Первый признак псевдонаучного бреда на физмат темы - отсутствие формул (или наличие тривиальных, на уровне школьной арифметики) - имеется :)
Отсутствие ссылок на чужие работы - тоже.
Да эти все формальные критерии и ни к чему, и так видно, что автор в физике остановился на уровне учебника 6-7 класса. Даже на советскую "Детскую энциклопедию" не тянет.
Чего их всех так тянет именно в физику? писали б что-то юридически-экономическое
подробнее ...
:)
Впрочем, глядя на то, что творят власть имущие, там слишком жесткая конкуренция бредологов...
От его ГГ и писанины блевать хочется. Сам ГГ себя считает себя ниже плинтуса. ГГ - инвалид со скверным характером, стонущим и обвиняющий всех по любому поводу, труслив, любит подхалимничать и бить в спину. Его подобрали, привели в стаб и практически был на содержании. При нападений тварей на стаб, стал убивать охранников и знахаря. Оправдывает свои действия запущенным видом других, при этом точно так же не следит за собой и спит на
подробнее ...
тряпках. Все кругом люди примитивные и недалёкие с быдлячами замашками по мнению автора и ГГ, хотя в зеркале можно увидеть ещё худшего типа, оправдывающего свои убийства. При этом идёт трёп, обливающих всех грязью, хотя сам ГГ по уши в говне и просто таким образом оправдывает своё ещё более гнусное поведение. ГГ уже не инвалид в тихушку тренируется и всё равно претворяет инвалидом, пресмыкается и делает подношение, что бы не выходить из стаба. Читать дальше просто противно.
Слог хороший, но действие ГГ на уровне детсада. ГГ -дурак дураком. Его квартиру ограбили, впустил явно преступников, сестру явно украли.
О преступниках явившихся под видом полиции не сообщает. Соглашается с полицией не писать заявление о пропаже сестры. Что есть запрет писать заявление ранее 3 дней? Мало ли, что кто-то не хочет работать, надо входить в их интерес? Есть прокуратура и т.д., что может заставить не желающих работать. Сестра не
подробнее ...
пришла домой и ГГ отправляется в общественную библиотеку, пялясь на баб. Если ГГ и думает, то головкой ниже пояса. Писатель с наслаждением описывает смену реакции на золотую карту аристо. Диалоги туповатые, на уровне ребёнка и аналогичным поведением. История драки в школе с кастетами и войнами не реально глупая. Обычно такие тупые деологи с полицией, когда один сознаётся в навете оканчивается реальным сроком. Когда в руки ГГ попали вымогатели с видео сестры, действия ГГ стали напоминать дешевый спектакль. Мне данный текст не понравился, сказочно глупый.
сад, - за обедом в воскресные дни никто не молчал. Обед тянулся долго - час, а может и больше. Успевали переговорить обо всем, что у кого накопилось за неделю. Лада много и бестолку тараторила, стараясь не отставать от взрослых, зато Коля больше молчал и слушал. Таким он остался и теперь, сосредоточенно сдержанным, вдумчивым. Он не любил лишних слов и предпочитал слушать других. Дедушка Сережа одобрял в нем эту черту, а возможно, и помог ей укрепиться, говоря: "Твое при тебе останется, по-пустому языком что молоть? Лучше слушай других да ума-разума набирайся. И сам умней будешь".
Отца и дедушку Коля встретил в прихожей немым, но предельно красноречивым вопросом, выраженным в его взгляде, в ожидающе открытых глазах. Отец поспешил опередить старика - сказал, сияя довольным лицом:
- Жаль, что тебя, Николай, не было. Умная и полезная экскурсия.
- Да и внучке не помешало бы, - добавил старик, целуя огненно-рыжую голову поздоровавшейся с ним Лады.
- Ребята из соседней школы ездили, говорят, интересно, - скороговоркой протараторила Лада и ушла в спальню.
- Обедали, мать? - обратился к жене Константин Сергеевич, снимая куртку.
- Вас ждали. И Коля только-только ввалился.
- Вот и хорошо, аппетит нагуляли, поедим дружно, - сказал Константин Сергеевич, восторженно хлопнув в ладоши, и удалился в ванную.
Как только сели за стол, выключили телевизор, "чтоб не мешал пищеварению", как выражался Константин Сергеевич, и началось. Первой стала расспрашивать о поездке Лада. Старик молчал, а Константин Сергеевич попробовал словами нарисовать картину Бородинского поля: перечислял памятники, пересказывал некоторые эпизоды сражения. Старик хмурился, нервно трогал усы, наконец не выдержал, перебил сына:
- Не то, Костя, не то.
Все выжидательно посмотрели на дедушку - разве отец что-нибудь путает? - а Константин Сергеевич недовольно заметил:
- Ну давай, рассказывай ты. Ты у нас речистый.
- И я не могу, - тихо произнес Сергей Кондратьевич. - И никто не может… - Лицо его вдруг посветлело, в глазах снова вспыхнуло что-то юношеское, приподнятое, одухотворенное. - Словами нельзя передать. Это надо почувствовать. Сердцем. Там, на месте… А слова что, нет таких слов…
- Что ж, дед, твоя правда, - согласился Константин Сергеевич. - Бывает, что и слова бессильны.
- А Лев Толстой? - сказал Коля, переводя пытливый взгляд с отца на деда.
- Что Лев Толстой? - уточнил Сергей Кондратьевич.
- Бородинское сражение описал. Словами.
- На то он и Толстой, - обжигаясь горячими щами, сказал Константин Сергеевич. Но его реплика показалась старику неубедительной. Он подул в ложку, проглотил неторопливо, выпрямился на стуле и, не глядя ни на кого, проговорил:
- Одно дело - прочитать в книге, другое дело - там побывать.
- В сраженье? - не то в шутку, не то всерьез вставила Лада.
- На поле, - серьезно ответил старик. - Прочитать поле. Сердцем прочитать. И по-своему. Каждый по-своему. Вот я Каурову говорю про Бородино, а он мне про революцию в цехе. Выходит, он поле Бородинское прочитал не так, как я.
- Ну, а как ты, дедушка, прочитал? - уже забыв о том, что такое словами не расскажешь, живо поинтересовалась Лада и прибавила: - Какое оно?
- Широкое. Как Россия. И красивое.
- Что за революция у Каурова? - точно так же нетерпеливо, быстро перевел разговор Коля. Это черта молодости - все схватывать стремительно, но ни на чем долго не останавливаться: вперед и дальше бежать.
- Да разное, - не стал объяснять Сергей Кондратьевич и тоже неожиданно, чтоб только уязвить сына, ввернул: - Литейщиков ругал. Опять бракованное литье поставляете.
- А им что ни дай - все равно изгадят, - огрызнулся Константин Сергеевич. - Он бы лучше за своими стилягами присматривал. Вчера опять чепе.
- Что еще? - Старик метнул на сына сторожкий сухой взгляд.
- Ночью молот сожгли, - отрывисто бросил Константин Сергеевич.
- В кузнечном! - не спросил, а подтвердил Коля. - А при чем тут Кауров?
- А при том, что его шпана из механического забралась ночью в кузнечный, включила молот и сожгла, - резко, с нажимом на слова сказал Константин Сергеевич.
Наступила долгая пауза. Затем, нарушая ее, Коля спросил отца:
- Кто именно, не помнишь?
- Говорят, эти двое - тонкий и толстый
- Ключанский и Пастухов, - уточнил Коля.
- Больше, кажется, некому, - в сердцах проворчал отец. - Говорят, выпимши были.
Замолчали. Ели, не глядя друг на друга, словно кто-то из них виноват в том, что двое парней из механического цеха ночью зашли в кузнечный и сожгли там молот, хотя никто из Луговых не имел отношения ни к механическому, ни к кузнечному цехам. Но завод был их заводом - кровным, родным, и любое событие, любое происшествие на заводе воспринималось ими как свое, личное. Коля думал: "А может, зря на этих ребят наводят напраслину? Они, конечно, бузотеры, или, как говорит дедушка, анархисты, но какого рожна им понадобилось в кузнечном, зачем? Выпивши, ночью! Дико". Он знал неразлучных дружков - Вадима Ключанского и Юрия
Последние комментарии
12 часов 49 минут назад
20 часов 49 минут назад
1 день 11 часов назад
1 день 15 часов назад
1 день 15 часов назад
1 день 15 часов назад