Области тьмы (The Dark Fields) [Алан Глинн] (fb2) читать постранично, страница - 2

весьма широком наборе предметов, среди них царила моя книга для “Керр-энд-Декстер”, “Включаясь: от Хэйт-Эшбери до Силиконовой Долины”, хоть в этом и не было ничего особенного, поскольку бряканье размышлений о ней решительно пробивалось через всё, что я делал: когда я ел, когда я мылся в душе, когда смотрел по телику спорт, когда ночью шёл в магазин на углу за молоком или туалетной бумагой, или шоколадкой, или сигаретами. В тот конкретно вечер я переживал, насколько помню, что вышла она бессвязной. В таких делах надо удержать тонкий баланс между историей и… повествованием, если вы понимаете, о чём я, и я переживал, что может и не вышло толковой истории, что основная предпосылка книги – суть полная ахинея. Вдобавок я думал о своей квартире на авеню А и Десятой улице, и что пора бы уже найти жильё побольше, но эта идея тоже приводит меня в ужас – снимать книги с полок, раскладывать на столе, паковать всё в одинаковые коробки, ну уж нет. Ещё я думал о своей бывшей девушке, Марии, и её десятилетней дочери, Роми, и что не сложилось у нас. Я так и не привык толком разговаривать с матерью, и не мог придерживать язык, разговаривая с ребёнком. Ещё из мрачных мыслей, что меня посещали: я слишком много курю, у меня болит грудь. И меня населяют друзья этого симптома – мелкие телесные неполадки, вылезающие от случая к случаю, странные боли, непонятные опухоли, сыпь, может, симптомы состояния, или цепочки состояний. А что, если они навалятся на меня разом, вспыхнут, и я упаду мёртвым?

Я думал о том, как ненавижу свою внешность, и что надо подстричься.

Я стряхнул пепел с сигареты на тротуар. Поднял взгляд. Угол Двенадцатой и Пятой метрах в десяти от меня. Внезапно из-за угла вылетел мужик, тоже куда-то спешащий. Если посмотреть с воздуха, было бы видно нас, две молекулы, на курсе столкновения. Я узнал его с девяти метров, а он узнал меня. На пяти метрах мы оба начали оттормаживаться и махать руками, выпучивать глаза, осмысливать ситуацию.

– Эдди Спинола.

– Верной Гант.

– Как дела?

– Боже, сколько же мы не виделись? Мы пожали руки и похлопали по плечам.

Потом Верной чуть отодвинулся и начал мерять меня взглядом.

– Господи, Эдди, тебя стало больше!

Так он отметил, что я набрал вес с прошлой нашей встречи лет девять, а то и десять назад.

Он же остался тощим и высоким, каким всегда был. Я посмотрел на его лысину и задумался. Потом махнул головой вверх.

– Ну, у меня хотя бы есть перспективы.

Он чуток потанцевал в стиле Джейка Ла Мотта, а потом отлупил мою подначку.

– Как был хитрованом, так и остался. Ну что, Эдди, чем занимаешься?

Он носил дорогой, свободный льняной костюм и тёмные кожаные ботинки. Загорелое лицо украшали чёрные очки в золотой оправе. От него исходил запах денег.

Чем я занимаюсь?

Вдруг мне резко разонравился этот разговор.

– Я работаю на “Керр-энд-Декстер”, знаешь, издатели.

Он засопел и кивнул, мол, да, продолжай.

– Я уже три, а то и четыре года работаю на них техническим писателем, учебники и инструкции, такие вещи, но теперь мы готовим серию иллюстрированных книг про двадцатый век – знаешь, хотим срубить бабла на буме в ностальгической торговле – и мне поручили описать связи между шестидесятыми и девяностыми…

– Интересно.

– Хэйт-Эшбери и Силиконовая Долина…

– Очень интересно.

Я нанёс завершающий удар.

– Лизергиновая кислота и персональные компьютеры.

– Круто.

– Не особо. Они платят мало, потому что книги будут небольшие – страниц по сто-сто двадцать, не развернёшься, нет свободы, которая и заставляет бороться с материалом, потому что…

Я остановился.

Он нахмурил брови.

– Да?

– …потому что… – от своих объяснений меня пронзили смущение и позор, прошли насквозь и вышли с другой стороны. Я переступил с ноги на ногу. – …потому что, ну, ты же придумываешь подписи к иллюстрациям, и если хочешь внести хоть какой-то смысл, ты должен в совершенстве владеть материалом, ну ты знаешь.

– Здорово, мужик. – Он улыбнулся. – Ты же всегда хотел чем-то таким заниматься?

Я согласился. В каком-то смысле так оно и было. Но он-то моих мотивов точно никогда не поймёт. Господи, подумал я, Верной Гант.

– Наверно, кайф, – сказал он.

Когда я знал Вернона в восьмидесятых, он барыжил кокаином, но тогда у него был другой стиль – длинные волосы, кожаные куртки, большой дока в дао и мебели. Сейчас я всё это вспоминал.

– На самом деле тут есть свои проблемы, – сказал я, хоть и не понимал, с чего меня потянуло развивать тему.

– Да? – сказал он, делая шаг назад. Он поправил чёрные очки, как будто мои слова его поразили, но он, тем не менее, готов поделиться советом, как только поймёт, в чём проблема.

– Так всё запутано, столько противоречий, даже не знаю, с чего начать. – Глаза мои остановились на машине, припаркованной на той стороне улицы, “Мерседесе” цвета синий металлик. – Ну вот, возьмём антитехнологические, назад-к-природе шестидесятые, каталог “Вся Земля” – такая хрень… голоса ветра, коричневый рис и пачули. Но если учесть