Первый признак псевдонаучного бреда на физмат темы - отсутствие формул (или наличие тривиальных, на уровне школьной арифметики) - имеется :)
Отсутствие ссылок на чужие работы - тоже.
Да эти все формальные критерии и ни к чему, и так видно, что автор в физике остановился на уровне учебника 6-7 класса. Даже на советскую "Детскую энциклопедию" не тянет.
Чего их всех так тянет именно в физику? писали б что-то юридически-экономическое
подробнее ...
:)
Впрочем, глядя на то, что творят власть имущие, там слишком жесткая конкуренция бредологов...
От его ГГ и писанины блевать хочется. Сам ГГ себя считает себя ниже плинтуса. ГГ - инвалид со скверным характером, стонущим и обвиняющий всех по любому поводу, труслив, любит подхалимничать и бить в спину. Его подобрали, привели в стаб и практически был на содержании. При нападений тварей на стаб, стал убивать охранников и знахаря. Оправдывает свои действия запущенным видом других, при этом точно так же не следит за собой и спит на
подробнее ...
тряпках. Все кругом люди примитивные и недалёкие с быдлячами замашками по мнению автора и ГГ, хотя в зеркале можно увидеть ещё худшего типа, оправдывающего свои убийства. При этом идёт трёп, обливающих всех грязью, хотя сам ГГ по уши в говне и просто таким образом оправдывает своё ещё более гнусное поведение. ГГ уже не инвалид в тихушку тренируется и всё равно претворяет инвалидом, пресмыкается и делает подношение, что бы не выходить из стаба. Читать дальше просто противно.
Слог хороший, но действие ГГ на уровне детсада. ГГ -дурак дураком. Его квартиру ограбили, впустил явно преступников, сестру явно украли.
О преступниках явившихся под видом полиции не сообщает. Соглашается с полицией не писать заявление о пропаже сестры. Что есть запрет писать заявление ранее 3 дней? Мало ли, что кто-то не хочет работать, надо входить в их интерес? Есть прокуратура и т.д., что может заставить не желающих работать. Сестра не
подробнее ...
пришла домой и ГГ отправляется в общественную библиотеку, пялясь на баб. Если ГГ и думает, то головкой ниже пояса. Писатель с наслаждением описывает смену реакции на золотую карту аристо. Диалоги туповатые, на уровне ребёнка и аналогичным поведением. История драки в школе с кастетами и войнами не реально глупая. Обычно такие тупые деологи с полицией, когда один сознаётся в навете оканчивается реальным сроком. Когда в руки ГГ попали вымогатели с видео сестры, действия ГГ стали напоминать дешевый спектакль. Мне данный текст не понравился, сказочно глупый.
судить».
Близким себе ощущал Сименон и Чехова: «В его произведениях я нахожу все мои замыслы в более совершенном исполнении». Можно смело предположить, что многие произведения или отдельные сцены в них были подсказаны французскому писателю именно рассказами Чехова. У Чехова, отмечал он, часто узнаешь состояние души его персонажей «в зависимости от времени года, отношений друг с другом или природой». В чеховских рассказах и повестях нет искусственного блеска, нарочитых эффектов. Мягкость, полутона его прозы — свидетельство бережного отношения ко всем людям, глубокого познания человека, «эквивалента любви», как говорил Сименон; любовь к людям для него — главная, определяющая черта творчества всех русских писателей.
Сименон восхищался Толстым, много раз перечитывал «Смерть Ивана Ильича» и «Хозяин и работник». Вслед за Толстым он заставлял некоторых из своих героев в кризисные, решающие минуты жизни полностью переоценить, пересмотреть прожитое. Сименон создал свой, «французский» вариант «Смерти Ивана Ильича» в романе «Колокола Бисетра». Напомним, что ту же тему «пересмотра» решал Франсуа Мориак в «Клубке змей» и Роже Мартен дю Гар, изображая смерть главы семьи в романе «Семья Тибо».
Русскую душу, пейзажи России Сименон открывал для себя в произведениях Горького. Роман «Мать» дал ему возможность почувствовать готовящиеся в далекой России перемены.
Конечно же, не следует ограничивать сименоновские литературные «университеты» только русской классикой. За ней последовало основательное знакомство с творчеством Стендаля, Бальзака, позже — Марселя Пруста, Джозефа Конрада, Уильяма Фолкнера и многих других. Особенно часто социально-психологические романы Сименона сравнивали — по разным параметрам — с бальзаковской «Человеческой комедией». Сопоставление писательских талантов, их возможностей и значения в литературе — дело не всегда плодотворное. И все же во многих отношениях сближение двух писателей, чье творчество разделено во времени целым столетием, не лишено некоторых оснований. Об этом писали западные исследователи Сименона, отмечая общую для обоих писателей широту охвата действительности, их стремление показать людей, принадлежащих ко всем социальным группам и классам, умение видеть в самых, казалось бы, ординарных ситуациях реальные человеческие драмы.
Все это справедливо, как справедливо, однако, и то, что между творческими установками Бальзака и Сименона существует принципиальная разница.
Стремление объединить создаваемые им произведения в нескольких циклах, которые должны были описать все проявления, все стороны современной жизни, «жизни мужчин, женщин и вещей», было у Бальзака глубоко осознанным и подчиненным его пониманию человеческой истории. Задуманные циклы должны были в свою очередь составить грандиозную «комедию» буржуазной Франции первой половины XIX века. Единому замыслу, как известно, подчинялись и все двадцать томов обширного цикла «Ругон-Маккаров» Эмиля Золя, запечатлевшего в нем историю двух десятилетий, по выражению Маркса, «космополитического мошенничества буржуазии»[1]. Желая показать Францию за треть века, жизнь столицы и провинции сквозь призму унанимистской концепции писал двадцать семь томов своих «Людей доброй воли» Жюль Ромен. О подобном намерении создать большое единое полотно Сименон никогда и нигде не говорил. Дело, разумеется, не в скромности писателя, ставившего перед собой более ограниченные задачи. К одной из сторон этого вопроса, резко отграничивающих Сименона от его великих предшественников, мы еще вернемся.
Бальзак запечатлел период Июльской монархии, Золя создал «естественную и социальную» историю Второй империи, Жюль Ромен рассказал о Третьей республике, Сименон же сознательно стремился придать изображаемой им жизни как бы вневременной характер, не определенный историческими событиями, точными датами. Опять-таки в отличие от Бальзака и Золя он и не пытался проникнуть в главные закономерности эпохи, ее общие тенденции. Об этом мы должны помнить, определяя его место в истории французской литературы.
И все же мы не можем пройти мимо одного важного обстоятельства.
Сименона часто спрашивали, когда же он напишет свой большой роман, когда из-под его пера появится opus magnus — великое обобщающее произведение. По-разному отвечал писатель на этот вопрос, но такого итогового произведения он так и не создал (если не считать более двадцати томов его автобиографических книг и воспоминаний). Однако для внимательных читателей, а в их числе были многие крупнейшие писатели разных стран, почти каждый его маленький роман становился как бы очередным кирпичиком в некое здание, населенное сотнями самых разнообразных персонажей. Французский писатель и критик Юбер Жюэн назвал творчество Сименона «непрерывным романом», а сам писатель имел веские основания говорить: «Мой большой роман — это мозаика из моих маленьких романов».
Последние комментарии
8 часов 30 минут назад
16 часов 30 минут назад
1 день 7 часов назад
1 день 11 часов назад
1 день 11 часов назад
1 день 11 часов назад