До Михайловского не дотягивает. Тема интересная, но язык тяжеловат.
2 Potapych
Хрюкнула свинья, из недостраны, с искусственным языком, самым большим достижением которой - самый большой трезубец из сала. А чем ты можешь похвастаться, ну кроме участия в ВОВ на стороне Гитлера, расстрела евреев в Бабьем Яру и Волыньской резни?.
Прочитал первую книгу и часть второй. Скукота, для меня ничего интересно. 90% текста - разбор интриг, написанных по детски. ГГ практически ничему не учится и непонятно, что хочет, так как вовсе не человек, а высший демон, всё что надо достаёт по "щучьему велению". Я лично вообще не понимаю, зачем высшему демону нужны люди и зачем им открывать свои тайны. Живётся ему лучше в нечеловеческом мире. С этой точки зрения весь сюжет - туповат от
подробнее ...
начала до конца, так как ГГ стремится всеми силами, что бы ему прищемили яйца и посадили в клетку. Глупостей в книге тоже выше крыши, так как писать не о чем. Например ГГ продаёт плохенький меч демонов, но который якобы лучше на порядок мечей людей, так как им можно убить демона и тут же не в первый раз покупает меч людей. Спрашивается на хрена ему нужны железки, не могущие убить демонов? Тут же рассказывается, что поисковики собирают демонический метал, так как из него можно изготовить оружие против демонов. Однако почему то самый сильный поисковый отряд вооружён простым железом, который в поединке с полудеманом не может поцарапать противника. В общем автор пишет полную чушь, лишь бы что ли бо писать, не заботясь о смысле написанного. Сплошная лапша и противоречия уже написанному.
кто? Закашляли, засипели обожженные глотки, глаза из орбит вылазят, из ноздрей каша плывет… Хорошо! Поели, кипяточку попили, и — на чистенькую соломку завалились. Да больше полсуток и проспали. Фартовая жизнь началась. Если бы не караулы, так бы и жил. Одна беда — осень на дворе, холодно спать, хватает! Ну да ладно, корм горячий дают. И кипяток. Правда, поначалу человек пять за жадность животом поплатились: помимо своего чужое стали отнимать да съедать — объелись и померли. А не жадничай. Свое ешь. Однако через недельку выправились все, орлами стали смотреть. А тех, которых уж совсем хворыми привезли, подсобрали на пятый день, сгрузили на подводу, увезли в сопки. Залп оттуда бухнул — готово дело. Новых пригнали. Из тюрьмы здешней. Видно, кого уж поздоровей подбирали — ничего попадались ребята. Поначалу их настороже встретили — кто такие? — да потом рукой махнули: само собой разберется. В баню опять повели. Обстригли после бани. На фуфайках номера краской нарисовали. Ну, отдыхайте теперь. Не успели по местам разойтись — снова выходи. Высыпали из сараев, построились согласно номерам. Смотрят — ходят перед строем какие-то господа, с железками, с погонами на кителях — военные, знать-то, с ними бабы в белах платках. Не по-русски калякают. И узкоглазые среди них имеются — япошки, видно. Много их крутилось, как на вокзале выгружались. Ходят вся эта компания перед пленными, лопочет. И полковник низенький, что их на вокзале встречал, тоже с ними. А офицерик белобрысый сзади всей этой братии шныряет, злобно так по сторонам глядит: смотрите у меня, сволочи! Пикните только… Ну, вызывают, правда, по одному, спрашивают. Только полковник перед тем, как вызвать, с офицериком переглянется, а тот уж глазами туда или сюда стрельнет. А там пленный стоит, голову прямо держит, глаза выпучил, — ну-ка, голубчик, иди сюда! Какие претензии? — Никак нет, вашбродь! Нету претензий. — Пищей довольны? — Так точно, вашсокбродь, премного благодарим! — А начальством? — Дак начальство — што ж! Ихнее благородие — как отец родной! — Ну-ну. А отпусти мы тебя сейчас, — за кого воевать пойдешь: за красную сволочь, или за веру-царя-отечество? — За веру-царя-отечество, ясное дело, вашсокбродь! — Ну-ну. А не врешь? Вон глаза-то — бегают! Я тебя насквозь вижу. Посиди еще, подумай. Походили они так, походили, — ушли. Обратно по сараям всех разогнали. Где-то уж под утро: бах! бабах! — стреляют. Торкнулись к двери, — снаружи: не выходи! — кричат. В чем дело? Просидели взаперти полдня. В обед хлеб с кипятком принесли, — так пока сгружали, разузнали кой-чего.
Оказывается, с соседнего сарая мужики, которых с тюрьмы здешней пригнали, сговорились с солдатами, прихватили пару пленных поотчаяннее — из привезенных — да ночью и дали деру: три солдата и семь пленных. Да не так просто: офицерика белобрысого, конвойного начальника, порешили. Дождались, когда он пьяный караулы пойдет проверять, — да прямо в глотку штыком и засадили. Отрядили погоню — да чего там! — поди, угадай их — куда они дернули.
Сменили конвой. Всю роту. Пригнали на их место японских солдат. С этими — не больно-то! — табачком не разживешься, — так и норовят штыком пырнуть. Макаки. Сидит Никифор, переживает. Вот угораздило меня в тот сарай не попасть! Все одно прицепился бы… Посвистывал бы счас на свободе-то! Мечтает. А рядом на соломе трясет усами старый солдат Никола Хренов, байки травит: я, говорит, у япошек второй раз в плену обитаюсь. Я у них ишо в японскую пленным числился. И такой ведь это, братцы, народ, — дадут им эту рису, дак палочки две махонькие возьмет — раз-раз! — в секунд все смечет. Да аккуратно так. Смехота, да и только. Нехристи, одним словом. Ну, мне горе не беда. Я, робя, за ривалюцию все стерплю! И зорко так всех оглядывает.
Последние комментарии
2 дней 10 часов назад
2 дней 10 часов назад
2 дней 10 часов назад
2 дней 10 часов назад
2 дней 13 часов назад
2 дней 13 часов назад