Вильгельм фон Шмиц [Льюис Кэрролл] (fb2) читать постранично, страница - 2
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
- 1
- 2
- 3
- 4
- . . .
- последняя (5) »
Глава II И Я ВСЕ ТОТ ЖЕ Старинная пьеса
— И все же, как ее зовут? — спросил прозаично настроенный спутник. — Ты никогда не говорил мне об этом. Слабый румянец заиграл на щеках юноши. Может быть, ее имя звучит непоэтично и не согласуется с его представлениями о гармонии природы? Наконец он заговорил, неохотно и невнятно: — Ее зовут… Сьюки. Долгий, тихий присвист был единственным ответом; глубоко засунув руки в карманы, старший отвернулся. А несчастный юноша, чья чувствительная душа получила грубую встряску от такого насмешливого обращения, ухватился за поручень рядом с собой, чтобы унять дрожь в ногах. В этот момент их слуха достигли звуки отдаленной мелодии на утесе, и в то время, как его бесчувственный товарищ направился в сторону утеса, расстроенный поэт поспешил к мосту, чтобы дать выход своим сдерживаемым чувствам незаметно для прохожих. Солнце уже садилось, когда он ступил на мост, и вид неподвижной водной поверхности внизу успокоил его мятущийся дух. Упершись локтями в перила моста, он предался печальным размышлениям. Какие видения наполняли его благородную душу? Черты его лица светились бы умом, если бы оно имело хоть какое-то выражение, а хмурый взгляд был бы ужасен, если бы обладал хоть каким-то достоинством. О чем он думал, глядя на тихую рябь прилива своими красивыми, хотя и налитыми кровью глазами? То были видения прежних дней, сцены из счастливого времени детских передничков, патоки и невинности; из туманной дали прошлого выплывали призраки давно забытых книжек по правописанию, грифельных досок, густо исчерканных ужасными суммами, которые редко получались вообще и никогда не оказывались правильными; щекочущее и даже болезненное ощущение вернулось в костяшки пальцев и зашевелилось у корней волос; он снова был мальчиком. «Итак, молодой человек! — раздался голос из ниоткуда. — Выбери одну из двух дорог, которая тебе нравится, но ты не можешь остановиться посередине!» Слова не вызвали у него отклика, но направили ход его мыслей по новому пути. — Дороги, да, дороги, — прошептал он, а потом заговорил громче, осененный блестящей идеей. — О да, и разве я не Колосс Родосский? При этой мысли он мужественно выпрямился и широко расставил ноги, упершись в мостовую. …Было ли это видением его разгоряченного воображения? Или суровой действительностью? Медленно, очень медленно мост начал расходиться под ним; его ноги почти лишились опоры, и его поза лишилась всякого достоинства, но он не заботился об этом. Будь что будет — разве он не Колосс? …Наверное, размах шагов Колосса соответствует любой чрезвычайной ситуации, но растяжимость напыщенного стиля ограниченна; в этот критический момент «сила природы не могла пойти дальше» и оставила его, и на смену ей пришла сила притяжения. Иными словами, он упал в воду. Между тем «Хильда» неторопливо шла своим курсом; ее пассажиры не знали, что она миновала Поэта под мостом и не догадывались, кому принадлежали ноги, с судорожной энергией брыкающиеся над бурными водами. Матросы вытащили на борт насквозь мокрого, задыхающегося незнакомца, похожего скорее на утонувшую крысу, чем на Поэта, но почтительно обратились к нему и даже со смехом сказали что-то насчет «падучего парня» и «молокососа»; что они знали о Поэзии? Обратимся к другим сценам: длинная комната с низким потолком, сиденья с высокими спинками, деревянный пол, начищенный песком. Мужчины выпивают и болтают, многие курят. Крепнет убеждение, что где-то рядом существуют духи, и вот она, сама прекрасная Сьюки, грациозно скользит через комнату и держит в своих лилейных ручках — что? Может быть, гирлянду, сплетенную из самых благоуханных цветов на свете? Или заветный томик в сафьяновом переплете с золотыми застежками, бессмертное творение старинного барда, над которым она любит сидеть в раздумье? А может быть, «Стихотворения Уильяма Смита», кумира ее ночных грез, в двух томах инкварто, опубликованные несколько лет назад, хотя до сих пор был продан только один экземпляр, который он купил сам, чтобы подарить Сьюки? Какую из этих вещей прекрасная дева несет с такой нежной заботой? Увы, ни одну из них: это всего лишь две порции «половины наполовину»[1], недавно заказанные посетителями в баре. Мокрый, унылый и- 1
- 2
- 3
- 4
- . . .
- последняя (5) »
Последние комментарии
19 часов 17 минут назад
19 часов 19 минут назад
1 день 1 час назад
1 день 5 часов назад
1 день 5 часов назад
2 дней 2 часов назад