Кис-кис [Лидия Алексеевна Чарская] (fb2) читать постранично, страница - 2

дебютантку, с ее черными звездами, вместо глаз, и бархатно-страстным голосом, врывающимся в самую душу, он невольно сравнивал ее с Киской и не в пользу последней.

На репетициях новая актриса «не играла». Многие из труппы, вслушиваясь в ее монотонную читку и глядя на бледное и не очень красивое лицо, решили на скорую руку, что она «бездарность».

Но когда она появилась в первом акте пресловутой Зандой, заигранной всеми провинциальными героинями, эффектная в красном облаке тюля, с чисто цыганскими глазами, Горский понял, что она и красавица и талант на диво.

Понял это и режиссер, и антрепренер Илья Исаевич Петров, купец-рыбник, баловавшийся «своим дельцем шутки ради». Поняла и провинциальная публика, проводившая новую актрису дружными аплодисментами.

II

Декорации для второго акта были уже поставлены. Придерживая обеими руками трен белого платья, изящнее и миниатюрнее, чем когда-либо, Кис-Кис пробиралась на место.

— Дочурка! — задел ее первый комик, игравший по пьесе ее отца.

— Отвяжись, — отрезала она, проходя дальше.

— За что, мамочка, видит Бог — невинен.

От комика несло водкой и он едва ворочал языком.

Дебютантка, высокая, немного полная девушка, прекрасно нагримированная, с темными, немного мрачными глазами, была еще очень молода, несмотря на некоторую громоздкость фигуры.

Она заметно волновалась.

Горский говорил ей что-то, стоя рядом у кулисы.

Кис-Кис похолодела. «Начинается!» — мелькнула в ее головке, но овладев собой, она подошла к дебютантке и спросила ее с любезной улыбкой:

— Что, боитесь?

— Ужасно! — чистосердечно созналась она, доверчиво и ясно улыбнувшись подошедшей.

— Елена Александровна, приготовьтесь, — шепнул ей помощник.

Кис-Кис обдернула привычным жестом юбку, тронула прическу, перекрестилась и ступила на сцену.

Публика любила Танину за хорошенькое личико, за подкупающую веселость, за милое щебетанье веселых и трогательно грустных ролей.

До Ратмировой, «героиней» была одна, не пользовавшаяся успехом, актриса. Это еще больше укрепило престиж Киски.

Теперь же Танина боялась новой соперницы и «старалась» играть.

Роль Пии — глупенькой и наивной щебетуньи — была не из ярких. Но Кис-Кис так мило стреляла в абонементные ложи и первые ряды, что публика ласково отнеслась к своей любимице.

Кис-Кис ликовала.

— Ну, что? — наскочила она за кулисами на антрепренера-рыбника.

— Сахарная! — пробасил тот, — одно слово сахарная, — и вкусно чмокнул ее розовые ладони.

Третий акт она не была занята, а сидя за кулисами на бутафорском столике, прислушивалась к игре Ратмировой.

— А ведь божественная-то струсила, — подмигнул на нее первый комик второму.

— Что и говорить! Заклюет!

— Ну, нет! Ее песенка спета. Да и Максимка так и охаживается вокруг новой.

— А потому что дурак. С этой взятки гладки, а ведь Танина то ему ангажемент в Казани обещала. И достанет, как Бог свят! Счастливец этот Максимка, право! Житье!.. Ешь — не хочу!

— Подавится! Хлебнем-ка, мамочка.

— Нет, будет. И так в первом действии Ваньки не слышно было. Шипит себе под ном, дьявол, хоть ты тресни… На одних «кренделях» выехал.

— На Занду загляделся.

— И очень просто. Заглядишься, брат… Глазищи-то! Бодаются.

Занавес с шумом опустили.

Ратмирова захватила публику и ходила на аплодисменты, бледная от волнения под тонким слоем румян и как бы сконфуженная неожиданным успехом.

— Обласкали, барышня. Спасибо, чудесно, обласкали… Душевно благодарен, — кинулся к ней «сам» и поцеловал ее руку совсем иначе, нежели у Киски за несколько минут до этого.

А Кис-Кис все видела со своего места и сердце ее грызла самая едкая зависть к успеху Ратмировой.

III

Ольга Павловна вернулась домой довольная и счастливая. Успех превзошел ее скромные ожидания. Ее раз пять вызвали после четвертого акта, где Занда умирает на суде от руки фанатика Драгома, желая оградить от пули своего молодого защитника Уонеля. Провинциальная публика чутка и отзывчива на мелодрамы, а «Свадьба в Валени» одна из тех пьес, где больше эффектов, нежели слов. И Ратмирова играла к тому же с большим подъемом и темпераментом.

После спектакля местные меценаты угощали ее ужином. На подъезде собралась кучка молодежи, встретившая ее выход из театра дружными аплодисментами. За ужином пили ее здоровье. Этот ужин смущал немного Ольгу, но при нем присутствовали все главачи их труппы, не исключая и Кис-Кис.

Несмотря на всю свою молодость, Ольга Павловна не могла не понять, что мягкие, нежные лапки Кис-Кис вооружены острыми ноготками, которые при первом же удобном случае вопьются в нее.

Но она не долго задумывалась над этим. За ужином было шумно, весело, но вполне прилично. Очевидно, актеры и их покровители стеснялись немного ее, или председателя управы, почтившего их своим присутствием, — она не разобрала. Председатель ухаживал за Кис-Кис, за ней —