Во цвете самых пылких лет [Владимир Григорьевич Соколовский] (fb2) читать постранично, страница - 2

недавно вернувшиеся с выпускного. Еще спали в своих квартирах жильцы из разряда поздно встающих. Но сгруппировавшиеся в этот уже не ранний час возле пивного ларька домоуправленческие слесаря заинтересованно пощелкали языками и поругались, услыхав донесшийся из открытого окна радостный вой, тотчас заглушенный мощным магнитофонным кряком популярного певца. А подкативший на их интерес шестилетний велосипедист Серьга Мокин, по прозвищу Мока, похвастал:

— Это Васька пирует. Он вчера школу закончил. Я скоро тоже закончу, на будущий год.

Сантехники сдули пену с первых кружек и отхлебнули.

Прошла утренняя мусоровозка.

Почему кричал магнитофон? Почему радость прыгала из раскрытого окна, пугая голубей? Почему заставляла приплясывать возле песочниц одиноких детишек?

Потому что Васька со Славкой ехали на юг!

К морю!

Держали в руках деньги!

По триста рублей на брата!

— Давай купим пива! — вопил Славка.

— У, Славка! — испугался Васька. — Дурной ты, что ли? Да я, пока на поезд не сяду, и стакана газировки не выпью! Что ты!

«Бада-бада-бада!..» — словно тоже мучаясь его страхами, брякал магнитофон. Приблудный кот заглянул в квартиру с балкона и порскнул в соседнюю лоджию. Старая черепаха зевала в углу. Все сулило хаос и удачу.

— За билетами!

4

Вот уже сдвинулись и поплыли назад вместе с перроном заплаканная Васькина мама, Канаев-старший, успевший таки показать на прощание огромный кулак — так, на всякий случай; прогрохотал железнодорожный мост, скрылся золотой плесик реки, с детства знакомый, — и можно идти в вагон.

Говорят, юности свойственна тяга к путешествиям. Вряд ли это только страсть к поглощению пространств, ибо при внимательном рассмотрении можно выделить и другую сторону: хочется ведь самостоятельности, а где же ее взять, как не в путешествии?

Это путешествие хоть и не сулило особых тягот, но за туком-туком-туком колес можно было представить и вообразить себе любую опасность, вплоть до нашествия марсиан и железнодорожной катастрофы.

Захваченные первыми дорожными ощущениями, ребята совсем забыли о цели своего путешествия — о юге, а спросили себе у проводника чаю и заплатили за него по восемь копеек. Это был их первый самостоятельный шаг в пути.

Потом Васька стал решать кроссворд, а Славка — читать книжку стихов поэта Евгения Баратынского. Книжку недавно подарили матери на день рождения, и Славка решил взять ее с собой, чтобы разобраться наконец, за что некоторые люди любят стихи. Его и раньше это интересовало, но за множеством школьных дел он все откладывал разрешение такого вопроса на потом. И вот теперь он лежал и напрягался, мучительно морщил лоб, стараясь постичь суть стихотворений. Вдруг спросил у Васьки:

— Слушай, Вась, как ты понимаешь вот это:

Васька оторвался от кроссворда и задумался. Они стали рассуждать вместе и пришли к выводу, что «одинакие криле» обозначает «одинаковые крылья».

Читалась книжка, решались кроссворды, бежали березы, всякие кусты и поля сбоку поезда, желтые и красные железнодорожные станции промелькивали мимо, и за всем этим забылось погрустить об оставленных дома родителях, друзьях и знакомых.

Главное — прожить сутки до Москвы!

Дальше ехать совсем немного, и наконец-то вода из пучин поползет к их ногам, влекомая лунным тяготением.

5

Только проснулись утром следующего дня, попили снова чаю — и вот уже московские пригороды.

На влажные плиты столицы они ступили солидно и независимо, только сердца трепетали часто и жарко, заставляя их то и дело устремляться к автоматам с газированной водой. В вокзальном ресторане они сытно поели, гордо поглядывая на окружающих, таких же свободных людей, как они сами.

Они расплатились с официантом, щедро оделив его Двугривенным на чай, и отправились покупать билеты на южный поезд.

В это утро наши герои казались себе очень значительными людьми, держащими все нити собственной судьбы и дальнейших событий в своих надежных руках. Что же, вполне естественно.

…А в то же время некая пожилая тетенька в форме служащей метрополитена уже спешила на работу, накормив многочисленную семью; некий «Шура с Енакиева» и еще один, известный как «генерал (именно „генерал“!) Нельсон», вяло пили в купе чай и жевали курицу. Их вояж тоже лежал через Москву, и теперь они приближались к ней. А где-то далеко, на юге, где время совпадало с московским, мужчина кавказского вида вышел из полуразрушенного дощатого строеньица, ополоснул лицо морской волной, после чего надел брюки с немыслимыми стрелками и ослепительной белизны рубашку…

И никто из них в тот момент не подозревал о существовании Васьки Тарабукина и Славки Канаева. Невозможно о событии или встрече узнать раньше, чем они