Встречник, или поваренная книга для чтения [Феликс Давидович Кривин] (fb2) читать постранично, страница - 6

вещи. И его отправили в дыру, что его дыры еще похлеще.

Двадцать верст он прожил в той дыре, а потом его вернули в эту. Голова, конечно, в серебре, и в душе уже давно не лето.

И еще минуло двадцать верст, жизнь пришла к положенному краю. Старику пора бы на погост, а старик живет, не помирает.

Жизнь ему немалая дана и, как оказалось, не напрасно. Заглянул в газеты — вот те на! Поменяли время на пространство!

Катаклизм подобный в мире звезд иногда случается. Не часто. Старику теперь его сто верст — будто приусадебный участок. Для него переменился свет, и куда его болезни делись! А поскольку он не нажил лет, то теперь он снова как младенец.

Он выходит из дому с утра, вечерами на печи не дремлет.

Вот и все. А Черная дыра — попросту название деревни.

И старик уходит за сто верст, бодрый и ни капельки не старый…

Многие мечтают в мире звезд: поменять бы годы на гектары!

Воспоминание о Казанове

Сколько в мире женщин — тех, что не про нас! До отказа их, но суть не в этом. Казанова плакал, получив отказ, потому что он привык к победам. И не раз хотел покончить он с собой, добираясь до жены соседа. Затянуть на шее шарфик голубой, — потому что он привык к победам. Мы не казановы, и во цвете лет нас не сломят мелочные беды. Поражений в мире больше, чем побед, но из них мы делаем победы. Мы умеем делать радости из бед, нас судьба за горло не ухватит. Сколько поражений нужно для побед? Не горюй! На нашу долю хватит.

Ночь

Вышла ночь на улицу купить керосину, город весь обегала, тычась в магазины. Все напрасно, все темно, на дверях запоры… Только слышно: в темноте шевелятся воры.

Размышления

О дороге…

Равнодушно стелется дорога. Только прямо. Прямо и вперед. Прошлое кричит вдогонку: «С Богом!» Будущее терпеливо ждет. Время, время, это неспроста ведь мы в тебе, как узники в тюрьме: стоит только буквы переставить — и уже не ВРЕМЯ, а В ЯРМЕ.

О снеге…

Далеко еще весна, но притихший лес не дремлет: снега белая листва распустилась на деревьях. Как приятно быть листвой! Снег от счастья леденеет. Может статься, что весной он еще зазеленеет.

О дереве…

Все оно между солнцем и тенью. Два начала в себе храня, все оно — как соединенье солнца с тенью и с ночью дня. Но когда его пламя коснется, содрогнется испуганный лес. Солнце дерева к солнцу взметнется, его день дорастет до небес. А потом все бледней, все короче, день осядет, вершину клоня… Только малая горсточка ночи на руинах сгоревшего дня.

О звездах…

Из глубинной черноты небес, когда больше ждать не станет мочи, звезды возникают как протест будущего дня царящей ночи. Потому что не исчезнет прочь темнота, не сменит зиму лето. Такова космическая ночь, в ней напрасно ожидать рассвета. И взывать напрасно к небесам, небеса мертвы и безответны. Тут уж либо загорайся сам, либо стань таким же беспросветным. Главное — развеять этот страх, вспыхнуть мыслью, гневом и талантом… И сгорают звезды на кострах, как всегда сгорают протестанты.

О разговорах…

Кто говорит: подошва или снег? Их голоса слились в едином скрипе. Быть может, это слезы или смех, а может быть, простуда, как при гриппе? Кто говорит: песок или волна? Дождь или крыша, в неумолчном споре? Но вот заговорила тишина… Чей это голос — неба или поля? Там ветер заблудился в сосняке, там лист весенний ливнем потревожен… Все говорят на общем языке, который мы найти никак не можем.

О кругах времени…

Изгибы ли это, изломы пути, фантазия времени или усталость, но то, что манило тебя впереди, в какой-то момент позади оказалось. А ты не заметил. Нелепый финал нарушил святые законы природы: так быстро ты гнался, что все обогнал — и лучшие чувства, и лучшие годы. Они неподвижно стоят позади, а ты все уходишь, уходишь куда-то… Пора возвращаться на круги свои, но круги не круги уже, а квадраты.

О цветах

Как различить, где белое, а где черное? Как распознать, где черное, а где белое? К белой вершине тропинка взбегает горная, к черной земле снежинка жмется несмелая… Черные дни тоскуют о белых ночах, белые ночи вздыхают о черной темени. И голова, что белеет на ваших плечах, видится черной в каком-то далеком времени… Белым по черному — это времени след. Черным по белому — это листы газеты. Буквы спешат. И тоскует вопрос по ответу — так же, как где-то по вопросу тоскует ответ.