сказанного.

Мой отец ввязался в войну внутри Cosa Nostra…

И тот, кто уничтожил Агрелла, ищет его прямо сейчас.

Адриано поднимает меня на ноги.

— В любом случае, мы должны найти твоего отца быстро… пока кто-нибудь не добрался до него раньше.

Глава 39

Адриано

Это очень важно.

Возможно, даже важнее, чем то, что Агрелла стерты с лица земли.

Я имею в виду, это само по себе является событием.

Но какие бы секреты не хранил отец Бьянки, они указывают на существование огромного заговора, о котором моя семья даже не подозревает.

Заговор, который обрушивается на Агрелла, как цунами.

И который может уничтожить нас, если мы не выясним, кто за ним стоит.

— Куда мы едем? — спрашиваю я у Бьянки, когда вывожу Мерседес на дорогу.

— Большинство пунктов приема ставок находятся рядом с Centro Storico, — говорит она, — историческим центром Флоренции. — Один из них находится в Санта-Мария-Новелла, рядом с железнодорожным вокзалом.

Санта-Мария-Новелла — это район Флоренции, расположенный к западу от исторического центра. Здесь много красивых старинных зданий, таких как базилика Санта-Мария-Новелла, и более мрачных районов рядом с железнодорожными линиями.

— Хорошо, сначала мы отправимся туда.

Она смотрит на меня немного исподлобья.

— Думаю, сначала тебе нужно переодеться.

— Что? Почему?

― Ты выглядишь как гангстер.

— Это дорогой костюм! — отвечаю я, раздражаясь.

— Да, это Prada и, похоже, шелковая рубашка Brunello Cucinelli. Что делает тебя либо моделью, либо мафиози.

Я удивленно смотрю на нее.

— Откуда ты знаешь, что это именно они?

— Я учусь на модельера и хочу стать дизайнером. Я в этом разбираюсь.

— Ты можешь сказать это, просто взглянув на них?

— Конечно. Я смотрю все показы мод в Интернете и знаю, что этот пиджак из последней коллекции Prada. И никто не делает шелк так, как Brunello Cucinelli.

— Ха, — бормочу я. — Почему я не могу быть обычным богатым парнем?

— У обычных богатых парней нет татуировок на шее. За исключением Джанлуки Вакки, наверное.

— Кого?

— Это такой богатый старик в TikTok, который танцует и… неважно. Дело в том, что он богатый парень с татуировками, но пытается выглядеть как мафиози. Ты — мафиози, но стараешься не выглядеть, как мафиози.

— Какая разница, похож ли я на мафиози?

— Разве ты не говорил, что люди Агрелла заправляют азартными играми во Флоренции? Уверен, что они тебя не узнают?

— Я уже говорил тебе, что парни низкого уровня в букмекерских конторах не знают меня в лицо.

— Да, но если ты придешь в костюме стоимостью десять тысяч, они ведь поймут, что ты кто-то важный, верно?

— … черт, — бормочу я.

— Что?

— Ты права.

— Оооо, это было здорово — скажи это еще раз, — шутит она.

— Ха-ха, очень смешно, — говорю я без смеха. — Все, что им нужно сделать, это сфотографировать меня и отправить кому-то вышестоящему.

И кому бы они ни отправили это сообщение, это может быть кто-то из отеля прошлой ночью.

— Я могу войти и поговорить, — предлагает она. — Ты можешь просто остаться снаружи.

— Нет. Ни в коем случае.

— Почему?

— Я не выпущу тебя из виду.

Она слегка улыбается, как будто ей приятно слышать это от меня. Затем улыбка исчезает.

— Это хорошая идея, если я буду ходить и спрашивать, где он?

— Это может вызвать подозрения… Но кто бы ни убил Агрелла прошлой ночью, они хотят остаться неизвестными. А это значит, что они, скорее всего, еще не распространили информацию… А значит, парни на улице тоже не должны знать ни о тебе, ни о твоем отце.

— Серджио знал, — тихо говорит она.

Она думает о том парне, которого я застрелил прошлой ночью, — о том, кто держал ее мать на мушке.

Серджио был в полном ужасе, и это заставляет меня задуматься.

Кто бы ни стоял за этим, он должен быть очень влиятельным, чтобы заставить закоренелого гангстера так испугаться.

Но я не хочу пугать Бьянку больше, чем нужно. В конце концов, ее отец все еще находится где-то там.

Надеюсь, живой.

— Однако Серджио был немного выше в пищевой цепочке. Нет, кто бы ни стоял за этим, он старается держаться как можно более незаметно… что означает, что они, вероятно, не распространялись о твоем отце. — Я пожимаю плечами. — Я узнаю об этом, как только увижу лица тех, кого ты спросишь. Именно поэтому мне нужно быть там с тобой.

— Ты мог бы быть моим парнем, — предлагает она.

Я смотрю на нее.

А она закатывает глаза.

— Я имею в виду, что ты можешь вести себя, как мой парень. Господи.

— … хорошо, — говорю я ворчливо. — Да, будет лучше, если они будут думать, что я твой парень.

— Тогда тебе точно нужно переодеться.

— Почему?

— Потому что девчонка, одетая как я, не будет общаться с парнем, одетым как ты.

Она жестом показывает на свой наряд, который мне очень нравится, потому что он демонстрирует ее изгибы, не показывая слишком много кожи.

То есть, если бы мы были вдвоем, я бы с удовольствием полюбовался ее грудью.

Но мне неприятна мысль о том, что на нее смотрят другие мужчины.

На самом деле, если я думаю об этом слишком долго, это начинает меня злить.

— Значит, ты говоришь, что я должен одеться попроще, — говорю я.

— Именно так.

— У тебя уже есть идеи?

— Может быть, Gap?

— НЕТ.

Она смеётся.

— Нам нужно, чтобы ты выглядел, как обычный парень — если ты не хочешь, чтобы у людей возникли подозрения.

— Обычный — это хорошо, но я не надену ничего из Gap.

Она смеется еще сильнее.

— Что случилось — слишком большой скачок от Prada к брюкам с защипами?

Я хмурюсь.

— Ладно, ладно. Знаешь, в Санта-Мария-Новелла есть классный магазин. Там я купила одежду себе. Может, пойдем туда, и я подберу что-нибудь тебе?

— … хорошо, — ворчу я.

Я просто знаю, что буду жалеть об этом.

Глава 40

Адриано

Я никогда в жизни не был в магазине одежды.

И жалею, что не продолжил эту тенденцию.

— Это место - гребаная дыра, — говорю я Бьянке, когда мы входим в магазин.

— Ш-ш-ш, — сердито шипит она, а потом шепчет.

— Это не дыра — это круто.

Я еще раз смотрю на магазин и решаю, что он достаточно интересный, в богемном стиле. Он находится в очень старом здании с деревянными стропилами и кирпичными стенами. Среди десятков и десятков стеллажей с одеждой стоят старые манекены, одетые во всевозможные вещи — от футболок в стиле панк-рок до бальных платьев.

Это интересно.

А вот картины, висевшие на стенах, отвратительны. Они бросаются в глаза, а множество коллажей с претенциозными фразами типа «ЭТО ИСКУССТВО» собраны из журнальных вырезок, как записка заложника.

Пятилетний ребенок мог бы сделать лучше.

И не стоит говорить о клиентуре.

В магазине всего четыре человека, но все они художественно озабоченные двадцатилетки. И у всех у них пирсинг в губах, носах и везде.

Когда я вхожу, они с открытым презрением уставились на меня — как будто это я странно выгляжу.

Я просто игнорирую их и следую за Бьянкой к мужским стеллажам.

— Мы купим тебе джинсы… о, вот True Religion… Интересно, есть ли у них старые рубашки Ed Hardy?

— Что?!

— Я думаю, надо одеть тебя как гламурного мажора. Или мы могли бы одеть тебя как рокера… или студента-художника…

— А можно просто как обычного человека?

Она смеется.

— Я уже предлагала Gap, и ты сказал «нет». К тому же, с твоей внешностью и татуировками ты совсем не обычный.

Это звучит как комплимент… наоборот.

Она снимает с вешалки одну вещь за другой и складывает их на руку.

— Ты не спросила мой размер, — говорю я.

Она, не глядя на меня, называет сантиметры моей талии и плеч.

Она чертовски точна.

— Откуда, блядь, ты это знаешь? — спрашиваю я в шоке.

Она снова окидывает меня взглядом.

— Студентка факультета моды, помнишь? Я целыми днями смотрю на размеры людей. Через некоторое время начинаешь хорошо ориентироваться. — Она возвращается к просмотру. — Наверное, нам стоит купить тебе и обувь. Хорошо бы Doc Martins, если они есть твоего размера…

— А что не так с моей обувью?

— Ты не можешь носить джинсы из дешевого магазина и туфли за тысячу долларов, чувак.

Ладно, она права.

— Пошли примерим, — говорит она, протягивая руку с кучей одежды.

Мы идем в подсобку. Для такого магазина примерочные оказываются на удивление хорошими — много места, зеркала с трех сторон и настоящие двери вместо штор.

Мне нравятся многочисленные зеркала…

В основном потому, что я могу видеть Бьянку со всех сторон в бесконечных отражениях.

Madonn, какая задница…

А эта грудь в топике…

Блядь.

Она кладет одежду на деревянную скамью.

— Хорошо, — говорит она с ухмылкой. — Раздевайся.

Я ухмыляюсь в ответ.

— Это единственная причина, по которой ты привела меня сюда, не так ли?

— Не льсти себе. Я уже все видела.

— Насколько я помню, ты не только видела, но и делала многое другое.

— Да, да — займись стриптизом, мафиози.

Я снимаю пиджак и вешаю его на крючок на стене. Затем расстегиваю рубашку, снимаю туфли и брюки. В конце концов на мне остаются только трусы.

Для человека, который «уже все видел», Бьянка, конечно, осматривает меня с ног до головы.

Ее взгляд мечется вверх-вниз по моему телу, как у голодной женщины, разглядывающей мороженое.

Меня это заводит.

К счастью, за последние двенадцать часов я уже достаточно раз кончил, чтобы у меня не сразу встал член.

Я не хотел доставлять ей удовольствие знанием того, как она на меня влияет.

— Что сначала? — спрашиваю я.

Она протягивает мне рваную футболку — выцветшую концертную майку White Snake тридцатилетней давности.

Я бросаю ее обратно на скамейку, даже не примерив.

— Дальше.

— Ладно, не люблю группы с волосами, — говорит она, протягивая мне следующую. Это рубашка на пуговицах с коротким рукавом, которая больше подходит для парня лет 40, переживающего кризис среднего возраста.

— Хм, — произношу я, примеряя ее.

— Да, не то, — соглашается она, когда я снимаю ее.

Когда я примеряю джинсы, она говорит.

— Я хотела тебя кое о чем спросить.

— Давай.

— Почему ты помогаешь мне найти моего отца?

— У него есть информация о том, кто за всем этим стоит.

— Да, я понимаю, что сейчас ты это знаешь… но вначале ты этого не знал. В первый раз, когда сказал, что поможешь мне, для тебя в этом не было никакой выгоды. Так… почему?

Я делаю паузу.

Потому что точно знаю, почему.

На самом деле, я знаю, в какой именно момент решил помочь ей.

— Я…

Я смотрю на нее.

Она пристально разглядывает меня.

Я отворачиваюсь.

— Не знаю.

— Нет, знаешь, — шепчет она. — Пожалуйста… скажи мне.

Я снова смотрю на нее…

И наконец сдаюсь.

Все из-за ее глаз…

Таких больших и проникновенных…

— Ты говорила о своем отце, — отвечаю я.

Она хмурится.

— Что именно?

— Когда я спросил, почему он отправил тебя в отель.

Она тут же начинает злиться.

— Да, ты сказал, что он продал меня как шлюху.

Я слегка улыбаюсь.

— Ты должна понять, что многие люди, с которыми я сталкиваюсь в этом бизнесе, поступили бы именно так. Но когда я переспросил тебя, ты сказала кое-что другое. Ты помнишь, что?

Она переходит от раздражения к любопытству.

— Нет, что?

— Ты сказала, что не можешь до него дозвониться, и что они собираются переломать ему ноги, поэтому сделала это, чтобы выиграть ему время.

— И что?

— То, как ты это сказала. Я понял, что он тебе действительно небезразличен.

Ее лицо смягчается.

— Я люблю его.

— Я знаю. Несмотря на азартные игры и связь с Cosa Nostra, и все то дерьмо, в которое он тебя втянул… ты все еще любишь его. И я вижу это по твоему лицу.

Она пожимает плечами, смутившись.

— Все любят своих отцов.

— Нет. Это не так.

Бьянка неохотно кивает.

— Ладно… не все, нет.

— Но дело не только в том, что ты его любишь. Дело в том, что ты хотела выиграть для него время.

Она снова хмурится, не понимая, к чему я клоню.

Я продолжаю.

— Я потерял отца неожиданно. Ни с того ни с сего.

Хотя это случилось не так, как я думал.

Старая сицилийка — та самая, которая пыталась застрелить Дарио, убила моего отца. Она злорадствовала по этому поводу перед смертью.

Воспоминания вдруг накатывают на меня.

Я, пятилетний, смотрю на отца, когда он бреется. Он подмигивает мне и мажет немного крема для бритья на нос.

Я в восемь лет смотрю, как он учит Дарио стрелять из пистолета. Я так завидовал тому вниманию, которое папа ему уделял…

Я в тринадцать лет, когда мы воссоединились после нападения боевиков на наш дом. Дарио помог отцу отбиться от нападавших, а мне пришлось бежать с мамой и младшими братьями — как ребенку.

Я был так зол на отца за то, что он оставил Дарио рядом с собой, а меня отослал.

Но потом он обнял меня, крепко прижал к себе и поцеловал в макушку… и вся моя злость исчезла.

Я в семнадцать лет, когда впервые убил человека.

Я вспомнил, как ужасно себя чувствовал… как мне было плохо.

Даже несмотря на то, что выбор был — он или я, и он был тем, кто напал на нашу семью.

Я не мог перестать видеть лицо этого человека… как свет погас в его глазах, когда он умер.

Но после того, как бой был выигран, отец взял мое лицо в свои руки и прошептал: «Спасибо, Адриано. Это не та жизнь, которую я бы выбрал для тебя… но сегодня ты спас свою семью, и я горжусь тобой. Ты ВСЕГДА заставляешь меня гордиться тобой».

И тут я вспоминаю, как всего полгода назад вошел в его спальню…

— Это я нашел его умирающим, — говорю я, и мой голос слегка ломается. — Он был…

Мне приходится на секунду замолчать.

На глаза Бьянки наворачиваются слезы.

Кажется, что у нее разрывается сердце.

— Он лежал на полу… его лицо было красным… я бросился к нему с криком… обнял его, а он смотрел на меня… и пытался что-то сказать, но не мог… и тогда…

Я отворачиваюсь от Бьянки.

Не могу смотреть на нее и продолжать говорить — не могу.

Наконец я беру себя в руки и заканчиваю то, что должен сказать.

— Он потерял сознание, когда я обнимал его… и больше не очнулся. А умер в больнице через несколько часов.

Я тяжело выдыхаю.

— Вчера вечером я услышал в твоем голосе, как сильно любишь своего отца. Икогда ты сказала, что хочешь выиграть для него время… именно поэтому я и сказал, что помогу тебе. Я хочу, чтобы ты вернула его… потому что я тоже любил своего отца. И потому что я готов на все — на все — лишь бы он снова вернулся… пусть даже на несколько минут.

Когда я заканчиваю, наконец-то смотрю на Бьянку.

Обе ее руки прикрывают рот. Слезы текут по ее лицу.

Ее плечи подрагивают, словно она пытается сдержать рыдания.

Мы смотрим друг на друга.

И тут она шагает вперед, берет мое лицо в свои руки и целует меня.

Я чувствую вкус соли на ее губах.

Обхватываю ее за талию, крепко прижимаю к себе и целую, вкладывая в поцелуй все, что у меня внутри…

Всем сердцем.

Не сдерживаясь.

Глава 41

Бьянка

Он абсолютно уничтожает меня.

Когда Адриано говорит о своем отце…

И я вижу, как он борется со своим горем…

Этот жесткий, как гвозди, грозный человек все еще оплакивает своего отца…

Все, что я вижу, — это маленький мальчик, которым он когда-то был.

И это ломает меня.

Это разрушает стену, которую я строю, чтобы защитить себя…

И это разбивает мое сердце на тысячи осколков.

Мука в его глазах…

То, как он сдерживает свои эмоции…

И в то же время, как он позволяет мне увидеть его.

По-настоящему увидеть его… в первый раз.

Я подхожу и целую его.

Он целует меня в ответ…

Сначала мягко, потом страстно…

А потом между нами словно вспыхивает огонь.

Он хватает меня за задницу и притягивает к себе.

В этот момент я чувствую, как его твердый член упирается в мое тело.

Уннххх…

Он залезает мне под юбку и стягивает трусики.

— Адриано, мы не можем! — судорожно шепчу я.

— Конечно, можем.

— Мы же в примерочной!

— Ну и что? Тут есть дверь. Она заперта.

— Кто-нибудь услышит!

— Тогда не шуми, — с ухмылкой говорит он, снимая трусы-боксеры.

Как только я вижу его голым, с огромным и твердым членом, то перестаю придумывать оправдания.

Вместо этого я провожу рукой вверх и вниз по его толстому стволу.

Ммммммм…

Он снова целует меня, когда его рука касается моей киски.

— Ты уже вся мокрая, — шепчет он мне на ухо.

Он обхватывает меня одной рукой за поясницу, а другой под левое бедро, затем поднимает меня как ни в чем не бывало.

— О! — задыхаюсь я.

— Обхвати меня ногами, — рычит он.

Я обхватываю его ногами за талию.

И он медленно начинает опускать меня на свой член.

Я чувствую, как его набухшая головка упирается в мою киску.

Он делает секундную паузу, устраивая нас поудобнее…

— О, Боже, — хриплю я, обхватывая его шею руками и крепко прижимаясь к нему.

Его член…

Я чувствую, как он медленно входит в меня все глубже.

Это совершенно новое ощущение, когда я не лежу, а стою.

Я закрываю глаза и провожу ногтями по его спине.

Он, кажется, не возражает, ему это даже нравится.

— Вот так, детка… вот так… — шепчет он мне на ухо.

Я подавляю крик удовольствия…

И наконец он входит в меня на всю длину.

Я не могу поверить, насколько глубоко он входит…

И как сильно он меня заполняет.

Я открываю глаза в дымке наслаждения…

И вижу наше отражение.

Десятки отражений, потому что здесь три зеркала.

Его идеальная задница…

Его широкая спина…

Его татуировки…

Его мускулистые ноги…

И мои ноги, обхватившие его талию.

Было немного странно чувствовать себя не кожа к коже. Ведь на мне все еще топ и юбка…

Но это так возбуждающе — видеть себя полностью одетой.

И этот голый, горячий, как черт, парень держит меня в воздухе со своим членом глубоко внутри меня.

Потом становится еще лучше.

Он начинает слегка двигать своей задницей, просто откидывая ее назад под углом и подавая вперед.

Я чувствую, как его огромный член двигается внутри меня… всего на несколько сантиметров, то выходя, то входя…

Но это невероятно.

Медленно…

Наполнено…

Глубоко…

Я наблюдаю, почти загипнотизированная, как его мускулистая задница двигается вперед и назад…

Десятки отражений со всех сторон, как Адриано вводит свой член глубоко в меня.

Затем он начинает целовать меня.

Как и его проникновение, поцелуй медленный, но глубокий… страстный… и горячий.

Я держусь за него изо всех сил, пока он медленно трахает и целует меня.

Вдруг я чувствую, как он перемещает свои руки.

Одна мощная рука вцепилась в мою задницу и удерживает меня в воздухе…

А другой рукой он тянется ко мне, задирая юбку…

Пока не находит мой клитор.

Он окунает свой палец в мои соки…

А потом медленно обводит мой клитор…

Мягко…

Твердо…

Чуть быстрее…

И все это время его огромный член заполняет меня.

— Адриано, нет! — судорожно шепчу я, прерывая наш поцелуй.

Я уже чувствую, как нарастает оргазм, и не уверена, что не закричу.

— Да, — шепчет он мне на ухо.

— Я сейчас закричу, — хриплю я.

— Кричи или не кричи, мне все равно, — рычит он. — Просто кончи для меня, детка. Кончи для меня сейчас.

Его слова перекидывают меня через край.

Я прижимаюсь губами к его коже и кричу.

Вы когда-нибудь в детстве засовывали руку в рот и пытались кричать?

Тогда вы знаете, что получается только небольшое «иии», но совсем не громкое.

Вот так и происходит.

Шума почти нет…

Хотя мне ооооооооооочень хорошо.

Как медленно он двигается во мне…

Какой он большой и толстый…

Как нежно, и в то же время настойчиво он ласкает мой клитор…

Я не просто кончаю, я продолжаю кончать.

Снова и снова, волнами.

Я вскрикиваю, впиваясь в его кожу, потом стискиваю зубы и заставляю себя не издать ни звука, пока перевожу дыхание.

А потом я так сильно хватаюсь за его шею, думая, что сломаю ее.

Но он продолжает медленно двигаться внутри меня…

Наполняя меня…

Такой толстый…

Такой огромный…

Его палец играет с моим клитором…

Кружась вокруг него…

Поглаживает его…

Медленно и неуклонно…

Я чувствую, что превращаюсь в желе.

— Ты должен кончить, ты должен кончить, — задыхаюсь я после пятого оргазма подряд. Они как будто накладываются друг на друга — я не могу понять, где кончается один и начинается другой.

Ему это кажется забавным.

— Почему?

— Потому что я больше не могу, — хриплю я.

— Ты уверена? — шепчет он мне на ухо, продолжая медленно трахать меня и нежно гладить.

Я судорожно киваю, не веря, что могу говорить, потому что боюсь, что закричу.

— Ну, хорошо, — усмехается он.

И он начинает трахать меня сильнее.

Быстрее.

Его член выходит все дальше и входит в меня все глубже.

Раздается влажный шлепок, когда он входит в меня.

О, БОЖЕ…

Это только усугубляет ситуацию!

И под «хуже» я имею в виду намного лучше.

Его рука, державшая меня за задницу, крепко сжимается…

И я чувствую, как кончиком пальца он касается губок моей киски.

На секунду я удивляюсь — зачем?

А потом он начинает касаться моей попки.

Только слегка входит…

Но он ускоряет свои толчки.

И становится грубее с моим клитором.

И в то же время медленно вводит кончик пальца в мою попку.

И мне это нравится.

Я кусаю его за плечо и вскрикиваю в последний раз, когда мать всех оргазмов потрясает мой мир.

Который только усиливается, когда я слышу его хриплое «УХХ!» у себя в ухе.

Я чувствую, как он извергается в меня.

И судорожно цепляюсь за него, скребу ногтями по его спине и беззвучно кричу.

Он начинает замедляться…

Его палец медленно двигается вокруг моего клитора, а не прямо по нему…

А затем другой его палец перестает делать то, что он делал с моим задом, и возвращается к простому поддержанию моей попки.

Я откидываю голову от его шеи, чувствуя себя опьяненной.

Он тоже отстраняется и смотрит на меня.

Он весь в каплях пота…

Как и я.

Мы смотрим друг на друга…

А потом он наклоняется и нежно целует меня.

Я целую его в ответ…

И так мы стоим еще минуту, медленно целуясь, пока он наконец не снимает меня с себя и не ставит обратно на пол.

Глава 42

Бьянка

После этого немного неловко выходить из примерочной.

Продавщица, которую я уже видела во время предыдущих походов в магазин, все время краем глаза поглядывает на нас с Адриано, когда рассчитывает нас.

Я уверена, что она знает, что мы занимались сексом.

Я замечаю, что ее взгляд намного дольше задерживается на Адриано.

Меня раздражают ее пристальные взгляды, но он вообще не замечает ее.

Он недоволен своей одеждой — рваные джинсы, футболка без рукавов, клубная рубашка, расстегнутая спереди, и ботинки Doc Martins.

Но по крайней мере после секса он становится довольно спокойным.

Наверное, оргазм охлаждает его недовольство.

Мы также захватываем нейлоновую спортивную сумку, в которую он запихивает костюм, рубашку и парадные туфли.

Как раз в тот момент, когда мы заканчиваем расплачиваться, я вижу последний штрих.

— Добавьте это, — говорю я, беря с соседней витрины две пары дешевых солнцезащитных очков и две бейсболки.

— Нет, — сурово говорит Адриано.

— Да, — шепчу я, а затем чмокаю его в губы. — Пожалуйста?

Он все еще ворчит, но позволяет мне надеть на него очки и бейсболку.

— Ну вот… теперь ты похож на туриста, — радостно говорю я. — Или на парня, который пытается пробиться в местную рок-группу.

— Отлично, — бормочет он.

Больше всего приходится потратить на Doc Martins, стоимость которых составляет 147 евро.

Адриано достает из своего портмоне две купюры по 100 евро и протягивает их.

— Сдачу оставьте себе.

Кассирша выглядит шокированной, но довольной.

Когда мы выходим из магазина, я надеваю солнцезащитные очки и заправляю волосы под кепку.

— В этой одежде я чувствую себя чертовски странно, — бормочет Адриано, когда мы идем по тротуару.

— Не привык ни к чему, кроме дизайнерских костюмов? — поддразниваю я его.

— На самом деле, да, — признается он. — Хотя, должен сказать, эти ботинки отлично подойдут для того, чтобы выбить из кого-нибудь дерьмо.

— Замечательно, — саркастически замечаю я. — Рада, что тебе хоть что-то нравится в твоем наряде.

Он ухмыляется, когда мы подходим к Мерседесу, который он припарковал на небольшой стоянке у железнодорожной станции. Он открывает багажник, бросает нейлоновую сумку и снова закрывает его.

— Мы поедем на этой машине? — спрашиваю я. — Если ты не хочешь, чтобы люди думали, что ты наркоторговец, то ты сейчас не выглядишь так, чтобы ездить на Мерседесе стоимостью в 100 тысяч.

— 400 тысяч.

Я смотрю на него.

— Что?!

— Это Майбах. Плюс бронезащита сильно увеличивает стоимость.

— Эм… мы должны беспокоиться о бронезащите? — нервно спрашиваю я.

— Нет, если мы будем посещать только низкопробные места. Я хочу держать машину поблизости на случай неприятностей, но лучше мы пойдем пешком.

— Хорошо. Первое место находится прямо по дороге.

Через пять минут мы добираемся до первого букмекерского салона.

Этот переулок — комплекс на цокольном уровне в нижней части разваливающегося здания. С улицы к нему ведут ступеньки, и там есть металлическая дверь с открывающимся окошком, чтобы можно было выглянуть и посмотреть, кто ты.

Я знаю об этом месте, потому что отец привел меня сюда, когда мне было одиннадцать лет, в один из самых позорных периодов его жизни. Одно время он так глубоко погрузился в свою зависимость, что брал меня с собой, если маме приходилось задерживаться на работе.

— Только не говори маме, — всегда просил он.

Поэтому в подростковом возрасте я точно знала, где искать, когда он исчезал на несколько дней. Мама возила нас по всем его местам, и мы заходили туда, чтобы найти его, пристыдить и вернуть домой.

Он пытался спрятаться от нас в туалете, но либо его товарищи по играм издевались над ним до тех пор, пока он не уходил, поджав хвост, либо парни, которые управляли салоном, выгоняли его.

— Погоди, — предупреждает меня Адриано, когда я направляюсь по дорожке к двери.

— Что?

Он показывает головой, и я следую за ним через квартал в другой переулок. Мы идем, пока не доходим до мусорного контейнера в сорока футах от улицы.

Он вытаскивает пистолет из задней части джинсов; рубашка хорошо скрывает его, пока он идет.

Затем он достает из карманов еще три обоймы. Заворачивает все в скомканный кусок газеты, который находит на земле, и прячет его за несколькими разбитыми шлакоблоками.

— Э-э… а не будет ли хорошей идеей, если ты возьмешь его с собой? — нервно спрашиваю я.

— Да, но первое, что они сделают, это обыщут меня, когда я войду. Там, наверное, есть пара сотен тысяч, если это такое место, как я думаю, и они не хотят, чтобы их кто-то ограбил.

— О, — говорю я, оглядываясь по сторонам, чтобы убедиться, что за нами никто не наблюдает. — Зачем мы пришли сюда? Разве нельзя было спрятать его в переулке у двери?

— У них могут быть камеры наблюдения. Лучше сделать это здесь, где я знаю, что они не видят нас.

Мы выходим из переулка и возвращаемся ко входу в букмекерскую контору. Я стучу в металлическую дверь и жду, пока откроется прямоугольная решетка.

На меня смотрят глаза парня. Даже при ограниченном обзоре видно, что он крепкого телосложения.

— Что? — спрашивает он грубовато.

— Я ищу Фабрицио Леттьери, — говорю я. — Я его дочь.

— Его здесь нет, — отвечает мужчина.

— Да, вы всегда так говорили — пока Беппе не впускал нас.

Беппе — так зовут старика, который управляет этим заведением с тех пор, как я себя помню.

Парень за дверью сужает глаза, а потом разражается хохотом.

— Ты Бьянка? Маленькая Би?

Я снимаю кепку и солнцезащитные очки, чтобы он мог получше рассмотреть меня.

— Ага.

— Черт, я помню, как ты приходила сюда… сколько это было, шесть или семь лет назад?

— Около того.

Он смотрит на Адриано.

— А он кто?

— Мой парень. Он приехал со мной, потому что мама устала разбираться с дерьмом моего отца.

— Ммм… — сочувственно хмыкает парень.

Решетка задвигается, и дверь открывается с металлическим скрежетом.

Я вспоминаю швейцара, хотя и не знаю его имени. Он весит около трехсот пятидесяти фунтов[12], в основном жира, и пот льется с него через бордовую рубашку для боулинга.

— Малышка Би, — говорит он, а затем развратно оглядывает меня. — Ты выросла.

— Спасибо, — саркастически отвечаю я, проходя мимо него. — А где Беппе?

— В кабинете. Погоди, крутой парень, — говорит швейцар, останавливая Адриано и похлопывая его по плечу. — Что это?

Адриано достает пачку наличных.

— На случай, если нам понадобится расплатиться с его долгами.

— А может, сыграем пару партий, а? — усмехается швейцар. — Ладно, проходите.

Адриано следует за мной по коридору в полуосвещенный подземный мир флорентийских азартных игр.

Задняя комната окутана сигарным дымом. За десятком столов сидят мужчины старшего и среднего возраста, хотя есть и несколько парней лет двадцати. Женщин нет вообще. Окон тоже нет, поэтому в помещении царит полумрак.

Здесь играют в блэкджек, покер, крэпс, стоят даже два колеса рулетки.

Во Флоренции есть казино — азартные игры в городе легальны, — но за наркотиками в них следят очень строго.

В букмекерских салонах можно достать практически все, что угодно: апперы, дауны, кокаин, героин, метамфетамин.

Не говоря уже о том, что в подпольных заведениях можно делать ставки, на которые казино никогда бы не согласилось… потому что казино не пошлет бандитов ломать вам ноги, если вы не сможете заплатить.

Подходит мужчина лет семидесяти с густыми седыми волосами и в очках с толстыми стеклами.

— Привет, это ты, Бьянка?

— Привет, Беппе.

— Ни фига себе, как ты выросла!

— А ты выглядишь так же молодо, как и всегда.

Он смеется.

— Ах ты, очаровашка. — Затем он смотрит на Адриано. — Это твой парень?

— Да. Мой отец здесь?

— Кто, Фабио Фламбер? Нет, я не видел его уже несколько недель.

Я игриво наклоняю голову в сторону, мол, да ладно.

— Серьезно, Беппе?

Старик поднимает правую руку.

— Клянусь левой сиськой Девы Марии. Не видел его уже пару недель.

— Хорошо…

Беппе наклоняется и шепчет.

— Ты должна быть осторожна, малышка. Прошлой ночью Агрелла устроили взбучку.

— Напали? — говорю я, изображая шок.

Беппе проводит пальцем по своей шее, как ножом по горлу.

— Убрали всех. Говорят, это сделали какие-то придурки из сельской местности.

— Серьезно? — спрашиваю я, округляя глаза соответственно вопросу.

— Да. Значит, тот, кто придет за его долгами, может оказаться не таким снисходительным, как Серджио, понимаешь, о чем я?

— Поняла… спасибо, что предупредил.

— Конечно, куколка. Если он зайдет, я передам ему, что ты его ищешь.

— Спасибо, Беппе.

— Без проблем.

Я беру Адриано за руку и выхожу вместе с ним.

— Заходи почаще, — говорит толстый швейцар на выходе. Я уверена, что он рассматривает мою задницу.

— Вот засранец, — рычит Адриано, когда мы выходим на солнечный свет.

Я улыбаюсь.

— Кто-то ревнует?

— Нет… но ему не следует делать свои долбаные замечания.

— Ты встречал итальянцев в последнее время?

— Ха-ха, — говорит он серьезно. — Что там было про Фабио Фламбера?

— Это просто прозвище моего отца. Фабио — это сокращение от Фабрицио.

— Я понял, но Фламбер — это не итальянское слово.

— Нет, это французское. Это жаргонное выражение, обозначающее крупного игрока или человека, находящегося в ударе… как пламя, вырывающееся из кончиков пальцев, когда он бросает кости. Это была шутка. Потому что мой отец был таким дерьмовым игроком.

— Хм…

— Они знают об Агрелла, — обеспокоенно замечаю я.

— А ты уловила часть про парней из деревни? — мрачно спрашивает он.

— Да?

— Это про мою семью. Наша база находится в Тоскане.

Я в тревоге смотрю на Адриано.

— Но ты же сказал…

— Мы этого не делали. Но тот, кто за этим стоит, пытается представить все так, будто это сделали мы.

— Но… разве это не делает вас крутыми?

— Да, но это также заставляет нас выглядеть плохо для остальных членов Cosa Nostra — как будто мы нанесли удар в спину Агрелла. И если кто-то передаст эту ложь копам, они тоже могут выйти на нас.

— Вот черт…

Адриано берет меня за руку.

— После того, как я верну пистолет, мне нужно позвонить братьям — и мы должны пойти проверить другие места, которые ты знаешь.

Я немного отстаю от него, когда он шагает в переулок.

Он оглядывается на меня через плечо.

— Что?

Я смотрю на свою руку в его руке.

Он понимает, что взял ее, не думая.

— Что, ты не хочешь держать меня за руку? — спрашивает он, отпуская ее.

— Нет, хочу, — говорю я, широко ухмыляясь, и крепко цепляюсь за его руку. Я приподнимаюсь на цыпочки, чтобы поцеловать его. — Правда хочу.

Он целует меня в ответ, потом улыбается и качает головой, как будто я схожу с ума…

И мы идем по улице, рука об руку.

Глава 43

Адриано

Все мои мысли заняты тем, чтобы забрать пистолет, позвонить братьям и понять, что означает вся эта новая информация.

И, если быть честным, много мыслей о Бьянке.

Когда я беру ее за руку, реакция девушки просто очаровательна.

Я ни о чем таком не думаю.

Но она ведет себя так, будто это много для нее значит.

И мне это нравится.

Мне нравится видеть ее улыбку…

И мне нравится видеть ее счастливой.

Мне нравится делать ее счастливой. И не только в постели.

Так что у меня в голове много всего…

Вот почему я не замечаю их появления.

Вообще-то, это тоже не совсем так.

Я постоянно сканирую улицы, всегда нахожусь начеку. Это привычка мафиози.

Дело в том, что я ищу парней в костюмах…

Или хотя бы одетых с некоторой долей самоуважения…

Или с волосами и телосложением, как у тяжеловесов.

Короче говоря, я ищу мафиози. Гангстеров.

Я не ожидаю увидеть парочку наркоманов, которые выглядят так, будто вылезли из мусорной кучи…

И в этом заключается моя ошибка.

Мы как раз сворачиваем в переулок, чтобы забрать мой пистолет, когда я слышу шаги, приближающиеся сзади.

Я инстинктивно думаю: «Вот дерьмо!» и толкаю Бьянку за спину, чтобы защитить ее.

Я готов броситься на любого — может быть, это один из вышибал из букмекерской конторы.

Но вместо этого я вижу двух придурков с пятнами на рваной одежде и темными кругами под красными глазами.

У того, кто справа, стрижка.

У того, что слева, длинные сальные волосы.

Они стоят в десяти футах от нас и оба выглядят, как дерьмо.

Я ожидаю, что они потянутся за ножом.

Представьте себе мое удивление, когда короткостриженый направляет на меня пистолет. Его рука дрожит, когда он это делает.

— Давай сюда свои гребаные деньги, — шипит он. — Сейчас же.

Его оружие является просто куском дерьма. Короткоствольный револьвер, дешевый и плохо сделанный — то, что американцы назвали бы Saturday Night Special[13]. Какой-нибудь мелкий наркоторговец, вероятно, использовал его, чтобы застрелить кого-то, а потом выбросил в канаву, когда убегал от копов.

Законы об оружии в Италии — одни из самых жестких в Европе. Если вас поймали с нелицензионным пистолетом, вам грозит от трех до пяти лет.

Это означает, что если придурок сможет избежать этого, то не станет стрелять в меня. Он не захочет привлекать к себе ненужное внимание.

Что дает мне преимущество.

Тем не менее, я стараюсь не провоцировать.

— Нет проблем, — говорю я, поднимая руки, чтобы они знали, что я сотрудничаю.

В этом вся суть наркоманов: они дерганые и непредсказуемые, так что лучше подыграть им.

До тех пор, пока не представится возможность их убрать.

Но тут слева от меня появляется второй придурок и начинает разглядывать Бьянку.

— Ну и что тут у нас, — говорит он с большой, уродливой ухмылкой, полной гнилых зубов.

Я чувствую, как Бьянка испуганно отодвигается.

Я не пугаюсь.

А чертовски злюсь.

— Эй, придурок, стой, где стоишь, — огрызаюсь я.

Короткостриженый делает шаг вперед.

— Ты, заткнись и давай сюда свои деньги!

— Тогда ТЫ скажи своему другу, чтобы… Эй!

Второй придурок бросается к нам и пытается схватить Бьянку.

Я уже собираюсь ударить его, когда слышу отчетливый щелчок взводимого курка.

Обернувшись, я вижу, что рука короткостриженого дрожит.

Он в ужасе.

Обычно это было бы очком в мою пользу…

Но напуганные люди делают глупости.

Напуганные наркоманы делают непредсказуемые, глупые вещи.

— Я дам тебе деньги, — говорю я, — но скажи своему другу, чтобы он оставил ее в покое, иначе я убью его на хрен.

— Пьетро, оставь ее в покое, — шипит он.

Маленький жирный Пьетро только гогочет. Я чувствую отсюда запах его вонючего тела.

— Слушай, — говорю я, медленно залезая в карман, — я отдам тебе деньги… Я достаю их…

Я достаю пачку, обмотанную резинкой, и держу ее на уровне пояса, чтобы он мог ее видеть.

Пачка толщиной в пару дюймов — около пяти сотен купюр по сто евро.

Глаза короткостриженого загораются, как будто он только что увидел лицо Бога.

Это куча кристаллического метамфетамина, или героина с черной смолой, или что он там еще принимает.

Но второй идиот пользуется случаем, чтобы схватить Бьянку за запястье и оттащить ее от меня.

Она кричит.

Ладно, к черту это дерьмо.

— Вот, кидаю тебе, — говорю я и подбрасываю пачку в воздух.

Я специально целюсь куда-то над головой — со стороны его пистолета.

Будучи идиотом, он поступает так, как я и ожидаю.

Он пытается поймать ее обеими руками.

Что означает, что пистолет направлен вверх.

Я нападаю быстро, как кобра — подпрыгиваю, хватаю пистолет и выворачиваю его в сторону так, что спусковая скоба ломает ему палец.

— ААААА! — кричит он.

Затем я изо всех сил впечатываю его головой в кирпичную стену.

Раздается неприятный треск, и короткостриженый валится на землю.

Я выдергиваю пистолет из его ослабевшей руки и оборачиваюсь.

Второй стоит за спиной Бьянки, обхватывая ее шею своей грязной рукой.

Глаза у обоих огромные, как блюдца, когда они видят, что я поворачиваюсь.

Внутри меня закипает ярость.

Но я ни за что на свете не собираюсь стрелять из пистолета.

Первое: это кусок дерьма.

Вчера вечером я застрелил Серджио с еще большего расстояния, чем сейчас находился от меня этот ушлепок, но это было из моего пистолета.

А из этой штуковины я могу попасть в Бьянку, если выстрелю.

Черт, да он вообще может не выстрелить.

Или может взорваться у меня в руке.

Второе: если я выстрелю, это может привести к появлению копов, если таковые есть поблизости.

Поэтому я не собираюсь стрелять из пистолета.

Вместо этого я щелкаю спусковым крючком, одним движением руки откидывая барабан.

И высыпаю пули на землю.

Латунные гильзы звенят, падая к моим ногам.

Придурок ухмыляется.

Должно быть, он думает, что ему ничего не угрожает.

Что я какой-нибудь миролюбивый болван, который не причинит ему вреда.

Он ошибается.

Очень, очень ошибается.

Я возвращаю барабан обратно в пистолет и держу его за ствол…

Я превращаю его в дубинку.

Тяжелую, металлическую дубинку.

И бросаюсь на него.

Он слишком поздно понимает, как сильно облажался…

И как плохо ему будет дальше.

Глава 44

Бьянка

Я в панике.

Парень с сальными волосами только что схватил меня и оттаскивает от Адриано.

Я вскрикиваю, а потом чуть не задыхаюсь от зловония, исходящего от него, когда он обхватывает меня грязной рукой за шею.

Я ожидала, что сегодня буду в опасности.

Но думала, что в меня будут стрелять мафиози.

А не того, что на меня нападут наркоманы в подворотне.

Я пытаюсь вырваться, но он оказывается на удивление сильным. Его рука смыкается на моей шее, как тиски.

Я смотрю на Адриано, надеясь увидеть, что он мчится ко мне.

Но он все еще повернут спиной.

А наркоман, стоявший позади меня, тянет меня прочь.

О, Боже, нет…

И тут за несколько секунд происходит полдюжины событий.

Адриано подбрасывает что-то в воздух.

Потом бросается к вооруженному наркоману.

И я вижу, как он с громким щелчком выворачивает пистолет в сторону.

Тот кричит.

И тут же затихает, когда его голова врезается в кирпичную стену.

Затем Адриано оборачивается…

В его руке — пистолет, а в глазах — убийство.

Я уже видела его таким однажды, после перестрелки в отеле.

Тогда я ужаснулась, подумав, что его гнев направлен на меня.

Сейчас я тихо радуюсь.

А парень за моей спиной?

Не очень.

— Вот черт, — шепчет он.

Затем Адриано делает то, чего я не ожидаю.

Он высыпает все пули на землю.

Клин клин клин клин клин клин.

Я ошеломлена.

Зачем он это делает?!

Мудак, державший меня в заложниках, приходит в восторг.

Я слышу, как он хихикает, как будто не может поверить в свою удачу.

Это длится всего две секунды.

Адриано перехватывает пистолет так, что теперь держит его за ствол.

И тут же бросается вперед, его лицо безумное от ярости.

Адриано левой рукой отрывает руку мужчины от моей шеи, ломая его пальцы.

Мужчина кричит.

Когда я отпрыгиваю в сторону, позади меня раздается звук сильного удара.

И мужчина снова кричит, падая на землю.

Я в шоке смотрю, как Адриано наносит ему несколько ударов пистолетом, хмыкая при каждом ударе.

— ТЫ — МАТЬ — ТВОЮ — ГРЕБАНЫЙ — КУСОК — ДЕРЬМА.

Парень визжит, пытаясь избежать ударов.

Но Адриано просто отбрасывает его руки и снова принимается наносить удары по голове.

Лицо парня уже в крови, когда Адриано начинает бить его по голове своими Doc Martens.

— СТОЙ! — кричу я и подбегаю, чтобы оттащить Адриано от него.

Я ненавижу лежащего на земле парня.

Я знаю, что он собирался сделать со мной.

Но я никогда не видела, чтобы так жестоко обращались с другими людьми…

Даже мафиози.

И это приводит меня в ужас.

— Остановись, пожалуйста, остановись! — кричу я, дергая Адриано за рубашку.

Как только я до него дотрагиваюсь, он тут же останавливается.

Но он нависает над мужчиной, как Мрачный Жнец, тяжело дыша и глядя на искалеченное лицо парня.

Потом Адриано смотрит на меня — и вся его ярость мгновенно улетучивается.

— Ты в порядке?

— Да, — всхлипываю я, — только, пожалуйста… не бей его больше.

Адриано смотрит на лежащее на земле тело и оскаливает зубы.

— Он заслуживает смерти за то, что прикоснулся к тебе.

Я уверена, что именно это и произошло бы, если бы я не вмешалась.

А так парень никогда не будет выглядеть как прежде — и, возможно, еще несколько месяцев будет питаться через соломинку.

— Я знаю, я знаю, но… пожалуйста… не надо, — судорожно шепчу я, пытаясь оттащить Адриано, пока он снова не начал.

Его дыхание постепенно замедляется, и он кивает.

Он подходит к шлакоблокам, где прячет пистолет…

Снимает кусок газеты, в которую все завернуто…

И вытирает ею пятна крови со своих рук.

Затем он протирает весь револьвер, вероятно, чтобы удалить отпечатки пальцев…

И бросает его на избитое тело парня.

Наконец, он достает магазины и пистолет и засовывает их в карманы и заднюю часть джинсов.

Затем поворачивается ко мне.

— Мне нужно помыться… и, думаю, тебе нужно выпить.

Я ошеломленно киваю и позволяю ему вывести меня из переулка.

Глава 45

Адриано

Мы сидим в кабинке в захудалом дайв-баре.

Сейчас около четырех часов дня, так что кроме нескольких барменов в заведении никого нет.

Тем не менее, я не спускаю глаз с двери. Встреча с двумя наркоманами немного выводит меня из себя.

И, видимо, это до глубины души потрясает Бьянку.

Я заставляю ее пройти со мной в туалет, где смываю остатки крови с рук.

Затем я плачу за две рюмки коньяка и отношу их в кабинку.

— Выпей это, — приказываю я.

Она выпивает первую рюмку и начинает кашлять.

Я пододвигаю вторую на случай, если ей понадобится.

Цвет постепенно возвращается на ее щеки, но она по-прежнему молчит.

Я жалею, что она это увидела…

Но нисколько не жалею, что сделал это.

— Теперь ты в безопасности, — говорю я.

— Неужели? — спрашивает она обвиняющим голосом.

— Ну, есть еще те, кто убили Агрелла, но…

— Я не это имела в виду, — шепчет она, опустив глаза на стол.

— … ты говоришь обо мне?!

Она испуганно поднимает на меня глаза, затем снова смотрит на пустую рюмку.

— Детка… — говорю я, протягивая ей руку через стол.

Но она отдергивает ее.

Я на мгновение замолкаю, обдумывая, как лучше поступить в данной ситуации.

— Что я сделал парню с пистолетом? — спрашиваю я наконец.

Ее взгляд встречается с моим.

Прежде чем она успевает ответить, я говорю.

— Я вырубил его. Сломал ему палец, чтобы отобрать пистолет, да, но в остальном просто вырубил его. Он, наверное, очнется с сотрясением мозга, и ему придется наложить шину на палец… но это все. Знаешь, почему он так легко отделался?

Она медленно качает головой.

— Потому что он сказал второму парню держаться от тебя подальше.

Я не говорю ей, что если бы мы были за городом, где никто ничего не услышал бы и не увидел, парень получил бы пару лишних дырок.

Ему повезло, что он устроил это дерьмо в городе и в тот день, когда мне не нужно лишнее внимание.

Но я не хочу осложнять ситуацию, поэтому молчу об этом.

— Но другой парень — он поднял на тебя руки, — шиплю я. — Он собирался причинить тебе боль. И поэтому я сделал то, что сделал.

Она долго смотрит на меня.

Затем она шепчет.

— Ты мог убить его.

— Чертовски верно. Никто тебя не трогает. Таким образом. НИКТО.

Она продолжает смотреть мне в глаза.

Затем она наконец говорит то, что, как я понимаю, является причиной всего этого.

— … а что, если я тебя разозлю?

Я качаю головой.

— Нет. Никогда. Я никогда и пальцем не трону тебя. Мне плевать, как ты меня разозлишь — я никогда, никогда не ударю тебя. НИКОГДА. Во-первых, потому что я не хочу… И, во-вторых, потому что я не обижаю женщин. Только слабые куски дерьма, которые не являются настоящими мужчинами, обижают женщин. А я не слабый кусок дерьма. Я никогда, никогда, ни за что на свете не обижу тебя, Бьянка. Это чистая правда. Клянусь могилой моей матери.

Бьянка продолжает смотреть на меня…

И я вижу, что страх исчезает из ее глаз.

Поэтому тянусь через стол к ее руке.

На этот раз она протягивает мне ее.

Я подношу ее руку к своим губам…

… и целую ее. Крепко.

— Ты очень важна для меня, — говорю я. — Никогда не сомневайся в этом. Я всегда буду оберегать тебя… и УБЬЮ любого ублюдка, который попытается причинить тебе вред. Клянусь могилой своего отца.

— Давай… может быть… просто не будем какое-то время говорить об убийстве людей? — тихо спрашивает она.

Я снова целую ее руку.

— Хорошо.

Она кивает… делает глубокий вдох и выдыхает… затем выпивает вторую рюмку.

— Ладно… Думаю, теперь я в порядке.

— Хорошо.

Мы поднимаемся из кабинки, и она поворачивается к двери.

— Бьянка, — зову ее.

Она снова поворачивается ко мне.

Я обхватываю ее за талию и целую.

Мягко… нежно.

Сначала она напрягается.

Но потом льнет ко мне, отвечая на мой поцелуй с такой же нежностью.

Мы отрываемся друг от друга, когда один из стариков в баре кричит.

— Снимите комнату, вы двое!

Правда, после этого он смеется.

Бьянка смотрит на меня с опаской, как будто беспокоится о моей реакции.

Но я говорю.

— Ничего большего я не хотел бы, старик, — беру ее за руку и вывожу из бара.

Старик и другие посетители бара одобрительно кивают, когда мы выходим.

К сожалению, у нас нет времени на то, чего я действительно хочу.

Потому что у нас есть работа.

Глава 46

Бьянка

Вся эта история в переулке пугает меня.

Это серьезно пугает меня.

Но Адриано удается успокоить меня…

И, глядя ему в глаза, я верю ему.

Ты очень важна для меня.

Эти слова заставляют меня растаять, когда он их произносит.

Ты очень важна для меня.

Нам еще рано говорить «я тебя люблю».

И он — член мафии, в конце концов.

Ведь еще десять минут назад я считала его бешеным психопатом.

Но нежность в его глазах, когда он это говорит…

Я слышу: «Ты очень важна для меня…»

Но то, что я чувствую: «Я люблю тебя».

И еще кое-что я знаю.

Что он абсолютно искренне готов убить любого, кто попытается причинить мне боль.

До сегодняшнего дня, услышав от парня такие слова, я бы испугалась.

Но когда Адриано выкладывает все в баре, и я слышу тепло и заботу в его голосе…

Я чувствую себя в безопасности.

Это огромное облегчение, потому что я всю свою жизнь живу, не чувствуя себя в безопасности.

Не только из-за мафии и того дерьма, которое происходит сегодня, но и из-за обычных повседневных вещей.

То, с чем сталкивается каждая женщина.

Будьте внимательны к тому, где вы ходите, и обращайте внимание на все вокруг.

Не выходите на улицу в темное время суток, если только это не хорошо освещенная улица, но и тогда будьте осторожны.

Следите за тем, во что вы одеты, потому что кто знает, какой придурок может использовать это в качестве предлога.

Не пейте ничего из того, что вам предлагает незнакомец, потому что кто знает, что он туда добавил. Пейте только из бутылки пива или банки газировки, которую вы открываете сами или видите, как ее открывают на ваших глазах.

Держите ключ в руке, когда поднимаетесь к двери, чтобы можно было ударить им по лицу нападающего.

Носите в сумочке перцовый баллончик.

Честно говоря, это изнурительно.

Страх является неотъемлемой частью моего повседневного существования.

Но вдруг Адриано оказывается рядом и говорит:

Больше нет.

Я с этим разберусь.

Ты можешь расслабиться…

Потому что, если кто-то тронет тебя, он об этом пожалеет.

Я чувствую, как из моего тела уходит напряжение.

Я знаю, что опасность еще впереди… их много…

Но теперь я знаю, что естькто-то, кто меня прикроет.

Кто-то сильный…

И смелый…

И он не побоится бороться за меня.

Не побоится встать на мою защиту.

Не побоится сделать все, что потребуется, чтобы обеспечить мою безопасность.

И это имеет огромное значение.

Глава 47

Бьянка

После бара мы посещаем еще четыре букмекерских конторы — все они находятся в старой части Флоренции или рядом с ней.

Ничего.

Ни в одной из них никто не имеет ни малейшего представления о том, где находится мой отец.

В двух из них я знаю парней, которые там заправляют.

В двух других — нет. Сначала они говорят, чтобы мы уходили, но, когда я упоминаю имя Фабио Фламбер, они понимают, что я в теме.

Но никакой информации ни у кого нет.

После пятого места я опускаю руки.

— Все, больше я никаких мест не знаю.

— Есть еще одно место, которое мы должны проверить, — говорит Адриано.

— Какое?

— Модельное агентство. Ты помнишь, где оно находится?

— Да, но… это хорошая идея?

— Хорошая или нет, но это единственный вариант, который у нас остался.

— А там не будет людей с оружием?

— Может да, а может и нет. — Адриано ухмыляется. — Но у меня тоже есть пистолет.

Мне становится не по себе, но я киваю.

Агентство находится на окраине старого квартала, достаточно близко, чтобы дойти пешком.

Через десять минут мы стоим перед зданием, куда Серджио привел меня вчера.

Уже шесть часов вечера субботы. Даже если бы другие предприятия в этом здании работали сегодня, они уже были бы закрыты, а в вестибюле никого не было.

Администратора за стойкой нет, и мы сразу проходим к лифтам.

После того, как я нажимаю кнопку, и дверь закрывается, Адриано снимает свою клубную рубашку. Он выглядит чертовски хорошо в своей футболке без рукавов с мускулистыми руками и татуировками, которые сейчас полностью открыты.

— Не думаю, что у нас достаточно времени для быстрого секса, — шучу я.

— Позже, — говорит он с ухмылкой, доставая пистолет.

— Какого черта ты делаешь?! — восклицаю я.

— Готовлюсь, — отвечает он, накидывая на пистолет рубашку.

Для случайного наблюдателя это выглядит так, будто он держит в руке скомканную рубашку…

А не прячет оружие.

К тому времени, когда дверь лифта открывается, пистолет совершенно не виден.

Мы выходим из лифта и подходим к стеклянным дверям модельного агентства.

Все та же белая приемная с надписью «Agenzia di Modelle Fiorentina» серебряными буквами размером с двенадцать дюймов.

Но свет выключен, и внутри никого нет.

Адриано тянет за ручки стеклянных дверей, но они не сдвигаются с места.

— Ну, думаю, это тупик, — говорю я. — Пойдем.

— Подожди, — отвечает Адриано.

Он идет по коридору к другим офисам.

У большинства из них неприметные коричневые двери. На стенах висят маленькие таблички с названием. Здесь несколько врачей и стоматологов, терапевт, и одна экспортно-импортная компания. По расплывчатому названию трех других компаний невозможно определить, что они собой представляют.

Адриано пробует ручку двери каждой из них, затем громко стучит.

Никто не отвечает.

Когда мы обходим все, то убеждаемся, что все офисы закрыты.

— Зря потратили время, — бормочу я.

— Вовсе нет, — говорит он, снимая рубашку с пистолета. — Закрой уши.

Мои глаза чуть не выскакивают из орбит.

— Какого черта ты…

— Закрой уши! — злобно шипит он.

Как только я это делаю, он выстреливает в стеклянные двери.

БАБАХ!

Достаточно одного выстрела.

Правая дверь разлетается на тысячу осколков.

Адриано шагает в образовавшуюся щель, стекло скрипит под его мартинсами, пистолет направлен на дверь в задней части комнаты.

— Что за черт! — шиплю я, следуя за ним.

— Я не уйду отсюда без ответов. — Он бросает взгляд на стол администратора. — Это интересно.

— Что?

— Там есть монитор, но нет компьютера.

Я присматриваюсь.

Он прав. На столе секретарши стоит монитор… но компьютера нет. Шнур от монитора просто болтается возле кресла.

— Вчера вечером там точно был компьютер, — говорю я. — Я помню, что экран светился, когда я проходила мимо него.

Адриано кивает, обматывает левую руку черной рубашкой и пытается открыть дверь в задней части комнаты.

Я боюсь, что будет дальше, если она окажется запертой.

Еще один выстрел или удар ногой.

Но дверь легко открывается.

Адриано держит пистолет наготове и щелкает лампочкой рядом с дверью.

Коридор освещается люминесцентными лампами.

В помещении пусто.

— Ты сказала, что здесь есть кабинет, где ты видела парня с жестокими глазами. Покажи мне, но ничего не трогай.

— Почему?

— Отпечатки пальцев.

О…

Так вот почему он обмотал левую руку рубашкой.

Я повторяю свой путь, проделанный вчера вечером. Адриано остается рядом со мной, его пистолет направлен в коридор.

Я дохожу до нужного, как мне кажется, места.

— Вот этот… кажется.

Адриано открывает дверь кабинета.

На стене висит гравюра в рамке в стиле арт-деко.

— Это он, — утверждаю я. — Я помню эту картину.

Адриано входит и включает свет. Я следую за ним.

Ничто в комнате не выглядит так, как будто здесь кто-то работает.

И компьютер отсутствует, также, как и в холле.

— Здесь все вычистили, — говорит Адриано.

— Что это значит?

— Это значит, что агентство было прикрытием… и как только они уничтожили Агрелла, то забрали все записи, которые смогли унести, и ушли. — Он качает головой. — Это еще один тупик… Пойдем.

— Мы можем попытаться найти мою сумочку?

— Можно попробовать.

Мы идем в студию, где находятся шкафы с одеждой и косметикой. Везде пусто.

Моя одежда лежит там, где я ее оставила, в куче на полу.

Но моей сумочки нет.

— Черт, — выдыхаю я.

Я втайне надеялась, что они не знают, кто я такая…

Но теперь я не могла больше притворяться.

— Все в порядке, не волнуйся, — успокаивает меня Адриано.

— У них мое удостоверение.

— Они уже знали, кто ты.

— Да, но…

— Сколько у тебя было денег?

Я фыркаю.

— Около трех евро.

— Кредитные карточки были?

— Пустые.

— Ну, тогда ничего страшного. — Он усмехается. — Не волнуйся. Я буду твоим сладким папочкой.

Я корчу гримасу.

— Пожалуйста, не говори так.

Он смеется.

— Давай, пойдем.

Глава 48

Бьянка

Поскольку мы находимся уже недалеко от старой части Флоренции, то решаем вернуться туда, чтобы поужинать и обсудить наши дальнейшие действия.

В бейсболках и солнцезащитных очках мы легко сливаемся с тысячами гуляющих туристов. Естественный камуфляж.

Пока мы ищем ресторан, я еще раз убеждаюсь в том, что старая часть Флоренции действительно прекрасна.

Средневековые здания, возвышающиеся над узкими улочками…

Шедевры скульптуры эпохи Возрождения за каждым углом…

Великолепные площади, такие как Пьяцца делла Синьория…

Такие величественные сооружения, как Дуомо, массивный купольный собор — самое узнаваемое здание Флоренции…

Старинные мосты, пересекающие реку Арно…

Все это было бы очень романтично, если бы за нами не охотились мафиози.

Мы останавливаемся на ресторане, который выглядит неплохо, но заполнен туристами, что позволяет нам спрятаться у всех на виду.

Мы с Адриано садимся в кабинку. Он наблюдает за дверью, а я — за задней частью ресторана на случай, если кто-то подозрительный выйдет через кухню.

— Расскажи мне побольше о своем отце, — просит он, пока мы едим. Он ест papardelle al cinghiale, или пасту с мясом дикого кабана, я — tagliatelle funghi porcini e tartufo — пасту с трюфелем и белыми грибами.

— Что ты хочешь узнать?

— Больше о его работе — кроме того, что он делает с судьями, — мягко говорит Адриано.

— Я думаю, он составляет расписания судебных дел. Вот откуда у него свободный доступ к судьям и адвокатам — он постоянно связывается с ними, сообщая об изменениях в расписании, так что для него не составляет труда позвонить им или зайти.

— А кто-нибудь из его коллег может знать, где он находится?

— Я даже не знаю никого из них. Он никогда с ними не общался — ходил только в игровые салоны. А когда он пытался завязать, то просто приходил домой, к моей маме.

Внезапно меня охватывает страх. На глаза наворачиваются слезы.

— Что случилось? — спрашивает Адриано.

— А что, если его уже… нет? Что, если он зарыт где-нибудь в лесу…

Адриано берет меня за руку и сжимает ее.

— Нет. Не думай так.

— Но он звонил мне всего один раз. Почему он не отвечает ни на один из моих звонков или сообщений?

— Может быть, ему пришлось выбросить свой телефон. Может быть, он его потерял. Может быть, у него его отобрали.

— Но…

— Бьянка, — говорит он спокойно. — Мы найдем его.

— Откуда ты знаешь? — шепчу я.

В глубине души я понимаю, что он не может этого знать.

Но мне отчаянно хочется надеяться, потому что все мои надежды тают.

Больше всего на свете я хочу, чтобы он сказал мне, что все будет хорошо.

— Потому что это моя миссия номер один, — говорит он, затем делает паузу и поднимает бровь, как будто передумал. — Ну… номер два.

— И что на первом месте? — раздраженно спрашиваю я, уверенная, что это будет что-то о его семейном бизнесе.

— Убедиться, что с тобой ничего не случится, — говорит он, глядя мне в глаза.

У меня текут слезы, но я пытаюсь улыбнуться сквозь них.

Он улыбается в ответ — совсем чуть-чуть.

И тут жужжит его телефон.

Он достает его и читает сообщение. Затем стучит по экрану, и его лицо темнеет.

— Что? — нервно спрашиваю я.

— Никколо прислал мне ссылку. История попала в газеты.

Он передает мне телефон.

ВОЙНА COSA NOSTRA?

Фотография сгоревшего особняка, гигантского строения из почерневшего камня с провалившейся крышей.

Я листаю статью.

Пожар унес жизнь Доминика Агрелла, печально известного местного бизнесмена, связанного с организованной преступностью. Жертвами пожара стали также члены его семьи, включая жену Амелию и брата Батиста. Полиция считает, что пожар был устроен намеренно.

Брат Агрелла, Кармин, также погиб вчера вечером в результате массовой стрельбы в отеле.

Одновременный характер смертей заставил полицию предположить, что они стали результатом войны в Cosa Nostra, и что за убийствами могут стоять враждующие семьи.

— Ваша фамилия — Розолини, верно? — спрашиваю я.

Я вспоминаю ее из уведомления на телефоне, когда Адриано прислал мне пять тысяч евро для Эммы.

— Да.

— Тут нет упоминания о вас. Это хорошо?

— Не совсем. Они не посмеют упоминать нас, пока у них не будет доказательств. Они слишком боятся.

— Но они практически открыто говорят, что Агрелла были мафией.

— Потому что они мертвы, — резко говорит Адриано. — И некому подать на них в суд — или взорвать их офис.

— Может быть, они не знают, что ваша семья замешана в этом.

— Полиция знает. И не успеешь оглянуться, как они уже будут стучать в нашу дверь.

— Я думала, что у вас… есть связи в полиции, — отвечаю я, используя свою собственную мягкую формулировку.

— Есть, но не настолько глубокие. Подобные вещи нельзя замять… поэтому я думаю, что, когда они не смогли убить нас прошлой ночью, то прибегли к плану Б.

— Что за план Б?

— Свалить все на нас.

— … ох…

Я передаю телефон обратно, и Адриано убирает его. Затем вздыхает.

— К черту все это. Давай на время забудем об этом и поговорим о чем-нибудь другом.

— Просто парень и девушка на свидании? — спрашиваю я с улыбкой.

Он улыбается в ответ.

— Просто парень и девушка на свидании.

Глава 49

Адриано

Если не считать жаркого секса прошлой ночью…

Беседа с Бьянкой становится самой приятной за все время, что я себя помню.

Она рассказывает мне, что посмотрела фильм «Дьявол носит Prada» на DVD, когда ей было восемь лет, и что благодаря ему она захотела стать дизайнером одежды.

— Это речь Мерил Стрип о лазурном цвете, — говорит Бьянка с огромной улыбкой.

— Не видел, — отвечаю я с иронией.

— Дай угадаю: ты смотришь только «Крестного отца», — поддразнивает она меня.

— Не ругай «Крестного отца». О чем речь?

— Энн Хэтэуэй надевает синий свитер и как бы отвергает моду… а Мерил Стрип говорит, что она не знает, что ее свитер не синий, а лазурный… и что Оскар де ла Рента сделал коллекцию лазурных платьев, а потом Ив Сен-Лоран сделал лазурные жакеты, а потом еще восемь разных дизайнеров использовали лазурный цвет в своих коллекциях… и миллионы долларов и тысячи рабочих мест были созданы благодаря работе Оскара де ла Ренты… и что мода влияет на всех, даже если они не осознают этого, потому что все это влияет на одежду, которую носят обычные люди. Я хотела этого… Я хотела сделать что-то такое, что люди считали бы красивым и что в итоге повлияло бы на всех, даже если бы они об этом не знали.

— Ты решила это в восемь лет? — говорю я, пораженный.

Она смеется — красивый звук.

— Я даже научилась шить, потому что хотела сделать «вечерние платья» из старых занавесок соседей, которые они выбросили на помойку.

— Серьезно?

Она вдруг выглядит смущенной.

— Я знаю… это глупо…

— Это не глупо, а потрясающе. В детстве у меня не было выбора. Предполагалось, что я войду в семейный бизнес, и я даже не задавался этим вопросом. У тебя была мечта в восемь лет, и вот ты воплощаешь ее в жизнь. Это просто потрясающе.

Она застенчиво поднимает на меня глаза.

— … ты так думаешь?

— Да, думаю.

— Но… вероятность того, что я когда-нибудь достигну такого уровня…

— Да, но я знаю вот что: Оскар де ла Рента не вышел из утробы матери, создавая лазурно-голубые платья. Он начинал так же, как и ты — с того же, что ты делаешь сейчас.

Она вздыхает.

— Да, но это трудно.

— Несомненно.

— Часть меня не верит, что это когда-нибудь произойдет.

Я пожимаю плечами.

— Когда все это закончится, может быть, я смогу свести тебя с кем-нибудь.

Она пристально смотрит на меня.

— Ты знаешь людей в индустрии моды?!

— Я знаю людей, которые знают других людей. Поэтому уверен, что смогу оказать пару услуг.

— Ты… сделаешь это для меня?

Я смеюсь.

— Детка, по сравнению с тем, что ты рискуешь своей жизнью, чтобы помочь мне, пара телефонных звонков — это ничто. Это самое малое, что я могу сделать.

— Да, но… это больше похоже на то, что это ты помогаешь мне прямо сейчас. В поисках отца, я имею в виду.

— Мы помогаем друг другу.

Ее выражение лица такое, словно солнце вышло из-за туч.

— Не волнуйся, — говорю я. — Я позабочусь о тебе.

И я говорю серьезно, на все сто процентов.

— А как же я буду заботиться о тебе? — спрашивает она.

— Ты много заботилась обо мне вчера вечером и сегодня утром.

— Мм, — бормочет она, покусывая губу, что чертовски сексуально. — Я бы с удовольствием позаботилась о тебе прямо сейчас.

Я усмехаюсь.

— Когда мы выберемся отсюда.

— Если честно, ты заботился обо мне больше, чем я о тебе. Я имею в виду, ты «заботился» обо мне… снова… и снова… и снова, — говорит она с сексуальным мурлыканьем.

— Я буду заботиться о тебе еще, когда мы вернемся домой.

Я уже начинаю заводиться и возбуждаться.

Но вдруг все становится серьезным.

Она отводит глаза, спрашивая.

— Когда у тебя была последняя девушка?

Я честно отвечаю.

— Никогда.

Она удивленно поднимает глаза.

— Что?! Ты шутишь?

— Нет. Нет, если ты имела в виду что-то большее, чем пара недель.

Она выглядит немного обеспокоенной.

— Почему все заканчивалось?

Это требует небольшого объяснения.

В двадцать лет моя жизнь представляла собой постоянный парад женщин.

Проблема заключалась в том, что все они чего-то хотели:

Денег…

Подарков…

Или доступа к власти.

Обычно все вместе.

Они хотели быть девушками, которые разъезжают с мафиози на Феррари. Они хотели быть на виду.

Целыми днями ничего не делать, ходить по магазинам, покупая сумочки за десять тысяч долларов, а потом чтобы я отправлял их на Ибицу на уик-энд с наркотиками и выпивкой.

Такое дерьмо быстро надоедает.

Да, с девчонками я получал удовольствие от секса… и некоторые из них действительно неплохи в постели. С некоторыми из них я время от времени перепихивался.

Но все они чего-то хотели от меня.

Они не хотели меня.

Совсем.

А когда у тебя в жизни безграничный выбор горячих цыпочек, зачем останавливаться на одной?

Но это было в мои двадцать лет.

Теперь, когда мне двадцать восемь, я устаю от тусовочного образа жизни.

И после смерти отца у меня нет времени на женщин, которые хотят трахнуть меня ради того, чтобы получить удовольствие.

Честно говоря, моя терпимость к этому на нуле…

Теперь я вижу, что есть у Дарио с Алессандрой.

Она — хорошая девушка… хороший человек.

Красивая, да…

Но она с Дарио, потому что хочет его.

На самом деле, ее совершенно не устраивает вся эта история с Cosa Nostra.

Если бы она могла отказаться от мафиозного образа жизни — включая деньги и особняк — и просто переехать с Дарио в какую-нибудь лачугу в глуши, я думаю, она бы ухватилась за эту возможность.

Именно такая женщина мне нужна.

Теперь, когда я видел воочию, что такие существуют, я жажду такую же.

И чувствую, что там, где должна быть эта часть моей жизни, образовалась пустота.

Трахаться с кучей женщин — все равно, что пить без разбора все, что выстроено в ряд на барной стойке.

Весело какое-то время…

Но на следующее утро у тебя адское похмелье и нечем похвастаться.

Мне хочется чего-то такого, чтобы хватило надолго.

— Ну? — Бьянка снова подталкивает меня.

— Отчасти потому, что я сам был неразборчив… а отчасти потому, что продолжал встречаться с погаными женщинами, — наконец отвечаю я.

Она поднимает бровь.

— А что такое «поганая женщина»?

— Та, которая хочет быть с парнем, потому что он в нашем бизнесе.

— О, — говорит она и корчит гримасу. — Да, я это понимаю. Но… какая женщина тебе нужна?

Я просто смотрю на нее и думаю…

Женщина с острым язычком, который заставляет меня быть начеку.

Женщина, которая красива внешне…

Но в глубине души она еще прекраснее.

Женщина, которая великолепна в постели…

Но которая спит со мной только потому, что хочет, чтобы я ее трахнул, а не из-за того, что я могу ей купить.

Женщина, которая знает, что такое верность… и которая готова рискнуть жизнью, чтобы спасти тех, кого она любит.

Женщина, которая похожа на тебя.

Конечно, я ничего этого не говорю.

А просто отвечаю.

— Которая будет рядом, несмотря ни на что, — говорю я.

Бьянка задумчиво кивает.

— Ты ведь не просто так это говоришь. Для тебя это действительно так… потому что ты не знаешь, что может случиться завтра.

— Никто из нас не знает, — тихо отвечаю я.

— Нет, — говорит она и грустно улыбается. — Никто из нас не знает.

Глава 50

Адриано

Когда мы выходим из ресторана, уже темно.

Мы проходим через площадь возле Палаццы Веккьо с ее нависающей колокольней. Вокруг все еще есть туристы, но уже не так много, как раньше.

Я обнимаю Бьянку за талию и прижимаю ее к себе.

Мы уже достаточно сильно углубляемся в тему «вместе, несмотря ни на что», но сейчас возвращаемся к тому, чтобы просто хорошо провести время.

Она смеется над историей, которую я ей только что рассказал. Когда мне было пять лет, я пытался ловить кроликов, чтобы разводить их и основать кроличью империю.

— Я слышал, что они очень быстро делают много маленьких кроликов, хотя и не знал, как они это делают, — рассказываю я. — Все, что я знал — это то, что если бы мне удалось раздобыть двух таких кроликов и посадить их вместе в клетку, то через пару недель у меня было бы около миллиона.

— И что ты собирался делать с ними дальше?

— Продавать их! Все хотят иметь домашнего кролика, верно? По крайней мере, так думал пятилетний я.

— Видишь, у тебя в детстве была мечта! — дразнит она меня.

— Да, я собирался стать кроличьим королем Тосканы. Жаль, что их было чертовски трудно поймать.

— Ну, кое-чему ты у них научился, — говорит она соблазнительным, но при этом игривым голосом.

— Чему же?

— Трахаться, — отвечает она и начинает хихикать.

Я ухмыляюсь.

— Ты хочешь сказать, что я слишком быстр в постели?

— О, нет! Нет, я бы никогда не обвинила тебя в этом. Совсем наоборот.

— Хорошо, — говорю я, притягивая ее к себе для поцелуя.

Она прижимается ко мне, и мы стоим так почти минуту, просто целуясь.

Это приятно.

Черт возьми, это потрясающе.

Когда мы наконец прерываемся и снова идём, она шепчет.

— Может быть, мы вернемся к тебе домой?

— Мм, мне нравится, как это звучит…

Я запинаюсь.

В ста футах[14] от нас, на расстоянии примерно пятидесяти футов[15] друг от друга, идут несколько человек.

Двое мужчин и женщина.

Они одеты не как туристы, что выделяет их на фоне остальных.

Но они одеты и не как типичные мафиози.

Скорее рабочий класс.

Мне не нравится, что все они, казалось, двигаются к одной точке:

К нам.

Я сдерживаю желание оглянуться через плечо.

Бьянка поднимает на меня глаза и чувствует, что что-то изменилось.

— Что? — шепчет она с тревогой.

— Продолжай идти, — шепчу я в ответ. — Улыбайся. И просто иди туда, куда и я.

— Хорошо…

Я сворачиваю влево, обнимая Бьянку рукой за талию.

Возле галереи Уффици, большого музея на площади, стоит довольно большая группа туристов.

Я направляюсь прямо к ним.

— Что происходит? — испуганно шепчет Бьянка, хотя на ее лице играет улыбка.

— Может быть, ничего, но мне кажется, что за нами следят.

Я слышу ужас в ее голосе, когда она спрашивает.

— Мафия?

— Я думаю, это копы.

Она начинает поворачивать голову.

— Не оборачивайся, — шиплю я. — Просто смотри прямо перед собой.

— Если это копы, то это не так уж плохо, не так ли?

— Плохо, это точно…

Вдруг из толпы туристов выскакивают двое мужчин с пистолетами, направленными на нас с Бьянкой.

— Полиция! — кричат они. — РУКИ ВВЕРХ!

Мне нужно срочно принимать решение.

Если полицейские являются просто марионетками…

Если тот, кто убил Агрелла, заплатил им или манипулировал ими, чтобы убрать меня…

Тогда я не могу дать им повода открыть огонь.

Да они и не захотели бы стрелять. Не здесь, на открытом месте, где могут попасть в гражданских лиц.

И не на глазах у толпы туристов.

Я толкаю Бьянку вправо, чтобы она находилась достаточно далеко от меня, если они откроют огонь.

Я падаю на колени и поднимаю руки вверх.

— Я не сопротивляюсь! — кричу я.

Как я и надеюсь, все туристы теперь направляют на меня свои мобильные телефоны.

Записывают арест.

Так что полицейским будет сложнее «случайно» выстрелить в меня.

Если бы они это сделали, то в Интернете тут же появилось бы с десяток видеороликов о том, что меня хладнокровно убили.

Возможно, это единственное, что меня спасает.

Полицейские окружают меня, пистолеты направлены мне в голову.

Несколько человек направляют пистолеты и на Бьянку.

Кто-то ударяет меня ногой в спину, и я падаю лицом на булыжники.

Меня хватают за руки, я чувствую холодный металл на запястьях и слышу звук закрывающихся наручников.

Затем кто-то поднимает мою рубашку и вытаскивает пистолет из задней части брюк.

— Кому-то светит тюремный срок, ублюдок, — усмехается голос.

Это правда. Пистолет нелицензионный, что является серьезным преступлением.

По крайней мере, он чистый. Тот, из которого стрелял вчера в гостинице, я отдал Ларсу. А взял свежий, который не мог быть замешан ни в каких преступлениях.

Но пистолет меня волнует меньше всего.

Я смотрю на Бьянку, на которую тоже надевают наручники.

Она выглядит совершенно перепуганной.

— Ничего не говори, — кричу я ей. — Ничего.

— Заткнись, мать твою, — кричит один из полицейских, поднимая меня на ноги. Он больно дергает меня за руки, совершенно точно намеренно — просто потому, что может.

— Адвокат, — говорю я.

— Конечно, конечно, — отвечает полицейский, подталкивая меня вперед.

Слава Богу, что у туристов есть мобильные телефоны.

Иначе все могло бы закончиться совсем по-другому.

Глава 51

Адриано

Меня отвозят в Квестуру, полицейский участок в центре Флоренции, и оформляют протокол.

Теперь я сижу один в крошечной комнате для допросов и потягиваю воду из бутылки, которую мне кто-то дает.

Вода является первой и единственной хорошей вещью, которую полицейские сделали для меня за весь вечер.

Моя правая рука прикована наручниками к железному кольцу в крышке стола, привинченного к полу, так что я никуда не собираюсь уходить.

Полицейские оставляют меня в ожидании последние двадцать минут, надеясь, что это меня утомит.

Вместо этого я перебираю в памяти все детали, пытаясь понять, что делать дальше.

Они не знают моего настоящего имени. На моих правах написано Бруно Капальди, и именно это имя я называю им, когда они меня регистрируют.

Они снимают с меня отпечатки пальцев, но я никогда не был арестован, и мои отпечатки нигде не зарегистрированы. Они не узнали бы, кто я такой, если бы кто-нибудь из их отдела по борьбе с организованной преступностью не знал меня по слежке за моей семьей. Пока этого не происходит, проблем нет.

Они забирают мой мобильный телефон, как только меня задерживают.

Тоже не проблема. Я помню телефоны всех моих братьев наизусть.

Полицейский, руководивший арестом, — тот самый, который дергал меня за руки, когда поднимал на ноги, и который также ударил моей головой о дверную раму, когда запихивал меня в кузов патрульной машины, — пытается разблокировать мой телефон, держа его у меня перед лицом.

Что, вероятно, недопустимо для суда, поскольку у него нет ордера…

Но у меня ощущение, что его это не слишком волнует.

Остальные полицейские держат себя в рамках. Никаких оскорблений, очень профессионально. Козлы, конечно, но они не лезут из кожи вон, чтобы нагрубить мне.

А тот парень…

У него на лице написано «на подхвате».

К сожалению, именно мои враги набивают ему карманы.

Неважно. У меня на телефоне не включен Face ID именно из-за вероятности такой ситуации.

Чтобы разблокировать его, ему нужен код, который я не собираюсь сообщать.

А если бы он попытался взломать его самостоятельно, то специальное приложение в телефоне заблокирует его после трех неудачных попыток.

Прежде чем главный полицейский отправляет меня в комнату для допросов, я требую телефонный звонок.

Если бы я связался с Никколо, он мог бы потянуть за ниточки, чтобы вытащить меня. Он также мог дистанционно запустить приложение, чтобы уничтожить любую информацию на телефоне, если потребуется.

Но полицейский игнорирует мое требование на звонок.

Вместо этого он пристегивает меня наручниками к железному кольцу и выходит из комнаты.

Я использую это время для размышлений.

Я не узнаю никого из группы, которая меня арестовала, но знаю каждого полицейского, который числится в нашем штате. Я запомнил не только их имена и названия отделов, но и фотографии.

Если бы представилась возможность, я бы попытался застать кого-нибудь из них наедине, чтобы выяснить, что происходит.

К сожалению, если полицейские получают взятки от обеих сторон…

Если им платят Агрелла, а те в свою очередь берут и наши деньги…

Тогда я не знаю, кому можно доверять.

Это может стать проблемой… но на этот риск мне придется пойти.

Я также много думаю о Бьянке.

И надеюсь, что она держится молодцом.

Уверен, что ей страшно находиться в полиции…

Особенно если они ее запугивают и пытаются заставить сдать меня.

Конечно, за последние сутки ей приходилось сталкиваться и с гораздо худшими ситуациями. Она сможет справиться с полицией.

Копы играют по правилам… в основном.

Поэтому я не слишком беспокоюсь о том, что они возьмут телефонный справочник и ударят ее по лицу.

Они могли бы сделать это со мной, но не с женщиной.

Если уж на то пошло, они попытаются заморочить ей голову.

Пригрозить ей тюрьмой… сказать, что она является сообщницей… Что угодно, лишь бы напугать ее.

Надеюсь, она последует моим указаниям и ничего им не скажет, даже своего имени.

Мне становится интересно, разрешено ли ей позвонить…

И если да, то кому она позвонит.

Матери?

Или, может быть, она попытается дозвониться до отца?

Если он работает в суде, то, наверное, имеет какие-то связи.

Но если он не отвечает на ее звонки в течение последних суток, нет причин думать, что он сделает это сейчас.

Но паника заставляет людей принимать неверные решения.

Если бы Бьянка была умной, она бы позвонила маме. В конце концов, она живет у нас дома. Как только Никколо узнает, что происходит, он сможет привести в движение колеса, чтобы вытащить нас обоих.

Так что, надеюсь, Бьянка не зря потратит свой…

… один…

… телефонный звонок…

Озарение вспыхивает в моей голове.

Я только успеваю обрадоваться, как входит главный полицейский и закрывает дверь.

Он примерно моего роста, но не в такой хорошей форме. Под белой рубашкой у него брюшко. Его усы и волосы покрыты сединой, а морщины на лице говорят о том, что он работает на северной стороне сорокового километра.

Я также замечаю, что у него все еще пистолет в кобуре.

Это меня смутно беспокоит…

Ведь полицейские не должны брать с собой на допросы огнестрельное оружие.

Я заглядываю ему за спину, чтобы посмотреть, не идет ли кто-нибудь еще.

Но никого нет.

Потом все становится еще хуже.

Полицейский одаривает меня самодовольной улыбкой.

— Так, так, так… Адриано Розолини.

Вот, черт.

— Правильно, — говорит он. — Я точно знаю, кто ты.

Видимо, кто-то из отдела по борьбе с организованной преступностью опознал меня.

Или кто-то другой сказал ему, кто я.

Вероятно, кто-то хочет, чтобы со мной случилось что-то плохое.

Отсюда и пистолет.

— Кто ты? — спрашиваю я.

— Детектив Моретти.

— Ну что ж, детектив Моретти, — спокойно говорю я, — мне нужен мой телефонный звонок.

— Ты его не получишь. Вместо этого ты скажешь мне то, что я хочу знать.

Я просто смотрю на него и жду.

— Где отец девушки?

Значит, он знает о Бьянке.

Я смотрю на потолок. На меня направлена камера наблюдения.

— Она не включена, придурок, — объявляет Моретти. — Здесь только ты и я.

— Кто тебе платит? Я утрою.

Он самодовольно ухмыляется. В конце концов, у него есть преимущество.

— Ты лучше побеспокойся о том, чтобы ответить на мои гребаные вопросы.

— Те, кто тебе платит, они уже знают? Ты уже сказал им, что у тебя дочь Леттьери?

Он колеблется.

В его глазах мелькает беспокойство.

Значит, он им еще не сказал — пока не сказал.

Возможно, он хочет выглядеть большой шишкой, получая ответ первым.

Потому что, как только плохие парни узнают, что она у копов, они заберут ее, погладят его по голове и скажут, чтобы он отвалил. Не звоните нам, мы сами позвоним вам.

Может быть, он даже хочет сам найти Леттьери, чтобы договориться о большем гонораре.

Когда он оправляется от того, что показывает мне свои карты, то продолжает.

— По-моему, ты не понимаешь, говнюк, — вопросы задаю я, а не ты. Где ее отец?

— Я не знаю.

Он бъет меня.

УДАР.

Жгет, но не очень больно.

Неважно.

Я все еще хочу убить этого ублюдка.

Но тут я вспоминаю, что вчера вечером в машине сделал то же самое с Массимо.

Я мысленно помечаю, что надо извиниться перед ним за то, что я веду себя как сука.

… если я выберусь из этого.

— Где ее отец, — повторяет Моретти.

Внезапно я начинаю испытывать сильное беспокойство за Бьянку.

— Мы искали его весь день, но не нашли, — говорю я ровно, стараясь держать себя в руках.

— Тогда ты мне на хрен не нужен, — усмехается он.

— Кто тебе платит? — спрашиваю я. — Я дам больше в четыре раза.

— Вы, козлы, двадцать лет платили мне гроши, а теперь хотите это компенсировать? Когда я держу вас за яйца?

Я прищуриваюсь.

Но не узнаю его.

— Да, — говорит он, понимая, что я пытаюсь вспомнить его. — Они перевели меня из Рима две недели назад, ты, кусок дерьма.

Теперь становится понятно, почему я не знаю, кто он такой.

Я не знаю наших римских копов, а его перевод настолько недавний, что мы можем и не знать, что он состоялся…

Особенно если наши враги скрывают записи о переводе.

— Кто эти «они»? — спрашиваю я. — Твои полицейские или твои настоящие боссы?

— Тебе не стоит беспокоиться об этом. Все, что мне нужно знать, это где находится ее отец. В противном случае, если ты понимаешь, о чем я говорю, мне придется переходить на очень личные способы, когда я буду ее допрашивать.

Ярость вспыхивает во мне, как атомная бомба.

Я встаю, готовый убить его.

Но меня удерживает наручник на правом запястье.

Моретти отпрыгивает назад и кладет руку на пистолет.

— Сядь… сука.

У меня нет выбора.

Я проглатываю желчь и сажусь на место.

Но он не убирает руку с пистолета.

Более того, он взводит курок.

Нехорошо.

— Последний шанс, придурок, — предлагает Моретти. — Где ее отец?

Я делаю глоток воды и ставлю бутылку на место, но держу ее в левой руке.

У меня плохое предчувствие, что вот-вот все пойдет наперекосяк…

И у меня только один шанс сделать свой ход.

Я должен сделать его.

— Я не знаю, — спокойно отвечаю я.

— Тогда ты для меня бесполезен. К сожалению, ты вышел из-под контроля, и я был вынужден тебя застрелить.

Моретти тянется к пистолету.

Что я и предвижу.

И замахиваюсь на него бутылкой с водой, сжимая ее.

Вода попадает ему в глаза, на секунду ослепляя его.

— Черт побери! — рычит он, теряя зрение.

Но к этому моменту я уже двигаюсь.

С тех пор, как Ларс пришел работать в нашу семью, он начал настойчиво обучать нас рукопашному бою.

Этому он научился в спецназе, и он чертовски хорош в этом.

Я отношусь к этому серьезно и многому учусь.

Вот почему я делаю то, что делаю.

Я перепрыгиваю через стол, опираясь на правую руку, скованную наручниками.

Выбрасываю бутылку с водой из левой руки и хватаю его пистолет.

Ларс учил меня, что, когда сталкиваешься с вооруженным противником в ближнем бою, нужно либо отклонить оружие ударом предплечья, чтобы пуля не попала в тебя, либо сделать так, чтобы противник не смог выстрелить.

Я не могу позволить себе, чтобы он вообще стрелял, иначе прибежали бы другие полицейские.

Поэтому я засовываю перепонку между указательным и большим пальцами в пространство между курком и пистолетом.

Моретти нажимает на спусковой крючок.

Но ударник попадает не в пулю, а прорезает мне кожу.

Чертовски больно, но, по крайней мере, пистолет не выстреливает.

К тому же я с наслаждением вымещаю злость на Моретти.

Сначала я ударяю его головой — врезаюсь лбом в лицо.

Я слышу громкий треск, когда его нос ломается.

Он слишком ошеломлен, чтобы издавать звуки — пока.

У меня всего секунда, прежде чем он начнет кричать.

Я ударяю его ногой по задней части колена, отчего он пятится и падает на пол.

В этот момент я обхватываю его шею бедрами и сжимаю.

Это прием ММА — смешанных единоборств.

Очень удобно для удушения.

Помимо прочего, он еще и не дает закричать.

Моретти борется. Он смотрит на меня дикими глазами и пытается оторвать мои ноги от своей шеи, чтобы иметь возможность дышать.

Но я слишком силен для него.

Он пытается вырвать у меня пистолет.

Но я зажимаю его рукой и притягиваю к себе.

Он снова пытается нажать на курок.

Но ударник только глубже входит в мою кровоточащую руку.

Лицо Моретти краснеет — на лбу выступают вены.

А потом его борьба ослабевает…

И он обмякает.

Я держу еще несколько секунд, чтобы убедиться, а затем отпускаю его.

Моретти падает на пол без сознания.

Если бы это был кто-то другой, не полицейский, я бы убил его.

Больше всего за то, что он просто подумал причинить вред Бьянке.

Но в убийстве полицейских — даже грязных — нет никакой выгоды.

Существуют неписаные правила взаимоотношений Cosa Nostra с полицией.

Мы могли заплатить им, и они выполняли наши поручения до определенного момента…

Но стоит убить одного из них, как все ставки будут сделаны.

У полицейских есть такой же безжалостный кодексомерты, как и у любого сицилийского гангстера.

Убив одного копа, ты обрушиваешь на свою голову всех остальных — и только кровь может их удовлетворить.

Поэтому, как бы мне ни хотелось растоптать этого придурка, я воздерживаюсь.

Но у меня на уме другие вещи.

Я выхватываю пистолет из ослабевшей руки Моретти. Затвор все еще зажат в перепонке между пальцами, поэтому я перекладываю пистолет в правую руку и освобождаюсь.

Ставлю пистолет на предохранитель и кладу его на стол.

Затем я ищу у Моретти ключи от наручников.

Через десять секунд я свободен.

Я не знаю, сколько у меня есть времени, поэтому действовать надо быстро.

Я быстро раздеваю его. Это трудно, но в конце концов я справляюсь.

Затем раздеваюсь сам до трусов-боксеров.

Я не могу допустить, чтобы Моретти очнулся и устроил сцену, поэтому засовываю ему в рот свою футболку и завязываю вокруг его лица свою черную рубашку, чтобы она оставалась на месте.

Надеюсь, тебе понравится запах моей подмышки, засранец.

Затем я сковываю его руки наручниками за спиной и привязываю его ноги к наручникам своими джинсами.

Когда я заканчиваю, Моретти лежит полуголый на животе, во рту у него кляп, а руки и ноги болтаются, связанные за его спиной.

Он не сможет двигаться и не издаст никаких громких звуков, даже если и очнется.

Затем я быстро надеваю на себя одежду Моретти.

Он примерно одного роста со мной, но с животом, поэтому брюки свободные. Приходится затянуть пояс, чтобы они держались.

Затем я надеваю рубашку. Она обтягивает мышцы груди и рук, но в остальном вполне подходящая. То же самое и со спортивной курткой, которую он надевает.

Слабый запах пота на его одежде заставляет меня скривиться.

После того дерьма, которое мы купили в магазине, а теперь еще и это, я клянусь, что больше никогда не надену ничью одежду, кроме своей собственной.

Наконец я надеваю его кобуру и пистолет. Вытираю кровь с курка, чтобы пистолет мог стрелять, если мне придется его использовать. Я также вытираю кровь со своей руки о джинсы, связывающие Моретти.

Наконец, я надеваю его значок, который он носит на шнурке на шее.

Наступает момент истины.

Я не надеюсь одурачить всех, кто встретится на пути, но у меня больше шансов выйти из здания в таком виде, чем в той одежде, в которой меня привели.

Я поворачиваю ручку двери и медленно выхожу из комнаты для допросов с сильно колотящимся сердцем.

Комната участка огромная, несколько десятков бежевых кабинок занимают весь основной этаж. По периметру расположены многочисленные кабинеты и комнаты для допросов.

Вокруг никого нет, и почти весь свет погашен.

Я уверен, что Моретти отвел меня в комнату для допросов, подальше от тех, кто мог бы подслушать или попытаться помешать ему.

Что касается всех остальных, то сейчас уже за десять вечера субботы, и это, очевидно, не отдел по расследованию убийств. Скорее всего, все остальные сотрудники отдела разошлись по домам уже несколько часов назад.

Я надеюсь, что и другие полицейские, которые меня задержали, тоже ушли домой после того, как меня оформили…

Но я не могу быть уверен, поэтому остаюсь настороже.

У меня есть еще одна большая проблема: мне нужно вытащить Бьянку, а я понятия не имею, где она находится.

Но у меня есть план на этот случай.

Глава 52

Адриано

Я как можно спокойнее иду по тусклым коридорам Квестуры.

Полагаю, что если буду вести себя так, словно должен там находиться, то никто не станет задавать вопросов.

В конце концов, копы не ожидают, что мафиози будет разгуливать по полицейскому управлению.

На мне одежда полицейского, значок — вот я и симулирую. Пытаюсь изобразить усталость от мира, как будто чертовски устал и просто хочу домой.

Внешне я сохраняю спокойствие…

Но сердце стучит в груди, как кувалда.

Вот уж действительно, как в логове льва.

К счастью, вокруг почти никого нет.

Я вижу несколько человек у своих кабинок, но никто не поднимает глаза, когда я прохожу мимо.

Но я наблюдаю за ними.

Каждого полицейского, которого вижу, я мысленно сравниваю с фотографиями, которые запомнил: люди, получающие зарплату во Флоренции.

Но никого не вижу…

Тогда я поднимаюсь по лестнице на следующий этаж.

Часть меня кричит: «Убирайся к чертовой матери!».

Но еще более громкий голос говорит ей в ответ отвалить.

Когда наши враги узнают, что дочь Фабрицио Леттьери у копов, неизвестно, что они с ней сделают.

Поэтому я не собираюсь уходить без нее.

Поднявшись по лестнице на следующий уровень, я вижу табличку «Убойный отдел».

Это один из немногих отделов, который обязательно должен дежурить в субботу вечером…

И я знаю, что у нас в штате есть несколько их сотрудников.

В общем, у нас в кармане находится всего десять процентов полицейских Флоренции… но в каждом отделе по крайней мере по одному человеку. Только в убойном отделе их четверо.

Пора бросать кости.

Я бросаю…

И выигрываю.

У ксерокса сидит парень — молодой брюнет, взгляд усталый, темные круги под глазами.

Я сопоставляю его с моим мысленным списком и сразу же определяю, что это Маттео Де Лука. Один из «наших ребят».

Я обвожу взглядом комнату. В лабиринте кабинок есть еще несколько детективов, но все они горбятся над своими столами. Я подозреваю, что по крайней мере один из них спит.

Я отхожу за угол и достаю пистолет, затем снимаю пиджак и перекидываю через руку, чтобы спрятать его.

Если дела пойдут плохо…

Если Де Лука не был предан нам, а работает на наших врагов…

Тогда, вероятно, кто-то умрет сегодня ночью.

И это буду не я.

Я подхожу к нему.

— Не реагируй, — говорю я тихим голосом.

Он смотрит на меня взглядом: «ты кто такой?»

— Не реагируй на что?

— У Цезаря нет ножа, чтобы защититься.

Это секретная фраза для Де Луки. На случай, если нам придется связаться с ним в срочном порядке, это код, который позволит ему понять, что мы — те, кто ему платит.

Это производит желаемый эффект.

Он таращит глаза, а лицо белеет.

— Я Адриано Розолини, — тихо говорю я. — Ты знаешь, кто я?

Де Лука тяжело сглатывает, кивает и оглядывает комнату, словно ожидая, что в любую секунду оттуда выскочит бугай.

Затем он снова поворачивается ко мне и шепчет.

— Какого хрена ты здесь делаешь? Ты не можешь быть здесь…

— Но я здесь. И мне нужна твоя помощь.

Он выглядит так, словно я только что попросил его принести в жертву своего первенца.

— Да ладно, мужик, — ноет он, — это же не…

— Мы можем поговорить где-нибудь наедине?

— … в туалете. Мы можем пойти туда.

— Хорошо, идем.

Мы заходим за угол, и он открывает дверь в туалет. Я следую за ним внутрь и проверяю каждую кабинку, чтобы убедиться, что никто не подслушивает.

Когда убеждаюсь, все чисто, спрашиваю.

— Ты верен нам, Де Лука?

Его прошибает пот, но он кивает утвердительно.

— Хорошо, потому что полицейский по имени Моретти только что пытался убить меня в одной из комнат для допросов.

Де Лука хмурится, словно у меня из воротника рубашки вырастает вторая голова.

— Это невозможно! Если бы мы привезли тебя или кого-то из твоих братьев, это было бы известно всему участку! Все бы об этом говорили!

— Это потому, что я не назвал им своего настоящего имени. Моретти знал, кто я такой, но, полагаю, он был единственным. Но я здесь не по этому поводу. Мне нужно, чтобы ты нашел кое-кого в тюрьме и освободил.

Де Лука уже немного приходит в себя, но кровь снова быстро уходит от его лица.

— Ну что ты, парень… ты не можешь просить меня об этом… они узнают, что это был я — меня уволят, возможно, посадят в тюрьму…

— Расслабься. Я понимаю, что если ты это сделаешь, то это разрушит твою карьеру… поэтому готов пойти навстречу.

Де Лука делает покорный вид, как будто знает, какую «сделку» я собираюсь ему предложить.

Сбрось штаны и нагнись, сука.

— Что? — говорит он мертвым голосом.

— Сколько тебе платят в год как детективу по расследованию убийств?

— Сорок семь тысяч евро, — хмуро отвечает он.

— Насколько я помню, наша семья платит тебе еще двадцать тысяч в год.

— … да.

Я понимаю, что он думает, что ему придется не только спустить штаны, но и обойтись без смазки.

— У тебя есть жена? Дети?

— Нет.

Хорошо. Так будет проще.

Предложение Моретти тройных и даже четверных ставок не произвело должного эффекта, и я решаю, что лучше играть по-крупному.

— Как ты смотришь на то, чтобы заработать два миллиона евро за одну ночь? — спрашиваю я.

Де Лука быстро теряет свой подавленный вид.

— … что? — шепчет он.

— Ты сделаешь то, что я скажу, и я заплачу тебе два миллиона евро.

Он стоит в шоке.

Я щелкаю пальцами перед его лицом.

— Йо! Де Лука, ты все еще со мной?

— Да, но… только за то, чтобы вытащить кого-то из тюрьмы?! — спрашивает он в недоумении.

— Ты должен вывести нас отсюда целыми и невредимыми. Вот в чем фокус.

Он теребит свои волосы.

— Если я это сделаю…

— Полицейские узнают, поэтому ты должен исчезнуть. Езжай куда хочешь, но я бы посоветовал Таиланд — там двух миллионов хватит надолго. Ты сможешь жить как король до 105 лет.

— Но… вся моя жизнь здесь… — тоскливо говорит он.

— Ты хочешь проработать еще тридцать лет и уйти на грошовую пенсию с фальшивыми золотыми часами? Или хочешь получить 2 миллиона евро?

Де Лука тяжело сглатывает.

— Господин Розолини… не сочтите за неуважение, сэр, но…

Я ухмыляюсь.

— Ты знаешь, что я сдержу слово.

Де Лука морщится, потом кивает — как будто боится, что я пристрелю его прямо на месте за то, что он высказывает свои сомнения.

— Дай мне телефон, — приказываю я.

Он протягивает его, и я набираю номер — личный телефон Роберто.

Затем я набираю ему сообщение «6624732» и нажимаю «Отправить».

Это «Адриано», написанное задом наперед на буквенно-цифровой клавиатуре. Так он узнает, что это я звоню, хотя и с незнакомого номера.

Я набираю номер и жду.

Роберто берет трубку на втором звонке.

— Ты в порядке?

Он не обращается ко мне по имени. Это является частью протокола на случай, если меня заставят позвонить ему.

— Отлично.

Опять же, часть кода. Это дает ему понять, что дела обстоят не очень хорошо, но я не нахожусь в непосредственной опасности и звоню ему не под дулом пистолета.

— Рад слышать.

— Мне нужно, чтобы ты организовал… подожди. — Я смотрю на Де Луку. — Тебе нужен счет в швейцарском банке или биткойн-кошелек?

Де Лука смотрит на меня, словно не может поверить, что это происходит.

— Я… э-э…

Я бросаю на него сердитый взгляд, как бы говоря: ПОТОРОПИСЬ.

— Швейцарский… банковский счет? — неуверенно произносит он.

Я снова говорю в трубку.

— Швейцарский…

— Я слышал. Сколько?

— Два миллиона. Ты можешь сделать это прямо сейчас?

— Я могу просто дать тебе доступ к запасному счету, который у нас уже есть. Подойдет?

— Идеально.

— Я пришлю тебе информацию.

Я смотрю на Де Луку.

— Хороший выбор, между прочим. Моретти был не так умен.

Глава 53

Адриано

Используя информацию, предоставленную Роберто, мы проверяем счет в швейцарском банке на телефоне Де Луки, чтобы он мог убедиться, что там действительно лежат два миллиона евро.

Я сообщаю ему пароль и логин, а также необходимую информацию для снятия денег со счета.

Затем мы переходим к следующему этапу.

Я не хочу рисковать, чтобы нас прервал другой полицейский из отдела убийств, поэтому Де Лука находит рабочее место в отделе ограблений и загружает один из компьютеров. В помещении пусто, так что мы предоставлены сами себе.

Как только де Лука входит в систему, я говорю.

— Я ищу женщину по имени Бьянка Леттьери.

Он вводит информацию, а затем качает головой.

— В системе нет никого с таким именем.

ЧЁРТ.

Секунду я паникую.

Неужели они уже добрались до нее?

Неужели я ошибся насчет Моретти, и он уже выдал ее?

И тут я понимаю, что Бьянка могла воспринять меня буквально, когда я кричал ей инструкции.

Ничего не говори. НИЧЕГО.

— Ты можешь найти всех женщин, которых привезли за последние два часа?

— Да, конечно, — говорит де Лука, набирая что-то на клавиатуре.

На экране появляется одно имя: Мария Росси.

Итальянский эквивалент Джейн Доу.

— Это то имя, которое она назвала? — спрашиваю я, забавляясь.

— Нет, они вписывают его для тех, кто не хочет называть свое имя.

Умница.

— Где она?

— В камере в женском изоляторе.

— Это далеко?

— Нет, это в соседнем квартале. Пять минут ходьбы.

— Ты можешь ее вытащить? У тебя есть такие полномочия?

— Если это по делу, то конечно. Я подам заявку и скажу, что заберу ее на допрос.

— Хорошо, отлично. Теперь у меня к тебе вопрос.

Де Лука обеспокоенно смотрит на меня.

— … что?

— Ты знаешь людей, которые работают в здании суда?

Он хмурится.

— А?

— Да или нет — ты знаешь кого-нибудь, кто работает в здании суда?

— Ну, мне приходилось давать показания на дюжине судебных процессов, так что… Думаю, я знаю пару имен судей, но…

— А как насчет людей, которые работают в офисе?

— Э-э… нет?..

— А полицейские вообще общаются с этими людьми, с теми, кто за кулисами?

— Не совсем, нет.

— Хорошо.

Де Лука выглядит совершенно растерянным.

Я не объясняю. А просто говорю.

— Я хочу, чтобы ты проверил еще одно имя.

— Хорошо — какое?

— Фабрицио Леттьери.

Де Лука вводит его.

— … нет.

Я не ожидал, что найду его…

Поэтому решаю проверить свою догадку.

То, что я понял до того, как Моретти ворвался ко мне.

— Попробуй Фабио Фламбер, — говорю я.

— Что — Флам…?

— Фламбер. Это по-французски.

— А как это пишется?

— Да хрен его знает. Можешь набрать Ф-Л-А-М и посмотреть, что получится? Он должен был быть задержан вчера вечером, вероятно, около девяти вечера.

Де Лука вводит Ф-Л-А-М в поле для фамилии и нажимает «Ввод».

Появляется запись — Фабио Фламбер.

— Есть! — восклицаю я.

Де Лука смотрит на меня как на сумасшедшего, затем снова поворачивается к монитору.

— Здесь говорится, что его привезли за пьянство и нарушение общественного порядка вчера вечером около двадцати сорока пяти. Документов на него нет. Видимо, набросился на полицейского.

Я усмехаюсь.

Если моя догадка верна, то отец Бьянки так же умен, как и она.

— Вытащи и его.

— Хорошо, — говорит Де Лука, набирая что-то в системе.

— Теперь поехали. Но сначала выведи девушку, и не говори ей о другом мужчине.

— Как скажете, босс, — говорит Де Лука, выключая компьютер.

Глава 54

Адриано

Я стою у входа в центр задержания, стараясь не привлекать к себе внимания в темноте.

Де Лука находился внутри всего пять минут, после чего выходит с Бьянкой.

Она выглядит обеспокоенной — пока не видит меня.

У нее открывается рот.

А потом она начинает бежать и бросается ко мне в объятия.

Я кружу ее и целую.

Но через несколько секунд она прерывает поцелуй и тараторит на все лады.

— Боже мой, что случилось?! Я была уверена, что ты — подожди, что на тебе надето?!

— Через минуту, ― говорю я, затем смотрю на Де Луку. — Ладно, иди, займись другим делом.

Он кивает, а затем входит обратно в центр задержания.

— Адриано, что происходит?! — шепчет она.

Я рассказываю ей почти все: как Моретти пытался убить меня, как я сбежал и нашел Де Луку.

Но я опускаю несколько ключевых деталей.

На рассказ уходит несколько минут.

Она в ужасе от той части, где меня могли застрелить.

И держит мою раненую руку, как будто это птенец.

— Боже мой, я не могу поверить… ох, — вздыхает она, а затем нежно целует.

— Я в порядке. Ничего страшного.

— А что случилось с полицейским, которого ты вырубил?

— Надеюсь, он все еще в комнате для допросов, и никто его пока не нашел.

— И что мы теперь будем делать? — спрашивает она.

— Заберем твоего отца, — говорю я.

Она смотрит на меня как на придурка.

— И как мы собираемся это сделать?

Я усмехаюсь.

— Повернись.

Де Лука выходит из центра задержания с мужчиной.

Ему, наверное, сорок пять или пятьдесят лет, невысокий и коренастый.

Он выглядит помятым, небритым и невероятно напуганным — как будто боится, что его могут убить в любую секунду.

Так продолжается до тех пор, пока Бьянка не оборачивается.

Она застывает на месте.

Он тоже, глаза его расширяются.

— … папа? — кричит она, ее голос на грани слез.

— Паперотта, — шепчет он.

Маленький утенок.

Она бросается к нему, и он крепко обнимает ее.

На его лице появляется облегчение и чистая любовь.

— Я думала, ты умер, — лепечет Бьянка.

— Прости меня, дорогая, — говорит он. — Это был единственный способ…

— Сохранить себе жизнь, — говорю я, приближаясь. — Очень умно.

Бьянка отворачивается и вытирает слезы с глаз.

Мистер Леттьери испуганно смотрит на меня.

— Кто ты?

— Это Адриано, папа, — отвечает Бьянка. — Он спас мне жизнь.

Леттьери хмурится.

— Спасибо, но как?

— Всему свое время, — говорю я, затем снова поворачиваюсь к Де Луке. — Все в порядке?

Он нервно оглядывается по сторонам.

— Да, но тебе, наверное, стоит поторопиться.

— У тебя есть машина?

— … да? — говорит он, как будто ему не нравится, как это звучит.

— Она мне понадобится.

Он мрачнеет.

— Разве у вас нет своей машины?

— Да, но за ней скорее всего следят. Не волнуйся, я тебе за это доплачу. Кроме того, в Таиланде она тебе не понадобится. Какая машина?

— Фиат 2012 года.

— Как тебе лишние 20 тысяч?

Полицейский выглядит ошеломленным.

— Э-э-э… ладно?..

— Иди и пригони ее. Быстро.

Полицейский кивает, а затем бежит трусцой по улице.

На лице Леттьери появляется недовольное выражение.

— Мало найдется людей, которые заплатили бы полицейскому двадцать тысяч евро за его машину по первому требованию.

Я понимаю, что он догадался, что я из Cosa Nostra.

— Не волнуйтесь, — говорю я. — Я на вашей стороне. Спросите свою дочь, если вам нужно подтверждение.

Бьянка кивает.

— С ним все в порядке, папа. Он в порядке, я даю слово.

Леттьери не выглядит убежденным.

Я не могу его винить, учитывая многолетний опыт общения с Агрелла…

Но я надеюсь, что он смирится.

— Нам нужно забрать мою жену, — говорит Леттьери с обеспокоенным выражением лица.

— Она в безопасности, — отвечаю я ему.

— Где?

— За городом, куда мы и направляемся.

Леттьери выглядит еще более испуганным.

— … где это?

— Это дом моей семьи. Не волнуйтесь, все будет хорошо. Теперь вы среди друзей.

— И зачем тебе все это надо? — спрашивает он. — Не хочу показаться неуважительным.

— Ничего. Если честно, у вас есть информация, которая мне нужна. Она нужна моей семье. Но это только часть дела.

— И что за другая часть?

Я смотрю на Бьянку, и мое сердце начинает биться сильнее.

После двадцати четырех часов знакомства с ней я не готов произнести те слова, которые мне действительно хочется…

Слова, которые я чувствую…

Но, думаю, мои чувства очевидны.

— Ваша дочь мне очень дорога, — говорю я. — Вы важны для нее… и поэтому вы важны для меня.

Улыбка, которую Бьянка дарит мне сквозь слезы?

Самая лучшая награда.

Глава 55

Бьянка

В один момент я оказываюсь в камере, где пахнет мочой, рядом сидят проститутка и женщина из банды с татуировками на лице.

А в следующую минуту я уже нахожусь за пределами тюрьмы и целуюсь с Адриано. Который одет как полицейский.

А потом я вижу своего отца.

И рыдаю.

А затем Адриано, по сути, говорит мне, что любит меня, не произнося этих слов.

Потому что я очень забочусь о вашей дочери.

Вы важны для нее…

И поэтому вы важны для меня.

От этих слов я снова начинаю плакать.

Это напряженные десять минут.

После того как Адриано с помощью какого-то фокуса заставляет появиться моего отца, он подвозит детектива полиции на потрепанном Фиате и высаживает его возле квартиры.

Адриано возвращает одолженный у Де Луки мобильный телефон. Он пишет братьям сообщение о нашем приезде.

— Запомни — бери паспорт, собирай вещи и первым же рейсом улетай из Европы. Не обязательно туда, где ты планируешь осесть, — просто уезжай. У тебя примерно двенадцать часов форы по сравнению с твоими бывшими коллегами, так что успевай.

Де Лука кивает.

— Спасибо.

Затем он уходит, готовый начать новую жизнь.

Я завидую ему.

Я бы тоже хотела начать новую жизнь с двумя миллионами евро на банковском счету.

Хотя, если бы мне пришлось оставить родителей, я бы не смогла этого сделать.

Да и…

Если честно…

Если бы мне пришлось оставить Адриано, я бы тоже вряд ли смогла это сделать.

Мы выезжаем из Флоренции в тосканскую сельскую местность. После огней города темнота над окружающим пейзажем является абсолютной.

Адриано за рулем, а я сижу с отцом на заднем сиденье.

Адриано засыпает отца вопросами, одним за другим.

Я не понимаю и половины из них — но мне все равно. Я просто все время держу папу за руку, радуясь, что он жив.

Единственное, что мне очень интересно, — это почему исчез мой отец…

И как Адриано удается его найти.

— Я должен был затаиться, но знал, что Агрелла могут добраться до меня практически в любой точке Флоренции, — объясняет отец. — У меня не было времени вернуться в свою квартиру и забрать жену — к тому же я полагал, что за ней наверняка следят, чтобы узнать, не появлюсь ли я. Поэтому мне пришлось спрятаться, по крайней мере, на выходные.

— Значит, ты отправился в единственное место, где, как ты знал, можно провести три дня так, чтобы никто не узнал, где ты находишься, — говорит Адриано.

Папа кивает.

— В тюрьму.

— Я не понимаю, — растерянно спрашиваю я.

— Я знал, что если меня арестуют после пяти вечера в пятницу, — объясняет папа, — то суды будут закрыты на выходные. И обвинение будет предъявлено только в понедельник утром. Поэтому я позаботился о том, чтобы меня арестовали в пятницу вечером.

Адриано усмехается.

— Плюнув на полицейского, не меньше.

— Папа! — восклицаю я, потрясенная. Он всегда учил меня уважать полицию.

— Только так я мог быть уверен, что меня арестуют, — возражает он. — Я прополоскал горло дешевым скотчем и вылил остатки бутылки на свою одежду. Затем подошел к полицейскому и начал ругаться. К сожалению, он сказал мне, чтобы я шел домой и отсыпался, поэтому мне пришлось перейти на следующий уровень. Я не хотел его бить, а то он мог пробить мне голову, поэтому плюнул на него и назвал свиньей.

— ПАПА! — кричу я.

— Что?! Если бы и это не сработало, мне пришлось бы разбить витрину или что-то в этом роде!

Адриано смеется.

— Это был умный ход, Бьянка.

Мой отец кивает и жестом показывает, что надо слушать ЕГО!

Теперь, когда Адриано встает на его сторону, папа, казалось, теплеет к нему.

— Как только они меня зарегистрировали, я понял, что если не назову свое настоящее имя, то Агрелла никак не смогут отследить меня в системе.

— Значит, вы использовали свой игровой псевдоним, — уточняет Адриано. — Но почему именно его, а не какое-нибудь случайное имя? Или вообще без имени?

— Я беспокоился, что если не назвать им имя, то это привлечет больше внимания, чем мне хотелось бы. А если бы я назвал случайное имя, то боялся, что забуду его. Или если бы они выкрикнули его, а я бы не отреагировал, они бы поняли, что что-то не так. В игорных салонах меня все называют Фламбер, так что я знал, что проблем с запоминанием и откликом не будет.

Адриано кивает.

— Неплохо.

— Но как ты догадался? — спрашиваю я Адриано.

— Первая подсказка была, когда нас взяли. Они забрали мой телефон, а потом не разрешили мне никому звонить. Тогда я вспомнил, что твой отец звонил тебе всего один раз.

— Было всего несколько вариантов. Он либо потерял телефон, что мне казалось маловероятным… либо он мертв, или у плохих парней, что, как я надеялся, не так… либо ему физически не дали позвонить тебе.

— То, что он оказался в тюрьме, и у него отобрали телефон, было самым простым объяснением. Я подумал, что он, наверное, звонил тебе прямо перед арестом.

Папа кивает.

— Именно так.

— А потом ты решил не звонить из тюрьмы, потому что не хотел привлекать к себе внимания.

— Так и есть.

— Все это имело смысл. Благодаря своей работе ты знал юридическую систему как свои пять пальцев. Если кто-то и мог обратить это в свою пользу, то, как я понял, это был бы ты.

— Но откуда ты знаешь мое прозвище?

— Я услышал его, когда Бьянка водила меня сегодня по игорным притонам.

Папа замирает и смотрит на меня.

— О, Боже…

— Все в порядке, — успокаиваю я его.

Папа качает головой и выглядит пристыженным.

— Прости меня, Паперотта… я хотел бы, чтобы тебе не пришлось этого делать…

— Не надо сожалеть об этом, — говорит Адриано. — Только поэтому я и догадался, как тебя найти — потому что услышал, как все называли тебя Фламбером. Сначала я попросил полицейского поискать в системе твое настоящее имя, но это ничего не дало, и я попросил его попробовать прозвище.

— Хорошо, что я его использовал, — произносит отец с облегчением. — Думаю, это меня спасло.

— Тебя спасло твое знание юридической системы, — отвечает Адриано.

— Это просто дало мне время. — Папа сжимает мою руку. — Ты и моя паперотта спасли меня. Спасибо.

Я сжимаю руку отца в ответ.

— Не за что… но это Адриано спас тебя, а не я.

— Без тебя я бы не справился, — говорит Адриано.

— Но как ты во все это впуталась? — спрашивает меня папа. — И как вы двое встретились?

— … хм…

Мне очень не хочется объяснять, что я являлась эскортом…

И про то, что в меня стреляли…

И про все остальные безумные вещи, которые произошли за последние двадцать четыре часа.

Это не только довело бы отца до сердечного приступа, но он чувствовал бы себя совершенно ужасно из-за того, что подверг меня опасности.

— Я объясню все позже, — говорит Адриано, в очередной раз спасая меня. — Мы уже почти приехали, и я хочу, чтобы ты рассказал моим братьям все, что рассказал мне.

Папа выглядит обеспокоенным.

— А они… не будут злиться на меня за то, что я делал?

— В этом нет твоей вины, — успокаиваю я его.

Но папа продолжает нервно смотреть на Адриано.

— Правда? — обращаюсь я к Адриано.

— Паперотта, — печально говорит папа, — я работал на Агрелла на территории его семьи.

— И что это значит?

— Помнишь, я говорил тебе, что моя семья контролирует судей и полицию во Флоренции? — говорит мне Адриано.

— … да?..

— Так вот, Агрелла нас кинули. — Адриано смотрит на моего отца в зеркало заднего вида. — Полагаю, ты знал об этом.

— … да… — шепчет мой отец, опуская глаза вниз.

— Ты, наверное, даже знал, кто наши люди, не так ли?

Папа неохотно кивает.

— Галло и Карбоне.

Адриано выглядит впечатленным.

— Ты действительно все знаешь, не так ли?

Мой отец не отвечает.

— Послушай, — говорит Адриано, — если бы мы узнали об этом при обычных обстоятельствах, тебе пришлось бы поплатиться за это. Но это не обычные обстоятельства. За последние двадцать четыре часа ничего не было обычным. Если ты просто расскажешь моим братьям все, что рассказал мне, мы будем в расчете. Нет вреда, нет наказания. К тому же, как я уже сказал, я забочусь о твоей дочери. А значит, я буду защищать тебя и твою семью.

— Ты обещаешь? — испуганно спрашивает отец. — Если твои братья решат, что я должен понести наказание, я пойму, но, пожалуйста, не трогайте мою дочь или мою жену — пожалуйста.

Адриано смотрит прямо в глаза моему отцу в зеркале заднего вида.

— С тобой ничего не случится, синьор Леттьери… и с Бьянкой… и с твоей женой. Я клянусь в этом могилой моей матери.

Мой отец выглядит так, будет наконец-то испытал облегчение.

— Спасибо.

— Благодари свою дочь. Она не прекращала искать тебя и никогда не сдавалась.

Папа обхватывает меня руками и крепко обнимает. Его голос прерывается, когда он шепчет.

— Спасибо… спасибо…

Я обнимаю его в ответ. Слезы текут по моему лицу, когда я смотрю на Адриано в зеркало и беззвучно произношу «Спасибо».

Я вижу, как он кивает, и как вокруг его глаз появляются морщинки улыбки. «Не за что».

Глава 56

Бьянка

Через несколько минут мы въезжаем в поместье, которое я могу назвать только сказочным.

По крайней мере, для меня это так. За всю свою жизнь я редко бывала за городом, и то, что я вижу, напоминает мне сказку.

Мы сворачиваем с главной дороги и едем по проселочной через ряды кедровых деревьев. Над нами возвышается стена высотой в десять футов, затем распахиваются массивные железные ворота, и мы проезжаем сквозь них.

За стеной начинаются виноградники и фруктовые сады, безумно красивые в лунном свете.

Мы подъезжаем к особняку.

Он высотой в три этажа и шириной в сотни футов. Даже в столь поздний час многие окна светятся теплым светом.

Адриано загоняет Фиат на круговую площадку перед особняком. Я сразу же напрягаюсь, увидев четырех мужчин, ожидающих нас у края площадки. Они прямо как из фильма про мафию — в черных костюмах и белых рубашках. Оружия я не вижу, но уверена, что оно у них при себе.

Все они почтительно говорят Адриано «Синьор». Двое из них помогают мне и отцу выбраться с заднего сиденья.

Бронзовые двери особняка распахиваются, и из них выходит группа людей.

В первую очередь я обращаю внимание на пару в центре. Мужчина чуть выше Адриано и дьявольски красив. Я сразу замечаю семейное сходство.

У женщины рядом с ним доброе, красивое лицо. Она выглядит не старше меня, а может быть, даже моложе. По тому, как мужчина обнимает ее, я решаю, что они муж и жена.

Я узнаю Ларса и Массимо из Флоренции. Есть еще двое мужчин, похожих друг на друга как близнецы, хотя их личные стили кардинально отличаются. Один с зачесанными назад волосами и в костюме-тройке, другой — в дорогой, но повседневной льняной рубашке.

И, наконец, самый молодой из всех — красавец примерно моего возраста, который выглядит так, будто мог бы стать кинозвездой. И он ухмыляется, что говорит о том, что он знает, насколько великолепен.

— Блудный capо вернулся! — сардонически говорит парень в льняной рубашке, протягивая руки в знак приветствия. Затем он хмурится. — Что, черт возьми, на тебе надето?!

На Адриано одежда, которую он украл у полицейского. Она не только не стильная, но и тесная, плохо сидящая на мускулистой фигуре Адриано.

— Долго рассказывать, — говорит Адриано. — Все, это Бьянка и ее отец, синьор Леттьери. Это мои братья Никколо, Роберто, Валентино и Дарио, а это моя невестка Алессандра. Бьянка, ты уже знакома с Массимо и Ларсом.

Дарио выходит вперед и протягивает руку моему отцу. Несмотря на татуировки на шее, выглядывающие из-под его рубашки, он обладает серьезностью древнеримского сенатора.

— Добро пожаловать, синьор Леттьери. Я слышал, что вы пережили немало приключений.

— Д-да… — робко говорит мой отец, пожимая руку.

— У нас есть человек, который хочет вас видеть.

В фойе дома возникает движение.

Моя мать оглядывает всех людей.

И, увидев нас с отцом, кричит.

— Пресвятая Дева! — всхлипывает она, подбегая к нам.

— Джиневра! — восклицает отец, крепко обнимая ее.

Я обнимаю их обоих и тоже жмурюсь.

Адриано сдерживает свое обещание: моя семья в безопасности.

— Ты в порядке? Вы не ранены? — судорожно спрашивает мама меня и отца.

— Мы в порядке, мама, — успокаиваю я ее.

— А ты — ты в порядке? ― спрашивает ее отец. Я вижу, как он с опаской поглядывает на окружающих нас мужчин.

Я знаю, он боится, что семья Адриано похожа на семью Агрелла, и что они могут причинить вред моей матери.

Ничто не могло быть дальше от истины.

— Я великолепно! — восторженно восклицает мама, хватая Алессандру за руку. — Синьора Розолини была так добра — они все были так добры! Слуги не дают мне ничего делать — это лучший отпуск в моей жизни!

Алессандра смеется, а мужчины улыбаются.

Мой отец ошеломленно смотрит по сторонам, словно не веря своим ушам.

— Спасибо, — благодарю я Алессандру.

Она улыбается.

— Не за что. Твоя мать была восхитительной гостьей.

Затем Дарио поворачивается ко мне.

— Кстати, о гостях, ты, наверное, устала. Моя жена проводит тебя наверх, в спальню, которую мы для тебя приготовили. Если что-нибудь понадобится — еда, напитки, — просто дай ей знать.

Я смотрю на Адриано.

— Я… вообще-то… можно я останусь с тобой? — с надеждой спрашиваю я.

Адриано смотрит на Дарио, который, как я понимаю, является не только его братом, но и начальником.

Дарио добр, но тверд.

— Нам нужно кое-что обсудить с твоим отцом.

— Да ладно тебе, — игриво говорит Алессандра, подталкивая мужа. — Ты усадил меня в кабинете в первый же вечер, когда я приехала сюда.

Дарио смотрит на нее с намеком на улыбку.

— Это было немного по-другому.

— Да, ты думал, что я участвую в каком-то ужасном заговоре, чтобы уничтожить твою семью. Бедная Бьянка прошла через ад и обратно, и она не сделала ничего, кроме как помогала Адриано. Ладно тебе… пусть она побудет с ним еще немного.

Дарио вздыхает, повернувшись ко мне.

— Я ни в чем не могу отказать своей жене. Если Адриано не против, то и я не против.

Адриано обнимает меня за талию и притягивает к себе.

Впервые с тех пор, как мы покинули Флоренцию, я чувствую себя в полной безопасности.

— По-моему, неплохо, — говорит он.

Я поднимаю на него глаза и улыбаюсь, он улыбается в ответ.

Никколо шагает вперед и обращается к моей матери.

— Синьора Леттьери, почему бы вам не пойти спать? Не волнуйтесь — мы быстро вернем вам вашего мужа.

— Я не против, — говорит она. — Только не задерживайте его слишком долго.

— Мы и не будем.

Мать целует меня и отца, а затем позволяет прислуге проводить ее в дом.

— Хорошо, давайте пройдем в кабинет, — произносит Никколо, направляясь к нам.

— Спасибо, — тихо говорю я Алессандре.

— Твоя мать просто чудесная. С ней не было никаких проблем.

— Спасибо и за это, но… я имела в виду, что я останусь рядом с Адриано.

— Не за что. Помню, когда я только приехала сюда, мне было немного не по себе. — Затем она наклоняется вперед и, одаривая меня коварной улыбкой, шепчет.

— К тому же я вижу, как вы смотрите друг на друга.

Я удивлена.

Неужели это так очевидно?

Но Алессандра лишь тепло сжимает мою руку, и мы все входим внутрь.

Глава 57

Бьянка

Дом великолепен.

Хрустальные люстры в огромном холле…

Красивая лестница…

На стенах висят произведения искусства мастеров эпохи Возрождения…

Но с экскурсией приходится подождать, так как все хотят услышать, что скажет мой отец.

Мы проходим в роскошный салон на втором этаже.

Я сажусь между Адриано и отцом на бархатный диван. Хотя я и держу отца за руку, чтобы оказать ему эмоциональную поддержку, свою поддержку я получаю от Адриано, прижимаясь к нему.

На журнальном столике стоит тарелка с закусками, и мы перекусываем изысканными сырами, мясными копченостями и виноградом с виноградников поместья. Мужчины пьют граппу — традиционный итальянский бренди из винограда. Я прошу бокал белого вина.

Однако я замечаю, что Алессандра предпочитает пить газированную воду.

После того, как Адриано рассказал кое-что о полицейском, которого он связал, все взгляды обращаются к моему отцу.

После некоторого замешательства папа повторяет все, что рассказал Адриано о том, как скрывался от посторонних глаз в судебной системе Флоренции.

Никколо наблюдает за ним, как ястреб, и задает большинство вопросов.

— Как ты обнаружил, что тебе угрожает опасность? — спрашивает он.

— Агрелла санкционировали новые платежи, — поясняет мой отец. — Прибыли новые люди из другого города — пятнадцать полицейских.

— Откуда они приехали?

— Из Венеции, Рима, Неаполя, Сицилии и Милана.

Все братья Розолини выглядят потрясенными.

Никколо падает обратно в кресло.

— Черт…

— Что? — спрашивает Алессандра.

— Это города самых могущественных семей в Cosa Nostra.

— И что?

— Это наводит на мысль о чем-то… серьезном. — Никколо смотрит на моего отца. — Ты пришел к такому же выводу?

— Я понял, что что-то не так, — соглашается отец. — К сожалению, я совершил ошибку, спросив об этом своего куратора.

— Твой куратор?

— Человек по имени Серджио Паскуарелли, — говорит мой отец, а затем бормочет себе под нос. — Пусть он сгниет в аду.

— Не волнуйся, он уже там, — мрачно говорит Адриано.

— … что? — спрашивает мой отец, потрясенный.

— Папа, — мягко говорю я, — когда мы вошли в нашу квартиру, там был Серджио. Он держал пистолет умаминой головы.

Лицо отца становится белым как полотно.

— Что?

— Адриано спас ее. И… ну…

— Серджио больше нет с нами, — говорит Адриано.

Отец секунду смотрит на него… потом протягивает руку и берет его за руку.

— Спасибо, — хрипло говорит он. — За то, что ты спас мою дочь и мою жену.

— Конечно, — отвечает Адриано, похлопав отца по руке.

Отец наконец отпускает руку, но все еще явно потрясен.

— Выпей, — предлагает Никколо, подвигая к столу хрустальный бокал.

Папа делает глоток ликера.

— Иногда я забываю, какие звери эти Агрелла…

— Были, — говорит Никколо.

Мой отец выглядит озадаченным.

— Что?

Никколо в отчаянии смотрит на Адриано.

— Ты ему ничего не рассказал?

— Я был немного занят, выведывая у него информацию, — огрызается Адриано.

Никколо снова поворачивается к моему отцу.

— Вчера вечером была убита вся семья Агрелла — Доминик, Кармин и Батиста. Также были убиты все их саро. Вся организация была уничтожена в течение нескольких часов.

У отца открывается рот.

— Значит… он существует…

— Кто?

— Меццасальма, — шепчет отец.

Меццасальма является не обычной фамилией. Не только потому, что она довольно редкая, но и из-за того, что она буквально означает:

Полутруп.

— Кто он? — спрашивает Дарио у моего отца.

— Когда я спросил Серджио, почему так много полицейских переводится из других городов, он сильно испугался. Обычно Серджио был самоуверенным ублюдком, но тут он выглядел так, словно только что увидел привидение. Он сказал мне, чтобы я не лез не в свое дело, если не хочу получить пулю в затылок. Я вышел в соседнюю комнату, собираясь уйти, когда услышал, что он разговаривает с одним из своих головорезов. Мне стало любопытно, и я прислушался. Я услышал, как он сказал: «Меццасальма будет здесь через неделю». Второй парень выругался. А потом Серджио сказал: «Дону Агрелла лучше знать — никогда не приглашай вампира в свой дом».

— Я услышал шаги, приближающиеся ко мне, и поспешил уйти.

— Из того, что сказал Серджио, я могу только предположить, что за смертью Агрелла стоит Меццасальма.

Адриано начинает говорить.

— Перед тем как я его застрелил, этот парень, Серджио, говорил всякую странную чушь. Например, что я не могу уберечь его от дьявола, и что он убьет Серджио, если тот заговорит.

— Это был Меццасальма, — говорит мой отец.

Никколо хмурится.

— Я не понимаю. Ты подслушал что-то об этом человеке, Меццасальма, но это не объясняет, почему ты скрывался.

Мой отец выглядит пристыженным.

— Агрелла держали меня под своим контролем… У меня проблемы с азартными играми. Я испытывал стресс… шел выпить… и следующее, что я помнил, — это то, что делаю ставки в блэкджек. В конце концов, я проигрывал… и тогда я просил в долг.

— И Агрелла давали тебе в долг, — сочувственно говорит Никколо.

— Да. Я никогда не хотел быть частью их организации… но всегда был должен им деньги. И единственный способ расплатиться — делать все, что они хотят. В общем… пару недель назад я сорвался. Напился и проиграл еще шесть тысяч. Я был в ужасе… потому что знал, что никогда не выйду из-под их влияния… И тогда Серджио сказал мне, что если я сделаю последнюю работу, то мы будем в расчете.

— Ничего себе, — говорит Никколо, явно потрясенный.

— Да, — говорит мой отец с печальной улыбкой. — Это очевидно было тревожным сигналом. Серджио дал мне портфель, полный запечатанных конвертов, и список имен — пятнадцать полицейских, которые сотрудничали с мафией. Я должен был передать конверт каждому полицейскому и сказать ему: «Спусти его в пятницу вечером».

Никто из нас не упускает из виду, что в пятницу вечером в отеле произошла бойня.

— Я должен был раздать конверты до полудня пятницы… в том порядке, в каком они были указаны в списке… и должен был ждать, пока они проверят свой конверт, и не уходить, пока мне не разрешат мне уйти. Если я все это сделаю, Агрелла спишут мой долг. Кстати, это было уже после того, как я подслушал разговор Серджио о Меццасальма. Опасаясь, что попаду в какую-то ловушку, я вскрыл конверт для последнего полицейского в списке. Внутри я обнаружил десять тысяч евро и клочок бумаги с надписью: «Позаботься о посыльном». —Мой отец поморщился. — Я очень сомневался, что это означает — дай ему чаевые.

Я вздрагиваю — особенно учитывая мою собственную историю, когда Агрелла наняли меня для выполнения самоубийственной работы.

— Что ты сделал? — спрашивает Никколо.

— Я не мог отдать конверты копам — это был бы смертный приговор. Но и не мог оставить деньги себе. Это означало бы более медленную и мучительную смерть.

— Поэтому я спрятал портфель в шкафчике в местном спортзале и воспользовался имеющимся у меня кодовым замком.

— В пятницу утром я написал Серджио, что не смог доставить посылки, но все они находятся в спортзале. Я назвал ему номер шкафчика и комбинацию. Он тут же начал мне перезванивать, но я отключил телефон. — Папа скорбно смотрит на меня. — Наверное, тогда он и втянул тебя в эту историю.

Я все еще не говорила отцу о том, что согласилась поработать в качестве эскорта. Мне кажется, что сейчас не самый подходящий момент, поэтому я просто улыбаюсь и сжимаю его руку.

— Любопытно, — спрашивает Адриано, — как звали последнего полицейского в списке — того, кто должен был «позаботиться» о тебе?

— Парень по фамилии Моретти.

— Значит, ты поступил правильно. Это тот мудак, который пытался убить меня сегодня ночью.

Мой отец смотрит на Адриано.

— Серьезно?

— Да. Ты уклонился от пули — в буквальном смысле.

Рука отца дрожит, когда он делает еще один глоток спиртного.

— Думаю, на сегодня вопросов к синьору Леттьери достаточно, — объявляет Алессандра. — Это были трудные дни.

Никколо хмурится.

— Но…

— Дарио? — с улыбкой говорит Алессандра.

Дарио ухмыляется.

— Мы можем вернуться к этому завтра.

Никколо бросает на Алессандру взгляд, выражающий насмешливое неодобрение.

— Нечестно.

— Что толку от того, что я замужем за Доном, если я не могу хоть изредка этим воспользоваться? — поддразнивает она его.

Никколо закатывает глаза, затем поворачивается к моему отцу.

— Иди к своей жене и хорошенько выспись. Завтра у нас, вероятно, будет больше вопросов к тебе.

Мой отец кивает.

— Хорошо…

— Отлично. Бьянка, я могу попросить прислугу проводить тебя в твою комнату…

— Я сам разберусь, — перебивает Адриано.

Мое сердце вздрагивает.

И другие части моего тела тоже.

Никколо ведет себя спокойно, хотя я уверена, что он знает, в чем дело.

— Конечно. Ее родители находятся в синей комнате на третьем этаже, а Бьянку мы устроили в зеленой комнате на втором.

Мой отец, благослови его сердце, проглотил столько граппы и плохих новостей, что совершенно не в себе.

Он не обращает внимания на разговоры о комнатах для гостей…

Так что вряд ли понимает, что я буду ночевать не одна.

— Спокойной ночи, папа, — говорю я, целуя его в щеку.

— Спокойной ночи, Паперотта, — шепчет он и следует за слугой, который отводит его в мамину комнату.

Глава 58

Бьянка

Адриано ведет меня наверх, в свою спальню.

И, надо сказать, довольно быстро.

Обычно я думаю о том, как бы сорвать с него одежду.

Но вместо этого я осматриваю все вокруг, пока мы идем по коридору.

Дом фантастический.

Он выглядит как особняк, который можно увидеть в фильмах.

Но не о мафиози. Скорее, о старых миллионерах с изысканным вкусом.

Что вполне логично, ведь особняку четыреста или пятьсот лет.

По крайней мере, снаружи. Интерьер оформлен в классическом стиле.

В моем воображении это место, в котором жила бы модельер Коко Шанель в двадцатых годах двадцатого века, если бы у нее был тайный особняк в Тоскане, куда она бы приезжала, покидая Париж.

Когда мы наконец добираемся до комнаты Адриано, я понимаю, что она отличается от всего, что я видела до сих пор.

Здесь красивые деревянные панели и минимализм в обстановке. Комоды и шкафы изящные и современные.

На стенах нет картин трехсотлетней давности. Только прекрасные произведения современного искусства, насыщенные яркими красными и оранжевыми цветами.

Кровать огромная — king-size — с приглушенным серым покрывалом. Оно приятно контрастирует с яркими цветами на картинах.

Я с восхищением оглядываюсь вокруг.

— У тебя хороший вкус на дизайн и цвет.

Он фыркает.

— У меня хороший вкус на талантливых дизайнеров интерьера.

Я смеюсь. В этом гораздо больше смысла.

Он начинает снимать с себя одежду так быстро, как только может.

— О, кому-то не терпится, — хихикаю я.

— Я провел последние двенадцать часов в чужой одежде, — говорит он. — Больше не могу.

Я и забыла об этом. Сначала прикид из магазина, потом одежда копа.

Должна сказать, я немного разочарована причиной, почему он так быстро раздевается…

Хотя я все равно наслаждаюсь зрелищем.

Его мускулы бугрятся, когда он срывает рубашку и скидывает брюки.

А потом он снимает трусы-боксеры.

У меня изо рта течет слюна, когда я смотрю на его член.

В данный момент он расслабленный, но все равно огромный. Длинный, толстый и красивый, он тяжело болтается взад-вперед, когда Адриано двигается.

Даже в вялом состоянии он больше, чем у моих бывших, когда они были твердыми.

Я чувствую, как между ног начинает разливаться тепло…

И тут его член начинает расти…

Становиться еще длиннее, пока он болтается там…

С каждым ударом сердца он становится все толще и толще…

Пока не начинает подниматься в воздух, сантиметр за сантиметром.

Я понимаю, что пялюсь, и поднимаю на него глаза.

Он ухмыляется. Ему явно нравится, что я возбуждаюсь, глядя на его член.

Это видно по тому, каким большим он становится.

Он тянется ко мне и тут же начинает поднимать мою кружевную блузку.

— Давай сначала мы примем душ.

Я усмехаюсь и помогаю ему снять с меня одежду в рекордные сроки.

Когда я оказываюсь раздетой, он прижимается ко мне и глубоко целует.

Его обнаженная кожа такая теплая на фоне моей…

А его член, теперь уже твердый, обжигает.

Наконец он прерывает поцелуй и ведет меня за руку в ванную.

Она великолепная и чисто мужская — черный мрамор и плитка, сверкающая сталь.

Душ представляет собой огромный куб с тропическим душем площадью девять квадратных футов[16]. Когда он включает его, это похоже на муссон.

Я вхожу внутрь и подставляю лицо под струю, наслаждаясь горячей водой, которая струится по всему телу.

Потом я слышу звук, как будто он намыливает руки.

Я чувствую слабый запах сандалового дерева.

И ощущаю, как его скользкие руки касаются моей груди и намыливают меня.

Я стону, чувствуя, как он гладит мою грудь…

Поглаживает мои твердые соски…

И нежно обводит их.

Я открываю глаза от брызг и смотрю на него, он ухмыляется, глядя на меня, его волосы мокрые.

— Надо вымыть их, — рычит он.

— Нам нужно вымыть, и кое-что еще, — бормочу я.

Я нахожу кусок мыла и намыливаю свои руки.

Затем опускаюсь вниз и обхватываю его яйца правой рукой…

И медленно провожу левой рукой по его огромному стволу.

Он задыхается, когда я ласкаю его яйца, ощущая их тяжесть в своей ладони.

Я провожу пальцами вверх и вниз по его члену, ощущая под кожей ярко выраженные вены…

Гребень его набухшей головки…

Толщину его ствола.

Мы смотрим друг другу в глаза, когда он берет у меня мыло и намыливает им всю мою спину…

Вниз к моей заднице…

Одним намыленным пальцем он нежно ласкает мою попку…

В то время как другую руку перемещает вперед и нежно намыливает мою киску.

Я закрываю глаза и стону, когда его скользкие пальцы начинают тереть мою голую кожу…

Дразнят мои складки…

И начинают кружить вокруг моего клитора.

Внезапно вода перестает течь на мое лицо, и он наклоняется и целует меня, его язык, горячий и чувственный, на моем.

Мы занимаемся этим некоторое время…

Просто целуемся, пока я глажу его напряженный член…

А он в это время играет с моей попкой и киской.

Потом он кладет мыло обратно на полку и моет меня.

— Я больше не могу ждать, — рычит он мне на ухо, выключая воду.

Глава 59

Бьянка

За двадцать секунд мы высушиваем роскошными полотенцами все, что можем…

Затем он вталкивает меня обратно в спальню.

Адриано срывает плед, обнажая шелковистые простыни.

Подхватывает меня, и я лечу спиной на кровать.

Я вскрикиваю от восторга.

Все мои бывшие были артистическими натурами — не мускулистыми парнями. И я даже не могла себе представить, что меня могут поднять и небрежно бросить на кровать…

Особенно когда парень, делающий это, является таким большим и твердым, и так сильно хочет быть во мне.

Но…

Он не входит.

Не сразу.

Вместо этого он раздвигает мои ноги, наклоняется к моей киске и начинает целовать меня.

Мягкие, нежные поцелуи…

Его теплые губы ласкают мою кожу…

И когда я уже совсем мокрая, он начинает раздвигать мои набухшие губы.

Его язык медленно проникает глубоко внутрь меня…

Заставляя меня жаждать его члена…

А потом он вынимает язык и обводит мой клитор, лаская его влажностью и теплом.

В то же время его сильные руки протягиваются под моими бедрами, чтобы его ладони могли коснуться моего живота…

И его пальцы нежно гладят меня, вырисовывая мягкие узоры на моей коже.

Время от времени его руки тянутся к моей груди, находят соски и нежно ласкают их, а затем возвращаются к поглаживанию остальных частей моего тела.

К этому моменту я уже стону, сходя с ума от желания и удовольствия.

Отчасти я надеюсь, что он повторит то, что и утром, когда заставил меня кончить…

Но у Адриано другие планы.

Он опускается на колени на кровать и притягивает меня к себе, чтобы я тоже села.

Затем он перемещается ко мне сзади…

Ставит меня на четвереньки…

И медленно входит в меня сзади.

Я чувствую, как его набухшая головка раздвигает мои губы…

Нежно, но настойчиво…

А потом головка проникает внутрь.

Я стону, опуская голову на шелковые простыни, и чувствую, как он входит в меня, дюйм за дюймом.

Он такой длинный…

Такой большой…

И полностью заполняет меня.

Когда он входит в меня, а его бедра прижимаются к моей заднице, я думаю, что он начнет трахать меня в этой позе.

Но у него опять другие планы.

Он наматывает на руку мои длинные мокрые волосы…

Затем тянет меня назад, заставляя сесть.

Я стону.

Это так властно…

Как будто он полностью контролирует меня…

И мне это нравится

Он подтягивает меня к себе так, что я оказываюсь у него на коленях…

Мои ноги согнуты в коленях, а задница покоится на его мускулистых бедрах…

А его член еще глубже входит в меня.

Оказавшись в вертикальном положении, я вижу то, чего не замечала раньше.

В нескольких футах от кровати стоит зеркало в полный рост, стекло закреплено в деревянной раме, которую можно катать по комнате.

Я смотрю на себя голую…

Голова откинута назад, глаза закатываются от желания.

Адриано смотрит мне через плечо, он выше меня на целую голову.

Его глаза жадно пожирают мое тело…

Его лицо выражает одержимость и похоть.

Моя спина прижата к его груди и прессу.

Он левой рукой все еще держит меня за волосы…

Но правой тянется вокруг моего тела и берет мою правую грудь.

Он берет ее в руку… качает ее на ладони…

И зажимает сосок между указательным и большим пальцами, возбуждая меня еще больше.

В его глазах сверкает огонь. Он отпускает мою грудь…

Его рука нежно проводит по моему животу…

И его пальцы находят мой клитор.

Он начинает нежно теребить его, шепча мне на ухо.

— Ты моя, — рычит он. — Вся моя. Ты моя женщина… Я сделаю для тебя все… и сделаю ВСЕ с тобой…

Когда его бархатистый голос ласкает мое ухо, а палец поглаживает клитор, он начинает покачивать бедрами вперед-назад…

Всего на дюйм или два…

Но это позволяет мне почувствовать его член глубоко внутри меня, его головку, поглаживающую те места, которых никогда не касался ни один мужчина.

Мои глаза закатываются назад…

Когда он влажно теребит мой клитор…

И он раскачивается взад-вперед внутри меня…

И его глубокий голос шелестит мне в ухо.

— Все, чего я хочу… это чтобы ты кончала… снова и снова… все сильнее и сильнее… пока ты не сможешь больше выдержать… Я хочу, чтобы ты стонала мое имя… потому что ты моя… сейчас и навсегда… ты всегда будешь моей женщиной… и я буду трахать тебя… днем и ночью… мой толстый член в твоей маленькой сладкой киске…

Это гипнотически.

Его голос…

То, как он гладит мой клитор…

Как он двигается во мне, так глубоко, так полно, так хорошо…

И я кончаю.

Это нежный оргазм…

Медленно нарастающая волна трепещущего удовольствия…

Которая растет и растет с каждым движением его пальцев, с каждым движением его члена…

И она двигается по всему моему телу.

Я откидываю голову назад, когда он тянет меня за волосы…

Мой рот открывается, и я стону.

Хватаю свою грудь и начинаю сжимать ее, посылая струйки удовольствия от сосков вниз к клитору, соединяя все тело в один плавный, великолепный оргазм.

— Блядь… да… потри свои сиськи вот так, — рычит он. — Я люблю твои сиськи… Я люблю твою киску… Я люблю твое тело… Ты самая невероятная женщина, которую я когда-либо видел в своей жизни…

Я стону еще громче, когда он нежно тянет меня за волосы, пальцами массируя мою грудь, кончиком пальца разжигая костер удовольствия между моих бедер, его член касается меня в таком глубоком, тайном и приятном месте, что это посылает пульсации блаженства по всему моему телу…

А экстаз все нарастает и нарастает.

Адриано замолкает и кусает меня за шею. Сначала нежно, он чередует поцелуи с мягкими покусываниями, но постепенно его зубы начинают сильнее вдавливаться в мою плоть.

Это возбуждает меня.

Мне кажется, что он может поглотить меня…

И я хочу этого.

Чтобы он поглотил мою душу и тело.

— Трахни меня, — шепчу я.

— Ты хочешь, чтобы я тебя трахнул? — рычит он мне в ухо. — По-настоящему трахнул тебя?

— Да… — стону я. — Трахни меня сильно…

Он в последний раз касается моего уха губами…

А потом убирает руку с моего клитора…

И грубо опускает меня на четвереньки.

Он держит мои мокрые волосы в левой руке…

И дергает за них, чтобы моя голова оставалась достаточно приподнятой, и я могла смотреть в зеркало.

Его глаза встречаются с моими в отражении.

Они горят желанием…

Я не могу отвести взгляд…

И тут он начинает двигаться во мне.

Сначала немного, чтобы дать мне привыкнуть к его огромному члену…

А потом сильнее.

Быстрее.

Глубже.

Его член начинает входить в меня быстро и яростно.

Его тело шлепает по моей заднице с влажными звуками фвоп-фвоп-фвоп, его кожа залита моими соками.

Вибрация от каждого удара прокатывается по мне, усиливая все ощущения…

А толчки удовольствия от его члена сильнее, чем все, что я испытывала раньше.

Я начинаю громко стонать.

Но не могу отвести взгляд от его глаз в зеркале.

Они держат меня в плену.

Как будто я загипнотизирована.

И я продолжаю кончать…

Сильнее…

В волнах нарастающего наслаждения…

Все мое тело, от макушки до кончиков пальцев ног, наполнено блаженством.

Иногда моя голова падает вниз, потому что я не могу вынести наслаждения.

Или мой взгляд опускается к покачивающимся грудям, когда он глубоко входит в меня.

Но он дергает меня за волосы и заставляет снова посмотреть на него, его глаза темные и пылающие одновременно.

Затем он резко дергает, грубо хватая меня за плечо, и прижимает к себе.

Его рука смыкается на моем горле.

Я чувствую прилив возбуждения и страха.

Но очевидно, что он уже делал это раньше.

Он медленно, но настойчиво надавливает по бокам моей шеи.

Он не мешает мне дышать — совсем не мешает.

Но у меня начинается легкое головокружение, и я словно парю на облаке удовольствия.

Он все еще продолжает сильно вколачиваться в меня, моя попка бьется о его бедра.

Я кричу, кончая еще сильнее.

Его правая рука лежит на моем клиторе.

Он теребит его так быстро, как будто это вибратор.

И когда мои крики достигают апогея, он вдруг начинает рычать, как бык.

Я чувствую, как его член пульсирует внутри меня.

Поток горячей вязкой спермы.

И, кажется, я теряю сознание, всего на секунду, так сильно наслаждение захлестывает меня.

Затем я возвращаюсь в свое тело, задыхаясь, когда он замедляет темп…

Его дыхание становится рваным и напряженным у моего уха…

И он опускает нас на простыни на бок, продолжая держать свой твердый член глубоко внутри меня.

Теперь он лежит на мне, его тело прижато к моей спине…

Но я успеваю почувствовать последние толчки его оргазма, когда его член пульсирует еще раз… потом еще… и в последний раз.

Он нежно целует меня в ухо, звук не более чем шелест…

А я улыбаюсь и прижимаю его руку к своей груди…

Так я и засыпаю, совершенно обессиленная, с ним внутри.

Глава 60

Бьянка

Когда я наконец открываю глаза, солнечный свет пробивается сквозь плотные шторы в дальнем конце комнаты.

Я сонно улыбаюсь и потягиваюсь… затем протягиваю руку к другой стороне кровати.

Но никого там не обнаруживаю.

Я поворачиваюсь и вижу, что осталась одна.

Меня охватывает чувство одиночества — ведь он покинул меня.

Пока я не вижу записку, оставленную на подушке.

Пошел поговорить с братьями.

До скорой встречи.

A.

Я улыбаюсь, зеваю и сажусь в постели, голая, как сойка.

Затем встаю и прохожу через всю комнату к окну, любопытствуя, какой вид из него открывается.

Когда я раздвигаю шторы, то ахаю.

Французские двери выходят на балкон…

А с балкона открывается вид на великолепное поместье.

Там газон размером с два футбольных поля (настоящих футбольных, а не американских).

Бассейн, сверкающий голубым светом…

Топиарные сады слева и справа…

И еще виноградники и фруктовые сады, подобные тем, что я видела вчера вечером во время поездки.

А вдалеке виднеются холмы Тосканы.

Это очень красиво.

Я стою как завороженная, пока в животе не начинает урчать от голода.

— Надо бы одеться и поискать что-нибудь поесть, — думаю я, закрывая шторы.

Я подхожу к своей одежде, лежавшей на полу, но, взяв ее в руки, морщу нос. Вчера я уже привыкла к ней, но теперь, когда я нюхаю ее, от нее воняет потом и грязью. Мысль о том, чтобы надеть ее, не слишком привлекательная.

Из любопытства я открываю один из огромных шкафов, стоящих вдоль стены.

Внутри лежит два десятка рубашек синего, черного, серого и белого цветов. Я проверяю этикетки и подтверждаю свои подозрения: все они от дорогих дизайнеров. Brunello Cucinelli, Prada, Gucci, Balenciaga, Tom Ford, Dior, Alexander McQueen… список можно продолжать до бесконечности.

Я достаю одну из самых мягких рубашек… нюхаю ее… и улыбаюсь.

От нее пахнет Адриано. Тот слегка мускусный и пряный одеколон, который он носит.

Я натягиваю рубашку, наслаждаясь тем, как она прилегает к моей голой коже. Я застегиваю ее примерно на половину пуговиц. Она настолько длинная, что рукава доходят до кончиков пальцев, а полы рубашки закрывают верхнюю часть бедер.

Вдруг раздается стук в дверь.

Я хихикаю, смущенная тем, что Адриано может увидеть меня в одной из его рубашек…

Но, с другой стороны, ему это может понравиться.

А это может привести к другим последствиям.

— Входите, — кокетливо говорю я…

И подпрыгиваю от испуга, когда Алессандра просовывает голову внутрь.

— Привет, ты… ой, — удивленно говорит она, увидев меня.

Я вскрикиваю и закрываю руками верхнюю часть рубашки Адриано.

— О, Боже!

— Извини, я…

— Нет, это я виновата — думала, что ты Адриано!

Алессандра смеется.

— Зная Адриано, он, наверное, не стал бы стучать.

Это правда…

Она протягивает одну руку в комнату. Через нее перекинуто несколько повседневных платьев.

— Я подумала, что тебе нужно что-нибудь надеть, раз ты не взяла с собой багаж. Ты немного выше меня, но я подумала, что одно из этих может подойти, пока мы не подберем тебе что-нибудь получше.

Я ошеломлена ее добротой.

— Спасибо… Прости, что напугала. Заходи — если тебя не смущает, как я одета… или не одета…

Она снова смеется и входит в комнату.

— Не волнуйся — у тебя нет ничего такого, чего бы я не видела в зеркале раньше.

Она раскладывает платья на кровати. Все они простые, но роскошные — сшиты в простом стиле сарафана, но из красивой ткани. Здесь изумрудно-зеленое, сапфирово-синее и темно-бордовое.

— Какие красивые… — восхищенно говорю я, ощупывая ткань.

— Я рада, что они тебе нравятся! Они, конечно, не самый лучший вариант, но…

— Нет, все лучше, чем носить мою вчерашнюю грязную одежду.

— Мы можем отдать ее в стирку, — предлагает она.

— О, я не могу просить тебя об этом…

Она усмехается.

— Нет проблем, я попрошу одну из моих горничных сделать это.

Ах.

Слуги.

В таком доме?

Конечно.

— Хорошо, — говорю я и выбираю бордовое платье. — Ты уверена, что это нормально?

— Конечно! Если хочешь одеться в ванной, я могу подождать здесь, а потом отведу тебя вниз.

— Спасибо.

Я вхожу в ванную, закрываю дверь и снимаю рубашку Адриано.

— Я помню, как это было, когда я впервые пришла сюда, — говорит Алессандра из другой комнаты. Ее голос приглушен закрытой дверью. — Это было при примерно таких же обстоятельствах.

— Что случилось? — спрашиваю я, натягивая платье через голову. Шелк будто ласкает мое тело…

— Я расскажу тебе об этом за завтраком. Мужчины собрались на заднем дворе. Мы можем присоединиться к ним.

Я думаю о том, как бы выглядела перед Адриано.

Я осматриваю себя в зеркале.

Белья нет, значит, и трусики не просвечивают…

И соски не видны под тканью, так что и тут все в порядке.

Я открываю дверь.

— О, ты прекрасно выглядишь! — восклицает Алессандра.

— А вот мои волосы похожи на воронье гнездо.

— Ерунда — они выглядят дикими и свободными. Мужчинам это нравится, — озорно говорит она. — Ты выглядишь так, будто только что занималась сексом.

Я смеюсь. Насчет «только что занималась сексом» она больше права, чем думает.

А может быть, она и в самом деле знает.

Вчера вечером я была довольно громкой…

Внезапно мои глаза широко раскрываются, и я багровею.

Мои родители…

Алессандра, должно быть, читает мои мысли.

— Спальня Адриано находится достаточно далеко от всех, чтобы ничего не было слышно.

— О, слава Богу, — шепчу я.

Алессандра разражается хохотом от моего облегчения.

— Ты не знаешь, где мои родители? — интересуюсь я.

— Они наскоро перекусили и сейчас гуляют по территории. Твоя мама хотела показать отцу все вокруг — ей очень нравятся сады.

— Не сомневаюсь. — Мама любит природу, но там, где живут она и мой отец, очень мало парков и зеленых насаждений. Я благодарно улыбаюсь. — Большое спасибо, что заботитесь о ней… для меня это очень важно.

— Это было абсолютным удовольствием. Ты готова спуститься вниз?

Я сую ноги в сандалии — единственную вчерашнюю вещь, которую я могу надеть на себя.

— Пойдем.

Глава 61

Адриано

Я сижу за столиком на открытом воздухе вместе с братьями и Ларсом, потягиваю чашечку эспрессо и мечтаю о том, чтобы снова оказаться в постели с Бьянкой.

К сожалению, пора заняться делом.

Никколо созывает экстренное совещание. С самого начала он задает зловещий тон.

— Я думаю, нам следует временно отступить из Флоренции.

— К черту, — фыркаю я. — Мы пролили там кровь — и ни за что не оставим ее сейчас.

— Я сказал «временно отступить», а не «бросить», — раздраженно замечает Никколо. — Может быть, ты и саро Флоренции, но я должен смотреть на картину в целом.

— Припоминаю, как вы говорили мне, что я должен «временно отступить» из Флоренции в пятницу вечером. Но если бы я так поступил, у нас бы сейчас не было Леттьери. И мы бы точно не знали ни о Меццасальма, ни о том, что происходит с Римом, Венецией и…

— Адриано, — говорит Дарио усталым голосом.

Это предупреждение от моего Дона.

Я немедленно замолкаю.

— Спасибо, — язвительно говорит Никколо.

Хотя я не уверен, благодарит ли он Дарио за вмешательство, или меня за то, что я замолкаю.

— Как я собирался сказать, я задумался о вчерашнем вечере. На первый взгляд мне показалось, что уничтожение Агрелла может быть тактикой, чтобы настроить копов против нас.

Валентино хмурится.

— А почему нельзя было просто захватить Флоренцию? В конце концов, как только этот Меццасальма избавился от Агрелла, мы — единственные, кто стоит на его пути.

— Захват Флоренции — это очевидная выгода, но стратегически это не имеет смысла.

— И почему же?

— Потому что теперь у Меццасальма на руках куча дерьма. Он привлек внимание всего мира к тому, что сделал. Не совсем желаемый результат для того, кто пытается управлять делами, находясь в тени.

— Я не знаю, — говорю я с сомнением. — Он одним ударом отрубил голову змее.

Никколо саркастически улыбается.

— И это именно то, что делает Cosa Nostra, верно? Взрывают всякое дерьмо и попадают на первые полосы газет всего мира.

Он прав. Cosa Nostra чрезвычайно скрытна. Мы не любим привлекать к себе внимание.

Но Меццасальма идет на сто восемьдесят градусов в прямо противоположном направлении.

— Похоже, у тебя есть теория, — говорит Массимо.

Никколо усмехается.

— Ты так хорошо меня знаешь.

Это любимая часть работы консильери моего брата: пытаться разгадать ход мыслей противника, чтобы победить его в его же игре.

— Как я уже сказал, сначала я подумал, что истинная цель этой бойни — настроить власти против нас. Если Меццасальма заставит их думать, что это сделали мы, они выдворят нас из Флоренции. Как только мирные граждане начнут говорить о том, что политики не справляются с мафией, от нас станет больше проблем, чем стоят наши взятки. Вот только… я не думаю, что это то, что происходит на самом деле. Не после того, что нам рассказал Леттьери. Я думаю, Меццасальма хочет, чтобы мы поверили, что он пытается настроить копов против нас… но это дымовая завеса.

— Так что же он на самом деле делает? — спрашивает Ларс.

— Рим, Венеция, Сицилия, Неаполь и Милан. — Никколо делает резкую паузу. — Я думаю, он пытается настроить против нас пять самых влиятельных семей в Cosa Nostra.

Почти все сидящие за столом — Роберто, Массимо, Ларс и Валентино — в шоке смотрят на Никколо.

Лишь Дарио никак не реагирует. Вероятно, Никколо уже сказал ему об этом перед встречей, поскольку он является Доном.

Я поднимаю брови.

— А почему ты думаешь, что Меццасальма пытается настроить их против нас?

— Если эти пять семей будут считать, что мы убили наших деловых партнеров, с которыми работали два десятилетия, то представьте, что мы сделаем с ними, если представится такая возможность.

— Это безумие, — протестует Валентино.

— Безумие для нас, — отвечает Никколо. — Но не так безумно для тех, кто наблюдает со стороны и не представляет, что мы задумали.

Я пожимаю плечами.

— Интересная теория, но это все, что она собой представляет, пока у вас нет ничего, что могло бы ее подкрепить.

Никколо одаривает меня опасной улыбкой.

— Как насчет этого? Сегодня утром я пытался связаться с каждым консильери из пяти семей… и ни один из них не ответил на мои звонки.

Все сидящие за столом потрясенно молчат.

Только Дарио не выглядит удивленным, хотя вид у него мрачный.

Если то, что только что сказал Никколо, является правдой, то мы оказываемся в глубоком дерьме.

— Никто? — изумленно спрашиваю я.

— Никто. Пять семей фактически разорвали с нами все дипломатические отношения. На данный момент мы являемся Северной Кореей Cosa Nostra — королевством-отщепенцем, которого все сторонятся. Но, в отличие от Северной Кореи, у нас нет ядерного оружия, чтобы предотвратить первый удар по нам.

— Черт, — тихо говорит Валентино.

— Да, — мрачно соглашается Никколо.

Я уже собираюсь спросить, что мы собираемся делать.

Но вдруг меня прерывает самое прекрасное зрелище, которое я когда-либо видел.

Глава 62

Адриано

Бьянка только что выходит из дома на террасу.

Она улыбается…

Ее идеальная кожа почти светится…

А ее волосы выглядят так, словно мы только что закончили заниматься сексом.

На ней что-то похожее на короткий сарафан цвета красного вина.

Он обнимает ее грудь, демонстрируя изгибы и тонкую талию…

И открывает ее подтянутые руки и потрясающие ноги.

Алессандра идет рядом с ней, но я почти не замечаю свою невестку.

Я смотрю только на Бьянку.

Когда они подходят, я, не задумываясь, встаю.

Бьянка улыбается, увидев меня, а затем смущенно смотрит на землю.

— Мы решили присоединиться к вам за завтраком, — говорит Алессандра, подойдя к Дарио. — Но, за исключением Адриано, все выглядят так, будто у них только что умерла собака.

Дарио берет ее руку и целует.

— Мы как раз заканчиваем, amore mio[17]. Ты можешь дать нам еще десять минут?

— Конечно, —отвечает Алессандра и целует его в щеку. — Хотя мы собираемся украсть у тебя пару вещей.

Она берет со стола пирожное и гроздь винограда.

— Бери все, что хочешь, Бьянка, — говорит она. — Мы съедим что-нибудь получше, когда мужчины закончат свое маленькое чаепитие.

Бьянка улыбается мне, протягивая руку, чтобы взять пирожное.

— Ты хорошо выспалась? — спрашиваю я, как идиот.

— Да, — мурлычет она, а потом наклоняется ко мне и шепчет. — Но я скучала по тебе.

— Скоро увидимся, — бормочу я.

Она еще раз улыбается мне, затем смотрит на моих братьев за столом.

— Спасибо, что позаботились о моих родителях.

— С удовольствием, — говорит Дарио с улыбкой. — Я думаю, они в саду.

— Именно туда мы и направляемся, — объявляет Алессандра. — До свидания, ребята!

Все прощаются, а я смотрю, как Бьянка идет за Алессандрой по траве.

Она в последний раз смотрит на меня через плечо…

Застенчиво улыбается…

А потом поворачивается и идет дальше.

Я смотрю ей вслед.

В частности, я наблюдаю, как покачиваются ее бедра под платьем.

Madonn, ну и задница…

— Кого-то ударила молния[18], — говорит Валентино, и весь стол смеется.

Когда тебя поражает молния, разум покидает тебя. Ты теряешь всякое представление обо всем остальном, и навязчивая идея овладевает твоим мозгом.

Я хмуро смотрю на Валентино.

— Дай мне передышку. Я знаю ее всего два дня.

Валентино усмехается.

— И что? Громовержцу все равно.

— А во Флоренции он был таким же? — Роберто спрашивает Массимо.

— О, да, — усмехается Массимо. — Он просто не хотел этого признавать.

— Отвали, — огрызаюсь я.

— Похоже, он и сейчас не хочет этого признавать, — говорит Роберто.

— Продолжай болтать, умник, — предупреждаю я его, — и тебя придется отвезти в больницу.

Весь стол смеется в ответ.

Я стискиваю зубы и смотрю на Никколо.

— Единственное, чего ты не объяснил, так это почему Меццасальма хочет заполучить отца Бьянки.

Внезапно Никколо снова становится серьезным.

— Потому что ее отец случайно узнал о пяти семьях. Но он не понимал, какое значение это имеет.

— Погоди-ка, Агрелла привезли этих полицейских во Флоренцию, так?

— Возможно.

— Значит, Агрелла тоже в этом участвовали?

— Я думаю, они сотрудничали с Меццасальма, потому что он убедил их, что у него есть план. Они просто не понимали, что этот план предусматривает их уничтожение.

У меня голова раскалывается от всех этих поворотов, но я продолжаю.

— Итак, Меццасальма работает с Агрелла… потом он их обманывает и убивает… подставляет нас, чтобы все пять семей ополчились против нас. Отец Бьянки выяснил это случайно — но что с того? Почему это должно волновать Меццасальма?

Никколо возбужденно откидывается на стуле.

— Потому что Меццасальма манипулирует пятью семьями, чтобы они выступили против нас. И они даже не подозревают, что их разыгрывают.

— А что, если он не обманывает их, а работает с ними, чтобы убрать нас?

— Почему тогда они не говорят со мной, а просто игнорируют меня? Нет — их реакция похожа на реакцию человека, которого предали. Кто больше не доверяет нам.

Я хмурюсь.

— Если он действительно манипулирует пятью семьями, разве не следует сразу же рассказать им об этом?! Чтобы мы могли быть уверены, что они не объявят нам войну?!

— Ты имеешь в виду, как только они ответят на мои телефонные звонки?