Чёрная смородина [Агата Кристи] (fb2) читать постранично, страница - 2

бифштекс, пудинг с почками и пирог с чёрной смородиной! Похоже, что он просто не замечал, что заказывал!

— Знаете ли, — произнёс Эркюль Пуаро, — я всё это нахожу весьма интересным.

Молли удовлетворённо взглянула на них и удалилась.

— Ну, Пуаро, — посмеиваясь, произнёс Генри Бонингтон, — хотелось бы услышать ваши выводы. В ваших лучших традициях.

— Я бы предпочёл сначала услышать ваши выводы.

— Хотите сделать из меня Ватсона? Ладно, старик отправился к врачу, а врач поменял ему диету.

— На густой томатный суп, бифштекс, пудинг с почками и пирог с чёрной смородиной? Не могу представить себе доктора, который мог бы дать такое предписание.

— Напрасно не верите, старина. Доктора могут предписать всё что угодно.

— Это единственное, что вам пришло в голову?

Генри Бонингтон ответил:

— Ну, если говорить серьёзно, я думаю, что существует единственно возможное объяснение. Наш неизвестный друг был во власти каких-то сильных эмоций. Он был так поглощён своими проблемами, что, фигурально выражаясь, не замечал. что заказывал и что ел.

Он помолчал минуту, а затем добавил:

— Вы мне, конечно, сейчас скажете, что знаете, о чём думал этот человек. Вы, наверное, скажете, что он вынашивал план убийства.

И он засмеялся над своим предположением.

Эркюль Пуаро не смеялся. Он признавался впоследствии, что в тот момент был серьёзно обеспокоен. И он клянёт себя до сих пор, что не осознал тогда, чем всё это может кончиться. Но друзья уверяют его, что предугадать развитие событий было невозможно.

Недели через три Эркюль Пуаро и Бонингтон снова встретились, на этот раз в метро.

Они кивнули друг другу, держась за ремни в качающемся вагоне. На остановке «Пикадили Сэкес» многие вышли, и друзья смогли найти свободные места в углу вагона, где им никто не мешал.

— Между прочим, — спросил Бонингтон, — помните того старика, на которого мы обратили внимание в «Гэлант Эндивор»? Не удивлюсь, если он уже ушёл в мир иной. Он не был в ресторане целую неделю. Молли страшно расстроена по этому поводу.

Эркюль Пуаро приподнялся со своего места, глаза его сверкали…

— Неужели? — произнёс он. — Неужели?

Бонингтон сказал:

— Помните, я выдвигал гипотезу, что старик ходил к врачу и тот предписал ему диету? Насчёт диеты — это, конечно, чушь, но я не удивлюсь, если он действительно обращался к врачу и его заключение было для старика ударом. И поэтому он заказывал блюда из меню, не замечая, что заказывает. Потрясение было столь сильным, что он раньше времени покинул наш бренный мир. Врачи должны проявлять такт, когда сообщают диагноз пациентам.

— Так они обычно и поступают, — заметил Пуаро.

— Это моя остановка, — оказал мистер Бонингтон. — До свидания. Не думаю, что мы когда-нибудь узнаем хотя бы имя этого старика. Чудной мир!

И он поспешил на выход.

Эркюль Пуаро сидел нахмурившись. Похоже, он не находил этот мир чудным или забавным. Он пришёл домой и дал указания своему преданному камердинеру Джорджу.

Эркюль Пуаро водил пальцем по списку фамилий. Это был список людей, умерших в последнее время.

Палец Пуаро остановился на одной фамилии.

— Генри Гаскон. Шестьдесят девять лет. Что ж, начнём с него…

Через несколько часов Эркюль Пуаро уже сидел в кабинете доктора Мак-Эндрю на Кингз Роуд. Доктор Мак-Эндрю был высоким рыжеволосым шотландцем с интеллигентным лицом.

— Гаскон? — проговорят он. — Да, припоминаю. Старый эксцентричный чудак. Он жил один в одном из тех допотопных старых домов, которые сейчас сносят, чтобы очистить место для застройки новых кварталов. Он не был моим пациентом, но я его встречал и знал его. Первым почувствовал неладное молочник. Молоко в бутылках на крылечке скисло. В конце концов люди послали за полицией. Она взломали дверь и обнаружили старика. Он свалился с лестницы и сломал себе шею. На нём был старый халат с рваным поясом, возможно, он в нём запутался и упал.

— Понятно, — сказал Эркюль Пуаро. — Это был просто несчастный случай.

— Совершенно верно.

— У него были родственники?

— Племянник. Он приезжал проведать дядюшку раз в месяц. Его фамилия Рамзей, Джордж Рамзей. Он сам врач. Живёт в Уимблдоне.

— Сколько времени труп пролежал необнаруженным?

— Ага! — сказал доктор Мак-Эндрю. — Вот мы и перешли к официальным вопросам. Не меньше сорока восьми часов и не больше семидесяти двух. Его нашли шестого утром. Но, как выяснилось, время смерти можно уточнить. В кармане халата покойного было найдено письмо, написанное третьего и отправленное из Уимблдона в тот же день после обеда. Судя по штемпелю, оно пришло в девять двадцать вечера. Это позволяет предположить, что смерть наступила третьего после девяти двадцати. Это соответствует состоянию его желудка и степени разложения трупа. Он ел за два часа до смерти. Я проводил вскрытие шестого утром. По моему заключению, смерть произошла за шестьдесят часов до этого, что-нибудь около десяти часов вечера.

— Похоже,