Невеста была в черном [Корнелл Вулрич] (fb2) читать постранично, страница - 2

что-то найти. Как она и рассчитывала, на верхней полочке завалялось старое лезвие, оставленное кем-то из давно забытых жильцов.

Вернувшись к чемоданчику, она прочертила лезвием прямоугольничек вокруг инициалов на крышке и срезала верхний слой папье-маше, начисто удалив буквы. Затем прошлась по содержимому чемоданчика, отпарывая метки на нижнем белье, на ночной сорочке, на блузке, убирая отовсюду эти самые три буквы, когда-то обозначавшие ее имя.

Уничтожив таким образом свое прошлое «я», женщина выбросила лезвие в корзину для использованной бумаги, тщательно вытерла кончики пальцев.

В кармашке под крышкой чемоданчика она нашарила фотографию мужчины, вытащила и подержала в руках, долго ее разглядывая. Обычный молодой человек, ничем особенно не примечательный, не так уж и красив, обыкновенные глаза, рот, нос — как у любого другого. Она все смотрела и смотрела…

Затем отыскала в сумочке картонку с отрывными спичками и подошла с фотографией к раковине. Поднесла зажженную спичку к уголку фотографии и держала до тех пор, пока держать стало нечего.

— Прощай, — тихо проговорила она.

Открыв кран, женщина сполоснула раковину и вернулась к чемоданчику. В том же кармашке под крышкой лежал листок бумаги с написанной карандашом фамилией. О, ей понадобилось много времени, чтобы раздобыть эту фамилию. Женщина порылась и нашла еще четыре такие же бумажки.

Она вытащила их все. Но сожгла не сразу. Сперва она с ними поиграла — праздно, казалось бы, без всякого интереса. Разложила на туалетном столике, чистой стороной вверх. Затем проворно перемешала кончиками пальцев, взяла одну, перевернула и бросила быстрый взгляд на надпись. И тут же собрала все пять и сожгла над раковиной.

Потом прошла к окну и, крепко вцепившись обеими руками в подоконник, постояла, глядя в задумчивости на улицу. Казалось, она наклонилась над городом воплощением нависшей над ним угрозы.

Глава 2 Блисс

Такси резко остановилось у подъезда многоквартирного дома, и Блисса слегка качнуло вперед. Спиртное в желудке у него забулькало. Не так уж он, впрочем, и накачался, просто пил совсем недавно.

Когда он выбирался из машины, шляпа зацепилась и съехала ему на затылок. Блисс поправил ее, порылся в карманах в поисках мелочи, выронил десятицентовик на тротуар. Он вовсе не напился до чертиков — такого сроду не бывало. Он понимал все, что говорили ему и что говорил сам, и чувствовал себя, что называется, в норме. Выпил не так уж мало, но и не слишком много. Да и потом, он постоянно думал о Мардж — с ней вроде бы вырисовывается нечто весьма и весьма определенное. Кто же станет топить такую мысль в вине?

Пока он расплачивался с шофером, за спиной у него появился дежуривший в ночную смену Чарли. С ритуалом встречи тот припоздал — подзасиделся на скамье в вестибюле, дочитывая последний абзац спортивной статейки. Впрочем, было уже полтретьего ночи, а кто из нас без греха?

Блисс повернулся и бросил:

— Привет, Чарли.

— Доброе утро, мистер Блисс, — ответил Чарли.

Он придержал входную дверь, Блисс вошел. Чарли, более или менее исполнив свой долг, последовал за ним и зевнул, и тут же зевотой заразился Блисс, хотя Чарли стоял у него за спиной, — факт, который определенно заинтересовал бы метафизика.

На стене вестибюля висело зеркало, и Блисс подошел поближе, окинул себя одним из двух своих взглядов. Первый, который он бросал утром, выходя из дома, как бы говорил: «Я так здорово себя чувствую, интересно, что ждет меня сегодня вечером?» Второй, который он бросал по возвращении, означал: «Боже, до чего же мне гадко, поскорей бы добраться до постели».

В зеркале Блисс увидел двадцатисемилетнего мужчину с ежиком волос песочного цвета, подстриженных до того коротко, что на висках они казались серебристыми. Глаза карие, худощав, высок, однако в меру. Мужчина, который знает о себе все, — Блисс. Не красавец, но кому это надо — быть красивым? Даже Мардж Эллиот безразлично, красив он или нет. «Лишь бы ты, — говаривала она, — всегда оставался просто Кеном».

Он вздохнул, щелкнул ногтем большого пальца по увядшему белому цветку, все еще торчавшему в петлице, лепестки так и брызнули в разные стороны.

Блисс вытащил помятую пачку сигарет, сунул одну в рот и заглянул в аккуратную дырочку в правом верхнем углу пачки. И хотя там оставалась всего одна сигарета, он тем не менее предложил ее Чарли.

— Большей любви просто не может быть, — заметил Блисс.

Чарли взял сигарету, подумав, вероятно, что теперь-то уж, скорее всего, удастся отдохнуть до утра.

Крупный и полноватый, Чарли ленился как следует начищать латунные столбики, державшие навес над входной дверью; у основания они были тускловаты, зато середина и верх всегда сверкали, как драгоценные камни; к тому же он запросто управлялся с пьяными даже в два раза тяжелее его. Он работал ночным портье в этом доме с тех самых пор, как Блисс туда переселился. Блиссу он нравился. Блисс