Слухи [Анна Годберзен] (fb2) читать постранично, страница - 3

ваши услуги, — любезно ответила Пенелопа.

Она слегка наклонилась, и это движение могло бы сойти за поклон, если бы не тугой воротник в стиле Медичи ее темно-синего пальто с золотым кантом: из-за этого воротника трудно было изобразить смиренный поклон. Снова встретившись взглядом с девушкой, Пенелопа поспешно добавила:

— Вы бы не хотели индейку?

Впереди уже двигалась процессия. Марширующий оркестр, игравший рождественские гимны, уже добрался до следующего квартала, и до нее донесся усиленный мегафоном голос мистера Уильяма Скунмейкера, который шел за оркестром. Он пожелал народу, толпившемуся на тротуаре, счастливого Рождества и ловко, как он это умел, напомнил, кто оплатил праздничный парад. Ведь парад был его идеей, и он заплатил и за оркестр, и за передвижные рождественские сцены, и за индеек. Мистер Скунмейкер организовал, чтобы его знакомые светские матроны и дебютантки раздавали этих индеек бедным. Они-то главным образом и привлекали народ, подумалось Пенелопе, когда она повернулась к своему верному другу Айзеку Филлипсу Баку и сунула руку в большой холщовый мешок, который он нес. Даже сквозь лайковые перчатки и слой газет она почувствовала, до чего холодна птица. Она была тяжелой, и ее было неудобно держать в руках. Пенелопа постаралась скрыть отвращение, когда выступила вперед с обещанной рождественской индейкой. Девушка, беседовавшая с ней, в недоумении взглянула на пакет, и улыбка ее угасла.

— Вот, пожалуйста, — обратилась к ней Пенелопа, стараясь не произносить слова скороговоркой. Ей вдруг отчаянно захотелось, чтобы девушка забрала у нее индейку. — Для вас, для вашей семьи. К Рождеству. От Скунмейкеров… и от меня.

После небольшой паузы девушка снова улыбнулась. Рот ее приоткрылся от радости.

— О, мисс Хэйз, благодарю вас! От себя… и… и… от моей семьи! — Потом она приняла у Пенелопы тяжелую птицу и обернулась к своим друзьям в толпе: — Посмотрите! — воскликнула она. — Эту индейку подарила мне лично мисс Пенелопа Хэйз!

Ее друзья издали удивленный вздох при виде этой замечательной птицы и исподтишка взглянули на Пенелопу. Им казалось, что они ее знают, поскольку имя ее так часто встречалось в светской хронике. Она стояла перед ними как законная претендентка на любовь публики, прежде принадлежавшую ее лучшей подруге, Элизабет Холланд, которая трагически погибла: она утонула несколько месяцев назад. Разумеется, Элизабет не утонула — на самом деле она была очень даже жива. И уж кому как не Пенелопе это было хорошо известно: ведь она сама помогла «непорочной» мисс Холланд исчезнуть, чтобы жить вместе с одним из слуг ее семьи, в которого она была влюблена. Таким образом, что особенно важно, Пенелопа могла по праву претендовать на жениха Элизабет, которого та оставила. Преображение Пенелопы было близко к завершению, так что самые экзальтированные светские матроны, а также газетные хроникеры уже шептались о том, как она теперь напоминает Элизабет. Раньше такие высказывания вряд ли польстили бы Пенелопе — в душе она считала, что добродетель несколько перехваливают, — но теперь она начала понимать, что у добродетели есть свои преимущества.

Пенелопа вознаградила девушку за восторженное поклонение, помедлив еще минуту; глаза ее сияли, а улыбка была еще обворожительнее, чем обычно. Затем она повернулась к Баку, представлявшему весьма заметную фигуру: его дородное тело было облачено в серый костюм в клетку, рубашку янтарного цвета и бобровую шубу.

— Ты должен забрать меня отсюда, — шепнула она ему. — Я весь день не видела Генри, и я замерзла, и если мне придется дотронуться еще до одной…

Бак остановил ее понимающим взглядом.

— Я обо всем позабочусь.

Черты его пухлого лица были мягкими, а светлые брови изогнуты таким образом, что придавали ему лукавый вид.

Мимо прошли еще несколько леди в широкополых шляпах и элегантных пальто. За ними маршировал оркестр. Пенелопа бросила взгляд туда, откуда раздавался голос старшего Скунмейкера, и решила, что его сын, Генри, должно быть, вместе с ним уже вступает на другие улицы. Представив себе темные глаза и голос этого возмутителя спокойствия, она почувствовала, что сердце забилось сильнее. Тогда Пенелопа вновь обратила взор на Бака, который уже составил план. Рост Бака превышал метр восемьдесят, и сейчас, как бывало и прежде, он прикрывал своей внушительной фигурой девушку, которой был предан. Он не был богат от рождения — хотя и претендовал на родство с известным кланом Баков, проживавших в наши дни в величественных, но постепенно ветшающих старинных особняках в Гудзонской Долине. Бак был незаменим, когда нужно было устроить вечеринку: ему часто отдавали даром прекрасные вещи. Опустив на лицо вуаль шляпы, Пенелопа последовала за ним сквозь толпу.

Как только они проложили себе путь, Бак бросил громоздкий мешок с индейками и помог Пенелопе забраться в поджидавшую двухместную карету. Пока Бак отдавал распоряжения ее кучеру, она устроилась