Нынче в порфире… [Стиг Трентер] (fb2) читать постранично, страница - 2

памяти. Мы знали друг друга с детства.

Он понизил голос:

— Ты же знаешь, я не забываю старых друзей.

— Угу,— выжидательно промычал я.

— Если наклевывается хорошая работенка, я непременно звякну, хотя бы и среди ночи.

— Ну-ну.

— Нынче есть работенка для тебя.

— Я тронут до слез.

— Ты ведь всегда глядел на фоторепортеров сверху вниз,— продолжал он.— Даже заявлял во всеуслышание, что газетные фотографии — типичные порождения унылого стандарта и отсутствия фантазии. Верно?

Что правда, то правда — не отопрешься.

— А между прочим, фоторепортеры,— мягко заметил он,— нахально утверждают, что, доведись тебе самому заняться репортерской работой, и ты падешь жертвой того же унылого стандарта и отсутствия фантазии.

— Знаю,— сказал я.— Но это еще надо доказать.

— Вот именно,— подхватил он.— И кроме тебя, никто этого не докажет. Тут мы и подходим к сути дела.— Он помолчал.— Я дам тебе блестящую возможность однозначно подтвердить твое превосходство и показать всем, какими могут и должны быть газетные снимки.

— Начинаю подозревать, что у тебя нехватка фотографов,— отпарировал я.— Чего же ты от меня хочешь?

— Возьми машину и поезжай к мысу Блокхусудден.

— Сегодня?

— Сейчас.

— Никак весельчаки студенты вздумали по случаю весны купаться, прямо в одежде?

— Нет,— сказал он,— вроде бы явление природы.

— Явление природы?

Он вдруг заторопился.

— Нам позвонил один человек и сообщил, что там происходит что-то странное. Что именно — я толком не понял. Может, это пустышка, но я почему-то уверен: дело стоящее. Ну, есть у тебя время и желание?

Я помедлил.

— Как зовут этого человека и где он?

— Ждет на Блокхусудден, а зовут его Карлссон.

— Где мне подхватить репортера?

— Какого еще репортера?

— Ну, который будет держать вспышку, а после напишет несколько совершенно никчемных строк.

— Дорогой мой,— воскликнул он с легким удивлением,— ты же единственный в Швеции фотожурналист, единственный на всю страну, кто может сделать и фотографии, и текст. Посылать с тобой репортера — значит недооценивать…

— Понятно,— устало сказал я.— Репортеров у тебя тоже нету. All right^[3], я тебе такую заметочку напишу — закачаешься. Но меньше чем за полсотни ты ее не получишь.

Он ответил уклончиво:

— Судя по твоим текстам в иллюстрированных журналах, цена в самый раз.

Я поймал такси, быстренько завернул в студию на Холлендаргатан, пихнул в саквояж камеру, штатив и вспышки и велел шоферу ехать на Блокхусудден.

Машина осторожно лавировала в толпе зрителей, высыпавших по окончании последнего сеанса из больших фешенебельных кинотеатров на Кунгсгатан, а меня потихоньку охватывало запоздалое сожаление. Этот толстяк с насмешкой в карих глазках и типографской краской на пальцах не просто застал меня врасплох. Он, как нарочно, еще и момент подловил. Позвони он в любое другое время, я бы никогда не ввязался в эту историю.

Такси катило дальше и дальше — через мост Юргордсбру, по тем местам, где триста лет назад шведские принцы охотились на волков и рысей. Теперь в давних королевских угодьях все сословия охотились за удовольствиями, а этакой дичи здесь было предостаточно. Мы попали в мир света и музыки. Но широкий проспект, бежавший среди ресторанов и парков с аттракционами, в такой ветрище был почти безлюден, а вереницы свободных такси говорили о том, что вечер для многих развлекательных заведений Юргордена выдался отнюдь не прибыльный.

Скоро увеселительный городок остался позади, и автомобиль продолжал свой путь во мраке и тишине. Изредка меж узловатых дубов и стройных кленов, которые, точно верные стражи, охраняли дорогу от самой «Отрады Бельмана», мелькало освещенное окно. В зыбком отблеске юная листва казалась летучей, прозрачно-зеленой дымкой. Из темноты неясным контуром проступили небольшие затейливые дворцы и покосившиеся от времени густавианские павильоны, длинной цепочкой тянувшиеся вдоль южного берега Юргордена.

Иногда глазу открывался залив Сальтшён, черный, беспокойный. На противоположном берегу темным гребнем высился недостижимый массив Накки^[4], и среди всей этой черноты — словно диковинное модернистское украшение — сверкал вдали ярко освещенный фасад фабричного комплекса, выплескивая каскады световых брызг на взбудораженные воды. Мукомольный завод «Тре крунур».

Я сидел и думал о том, что когда-нибудь мы доберемся до развилки, где начинается — и кончается — кольцевая дорога, огибающая мыс Блокхусудден, как вдруг шофер вскрикнул и так резко затормозил, что меня швырнуло на спинку переднего сиденья. А в следующий миг он выскочил наружу и исчез в темноте за машиной.

Что случилось? В полнейшем недоумении я выбрался на шоссе. Судя по всему, он что-то искал на асфальте. В потемках я едва различал его фигуру. Наконец он вернулся, в руке болталось что-то длинное, серое.

— Вот это да! —