Покушение на миражи [Владимир Федорович Тендряков] (fb2) читать постранично, страница - 85
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
9
Я помог Кате собрать со стола. Невеселым же получился наш обед, гости не засиделись… И балалайка Толи Зыбкова простояла в углу у дверей на моих ботинках, никто о ней и не вспомнил. Мы сели друг против друга в кухне и стали ждать — его, выгнанного сына, которого стыдились. Он мог и не прийти в эту ночь — обидеться, испугаться предстоящего разговора, решиться на разрыв. Но это была бы уж слишком большая жестокость к нам. Катя перебирала на коленях вязанье, а я глядел в глухое ночное окно. Почему-то вспомнилась рабочая цепочка за ним, цепочка людей перекидывающих кирпичи — слева направо, слева направо… Стена, отделяющая наш двор от торговой базы, на днях была закончена. — Георгий… — произнесла Катя. И я вздрогнул. — Мне очень бы не хотелось добавлять, Георгий… Но письмо… То самое, что ты принес… Должно быть, мой взгляд был совсем затравленным, так как Катя стала виновато оправдываться: — Не сейчас, так завтра ты все равно же узнаешь. Такое не спрячешь, Георгий… — Говори, все вытерплю, — сказал я. — В полный сосуд долить нельзя. — Письмо от той женщины, Георгий… — Из Сибири? — У нее — сын. От него. Сыну уже почти год. — Почему же она сообщила нам только сейчас? — Ждала, что Сева сам подаст голос. Ну а он, похоже, прятался от нее. Потому и к нам не сразу приехал, что здесь отыскать его легче всего… Выждал, убедился, что нас она не тревожит, решил — пронесло. Я долго молчал, а Катя продолжала перебирать вязанье на коленях, выжидающе косилась на меня. — Когда-то ты его спросила: «Кто тебя так напугал, сын?..» И Катя вздрогнула. — Ты считаешь… — Да. Катя, считаю — страх стал его натурой. — А от страха и бессовестность?.. — Ты только что слышала, Катя: «Быть благородным, но изувеченным или неблагородным, да целым!» Его кредо. Страшится всего — даже собственного сына. — Тогда снова тот же вопрос, Георгий: кто?.. Кто его так напугал? Неужели мы? — Боюсь, что так, Катя. Это было жестоко, но нельзя же без конца спасаться недомолвками. — Чем же мы его напугали, Георгий? — Наверное, тем, что слишком старательно оберегали его от житейских сквозняков. Катя задумалась.Он вернулся в самую глухую пору ночи — щелкнул замок, чмокнула дверь. Катя вздрогнула, вскинула голову, вспыхнула — деревянное выражение сменилось суровым. Вялый, не прикрытый своей защитной улыбочкой, не снимая кожаной куртки, Сева опустился на стул, бескостно ссутулился. Мать не выдержала тягостного молчания: — Сева, я боялась, что ты не придешь. Он дернул головой, как заеденная слепнями лошадь. — Я пришел… Чтобы услышать, как вы скажете: ты подлец. Сева! А мне это известно… Да! И лучше вас. Я не люблю себя, а временами просто ненавижу. Как сейчас! И до того, как выгнали, ненавидел себя. С той минуты, когда папин каратист, как его… Миша, раскидывал шестерят. Сижу жабой на дорожке, а он за меня управляется. Если б вы видели, как красиво! Эти здоровенные лбы кидаются на него, а он даже и не размахивается, касается и дубина падает. Почему я его продал?.. Да потому что я подонок, мама и папа, ловчу да выгадываю, а потом мучаюсь, ненавижу себя… Вот пришел к вам, знаю, что вы простите.
Последние комментарии
3 часов 18 минут назад
4 часов 51 минут назад
8 часов 44 минут назад
8 часов 48 минут назад
14 часов 9 минут назад
2 дней 1 час назад