Белый тапир и другие ручные животные [Ян Линдблад] (fb2) читать постранично, страница - 2

анахронизмом, бороться с которым вполне возможно. Сейчас в общественном мнении и в законодательстве произошли такие изменения, мимо которых уже нельзя пройти. Ряды борцов за спасение природы неуклонно растут.

Однако перечисленные недостатки ни в коей мере не умаляют достоинств по настоящему интересной и нужной книги Линдблада. Превосходные портреты животных — птиц и млекопитающих, — нарисованные с истинным знанием и пониманием, прекрасные очерки биологии животных, сам подход автора к ним как к индивидуальностям, как к «личностям» — все это делает книгу интересной с познавательной стороны. Не меньшую ценность имеют и духовные, эстетические оценки Линдбладом его питомцев, заражающие читателя сочувственным отношением к любому животному. Автор неоднократно вступается за хищных животных, развенчивая миф об их кровожадности, дикости, жестокости. Борьба за спасение пернатых и четвероногих хищников — одно из труднейших звеньев в общей системе спасения животных, и книга Линдблада хорошее, действенное оружие в этой борьбе. Ведь чисто научных, академических доказательств недостаточно, чтобы погасить извечную вражду человека к хищнику, прямому пищевому конкуренту наших далеких предков. Только эмоциональное переосмысливание самой природы сокола, орла, росомахи или рыси может быть реальной поддержкой уже существующих сейчас почти во всем мире охранительных законов.

Книга Яна Линдблада «Белый тапир» заставляет человека по-новому взглянуть на многие стороны жизни животных, лучше понять сложность природы как единого целого и острее ощутить ответственность за сохранение животного мира.

В. Флинт, д-р биол. наук

Начните с белых мышек…

Если дети страстно увлекаются животными, в этом нет ничего необычного. Гораздо реже их страсть разделяют родители, особенно взыскательные мамы, которым нужно, чтобы в доме было чисто, опрятно и ничем не пахло.

Осмотрительность при выборе родителей чрезвычайно важна. Тем более для детей, движимых властной потребностью печься о животных и их благе. Я быстро уразумел, что мне повезло в лотерее. Большинство мальчишек рано или поздно приносят домой белых мышей или черно-белых «танцующих» мышек ^[1] и спешат показать их самому близкому человеку, сиречь матери, уже перенесшей столько тяжких испытаний. Увы… Когда волна увлечения мышами впервые захлестнула меня и моих сверстников, многие, да что там — большинство матерей взбунтовались и велели своим отпрыскам немедля уносить обратно кандидатов в домашние животные.

Моя мать поступила иначе. Вскоре мы вместе любовались симпатичными «танцующими» мышками через стекло старого аквариума, мастерили домики из сигарных коробок и наблюдали жизнь — нет, десятки, сотни мышиных жизней на всех ступенях, от бесформенных красных комочков до сварливых, рассеянных, потешных, жестоких непоседливых существ, которые так неприкрыто демонстрируют любопытному и завороженному ребенку основные жизненные отправления.

Если говорить об интересе к животным, мои папа и мама всецело отвечали детскому представлению об идеальных родителях. Дай черту мизинец, он всю руку заберет. То же можно сказать о настойчивых детях… За периодом «танцующих» мышек последовало много других «периодов». Мои товарищи с годами охладевали к животным, я — нет, и до сих пор, слава богу, не охладел. В разное время моя комната служила пристанищем для всяких существ и тварей, подчас довольно необычных для городской квартиры. Летучие мыши, змеи, беркут, филин, лисы и барсуки, хорьки и летяги — вот некоторые из доброй сотни видов, на которых закалялось терпение моих родителей.

А терпение их было поистине велико, в этом мои сверстники могли мне позавидовать. Но только в этом. Я рос хилым ребенком, восьми лет заболел диабетом, а в десять лет меня одолел мучительнейший недуг, который врачи один за другим характеризовали как «обыкновенные колики». Дошло до того, что я почти каждую неделю день-два проводил в постели. До сих пор отчетливо помню преследовавшие меня дикие боли. В поисках облегчения я наваливался боком на край кровати, резь становилась еще сильнее, словно мне вонзали нож в живот, тогда я поворачивался на спину, боль немного спадала, и если прежде она казалась мне нестерпимой, то теперь какое-то время я чувствовал себя вполне сносно. Это были не колики. Позднее, когда мне исполнилось уже двенадцать лет, выяснилось, что левый мочеточник сильно сужен и почечная лоханка раздулась, будто шар. Мне пришлось подвергнуться чрезвычайно сложной операции.

За два года, что болезнь немилосердно терзала меня, я отдал дань двум увлечениям. Во-первых, жадно поглощал все книги, какие только мог достать, преимущественно популярные очерки о жизни животных, астрономии, химии, путешествиях и так далее. Вскоре я стал, если верить статистике, самым прилежным читателем отделения городской библиотеки, которое весьма кстати помещалось