До Михайловского не дотягивает. Тема интересная, но язык тяжеловат.
2 Potapych
Хрюкнула свинья, из недостраны, с искусственным языком, самым большим достижением которой - самый большой трезубец из сала. А чем ты можешь похвастаться, ну кроме участия в ВОВ на стороне Гитлера, расстрела евреев в Бабьем Яру и Волыньской резни?.
Прочитал первую книгу и часть второй. Скукота, для меня ничего интересно. 90% текста - разбор интриг, написанных по детски. ГГ практически ничему не учится и непонятно, что хочет, так как вовсе не человек, а высший демон, всё что надо достаёт по "щучьему велению". Я лично вообще не понимаю, зачем высшему демону нужны люди и зачем им открывать свои тайны. Живётся ему лучше в нечеловеческом мире. С этой точки зрения весь сюжет - туповат от
подробнее ...
начала до конца, так как ГГ стремится всеми силами, что бы ему прищемили яйца и посадили в клетку. Глупостей в книге тоже выше крыши, так как писать не о чем. Например ГГ продаёт плохенький меч демонов, но который якобы лучше на порядок мечей людей, так как им можно убить демона и тут же не в первый раз покупает меч людей. Спрашивается на хрена ему нужны железки, не могущие убить демонов? Тут же рассказывается, что поисковики собирают демонический метал, так как из него можно изготовить оружие против демонов. Однако почему то самый сильный поисковый отряд вооружён простым железом, который в поединке с полудеманом не может поцарапать противника. В общем автор пишет полную чушь, лишь бы что ли бо писать, не заботясь о смысле написанного. Сплошная лапша и противоречия уже написанному.
она почти ни с кем не общалась и большую часть времени проводила дома, это её не тяготило. Судить о её внешности было пока рано. Большой рот, открывающий при улыбке белоснежные крепкие зубы, короткий подбородок, высокие скулы, а нос… «Боже мой, ну откуда у неё такой носишко?» – вздыхала Андре. «Дочь моя, кому это знать, как не тебе?» – говорила госпожа Альварес. И Андре, слишком рано уставшая от жизни, слишком поздно полюбившая добродетель, молчала, трогая по привычке свои вечно воспалённые желёзки. «Жижи, – говорила тётя Алисия, – она пока только сырьё, из неё, может быть, что-то выйдет, а возможно, не выйдет ничего».
– Бабушка, звонят, я сейчас открою… Бабушка, – донёсся голос Жижи из коридора, – это дядюшка Гастон.
Жижи появилась в сопровождении высокого молодого человека, она шла с ним под руку и чинно беседовала, как это принято у школьниц на переменах.
– Мне очень жаль, дядюшка, но я вынуждена вас покинуть. Бабушка хочет, чтобы я проведала тётю Алисию. У вас новый автомобиль? О, открытый четырёхместный «Дион-Бутон»? Ах, водить его, наверно, одно удовольствие. Надеюсь, у вас есть подходящие перчатки? Так, значит, вы поссорились с Лианой?
– Жильберта! Это совершенно тебя не касается, – возмутилась госпожа Альварес.
– Но кто же этого не знает, бабушка. Я читала статью в «Жиль Блаз», она начинается так: «Парижский сахар начинает горчить». Мне девочки на курсах все уши прожужжали, они знают, что я знакома с вами. Никто не сомневается, что во всём виновата Лиана. Девочки говорят, что она поступила очень некрасиво.
– Жильберта, – прервала внучку госпожа Альварес. – Попрощайся с господином Лашаем, тебе пора.
– Не ругайте малышку, – вздохнул Гастон Лашай. – Её, по крайней мере, не заподозришь в неискренности. А с Лианой действительно всё кончено. Так ты идёшь к тёте Алисии, Жижи? Поезжай в моём автомобиле, только потом отошли его обратно.
Жильберта радостно взвизгнула и, подпрыгнув, чмокнула Лашая в щеку.
– Спасибо, дядюшка! Вы представляете, какое лицо будет у тёти Алисии! А консьержка, та просто обалдеет!
И Жильберта помчалась к выходу, топая как жеребёнок.
– Вы балуете её. Гастон, – с упрёком сказала госпожа Альварес.
Но тут она ошибалась. Вся жизнь Гастона Лашая состояла из подобных причуд: автомобили, угрюмый особняк возле парка Монсо, содержание Лианы, драгоценности на её день рождения, шампанское и баккара летом в Довиле, зимой – в Монте-Карло. Время от времени он жертвовал крупную сумму по подписке или покупал яхту, которую вскоре перепродавал какому-нибудь монарху из Центральной Европы, или финансировал новую газету, но всё это не прибавляло ему радости. Глядя на себя в зеркало, он говаривал: «Такого грех не обобрать». А поскольку нос у него был длинноват а глаза большие и чёрные, многие и впрямь считали его простаком.
Однако инстинкт прирождённого коммерсанта и чувство опасности, присущее всякому богатому человеку, надёжно оберегали его, и никому не удавалось украсть ни его жемчужные запонки, ни тяжёлый металлический портсигар, украшенный драгоценными камнями, ни шубу на тёмном собольем меху.
Гастон видел в окно, как отъехал его автомобиль. В том году в моде были высокие, заметно расширяющиеся кверху автомобили, где могли бы спокойно разместиться необъятные шляпы, в которых щеголяли Каролина Отеро, Лиана де Пужи и другие знаменитости 1899 года. Автомобили часто опрокидывались на поворотах.
– Тётушка, вы заварите мне ромашку? – попросил Гастон Лашай.
– Конечно, какой разговор! Садитесь, бедный мой Гастон.
Она сняла с продавленного кресла кипу иллюстрированных журналов, хранивших следы использования их в качестве диванной подушки, чулок со спущенной петлёй, коробочку лакричных леденцов, называемых почему-то «комми». Безутешный капиталист с видимым удовольствием погрузился в кресло, хозяйка внесла поднос с двумя чашками.
– Почему ромашка, которую готовят у меня дома, всегда отдаёт увядшими хризантемами? – со вздохом спросил Гастон.
– Ромашку надо уметь собирать. Вы не поверите, Гастон, но часто самую лучшую ромашку я нахожу прямо в Париже, на пустырях. Это совсем маленький, невзрачный цветочек. Зато вкус у него отменный. Боже мой, до чего же хорош ваш костюм, какой прекрасный материал! Чуть заметная полоска, что может быть изысканней. Ваш бедный отец обожал такие костюмы. Но, должна признать, не выглядел в них так элегантно, как вы.
При каждой встрече с Гастоном госпожа Альварес хотя бы раз обязательно поминала Лашая-отца, с которым, как утверждала, была знакома очень близко. Всё, что осталось от её старых связей, действительных или воображаемых, сосредоточилось теперь в знакомстве с Гастоном Лашаем и в удовольствии время от времени созерцать преуспевающего мужчину, расположившегося в её старом кресле. Под этим чёрным от копоти потолком Гастона Лашая встречали женщины, которые не требовали от него ни жемчужных ожерелий, ни солитеров, ни шиншилл и умели придать респектабельный тон беседе на
Последние комментарии
2 дней 5 часов назад
2 дней 5 часов назад
2 дней 5 часов назад
2 дней 5 часов назад
2 дней 8 часов назад
2 дней 8 часов назад