Давидка [Михаил Абович Белиловский] (fb2) читать постранично, страница - 2

самому, какой воды на киселе, которые уже с высшим образованием и им срочно, как думаешь ты, Давидка, нужна гринкарта. Обязательно нужна. И немедленно твоя жизнь наполнилась глубоким смыслом. Прибежал ко мне на высоких парах: " У тебя компьютер, мне нужно срочно напечатать бумаги. Завтра - последний срок". Мне передалось твое волнение и я в спешке что то не так сделал и, увы, напечатанное исчезло где то в черной дыре непостижимого ящика. Надо было видеть, как ты взбесился. В твоих руках в этот момент находилась судьба двух дорогих тебе молодых существ, а я смотрю на тебя совершенно беспомощно и изображаю на лице дурацкую, виноватую улыбку. " Не умеешь, - не берись," - услышал я наотмашь сказанное тобой уже почти за порогом. Хотел крикнуть вслед: "Куда же ты, давай напечатаем снова". Но во время понял, - разгильдяйство - твой непримиримый враг.

А через пару месяцев, ранним вечером, телефонный звонок: "Мишенька, дорогой, кажется, я шагнул, наконец, вверх по лестнице, назло всем бесам Америки! А? Ты о чем? Да что у тебя за странная семитская привычка, выстреливать сходу целую обойму несуразных вопросов - "какая?", " где?", " сколько?". На столе стоит уже полный хрустальный шкалик. Приволок его в свое время из Киева. Придешь, и все узнаешь. Так, что жду"

Зашел к тебе, и сразу мое внимание было приковано колоритной пестротой умело и аппетитно сервированного стола. Голубые рюмки и тарелки с золотой каемочкой. Бокалы для воды. Аккуратно разложенные бумажные салфетки, круглая, красивая тарелочка с углублениями под специи, аккуратно уложенные сахарные огурчики, селедка, капустный салат, нарезанная ломтиками буженина... Я пожираю выставленные яства жадными глазами и никак не могу поверить, что ты способен сотворить такое чудо. Мигнул в сторону спальни и кухни и шепотом: "Чтоб мне провалится на этом самом месте! Не иначе, как у тебя дама?"

"Опять Одесские замашки. Сразу тебе, чтобы все узнать. Садись. Что тебе лучше? Сосисочки? Прекрасные, охотничьи из русского магазина. Пить будешь? Водку, коньяк?"

Сидим с тобой. Сначала новость, - уходишь, слава богу, из своей проклятой почты. Поработал полтора года и не получил таки ни одного дня оплаченного отпуска. Два года убеждал этих форменных свиней-сортировщиков в том, что мусор после ланча и обеда бросать надо в мусорный ящик. И тщетно. Теперь - завод. Сборка электронных плат. Работа только в ночную смену. Начало смены не постоянно. Прибыли комплектующие, звонят по телефону, приезжай. Не прибыли, остаешься ночью дома в полудремотном ожидании звонка. А на следующий день голова гудит, как машина скорой помощи и ничего тебе не мило. Но зато, шесть с половиной доллара в час! "Понимаешь, или нет? На целых полтора больше! - И размечтался ты, - машину поддержанную себе куплю, будем ездить с тобой на рыбалку и на море, купаться".

Растущее после каждой следующей рюмки охмеление отметало прочь скверну и мрак повседневной жизни, и раскрывало свет и теплоту души. И ты говорил и говорил долго, устало, со смаком, не торопясь. С длинными паузами, чтобы осмыслить для себя все новые и новые приятные для тебя стороны близких тебе людей, событий, предметов, которые ты для себя на ходу открывал.

"- Малая, - говорил ты с ударением на второе "а", мелко кивая головой и всматриваясь куда - то в далекую точку, - внученька моя. Не успел я заболеть... Она уже здесь. Водит уже машину. Купили ей японскую. Конечно, хватает волнений на этот счет. В особенности сваты, места себе не находят. Чего ты хочешь, единственная. Стройная, высокая, красивая. А какой доклад сделала недавно в университете. Сваты то мои, - люди ученные, доктора наук. И не просто доктора. Бабушка Лиза в России была одним из ведущих педиатров страны. Так она, как прочитала доклад, прямо таки ахнула. Это же докторская диссертация! Что тебе, дорогой сказать!? Конечно, для одного этого и стоило внучке подарить новую родину. Закончит она третий курс и подарю ей свою коллекцию марок. Да, извини, пожалуйста, ты их еще не видел. И сейчас еще не могу тебе показать. С тех пор, как приехал... Уже пятый год идет... Все некогда. В этой стране одни только письма и адвертайсы прочитать, и, к стати, разобраться еще в английском существе их содержания, - еще одну, дополнительную жизнь иметь надо. Так, что марки мои лежат до сих пор не распакованные. Еще в Киеве мне предлагали огромную сумму за них. Я там был известным коллекционером среди своих коллег. Участвовал даже в республиканских выставках. С каким трудом и хитростью я вывозил ее из страны! Тысяча и одна ночь. А здесь? Нашел я тут одного любителя, который хотел ее посмотреть и может быть даже купить. Но я испугался, что проявлю слабость... и соглашусь. Жизнь то давит. И еще как! Однако было бы неслыханным кощунством распрощаться с таким фамильным богатством. Это сейчас в новой стране, где на карту ставится вопрос, быть или не быть, не до этого... А там, бывало устанешь за день, набегаешься по учреждениям, наслушаешься всяких гадостей, но, оказавшись поздним вечером в атмосфере тихого домашнего уюта,