Каникулы вне закона [Валериан Николаевич Скворцов] (fb2) читать постранично, страница - 3

настаиваете на совершении абсурдных шагов! Ах, рейсы отменены? Неважно, взять авиатакси… С риском приземляться в тумане, когда аэропорт закрыт… Непременно выяснить, когда этот… как его… рептилий скончался… Может, прикажете, скажем, выступить в зоопарке с сообщением, что обезьяна произошла от человека… Не угодно ли?

— Успокойся, — сказал водитель. И спросил резко: — Ляззат говорила о случившемся кому-то еще, кроме тебя?

Ибраев покачал головой.

— А кому это интересно? Околела змея…

Окостеневшее, свернутое наподобие бухты корабельного каната, в пестрых разводах тропического камуфляжа тело, с которого сероватым порошком на паркет осыпалась высохшая слизь, походило на холодный гранит. Удав скончался, обернувшись вокруг гнутой ножки антикварного дивана в стиле «букет-бедеремейер». Вероятнее всего, из-за сухого воздуха и холода…

Диван, два кресла и столик, привезенные из Вены как трофеи второй мировой войны, достались с помещением, и починка комплекта стоила четверть того, во что обошлось приведение в порядок квартиры. Подполковнику, потомку степняков, всякая деревянная вещь представлялась сначала дровами для костра, а уж потом ещё чем-то, и он оттянул короткопалую ладонь, чтобы перерубить ножку. Водитель успел перехватить удар.

— Проще приподнять диван, — сказал он. — Давай, а я отодвину Леона, потом опустишь, вот и все.

— Так его звали Леня? — спросил подполковник. Кошачья реакция, с какой остановили его руку, была поразительной.

— Не Леня, Леон… А раньше, в джунглях, как-то еще, наверное.

— Когда раньше?

— В молодости, а может быть в детстве… Кто его знает, в каком возрасте он явился сюда… За полтора года вырос на метр… Перчатки скользят, не ухватить… Что же делать?

— Перекатить в сумку, — сказал подполковник.

Внезапная догадка осенила его. Аллах всемогущий, подумал он и спросил:

— Его привезли из Бирмы?

— Возможно. Во всяком случае, из тех краев. Скорее, из Бангкока… Или через Бангкок.

Аллах всемогущий, опять подумал подполковник, все сходится.

— А может, в большой чемодан? — спросил он.

— Может… В Леоне полсотни кило. Не меньше.

— Он ведь прибыл в эту квартиру? После вашего переезда сюда? — спросил Ибраев. И почувствовал, что разволновался. В таких случаях, он знал, лицо выдавало его: каменело, теряло всякое выражение. Он отвернулся.

— Да.

Аллах всемогущий, повторил про себя Ибраев, как я раньше-то не сообразил? И, чтобы замылить предыдущие вопросы, спросил пустое:

— Где хоронить будем?

— Кремируем. По дороге в аэропорт. Обольем погуще бензином. Сгорит, как старая покрышка. Вместе с чемоданом.

— И за этим мы летели сюда, — сказал подполковник с унылым раздражением, чтобы скрыть удачу.

— За этим, — подтвердил хозяин квартиры.

Аллах всемогущий, подумал Ибраев, ведь он не хочет, чтобы о смерти Леона узнали в городе. Если приговор вынесут с конфискацией, а так, скорее всего, и случится, заявятся судебные исполнители с понятыми, история с удавом пойдет гулять с языка на язык, а такое и для прессы сенсация. И хозяин, не этот, а официальный, то есть начальник подполковника Ибраева прикажет размазать анекдот на телевизионных экранах как свидетельство извращенного разложения аппаратчиков.

Все это представлялось политикой, лишенной в глазах Ибраева практического смысла, поскольку в данном случае, то есть он, Ибраев, и хозяин квартиры оказались в одной связке — один как следователь, а второй как арестант следственного изолятора — в угоду пустым интересам пустых людей. Зятья могущественного тестя втягивались в междоусобицу, для чего использовали свои ведомства. Баи стравливали дворни. Никаких национальных интересов защищать не требовалось, а, стало быть, не приходилось эти интересы и предавать, оказавшись на поводу у хозяина квартиры, настоявшего на этом тайном полете, чтобы устроить похороны околевшему удаву.

Весь перелет из Астаны в Алматы подполковник сожалел о том, что сказал подследственному о смерти рептилии. Дернуло за язык и — начались дурацкие заботы. Теперь Ибраев подумал: удачные похороны. Во-первых, появилось железное оправдание, если про полет, хотя это и мало вероятно, пронюхают старшие по команде на улице Кенесары^[2] в Астане. И во-вторых, наметилась перспектива наконец-то выдвинуться…

Прожорливая гадина появилась в квартире после переезда в неё этого человека. То есть, полтора года назад. Это открывало новые обстоятельства, которые превращали «дутое» дело в настоящее. Казавшиеся оборванными навсегда и почти нереальными темные связи подследственного, которыми Ибраеву приказали лишь припугнуть хозяина квартиры, и не более, обозначились вдруг, пусть слабеньким пунктиром, но осязаемо. Показушное расследование, внушавшее отвращение, оборачивалось, похоже, предчувствием крупного улова.

Если смердящего, путающегося в узлах собственного тела, жрущего живьем поросят и кроликов Леона в