Книжный червь [Тибор Фишер] (fb2) читать постранично, страница - 3

знал бы — ему все равно нечего папашке сказать.

— Вы много читаете, — заметил ненавистный засранец, сидящий напротив, указывая на два лежащих на столике открытых романа. Он лишь кивнул, — не отпираться же, к тому же, не хотелось давать зацепку для разговора.

— Книгам далеко до настоящей жизни!

— Что верно, то верно. Книги намного лучше! — пожал он плечами, перебирая при этом тридцать две библиотечных карточки, чтобы извлечь затесавшуюся среди них кредитку.

Еще одна экстраваганца двадцать первого века. Там, за океаном, в стране, где вечно идет дождь, небольшие денежные суммы, — в документах на них указано его имя, — стекаются, как паломники, в некий кембриджский банк; тогда как на адрес в Лондоне тянутся долги (минимальные, заметим!), сделанные им в Америке, чтобы получить в столице Англии подпись Эльзы, именно Эльзе он обязан возможностью пользоваться этим кусочком пластика.

Ему было хорошо. Как бывает от рисового пудинга и чашки кофе. Кто еще в этом ресторанчике мог бы на это претендовать? Кто еще в этой забегаловке знает, как это бывает? Да и во всем Нью-Йорке — тоже? Собственно говоря — в целом свете этого, кроме него, никто не знает.

По дороге в Публичную библиотеку он заглянул на почту поинтересоваться, что там пришло по его душу. Чек. Один-единственный — зато на целых три месяца позже, чем ему полагалось бы придти. Книга на рецензию, надо будет написать триста слов, чтобы с прямотой римлянина сказать, на какие книги она похожа, и еще триста, чтобы, покривив душой, сказать: перед нами весьма оригинальное и интересное произведение. Приглашение на конференцию.

Несколько писем от Эльзы — день рожденная пачка корреспонденции. В последнее время он испытывал сильное искушение не распечатывая отправить это добро в мусорную корзину; не первый год в письмах Эльзы на все лады повторялось одно и то же: она работала на той же работе, жила в той же квартире и из одного послания в другое теми же самыми словами она поверяла ему свою озабоченность его судьбой и свои к нему теплые чувства… Он было думал, что когда-нибудь ей надоест размазывать эти сопли по бумаге не меньше, чем ему — их читать, однако же — нет; раз встав на этот путь, Эльза так и ехала по накатанным рельсам.

Что ж, в упорстве Эльзе не откажешь. Это, пожалуй, было ее единственной добродетелью. «Червякин, не жди, что я сделаю первый шаг…» — фраза сия всплывала едва ли в каждом третьем эльзином письме, и он сильно подозревал, что она пишет это без всякой иронии, — делая при этом не то что первый шаг, а переходя в наступление по всему фронту и пуская в ход все оружие, какое только есть в распоряжении женщины: от гладких камушков, бросаемых в его огород, до ракет типа «Стингер».

Лавина розовых конвертов, открытки в таких количествах, что для их хранения нужен был бы отдельный шкаф, и прочая тяжелая артиллерия любви доставали его повсюду, в какой бы части света он ни находился: марципановые бегемотики, грошовые львы, еженедельнички в меховых обложечках, брелочки для ключей с библейскими заповедями (последнее было особенно актуально с тех пор, как у него не стало жилья), банки консервированной фасоли, надувные шарики в форме девичьих губок, миниатюрные рождественские елочки бесконечные посланцы нежности и умиления. В периоды повышенной активности Эльза писала каждый день; он чувствовал себя диким зверем, на которого идет охота по всем правилам, и егерями в ней выступали бесконечные зооморфные обличия страдающего Эльзиного сердца, все эти улыбчивые плюшевые медвежата, ухмыляющиеся дельфинчики, приходившие по почте, с запиской: «Одному-единственному, — мысль о тебе делает меня счастливой». А еще были кролики, грустно повесившие уши, печальные кроты и несчастные котята с обязательной бляшкой на ошейнике: скучаю по тебе. Эльза была готова бесконечно выполнять роль поставщика предметов и животных, ассоциирующихся с нежными чувствами, — это выпускница-то одного из лучших университетов, тридцати двух лет отроду, с хорошим вкусом, — и учитывая, что добрая половина ее посылок не доходила до адресата!

То, что в качестве объекта привязанности она выбрало именно его, было настолько немотивированно… Если бы у него были хоть какие-нибудь достоинства, но все, чем он мог похвастаться, — это отсутствием вредных привычек. Он не стал бы ее поколачивать, не волочился бы за другими женщинами, не пил бы, не спускал бы деньги на скачках, не заставлял бы ее смотреть футбол по телевизору, не мочился бы на пол посреди квартиры. Не мужчина, а безногая черепаха из анекдота: хозяин может быть уверен, что всегда найдет ее именно там, где перед этим оставил. Эльза вновь и вновь настойчиво соблазняла его перспективой поселиться у нее, благо квартира достаточно просторная. Он вполне сможет заниматься своими изысканиями дома. Что ж, он бы не занял много места, а в содержании он на редкость неприхотлив. Чем плохо?

Единственный мотив, в силу которого он уклонялся от предложения Эльзы, — ему просто